Предлагаю ознакомиться со стенограммой прений по докладу. Свои комментарии я буду давать по ходу материала.

Председательствующий. Есть ли вопросы к Александру Николаевичу Яковлеву? Есть. Пожалуйста.

С места. У меня вопрос к докладчику. Как известно, комиссии было поручено рассмотреть вопрос о пакте Молотова — Риббентропа и связанных с ним документах. Вы ограничили рамки рассмотрения 1939 годом. Но, как члену Политбюро, Вам известно, что в прибалтийских республиках созданы рабочие комиссии, считающие, что акты 1940 года о вхождении в СССР напрямую связаны с событиями 1939 года. Я попросил бы Вас ответить на вопрос: или Вы не знаете об этом, или же по каким-то мотивам не хотите здесь, на Съезде, затронуть эту проблему, которая, желаем мы того или нет, будет затронута в дискуссии по Вашему докладу.

Яковлев А. Н. Товарищ, я уже сказал о том, что мандатом Съезда определена следующая тема для нашего доклада: «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года». Вот этим мандатом комиссия и руководствуется.

Председательствующий. Пожалуйста, депутат Гольданский.

Гольданский В. И., директор Института химической физики имени Н. Н. Семенова Академии наук СССР, председатель Советского Пагуошского комитета, г. Москва (от Советского фонда мира совместно с восемью советскими комитетами, выступающими за мир, солидарность и международное сотрудничество). Александр Николаевич, ограничиваясь 1939 годом, хочу задать несколько вопросов.

Первый вопрос. Не явилась ли отставка Литвинова в начале мая 1939 года уже вполне четким знаком того, что внешняя политика Советского Союза с ориентации на англо-французские связи коренным образом меняется и перестраивается на возможность заключения договора с Германией.

Второй вопрос. Вы говорили относительно различных оценок, относительно того, насколько Германия была готова к войне с Советским Союзом в 1939 году. Известно, что довольно широко распространялись сведения о том, что в 1939 году среди германского генералитета были довольно сильные настроения против Гитлера и против войны, в частности, с Советским Союзом. Назывались имена, скажем, Блумберга, других ведущих генералов. И было покушение на Гитлера в ноябре 1939 года. Вот с точки зрения этих фактов — каково значение советско-германского договора?

И наконец, третий вопрос. Не было ли дано со стороны Коминтерна каких-то инструкций коммунистическим партиям ряда стран после того, как был заключен договор Сталина с Гитлером, — относительно изменения их политики от антифашистской к политике, в которой как-то прослеживалась соглашательская с фашизмом линия?

Яковлев А. Н. Товарищи, я полагаю, у нас здесь не исторический симпозиум…

С места. Да, да. (Шум в зале).

Яковлев А. Н. Я только могу сказать, что комиссия имела дело с сотнями документов, документальных данных, в том числе впервые ставших известными в ходе изучения данного вопроса. Изложить их все — дело невозможное, они находятся в распоряжении комиссии.

Что касается Коминтерна и его указаний коммунистическим партиям, то изучение их показывает, что они очень и очень противоречивы. Коминтерн был поставлен в очень сложную ситуацию. Он ведь не знал о секретном протоколе. Но все видели, что что-то происходит. Несли вы возьмете эти указания, они то призывали к продолжению борьбы с фашизмом, сплочению антивоенных, антифашистских сил, то — в решениях отдельных компартий, скажем, Франции, насколько я помню, и Италии была такая резолюция, которая призывала к определенной сдержанности. Хотя через некоторое время Французская компартия изменила свою позицию.

Французская компартия изменила свое решение по приказу Коминтерна лишь после 22 июня 1941 г.

Изучение документов показывает всю сложность событий, все колебания, противоречивость принимаемых решений, рекомендаций и так далее. Поэтому я и счел возможным сказать, что неизвестность, секретность этого протокола поставило в тяжелое положение все антивоенные, антифашистские демократические силы.

Логика просто потрясающая: о существовании «секретного протокола» никто даже не подозревал, но он поставил в тяжелое положение все антифашистские силы. Задача Яковлева — внушить, что секретные договоренности между Гитлером и Сталиным существовали. Поэтому он произносит слово «протокол», как заклинание, не вдумываясь в смысл произносимых фраз.

Председательствующий, Пожалуйста, депутат Сухов.

Сухов Л. И., член Комиссии Совета Союза Верховного Совета СССР по вопросам транспорта, связи и информатики (Харьковский — Ленинский территориальный избирательный округ, Харьковская область). Александр Николаевич, у меня такой вопрос. Вы говорили о том, что именно Франция и Англия отказывались сотрудничать с Советским Союзом. Как Вы считаете, можете ли Вы сегодня дать гарантию, что, если бы Советский Союз отказался заключить договор с Германией, Франция и Англия не заключили бы между собой соглашения и не напали бы на Советский Союз?

Яковлев А. И. Я по специальности историк и, уважая эту науку, не могу гадать, как бы кто поступил и в каких обстоятельствах, тем более, если придется опрокидывать исторические события, свои размышления в прошлое.

Как я вам уже сказал, история-то ведь в нашем анализе остановилась, она уже состоялась, она уже была. И мы поэтому можем лишь приложить к ней то или иное свое собственное мнение. Как бы Франция, Англия повели себя в тех или иных обстоятельствах — это сейчас сказать трудно. Мы знаем из документов только то, как они себя повели.

Председательствующий. Спасибо. (Шум в зале). Третий микрофон. Пожалуйста, товарищ Йорга.

Сухов Л. И. Извините, я не закончил свою мысль и вопрос.

Председательствующий. Пожалуйста, депутат Сухов.

Сухов Л. И. Так как же мы сегодня говорим о том, что Советский Союз вошел в прибалтийские республики как завоеватель? Скажите, пожалуйста, имели ли советские люди преимущества перед людьми из прибалтийских республик? Например, когда Румыния воевала в составе Германии, то солдат Германии был выше, чем офицер Румынии.

С места. Ничего не понимаю. (Шум в зале).

Сухов Л. И. Как же так согласиться нам, советским людям, что мы завоеватели? Ответьте, пожалуйста.

Председательствующий. Почему мы завоеватели?

Яковлев А. И. Я очень извиняюсь, но я не понял вопроса.

(Шум в зале).

Депутат Сухов — простой харьковский рабочий. Политесам не обучен, и потому рубит с плеча. Суть дела он уловил четко — главный вопрос именно в прибалтийском сепаратизме. Но Яковлев, разумеется, эту тему поднимать не намерен. Он ведь радеет исключительно за восстановление «исторической правды» во имя социализма, мира и перестройки.

Председательствующий. Будем рассматривать выступление Леонида Ивановича Сухова как реплику. Пожалуйста, депутат Йорга.

Йорга Л. И., консультант отдела публицистики Союза писателей Молдавской ССР, г. Кишинев (Кутузовский национально-территориальный избирательный округ, Молдавская ССР). Уважаемые депутаты! Чтобы был понятен мой вопрос, я изложу несколько фактов… (Шум в зале).

Председательствующим. Я прошу, депутат Йорга, я очень уважаю Вас, но прошу задать вопрос.

Йорга Л. И. Да, так вот вопрос зависит от фактов. Это одна минута.

Председательствующий. Пожалуйста, одна минута.

Йорга Л. И. Уважаемые депутаты, дело в том, что в 1917 году, когда были освобождены все колонии бывшей царской империи, была освобождена и Бессарабия.

