Герман позвонил ей на следующий день, правда, с другого номера. Ангелина обычно игнорировала звонки с незнакомых номеров, но в этот раз интуитивно почувствовала: нужно ответить. Невозможно передать, какую радость она испытала, узнав, что это он. Было волнующе и в то же время непривычно после долгой переписки слышать его голос, богатый на оттенки.
— Ты, наверное, не могла дозвониться до меня? Я умудрился потерять телефон, поэтому заблокировал карту. Звоню с нового номера.
— Как хорошо, что ты объявился! Я приходила к тебе, но дома никого не было, — взволнованно сказала она, сильнее прижимая трубку к уху. Как будто это могло приблизить к ней Германа.
— Прости, что не встретил тебя. Я только сегодня узнал.
— Ничего страшного. — От радости у Ангелины перехватило дыхание. Даже говорить было тяжело.
— Оказывается, все твои последние письма автоматически попадали в «Спам», — продолжал оправдываться Герман. — Только вчера вечером я это обнаружил.
«Понятно, чья эта работа», — успела подумать Ангелина.
— А я все думал: почему ты не ответила на мое письмо. Мне даже показалось, что ты решила разорвать нашу дружбу, сделала, наконец, свой выбор…
— Я действительно сделала выбор, Герман, — взволнованно сказала она.
Он немного помолчал.
— Лина, когда мы можем встретиться?
Она готова была выезжать прямо сейчас, но разум благоразумно остановил ее. На улице шел сильный дождь, и очертания соседних домов едва угадывались сквозь плотную пелену. Ехать куда-либо в такую погоду было небезопасно.
— Может быть, завтра?
Завтра. Ждать целые сутки! Без конца поглядывать на часы. Считать минуты до встречи. Нервно теребить край платья. Нетерпеливо накручивать непослушный локон на палец. Часы ожидания — самые мучительные.
— Хорошо. — В его голосе послышалась улыбка.
Ангелина с трудом дождалась утра. Первым делом сразу же выглянула в окно. Дождя не было. Покрылись плотной коркой льда стекла припаркованных у подъезда машин и лавочки на детской площадке. Ветки деревьев были обледеневшими, а улицы превратились в настоящий каток. Да, погода в Москве, как всегда, оказалась непредсказуемой. Город сначала завалило снегом, потом пошел дождь, и вот теперь все покрылось скользкой ледяной коркой.
Но погода не могла разрушить ее планы. Эля с Катей ушли совсем рано, и Ангелина осталась предоставлена сама себе. Она не спеша приняла ванну с маслом бергамота и розмарина. Это помогло снять напряжение и расслабиться. Затем закуталась в теплый мягкий халат и немного полежала в кровати под тихую умиротворяющую музыку. Как давно она мечтала о таком отдыхе! Все эти дни были невероятно нервными и напряженными. Теперь, наконец, все плавно вошло в привычную колею, и можно было спокойно вздохнуть.
Она надела свое самое любимое платье, которое купила в Германии, влезла в новые изящные сапоги и накинула длинную шубку. На всякий случай захватила с собой зонт.
К знакомому дому Ангелина добралась довольно быстро. Ее волнение было чересчур мучительно. Хотелось скорее увидеть Германа, чтобы поверить своему счастью. Неужели дни тягостной разлуки позади?
Вместе с ней в кабину лифта вошли две пожилые женщины. Одна из них сказала:
— Так что зря ты, Ильинична, хоронила парня. Вышел он из комы, всерьез занялся собой, даже похорошел. И бизнес открыл — мыло варит! Мне на восьмое марта одну упаковку просто так подарил.
— Да, ты права, Господь его уберег, — согласилась с ней подруга. — Кто знает, может у него что-то получится с этой Машей. Видно же, что она к нему не равнодушна. Да и ребенок ее уже успел привязаться к Герману. Так что, думаю, в его жизни наконец-то наступила белая полоса.
Они вышли на пятом этаже, а Ангелина, потрясенная услышанным, поехала дальше. Нетрудно было догадаться, о каком Германе шла речь. Из нескольких фраз Ангелина поняла следующее: он всерьез занялся мыловарением, это хорошая новость. А еще к нему упорно захаживает Маша. При этой мысли по спине Ангелины пробежала дрожь. Герман ничего не писал об этой девушке. А вдруг его чувства к ней уже перегорели, и он увлекся этой Машей? Но его письма… Письма кричали о любви, о духовной близости, о родственности душ… Нет, он не способен так притворяться. Ангелина была в этом убеждена.
