Сам Раннальдини в крикет не играл. Неуклюже пущенный мяч, попавший по руке, мог лишить его возможности дирижировать на недели. Но ему нравилось от случая к случаю демонстрировать значимость своей личности в деревне. Когда он прилетел в воскресенье перед самым матчем, Китти готовила грандиозный ужин, а Боб Гарфилд формировал внушительную команду из музыкантов лондонского «Мет», доставленных на автобусах. Команда состояла из виолончелиста – дьявольского боулера, горниста, уволенного Раннальдини в прошлом марте и срочно восстановленного на работе за блестящее владение битой. Хотя в команде отсутствовали Вольфганг и его товарищи, блеск ей придавал сам Боб, надежно охраняющий ворота, Ларри, похвалявшийся тренировками в Суррее, и Гай, классный игрок по всем параметрам. Незанятые музыканты лондонского «Мет» должны были весь вечер играть на площадке бело-голубого павильона.

Бродя вокруг и выискивая недостатки, Раннальдини предупредил музыкантов, чтобы они не пили за обедом больше одного бокала вина, и потом ушел к себе переодеться.

Жители деревни собирались кто на машинах, кто пешком. Им нравилось вторгаться в «Валгаллу», прыгать через Чертово логово, блуждать по лабиринту или восхищаться дельфиниумами, клумбой, верхушка которой, казалось, касалась неба. Забравшись на капоты еще не успевших раскалиться автомобилей, мужчины открывали банки с пивом, а хорошенькие девушки демонстрировали бикини в надежде, что Раннальдини воспользуется правом сеньора на первую ночь.

Гай больше других игроков был озабочен классом своей игры. Полный решимости унизить Лизандера, он еще и рассчитывал попасть в комитет крикетного клуба деревни, что позволило бы ему и делом заниматься, и отлучаться для звонков Джулии. Гай уже присоединился к местному отделению лейбористской партии, приходскому совету и комитету Лучше-Всех-Сохранившейся Деревни.

Его намерение позвонить Джулии по пути на матч не осуществилось из-за Флоры, пожелавшей увидеть Раннальдини после двадцатичетырехчасовой разлуки и настоявшей на том, чтобы ее подвезли.

– Поведу я, – заявила она с уверенностью человека, управлявшего «мерседесом» Раннальдини в Риме.

– Только не ты!

Гай оттолкнул тарелки.

– Я не могу рисковать нашей единственной машиной. Где мама?

– Работает. Она подойдет попозже.

Вдруг Гай почувствовал, что отсутствие Джорджии связано с Лизандером. Опасения подтвердились. Когда он подъехал к краю поля, к ним присоединилась Наташа. Сильно загорелая, одетая в свободную черную рубашку и белые шорты, демонстрирующие стройные ноги, она выглядела очень хорошенькой, и Гай ей об этом сказал.

– Да? Ну спасибо, мистер Сеймур. Ну а как Корнуолл? – обратилась она к Флоре.

– Отлично. Господи, посмотрите-ка. Проследив за взглядом Флоры, Наташа увидела Лиандера, привалившегося к голубому «феррари», с телефоном и собаками на ногах – смешным щенком и Джеком Расселом. Он был одет в свою рубашку с надписью «СЕКС СЧИТАЕТСЯ ЗЛОМ, ЗЛО ЗОВЕТСЯ ГРЕХОМ».

– Мы у поля, – говорил он. – Или уйти? Мне тебя тоже не хватает. Ты придешь? А могу я его чуть-чуть подколоть во время игры? Хорошо. Увидимся позже.

«Он звонит Джорджии», – разъяренно подумал Гай.

– Чтоб мне провалиться, кто это? – с трепетом спросила Наташа, когда Лизандер снял рубашку, прежде чем надеть крикетный свитер, и обнажил загорелую и худую после морской болезни спину.

Через минуту на красном «феррари» прибыл понаблюдать за развитием событий Ферди, похожий на мафиози в белой панаме и черных очках.

– Добрый день, Лизандер, – окликнул Гай. – Помнишь, я говорил тебе о Флоре? Ну так вот она вместе со своей подругой Наташей.

– Привет! – Лизандер оторвался от приготовления еды для собак, чтобы представить своего товарища.

