Одно дело пройти в финал, и совсем другое жить с этим следующие два дня. Людвигу повезло. В немецкой команде все любили друг друга, ели, пили, осматривали достопримечательности и работали с лошадьми вместе. Все старались поддерживать Людвига. Имела значение только победа Германии. Такую же поддержку получал от американской команды и Дино.

Мелиз вздохнул. Ему тоже хотелось бы объединить подобным образом британскую команду. Но Руперт, Хампти и Дриффилд были личностями, все поступки которых объяснялись своекорыстием, амбициями и безумной завистью. Нельзя ожидать солидар – ности и от Джейка Ловелла – одиночки, который на всех мероприятиях предпочитал держаться особняком. Билли раньше был мил со всеми, особенно с Рупертом. Теперь его характер испортился, и он прямо пылал ненавистью. Постоянные жалобы Дриффилда действовали всем на нервы. Хампти был в отчаяньи, зная, что его новые спонсоры будут далеко не в восторге от того, что он не попал в финал. Руперт и Джейк те вообще не делали секрета из своей взаимной вражды. Смешно, подумал Мелиз, но они, наверное, получат больше удовольствия от того, что один финиширует впереди другого, чем от победы в чемпионате.

Однако, преисполненный решимости создать хоть какоенибудь чувство единения, Мелиз настоял, чтобы вечером вся команда вместе с женами, включая Фен, выбралась на торжественный обед отпраздновать участие в финале двух британских наездников. Завтра должен был быть обязательный день отдыха, так что небольшое похмелье им не повредит.

Джейк сразу отказался на том основании, что им не удастся найти няню. Увы, когда они вернулись в отель, то встретились с женой хозяина, поселившей их накануне в безобразные комнаты с окнами на шумную главную улицу. Прочитав вечерние газеты она неожиданно открыла, что дает приют потенциальному чемпиону мира. Она тут же настояла на том, что для месье Ловелла ничего не будет чрезмерным. Вместе со своим мужем она немедленно освободит тихую спальню, выходящую во внутренний дворик, так что Джейк и Тори смогут получить двуспальную кровать и обеспечить себе спокойный сон в течение двух ночей перед великим суровым испытанием.

Мелиз все это подслушал, так как сам остановился в этом же отеле. Поэтому он рискнул спросить у мадам, может быть та сможет сегодня вечером побыть нянечкой.

К ярости Джейка мадам была счастлива. Даклис и Иса смогут пообедать на кухне, а потом посмотрят по телевизору «Звуки музыки». Можно было поспорить, что в этот момент и месье и Джейк наверняка ощущали потребность удушить мадам.

Из-за перераспределения комнат, Фен, Джейк и Тори оказались последними, пришедшими на обед. Ресторан, расположенный в конце города, занимал весь нижний этаж замка 18-го века, который возвышался над устьем реки. Светящийся в лунном свете дикий виноград покрывал все стены и угрожал совсем закрыть ставни. Бледно-красные кусты герани каскадами спускались к воде цвета хаки.

– Пахнет вином и чесноком, – в восторге вздохнула Фен. – О, веселее, Джейк. По крайней мере это внесет разнообразие по сравнению с гамбургерами и шоколадными палочками Марс.

Их встали поприветствовать Мелиз – загорелый и элегантный в своем в кремовую полоску костюме и в темносинем галстуке, и полковник Роксборо, потевший в фланелевом наряде. Но перед этим Руперт повернулся к Хампти и проговорил:

– А вот и явился принц Непривлекательность со своими двумя уродливыми сестричками.

– Руперт, – умоляюще прошептала Хелина, покрываясь пурпурным румянцем. – Хай, Джейк. Поздравляю. Меня так взволновало известие, что ты попал в финал.

– Сказала актриса епископу, – тут же заметил Руперт. – Джейк, у тебя привилегия. Ты, наверно, единственная существо, которое возбуждает мою дорогую жену в последние годы. Я определенно нет.

Хелина приехала в Ле Риво, сделав длинный, длинный крюк, чтобы посмотреть какой-то собор, так что она пропустила часть соревнований и не видела как он прошел в финал. Они даже поссорились из-за того, что она отказалась спать с ним, настаивая на необходимости помыть перед обедом волосы.

– Это не правда. Я на седьмом небе, что ты будешь в финале. Но ведь это здорово, что два британских наездника в финале.

– Тебе, наверно, будет трудно, Хелина. Ты поддерживаешь нас или янки? – спросил Хампти.

– Особенно, когда ты увидишь Дино Ферранти, – вставила жена Хампти Дорин. – Он великолепен.

– Давайте, садитесь, – сказал Мелиз. – Ты, Джейк, присаживайся рядом с Дорин, Фен, иди сюда между мной и Рупертом, а Тори пусть сядет по другую сторону от Руперта.

– Тори понадобится длинная ложка, – вставила Фен, глядя на Руперта.

