Ушакову досталось более всего поношений, и особливо от самого председательствующего, отлично знавшего, что государь в первую очередь недоволен как раз Павлом Николаевичем.
Остальным членам комитета (естественно, бывшим членам) пришлось не в пример легче.
Государь в беседе с Паскевичем накануне судебного заседания несколько раз припоминал, что это именно Ушаков представлял негодяя Политковского к наградам. Это была не совсем чистая правда.
Да, официально представлял Ушаков, но до того, предварительно, просил Его Величество дать Политковскому тот или иной орденок, не кто иной, как светлейший князь Чернышёв. Но, как видно, в царской голове задержалось лишь официальное представление к орденам директора канцелярии комитета о раненых.
В общем, государь был недоволен именно Ушаковым, и Паскевич сие обстоятельство отличнейшим образом запомнил. И на суде отделал престарелого славного боевого генерала, отделал как следует, со всей своей солдафонской беспардонностью и бессмысленной жестокостью.
После Ушакова сразу же пошло обсуждение двух других императорских генерал-адъютантов — Граббе и Засса.
Государь к сим двум был уже вполне милостив, что Паскевич также отлично запомнил и был с ними на суде почти что и нежен.
Николай Павлович отчего-то был убеждён, что эта пара генерал-адъютантов просто не успела раскрыть аферу Политковского, но уже начала сомневаться в правильности его руководства канцелярией. «Ежели бы этот стервец не помер, они бы поймали его с поличным» — говорил император.
И Паскевич как следует намотал это на свой седой ус, и, соответственно, ведомая им военно-судная комиссия постановила следующее.
Генерал-адъютантов Граббе и Засса признать виновными лишь в том, что, усомнясь в правильности существующего порядка в комитете о раненых, не довела об сём до сведения государя императора, адъютантами коего они являются, за что объявляется им выговор. От дальнейшего же взыскания вышеозначенные генералы были освобождены.
Так что из всей троицы генерал-адъютантов, членов комитета, ежели кто и пострадал, так один Павел Николаевич Ушаков.
Между прочим, среди подсудимых был ещё один генерал-адъютант — уже как-то упоминавшийся выше адмирал Колзаков. Государь на него особливо не был сердит, решив сосредоточиться на Ушакове. Ну, соответственно, не лютовал в данном случае и Паскевич, граф Эриванский, князь Варшавский.
Он настоял на том, дабы Колзаков был лишён генерал-адъютантского звания и уволен со службы. И всё. Так что адмирал, благодаря тому, что в чём-то мог услужить императору, счастливо отделался.
И был ещё один генерал-адъютант среди подсудимых — некто Арбузов, бывший прежде инспектором гвардейских и гренадерских резервных батальонов. Сей Арбузов решением военно-судной комиссии был освобождён от дальнейшего взыскания, у него только забрали генерал-адъютантские эполеты.
Да, пострадал, строго говоря, один Павел Николаевич Ушаков. А какую лавину ругательств и оскорблений на себя он принял!
И при этом, несчастный, так и умер в крепости.
А ведь воевал под Аустерлицем, под Фридландом, за Бородино получил Георгия четвёртой степени. Будучи генерал-адъютантом императора, был также удостоен звания генерала от инфантерии.
И вот такой конец! Чистый ужас. И полнейшая несправедливость!
Да, и никого из членов военно-судной комиссии совершенно не смутило, что столько генерал-адъютантов императора оказалось «болванами и ротозеями» (формула Паскевича), а ведь их отбирал сам государь-император. Так что и на нём тут была хоть какая-то доля вины, в том, что не разобрался в людях, коих приближал к себе.
Но об этом, ежели кто и подумал, никто вслух сказать не мог, даже намекнуть не мог.
Тем, как прошло то заседание военно-судной комиссии под управлением Паскевича, сам Николай Павлович был отменно доволен.
Приложение
Императорский рескрипт от февраля 9-го дня 1853-го года.
(писарская копия)
Объявляем монаршую нашу признательность за справедливый беспристрастный суд генерал-фельдмаршалу Ивану Фёдоровичу Паскевичу, графу Эриванскому, князю Варшавскому, неподкупному слуге короны российской.
Да карает беспощадно, неустанно, сурово, он и впредь воров, расхитителей земли русской, а также тех, кто потерял бдительность и способствует всяческому воровству и разгильдяйству в пределах нашей великой империи!
В знак монаршей признательности ныне повелеваем вручить генерал-фельдмаршалу Паскевичу, графу Эриванскому, князю Варшавскому перстень, украшенный осмью бриллиантами.
НИКОЛАЙ.