Корин отвязал канат и, сложив его в бурт, кинул на плот.

– Ухватись за что-нибудь, – приказал он Николь. – А то можешь свалиться.

– Да, нежелательно…

Стажер опустила руку на поручень.

Войдя в воду, сержант оперся о торцы бревен, и, запрыгивая, что есть силы, оттолкнул плот от берега.

– Ты нейтрализовал всех воинов? – взявшись за весло, спросила Николь. – Всех девятерых?

– Их было одиннадцать. Видно, двое находились здесь постоянно.

– Быстро ты управился.

– Часовых на другой стороне острова я снял из бластера.

– А как же след от луча?

– Проткнул потом трупы мечом.

– Нужно было и потаскух убрать, – произнесла Николь деловым тоном. – Для полного спокойствия.

Сержант в ответ не сказал ни слова.

Когда плот причалил к берегу, уже без трупов и бластеров, Корин снял с порха переметную сумку с одеждой и бросил ее Николь.

– Оденься по форме. Я пока закреплю конец.

– Есть.

Сержант завязал канат пиратским узлом на стволе ивхии и, пока Николь переодевалась, свел порхов с плота на берег. Потом он наполнил бурдюки водой и приторочил их к седлам. Заметив, что стажер уже замерла у рулевого весла в полном боевом облачении, скомандовал:

– Прыгай. Здесь неглубоко.

Николь ловко соскочила с бревен на мелководье.

– Проведи немного порхов. Проверь, чтобы ничего не гремело на ходу. Я пока тоже переоденусь.

Сменив одежду, Корин связал все лохмотья в узел и, сунув в него увесистый камень, бросил в озеро.

– Можно и в путь.

Развязав канат, сержант оттолкнул плот от берега.

– Где там мой быстроногий малыш?

Корин подошел к своему порху и погладил его по шее. Довольное животное заурчало.

– Жаль, что имен вам тут не дают. Пошли, милый.

Патрульные преодолели небольшой подъем и, приведя в порядок упряж, оседлали порхов. Корин посмотрел на светлеющее небо.

– Пройдешь послеполетную реабилитацию первой категории. Если вернемся, разумеется.

Николь не сразу сообразила, что слова сержанта обращены к ней, а когда до нее дошел их смысл, то она едва не задохнулась от возмущения

– Кор, ты хочешь сказать, что я спятила?!

– Ты даже не поняла, что там, на плоту, ляпнула. Сначала ты едва не рыдала над каждым трупом, а прошла неделя и ты уже ради успокоения своей нервной системы готова убивать без разбора направо и налево. Очень плохо, стажер.

Николь пришла в такую ярость, что не могла произнести ни слова, и только открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег.

Девушка попыталась взять себя в руки.

«Спокойно, спокойно… Сейчас во всем разберемся, – пронеслось у нее в голове. – Сейчас во всем разберемся. Сейчас разберемся».

Николь вдруг поняла, что абсолютно не помнит сказанных командиром слов. Ее мысли начали путаться, а потом совершенно исчезли. Николь забыла, кто она и где находится. Все ее ощущения сконцентрировались внизу живота. Сначала это было что-то неопределенное, сладкое и томительное. Потом она почувствовала, как твердеет клитор. Николь уже не могла спокойно сидеть в седле. Ей хотелось изо всех сил сжать бедра, чтобы прекратить нарастающий пьянящий зуд. Она привстала в седле и … пришла в себя.

Она догадалась, что с ней происходит и ей стало стыдно до слез. Щеки ее запылали.

Николь постаралась успокоиться, но почувствовала, как вопреки ее воле ладони стали влажными, а жар постепенно стал охватывать все тело.

– Кор, – еле выдавила из себя Николь. – Остановимся.

– Что случилось? – донесся до нее словно издалека голос командира.

– Остановимся… – Николь обхватила слабеющими руками шею порха.

Сержант подъехал к девушке и, взгянув на нее, сразу все сообразил.

– Это первый приступ. Аэрла мне рассказала. Не бойся. Ты справишься. Выпей немного вина.

Корин снял с пояса серебряную фляжку и встряхнул ее.

– Слава богам, еще кое-что есть.

– А если это усилит…

Николь не знала, как назвать то ощущение, что она испытывала сейчас. Она изнемогала от неимоверной жажды соития. Это не касалось ни конкретного мужчины, ни мужчин вообще. Оно было абсолютным. Николь хотелось распластаться на траве и вместить в себя весь мир. Она уже не могла различать очертания предметов и закрыла глаза. Девушке казалось, что ее обволакивает густой горячий пар, который медленно проникая сквозь кожу, заполняет каждую клетку тела и превращает его в желе. Она перестала осознавать, кто она.

Ладонь девушки разжалась, и фляжка выпала из ее пальцев.

Увидев, что стажер начала крениться назад, Корин соскочил вниз, вытащил ее из седла и уложил на обочину. Изо рта у девушки ручейком бежала слюна. Сержант вытер ей подбородок. Николь жалобно застонала.

Корин, придерживая голову девушки, то и дело с тревогой поглядывал на дорогу. Если появится с десяток стражей Отэухото, ему придется бросить Николь и уходить через лес. Или правильнее… Он потянулся к голенищу.