– Туше, – ответил тот и рассмеялся.

– Кто что будет пить? – спросил полковник Роксборо. – Руперт, ты все еще воздерживаешься?

– Только до субботы. Потом собираюсь надраться. Боже, какой я голодный!

Он бросил взгляд на столик сбоку, на котором официант хлебным ножом нарезал длинный французский батон. – Представте, что это был бы чей-то член, – проговорил он с содроганием.

Полагая, что ей следует сделать попытку завязать беседу, и чувствуя себя снова восемнадцатилетней и полноватой дебютанткой, Тори поинтересовалась у Руперта, как дела у Табиты.

– Прекрасно, – ответил Руперт, продолжая полностью игнорировать ее, разговаривая с полковником Роксборо о падении графа Гая и поглядывая на сладкую брюнетку за соседним столиком.

Джейк хотел спасти Тори, но его захватила Дорин Гамильтон. Изолированный накатывающимися чередой волнами экзальтации и дурных предчувствий относительно финала, он смотрел на кусочек лимона в своем джине с тоником и считал зернышки: выиграю, не выиграю, выиграю. Так, надо посмотреть по трем попыткам. В лимоне миссис Гамильтон было два зернышка: выиграю, не выиграю. Печальный результат. Затем он бросил взгляд на бокал полковника Роксборо: два ломтика, в верхнем два зернышка, он склонил голову – три в нижнем, что в сумме дает нечетное число. Его охватило облегчение; он выиграет.

Дорин Гамильтон посмотрела на него с удивлением. – Что это ты делаешь?

Джейк ухмыльнулся. – Считаю лимонные зернышки. Нечетное количество – я выиграю, четное – нет.

– Это мошенничество. Ты начал с нечетного числа, а значит больше шансов и закончить нечетным. Скажи мне, – она понизила голос, – как себя поведет Макулай, когда на него сядет Руперт?

– Надеюсь, паршиво.

Руперт не делал секрета из того, что считал компанию скучной.

Беспрерывная болтовня Дорин давала Джейку богатые возможности оглядется. Хелина с печалью на лице и рыжими волосами напоминала ему осень. Он заметил восхищение на лице Мелиза, когда тот говорил с ней. Значит вот откуда ветер дует. Он, конечно, позаботился бы о ней, но он слишком честен и слишком старомоден, чтобы пуститься в игры.

– Суп de Bonne Femme. – Дриффилд смотрел в меню. – Кто такая Bonne Femme?

– Добропорядочная женщина, которая никого не интересует, – ответил Руперт.

В конце концов появилась еда и несколько бутылок вина. – Уверен, этого осьминога извлекли из консервной банки, – проворчал Дриффилд.

– Наверно, мне надо было заказать закуску как и ты, Фен, – сказал Хампти, печально глядя на свой кусок паштета размером со спичечную коробку.

– Должна сказать, я ужасно голодна. – Фен вонзила вилку в анчоус.

Руперт ел моллюсков. Он поднял глаза и перехватил взгляд, который бросила на него Фен. – Франк за твои мысли.

– Я надеюсь, что один из них отравлен.

– Не бойся, даже если и так, то к финалу я буду в норме. Неуже ли ты серьезно думаешь, что этот Одноногий девственник имеет против меня хоть шанс?

– Ничего, он отобьет тебе охоту шутить, – выпалила Фен. – И не смей его так называть.

– У него нет темперамента для серьезных соревнований. Он про валится.

– На Олимпиаде он же побил тебя.

– Когда это было.

Несколько секунд он смотрел ей прямо в глаза. Неожиданно этот взгляд словно околдовал ее.

– Через пару лет ты будешь сногсшибательной девчонкой, – проговорил он, понижая голос.

– Большое дело для уродливой сестренки.

– Значит, ты слышала? Извини.

Почти обыденным движением, словно проверяя лошадь, он оценивающим пальцем провел ей с верху в низ по щеке. Она отдернулась, прекрасно осознавая выпуклые формы своего лица.

– Вот эти прыщики при регулярном занятии сексом пройдут, а вскоре ты лишишься своего девичьего жирка. Знаешь, ты должна приехать и поработать на меня. Я позволю тебе участвовать в выездках. Ты готова к этому. В конце недели была оглушительная победа. Джейк просто сдерживает тебя.

– Наверно, хочешь поступить как с Реваншем. Я так быстро не забываю. – Кровь бросилась ей в лицо.

– Реванш выиграл две медали. Я совершенно серьезно. Ты и я составили бы великолепную команду, в постели и вне ее.

Он говорил почти в петлицу, так что никто из находившихся за столом, кроме нее, не мог слышать его слов.

– А как на счет Хелины? – прошипела Фен. – Полагаю, она не поймет тебя.

Какое-то время мерцающий свет свечей освещал хищное холодное неулыбающееся лицо. Затем он рассмеялся, что снова вернуло ему человеческое выражение.

