Лондонский «Мет», включающий 160 человек, проследовал на чай в огромный и прохладный холл. Дубовые столы покрывали белые скатерти. Большие вазы с ранними розовыми георгинами стояли в каждом углу. Китти устроила праздничное чаепитие. Ее сандвичи с копченой лососиной, креветки в майонезе, омлет с травами и индюшачьей грудкой были чрезвычайно вкусны. Также подали домашние лепешки с тутовым джемом и кремом, орехи, лимоны и шоколадные пирожные, красиво украшенные сверху и с кусочками ледяного масла внутри, и разноцветный торт, где по белому мороженому вывели голубым: «ЛОНДОНСКИЙ «МЕТ». Д. ПАРАДАЙЗ. 1990». Чтобы доставить удовольствие Раннальдини, было сделано все. Жаль, чаепитие сопровождала жара.

– Я не могу туда пойти, – хныкала Джорджия, окруженная любителями автографов, когда толпа потянулась в холл. – Гай и так уже готов меня убить за то исчезновение.

– Я буду с тобой все время, – успокаивал ее Лизандер. – И потом я чертовски голоден. А этот дом очень готический, да?

Даже жара ада не смогла бы остановить Персиваля Хиллари, священника церкви Всех Святых в Парадайзе, при возможности поесть. Законченный прихлебатель у чужого стола, с красной физиономией и хриплым дыханием, он наполнил тарелку сандвичами и завопил мелодичным голосом:

– Какое чудесное, чудесное торжество.

– Какой пир! – вскрикивала его жена Джой, о которой отзывались как о надежной опоре.

Плоскогрудая балаболка со звенящим смехом, она тратила время на запугивание не желающих заниматься благотворительностью и бдила за уклоняющимися от праведной жизни.

– Когда рядом Джой, меня так и тянет нацепить поверх шорт еще и фиговый листок, – жаловался Меридит.

Между Джой, Мериголд и леди Числеден шла непрерывная борьба за право задавать тон в Парадайзе. Забота о нравственности других не мешала Джой Хиллари разделять с мужем слабость к красивым мужчинам и быть помешанной на Гае. Она уже давно готовила Гая для себя с помощью утомительных бесед.

Оторвав Джорджию от Лизандера и шипя:

– Как ты смеешь выставлять меня в таком свете перед всем Парадайзом? – Гай толкнул ее в сторону Джой. – Дорогая, я хотел бы познакомить тебя с моей женой Джорджией.

Будучи вегетарианкой и освободив бутерброды от мяса, яиц и рыбы, Джой стала рассказывать Джорджии, почему в этом году так много овсюга.

– Символ времени, – уныло произнесла Джорджия, а когда Джой Хиллари бросила на нее пустой взгляд, добавила: – Мужчины не сопротивляются, когда их сеют.

– Никто его не сеет, – терпеливо возразила Джой. – Поле за нами уже двадцать лет культивируется, но до сих пор на нем растет овсюг.

– Но это гораздо лучше, чем рапс, – сказал ее муж.

Персиваль, приближаясь под предлогом знакомства, а на самом деле – за куском шоколадного торта. Увы, не успел он взяться за нож, как Динсдейл впился во весь торт.

Джорджия расхохоталась. И, видя их растерянные физиономии, проговорила:

– Лучше мне уйти от этой криминальной сцены и поздравить Китти.

Даже в состоянии самопогружения Джорджию напугала внешность Китти. Она похудела, а ее глаза покраснели так, словно от крепкого чая. Китти всегда успокаивалась во время приезда Раннальдини, но сейчас, казалось, исчез весь интерес к другим людям. Она даже не улыбнулась рассказу о проделке Динсдейла. А когда Джорджия присела рядом и поблагодарила за разрешение Флоре так долго жить в «Валгалле», Китти ничего не ответила и только опустила глаза.

– Что с тобой, Китти? Ты чем-то потрясена?

– У меня все хорошо.

Как она могла поведать Джорджии, что у ее дочери неистовый роман с Раннальдини? Месяц назад, когда бедняга Вольфи проплакал всю ночь, Китти сказала Раннальдини, что он не должен уводить подружку у сына хотя бы потому, что она на тридцать лет моложе. А Раннальдини провопил, что Вольфи просто с ума сошел от ревности и придумал эту историю, да и как вообще Китти смеет обвинять его в приставании к малолетним.

Он обвинил жену в потере привязанности к нему, и Китти была почти откинута со своих позиций. И ведь что самое ужасное – первоначально она преклонялась перед Флорой: та всегда ее поддерживала, но потом Флора перестала заступаться за Китти и во всем принимала сторону мужа.

А теперь, при приближении Раннальдини и Флоры, Китти залила чаем весь стол. Флора, естественно, была голодна. Джорджию никогда особенно не заботило питание своей семьи, да и после завтрака прошло уже немало времени.

– Привет, Китти, – сказала Флора восхищенно. – Как ты?

– О'кей, – ответила Китти, разлив еще больше чая на скатерть.

– Ну-ка, молодчина, дай-ка мне его, – Гай отобрал у Китти чайник, видя, как она разволновалась. – Я наполню чашки, а ты поболтай с Флорой.

– Я только еще принесу горячей воды, – Китти с отчаянием схватила серебряный кувшин. – Бери сандвич, – толкнула она Флоре тарелку.

– О, вкуснятина, я такая голодная! – воскликнула Флора, но аппетит у нее пропал, потому что Китти выглядела абсолютно несчастной и не могла поднять глаз.

«Она все о нас знает, – в ужасе подумала Флора. – И ведь была так мила со мной». Но Раннальдини стал тайком ласкать ее бедра, она не могла удержаться и не прижаться к нему.

– Маленькая женушка Раннальдини все делает хорошо, – сказала Джой Хиллари, беря третий кусок орехового пирога. – Мы должны привлечь ее к участию в празднике. Может быть, она будет торговать безделушками или готовить чай.

Когда Китти закрыла кухню, на тропинке перед ней возник небрежно одетый Лизандер.

– Вы меня помните? Мы встречались у Мериголд и на вечеринке по поводу выпуска «Рок-Стар». Давайте я понесу кувшин. Потрясающее чаепитие. Я так подкрепился, что подавать сейчас не способен. А моя мама не любила готовить для застолий после крикета. Она ограничивалась покупкой торта и готовых сандвичей.

Он вдруг обнаружил, что воспоминания о Пиппе, пусть и в такой форме, уже не причиняют боли.

Китти подняла взгляд. Мощные стекла очков гротескно увеличивали покрасневшие глаза. «Господи, да она же совершенно несчастна».

– Мериголд рассказывала мне о вашей маме, – заикнулась Китти. – Она была такая молодая. Вы, должно быть, ужасно по ней тоскуете.

Лизандер, который обычно улавливал характер отношений между людьми, уже понял, что Раннальдини неравнодушен к сексапильной дочке Джорджии. Что же будет с Китти? «Раннальдини дерьмо», – решил он, внося кувшин с горячей водой в холл.

Наташа, которой и представить было трудно, о чем можно разговаривать с ее мачехой, обрабатывала Ферди, которого Лизандер представил Китти. «Ферди и Китти вполне подходят друг другу», – решил Лизандер. Пока они знакомились, к ним примкнул Гай с блюдом торта.

– Вы молодчина, должны сами что-нибудь съесть.

– Почему вы ее так называете? – спросила Наташа.

– Потому что она действительно молодец, – тепло произнес Гай.

– А сколько кирпичейв надежной опоре? – поинтересовалась Джорджия, присоединившись к группе и ловя на себе мрачный взгляд Гая.

– Мы будем все доедать не одну неделю, – сказал Раннальдини жене, оглядев полные столы. Люди уже закуривали, направляясь к полю. – Ты, Китти, как обычно, сверхуслужлива.

—Ничего не пропадет, – проворчал Лизандер. – Я помогу вам, Китти. Здесь хорошо и прохладно.

– Лизандер, – окликнула Мериголд, – ты же обещал поиграть с мальчиками.

– Вот уж нет, черт побери, – проворчал Ферди. – Тебе заплатили за то, чтобы ты дразнил Гая. Займись Джорджией.

Но как только Лизандер уселся рядом с Джорджией под ореховым деревом, Архангел Михаил приказал ему выйти на поле и начинать подачу. Его место мгновенно занял Ларри, которого Джорджия избегала.

– Как продвигается альбом?

– О'кей.

– Гай тоже так говорит. Может быть, сдашь его раньше?

– А может быть, и свинья летает, – огрызнулась Джорджия.

– Я думаю, дела в галерее не очень успешны, – предположил Ларри, – ты могла бы помочь мужу, ускорив работу. Ведь Гай же тебя берег раньше, помогал, Джорджия.

