Мне было жаль, что не поймет меня тот, кто ни разу с жизнью не прощался, кто с нищею душой не возвращался в родимый дом на грани мглы и дня. Когда ночные тени за спиной, когда в глазах и под глазами тени и словно катафалка появленье из-за угла машины поливной. Когда на белом свете ни души, все спят вповалку — даже постовые… Как звонко разносили мостовые мои шаги в светлеющей тиши! Я шел и знал, что на моих губах осела соль мгновений быстротечных, иллюзии, развеянные в прах, горячий пепел заповедей вечных. Над головой светлели небеса, а в голове едва дымилась груда каких-то слов… Но птичьи голоса вдруг раздались, неясные покуда. Дохнуло ветром. Сладкий аромат привянувшего липового цвета ударил в ноздри. Середина лета. Так вот в чем дело: скоро листопад! Ах, эта жизнь! Печалюсь и люблю, что красота сроднилась с безобразьем, я заболел твоим разнообразьем, а ты меня толкаешь в колею! Как пахнут липы, влажные внутри, как все смешалось: тонкий запах тлена, и свежесть листьев, и дыханье ветра, и розовое золото зари.