Сладко брести сквозь январскую вьюгу… Холод. Погреться бы. Знаю Калугу — В церковь зашёл. До чего же пуста. Вижу — остриженный парень в шинели. Батюшка что-то бубнит еле-еле. Роспись: Иуда лобзает Христа. Снег на шинели у юноши тает. Влага на тёмные плиты стекает. Как бы то ни было — служба идёт И у священника, и у солдата… Ряса тесна, а шинель мешковата. Плавится воск и на бронзу течёт. Свечи горят, и мерцают погоны. Парень печатает долу поклоны. Окна задёрнул крещенский мороз… Где призывался и где ты родился? Как ты со службы своей отлучился? Что ты ответишь на этот вопрос? Я подвигаюсь к нему в полумраке, Вижу в петлицах условные знаки, Соображаю: ракетная часть. Что привело тебя в древние стены? Винтик, ты выпал из мощной системы, Как бы и вовсе тебе не пропасть. Ветер повеял, и дрогнуло пламя. Молча глядит Богоматерь на парня. К куполу тянется тонкий дымок… Все вы единого дерева ветки. Но почему же твои однолетки Молятся на металлический рок? Чем озабочен? Спасением мира? Ты бы спросил своего командира, Пусть объяснят тебе политруки… Может быть, ты ошарашен виденьем, Если себя осеняешь знаменьем, Взмахами юной солдатской руки? …Резко выходит в свистящую вьюгу. Может быть, что-то поведать друг другу? Следом спешу. В переулке ни зги. Разве тебя, молодого, догонишь? Вижу — в бушующем мареве тонешь. Слышу — во тьме пропадают шаги…