Сержант вдруг ощутил, что жар у девушки стал резко спадать. Он прикоснулся тыльной стороной ладони к ее щеке. Она была прохладной.

Николь пошевелилась.

– Давай, милая, давай. Времени у нас в обрез, – прошептал сержант, помогая Николь сесть.

Девушка, не открывая глаз, трясла головой и что-то невразумительно мычала.

– Ну-ну! – Корин несколько раз шлепнул ее по щеке.

Веки Николь задрожали, и она открыла глаза. Зрачки ее были словно черные точки.

– Николь, ты меня видишь?

– Да, – еле слышно ответила девушка.

– Сейчас я тебе дам попить. Ты можешь глотать?

– Да.

Неуверенным движением Николь протянула вперед дрожащую руку. Корин вложил в нее подобранную фляжку.

– Держишь?

– Я… смогу.

Серебро было теплым. Николь постаралась, как можно крепче сжать кисть, чувствуя, что фляжка норовит выскользнуть из ее трясущейся руки.

– С-с-волочь…

Она медленно поднесла фляжку ко рту и стала запрокидывать голову. Вдруг судорожно вздрогнув, девушка закашлялась. Вино залило ей рубаху.

Победив, наконец, кашель, Николь несколько секунд сидела без движения, потом носом глубоко втянула в себя воздух, задержала дыхание и мягко выдохнула через рот.

– Все, – сказала она. Ее длинные ресницы вспорхнули, и она виновато посмотрела на командира.

– Молодец, – ободряюще улыбнулся Корин. – Мы им еще покажем, кто в этой прерии главный.

Николь кивнула.

– Да. Мы покажем.

Сделав несколько небольших глотков вина, она передала фляжку Корину.

– Сколько продолжалось мое сумасшествие?

– Минут восемь.

– Мне показалось, что время остановилось. – Голос Николь звучал ниже, чем обычно. – Интересно, сколько еще будет действовать эта гадость?

– Думаю, в течение суток точно, если ты употребила граммов двести этого пойла.

Девушка вытерла покрывшееся испариной лицо.

– Этот гад говорил, что я стану животным. Теперь я понимаю, что он имел в виду. Ничего, растресем это дело.

– Если с тобой все в порядке…

– Ты знаешь, что со мной не все в порядке. Но ехать я могу.

Николь поднялась на ноги и, немного пошатываясь, подошла к порху. Корин помог ей забраться в седло.

– Кор, если меня начнет колбасить в совсем уж неподходящий момент, можешь меня прикончить без угрызений совести.

– Надеюсь, что все обойдется.

– Нет, правда. Обижаться я не буду.

– Перестань. Не из таких передряг выбираться удавалось. Тем более, ты у нас везучая.

– Угу. Я и забыла совсем.

Около километра патрульные проехали шагом. Все это время Корин незаметно наблюдал за Николь. В седле она держалась с трудом, но иногда ей все-таки удавалось заставлять себя посматривать по сторонам.

– Знаешь, ты хорошо вела себя во время приступа, – сказал Корин, нарушив долгое молчание.

– В самом деле? – Николь была приятна похвала командира, но она сомневалась в его искренности. – Я ничего не помню, кроме того, что мне было хорошо. До безумия. Абсолютный улет.

Корин видел, что девушка подавлена случившимся. С помощью шиатсу он мог бы облегчить ее состояние, но боялся, что это может негативно повлиять на проходящие сейчас в организме Николь процессы. С подобной отравой он еще никогда не сталкивался. Ни на Земле, ни в космосе.

«Как такое возможно? – Корин никак не хотел верить в происходящее. – Что это?»

На острове сержант пропитал «свадебным вином» кусочек ткани, чтобы по возвращению на корабль, – если получится, конечно, – отдать его Умнику на анализ. Необходимо установить точную формулу наркотика и разработать противоядие на основе местной флоры: может, кому-то из женщин-патрульных придется здесь снова высаживаться.

«Интересно, а как эта дрянь на мужчин действует? Наверное, им крышу и с пятидесяти граммов сносит, – подумал сержант. – И не дай Бог, если это снадобье получит распространение на планетах Земной Федерации. Хотя, там уже и сейчас… Впрочем, это не наша забота. Пусть в Управлении безопасности головы ломают, как все удержать в тайне».

Они уже выезжали из леса, когда у девушки начался второй приступ.

– Опять, Кор, – еле слышно произнесла Николь, останавливая порха.

– Нужно бороться. Постарайся, как можно дольше оставаться в сознании. Рассказывай мне что-нибудь. Вспоминай и рассказывай.

– О чем?

– О чем? Расскажи о своем кулачном поединке с лейтенантом Ли, вашим инструктором по рукопашному бою. Вспомни, как ты его победила.

– Ты же видел запись… Сейчас, Кор. Мысли путаются… Трудно вспоминать… Я вышла против него на ринг, когда он уже нокаутировал четырех наших курсантов… Мне не было страшно. Честное слово… Я сразу пошла в атаку.

Сначала у Николь начали дрожать пальцы, причем на правой руке почему-то сильнее. Продолжая говорить, девушка, не выпуская уздечки, изо всех сил сжала их в кулак. Она почувствовала, как они с каждой секундой становятся все холоднее.

