После открытия структуры ДНК и расшифровки генетического кода стало модным называть биологию наукой XX века. Ошеломляющие успехи биохимии, иммунологии и, особенно, молекулярной генетики создали иллюзию (в который раз!) скорого «покорения» природы. Эйфория от успехов заслонила принадлежность самого человека к природе – образ «покорителя» виделся как бы «вне» и «свыше». Какова же роль биологической составляющей в поведении «цивилизованного» человека?
9.1. История вопроса
Многовековая история поиска ответа на вопрос о роли биологического в человеке была полна драматической борьбы, часто выходящей за рамки научного диспута. Дискуссии не утихают до сих пор. В этом плане интересно проследить историю взглядов на роль биологического фактора в поведении человека и отношение к этому фактору психологии – ведущей науки «человекознания».
Одному из «отцов» научной психологии – У. Джеймсу (1842–1910) – принадлежат слова: «Основой психологии является биология» (James W., 1890). Тесная связь биологии и психологии характерна для конца XIX – начала XX века. Причиной последующего «бегства» психологии от естествознания послужили причины, далекие от науки: дискредитация дилетантских «биологизаторских» теорий в литературе, давление на психологию, оказываемое тоталитарными режимами, сама атмосфера в обществе первой половины XX века. Многочисленные социальные преобразования и революции того времени широко декларировали свои пути формирования «нового» человека. Это и многое другое способствовало искажению представлений о роли биологического фактора в поведении человека.
В такой «питательной среде» возник бихевиоризм – новое направление, постулирующее формирование поведения исключительно внешней средой. Он надолго стал господствующим течением академической психологии. Успех бихевиоризма во многом объясняется не его научной убедительностью, а «притягательной простотой» перспективы формирования «идеального» человека и образования «идеального» общества, его соответствием духу времени. Именно тогда в литературе получили хождение различные теории «чистой доски», доказывающие, что с человеком можно сделать все, что угодно.
Однако с середины XX века началось заметное охлаждение к бихевиоральному подходу. Полное теоретическое бессилие в объяснении многих аспектов человеческого поведения было расплатой за отмежевание от биологии.
В конце 1960-х годов возникла этология человека – наука о биологических основах нашего поведения. Становление молодой науки происходило в условиях жесткой конфронтации с ее противниками (особенно с психологами-бихевиористами). В центре теоретических разногласий оказался основной тезис этологии о врожденном видоспецифическом поведении человека. Эти разногласия наглядно высветили коммуникативный барьер, мешающий плодотворному сотрудничеству «естественников» и «гуманитариев». Этот барьер обусловлен различием естественно-научной и гуманитарной познавательных картин мира. Становление этологии человека более подробно рассмотрено в моей предыдущей книге (Курчанов Н. А., 2006).
В 1970-е годы зародилась другая поведенческая наука – социобиология, изучающая социальную организацию животных и человека в сравнительном аспекте. Ее рождение связывают с выходом книги Э. Вилсона «Социобиология: новый синтез» (Wilson Е., 1975). Хотя книга вошла в число бестселлеров, разделы, посвященные филогенетическим корням социального поведения человека (морали, агрессивности, сексуальности и т. п.), встретили яростную критику гуманитариев. Гуманитарное сообщество было не готово к восприятию подобной информации.
Ключевое значение в попытке наладить диалог гуманитарного и естественно-научного направлений имела другая работа Э. Вилсона, написанная в соавторстве с Ч. Ламсденом – «Гены, разум и культура: процесс коэволюции» (Lumsden Сh., Wilson Е., 1981). Согласно концепции коэволюции, гены, контролирующие творческие способности человека, формируют единицы культуры – «культургены». Их совокупность и составляет культуру. Следует заметить, что эта работа, несмотря на надежды социобиологов, не имела столь громкого успеха, как первая. Но к 25-летнему юбилею социобиологии ее сторонники заявили о триумфе социобиологических идей (Alcock J., 2000).
В 1980-е годы можно отметить рост общественного интереса к биологическим аспектам поведения. На Западе появилось множество научно-популярных книг (обычно с броскими названиями) о конфликте биологической природы человека и цивилизации.
Большое значение для привлечения массового внимания к этологии человека в нашей стране имели статьи В. Р. Дольника 1970–1980-х годов. Они были собраны в книгу «Непослушное дитя биосферы», имевшую огромный успех у читателей. В работе наглядно показаны различные, обычно неосознаваемые, универсальные характеристики поведения человека: тяга к огню, собирательству «всякой всячины», «малой родине» (месту, где прошло детство), земле, собакам и многое другое. Все они, несмотря на широкую вариабельность у разных людей, являются нашим филогенетическим наследием. Большое внимание в своей книге В. Р. Дольник также уделил вопросам агрессивности, полового поведения, будущего человечества.
