С моего выходного прошло уже пять дней, а я так за всё это время ни разу и не возвратилась домой. Одну ночь я уже пропустила, неумолимо приближалась вторая, но я по-прежнему не могла себе представить, как появлюсь там после всего, что произошло. Да, я отдавала себе отчёт в том, что чем больше буду тянуть, тем труднее будет оказаться дома впоследствии, но ничего с собой поделать не могла. Возвращаться было и противно, и унизительно, и страшно одновременно и, по-видимому, я просто не собиралась этого делать, хоть и не решалась окончательно себе в этом признаться. Нелегко раз и навсегда сжигать за собой мосты, даже если они ведут в самый центр трясины.

Помимо подобных размышлений, не слишком способствовавших хорошему настроению, мне не давало покоя кое-что ещё. Никак не удавалось отделаться от крайне неприятного осадка, который оставили у меня в душе события пятидневной давности. Дело было не в предательстве сестры, от которой и так мало чего хорошего можно было ожидать, не в грубости мачехи и не в необходимости попрыгать через заборы (я даже рада была убедиться, что до сих пор на это способна). Разговор с принцем в закоулке мира слуг полностью сгладил впечатление от этих событий. Как ни глупо это звучит, меня скорее смущало то, что белоснежный наряд, мысль о котором раньше поднимала настроение и придавала сил, теперь словно утратил свою белизну, связываясь в моём воображении не с прекрасным, хоть и коротким, балом, а с образом Стелы, ворвавшейся в распахнувший перед ней двери дворец. А самое худшее заключалось в том, что между её обманом и моим не было такой уж большой разницы. Незаметно застыв возле самой стены, я хорошо видела, как удивление на лицах придворных сменилось брезгливостью после того, как шикарное платье самозванки обернулось совсем иным нарядом. Разве не то же самое случилось бы, если бы вместо коричневого сарафана и алого платка недавняя гостья оказалась облачена в поношенную одежду кухарки? Скорее всего, это было бы ещё хуже.

Я рассеянно помешивала суп, в очередной раз пытаясь воспроизвести в памяти подаренное феей платье — такое, каким оно виделось мне раньше, до того, как Стела украла моё кольцо. Ничего не получалось. Как будто тонкая ниточка, связывавшая меня со сказочным балом, навеки ушла в небытие. Я отгоняла эту мысль, словно назойливую муху, объявив её глупой и несостоятельной, но, подобно всё той же назойливой мухе, она всякий раз возвращалась назад, проявляя редкостное упорство.

Наконец, я, казалось, нашла средство избавиться от переживаний хотя бы по данному поводу и, как только мне выдалась передышка в четверть часа, покинула здание дворца и поспешила в парк. Убедившись в том, что вокруг никого нет, я всё же в качестве дополнительной меры предосторожности свернула на одну из узеньких тропинок и сделала ещё около дюжины шагов. Теперь меня нельзя было увидеть с главной дорожки из-за густой листвы посаженных вдоль неё деревьев. Прикрыв глаза, я повернула кольцо змейкой внутрь.

Платье было столь же прекрасно, сколь и всегда. Я не позаботилась о том, чтобы прихватить с собой зеркало, но это было и не нужно; достаточно того, что у меня вновь появилась возможность услышать мягкое шуршание ткани, пройти по парку, глядя на скользящий по траве подол. В тот вечер, покинув шумный дворец, мы разговаривали совсем недалеко отсюда. Прикрыв глаза, мне почти удавалось представить себе, что бал по-прежнему в самом разгаре, а рядом стоит принц, который смотрит на меня так, как он никогда не посмотрел бы на кухарку. В памяти стали неожиданно всплывать взгляды и жесты, которые, казалось, давно уже были забыты. Вот принц стоит напротив скамьи, на которой я сижу, держа в руке бокал, наполовину наполненный вином; вот он усмехнулся, услышав из моих уст очередную колкость; вот нахмурился, отдавая дань каким-то своим мыслям. Я медленно шла мимо цветущих кустов и раскидистых деревьев, оставив тропинку в стороне, полностью погружённая в воспоминания и совершенно забыв обо всём остальном. Но тот уютный мир, который мне удалось ненадолго для себя выстроить, разрушился, как карточный домик, с первыми звуками вторгнувшегося в него голоса.

— Это вы?!

Он шёл прямо на меня, а я умудрилась даже этого не заметить. Иан Торвуд, молодой герцог, ближайший друг принца, остановился посреди парка, как вкопанный, глядя на меня круглыми от удивления глазами. Пару секунд я смотрела на него примерно так же; затем, спохватившись пусть не вовремя, но всё-таки быстро, подхватила юбки и побежала наутёк.

Бегать в громоздком и не дающем как следует дышать платье — развлечение не из лёгких, но мне было не привыкать. Зато мои башмаки подходили для этого занятия много больше элегантных туфелек. Вот забавно было бы потерять ещё и башмак, мельком подумала я, оставляя позади очередной розовый куст, усыпанный ярко-алыми цветами. Тогда у принца собралась бы целая коллекция. Но главное, опознать меня стало бы совсем легко, поскольку другой обуви у меня не было, а, значит, достаточно было бы приказать найти девушку, ходящую по дворцу босиком. Не думаю, что таких нашлось бы много.

Иан выбежал на посыпанную гравием дорожку следом за мной; я же поспешила вновь свернуть вглубь парка. Шутки шутками, но в моём нынешнем положении весёлого было мало. Надо же было во второй раз наступить на те же самые грабли! Откуда-то из-за кустов послышался голос:

— Закрыть все ворота! Немедленно!

— Да, господин! Будет исполнено!

— Чтобы ни одна мышь не проскочила!

