«Муж это друг, любовник, родственник, или тварь, похотливое животное?» – никак не могла решить душа Женьки, тело которой присутствовало на важном совещании в Пиар Центре. Александр Куликов свирепствовал, он кричал на подчиненных, которые, по его мнению, своими непрофессиональными действиями нанесли вред кандидату в президенты Виктору Япановичу. Подчиненные, курировавшие местные газеты, опустив головы, молчали. Женька, раздавленная и униженная морально, думала о своем. Сегодня ночью ей изменил муж.

– Запомните, когда идет предвыборная кампания, мелочей не существует. Избиратель все видит, все понимает. Не реагируйте на провокации. Кто писал последнюю статью в газету «Наше Семя»? – нервно поинтересовался Куликов.

– Я, – отозвался низкорослый журналист.

– Ты чем думал, не знаю. У тебя Япанович – ангел с крылышками. Слепил образ святого, осталось в рамочку поместить и на стены храма, как икону, повесить. Хочешь, чтобы за нашего кандидата не проголосовали, хвали больше. По уму все надо делать. По уму. Статьи отныне без моей визы в печать не сдавать. Пиарщики хреновы. Женя!

Комисар не подавала активных признаков жизни, ее мысли находились вне зоны досягаемости критики Куликова.

– Комисар! – гаркнул шеф.

– Да, – отозвалась она вяло.

– Мне надоели телевизионщики. Ты контролируешь процесс или как? Работа есть работа. Слюни и сопли о женской дружбе оставь на после выборов. Если не справишься, прикрывать тебя не стану. Ты сюжеты в новостях просматриваешь. Вот анализ отдела мониторинга, твои коллеги с «Полета» работают на оппозицию. Необходимо заменить журналистов – заменим, закрыть программу – закроем. Мне нужен результат. Результата пока нет. Вот данные социологического опроса, мы в большой заднице. За неделю рейтинг нашего кандидата вырос на полпроцента.

– Социологи недорабатывают, – защищалась Комисар.

– Ты работаешь хорошо, а они недорабатывают? 0,5 процента это катастрофа! Не хочешь ссориться с подругой, которая руководит службой новостей? Их информационные сюжеты о Япановиче рейтинг ему точно не подымут, скорее наоборот. Выбирай: или дружба, или работа, причем высокооплачиваемая, – съязвил Александр Куликов.

Женьке Комисар все равно, сегодня ночью ее мир рухнул. Она одна, нет мужа, надежных друзей рядом, одна проклятая предвыборная кампания со своими интригами, большими и маленькими трагедиями. Почему во время выборов закраинцы сходят с ума, делятся на команды, идут стенка на стенку. Если бы только до первой крови, как в старинной казацкой борьбе «лава на лаву». Игра идет на уничтожение друг друга. Почему, почему мы уничтожаем ближнего, ведь это всего лишь политическая игра? Громов за оппозицию, я работаю на команду действующей власти, семья разрушена, мы с Сашкой стали врагами, подумала Женька. Он назло притащил натурщицу домой, выпил лишнего и…и произошло то, что произошло. Простить? А как? Сладкая парочка весь день перед глазами. Кричать, бить посуду? А смысл? Все уже случилось. Значит, придется расставаться. А как же ребенок, моя главная, заветная мечта? Родить от любимого мужа. Нет любимого, нет мужа, нет мечты. Ребенок? От Сашки мог родиться красивый ребенок. Женька беззвучно, но глубоко вздохнула. Внутри ее сильного комиссарского тела что-то сломалось. Больно. Невыносимо больно. Я у себя одна, подумала Женька.

– Комисар, я к тебе обращаюсь, – утратив остатки самообладания, возмутился Александр Куликов.

– Я вас слушаю, Александр Александрович, – сухо ответила Женька.

– Из центрального штаба пришли два фильма, по тридцать минут каждый. Посмотри, что можно сократить. Деньги у нас есть на трансляцию одного.

– Так давайте, один из них покажем, – включилась в работу Женька.

– Не умничай, – отрезал шеф. – Сказали показывать два фильма. Два сделай по хронометражу одного, не мне тебя учить.

Женька с шефом спорить не захотела у него и так кругом голова. Его критический спич еще долго звучал в информационном пространстве рабочего кабинета. Куликов мастер пиар – технологий, он умело организовывал процесс, его ценили и уважали конкуренты, боялись сотрудники. Женька, его самый надежный и верный помощник во всех сложных делах Пиар – Центра. Помощник в прошлом… Как работать и жить в настоящем, она не знала.

