Среда, четвертое апреля, порадовала концом основного ледохода на речке Коваши. Льдины еще шли, но появился шанс вырваться из дурдома обустройства спасенных людей. На пароме вернулось без малого пять сотен человек. Это и эвакуирующиеся из ближайших садоводств и прихваченные по дороге толпой идущей от Выборга и люди, подплывающие на лодках к парому чуть ли не с половины Выборгского залива. Еще и подождать просили, так как «вторая волна» только собирается. Несколько напрягало множество незнакомых вояк с оружием на борту, примкнувших к отступающим пограничникам, но это головная боль Димыча.
Не образуйся еще в Ландышевке управленцы всей этой толпой — я бы спрыгнул с парома и уплыл к Катане своим ходом. Они мне еще претензии предъявлять будут! Вместо этого выбросил за борт потерявшего берега мужичонку с корочками. Народ проникся. А по громкой связи объявил, что никому, кроме родни, ничего на этом судне не должен.
Но все равно проблемы нарастали как снежный ком. Каждый человек это не только полтора килограмма еды в день и три литра воды, но еще и столько же отходов. Да на пятьсот помножить. Это две тонны еды в три дня. И это еще не самая большая проблема. Тем более я такие задачи решать не нанимался. Так Пану и сказал. Чуть не поругались, так как он на нервах ничуть не меньше. У него вояки… эээ… стволами меряются. Вот зачем нам все это? Катюха сказала, что на кругосветку согласна прямо сейчас. Отдохнем, города посмотрим, в боулинг с Дикарем поиграем.
Душевное равновесие возвращали только мамы, седьмым чувством чуя наши оголенные нервы и готовые сидеть в изголовье кровати, гладить по голове и рассказывать, как все будет хорошо. Лексеич с Ирой и Темкой добавляли позитива, а такс ставил мокрую точку, будто и не сменилась эпоха. Излишне говорить, что поселились мы все в капитанской каюте — тесновато, но когда мы с Катюхой переедем на Катану, станет в самый раз, по нынешним временам. Такса оставляем на попечении родни, понятно, что этому обрадовался только Артем, но у нас намечается весьма напряженное «время становления».
После «триумфального» возвращения парома к Станции, капитальной отшвартовки и даже подключению берегового электричества — съехали с супругой на тихую Катану. Нервы нам «благодарные жители» испортили окончательно. Катюха мне выдала клеить модель фрегата «Constitution», для успокоения. Даже налить предлагала, хотя уже с сомнением в голосе. Но фрегата оказалось достаточно.
Потом пришел Пан. Сидели в тишине кают-компании, лениво переговаривались, как в старые, спокойные времена начала эры. Как же давно это было! Не успел доклеить ребра шпангоутов на килевую балку — началось паломничество. И ведь никто не разувается, заходя на яхту. Они бы еще руками суп за столом ели! Надо срочно зачищать Сосновый бор и выселять всех этих оглоедов туда. Пусть местному мэру жалуются!
Как выяснилось, и Димыч пришел не просто так, а после большого собрания Станции, на которых обсуждались мои предложения.
— Какие предложения?! — я чуть клеем лишним не капнул.
— Да мы с тобой еще до Шутника обсуждали обустройство анклава, как это сейчас начали называть. Ты и про электроизгороди говорил и про арсенал и много еще чего. Я их доработал и от твоего имени внес на совет.
— А имя-то мое, зачем приплел. Мы ведь действительно с Катюхой уйдем.
— Так надо, Лех, то есть теперь «перевозчик Харон». Мы сейчас себе очки зарабатываем, на одно имя много очков писать нельзя. Сожрут недоброжелатели, которые всегда есть! А вот против «коллектива единомышленников» копать много сложнее. У меня теперь и Ким рацуху вносить будет и Сержа ты понатаскай до капитана Шутника. В общем, не порти расклады!
— Тогда пометь еще переговоры с Крепостью. Таскать мимо них в одно лицо вкусности из порта будет некрасиво. Рано или поздно дойдет до стрельбы. Надо будет договариваться.
— Уже — Димыч даже за блокнотом не полез. — Переговоры идут вовсю. Это пока не наш с тобой уровень. Вот разведка Соснового бора будет сейчас в самую тютельку. Особенно результативная. Кроме банального штыкового удара мысли есть?
Задумался на пару минут. Потом сходил в мастерскую снял с потолка крест квадрокоптера. Накрутил на «стакан» камеру с передатчиком, защелкнул аккумуляторный отсек, взял пульт и приемный монитор, потащил все это наверх.
— Вот, заморская диковинка. Квадрокоптером кличут. Должен летать и показывать окрестности. Но я его в деле, ни разу не пробовал.
Говоря все это, прошествовал на палубу и поставил диковинку на носовую сетку Катаны. Управление оказалось элементарнее моделей самолета. Там надо думать, а тут за тебя электроника думает — словом, вещь аккурат по знаниям нынешних школьников.
Зато управлять может любой. Мы все трое с удовольствием погоняли «Таракана» по яхтенной стоянке, и даже до Станции слетать удалось без потери связи. Только заряд заканчивался слишком уж быстро. Для разведки Тараканами — надо с собой брать чемодан аккумуляторов! Кличка Таракан к квадрокоптеру прилипла намертво. По мне он больше на водомерку в полете был похож, но Катюха сказала Таракан, пусть будет так. На замечание, что тараканы не летают, получил целую лекцию. Оказывается, летают. Правда нехотя и большей частью в брачный период.
— На этого Таракана еще бы мелкашку твою приспособить и нежить отстреливать! — след от фуражки заставил капитана найти военное применение. Поразмыслив пяток секунд, ответил.
— Без шансов. Раз в пять мощнее леталку делать надо. И не дело аккумуляторы каждые пятнадцать минут менять, надо движок.
Задумался над проблемой — люблю я такие задачки. В принципе все просто, надо бензо-генератор на борт приспособить, электромоторы мощнее, винты больше, а вся остальная электроника годится от Таракана. Ну, ключи в силовой части на другие токи будут, этого добра я набрал. Винтовка на Жуке лишняя, а вот пистолет можно разобрать, сняв все лишнее. Будет микропушка с торчащим вниз магазином на десять патронов. Нет, десять мало. Тогда надо делать магазин подобный барабану ручного пулемета. Нет смысла городить долго летающего, вооруженного Жука, но с десятком патронов боезапаса.
— Чего замолчал? Надумал что? — Димыч заинтересованно ожидал ответ.
