Многие мои сограждане, хоть и не испытывают симпатии к правящим карликам, все-таки категорически не приемлют «горячей» революции из-за ее побочных эффектов, ратуя за «революцию сверху». Мол, тогда все пройдет гладко и без эксцессов. Ой, не факт! Революция сверху — это ни что иное, как дворцовый переворот — насильственная смена верховной власти, осуществляемая ближайшим окружением правителя без непосредственного участия общественных сил. В результате дворцового переворота курс режима может претерпеть значительные изменения, но обычно обстоятельства к этому не располагают, ибо захват власти — есть самоцель заговорщиков, а их дальнейшие действия в основном направлены на удержание ее, а не на социальные реформы.

Примером такого переворота вполне может служить октябрьские события в Москве 1993 г. В эпицентре конфликта оказалась борьба двух кланов за власть. Если утрировать, то Ельцин желал стоять во главе президентской республики, в то время как Хасбулатов и его сторонники пытались трансформировать политическую систему в парламентскую республику, где они бы имели громадное влияние на политические (контроль бюрократии) и экономические (дележ госсобственности) процессы. Кратковременная бойня в Москве воспринималась подавляющим большинством населения именно как драчка за власть (и, разумеется, за деньги), а вовлеченных в нее граждан и пострадавших считали жертвами игрищ циничных политиканов. Формально в политических разборках приняли участие и армия и митингующие возле Белого дома обывательские массы, однако ни те, ни другие не играли самостоятельной роли, не выражали собственной политической воли, а лишь слепо следовали за своими лидерами.

Разумеется, сразу после победы Ельцина проигравшая сторона попыталась отыграться на поле исторического мифотворчества. Жертвы уличных перестрелок были объявлены борцами за власть советов, а боевики Хасбулатова-Руцкого именуют себя не иначе, как защитниками парламента. Но какой парламент они защищали? Парламент — это депутаты, а почти все депутаты, когда дело запахло жареным, из здания Верховного Совета разбежались, многие вообще переметнулись к Ельцину. В противном случае трудно понять, почему в числе более полутора тысяч убитых и много большего числа раненных ни одного депутата не оказалось. Да и лозунги насчет защиты советской власти явно не соответствуют действительности, ибо вожди антиельцинской оппозиции сплошь были ярыми антисоветчиками, немало сделавшими для уничтожения СССР и советского строя. Реакцией широких общественных сил на свершившийся дворцовый переворот было равнодушие. Стратегический курс власти на реставрацию капиталистических отношений изменений не претерпел.

Пример революции сверху — это дворцовый переворот Горбачева. Хотя сам Горбачев ни на какой переворот не был способен. Однако он боролся за то, чтобы остаться на плаву, а логика выживания заставила его полностью вычистить из Политбюро «реакционеров», заменив их «демократами». Горбачев был, хоть и не пешкой, но и не королем, а разменной фигурой, которой кукловоды пожертвовали, чтобы передать власть более энергичному демократу — Ельцину.

Когда заговорщики надеются совершить дворцовый переворот с целью проведения глубоких реформ, даже если они касаются исключительно политической конструкции государства, то обычно терпят провал. Анна Иоанновна в 1730 г. стала всероссийской императрицей в результате дворцового переворота, который совершили высшие сановники, надеявшиеся приобрести широкие полномочия при номинальном монархе. Безвестную и бедную вдовствующую племянницу Петра I обязали подписать подготовленные Верховным тайным советом «кондиции», в котором она брала следующие обязательства:

«…без оного Верховного тайного совета согласия:

1) Ни с кем войны не всчинять.

2) Миру не заключать.

3) Верных наших подданных никакими новыми податями не отягощать.

4) В знатные чины, как в статцкие, так и в военные, сухопутные и морские, выше полковничья ранга не жаловать, ниже к знатным делам никого не определять, и гвардии и прочим полкам быть под ведением Верховного тайного совета.

5) У шляхетства живота и имения и чести без суда не отымать.

6) Вотчины и деревни не жаловать.

7) В придворные чины, как русских, так и иноземцев, без совету Верховного тайного совета не производить.

8) Государственные доходы в расход не употреблять — и всех верных своих подданных в неотменной своей милости содержать. А буде чего почему обещанию не исполню и не додержу, то лишена буду короны российской».

Фактически речь шла о трансформации самодержавия в олигархию при совершенно номинальной власти императрицы, которая по любому пустяку была вынуждена испрашивать разрешения у восьми «верховников», узурпировавших власть. Учитывая, что Анна Иоанновна обязалась не вступать в брак и не определять себе наследника, то будущее даже такой декоративной монархии в России становилось крайне неопределенным. Однако получив трон, императрица наплевала на свои обещания, а те, кто привел ее к власти, очень скоро подверглись репрессиям. Выиграли от этого совсем иные силы, прежде всего так называемая «немецкая партия» ее любовника Бирона.

