О том, что Торендо оказался тъёрном, я рассказала только Винсенту. И взяла с него слово, что он не станет уведомлять об этом короля. Несмотря на сделанное за ужином открытие, немало меня шокировавшее, я продолжала испытывать по отношению к начальнику охраны симпатию. Хотя, казалось бы, воспоминание о том, что произошло с Лорой и Лидией, должно было бы начисто её перечеркнуть. Словом, я не хотела, чтобы Торендо арестовали и казнили. И надеялась, что мне удастся убедить его просто возвратиться назад в свой мир.

Всё, что нам оставалось, — это ждать лунной активности, но до смены фазы всё ещё оставалось несколько дней. Пока же я приняла решение Торендо избегать. Вот только не очень-то мне это удалось.

На следующий же день после сорвавшегося ужина, направляясь после очередного бессмысленного занятия в сад, я стала свидетельницей любопытной сцены.

Торендо сидел на стуле в широком холле, держа в руке какой-то свиток. Перед ним остановился один из его подчинённых, тот самый офицер, который сопровождал его в ночь первой четверти. Тогда, когда мы обнаружили убитых девушек.

— Сэр Торендо, могу я обратиться к вам с просьбой?

Офицер, к слову, совсем молодой парень, должно быть, так рано выслужившийся за счёт проявленной в бою отваги или какого-нибудь незаурядного поступка, стоял, сцепив руки, и явно нервничал. Однако, как мне показалось, причиной его напряжения был не страх перед начальством, а нечто иное. Что ж, скоро узнаю. Я остановилась у стены на расстоянии нескольких ярдов от них. Прятаться не пряталась, но и особого внимания к своей персоне старалась не привлекать.

Ирвин оторвался от свитка и поднял глаза на офицера.

— Попробуй.

Ходить вокруг да около юноша не стал, решил сразу взять быка за рога.

— Не могли бы вы дать мне отпуск на завтра в первой половине дня?

Выпалив свою просьбу, он застыл в ожидании, с надеждой взирая на Торендо.

— Зачем? — осведомился тот.

Офицер замялся, но затем всё-таки дал ответ:

— Я хочу вызвать Юлия Корхеса на дуэль.

Брови Ирвина поползли вверх.

— С какой это стати, могу я спросить?

Юноша серьёзно посмотрел ему в глаза.

— Он оскорбил одну женщину. Я намерен заступиться за её честь.

Ирвин со вздохом свернул свиток.

— И какую же женщину оскорбил Корхес? Позволю себе угадать. Это леди Синтия, участница конкурса красоты?

Офицер покраснел; особенно заметно изменили цвет кончики его ушей. Однако увиливать от ответа он не стал, и следующие слова произнёс вполне уверенно:

— Да, сэр, это именно она. Корхес позволил себе в отношении её возмутительные и недопустимые высказывания.

— Какие, например?

Вид Торендо имел весьма скептический. Юноша, напротив, отстаивал свою позицию горячо и убеждённо.

— Он назвал её вертихвосткой, слишком много о себе возомнившей. Бездушной и недалёкой кокеткой. И… И ещё много всего в этом роде, — заключил он, опуская глаза.

Ирвин невесело усмехнулся, после чего недоверчиво покачал головой, глядя на юношу исподлобья.

— Никакого отпуска ты не получишь, — постановил он.

Такое заключение показалось мне несколько неожиданным, и я даже немного подалась вперёд. Офицер тоже явно удивился. Похоже, увидев, что командир проявил к его истории интерес, юноша уверился в том, что к его просьбе отнесутся с пониманием. Теперь же разочарование оказалось настолько сильным, что он даже слегка забыл о правилах субординации.

— Но почему?! — огорчённо воскликнул он.

Торендо и бровью не повёл.

— Я не собираюсь освобождать тебя от дежурства ради того, чтобы ты занимался всякой ерундой. Девчонка раздавала авансы направо и налево, морочила голову куче мужчин одновременно, — он слегка повысил голос, тем самым заставив собравшегося было возразить офицера сомкнуть губы, — нарывалась на неприятности. Было понятно, что рано или поздно ей это аукнется. Могло быть и хуже.

— Я всё равно обязан постоять за её честь, — упрямо заявил офицер, глядя в пол.

Он уже не ждал от начальства содействия, и тем не менее в собственной правоте оставался уверен.