— Мысли появились, но требуется много экспериментов. И я тебе список вопросов напишу, занеси их институтским, вдруг, что путное посоветуют или складами поделятся. Оптимально, если найдут электродвигатель на киловатт мощности весом грамм двести. Будут говорить, что это невозможно — могу показать электродвигатели Таракана. Пусть посчитают асинхронный высокочастотник, по принципу импульсных блоков питания. Впрочем, по твоим затуманившимся глазам вижу, что дальше продолжать не стоит.
— То есть быстро не получиться — подвел итог Пан — пиши свои запросы, все сделаем официально как перспективную инициативную разработку. Будет еще очко в копилку. Только, ерунда это все. По себе знаю, все самое горячее приходится всегда разгребать людям. Там, где твои роботы отстрел вести могут, там и банальный снайпер с оптикой справится. А куда снайперу не достать, то и роботы твои либо не влезут, либо связь с ними там пропадет. Будет как обычно, и опять бойцов пошлют в самые гланды мира, вытаскивать твоего робота, попутно исполняя всю его задачу. Но разработку распиши! Аппаратные игры никакой Армагеддон не отменил.
Кивнул, соглашаясь, а у самого в голове уже закрутились варианты. Но после слов Димыча включилось критическое мышление. Квадрокоптер киловаттом мощности создает тягу четыре килограмма. Вертолет, если его вес поделить на мощность — киловаттом создает тягу семь килограмм. Вертолет эффективнее квадрокоптера почти в два раза за счет большого воздушного винта. Чем винт больше, тем эффективнее. Вот и выходит, что квадрокоптер — игрушка. Если долго висеть в воздухе — вертолет экономичнее в два раза. Нет смысла делать квадрокоптер для длительных полетов. Как разведчик еще пойдет, а как «боевой дрон» вертолет эффективнее. И есть у меня в моделях радиоуправляемый вертолет с двигателем! Но и он мелкашку не потянет. Разве что подвешивать под него гранату и сбрасывать ее на головы нежити. Вместо включения «красивеньких» лампочек габаритов вертолета с пульта управления — будет бомбосброс. Записал мысль.
А почему я так уперся в летающих дронов? Чем плох радиоуправляемый «джип с пушкой»? На киловатт мощности он легко возит двадцать килограмм. Танк Т-72 весом в сорок одну тонну имеет двигатель на пятьсот семьдесят киловатт или семьсот восемьдесят лошадей. Выходит, киловатт мощности танка таскает на себе семьдесят два килограмма. Вот и сравнение — квадрокоптер четыре кило тянет, вертолет семь, джип двадцать, танк семьдесят. И все на один и тот же киловатт. Так в какую концепцию стоит «упереться рогом»?! А если учесть что предстоит зачистка темных подъездов и лестничных клеток? Вот и думаю…
* * *
(гуманитариям пропустить)
Сходил за компьютером, там у меня Корел Дро, в котором крайне удобно рисовать расположение и геометрию задуманных частей. А главное, там можно снять точные цифры размеров и углов с нарисованных изделий. Но не буду забегать вперед.
Стандартные ступени лестницы имеют размеры пятнадцать на тридцать сантиметров. Колесо пятнадцатисантиметрового радиуса с восьмью трехсантиметровой толщины уступами по ободу легко закатывается на ступени. Четыре колеса тележки, между осями тридцать три и три десятых сантиметра — тогда вся тележка уверенно едет по лестнице и по прочим горизонтальным поверхностям. Просвет не менее десяти сантиметров и переднюю пару придется чуть шире расставлять, чтоб с задней парой колес не цеплялись.
Концепция новой эры требует строить из имеющихся в избытке деталей. В достатке у нас брошенные машины. Значит, двенадцать вольт и электродвигатели из авто.
Четыре электродвигателя от стеклоподъемников по одному на колесо это четыре кило общего веса. Еще два двигателя на поворот и наклон «башенки», еще два. Один двигатель на поворот «хвоста». Пора вспоминать старые, забытые задумки в том числе «хвост», в виде буквы «Г» крепящийся на корме вверх и над корпусом. Вращение этого «хвоста» на продольной оси позволяет перевернуть платформу из любого положения, даже если она кверху колесами лежит. Итого семь килограмм основных моторов. Генератор от автомобиля весит около пяти кило, и вырабатывает около киловатта. Бензиновый двигатель от триммера на похожую мощность весит кило три плюс пара кило топлива часа на три непрерывной работы. Еще десять кило к семи от двигателей. Камеры, передатчики, приемники, силовые транзисторы на радиаторах охлаждения еще кило два. Пару кило на оружие и килограмм пять на раму. Всего двадцать пять или двадцать шесть кило. Контрольный выстрел — максимальное усилие двигателя стеклоподъемника при двадцати амперах по паспорту девяносто кило на сантиметр. На ободе колеса в пятнадцать сантиметров он создаст усилие шесть кило. На четыре колеса это двадцать четыре кило веса, который стеклоподъемники в состоянии втащить не только по лестнице, но и по вертикали, если будет за что цепляться колесами. Вот эти две дюжины кило и буду считать верхним ограничением, вписывая весь предыдущий расклад в него.
Что сокращаем? Делать на каждый двигатель транзисторный мост по паре КТ818 и паре КТ819 будет слишком жирно. А без них на килограмм легче. Вместо двадцати четырех тяжелых транзисторов будет четыре транзистора и четыре релюшки, включающие реверс двигателям. Корпус выбрасываем вообще, оставляем горизонтальный прямоугольник рамы по оси колес в центре которого «П» образный кронштейн под «башню». Еще кило полтора сэкономить можно. Колеса выпиливаю из фанеры, благо есть чем, выпиливаю выступы и окна для облегчения. В восьми участках обода прикручиваю двумя шурупами по куску разрезанной шины. Эти резинки и «башмаками» станут и «зацепами» для лестниц. Насаживаю колесо прямо на шестерню вала стеклоподъемника. Сам мотор штатными проушинами для крепления прикручиваю к раме. Можно прикрутить только за одну проушину, а на вторую пружину накинуть — тогда появятся «рессоры» у тележки. Но это уже в процессе экспериментов будем смотреть.
Самая сложная часть — управление. На тележке стоит передатчик видеосигнала, какой ныне много где в магазинах видел с частотами от одного до двух с половиной гигагерц. У меня из Финляндии несколько таких наборов приемник-передатчик, с обещанной дальностью до трех километров в чистом поле. Подсоединяй к «колокольчикам» с одной стороны видеокамеру с микрофонами, а с другой обычный телевизор — и будет картинка средней паршивости. Тут проблем нет, и весит передатчик грамм двести.
