Экскурс 11

Состояние вооруженных сил России в начале царствования Михаила Федоровича

Возобновляя боевые действия на рубежах государства, правительство юного царя столкнулось с целым комплексом проблем, накопившихся в период Смуты и подорвавших боеспособность русского войска.

Проблема поместного обеспечения. Поместья служилых людей «по отечеству» подверглись страшному разорению: в некоторых уездах пустовало 60–70 % этих земель, что лишало поместную конницу ее основной материальной базы. Это привело к необходимости чаще выплачивать денежное жалованье ратным людям. Другой проблемой стала запутанная ситуация с правами на землевладение, так как разные цари выдавали зачастую «ввозные грамоты» разным людям на одно и то же поместье, что усугублялось самозахватом и утратой документов. Было решено проводить «дозоры» по конкретным челобитным, принимая к сведению показания самих помещиков — до «большого сыску».

Проблема обеспечения казачества. Проблема обеспечения нового войска, являвшегося многочисленной и довольно боеспособной силой, волновала еще власти земских ополчений. Известен случай, когда осенью 1612 г. их мятеж был прекращен только обещанием выдать в зачет жалованья казну Троице-Сергиева монастыря, — правда, затем казаки раскаялись и отправили драгоценности обратно. Однако надо было искать выход из положения, приводившего постоянно к бесконтрольному «приставничеству», грабежам и прочим бесчинствам.

Некоторую часть казаков, прежде всего заслуженных атаманов, стали «верстать» поместными и денежными окладами и наделять поместьями в дворцовых и черносошных землях северных уездов. Поскольку городовой корпорации «белозерцев» еще не существовало, так стали называть поместных казаков не только в Белозерском, но и в остальных уездах государства, и со временем они окончательно растворились в дворянстве. Другую часть казаков уже тогда стали переводить на положение служилых людей «по прибору», размещая их в городах с условием выплаты регулярного «корма». Однако большинство станиц продолжало воевать в составе «полковой службы», и для их обеспечения пришлось ввести натуральный специальный налог — «казачьи хлебные запасы», собиравшиеся Приказом сбора казачьих кормов. Всем личным составом «вольного казачества», его верстанием, выплатой жалованья и распределением «приставств» с апреля 1613 г. ведал особый Казачий приказ, созданный на базе Челобитенного (сдвоенный с ним).

Пополнение стрелецкого войска. Подобно стрельцам, большая часть казаков являлась тоже пехотой с «вогненным боем», однако отсутствие дисциплины и буйный нрав делал их гораздо менее надежными ратниками. Вместе с тем стрелецкое войско, особенно элитное московское, понесло сильнейшие потери и нуждалось в пополнении. Так, в 1617 г. в Разрядной книге упоминаются только шесть московских приказов, отчасти новоприборных: они сражались под Смоленском, сопровождали послов и обороняли столицу и ближайшие к ней города. По городам же срочный прибор новых стрелецких гарнизонов объявлялся только в момент наивысшей опасности (походов Лисовского 1615 г. и Владислава 1618 г.), что вызывалось нехваткой средств для их обеспечения.

Земские соборы и «сбор пятой деньги». Решая проблему финансового обеспечения армии, правительство Михаила Романова продолжало политическую линию Второго ополчения, состоявшую в опоре на широкие массы посадского люда и купцов. Земские соборы созывались в 1614–1618 гг. прежде всего с целью решения вопроса и одобрения «всей землей» новых тяжелых налогов — «пятой деньги», «запросных денег», а также привлечения иных источников финансирования. Уже с 1616 г. наполнение казны позволило выплачивать дворянам перед походом от 15 до 20 рублей (или меньше — по окладам), а казакам выдавать кроме жалованья еще и «кормовые деньги», что резко снизило активность их выступлений и увеличило привлекательность государевой службы.

Избрание царя вызвало немедленное возобновление местнических дел, до крайности осложненных долгим периодом Смуты. Правительство терпеливо разбиралось в них, а в военной области прекратило прежнюю практику деления походного войска на Большой, Сторожевой и прочие полки: теперь во главе рати стоял один главный воевода с одним или несколькими товарищами — исключение было сделано лишь для незначительного тогда Украинного разряда. Надо отметить, что едва ли не большая часть воевод, в отличие от времен Годунова и Шуйского, не имела чинов бояр, окольничих или стольников — так велики были потери в высших слоях общества.

