К десяти утра субботы, двадцать четвертого марта, выполз в кают-компанию хмурый, и не выспавшийся. Распогодилось, поднялся ветер с берега. Стали видны дымы над городом — где-то что-то горело. Сегодня стреляли интенсивнее, чем вчера — хотя все еще далеко от центра города. Может, военные все же «взялись за ум». Хотя нет, пусть денек повременят, и мы спокойно уйдем, без этих дурацких вопросов — «А что вы тут делали, а что у вас в кармашках…».

Супруга все это время занималась приборкой. Даже не представляю, чем можно было так греметь! Как выяснилось, всю ночь я занимался ерундой, а подставок для посуды нет, держателей кастрюль не сделал и вообще, сковородка, которая у нас теперь появилась, явно просится в дело. Откидной столик был отобран для кухонного использования и мне заявили, что чистая посуда и промасленное оружие несовместимы — в общем, ищите для чистки оружия другой столик. Где хотите, там и прикручивайте! «Второй этаж» яхты в моих мыслях начал обрастать элементами «третьего этажа». И, что интересно, пока столик не прикрутил, он тут и не нужен ей был. Эх, «тяжела и неказиста жизнь рукастого туриста».

Тем не менее, все мое ночное творчество было «протерто тряпочкой» и использовано по назначению. Пирамида заполнена оружием, причем все гнезда, которые делал с запасом, планируя использовать только половину мест. Для нас двоих больше и не нужно! Но нет, пустые гнезда вызвали у Катюхи зуд хозяйственности. Теперь будут не две винтовки пылиться, а четыре и с пистолетами аналогично. На стене кроме трехлинейки висели еще стволы, повешенные, скорее всего, только для вида. Да и пусть висят — вид действительно получился хороший. Раз в недельку весь этот арсенал придется протирать и смазывать, но это уже мелочи.

Пока стоял, задумчиво осматривая обстановку, Катюха вскинула в шутливом приветствии руку к виску и доложила.

— Капитан! Корабль к бою и походу готов!

Осмотрел ее демонстративно придирчивым взглядом.

— Салага! «Корабль» может быть только боевым, не боевой называют «судно» а у нас вообще «лодка».

— Так у нас очень даже боевой корабль, с уже открытым счетом уничтожения береговых врагов бортовым вооружением! Может, пора уже имя дать?

С вопросом имени лодки у нас сильные расхождения. Мне варианты супруги не нравятся, а мои еще не созрели.

— Рано. Пусть яхта себя покажет. Пока останется просто «Катана». И раз яхта готова — отдать концы!

В последующей шутливой перепалки, где участвовали и «отданные концы», настроение улучшилось, день стал казаться вполне себе «выходным» а перспективы «радужными».

Яхта выходила из гавани судовым ходом Melkki, идя под одним дизелем. По правому борту виднелись портовые сооружения западной гавани. Где то там верфи больших кораблей и много вкусного. Но заставлял себя об этом не думать.

Шли мы к острову Лауттасаари, где располагался один из центров яхтенной жизни Хельсинки. Несколько квадратных километров, на которых сплошные яхтенные магазины, в том числе знаменитый Маритим. Там было все, от штурвала из костей крокодила до носков из шерсти мамонта. Нам было ничего не нужно. Совсем ничего! Посмотрел в глаза жабе и добавил — абсолютно ничего! Мы туда идем не на «шопинг» а на «зыринг». Просто посмотрим.

Таким образом, убеждая себя, преодолели первый километр. Потом поставили геную и оставшиеся два километра до марины Маритима прошли гораздо бодрее. Грот ставить не решился, генуя на закрутке ставится и убирается быстро, буквально одной рукой одного человека — самый хороший вариант для маленькой команды.

Между сходящихся молов марины входили под мотором малым ходом. Жаба упала в обморок — ничего нам тут не светит. Марина была замертвячена почище нашей набережной, напоминая местами Невский проспект Петербурга в дни праздников. Пробить дорогу водометом мы может и сможем, но боюсь, в помещениях магазинов ситуация еще хуже, а туда уже с воды не достать. Некоторое время обдумывал вариант раскатывать пожарные шланги и пробивать дорогу постепенно, но потом махнул рукой, у нас действительно все есть! Даже шерстяные носки. Но раз уж пришли…

— Постреляем? — спросил хмурящуюся Катюху.

— И ты туда полезешь потом? — уточнила жена.

— Не, просто постреляем.

— Точно, «просто постреляем»? Не как позавчера с рейдом?

— Да что же ты меня постоянно в утаивании подозреваешь! Я же тебе всегда правду говорю!

Катюха заинтересованно меня осмотрела, будто только что увидела.

— Правду? А расскажи-ка тогда, что у вас со Светкой было?

Аж икнул от неожиданности. Это же, сколько лет прошло…

— Не придумывай! Стрелять будем или пойдем обратно?

Усмехнувшись, супруга осмотрела плотные ряды нежити, глянула на солнце и резюмировала — часик постреляем и пойдем.

* * *

Около трех часов пополудни «Катана» под генуей резво шла на восток, оставив по левому борту нашу старую стоянку у Skiffer. Ветер посвежел, гоня с севера облачность. Завтра, похоже, опять будет снег.

Проскочив между островами Sarkaa и Lansi-Musta, яхта малым судовым ходом приближалась к Южной гавани, где обычно стоят известные финские паромы. Нам и там ничего нужно не было, но глянуть любопытно и некоторая вероятность «вдруг» присутствует. Вдруг действительно чего полезного найдем в обезлюдевшем порту?

На свою голову нашли военный корабль, стоящий у набережной напротив отеля Palace. Обматерил свое любопытство, но поворачивать не стал — уж очень это будет подозрительно. Сделаем вид, что мы тут на законных основаниях. Паромов, кстати, не было ни одного.

Катюха рассматривала корабль с веселым интересом, она так и не переключилась на военные рельсы и для нее военные корабли ассоциировались только с парадами и праздниками. А то, что он из носовой башни по нам влепить может…

Автоматически замурлыкал под нос»… Нас извлекут из-под обломков, поднимут на руки каркас, и залпы башенных орудий…». Супруга улыбнулась светло и радостно.

— Не надо так печально! Сейчас новости узнаем, с людьми поговорим. Войдут они в наше положение!

Даже хохмить не стал. Как-то в последние дни я живых людей опасаюсь больше, чем мертвяков.

По мере приближения к кораблю четче проступили детали пятнистого серо-темно-серого корпуса с номером шестьдесят два. Корабль небольшой, раза в четыре длиннее «Катаны». Судя по пусковым контейнерам на корме — ракетный катер. На носу орудийная башенка с тонким стволом, а за высоким мостиком башенка ПВО. И ни одного человека не видно.

