Первым делом Винсент обратился к отцу. Ни я, ни наши общие приятели при том разговоре не присутствовали, однако мне достоверно известны две вещи. Во-первых, он проходил на повышенных тонах. Во-вторых, ничего добиться от Густава Винсент не смог. Насколько я поняла, в общих чертах король заявил сыну следующее: готовящееся покушение — исключительно плод больного воображения отдельно взятых личностей, но если даже и нет, это внутренняя политика Линзории, монтарийцев никак не касающаяся. После этой беседы Винсент вернулся к нам злой, но не разочарованный: он изначально не ожидал, что отец пойдёт ему навстречу в данном вопросе.

— И что ты собираешься делать? — спокойно поинтересовалась Джен. Она прошлась по комнате, на ходу пролистнула лежавшую на столике книжку, мимолётно выглянула в окно. — Ведь оставлять всё как есть ты не намерен?

— Разумеется.

Винсент подкинул в воздух апельсин и снова его поймал. Он методично повторял это действие уже на протяжении нескольких минут. Затем подошёл к двери, резко её распахнул, выглянул наружу и уже гораздо спокойнее прикрыл.

— Первым делом, — сказал он, возвращаясь к центру комнаты, — я намерен выбраться из этой чёртовой клетки. А потом найду способ вытащить Селину из башни.

— Учитывая, что она хорошо охраняется? — скептически осведомилась я.

— Это башня, а не королевская тюрьма, — откликнулся Винсент. — Она небольшая. Так что хорошая охрана в данном случае — это отнюдь не гарнизон. К тому же у любой охраны есть слабые места.

— Винсент, а ты не боишься спровоцировать международный конфликт? — склонил голову набок Дилан. — Как-никак теперь ты представляешь другое государство. Даже если твой отец ничего не будет знать о твоих планах, кто в это поверит? Что если освобождение Селины положит начало войне?

— И что ты мне предлагаешь? — вскинулся Винсент. — Хочешь, чтобы я принёс её в жертву?

— Постойте! — вмешалась я, пока эти двое по-настоящему не сцепились. — Возможно, проблема выбора между личным и общественным так остро и не стоит. Отец Винсента сам утверждал, что в случае войны победа Монтарии не вызывает сомнений. Ирвин говорил то же самое, и его сослуживец тоже. А раз так, то Рамиро инициировать вооружённый конфликт не станет. Если нам удастся похитить Селину, ему придётся это проглотить. Вот только нам придётся очень резво уносить ноги.

— Стелла, я очень ценю это «нам», — неожиданно тепло улыбнувшись, Винсент подошёл и поцеловал мне руку. — Вот от него, например, не дождёшься.

Проигнорировав правила приличия, он указал пальцем на сидящего в кресле Дилана.

— С чего это ты взял? — лениво протянул тот. — Разумеется, я в деле. Но это не мешает мне высказать объективную критику.

Беззвучно рассмеявшись, Винсент отвесил ему лёгкий подзатыльник. Тот невозмутимо стукнул его по руке.

— Я тоже с вами, — объявила Джен, не обращая особого внимания на их общение. — И вообще, я хочу выбраться отсюда как можно скорее. Эмерико волнуется; я видела его из окна, но даже переговорить с ним не могла. Ясное дело, его сюда не пускают, он ведь не герцог.

— Ладно, стало быть, надо выбираться, — заключил Дилан. — Всё остальное можно додумать и потом. Вопрос на засыпку: как это сделать?

Я задумчиво уставилась в потолок. Увы, потолок отвлекал изысканной росписью. Чёрт бы побрал этот дворец, даже простую гладкую поверхность не найти, чтобы перед глазами не рябило. Отсюда точно пора выбираться…

— Сбежать ночью? Когда меньше стражи?

— Подкупить кого-нибудь из охранников?

— Поменяться одеждой со слугами?

Мы начали подбрасывать идеи одну за другой, как делали обычно в поисках решения нетривиальной задачи. Вариантов было много, но все они быстро отметались как не имеющие шансы на успех.