Оказавшись на время в безопасности, то есть вне поля чьего бы то ни было зрения, я повернула кольцо, вернув себе обычный вид. Но неприятности на этом не заканчивались. Что же теперь будет? На этот раз Иан точно знает, что незнакомка не успела покинуть дворец, и он не замедлит оповестить об этом принца. Я села прямо на траву и обхватила голову руками. Похоже, я приношу одни неприятности. И, как всегда, неумышленно, но это отчего-то не слишком утешало. Неужели погоня за неизвестной гостьей, совсем недавно затихшая, пойдёт теперь по второму кругу? Может, лучше было бы просто рассказать обо всём принцу, и таким образом разом положить всему этому конец? Я вздрогнула от одной этой мысли. Нет, никогда. Под пыткой не признаюсь.

И всё же… Единожды солгав, пусть ненароком, пусть в мелочах, человек создаёт сеть лжи, из которой больше уже не может вырваться. С его ли участием или без оного, но за первой паутинкой возникает вторая, третья, четвёртая, сплетаясь в сложный замысловатый узор. И, сколько ни старайся, напрягая глаза и мозоля руки, эту прочную сеть уже никак невозможно распутать. Только разрубить.

Сидеть в парке до бесконечности не имело смысла. Да и с кухни у меня была возможность отлучиться лишь на короткое время. Поднявшись на ноги, я отряхнулась, извлекла из волос запутавшийся в них листок и потихоньку поплелась ко дворцу.

Как ответственный работник, не забывающий о долге службы ни при каких обстоятельствах, я честно собиралась отправиться прямиком на кухню. Я сказала "ни при каких обстоятельствах"? Ну, почти ни при каких. Войдя во дворец, я почти уже нажала на ручку двери, чтобы исчезнуть в мире стен, как вдруг до меня донеслись голоса с другого конца коридора. Голоса я сразу узнала, а содержание разговора заставило меня мгновенно позабыть обо всех благих намерениях.

— Я приказал стражникам закрыть все ворота и никого не выпускать.

— Молодец, — похвалил Иана принц; его голос звучал возбуждённо. — Значит, ты уверен, что она не покидала дворец?

— Абсолютно. Но что теперь? И дворец, и парк уже наспех обыскали. Пока никто не видел женщины в белом платье.

— Это не важно, — отозвался принц. — Дик?

— Я здесь, Ваше Высочество. — Кажется, это был голос пажа.

— Принеси сверху туфельку. Пусть её перемеряют все женщины старше четырнадцати и моложе сорока, которые находятся сейчас во дворце.

— Но туфелька может подойти очень многим из них, — заметил Иан.

— А я и не обещал жениться на первой, кому она подойдёт. Пусть тех, кому она придётся по ноге, отведут в отдельный зал. Думаю, тогда я сумею разобраться.

— Стоит ли так старательно разыскивать женщину, которая не хочет быть найденной?

— В таком случае, что она снова делает во дворце? Да ещё и в том же самом платье?

— Не понимаю, — признал Иан.

— Я тоже. Но сегодня я, наконец, докопаюсь до сути. Я это чувствую.

Послышались шаги; они приближались ко мне по коридору. Я прижалась к колонне, стараясь не дышать. Принц и Иан прошли мимо, продолжая негромко переговариваться, а я поспешила возвратиться на кухню.

Вот только работа не клеилась. Я честно пыталась не думать о том, что происходило сейчас наверху и заниматься своими прямыми обязанностями со всей возможной самоотдачей. Но готовить в том душевном состоянии, в котором я пребывала на тот момент, было категорически нельзя, так как это могло бы пагубно отразиться на результате. Попытка заняться мытьём посуды так же не оправдала себя, и после того, как одна и та же тарелка во второй раз чуть не выскользнула у меня из пальцев, я махнула на всё рукой. А спустя ещё несколько минут, оставив дверь нараспашку, отправилась на второй этаж.

Узнать, где находится принц и примеряющие туфельку дамы, не составило ни малейшего труда. Дворец гудел, как пчелиный улей, и обнаружить эпицентр бушевавших страстей легко смог бы любой. Я осторожно заглянула в Синюю Комнату и быстро смешалась с толпой прочих слуг, пришедших поглазеть на невиданное представление. Здесь собрались все придворные дамы, и не только от четырнадцати до сорока. Той же леди Кэтрин из Стонфилда, со скидкой на её моложавый вид, с натяжкой можно было бы дать пятьдесят; в действительности же, говорят, она начала свою карьеру при дворе ещё во времена царствования бабушки его высочества. А в дальнем углу стояли и шушукались три девчонки лет двенадцати-тринадцати; уж не знаю, что им было здесь делать; не иначе, надоумили заботливые матери. Большинство дам уже успели примерить серебристую туфельку и, судя по выражению их лиц, безуспешно. Теперь они с волнением и неприязнью следили за теми, кому ещё оставалось попытать счастья. Однако серебристая туфелька оказалась чересчур велика сначала одной даме, затем другой, третьей… Удивлённый шёпот стал до неприличия громким, а принц и Иан, обменявшись непонимающими взглядами, поспешили выйти в не так чтобы пустой, но во всяком случае не столь заполненный людьми коридор. За ними следом поспешил мажордом. Подойдя к самому порогу, я смогла расслышать большую часть их разговора.

— Ничего не понимаю, — развёл руками Иан. — Туфелька вроде бы самая обыкновенная, размер вполне нормальный, не на эльфа, не на слона… Не понимаю.

— Так или иначе, заключить можно одно: той девушки среди них не было, — подытожил принц. — Почему туфелька не подошла никому другому — не знаю, но нам это только на руку. Вы собрали здесь всех молодых женщин, находящихся сейчас в замке?