Вот с радиоуправлением сложнее. Мои комплекты на три километра не рассчитаны. Если только Таракана на запчасти пустить. Но проблема эта имеет даже несколько решений — на пару дней работы специалиста или на неделю ковыряния любителя.
Самый простой вариант — взять знакомую мне морскую рацию, у которой есть канал обмена данными. По этому каналу управление и обеспечить. В радиостанциях и питание двенадцать вольт, и четыре комплекта на Будках стоят. Но жалко.
Второй вариант — делать все самому, благо схем микроконтроллеров с радио удлинителями полно, и часть деталей у меня есть. Микроконтроллер все одно придется ставить и оператору и на тележку так что, не велик труд добавить еще две микросхемы, шесть транзисторов и щепотку россыпи. Но вот настраивать все это довольно муторно. Одно дело «блох» в микропрограмме контроллера отлавливать и совсем иное — гадать, где сигналы потерялись и почему не прошли в эфир.
Есть еще один простой, «дедовский» способ. Микроконтроллером «свистеть и хрипеть» в микрофон обычной рации. Точнее, сигнал «модема» отправить через гарнитуру в рацию, а на другой стороне из гарнитуры другой рации микроконтроллер тележки будет выбирать сигналы управления. Несмотря на фильтры и сжатие радиоканала такая схема работает устойчиво. Скорость передачи данных не высока, но для сигналов управления хватает с переизбытком.
Более того, у меня в ноутбуке есть отлаженные схемы на «хит сезона» — микроконтроллер ATtiny2313. В его два килобайта памяти программ несложно будет добавить кусок микрокода и собрать на его базе «свистелку с хрипелкой» подключаемую кабелем к любой рации и обладающую на одном комплекте парой джойстиков и кнопок, а на втором — выходами к силовым транзисторам исполнительных устройств. Для контроллера джойстиков прекрасно подойдет восьмилапый малыш ATtiny13. Еще одно удачное решение Atmel.
Единственный недостаток — финский Дед предпочитал PIC контроллеры, и все его запасы склонялись к «американцу». Но с нашей дачи в Ландышевке забирали все, что в бетон не вмуровано — посему Лексеич привез мою «мастерскую», пока еще запакованную в коробки, где предпочтение отдавалось контроллерам «норвегов» и был небольшой запас кристаллов. Однако, придется мне в ближайшей перспективе, осваивать микроконтроллеры PIC, имеющиеся в приличном запасе. Надеюсь, перейду легко — все же микроконтроллеры на одной и той же «гарвардской архитектуре».
С электроникой все. Видео передатчик заводской, его описывать смысла нет. Камера обычная, из серии «какаяесть». Микрофоны под стать камере только надо будет для них «уши» сделать из тонкого пластика. Раз есть стерео канал — микрофонов на тележку обязательно ставить два и направить их в разные стороны. По стрелялке Quake помню, насколько легче играть со звуком и насколько точно можно ориентироваться при стерео звучании.
Башенка нарисовалась смешная. На прямоугольную платформу крепим два цилиндра. Слева сирена от автомобильной сигнализации, восьмидесяти миллиметров диаметром, способная создавать шумовые эффекты для привлечения внимания живых. Справа фара, диаметром шестьдесят миллиметров. Ее роль выполняет обычный подфарник типа ПФ-10 от грузовика, но пойдет и любой другой подфарник. Внизу, между фарой и сиреной, максимально близко к оси платформы выступает ствол пистолета. Сверху, над стволом и между фарой с сиреной, закрепляем цилиндр видеокамеры. Получился «череп инопланетного Буратино» — с торчащим «носом», большими «глазами», и «звездой» во лбу. И, как обычно в природе бывает, «большие глаза» не означают мирный нрав.
Подошли к оружию. То, ради чего все эти две дюжины килограмм создаются. Отдачу крупных калибров тележка не выдержит. Думал финский Суоми приспособить, но он тяжелый даже без приклада и трясет его при стрельбе нещадно. Вернулся опять к идее переделки пистолета под мелкашку. Снять с оружия «все лишнее», и закрепить на основании «башни» вверх ногами, точнее, вверх магазином. В идеале пистолетную рукоять обрезать вообще, и магазин сделать барабанный на полсотни патронов. Фиксатор магазинов в Ругере на нижней части рукояти, так что, придется городить еще и свой фиксатор на «башне».
Патроны мелкашки неудобные, с закраиной, но барабану по схеме барабанов нашего ручного пулемета этот недостаток не критичен, они своими «лопастями» патроны не за закраину перемещают.
Нарисовал в Кореле барабан с патронами. Посмотрел. Подумал. Перерисовал. Получилась спираль вписанная в окружность сто двадцать миллиметров. Толщина пластиковой спирали один и семьдесят пять миллиметра, шаг шесть миллиметров, согласно толщине патрона мелкашки. По центру спираль переходит в цилиндр сорока пяти миллиметров диаметром где будет пружина для вращения звездочки подачи патронов. Сама звездочка получилась на тридцать два луча из которых шестнадцать полноценные, в каждом вырезе у них помещаются четыре патрона. Остальные шестнадцать — промежуточные, по одному патрону на коротком внешнем вырезе. Всего вошло восемьдесят четыре патрона, с учетом четырех патронов в изгибе выхода. Правда, считать буду только восемьдесят, так как последние четыре могут и не выйти из изгиба. Буду считать четыре патрона платой за простоту перезарядки — тут не нужно искать положение «звездочки», можно просто открыть крышку, вставить патроны пулей вниз, по самую закраину, в пустые ячейки образуемые пересечением спирали и звездочки, закрыть крышку и провернуть заводной ключ пружины. Вес восьмидесяти четырех патронов считаем четыреста двадцать грамм, и полкило выйдет диск, если делать звездочку с пружиной металлическими, остальное из пластика. Будем считать — килограмм. Пистолет Ругер, без рукояти тянет на шестьсот пятьдесят грамм. Плюс станина под него на башне. Меньше двух килограмм вес оружейной части никак не выходит.
Кстати о патронах. Патронов всегда мало. У меня их килограмм пятнадцать — точно не взвешивал и не пересчитывал, не до этого было. Из логики, что пачка весит около двухсот пятидесяти грамм, получим четыре пачки, двести патронов, на килограмм. Продолжая арифметику, у меня около трех тысяч мелкашек. И в Сосновом бору есть свой большой тир, и есть биатлонная трасса со стрельбищем. Там надеюсь найти не меньше.
