Флот победитель вернулся в бухту Копенгагена только 23 июля 1700 года. Ранним утром.

Все это время город готовился к большому празднику. Если до этого думал, что большим праздником стал разгром шведского флота — то ошибался. Судя по подготовке — город собрался гудеть несколько дней и начал это делать заранее, видимо, для тренировки.

Кроме флота ожидали еще прибытия короля Фредерика. Точнее, флот ждал на рейде, когда приедет государь, чтоб торжественно войти в бухту Копенгагена. Позеры.

Безусловно, принял активное участие в организации праздника, обсуждал с аристократами парад победы и прогон пленных шведов. Кидать знамена решили к подножию королевского трона, вынесенного на площадь, ради чего там лихорадочно сколачивали большой помост и обтягивали его тканью.

Флот входил в бухту двумя кильватерными колонами, в голове второй колонны шли наши корабли, под андреевскими флагами, вяло раздуваемыми ветром. Бухта грохотала от приветственных залпов, народ орал и вновь волновался на причалах. Отправил снова шлюпки на дежурство, обещал их экипажам списание на берег в случае повторения пьянства на рабочем месте. Сам поспешил влиться в группу аристократии встречающей своего короля. Вливался несколько нагло, рассекая толпу ожидающих строем абордажников охраны, внутри которого вышагивали мы, вместе с причесанным Алексеем и его свитой, которой строго настрого было запрещено вытирать нос чистыми рукавами новенькой парадной формы. Мысленно вздрагивал, вспоминая, как проводил экспресс-обучение этикету. Сделал зарубку на память — надо вводить эту дисциплину во всех морских школах, а то случаи разные бывают.

Фредерик прибыл пышно, на легком фрегате. Видимо, чтоб корабль мог подойти к самому причалу. Величественно помахал всем ручкой, и сбежал по сходням, опережая толпу офицеров, высыпавшую за ним. Толпу, кстати, возглавили граф Гелденлеве и фон Памбург. Последний все оглядывался на наш рейд, видимо не понимая, почему мы отогнали «птиц» подальше, и скромно стоим в сторонке.

Подождал, пока датская аристократия выразит восторг своему королю, и дал команду морпехам вежливо продавливать строй к месту монаршего присутствия.

Датский король оставил в моей памяти приятные воспоминания с нашей прошлой встречи, когда он был еще принцем, и был уверен, что он не воспримет наше продвижение как агрессию. Он вообще без охраны ходил.

Нас заметили, и, повинуясь внимательному взгляду монарха, освободили нам коридор. Подходил к Фредерику медленно, надеялся, что он вспомнит нашу единственную встречу. Даже оделся так же, как был одет в тот день — тем более что это было несложно, внешний вид формы у нас не изменился. Вот только узнавания во взгляде короля не увидел, жаль. Приветствовал короля поклоном, и на словах приветствовал от имени Петра краткой речью, подведя ее к самому главному.

— … Позвольте представить вам царевича Алексея, наследника престола русского…

Далее, в наступившем онемении расписал, как царевич храбро сражался со шведской эскадрой, будучи в нашем авангарде. Тут такое любят.

Глядя на растерянные лица аристократии, хотелось весело крикнуть «Сюрприиииз!». Будь неладен этот протокол и этикет.

В глазах Фредерика, как в окошечках игрового автомата «однорукий бандит», крутились эмоции. Ничуть не сомневался, что он примет правильное решение. И вовсе не из-за морпехов, сжимающих Дары. Все же мы союзники, одолевшие вместе и шведов, англичан и голландцев. Как там дальше будет, покажет время — а пока мы друзья на век. На несколько месяцев, так уж точно.

Датчанин не подкачал. Возложил руки на плечи стесняющемуся Алексею, даже встряхнул его для верности, и разразился быстрой фразой, которую переводчик истолковал как выражение самых теплых чувств сыну его брата Петра. Вот уж, подобрались братья — Август, Фредерик и Петр. Все трое молодые, ээээ … не очень опытные, и резкие в решениях. Хотя, именно сегодня такие выражения были кстати.

На помост быстренько затащили малый трон, и поставили его рядом с большим. Аристократы косились на меня крайне недобро. Чего это они?

Торжества удались. Особенно впечатляющ был конвой пленных шведов, ради количества которых даже отправляли корабли на остров, за пленными солдатами. Мои матросы и морпехи, марширующие на общем параде вновь вызвали ажиотаж. Все же понимают простые горожане, кому они обязаны этой победой.

От марширующих каре площадь ощутимо подрагивала, хоть гром печатного шага и терялся в гуле толпы. И завершающим штрихом — шведские знамена, накиданные перед помостом внушительной кучей. Даже меня проняло, несмотря на всю циничность.

Парад. Речи. Парад. Бал. Политические маневры. Печень. Ненавижу политику.

На балу в честь победы пришлось трудится как проклятому. Назвал себя политической прилипалой, вот из меня уху и готовили. Раз король одобрил всю нашу самодеятельность, то у меня, а особенно у Алексея, возникло неожиданно много друзей, которые стремились либо набрать очки перед нами, либо за наш счет перед аристократией. Еще хорошо, что Фредерик над Алексеем взял шефство, к ним подходили только с восхвалениями. Весь негатив, соответственно, достался мне. Одному, особо ретивому барону рассказал веселую байку, как недавно на дуэли нарезал ножом дворянчика на ломтики и скормил их собакам. Посокрушался, что собак с собой в поход не взял, ну да ничего, надеюсь в Дании собаки еще лучше, чем в России. Намек поняли.

Поздним вечером, когда начал настаивать, что царевичу пара отбыть в расположение флота, дабы продолжить исполнять свои обязанности — получил аудиенцию у короля. Так называлось официально, действие, когда Фредерик оттащил меня в уголок для разговору с глазу на глаз.

