Из репродуктора звучал голос Архипцева: - Рубин! Рубин! Аэродром где-то совсем близко! Прием! Дорогин отчаянно закричал в микрофон: - Архипцев! Не смей принимать бой! Уходи!.. Уходи!!! М-ммать твою!.. Прием… Голос Архипцева тонул в пулеметных очередях: - Рубин! Рубин!!! Не успеваю!.. Уйти не успеваю!.. Длинная пулеметная очередь заглушила голос Архипцева. Люди на КП стояли в бессильной ярости. Кузмичов, не отрываясь, смотрел в репродуктор…

Крутится сто пятнадцатый. То вверх, то вниз… Атакуют «фокке-вульфы». Пикирует сто пятнадцатый, пикируют за ним «фокке-вульфы»… Женька стреляет из пулемета, лицо перекошено. Ему очень мешает парашют. Кончились патроны в крупнокалиберном. Женька вставил новый магазин и сбросил с себя парашют. И опять стреляет Женька… Бьет из пулемета Гуревич. Архипцев сжал зубы и надавил на гашетки пушек. Задымился один «фокке-вульф», клюнул носом. Медленно переворачивается через крыло «фокке-вульф»… Летчик выпрыгивает и открывает парашют.

Секундная тишина, и на командном пункте прозвучал усталый голос Архипцева: - Рубин!.. Я - сто пятнадцатый!.. Один готов!.. Молчание. Пулеметная очередь… И опять голос: - Зонтик раскрыл, подлюга недобитая!