Сергей Ервандович Кургинян, 14 ноября 1949, Москва, СССР – советский и российский учёный-геофизик, российский аналитик, политолог и театральный режиссёр.

Цикл статей, публиковавшихся в газете "Завтра" в 2009 году.

 

№1. 11.02.09 "Завтра" No: 7

За полгода о кризисе написано чудовищное количество статей. По преимуществу – абсолютно невразумительных. Из вороха бросовых сентенций можно отобрать какое-то количество суждений с ненулевой степенью содержательности. Принадлежащих людям, которые и хотят, и умеют думать.

Ну, так вот – никто из этих, крайне немногочисленных для огромной страны, людей не удосужился ДОКАЗАТЬ "граду и миру", что обсуждаемый ими процесс действительно является кризисом. А если это не кризис, а коллапс? Или катастрофа? Серьезные люди вместо того, чтобы ввести понятие, сопоставить его с другими понятиями, доказать корректность применения определенного понятия к происходящему, – сходу пишут (в подавляющем большинстве случаев): "Поскольку мы имеем дело с кризисом, то…"

А откуда следует, что мы имеем дело с кризисом? ДОКАЖИТЕ! Если вы не болтуны, а интеллектуалы – ДОКАЖИТЕ! Потому что дело-то, согласитесь, нешуточное! От того, кризис ли это (и если да, то какой – структурный, системный, парадигмальный?), или коллапс, или катастрофа, – зависит слишком многое. В том числе, и адекватность всех без исключенья политрешений. Так что уж, пожалуйста, ДОКАЖИТЕ!

Как доказывают? Известно, как… Сначала говорят, что кризис – это процесс, обладающий такими-то характеристиками. Затем рассматривают процесс, происходящий в России (или в России и мире). Показывают, что происходящий процесс обладает всеми необходимыми и достаточными характеристиками, отвечающими понятию "кризис". А дальше и используют, и развивают теорию кризиса для того, чтобы… Прошу прощения за пафос, спасти страну. Сначала вы понимаете, от чего спасаете страну (от кризиса), потом находите средства спасения, используя теорию кризиса (и ее практические приложения), а потом применяете эти средства.

К нам в дверь стучится странный – сложный и страшный – гость. Почище ворона из одноименной поэмы Эдгара По. Гость еще только на пороге нашего дома. Раньше, чем он перешагнет порог, мы должны угадать имя гостя. И встретить его сообразно имени. Если имя – кризис, то одним образом. Если имя – катастрофа, другим.

Конфуций учил давать вещам правильные имена. И видел в этом основу спасения и возрождения державы. Не только наши записные элитные болтуны (что с них взять), но и наши интеллектуалы не удосуживаются проверить, является ли имя "кризис" в данном случае правильным, или это – залепуха, семантическая наживка. Почему не удосуживаются? Другие имена ("коллапс", "катастрофа") адресуют к чему-то чересчур мрачному? Но Конфуций не рекомендовал давать вещам приятные имена. Он рекомендовал давать вещам имена правильные. И коллапс, и катастрофа – это еще не смерть. А вот если мы, принося правильное в жертву приятному, назовем катастрофу кризисом, то шансы на летальный исход резко возрастут.

Еще недавно боялись сказать о кризисе. Теперь боятся других имен. Что? Не боятся, а не хотят тревожить покой сограждан? Полно! Сограждане уже поняли, что гость, стоящий у их порога, – не Санта-Клаус. Разговаривать с ними как с недоумками, заявлять, что гостя никакого и нет, что это только СМИ им про какого-то гостя рассказывают, – и ошибочно, и преступно.

Ошибочно потому, что о госте люди узнают не из СМИ, а, как минимум, по курсам обменных пунктов. А также по ценам на продукты и все остальное. А также по… В общем, по очень и очень многому.

Преступно – потому, что уже наступали на эти грабли. Уже отказывались признавать проблемы и подменяли их признание бормотанием по поводу того, что "временные перебои со снабжением магазинов связаны с тем, что граждане, пользуясь завоеваниями социализма, кормят свиней хлебом и хлебопродуктами". В ответ спрашивали: "А свиньи, что, электробритвами бреются и лифчики носят?" Лектор общества "Знание" или ЦК КПСС убирался со сцены с обиженным видом.

А на сцене появлялся бойкий правдолюб. Он не только признавал наличие проблемы. Он эту самую проблему хлестко, смачно описывал. Описав, он завоевывал аудиторию, получал карт-бланш на раскрытие природы проблемы ("это происходит потому, что коммуняки всё довели до ручки") и – вел массы на борьбу с породившими проблемы "злодеями". Победив "злодеев" и как-то походя соорудив всемирную катастрофу, бойкий правдолюб либо превращался в олигарха (депутата, министра), либо уходил с политической сцены. Что же касается проблемы (например, перехода страны к постиндустриальной фазе развития), то она оказывалась не только нерешенной, но и усугубленной.

По этой технологии был 18 лет назад разрушен СССР. Бонзы "Единой России", замалчивающие в очередной раз проблемы, хотят теперь добиться развала Российской Федерации? Им непонятно, что, добившись очередного развала, они заодно добьются и своей зачистки? Причем гораздо менее "бархатной", чем та, которой удостоились 18 лет назад их номенклатурные предшественники? Раз непонятно, что дважды два четыре – что поделаешь? Не о непонятливых хлопочем, о Родине. Наш профессиональный, моральный и экзистенциальный долг состоит в том, чтобы признать проблему, раскрыть ее и указать пути ее действительного решения. То есть "давать вещам правильные имена". Кому Конфуций не указ, тот может вспомнить другую рекомендацию – о том, что надо говорить массам правду.

Нельзя сказать правду, не добыв ее. Нельзя добыть правду, если боишься подлинных, пусть и очень горьких, имен и хочешь имен зело приятных, но ложных и потому губительных.

Кто-то скажет, что я ломлюсь в открытую дверь. Как бы не так!

Я читаю статью Егора Гайдара "Катастрофы не вижу", напечатанную в "Московском комсомольце" 23 января 2009 года и… И натыкаюсь на очень странный пассаж. То, что Е. Гайдар не считает происходящее катастрофой… Мало ли кто про что может сказать: "Я это не считаю тем-то и тем-то". Если речь идет о позиции интеллектуала, то надо ДОКАЗЫВАТЬ, что гостя, стоящего на пороге нашего дома, зовут не Ваня ("катастрофа"), а Петя ("кризис"). А не с важным видом изрекать, что вы НЕ СЧИТАЕТЕ гостя Ваней. СЧИТАЕТ (и НЕ СЧИТАЕТ) барин. Ученый – ДОКАЗЫВАЕТ. Доказательств у Гайдара нет. Трансформируя же доказательность в нечто назидательно-барственное, Егор Тимурович вдруг изрекает: "Надо понять, что никто не давал точного научного определения катастрофы".

Чем порождена эта вопиющая нелепица, заявленная человеком, способным, как я всегда считал, к интеллектуальной деятельности? Вой о чекистах, находящихся у власти, порождает особую атмосферу, в которой невозможно обсуждать ни одну характеристику властного субъекта, обязательную для рассмотрения в любом нормальном, прошу прощения, обществе. Избавьтесь от погонофобии! И рассмотрите простейшее, обязательнейшее – кто из наших нынешних VIP чему и в каких ВУЗах учился. Что вы обнаружите? Что людей, от которых на экзамене требовали точного научного определения катастрофы, в правительстве и властном ареопаге в целом на удивление мало.

Я вовсе не призываю сформировать весь кабмин из выпускников физфака и мехмата МГУ. Я лишь интересуюсь, знают ли наши VIP о катастрофах больше, чем девочка Сулико, которой учительница объяснила, что катастрофа – это когда падает самолет с руководителями партии и правительства, а когда козочка падает в пропасть – это не катастрофа, а беда. Потребовав на следующий день от Сулико, чтобы та самостоятельно сформулировала, чем катастрофа отличается от беды, учительница услышала следующее: "Катастрофа – это когда разбивается самолет с руководителями партии и правительства, но это не беда! Беда – это когда козочка падает в пропасть". Я не об охотниках на архаров (хотя и о них тоже), я о том, какое содержание стоит не только у Гайдара, но и у других за понятием "катастрофа".

Не сомневаюсь, что наши высшие управленцы могут мужественно преодолевать катастрофические ситуации, но… Но, если Гайдар, выпускник экономфака МГУ, говорит, что "никто не давал точного научного определения катастрофы", то что требовать от юристов (Путин, Медведев, Шувалов, Козак, Собянин, Коновалов и другие)? Я не о погонах, смакованием которых всех так заколебали, – о типе образования. Какое базовое образование получили Сечин и С. Иванов? Гуманитарное (филологическое). Кто такие выпускники МГИМО (Лавров, Авдеев и другие)? Гуманитарии.

Собирается консилиум (Совет Безопасности, например). Вопрос: о положении в стране. Что за положение-то? Катастрофа? Но катастрофа – это нечто, не имеющее строгого определения (то есть попадающее под определение Сулико). Так что катастрофы не видим. А что видим? Что, что… Действовать надо! Принимать меры!

Во властной элите много экономистов. Но если присмотреться, то видно, что это либо управленцы (тут не до математики), либо представители далеких от математики ветвей экономики (Сердюков, например, заканчивал Ленинградский институт советской торговли), либо люди с политэкономическим уклоном: Кудрин – преподаватель политической экономии, Игнатьев – преподаватель политической экономии…

Еще и еще раз подчеркиваю – я не говорю, плохо это или хорошо. Я пытаюсь осмыслить странное высказывание Гайдара и ту тревожную легкость, с которой происходящее сейчас называют кризисом. Высказывание Гайдара я осмысливаю не потому, что мне очень хочется уесть Егора Тимуровича (вот уж чего нет, того нет). А потому, что гость у порога моего. И не только ведь моего! А и моей Родины, прошу прощения за пафос.

Пытаясь осмыслить, почему гостя лишают права обладания точным научным именем "катастрофа", я названиваю знакомым и спрашиваю: "Как же так? Экономфак МГУ! Там должны были преподавать хотя бы эконометрию! А значит, матанализ, методы решения вариационных задач… а значит, и теорию катастроф… хотя бы ее азы!"

Мне отвечают на языке, столь обильно снабженном ненормативной лексикой, что перевести сказанное на обычный русский язык невозможно. Но я не унимаюсь: "А Жуков? Он вроде бы экономист-математик? А Михаил Дмитриев, чья статья об идеальном шторме заслуживает не меньшего внимания, чем статья Гайдара? Он выпускник Ленинградского финансово-экономического института по специальности "экономическая кибернетика"".

Мне с той же концентрацией ненорматива объясняют, "как и чему учились". Но я не хочу в это верить. Не хочу верить, что Гайдар или те же Жуков, Дмитриев, да и не только, не знают, что строжайшее научное определение катастрофы дано в середине прошлого столетия. Что они не знают о написанных еще в 50-е годы работах американского математика Х. Уитни. Что они не читали вышедших позже блестящих работ французского математика и философа Р. Тома ("Стабильность структур и морфогенез. На пути к общей теории модели", "Теория катастроф: ее прошлое состояние и будущие перспективы"). Что они не осведомлены о работах нашего великого современника, математика В. Арнольда, чья классическая книга "Теория катастроф" изобилует не только математическими, но и философскими идеями (например, о тонкой игре непрерывного и дискретного).

Ну, не могут Гайдар и его друзья не знать о "странном аттракторе" Лоренца, о том, что есть не только строгое научное определение катастрофы, но и типология катастроф (катастрофы типа свертки, катастрофы с точкой возврата, катастрофы типа "ласточкин хвост", типа "бабочка" и так далее).

Ну, не может быть, чтобы в начале XXI века в России, все еще одной из самых образованных стран мира, не было людей, причастных власти, которые не понимали бы, что нотация Арнольда – это не выговор, который им делает человек с нерусской фамилией, а классификация типов катастроф. Не знали бы о работах Пуанкаре и Ляпунова, Андронова и Понтрягина. Не отличали бы каустики (зоны фокусировок факторов катастрофизма) от каустической соды. Совершенно не надо, чтобы ВСЕ члены правительства и в целом властного ареопага были бы в курсе всего этого. Но если НИКТО не в курсе, то дело плохо. Напоминаю тем, кто в курсе (или был в курсе), а заодно и сообщаю другим, что говорил о катастрофах Рене Фредерик Том.

"…В философском, метафизическом плане теория катастроф не может принести ответа на великие проблемы, волнующие человека. Но она поощряет диалектическое, гераклитовское видение Вселенной, видение мира как театра непрерывной борьбы между "логосами", между архетипами.. ..Как герой "Илиады" не мог противостоять воле бога, скажем, Посейдона, не опираясь на мощь другого божества, скажем, Афины, так и мы не можем ограничить действия архетипа, не противопоставляя ему архетипа-антагониста в борьбе с неопределенным исходом".

Пора бы противопоставить архетипу – архетипа-антагониста в ведущейся "борьбе с неопределенным исходом". Потому что если не уметь осуществлять такое противопоставление на практике, то исход будет не неопределенным, а определенно летальным.

А вот еще цитата из того же Тома ("На пути к теоретической биологии. Пролегомены", труды симпозиума по теоретической биологии, 1970): "При анализе любого естественного процесса сначала приходится вычленять те части области, в которых процесс обладает структурной устойчивостью – "креоды" процесса, островки детерминизма, разделенные зонами, где процесс не детерминирован или структурно неустойчив. Вводя динамические модели, мы пытаемся затем разложить каждый креод на "элементарные креоды", связанные с тем, что я называю "элементарными катастрофами", после чего объединяем эти элементарные креоды в глобальную устойчивую фигуру под действием некой присущей динамической системе сингулярности – "организующего центра". […] Эта трудная проблема по существу сравнима с расшифровкой текста на незнакомом языке".

Люди, которые отвечают за страну! Где креоды? Где разделяющие их зоны? Где организующий сингулярный центр, позволяющий управлять тем, что хочет и вас, и нас уничтожить?

Перестаньте апеллировать к принципиальной непознаваемости этого гостя-терминатора! Прекратите использовать случайные метафоры случайным же образом! Прекратите повторять за своими коллегами по "Змеиной горке" безответственные сентенции о том, что никто якобы не знает, что такое катастрофа. Вы хотите строгого определения? Их много. Вот простейшее.

КАТАСТРОФА – ЭТО СКАЧКООБРАЗНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ ДИНАМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ В ОТВЕТ НА ПЛАВНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ УСЛОВИЙ ВНЕШНЕЙ СРЕДЫ.

С научной точки зрения известно не только, что такое катастрофа. Известны семь типов канонических катастроф, их образы, их рельеф, их внутренняя структура. Проанализированы так называемые "поверхности катастроф", определены границы устойчивых и неустойчивых зон, принципы перехода от одних зон к другим. Определены так называемые "плоскости управляющих параметров", принципы дифференциации в пределах этих плоскостей, особые точки катастрофизма ("вырожденные точки"), линии катастрофизма (сепаратрисы) и много еще что.

И не надо говорить, что все это применяется только по отношению к физическим динамическим системам. Это давно уже применяется и к системам сверхсложным. Если вы не знаете, как это применяется, спросите ученых – в этом нет ничего зазорного. Спросите их о реальном значении бифуркаций, о которых болтают почем зря малограмотные, но бойкие люди. О качественной перестройке динамических систем при изменении регулирующих параметров. О синергетике, наконец, которую никто не хочет всерьез использовать, но о которой все хотят болтать, болтать и болтать!

Те, кто за вами наблюдает извне, знают не только строгие научные определения катастроф, но и то, как их организовать в нужном месте в нужное время. Вы же, подменяя анализ происходящего рассуждениями об "идеальном шторме" (который, в строгом смысле слова, уже не кризис, а катастрофа), лишь убаюкиваете страну. Которую под эти "бай-бай" волокут в "странный аттрактор" Лоренца.

Выйдите из ступора! Верните себе способность думать! Научитесь отличать рефлексию (которая сегодня нужна, как никогда) от пустого жонглирования словами.

Не успел я в конце цикла статей о развитии сказать, что наш процесс переходит из ламинарного состояния в турбулентное, как и этим словом стали жонглировать. Но кто-то должен понимать, что обычное равновесие в нетурбулентных системах и динамическое неустойчивое равновесие в системах, описываемых хотя бы (!) уравнениями Навье--Стокса, – это, как говорится, "две большие разницы". Если у вас кризис, то обычные условия равновесия выполняются. А если катастрофа, то нет.

Умствования? Ой ли!

Полторы или две тысячи триллионов годового оборота деривативов, собранные в пирамиду, – это какая система? Это обычная, равновесная ("ламинарная") система, которой можно управлять классическими методами, или это уже нелинейная и неравновесная ("турбулентная") динамическая система с положительной обратной связью? Если это система с положительной обратной связью, то каждый, кто захочет и сможет ее хоть чуть-чуть в какую-нибудь сторону подтолкнуть, обрушит на реальное мировое хозяйство финансовую мощь десятков мировых виртуальных хозяйств, закрученную в турбулентную спираль. Спираль, не только предсказуемую, но и поддающуюся самому разному моделированию.

Не все мои читатели обладают математическим высшим образованием. Но все они лечились сами и лечили своих близких. И знают, что при одних болезнях бывают кризисы, при других лизисы (выздоровление без кризисов), при третьих ложные кризисы, а при четвертых… При онкологии кризисов не бывает, не правда ли?

Егор Тимурович Гайдар, уже лечивший нас с вами наимудрейший экономврач, предлагает нам в виде микстуры библейскую метафору о тучных и тощих коровах, символизировавших в известном сне фараона тучные и тощие лета. Что он еще предлагает? Он предлагает ждать, пока "наше руководство привыкнет жить в иных, более тяжелых условиях, во время тощих лет".

Порекомендовав подобное и нам, и властному пациенту, Гайдар добавляет: "Мне кажется, что наше руководство это начинает понимать. Если не поймет, то жизнь научит".

Жизнь? Так, значит, жизнь должна учить фараона, а не Иосиф? Я-то думал, что использование притчи о тучных и тощих коровах предполагает не только наличие некоего сна фараона, но и трактовок этого сна Иосифом. Трактовок, позволяющих избежать обучения на горьком жизненном опыте. Опыте, который неизбежно станет не горьким опытом фараона, а горьким опытом народа. Егор Тимурович этого не понимает? Полно! Он благородно (говорю без всякой иронии) констатирует, что не приемлет логику "чем хуже, тем лучше" (тут я с ним полностью солидарен).

Но не успевает Гайдар заявить о неприемлемости подобной логики, как его собеседник спрашивает: "Егор Тимурович, я тут своему другу, бизнесмену средней руки, задал такой вопрос: почему эти миллиардеры – несколько случаев было – кончают с собой, хотя вроде бы для обычного человека потерять из 25 миллиардов 24,99 – это вполне ничего?.." Он ответил: они почувствовали, что стоят хуже, и это непереносимо. Шахматный термин такой: стою хуже, чем стоял… […] Вот я и спрашиваю: не стало ли наше руководство "стоять хуже" и не может ли это как-то повлиять на принятие решений?"

Егор Тимурович отвечает: "Мне кажется, что оно это понимает. Оно стало "стоять хуже". Но одно дело, когда тебе надо продавать свой бизнес; другое дело, когда ты управляешь кризисом в ядерной державе. Тут пулю в лоб себе не пустишь: безответственно".

Чуть позже говорится тем же Гайдаром: "Есть самая страшная фраза, которую жена может сказать своему мужу. Она звучит так: я тебя предупреждала".

Уже и пуля в лоб, и самая страшная фраза… А катастрофы, во-первых, нет, и, во-вторых, неизвестно, что она такое. Чем это все чревато? А ты, читатель, еще не понял? Сначала будут говорить, что катастрофы нет (перед этим говорили, что кризиса нет). А потом гость переступит порог и зайдет в дом неподготовившегося хозяина. Хозяин будет "стоять хуже" (как именно, я даже описывать не буду). Он будет либо валяться на нарах, либо вымаливать прощение. Ему предложат сдать всё и побыстрее. И его вынудят к этому.

Он будет делить на части страну. Будет разрезать ядерные ракеты. Будет сгибаться под грузом американо-китайского кондоминиума G-2 (поддерживаемого уже не только Киссинджером, но и его антагонистом Бжезинским). Будет выпрашивать подачки у ухмыляющегося гостя (Кудрин уже заявил, что мы будем покрывать дефицит бюджета из иностранных кредитов). Будет сдавать сначала самых неудобных для гостя политиков (Путина), потом политиков чуть более удобных (Медведева). Будет, будет… Перестройку ведь не зря называли "катастройкой", то есть попаданием в ловушку странного катастрофического аттрактора.

Катастрофы избежать нельзя. Но бороться с ней можно – признав ее наличие, поняв, какова она, и действуя на основе этого понимания. Но как признаешь, если все болтают о кризисе? Все ли?

Юрий Магаршак – человек, вполне либеральный, проживающий в США и математику знающий "от и до", предупреждает в статье "Кризис или коллапс" ("НГ-Наука" от 28 января 2009 года): "…в последние дни по американскому телевидению и в прессе слово "коллапс" в отношении России употреблялось как минимум трижды в самых разнообразных контекстах – очень опасный симптом. И это не злопыхательства недругов, это – оценки специалистов, которые понимают, что распад РФ опасен для всего человечества, и озабочены тем, как помочь его избежать".

Так значит, есть люди, которые считают происходящее в России не кризисом, а коллапсом? Или и для коллапса нет точного определения?

Но Юрий Магаршак (можно разделять его позицию, а можно не разделять) говорит о коллапсе с научной точки зрения, с точки зрения известной ему не понаслышке теории пузырей, и добавляет с горечью: "Построить математические модели такой системы (системы нашего коллапса – С.К.) нетрудно. И это без сомнения будет сделано каким-нибудь будущим нобелевским лауреатом". Имеется в виду, что это будет сделано, когда коллапс уже произойдет, и РФ – уже не будет.

О коллапсе говорит не только Ю. Магаршак. Об этом говорят С. Гуриев (ректор Новой экономической школы в Москве), А. Цивинский (профессор экономики в Йельском университете).

Так значит, не я один отказываюсь называть происходящее кризисом?

Не соглашаясь со сторонниками версии коллапса, я благодарен им за то, что они противостоят смертельно опасной пошлости, выбирающей не правильные, а приятные и привычные имена. Пошлости, которая сначала боялась даже имени "кризис", а теперь цепляется за это неправильное имя как за наиболее успокоительное. В отличие от Ю. Магаршака, С. Гуриева и А. Цивинского, я считаю происходящее не коллапсом, а катастрофой. Видимо, катастрофой типа "бабочка"… Впрочем, диагностировать надежно тип катастрофы можно, только работая с очень большими массивами данных (а) отнюдь не только отечественных, и (б) весьма надежно закрытых.

Но даже самая грубая работа с минимальными данными – вовсе не о кризисе говорит. Приведу читателю, которого уже замучил, наверное, разного рода сложностями, наипростейший из всех возможных примеров. При этом оговорю, что, публикуя что-либо, я ВСЕГДА адресуюсь только к открытым данным. Ниже приведены изменения объема наших совокупных золотовалютных резервов (ЗВР), которые открыто для всех сообщает Центральный банк. Значения даются в миллиардах долларов.

04.07.08 – 574,3

11.07.08 – 578,3

18.07.08 – 588,3

25.07.08 – 592,3

01.08.08 – 597,3

08.08.08 – 597,5

15.08.08 – 581,1

22.08.08 – 581,5

29.08.08 – 582,5

05.09.08 – 573,6

12.09.08 – 560,3

19.09.08 – 559,4

26.09.08 – 562,8

03.10.08 – 546,1

10.10.08 – 530,6

17.10.08 – 515,7

24.10.08 – 484,7

31.10.08 – 484,6

07.11.08 – 475,4

14.11.08 – 453,5

21.11.08 – 449,9

28.11.08 – 454,9

05.12.08 – 437,0

12.12.08 – 435,4

19.12.08 – 450,8

26.12.08 – 438,2

01.01.09 – 427,1

02.01.09 – 426,0

09.01.09 – 426,5

16.01.09 – 396,2

23.01.09 – 386,5

30.01.09 – 388,1

06.02.09 – 386,9

Отстроим эти данные на графике (рис. 1).

Резервы Центрального банка и все золотовалютные резервы страны – это не одно и то же. ЗВР складываются из резервов Центрального банка, Резервного фонда и Фонда национального благосостояния (ФНБ). При этом недоступный ЦБ капитал, состоящий из Резервного фонда и ФНБ, сейчас составляет около 230 млрд. долларов. Соответственно, нам важно знать, не когда наши совокупные ЗВР обратятся в ноль, а когда тенденция их сокращения уткнется в эти самые 230 миллиардов.

Чтобы не утомлять сложными экстраполяциями (полиномами, сплайн-функциями и так далее), дадим экстраполяцию простейшую (рис. 2).

Мы видим, что в рамках инерционного сценария кривая доползет до интересующей нас отметки примерно к началу мая 2009 года.

А почему, собственно, он должен быть инерционным, этот сценарий? Экономисты справедливо укажут на то, что в руках у ЦБ есть достаточное количество механизмов, позволяющих не допустить приближения исследуемой нами кривой к той черте, за которой – крах. Достаточно, например, повысить недопустимо низкий уровень резервирования, который сейчас предложен Центральным банком. Повысим этот уровень чуть-чуть – и кривая станет более пологой. Повысим уровень еще больше – и начнется… да хоть бы и рост валютных накоплений ЦБ, а не их сверхопасное для общества умаление. Это один из наипростейших механизмов!

У него свои издержки? Но таких механизмов (а также механизмов более сложных) очень много. И ими-то руководство Центрального банка владеет прекрасно. У меня нет никакого сомнения в его компетенции по подобным узкопрофессиональным вопросам. Но почему эта компетенция не использована до сих пор? Не потому ведь, что у руля финансов находятся неумные, непрофессиональные, недоброкачественные или двусмысленные люди!

Как легко у нас все сводят к чьим-то личным качествам! Как легко обнаруживают жуткие качества там, где еще недавно видели только качества восхитительные! Не желая уподобляться ничему подобному, я считаю необходимым предложить другую версию, ничуть не менее печальную.

Есть экономика, а есть политика и элитная игра. То, что по экономическим соображениям сделать легко, по политическим и собственно элитным сделать не удается. Чтобы быть точным, не удавалось до сих пор. Если не удавалось до сих пор, то где гарантия, что удастся? ЦБ, чтобы повысить ставку резервирования, надо ущемить интересы кланов, которые раньше, чем ЦБ их ущемит, этот ЦБ раздавят.

Вопрос на засыпку: а чьи спекуляции привели к тому, что у нас такая вот кривая, знаете ли, взяла и нарисовалась? Американского империализма? Иных "злых сил"? НАШИХ банков и НАШИХ кланов! У ЦБ нет на них управы? Формально, конечно, есть. По существу же речь идет об уравнении из всё той же теории катастроф: три переменных (власть, элита, общество) и… "странный аттрактор" Лоренца… ЦБ это даже не власть. Так что неча на ЦБ пенять, коли… Коли речь идет о всей нашей регрессивной реальности, о клановом менталитете, et cetera.

Отсутствие тонкого инструментария, позволяющего понимать катастрофу, разбираться в ее деталях и бороться с нею адекватно ее природе, – накладывается на отсутствие грубого инструментария, позволяющего подавить любой и всяческий лоббизм, адресуя лоббистов хотя бы к общим интересам выживания, на русском языке именуемом шкурными. Желательно бы и к чему-то большему, но хотя бы к этому. Такое накладывание отсутствия тонкого инструментария на отсутствие инструментария грубого называется "мультипликацией". Можно пожонглировать и словом "мультипликация" так же, как иными словами. Но стоит ли? Ведь или жонглировать, или понимать (и действовать сообразно понятому).

От того, поймем ли мы природу происходящего, зависит слишком многое. Выживание народа, сохранение государства, наше с вами право жить хотя бы в этой, весьма несовершенной, России, – и делать ее более совершенной.

 

№2. 18.02.09 "Завтра" No: 8

"Они никогда не признают катастрофичности происходящего", – говорили мне мои соратники, читая первую статью этого цикла, написанную 6 февраля 2009 года. Статью о том, что происходящее – не кризис, а катастрофа.

"Признают", – отвечал я. Было интуитивное ощущение, что гнойник общемировой лжи где-нибудь да прорвется.

8 февраля 2009 года (когда статья моя была уже в типографии) Обама, выступая перед Конгрессом США, сказал о возможности национальной катастрофы. Слово "катастрофа" оказалось политически ревальвировано. И еще как! Теперь оно не может быть замылено нашим бомондом. В том числе, и либеральным, с таким влюбленно-инфантильным видом смотревшим на инаугурацию Обамы.

Гайдар – в лучшем случае инструктор либерального "общемирового ЦК". Инструктор в своей статье "Катастрофы не вижу" говорит, что катастрофы не видит. А "генеральный секретарь Политбюро" заявляет: "Призрак бродит по Нью-Йорку, призрак катастрофы". Это вам не Путина ругать! В советские годы это называлось "совершить непростительную политическую ошибку". Можно сказать, что Гайдар не видит катастрофы в России, а Обама видит катастрофу в США. Но это бы значило, что в России лучше, чем в США. Еще одна непростительная политическая ошибка! Кроме того, Гайдар-то ведь не изоляционист. Вот уж чего нет, того нет.

А значит, призрак катастрофы, о котором говорит Обама, в системе отсчета, выбранной Гайдаром для себя, а не навязанной мною Гайдару, должен бродить сразу и по США, и по России. Так почему же Гайдар этот призрак не видит, а Обама видит? У Обамы галлюцинации или Гайдар ослеп?

Глобализационная парадигма для наших монетаристов неотменяема. Прислушайтесь, с каким пафосом они говорят, что выбираться из беды надо всем вместе, что нельзя раскачивать лодку… Еще недавно люди эти клялись в верности капиталистическому "закону джунглей", великому принципу "каждый за себя", социал-дарвинизму. И вот вам – "лодка", "все вместе", "гармонизация", "солидарность"…

Но о лодке чуть позже. Сначала о взаимозависимости между происходящим в США и в России. В чем философское и даже метафизическое "верую" Егора Гайдара? В том, что США идут к Благу и ведут к нему весь мир. Поэтому чем выше будет взаимозависимость (причем любая) между США и Россией, тем больше будет в России Блага. Мир идет к процветанию. США ведут всех к процветанию. А куда идти, как не к процветанию? Значит, надо идти курсом, проложенным США.

Теперь оказывается, что мир идет вовсе и не к беспредельному бескризисному глобальному процветанию, а к чему-то другому. К чему? Это нам еще надо будет обсудить. Но пока достаточно констатировать, что не к тому, о чем говорили Гайдар и другие. Это абсолютно очевидно. А все остальное надо спокойно и неспешно осмысливать. Но после того, как очевидное зафиксировано. Зафиксируем же то, что глобализационный миф рухнул, и что одно такое обрушение тянет на катастрофу. Рухнула ли при этом вся капиталистическая экономика, определенный тип капиталистической экономики – об этом позже.

Сейчас же просто зафиксируем, что не только какие-то там институты, управляющие пирамидой деривативов, лопнули, как мыльный пузырь. Пузырь – это вся теория глобализации, оказавшаяся на поверку никакой не теорией (о чем мы говорили давно), а идеологическим блефом. То есть пузырем. Идеологический пузырь – это вам даже не миф. Миф коренится в архетипах. А пузырь – в трубочке, через которую его надувают. Произошедшее у нас на глазах породило идеологическую катастрофу (надутый пузырь под названием "глобализация" взял и лопнул) и моральную катастрофу (катастрофу доверия). Всеобщее недоверие реально возвращает нас в контрглобализационную фазу большого цикла. Какого цикла? А вот какого – перед Первой мировой войной уровень глобализации был примерно таким же, как в 2007 году. Потом мир перешел в контрглобализационную фазу, длившуюся много десятилетий. Потом началась глобализационная фаза. Сейчас опять начинается фаза контрглобализационная.

Так что не к процветанию неотвратимо наступательно движемся, а болтаемся из стороны в сторону. Это в лучшем случае.

Но если США и те, кто идут за ними (а это если не весь мир, то очень и очень многие), идут не к процветанию как Благу (а еще нужно доказать, что процветание – это Благо)… Если то ли слепцы сами куда-то идут, то ли их ведет весьма специфический поводырь… Если это все так, то почему нам надо любой ценой оказаться в когорте брейгелевских слепых?

Что такое глобальная катастрофа? Это канава, в которую великий художник своих слепцов отправляет. Но почему надо так самозабвенно в эту канаву стремиться? Мне кто-нибудь это объяснить может?

Говорилось, что путь к Благу известен, что не надо выпендриваться, надо признать, что мы с 1917 года, а то и намного раньше, шли не в ту сторону, что обнаружили, наконец, свою ошибку, что, слава богу, пошли в нужную сторону, и вона куда пришли к 2008 году! Аж в ситуацию двойного – энергетического и инновационного – процветания.

Но если тот путь, который в 2007 – 2008 годах еще называли путем к Благу, в начале 2009 года оказывается путем слепых Брейгеля, то почему с него не надо сворачивать?

Почему надо делать все как у них, если у них все правильно – понятно. А если у них – национальная катастрофа? То все равно надо подражать, то есть соорудить аналогичное у себя?

По этой логике мимезиса, если в Нью-Йорке рухнули башни ВТЦ, то я должен у себя взорвать МГУ? Понятно, почему я не должен радоваться тому, что у них завалились башни. Так я и не радуюсь. Я скорблю. Но почему я должен так далеко заходить в мимезисе? Они залезли в катастрофу – и я за ними?

Понимаю, что у некоторых верующих мимезис доходил до стигматов. Но, во-первых, у некоторых. И, во-вторых, мы что, готовы "стигматизировать" сверхсложные и сверхкрупные американские аферы с деривативами? А что еще мы будем "стигматизировать"?

Ах да, я забыл… "Нельзя раскачивать лодку"… Когда-то, наверное, нельзя, и даже наверняка. Но всегда ли нельзя?

Если лодка после кораблекрушения оказалась в открытом море без воды и провианта… Если товарищи по несчастью решили вами в связи с этим полакомиться, то… будете ли вы свято соблюдать заповедь, согласно которой лодку нельзя раскачивать?

Предположим, что будете. Что вами из возможных сценариев поведения выбран сценарий #1, который можно назвать "альтруистическо-каннибалистическим". Предположим также, что вы – не индивидуалист-альтруист, готовый накормить других своим мясом, а руководитель Российской Федерации.

В этом случае граждане Российской Федерации обязательно спросят себя:

а) Собираетесь ли вы кормить товарищей по G-8 или G-2, G-20 или G-150 лично собой или ста пятьюдесятью миллионами ходячих маленьких антрекотиков?

б) Не обменяете ли вы эти антрекотики на что-то очень вкусное для себя лично?

в) Нужно ли им такое политическое руководство, которое не может предложить ничего, кроме сценария #1?

Впрочем, почему я говорю "спросят"? Не спросЯТ, а спрашиваЮТ. По всей стране. И, между прочим, весьма и весьма настойчиво.

В чем альтернатива? Уж, конечно, не в том, чтобы нравоучения читать со-лодочникам, решившим вами полакомиться.

Альтернативный сценарий, он же сценарий #2, таков. Вы говорите страдающим от голода бедолагам: "Мужики, у меня в руках динамитная шашка. И прежде, чем вы меня начнете харчить, я эту шашку взорву. Лодку нашу – не раскачаю, а разнесу вдребезги. Вам это надо?"

Мужики, конечно, скажут "не надо". Почешут репу. И предложат вам на паях с ними схарчить кого-нибудь, у кого нет такой динамитной шашки, да и вообще способности (а заодно и готовности) общую лодку, знаете ли, раскачивать.

Подобное предложение одумавшихся ваших со-лодочников мы назовем эгоистически-каннибалистическим сценарием вашего поведения (сценарий #2а). Вы можете его принять. А можете не принять. Сказать: "Нет, мужики, так тоже не пойдет! Так не выживем. Сегодня его, завтра меня. Сунетесь полакомиться кем-то другим – я все равно шашку взорву". Мужики тогда временно угомонятся. Спросят вас, каков неканнибалистический сценарий (сценарий #2б)? И вы его должны предложить. А предложив и осуществив, держать, тем не менее, свою динамитную шашку на взводе. Следить за мужиками, чтобы они у вас эту шашку не стибрили. Под лозунгом всемирного разоружения, осуществления договора по СНВ с каким-нибудь очередным номером.

Вот так сообщество (так называемое, мировое) самодостаточных "катастрофиков"-каннибалов, плотоядно поглядывающих друг на друга и сюсюкающих по поводу того, что нельзя раскачивать лодку, превращается в целостность (систему), способную к антикризисной мобилизации.

Динамитная шашка нужна, чтобы задать рамку. Одновременно – нужно цели задать, иначе никакие "шашечки" не помогут. Ну, а дальше уже – средства реализации целей, мобилизация ресурсов под цели. И другие компоненты, предоставляющие созданному вами сообществу – знаете, что? Право на кризис! Вы еще завоюйте это право! Преодолейте каннибализм! Где каннибализм – там нет целостности. Нет целостности – нет иммунной системы. Нет иммунной системы – невозможна мобилизация. Невозможна мобилизация – невозможны ни полноценный кризис, ни посткризисное выздоровление.

Альтернатива кризису с его шансами на выздоровление – катастрофа. Одна из самых распространенных катастроф – это катастрофа развала. Жила-была система, да нагрузок не выдержала. Переехал вас тяжелый танк… Это кризис?

А есть еще катастрофа регресса. Много раз говорилось, что деньги – это кровь экономики. Примем на вооружение эту метафору. И рассмотрим ситуацию, в которой социально-экономическому организму не хватает для снабжения всех своих органов этой самой экономической крови. Всегда есть выбор – что отключить от кровоснабжения, а что не отключить. Этот выбор в разных обществах осуществляется по-разному. В обществах с разогнанной потребительской мотивацией отключается от кровоснабжения все, кроме брюха.

Вопрос на засыпку: что делал Ленин, направляя ресурсы в 1918 году на строительство Волховской электростанции? Он направлял кровь в определенные участки МОЗГА, предлагая реально голодным людям еще туже затянуть ремни.

Что сделал Гайдар в 1992 году? Диаметрально противоположное. Наука – обременение, промышленность – обременение… МОЗГ – обременение для ТЕЛА. Страна превратилась в тяжелейшего инсультного больного. Который с напряжением выговаривает, что "Зенит – чемпион". До Путина он и этого выговорить не мог – просто мычал. Теперь он научился выговаривать аж такие незамысловатые фразы. Но уже это кого-то почему-то пугает.

Модернизация? Кто-то рискнет назвать ею переключение кровоснабжения с мозга на желудок?

Модернизация? Перестройка, которую сейчас совсем уж очевидным образом собираются повторить, задала всему регрессивное и именно регрессивное направление. Если общество соглашается считать все, кроме своего текущего потребления (чечевичной похлебки, то бишь), – обременением, то инволюционная катастрофическая спираль гарантирована: регресс – распад – распад – регресс.

Модернизация? Промышленники убили идеологов, Гайдар – промышленников. Типичная инволюционная катастрофика.

Между прочим, быть человеком как обладателем разума – это обременение. И вертикально ходить – тоже обременение. Вообще быть – это обременение.

Модернизация? Модернизация тяжеловесной и ориентированной на сверхдержавную конкуренцию российской промышленности потребовала бы новых вливаний в саму эту промышленность и во все, что вокруг этой промышленности было сооружено (в науку, образование и так далее). Это, в свою очередь, потребовало бы от Ельцина и ельцинистов беспощадной мобилизационной диктатуры, снабженной мобилизационной же идеологией. А как иначе? Деньги – это кровь экономики? Кровью надо было питать либо текущее потребление (ларьки) и онкологическую опухоль приватизации, либо промышленность, науку и все остальное. Спасение промышленного, научного и иных отделов мозга в организме под названием Россия? Это отказ от приватизации и антипотребительская диктатура.

Такая диктатура была и отвратительна для Гайдара (а также Ельцина и других), и проблематична вообще в условиях разогнанных перестройкой потребительских ожиданий. В условиях подорванных перестройкой систем обеспечения функционирования Идеального в нормальном человеческом обществе.

Модернизация? Наверное, какие-нибудь революционные гении могли бы рискнуть на нее в 1992 году. Но, как говаривали герои О`Генри, песок – плохая замена овсу. Ельцин – плохая замена Жан-Полю Марату, Гайдар – плохая замена Робеспьеру, Бурбулис – не Сен-Жюст, и так далее.

Соответственно, никакой буржуазной или иной революции при Ельцине (Гайдаре и других) не было. И реформ не было. Было же – политическое и иное выживание через регресс. Особо пикантное в силу того, что это осуществлял родственник Стругацких, влюбленный в их творчество и идею прогрессорства.

Катастрофа регресса – вот российский мэйнстрим. Вы видели автобус, водитель которого скользит по глиняной дороге, набирающей отрицательный уклон? Если это нормальный водитель, то он не плачет, не молитвы возносит – он скрежещет зубами и вертит баранку из стороны в сторону. Для чего? Чтобы автобус не опрокинулся. Но не более того.

Вот такой водитель (по фамилии Путин) и рулил нашим автобусом в последние восемь лет. Ельцин чуть не завалил автобус. Путин – нет. В какой-то момент водителю показалось, что крутая трасса, по которой его автобус на самом деле не ехал, а полз, выполаживается. Что вот-вот автобус выедет на совсем пологую лужайку, на которой цветут ромашки инновационного развития. Что можно будет остановиться, отереть лоб… Возможно, и передать руль управления в другие руки… Не успел водитель об этом подумать, как трасса снова наклонилась под углом в 35-40 градусов. А регрессивная глина стала еще более скользкой.

А чего хотят от водителя те, кто направил автобус по подобной трассе? Чтобы он вызвал инженеров, те сконструировали и изготовили бульдозер, бульдозер подцепили к автобусу, автобус стал карабкаться наверх вместо того, чтобы ползти вниз? Так это называется не "управление в рамках регресса", а "мобилизация под решение контррегрессивных задач". Но для того, чтобы мобилизовать что-либо под решение контррегрессивных задач, надо признать, что наличествующее – это регресс. Да, отчасти удержанный регресс (автобус не развалился, не опрокинулся, чуть-чуть починены тормоза, сколько-то есть горючего в баках). Но именно регресс!

Трусливость нашего экспертного сообщества, нашей околовластной интеллигенции в эпоху Путина… Именно она привела к тому, что регрессивное состояние тяжелого инсультного больного, научившегося выговаривать отдельные патриотические слова, выдавалось за национальное возрождение, выход России на качественно новые рубежи, на которых она не находилась никогда ранее. Я не собираюсь перекладывать ответственность с властного субъекта на околовластных записных оптимистов. "Скажи мне, кто твои придворные, и я скажу, кто ты". Но разве не Чубайс восклицал с невероятным пафосом о том, что наградой за тяжелейшие гайдаровско-чубайсовские годы построения капитализма в России является путинское возрождение?

Так было путинское возрождение или нет, господа новые антипутинисты? Когда вы успели так "перезагрузиться" (крылатое выражение Байдена)? Разве еще несколько месяцев назад не говорилось о том, что нынешний (а главное, завтрашний) уровень процветания оправдывает лишения 90-х годов, что мы, наконец, вышли из губительной заданности, в которой находились на протяжении столетия? Столетия!

Я не знаю, кто и каким образом избавляется от всяческой адекватности как обременения. Наверное, кто-то "принимает на грудь", а кто-то ухитряется избавиться от данного обременения в рамках здорового образа жизни. Но то, что Немцов, Гайдар, Чубайс и множество других персонажей с самой разной (отнюдь не только либеральной) идеологической ориентацией могут снять с себя ответственность за регресс, только избавившись от всей и всяческой адекватности, – очевидно.

Путина можно обвинить во многом. В том, что он не осуществил контррегрессивной мобилизации. В том, что не поменял классовую опору. В том, что не сказал массам правду о регрессивном фатуме той реальности, в которую массы погружены. В том, что не возглавил восстание масс. Не направил их мобилизационную энергию в нужном направлении. Уклонился от мобилизации вообще.

Но, во-первых, не Немцову, Гайдару, Чубайсу и другим обвинять в этом Путина. Потому что, будучи последовательными в этих обвинениях, они должны сказать: "Как национальный лидер Путин отвечает за то, что не казнил нас на гильотине, не устроил массовой элитной репрессивной ротации, не вырвал с корнем ростки всего того, что мы посеяли! За это Путин будет отвечать не по статьям регрессивного Уголовного Кодекса, а по нормам революционной законности! А мы рядом с ним сядем на скамейку подсудимых".

Что ж, я уже слышу от наших бывших социал-дарвинистов нечто вполне социалистическое (по крайней мере, лево-социал-демократическое). Может быть, я дождусь вышеописанных ревтрибунальных призывов от Гайдара и других. Но это будет не борьбой с катастрофой, в которую мы погружаемся. Это будет усилением этой катастрофы за счет превращения в буйное отделение Кащенко всего нашего "политикума".

Во-вторых, опираться на контррегрессивные силы политик может, если эти силы есть. В противном случае он не политик, а социальный конструктор, собиратель новых сущностей, создатель новых смыслов. По странному стечению обстоятельств, Путин оказался политиком. В отличие от большинства тех, кто его окружает. Они-то лишены политических способностей начисто. Путин – неплохой политик, исповедующий крайний прагматизм. Но он не социальный конструктор. Он не апостол Петр, не Франциск Ассизский и не Конфуций.

Спросят: "А где конструкторы?"

Отвечаю. В условиях регресса все субъекты контррегресса носят катакомбный характер. То есть характер сетевой, диффузный. Если кто-то и что-то такое есть, то это "что-то" и "кто-то" рассыпано по стране. В иное состояние оно перейдет или по ту сторону катастрофы, когда уйдет в песок небытия весь многомиллионный псевдоэлитный "регрессиум". Или в условиях организованной вопреки всему контррегрессивной сборки, которую власть, опомнившись и понимая, куда ее волочет, все же решится осуществить. Но это надо еще суметь осуществить!

Повторяю – власть можно и должно обвинить в том, что она не реализовала проект "контррегресс". Но для того, чтобы осуществлять подобный проект, проблема регресса должна находиться в фокусе общественного внимания. Говорилось же (не только властью, но и самой разной интеллигенцией, не слишком-то, честно говоря, от власти зависимой) о другом. О национальном возрождении. О новом патриотизме процветающих людей. Ну, и где теперь этот патриотизм, да и это возрождение тоже?

В-третьих, власть обусловлена классовой природой общества. Преодолеть свою классовую природу власть, конечно, может, но это суперэкзотика. Может быть, к ней и надо сейчас апеллировать. Но только надо понимать, что ни Рузвельт, ни азиатские модернизаторы не перечили классу, а исполняли классовый заказ на мобилизацию ради развития. В России нет класса, способного что-то подобное заказать. Нет ни класса эксплуататоров, ни класса эксплуатируемых. Класс определяется, исходя из собственности на орудия и средства производства. Воровская фомка – это что такое? Это орудие? Или это средство производства? В регрессе нет формаций, нет укладов. Есть субуклады – колонии паразитов, питающихся накопленным в предыдущий нерегрессивный (как кому-то это ни обидно, но советский) период. Кто создавал такую регрессивную социоэлитную ткань? Те, кто организовали регресс (смотри выше). Путин как-то эту ткань структурировал. В чем его обвиняют наши либералы? В том, что он не вооружился скальпелем и не стал вычищать такие множественные элитные гнойники? Ну, предположим, я его за это осуждаю. Кто еще готов подписаться под подобным осуждением? #1 – Кургинян. Подписываюсь. #2 – Гайдар? #3 – Немцов, и так далее?

Регрессивный инсультный больной по фамилии "общество" напрягается, пускает несколько пузырей и выговаривает с трудом что-то по поводу губительного для страны ущемления Путиным демократии…

Можно не знать теорию катастроф, не будучи математиком, или забыть ее. Но нельзя, будучи гуманитарием, не понимать существа и роли реальных демократических процедур. Не понимать, что формальное сходство между демократией античных полисов и демократией эпохи Модерн – это в лучшем случае завлекаловка для попсы. Да, демократия эпохи Модерн – это великое изобретение. Но в чем великое? В том, что преодолевает накопление ошибок. В этом и только в этом! Вот почему каждый, кто подрывает механизм демократии, парализует реальную политическую конкуренцию, осуществляемую по определенным демократическим правилам, – губит свою страну. Диктатура может быть временным, горьким и опасным лекарством. Если кто-то считает, что я могу стать певцом диктатуры ради диктатуры, то этот "кто-то" меня опять с кем-то путает.

Любая политическая монополия рождает у группы-монополиста ложные представления о своем величии, своей непогрешимости. Возникает культ личности, множество вытекающих из него соблазнов. Накапливаются ошибки. Никакая, даже самая безупречная, экспертиза не может заменить парламентской политической борьбы. Потому что эксперта можно выслушать и послать вон, а с политическим противником нельзя не считаться. Не будешь считаться – он (если демократия не раздавлена) тебя накажет. Лишит власти самым мягким и потому самым лучшим из всех возможных способов – через конституционные демократические процедуры.

Итак, демократия эпохи Модерн – это великое изобретение, позволяющее избегать накопления ошибок, а значит, и катастроф. Но констатация того, что это великое изобретение, не должно мешать нам задать тот вопрос, которого боятся все, а особенно либералы: ЧЬЕ ЭТО ИЗОБРЕТЕНИЕ?

Как только мы задаем этот вопрос, выясняется, что демократия Модерна (в отличие от античной, которая к этой демократии никакого отношения не имеет) является изобретением правящего буржуазного класса. Этот класс сумел кое-где (там, где он оказался наиболее зрелым и дальновидным) создать и поддерживать очень сложную, я бы даже сказал, невероятно сложную демократическую политическую машину. Почему правящая партия и оппозиционная партия в борьбе за власть не переходят какие-то рамки? Да потому, что как только они их перейдут, машина перестанет работать. А точнее, станет работать на разрушение. Из бесценного средства борьбы с ошибками демократия тогда станет средством обеспечения корыстной свары борющихся кланов. Элит в кавычках, которым наплевать на то, совершает ли их противник ошибки. Им бы до горла противника добраться – любой ценой.

Известный анекдот гласил: "Если у них нет денег, пусть не строят свой социализм". Перефразировав, мы вправе сказать с горечью тем, кто соорудил на скорую руку постсоветское общество: "Если у них нет класса, пусть не строят свою демократию". Во что вырождается демократия в условиях недееспособного господствующего класса, мы знаем. Мы знаем также, что существующий в России социоэлитный субстрат – это даже не класс. И потому бессмысленно рассуждать о его большей или меньшей дееспособности.