Еще одной особенностью походного войска стала его крайняя пестрота: в небольшом полку могло собираться по 1-3-10 представителей из нескольких десятков городовых корпораций; из «Низовых земель» на защиту Москвы прибыли даже такие уникальные части, как астраханские и казанские конные стрельцы и юртовские татары; почти во всех походах принимали участие группы иноземцев (литвы, немцев, черкас), отличавшихся лучшим вооружением и опытностью.

 

11.1. Борьба войск Подмосковных ополчений и царя Михаила Федоровича с последним самозванцем (1612–1614)

1613 г., 21 февраля -1645 г., 13 июля — царь Михаил Федорович Романов.

1612–1614 гг. - борьба с И. М. Заруцким и «воренком».

1612 г., 28 июля — казаки Заруцкого уходят из-под Москвы в Коломну.

Середина сентября — оставляют Коломну и идут на Рязанщину; отбитые от

Переславля-Рязанского и Шацка, занимают Сапожок, Пронск и Михайлов; за

счет присягнувших «царевичу Иоанну Дмитриевичу» служилых людей «по

прибору» войско увеличивается вдвое.

1613 г., до 20 марта — отряд воеводы М. А. Вельяминова занимает Пронск.

2–4 апреля — отбивает Михайлов и Печерники; Заруцкий отступает к

Епифани и Дедилову.

13 апреля — взятие Заруцким Крапивны.

19 апреля — выступление из Москвы войска кн. И. Н. Одоевского против

Заруцкого.

Начало июня — Заруцкий занимает Лебедянь.

Июнь — объединенные войска Вельяминова и Одоевского вынуждают

Заруцкого отступить от Лебедяни к Воронежу.

29 июня — 2 июля — бои под Воронежем; большая часть «воровских казаков»

переходит в стан царских войск; Заруцкий, «воренок» и Марина Мнишек бегут в Астрахань.

1614 г., 24 июня — Заруцкий, «воренок» и Марина схвачены на р. Яик.

В конце июля 1612 г. при приближении полков кн. Пожарского атаман И. М. Заруцкий с верными ему казаками (около 2,5 тыс. человек) бежал из подмосковных таборов в Коломну. Здесь войско присягнуло «Иоанну Дмитриевичу» — сыну «истинного» царя (Лжедмитрия II). Вместе с ним и М. Мнишек Заруцкий двинулся на Рязань.

Однако внезапно он столкнулся с энергичным и талантливым противником. М. А. Вельяминов, верный соратник царя Василия и Ляпунова, после присяги Первого ополчения Псковскому вору (март 1612 г.) бежал из-под Москвы к Шацку, овладел городом и признал власть Второго ополчения. Буквально за два дня до подхода Заруцкого к Рязани он по просьбе ее воевод — сторонников Трубецкого — прибыл в город и разбил «воровских казаков» в селе Киструс (16 верст от города).

Заруцкому пришлось уйти на юго-восток Рязанщины, к Сапожку и Михайлову. Попытка переманить на свою сторону Арзамасский уезд и Мещерский край не увенчалась успехом, зато зимой 1612/1613 г. самозванцу присягнули окраинные рязанские служилые люди, которые последовательно, с конца 1604 г., поддерживали «Дмитрия Ивановича». Верными Земскому правительству здесь остались лишь сама Рязань, а также Зарайск и Серебряные Пруды. Получив подкрепление из местных служилых людей и инородцев и увеличив войско до 7 тыс. человек, Заруцкий перешел в наступление. Однако в этот момент к Рязани подоспел авангард Казанской рати, которая наконец выступила на помощь Второму ополчению; конных свияжских татар и пеших «подымных» людей (4600 человек). После нескольких поражений «воры» были вынуждены отойти, а вскоре рязанские города стали покидать лагерь самозванца.

