А где дурачки городские, народ не от мира сего, слепые и глухонемые — повымерли до одного. Блаженные, нищие духом, таинственным миром своим понятные древним старухам, причастные тварям земным. Бывало, Порфиша при встрече откроет трясущийся рот, и чувствуешь, что человечье в юродивом ищет исход. Вот&вот и промолвит такое… А что ему — совесть чиста и незачем благо земное и наша земная тщета. Сказал бы, да слов не хватило, чуть-чуть бы — да рухнула связь. Безумие вновь накатило, и вновь голова затряслась. Повымерла эта порода, здоровый пошел матерьял, но город лишился чего&то и что&то в лице потерял. Недаром от слабого слова на косноязычных устах величье царя Годунова однажды разрушилось в прах.