– Наоборот, это я не понимаю ее. Она использует слишком длинные слова.

Фен расхохоталась. Затем, когда улыбка сошла, и он снова начал в упор смотреть на нее, ее испугало ощущение верчения в животе, вызванное непреодолимым и неприятным чувством беспомощного влечения к нему.

Ее тарелку с закуской унесли едва тронутой.

– Какая потеря. – Хампти бросил укоризненный взгляд.

Цыпленка по-киевски она тоже есть не смогла.

Джейк, поглощенный беседой с Дорин и полковником Роксборо о лошадях других наездников, тоже пил значительно больше, чем ел. Вдруг он обвел взглядом стол и увидел маленькую Фен, смотрящую во все глаза на Руперта. Она была странным образом скованной. Ему уже приходилось видеть такой взгляд у испуганных кобыл, поставленных перед жеребцами – полный ужаса и вместе с тем сексуального возбуждения. Он сам чувствовал такой ужас, но без возбуждения, когда у него забирали Реванша. Руперт не собирался забирать Фен.

Он перестал есть свой бифштекс и перебирал пальцами нож. Хелина тоже заметила это. Она резко оборвала разговор с Мелизом о Прусте.

– Это все равно, что просить меня перейти к русским. – Фен говорила с яростью. – И, кроме того, мне не нравится как ты обращаешься с лошадьми.

– Ты абсолютно не представляешь, как я обращаюсь с лошадьми. Ты просто слушаешь всякие сплетни.

– А ты присосался ко мне только потому, что думаешь будто я буду настолько захвачена твоим очарованием, что разболтаю о том, как Джейк объезжает своих лошадей.

Но это было лишь беспомощной попыткой огрызнуться.

В отчаяньи Хелина обернулась к Тори. – Как зовут лошадь, на которой Джейк прыгает в финале?

Боже, она должна знать, – подумала Фен. Она же замужем за финалистом.

– Его зовут Паслен, – пробормотала Тори нервно.

– Но в конюшне мы зовем его Макулай, – сказала Фен.

– Как странно, – проговорила Хелина. – У Руперта как-то была лошадь по кличке Макулай. Ее так назвали в честь меня. Макулай – это моя девичья фамилия.

Лицо Руперта превратилось в маску.

– Это та же самая лошадь, – медленно выговаривая каждое слово, произнесла Фен.

– Этого не может быть. – Сбитая с толку Хелина повернулась к Руперту. – Она же умерла от опухоли мозга. Ты так сказал. – Я этого не говорил. – Тон, которым ответил Руперт, заставил Фен поежиться.

Теперь все прислушивались к разговору.

– Я продал его шейху Калилу, который пару лет назад купил полдесятка лошадей.

– Значит, ты купил ее у Калила? – спросила Хелен у Джейка.

– Нет, – безцветным голосом ответил Джейк. – Я обнаружил ее в каменоломне.

– Он таскал телегу, груженную камнями, – сказала Фен, – и он там голодал. Они не кормили лошадей и не давали воды. Они гоняли их под полуденным солнцем до тех пор, пока те не па – дали, а затем хлестали, пока они не вставали на ноги снова.

На щеке у Руперта дергалась одна жилка.

– Ты снова слушаешь всякие выдумки, – обратился он к Фен.

– У нас есть фотографии, – прошипела Фен. Ее ярость питалась чувством вины и раздражения, так как она не имела сил сопротивляться ему. – Джейк спас этому жеребцу жизнь. Я знаю, ты смеешься на теми знаниями по медицине, которые он перенял у цыган, но они чертовски здорово работают. И они сработали на Макулае. Он был кожа да кости, которые держались вместе на рубцах. Он едва мог ходить. Два года ушло у Джейка на то, чтобы поставить его на ноги.

Хелина выглядела испуганной. – Это правда, Руперт?

Руперт пожал плечами. – Откуда я знаю? Если ты готова слушать всякие дурацкие истории. Мне приходится вести конюшню в рамках очень жесткого бюджета, и я не могу гарантировать каждой проданной мною лошади, что ее будут нежить остаток жизни.

– Ты продал ее на Ближний Восток. – Фен вскочила на ноги, разбив при этом бокал с вином. – Ты должен был знать к чему это приведет.

Слезы брызнули у нее из глаз, и она выскочила из ресторана.

Воцарилась оглушительная тишина. Руперт взял вилку и нож и продолжил жевать свой бифштекс.

– Что это с ней? – спросил Дриффилд, поглядывая в меню на пудинг.

– Наверно съела что-нибудь неподходящее, – сказал Айвор.

– Ох уж эти девушки в пору созревания! – проговорил полковник Роксборо. – Тут тебе смеются, а в следующий момент плачут. Излишняя эмоциональность. Моя дочь была такой же. Возраст у них такой. Сколько ей? – спросил он у Тори.