"Был класс да спекся!" – с горечью говорили "белые" в 1917 году и впоследствии. Но там-то он хоть был. А сейчас его нет и в помине. Нет социальных субъектов для полноценной демократии, демократии избавления от ошибок – а власть реализовывать надо… Как? Это известно по мировому опыту. В таких случаях всегда происходит замена социальных субъектов – политическими псевдосубъектами. Это неумолимый социальный закон, выполняющийся во всех недомодернизированных или неадекватно модернизированных обществах. И уж совсем безжалостно выполняющийся в обществах регрессивных.

Классовые ноги у нашего наспех сооруженного "буржуазиума" подкашивались? Подкашивались, да еще как! С годами не меньше, а больше. Чубайс много мог бы рассказать о том, как они подкашивались и в 1996 году. А в начале XXI века наш так называемый господствующий класс совсем уж позорно и сокрушительно выявил свою мелкотравчатую, трусливую ларечно-комсомольскую сущность, не совместимую с претензией на роль господствующего класса. Мы что, не видели, как именно подкашивались тогда классовые ноги? Мы что, не знаем по мировому опыту, что когда классовые ноги так подкашиваются, то либо падают (в пропасть безгосударственности), либо… Либо хватаются за бюрократические костыли. А что происходит, когда хватаются за бюрократические костыли, тоже общеизвестно. "Ахти, охти, коррупция!" Деньги должны быть национальной идеей, а коррупции быть не должно?..

Коррупция? Ни под каким микроскопом нельзя обнаружить различий в этом вопросе между теми или иными сегментами существующего "политикума". Каждый, кто готовится разыграть пакет обличений в чей-то адрес, – пусть ждет, какой именно ответный пакет обличений разыграют против него.

У меня есть масса претензий к нынешней власти. И – больше права их высказать, чем у тех, кто сначала соорудил определенную реальность, а затем возмутился по поводу того, что эта реальность задает правила игры. А как она может их не задавать? Вы хотите сменить реальность? Я согласен. Предлагайте, как ее менять и на что. Но вы ведь не хотите менять реальность. И правила игры вы менять не хотите. Вы хотите выигрывать и обижаетесь, когда проигрываете. Вы, проиграв, затаиваетесь и ждете возможности отыграться. Отыгрывайтесь, ради бога! Никто не против. По любым правилам, кроме одних – перестроечных.

Но именно по этим правилам и собираются сейчас играть очень и очень многие.

10 февраля 2009 года вышла весьма знаменательная статья Бориса Немцова "Диктатура или перестройка". В конце статьи Немцов выдвигает единственный возможный позитивный политический сценарий, прямо называя этот сценарий "перестройка-2" и конкретизируя, что речь идет об очень благом сценарии, в рамках которого Медведев отправляет в отставку Путина.

Другой, суперпагубный, по мнению Бориса Немцова, сценарий, – это установление диктатуры в условиях, когда Путин освобождается от Медведева.

О "перестройке-2" я сказал в цикле статей "Медведев и развитие" примерно за восемь месяцев до Бориса Немцова, когда всем казалось, что какая там перестройка! Тишь, гладь, да инновационная благодать. Я исходил тогда из той самой теории катастроф (катастроф регресса, распада и т. д.), которую еще раз в этой статье описал читателю и которую излагаю на протяжении многих лет. Я применял неоднократно эту теорию, делая политические прогнозы. И прогнозы эти сбывались не потому, что я как-то особо предвижу будущее. И не потому, что я это будущее делаю. А потому, что когда есть правильная теория, то и прогнозы будут правильными. Научитесь делать прогнозы, исходя из верной теории, и перестанете попадать пальцем в небо.

В конце концов, совершенно не важно, прочитал ли Немцов в какой-то моей давнишней статье о "перестройке-2", изобрел ли этот термин сам, или ему этот термин был подсказан.

Важно, что восемь месяцев назад, когда я предсказал "перестройку-2", исходя из все той же теории катастроф и регресса, считалось, что мы от перестроек навсегда гарантированы. А теперь слишком многие (как я покажу далее, отнюдь не один Немцов) начинают не только признавать наличие "перестройки-2". Эту "перестройку-2", которую я назвал абсолютным злом и абсолютной же гарантией гибели моей Родины, начинают воспевать и накликивать. Причем не только либералы, но и представители совсем других идеологических и политических направлений.

 

№3. 25.02.09 "Завтра" No: 9

70-е годы ХХ века. Западные отцы теории катастроф, будучи математиками, заговорили об архетипах. У нас в ту пору люди, способные связать топологию с мифологией, были и не в чести, и наперечет. Но они были.

80-е годы ХХ века. На Западе синтез топологии и мифологии худо-бедно осуществили. И задействовали для так называемой "перестройки". А наши? Те, кто "были наперечет"? "Были – сплыли".

Сорос, преуспев, увлекся рефлексивными играми. Наши преуспевшие – Куршавелем. Чужая изощренность ведет наш VIP-примитив на бойню. И не только его – страну.

Постмодернизм помешан на метафоре "бойни". Иноземцы, сооружающие у нас "перестройку-2": "Бойня? О`кей! Почему бы нет?" А Немцов? Ему так хочется пошестерить на этой восхитительной бойне?

Но за страну отвечает не Немцов. Медведев с Путиным отвечают. VIP-православные, за "перестройку-2" отвечать придется и на этом, и на том свете.

Иноземные операторы сами описали, как именно они в союзе с нашими номенклатурными автохтонами раскрутили катастрофу-1991. Кто им мешает раскрутить по сходным схемам катастрофу-2009? Воронка катастрофы-1991 затянула в себя к 2009 году США и весь мир… И что? Кто-то это признал? Покаялся?

Оппоненты скажут: "Не иноземцы катастрофу у нас раскручивают! Это делают творцы "путинского застоя"".

Если господину Немцову зададут вопрос: "От чего умер Литвиненко – от полония ИЛИ от рук ФСБ?", – то он справедливо укажет на некорректность постановки вопроса. Но столь же некорректен вопрос: "От чего умер СССР в 1991-м или может умереть Россия в 2009-м – от внутренних противоречий ИЛИ от организованной катастрофы?"

Изощренные организаторы катастроф смеются над подобными "ИЛИ": "Если у аборигенов плохой вождь, и нам надо его завалить, то мы, конечно же, используем его "плохизну". Но мы ее именно используем – в чем-то усугубим, что-то подтолкнем, что-то притормозим. "Плохизна" аборигенского вождя – это собственные колебания системы, в которой надо организовать катастрофу. А наши манипуляции – это вынуждающие колебания. Вынуждающие колебания могут обрушить систему только тогда, когда их частота совпадает с частотой собственных колебаний. Вас в школе должны были этому учить! Отряд марширует по мосту, и вызванные этим колебания попадают в резонанс с собственными колебаниями моста. Мост рушится".

Потаенные сомнения Отелло по поводу верности Дездемоны – это собственные колебания системы. Операции Яго с платком, приводящие к гибели Отелло и Дездемоны, – это вынужденные колебания, которые Яго сооружает, зная о частотах колебаний собственных.

Яго осуществляет перестройку семейства, состоящего из Отелло и Дездемоны. Специалисты по катастрофам сходным образом, с опорой на "гуманитарные технологии", осуществляют перестройки стран, регионов, цивилизаций. А почему бы не всего человечества?

В теории катастроф рассмотрена "ломка" агрессивных животных. "Агрессивное животное", которое сейчас "ломают", – это ваша Родина, господа. Метод "ломки" – "перестройка". Когда животное "сломают", то оно не только агрессивность потеряет, но и всяческую самость вообще. Будет тихо подвывать, гадить под себя, пускать слюни. Это ваш идеал?

Вы нам все – о Путине. А мы вам – о Родине и судьбе.

Либеральная часть Кремля, посылающая сигналы владивостокским и иным "оранжистам", дозрела и до собирания досье по подозрению в путинизме. Чай, не 1956 год! Доказать, что самые верные путинисты – это Д. Медведев и та часть "кремлевских либералов", которая составляет досье, раз плюнуть. Вторая (ноябрьско-декабрьская) волна катастрофы-2009 накроет и "медведевцев", и "путинистов". Так что – шутовство в сторону. Хотите о Путине серьезно поговорить? Давайте, но… Занявшись "перестройкой-2", вы должны назвать путинскую реальность "застоем-2". И – определить, что же такое "застой".

Дано: избыточная энергия (революционная, оттепельная, реформистская и так далее).

Требуется: "прекращение бардака".

"Застой" – это "прекращение бардака", то есть ликвидация энергетического избытка? Но ведь (за вычетом штучных гиперэксцессов) закон сохранения социальной энергии выполняется в той же степени, как и закон сохранения любой энергии вообще.

Конечно, если вывезти всю буйную молодежь из метрополии в колонии… Уничтожить существенную часть этой молодежи в очень большой войне… Устроить очень масштабный и очень целенаправленный геноцид… Тогда, наверное, можно изъять эту самую избыточную энергию. Но ни "застойщик-1" по фамилии Брежнев, ни "застойщик-2" по фамилии Путин ничего такого не делали. Даже 1937 год и Великая Отечественная война не смогли обнулить советские социоэнергетические избытки! А уж Брежнев-то… Или Путин…

Кто-то сразу завопит: "Он отмывает Путина!" Да погоди, дослушай. Если избытки энергии не изымаются при "застое", то что же "застой" с этими избытками делает? Отвечаю: он их всего лишь перемещает с одних уровней на другие. Но при таком перемещении качество энергии меняется.

Брежнев загнал энергию, добравшуюся при Хрущеве до околополитических уровней, – на диссидентские кухни. Где она и получила другое качество. После чего ее уже в этом, изрядно "стухшем", так сказать, качестве извлек оттуда Горбачев и переместил на уровень собственно политический (Съезд народных депутатов, экраны телевидения и т. п.).

Горбачев туда переместил стухшее! Когда на политический уровень прорывается свежая, здоровая энергия – мы имеем дело с революцией (обычной или революцией сверху). Когда на этот же уровень прорывается энергия стухшая (регрессивный гной, так сказать), то это "перестройка".

Итак, "перестройка" – это не УНИВЕРСАЛЬНЫЙ механизм преодоления застоя. Это именно РЕГРЕССИВНЫЙ механизм преодоления застоя ("выживание через упрощение"). Революция же – это прогрессивный механизм преодоления застоя ("выживание через усложнение"). Так что вы "перестройку", пожалуйста, не путайте ни с революцией сверху, ни с революцией как таковой. "Перестройки" – это когда хотят преодолеть "застой", но говорят о "лимитах на революцию".

Заявление "Да здравствует перестройка-2!" равносильно заявлению "Да здравствует новое регрессивное обрушение!". "Перестройщики" – это регрессоры. "Там" с нетерпением ждут "перестройки" как обрушения. Ждут только этого. И понимают, чего хотят. "Здесь" же – как об стенку горох.

Регресс – это катастрофа понижения качества. Теория таких (да и других) катастроф вводит понятие "аттрактор". Вы видели каскадные водопады? Так вот, каждая площадка такого каскада – это аттрактор. Наша система, претерпев в начале 90-х катастрофу понижения качества, в конце 90-х упала на чекистский аттрактор. Активизировав сейчас перестроечное (то есть регрессивное) начало, можно только сбросить нашу весьма специфическую систему на следующие аттракторы. Какие?

Вначале (и достаточно ненадолго) система упадет на античекистский военный аттрактор (не Немцову же в руки будет эта система падать!). Уже на этом этапе некоторые части от системы отвалятся. И неизвестно точно, какие. Северный Кавказ наверняка, но и не только. Оказавшись на новом аттракторе, регрессивная система займется прежним делом. Осуждавшие Путина и Сечина станут "Путиным-2" и "Сечиным-2" (для чего и осуждают). Кто-то обогатится, кто-то завалится в расстрельный ров.

Потом система дозреет до очередного регрессивного обрушения ("перестройки-3"). Новым аттрактором станут наиболее мускулистые и жестокие слои молодого криминалитета. Старый криминалитет они безжалостно уничтожат. И отнюдь не только его.

Когда именно эта молодежь схватится за "ядерную финку" или "бактериологический кастет"? При сохранении тенденции, по нашим расчетам, в 2012 году. В любом случае – траектория такова. Сама Россия по этой траектории движется, ИЛИ ее двигают? Господа, а вам с этим "ИЛИ" не надоело дурака валять? Она И движется, И двигают ее тоже. Вопрос – зачем.

Обама "унькает" в теории катастроф не более, чем Немцов. Но кто-то ведь "унькает"! Для тех, кто "унькает", Россия – это зона раскрутки мировой "перестройки-2". Международные операторы и подверстанные к ним элитные автохтоны, осуществляя проект "перестройка-2", работают в России по четырем направлениям.

Направление #1 – либерально-западническое.

10 февраля 2009 года Немцов восхваляет "перестройку-2" в "Гранях.ру".

20 февраля Немцов и Милов развивают в "Новой газете" тему второй – антипутинской, а не антибрежневской – перестройки (доклад "Путин и кризис").

20 же февраля в Иркутске выступает президент РФ Д. Медведев. В выступлении он ни разу не использует слово "перестройка". Но ИТАР-ТАСС, РИА "Новости", Интерфакс, а за ними все, кто угодно, дают одну и ту же "шапку" к этому выступлению Медведева: "Россия должна перестроить свою экономику, чтобы быть готовой к следующему кризису". Цену слов все уже понимают!

Не Немцов управляет ИТАР-ТАСС, РИА "Новости" и Интерфаксом! Да и почему бы, в конце концов, Немцову не мечтать о "перестройке-2"? То, что он провозглашает "перестройку-2", – это первый, примитивный ход ведущейся игры. А то, что делают ИТАР-ТАСС, РИА "Новости" и Интерфакс – это гораздо более сложные ходы в той же игре. Любая "перестройка" – это сочетание улично-трибунной оголтелой прямолинейности и кабинетных каверз.

Направление #2 – антилиберальное. Перестроечный антилиберализм задействует соответствующих "друзей" нашей очередной "перестройки". "Друзей", встроенных в международную систему, осуществляющую проект. Связанных с международной системой прочными и формализованными отношениями.

Проклиная в советские годы либерализм (да и Запад в целом поругивая), эти "друзья" находились на западной картотеке. И о многом рассказали САМИ в постсоветский период. Мы не в 1989 году! Теперь уже нельзя отрицать очевидного. Сказано слишком много. Еще больше будет сказано в ближайшее время. Такое обнаружится – зашатаетесь!

Направление #3 – партнерское. Представители американской элиты и исламские радикалы Ирана… Об этой – партнерской, а не картотечной, но все равно очень прочной – связи написаны десятки томов (операция "Иран-контрас" и так далее). Никто в 2009 году не может сказать: "Этого не было". А раз это было, то это и есть, и будет.

Направление #4 – "по тенденциям". Лохов играют исключительно втемную. Данное направление изучал у нас, в числе прочих, ныне покойный генерал П.

Я понимаю, что Гоголь, сказавший: "Отрекись от себя для себя, но не для России", – не читал работ генерала П., в которых тот обсуждал управление по тенденциям. Но гоголевское "отрекись" – это квинтэссенция "анти-П.". Ибо для П. (и иностранцев, чьи разработки П. активно задействовал) привязанности, страсти, ценностная заданность – это тенденции. Они же – "я для себя". Отрекись "от себя для себя" – и тенденции никто не сможет задействовать. Но все поверяй национальными интересами ("собой для России"). Иначе превратишься в жидкий интриганский кисель.

Когда одновременно, причем согласованно и форсированно, используются направления #1, 2, 3, 4? В так называемый "активный период". В него-то мы и входим.

В активный период люди особо легко поддаются соблазну криптоинтерпретаций. Они начинают говорить шепотом, писать на бумаге имена и рисовать схемы. Один серьезный человек в предыдущий активный период спросил меня, проверяю ли я потолок кабинета на оптические закладки, и может ли он хотя бы рисовать (говорить он уж точно не решался)? Так-то вот! Я хочу обсудить один факт, оградив его от криптоинтерпретаций. Факт таков.

18 февраля 2009 года во французском печатном издании с правой ориентацией Le Figaro вышло беспрецедентное интервью З. Бжезинского, в котором этот, вновь обретший влияние с приходом Обамы, политический оператор беспрецедентно расшаркивается перед движением ХАМАС.

В тот же день, 18 февраля, в газете "Завтра" вышел коллаж Ш. Султанова "Газа: ритуальное убийство детей". Напечатан он был прямо напротив моей статьи "Кризис и другие". Это факт. И что? В один день выходит огромное количество статей. Если умозаключать на этой основе – криптошиза обеспечена.

Увы, даже матерые пиарщики сходу ей поддались ("у Вас общеизвестная антиХАМАСовская ориентация, Вы по этому поводу писали, Вас очевидным образом подставляют, они и разместить материалы могли иначе"). Остужая страсти, напоминаю криптоинтерпретаторам, что нечто антиХАМАСовское (статья "Картотека") я написал не где-нибудь, а в газете "Завтра".

Что можно сказать, не впадая в криптособлазн?

Творит ли кто-то в "Завтра" что-то (ведая или не ведая), – мне абсолютно неинтересно. Мне интересен только Проханов. А другие… В ходе напечатания предыдущего сериала я несколько раз наталкивался на их игры по срыву моих материалов. И что? Именно эти игры доказывают опасность сериала для одних ("перестройщиков"), а значит, его нужность для других. В этом вопросе у меня с Александром Андреевичем Прохановым есть единство позиции. А так, чтобы единство было по всем вопросам… С чего бы это?

Проханов (почитайте его воззвания) бьется за выживание газеты. Вы можете себе представить правоконсервативную часть французского, германского, британского, итальянского или американского "буржуазиума", допускающую проблемы экономического характера у рупора патриотических интересов?

Почему у них это невозможно, а у нас постыдно обязательно? Потому что не кризис у нас (когда любой ценой сохраняют мозг), а регресс (когда им-то прежде всего и жертвуют). Потому что класса, аналогичного иноземным вышеназванным, нет…

Чем Проханов занят сейчас, мне так понятно, что дальше некуда. Кроме того, Проханов – не аналитик, а публицист и издатель. Он и в нормальной ситуации не должен по десять часов в день читать спецаналитику и иностранную прессу. А я по роду профессии должен. И читать, и анализировать.

Новое интервью набирающего силу Бжезинского – это бомба почище ядерной. Его предыдущее интервью на ту же тему, которое я обсудил в статье "Картотека", тоже впечатляло. Но не так, как это.

Что же до совпадения даты выхода коллажа Ш. Султанова и даты опубликования этого интервью, то давайте для чистоты эксперимента считать, что это ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИТ. Во-первых, конспирология в активный период должна быть особо "укрощена". А во-вторых – прочтешь Бжезинского, и все станет ясно без коллажа.

Интервьюирующая Бжезинского госпожа Лор Мандевиль отрекомендовывает своего собеседника как гуру нового президента США. И спрашивает Бжезинского, придется ли Бараку Обаме оказывать сильное давление на новое израильское правительство. Бжезинский отвечает:

"Наш президент должен быть готов к тому, что ему придется активно продвигать эти принципы (принципы, ослабляющие Израиль – С.К.), чтобы разрубить гордиев узел между палестинцами и израильтянами. И разъяснять израильтянам, что им нужно будет выбирать между изоляцией и принятием мирного соглашения, которое на долгие годы обеспечит им безопасность и процветание".

Итак, или изоляция – или мирное соглашение. А может, не просто изоляция, а что-то похлеще? В любом случае, тон-то ясен? Железо в голосе нельзя не почувствовать. Но это не все. От железа – к бархату… От "кого ненавижу" – к "кого люблю"…

На вопрос Мандевиль о том, как он оценивает первые шаги американской администрации, Бжезинский отвечает: "Ее образ действий весьма конструктивен. Тот факт, что, едва приступив к своим обязанностям, Барак Обама позвонил Махмуду Аббасу, председателю Палестинской автономии, что он дал интервью "Аль-Арабии" и протянул руку Ирану, – это хороший знак".

Вот это бархат, так бархат… Три "великих деяния" Обамы – и все на одном поприще. Впрочем… Махмуд Аббас – не ХАМАС. "Аль-Арабия" – не талибы. Иран? Бжезинский и тут вроде бы разруливает мягко, ссылаясь на возможности реформистского поворота в Иране.

А как вам такой заход?

"Лор Мандевиль: Нужно ли вести переговоры с ХАМАСом?

Бжезинский: Если мы настаивали на проведении свободных выборов в Газе, почему мы должны отказываться вести с ним переговоры? И в Вашингтоне так думаю не только я".

Это уже совсем не мягкий (а точнее, очень жесткий) заход, неопровержимо доказывающий, что радеть за ХАМАС будем мы, а снимать пенки с "хамасизации" – США. И лично З. Бжезинский. Читатель спросит: "А Россия-то тут причем?" А вот причем.

"Лор Мандевиль: На Западе часто говорят о том, что переговоры с Ираном не могут вестись без России. Упоминают о возможности некой сделки между американской администрацией и Россией, в рамках которой США заморозили бы развертывание противоракетного щита в обмен на российскую поддержку по иранской проблеме.

Бжезинский: Увязывать друг с другом эти переговоры не совсем уместно. Необходимо хорошо понимать, что Россия – единственная из шести стран-посредников по иранской ядерной проблеме, которой сыграл бы на руку кризис или даже война между Западом и Ираном. Если я, находясь в Вашингтоне, могу оценить выгоду, которую могла бы из этого извлечь Россия (немедленный рост цен на нефть, до 200 долларов за баррель; Америка, еще более увязшая в Афганистане и Ираке; кризис между США и Европой; Китай, ослабленный ростом цен на энергоносители), то, думаю, российские стратеги тоже на это способны! Вот почему я считаю, вежливо говоря, что Россия, очевидно, ведет весьма двойственную политику в отношении Ирана. И напротив, в геополитическом отношении Россия пострадала бы от улучшения отношений между Соединенными Штатами и Ираном, в частности, от снижения зависимости Европы от российского газа… Мы не должны активизировать наши отношения с Россией ради ее вероятного – и весьма призрачного – вклада в урегулирование иранской проблемы".

Я мечтаю дожить до времен, когда Россия будет достаточно развитой для того, чтобы цены на энергоносители не имели для нее решающего значения. Но я живу в той России, в которой это не так. Не в "эрэфии" живу и не в "воскресающей России" – в России-2009.

Фактором #1 в "перестройке-1" было снижение цен на энергоресурсы. В России-2009, подвергаемой "перестройке-2", этот фактор, задействование которого через диалог с ХАМАС планирует З. Бжезинский, уже не пагубен (как в случае с СССР), а убийствен.

Бжезинский – почему возлюбил ХАМАС? Потому что ему нужен такой Ближний Восток, который обеспечит снижение цен на нефть до 20, а то и 10 долларов за баррель. То есть до величины, при которой на территории России будет клубиться хаос, ее граждане будут резать друг друга, а регионы начнут лихорадочно отделяться. Эта Россия, с ее "трубономикой", ее "хорькократией", ее разогнанной потребительской мотивацией, ее регрессивным менталитетом – таких цен, о которых мечтает Бжезинский, не переживет.

Бжезинский рвется к миру (а то и союзу) с ХАМАС ради этой цели. Чего хочет ХАМАС, тоже понятно ("всякое даяние – благо"). Чего хочет наша патриотическая общественность, если она действительно обеспокоена российскими (и только российскими!) интересами? Вот основной вопрос.

От нефти – к газу. Бжезинский, как вы видите, очень откровенно говорит о "Газпроме". И о том, что именно он собирается с ним сделать, побратавшись уже не с ХАМАСом, а с Ираном. В романе Алексея Толстого сподвижник Махно Лева Задов, обращаясь к Рощину, говорит: "Я с тобою сделаю, что Содома не делала с Гоморрой".

Именно это собирается сделать с "нашим газовым всем" господин Бжезинский. Прислушайтесь к нему и подумайте про Россию.

Как и в "перестройке-1", в "перестройке-2":

фактор #1 – нефтяной,

фактор #2 – газовый,

фактор #3 – "мягкое южное подбрюшье".

Бжезинский готовит очередной взрыв этого "южного подбрюшья" и экспорт исламской революции на территорию России. Для этого ему надо, чтобы Обама ушел из Афганистана. Обама не хочет. Но Бжезинский ему прямо-таки руки выкручивает:

"…Необходимо делать различие между талибами и "Аль-Каидой". "Талибан" – это грубое и отсталое движение, но движение афганское, не являющееся глобальной террористической силой. Мы должны следить за тем, чтобы наша операция, поначалу пользовавшаяся такой популярностью, не обернулась против нас… Нужно искать такое политическое решение, которое бы отделило талибов от "Аль-Каиды" и позволило бы, в тех или иных районах, прийти к политическому соглашению с талибами, в обмен на разрыв их связей с "Аль-Каидой"".

"Слова, слова, слова"? Ой ли? Я имею достоверную информацию о том, что существенные силы в американской элите требуют от Обамы вывода войск из Афганистана. Как именно взорвется при этом Пакистан, никого не интересует. Важно, что талибы опять возьмут власть в Афганистане и… И двинутся на Россию? Нет, читатель! Никуда талибы сами по себе не двинутся. Они осядут в Афганистане и начнут разогревать его северную часть, в которой оживет исламский радикализм местного розлива. Этот радикализм перебросится в Среднюю Азию. А вот оттуда – к нам.

Фактор #4 все той же "перестройки-2" – перестановка фигур на глобальной шахматной доске. Перестановка – уничтожающая Россию. Вот ради чего Бжезинский готов обниматься с ХАМАСом с утра до вечера и с вечера до утра. Да, эта перестановка фигур отвечает интересам определенной части исламского мира. Но кто сказал, что у нас с этой частью исламского мира на сегодня общие интересы? И о какой части исламского мира идет речь? В "очищении ислама" от впавших в ересь исламских модернистов, от приверженцев чуждых "чистому исламу" обычаев – смысл деятельности "Братьев-мусульман", палестинским филиалом которых является ХАМАС. Как происходит такое очищение?

У меня до сих пор перед глазами пробегают одна картина за другой. Я вижу лица своих убитых исламских друзей. Исламофобия? Извините! Мы знаем ту часть исламского мира, которая люто ненавидит ХАМАС. И это его немалая часть.

Бжезинский – блестящий аналитик. Он точен в своем описании интересов сегодняшней (зависящей от цен на энергоресурсы) России. Он точен в своем описании угроз, связанных с "южным подбрюшьем" и новой системой глобальных союзов. Он работает на подрыв интересов России и на нагнетание угроз ее безопасности. А наши патриоты? Они не согласны с оценками Бжезинского, касающимися наших интересов и угроз нашей безопасности? А я согласен – с известной поправкой, разумеется: что для Бжезинского здорово, для нас смерть. С этой оговоркой Бжезинский прав.

Российские патриоты, остудите эмоции и напрягите разум. Идет тонкая, сложная игра, в которой вообще нет места эмоциям.

Осуществляемая Бжезинским перестановка фигур на глобальной шахматной доске воспроизведет глобальную конфигурацию, сложившуюся после вхождения наших войск в Афганистан. Но мы-то не СССР 1979 года! Эта конфигурация сыграла свою мрачную роль в "перестройке-1". Но мы прочнее были. И посильнее. Неужели непонятно, чем чревато воспроизводство этой губительной конфигурации для современной России? Бжезинскому понятно. А нам нет?

Союз США с ХАМАС, союз США с другими радикальными исламскими силами, успокоение с помощью такого союза Европы, которой кинут иранскую (и иную исламскую) энергетическую кость, союз США с Китаем по типу поощряемого (вдумайтесь, теперь уже не только Киссинджером, но и Бжезинским) G-2… Это всё как разговор актрис в гримерной: "Девочки, против кого мы будем теперь дружить?" А что, неясно, против кого?

Новая убийственная для нас конфигурация мировых сил порождена приходом к власти Демократической партии США. И все это понимают, кроме кретинов и провокаторов.

Ахти, охти! Республиканец Рейган запустил извне "перестройку-1"…

Во-первых, Рейган был нестандартным республиканцем. Республиканцем, решительно поломавшим традиции классической республиканской политики.

Во-вторых, при нем был такой Уильям Кейси. Многие ошалели от того, как далеко он вышел за рамки американских национальных интересов в республиканском, да и всяком их понимании. Кейси поплатился за это (опухоль головного мозга со стремительной потерей речи). Но – было поздно. Агентурные сети Кейси ("супер-C" назывались) церэушники, сменившие Кейси, обезвреживали по всему миру. В основном с помощью физических ликвидаций.

Рейгану могла быть нужна глобальная АНТИСОВЕТСКАЯ консолидация. И он, в силу его особых черт и особенностей момента, мог и цены на нефть понизить (республиканцы этого обычно не делают), и с исламизмом заключить очень прочные соглашения, и Германии объединение пообещать (совсем нереспубликанский ход)…

Но чтобы кто-нибудь из республиканцев сегодня начал аналогичную рейгановской, убийственную с точки зрения их понимания своих национальных интересов, консолидацию… Против кого? Не против сверхмогучего советского государства, а против ослабленной России?.. Сомнительно!

А вот для демократов глобальная консолидация против России вполне естественна. Это отвечает их пониманию американских национальных интересов, озвученному Бжезинским.

Приход демократов дал Бжезинскому шанс реализовать свою миссию, добить "гадину". Может быть, он-то, в отличие от Обамы, видит, как извивается реальный фронт глобальной катастрофы. Но только ему на опасности, которые подобные извивы представляют для США, – наплевать. Каждому – свое. Бжезинскому – сбывшаяся мечта о разрушении России любой ценой. А кому-то, кто за спиной Бжезинского? Чем более зловещими становятся контуры глобального фронта наползающей на мир катастрофы, тем актуальнее этот вопрос. Но сначала ответим на вопросы более простые.

Дважды два – четыре. Республиканский конкурент Обамы Маккейн – и впрямь яростный противник России… Но есть арифметика, а есть алгебра. Мог ли опирающийся на неоконсерваторов Маккейн помириться с тем же ХАМАСом? Не мог. Не помирившись с ХАМАСом, он не мог помириться с Европой и Китаем. Начать войну против нас в одиночку – это одно. Сделать то же самое, сколотив большой союз, – другое. Так ведь? А то, что Обама любит нас, в отличие от Маккейна. .. О, моя сентиментальная Родина!

Фактор #5, который задействовала "перестройка-1" и хочет задействовать "перестройка-2", – это права человека. Все знают, чье это ноу-хау. Может быть, кто-то не знает, что демократы, которые представляют в том числе и определенные промышленные круги, всегда хотят низких цен на нефть. А республиканцы чаще всего хотят цены высокие (Рейган – это мною уже объясненная аномалия). Но нет, наверное, людей, занимающихся США хотя бы поверхностно, которые не понимают, что демократизация, права человека – это классическая "поляна", на которой всегда паслись и пасутся именно демократы.

Республиканцы могут сквозь пальцы смотреть на завинчивание в России политических гаек (что и делал Буш с 2000 по 2008 год). Но демократы всегда будут требовать, чтобы эти гайки развинчивали. И развинчивали весьма двусмысленно. Их не освобождение Ходорковского интересует и не победа Медведева над Путиным. Их интересует хаотизация российской политики, деструкция во всех ее разновидностях. То есть "перестройка-2", она и только она. Если они ухаживают за Медведевым, то потому, что считают, что при нем это будет легче реализовать. У них это на лицах написано.

Скорблю обо всех детях мира. Не только о наших, но и о палестинских, израильских, американских, африканских. Об африканских – особенно, потому что там они гибнут в жутких количествах, и никого это не интересует. Но скорбь такая – это одно. А политика – другое.

Байден о чем говорит? О перезагрузке матрицы российско-американских отношений с наполнением матрицы правозащитным содержанием "а ля Хельсинки", а далее, возможно, и "а ля Гаага". Вот вам фактор #5. Кому матрица, а кому небо в крупную клетку.

Сначала коллаж на тему "ритуальное убийство палестинских детей", а потом такой же коллаж на тему "ритуальное убийство чеченских детей". Тоже найдется ведь какая-нибудь ритуальная дата. Не успеем обняться с ХАМАСом, как он скажет, что и мы в Чечне того… ритуально… А уж Беслан…

"Перестройка-2"… Фактор #6 – деструкция через шок. Сначала показывают убитых детей в расчете на естественные человеческие эмоции. Потом разворачивают эти эмоции в нужную сторону. И превращают их в средство решения очень скверной задачи. Когда задача эта оказывается решенной – ручьи слез и крови становятся реками и морями. Ну, так что? По второму разу?

 

№4. 04.03.09 "Завтра" No: 10

20 февраля 2009 года состоялся закрытый обед в нью-йоркском Колумбийском университете. На него съехались ведущие финансисты, экономисты и аналитики мира. Встреча, как говорят, длилась около 11 часов. Мероприятие было посвящено мировому экономическому кризису и приурочено к ежегодной конференции Центра капитализма и общества при Колумбийском университете. Был поставлен вопрос о том, что угроза глобального коммунизма вновь появилась на горизонте. Что возможно глобальное полевение. Что Маркс – прав…

До какой степени прав? По этому поводу развернулась дискуссия.

"Глупости, коммунизма не будет", – возразил утверждающим это коллегам один нобелевский лауреат. Кому он возражал? Другим экспертам высшей категории, присутствовавшим на обеде и сделавшим прогноз, который он назвал глупостью. Вот до чего дошло!

Пол Волкер на обеденной церемонии прямо сказал, что мировая финансовая система никогда не восстановится в прежнем ее состоянии. Что новый капитализм будет другим.

Лауреат Нобелевской премии в области экономики Эдмунд Фелпс заявил, что только национализация крупных банков может восстановить доверие к банковской системе.

Главный экономист ЕБРР Виллем Байтер сказал: "Лучше перерегулировать, но быстро, чем недорегулировать и затянуть. Больше нельзя полагаться на "невидимую руку рынка"".

А на что полагаться-то? На госрегулирование? Но может ли оно осуществляться в условиях уже сформированной структуры мирового хозяйства, поспешно названной "глобализационной"? Национальное государство может регулировать свой национальный рынок. Да и то с трудом. Но как оно должно регулировать то, что стало ультра-транснациональным ("глобализационным")?

Так на что полагаться? На международные институты (МВФ и так далее)? Они уже показали свою беспомощность перед лицом обрушившейся на мир ситуации.

Куда идем? К формированию мирового правительства, как сразу стали предполагать многие, включая нашего известного экономиста Е. Ясина? Поди его еще сформируй. США всем все продиктуют? Так видим, как диктуют. В том-то и дело, что сформирован ультра-транснациональный пласт мирового хозяйства, которому ничто из того, что есть, ничего продиктовать не может.

Кейнсианство – штука хорошая. Но для ситуации "национальное государство – национальный рынок". Или для ситуации "мировое государство – мировой рынок".

А когда рынок в существенной своей части ультра-транс… и так далее, а государство – национальное… Какое кейнсианство, помилуйте? В том-то и суть ситуации, что не работают "оба два" – ни либеральное, ни консервативное, ни Фридман, ни Кейнс. А для того, чтобы Кейнс заработал, надо демонтировать все ультра-транснациональное хозяйство, которое с упоением выстраивали в течение последних десятилетий. А как вы его демонтируете? Скорее, оно вас демонтирует. Как говорится, быстренько и со вкусом.

Нет, ситуация и впрямь слишком неординарна. И не зря кое-кто заговорил о Марксе. Он ведь и не Фридман, и не Кейнс. Как говорил герой Достоевского, "хоть и ретроградно, а все же лучше, чем ничего".

Тем более, что перед Карлом Марксом раскланиваются и высокие католические фигуры (архиепископ Райнхард Маркс, например). И Далай-лама. Да мало ли еще кто. Только на родине победившего некогда марксизма-ленинизма занимаются прямо противоположным.

Но об этой родине, она же – наше с вами Отечество – чуть позже. Давайте завершим рассмотрение закрытого нью-йоркского обеда, на котором представители мирового капитала и связанные с этим капиталом интеллектуалы рассуждали о происходящем. А также зачитали вслух нижеследующее:

"Владельцы капитала будут стимулировать рабочий класс покупать все больше и больше дорогих товаров, зданий и техники, толкая их тем самым брать все более дорогие кредиты, до тех пор, пока кредиты не станут невыплачиваемыми. Невыплачиваемые кредиты приведут к банкротству банков, которые будут национализированы государством, что в итоге и приведет к возникновению коммунизма".

"Дас Капитал", – сказал озвучивший этот тезис европейский корифей, пообещавший перед этим познакомить публику с высказыванием "футуролога", сумевшего предсказать кризис. Публика, которой это зачитали, хлопала и смеялась. Джордж Сорос среди прочих.

О Соросе. Главным событием в рамках обсуждаемого мероприятия следует все же считать выступление Джорджа Сороса. Который прямо заявил, что (цитата) "рыночный фундаментализм, вера в то, что рынок может сам себя корректировать, привели к дерегуляции глобального рынка… Банкротство Lehman Brothers стало коллапсом финансовой системы, которую подключили к искусственным аппаратам поддержания жизни, на которых она держится и сейчас. 15 сентября 2008 года (день банкротства Lehman Brothers – С.К.) стало началом падения экономики, и нет никакого сигнала, когда она достигнет дна".

Итак, к числу тех, кто стал называть происходящее не кризисом, а чем-то другим – в данном случае "коллапсом", – добавился Джордж Сорос. Обращу внимание читателя на то, что весьма осведомленный и изощренный Сорос, чьим оценкам в сфере глобальных тенденций можно доверять больше, чем оценкам многих других, не просто говорит о коллапсе, но и называет дату начала коллапса – 15 сентября 2008 года. И связывает начало коллапса именно с банкротством Lehman Brothers. Сорос не детализирует эту свою оценку. Но если мы хотим разобраться в происходящем не на уровне общих фраз и абстрактных философствований, нам придется подробнее заниматься именно Lehman Brothers. Но – позже.

Сейчас же я предложу читателю еще одну цитату из того же выступления Джорджа Сороса: "Этот финансовый кризис во многом напоминает коллапс советской системы, свидетелем которого я был. И тогда, и сейчас люди не понимали, что происходит".

Итак, Джордж Сорос не только называет происходящее "коллапсом", но и устанавливает соответствие (изоморфизм, как сказали бы математики) между коллапсом, который мы наблюдаем, и коллапсом советской системы, иначе именуемым "перестройкой".

Фактически, речь идет о том, что происходящее (начиная с состоявшегося 15 сентября 2008 года краха Lehman Brothers) – это глобальная перестройка. Не зря, видимо, М. С. Горбачев говорил, что США нужна перестройка, аналогичная советской. А поскольку США давно сделали весь мир своим заложником, то перестройка в США – это и перестройки в других, зависимых от США, регионах. Регионов этих слишком много. Слишком многие поверили в блеф глобализации. Таким образом, перестройка в США автоматически становится всемирной перестройкой. И одновременно "перестройкой-2" у нас. У нас, уже переживших один раз перестройку как катастрофу инверсии (то есть замены прогресса регрессом), и катастрофу деструкции (конкретно – государственного распада).

Теперь мир пытаются перестроить через всемирную катастрофу сходного типа. Катастрофу, раскрученную по определенной спирали и призванную разным образом повлиять на разные точки земного шара.

Вообразите себе спираль, которая начала раскручиваться из США, затем стала, сложным образом разветвляясь, бить по разным точкам земного шара, а в итоге должна стянуться где-то в финальный узел.

И представьте себе, что этот финальный узел кто-то планирует затянуть у нас на шее. А почему бы нет? Тем более, что мы из последних сил цепляемся за уже отмененные почти всеми благоглупости по поводу кризиса. Наша элита не хочет признавать того, что признают ее кумиры, обсуждающие происходящее на конференциях и закрытых обедах, подобных вышеописанному. Почему? Возникает какое-то ощущение, что мы на этих обедах – предмет политико-экономического и иного кулинарного творчества. Своего рода гусь в яблоках…

Описывая определенным образом мировой процесс, Джордж Сорос очень специфически анализирует Россию и все, что в ней происходит. Нельзя сказать, что его оценки полностью высосаны из пальца. Или даже супертенденциозны. Оценки как оценки. Но если всмотреться в нюансы этих оценок и их интонацию, то ощущение, что обедают не с нами, а нами, укрепляется. Речь не о художественных метафорах и не о конспирологии. А о вполне корректной и давно математизированной теории "слабого звена".

Упорное нежелание элиты этого самого "слабого звена" вводить в рассмотрение по отношению к происходящему другие понятия, нежели "кризис", приобретает специфический характер. Гусь разгуливает, важничает, гогочет, воображает себя огнедышащим драконом. Но его уже представляют в виде аппетитного блюда, с поджаристой корочкой. И обсуждают, как подавать.

"Перестройка-2" в моем многострадальном Отечестве – это и есть изготовление гуся в яблоках и его подача на глобальный стол. С выносом "а ля рюс". С подачей к гусю соответствующего набора закусок, приправ, спиртного.

27 февраля 2009 года премьер-министр РФ Владимир Путин на встрече с руководством партии "Единая Россия" заявил следующее: "Мы вынуждены констатировать, что кризис далек от завершения и даже не достиг своего пика. Предпринимаемые правительствами наиболее развитых экономик мира меры пока видимых результатов не приносят. А это значит, что такое состояние может сохраниться на достаточно долгое время".

Премьер России дает совершенно верную оценку ситуации. А после этого сразу говорит: "Ситуация непростая… год будет трудным, но катастрофы никакой не произойдет".

Путин – не Гайдар. Он не имеет права сказать, что в стране произойдет катастрофа. Как только он об этом скажет, начнется паника. Кроме того, адресаты Путина – не интеллектуалы Арнольд и Том, а население России, для которого катастрофа – это нечто, происходящее в очень короткий временной промежуток и имеющее абсолютно сокрушительный характер. Обращаясь к населению и той партии, за которую большинство этого населения проголосовало, Путин говорит: "Мы в состоянии удержать ситуацию, и мы ее точно удержим".

А что еще может сказать премьер-министр и лидер правящей партии? Что он НЕ удержит ситуацию?

Вроде бы все абсолютно правильно. Меньше всего я агитирую за то, чтобы высочайшие должностные лица, обращаясь к народу, порождали своими сокрушительными констатациями панику. Но сообщество, которое кто-то называет "экспертным", кто-то "интеллектуальным", а кто-то аж "национальной интеллигенцией", не имеет права вторить констатациям политического VIP, обусловленным тем, что называется noblesse oblige ("положение обязывает").

У сообщества, о котором я говорю (и к которому себя причисляю), совсем другое положение, и оно совсем к другому обязывает. Тем более, что плюсов без минусов не бывает, и внутри констатации Путина – "катастрофы никакой не произойдет", "мы в состоянии удержать ситуацию, и мы ее точно удержим" – есть не очень заметные на сегодняшний день, но достаточно серьезные минусы.

Любое общество, наше в том числе, делится на людей, которых легко успокоить начальственным заверением о том, что ситуация под контролем, – и других людей, которых подобные заверения либо не успокаивают, либо даже, наоборот, настораживают.

Как именно называть легко и трудно успокаиваемых? "Инфантильными" и "взрослыми"… "Покорными" и "строптивыми"… В конце концов, неважно. Важно, что в любом обществе есть достаточно много людей, которым мало сказать, что ситуация под контролем. Им надо еще объяснить, в чем суть ситуации и за счет чего она окажется под контролем. Обычно таких людей принято называть "социальным активом". Конечно, это меньшинство населения. Но в определенных ситуациях это меньшинство ведет за собой большинство.

На вас летит крупный астероид. Вы знаете, что его столкновение с Землей вызовет глобальную катастрофу. Вы обращаетесь к человечеству и говорите: "Люди Земли, на нас летит астероид. Ситуация тяжелейшая, но мы в состоянии ее удержать и точно удержим". Как отреагируют люди Земли?

Одни (покладистые) скажут: "Слава богу, начальству виднее". А другие ("социальный актив")? Они не обязательно начнут паниковать. Они всего лишь поинтересуются массой астероида и его траекторией. Если они поймут, что астероид просто расколет Землю, и все погибнут, – то они одним способом распорядятся оставшимся временем. Кто-то изольет на ближних свою любовь, кто-то будет молиться богу, а кто-то нажрется или уколется. И что? Это их право. Ибо это их время.

Если же они узнают, что астероид вызовет всего лишь тот или иной масштаб проблем, совместимых с выживанием, – то постараются обеспечить свое выживание в рамках имеющихся у них возможностей. И это тоже их право.

Но главное – как только вы им скажете об астероиде, они сразу же обязательно начнут интересоваться его параметрами. То есть в нашем случае – попросят вас добавить к констатации того, что вы можете удержать ситуацию, внятное описание вами как содержания этой самой ситуации, так и средств, с помощью которых вы будете удерживать ее под контролем.

Если вы не опишете содержания ситуации, то они поинтересуются у других. А другие, рассказав им о содержании ситуации, заодно расскажут и о том, кто виноват в приобретении этой ситуацией именно данного содержания. И эти другие – совсем не обязательно будут объективны. Например, они могут рассказать, что вы могли бы расстрелять астероид ракетами и разбить его на куски, но вместо этого занялись чем-то другим. Рассказав нечто подобное, они натравят на вас население. Это – обязательный в ситуациях такого рода тип политической деятельности противников власти. Осуждать этих противников за необъективность и такую деятельность, конечно, можно. Но это все равно, что сетовать на то, что идет дождь. Чем сетовать – лучше обзавестись зонтиком.

Так с какой ситуацией мы имеем дело? Удержит ее власть или нет, за счет чего удержит… Согласитесь, что анализировать это можно только после того, как будет определен масштаб ситуации. Масштаб же ситуации определяется как самими событиями, так и их осмыслением. Осмыслением занимаются те, кто располагает и аппаратом (средствами изучения проблемы), и сведениями о состоянии дел.

Джордж Сорос располагает, безусловно, и тем, и другим. Да и остальные участники нью-йоркского закрытого обеда – тоже. Сорос, адресуясь еще просто к самим событиям, а не к их пониманию, фокусирует внимание прежде всего на одном событии. На произошедшем 15 сентября 2008 года крахе Lehman Brothers. То, как он фокусирует внимание именно на Lehman Brothers, побуждает меня провести параллель между 15 сентября 2008 года, когда грохнулись эти самые "Brothers", и 11 сентября 2001 года, когда грохнулись не "Brothers", а "Twins". Можно сказать, что рухнувший Lehman Brothers – это в каком-то смысле аналог рухнувших "близнецов". С той лишь разницей, что этот, несравненно более могущественный и важный, чем "близнецы", объект был атакован не самолетами, а иными средствами. Средствами с принципиально более высокой сложностью и столь же более высокой поражающей способностью.

Итак, аналогия между 15 сентября 2008 года и 11 сентября 2001 года правомочна. Но с одной оговоркой. 15 сентября 2008 года – это аналог 11 сентября 2001 года, имеющий гигантский повышающий коэффициент. Может быть, этот коэффициент равен 1000, а может быть – 100000. Но в любом случае, 15 сентября 2008 года – это супер-, гипер-, мегааналог 11 сентября 2001 года.

Тротил разорвет ваше тело на куски. А жесткое рентгеновское излучение убьет каждую клетку вашего тела, и поначалу вы этого не заметите. На что похожа мировая экономика после 15 сентября 2008 года? Вы помните знаменитую фотографию отравленного полонием Литвиненко, обошедшую все газеты? Представьте себе, что в постели лежит не конкретный Литвиненко, а вся эта мировая экономика.

Такова ситуация. Премьер-министр РФ Владимир Путин называет эту ситуацию "непростой" и выражает уверенность в том, что она будет удержана. А Сорос и другие, собравшись на обеде в Колумбийском университете, называют ситуацию "коллапсом" и проводят аналогию между этой ситуацией и нашей "перестройкой-1", то есть катастрофой регресса и рассыпания.

Ситуация, о которой говорит Путин, и ситуация, о которой говорят Сорос и другие, – это одна и та же ситуация! С той лишь разницей, что Путин говорит о ситуации в сегменте мирового хозяйства, именуемом Российская Федерация, а Сорос и другие говорят о ситуации во всем мировом хозяйстве, рассматриваемом как целое.

Так как же эта ситуация во всем мировом хозяйстве может быть коллапсом, катастрофой регресса и распада (глобальной перестройкой, напоминающей коллапс СССР), а ситуация в отдельном сегменте этого хозяйства в то же время может быть всего лишь "непростой"? Как может быть, чтобы целое падало вниз, и дна не было видно, а часть этого целого испытывала определенные трудности, и не более того?

Это может быть только в случае, если часть отделится от целого, отгородится от него разного рода экономическими стенами. Однако ни о чем подобном речь не идет. Наши реформаторы продолжают гордиться тем, что они очень прочно вписали российскую экономику в глобальную экономику. Но прочное вписывание – означает изоморфизм процессов, происходящих в части и целом. У целого коллапс (коллапс – это специальная, особо опасная разновидность катастрофы) – и у части, прочно вписанной в это целое, будет тот же коллапс. А как иначе-то?

27 февраля 2009 года премьер-министр Владимир Путин выступает перед "Единой Россией" и говорит о непростой ситуации, которую мы в состоянии удержать, и о том, что катастрофы не будет.

А 25 февраля 2009 года министр финансов Алексей Кудрин заявляет, что доходы бюджета-2009 упадут на 42% по сравнению с прошлым годом. Что эти доходы составят всего 6,3 триллиона рублей. А расходы должны достичь 9,3- 9,5 триллиона рублей. Таким образом, дефицит бюджета составит 8% ВВП (более 3,2 триллионов рублей). Что-нибудь в районе 80 миллиардов долларов… Чем будет покрываться этот дефицит? Сокращением расходов бюджета? За счет чего и кого? Кредитами? Кто их даст и на каких условиях?

26 февраля (то есть за день до выступления премьера В. Путина перед "Единой Россией") министр финансов А. Кудрин, выступая на коллегии Федеральной налоговой службы, сказал также о ценах на нефть: "Даже если цена пойдет вверх и будет не 41 доллар за баррель, а 44 доллара за баррель или даже 50-55 долларов за баррель, то ВВП все равно будет падать".

Кудрин сказал также, что нового "нефтяного дождя" в ближайшие годы ожидать не следует: "Таких цен и такого спроса на нефть в ближайшие 3-5 лет не будет".

Правительственный прогноз падения ВВП на 2,2% при условии цены на нефть 41 доллар за баррель (примерная нынешняя цена) тем самым закрепляется в качестве долгосрочного прогноза (прогноза на 3-5 лет, если верить Кудрину). Каково же в этом случае будет совокупное падение ВВП Российской Федерации?