В начале 1990-х годов возникло новое перспективное направление в психологии – эволюционная психология, где биология, наконец, заняла подобающее ей место. Эволюционная психология рассматривает основные модели поведения человека как адаптации, возникшие в ходе естественного отбора. В это же время, благодаря успехам нейрофизиологии и нейрохимии, углубляются наши знания о мозге – материальном субстрате психики.
Сложность взаимоотношений биологии, психологии и других социальных наук является следствием недооценки всестороннего естественно-научного образования в ходе развития современного общества. Так, стандартное обвинение в «биологическом редукционизме» часто вытекает из непонимания гуманитариями закономерностей биологической детерминации, утрирования дилеммы «наследственность – среда». Очень хорошо сказал о современных психологах В. Р. Дольник: «… признавая на словах некую биосоциальную сущность человека, они первую часть формулы тут же забывают. Биологию человека нужно не только признавать, ее нужно знать» (Дольник В. Р., 2003).
Можно надеяться, что рождение эволюционной психологии знаменует начало изменения устоявшихся взглядов на «биологическое» в гуманитарных науках. Опрос 30 крупнейших психологов Европы накануне XXI века показал, что важнейшим фактором развития психологии в будущем практически все они видят влияние достижений биологии, особенно генетики (Мироненко И. А., 2005).
9.2. Эволюция и социальная организация общества
Наш привычный мир техногенной цивилизации существует буквально одно мгновение по сравнению со временем формирования человека (в том числе и его психики) в процессе естественного отбора. Естественный отбор – медленный процесс, его скорость несоизмерима с темпами культурной эволюции. Эволюция человека происходила в условиях, совершенно отличных от условий современного общества, поэтому человек несет в себе модели поведения, сформированные в его далеком прошлом, когда он сам был еще интегрирован в природную среду.
Эволюционная психология и этология человека оперируют многочисленными примерами филогенетических корней человеческого поведения. Анализируя наше филогенетическое наследие, следует помнить, что не все интерпретации являются бесспорными истинами, но все они служат предметом интереснейших теоретических дискуссий.
Иерархии доминирования
Подавляющее большинство биосоциальных систем построено по принципу неравенства особей и включают в себя совокупность рангов – иерархию. Неотъемлемыми атрибутами иерархической организации являются субординация, внутригрупповая борьба, стратегия лидерства. Иерархии доминирования – это эволюционный компромисс плюсов и минусов социальной жизни. Они возникают как системы, способствующие уменьшению уровня внутривидовой агрессии путем выработки правил взаимодействия (Alcock J., 1984).
Люди, подобно другим приматам, в своей социальной организации всегда формируют стабильные иерархии. Они пронизывают все человеческое общество, причем часто в нем сосуществуют официальные и неофициальные иерархии. Модель иерархической социальной организации обезьян во многих аспектах демонстрирует сходство с наблюдаемыми отношениями у человека, что служит весомым аргументом в пользу ее биологической детерминации (Гудолл Дж., 1992).
Даже такое понятие, как «харизма», помимо культурных факторов, обусловлено биологическими составляющими в русле невербальной коммуникации. Ее ключевые сигналы универсальны для людей и высших приматов. Показана применимость этологических подходов к иерархии и в детских группах (McGrew W., 1972).
Весьма интересны наблюдения этологов за представителями разных ступеней иерархической лестницы у животных. Все они характеризуются своими моделями поведения. Даже неспециалисту видно, кто является вожаком стаи, кто субдоминантом, а кто находится на «дне». У лидера движения неторопливы, походка важная, взгляд бесцеремонно-оценивающий. У подчиненных движения суетливые, голова опущена, глаза испуганные. Особенности поведения разных членов групп очень подробно рассмотрены в этологической литературе.
На иерархическую структуру человеческого общества большое влияние оказал культурный фактор. Одной из особенностей является обычное участие человека во множестве иерархий.
По отношению к лидерам давно известна поговорка: «Власть портит человека». Определяющей характеристикой для достижения положения лидера является агрессивность, а все остальные его качества могут быть самыми разными (Дольник В. Р., 2003). Нахождение на вершине пирамиды изменяет характер лидера, укрепляет его уверенность в своих силах. Очень интересным феноменом человеческого общества является «почти всеобщая» любовь к лидеру-диктатору. Она происходит от постоянного страха перед ним, но поскольку длительный страх – это психологически трудно переносимое состояние, оно преобразуется в любовь.
Для представителей «дна» пирамиды характерна подавленная агрессивность, часто порождающая трусость и зависть. В человеческом обществе представители «дна» могут вследствие социальных факторов оказаться на самом верху иерархической пирамиды, демонстрируя наиболее отвратительные образцы тирании.
Конечно, взаимодействие особей в социальной системе в живой природе не ограничивается иерархией доминирования. Более того, иногда возможны почти горизонтальные связи в группе. И в первобытном обществе сейчас допускается наличие разных вариантов организации, хотя, благодаря психоанализу, распространено мнение о преобладании жесткой иерархической структуры во главе с всевластным вожаком. Но иерархии доминирования – стержень любой биосоциальной организации, в том числе и человеческого общества.