— Не за счёт службы, — жёстко отозвался Торендо. — Если тебе так приспичило делать глупости, пожалуйста — но только в твоё свободное время. А в остальные часы изволь сосредоточиться на службе.

— Так точно! — выпрямившись, формально ответил офицер. — Разрешите идти?

— Иди, — передёрнул плечами Торендо.

Офицер зашагал в направлении наших помещений; я же, проводив его взглядом, напротив, направилась к Ирвину.

— Я всё слышала, — сразу же заявила я, не считая нужным скрывать очевидное. — Как вы могли?!

Ирвин откинул голову назад. Вставать на ноги он и не думал, поэтому, дабы не возвышаться над ним наподобие статуи, я плюхнулась на соседний стул.

— Как я мог что? — чуть раздражённо поинтересовался Торендо. — Не дать бедному мальчику отпуск на столь благое дело?

— Да нет! — Его предположение было настолько нелепым, что я аж замахала руками. — Как вы могли так просто его отпустить? Вы должны были его отговорить! Объяснить ему всё как следует! Разве вы не видите? Он же всё равно побежит вызывать этого Корхеса, как только представится такая возможность. А она обязательно представится, не круглые же сутки он у вас на дежурстве!

Торендо неспешно переложил свиток из руки в руку.

— Представится, — спокойно подтвердил он. — И побежит. И вызовет Корхеса на дуэль.

— Но он же может погибнуть! — воскликнула я. — Из-за такой глупости! Дуэль — это не шутка. Вам что, его не жалко?

— Он — взрослый совершеннолетний мужчина и сам принимает решения, — откликнулся Торендо.

Он не пытался мне что-то доказывать, скорее уж разъяснял, как маленькому ребёнку.

— Он — не взрослый мужчина, а неоперившийся юнец, — отрезала я.

— Верно, — согласился Ирвин. — А неоперившиеся юнцы становятся мужчинами, совершая ошибки и на этих ошибках обжигаясь. Другого способа не существует. Лишите их такой возможности — и они останутся желторотыми юнцами до самой старости.

— До старости такими темпами можно и не дожить, — пробурчала я.

— Можно, — и не подумал спорить Торендо. — Остаётся надеяться, что в данном конкретном случае до этого не дойдёт. Зато одна-единственная такая ошибка многократно повышает шансы выжить в последующих передрягах.

— Что ж, вам виднее, — сказала я, поднимаясь.

Должно быть, в этом и есть разница между мужчинами и женщинами, думала я, шагая к выходу в сад. Они ведь и к воспитанию детей относятся по-разному. Женщина стремится оградить от любых неприятностей. Мужчина же возражает против чрезмерной опеки, считая, что ребёнок должен научиться самостоятельности, а без ошибок этого не сделать… Хотя, что за чушь я несу? Какой мужчина? Какие дети? Он же тъёрн! Не человек, а тъёрн. И ему просто наплевать, погибнет этот мальчишка офицер или не погибнет. Тъёрнам не жаль людей. Никогда не жаль.

Прогулка по саду вышла какой-то невесёлой. А возвращаясь назад, я снова наткнулась на Торендо. Что ж такое, никуда мне от него не деться, хоть кричи, честное слово!

На этот раз начальник охраны тоже был в компании, только теперь — женской. Стоя у окна, он общался с улыбающейся Вежанной. Последняя выглядела, надо сказать, очень неплохо, и, видимо, прекрасно это сознавала, поскольку казалась весьма довольной собой.

— Отчего вы скучаете здесь одна? — галантно осведомился Торендо.

Видимо, они только что встретились.

— Сбежала с занятий, — доверительным тоном ответила Вежанна, после чего рассмеялась. — Но вы ведь никому не расскажете?

— Не расскажу, — ухмыльнулся Ирвин. — А всё-таки раскройте секрет, почему вы сбежали? Я полагал, девушки, участвующие в конкурсе, всеми силами стараются в нём победить. А для этого нужны и занятия.

Вежанна пренебрежительно передёрнула плечами.

— Смотря какие и смотря кому. Занятия, с которых я сбежала, мне не нужны. Я и так всё там знаю, могу ещё учительницу поучить.

Она мотнула головой, откидывая назад волосы, выгодно демонстрируя их блеск и шелковистость.

— Вам так хорошо даются все науки? — с улыбкой спросил Ирвин.

— Честно говоря, не все, — призналась Вежанна, опустив глазки. — На самом деле мне не очень хорошо удаётся кое-что из танцев. Говоря точнее, куранта. Некоторые движения. Вот я и подумала… Может быть, вы могли бы мне помочь?