Россия не обладала колониями. Все подданные империи пользовались равными правами, при том, что обязанности у населяющих её народов были неравными. Многие инородческие окраины, например, были освобождены от рекрутских наборов.

Это было официально признано телеграммой из Петрограда. Потом, в 1940 году, мы уже знаем, что случилось. Были попраны права демократической республики, которая была сформирована 2 декабря того же 1917 года.

«Демократическая республика», о которой стенает Йорга, прекратила своё существование в январе 1918 г. в связи с румынской оккупацией. Вряд ли даже все местные жители успели узнать, что они стали подданными какой-то республики. Если же речь идёт о 1940 г., то Бессарабия была захудалой провинцией румынского королевства, а не республики.

Более того, в Киеве в 1917 году состоялся съезд всех освобожденных наций. И на этом съезде была принята программа этих наций, которая имела все наши теперешние требования. История повторяется. Было требование суверенитета наций, языка государственного, языка русского в качестве средства общения между нациями. Больше того, была признана национальная армия. Сейчас наши генералы удивляются этому.

Вопрос такой: если Бессарабия была колонией царской империи, почему сейчас Вы сказали, что она была возвращена, как будто она была собственностью Советского Союза, России? Дальше. Если в пакте указана только Бессарабия, почему вместо Бессарабии Сталин захватил еще и Молдавию, и Буковину? Между прочим, Бессарабия состоит только из областей Аккерман, Килия и Измаил, которые сейчас находятся на Украине.

Бред какой-то. Аккерман, Килия и Измаил находились в исторической области, называемой Буджак. В царской России существовала Бессарабская губерния — как раз в междуречье Прута и Днестра до побережья Черного моря. И это была именно губерния, а не колония. Можно, конечно, думать, что такие психически нездоровые крикуны действовали по собственному почину. Но я склонен считать, что они нагнетали истерию, дабы уйти от взвешенного обсуждения вопроса в соответствие с заранее разработанным сценарием.

Председательствующий. Ясен вопрос?

Яковлев А. И. Нет, абсолютно.

Председательствующий. Тогда ответьте, как можете.

Яковлев А. И. Я хочу только еще, товарищи, сказать…

Председательствующий. Внимание, товарищи, послушайте, пожалуйста.

Яковлев А. И. Прошу еще раз принять во внимание мандат нашей комиссии. Вы, Съезд, обозначили его очень четко: договор о ненападении 1939 года. Все мы понимаем, что эта тема такая, что можно выйти беспредельно за ее пределы, как до пакта, так и после него. Он дает для этого основания, но ваше поручение было конкретным: договор 1939 года.

Председательствующий. Пожалуйста, вопрос. Одну минуту. Первый микрофон, последние вопрос. Все, товарищи.

Иргашев А. К., управляющий трестом «Узбекгидроэнергострой», г. Ташкент (Ташкентский — Октябрьский национально-территориальный избирательный округ, Узбекская ССР). Уважаемый Александр Николаевич! Вы уже остановились на этом моменте, но я все же еще раз хотел уточнить и получить ответ. Вот Вы в проекте Постановления своей комиссии пишете, что подлинные протоколы не обнаружены ни в советских, ни в зарубежных архивах. Ив то же время в пункте 7 проекта Постановления написано, что «Съезд народных депутатов СССР осуждает факт подписания „секретного дополнительного протокола“». Является ли правильным писать, что Съезд осуждает несуществующие документы? Ведь если их не могли найти в архивах Советского Союза, то, наверное, можно было бы найти в архивах Германской Демократической Республики или Федеративной республики Германии.

Вопрос совершенно закономерный, но задан в какой-то казуистической манере. То ли депутат сомневается в существовании «секретных протоколов», то ли выражает недовольство работой комиссии, которая плохо их искала.

Председательствующий. Спасибо. Ясен вопрос?

Яковлев А. И. Ясен.

Иргашев А. К. Я прошу извинить, тут как раз и замечание члена комиссии имеется. При подписании проекта Постановления товарищ Кравец написал: «Считаю, что Постановление Съезда должно содержать лишь пункт 1». То есть нет единства и среди членов комиссии по этому вопросу.

Яковлев А. И. Двадцать пять членов комиссии считают, что нужно принять Постановление в целом. Товарищ Кравец, не возражая против существа сделанных выводов, сделал приписку, что стоило бы ограничиться принятием пункта 7, дабы поддержать выводы комиссии, изложенные в объяснительной записке. Поэтому Съезду решать, как тут быть, какое принять решение — это уже функция Съезда народных депутатов СССР.

А насчет первого вопроса…

Председательствующий. Вопрос о судьбе протокола.

Яковлев А. Н. Понимаете, товарищи, в проекте Постановления ведь есть четкое разграничение: одно дело — отношение к договору. Комиссия пришла к выводу, что он ничего особенного не представлял с точки зрения принятой в то время международной практики. И это я попытался рассказать здесь, стоя на трибуне.

Что касается секретного протокола, то это уже совсем другое дело. Будучи изъятым из процедур, будучи явным сговором между двумя субъектами переговоров, он является противоправным и изначально незаконным. Поэтому мы даем политическую оценку и предлагаем принять формулу его осуждения, ибо это противоречило всем принципам ленинской внешней политики.

Ответа по существу Яковлев не дал совершенно никакого, однако депутат Иргашов был этим отсутствием ответа удовлетворен. В публичных дискуссиях часто применяется такой манипулятивный приём, когда острый вопрос по договоренности задаёт подсадная утка. Ответчик разводит демагогию, задавший вопрос делает вид, что удовлетворён ответом. Если в дальнейшем кто-то попытается задать тот же вопрос, можно отмахнуться: мол, мы это уже обсуждали, что тут повторять — комиссия, дескать, работала, факт установлен, давайте обсуждать проект Постановления, а не углублять историческую дискуссию.

Председательствующий. Больше вопросов нет?

С места. Нет.

Председательствующий. Прошу садиться.

Яковлев А. И. Все, да?

Председательствующий. Да, все. Спасибо. <…> Объявляется перерыв на 30 минут.

(После перерыва)

Председательствующий. Товарищи депутаты! Приступаем к обсуждению сообщения Комиссии Съезда по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года. Но прежде чем приступить к обсуждению, я хотел бы зачитать поступившие в Президиум записки.

Первая записка. «Учитывая глубокий, всесторонний и взвешенный характер доклада товарища Яковлева, а также неуместность попыток выхода за рамки поручения первого Съезда, считаем возможным прения не открывать, а ограничиться принятием Постановления. Депутаты Владиславлев и Бурлацкий».

Второе предложение: «Предлагаю прения по докладу Александра Николаевича Яковлева не открывать. Принять предложенный комиссией проект Постановления. Депутат Кириллов».

Кроме того, несколько депутатов в перерыв подошли и сказали — посмотрите на проект, он подписан всеми членами комиссии, завизирован, за исключением одной маленькой оговорки. Все остальные члены комиссии согласны с этим. Поэтому депутаты предлагают не открывать прения. Но я должен с вами посоветоваться. Кто-нибудь настаивает на открытии прений? С места. Нет!

Председательствующий. Вы настаиваете, товарищ Коган?

С места. Нет.

Яковлевцы стремятся всячески избежать обсуждения. Ведь в зале есть и неподконтрольные им депутаты. Могут возникнуть действительно неудобные вопросы.

Председательствующий. Но два депутата, Клоков и Еремей, насколько я вижу, настаивают на обсуждении. Значит, я должен поставить на голосование: открывать прения или не открывать? Наверное, так, товарищи?

С места. Да!