«Почему? – пронеслось у нее в голове. – В первый раз я была, как в огне… Нет, не то! Кор приказал мне говорить. Говорить…»

– Хук справа. Блок он не поставил. Он дернул головой назад. Мгновенно. У него на лице даже… ни один… мускул не дрогнул… Его левая рука прикрывает голову, правая – солнечное сплетение… Я тут же подсела и ударила его кулаком в бедро. Можно было легко нарваться на удар коленом, но я рискнула… Лейтенант, видно, не думал, что я такая дура и прозевал выпад… Блок на колено, на всякий случай, и уход назад… Или нет? Он…

У нее перехватило горло. Невозможно было вздохнуть. Она почувствовала, как по спине вдоль позвоночника побежали мурашки. Ниже, ниже… Она невольно свела лопатки. Внезапно неведомая сила выгнула ее спину, словно порыв ветра ствол молодого дерева. Николь запрокинула голову и замерла в беззвучном крике.

– Помоги мне, – проговорила она с трудом, подаваясь грудью вперед.

Корин спрыгнул на дорогу и подхватил на руки еле державшуюся в седле девушку. Он уложил ее на траву и расстегнул серебряные пуговки на вороте рубахи.

– Не смотри… на меня, – прошептала она задыхаясь. И тут же ее сильно побледневшее лицо исказила жуткая гримаса.

Девушка завела руки за голову и, согнув ноги в коленях, выгнулась дугой, раздвигая бедра. Резко опустившись, она снова выгнулась и натужно закричала:

– А-а-а!

Перевернувшись вдруг набок и подтянув согнутые ноги к животу, она обхватила голову руками и замерла тяжело дыша. Полежав без движения несколько секунд, Николь дернулась и, вытянув вперед руки, упала на живот. Завывая, она стала елозить по траве лобком вперед-назад, вцепившись в дерн скрюченными пальцами. Смотреть на нее без омерзения было нельзя.

Сержант сорвал привязанный к седлу бурдюк и несколько раз окатил Николь водой. Девушка стала постепенно затихать.

– Николь, ты меня слышишь?

Корин осторожно прикоснулся к ее шее. Пульс почти не прощупывался.

– Да… Сейчас я встану и мы поедем…

Опершись на правую руку, Николь перекатилась на спину, шумно выдыхнула и открыла глаза. Звезды двоились. Маленькие, желтоватые, расплывчатые. Тело воспринималось как чужое. Но какое ясное сознание!

– Если еще раз такое повторится, я вспорю себе брюхо, – сказала она. Голос звучал так, будто у нее было жестяное горло.

– Скорее всего, приступы будут ослабевать.

– Надеюсь.

Несколько раз кашлянув, Николь поднялась на ноги и, пошатываясь, подошла к порху. Она отстранила руку сержанта, пытавшегося ей помочь, и не без труда взобралась в седло.

– Поехали, – сказала она, сглатывая внезапно появившуюся обильную слюну. – Мы и так из-за меня потеряли много времени.

– Не так уж много, и не из-за тебя.

– Не надо меня утешать.

– Я не утешаю. Я констатирую, – сказал спокойно сержант, отряхивая на коленях шаровары.

Он запрыгнул в седло и тронул поводья.

– Пульс есть? Соображалка заработала? – чуть насмешливым тоном спросил он Николь. Нужно было, как можно скорее увести ее мысли в сторону от произошедшего кошмара.

– Я уже почти в норме.

– Отлично! Итак, план наших дальнейших действий. Слушаешь меня? Ты остаешься за стенами замка и наблюдаешь за дорогой к Озеру Черной Воды. Заляжешь у развилки. Всех, кто из замка туда направится – в расход. Стрел у тебя достаточно. Порха укроешь в какой-нибудь лощине. Я же переодеваюусь в одежды дружинника – подобрал себе на острове комплект – и, якобы с письмом от эрды Аэрлы, проезжаю в Отэухото. Там разыскиваю Эдди и вместе с ним, как сопровождающий высокородного гостя, покидаю этот вертеп. Думаю, к вечеру мы предстанем перед твоими очами, предварительно прокричав три раза ндоросом. А затем будем все вместе ждать парней из Управления безопасности. Перехватим их на тракте поутру, когда они в толпе селян потащатся в замок на базар. Они должны здесь появиться в ближайшие два-три дня.

– А если Бернини в течение этого времени вздумает собственной персоной отправиться на озеро?

– Тогда возьмем его сами, если охрана будет небольшой. И сразу же двинемся в ближайший город. В одну из лавок Хаса. Думаю, он и сам там будет. Далеко уезжать от Отэухото ему не с руки. Наверное, забросил всю торговлю к чертям собачьим, нас ожидаючи. Какой-нибудь старший приказчик по стране мотается вместо него…

– Звучит все как-то слишком просто.

– А у нас и задача, не ахти какая. Приказано установить точное местонахождение Рафаэля Бернини и вести его до прилета группы Гриффита. Остальное по ситуации. Пить хочешь?

– Пока нет.

Корин снял с пояса фляжку, выдернул пробку и сделал несколько больших глотков. Выдохнув и посмотрев по сторонам, он сказал:

– Чтобы разработать и воплотить в жизнь хитроумный план, стажер, нужно очень много времени. А с ним у нас напряг.

– Вас поняла, сэр.

Сержант тщательно заткнул горлышко пробкой и повесил фляжку на ремень.

