Лондон встретил ее теплой погодой, цветущими и благоухающими парками, живописными улочками. Но наслаждаться красотами города не было ни времени, ни желания. День прошел хлопотно и нервно. К вечеру Ангелина повалилась на кровать без сил. Завтра предстоял ответственный день, а значит, нужно было хорошенько выспаться и отдохнуть. Но сон не шел. Ангелине было сложно перестроиться и прийти в себя. Она включила ночник и достала из чемодана книгу. «Федор Достоевский. Преступление и наказание», — было написано на обложке. Отлично. Она давно хотела перечитать это произведение, сейчас был как раз тот самый подходящий момент.

Ангелина принялась задумчиво листать черно-белую вереницу страниц. Книга имела какой-то свой неповторимый древесный запах. А еще — легкий аромат хризантем. Из середины книги как раз выпал бутончик хризантемы, тот самый, который она срезала и сохранила. Лепестки цветка были слегка подсушены, но все еще хранили горький аромат расставания. Ведь именно эти цветы подарил ей Герман в парке, когда они сильно поссорились.

«Я так и не ответила на его послание, — подумала Ангелина. — Ведь он попытался сгладить ситуацию. Хоть и отпустил меня, он, тем не менее, ясно дал понять, что чувства его не остыли. А что же я? А я просто уехала, не сказав ни слова…»

Она дала себе обещание написать ему завтра на электронную почту. Мысли шли вразброд, читать расхотелось. Положив цветок обратно в книгу, Ангелина выключила ночник и, наконец, уснула.

***

Но ни завтра, ни на следующий день она так и не написала ему. Все как-то закрутилось, завертелось, свободного времени практически не осталось. Ангелина побывала на мастер-классе, который провел один известный театральный режиссер. Они поработали над интерпретацией образа Аиды, партию которой собиралась исполнять Ангелина. Она знала не понаслышке, что это очень сложная, но невероятно красивая партия. Пик вокального мастерства для сопрано. Поэтому скрупулезно готовилась к ее исполнению.

Наконец, состоялось долгожданное прослушивание, но, к сожалению, директор оперы отправил ее еще поработать. Впереди ожидали долгие, утомительные репетиции.

Ангелине стало грустно и одиноко. Если бы Герман был сейчас рядом! Тоска ощущалась бы не так остро. Но он находился в сотни километрах и, возможно, в суете дней совсем позабыл ее… От этой мысли стало еще горше на душе. Придя в гостиничный номер, Ангелина сразу же бросилась к ноутбуку и принялась писать…

«Мой добрый, дорогой Герман!

Я рада, что недоразумение, случившееся с нами в парке, осталось позади. Прости, что не смогла ответить на твое послание раньше, слишком насыщенные у меня получились дни. Мне очень понравилась твоя посылка, а особенно — мыло и цветы. Яркий брусок напомнил мне о лучших мгновениях нашей дружбы, а ландыши принесли весну в мою комнату.

Мне было горько расставаться с родными местами, но в первую очередь — с тобой, милый друг. Как же мне не хватает наших теплых бесед, милых сердцу занятий. Не хватает твоих глаз, рук и губ. Здесь, вдали от тебя, одиночество ощущается особенно остро.

Прости, что не могу придать этому письму только дружеский тон. Без тебя сердце томится и кипит. Мне хочется сказать тебе все, что я чувствую, — так выслушай же меня, мой дорогой друг.

Я поняла, что наша жизнь складывается из воспоминаний. Дорог сердцу тот край, где мы провели детство и юность; нет ничего роднее стен отчего дома, наполненных радостными мгновениями, заботой и лаской близких. Невозможно забыть и те улицы, те переулки, где проходили лучшие моменты нашей жизни. Мы живем, дыша воспоминаниями. Каждый день мы стремимся заполнить дорогими сердцу мгновениями, чтобы потом подолгу смаковать их в своей памяти.