– Лизандер на сезон поло снял коттедж «Магнит» за долиной, – сообщил Гай смотревшим во все глаза девушкам, – я надеюсь, молодые люди будут вместе.

«И ты прекратишь приставать к моей жене», – таков был подтекст слов Гая, направлявшегося в павильон готовиться к игре.

Наташа последние недели провела неудачно. Осознавая, что Раннальдини все больше от нее отдаляется, она собралась было путешествовать с Флорой по загранице, но та вдруг отказалась. Наташина мама увлеклась новым любовником и младшими детьми. Не зная, на кого направить свои чувства, она, не отрываясь, смотрела на улыбающегося Лизандера и думала, что он самый лучший и добрый из всех юношей, ею виденных. Впервые за последнее время она так сдвинула рубашку, что показался край оранжевого лифчика, оставлявший желающим возможность вообразить остальное.

– Можно я присмотрю за этим прелестным щенком? – спросила она, поглаживая испуганную Мегги.

– Попробуйте удержать его в тени, – сказал Лизандер. – А ты присмотри за Джеком, – добавил он Ферди. – Он с ума сходит от кроликов, а они медленно бегают – должно быть, больны – так он их ловит.

– Некоторым зверюшкам хочется, чтобы их поймали, – Наташа отправила Лизандеру завлекающий взгляд и улыбнулась Ферди, достававшему из «феррари» корзинку:

– Пойдемте смотреть с нами.

Она обратила внимание на красное и потное лицо Ферди и выступ под широкой гавайской рубашкой, растягивающий джинсы. Проницательная, как и отец, она сообразила, что до Лизандера можно добраться через его друга.

– Еще пять минут, Лизандер, – закричал капитан команды Парадайза Майкл Прескотт, хозяин «Жемчужных ворот», прозванный Архангелом Михаилом и ставший большим приятелем Лизандера.

– Как вы познакомились с Лизандером? – спросила Наташа у Ферди.

– В школе.

Стоя на коленях и зашнуровывая крикетный ботинок друга, Ферди поинтересовался: – Какие у вас дела?

—О'кей. Гай расстроен, а Джорджия не торопится раздувать это дело, чтобы не показать, как она страдает.

– А вот еще один из твоих врагов, – сказал Ферди, когда большой вертолет, приковав к себе внимание, приземлился у поля и оттуда выпрыгнул Ларри Локтон, блестя драгоценностями.

– Даже если вы и против, я все равно буду сражаться, – завопил он на бегу.

– Не говори глупостей, Ларри, – откликнулся Боб, открывавший подачу вместе с восстановленным горнистом. – Я поставил тебя четвертым номером.

По пути в павильон Ларри столкнулся с Раннальдини, выходящим из дому.

– Кто этот парень у голубого «феррари»? – полюбопытствовал Раннальдини, который на самом деле все знал, но хотел завести Ларри.

Заметив Лизандера, Ларри гневно зарычал:

– У него какое-то смешное имя типа Александр Харли. Мериголд почему-то сдала ему «Магнит».

В прежние времена Ларри ни за что не допустил бы такого, но после интрижки с Никки был уже поосторожнее.

– Действительно магнетичен, – заметил Раннальдини. Неудивительно, что Ларри был так смущен.

Кивая знакомым на ходу, Раннальдини постепенно подбирался к группе вокруг «феррари», к которой присоединился теперь и изящный Идеальный Хомо, одетый в голубые шорты и крошечную белую шляпку.

– Папа, – Наташа радостно его обняла, – ты должен познакомиться с Лизандером.

Пока Флора отсыпалась после римских ночей, Раннальдини изучал партитуры, диктовал письма и даже проводил прослушивание на балконе виллы. Его загар еще больше подчеркивал идеально сшитый белый костюм, который выделял его среди толпы. Лизандер изумленно вздохнул. Он уже ненавидел Раннальдини, но не мог не считаться с его очаровательной внешностью и излучаемой им энергией. Еще никогда ему не встречался человек настолько лощеный и сексапильный.

– Крутейший костюм, – заикнулся он. – Где вы его отхватили?

– В трущобах Сингапура, – произнес Раннальдини с улыбкой, смягчающей убийственный взгляд.