Последний вопрос, по всей видимости, был адресован мажордому, и тот не замедлил с ответом:

— Всех, Ваше Высочество. За исключением прислуги, разумеется.

— Почему за исключением прислуги? — поинтересовался принц, и голос его явно звучал недовольно.

— Но как же, Ваше Высочество… — смешался мажордом. — Девушка без роду, без племени ведь не может стать невестой наследника престола…

— Я не предлагал вам решать эти вопросы, — холодно отрезал принц. — Я сказал собрать всех женщин, — он особо подчеркнул последние два слова. — И надеюсь, что сейчас вы исправите эту ошибку. Вы всё поняли?

— Да, Ваше Высочество.

— Прекрасно, выполняйте.

— Прикажете привести остальных сюда же?

Принц ненадолго задумался.

— Нет, не стоит. Будет слишком много шума. Соберите их в Северном Зале.

— Слушаюсь, Ваше Высочество. Будет исполнено.

После ухода мажордома принц продолжал о чём-то говорить с Ианом, но усилившийся шум заглушал их голоса.

Не буду писать о том, как я провела следующие три четверти часа. Думаю, для большинства людей, находившихся в тот день во дворце, этот период был не из спокойных. Я уж не говорю о родителях принца; короля и королеву бурная деятельность, которую развил в этот день их сын, слегка выбила из колеи. Вероятнее всего, именно по этой причине в тот день они почти не появлялись на людях, не считая участия в нескольких обычных ежедневных ритуалах. Так или иначе, поиски неизвестной гостьи среди прислуги не увенчались успехом. (То время, когда всех молодых служанок собирали в Северном Зале, я благополучно переждала на кухне.) В очередной раз нарушив данное самой себе слово, я снова выбралась наверх как раз вовремя для того, чтобы убедиться в этом факте. Сказать по правде, поднявшись, я чуть было не столкнулась с принцем нос к носу, но успела нырнуть в полутьму одного из идущих перпендикулярно коридоров.

— Вы точно собрали всех служанок? — недоумённо спрашивал он.

— Да, Ваше Высочество, как вы приказали. Искали по всему дворцу, разве только на кухню не заходили.

Последние слова мажордом произнёс с некоторой долей иронии, но я прикусила губу. Что ему стоило не упоминать об этом нюансе? Мои опасения в этой связи оказались не напрасными.

Принц недолгое время молчал, затем вновь обратился к мажордому.

— А почему вы не спускались на кухню?

— Ваше Высочество, но, в самом деле, приводить сюда кухарку — это было бы чересчур, — заступился кто-то из придворных.

— К тому же все слуги и так давно уже здесь; внизу наверняка никого не осталось, — поддержал его Иан.

— Ты так думаешь? — Мне показалось, что принц нехорошо усмехнулся. — Вот что, пусть кто-нибудь немедленно спустится на кухню и заставит ту девушку, которую там увидит, примерить туфельку.

Судорожно сглотнув, я поспешила прочь по коридору, стараясь шагать как можно более бесшумно. К счастью, этому немало способствовал мягкий ковёр, длинной узкой лентой устилавший пол. Как быть в этой ситуации, я не представляла. Можно было, конечно, попытаться где-нибудь спрятаться, но ведь рано или поздно всё равно отыщут, да и не знала я достаточно хорошего места теперь, когда весь дворец был поднят на уши. Оставалось только возвращаться на кухню, при чём вернуться непременно надо было быстрее, чем туда дойдёт посланник принца. А там я уж как-нибудь сумею внушить ему, что мерить туфельку такой, как я, совершенно необязательно. Или сделаю вид, что померила, и она не подошла.

Я быстро бежала по коридорам мира слуг, сворачивала то направо, то налево, спустилась по старой скрипящей лестнице и с чувством облегчения ворвалась в по-прежнему пустую кухню. Дверь была открыта нараспашку, как я её и оставила. Однако, торопясь покинуть второй этаж, я так и не услышала последующих слов принца, который, передумав, произнёс:

— Нет, не надо никого посылать. — И лишь после того, как мажордом и придворные, облегчённо вздыхая, пошли по своим неотложным делам (то есть сплетничать), сказал Иану: — Я сам спущусь на кухню. А ты оставайся здесь и прикрывай тыл, хорошо? Необходимо, чтобы мне никто не помешал.

— Никто? — неуверенно переспросил Иан.

— Ни одна живая душа.

— Но если их величества…

— Их величества в том числе.

— Но как же я смогу их остановить?

— Как угодно. Костьми ляг, но чтобы никто не вошёл на кухню раньше, чем я это позволю.

— Меня бросят в темницу, — обречённо вздохнул Иан.

— Я тебя освобожу, — заверил его принц.

— Изгонят из королевства.

— Я тебя возвращу.

— Отрубят голову.

— Я её приклею.

— Это внушает некоторую надежду.

На этой оптимистической ноте они расстались; принц отправился к ближайшей лестнице, а Иан остался прикрывать тыл.

В результате всего вышеописанного, когда из прилегающего к кухне коридора послышался шум приближающихся шагов, я обернулась к двери, относительная уверенная в том, что готова к грядущим событиям. И лишь в тот момент, когда в дверном проёме возникла фигура самого принца, я поняла, как жестоко ошибалась.

— Ваше Высочество? — Изображать удивление не было нужды; оно было более чем естественным. В качестве алиби в руке я держала тряпку, которой якобы только что протирала стол. — Что вы здесь делаете?

— Что я здесь делаю? — повторил он, плотно закрывая за собой дверь. — Кажется, любой человек во дворце сейчас знал бы ответ на этот вопрос. Но, разумеется, только не ты.