Петербург, 12 марта 1801 г. Заговорщики расправляются с императором Павлом I.

XVIII столетие в России — век дворцовых переворотов. Все правители после Петра I приходили к власти в результате узурпации трона. Если же кто-то наследовал корону законным порядком, как Петр III или Павел, то царствование этих особ длилось недолго благодаря усилиям гвардейских офицеров — главных «политтехнологов» эпохи.

Однако убийство Павла все же уникально в своем роде, потому что совершено по сугубо экономическим соображениям: император, переориентировав внешнюю политику на Францию, присоединился к континентальной блокаде Англии, чем нарушил налаженный сырьевой бизнес (Англия была крупнейшим покупателем русского зерна). Реакция экспортного лобби не заставила себя долго ждать — дальнейший ход истории определил шелковый шарф и пара крепких рук.

Во время судьбоносного для Российской империи переворота 1762 г., на трон, свергнув Петра III, взошла Екатерина II, оставшаяся в истории под именем Екатерины Великой. Не смотря на свои более чем либеральные даже по европейским меркам того времени взгляды, она, в отличие от сегодняшних отечественных либералов, была умной дамой. Открыто называя себя республиканкой, Екатерина приложила немало сил для укрепления самодержавия. А дворянство, благодаря которому она пришла к власти, получило от нее немало преференций, хоть императрица и не скрывала своего презрительного отношения к загнивающей аристократии, не утруждающей себя службой. Екатерина II не осмелилась даже ограничить власть своих явных врагов — генерал-фельдмаршалов Миниха и Румянцева, графа Панина (определял в течение десятилетий внешнюю политику и воспитывал наследника Павла), и других. Правитель, пришедший к власти в результате дворцового переворота, более склонен к политике сдержек и противовесов, нежели к радикальной ломке политической конструкции.

Сегодня дворцовый переворот возможен, если для этого имеется ряд условий, как то:

1. Органы законодательной власти не обладают властью реальной и не пользуются авторитетом в обществе, в то время как власть исполнительная сконцентрирована в руках одного лица или небольшой группы лиц.

2. Руководство силовых структур настроено враждебно по отношению к правящей верхушке настолько, что можно рассчитывать, по меньшей мере, на их нейтралитет.

3. То же самое относимо к населению столицы и крупных городов. Как минимум, они должны воспринять смену власти равнодушно и не делать никаких попыток защитить старый режим.

Один из самых громких дворцовых переворотов XX столетия, вне всякого сомнения, изменивший ход мировой истории, известен под именем Февральской революции в России 1917 г. Редко кто пытается вникнуть в смысл этого события, отрешившись от идеологических стереотипов. Если осмыслить это происшествие не с позиций абстрактных идеологических схем, а рассмотреть факты в строгой хронологической последовательности, пытаясь установить между ними взаимосвязь, то мы придем на первый взгляд к странному выводу: не революция стала причиной падения монархии, а именно свержение царя послужило детонатором для разрушительной силы социального взрыва. Но что тогда заставило Николая отречься от престола?

Даже беглого анализа будет достаточно для того, чтобы стало ясно — социально-политические условия для революционной вспышки в 1917 г. отсутствовали. Если бы буря случилась в 1915 г. или в первой половине 1916 г., то можно было бы искать объяснения в чувствительных поражениях русской армии на полях сражений в Восточной Пруссии, Галиции и Привислинском крае. Но где вы видели, чтобы революции случались, как реакция на громкие победы? Если бы осенью 1941 г. советский народ устроил бунт против сталинского правительства, это можно было бы понять, и даже сам Сталин задним числом признавал за народом такое право. Но мыслимо ли, чтобы народное возмущение произошло после разгрома германцев под Сталинградом или в результате стремительного наступления Красной Армии от Курска до Днепра?

Поэтому совершенно парадоксальным выглядит революционный взрыв, последовавший за победоносным наступлением генерала Брусилова в Подолье. Брусиловский прорыв был не просто первым стратегическим успехом русских войск в этой войне, он стал первым очевидным успехом Антанты в противостоянии с блоком центральных держав. До этого ни на Восточном, ни на Западном фронте союзники не могли даже в мыслях представить себе прорыв эшелонированной вражеской обороны на 150 км в глубину! Взятие в плен почти полумиллиона солдат противника казалось в тот момент фантастикой. Для сравнения: в Сталинградском котле Красной Армии в плен сдались лишь 90 тысяч чуть живых от холода и голода солдат и офицеров Вермахта и их союзников, а общие потери немцев составили до 900 тыс. убитых и раненых. Итогом же наступления на Волыни Брусилов считал совокупные потери австро-немецких войск в 1,5 миллиона человек. Таким образом, по своему масштабу русское наступление 1916 г. превосходило Сталинградскую победу. Следует так же учесть значительно более благоприятные для Брусилова соотношения потерь между русскими войсками и противником, нежели в 1943 г. По общему мнению тогдашних стратегов наступление в Подолии стало поворотной точкой войны, моментом, когда Тройственный союз утратил стратегическую инициативу.

