Тряпичница и попрыгунья, красотка тридцатых годов сидит, погружаясь в раздумья, в кругу отживающих вдов. Бывало, женой командарма на полузакрытых балах она танцевала так плавно, блистая во всех зеркалах. Четыре гранатовых ромба горело в петлице его… Нет-нет расхохочется, словно все длится ее торжество. Нет-нет да поблекшие патлы мизинцем поправит слегка… Да ей при дворе Клеопатры блистать бы в иные века! Но запах французской «Шанели», венчавшей ее красоту, слинял на казенной постели, растаял на зимнем ветру. Трещали такие морозы, и вьюга такая мела, что даже такие стрекозы себе обжигали крыла.