– Тогда вперед, стажер.

Он хлестнул порха плетью.

– Хо! Хоэ! Хоэ!

Николь тоже пустила своего скакуна галопом. Молодой жеребец, истоскававшись по бегу, с игривым азартом понесся по лесной дороге.

Николь с удивлением поняла, что она теперь отлично видит в темноте и различает каждый шорох на несколько десятков метров вокруг. И топот копыт в этом ей не помеха. Ей стало и весело, и страшно. Оказывается, употребление «свадебного вина» в больших количествах имеет не только негативные последствия. А вот весь ли негатив уже вылез на поверхность, пока неизвестно…

Корин время от времени поглядывал на скачущую чуть позади него девушку – не дай бог, потеряет сознание. И если вывалится из седла, кости запросто переломает. Тогда план операции придется серьезно корректировать. Даже несложный.

Около десятка километров они преодалели в очень хорошем темпе.

– Кор, давай отдохнем! – прокричала, наконец, Николь.

Сержант натянул поводья. Разгоряченный порх закружился на месте.

– Тебе плохо? – спросил Корин, когда Николь с ним поровнялась.

– Да нет. Выдохлась немного. Сказывается супервстряска.

– Поедем шагом или остановимся?

– Поедем, конечно. Не настолько же я ослабла. – В голосе Николь прозвучала легкая обида.

– Если что-то почувствуешь, скажи сразу. Здесь нет ничего стыдного. Это же отравление.

– Конечно, Кор. Я понимаю. Командир, а если с вами в замке что-нибудь случится? Как мне быть?

– Забыла Поисковый устав? Никуда не лезишь и ждешь спецгруппу. Твое дело подсказать им, что Бернини на данный момент где-то в подземельях или потайных комнатах замка прячется, а не на озере. Потом можешь отправляться в контрольную точку, если Гриффит отпустит. Умник тебя засечет и вышлет мезоплан.

– А как же вы? Я вас не брошу.

– Слушай, еще ничего не произошло. Не засоряй себе мозги. Мы не пропадем. Опыт выхода из передряг у нас обширный. Отдохнула? Тогда вперед!

Выехав, наконец, из леса на тракт и проскакав по нему километра четыре с половиной, патрульные заметили впереди на фоне светлеющего неба огромный пыльный шлейф.

– Что за гадство? – сердито произнес Корин, вглядываясь вдаль. – На торговый обоз не похоже – слишком много верховых.

– Может посланцы Бернини возвращаются в замок со свеженабранными воинами?

– Этого я и боюсь. Давай подъедем поближе. Будь осторожна.

Колонна состояла из запряженных вимлами повозок пахарей и восседавших на боевых порхах пастухов. Все всадники были вооружены не только мечами и луками, но и двумя-тремя метательными копьями.

– Что это может значить, Оэр? – забеспокоилась Николь.

Заглянув в ехавшую последней повозку, Корин увидел лежавшие в ней тяжелые двухмаховые копья для ближнего боя и вязанки хвороста. Селяне напрвлялись явно не на сельскохозяйственные работы. Сидевшие в повозке четверо хмурых пахарей настороженно посмотрели на храмовников.

– Доброй охоты, жрица! Богатой добычи, страж! – сказали они почти хором.

– Легкой дороги! – ответила Николь.

Патрульные подъехали к седобородому кастисианину, голова которого была повязана красным платком, что указывало на его принадлежность к старейшинам рода.

– Легкой дороги, многоживущий! – приветствовал его Корин.

– Богатой добычи, страж храма.

Старик угрюмо покосился на Николь.

– Счастливой охоты, жрица.

– Покоя дому, селянин. Что заставило пахарей и сеятелей покинуть родные стены? В замке эрдена Отэу объявлен большой торговый день?

– Так, жрица.

– И чем будут торговать твои родичи, многоживущий?

– Смертью, жрица. Да простит Нэк Всемилостивый!

– Кому предназначен ваш товар, селянин?

– Высокородному Отэу и его нечестивым воинам.

– Неужели они нарушили ритуал, селянин?

– Так, служители храма! Это говорит Орт, старейшина рода Утаху! Воины высокородного Отэу нарушили три установления Всемогущего Нэка: нельзя красть тело, в поединке за тело один бьется против одного и нельзя трогать маложивущее тело, пока его благословенный цветок не скроется в густой траве. Когда многоживущие трех селений и двух кочевий пришли к высокордному и донесли до его ушей свое недовольство нечестивыми поступками стражей Отэухото, высокородный велел всем им отсечь языки.

– В храме Триединого Нэка знают о святотатстве?

– Дружинники Отэу схватили вестника и разорвали его порхами. А вчера стражи замка снова забрали тело – младшую дочь Ута Однорукого и отняли у нее имя. Сегодня, когда Сонк взобрался на верхнюю ступеньку своей лестницы все селения, что кормят замок, осадили его стены. Все нечестивцы поправшие ритуал отправятся в Пустыню Хокто.

– Оповести всех Орт, что Нэк Триединый освятил ваш поход и послал в помощь детям своим служителей храма. Мы идем с вами, многоживущий, – сказала Николь, вопросительно взглянув на командира. Корин слегка кивнул головой.

– Да поможет нам Нэк Карающий! – торжественно произнес Орт.

