— Тиана, где ты пропадаешь?

Я провожала одного важного свидетеля и как раз возвращалась в здание участка, когда меня перехватил Дик.

— А что такое? — удивилась я.

Обычно сержанту не свойственно было следить за моим времяпрепровождением, а срочных дел сегодня вроде бы не предвещалось.

— Тебя Уилфорт ждёт, — сообщил Дик. — Послал меня тебя разыскать.

— Ничего себе! — Я торопливо вошла в придерживаемую товарищем дверь. — Знаешь, в чём дело?

— А — а. — Дик отрицательно покачал головой. — Но сердитым он мне не показался.

— Где он, у себя?

Сержант снова покачал головой.

— Во всяком случае, когда я уходил, был у нас.

Интересно. Я немного заволновалась. Правда, не могла бы точно сказать, связано ли это со срочным вызовом к начальству или просто с тем фактом, что я вот — вот увижу Уилфорта. В последнее время таких встреч бывало достаточно, чтобы я испытала небольшую эмоциональную встряску. Да и в остальное время мысли о Уилфорте посещали меня значительно чаще, чем можно ожидать при нормальных отношениях с начальством. Нет, если бы причина заключалась в тех оскорблениях, которые я успела высказать в его адрес, находясь под действием тёмной магии афериста, это было бы совершенно естественно. Кстати я действительно чувствовала себя крайне неловко и всё время хотела пойти к нему и извиниться, и сказать, что я совершенно не думаю того, что наговорила, во всяком случае, теперь уже не думаю, но… Не решалась. Как представляла себе его испытывающий взгляд или чуть насмешливую улыбку, так сразу понимала, что не пойду.

Да, если бы меня волновало лишь это, всё было бы нормально. Беда заключалась в том, что чувство стыда очень быстро отошло на второй план. А из событий того дня я вспоминала всё больше про поцелуй в карете. И главная тревожившая меня мысль заключалась в вопросе: был ли этот поцелуй исключительно лекарством, простейшим методом снятия воздействия, или… Или подразумевал что‑то ещё? То, что обычно подразумевают поцелуи?

Второе место в рейтинге моих воспоминаний занимал момент, когда Уилфорт ударил в челюсть афериста. В сущности ведь в этом ударе не было необходимости. К тому моменту Гарольд уже понял, что не уйдёт. Он не пытался бежать или сопротивляться. На него вполне можно было сразу надеть наручники. Определённо, Уилфорт ударил его исключительно 'для души', потому что был очень зол. Вопрос заключается в том, на что. И меня никак не покидала мысль: а не рассердило ли его то, как аферист воздействовал на мой разум? И если да, то какой из этого можно сделать вывод?

На этом месте я обычно зажмуривала глаза и принималась качать головой, возвращая себя в реальность. Опомнись, Тиана. Один раз ты уже потеряла голову из‑за мужчины и в итоге поставила под удар всё, что тебе было дорого. Не повторяй ту же ошибку сейчас, когда на тебя не воздействует тёмный маг, и ты способна контролировать свои чувства.

Однако же по всему выходило, что чувства свои я уже не контролировала. И, главное, пропустила тот момент, когда потеряла этот самый контроль.

Войдя в наш общий кабинет, мы с Диком обнаружили там Уилфорта, вполне оживлённо беседовавшего о чём‑то с Райаном. Такая картина немного удивила нас обоих. Заметив наше появление, капитан повернулся, подошёл ко мне и мало что выражающим голосом объявил:

— Сержант Рейс, сегодня вечером вы идёте со мной в таверну.

Я застыла с приподнятыми бровями. Когда язык отклеился от нёба, кратко полюбопытствовала:

— В какую именно?

Уилфорт кивнул, одобряя вопрос, и удовлетворил моё любопытство:

- 'Резвый бычок'.

Я сглотнула, но почувствовала, как начинаю успокаиваться. Ответ многое объяснял. 'Резвый бычок' — это вам не приличное заведение вроде 'Шахматной доски', куда даже аристократы не брезгуют зайти на ужин. Это почти притон, шумное заведение с дешёвой выпивкой, сомнительными посетителями и отвратительной репутацией. Приличные люди его обходят стороной, да и стражи порядка меньше, чем вшестером — всемером, предпочитают там не появляться.

В том, что речь идёт отнюдь не о романтическом свидании, сомнений не возникало. А потому моё сердце быстро забилось в нормальном ритме, и я деловым тоном уточнила:

— Вор? Аферист? Торговец ронаином?

Уилфорт одобрительно хмыкнул, после чего сообщил:

— Убийца.

Я склонила голову, отмечая внушительность эпитета, а затем полюбопытствовала:

— Но 'Резвый бычок' — не наша территория. — Чуть не добавила 'И слава богам!', но сдержалась. — Почему мы, а не седьмой округ? Или его преследует наш отдел убийств?

Не наша территория… Да, что‑то мне это напоминало.

— Его преследует отдел убийств седьмого округа, — ответил Уилфорт. — Этот человек уже уходил от них несколько раз, и они очень тщательно готовятся к поимке. Консультировались со мной, и я согласился принять участие. Для конспирации им требуются стражи — женщины, но в их собственном участке сотрудниц не хватает. Поэтому попросили помочь с кадрами.

— Понятно.

Тут действительно всё было ясно: не первый случай. В заведения вроде 'Бычка' обычно приходят с подружками, если, конечно, не собираются обзавестись подружкой на одну ночь уже на месте. Для того чтобы такие подружки не подсаживались к агентам, мешая вести наблюдение, да и вообще для убедительности, было лучше участвовать в операции вместе с напарницей. Но женщин в нашем ведомстве немного, особенно на должностях, которые позволяют участвовать в потенциально опасной операции. Так что сотрудничество такого рода между участками не было редкостью.

— Известно, что у преступника назначена встреча в этой таверне в восемь часов вечера, — сообщил Уилфорт. — Брать будут на выходе. В этом мы с вами не участвуем. Наша задача — определить преступника по имеющемуся описанию, запомнить, с кем он будет общаться, и проследить за его перемещениями до выхода из таверны. Это всё. Помимо нас непосредственно в зале будут присутствовать двое сотрудников седьмого отдела. Но помещение большое и плохо освещённое, поэтому мы с ними будем находиться в разных частях зала. Кто окажется ближе к интересующему нас человеку заранее, сами понимаете, не предсказать. У вас есть какие‑нибудь вопросы?