Справедливости ради следует отметить, что план наступления был разработан не самим комфронта, а его начальником артиллерии генералом Ханжиным. Ханжин предложил сократить артиллерийскую подготовку до минимума, сведя ее к короткому мощному огневому налету, а также готовить наступление по всему фронту, отказавшись от сосредоточения «кулака», всегда обнаруживаемого противником. Командирам всех четырех армий Ханжин предписывал атаковать в том направлении, которое они сами изберут. Расчет строился на внезапности и мощи огневого налета русской артиллерии, за которой следовал массовый штыковой удар пехоты, на что за всю Первую мировую войну решались только русская и немецкая армии.

Расхожим объяснением причин Февраля стало то, что народ, дескать, устал от бедствий войны. А какие бедствия несли русские? Россия оказалась единственной воюющей державой Европы, которой удалось сохранить свои сырьевые источники. Англия в условиях морской блокады, находилась в куда более бедственном положении. Франция, сражалась в крайнем напряжении сил — положив миллионы солдат на Сомме и под Верденом, она при этом оказалась не в состоянии добиться хоть каких-нибудь ощутимых успехов. Радоваться оставалось лишь тому, что достижения немцев были столь же мизерны при сопоставимых потерях. К 1917 г. война окончательно превратилась в войну на истощение, а в этом случае у России было колоссальное преимущество — ее практически невозможно было истощить усилиями извне. А вот Германию, где население стало испытывать голод, а промышленность начала задыхаться из-за недостатка сырья, война на истощение ставила перед лицом неминуемого краха даже при отсутствии впечатляющих успехов Антанты на фронтах.

Как ни парадоксально, но именно благодаря войне русские крестьяне начали хорошо питаться, ибо с 1915 г. экспорт зерна за границу, обескровливающий деревню, практически полностью прекратился (в том году было экспортировано 17 млн. пудов пяти основных зерновых культур — в 32 раза меньше, чем в 1913 г., когда этот показатель составил 554 млн. пудов). Немало этому способствовало и введение сухого закона, поскольку громадное количество первосортного зерна, ранее пережигаемого на спирт, существенно пополнило продовольственные фонды. Не смотря на изъятие из сельского хозяйства трех миллионов рабочих рук, пашня была увеличена к 1916 г. на 20 %. Так что вместо голода России грозило пусть относительное, но продовольственное изобилие. Все воюющие европейские страны и даже нейтральная Швеция практиковали распределение продуктов по карточкам, а в России только в марте 1917 г. (вследствие революционного хаоса) сложилась ситуация, потребовавшая введения нормированного распределения продовольствия в крупных городах.

Если Франция во время войны поставила под ружье более 20 % мужчин призывного возраста, то в России этот показатель находился на уровне 8,5 %, то есть было еще далеко до того рубежа, когда промышленность начинает испытывать критический дефицит рабочих рук, тем паче, что подавляющую массу рекрутов составляли крестьяне, а квалифицированные рабочие имели «броню». Разве женский труд использовался в российской тяжелой промышленности, тем более на военном производстве? Нет, а между тем в Англии молодые девушки в массовом порядке заменяли ушедших на фронт мужчина, где бы вы думали? — в шахтах и на дико вредном химическом производстве взрывчатых веществ! Вот это действительно свидетельствует о громадном напряжении сил нации, о колоссальных тяготах военного времени. Думаю, лишне будет говорить о бедственном положении Германии, вынужденной бороться на двух фронтах, да еще помогать австрийцам в Альпах и туркам в Азии.

Да, потери России в самом тяжелом для нее 1915 г. были велики — 2,5 миллиона человек убитыми, ранеными, пропавшими без вести и пленными, то есть 1,5 % от общего населения империи. Однако эти бедствия несопоставимы с нашими утратами 1941 г. Ведущие европейские державы во время Первой мировой страдали еще больше. В самом напряженном для Британии 1918 г. английские потери в Европе составили 806 тысяч человек, что равняется 1,8 % численности населения островов (в предыдущий год — 1,7 %, в 1916 — 1,5 %), причем доля безвозвратных потерь была выше, чем на Восточном фронте за счет меньшей доли пленных.