Он жестом подозвал к себе совсем юнного кастисианина с едва пробившимися редкими усиками и стал ему что-то негромко втолковывать. Тот внимательно выслушал старейшину и, сказав «так», помчался в голову колонны.

– Слушайте все, слушайте все! – закричал он набегу. – Нэк Триединый благословил нас! С нами идут служители Нэка! Дети погибших получат помощь храма!

Раздался одобрительный рев сотен кастисианских глоток.

– По-моему, о помощи храма речи не шло, – прошептала Николь на ухо командиру. – Орт сильно переоценивает наши возможности.

– Просто старейшины, якобы с нашего позволения, дали разрешение на разграбление замка. Подобное так и так произошло бы. Но теперь вся добыча будет снесена в одно место и старейшины разделят все на сходе, соблюдая ритуал. Чтобы селяне не передрались между собой. Не забывай, в Стране Железа многие роды настроены друг к другу весьма врождебно.

– Гэра поняла, страж храма. А что теперь будет с эрденом Свэбо? – спросила Николь. В ее голосе звучала тревога.

– Чтобы дать ясный ответ, нужно знать истинное положение вещей. Пока все скрыто, Гэра.

– Но мы, ведь, его не бросим?

– Забыла, зачем мы здесь? Спасение Свэбо не главная наша задача.

– Гэра просит, Оэр…

– Жрица не должна так говорить. Она может просить только всемогущего бога.

– Жрица виновата, страж храма.

– Примем решение, когда прибудем на место и выясним расклад сил. Тихо. Орт приближается.

– Гэра все видит, Оэр.

К патрульным Орт подъехал не один. С ним были еще двое селян с красными платками на головах, но на вид они были явно младше Орта.

– Счастливой охоты, жрица! Богатой добычи, страж! – произнесли старейшины почти одновременно, но без излишнего подобострастия.

– Процветания вашим родам, многоживущие!

– Мы хотим узнать, служители храма, – заговорил Орт, – пойдете ли вы на штурм пристанища нечестивцев вместе с нами или продолжите свой путь, ища другой добычи?

– Прегрешения владыки Отэухото и его стражей слишком велики. Почитающие Триединого Нэка могут рассчитывать на наши мечи.

– Мы верили, что Бог богов не оставит нас!

Было понятно, старейшины очень довольны ответом. Их лица просветлели, а жесты стали более раскованными. Вероятно, главы родов до последнего момента сомневались, что храмовники поддержат их не только словом. За все время существования Страны Железа высокородные и воины храма лишь трижды вступали между собой в открытый бой.

Старейшины развернули порхов и величественно удалились.

– Ты, правда, решил идти на штурм? – спросила Николь.

– Если у селян достаточно сил, чтобы взять замок сходу. В противном случае предпримем ночную вылазку и я, переодевшись в доспехи стража замка, проникну внутрь. Надо будет лишь на некоторое время захватить часть стены. Для этого очень уж больших сил не понадобится.

– Потери будут большими.

– Нам часто приходится жертвовать сотнями жизней для того, чтобы спасти тысячи. Абсолютное счастье, Николь, возможно только в головах наших сограждан, живущих в благости. И они наверняка заклеймят нас позором, если им расскажут, что мы здесь творим. Но при этом многие из них, я уверен, легко пожертвуют чужой жизнью, чтобы спасти свою. Я много насмотрелся на этих, с позволения сказать, людей, когда они попадали в ситуации, сильно отличающиеся от тех, в которых они пребывают на Земле или на других планетах Земной Федерации. Николь, забудь все академические бредни. Равного ко всем милосердия не бывает.

– Я над этим подумаю.

– Каждый стажер обязан над этим подумать, прежде чем заключить контракт и принести присягу.

К замку патрульные прибыли, когда Сонк уже начал спускаться по золотой лестнице.

Николь была поражена количеством вооруженных пастухов, пахарей и сеятелей, взявших в кольцо Отэухото.

– Да их здесь несколько тысяч! – воскликнула она, окинув взором лагерь восставших.

– Будем готовиться к штурму, Гэра. Надо найти того, кто стоит во главе этого пестрого и шумного войска. Не отрывайся, а то мало ли что может случиться с одинокой жрицей среди тысяч и тысяч полудиких селян.

– Может они и страшны на вид, но благородства в них больше, чем в эрдене самого древнего рода.

– Гэра, наверное, права. Как она себя сейчас чувствует?

– Хорошо, страж храма. Гэре не на что жаловаться.

– Отрава все еще действует?

– Пару раз накатывало, как говорят грубые селяне и дурно воспитанные эрдены.

– Оэр ничего не заметил. Ломало?

– Было. Но жрица притерпелась. Да и приступы уже не так сильны. Смотри, Оэр, вон шатер старейшин – копья с красными платками по углам торчат.

Корин и Николь подъехали к большому белому шатру и соскочили с порхов.

– Орт, старейшина рода Утаху, знает о нас. Скажи ему слово или другим многоживущим, если Орт не здесь, – повелел одному из часовых Корин. – Наши имена: Гэра и Оэр.

– Так, страж храма.

Селянин приподнял полог и юркнул в шатер, держа копье наконечником вниз. Вскоре оттуда вместе с часовым вышел один из двух старейшин, которых патрульные видели вместе с Ортом.

