…Когда сегодня я впервые услышал о вероятности полного уничтожения нашего государства и о том, какие страшные события нас могут ожидать, в душе я обратился к провидению с вопросом, возможно ли это в действительности. Ответа, как обычно, не последовало…(ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ, СДЕЛАННАЯ ДОСТОПОЧТЕННЫМ ДЖОРДЖЕМ ФРЕНСИСОМ ТРЕНТОМ НОЧЬЮ НАКАНУНЕ ЕГО ВЫБОРОВ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРОМ АНГЛИИ)
Глава оппозиции Ее Величества (а теперь — премьер-министр, еще не приведенный к присяге) был в ярости. Однако его парламентские противники знали, что это не означает потери контроля над собой. Единственным признаком его гнева было то, как внимательно он рассматривал кончики пальцев сплетенных кистей рук. Киз подумал, что эти грубые руки должны принадлежать человеку, привыкшему к физическому труду.
Джордж Френсис Трент, действительно, мог стать механиком, сборщиком, столяром, как и многие его предки. Но этого не случилось. Скрещенные пальцы, за которыми нервно следил бывший премьер-министр, принадлежали одному из самых блестящих энциклопедических умов страны — некогда выходец из низов, штурмом взявший Оксфорд.
— Дайте мне немного времени, чтобы разобраться во всем этом, — смиренно попросил Трент. — Вы, надеюсь, проявите снисходительность ко мне, если я буду несколько медлителен в принятии решения. — Он поклонился леди в белом платье. — Простите тугодумие простого человека, мэм.
Трент повернулся к своему всегдашнему оппоненту, сэру Бенджамину Френчу, полномочному министру, «члену того-то» и «кавалеру сего-то», как обычно именовал его Трент в своих едких речах.
— Вы отмечали, и совершенно справедливо, что моя партия сделала политическую карьеру на падении английского влияния в Африке и на Ближнем Востоке. Почему бы и нет? Мы потеряли рынки, и кусок хлеба с маслом для многих моих давних сторонников стал…
— Отчасти это верно, хотя можно и поспорить, мой друг, — бывший премьер-министр мигнул и колыхнул телесами, как Будда.
Трент продолжал, словно и не заметил, что его перебили:
— И эта политика бегства, скажете вы, была навязана вам и всей стране не деловым соперничеством с Америкой, как, кстати, считают многие ваши же сторонники, а грубым русским шантажом. Военным шантажом самого бессовестного толка.
Премьер-министр кивнул. Трент сделал паузу, подыскивая слова, которые в протокольной записи были бы наиболее правильными и соответствующими моменту, совершенно забыв о том, что в присутствии Королевского агента протокол не ведется.
— Итак, господин премьер-министр, — а мы все-таки будем вежливы с главой правительства, ввергнувшего Англию в столь плачевное состояние, — вы решили при всей той опасности, нависшей над всей нацией, над каждым живым существом, обитающим в королевстве, вы решили, возможно из политических соображений, скрыть все это не только от избирателей, что еще можно понять, но даже от меня, главы оппозиции Ее Величества! Должен вам заметить, — он вновь оглянулся, — что я с этим не согласен, не согласен и еще раз не согласен…
Наступила продолжительная пауза, во время которой леди в белом разливала чай трем джентльменам. Наконец, Трент снова заговорил, и на этот раз тон его высказывания был менее категоричен:
— Можем ли мы быть уверены, что все это — не дезинформация? Как нам удостовериться, что этот… Как его?.. Этот «Судный день», эта сверхмощная кобальтовая бомба, управляемая нашими «кремлевскими друзьями», действительно, находится в Англии? Я хочу сказать, возможно ли это, ради всего святого? Есть ли у нас защита против нее? И возможна ли вообще защита против подобного механизма?
Премьер-министр поспешно заговорил:
— Давайте на время забудем об этом кошмаре, Трент. Пока все мы еще живы. Я хотел бы напомнить, что трое наших ведущих ученых-ядерщиков были похищены русскими. По одиночке, с завязанными глазами и заклеенными ртами, они были доставлены для проверки механизма «Судного дня». Все трое прикасались к нему, всесторонне изучали его возможности и потенциал, и никто им в этом не препятствовал. А теперь, чтобы вы более не сомневались, позвольте мне добавить, что все они абсолютно убеждены в том, что не были доставлены к механизму ни по воздуху, ни морем. Их везли в автомобиле, а затем вели пешком. Все это, учитывая продолжительность путешествия, убеждает нас в том, что бомба действительно находится в Великобритании, спрятана на этом самом острове. И знаете ли, мистер Трент, ее название «Судный день» выбрано не случайно. Эта штуковина способна уничтожить три четверти населения нашей страны быстрее, чем я успею по буквам произнести ее название. Наши крупнейшие ученые не сомневаются в ее мощи. Она способна породить ураган огня. Ударная волна, уничтожающая все на своем пути, имеет радиус действия около трехсот двадцати пяти тысяч миль. Для того, чтобы привести «Судный день» в действие, достаточно радиосигнала, а надежда на создание нами помех этому сигналу очень мала.