Европейские страны хотя бы участвовали в войне или страдали от войны, идущей рядом, но Америка на ней лишь наживалась, вмешавшись в конфликт лишь под конец. Однако и там народ очень скоро ощутил прелести военного времени на своей шкуре: «Очень холодная зима 1917–1918 годов и общее развитие промышленной активности привели к дефициту угля в США. И дефицит этот был столь суров, что местные власти вынуждены были приставлять охрану к поездам, проходившим через их территорию, полисмены охраняли кучи угля, чтобы предотвратить кражи. В детских домах и приютах кончилось топливо, и их обитатели умирали от холода. Даже здоровые люди жаловались на отсутствие запасов угля, стуча зубами от холода. В январе 1918 года Управление по проблемам топлива приказало закрыть почти все промышленные предприятия к востоку от Миссисипи, чтобы высвободить топливо для сотен судов с предназначенными для войны в Европе товарами, ожидавших угля в гаванях Восточного побережья. Чтобы экономить уголь, фабрики обязали не работать по понедельникам. «Это был настоящий сумасшедший дом, — отметил полковник Эдуард Хауз, [3]Хауз, к слову, был приставлен к президенту Вильсону смотрящим от банкирской мафии, приведшей того к власти.
советник Вудро Вильсона. — Я никогда не видел такой бури протеста» .

В России же промышленность даже не была переведена на военные рельсы, и это не тревожило ни политиков, ни генералов. Попытку милитаризации экономики последние хотели предпринять лишь летом 1917 г., когда данные меры уже были трудноосуществимы в условиях нарастающего хаоса. Между тем именно к 1917 г. русская армия была укомплектована оружием и припасами лучше, чем во все предшествующие годы войны. Значительно окрепли стратегические позиции России после завершения строительства двухколейной железной дороги, связавшей центр страны с незамерзающим портом Романовым-на-Мурмане (Мурманск). Таким образом, появилась надежная нить, связавшая империю с ее союзниками, что сделало возможным эффективную переброску военных грузов по морю. Но самое главное, офицерский корпус получил колоссальный боевой опыт, да и русский солдат, спешно мобилизованный и слабо обученный, по уровню боевого мастерства стал постепенно превосходить своего противника. Так что стоны о якобы непомерных трудностях, которые пришлось претерпевать народу во время войны, не отражают реального положения, пик военного напряжения для страны к 1917 г. был уже пройден.

На май 17-го намечалось стратегическое наступление одновременно на Западном и Восточном фронтах, десант с целью захвата Константинополя. В успехе предстоящей кампании генералитет бы абсолютно уверен (возможно, зря). Уверенность в том, что Россия вот-вот выиграет войну, подтолкнула высшее командование армии к открытому мятежу против царя. И надо сказать, расчеты их были вполне здравыми. Николай II с августа 1915 г. являлся верховным главнокомандующим, пусть по большей части и номинальным, и любые военные успехи автоматически поднимали его авторитет. В результате победы в войне, призом в которой виделось присоединение Галиции и Турецкой Армении, установление русской гегемонии во всей Восточной Европе, Персии и захват Черноморских проливов, слава Николая могла затмить величие Петра I и Екатерины II. В этом случае свергнуть его было бы просто немыслимо.

Западные «союзники» категорически не желали видеть Россию в числе победителей, поэтому, как ни парадоксально, они так же были заинтересованы в срыве майского наступлении на Восточном фронте. Соответственно, переворот нужно было осуществить до весны 1917 г., и никак не позже. Еще 15 июня 1916 г. начштаба действующей армии генерал Алексеев обратился с докладом к царю, в котором предлагал сосредоточить всю власть на всей территории империи в руках «верховного министра государственной обороны», приказы которого должны были бы исполняться так же, как и царские. До этого власть верховного командования армии ограничивалась лишь театром военных действий. Войска вне фронта находились в подчинении военного министра. Но двух верховных руководителей, как известно, быть не может, и потому данную инициативу Алексеева надлежит понимать, как попытку «бархатного» переворота.

Мотивы генералитета понятны: во-первых, они хотели победить в войне, а во-вторых, категорически не желали отдавать лавры победителя Николаю II, который не пользовался особым почетом в армейской верхушке. В случае блестящей победы без царя генералы могли рассчитывать, что в послевоенной России они приобретут немалую политическую власть, базирующуюся на их авторитете спасителей отечества. В случае же победы под формальным водительством императора, на что могли рассчитывать высшие военачальники, кроме 25-го по счету ордена и поместья под Константинополем или Кенигсбергом?

