…Ее Величество, премьер-министр, представители церкви, лидер оппозиции, секретарь Совета тред-юнионов, Главный мастер Братства Свободных Каменщиков и ряд специалистов выступят завтра с сообщением перед народом Англии по радио и телевидению примерно в 11.45…(ВЫДЕРЖКА ИЗ СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОГО ПРЕДПИСАНИЯ, АДРЕСОВАННОГО РУКОВОДИТЕЛЯМ БИ-БИ-СИ И АЙ-ТИ-ВИ И НАПИСАННОГО ОТ РУКИ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРОМ)
Остатки разбитой плоскодонки все еще торчали из воды там, где в тот день оставил ее Киз. Не раздеваясь, он вошел в воду и попытался вытолкнуть ее, потом, взявшись за торчавший из воды конец, потянул.
— Давай помогу, — предложил Йенси. Он повесил фонарь, который держал в руке, на сук того самого дерева, из-за которого Киз застрелил Крэнби.
Совместными усилиями им удалось вытащить плоскодонку на берег, повернуть на бок и рассмотреть тяжелый предмет, раздробивший ее дно.
— Скорее всего, это металл, — пробормотал американец. Вместе они подняли этот предмет, похожий на тяжелый ящик и направили на него луч фонаря.
— Это стенной сейф, — заявил Киз. Они подошли ближе. Пластинка, прикрепленная к стенке, гласила: «Тос. Френч и сыновья. Изготовление сейфов. Бирмингем». Под пластинкой красовался «Штормоцвет». Киз потянул ручку, и дверца сейфа открылась. Киз посветил фонарем внутрь сейфа — кроме какой-то открытки, в нем ничего не было. Он принялся рассматривать открытку. На ней был напечатан текст:
ВЫ В БЕЗОПАСНОСТИ… ЕСЛИ Я НЕ ЗАГОВОРЮ…
Подписи не было. Киз посмотрел на обратную сторону открытки: бледные тона, плохая фотография. Палас Пьер в Брайтоне.
— А чего, интересно, ты ждал? — спросил Йенси Флойд. — Шантажисты никогда сразу не излагают своих требований. Сначала идет предисловие к большой просьбе, а поначалу пусть жертва попотеет. Знаешь ведь, как действуют эти сукины дети?
Киз еще раз внимательно обследовал сейф.
— Интересно, как работает голова у этого Крэнби, — вздохнул он. — Решил, видно, использовать сейф и открытку как символы. Назначение сейфа понятно: на нем есть имя изготовителя. Но открытка меня несколько озадачивает… Намек на безопасность, в связи с сейфом, — это еще куда ни шло, но тут еще и информация о Брайтоне. — Он замолчал на некоторое время, потом продолжил:
— Допустим, конвой, с которым тайком уехал Крэнби, направился в Брайтон, и тогда мы, если нам повезет, сможем отыскать то место, где установили корпус.
Оставив сейф под деревом, они отправились через парк к апартаментам Киза. Лондон спал безмятежным сном.
Войдя в холл своей квартиры, Киз первым делом схватился за телефон.
— Главного комиссара Нью-Скотланд-Ярда. Срочно! Не задавайте лишних вопросов. Соединитесь с ним и скажите, что вызывает Юникорн Ред. Повторяю, Юникорн Ред. Давай, давай, парень, шевелись!
Киз повесил трубку.
Через пятнадцать секунд телефон зазвонил. Главный комиссар говорил из дома. Киз дал указания:
— Комиссар, прошу вас исполнить все немедленно, как только я повешу трубку. Во-первых, вылезайте из постели. Во-вторых, позвоните в полицию Брайтона и, в-третьих, задайте им один вопрос и не кладите трубку до тех пор, пока не получите ответ. И, в-четвертых, после всего этого перезвоните мне. Вопрос следующий: назовите местонахождение всех огромных металлических емкостей, установленных в вашем городе за период с седьмого по двадцатое февраля.
Далее Киз дал подробное описание интересующего его металлического контейнера, в соответствии с тем, что ему удалось узнать от управляющего дорожными работами в Бирмингеме.
Киз повесил трубку, прошел в гостиную и налил два больших бокала коньяка. Он и Йенси выпили коньяк залпом.
— Где сейчас Малик? — полюбопытствовал американец. — Наверное, вы взяли его под стражу?
— Он в номере десять, — ответил Киз. — Мы отправимся туда сразу же, как только я получу ответ из Брайтона. Я должен блефовать перед этой старой лисой и сделать вид, что нам известно гораздо больше, чем мы знаем на самом деле.
Зазвонил телефон.
— Вряд ли это комиссар, — заметил Киз, — что-то уж слишком быстро.