Что-то в его тоне очень мне не понравилось. Я поджала губы, никак не отвечая на последние слова.

— Ты говорила, что неизвестная гостья выбежала из парка через боковую калитку и продолжила бежать вдоль дворцового забора? — прищурился он. — Как же получилось, что никто из стражников её не заметил?

— Об этом надо спросить не у меня, а у стражников, — твёрдо ответила я.

— Скажи, а ты знаешь иностранные языки? — резко сменил тему принц.

— Я?!

— Ну, разумеется, не знаешь. А тебе известно, что на языке Тридевятого королевства слово "синдер" означает "зола"?

— Откуда мне это знать? — вызывающе парировала я.

— Понятно, — кивнул он. — Примерь-ка вот эту туфельку.

— Вот эту? Зачем?

Никто не хочет признаваться в собственных ошибках; к тому же его резкий и повелительный тон вызывал во мне чувство противоречия, заставляя защищаться до последнего.

— Не говори, будто слышишь о ней впервые. Ты ведь сама посоветовала мне воспользоваться ею всего несколько дней тому назад, или запамятовала?

Вот это верно. И ведь давала же себе зарок, что больше он от меня ни слова подсказки не дождётся! Опять не сдержалась, и снова всё обернулась против меня. Сама виновата, теперь сама и расхлёбывай.

— Я знаю, что это за туфелька. И знаю, зачем её мерили другие дамы. Но я-то тут при чём? Я ведь кухарка.

"Или вы запамятовали?", хотелось добавить мне, но на тот момент я ещё не настолько потеряла самообладание, чтобы позволить себе такую откровенную наглость.

— Ты мне зубы не заговаривай. Сначала примерь туфельку, а потом говори всё, что хочешь. Хоть целый трактат о социальном неравенстве прочитай.

— У меня дел полно. Не стану я всякими глупостями заниматься.

— Примерь туфельку!

Это уже был приказ; взгляд принца стал совсем жёстким.

— Не хочу.

— Примерь немедленно!

— Не буду!

Поняв, что на кухне готова разразиться настоящая гроза, я попыталась хоть как-то смягчить ситуацию.

— Ваше Высочество, — заговорила я увещевательным тоном, — ну, зачем вам надо, чтобы я её мерила? Ведь даже если, предположим, она мне всё-таки подойдёт, вы же всё равно не станете на мне жениться. Согласитесь, на данный момент вы скорее готовы меня придушить.

— Это точно, — согласился принц. — И я приступлю к этому прямо сейчас, если ты немедленно не примеришь туфельку.

Отступать было некуда. Сделав последнюю попытку, я села на стул и вытянула ногу. Принц лишь укоризненно покачал головой.

— Другую. Это правая нога, а туфелька — на левую. И не делай вид, что не понимаешь, в чём разница. Не поверю.

Я сжала зубы и поднялась со стула. Его настойчивость разозлила меня до предела. Тупая, бессмысленная настойчивость, которая ни к чему путному всё равно не приведёт. Ну, хорошо, Ваше Высочество. Вы так этого хотели — что ж, получите. Я шагнула к шкафу. Выдвинула один из нижних ящиков и, разворошив старые полотенца, извлекла оттуда вторую туфельку, точно такую же, как та, которую принц держал в руках. Ну, только, разумеется, правую, раз уж он настаивает на такой точности. Не произнося ни слова, я скинула свои поношенные башмаки, обула туфельку, забрала у него из рук вторую и обула и её. Ясное дело, обе туфельки подошли. Поджав губы и глядя ему в глаза не слишком ласковым взглядом, я уверенным движением повернула кольцо, надетое на указательный палец. Белоснежное платье, вуаль, макияж, причёска — всё это мгновенно возникло из ниоткуда, заставив принца от неожиданности отступить на шаг назад. Впрочем, самообладание быстро к нему возвратилось, чего нельзя сказать о благодушии. Какое-то время мы так и стояли на месте, словно после бурной ссоры, сжав зубы, часто дыша, сверля друг друга жёсткими, свирепыми взглядами.

Неизвестно, как долго бы это продолжалось и что бы из всего этого вышло, если бы посреди кухни, как всегда внезапно, не возникла фея. Признаюсь, поначалу её появление очень меня обрадовало. Всегда приятно разделить свою вину с кем-нибудь ещё. Или вообще указать на неё пальцем и закричать: "Это всё она, а я тут ни при чём, я вообще случайно мимо проходила!" Беда в том, что в этом случае я серьёзно рисковала закончить свою не совсем ещё лишённую радостей жизнь в облике жабы или плакучей ивы на каком-нибудь неизвестном берегу, а такая перспектива не слишком мне улыбалась. А если серьёзно, то я действительно рассчитывала, что на этот раз, после всех тех случаев, когда она так и не приходила мне на выручку, фея всё-таки поможет справиться со сложившейся ситуацией, и спокойно объяснит принцу, как всё было на самом деле. Поэтому поначалу её появление меня более чем обнадёжило. Как же быстро искра надежды исчезла из моих глаз!

— Что ты наделал, принц? — замогильным голосом провыла фея, слегка покачиваясь в воздухе из стороны в сторону. — Зачем поспешил? Зачем заставил Золушку открыться раньше срока? — Мы с принцем с одинаковым удивлением следили за её речами. — Ещё три дня и три ночи оставалось тебе подождать, и тогда она открылась бы тебе сама, и были бы вы счастливы до конца дней своих. А теперь придётся вам расстаться надолго и немало страданий изведать. Ищи её теперь в Тридевятом королевстве, в самой глубокой темнице злобного короля!