Здесь, в чужой стране, я гляжу в окно, но сердце ничего не трогает. Моя память зовет меня туда, к тебе, где мы подолгу бродили в скверике у театра, в разное время года, наслаждаясь природой. Как сейчас помню запах цветущих яблонь и стук дождевых капель о зонт, который укрывал нас от дождя… Моя душа стремится к нежному шелесту черемух, — я слышала его всякий раз, подходя к подъезду твоего дома. И, наконец, мое сердце стремится к тебе с глубокой любовью. Прости, что не осознала этого раньше, прости, что не сказала…

Я помню, как вышла в прохладный сумрак ночи, окрыленная поцелуем. Для меня весь мир перевернулся. Все — и природа, и дома, и люди, — все тогда казалось мне милым и отрадным. Сейчас же все выглядит пустым и ненужным.

Не знаю, разделяешь ли ты мои чувства. Прошу прощения за то, что сказала так много. И в то же время не сказала ничего.

Напиши, как твои дела.

Обнимаю тебя от всего сердца.

Ангелина».

«Не слишком ли я была с ним откровенна? — запоздало подумала она, нажав на кнопку «Отправить». — Может быть, он совсем не ощущает ту духовную связь, которая возникла между нами? Что ж, в любом случае, я была с ним честна. И ни о чем не жалею».

Начались интенсивные репетиции. Несколько часов утром и несколько часов вечером. Свободного времени оставалось совсем немного. Каждый день Ангелина с нетерпением проверяла почту. Но долгожданного письма все не было. Она нервно кусала губы и не могла ни на чем сосредоточиться.

Директор театра оказался довольно вспыльчивым человеком и частенько прикрикивал на нее. Потом, правда, извинялся. Ангелина старалась изо всех сил, и вот, наконец, контракт был заключен. Правда, всего лишь на пять выступлений. Нервы, слезы и титанические усилия остались позади.

За день до выступления в театре Ангелина, наконец, получила письмо. Не передать, какие чувства она испытала, увидев, что оно от Германа. Сердце безумно заколотилось в груди, к щекам прилила краска. Она дрожащей рукой открыла письмо.

«Моя дорогая, милая Ангелина!

Прости, что заставил так долго ждать ответа. Слишком насыщенными и хлопотными выдались прошедшие дни.

Я безумно рад, что в разлуке ты все еще вспоминаешь меня. Поверь, мне также нелегко здесь без тебя.

По-прежнему стараюсь держать себя в форме. Потихоньку восстанавливаюсь с помощью лечебных массажей, по вечерам катаюсь на велосипеде. Наконец-то набрал нужный вес. Хочу сказать, что только благодаря тебе я смог прийти в норму. Ты стала моим стимулом. Все, чего я добился, — все благодаря тебе и ради тебя. Сейчас я уже могу нормально ходить, правда, пока немного хромаю на одну ногу. Посещаю тренажерный зал, в общем, стараюсь держать себя в тонусе. Через некоторое время собираюсь выйти на прежнюю работу, хотя чувствую, что больше не хочу заниматься преподавательской деятельностью.

Кстати, недавно встретил своего врача-реаниматолога, тот был удивлен, увидев меня. Так прямо и сказал, что не ожидал, что я смогу самостоятельно ходить, не говоря уже о быстром восстановлении. Из минусов — периодически беспокоят головные боли и быстрая утомляемость. Но надеюсь, это пройдет.

После комы моя жизнь разделилась надвое, и я пытаюсь найти себя. Стараюсь радоваться тому, что есть, и каждый свой день наполнять любовью. Мое мировоззрение во многом изменила ты. Да, именно ты. В самый сложный момент твоя самоотверженность и вера в меня придала мне много сил. В минуты душевной усталости, слабости и отчаяния только твоя любовь поддерживала и ободряла меня. Спасибо тебе за это. Надеюсь в скором времени повидаться с тобой, — все же разговор тет-а-тет мне нравится больше. Я смогу увидеть твои глаза, почувствовать настроение в нотках твоего голоса, и таким образом понять, что лежит у тебя на сердце. С другой стороны, так больно, что не могу увидеть тебя, что только эти письма смягчают мою скорбь. Надеюсь, время расставит все по своим местам, и мы, наконец, поймем, чего хотим. Узнаем, ведет ли к цели тот путь, по которому идем. И если это не та дорога, то нужно развернуться. Но вопрос остается открытым: выбрана ли цель?

Благословляю и обнимаю тебя.

Преданный тебе

Герман».

