Отрывки из романа Валерия Мельникова «Двухголовая улитка»
Глава I
Если в маленьком городке проводится какое-либо мероприятие, то все жители всенепременно должны принимать участие. А тут еще такое событие – завод, с незапамятных времен ковавший танковую броню, выпустил по линии ширпотреба утюг.
Скептики сейчас начнут язвить, дескать, в связи с демилитаризацией танки переплавили в утюги с тем же весом. Ничего подобного. Утюги как утюги. Днем – утюг, ночью – холодное оружие. От насильников можно защищаться. Скажем, идете вы вечером с утюгом, а тут навстречу насильник.
Нет, танки на заводе само собой, а утюги – само собой. Так сказать, из танковых обрезков. Хромированные, ручная полировка, при бритье вместо зеркала использовать можно. Компания «Панасоник» тут же снабдила утюги современной электронной начинкой: хочешь – гладь, хочешь – подключайся через утюг к компьютеру и играй в разные игры или скачивай новые фильмы прямо на телевизор.
Пожалуй, с играми я загнул.
Если бы этот «Панасоник» был японский, то, вероятно, игры бы были тоже.
Одноименная компания, поставлявшая начинку к утюгам, располагалась не на территории страны Восходящего Солнца, а в тихом районном городке под Воронежем, в бывшем сарае некой пани Сони, как раз под ее балконом.
До сотрудничества с танкистами компания занималась тем, что заклеивала скромные этикетки, изготовленные силами городской типографии на скромных товарах местных же производителей яркими импортными лейблами с золотым тиснением, напечатанными той же типографией в свободное от работы время. После чего компания рассылала обновленную продукцию по необъятным просторам от Москвы до самых до окраин.
Не подумайте, что наша Соня была какая-нибудь наглая самозванка. По словам ее мужа Сени, Соня была родом из Китая, откуда он ее выманил через сайт знакомств, используя свой недюжий интеллект и талант ловеласа.
Иногда Сеня выдавал более романтическую версию их знакомства: мол, добыл он свою возлюбленную в единоборстве с китайскими драконами из лабиринта. Сенина богатая фантазия возводила местные пещеры в ранг лабиринта, а безобидных улиток – в десятиметровых монстров с искрящимися рогами.
Говорила Соня по-русски с горем пополам, причем, горю как раз досталась половина, ответственная за речь, а Сене – за голос и остальные части тела. Тела Соня имела много, а Сеня всегда мечтал о необъятных женских прелестях:
– Подбородков у невесты должно быть не меньше, чем денег в кошельке, – любил говорить он.
Подбородков у Сони было больше.
Зато, в отличие от других невест, жениху она особо не докучала, не долбила его ежеминутными напоминаниями, почему он неправ всегда и во всем, не смеялась над его провинциальным вкусом, над его тоненькими ручками-ножками, над дворняжьей родословной, не сравнивала с другими женихами.
Иногда она летала к родственникам в Китай.
– Я та Кита, – говорила Соня.
– Я буду скучать, – обещал Сеня.
Сеня I
Даже страшно представить, как давно это было. Школа. Девочки с бантиками. Мальчишки в белых рубашечках и в смешных пиджачках. Лица у ребят серьезные, и от этого они кажутся маленькими старичками и старушками.
Мы и вправду были не по возрасту развитые и взрослые. В пятом классе уже знали, кто пойдет в космонавты, кто в бизнесмены. Валерка собирался стать журналистом.
В стакане на столе несколько веток черемухи. Любопытное утреннее солнце поднимается над занавеской и заглядывает в стакан, отчего тот начинает светиться.
Валентина Никифоровна объясняет физику. Красивая стройная женщина. Чем-то напоминает актрису Терехову. Королевскими манерами? Отстраненностью?
Мы с Валеркой, тем самым, который журналист, сидим на первой парте. Мы – самые маленькие в классе, самые непоседливые, задиристые и вредные. Мы самые близкие друзья и самые непримиримые враги. Нам интересно вместе, но мы ненавидим друг друга. Достаточно нелепого слова, неудачной шутки, чтобы последовал незамедлительный вызов на дуэль. После уроков мы встречаемся за зданием школы, разбиваем друг другу носы, украшаем лица фингалами.
– Ты, Мельников, как гвоздь в заднице, – успокаивает Валерку наш математик.
– Это комплимент?
– Нет, Мельников. Гвоздь в заду вызывает у нормальных людей неприятные ощущения.
– Почему тогда вы его не достанете? Радуетесь, что гвоздь попался маленький?
Класс смеется. На задней парте просыпается здоровенный второгодник Леша Гвоздь:
– Валерка, получишь на перемене.
Математик уточняет:
– Нет, перемены ждать не будем. Давай, Мельников, дневник. Поведение – два.
Валерку двойки не пугают. Его дневник проверять некому: отец – в тюрьме, мать ишачит уборщицей, а в свободное от работы время пьет. При этом Валерка учится очень даже неплохо.
– Родителей привести?
– Папу приведи, – не выдерживаю я.
– Крюков, ты тоже неси свой дневник. Не одному же Мельникову в двоечниках ходить.
У меня в семье все в порядке. Папа регулярно отдает зарплату маме. За это мама регулярно смотрит дневник:
– Коля, скажи свое веское мужское слово, – после чего папа обязан достать из брюк ремень.
Папа – добрый. Он ругается, иногда лупит, но потом казнит сам себя. Типичный продукт совковой интеллигенции.
Когда же это было?
Дни оборвали цепь и сбежали. Не успел оглянуться, а уже годы машут из последнего вагона рукой девочки, которую любил на пятом курсе.
Гвоздь пошел в десантные. Отслужил положенное. Остался на сверхсрочную. Воевал. После ранения вернулся домой. Женился, близнецы у него забавные – он сам их иногда путает. Работает токарем на том же танковом заводе, что и я.
Наши девочки с бантиками тоже повыходили замуж. Когда встречают меня на улице, отворачиваются. Я, по их мнению, – неудачник. А это – болезнь. Причем заразная. Зачем общаться с таким?
Вообще-то я закончил политех, но с карьерой как-то не сложилось. Пытался крутиться сам – тоже без толку. «Раздолбай и лентяй», – выдал мне диагноз пузатый и пьяненький кадровик, когда увольнял из последней фирмы. Пришлось опять начинать с нуля – идти в сборочный цех сменным мастером.
Валерка закончил журфак. Работает в районной газете. Его читают.
Валерка умный, мыслит остро, язык – что тот гвоздь, за который математик ставил нам двойки по поведению.
Недавно он начал писать роман. Говорит, что использует в нем элементы биографий и имена живых людей. Наверное, это оригинально и сюрреалистично, но то, как он пишет, мне не нравится. Я читал куски. Стеб и ни слова правды.
Скажем, ну зачем он делает из Сони монстра? Она полноватая, это правда. Но есть женщины, которым полнота идет, придает им пикантность и индивидуальность. Соня из таких. Он же сам возле нее крутился, как муха возле меда, да только Соня на него ноль внимания. Вот он и завелся. Знакомое дело. Валерка и раньше такой был. Если девушка не обращала на него внимания, начинал сочинять про нее всякие небылицы. А сочинять он умел всегда.
