Я эту книгу судьбой оплатил. Много? А может быть, мало? Слово сберег, а себя отравил… Господи, — с кем не бывало! Чья-то рука средь грядущего дня вдруг из печатного праха выберет лучшую долю меня — и встрепенется бумага. Сколько иллюзий терпела она, сколько страстей усмиряла! Книга раскрыта и обнажена… Ей даже ты доверяла! Холод зимы и дыханье весны, горечь и сладость разлуки, грубая правда и нежные сны, лишь бы в пристрастные руки.