— Пока всё понятно, — откликнулась я. — Во сколько мы выезжаем?

— Карета заберёт вас в семь. Отправляйтесь домой и приготовьтесь.

— Хорошо.

Я потянулась за своей сумкой.

— Сержант! — окликнул Уилфорт. — Не забудьте одеться соответственно.

— Так точно!

Можно подумать, сама бы я не сообразила.

Для того чтобы одеться 'соответственно', я даже заскочила по дороге в заведение Эльзы и позаимствовала кое‑что у её девочек. А что? Им можно, а мне нельзя? Дома готовилась долго и тщательно. Мне предстояло изображать обычную, не выделяющуюся из общей массы, посетительницу 'Резвого бычка'. А, значит, девицу лёгкого поведения. Не профессионалку, скорее любительницу. Костюм, макияж, манера держаться — всё должно было соответствовать образу.

Закончив приготовления, я подошла к шкафу и открыла дверцу. На её внутренней стороне висело единственное в моём доме зеркало, в которое можно было увидеть себя в полный рост. С той стороны меня оценивающе разглядывала девица невысоких моральных устоев. Я принялась рассматривать отражение снизу вверх. Открытые туфли на небольшом каблучке, украшенные игривыми розовыми бантиками. Дальше чулки в чёрную сетку. Юбка едва прикрывает колени и потому позволяет как следует эти чулки разглядеть. Блуза с глубоким декольте, и рукава хоть длинные, но зато с разрезами, и когда я поднимаю руку, она обнажается почти до локтя. Это, кстати сказать, смотрится красиво, даже жаль, что такой фасон считается непристойным.

А вот бусы на шее никаких чувств, кроме желания срочно их снять, не вызывают. Безвкусица. Но к нынешнему костюму — самое то. В ушах блестят крупные серьги. Ничего ценного, разумеется, обыкновенные стекляшки. На лице — боевая раскраска. Волосы сначала уложены с претензией на причёску, но затем как следует растрёпаны: предположительно в таверну я заявилась не из дома, а предварительно успела весело провести время где‑нибудь ещё.

Я задумчиво поджала губы; выражение лица при этом совершенно не соответствовало отражавшемуся в зеркале образу. Кое — чего для полноты картины не хватало, хотя к внешности это отношения не имело. Я подошла к другому шкафу, присела на корточки и, открыв нижнюю дверцу, извлекла оттуда бутылку с крепким алкогольным напитком. Открыла и, приложив пальцы к горлышку, на секунду перевернула. Помазала шею будто духами, потом провела пальцем по губам. Вот теперь, кажется, всё.

За мной приехали ровно в семь. К счастью, карета подъехала к самому входу, так что красоваться в своём нынешнем виде перед соседями не пришлось. Экипаж был простенький, дешёвый, из тех, нанять которые могут себе позволить не все, но многие.

Уилфорт уже сидел внутри. В светлых брюках, заправленных в украшенные пряжками сапоги, и камзоле совершенно нехарактерного для него малинового цвета. Вообще вид у капитана был эдакий безвкусно — франтоватый. Он подал мне руку, помогая устроиться, и я почувствовала, что от него пахнет алкоголем точно так же, как от меня.

Я села напротив Уилфорта, и он крикнул кучеру, что можно трогать. Карета привычно затряслась, набирая ход. Я сосредоточенно смотрела в окошко, отлично зная, что в данный момент капитан рассматривает меня не менее внимательно и критично, чем я сама, когда стояла перед зеркалом десять минут назад.

— Очень неплохо, — вынес он наконец свой вердикт.

— Благодарю вас.

Оставшуюся часть пути — долгого, учитывая, что он лежал в другой конец города, — мы проделали молча.

Карета стала замедлять ход. Напоследок нас сильно тряхнуло (дороги здесь были так себе), и экипаж окончательно остановился. Через окошко доносился шум, свидетельствовавший о близости таверны. Пьяные возгласы, хриплая ругань, женский смех. Капитан выскочил из кареты, обошёл её и открыл мою дверцу. И вот с этого момента мой спутник уже ничем не походил на лорда Алджернона Уилфорта. Выражение лица, тон, манера поведения — изменилось абсолютно всё. Передо мной был щеголеватый повеса, не из самых низов, скорее получивший в наследство кое — какие деньги и торопящийся побыстрей их разбазарить. Моя же задача заключалась в том, чтобы в меру своих скромных сил помочь ему в этом приятном деле. И извлечь из процесса максимальную выгоду для себя.

— Прошу! — торжественно объявил Уилфорт, протягивая мне руку.

Я жеманно улыбнулась и положила ручку в его ладонь. Он помог мне спуститься, отпустил кучера, а затем, обхватив меня за талию, повёл к входу мимо шатающихся на улице зевак.

— Повеселимся, красотка! — громко предложил он.

Я захихикала в ответ, фамильярно положив руку ему на плечо. И чувствуя себя не в своей тарелке от такой физической близости. Я была буквально прижата к телу Уилфорта и, шагая с ним в ногу, имела возможность оценить, насколько крепко держит меня его рука.

Мы вместе вошли в полутёмное помещение, которое, хоть и было просторным, производило впечатление тесного, настолько оно было переполнено людьми. Шум голосов, звяканье посуды и наигрываемая в конце зала мелодия тоже работали на ощущение тесноты, будто распространяя её и на звуковое пространство.

Идти от входа можно было прямо или направо. Мы сразу же свернули, и я поняла, что первая часть зала просматривается другими стражами. Уилфорт отыскал небольшой свободный столик в одном из тёмных уголков, сел на скамью, обитую выкрашенной в красный цвет шкурой, и утянул меня к себе на колени.

Подавив возникшее было стремление начать сопротивляться, я обвила руками его шею. Демоны, такими темпами у меня есть все шансы напрочь забыть, для чего мы здесь находимся. Слишком близко он сидел, слишком нецеломудренно прикасался в конспиративных целях. И, главное, я слишком сильно запуталась, не вполне понимая, что руководит им и что руководит мной. Исключительно работа, стремление убедительно сыграть свою роль? Или истинные желания, которые мы обычно тщательно подавляем? И как мы будем смотреть друг другу в глаза потом, когда этот спектакль закончится? Как ни в чём не бывало, холодно и по — деловому, как по дороге сюда? Вообще‑то я не считаю себя излишне сентиментальной барышней, однако на это моих нервов может и не хватить.