Соня действительно родом из Китая. Была в наших краях с группой на экскурсии, да заблудилась в пещерах и отстала. Там, на правом берегу Дона, только название безобидное – пещеры. На самом деле – настоящий лабиринт. Немцы в войну к тем ходам, что создала природа, еще свои дополнительные нарыли. Говорили, для самого Гитлера бункер готовили. Наши бабки про те места всякие ужасы рассказывают. С привидениями, драконами и прочей ерундой. Привидения – не привидения, а без карты в пещерах делать нечего. Сам Минотавр потеряться может – сядет на перекрестке и будет рыдать, пока местные не найдут.
Соня не рыдала.
Мы в тот день устроили в пещерах мальчишник. Недалеко от выхода. Костер разожгли. Сидим, пиво пьем. Валерка, как всегда, про свой роман байки травит. Народ слушает. Интересно им и забавно: вроде свой, кореш, а смотри ты, настоящий писатель. Рядом на камне улитка застыла – тоже слушает. Валерка важный, словно яйцо на Пасху. По стенам рыжие блики. Треск горящих веток. Романтика, одним словом, картина «Пионеры пришли в гости к Достоевскому». И стало мне от всего этого так тоскливо. Какого черта я должен восторгаться планами нашего доморощенного гения в десятый раз? Отошел чуть от костра, вижу – кто-то стоит. Посветил фонариком – девчонка. Стоит такая симпатичная, вся из себя растерянная, лицо красное, плакать стесняется. Что-то лопочет не по-русски. И так мне ее жалко стало.
Подвел к костру. А она, как увидела людей – не выдержала. Глаза – сразу мокрые – испереживалась. Валерка, разумеется, тут же к ней, дескать, подающий надежды, большой писатель, то да се. А она, наоборот, от него отодвигается ко мне поближе. Перевести его умные речи не может, а нутром женским чувствует, кто понадежней будет. В конце концов вижу, прячет в мою ладонь свои пальчики. Взял я ее тогда за руку и привел к себе в общагу.
Отрывки из романа Валерия Мельникова «Двухголовая улитка»
Глава II
Как правило, Соня возвращалась с подарками от кучи многочисленных родственников, поэтому Сенино «скучать» имело серьезное финансовое основание.
Часть подарков шла на продажу, так что в принципе, сладкая парочка могла не спеша двигаться к далекой пенсии, не работая ни дня.
Да только Сенину невесту доход от скромного купи-продай не устраивал. Попав в глухую Воронежскую глубинку, она быстро сообразила, что может заткнуть за пояс всех местных бизнес-сонь, даже несмотря на критический недостаток места у нее за этим самым поясом. Тем более что в городе Сонь было не так много: единственную на весь городок Соню по паспорту звали Таня, а Соней прозвали за трепетное отношение к услугам Морфея.
Короче, конкуренток у нашей Сони не было.
Не успел духовой оркестр городского кладбища отыграть молодым марш Мендельсона, как предприимчивая дама открыла компанию «Соня и Сеня», которую местные острословы тут же переименовали в «Соня на Сене», имея в виду под «на» не многострадальную Сенину шею, а место проведения медового месяца: своей квартиры у Сени на тот период не было.
Шутки приятелей так достали юного мужа, что он уговорил подругу жизни изменить название семейного предприятия. Китайская верноподданная, как всегда, мужу не перечила и перерегистрировала фирму под новым названием имени себя – «Пани Соня».
Со временем ее визиты на родину участились, и скоро о «Панисониках» заговорили не только в самом городке, но и в Воронеже. Техника, которую продавала пани Соня, работала, одежда после первой стирки не линяла, в общем, по сравнению с местной продукцией, привезенная шла за милую душу, Сеня еле-еле успевал менять лейблы.
– Соня, иди помоги, я уже палец до ладоней стер, – просил Сеня.
– Ты сло поду лав.
Слово «лав» ничего общего с любовью не имело, а вся фраза переводилась как: «Ты слона в посудной лавке видел?»
В маленьком сарайчике пани Сони даже для тощего Сени было маловато места, поэтому хозяйка компании продолжала держать себя на балконе, откуда и руководила производственным процессом в исполнении мужа.
Почему-то народ в первую очередь сочувствовал балкону, а не Сене.
А зря. На самом деле чернорабочему мужу приходилось не легче, чем балкону. Уже на следующий день после свадьбы пани Соня сняла с мужа розовые очки и напялила черные. Постепенно вся последующая жизнь Сени превратилась в сплошное черное пятно без полос.
Но как известно, у мужей, которых держат в черном теле, возникают черные мысли. Сожительство с ними приравнивается к прогулкам по минному полю без миноискателя. Только глупенькие жены, устроившись на шеях своих мужей, надеются, что лошадки им выданы навсегда и счастливы катать своих принцесс вечно.
Но не будем забегать вперед.
Сеня II
Еще ни одна женщина в мире не приняла мужа таким, какой он есть. Еще ни один муж не избежал бессонницы и сомнений по поводу психической полноценности своей избранницы.
Наверное, в Соне было что-то странное. А с другой стороны, кто из нас нормальный? Люди бродят по земле. Находят друг друга. Начинают жить вместе. Каждый старается подогнать второго под себя, под свои привычки. И каждому кажется, что привычки этого второго малозначительны или просто не от мира сего.
Самые большие проблемы с Соней возникали из-за языка. Я не понимал ее чириканье – хоть убей. Писала она гораздо лучше и важные вопросы мы обсуждали, как в генштабе – с бумагой и карандашом.
Когда она привезла переводчик, стало совсем легко.
Небольшая черная коробочка, но как она облегчила нам жизнь. Я даже не знал, что у китайцев такая штука есть. Они вообще горазды на изобретения: то порох изобрели, то переводчик.
Соня оказалась очень добрым человеком, скучала по родителям, по многочисленным родичам и периодически к ним ездила.
– Зачем тратиться на телефон, когда мои поездки оплачивают родственники?
Возвращалась она с подарками – одеждой, электроникой. Что-то мы оставляли себе, что-то продавали знакомым. Валерка тоже приходил несколько раз за шмотками и каждый раз отчаянно торговался:
– Сенька, ты настоящий спекулянт. Я же знаю, что тебе эта рубашка досталась бесплатно. Какой же ты кореш, если Ленкиным дочкам платьица просто так подарил, а с меня три шкуры дерешь.
– Ленка дочек растит одна, а тебе я предлагаю дешевле, чем в магазине. Чем ты недоволен? Можно подумать, что когда ты возил товар из Польши, раздавал его налево и направо бесплатно.
– Сенька, ты спекулянт и жмот. – Валерка отдавал деньги, но ворчал, не останавливаясь.
– Почему ты не отдал ему так? Он же твой друг? – спрашивала Соня.
– Он мой одноклассник. И очень завистливый. Если я отдам ему так, он станет завидовать еще больше.
Завороты Валеркиной логики Соне были недоступны.
И варить Соня не умела. У нее была какая-то проблема с руками и с координацией. Она наливала в чашку чай и била неимоверное количество посуды. Она ставила кастрюлю на плиту, но непослушная кастрюля падала на пол.
Но как ни странно, кроме варки, Соня умела все. Наша маленькая комната в общежитии блестела. А с пылесосом она управлялась вообще виртуозно. Чистюля – она чистюля во всем. Пылинку где увидит – затевает генеральную уборку. Мебель после полировочной пасты сияла лучше новой. Стулья, склеенные специальным клеем, больше не шатались и не скрипели. Стены, покрашенные какой-то необыкновенной краской, выглядели не хуже, чем после хваленых евроремонтов.