… Нет, не имею права оставить Алексея в Дании… только с личного разрешения государя моего, Петра Алексеевича…И задержаться не можем, у нас еще много дел в Балтике … Нет конечно, русский флот останется тут, с вашего позволения, как и уговорено в соглашении. Им руководит наш победоносный адмирал фон Памбург, он справиться без моих политических советов, так что, нам тут делать больше нечего, и надо выполнять иные поручения нашего государя… Например в Любеке царевича ждут старейшины Ганзы. Помните, мы говорили с вами три года назад о ганзейских факториях?… Да, тот самый… О! Вот об этом давайте поговорим подробнее …

Алексея все же увез. У него и так глаза были квадратные. Мне явно предстоит ответить на много вопросов. Но держался Алексей молодцом. Не зря мы поговорили с ним по душам перед парадом — сделал все как надо — голова гордо поднята, говорил мало, даже старался величия голосу добавить. Вот что может сделать всего одна фраза — «Алексей! Хоть эскадрой и командовал фон Памбург — но это все твои люди! От матроса до капитана! Ты кровь государя нашего, и ты с честью шел вместе с нами через трудности похода и ярость битвы! Ты победитель! Так и будь им! Тебе нечего стесняться! Рядом с тобой твои верные люди, и тебе никто не страшен, ни шведы, не англичане. Даже король Дании тебе уважение выказал. Прими славу достойно, это порой тяжелее, чем достойно принять поражение. Но о том мы после, на корабле, поговорим…».

Вечер опустился на пирующий город, но его отогнали фейерверками, огнями а в нескольких местах и пожарами. Темнота решила не связываться с таким количеством нетрезвого вооруженного народа и отложила визит в город на потом.

Утром отправил «Сокол» в Берген, мало ли, пара англичан заблудиться. Да и апостолы надо домой вести. На эту навигацию, думаю, война закончена. Пока англичане решат, что делать дальше — начнет штормить. А что будет в следующем году — неизвестно. Даже мне неизвестно. Ненавидел себя за плохую учебу. Правильно говорят — «Кто не знает своего прошлого — у того нет будущего».

Настораживали разговоры в кулуарах про Испанию. Больно уж активно обсуждали болезнь испанского монарха Карлоса Зачарованного. Чего там обсуждать? Очередное обострение у эээ … инвалида. Странно обсуждали. С предвкушением. Будто стервятники рассаживались перед трапезой, обсуждая величину обеда и достоинства отдельных частей ожидающего блюда. Настораживает.

Мозговым штурмом выдавливал из себя все, что помню про Испанию. Отбросил Колумба с конкистой, как события явно уже произошедшие. Полюбовался на оставшуюся историческую пустоту на месте Испании в моих знаниях и начал играть ассоциациями. Постепенно пришел к убеждению, что будет война и дележка испанского пирога. И скоро. Мелькало что-то такое на границах памяти.

С одной стороны — хорошо, англичане найдут себе занятие. А с другой стороны — там же Крюйс на Мальте!

Испортил себе праздничное настроение. Мое седалище подсказывало мне недоброе, и мозг глубокомысленно соглашался, сгущая при этом краски. Да что же за времена такие! Тут война, там война, в промежутках голод и групповые казни. У данов за околицей еще неприятель разгуливает и дымок вьется из не остывших пушек — а они обсуждают, какие испанские колонии не помешали бы Дании!

Кстати, а какие испанские колонии не помешали бы России? Задумался.

Копенгаген праздновал. Тут люди жили днем сегодняшним. Светлым и радостным.

Велел капралам собирать по городу наших матросов, загулявших в увольнительных еще до сражения. К обеду собрали почти всех, даже капральства пловцов нашлись. Орал на этот пьяный сброд прилюдно. Кричал, под осуждающие перешептывания горожан, что всех сгною на галерах. И кстати, некоторых действительно сгною. Что пока они пили и гуляли — мы сражались за наши и датские дома не щадя живота. Борт к борту и плечо к плечу!

Хорошо получилось. Внушительно. Вот что значит подготовился! Причем еще неделю назад. И даже речь с кем надо согласовал.

А потом наступила расплата. Присутствовал на похоронах датчан, погибших при вероломном нападении союзных брандеров. Сам пришел. Не мог не проститься с ними. Прощения не просил. Не простят, и будут правы. На душе поскуливала совесть, как побитый щенок. Погано на ней было.

Оставшийся вечер сидел на берегу около нашего причала и слушал чаек. В которых, по легендам, вселялись души погибших в море. И англичане не простят.

Бесит меня этот принцип меньшего зла, вот только деваться от него некуда.

До конца июля Копенгаген не отпускал нас смесью праздника и деловых вопросов. Повадились сидеть с Ермолаем парой за чаем и молчать. Он, скорее всего, знал о грехах моих тяжких, но в душу не лез. Хороший он человек. Все бы священники такие были.

Рисовали с датчанами проекты договоров и союзных действие. Только проекты, хоть и важные. Фредерик отбыл к войскам в Голштинию. Оба наши короля играли в войнушку, и им было не до соглашений. Хотя, безусловно, письма мы рассылали подробные и протокольные.

Первого августа Ястреб прощался с Копенгагеном бортовыми залпами. Нам отвечал весь рейд. Грустно. Устал. Больше всего устаешь от подлости. Особенно своей.

Уходили в сторону Любека, у нас там были некоторые дела, в том числе доставить ганзейцам пачки каперских свидетельств датчан.

Первый раз держал в руках настоящее каперское свидетельство, расцвеченное печатями и подписями. К моему удивлению, документ это оказался очень строг. Для начала — капер должен был внести залог в 15000 талеров. Далее, захват судов можно было производить только в водах воюющих противников и только пока идет война. Капер, имеющий несколько свидетельств, захвативший судно в открытом море, а не у берегов воюющих стран, а так же капер, спрятавший свой флаг — считается пиратом.