Индоктринация
Индоктринация – это массовое внушение определенной точки зрения. Феномен индоктринации хорошо описан К. Лоренцем (1903–1989) в его знаменитой книге «Восемь смертных грехов человечества». В теоретическую разработку этого явления большой вклад внес другой выдающийся этолог И. Эйбл-Эйбесфельдт (Eibl-Eibesfeldt J., 1989).
Явление индоктринации возникло в эволюции человека вследствие преимуществ согласованного принятия групповых решений, а также для четкой демаркации «мы – они».
Хотя индоктринация специфична для человека, она имеет глубокие филогенетические корни и во многом аналогична импринтингу у животных. И. Эйбл-Эйбесфельдт полагает, что эти два явления имеют одинаковые нейрофизиологические и нейрохимические механизмы. К. Лоренц так описал эту закономерность, характерную как для животных, так и для наших предков: если ты не способен разобраться в причинно-следственных связях, воспринимай значимое событие как целое (Лоренц К., 1998). В этом случае фиксируются мелкие второстепенные детали, не имеющие принципиального значения для данного события. Такая закономерность и явилась источником многочисленных ритуалов, которыми насквозь пронизана жизнь современного общества. Все правила «хорошего» поведения, народные традиции, религиозные церемонии – все это ритуалы.
На такой основе сформированы и стереотипы человеческого поведения, в том числе этнические, которые прошли через всю историю и в настоящее время по-прежнему являются причиной большого количества проблем. Этнические стереотипы связаны также с другой филогенетической программой – биологической изоляции. Акцентированная на идентификацию представителей своего и чужого видов, необходимую для нормального скрещивания, она в условиях цивилизации усиливается культурными различиями (одеждой, внешним обликом, поведением, языком, религией и т. д.). Именно эти гипертрофированные различия и запускают программы ксенофобии – биологическую основу этнической неприязни (Дольник В. Р., 2003).
Как и любой биологический механизм, индоктринация весьма эффективна, поэтому она составляет ядро любой идеологии. Некритичный характер индоктринации во все времена служил мощным средством объединения племен, деревень, государств, наций, самых разнообразных групп. Известно, сколь сильно в человеке заложена боязнь противостоять чужому мнению, страх быть «белой вороной». Это явление служит важным фактором укрепления власти диктаторов, которая возрастает пропорционально числу людей, признающих ее авторитет (Монахов Н. А., 1995). Наглядный пример некритичности человеческого поведения приведен в книге Дж. и Л. Палмер «Эволюционная психология»: «молодые люди отправляются умирать в дальние страны, чтобы сражаться с людьми, которых они никогда не видели, ради лидеров, которых они никогда не встречали» (Палмер Дж., Палмер Л., 2003).
Пагубное действие индоктринации проявляется и в научной среде. Если какая-либо гипотеза приобретает достаточно большое число сторонников, она часто превращается в доктрину (Лоренц К., 1998). Особенно способствует этому активность СМИ. После «всеобщего признания» доктрина либо «монополизирует» истину, либо оказывается в оппозиции к другой доктрине, в результате чего между ними возможна настоящая «война». Все противоречащие доктрине факты ее сторонниками отбрасываются, отрицаются или не воспринимаются. Эксперименты подбираются так, что они могут только подтверждать доктрину. Несогласные с доктриной подвергаются нападкам. Все попытки вести научный диалог в таком случае представляются бессмысленными.
Агрессивность
Наше эволюционное наследие сформировало и такое поведение, которое ставит под угрозу жизнь всего человечества (а может быть, и существование биосферы). Речь идет о феномене агрессивности.
Агрессивность – неотъемлемый атрибут взаимоотношений живых существ, и человек не является исключением среди них. Не останавливаясь на многочисленных аспектах агрессивности, отметим, что ведущими факторами формирования этого явления в природе служили защита территории (и ее пищевых ресурсов) и борьба за брачного партнера. У социальных видов особо острый характер принимает борьба за лидерство и место в иерархии.
Агрессивность проявляется как между особями разных видов (межвидовая), так и между особями одного вида (внутривидовая). Агрессию следует отличать от охоты хищника на жертву, поскольку она всегда сопровождается эмоциями злобы и страха. Животное ведет себя агрессивно, когда кто-то другой посягает на его территорию, пищу, детенышей, полового партнера или его самого. Агрессия и страх неразделимы.
Агрессия – весьма грозное оружие, поэтому Природа изобрела различные механизмы уменьшения ее опасности. Например, переадресация агрессии на более слабого (или на неживой предмет) позволяет снимать накопившееся напряжение.