Но Алексеев был не главным заговорщиком, а армейское командование — не единственным очагом заговора. Настоящее осиное гнездо противников режима представляла собой Государственная Дума, играющая в государстве, по сути, декоративную роль, но состоящая из амбициозных авантюристов и кривляк. Посему мало удивительного в том, что генерал Алексеев после провала своего плана мягкого переворота вступил в активные сношения с одним из думских заговорщиков Гучковым. Другой активист переворота, вождь кадетов Милюков писал в августе 1917 г. в одном из частных писем: «Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войной для производства переворота принято нами вскоре после начала этой войны, знаете также, что ждать мы больше не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна была перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство, вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования».

Впрочем, даже совместными усилиями армейского командования и либеральных думцев, представляющих интересы ущемленной буржуазии, свергнуть царя было затруднительно. Например, государь мог наотрез отказаться добровольно отрекаться, и объявить путчистов изменниками. Если после этого царя убить, он превратится в мученика, а заговорщики никогда не отмоются от этой крови. Именно поэтому первоначально генералы задумывали убить императора как бы руками террориста-одиночки или автономной группы офицеров-заговорщиков, формально не связанной с армейской верхушкой. Как вспоминали впоследствии Деникин и Врангель, генерал Крымов открыто предлагал им принять участие в цареубийстве во время смотра государем войск, намеченного на март 1917 г.

Однако потом было принято решение действовать более тонко. Вот как описывает новый план заговорщиков Сергей Миронин в статье «Кто ударил в спину России»: «В воспоминаниях Б. И. Николаевского можно прочесть еще об одном варианте заговора. Так, в феврале 1917 года в Петрограде на совещании лидеров Государственной Думы, на котором присутствовали генералы Рузский и Крымов, было принято следующее решение: в апреле, когда царь будет ехать из Ставки, задержать его в районе, контролируемом командующим фронтом Рузским, и заставить отречься. Между прочим, этот сценарий и был реализован, но в начале марта. Генералу Крымову отводилась в этом заговоре решающая роль, он был намечен в генерал-губернаторы Петрограда, чтобы подавить всякое сопротивление сторонников царя. По сведениям Соколова, во главе этого варианта заговора стояли Гучков и Родзянко, с ними был связан Родзянко-сын, офицер Преображенского полка, который создал целую организацию из военных, куда, по некоторым данным, входил даже великий князь Дмитрий Павлович».

Миронин не пытается однозначно утверждать, что с путчистами был связан великий князь Дмитрий Павлович, но причиной изменения планов переворота могло стать только то, что к заговору присоединились члены императорской фамилии. Дело в том, что даже физическая ликвидация царя не приводила к падению царизма, ибо реальная власть была не у безвольного самодержца, а у государственного аппарата. Не царь правил Россией железной рукой, а многорукая и тысячеголовая бюрократия от имени царя. Особенностью российской бюрократии было то, что самый высший ее эшелон состоял из лиц императорской фамилии и их ставленников. В тот момент лишь интересы страны или групповые интересы клана могли сплотить бюрократическую элиту против царя. Первый мотив даже смешно рассматривать, ибо для этой братии интересы державы давно уже были пустым звуком. А вот интерес корыстный просматривается очень четко.

Все лица императорской фамилии, разумеется, знали то, что строжайше скрывалось от народа — наследник Алексей безнадежно болен, и имеет мало шансов даже дожить до совершеннолетия. Брат царя Михаил, вступив в морганатический брак брака, утратил право престолонаследия. Сложившаяся неопределеность делала для великих князей очень желательным скорейшее отречение от трона Николая, ибо новый монарх получил бы трон не по праву рождения, а в результате согласования с основными претендентами. Таким образом, всякий член династии мог если и не стать государем, то значительно упрочить свое положение взамен отказа от притязаний на престол. Что же касается Михаила Романова, в пользу которого отрекся Николай, то он не имел наследника, а потому воспринимался, как фигура сугубо номинальная. То, что Михаил процарствует всего сутки и под давлением Гучкова тоже отречется от престола, возможно не входило в расчеты заговорщиков из семейства Романовых и военных. Впрочем, даже отречение Михаила не упраздняло в России монархию, и именно поэтому другие члены императорской фамилии продолжали активно демонстрировать поддержку Временному правительству и публично ратовать за созыв Учредительного собрания, которое и должно было решить вопрос о верховной власти.

Михаил в своем акте об отказе от восприятия верховной власти вовсе не отрекался от трона в пользу народа, что стало расхожим штампом в советских учебниках истории. Вот его слова из манифеста от 3 марта 1917 г.: «Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твердое решение в том случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием чрез представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы государства Российского». И даже Временное правительство не осмелилось формально ликвидировать монархию. Официально этот вопрос был отнесен к компетенции Учредительного собрания, которое должно было выполнить функции, аналогичные Земскому собору, созываемого в случае пресечения династии. Пожалуй, лишь Святейший Синод Русской православной церкви попытался бежать впереди паровоза, вычеркнув 6 марта упоминания царя из всех богослужебных книг и отменив все царские дни в праздничном календаре.

