Гремели барабаны. Их сухой грохот сыпался сверху, от мохнатых боков Аю-Дага, — это шли отряды Верхнего. Обгоняя парадные колонны, осторожно протискивались автобусы с малышами. А по Нижнему из края в край, от палатки к палатке катилось раскатистое: «Ста-но-вись!!!»
Сергей стоял на возвышении у Костровой площади и смотрел, как выходит его отряд, как ладно и четко идут ребята, как спокоен, во всяком случае внешне, Вилен, как прямо держит флажок Андрей Бараневич и как сосредоточен маленький левофланговый отряда — Виталька. Вот уже закончил построение Верхний, вот прошли под аркой девочки второго, и последний артековский отряд вступил на Костровую. Сергей повернулся к знаменной группе.
— Внимание!
Качнулись золотые наконечники, подтянулись и замерли ребята. Чуть слышно стукнули палочки в руках барабанщиков. Скрипнув галькой, подравнялись ассистенты. С Костровой ветер донес чуть глуховатый голос Пал Палыча:
— Под знамена пионерских дружин Артека смирно! Равнение па знамена!
Вот сейчас он должен вывести перед строем знаменную группу.
— Группа, смирно! Шагом…
Сергей увидел, как, поднявшись, чуть наклонились вперед знамена…
— …марш!
Грянули барабаны. Сергей повернулся, вскинул руку в салюте и сделал первый шаг…
…Все! Прошел последний отряд. Убегающие ступеньками вверх трибуны Костровой, там ребята. Сергей разыскал своих. Казалось, двигаться, тесниться было уже невозможно, но они все же подвинулись, уступая место вожатому. Шумные, радостные, возбужденные.
Сейчас вспыхнет костер. Баянисты уже спустились вниз, встали около своих лагерей. Рядом с ними вожатые, по одному от каждого лагеря.
Сергей, поднявшись с места, поворачивается к отряду, и в других местах тоже встают вожатые.
И в тот же момент, заглушая песню, грянули взрывы ракет. Взвились, прочертили в небе огненные полосы и рассыпались десятками сверкающих точек. Трибуны ответили криком «ура!».
И побежали языки огня. Снова взрыв, и снова вспыхнули в небе ракеты, а на земле взметнулось вслед за ними пламя.
Кто-то подбросил в костер охапку хвороста, г-г вместе со снопом искр снова улетела к небу песня.
Последний, прощальный отрядный костер. Все отряды прощаются сегодня с Артеком. Завтра уедет первая группа.
Саша молчаливый такой, тихий. Будто и не Саша это. Сергей кладет ему на голову руку, поворачивает к себе. И тут же отпускает, слишком уж подозрительно блеснули Сашкины глаза в свете костра.
Сергею невмоготу это молчание. — Хватит, хлопцы. Что вы?..
Молчат.
Костя подходит. Как всегда улыбающийся, с неразлучным баяном. Растягивает мехи.
— Споем, ребята!
И тут же сам запевает:
— «Прощай, необъятное море…».
— Не надо, Костя, — перебивает его Вилен. — Еще успеем эту спеть.
— Не надо так не надо. Я ведь что…
Потрескивает костер. Не умолкая, о чем-то говорит и говорит море.
— А помните, как шторм был, — говорит Виталька. — Ох и напугался же я! — И поспешно добавляет: — Вы только не смейтесь.
— Чего же смеяться, — отвечает за всех Сергей. Вправду страшно было. И мне. А думаешь, другим не страшно было? Это они только молчат.
— Ой, хлопцы! — Тарас блаженно растягивается на еще теплых камнях. — Не надо о страшном. Лучше собирайтесь все да приезжайте к нам. Дед мой на бахче кавуны отберет самые гарные. Приезжайте, хлопцы, а?
— Почему это к тебе, а не к нам? — обижается вдруг Толя Овезов. — Ха, арбузы… А у нас виноград, дыни… Ну вот скажи, Тарас, где самый лучший виноград?
— А яблоки самые лучшие у нас, — вмешивается в разговор Булат.
— Сергей, а вам можно писать?
Саша наконец отрывает взгляд от костра, смотрит на вожатого.
— А почему же нет?
— И вы отвечать будете?
— Буду.
От палаток, особенно резкий в вечерней тишине, доносится сигнал на линейку. Ребята вскакивают, заливают костер и бегут наверх.
…В последний раз в этой смене вьется над строем флаг на мачте. Сейчас последний спуск.
— Лагерь, равняйсь! Смирно! Равнение на флаг! Флаг спустить!
Вздрогнул флаг и потом медленно-медленно, точно не желая спускаться, пополз вниз…
Костя растягивает мехи.
Поют вожатые, поют ребята.
По всему побережью, от подножия Аю-Дага до Гурзуфа, звучит над морем эта прощальная песня.