– Грязь – источник всех заболеваний, – повторяла Соня.
– Если поместить человека в стерильную комнату, он погибнет. Его организм потеряет способность сопротивляться, – не соглашался я.
– Пылинка пылинке рознь, – не сдавалась она. – Ты же не рассматриваешь каждую под микроскопом. Миллион пылинок – настоящие, а миллион первая может оказаться хищником искусственного происхождения. Этот хищник в твоем организме такого натворит!
– Сонечка, не фантазируй. Не уподобляйся Валерке. Это у него идиотская привычка каркать, что инопланетяне мечтают захватить Землю.
– Когда проблема защиты Земли решается с помощью пылесоса, я готова с ним согласиться. А вообще у меня есть идея. Давай-ка переделаем наш сарай и откроем там маленький магазинчик. Люди будут меньше носить в дом грязь, а я буду меньше надоедать тебе с уборками.
Отрывки из романа Валерия Мельникова «Двухголовая улитка»
Глава III
Вычитав в газете, что номерной завод планирует выпуск утюгов, пани Соня в очередной раз смоталась «та Кита». У знакомых перекупщиков она выторговала по дешевке начинку к утюгам, компьютерные блоки, позволяющие скачивать фильмы и еще какую-то электронную дребедень, назначение которой представляла весьма смутно.
Три недели заклеивал Сеня китайские иероглифы лейблами с «Панисоней», три недели упаковывал их группами в привезенные яркие пакеты. Три недели заливал на пакеты специальный сургуч.
Пани Соня все это время вела переговоры со снабженцами танкового завода.
Как известно, снабженцы, в том числе танковых заводов, по-китайски ни бельмеса не знают. Они-то и по-японски «арригато» произносят как «алиготе», а уж как называют Курасаву, стыдно повторить. Поэтому после литровой бутылки технического спирта с надписью «Саке», они с удовольствием приняли китайские коробки за японские, и через два месяца сотня ящиков из гаража тети Сони перекочевала на склады танкового завода.
На этом в нашей истории можно было бы поставить точку. Подумаешь, китайские. Мало ли отечественных утюгов устраивает короткое замыкание в первый же день после приобретения?
Проблема состояла в том, что коротких замыканий не было. А если из-за утюгов и случались пожары, то они тут были совсем ни при чем.
Впрочем, все по порядку.
Вначале дела шли как по маслу. Еще одна бутылка «Саке» помогла пройти приемные испытания. Комплектовщицы, знавшие японский и китайский еще хуже снабженцев, а русский со словарем, приложили к утюгам стандартные инструкции и отправили товар по магазинам.
Обладательницы танковых утюгов, привыкшие просто вставлять вилки в розетки, читать инструкцию по эксплуатации не собирались. Глажку брюк мужей они перепоручили своим великовозрастным дщерям. Юным акселераткам, победителям компьютерных игр, простая глажка брюк показалась скучной, и они решили совместить ее с просмотром телевизора. Каково же было удивление юных гладильщиц, когда на экране появились пыхтящие обнаженные тела совсем в недвусмысленных позах – подключенный к компьютеру утюг обходил фильтры, пассворды, блоки, запреты и демонстрировал на экране телевизора неприлично сказать что. А главное, по свидетельству очевидцев, зритель ощущал себя активным участником событий. Именно этот факт оказался критическим.
Правда, брюки из-за экстремальности условий остались многократно подпаленными.
На следующий день возмущенные отцы семейств высказали детям свои сомнения об их способностях делать что-либо вообще:
– Ты, раззява, лишила меня штанов. В чем я завтра пойду на работу? Бог с тобой, учись, пока я жив. Я сейчас поглажу свои парадные, а ты придешь со школы и перегладишь все мои рубашки.
Дочки не возражали, даже наоборот подозрительно миролюбиво соглашались. Зато мамаши тут же вступались за детей:
– Отвяжись от ребенка, иначе я сама поглажу брюки прямо на тебе.
После грозного предупреждения благоверных, мужья произносили достойные ответы, не вслух, шли в комнату, где находился подключенный к телевизору утюг, раскладывали злополучные штаны, брали утюг в руки, включали его в розетку и все. Больше ничего в этот день они сделать не смогли. Некоторые так увлеклись содержанием фильмов, что даже задымивший под утюгом материал не мог их отвлечь. Подоспевшие на помощь пожарные быстро определили источник бед и тут же побежали покупать чудо-утюги сами.
Через день возле магазинов собрались толпы митингующих мужчин. Люди составляли списки, кто за кем стоит, и требовали больше одного утюга в одни руки не давать. Чуть в стороне стояла группа плечистых парней с сосредоточенными лицами и плакатом: «Обгоним Китай по количеству на душу населения».
Магазины не давали ни по два утюга, ни по одному – товар кончился. Даже под сломанным народным гневом прилавком, ни одной коробки обнаружить не удалось.
Кто сказал, что деньги не пахнут? Пахнут. Причем, замечательно. В большом количестве они заменяют «Шанель», «Клемма», «Кристиан Диор» вместе взятые. Через неделю пани Соня доставила необходимое количество комплектующих. Через месяц, неспавший все это время Сеня, отгрузил продукцию потребителям.
Сеня III
Если человеку не повезло, и он родился амбициозным, то его участь всю жизнь выпрыгивать из штанов, чтобы казаться выше и заметнее. Выпрыгивать из штанов боксерам опасно – можно схлопотать по той части, которая осталась голой. Куда разумней объявить себя писателем. А еще лучше гениальным: критерий оценки гениальности – будущее. Из настоящего не разглядеть, кто перед тобой: великан или занудливый пигмей.
На последней странице районной газеты Валерка периодически помещал главы из романа. Не знаю, чем мы с Соней заслужили такую честь, но содержание, по стилю напоминавшее разгромные статьи из «Крокодила», практически было посвящено нам.
Конечно, Валерка, по своей привычке, заливал на каждом слове. Я бы закрыл на это глаза, если бы некоторые из его фраз не звучали по меньшей мере оскорбительно.
В тот день по земле прошел дождь. Он вбил в асфальт пыль, запахи животных, гнили, прелой травы, отчего воздух стал свеж и почти осязаем. Мокрые стволы деревьев выстроились вдоль улицы, ведущей к местному базарчику. Вороны с криками перелетали с дерева на дерево. Но это были единственные звуки, нарушавшие всеобщий покой. Даже люди сегодня говорили шепотом.
Я узнал Валерку по сутулой спине. На сей раз она мне показалась еще более горестной и согбенной.
– Привет, Достоевский. Скажи, чем я тебя обидел, что через весь твой роман красной нитью проходит идея тщательного перемывания моих костей? Мы же вроде как числились в друзьях?
Валерка поднял лицо и словно меня не узнал. Он помотал головой. В глазах прорезалось что-то осмысленное, стеклянное и испуганное одновременно. Он скользнул ими по моей правой руке. Я ему ее не протянул, но и в кулак не сжал.
Со школьных времен паритетное соотношение наших сил поменялось. Я не мог сражаться с Валеркой словом, тут ему не было равных. Зато мне ничего не стоило вытряхнуть его тщедушное тело из пиджака.