Демонстрация агрессии вместо нападения позволяет избежать физического противоборства, опасного для обеих сторон. При этом демонстрируются средства защиты и нападения, которыми обладает животное, преувеличиваются его размеры (рис. 9.1). В этологии рассматриваются многочисленные примеры ритуализации агрессии.
Рис. 9.1. Демонстрация своего «оружия» часто позволяет избежать столкновения с конкурентами
Проблема агрессивности человека издавна привлекала всеобщее внимание. Хотя в социальной психологии этой теме посвящены горы книг и статей, количество не перешло в качество – единой теории природы агрессивности в психологии нет (Берковец Л., 2001). Намного более плодотворным оказался этологический подход.
Начало этологическому подходу было положено выходом книги великого ученого К. Лоренца (рис. 9.2) «Так называемое зло» (в английском издании – «Агрессия»), выпущенной в 1963 г. (Лоренц К., 1998). Вскоре выходят книги Д. Морриса «Голая обезьяна» и «Человеческий зоопарк» (Morris D., 1967; 1969). С тех пор тема агрессивности человека остается на острие социального дискурса.
Интереснейшие наблюдения агрессивного поведения шимпанзе и индейцев бассейна Амазонки продемонстрировали поразительное сходство с тактикой «цивилизованного» человека (Гудолл Дж., 1992; Wrangham R., Peterson D., 1996). Такой вывод указывает на эволюционные корни многих пагубных явлений цивилизации – войн, геноцида, насилия, преступности.
Сомнительно, что дальние предки человека (вроде дриопитеков) отличались особой агрессивностью, но можно отметить определенную тенденцию к ее росту в ходе антропогенеза. Разные авторы обращают внимание на различные факторы, способствующие этому росту.
Л. Тайгер и Р. Фокс рассматривают современное общество как культурную модификацию общества первобытных охотников с наследственными задатками к агрессивности на «чужую» группу и к взаимопомощи внутри «своей» группы. Эти авторы подчеркивают, что интеграция территориальных групп в ходе культурной эволюции человека проходила путем принадлежности к определенному символу. В настоящее время эти символы уже сами создают межгрупповые и межнациональные конфликты (Tiger L., Fox R., 1971).
Рис. 9.2. К. Лоренц
Р. Ардри видит основной фактор роста агрессивности у человека в разделении современного общества на обособленные области (Ardrey R., 1966), что усиливает филогенетическую программу защиты собственной территории.
Один из ведущих этологов современности Д. Моррис придает особое значение в формировании агрессивного поведения половому отбору (Моррис Д., 2001). Согласно его взглядам, преимущество на всех этапах антропогенеза получали более агрессивные самцы.
Ян Линдблад считает, что «первотолчок» к повышению агрессивности у человека дала растущая способность метко разбивать ракушки моллюсков у «болотной обезьяны», которая одновременно совершенствовала взаимодействие глаза и руки (Линдблад Я., 1991).
С точки зрения этологии и эволюционной психологии межгрупповой конфликт был важным селекционным фактором в эволюции человека. Более того, он был и фактором энцефализации (увеличения размеров головного мозга), так как способствовал многим навыкам (речь, творческое планирование, скорость принятия решений, кооперация, сотрудничество и др.), необходимым для выживания группы (Палмер Дж., Палмер Л., 2003).
Однако глобальной проблемой агрессивность человека стала в «цивилизованное» время, приняв крайние патологические формы. Этой проблеме посвящен подраздел 9.4.
В заключение необходимо отметить, что одним из атрибутов агрессии является эффект ее накопления даже при отсутствии раздражителей. Ограждая агрессивную личность от раздражителей, запускающих агрессивные реакции, мы не снижаем ее агрессивность, а только накапливаем. Полностью устранить агрессивность невозможно, поскольку она является одним из сильнейших инстинктов человека (Дольник В. Р., 2003). В этом суть и главное отличие этологического подхода от подходов социальной психологии.
Альтруизм
Одной из загадок эволюции долгое время было явление альтруизма – самоотверженного поведения, направленного на благополучие других сородичей. Вероятно, альтруизм играл большую роль в антропогенезе, особенно в ходе эволюции Homo sapiens, возможно, обеспечив ему успех в конкурентной борьбе. Хотя альтруизм обнаружен во многих животных сообществах, создавалось впечатление, что это невыгодная эволюционная стратегия.
Анализ альтруизма стал излюбленной темой в социобиологии. Разработанная американским эволюционистом Р. Триверсом теория взаимного альтруизма показала, что взаимный альтруизм может являться адаптивной стратегией, если существуют адекватные «полицейские» механизмы, способные выявлять «обманщиков». Анализ так называемой «дилеммы заключенного» (рассматривается модель разных вариантов подкупа заключенного, чтобы он выдал своих товарищей) показал, что выгодность стратегии радикально меняется, если имеешь дело с одним партнером не один, а несколько раз.