Она думала о его письме весь вечер. О какой цели он говорил? Что имел в виду, написав, что время все расставит по своим местам? Где-то на дне души, как испуганный котенок, затаилась догадка. Ведь Герман и отпустил ее только для того, чтобы она, в первую очередь, разобралась в себе. Дружба с Германом постепенно перерастала в любовь, — незаметную, тихую и глубокую. Мягко и осторожно жизнь подводила ее к выбору: остаться с ним или уехать навсегда, туда, где, как ей казалось, можно сделать блестящую карьеру. И Герман чувствовал ее метания, сомнения, потому и отпустил.

В день выступления она волновалась, как никогда. Джон Николсон, напротив, был уверен, что все получится.

— Таких выступлений у вас еще будет очень-очень много, — убежденно заявил он. — Я уверен, мы дойдем до самого Ковент-Гардена.

Так и получилось. И директор, и зрители, все остались довольны. Ангелина ушла со сцены со слезами на глазах. Немного болела голова — и от усталости, и от впечатлений, и от переизбытка эмоций. Какая удача! Она это сделала, она молодец!

Ее агент уже договорился об ее выступлении в Берлинской опере, правда, пока только в качестве замены. Это был срочный ввод, заболела исполнительница главной партии. Так что на следующий день Ангелина уже ехала в поезде в Берлин.

Город встретил ее мелким дождиком. Оставив чемоданы не разобранными, Ангелина отправилась гулять по городу. Она надеялась, что сможет немного отвлечься от грустных мыслей и перестанет, наконец, себя накручивать. Берлин был красив, но, прогуливаясь по улочкам, особой радости она так и не почувствовала. Вернулась в номер уставшая, удрученная и одинокая. Лина постоянно размышляла над тем, правильную ли цель она выбрала. Добьется ли она успеха? И не променяла ли она настоящие чувства на призрачную мечту? Отказалась от Германа, покинула родную страну, близких людей… И все ради чего? Ради чего? Пройдет всего немного времени, и судьба ее решится — останется ли она заграницей или же уедет отсюда навсегда…

Жизнь Ангелины стала хлопотной и суетной до невозможности. Она исполнила ведущие партии в пяти спектаклях. Затем приняла участие в конкурсе. Но не прошла. Тем не менее, ее заметил директор другого английского оперного театра, и с ней был заключен контракт на двадцать спектаклей. Несколько месяцев проходили репетиции, а потом — тур по всей Англии. Спектакли были почти каждый день. Не передать, какое сумасшедшее напряжение испытывала Ангелина. Она перешла на совсем другой уровень, она росла от спектакля к спектаклю, заводила полезные знакомства и получала массу впечатлений. Но все по-прежнему оставалось чужим. Страна, коллектив, гостиницы. Ангелина постоянно спрашивала себя: а готова ли она жить в отелях, путешествовать без перерыва и часто в тяжелых условиях? Сможет ли она долго и изнурительно работать, не болея? Жить вдали от близких или просто не иметь времени на общение с ними? Готова ли она смириться с эмоциональными перепадами?

Эти вопросы мучили ее каждый день, каждый вечер. Конечно, она была рада получать бесценный опыт. Но стоило лишь покинуть порог театра, как грустные мысли о родине и доме обступали ее со всех сторон, как тени. Она надеялась, что это пройдет. Просто надо привыкнуть к такому образу жизни. Взять себя в руки. Подождать.

Но жизнь продолжала подбрасывать ей сюрпризы. В один из дней она получила приглашение в Ковент-Гарден, на одну из самых престижных мировых оперных сцен. Нужно было заменить исполнительницу. Конечно же, Ангелина не могла отказаться от такого заманчивого предложения.

В холле театра она нос к носу столкнулась с Альбертом.

— Ты? — Ее удивлению не было предела.

— Здравствуй, Геля, — спокойно ответил он, как будто они только вчера распрощались.

— Какими судьбами?

— Решил принять приглашение и выступить на сцене самого знаменитого театра в Англии.

— Что ж, поздравляю…

— И я тебя. У нас ключевые партии в одном спектакле.

Ангелина стояла в растерянности, потеряв дар речи от изумления.

— Ты разве не знала?

— Но как?.. — наконец, выдохнула она.

— Видимо, так расположились звезды. Все складывается, как мы с тобой мечтали. — Он взял ее за руки, прикоснулся прохладными губами к ее пальцам. — Геля, для нас будет открыт весь мир, все горизонты! Я понял, что только вместе с тобой смогу претворить в жизнь свои мечты. Ты, несомненно, талантлива и красива. Образована и амбициозна. Мы идеальная пара, разве не так?