Председательствующий. Хочу предложить следующее. Если сейчас мы не будем открывать прения, то обсуждать Постановление мы обязаны. Я ставлю на голосование предложения, поступившие от депутатов, фамилии которых я назвал: прения по этому вопросу не открывать, а перейти непосредственно к принятию решения. Кто за это предложение, прошу проголосовать.

Председательствующий. Принимается предложение — прения по этому вопросу не открывать, а непосредственно перейти к обсуждению Постановления, которое имеется у депутатов.

Результаты голосования

Проголосовало «за» 1670

Проголосовало «против» 109

Воздержалось 26

Всего проголосовало 1805

Не голосовало 1

Депутатское болото проявляет инертность. Дискуссии получилось избежать, от сути вопроса удалось свести дело к обсуждению формулировок постановления. Интриги нет, попытка депутата Сухова атаковать Яковлева оказалась неудачной. Неслучайно этот очень важный вопрос о принятии Постановления по договору присутствует в повестке предпоследнего дня работы съезда. Депутаты уже устали от многочасовых заседаний, наорались, наспорились, им уже хочется скорее проголосовать и ехать домой — через несколько дней Новый год.

Слово имеет депутат Клоков.

Клоков В. И., главный научный сотрудник Института истории Академии наук Украинской ССР, г. Киев (От Всесоюзной организации ветеранов войны и труда). Дорогие товарищи, вопрос не такой легкий, как кажется, вопрос сложный, накладывающий отпечаток на все будущие исследования, на оценку, может быть, самой большой и славной страницы — и героической, и трагической в нашей истории. Договор 1939 года, с чего началась война, потом цепная реакция — Великая Отечественная и так далее. И Великая Победа нашего народа. Я полностью согласен с тезисами доклада, вернее, с содержанием доклада, который был здесь произнесен. Он гораздо лучше отражает политическую оценку того времени, чем даже тот текст, который мы имеем. Но я категорически не могу согласиться с пунктом 2 Постановления нашего Съезда, если он будет только так звучать, без анализа сложнейшей политической обстановки, которая вызвала все перипетии заключения договора 1939 года. Свидетельством этого служит и вопрос, который задавал депутат Сухов, и вопросы, которые могут задать, миллионы наших граждан, испытавших на себе все ужасы войны и фашизма. Я позволю себе обратить ваше внимание на текст, характеризующий политическую оценку договора. Съезд народных депутатов соглашается с мнением комиссии, что договор имел объявленной целью отвести от СССР угрозу надвигающегося вооруженного конфликта. В конечном счете эта цель не была достигнута, а иллюзии, порожденные наличием обязательств, усугубили последствия. Что я вижу в этом? я вижу в этом прямое обвинение в адрес нашей страны, нашего народа в развязывании Второй мировой войны. Где тут главный виновник развязывания войны? Где тут агрессивность фашизма, пробивавшегося к мировому господству? Это первый вопрос.

Второй вопрос. Можно ли только на действиях правительств, только на словах «посол сказал — посол ответил» и так далее основывать политическую оценку договора? А где же тут народы, где их участие в этом историческом процессе, без которого нельзя дать политической оценки? Поэтому я предлагаю Съезду принять к сведению выводы комиссии и этим ограничиться. А дальше дать текст устного выступления, которое здесь прозвучало, то есть еще неполной, но все же приближенной к правде оценки, иначе на исследователей будут надеты новые цепи. Раньше это были цепи запрета на негативные публикации о нашей истории, а теперь будет запрет публикаций положительных. Спасибо.

Председательствующий. Кто ещё имеет слово по этому проекту? Депутат Петрушенко, пожалуйста.

Петрушенко И. С. Уважаемые товарищи! Я считаю, что было бы целесообразным ограничиться только первым пунктом. Но если уж ставят вопрос, что нужны, может быть, И пункт 5, или пункт 6, или пункт 7, то отдельным пунктом надо записать, что кое-какие силы пытаются сейчас использовать договор для увязывания с совершенно другими событиями.

На мой взгляд, надо было бы дать оценку тем событиям, которые происходят сегодня вокруг этого договора. Я в этом убежден потому, что в Постановлении первого Съезда народных депутатов СССР говорилось с создании Комиссии для выработки политической и правовой оценки заключенного в 1939 году советско-германского договора о ненападении и связанных с ним документов. Но, как вам известно, с этик договором связан и ряд документов, принятых в 1989 году в прибалтийских республиках. Я предлагаю дать им оценку. Вот передо мной эти документы. В одном из них в частности, без всякого на то основания, утверждается что «созданные в результате обмана и насилия „Декларация о вхождении Латвии в Союз Советских Социалистических Республик“ Сейма Латвии от 21 июня 1940 года и „Закон о включении Латвийской Советской Социалистической Республики в состав Союза Советских Социалистических Республик“ Верховного Совета СССР от 5 августа 1940 года являются незаконными с момента их принятия».

К аналогичным выводам пришли и комиссии Литвы и Эстонии. Вот на этом, я думаю, нам и следует заострить внимание. Почему я так считаю? Коль была создана комиссия, то она должна была дать оценку и этим документам. У нас они имеются, поскольку к обсуждению готовились не только прибалтийские республики, как это было на первом Съезде народных депутатов, но и мы. В этой связи я позволю себе зачитать не только пункт 1Закона СССР от 3 августа 1940 года, но и пункт 2, который гласит: принять предложение Верховного Совета Белорусской ССР о передаче в состав союзной Литовской Советской Социалистической Республики Свенцянского района и части территорий с преобладающим литовским населением Видзовского, Годутишковского, Островецкого, Вороновского, Радунского районов Белорусской ССР. Раз в республиках Прибалтики настаивают на том, чтобы отменить весь закон как незаконный, давайте мы удовлетворим просьбу и отменим не только первый пункт, но и второй.

Почему я об этом завёл речь? Потому что, на мой взгляд, связывая договор 1939 года с договором 1940 года, в прибалтийских республиках совершенно не думают о тех политических последствиях, которые их ожидают. Для примера скажу, что в 1972 году этому договору не стали давать оценку в парламенте Федеративной Республики Германии, несмотря на настоятельное предложение господина Штрауса. Но если прибалтийские республики так сильно в этом заинтересованы, то тогда можно будет и дать оценку. Моё мнение сводится к тому, чтобы ограничиться первым пунктом. Если будут настаивать на остальных пунктах, то тогда я внесу ещё предложение. У меня их в запасе, поверьте, не один десяток. (Смех в зале).

Так, кажется, появилась реальная оппозиция яковлевцам. Депутат Петрушенко не ставит под сомнение существование «секретных протоколов», но поднимает очень болезненные для сепаратистов вопросы. Если литовцы связывают Договор о ненападении с «оккупацией» своей республики, то надо помнить, что эта «оккупация» обернулась для них существенными территориальными приобретениями.

Председательствующий. Кто еще просит слово? Товарищ Еремей? Пожалуйста.

Еремей Г. И., председатель Молдавского республиканского совета профсоюзов, г. Кишинев (Британский национально-территориальный избирательный округ, Молдавская ССР). Уважаемые народные депутаты! Я могу только сожалеть, что на обсуждение процедурных вопросов и повестки дня Съезда мы тратим по полтора-два дня, а когда доходим до серьезных вопросов, то спешим и не даем высказаться всем, чтобы разрешить очень много проблем, которые важны как для каждого региона, так и для нашей союзной республики.