Во-первых, для его оценки недостаточно просто перемножить 2,2% годового падения на 3 или 5 лет. Падение вследствие уменьшения абсолютного значения ВВП будет возрастать, и за 5 лет может составить не 11%, а процентов 15-16.

А во-вторых, кто сказал, что в условиях коллапса (и определенных международных манипуляций, которые я описал в предыдущей статье этого цикла) цена на нефть не составит 25 или даже 20 долларов за баррель? А ведь мировая конъюнктура знавала и более низкие цены. Насколько в этом случае упадет ВВП? И чем является его падение за пятилетку на 25% – непростой ситуацией или катастрофой? Насколько ВВП должен упасть для того, чтобы ситуация называлась катастрофической? А ведь дело, как мы понимаем, не сводится к одному лишь падению ВВП.

Алексей Кудрин – холодный, рациональный человек, не склонный к драматизации. Он министр финансов в правительстве Владимира Путина. И он – одна из ключевых фигур в команде Путина. Кудрин никогда не выходит за рамки своих прерогатив. Но в рамках этих прерогатив он способен отстаивать свою позицию, пользуясь особым, исключительным доверием премьера. Возможна ли его отдельная от Путина политическая игра?

В принципе, ситуация столь экстраординарна, что возможно многое. Но вероятность такой отдельной игры Кудрина крайне низка! Так что же? Кудрин называет некие вполне экстремальные параметры нынешней ситуации, а Путин называет эту ситуацию "непростой" и "удерживаемой". А как ее удерживать при таких параметрах? Известны две возможности – внешние заимствования и коллективное "затягивание поясов".

Но чтобы эти "пояса" начать затягивать коллективно, нужно очень и очень многое. Нужно глубокое и показательное самоограничение со стороны богатых (имевшее, кстати сказать, место при Рузвельте, предложившем такое лекарство от катастрофы того времени в США).

Нужен политический язык, на котором можно говорить с бедными. На каком языке говорили Рузвельт в эпоху экономической катастрофы в США или Сталин в эпоху военной катастрофы 1941 года – известно. Это был один и тот же, почти евангельский, язык глубочайшего уважения к тем, кому наиболее тяжело. Никто им не рекомендовал выживать по принципу "спасение утопающих – дело рук самих утопающих". Как бы жестоко с ними ни обращался Сталин – у них была конкретная карточка, позволяющая в подавляющем большинстве случаев хотя бы не умереть с голоду. И Рузвельт в тяжелые годы поступал сходным образом в том, что касалось материального обеспечения неимущих.

Что же до морального и иного "обеспечения", то тех, от кого ждали стойкости перед лицом особых лишений, называли братьями и сестрами. На каком сейчас языке к ним будут обращаться теперь? "Неуспешные и никчемные, к вам обращаюсь я, лузеры мои!"?

Ситуация-2009 пока что абсолютно неэластична. Богатые требуют от власти разнообразного покрытия своих разнообразных издержек. Бедные, видя это, никак не хотят санкционировать снижение своего нынешнего, уже предельно низкого, социального статуса. Ведь дальнейшее снижение этого статуса и впрямь граничит с чем-то наподобие "царя-голода", описанного Леонидом Андреевым. И, кроме того, нестерпимый вообще царь-голод становится абсолютно нестерпимым в существующем климате, при котором нет ни самоограничения богатых (что, конечно же, самое главное), ни адекватного политического языка для бедных (что тоже крайне немаловажно).

Так что же тогда делать? Как раз для этих ситуаций и создан так называемый долговой капкан.

Долговой капкан принципиально отличается от обычного кредитования. Обычный кредитор не ставит никаких политических условий, не пытается определять курс страны, не требует двусмысленных политических реформ. Он вообще ничего не требует, кроме того, чтобы ему выплачивали оговоренный годовой процент с данной им в кредит суммы. Подобный обычный режим кредитования характерен для ситуации бурного экономического роста, избытка кредитных ресурсов, которые куда-то надо, что называется, "распихать". Так кредиты "распихивались" до 15 сентября 2008 года.

Теперь все это позади. А значит, любой кредит, исчисляемый суммами в десятки, а то и сотни миллиардов долларов, будет в чем-то кредитом политическим, то есть этим самым долговым капканом.

Кроме того, одно дело брать кредит для того, чтобы вложить его высокорентабельным образом, а получив сверхприбыль за счет высокой рентабельности вложений, рассчитаться с кредитором из этой сверхприбыли, да еще и самим подзаработать. А другое дело – из взятых в кредит средств гасить расходы бюджета, зная точно, что кредитные обязательства только накапливаются.

Так залезали в капкан в ходе "перестройки-1". Так же хотят залезать и сейчас? Хотят ли?

В том же своем выступлении 26 февраля 2009 года Алексей Кудрин заявил, что средств Резервного фонда хватит на 2,5 года. Но ведь он же сказал о том, что падение ВВП и прочие неприятности могут продлиться до 5 лет! И что делать после того, как средства Резервного фонда иссякнут?

Читатель может возразить, что сейчас важно не то, что произойдет через 2,5 года, а то, что произойдет через 2,5 месяца. И он абсолютно прав. Но когда определенный способ решения проблем растабуирован (пусть и с оговоркой, что табу будет снято в 2011, а не 2009 году), то факт растабуирования этого способа решения проблем – намного важнее, чем называние сроков, в которые данный способ может быть реализован.

На сайте самого Минфина сказано о том, что в ходе совещания 26 февраля 2009 года, "говоря о дальнейшей сбалансированности федерального бюджета после 2011 г., глава Минфина отметил, что придется, возможно, снижать некоторые расходы, а в противном случае увеличивать налоги или балансировать бюджет за счет заимствований".

Это я и называю "растабуированием темы". Тема балансирования бюджета за счет заимствований – растабуирована. Выясняется, что балансировать бюджет за счет заимствований можно. Конечно, это придется делать не сейчас, но придется делать! Потому что неблагоприятный период долог, и средств на весь этот период не хватит.

При обсуждении финансовых вопросов приходится пользоваться разъяснительными метафорами, поскольку в противном случае все будет растворено в технологических деталях и недомолвках.

Предположим, что вы воспитали девушку в строгих правилах. И наложили табу на так называемое "легкое поведение" вообще и его коммерческий вариант, именуемый "проституцией". Потом вы подзываете девушку и говорите ей: "Знаешь, милая, ситуация очень тяжелая. И возможно – только возможно, не более того – тебе когда-нибудь придется коммерциализовать свою сексуальную жизнь. Вот ведь уже две твои подруги как удачно ее коммерциализовали! Только ты не думай, что это произойдет сейчас. Возможно, этого вообще не будет… Но ситуация, поверь, очень тяжелая. Да и вообще, не в XIX веке живем… Вот тебе книжки на эту тему, можешь почитать… Но это так – впрок и на крайний случай".

Что вы сделали с девушкой? Вы ее предупредили о каких-то маловероятных и несиюминутных сценариях? Ничуть не бывало! Вы растабуировали коммерциализацию сексуальных отношений, то бишь проституцию.

Через какое-то время вы опять зовете девушку и говорите: "Знаешь, ситуация развивается еще более неблагоприятным образом, чем все думали… Ну, и… Ты книжки-то почитала, которые я тебе давал?" А девушка уже почитала.

24 декабря 2008 года. Помощник президента РФ Аркадий Дворкович признал, что в 2009 году федеральный бюджет станет дефицитным. Что покрывать его станут из Резервного фонда. Дворкович затруднился назвать точную цифру дефицита бюджета. Помощник президента также не исключил, что России придется прибегнуть к внешним рыночным заимствованиям для преодоления последствий глобального финансового кризиса. Однако заверил, что речь не идет о заимствованиях у МВФ и других подобных организаций. "Россия считается хорошим заемщиком; если необходимо, это будет сделано", – добавил Дворкович.

20 января 2009 года Алексей Кудрин заявил о том, что Россия не намерена обращаться за кредитами на Запад. По словам Кудрина, Россия выдает кредиты, а не просит их, и в ближайшее время ситуация не изменится.

А не в ближайшее? Неужели этот вопрос возникает только у меня? А у тебя, читатель? "В течение двух-трех лет мы будем заимствовать на выгодных для себя условиях, но не у МВФ, а у мирового рынка, и не в этом году", – сказал Кудрин.

Значит, в следующем году все-таки будем заимствовать? А что значит "на выгодных для себя условиях"? Внешние заимствования для покрытия дефицита бюджета не могут быть выгодными. Читатель, ты сам-то как думаешь? Если ты взял кредит, купил грузовик, занялся выгодными грузоперевозками и из прибыли отдаешь кредит, то понятно, чем выгодный кредит отличается от невыгодного. А если ты взял кредит, съездил отдохнуть за границу, погулял в ресторанах и не знаешь, как отдавать… Конечно, важно – надо тебе отдать сумму кредита плюс 10% или сумму плюс 20%. Но ты не можешь отдать и сумму без процентов, потому что ты кредит проел!

А почему ты проел? Например, потому, что твоя жена, которую ты ужасно любишь, от тебя уйдет, если ты ее не сводишь в театр, в ресторан, не прокатишь за границу. В этом случае твои чувства к любимой женщине и свойства ее характера (доминирование в нем потребительской мотивации) делают твой бюджет неэластичным. И все, что тебе остается для того, чтобы отсрочить жизненную катастрофу (уход любимой женщины), – это брать кредиты и проедать, и снова брать, и снова проедать.

 

№5. 11.03.09 "Завтра" No: 11

Продолжим всматриваться и сопоставлять, сопоставлять и всматриваться. Всматриваться во что? В специфику так называемой "перестройки", являющейся, как я уже показал, катастрофой определенного типа. Всматриваться – это значит выявлять тонкую структуру "перестройки", выявлять то, что я называю ее факторами. Что же касается сопоставления, то сопоставлять я хочу перестройку двадцатилетней давности ("перестройку-1") и ту уже реально начатую "перестройку", которую сначала я, а теперь уже многие называют "перестройкой-2". Всматриваясь, мы нечто доуточняем. А сопоставляя – выявляем совершенно новый смысл того, во что сумели всмотреться.

Я уже описал шесть факторов так называемой "перестройки". Перехожу к седьмому.

Фактор #7 – неэластичность бюджета. Эта неэластичность вызвана разными причинами. Как причинами собственно политического характера, связанными с обещанным электорату процветанием (или хотя бы отсутствием изменений к худшему). Так и причинами, имеющими характер более сложный, мировоззренчески-элитный. Эти причины не позволяют ни ущемить интересы "сильных мира сего", ни перейти к диктатуре, подавляя голодные бунты, неизбежные при глубоком ущемлении интересов "слабых мира сего".

Почему невозможно ущемить интересы сильных – понятно. Действует круговая клановая порука. Каждый из "сильных мира сего", если его ущемить, способен подорвать политическую систему. Да и вообще, как говорил Фамусов, "ну как не порадеть родному человечку!".

Более сложный вопрос – почему нельзя перейти к диктатуре, подавляющей голодные бунты. Прежде всего, потому, что нет доверия к непосредственным исполнителям, которые должны эти бунты подавлять. А вдруг в критический момент они сами перейдут на сторону голодных?

К этому более или менее внятному обстоятельству добавляется обстоятельство несколько менее внятное, но еще более серьезное. Диктатура с подавлением голодных бунтов – это перераспределение власти в пользу подавителей этих бунтов. А сейчас налицо в лучшем случае паритет между теми, кто должен получать новые возможности в условиях диктатуры, и теми, кто в условиях диктатуры теряет возможности. Те, кто должны потерять возможности в условиях диктатуры, достаточно сильны для того, чтобы этой диктатуры не допустить. "И где гарантия ограничений? – спросят они у принимающих решение. – Начнется с того, что вы передадите "подавителям" отдельные позиции, а чем кончится? Тем, что "подавители" вас отстранят от власти?"

Итак, "ограничения сверху", "ограничения снизу"… Черная дыра кредитований, взятых не под получение сверхприбыли, а под банальное проедание… Все это уже проходили!

Фактор #8 "перестройки-1" (и, опять-таки, любой "перестройки") – взятие международных кредитов под политические обязательства. Например, под демократизацию. Или подо что-либо еще. Под то, что выгодно другим и невыгодно тебе.

Фактор #7 + фактор #8 = финансовой зависимости от внешних сил, всегда переплетающейся с зависимостью собственно политической. А это и называется – отказ от суверенитета де-факто.

В конце 80-х годов ХХ века объяснить гражданам СССР, что такое реальный неоколониализм, отработавший свои технологии на слаборазвитых странах, было невозможно. Господствовала наивная и абсолютно иррациональная вера в то, что Запад хочет обеспечить у нас процветание, что любые его происки – это выдумки коммунистов.

С тех пор прошло 20 лет. Кому-то хоть кол на голове теши. А кто-то так погрузился в теорию заговора, что его угроза неоколониальной зависимости, вполне реальная и сулящая ему много бед, – как бы и не интересует. А интересуют – фантасмагории, слагающие виртуальную реальность, подменившую реальность как таковую.

Но между этими двумя крайностями (пофигизмом и конспирологической шизой) формируется у нас на глазах и совсем иной контингент. Этот контингент состоит как из относительно благополучных продвинутых граждан, поживших на Западе и избывших в силу этого некоторые иллюзии по его поводу, так и из продвинутых граждан, которые совсем не благополучны, но вполне адекватны в плане понимания того, что именно на них надвигается.

Таких продвинутых граждан, обеспокоенно вглядывающихся в реальность, – отнюдь не мало. Им я и предлагаю рассмотреть нижеследующую модель обеспечения неоколониальной зависимости. Модель эта отработана до блеска. Никакого отношения к теории заговора она не имеет. Она абсолютно конкретна. Она очень, очень широко применяется с тем, чтобы затащить туземцев в особую ловушку. В эту ловушку можно затащить совсем примитивное племя. А можно – и страну, чьи габариты и возможности, история и культура в принципе никак не свидетельствуют о ее примитивности.

Как ни странно, этапы – одни и те же. Каковы же они?

На первом этапе туземный вождь или диктатор создает себе сам некие проблемы. А ему помогают в этом. Созданные проблемы не позволяют вождю или диктатору уйти с занимаемого им поста. Что это за проблемы? Например, вождь съедает своего конкурента, а также членов его семьи. Но не всех и не до конца. Соответственно, уйти он не может. Как только он уходит – его самого с семьей съедают члены недоеденных им кланов. Которые и зубы сохранили, и аппетит, и иные возможности для съедания.

На втором этапе этот туземный вождь, который чем-то должен для других мотивировать собственную незаменимость, сам заражается культом личности, и ему в этом опять же всячески помогают. Поначалу этот культ является для вождя всего лишь средством легитимации. Вождь объясняет племени, почему он должен остаться, исходя из высших соображений. Вождь, сохраняя трезвость, делает поначалу различие между своими реальными побуждениями и предлагаемым племени политическим мифом. Но лишь поначалу. Со временем и вождь начинает верить в миф, заражаясь культом личности, созданным им самим для других.

На третьем этапе туземный вождь, зараженный культом личности, начинает грезить о великих целях своего племени, связанных с его, вождя, личной миссией.

На четвертом этапе этот вождь затевает множественные конфликты, порожденные как его псевдоидеологическими грезами, так и сугубо прагматическими причинами. Одновременно с этим вождь втягивается в дорогостоящие проекты, связанные с подтверждением своих и племенных мессианских амбиций.

Эти четыре этапа слагают начальную фазу игры, ведущейся по неоколониальным правилам. Важно при этом, чтобы экономическая конъюнктура и менталитет туземного вождя в совокупности воспрепятствовали созданию мобилизационной идеологии, с помощью которой племя и впрямь может выйти на какие-то новые рубежи. Для того, чтобы этого не произошло, вождю надо внушать, что он просвещенный, добрый и мягкий диктатор, а мобилизационная диктатура неизбежно окажется жесткой, что нехорошо. Далее надо указывать на то, что народ ждет от доброго и мягкого вождя обеспечения долгожданной сытости, процветания. А потому большую часть средств, полученных от благоприятной конъюнктуры, надо тратить на это самое процветание, а также на амбициозные проекты и все прочее.

По завершении четвертого этапа ловушка захлопывается. Вождь становится заложником сразу многих обстоятельств. Каких именно?

Обстоятельство #1 – амбициозные проекты, от которых вождь уже не может отказаться по разным причинам – как внутреннего, так и внешнего характера.

Обстоятельство #2 – множественные конфликты (опять-таки, как внутреннего, так и внешнего характера). Пока вождь у власти, этим конфликтам грош цена. Но как только он от власти откажется, те же конфликты обеспечат ему быструю неминуемую жизненную катастрофу. Если речь идет об африканском вожде – его буквально съедят. Если речь идет о вожде азиатском – то его повесят или расстреляют. Если речь идет о европейском "нарушителе" неких норм – его будут мариновать в Гааге. В любом случае, вождь это понимает и от власти отказаться не может.

Обстоятельство #3 – раскрученные самим вождем потребительские ожидания его соплеменников. Вождь мог бы сделать ставку на воодушевление соплеменников. К примеру, Мао Цзэдун сделал такую ставку и выиграл. Да и не он один. Но вождь уже построил свой культ на другом – на том, что он принес соплеменникам сытую жизнь. Вождь сам поверил, что в этом – благо. Соплеменники поверили. Средств, обеспечивающих крутой идеологический разворот, у вождя нет. Вождь уже движется по той колее, которая задана предыдущим временем и его ключевой идеологемой сытости. Сдвигаться в другую сторону вождь боится и брезгует.

Обстоятельство #4 – разогнанная до чудовищных объемов коррупция. Эта коррупция (могу привести многочисленные исторические примеры) сознательно поощряется извне. Но и без подобного поощрения она вспухает, как на дрожжах. И является "черной дырой", в которую все проваливается. Дырой, которую вождь уже не может зашить, ибо развлекается так его собственная опорная группа. Доходов становится меньше. Умерить аппетиты своей опорной группы вождь не может. Умерить аппетиты своего племени – тоже. Коридор сужается, в конце – стенка.

Обстоятельство #5 – невозможность "диктатуры развития" в связи с несоответствием между требованиями к кадрам подобной диктатуры и качествами существующего "опорного контингента". Невозможность смены этого контингента. Невозможность и нежелание обращаться к мобилизационной идеологии.

Обстоятельство #6 – невозможность даже грубой диктатуры. Поскольку грубая диктатура предполагает усиление "кровавых силовиков", опасных и для самого вождя, и для его ближайшего окружения.

Обстоятельство #7 – рост протестных настроений, вызванный ущемлением доминирующей потребительской мотивации племени. Мотивации, когда-то разогнанной самим вождем, но теперь приобретающей неподконтрольный ему характер.

Обстоятельство #8 – оформление протестных настроений в оппозиционное политическое движение.

Обстоятельство #9 – невозможность уступить этому оппозиционному движению, возглавляемому теми, кого вождь сильно задел, но не добил. И кто теперь сам хочет не только задеть, но и добить вождя.

Что делает вождь, загнанный в ловушку из этих девяти обстоятельств? Он, скажем, берет кредиты. Он их берет и берет. Как отдавать? Находятся отговорки. "Вот-вот наступит благоприятная конъюнктура, и отдадим". Да что там отговорки! Надо день прожить да ночь продержаться. Снизу подпирает, сбоку подпирает, сверху подпирает. Берешь кредит на любых условиях.

На пятой фазе этой – подчеркиваю, элементарной, неконспирологической, всюду ведущейся игры, – тебе кредиты дают.

И заодно готовят абсолютно послушную воле кредитора оппозицию. Ее идеологически обрабатывают. Тренируют. Пестуют. Проверяют в разного рода конфликтных ситуациях. Одновременно с этой проверкой сажают на компромат. И так далее.

На шестой фазе той же игры вождю кредиты уже не дают. Этим организуется одномоментный политический взрыв. Вождь и его команда беспощадно, показательно уничтожаются. Это уничтожение сопровождается информационной истерикой по поводу "жуткой ситуации, в которую вождь загнал страну". Отвечают за эту ситуацию только вождь и его присные.

Кровавое подавление группы вождя и постреволюционная усталость, наступающая сразу же за революционным взрывом, вызывают высочайшую пластичность племени. Победители грабят это племя, как хотят. Грабеж при вожде становится детским лепетом по отношению к новому грабежу. Новый грабеж происходит на паях с иноземцами, которые (а) выдали кредиты и требуют их возврата и (б) сформировали абсолютно им послушную оппозицию. Кроме того, иноземцы поддерживают состояние вялотекущей гражданской войны, пугая оппозицию тем, что недобитый трайб вождя может снова ожить и тогда уже вырезать всю оппозицию под корень.

В итоге оппозиция начинает грабить именно лихорадочно. Племя вымирает. Богатства вывозятся из страны резко активнее, чем прежде. Те, кто дали кредиты вождю, получают от оппозиции не возврат на условиях "ставка ЛИБОР плюс 2%", а многие сотни или даже тысячи процентов на каждый вложенный доллар. А зачем иначе они устраивали такую – хоть и примитивную, но дорогостоящую – спецоперацию?

Вот что такое "перестройка-2" с точки зрения так называемого "спецкредитования". О суверенитете в этой ситуации, коль скоро она возникнет, говорить, согласитесь, будет смешно. Но возникнет ли у нас нечто подобное?

Приглядимся к нашему "политикуму" под этим углом зрения.

В чем специфика наших либерально-западнических групп, готовящихся к двусмысленному политическому реваншу? В том, что никаких шансов выиграть в условиях свободной политической конкуренции у этих групп нет. А потому им нужны совершенно другие условия. Чем более суверенной будет страна, тем ниже их шансы на всё сразу – на власть, на участие в прибылях, на высокий социальный и политический статус.

А вот если начнется спецкредитование, то ситуация резко изменится. Вождь, который берет спецкредиты, начинает "приподнимать" те политические группы, на которые ему указывает спецкредитор. А это так называемые либерально-западнические группы. Как могут наши либералы-западники восстанавливать потерянные позиции, не имея поддержки внутри страны? Только сражаясь за ослабление страны и попадание ее в зависимость от симпатизирующего им спецкредитора. Это их неотменяемый, естественный, фундаментальный жизненный интерес! Есть зависимость страны от нужного им спецкредитора – будет и у них положение, статус, все остальное. Чем больше будет зависимость страны от спецкредитора – тем крепче будет их положение и тем выше будет их статус.

Но предположим, что спецкредитование осуществят в нынешней ситуации какие-нибудь неудобные для либералов незападные иноземные центры. И что? Они ведь тоже чего-нибудь потребуют, помимо элементарного возвращения кредитов. Любое такое требование – есть изменение траектории движения в сторону, отвечающее внешним интересам. Интересам страны, которая дала этот кредит. В принципе неважно, повторяю, кто его даст – Запад, Восток, Юг… Это важно для лоббистов. Западных прежде всего, потому что они верят в укрепление зависимости России именно от Запада и имеют к этому основания. Но о чем-то могут мечтать и другие лоббисты – восточные, южные.

Страна же… Ее в любом случае потянут за веревочку в ненужную для нее сторону. А уж если потянут сразу в несколько сторон, то… Впрочем, читатель не нуждается в длительных разъяснениях по поводу того, что бывает, если несколько сил (к примеру, лошадей) тянут человека в разные стороны…

Завершив рассмотрение спецкредитного фактора, одного из простейших и наиболее существенных, я могу заняться чуть более сложными вещами. И задать читателю вопрос: если утром гусь гогочет, а вечером им будут угощаться, то когда началась для гуся катастрофа? Ведь не тогда же, когда ему свернули шею? И не тогда, когда зажарили?

Вопрос мой имеет прямое отношение и к политической практике, и к теории катастроф. Для неспециалиста катастрофа – это момент. А для специалиста – это процесс. Но ведь неспециалист… он… ну, не знаю… как минимум, он, наверное, читал сверхпопулярный в советское и постсоветское время роман Булгакова "Мастер и Маргарита".

Я апеллирую к этому роману именно потому, что он сверхпопулярен и в каком-то смысле достаточно прост. А также потому, что в нем действительно изложена теория катастроф, адаптированная к пониманию неспециалистом. Я не особый почитатель Булгакова вообще и этого его романа в частности. Но мне дозарезу нужно, чтобы и политики, и эксперты, и мои сколь-нибудь продвинутые сограждане не просто уяснили себе, что катастрофа – это не миг, а процесс со своими фазами, но и по-настоящему прониклись пониманием подобного обстоятельства. Пожалуйста, потратьте силы на то, чтобы проникнуться. Это очень пригодится! И с политической, и с бытовой точки зрения.

Итак, сюжет из Булгакова как одна из метафор, разъясняющих теорию катастроф…

Аннушка захотела купить масло. И в тот момент, когда она только захотела его купить, уже нечто началось… В любом случае, катастрофа началась не тогда, когда Берлиозу отрезало голову, а раньше. Воланд это всячески подчеркивает, указуя на то, что Аннушка, де, мол, "уже разлила масло", а значит, катастрофа началась… А начавшись, развертывается. Лекция Воланда вполне могла прозвучать на каком-нибудь нью-йоркском закрытом обеде. Не потому, что Нью-Йорк – это "город Желтого Дьявола", а Воланд – понятно, кто. А потому, что лекция Воланда – на тему о катастрофе. О том, что катастрофа – это нечто, разворачивающееся во времени.

В теории катастроф всегда есть место метафизике, эсхатологии и много еще чему. Не зря я назвал ее синтезом топологии и мифологии. Поверьте, это именно так.

Итак, Воланд в своей лекции о катастрофе, читаемой Берлиозу, всячески подчеркивает, что разлитое масло – есть часть катастрофы. Что когда вы идете к трамваю, а рядом с рельсами разлито масло, то это тоже определенная фаза катастрофы (в той же степени, в какой амбициозные проекты вождя в совокупности с отказом от мобилизационной идеологии являются фазой катастрофы). Воланд Берлиоза в этом убеждает – а Берлиоз Воланду не верит. Что ж, и гогочущий гусь не верит, что будет подан в соответствующем кулинарном исполнении на чей-то там "закрытый обед".

Что гогочущий гусь, что оптимистичный Берлиоз, что какая-нибудь вдруг лопнувшая огромная корпорация (та же Lehman Brothers, например… да и у нас есть на этот счет очень яркие примеры из прошлого). Что – политическое руководство, элита, класс в целом… Оптимистичность настоящего не означает, что оно не беременно катастрофой.

У Ленина была работа "Грозящая катастрофа и как с ней бороться". Если вы хотите бороться с катастрофой, то вам мало признать ее наличие в виде развертывающегося процесса (Аннушка вышла из дома, Аннушка идет покупать масло, Аннушка купила масло, Аннушка разлила масло, и так далее). Это необходимо, но недостаточно. А что же достаточно? Вам, помимо признания того, что вы уже интегрированы в процесс под названием "катастрофа", надо выявить тонкую структуру именно той катастрофы, в которую вы вовлечены, – и начать игру. Катастрофа играет с вами, а вы с нею.

Нельзя играть с катастрофой – и уж тем более выигрывать у нее (а в принципе возможно и это) – не зная, "що це таке и з чим це йисты". Воланд мог, конечно, поговорить с Берлиозом на языке топологии или мифологии. Но он предпочел язык конкретного примера. Аналитиком он был, согласитесь, не худшим. И его рекомендациями по поводу необходимости использования в лекциях о катастрофе языка конкретных примеров пренебрегать негоже.

Так вот, примеры…

Вы, к примеру, переживаете скверный период в своей жизни. У вас возникли денежные неурядицы. Вы ими фрустрированы. Вам приходится отказываться от каких-то программ, с которыми вы связывали смысл жизни. У вас осложняются отношения с теми, кого вы в эти программы опрометчиво включили. А это могут быть и близкие, и друзья, и уважаемые вами единомышленники. Вы устали от всего этого… Вам тошно… У вас на почве этого еще и со здоровьем какие-то неприятности начались…

Что вам надо делать для того, чтобы преодолеть такое давление на вас совокупности разного рода тягостных обстоятельств? Притом, что обстоятельства пересекаются почему-то в одной точке и друг друга подпитывают (к вопросу об "идеальном шторме", к которому апеллировал в Давосе Владимир Путин).

Фраза "что мне делать?" состоит из трех слов.

Первое слово – "что".

Второе слово – "мне".

Третье слово – "делать".

Катастрофа начинается тогда, когда вы сводите эту фразу из трех слов к фразе из двух слов: "Что делать?".

Тогда исчезает субъект ("мне"). Действие обезличивается. У вас отнимают право на рефлексию: "А что такое "я"? Не должен ли я, чтобы начать нечто делать, стать другим? Существую ли я в виде субъекта действия? Не начинают ли по отношению ко мне, как к субъекту, осуществлять операцию под названием "диссоциация" (иначе – "распад субъекта", "потеря целостности")? Обладаю ли я бытием, достаточным для действия? Позволяет ли внутренняя структура моего "я" осуществить действие? А, может быть, мне и не нужно осуществлять никаких действий как волевых актов, направленных вовне? Может, мне всего лишь надо с кем-то посоветоваться? Не с психоаналитиком, так с философом? Или священником? А может, мне надо одному походить по лесной тропинке и подумать? Или книжку почитать? Или выспаться как следует?"

Что такое подобного рода вопросы, задаваемые самому себе? Это вовсе не уход от решения проблемы. Это другой подход к ее решению. Подход, основанный на аналитике себя как субъекта действия. На адекватности устройства себя как субъекта действия. На возможности преобразовать себя как субъект действия. То есть, на уходе от обезличивания действия. А значит, на отказе от технологического невроза. И на замене технологии как панацеи – субъектологией как необходимым компонентом решения проблемы.

Но поди ты у нас откажись от технологии как панацеи, от пантехнологизма, гипертехнологизма и так далее! Наше интеллектуальное сообщество, занятое "сопровождением принятия решений", сильно деформировано. В нем преобладают так называемые политтехнологи. То есть профессионалы по обезличенным действиям. Ибо технология – это и есть обезличенное действие. Это не "что МНЕ делать?", а "что делать?".

Технологу не важно, КТО будет что-то делать. Ему важно только спланировать и скомбинировать действия как таковые. Действия своего заказчика, которому он, технолог, и не может, и боится вменять что-то по части какой-то там, тудыть-растудыть, субъектности. Начнешь что-то такое вменять – так схлопочешь, что мало не покажется. Поэтому технолог всегда постулирует, что заказчик абсолютно субъектен – идеален и совершенен. А дело в том, что именно этот заказчик еще может учинить, кроме того, что он уже учинил. Какие каверзы, тонкие, знаете ли, приемчики… Заказчику это очень нравится. Это и безобидно, и практично, и конкретно. Что заказчику нравится, то и превалирует. А начав превалировать, диктует свои правила. Так жизнь устроена, что превалирующее не просто превалирует, а сжирает все, что не есть оно.

Я не хочу скомпрометировать профессию политического технолога. Слава богу, что в России появились политические технологи, способные спроектировать и осуществить достаточно нетривиальные и эффективные действия. Я всего лишь хочу сказать, что субъектология (рефлексия на субъектность, теория субъектности, проектирование субъектности) – это одна профессия. А технология – это СОВСЕМ другая профессия.

На одном давнишнем симпозиуме в Крыму один политический технолог гордо заявил: "Я занимался разными проектами, осуществлял разные технологии в соответствии с проектным заданием. В том числе, и технологии построения тайных обществ, как орденского, так и другого типа".

Я не смог удержать смех, а технолог очень обиделся. А смех я удержать не мог потому, что даже партийное строительство – это уже не технология, а субъектология. Кадровая политика – это уже не вполне технология. Технолог создать Орден тамплиеров или Орден иезуитов – не может. А тот Орден, который создаст технолог, – это барахло. На постмодернистском языке – "симулякр" (полная фикция) или "практикабль" (частичная фикция, бутафория, которую надо выдавать за натуральный предмет).

Бернар Клервоский – не был технологом. И Игнасий Лойола – тоже. Они субъектологи, у них другая профессия. Когда они субъект создавали, они его наделяли технологиями. Но сначала они его создавали. Конечно же, они, уже создавая субъект, ориентировались на то, какими технологиями будет наделено созданное. И все-таки создание субъекта – это одно. А его технологическое вооружение – это совсем другое.

Первая деформация в рамках совокупного российского сообщества политических интеллектуалов (иначе – экспертного сообщества) – гиперпреобладание технологов при гипердефиците субъектологов. И выведение сообществом за скобки – по причине такого преобладания и всего, что из него вытекает, – всей субъектологической тематики в целом.

Уже одной этой деформации достаточно для того, чтобы в условиях развертывающейся катастрофы (проснувшейся и решившей сходить в магазин Аннушки, так сказать) экспертиза была сама по себе, а реальность сама по себе. Между тем, обсужденная мною выше деформация, увы, не единственная.

Вторая деформация связана с аналитикой. Дело не в том, что аналитиков слишком мало, или они слишком плохие. Их, во-первых, хотя и меньше, чем политтехнологов, но довольно много. И они, во-вторых, не плохие, а своеобразные.

Поясню, опять-таки, на примере. У вас есть машина. Ну, я не знаю… "Вольво"… Кто такой технолог? Это человек, который учит вас водить машину. Технолог не будет размышлять о том, не заменить ли вам "Вольво" "Мерседесом" или "Хаммером". Но он научит вас водить "Вольво". Сначала он научит вас водить эту машину прилично, потом – хорошо, потом – отлично. Потом вы станете мастером спорта по езде на "Вольво". Потом вы начнете участвовать в гонках. Один на один с каким-нибудь конкурентом, которого сопровождает не только технолог, но и субъектолог. Вы понесетесь вдвоем по шоссе. Обгоните конкурента. Доедете до конца шоссе. И увидите, что шоссе уткнулось в озеро. Ваш конкурент, приехав чуть позже вас, пересядет со своего "Вольво" на глиссер и понесется по водной глади. А вы можете либо сидеть на берегу, либо раздеться и плыть. Результат будет примерно одинаковый.

Но это – о разделении труда между субъектологами и технологами. А я вроде бы пример-то привел с тем, чтобы дефекты аналитики обсудить. Однако, во-первых, если не разграничишь в рамках примера технологию и субъектологию, то не доберешься до аналитики. А во-вторых, и аналитике место в этом моем примере найдется. Как преобладающей, так сказать, нормальной, так и другой. Аналитика всегда занята средой, в которой разворачивается гонка. Но нормальный аналитик – занят нормальной же средой. И за ее пределы – ни-ни.

Нормальный аналитик правильно замерит метеоусловия на вашем гоночном маршруте. Он обсудит, что делать, если шоссе окажется скользким. Но организацией взрывов на шоссе, искусственных задымлений, выдаваемых за естественные, он заниматься не будет. Не будет он заниматься и экстремальным изменением качества среды, в которой вам предстоит на вашем "Вольво" (субъекте) двигаться (действовать по технологической схеме). Среда для нормального аналитика – нормальна или квазинормальна. Заниматься другими средами он не хочет.

Нормальный технолог, специализирующийся на гребле, разъяснит вам все по поводу того, как грести. Нормальный аналитик, специализирующийся на той же гребле, даст вам рекомендации по учету вариаций погодных условий. Нормальный аналитик и технолог сообща разъяснят вам, что делать при наличии ряби на поверхности той глади, по которой будет двигаться ваша лодка.

Но ни нормальный технолог, специализирующийся на гребле, ни нормальный аналитик, специализирующийся на том же, не будут готовить и сопровождать ваше прохождение речных порогов высшей категории сложности. И не надо их упрекать в этом. У них другая специальность.

Большинство наших аналитиков – это "специалисты по спортивной гребле", занятые малыми (например, электоральными) флюктуациями той нормальной среды, в которой вы должны нормальным образом конкурировать с другим нормальным "гребцом". Подчеркиваю – это специалисты по малым флюктуациям нормальной среды.

А что? Спортивная гребля осуществляется в мало возмущенном ламинарном потоке. Те, кто ее сопровождают (нормальные "аналитики гребли", так сказать) опишут "от и до" свойства нормального же потока (потока событий, разумеется) по которому вам предстоит плыть. Они опишут это четко, без чрезмерных умствований, сухо, без драматизаций, адекватно донельзя. Но как только поток станет турбулентным, а уж тем более приобретет совсем сложный характер, – они скиснут.

 

№6. 18.03.09 "Завтра" No: 12

Так вот, о "нормальных аналитиках".

Что, я не наблюдал, как скисли "нормальные аналитики", столкнувшись с "оранжевыми" эксцессами на Украине? И как крайняя степень их растерянности покрывалась хлесткими выражениями типа "нам заказывали выборы, а не революцию"?

Вам заказывали победу определенного "гребца" по фамилии Янукович. Но вы могли этого "гребца" сопровождать, коль скоро речь шла о нормальном олимпийском соревновании. Когда и вода гладкая, и лодку никто не протаранит. А как только надо "гребца" сопровождать в гонках не по каналу, отвечающему олимпийским требованиям, а по реке Катунь с порогами высшей категории, возникают непреодолимые проблемы.

И не нормальные аналитики виноваты в том, что они возникают. Просто у них одна специальность, связанная с прогнозом и учетом малых вариаций ламинарного потока. А когда поток становится турбулентным, нужны другие специалисты. И другие методы анализа ситуации, которыми владеют именно эти специалисты.

Ну, скажем, нужна теория хаоса. И ее практические приложения. Стивен Манн этим владеет, а вы нет. Нужны игровые схемы, игровая же рефлексия. Нужны специальные методы исследования конфликтов и так далее. У Сороса это все под рукой. А здесь?

Есть известная поговорка: "Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец". Раз уж решили все обсуждать на примерах – давайте не останавливаться на середине пути.

Аналитик нормальных ситуаций узнает, что возникла чрезвычайная ситуация. Ну, например, наводнение. Какие он может вам дать рекомендации по поводу того, как именно следует рулить вашим "Вольво"? Максимум, что он может сказать, что вы на этом "Вольво" должны покинуть зону наводнения. И поскорее.

Аналитик чрезвычайных ситуаций, прикинув, что наводнение надвигается гораздо быстрее, чем может ехать ваш "Вольво", и оценив масштаб наводнения, скажет, что надо залезть на столб или на крышу дома. И покажет, на какую крышу стоит залезать, а на какую – нет.

А субъектолог – объяснит, что нужно добыть лодку, пересесть на нее и плыть так-то и так-то, или же сесть на самолет и вылететь из зоны наводнения быстрее, нежели тебя это самое наводнение "достанет".

Но вопросы насчет "правильной" крыши дома или насчет лодки и самолета – это не к "нормальному аналитику". Это – "про другое".

Фактор #9, превращающий обычную социальную трансформацию (плавную или взрывную, мягкую или жесткую) в "перестройку", то есть в катастрофу инверсии (замены прогресса регрессом) и распада, – это разрыв между качеством ситуации и качеством вовлеченного в нее опорного класса (иногда называемого "правящим" или даже "господствующим").

Такой разрыв между качеством ситуации и качеством социального субъекта (в том числе, класса) в теории катастроф иногда называют "ножницами". В динамических системах есть сопряженные параметры, которые не могут слишком далеко расходиться друг от друга. Если один параметр начинает стремительно возрастать (например, по экспоненте), а другой убывать или стагнировать, то разница между параметрами постепенно становится пред- и закритической. В этой ситуации либо стагнирующий параметр начинает догонять параметр галопирующий, либо наоборот – галопирующий параметр начинает стагнировать. Каким-то способом "ножницы", раскрывшись чересчур широко, должны от этого "чересчур" избавиться, вернувшись в обычное положение.

Предположим, что у вас есть господствующий класс, чьи характеристики вышли на насыщение (стагнировали). И есть реальность (общество, страна), чьи характеристики не стагнируют, а галопируют. Рано или поздно – либо класс начнет дотягиваться до ситуации, то есть выйдет из стагнации, либо класс сдержит галопирующие процессы. То есть превратит ситуацию, требующую прогресса, в ситуацию, допускающую регресс. При этом развалится страна, деградирует общество? И что? Зато класс сохранит господство.

Я обсуждал подробно этот фактор в книге "Качели", обращаясь к так называемым "чекистам" как квазиклассу, протоклассу. Но… "Васька слушает да ест".

Фактор #10 – разрыв между качеством ситуации и качеством вовлеченного в ее анализ экспертного сообщества. Я эту проблему уже затронул. Сейчас продолжу.

Представьте себе трагикомическую коллизию. У вас нет субъектологов и аналитиков чрезвычайных ситуаций в нужном количестве и нужного качества. Но у вас очень много прекрасных политтехнологов и вполне достойных аналитиков нормальных ситуаций. Вы чувствуете, что происходит что-то не то, и требуете от них рекомендаций. Они вам советуют изысканные маневры на "Вольво", дают замеры погодных условий и поправки к гоночному заданию, связанные с изменением метеообстановки. После этого вас настигает волна наводнения, и вы тонете.

Оказываетесь вы на том свете вместе с политтехнологами и нормальными аналитиками и предъявляете им претензии. Они отвечают: "Назовите нам хоть одну ошибку, которую мы совершили. Мы что, плохой маневр на "Вольво" подсказали? Да нас за такие подсказки ваши конкуренты на руках бы носили! Мы неправильно дали коррективы на туман и слякоть? Да никто, кроме нас, таких корректив не дал бы!" Вы им отвечаете: "Ёлки-палки, а почему мы на том свете находимся?!" А они пожимают плечами. И говорят, что ваш вопрос – не по адресу. Они правы! То есть, так правы, что дальше некуда.

Кстати, чаще всего на том свете (политическом или буквальном) оказываются не политтехнологи и аналитики, а политики. И это, опять-таки, правильно. Они получают главный приз – им и главные риски. К сожалению, в их "Вольво" сидит все население России. А так бы и ничего…

Итак, действие, возведенное в абсолют ("Да сколько можно обсуждать, что происходит? Давайте что-нибудь сделаем!") – это синдром, невротическая псевдорационализация внутренней паники. В основе синдрома – деперсонализация. В основе деперсонализации – пантехнологизм, превращающий "что МНЕ делать?" в "что делать?". Тот, кто не может преодолеть этот синдром – беспомощен перед лицом любой катастрофы. Нынешней же в особенности.

Фактор #11 – разрыв между качеством ситуации и качествами самого политического субъекта. Не класса, на который субъект опирается, не экспертизы – самого субъекта. Согласен, что качество субъекта зависит от качества опорного класса и качества экспертизы. Но одно дело – от чего субъект зависит, а другое – что он собою представляет как "вещь в себе". Является ли он субъектом по сути или только по неким формальным признакам? В критических ситуациях разрыв между сутью и формальными признаками – это еще одни "ножницы" из всё той же теории катастроф.

Итак, субъект должен стать субъектом, а ему нечто мешает. Назовем это нечто "синдромом Берлиоза". Как преодолеть синдром Берлиоза и спастись в условиях катастрофы? Как-как… Перестать быть Берлиозом, вот как.

Если вы – Берлиоз, то вам все равно отрежут голову. Потому что вы (а) не чувствуете, что имеете дело с Воландом и его командой, то есть бессубъектны, и (б) не способны уловить даже прозрачные намеки этого своего коллективного собеседника. А он ведь вам намеки делает более чем прозрачные (к вопросу о нью-йоркском обеде и многом другом). Синдром Берлиоза – это недопустимая нормальность в ситуации, которая все нормальное отвергает в силу своей исключительной чрезвычайности.

Казалось бы, сказали ведь вам (на том же нью-йоркском обеде, например), что кто-то масло пролил, скажем, на трамвайные рельсы, и потому будет плохо… Так вы учтите… Не подходите к трамвайным рельсам на пять метров. Ведь ясно же, кто говорит. И ведь проверяет вас говорящий, делая прозрачные намеки. Так учтите, оцените.

Но тот, кто учтет и оценит – это не Берлиоз. Это субъект высокого ранга, способный аж осуществить перепрограммирование самого себя. А Берлиоз вообще не субъект. И уж, тем более, не субъект высокого ранга, наделенный и самооценкой, и трансформационным потенциалом.

Рекомендация проста и сложна одновременно.

Не становитесь Берлиозом, не обезличивайте осуществляемые вами действия, если хотите выстоять в крайне неприятной (а то и критической) ситуации.

Помните – у любого "ЧТО делать" (технология) есть определенный "КТО" (субъект), который это "ЧТО" будет осуществлять. Вы хотите выстоять. А вы – есть?.. Вам очевидно, что вы есть?.. Но, во-первых, такая очевидность обманчива. А, во-вторых, очевидное для вас может быть совсем не очевидно для других, от поведения которых зависит то, сумеете ли выстоять. Помните все это – и… Почаще читайте такого специалиста по катастрофам, как наш великий поэт Александр Пушкин. Он блестяще все это сформулировал в одной фразе: "Тяжкий млат, дробя стекло, кует булат".

Обстоятельства – это тяжкий млат. Вы – это то, на что этот тяжкий млат обрушивается.

Если вы стекло – то обрушившийся на вас тяжкий млат крайне неприятных (а то и критических) обстоятельств осуществит по отношению к вам экзистенциальную катастрофу. Вы перестанете БЫТЬ. Существовать в качестве системы, целостности. Кстати, не только цивилизации, страны, корпорации, малые группы, но и отдельные люди так раскалываются под давлением критических обстоятельств – иначе что такое шизофрения?

Расколовшись и перестав БЫТЬ, вы потеряете те возможности, которые были у вас как у этой самой "стеклянной целостности". Вы были невероятно важным, с разных точек зрения, стеклянным изделием, – драгоценным целительным кубком, великолепной статуэткой. Долбанули по вам молотком – каковы остаточные возможности и остаточная ценность (одно без другого не существует) груды стеклянных осколков? Ну, можно вас еще мельче истолочь и подсыпать кому-то в борщ. Можно отдельным стеклянным осколком вены вскрыть… Но это уже совсем другое – не правда ли?

Это – если вы стекло, дробимое тяжким млатом обстоятельств.

Если же вы не стекло, а металл, то обрушившиеся на вас обстоятельства как раз и позволят вам обрести подлинную целостность, выявить и познать суть самого себя. И превратитесь вы тогда из завалящего слитка в нечто уникально ценное – в этот самый булат. Не зря говорится: "Пройти через горнило".

Но это надо еще суметь пройти. Дочеловеческие популяции проходят через горнило эволюционной катастрофы (кстати, кто сказал, что нынешнее горнило в каком-то смысле не таково?) методом естественного отбора. В популяции оказывается сколько-то "булатоподобных" особей и огромное количество особей "стеклоподобных". Тяжкий млат эволюции уничтожает все, что не является "булатоподобным". Иногда речь идет об уничтожении 90-95% популяции. Оставшиеся проценты "булатоподобных" особей воспроизводят потомство. Если потомство оказывается все-таки "стеклоподобным", тот же тяжкий млат его уничтожает. Если удается в итоге за очень длинный период наладить устойчивое воспроизводство "булатоподобного" начала внутри популяции – популяция проходит горнило эволюции. Если не удается – не проходит.

Человеку дан разум. И – что еще важнее – творческий дар. Дар предвидения, дар самопеределывания. Человек может сказать: "Глядите-ка, сейчас тяжкий млат начнет нас дробить. Подставляем под него булат, стеклянные сосуды прячем – они нам еще потом пригодятся".

Или: "Началось наводнение. "Вольво" утонет. Позже он нам понадобится. Делаем плот, погружаем на него людей, машину…"

Или: "Этот поезд едет в концлагерь. Можно еще полсуток поуспокаивать себя, что это не так. Но зачем? Концлагерь – это катастрофа. Можно ли из нее выскочить? Пробить днище вагона, например? Нельзя выскочить? Как в ней жить? Что с собой сделать, чтобы выстоять, не сломаться, выйти из катастрофы не раздавленным ничтожеством, а человеком, обретшим новые возможности?"

Знаменитый психолог Виктор Франкл в своей книге "Человек в поисках смысла" как раз описывает то, как одних катастрофа фашистского концлагеря делала лагерной слизью, а других – приподнимала и выводила на новые горизонты. А ведь в катастрофе оказывались все. Людей учат поведению в катастрофах. Книга Франкла – не единственная. Но и она говорит о многом. Наблюдения Франкла (а он сам был в концлагере) неопровержимо доказывают, что не ломаются, не разбиваются на части только те, кто находит актуальные для себя смыслы. Но ведь один и тот же человек может найти для себя этот смысл и оказаться металлом, превращаемым тяжким млатом концлагеря в булат. А может и не найти – и оказаться стеклом.

Так, значит, у человека не на роду написано, кем ему быть – стеклом или металлом? Значит, человек обладает способностью самого себя делать из стекла металлом и наоборот! Человек – это существо, преодолевающее границы собственной заданности. Конечно, не все границы. Но хотя бы некоторые. В существенной степени эта способность зависит от наличия в человеке смыслового ядра. Человек является субъектом, только если в нем есть смысловое ядро. И не только человек, кстати. Структура какая-нибудь (корпорация, класс и так далее). Страна. Цивилизация.

Соответственно, тот, кто хочет это (человека и так далее) сломать (лишить субъектности), атакует смысловое ядро.

До сих пор я обсудил десять простейших факторов так называемой "перестройки".

Фактор #1 – нефтяные цены.

Фактор #2 – газовые цены.

Фактор #3 – южное подбрюшье (иначе это называется "Большая Игра", читайте хотя бы роман Р. Киплинга "Ким").

Фактор #4 – перестановка фигур на глобальной шахматной доске.

Фактор #5 – права человека, возводимые в ранг главного элемента межгосударственных отношений.

Фактор #6 – моральный шок, используемый для обеспечения катастрофических (и абсолютно аморальных, кстати говоря) результатов.

Фактор #7 – неэластичность бюджета.

Фактор #8 – взятие международных кредитов под политические обязательства.

Фактор #9 – разрыв между качеством ситуации и качеством вовлеченного в нее опорного класса.

Фактор #10 – разрыв между качеством ситуации и качеством вовлеченного в ее анализ экспертного сообщества.

Я дошел до одиннадцатого фактора, указал, что фактор #11 – это разрыв между всё той же ситуацией и качествами самого политического субъекта. И…

И должен снизить темп для того, чтобы объяснить, что десять факторов – это просто факторы, а одиннадцатый фактор – это, на самом деле, один из элементов так называемого системного фокуса, иногда называемого "суперфактором". Я мог начать с рассмотрения суперфактора. Но тогда политическая аналитика превратилась бы в стерильно-академическое исследование. И мы в итоге ничего бы не поняли. Потому что предмет-то нашего рассмотрения весьма неакадемичен. И это – очевидность, не требующая доказательств.