1 марта 1613 г. ратники М. А. Вельяминова присягнули царю Михаилу, и воевода немедленно возобновил энергичный «промысел» над неприятелем — тем более, что весть об избрании государя на Москве внесла раскол в ряды повстанцев. Под натиском царских войск они оставили рязанскую украину, города которой частью сдались, а частью были захвачены дворянскими сотнями. У Заруцкого вновь остались одни казаки: 2,5 тыс. русских и 400 украинских. Из Михайлова он ушел в Епифань, оттуда — в Крапивну, взяв ее приступом, а затем «войною» повернул на юг — к Ливнам. Атаман метался по украинам между царскими полками, оперировавшими западнее (в Северской земле), севернее и восточнее и преследовавшими его по пятам.

Насколько важной в понимании правительства царя Михаила была борьба с «Маринкиным сыном», показывает то, что назначение воевод против него новый царь произвел еще в Ярославле. Причем со своими ратями должны были отправляться сразу пять воевод: из Суздаля, с Тулы, из Владимира и Рязани, во главе с большим воеводой, кн. И. Н. Одоевским, из Москвы. Однако войско это за сборами сильно задержалось в Туле, что позволило Заруцкому повернуть на северо-восток и неожиданно занять Лебедянь. Мирон Вельяминов, собрав разъехавшиеся было «сотни» рязанцев, в авангарде войск кн. Одоевского атаковал здесь казаков, обратил их в бегство и «преследовал его, Ивана Заруцкого, и Марину, и их приверженцев до конца».

Решающие битвы развернулись под Воронежем. Объединенная рать Одоевского (дворяне и дети боярские нескольких десятков городов, служилые иноземцы и татары) нагнала казаков под Русским Рогом, в 4 верстах от города. Бои 29 и 30 июня не принесли победы царским войскам, причем казаки даже взяли и сожгли Воронеж. Однако в распоряжении воевод имелась перехваченная переписка Заруцкого с гетманом Ходкевичем от февраля 1613 г. Документы этих тайных переговоров, переданные казакам, вызвали их возмущение и массовый переход на сторону царя Михаила. После боя на берегу Дона и «на перевозе» атаман с М. Мнишек и «воренком», по пятам преследуемый дворянскими сотнями, бежал к Астрахани. 2250 казаков, «принесших свои вины», были немедленно направлены под Смоленск на усиление полков кн. Д. М. Черкасского.

Главной причиной неудач Заруцкого на юге России стал отказ широких слоев населения от самозванческой идеи. Они разуверились в реальности «царя Дмитрия» и ясно видели последствия Смуты и своего «воровства». Позже именно в Ряжске ямщик К. Антонов в кабацком разговоре заявил: «От тех де было царей, б… детей, которых выбирали в межьусобную брань межь себя наша братья, мужики, земля пуста стала» (по «государеву делу» 1625 г.). Довершила же поражение личная беспринципность Заруцкого — измены в пользу иноверцев-поляков даже его приверженцы не смогли ему простить.

 

11.1.1. Восстание в Астрахани 1606–1614 гг

Астраханское царство являлось богатым торгово-промышленным и стратегически важным регионом России. Этот форпост России на юге был сильно отдален от центра страны и соседствовал с многочисленными татарскими народами, только недавно подчинившимися царской власти. Ввиду своей стратегической важности город был укреплен каменным кремлем и имел сильный стрелецкий гарнизон, включавший даже конный приказ. На усиление его раз в один-два года прибывали, сменяясь, московский и казанские приказы — сопровождая новых воевод. Стрельцы были необходимы для защиты купеческих и посольских караванов от разбойных нападений волжских, терских и донских казаков и татар.

Уже летом 1604 г. обстановка в Нижнем Поволжье обострилась. Казаки активизировали свои нападения, а зимой 1604/1605 г. осадили город. Воевода М. Б. Сабуров с трудом справлялся со «смутой великой» внутри и вне города, почему не смог летом 1605 г. выслать ратных людей на Терек — навстречу посольству Татищева. Астраханцы и казаки с готовностью признали власть «Дмитрия Ивановича», арестовали и отправили в Москву выступившего против самозванца архиепископа Феодосия и приняли нового воеводу — приверженца Дмитрия кн. И. Д. Хворостинина.