Великий князь Николай Николаевич, видный участник антимонархического заговора.

В обращении Синода пастве от 9 марта возвещалось: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни…». Получалось, что церковь освобождала армию и народ от присяги царю, которая приносилась на Евангелии.

У романовской камарильи имелся еще один мотив для участия в заговоре — их личная нескрываемая ненависть к государю и его жене-немке, распутинщине, засилью при дворе либералов, лоббирующих интересы западной буржуазии и прочим прелестям самодержавного декаданса. Немаловажно, что все великие князья были представителями умирающего класса помещиков-землевладельцев, стремительно вытесняемого на обочину жизни промышленной буржуазией, а потому они объективно желали установления политической монополии на власть консервативных сил. Старая аристократия стремительно утрачивала экономическую и политическую силу, однако она сохраняла некоторое влияние административное. И этот свой последний ресурс высокородные заговорщики попытались разменять на упрочение своих политических позиций. Вряд ли члены династии отважились бы на сговор с либералами-антимонархистами, но контакты с армейскими верхами они легко могли установить через своих представителей в армии (весьма немногочисленных кстати, не смотря на войну). Не исключено, что важным связующим звеном между ними на каком-то этапе был дядя царя великий князь Николай Николаевич, формально занимавший в начале 1917 г. должность командующего Кавказским фронтом.

Он не только не воспрепятствовал заговору, но и оказал решительное давление на племянника с целью принудить его к отречению. Известны его слова в поддержку Временного правительства первого состава: «Новое правительство уже существует, и никаких перемен быть не может. Никакой реакции, ни в каких видах я не допущу…». Причин не любить государя у великого князя Николая было более чем достаточно. Распутина же он ненавидел лютой ненавистью, и тот платил ему той же монетой, успешно настраивая против Николая Николаевича его царствующего племянника. Распутин убедил царя самому принять должность главнокомандующего, сместив с этого поста генерала от кавалерии великого князя Николая Николаевича, что вызвало в руководстве армии большое волнение. Вполне естественно, что оскорбленный великий князь, фактически сосланный на Кавказ, желал восстановить свои позиции. К тому же он считался одним из реальных претендентов на престол. Данное предположение подтверждается тем, что именно Николая Николаевича царь вновь по согласованию с генералами назначил Верховным Главнокомандующим за пять минут до своего отречения. Однако пока тот находился в пути от Кавказа в ставку, Временное правительство сместило его и уволило со службы.

Хронология переворота достаточно широко известна, поэтому коснемся ее лишь беглым взглядом. 22 февраля Николай II выезжает в ставку в Могилев. В это время как бы случайно в Петрограде разгорается хлебный кризис. Никто из ответственных за снабжение столицы должностных лиц мер к исправлению ситуации не принимает, войска бездействуют, полиция не выполняет своих функций. Все это совершенно явным образом свидетельствует о саботаже. Ведь еще двумя неделями ранее, когда 14 февраля было запланировано массовое шествие рабочих и студентов с требованием создания ответственного правительства к Таврическому дворцу, охранка действовала вполне профессионально. Полиция провела превентивные аресты членов рабочей группы военно-промышленного комитета (депутатов Думы!) и манифестация не состоялась.

23 февраля начинаются массовые уличные волнения. Государя о них не информируют, городовые получают строжайший приказ не применять оружие. В течение следующих двух дней разворачиваются массовые стачки, выдвигаются требования уже политического характера. 26 февраля отдельные стычки с полицией вылились в бои с вызванными в столицу войсками. Бои, правда, были довольно странными, так как солдатам приказано было стрелять только в землю. 27 февраля волнения перерастают во всеобщий вооруженный бунт (любопытно, откуда у повстанцев взялось оружие?).

Николай, как пишут некоторые мемуаристы, приказывает генералу Иванову сформировать из четырех кавалерийских дивизий карательную группировку и усмирить Петроград. Насчет четырех дивизий — это конечно преувеличение. Никакую карательную армию Иванов не создавал, да и не мог создать за день, ограничившись посылкой в столицу одного батальона, состоявшего из георгиевских кавалеров. Но начальник Петроградской железной дроги Юрий Ломоносов (впоследствии поддержал большевиков и занимал видные посты в хозяйственных органах) отдает распоряжение не пропускать воинские эшелоны к столице. Невозможно себе представить, чтобы путейский чиновник принял такое решение по собственному почину. Удивительно другое — то, что генерал Иванов не приказал шлепнуть саботажника у ближайшей стенки. Георгиевский же батальон взбунтовался и отказался выполнять приказы.