Не успела я возразить, что не хочу ни в какую темницу и вообще поинтересоваться, что за бред она несёт, как мир вокруг меня закружился, я зажмурилась, а, открыв глаза, обнаружила, что нахожусь совсем в другом месте.

Я в ужасе огляделась, мысленно формулируя своё отношение к выходке феи в крайне нецензурных выражениях, поскольку цензурные попросту не смогли бы верным образом передать всю глубину моих эмоций. Многого увидеть мне не удалось. Я сидела на небольшом участке земли, со всех сторон окружённом высокими раскидистыми деревьями. Впрочем, навряд ли это место было частью особенно густого леса: слишком уж много солнечного света проникало сквозь золотисто-зелёную листву и переплетающиеся ветви. Хорошо хоть, что не темница. И то, небось, только за счёт того, что фея молода и неопытна и оттого что-то неправильно рассчитала. Однако весёлого всё равно было мало. Неужели я действительно попала в Тридевятое королевство? На лбу стал медленно выступать холодный пот. Что же я буду делать? Как отсюда выбираться? Языка я не знаю (злополучное слово "синдер", использованное мной для фальшивого имени, всплыло совершенно случайно, услышанное когда-то давно), документов у меня нет, денег тоже, да и продуктами питания я, ясное дело, в дорогу не запаслась, хоть и отправилась в путь прямо с кухни. М-да, положение незавидное, так и в настоящую темницу угодить недолго. Пожалуй, фея не так уж сильно и напутала… Интересно, нельзя ли как-нибудь продать это белоснежное платье, исхитрившись снять его и лишь после этого повернуть кольцо, возвращая мою привычную одежду? Я уже начала прикидывать, как такое можно провернуть, когда в душу стали закрадываться смутные сомнения. Уж очень похожим показался мне силуэт роскошной ивы, огораживавшей с севера тот маленький мирок, в котором я очутилась. Я поспешно поднялась на ноги, не забывая при этом повернуть кольцо в исходное положение: опыт учил меня, что в незнакомой ситуации лучше сперва оставаться как можно более незаметной. Ещё продираясь сквозь никак не желающие разойтись в стороны ветви, я убедилась в правильности своей догадки. Ива росла на берегу небольшого озера овальной формы, и озеро это было мне хорошо знакомо, поскольку находилось всего в нескольких минутах ходьбы от моего дома. Кажется, фея просто-напросто решила пошутить, но наше с ней представление о чувстве юмора явно не совпадало.

Испытывая чувство облегчения и раздражения одновременно, я махнула на всё рукой и направилась к дому. Ещё недавно мысль о том, чтобы заявиться туда, казалась невыносимой; теперь же мне было всё равно. Вчерашняя неразрешимая проблема сейчас отчего-то казалась ерундой. На пороге меня встретила Стела, отнюдь не с распростёртыми объятиями. Она уже открыла было рот, чтобы разом высказать всё, что думает о моём появлении, но, как видно, выражение "Не влезай — убьёт" уж очень явственно читалось у меня на лице, и в последний момент она благоразумно посторонилась. Не задерживаясь у входа, я прошла к себе в комнату и захлопнула за собой дверь.

…Фея появилась минут пятнадцать спустя и, как обычно, уселась в воздухе, самозабвенно раскачивая ножками. Устало поднявшись с кровати, я сделала вид, будто оглядываюсь в поисках предмета, которым можно было бы в неё запустить. Гнев, вызванный вынужденным путешествием сквозь пространство, давно уже утих, но надо же было как-то выразить своё отношение к подобным спектаклям.

— Всё равно промахнёшься, — заметила фея, ничуть не обидевшись, а наоборот, наблюдая за мной с живым интересом.

Проверять я не стала. Раз говорит, что промахнусь, значит, скорее всего, так и будет. Пожав плечами, я снова опустилась на кровать.

— Нервная ты стала, Золушка, — глубокомысленно заметила она, склонив голову набок. — Замуж тебе надо.

Моя рука на этот раз всерьёз потянулась к отсутствующей, к сожалению, сковородке. Это она меня упрекает в нервности, после всего, что сама же тут натворила?

— За кого? — мрачно поинтересовалась я. Это был провокационный вопрос. Пусть только предложит кого-нибудь вроде вечно непросыхающего дворника Ганса — голыми руками задушу.

— Это мы обсудим чуть позже, — дипломатично выкрутилась фея. Я разочарованно вздохнула.

— Зачем ты всё это устроила? — устало спросила я.

— Надо же было как-то вас разнять! Вы были готовы разорвать друг друга на куски.

С этим поспорить и вправду было трудно.

— Но при чём тут Тридевятое королевство? И их несчастный король? Наверное, впервые в жизни он оказался не замешан в том, в чём его обвиняют… — Новая мысль внезапно пришла мне в голову. Не просто потихоньку вошла, аккуратно пристроившись в уголке, как делают все интеллигентные мысли, а ворвалась вихрем, толкнув дверь ногой и разметав всех своих конкурентов в стороны. Я почувствовала, как волосы у меня на голове встают дыбом. — А что если на минуту предположить, что я всё-таки принцу небезразлична?

— Зачем предполагать на минуту? — довольно улыбнулась фея. — Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Но ведь тогда, если он принял твои слова за чистую монету…он ведь и правда отправится в Тридевятое королевство?

— Вполне вероятно.

— Он даже может объявить им войну?!

— Может. А что в этом плохого? С Тридевятым королевством и так давно пора было разобраться. А теперь появился дополнительный повод, который подтолкнёт принца к действию. Вторгнувшись в страну и не обнаружив тебя в темнице, он извинится перед королём, они выпьют мировую, и всё будет в порядке.