Известие о воцарении Шуйского снова обострило обстановку в городе — многие отказались от крестного целования. Поводом же для открытого возмущения послужил приезд стрельца из армии Ф. И. Шереметева: последний был отправлен в Астрахань еще Лжедмитрием I, почему и выдал своему служилому человеку «проезжую грамоту на Розстригино имя». «Не выслушав месяца и числа», проставленного в грамоте, астраханцы восприняли воцарение Шуйского как обман и узурпацию власти «лихим боярином», убили унимавших их дьяка и некоторых дворян и погромили дворы их и многочисленных купцов. Хворостинин если не возглавил, то был причастен к такому «воровству» — он оставался воеводой в городе до 1613 г.

Объединившись с казаками и татарами, повстанцы «з большим и верховым нарядом» осадили полки Ф. И. Шереметева на острове Бальчик (15 верст от города выше по Волге). Часть астраханских стрельцов и казаков примкнула к восстанию и даже приняла участие в походах «царевича Петра», тогда как иные присоединились к армии Шереметева. В подданстве царя Василия остался только кн. Иштерек с Большой Ногайской ордой, враждовавший с едисанскими и юртовскими татарами, но и его больше интересовал захват русского полона и собственная безопасность.

Весной-летом 1607 г. в Астрахани и у казаков объявилось сразу три новых самозванца: Иван-Август («сын Ивана Грозного»), Осиновик («сын царевича Ивана Ивановича») и Лавр («сын Федора Иоанновича»). В связи с этим восстали жители Царицына, которые выслали своего воеводу на расправу в Астрахань (24 мая). Осенью повстанцы совершили поход на Саратов, но были отбиты. Вскоре один за другим отряды волжских казаков стали выдвигать из своей среды все новых самозванцев, о действиях которых, кроме одного-двух упоминаний в документах, не сохранилось никаких сведений. По предположению И. О. Тюменцева, это отчасти рутинное действие — провозглашение очередного самозванца — было необходимо казачьим сообществам, чтобы обойти «заповедь» казачьего круга Войска Донского на враждебные действия по отношению к царю Василию.

После взятия Тулы царь Василий отправил пленных терских казаков и астраханских стрельцов в свои города с увещевательными грамотами об унятии крови и прекращении мятежа. Вначале они имели успех, но вскоре посланцам пришлось бежать, так как «проезжая станица» казаков с Поля сообщила о появлении Дмитрия в Орле (январь 1608 г.). Тем не менее зимой 1608 г. ситуация в Астрахани изменилась: ее жители дали казакам успешный бой и «пограбили» их, а в феврале «воры казаки» выступили из города вверх по Волге — видимо, со всеми самозванцами. Одного из них — Осиновика — «сами они и повесили на Волге», а остальных по приказу Лжедмитрия II казнили уже в Тушине. Сами астраханцы говорили, что если к ним придет царская рать с кем иным, кроме Шереметева и Салтыкова (с ними бои были «и два года кровь лилась»), «а их сиденью мера не возьмет», то они готовы почетно капитулировать. Однако следующие шесть лет центральная власть не могла уделить мятежной окраине должного внимания.

Астрахань, остававшаяся верной «Дмитрию», вновь привлекла внимание Калужского вора в конце 1610 г.: он, видимо, готовился уйти туда и для обеспечения проезда и приема отправил вперед себя верного полковника Я. Кернозицкого. Заруцкий мог знать об этом намерении самозванца и сам в 1612–1613 гг. предусматривал возможность своего поражения и необходимость бегства через степи на юг.

Затруднение для него составлял тот факт, что после гибели Лжедмитрия II астраханцы присоединились к общерусскому освободительному движению, не особо вникая (за дальностью расстояния) в перипетии отношений Первого и Второго ополчений. Юртовские татары, астраханские стрельцы и казаки, которые двигались на помощь «подмосковным таборам», в начале 1612 г. примкнули к рати кн. Д. М. Пожарского и в ее составе приняли участие в боевых действиях против поляков и казаков, а с 1613 г. продолжили службу в царской армии Михаила Федоровича.