— Сбежать из дворца почти невозможно, — пробормотала я, постукивая пальцами по колену. — А если не из дворца?

— А если говорить конкретнее? — иронично посоветовал Винсент.

— Например, из кареты, по дороге в Монтарию, — конкретизировала я.

Винсент нахмурился.

— Отец планирует проторчать здесь ещё дней десять, — сообщил он.

— Ну и очень хорошо, — улыбнулась я. — Как бы добиться того, чтобы он в срочном порядке отправил тебя домой, от греха подальше? Сбежать в дороге будет легче.

Дилан переглянулся с Джен, Винсент прищурился, обдумывая мою идею.

— Может, и легче, — задумчиво проговорил он. — Но легче — ещё не легко. Охрану батюшка обеспечит что надо. Без помощи извне сбежать вряд ли выйдет. Только если сильно повезёт. Но рассчитывать на везение в таком деле нельзя. Если попаду в Монтарию, оттуда точно не смогу ничего сделать.

— Значит, надо, чтобы помощь извне пришла, — заметил Дилан.

— Откуда мы её возьмём? — удивился Винсент.

— А мы на что? — решила отстаивать свою идею я.

— Но в таком случае мы должны добиться того, чтобы вас не отправили в Монтарию вместе со мной, — заключил Винсент. — А оставили здесь.

— Или — ещё лучше — выгнали на все четыре стороны, — уточнила я.

Винсент хмыкнул и принялся неспешно ходить по комнате, обдумывая такой вариант.

— Итак, план вырисовывается следующий, — принялся думать вслух Дилан. — Сначала — да, пожалуй, это должно быть сначала, — нас с позором изгоняют из дворца. Либо всех троих, либо как минимум одного. За что — это отдельный вопрос.

— Булочку украдём с кухни, — усмехнулась я.

— Допустим, что булочку, — согласно прикрыл глаза Дилан. Джен покосилась на нас со скептическим видом: было ясно, что булочкой здесь не обойдётся. — Дальше настаёт очередь Винсента выкинуть фортель.

— Например, украсть ещё одну булочку, — оживилась я.

— Например, — согласился Дилан. — Главное, чтобы отец понял: держать его в этом дворце небезопасно. Надо переправить в Монтарию, к надёжным людям, в родной дворец, где контроль над ребёнком будет полноценным.

— За ребёнка ответишь, — флегматично отметил Винсент.

— Да легко, — не остался в долгу Дилан.

— Мальчики, не отвлекайтесь! — взмолилась я и тут же закрыла рот рукой, сообразив, что сейчас мне, кажется, придётся ответить перед обоими за «мальчиков».

Однако моя реплика, кажется, никого не обидела.

— И третий этап, — как ни в чём не бывало, продолжал Дилан. — Тот, кто оказывается на свободе, устраивает Винсенту побег. Тут тоже надо будет как следует обдумать подробности. Сопровождающих будет не один человек и не два. Стало быть, силой мы их никак не возьмём, даже втроём. И отвлечь всю компанию тоже будет непросто.

— Как насчёт того, чтобы начать сначала? — выдвинула оригинальную идею Джен. — А именно — с того, как добиться нашего изгнания из дворца?

Дилан приложил ладони одну к другой и подпёр пальцами подбородок.

— То есть моё предложение с булочкой не прокатит? — грустно вздохнула я. Ребята дружно покачали головами. — А если много булочек? Так, чтобы королю не досталось?

— Тогда нас не прогонят, а казнят, — «порадовал» меня Дилан.

Такой аргумент заставил меня снять своё предложение. Мы перебрали ещё несколько вариантов, более серьёзных. Однако все они отпадали по одной из двух причин. Либо потенциальное преступление было недостаточно тяжёлым, чтобы из-за него принца лишили «любимых игрушек», либо, напротив, слишком тяжёлым для того, чтобы дело ограничилось изгнанием.

— Послушай-ка, Винсент, — проговорила вдруг Джен, — так твой отец считает, что ты не можешь заводить интрижки с женщинами недостаточно высокого статуса?

После короткой паузы, в течение которой мы переглядывались друг с другом, я хлопнула в ладоши, Дилан потрепал Джен по плечу, а Винсент поцеловал её в щёку.

— Дженни, ты, как всегда, гениальна, — констатировал он.

В этом с ним трудно было не согласиться. Молчаливой Джен нередко приходили в голову отличные идеи. А в данном случае мы имели хороший шанс одним махом убить двух зайцев. Если Густав поверит в то, что у Винсента интрижка с одной из нас, он не только вышвырнет аморальную женщину из дворца, но и, вернее всего, решит отослать от греха подальше Винсента. Как ни крути, а проконтролировать сына в собственном дворце действительно проще.

— Кто из нас?

Я первой задала наиболее актуальный вопрос. Вообще-то как графская дочка я могла вполне устроить короля в статусе любовницы его сына. С этой точки зрения на такую роль лучше подходила Джен — если концентрироваться на наших интересах. Однако о моём происхождении никто не знал, и докладывать о нём королю было совершенно необязательно. А стало быть, моя кандидатура тоже оставалась подходящей.

Джен активно замотала головой и с милой улыбкой указала на меня пальцем. Я усмехнулась и пожала плечами. Всё-таки Джен ещё немного ребёнок. Её роль любовницы Винсента смущает. А мне в общем-то не жалко. Я, в силу жизненного опыта, к подобным вещам отношусь куда как спокойнее. Ну, то есть так мне тогда казалось.

— Нет! Это никуда не годится! — в очередной раз воскликнул Дилан, хватаясь за голову.

Мы с Винсентом, тяжело дыша, повернули головы к Следопыту. Джен, наблюдавшая за репетицией со стороны, тихонько хихикнула. Мы с Воином лежали на широкой кровати — он сверху, я снизу. Занавески балдахина были отдёрнуты, постель давно смялась, одеяло так и вовсе полностью сползло на пол. С трудом вытянув руку из-под тела Винсента, я убрала прядь волос со вспотевшего лба. Оказывается, быть любовницей — это жутко сложное и ответственное дело. Особенно когда готовишься к тому, чтобы тебя застукали в самый пикантный момент. И это мы ещё репетировали в одежде. А ведь дебют, наш первый и единственный спектакль, предстояло провести в более убедительном виде! Что обещало быть ещё сложнее, учитывая, что становиться настоящими любовниками в наши планы не входило.

— Не верю! — патетически восклицал Дилан, за неимением других кандидатур взявший на себя функцию режиссёра. — Где чувства, где экспрессия, где огонь в глазах? Ну, что это такое, я вас спрашиваю? Как два бревна, честное слово!

— А по-моему, вполне натурально получается, — попыталась возразить я, но, наткнувшись на крайне неодобрительный взгляд Дилана, смущённо замолчала.

— Натурально? — язвительно переспросил он. — Ты когда этим в последний раз занималась, можно тебя спросить? — Отвечать я не собиралась, но он ответа, к счастью, и не ждал. — Объясни, почему ты практически не двигаешься? Как это понимать?

— Да он меня придавил своим телом! — пожаловалась я. — Он страшно тяжёлый!

— Кто? Я?! — возмутился Винсент.

От возмущения он дёрнулся, и я в очередной раз застонала под его весом.

— Тяжёлый? Ну и что? Мужчина должен быть тяжёлым! — заступился за друга Дилан. — Твои любовники что, все были тощими задохликами?

Теперь уж настала моя очередь возмутиться.

— Не были они задохликами! — воскликнула я. — И тем не менее со всей ответственностью заявляю, что кто-то слишком много ест! Да-да! — энергично кивнула я под оскорблённым взглядом Винсента. — Мог бы сегодня не так плотно пообедать!

— Я один обедал, что ли? — огрызнулся Воин.