Капер не имеет права трогать груз. Совсем. Захваченное судно должно быть доставлено на суд государства выдавшего свидетельство. Там разбираются, законен ли был захват. Если захват признают незаконным, то захваченное судно отпускают, а его капитану платят очень приличный выкуп из залога капера. Остальной залог идет на штраф в пользу государства.

Если все же захват признан законным — судно и груз выставляют на торги, причем сам капер принимать участие в торгах не может. Полученные с торгов деньги делят поровну между владельцем судна, командой и компанией снарядившей корабль. Вот так все непросто.

Но у ганзейцев вроде есть большой опыт каперства, думаю, они разберутся.

А мне надо решить накопившиеся дела в управлении Ганзы и поводить руками, чтоб советники не забывали, откуда ветер дует — а то письма письмами, но личный втык гораздо продуктивнее. И Алексею будет полезно послушать деловые разговоры, а то от хвалебных речей датчан он совсем разомлел — пришлось приводить в чувство его и капральство юнг, после чего Ястреб стал блестеть как новенький. Все же быть адмиралом иногда приятно.

Подходили к Травемюнде длинными галсами против юго-западного слабенького ветерка. Все бы ничего, голубое небо, по которому разбежалось небольшое стадо облачков, теплый ветер, спокойное море — вот только эта благодать означает, что будем мы куковать на рейде крепости, дожидаясь смены ветра, так как лавировать в лоб к ветру в неширокой реке — такого даже мои птицы не могут.

Не могли этого и еще масса торговцев, скопившихся на рейде в устье Траве. И мне это скопление откровенно не нравилось. Особенно их сине-желтые флаги, намекающие на шведское происхождение.

Если честно, очень рассчитывал, что шведские суда будут стоять в Киле, там плечо снабжения шведских войск было бы короче. Но … не повезло. Им.

Подходя к рейду, обдумывал, лезть на рожон или продемонстрировать миролюбие. Даже приказал поднимать на бизани ганзейский вымпел. Хотя, датский вымпел с грота убирать не стал — пусть теряются в догадках.

Шведы теряться не стали. Их посудины габариты имели побольше, чем у Ястреба, а ветер заставлял нас ковылять натужно, буквально ползком, создавая впечатление слабости корабля. Торговцев, поведшихся на эту видимую слабость и хрупкость клипера — было двое, выше по ветру и видимо совсем без мозгов, так как силуэт Ястреба должен был сказать о многом умным капитанам.

Хотя, возможно это опять моя паранойя и купцы просто снимаются с рейда, не помышляя о каких либо столкновениях.

Подозвал Глеба. Отношения у нас с ним так и не восстановились — не мог простить ему глупую потерю апостола. Хоть и нарекания к нему, как к командиру корабля, отсутствовали. Но, увы, сердцу не прикажешь.

— Глеб, видишь двух торговцев снимающихся с рейда? Мыслю, что могут они пакость учинить. Закладывай дугу от них подале, а коль они к нам прижиматься начнут, да пушечные порты отворят — бить их со всех башен. А покамест, вели мешки под борта вытаскивать. Абордажников на палубу, лишних людей в трюм, юнг в самое защищенное место. Боевая тревога!

Сближались. Ястреб забирал восточнее, обходя слева купцов, которые разгонялись по ветру, раскрывая все паруса, что было явно лишнее, если они просто снимались с рейда. А вот если они решат проскочить мимо — всадив нам бортовые залпы — то маневр понятен.

Не угадал. Каюсь. Но уж больно не хотелось начинать баталию в такой хороший день, да еще и первому. Купцы мирно прошли наш траверз, с закрытыми пушечными портами. А вот потом воспользовались набранной инерцией и заложили крутейшие правые виражи, безжалостно сбрасывая передние паруса, гулко захлопавшие на весь рейд.

Молодцы! Рискнули. И избрали единственно верную тактику — взять нас на абордаж. Может они и не купцы? Уж больно слаженно работают. Похоже, сейчас узнаем.

Обе башни правого борта почти дуплетом выплюнули первый залп. Порохом. Экономы! Шимозой надо было! Понимаю, что первые выстрелы палят тем, что заряжено было. Но надо же было раньше думать! Они бы …! … еще холостыми заряжали!

Ястреб завалился в крутой левый разворот, противодействуя абордажу и уходя от бортового залпа разворачивающихся купцов. Левая кормовая отработала по ближайшему купцу. А вот потом досталось и нам. Причем, порты открылись практически вместе с бортовым залпом. Это точно не купцы. Такой слаженности от простых торговцев ожидать не приходиться. Высший пилотаж — выдвинуть жерла одновременно с залпом, и при этом еще и попасть. Профессионалы, чтоб их …

Вновь, пригнувшись за мешки, во всей красе оценил залп пушками этого времени в упор. Гадство. Вокруг визжала картечь и летела щепа. На голову сыпались фрагменты рангоута. На мгновение ощутил себя на борту Орла, в его последнем бою. Наверное, озверел и оглох, так как не могу точно вспомнить, что кричал. Уж больно резкий переход от тихой прогулки к клубам дыма и визгу картечи, в которых потонули наши корабли.

Первый торговец, от которого мы увернулись, проскочил выше на ветер, теряя скорость и разворачиваясь вторым бортом, а Ястреб довернул по ветру и разрядил левую носовую башню в борт второго купца, накатывающегося на место первого. И снова пороховыми снарядами. Прибью пушкарей, если они живы останутся. А вот перезарядившаяся левая кормовая не подкачала, поставив на купце две жирные шимозные точки, немедленно продолженные передней башней в шимозное многоточие, явно уже избыточное — но, чего только от неожиданности не сделаешь. Мазать со ста метров наши канониры уже разучились, и второй корабль просто развернуло внутренними взрывами, вспучив палубу и закидав нас обломками.