– А не надо связываться с прессой, – он обогнул меня и двинулся в ту сторону, откуда я пришел. В его словах прозвучала такая невероятная злость, что я просто растерялся. Рядовым мордобоем подобное настроение не исправлялось.
И вообще, откуда он узнал про утюг?
Месяц назад меня вызвали в приемную, сказали, директор хочет переговорить. Ждал час, пока закончилось совещание, потом еще час, пока он куда-то ходил. Но как только я ушел на обед, заводские динамики объявили:
– Семен Крюков, срочно зайдите в приемную.
На сей раз секретарша открыла передо мной двойную дверь в святая святых.
Наш директор высокий, спортивный. Ладонями подковы гнет. Ему бы дивизии в атаки водить, а не по кабинетам рассиживаться. Кивнул:
– Садись. – И опять уткнулся носом в бумаги.
Сел. Лучше бы стоял. Колени заметно трясутся. Думаю, за какую провинность меня будут выгонять на сей раз и что я скажу Соне.
– Слышь, Крюков, говорят у тебя жена из иностранок? Даже вроде каким-то бизнесом занимается.
– Никакого бизнеса нет, Николай Сергеевич.
– Ну так создай. Надо помочь родному заводу. И тебе лишняя копейка не помешает. Мы решили выпускать по ширпотребу утюги. Выясни, сумеет ли твоя жена доставать нам комплектующие на уровне, чтоб мы потом могли отправлять товары на экспорт? Сегодня другое время. Обычные вольфрамовые спирали нас не устроят. Должно быть там что-то такое, отчего все ахнут и бросятся покупать именно наши утюги. Сделаешь – получишь премию. Хорошую. Тебе понравится.
– Я спрошу у Сони.
– Спроси. И сразу доложишь. А пока мы тебя переведем начальником бюро ширпотреба, чтоб у тебя стимул был. Все. Давай, действуй.
Директор пожал мне своей лопатой руку, и я пошел.
Соня не возражала. Идеи Николая Сергеевича совпадали с ее – магазин в сарае становился реальностью.
В тот же день она запаковала чемодан, я вызвал ей такси, и Соня укатила в Москву, в аэропорт. А еще через неделю наш сарай оказался завален коробками с яркими наклейками, логотипом в виде улитки и рекламой на русском языке.
– Сеня, эта техника сделает революцию в процессе глажки белья. Клиенты смогут не только утюжить вещи, но одновременно смотреть по телевизору любимые программы.
– Сонечка, ты – умница! Если мы умудримся запустить такой продукт, директор представит меня к медали и будет носить на руках по всему заводу.
Я перечитал инструкции несколько раз и постарался осмыслить. Оказалось, что комплектующие нуждаются в дополнительной подсборке.
Соня помочь не могла, она не была техническим человеком, в ее понимании утюги слишком отличаются от пылесосов. Свою миссию передать информацию от пекинских продавцов она выполнила достойно, а остальное… Да и какой я буду муж, если стану заставлять жену с больными руками собирать непонятные железки?
Собственно, при ближайшем рассмотрении задача не представлялась такой уж невыполнимой: у меня была инструкция, а в сарае лежали коробки двух типов – большие с красными буквами и поменьше – с черными. В первой коробке покоились серебристые приборы с экранчиками, во второй – собственно спирали. При практическом исполнении все оказалось еще проще: шесть проводов, шесть соответствующих зажимов с цветовой кодировкой.
После соединения на маленьком экранчике замигала фраза «Куда послать результат?» с двумя вариантами ответов: отправителю и получателю. Далее шли переводы вопросов на китайском.
Я знал точно, куда хочу послать и китайцев, и японцев с тупыми играми. Но вместо этого мои мозги зашевелились в попытке найти подходящий ответ. Я попробовал посмотреть на процесс их глазами: опросник, скорее всего, хотел выяснить доволен ли получатель-потребитель товаром. Понятно, что получатель – это я, и мне безразличен результат опроса. Значит, результат должен идти к отправителю – пусть они свой спам изучают сами. Концом шариковой ручки я набрал нужный вариант и нажал «отправить».
Экранчик ответил «спасибо» и погас. Утром первая партия ушла на завод.
А через месяц в городе начался ажиотаж. Все хотели купить наши утюги.
Директор позвонил мне прямо домой с единственной просьбой:
– Давай еще!
– Николай Сергеевич, говорят наш утюг показывает такое…
– Знаю. Да здравствует «такое», раз сам министр попросил меня привезти ему персонально. Давай, выручай. Добудешь к концу недели две тысячи штук – получишь квартиру на берегу Дона. Действуй!
Отрывки из романа Валерия Мельникова «Двухголовая улитка» Глава IV
Танковый завод забыл про основную продукцию и штамповал утюги.
Через месяц сотни новых счастливых обладателей бесценного товара взялись гладить все подряд. Впервые в истории завод удовлетворил потребности местного населения в ширпотребе, а местное население помогло заводу перевыполнить план ширпотреба на четыреста процентов. Больше всего радовались женщины. Даже не просто радовались. Они были счастливы: отпала необходимость вылавливать своих мужей в кабаках: доселе полубеспризорные Пети, Васи, Вити и Сережи сразу после работы чуть ли ни строем спешили домой. Там они гладили не только свою одежду, но также простыни, вещи жен, детей, тещ, тестей, а у кого в домах были собаки, то и собачьи. Стопки наволочек, простыней и пододеяльников в шкафах запросто могли выдержать любую сержантскую проверку. Салфетки, которые когда-то пожалела выбросить прабабушка, выглядели как лицо у невесты: бледные и без морщин. Отпетые ловеласы перестали заглядывать на чужие юбки. Зачем? По экранам дефилировали такие патентованные красавицы и умельцы, что после них на дам местного разлива и смотреть не хотелось.
Союз танкистов с «Панисоником» продолжал успешно развиваться. Заводское СКБ, окрыленное успехом, создало облегченную «женскую» версию утюга. Новый утюг был не намного легче «мужского», зато выглядел гораздо изящней и лучше вписывался в интерьер современной квартиры в качестве неизменного дополнения к телевизору.
Теперь уже женщины уселись возле экранов и принялись гладить все, что попадалось им под руку, точнее под утюг. Многие начали покупать в семьи по второму телевизору. Дело дошло до того, что пани Соне позвонил сам замминистра танковой промышленности с просьбой расширить производство до масштабов страны.
– Я то Кита, – сообщила бизнес-вумен мужу в тот же день, после чего ушла в спальню за чемоданом и исчезла.
Улетучилась. Оставив в комнате следы копоти и запах серы.
Очевидцы утверждали, что видели ее, обгоняющую СУ-35 верхом на метле.
Во всяком случае, из спальни в тот день она больше не выходила. Сеня даже подумал, что Соня испугалась ответственности и сбежала насовсем.
Каково же было его удивление, когда, проснувшись через неделю, он увидел свою возлюбленную на кухне. Под нежные звуки ноктюрна Шопена Соня жарила яичницу.
– Ты где была?
– На ту Кита, я говорил, – Соня удивилась вопросу, не менее, чем Сеня ее ответу. – Новый деталь доставал. Ты собирай.
– Не ври, зараза. Ты исчезла из спальни. Со второго этажа выпрыгнула? На метле улетела? Признавайся!
– Я инопланетянка, – ответила пани Соня, скромно потупив глаза.