Однако в Сосновом бору проживало не менее шестидесяти тысяч человек, пусть часть была в Петербурге и не вернулась, пусть часть разъехались по садоводствам-сателитам. Но на упокоение тысяч сорока нежити придется рассчитывать. В среднем, по три выстрела на упокоение — уже более ста двадцати тысяч патронов. Три выстрела, это оптимистический вариант для хороших стрелков. Фантастический вариант — один выстрел, одно упокоение. Но даже так нам патронов не хватит и «волшебник в голубом вертолете» не прилетит так как у меня день рождения зимой. А еще кроме «кеглей» есть «зубастики» и «конги», на которых патроны нужны калибром больше и расходом изрядным.
Вот так от задумчивости над тележкой плавно перешел к «оружию массовой зачистки». Арбалеты пока отложил, у них есть перспективы, но скорее для «индивидуального» использования. Для поточной зачистки нужно массовое, скорострельное оружие с боеприпасом, изготавливаемым «на колене при лучине». Тут без вариантов — пневматика с баллонами и компрессором. Стрелять круглыми картечинами, так как шарики из свинца отливать «капельным способом» проще и быстрее всего. Но картечины будут слишком легкими. Пули отливать дольше, но они в три раза тяжелее при том же калибре будут. Свинец, понятное дело, из аккумуляторов. В обычном аккумуляторе на шестьдесят ампер часов, весом в семнадцать килограмм, чистого, легко плавящегося свинца, три с половиной кило. В юности мы на этом плавку и заканчивали, выкидывая остальное в шлак. Там оксиды и прочие соединения свинца и для продолжения плавки нужна температура около тысячи градусов, плюс уголь. Вот после такой плавки из семнадцати килограмм аккумулятора выжмем суммарно двенадцать килограмм свинца. Пуля мелкашки весит два грамма. Шесть тысяч пуль с одного аккумулятора! Переплавить десяток аккумуляторов и каждой «кегле» Соснового бора найдется своя пуля.
Компрессор для аквалангов качает сто литров в минуту при давлении двести пятьдесят бар. Сколько литров тратится на выстрел? Если брать ствол мелкашки заполненный целиком воздухом под давлением, то это четыре литра на выстрел. Двадцать пять выстрелов в минуту. На самом деле — в два раза меньше, так как перед выстрелом воздух заполняет «казенник», объем которого не меньше объема ствола. Так что, на выстрел уйдет от шести до восьми литров воздуха в зависимости от конструкции ружья. Выстрел в пять секунд. Не фонтан, но пойдет. Тем более, что подключим через сорокалитровый ресивер, который позволит пару десятков раз выстрелить подряд. Позволит и больше, но давление упадет, и пуля убойность потеряет. Но ведь и обычный огнестрел никто не отменял!
Но это все на многочисленные «кегли». Для Зубастиков с Конгами это все не серьезно. В эту нежить и попасть-то проблемно! Нужно оружие накрывающее большую площадь и при этом убойное для продвинутой нежити. Залп «Солнцепека» вполне подойдет — но нету. Стрелять по площадям можно дробью и сеткой. Картечь есть в арсенале огнестрела, а сетку нежить порвет. Разве что сетку выстреливать металлическую и на жгуте электрошокера. Вот такой вариант должен пронять. Но он требует проверки. Отложим его на потом и думаем дальше.
Раз дело до компрессоров дошло — без машины не обойтись. Машину надо защитить, но броню взять негде, да и тяжелая она. «Кегли», существа безмозглые, со стадным инстинктом. Это, уже давно, навело на мысли о электроизгороди для скота. Так почему не применить ее на машине? Прикрепить к корпусу пластиковые ребра, или на худой конец доски, и положить вдоль машины железные арматурины под высоким напряжением. Еще и спереди отвал под напряжением повесить — будет отбрасывать нежить по принципу «сокращения лапки лягушки». Только отключение отдельных арматурин надо предусмотреть на случай их деформации и коротышей.
В идеале — положить небольшую подушку изоляторов на корпус машины, на нее железную сетку для штукатурки, это будет «минус». На сетку те самые ребра-изоляторы и уже к ним крепить горизонтальные хлысты арматурин под напряжением с шагом сантиметров десять-пятнадцать. Арматуринами «оплести» всю машину, включая стекла и крышу. На крыше делать «клетку Фарадея» на двух стрелков во всю ширину машины. Само собой, клетка отключаемая, дабы во время стрельбы не изжарится, устроив стволом короткое замыкание. Заходить только через заднюю дверь.
Питать электроброню от нескольких аккумуляторов, через инвертор и повышающий трансформатор в импульсном режиме. Какие частоты и напряжения — это подбирать надо. Например: поймать мертвяка веревкой, привязать и потыкать палкой со щупом, подключенным к инвертору, меняя режимы генерации импульсов. Как и у любого органического существа, найдется у нежити крайне ей неприятный диапазон частот и напряжений импульсов. Раз нервная система работает — значит и уязвимость нервной системы хоть в чем-то, но осталась.
Задние двери машины придется переделывать. Нужна дверь-пандус, опускаемая до земли для съезда тележек. Дверь в опасном месте обязана иметь тамбур. Значит, внутри машины делаем, с отступом от задней двери сантиметров восемьдесят, поперечную перегородку из прутьев с «калиткой» и «задвижкой». К решетке предусмотреть возможность подключить электроброню. Да еще так, чтоб для подключения не требовалось приближаться к решетке.
В идеале еще можно аналог рыцарских лат из тонкого металла на резиновой подложке сделать. Будет аналог индивидуальной электроброни с аккумулятором на поясе. Еще проще сделать кольчугу поверх резинового комбинезона «химзащиты». Кольчугу я и сам сплести из мешка шайб могу. Но это обдумаю позже.
Что получается из реализуемого прямо сейчас? Робот для зачистки неприятных мест, подворотен, лестниц и прочего. Машина типа маршрутки, переоборудованная для зачисток. На ней смонтировать пару компрессоров для пары пневматических ружей и пару наборов аккумуляторов, инвертеров, трансформаторов для электроброни. Внутри два поста управления Скорпионами. Робота про себя уже начал называть «Скорпион» в связи с задранным над корпусом «хвостом».