Ястреб, яростно хлопая обрывками парусов на посеченной бизани, старался затянуть себя под защиту разгорающегося костра второго купца, уходя от повторного залпа купца первого. Но уйти не удалось. Повезло, что залп с 200 метров картечью был менее разрушителен, чем наш ответ шимозой кормовыми башнями. Все четыре снаряда легли практически точно в середину купца, вызвав концентрированный взрыв, вырвавший из корпуса огромный фрагмент и, видимо, повредивший киль. Так как корабль, с громким треском, начал переламываться пополам, склоняя мачты друг к другу, и заволакивая их дымом.

Набивал трубку трясущимися пальцами. Расслабился! Проворонил! Бездарь! Непогрешимым себя числить начал — и вот! На палубе вновь кровавые разводы.

Бросил набивать трубку, кинулся в трюм. Вздохнул с некоторым облегчением — юнги сидели в гнезде из мешков и смотрели круглыми глазами на острые световые лучи, прочертившие пыльный полутемный трюм из нескольких отверстий в бортах. Рыкнул на них, чтоб сидели тихо — еще ничего не закончилось, и метнулся обратно на палубу. Злость набирала обороты.

Моряки облепили пострадавшую бизань, заводя временные усиления и проводя через блоки сбежавшие фрагменты такелажа. Ястреб продолжал дрейфовать по ветру, отдаляясь от двух разгорающихся костров.

Высматривал в скопище мачт у берега синие флаги. Ни одного гада не отпущу с этого рейда. Заметил, как на некоторых намеченных кораблях опускают флаги, а несколько купцов снимаются с якорей.

— Глеб! Скорее давай! Корабли с рейда уходят!

Чтоб не висеть над душой, сбегал в кубрик к раненым. Четверо тяжелых среди моряков, еще двое среди башнеров и трое легких среди морпехов. Над ранеными колдовали аж четыре человека, двое от моряков и двое от абордажников — впору гордиться поставленной медицинской подготовкой в полку и на флоте. Хотя, Ястреб не показатель — Тая и тут лично экипажи обучала.

На бизань уже поднимали упавший гафель. Корабль начинал разворот фордевинд, хищно прицеливаясь на расползающиеся от устья Траве суда. Тараканы!

— Глеб, кормовые зарядить шимозой, носовые осколочными. Выстрел по курсу кораблей, и сброс на подчинившихся абордажной партии. По не подчинившимся — огонь шимозой. Вопросы? Исполнять.

Только теперь нашел время раскурить трубку. Совсем не такой мне виделась деловая поездка в Любек.

Ястреб ползал по бухте, сгоняя разбредающуюся отару обратно к рейду. Купцы превратились из волков в баранов, упирались, но бодаться уже не рисковали — пара костров угасающих в море наводили на размышления.

Задуматься пришлось и мне. Три шведских купца — добыча законная. Остальные свято уверяли, что к поставкам для шведской армии отношения не имеют. И бочки с порохом у них в трюме исключительно для личного пользования. Хорошо еще, что среди торговцев не оказалось ганзейцев — ситуация могла стать еще неприятнее.

Бочки с порохом выкупил. Поставил вопрос ребром — или они мне продают порох, или от имени датчан арестовываю их корабли и провожаю в Копенгаген. Надолго. Даже в цене сошлись. Все же, добрым словом и пистолетом можно сделать несколько больше, чем просто добрым словом. А вложение бывших шведских средств в порох — можно считать перспективным — порох во время войны только дорожать будет. Велел разгружаться купцам в ганзейскую факторию, как наиболее вместительную и лояльную мне организацию. Потеряли на этой возне еще три дня. Зато выходили раненых.

6 августа Ястреб пробрался на рейд Любека, оставив в 20 километрах за спиной разгорающийся скандал. Если честно — просто сбежали с величественным лицом. Хоть истина частично на нашей стороне, только вот доказать ее порой бывает тяжело. Но комендант Травемюнде, наблюдавший стычку, принял в спорах нашу сторону. И вовсе не из-за подношения в сотню шведских риксдалеров, равных почти трем килограммам серебра. Просто он человек оказался душевный.

Юнги после боя раздухарились, два дня отовсюду слышались захлебывающиеся рассказы про «… токмо голову склонил, а над тем местом каааак вжжжикнет, да кааак …». Но к моменту прихода в Любек команда успокоилась, и принялась деловито заканчивать уже косметический ремонт Ястреба, то есть забивать и зашкуривать чопики и застругивать выщерблены.

В первое посещение штаба Ганзы взял с собой десяток абордажников и десяток юнг, с Алексеем, разумеется. Собственно, весь первый визит свелся к разыскиванию секретаря и сообщению для советников, что назначаю на завтра, после обеда, собрание союза для решения важных вопросов. Быть всем, и подготовить отчетную документацию.

После чего мы просто гуляли по городу — посмотреть было на что. Одна библиотека с сотнями тысяч томов — влекла как мотылька лампа. Еще бы и знание языка поспевало — меня бы из Любека месяцами не вытащить было бы. А так, просто посмотрели.

На собрание союза опоздал, как и положено большому боссу — минут на 30. Вошел, не дожидаясь представления, указал жестом обоим морпехам сопровождения и Алексею, которого теперь постоянно таскал с собой, на стулья, сам с переводчиком обошел стол под заинтересованными взглядами собравшихся. Разговоры стихли. Обменялись рукопожатиями с двумя советниками — третий был в отъезде.

— Спешу всех порадовать — вот так вот, с места в карьер — нашему союзу предстоят три интересных и прибыльных дела.