— Ладно, кончайте обсуждать нерелевантные детали, — поморщился Дилан. — Давайте по существу. Сосредоточьтесь. Работаем над ошибками. Больше страсти, больше экспрессии, больше движения. Попробуйте ещё раз.

Мы с Винсентом принялись с сосредоточенными лицами покачиваться на кровати.

— Стоп! — завопил Дилан не более трёх секунд спустя. — С таким видом на кладбище будете ходить! Веселее надо! И ещё… — Он прошёлся туда-сюда по комнате. — Какой-то изюминки не хватает.

— Какой ещё изюминки? — закатил глаза Винсент.

— Ну, например, положи руку на её грудь, — проявил творческую инициативу Дилан.

Винсент поступил так, как сказал режиссёр. И тут же ойкнул, когда я как следует стукнула его по руке.

— Она дерётся! — пожаловался Дилану «любовник».

— Стелла, почему ты дерёшься? — осведомился Следопыт.

— Потому что он ко мне пристаёт! — воскликнула я.

— А что, по-твоему, он должен сейчас делать? — вкрадчиво поинтересовался Дилан.

— Репетировать! — выкрутилась я.

Джен тихонько сползла с дивана — видимо, боялась, что в противном случае может попросту с него упасть. Села на пол, прислонилась к дивану спиной и зажала рот обеими руками, сдерживая смех.

— Эй, Винсент, что ты делаешь? — заволновался Дилан. — Это, конечно, выглядит более натурально, но как-то чересчур жёстко. Не знал, что у тебя такие склонности. Зачем ты так плотно прижал её к кровати, да ещё и руки зажал мёртвой хваткой?

— Затем, что она всё время дерётся, — просветил его сквозь зубы Винсент.

При этом Воину действительно приходилось нелегко: я извивалась под ним и вырывалась, как могла.

— Стелла, ты зачем дерёшься? — страдальчески спросил Дилан.

— Затем, что он меня всё время лапает! — рявкнула я.

— Я? — оскорбился несправедливому обвинению Винсент. — Да мне просто руку куда-то надо было положить!

Меня его праведный гнев ничуть не тронул.

— Вот и клал бы её куда-то! А не сюда! Извращенец! — припечатала я напоследок.

Винсент хотел в очередной раз возмутиться, но его внимание отвлёк послышавшийся со стороны дивана всхлип. Повернувшись, мы увидели, что Джен, скрючившись, практически катается по полу.

— Извращенец-то почему? — еле-еле сумела произнести она, размазывая по лицу слёзы смеха.

— Потому что всё не как у людей! — отрезала я.

— Ты знаешь, Стелла, — задумчиво проговорил Винсент, всё-таки выпуская мои руки, — сейчас, пожалуй, я могу признаться. Пару раз за время нашего общения я ловил себя на мысли — а почему, собственно говоря, у нас с тобой ни разу ничего не было? И не стоит ли это исправить? Так вот, — его интонация резко перестала быть лирической, — теперь я точно знаю, почему!

— Ирвина, между прочим, всё устраивало! — обиженно сообщила я. И, немного помявшись, добавила: — До тех пор, пока я не превратилась в тъёрна.

Дилан быстро переглянулся с Джен.

— Послушай, Стелла, а это был бы интересный ход! — воодушевлённо воскликнул он.

Скатившись с меня, Винсент резко сел на кровати.

— Э нет, на такое я не подписывался! — категорично заявил он. — Я не извращенец, что бы тут некоторые ни говорили.

Немного отдышавшись, я тоже приняла сидячее положение.

— И что теперь?

Мы с Винсентом дружно уставились на Дилана в ожидании нового режиссёрского решения.

— Ну… — Следопыт в задумчивости приложил пальцы к подбородку. — Стелла, встань-ка на четвереньки.

Я со вздохом послушалась.

— Так, Винсент, теперь ты…

— Нет! — Я быстро развернулась. — Не хочу, чтобы он подходил со спины. Меня это нервирует. Так и подмывает лягнуть, а то и вовсе запустить кинжалом.