«Господи, да паренек-то довольно нудный». Взволнованный Раннальдини решил, что Флора вряд ли подпадет под чары Лизандера, и потому, проигнорировав ее, кивнул Ферди и Идеальному Хомо, который сказал:

– Я согласен с Лизандером. Костюмчик что надо.

– Лучше бы уж начинали, а то просидим до снега, – усмехнулась Флора, решив скрывать свою тоску.

– А где же Китти? – осведомился Лизандер.

– Занимается чаем.

– Так ей не удастся посмотреть? – неодобрительно спросила Флора.

– Китти ничего не понимает в крикете, – пояснил Раннальдини.

– Не в ту школу ходила, – язвительно добавила Наташа.

Мистер Бримскомб и псарь Раннальдини Клив, для беспристрастности судящие бесплатно, стали выводить игроков на поле, когда Лизандера подхватили двое белокурых сыновей Мериголд. Джейсон был одет в рубашку с надписью: «Я никого не боюсь в мире, разве что Папочку». Марки тащил крикетную биту размером больше его.

– Мы привезли с собой «Роки-4». Пойдешь к нам смотреть? А ты нам мяч подашь? – спрашивал Джейсон.

– Давайте дождемся перерыва на чай. Лизандер заправил в брюки вылезающий свитер.

—Мне пора на поле. Как вы уезжали на последний семестр?

– Отлично, – ответил Марки. – Мама так расстроилась, что мне пришлось плакать еще громче, чтобы ее успокоить. А как Артур?

– Сходим и посмотрим. Ему нравится пастись на ваших лужайках.

– Да иди же, Лизандер, – завопил Архангел Михаил. «Да он и с детьми умеет обращаться», – подумала Наташа, когда Лизандер поскакал по изумрудно-зеленому полю. На площадке взмокшие музыканты лондонского «Мет» спасали свои души, играли «Квинтет Форель». К толпе вокруг «феррари» присоединилась и Мериголд, призывающая провести церковный праздник.

Она чувствовала себя расстроенной, потому что купленные в феврале джинсы застегивались намного туже. Уговоры, что это от жары, не успокаивали.

– Ну как дела? – прошептала она, принимая от Ферди бокал шампанского.

– Не так гладко, как у тебя с Ларри, – ответил Ферди, – главное – не переборщить сегодня вечером.

– Девочки, надеюсь, вы поможете на церковном празднике? – спросила Мериголд.

– Я буду заграницей, – торопливо сообщила Флора.

– И я тоже, – сказала Наташа.

– Стыдно, но уж вы-то, Меридит, украсите бесплатно комнату, – обратилась Мериголд к Идеальному Хомо. – Это очень поможет проведению лотереи.

– Ну нет, – обиженно возразил Меридит. – Вы же знаете, что сейчас экономический спад.

Он не мог простить Мериголд, что его не пригласили декорировать «Магнит».

– Пора говорить о перевоплощении малого из Парадайза, – пробормотал он Флоре, пристраиваясь рядом на автомобиле Ферди.

Официант из «Небесного сонма» произвел подачу. Приняв стойку, Боб отразил мяч на четвертый номер.

– О, здорово залепил, – отметила Мериголд, с трепетом отнесшаяся к сложившейся ситуации. – Дети, не съешьте все печенье Ферди.

– А Гермиона здесь? – поинтересовалась Флора.

– Слава Богу, нет, – содрогнулся Мередит. – Поет «Саломею» в Нью-Йорке. Когда она выходит в седьмой раз кланяться, аудитория встает и вопит: «Все, все, хватит!»

Поскольку Раннальдини не мог этого слышать, все покатились от хохота.

– Счастье, что ей встретился Боб, – сказала Мериголд.

– Счастье! А разве Бобби не получил неплохое тело? О, сильный удар, должно быть, шестерка.

– Боб сам неплохо выглядит, – заметила Флора. – Жаль только, лысеет.

– Это от экономического спада. Он всегда был под каким-либо влиянием, – захихикал Меридит. – О, хороший удар.

Бобби сделал первую обводку.

– Похоже на разгром. Бедный Парадайз, в такую погоду ты больше похож на ад.

Становилось все жарче. Над полем висело марево. Увядшие листья и пожухлая трава превращались в мусор в окружающих лесах. Птицы замолкли. Взмокший Ферди сожалел, что комплекция не позволяет ему скинуть рубашку и загорать, как все. Он не мог оторвать от Наташи глаз, впервые встретив такую очаровательную девушку. Умеющий поговорить, Ферди вдруг так оробел, что только наливал вина в ее бокал и угощал вишней.