Нить мысленных рассуждений оборвалась, когда рука Уилфорта легла на мою ногу и медленно заскользила вверх по чёрному чулочку.

— Что желаете отведать? — жизнерадостно осведомился подошедший официант.

Рука Уилфорта будто интерпретировала этот вопрос по — своему, забравшись под юбку и продолжив восходящее движение, на этот раз по моему бедру.

— Э…отведать… — рассеянно повторил Уилфорт и всё‑таки выудил руку из‑под моей одежды. — А всё, что моя дама пожелает! Заказывай, милашка, угощаю!

— Так‑таки всё? — фыркнула я.

— Всё! — самодовольно подтвердил он. — Деньги есть.

— Так‑таки есть? — скептически прищурилась я.

И игриво взъерошила ему волосы. Никак не ожидала, что этот процесс доставит мне такое удовольствие. В противном случае точно не стала бы этого делать.

— Поверь мне! — В подтверждение своих слов Уилфорт звякнул кошелём, каковым образом внушил уважение к себе не только своей даме, но и официанту. — Заказывай всё, что пожелаешь! Хоть бы и перепелов!

Я заливисто засмеялась.

— А что? — завёлся кавалер. — Почему бы и нет? Любезный, есть у вас перепела?

— Простите, но нет, — огорчённо развёл руками официант. — Перепелов в меню нет.

— Жаль, — посетовал капитан. — Ну, а какая — никакая другая птица?

— Курица! — воодушевился официант. И, склонившись над столиком, почти интимным тоном сообщил: — Есть великолепные куриные крылышки в медовом соусе. Просто пальчики оближете!

— Хм… Ну а что? Неси крылышки! — определилась я.

В голове промелькнула мысль о том, что с процессом поедания крылышек в данном заведении проблем точно не возникнет. Уж тут‑то их точно никто не ест ножом и вилкой!

Очень своевременной оказалась случайно увиденная картина: одна из сидевших поблизости барышень как раз вытирала пальцы о скатерть.

— Вам тоже крылышки? — осведомился у Уилфорта официант.

— Э нет! — отозвался он. — Мне принеси мяса, да кусок побольше, и чтобы как следует прожаренный. И про выпивку не забудь.

Какую именно выпивку, он не уточнил; предполагаю, что в этом заведении только один вид и имелся, как минимум именно он подавался по умолчанию.

— Будет сделано в лучшем виде, — пообещал официант.

И незамедлительно растворился в полумраке.

— Перепелов у них нет! — продолжила хихикать я. — Что ж ты меня в местечко получше не пригласил раз при деньгах?

— Да я в любое заведение тебя сводить могу! — распетушился напарник. — Хоть в само 'Поднебесье'!

Хорошо, что заказ ещё не принесли, не то бы я непременно поперхнулась при этих словах.

Между тем Уилфорт плавно провёл пальцем сверху вниз по моей щеке, отвёл назад прядь волос и чувственно прошептал в самое ухо:

— А вот и наш объект.

Я широко улыбнулась и медленно подняла голову. Рослый блондин в широких брюках, высоких сапогах и бежевой куртке прошёл по залу, обводя столики внимательным взглядом, и подсел к одинокому посетителю. Одного взгляда было достаточно, чтобы запомнить лицо, и уж потом, не таращась на вновь прибывшего, сравнить его с имеющимся у нас описанием. Вроде бы всё сходилось.

Хорошо, что Уилфорт его заметил. Я, кажется, в нынешнем положении, сидя у капитана на коленях, думать о деле практически не способна.

Те двое за столиком о чём‑то заговорили. А я почувствовала, как рука Уилфорта поглаживает меня по спине.

— Господин капитан, а вам не кажется, что вы слегка перегибаете палку с конспирацией? — шёпотом поинтересовалась я, легонько касаясь губами его уха.

— С конспирацией нельзя перегнуть палку, — так же тихо ответил он, и мне показалось, что мои слова его задели. — Если не верите, взгляните на наших соседей.

Я покосилась на пару, сидевшую за соседним столиком. Девушка уже полулежала на скамье, а парень не выпускал из рук её ногу. Кажется, ещё немного — и они даже не сочтут нужным отправляться в отдельный кабинет (каковые здесь, к слову, сдавались, что приносило заведению немалый доход). Да и другие присутствующие пары вели себя ненамного более скромно. М — да, следуя подобной логике, пожалуй, мне следует сказать Уилфорту спасибо, что он до сих пор не овладел мною прямо на скамье.

— Впрочем, если вас столь сильно смущает ваше нынешнее положение, — в голосе капитана мне послышались ядовитые нотки, — можете сесть рядом. Только имейте в виду, что в этом случае ваш обзор станет значительно хуже.

Я оценила перспективы, мысленно взвесила оба варианта. В борьбе между качеством обзора и целомудрием победил обзор. То ли такой выбор был обусловлен любовью к профессии, то ли ему поспособствовало что‑то ещё.

Я наблюдала через полуопущенные ресницы за тем, как интересующему нас столику подошёл официант. Человек в бежевой куртке (кстати, неужели ему здесь не жарко?) что‑то коротко сказал, и официант с поклоном удалился. Странно. Эти двое что, ничего не заказали даже для виду? Или пришедший просто бросил что‑то вроде 'Браги!'?

Мужчина в куртке стал обводить зал внимательным взглядом. На секунду задержался на нашем столике. Уилфорт обжёг мои губы поцелуем, в процессе опрокинув так, что я почти уже лежала на сиденье. Потом вернул в прежнее положение.

— А вы очень уверенно чувствуете себя в этом заведении, — ехидно шепнула я ему на ухо. — Что, часто приходите сюда…с облавой?

Ответить капитан не успел. Официант возвратился на удивление быстро, и ни еды, ни выпивки не принёс. Вместо этого он вручил интересующему нас мужчине ключ.

— Чёрт! — прошептал Уилфорт, конспиративно зарывшись в мои волосы. — Они заказали отдельный кабинет.

Да уж, несколько странный ход. С одной стороны, в отдельной комнате меньше ушей. Но с другой, когда в подобном заведении отдельный кабинет заказывают двое мужчин, это привлекает нездоровое внимание, а нужно ли оно этим людям? Но, так или иначе, они рассудили по — своему. Встав из‑за стола, оба прошествовали к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Что будем делать? — тихо спросила я.