Проекты робота, защиты и спецтехники обрастали деталями и эскизами пояснений. В отдельный вопрос выделил утилизацию упокоенной нежити. Вот, настреляли полный двор и что дальше? А дальше Беларусь с ковшом и отвалом, загружает в кузов грузовика будущее содержание «селитряных ям». Старые технологии предков вновь выручают потомков. Куда деть сорок тысяч упокоенных? Это ведь почти три тысячи тонн «материала»! Самосвалу на шестьсот — восемьсот ходок.
Соответственно, нужно топливо для грузовика, для трактора, для копающего яму экскаватора. Переоборудование кабин машин в защищенные клетки. Помывка зараженных машин и, соответственно, место для помывки с контролируемым стоком воды. Все это решаемые задачи — но к ним надо готовиться заранее, подбирать технику, людей, места и тогда все пройдет буднично, без жертв и героических порывов.
С зачисткой домов аналогично. Зачистка лестниц, взлом и зачистка квартир, проверка чердака и подвала, после чего закрытие разбитых окон и проемов фанерными щитами и опечатывание дома. Все это требует групп людей не только способных нежить упокоить, но и дверь взломать с минимумом повреждений, коммуникации дома проверить, фанерные «заглушки» на месте вырезать и поставить. Тут не лихие «стрельцы» нужны, а бригада на грузовике с кунгом, полным материалов и инструментов. Точнее, выходит, нужна пара машин — фургон «лихих» и кунг «работяг». «Лихие» чистят и охраняют, «работяги» ломают, строят и опечатывают.
Опечатанный дом с разбитым окном или выбитым щитом считается вновь «замертвяченным» и вновь требует полной зачистки. Для проживания, дома придется дооборудовать не только стальными решетками на окнах, но и стальными «клетками» тамбура на выходе. Современные дома тамбур имеют «для тепла» и функцию охраны он выполняет плохо. Не видно ничего из тамбура. А вот выйдя из дома не на улицу, а внутрь «клетки» можно спокойно оглядеться на предмет немертвых неприятностей. Размер клетки очевиден — живого, вышедшего из дверей, нельзя достать через решетку. Там, где над дверью подъезда козырек — аккурат по периметру козырька клетку и делать. И бабушек-консьержей придется в подъездах обустраивать. Бывает, нежить и внутри квартир образовывается — кому-то за этим следить надо и журнал вести, с докладами дежурному по району. Дедушек-сторожей определить на работы по школам и прочим сооружениям, за которыми и пригляд и контроль нужен. Девиз — ни одного угла без присмотра «ответственного лица». Даже у канализационного колодца должен быть смотритель! И не так, как раньше — висит бумажка с ФИО ответственного и все, теперь каждый день придется «…дозором обходить владения свои».
Следует еще раз напомнить о проекте «Стена». Чистить город не перекрыв доступ в него нежити снаружи — как воду в решете носить. Стену еще вчера надо было начинать ставить! Ведь для этого все есть! Вдоль железной дороги широкая полоса отчуждения, туда выкатить бурильную машину и кран — пусть бетонные столбы или сваи ставят, благо этого добра на комбинате ЖБИ полно. За ними грузовик пустить с бобинами провода, и бригаду монтажников эти провода к столбам крепящие. От речки Воронки, что южнее нас, до арсенала в Ижоре менее пятидесяти километров! Запаса проводов у станционных работников ЛЭП хватит это расстояние в два десятка рядов затянуть, и еще много останется. От двух до пяти километров в день можно делать без напряжения, а если в три смены и напрягаясь — за пять дней отсекут «Стеной» все побережье и его можно будет начинать чистить. Чего они ждут? Распоряжений Росатома? Не будет их. Вот, возьмите в работу мои распоряжульки. Первый этап — тянуть «Стену» от Воронки до Ижоры. На железнодорожном мосту через реку первый пост, он же стоянка «патрульных байдарок» для контроля реки. Крайний пост будет уже на Арсенале. От Арсенала до побережья понадобится небольшой забор городить, но там по месту смотреть надо. Для реализации потребно три машины, железнодорожная платформа с тягачом, бетонные изделия и двести километров провода, то есть шестьдесят восемь катушек. Метизы и изоляторы. Работников четырнадцать человек минимум или сорок шесть для трехсменной работы. У нас на Пароме четыре сотни работоспособных людей сидят, они эту Стену вообще за день проложить могут! Ничего сложного и все есть в наличии, нужно только начать!
Еще следует помнить, что запас арматуры и проводов все же не бесконечен, а их надо будет много и сейчас и в будущем. Зато автомобили это не только моторы с запчастями для роботов, и аккумуляторы для пуль — это еще около тонны стали. При не лимитированном электричестве и индукционных печах все автомобили пойдут в дело. Их надо везде собирать, свозить к месту переработки, разбирать и откладывать нужные детали, сливать жидкости, складировать колеса, сортируя их на «запасные» и «в переработку». Голые скелеты машин отправлять на выплавку хлыстов. Откладывать «на потом» утилизацию машин нельзя. Еще вчера стоило создать бригады «эвакуаторов», бригады «демонтажников» и «металлургов». На Станции полно народу ничем не занятого — а бездельные люди есть рассадник паники и бардака. Задействовать всех! И подростков и женщин. Если живой совсем ничего не может, вот тогда и ставить его «на метлу». А то половина жителей не работает совсем, а другая часть не имеет «востребованной сейчас» специальности и потому лениво помахивают метлами между вечными перекурами. Пора вводить «карточки» так как ЛДНБ! «Линчей Даром Не Бывает», как говорил Хайнлайн.
Вот и отдельная тема — новые деньги. «Военный коммунизм» скоро кончится и понадобится средства учета труда, то есть деньги. Старые не годятся — нет у станции ныне стольких благ, сколько наберется денег только в одном микрорайоне Соснового бора. Расплачиваться патронами слишком жирно. Если взять пистолетную «девятку» как рубль, автоматную семерку как три и пулеметную как пять, то зарплата в месяц потянет на пару тройку тысяч патронов. При населении в десять тысяч человек это уже двадцать тридцать миллионов патронов вытащенных из складов и неизвестно как хранимые. Мало того, что столько патронов у нас нет — еще и жаба душит так глупо портить боеприпасы. Не для того они! А что на роль денег есть такого, которое на принтере не распечатать и дешево не подделать? Да еще в огне не горит, в воде не размокает, в городах кучками не валяется?! Верно… нету такого.