Работы социобиологов показали, что стремление к альтруизму возрастает с увеличением степени родства («теория родового отбора»), что у людей, возможно, есть врожденная способность отличать индивидов, генетически близких с ними. Более того, многие, казалось бы, сугубо «человеческие» качества, связанные с альтруизмом (мораль, дружба, доверие-недоверие, симпатия, чувство вины и многие другие), имеют филогенетические корни (Trivers R., 1985).
Филогенетическое наследие и психопатология
Одним из самых загадочных проявлений психопатологии человека является шизофрения. Диапазон признаков этого заболевания необычайно широк, но обычно ему сопутствуют сверхценные идеи, галлюцинации, навязчивые мысли. Исследования на близнецах доказывают важность генетического фактора в наследовании шизофрении. Может возникнуть вопрос: почему естественный отбор не выбраковывал гены, предрасполагающие к ней? Одним из объяснений может быть такое.
Шизофрения – это не только отклоняющееся мышление, но и способность генерировать необычные варианты при решении сложных проблем. Во время социальных потрясений, когда возрастает уровень тревожности в обществе, человек с «иным взглядом» часто рассматривается как потенциальный спаситель, а значит (с точки зрения эволюционной психологии), может иметь репродуктивное преимущество (Палмер Дж., Палмер Л., 2003). Это объяснение, возможно, не столь убедительно, но оно показывает, что ответы на сложные вопросы не лежат «на поверхности», и их поиски должны включать смелые, нестандартные пути.
Примером радикального изменения роли, выработанной эволюцией, служит феномен стресса, биологическую природу которого никто никогда не оспаривал.
Стресс – это мобилизация энергетических резервов организма. В природе это не просто адаптивная стратегия, а адаптация, имеющая первостепенное значение, часто решающая ключевой вопрос: «жить или не жить». Физиологические изменения, сопутствующие стрессу, в кратчайшие сроки должны подготовить организм либо к борьбе, либо к бегству. Любая из этих поведенческих стратегий является физиологическим ответом на стресс. И ни одна из них обычно не применима в человеческом обществе, хотя количество стрессовых ситуаций в нем резко возросло. Стресс превратился в одного из главных врагов человечества, порождая длинный список «болезней цивилизации».
Такая «болезнь цивилизации», как депрессия, также имела адаптивное значение у нашего предка. Ее истоком является эволюционная способность контролировать свои эмоции – необходимая черта жизни в социуме для любого организма. Депрессивное состояние выполняло функцию предохранительного клапана для нашего предка в случае потери его статуса в группе, своевременно тушило пожар ненужной борьбы. В современном обществе депрессия не имеет адаптивного значения. Наоборот, «засасывая» все большие массы людей, она стала непреодолимой проблемой для общества и медицины.
9.3. Социальные вопросы пола
Наглядно демонстрирует значение филогенетических истоков анализ роли полового поведения в эволюции человека. Долгое детство и беспомощность человека в этот период явились причиной многих радикальных изменений в его анатомии, физиологии и поведении.
Филогенетическое наследие и половое поведение человека
Сближению полов в природе обычно предшествует специальная программа узнавания представителей противоположного пола. Если что-то не получается – для обеих сторон это сигнал: что-то не так, или вид не твой, или партнер дефектный, или сам делаешь плохо (Дольник В. Р., 2003). После узнавания «запускаются» разнообразные программы, подготавливающие сближение полов и оплодотворение.
Тренировка и шлифовка врожденных поведенческих программ происходит в детских играх. Неудержимая тяга к игре принципиально отличает поведение взрослых и детенышей (рис. 9.3). Игра – необходимое и незаменимое условие полноценного физического и психического развития млекопитающих. Детеныши, лишенные общения и игр, вырастают трусливыми, неспособными к нормальным контактам, в том числе и с половым партнером. Они сами плохо заботятся о своем потомстве. Все вышесказанное в полной мере относится и к человеку.
Критерии привлекательности противоположного пола у человека имеют свою биологическую основу, несмотря на то что среди гуманитариев превалирует точка зрения о решающем влиянии культурных традиций на формирование предпочтений. Из биологических факторов привлекательности в эволюционной психологии отмечаются строгость симметрии, индекс талии и бедер, воздействие феромонов.
Рис. 9.3. Общение и игры – обязательное условие полноценного развития млекопитающих
В конце 1980-х годов Дж. Даймонд разработал теорию, которая являлась, по сути дела, приложением «принципа гандикапа» (т. е. предпочтение самками броских нефункциональных черт у самцов) к человеку. Теория Даймонда довольно убедительно объясняет случаи «нелогичного» выбора (например, частое предпочтение девушками «плохих парней»). Она показывает неслучайность многих наших действий, их глубинную биологическую причину (Diamond J., 1992). «Нелогичность» выбора, с точки зрения сегодняшнего дня, определяется действием древней филогенетической программы, сформированной еще в доисторические времена.