Терять 'клиента' из виду не хотелось. Во — первых, мы ничего не узнаем о ходе встречи. Во — вторых, кто его, знает этого умельца уходить от слежки? А вдруг через окно уйдёт? Здание, правда, оцеплено, но перестраховаться всё равно не повредит, для того мы здесь и находимся.

Уилфорт вытянул руку и громко щёлкнул пальцами, подзывая официанта. Тот подошёл к нам с подносом, уставленным тарелками. Вкусно запахло мясом.

— Ваш заказ, — радостно сообщил он.

— Ключ от отдельного кабинета, быстро! — прошипел Уилфорт.

— А…как же откушать сначала? — опешил официант.

— Потом откушаем, — процедил капитан.

Официант стоял, оторопело переводя взгляд с Уилфорта на куриные крылышки, словно ища у них поддержки.

— Что стоишь? Видишь, как ему приспичило! — хохотнула я.

Это спасло положение: официант опомнился и опрометью кинулся исполнять распоряжение.

Обернувшись, я увидела спину человека в бежевой куртке, преодолевающего последние ступени.

К счастью, ключ нам принесли быстро, но к этому моменту интересующие нас люди успели исчезнуть из виду. Уилфорт колебался долю секунды.

— Номер комнаты, ключ от которой вы принесли за тот столик, — кивок головы в нужном направлении, — несколько минут назад?

— Простите, но мы не даём такую информацию, — замотал головой официант.

— Я не привык повторять дважды, — жёстко сказал Уилфорт, поднимаясь на ноги.

Сразу стало очевидно, насколько он выше официанта, а также шире в плечах. Вообще сравнение было не в пользу работника таверны, и тот вжал голову в плечи, видимо, сделав те же выводы, что и я.

— Номер! — прорычал капитан, резко выбросив вперёд руку и схватив официанта за рубашку.

— Четырнадцатый, — пролепетал тот.

Соскочив с колен Уилфорта, я устремилась к лестнице. Он догнал меня у нижней ступеньки.

— Позвольте мне пройти вперёд.

Не дожидаясь позволения, он довольно‑таки бесцеремонно вынудил меня посторониться и взбежал вверх по лестнице. Я отставала лишь на одну ступеньку.

— Чёрт! — снова выругался Уилфорт, едва оказавшись на втором этаже.

Его спина заслоняла мне обзор, поэтому я обогнула его и лишь тогда поняла причину этого восклицания. На полу посреди коридора лежал мужчина, с которым была назначена встреча у объекта нашей слежки. Светловолосый, в поношенной одежде и круглых очках. И с рукоятью кинжала, торчащей из груди.

Кровь буквально на глазах расплывалась по рубашке. Уилфорт подошёл и склонился над раненым, не прикасаясь к кинжалу.

Тот сперва беззвучно пошевелил губами, а потом, приложив усилие, прохрипел:

— Второй…выход. Он пошёл…туда.

— Чёрный ход? — предположил Уилфорт.

Я мрачно хмыкнула. Преступника там уже ждут с распростёртыми объятиями.

— Нет. Нет. — Раненый разволновался; кажется, он очень не хотел, чтобы убийца ушёл, и это преступление осталось неотомщённым. — Тайный ход. Там…

Он попытался вытянуть руку, но оказался для этого слишком слаб. Однако направление было понятно: дальше по коридору. Бросив последний взгляд на окровавленного человека, Уилфорт побежал туда.

— Поймайте его, — прошептал мужчина и застонал. — Больно, — признался он затем.

К этому моменту я сидела возле него на корточках и успела оценить рану. Увы, тот, кто нанёс удар, своё дело знал. Помочь я ничем не могла. Магия исцеления — удел светлых, но в данном случае и они были бы бессильны. Этот человек умирал. Единственное, что я могла сделать, — это облегчить его страдания. И я положила руки ему на виски и посмотрела в глаза.

Работать анестезиологом дано далеко не каждому тёмному. Но минимальную способность к притуплению боли реально выработать почти у любого. Этим я и занялась.

Спустя несколько секунд мужчина расслабился, а на губах заиграла улыбка.

— Хорошо, — прошептал он.

И застыл, чтобы никогда больше не разговаривать.

Я провела рукой по его лицу, закрывая глаза, а затем бросилась по коридору вслед за Уилфортом. Возможно, он уже догнал убийцу, и кто знает, не потребуется ли ему помощь.

Нагнать капитана оказалось не слишком сложно. В конце коридора обнаружилась ведущая вниз лестница. Вела она, как оказалось, вовсе не в зал, а в часть здания, явно не предназначенную для посетителей. Уилфорт стоял возле приоткрытой двери; почти одновременно со мной к нему подбежал мужчина в белом фартуке. Либо повар, либо хозяин таверны, который вполне мог заниматься в том числе и приготовлением пищи.

— Тель — рейская стража! — рявкнул Уилфорт, поскольку для конспирации момент теперь был неподходящий. — Куда ведёт этот ход?

Хозяин таверны — подозреваю, что это всё‑таки был он, — побелел, как его фартук. Руки заметно затряслись. Ходом явно пользовались в не самых законных целях. Но в данный момент эта сторона вопроса волновала нас мало.

— Куда? — прорычал Уилфорт.

Хозяин оценил настроение капитана и понял, что необходимость повторить вопрос в третий раз может закончиться для него печально.

— Н — н–на параллельную улицу, — сообщил он.

— Отлично! — Уилфорт ударил себя кулаком по бедру.

Было из‑за чего разозлиться. На соседней улице никто из наших не дежурил. О существовании такого подземного хода мы даже не подозревали. Не заморачиваясь такими вопросами, как поиск факела, Уилфорт рывком распахнул дверь и бросился в подземный тоннель. Я обернулась к хозяину.

— Значит, так. — Я старалась говорить спокойно и веско. — Ваши неблаговидные дела нас не интересуют. Но в этой таверне было только что совершено убийство. Если не хотите крупных неприятностей, немедленно бегите к главному выходу и сообщите стражам, куда именно выводит этот ход. Пусть бегут туда. Вам всё понятно?

— Да, госпожа.

Долее не задерживаясь, я нырнула в коридор.