Есть в Сосновом бору огромный институт оптики, не помню, как называется. Мы там подарки разок заказывали в виде стеклянного кубика с нанесенной лазерными точками внутри куба объемной картинкой яхты под парусом. Долго тогда общались с изготовителями про технологии и возможности института. Они не только оптические прицелы делать могут! Вот теперь и возникла мысль — на территории института есть, где стекло плавить, резать, шлифовать и где гравировать внутри стеклянного кругляша цифру номинала, со всякими завитушками, превращая стекляшку в денежку. Небольшие размером монетки вполне выйдут небьющимися, если по ним молотком не стучать. Добавками в стекло легко можно получить и золотистые, серебристые, зеленые, синие, красные монетки. Каждому номиналу свой цвет при минимально одинаковом размере. Защита от подделки у таких монеток будет максимальной, технологию гравировки внутри стекла никто, кроме института, не повторит. Любую поддельную монету будет видно сразу и на ощупь она гладкой не будет. Истирается стекло медленно, не размокает, сырья полно, и гравировку делает программа в автоматическом режиме. Одни плюсы! Но монетки выйдут затратные по энергоресурсам, и долговечности работы институтских лазеров я не представляю, как и их запасов оптического клея — так что, пусть «отцы командиры» думают.
Можно начеканить обычных монет. Даже я знаю три места в Петербурге и два за городом, где есть оборудование для чеканки. Только вот чеканить монету могут и другие компании. В том числе могут чеканить копии наших монет и, поступать, как делали американцы — то есть, рисовать «фантики» и забирать за них реальные ресурсы чужого анклава. Всегда было выгоднее сидеть на печатном станке для денег, чем на токарном станке по металлу. А вот стеклянные монеты подделать будет многократно сложнее даже большим и богатым людским объединениям.
Можно чуточку упростить задачу — мелкие, разменные, монеты чеканить в металле, крупные номиналы делать стеклянными. Тогда вероятность «монетной интервенции» хоть и возникает, но вполне умеренная.
* * *
Идеи детализировалась проектами. Проект «Скорпион» — робот зачисток. Проект «Оберег» — аппаратура электроброни как для автомобилей, так и стационарная, вокруг объектов. Проект «Сарбакан» — станковое духовое оружие. Эти задачи проработаны глубже всего. Еще для Пана подготовил брошюры менее проработанные — «Проект Утилизация нежити», «Уточнения к проекту Стена», «Проект Переработка автомобилей» и «технология зачистки и переоборудования зданий» с «технологией монетизации» пометив, что все «проекты» еще требуют работы специалистов. Отдельно отметил проекты «индивидуальной электроброни» и «отстреливаемых сетей-электрошокеров» как требующие проверок и экспериментов. Пусть дальше Димыч думает, у него извилина круглая, потому бесконечная, а значит — ума много. Главное, я ему не на один «аппаратный плюсик» идей накидал, а на «аппаратный проездной».
Закончил излагать мысли, письменно и графически, глубокой ночью. Настолько глубокой, что спать уже не пошел, а занялся микроконтроллерами, уж больно глубоко зацепил меня «Скорпион». Экспериментировать с прошивкой и схемой мне отсутствие моторов не мешает — вместо них светодиоды мигать будут, обозначая работу.
Утром, на зависть бодрый Димыч вытащил меня из мастерской. Размахивая пачками листов оставленных для него на столе кают-компании — требовал пояснений. Пояснил, куда ему идти, но капитан не обиделся. У него утреннее совещание через час, и развед-выход по реке вглубь города днем. Квадрокоптер он забирает, как и папки «проектов».
На войне всегда мало патронов, а вот в «ковровой борьбе» всегда мало перспективных проектов. Тут, как и на войне — кончились «перспективы» и ты «политический труп». Вот и щурится, довольный капитан, на встающее солнце, освещающее ему генеральские погоны. Скудно, издалека, но освещавшее! Я же старался покрасневшие глаза держать в тени и предпочел бы разговоры шепотом, ибо голова «трещала».
Меж тем Пан порадовал выданной для нас с Катюхой «разведывательной миссии». Нам на Катане предлагалось идти по кромке залива, максимально близко к берегу, изучать состояние суши и орать через динамики всяческие призывалки как из фильма — «…вы окружены, выхода нет, сдавайтесь, вас ждет горячая еда и наше радушие». Орать постоянно эту ересь, само собой, не буду — запишу в ноутбук кричалки в виде отдельных файлов, подключу его шнурком к усилителям, запущу случайное воспроизведение в плеере и пускай «призывает». Меня другое интересовало.
— Пан, а ну как по нам шарахнут с берега чем-то?
— Ну, не настолько близко идите! Вы что! Ты нам еще живой нужен, вон, сколько «плюсиков» расписал! Да и зениткой ты вроде пользоваться умеешь, сам видел.
Подумав и поколебавшись, Димыч продолжил.
— Не жду я ничего от первых выходов. Народ, что еще живой, осторожничает, присматривается. Сомневаюсь, что будут выбегать к тебе на берег. Но «на ус» аборигены намотают и при второй-третьей встрече будут уже склонны общаться. Красивый парусный катамаран это не военный катер, опаски не вызывает. Потому и прошу именно вас.
Покивал «береговому начальнику» — Ну да, «белый голубь мира» калибра двадцать три миллиметра. Это «по-нашему». Кстати, Рогатку чистить нас так и не научили, вояки фиговы!
Уходя, Пан вручил мне несколько брошюр желтоватой бумаги и со словами «Разбирайся, тебе нужнее» распрощался, махнув напоследок рукой поднимающейся из каюты Катюхе. Задерживаться для общения с супругой Димыч не стал, значит, действительно торопится.
После ухода капитана разбирался с «авансом», оставленным вояками. Два пулемета лежали под столом кают-компании рядом с шестью цинками патронов и четырьмя патронными коробами с пустыми лентами внутри. Набиванием лент служивые себя не утрудили. Рядом с пулеметами стоял брезентовый баул, набитый чем-то тяжелым, и с чем еще предстояло разбираться. Прислоненная к дивану стояла большая винтовка, судя по выданным мне буклетам — СВД. Рядом с винтовкой, лежала брезентовая сумка с двумя отделениями расположенными друг над другом и вторая брезентовая сумка, поменьше. Обилие кармашков и сумок намекало на сложность освоения данного оружия. И зачем мне оно?! У нас и своих стволов полно. И тут мои сомнения разрешила зевающая Катюха, задавшая вопрос.
— Значит, вот это он на наши стволы и поменял?
— Как поменял?!
Катюха пожала плечами, обводя рукой интерьер.
— Ему ополчение вооружать нечем, вот и забрали, на что боеприпасы их подошли.
