Обогнув очередь, Жарких подошел к окошку регистратуры и, слегка оттеснив плечом потную тетку в крепдешиновом платье, заглянул внутрь. Пожилая медсестра торопливо листала пожелтевшие страницы чьей-то толстой, как роман, медицинской карты.
– Мамаша, один вопрос.
– Куда лезешь, бугай! Ты тут не один! – возмутился кто-то из стоявших в очереди людей.
– Не бугай, а старший лейтенант полиции, – огрызнулся Жарких и, глядя через плечо, миролюбиво пояснил: – Мне только спросить, уважаемые граждане.
– Ага, тут таких лейтенантов до хрена ходит! Мы уже почти час здесь торчим и вперед ни на миллиметр не продвинулись!
– Тихо! Не выражаться в общественном месте. Говорю, мне только один вопрос задать. – Жарких снова просунул голову в окошко. – Мамаша, где можно Самохина Александра найти?
– Завхоза нашего? – спросила пожилая медсестра.
– Да, – кивнул старший лейтенант.
– Налево по коридору, потом налево за угол и до конца прямо. Там увидите табличку.
– По коридору налево от меня или от вас налево?
– От тебя.
– Спасибо! Видите, вы зря переживали, – сказал Жарких, поворачиваясь к очереди лицом. – Мне, правда, надо было только спросить. Еще раз извините – служба!
Старший лейтенант прошел по пахнущему лекарствами коридору, свернул за угол и через три десятка шагов остановился перед выкрашенной белой краской дверью, на которой была прикреплена пластиковая табличка с надписью «завхоз».
Стучаться Жарких не стал. Он взялся за болтающуюся на двух не до конца закрученных шурупах огромную никелированную ручку и открыл дверь.
У зарешеченного окна за столом сидел смазливый мордастый парень в белом халате и что-то писал. На его левой руке золотом сиял огромный хронометр.
Жарких глянул по сторонам. Вся небольшая комната была заставлена стеллажами. На них громоздились оцинкованные и пластмассовые ведра, банки с краской, картонные коробки, а на нижних полках – даже деревянные ящики с гвоздями и шурупами.
– Привет славным работникам здравоохранения!
– Сюда нельзя, – не поднимая головы, строго сказал парень.
– Вы Самохин?
Парень посмотрел на Жарких.
– Что надо?
– Старший лейтенант Жарких, уголовный розыск. Вы Самохин?
– Я, а что?
– Жениться на тебе хочу, – с серьезным лицом пошутил Жарких, доставая удостоверение из нагрудного кармана. – Ты как, согласен?
Самохин непонимающе уставился на старшего лейтенанта.
Жарких подошел к нему и показал раскрытое удостоверение, потом взял стоявший возле стеллажа табурет, и сел перед Самохиным положив руки на стол.
– Вы в позапрошлый понедельник забирали с пляжа гражданина Стасова? Число назвать для полной ясности?
Самохин сделал глотательное движение.
– Забирал.
– Во сколько это было?
Парень задумался.
– В половине десятого.
– Точно?
Самохин снова задумался.
– Может, чуть позже.
– Насколько позже?
– Минут на пять или десять.
– На пляже вы еще кого-нибудь видели, кроме Стасова?
– Баба… Женщина там еще была.
– Как она выглядела? Опишите.
– Полная такая, в коротком халате. Классная грудь. Что еще? Высокая. Под сто восемьдесят, наверное.
Жарких достал из кармана фотографию, где Квасова была снята вместе с дочерью и внучкой, и показал его завхозу.
– Эта?
– Да, которая постарше. Только на фотографии у нее волосы по-другому уложены.
Старший лейтенант, спрятав снимок, кивнул:
– Возможно. Как вы оценили бы ее душевное состояние?
– Не знаю…
– Она была пьяна?
– Вроде нет.
– Какое у нее было выражение лица? Не бойтесь ошибиться.
– Мне показалось, она была чем-то недовольна.
– Ругани между ней и Стасовым вы не слышали?
– Как я мог что-то услышать при работающем моторе?
– А вы его не глушили?
– Нет.
– А в каком состоянии был Стасов?
– Вы про алкоголь?
– И про него.
– Спиртным от него пахло. Еще когда он выпьет, то шутить начинает.
– Он шутил?
– Да. Частушки напевал.
– Какие частушки?
– Обычные частушки. Русский народный рэп. Если вас интересует, попробую вспомнить.
– Давайте.
Чуть помолчав, Самохин без выражения запел вполголоса:
– Можете не продолжать. Вы в лодке были один?
– Нет.
– С кем вы были?
– С девушками.
– Фамилии, адреса.
– Светлана Лавлинская и Галя Мешкова.
Завхоз теперь отвечал на вопросы без долгих раздумий, будто зная, о чем его спросит полицейский через секунду. Жарких не сомневался, что этот сообразительный молодой человек уже изрядно погрел руки на больничном бюджете. И наверняка еще ни разу не попался даже на мелочевке.
– Живут где?
– Света на улице Гагарина, а Галя возле моста, на Якорной.
– Поехали.
– Куда?
– К Гале и Свете.
– Я же на работе!
– А у меня выходной. Поехали. Объясняю свои действия: пока я до твоих телок буду добираться, ты их можешь по телефону предупредить.