Ну, дальше скучно, подумала я. Сейчас он скажет, что будет просто счастлив это сделать в любое удобное для неё время, а она ответит, что удобнее всего ей было бы сегодня ночью в его покоях. Я прошла мимо них, не таясь и нарочито глядя мимо, после чего закрылась в своей комнате.

В тот день у нас с Винсентом была ориентировочно назначена встреча. Однако наступил вечер, а он так и не появился. В целом ничего страшного в этом не было. В ближайшее время тем для срочного обсуждения на повестке дня не ожидалось. Тем не менее я немного волновалась. Всё-таки совсем мало времени прошло с его неудачного похода на лунный холм. К тому же мне просто было тоскливо и хотелось с кем-нибудь поговорить. Поэтому, прихватив из шкафа плащ (в коридорах дворца было довольно-таки холодно из-за гуляющих сутки напролёт сквозняков), я отправилась в покои лекардийского посла.

Я предполагала найти в покоях Дилана, однако его там не оказалось. Зато рядом со входом обнаружился слуга, который покосился на дверь довольно-таки испуганно. Но на мой вопрос ответил, не раздумывая: мол, да, господин у себя, вы можете зайти. Я прошла внутрь. Первая комната, игравшая роль не то приёмной, не то гостиной, оказалась пуста. А вот из следующей, которая не являлась спальней, но уже относилась к личным покоям посла, доносился какой-то шум. Я поспешно толкнула дверь и вошла.

Что происходит, стало очевидно сразу же, стоило мне переступить порог. Винсент напивался. В данный момент он стоял возле стола без дублета (последний валялся, смятый, в углу), в наполовину расстёгнутой рубашке, держа в руке кубок. Губы были мокрыми от вина, лицо как следует раскраснелось. На столе стояла полупустая бутыль, вокруг неё растеклось пятно пролитой мимо кубка жидкости. Несколько предметов, место которым как правило бывает на столе или в шкафу, лежали раскиданными по полу.

— В честь чего праздник? — повышенно бодрым тоном поинтересовалась я, прикрывая за собой дверь.

Винсент наградил меня мрачным взглядом и опорожнил кубок. Вина оставалось слишком много для одного глотка, поэтому часть полилась мимо рта, пачкая белоснежную рубашку. Будто этого и не замечая, Винсент взял в руку бутыль и плеснул в кубок очередную порцию.

— Будешь? — догадался спросить он затем.

— А давай, — откликнулась я.

Пожалуй, мне тоже было что утопить в таком напитке.

Винсент хмыкнул, взял ещё один кубок, плеснул вина и туда. Я подошла к столу. Воин между тем в очередной раз отхлебнул из кубка.

— Эта бутылка — первая? — осведомилась я, пробуя вино на вкус.

Ничего так, но и ничего сверхъестественного тоже. Пить можно, но в не слишком больших количествах.

— Тебе какая разница? — поморщился Винсент.

— Ясно. Значит, вторая, и останавливаться на ней ты не намерен, — заключила я. — А что стряслось?

— Ничего не стряслось! — почти крикнул Винсент, после чего опорожнил кубок практически взахлёб.

— Понимаю, — кивнула я, усаживаясь на кушетку. — И, полагаю, это «ничего» зовут Селина Палейно?

Винсент резко дёрнулся, будто я ударила его плетью.

— Да как бы ни звали, — процедил он сквозь зубы. — Разговаривать здесь точно не о чем.

— Ну, раз есть из-за чего напиваться, значит, о чём поговорить тоже найдётся, — возразила я.

Спорить со мной Воин не стал. Кажется, он вообще не обратил особого внимания на мои слова. Но потом вдруг, глядя прямо перед собой, произнёс:

— Она не видит меня в упор. Ведёт себя так, будто меня вообще не существует!

Последние слова Винсент прокричал, и с силой отшвырнул кубок. Тот с громким стуком ударился о край каминной решётки, после чего упал на пол. Думаю, форма сосуда успела основательно испортиться.

— Винсент, — вздохнула я, — не ломай дворец. Почему ты так убеждён, что она тебя не замечает? Может, ты ошибаешься?

— Ни черта я не ошибаюсь, — чуть тише откликнулся он. — Я не слепой и не идиот. Леди невеста короля просто не готова снизойти до простого смертного. Она холодна, как ледышка.