– Шестнадцать, – пробормотала Тори, глядя в тарелку. Она ненавидела сцены и одновременно ей было отчаянно жаль Фен, но следовало ли той вот так идти в атаку?

– Может быть она просто устала, – заметил Мелиз.

– Да, ей нужен хороший сон, – умиротворенно сказала Дорин Гамильтон.

– Болт ей нужен хороший, – бросил Руперт.

Он не заметил, как Джейк поднялся и тихонько пробрался за столом, оказавшись прямо за спиной Руперта.

– Что ты сказал?

Руперт не повернул головы.

– Ты слышал.

– Да, я слышал. – Глаза Джейка блестели как ягодки беладонны, лицо на фоне взъерошенных черных волос приобрело пепельный оттенок.

– Ты оставишь ее в покое, ублюдок.

– Едва ли ты имеешь право обзывать меня так. По крайней мере, мои родители, в отличие от твоих, были женаты, и в церкви венчались тоже.

– Руперт! – протестующе воскликнул Мелиз.

– Оставь моих родителей, – прошипел Джейк. – Я предупреждаю тебя, держись от нее подальше.

– Это еще почему? – растягивая слова, произнес Руперт. – Ты что, сам положил глаз на нее? А вот если бы почитал свой молитвенник, то понял бы, что на такие вещи смотрят очень неодобрительно. Не возжелай сестры ближнего и так далее.

В следующий момент Джейк одной рукой схватил Руперта за ворот рубашки, а другой хлебный нож с бокового столика.

Дернув к себе Руперта, он приставил нож к его загорелой шее. – Держи свой вонючий рот на замке, – прошипел он. – Если я узнаю, что ты своими грязными пальцами только дотронулся до нее, то проткну тебя вот этой штукой, садист ты чертов, – и очень медленно провел лезвием по горлу Руперта. Никто не двигался, никто не говорил. Глаза всех были прикованы к лезвию ножа, мерцающему в свете свечей.

Хелина сдавленно вскрикнула.

– Джейк, – спокойным голосом произнес Мелиз, – отдай мне этот нож.

– Все в порядке, полковник Гордон, – ответил Джейк, не глядя в его направлении. – На этот раз это предупреждение, Руперт, но послушай меня, держись от нее в стороне. В следующий раз ты так легко не отделаешься.

Он бросил нож, и тот упал на красное пятно от вина, про литого Фен, которое создавало иллюзию пролитой крови, а затем медленно вышел из ресторана.

– Ты как? – осипшим голосом спросила Хелина.

Руперт вскочил на ноги, готовый броситься в погоню. Но Мелиз тоже среагировал быстро. Мгновенно встав, он преградил путь Руперту.

– Нет, – проговорил он резко. Вероятно, ему уже приходилось говорить с бешенной собакой, готовой атаковать. – Оставайся на месте. Это полностью т_в_о_я_ вина.

Руперт недоверчиво посмотрел на него.

– Этот человек только что пытался убить меня.

– Есть простое средство от этого, – ответил Мелиз. – Не заводи.

– Он в паршивой форме, – вступил в разговор полковник Роксборо. – Парень совершенно не умеет пить. Давайте глотнем немножко бренди. Думаю, мы все в нем нуждаемся.

– А я хочу хоть чуть-чуть crepes suzette, – сказал Дриффилд.

Руперт сел. Его лицо было абсолютно неподвижным.

Мелиз оглядел сидящих за столом. – Ничего из происшедшего не должно выйти за пределы этого стола. Нам ни к чему, чтобы за это ухватилась пресса. Руперт имел неприятности из-за того, что полюбезничал с Фен; она излишне бурно среагировала, потому что защищала Макулая. Джейк излишне бурно среагировал, так как защищал как ее, так и жеребца. Так, Тори?

Вся красная, Тори пробормотала, что Джейк, вероятно, перенервничал в связи с финалом, и ей лучше пойти посмотреть куда он делся. Поблагодарив Мелиза за прекрасный обед, она, неуклюже спотыкаясь, покинула ресторан, опрокинув по дороге стул.

– Слониха Тори набила пузо и сказала цирку «До свида ния», – проговорил Руперт.

Фен не переставала бежать, пока не достигла конюшен. Было уже темно, и огромная полная луна, как покрытое грязными пятнами абрикосового цвета лицо, укоризненно смотрела на нее сверху. Как она могла позволить себе уйти подобным образом?

Она прошла к стойлу Макулая. Тот был рад ее видеть, и, пока она плакала в его крепкую черную шею, изучающе обнюхивал карманы.

– О, Мак, извини. Мне не следовало бы садиться тебе на шею, когда у тебя и своих неприятностей предостаточно, но у меня такая путаница в голове. Я ни за что не должна была говорить все те ужасные вещи. Теперь Мелиз никогда не возьмет меня в команду.

Пока Макулай стоял в молчаливом сочувствии титана, ее всхлипывания постепенно затихли.