Когда в конце лета 1613 г. Заруцкий с верными людьми, Мариной Мнишек и ее сыном добрался до Астрахани, против него выступил воевода кн. Хворостинин. Впрочем, Заруцкий сумел овладеть ситуацией в городе и казнить воеводу, после чего он объявил горожанам, что Московским государством «бутто Литва завладела», и начал им «делать утеснение великое». Те присягнули, видимо, не только Воренку, но и «царю» Дмитрию Ивановичу, которого, по слухам, на сей раз ждали из Персии. Астраханские ратные люди вместе с татарами (всего 4 тыс. человек) в марте 1614 г. вынудили подчиниться Больших ногаев, которые, откочевав в это время к «Черкесским горам», были отбиты кабардинцами и отошли к Каспийскому морю. Заруцкий ездил с 5–6 сотнями ногайцев по городу, кормил их у себя с утра до вечера и даже отдал им в качестве «ясыря» жен и детей давно ушедших в походы служилых людей. На весну он собирался идти вверх по Волге «против льда» на Самару и Казань. Многие казаки, громившие в это время Русский Север, собирались прорываться ему навстречу и осенью 1614 г. присоединились к черкасам Захарьяша Заруцкого, который из Литвы «пришел проведывать» о судьбе своего брата.

 

11.1.2. Поход царских войск на Заруцкого и восстание в Астрахани в 1614 г

В Москве к остаткам самозванческого войска продолжали относиться более чем серьезно. Уже зимой в Казани стали собираться крупные силы, вновь под командованием кн. И. Н. Одоевского; по весне (1614) они двинулись на Астрахань традиционным для «низовых» мест образом «плавной рати» — на судах. Царская рать взяла своей покровительницей чудотворную Казанскую икону Божьей Матери; стрельцы — основа войска — были в избытке снабжены английским «цветным» сукном на кафтаны и помимо самопалов обзавелись рогатинами с цветными флажками-прапорами из зендени (род хлопчатобумажной ткани). Внушительный и нарядный вид государева войска должен был произвести впечатление на дальнюю российскую окраину, не видевшую государева жалованья почти 10 лет, и способствовать усмирению ногайцев и прочих татарских сообществ Нижней Волги. Однако исход борьбы с «ворами» был решен еще до прибытия царских стрельцов.

Под влиянием «земской» и правительственной агитации и дипломатических усилий Москвы старые и крупные казачьи сообщества — Донское и Волжское войска — отказали в поддержке мятежной Астрахани: только 560 «молодых» казаков с Волги пошли туда «за зипуном». Прослышав о приходе этих новых разбойников, жители города восстали против Заруцкого (середина апреля 1614 г.). Последний с Мариной, Иваном и верными людьми (800 человек) заперся в каменном городе, обстреливая посад из пушек. Тогда же, накануне Пасхи, узнав от приведенных татарами русских полоняников об освобождении Москвы и воцарении Михаила Романова, Терской городок присягнул новому царю, а его воевода П. Головин отправил стрелецкого голову Василия Хохлова с отрядом в 700 казаков и стрельцов под Астрахань. При его приближении Заруцкий с волжскими и «дворовыми Маринкиными» казаками в ночь на 12 мая бежал Каспийским морем на Яик, а кн. Иштерек с ногаями — вверх по Волге и к Азову. Вскоре подоспел с «верховой» московской ратью и боярин кн. Одоевский, который послал в погоню стрелецких голов Пальчикова и Онучкина со стрельцами. Те 23 июня осадили яицких казаков на Медвежьем острове на Яике и через день вынудили атамана Уса выдать им Заруцкого, Марину Мнишек и Ивана «Дмитриевича». Их отправили в столицу, где «Заруцкого посадили на кол, а Воренка… повесили, а Марина умерла» в Коломне, где до сих пор сохранилась «Маринкина башня» — место ее последнего пристанища.

Окончательная победа над самозванцами вновь была одержана не столько военной силой, сколько «мнением народным»: весть об избрании царя Михаила вызвала твердую надежду на прекращение Смуты и восстановление порядка, лишив Заруцкого самых последних прибежищ на дальней окраине государства.

 

11.2. Борьба с «воровскими» казаками (1613–1615)

1614 г., весна-лето — массовый приход казаков со службы в северные уезды России, грабеж и их разорение.