Видимо, моё лицо из белого начало становиться зелёным, потому что фея всё же запоздало сжалилась надо мной и призналась:

— Да шучу я, шучу, успокойся! Я только что от него.

— От кого? — тупо переспросила я.

— От дворника Ганса! — фыркнула она.

Я вздрогнула. На лице к мертвенно-бледному фону и зелёным разводам добавились красные пятна на щеках. Неужели феи умеют не только смотреть сквозь стены, но и читать чужие мысли? В сущности такая ли это большая разница? Вот уж воистину есть вещи, о которых лучше не знать, чтобы дожить до старости! Впрочем, может, всё и не так печально. Не исключено, что читать мысли феи всё же не умеют; просто у них очень сильно развита интуиция. Насколько мне приходилось слышать, для фей интуиция — это не шестое чувство, а первое. Так или иначе, спрашивать об этом я благоразумно не стала.

— И что? — робко поинтересовалась я.

— Я всё ему объяснила. Сказала, что с Тридевятым королевством — это была шутка, что тебя я просто отправила домой. Так что война отменяется. Хоть, может быть, и напрасно.

Дверь скрипнула, и на пороге возникла изумлённая Стела. Я удивилась немногим меньше сестрёнки: ведь фея никогда до сих пор не появлялась, если в комнату мог войти кто-то посторонний. В крайнем случае мгновенно исчезала, не оставляя никаких следов своего недавнего пребывания. Теперь же она совершенно спокойно оставалась на месте и выглядела более реальной, чем когда бы то ни было.

— Что здесь происходит? — проговорила Стела, упирая руки в боки с видом хозяйки, полностью контролирующей ситуацию. — С кем это ты тут разговариваешь?

— Ну не с тобой, так точно, — невозмутимо заявила обернувшаяся к ней фея. — Так почему бы тебе не закрыть дверь с той стороны?

Стела открыла было рот, чтобы что-то ответить, но, видно, слов не нашла и — о чудо! — молча последовала данному ей совету.

— Так вот, я рассказала ему всё, как было, — продолжила фея, словно нас и не прерывали. — Так что можешь ни о чём не беспокоиться. Ну а сейчас мне пора. У меня есть ещё одно важное дело.

И прежде, чем я успела спросить хоть что-то ещё, она исчезла.

Надолго оставаться дома, кажется, не имело особого смысла. Рано или поздно Стела непременно вернулась бы, чтобы взять реванш, а у меня не было никакого желания с ней цапаться; день и так вышел не из лёгких. К тому же голова моя гудела от роя неоформившихся мыслей, каждая из которых эгоистично считала себя самой важной и стремилась поскорее занять как можно больше места в моём мозгу. Дабы навести в этом хаосе хотя бы относительный порядок, я решила отправиться на озеро, раз уж именно туда меня ещё недавно занесло колдовство феи.

У воды было сыро и зябко, и я поспешила как следует закутаться в платок; однако свежий воздух и прохладный ветер хорошо прочищали мозги. По серой воде бежала мелкая рябь; две упитанные утки чинно проплыли мимо, не обратив на меня ни малейшего внимания. Видать, ещё издалека приметили, что ни хлеба, ни другой подходящей еды у меня с собой нет. Густая листва плакучей ивы, склонившей ветви к самой воде, шумно колыхалась на ветру. Несмотря на холод, серость и кажущуюся суровость, природа дарила умиротворённость каждому, кто был готов почувствовать её размеренное, глубокое дыхание.

Вдохнув воздуха полной грудью, я почувствовала себя лучше. Немного постояла с закрытыми глазами, впитывая звуки и запахи берега. Потом медленно прошлась вдоль кромки воды, вороша ногами опавшие листья. Остановившись, я долго смотрела то на воду, то на проплывающие над ней облака, а затем сняла с пальца медное колечко со змейкой и, размахнувшись, бросила его в озеро. Раздался громкий всплеск; по поверхности побежали круги. Потревоженные утки недовольно замахали крыльями, но взлететь хотя бы на несколько дюймов так и не удосужились. Минуту спустя природа успокоилась, окончательно забыв о маленьком кусочки меди с изображённой на нём змейкой. Где-то на дне он наверняка наполовину зарылся в мягкий мокрый песок.

Я услышала шорох сухой листвы, ещё когда он раздавался издалека, и точно знала, кто приближается в моём направлении. Не потому, что ожидала его прихода. Просто знала.

Принц остановился в нескольких шагах от меня, а я продолжала молча смотреть на воду. Возможно, мне нечего было сказать, а может, просто не хотелось разрушать словами созданное природой равновесие. Поэтому он заговорил первым.

— Почему ты сразу мне не сказала?

Я сделала глубокий вдох, мысленно прощаясь с душевным равновесием. Неужели ответ на этот вопрос не был очевидным? Похоже, есть вещи, в которых принцы разбираются ещё хуже, чем феи. Я обернулась, готовая дать раздражённый ответ, но он смотрел не обиженно и не агрессивно, скорее устало. Я снова вздохнула.

— А что бы это дало? Вы бы только испытали разочарование, узнав, что девушка с бала оказалась поварихой. А так у вас хотя бы оставалась красивая мечта. Их в нашем мире не так уж и много.

— Понятно, — невесело кивнул он. — То есть ты решила сделать выбор за меня. — Он недолго помолчал. — Хорошо, допустим. Будем считать, что это было одноразовое недоразумение. Больше так не делай.

Я удивлённо подняла глаза.

— Вы что, по-прежнему хотите, чтобы я воспитывала ваших детей? — нахмурившись, поинтересовалась я.

— А что делать? — насмешливо ответил он. — Не уверен, что это пойдёт детям на пользу, но, боюсь, этого никак не избежать.