– Это для конспирации. Меня просто использовали, – в истерике закричала Джорджия. – А Гай тебя пригласил для этого на обед.

– Но он его отменил, – заявил Ларри. – Был слишком занят.

Джорджия затряслась. Сказав это, Ларри буквально столкнул ее в пропасть.

– Да ты сама придумываешь себе преграду, – продолжал он задиристо. – Все, чего мы все хотим, – так это тепла, искренности и любви, как дети и старики. Ну как в «Рок-Стар».

– Когда я писала «Рок-Стар», то была счастлива, – прошипела Джорджия. – Как я могу быть такой теперь, если сердце разбито, а мой мир разваливается?

С поля Гай увидел, как Джорджия вскочила с шезлонга и, спотыкаясь, пошла от Ларри. Гай ведь надеялся, что Ларри сообразит не говорить об отмене обеда. Надо было предупредить его, но, будучи сыном епископа, он вкрадчиво проговорил:

– Может быть, ты скажешь Джорджии, что не пришел на обед?

– Вы не хотите преподнести в дар церкви в качестве праздничных призов дюжину копий «Рок-Стар»? – остановила Джорджию Джой Хиллари.

– О черт, конечно же, нет, – завопила Джорджия. – Я не могу свободно распоряжаться своим альбомом, и мне не полагается часть записей. Это все равно, что я попросила бы у вашего мужа к следующему Рождеству передать церковную выручку в Общество благотворительности музыкантов. О, смотрите, подает Лизандер. Извините.

Она удалилась, оставив Джой недовольной.

«Гай опять мне солгал, – думала Джорджия. – Стоит ли заканчивать альбом только для расчетов с банком, если Гай не собирается бросать Джулию. Содомитский «Ангельский отдых», уж лучше жить в снятой квартире с Лизандером».

Это было за секунду до того, как она поняла, что дела на поле круто изменились. Теперь Гай уверенно подавал, перехватывал и отбивал той самой рукой, которая ночами доставляла ей такое удовольствие. Джорджия отчаянно закричала.

Секунду спустя Лизандер, словно мстя за нее, запустил мяч высоко в воздух, и игрокам «Мета» пришлось отправиться на его поиски в лес.

Парадайзцы были на небесах. Им еще ни разу не удавалось удачно сыграть против лондонского «Мета». Вскоре музыканты, не потерявшие присутствия духа, двинулись к дальнему полю, а Гай, Ларри, Боб и тенор, волнуясь, обступили воротца. Но без большой пользы. Удары посылали мяч через черту, и каждый раз Лизандер набирал очки пробежками, пока игроки «Мета» оставили свои номера, чтобы насладиться зрелищем, когда смертный играет как Бог.

Исполнявший «Смотрите, идут победители» оркестр выдал «Британских гренадеров».

«Идут пересуды об Александре и Геркулесе,

О Гекторе и Лизандере

И других храбрецах», – пел тенор, и все болельщики, в том числе и священник, присоединились.

После пятидесяти пяти минут игры команда Парадайза имела 130 очков и нетронутые воротца. Набрав свою сотню, Лизандер помахал руками команде соперников, обоим судьям и битой – болельщикам. Затем, словно с презрением говоря: «Уж теперь-то я развлекусь с твоей женой», – он отправил мяч в сторону побагровевшего и взмокшего Гая и побрел, ухмыляясь, в павильон, не дожидаясь разрешения судьи.

Местный журналист был настолько обеспокоен возвращением в офис для снятия заранее приготовленного заголовка «ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ», что забыл позвонить Демпстеру. Гай еще минут сорок оставался на поле, ничего не предпринимая, игроки Парадайза делали вымученные пробежки, а Лизандер удалялся в лес с Джорджией и собаками. И Гай и Джорджия были так заняты, что не заметили, как Флора исчезла с Раннальдини.

– Жаль, что Джорджия Магуайр ушла так рано. Я хотел с ней переговорить об открытии праздника, – жаловался Персиваль Хиллари, на самом деле интересуясь лишь Лизандером.

– Видимо, перегрелась на солнце, – предположила Джой. – Сначала она отказалась дать мне несколько альбомов «Рок-Стар», а когда я вежливо попросила какие-нибудь ненужные ей личные вещи, которые мы могли бы разыграть в лотерею, сказала: «Как насчет моего мужа?» – и умчалась.

– Я уверен, просто пошутила.

– А я – нет. Тем более если вспомнить, каким надежным оплотом был Гай. Я не имею в виду ее, но что касается этой вороватой собаки...