1614 г., сентябрь — начало сбора войска боярина кн. Б. М. Лыкова в Ярославле для борьбы с «заворовавшими» казаками.

Октябрь — первые «посылки» на казаков.

Август-декабрь — поход отряда запорожцев 3. М. Заруцкого из Литвы мимо Белой, Осташкова, Торопца до Устюжны и далее вниз по Волге в попытке прорваться в Астрахань к И. М. Заруцкому.

Декабрь — Лыков начинает преследование 3. Заруцкого из Ярославля.

1615 г., 4 января — бой под Балахной (в Васильевой слободке); отряд Лыкова разгромил запорожцев и отбил их обоз.

Январь-март — Заруцкий уходит мимо Карачева в Литву.

До 8 марта — преследуя запорожцев, голова Б. Износков с северскими ратными людьми настигает их в Лоеве и сжигает острог города.

Январь — поход кн. Б. М. Лыкова из Ярославля к Вологде; при его приближении атаманы М. Баловнев и другие «вину свою государю принесли» и составили войско присланного в Белозерск воеводы кн. Н. А. Волконского.

1615 г., начало февраля — казаки выступают к Тихвину и останавливаются в 15 верстах от города.

Май-июнь — бунт казаков из-за невыплаты жалованья и поход их во главе с М. Баловневым к Москве.

Начало июля — войско Баловнева подходит к Москве.

23 июля — разгром его под Москвой отрядами кн. Б. М. Лыкова и окольничего А. В. Измайлова.

Август-сентябрь — «разбор» пленных казаков.

Поморские, карельские, вологодские и иные земли Русского Севера в 1604–1608 гг. не были затронуты гражданской войной, а в 1608–1609 гг. сумели всем миром отбиться от «тушинцев». Между тем торговые города со складами русских и иноземных купцов, богатые монастыри и зажиточные деревни настойчиво привлекали к себе взоры воров — казаков и черкас. С 1612 г. их сильные нападения возобновились, мотивированные со стороны казаков законным, с их точки зрения, сбором «кормов» и невыплатой «полного жалованья» за службу. Война здесь приняла характер ожесточенного противостояния этих воров и погромщиков с местными крестьянскими «мирами», выставлявшими «посошную рать» для охраны своих городов и засек.

Самовольное проникновение казачьих станиц, ушедших в поисках кормов из своих полков, в Белозерский, Олонецкий и другие уезды началось уже в 1613 г., когда под Псков и на Тихвину отправились рати из-под Москвы. К казакам присоединились запорожцы, временно служившие в шведских войсках, также недовольные невыплатой жалованья. Весной-летом 1614 г. они, «проломав» засеки, рассыпались по огромной территории северных уездов, чиня невиданные по жестокости и бессмысленности насилия над местными жителями: «посекая» их сотнями, сжигая вместе со дворами, ругаясь над женщинами, набирая «чуров», «невенчальных жен» и полон. Несколько станиц и (иногда) татарских отрядов, объединяясь, выбирали у себя старшего атамана и действовали сообща. Так, в апреле 1614 г. 1,5 тыс. человек собрались в Пошехонье и, отказавшись от присяги Михаилу Федоровичу, решили прорываться к Заруцкому. Правда, это им вряд ли удалось: на такой случай под Казанью была сооружена засека с охраной из более тысячи служилых иноземцев и стрельцов. Новые отряды вольных людей прибыли на Север после поражения и развала рати кн. Д. Т. Трубецкого под Новгородом (июль-август 1614 г.).

У страны было мало военных сил бороться с этим злом, и Земский собор принял прежде всего мирные меры: еще в апреле для жалованья служилым людям был санкционирован сбор «пятой деньги», что поручили возглавить думному дворянину Козьме Минину, а 1 сентября для увещевания казаков и возврата их на службу делегация духовных и светских лиц отправилась в Ярославль. По совету с духовенством Собор приговорил называть «казаками» только тех, кто верен государеву крестному целованию и бьется с врагами: нынче-де они тщетно ожидают денег и помощи из разграбленных уездов; те же, кто не идет на службу, грабит православных христиан и не пропускает в столицу и в полки собранную казну («пятую деньгу») — не достойны называться казаками: «Они пуще и грубнее литвы и немец», и от этих воров не должно быть бесчестья «прямым» атаманам и казачьему имени. Для подкрепления «казачьего уговору» боярин кн. Б. М. Лыков должен был собираться с ратными людьми окрестных уездов, «оставшихся за смоленской службой»; 25 ноября ему «в сход» был послан из Москвы стольник И. В. Измайлов с отрядом «литвы и немец и всяких иноземцов».