Итак, я не мог начинать с фактора #11. Но я не могу сейчас, дойдя до этого фактора, не оговорить, что это на самом деле не очередной фактор, а некое слагаемое суперфактора, системного фокуса, на который все замыкается.

Представьте себе правильный десятиугольник со всеми возможными связями между всеми его углами. И фокус, в котором эти связи пересекаются. Такова простейшая модель "перестройки". Она абсолютно недостаточна для того, чтобы описать интересующее нас явление, потому что факторов не десять, а больше, и расположены они не на окружности, а на довольно сложной гиперсфере. Но даже на основе такой простейшей модели (десятиугольник и фокус) можно сделать некие выводы. А на основе выводов – оценить содержание тех политических акторов, которые предлагают осуществить у нас еще одну "перестройку".

Среди этих акторов есть, кстати, демагоги, которые с наивным видом спрашивают: "А чем плоха "перестройка"? Ну, перестраивается что-то – и что?"

Поскольку с этим псевдонаивняком придется сталкиваться все чаще, то надо раз и навсегда оговорить, что "перестройка" – это не перестраивание чего-нибудь, а исторически заданный прецедент, который и надо рассматривать в качестве такового. Он таковым, кстати, является для всего мира. Русское слово "perestroyka" стало международным. И не говорите нам, пожалуйста, что когда кто-то из политиков (тот же Немцов, например) апеллирует к перестройке, то он не к прецеденту апеллирует, а так, вообще.

"Перестройка" – это исторический прецедент осуществления цивилизационного слома и регресса. Это прецедент, который хотят вновь воспроизвести у нас. С поразительно малыми коррективами. Осуществление этого прецедента во второй раз – "перестройка-2". Могут попытаться осуществить еще и в третий раз – "перестройка-3" и так далее.

Итак, у вас есть десять факторов (на самом деле их гораздо больше). И есть межфакторные связи. Связи эти имеют фокус. Фокус в многофакторной системе называется еще "суперфактором". Оговариваю еще раз – факторов на самом деле больше. Но по причинам как исследовательского, так и политического характера мне удобнее сразу после описания простейших факторов разобрать суперфактор. Объяснив при этом, что он такое. А после этого перейти к описанию других факторов.

Окончательный многоугольник будет не десятиугольником. Углов будет существенно больше. Но сколько бы их ни было, фокус (или суперфактор) будет все тот же. Так что же это за суперфактор?

СУПЕРФАКТОРОМ "ПЕРЕСТРОЙКИ" (-1, -2, -3 И ТАК ДАЛЕЕ) ЯВЛЯЕТСЯ ОБЕСПЕЧЕНИЕ БЕССУБЪЕКТНОСТИ. ЖЕРТВА "ПЕРЕСТРОЙКИ" ("ПЕРЕСТРОЙКА" – ЭТО В КАКОМ-ТО СМЫСЛЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ) ДОЛЖНА БЫТЬ ЛИШЕНА СУБЪЕКТНОСТИ. А ЗНАЧИТ, И СПОСОБНОСТИ ОСМЫСЛЕННО ПРОТИВОСТОЯТЬ КАТАСТРОФЕ, В КОТОРУЮ ЕЕ ВОВЛЕКАЮТ.

Для того мы и обсуждали так долго условия субъектности, чтобы теперь иметь возможность обсудить этот суперфактор.

Суперфактор состоит из двух слагаемых – суперфактора А и суперфактора Б.

Суперфактор А – это лишение субъектности через эрозию смыслового ядра у той системы, которую обрекают на катастрофу. Системой может быть семья (мы говорили уже о семье Отелло), организация, нация, цивилизация и так далее. Какова бы ни была система, ее можно вовлечь в катастрофу и провести через все фазы катастрофы нужным образом, доведя катастрофу до летального финала, только в случае, если система лишена способности к удержанию и сотворению смыслов, адекватных вызову катастрофы.

Система, которая лишена способности к удержанию и сотворению таких (адекватных катастрофе, в которую ее вовлекли) смыслов – это уже не субъект, а объект.

"Перестройка" – это изымание смыслов с целью превращения субъекта в объект. Франкл помогал людям обрести смысл. А фашистские психологи изучали способы разрушения у человека смыслов. Изучали методично и изощренно. Что, например, станет с человеком, если его заставлять делать нечто очевидно бессмысленное? Например, если требовать от него, чтобы он заправлял свою койку, измеряя качество заправки с помощью теодолита, и наказывать за отклонение от правильной заправки на доли миллиметра? Или заставлять перетаскивать камни – сначала из точки #1 в точку #2, а потом назад из точки #2 в точку #1, и так до бесконечности?

А листовки, адресованные солдатам, оказавшимся в окружении? Все они основаны на том, что сопротивление бессмысленно. Нет смысла, то есть. Москва сдана, Сталин бежал, все руководство партии и страны бежало, военачальники предали. Как только человек теряет смысл, он теряет способность выстаивать.

И не только человек. "Перестройка-2" повторит убийство смыслов, осуществленное "перестройкой-1". "Перестройка-1" уничтожила советские смыслы и основанную на них советскую идентичность. Помните трехчленку: "что мне делать?" В ней главное – МНЕ. Для того, чтобы это главное было, я должен БЫТЬ, то есть обладать бытием. Обладание бытием – это идентичность. Потеря идентичности – это потеря "я", то есть способности быть. Если нет способности быть, то какой смысл обсуждать, что делать? Некому это делать. В жизни вполне возможна ситуация, когда у КТО налицо дефицит по части "ЧТО делать". Но невозможна ситуация, когда проблема "ЧТО делать" бывает решена в отсутствие КТО. Организаторы катастрофы будут атаковать смыслы, процесс смыслообразования и идентичность, то есть возможность появления КТО.

Можно пережить низкие цены на нефть и газ, можно отразить демарши с юга или даже с трех сторон (Запада, Востока и Юга). Но все это можно сделать, если ты есть. Если ты субъект, КТО. А если ты объект, и тебя нет – то и сделать ничего нельзя.

Как же избавляют от субъектности страну, нацию, цивилизацию да и любую другую систему?

С одной стороны, систему проблематизируют. Как? По-разному. Ее проблематизируют с точки зрения полезности ("а зачем нам государство, если мы голодаем?"). Ее проблематизируют с точки зрения справедливости ("мы голодаем, а они жируют"). Ее проблематизируют иными способами. Наша система под названием РФ дает колоссальное количество поводов для таких проблематизаций.

Но ведь одних проблематизаций мало. Пользы нет? А разве к пользе все сводится? Мы детей ведь не для того заводим, чтобы иметь от них пользу в виде обеспеченной старости.

Справедливости нет? А мы ее вернем. Зачем нам систему разрушать? Мы ее исправлять должны.

То есть, для избавления от субъектности нужна еще и деперсонализация. Нужно, чтобы никакого "мы" не было, и чтобы это "мы" – "не дергалось". Для этого надо "мы" назвать, например, "совки". И, используя имеющуюся у этого "мы" склонность к самоуничижению (основанную на неких религиозных традициях – кенозис, покаяние и т. д.), начать демонтаж "мы". "Кто вы такие? Вы "совки", шедшие неверным путем! У вас все шиворот-навыворот. Вы не возникайте в ответ на наши проблематизации, а делайте, что вам говорят. Потому что по сути и нет вас, есть только ошибка природы и истории, которую другие будут исправлять".

Сочетание множественной проблематизации с деперсонализацией избавляет граждан от государства. Проверенное и патентованное средство. Суперфактор А в рамках многофакторной спецоперации "перестройка".

Если "перестройка-1" смогла за счет проблематизаций и деперсонализаций изъять советские, достаточно прочные к 1985 году, смыслы, под которые подкапывались многими десятилетиями, то изъять путинский "тучный патриотизм" намного проще. Ибо этот патриотизм сооружен политтехнологами. И помножен на невнятные надежды регрессирующего общества, цепляющегося за остатки собственного бытия, за воспоминания о возможностях такого бытия, за остатки собственного "мы", и не более.

Ущербность "тучного патриотизма" как смысловой системы компенсировалась "тучностью" этого патриотизма, то есть объедками со стола высоких нефтяных и газовых цен. С одной стороны, изымаются эти компенсации. С другой – демонстрируются уродства, обнажающиеся в момент изъятия компенсаций. Уродств хватает. Их всегда хватает, а в данном случае их через край. Тщательная работа по демонстрации уродств превращает сооруженную одними политтехнологами "великую воскрешающуюся Россию Путина" в сооруженные другими политтехнологами "эрэфию" или "путинярню".

Этот процесс уже идет полным ходом при попустительстве действующей власти. Говоря о попустительстве, я имею в виду не отсутствие жестких репрессивных мер, которые в этом случае имеют очень усеченную эффективность, сопряженную с большими издержками. Я имею в виду отсутствие адекватного смыслового ответа на данный вызов. То есть отсутствие всей и всяческой субъектологии, которая только и может противостоять деструктивному технологизму в условиях, когда конструктивный технологизм обесточен. Да и может ли технологизм вообще быть по-настоящему конструктивным?

Так называемые "конструктивные" технологи будут цепляться за "тучный патриотизм" вопреки всему, что будет входить в нашу жизнь вместе с катастрофой. "Деструктивные технологи" будут это входящее специфическим образом интерпретировать. "Ну, лопнул ваш "тучный патриотизм", – скажут они. – Что поделаешь? Теперь настало время антипатриотизма… Регионализма… Трансгосударственного патернализма, произвольных региональных декомпозиций и сборок".

Чем можно им ответить? Реальным ответом в нынешней ситуации может стать только "тощий патриотизм". Патриотизм, не нуждающийся в "объедочных" компенсациях. Но этот патриотизм несовместим с гламуром и шиком власть имущих. Нельзя призывать низы "затягивать пояса", одновременно демонстрируя вопиющую роскошь омерзительных куршавелевских оргий. И паллиативами по принципу "ай-яй-яй" тут не обойдешься. Тут нужно не "ай-яй-яй", а "а-та-та".

Это – как минимум. И не надо рассказывать сказки о том, что никто не знает, как это сделать. Когда надо – делали. Те же люди, которые сейчас говорят, что не знают, как это делать, – делали. Почему же тогда делали, а теперь, видите ли, не могут? Потому что тогда делали это самое "а-та-та" отдельным представителям класса, и класс соглашался это принять с ухмылкой ("Бабки-то у кого-то надо взять! У кого власть – у того и бабки! Сатисфакция называется… хе-хе-хе…").

Новые "а-та-та", способные создать предпосылки для эффективности патриотизма в тощие годы, должны задеть святое – возможность класса устраивать гедонистические оргии. А зачем этому классу страна, если он таких оргий закатывать не может? Зачем ему даже деньги? Ему деньги нужны для оргий, а страна – для денег, на которые можно осуществлять оргии. Оргии – это святая святых.

И класс говорит тем, кто на это посягает: "А вот это ты – не замай! Хочешь поизгаляться над несколькими нашими собратьями и полакомиться их бабками – ради бога! Но все мы как целое хотим гулять и будем гулять! Да хоть бы и на собственных политических похоронах".

Класс мешает создать смысловые предпосылки, позволяющие обществу выдержать катастрофические нагрузки. Это прямой повтор ситуации перед 1917 годом. Одним – рысаки, рестораны и шампанское, а другим – кормить вшей в окопах? Извини-подвинься!

Класс тогда не ждал, что его "подвинут" так кроваво и неожиданно. А нынешний класс чуть ли не ждет, что его "подвинут". Как минимум, он к этому в своей основной массе полностью готов. Он запасся социальными "аэродромами" за бугром – виллами, дворцами, счетами в банках. А кое-кто и полноценным западным бизнесом.

Принять социальный постриг, начать разворот к настоящей аскезе с себя – он не может. Он не субъект. И будет сделано все, чтобы он субъектом не стал. Он не обладатель смыслов, которые он может протранслировать другим. Он не держатель тех поведенческих эталонов, которые нужны, чтобы выстоять в катастрофе. Он – тот самый гогочущий гусь, которого готовят для подачи на стол.

Гусь – не человек и не обладает способностью осмыслить траекторию, по которой он движется к состоянию шедевра кулинарного искусства. Класс – это люди. И отнять у них способность осознать эту самую траекторию (а значит, и способность сойти с нее) нельзя по определению. Но с каждым месяцем самозадание на переход от статуса объекта (гуся) к статусу субъекта (выстаивателя, спасателя) будет усложняться.

Всегда есть выход из катастрофы. Иногда он состоит в том, чтобы уйти с траектории, которая ее обеспечивает. Иногда в том, чтобы самопреобразоваться в ее горниле. Но суть катастрофы в том, что на каждом новом этапе такой выход будет требовать все больше воли и разума, а их будет становиться все меньше.

Итак, обеспечение бессубъектности является суперфактором в рамках перестройки (-1, -2, -3 и так далее). Обеспечение бессубъектности будет осуществляться не только через изъятие смыслов. Субъект – это единство смыслов и связей. Связи поддерживаются смыслами. Смыслы подкрепляются связями.

 

№7. 25.03.09 "Завтра" No: 13

"Текущий глобальный экономический кризис стал результатом провала сложившейся финансовой системы в результате низкого качества регулирования, из-за чего огромные риски оказались вне должного учета", – так начинается текст под названием "Предложения Российской Федерации к саммиту "Группы двадцати" в Лондоне (апрель 2009 года)".

В средствах массовой информации данный текст окрестили "предложениями Медведева". Опубликован текст на сайте Президента РФ Д. Медведева. Делать G-20 предложения от лица Российской Федерации может только глава Российской Федерации, то есть Президент.

Была бы наша политическая ситуация чуть менее запутанной, я бы с уверенностью назвал этот текст медведевским. Но в нынешней ситуации это можно делать, только если Д. Медведев публично и с абсолютной определенностью назвал текст своим. Поскольку этого нет – предпочитаю называть текст "кремлевским". Это первое.

Второе – данный кремлевский текст, будучи адресованным G-20, вынесен на публичное обсуждение в России 16 марта 2009 года. G-20 соберется в Лондоне 2 апреля 2009 года. Текст опубликован заранее для того, чтобы российские эксперты могли его обсудить. Но полноценного обсуждения нет. Нет корректной и острой дискуссии по поводу каждого положения этого крайне важного документа. Почему?

Постсоветская Россия переживает, может быть, самый сложный момент в своей восемнадцатилетней истории. Дискуссия нужна сегодня в большей степени, чем когда бы то ни было. Но она и невозможна в большей степени, чем когда бы то ни было. И не потому, что кто-то кому-то затыкает рты, а потому, что разрушены сложнейшие механизмы, позволяющие осуществлять столь непростую процедуру, как дискуссия.

На всех VIP-мероприятиях интеллектуального характера регламент для выступлений – пять минут. Сразу вспоминается фильм "Карнавальная ночь": "Пять минут, пять минут. С Новым годом, с новым счастьем!" За пять минут можно сформулировать позицию, да и то с трудом, но позицию нельзя насытить аргументацией. Соответственно, невозможно и вести дискуссию. Поскольку дискуссионность предполагает рассмотрение аргументации оппонента, обнаружение слабых мест, опровержение аргументов оппонента с помощью контраргументов, и так далее.

Дискуссиям обучаются. Поддержание психологического и интеллектуального климата, обеспечивающего возможность дискуссии, прививка вкуса к дискуссии, слежение за соблюдением ее правил, сохранение и упрочение культурных норм дискуссии – всё это сложнейшие социально-политические процедуры. Нет ни процедур, ни субъекта, который хотел бы их осуществлять, ни оснований, на которые мог бы подобный субъект опереться. "Мели, Емеля – твоя неделя…" Каждый говорит, что хочет, сообразуясь с тем, что ему любо и выгодно. Никто ничего не подхватывает и не развивает, не опровергает и не подтверждает. Каждое следующее высказывание стирает высказывание предыдущее. "Дискуссия… – вздыхала одна моя пожилая знакомая, наблюдая телешоу. – Знаешь, как вяжут? Петелька, крючочек, петелька, крючочек – вот что такое дискуссия. А это…"

Смысловая ткань и впрямь расползлась. Такое расползание исключает формирование как мыслящего, так и действующего субъекта. Связи формирует общий смысл. Он и только он! А если нет связей – какой субъект?

Мечта постмодернистов о диссоциации субъекта реализована нашими политическими интеллектуалами. Скажут: "И пёс бы с ними!" А вот в Латинской Америке так бы никто не сказал. Там осознали на горьком колониальном опыте, что если нет национальной интеллигенции, то нет дискуссии, нет проекта, нет субъекта, нет модернизации, нет национально-освободительной борьбы.

Не начнет у нас формироваться общая смысловая ткань – не возникнет контррегрессивный субъект. Такова, представьте, цена вопроса. Те, кому крайне важно, чтобы регресс продолжился и завершился летальным исходом, усиленно насаждают постмодернистскую субкультуру. Для того и насаждают, чтобы сообщества, которым предписан регресс, не могли выйти за рамки данного мерзкого предписания.

Классик утверждал, что либо вши уничтожат социализм, либо социализм уничтожит вшей. В настоящий момент – либо отечественный постмодернизм диссоциирует, то есть уничтожит, все предпосылки субъектности, все шансы на обеспечение триединства "смысл – связь – субъект". Либо это триединство уничтожит постмодернизм. То есть преодолеет его – и интеллектуально, и волево, и экзистенциально, и нравственно.

Легко сказать "преодолеет". Как его преодолеешь, этот самый постмодернизм? С помощью возвращения к классической дискуссии? "В карете прошлого далеко не уедешь". Идти надо вперед, а не оглядываться назад. Прорываться надо к новым подлинностям, недоступным для постмодернистской (почти всесильной, между прочим) диссоциации.

И, пожалуйста, не надо говорить, что постмодернизм только фиксирует отсутствие субъекта, а также всего остального (проекта, цели, человека, смысла, связей, идеальности, подлинности etc). Постмодернизм – не могильщик всего вышеперечисленного. Это убийца. Это средство, созданное для истребления субъектностей.

Постмодернизм-то и соорудил ту мировую катастрофу, которая почему-то называется кризисом. Кто-то скажет, что постмодернизм – это слишком малая и слабенькая системка для того, чтобы соорудить подобное. Но, во-первых, системка далеко не такая слабенькая, как кажется. А, во-вторых, катастрофа именно так и сооружается. Берется маленькая нелинейная и нестационарная системка и правильным образом помещается внутрь большой и стационарной системищи. В результате системища почему-то начинает разваливаться… Стоп!

Как исследователь, пытающийся разобраться в общей ситуации, я именно эти соотношения между большим и малым, линейным и нелинейным, стационарным и нестационарным и должен разбирать. А как политический аналитик? Имею ли я право абстрагироваться от текущих событий, разбирая только общий сюжет? Конечно же, не имею. Да и этот общий сюжет… Он, знаете ли, весьма специфичен. Начнешь его академически анализировать, абстрагируясь от конкретики, – ускользнет главное.

Постмодернизм, кстати, так и создан. Он не может быть не только понят, но даже обсужден по-настоящему, если вы начнете абстрагироваться от конкретики и академизировать, так сказать, общую ситуацию. Постмодернизм над академическим рассмотрением смеется. Он виртуозно от подобного рассмотрения ускользает. Да и от всей классики в целом.

Ну, так попробуем иначе справиться с ситуацией! Не забудем ни об общем, которое хотим обсуждать ("перестройка-2" и так далее), ни о постмодернистской коллизии, в которую это общее втянуто. Но, памятуя обо всем этом, не будем пренебрегать частностями, которые об общей ситуации и ее постмодернистском модусе скажут больше, нежели любое абстрактное академическое рассмотрение, этими частностями высокомерно пренебрегающее.

Не постмодернизм я сейчас буду рассматривать, не диссоциацию субъекта как единства связей и смыслов, – а документ, который процитировал выше. Если же в ходе этого рассмотрения я сумею обнаружить нечто, касающееся общих вопросов (той же бессубъектности, диссоциативности и так далее), – то… То, может быть, тогда-то мы и поймем что-то по-настоящему?

Итак, в документе утверждается, что "текущий глобальный экономический кризис стал результатом провала сложившейся финансовой системы в результате низкого качества регулирования, из-за чего…" и так далее.

Интеллектуалы, создавшие документ! Помните, что ваша постмодернистская ирония (а что такое постмодернизм без иронии?) натолкнется на нечто совсем другое. В том числе, и на определенные эмоции людей, которые знают русский язык, русскую стилистику, традиции русского политического письма совсем не так, как вы. Эти люди, будучи иностранцами и посвятив себя уничтожению России, наш язык, нашу стилистику и все остальное блестяще выучили. И к ним определенным образом относятся. Ненависть, господа кремлевские интеллектуалы, это одно. А презрение – это другое.

Ваши противники, которых вы считаете коллегами, никогда не простят вам фразы, в которой "экономический кризис стал результатом провала сложившейся финансовой системы в результате…" и так далее. По их мнению (а они сейчас являются, увы, основными носителями русского классического политического письма), не может быть "результата в результате". А поскольку фраза заверчена еще больше, и "кризис стал результатом провала… в результате низкого качества, из-за чего огромные риски…" и так далее, то возникнет изначальное отторжение текста как такового. Ибо сказано учителями тех, кто его будет читать, что стиль – это человек.

Давая генеральную оценку глобальной ситуации и публикуя эту оценку, надо (коль скоро эта оценка дается от лица всей России и ее высшей политической элиты) раскошелиться на одного стилиста (я имею в виду, если кто не понял, специалиста по языку, а не по прическам). Или заставить работать имеющихся стилистов, которые пропустить такую фразу могут только из некоей аппаратной мстительности. Бог бы с ней, если бы речь шла о внутреннем документе. Но ведь документ-то не внутренний! И по нему будут оценивать – есть субъект или нет. Ибо один из атрибутов субъекта – это язык (стиль, и так далее). Конечно, может быть очень много атрибутов и не быть субъекта. Но так, чтобы субъект был и в бытии своем порождал подобные атрибуты – сие крайне сомнительно.

Продравшись сквозь атрибуты стиля к смыслу, мы обнаруживаем, что:

1) происходящее есть глобальный экономический кризис (а вдруг это катастрофа или что-нибудь другое? – в западной элите есть такие суждения);

2) этот кризис стал результатом провала финансовой системы;

3) провал возник в результате того, что финансовая система (глобальная, раз кризис глобальный – не так ли?) имела плохие регуляторы.

Это и развивается в следующих фразах документа, где говорится, что "мировые финансовые институты регулирования не отреагировали на происходящие в последние годы события адекватными действиями, что подтвердило несоответствие их деятельности потребностям современного многополярного мира".

Таким образом, в документе вводятся в рассмотрение также:

4) многополярный современный мир с его потребностями;

5) несоответствие деятельности мировых финансовых институтов потребностям этого многополярного современного мира.

Далее в документе описывается пагубность ситуации, к которой современный мир привели вышеназванные обстоятельства 1), 2), 3), 4), 5).

Пагубность же в том, что значительная часть человечества в результате этих 1), 2), 3), 4), 5) столкнулась с огромными сложностями. Сложности касаются обеспечения комфортного жилья, образования, качественного медицинского обслуживания и. "даже продовольствия". Мировой подъем предыдущих лет в результате 1), 2), 3), 4), 5) "не сказался на улучшении ситуации для наименее обеспеченных слоев населения".

Никоим образом не подкапываясь под справедливый пафос данной констатации, хочу спросить авторов – а вдруг все дело в том, что это-то и НУЖНО кому-то (делателю кризиса или катастрофы)? Что НУЖНО, чтобы значительная часть человечества схлопотала максимальные проблемы в том, что касается возможности получить комфортное жилье, образование, качественное медицинское обслуживание и "даже продовольствие"?

В самом деле, представим себе, что нет кризиса (или катастрофы), что как жили в 2007-м, так и жили бы аж до 2020-го (из чего исходили Путин и Медведев, делая заявку на "Стратегию – 2020"). Что бы произошло тогда? Еще пара миллиардов обитателей земного шара прорвалась бы к обладанию комфортным жильем и всем прочим, о чем сказано в документе. А также к обладанию другими благами, обязательными для западного человека. К наличию в каждой семье двух автомобилей, например.

Представим себе, что эти два миллиарда построили коттеджи, обзавелись машинами, подключили свои коттеджи к системам энергообеспечения, залили бензин в машины. И так далее.

Что произошло бы с человечеством? В частности, с его невозобновляемыми ресурсами? Что произошло бы с перераспределением экономической, а значит, и политической силы? И к чему в итоге привело бы такое перераспределение экономической, а также политической (а значит, как мы все понимаем, и военной) силы?

Я не хочу сказать, что такое перераспределение пагубно, и что ему надо всячески помешать в интересах человечества. Я всего лишь хочу сказать, что такое перераспределение фантастическим образом изменило бы весь мировой ландшафт. А значит, с политической точки зрения, мир не может не поделиться на тех, кого такое изменение ландшафта устраивает, и на тех, кого оно не устраивает. Называется это все, между прочим, "закон неравномерности развития при империализме". Кого-то эта неравномерность устраивает. И ясно, кого – молодые страны, которые за счет дешевизны рабочей силы, импорта новых технологий, политической и идеологической мобилизации населения начинают двигаться быстрее. А кого-то это не устраивает. И опять-таки ясно, кого – старые страны, которые двигаются всё медленнее.

Когда нечто не устраивает одних и устраивает других, то это называется "конфликт" или "противоречие". Конфликты обостряются, противоречия накапливаются и углубляются. В результате что-то с чем-то сталкивается, что-то во что-то преобразуется. Это одна модель исторического процесса.

Другая модель, видимо, предполагает, что все всегда происходит в результате недорегуляции и перерегуляции. Что не исторические противоречия привели к Великой французской революции. Нет, всё дело в том, что французская монархия не отладила до конца механизмы регулирования! А перед этим их не отладила до конца… ну, я не знаю… империя Карла Пятого, Карла Великого, Римская империя, империя Александра Македонского.

Все они погибли потому, что не отладили механизмы регулирования. Если бы при соответствующих политических лидерах были правильные кремлевские команды, которые писали бы по-латыни, по-испански и так далее, как по-русски, то все механизмы регулирования были бы отлажены вовремя. И все бы бесконечно совершенствовали патриархально-рабовладельческий строй, а не переходили из одной формации в другую.

В конечном счете, можно согласиться и с констатацией того, что все гибнет из-за неправильных механизмов регулирования. Но из-за чего возникают неправильные механизмы регулирования? Они же из-за чего-то возникают! Не из-за неграмотности древнеегипетской или древневавилонской бюрократии. А из-за того, что возникают противоречия. ну, я не знаю… между производительными силами и производственными отношениями… между элитными группами… между исчерпанным и нарождающимся историческим идеалом… между укладами… между восходящей и уходящей технологической парадигмой… между популяционной инерцией и задачами эволюции… У каждого такого "между" есть свои адепты. Каждому такому "между" посвящены та или иная историософия, методология, философия истории и так далее.

Лично я не знаю философской и политической школы, утверждающей, что все гибнет по причине плохого регулирования, а спасать надо с помощью улучшения регулирования. Может быть, это у меня от невежества. Но боюсь, что нет. Я даже готов признать, что в Кремле сформирована новая историко-философская школа. Ну, например панрегулятивизм: "Ребята, если у вас есть проблемы, то что-то не отрегулировано! Давайте отрегулируем!"

Я-то готов это признать, но боюсь, что "ребята", которым это адресовано, – не готовы. Что "ребята" на это ответят некомплиментарно. Мол, у нас все правильно отрегулировано, но под другие задачи, которых вы не понимаете. Это во-первых. Во-вторых, если все иначе отрегулировать, то возникнет недопустимый ущерб нашим интересам, которые первичны. В-третьих, мы – хозяева, а те, кто нам это пишет, – невесть кто. То ли они есть, то ли их нет. И пусть сначала у себя разберутся. В-четвертых – если пишущие хотят, тем не менее, к хозяевам обращаться, пусть догадаются с трех раз, что хозяевам надо.

Конечно, на все это можно ответить "ребятам", что их интересы противоречат интересам большинства человечества. Но тогда это уже другой язык. Скажу примерно, какой – не для того, чтобы заменить им имеющуюся преамбулу, а просто для уточнения существа дела:

"Мировой экономический кризис в концентрированном виде отразил и выявил существующие исторические противоречия между малыми группами власть имущих, а также некоторыми странами, окормляемыми этими группами, – и большинством человечества. Дальнейшее усугубление этих противоречий приведет к уничтожению человечества. В силу этого мы, отражая интересы большинства человечества, призываем это большинство объединиться для отстаивания своих фундаментальных интересов, совпадающих с интересами всего рода людского. А, объединившись на основе таких-то принципов, свергнуть власть исторически отмирающего и цепляющегося за свои реакционные возможности меньшинства. Предлагаемые нами программные принципы следующие…"

Это являлось бы неким политическим языком. Возможно, не отвечающим целям, ценностям, намерениям, воззрениям авторов кремлевского текста. То есть даже наверняка не отвечающим. Но это политический язык. Назовем его "языком-1". Могут быть совершенно другие политические языки. Язык-2, язык-3… В соответствии с выбранным политическим языком вы по-разному вскрываете фундаментальные противоречия. И делаете политическую заявку на что-либо. Заявку-1, заявку-2, заявку-3 и так далее.

Однако то, что сказано в кремлевском документе, не является политическим языком вообще. Это язык технологический. Когда же технологический язык применяется для описания того, что имеет явно не технологическую, а историко-политическую природу, то это и есть постмодернизм.

Мольеровский Журден не знал, что он говорит прозой. А авторы текста не знают, что у них постмодернистская установка. Но она от этого не становится менее постмодернистской. Прочтите классиков данного направления. И вы убедитесь, что диссоциация субъекта происходит, в том числе, и за счет технологизации того, что в принципе находится в антагонизме с любой технологизацией. А ведь ничто не находится в более глубоком антагонизме с технологизацией, нежели история с ее сущностными противоречиями.

Избегая анализа этих противоречий и подменяя их технологическими суррогатами (несовершенная регуляция, дерегуляция и так далее), вы осуществляете диссоциацию субъекта. Истребляете свое историческое бытие. Разоружаетесь в одностороннем порядке. Сотворили вы подобное – вас нет. Нет – в постмодернистском смысле этого слова. Но другие-то – есть. Только ваше бытие обнулено (встречная девальвация). А чье-то бытие – укреплено (встречная ревальвация). В результате тот, кто девальвирует свое бытие (то есть вы), оказывается поглощен чужим бытием (то есть ими).

Знаете, как это называется? Это называется "новое мышление", оно же – "новое мышление". С приветом от "перестройки-1". Дело ведь не в том, что Михаил Сергеевич Горбачев тогда от лица СССР предложил новый подход к мировым проблемам. Это само по себе было прекрасно. А в том, что в этом подходе было заявлено о необходимости "очистить политические позиции от идеологической нетерпимости".

Ну, ладно, от нетерпимости. Но ведь лиха беда начало. Возник знаменитый горбачевский призыв к "деидеологизации внешней политики" (не слабо, правда ведь?). Поскольку нельзя деидеологизировать только внешнюю политику, то надо деидеологизировать политику вообще. То есть отказаться от идеологии. Не от нетерпимости, а от идеологии как таковой! На языке постмодернизма это так и называется – "смерть идеологии". Отказавшись от идеологии, надо отказаться от проекта. На языке постмодернизма это называется "смерть проекта". О`кей! Но другие не хотят отказываться от своей идеологии и от своего проекта!

Граждане СССР теряют свою идеологическую самость и… деидеологизируются вообще? Как бы не так! Им тут же навязывается чужая идеологическая самость, причем такая, которая нужна навязывающим. СССР идейно разоружается в одностороннем порядке. Его смыслы и связи рушатся. Он перестает быть СУБЪЕКТОМ и… И становится ОБЪЕКТОМ, то есть пищей для субъекта.

Таков неумолимый закон взаимодействия больших социокультурных систем. Если одной из систем (СССР) можно навязать чужую идеологию (причем суррогатную), чужой проект (опять же суррогатный), то эта система теряет свое бытие. И становится безбытийным придатком к бытию чужой системы, которая этот придаток использует как дополнительный ресурс своего бытия.

Вот почему США, да и другие (как Европа, так и Китай, как ислам, так и Индия), от своих идеологий и проектов не отказались. И не откажутся. А если откажутся, то будут поглощены. Пока же этот номер исполнил только Горбачев и только от лица СССР.

Что это такое? Это диссоциация субъекта (классика постмодерна). И это самоуничтожение. Это "перестройка-1" и ее постмодернистский хит – "новое мышление".

Теперь мы сталкиваемся с чем-то наподобие "нового мышления – 2". Опять делается некое предложение миру. И все на том же постмодернистском, как я выше показал, языке. В самом деле, не только преамбула, но и весь текст анализируемого мною документа построен по принципу технологизации нетехнологизируемого. Что (смотри выше) тождественно отказу от субъектности.

"Россия исходит из того, что в условиях глобализации для нормального функционирования мировой экономики необходима стабильная, предсказуемая и функционирующая (опять два "функционирования" в одной фразе) по заранее известным правилам международная валютно-финансовая система, в основе которой лежит поддержание макроэкономической и финансовой дисциплины ведущими мировыми экономиками".

Зацикленность на слове "функционирование" уже говорит о технологическом неврозе. Такой невроз в сочетании с небрежностью – это плохо. Скажут, что небрежность – от нехватки времени и аппаратной усталости. Могу только ответить, что не надо делать предложения миру от лица моей страны в состоянии нехватки времени и аппаратной усталости.

Но, конечно же, не в усталости и небрежности главное. Хотя и это говорит о многом. Такую усталость постмодернизм называет усталостью культуры. Усталая культура не может выдвигать проекты. В том числе, спасения мира от катастрофы. Да и любые проекты вообще.

Но я прошу авторов документа вдуматься не только в эти абстрактные частности (постмодернизм, усталость культуры – подумаешь!), а в смысл собственных фраз. Что написано-то? Что в основе некоей системы должно лежать поддержание макроэкономической и финансовой дисциплины ведущими мировыми экономиками. Чего не хватает в этой фразе? Субъектности, вот чего!

Тут не сказано, КТО будет поддерживать это ЧТО под названием "макроэкономическая и финансовая дисциплина ведущих мировых экономик". А поскольку ведущие мировые экономики не существуют в отрыве от ведущих мировых политик… То ясно же, о каком КТО идет речь! Это КТО должно называться "мировое правительство".

Анализируемый мною кремлевский документ появляется 16 марта 2009 года. При его прочтении сразу же возникает мысль о некоей преемственности.

9 января 2002 года видный (и очень неглупый) либеральный экономист и общественный деятель Е. Ясин очень ясно сформулировал проблему этого самого мирового правительства:

"Один из уважаемых мною людей лорд Бертран Рассел еще в 1946 году – тогда, когда его в СССР называли "людоедом номер один" – предлагал идею мирового правительства, он говорил, что со своими грядущими проблемами каждая страна в отдельности или даже блоки стран не смогут справиться. И вот сегодня, для меня, по крайней мере, это очень убедительно, я возвращаюсь к этим старым его идеям, и мне кажется, что нам придется над этим задуматься".

17 февраля 2009 года (то есть в разгар кризиса и в момент подготовки кремлевского документа) Е. Ясин возвращается к этой идее:

"Мое мнение заключается в том, что глобализация – это естественный и необратимый процесс, вследствие чего мы идем к мировому правительству, которое будет когда-нибудь управлять экономикой в планетарном масштабе. Сегодняшний кризис связан еще и с тем, что глобальный финансовый рынок никем не контролировался".

Итак, как мы видим, Е. Ясин последователен. Он говорил и говорит о том, что все спасение – в мировом правительстве. Начался общемировой бедлам, именуемый "кризисом", он опять за свое. Дескать, данный кризис можно преодолеть только с помощью создания мирового правительства.

Это позиция. И, согласитесь, позиция весьма близкая к той, которая проводится в анализируемом документе.

Но в этом же была и позиция Горбачева. В этом были суть "нового мышления" и глобальный замах так называемой "перестройки". Мол, я демонтирую в одностороннем порядке Советский Союз и коммунистическую идеологию, но и вы-то… изменяйте глобальную архитектуру, убирайте НАТО, создавайте мировое правительство, мой вклад в демонтаж этой самой глобальной архитектуры учтите. "Да-да, – сказали Горбачеву. – Мы согласны, только вы сделайте первый шаг! Демонтируйте сначала свою архитектуру (соцлагерь, СССР и так далее), а уж мы потом…". Что было потом, мы знаем.

Глобальный преферанс исключает уступки по части своей субъектности в обмен на невнятные глобальные перспективы. Делающий такие уступки (они же "новое мышление"), – это "лох" в компании профессиональных шулеров. Он плохо кончает: страна оказывается разрушенной, власть потерянной.

Зачем, имея столь печальный опыт, снова двигаться в таком же направлении и в духе "нового мышления" рассуждать о необходимости качественно новой управляемости мировой экономики, финансов и аж всего процесса глобализации. Кто субъект? Его нет – иначе управляли бы за милую душу. Значит, его надо создавать? То есть менять всю мировую архитектуру, помещая в центр новой архитектуры – что? Правильно, мировое правительство.

Замечу, что не только Е. Ясин разминает тезис о мировом правительстве. Гораздо более конкретно и весомо этот же тезис озвучила в конце января 2009 года в Давосе канцлер Германии Ангела Меркель. Которая заявила, что необходимо создать единый свод глобальных экономических правил, а для контроля за их соблюдением учредить Всемирный экономический совет по образцу Совета безопасности ООН. Раз по образцу Совета Безопасности ООН – значит, с правом принятия решений, обязательных для исполнения. А как иначе!

Сразу же возникает ряд вопросов.

#1 – как реализуется это право на принятие решений, обязательных для исполнения? Какой политический, военный, полицейский субъект наполнит реальным содержанием эту обязательность? То есть будет бомбить ослушников и вводить на их территории войска.

#2 – как Высший экономический совет планеты сочетать с высшим политическим советом планеты, которым является СБ ООН? Как эти два совета соотносятся: а) по составу участников, б) по функциям?

#3 – по какому "замеру мощи" все это надо сооружать? "Замером мощи", по которому сооружался СБ ООН, была Вторая мировая война. Победители вошли в высший совет. Что теперь?

#4 – что делается со всеми существующими институтами? Встроить в них еще один – Высший экономический совет – невозможно. Значит, перестроить надо все. Политики, проснитесь и услышьте слово: "перестроить"! Создать абсолютно новую глобальную архитектуру мира, разрушив старую архитектуру, не имея под этим даже того фундамента, который имели страны-победительницы в 1945 году.

"Перестройка!"

20 марта 2009 года Обама и Байден встречались в Белом доме с Горбачевым. Обама уже сказал о предкатастрофической ситуации в США. И неважно – это пиар-ход или констатация степени реального неблагополучия. В любом случае, сделав такую заявку, предъявив себя в качестве спасателя, главы штаба по преодолению ЧП, Обама не может тратить время на глазах у своих сограждан и мира, ведя праздные беседы с пенсионером, пусть и всемирно известным. А значит, встреча эта в достаточной степени знаковая.

"Перестройка!" "Perestroyka!"

Так не пора ли Кремлю и нашей элите в целом перестать рассматривать происходящий процесс как какой-то кризис? А значит, и к международным своим инициативам отнестись как-то иначе. Ну, я не знаю… Менее оптимистично и романтично…

 

№8. 01.04.09 "Завтра" No: 14

В рассматриваемом мною документе под названием "Предложения Российской Федерации к саммиту "Группы двадцати" в Лондоне" говорится, что на Лондонском саммите надо принять решение о созыве международной конференции, "по результатам которой будут согласованы основные параметры мировой финансовой архитектуры… Новая международная архитектура финансовых отношений, по нашему мнению, должна строиться на принципах…".

Во-первых, новая международная финансовая архитектура немыслима без новой международной политической архитектуры. И это все понимают.

Во-вторых, создавать новую международную архитектуру финансовых отношений предлагается на основе принципов, первый из которых – совместимость деятельности и гармоничность стандартов национальных и международных институтов регулирования.

Что должно обеспечивать совместимость деятельности двух субъектов, осуществляющих эту деятельность? Мне кажется, что это понятно любому, кто когда-либо какую-либо деятельность осуществлял. Иерархичность, вот что. Применительно к вышеприведенной цитате, речь идет о совместимости через подчинение национальных регуляторов – международным. Все регуляторы будем переподчинять, или только финансовые? Армейские тоже будем переподчинять? Какие еще? Ясно же, что только финансовые переподчинить нельзя. Все это вместе называется "отказ от суверенитета".

Ну, хорошо, отказались. В чью пользу? В Европе такой отказ мучительно осуществляется в час по чайной ложке в пользу общеевропейского государства. Но здесь-то о чем речь? О мировом государстве? Чей Центральный Банк раздает директивы лишенным суверенитета провинциальным филиалам – русскому, французскому, китайскому, американскому и так далее. Сказали бы хоть прямо, что речь идет об этом, ан нет. Вместо подобной прямоты – уклончивость и разговоры о какой-то гармонизации. Извините, это к композиторам. Или в райскую канцелярию. Гармонизировать грешную жизнь в мировом масштабе – затея амбициозная, но трудно выполнимая. И уж слишком очевидным образом противоречащая самой природе существующих капиталистических отношений. А их ведь никто не отменял… Или как?

Но об отношениях чуть позже. А сначала о десуверенизации в пользу непонятно чего. Когда ее сразу осуществляют все – это одно. А когда она осуществляется в одностороннем порядке – это совсем другое. И мы знаем, что именно, "новое м ы шление" – вот что. Важнейшее слагаемое "перестройки". Мы диссоциируем свой субъект (СССР, РФ) в пользу чего-то этакого. Другие ничего подобного не делают. Под маской этакого (международных регуляторов, то бишь) выступает кто-то. КТО? Те же США? Ну пусть, не они… Но кто тогда? КТО? Не мы же.

Гармонизация… А еще (по тексту кремлевского документа) "демократичность и равномерность ответственности за принятие решений, лежащих в основе глобальной финансовой политики". Если глобальной финансовой, то и глобальной вообще. Но даже не это главное. Вы в своих фирмах, на своих заводах, в своих НИИ, КБ, министерствах и так далее пробовали ответственность за принятие решений равномерно распределять? Не пробовали, надеюсь. А почему? Потому что ежу понятно, что сразу все "навернется".

Дальнейший анализ кремлевского документа показывает, что решения с равномерно распределенной ответственностью должны быть еще и "прозрачными". А также "справедливыми". Но главное "гармоничными". Об этом говорится не один раз. Говорится, в том числе, что новая системная архитектура должна гармонизировать – знаете что? Развитые и развивающиеся экономики. Сразу становится понятно, что она должна еще гармонизировать льва и агнца. Поскольку это намного проще, чем гармонизировать развитые и развивающиеся экономики.

А если без шуток (хотя какие тут шутки?) – то существующие социально-экономические отношения, именуемые капитализмом, не предполагают гармонизации чего-либо. И об этом (о пагубности любой гармонизации, то бишь) написаны тысячи томов, начиная с Адама Смита и до наших дней. Гармонизацию предполагали другие отношения – те, в которые верили наши отцы и деды, которых за эту веру специфическим образом "приложили" (что и называется "перестройка"). Ну ладно, "приложили". Справедливо, между прочим, указав, что для гармонизации нужен новый человек, а с его созданием – как-то не вытанцовывается. Хотя теперь понятно, что и без него ничего не вытанцовывается.

Итак, поколение, выбравшее пепси, осудило гармонизацию и восхитилось капитализмом. В том числе, и по причине того, что он ничего не гармонизирует. Что его динамика (а вся сила капитализма в динамике) обеспечивается сшибками, конфликтами, уничтожением несовершенного, законом естественного отбора. Что теперь? Капитализм сохраняется вместе со своими неотчуждаемыми свойствами (конкуренция, естественный отбор, эгоизм, конфликт интересов)? Он лишается этих свойств? Но тогда что он такое? Откуда возьмется динамика? Или она уже не нужна?

А может быть, произошедшее – есть знамение того, что на смену капитализму готовится прийти нечто другое? Ну, не коммунизм (хотя и об этом говорят), так меритократия, нетократия, информационное общество, технотронное общество. Посткапиталистические перспективы обсуждаются достаточно широко. Почти всеми… кроме Зюганова. А также наших фанатиков светлого капиталистического будущего и конца истории.

Как минимум – обсуждается капитализм, как таковой. Глобальная катастрофа, именуемая кризисом, актуализировала хотя бы это обсуждение. Но не в нашей стране, а в мире.

14 апреля 2008 года премьер-министр Бельгии заявляет о необходимости перехода от англо-саксонской модели капитализма к "рейнскому" капитализму (капитализму сотрудничества рабочего и предпринимателя, предпринимателя и государства и так далее).

Да, с осени 2008 года Николя Саркози начинает выступать за новый регулируемый капитализм. Но не за совершенствование регуляторов, а за новый капитализм! А по итогам встречи в Берлине 21-22 февраля 2009 года Саркози заявляет нечто совсем экстраординарное: "Надо вновь строить капитализм с нуля, сделав его более моральным". Ничего себе, заявочка! Чувствуете масштаб? "С нуля" и "моральным"… А это будет капитализм?

24 марта 2009 года премьер-министр Франции Франсуа Фийон говорит в вашингтонском Фонде Карнеги об обновлении капитализма, о борьбе с его излишествами и аберрациями.

Многие (вспомним то, что я уже написал о закрытом обеде в нью-йоркском Колумбийском университете) начинают проблематизировать капитализм, обсуждать посткапиталистические перспективы.

Вот так – не технологически ("больше регуляторов, хороших и разных!") – ведут себя другие. Они формацию обсуждают! Фор-ма-ци-ю!

Обсуждение судеб капитализма – это вам не нудёж по поводу оптимизации исторически стерилизованных регуляторов. Россия в этом обсуждении не участвует. И это не случайно. Повторяю – для российской элиты символом веры и залогом спасения является то, что капитализм есть триумфальное завершение истории. Все сейчас уже понимают, что это не так. Но наши – "особ статья": неофитство плюс ренегатство. Адский коктейль!

Впрочем, в кремлевском документе говорится и об "отжившем", а также приходящем ему на смену: "На смену отжившему однополярному устройству мировой экономики должна придти система, основанная на взаимодействии нескольких крупных центров".

Итак, мы обнаруживаем, что отжившее – это однополярный капитализм. А ему на смену приходит многополярный капитализм… Стоп! Многополярным капитализм был еще в XIX веке! И если он многополярный, то причем тут укрепление системы глобальных регуляторов, к которому призывают авторы кремлевского документа?

"Но чтобы новый многополярный мир не стал непредсказуемым, необходимо укреплять систему глобальных регуляторов, основанных на международном праве и системе многосторонних соглашений. Поэтому так важно переосмыслить роль ведущих международных организаций и институтов".

И перед созданием Лиги Наций к этому призывали. И перед созданием ООН. Что такое мир, в котором глобализация нарастает одновременно с укреплением многополярности? Либо мир унифицируется на основе глобализации – и тогда мировое правительство возникает. Но если оно возникает – гуд бай, суверенитеты. Это же понятно! На основе опыта объединения Европы, между прочим, понятно. Но как можно одновременно укреплять суверенитеты и формировать то, что по сути является финансово-экономическим слагаемым мирового правительства?

Многополярность вместо отжившего монополярного мира? Н-да… Для того, чтобы на руинах отжившего однополярного устройства мировой экономики (а значит, и политики) построить новый многополярный мир – знаете, что нужно? Победа в Третьей мировой войне. Или столкновение с астероидом. То есть глобальный стратегический шок. Оставим астероид любителям научной фантастики. До сих пор новый мир строили по итогам замера сил под названием "мировая война". Для того, чтобы заменить отживший однополярный мир другим миром, войска победившей коалиции должны войти в Нью-Йорк и Вашингтон. И там собрать новую конференцию, учредив новый порядок в интересах победителей.

В противном случае, вы говорите, что однополярный мир – это отжившее устройство, а вам говорят: "Это вы отжившие, а не мы!" А вы отвечаете: "Нет, это вы отжившие!" Ну, и чем кончается такая перепалка? Тем, что один из двух спорщиков в ходе схватки, в которую превращается подобный спор, должен доказать, что отживший – это его противник.

"Укрепление устойчивости мировой финансовой системы путем развития диверсифицированной системы валют и финансовых центров"…

Мир уже рушится, потому что становится слишком сложным. Никто не знает, сколько что будет стоить завтра. А значит, кому и какие кредиты выдавать. Незнание компенсируется страховками. Страховки, превращенные в ценные бумаги, – это и есть деривативы. Как я уже говорил, реальный ВВП мира с учетом теневой части – 80 триллионов долларов. Над этим ВВП – "вавилонская башня" объемом минимум в 1600 триллионов долларов в виде деривативов. То есть в двадцать мировых ВВП.

Мир станет устойчивее от диверсификации валют? Возможность спекуляций многократно возрастет! А вот насчет устойчивости…

Что касается приоритетности валют, то она определяется по факту совокупной государственной мощи. И не будет определяться иначе. Хотите, чтобы глобальная валюта была приоритетной – создайте такое мощное мировое правительство, чтобы все государства ему безропотно подчинились. Передайте ему свои суверенитеты и отдайте ему на милость свои народы. Но заодно, прошу прощения, определите его субъектность. То бишь, классовую природу.

А пока этого нет – кто силен, у того и валютное "право первой ночи". Почему доллар не рушится? Все, кто предсказывал кризис, говорили, что доллар обрушится? Но он не рушится. Потому что в США плохо, но они могут сделать так, чтобы у других было еще хуже. А значит, у них все-таки лучше. Они самые сильные, а значит, самые надежные. Пока не будет брошен вызов силе США (а это понятно как называется), не будет брошен вызов и валюте. Так устроен реальный мир.

Авторы кремлевского документа считают иначе. Им, видимо, кажется, что по прочтении документа элиты и страны перестанут обманывать друг друга, согласятся на транспарентность, гармонизацию и все прочее. Может быть, все еще начнут питаться солнечной энергией, аки растения. "Автотрофное человечество" называется. Но вряд ли. И не в 2009 году, а также не в 3009-м. Так чего реально хотят авторы кремлевского документа? И хотят ли они реально хоть чего-то? И есть ли субъект у этого документа? То есть реальное гомогенное авторство?

"Мы поддерживаем решение Вашингтонского саммита о необходимости воздерживаться от возведения барьеров на пути мировой торговли и движения капиталов. И даже если в условиях кризиса определенное усиление протекционизма окажется неизбежным, нельзя позволить себе скатиться к изоляционизму и экономическому эгоизму".