Подошли с кормы катера к набережной, не рискнув вставать к боевому кораблю «вторым бортом». Набережная перед кораблем оказалась огорожена от города высоким, черным, решетчатым забором. Внутри загородки стояло несколько машин, лежало какое-то оборудование, и даже флагшток имелся. Въезд в огороженную область охраняли решетчатые ворота и будка постового. Словом, вид давно обжитого участка набережной. Только людей нет. За забором мертвяков полно, внутри есть несколько — а людей нет.

— Давай-ка постреляем — отдал распоряжение, идя за винтовками.

— С ума сошел? Тут же военные!

— Да не по ним, по мертвякам!

— Я понимаю, что не по ним, но вдруг они начнут свое «положите оружие, руки за голову…»

— Начнут, значит, есть живые, на что я и надеюсь. А не начнут, знать, живых нет.

Катюха сразу погрустнела. Она-то себе уже напридумывала хеппи ендов…

— Не расстраивайся, звезда моя. Мы все еще живы. Давай, кто больше мертвяков за десять минут отстрелит!

За два дня наработался некоторый опыт стрельбы из Дикарей, и мы бодро выкосили тех, кто был внутри отгороженного пространства и принялись за стоявших и ходивших вокруг. Тут мертвяки были пошустрее, чем на нашей первой стоянке — то ли на солнышке отогрелись, то ли действительно совершенствуются со временем, но некоторые даже уковылять от пули пытались. Зубастиков так и не заметил, хотя высматривал их в первую очередь.

Потом спорили о количестве заваленных кеглей, пытался доказать супруге, что «…у нас джентльменам верят на слово». Из вояк так никто и не вышел. Придется идти к ним в гости. «Сова, открывай! Медведь пришел».

Все же ходить по земле «зубастики» нас скоро отучат. Вместо двух десятков шагов по набережной до трапа мы перешвартовались вторым бортом к воякам. Корма катера возвышалась над водой не выше крыши рубки «Катаны», так что мудрить не стали, Катюха с Дикарем сидела на гике, опираясь ногами в крышу рубки, а я, вывесив кранцы, прижимался прямо под борт корабля, закрепившись на их стойки лееров.

— Как там, на палубе, любовнички? — задал вопрос сладкой парочке.

— Ты о чем? — Катюха всегда очень серьезно относилась к обязанностям. Если сказали бдеть и страховать, то даже шутки не всегда понимает, занятая бдением и страховкой.

— Ну, ты нашла себе симпатичного дикаря, и вы уже обнимаетесь на крыше! И это при живом мне. — Супруга не отвлекаясь, пожала плечами.

— Потому и живой, что обнимаемся. Дальше то что?

— Дальше зовем живых на корабле.

— Покричим?

— Постучим!

Со всей дури «постучал молоточком» в борт. Три коротких, три длинных, три коротких. Звонкий гул разносился по всему кораблю и по набережной. Если живые есть — придут. Или постучат в ответ, если заблокированы.

Прижал ухо к борту — вдруг у людей молоточка нет, и стучать будут головой, а это звук дает заметно тише, я проверял. Ухо замерзло, как и звуки.

— Во! Идет! — весело воскликнула Катюха. Потом была пауза и щелчок «Дикаря» с печальным вздохом стрелка — Не то.

Хмыкнул, вспомнив классическое «у него гранаты не той системы». Постучал еще раз по борту корабля, вдруг проспали. Потом перебросил сходню и вскарабкался на борт вояк, перебираясь через леера. С яхты прилетело напутствие — Ты смотри там! Повнимательнее!

Ооо! Я буду очень внимателен! В кой-то веки меня пустили на военный корабль без пригляда матросов. Я буду не просто смотреть, я буду высматривать!

Впрочем, обойдя всю палубу, так почти ничего не нашел. Пушка на носу, калибра около шестидесяти миллиметров. Я ее не мерил, просто, если в ствол лезут три мои пальца, калибр около шестидесяти, если четыре, около семидесяти пяти, пять — около девяноста миллиметров. Вычислять размеры легко и просто. Идем дальше.

На мостик попасть оказалось непросто. Подняться с палубы по внешним трапам не вышло, в связи с отсутствием оных. Тут в корабле реализована концепция — все сидят под броней. Заходить внутрь не хотелось, несмотря на гостеприимно распахнутый люк. Да что за Голливуд такой! Еще только напряженной музыки не хватало, а так все есть, и мертвяки и темные лабиринты. Посветил фонариком внутрь. Спрятал Ругер, вытащил ракетницу. Ну, где там нежить неупокоенная!

Через час вернулся на «Катану». Никого нет. И нежити нет. Переборки задраил, так что, думаю, и не будет. Катюха с облегчением слезла с гика.

— Ну, все? Насмотрелся? Теперь мы можем идти домой?!

Задумчиво смотрел на супругу, но мысли витали далеко.

— Леш, мне не нравится твой взгляд! Ты, надеюсь, угонять ракетный крейсер не собираешься?

Мысли сменили направление, но в новом русле их ожидали рифы и мели.

— Увы. Не осилить. Я не то, что управлять, не уверен, что даже заведем. Не говоря о прожорливости этих катеров. Была бы команда, можно рискнуть. А так…. Кстати, да, это катер, а не крейсер.

— Он еще сожалеет! Да куда тебе эта дура, без разницы катер или крейсер! На даче ставить?

— На даче он не встанет, тут осадка явно больше двух метров. А по поводу куда…. Давай чаю попьем. Мне подумать надо.

Супруга уловила мое состояние и молча ушла в кают-компанию готовить перекус. Смотрел на катер, и мне действительно было жалко, что не угоним. Оружие по нынешним временам в цене, а такое оружие — в большой цене. Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Сейчас «на повестке дня» вопрос иной.

Так молча чай и пили, доедая блинчики с джемом. Катюха осматривала окрестности через окна рубки, я погрузился в ноутбук, листая чертежи «Катаны». Чай кончился на удивление быстро. Оторвавшись от ноутбука, встретился взглядом с супругой.

— Ну, и что надумал? — голосом жена намекала, что ответ обязателен.

— Надо еще на пару дней задержаться.

Помолчали. Было видно, что у супруги накопилось недовольство и надвигающуюся разборку надо просто пережить.

— Леш, мы могли уйти отсюда три дня назад! Вместо этого занимались ерундой, и ты еще два дня тут ждать предлагаешь?! Поясни мне. Зачем!

Улыбнулся, затягивая время. Если не дать женщине самой себя распалить, разборки проходят в мягкой форме. Но и затягивать паузы нельзя. Каждому лекарству — свою дозировку.

— Поясняю. За два дня довооружу «Катану».

— Да куда еще-то! У нас ружей этих полный трюм! Ради чего!!!

Во! А это уже «крик души». Теперь и только теперь меня готовы слушать. Пересел к жене, обнимая.