Трент шагал по комнате, крепко сжав пальцы рук, шаг туда, шаг обратно, в своей излюбленной парламентской манере «давайте найдем виновного».
— Итак, вы говорите… — начал он.
Премьер-министр вздохнул.
— Я несу полную ответственность за сохранение этой информации в тайне. Вы должны понимать, Трент, что произойдет, если хотя бы часть правды просочится наружу. Начнется паника. Толпы людей атакуют корабли и самолеты, будут пытаться укрыться в шахтах и любых подземных сооружениях. Без вентиляции воздуха, не имея при этом нужного запаса продовольствия и не соблюдая требования гигиены. Кроме того, русские предупредили, что, в случае разглашения информации, они немедленно приведут в действие «Судный день».
Трент по-прежнему вел политическую игру.
— Так-то оно так, господин премьер-министр, но у меня иное мнение о нашем народе. Может быть, люди поддадутся панике, а, может быть, и нет. Это невозможно предвидеть. Но я верю в них.
Премьер-министр развел руками.
— Друг мой, вы надеетесь на лучшее. Возможно, я ошибаюсь, предсказывая панику. Дай Бог, чтобы этого не случилось. Однако, как я уже говорил, Малик со всей ответственностью заявил, что если его требования, то есть требования Кремля, будут удовлетворены, «Судный день» не наступит. Но, как вам известно, советский лидер Тимко нездоров, и мы это точно знаем, поскольку человек из его ближайшего окружения — агент Киза. Если же главой государства станет маршал Жаров, то нам, то есть вам, придется иметь дело с гораздо более жесткими требованиями. Скажем, отозвать атомные подводные лодки Королевских Военно-Морских Сил. Или, к примеру, срочно выйти из НАТО, да мало ли что еще. Вчера нам стало известно, что Кремль готов уступить требованиям Китая о начале военных действий против Америки в Индокитае. Шеф китайской разведки здесь, в Европе, — тип по имени Синь, известен своей жестокостью. Да и Тимко, идя на компромисс со сторонниками Жарова, становится тверже. На прошлой неделе Генеральный директор нашей разведки Лайонел Плюм был вынужден раскрыть несколько секретных досье. Это означает конец деятельности многих наших контрразведчиков. Завтра, когда вы получите все полномочия, вы поймете, что я имею в виду. У разведывательной службы все происходит не так, как кажется на первый взгляд. Но одно имя мы не назвали — имя…
Премьер-министр тронул Киза за рукав в тот момент, когда хозяйка подала блюдо с горячим скотч сконес.
Трент окинул Королевского агента оценивающим неторопливым взглядом. Он видел перед собой высокого плотного человека. Акцент в его речи был почти незаметен, как у всякого, говорящего на нескольких языках. Волосы его были седыми, можно представить, в силу каких причин. Лицо с выдающимися скулами казалось более типичным для людей семнадцатого века: загорелое, тяжеловатое, неординарное. Будучи опытным оратором сам, Трент приветствовал умение Киза хранить молчание. Он решил, что его одежда — это камуфляж, и ничего не спросил про повязку на глазу.
— Скажите… Как вы его назвали?.. «Королевский агент», так, кажется? Расскажите мне, пожалуйста, все о нашем новом друге, с которым, я надеюсь, мы всегда будем…
Премьер-министр торопливо перебил Трента:
— Прежде всего, дорогой Трент, соображения безопасности требуют, чтобы Королевский агент был известен лишь под именем «Киз». В некотором роде он является личным секретным представителем Ее Величества. Само существование К. А. является государственной тайной. По традиции, он имеет право следить за действиями любого гражданина в королевстве и является постоянным сотрудником Британской секретной службы, старшим по званию относительно всех офицеров вооруженных сил, а также служащим госучреждений и дипломатического корпуса.
По традиции, со времен Карла I, на должность К. А. всегда назначались члены одного из двух старейших родов Англии. Впрочем, иногда делались исключения.
Узнать о существовании Королевского агента можно лишь получив соответствующее монаршеское разрешение. Только в случае чрезвычайных обстоятельств кто-либо, не являющийся особой королевской крови, удостаивается чести узнать о личности К. А., его правах и полномочиях. Однажды было сделано исключение для одного президента, но к нашему случаю это отношение не имеет. Впрочем, это дело прошлое.
Трент усмехнулся.
— Надеюсь, вы оба знаете мои взгляды на традиции и привилегии. Так во что это обходится простому налогоплательщику, позвольте вас спросить?
Киз спокойно ответил:
— Я получаю сто тысяч фунтов из личных фондов Королевской казны. Ежегодно в Михайлов день эта сумма переводится на счет в банке Коуттса и не проходит через Казначейство. Помимо этого, мне разрешено тратить необходимые суммы на специальное оборудование и тому подобные вещи, согласно секретной санкции, ежегодно принимаемой Палатой Общин. На это не требуется специальных разрешений, так как суммы включаются в общие бюджетные расходы. Я получаю распоряжения непосредственно от монарха. В настоящий момент Ее Величество высочайше повелели мне поступить в распоряжение правительства и предпринять необходимые шаги по ликвидации, либо обезвреживанию «Судного дня», где бы на территории королевства ни находилась бомба.
