Судя по сохранившимся мемуарным свидетельствам, наиболее важные, сановные смоленские дворяне не очень-то жаловали помещика Пореченского уезда Павла Ивановича Энгельгардта, но императорский указ от 30 августа 1813 года раз и навсегда всё изменил в этом вопросе.
После обнародования данного указа нелюбовь к Энгельгардту пришлось затаить и высказывать её разве что втихаря, в домашнем кругу, но уже никак не открыто, или же умело камуфлировать.
Так, сын партизана штаб-ротмистра Александра Дмитриевича Лесли записал в своём дневнике: «К расстрелянному Энгельгардту папа и дядя, знавшие его, относятся очень дурно: был гуляка, пьяница и дурной человек. Пленных офицеров нескольких живыми закопал. Но потом, лишившийся жизни за подвиги для защиты Отечества, достоин стал исторической славы».
ОТНОШЕНИЕ ГРАФА АРАКЧЕЕВА К СЕНАТОРУ КАВЕРИНУ, С ПРЕПРОВОЖДЕНИЕМ КОПИИ УКАЗА ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА ПЕРВОГО ОТ 30 АВГУСТА 1813 ГОДАГраф Аракчеев.
Милостивый государь мой Павел Никитич!В Богемии. г. Теплиц.
1 сентября 1813 г.
Спешу доставить Вашему Превосходительству копию с именного указа Правительствующему Сенату в 30-й день августа данного.
Вы из оного, милостивый государь, усмотрите, что обожаемый наш монарх и в торжественный день Ангела своего занимается тем, что изливает несчётные свои милости оставшимся семействам после убиенных французами Смоленских дворян.
Я, как русский, увеселяю себя тем, что, конечно, не только Смоленское дворянство, но и вообще всякий русский дворянин будет иметь сей указ в своём доме, как памятник приятный сердцу каждого верноподданного.
Примите моё почтение, которое я имею и с коим пребуду всегда Вашего Превосходительства покорный слуга
УКАЗ ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕМУ СЕНАТУАЛЕКСАНДР.
По изгнании неприятеля из пределов России, дошло до сведения моего, что помещики Смоленской губернии — подполковник Павел Энгельгардт и коллежский асессор Шубин, содействовавшие истреблению врага на местах своего жительства, захвачены были впоследствии французами, занимавшими тогда город Смоленск, и сколько за патриотический подвиг сей, сколько и за непреклонность вступить в должности, предложенные им, и нарушить обязанность свою к Отечеству, подвержены тюремному заключению и, наконец, суду.В Богемии. г. Теплиц.
Злосчастие, их постигшее, не сильно было среди всех опасностей тогдашнего времени побудить принять льстивые обещания неприятеля, и они с твёрдостию духа, россиянину свойственною, предпочли смерть измене своему Государству. Всё подтверждено и сенатором Кавериным, имевшим поручение от меня разведать подробнее обстоятельства, сопровождавшие судьбу упомянутых чиновников, и открыть настоящее положение семейств, по смерти сих оставшихся.30 августа 1813 г.
Удостоверившись в истине, я поспешаю воздать справедливый долг сим усердным сынам Отечества, при бедном состоянии не прельстившимся на искушение неприятельское, пребывшим непоколебимыми в привязанности к Государству своему и пожертвовавшим жизнию за Веру и верность.
И потому оставшемуся после них семейству определяю по смерть нижеследующий пансион каждогодно:
Подполковника Энгельгардта: брату — капитану Ивану Энгельгардту по шести тысяч рублей, племяннику — поручику Ивану Энгельгардту по три тысячи и малолетней племяннице, рожденной от сестры его Губиной, по три тысячи рублей.
Правительствующему Сенату повелеваю предписать о производстве пансионов сих министру финансов, а о извещении поименованных наследников Энгельгардта и Шубина гражданскому начальству.
На подлиннике подписано Собственною Его Императорского Величества рукою тако: