Недавно один видный левацкий деятель заклеймил меня самыми страшными словами за то, что я назвал население РФ быдлом. Он просто взвился на дыбы, посчитав мои слова не только грязным оскорблением великого советского народа, но, видимо, приняв их и на свой счет. Сам он заявил, что единственный смысл жизни видит в любви к народу и беззаветному служении ему. На самом деле, он не любит народ, потому что невозможно любить то, о чем не имеешь ни малейшего понятия. Этот мальчик любит свои представления о народе, и эти идеалистические образы имеют мало общего с реальностью.

Коли речь зашла о любви, разберемся, что сие означает. В нашем случае это будет чувство глубокого расположения, самоотверженной и искренней привязанности. В данном определении ключевым понятием будет самоотверженность – то есть способность жертвовать своими интересами ради других, ради общего блага.

Любовь к народу сама по себе не самодостаточна, она лишь стимул для деятельного выражения чувства долга. Любовь есть внутренний стимул развития человека, результат его духовных усилий, духовного труда. Духовный труд – это, опять же без всякой лирики, труд умственный, ибо дух – есть сознание, мышление, психические способности; начало, определяющее поведение, действия. Если у человека развито чувство долга настолько, что он готов пожертвовать комфортом, личной свободой, даже своей жизнью ради общества и доказывает это своими делами, то можно с уверенностью сказать, что он любит народ.

Но я в упор не вижу в этой любви места слащавому сюсюканью. Скорее наоборот, человек, любящий народ, внешне будет жестоким, ибо тот, кто готов пожертвовать собой, не остановится перед тем, чтобы пожертвовать ради общего блага и другими. При этом следует учитывать, что не всякий обыватель готов стать этой необходимой жертвой, и потому насилие будет в данном случае наиболее эффективным средством воспитания истинно человеческих качеств.

Вот пример: зачем трусов и дезертиров расстреливают перед строем молодых солдат? Исключительно для того, чтобы задавить в них животный страх смерти страхом неизбежности позорной смерти в случае проявления трусости. Животному, в принципе, без разницы, как оно умрет, лишь бы жить подольше. Но для достойного человека это имеет большое значение, он страшится позора больше, чем смерти. Пожертвовать одним трусливым бойцом ради того, чтобы 100 неопытных солдат преодолели в себе животный инстинкт самосохранения, вполне разумно. И показное человеколюбие в этом случае – преступление. Словесным убеждением, конечно, можно кое-чего достичь, но убеждение действием гораздо эффективнее, о чем свидетельствует многовековая практика войн. Так вот, застрелить труса без всяких внутренних метаний может только сильный человек, уверенный в том, что он сам не поддастся слабости. Слабак же в этом случае проявит ложную гуманность.