Когда Герман открыл дверь, чувство ревности, мучившее ее, мгновенно исчезло. Его взгляд сиял невозможной радостью. Ангелина бросилась в его объятия, влилась в них так, что ему показалось: они всегда были единым целым.
— Господи, неужели ты приехала… — прошептал он, скользнув ладонью по ее мягким волосам, от которых исходил сладкий запах медуницы.
Все это время он несколько раз вскакивал со своего места и подбегал к окну, надеясь увидеть ее, но нет; взгляд его то и дело натыкался на прохожих. Наконец, он все-таки дождался ее, подошел к окну в третий раз — и это была она! Он увидел ее еще издали — исхудавшую, бледную, но по-прежнему самую родную. И сердце его последовало за ней. Эти минуты ожидания, пока Ангелина заходила в подъезд и ехала в лифте, казались ему самыми тяжкими и мучительными, нежели те, которые тянулись целых полгода, пока она жила за границей.
— Я и сама в это не верю, — призналась она, прижимаясь к его груди еще сильнее. Тепло рук, обнимающих крепко и бережно, поцелуи на щеках, висках, губах — все это было величайшей наградой за мучительное ожидание и горькую разлуку.
Он прикрыл дверь, заботливо помог ей освободиться от верхней одежды, проводил в комнату. Затем взял ее ладони в свои.
— Ты замерзла. Я приготовил глинтвейн с гвоздикой и апельсиновыми корочками. Будешь?
Ангелина кивнула, не находя слов от переизбытка эмоций.
Наконец, Герман устроился рядом с ней в кресле. Мерно тикали часы, напоминая, что мир не остановился, что там, за окном, как и прежде течет жизнь. Они же говорили и говорили, не в силах остановиться, напрочь позабыв о времени. Ведь, как известно, счастливые часов не наблюдают.
— Мое предложение все еще в силе, — вдруг сказал Герман.
— Какое?
— Предложение руки и сердца.
Его слова взволновали Ангелину до самого донышка души. Внутри как будто маленькая свечка зажглась, растворив остатки печали от долгой разлуки. Это была минута самой чистой, самой полной радости для них обоих.
Герман вынул из кармана темную бархатную коробочку и открыл ее. Словно в подтверждение серьезности его намерений внутри блеснуло маленькое кольцо.
— Герман!.. — Ангелина обняла его как в последний раз. Не нужны были слова, чтобы понять: она согласна. Она, его небесный цветок, его опора… Рядом с нею любое горе слабеет, ибо делится пополам. Как же долго он ждал ее согласия, и теперь не мог поверить, что Ангелина станет его женой.
— Я люблю тебя, — выдохнул он и обнял ее еще крепче.
Хотелось сохранить святость и искренность этих слов, их нежную робость, при которой сердце замирает, когда слышишь такое признание от любимого человека.
— И я тебя люблю, — ответила Ангелина.
И духовная нить, тесно их связывающая, стала еще крепче, еще ощутимей.
Они продолжали беседовать и одновременно кружиться в медленном танце, хотя музыка, наполнявшая комнату, давно закончилась. Внезапно в дверь позвонили.
— Ты кого-то ждешь? — удивилась Ангелина.
— Нет. — Герман был удивлен не меньше.
На пороге стояла Маша. Ангелина ревностно ощупала ее взглядом: аккуратно уложенное каре, ярко накрашенные губы, короткая шубка поверх обтягивающего платья, высокие каблуки… Да, Маша основательно подготовилась ко встрече! И снова ревность охватила ее всю, целиком, задрожали даже кончики пальцев на ногах.
— Герман, привет! — весело сказала Маша, упорству которой можно было только позавидовать. — Я увидела свет в твоем окне, когда заходила в подъезд, и решила заглянуть.
«Значит, она живет недалеко», — отметила про себя Лина.
Только теперь взгляд Маши выхватил из-за широкой спины Германа тоненькую фигурку Ангелины. Брови девушки удивленно подпрыгнули.
— Ты не один?
Герман отступил на шаг, пропуская ее в квартиру.
— Как Дениска?
— Неплохо. Правда, очень расстроен из-за того, что ты больше не приглашаешь его в гости. Мальчик очень привязался к тебе.
— Пусть не обижается. Слишком много накопилось дел, ничего не успеваю. Кстати, Маша, моя Ангелина наконец-то вернулась!
«Моя Ангелина». Эти два слова прозвучали в ее ушах как чудесная музыка. Но, судя по всему, они совсем не понравились Маше. Глаза девушки метнули огонь в ее сторону. Она вздернула одну бровь и плотно сжала губы. Интересно, Герман тоже заметил перемену настроения гостьи?