Сто очков и ни одних воротцев. Деревня была обижена. Правда, была надежда хоть мельком увидеть неуловимую Джорджию. Слухи о распаде ее брака с Гаем, разносимые Мамашей Кураж, распространялись со скоростью света. Однако сам Гай, словно опровергая их, держался бодро. Подавал он только седьмым номером, и это его достаточно раздражало. Стараясь быть любезным с женами полевых игроков Парадайза и не желая давать автографы, Гай Сеймур полагал, что все это позволит ему в следующем году играть за команду деревни.

В отличие от него Ларри был доволен своим третьим номером и теперь яростно штудировал в тени бизнес-отдел «Санди таймс». Ему хотелось сбежать поорать по телефону – раздражали эти тупицы-партнеры. И еще злило то, что судит его Бримскомб – Иуда. После того как вырубили жимолость около окна Флоры, мистер Бримскомб подумывал вернуться к бывшему хозяину, но его останавливала грубость Ларри. «Жемчужина Парадайза» прижилась в теплицах Раннальдини и обещала вырасти даже толще и выше, а, ухаживая за ней, он мог наблюдать и Наташу, загорающую и купающуюся в бассейне без лифчика.

Ситуация складывалась отчаянная, жители Парадайза потихоньку напивались. Болельщики Лизандера спрятались в тени шелковиц, и, когда он приближался, его освистывали, потому что команда играла из рук вон плохо.

– Не позвонишь вместо меня Ледброуку? – крикнул он Ферди. – Моя телефонная карточка в автомобиле. Защитник только что сказал мне, что Блю-Чип-Беби – фаворит забега в 4.15. Может, поставишь на него пятьсот фунтов?

Ожидая изменения банковского баланса, Лизандер значительно поднял ставки.

– Да он еще и богат, – пробормотал Мередит.

– Ты его обманешь, – вздохнула Наташа.

– Только просадит деньги, – проворчал Ферди.

– Ты захватил что-нибудь поесть? – окликнул его Лизандер, выпивший ледяного «Карлсберга».

– Я сделаю тебе сандвич, – Наташа склонилась над корзинкой. – С цыпленком или с копченым лососем?

Шелковичная роща была забита автомобилями. Толпа изнемогала от жары. Боб и горнист довели счет до 140.

– Если что-нибудь вскоре не изменится, – вздохнула Мериголд, – Ларри так и не удастся ударить.

– Господи, какая же она хорошенькая, – проговорил Ферди, когда Наташа, не торопясь, пошла к Лизандеру с сандвичем.

– Она ничего, – сказал Мередит, повесив себе на уши по паре вишенок вместо серег, – но ужасная сука.

Лизандеру, однако, удалось съесть только кусочек. Дела были плохи, и Архангел Михаил кивком головы позвал его:

– Тебе приходилось подавать?

– Иногда.

– Ну, хуже уже не будет.

Майкл поднял перед ним мяч свечкой:

– Воротца неприступней сердца Раннальдини. Старайся вести мяч битой.

– Это уже интересно, – заметил Ферди, доев сандвич Лизандера.

– Как зовут подающего? – спросил счетчик.

– Хоукли, – прокричал Майкл.

Болельщики, в основном женщины, приободрились. Ведь это же был тот самый великолепный мужчина, который переехал в «Магнит». Лондонский «Мет», уставший исполнять классику, грянул «Эй, красавчик».

Мередит размахивал в такт куриной косточкой.

– Привет, Тедди, – улыбнулся Лизандер мистеру Бримскомбу, измерявшему шагами его пробежку. Они подружились, когда Лизандер приводил в форму Мериголд. Лизандер был всегда готов подвезти дровишек или пустые мусорные баки.

С выбившейся из брюк рубашкой, длинноногий и длиннорукий, Лизандер неуклюже приближался к воротцам. Через секунду резкий удар посредине воротцев выбил Боба из игры. Толпа радостно закричала и развеселилась совсем, когда за биту взялся Ларри. На нем были защитные доспехи и перчатки от Яна Ботема. Все поняли, что его фирменная бита «Астра» с пластиковой головкой используется первый раз. К счастью, смех заглушили аплодисменты Бобу, вернувшемуся после семидесяти восьми пробежек по краю поля.