— Катюх, Тиммо убили за лодку, или даже за топливо к лодке. Просто взяли и застрелили. И это те самые законопослушные финны. Наши девяностые ты помнишь. Вот и представь, идем мы с тобой такие, полные надежд, а к нам катерок подходит и, поводя парой пулеметиков, предлагает нам прыгать за борт, так как наша лодка им понравилась. А они не звери, хозяев убивать не будут — выкинут за борт, предоставив свободу выбора куда плыть. А будем сопротивляться, выкинут за борт мертвяков. И никакое государство, которое никак себя не проявило, тут не поможет. Представила себе ситуацию?

Жена явно представила ярко и в картинках со своим участием. Она ведь выглядит очень неплохо, несмотря на возраст «за сорок». И мозги у нее работают и воображение богатое. Просто привыкла к безопасности «за каменной стеной» мужа.

— Думаешь, если финское правительство не справляется то везде так?

— Думаю да, но сейчас это не важно, ведь катер к нам и в финских водах подойти может, а у нас не та яхта, чтоб легко спрятаться и не та скорость, чтоб от катеров уйти. А если не можешь уйти и не можешь спрятаться — остается, либо драться, либо сдаваться. Но, как известно, русские не сдаются.

— И что ты хочешь сделать?

— Вон видишь, башенку позади мостика? Это «Рогатка», правда, переделанная финнами до неузнаваемости, но все равно остающаяся нашей родной, двадцати трех миллиметровой двустволкой. Я эти наствольные стаканы пламегасителей ни с чем не спутаю! Мне эта система более знакома, чем большая часть оружия у нас в трюме! Весить башенка должна около тонны, управляется одним стрелком, оборудована электроприводами и современными, в том числе ночными, прицелами — это я уже заглянул туда. По нынешним временам — эксклюзивчик. Является козырным аргументом в любом споре.

— Так уж и в любом?! А если такой катерок подойдет? — вопросила жена, указывая на серый борт за иллюминатором.

— Ну, не повезло — развел руками — нам его носовую пушку к себе никак не поставить. Она только весить должна тонн пять, а уж отдача у нее не для яхты однозначно.

— А у этой твоей «рогатки» что, двузначно? То ли «да» то ли «нет»?

— Да там то, как раз, все неплохо. «Рогатку» куда только не ставили, в том числе на автомобили. Если поставим ее по миделю правого корпуса и упрем в силовой набор моста, то будет «рогатка» стоять на яхте как родная. Но надо те самые пару дней на установку и без твоей помощи не обойтись.

Помолчали и я закончил.

— Так как, весомый аргумент задержатся?

Катюха еще поизображала недовольство, но внутренне уже сдалась.

— Весомый, весомый. Целую тонну весит!

Улыбнулся окончанию неприятного разговора.

— Думаю, аргумент весит значительно больше. Тонна только башенка, а под ней, в кладовке катера, которую они наверняка гордо именуют крюйт-камерой, или артиллерийским погребом, лежат ящики снарядов и зарядные короба. Снаряд со звеном ленты весит около полкило, зарядный короб с пятьюдесятью снарядами весит тридцать пять кило. По моим расчетам мы можем взять на мидель правого корпуса «Рогатку» с сотней снарядов в двух зарядных коробах, а на левый борт двенадцать коробов. Семьсот выстрелов. И еще четыре сменных ствола по тридцать кило каждый. При этом выровняется дисбаланс между корпусами, связанный с весом мастерской, но ватерлиния провалиться миллиметров на пятьдесят под воду. Когда выпьем всю воду из запасов и выработаем топливо, ватерлиния снова вылезет над водой. Вот такая арифметика.

— Хорошо, от меня-то что нужно?

И мы пошли на трудовые подвиги. За двадцать минут под охраной валькирии с Дикарем, сделал полсотни фотографий башни внутри и снаружи. Мест ее крепления и внутреннего оборудования. Финская переделка ЗУшки заключалась в переносе стрелка вперед зарядных коробов. Грубо, если наши установки поднимали стволы перед сидящим стрелком, то финский вариант поднимал стволы справа от стрелка и, будучи поднятыми в зенит, стволы оказывались за спиной стрелка. Это позволило чуть ли не вдвое сократить размер установки. Башенка неправильной формы вписывалась в окружность диаметром метра полтора, но за габариты торчали двухметровые стволы с пламегасителями, еще удлиняемые казенником и автоматом. Получилось довольно компактно, хотя стрелок утерял защиту в виде зарядного короба перед собой. Остальные переделки вытекали из этой компоновки. Перед стрелком сделали массивный «повторитель», на котором крепят подвижный прицел, по-моему, коллиматорный. Основной монитор прицельного комплекса закреплен неподвижно на башенке напротив стрелка, а оптика, в том числе ночная, в виде толстого тубуса появилась справа от стволов, прикрыта «броней» башенки. На оптике откидная, подпружиненная крышка с рычажком открытия у стрелка. «Броню» я беру в кавычки, так как она «никакая». Даже не представляю, на что ее рассчитывали. Пистолетные пули удержит, а в автоматных — я уже не уверен.

Маховик горизонтальной наводки переехал и теперь стоит между ног стрелка, а маховик вертикальной наводки — справа на станине. Стрельбу оставили на правой ноге педалью и сдублировали на правой руке рычагом. Вместо второго номера справа от пушки — шкаф приборов управления стрельбой и аккумуляторы. Это основные отличия.

Башня закреплена к тумбе палубы катера фланцем, стянутым болтами с головками под шестигранник. Внутри тумбы один жгут проводов, судя по виду изнутри боевого отделения. Как удалось проследить провода — силовой, и сигнальный кабель из рубки, видимо связь и целеуказание. Без того и другого башня может работать. Хотя, силовой провод я подумаю, как к сети яхты подключить — «Рогатке» потребно двадцать семь вольт авиационного стандарта и много-много ампер потребления. Подумать придется крепко, ибо у нас ничего похожего нет. Как это нет?! У нас есть сварочный аппарат, где все можно настроить! Но курочить наш полуавтомат жалко, зато помню, где лежит электросварка на складе. Можно парочку сварочников взять. Или три…. Мысленно дал себе подзатыльник — утонем ведь!

Еще через десять минут «Катана» уходила на свое старое место стоянки у кафе. Подготовительной работы по проведенным замерам предстояло много, а на островах мы уже почти обжились. Да и забрать надо с островов материалы и инструменты для пересадки «Рогатки». Боюсь, опять не высплюсь.

* * *

Утро воскресенья, двадцать пятого марта «Катана» опять встречала под бортом вояки. Планировалось ударно отработать воскресенье и отсыпаться. Катюха обещала отстоять полторы вахты гарантированно. А она просто так обещания не дает.

За вечер и ночь вскрыл палубу правого корпуса на миделе, добравшись до силовых балок. На балки сделал бандажи из стального проката. Варить напрямую к силовым балкам не желательно, а вот над бандажами мог издеваться, как хочу. В результате сейчас из нескольких вырезов палубы торчали вертикально вверх пока не обрезанные силовые элементы будущей башни. На них, как на направляющие, планировал надевать кольцо тумбы. И сварочных аппарата взял два, оба с плавной регулировкой.