– Инопланетянок не бывает! – возмутился Сеня.
– Не смеши мой тапок-чик. Ведьмы бывай, а инопланетян – не бывай? Нонсенс! – на всякий случай Соня спрятала метлу за спину, а лицо за самовар.
Сеня IV
Директора обязаны врать. Они обманывают министерство, что отгрузят продукцию досрочно, обманывают своих работников, что если те дотерпят до конца квартала, то начиная со следующего, они войдут, вбегут, влетят в однозначно светлое будущее.
Наш директор не врал. Никто не мог припомнить случай, чтобы Николай Сергеевич не сдержал свое обещание. И уж если он пообещал нам квартиру над рекой, значит, будет плескаться Дон под нашими окнами.
Окрыленный, я бросился в сарай собирать остальные комплектующие. Каково же было мое удивление, когда под несколькими слоями коробок с красными буквами я обнаружил стопку пакетов нового типа. Они были совсем маленькие, с таким же логотипом в виде улитки, как на других, и голубыми буквами на золотом фоне. Коробки лежали малозаметной кучкой в самом углу, пропустить их было немудрено. И все-таки меня одолели сомнения: я хорошо помнил, как складывал большие коробки, а эти маленькие, готов поклясться, я видел впервые. Или убедил себя, что видел впервые, а первую партию отправил недоукомплектованную.
Так как видение квартиры над Доном стало несколько мутнеть, я заставил себя забыть про первую партию и не спрашивать себя: «Как утюги могли работать без третьей коробки?»
Детали из третьей коробки имели дополнительный вход, то есть новая часть последовательно включалась между двумя предыдущими. Экран прореагировал на изменения новой строкой с вопросом, но это уже была не проблема.
Через месяц очередная партия утюгов породила в магазинах километровые очереди, а мы с Соней съездили полюбоваться новой квартирой в доме над обрывом.
Должен сказать – красотища там неимоверная. По утрам облака превращают землю в бесконечное пуховое поле, из которого торчит многоэтажка – ледяной замок Снежной королевы. Там на седьмом этаже скоро будет мое логово. Точнее мое и Сонино гнездышко. А во дворе рядом с гаражом поставим ларек со складом. Николай Сергеевич обещал помочь.
Весь вечер перед глазами кружились облака со светящейся, словно маяк, многоэтажкой.
Телефонный звонок растопил замок Снежной королевы, разметал ларек на отдельные доски и снежинки.
– Сенька, ты знаешь, что твоя подруга дней суровых инопланетянка.
– Дописался, писатель. Сам в дурдом пойдешь, или мне санитарам позвонить? Сдашься с повинной, будут лечить бесплатно.
– Гляди, ты даже острить научился, – мне показалось, что Валерка на том конце провода поощрительно усмехнулся. – Можешь не верить. Только выясни, на всякий случай, откуда она берет комплектующие. Если бы ты не был полный кретин, то сам бы догадался. Не может быть в Китае технологии, которая не снилась ни Японии, ни России, ни США.
Я опустил трубку на рычаг. Ничего, кроме гадостей, от Валерки не дождешься.
– Кто это был?
– Да директор. Просит еще хотя бы сотню штук подбросить.
– Так мы же уже на полгода их обеспечили, – Соня выключила пылесос, который выгуливала вокруг дивана, подошла ко мне вплотную и заглянула в глаза. Хотелось надеяться, что они продолжали сиять безмятежным голубым светом.
Врать я не очень люблю. Наверное, потому что не умею. А тут похлеще Валерки закрутил:
– На заводе электромеханический цех открывают. Специально для производства утюгов. Ну так как, съездишь?
– Что, прямо сейчас?
– Зачем сейчас? Утром. Я такси закажу.
Ровно в восемь Соня с двумя большими сумками отчалила в аэропорт.
Через минуту из-за угла вырулил Гвоздь на своем москвиче, и мы поехали следом.
– Зря ты, Сенька, жене не веришь. Она у тебя баба что надо. Я в них разбираюсь.
– Да верю я ей, Гвоздь. Верю. Но проверить раз в жизни тоже не помешает.
– Не помешает… Ты только начни проверять, потом так войдешь во вкус, что каждый чих контролировать будешь.
Соня в аэропорт не поехала. Она вышла из такси в безлюдном месте шоссе и двинулась по тропинке в сторону пещер. Я последовал за ней. Соня шла вперед не оглядываясь, ее спина словно укоряла меня:
– Мне скрывать нечего.
– Ага, тогда какого черта ты не поехала в аэропорт? – отвечал я спине.
Соня включила фонарик, вошла в ту же пещеру, в которой я ее когда-то нашел, прошла мимо места, где мы жгли костер, и остановилась у камня, на котором, как помнится, я заметил улитку.
Мне игра в шпионов начала надоедать. Наверное, Соня заметила мою слежку давным-давно. Я бы не удивился, если бы она сейчас повернулась и сказала:
– Как я тебя дурня разыграла.
Вместо этого Соня нагнулась к камню и, как мне показалось, что-то там повернула.
Где-то за поворотом замерцал зеленый свет. Стало светлей. Блики оттолкнулись от стен, и я увидел, что в глубине пещера шевелится, превращается в настоящий тоннель с гладкими, словно покрытыми глазурью, стенами.
Соня погасила фонарик, бросила его в сумку и двинулась дальше.
Я подошел к тому месту, где она только что стояла.
На камне опять сидела улитка. Мой палец коснулся ее домика-спины. Улитка не пошевелилась.
Тьма мешала рассмотреть животное в деталях. Я не ожидал, что мы пойдем в пещеры, и о фонарике даже не подумал. И вообще, звонок Валерки настолько меня потряс и расстроил, что кроме кошелька, ключей и переводчика в моих карманах ничего не было.
Впрочем, даже при наличии фонарика, я все равно не смог бы им воспользоваться без риска выдать себя.
Улитка оказалась не совсем обычной. Обе ее половины были правые, словно какой-то шутник склеил двух улиток головами в разные стороны. Теперь одна из них, красноватая, смотрела вглубь тоннеля, а вторая – голубая – наружу.
Тем временем Соня почти исчезла из виду: пещера постепенно поворачивала налево. Осторожно, на носках, я последовал за ней.
Отрывки из романа Валерия Мельникова «Двухголовая улитка»
Глава V
Не стоит доверять американским фильмам, в которых инопланетяне-монстры питаются человечиной и уничтожают целые города. Соня была инопланетянкой, но, если можно так сказать, очеловеченной. Встречаются же на Земле очень похожие люди. Так и Сонина планета из системы тау Кита с ее таукитянами была похожа на Землю с ее населением. Никаких двухголовых ужасов, никаких загребущих щупалец. Хвосты, метровые зубы, ядовитые ногти – да боже упаси. Соня ничем не отличалась от обычных людей. Она даже врать особенно не умела. Как мы помним, она честно отвечала мужу, куда ездит за комплектующими:
– На тау Кита.
Это только бедному, ограниченному и затюканному Сене слышалось, что в Китай.
Но, как мы говорили ранее, в своем желании держать Сеню в темноте и в черном теле Соня переусердствовала. В связи с усилившимися подозрениями Сеня решил проследить за своей возлюбленной. Это было достаточно сложно. Как оказалось, истории про ведьм народ высасывал не из пальца. Они были навеяны присутствием на Земле представителей иных цивилизаций. Сеня несколько раз пытался догонять метлу, уносившую Соню к низким облакам, и каждый раз пропущенные в школе занятия по физкультуре давали о себе знать.