– Служители храма, многоживущие ждут вас! – произнес он торжественно (Николь сразу вспомнила подъем флага в академии) и откинул полог шатра, пропуская гостей вперед.

Нагнувшись, патрульные друг за другом шагнули внутрь.

Шатер освещался через отверстие в центре крыши, которое было прикрыто полупрозрачной голубой тканью. На красном ковре буквой «п» стояли три скамьи. На них, сложив руки на коленях, гордо восседали примерно двадцать седобородых старцев. На Земле обыватели вполне могли бы принять их за фольклорный ансамбль. Николь очень понравились белые, вышитые красной нитью длинные рубахи старейшин.

– Мудрых решений, многоживущие, – приветствовал их Корин.

– Мудрых решений, – повторила за ним Николь.

– Процветания храму, служители всемогущего бога! – ответил им старик, сидевший на средней скамье в центре.

«Словно устремившаяся вниз снежная лавина», – глядя на его закрывавшую грудь седую бороду, подумала про себя Николь.

– Орт донес до нас ваши слова, – продолжил старик, вставая. – Мы верили, что Всемогущий не оставит нас и вы, его служители, пришли. В благодарность роды наши пошлют храму по одной красивой нетронутой дочери, на которых укажет богиня-мать Хэт.

– Храм долго помнит большие дары. – Корин приложил ко лбу сжатые кулаки.

– Мы хотим, чтобы жрица освятила наши замыслы, – встал со скамьи еще один старейшина. Выглядел он моложе остальных, и на нем единственном из многоживущих висел меч. – Но прежде пусть Нэк Карающий устами стража храма скажет, какие наши замыслы противны Триединому. Выслушает ли нас страж храма?

– Оэр слышит тебя, многоживущий.

– Рохт из рода Тулхэ говорит от имени всех. На замок нечестивца Отэу мы пойдем завтра разом со всех четырех сторон. Пойдем, когда Сонк поставит ногу в красном сапоге на первую ступеньку золотой лестницы. Одну сторону на себя возьмет Талт, другую – Масм, третью – Ларн, четвертую – Саф.

Рохт указал на каждого из названных.

– Все они будут слушать слова Рохта. С каждым из них на стены пойдут по шесть сотен пахарей и по три сотни пастухов. Спешившись, пастухи будут обстреливать стены из луков. Семь сотен пастухов из рода Офо первыми войдут в замок через взломанные ворота. Поведет их Гон Хромой. Еще две сотни пастухов из рода Ошу сойдут с порхов и будут нашей запасной дружиной. Во главе них станет меньший побратим Гона Хромого, Гоб. Старшим в лагере мы поставили Мадха из рода Утхау. На нем все, что понадобится для штурма – тараны, лестницы, кошки, цепи, шкуры вимлов. Подходы через рвы к стенам и воротам им уже почти сооружены.

– Сколько у пастухов стрел, Рохт?

– Все запасы, что были у каждого, они привезли с собой. Это не меньше, чем по четыре десятка стрел на лук. Есть еще запасы родов по две сотни стрел в каждом роду.

– Пастухи и пахари не могут иметь щитов и панцирей. Так говорит древний закон. Много ваших родичей уйдет в Страну Теней при штурме Отэухото.

– Так, страж.

– Разберите часть повозок и сделайте из них заслоны для тех, кто будет обстреливать стены.

– Но не прогневим ли мы так Всемогущего?

– Жрица примет его гнев на себя, Рохт.

– Да простит ее Нэк Всемилостивый.

– Знают ли многоживущие, есть ли из замка тайный ход?

– Знают. Есть. Нэк Всевидящий устами высокородного, чтящего ритуал, передал нам горсть знания о скрытом. Ход засыпан и охраняется, страж храма.

Услышав об эрдене, ставшем на сторону простолюдинов, Корин сразу понял о ком идет речь.

– Слава высокородному, почитающему божественные законы. Он в лагере или за стенами замка?

– Высокородный остался с нами. Да будет бессмертен его род!

– Служители храма вознесут за него молитвы. Рохт, Триединый говорит Оэру на ухо, что три сотни пахарей из большой дружины от ворот Отэухото следует перевести в запасную дружину. Мы ее бросим потом на ту стену, которая покорится первой.

Рохт обвел взглядом старейшин – все ли из них согласны со стражем храма. Не играет ли с ним бог обмана Шохм, спрашивал он их без слов.

Старейшины, переглянувшись, закивали.

– Пусть будет так, как сказал Триединый устами стража храма, – раздалось несколько голосов.

– Все роды пахарей и пастухов готовы к штурму? Может, кто-то из многоживущих желает перенести час расплаты? – спросил Корин.

– Высокородный, вставший на сторону праведных, поведал нам, что со дня на день в Отэухото придет много воинов из Страны Песка. Нужно спешить.

– Жрица Гэра освятит ваши замыслы, – сказала Николь. – Она будет просить у Триединого поддержки и защиты.

– Да поможет нам Бог богов! Все ли мы услышали, что хотели донести до нас жрица и страж храма?

– Так, многоживущие. Да минуют вас сомнения. Мудрых решений.

Корин и Николь вышли из шатра. Пройдя несколько шагов, девушка присела, зажав между бедрами сложенные ладони.