И даже такое явление, как любовь, имеет свои филогенетические корни. Хотя в гуманитарной традиции принято противопоставлять любовь и секс, с точки зрения эволюции это две стороны полового поведения человека. Влюбленность возникает в процессе антропогенеза как фактор, усиливающий прочность образования пар при возросшей продолжительности периода воспитания потомков. Состояние влюбленности похоже на действие наркотиков, но оно является нашим эволюционным наследием. Влюбленность преобразует восприятие другого, резко выделяет его из остальных претендентов, что позволяет сделать окончательный выбор.
В социобиологии и эволюционной психологии рассматриваются биологические составляющие других проявлений полового поведения человека: табу инцеста, роль отца и отчима в развитии девочки, истоки гомосексуализма. Не все гипотезы выглядят одинаково убедительными, некоторые из них противоречивы, но они указывают путь к дальнейшему познанию природы и поведения человека.
Половой отбор в эволюции человека
Еще Ч. Дарвин писал: «Что касается меня, то я считаю, что из всех причин, которые привели к различиям во внешних признаках между расами человека и между человеком и животными, половой отбор был наиболее эффективным».
Согласно теории родительского вклада Р. Триверса, половой отбор у человека проходил по стратегии выбора самками полового партнера (Trivers R., 1985). Генетик Р. Фишер (1890–1962) назвал такой половой отбор неконтролируемым. При этом образуется положительная обратная связь между предпочтением самками определенных черт у самцов и развитием у них этих черт (Fisher R., 1930).
Ряд авторов считают половой отбор главной причиной выраженного полового диморфизма человека (Goodhard С., 1964; Morris D., 1967), но другие не согласны с этим.
По мнению психолога Дж. Миллера, неконтролируемый половой отбор – основа уникальных качеств человеческой психики (Miller G., 1998). Ни естественный отбор, ни социальное окружение не способны объяснить невероятную скорость развития мозга человека в процессе эволюции. Миллер объясняет ее результатом выбора самкой полового партнера по критерию умственной «одаренности». Уникальность этого отбора у человека заключалась в необходимости развития обоих полов, почему и не наблюдается одностороннего превосходства мужского пола в уровне интеллекта.
Помимо отбора по критерию когнитивных способностей, можно отметить отбор на предрасположенность к долговременным связям (Buss D., 1994). Этот отбор столкнулся в эволюции человека с традиционной стратегией самцов на кратковременные связи, но необходимость длительной заботы о потомстве способствовала сильному селективному давлению в пользу долговременности. Хотя стратегия долговременных связей в значительно большей степени выражена у женщин, чем у мужчин, оба пола в той или иной мере могут использовать обе стратегии.
Отечественный генетик В. П. Эфроимсон (1908–1989) считал, что в эту селекцию определенную лепту внес фактор венерических заболеваний, имеющих, вероятно, более долгую историю, чем обычно считается. Этот фактор благоприятствовал самцам, эмоционально ориентированным на долговременные связи, и элиминировал самцов, ориентированных на кратковременные связи (Эфроимсон В. П., 1995). Результат селекции определяет биологические корни такого явления, как верность, многократно воспетого в литературе.
Брачное поведение человека
Интересно отметить отличия в организации брачной жизни человека от эволюционно близких к нам человекообразных обезьян. Все понгиды спариваются редко и нерегулярно. Самцы у них неревнивы и не заботятся о самках и детенышах. У самок общей чертой с человеком является наличие менструального цикла вместо эстрального у самок млекопитающих.
В ходе антропогенеза произошла эволюция брака. Возможно, в ходе этой эволюции сменилось несколько разновидностей группового и парного брака. В связи с постоянным удлинением периода беспомощного детства у человека в брачных отношениях должна была возникнуть направленность, стимулирующая заботу самцов о самках и потомстве. Строго моногамный брак возникает у человека, вероятно, начиная с эпохи земледелия.
В условиях селекции «приверженцев» кратковременных связей отбор мог быть направлен против «недостаточно ревнивых» представителей (Halliday Т., 1980), что также укрепляло парный брак. Другим эволюционным приспособлением «удержания» мужчин явилась сексуальная рецептивность женщин, отличная от самок млекопитающих с эстральным циклом. Постоянная готовность женщин к половым контактам – такое же уникальное свойство человека, как и речь (Дольник В. Р., 2003).
Существование у человека нескольких брачных программ весьма удивительно, так как обычно брачная система – видовой признак. Однако столь «богатое» филогенетическое «наследие» позволяло в исторический период реализовывать самые различные варианты.
У человека на всем протяжении антропогенеза четко проявлялась патриархальная структура семьи, как наиболее типичная для приматов. Матриархата в истории никогда не существовало. Более того, если социальные процессы приводили к увеличению женских свобод, это неизбежно снижало стабильность семьи, что мы можем наблюдать в настоящее время.