Устроился на центральном стуле, и начал выкладывать на стол принесенные с собой бумаги. Сделал паузу, обвел взглядом заинтересованные лица за столом.

— Для начала, немного о сложившемся положении.

Сделал еще одну паузу. Развернул датскую карту балтийских побережий.

— Шведская эскадра уничтожена в Зунде, недалеко от Копенгагена. Почти три десятка линкоров пущено на дно, и десяток захвачен в виде призов. Можно считать, что шведский военный флот на Балтике умер и нескоро возродиться. Англо-голландская эскадра отогнана из Скагерака силами русско-датского флота. Скорее всего — минимум до следующего лета.

Еще одна пауза для переводчика — смотрел, как реагируют присутствующие. Сделал вывод, что сам факт столкновения для них уже не секрет, удивлялись только цифрам.

— Швеция еще сильна на земле, своими гарнизонами и армией. Но без поставок воевать долго они не смогут.

Передвинул по столу карту к советникам.

— Даны осадили Тённинг, поляки Ригу. Карл наверняка поведет армию отбивать Ригу, а вот на Тённинг его сил уже точно недостаточно. Слишком опасно доставлять армию кораблями без военного прикрытия. Значит, даны возьмут Шлезвиг.

Все не так однозначно, как озвучиваю — но довольно близко к истине. Народ загомонил, обмениваясь мнениями — как-никак, а Любек входит в границы территорий Шлезвиг-Гольштейн, хоть и является свободным городом.

Не дал разгореться спорам. Огорошил домашней заготовкой.

— Самое время Ганзе вспомнить, что остров Готланд являлся сердцем союза, и пока шведы слабы, вернуть себе исконные земли.

Тишина. Хмыкнул. Мелко все же купцы плавают, такая вода мутная, а они не рыбачат.

Поднял руку, останавливая зарождающийся поток вопросов и возмущений.

— Да, Ганза еще слаба. Но нам помогут! Через две седмицы русский флот уйдет из Копенгагена на патрулирование Балтики. Десять линкоров и шесть фрегатов. Эти суда окажут помощь с моря ганзейским нарядам, высаженным на острове, а в дальнейшем, останутся на рейде порта Висбю. Россия признает за островом статус свободного города входящего в ганзейский союз, в случае подписания соглашения, о предоставлении русскому флоту порта для базирования на 100 лет.

Еще одна пауза. Тут была такая тонкость — по местным правилам, предоставить на 100 лет ассоциировалась с отдачей «на век», и приравнивалась к вечной. Если этого хотели избежать, то писали в документе «… на 99 лет».

Тут стоит вспомнить бытовавшую в мое время байку, что Россия отдала Аляску Америке на 100 лет в аренду. На самом деле — продала, более чем за 7 миллионов, посчитав, с подачи Российской Академии Наук, эти земли бесперспективными. А даже если бы и не продала, а отдала на 100 лет — это все одно, считай навечно. Так было принято. Кстати, Екатерина, как многие уверены в мое время, к продаже Аляски отношения не имеет. Она умерла за 70 лет до этого. Ну да этого еще не случилось. И не случиться. Надеюсь. А вот база русскому флоту в Балтике — нужна прямо сейчас, не ютиться же по всяким Копенгагенам, оставляя наши корабли заложниками прихотей политиков.

Продолжил сразу, как закончил переводчик.

— Вот нанимать солдат для штурма шведского гарнизона на острове нам придется самим, и ради этого указал собрать все отчеты о тратах и наличии денег в Ганзейском банке. Теперь, зная, для чего нам понадобились крупные суммы, уверен, что вы еще раз, и тщательно, просмотрите все бумаги и исправите случайно вкравшиеся туда ошибки.

Посмотрел на всех многозначительно. Ясновиденьем не обладаю, но могу заложить Ястреб против шнявы, что тщательно зашкуренных приписок и недостач в отчетах масса. Добавил.

— В случае, если эти ошибки найдут мои инспектора — буду считать их уже преднамеренным воровством во время войны, которую начинает союз. Сами понимаете, что за это грозит.

А вот дальше начался бардак. Такая стройная вступительная речь, и такие идиотские реплики с мест. Что значит, зачем нам этот остров? Даже если он Ганзе даром не нужен, русскому флоту такая база не помешает. Но просто так его там не потерпят, а вот Ганзу, с ее «исконными территориями» — пропихнуть можно, хоть и со скрипом. Особенно если за ее спиной русский флот поиграет мускулами. Но знать союзу о таких тонкостях необязательно. Вон, у некоторых и так глаза горят — они стены ганзейской крепости на Готланде может, в каждом сне видят. Вот они пусть маловеров и убеждают.

Откинулся на стуле, крутя в руках так и не зажженную трубку. Поймал на себе задумчивый взгляд советника, слегка улыбнулся ему — да, тяжело будет отстранить меня от руководства. Советник уткнулся в разложенные по столу бумаги.

Рассеяно слушал переводчика, пытающегося кратко обозревать споры за столом. Параллельно с этим просматривал сводную цифирь, подсунутую мне в виде отчета. Улыбался, когда переводчик выдергивал из разговоров суммы, озвучиваемые для найма солдат, уже существенно превосходящие цифры отчетов. Купцы сами себя на чистую воду выводят. Правильно говорят — в спорах рождается истина. Суммы истины пометил у себя на бумажке.

Подождал, пока мечтатели перекричат скряг, и хлопнул по столу рукой, привлекая внимание. Надо скряг немного поощрить.

— Второе дело — вытекает из первого. Флот Ганзы, вместе с фрегатами конвоя, становиться реальной силой на Балтике. Настолько реальной, что привез для нас датские каперские свидетельства, позволяющие основательно проредить еще и торговый флот Швеции. Более того, вместе в русской эскадрой придет датское судно, везущее каперского арбитра — достаточно лояльно настроенного к нашему союзу.