Комиссия имела мандат первого Съезда, чтобы разобраться в договоре 1939 года. Но, учитывая то, что были подписаны секретные протоколы, которые охватывают период 1939–1941 годов, я прошу депутатов поддержать предложенный проект Постановления комиссии и объяснительную записку или выводы, которые представлены на рассмотрение Съезда.

Я не имею в запасе столько проектов и вариантов, сколько их имеет коллега депутат, но я ощущаю боль людей, боль своего народа. Что я прошу? В ходе работы комиссии неоднократно высказывалась мысль о том, что вопросы, касающиеся вхождения прибалтийских республик в состав СССР, воссоединения народов Украины и Белоруссии, возвращения СССР Бессарабии — это отдельные, самостоятельные вопросы. Именно так они и должны исследоваться. Поэтому я прошу Съезд, призываю делегатов отнестись с подниманием и доверием к результатам работы комиссии и поддержать предложенный проект Постановления о политической и правовой оценке советско-германского договора 1939 года. Однако, учитывая возникшую необходимость аналогичной оценки, а такого мнения и Министерство иностранных дел СССР, и других соглашений, актов и документов 1939–1941 годов, предлагаю продлить мандат комиссии первого Съезда либо созвать новую для продолжения начатой работы. Это нам необходимо для восстановления исторической правды. Спасибо за внимание.

Председательствующий. Депутат Липпмаа. Пожалуйста.

Липпмаа Э. Т., директор Института химической и биологической физики Академии наук Эстонской ССР, г. Таллин (Таллинский Центральный национально-территориальный избирательный округ, Эстонская ССР). Уважаемый Съезд! Это исторический документ, который мы рассматриваем теперь. Очень важно одобрить это постановление. Мы должны проявить принципиальность. Можно понять сговор с Гитлером в 1939 году но нельзя понять продолжение этого сговора 50 лет позднее. Этого мы не должны делать. Поэтому абсолютно необходимо его осуждение. Мы не можем просто одобрить первый пункт, как товарищ Кравец хочет. Он зря озабочен границей Украины. Она был а оговорена в Ялте, и, я думаю, там больших проблем нет. Кроме того, Гельмут Коль тоже недавно выразил надежду, что западные границы Польше твердые, так что, я думаю, особых проблем здесь нет.

Мы должны признать, что был сговор. Но теперь надо конструктивно работать, чтобы определиться, как жить дальше. Это касается экономики, военных тем, национальных вопросов, глобальной политики. Сказать теперь, что мы сами хотели быть участниками сговора, — это просто оскорбление. А оскорбление стран и наций, больших и маленьких, никогда не может быть мудрой политикой и лучше этого не делать. Давайте работать все-таки конструктивно. Для того чтобы создать хорошую базу для взаимного доверия во всем мир, а это нам крайне важно теперь. Надо одобрить Постановление в целом, как есть, со всеми пунктами без изменений. Тем более что они одобрены комиссией, всеми специалистами, а это веский довод в том, что это мудрое, продуманное и нелегкое решение. Кроме того, это намного увеличивает авторитет наших действий и содействует росту доверия к нашей стране.

Есть, конечно, и другой аспект — продолжение работы. Конечно, это имеет смысл, работа всегда продолжается. Но это уже другой вопрос. Я уже подчеркнул, что сейчас действительно важно. А пересказывать еще раз все, что уже было сказано, вряд ли имеет смысл. Например, подлинность подписи Молотова на сохранившихся в ФРГ фотокопиях подтверждается специалистами. Это есть и в письме товарища Шеварднадзе товарищу Яковлеву. Это нужно знать, но, я думаю, это уже детали, и не хочу вникать в эти детали. Поэтому я еще раз призываю Съезд одобрить Постановление в целом. Спасибо.

Этот негодяй — настоящий мастер демагогии. Из всего несвязного набора слов следует только то, что Постановление надо принять, потому что это будет проявлением политической мудрости. Аргументация же довольно слабая: дескать, подлинность подписи Молотова на фотокопиях подтверждается специалистами. Приводится даже фамилия специалиста — Шеварднадзе, который мало того что эксперт по подписям, но еще и министр иностранных дел (правда, 20 декабря 1989 г. Шеварднадзе, подал в отставку). А раз министр написал в письме Яковлеву, что подпись подлинная, значит Постановление надо принять. Кстати, через несколько лет все стали хором говорить, что именно Липпмаа предоставил доказательства подлинности подписи Молотова, поскольку, дескать, владел целой коллекцией его автографов. Сам же Липпмаа, как видим, придерживался другой легенды.

На самом деле Липпмаа городит полную чушь: определить подлинность подписи по фотокопии совершенно нереально, и ни один специалист под этим не подпишется, иначе он потом нигде на работу по специальности не устроится — его за профессионала никто считать не будет. При фотомонтаже это делается элементарно: фотографируется настоящая подпись Молотова на подлинном документе, а при печати снимка на фотобумагу одновременно проецируется изображение фальшивого документа и подлинная подпись. Поэтому нигде в мире экспертизы автографа по фотокопии не делают. Не проводилась такая экспертиза и яковлевской комиссией. Липпмаа это, конечно, отлично знает, но брешет.

Реальная же причина того, что Молотов расписался латиницей заключается в том, что изображения «секретных протоколов» были впервые опубликованы американцами, и для западного обывателя подпись Molotov или Molotow (известны два варианта) на изображении выглядит более убедительной. А цель была именно в том, чтобы придать фальшивке убедительный вид.

Председательствующий. Пожалуйста. Одну минутку, я предоставлю слово депутату.

С места. Уважаемые товарищи депутаты! У меня одно очень маленькое и, на мой взгляд, очень принципиальное замечание по пункту 2 проекта Постановления. Он начинается словами: «Съезд народных депутатов СССР соглашается с мнением комиссии, что договор с Германией о ненападении заключался в критической международной ситуации…». Дальше я прошу добавить: «военных действий в Азии и надвигающейся войны в Европе». Нам нельзя сбрасывать со счета Халхин-Гол. Это тоже было в 1939 году. Не надо приуменьшать опасность, которая нависла над нашей Родиной в 1939 году. Спасибо.

Председательствующий. Так, поправка. Пожалуйста.

Инкенс Э. Э., старший редактор главной редакции телевизионно-информационных передач Государственного комитета Латвийской ССР по телевидению и радиовещанию, г. Рига (Цесисский национально-территориальный округ, Латвийская ССР). Я считаю, что комиссия подготовила очень хороший отчет и дала нам представление о той ситуации, которая была перед войной в Европе. И это очень честный взгляд на ситуацию, и Сталин со своим окружением, и Гитлер готовились к войне, были готовы занимать плацдармы и разделять Восточную Европу, взяв под свое крыло. Бессарабию, часть Финляндии, Прибалтику. Но это было в 1939 году. Война давно закончилась, а территориальная ситуация в СССР сохранилась как в 1939 году. Конечно, невозможно подумать, что здесь, на этом Съезде кто-то представлял бы еще другую точку зрения. Но в 1939 году существовали и другие стороны.

Это, например, Латвийская республика. Здесь её никто не представляет, поскольку она уничтожена. Но это не так. То, что де-факто она сейчас не существует, не значит, что она вообще не существует, поскольку инкорпорация в Советский Союз прибалтийских республик не признается цивилизованным миром. Латвийская республика живет в душе тех людей, которые борются за ее независимость. Это Народный фронт Латвии, это часть депутатов Латвии. Поэтому я полагаю, что для балтийских стран, поскольку они сохраняют сейчас свой территориальный статус в Советском Союзе, война в какой-то мере не закончилась. Сумерки невозможно отделить от ночи, и 1939 год мы не можем отделить от 1940 года. Я предлагаю продолжить работу комиссии и, принимая во внимание, что высшие органы власти трех прибалтийских республик высказывали свои мнения по этому поводу, привлекать также специалистов от Верховных Советов этих республик.