Еще мы привезли на переднем мосту разлапистый «ручной кран», на который долго пускал слюну. Вот не обманула меня интуиция — пригодился погрузчик!

Далее было много беготни и суеты. Тяжеленный кран надо затянуть лебедками на палубу вояки да еще установить. Что при отсутствии свободного места на военном корабле не так и просто. Две лапы частично остались висеть за бортом, зато остальные две приварил к настилу.

Болты крепежа башни открутились довольно просто — хороший инструмент делает работу легкой. Башню приподняли, провода отсоединили и потом долго возились с опусканием ее на палубу катера, в стороне от проведения дальнейших работ.

А вот дальше пошло плохо. Ответную часть тумбы разметили шаблоном созданным ночью по месту будущего крепления. Палуба катамарана в том месте ступенчатая приходится не просто отрезать фланец по кругу, а отрезать «сложно».

Начал по разметке пилить болгаркой. Сразу оценил, что на качестве металла вояки не экономили. На втором диске оторвал от охраны супругу и поставил ее поливать металл из брызгалки, из которой она страховала сварку, когда варил силовую обвязку на корпусе катамарана. С водой пошло чуть лучше, но все равно плохо. Возились долго, хоть металл и не толстый.

Наконец опустили на «Катану» безобразно изгрызенное, хоть и зачищенное по срезу, кольцо башни и отошли от катера к ближайшей бочке. Сейчас работы будет много, и следить за нежитью, станет некому.

Выставили кольцо на направляющие, выровняли, прихватили, промерили еще раз. Начали варить серьезно. Варили с перерывами и мокрыми тряпками. В итоге болгаркой обрезали выступающие связки, и пошли то ли обедать, то ли ужинать.

После перекуса герметизировали новую часть лодки, заливая пенополиуретановой пеной кольцо внутри целиком, за исключением небольшого тоннеля под провод и дренаж по центру тумбы. Отделкой уже заниматься не будем. Устали как собаки. Катюха еще и в пене измазалась, которую отмывать очень непросто.

— Что, хорошая моя, крайний рывок?

— И домой?!

— Да малыш, прямо отсюда и домой.

Вернулись к серому вояке с раскоряченным у него на корме красным краном. Ну, вира помалу. «Рогатка» поднялась над заваленными леерами катера и тихонько поплыла на «Катану». Крайний рывок оказался действительно рывком. Если все подготовлено тщательно, то сборка много времени не занимает. Так и с установкой «Рогатки». Просто подвесили, совместили риски, проставленные при демонтаже, наживили болты, что оказалось самым сложным на слегка покачивающихся плавсредствах и наконец, все сошлось, затянулось, улеглось. На радостях влез внутрь, покрутил башню ручными приводами. Не заедает, не перевешивает. Пора таскать тяжести, то есть короба и стволы. И того и другого на катере полно, и еще больше в ящиках. Мы утопнем от их боезапаса! Но место «боепитания» однозначно надо запомнить. И кофры с прицелами не забыть забрать!

В два часа ночи с воскресенья на понедельник «Катана» пошла на восток. Впереди у нас было почти две сотни километров моря, и остров «Козлиный», можно сказать, форпост Русской земли, на котором кроме козлов обитали тоже… эээ… пограничники. Обычно этот остров старался обходить, уж больно народ там обитал неприветливый. А сейчас вдруг задумался, может, «они такие злые, потому что у них велосипеда нет?», в смысле, потому что их все время с живущими там козлами сравнивают? Так переименовали бы остров в «Порубежный» и стали бы сразу героическими личностями! «Им бы понедельники взять и отменить…»

В новых обстоятельствах, именно там вероятнее всего есть живые. И у них должна быть связь с землей. Надеюсь, они представляют, что в мире и стране творится — и арестовывать нас не рискнут. Вот как меняет позицию на переговорах маленькая «Рогатка»!

Катюха героически рулила до восьми утра, дав мне хоть чуть-чуть отоспаться. Утро с облачностью баллов на шесть, ветер порывами, барометр высокий — в целом идем как по ниточке. Так и записал в судовой журнал. Перечитал ночные пометки супруги — никого и ничего. Эфир шуршит, радар молчит. Можно подумать, планета вымерла. Гм, неудачное сравнение.

Если все пойдет нынешними темпами, около восьми вечера войдем в восточную бухту Козлиного острова. Там пирс с пограничными катерами, несколько домиков заставы, кирпичный, двухэтажный «терем» и много развалин, в том числе артиллерийских позиций. Так как туристов туда не возят, весь остров в запустении. Задерживаться там не хотелось бы, но лезть, на ночь глядя, в архипелаг островов выборгского залива желания еще меньше. Помню как мы там, на компромиссе, от мели к мели шли «по приборам».

На удивление спокойный выдался день. К полудню ветер выровнялся и я, включив автопилот, занялся ковырянием в «Рогатке». В новой реинкарнации ее правильнее будет называть «Sako» как на шильдике написано, но пусть так «Рогаткой» и останется. Кто только у нас конструкции оружия не тырил, «Калашников» все кому не лень производят, большей частью без лицензий. «Рогатку» нашу Польша с Финляндией, а может не только они, выпускают под своими брендами. И примеров таких масса. Словом — «И эти люди не разрешают мне ставить ломаный виндовс?!»

Покрутив башенкой вручную, решил не затягивать и пошел за сварочником. Этап первый — настройка. Тут все просто к сварочнику подключить два аккумулятора последовательно и под нагрузкой выставить двадцать семь вольт. Аккумуляторы переживают эту перегрузку легко и непринужденно. Далее пара проб с включением и выключением сварочника. Заклеивание регулировок, чтоб не сбились. Готово.

Крался на цыпочках, со сварочным аппаратом в руках, разматывая толстый шнур питания. Пробирался к проводу от башни, сброшенному внутрь лодки. Башня встала над переборкой разделяющей нашу каюту и предбанник. Провода от башни пока висели змеями в этом самом предбаннике. Сюда и нес сварочник, а будить супругу не хотелось.

Собрав несложную цепь питания, и замотав синей изолентой скрутки, поскакал обратно в башню, едва не облизываясь от предвкушения. Люблю я всяческие эксперименты! Правда, остановится у рулевого поста на корме, и проверить «как дела» у яхты мне это не помешало.