– Ты такой хороший, – прерывающимся голосом сказала она.

– Пожалуйста, сбрось послезавтра эту свинью.

Она услышала раздающиеся снаружи звуки шагов. Джейк, Мелиз, Руперт? Она не могла ни с кем говорить и растворилась в темноте стойла за Макулаем. Кто-то украдкой открыл верхнюю полудверь. За мощным корпусом Макулая, ей было не видно кто это был. Затем она услышала звяканье опускаемого ведра, ударяющего в бадью с водой. После этого дверь закрыли и задвинули засов.

– Черт. – Она оказалась запертой на ночь.

В следующее мгновение вечно готовый есть Макулай устремился к двери, и она услышала чавкающие звуки. Отчаянно дернув, она забрала у него бадью.

– Нет, дорогой, ты не должен этого есть. Мы не знаем, что это такое.

Фыркая от недовольства, Макулай преследовал ее по всему стойлу.

Неожиданно верхняя половина двери снова открылась.

– Кто там? – в ужасе спросила она.

– Какого черта ты тут делаешь? – сросил Джейк.

– Разговариваю с Макулаем.

– А более вероятно нарушаешь его прекрасный сон. Ты в порядке? – добавил он уже более мягко.

– Да, но посмотри, что кто-то поставил в его стойло. – Она показала бадью.

Джейк зажег спичку и присвистнул: – Боже правый! Что это?

– Свекла, неразмоченная, – мрачно сказал он. – Кто-то пытался испортить его.

– Руперт, – воскликнула Фен.

Джейк покачал головой.

– Он еще в ресторане. Должно быть один из его почитателей, хотя я не думаю, что это в стиле Руперта. Слишком легко прослеживается, да и он увлечен шансом выставить меня дураком в финале. Более вероятно, это какой-нибудь фанатик Краута или один из янки. Англичане не портят лошадей англичанам. Все равно, нам придется спать у стойла по очереди. Сегодня здесь останусь я. Ты возвращайся и раздели нашу двуспальную кровать с Тори.

– Ты же должен хорошо выспаться ночью.

– О, я так чертовски устал, что засну и на гвоздях.

В отеле, так и не сняв светло-серую шелковую нижнюю юбку, Хелина Кемпбелл-Блек дрожащими руками смывала грим, повернув при этом голову так, чтобы видеть свои отражения в зеркалах трюмо. Руперт уже лежал в постели и наблюдал на встроенном видео-кассету с записью прыгающей Клары. Время от времени он останавливал ленту, так что у него была возможность изучить угол тела Людвига или положение его рук. Каждый прыжок прокручивался снова и снова. Потом он встал и голым прошлепал по комнате, чтобы поставить кассету с одним из прыжков Дино на Человеке президента во Флориде. Этот жеребец был молод и неопытен, он брал каждое препятствие по крайней мере с лишним футом, так как пока еще не научился поджимать под себя ноги. Менни, как звал его Дино, требуется значительно большее количество участий в финалах. Руперт видел, как тщательно Дино выставлял его перед каждым препятствием. Жаль, что не было записи с прыжками Одноногого на Макулае.

Беря различные баночки, чтобы снять грим вокруг глаз, Хелина мельком видела отражение в зеркале спины Руперта. Он потерял, наверно, фунтов десять. У него всегда было великолепное телосложение, но сейчас он еще сильнее похудел и приобрел еще большую твердость мускулов. Казалось, он рожден с избытком энергии и неугомонности. Должно быть я вышла замуж за самого желанного мужчину в мире, думала она в отчаяньи, но почему же я чувствую себя нежеланной. После интрижки с Подж она так старалась угодить, развить воображение, но каждый раз он словно нажимал в ней кнопку останова, превращая в неподвижный камень и лишая всякой непосредственности.

Действительно ли его привлекла Фен, или он просто дразнил Джейка? Она знала, что эта выходка Джейка с ножем ни в малейшей степени не помешает ему. Мелиз спустил этот инцидент, представив пьяной ссорой, но ее напугала одержимая черная ненависть в глазах Джейка.

Она сколько могла оттягивала момент укладывания в постель, молясь, что может быть Руперт уснет. Но когда она наконец вышла из ванной, он выключил телевизор и лежал в кровати, разглядывая последние фотографии детей, которые она привезла из Англии. Он быстро, едва взглянув, отбрасывал фото Маркуса, но со всех сторон рассматривал милое розовое личико Теб. Теб, вероятно, была единственным женским существом, которое он мог любить безмерно, не презирая ее или себя.

– Сними ночную рубашку, – бросил он, даже не глядя в ее сторону.

Хелина вздохнула и подчинилась.

Руперт подтащил ее к себе, даже не побеспокоившись поцеловать. – Я же буду сухой внутри, – в панике подумала она, – а он такой огромный, что мне будет больно. – Чисто инстинктивно ее тело и сознание затвердели. Его член вдруг почему-то напомнил ей выступающую из стены собора деталь каменного фигурного ливнестока, твердую и уродливую.