— Твоя Ангелина? — переспросила она, и в ее голосе послышались резкие ноты.
— Да. Моя невеста.
— Вот как… Быстро, однако, она поменяла свой статус, — бесцеремонно заметила Маша, чем привела Ангелину в немалое раздражение.
Герман не придал значения ехидству, скользнувшему в голосе гостьи. Он предложил разместиться на кухне, сам же скрылся в комнате, ненадолго оставив их наедине.
Ангелина строго посмотрела на гостью и прямо спросила:
— Это ты написала мне то короткое, неприятное письмо?
— Да. Это была я! — Маша даже не стала отрицать, сразу призналась. Ее взгляд был дерзким и уверенным. — И ничуть не жалею о содеянном.
— Зачем ты это сделала? Герман об этом знает?
Она немного помолчала.
— Нет.
— Но ты писала с его почты.
— Да, некоторое время у меня был доступ к его электронной почте, — со вздохом ответила Маша. Затем опасливо огляделась, чтобы убедиться в том, что Герман не слышит их разговор. — Наверное, он не думал, что я могу прочитать письма, которые ты ему писала…
— Ну да. Положился на твою порядочность, — раздраженно ответила Ангелина, почувствовав внезапную ярость. Она принадлежала к такому типу людей, которых обычно трудно вывести из себя. Но Маше это с легкостью удалось. Ангелина завелась с пол-оборота, и как ни пыталась, не могла успокоиться.
Маша не обратила внимания на ее выпад и спокойно продолжила:
— В тот день произошло одно недоразумение с клиентом. Сама понимаешь, казусы есть везде. Просто невозможно все предусмотреть. Ситуация тогда была экстренной, Герман позвонил и продиктовал пароль от своей почты. Он тогда был на другом конце города, очень занят и раздражен. Как сейчас помню. Я написала клиенту, все прояснилось, и проблема была улажена. Ну и конечно, что греха таить, я не удержалась и прочитала все твои сообщения, которые тут же полетели в «Спам».
Ангелина задохнулась от такой наглости.
— И ты так спокойно говоришь об этом… Словно речь идет не о человеческих чувствах, а о какой-то невинной шалости!
— Так я и думала, что это всего лишь шалость с твоей стороны, — все также бесстрастно продолжила Маша и присела на стул. — Ты уехала делать карьеру, а Германа отпустить не смогла. Ты не представляешь, как он страдал от этой разлуки! Ходил чернее тучи. Все делал на автомате, без особого интереса, словно хотел, чтобы время летело быстрее… Вот я и подумала: хватит ему страдать. Так что я сделала это из лучших побуждений, о чем совсем не жалею.
С этими словами она отвернулась, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. И очень вовремя. В этот миг как раз послышались шаги Германа.
— Вот те отчеты, которые ты просила, — обратился он к Маше, когда вошел на кухню. — Прости, что долго возился. Все никак не приведу бумаги в порядок.
Маша поднялась и улыбнулась.
— Ничего страшного. К Новому году будет много работы. Люди заранее делают заказы на мыло. Я выписала все номера телефонов, нужно будет всех обзвонить и узнать об актуальности заявок.
— Большое тебе спасибо, Маша.
По глазам было видно, что ей хочется сказать что-то еще, но она колеблется. Беспокойные пальцы нервно ворошили бумаги, которые она держала в руках. А взгляд, направленный в сторону Ангелины, все еще оставался недоброжелательным.
Наконец, Маша пробормотала слова прощания и, отказавшись от предложенного чая, поспешно скрылась за дверью. Ревность Ангелины только усилилась и разом унесла все волшебство этого дня. Герман коснулся ладонью ее пальцев, но она одернула руку.
— Что с тобой?
Ангелина скрестила руки на груди, как будто этот жест мог помочь ей удержать бешеный поток эмоций, рвущихся наружу.
— Не понимаю, что тебя связывает с этой Машей? — строго спросила она.
— Маша вложила часть денег в мыловарение. И вызвалась помочь мне с бумагами, тем самым избавив от рутинной работы.
— То есть, теперь она твой деловой партнер?
— Совершенно верно.
«А еще Маша в него влюблена», — поняла Ангелина. Ей хотелось немедля разоблачить коварную Машу, высказать все, что она о ней думает и потребовать, чтобы эта нахалка больше никогда не приходила сюда…
Но внезапно сердце ее успокоилось. Маша хотела сделать пакость, но у нее ничего не получилось. Так зачем тратить время на пустые выяснения отношений? Герман сделал ей предложение, а значит, в его жизни нет места для Маши. И все же Ангелина не удержалась от вопроса:
— Вас связывают только деловые отношения?