Башня все еще стояла мертвой. И где у нее кнопка? «Где кнопка, Урри?». После пяти минут исследований выяснилось, что «кнопку» совместили с рычагом открытия оптики. После его переброса в открытое положение башня чуть дернулась, тонко завыла чем-то внутри шкафа автоматики, чуть повернулась вправо-влево, стволы вверх-вниз и замерла. К этому времени то ли прогрелся экран, то ли настроилась оптика, но появилось изображение, расчерченное линиями непонятного назначения. Гораздо понятнее загорелись концентрические овалы на коллиматоре. Попробовал управлять ручками, напоминающими штурвал самолета ИЛ-2. Показалось очень неудобным. Может, дело привычки, но, даже целясь в волну, я не мог точно установить прицел и плавно сопровождать цель. Что-то делаю не так, наверное. Покрутился просто так, «для души», после чего закрыл оптику, послушал затихающее гудение и спустился к сварочнику, потрогать его на предмет перегрева. Кушала башня изрядно, но сварочник справился. Значит, можно будет делать стационарный пост питания башни прямо тут, в уголочке под подволоком. Чем короче силовой кабель к башне, тем мне спокойнее в плане пожарной безопасности. Но работы по встраиванию отложил до подъема супруги.

В три часа пополудни, в понедельник двадцать шестого марта, в меру выспавшийся, умытый и накормленный экипаж собрался в полном составе для осваивания нового, весьма важного яхтенного оборудования. Гордо демонстрировал Катюхе как поворачивать башню вручную. Затем, развернув стволы в море, показал педаль и рычаг ручного спуска. Предложив любимой женщине приоткрыть рот и, не дожидаясь ее подколки по этому поводу, дернул рычаг. И ничего. На всякий случай попробовал педалью, и опять ничего. Должно ведь работать от чистой механики! Выскочил из башенки к зарядным коробам и с умным видом, будто так и задумывалось, указал жене на петли ручек перезарядки, мол, дернуть надо. Супруга похихикала, что даже пушку приходится с толкача заводить, но тросы таки выдернула, хватило силенок.

С напряжением вернулся в башню. Если не это, то и не знаю где еще смотреть! Но повезло, пушки рыкнули, грохнув как кувалдой по железу. По скату башни под стволами запрыгали, звонко цокая, вонючие, горячие гильзы. Выскочил из башни, пинком отбрасывая гильзы в море. У нас палуба не железная, а пластиковая, горячая гильза ее попортить может.

Пока бегал, мое место в башне заняла Катюха, с любопытством трогающая и осматривающее оборудование.

— Только не стрельни! — напомнил ей для порядка. На что она сказала «Бах» делая страшные глаза.

На скат башни нужна корзина для гильз! Даже конструкцию ее представил. Но металлической мелкой сетки на борту нет. Вот всегда так! Наберешь всего, что только можно — а нужного нет! Затяну пока спуск холстиной.

Потом немного покатались на включенной башне — у Катюхи получалось лучше цель вести! Что за несправедливость?! Торжественно назначил ее начальником БЧ два. Башню поставили «по-походному», стволами вперед, и зачехлили не столько по необходимости сколько для тренировки.

Дальше день тянулся, будто в мирное время. Между летящими облаками проглядывало солнце, волна шлепала в корпуса, генуя изредка похлопывала. Лепота. Под разговоры «стачал» шкафчик управления башней в углу нашего предбанника. Пока в нем только «блок питания» будет, а дальше надеюсь найти специалиста оружейника для консультаций, чего еще нам недостает.

Подчищали недоделки после нескольких дней ударной работы, Катюха предложила «почистить пушку», что навело меня на мысль о забытых на катере средствах ухода за орудием. У нас даже банального банника нет. Чистку отложили. «Рогатка», как и «Калашников», оружие неприхотливое, стреляет и грязным. Но соглашусь, что отсутствие чисток — неправильно.

К вечеру ветер подутих и вместо расчетных двадцати часов в бухту вошли в начале одиннадцатого. За час до подхода начали выкликивать на шестнадцатом канале всяческих «Лебедей». Никто не откликался. У меня даже закралась мысль, что рация не работает, но потом вспомнил, что в Хельсинки пару раз слышались финские переговоры. Вот так и дошли до бухты острова козлов, никем не званные.

Сумрак уже не позволял рассмотреть берег в подробностях и «Катана» бросила якоря на виду пограничного катера. Бело-синий, аккуратненький, пограничный «Мангуст», с зачехленной МТПУ на корме, создавал сильный диссонанс видов с полуразвалившимся пирсом, из которого в разные стороны торчали полусгнившие бревна. Я к такому причалу в темноте подходить не буду!

В очередной раз зажал тангенту рации.

— Катана, в бухте Козлиного, вызывает Лебедя…. Лебедь, ответьте Катане!

Послушал шуршание эфира, повесил микрофон на зажимы. Дела-то плохи. Для очистки совести использовал, наконец, ракетницу по прямому назначению — запустив в сгущающуюся темноту красную звездочку сигнала. Постояли с Катюхой на носовой сетке, вслушиваясь в плеск воды по камням берега. Еще шумели деревья под ветром. А вот обычного тут мата погранцов слышно не было. И катер их тут стоит вместе с тузиком на корме — никуда они уплыть не могли. Не нравится мне все это. Распустил защелки чехла, начал его скатывать с Рогатки. Катюха помогала расчехлять орудие, а потом отправил ее спать. Сам полез в башню, пробовать аппаратуру на работу в сумерках. Еще бы понимать финские надписи! А то словарь финско-русский мы не взяли, а у гугла ныне не спросишь.

Включил аппаратуру, дождался прояснения экрана, начал водить прицелом по берегу, пользуясь механикой — у меня так точнее позиционировать выходит, хоть и медленнее. Пощелкал тумблерами в надежде, что ничего не сгорит и «защита от дурака» тут есть. Нашел, похоже, ночной режим. По крайней мере, изображение стало четким, серо-белым и очень контрастным. Но ничего интересного по телевизору не показывали — море, берег, здания со светлыми проемами. Никакого движения. Провернулся на триста градусов — сектор рубки сзади-слева видеть по кругу мешает. Никого. И мертвые не стоят ни с косами, ни без оных. Поездил так еще с полчаса, потом пришла злая Катюха в одном термобелье — обещала пристрелить, если буду и дальше гудеть трансформатором в предбаннике и елозить у нее над головой. Подозреваю, что придется нам переезжать в каюту левого борта и опять перетасовывать вещи. Зато можно будет в этом предбаннике сделать лифт с зарядными коробами и подавать их прямо к Рогатке, а не бегать с коробом зигзагами по катамарану.

Успел остановить свой полет творческой мысли. А зачем нам скоростная стрельба? «Звездный налет» отражать? Так наши семь сотен снарядов на минуту боя не хватит. Какие лифты?!

Следующей мыслью стало, что в каюте левого борта станет еще шумнее, там и генератор рядом и в мастерской я люблю поработать. Проще утащить сварочник из предбанника, благо «хвост» из башни длинный и я его не обрезал. Только куда это все пристроить? Третьего этажа лодке уже катастрофически не хватает. Пришла мысль совместить штурманский пост в кают-компании и БЧ-два. А сварочник под стол пристроить. Размечтался — туда бы еще и джойстики управления с картинкой от прицела! Мысль подхватила новое направление и поскакала в фантазию.