Он поставил свой бокал на камин и снял трубку:
— Киз! — после чего передал трубку американцу. — ЦРУ. Спрашивают тебя. Очень прошу, побыстрее, не занимай линию надолго.
Флойд взял трубку и назвался, потом некоторое время прислушивался к голосу в трубке:
— О’кей, — произнес он наконец и, положив трубку, взглянул на Киза.
— Если ты этого еще не знаешь, — произнес он, — то ЦРУ только что передало информацию: «Лиса сбежала». В просторечии это означает, что Тамара Малик покинула болгарское посольство через запасной выход.
При этих словах Киз заметался по гостиной, словно раненая пантера. Даже хладнокровный американец, видя это, почувствовал некоторое беспокойство. Все мысли и действия Киза были направлены к одной единственной цели — выиграть, выиграть этот бой!
— Прошу тебя, Йенси, проследи за ходом операции дальше! — заговорил Киз. — Нельзя утратить контакт! Миниатюрный передатчик, который она теперь носит в себе, имеет радиус действия до двадцати миль. Возможно, за ней надо проследить, а может быть, пока этого делать не следует. Я и сам не знаю…
— Скажи, а у скольких восточно-европейских дипломатов вшиты такие жучки? — спросил Флойд.
— Да практически у всех, — ответил Киз. — В редких случаях это были хирургические операции, последовавшие после дорожных аварий и тому подобного. В большинстве же случаев эти штуки находятся у них в ботинках, в подкладке одежды, в личном транспорте. Каждое посольство поступает по-своему. Если кто-то из сотрудников посольства знает о местонахождении «Судного дня», мы тоже об этом узнаем. Извлечем максимум пользы при первой же возможности.
— Ну, с таким количеством радиопеленгаторов, что мы сюда для вас пригнали, можно узнать о каждом шаге маленькой мисс Малик.
— Разве что она не отправится по воздуху, — заметил Киз, — надо позаботиться и об этом, Йенси. Помни, что мы должны взять ее, и она приведет нас к «Судному дню», в тот момент, пока еще не успеет прикоснуться ни к каким ручкам или кнопкам. Согласен?
Американец коротко ответил:
— Точно, — и отправился к «ягуару» класса Е, только что возвращенному Кизу Т-секцией.
Машина почти скрылась из виду, когда позвонил Главный комиссар. Новости вполне удовлетворили Киза. Единственной емкостью, установленной в тот период и соответствующей описанию Киза, был новый резервуар для акул, находящийся в дальнем конце Паласа Пьер в Брайтоне.
Вот оно. Киз был готов для беседы с Маликом как никогда. Но резервуар для АКУЛ? Схватив плащ, Киз направился на Даунинг-стрит.
Если К. А. ожидал увидеть русского посла растерянным и удрученным, то он глубоко ошибся. Малик сидел, развалясь в кресле, в Овальном кабинете, и на его восточном лице играла сардоническая улыбка. Его золотистые глаза обратились к Кизу со свойственным ему высокомерием.
— Я могу рассуждать как русский, — заговорил Малик, как только дверь за Кизом закрылась, и он встал позади премьер-министра, — но я наполовину поляк. А поляки не питают симпатии к этому выскочке Жарову, который с завтрашнего дня станет «царем и владыкой всея Руси», — он кивнул на часы, висевшие над креслом Френсиса Трента, — впрочем, я должен уточнить, с сегодняшнего полудня.
Малик взял из серебряного портсигара, стоявшего на столе, сигарету, вставил в свой янтарный мундштук и долго, со вкусом раскуривал. Затем, презрительно взглянув на Киза, произнес сквозь зубы:
— Почему, собственно, я должен помогать какому-то плебею поджаривать меня заживо? Прежде всего я думаю о себе лично.
Поведя мундштуком с сигаретой в сторону Киза, он спросил:
— Кто этот одноглазый пират? Один из парней безопасности, да? Пришел, чтобы задавать очередные глупые вопросы, верно? Я сказал все, что знал, Трент. Теперь разбирайтесь сами. Если ваши друзья-янки смогут обезвредить контрольный пункт в Самарканде — вы спасены. Теперь же, джентльмены, держите ваше слово: деньги и самолет, будьте любезны! Здесь несколько прохладно для моих старых косточек и, вообще-то, у меня свидание с Самбой.
Премьер-министр вполголоса заговорил, обращаясь к Кизу:
— Я связался по прямому проводу с Президентом. ЦРУ обеспечивает полет Ю-2 с пластиковыми бомбами на борту и планирует сбросить их на центр связи в Самарканде. Пилот — доброволец. Это младший брат Йенси Флойда, но Президент просил не сообщать ему об этом. В ООН может подняться большой шум, ну, да черт с ним!
Он подал Кизу листок бумаги.
— Вот краткая запись беседы с Маликом.