Его руки безвольно опустились, грудь тяжело вздымалась.

— Значит, ей же хуже. Сядь, Винсент, — просительно произнесла я и опустила ладонь на сиденье рядом с собой.

Как ни странно, Воин мою просьбу выполнил. Плюхнулся на кушетку, поставил локоть на ручку и хмуро уставился в окно.

— Подумай сам, — невесело сказала я, — может, оно и к лучшему. Допустим, у вас бы что-нибудь сложилось. Она обратила бы на тебя внимание, ответила взаимностью. Что потом? Ну, разберёмся мы с тъёрном… — Я резко помрачнела, но взяла себя в руки и постаралась сосредоточиться. — Уедем из дворца. И что будет тогда? — Я положила Воину руку на плечо. — Ты же и сам это понимаешь, Винсент. У королей так просто не уводят невест.

Он пробурчал в ответ что-то неразборчивое.

— А, знаешь, может, она именно поэтому тебя и отталкивает, — осенило вдруг меня. — Возможно, ты ей нравишься. Но она понимает, насколько опасными могут быть игры с огнём.

Винсент резко вскинул голову. В его глазах на мгновение запылала надежда. Но быстро потухла, и Воин в отчаянии покачал головой.

— Нет, тогда она вела бы себя по-другому. — На его губах играла горькая улыбка. — Я просто ей не нужен, и ни к чему морочить себе мозги лживыми иллюзиями.

Винсент откинулся на спинку кушетки и прикрыл глаза. Сочувственно вздохнув, я накрыла его руку своей ладонью.

— Мне, знаешь ли, тоже совсем невесело, — заметила я какое-то время спустя.

Винсент повернул голову в мою сторону.

— А у тебя что стряслось? — осведомился он.

Я грустно ухмыльнулась.

— Он мне нравится. Кажется, очень нравится.

— Кто? — не понял Винсент.

— Начальник охраны, — просто сказала я. — Ирвин Торендо.

Сказала и с тоской заметила, что мне даже произносить это имя приятно. Приятно то, как звуки отскакивают от нёба, и то, как они сотрясают воздух. Но голос Винсента быстро вырвал меня из мира грёз.

— Ты что, с ума сошла?! — воскликнул Воин. — Он же тъёрн!

— Да что ты говоришь! — огрызнулась я. — Вот спасибо, что всё мне разъяснил! А я-то не догадывалась: и в чём же тут проблема?

— Ладно, не обижайся, — смягчил тон Винсент.

— Да что уж там, — отмахнулась я. — Ты прав, я действительно полная идиотка. Кажется, жизнь преподнесла хороший урок моей гордыне. Знаешь, я ведь всегда подсознательно относилась свысока ко всем этим дурочкам, которые влюбляются в тъёрнов. И пребывала в полном уверенности, что уж со мной-то, такой умной, рассудительной и опытной, ничего подобного произойти не может никак. И вот пожалуйста.

Винсент сочувственно покачал головой.

— Да уж, тебе не позавидуешь.

Вытянув руку, он обнял меня за плечи, я же прижалась к его плечу щекой.

— Даже не знаю, кому из нас хуже, — признал Воин.

Мои плечи дрогнули в беззвучном смехе.

— Можем не соревноваться, — предложила я. — Просто поделим почётное первое место в списке неудачников.

Мы помолчали. Я мрачно смотрела в сгустившуюся за окном темноту. Снаружи доносились голоса и топот копыт. Жизнь во дворце не затихала даже в тёмное время суток. Выплывшая из-за облака луна медленно, но верно увеличивалась в размерах. Ещё не полная, ещё не хватает словно откушенного кусочка. Полнолуние впереди.

— А знаешь, твоё положение всё-таки лучше, — изменил мнение Винсент. — В конце концов, если для тебя это окажется так важно…с тъёрном можно провести ночь, или несколько ночей. Ты хорошо знаешь, когда они опасны, а когда — нет. Так что ты во всяком случае можешь к нему приблизиться. Хотя бы на время.

Я сбросила руку Воина со своего плеча и отстранилась.

— Врезать тебе сейчас или после того, как протрезвеешь? — поинтересовалась я. — Что ты мне предлагаешь? Сделать его своим любовником, а потом, в ближайшее полнолуние или новолуние, подставить тебе под нож?

Винсент поморщился.

