Мертв…

– … мертв, аптус Эсварг. Как и весь ваш десяток. С чем вас и поздравляю.

Я разлепил веки и, застонав от боли, хлынувшей в глаза вместе с ярким светом, сомкнул их вновь. Виртуальная смерть на тренажере хоть и была иллюзией, но уж очень правдоподобной, обеспечивавшей неосторожному несколько часов головной боли. Причем ее было запрещено снимать какими-либо средствами: если легионер «погибал» на тренажере, это почти всегда было результатом неправильной оценки ситуации, предложенной ему корабельным инксом, обслуживающим тренажер. А значит, головная боль – лишь маленькая плата за допущенные «покойником» ошибки и некоторая гарантия на будущее, что в реальном бою солдат их не повторит.

Я снова заскрипел зубами, однако, больше не от боли, а от осознания допущенной мной глупости, повлекшей за собой, по-видимому, «гибель» всего десятка. Отличиться захотел, доказать что-то неизвестно кому, как пацан-первогодок. Как стыдно…

– Встать! – словно бичом хлестнул голос центора.

Морщась от боли, я слез с ложемента, в котором лежал во время виртуальных учений, стянул с головы шлем – точная копия боевого тактического, однако со своей электронной начинкой, и вытянулся перед командиром центории. Вокруг него, покряхтывая от боли, держась кто за голову, кто за другие части тела, встали парни моего десятка. Издалека на готовящийся «разбор полетов», с ехидными усмешками взирали легионеры из третьего и седьмого ойхонов, принимавших участие в учениях.

– Берхот центор Тангор! Докладывает командир шестого ойхона третьей центории пятой когорты Отдельной «Верноподданной» бригады Имперского легиона аптус Эсварт! Ойхон проводил зачистку двенадцатого сектора, согласно выданного задания. В разрушенной школе была обнаружена укрепленная точка противника, предположительно – мобильный штаб обороны. Мною было принято решение о захвате представителей командного состава противника, предположительно, находящегося в бункере. В результате…

– Почему не обратились за поддержкой к соседнему ойхону, аптус?! – Если бы взгляд мог убивать, я был бы уже мертв.

– Я считал, что справлюсь силами своего десятка, берхот центор. Что надо действовать быстро и решительно, берхот центор. – Отвечая по Уставу, я с тоской наблюдал за выражением лица Тангора.

– Легионеры, вольно! – Тангор одарил хмурым взглядом мой десяток и развернулся ко мне. – А вы, аптус, следуйте за мной.

Поморщившись от очередного укола боли в затылке, я чеканным шагом – во всяком случае, пытался – отправился вслед за центором. Уставившись в широкую, бугрящуюся даже под плотной формой мускулами спину центора, я чеканил шаги, на ходу пытаясь размышлять, для чего он потащил меня в свой отсек. Впрочем, нормально соображать сейчас было для меня делом нелегким. Да уж. Парс меня дернул связаться с этим мнимым штабом мятежников.

Так, в молчании, держась в кильваторе Тангора, я добрался до личного отсека центора. Тангор вошел первым. Я шагнул следом и, едва автоматические двери успели закрыться, неведомая сила лягнула меня в челюсть, так, что я с глухим звуком впечатался в те самые двери. Однако рефлексы, подведшие меня во время удара, не подвели во время, несомненно, красивого, но недолгого полета: тело сложилось само собой, напряглись мускулы, смягчая удар о створки дверей, послужившие трамплином.

Оттолкнувшись от них, я перекатился через голову в другой конец отсека и подхватился на ноги – с опухшей и гудящей головой, струйкой крови, ощутимо стекавшей по скуле – но в боевой позиции. В глазах, туманящихся от боли, расплывалась фигура Тангора. Да уж, центор был истинным боргом. Рефлексы легионера на порядок превосходили показатели любого армейского слейва, не говоря уже о возможностях какого-нибудь штатского, но удар разъяренного борга – а Тангор явно был разъярен – был воистину молниеносным.