– В чем дело? – Руперт рукой раздвинул ей ноги.

– Я не могу выбросить из головы, как Джейк вытащил нож.

– Какой аспект этого события? – насмешливо спросил Руперт. Тебя задел спектакль Джейка, или мысль стать богатой вдовой?

Хелина всхлипнула.

– О, прекрати.

– Или ты приревновала к Фен?

– Она всего лишь ребенок. – У Хелины перехватило дыхание когда его пальцы проникли внутрь ее тела. – Это нечестно. – По отношению к ней или к тебе? Послушай, ты что, серьезно думаешь, что я болтал с жирной прыщеватой девчонкой по какой-либо другой причине, кроме как рассердить этого Одноногого девственника? И мне это определенно удалось. Сегодня ночью никто из компании Ловеллов не заснет.

– А что с Макулаем?

– Пока он был у меня, тебя, ведь, он не волновал. А всякая заботливость после продажи выглядит немного не к месту.

Затем он овладел ею. Хелина лежала на спине, совершенно не способная участвовать в этом процессе. Все закончилось за пару минут, и она была твердо уверена, что он все это время думал о Фен.

Напряженная и несчастная она знала, что ей следовало прекратить разговор на эту тему, но не могла не предупредить Руперта держаться подальше от Фен. Очевидно, что Джейк очень остро воспринимает все, что касается Фен. Когда он не ответил, она было подумала, что он проникся ее словами. И прошло минут пять, пока она поняла, что он просто быстро заснул.

Руперт оказался прав. Никто из команды Ловелла не спал. Фен, лежа на краю кровати, не могла прекратить думать о Руперте. – Моя единственная любовь возникла из единственной ненависти, – прошептала она про себя, как в свое время пять лет назад прошептала Хелина. Тори лежала на краю с другой стороны. Она волновалась о Джейке. Менее всего перед финалом ему была нужна подобная ссора. Она чувствовала себя даже еще более виноватой, ибо внутри мучалась ревностью к Фен, младшей сестре, которая росла и становилась красивее с каждым днем. Руперт, который никогда не обращался к Тори иначе как с презрением, действительно получил неприятности, начав заигрывать с Фен. Она тоже видела ту страшную ненависть на лице Джейка, когда он приставил нож к горлу Руперта. Тори попыталась убедить себя, что Джейк всегда яростно защищал все то, что ему принадлежало, и особенно, если это касалось семьи. Одновременно она попыталась подавить в себе мысль, что Джейк постепенно влюбляется в Фен.

Джейк после часа глубокого сна был разбужен лаем ротвелеров, охранявших лошадей Людвига. Ненависть к Руперту, снова и снова вспыхивающая в голове, не дала ему уснуть второй раз. На следующее утро, несмотря на условие, поставленное Мелизом, история с ножом стала известной всему околоскачечному мирку.

Ухаживая за лошадьми на следующий день, Фен отметила, что никогда ранее ей не приходилось так много трепаться. Потоком плыл народ, который хоть краем глаза хотел посмотреть на возможного будущего чемпиона. Неожиданно оказалось, что у каждого немецкого, американского и английского конюха или наездника находилась минутка, чтобы остановиться и посплетничать, спросить как идут дела у нее и у Макулая, какую форму управления он предпочитает, какой у него характер. Поскольку они видели, как дети Ловелла карабкались на него, можно было простить их предположение, будто он тихий, как старая овца.

Где-то в середине дня подкатил Дино Ферранти.

– Привет.

– Проваливай. – Фен с еще большей яростью стала нажимать на щетку, которой чистила лошадь.

– Хорошая лошадка. Знаешь, твоя попка, когда ты его чистишь, тоже хорошо выглядит. Как он сегодня?

– Превосходно, – огрызнулась Фен.

– Мне он действительно нравится. Джейк хитрец; он, ведь, не часто прыгает на нем? Подводит к большим соревнованиям. Лично я вообще до прошлой недели ничего не слышал об этой лошади.

Раскрасневшаяся от усилий и злости, Фен повернулась к нему. – Ты крутишься тут рядом со мной просто потому, что тебе нужна информация о Маке. Я ничего тебе о нем не скажу.

– Дорогуша, ты слишком горячишься. Я восхищен твоим боссом. Ты не хотела бы пообедать сегодня со мною вечерком?

– Нет, спасибо.

– Мы ни разу не упомянем Макулая, хорошо? Мне просто нужна привлекательная девушка, чтобы расслабиться.

– Почему это я должна помогать тебе расслабиться? Ты наш противник.

– А он действительно привлекателен, – против воли подумала она, стоя облокотившись на дверь. – Эта его широкая беззаботная улыбка и великолепное расслабленное вытянутое в длину тело.

Он покачал головой.