Я смотрела на принца исподлобья, пытаясь разобраться, как именно следует интерпретировать его слова, но он уже заговорил о другом:

— То кольцо, печатка, которое ты выиграла тогда на пикнике, — оно всё ещё у тебя?

— А где ж ему быть? — отозвалась я, хорошо понимая, что у меня на пальцах нет теперь ни одного колечка.

— Да мало ли, — усмехнулся он. — Например, ты могла бы его продать.

— Угу, — мрачно буркнула я. — Вместе с белым платьем. Я и туфли хотела загнать, но вы лишили меня такой возможности.

Нащупав спрятанную под платьем цепочку, я вытащила на свет висящее на ней кольцо.

— Если бы я носила его на руке, отбоя бы не было от вопросов. Леди Кларисса сделала вам ценный подарок.

— Прямо не знаю, как я обходился без него всё это время, — небрежно кивнул принц. — Но ты была права тогда. Я остался тебе должен кое-что ещё.

Я непонимающе подняла брови. Он слегка наклонил голову, его лицо приблизилось к моему… а потом все сомнения, страхи, голос здравого смысла — всё развеялось в пыль.

Мы сидели на подстилке из опавших листьев, между корней высокого старого дуба, выбравшихся из-под земли наружу, как это часто бывает недалеко от воды. Правой рукой принц обнимал меня за плечи, но левой нервно постукивал себя по колену: несмотря на общее ощущение уюта, разговор нельзя было назвать непринуждённым.

— Мои родители никогда на это не согласятся, — сказал он, хмуря брови в поисках очередного решения.

— И правильно сделают, — заметила я.

— Я вижу, ты найдёшь с ними общий язык, — поддразнил он.

— Угу, есть только одно маленькое препятствие, — мрачно кивнула я.

— А может быть, нам…

— Нет, не поможет.

Увы, время абсолютного счастья оказалось недолгим. Вообще я прихожу к выводу, что если человек абсолютно счастлив, значит, он что-то упускает из виду. Хорошенько покопавшись, всегда можно найти какие-нибудь обстоятельства, проблемы, возможные последствия, вспомнив о которых, он поймёт, что несколько погорячился с хорошим настроением. Поэтому и говорят, что дуракам везёт. Им везёт не больше, чем остальным, просто они искренне верят в своё везение, не загружая голову посторонними мыслями. И в этом умным не мешало бы у них поучиться. Словом, уже с полчаса мы сидели, пытаясь решить одну очевидную проблему: как уговорить родителей принца согласиться на наш брак. Было выдвинуто немало вариантов, каждый из которых оказался отвергнут почти мгновенно, что и неудивительно: задача изначально была поставлена совершенно невыполнимая. Внезапно я почувствовала, как меня осенило: был один (и, по-видимому, единственный) выход из положения, которому никак не могли бы воспрепятствовать король и королева и который совершенно не зависел от чьего-либо социального статуса. Я поспешила поделиться с принцем этим радостным известием.

— А может, просто утопиться?

Судя по выражению его лица, он не оценил мою идею по достоинству, что очень меня обидело.

— Кому из нас? — невозмутимо поинтересовался он.

— Даже не знаю; тут возможны варианты. Видишь, недавно не было ни одного решения, а сейчас их целых три! Может, вместе, взявшись за руки? Сказки со счастливым концлм всегда завершаются словами "и умерли в один день". Пожалуй, так было бы романтичнее всего.

— С каких пор ты заделалась романтиком?

— Так, перед смертью…

— У тебя плохо получается; цинизм и язвительность идут тебе намного больше. Что ты так смотришь?

— Думаю, что кому-то давно не наступали на ноги.

— Не советую. На этот раз тебе нечем будет откупиться.

— Ты дал мне право по собственному усмотрению наступать на любые ноги в королевстве!

— За исключением моих.

— Такого сказано не было!

— Может, ты и матушке моей рискнёшь наступить на любимую мозоль?

Ну, вот. Разом испортил всё настроение.

— Боюсь, что уже наступила, — потупилась я.

— Так всё-таки, что мы будем делать с моими родителями?

Кажется, разговор был готов пойти по второму кругу.

— Уговорила я твоих родителей, — раздался чей-то утомлённый голос.

Подавшись вперёд, мы с открытыми ртами уставились на говорившую.

Я с изумлением взирала на женщину лет тридцати пяти, одетую в длинное светлое платье, строгое, но в то же время свободное. Женщина висела в воздухе дюймах в тридцати над землёй и сосредоточенно изучала собственные ногти, точнее говоря — безупречный на вид маникюр. И, несмотря на то, что она была совсем другого возраста, иначе себя держала и была по-другому одета, не оставалось ни малейшего сомнения в том, что это и была та самая фея, которая являлась мне последние несколько месяцев, подарила серебристые туфельки и неоднократно уверяла в собственной молодости и неопытности.

— Ох, и намаялась же я с ними! — заметила она, по-видимому, оставшись довольна собственным маникюром и, наконец, поднимая на нас глаза. — Существуют вопросы, в которых люди проявляют удивительное упрямство. Даже собственные ошибки отстаивают с таким рвением, будто речь идёт о жизни и смерти. Вот ты можешь мне объяснить, почему так? — Она отчего-то посмотрела именно на меня.

— Не знаю, но непременно подумаю на досуге. — Вступать в длительные философские дискуссии не хотелось; в данный момент меня значительно сильнее интересовали конкретные факты, о которых она могла, но не торопилась, сообщить. К тому же я никак не могла избавиться от ощущения, что в вопросе сквозил какой-то подвох. Уж очень умный взгляд был у этой повзрослевшей феи, которую и в предыдущей её ипостаси я никогда не назвала бы дурочкой. — Может быть, потому, что без наших ошибок, мы бы не были собой?