Шансы противостоять боргу, даже находясь в нормальном состоянии, минимальны: что уж говорить сейчас, на расстоянии десяти минут от состоявшейся «смерти». Но я, нетвердо покачиваясь на ногах, упрямо замер в боевой стойке напротив центора, ощущая языком дырку на месте одного из зубов. Тангор, набычившись, раздавшись в плечах – от адреналина и еще бог весть каких ферментов, впрыснутых организмом в кровь – покачиваясь, нависал надо мной.

– Спасибо, берхот центор. – Моя благодарность, несмотря на только что пропущенный удар, на туман в голове и боль в челюсти, была искренней. Ну, почти. Ударь меня центор при всем ойхоне – это означало, как минимум, разжалование в рядовые, и прощай тогда все мечты о карьере. А возможно, не приведи Парс, и ссылка в штрафные когорты. Пока же оставался шанс отделаться взбучкой, пусть и сопряженной с потерей зуба.

– Вы считали, считали и просчитались, аптус! И потеряли весь десяток. Вы знаете, чего стоит вылепить из новобранца легионера?! А может, вы республиканский шпион и вашей целью было уничтожение имперского ойхона? А может, вами стоит заняться представителям Управления Благонадежности? У вас вообще мозги есть, аптус?! Или вы их в казарме забыли?

Тангор стоял, покачиваясь на каблуках, и сейчас любой заштатный землец – как презрительно называли тех, кто за всю жизнь не видел ничего, кроме своей родной планеты – понял бы, что такое истинный борг и почему многие отказывают им в родстве с родовым древом человечества.

– Утрись! – Тангор, остыв так же внезапно, как несколько мгновений назад вспыхнул боевой яростью, кинул мне белый платок и взгромоздился в свое знаменитое кресло, обитое, по слухам, кожей борруцев, добытой в Трехмесячной войне. Вскинув ноги на стол, он с холодным безразличием наблюдал за тем, как я вытираю кровь, обильно струящуюся по подбородку.

– По чести сказать, мне надо бы отправить тебя в штрафные когорты, к моему старому доброму другу, овер-центору Хафра, – то ли начал, то ли продолжил разговор Тангор. – На твое счастье, есть две вещи, которые сохранили тебе звание и будущую карьеру в Легионе. Первое – я помню твои действия на Квейчоу, когда ты получил аптуса. И на Дигару Мишмис, за которую в твоем досье появилась Косматая звезда. Ты сможешь многого добиться, Эсварт, несмотря на твое… мхм… происхождение. По крайней мере, в Легионе так уж точно. Но если ты будешь допускать такие ошибки – вряд ли ты доживешь до следующего звания. Я, все же, склонен расценить сегодняшний случай как недоразумение, которое впредь не повторится, – голос Тангора скрежетнул металлом.

– Второе, – центор сделал паузу, потянулся к небольшому металлическому ящичку, украшенному имперскими семиконечными звездами. Откинул крышку, достал из глубины сверкнувшую тускло-серым изящную палочку и, поднеся к ней огонь зажигалки, вдохнул ароматный дым нейротокса.

– Второе, – повторил Тангор, пуская клубы дыма вверх, где их сразу же уносило в глубины вентиляционной системы крейсера. – У нашего доблестного командира, префоса Дра Туаау, лежит мое назначение на должность его заместителя. А оттуда и до новой звездочки недалеко. – Тангор усмехнулся и взглянул на меня. – Не один ты тут у нас карьерист, а, Эсварт?

– Примите мои поздравления, центор… – начал было я, но Тангор, пренебрежительно взмахнув сигарой, остановил меня:

– Не подписанное назначение, аптус. Не подписанное. А надлежащие подписи там появятся после выполнения… удачного выполнения, некой операции. Как и моя подпись в вашем новом назначении на должность командира центории.