Вы что-нибудь поняли? Я ничего не понял. Кроме одного – что одна рука написала, что "мы поддерживаем решение Вашингтонского саммита", а другая дописала, что даже если и придется идти на определенное усиление протекционизма, то… То что? Где грань между "определенным усилением" и "изоляционизмом"? И почему недопустим "экономический эгоизм"? А также – как недопустимость этого эгоизма сочетается с допустимостью усиления протекционизма?

Но главное – что все пронизано бессубъектностью. Что все время говорится, ЧТО надо сделать, но не говорится, КТО будет делать.

Создаваемые регуляторы должны находиться в руках у регулирующих. Кто эти регулирующие? Мировое правительство? Кто формирует это мировое правительство? Объединенные нации? Так они уже сформировали ООН. Девальвация суверенитета со ссылкой на призрачную химеру мондиализма… Это и есть "новое мышление", оно же "м ы шление".

Повышение требований к руководящему менеджменту ТНК… КТО будет повышать эти требования? Введение единых стандартов… КТО будет их вводить? И в чьих интересах?

Регуляторы, регуляторы… Сколько не регулируй паровоз, он самолетом не станет. Современный капитализм превращается в систему Птолемея. В той системе поправка сидела на поправке и поправкой погоняла. В итоге все взвыли. И родилась новая система. Современный капитализм весь состоит из заплат в виде регуляторов. Можно его спасти в очередной раз. Но только скоро возникнет ясная дилемма – либо спасать его ценой гибели человечества, либо спасать человечество от него.

"В качестве основной задачи в сфере регулирования (ну, наконец-то хоть задача появляется у этого самого регулирования!) рассматриваем необходимость сглаживания противоречий между наднациональным характером инструментов и институтов финансового рынка и национальным характером деятельности регуляторов".

Сглаживание противоречий – это хорошо. Между трудом и капиталом, между характером производства и характером присвоения, между базисом и надстройкой, между качеством производительных сил и системой общественных отношений. Но доколе их можно сглаживать, эти противоречия? Все ли противоречия можно сглаживать? Например – как сгладить противоречие между базисом (транснациональная экономика) и надстройкой (национальное государство)?

Либо базис надо возвращать в национальное "стойло", либо сооружать транснациональную надстройку, то бишь мировое правительство. Но так, чтобы в "сладкий" период транснационализироваться и ни в чем себе не отказывать, а в "горький" период требовать помощи от национального государства, исполняя пантомиму на сюжет известной картины Рембрандта "Возвращение блудного сына" – так долго продолжаться не может! Ни в России, ни в США – нигде.

Нации нонче – очень вялые и обрюзгшие. Но долго терпеть подобное надругательство даже они не будут. Ибо сначала их ограбили, а потом к ним же (к их государствам, к бюджетам, собранным из их налогов) обратились за помощью. Еще пара подобных трюков – и те же французы с трудом, но вспомнят о гильотине на пляс де ля Конкорд. Вспомнят, вспомнят!

Несоответствие базиса и надстройки – одна из очевидных причин развертывающейся у нас на глазах катастрофы, гордо именуемой "кризисом". Пусть блудные транснациональные дети возвращаются домой – причем всерьез и надолго. Альтернатива – транснациональная надстройка, то бишь мировое правительство.

Но тогда вопрос не в том, какие надо создавать исторически безличные регуляторы. Вопрос в том, существует ли мировой центр, который может подчинить себе мировые ТНК. И что это за центр? Транснациональные консорциумы спецслужб? Информационные посткапиталистические элиты? Особо продвинутая глобальная преступность? КТО создаст мировое правительство, подчинив себе совокупных Ротшильдов, Рокфеллеров и так далее? Или это они, совокупные эти самые, из себя же и создадут мировое правительство? Тут "или-или".

Или мировая революция – и "земшарная республика", основанная на общечеловеческом братстве, Общем деле и пр.

Или – мировая "железная пята", транснациональное империалистическое государство (ТИГ). Тогда, кстати, неравномерность развития стран как главная причина международных конфликтов аннулируется. Вместе с нею аннулируется и развитие (ибо других источников развития, кроме неравномерности, у капитализма нет). То есть возникает всемирная диктатура абсолютного неразвития.

Таково историческое содержание имеющихся альтернатив. Подменять данное содержание технологиями – это не только постмодернизм, но еще и постистория. Впрочем, постмодернизм и постистория – как шерочка с машерочкой. Они всегда идут рука об руку. А за умильной парочкой маячит чья-то – уж совсем зловещая – Харя.

Но творцов кремлевского документа история, мягко говоря, не колышет. Им подавай технологии! Стандарты… регуляторы… мониторинги… правила финансового обмена… учеты… имитационное моделирование… И им без разницы, КТО будет это все осуществлять. В чьих интересах, под какую окончательную историческую (или контристорическую) задачу.

"Финансовая отчетность, данные о крупных сделках, слияниях и поглощениях, сведения о руководстве компаний, его профессионализме, опыте работы и характере вознаграждений, о крупных собственниках и других лицах, влияющих на принятие решений, должны быть доступны не только для государственных регуляторов (ох, уж мне эти регуляторы!), но и для всех потенциальных инвесторов и потребителей услуг. Данные о недобросовестных менеджерах и о хозяевах компаний, действия которых привели к банкротству или невыполнению контрактов, должны быть публичны…"

Я хочу, чтобы Абрамович ознакомил меня с деталями своего хозяйствования. Абрамович в ответ может сказать, что как только он ознакомит с этими деталями меня и еще 140 миллионов россиян, он ознакомит со всем этим и своих конкурентов. То есть своими руками разрушит механизм своей конкурентной успешности. А если это сделают все, то что будет? Как сохранить основанную на конкуренции рыночную экономику, выполнив всерьез такие условия?

Устав объяснять мне, что это невозможно, Абрамович просто пошлет куда подальше и меня, и всех других, кто этого требует. Я же, наверное, слившись в экстазе с государством, начну принуждать Абрамовича (или кого-либо еще) вести бизнес по моей указке и полностью передо мной отчитываться. Абрамович и другие могут это сделать… На Соловках или в Магадане. Промывая золотишко под лай овчарок и под бдительным вохровским наблюдением, производя аналогичным образом лес-кругляк или пошивая руковицы. Но не иначе!

Хедж-фонды надо из тени выводить? А как капитализм без тени-то сохранять? Ну, создаст он другую тень. Он под полпроцента прибыли работать не будет. И под три процента – тоже. А то, что будет, не будет капитализмом.

И КТО будет гоняться-то за всеми тенями, которые создаст капитализм, пока его не уконтрапупят? Это вопрос #1.

Вопрос #2 – не уконтрапупит ли капитализм гоняющихся за теми тенями, которые он создает, чтобы выжить?

Вопрос #3 – зачем так мучиться? А также мучить меня как заинтересованного читателя кремлевского текста?

"Система регулирования (опять регулирование!) не должна быть такой раздробленной и неповоротливой, какой она представляется сейчас".

Ну, не должна… И что? Как ее сделать другой? Она же не безликая, эта система! У нее есть хозяева, которых она устраивает. А если она их не устраивает, то хозяева ее и изменят. Вы хотите давить на хозяев? Объясните, как вы на них хотите давить? И кто такие вы? Это называется "мобилизовать кого-то против хозяев". Кого вы против них мобилизуете?

Оказывается, что некое общество… "Сами регуляторы должны быть транспарентны перед обществом… (Я падаю в обморок… Никакому Марксу ничего подобного не снилось… И Прудону… И Бакунину… И батьке Махно…) Важную роль следует отвести развитию институтов саморегулирования…".

То ли мировой Робеспьер… То ли утопия в духе Жан-Жака Руссо… То ли Город Солнца Томмазо Кампанеллы… То ли Град Обреченный братьев Стругацких… То ли…

В итоге добираемся, наконец, до самого главного: "Расширение (диверсификация) перечня валют, используемых в качестве резервных, на основе принятия согласованных мер по стимулированию развития крупных региональных финансовых центров. В этом контексте следует проработать вопрос о создании специфических региональных систем, способствующих снижению волатильности обменных курсов таких резервных валют".

Ладно "волатильность" (нравится людям слово)! Кто эмитент? Кто деньги печатает? Банки крупнейших регионов? Так это понятно, что такое. Евросоюз печатает единую европейскую валюту евро. Теперь надо, чтобы США объединились с другими государствами Северной Америки и напечатали амеро. Но тогда создастся два макрогосударства – Евросоюз и Северо-Американский союз. И оба они начнут печатать свои валюты.

Потом должно создаться третье государство – где-нибудь на юге. И оно начнет печатать динар. Это будет халифат. Китайский юань начнет объединяться с кем-то еще? На какой основе? Нет эмиссионного центра без государства или союза государств, облеченного государственными полномочиями. Мы свой союз тоже создаем? Или вокруг нас эти союзы вздыбливаются как новые высоченные горы – а мы в долине? Так в долине оставаться нельзя. Мы хотим примкнуть к какой-то горе? К какой?

А вот следующий фрагмент, который раскрывает суть:

"Создание наднациональной резервной валюты…"

Вот это да! Создается мировая резервная валюта, некие мировые деньги, которые печатает – КТО? КТО субъект эмиссии сверхвалюты? Мировое государство, провинциями которого являются макрорегионы? У мирового государства есть мировое правительство? Это серьезно. Но говорится-то о другом:

"Создание наднациональной резервной валюты, эмиссия которой будет осуществляться международными финансовыми институтами".

Это уже даже не Город Солнца. Это либо фигура речи, либо сверхкрупный спекулятивный пузырь, либо нетранспарентная игра, основанная на нетранспарентном же торге. Но у нас карт для такой игры нет. У китайцев есть, а у нас – нет.

Если же отнестись к сказанному не как к игре, афере или фигуре речи, – то приходится с прискорбием констатировать, что не может быть мощной глобальной альтернативной валюты без мощного мирового государства. А государства такого не может быть без мощного глобального властного субъекта. Международные финансовые институты будут бумажки печатать? Чем подкрепленные? Неустойчивыми договоренностями конфликтующих государств? И чего такие бумажки будут стоить?

Как говорил герой О`Генри, песок – плохая замена овсу. МВФ не может быть эмитентом серьезной глобальной валюты. Им может быть, повторяю, только мировое правительство. КАКОЕ?

Мне возразят: "Может быть, документ и несовершенен, но в нем сделаны масштабнейшие заявки. И эти заявки поддержаны аж самим Китаем… А также Казахстаном… Казахстан – конечно же, не игрок высшей лиги. Но Китай-то в высшей лиге занимает все более высокое место. Имея Китай партнером в столь масштабной игре, Россия становится закоперщиком в деле радикальной перестройки всей глобальной архитектуры".

Во-первых, закоперщиком становится не Россия, а Китай.

Во-вторых, китайская игра абсолютно непрозрачна. Осмелюсь сказать, что она как никогда непрозрачна. Китай не может на этом этапе убить доллар, не обнулив свои триллионные долларовые активы. Гарантировать же их глобальной валютой – это все равно, что гарантировать их своим юанем. Ведь не нашим же рублем! Кроме того, Китай прекрасно понимает, что никто ему не даст убить доллар. А значит, он пугает убийством доллара, желая что-то получить взамен. Мол, "дайте мне это что-то – или доллар убью!". А вот что он хочет получить взамен? Следовало бы, однако, подумать.

В любом случае – вызов был принят.

24 марта 2009 года президент США Барак Хусейн Обама на пресс-конференции в Белом доме заявил: "Доллар сейчас имеет небывалую силу. Я не вижу оснований для появления новой резервной валюты". Противоречия, которые хотели сгладить во имя преодоления того, что назвали "глобальным кризисом", вместо этого накалили до предела. И превратили из частично антагонистических в абсолютно антагонистические. Не прекращавшиеся никогда приготовления к настоящей – большой – войне стали лихорадочными. Мы хотим в это тоже включиться? Творя с армией то, что творим?

Итак, Обама говорит о незыблемости доллара и категорической недопустимости его низвержения. Он указывает при этом на тот спрос, который ныне существует на доллар. А также на то, что инвесторы считают США самой сильной экономикой мира с наиболее стабильной политической системой. И самой мощной военной машиной – добавлю я от себя.

Тон и содержание заявлений Обамы указывают на то, что предложения о новой резервной валюте встревожили США донельзя. В нынешней ситуации Обама теоретически способен вывести войска из Ирака и Афганистана, отказаться от развертывания третьего позиционного района ПРО в Польше и Чехии, отложить в долгий ящик проблему вхождения Украины и Грузии в НАТО. На что Обама не может согласиться, – так это на введение новой глобальной резервной валюты. Согласится – на следующий же день схлопочет импичмент. Потому что для США сие буквально "смерти подобно".

Кроме Барака Обамы, с резкой критикой идеи введения альтернативной мировой валюты выступили сразу две ключевые фигуры – министр финансов США Тимоти Гайтнер и председатель Федеральной резервной системы США Бен Бернанке.

В поддержку же идеи альтернативной мировой валюты – знаете, кто выступил? Джордж Сорос – вот кто. Ну, а заодно и лауреат Нобелевской премии по экономике Роберт Манделл. Тот самый, который был "интеллектуальным архитектором" евро.

Никоим образом не берусь утверждать, что гегемония доллара отвечает интересам человечества в целом или моей страны. Но в реализацию идеи новой глобальной валюты не верю ни на грош. А потому не очень понимаю, зачем Россия должна во все это втягиваться. Причем с такой неофитской поспешностью. До сих пор мне, как и всем остальным, казалось, что президент РФ Д. Медведев хочет той самой "перезагрузки" отношений с США, о которой заявил вице-президент США Д. Байден.

И опять же – я лично вовсе не считаю, что подобная "перезагрузка" нужна России. Я лично опасаюсь, что она может быть куплена слишком дорогой ценой и обернуться эскалацией "перестройки-2", которую я считаю абсолютным злом, историософской, экзистенциальной и метафизической катастрофой, началом полного и окончательного краха России как исторической личности. Да и просто как государства.

Но я аналитик, и потому не имею права носиться со своей личной оценкой, как с писаной торбой. Я обязан обсуждать вектор реальной российской политики. Каков же он?

До сих пор, повторяю, мне казалось, что большая часть элиты России и уж, безусловно, ее новый президент Д. Медведев хотят "задружиться" с новым президентом США, а через это "перезагрузить" российско-американские отношения.

Ну, так вот – ничего более разрушительного в плане реализации этой задачи, нежели предложение о создании глобальной валюты, альтернативной американскому доллару, быть не может. Присоединившись к этому предложению, Россия оказывается в фокусе американской стратегической злобы, причем на этот раз злобы, честно говоря, небеспочвенной. Будет ли хорошо миру от того, что США погибнут, – это отдельный вопрос. Но США-то гибнуть не хотят!

От Китая они предложение по поводу "смерти доллара" стерпят. Конечно же, они ему это припомнят, но… учтут сегодняшний объем китайской экономики, растущую роль Китая в мире, невозможность что-либо этому росту пока что противопоставить, неактуальность (опять же – пока что, в 2009 году) ядерной войны с Китаем.

Назарбаева они просто как бы не заметят. Или же – криво ухмыльнутся. Мол, чует Казахстан на себе когтистую лапу "Красного Дракона" и пускается во все тяжкие. А что ему, малютке этой геополитической, делать-то? Может быть, они потом Назарбаеву отомстят. А может быть, они его и проигнорируют. А может быть, сначала проигнорируют, а потом отомстят. Насколько я понимаю американцев – последнее наиболее вероятно.

Но Россия-то – это совсем другое! Это и не Китай, и не Казахстан. Российско-американские отношения напряжены до предела. Любителей говорить о том, что они сейчас стремительно "разрядятся", "перезагрузятся" – "до и больше". В силу этого к голосам тех, кто намекает на небезальтернативность подобного сценария, как бы и не прислушиваются. А зря.

Ибо об альтернативных сценариях говорят высококлассные специалисты, знающие ситуацию изнутри.

 

№9. 08.04.09 "Завтра" No: 15

23 марта 2009 года в "НГ-дипкурьере" выходит статья Дмитрия Саймса "Москва изменила динамику переговоров с Вашингтоном". Дмитрий Саймс отнюдь не является антироссийским "ястребом". И он прекрасно знает американскую ситуацию изнутри.

В своей статье Саймс подробно описывает новый расклад сил в американской элите. И предупреждает: в администрации Обамы есть антироссийские "ястребы", способные дать сто очков вперед "неоконам". Саймс называет обамовских антироссийских "ястребов" – "либеральными интервенционистами". И говорит об их влиятельности в администрации Обамы, сравнимой с той, которая была у "неоконов" при Буше-младшем.

Неоконы… Согласно их почти неприкрытому кредо, угроза #1 для США – это ислам. Верят ли они в это? Или, считая на самом деле угрозой #1 для США Китай (а то и Европу), пытаются войной с исламом и высокими нефтяными ценами сдержать гигантов XXI века, способных потеснить США?

В любом случае – не Россия являлась для неоконов угрозой #1.

Уповать на то, что новый Рузвельт назовет Россию не угрозой, а главным партнером по новой Ялте, конечно, можно. Я и сам бы хотел надеяться на такой маловероятный вариант. Но и Россия не та, и Обама имеет к подобному не большее отношение, чем оба Буша, Клинтон et cetera. А раз так, то смягчение отношений между нами и США полностью определяется тем, какой по счету угрозой мы будем для США.

При Буше угрозами #1, 2 и 3 были ислам, Китай и Европа. "Наехав" на ислам и задрав нефтяные цены, США обозлили донельзя Китай и Европу. Хотели они этого или "так получилось" – уже неважно. Кто именно из названных трех был #1, #2, #3 – тоже неважно. Важно, что мы были угрозой #4, а не #1. А поскольку мы могли еще и воспользоваться высокими ценами на нефть, неизбежно возникающими в случае американо-исламской конфронтации, то… То кто и каким образом может мне доказать, что РЕАЛЬНЫЕ отношения между США и Россией при Обаме будут лучше, чем РЕАЛЬНЫЕ отношения между США и Россией при Буше-младшем?

Я так считаю, что лучше, чем при Буше-младшем, эти РЕАЛЬНЫЕ отношения быть не могут! "Новая Ялта" крайне малореальна. А за вычетом ее – лучше, чем при Буше-младшем, РЕАЛЬНЫЕ отношения между Россией и США не станут. Куда уж лучше, чем быть угрозой #4 вместо угрозы #1, пользоваться высокими ценами на нефть, – и оказаться свободными от поползновений к превращению Чечни во второй Афганистан (за счет десантирования туда, под вопли о нарушении прав человека, огромных американских денег, вооружений, проамериканских радикальных исламистов и всего остального)?

Конфликт на Кавказе в августе 2008 года? Во-первых, он все-таки разрядился. Во-вторых, это была уже игра Маккейна, скорее сдерживаемая, чем поощряемая Бушем. В-третьих… Это была очень непростая игра. Поверьте мне, непростая. Была бы она простой – все кончилось бы крайне печально. В-четвертых, это уж никак не неоконы. Неоконы хотели бомбить Иран и взвинчивать цены на нефть до 300 долларов за баррель.

На уровне среднестатистических параметров (а не кавказской, крайне непростой, флюктуации), на уровне реальной политики, а не риторики, – отношения США с Россией при Буше-младшем были, повторяю, наилучшими. За вычетом весьма маловероятного – и к нынешним американским властным фигурантам отношения не имеющего – гипотетического сценария "новой Ялты".

Если отношения были наилучшими, то они не могут стать лучше. Если они не могут стать лучше, то они могут остаться такими же, либо стать хуже.

Могут ли они остаться такими же? Нет, не могут. Замиряясь с исламом, Обама меняет первую тройку угроз. Выводит из нее ислам… А значит, смягчает через это отношения с Европой и Китаем. Меняются угрозы #1, 2, 3. А значит, РЕАЛЬНО (то есть за вычетом риторики) отношения между Россией и США ухудшатся. В большей или меньшей степени – но ухудшатся. Может быть, они станут более мягкими, но и более скверными.

"Перестройка-2" хуже "холодной войны – 2". "Холодная война" была основана на классике и жесткой политической жестикуляции. Это для России не так уж и опасно. "Перестройка" оперлась на постмодернизм и мягкую политическую жестикуляцию. Россия обрушилась.

Впрочем, тема "холодной войны" была бы актуальной при Маккейне. Тут накал классики и жесткой политической жестикуляции стал бы предельным. Но к власти-то пришел вовсе не Маккейн, а его антипод Обама!

В чем "антиподство"? В том, что жесткое и классическое меняется на неклассическое и мягкое (а, возможно, и супермягкое). Жесткое – это кулачный бой или… ну, я не знаю… каратэ… А в кунфу все мягко. И что? Любой специалист вам скажет, что чем мягче стиль, тем беспощаднее вас убьют. Но руководству нашему мягкий стиль нравится. Прочтите заявление Медведева на пресс-конференции после G-20. Там об этом – черным по белому. Политическое лукавство? Очень хотелось бы в это верить. Ибо в противном случае – римейк на перестроечную печальную тему.

Впрочем, так ли уж все мягко будет при новом американском лидере?

Дмитрий Саймс информирует нас о том, что либеральные интервенционисты – покруче неоконов во всем, что касается русофобии. Добавляю от себя, что у либеральных интервенционистов жесткость-то неоконовская, а неоконовского приоритета исламской угрозы не существует.

"Ревнители" смягчения американо-российских отношений – опомнитесь! Как и в случае с необдуманными предложениями к G-20, которые вы вовремя отозвали, – опомнитесь и предуготовтесь! Либеральные интервенционисты и жестче, и изощреннее неоконсерваторов. Кроме того (вынужден огорчить тех, кто надеялся на уход неоконов и вызванную этим уходом позитивную "перезагрузку" отношений между Россией и США) – никакого антагонизма между неоконсерваторами и либеральными интервенционистами нет!

Доказательства нужны? Ради бога! В начале марта послом США в НАТО назначен один из наиболее ярых либеральных интервенционистов – Айво Даалдер. Так оценивает эту личность Д. Саймс, и я с его оценкой полностью солидарен. Айво Даалдер – один из самых активных сторонников идеи так называемой "Лиги демократий". Речь идет о создании новой международной организации, призванной подменить собой ООН и Совет Безопасности ООН. Даалдер был крайне близок к Маккейну – и что? Это помешало ему стать посланцем Обамы в НАТО?. Идея Даалдера-Маккейна о создании Лиги демократий однозначно "заточена" против России и Китая – и что? Обама изгнал "гнусного маккейновца" Даалдера? Обама этого Даалдера на ключевую должность назначил!

Но предположим, что Даалдер перешел от Маккейна к Обаме. Переметнулся, то есть. Конечно же, это не так. Но предположим, что это так. И всмотримся в происходящее с тем, чтобы обнаружить нечто, не умещающееся в умах российских политиков, да и в умах большей части, как говорилось раньше, прогрессивного человечества.

Для того чтобы это обнаружить, оставим ненадолго в стороне вопрос о новой политической прописке Даалдера. И введем в рассмотрение кое-что совсем несомненное. Таким "совсем несомненным" является то, что главным советником, а по сути, так и интеллектуальным гуру Маккейна, является известнейший политолог-неоконсерватор Роберт Каган.

По моей оценке, так это самый умный и резкий американский интеллектуал-неоконсерватор. Но в любом случае, из когорты не только маккейновцев, но и неоконсерваторов, Кагана вывести невозможно. Установив это, вернемся к Даалдеру.

В августе 2006 года Каган и Даалдер опубликовали в газете "Вашингтон пост" СОВМЕСТНЫЙ манифест интервенционизма под названием "Следующая интервенция". Даже если предположить, что Даалдер – не неокон, то Каган-то – неокон однозначно. Как мы видим, в деле интервенционизма Каган и Даалдер абсолютно солидарны. И назначен Даалдер в НАТО как делегат этого самого, отнюдь не отрицаемого Обамой, интервенционизма. Того самого интервенционизма, который в неоконовской редакции не столь опасен, как в редакции другой, скажем так, "обамовско-даалдеровской".

А значит, те, кто настаивают на неизбежности смягчения российско-американских отношений при Обаме, – это либо очень наивные люди, либо провокаторы. Возможность смягчения существует. Но неизбежности этого смягчения – нет и в помине. Почитайте Даалдера и Кагана, и вы убедитесь в этом.

Даалдер и Каган настаивают на инвариантности интервенционизма по отношению к партийности американского руководства. Они оперируют конкретными цифрами: "С 1989 по 2001 год США применяли военную силу за рубежом восемь раз – в среднем каждые 18 месяцев. Причем четыре раза интервенции были инициированы республиканской администрацией и четыре раза демократической".

Все, чего сейчас не хватает интервенционизму, – это институционализированной легитимности. Наличие в СБ ООН России и Китая не позволяет получить ООНовской легитимности. А значит, нужна другая. Нужно сформировать супер-НАТО, введя в него все возможные "демократии", включая Индию и Бразилию. А после этого – обрушить ООН.

Не это ли супер-НАТО кто-то планирует на роль мирового правительства? Не его ли мощь должна быть реальным обеспечителем новой мировой валюты, за которую мы так опрометчиво ратовали?

Айво Даалдера в вопросе о супер-НАТО полностью поддерживает вице-президент США Джозеф Байден.

G-20 собралась в Лондоне 2 апреля. А на следующий день, 3 апреля, в Страсбурге открылся юбилейный саммит НАТО. На этом саммите как раз и начали исподволь прорабатываться идеи Айво Даалдера и других.

Итак, пока кремлевские романтики прорабатывали идею альтернативной резервной мировой валюты, то есть предлагали американцам самоубийство, не имея никаких шансов на согласие с их стороны и нарываясь на то, чтобы получить #1 в списке угроз, – Айво Даалдер сотоварищи "разминал" схему борьбы с нами (коль скоро мы, восхищаясь новой американской мягкостью, и впрямь нарываемся на то, чтобы получить в списке угроз для США этот самый #1).

Я далек от конспирологической версии о том, что кремлевские романтики с их идеей новой мировой валюты подыгрывали американским либеральным интервенционистам с их идеей ядерных бомбардировок Российской Федерации. Мне гораздо ближе та модель, которую я уже обозначал в предыдущем цикле своих публикаций.

Согласно этой модели, наша элита будет строить отношения с США парадоксальным способом. Эти отношения будут развиваться по синусоиде с растущей амплитудой и частотой. На каждое наше объятие с американцами будет приходиться обмен ударами. И снова объятия, и снова обмены ударами. Чем теплее и теснее объятия, тем жестче обмен ударами. И то, и другое при этом будет находиться на равных правах. Элита не затем будет обниматься, чтобы ударить. И не затем будет ударять, чтобы обниматься. Просто элита хочет быть И западнической (а потому обниматься), И государственнической (а потому ударять). Поскольку данная парадигма "И-И" будет постепенно проседать и осыпаться, элита будет нервничать. И все чаще воспроизводить все более резкие шараханья из стороны в сторону.

Смертельный удар по американцам: "не хотим доллара в виде главной мировой валюты"… Плюс – страстно распахнутые объятия: "хотим дружить, переворачиваем бушевскую мрачную, жесткую страницу, восхищаемся обамовской мягкостью"… Разве это не иллюстрация к вышеописанной модели? Смогли ведь реалисты в итоге добиться того, что кремлевский призыв к новой мировой валюте оказался по существу отозван еще до саммита G-20! Может быть, нам удастся добиться и большего? Демонтажа иллюзий по поводу того, что кунфу менее опасно, чем каратэ… Демонтажа модели, основанной на этих самых шараханьях, которые неизбежно должны закончиться АБСОЛЮТНОЙ политической катастрофой…

Будем бороться за это так же, как боролись за демонтаж кремлевского финансового глобального романтизма. И во имя успеха этой борьбы приглядимся еще внимательнее к тому, как, развиваясь, схлопывался финансовый глобальный романтизм, который мы ведь не зря столь скрупулезно анализировали.

Схлопнувшись, этот романтизм подтвердил, что, вопреки всем своим реквизитам, анализировавшийся мною документ, названный "Предложения Российской Федерации к саммиту "Группы двадцати" в Лондоне", – это всего лишь кремлевский документ, а не инициатива президента РФ Д. Медведева. Предлагаю читателю сжатую хронику данного весьма показательного схлопывания. Начну издалека.

В марте 2008 года в Гаване на Х Международной встрече экономистов "Глобализация и проблемы развития" нобелевский лауреат по экономике Дуглас Норт заявил, что единственным кардинальным выходом из кризиса является переход к единой мировой валюте, причем эмиссионным центром этой валюты должны стать МВФ и Всемирный банк.

Нортовские высказывания буквально предваряют глобальный эксцесс, который я упорно не хочу именовать "кризисом". В марте 2008 года предстоящие злоключения были очевидны для любого незашоренного интеллектуала, занимающегося мировыми финансами. А уж для нобелевского лауреата – тем более. Те же, кто собирающихся туч не видел и тем более сообщал о том, что финансовая погода безоблачная, – это… Это либо ангажемент, либо крайняя (и именно крайняя) степень идеологической зашоренности, переходящей в зашоренность профессиональную (и опять-таки крайнюю).

Итак, американец Норт первым из крупнейших мировых интеллектуальных игроков начинает перед эксцессом-2008 новый тур игры под названием "единая мировая валюта, альтернативная доллару". Возьмем это за точку отсчета.

Вскоре после заявления Норта неумолимо надвигающийся эксцесс превращается в эксцесс состоявшийся и очевидный для всех. И тут о новой единой мировой валюте, о "необходимости созыва чрезвычайной международной конференции по образцу Бреттон-Вудса" начинают говорить очень многие. Но как?

Перед ноябрьским (2008) саммитом G-20 о необходимости нового Бреттон-Вудса заявил премьер-министр Великобритании Гордон Браун. А влиятельный немецкий экономист М. Либиг написал следующее: "Термин "Всемирный финансовый саммит", предложенный Меркель, является не просто данью семантике. Британский премьер Гордон Браун предпочитает иной термин – он теперь патетически призывает к "новому Бреттон-Вудсу". Впрочем, Николя Саркози и другие французские чиновники, итальянский министр экономики Тремонти и даже германский президент Келер уже применяли термин "Бреттон-Вудс-2"… Однако надо понять, что термин "новый Бреттон-Вудс-2" не вяжется с многополярной реальностью сегодняшнего мира… он отражал полное доминирование США во всемирной финансовой системе, равно как и роль Британии в качестве младшего партнера. И даже после того как администрация Никсона отменила бреттон-вудскую систему в 1971 году, доллар оставался мировой резервной валютой. Отделив доллар от золотого эквивалента, США получили возможность ввода в оборот астрономического количества долларов. На эти доллары приобреталось реальное богатство в мире, что сейчас демонстрирует долговременный торговый дефицит США".

М. Либиг проблематизирует новый Бреттон-Вудс ("Бреттон-Вудс-2"), поскольку "Бреттон-Вудс-1" отражал полное доминирование США в мировой финансовой системе. Но если "Бреттон-Вудс-1" и отражал полное доминирование США в мировой финансовой системе, то он лишь адекватно ОТРАЖАЛ то, что было в РЕАЛЬНОСТИ.

СССР в мировую финансовую систему не входил, Германия, Япония, Франция и другие конкуренты США лежали в развалинах, Великобритания тоже была надорвана. Повторяю: США тогда РЕАЛЬНО царили в финансовом мире. И это закрепил Бреттон-Вудс. Но главное – Бреттон-Вудс не позволял ИСКАЖАТЬ реальность. Он именно ОТРАЖАЛ эту реальность, и не более. И в этом была его сила.

Когда администрация Никсона фактически отменила бреттон-вудскую систему и отделила доллар от его "золотого эквивалента", США получили возможность ИСКАЖАТЬ реальность в свою пользу. Это в какой-то степени избавило их от необходимости бороться за доминирование в этой самой реальности. Зачем бороться, надрываться, приноравливаться к какой-то там реальности, если дунул-плюнул – и подменил ее тем, что тебе надо.

Соответственно, вопрос сегодня не в том, как будет называться единая мировая валюта (она же – мировая резервная валюта), а в том, как обеспечить укорененность этой валюты в реальности. Как вернуть реальности нужный статус. Как избавить ее от постмодернистской роли изгоя. Вот за что надо бороться! И вот что такое подлинный смысл Бреттон-Вудса.

Повторяю, настоящий Бреттон-Вудс ("Бреттон-Вудс-1"), в отличие от его постмодернистского симулякра, коим хотят сделать "Бреттон-Вудс-2", спасал реальность! Как именно? Укореняя в реальности доллар как практически единственный в тот момент надежный эквивалент стоимости, причем обязанный размениваться на полноценное золото.

Тут дело не в долларе как символе США, а в его укоренении в реальности как объективно самого надежного средства платежей, инвестирования и т. д., подкрепленного экономическим могуществом Америки. Произведи больше, стань реально сильнее – и пусть твоя валюта станет первой. Но пусть мера ее первенства отражает меру твоей реальной экономической силы. Ослабеешь – прощай, первенство. А значит, и особая валютная роль.

Доллар… Нечто другое… Гораздо важнее укоренить валюту в реальности, чем заменить имена одинаково неукорененных в этой реальности валют. Ну, возникнет новая неукорененная в реальности валюта – и что? Какой-то другой эмиссионный центр начнет печатать пустые бумажки в свою пользу… Надуются другие пузыри.

Пусть лучше "это" называется "доллар" (или "евро", или "юань"), но будет через что-то укоренено в реальности. Это "что-то" называлось золотом. Нельзя вернуться к золоту? А почему нельзя? Потому что нужно повышать цену золота в 8-10 раз? А почему не повысить, если ТАК надо?

Но пусть эта укорененность в реальности обеспечивается не через золото, а через энергоэквивалент. Вы напечатали (или ввели в мировой оборот электронных торгов) бумажку и назвали ее аж "мировой валютой"? О`кей! Бумажка – она и есть бумажка. То бишь абсолютная виртуальность, как и электронный счет.

Гарантируйте мне в любой момент обмен этой виртуальности на нечто реальное. На золото, нефть, энергию. Заработал столько-то – могу потратить столько-то энергии. Тогда бумажка, она же виртуальность, – укоренится в реальности. Но ведь не такое спасительное укоренение обсуждается, а то, как одну неукорененность (доллар) заменить на другую. Такая замена не уничтожает постмодернистскую, гибельную для человечества жуть, а лишь ее поддерживает и усугубляет. Для чего она, видимо, и нужна…

Итак, сначала Норт предлагает заменить одну виртуальность на другую. Потом о сходном говорят несколько европейских политиков, превращая настоящий Бреттон-Вудс в симулякр на тему о Бреттон-Вудсе (это-то постмодернизм умеет делать блестяще)… Тему подхватывает еще и коллега Норта Либиг… Что дальше?

В конце ноября 2008 года министр по делам бизнеса и предпринимательства Великобритании Питер Мандельсон заявляет в интервью журналу Smart Money: "К сожалению, я не могу сказать, что мы – и в Европе, и в России – уже преодолели пик неприятностей. Мы скорее в конце начала, чем в начале конца. Это не паникерство, а реализм. Нам потребуется еще определенное время, чтобы выкопать себя из той ямы, в которой мы все оказались. И это можно сделать только сообща… Нам нужен новый Бреттон-Вудс, нужна новая международная архитектура… Однако подобное всеобъемлющее соглашение не может быть принято в ближайшее время. Первый шаг – встреча глав 20 государств в ноябре в Вашингтоне – уже предпринят. Это начало пути к международному консенсусу, который позволит нам восстановить и укрепить фундамент международной финансовой системы. И участвовать в создании новой архитектуры должны не только "старые державы". Развивающиеся страны нужно не просто приглашать на чашку чая, им необходимо дать возможность играть полноценную роль в надзоре и регулировании мировых финансов. Это то, что мы постараемся сделать в период нашего председательства в G-20 в следующем году".

Повторяю, свободное оперирование прецедентами ("новый Бреттон-Вудс", "новая Ялта" и так далее) – еще одна любимая постмодернистская игра. Прецеденты обесцениваются при подобной игре. Суть когда-то произошедшего выхолащивается. В старое имя встраивается произвольное содержание.

Грешен, но не верю в то, что британский министр таскает каштаны из огня развивающимся странам, которые он приглашает к равноправному сотрудничеству. Мне в этом видится что-то другое. Ну, например, попытка Лондона вернуть себе роль финансовой столицы мира, отнятую у него Нью-Йорком. Сами англичане на роль успешного реваншиста слишком явным образом не тянут. А вот если подтянуть "младших братьев" из развивающегося мира, сделав их своими "высокомерными марионетками" (чем Лондон занимается вот уже более пятидесяти лет, "облизывая" и "приручая" элитариев разных стран – африканцев, арабов, индийцев, пакистанцев, латиноамериканцев и т. д.), то что-нибудь, может, и получится.

Я выдвигают гипотезу, и не более. Но в этой гипотезе есть хоть что-то правдоподобное. А правдоподобность того, что британский министр старается лишь ради развивающихся "братьев по разуму", на мой взгляд, строго равна нулю.

В январе 2009 года в Давосе идею о том, что новой единой мировой резервной валютой могут стать Специальные права заимствования (Special Drawing Rights – SDR), используемые для международных расчетов в рамках МВФ, выдвинул Джордж Сорос. У нас ведь как? Если кто-то хочет американцев "ущучить", хотя бы и Сорос, – то "ура!" и "да здравствует!". А с чего бы это Соросу хотеть "ущучить" американцев? И в пользу кого он их хочет "ущучить"? В чем игра? А это ведь большая игра!

По мне, так идея превращения SDR в новую глобальную валюту не выдерживает критики. Как и любая другая идея создания новой глобальной валюты без полноценного мирового правительства. SDR – это искусственное резервное и платежное средство, эмитируемое Международным валютным фондом (тем самым, который справедливо проклинался российскими патриотами в лихие 90-е годы за особо разрушительную деятельность в России). SDR как резервное платежное средство имеет только безналичную форму в виде записей на банковских счетах и используется только в межгосударственных расчетах.

Это платежное средство было создано МВФ в 1969 году как дополнение к существующим резервным активам стран-членов МВФ. Для чего оно было создано? Для преодоления так называемого "парадокса Триффина" в рамках бреттон-вудской валютной системы. Речь идет о том, что роль доллара как мировой, а не национальной, резервной и инвестиционной валюты, требует избыточной эмиссии долларов и, значит, неизбежно подрывает доверие к ним. В широком смысле – речь идет о противоречии между международным характером использования валют и их национальной природой.

Не записями в виде SDR такие противоречия преодолеваются! Тут либо мировое правительство, либо… Либо то, что и предлагал проект "Модерн" – возможность реального замера экономической мощи того или другого центра сил, возможность перехода лидерства от одного центра сил к другому. Главное, чтобы замер мощи того или иного центра сил был ОБЪЕКТИВНЫМ, то есть укорененным в реальности. В противном случае – мы и от Модерна уходим, и к мировому правительству не приходим. Постмодернистский шабаш панвиртуальности, презирающий все реальное.

Кто субъект-то этого шабаша?

Разумеется, SDR проблему "парадокса Триффина" не решили. Могли бы решить – не было бы нынешнего глобального эксцесса, да и многого другого тоже. А многое, наоборот, было бы. Наверное, люди уже слетали бы на Марс и на Венеру, расшифровали до конца геном человека, победили наиболее губительные болезни, добрались до управляемой термоядерной энергии.

Блокирование подобных завоеваний – вот зачем нужны разного рода виртуальности и основанная на них возможность быть первым на халяву, без каких-либо подтверждений РЕАЛЬНОСТИ этого самого первенства.

Раз так, то апелляция к SDR сейчас – это боковой маневр, и не более. В самом деле, курс SDR определяется на основе долларовой стоимости корзины из четырех ведущих валют – доллара США, евро, иены и фунта стерлингов. Существующие SDR поплывут сразу же, как только поплывет доллар, ибо вместе с долларом поплывут евро, иена и фунт стерлингов. И даже если к ним в корзину SDR добавить, как предлагается, еще юань, рупию, реал и т. д., принципиально от этого ничего не изменится.

А главное – нам-то что? Что четыре или десять чужих валют, что одна чужая валюта… Мы хотим ввести в корзину рубль? На это уйдут годы. Мировой процесс будет разворачиваться гораздо быстрее. Ни юань, ни рубль введены не будут. Процесс пересмотра SDR – это уравнение с очень многими неизвестными. И не мы окажемся хозяевами искомых решений.

Мировая валюта, альтернативная доллару США, – это затея нетранспарентных глобальных элит. Тех самых элит, которые выиграли в результате организованного, по-видимому, ими же мероприятия под гордым названием "кризис".

Затея эта давняя. Еще в 1944 году знаменитый Джон Мейнард Кейнс на конференции в Бреттон-Вудсе в момент создания МВФ предложил – до Триффина, – чтобы МВФ выпускал глобальную валюту "банкор". Позднее предлагались другие валюты. И каждый раз США или отвергали, или стерилизовали эти предложения. Знаете, как называются в США подобные попытки? "Заговор против доллара".

Чей заговор? Многие считают, что сейчас речь идет о "заговоре евро". Но ведь не рубля же! А может быть, не евро, а юаня (хотя он к этому не готов, и китайцы этого вряд ли хотят). Но, повторяю, не рубля!

Да, ЕС втайне надеется перехватить у США пальму первенства на мировом финансовом Олимпе. Но в контексте игры ЕС на Украине, где у нас из-под носа уводят газово-распределительные сети, – иллюзий по поводу того, что полезное для ЕС всегда полезно для России, быть не должно. Не все, полезное для ЕС, полезно для России. Осмелюсь заявить нечто еще более крамольное – не все вредное для США полезно для России. Для России полезно только то, что ей полезно. И всё.

В любом случае – лезть поперек батьки в пекло нам незачем. Новая глобальная спекулятивная валюта нам ничего особенного не принесет. Другое дело – "золотой стандарт" или "энергостандарт".

То есть, SDR – это, в потенциале, еще одна афера, в результате которой кто-нибудь заработает триллионов этак под пятьдесят. Но не мы. Иной, неспекулятивной, пользы от увеличения эмиссии SDR или изменений ее валютной корзины – быть не может. По многим, между прочим, причинам.

Потому, хотя бы, что у SDR как производного от мультивалютной корзины не может быть лучших перспектив, чем у наиболее сильной из валют в этой корзине.

А также потому, что SDR не решают главной проблемы – защиты от инфляции.

Потому, далее, что никто не стремится к выработке нового глобального аналога Маастрихских соглашений. А значит, и к укреплению позиций МВФ.

А еще потому, что МВФ раз за разом проваливается во всех своих начинаниях. Он провалился в Азии, в России, в Аргентине и так далее.

И, наконец, потому, что возможность вырвать реальное управление МВФ из рук США крайне проблематична.

SDR могут начать играть новую роль в мировой валютной системе лишь в случае, если они превратятся в мировой экономике в полноценный аналог золота.

Вновь и вновь возвращаю читателя к главному – к спасению реальности. Почему бы не попытаться ее спасти, возвращаясь к золоту? Потому что те, кто хотят ее губить, сильнее тех, кому реальность нужна? Потому что эти сильные борются за то, чтобы новыми виртуальными бумажками можно было манипулировать еще более бойко, чем старыми? КТО субъект, так страстно борющийся против реальности? Ведь без субъекта подобная борьба невозможна.

В любом случае – либо-либо. Либо возвращение к реальности – либо ее окончательная отмена. Либо мир без "пузырей" – либо "пузыри" из другой мыльной пены, надутые другими, возможно даже более авантюрными и хищными, ртами. Настолько ли, кстати сказать, другими?

Чем супер-МВФ будет лучше Федеральной резервной системы США? А главное – КТО этот супер-МВФ будет сопровождать, подпирать? КТО его обуздывать будет? Вот, пожалуй, главный вопрос.

Смогут ли какие-то мощные народные силы, действующие на глобальном уровне, обуздать глобальную финансовую олигархию? Согласится ли на такое обуздание олигархия? А если это именно она навяжет правила манипуляций с SDR, то чем это будет лучше, чем манипуляции с долларом? Тем, что круг манипуляторов немного изменится?

Новый мировой финансовый порядок – производное от нового мирового политического порядка. Кто будет у руля этого порядка? Будет ли новый мировой порядок справедливее, чем существующий? Завоюет ли Россия в нем больше позиций, или последние позиции будут утеряны? В чем смысл этого нового мирового финансового, а значит, и политического порядка?

В большой игре главная ставка – реальность. Как восстановить ее укорененность в бумажках любого рода – хоть в долларах, хоть в SDR? Как спасти ее от почти всесильного постмодернистского киллера? Как не допустить абсолютной виртуализации, а значит, и абсолютной катастрофичности мира?

Такова цена вопроса. Те, кто хочет привязать глобальную валюту к реальности (через золотой или иной стандарт), и те, кто этого не хочет, – борются не за какую-то там финансовую архитектуру мира, а за статус реальности в этом мире. А потому не поленимся тщательно отследить перипетии этой борьбы.

 

№10. 15.04.09 "Завтра" No: 16

Как говорится, "лиха беда начало". На интересующем нас этапе разговор о новой мировой валюте открыли ученые (Норт, Либиг и другие). Политики же (Браун, Мандельсон, Саркози, Тремонти, Келер и другие) долго уклонялись, и вместо разговора о новой мировой валюте рассуждали "всего лишь" о необходимости нового Бреттон-Вудса. Не наполняя этот термин конкретным содержанием.

Первым из политиков рискнул пойти ва-банк Назарбаев.

12 марта 2009 года в Астане на международном форуме "Экономическая безопасность Евразии в системе глобальных рисков" он заявил, что монополия доллара как мировой резервной валюты нелегитимна, поэтому нужна принципиально новая мировая валюта, эмиссия которой была бы прозрачна для всех.

Бросить вызов доллару в такой форме, заявив о нелегитимности его монополии… Согласитесь, это огромный риск для президента не слишком крупной среднеазиатской страны. Но чем же именно предложил Назарбаев заменить доллар? На переходном этапе – системой макрорегиональных валют, одну из которых ввести в рамках ЕврАзЭс.

Уязвимость такого предложения достаточно очевидна.

КТО будет эмитентом ЕврАзЭсовской валюты?

Если Банк России, – то что рубль, что новая валюта.

Если же эмитентом будет… ну, я не знаю… вновь созданный Банк Северной Евразии, то сначала надо создать эту саму Северную Евразию как государство или союз государств (то есть возродить СССР), а потом БАНК ЭТОГО ГОСУДАРСТВА будет печатать новую макрорегиональную валюту, подкрепленную новой совокупной государственной мощью.

Единая европейская валюта евро возникла тогда, когда контуры европейского государства (или Европы как союза государств) были уже абсолютно внятными.

Признаем с глубочайшим сожалением, что по многим причинам (включающим и позицию высших политических руководителей РФ, говорящих, вопреки очевидности, о том, что империи – в прошлом) единое государство – или мощный союз государств – в Северной Евразии не возникает. Тенденция возврата к СССР не обнаруживается. Притом, что только этот возврат мог бы спасти как народы Северной Евразии, так и мир, от затягивания в образовавшуюся за счет распада СССР черную дыру (историософскую, геополитическую и так далее).

Что есть, в отсутствие такого государства, банк, эмитирующий какую-то новую единую валюту? Это добавление к имеющимся финансовым пузырям – новых, на порядок более виртуальных. Это не возвращение к реальности, а ускоренное бегство от нее.

Не о валютах надо говорить, а о государствах. И анализ-то мой стратегически нужен, чтобы доказать это, на самом деле незатейливое, но почему-то не очевидное для всех, положение.

Мы воссоздаем СССР в том или ином формате, под тем или иным названием? Если воссоздаем и наделяем достаточными полномочиями (политическими, военными, экономическими, социальными, культурными), то сам собой возникнет Центральный Банк. И будет этот Банк печатать валюту. По мне, так лучше, если она будет называться рублем. Был СССР, Центральный Банк печатал рубль – и всех это устраивало. Но если кому-то надо, чтобы эта валюта называлась "евраз" – ради бога. Только не надо дурака валять с рыхлыми объединениями – конфедеративными и ультраконфедеративными. Потому что под рыхлое объединение убедительную и сильную единую валюту никому не создать.

Перейдем от Северной Евразии, где дела обстоят столь прискорбно, к другим макрорегионам.

В Европе все уже близко к завершению. Есть строящееся еврогосударство и банк, который от имени этого государства проводит выпуск (эмиссию) единой валюты под названием евро.

Есть ли что-то подобное в Африке, Южной Америке, Северной Америке, на Дальнем Востоке и так далее? Пока ничего такого нет. В Африке – хаос и архаизация. На Дальнем Востоке борются юань и иена, а также два мощных государства, которые являются эмитентами этих валют. В Северной Америке обсуждается, правда, возможность учреждения – опять же, вкупе с единым государством – валюты амеро. Но пока это лишь обсуждение и не более.

А еще есть Индия с ее претензиями… Исламский мир, мечтающий (но не более, чем мечтающий) о том, чтобы возродить халифат и от его имени создать мощную макрорегиональную валюту…

Пока нигде, кроме Европы, нет макрорегиональных государств – не будет и макрорегиональных валют. СНАЧАЛА создадутся макрорегиональные государства, ПОТОМ возникнут ими благословленные и гарантированные валюты. Так – и никак иначе.

Вообразите себе единое китайско-японское государство или китайско-японский вариант Евросоюза… Китай с Японией воевали, и поэтому это невозможно? А Франция с Германией не воевали? Но Франция с Германией уже создали межгосударственный союз – по сути, европейское макрорегиональное государство. А в случае Китая и Японии мы (в том числе, из-за социокультурных различий) пока даже вообразить себе ничего такого не можем. Вот насколько одни макрорегионы отличаются от других. Да и в арабском мире реальная, а не воображаемая "макрорегиональная валютная зона динара" может появиться лишь в случае (пока что крайне маловероятном) создания единого арабского макрогосударства.

Пока же реальность такова, какова она есть. А если реальность такова, то к чему разговоры о том, что с ней настолько фундаментально расходится? Для того, чтобы продолжить бегство от реальности? КУДА?

Что? Американцы мешают создавать макрорегиональные государства наподобие Единой Европы? Ой ли! Внутренние противоречия мешают ничуть не меньше. Но даже если мешают американцы… Задам крамольный вопрос: кто помешает американцам этому мешать? Как они мешали раньше, так и будут мешать сейчас и позже. А чтобы они перестали мешать, их надо разгромить, победить в войне.

Без макрорегиональных государств и их валют – что такое предложение Назарбаева? В пользу чего надо отказаться от доллара? В пользу юаня? А европейцы, японцы, индийцы, арабы – согласятся? В пользу евро? А китайцы, японцы… Тупик, по-моему, очевиден. Как из него выходить?