— Не драматизируй. Почему сразу под нож? Поговоришь ты со своим тъёрном, придёт Джен и откроет для него Врата. Пускай отправляется в свой мир и живёт там хоть сто лет, хоть двести… или какая там продолжительность жизни у тъёрнов.

Я снова откинулась на спинку кушетки.

— Ты всё равно несёшь полный бред. Спасибо, что не предлагаешь мне отправиться вместе с ним в его мир, — глухо сказала я.

— Вот на это можешь не рассчитывать, — заверил Винсент. — Даже если бы такая идиотская мысль пришла тебе в голову — во что я, прямо скажем, не верю, — чёрта с два я бы тебя отпустил! Я просто говорю о том, что твой, хоть и тъёрн, хотя бы ведёт себя как живое существо. А Селина… просто красивая — невероятно красивая! — льдина.

Помрачнев, он поднялся с кушетки и подошёл к столику в поисках кубка. Не найдя, нахмурился, затем отыскал свой кубок взглядом на полу. Счёл, что взять с полки новый будет ближе, так и поступил, после чего налил себе очередную порцию вина.

— Будешь? — спросил он у меня.

Я помотала головой. Что-то настроения на выпивку не было совсем. Хотя, казалось бы, момент самый что ни на есть подходящий.

Винсент пожал плечами, дескать, не хочешь — не надо, а сам приложился к кубку. Я поднялась, поставила свой кубок на стол и подошла к окну. Глядя в лунную ночь, услышала, как сзади приближается Винсент. Потом его руки легли мне на плечи. Я медленно повернулась. Мне вдруг остро захотелось человеческого тепла, не только духовного, но и физического. И, видимо, не одной мне.

Пару секунд мы стояли, просто глядя друг другу в глаза, видя друг друга иначе, чем привыкли видеть. Потом Винсент обхватил мою спину руками и, наклонив голову, принялся целовать в губы, с жаром, с напором, с надрывом. Вцепившись в его шею, как в спасательный круг, я ответила тем же.

Искусительница всех побери, почему бы и нет? В конце-то концов, какого чёрта я маюсь из-за морочащего девушкам голову тъёрна? Рядом со мной есть мужчина, настоящий, сильный, надёжный, преданный. Умный и, если на то пошло, красивый. И при этом — человек. Ну да, ходить на сторону он будет, это не подлежит сомнению. Ну, так что? Ревновать его я точно не стану.

Так чего мне ещё надо? Наивную детскую сказку, которая никогда не осуществится, поскольку такая у них, сказок, судьба — жить только в людском воображении? Пускай Торендо идёт ко всем чертям!

Я впилась в губы Винсента с ещё большим жаром, почти переходящим в агрессию. С ним, похоже, происходило примерно то же, что и со мной. Мы переместились на кушетку, наткнувшись по пути на пару валяющихся на полу предметов и резко оттолкнув их ногами. Винсент склонился надо мной, снова целуя в губы. Я принялась расстёгивать его рубашку, и так наполовину распахнутую. Тело Винсента было горячим, дыхание тяжёлым.

Он приподнялся и отдалился от моего тела, стягивая с себя рубашку. И в этот момент меня словно окатило волной холодной воды. Я испытала чувство дискомфорта. Что-то было не так. Прикосновения Винсента не были мне неприятны, нет. И если бы всё сейчас произошло, никакой бы травмы я в связи с этим не испытала. Но в то же время сказать, что я сильно к этому стремилась, было нельзя. Было во всём этом что-то неправильное, и к морали эта неправильность никакого отношения не имела. Мне вдруг подумалось: а как я буду смотреть ему в глаза потом? Как он будет смотреть в глаза мне? Сможем ли мы так же спокойно сидеть рядом на одной кушетке и болтать о том, о чём захочется? Сможем ли сражаться бок о бок с тъёрнами? Не пробегут ли между нами предательские трещины, которые сделают это невозможным?

Я подняла глаза на Винсента и прочитала в его взгляде такую же неуверенность. А вместе с ней — тоску и пустоту.

— Это ни к чему не приведёт, верно?

Я согласно кивнула.

— Извини. — Винсент отвёл глаза.

— Это ты извини.

Он отстранился окончательно, сел, опустив ноги на пол и принялся снова натягивать рубашку. Я тоже села и стала приглаживать растрепавшиеся волосы, глядя в пол. Между нами повисло напряжённое молчание. Но это было нестрашно. Неловкая пауза рано или поздно закончится. А вот прежние отношения нам, кажется, удалось сохранить.