Увещевания не оказали воздействия на грабителей, и вскоре Лыков начал боевые действия. Но вначале он выступил против черкас Захария Заруцкого, которые прорвались из Литвы, сожгли Кинешму и Юрьевец. Боярин разгромил их под Балахной: запорожцы были вынуждены покинуть богатый край и по дороге в Литву потерпели еще несколько поражений от северских ратных людей. Лыков же двинулся к Вологде и Белозерску на воровских казаков. Захваченных в плен он «по государеву указу, милостиво наказывал, а иных вешал». Приближение этого карательного отряда заставило войска атаманов Михаила Баловнева и Василия Булатова поспешно «принести свои вины государю» и подчиниться присланному к ним воеводе кн. Н. А. Волконскому. Характерно, что войско, имевшее в своем составе около 5 тыс. казаков при 74 атаманах было усмирено подходом 2-тысячного царского отряда.

Казаки выступили в поход на Тихвин и рассыпались по Новгородской земле. Известие о грозящем им «разборе», в ходе которого недавно принятые в станицы холопы могли быть возвращены своим господам, вызвало новый взрыв возмущения.

 

11.2.1. Поход атамана Баловня (1615)

Возмущение вылилось в настоящий бой с воеводами и оставшимися верными царю казачьими станицами: «переграбленные ворами», кн. Волконский и Чемесов были вынуждены отступить в Тихвин. Остальные выбрали главой своего войска Михаила Баловнева, сына данковского беломестного атамана — то есть потомственного казака Дикого поля. Их замысел был таков: прийти к Москве и бить челом государю, чтобы их не разбирать на «старых» казаков и беглых из кабалы или тягла, а при согласии на это и выплате жалованья — вернуться на службу; при отказе же — уходить в северские города или на Дон.

В начале июля эти 4–5 тыс. человек подошли к столице и раскинули свои «таборы» в селе Ростокине на реке Яузе (по Троицкой дороге). В Москве в это время оставалось очень мало служилых людей, поскольку большинство выступило на борьбу против «лисовчиков», так что над городом нависла серьезная опасность. Казаки снова прогнали разборщиков и в случае невыплаты им «полного жалованья» стали поговаривать даже об уходе к Лисовскому. Переговоры с атаманами зашли в тупик.

Наконец, 18 июля из Ярославля «проселочными дорогами, утаясь» подоспел с войском ненавистный казакам боярин кн. Б. М. Лыков, что моментально изменило соотношение сил. По требованию правительства таборы Баловнева были передвинуты к Донскому монастырю, с трех сторон обтекаемому Москвой-рекой. В воскресенье, 23 июля, вызванные к царю для получения жалованья вожди восстания были обманом схвачены в Кремле, а их подчиненные — атакованы полками Лыкова и окольничего А. В. Измайлова и после незначительного сопротивления рассеяны. Царские ратники «топтали» их по Серпуховской и Калужской дорогам и бились еще на Пахре, под Боровском и Малым Ярославцем.

Главари «воровских казаков» — М. Баловнев и 36 его соратников — после месяца следствия были приговорены к смертной казни и повешены. Еще часть была отправлена по тюрьмам, откуда, правда, многие вышли через несколько лет. Рядовые казаки в числе 3256 человек были все же «разобраны», так что на службе остались далеко не все — многих вернули прежним владельцам.

Разгром атамана Баловнева завершил один из эпизодов преодоления Смуты — борьбу с самой организованной и непокорной частью вольного казачества. Однако окончательно эти проблемы были урегулированы только большим «верстанием» и разбором оставшихся на службе станиц в 1619–1620 гг. Одним из последствий этого казачьего движения стал сильный голод в разгромленных казаками северных уездах.