Вахту так и просидел в выключенной Рогатке, прикидывая, что я хочу тут переделать. Катюха больше не приходила, значит, «шебуршание» башни без гудения трансформатора она посчитала приемлемым. Остров жил своей природной жизнью без призвуков цивилизации. Даже генератора слышно не было, хотя тут автономное питание.

В шесть утра вторника, двадцать седьмого марта, сменился с вахты, еще в сумерках. Лебеди так и не гугукнули, хотя я не забывал их систематически звать. Рассвет на сегодня назначен в семь сорок, но дожидаться его не буду. Супруга не хуже меня знает порядок действий. Если что, пусть из Рогатки пульнет.

Уже засыпая, улыбался — памятливая жена запустила Рогатку и гудела трансформатором у меня под ухом. Действительно неприятно. А вот шума башни практически не слышно. С этим и уснул. Не на того напала, мстительница!

Вторник выдался погожим. Пообедали в кокпите с видом на развалины причала. Я, правда, все больше косился на МТПУ то бишь, «морскую тумбовую пулеметную установку» калибра четырнадцать и пять. Но тяжело. Килограмм триста. А мы и так почти как подводная лодка в позиционном положении, то есть, одна рубка торчит. Отвел с усилием взгляд от «Мангуста». Осмотрел еще раз пустой берег. Десантироваться не хотелось.

— Леш, может не пойдешь?

— Сам не хочу. Но у них там радиостанции.

— Демоны с ними, с рациями. Дойдем к Выборгу свяжемся сами с Паном.

Заманчиво. Очень заманчиво. Радиостанции на заставе погранцов в Выборге стоят на все случаи жизни, в том числе есть у них морские диапазоны. Нечего нам тут делать! Покосился на МТПУ «Мангуста». А если снять только сам пулемет, без станины то менее пятидесяти кило. А между стволами Рогатки у финнов сделана массивная станина, на которую третьим, возвышающимся, стволом КПВТ встанет как родной.

— Чего молчишь? — супруга толкнула локтем.

— Думаю. И, пожалуй, ты права. Осмотрим катер, а на берег не полезем. Ты, как начальник БЧ-два садись за Рогатку и держи подход. А я быстренько осмотрюсь, и пойдем к Выборгу.

Не торопясь подошли к катеру с кормы. Осмотрелись и встали к нему вторым бортом. Рогатка оказалась почти на оси причала и «за штурвалом» сидела сладкая парочка. Даже остановился понаблюдать эту картину — девушка осматривающая берег через прицел малокалиберной пушки и на коленях у нее мелкашка. Единство противоположностей.

Потом полез на катер, поводя ракетницей — привычнее она мне всех этих Ругеров с Глоками!

Катер произвел… военное впечатление. Пахло в нем казармой, в которой разлили солярку. Но мертвечиной не пахло и неприятное предчувствие меня слегка отпустило. Сейчас катер отшвартуем, оттащим подальше и выпотрошим! Глянул еще раз в сторону КПВТ, потом, уже по-хозяйски осмотрел рубку и кронштейны с всеволновыми радиостанциями-сканерами. Да тут весу-то!

Улыбаясь, спрыгнул на пирс, доковылял до носового конца «Мангуста», нагнулся его сматывать и чуть не улетел в воду от неожиданности. За спиной кувалдами ударила Рогатка. Казалось, снаряды мне даже откляченный зад зажарили. Рогатка зашлась длинной очередью, и успел увидеть облако пыли и летящих ошметков чего-то в начале пирса. Будто сомнамбула побежал посмотреть «что там?». Уже подойдя к цели, включил мозг, обозвал себя дураком с большой буквы «М» и начал отступать по пирсу оглядывая подходы с берега, одновременно пытаясь не перекрывать директрису стрельбы Рогатке. Правда, на цель стрельбы мне и одного взгляда хватило.

Дойдя спиной до края, торопливо сбросил концы и запрыгнул на катер. Осмотрелся еще раз и перелез на «Катану». Жуть, какая! До сих пор вздрагиваю. Не отрывая стрелка от дела, встал к кормовому штурвалу и потихоньку, на одном правом ходовом, отжал связку лодок от причала. Отойдя на, считающиеся нами безопасными, метров двадцать сбросил кормовой якорь и, пройдя по инерции некоторое время, отпустил носовой якорь и выровнялся. Катюха уже вылезла из башни и осматривала катер с любопытством. Ничего в ней испуга не выказывало, но, тем не менее, спросил.

— Ну что, испугалась?

— Да я и не видела ничего. Какой-то клубок теней на экране зашевелился, я и выстрелила скорее от неожиданности, чем обдуманно. Что там было-то?

— Ууу… Знатную зверюгу подстрелила. Даже не знаю с чем сравнить. Гориллу в зоопарке видела? Вот такое, только без шерсти и со шкурой носорога, серой и складчатой. Это уже не «Зубастик», это уже детеныш «Кинг-Конга»!

Катюха отмахнулась — Да и ладно. Тогда один-один.

— Что один-один, не понял я.

— Подсчет спасенных половинок — улыбнулась жена.

— Тогда минимум три два в твою пользу, а если еще девяностые вспомним…

— Не, новая эра, новый отсчет. Один-один! Иди-ка сюда, журналы почитаем.

Мне эти журналы были не интересны. Не все ли равно как они дошли до жизни такой? Катер без пулевых отверстий, значит, банды еще не шалят — а все остальное могу и так рассказать, вспоминая очередные сюжеты Голливуда. Гораздо интереснее, что ствол КПВТ у них новый. И с тяжеленной станины пулемет довольно легко снимается. И, уже согнувшись в три погибели под пулеметом, не… такой… уж… он… тяже… лый.

«Катана» уходила на северо-восток, оставляя за спиной дохлого «конга» и выпотрошенный Мангуст на якорях. Катюха на меня немного дулась, а я медитировал над комплексом радиостанций. Соглашусь, я с катером несколько по-варварски обошелся, разбирая и выдергивая необходимое — но время поджимает. До Выборга шесть десятков километров, а вечером стемнеет быстро. Но мы оба понимали — дулась она не из-за «Мангуста», а из-за Димыча. Напомнил ей, что наши на даче, благодаря нему, и ничего с ними не будет, а вот Пан был в центре заварухи. И мы идем за ним в Выборг без захода в Ландышевку. И не важно, что она по пути! Димычу время может быть важнее.

Периодически взывал к Лебедям, но был игнорирован. На траверзе Высоцка начал вызывать Пана прямым текстом, держа в двух руках микрофоны от двух разных комплексов.

— Пан, ответь Катане! Пан…

Димыч сразу поймет, кто пришел и на чем, если услышыт, а подробности о себе рассказывать в эфире не собираюсь.

Неизвестный голос пробился между помех.

— Катана, вы где?