Киз повернулся спиной к камину и, не спеша достав из потрепанного кожаного портсигара сигарету, закурил, не спуская глаз с улыбавшегося русского. Просмотрев записку, он небрежно скомкал листки и швырнул в огонь.
— А как насчет контроля со спутника? — тихо спросил Киз.
Улыбка сползла с лица Малика, но через минуту, ударив себя по колену, он вновь засмеялся.
— Вы правы! Этот парень верно заметил, — сказал он, обращаясь к премьер-министру. — Толковый малый. Как это я позабыл о спутнике? — И он расхохотался так, что слезы потекли по его смуглому лицу.
— Вот смеху было бы, если бы я летел в Южную Америку с полными карманами боливаров, а тут голос по радио сообщил бы: «Знаете, ребята, а с Англией небольшая неприятность! Впрочем, забудьте о ней, она только что взлетела на воздух!»
Малик буквально корчился от смеха.
— И все это потому, что я забыл про парижский спутник! — Он вытер мокрые от слез глаза носовым платком.
— Хорошо, теперь вы можете сообщить нам о спутнике, — невозмутимо продолжал Киз. — Но давайте подумаем, что еще вы могли забыть. Скажем, то, что «Судный день» — в Брайтоне?
Малик сделал попытку продолжить бурное веселье, но она не удалась.
— В Брайтоне?
— Если быть точным, то в Палас Пьер, — сказал Киз. — И давайте покончим с комедией. Наши специалисты на пути к «Судному дню» и намерены его обезвредить, поэтому нам нет необходимости обеспечивать ваш перелет в Южную Америку.
Приступ смеха резко прекратился, и черные глаза Малика остановились на безмятежном лице Киза.
— Чушь! — отрезал он.
Киз посмотрел на свои часы и, переведя взгляд на часы, висевшие на стене над премьер-министром, сверил время.
— Полагаю, через минуту, — спокойно произнес Киз, — «Судный день» будет обезврежен и выдернут из Суссекса, как больной зуб изо рта.
Даже для Трента, знавшего все тонкости этой операции, слова Киза прозвучали убедительно.
Прошло десять секунд, и Малик не выдержал:
— Немедленно остановите их! Не позволяйте приближаться к бомбе! Она окружена магнитным полем, и к ней нельзя подойти, не вызвав взрыва! Остановите их, вы, идиот! Быстрее!
Киз не шелохнулся.
— Я знаю, Малик, — заговорил он, — не такие уж мы кретины, чтобы идти к ней вслепую. Но ведь есть еще и ручное управление, не так ли?
Малик вздохнул.
— Так вам известно и про ручной контроль… Я вынужден был вести эту игру, вынужден был молчать. Они держат в Москве мою дочь. Один мой неверный шаг, и они ее…
Он провел пальцем по горлу.
— Мы поговорим о вашей дочери, или, вернее, полковнике советской стратегической разведки Тамаре Малик, через минуту, — тихо произнес Киз и внезапно, без предупреждения выбил из-под русского посла стул. Малик растянулся на полу, и Киз с силой наступил ему на руку. — Неужели вы принимаете нас за детский сад, Малик? Не надейтесь покинуть Англию до того, как «Судный день» будет обезврежен. Нам и так уже все известно, и необходимо лишь ваше подтверждение. Если не хотите помочь нам, мы передадим вас Синю.
Малик был уже достаточно напуган, но продолжал торговаться.
— Справитесь вы с разоружением бомбы или нет, я ведь все равно могу погибнуть. Мне нужны гарантии безопасности, или я ничего не скажу.
Его голос звучал мягко.
— Значит, вы погибнете за Россию? — спросил Киз.
— Так же, как и вы за Англию, — парировал Малик.
— А как же ваша дочь? Что ее ждет?
— Не беспокойтесь о моей дочери, — отрезал Малик. — Принимайте мои условия: миллион серебряных боливаров и самолет с достаточным запасом топлива, способный долететь до Южной Америки. Когда вы предъявите мне все это, я расскажу вам, как обезвредить «Судный день».
Киз убрал ногу с руки Малика и кивнул премьер-министру.
— Прикажите Казначейству положить в самолет вертикального взлета один миллион боливаров и ждать на ипподроме Брайтона с полными баками завтра в 11.00. А этот тип должен в то же самое время быть готовым все нам рассказать.
Киз бросил окурок сигареты в полыхающий огонь камина. За все время беседы никто из присутствовавших в комнате членов кабинета министров не проронил ни слова. Подойдя к двери, Киз оглянулся и, как бы между прочим, произнес:
— Кстати, о вашей дочери, Малик. Она ведь некоторое время была здесь, вы знаете об этом?
У Малика отвисла челюсть.
— Интересно, кто, по ее мнению, осуществляет ручной контроль? — пробормотал Киз и тихо прикрыл за собой дверь.