Да, видно, что прибалты занервничали. И их понесло — прозвучал открытый призыв развалить Советский Союз. Вот это зря, надо было вести себя сдержаннее, все шло как по маслу. Но именно это истерическое выступление Инкенса и взорвало ситуацию. Апатичные депутаты очнулись.

Председательствующий. Спасибо. Кто ещё хочет высказаться? (Шум в зале) .

Председательствующий. Сейчас я дам вам слово. Пожалуйста.

С место. Дорогие товарищи народные депутаты! Я задал вопрос председателю комиссии относительно секретных протоколов, но, к сожалению, ответа не получил, да и не мог получить, потому что, как сказано на первой странице проекта Постановления, подлинного протокола не обнаружено ни в советских, ни в зарубежных архивах. Поэтому я считаю, если такого документа не обнаружено, заявлять о том, что Съезд народных депутатов осуждает подписание секретного дополнительного протокола от 23 августа, то есть несуществующего документа, я считаю, неправомочно. (Шум в зале) .

С места. Точно также и по пункту 8. Очевидно, история не кончается только нашим Съездом. Через несколько лет, через 50 лет опять появятся комиссии, которые скажут, что было принято решение по несуществующему документу, я прошу это исключить.

Председательствующий. Пожалуйста.

Семенов В. М., первый секретарь Гродненского обкома Компартии Белоруссии (Гродненский территориальный избирательный округ, Гродненская область). Я по мотивам голосования. Уважаемые товарищи народные депутаты! По пункту 4 одно маленькое замечание. Там говорится: «Равно как и другие советско-германские договоренности 1939–1941 годов». По это означает противоречие темы обсуждения принимаемому документу. Как доложил нам товарищ Яковлев, мы рассматриваем только договор 1939 года и секретное соглашение. Остальные документы мы не рассматривали и не вправе говорить о них в нашем решении.

Второе замечание — по пункту 7 во втором абзаце: «но были использованы предвоенным советским руководством для предъявления ультиматумов и силового давления на другие государства в нарушение взятых перед ними правовых обязательств» — толкуется слишком расширительно. Поскольку предвоенное советское руководство было и во время войны, и после войны, и мы ставим под сомнение очень многие соглашения, включая ялтинские, тегеранские и прочие. По пункту 8 я согласен с выступавшими до меня — его нельзя включать в Постановление, он требует дополнительного обоснования.

Председательствующий. Пожалуйста.

Сандурский б. Ф., генеральный директор производственного объединения «Башнефть», г., Уфа (Бураевский территориальный избирательный округ, Башкирская АССР), я поддерживаю предложения депутатов, которые предлагали оставить в проекте только пункт 1, не комментируя других, и прошу поставить этот вопрос на голосование.

С места. Правильно!

Председательствующий. Пожалуйста. Сейчас я дам вам слово.

Шишов А. А., пенсионер, председатель Краснодарского краевого совета ветеранов войны и труда. (От Всесоюзной организации ветеранов войны и труда). Товарищи депутаты! Я считаю, что наши Съезды — это событие истории. Мы с вами тоже сейчас делаем историю государства, и поэтому надо относиться ко всем документам, соблюдая историческую точность. Я бы поступил так: предложил подтвердить, что договор о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года, а также договор о дружбе и границах от 28 сентября 1939 года, равно как и другие советско-германские договоры 1939–1941 гг., в соответствии с нормативами международного права утратили силу в момент начала Германией войны против СССР. Всё то, что сказано о «тайном», имевшем место, я не отрицаю. Может быть, всё и было, но исторически это не доказано. И не надо делать акцент на том, что прошло, что кануло в вечность. Пусть останутся в истории именно подлинники, а не домыслы нашего Съезда. (Аплодисменты).

Ситуация окончательно вышла из-под контроля. Ох и напортачил горячий депутат Инкенс своими сепаратистскими проповедями!

Председательствующий. Депутат Вульфсон, сейчас я дам Вам слово. Обождите одну минуточку…

Сидоров А. А., пенсионер, председатель Свердловского городского совета ветеранов войны и труда, г. Свердловск. (От Всесоюзной организации ветеранов войны и труда). Я прошу обратить внимание вот на такой момент. Идет обсуждение двух пунктов. Если в Постановлении будет один или два пункта, то корректировки последующих, видимо, не потребуется.

Если будет рассматриваться тот проект, который нам выдан, я считаю, нельзя принимать следующую часть пункта 3: «Подлинники протокола не обнаружены ни в советских, ни в зарубежных архивах. Но в свете документов и материалов 1939 — 1 941 годов из советских и зарубежных источников не вызывает сомнений существование секретного протокола и достоверность сохранившейся его копии». Как же так, ничего не существует и в то же время «не вызывает сомнения». Я предлагаю здесь таким образом записать: «Подлинники протокола не обнаружены ни в советских, ни в зарубежных архивах. Лишь в свете документов и материалов 1939–1941 годов из советских и зарубежных источников, предполагается существование секретного протокола». Не утверждать, что такой протокол был.

Стоит обратить внимание, что противники принятия Постановления говорят логично, связно, строго по существу вопроса, предлагают конкретные предложения по изменению текста Постановления.

Председательствующий. Депутат Вульфсон, я дам Вам слово. У нас краткие выступления. Прошу Вас, только по мотивам голосования. Пожалуйста.

Вульфсон М. Г., старший преподаватель Академии художеств Латвии, г. Рига (Кировский национально-территориальный избирательный округ Латвийской ССР). Уважаемый председатель. Уважаемые товарищи депутаты. Я, очевидно, наивный человек, потому что мне показалось, что после виртуозного выступления Александра Николаевича Яковлева вопрос, который мы сегодня обсуждаем, мог бы всем нам помочь лучше понять позицию жертв сделки 23 августа 1939 года — балтийских народов. И прекратить наконец охоту за латышскими, эстонскими и литовскими «ведьмами». И не искать в Балтике образ врага, без которого, очевидно, не так легко обойтись некоторым из моих коллег здесь, в зале. Нет для вас врага в Балтике, нет. Нужно прекратить такие разговоры. Потому что каждый камень, который бросается в нас, он отдается и в Латвии, и в Эстонии, и в Литве возгласами возмущения. Также, как тот фильм, который был показан о событиях в Прибалтике в ночь на 14 декабря. Ложный фильм. У меня в гостинице лежит папка телеграмм с возмущением простых людей, с тысячами подписей тех, кто смотрел этот фильм. Поэтому давайте не будем…

Председательствующий. Я вас прошу…

Вульфсон М. Г. …давайте остановимся и разберемся с этим вопросом. Я считаю, что заключение Комиссии по политической оценке советско-германского договора о ненападении имеет для советского народа, я подчеркиваю, для советского народа огромное значение. Мы с вами теперь переживаем час истины. И не дадим себя сбить, ведь Съезд народных депутатов сегодня делает еще один, я сказал бы, важнейший шаг, способствующий очищению нашего сложного прошлого от фальшивых легенд. Десятилетиями и до сегодняшнего дня некоторые товарищи прикрывают антиленинские, преступные действия клики Сталина-Молотова в роковой для всего человечества Второй мировой войне.