Игнорировал этот и подобные вопросы. Рогатка хоть и помогает решать конфликты, но лучше всего до них не доводить. Продолжал периодически выдавать в эфир, меняя частоты — Пан, ответь, мать…, Катане!

Совершенно неожиданно бывшая рация погранцов прохрипела знакомым голосом.

— Пан, Катане. Статус? — попытался вспомнить, что он мне в памятку писал. Ох уж мне эти эзоповы извращения военных.

— Катана, Пану. Штатно и в плюсе — рация помолчала, потом еще помолчала. Я уж было собрался интересоваться планами, но тут из динамика донесся неожиданный вопрос.

— Пан, Катане. Время подхода? — лихорадочно прикидывал подхода к нему? А к нему это куда? Но раз он не говорит, значит, проблемы с бандами уже начались, а раз думает, что я догадаюсь, значит, к погранзаставе — так как и живут они почти там. Бросил микрофоны перебежал к карте, обмерил маршрут курвиметром, с учетом, что пройдем мы только под мостом «Дружбы». Глянул на лаг, посчитал, накинул боцманский зазор, вернулся к разговору.

— Катана, Пану. Подход в Иринин возраст, но помни о двадцати метрах! — Во как загнул! Не только воякам мне загадки загадывать!

— Катана, принял. Ира. До связи — и Димыч ушел из эфира.

Зато эфир наполнился интересующимися, кто такой этот «Катана», и куда он идет. Жаль, что у нас яхта белая. Первый раз об этом жалею. Черную вечером увидеть сложнее.

На подходе к мостам закончили приборку «Катаны». Гостей как-никак ждем. Мосты «Дружбы» имеют просвет двадцать четыре метра и это единственное место, через которое можем войти в Защитную бухту. А потом нам к Радужной бухте, но туда яхту уже мост не пропустит. Логичным местом будет берег перед этим самым мостом. Туда и шли. По правому борту прошли наш любимый парк Монрепо, сманеврировали в узости выхода в Северную гавань и пошли к пирсам на набережной Чичагова. Впереди два моста, на Светогорском шоссе и на Кузнечной улице, под которыми, с нашими двадцатью метрами мачты не пройти никак. А раз никак, то пойду дальше на тузике, а «Катану» опять оставим на якорях подальше от берега.

Собственно, тузик сбросил еще до того, как мы раскрепились. Малыш «FinnStar», получил кличку «Финик», и начал бодро уходить, под моим управление, от яхты под мост. Торопился не просто так, в стороне телевышки и заставы разгоралась стрельба, а у меня с собой был Дегтярев с единственным диском, усиленным моим «навыком» стрельбы — но хоть пугну. Нам бы супостатов на Светогорский мост вытащить — напротив моста у меня «весомый аргумент» стоит.

Проскочив мост, сбросил обороты. Прислушался. Возникла мысль, что я отличная мишень — как утка посреди пруда. Хоть и темно уже, но тузик-то белый. Но где тут Пана искать? Плюнул на скрытность, перезарядил ракетницу и пальнул зеленым огоньком, сразу направляя лодку к берегу. Выбравшись и вытянув Финика, отошел в сторонку и прилег за пулемет «ждать Магомета». Минут через пять на берег метрах в двадцати впереди выскочил «салабон» с автоматом. Ну, нет у меня других слов. Зато точно могу сказать — это не бандит, а типичный «сапог по призыву». Я думал, таких в пограничники Выборга не берут.

Салабон прибежал, пригибаясь, будто под пулеметным огнем, к катеру и удивился, никого не увидев. Даже за автомат хвататься начал, оглядываясь. Тут ему и свистнул тихонько. Плевать, что денег не будет — кому они нынче нужны! Дал время салабону присмотреться к пулемету, удивиться и слегка испугаться.

— Ты, служивый, автомат отложи пока на катер и рассказывай, с чем пришел.

Солдатик дернулся, хотел, было, автомат класть, но вместо этого бодрым голосом ответил.

— Капитан Панов послал для связи. У меня и рация есть — солдатик второй рукой демонстрировал небольшую коробку с антенной.

— Ты автоматик положи — сказал я, лязгнув затвором. Звук у Дегтярева очень «хищный» и громкий. Когда стрелять пробовал, казалось, что затвор лязгает громче выстрела.

Салага не стал испытывать судьбу и автомат положил.

— Теперь иди сюда, садись напротив и говори, что да как.

Рация была Моторолой, но работать это ей не мешало. Говорить про «Катану» в эфир не стоит, уж больно много людей интересовались нами в эфире. И будто дернуло меня что-то за язык.

— Пан, ответь Харону — краткое шипение эфира и пришел ответ, начавшийся с веселого хмыканья.

— Хм. Харон. Пан на связи. Как у тебя с грузоподъемностью? — вот что ему на это говорить?

— Пан, никак! — и еще большая пауза. Потом эфир огорошил.

— Харон, идем к тебе. Двадцать шесть. Повторяю, двадцать шесть. Думай!!! Отбой.

Оторвал рацию от уха, посмотрел на солдатика с интересом разглядывающего пулемет.

— Чего он про двадцать шесть говорил?

— Уже двадцать шесть?! — искренне огорчился салага — уходил, нас было двадцать восемь вместе с гражданскими и раненными. Может, прикрывать оставили, может, вернутся еще?!

Твою бога душу!!! Вояка в амуниции весит под сотню кило. Две с половиной тонны!!! С гражданскими выйдет вес меньше, но вояки наверняка еще чего-то тащат. Мы утонем гарантированно!!! Ладно, некогда. Мы Пану должны, как браконьер рыбнадзору.

— Все, гебня проклятая! Хватай автомат и сталкивай лодку! Времени мало.

Долетели до «Катаны» мухой, по дороге показал салаге, как катер управляется. Ничего сложного — руль крути да газ дергай. Отправил бойца забирать пограничников, сам лихорадочно начал вытаскивать надувной тузик из рундука. Катюха привстала в башенке.

— Ну, что там?

— Там, малыш, полный трындец. Пан к нам двадцать шесть человек ведет. Как уеду, запускай помпы на слив пресной воды, как-никак, почти полтонны веса.

Катюха даже не нашла, что ответить а я вспоминал, где в этом хозяйстве воздушная помпа. Вспомнил и метнулся в бытовку, вытаскивая из шкафа помпу и ножной баян. Помпа уж больно медленно качает, быстрее баяном накачать и потом помпой добить давление. Выскочил в кокпит, а там Катюха уже алюминиевый пайол в карманы корпуса надувнушки вставляет. Молча. Так и молчали пока не пришел катер с пятью женщинами и салагой. На четырехместном катере. Похоже, сегодня будет всем нелегко. Во вторую ходку пошли уже на двух катерах. Финик, ожидаемо, оказался заметно резвее. В надувной тузик, который буду теперь просто звать «Хроник», так как большую часть времени хранится, загрузили четверых раненных, двое из которых лежачие, и накидали гору амуниции, цинков, чьих-то автоматов. Лодка села выше синей полосы названия. Разгонял ее осторожно, а Финик уже возвращался навстречу.