– Тебе надо выйти в свет. Скачки – это не только ведро для приготовления еды лошадям. У тебя должны быть болельщики. К тому же, – добавил он лукаво, – я просто умираю от желания услышать, что произошло прошлым вечером. Действительно ли Джейк пошел с ножом для мяса на Руперта? Ты должно быть самая забойная девчонка во Франции.

– Заткнись, – прошипела Фен, покраснев до корней своих взмокших волос. – Я не хочу обсуждать это. А теперь, пожалуйста, проваливай.

Днем все финалисты пытались расслабиться. Отпустив Хелину посмотреть дом, в котором Пруст провел свое детство, Руперт поехал покататься, прихватив с собой графа Гая и Лавинию, и три раза стал победителем, что выглядело хорошим предзнаменованием. К тому же в экземпляре «Ивнинг Стандарт», специально доставленном по воздуху из-за гороскопа Патрика Уолкера, предсказывалось, что конец недели у Скорпионов будет волнующим и успешным. Так что он решил, что может на законном основании расслабиться. Команда немцев вся вместе плавала и загорала на солнце. Американцы наняли самолет и отправились в Париж осматривать достопримечательности. Джейк взял Тори, Фен и детей и устроил пикник на природе Бретани, найдя отличное место в тени небольшой рощицы серебристых тополей рядом с извилистой речушкой. Тори и Таня спали, дети плавали и делали венки из маргариток вместе с Фен. Джейк, взяв бинокль, отправился бродить, упиваясь дикими цветами и бабочками. Он нашел очень редкую орхидею для пополнения медицинского шкафчика и также, к своей радости, обнаружил кустик пижмы, так что теперь у него было свежее растеньице, чтобы завтра для удачи поцепить на свой левый ботинок.

Наступила ночь. Джейк и Тори безопасно укрылись в отеле. Фен в спальном мешке заняла позицию у стойла Макулая, положив рядом с собой своего игрушечного медвежонка. Было тихо и жарко. Единственными доходившими до нее звуками были редкие удары копытом лошади да шум, снующих возле стойла Змееныша охранников из команды Руперта. Темно-синее небо было переполнено звездами. – Их слишком много, как моих прыщиков, – подумала Фен. – Кажется их количество удвоилось. Наверно подходят месячные, поэтому я такая раздраженная.

Сейчас она была одна и могла думать о Руперте… и Дино. Боже, какая у нее в голове путаница. Последние три года Джейк так загружал ее работой, что, по правде сказать, у нее не было времени на мужчин в личной жизни, за исключением увлечения на расстоянии Билли Ллойд-Фоксом. Теперь же на нее навалились тоска и отчаянье. Если бы она могла, как Хелина, появиться завтра на чемпионате после восьми часов хорошего сна, с блестящими волосами, принявшей ванну, в прекрасном платье без единой складки. Она ненавидела Руперта и Дино, которые просят пойти с ними только потому, что хотят что-то выведать, но это же заставило ее осознать, как много она теряет, посвящая себя исключительно лошадям. Послышались звуки приближающихся шагов, и она напряглась. Затем до нее донесся слабый запах. Это был Дино.

– Не спится. Бессмысленно все время прокручивать прыжки в голове, так что я решил пройтись и проверить, не пристает ли кто-нибудь к Менни.

– Никто его не трогает.

– Хочешь выпить? – Он вытащил из кармана фляжку. – Это всего лишь бурбон. Я за весь вечер выпил только две рюмки. Боже, как мне хотелось бы напиться. Можно я поболтаю с тобой несколько минут?

Он опустился у стены конюшни рядом с ней, так что его длинные ноги оказались согнутыми под острым углом. В слабом свете ей был виден его идеальный профиль.

– Ты нервничаешь?

Он кивнул. – Звучит как клятва девчонки-скаута, но я не хочу, чтобы моя команда проиграла… они так здорово поработали… и моя лошадь, и мои отец с матерью, которые так поддерживали меня. Но я думаю, что никто из нас так не нуждается в деньгах, как Джейк. Почему так получилось, что Джейк так сильно ненавидит Руперта?

Фен объяснила, что они задирались еще со школы, потом стена оскорблений, ситуация, когда у Джейка отобрали Реванша, грубое обращение с Макулаем.

– Полагаю, этого вполне достаточно, чтобы посылать к черту, – сказал Дино и протянул ей фляжку с бурбоном. Он слегко приободрился, когда заметил, что она не стала вытирать горлышко перед тем, как выпить.

– Джейк разрывается на части, – продолжила объяснять Фен.

– Он страшно хочет побить Руперта, но его буквально убивает мысль, будет ли потом доверять ему Макулай, если на него снова сядет Руперт. Наверно, ощущения не из приятных. Все равно что попасть на вечеринку с обменом женами в собственный медовый месяц. Плохо думать о том, что твоя любимая жена спит с тремя другими мужчинами, но еще хуже мысль о том, что она получает от этого большее удовольствие, чем занимаясь любовью с тобой.