— Но я ведь не предлагаю перечеркнуть сделанные ошибки! — воскликнула она, так, будто расставить все точки над "и" в данном вопросе было жизненно важно. — Я предлагаю всего лишь идти дальше. А это предложение отчего-то встречает порой самое яростное сопротивление. Вот и сейчас. Нет, король ещё ничего, с ним как раз договориться оказалось довольно просто. А вот с матушкой его высочества пришлось повозиться… Но, впрочем, неудивительно, что королева более трепетно относится к вопросам наследования престола, ведь она не получила корону по праву рождения; ей пришлось всего добиваться самой.

— Всего лишь выйдя замуж за моего отца, — пожал плечами принц.

— А ты думаешь, легко было выйти замуж за твоего отца? — хмыкнула фея. — Не намного легче, чем за тебя.

— А что же король, не так сильно возражал? — робко спросила я.

— Да нет, по-моему, ему даже понравилась оригинальность идеи. Надо было, конечно, немного повозражать для вида, но он не слишком в этом усердствовал. Пожалуй, по-настоящему его смущало только одно.

— Что же? — спросила я с замиранием сердца.

— Что после того, как кухарка выйдет замуж за его сына, еда во дворце не будет более такой же вкусной, как прежде.

— Ну, я могла бы временами спускаться на кухню и что-нибудь готовить, — заметила я, испытывая чувство глубокого облегчения.

— Обязательно сообщи ему об этом при случае, — улыбнулась фея, — это его обрадует.

— Но неужели в остальном его не смутил тот факт, что на троне рано или поздно может оказаться кухарка? — Возможно, подобным образом ставить вопрос ребром было с моей стороны неблагоразумно, но я не удержалась.

— А что тут такого? — пожала плечами фея. — Кухарка должна уметь управлять государством.

— С чего ты взяла?

— Не важно, не хочу забивать вам голову деталями, — отмахнулась она.

— Но, так или иначе, в конце концов, их величества согласились?

— Конечно.

— Как вам это удалось? — вмешался принц. Уверенность тона феи его не убеждала, скорее, сбивала с толку. — Мы сами пересмотрели множество вариантов, и я готов дать голову на отсечение, что ни один из них не заставил бы мою мать изменить своё мнение!

— Ну, — слегка поморщилась фея, — сказать по правде, мне пришлось пойти на одно маленькое жульничество.

— Какое? — спросили мы хором. Не то чтобы мы были против маленького жульничества. Просто не могли понять, что за жульничество могло привести к столь неожиданным результатам.

— Я сказала, что у Золушки в роду были феи. А это, как известно, серьёзно повышает социальный статус.

— Какие феи? — изумилась я, лихорадочно перебирая в памяти всех своих предков. Подходящих кандидатур не находилось. Вот разве что мачеха вполне могла бы сойти за ведьму, но мы ведь с ней не состоим в прямом родстве, да и не знаю, повысит ли такое мой статус… — Кто же? — не выдержала я, наконец.

— Да какая разница? — пожала плечами она. — Сама придумай.

Я перевела удивлённый взгляд с феи на принца и обратно.

— И что же, король и королева тебе поверили?!

— Разумеется, поверили! — Кажется, она начинала сердиться. — А ты как думаешь? Ну, сама посуди: если тебе является фея и сообщает, что у знакомого ей человека в роду также были феи, ты поверишь или нет? Конечно же, поверишь!

В общем-то, звучало вполне убедительно.

— Выходит, все проблемы решены?

— Все, кроме одной, — поправила меня фея. — Не пойдёшь же ты во дворец в таком виде?

Недоумевающее оглядев своё платье, я хотела было ответить, что проходила во дворец в таком виде более двух лет, но вовремя прикусила язык.

— Я вижу, ты избавилась от моего кольца, — укоризненно покачала головой фея.

Я почувствовала лёгкий укол вины и уже собиралась начать оправдываться, но фея разжала кулак, и я увидела, как у неё на ладони поблескивает в солнечных лучах колечко, столь недавно оставившее круги на поверхности озера.

— Впрочем, отчасти ты права: больше оно тебе не понадобится. Но сейчас-то, согласись, надо бы одеться поприличнее.

Фея взмахнула волшебной палочкой, неведомо откуда появившейся у неё в руке (кольцо таким же странным образом исчезло неведомо куда). Я почувствовала уже знакомое, но слегка забытое головокружение, и старенькое коричневое платье в последний раз исчезло, уступив место белой воздушной ткани, жемчугу и кружевам. Внимательно оглядев меня с ног до головы, фея улыбнулась и удовлетворённо кивнула.

— Вот так гораздо лучше.

— А в котором часу платье исчезнет на этот раз? — спросила я. — Снова в полночь?

— Не беспокойся; оно не исчезнет вообще, — заверила меня фея.

— Постой-ка! — воскликнула я. — Выходит, тогда, в день бала, оно тоже могло бы не исчезать в двенадцать ночи? Ты с самого начала могла просто подарить мне это платье так же, как туфельки — без всяких временных ограничений и волшебных колец?

Фея лишь многозначительно улыбнулась. До того многозначительно, что мне очень захотелось зашвырнуть в неё чем-нибудь тяжёлым. Но я благоразумно не стала этого делать. Уж если она умудрилась сделать мою жизнь настолько невыносимой, относясь ко мне благосклонно, что могло бы произойти, если бы она всерьёз рассердилась? Махнув рукой на все прошлые передряги, я уселась на берегу и стала размышлять, что бы такого вкусненького приготовить для моего будущего свёкра.