Боги, благосклонные к Билли в течение первого года семейной жизни, казалось отвернулись от него на второй год. На следующей неделе Билли позвонил, ликующий после соревнований на юге, и сказал, что он пришел первым в выездке и выиграл автомобиль стоимостью 5 000 фунтов. Он собирался прибыть в Лондон утром и пойти на назначенную на десять часов встречу с гинекологом Энид, который обещал провести тестирование, затем ему нужно было вернуться на соревнования и выступить днем, и только после этого он мог выехать на машине домой. Тресси должен был вести грузовик, а так как выигранный автомобиль только проходил обкатку, то Билли предполагал, что они прибудут только к полуночи.

– Но я чувствую, что моя удача возвращается ко мне, догорая.

Дженни провела время после полудня в постели с Кевином, поэтому она была рада, что Билли задержится. В полночь зазвонил телефон. Это был звонок из телефона-автомата.

– Билли?

– Да, дорогая.

– Где ты?

– На дороге Пентскомб-Безмер.

– С тобой все в порядке?

– Я не знаю. Я ехал домой, а тут внезапно появилась стена и я врезался в нее.

– О, господи.

– Я боюсь, что я немного перебрал, и думаю, что машина полностью разбита.

– Оставайся на месте, – скомадовала Дженни. – Я сейчас приеду за тобой.

Она выехала прямо в ночной рубашке, сходя с ума от беспокойства. Первое, что она увидела, была сплющенная куча металлического лома. Только богу известно, как Билли удалось спастись. Потом она увидела Билли, сидевшего на стене и поющего.

Он был абсолютно пьян. Она должна забрать его до того, как приедет полиция и проверит его на алкоголь.

– Билли Ллойд-Фокс сидел на стене, – начал он опять.

– Закройся и садись в машину.

Она должна была помочь ему; его ноги продолжали идти туда, куда их направляли. Когда они приехали домой, она помогла ему подняться на верх. Он свалился на кровать, побелевший и трясущийся. Огромный кровопотек красовался у него на лбу.

– Хочу пипи.

– Он поднялся и шатаясь направился к шкафу, открыл дверь и хотел войти.

– Билли, туалет в другой стороне.

– Да. Он сделал два шага назад и, изменив направление, взял курс на туалет.

– Я не знаю никого, кто бы писал так долго, – сказала Дженни, когда он вернулся в спальню.

– Мой рекорд до сегоднящнего дня был одна минута 55 секунд. Руперт побил его. – Он снова свалился на кровать. Она села на колени позади него.

– Что случилось?

Он посмотрел на нею, не сосредотачивая взгляд. – Я ездил к врачу.

– И что он сказал?

– Это моя вина, не твоя. Я получил результат. По зильховскому счету спермы. Он показывал его мне под микроскопом. Ни одного головастика в пределах видимости.

Он повесил голову. – Он сказал, что мы должны серьезно задуматься об усыновлении. – Дженни обняла его.

– Мой ангел, мне так жаль, но это не важно. Конечно, мы можем усыновить ребенка.

– Но я хотел, чтобы ты имела моего ребенка. Ты так хотела ребенка, а я не могу тебе его сделать. О боже!

Она чувствовала отчаянную жалость к нему. И в то же время она отметила, что почувствовала облегчение для себя и злорадство по отношению к его матери. Она уложила его в кровать и через несколько секунд он уже спал. Билли проснулся с ужасной головной болью и пошел к врачу, который сказал, что у него сотрясение и ему нужно недельку отдохнуть. Билли игнорировал рекомендации доктора. На следующее утро он уехал с Рупертом в Аахен.

Как только Билли уехал, Дженни позвонила Кевину, и хотя она чувствовала, что поступает вероломно по отношению к Билли, она рассказала ему и о машине, и о тестировании спермы. Она понимала, что в некотором смысле она сдает крапленую карту. Она выходила замуж за Билли, считая его звездой, а звезда почти тот час начала падать с небосвода. То, что в этом падении почти полностью виновата была она, ей не приходило в голову. Она забыла, какой несчастной она была, ведя разгульный образ жизни на Флит Стрит, переходя от одного любовника к другому, отчаянно ожидая телефонных звонков и чувствуя себя лишней по выходным. Она вспоминала только веселье и возбуждение. Разговоры Кевина мягко, но смертоносно действовали на нее.

– Милая, Билли недостаточно мужественный для тебя. Ты подобна прекрасной лилии. Ты можешь только тогда пышно цвести, когда ты привязана к очень крепкому колышку. Билли слишком слаб. Он находится под влиянием Руперта. Он просто не может проводить свою линию. Он никогда не освободится от этого. Его вершины уже позади. Так все говорят.

В противоположность Билли Кев был такой положительный, и следил, чтобы она вела правильный образ жизни, оплачивал счета в ресторанах пачками «пятерок «. Она даже подозревала, что он возьмет ее на содержание.

Билли позвонил ей из Аахена. Его голос звучал подавленно и слегка натянуто. – Дорогая, пожалуйста не беспокойся о детях. Я обещаю, что разберусь с нашими проблемами после чемпионата. Я ужасно скучаю по тебе. Мне очень бы хотелось, чтобы ты была со мной.