Только собрался плыть за следующими эвакуируемыми, на мост выскочили две машины. Из них попрыгал народ и часть начала сходу стрелять по прыгающему на воде Финику, а другая часть бежала поперек моста на наш край. Даже не буду гадать зачем.

— Катюха!!!

Но оказалось, мой командир БЧ-два не спал. Почти одновременно с криком загрохотали кувалды Рогатки. Пару взрывов видел на ферме моста, а затем прицел приподнялся и прошелся по машинам туда и обратно. Машины нехотя загорелись, подсвечивая обстановку. Живые, которых осталось прилично, пригнувшись, побежали обратно в сторону города. В конце моста деревья росли плотнее, и еще одна очередь Рогатки не столько на мосту взрывалась, сколько стружку из деревьев настругивала. Но впечатление производила сильное.

Выкрутил газ, разгоняя Хроник к следующим подвигам. Навстречу проскочил, вроде целый, Финик. Эвакуацию закончили через двадцать минут. Крайний рейс из лодок на яхту не выгружали. Катана сидела первыми ступенями трапов в воде но «на мост» еще не села. Боялся, что будет хуже.

Пан, злой и небритый не полез ко мне с расспросами, а спросил только о плане, сказал ему, что десять человек надо посадить в два тузика, которые мы потянем за собой на буксире. Не спрашивая почему, Пан загнал в Финик трех женщин и двух салаг, включая моего знакомого, а во вторую лодку сели четверо погранцов с пулеметом и кучей коробок. Пулемет поставили как в фильмах, сошками на баллон.

Катана медленно развернулась в сторону узости к Защищенной бухте. В Хроник к пулеметчику спрыгнул Пан и лодка, обгоняя яхту, пошла в узость своим ходом. Финик взяли на буксир. Почему так? Просто Финик с закрытым тентом теплый, вот туда женщин и посадили. А мужчин больше не было. Пятеро на Хронике, двое, один из которых легко ранен, в Финике и трое лежат в кают-компании. Десять бойцов, двенадцать женщин, вместе с Женькой, четверо детей. Дети с двумя женщинами в нашей с Катюхой каюте, еще троих женщин в возрасте, отправили отлежаться во вторую каюту. Остальные хлопотали в кают-компании, благо был газ и понятные всем газовые плиты, был свет с теплом, и была питьевая вода в бутыли. Там за старшую и была Женька на правах подруги Катюхи. Раненных заматывали свежими бинтами из наших запасов, двое шевелились вяло, а третий уже сбежал курить в кокпит, на что я посмотрел с неодобрением. Горячий пепел от сигарет в покрытие палубы вгрызается почище гильз от Рогатки. Но сделаю скидку, на единственную извилину от фуражки в мозгу военного, и не буду рассказывать о «правилах хорошего тона на яхтах». И разувать их не буду — не сезон. Потом подклею покрытие, где они его отдерут кирзачами.

Второй раз нас ждали на «дружном» мосту, логично рассудив, что никуда мы не денемся. И второй раз нас недооценили. Пан еще только добавлял газу, собираясь на Хронике обследовать мост впереди, а я, выгнав Катюху за штурвал, подкручивал маховички наводки, подводя прицел под самую теплую машину. Шестьсот метров для этого орудия почти прямой выстрел. Добил ленту короткими сериями. Сбегал два раза за новыми коробами, перезарядился, а до моста оставалось еще почти четыреста метров. На всякий случай отстрелял десятка три снарядов по теплым меткам вокруг моста. Попал или нет без понятия. В машины на мосту попал точно, они там чадили, а в остальное…. Главное, в нас не стреляли. Мы, все же не линкор с броней. Хоть и имеем главный калибр.

Пан встал на буксир Катаны, когда прошли Ольховый остров. Принял буксир с тузика, стоя на второй ступени. На первой плескалась вода. Подтянув надувнушку Пан выпрыгнул прямо мне в объятья, чуть не уронив нас обоих.

— Здравствуй, Димыч! Рад, что живой. И благодарю тебя за родных.

— Ай брось. — Усталый Пан даже в расспросы не кинулся. — Выпить у тебя есть?

Выпить было. И было не мало. Сувениры от Skiffer.

Оставленным в Хронике четверым воякам Катюха вынесла два больших тента, укрываться и, вторым заходом, поднос с дымящимися паром большими, цветными чашками, стоящими вокруг синего с золотым термоса. На что я вопросительно приподнял бровь — и откуда это у нас? Супруга махнула рукой куда-то в сторону Финляндии. А чего еще я не учитываю в развесовке? Уже с большим любопытством проследил, как аналогично порадовали пассажиров Финика, только термос был красный. Мдя.

Потом мы с Паном сидели в кокпите, и пили чай. Огненную воду Пан отложил на потом. Напротив сидел погранец, представленный Димычем как прапорщик Давов, но, вопреки моим ожиданиям прапор оказался не со склада, а с оружейки. Сразу спросил, умеет ли он ЗУшку чистить, на что получил заверения, что утром все посмотрит. И прапор опять курил! Курили и четверо в Хронике, прикрытые тентами и общающиеся с пассажирками Финика. В кают-компании царил галдеж — туда заходить страшно было. Там пытались наводить порядок Катюха с Женькой.

— Пан, так куда мы идем? — задал важный вопрос.

— Куда подальше! — эмоционально ответил Димыч. Но развивать тему не стал.

— Тогда пошли к Ландышевке. Там сейчас как, нормально? — спросил и сердце замерло.

— Нормально там, туда один мой боец был послан, и даже добрался. Только на носимые рации я его отсюда не достану. Его и с радиоузла заставы плохо слышно было.

— Ну вот, а ты говоришь, не знаешь куда идти! — обрадовался я новости. — Тут три десятка километров и мы на месте!

Пан интенсивно потер лицо, брякнув амуницией.

— Не знаю я ничего, Лех. Еще даже не верю, что мы из той бойни выскочили. Давай все завтра, а?

Вынес Димычу свой спальник, отправил спать на сетку под тенты. Всяких разных тентов, после операции «Дед» у нас полно. И подложить и завернутся. Мы остались в кокпите, я за штурвалом, прапор за сигаретой. На залив опускалась ночь. Катана тихонько шла знакомыми мне местами, ровно постукивая одним двигателем. Вышла, кутаясь, Катюха, постояла рядом со мной, вглядываясь в ночь и черные острова на темном фоне неба.

— Куда мы идем, Леш? — не сразу понял вопрос, так как ближайшее место назначения супруга хорошо знала, ей еще на вахте стоять. Но хорошо, что она расслабилась, узнав о семье, и начала думать глобально. Захотелось схохмить про север и собак. Но если серьезно, я и сам не знал. Предполагал.