Я аж оторопел — Ну, жучаааааааара!
Только сейчас заметил, Дегтярева на кронштейнах нет, трехлинейки нет, из пяти стволов «для красоты» осталось два. Что осталось в хранилище «под кроватью» даже боюсь узнавать. Правда, Суоми висел на своем месте и оружейная пирамида Дикарей, Ругеров, Глоков стояла нетронутая. Как нетронутым висел и револьвер-слонобой. Но обида осталась. То есть все, чем мы пользуемся, не тронули — но неприятного разговора Димычу не избежать, я ему тут не палочка-выручалочка! У меня еще два варианта обустройства семьи есть — обойдусь без Станции легко и непринужденно! Нам в кругосветке «валюта» нужна будет!
Вот в этом тоне и высказался. Может, резковато, но это от недосыпания. Катюха покивала и подытожила.
— Иди-ка ты спать на пару часиков. Димыч у меня разрешения спрашивал, так что, зря ты про него так. А валютой на будущее он обещал нас загрузить, когда с Арсеналом объединимся. Так сказать, Станция взяла у нас кредит с большими процентами, а я занималась оформлением сделки. Так тебе понятнее? Тогда брысь спать, чудовище красноглазое!
Стало немного стыдно, но запал еще не прошел.
— Какое спать?! У нас задача на патрулирование побережья с кричалками и смотрелками. Зарплату еще оговорить не успели, а нас уже запрягли вместе с яхтой!
Катюха подошла, взяла в ладони мое лицо и тихонько чмокнула.
— И какую ты зарплату хочешь, «проклятый собственник»?
Этот вопрос заставил задуматься. У нас все есть. Чего нет, я знаю, где взять без эпических сражений. Все, что мне надо — безопасное место для семьи. И как это выразить в зарплате?
Не дождавшись ответа, супруга подтолкнула меня к каюте.
— Иди, Леш, хоть часик поспи. Я перекушу, потом подготовлю и выведу Катану на разведку. Тогда тебя и подниму.
Сдался. Поспать действительно надо.
Четверг, пятого апреля, порадовал хорошей погодой. Два часа сна слегка остудили мозг, а свежий ветер с залива взбодрил. За это время Катюха спустилась на юг до поселка Систо-Палкино, одно наименование которого вызывало нездоровые ассоциации, и устроила тут «кричалки». Но устье реки Систы молчало. Можно было зайти на Финике в Систу, но там от берега до берега метров сорок — меня из любого гладкоствола достанут. К демонам этих систо-палков. Идем дальше.
И мы пошли на север, покрикивая заунывные зазывалки, согласно случайному выбору плейлиста. Никто не выскакивал на берег, размахивая флагами. И «Ау» никто не кричал. За берегом Катюха следила через оптику Рогатки, так что, шевеления бы заметили.
Через полчаса хода дошли до устья Воронки. Осмотрел берег и засобирался. Возьму Суоми и Ругер. Мне там не войну затевать.
— Пойдешь? — тихо и как-то беззащитно спросила Катюха.
— Обязательно пойду. Но быстро вернусь, не переживай.
Выскочил на Финике из-под кормы встающей на якоря Катаны, и, промчав короткий прибрежный участок залива, вошел в Воронку, полнящуюся льдинами. Лед из устья реки вышел, а от верховьев еще шел. Но крепкому и маневренному Финику особой опасности не представлял. Только в узкой и мелкой в устье речке маневрировать приходилось ювелирно.
Примерно через полтора километра, не доходя до автомобильного моста, появился ожидаемый причал охотбазы, где несколько раз останавливался, приезжая в эти места. Приткнул Финика с краю мерзлой пристани и пошел не торопясь краем охотбазы к дороге мимо бетонных надолбов времен войны. Только тут осмотрелся, как следует. Большую часть противотанковых надолбов вытащили на дорогу, оставив по обочинам глубокие борозды волочения, и расставили на мосту, капитально закрыв дорогу. Хмыкнул про себя возникшей ассоциации — «старики снова в деле».
Перейдя пустую трассу, вошел на вымощенную плитами площадку и коснулся кончиками пальцев морпеха, на бронзовой стеле, запечатлевшей собирательные образы девушки, партизана, матроса и солдата остановивших фашистов именно на этом рубеже. В крайней точке западного рубежа Ораниенбаумского плацдарма.
Три года войны и потерь, но дальше враг не прошел. Внутри стелы лежит обращение к потомкам «Помните о тех, кто не стал в далеком тысяча девятьсот сорок первом на колени. Будьте достойны этой памяти».
— Здравствуй дед.
Постоял, мысленно рассказывая деду про новую беду и поглаживая барельеф пальцами. Бабушка так и не узнала, где могила мужа, а «под деревней Керново», как было сказано в похоронке, это где-то тут. От деревни не осталось даже фундаментов. Люди оказались крепче…
— Так и думал, что это ты — за спиной послышался знакомый голос.
— И тебе поздорову Федот, который тот — ответил не поворачиваясь. Мысленно попрощался с дедом. Обещал еще зайти, простится перед кругосветкой. Отпустил пальцы и мысли от стелы. Повернулся к мужику в брезентовом плаще и вязаной шапке, держащего руки сложенными на двустволке, висящей на шее. Мелкие морщинки разбежались по лицу улыбнувшегося в бороду Федота.
Встретились мы с ним лет восемь назад, искал тогда пристанища на охотбазе и меня послали договариваться к Федоту. Посему первая моя фраза при встрече была «Простите, вы тот Федот или не тот». Вот теперь время от времени поминаем эту присказку.
Протянул руку в приветствии.
— Рассказывай, как вы тут…
На Катану возвращался изрядно задержавшись и с компанией. Говорили с Федотом и еще семерыми мужиками «за жизнь» и «за будущее». Охотбаза в первые дни новой эры собрала под своей крышей шесть семей завсегдатаев и еще пятерых «приблудившихся» пригрела позже. Сам собой образовался южный заслон на дороге к ЛАЭС. Дальше моста нежить не попадала. Свою дальнейшую жизнь охотники представляли слабо и собирались жить подсобным хозяйством. Идея правильная, но только для мирного времени.
В последние дни наметились на дороге «нехорошие» шевеления. Раньше нет-нет, а кто-нибудь заедет новостями обменяться, соли спросить. А ныне я первый гость за два дня. И машина на дороге, с той стороны надолбов, долго стояла, будто мост изучала. На охотбазе люди собрались в возрасте видят разницу нежить упокаивать или банду с автоматами. Да и нечем им помешать банде, если те возьмутся надолбы с моста машинами растаскивать.