Да, с тех пор действительно прошло полвека. И сегодня в Кремлевском Дворце, как в уважаемом Президиуме, так и в зале мало живых свидетелей тех дней, пепел которых стучит в сердца балтийских народов. Я один из них, коммунист с пятидесятилетним стажем. Я 50 лет в партии, свидетель и участник событий этой тяжкой годины, полагаю, что мы, живые свидетели, можем дать, по-видимому, более точную оценку тем сделкам, которые были заключены 23 августа и 28 сентября 1939 года здесь, в Московском Кремле. Не забудем этого.

И вот позорное последствие сговора двух алчных, жестоких тиранов двадцатого века. Речь идет о тайных соглашениях между сталинской кликой и руководителями фашистской Германии по полному разделу Восточной Европы на так называемые сферы интересов. По этим соглашениям Финляндия, Эстония, Латвия, а затем и Литва были включены в сферу влияния Советского Союза. Был предначертан раздел Польши, присоединение Бессарабии. Именно эта сделка была той тайной, в которой родилась Вторая мировая война.

Тайна превращалась в действительность поэтапно. Вы это знаете. (Шум в зале). Если вы мне не даете сказать… Я, конечно, уважаю ваше мнение, но мне хочется сказать об одном. По Центральному телевидению выступал один высокопоставленный представитель…

Председательствующий. Пять минут прошло. (Шум в зале).

Вульфсон М. Г. Дайте мне еще одну минуту. (Шум в зале).

Председательствующий. Пожалуйста, продолжайте.

Вульфсон М. Г. Неужели это неуважение к малочисленным народам будет нашей главной линией? Здесь, товарищи, моими устами говорит жертва этого сговора. Неужели к этому нет никакого уважения? Я призываю вас одобрить заключение комиссии, в которой сначала расходились мнения, в которой шла острая дискуссия, в которой участвовали представители как прибалтийских республик, так и других, представители великого русского народа, которые отстаивали его честь в лучшем смысле этого слова. 24 человека против 1 проголосовали за это решение комиссии. Неужели сегодня вы дадите вбить в себя сомнения после такой длительной, трудной, кропотливой, честной и верной работы? Неужели у вас сегодня есть сомнения в том, что был протокол, что была договоренность, что ввели войска в эти страны в точные дни, в точное время? Вы думаете, это все были случайности?

Я участник этих событий. Я убедился в этом после того, как все сверил. Все, как в протоколе написано, с которым пришлось, правда, познакомиться позже. Произошло точно, минута в минуту. Так что здесь любые сомнения несправедливы. В своих руках я держал пленку, в Бонне в архиве ее сфотографировали. В ее достоверности не может быть сомнений, потому что рядом с ней разные документы договоров, заключенных между царской Россией и Германией. Они спешили — Берлин бомбили. Быстро все это снимали на пленку, которая осталась. Так что здесь сомнений нет. Все, что написано, так и произошло. Почему нам сомневаться? Если я договорюсь с сидящими передо мной встретиться у гостиницы «Москва», мы ведь встретимся не случайно. Так и эти встречи были по договоренности. Я призываю вас голосовать полностью за наше предложение. Мы смоем пятно стыда, скажем правду нашему народу. Спасибо. (Аплодисменты).

Кто говорит, что прибалты — меланхолики? На съезде они устраивают форменную истерику. Хотя Вульфсон чистопородный еврей. Этот тип до того договорился, что объявил себя живым свидетелем подписания «секретных протоколов». Аргументация у него тоже сверхубедительная: раз он подержал некую пленку, отснятую в архиве Бонна, и рядом с ней лежали царские договора, Берлин бомбили, они спешили, все сошлось минуту в минуту, он все сверил, хотя увидел протокол позже и сидящие встретятся у гостиницы неслучайно — значит надо признать работу Яковлева виртуозной. Есть такое психическое заболевание — шизофразия называется. Первое впечатление, что депутат Вульфсон злостно уклоняется от психиатрического обследования. Но потом я узнал о нём больше: профессор марксистско-ленинских наук (преподавал историю КПСС в академии художеств), журналист с 60-летним стажем, телеведущий, блестящий лектор, один из популярных эстонских политиков. Такие люди косноязычием не страдают.

Тогда почему он, самый информированный член комиссии Яковлева, дважды ездивший в Германию, побывавший в политическом архиве ФРГ, державший в руках микрофильмы, не может связно сказать и двух слов? Так потому и не может, что сказать нечего. Скажешь ненароком чушь, какой-нибудь дотошный депутат зацепится за слово, и пошло-поехало. Вместо членораздельной речи он камлает, как заправский шаман. Его задача — не объяснить, а сбить с толку, напустить тумана, создать атмосферу. «Выступление Вульфсона можно вписать в хрестоматию мирового ораторского искусства», — так оценил впоследствии этот поток бессвязных слов депутат Дайнис Иванс, коллега Вульфсона по пятой колонне. Если оценивать эффект от вульфсоновских истерических воплей, а не смысл сказанного, то я согласен.

Странно, что Вульфсон умолчал об источнике получения ценных сведений относительно протокола — бывшем сотруднике Абвера и агенте американской разведки Херварте. Что ж, милок, застеснялся-то? Ведь фон Херварт — это живой свидетель заключения советско-германского пакта, якобы сливший американцам информацию о нём уже 24 августа 1939 г.

Председательствующий. Слово имеет депутат Казанник.

Казанник А. И., доцент кафедры трудового, экологического и сельскохозяйственного права Омского государственного Университета (Омский национально-территориальный избирательный округ, РСФСР). Глубоко уважаемые народные депутаты! Я всегда выступаю только по той проблеме, которую хорошо зною. И я стремлюсь, чтобы мы уважали профессионализм.

В этой комиссии мне приходилось работать очень много. Работа была напряженная. Вначале наши позиции не совпадали. Но потом за подписью Александра Николаевича Яковлева нам поступило столько документов из советских архивов и из архивов Федеративной Республики Германии, что я вынужден был отвести для них маленькую комнатку из своей небольшой квартиры.

Весьма интересно: документы поступали именно через Яковлева и за его подписью, а не в адрес комиссии по ее официальному запросу за подписью должностного лица архива. Так или иначе, но Казанник утверждает, что комиссия получала документы не напрямую, а из рук ее председателя, причем только тогда, когда позиции не совпали.

Я брал эти акты и пытался их квалифицировать как юрист. К какому же выводу я пришел? к такому, что, действительно, секретный протокол существовал. У юристов есть доказательства как прямые, так и косвенные. И на основании косвенных доказательств можно сделать заключение, которое не вызывает никакого сомнения. Во-первых, есть пленка, которая снята, по-видимому, с оригинала. Я говорю — по-видимому. Во-вторых, во всех документах имеются многочисленные ссылки на этот секретный протокол. В-третьих, логика фактических событий уже подтверждала наличие этого протокола.

С момента выступления Казанника прошло почти 20 лет. Никаких документов со ссылкой на «секретные протоколы» не известно (ссылки на «секретный протокол от 23 августа 1939 г.» есть лишь в последующих «секретных протоколах»). Хорошо бы проверить «маленькую комнатку», не завалялось ли там чего. Кстати, это откровенное заявление весьма ценно. Если Съезд учредил официальную комиссию, то ее деятельность должна быть обеспечена. По меньшей мере, соответствующее помещение для работы и хранения документов должно быть выделено. Если же отдельные депутаты будут растаскивать по домам мешки с документами, то с чем будут работать другие члены комиссии?

Действительно, комиссия Яковлева получила в свое распоряжение помещение в здании ЦК КПСС на Старой площади. Но основная работа отчего-то происходила в маленькой комнатке небольшой квартиры Казанника.