Я не проронил ни звука, но мысли в голове закрутились со скоростью взбесившейся лорки: так вот почему центор замял этот инцидент на учениях – что бы сказали в штабных высотах, если Тангор сегодня представляет своего аптуса к повышению, а назавтра отправляет его в штрафные когорты. Но это все было мелочью на фоне самого известия о моем возможном повышении. Даже в мечтах я надеялся достичь этой должности не раньше, чем года через три: продвинуться по службе не боргу, хоть в Легионе таких и большинство, было нелегкой задачей во все времена.

– Ты, небось, думаешь, что старый Тангор за свое повышение испугался, поэтому и твою задницу хочет прикрыть, – центор будто читал мои мысли. – Дам тебе бесплатный совет, парень, – Тангор выбрался из-за стола и подошел вплотную ко мне.

– Никогда, слышишь, никогда не даже не думай о том, что борг может чего-то испугаться, – центор свирепо смотрел мне в глаза, словно выбирая, куда ловчее ткнуть тлеющей палочкой нейротокса. Я не проронил ни звука, «по-уставному» сверля начальство преданным взглядом.

– Потому что ты обязательно ошибешься, – после краткой паузы выдохнул Тангор слова вместе с клубами дыма. – И эта ошибка может стоить тебе жизни, ибо борги не прощают ошибок… особенно, когда дело касается их чести. – Центор развернулся и зашагал обратно к столу.

– А теперь проваливай. – Тангор упал в заскрипевшее под грузом его тела кресло и вновь потянулся к шкатулке. – В двадцать ноль-ноль, по имперскому, берхот префос ждет нас с тобой в отсеке напутственных молитв.

Я, словно на параде, щелкнул каблуками, четко развернулся на месте и шагнул к двери, привычно переведя имперское время в среднегалактическое: выходило, что до встречи с префосом, для получения инструкций, осталось чуть более двух часов.

– Эсварт, – догнал меня у предупредительно распахнувшейся двери оклик центора. Я обернулся.

– Зайдите в медпункт и устраните это безобразие, – кивнул он на мою скулу, по которой тонкой струйкой продолжала стекать кровь. – Мне нужны целые бойцы, со всеми конечностями и со всеми зубами… чтобы, в случае чего, могли не только пристрелить, но и загрызть противника. – Тангор ухмыльнулся, явив мне свой набор из тридцати восьми крепких, отблескивавших благородной желтизной, зубов. Я охотно бы поверил в то, что центор, в свое время, загрыз этими зубами немало врагов Империи.

Молча козырнув, я вышел в коридор, напоследок мысленно пожелав Тангору обломать зубы о какого-нибудь ферта из штаба. Постояв пару секунд в коридоре, я собрался с разбегающимися, как вьюрки, мыслями и решил последовать совету центора: челюсть, не дававшая о себе знать, как и положено в экстремальной ситуации – а устроенная центором выволочка, несомненно, к ней относилась – начала ныть и требовать хорошей порции обезболивающего. Размышляя на ходу о только что состоявшемся «разборе полетов», особенно о заманчиво блеснувшей впереди новой звездочке, я направился по знакомому маршруту в медпункт, к старине Рику, который, несомненно, весьма повеселится при виде моей физион…

«Установленное вами временное ограничение истекло. Благодарим за внимание к игре», – мигала передо мной надпись.

Да уж. Пожалуй, эта штука будет даже позабористей крысиного вина, которым меня как-то угощали в Пекине. Я взглянул на таймер, где светились нули, и ощутил нотку разочарования, что время пролетело так быстро. Игра действительно захватывала. Сначала я даже пожалел, что я не какой-нибудь школьник или студент, чтобы иметь возможность днями сидеть в виртуальном мире, но затем меня осенило: я ведь и сам, собственно, виртуален. И буду таким ближайшие восемнадцать лет. Ничто не мешает мне проводить в игре столько, сколько мне захочется. Затем пришла интересная мысль: не может ли игра вернуть интерес к жизни Марсу и другим клиентам?