Первые дни Февральской революции.

Солдаты под черным флагом манифестируют на Литейном проспекте Петрграда.

В тот же день Волынский и Кексгольмский резервные полки Петроградского гарнизона поднимают бунт, который никто не пытается усмирить. На следующий день столица оказывается под контролем восставших. Император же, отдав приказ Иванову, посчитал, что принял достаточные меры для решения проблемы и преспокойно покидает(!) ставку, отправившись в свою резиденцию в Царское Село. Но по пути царский поезд был задержан в Пскове генералом Рузским, где император фактически находился под домашним арестом до тех пор, пока под давлением генералитета не отрекся от престола. Через Рузского в этот момент ведутся активные переговоры между председателем Думы Родзянко и начальником штаба Верховного Главнокомандующего генералом Алексеевым. В это время во всей остальной империи никаких волнений не наблюдается, и лишь в Москве 28 февраля, уже после захвата бунтовщиками Петрограда, началась стачка и были созданы советы. 1 марта великий князь Кирилл Владимирович снимает гвардейский морской экипаж с охраны Царского Села и передает его в распоряжение созданного в тот день Временного правительства.

2 марта самодержец оставил в дневнике такую запись:

«Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии, нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого.

Кругом измена и трусость и обман!».

Если Николай II точно передал суть разговора, то из этого становится ясно, что работа по его дезинформации была поставлена достаточно хорошо. Временное правительство (министерство из Думы) не противостояло восставшей толпе, а потворствовало ей, и уж точно никакие социал-демократы не могли с правительством бороться, поскольку у них тогда не было в столице ни сильной организации, ни лидеров. Вообще, Временный комитет депутатов государственной думы провозгласил создание Временного правительства только после согласования с эсеровским в массе своей Петроградским Советом (рабочим комитетом), штаб-квартира которого после этого сразу переместилась в Таврический дворец. Связь между Советом и правительством скрепляло то, что Александр Керенский являлся членом обоих органов. Впрочем, даже 2 марта ситуация была далека от катастрофической. Были верные присяге войска, провинция сохраняла спокойствие, лидеры мятежа были трусливы и недальновидны. Но у последнего русского царя начисто отсутствовала твердая воля, и потому всякий раз, когда от него требовались решительные действия, он пускал все на самотек.

Итак, в деле свержения Николая совпали интересы трех сторон — высшего генералитета (лидеры группировки генералы Алексеев, Рузский, Гурко, Крымов), либеральных политиканов и стоящих за ними буржуазных кругов (Гучков, Коновалов, Терещенко, Львов, Родзянко, Керенский, Милюков, и другие) и членов императорской фамилии (великий князь Кирилл, а так же великие князья Николай Николаевич (дядя царя), Борис Владимирович, Дмитрий Павлович, Николай Михайлович, Александр Михайлович, Сергей Михайлович). Но стратегические цели у них были разные. Кирилл хотел, просто-напросто, захватить трон и править, как самодержец, он вовсе не был заинтересован в ограничении самодержавной власти, и уж тем более его невозможно представить сторонником демократической республики. Ведь в этом случае он, так же как и другие члены династии, терял все свои привилегии. Романовы не были поголовно впавшими в маразм кретинами, нет, заговорщики из числа ближайших родственников Николая Романова хотели лишь скинуть с престола законного государя, с которым большинство из них вдрызг испортили отношения. С этой целью они и заигрывали как с военными, так и с думскими авантюристами.

Дозаигрывались, мать их! Дошло до того, что великий князь Кирилл еще до отречения законного императора от престола, нарушил присягу, явившись в штаб морской гвардии, объявил о своей поддержке революции. С красным бантом на груди он прибыл в штаб переворота — Таврический дворец и предоставил гвардию для охраны арестованных царских министров. Он же горячо поддержал арест семьи низвергнутого самодержца и раздавал интервью, рассказывая о том, какой страшный гнет старого режима он испытывал на себе до революции. Все это кажется полнейшим абсурдом, если не учитывать того, что Кирилл Владимирович был третьим претендентом на престол после наследника Алексея и брата царя Михаила Александровича. Кирилл просто возжелал стать первым «революционным» царем. Какой бы фантастической не казалась сегодня такая вероятность, но она была в тех условиях единственным шансом для Кирилла добиться власти, поэтому не стоит спешно записывать великого князя в сумасшедшие.

В планы генералов тоже не входило свержение монархии, как таковой. Они желали лишь устранения самодержца и установления в стране режима номинальной монархии при символическом государе. По их задумке царствовать должен был малолетний Алексей при регентстве его дяди Михаила. Конечно, генералитет армии состоял по большей части уже не из дворян, а из «кухаркиных детей» да разночинцев, коим либеральные идеи не были чужды, но они все же были элитариями, желавшими закрепить свое влияние, а не уничтожить его в пучине революционной анархии.