– Перерыв полчаса, потом продолжим, – эту фразу Куликова Женька услышала и обрадовалась. Полчаса жизни, полчаса покоя и тишины!

История с отравлением Юбченко потрясла людей. Кандидата в президенты от оппозиционных сил закраинцы жалели, пострадавшему искренне сочувствовали. Среди сотрудников двух враждующих штабов со скоростью одной выкуренной сигареты распространялись слухи. Одни недоумевали, каким образом диоксин, который США применяли во время войны во Вьетнаме, попал в организм Виктора Андреевича и кто заказчик. Другие шушукались, что Юбченко решил провести процедуру омоложения. Косметическая процедура не удалась, поэтому штабу «Наша Закраина» ничего не оставалось, как разыграть драму с отравлением.

– Подумай, Женька, почему у Виктора Юбченко пострадало только лицо, а кожа на шее, руках не изменилась. Отравили весь организм? – донимал Женьку Комисар молодой сотрудник Пиар Центра.

– Значит, инъекции делали непосредственно в мышцы лица, – безапелляционно заявил он.

Народ штормило, у каждого возникала собственная оригинальная версия отравления кандидата в президенты Виктора Юбченко. Объединяло задорожцев одно – человеческое сострадание. У Виктора Андреевича семья, дети. Как ему жить с изувеченным лицом?

Сильная интрига, загадочное отравление, рассуждали работники Пиар-Центра. Виктора Юбченко курируют американцы, как они допустили подобное! Кто отравил? Рука Москвы? Ой, если бы россияне травили, те бы не панькались, уморили бы нелюбимого закраинца наверняка.

Загадка века! Пройдет, каких ни будь лет десять, и тайну отравления Виктора Андреевича раскроют, но интересно же узнать подробности сейчас.

Лицо – зеркало души. Чушь, думала Женька, медленно передвигаясь по зданию Пиар-Центра. Лицо, мощный инструмент каждого из нас. Инструмент для манипуляции окружающими тебя людьми. Думаем одно, делаем другое, а поступаем, как хочется.

– Здравствуйте, – выдавила из себя улыбку Женька и подарила ее безвозвратно проходящему мимо нее постоянному клиенту Пиар-Центра.

– Как ваши дела? – послышался в ответ прокуренный голос пожилого мужчины.

– Лучше всех! – шаблонно отчеканила Женька Комисар.

Клиент понесся галопом в сторону дислокации кабинета шефа.

Вот, подумала Женька, лицо – инструмент. Хочется выть от боли, а я расшаркиваюсь и улыбаюсь. Лицо, а кто знает истинное лицо Виктора Юбченко? Мессия он или тяжкий крест Закраины? Истинное лицо, какое оно? Женька забилась в дальний угол коридора, где сутки назад перегорела лампочка и закурила. Слава Богу, подумала пиарщица, есть в Центре место, где можно отдохнуть от человеческой суеты и глупости. Подумать о сокровенном, о немилом лице, которое ее сейчас волновало больше всего на свете. Громов – предатель, сволочь, гад. Он разрушил мою жизнь. Господи! Дайте, дайте мне диоксину, и я найду ему должное применение. Она закрыла глаза и представила изуродованное лицо Сашки Громова, лицо, которое сильно любила. «Предатель, сволочь, гад!» – кричала израненная душа Комисар, извиваясь в истерике и утопая в густом, ядовитом табачном дыму. Душа задыхалась от жажды мести, боли, обиды. Но ей суждено выжить. Женька об этом не знала.

Она не знала, что на другом конце города в ее квартире, как провинившийся школьник, плакал Александр Громов. Он рыдал или кричал? Скорее и то и другое. Александр почувствовал, это конец. Конец их отношений. Дело не в измене, сбежал Вик. Женька со временем простила бы неверного художника, но потерю любимого пса – никогда. Никогда. Никогда. Никогда. Для Комисар собака это их совместный, первый ребенок. Другого, к сожалению, нет.

Загавкал мобильник. Этот звук грел душу Комисар, вместо привычных гудков и модных песенок Женька записала радостный лай любимого пса.

– Да, – хриплым голосом ответила Комисар, предварительно не поинтересовавшись, кто звонит.

– Не бросай трубку, – услышала Женька голос мужа. Вик сбежал. Я вывел его на улицу как всегда, он, наверное, учуял суку и сбежал.

Искал его целый час. Прости меня за все. Все так глупо. Может, он еще найдется.

Женька подошла к запотевшему окну в темном углу коридора и рукой протерла стекло. На улице шел дождь.

– Почему ты молчишь? – спросил Сашка. Его удивило, что Женька не плачет и не кричит в трубку.