Бывший премьер-министр положил руку на плечо Киза и произнес:
— И вы сделаете это либо погибнете, мой мальчик, как это бывало раньше с вашими предшественниками.
— Ради Бога, оставьте этот скаутский героизм, — нетерпеливо оборвал его Трент. — Если Киз не выполнит задания, погибнем мы все. Но я еще не обговорил все вопросы, господин премьер-министр. Я хочу знать, что же все-таки изменилось? Смертоносные виды оружия из года в год сменяли друг друга, постоянно совершенствуясь, не так ли? Стало быть, у нас тоже есть средства устрашения? Если какой-нибудь «кремлевский идиот» нажмет на кнопку и развеет нас всех по ветру, не совершит ли он при этом самоубийство? Наши бомбардировщики и ракеты «Поларис» способны нанести ответный сокрушительный удар. У нас достаточно мощи, даже если Америка не примет нашу сторону, хотя я уверен, что она с нами. Что вы на это скажете?
«Фатсо Ф-френч», как называли его острые на язык газетчики, заговорил примирительным тоном:
— Боюсь, дорогой мистер Трент, что вы несколько отстали от жизни по части осведомленности о вооружении. Русские, равно как и мы и наши американские союзники, имеют в настоящее время достаточное количество противоракетных установок, способных отразить любой удар или контрудар, наносимый ракетой либо пилотируемым самолетом. Таким образом, средства обороны в настоящее время превосходят по своим возможностям средства нападения. Это вполне реальный факт, и вы должны учитывать его, хотите вы того или нет. Мне очень жаль, но это так.
Трент в задумчивости выглянул в окно и, помолчав, вновь заговорил:
— Как им это удалось? Я хочу сказать, — спокойно продолжал он, — каким образом русским удалось установить эту гигантскую кобальтовую бомбу именно в Англии? И почему в Англии, а скажем не в Америке?
Разгладив лацканы своего просторного пиджака и отодвинув в сторону чайную чашку, премьер-министр, наконец, произнес:
— Нам неизвестно, каким образом «Судный день» оказался в Англии. А что касается вопроса, почему у нас, а не в Америке… Видите ли, этот «Судный день» способен уничтожить нас. Для того, чтобы стереть с лица земли Америку, таких бомб понадобилось бы около тридцати. А тридцать бомб гораздо сложнее доставить и разместить.
Трент повернулся к Кизу. Наконец, лидер оппозиции начинал вести себя, как истинный премьер-министр.
— Вы будете держать нас в курсе, Киз? — спросил он и доверительным жестом протянул свою короткую квадратную ладонь. — Не беспокойтесь о протоколе. Уверен, Ее Величество согласится с тем, что все мы трое должны объединить усилия. Я считаю, что вы, Киз, должны получить неограниченные полномочия и право следить за любым человеком, даже за мною. Как будущий премьер-министр я обещаю вам поддержку и содействие во всех предпринимаемых вами шагах. Со своей стороны, я буду оказывать вам необходимое содействие, и, возможно, у меня будут кое-какие соображения, как повлиять на ход событий.
Трент почувствовал торжественность момента, когда Киз поднялся и с достоинством заговорил:
— Ее Величество милостиво предоставила в наше распоряжение эту комнату и несколько смежных для срочных совещаний и встреч. Я буду направлять вам сообщения с моей личной печатью.
Трент взглянул на перстень с печаткой, лежавший на столе рядом с чайной чашкой, и взял его в руки. На печатке был изображен миниатюрный смеющийся единорог, на боку у него в треугольной рамке были выгравированы буквы К. А. и стояла дата: 1681.
— Позвольте пояснить вам назначение этой печатки, Трент, — предложил премьер-министр. — Она известна Британскому Генеральному штабу, постоянному главе государственной гражданской службы, Главному комиссару Нью-Скотланд-Ярда и Генеральному директору службы безопасности. Мелодия «Гринсливз» — позывные К. А. Существует множество других кодов и сигналов, которые вам сообщит сам Киз в ближайшие дни. «Большие братья» не подозревают об истинном смысле этой печатки, но твердо знают, что нужно делать, когда ее видят, и не задают вопросов.
Обсудив все моменты, связанные с «Судным днем», политические лидеры переменили тему. Они в общих чертах наметили состав нового правительства, назвали имена членов будущего кабинета, впервые представляемых Ее Величеству. Разговор этих двух джентльменов, тесно связанных узами Флит-стрит, показался Кизу скучным и монотонным. Наконец, государственные деятели собрались уходить. Первым вышел Трент, за ним с интервалом в несколько минут последовал бывший премьер-министр, сэр Бенджамин Ф-френч.
Киз остался наедине со своей августейшей хозяйкой. И еще долго эти двое давних друзей сидели, склонившись над донесениями, картами и схемами. Шло время, сумерки сгущались над Лондоном, а Киз снова и снова предлагал и отвергал различные планы действий. Наконец, незадолго до того, как часы на окутанном туманом Вестминстере пробили полночь, план операции был утвержден.