Здесь было темно, но где‑то вдалеке горел огонёк. Определить источник света я не могла, но он позволял худо — бедно ориентироваться. Собственно, коридор оказался прямым и коротким. Не больше минуты — и то со скидкой на темноту, — и я выбралась наружу через такую же дверь, как вначале. Огляделась. Вечерняя улица. Двух и трёхэтажные дома. За спиной — высокий забор. Одинокий фонарь, стёкла которого настолько грязны, что света он даёт совсем мало.

Уилфорт был здесь же; он обогнал меня лишь совсем чуть — чуть. Коротко повернул голову в мою сторону и снова принялся осматриваться. Секунда — и справа от нас мелькнула какая‑то тень. Свет фонаря всё‑таки сумел выхватить бежевую куртку. Затаившийся было преступник попытался воспользоваться моментом и ускользнуть, но не вышло.

Мы бросились следом. Завернули за угол. И…поняли, что сделали это зря. Потому что нам навстречу шагнули четверо вооружённых мужчин. И парень в бежевой куртке был всего лишь одним из них.

Рука потянулась к самозарядному арбалету, а в голове мелькнула мысль: что‑то не сходится. Обычного убийцу так бы не защищали. Нет, в том, что он убийца, сомнений не возникало: мы сами только что видели жертву его преступления. Но то ли этот человек был слишком важной персоной, то ли его убийства являлись лишь частью более крупного плана.

Однако решать сейчас эту загадку было неактуально. Четвёрка обнажила шпаги ещё прежде, чем мы свернули в этот проулок. Трое сразу же бросились на Уилфорта. Капитан не стал тратить время на то, чтобы извлекать из ножен собственный клинок. Вместо этого, вытянув руку, призывно раскрыл ладонь. Спустя секунду в пальцах появилась рукоять огненного меча.

Несмотря на мелькнувшее на лицах удивление, нападавшие не отступили. Уилфорт успешно отразил атаку. Четвёртый, целью которого была я, невольно засмотрелся на сияющий белый клинок. Зря. Арбалетный болт надолго лишил его возможности удивляться. Я нажала на кнопку, перезаряжая арбалет. К сожалению, на это требовалось время. Пока механизм с тихим жужжанием накладывал на тетиву новую стрелу, я оставалась фактически безоружной. У меня имелся кинжал, но надо уметь объективно оценивать свои возможности. Холодное оружие — не моя сильная сторона. Несмотря на наличие определённых минимальных навыков, я — следователь, а не боец.

Чего никак нельзя было сказать о Уилфорте. Каковы бы ни были достоинства его меча, он в одиночку сражался против троих, и пока я не видела однозначного преимущества ни у одной из сторон. Капитан виртуозно уходил от ударов и молниеносно наносил собственные.

Белый огонь. Магия холодного пламени. Стало быть, создание порталов — не единственная способность Уилфорта. Теперь я понимала, откуда взялся тот огонёк в подземном тоннеле. Уилфорт воспользовался магией, чтобы осветить путь.

Казалось, Уилфорт сумеет продержаться. Вряд ли он смог бы в одиночку победить троих, но рано или поздно подмога должна была подоспеть, во всяком случае, я очень на это надеялась. Но, как и Уилфорт, не заметила того, что преступников было не четверо, а пятеро.

Пятый, до сих пор скрывавшийся в тени, как раз отделился от стены, и с его руки почти сразу слетела горящая красно — жёлтым пламенем звёздочка. Нейтрализовать магический снаряд, сражаясь с тремя противниками одновременно, капитан не мог. Уклониться — не успел. Звёздочка ударила его в левый бок, скользнула, раздирая камзол, и погасла, не успев упасть на землю. Капитан пошатнулся. В том месте, куда попал огненный снаряд, стала быстро проступать кровь.

Сжав зубы, я вскинула как раз успевший перезарядиться арбалет. Преступник собирался выпустить вторую огненную звезду, но не успел. Способность к магии не делает человека неуязвимым для железного наконечника. Пущенный мной болт пробил грудь. Пятый упал. Но навредить он уже успел.

Трое со шпагами усилили напор, стараясь воспользоваться ранением Уилфорта. Тот, видимо, понял, что долго продолжать сражаться не сможет. Кровь из его раны уже капала на землю; на лбу выступила испарина. Сжав зубы и замычав от напряжения, он вложил все оставшиеся силы в огненную магию. Меч увеличился в размерах и засветился так ярко, что на него невозможно стало смотреть. Противники вынуждены были отступить. А Уилфорт неожиданно опустил клинок и, прилагая видимое усилие, провёл им по земле, отделяя нас от противников невидимой чертой. Впрочем, она только в первую секунду была невидимой. Затем над ней вспыхнуло белое пламя, стеной заслонившее нас от нападающих.

Правда, дало нам это только передышку. Идти было некуда: мы оказались между всполохами пламени и высокой кирпичной стеной. Меч исчез из руки Уилфорта, словно потушенная свеча. А сам капитан, совершенно обессиленный, повалился на землю. Я успела подскочить в последний момент и поддержать его, немного смягчая падение.

Неестественно белое пламя позволяло осмотреть рану, и я содрогнулась. К счастью, звезда прошла ниже сердца, но рана была глубокой, с рваными краями, а кровотечение — сильным. Светлый маг с даром лекаря мог бы помочь, но я не светлая.

— Капитан! — позвала я, просто для того, чтобы не позволить ему потерять сознание.

Он постепенно сфокусировал на мне взгляд. Несколько секунд молчал, тяжело дыша, потом снял с указательного пальца незнакомый мне перстень.

— Сержант… — Ему было тяжело говорить, и я склонилась к самому его лицу. В глазах стояли чёртовы слёзы. — Этот амулет открывает портал. Наденьте на палец и поверните на себя. Перенесётесь в безопасное место.

— А вы?

Он сглотнул, облизнул пересохшие губы и хрипло прошептал:

— Амулет может перенести только одного. А сам я открыть портал уже не смогу.

Последнее мог бы и не уточнять. И так понятно, что он потратил все магические силы на создание меча, а затем — огненной преграды.

— Надевайте, — прохрипел он, дрожащими пальцами протягивая мне кольцо.

Что ещё оставалось сделать? Если оба не могут спастись, надо спасаться хотя бы одному. Это непреложный закон любой операции. Что, в сущности, я могу против тех троих? Я — не воин. Один раз выстрелю: арбалет успел снова перезарядиться. Но так я успею избавиться только от одного. Уходить — это единственный возможный вариант. И, придя к этому умозаключению, я чётко выговорила:

— Нет.