Она вскочила на подоконник, стукнула мобильным телефоном по старому проржавевшему шпингалету, пытаясь открыть огромное немытое казенное окно. Мобилка рассыпалась в руках. Окно подчинилось. Оно открылось, распахнуло свои объятия хмурому Задорожью. Сильный ветер с дождем ворвался в здание Пиар-Центра. Женька вдохнула промышленного ядовитого воздуха всей грудью, и выдохнуть не смогла. Она смотрела далеко вдаль, как будто там, за горизонтом, намеревалась увидеть потерявшегося любимого пса. Ее фигурка в проеме огромного окна шаталась на ветру, костюм намок. Косые потоки дождя сбивали с ног. Волосы прилипли ко лбу, Женька ничего не видела. Ничего не слышала. Время остановилось. Сердце стучало громко, медленно.

Некуда торопиться. Руки скользили по мокрой, прогнившей, плохо прокрашенной раме. Руки скользили, не понимая, что сейчас, в данную секунду человеческой жизни старая оконная рама – единственно надежная страховка маленькой женщины в огромном и суетливом Пиар-Центре.

«Господи, – подумала Женька. – Господи, это конец». Она не понимала, что делает. Сильный ветер, дождь, где-то далеко залаяла собака. Чужая, незнакомая. Дышать. Я не могу дышать…

Комисар пришла в себя не сразу. Сначала ее били по щекам, потом обливали холодной водой. Зачем? Она и так вся вымокла. Знакомые лица суетились над ней, секретничали. Коллеги перенесли вымокшее от дождя комиссарское тело в кабинет шефа. Знакомые обои в зеленую полоску, подумала Женька.

– Что случилось, – шепотом спросил Александр Куликов, а Женьке показалось, шеф кричит. Он кричит?! Нет.

– Снял ее с окна, она хотела того, ну вы понимаете, Сан Саныч, – не договорил молодой сотрудник Пиар-Центра. И жестами показал шефу, как Женька намеревалась выпрыгнуть из окна.

– Всем выйти, – грубо отдал приказ Александр Куликов. Подчиненные, понурив головы, вышли из кабинета. Сан Саныч взял в шкафу длинный плащ и укрыл им Женьку. Она лежала на диване, напоминая ихтиандра, который вместо моря неудачно нырнул в мелкий бассейн и благодаря этому нелепому обстоятельству дожил до следующей серии собственной жизни.

– Ко мне никого не пускать. Все свободны. Отмени последнюю встречу на сегодня – нервным тоном, по внутреннему телефону, сказал секретарше Александр Куликов.

– Сейчас я отвезу тебя домой.

– Нет, домой я не поеду, – настойчиво сказала Женька.

Шеф помолчал несколько секунд. Он думал, что делать.

– Ну, ты мать даешь, тогда поедем ко мне домой. Не оставлять же тебя в офисе.

– Неудобно.

– Поговори мне еще, а прыгать из окон удобно?

– Я не прыгала.

– Конечно не прыгала, ты хотела утопиться под дождем?

Сан Саныч собрал документы на столе и закрыл их в сейфе, взял ключи от машины, на автомате сунул мобилку в карман пиджака и цепко схватил за руку ихтиандра, которому пять минут назад презентовал новый итальянский кожаный плащ. Шеф повел Женьку не к центральному, а черному ходу Пиар Центра, где его ожидал припаркованный любимый автомобиль. Под дождем машина казалась еще шикарнее. Сан Саныч знал, что Женька не интересуется машинами, а потому отвлечь ее разговорами о новом Bentley не удастся. Машину он приобрел три дня назад. Черт, сидение вымокнет, подумал Александр Куликов, когда Женька рухнула не переднее сидение дорогого автомобиля. Черт, черт! Ему жаль машину. Она новая.

Дождь усилился, перешел в ливень. Сильный ветер ломал мелкие ветки деревьев, поэтому они с завидной периодичностью падали на лобовое стекло черной иномарки и бесцеремонно царапали его. Сан Саныч нервничал, вдруг упадет крупная ветка или, не дай бог, дерево. Проблема старых тополей в Задорожье ему хорошо знакома. Несколько лет назад Александр Куликов возглавлял общественную организацию, которая боролась с ныне покойным мэром. Тот стремился вырубить на центральных улицах Задорожья старые трухлявые тополя, а вместо них высадить саженцы каштанов. Никогда и ни за что, протестовали горожане, а вместе с ними активно пиарился Сан Саныч, возглавлявший городскую общественную организацию. Деревья спасают город, они очищают воздух! Старые и трухлявые?