Винсент на всякий случай шарахнулся на полметра назад. Дилан поразглядывал меня, прищурившись и с таким творческим видом, что мне стало не по себе.

— Стелла, а ты умеешь делать «берёзку»? — осведомился он.

— Нет! — взвизгнула я. — Уже не умею!

Дилан вздохнул. Творческий порыв в который раз не оценили.

— Ладно, тогда давайте по-простому, — сдался он. — Винсент, ложись на спину. Стелла, ты сверху.

— Лицом к нему или спиной? — деловито спросила я.

— Как тебе больше нравится, — махнул рукой Следопыт.

Я, не раздумывая, уселась к Винсенту лицом. Так было легче контролировать ситуацию. Немного попрыгала, устраиваясь поудобнее. Воин резко побледнел.

— Стелла, сколько ты весишь? — прошипел он.

— Точно не знаю, — беззаботно откликнулась я, ещё разок подпрыгивая на его упругом животе. — А что?

— А то, что тебе пора садиться на диету, — едко сообщил мне Винсент. — Сколько ты съела сегодня за обедом?

— Винсент, ты просто не знаешь, что такое настоящая тяжесть, — ни с того, ни с сего надумала поддержать меня Джен. — Вот если я сейчас присоединюсь к Стелле, тогда ты поймёшь.

Дилан оживился. Представление обещало стать более динамичным. Однако Джен сразу же пошла на попятный.

В итоге, ещё немного порепетировав, мы пришли к выводу, что лучше всё равно не будет, а стало быть, пора доработать прочие детали плана, а затем приступить непосредственно к его выполнению.

Первый этап предстояло провернуть на следующее утро. Именно по утрам, сразу после подававшегося в покои завтрака, король взял в привычку навещать сына в спальне последнего. Так сказать, проведывать принца по дороге из собственных покоев. Именно этой деталью монаршего распорядка мы и рассчитывали воспользоваться.

Серебряный поднос с завтраком стоял на столике, нетронутый. Мы с Винсентом напряжённо ждали на кровати. Постель уже была целенаправленно смята, некоторые предметы одежды валялись на полу в художественном беспорядке. Полностью раздеваться мы с Винсентом не стали, ограничившись полумерами. Я скинула чулки, расстегнула несколько крючочков на платье и попросту задрала юбку. Винсент избавился от брюк, но оставил на себе расстёгнутую рубашку. Мы основательно взъерошили друг другу волосы и теперь нервозно прислушивались к доносившимся снаружи звукам. Дилан должен был известить нас о приближении короля условным стуком в дверь. После чего ему следовало немедленно удалиться.

Ожидание оказалось мучительно долгим. Я успела не один раз порадоваться, что не разделась полностью. Иначе рисковала замёрзнуть. И как потом объяснишь его величеству, отчего у любовницы его сына гусиная кожа в самом разгаре страстных утех?

Наконец, вожделенный стук прозвучал. За дверью послышались тихие шаги: Дилан удалялся от входа в спальню. Мы с Винсентом переглянулись. На сей раз мы были серьёзны и сосредоточены; ничего общего с настроением во время репетиции. Кивнув друг другу, мы приняли нужное положение.

— Ни пуха! — коротко проронил Винсент, ложась на спину.

— К чёрту! — откликнулась я, подтягивая юбку повыше и садясь сверху.

Помимо всего прочего юбка была призвана скрыть наиболее интимные детали процесса, таким образом не позволяя свидетелям догадаться, что никакого процесса в действительности и не было.

Из коридора послышались шаги, на этот раз приближающиеся и более громкие, чем у Дилана. Я немного наклонилась вперёд и опустила ладони Винсенту на плечи. Он обнял меня за талию. Мы начали неспешно двигаться, то вверх, то вниз, потихоньку ускоряя темп. Смотреть на дверь было нельзя, но, кажется, она легонько приоткрылась. Король периодически забывал о такой мелочи, как предупредительный стук. Винсент чуть приподнялся, вытянул руку, провёл ею по моему боку, от плеча к талии, мягко обводя пальцами линию груди. Я откинула голову назад, выгибая шею, и прикусила нижнюю губу. Темп ускорился ещё сильнее. Часто дыша, я жадно провела ладонью по груди и животу Винсента, спускаясь всё ниже…

— Что — это — такое??? — прозвучал грозный голос над самым моим ухом.