Даже сейчас, когда Уилфорт лежал, истекая кровью и борясь за каждый вдох, я поняла, что он опешил.

— Что значит 'нет'?

— Лорд Уилфорт, — подчёркнуто беззаботным тоном произнесла я, — не знаю, как вы, светлые аристократы, а мы, простые тёмные маги, осваиваем значение слова 'нет' в раннем детстве. Рассказывают, что когда я только — только начала говорить, это было моё любимое слово.

— И с тех пор мало что изменилось, — проворчал капитан. — Немедленно наденьте кольцо.

— Я смотрю, вы совершенно не умеете принимать отказы, — заявила я. — Когда станете делать какой‑нибудь девушке предложение, проявите такую же требовательность?

— Сержант Рейс! Это приказ! — прорычал Уилфорт.

К его пугающе бледному лицу прилила краска ярости. Я сочла это хорошим признаком. Покосилось на пламя, ещё не погасшее, на собственный арбалет, уже перезарядившийся, и продолжила:

— Господин капитан, меня сейчас больше интересует состояние вашего здоровья. Можете сказать, сколько пальцев?

Я показала ему руку.

— Тиана Рейс! — рявкнул капитан и аж приподнялся на локтях. — Я вижу не только то, что у вас вытянут один палец, но и то, какой именно!

— У вас цвет лица стал гораздо лучше, — сообщила я.

— Вы понимаете, что белый огонь долго не продержится? — Уилфорт уже не кричал, но попыток воздействовать на меня не оставил.

— А вы понимаете, что я не могу оставить раненого? — невозмутимо парировала я.

— Подмога рано или поздно подоспеет, — отозвался он. — Да я и сам попытаюсь дать им отпор.

— Вот и отлично! — подхватила я. — Дадим отпор вместе.

Уилфорт устало опустил голову на землю.

— Сержант, вы понимаете, что за неподчинение приказу я с вас три шкуры потом спущу?

Скорее бы наступило это 'потом'. Я ничего не ответила, мрачно наблюдая за тем, как слабеет на глазах белое пламя. Поднялась на ноги и сделала шаг вперёд, загораживая раненого. И приготовила арбалет.

Над языками оседающего пламени уже видны были головы нападающих. Они были готовы. Ещё пара секунд — и огонь прижался к земле. Я выстрелила. Один из мужчин вскрикнул и упал. Двое других метнулись ко мне. Кнопка перезарядки. Не поможет. К тому моменту, как арбалет будет готов к повторному выстрелу, меня уже достанут. Оставался ещё один вариант, но и он вряд ли позволит мне справиться с обоими…

Сначала я увидела, как эти двое остановились и обернулись, и лишь потом осознала, что тишину сонного переулка разорвали крики и топот сапог. Хозяин таверны всё‑таки сделал своё дело. И подмога пришла.

— Что там?

Голос Уилфорта заставил меня оторваться от созерцания стражей седьмого округа, берущих троицу преступников в кольцо. Капитан лежал на земле и, кажется, больше не в силах был даже приподнять голову. Я опустилась рядом с ним на колени.

— Всё хорошо. Вы были правы. Подмога подоспела.

— Никто не ушёл?

Вопрос был сформулирован расплывчато, но я поняла: капитан имеет в виду парня в бежевой куртке и его команду.

— Не уйдут, — уверенно ответила я, поднимая взгляд на опускающих оружие преступников.

Плечи Уилфорта расслабились, но дыхание оставалось частым и прерывистым. Рана продолжала кровоточить. Огненная звезда — очень опасное оружие.

— Лекаря, скорее! — крикнула я стражу, оказавшемуся ближе всех к нам.

Тот услышал, кивнул и устремился куда‑то в темноту.

А Уилфорт вдруг весь напрягся и застонал сквозь сжатые зубы.

— Сейчас! — Я склонилась над ним и снова прошептала: — Сейчас.

Эх, если бы я была светлой! Увы, магией исцеления я не обладала, и оставалось ждать разбирающегося в ней лекаря. Но кое‑что я всё‑таки могла сделать. И, положив руки на горячие виски Уилфорта, я посмотрела ему в глаза.

Обезболивание — не моя специализация, но я постараюсь сделать всё, что в моих силах, и, может быть, даже немного больше. Потому что не могу видеть его таким. Пусть лучше кричит на меня и возмущается низкой результативностью, отсутствием дисциплины, неподчинением начальству и чем там ещё…

Стоп. Сосредоточиться. Я снова посмотрела в его серо — голубые глаза. Сконцентрировалась на радужке. Затем взгляд расфокусировался, а мой мысленный взор устремился вглубь, давая мозгу капитана команду блокировать боль. Я постаралась вложить в этот призыв все свои магические силы…

Закончив, утомлённо прикрыла глаза. Сделала несколько вдохов и выдохов. Снова посмотрела на Уилфорта и поймала на себе его взгляд. Ясный, осмысленный, не затуманенный болью.

— Как вы себя чувствуете? — спросила я.

— Отлично, — последовал ответ.

Я фыркнула. Ну конечно, так‑таки отлично, при его‑то ране! Мог бы и правду сказать.

— Немного легче стало? — скорректировала вопрос я. — Боль слабее?

— Никакой боли вообще нет, — огорошил меня Уилфорт.

Что значит 'вообще'? Не настолько хорошо я владею магией анастезии!

А между тем Уилфорт на моих глазах приподнялся на локтях, затем сел на земле и даже собрался было встать, но с удивлением уставился нахлынувшую из раны кровь.

— Лягте немедленно! — воскликнула я.

И, не дожидаясь, пока капитан послушается, самолично надавила ему на плечи. А тут подоспел и лекарь. Светловолосый — это хорошо, значит, наверняка обладает магией исцеления, а после ранения огненной звездой она наверняка понадобится.

Оттеснив меня в сторону, целитель незамедлительно приступил к делу. Осмотрев рану, серьёзно предупредил:

— Сейчас будет больно.

— Не будет, — возразил капитан.

Лекарь посмотрел на него, нахмурив брови, перевёл взгляд на меня, явно оценил цвет моих волос, и в его глазах отразилось понимание. Хмыкнув, он приступил к лечению. Уилфорт сперва совершенно спокойно разглядывал плывущие по небу облака, а потом, когда это занятие ему надоело, вытянул шею, пытаясь изловчиться и выяснить, как продвигается арест. Преступники, к слову, успели к этому моменту сдаться.

