Вдоль улиц, дождливых и ветреных, он плёлся — должно быть, домой и бремя страстей человеческих устало влачил за собой. Шагал, головою покачивал, молчал, сигарету курил, и так сам себя успокаивал, и так сам себе говорил: «Не мучься напрасной заботою, разгуливай навеселе, дыши тишиной и свободою на этой печальной земле. В пространствах пустынного города спой песню о жизни своей, чтоб песенка эта вполголоса сливалась с шуршаньем дождей. И что-нибудь светлое вспомнится, и дальше пойдёшь не спеша, не скоро ещё успокоится твоя молодая душа».