Прежде всего Вершинин дал своим сотрудникам новое и весьма секретное задание — установить вирулентность штамма РС, доставленного бывшим сотрудником Блюменталя. Не забыл Вершинин и отправить на место эпизоотической вспышки противотуляремийную вакцину Эльберта-Гайского — надежное средство, давшее при испытаниях в Сибири и Казахстане поразительные результаты: никто из подвергнутых вакцинации ни разу не заболел…

В это же время Ганс Штаркер, тщательно проинструктированный в Управлении контрразведки, получил задание проинформировать своего далекого шефа об этой чудо-вакцине. Нужно было как можно быстрее вызвать замешательство среди фашистских бактериологов. Ведь Блюменталь и его присные ни на минуту не сомневались в близком и окончательном торжестве своей страшной идеи… Получив же от осведомителя весть о готовности советских медицинских сил отразить бактериологическую атаку, рейхсарцтефюрер, несомненно, постарается убедить Геринга в преждевременности такой атаки…

Последние указания генерала контрразведки Вершинин и Штаркер получили в день отлета.

— Игра началась, — напутствовал их генерал. — Помните, Ганса Штаркера среди нас нет. Есть военврач третьего ранга Сергей Иванович Туманов. Это имя дали ему в гитлеровском абвере, оно и останется за ним до конца игры… О том, что военврач Туманов будет передавать время от времени кодированные радиограммы через линию фронта, будут знать лишь профессор Вершинин и солдат-санитар, специальный человек из нашего ведомства. Причем обставлять передачи в эфир следует таким образом, чтобы никто из наших людей не подозревал о них… Не исключена возможность, что агенты абвера могут тайно проконтролировать действия своего осведомителя. Надо действовать так, чтобы у них не возникло подозрения, что мы диктуем ему передачи. Порядок информации ясен? Отлично! Желаю успеха!

Как требовали правила игры, Штаркер ни на шаг не отходил от Вершинина, чувствуя себя на седьмом небе: ведь совершенно неожиданно осуществилась его давняя мечта! Он встретился, он работает с одним из самых выдающихся деятелей советской науки! Да и сам Станислав Васильевич все более проникался симпатией к молодому антифашисту. «Вот в чьих руках будущее подлинно народной Германии!» — думалось ему не раз.

Игорь Лавров буквально валился с ног от усталости, но терпеливо ожидал возвращения Вершинина. И очень обрадовался, увидев его. Появление нового врача-бактериолога было тоже как нельзя кстати, и Лавров обменялся сердечным рукопожатием с Сергеем Тумановым.

— Товарищ Лавров — мой помощник. Вы будете работать вместе. Ну, а теперь — отдыхать!

Вскоре Донской фронт получил долгожданную вакцину Эльберта-Гайского. Больше всего это удивило Штаркера. Подумать только — живая противотуляремийная вакцина! Советский Союз владеет могучим средством борьбы с туляремией… Горькая пилюля для господина рейхсарцтефюрера! Ведь в будущей бактериологической войне особо важное место уделяется именно туляремии…

Штаркер помог Вершинину и Игорю распаковать ящики с драгоценным грузом. Профессор, насвистывая веселый мотив, осторожно вытаскивал флакон за флаконом, рассматривая содержимое на свет.

В ту же ночь радисты третьего отдела абвера, обслуживающие рейхсарцтефюрера Блюменталя, приняли позывные:

— «Я — 15–18… Я — 15–18. Туляремию на Донском фронте ликвидирует профессор Вершинин. В Советском Союзе впервые во всем мире создана живая противотуляремийная вакцина, применяется на вспышке эпидемии с поразительным эффектом. 25 октября. 1942 г.».

Это сообщение застало Блюменталя в секционной, где он производил вскрытие подопытных животных.

Бестеневая лампа излучала мягкий голубоватый свет. На руках Блюменталя резиновые перчатки… Скальпель в гибких пальцах делал точные разрезы. По другую сторону секционного стола стоял профессор Гейман и, не отрываясь, глядел, как его шеф ювелирно рассекал селезенку морской свинки. Селезенка испещрена бугорками, так называемыми гранулемами…

Гейман еще ниже склонился над столом, разглядывая линию разреза. Ему так же, как и шефу, было ясно, что селезенка свинки битком набита чумными бактериями штамма РС. Искусственно повышенная вирулентность этого штамма уже известна, предстояло уточнить, насколько она усилилась при очередном пассировании.

Приглушенно затрещал звонок, и сразу на щите у входной двери вспыхнула красная лампочка. Блюменталь выпрямился, нащупал под столом кнопку.

— Радиограмма… — раздался голос дежурного.

Приказав бактериологу, назначенному вместо Штаркера, продолжать работу, рейхсарцтефюрер сделал знак Гейману. Они вошли в смежную комнату-пропускник, провели соответствующую дезинфекцию, переоделись и сразу же отправились в «чистую» половину института. Дежурный шифровальщик протянул Блюменталю текст расшифрованной радиограммы.

Прочитав, рейхсарцтефюрер побледнел:

— Сюрприз! У русских появилась живая противотуляремийная вакцина. И она успешно применяется на вспышке туляремии!

— Ужасно! — хрипло проговорил Гейман, пытаясь удержать предательскую дрожь в ногах.

Блюменталь неотрывно смотрел в одну точку. То, чего он так опасался, свершилось! Русским удалось создать живую противотуляремийную вакцину! Теперь у них колоссальные потенциальные возможности, и это перед самой схваткой!..

Рейхсарцтефюрер перевел взгляд на растерявшегося Геймана.

— Спокойней! Когда атака захлебывается, лучше всего отойти на исходные позиции и подготовиться к новому броску. Рейхсмаршал Геринг меня поймет и отсрочит время бактериологического наступления.

— Я понимаю, господин рейхсарцтефюрер… Но ведь время работает на них!

— Вы считаете, что на нас оно не работает? — И неожиданно воскликнул: — Не вешать носа, Гейман!

Гейман оторопело поглядел на шефа. Что он имеет в виду? Эта бодрость: наиграна или всерьез? Странный все-таки человек этот Блюменталь…

Но рейхсарцтефюрер говорил всерьез:

— Самое главное сейчас для нас: дать жизнь новому методу распыления в воздухе таких бактериальных суспензий, при которых микробы сохранили бы достигнутую нами повышенную вирулентность. Мы обязаны сокрушить противобактериологический заслон русских, и мы это сделаем!..

Через несколько дней в институте Блюменталя началась разработка нового метода. И, когда строительство полигона и специальной клиники закончилось, Блюменталь приказал Гейману:

— Немедленно приступайте к экспериментам. Рейхсфюрер СС Гиммлер обещал нам партию пленных…

— Да, рейхсфюрер — человек дела… — протянул Гейман. — Но вы представляете, какой это может получить резонанс?

Блюменталь потер руки:

— Запомните, Гейман. Общественное мнение — это пустой звук!