Я взвизгнула и соскочила с Винсента, одёргивая юбку. На всякий случай спряталась под одеяло и уже там принялась застёгивать крючки. Винсент, в отличие от меня, суетиться не стал и только смотрел на отца мрачным взглядом.

— Что это значит? — спросил он с плохо сдерживаемой яростью.

— Это я тебя должен спросить, что это значит! — вскричал король.

Он сдерживать свою ярость нужным не считал, даже несмотря на присутствие свидетелей, а именно меня и двоих сопровождавших его слуг.

— Вот, значит, как ты ценишь моё расположение и мою опеку! Да как ты посмел?!

— В своих покоях я смею делать всё, что хочу!

— Всё — да, но не со всеми! — рявкнул король. — Ты — принц и обязан заботиться о том, чтобы твоя кровь не смешивалась с чьей попало!

Густав раскраснелся; лоб, пересечённый несколькими горизонтальными морщинами, стал прямо-таки бордовым. Слуги стояли на пару шагов позади и, вытянув шеи, жадно ловили каждое слово, предвкушая последующую популярность рассказываемой ими истории.

— Это не кто попало! Это моя подруга! — заступился за меня Винсент. — И я её очень люблю!

— Так же, как и Селину Палейно? — язвительно осведомился король.

Винсент ненадолго задумался.

— Нет, не так же, — решил он наконец. — Её я люблю по-другому.

— Отлично! — в гневе развёл руками Густав. — Я иду тебе навстречу! Предоставляю в твоё распоряжение всё, чего твоей душе угодно! Отмазываю от казни твоих друзей! Позволяю им жить рядом с тобой во дворце, фактически делаю их твоими главными приближёнными! Людей без роду, без племени!

— Почему без роду, без племени? — подала я голос из-под одеяла. — Вообще-то мой дедушка был поэтом.

Кстати сказала чистую правду. Мой дедушка, граф в седьмом поколении, писал недурные сонеты.

Густав устремил на меня уничижительный взгляд, совершенно незаслуженно оскорбив моего дедушку презрением.

— Вы бы лучше помолчали, леди! — рявкнул он. — Ведёте себя, как падшая женщина, так хоть бы постеснялись вклиниваться в чужой разговор!

— Почему же как падшая женщина? — обиделась я. — Ваш сын, между прочим, на мне жениться обещал.

Брови короля поползли вверх, а лоб побагровел ещё сильнее. Я испугалась, что хватила лишнего, и с Густавом вот-вот случится сердечный приступ. Такого мне Винсент не простит. Я отлично видела, что при всей сложной специфике их взаимоотношений с королём, отца он всё-таки любит.

К счастью, обошлось без жертв. Немного помолчав, тяжело дыша и собираясь с мыслями, король мрачно заявил:

— Ну вот что. Как я понял, моя доброта ни к чему хорошему не привела. Поэтому ты завтра же отправишься домой. — Эти слова были, ясное дело, адресованы Винсенту. — И не спорь, я не желаю ничего слышать. — Тон монарха стал чрезвычайно жёстким. — Я не имею возможности покинуть Линзорию прямо сейчас, но тебе здесь больше делать нечего. Отправишься в Монтарию под присмотром моих людей. А вы, — он резко повернул голову ко мне, — чтобы духу вашего не было в этом дворце! И мне плевать, что после этого сделает с вами Рамиро. Если надумает снова арестовать и казнить, туда вам и дорога.

Я для приличия попричитала, но в целом на этом представление было окончено. Нас разогнали, я собрала свои скудные пожитки и, не имея возможности попрощаться с Винсентом, покинула дворец. Дилан и Джен тоже надолго во временной резиденции Густава Четвёртого не задержались.