Лекарь, чуть поморщившись, попросил пациента не вертеться с распоротым животом. Преувеличил, конечно, для красного словца. Магией исцеления он владел в полной мере, так что края раны затягивались на глазах.

— Можно отправляться в лазарет, — вскоре заключил он.

Белые стены, белый потолок, белая постель, и даже мебель — белая. Очень специфическая атмосфера, не ровён час ослепнешь. Я сидела на неудобном жёстком табурете и чувствовала себя крайне некомфортно. Однако дискомфорт испытывала скорее душевный, ибо попала под град упрёков со стороны лекаря.

— Вы хоть понимаете, что вы натворили? — бушевал он. — В чём заключалась ваша задача? Вы должны были снизить уровень боли на час — полтора, чтобы помочь раненому дождаться прихода лекаря и благополучно добраться до лазарета. Уменьшить боль на час — полтора! Всё! Остальное — дело профессионалов! А вы что сделали?

Взгляд целителя был полон возмущения.

— Что я сделала? — поинтересовалась я.

Не то чтобы нападки лекаря выбивали из колеи, но меня всё же несколько беспокоил неожиданный результат собственных действий.

— Что вы сделали? — Мой вопрос повысил градус возмущения и без того закипающего лекаря. — Что вы сделали, спрашиваете вы? — И обличающим тоном, будто выносил обвинение в массовом убийстве, отчеканил: — Вы полностью блокировали способность пациента чувствовать не то что боль, но даже малейший физический дискомфорт! По меньшей мере на целую неделю!

Честно говоря, в этот момент я просто застыла, выпучив глаза. Ибо ничего подобного не ожидала никак. Да нет у меня таких способностей, никогда не было! Лёгкое обезболивание того уровня, который считал правильным лекарь — именно таков всегда был мой потолок!

— Наберут кого ни попадя, обучат тяп — ляп, вот и получается потом чёрт знает что, — проворчал целитель. — Магическая анестезия — работа тонкая, ювелирная, всё должно быть точно выверено, правильная доза, не больше и не меньше, чем нужно… А тут… Всё равно что ведро йода вылить на царапину…

— Ну, хватит. — Уилфорт сел на постели; правда, на сей раздвигался не слишком резко, помня о необходимости соблюдать осторожность. — Прекратите кричать на мою сотрудницу. В сегодняшней операции она проявила героизм и самоотверженность. Рисковала жизнью. И оказала максимально возможную помощь. Что же касается продолжительности эффекта, не забывайте, что она — страж, а не анестезиолог.

По тону, которым были произнесены последние слова, становилось очевидно: представителей первой профессии капитан ценит значительно больше. Не буду притворяться, будто его заступничество было мне неприятно. Но вот на лекаря оно особого впечатления не произвело.

— То‑то и оно, что каждый должен заниматься своим делом, — всё так же ворчливо заявил он. — Стражи — ловить преступников, а анестезиологи — обезболивать. Но вернёмся к делу. Слушайте внимательно. — Теперь он обращался исключительно к Уилфорту. Не как к капитану, не как к лорду, а исключительно как к пациенту. — Из лазарета мы вас сегодня выпишем. Однако с условием, что ближайшие два дня вы обязуетесь соблюдать постельный режим. Невзирая на то, что чувствовать себя будете отлично. — Недовольный взгляд в моём направлении. — Помните: отсутствие боли в вашем случае не означает, что вы здоровы. Так что два дня лежите в постели. После этого можете выходить на службу. Однако до истечения недельного срока вам необходимо соблюдать удвоенную, да что там, утроенную осторожность. Никакого риска, никаких операций, никаких физических нагрузок. Только спокойная кабинетная работа. И даже гулять постарайтесь как можно меньше. Из дома на службу, со службы домой, всё это — в карете. Раз в несколько часов осматриваете себя в зеркале, раздевшись предварительно донага.

Лекарь особенно выделил последние слова. Уилфорт уставился на него так, словно и сам был не прочь поставить целителю диагноз.

— Донага, — повторил тот, нисколько не смущаясь. — Так, чтобы не пропустить ни единую царапину, ранку, укус или занозу. В идеале осмотр должны проводить не вы, а жена или любовница. — Почему‑то лекарь посмотрел на меня. И, что смутило значительно сильнее, Уилфорт тоже. — В этом случае меньше шансов что‑нибудь пропустить. Вы должны отдавать себе отчёт, что находитесь сейчас в повышенной опасности.

— Почему? — удивился Уилфорт. — Разве магическая анестезия вредна?

— А это смотря как поставить вопрос, — отозвался лекарь. — Сама по себе — нет. Но при таких масштабах последствия может иметь самые что ни на есть пагубные. Объясню на простом примере. Представьте себе, что вы посадили занозу. В обычной ситуации человек почувствует боль. Определит причину и извлечёт занозу. Либо самостоятельно, либо при помощи лекаря. Вы же можете не замечать существование этой занозы день за днём. И обнаружить, что что‑то не та, лишь тогда, когда палец загноится, и проблема станет гораздо более серьёзной, чем была вначале. Людям только кажется, будто боль — это исключительно досадное, негативное свойство. На самом же деле боль играет в нашей жизни чрезвычайно важную роль. Она информирует человека о том, что с его организмом что‑то не так. И таким образом позволяет ему своевременно принять меры. Поэтому полностью её блокировать без крайней на то необходимости нельзя ни в коем случае.

И он снова обличительно на меня посмотрел.

— Ничего страшного, справлюсь, — уверенно откликнулся Уилфорт, прерывая это обвинение на уровне взглядов.

— Надеюсь, — снова переключил внимание на капитана лекарь. — Самое главное — соблюдайте осторожность. И ещё. Если у вас есть зубы, которые нужно вылечить, очень рекомендую заняться этим именно на этой неделе. — Немного подумав, добавил: — И даже если лечить не нужно, можете хоть все зубы полечить впрок.

— Может, вы ещё посоветуете мне их все впрок удалить? — мрачно осведомился Уилфорт.

— Нет, это, пожалуй, не стоит, — вынужденно признал лекарь. — Правда, специалисты по иллюзорной пластике сделают вам отличную челюсть. Но вот жевать иллюзорной челюстью, увы, не получится. Готовьтесь к выписке, — перешёл к делу он. — Сейчас я распоряжусь насчёт кареты, которая доставит вас домой. И помните: никаких резких движений.