Таких фактов вполне достаточно для того, чтобы даже осудить человека в суде. Я имею в виду — по уголовным делам. Здесь у комиссии уже не осталось никаких сомнений. И мы стремились выработать компромиссное решение. Нам это в значительной степени, как я считаю, удалось. А теперь я вижу, что многие депутаты, может, недостаточно изучив все эти документы в полном объеме (а их, я повторяю, получили десятки тысяч), ставят под сомнение заключение комиссии.

Видимо, депутат Казанник не пускал сомневающихся депутатов в свою небольшую квартиру, чтоб они могли ознакомиться с десятками тысяч документов в полном объеме. С другой стороны, дабы распознать фальшивку, не надо читать тысячи бумаг. Чтобы понять, что суп из тухлого мяса, не обязательно есть всю кастрюлю целиком.

Мне очень жаль, и я хотел бы призвать депутатов проголосовать за проект этого решения. Спасибо вам. (Аплодисменты).

Председательствующий. Слово имеет депутат Ландсбергис. (Шум в зале). Спокойно, товарищи.

Ландсбергис В. В., профессор Государственной консерватории Литовской ССР, г. Вильнюс (Паневежскнй городской национально-территориальный избирательный округ, Литовская ССР). Уважаемый председатель, уважаемые депутаты! 23 августа этого года, когда народы Литвы, Латвии, Эстонии вышли, взявшись за руки, на балтийский путь, образовав живую двухмиллионную цепь памяти и интернациональной солидарности от Таллинна до Вильнюса, в Варшаве заседал Сейм Польской Народной Республики. В его резолюции говорится, что так называемый пакт Риббентропа-Болотова был не только постыдным с моральной точки зрения, но и несовместимым с основными принципами международного права, в связи с этим изначально недействительным и никчемным, что он останется навсегда примером имперского мышления и тайной дипломатии, пренебрежения правами более слабых народов.

Чья бы корова мычала, а уж польская бы молчала. Уж они-то права малых народов уважали! Последняя насильственная депортация целого народа в Европе была осуществлена именно поляками — в 1946 г. польские спецслужбы осуществили операцию «Висла», депортировав на западные границы неблагонадежное, с их точки зрения, украинское нацменьшинство, компактно проживающее на востоке страны.

Можно вспомнить и то, что говорил канцлер Западной Германии Гельмут Коль в официальной речи, посвященной 50-й годовщине начала Второй мировой войны. Он указал, что немцы понимают свою ответственность за деяния, начатые этим «дьявольским пактом» (так он назвал), в котором проявилось ничем не оправданное нарушение прав народов. Со стороны Советского Союза до сих пор не было подобного заявления, а соответствующие документы Верховных Советов Литвы и Эстонии либо замалчивались, либо откладывались. Так откладывалась возможность начать жить без лжи.

Теперь второй Съезд народных депутатов СССР стоит перед такой исторической возможностью: ему предстоит сказать свое слово от имени сегодняшнего Советского Союза, слово политической оценки и скрытого или более явного покаяния. Это будет слово и о Советском Союзе, о том, подлинно или обманчиво его обновление, способен ли он сегодня отмежеваться от сталинщины в виде одного из сквернейших его преступлений. Обратное, равносильное признанию, что страна, по существу, остается прежней, как и в 1939–1940 годах, было бы слишком страшно для мира, гибельно для надежд на то, что эпоха лагерей кончается строительством европейского дома. Да не будет сомнений в вашей политической мудрости, уважаемые коллеги-депутаты, и да проявится она не только в положительном голосовании за проект Постановления, но и в поддержке предложения, чтобы та или другая комиссия продолжала работу уже по 1941 год. Спасибо.

Ландсбергис — это не просто крупнейший прибалтийский сепаратист, это живой символ сепаратизма. То есть он самый лживый, самый наглый и бессовестный из всей этой националистической кодлы. Но надо признать, он не самый глупый из них. Хотя какая бы то ни было аргументация у него отсутствует напрочь. Возгласы о политической мудрости есть, а аргументов — ноль.

Председательствующий. Слово имеет депутат Медведев. Я дам Вам сейчас слово. (Шум в зале).

С места. Товарищи, у меня есть конкретное предложение…

Председательствующий. Товарищи, не более двух минут…

С места. Чтобы нас не завели в дебри и не обвиняли оккупантами, я предлагаю из проекта этого Постановления взять пункт 1, первую строчку пункта 3 и пункт 4, где говорится: Съезд народных депутатов СССР настоящим подтверждает, что договор о ненападении, равно как и другие документы были приняты в соответствии с нормами международного права, утратили силу в момент нападения Германии на СССР, то есть 22 июня 1941 года. И на этом закончить обсуждение этого вопроса.

Председательствующий. Слово имеет депутат Медведев, и на этом мы заканчиваем прения.

Медведев Р. А., член Комитета Верховного Совета СССР по вопросам законодательства, законности и правопорядка (Ворошиловский территориальный избирательный округ, г. Москва). Уважаемые народные депутаты! Я выступаю здесь как профессиональный историк и должен сказать, что за свою многолетнюю деятельность почти не встречал столь взвешенного, точного, ясного и совершенно справедливого документа. (Аплодисменты) .

Считаю, что его нужно принять полностью, так как историки всего мира давно признали существование секретных протоколов. Мы поставим себя — и Съезд, и нашу историческую науку — в смешное положение перед всем миром, если отвергнем эту истину, известную историкам всех стран.

Как учил Геббельс: ложь, чтобы в нее поверили, должна быть грандиозной. Медведев плохо учился врать. Надо врать масштабнее: все историки галактики давно признали существование секретных протоколов. Да что там галактики— во всей Вселенной историки всех планет уверены, что протоколы существовали. А Медведев наивно пытается впечатлить всего лишь всемирным масштабом признания работы яковлевской комиссии.

Критерием истины являются не только копии протоколов, но и практика последующих событий, доказавшая их существование. Есть наука палеонтология, которая специально занимается изучением вымерших животных и растений по отпечаткам. Мы в школе изучаем ископаемую птицу по ее отпечатку в гранитном монолите. Птицы нет, но есть отпечаток, и мы уверены, что она была. У нас есть абсолютно точные, всеми экспертами подтвержденные копии. И ни у кого из историков всего мира, подлинность этих копий не вызывает сомнения. Я думаю, что нам нужно принять этот документ полностью и не ставить себя в трудное положение. (Аплодисменты).

Да, аргументы у фальсификаторов окончательно иссякли. Мол, все историки, даже в Мозамбике и Папуа-Новой Гвинее, признают подлинность фотокопий. Значит Постановление надо принять полностью. Неужели народные депутаты СССР смеют сомневаться в чистоплотности и непредвзятости всех историков мира?

Председательствующий. Я получил очень много записок, товарищи, с просьбой прекратить прения. (Шум в зале).

Горбачев М. С. Высказано много предложений.

Председательствующий. Давайте сначала решим вопрос о прекращении прений. Мы ровно два часа обсуждаем проект этого установления. Кто за то, чтобы прекратить прения? Кто против? Явное меньшинство. Далее товарищи. Внесено много предложений. В частности, мы получили и такие записки: «Вносим предложение оставить пункт 1 и добавить: „доклад комиссии прилагается“». Профессор Вульфсон говорит, что он согласен с виртуозным докладом. Но все же, товарищи, поскольку внесено столько предложений, в Президиуме сложилось мнение: может быть, нам поручить комиссии до завтрашнего утра еще раз посмотреть все предложения и доработать проект Постановления? (Шум в зале).