Герман пристально посмотрел ей в глаза, а потом вдруг подхватил на руки и закружил по комнате.
— Славная, добрая, бесценная моя умница. Пойми, наконец, что кроме тебя, мне больше никто не нужен, — твердо сказал он.
И небо, и земля вдруг совсем исчезли перед ними в тишине комнаты.
***
Герман проводил ее до метро. Как же не хотелось расставаться! Ангелина с нетерпением ждала следующей встречи. Ее удивляло, как могла она так долго прожить вдали от него — целых шесть месяцев! Сейчас это казалось чем-то нереальным. Жизнь без этих ясных глаз, теплых рук, нежных губ казалась просто невыносимой. Она ни капли не жалела о сделанном выборе. Наоборот, ей казалось, что она думала слишком долго, хотя решение было простым и очевидным.
Ангелина не заметила, как добралась домой. Она решила еще немного прогуляться у подъезда. Маленькие снежинки весело кружились в свете фонарей. Падали незаметно и осторожно, их почти невозможно было ощутить. Ангелина чувствовала себя необыкновенно счастливой. Все было спокойно, все призывало к домашнему очагу.
Уже в комнате, любуясь из окна верхушками деревьев, которые серебрила луна, она поймала себя на мысли, что с радостью разделила бы с Германом эту тишину уединения.
«У нас еще будет много совместных вечеров», — успокоила она себя и принялась готовиться ко сну.
Телефонный звонок застал Ангелину врасплох: она как раз вышла из ванной, завернутая в длинное махровое полотенце, с мокрой головой. Потянувшись за телефоном, Ангелина увидела номер Альберта, который высветился на экране. Странно, он же остался в Германии. Может, она что-то напутала? Но телефон упрямо выдавал запись: «Альберт Южаков». Немного помешкав, она все-таки ответила на звонок.
— Слушаю.
— Здравствуй, Геля. Как ты?
Альберт старался говорить как обычно — беспечным, равнодушным тоном, но Ангелине все же удалось уловить в его голосе нотки волнения. «Альберт зачем-то вернулся… И сразу же позвонил мне, — пронеслась мысль в ее голове. — Зачем?»
— Все в порядке. Потихоньку готовлюсь ко сну.
— Прости, я не хотел тебе мешать.
— Ничего страшного.
Повисла неловкая пауза, которая, впрочем, длилась недолго.
— Ты, наверное, гадаешь, почему я вернулся, ведь там, в Англии, все шло хорошо… — Альберт начал издалека. Не дождавшись ответа, он продолжил: — Я воспользовался небольшим перерывом между спектаклями и приехал следом за тобой.
— Зачем? — испугалась она.
— Нужно поговорить. Это очень важно.
Последние слова были произнесены тоном, который трудно было бы определить. В нем звучали одновременно и отчаяние, и волнение, и боль. Ангелине стало ясно, что речь действительно пойдет о чем-то важном для Альберта. Она обещала ему дружбу. Если он нуждается в поддержке, что ж, она готова его выслушать.
— Что случилось?
— Я хотел поговорить о Германе, — ответил он, чем еще сильнее изумил Ангелину.
Она, задыхаясь, приземлилась на кровать и попыталась взять себя в руки. Но сердце продолжало тревожно колотиться в груди.
— О Германе? Ты хочешь поговорить о Германе?
— Да, да, именно о нем.
Сердце застучало еще сильнее. Ангелина нахмурила брови, раздумывая. Так, Альберт примчался из-за границы следом за ней и просит о встрече. Речь пойдет о Германе. Какая между ними может быть связь? Альберт ей больше не жених, значит, ревновать у него нет повода. Что же тогда?
Словно прочитав ее мысли, он нарушил неловкую паузу:
— Ты, наверное, удивлена моими словами. Но этот разговор не телефонный, лучше поговорить лично.
— Хорошо, — наконец, согласилась она.
— Когда тебе удобно встретиться?
Завтра утром ее ожидало множество дел и формальностей, связанных с работой в театре. А вот послеобеденное время оставалось свободным. Поэтому Ангелина назначила встречу на три часа.
Альберт так взбудоражил ее своим звонком, что она еще долго не могла уснуть, беспокойно переворачиваясь с боку на бок. Альберт не стал бы срываться просто так, рискуя долгосрочным контрактом. Для этого должна быть серьезная причина. И она, судя по всему, связана с Германом. Неведение было просто невыносимым! Минуты ожидания протекали ужасно медленно. Ангелина не помнила, как забылась коротким, беспокойным сном.