Решив, в конце концов, вернуться к этим мыслям позже, когда разберусь с Питером, я снова подсоединился к «YouTell», в целях безопасности сменив малазийский сервер на китайский. На сей раз рыжеволосая красотка соединила с Рене лишь только услышав магическое «Питер Рыкоф».

– Еще раз добрый день. Итак, что вы решили?

– Мы согласны на ваши условия, – с яснозубой улыбкой ответил швейцарец, как будто только и мечтал отдать мне сорок миллиардов. – У вас будет доступ к арсеналу частей быстрого реагирования сил самообороны Японии.

Отличная новость. С середины прошлого века, когда Штаты взяли Японию под свое крыло, оснащение японской армии не сильно уступало американским образцам, а за последние лет сорок стало почти идентичным, так что выбор – чем угостить Питера – у меня должен быть большой.

– Мы также пытались составить для вас обзор систем вооружения комплекса, – продолжил Гранжан, – но, как мне доложили, базы данных, где хранилась подобная информация, оказались стерты. Мы, несомненно, выясним виновника и сделаем выводы, но вам, наверно, от этого не легче.

– Я и не надеялся, что эти данные у вас будут, – ответил я. – Можете не искать виновника – на месте Питера я поступил бы точно также. Но все равно спасибо за старание – это добавляет доверия в наши отношения. А что насчет денег?

– Средства будут перечислены на ваши счета в течение пяти дней с момента прекращения протокола «Фукусима», – поколебавшись, ответил швейцарец.

– Хорошо. Надеюсь, вы не будете против фиксации обязательства в МРБО?

– Стоит ли придавать этому столь публичный статус? – поморщился Гранжан. – Может быть, удовлетворитесь записью разговора?

– Ах, Рене – надеюсь, вы позволите так себя называть? Вы же прекрасно знаете, что оспорить такого рода запись в суде – непыльная работа для любого студента юридического факультета. Мне совсем не хочется посвятить большую часть моего двадцатилетнего существования в цифровом виде судебным разбирательствам о подлинности записи.

– Ну, хорошо, – сдался Гранжан. Он наклонился вперед, за пределы изображения, а когда выпрямился, на его груди горели восемь красных точек. Он поднял правую руку перед собой, так, что пять точек уперлись в верхние фаланги пальцев, а еще три сформировали треугольник в центре ладони.

– Я, Рене Гранжан, – заговорил он, – председатель совета директоров корпорации «Церебрум», действующий от имени и в интересах корпорации, настоящим обязуюсь выплатить Питеру Рыкофу, идентификационная карта Foxtrot, Bravo, Romeo 2678946759304, четыре миллиарда амеро в течение пяти суток с момента отключения на территории медицинского центра корпорации, расположенного в городе Токио, Японское государство, протокола «Фукусима» и обеспечения сотрудникам корпорации свободного выхода и доступа на территорию центра.

Он помолчал, ожидая, не будет ли у меня поправок или возражений, и, не дождавшись, сказал:

– Фиксацию подтверждаю.

Точки мигнули и пропали. Теперь запись обязательства Гранжана, сопровождаемая цифровым отпечатком ладони, автоматически будет направлена в архивы МРБО, штаб-квартира которого располагалась в Лондоне, и в случае любых конфликтов может быть извлечена для обозрения Высоким судом справедливости Англии и Уэльса, рассматривавшего такого рода споры.

– Итак, с этим решено, – сказал я. – Что с кодами доступа?

– Сейчас я переправлю вам пароли к интелкому, управляющему доступом к некоторым высокомобильным оружейным комплексам, – ответил Гранжан. – Никаких баллистических ракет, никаких смартбомб, ничего тяжелого: исключительно средства точечного удара. Надеюсь, этого вам хватит.

– Я тоже на это надеюсь, – согласился я. – Что ж, Рене, уверен, мы с вами заключили сделку, выгодную обеим сторонам. Следите сегодня за новостями из Токио. Всего доброго. – Я отключился, не дожидаясь, пока простится Гранжан. Судя по его лицу, он не был уверен, что заключенная сделка так уж для выгодна для него.