Он потерся щекой о ее дрожащую ладонь.

— Давай забудем старые обиды? Я ведь не нарочно тогда наговорил тебе грубостей. Ты же знаешь мой характер, — оправдывался Альберт. — Потерял голову и вспылил, а через несколько минут уже пожалел о содеянном. Ты уехала, а я… Я понял, что такой, как ты, больше не найду. Собрался и уехал в Лондон, за тобой. Меня как раз пригласили в Ковент-Гарден, предложили сотрудничество, и я, наконец, решился…Только тебя не мог найти… А ты, оказывается, сама меня нашла.

— Я не знала, что ты здесь.

— Не важно. Держись за меня, и я попытаюсь добиться для тебя постоянного сотрудничества в этом театре. Только ты должна хорошо показать себя на этом выступлении. Геля, ты только представь, как мы будем смотреться на сцене!..

Альберт все говорил и говорил, глаза его блестели от восторга. Ангелина молча слушала, все еще не веря в происходящее. Они с Альбертом выступят на мировой сцене… После Ковент-Гардена двери для них будут открыты почти всюду. Такой шанс выпадает один раз в жизни. Один раз, всего один раз!..

Она уже представила, как неистово зааплодирует зал, а сцену покроет множество цветов. Местные газеты напишут восторженные статьи, и она сразу же получит много интересных предложений. Да, здесь есть где развернуться! Большие перспективы. Реальный успех. Хорошие деньги. Узнаваемость. Все то, о чем она грезила долгие годы. На блюдечке. Только руку протяни и возьми…

Если до этого ее перспективы оставались туманными, то с появлением Альберта все планы казались осуществимыми. Неуемные амбиции больно сдавливали грудь, упорно борясь с тоской по дому и Герману. И почему в жизни так часто приходится выбирать? Ведь от нашего выбора зависит не только собственная судьба, но и судьбы близких нам людей. И Ангелина понимала, что, приняв то или иное решение, она так или иначе определяет и дальнейшую участь Германа. Ведь от ее выбора зависело и их будущее.

Она боялась принять не то решение, боялась ошибиться и пожалеть. Поэтому пока просто плыла по течению, надеясь, что рано или поздно, правильное решение придет само.

Письма от Германа продолжали приходить одно за другим — он охотно делился с ней новостями, мыслями, успехами на пути к полному выздоровлению. А к одному из писем прикрепил несколько фотографий. Ангелина открыла их с замиранием сердца.

На нее смотрели все те же ярко-голубые с серебристым оттенком глаза, излучавшие внутреннее тепло; несколько черных прядей падало на лоб, касаясь густых бровей. Фотографии Германа пробудили в ней приятные воспоминания, захотелось сказать о любви голосом, взглядом, поцелуем, хотя бы один раз… Но расстояние в сотни километров жестоко лишали ее этого желания.

Как же он похорошел! Лицо приятно округлилось, на щеках появился румянец, а на торсе угадывались кубики пресса — результат долгих, изнурительных тренировок. Это был уже не тот Герман, который вышел из комы — исхудавший до невозможности и жутко бледный, с отрешенным, потерянным взглядом. Перед ней был жизнерадостный, пришедший в форму мужчина, готовый к покорению новых высот. Ангелина не скрывала в письмах своей радости от того, что он здоров и в полном порядке. Но всегда просила его беречь себя, не переутомляться и оставлять время для отдыха.

Про Альберта она так и не решилась ему написать. В конце концов, их совместное выступление еще ни о чем не говорит и не таит никакой опасности для их с Германом общения. Так зачем же беспокоить его понапрасну?

Однако, как выяснилось позже, Альберт хотел большего. После репетиции он пригласил ее на чашечку кофе в ближайшее кафе. Ангелина посмотрела на него с подозрением.

— Ничего личного, просто дружеское общение в приятной обстановке, — шутливо замахал руками Альберт. — Мы ведь коллеги, не так ли? А коллеги периодически общаются друг с другом в неформальной обстановке.

Ангелина пожала плечами и согласилась.