Спас Сеню велосипед, который сосед-пьяница забыл в подъезде.
Не исключено, что Соня видела своего преследователя, но на сей раз ничего поделать не могла. Грузоподъемность метлы была ограниченной, а Соня, как мы уже отмечали, обладала многокилограммовыми женскими прелестями. Сколько она ни металась – все равно упрямый велосипедист сидел у нее на хвосте.
Тогда Соня решилась на крайность: она полетела к пещерам. Ее метла, снабженная последней версией инопланетного GPS, позволяла безбоязненно блуждать по нашим земным лабиринтам. У Сени никаких приборов не было. Он быстро отстал и заблудился.
Спелеологи, изучавшие в тех краях сталактиты, рассказывали, что самые хитроумные египетские катакомбы представляются ровненькой взлетной полосой по сравнению с нашими отечественными норами. Ходы, перемычки и переходы в пещерах уходят далеко под Дон, образуют настолько запутанную многомерную паутину, что остроумные таукитяне воспользовались случаем и достроили канал, позволяющий проникать с их планеты на нашу и обратно в считанные минуты.
Итак, Соня летела к своим.
Сеня летел за Соней.
Он действительно отстал, немного заблудился, даже покричал от страха. Но Сеня с детства лазил по пещерам и знал там многие ходы. Достаточно быстро сориентировавшись, он успокоился, а обнаружив новый тоннель, помчался вглубь, в надежде настичь свою сбежавшую принцессу.
Каково же было его удивление, когда пещера вдруг кончилась, и он выскочил в совершенно незнакомое место. К небу поднимались километровые странного вида растения. Над головой висело несколько гигантских планет. Впереди на тропинке стояла Соня и мирно беседовала с незнакомым молодым человеком. Рядом с ними по стойке смирно вытянулась метла.
Сеня прислушался.
За время совместного проживания с Соней, он научился кое-что понимать на таукитянском, принимая его за китайский. Этих скромных знаний оказалось достаточно, чтобы понять, о чем идет речь. А речь шла ни более ни менее как о захвате Земли.
Уж очень таукитянам понравилась наша планета. У них перенаселение, а у нас простор, реки, моря полезные ископаемые. Да и женщины наши посимпатичнее их толстух. И тогда они изобрели прибор, который позволял беременить людей независимо от пола, причем дистанционно. Смотрит достопочтенный отец семейства таукитянское кино про любовь, бум – на следующий день он уже беременный. Причем, «не мышонком, не лягушкой, а неведомой зверушкой». Эта зверушка растет, превращается в здоровенного синего червя, выползает наружу, съедает родителя, всех его близких и соседей. Освобождает, так сказать, территорию для таукитянского населения.
Как вы уже догадались, Соня, под видом утюгов, подсунула в наш городок таукитянские кино.
Шутить по этому поводу не хотелось. Катастрофа могла начаться в любой день.
Сеня V
Шли мы минут сорок, не менее. Тоннель по мере продвижения сужался, закручивался по спирали и поднимался немного вверх. Наподобие домика улитки. Странно, на коробках, которые привезла Соня, тоже были изображены улитки. А может, и не странно. Может, так и должно быть. Странно другое: как Соня в своих сравнительно небольших сумках сумела притащить столько коробок? Почему-то я сразу не обратил на это внимание. Ох, чую, прав Валерка. Чертовщина – единственное объяснение всем чудесам. Плюс ко всему еще и тоннель, до которого не добрались спелеологи. А ведь они за последние двадцать лет излазили в пещерах каждый сантиметр. Впрочем, не стоит надеяться на спелеологов. Они не по этой части. Скорее всего, тут со времен войны осталась секретная дверь, которая с помощью двухголовой улитки на камне открывает проход в тоннель. Что нас ждет в конце? Люк в несостоявшийся бункер Гитлера?
Неожиданно тоннель закончился. В торце, как и предполагалось, – дверь. Из-за двери – сияние. Соня смело открыла ее и прошла внутрь.
Я поспешил следом.
Резкий свет ударил по глазам. Передо мной простиралась гигантская ровная площадка. Под ногами – глазурь. Та же, что и в тоннеле. Неба не было. Вместо него над головой висели клочья зеленой ваты. За спиной прямо в воздухе плавала маленькая приоткрытая дверь, через которую мы сюда вошли.
Я ошибся. Я очень ошибся. С непредсказуемыми последствиями.
Мы действительно имели дело с внеземной цивилизацией. Свернутый в спираль тоннель оказался лабиринтом, роль перемычек в котором играли пространство и время. Вряд ли то место, где я сейчас находился, можно было назвать Землей.
Соня продолжала идти вперед не оглядываясь.
Больше скрываться я не пытался. Незачем. Да и негде. Думаю, она все-таки догадывалась, что я иду сзади и просто хотела расставить точки над «i».
Внезапно Соня остановилась, вытянула вперед руки, словно уперлась в невидимую стену, и застыла.
Я открыл рот, но не закричал. Наверное, страх лишил меня голоса: из тела моей Сони выползло нечто огромное, зеленовато-красное, проникло сквозь стену и превратилось в гигантскую улитку. Вдоль спирали на ее спине мигали разноцветные точки, между полутораметровыми рожками проскакивали голубые искры.
Где-то такое описание мне уже встречалось.
Как жаль, что мужикам не положено плюхаться в обморок. Я бы сейчас с удовольствием.
Что ж, я увидел то, что хотел. Как говорится, за что боролись. На этом романтическую часть моей биографии можно считать закрытой. Соня больше не вернется. Хренов писатель Валерка оказался прав. Она сделала свое черное дело, подсунула утюги. Больше я этой таукитянской Аэлите не нужен.
Мои ноги, видя, что от головы толковой команды не дождешься, повернулись сами и потащили меня назад. Голове и правда было некогда. Она была занята делом. Она думала. Напряженно. С привлечением запасных шестеренок и прочих ресурсов.
Когда я добрался домой, то первым делом позвонил Гвоздю:
– Ты весь динамит на рыбу истратил или еще осталось?
– Даже на акулу осталось. Только покажи, где водится.
– Покажу. Буквально завтра.
– А ты где там целую неделю таскался?
Неделю? Я ничего не ответил и положил трубку на рычаг.
Отрывки из романа Валерия Мельникова «Двухголовая улитка»
Глава VI
Город затаил дыхание от страха. Даже пьяницы перед лицом реальной опасности забыли о своем надежном способе прятаться от реальной жизни на дне пустой стеклотары. Магазины не работали. Редкие милиционеры молча кивали друг другу и шли дальше. Работы у них не было. Шок населения был настолько силен, что даже самые рьяные мародеры попрятались в погреба. Телевизоры соответственно были выключены, а у многих разбиты и выброшены на помойку.
Как ни странно, Соня вернулась домой, после чего Сеня устроил ей допрос с пристрастием.
– Ты где была? – грозно спросил он, собираясь зажать ей пальцы дверью.
– Сам знаешь.
– Ты что, действительно инопланетянка?
– Да, только вторую голову отстегнула, чтоб на улице не приставали с автографами.
– Шутишь все? А нам на Земле что сейчас делать?