Назарбаев предлагает выход из тупика, порожденного реальностью, с помощью ультравиртуальности – выпускаемых МВФ "специальных прав заимствования" (SDR). Чтобы как-то привязать этот совсем уж виртуальный фантом к реальности, Назарбаев предлагает SDR как новую мировую валюту – привязать к золоту.

Но, во-первых, мало привязать новую мировую валюту к золоту. Надо, чтобы каждая п о ра этой валюты была насыщена политической мощью. Господа финансисты, ученые и политики! Вам слишком долго внушали, что экономика самодостаточна, а политика – это чахнущий в ее тени атавизм. Но теперь-то вы видите, что это не так! Вы видите, что самодостаточная экономика – это гарантированное раскручивание мировой катастрофы, которую почему-то надо называть "кризисом".

Во-вторых, откуда возьмется золото для подобной привязки? МВФ должен эмитировать SDR как новую мировую валюту и подкреплять ее золотом? Но МВФ пока что продает, а не покупает золото. И продает он его Китаю. Так что золотом будет подкреплен юань, а не SDR.

Разыграл ли кто-то Нурсултана Абишевича "втемную", или президент Казахстана по каким-то причинам осознанно позволил себя использовать в нетранспарентной игре?

В любом случае, не успел Назарбаев сделать свое сверхсенсационное и сверхдерзкое заявление, как ему начали оппонировать, указывая на абсолютную нереализуемость заявленного.

Крайне важно, что оппонировали Назарбаеву нобелевские лауреаты Роберт Манделл и Эдмунд Фелпс. Еще важнее, что эти авторитетнейшие эксперты полностью подтвердили то, что мы с вами только что обсудили. А именно – что для введения единой глобальной валюты нужна ВСЕМИРНАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ. То есть то самое мировое правительство, которое мы так подробно обсуждаем в связи с идеями о глобальной валюте.

Поскольку политической интеграции нет как нет, указывают Манделл и Фелпс, то не может быть и глобальной валюты. А значит, тема должна быть снята с повестки дня. Так что же? Тема глобальной валюты была заявлена для того, чтобы быть сразу снятой с повестки дня? Или – для того, чтобы не ставить в повестку дня главную тему, реально осуществимую и спасительную для мира? Тему укоренения существующей мировой валюты в реальности.

Рассмотрим предложение на порядок более простое и реализуемое, чем то, которое выдвигают Норт, Сорос, Назарбаев и другие. Предложение таково – оставляем доллар в качестве мировой валюты и привязываем его к золоту. Не нравится к золоту? К энергоэквиваленту. Не нравится доллар? Делаем то же самое хоть с евро, хоть с юанем – с любой существующей мощной валютой, гарантированной мощным государством.

Доллар хочет выяснить свою реальную мощь, укоренившись в реальности? Пусть выясняет. Пусть наполняются заново золотом подвалы американского госхранилища Форт-Нокс. Слабо? Тогда пусть китайцы подкрепляют золотом свой юань (что они уже, похоже, и делают). Но не какие-то SDR, а юань!

В любом случае, пусть выявится, наконец, кто сколько РЕАЛЬНО экономически весит. РЕАЛЬНО, понимаете! Если выяснится, что США РЕАЛЬНО весят мало – они займут в мировой экономической табели о рангах соответствующее место с соответствующими последствиями. Изменить это место США смогут, только добившись РЕАЛЬНОГО резкого наращивания собственного веса. А если сумеют добиться, то милости просим. Не против США надо выступать и не за них, а против ВИРТУАЛЬНОСТИ – за РЕАЛЬНОСТЬ.

Тут либо-либо. Либо хозяин мира – абсолютная мера. Либо хозяин мира – это тот, кто может эталонный метр сжать или растянуть, эталонный килограмм облегчить или утяжелить. Но тогда прообразом хозяина мира оказывается жуликоватый продавец в магазине, кладущий магнит под одну из чашек весов и знающий, что ОБХСС под названием "история" отсутствует отныне и навсегда. Как поведет себя продавец, ощущающий абсолютную безнаказанность? Он будет "дозировано" надувать покупателя? Ой ли!

Мой близкий друг много лет назад поздно ночью добирался домой на окраину Москвы. Его остановили и окружили, поигрывая ножами, несколько парней. И… не избили, не ограбили, а предложили купить за пять рублей кирпич, обвязанный красной ленточкой. Друг, естественно, купил – благо, пятерка в кармане была. А если бы не было? Или если бы ему предложили платить за этот кирпич другую цену – например, продать квартиру, или еще что-то похуже?..

Впрочем, нужно ли развивать метафору? Тут важно, что бандиты продавали кирпич, который красная ленточка сделала, так сказать, "предметом искусства", за который можно назначить произвольную цену. А еще важнее – то, что именно произвольную цену.

Мы с вами движемся (а точнее, нас двигают) в сторону виртуализации всего и вся. Что и представляет собой триумф постмодернизма. Сначала нас обсчитывают, помещая под весы магнит, потом предлагают купить кирпич, обвязанный красной ленточкой, потом… Потом нам начинают продавать не отягченные виртуальностью (магнитом, красной ленточкой) реальности, а виртуальность как таковую. Напряженность магнитного поля, порождаемого магнитом, отражение красной ленточки в зеркале, красный блик в системе зеркал, порожденный отражениями этой ленточки, и так далее.

Скажете, что это абстрактное философствование, не имеющее отношения ни к глобальному эксцессу под названием "кризис", ни к мировому валютному произволу, породившему этот эксцесс, ни к мировому правительству, формированию которого должен поспособствовать этот произвол? Ой ли!

Что такое виртуальная реальность? Чаще всего – терминологическая ошибка. Люди хотят закрепить статус существования за разного рода виртуальностями, и потому называют их виртуальной реальностью. На самом деле, виртуальная реальность – это образы, отражающие реальность. Человеческая жизнь вне этих образов невозможна. Образы иногда причудливы. Но их связь с реальностью всегда есть. Они раскрывают реальность, обнаруживают ее тонкие неочевидные слагаемые… Наконец, воздействуют на нее – почему бы нет? Если речь идет не об образах, а о символах, то они призваны обнаруживать совсем уж сложные и высочайшие – трансцендентные – уровни… Уровни чего? Все той же реальности.

Но есть и совсем иная виртуальность, претендующая не на то, чтобы отражать реальность, выражать ее, раскрывать, трансформировать, а на то, чтобы ПОДМЕНЯТЬ реальность. А значит, уничтожать ее самым беспощадным образом. Вороватый продавец с отмененным навсегда ОБХСС сначала вас обвесит, потом обсчитает, потом предложит кирпич, обвязанный ленточкой, потом… В итоге он захочет оторвать вас от реальности до конца и сделать рабом сооруженной им абсолютной виртуальности.

Что бы ни отражало зеркало, оно отражает реальность. Что бы ни отражало второе зеркало, отражающее то, что отражает первое зеркало, – и оно отражает реальность. Создайте систему из бесконечного количества зеркал… И она как-то будет связана с реальностью. Система зеркал – это виртуальная реальность в подлинном смысле слова. Это образы, образы образов и так далее.

Но кроме такой системы зеркал, есть и Зазеркалье, которое самодовлеет в своем отрицании реальности, а не отражает реальность или ее отблески.

Рискну предположить, что самая великая из всех войн XXI века (а также последующих веков третьего тысячелетия, если они состоятся) – это война Зазеркалья и Мира. Абсолютной виртуальности – и реальности. Симулякров – и подлинности.

Я приведу некоторые цифры, говорящие о том, сколь напряженна уже сегодня эта война, одним из наименее крупных и существенных слагаемых которой является так называемый мировой кризис. Тут важно все – и то, что этот псевдокризис является лишь одним из наименее крупных и существенных слагаемых этой войны… И то, что будучи лишь одним из слагаемых этой войны, данный кризис может все-таки что-то нам рассказать о самой войне. В любом случае, давайте я сначала приведу простейшие (а потом чуть более сложные) цифры.

Аналитики компании IDC, занимаясь изучением "цифровой" части виртуального пространства, подсчитали, что в 2006 году было создано более 160 миллиардов гигабайт разнообразных данных – цифровых фотографий, видео, электронных писем, интернет-пейджинговых сообщений, звонков посредством IР-телефонии и т. д. Это в 3 миллиона раз больше, чем объем информации, содержащийся во всех напечатанных к настоящему моменту книгах.

В 3 миллиона раз! Понимаете? В 3 миллиона! За один 2006 год создано информационного разнокачественного продукта (в основном, как все мы понимаем, барахла) в 3 миллиона раз больше, чем за всю историю книжного человечества. А когда в один день будут создавать в 3 миллиарда раз больше информационного продукта – вы тоже скажете, что это только возвеличивает человека и его разум? Вы и тогда не уловите, что попахивает чем-то другим – "приветом из Зазеркалья"?

Мне скажут, что в обозримые сроки ничего подобного не будет.

Во-первых, я привел пример просто для того, чтобы спросить читателя: какого объема аномалия должна возникнуть, чтобы он увидел в этой аномалии некий фундаментальный подкоп?

Во-вторых, и приведенной мною цифры на самом деле более чем достаточно.

А в-третьих… В-третьих, чем черт не шутит!

В августе 1995 года, когда сотрудники исследовательской компании Netcraft начали вести подсчет количества сайтов в Интернете, их оказалось порядка 18 тысяч. А последний отчет Netcraft сообщает, что в конце февраля 2009 года в Интернете работали 224.749.695 сайтов и блогов (на 9 миллионов больше, чем месяцем раньше – в январе). Рост от 18 тысяч до 225 миллионов – это примерно в 12500 раз. И это, можно сказать, за первые 14 лет. А за следующие?

Мне скажут, что Интернет позволяет людям получать больше информации о реальности, а значит, глубже эту реальность понимать. Но для того, чтобы за счет большей информации глубже понимать что угодно, а уж тем более, реальность, нужно информацию перерабатывать. Человек пока что с трудом научился справляться с несравнимо меньшими объемами информации. И это уже сказалось на качестве переработки. Никто ведь не будет спорить, что прочтение книги требует одной глубины переработки информации, а просмотр видеоклипа – другой. Скользить, не углубляться, не рваться к подлинному пониманию!

Все нынешние системы образования нацелены на это. Но это нынешние системы образования. Что произойдет, если информационный прессинг усилится за следующие 14 лет в такой же или даже большей степени?

В любом случае – адаптация к неслыханному росту количества информации будет покупаться ценой ее все более и более поверхностной переработки. И что же? Неужели непонятно, к какому пределу стремится подобная тенденция? Информации будет бесконечно много, а глубина ее переработки будет строго равна нулю.

Это – своего рода "зависание над бездной". Вы скользите… Поверхность, по которой вы скользите, утончается и утончается… Под вами неведомая и опасная информационная бездна… Она пугает вас тем больше, чем быстрее вы скользите и чем тоньше поверхность… Чем тоньше поверхность, тем быстрее надо скользить, но чем быстрее скользишь, тем тоньше поверхность. Действия все лихорадочнее, страх все больше приобретает отчаянно панический характер… Мистическая антиутопия? Извините – это суть того, что почему-то называется "кризисом".

Нет и не может быть при нынешних способах обработки информации, ее количестве и скоростях, с которыми надо принимать решения, сколь-нибудь достоверной оценки того, кому можно давать кредит, а кому нельзя.

Нет и не может быть такой оценки в условиях "эластичности всех эталонов".

Нет и не может быть такой оценки при диких конъюнктурных скачках цен (поди-ка, догадайся, сколько завтра будет стоить нефть, а уж тем более, какие-нибудь изделия).

Нет и не может быть такой оценки в условиях, когда деньги надо давать не хорошо знакомому партнеру, находящемуся у тебя под боком, а анониму на другом конце света.

Сумма всех этих "нет и не может быть" привела к необходимости застраховать риски в условиях оценок, которые делаются срочно и фактически наобум (сравни со все более быстрым скольжением по все более тонкой поверхности). Но поверхность-то утончается, а скорость скольжения растет. И бездна все глубже. А значит надо не только застраховать риски, но и застраховывать страховки, и так далее.

Сначала было сделано это. А затем… Затем эти страховки (а также страховки страховок, и так далее) стали продавать как ценные бумаги. А что еще с ними делать-то? Финансы начали все больше отдавать мистикой. Причем очень своеобразной мистикой. Страховки и страховки страховок нарастили до небес пирамиды официально и неофициально торгуемых вторичных ценных бумаг – деривативов.

Этих деривативов сооружено уже на квадриллионы долларов. Квадриллионы, слышите! Еще недавно казалось, что миллиард долларов – это неслыханно много. Сейчас же о чем рассуждают G-20 или американские финансисты? Триллион долларов туда, триллион сюда…

Триллион, если кто не помнит, – тысяча миллиардов. А квадриллион – это тысяча триллионов. До недавнего времени квадриллионами (а также квинтиллионами, секстиллионами и так далее) оперировали только астрономы. Теперь ими оперируют финансисты. Давайте еще поднажмем со скоростью принятия решений и объемом информационных потоков, необходимых для их принятия. Давайте еще быстрее скользить, утончая поверхность (притом, что остановка и даже замедление скорости – это обрушение в бездну). Давайте делать это – и вся кредитная деятельность (напоминаю Вебера: капитализм – это кредит) будет танцевать вокруг страховок в n-ной степени (страховок, страховок на страховки и так далее).

И возникнет страховочная надстройка уже не на квадриллионы, а на квинтиллионы долларов. Но в реальности-то мир производит (даже с теневой, трудно учитываемой, частью) уж никак не больше чем на 80 триллионов долларов в год.

Вот так виртуальное отрывается от реального. И, понимая, что реальность не может этим не обеспокоиться, виртуальное хочет пожрать реальность раньше, чем эта реальность начнет оседлывать и сдерживать свое обезумевшее дитя.

Как виртуальность может пожрать реальность? Как-как…

"Перестройка" и есть, между прочим, такое пожирание реальности. Откуда взялись "десятки миллионов жертв сталинского режима"? Это тоже была управляемая виртуализация, призванная пожрать историю страны, ее реальность как таковую. А что, кого-нибудь тогда интересовали реальные цифры?

Если бы была она – любовь к реальности, воля к ее отстаиванию – не состоялась бы "перестройка". Потому что тогда виртуализацию остановили бы все сразу – сталинисты и антисталинисты. Все потребовали бы реальных цифр (которые, между прочим, весьма и весьма зловещи). Но эти цифры ничего общего с виртуальными симулякрами "перестройки" не имели.

Возлюбили же наши сограждане – не реальность, а симулякры. Вокруг симулякров (несообразных виртуальных цифр, призванных завлечь советского человека из реальности в Зазеркалье) – был разыгран беспрецедентный спектакль. Имевший беспрецедентный успех и породивший беспрецедентный же результат. Страна наша стала страной без реальности, страной победившего постмодерна, страной, утянутой в Зазеркалье.

Когда все это уже состоялось – немногочисленные специалисты начали все-таки запоздало интересоваться реальностью. Это были разные специалисты, с совершенно разной идеологией. В их числе были яростные антисталинисты, а также иностранные правозащитники. Они погрузились в открывшиеся архивы и другие источники, очень желая, чтобы реальность подтвердила виртуальные симулякры. Но – вотще. Найти в реальности что-либо общее с симулякрами (двадцать миллионов репрессированных, тридцать… кто больше?) не удалось.

И что? Те, кто называли виртуальные цифры, покаялись? Общество, которое на виртуальность отреагировало как на реальность, хотя бы задним числом осознало, что оно сотворило с собой и своей историей? Оно осознало, что разыграло всемирно-исторический трагифарс, опозорившись на глазах у мира? Оно осознало, что принесло реальность на алтарь виртуальности, признав, что "коммунистический режим" якобы уничтожил столько людей, что оставшиеся просто не смогли бы вести любую социальную и государственную жизнь? А тем более, победоносно и героически воевать против одной из самых мощных армий в человеческой истории…

И после этого кто-то скажет, что виртуальность не является врагом реальности и не может победить ее? Что "перестройка" не была победой виртуальности над реальностью, и первой в этом смысле пробой пера в том, что касается самой страшной из предстоящих войн? Что "перестройка-2" не будет усугублением того же самого? Что глобальная "перестройка" по своей сути не является инвективой того, что я называл и называю Зазеркальем? Что всё это вместе – не обрушившаяся на мир беспрецедентная катастрофическая новизна, а всего лишь крупный банальный инцидент, то бишь, "кризис"?

Триумф виртуальности над реальностью, симулякра (имитационной конструкции) над подлинностью – вот суть "перестроек". И одновременно – суть постмодернизма как нового глобального фантома, воюющего с реальностью на полную катушку. Все дальнейшее зависит от того, насколько наши вовлеченные в катастрофу сограждане поймут и как переживут произошедшее с ними – в его постмодернистском качестве.

"Перестройка-1" сделала Россию страной победившего постмодернизма. Вернуть наших сограждан к реальности оказалось совсем не так просто. По крайней мере, ни реформы Гайдара, ни последующие "крутые годы" этого возврата к реальности не обеспечили…

Мы уже обсудили, что такое деривативы на квадриллионы долларов. Теперь же надо обсудить соотношение понятий "афера" и "катастрофа". А также то, в чем сходство афер с МММ или с ГКО и аферы с деривативами.

Я готов доказать, что афера с деривативами имела место и ничем в принципе не отличалась от МММ и ГКО. Конечно, афера с деривативами была бесконечно масштабнее и изящнее. Но это различие в масштабах, а не в сути. Суть попытаюсь раскрыть на элементарном примере.

Аферист покупает… ну, скажем, миллион кнопок, стоящих, допустим по 1 доллару. Он тратит 1.000.000 долларов. Затем он говорит болтливым людям, что знает дядю Петю (на самом деле, это его подставное лицо), который покупает кнопки по 5 долларов.

Болтливые люди, удостоверившись, что дядя Петя действительно покупает кнопки по 5 долларов, бегут в магазин, чтобы купить кнопки по 1 доллару и продать дяде Пете по 5 долларов. Но в магазине кнопок уже нет. Они есть у дяди Васи (еще одно подставное лицо того же афериста). Дядя Вася говорит, что готов продать кнопки по 3 доллара. Болтливые (а еще и бойкие!) люди быстро прикидывают: "Мы сейчас купим у дяди Васи по 3 доллара, а продадим дяде Пете по 5 долларов!"

Посомневавшись, они покупают у дяди Васи кнопки по 3 доллара. И идут к дяде Пете. Что делает дядя Петя? Он на деньги того же афериста покупает у этих болтливых и бойких людей 1000 кнопок по 5 долларов. При этом аферист тратит 5000 долларов на то, чтобы купить кнопки у болтливых и бойких людей. И забирает (пока что) у этих болтливых и бойких людей 3000 долларов, за которые они покупают кнопки. Таким образом, расходы афериста составляют 1.000.000 долларов (на то, чтобы закупить все кнопки) и 2000 долларов (на то, чтобы "подогреть" активность болтливых и бойких людей). Итого – 1.002.000 долларов.

Дальше происходит главное. Болтливые и бойкие люди разбегаются по городу и сообщают всем знакомым и друзьям: "Мы купили у дяди Васи кнопки по 3 доллара и продали дяде Пете по 5! Мы за один день на каждой кнопке заработали по 2 доллара! Делайте то же самое! Дядя Вася говорит, что у него кнопки еще есть, а дядя Петя говорит, что будет продолжать их покупать".

Предположим, что болтливым и бойким людям удалось распространить ажиотажный слух и породить ажиотажный спрос. В результате возбужденные лохи купили у дяди Васи 999.000 кнопок по 3 доллара. Аферист, который стоит за спиной дяди Васи, заработал по 2 доллара на каждой кнопке. То есть 1.998.000 долларов. Когда лохи пришли к дяде Пете, тот развел руками и сказал, что кнопки ему уже не нужны…

Чистый выигрыш афериста составил:

1. 998.000 – 1.002.000 = 996.000 долларов.

Это на миллион кнопок. И при минимальном расхождении аферистской цены продажи с аферистской же ценой покупки.

Так зарабатывают большие деньги на аферах. Если лохов нельзя "раскрутить" за один раз, их "раскручивают" в несколько этапов. Схемы могут варьироваться.

Многие из читателей, ознакомившись с этими выкладками, наверное, вспомнят, что в детстве и юности (а, возможно, и во взрослые годы) читали у Джека Лондона в его повествовании о Смоке Белью про поселок Тру-ля-ля. Там описана схема аферы, сходная с той, которую я привел выше, но более остроумная.

Такие же схемы осуществлялись (разумеется, с вариациями и усложнениями) творцами МММ и ГКО, а также любых других пирамид. Математические модели таких пирамид построены. Иногда это очень простые модели, иногда – довольно сложные, использующие и методы теории распространения сигналов в условиях помех, и новейшие выводы "психологии толпы", и многое другое. Но суть от этого не меняется.

Игра с деривативами, породившая мировую катастрофу, может быть рассмотрена и как такая афера с кнопками, но только в невероятно крупных размерах. "Раскрутка лохов" велась годами. О надежности пирамид деривативов (притом, что пирамиды В ПРИНЦИПЕ не могут быть надежными) говорили нобелевские лауреаты и рейтинговые агентства высшей категории. Лохам не просто дали легкое средство обогащения (деривативы по аналогии с ГКО и МММ). Им еще и всовывали легкие деньги в виде дешевых кредитов: "Берите задешево, покупайте деривативы и обогащайтесь!"

Дешевые кредиты лохам раздавал дядя Вася. А деривативы на деньги от дешевых кредитов лохам продавал дядя Петя. Когда все раскрутилось до максимума, дядя Петя сказал сотням миллионов лохов, что кнопки (они же деривативы) ему больше не нужны. И он не только по 5 долларов их не купит, но и по 5 центов. Лохи остались с заложенным имуществом, с изъятыми сбережениями… А тут еще и безработица поднавалилась.

Вопрос #1: вы всё это хотите называть "мировым кризисом"?

Вопрос #2: а почему при этом доллар должен рухнуть? То есть, когда-то почему-то он, может быть, и рухнет. Но почему он должен рухнуть при такой успешной "кнопочной" затее? Он укрепиться должен. Давайте не будем выдавать желаемое за действительное. В действительности же произошло следующее.

 

№11. 22.04.09 "Завтра" No: 17

"Так что же именно произошло в действительности?" – спросят меня с тонкой улыбкой осторожные умники, надеясь, что я предоставлю им возможность ахать и охать по поводу экстравагантности моих суждений.

К сожалению, вынужден предоставить им эту возможность, сделав заявление крайне экстравагантное и эпатирующее. Хотел бы заменить его чем-то менее эпатирующим и экстравагантным. Но слишком остра международная ситуация для того, чтобы сглаживать углы и выдавать желаемое за действительное.

Заявление же мое касательно того, что произошло в действительности, таково: АМЕРИКАНЦЫ НЕ ОСЛАБЛИ ЗА СЧЕТ РУКОТВОРНОЙ КАТАСТРОФЫ ПОД НАЗВАНИЕМ "МИРОВОЙ КРИЗИС", А УКРЕПИЛИСЬ.

Понимаю, что такое заявление противоречит очень многому – отечественным оценкам, даваемым осторожными умниками, международным оценкам, оценкам самих американских умников.

Да, противоречит. НУ, И ЧТО? Мое предсказание о распаде СССР, сделанное в 1987 году, противоречило всем утверждениям, которые тогда делались. Но СССР распался.

Другое дело, что чем экстравагантнее заявление, чем в большей степени оно эпатирует – тем нужнее доказательства его справедливости. Что ж, постараюсь их предоставить.

Начну с предельно сжатого философско-методологического рассуждения с тем, чтобы потом подкрепить его конкретным историческим экскурсом.

Мое философско-методологическое рассуждение основано на так называемом "древе возможностей". Речь идет о расщеплении возможного на взаимоисключающие альтернативы. Потом – о расщеплении каждой из альтернатив на взаимоисключающие альтернативы. И так далее. Это и называется "древо возможностей", или "граф".

Основополагающие взаимоисключающие альтернативы таковы.

Либо страна (в нашем случае – США) РЕАЛЬНО имеет подавляющее экономическое превосходство над другими странами мира.

Либо эта страна РЕАЛЬНОГО подавляющего экономического превосходства не имеет.

Если страна РЕАЛЬНОГО подавляющего экономического превосходства не имеет, то возможности снова расщепляются на взаимоисключающие альтернативы, которые вновь могут быть сформулированы по принципу "либо – либо".

Либо страна признает, что потеряла подобное превосходство.

Либо она эту потерю не признает.

Что значит – не признает? При АБСОЛЮТНЫХ прерогативах реальности нельзя не признавать того, что реально. Что ж, тогда остается одно – лишить реальность этих абсолютных прерогатив.

Как это можно сделать? Только противопоставив могуществу РЕАЛЬНОСТИ (казалось бы, почти беспредельному) нечто равномощное и одновременно антагонистическое. Есть ли что-то такое? Есть! Оно называется ВИРТУАЛЬНОСТЬ.

Теперь я от философско-методологического рассуждения перехожу к историческому экскурсу.

1945 год. Германия не только потерпела сокрушительное поражение. Она еще и разрушена массированными бомбардировками, осуществляемыми с англо-саксонской беспощадностью. Одну из них (дрезденскую) Курт Воннегут назвал "бойней номер пять". Где "номер пять" – там и другие номера. Не хочу излишних морализаций. Просто констатирую, что один из основных промышленных конкурентов США к 1945 году был не только поставлен на колени, но и лишен значительной части промышленных объектов, позволяющих ему выступать в роли этого самого конкурента.

Другой конкурент – Япония. И тут то же самое. Хиросима и Нагасаки… Сокрушительное поражение…

Оккупация Германии и Японии вдобавок привела к тому, что их экономические потенциалы не только уменьшились, но и попали под контроль "союзников" (на самом деле, под контроль США).

Франция… Тут тоже проблем хватает… Шок разгрома Германией в 1940 году… Шок быстрого перехода значительной части нации к поддержке режима Виши… И опять же – разруха. Где война, там разруха. В любом случае, налицо системное ослабление, не правда ли?

Великобритания… В отличие от Франции, она – полноценный участник Второй мировой войны, но… Уже Первая мировая война привела к слишком большим человеческим и экономическим потерям. Эти потери Великобритания не сумела восполнить к концу 30-х годов. Вторая же мировая война ее надорвала окончательно. А тут еще крах Империи… Как ни унижался Черчилль перед Рузвельтом, американский президент был неумолим. Никогда определенная часть британской элиты не простит Рузвельту и США обрушения собственной империи.

Кто еще экономический конкурент США в 1945 году? СССР? Там принципиально другая экономика. И тоже колоссальная разруха. Страны Азии? Китай 1945 года – это не Китай 2009 года. Индия – просто колония и предельно экономически слабая страна.

Короче, Вторая мировая война (что общеизвестно) превратила США в абсолютного экономического мирового гегемона. Что тут главное? Что речь ТОГДА шла о РЕАЛЬНОЙ абсолютной гегемонии. Что США ТОГДА не надо было заниматься ВИРТУАЛЬНЫМИ играми для того, чтобы нечто доказать миру.

ТОГДА достаточно было апелляции к РЕАЛЬНОСТИ. Ее признали, закрепив признание Бреттон-Вудсом. Обладая в 1945 году РЕАЛЬНОЙ экономической гегемонией, США согласились укоренить свой доллар в том, что им ТОГДА полностью принадлежало, – в РЕАЛЬНОСТИ. То есть сохранить золотое покрытие доллара.

Прошло чуть более двадцати лет. К концу 60-х годов ХХ века Франция и ФРГ преодолевают разруху. А, преодолев ее, получают закономерные преимущества. Это – неотменяемый закон капиталистического развития. Одно дело – у капиталиста есть работающий старый завод. Да, конкуренты поджимают, и надо бы и завод снести, построив заново, и новые станки на завод поставить. Но какие расходы! Как они снижают текущую норму прибыли!

А вот если не ты разрушаешь завод, а вражеские бомбардировщики, то хочешь, не хочешь – восстанавливай. Народ твой пережил шок. Он после ужасов войны возвращается к мирной жизни и готов терпеть лишения. "Холодная война" требует восстановления экономики твоей страны, тебе дают кредиты, предлагают выгодные госзаказы… В итоге ты не только восстановился, но и обновился. И начинаешь создавать для вчерашнего экономического гегемона проблемы по части конкуренции.

То же самое – в Японии. А еще налицо и какое-то оживление в части бывших колониальных стран. СССР из разрухи полностью вышел. От закона неравномерности развития никуда не уйдешь.

Короче говоря, США-то после 1945 года, как говорится, "пошли в гору", но и другие не только не остались на месте, но и использовали во благо зло, порожденное военными бедствиями. За счет этого им удалось восстановить, а в чем-то и упрочить экономические позиции. Возникли основания для, так сказать, "системной амбициозности". Амбициозность генерала де Голля (за которую он заплатил огромную цену) была именно системной. В чем она проявлялась? Геополитические игры де Голля – не главное. Главное – его геоэкономическая игра.

"Давайте, – сказал де Голль американцам, – уточним, продолжает ли через двадцать лет после окончания Второй мировой войны сохраняться та ситуация абсолютной экономической гегемонии США, которая имела место в 1945 году. ТОГДА эта гегемония была реальной. Давайте уточним, насколько реальна она СЕГОДНЯ. Это ведь очень просто сделать! У нас есть ваши доллары. Ох, сколько их накопилось! Вы же говорите, что они имеют золотое покрытие? Покройте мне их, пожалуйста!"

Более опасного и болезненного удара по США никто не мог бы нанести. США – ответили на удар. Они и не оплатили золотом предъявленные Францией доллары, и "очень поспособствовали" свержению де Голля… Но проблема осталась. И было ясно, что она вот-вот будет вновь кем-то обнажена. И что такое обнажение опаснее всего на свете – в том числе, уже во многом на тот момент мнимой "коммунистической угрозы".

В самом деле, не обменяешь доллары на золото – ты банкрот. Если ты банкрот – уйди с первого места даже не на второе, а на бог знает какое. Уйдешь – у тебя возникнут огромные экономические, социальные и политические проблемы. Как только они возникнут – возможен любой, в том числе, и геополитический крах. Сейчас вот не ахти какие проблемы начались, и уже Техас заявляет, что если Обама все будет делать неправильно, то и об отделении от США подумать можно. Пока что это региональное кокетство, не более. Но при огромных проблемах – чем черт не шутит?

И что же? Позволить состояться чему-то подобному? Ну, уж нет! Американская элита (в отличие от нашей, российской) считала и считает созданную ею "сверхдержаву-гегемона" абсолютной ценностью – как метафизической ("Градом на холме"), так и прагматической (средством эксплуатации мира). И ни в конце 60-х годов ХХ века, ни сейчас, ни через двадцать лет американская элита от этой ценности не откажется. А поскольку позиция доллара определяет эту ценность, то и от существующей позиции доллара американская элита тоже не откажется в обозримое время без сверхвеских оснований (типа поражения в войне).

К концу 60-х годов ХХ века задача сохранения статуса доллара как средства обеспечения неотменяемой американской гегемонии носила для элиты США характер "категорического императива". Как мы видим, это и сейчас так. Убежден, что это и будет так. А уж в рассматриваемый период…

Тогда все носило сверхоперативный характер. Вопрос был только в том, как решать задачу сохранения статуса доллара при потере РЕАЛЬНОЙ экономической гегемонии. Как-как… Американская элита выбрала самое простое и внятное решение. Она отменила золотое покрытие доллара.

От ее имени и по ее поручению это фактически сделал в 1971 году президент США Ричард Никсон. Если убрать все реверансы и риторические виньетки, то суть его политики была в следующем: "Доллары обменивать на золото больше не будем. Позиции доллара сохраним. Если кто-то попробует пикнуть, то сотрем в порошок".

Никто тогда не захотел быть стертым в порошок. И сейчас не захочет.

Итак, уже к 1971 году оказалось ясно, что главным показателем американской экономической силы, олицетворяющейся статусом доллара, является НЕ ЭКОНОМИКА.

И не печатный станок сам по себе, о чем иногда говорят "на автомате", не задумываясь при этом – почему никто не мешает этому станку функционировать в нужном для США режиме. Не мешают же ТОЛЬКО потому, что у станка стоит "громила" с ядерным и другим оружием. Что у "громилы" самые мощные мышцы, да и оружие высококлассное. И каждый, кто ему начнет мешать, "получит по полной программе".

Оружие же "громила" может иметь наилучшее (да и мышцы себе накачивать первоклассные) только потому, что у него есть печатный станок. Такова, так сказать, "диалектика существующего миропорядка". Всё же остальное – пустые словеса, призванные эту диалектику скрывать от падкого на словеса человечества. "Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли" (Талейран).

Если же переходить от сих брутальных констатаций к чему-то более изощренно-метафизическому, то придется признать, что в 1971 году ВИРТУАЛЬНЫЙ мир выиграл блицкриг у РЕАЛЬНОСТИ.

Что РЕАЛЬНОСТЬ в силу этого блицкрига оказалась порабощена ВИРТУАЛЬНОСТЬЮ.

Что средством порабощения оказался авианосный "мускул" и ядерный "кольт". Плюс – демагогия, весьма похожая на ту, которой предавался брехтовский герой Артур Уи: "Мы вас, сук трусливых, от коммунистов уберегаем, а вы, твари неблагодарные, от нас золото в обмен на наши доллары требуете!".

Демагогия исчерпала себя полностью в 1991 году. "Трусливые суки", трепеща, как и подобает сукам, указали "Артуру Уи" на отсутствие коммунистов, от которых их так благородно уберегали.

Тогда возникли другие "силы зла". Саддам Хусейн полез на Кувейт… Бен Ладен начал хулиганить по всему миру… Умудренные горьким опытом "суки" напрямую не "возникали". Но, как и подобает, опять-таки, "тварям неблагодарным", начали говорить о правах человека, бесчинствах в тюрьме Абу-Грейб, гуманистической любви к исламу и всяких прочих "пакостях".

На что они посягали на самом деле, эти "жалкие создания"? На американскую формулу виртуальной гегемонии. Согласно которой

ГЕГЕМОНИЯ = ПЕЧАТНЫЙ СТАНОК + СВЕРХМОЩНАЯ АРМИЯ.

"Смотрите, – шептали коварные европейские (и иные) "суки" на ухо сентиментальному человечеству (финансируя на паях с саудитами и "иными разными" шахидизм в Ираке), – а такая ли мощная эта американская армия? С Ираком, одухотворенным шахидизмом, она справиться не может. Американцы вошли и вроде бы победили, но не знают, что с этой победой делать. Они беспомощно барахтаются даже в относительно податливом Ираке. А уж в Иране или Афганистане! Да какие из американцев римляне! Разве что эпохи упадка… Лишений они терпеть не хотят – а какой без этого Рим?"

Эти коварные шепотки, помноженные на огромные деньги, направленные на утонченные интриги против американцев в Ираке, помноженные на информационную войну и многое другое, обернулись ботинком, запущенным дерзким диссидентом в рожу американского императора.

Проследить взаимосвязь между этим ботинком и угрозой дефолта доллара – нетрудно. Если подорвать репутацию "громилы" и разъяснить, что у него и мышцы накладные, и "кольт" разряженный, то станок окажется в опасности.

Он и оказался в опасности – спору нет. Но только не тогда, когда начался "бенц" под названием "глобальный кризис". "Бенц" этот был затеян для того, чтобы отвести от станка опасность.

Американская элита (подлинная элита, а не бюрократия) мощна, умна и целеустремленна. Она сочетает в себе особую цепкость и абсолютное безразличие к морали, со смаком дополняемое бесконечными моральными сентенциями.

Эта элита знала, что блицкриг виртуальности 1971 года рано или поздно обернется усугублением угрозы драгоценному печатному станку. Угроза эта называется – "ножницы". Нельзя ПРИМИТИВНО отрывать виртуальность от реальности в сколь угодно большой степени. Заметьте, я лишь говорю о невозможности делать это примитивно! Господа из США доказали, что непримитивно делать можно если не всё что угодно, то очень и очень многое.

Но существует уровень примитивного (вновь подчеркиваю) отрыва виртуальности от реальности, при котором "ножницы" этого отрыва вдруг сами собой начинают достаточно резко складываться. И это "сами собой" – главная опасность для станка. Раньше, чем "ножницы" начнут складываться сами собой, надо что-то делать. Что? Мы вновь сталкиваемся с "древом возможностей".

Либо (простейший случай) добывать откуда-то дополнительное реальное покрытие виртуальности под названием "доллар".

Либо исполнять нечто на порядок более сложное. Об этом более сложном – чуть позже. Пока же – о реальном покрытии.

Именно оно было осуществлено начиная с 1991 года, когда распад СССР и крах сформированной им системы превратил гигантскую территорию, насыщенную РЕАЛЬНЫМИ ценностями, в объект, отданный на разграбление западным конкистадорам. В чем-то это разграбление напоминало вывоз золота из открытой Колумбом Америки в Испанию.

Как мы помним, сначала Испания очень много от этого приобрела. А потом обнажились системные издержки. Новые конкистадоры "лихих 90-х" вывезли из "новой советской америки" огромные реальные ценности. Эти ценности стали дополнительным реальным покрытием вышеназванной виртуальности, имя коей "бакс". Раскрытие "ножниц" между РЕАЛЬНОСТЬЮ и ВИРТУАЛЬНОСТЬЮ за счет этого удалось немного снизить, отложив неприятность, связанную с избыточным раскрытием "ножниц", еще почти на двадцать лет.

Но уже в первые годы XXI века стало ясно – еще несколько лет, и "ножницы" снова раскроются опаснейшим образом. Нужно искать возможности недопущения этого! Причем реализовывать эти возможности надо до того, как "ножницы" раскроются.

Между тем, повторить напрямую трюк 1991 года было невозможно.

Одно дело – ограбить социалистический лагерь, в котором держатели огромных РЕАЛЬНЫХ ценностей (директора госпредприятий, министры и так далее) не знают, что почем, и готовы отдавать ценности то ли за видеомагнитофон, то ли за обставленную квартиру.

Другое дело – ограбить грабителей, присосавшихся к этим ценностям и требующих в обмен на них пусть и убогих, но реальных эквивалентов (яхт, дворцов, шуб, драгоценностей и т. д.).

Одно дело – разгромить СССР без войны, завоевав репутацию не только мощнейшего, но и умнейшего "громилы".

Другое дело – "наехать" на Россию, которую, может, и ненавидят больше, чем СССР, но боятся резко меньше. СССР хотя бы на словах хотел всех "коммунизировать". Начнешь вместо этого пугать "новыми русскими" – тебе ответят: "Да, они, конечно, криминализованы. Но они же не хотят подчинить Нью-Йорк и Париж своим "ворам в законе"! Видно же, что не хотят! Что нет у них для этого ни сил, ни идеологического драйва. А без такого драйва другие страны не завоюешь. Да, эти русские криминальные ребята не любят, чтобы их "опускали" и залезали к ним на территорию и в их карман. Ну, и не надо залезать! А станешь с ними себя мягко вести – так они еще и поделятся. Поделятся или не поделятся – дело десятое. Но ясно, что лезть к ним нет никакого резона. А они к нам лезть не хотят".

Не получается, увы, фундаментально полноценной "страшилки"… А кроме того…

Кроме того, одно дело – ломать об колено кремлевских старцев, впадающих в кому при малейшей угрозе ядерной войны. И совсем другое дело – "наезжать" на ребят, тренированных в "лихие 90-е" и легко переходящих от гедонизма к системному суициду – хоть вместе со всей планетой.

Нет, нужны более изящные композиции… Конечно, повторяющие те, прежние. Но не тупо повторяющие, а с фантазией, близкой к гениальности. А без этого – еще три, четыре года, ну, шесть лет, и "ножницы" раскроются так, что никакой "громила" печатный станок не спасет.

К 2001 году США начали обнаруживать издержки своей расправы над СССР. Как идеологические (мол, "извините, господин Артур Уи, но почему надо платить за защиту от коммунизма, которого явным образом нет?"), так и конкретные (заполнение вакуума советского влияния – хорошо бы еще исламом, так нет, Китаем и Европой).

До 2007 года США хотели примитивно заменить угрозу СССР и коммунизма – исламской угрозой. Но не удалось. "Ножницы" продолжали угрожающе раскрываться. И было ясно, что к 2011 году несоответствие между реальным и виртуальным уже окажется невосполнимым. А значит, возможности неограниченного управления печатным станком будут проблематизированы опаснейшим образом. Доллар придется девальвировать… А потом… Нет, только не это!

Что делать? Бренда "спасителей от коммунизма" нет. Другие бренды дискредитированы. На дрожжах краха СССР подымаются новые сущности. Реальные ценности, сопоставимые с теми, которые вывезли из СССР конкистадоры "лихих 90-х", прямым повтором тогдашнего конкистадорства нигде в мире получить невозможно. Ну, и… Сдаваться? Обрушивать доллар?

Повторяю в которой раз – американская элита слишком умна, виртуозна, изощрена и беспощадна для того, чтобы ликвидировать самое себя и свое государство по причинам каких-то там "ножниц" между РЕАЛЬНЫМ и ВИРТУАЛЬНЫМ.

Прежде всего, элита обеспокоилась возможностью очередного изъятия чего-то реального для недопущения избыточного раскрытия этих проклятых "ножниц". Прямой конкистадорский вариант не проходит? А "маржин колл"?

Вам накачивают капитализацию… Поскольку она определяется состоянием фондовой биржи, то накачать нетрудно. Вы радуетесь (помню, как Путин радовался). Вам говорят, что при таком росте капитализации надо брать, брать и брать дешевые кредиты под растущую ценность акций. И вы занимаете миллиард под 10% акций вашего предприятия, текущая биржевая стоимость которого равна 10 миллиардам.

Но если цена акций на бирже упадет в 10 раз, то 10% акций вашего предприятия будут стоить уже не миллиард, а 100 миллионов. И 900 миллионов кредита вам придется покрыть дополнительными акциями. То есть отдать кредитору не 10% акций, а все 100%. А может случиться, что и 100% акций не хватит.

Но почему так должно случиться? В мире победил самый разумный и правильный строй – капитализм. Капитализм XXI века – это вам не капитализм XIX-го. Глобализация… Всеобщее процветание, всеобщий рост… Да при нынешних тенденциях ваши акции в момент отдачи кредита будут стоить вдвое больше! Берите, берите!

Потом российский фондовый рынок рушится очень узнаваемым образом. Так уже рушились рынки атакуемых стран. Ссылки на мировой кризис звучат в высшей степени неубедительно. Ситуация "маржин колл", в которой оказывается множество корпораций и банков, ставит Россию перед унизительной альтернативой. Или государство будет покрывать корпоративные долги, но тогда никаких золотовалютных резервов не хватит надолго. Или без всяких условий (и это важно) государство должно отдавать иностранным корпорациям отечественные предприятия. То есть опять-таки расплачиваться РЕАЛЬНЫМ (заводами, дающими алюминий, сталь, цветные металлы, нефтяными и газовыми скважинами, и так далее) за ВИРТУАЛЬНОЕ (доллары, скачки курсов акций и пр.).

"Маржин колл" – это то, с чем мы столкнемся уже в этом году. И мало не покажется, поверьте. Многие, пожимая плечами, говорят: "А велика ли разница, принадлежит нечто какому-нибудь нашему олигарху с двумя гражданствами – или же мистеру Джонсу, имеющему только иноземное подданство?" В каком-то смысле разница невелика. А в каком-то – огромна.

Присмотритесь к Аргентине. Она без всякого мирового кризиса оказалась в том же капкане "маржин колл". Прошли десятилетия. Аргентину до сих пор называют "страной мертвых заводов". Потому что пришедшие в Аргентину Джонсы вовсе не хотели эксплуатировать аргентинских трудящихся. Они просто хотели остановить местные заводы, чтобы избавить от конкуренции свои более прибыльные заводы в других регионах мира.

Чем бы ни обернулся "маржин колл" – это крупная операция по размениванию ВИРТУАЛЬНОГО на РЕАЛЬНОЕ. И это, конечно же, еще одна колонизация России с вывозом иноземными условными "колумбами" российского условного "золота". Но все же это – мизерная операция по сравнению с "игрой в кнопочки" под названием "деривативы".

Я ранее уже обсудил, что такое эта (начатая задолго до момента, когда "ножницы" могли раскрыться наиопаснейшим образом) спецоперация "Кнопочки". Описал, как американский "дядя Петя" продавал желающим деривативы с неслыханной прибыльностью. А американский "дядя Вася" давал желающим выгодные кредиты для того, чтобы купить деривативы с такой прибыльностью.

Теперь можно перейти к обсуждению того, в чем суть этой игры, ее смысл, ее стратегическое значение. СУТЬ В ТОМ, ЧТОБЫ СПАСТИ ДОЛЛАР ОТ КРАХА, ОТ ЭТИХ САМЫХ ЛЮТО НЕНАВИДИМЫХ "НОЖНИЦ". Спасти, а не погубить!

Алгоритм таков.

1) После отмены "золотого стандарта" в 1971 году в США была напечатана масса пустых долларов в виде бумажек с портретами президентов, а также их деривативных суррогатов.

2) В принципе (и на это справедливо указывали такие наши экономисты, как М. Хазин) эти доллары могли быть предъявлены к оплате, к некоему условному обмену на реальные ценности. И тогда бы доллар действительно рухнул. Что и прогнозировали Хазин и другие.

3) В принципе, они были абсолютно правы. Но именно "в принципе". Оговорюсь, что ценность такого прогноза я никоим образом не отрицаю. Когда почти все прогнозируют тишь, гладь и божью благодать, а кто-то под всеобщее улюлюканье прогнозирует крайнее неблагополучие… Когда потом имеет место именно это крайнее неблагополучие… то как можно девальвировать ценность прогнозов тех немногих, кто это неблагополучие верно предсказывал?

4) Но одно дело – быть правыми в принципе. А другое – правыми в деталях. Притом, что в них-то, как известно, и прячется дьявол. Доллар пока что вовсе не рухнул в ходе так называемого кризиса 2008-2009 годов. Доллар пока что, скорее, укрепился. Вся спецоперация, именуемая "кризис", она же мировая рукотворная катастрофа, как раз и была организована (равно как и "маржин колл", и многое другое) В ТОЧНОСТИ РАДИ СПАСЕНИЯ ДОЛЛАРА! Спасения, а не погибели!

5) С одной стороны, доллар подперли "маржин колл", очередным вывозом новыми "колумбами" нового колониального "золота" в новую метрополию (не Испанию Карла V, а США Барака I). А с другой стороны, совершили нечто еще более важное – слили в мир долларовую массу, увязав ее с "кнопочками" под названием "деривативы".

6) Это гениальная спецоперация! Не только в технологическом, но и в философском смысле. Если нельзя до конца покрыть ВИРТУАЛЬНОСТЬ-1 под названием "доллар" РЕАЛЬНОСТЬЮ (то бишь очередным колониальным "золотом"), то надо создать ВИРТУАЛЬНОСТЬ-2, то есть виртуальность более высокого ранга. И позволить этой виртуальности-2 ("кнопочкам", деривативам) сожрать часть виртуальности-1. А потом нажравшуюся виртуальность-2 уничтожить. И этим – защитить виртуальность-1. За-щи-тить!

7) Если доллар нельзя укоренить в реальности, то спасти его можно, только привязав к трем суррогатам этой реальности.

Суррогат #1 – относительное благополучие страны, которая печатает доллар.

Подчеркиваю – относительное вместо абсолютного. В этом смысле важно не то, насколько у тебя всё хорошо (абсолютный ты экономический гегемон или нет), а насколько у других плохо. Если у тебя мощная армия, изощренные спецслужбы и адекватная элита, то ты всегда можешь сделать, чтобы у других было относительно плохо. Ты можешь это сделать, организуя на их территории конфликты, создавая "горячие точки", "дуги напряженности"… Да мало ли еще что!

Если у них станет относительно плохо, то у тебя станет относительно хорошо. Когда нет абсолютного эталона того, что такое хорошо, а что такое плохо (того же золота, к примеру), – то начинают использоваться эталоны относительные. Тут не экономика нужна, а армия и спецслужбы. Прежде всего, спецслужбы. Они-то и дают сверхприбыли. Все главные сверхприбыли – вновь удивлю читателя – всегда имеют внеэкономический характер.

Суррогат #2 – относительное покрытие этого самого доллара.

Опять же, относительное, а не абсолютное. Если ты не можешь покрыть бумажки товарами или предъявить их золотой эквивалент, то ты можешь покрыть их "кнопочками". Люди отдают доллары и требуют взамен автомобилей, холодильников, коттеджей… золота, наконец. Это страшно! Это может обернуться крахом, потому что абсолютного покрытия нет.

Но если люди САМИ (вот что важно) суют эти доллары и кричат, что хотят за них "кнопочки" и только "кнопочки"… Если они вдобавок покрывают вам доллары отдаваемыми активами, которые РЕАЛЬНЫ (своими машинами, домами), и говорят, что за активы хотят "кнопочки"… То одна провисающая часть долларовой массы уничтожается "кнопочками", а другая часть подкрепляется РЕАЛЬНОСТЬЮ, причем подкрепляют ее лохи, купившиеся на "кнопочки".

Виноваты в итоге лохи… А также дерегуляция мировой финансовой системы (то есть опять-таки лохи)… А также непознанность законов глобального рынка информационной эпохи (то есть снова лохи)…

Вы наезжаете на доллар… А вас спрашивают: "А при чем здесь доллар? Одни бойкие лохи нарвались на "маржин колл"… Другие, еще более тупые, лохи купили "кнопочки"… Да, нечто было плохо отрегулировано – давайте будем регулировать заново. Но доллар-то наш при чем? И что вы предлагаете вместо него? Какую-то совсем уж виртуальную фигню под названием SDR! А сколь весомо ваше предложение? Вы то предлагаете, то отказываетесь!"

И что ответить?

Их император… то ли Барак I, то ли Хусейн I… смотрит в ваши дикарские глаза своими честными и беспредельно цивилизованными глазами и заявляет, что доллар крепок, как никогда. Но ведь он прав! Его элита укрепила доллар с помощью всей этой игры! И еще разыгрывает спектакль по поводу того, как ей плохо. И как ей все должны помогать выходить из глобальной непредсказуемой ситуации.

Суррогат #3 – относительное право.

И вновь – относительное. Нет абсолютных эталонов – любое право относительно. Относительное же право базируется на том, что сильный действует, а слабый обсуждает. И обсуждает определенным образом: "Ну, хорошо, сильный хулиганит. Аферами занимается… Но он ведь сильный! Мы от него зависим… Драться с ним невозможно… Давайте подлаживаться. Но только проявляя относительную, а не абсолютную, пластичность. Будем осуждать хулигана, обставлять его требования ответными требованиями, интриговать против него, завлекать его в капканы. Но только не подставлять свою благородную физиономию под его бандитский кулак".

