Первого сентября, как всегда, на тебя смотрит хмурое небо, по которому медленно плывут тяжелые черно-сизые тучи. Улицы полны нарядных учеников с букетами. Это единственный день в году, когда дети дружно и весело торопятся в школу.

Первого сентября я прихожу в школу как на вокзал, на котором собрались с цветами одни встречающие. Когда раздастся первый звонок, для меня начнется отсчет времени, по которому я буду жить в течение целого года. Жизнь моя будет похожа на стремительно летящий поезд.

Первого сентября я получаю столько цветов, сколько не получу за весь последующий год. У меня не хватает ваз, я ставлю цветы даже в ведро. Во время классного часа в помещении стоит радостный гам, потому что каждый ребенок переполнен новостями и событиями, которые ему не терпится излить на одноклассников. Дети, перебивая друг друга, кричат:

— Я в июне был в Греции! Целых две недели!

— А я с родителями в июле летала в Турцию! Мне там такую классную шубу из голубой норки купили!

— А я почти целый месяц отдыхал в «Орленке»! Вот фотографии — смотрите!

— И я фотографии принес!

— И я!

Десятки рук и глаз тянутся к принесенным и выложенным на парты фотографиям. Одни хотят посмотреть, другие — показать. Одни хвалятся, другие молча завидуют. Кто-то даже хвастается своим средиземноморским загаром и закатывает рукава.

— Ольга Юрьевна, — слышу я вдруг голос Никиты Сухарева, — а вы где этим летом отдыхали?

В классе, как по взмаху руки, устанавливается тишина.

— На одном из золотистых пляжей нашей любимой речки, — невозмутимо отвечаю я. — Нежное солнце, шелковый песок, свежий ветер и камышовые заросли — все почти как в субтропиках.

Бедным детям невдомек, что моих учительских отпускных хватит только на билет в один конец — даже не в Грецию и не в Турцию, а на черноморское побережье Краснодарского края.

Классный час подходит к концу, мы выходим на торжественную линейку, чтобы услышать первый звонок. Некоторые учителя, обладающие бесподобным чувством юмора, называют школьный звонок «бухенвальдским набатом» или спрашивают: «По ком звонит колокол?» На линейке стоит такой же шум, как и во время классного часа. Никто никого не желает слушать — всем хочется, чтобы слушали только его.

Постепенно выглядывает солнышко, пригревает, и наконец становится тепло. Все рады, все счастливы, все в прекрасном настроении: и родители, и дети, и особенно учитель.

Первого сентября учитель после торжественной линейки строчит у себя в кабинете списки учеников своего класса и высчитывает по годам, сколько мальчиков и сколько девочек имеется в наличии. А мальчики и девочки бывают разные. Одни опаздывают каждый день из года в год на первый урок, потому что или долго закрывают дверь квартиры, или крепко спят, и их никто не будит, или будильник, заведенный вечером, неожиданно ломается ночью и утром не звенит. Другие носят в своем портфеле учебники и тетради по всем предметам, потому что не знают расписания или не желают усложнять себе жизнь. Третьим до потери сознания нравится рассматривать на уроках свою внешность в зеркальце, лежащем в дневнике. Четвертые, хоть их хлебом не корми, любят разрисовывать все, что попадет им под руку: от парты до стены в туалете. Пятые, думая, что об этом никто не догадывается, бегают покурить на каждой перемене на задний двор школы и возвращаются довольные собой, а рядом с ними стоять невозможно, можно только задохнуться от табачного запаха, которым пропитана их одежда, портфель и все, что в нем находится.

Учитель пишет и гадает, что готовит ему грядущий год: разбитые окна, исписанные стены в туалете, изогнутые ложки в столовой, сломанный глобус, украденный новенький секундомер, взорванный унитаз или сожженное сено у соседа, которое тот запасал все лето на зиму.

Но не будем о грустном. Первое сентября мы с моей лучшей подругой Кирой всегда празднуем в маленьком, очень уютном кафе. Прелесть кафе состоит в том, что в нем столики расположены так, что никто никого не видит и не слышит.

В этом году я задержалась в школе, привела кабинет в порядок после классного часа и поэтому торопилась на встречу с Кирой, которая уже полчаса ждала меня в кафе. Автобус был переполнен, но я все же постаралась в него втиснуться. В безумной давке меня пригвоздили к чьей-то спине так, что я почти лежала. Хозяин спины вежливо спросил у меня:

— Девушка, вам удобно?

— Да, — ответила я. — Не беспокойтесь.

Стремительно выскочив из автобуса, я неожиданно столкнулась с каким-то человеком. У него не очень удачно выпала из рук папка, и листы бумаги посыпались прямо в лужу.

— Девушка, надо быть внимательнее и смотреть, куда вы несетесь, — услышала я недовольный голос обладателя бумаг.

Мне было неловко и в то же время некогда, поэтому я стала судорожно собирать бумаги и одновременно извиняться:

— Ради бога, простите, извините. Я такая неуклюжая! Вот, держите ваши бумаги.

Я подала кипу грязных бумаг мужчине, стараясь не смотреть ему в глаза, и в это мгновение вспомнила, как однажды уронила в лужу тридцать чистых тетрадей, только что купленных в магазине и предназначенных для экзаменационного сочинения. Мне стало весело, и я, сама не зная почему, еле сдерживая улыбку, произнесла:

— А вы, если мы с вами столкнемся в следующий раз, покрепче держите свою папку!