Что же касается думских заговорщиков, то те как раз были настроены очень радикально — в их интересах было установление в стране режима олигархической республики, в которой они предполагали играть первую скрипку. Либеральная буржуазия стремилась вкусить сладкую долю компрадорской элиты, прорваться к кормушке экспортных доходов, от которой их отчаянно оттирали до войны иностранный акционерный капитал и потворствующая ему царская бюрократия. Впрочем, иностранный капитал еще более радовался свержению самодержавия, ибо сколь бы царь не был некомпетентен, но он все же не мог позволить себе полностью лечь под «западных инвесторов». Именно поэтому Февральская революция получила самое горячее одобрение так называемого мирового сообщества.

Что же в итоге? Единственное, что удалось заговорщикам, так это добиться общей для них цели — отречения Николая II от престола. Дальнейшие планы всех трех сторон потерпели фиаско. Генералы вместо победы получили стремительное разложение армии и поражение в войне. Лица царской фамилии потеряли все свои богатства, титулы и даже жизнь, за исключением тех, кто успел удрать за границу. В числе последних оказался великий князь Кирилл, который объявил себя главой императорского дома Романовых. В кругах русской иммиграции он был более известен под прозвищем «царь Кирюха». Либералы, хоть и смогли на первых порах сформировать правительство под председательством князя Львова, в котором доминировал блок кадетов и октябристов, но уже через два месяца кабинет бесславно развалился, уступив место правительству социалистов, которое тоже быстро утратило всякое доверие масс. Итогом всей этой чехарды стал октябрьский переворот.

Надо констатировать, что все три лагеря заговорщиков потерпели крах еще в процессе осуществления дворцового переворота, почти в самом начале утратив контроль за ситуацией. Это послужило причиной той цепи событий, кои мы называем Февральской революцией, отправной точкой которой считаются волнения в столице, вызванные хлебным дефицитом. Заговорщики потерпели поражение тогда, когда организованные ими беспорядки стремительно переросли в неконтролируемые. Таким образом, сорвавшийся дворцовый переворот перерос в общенациональную вакханалию. Впрочем, не следует сбрасывать со счетов еще и четвертую силу — зарубежных манипуляторов, оказавших не столь явное, но вполне возможно, даже решающее влияние как на постфевральские процессы, так и на события, послужившие прологом к революции. В этом случае либеральный лагерь заговорщиков нельзя считать самостоятельным политическим субъектом, думцы были лишь марионетками в руках более могущественных сил. Но об этом речь пойдет ниже.

Кто может сегодня осуществить дворцовый переворот в РФ? Только тот, кто очень близко стоит к телу сами знаете кого (точнее, к телам, учитывая, что у нас тандемократия). Сценарий успешного дворцового переворота может разработать лишь тот, кто хорошо знает распределение сил в коридорах власти. Это нужно для того, чтобы точно определить, кого устранять в результате переворота, поскольку формальное распределение полномочий и должностей может совершенно не соответствовать действительному весу фигур, которым они принадлежат. Например, прежде чем свергать царя, заговорщики предусмотрительно уничтожили в декабре 1916 г. Григория Распутина, который имел колоссальное влияние на монарха и его жену. Оставшись в полной изоляции, лишенный какой бы то ни было поддержки, слабовольный Николай сдался. Замешанным в убийстве оказался скандально известный член Думы Пуришкевич и великий князь Дмитрий Павлович.

Какова вероятность дворцового переворота? На мой взгляд очень незначительная: из трех важнейших условий, необходимых для совершения дворцового переворота, в РФ наличествует только первое. Госдума давно превратилась в декоративный орган; Совет Федерации является богадельней для политических пенсионеров; правительство, как коллегиальный административный орган не имеет особого влияния, а вес отдельных министров определяется не должностью, а благорасположением медвепутов и наличием мощной «крыши», в том числе и зарубежной. Что касается силовиков, то они как раз очень даже лояльны по отношению к правящему режиму, ибо сами в значительной мере его и составляют. Население благополучной столицы до сих пор не проявляло открытого недовольства властью, и москвичам, если честно, есть что терять в случае смуты, поэтому Москва может отреагировать на попытку переворота враждебно.

Впрочем, дворцовый переворот можно совершить буквально росчерком пера: президент всея Руси Медведев возьмет, да и отправит в отставку своего «подчиненного» Путина — вот и конец тандемократии. Но это из разряда анекдотов: власть захватит первое лицо государства, отобрав ее у второго.