Пауза. Поморщился, вспоминая стоимость этой лояльности. Ладно бы одному арбитру — но ведь чуть ли не половине адмиралтейства пришлось дары преподносить, да еще и под выпивку с разговорами о вечной дружбе. Бррр.

— Вернув себе Готланд, наш союз приобретает идеальную базу для каперов против Швеции, причем, капер всегда сможет оттянуться под защиту флота, стоящего на рейде острова. Сами понимаете, какие это открывает перспективы.

Еще бы они не понимали. Вон, даже у скряг глаза стали как у Скруджа Макдака. Можно считать, что вопрос завоевания Готланда уже решен — хотя бы для того, чтоб каперы могли с него всласть и безнаказанно поохотиться.

Присел, пережидая еще одни бурные дебаты и спокойно обсуждая с советниками, сколько и каких каперов может мобилизовать союз. Причем, каперских свидетельств у меня было меньше, чем прорезавшиеся аппетиты союза, и занимались перебором судов, оценивая, кого освидетельствовать в первую очередь, а кому потом придется самим общаться с арбитром. Увлекся. Даже не заметил, как разговоры за столом стихли, и внимание заседающих сконцентрировалось на нашем переборе. Самое время добивать.

Теперь ближайшие цели союза определены, стоит набросать им перспективу.

— Это еще не все — дождался максимальной концентрации заинтересованных и разгоряченных предыдущими сообщениями взглядов — Есть и третий большой проект, который позволит получить благосклонность Дании и значительную прибыль.

Вновь усмехнулся про себя на сделавших стойку купцов — слово «прибыль» тут будет всегда правильным паролем. Начал издалека.

— Даны завоюют Шлезвиг от Тённинга до Киля, это только вопрос времени. А что дальше? Ведь они на этом не остановятся, и очередь дойдет до Любека и Гамбурга… если их не занять другим важным и прибыльным делом. И такое дело есть!

Сделал очередную паузу, делая вид, что внимательно изучаю карту. Поднял взгляд на внимающее собрание.

— Король Дании, Фредерик IV, проявил интерес к строительству канала от Киля до Тённинга. Впрочем, на Тёнинге он не настаивает, и канал можно закончить на Эльбе, соединив Балтийское и Северное моря. Что это значит — вы сами понимаете. Шторма мыса Скагена губят великое множество кораблей, и безопасный путь из Балтики будет пользоваться великим спросом. А где спрос — там и деньги.

Передвинул по столу карту, отчеркнув на ней дугу предполагаемого Кильского канала.

В востребованности такой артерии не сомневался ни секунды, в мое время этот канал был самым загруженным в мире. Даже по Суэцу меньше судов шныряло, чем по Кильскому каналу. И паруса делу не помеха, в крайнем случае будем быками с берега суда тянуть. Вот только подробностей о канале не знал. Все, что читал — это пара шлюзов в начале и конце русла, и то, что он начинается в Кильской бухте, а заканчивается в устье Эльбы. По дороге еще часть реки использует, но подробностей уже не помню. Тем не менее, за год работы моих теодолитчиков вполне можно нащупать нитку канала, там всей длинны то менее сотни километров. И Фредерик действительно сильно заинтересовался этим проектом, вытрясая из меня подробности после первого же оброненного намека. Можно сказать, что он и к своей армии убежал только за тем, чтоб ускорить завоевание территории. И проект соглашения между Россией и Данией у меня с собой. Только вот желательно, чтоб за Россию заплатил кто-либо еще, а то Петр наверняка пожадничает. У него и так казна трещит по швам — мне ли не знать, сам принимаю участие в ее разбазаривании.

Ганзейцы опять открыли бурные дебаты. Записал себе на бумажку еще несколько циферок — богато они живут, однако. Встал из-за стола, собирая бумаги. Ответил на недоуменные взгляды.

— На сегодня заседание объявляю закрытым. До завтра всем обсудить новые дела, привести в порядок отчеты, и выработать предложения на поднятые вопросы. Основные — наем солдат, суда доставки и поддержки, снабжение нового гарнизона Готланда и флота союзников на длительный период. Далее, перенос штаба в город Висбю, организация ремонта и снабжения кораблей союзников, за отдельную плату, и какая будет политика к мирному населению Готланда — ведь именно из-за мирного населения острова у Ганзы в прошлом были проблемы. Думайте, советуйтесь. Завтра продолжим. Дела со строительством канала пока могут подождать, а вот Готланд надо брать сейчас. Учтите — через две недели русская эскадра будет здесь, и наши силы уже должны быть собраны.

Откланялся. Опять пожимал руки. Любят тут это дело.

На обратном пути Алексей похоронил меня под градом вопросов. Но ответы он вполне заслужил, просидев все совещание тихой мышкой. Да, ганзейцы нам не особо-то и нужны в обоих делах — но тут вмешивается политика. Почему Европа довольно спокойно восприняла отчуждение Константинополя у осман? Просто, каждый видит в любом деле то, что хочет увидеть. Европа видит в Константинополе рыцарей мальтийцев. Этого достаточно, чтоб сохранить лицо. И с Готландом та же история. Это не русские отвоевывают себе территории, а ганзейцы возвращают свои исконные земли. Ну а с каналом все еще проще — купцы Ганзы, люди богатые, а главное, от Любека до нитки канала будет около 60 километров. Только ганзейцы смогут обеспечить полноценное снабжение строителей канала. Помнишь, на занятиях много раз говорил — война только на треть состоит из боев и маневров, а на остальные две трети — из снабжения. Обеспечив хорошее снабжение можно выиграть любую войну, конечно, если командиры и солдаты будут уметь это делать. А вот имея гениальных командиров и обученных солдат можно войну проиграть только из-за того, что обозы с припасами застряли в дороге, а солдатам просто нечем стрелять.