Она продолжала просить его не звонить ей до его возвращения домой. – Я очень не люблю разговаривать с тобой, когда ты выбит из колеи. Это расстраивает меня, мешает мне работать. Я знаю, что скоро ты получешь деньги.

Не сильно виня себя, Дженни оставила Мевис у миссис Бодкин и улетела с Кевом в Испанию. Билли долженбыл вернуться в воскресенье. Она планировала приехать в субботу к ленчу. Она потратила целое состояние на одежду и парикмахеров, чтобы поддерживать свою стрижку в порядке. Она подсознательно чувствовала, чте если она ухудшит финансовую ситуацию, то может быть сделано определенное сопоставление. Кев никогда не упоминал о долговременной связи, он был слишком далек от этого. Но его страсть становилась жарче.

Билли вернулся в субботу днем, что-то почуяв сердцем. Не было слышно лая. Наверно, Дженни повела Мевис на прогулку. Он с трудом открыл парадную дверь из-за писем, которые находились на половичке, лежащем у двери. Он был очень уставшим, до него не сразу дошло, что среди этих писем валяются и его письма и открытки, которые он посылал из Аахена. Тут же была и неоткрытая телеграмма, которую он послал вчера, предупреждая, что прибудет домой раньше.

Дом был очень опрятный. Гарольд Эванс терся о его ноги. Но нигде не было ни следа Дженни. Он почувствовал дурноту от ужаса. Может быть ее убили или выкрали. Он налил себе виски и позвонил миссис Бодкин.

– Она уехала в Норфолк проводить исследования по своей книге, – объяснила миссис Бодкин. – И будет у своей матери. Она приедет домой сегодня. Мевис у меня. Она прекрасное создание. Вы будете забирать ее?

Чувство облегчения затем смешалось с тупым раздражением. Когда он приехал к миссис Бодкин, она выглядела очень таинственной и перевозбужденной, на лице выражалось неодобрение. Она любила Билли, он был такой приятный джентельмен и такой внимательный. Но он не должен был жениться на такой потаскушке.

Дома он выпил еще два коктейля. Затем он услышал шум подъехавшей машины. По дорожке к дому шла Дженни в поблекшей пурпурной тенниске и обтрепанных розовых брюках. Ее скрепленные черепаховым гребнем волосы сильно выгорели на солнце (в раздражении Билли даже не осознал этого), она еще больше загорела и похудела. Билли мучила боль от язвы и, в то же время, его захлестывала волна желания. Единственное, о чем он мог думать сейчас, это о том, как сильно он ее хочет.

– Дорогой, как великолепно. Ты же сказал, что не появишься до воскресенья, – воскликнула Дженни. – Ой, очень хочется писать.

По ее виду было не похоже на то, что она провела время у матери, подумал Билли. Когда она бывала там, она не заботилась о гриме и не душилась.

– Я купила тебе клубники в Норфолке, дорогой, – соврала она. В действительности она купила ее в Челтенхеме по пути из аэропорта на случай, если ей понадобится алиби. Они зашли в дом.

– Любимый, ты ужасно бледен, – сказала Дженни, внезапно обратив внимание на его лицо. – Что случилось?

– Я послал тебе эту телеграмму. Ты не читала ее.

Он отвернулся, борясь с желанием упасть и разрыдаться. Дженни поняла это по его трясущимся рукам. Может он услышал что-нибудь о ней и Кеве? Разгладив бумагу, она прочла: «Мандрика сломал ногу. Пришлось его застрелить. Приезжаю домой. Люблю. Билли».

Она обернулась в ужасе.

– Ой, мой ангел, прости. – Она подошла и обняла его трясущиеся плечи. – Как это случилось?

– Это была моя вина. Он неправильно оттолкнулся перед прыжком, сильно ударился о верхнюю жердь и застрял в остальных жердях, тут это и случилось. Это было ужасно. – Его лицо стало похоже на лицо маленького мальчика, собирающегося разреветься. – Он был таким прекрасным конем. Я знаю, у него был плохой нрав, но он умел быть мужественным.

– Ложись в постель, – сказала она мягко, – я позабочусь о тебе.

Наверху он лег на нее сверху, механически овладел ею и сразу же заснул.

– Теперь нет выбора, – сказал Билли на следующее утро, трезво оценив неудачу. – Для мирового чемпионата остается только Бал. – По крайней мере хорошо, что сейчас нет Кева и он не дышит мне в спину. Только господь Бог знает, что он мне скажет по поводу Мандрики.

Следующие два дня Билли не было дома, он прыгал в Критлдене по классу B и C. На второй день Дженни провела послеполуденное время в постели с Кевином, где они больше разговаривали, чем занимались любовью. Кевин сказал, что Билли был пьян, когда прыгал на Магги Мил Дике в Аахене. Поэтому он и неверно направил коня на изгородь, где тот сломал ногу. Все говорят об этом.