– О чем?!
– Обо всем.
– Пожалуйста, если это так необходимо…
Вздохнув, Самохин сложил в стопку лежавшие перед ним бумаги и сунул их в верхний ящик стола. Поднявшись с кресла, он снял неимоверной белизны халат и повесил его на угол стеллажа. Под халатом у завхоза оказались трикотажная небесного цвета рубашка от «Бенеттон» и узкие белые брюки. Ни дать ни взять бизнесмен на отдыхе.
– Пойдемте.
– Приятно иметь дело с разумными людьми! Все прямо на лету схватывают, – заметил Жарких. – Вы, наверное, гольфом увлекаетесь?
– С чего вы взяли?
– Ваш наряд навел меня на такие мысли.
– Что за ерунда!
Самовлюбленность завхоза была так явственна, что не могла не вызывать улыбку у любого здравомыслящего человека. Старший лейтенант входил в их число, но он был еще и слегка желчен, поэтому на его лице появилась улыбка с изрядной долей презрения.
В холле Самохин с начальственным видом подошел к регистрационному окошку и, игнорируя возмущенные возгласы из очереди, сообщил медсестре:
– Николаевна, я уехал по делам. Буду через час.
– Я все поняла, Александр Вениаминович!
Когда они вышли на улицу, завхоз, взглянув на свои великолепные часы, спросил старшего лейтенанта:
– За час уложимся?
– Должны.
– К кому сначала поедем?
– А к кому больше хочется? Шучу. Сначала навестим госпожу Лавлинскую. Она работает?
– Работает, в салоне красоты на Кооперативной.
– Едем на Кооперативную. Она что, парикмахерша?
– Администратор.
– У, даже так!
Через несколько минут Жарких остановил машину у обшитого розовым сайдингом павильона.
– Ни разу тут не был, – сказал старший лейтенант, открывая стеклянную дверь и пропуская вперед Самохина. – Они тут зимой не мерзнут?
– Не думаю.
В холле за стойкой никого не было.
– Эй, барышни-крестьянки! – крикнул Жарких. – Вы где?!
Тотчас в холл вошла симпатичная темноволосая девушка в очень коротком белом платье с золотой цепочкой на шее.
– Добрый день! Что вы хотели? – спросила она заученно.
Увидев Самохина, девушка улыбнулась.
– Привет! Ты ко мне?
– У вас что, охраны нет? – обводя глазами помещение, сухо спросил Жарких, хотя девушка ему очень понравилась. Ему не понравилось, как она улыбнулась молодому завхозу.
– У нас тревожная кнопка и видеокамеры.
Вне всяких сомнений, девушка была столь откровенна, только потому, что Жарких зашел в салон вместе с Самохиным.
– А, – сказал старший лейтенант и достал удостоверение. – Уголовный розыск. Госпожа Лавлинская?
– Да, – ответила девушка, приподняв ухоженные брови.
– Позвольте задать вам несколько вопросов.
Жарких поймал себя на том, что он копирует интонации Посохина и улыбнулся.
– Садитесь, пожалуйста! – старший лейтенант указал Лавлинской на диванчик для посетителей. – И вы, господин Самохин. Только не рядом, а на другой край. Светлана, в понедельник тридцатого мая вы катались на лодке со своим здесь присутствующим знакомым?
Девушка посмотрела на Самохина. Тот даже не повернул голову в ее сторону.
– Я не помню, – сказала она нерешительно.
– Не смотрите на Самохина. Вспоминайте.
– Наверное, каталась.
– Время не назовете?
– Не помню я.
– С вами еще подруга была. Галина, если осведомители мои ничего не перепутали.
– А, в позапрошлый понедельник! – сцепив украшенные золотыми кольцами пальцы, заулыбалась девушка. – Да, мы катались в тот день на лодке с Галкой. Саша нас пригласил.
– Возле старого пляжа Самохин останавливался?
– Останавливался. На обратном пути. Мы до острова прокатились и сразу назад.
– Во сколько вы там останавливались?
– Часов в девять.
– Вечера?
– Да. Слегка темнеть начало уже. Может, начало десятого было.
– Половину уже было, – вмешался в разговор Самохин.
– Александр, не надо рот открывать, когда вас не просят. – Жарких смерил Самохина суровым взглядом. Что греха таить, ему было приятно слегка унизить завхоза в глазах его симпатичной подруги. – Светлана, вспомните, вы кого-нибудь видели на пляже в тот вечер?
– – Да. Там тетка сисястая была и еще один придурок поддатый. Мы его потом с собой забрали.
– Придурка опишите.
– Длинный носатый. В черной рубашке. Наверное, бывший уголовник.
– Почему вы так решили?
– Он разговаривал так, как будто с приветом, и у него наколка на всю грудь была.
– Какая?
– Церковь.
– Господин Самохин его как-нибудь называл?
– Да, сейчас вспомню… Стас! Противный дядька.
– А женщина? Она тоже с вами поехала?
– Нет! Она на пляже осталась.
– Живая?
– Конечно, живая! Какая еще?
Жарких вытащил из кармана фотографию.
– Она на снимке есть?
– Вот эта женщина на пляже была! – решительно ткнула длинным алым ноготком администратор салона в изображение Раисы Квасовой.