Председательствующий. Принять проект в целом?

С места. Да.

Председательствующий. Значит, первое предложение — это предложение комиссии?

С места. Да.

Председательствующий. Я должен поставить его на голосование. Ставлю проект, внесенный комиссией, на ваше рассмотрение. Пожалуйста. Постановление не набрало половины требуемых голосов. (Шум в зале).

Результаты голосования

Проголосовало «за» 1052

Проголосовало «против» 678

Воздержалось 150

Всего проголосовало 1880

Не голосовало 0

Товарищи, для того чтобы принять Постановление, необходимо 1122 голоса, поскольку это не процедурный вопрос. Это оговаривает принятый нами Регламент. (Шум в зале) . Каков выход из этого положения? Мне думается, товарищи, что утро вечера мудренее. Давайте дадим комиссии еще раз все посмотреть и послушаем ее завтра утром. (Шум в зале) . Есть второе предложение: принять только пункт 1 и приложить весь доклад. (Шум в зале) . Я хочу прочитать вам пункт 1 проекта Постановления: «Съезд народных депутатов СССР принимает к сведению выводы Комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года». И далее: «Доклад комиссии прилагается». Таково второе предложение. (Шум в зале) . Ставлю его на голосование?

С места. Да.

Председательствующий. Давайте будем уважать себя и принятый нами Регламент. Для того чтобы Постановление было принято в соответствии с Регламентом, оно должно получить больше половины голосов общего состава народных депутатов, даже с учетом умерших — 1122. Таким образом, Постановление принято не было. Товарищи настаивают на том, чтобы было предложение, которое внесли депутаты Григорьев, Гончаров, Граховский и Володько. Они предлагают оставить в Постановлении пункт 1 и добавить, что доклад комиссии, который вы получили вписьменном виде, подписанный всеми членами комиссии, прилагается. Я могу ставить этот вопрос на голосование? (Шум в зале). Что?

С места. (Не слышно).

Председательствующий. Хорошо. Это второе предложение. Третье предложение товарища Кравца, оно здесь зафиксировано. Он считает, что в Постановлении должен остаться только пункт 1 без приложения доклада. Но сам по себе, без приложения доклада, пункт 1 ничего не дает. Поэтому я ставлю на голосование предложение депутатов Григорьева, Гончарова, Граховского и Володько, сформулированное следующим образом: «Съезд народных депутатов СССР принимает к сведению выводы Комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года. Доклад комиссии прилагается». Я прошу высказать ваше отношение к этому предложению депутатов. (Шум в зале) .

Как видите, и это решение не проходит.

Результаты голосования

Проголосовало «за» 952

Проголосовало «против» 762

Воздержалось 138

Всего проголосовало 1852

Не голосовало 0

Я ещё раз обращаюсь к Съезду с предложением поручить комиссии представить нам свои соображения по этому вопросу завтра. (Шум в зале.) Правда, ещё есть предложение: принять Постановление без приложения. (Шум в зале). Это предложение товарища Кравца. Скажите, пожалуйста, товарищ Кравец, Вы настаиваете на этом предложении? Я прошу Вас, подойдите к третьему микрофону.

Кравец В. А., министр иностранных дел Украинской ССР, г. Киев — (Харьковский территориальный избирательный округ. Харьковская область). Спасибо, Анатолий Иванович. Дело в том, что мое предложение полностью совпадает с предложением добавить слова: «доклад комиссии прилагается». Я только называл не «доклад», а «заключение» комиссии. Мое предложение не прошло, поэтому я не могу настаивать на повторном голосовании.

Председательствующий. Товарищ Кравец снимает свое предложение. Спасибо. Слово имеет Михаил Иванович Мунтян.

Мунтян М. И., солист Молдавского государственного академического театра оперы и балета имени А. С. Пушкина, г. Кишинев (от Коммунистической партии Советского Союза). Уважаемые товарищи! Это очень важный вопрос. Перед нами выступал председатель комиссии товарищ Яковлев. И абсолютно все, что было изложено в его докладе, отражено в проекте Постановления. Я не могу понять, почему товарищи, которые выступают против принятия этого Постановления, не хотят согласиться с тем, что все положения доклада нашли в нем отражение?

И ещё я хочу сказать, что, действительно, можно отложить рассмотрение этого вопроса до завтра. Разумно решить этот очень важный вопрос. По поводу разговоров о несуществовании этих договоров скажу, что весь мир признал, что они существуют, а мы не признаем.

Председательствующий. Спасибо. Пожалуйста, второй микрофон включите.

С места. Анатолий Иванович, я предлагал включить в Постановление пункт 7 и пункт 4 представленного проекта. И настаиваю на голосовании его поименно. (Шум е зале).

Председательствующий. Так. Товарищ Сависаар.

Сависаар Э. Э., заместитель директора специального проектно-конструкторского бюро «Майнор» Министерства легкой промышленности Эстонской ССР, г. Таллинн (Вильяндиский северным национально-территориальный избирательный округ, Эстонская ССР). Я был одним из заместителей председателя комиссии, поэтому просил слова. Здесь высказывалось мнение, что по данному вопросу можно было бы ограничиться кратким решением и констатацией, что Съезд принимает к сведению выводы Комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года (пункт 1 проекта Постановления). Однако это равнозначно остановке на полпути. Выводы комиссии представляют собой лишь рекомендации для верховной власти, но никак не выражают волю государства. Я строго придерживаюсь мнения, что второму Съезду народных депутатов СССР следует принять именно развернутое собственное решение в виде подготовленного комиссией Постановления.

Председательствующий. Ваша позиция ясна.

Сависаар Э. Э. Поэтому я предлагаю поименное голосование. Именно поименное. (Аплодисменты).

Председательствующий. Видите ли, товарищи, депутат Семенов имеет предложение по пункту 4, депутаты Сандурский, Шишов предлагают оставить пункт 1, товарищ Иргашев предлагает пункты 7 и 8 исключить. Видите, какой большой разброс мнений. Если мы все это будем голосовать, не выслушав мнения комиссии, мы не очень будем себя уважать. Поэтому, по-моему, целесообразнее завтра утром принять взвешенное решение с учетом рекомендаций комиссии (Шум в зале).

Горбачев М. С. Стоит поставить на голосование это предложение.

Председательствующий. Поставим его на голосование? (Шум в зале) . Простым поднятием рук предлагаете голосовать? Хорошо. Кто за? Кто против? Предложение принимается большинством голосов. Завтра в начале заседания мы заслушаем сообщение товарища Яковлева. Я могу переходить к следующему вопросу? (Шум в зале) .

Кое-какие выводы: слово получали большей частью только яковлевские сторонники и подельники, выступающие, как организованная группа — Сависаар, Медведев, Вульфсон, Казанник, Мунтян, Йорга, Ландсбергис, Инкенс, Липпмаа, Еремей.

Им пытались противостоять депутаты Сухов, Клоков, Шишов, Семенов, Петрушенко. Только последний работал над вопросом заранее, остальные ограничились лишь репликами, не делая пространных заявлений. Депутат Кравец — единственный член комиссии Яковлева, занявший особую позицию. Ее можно охарактеризовать как нейтральную, нежели направленную против фальсификаторов. Тем не менее, с наскоку принять столь необходимое сепаратистам Постановление, не удалось. Но утро вечера мудренее, как выразился председательствующий на Съезде Анатолий Лукьянов. До утра у Яковлева есть время, чтобы сварганить неоспоримые доказательства существования «секретного протокола».