Повторяю, внутри этих трех суррогатов важнее всего – относительное покрытие.

Афера с деривативами, породившая катастрофу и осуществленная для того, чтобы эту катастрофу породить, обеспечила относительное покрытие доллара. Надолго ли – неясно. Но пока – явно обеспечила.

А раз так, то почему бы доллару не укрепиться? А главное – почему он должен рушиться, если его столь благородно и изысканно укрепили?

 

№12. 29.04.09 "Завтра" No: 18

Крах доллара в 2008 году… Нет, в 2009-м… Нет, сейчас они спасутся за счет немеряной эмиссии доллара, а потом будет крах доллара… В 2014-м… В 2015-м…

Грешен, не люблю Ильфа и Петрова. Но как не повторить за их героем: "Утром крах США – вечером крах доллара, вечером крах США – утром крах доллара". Но только СНАЧАЛА рушится государство (если оно сверхдержава, и особенно сверхдержава #1). А ПОТОМ рушится валюта этой сверхдержавы #1.

Сверхдержава же #1 (да и сверхдержава вообще) рухнет только тогда, когда ее элита, вздохнув, скажет: "Нам эта сверхдержава по фиг". В СССР так сказали – и всё свершилось. В нынешней России так начали говорить (причем как либералы, так и их враги) – ждите "перестройки-2". Но в США-то пока этого нет и в помине!

Мои оппоненты говорят об объективных законах, которые автоматически приведут к краху доллара.

Что ответить? Что обесценивать объективное как таковое я никоим образом не намерен. Но твердо убежден, что АВТОМАТИЧЕСКИ объективные законы ни к чему не приводят. Всегда есть фактор воли. И если одна из борющихся сторон воли лишена, а другая волей обладает, то та сторона, которая ею обладает, и использует объективные законы в свою пользу. Если, конечно, она, сторона эта борющаяся, не дура и не начинает отрицать объективные законы.

Используя же эти объективные законы (например, приводящие к краху доллара), обладающая волей сторона (а) выгодным ДЛЯ СЕБЯ способом интерпретирует произошедшее ("заговор "оси зла" против благого доллара") и (б) предложит выгодный ДЛЯ СЕБЯ выход. Скажет всем остальным, к примеру: "Отказываясь капитулировать перед силами зла, я вместо зеленого благого доллара напечатаю теперь еще более благой розовый". Она скажет это – а дальше все зависит не от объективного, а от воли. Если шпагу ее воли захотят скрестить со шпагой другой, равномощной и равномобилизованной, воли – то вступят в действие объективные законы. А в противном случае, они могут в действие и не вступить. Или вступить не сразу. Ох, как не сразу!

Об объективных законах ЧЕГО мы говорим? Не физическими, чай, закономерностями занимаемся, а социальными. Значит, речь идет об объективных законах СУЩЕСТВУЮЩЕГО МИРОУСТРОЙСТВА. Которое по-прежнему, между прочим, называется "капитализм".

Да, капитализм стал другим. Но каким? И перестал ли он при этом быть капитализмом? Еще недавно все говорили, что капитализм стал бескризисным, то есть фактически беспроблемным. Теперь все констатируют диаметрально противоположное.

Итак, некая система (капитализм) имеет-таки проблемы. Но если речь идет о проблемах ЭТОЙ системы, то всегда есть грань между такими ее проблемами, которые можно решить в ее рамках, – и такими проблемами, которые в ее рамках или решены быть не могут вообще, или начинают решаться весьма специфическим образом.

Первая модификация капитализма (которую называют наиболее устаревшей) столкнулась с ОБЪЕКТИВНОЙ проблемой перепроизводства, порожденной тем, что у эксплуатируемого, опять же, ОБЪЕКТИВНО, то есть в силу свойств капитализма как такового, – изымается прибавочная стоимость.

Объективное тем самым предстало в виде мощнейших "собственных колебаний" капиталистической системы – перепроизводство, кризисы, страдания масс, нерациональное использование производительных сил.

Ленин настаивал на том, что ОБЪЕКТИВНОЕ, оно же – "собственные колебания" капиталистической системы, породит исторические изменения, лишь войдя в резонанс с СУБЪЕКТИВНЫМ, то есть с "вынуждающими колебаниями" в той же системе (политической борьбой пролетариата, страдающего от этих самых "собственных колебаний", порождаемых фрустрирующей его системой).

Ленин не был волюнтаристом. Он, как и другие марксисты, признавал ОБЪЕКТИВНОЕ. Но лишь вкупе с СУБЪЕКТИВНЫМ. Волюнтаристы же говорили, что есть только субъективное.

Но были марксисты, которые, в отличие от Ленина, верили в самодостаточность ОБЪЕКТИВНОГО. Чем они аргументировали свою позицию? Тем, что изъятие прибавочной стоимости само собой, ОБЪЕКТИВНО, взорвет капиталистическую систему. И не потому, что эксплуатируемые страдают от эксплуатации. А потому, что эксплуатируемые (они же пролетариат) – это еще и покупатели. Развиваясь, капитализм превращает подавляющее большинство населения в пролетариат, у которого изымается прибавочная стоимость, и которому одновременно предлагается купить товар, обремененный этой самой прибавочной стоимостью.

Безвыходность такой ОБЪЕКТИВНОЙ коллизии должна, де, сама породить отмену системы, которая эту коллизию создает.

Что произошло на самом деле? Капитализм, проявив волю и используя объективность нужным ему образом, породил свою более совершенную в чем-то вторую модификацию, названную "империализмом".

Что предложила эта вторая модификация? Перекладывание издержек капитализма и сброс его излишков куда-то. Куда? Туда, где капитализма нет, – в архаический, не доросший до капитализма, остаток мира. Там люди не знают, "что почем" (нет эквивалентного экономического обмена). Туда можно сбросить излишки как в виде полного фуфла (бус, алкоголя), так и в виде всего остального (дешевых тканей, плохих ружей). В обмен на эти излишки у архаического мира можно забрать все то, чему он цены не знает. Ну, золото… бриллианты… сырье… В итоге всё вроде бы тип-топ. Архаический мир поглощает избытки товара, производимые современным миром. А современный мир накапливает – на основе неэквивалентного обмена – ценности, которые ему отдает архаический мир.

Так-то оно так… Но, впитывая сливаемые в него излишки, архаический мир понемногу теряет свою архаическую невинность. И – присоединяется к современности, то есть к капитализму. Тогда капитализм должен найти новую Наивию, новый край непуганых идиотов. Если бы земной шар не имел границ, то все было бы в порядке. Но земной шар имеет границы. А космос, в который можно было бы полететь в поисках инопланетных Наивий, не освоен.

Последняя "страна Наивия", которую капитализм открыл, как консервную банку (как свой неприкосновенный запас), называлась СССР и социалистический лагерь. Оттуда, под вопли о преимуществе открытого над закрытым, изъяли на неэквивалентной основе очень и очень многое. В самом деле, чем принцип "видеомагнитофон за сверхприбыльный контракт" отличается от принципа "кусок ситца за кусок золота"? Ну, изъяли… Ну, слили в открытую Наивию – сами видим что. Дальше-то вроде бы каюк! Исчезла последняя целина. Что распахивать бедняге-капитализму?

С точки зрения оппонировавших Ленину марксистов, осуждавших Ленина за волюнтаризм (на самом деле, за веру в то, что без воли – как без воды: и ни туды, и ни сюды), глобализация и есть автоматическая смерть империализма в силу ОБЪЕКТИВНОСТИ как таковой. Ну, нет новых Наивий! Объективно нет. И что дальше?

А это, дорогие мои, зависит от того, у кого есть воля. Если она есть только у капитализма, то он и будет решать, что дальше.

И решений этих (если только он и будет решать) – сразу несколько.

Одно знакомо нам по истории. Капитализм отменяет самого себя в пользу того, что ему нужно. А что ему нужно? Сохранить привилегии господствующего капиталистического сословия. При неофеодализме они сохраняются? Да. Способ производства отменяется. А наличие привилегированности, причем у тех же, кто ею пользовался при капитализме, может быть и сохранено, и усилено. Возможность отмены капитализмом самого себя в пользу Нового Средневековья (неофеодализма) или Новой Античности (неорабовладения) – давно обсуждалась. Называется это "Железная Пята". Первая проба пера на эту тему – фашизм ХХ века.

Но, во-первых, это можно сделать только в мировом масштабе. В противном случае, те, кто не вернулся в Новое Средневековье или Новую Античность, "грохнут" тех, кто туда вернулся.

Во-вторых, нужно, чтобы такой возврат был обеспечен технологически. Субъекту (или субъектам), стремящимся к разным модификациям неофеодализма, неорабовладения, неоязычества и так далее, нужны могущественные гуманитарные технологи, способные обеспечить управляемый регресс. То есть?! Правильно – "ПЕРЕСТРОЙКУ".

В-третьих, надо закрепить завоевания управляемого регресса. И сделать так, чтобы в созданном планетарном Неоленде (едином мировом царстве всяческих "нео") не было Истории как воодушевления новыми идеалами, как классовой борьбы, как развития производительных сил, как конкуренции укладов, и так далее.

Просто так убить Историю невозможно – ее можно заменить чем-то другим. И понятно, чем. Фундаментальным постмодернизмом, всесилием Игры, абсолютным господством субъективного над объективным, виртуальности над реальностью.

Призрак Неоленда бродит уже не по Европе только – по миру. "Перестройка" – пролог к Неоленду. Отсюда все разминки по поводу мировой валюты. Этот как суп из топора: "Хотите "сварим" мировую валюту? Но только нужно мировое правительство. А еще нужно не просто мировое правительство, а мировое капиталистическое правительство. А поскольку мировое капиталистическое правительство не имеет внесистемной Наивии, куда можно сливать издержки, оно должно быть мировым, но не вполне капиталистическим в привычном смысле этого слова. Но ведь не коммунистическим же, о ужас! А значит – неофеодальным, неорабовладельческим".

Зубы-то так заговаривать можно. Но затея по построению всемирного Неоленда – слишком масштабная и резкая. Нужно радикально изменять параметры жизни сонного, благополучного и оптимистичного ("завтра будет лучше, чем вчера") стада овец. Для этого, конечно, нужен не псевдокризис, подобный нынешнему, а полномасштабный глобальный шок.

А значит, все, что мы сейчас переживаем, – первый слабый толчок чего-то БОЛЬШЕГО. "Перестройка" должна спустить с цепи такой хаос, после которого овцы согласятся на любой порядок. Как говорил герой Достоевского, "хоть и ретроградно, а все же лучше, чем ничего".

В ожидании же этого БОЛЬШЕГО надо предуготовлять человечество. Разминать, так сказать, главную тему. Как можно тему разминать? "Ващще" и "чисто конкретно".

"Ващще" ее разминают Е. Ясин и оппонирующие Назарбаеву нобелевские лауреаты. Нобелевские лауреаты: "Ах, как прав Назарбаев насчет необходимости новой глобальной валюты! Но ведь тогда нужно мировое правительство, а его не соорудишь". Ясин: "А почему не соорудишь? Любимый мною лорд Бертран Рассел…" Но это всё "ващще".

"Чисто конкретно" же тему начинает разминать Г. Х. Попов.

25 марта 2009 года Г. Х. Попов (уже на фоне ясинских сентенций о мировом правительстве, назарбаевских и российских валютных инициатив, рассуждений нобелевских лауреатов и всей остальной совокупной мягкой недоговоренности) публикует в "Московском комсомольце" статью под названием "Кризис и глобальные проблемы (к апрельской встрече глав двадцати главных стран мира)". В ней говорится "чисто конкретно" (и очень жестко) о том, что именно надо сделать для того, чтобы мировое правительство состоялось и могло спасти человечество.

Первой задачей, по мнению автора, является "введение мировой гарантированной валюты, как это аргументированно предложил президент Назарбаев".

Ну, вот… И Назарбаева похвалили, и его валютную инициативу (только ли его?) с мировым правительством связали. Вроде бы, этим можно и ограничиться. Но нет! Оговорив первую задачу, которую надо решить для того, чтобы, создав мировое правительство, спасти мир, Г. Х. Попов жестко и внятно оговаривает вторую, третью, четвертую задачу, без решения которых мир не спасешь.

Вторая задача состоит в том, чтобы "изъять из национальной компетенции и передать под международный контроль ядерное оружие, ядерную энергетику и всю ракетно-космическую технику".

По мнению Попова, одна задача без другой не наполняется реальным содержанием. И это действительно так. Но ведь и концентрацией всего ядерного оружия, всей ядерной энергетики и ракетно-космической техники дело не исчерпывается. Продолжая всего лишь излагать содержание второй (далеко не последней и не главной) задачи, Г. Х. Попов указывает, что нужна еще и "передача под глобальный контроль всего человечества всех богатств недр нашей планеты".

Какие же богатства надо передавать? Попов конкретизирует, заявляя, что передавать под контроль мирового правительства надо "прежде всего -запасы углеводородного сырья".

Ну вот, что-то наконец и сказано. Кто-то ведь должен начать передавать под некий сверхнациональный контроль эти самые запасы углеводородного сырья. Кто? Тот, у кого их больше всего, и кто хуже всего ими пользуется. То есть Россия. Это и есть "новое м ы шление": "Мы, как первопроходцы, в ходе "перестройки-2" сделаем надлежащие шаги к вожделенному мировому правительству, отдав ему ресурсы России, а также все остальное, чем Россия располагает. А затем и другие сделают надлежащие шаги в сторону вожделенного мирового правительства!"

Извините, вы, как первопроходцы, уже сделали надлежащие шаги в ходе "перестройки-1" и отдали в пользу вожделенного мирового правительства то, что имели – СССР, соцлагерь. Кто-то еще сделал встречные шаги? Вами просто попользовались, и всё. И сейчас так же попользуются. Олбрайт, например, давно говорила, что Россия должна отдать свои ресурсы под мировой контроль. Попов лишь развивает тему. Да, развивает. Потому что, согласно Попову, "под мировой контроль должна перейти охрана окружающей среды и мирового климата".

Вкупе с монополией на ядерное оружие, ракетно-космическую технику, ресурсы, территорию… Овцы мои милые, вы еще не поняли, куда ваше стадо гонят? Ну, так Попов вам дообъяснит.

Третья задача, по Г. Х. Попову, такова: "Должны быть установлены жесткие предельные нормативы рождаемости с учетом уровня производительности и размеров накопленного каждой страной богатства. Пора выйти из тупика, на который указывал еще Мальтус: нельзя, чтобы быстрее всех плодились нищие".

При этом оценка уровня производства и размеров накопленного каждой страной богатства ни в чем не укоренена, как и мировая валюта (доллар, SDR и так далее). А значит, мировое правительство само вводит меру для подобной оценки. А, введя ее произвольным образом, получает возможность избирательного геноцида. По принципу: кто меру вводит, тот и геноцид проводит.

Четвертая задача, по Г. Х. Попову, – новая система человеческой жизни, новые основания для цивилизации. Эти основания должны включать в себя малую энергетическую затратность, рациональное расселение человечества (скажут ведь: "у китайцев чрезвычайная плотность, а у вас почти нулевая – расселяем рационально, то есть переселяем к вам китайцев").

Но к тем же новым основаниям, о которых говорит Г. Х. Попов, относится и очистка генофонда человечества. Как очищается генофонд – мы знаем.

Пятая задача – воспитание глобалистического человека и остракизм стран, которые откажутся от глобальных норм, задаваемых мировым правительством. Правительством, у которого, напоминаю, монополия на ядерное оружие и всё прочее.

То, что Попов описывает, – и есть решение проблемы капиталистической системы путем спасения принципа привилегий за счет превращения капитализма в неофеодализм (Новое глобальное Средневековье). А то и в неорабовладельчество (Новую Античность). В любом случае, в глобальный Неоленд.

Искренне благодарю Г. Х. Попова – он, наконец, договорил за меня (и достаточно убедительно) то, что в моих устах могло бы быть воспринято как навет. Что именно? А вы еще не поняли? То, в чем состоит РЕАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ЗАМЫСЛИВАЕМОЙ ОБЩЕМИРОВОЙ "ПЕРЕСТРОЙКИ". Содержание, по отношению к которому и глобальный якобы кризис, и все мягкие рассуждения о мировой валюте (а как иначе-то, если кризис?), все "перезагрузки" и либерализации, демократизации и "оттепели" – не более, чем мягкие разминки основной темы.

Приглядимся к тому, как плотно группируются высказывания, которые мягко и жестко разминают огромную тему Неоленда как (внимание!) ПОСТГЛОБАЛИЗАЦИОННОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ ДЛЯ МИРА. Да, именно постглобализационной, потому что подлинный смысл первого толчка грядущей катастрофы – толчка, именуемого "кризис", – именно в том, чтобы проблематизировать и рассыпать глобализацию (иначе что делать с капиталистическими издержками и излишками, куда их сбрасывать-то?).

А поскольку все равно дело зашло далеко, то не способ производства будут спасать "по ту сторону глобализации", а привилегии. "По ту сторону глобализации" – говорим мы, перефразируя Ницше. И констатируем, что одно из решений, которое может принять капиталистическая система ради самоспасения главного, предполагает нахождение по ту сторону глобализации – Неоленда "а ля Попов".

Лихорадочность разминки темы – впечатляет.

Напомню, что в марте 2008 года Д. Норт разминает финансовый аспект общей темы, говоря о новой мировой валюте.

В ноябре 2008 года об этом аспекте начинают говорить все европейские политики.

В январе 2009 года добавляются новые голоса. Как интеллектуально-политические (Д. Сорос), так и политические (А. Меркель, которая уже говорит фактически о мировом финансовом правительстве).

17 февраля 2009 года тему мирового правительства начинает обсуждать Е. Ясин. При этом мировое правительство обсуждается "ващще": мол, "все будем дружить, никто никого не будет обижать, всем наконец-то станет хорошо, все станет гармонично", и так далее.

12 марта 2009 года Н. Назарбаев осторожно вводит в обсуждение валютного аспекта общей темы некий "мироправительственный" обертон. Вступая с ним в дискуссию, ряд нобелевских лауреатов достраивает его "валютную" инновацию до идеи мирового правительства.

16 марта 2009 года на официальном сайте президента РФ Д. Медведева появляется кремлевский документ "Предложения Российской Федерации к саммиту "Группы двадцати" в Лондоне (апрель 2009 года)", который мы так подробно обсудили. Соотнеся его с очень и очень многим.

В тот же день в интервью каналу "Вести" валютные инициативы Кремля, изложенные в этом документе, прокомментировал помощник президента А. Дворкович. Документы всегда комментируют их создатели.

23 марта глава Народного банка Китая Чжоу Сяoчуань в заявлении на официальном сайте Народного банка выдвигает все ту же идею превращения SDR в мировую резервную валюту. То, что китайцам нужна не мировая резервная валюта в виде SDR, а нечто совсем другое – например, замена доллара юанем, – ясно, как божий день. Китайцы начинают тонкую и крупную игру. Точнее, как мы видим, ее начинает Лондон, подхватывают Европа и Сорос… Потом мяч попадает к Назарбаеву… Потом к Дворковичу… И вот он уже в руках Китая, у которого свои собственные виды на Неоленд. Совсем свои.

А дальше – срыв.

На следующий день, 24 марта, на китайское заявление очень резко реагируют сразу трое – президент США Барак Обама, глава Федеральной резервной системы США Бен Бернанке и министр финансов США Тимоти Гайтнер. Смысл всех трех заявлений прост – руки прочь от доллара. Доллар не только не должен быть ничем заменен. Он и реальным содержанием наполнен быть тоже не должен.

Торпедировать идею замены доллара – просто. И впрямь нет мирового правительства, нет реального подкрепления под SDR, и так далее. Торпедировать же идею покрытия доллара (золотого или иного) гораздо труднее. Но когда одна (абсолютно выполнимая и сверхактуальная) идея покрытия доллара подменяется другой, нереальной (новая, ни в чем не укорененная, мировая валюта), – то так просто потопить сразу две идеи! Согласитесь, что если бы выступившую от лица США "великую троицу" просто попросили бы вернуться к золотому покрытию, то давать подобной тактичной просьбе "от ворот поворот" было бы намного труднее.

Так постепенно выявляется смысл фантомного предложения, потянувшего за собой на дно и все то, что было абсолютно необходимо.

Параллельно с Чжоу Сяoчуанем комиссия экспертов во главе с нобелевским лауреатом Дж. Стиглицем "высказала одобрение" идее новой мировой валюты. "Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало"… Чем бы ни заменять доллар – лишь бы не возвращаться к покрытию оного чем-либо, имеющим отношение к реальности.

25 марта Г. Попов не только связывает слабые и абсолютно вторичные предложения по мировой валюте с идеей мирового правительства, но и наполняет идею мирового правительства реальным беспощадным содержанием.

26 марта президент РФ Д. Медведев обсуждает валютные и иные инициативы РФ к саммиту G-20 с премьером Великобритании Г. Брауном. Заявляется также о том, что Медведев обсудит эти инициативы 1 апреля с канцлером ФРГ А. Меркель.

29 марта президент РФ Д. Медведев в интервью Би-Би-Си, данном в Барвихе, заявляет о том, что выступает за создание мультивалютной корзины. А также о том, что В БУДУЩЕМ можно будет говорить и о создании новой супервалюты. Но именно В БУДУЩЕМ.

Что это такое? Это НАЧАЛО ОТКАЗА Д. Медведева от того, что сформулировано в кремлевском документе.

30 марта помощник президента А. Дворкович на брифинге для иностранных журналистов заявляет, что финансовая конференция для создания новой мировой валюты требует длительной подготовки, серьезной работы экспертов, обсуждения на Форуме финансовой стабильности (создан крупнейшими странами, в основном странами ОЭСР, в 1992 году). А также реформы международных финансовых институтов. Дворкович, комментировавший кремлевский документ от 16 марта (что, еще раз подчеркнем, всегда является прерогативой автора документа), теперь говорит следующее: "Возможно, что для проведения такой конференции (конференции по учреждению мировой валюты) потребуется еще один саммит лидеров "двадцатки".

Да-да, разумеется! Длительная подготовка, серьезная работа экспертов, обсуждение на Форуме финансовой стабильности (где сколько членов – столько претендентов на роль нового эмиссионного супервиртуала), реформа международных финансовых институтов… Долгая песня!

Заявление Дворковича фактически означает только одно – что Россия АННУЛИРОВАЛА свои наиболее амбициозные предложения, сделанные в кремлевском документе. Зачем нужно сначала делать эти предложения, а потом аннулировать? Если это предложения к следующему саммиту или к 2020 году, то их тогда и надо делать! Но предложения назывались "Предложения Российской Федерации к саммиту "Группы двадцати" в Лондоне". Их делают – и отменяют. Зачем?

В любом случае – согласись, читатель, наш скорбный труд не пропал даром. А сколько принял я иронических звонков перед этим! Мол, пиши не пиши…

Но, согласитесь, нечто сначала "зачалось" в виде предложения о замене доллара на SDR, а потом "рассосалось". Ведь "рассосалось" же! Лучше бы оно и не "зачиналось". Однако не "рассосись" оно – было бы еще хуже. Кремль "подставился" бы по полной программе.

А значит – делай свое дело, а не ной по поводу того, что все уже решено. По какой бы причине ни "рассосалось" то, что "зачалось", – я свое дело сделал. И буду делать то, что считаю необходимым – заниматься экспертизой, не подменяя ее ничем. Ни негативистскими истериками, ни лакейским "что изволите-с?".

Мы ведь столько всего проанализировали, разбирая конкретный кремлевский документ! Вопрос на засыпку: если бы мы все то же самое анализировали, не увязывая анализ с кремлевским документом, а с общих позиций, – мы получили бы искомое? Я убежден, что нет.

Искомым же является введение в повестку дня того, что Запад (а уж наши западники, тем более) категорически отказывался вводить в эту повестку, – вопроса о судьбе капитализма в XXI столетии. Спасибо глобальному эксцессу под гордым названием "кризис". Но… на эксцесс надейся, а сам не плошай! А также куй железо, пока горячо. И так далее.

Уйдет ли капитализм с исторической сцены так, как уходили все предшествовавшие уклады?

Найдет ли он в себе силы для самообновления и движения человечества вперед?

Потянет ли он человечество назад ради самосохранения? Назад – это в Неоленд. В Новое Средневековье, в Новую Античность, в мировое правительство по Г. Х. Попову.

Потянет ли он – опять же, ради своего самосохранения – это самое человечество вбок? Да-да, не вперед и не назад, а вбок! Есть ли что-нибудь, свидетельствующее в пользу такой странной возможности?

Мы только что обсудили главную проблему капитализма – отсутствие некапиталистической целины, на которую можно сливать излишки и издержки. Вроде бы, полный тупик. На земле подобной целины не осталось. В дальний космос не летаем… Где добыть желанную Наивию? А без нее вроде не обойдешься.

Но капитализм гибок. И перед тем, как включить механизмы регресса, превращая себя в неофеодализм, он будет искать для себя другие возможности. Никто не сказал, что он их не найдет. И что эти новые возможности не войдут в симбиоз с тем регрессивным сценарием, который описывает Г. Х. Попов. Повторяю – мир может двинуться не вперед и не назад, а вбок. Или же и назад, и вбок. Впрочем, почему "может"? Я не стал бы обсуждать с читателем такую экзотику, если бы мир уже не двигался в этом направлении. Но он движется, а все делают вид, что этого нет.

Объективен ли рост массивов суррогатной информации, превращающих человечество в нечто, скользящее со все большей скоростью по все более тонкому льду? Предположим, что этот рост объективен.

Но, как и любая объективность, он поливалентен. Все дело в том, какую конкретную валентность Субъективное присвоит этой Объективности. Неизбежным порождением этой объективности, как мы убедились, являются деривативы (страховки, страховки на страховки, и так далее). Чем чаще принимаются решения и чем выше риски (а они тем выше, чем тоньше лед, по которому скользишь, и чем выше скорость скольжения) – тем больше нужды в страховках.

Но лишь соединившись с субъективностью, то есть, попав в руки обладателей воли (капиталистической элиты определенного образца), эта поливалентная объективность выбирает, повторяю, свою валентность. И превращается в Аферу, в "кнопочки".

Обязательно ли должна была объективность превратиться в ЭТО? Нет.

Во что она может превратиться? В принципе – в очень многое. Как благое, так и неблагое. Ибо сама по себе, повторю еще раз, объективность поливалентна. Именно субъективность выбирает из этого "меню" одну, нужную ей, валентность. Какова субъективность, такова будет и валентность. Если всей субъективностью будет только воля господствующего класса, то она и превратит любую объективность в служанку классового интереса.

Если же и конкурент этого класса имеет волю, то возникает борьба за выбор валентности в рамках имеющегося поливалентного "меню", предложенного объективностью. Человечество в этом – и только в этом – случае получает шанс на Историю.

Но как ее добыть, эту альтернативную волю? Господствующий класс изобрел механизм слома воли у своих конкурентов. Изобретенное называется "перестройка" (гуманитарные технологии, управляемый регресс etc). Если изобретенное всесильно, то нет Истории. Есть только Игра. Ничего не противопоставим изобретенному – оно и будет всесильно. И внуки наши будут жить в Неоленде, еще более свирепом, нежели тот, который описал нам Г. Х. Попов.

Всё, как и всегда, в руце человечества. Если оно, конечно, человечество, а не стадо овец. Не выдержит оно испытания "перестройками" – окажется полностью отчуждено от реальности, от объективного, от Истории. И полностью поглощено альтернативной Истории стихией – стихией чистого виртуала, стихией Игры.

Я рассмотрел три модификации капитализма.

Первая – начальный капитализм, терзаемый коллизией излишков.

Вторая – империализм как капитализм, научившийся сбрасывать свои неотменяемые излишки в разного рода Наивии.

Третья – Неоленд как свертывание самим же капитализмом, лишенным Наивий, себя как способа производства при сохранении и упрочении систем привилегий.

Перейдем к четвертой модификации. Для того, чтобы она возникла, капитализм должен искать новые Наивии (а без них он не выживет) не на земле, где их нет, и не в космосе, куда он добраться не может, – а в виртуальном. Для этого нужно создать чистую виртуальность. Поместить туда часть человечества. И использовать эту чистую виртуальность для слива в нее излишков.

Со временем можно создать и пятую разновидность капитализма, переселив в виртуальность всё избранное, господствующее. И превратив всю реальность в Наивию, нужную для сброса туда излишков.

Плоды чистого умозрения? Ой ли!

 

№13. 06.05.09 "Завтра" No: 19

В Интернете уже возник прообраз "всемирного виртуального государства" – сайт www.secondlife.com. Проект был запущен компанией Linden Lab в 2003 году, число его пользователей превышает 8 миллионов человек. Эксперты считают, что к концу 2011 года виртуальную жизнь в мире Second Life и в других сходных он-лайн мирах будут вести 80% активных пользователей Интернета, в том числе в России. А это уже далеко не 8 миллионов человек! Рост количества обитателей Second Life и других аналогичных виртуальных миров – сопоставим с феноменальным ростом объемов информации вообще и информационных суррогатов в особенности.

Но Second Life и аналогичные затеи представляют собой в каком-то смысле уже чистую, отчужденную от функции отражения реальности, виртуальность.

Second Life – это виртуальный мир, обитатели которого занимаются ролевой игрой, воображая, что живут второй жизнью и втягиваясь в эту жизнь, как в подлинную. У этой "второй жизни" есть все необходимые элементы. Вокруг ее обитателя возникают ландшафты и громоздятся строения. Он конструирует одежду для себя и своих персонажей. Хозяева этого виртуального мира создают законы, согласно которым вошедший в этот мир является собственником созданного имущества (Linden Lab лишь продает вошедшему в "новый мир" участки земли под застройку).

В виртуальном раю Second Life нет госграниц и таможен, но есть собственная валюта. Валюта эта виртуальна, как и мир. Однако ведь и доллар, и тем более SDR в каком-то смысле уже почти виртуальны, не правда ли?

Виртуальная валюта Second Life виртуально конвертируема. У этого "рая" есть и виртуальный ВВП – уже более 220 миллионов долларов в год. А ведь взрывное развитие Second Life и виртуальной среды в целом только началось.

В Second Life нет никаких ограничений на экономические отношения, обмен информацией, передвижение персонажей. Second Life не просто развлекает. Она учит тому, как надо жить. Она создает модели будущего. Что же это за будущее?

Конечно же, это полная отмена каких-либо национальных идентичностей и полная унификация "виртуальной" культуры. И это уже немало. Но, видимо, главное в этом виртуальном мире – тотальная деперсонализация обитателей.

Постмодернизм, создавая подобные виртуальные плацдармы для своей войны с реальностью, борется не только с общностями (национальными, конфессиональными). Он борется с личностью как таковой. Поскольку личность-то на самом деле вне этих общностей не существует. И вне реальности – тоже. Дело не только в том, что погрузившийся в Second Life не идентифицирует себя с реальным государством и реальной культурой. Дело в том, что он в общении не раскрывает себя как личность. Он получает право быть любым и никаким.

Пушкин писал своего "Дон Жуана", адресуясь к мировой традиции этого образа. Мировая традиция (по мне, так превзойденная Пушкиным, но не в этом дело) в том, что Дон Жуан не хочет, чтобы Донна Анна любила его, не зная, кто он такой на самом деле. "На самом деле" – что это? Это подлинность!

Постмодернизм отрицает возможность подлинности вообще, а значит, и возможность человеческой личности. Кому-то казалось, что это безопасно: ну, отрицает – и что? А теперь мы видим, что это не так. Что постмодернизм не просто делает необязательную заявку. Он шаг за шагом реализует (причем в мировом масштабе) свой далеко идущий и тщательно продуманный план.

Люди Second Life упиваются своей неподлинностью. Они с точностью до наоборот переигрывают сюжет Дона Жуана и Донны Анны. До сих пор людей учили БЫТЬ. Этих людей учат НЕ БЫТЬ, не обладать подлинностью. Скоро подлинность для этих людей станет архаической экзотикой. Они будут ею умиляться – ведь умилялись же европейцы близостью к природе какого-нибудь бушмена или эскимоса. Но они будут ее презирать – как презирали европейцы туземного дикаря.

НЕ БЫТЬ… Вы хотите, чтобы этому учили ваших детей и внуков? Это ведь не информационная революция, не правда ли? Это антропологическая контрреволюция. Или, если вам так больше нравится, контр-антропологическая революция. И это же – первые пробы пера в том, что касается будущей глобальной perestroiki.

В Second Life прорабатывается не только создание отдельных сообществ, способных вывернуть наизнанку и мировую геополитику, и мировую культуру, и человечность как таковую. Амбиции идут гораздо дальше. Речь идет о том, что всё, стремительно вспухающее, как мы видим, интернет-пространство должно в процессе этого вспухания породить виртуальное сверхгосударство – Всемирное Свободное Пространство Интернет (ВСПИ). ВСПИ – прообраз мирового государства. Но и не только.

В обычном мировом государстве могут быть сохранены культурные и моральные нормы, конституировавшие человечество как таковое. ВСПИ хочет переиграть эти нормы. Оно стремится к новым "десяти" эластично-полимодальным "заповедям". Адепты ВСПИ заявляют: "Место виртуального мессии пока вакантно". Ну, и как?

Вы, наверное, считаете, что ЭТО – само по себе… Что жесткий план мирового правительства, изложенный Г. Поповым, – сам по себе… А мягкий план мирового правительства, изложенный Е. Ясиным, – сам по себе… А рассуждения о мировой валюте, не слишком жестко подверстываемые к мировому правительству, – сами по себе… Но я так не считаю.

Легко понять мою филиппику как борьбу с игровым началом, с желанием играть, неотъемлемым от сути детей и людей вообще. Но ведь не зря в народе говорят: "играй, но меру знай", "играй, но не заигрывайся".

Детские психологи (а главное, увы, психиатры) могут многое порассказать о так называемом "гиперигровом" состоянии. Это состояние, в котором виртуальный мир не обогащает реальность, а убивает ее. Ребенок, попав в гиперигровую ловушку, оказывается весьма и весьма ущербным человеческим существом. Ведь произвол интернет-игр не имеет ничего общего с обусловленностью обычных игр, в ходе которых ребенок так или иначе осваивает реальность.

А если в гиперигровой ловушке оказывается взрослый? Не зря ведь существует понятие "инфантил". Ведь нормальный ребенок осваивает реальность в игровых формах, подражая взрослым, а не отрывается от реальности. Но взрослый-то должен менять реальность. Если вместо этого – Second Life, то что такое Life? Кому она нужна? Зачем в ней за что-то бороться?

И, наконец, представьте себе, что у погруженного в Second Life существа отняли эту самую Second Life. Взяли и отключили от Сети. Это же для такого существа тотальная катастрофа. На что пойдет отчуждаемое от Сети существо, дабы избежать отчуждения от своего единственного источника высшего блага? И какие форматы тотальной власти тут прорабатываются?

Человечество само куда-то движется – ИЛИ его куда-то двигают? А почему "ИЛИ"? Есть многовекторная объективность как потенциал для очень и очень многого. И есть классовый интерес, который превращает потенциальное в кинетическое, многовекторность объективного – в нужный для класса вектор цели.

Можно двигать человечество с помощью мирового правительства и вперед, и назад, и вбок. Виртленд… Неоленд… Неовиртленд… Виртнеоленд… Негативных композиций много… И все они – в руках класса-господина, коль скоро все остальные – рабы. Блеющие овцы, выбирающие между стрижкой и превращением в шашлыки.

Мировое правительство – хоть с утра до вечера Маркса проклинай (а охотников на это все меньше) – все равно, не более чем надстройка.

Мировая надстройка – под какой мировой базис? Капиталистический?

Развитие при капитализме есть лишь постольку, поскольку есть национальные государства и страх капитала в каждом из государств быть съеденным капиталом других государств в случае неразвития. Мировой капиталистический базис, соединившись с мировой надстройкой, прекратит развитие немедленно. Да и многое другое тоже. Все антиутопии поблекнут перед открывающимися в этом случае негативными возможностями. И все эти негативные возможности будут ТОГДА капитализмом использованы.

"Сумма технологии", о которой писал Станислав Лем, превратится ТОГДА в "сумму негативных возможностей". Появляющихся сразу же после соединения мирового капиталистического базиса с мировой надстройкой "а ля Попов". Но это-то и станет окончательной победой Игры над Историей.

Игра черпает средства для экспансии – в виртуальности. Она борется за виртуализацию всего и вся. Удастся ей виртуализировать валюту, окончательно освободив ее от всех возможных покрытий, – она завоюет дополнительные позиции. И использует их для еще большей экспансии.

Вот почему борьба за наличие покрытия (между прочим, не обязательно золотого) у мировой валюты имеет экзистенциальное и метафизическое значение. Вроде бы мелочь – покрытие… Но борясь за это, мы на самом деле боремся за реальность и Life. Те же, кто хотят, чтобы этого не было, ратуют в конечном итоге за виртуальность и Second Life.

Несколько слов о покрытиях, альтернативных золоту, – дабы не было иллюзий, что или золото, или отсутствие покрытия вообще. Любое покрытие должно быть привлекательным и обладать большой ценностью при малых габаритах. Последнее нужно для того, чтобы не превращать покрытие в нечто, недопустимо громоздкое. Протянуть в окошко кассы пачку банкнот и получить из этого окошка столько-то золотых монет – это разумная, компактная, да еще и обкатанная веками процедура.

Вместо этого, конечно, можно протягивать в окошко пачку банкнот и подставлять к крану канистру, чтобы тебе туда налили нефти. Или цистерну к банку подгонять для того же самого. При этом нужно, чтобы банк был связан не с хранилищем в столько-то тысяч квадратных метров, где лежит золото, а с подземным морем этой самой нефти, откуда она течет по трубопроводам в краны.

Эксцентричность и громоздкость описанной мною альтернативы золотому покрытию вроде бы однозначно свидетельствует в его пользу. Но…

Но будущее – это не слегка усовершенствованное сегодня. Теоретики постиндустриального общества не зря прорабатывали возможность оплаты труда в "эргах". Вот что это такое. Компания (или государство) считает, что вы славно потрудились, и потому имеете право потратить на себя такое-то количество главной драгоценности завтрашнего дня, мало похожего на сегодняшний. Главная же драгоценность завтрашнего дня, по их мнению, – энергия. Славно поработав, вы имеете право потратить на себя столько-то энергии. Труд ваш оплачен деньгами, имеющими не золотое, а энергетическое покрытие. Тратьте эти деньги, на что хотите! Хотите – на туристическую поездку… Вам посчитают, сколько на вас лично израсходовано энергии – самолетные и иные переезды, энергообеспечение в гостиницах, изготовление поедаемой вами в ресторанах еды, изготовление того, с помощью чего делается еда, энергорасходы тех, кто обеспечивает ваш туризм, и так далее. Хотите – купите автомобиль. На изготовление которого израсходовано столько-то энергии.

Разработчики подобных футурологических построений реагировали на новые вызовы (футур-шоки), связанные с нехваткой ресурсов, экологическими проблемами. Сопоставление таких разработок (не марксистских, не "совковых", а "в доску западнических") с представлениями нашего либерально-западнического истеблишмента о должном – выявляет нечто постыдное и комическое.

Вдруг оказывается, что наши либералы-западники, называя себя "передовой либерально-рыночной капиталистической группой" и презирая всех остальных как лузеров, как ходячую отсталость, – сами напоминают своих и впрямь продвинутых западных коллег не более, чем человекообразная обезьяна – человека. Предложенная мною к рассмотрению странность – не мелочь и не курьез. Это фундаментальная российская политическая проблема.

Наши "западообразные" про рынок верещат и порыкивают…

А западные интеллектуалы рассуждают о том, что надо (в связи с проблемой невозобновляемых ресурсов) не делать заранее черт-те сколько готовых автомобилей, дабы покупатель выбрал нужную марку. Нет, надо предъявлять покупателю голограммы машин разных марок: пусть выберет, а выбрав, заплатит. Автомобиль же ему изготовят на приспособленных к этому гибких производствах только после того, как он заплатит. Заплатил – гибкая линия (не чета архаичным конвейерам) включилась. Ты глазом моргнуть не успел – получай оплаченную машину. А линия останавливается и ждет новых выплат.

Но это вам – не "старый добрый рынок", про который верещат и порыкивают наши "западообразные" существа. И не советский магазин ("гражданин, что есть, то и покупайте, и не раздумывайте"), которому они, эти существа, "старый добрый рынок" только и противопоставляют. То ли по невежеству, то ли в идеологических целях.

Это "завтра" – фундаментально непохоже на "сегодня". С какой бы радостью я обсудил эти "завтра" и "послезавтра" (как прельстительные, так и совсем иные). Но верность заявленной теме требует от меня самоограничения и возврата к более замшелому (но и более злободневному) вопросу о "если бы, да кабы".

"Если бы" у доллара было покрытие, "да кабы" обладатели огромных долларовых накоплений (арабские, китайские, российские и другие) имели смелость это покрытие востребовать – США перестали бы быть сверхдержавой. А значит, и просто быть. Но нет ни "если бы" (покрытия), ни "да кабы" (смелости).

Объяснял я все это одному взрослому, небезразличному, вроде бы вполне неглупому человеку. Он меня слушал, слушал… А потом как завопит: "Да США сами пострадали в ходе осуществляемых игр! AIG, Lehman Brothers!"

Бог ты мой! Я уже так подробно объяснил, что дальше некуда. Но поскольку речь идет о непонятливых, но способных на что-то повлиять профессионалах, то я еще одним способом объясню.

Дядя Петя покупал у лохов кнопки по 5 долларов. Но кнопки стоили 1 доллар. Дядя Петя тратил деньги и – о, ужас! – разорился. Но дядя Вася, который продавал лохам гораздо большее количество кнопок по 3 доллара, – обогатился. Потери дяди Пети (Lehmаn Brothers, AIG и т. д.) несопоставимы с приобретениями дяди Васи. А главное – и дядя Петя, и дядя Вася – это подставные лица, работающие на Афериста. Они у него на зарплате. В лучшем случае, на малом проценте. По-настоящему обогащается именно Аферист.

Надо эту ясную схему подробно сопоставлять с мутной реальностью? По мне, так и не надо. Ибо сопоставление такое (вплоть до имен и названий банков) – дело непростое и, так сказать, отнюдь не газетное.

Но и без такого сопоставления понятно, что если кто-то теряет – то кто-то находит.

И если кто-то не теряет, когда другие теряют, – то он тоже находит.

Ну, так и разберитесь, кто не потерял. Он и нашел.

Кого остригли – те потеряли. Кто остриг – тот нашел.

О, как противилась душа моего взрослого и вроде бы неглупого собеседника тому, что я излагал. И что по сути своей является пафосом игры как таковой, или же пределом постмодернистских амбиций, что одно и то же. Не хотят наши патриоты понять, что такое игра. Боятся этого понимания. Ну, поймешь, и что дальше? Узнаешь, что овец стригут (с помощью обмена долларов на "кнопочки-деривативы", и по принципу "маржин колл")… Что потом шерсть подрастает. А потом их снова стригут. Не повезло – так на мясо. Такова жизнь. Узнаешь ты это – зачем такая жизнь нужна?

Но почему же Пушкин, вроде бы незыблемый для России и ее почитателей авторитет, не боялся написать нижеследующее:

Тут ведь как раз про игру, между прочим, и сказано. А также подсказано, в чем закавыка.

Закавыка в том, что подчиняются игре народы мирные. То есть народы со сломленной исторической волей.

И в том, что каюк наступает тогда, когда народы эти не удается разбудить ("проснуться" – глубокий суфийский термин, использовавшийся многими психологами, например, Гурджиевым).

И в том, что дары свободы (исторического предназначения, то бишь первородства, духа Иакова) ни к чему стадам, то есть народам со сломленной волей.

И в том, что именно к таким народам-стадам относится безальтернативность игры с ее двумя сверхзадачами ("резать" – и "стричь").

Нечто очень существенное сказано Пушкиным и по поводу средств, с помощью которых игра решает эти свои две задачи, – "ярмо с гремушками да бич". "Ярмо с гремушками" – это рассуждения "овец" о новых средствах "стрижки" (SDR и пр.). А "бич" – это авианосный флот США, ядерная мощь США. И – новые военные технологии США, которые вскоре обессмыслят ржавеющее советское ракетно-ядерное наследство. То наследство, на которое так рассчитывают бывшие советские офицеры, превратившиеся в консервативно настроенных постсоветских нефтяных и иных олигархов.

Иные из этих бывших офицеров ноне бойко рассуждают о том, что технологический рывок России не нужен, а в чем-то и вреден. Но чем, скажите, подобная позиция наших псевдоконсерваторов отличается от позиции их либеральных западообразных ненавистников? Почитаешь "западообразных" – тошнит. Почитаешь про то, что рывок не нужен – тоже. Консерваторы… Либералы… Как говорил один из героев фильма "Чапаев": "Куды крестьянину податься?"

То, что оппоненты мои называют "кризисом", а я "катастрофой", – разом сдуло все виды патриотической пудры. Как пудру либеральную, так и пудру консервативную. А под пудрой – неотличимые друг от друга, невнятные, затертые "экземпляры". Губы у каждого "экземпляра" еле шевелятся. Поначалу кажется, что разные "экземпляры" говорят о разном. Прислушаешься – нет… об одном и том же… О том, что "по фиг".

Что "по фиг"? Прежде всего, свой народ. А также (тут уж и прислушиваться не надо) история, миссия, судьба, будущее, предназначение, долг. Почему вдруг стало так надо признаваться, что "по фиг" ("заголяться", как говорили герои Достоевского)? Только потому, что пудру сдуло? Или почему-то еще? Но если вы все – враждующие друг с другом и столь сходные при сдутии пудры "экземпляры" – говорите ЭТОМУ, что оно вам "по фиг", то почему ОНО не может сказать вам в ответ, что и вы ему тоже "по фиг"? И может, и должно. А главное, если уж вы такие "чисто конкретные" пофигисты – сделайте милость, поведайте, каково реальное содержание этого вашего "по фиг"?

Пока те же США, стремительно осуществляя гонку высокотехнологических вооружений, еще будут побаиваться вашего норова и здешних ржавых ракет, вы будете качать отсюда нефть и газ. А потом? Потом США бояться ржавых ракет перестанут. Ракеты уже истлеют. И что тогда? Если это произойдет через 20 лет, то ваши семьи будут укоренены в тех же США, а потому риск, что остаточную Россию напоследок стеганут "ядерным бичом" – вам "по фиг"? Или вообще все, что будет аж через 20 лет, вам "по фиг"? А если это произойдет через 5 или 7 лет?

Впрочем, что могут ответить люди, которым "по фиг"? Остается только одно – уточнить, скольким людям в России "по фиг", а скольким не "по фиг". И победить вместе с теми, кому не "по фиг". Или умереть.

Спросят: "А зачем стегать напоследок "ядерным" или иным военным уничтожающим "бичом", если и так всё сгниет? И если пофигисты всё сдадут (а они к этому очевидным образом предуготовляются)?"

Отвечаю: даже если всё сдадут (а точнее, именно в этом случае) – обязательно стеганут Россию этим "бичом" напоследок. Для того и "ярмо с гремушками" под названием "перезагрузка", чтобы, отжав от "перезагрузки" всё, что возможно, перейти напоследок от "ярма с гремушками" (ноу-хау Демпартии США) к "ядерному бичу" (ноу-хау Республиканской партии). Сейчас Обама наденет "ярмо с гремушками", наши попасутся в упоении, умиляясь тому, как звенят бубенцы. А потом наступит время "ядерного бича".

Наступит, наступит – а как иначе? Бренд подтверждать надо… Да и кайф словить хочется. Известно ведь: "Без кайфа нет лайфа". Только хлестануть бичом они хотят так, чтобы им не ответили. А для того, чтобы не ответили, надо, чтобы овцы остались овцами forever. Да еще бы, очумев от прелестных либеральных позвякиваний, издаваемых гремушками "перезагрузочного" ярма, – слили весь ВПК. Или хотя бы главную его часть.

Особый любитель "перезагрузочных" позвякиваний И. Юргенс в своей статье "Надо ли стегать "дохлую лошадь"?" ("Аргументы и факты", #16 от 15 апреля 2009 года) вдруг заявляет: "Кризис для экономики – как шторм для корабля: чтобы остаться на плаву, надо сбросить балласт".

Итак, господину Юргенсу ИЗВЕСТНО, что при шторме корабль, чтобы остаться на плаву, должен сбросить балласт. Правильно? Я ничего не перевираю ведь? Я не демагогией занимаюсь. Я просто разбираю то, что сказано Юргенсом.

В России есть особая порода людей, постоянно говорящих про что-либо – "КАК ИЗВЕСТНО". Им это откуда-то известно. Гайдару – что нет научного определения катастрофы. Юргенсу – что при шторме корабль, чтобы остаться на плаву, должен сбросить балласт. Это странные люди. Очень и очень странные. Вдобавок ко всему, они сами, ничтоже сумняшеся, называют себя приличными и порядочными. В принципе, это свойственно только законченным уголовникам. Так, итальянские уголовники (кстати, не без иронии) называют себя "l`onorata societ #225;" ("почтенное сообщество").

Но я никоим образом не хочу сказать, что у нас эти самые странные люди, называющие себя приличными и про все говорящие "КАК ИЗВЕСТНО", вызывающе криминальны. Есть тьма охотников навешивать на этих странных людей всех собак. Но я не из их числа. Не хочу я смешивать два ремесла – понимание и шельмование. И потому констатирую, что эти странные люди могут быть наделены многими добродетелями. Например, бытовой скромностью. У меня подобное вызывает глубокое уважение. А еще у них ценности могут оставаться, у этих странных людей. Пусть и в зачаточном состоянии, и мне совсем чужие. Но поскольку регресс, то все, кто ценности хоть в зачаточной форме, но сохраняет – лучше тех, кто их вообще не сохраняет.

Чего нет в этих странных людях, которых я назову "КАК-ИЗВЕСТНИКИ"? Нет ответственности за сказанные слова. Один такой, очень порядочный и умный человек, философ, вдруг заявил, что, КАК ИЗВЕСТНО, у структуралистов нет понятия о времени. Что это понятие появляется только у постструктуралистов. Общепризнанный мировой авторитет школы структуралистов – Клод Леви-Стросс. Его всемирно известная книга "Структурная антропология" перенасыщена отсылками к синхронии и диахронии, то есть к понятию о времени.