Дино рассмеялся.

– Да, подмечено хорошо. У меня тоже двойственное отношение к Руперту. Вообще-то, мне этот парень нравится. Он заставляет меня смеяться, но это было, пока я не встретился с его женой.

– А что с ней? – Фен пыталась казаться равнодушной. – Ну, она такая красивая. Я хочу сказать, по настоящему красивая. То, как он ведет себя с девушками… Во Флориде их у него было в изобилии, и они сами бросались к нему. Сначала я думал, что он женился по расчету на какой-то суке. Потом я попал на обед вместе с ними. Я имею в виду, как можно подобным заниматься? Я бы никогда не позволил ей быть вне моего поля зрения, а он обращается с ней, как с последним дерьмом, все время унижая. Меня это злило. У нее есть кто-нибудь на стороне? С ее данными она могла бы заполучить кого угодно.

Неожиданно Фен почувствовала себя разочарованно. Из-за того, что Руперт так нечестно ведет себя с Хелиной, кто-то может представить ее, как сексуальную угрозу.

– Я никогда не слышала о других мужчинах. Думаю, она слишком боиться Руперта и, следовательно, других мужчин. Как-то один из итальянской команды слишком долго держал ее на танцплощадке и дал волю рукам, так Руперт ударил его с такой силой, что тот летел через весь зал.

– Мне это напоминает гамадрила.

– Кого напоминает?

– Это такие огромные павианы, живущие в абиссинской пустыне. Им больше нравится драться с другими самцамипавианами, чем трахать своих жен. Собственно говоря, они совершенно пренебрегают самками, если нет никого, с кем можно было бы за них подраться. Когда я буду буду в Англии на кубке Критлдена – обязательно подложу хор-рошую свинью. Она не заслуживает такого обращения.

– Интересно, сможет Джейк хоть немного поспать? – проговорила Фен.

– Вряд ли. Он сейчас как Генри V перед судом. Ладно, пожалуй пойду и получу свою порцию бессоницы. Спокойной ночи, дорогая. Завтра в это время мы будем либо в эйфории, либо в отчаяньи.

Лежа в отеле без сна, Джейк посмотрел на часы: три часа ночи. Через четырнадцать часов он узнает, удастся подвинуть сильных мира сего или нет. Его здоровая нога болела, так как ее не удалось расслабить во сне. Он покрывался холодным потом от одной мысли, что ему придется скакать на Змееныше. Он знал, что недостаточно силен, чтобы удержать его. Если он упадет и будет сидьно травмирован, то больше некому будет управляться с лошадьми. Джейк чувствовал, что Тори тоже не спит, лежа рядом с ним. Слава богу, она знала, когда держать рот закрытым.

– Тори, – проговорил он, протягивая к ней руку.

– Да. – Она обняла его. – Ты хочешь поговорить или включить свет, чтобы ты почитал?

Она смогла уловить в темноте, как он покачал головой.

– Все будет хорошо. Лошади всегда тебя слушаются. Ты обязательно победишь.

– Мне хотелось бы скакать на Моряке.

– Он, конечно, хорошо выполняет все твои указания, но он, мне кажется, будет так же старательно выполнять указания других. Макулай не такой безоглядно покорный.

Она скользнула рукой по обнаженной впадине его живота и коснулась члена.

– Это поможет?

– Наверно, но я не смогу быть полезным тебе.

– Мне и не надо. – Пружины скрипнули, когда она сползла вниз по кровати, затем он почувствовал теплые и нежные ласки ее губ и бесконечную легкость прикосновения языка. Так как он знал, что ей нравится это делать, то не было никакой поспешности, никакого напряжения.

– Я был так прав, что женился на тебе, – пробормотал он.

Тори переполняла радость. За шесть лет супружеской жизни он делал ей, наверно, не так уж и много комплиментов, но когда они были, то стоили того. Ее охватило чувство горького стыда за то, что она потратила столько эмоций, ревнуя к Фен.

Руперт встал и оделся.

– Куда ты собрался? – спросила Хелина.

– Погуляю. Слишком жарко. Я не могу спать.

– О, дорогой, ты должен отдохнуть. Мне пойти с тобой?

– Нет, ложись и спи.

Четверть часа спустя он задержался у Фен. Ее длинные волосы, уже ставшие слегка влажными от росы, рассыпались веером, медвежонок был зажат в руках. Он поигрался с мыслью разбудить ее, но ей надо было поспать. Он займется ею позднее. Когда он подтыкал вокруг нее спальный мешок, она крепче ухватилась за медвежонка и пробормотала: – Не забудь проверить подковы.

Когда он вошел в грузовик, Диззи едва пошевелилась во сне потом улыбнулась и открыла объятия. Руперт, не раздумывая, скользнул в них.

Людвиг фон Шелленберг имел такое самообладание, что заставил себя уснуть на восемь часов без всяких сновидений.