Эти слова не на шутку рассердили пострадавшего.

— Вы еще и смеетесь надо мной! — услышала я возмущенный голос.

«Но я же извинилась», — подумала я, пожала плечами и сказала:

— Ну что вы, просто меня немного качает, когда я выхожу из автобуса.

Маленький инцидент быстро улетучился из головы, когда я увидела улыбающуюся Киру.

— Оля, ну что же ты так долго? — спросила подруга. — Я просто изнываю от одиночества.

— Пока бежала сюда, сбила с ног одного мужчину.

— Надеюсь, симпатичного? — мгновенно встрепенулась подруга.

— А как же! Я только красавцев и сбиваю с ног своей неотразимой внешностью. Как видят меня, так и валятся в разные стороны от потрясения и восхищения, — засмеялась я.

— Ладно, моя дорогая девочка, — сказала Кира, наливая в бокалы шампанское, — я хочу поздравить тебя с началом очередного мучения.

Я с готовностью подняла свой бокал и тут же спрятала его под стол, так как увидела входящих в кафе старшеклассников из своей школы.

— Здравствуйте, Ольга Юрьевна, — радостно закричали они и помахали мне руками. — С праздником!

— И вас тоже, — сдержанно кивнула я в ответ.

Ну, все. Единственное место, где невозможно было встретить учеников родной школы, навеки потеряно.

— И долго ты будешь держать бокал под столом? — поинтересовалась Кира. — Разве ты не взрослый человек и не имеешь права выпить бокал шампанского?

— У меня профессия такая, — вздохнув, сказала я. Не могу же я на глазах детей опрокидывать бокал.

— Можешь. А вот им здесь точно делать нечего. Не доросли еще до того, чтобы ходить по таким местам, — твердо проговорила подруга. — Ладно, давай поднимем бокалы.

— Ой! — снова воскликнула я и теперь уже готова была сама спрятаться под стол вместе с бокалом или сразу провалиться под землю, потому что в зал вошел человек, с которым я столкнулась, выбегая из автобуса.

— На этот раз что? — глядя на меня как на тяжелобольную, спросила Кира.

— Мужчина, которого я сбила с ног и бумаги уронила в грязь, — пролепетала я.

— Ну и что?

— Он сюда вошел и смотрит на нас!

Подруга оглянулась, посмотрела, приветливо взмахнула рукой.

— Наконец-то ты начала сбивать с ног нужных людей, — удовлетворенно произнесла она.

— Ты его знаешь? — удивилась я.

— Да, он адвокат, коллега моего мужа. Здравствуй, Олег, — сказала подошедшему к нашему столику мужчине, который с нескрываемым негодованием смотрел на меня. Глаза у него были стального синего цвета, а лицо казалось ледяным, словно его только что вынули из холодильника. Я невольно съежилась и почувствовала себя отъявленной, закоренелой преступницей. — Ты здесь какими судьбами?

— Очень рад тебя видеть, Кирочка. — Голос оказался теплее глаз. — Я здесь по делам. А ты, как я вижу, отмечаешь какое-то важное событие?

— Да, мы с подругой сегодня отмечаем замечательный праздник. Знакомься, — радушно улыбаясь, произнесла Кира.

— Да мы уже познакомились, только имена друг другу не успели назвать. — В его голосе снова зазвучало раздражение. — А вы, девушка, хорошо видите? — обратился он ко мне.

— В каком смысле? — не поняла его я.

— У вас со зрением все в порядке?

— Не жалуюсь, — буркнула я.

— Странно. Все же вы тогда либо под ноги смотрите, либо туфли на каблуке не обувайте. А еще лучше — проверьте свой вестибулярный аппарат, раз вас после езды в автобусе качает. Всего доброго!

Он отошел от нашего столика.

«Какой ужас! — подумала я, выслушав отповедь. — Просто невыносимый сноб из старозаветной Англии!»

В моей душе клокотала лава огня.

— Так мы будем пить сегодня шампанское или нет? — спросила Кира, возвращая меня в мир реальности.

— Не знаю, что-то уже не хочется. Этот господин всегда людям настроение портит — или только по праздникам? — поинтересовалась я.

— Не принимай близко к сердцу! Наверное, ты уронила очень важные бумаги. Вон посмотри. У него здесь назначена встреча с клиентом.

Я повернулась и увидела, как адвокат разговаривает с каким-то важным, представительным мужчиной.

— Да, нашел где встречаться первого сентября, — раздраженно произнесла я. — Нельзя ли ему для деловых встреч выбрать другое место? Принес его черт сюда!

— Успокойся! Учебный год еще не начался, а ты уже нервничаешь и чертей вспоминаешь, — улыбнулась Кира и взяла меня за руку. — Мне кажется, всех учителей надо каждый год отправлять в неврологический санаторий, а после десяти лет работы — на пожизненную пенсию, а еще обязательно ставить памятник и давать звание Героя России. Поэтому я хочу пожелать тебе несокрушимого терпения, стальных нервов и железного здоровья!

Я улыбнулась, искренне поблагодарила подругу за столь важные пожелания.