Лекарь вышел из палаты. Мы остались вдвоём. Я отчего‑то тут же почувствовала себя неловко. Старательно осмотрела ничем не примечательные стены. Потом всё‑таки перевела взгляд на Уилфорта и поинтересовалась:

— Я могу вам чем‑нибудь помочь?

— Хотите провести осмотр? — не моргнув глазом, осведомился он.

Как и обычно, бесстрастным тоном, но с каплей едва ощутимого сарказма.

Я сглотнула, почувствовав, как лицо заливается краской. Предполагаю, что на фоне идеально белой палаты это смотрелось особенно живописно.

— Не думаю, — пробурчала я.

И больше свою помощь не предлагала.

— Сержант Рейс, вы понимаете, насколько недопустимым было ваше поведение?

Я стояла в кабинете Уилфорта по стойке смирно. Капитан, уже вполне оправившийся после ранения, тоже стоял, хотя мог бы распекать меня, преспокойно сидя в своём кресле. Но нет, впечатление складывалось такое, что переполнявшее его чувство гнева просто не позволяло сидеть на одном месте. Поэтому он стоял, сверлил меня ледяным взглядом, а время от времени делал пару шагов по кабинету.

— Дисциплина — железная дисциплина! — является непременным условием работы в таком ведомстве, как наше! — жёстко говорил Уилфорт. — Дисциплина и беспрекословное подчинение приказам. Это здесь, в участке, допустимо спорить и вести дискуссии. И то, лишь до первого замечание старшего по званию! А во время проведения операции, при задержании преступника, в бою приказы должны выполняться незамедлительно. В таких условиях от беспрекословного подчинения приказам зависят жизни! И старший по званию — на то и старший по званию, чтобы ответственность за принимаемые решения и их последствия ложилась на него. Вы меня поняли, сержант?

— Так точно! — отчеканила я, вытянувшись по струнке.

И покосилась на часы, прикидывая, как долго меня уже распекают. Уилфорт своё слово держал: обещал спустить три шкуры, этим и занимался. Мой взгляд на часы не ускользнул от внимания капитана, и глаза последнего сердито сощурились.

— Сержант, — вкрадчиво произнёс он, — вы отдаёте себе отчёт, насколько серьёзные вещи мы сейчас обсуждаем?

— Так точно!

Уилфорт стиснул зубы, сверля меня суровым взглядом. Наконец покачал головой, шумно выдохнул и утомлённо спросил:

— Вы хотя бы понимаете, что должны были надеть то кольцо?

Я немного помешкала с ответом. Потом всё‑таки сказала:

— Да.

Но как‑то неуверенно. Враньё — не моя сильная сторона. Но ведь с начальством спорить не надо, именно об этом говорил сейчас Уилфорт?

— И если бы подобная ситуация повторилась, вы бы послушались приказа?

Теперь голос капитана звучал почти просительно. Дескать, дайте правильный ответ на вопрос, и мы разойдёмся наконец по делам.

И всё‑таки враньё — это не моя сильная сторона.

— Не уверена, — призналась я.

Уилфорт взбешённо закатил глаза.

— Женщины! — выдохнул он затем. — Вот как после этого можно иметь с вами дело? Вы не знаете, что такое дисциплина, не понимаете необходимости подчинения приказам. Ваши поступки нереально предугадать! Говорите одно, думаете другое, а делаете третье! Вот поэтому с вами совершенно невозможно работать! — Он резко направился к двери, но на полпути остановился и, не оборачиваясь, произнёс: — Вот жизнь за вас отдать — это с лёгкостью.

После чего вышел из кабинета, хлопнув дверью.

А я осталась стоять, часто моргая и силясь понять, как же именно следует относиться к его последней фразе.

Домой я вернулась в смешанных чувствах. С одной стороны, не скрою, было обидно. Да, я не подчинилась приказу, но я же именно его не захотела бросить на растерзание преступникам! С другой стороны, во многом Уилфорт всё же был прав. Да и вообще, он ещё тогда честно пообещал выволочку, а я согласилась без особых колебаний. Но главное, его последние слова будто перечёркивали всё, что было сказано до тех пор… и давали пищу для новых переживаний.

Словом, к себе домой я вошла, не вполне понимая, на каком нахожусь свете. Машинально прошла в комнату, отдёрнула занавеску, включила приёмник эхолиний. Тот привычно что‑то забубнил своим неизменным голосом. Кажется, светские новости, что‑то из дворцовой жизни, но я особенно внимательно не вслушивалась.

А потом в дверь постучали.

Я удивилась, поскольку никого сегодня не ждала. Подошла. Дверь была заперта на щеколду; это я тоже делала автоматически.

— Кто там? — громко спросила я.

— Служба доставки цветов, — нестройным хором ответили два мужских голоса.

Я нехорошо прищурилась. С каких это пор курьеры из службы доставки цветов ходят парами? Небось не кирпичи таскают. Да и потом, мне никто и никогда не присылал цветов с курьером. Мои друзья и ухажёры — не такие толстосумы, так что цветы всегда покупали у скромных уличных торговок и приносили сами.

Вывод прост: ко мне в дом постучались грабители. Ну что ж. Я довольно ухмыльнулась. У меня как раз плохое настроение, или как минимум странное. Так что грабители как нельзя вовремя.

И я распахнула дверь.

Каково же было моё удивление, когда на пороге обнаружились…курьеры из службы доставки цветов. Я безмолвно посторонилась, пропуская их в дом и ошалело глядя на доставленный букет. Синие гладиолусы, вернее, цветы разных оттенков, от светло — голубого до фиолетового. Но дело было не в цвете, а в количестве. Их было не меньше пятидесяти. Вот потому‑то и понадобилось двое курьеров.

Конечно, ни одна ваза в моём доме не подошла бы для такого букета. Но, к счастью, служба доставки об этом позаботилась, и ножки цветов были погружены в некий импровизированный сосуд, кажется, изготовленный из распиленной бочки.

Когда курьеры ушли, и я осталась одна в утопающей в цветах комнате, я взяла в руки прилагавшуюся к букету карточку. В ней было написано всего одно слово: 'Спасибо'. И подпись: 'А. У.'

Я медленно опустилась на извлечённый из‑под цветов стул. На губах против воли расцветала улыбка. Если капитан Уилфорт устроил мне разнос, то лорд Уилфорт отнёсся к моему поступку иначе.