Со строительством та же история. Без снабжения стройка замрет. Дания воюет, Россия далеко. А вот ганзейцы имеют налаженные караваны, и для них снабжение нескольких тысяч строителей труда не составит. Вопрос только в деньгах. Но этот вопрос обсудим позже — когда каперы ганзейцев соскребут жирок со шведов, и у них появятся свободные средства, которые нужно будет вложить в прибыльное дело. Пока не до этого, надо решать политические и организационные вопросы.

В очередной раз ошибся. Два последующих дня совещаний говорили практически только о деньгах. Перемежая эти споры отчетами о найме ландскнехтов.

С первым капитаном компании ландскнехтов познакомился на третий день пребывания в Любеке. Как глава союза подписывал контракт с его компанией. С некоторым удивлением узнал, что компания — это официальное название воинского подразделения наемников, что-то аналогичное роте. Вот только численность компании не ограничена, может быть и сотней бойцов и тысячей. Капитан — это глава компании, а его заместители называются «лей тенант», что по-французски и значит — заместитель. Век живи, век учись. Надо подтягивать языки.

Обратил внимание капитана на пункт контракта запрещающий грабежи и мародерство. «Мародер», как выяснилось, это термин, ставший нарицательным по фамилии одного из капитанов ландскнехтов — много говорит о поведении таких компаний во время войны. Поспорили с капитаном по этому поводу. Мне плевать, что там овеяно традициями. Или так, со штрафами за нарушение, или никак — на немецких землях компаний ландскнехтов пруд пруди.

На собраниях союза уже перешли к спорам о дальнейшем существовании Ганзы на новом месте. Вопрос, почему первоначальный финансовый отчет, предоставленный мне, отличался от фактического чуть ли не в три раза — спустил на тормозах. Просто отвел советников на перекур, и мило сообщил им, что в следующий раз, при несоответствии цифр, их семьи тихо исчезнут вместе с ними, и объявятся уже в снегах России, на железных рудниках. Глубокомысленно добавил, выбивая трубку — или не объявятся. От цифр зависеть будет.

Охрану, на всякий случай удвоил, ландскнехты эти нагловато себя вели. Хотя, времена военные, жесткие. По городу бандиты орудуют, нападая на всех подряд, вот и удвоил охрану. А как тут не удвоить, когда вечерами бесследно исчезли капитан и пара лейтенантов их разных компаний. Беспредел, какой-то! Хотя, эти печальные пропажи несколько снизили хамоватость наших наемников, и с ними стало возможно вести деловые переговоры. Как говорят, «…Нежданно беда помогла». Ну и славно, а то ведь наемники могли остаться совсем без командиров.

К ожидаемому сроку подхода русской эскадры на рейд Травемюнде вывели четырнадцать толстобрюхих купцов, частью наемных, частью под ганзейскими вымпелами. Почти три сотни пушек на всех бортах, почти шесть с половиной тысяч солдат и пол тысячи матросов.

Каждый день простоя обходился почти в 400 талеров, мордобои, и проблемы с комендантом крепости.

Ждать не стали. 20 августа эскадра из 15 кораблей пошла на соединение с русским флотом, растянувшись редкой цепью, чтоб не пропустить случайно долгожданных гостей.

Русских встретили только к обеду следующего дня, на траверзе гористого побережья острова Рюген. Памбург лихорадочно пытался резаться против ветра, но линкоры отказывались это делать с приемлемой скоростью. Наш визит адмирал встретил с явным облегчением. Совмещенная эскадра встала в бакштаг правого галса, двумя длинными колоннами, и уверенно начала разгоняться, держа курс на Готланд, до которого оставалось чуть больше четырех сотен километров.

Четыре дня ползли это расстояние, и это еще при попутном ветре и умеренной погоде. Хорошо, три дня. Просто к острову подходили под вечер и встали на ночевку у его южной оконечности в полной темноте, сразу сбросив десант на берег в 400 солдат.

Четвертый день, с утра, штурмовали Висбю. Хотя, штурмом это избиение назвать было стыдно. Шведы нас не ждали, и гарнизон не дотягивал даже до пяти сотен солдат. Настолько не ждали, что рейд Висбю украшали четыре шведских торговца, и с десяток парусной мелочи — которых гарантированно тут бы не было, дойди до Готланда хоть какие то слухи о надвигающейся опасности. Расслабились шведы. А зря.

Залп десяти линкоров по старой крепости, беспорядочно палящий в ответ таким скромным калибром, что ядра отскакивали от бортов линкоров — можно приравнять к безответному. Серьезное сопротивление оказали только две башни на южном и северном молу бухты. Вот только против массированного обстрела десятком линкоров, да плюс еще и шимозой, с наших фрегатов, башни не совладали, и вскоре на молу можно было рассмотреть убегающие из них точки защитников.

Клубы серого дыма поднимались над флотом, создавая впечатление, что на рейд с небес опустилось грозовое облако, и разлеглось на воде, выбрасывая из своего нутра громы и молнии, бьющие по старым стенам ганзейской крепости и высекающие из них фонтаны каменно крошки. Причем, точностью облако не обладало, и фонтаны летели не только из стен, но и со всей округи — хотя, не мог себе представить, как можно промахнуться в такую крупную цель.