Кевин уехал задолго до того, как Билли вернулся домой, оставив Дженни достаточно времени, чтобы смыть грим и уничтожить запах духов, натянуть на себя старую одежду и сесть за печатную машинку.

– Удачный день? – Спросила она.

– Неплохой. Вот номер «Тэтлера». Руперт дал мне его. Здесь фотография Теб и Хелины. Я думаю, Руп раскупил все экземпляры, он такой неотесанный.

Билли поднялся наверх и переоделся в домашний халат, подвязав его своим галстуком воспитанника школы г. Харроу, так как пояс был утерян давно. Поскольку не было и признака обеда, он сделал себе коктейль и начал разбирать новую кучу коричневых конвертов. Он пришел в сильное волнение. Билли знал, что Дженни была сильно подавлена из-за невозможности иметь детей и вероятно нуждалась в чем-то, что могло подбодрить ее, но эти счета за одежду были просто нелепы. А какого черта она потратила 50 фунтов в парикмахерской? Ведь она вроде бы не стриглась. Он сделал себе еще один коктейль и сел на софу.

– Дорогая, мы должны поговорить о деньгах.

Дженни, однако, углубилась в изучение «Тэтлера». – О посмотри, это Майк Пардю, а вот мать Руперта. Она просто прекрасно сохранилась. Ей ведь уже за 50.

Билли попробовал еще раз. – Я просматриваю чеки. Банк сообщает, что они будут отклонять все наши представления к выплате. Скоро я не смогу кормить лошадей.

О дорогой, – воскликнула Дженни в притворном страхе. – Конечно, лошади всегда значат больше, чем что-нибудь другое.

– Как ты думаешь, сколько тебе времени понадобится, чтобы закончить книгу?

– Как я могу сказать? О, вот прелестная фотография Теб и Хелина выглядит восхитительно. Она чертовски фотогенична. А вот Каролина Меннерс. Какой ужасно некрасивый ребенок.

– Прошлый раз ты сказала, что закончишь в июле.

– Вероятнее всего в октябре.

– Итак, она не будет опубликована в этом году?

– Нет. О посмотри, Генриетта Поллак обручилась. Бедный мужчина.

Сердце Билли упало. Он собирался ублажить управляющего, пообещав на Рождество выплатить 14000 фунтов.

Он вновь попробовал продолжить разговор. – Мы не можем так дальше продолжать. У нас превышение кредита в банке составляет 30000 фунтов. Мы задолжали налоговому инспектору 20 тысяч, и строителям 50 тысяч, инспектор по налогам на добавленную стоимость грозится передать дело в суд, а ты тратишь 50 фунтов на парикмахера и 250 – на одежду, думая, что я не замечу этого. Ты что, считаешь меня полным дураком?

– Не полным. Сожалею, что ты разбил машину. О, а вот Эйнсли Гиберт. Она перекрасилась в бондинку. С ней очень неплохой парень.

– Дженни, ты слышала хоть слово из того, что я тебе сказал?

– Да, конечно. Мы задолжали очень много денег, фактически около 100000 фунтов. Ты должен просигналить своей дорогой мамочке, не так ли? Она не даст бедному Билли умереть с голоду.

Билли с трудом сдерживал себя.

– Если ты не можешь сейчас завершить свою книгу, может ты займешься немножко журналистской работой, чтобы мы могли оплатить хотя бы самые горящие счета?

Дженни встала. – Пойду и принесу пастернак.

– Я не хочу обедать. Если ты действительно думаешь, что я могу есть…

– Однако это не влияет на твое желание выпить. Почему ты не поедешь и не выиграешь какой-либо приз? Я ужасно устала быть замужем за неудачником.

Билли схватился за голову.

– Почему ты всегда заставляешь меня чувствовать себя никчемным?

– А ты и есть никчемный, маленький, – сказала Дженни. – Ты же говорил мне, что за последнее время значительно потерял в весе.

– О господи, можешь ты хоть что-нибудь воспринимать серьезно. Если мы действительно постараемся, я знаю, мы сможем выравнять наше положение.

– Одолжи что-нибудь у Руперта.

– В данный момент он стеснен в средствах.

– Оплачивает счета за новый открытый плавательный бассейн, – заметила Дженни, выходя из комнаты.

Двумя минутами позже Билли последовал за ней. Он обнял ее. – Мой ангел, мы не должны позволять себе ссориться.

Дженни засмеялась с иронией. – Я думаю, что это единственное, что мы можем позволить себе.

Зазвонил телефон. Билли взял трубку, – Хелло. Да, я понимаю. Конечно, я понимаю. Большое спасибо тебе за то, что ты дал мне знать. Удачи тебе. – Очень медленно он опустил трубку; когда он обернулся, казалось, что он постарел на 20 лет.

– Это звонил Мелиз. Я не попал в список участников мирового чемпионата. Он хотел, чтобы я узнал об этом до того, как я прочитаю утренние газеты. Вместо меня они выбрали Джейка Ловелла.

Что, подумала Дженни, скажет Кев, заказавший шатер в Ле Риво, и все его клиенты-мужчины, соберущиеся на холостяцкую вечеринку.