Целью образования семьи в природе является воспитание полноценного, самостоятельного потомства. У человека и на этом этапе наблюдается конфликт эволюционного наследия и условий цивилизации.
Необычайно острая во все времена проблема «отцов и детей» явилась следствием филогенетической программы расселения потомства после полового созревания. Инициатива расселения возложена Природой на молодое поколение, поэтому оно и является обычно инициатором конфликтов. Старшее поколение воспринимает такое поведение как дерзость и неизбежно дает отпор. Стычки становятся все чаще, выводок распадается. Сценарий одинаковый у животных и людей. Однако у «цивилизованного» человека он принимает более острый характер, поскольку условия существования в современном обществе долго не позволяют детям покидать «родительский дом». Они продолжают быть полностью зависимы от родителей юридически и материально, что обостряет агрессивную направленность генетической программы. Не соответствует реалиям сегодняшнего дня и древняя программа «учись у старшего» в связи со стремительным ростом суммарного знания в обществе.
9.4. Филогенетическое наследие и будущее человечества
Анализ взаимодействия биологического и культурного факторов в поведении человека позволяет по-новому посмотреть на его природу, историю, социальную организацию и, что особенно важно, на его будущее.
Филогенетическое наследие и цивилизация
Шведский ученый Ян Линдблад, иронизируя по поводу видового наименования человека «sapiens», пишет: «…позволительно усомниться в верности эпитета „разумный”, когда видишь, что „развитие” и „прогресс” повлекли за собой» (Линдблад Я., 1991).
Подходы к человеку, разработанные этологией, социобиологией, эволюционной психологией, показали неадаптивность многих моделей поведения человека в «цивилизованное» время. Сформированные за долгую историю естественным отбором для совершенно других условий, где эти модели поведения были адаптивны, они оказались тяжелым наследием в наш век машин, компьютеров, телевидения и универсамов. Это наследство во многом определяет будущее человека. Хорошо сказал об этом другой известный ученый-эволюционист В. Грант: «…терпимость мужчинами друг друга у неандертальца и у жителя США не отличается заметным образом. Зато войны между племенами и между народами сильно зависят от тенденции к увеличению группы» (Грант В., 1980).
Этологией накоплен обширный материал, показывающий резкое изменение нормального поведения при изменении условий существования. Показана четкая патологизация поведения при попадании животных в «цивилизованные» условия. Так, в естественных условиях у обезьян крайне редко отмечаются случаи убийства детенышей при «смене власти» новым вожаком. Однако в неволе убийство самцами детенышей принимает закономерный характер (Фридман Э. П., 1979). Отмечено резкое возрастание агрессивности у «городских» макак резус, по сравнению с их сородичами, живущими в естественных условиях (Фридман Э. П., 1985). Меняется поведение и возрастает агрессивность у и без того агрессивных павианов. Многократно отмечалось изменение поведения животных при перенаселенности. Животные перестают ухаживать за собой и за детенышами, находятся в состоянии перманентного стресса. Наблюдается аутоагрессия, нарушается половое поведение.
При одомашнивании быстро разрушаются модели адекватного поведения, резко снижается сообразительность животных (Эрман Л., Парсонс П., 1984). Фаланга (класс паукообразные) при искусственном кормлении не может остановиться и ест до тех пор, пока ее брюшко не разорвется. В природе такой вариант в принципе невозможен, поскольку раздутое брюшко не позволит фаланге двигаться и добывать пищу.
В свое время В. Винн-Эдвардсом была предложена концепция саморегуляции , как способности популяции автоматически регулировать свою численность (Wynne-Edwards V., 1962). Согласно этой концепции, при перенаселенности включаются механизмы уничтожения отдельных особей ради выживания остальных. Не это ли явление мы наблюдаем сейчас в человеческом обществе?
Экологический кризис
Жизнь всех существ на Земле подчиняется единым экологическим закономерностям, которые четко регулируют численность каждого вида в биосфере. В живой природе невозможна длительная перенаселенность – биосфера очень быстро приводит в норму чрезмерно размножившийся вид. Ее действия проходят по разным направлениям.
Так называемые первичные факторы (голод, загрязнение среды, увеличение популяций хищников и паразитов и т. п.) приводят численность вида в норму весьма быстро. За кратковременным периодом интенсивного размножения обязательно следует период повышенной смертности, когда численность вида уменьшается даже ниже первоначальной отметки. После нескольких таких волн колебаний популяция приходит в состояние стабильности, вплоть до нового всплеска. Классическим примером могут служить лемминги, у которых популяционный максимум всегда сменяется минимумом из-за повальной смертности, вызванной стрессом. «Не та ли участь ждет современного человека, располагающего всем необходимым для коллективного самоубийства?», – спрашивает Ян Линдблад в своей книге. «Нетрудно понять, что нынешнее человечество, скученное в больших городах, должно испытывать постоянный стресс, в корне подрывающий основы совместного проживания как индивидуумов, так и групп» (Линдблад Я., 1991).