Вечер был теплым и тихим. По дороге Альберт то и дело развлекал ее смешными и забавными историями из жизни, а Ангелина делала заинтересованный вид, и время от времени улыбалась. На самом деле мысли ее были далеко от происходящего.

В кафе дружеская беседа плавно перетекла в другое русло. Альберт вдруг заказал бутылочку шампанского и креветки, а затем взял ее ладони в свои и взволнованно стиснул пальцы.

— Альберт, что происходит? — изумленно спросила она.

— Ты не понимаешь?

— Нет.

Альберт еще сильнее сжал ее пальцы.

— Вернись ко мне. Начнем все сначала.

Он что, не в своем уме? Или она ослышалась? Ангелина на секунду зажмурила глаза и тут же раскрыла их. Затем дерзко тряхнула рыжими волосами.

Да уж, она ожидала чего угодно, только не этого. Но Альберт смотрел на нее с такой надеждой, что она поняла: это не шутка.

— А как же Лана? — поинтересовалась Ангелина, почувствовав, как он нежно ласкает ее мизинец. Однако в этот раз по коже не бежали мурашки от его прикосновений. Ангелина осторожно высвободила пальцы из его ладоней и нервно сложила руки перед собой.

Некоторое время Альберт пристально рассматривал ее маленькие, изящные кисти, словно видел их впервые. Затем очнулся, сделал несколько жадных глотков шампанского и вальяжно откинулся на спинку кресла. В полумраке его облик был особенно гармоничным: темная рубашка подчеркивала глубину его черных глаз и идеальный торс. Когда-то этот загадочный образ пленил ее, заворожил, но теперь… Теперь Ангелина с удивлением поймала себя на том, что нетерпеливо поглядывает на часы, а не на мужчину напротив.

— К сожалению, у нас с ней разные устремления в жизни, — наконец, ответил Альберт.

— Вот как? А у нас, значит, одинаковые?

— Так и есть. — Он выпрямился и принялся загибать пальцы: — Мы оба стремимся к успеху, признанию. Оба амбициозные и целеустремленные. Мы смотрим в одном направлении, Геля. Разве это не то, что нужно для настоящих отношений?

Ангелина отрицательно замотала головой:

— Нет, Альберт. Недостаточно смотреть в одном направлении. Надо еще чувствовать, вот здесь. — Она приложила руку к сердцу.

— Я чувствую.

— А я — нет.

Ангелина подозревала, что, возможно, ее прямота причинила Альберту боль, потому что лицо его вдруг помрачнело, легкая улыбка сползла с губ, руки безвольно упали на подлокотники. Но она понимала, что должна быть честной. Лучше сказать правду сейчас, пока человек только надеется на взаимность, чем лгать ему долгое время, а потом в самый неожиданный момент нанести сокрушительный удар…

— Не может быть! — Альберт резко встал со своего места. Молодая пара за соседним столиком с любопытством посмотрела в их сторону. Но он, казалось, не замечал никого вокруг. — Значит, наши отношения для тебя ничего не значили?

— Альберт, успокойся, — как можно спокойнее сказала Ангелина, боясь, что он рассердится еще больше, и тогда уж точно не сможет контролировать свои действия.

— Ответь, Геля!

— Ты дорог мне как друг, — мягко сказала она и помолчала. Затем добавила: — Но не более.

Альберт вернулся на прежнее место, но щеки его по-прежнему пылали от злости.

— Значит, дело в нем? — догадался он.

— В ком?

— В том бесцветном учителе, который носил тебе цветы?

Ангелине не хотелось развивать эту тему.

— Причем здесь он? Я сейчас в другой стране, Альберт. Пытаюсь строить карьеру. Я вообще не настроена на отношения, понимаешь?

«Кажется, в первую очередь, я пытаюсь убедить в этом саму себя», — мысленно усмехнулась она.

Альберт смягчился:

— Что ж, если так, то я не буду давить на тебя. Понимаю, что тебе сейчас нелегко перестроиться и влиться в новый ритм жизни… Конечно, я поддержу тебя, чем смогу… Но мы еще вернемся к этой теме.

Ангелина согласно кивнула и пробормотала несколько слов прощания. Хотелось поскорее покинуть это место, закончить неприятный разговор. К счастью, Альберт не стал ее удерживать. Повесив сумочку на плечо, Ангелина вышла из кафе.