– Каждый борется за свое существование как может. – Соня была невозмутима. – У нас на планете перенаселение. Ближайшие к нам заселили, но там климат сложный, выживаемость низкая. Последнее время мы стали искать планеты с условиями, близкими к нашим. Ваша планета нам подходит. А так как главный закон эволюции гласит: «Побеждает сильнейший», вам остается смириться с фактом и очистить помещение.
– Что значит очистить. Переселиться? Куда?
– Да хоть на Луну.
– У нас и техники такой нет, чтоб на Луну, – растеряно возразил Сеня.
– Это ваши проблемы. Можете оставаться кормить наших червей.
Пока Сеня ходил в гараж за лопатой, чтоб отомстить своей возлюбленной, она исчезла.
Сеня VI
Иногда реальность преподносит нам такие сюрпризы, что начинаешь доверять фантазиям больше, чем ей.
– Ты где была? – грозно спросил я, словно собрался зажать ей пальцы дверью.
– Сам знаешь.
Мой диалог с Соней совпал с Валеркиными измышлениями на сто процентов.
Она вернулась на следующий день, бросила пустые сумки в шкаф и, как ни в чем ни бывало, пошла на кухню мыть посуду.
Во общем вела себя так, словно ничего не произошло.
Наконец я не выдержал:
– И что теперь?
– Ничего. Мужики все равно всю жизнь по чужим постелям шастают, так теперь хоть кому-то польза от этого будет.
– Кому польза? Синим червям?
– Каким червям? – Соня побледнела. – Откуда ты про них знаешь?
– Лучше говори, что ты знаешь об этом!
– Да вообще-то не очень много, – Соня побледнела еще сильней. – У тау Кита есть несколько обитаемых планет-близнецов. На одной из них, назовем ее Зет, произошло перенаселение. Но жители планеты вместо того, чтоб взять деторождаемость под контроль, стали захватывать соседние обитаемые зоны с аналогичными жизненными условиями. Они сбрасывали на планеты-жертвы модифицированную пыль, которая заглатывалась обитателями. Далее пыль вступала в реакцию с местной средой и выращивала внутри зараженных организмов биовоинов планеты Зет – синих гусениц. Гусеницы пожирали родительское тело и все живое вокруг.
– А теперь сожрут нас…
Соня не обратила на мой комментарий никакого внимания:
– Планете Эй повезло. Она оказалась не первой в цепочке уничтоженных планет, и ее жители, хотя с большим опозданием, успели найти путь к спасению. Они уничтожили на планете пыль. Всю поверхность несколько месяцев поливали искусственные дожди. Синие черви, успевшие зародиться в жителях, были уничтожены. Однако от населения планеты осталась одна треть. Соседи могли их захватить прямым вторжением.
– И тогда они прислали сюда свою программу с телевизором.
– Верно. Любовный акт – это не обязательно химический обмен. Самое главное – передача энергетического импульса. Население Земли, даже не догадываясь об этом, теперь будет пополнять популяцию планеты Эй.
– Если представительницы планеты Эй выглядят как ты, то от имени мужчин Земли приглашаю их сюда для увеличения популяции непосредственно.
– Я землянка.
– Кто же тебя такую вырыл, землянку? Нет, ты – избушка на курьих ножках.
– Я представительница планеты Земля, – поправилась Соня.
– Что-то я не встречал на Земле женщин, в которых прячутся десятиметровые улитки. Хотя у вас в Китае…
– При чем тут Китай? Я из Иерусалима.
– То-то ты по-русски ни бельмеса. Да и талия у тебя не совсем китайская.
– Имя тоже не китайское. И тот разумный, который сидит во мне, не китаец тоже. Представители планеты Эй очень от нас отличаются. У них другие климат, бактерии, температура. Наша атмосфера для них смертельна. Чтобы передвигаться по Земле, они превращаются в пыль и прячутся в наши тела. Но делают это только по обоюдному согласию: в противном случае организм человека убивает их мгновенно. Я согласилась носить в себе их представителя. Но он гость. Только гость. Как только на планете Эй начнет увеличиваться население, он нас покинет. Это произойдет в считаные дни.
– Не произойдет. – Мне на глаза попалась газета с очередными Валеркиными сказками.
Я не стал их читать. То, что он там напишет, было понятно и так.
После Сониных пояснений вообще все стало на свои места.
Пока газета с романом летела в урну, я набрал номер Валеркиного телефона.
– Привет, – сообщил я радостно.
– Привет, – Валерка был растерян, удивлен и немного напуган. – Что надо? Прочел в газете выдержку из моего романа и будешь отчитывать меня за вранье? Хороший писатель всегда сочиняет.
– Скорее наоборот. Хочу поблагодарить за правду. Я, Валерка, человек простой. Я хоть ругался, но в душе верил почти каждому твоему слову. Особенно про инопланетян. И про синих гусениц.
– Ты имеешь в виду червей?
– Гусениц. В моем романе это гусеницы. Я тебе говорил, что пишу роман? Нет? Потому что еще не начал. Скоро начну. Идея простая. Жители одной из планет тау Кита пытаются повысить рождаемость и используют для этого соответствующие импульсы землян. Они подбрасывают на Землю… скажем видеофильм, при просмотре которого, люди передают необходимую энергию пославшим этот фильм. Таукитяне беременеют – проблема решена. Но у их конкурентов с другой таукитянской планеты, наоборот, перенаселение. Соответственно, эти ребята давно мечтают расширить свои границы за счет соседей. Ну как тебе идея? Успеваешь следить?
– По-моему такое уже было. Но ты продолжай.
– Продолжаю. Каким-то образом жители планеты-агрессора узнают о новой технологии деторождения с использованием Земли и подбрасывают на нашу планету третий прибор, который преобразует человеческий импульс в импульс синих гусениц. Теперь в телах жителей малонаселенной планеты должны появиться не дети, а синие гусеницы. Планета обречена. Так бы и случилось, если бы земной дурачок, собиравший все три блока чудо-приборов, не был столь наивен. После присоединения третьего прибора он дал команду программе возвращать результат «просмотра» фильма к тем, кто послал третий прибор. Так что планету-агрессор ждет большой сюрприз. Ее жителям предстоит рожать гусениц-обжор.
– Скучно и неоригинально, – перебил меня Валерка. – И вообще у меня тут горящие дела, а ты меня отрываешь глупостями.
Я не сомневался, что он постарается от меня избавиться, причем побыстрее.
Отрывки из романа Валерия Мельникова «Двухголовая улитка»
Глава VII
В связи с болезнью автора глава VII будет напечатана в следующем номере. Редакция.
Сеня VII
В экстремальной ситуации человек упрощается до механизма. Если нажимать правильные кнопки, он будет делать то, что вам нужно. Валерка летел к пещерам как угорелый. После моего звонка он вызвал такси, остановил его там же, где недавно это сделала Соня, и теперь ломился прямо через кусты, словно медведь за малиной.
Он, так же как и Соня, не обратил внимания ни на преследующий такси «москвич» Гвоздя, ни на нас, следующих за ним к пещерам.
На мгновение Валерка задержался возле камня с улиткой, после чего в конце тоннеля опять замигало свечение, но на сей раз тоннель… поворачивал вправо. Вход в пещеру тот же, тот же камень с улиткой. Но дальше… Как такое может быть? Извилины в мозгу запутались покруче любого лабиринта.