Человечество не позволяет голоду в должной мере влиять на численность населения, выделяя на борьбу с голодом огромные ресурсы. Эта борьба идет с колоссальным напряжением сил, без учета последствий для биосферы. Поскольку человек – часть биосферы, то ее разрушение – это уничтожение будущего человечества. Кроме того, чем дольше человек сдерживает фактор голода при постоянно возрастающем населении, тем более сокрушительный удар он, в конце концов, может нанести.
Предельная численность людей на Земле при современном уровне потребления, позволяющая биосфере существовать как саморегулирующейся системе, составляет всего 200 млн (Дольник В. Р., 2003). Сейчас эта цифра превышена в 30 раз и продолжает возрастать, что показывает неизбежность скорого начала сокращения численности населения. В экологии и социологии стало весьма модным разрабатывать различные сценарии будущего. Все они не прибавляют оптимизма.
Не останавливаясь на вероятности реализации различных сценариев, рассмотрим, как влияет экологический кризис на поведение человека.
Филогенетические программы поведения человека на фоне перенаселенности
В ходе эволюции Природа выработала не только такие «радикальные» методы, препятствующие перенаселению, как голод, но и «превентивные» программы поведения, направленные на последующее уменьшение численности популяции. Эти программы запускаются после восприятия сигналов неблагополучия для вида в его экосистеме. При действии сигналов перенаселенности у многих видов в природе включаются программы снижения численности, причем сигнал «перенаселенности» действует даже независимо от количества пищи, так как у большинства видов существуют генетические программы минимальной территории. Нарушение этого минимума резко изменяет поведение, стимулирует агрессивность. Если фактор голода человеку пока удается сдерживать, то поведенческий фактор неподвластен даже кратковременной регуляции.
Человек по своему филогенетическому наследию не выделяется особой агрессивностью. То, что он стал одним из самых агрессивных существ на Земле, – следствие возмущения биосферы перенаселенностью, мощный сигнал надвигающегося коллапса.
Универсальным сигналом экологического неблагополучия в природе является аутоагрессия. Ее не следует понимать слишком буквально. У животных она может проявляться в апатии, утрате осторожности и потребности в гигиене. Все это порождает массовую гибель от хищников, несчастных случаев, паразитов.
У людей аутоагрессия также проявляется в самом широком диапазоне – от апатии до суицида. К аутоагрессии можно отнести и такие «родимые пятна» цивилизации, как алкоголизм, наркомания, психоразрушающая музыка. Периодически повторяющиеся бунты, революции, погромы неразрывно связаны с феноменом утраты осторожности. Чем выше плотность населения, тем легче распространяются «психические» эпидемии.
Весьма широк диапазон воздействий на половое поведение и процессы размножения. При чрезмерном увеличении численности у животных деформируется родительское поведение. Животные перестают заботиться о потомстве, а иногда и умерщвляют его. Часто они вообще не размножаются. Даже если потомство появилось на свет и осталось в живых, лишенное родительской заботы, оно вырастает с нарушенными инстинктами и будет еще хуже заботиться о своем потомстве (Тинберген Н., 1978). Постепенно рождаемость снижается, смертность растет.
Выраженную деформацию полового поведения мы наблюдаем у человека. Общеизвестно резкое снижение рождаемости в больших городах, сопровождающееся отчуждением и безразличием к своим детям. Урбанизация обычно сопровождается прогрессирующей эротизацией общества, которая неизбежно принимает патологическую направленность. Половое поведение деформируется до такой степени, что часто исключает нормальный процесс размножения. Примерами могут служить такие явления, как гомосексуализм, транссексуализм, садомазохизм, которые в последнее время встречаются все чаще. Отклонения в сексуальной практике, описывавшиеся ранее в специальной медицинской литературе как некая «экзотика», принимают массовый характер.
Весь комплекс изменений поведения в природе преследует одну цель – расслоить популяцию на две части: оставленную жить и обреченную умирать, причем первую часть желательно не ослаблять, а вымирание второй ускорить (Дольник В. Р., 2003).
* * *
Конечно, анализируя филогенетическую детерминацию поведения человека, необходимо учитывать, что она подразумевает широкий спектр модификационной изменчивости под воздействием культурной среды.
Однако во многих аспектах возможность влияния на поведение человека весьма ограничена. Человек «обречен» считаться со своим филогенетическим наследием. Более того, анализ биологической детерминации поведения заставляет по-новому рассмотреть проблемы «свободы воли», «ответственности за свои поступки» и «разумности человека». А. В. Олескин в книге «Биополитика» приводит замечательную метафору: «Юриспруденция и этика не требуют, чтобы мы преодолевали рак или заболевания сердца усилием воли, но предполагается, что мы во всех случаях способны – и должны преодолеть поведенческие расстройства именно таким образом» (Олескин А. В., 2001).