Вот тут и изложил охотникам наполеоновские планы Димыча на зачистку Соснового бора и зазывание туда народа. Народ порадовался фантазиям Пана, и поинтересовался, они-то тут причем? Пришлось рассказывать очевидное — как охотхозяйство, становятся южным фортом Станции. И представитель этой самой станции берется часть проблем решить. Вот об этом дальше и говорили. А теперь плывем на Катану за обещанными будущим «фортовцам» вкусности.
Катюха встретила нас с Федотом вкусным запахом позднего завтрака. И пока она с охотником, бурно жестикулируя, обсуждала новую эру — я за пять заходов в корпуса катамарана вытащил в кают-компанию обещанное Форту.
— Федот, оторвись от Катюхи! Вот, смотри внимательно.
Охотник присел рядом со мной, оглаживая толстый запасной ствол от Рогатки.
— Как и говорил, вам только затвор придумать с ударником и по одному снаряду с ручной перезарядкой стрелять с бетонных блоков сможете. Даже твои тиски на роль временного затвора пойдут. Придумаете, в общем. А к концу апреля думаю, Форт оборудуем, как положено. Может и раньше, но сам знаешь…
Моя жаба истекала кровью. Отдал запасной ствол от пушки с двумя десятками снарядов вытащенных из ленты. Отдал второй пулемет Калашникова, правда, в кратковременное пользование, с угрозой удавления за любую царапину на агрегате. Отдал две коробки припасов с фирменной символикой финского кафе и цинк патронов. От сердца оторвал! А меня опять назовут «банальный лодочный перевозчик». Как-то глубоко во мне засела эта обида.
Теперь главное не делать больше таких остановок! Стволов запасных для Рогатки осталось три, а пулемет вообще один. Еще пару компаний знакомых моя жаба не переживет.
Поднимались на север вдоль берега, запустив «кричалку». Обедали в кокпите, а Катюха вновь залезла в Рогатку «смотреть телевизор», как она выразилась. Так что я у супруги был капитан-стюардом — «принеси, унеси, возьми чуть мористее…».
Никто на берега не выбегал и красными подштанниками не размахивал. Далее пошла территория Станции но «кричалку» не выключили, чем вызвали веселый ажиотаж на берегу. Наконец-то я увидел, как должны выглядеть выбегающие на берег люди, размахивающие чем попало.
— Катюха, видишь народ?
— Угу — согласно угукнула супруга играя настройками Рогатки. Она пушку лучше меня уже знает!
— Ты не пальни случайно, очень тебя прошу. А то народ сдуру и паники умудрится по нам ракету с Шутника запустить, и, что обидно, обязательно попадут по закону подлости.
— Капитан! Вы сомневаетесь в своем НачБЧ два?
Оперся о бортик башни Рогатки, заглядывая в монитор прицела.
— Просто нервничаю, Катюха. Просто нервничаю.
На экране картинка была крупной и четкой. Создавалось впечатление, что забросить снаряд мы можем по выбору в левое или правое стекло блистера стоящего на стоянке катера. Тут, оказывается, еще и система стабилизации оптики есть. Башню она не стабилизирует, но автоматика может «подгадывать момент» для выстрела, как это делалось в поздних броненосцах и линкорах. Надо бы рабочий тент над башней сделать, или вообще пластиковую крышу сотворить. В дождь и снег внутри открытой башни станет некомфортно.
Народ что-то хором и неразборчиво кричал с берега, но ничего срочного, судя по веселым голосам и людям, размахивающим если не простынями, то очень крупными платочками. Особенно изгалялись жители Парома, устроив на верхней палубе какое-то шоу сурдопереводчиков. Похоже, цитата нашей «кричалки» про «окружены, и выхода нет» там особо понравилась.
С «Берба», то есть с «Береговой Базой», плавно становившейся «Вербой» за счет дежурящих на рации девчонок, мы уже дважды связывались, обозначая, что живы и ведем разведку. Дополнительных ЦУ с базы не поступало.
После веселых каналов Станции потянулся пустой берег Соснового бора, прячущегося от ветра с залива за дюнами и деревьями. Стало грустно. Уж больно разителен контраст.
— Вижу нежить — доложил НачБЧ два.
Отследил направление стволов Рогатки, прищурился в ту сторону. Далековато. А почему бы нам не проверить «подарочек» капитана?
— Следи за ними, ложимся в дрейф.
Вынес винтовку, приложился, опираясь на правую часть башни. Благо и магазин у нее пристегивается знакомо и предохранитель выглядит как у калашникова. Вот только многовато тут «лишних пимпочек». Как говорили еще в школе — учи матчасть!
Вернулся в кают-компанию, взял буклеты и опять вышел на палубу. Выглядел полным идиотом — вскидываю винтовку, целюсь, потом опускаю, копаюсь в буклете, щелкаю маховичками. Катюха с интересом наблюдала, даже встав с кресла наводчика и усевшись на край башни. Она всегда любила цирк.
Наконец выстрелил по береговой «кегле». Пинается винтовка знатно, не чета Дикарю. Но «кегля» даже не покачнулась. Полез опять в буклет. Ага, ветер около четырех метров в секунду, дистанция около пятисот, боковая поправка по таблице будет полторы тысячные и деривация ноль одна. Ее к полутора тысячным добавлять, или она там уже учтена? Что за «военные» эти таблицы составляют?!
Бахнул еще раз. «Кегля» покачнулась. И куда я ему попал? Куда эти барабанчики крутить? Не! Снайпинг на таких дистанциях не мое. Бахнул еще два раза для очистки совести. Куда-то попадал, судя по рывкам «кегли» но не упокоил. Махнул рукой Катюхе.
— Все, представление окончено, клоун низко кланяется.
— А жаль — сказала Катюха — только стало интересно, вышибешь ты ему позвоночник или все же голову. Так и не поняла, что ты сделать хотел.
Уже подойдя к спуску в кают-компанию, осмыслил заявление супруги.
— Так. Стой. Ты что, видишь мои попадания?
НачБЧ два, глянул на своего капитана с удивлением и указал пальчиком на экран прицела Рогатки. Мдя. Слона-то я и не заметил. Вот так строишь планы, строишь….
— Чтож, второй раунд! — и бодро потопал обратно на позицию, в буклете написано, что ствола хватает на двадцать пять тысяч выстрелов. Никто не уйдет обиженным!