Валерку «выкрутасы» пещеры совершенно не смутили – он двигался вперед чуть ли ни вприпрыжку.
Иногда у людей дрожат руки. Это сигнал, что сейчас тебе должно быть страшно. Мои руки тряслись, но сердце напевало что-то бодрое и оптимистичное. Когда пришлось следить за Соней, было значительно страшнее.
Тот, кто сейчас находился внутри Валерки, боялся гораздо больше. Как его Валерка пустил внутрь? Ведь Соня говорила, что наш иммунитет их убивает. Может он у Валерки слабый? Наглотался пыли – и привет. А может, подвели нашего одноклассника амбиции? Пообещали ему славу, идею для гениального романа – вот он и поддался.
Но именно романами он сам себя и выдал. Ну откуда провинциальный журналист мог знать про действия утюгов? Кто подсказал ему, что вторжение идет с тау Кита? Даже то, что Валерка бежит сейчас рапортовать своим новым друзьям, говорит само за себя.
Для меня оставался не выясненным только один вопрос: какого черта мы с Гвоздем тащимся за ним? Рвануть камень с улиткой, который Гвоздь заминировал заранее – и все дела. Долой таукитянские гиперпереходы! Нефиг шастать по чужой планете без разрешения! У нас тут не проходной двор.
Дорога, как и положено спирали, забирала все время вправо и вниз. Идти пришлось достаточно долго. Я даже удивился, как неспортивный Валерка умудрился проскакать такой долгий путь.
Площадка, на которую мы выскочили, сильно отличалась от той, где когда-то стояла Соня.
Эта была такой же огромной, с четким, словно разрезанным ножом, горизонтом, но над головой, чуть ли не задевая волосы, закручивались грязно-серые спирали и воронки. То и дело их пронизывали беззвучные ветвистые молнии. Многочисленные пальцы-скалы усеивали все видимое пространство и напоминали египетские колонны. В середине площадки скал не было. Там зияла дыра. Гигантская воронка с почти вертикальными стенами и углублениями в них. Дна воронки видно не было, но в углублениях топталась, шевелилась и ползала разная живность.
Перенаселение было налицо. Что ж, это ненадолго. Скоро синие гусеницы исправят ситуацию. Как говорится, за что боролись…
Валерка уперся руками в стену.
К выползшей из него улитке тут же подползла толпа сородичей и принялась горячо обсуждать свои невеселые перспективы.
В этот момент мне стало ясно, почему я так усердно топал за бывшим одноклассником. Именно потому, что одноклассник. Нас объединяло общее прошлое, учительницы, драки. Так неужели это прошлое я оставлю на память улиткам?
Я подбежал к Валерке, схватил его за руку и потащил к выходу.
Вначале он ничего не соображал, даже глаза на резкость не мог навести. Легкий хук левой в челюсть несколько исправил ситуацию, и он, наконец, начал передвигать ноги. Гвоздь подхватил Валерку с другой стороны, и мы потащили нашего гениального одноклассника к выходу.
Улитка-шпион заметила нас слишком быстро. Увидев, как улепетывает ее футляр, она бросилась вдогонку. Однако после того как она пересекла невидимую стену, ее активность резко упала – наши климатические условия действительно таукитянам были противопоказаны. По рыхлому телу улитки пошли волдыри. Некоторые из них темнели прямо на глазах, втягивались, покрывая кожу лунными кратерами.
Улитка не сдавалась. Забыв про раны и боль, она заскользила к нам.
Земные улитки маленькие, медлительные и безопасные.
Представительница тау Кита размерами конкурировала с небольшим китом. Паровоз она догнать, пожалуй, не смогла бы, а нас запросто. Спасало только то, что время играло в нашей команде. Улитка слабела на глазах.
Однако когда мы добрались до заветного камня, она подняла свои рожки – и по моим коленям пробежало не менее трехсот вольт.
Я упал. Ноги перестали работать. Мышцы парализовало.
Улитка неотвратимо ползла на меня.
Электрошок, которым она парализовала меня, отнял у нее последние силы. Она ослабла. И все-таки ей было достаточно просто упасть на меня, чтобы небесный рефери объявил в нашем сражении как минимум ничью.
Вдруг я почувствовал, как кто-то тянет меня за руку. Это был Валерка. Бедный, пришедший в себя Валерка, еще более напуганный реальностью своих, как ему казалось, фантазий. Он все-таки вернулся за мной.
Валерка смотрел на надвигающуюся улитку, плакал, но не убегал, а тащил. Было странно смотреть на его красное растерянное лицо, лицо взрослого мужика мокрое от страха и слез.
Улитка упала.
Мимо.
Моя нога оказалась перед ее пастью, и она этим воспользовалась. Было ужасно больно. Мне казалось, что сейчас она через ногу вытянет все мои внутренности, как коктейль через соломинку.
В этот момент прогремел взрыв. Тоннель зашевелился, словно живой. Куски улитки полетели куда-то вглубь.
– Гвоздь сработал, – подумал я и отключился.
Отрывки из романа Валерия Мельникова и Семена Крюкова «Двухголовая улитка»
Глава VII
Было холодно и сыро. Серые от стирок простыни, усиливали ощущение покойницкой. Но типичная для больничных палат тишина отсутствовала. То и дело в дверях показывалась улыбающаяся медсестра, грозно сдвигала брови и срывающимся на хохот голосом объявляла, что сейчас всех посторонних будет выводить на улицу через балкон.
В палате стоял шум. На Верочку-медсестру, нашу бывшую соученицу, никто не обращал внимания. Все крутились вокруг Сеньки и его гордо поднятой вверх загипсованной ноги. Половина класса собралась полюбоваться на героя. Сенька, героически делая вид, что ему ничуть не больно, и именно этим давая знать, какую боль ему приходится терпеть. Потупив, словно девушка, глаза, он принимал комплименты и молча улыбался.
Было странно видеть в его палате наших гордых принцесс. Они успели повыходить замуж за толстые кошельки, взлететь на воображаемый Олимп и там познать горькую правду, что содержимое кошельков предназначается только для скупердяев-мужей. Сейчас бывшие одноклассницы кружились мотыльками вокруг всенародного героя и пытались вымолить для себя у Фортуны что-нибудь повеселее, чем муж на веревочке у собственного «Мерседеса».
– Сеня, тебе надо завести любовницу. Все приличные мужчины имеют любовниц.
– Как только мужчина заводит любовницу, он перестает быть приличным. – Мне приходится быть остроумным вместо Сени. У него сегодня другая роль.
– Ха-ха-ха.
– Ха-ха.
Каждая из наших красавиц произносит «ха-ха» на свой собственный манер, но от этого смешнее не становится.
– Сеня, ты такой забавный.
– Да, такой смешной.
– А бицепсы у тебя какие большие! У тебя везде бицепсы большие?
– Ха-ха-ха.
– Ха-ха.
Неожиданно «ха-ха» прекратились. Девушки расступились, пропуская к кровати Соню. Она тяжелым авианосцем проплывает мимо наших барышень к самой кровати.
– Я жду тебя дома. Есть дело, – шепнула она. Потом положила на подушку коробку и вышла.
Сеня открыл крышку. Несколько пар любопытных глаз тут же заглянули внутрь.
В коробке лежал самый обычный утюг и улитка. С тремя головами.