– Ну и что это был за мяч? – напыщенно проговорил Ларри.

– Я думаю, красный, – Боб потер лоб, – должно быть, от жары.

– А это Ларри Локтон, – объявил комментатор, – который, как мы говорили, пробовался в Суррее.

Пока Ларри, волнуясь, поправлял свою маску, Лизандер вернулся назад, протер мяч и сунул его в брюки.

– Ах, быть бы мне им, – вздохнул Мередит. Второй мяч Лизандера ударился о белоснежные щитки Ларри.

– Аут, – произнес мистер Бримскомб к досаде Мериголд.

Ларри мычал под своей маской и гримасничал, как горилла.

– Аут, – согласился Клив, которому никогда не нравился Ларри.

– Ну тогда и не думай получить свою работу обратно, – сказал Ларри, отправляясь в павильон.

– Ну, может быть, для Суррея он и подходит, – захихикал Мередит, когда Мериголд бросилась утешать мужа.

Лизандер прошел еще пять воротцев за девять пробежек и уже завершал круг, когда «Мет» грянул «Рок-Стар» при появлении Гая.

– Мама умница, – сказала Флора. – Звучит, как будто написано специально для оркестра.

– А вот и сам мистер «Рок-Стар», – прокрякал комментатор. – Блестящий игрок в крикет, если верить моим информаторам.

Со своей атлетической пластикой, мощным телом, красивым лицом и белыми волосами Гай выглядел достойным посвященных ему песен. Ему хотелось, чтобы все это видела Джу-Джу, да и Джорджия куда подевалась? Как можно винить в неверности женщину, которая его не поддерживает? И, надевая защитную маску, он заметил Джорджию, выходящую из леса с Динсдейлом. Ее чистые волосы стягивала сзади голубая лента, и на ней были голубая рубашка, повязанная на талии, и цветастые брюки.

– Если не ошибаюсь, сама Джорджия Магуайр; миссис Рок-Стар прибыла вовремя, – отметил комментатор, а ансамбль повторил мелодию.

Под громкие аплодисменты Гай начал с центра бить кистью. Тут тенор с хорошо поставленным ударом отбил четыре мяча, а затем так запустил мяч над вытянутой рукой Лизандера, что тот улетел далеко в лес. В следующий момент Лизандер, Джорджия, Динсдейл с Мегги и Джеком исчезли среди деревьев. Сначала игроки обрадовались возможности присесть и отдохнуть, а потом их взгляды обратились на появившегося Динсдейла с мячом в зубах. Все ждали еще добрых пять минут, пока из леса бок о бок не вышли Лизандер с Джорджией. Лизандер нарочито вытирал остатки губной помады тыльной стороной руки, а у Джорджии на волосах недоставало голубой ленты.

Толпа разразилась хохотом, а оркестр, досаждая Раннальдини, грянул: «Если ты заглянешь сегодня в лесок, то приятно удивишься». Гай был потрясен, и начавший подавать Лизандер перехватил его мяч за одну пробежку.

Флора искала у павильона Раннальдини, когда мимо промчался Гай.

– Ты теперь, папочка, родитель-одиночка, – окликнула она его. – Поскольку в лесу с мамочкой был Лизандер, твой свитер должен носить он.

Глаза Раннальдини загорелись злорадством.

Бедняга Гай был вне себя. Ему уже не нужен был его зеленый свитер, напоминающий о бывших достижениях. Журналист из «Ратминстер ньюс», наблюдавший всю сцену, подумал, что нужно позвонить Демпстеру и рассказать о колеблемой Рок-Скале. Зато необычайно приободрился Ларри.

– Твой малыш, кажется, переключился на Джорджию, – не преминул он уколоть Мериголд.

– Вольфи не может сделать несколько пробежек за твою команду, – прожурчала Флора Раннальдини. – Ты не пожалел, что украл у него подружку?

– Оно того стоило. Ты хоть немного по мне соскучилась?

– Нет, – сказала Флора, глядя на него из-под ресниц. – Я соскучилась много.

– Ну а пока «Мет» и твой папаша на поле, исчезнем-ка мы в башне. А Таблетка постережет.