Соответственно, вся округа мгновенно попряталась, толпами потянувшись в холмы за городом и привычно неся с собой узелки пожитков. Флот начал сброс десанта, спокойно и деловито, перевозя по четыре сотни ландскнехтов за одну ходку шлюпок. Канонирам Ястреба и фрегатов, согласно распределенным заранее ролям, предстояло прикрывать высадку — подавляя те орудия, которые начнут стрелять по шлюпкам. Вот только разобрать, какие именно орудия крепости посылают ядра в десант — стало сложной задачей. Крепость окуталась не менее густым облаком, из которого вырастали все новые и новые дымовые щупальца — оценить, куда летели гостинцы, и разобрать в многочисленных всплесках отправителя … Делать нам больше нечего. Гвоздили все подряд — передними башнями шрапнелью, а задними башнями — осколочными. Шрапнелью равномерно прочесывали крепость над зубцами, пользуясь тем, что план укреплений имелся достаточно подробный, а пушки стояли на верхних площадках стен, не прикрытые сверху за редким исключением. Сложность была только с подбором значения трубки — а в остальном — сплошное избиение.

Крепость сдалась на пятом часу неторопливого и обстоятельного обстрела. Даже до штурма дело не дошло. Видимо, защитники впечатлились собранными под стенами ландскнехтами. Особенно зная о кровожадности этой волчьей стаи. И было еще серьезное подозрение, что орудийную прислугу мы основательно выбили — крепость стала стрелять редко, над ней даже дымовое облако рассеялось.

До вечера обсуждали условия сдачи — в итоге отпустили гарнизон с личным оружием и знаменами. Даже позволили им забрать с рейда одно шведское судно. Штурмовать крепость откровенно не хотелось — тем более делать проломы в уже почти своем имуществе. К чему Ганзе, а ведь именно она тут заправляет, лишние пленные и потери? Гораздо важнее, занять мало поврежденную крепость. Ну, еще важно — какие слухи пойдут по Швеции.

Захочет Карл отбить остров? Будет просто замечательно! У меня даже план для него заготовлен — как он подводит к мелководью острова тучу кораблей с десантом, лишая их маневра, а пара наших фрегатов ставит окончательную точку в участии Швеции в каких либо войнах. Если десантные корабли придут в сопровождении остатков шведских линкоров — еще лучше! Свяжем толстяков нашими линкорами, потом делаем обструкцию десанту, и возвращаемся к линейной баталии …

Высадят десант тайно? Угу. А кормить и снабжать его, чем будут? Суда сопровождения же не спрятать! А по-другому на остров никак не добраться, до подводных лодок мы еще не дошли, хоть Лейбниц и теребит меня с этим, но пока рано — будут у противника броненосцы, тогда подумаю о потаенных судах.

Одним словом — ловушку для Карла заготовили качественную, и продолжали с Памбургом ее полировать, распределяя корабли на дежурные посты. Вот только сомневаюсь, что Карлу дадут в нее залезть. Он теперь будет внимательнее прислушиваться к своим адмиралам, козыряющими фразами типа «… не надо, ваше величество, а то будет как в проливе …». Даже завидно, вот бы и мне так с Петром!

Вручил бывшему коменданту меморандум для Карла, от имени ганзейского союза, в том, что остров, приобретает статус свободного города, и гарантом статуса выступает союзный русско-датский флот. Про гаранта — это наполовину серьезно — даны выразили осторожное согласие на эту аферу, точнее, не именно на эту, а на помощь Ганзе флотом в случае нападения на ее фактории. А тут считай не фактория а целый штаб Ганзы. А вот мнение Петра спросить не мог. Интересно, Петр все же объявил войну шведам или нет? А то такими темпами мы закончим эту войну раньше, чем она будет объявлена.

До конца августа разбирались с новым приобретением. Точнее, разбираться с ним оставил ганзейцев, ограничившись плаваньем вокруг острова с небольшой эскадрой судов и сбросом десантов. Закруглил свое пребывание на этой гигантской скале посреди Балтики совместным совещанием совета Ганзы с капитанами флота и десантов. Говорили мало, все было уже оговорено — в основном пили. За победу. За нашу победу. Самое интересное, что ганзейцы и ландскнехты радости у достаточно многочисленного населения острова не вызвали — а вот русские были встречены благожелательно. Оказывается, Готланд с начала 12 века поддерживал взаимовыгодные и теплые отношения с Новгородом. Русских на острове, в то время, было полно. Даже пара православных церквей подняли свои кресты над землей викингов — купольные храмы Русский и святого Лаврентия. К ним и улочки прилагались соответствующие — Новгородская и Русская.

Грех было не воспользоваться удачным стечением обстоятельств — отпустил большинство моряков в город, в увольнение, с короткой историей о том, как вскоре тут будет много русских моряков, прибывающим на смену датчан. И как много будет товаров и денег, минимум оттого, что многочисленным командам флота надо будет организовать досуг и питание. При этом матросы претендовать на земельные наделы тут не будут. Идиллия — потребители без претензий. Все люди любят розовое будущее, не зависимо от подданства — думаю, островитяне станут нам минимум лояльны, а максимум … В любом случае, намеки и слухи — что следующий год будет весьма благоприятен для жителей острова — не помешают. Но это дело будущего.

А вот суровое настоящее поднимало серьезный вопрос — и что делать дальше?

До Нарвы от Готланда около семи сотен километров, а до Стокгольма и остатков флота шведов — две сотни. Флот с рейда Висбю уводить нельзя — провороним хорошую базу.

Хотя, поход большого флота к Нарве, да еще и с десантом ландскнехтов, вполне мог решить все проблемы Петра. Вот только в глубине души — мне хотелось, чтоб Карл нашел в себе силы и продемонстрировал Петру всю порочность его подхода к армии, и ее командирам.

Хотя, основной и вполне обоснованной версией отмены похода на Нарву — стала необходимость защиты новой базы, и ремонта кораблей, который им не помешает. Основной ремонт корабли выполнили в Копенгагене, но работ предстояло еще много. К тому же, осенняя Балтика — далеко не сахар, а на линкорах урезанные экипажи да еще большей частью из датчан…

Оставил все, как есть — пусть Петр сам выкручивается. Надеюсь, судьба на мне не отыграется за это решение.