– Опять? – Корин наклонился и посмотрел в лицо Николь. Ее глаза были закрыты, а лицо искажено гримасой.

Сержант ничем сейчас не мог помочь Николь. Стражу храма запрещалось прикасаться к жрице без ее повеления.

Проходившие мимо селяне поглядывали на них с любопытством.

Примерно через полминуты Николь с шумом выдохнула и разогнулась, положив руку на плечо командиру.

– Идем искать эрдена Свэбо, страж, – сказала она, с трудом переводя дыхание.

– Гэре лучше?

– Так.

Корин остановил проходившего мимо пастуха в треухе из шкуры вимла.

– Счастливой охоты жрица! Богатой добычи страж! – стараясь не смотреть на девушку, произнес простолюдин.

Николь поразили сросшиеся на переносице брови кастисианина. Они ничуть уступали в пышности и ширине его усам.

– Скажи, сын ветра, где стоит шатер эрдена из Страны Большой Воды?

– Высокого, как сторожевая башня?

– Никак не меньше, – улыбнувшись, сказал Корин.

– Ступай за Доухом, страж храма. Ступай за Доухом, жрица. Путь знаю. Идти недолго.

Пастух проворно развернулся. Стараясь не отставать, патрульные пошли за ним следом. Вскоре они увидели воткнутое возле одного из шатров копье украшенное белыми лентами, которые слегка колыхались на ветру.

– Знак высокородного, – сказал пастух и указал на белые ленты.

– Да пребудет твой род в достатке.

– Процветания храму!

Шатер эрдена охраняли два плечистых длинноволосых пахаря с мечами и копьями.

Корин обратился к селянину, стоявшему слева (взгляд у него был более смышленый):

– Примет ли высокородный слова жрицы и стража храма, деливших когда-то с ним дальнюю дорогу?

Пахарь, молча, исчез за белым пологом. Чуть погодя он вышел и сказал важно:

– Высокородный помнит слуг Триединого. Он примет их слова. Он ждет… – Пахарь, запнувшись, нахмурился. – С… благо… желанием.

Грубое лицо селянина просветлело.

«Наверное, такое мудреное слово он произносил первый раз в жизни, – подумала Николь. – Молодец, справился».

Патрульные вошли внутрь. Слева от входа за столом, накрытым белой скатертью, сидел Эдди и предавался своему самому любимому занятию – чревоугодию. Прислуживала ему юная кастисианка, на вид почти девочка.

У Корина екнуло сердце, когда она на него посмотрела. Таких доверчивых и чистых глаз на Земле теперь не встретишь даже у детей. Роскошные черные локоны девушки придерживал широкий серебряный обруч.

Увидев командира и Николь, Эдди заулыбался во весь рот. Корин испугался, что на радостях капрал ляпнет что-нибудь не к месту, но Эдди удержался в рамках кастисианских приличий.

– Жрица, страж храма, высокородный удостаивает вас чести сидеть с ним за одним столом и вкушать его вино. Эока, налей стражу храма и жрице божественной влаги.

– Великая милость, высокородный, – произнесла Николь, прикрывая глаза тыльной стороной ладони.

– Можешь смотреть на Свэбо, жрица. И стражу храма тоже позволяю.

Корин и Николь, ополоснув руки в серебряном тазу, сели за стол напротив Эдди. Кастисианка подала им на позолоченном подносе серебряные кубки с красным вином.

Николь с опаской протянула руку и сжала рифленую ножку кубка.

– Страж храма первым воздаст должное высокородному. Оэр заслужил, – сказала стажер.

Сержант поднял ярко сиявший под огнем масляных светильников кубок выше головы и сказал:

– Пусть эрден Свэбо принесет своему роду не меньше славы, чем его предки!

– Слава роду эрдена Свэбо! – подхватила тост Николь.

Все осушили кубки.

Эока поставила перед гостями серебряные тарелки с рубленым жареным мясом и зеленью. У Николь после всех переживаний разыгрался зверский аппетит, и она расправилась со своей порцией раньше мужчин. Эока хотела было положить ей еще мяса, но Николь твердо отказалась:

– Полный живот освобождает голову от мыслей о Всемогущем. Не будем его гневить.

– Подай жрице фрукты, – приказал кастисианке Эдди.

Эока поставила на стол большое серебряное блюдо с дольками мунара. Насколько Николь помнила, по вкусу мунар походил на слегка приправленный перцем кисло-сладкий мандарин, а вот его запах был похож на огуречный. Стажер взяла дольку и с удовольствием вонзила зубы в брызнувшую соком волокнистую мякоть.

Когда все закончили есть, Эока налила каждому из сидевших за столом еще вина и Эдди произнес:

– Пусть завтра все нечестивцы отправятся в Пустыню Хокто! Да поможет нам Нэк Карающий!

Земляне дружно выпили за кровожадного бога Страны Железа. Эдди поставил пустой кубок на стол и, поднявшись, сказал:

– Высокородный желает показать служителям храма, как идет подготовка к штурму Отэухото. Эоке эрден Свэбо позволяет есть все, что она захочет. И она может сидеть за его столом. Воля эрдена до скончания жизни.

Красавица кастисианка с благодарностью поднесла сжатые кулачки ко лбу.

Пройдясь немного по лагерю, патрульные, чтобы поговорить без свидетелей, вышли в открытую степь.

– Далеко уходить не будем, – сказал Корин. – Пусть часовые не теряют нас из виду, а то мало ли что. Хозяин Отэухото хитромудр и многоопытен.

– Вот, черт! Мне тогда вас и обнять нельзя, поповские морды, – с шутливой досадой бросил Эдди, переходя на английский. – Я уж думал, что и не свидимся больше.

– Ну, рано ты нас похоронил.

– А что мне было думать, когда пошли слухи, будто стражи замка Отэу порешили в лесу каких-то храмовников.

– Будем считать, что Триединый не дал нас в обиду. Перейдем к делу. Общее положение вещей мы знаем. Как с нашим заданием? Разнюхал что-нибудь?

– А как же! Докладываю: Бернини в замке.

– Насколько это точно?

– На все сто!

Эдди горделиво вскинул голову.

– Я этого похотливого козла все-таки выследил. Оказывается, он свою самую любимую наложницу в замке оставил. Через нее я на него и вышел! – расплывшись в улыбке, капрал щелкнул пальцами.

– Прекрати. В Стране Железа этот жест считается неприличным. Забыл?

– Кор, тысячу извинений! Я от радости, что мы снова вместе, плохо соображаю.

– Дальше.

– Я Бернини лично видел! Правда, только со спины.

– Откуда знаешь, что это был он?

– А кого еще может обнимать наидостойнейшее тело высокородного Отэу? Только своего хозяина! Ну, и Эока мне кое-что подсказала.

– Та девушка, что прислуживала нам за столом?

– Кор, я же про нее тебе рассказывал! Дочь управителя замка. Благодаря Эоке у нас теперь есть еще и словесный портрет Бернини.

– Отлично. С твоими достижениями разобрались. Теперь докладывай об остальном.

– О чем?

– Капрал, побед без потерь не бывает. Даже у тебя.

– А! Ну, да. В общем, Бернини меня раскусил.

Новость была скверная, но Эдди выдал ее почти радостным тоном и, замолчав, с невинной улыбкой уставился на командира.

– Не тяни. Что значит раскусил?

– Ну, что я из патруля… Понял он, в общем.

– Как он это понял?

– Кор, я не знаю! Ритуалам я следовал строго. Может, на какой-нибудь мелочевке прокололся?

– А с чего ты взял, что он тебя раскусил?

– Меня его безобразно волосатые ребята попытались повязать. Внаглую. Еле-еле выкрутился. Эока помогла – показала тайный ход из замка.

– Он попытался тебя взять до того, как пришли вести, что воины из Страны Песка готовы влиться в его войско?

– После. Буквально через полчаса.

– Уверен?

– Да.

– Скорее всего, Бернини предпринял этот шаг как высокородный Отэу, а не как беглый каторжник. Наверное, он собирался потребовать выкуп за высокородного Свэбо. Сил у меня скоро будет столько, подумал он после получения радостного известия, что я смогу противостоять любому эрдену и здесь, и в любой соседней стране. Кстати! Тут в моем замке болтается какой-то эрден из Страны Большой Воды. Исходя из новых возможностей, можно срубить мало-мало деньжат, даже никуда не посылая мою дружину. И зовет стражей…

– Могло быть и так… Я же говорю, что вел себя строго! – Эдди очень обрадовала такая трактовка событий. – В их игру я уже втянулся с потрохами.

– А Эока знает, кто ты?

– Нет. Здесь все чисто.

– Ладно. Ты только ее не обижай. Народ болхо злопамятен, а она может нам еще понадобиться.

– Кор, она же мне жизнь спасла. Я на нее теперь молиться должен. Что я, совсем что ли…

– Надо будет потом малышку куда-нибудь пристроить. Ее родители вряд ли уцелеют при штурме. Если, они уже не мертвы.

– Кор, давай ее с собой возьмем.

– Угомонись.

– Кор, пожалей сироту. Комиссии скажем, что она случайно узнала, кто мы. Придумаем какую-нибудь историю. Ты же мастер составлять всякие докладные.

– Правда, давайте ее с собой заберем, – неожиданно высказала свое мнение Николь. – В Академии внеземной этнографии будут плясать от радости.

– Кор, она же пропадет здесь!

– Здесь каждый день погибают тысячи и тысячи кастисиан, и мы не можем их всех спасти.

– Разговор идет не обо всех, а о конкретном человеке, – опять подала голос Николь.

– Она не человек.

– Хорошо, пусть не человек, но она такая же, как мы. Командир, проявите каплю милосердия.

– Стажер, прекратите нести вздор. Еще неизвестно, будем ли мы завтра живы сами.

Николь почувствовала, что Корин не на шутку рассердился, хотя интонационно все прозвучало абсолютго нейтрально.

– Наша цель – Бернини, – вздохнув, продолжил он. – Об остальном забыть. Всем ясно?

– Так точно, – потупившись, произнес Эдди.

– А вам, стажер?

Корин посмотрел на Николь. Как ей показалось, опять с укором.

– Так точно, – ответила девушка, отводя взгляд.

– Кор, не переживай! – воскликнул Эдди. – Все будет хорошо.

– Ведь с нами Нэк, – сказала Николь и улыбнулась.

– Господи, какие вы еще дураки.