Я этому философу, умному, порядочному, интересному человеку, говорю: "Вот здесь у Леви-Стросса о диахронии, и здесь, и здесь… Так значит, есть у структуралистов время?" Философ этот молчит. Потом взрывается и начинает кричать, что я дилетант. Я снова спрашиваю: "Леви-Стросс – структуралист? Структуралист. Более того, он глава крупнейшей структуралистской школы, не правда ли? У него есть синхрония и диахрония? Есть. Так значит, есть у структуралистов время?" Философ зубами скрежещет, молчит, обижается.

"КАК-ИЗВЕСТНИКИ", если их гладишь не по шерсти, всегда обижаются. А уж если еще их ценности задеваешь… Да и вообще, как можно перечить "КАК-ИЗВЕСТНИКУ", если ему, во-первых, все известно. И, во-вторых, он существо пор-р-рядочное, то есть сакральное. Когда человек не рассуждает, а изрекает нечто по принципу "КАК ИЗВЕСТНО", и он пор-р-рядочен, то это кто? Это оракул. На оракула нельзя посягать.

В силу всего вышеизложенного, а также и впрямь желая что-то понять в природе "КАК-ИЗВЕСТНИКОВ", а не шельмовать оных, я буду осторожен и деликатен. А ну как и впрямь до чего-то достучусь. Цитировать же буду только те источники, которые для "КАК-ИЗВЕСТНИКОВ" (вчера входивших в советскую номенклатуру или околономенклатурные слои, но сегодня крайне антисоветски настроенных) референтны.

Начну с энциклопедии Брокгауза и Эфрона.

"Балласт – тяжелый груз из чугунных плиток, камней, песка (в мешках) или воды (в анкерках), располагаемый в трюме для того, чтобы придать судну более устойчивости через понижение его центра тяжести; также служит для изменения дифферента (посадки) судна. В настоящее время балласт употребляется, главным образом, на коммерческих судах; количество его достигает 1/14 или даже 1/8 веса судна (водоизмещения); на паровых судах балласт меньше, чем на парусных. На современных военных судах расположение грузов обыкновенно такое, что балласт не требуется. На шлюпках употребляется или водяной балласт, или чугунный. На яхтах иногда бывает балласт свинцовый; последний, равно как и чугунный балласт, отливают часто по форме кривых очертаний трюма, и тогда он называется лекальным балластом".

Все морские справочники фиксируют, что балласт используется для обеспечения, как говорят моряки, "остойчивости судов". То есть, уже прочитав базовые определения, любой человек, как мне кажется, должен понять, что сбрасывать балласт для того, чтобы корабль в шторм мог остаться на плаву, может только предельно странное существо. Которое, если пользоваться его рекомендациями, потопит любой корабль.

Плавал ли Юргенс когда-нибудь на корабле? Бывал на корабле в шторм? Знает ли, что при крепчающем ветре и увеличении качки сбавляют ход и закачивают под завязку водой (моряки говорят "запрессовывают") балластные цистерны, чтобы вода не переливалась с борта на борт? То есть увеличивают балласт, а никак не сбрасывают его.

Правила техники безопасности для таможенных судов Российской Федерации, утвержденные и введенные Приказом ГТК России от 21 ноября 1996 г. (#708) гласят (цитирую): "При длительном шторме большой силы, чтобы судно не было разбито, по возможности увеличить плотность посадки приемом балласта".

То есть в шторм надо увеличивать балласт, а не сбрасывать!

В экспертном заключении по факту гибели одного из кораблей на Камчатке (рыболовного сейнера МРС-116 рыболовецкого колхоза "Красный Октябрь") прямо говорится, что опрокидыванию судна способствовало то, что "не был принят жидкий балласт".

Я понимаю, что это судно колхоза "Красный Октябрь". Понимаю также то, что "КАК-ИЗВЕСТНИКИ" по морям не плавают, в штормы не попадают и инструкции и словари не читают. А адресацию к Красным Октябрям – не любят по определению. Но, как культурные люди (они же не только пор-р-рядочные, но и культурные), они должны были хотя бы в детстве читать классику. И не "совковую", которая им претит, а самую что ни на есть престижно-англосаксонскую.

К таковой относится всемирно известный Джозеф Конрад. Позволю себе процитировать отрывок из его "Зеркала морей" (глава XIII):

"Сказать о парусном судне, что оно может плыть без балласта, значит сказать, что оно – верх совершенства. Я лично никогда не видывал столь образцовых судов, только читал о них в объявлениях о продаже. Такие исключительные добродетели судна всегда вызывали во мне какое-то недоверие. Конечно, никому не возбраняется утверждать, что его судно может плыть без балласта. И он это, конечно, скажет с видом глубокого убеждения, в особенности если не собирается сам идти на этом судне в море. Написав в объявлении о продаже, что судно может плыть без балласта, он ничем не рискует, так как не дает гарантии, что оно куда-нибудь доплывет. Кроме того, святая истина заключается в том, что большинство судов может плыть короткое время без балласта, но затем они опрокидываются и благополучно идут ко дну вместе с экипажем".

Таков краткий контекст, в который мне, увы, приходится обрамлять высказывания И. Юргенса о том, что в шторм судно, чтобы выжить, КАК ИЗВЕСТНО, должно сбросить балласт.

Если бы вам с семьей надо было плыть на судне, капитан которого руководствуется рекомендациями И. Юргенса, как бы вы себя чувствовали?

Вы скажете, что не может быть капитана судна, который будет пользоваться такими рекомендациями.

Я вам отвечу, что страна и мир просто гудят от непрерывных восклицаний по поводу того, что капитан российского корабля, президент РФ Д. Медведев пользуется рекомендациями И. Юргенса.

Вы мне скажете, что И. Юргенс просто использовал неудачную метафору.

Я вам отвечу, что, во-первых, само это использование о многом говорит. Во-вторых, это не единственный случай, когда И. Юргенс говорит о чем-то по принципу "КАК ИЗВЕСТНО". А это "что-то" укладывается в его "КАК ИЗВЕСТНО" примерно так же, как рекомендация по поводу выживания корабля в шторм через сбрасывание балласта. А, в-третьих, метафорическое еще усугубляет ситуацию. И. Юргенс использует балласт как метафору… Метафору чего? Нежизнеспособного? Мы всё нежизнеспособное (не способное, то есть, выжить без нашей помощи) будем сбрасывать, как балласт? Детей, в том числе? Так значит, балласт – это не метафора нежизнеспособного, а метафора чего-то другого? Чего? Лишнего, да?

Ну, так вот… Самое страшное в "перестройке" – это самонадеянные до крайности и непрофессиональные люди, которые глядят на систему и говорят: "О! Лишняя деталь! Выкиньте!" Выкидывают. Система перестает работать. Тогда говорят: "Какая плохая система!" Согласитесь, что в "перестройку-1" произошло в точности это.

Мы хотим нечто подобное повторить?

 

№14. 13.05.09 "Завтра" No: 20

А может быть, И. Юргенс называет балластом не лишнее, а что-то другое? Избыточное по отношению к ситуации кризиса?

Предположим, что в ситуации кризиса (шторма, как говорит Юргенс) почему-то на корабле не нужны пушки и ружья (то есть наш ВПК и армия). Сбросили. Предположим, что корабль не перевернулся. Выжили, плывем – солнышко, теплынь, легкий бриз. Бац! – корсары. Или вражеская эскадра.

Да и вообще, вся эта образность ("балласт", "сбросить") – она к чему? Это же прямой призыв к классовой борьбе! Для олигархов "лишнее" ("балласт", по Юргенсу) – это народ. А для народа – олигархи.

А если "лишними" для Москвы окажутся проблемные регионы (Северный Кавказ), а для Тюмени – Ивановская область? А если для Сибири окажется "лишней" Москва? Ишь ты! Лишнее… балласт…

Как только сочиняется текст для западного адресата, так сразу: "все мы в одной лодке, никого нельзя выкидывать". А как только текст адресован, так сказать, россиянину, так сразу: "выкидываем"… Не важно что, но "выкидываем!". Мало ли что выкинут "КАК-ИЗВЕСТНИКИ" с ума великого или по более серьезным причинам.

"КАК-ИЗВЕСТНИКИ"…

В советский период И. Юргенс преуспевал как интеллектуальный эксперт ведомства под названием ВЦСПС… Советских профсоюзов, то бишь. Вы бывали в ВЦСПС? Я бывал. Я, создавая театр, просто не мог там не появляться. Потому что ВЦСПС ведал всей самодеятельностью, а создавать авангардистский интеллектуальный нонконформистский театр в конце 70-х – начале 80-х годов можно было только на самодеятельной основе. Позже я бывал и в ЦК КПСС. И могу сравнить эти два ведомства. В ЦК КПСС народ был как-то в целом более поджарый и шустрый. Видно было, что на Старой площади что-то как-то соотносится с властью. В ВЦСПС народ был добрый, сонный, твердо знающий, что его сослали на тучные, но бессмысленные хлеба. Очень охочий до обедов – и чтобы не абы когда, а вовремя. Очень косный. И – хлебосольный.

Есть такой всемирно известный западный теоретик кризисов – Шумпетер. Если бы он услышал И. Юргенса с его "чтобы остаться на плаву, надо сбросить балласт", он пришел бы в неистовство. Но если Шумпетера заставить много лет подряд работать в ВЦСПС, то возникнет некий гибрид из Шумпетера как такового и этого самого ВЦСПС. Не зря говорится, что гибрид ужа с ежом – это метр колючей проволоки. Так вот, мне кажется, что Юргенс не шутит, когда изрекает истину про балласт. И не злокозничает! А, являясь скрещением ежа с ужом, – то есть ВЦСПС с ЮНЕСКО (где Юргенс также поработал до перестройки), Шелепина с Шумпетером, – он, вроде бы, верит, что это ("балласт в шторм сбрасываем") так и есть.

Если бы Юргенс продолжал работать в ВЦСПС – ради бога. Ну, сбросил бы он мой драмкружок, как балласт… Обидно… Но я бы стерпел. Но если балласт – это целостность Российской Федерации? И если Юргенс у нас на глазах становится "новой редакцией" всего сразу – и А. Н. Яковлева, и Е. Т. Гайдара? Или если "балласт" – это ВПК, а "сбросить балласт" – значит перекрыть ВПК остаточный финансовый кислород? Так ведь уже перекрывают!

Меж тем добрый император Барак I – выслушивает рекомендации своих ученых (очень, очень авторитетных) о восстановлении стратегического плана ядерных ударов по территории России. А ну как Юргенс скажет, что, КАК ИЗВЕСТНО, ядерное оружие – это архаика или балласт… Или балласт – какая-нибудь из компонент нашей "ядерной триады", в которой он понимает не больше, чем в вождении судов…

Странные люди эти "КАК-ИЗВЕСТНИКИ"… До жути странные.

Юргенс знает, что Волга впадает в Каспийское море, а Рузвельт вывел Америку из Великой депрессии. Но знает ли он, за счет чего Рузвельт Америку из этой самой Великой депрессии выводил? Это большой вопрос! Вы вот скажете ему, что Рузвельт не сбрасывал балласт ВПК, а создавал этот самый ВПК в долине Теннесси и других местах… А вы уверены, что в ВЦСПС знали про долину Теннесси? Я так уверен, что не знали. И в ЮНЕСКО такое знание было не востребовано. Поэтому, возможно, Юргенс и знает о действиях в кризисных ситуациях только одно – что надо сбрасывать балласт. И тогда из недр кризиса появится… Голливуд.

Юргенс так прямо и говорит в статье, которую я уже цитировал: "Известно (опять ему известно! – С.К.), что на почве Великой депрессии в США в 30-е годы родилась мощная киноиндустрия. Спасаясь от стресса, американцы пошли в кино, и на этом расцвел Голливуд… Кто мог предвидеть такое в 1929 году?"

Да что же это за напасть-то такая! То Гайдару известно, что нет научного определения катастрофы… То Юргенсу известно, что на почве Великой депрессии в 30-е годы расцвел Голливуд… О, загадка всего западообразного и либералоподобного, рождаемого моим многострадальным Отечеством! Голливуд, значит, расцвел… Как же, как же!

Преодоление Великой депрессии началось при Рузвельте, правильно? То есть в 1933 году, когда он и был избран. Ну, так вот…

К 1933 году количество кинозрителей в США сократилось на 40% (а по Юргенсу, так имел место зрительский бум). Киностудии срезали расходы на производство и зарплаты, закрыли треть кинотеатров в стране, а также предложили актерам наполовину сократить их гонорары. Кинотеатры снизили цены на билеты, предлагали тем, кто согласится купить билеты, бесплатную еду, разыгрывали в кинотеатрах денежные призы, перешли на сдвоенные сеансы.

В 1929 году, когда Великий кризис разразился, а Рузвельта не было и в помине (а значит, и спасения от Великой депрессии не было и в помине), общая прибыль американских кинокомпаний действительно составляла 54,5 млн. долларов. Но это был излет предкризисного бума (по-нашему, так сладкий июль 2008-го)! Как только бум кончился, Голливуд пошел колом вниз.

Уже в 1932 году, перед приходом Рузвельта, у американских кинокомпаний было не 54,5 млн. долларов прибыли, а 55,7 млн. убытков.

В 1933 году убытков стало меньше – 4,9 млн. Но это были убытки! Даже в условиях сокращения расходов. И именно поэтому кинокомпании начали сокращать расходы совсем безжалостно. И столь же безжалостно урезать гонорары, закрывать кинотеатры и так далее.

В итоге в 1934 году они получили, ценою жесточайшей экономии, 9 млн. долларов прибыли. Но докризисного уровня 1929 года эти прибыли достигли только в 1943 году, когда страна выкарабкалась из кризиса. А до этого времени киноиндустрия США загибалась вместе с США.

Миф о том, что кризис породил Голливуд, не выдерживает критики. Как и миф о том, что Рузвельт поддержал антиморальные тенденции в кинематографе. Не было этого! "Золотой век голливудского брожения" при нем сменился "золотым веком порядка". В кино были наложены запреты на все, что стимулирует низшие инстинкты. Даже гангстерские фильмы, а уж тем более издевки над моралью, подвергались настоящим бойкотам. Не было ни бума низкой развлекаловки, ни бума кинобизнеса в целом. Было нечто совсем другое.

Это касается, прежде всего, нематериальных активов американского кино. То есть качества американской кинопродукции. Рузвельт призывал с помощью кино поднять падающий дух народа видом улыбающегося младенца, а не голой задницей проститутки. Он призывал поднимать этот самый дух, а не надламывать окончательно. Рузвельт и Чарли Чаплин – это не Горбачев и "Интердевочка". Деяния Рузвельта – прямая противоположность "перестройке". Прямая противоположность, понятно вам!

Я, в конце концов, не призываю И. Юргенса стать гроссмейстером какой-нибудь передачи, в которой надо демонстрировать всезнайство ("Своя игра" – так, кажется, это называется?). Но у него есть институт ИНСОР (Институт современного развития). Сам про Голливуд ничего не знаешь? Не говори "КАК ИЗВЕСТНО", а дай задание: пусть тебе подготовят справку по Голливуду. В справке обязательно будет сказано, что:

– к 1933 году ВСЕ американские киностудии оказались на грани краха;

– их общий долг составил более 400 млн. долларов (по тем временам – огромные деньги);

– такой долг образовался, в том числе, потому, что еще до начала Великой депрессии они влезли в строительство шикарных кинотеатров, которые надо было еще и дооборудовать для проката звуковых фильмов;

– это чуть было не привело к полному банкротству тех самых голливудских компаний, о расцвете которых "на почве Великой депрессии" говорит И. Юргенс.

И так далее.

Ну, узнай хотя бы это. И об этом скажи. Или хотя бы промолчи. Ан нет! "КАК ИЗВЕСТНО"… А вдруг Юргенсу "ИЗВЕСТНО", что самолеты плавают под водой, а авианосцы летают на высоте не ниже 10 км над уровнем моря? Что тогда?

Ведь, повторяю, ИНСОР (попутного ему ветра в паруса и балласта в трюм!) объявляется главным интеллектуальным центром Д. А. Медведева. Сам президент Медведев возглавляет попечительский совет ИНСОР.

А ну как и Медведев скажет про что-нибудь этакое "КАК ИЗВЕСТНО". И понеслась она, наша новая "перестройка"…

Если же у И. Юргенса, вопреки бюджетным поручениям Д. Медведева (а, может быть, благодаря оным), уже начались проблемы с оплатой сотрудников, которые могли бы подготовить справки (а может, и они "балласт"?)… то, беспокоясь за страну, я, просто как гражданин, на общественных, так сказать, началах сообщаю ему, что именно ИЗВЕСТНО всем специалистам о злоключениях (а не расцвете) Голливуда в годы Великой депрессии.

К началу Великой депрессии основной контроль за кинорынком США находился в руках у так называемой Большой Пятерки, которую составляли компании RKO, Fox, Paramount, Warner Bros., MGM. Кроме этих основных компаний, были еще мелкие студии – Columbia, Universal, United Artists. Всё это уже существовало к началу Великой депрессии, а не было ею порождено. С началом же Великой депрессии всё это стало загибаться, а не расти на дрожжах оной.

Сильнее всего депрессия ударила по Большой Пятерке. Внутри Большой Пятерки меньше всего пострадала MGM, и она до сих пор гордится, что прошла депрессию почти без потерь. При этом в 1930 – 1931 годах (еще раз напоминаю Юргенсу, что глобальный кризис начался в 1929 году) доходы MGM упали с 15 млн. долларов до 4,3 млн. Две другие компании Большой Пятерки – RKO и Paramount – оказались на грани банкротства. Студия Warner Bros. распродала четверть своих активов. Fox смог выжить, только объединившись с 20th Century Pictures.

Более мелкие студии оказались в лучшем положении, потому что у них не было сетей кинотеатров. Но они просто перешли на производство малобюджетной продукции. Малобюджетной!

Какой расцвет Голливуда, помилуйте! О чем вы говорите? И на что рассчитываете? На такую деградацию нашего общества, при которой можно прослыть либералом и западником только потому, что не чешешься, как консервативная горилла, и не рычишь, демонстрируя почвенную мускулатуру, аки центристский орангутанг, а верещишь благонамеренно, как и полагается благопристойно-либеральному шимпанзе?

Я бы не стал все это столь развернуто обсуждать, если бы речь шла только о том, что И. Юргенсу нечто странное ИЗВЕСТНО про Голливуд. А также про поведение в кризисах.

Но И. Юргенсу так же хорошо, как про вождение судов в штормовых условиях и про Голливуд, ИЗВЕСТНО про модернизацию. И не ему одному! И. Юргенс стал СЛИШКОМ ОЧЕВИДНЫМ слагаемым очень мощной и далеко идущей политической кампании.

Кампании, которую я не могу не обсуждать.

Кампания эта начата самим президентом РФ Д. Медведевым.

Она обсуждается во всем мире.

Начата она приходом Д. Медведева в "Новую газету", где он дал развернутое интервью главному редактору газеты Д. Муратову.

Интервью было напечатано 15 апреля 2009 года под названием "Декларация Медведева. Год 2009".

Уже 16 апреля 2009 года эту "Декларацию" начал обсуждать Запад. Назову основные заголовки, под которыми в первый же день стало вестись обсуждение "Декларации" Медведева на Западе.

"Файнэншл таймс": "Медведев дал знаковое интервью либеральному изданию"… "Франкфуртер Рундшау": "Намеки Медведева"… "Вашингтон пост": "Медведев дал интервью антикремлевской газете"… "Эль Паис": "Медведев дистанцируется от Путина"… "Ди Вельт": "Медведев отходит от политики Путина"… "Ля Репубблика": "Кремль открылся газете "врагов Путина" "… "Нувель Обсерватёр": "Медведев – новый Горбачев?"…

В "Декларации" увидели манифест "перестройки-2". Об угрозе этой самой "перестройки-2" я первый раз сказал в газетном сериале "Медведев и развитие" примерно год назад. Я и тогда считал, и сейчас считаю, что "перестройка-2" всего лишь возможна, и не более. Но, согласитесь, события подтверждают тогдашние мои рефлексии весьма впечатляющим образом.

Обсуждать "Декларацию" Медведева можно по-разному. Поскольку я обсуждаю ее в цикле статей "Кризис и другие", то я не могу и не хочу разрывать с тем содержанием, которое только-только начало входить в определенные концептуальные берега. К счастью, я и не должен это делать, поскольку в "Декларации" есть один, важный для нас и в аналитическом, и в концептуальном плане, фрагмент.

Ближе к концу интервьюирующий Медведева Д. Муратов вдруг говорит:

"У нас в газете приведены слова замечательного аналитика и писателя Дмитрия Орешкина – в СССР не могли создать компьютер, поскольку даже ксероксы были под контролем КГБ. А уж иметь собственную электронно-вычислительную машинку никому бы не позволили. Но для модернизации страны нужна особая, свободная среда. И Вы сегодня говорили про выборы, про контроль над бюрократией, про интернет. Означает ли это, что президент Медведев собрался в России реабилитировать демократию?"

Медведев отвечает на конкретный вопрос – общо. Мол, демократия в реабилитации не нуждается. Но она была, есть и будет.

Но Муратов-то не зря сопрягает модернизацию и свободу. А также модернизацию и Орешкина! Впрочем, об Орешкине позже. А сейчас – о модернизации. Чуете, к чему наши просвещенные и пор-р-рядочные интеллектуалы клонят? К тому, что, КАК ИЗВЕСТНО, не бывает модернизации без свободы.

Итак, про то, что, "КАК ИЗВЕСТНО", модернизации без свободы не бывает, сказано было при Медведеве. И в очень эксцентрической, мягко говоря, ситуации.

А за два дня до интервью Медведева, 13 апреля, в той же "Новой газете" вышло интервью И. Юргенса "Модернизации без свободы не бывает".

В нем на вопрос: "Возможна ли модернизация без свободы?" – Юргенс отвечает: "Модернизации без свободы не бывает".

Речь идет не о том, что желательно (модернизация со свободой, модернизация без свободы). И не о том, что оптимально. А о том, что ВОЗМОЖНО. О том, что бывает – и чего не бывает. Юргенс ничтоже сумняшеся говорит, что модернизация, КАК ИЗВЕСТНО, вообще – никогда и нигде – невозможна, если нет свободы.

Извините – одно дело рассуждать в духе "КАК ИЗВЕСТНО" о том, что делать с балластом на судне в шторм. Или про Голливуд. А другое дело – абсолютно столь же "авторитетным" образом рассуждать про модернизацию. Притом, что от отношения к модернизации, от уровня понимания ее природы, ее перспектив – зависит слишком много. Как минимум, судьба нашей страны, нашего народа. А как максимум – судьба человечества.

Политический смысл "Декларации" Медведева я буду анализировать после того, как завершу с этим концептуальным "КАК ИЗВЕСТНО", касающимся не Голливуда, а модернизации. Потому что политическое и концептуальное – всегда составляют неразрывное целое. И всегда надо начинать с концептуального. А также потому, что мы только-только в рамках основных своих концептуально-аналитических штудий дошли до этой самой модернизации. И никакого смысла сейчас шарахаться в сторону нет.

Итак, узнав, что, КАК ИЗВЕСТНО, нет научного определения катастрофы, а балласт в шторм надо сбрасывать, Голливуд же расцвел на почве Великой депрессии, мы далее узнаем, что, опять-таки, КАК ИЗВЕСТНО, модернизации без свободы НЕ БЫВАЕТ.

Что такое свобода? Ежу понятно, что. Это реальная демократия. Не "суверенная путинская", а реальная. У нас ее нет, и поэтому нет модернизации. Вот о чем говорит Юргенс! И Муратов об этом же Медведеву говорит.

А в Китае мы что имеем? Типичнейшую "авторитарную модернизацию" (абсолютно укорененный в западной теории термин). Однопартийная система, отсутствие политической конкуренции, цензура и т. п.

При этом по модернизации Китай – на первом месте в мире. У него у одного сейчас сохраняется впечатляющий рост ВВП. Он вскоре вполне может стать сверхдержавой #1. Он главный кредитор США.

Так значит, БЫВАЕТ модернизация без свободы (то есть при авторитаризме)? И не в одном Китае! Сингапур, Южная Корея, Тайвань… О Латинской Америке и говорить не хочется. Модернизацию (как скучно азы-то повторять!) делят на догоняющую (осуществляемую в развивающихся странах) и органическую. Догоняющая модернизация почти всегда авторитарна (или полуавторитарна). Но и органическая модернизация предполагает наличие авторитарных стадий. Иначе – что такое Наполеон? Да и Робеспьер тоже? Или Бисмарк?

Модернизация – это осуществление в той или другой стране, с учетом ее специфики, великого проекта "Модерн". От судьбы этого проекта зависит судьба человечества. Разговор о судьбе человечества и разговор о судьбе модернизации – это один разговор. Мы этот разговор уже начали. И не прекращать должны, а правильным образом сочетать с политическими сюжетами, которые сыплются на нас, увы, как из рога изобилия.

Что мы уже установили в нашем обсуждении в плане этих самых судеб наших – человечества, России etc? Притом, что происходящие в мире события актуализируют проблему наших судеб донельзя.

1) Что в мире идет борьба между Историей и Игрой.

2) Что никогда ранее эта борьба не была такой накаленной и "равновесной".

3) Что эта борьба в философском плане связана с дихотомией "объективного" и "субъективного", Закона (фатума, рока, необходимости) и Воли.

4) Что даже Игра не пренебрегает "объективным" ("собственными колебаниями" системы), а воздействует на него, познавая его закономерности и управляя ими (создает "вынуждающие" колебания в резонанс с колебаниями "собственными").

5) Что Воля (народа, новых исторических субъектов, подлинных элит или контрэлит) может надломиться (ноу-хау постмодернизма), а может выстоять и укрепиться.

6) Что если она выстоит, то, соединившись с "объективным", может изменить ход процесса в нужном нам направлении, дать шанс Истории, спасти Идеальное, обеспечить восхождение, то есть развитие.

7) Что все отслеженные нами виньетки Игры (суета по поводу новой глобальной валюты, мировое правительство, ради установления которого по поводу мировой валюты и суетятся, новые модификации капитализма, Неоленды и Виртленды) преодолеть можно, лишь имея ВОЛЮ, конкурентную воле нынешних (запутавшихся, но не безвольных) элит.

8) Что даже эта воля – ничто, если ее нельзя соединить с объективностью. А значит – как по соображениям интеллектуальным, так и по соображениям политическим – надо заняться картографией этого самого "объективного".

9) Что начинать картографирование надо с описания низших разновидностей "объективного". С того, что у Шекспира называется "пузырями земли".

10) Начав же с этих "пузырей" и их "бульканья", надо пробиться к высшим разновидностям того же "объективного" и там найти лекарство (пусть и горькое) против всесилия Игры.

Так что же "булькает" на низших уровнях "объективного"?

Самая низшая разновидность "объективного" – подпитывающая тем, что в ней "булькает", "субъективное" (а не противостоящая ему) – концентрация капитала, переходящая в его же гиперконцентрацию. Тут и впрямь: "хошь – не хошь", а концентрируйся. А также гиперконцентрируйся.

Какие-то финансовые структуры, может быть, и НЕ ХОТЕЛИ, чтобы им вместо выплаты процентов за кредиты упали в руки разнокачественные материальные активы. Но в итоге активы эти объективно УПАЛИ-таки им в руки. Что? Они их перебросили в другие руки? Или пытаются перебросить? Возможно. Но в итоге эти активы в чьи-то руки окончательно упадут. И это произойдет скоро. Бесконечно эти активы перебрасывать с рук на руки невозможно.

Волей-неволей тот, кому они упадут в руки в итоге, начнет их приспосабливать к делу. Как это называется – не забыли? "Дальнейшая концентрация капитала", вот как. Не концентрация каких-то там бумажек, а концентрация реального капитала – рудников, скважин и так далее. Капитала, отнятого (экспроприированного) у тех, кто запал на "кнопочки" и вляпался в "маржин колл".

Где концентрация (и уж, тем более, гиперконцентрация), там и соседствующая с этой объективностью субъективность, то есть претензия на роль Господина. Так кто же претендент?

Он должен быть победителем в идущей войне. Войне мягкой, но беспощадной. Да, США не жертва кризиса, а организатор спецоперации "Катастрофа". Но это не значит, что США не могут оказаться сами вовлечены в эту же катастрофу. И не обязательно все точки над "i" могут быть расставлены только ядерной войной. Это возможно, но не обязательно. Если сверхдержаву по имени СССР победили в мировой войне с помощью мягкой силы, постмодернистской игры под названием "перестройка", то почему так нельзя победить США?

Так, может быть, в 2008 году чья-то мягкая сила начала спецоперацию под названием "мягкий разгром США" и, завершив разгром, установит новый мировой порядок со всеми его компонентами (мировое правительство, мировая валюта и так далее)?

В принципе, это не может быть полностью исключено. А поскольку оно не может быть полностью исключено, то должно быть рассмотрено.

Рассмотрение начинается с ответа на вопрос: кто тот "герой", которому такое по плечу?

Следующий вопрос – а что, собственно, "герой" может и хочет соорудить?

Начнем с ответа на первый вопрос. Очевидным кандидатом на роль подобного "героя" может быть только Китай. Не исключено, что есть неочевидные кандидаты, но начнем с очевидного.

Может ли в принципе Китай разгромить США с помощью мягкой силы?

В принципе – может. Китай – это древняя великая цивилизация, задолго до всяких там постмодернистов разрабатывавшая принципы уничтожения противника с помощью мягкой силы. И это – стремительно развивающееся великое современное государство. Но, разгромив США мягким образом (на что происходящее пока явно не тянет), Китай должен был бы начать управлять миром. А у Китая на сегодняшний день этой амбиции нет.

Может быть, Китай ее скрывает? Извините – такую амбицию скрыть полностью невозможно. Да и незачем ее скрывать полностью. На то она и предельная амбиция, чтобы быть своевременно идеологически проартикулированной, обкатанной, скорректированной, и так далее. Этого нет. Не хочу выдавать никаких окончательных оценок. Просто констатирую очевидное – сейчас ЭТОГО нет.

Нет и необходимых слагаемых этого мягкого разгрома США Китаем. Мягкий разгром СССР был очевиден. А мягкий разгром США – нет. Почему нет?

Потому что CNN пока не проповедует китайские ценности.

Потому что президент США пока не получает престижную премию имени Сунь Ятсена за отделение Техаса.

Потому что американские студенты пока не называют свое общество "пиндосником" (американским "совком") и не переходят на иероглифы…

И так далее.

Ну, согласитесь, нет всего этого, знакомого по "перестройке" в СССР. А без этого не может быть "перестройки" в США как спецоперации Китая.

Значит, либо "перестройки" США вообще нет, либо…

Либо она должна быть спецоперацией какого-то другого "героя". Но если этот "герой" не Китай, то кто?

Может быть, США-то и хотят напустить на мир эту самую "перестройку", став в результате окончательным мировым хозяином?

Может быть, они не себя "перестраивают", а мир?

Может быть, они и есть тот "герой", который готовится к роли собирателя будущего Неоленда, Виртленда, Неовиртленда?

"Герой" под названием Китай…

"Герой" под названием США…

Не будем пока расширять список "героев". А зафиксировав низший тип объективности ("концентрация капитала", его же гиперконцентрация, сопряженность такой трансформации базиса с необходимостью трансформации надстройки), попытаемся прорваться к более высоким слоям той же объективности.

Мы уже говорили о той объективности, в силу которой человечество превращается в конькобежца, вынужденного бежать со все большой скоростью по все более тонкому льду. И о том, что из этого проистекает. Все это важно, но не это имеет решающее значение. Так в каком же слое объективности (достаточно высоком, но одновременно не истонченном до эфемерности) размещено всё сразу – и потенциал окончательной погибели, и шанс на спасение?

Вопрос настолько серьезен, что и впрямь ухватиться необходимо за что-то неэфемерное. Что-то внятное, несомненное и одновременно принадлежащее (причем опять-таки наивнятнейшим и наинесомненнейшим образом) к высшей сфере этого самого объективного.

Ухватиться тут можно только за одно – за судьбу проекта "Модерн". Того единственного на сегодняшний день сверхпроекта, который определяет тип культуры, все совокупные возможности мира, в котором мы живем, всю нашу реальность. Только не надо путать проект "Модерн" с нашими потугами на проекты. Как это называется – вы еще помните? Нацпроекты – так, кажется?

Во-первых, вообще не может быть нацпроектов. Может быть только один национальный ПРОЕКТ. Если у нации проектов много, то их нет вообще.

Во-вторых, никто у нас не понимал и не понимает, что такое даже национальный проект (то есть проект-минимум).

В-третьих, проект "Модерн" – это не национальный, а всечеловеческий и на сегодня безальтернативный проект, то есть проект-максимум. Национальный же проект (не проектЫ, а проект!) известен. Это – модернизация. Та самая, про которую нашим странным особям ИЗВЕСТНО, что ее без свободы не бывает. Китаю это, повторяю, неизвестно. А особям – ИЗВЕСТНО.

Между тем, злоключения проекта "Модерн" – а они существуют – есть то главное ОБЪЕКТИВНОЕ, внутри которого и наше спасение, и наша погибель. И отдавать это главное на откуп особям, которым все ИЗВЕСТНО – и что научного определения катастрофы нет, и что корабли в шторм балласт сбрасывают – мы не имеем права.

Гиперконцентрацию капитал переживет. И даже проблемы с отсутствием Наивии как-то решит. А вот злоключения проекта "Модерн", они же парадигмальная составляющая разворачивающейся медленно и неумолимо катастрофы… Эту объективную проблему капитал всеми своими играми (в "кнопочки" ли, во что-то другое) может и не решить. И вот тогда станет особо важно, есть ли еще кто-то, кто ее может решить. Понимает ли этот "кто-то" объективное (тонкую структуру злоключений проекта "Модерн"), и есть ли у него субъективное (воля к преодолению этих злоключений).

Но как обсуждать тонкую структуру злоключений проекта "Модерн", если "КАК-ИЗВЕСТНИКИ" все уже обсудили и свой вердикт вынесли (мол, без свободы ни в жисть, и так далее).

Не то опасно, что наш корабль поплывет по либеральному маршруту, задаваемому интервью Медведева в "Новой газете".

Не то опасно, что на этом маршруте возникнут всякие там рифы и рифики, угрожающие не маршруту, а кораблю (какие именно – мы еще обсудим).

Опаснее всего другое! То, что корабль под чутким руководством "КАК-ИЗВЕСТНИКОВ" освободится от балласта – и опрокинется. Даже на рифы не успеет наскочить – и уже опрокинется.

Заявив об этом, я как бы перешел от концептуального аспекта рассматриваемой темы к аспекту политическому. Но я резервирую за собой возможность вернуться к концептуальному аспекту. И уверен, что возвращение это даст нам возможность, ознакомившись с аспектом политическим, больше понять в аспекте концептуальном.

Переходя же к политическому аспекту, я вновь использую "древо возможностей", или аналитический граф. То есть применю принцип "либо – либо".

Либо главная задача похода в "Новую газету" и освобождения Бахминой – это пиар под встречу с Обамой (внешнеполитический, так сказать, вариант этого самого "либо").

Либо речь идет о другом. "КАК-ИЗВЕСТНИКИ", конечно, делают акцент на внешнеполитическом "либо". Но дело-то не в них. А в Медведеве. Для того, чтобы отпиариться перед встречей с Обамой, так далеко заходить не надо. Не исключено, что "КАК-ИЗВЕСТНИКИ" хотят исполнить с Медведевым такой же номер, как с Горбачевым. Потянуть чуть-чуть в нужную сторону… Показать, что назад пути нет… Еще больше потянуть в нужную сторону…

Но нельзя исключить и другое. Что цель похода в "Новую газету" и прочих шагов, которые за этим походом последовали и могут последовать, – не внешняя, а внутренняя. Но внутренняя-то цель может быть только одна – перейти от политической вторичности к политической самодостаточности. То есть состояться по-настоящему.

Но для того, чтобы состояться по-настоящему, Медведеву нужно отнюдь не только сенсационные интервью давать и узников освобождать. Ему совсем другое надо тогда делать.

Что именно?

 

№15. 20.05.09 "Завтра" No: 21

Что именно делали и должны делать все российские властители (и советские, и досоветские) для того, чтобы властно состояться в России – общеизвестно.

Для этого они все ВСЕГДА делают одно и то же – устраивают очень мощный политический разгром всего предшествующего. Разгром может быть жестким, а может быть мягким. Но даже мягкий разгром – это разгром. И говорить тут можно только об относительной мягкости.

Сталин устроил жесточайший разгром "реального ленинизма" и "реальной ленинской гвардии".

Хрущев устроил несравненно более мягкий, но тоже достаточно жесткий разгром "реального сталинизма" и "реальной сталинской гвардии". Между прочим, с расстрелами и отсидками – пусть не такими массовыми. Берию расстреляли ведь? И не его одного. Отсидки тоже были отнюдь не единичными.

Впрочем, так же вели себя и цари. Наличие традиции – очевидно. И зафиксировано многократно в работах многих исследователей.

В постсоветскую эпоху Ельцин сильно (хотя и куда более мягко, чем в вышеназванных случаях) разобрался с "реальным горбачевизмом".

А разве Путин не разобрался с "реальным ельцинизмом"? Тут и гонения на олигархов, связанных с Ельциным, и сам термин "лихие 90-е".

Если Медведев хочет реальной власти и движется в русле российской традиции, то ему надо – так ли, этак ли – но именно разобраться с "путинизмом". Причем при живом Путине. Таков неумолимый инвариант российской политики. Ее рок.

Можно, конечно, бросить вызов и року. Но – зная про результат. Кажется, в ефремовском спектакле по пьесе Гельмана "Мы, нижеподписавшиеся" Калягин как положительный герой бросал вызов року. Жена просила его сменить место работы, а он… выходил на рельсы и кричал движущемуся на него паровозу: "Нет!" А паровоз на него ехал. И было понятно, чем подобное "нет" закончится. Вот это и есть плата за сопротивление року.

Впрочем, сопротивление року – совсем уж маловероятный вариант. Либо Медведев согласится на нынешнюю роль, либо он будет бороться за то, чтобы состояться в виде единовластного и полновластного "государя". Но тогда – как говорится, "известным дедовским способом". С поправкой на XXI век и порождаемый им международный контекст, но не более.

"Ах! – восклицают многие. – Да Медведева, если он заточится на "путинизм", "чекисты" сожрут, Дума заблокирует, заговорщики изничтожат!"

Во-первых, кто не рискует, то не властвует.

А, во-вторых, всё это крайне маловероятно. Россия – страна со специфической политической традицией. А уж Россия, находящаяся в состоянии регресса, – тем более. Все основные политические опасности для Медведева, буде он решился по-настоящему укореняться во власти, – не с острыми реакциями предшественника и его сторонников связаны.

Опасности связаны с внутриполитическими константами, общими закономерностями, тенденциями. А также с демонстрацией того объема "нутра" (и порожденной нутром последовательности действий), без которых в России власть не берут. Да и нигде в мире – тоже.

С демонстрацией "нутра", с этой самой последовательностью и решимостью, проблемы возникли незамедлительно. Может быть, пока они и не такие уж сокрушительные. Но они есть, и они серьезны.

После интервью, вышедшего в "Новой газете" 15 апреля 2009 года, Медведев 19 апреля не развивает игру на обострение, а сворачивает ее. А это в таких случаях недопустимо.

19 апреля Медведев дает, уже вкусив от лавров 15 апреля, широко разрекламированное интервью НТВ. Интервью у Медведева берет Т. Миткова. Вроде бы все один к одному – "новогазетная" линия? Но ничуть не бывало! По политической и идеологической логике Медведеву надо наступать, обострять тему. Не зря говорят: "Поднял руку – бей!". Но Медведев делает замах – и не наносит удар. Скорее, наоборот. Его интервью Митковой – мягко говоря, не сенсационно.

Опять цифры (метры жилплощади на душу населения и пр.)… Нечто, напоминающее "построение коммунизма" или "реализацию продовольственной программы". Кстати, это нечто – по сути своей абсолютно антилиберально. Для либерала важно не то, сколько государство будет строить квадратных метров жилья на душу населения в год, а сколько рынок даст человеку возможностей заработать. Человек же сам построит столько, сколько нужно. Захочет – дом в 400 метров, а захочет – в 4000.

Но главное, конечно, не в этом. Главное в том, что наступательность, которая в интервью "Новой газете" существовала хотя бы в виде пунктира, – в интервью Медведева НТВ отсутствует НАЧИСТО (что подчеркивается ироническим тоном Т. Митковой).

А поскольку "новогазетная" наступательность носила сверхопределенный (ультралиберальный антипутинский) характер, то одно лишь отсутствие НАРАЩИВАНИЯ этой наступательности на втором (НТВшном) шаге чревато серьезнейшими политическими последствиями.

Но к этому все никоим образом не сводится. Допустим, что на третьем шаге Медведев снова перейдет в наступление. Что он отстранит Путина, разгромит путинизм. Что дальше?

Поход Медведева в "Новую газету" – это заявка на то, что медведевской идеологией будет либеральное западничество, а опорной группой – российские либералы-западники. Причем речь идет о том, чтобы открыто и именно открыто превратить сие в опорную группу.

Спросят: "И что такого"?

Отвечу: ничего особенного. С одной лишь оговоркой. У наших либералов-западников есть положительные черты. Это консолидированное меньшинство – сложно построенное и очень консолидированное. У этого меньшинства есть ценности. Его поведение детерминировано не только корыстью. Новодворская не в "Ролс-Ройсе" ездит, Алла Боссарт не в "Бентли". И это вызывает уважение – как и наличие ценностей вообще в условии их огромного дефицита. Я качество ценностей не обсуждаю. По мне, так эти ценности абсолютно губительны. Но я же не о своих субъективных взглядах говорю – я об объективном. Опять же, роковом, так сказать (со знаком минус или со знаком плюс – зависит от субъективного).

Объективное же состоит в том, что движение Медведева по траектории, заданной походом в "Новую газету", приведет его на момент разгрома соперников – к печальнейшему итогу.

К моменту этого разгрома (буде он состоится), Медведев окончательно зарекомендует себя как ревностный сторонник идеологии, поддерживаемой 5% населения. И – абсолютно неприемлемой для 99% тех, кто должен отстаивать его власть. Продолжать после взятия реальной власти опираться на эти же 5% невозможно. Впереди выборы. А все к административному ресурсу свести никогда нельзя.

Кроме того, осуществление реальной власти с опорой на 5% населения – это диктатура. При диктатуре главный институт – силовики. Силовиков, готовых осуществлять диктатуру 5%, исповедуя то, что сказано в новом властном рупоре под гордым названием "Новая", – не наберешь. Это значит, что, усевшись по-настоящему, надо сразу слезать. Хочет ли Медведев, состоявшись под предлогом "перезагрузки", сразу же обнулиться, потеряв власть, во славу вечной "перезагрузки"? Большой вопрос…

Между тем, именно на подобный вариант – недолговременное утверждение Медведева во власти ради последующего проигрыша подлинно оппозиционным силам – со всей определенностью указывают самые умные аналитики-либералы. Например, Дмитрий Фурман.

За месяц до рассматриваемого нами "перезагрузочного" (или "перестроечного") визита Д. Медведева в "Новую газету", Д. Фурман (аж 6 марта 2009 года) в "Независимой газете" рассуждает о таком, неогорбачевском и единственно демократическом, варианте. Предполагающем, что на первом шаге Медведев устранит Путина и "чекистов". А на втором шаге – проиграет выборы неким подлинно демократическим силам.

Статья Д. Фурмана называется "Новый либерализм: сценарий с вариациями". Для доказательства того, что я не подвергаю текст Д. Фурмана тенденциозной интерпретации, приведу длинные цитаты из его статьи. Оговорив при этом, что Д. Фурман раз за разом в течение вот уже более двух лет демонстрирует то редкое качество, которое можно назвать полуинтуитивным схватыванием существа ситуации. Оговорив же это – займусь обещанным развернутым цитированием.

"Начинается все с некоторых фраз (они уже произнесены) и символических жестов, которые несколько дистанцируют президента от его "подморозившего" Россию предшественника и премьера и вызывают надежды у либералов. Кризис углубляется, и президент мягко критикует правительство за бюрократизм… Публикуются данные опросов, говорящих о падении доверия к премьеру и его популярности… Президент делает несколько заявлений о том, что масштабы кризиса в какой-то мере обусловлены рядом совершенных ранее ошибок. Он говорит: "допущенными нами ошибками", но все понимают, кто скрывается за этим "мы". Рейтинг президента начинает превышать рейтинг премьера… Все ждут развязки… Через некоторое время Путин с большим почетом уходит с поста премьера… Выясняется, что народу это все равно, высшая бюрократия уже давно этого ждала и считает, что эта мера даже запоздала, а либералы просто ликуют. На Западе тоже довольны… Оправляются в отставку некоторые наиболее одиозные или анекдотические ("путинские овощи") фигуры… На телевидении (его руководство можно сменить, а можно и не менять – оно само знает, что нужно) появляются передачи, все более жестко критикующие порядки недавнего прошлого, и даже показывают лучшие из давних "Кукол" Шендеровича, в том числе и ту погубившую старое НТВ сцену, где Путин изображался как "крошка Цахес". С громадным успехом идет кинофильм, срочно снятый по "Дню опричника" Сорокина".

Далее Д. Фурман делает, с моей точки зрения, стратегическую ошибку в описании нашего политического будущего. Но я не хочу сейчас на ней акцентироваться, поскольку слишком многое схвачено Д. Фурманом абсолютно точно. И я сначала доцитирую это точное, а потом перейду к рассмотрению того, что считаю очень важной ошибкой.

"Люди, – продолжает прогноз Д. Фурман, – говорят: "Слава богу, сейчас не путинские времена", "Мы же многого не знали", "А я лично никогда не голосовал за Путина", и так далее… Когда пишешь сценарий, легко поставить точку и написать "конец", подведя к хорошему финалу… Но в истории точки становятся запятыми, сюжет развивается дальше или плавно переходит в какой-то иной. Посмотрим, как он может развиваться. На первых порах, либерализм может сопровождаться ростом и популярности президента, и его личной (не формальной) власти. Но дальше неизбежно возникнут проблемы, ибо никакую либерализацию нельзя удержать на том уровне, на котором она совершенно безвредна. Либералам только положи палец в рот, и они примутся грызть твою руку… И есть ведь не только либералы… Есть и татары, и чеченцы с ингушами, и коммунисты, и "патриоты", и нацболы. Кто-нибудь обязательно начнет говорить, что при Путине порядка было больше… Надо усилить контроль над обществом, опять немного его "подморозить"… Это будет означать, что ничего у нас не изменилось… Всё это прекрасно описано еще Салтыковым-Щедриным".

Итак, это всё абсолютно бесперспективно – считает Д. Фурман. Бесперспективно и губительно. Что же спасительно? Д. Фурман отвечает на этот вопрос: "Первый, недостаточный, но абсолютно необходимый шаг в решении объективно стоящей перед нашим обществом задачи перехода к демократии – это первое в русской истории поражение верховной власти на выборах".

Ну, вот и сказано главное! Главная задача Горбачева была ПРОИГРАТЬ Ельцину и этим обеспечить распад СССР. В цитируемой мною статье Д. Фурман прямо говорит о том, что единственный шанс на реальную демократию состоит в повторении Медведевым пути Горбачева. Лишь когда Медведев ПРОИГРАЕТ, когда он потеряет власть, а не укрепит ее, тогда и только тогда, утверждает Д. Фурман, демократия будет спасена.

Значит, все эти "остановочки" – визит в "Новую", освобождение Бахминой, предстоящее (если идти этим путем) освобождение Ходорковского, отставка Путина, аресты его наиболее одиозных соратников, выворачивание современной российской истории наизнанку в очередной раз (был Ходорковский "криминальным демоном", станет "безгрешным ангелом", был Путин "спасителем", станет "погубителем", и так далее) – нужны только для того, чтобы обеспечить приезд Медведева если не на станцию Дно, то на полустанок "Горбачев-2". Приехал – слезай! Для того тебя и везли, чтобы слез.

Вопрос на засыпку: можно ли приехать на станцию Дно или на полустанок "Горбачев-2", не развалив государство? То есть не обеспечив "перестройку-2" в полной мере?

"Перестройка" – это, знаете ли, коварная штука. Встал на этот путь – иди до конца. В конце же – потеряй власть и развали государство. Так и только так!

В самом деле, начал добивать Путина – верни губернаторам то, что тот у них отобрал. И не только выборность, но и большее. Дай им гарантию, что второй раз "новый Путин" их снова не прижмет. Гарантия эта называется "конфедерация". Конфедерация мгновенно расползается, превращается в Содружество независимых регионов.

А ведь "негодяй Путин" не только губернаторов прижал (Дмитрий Анатольевич, скрепя сердце, помогал этому "гаду", а душа-то как болела!). "Негодяй Путин" еще и в Чечне погулял от души. Чечне уже не конфедерация нужна, ей нужно отделение. И не ей одной.

Д. Фурман успокаивает "нового Горбачева": мол, всё это будет потом. А сначала Вы за счет либерализации повысите популярность и триумфально переизберетесь в 2012 году. Проблемы же возникнут только в 2018-м…

Прагматики, к которым относится Д. Медведев, не думают о 2018-м при решении прагматических вопросов, из коих вопросом #1 является вопрос о власти. В 2012-м все будет хорошо? И ладненько! А там посмотрим.

Но мне-то, грешному, кажется, что Д. Фурман, правильно описывая очень многое, вольно или невольно в вопросе о 2012 годе идеологизирует, так сказать, свою аналитику. Горбачев – и тот на либерализации не протянул трех лет. А страна ведь уже совсем другая!

В 1989 году за либералами готово было идти большинство населения. В 2009 году за ними и 5% не пойдут. А те, кто пойдут, предпочтут Медведеву кого угодно, в том числе и в первую очередь – Ходорковского.

А это значит, что в лучшем случае Медведев дотянет до 2012 года, начав "перезагрузку" и превратив ее в "перестройку-2". На фоне же ухудшающейся мировой ситуации этот "лучший случай" маловероятен. Условному Ходорковскому очень многие, в том числе и путинская номенклатура (помогала же брежневская номенклатура Ельцину, играя против Горбачева), дадут шанс "зачистить" Медведева, "зачистившего" Путина. Медведеву, вставшему на тропу "перестройки-2" (а его именно на нее и поставили), уйти придется к концу 2011 года. А то и раньше.

В том, что раньше, как раз и состоит самое опасное. Потому что тогда уход Медведева будет эксцессным. И не оставит даже малых шансов на сохранение страны.

Одно дело – проводить выборы. Притом, что проводить их надо будет, конечно же, отнюдь не свободно! Кого на свободных выборах поддержат – понятно. Не Ходорковского, чай, и не Медведева, а совсем других.

А значит, проводить выборы надо будет через такой же социокультурный шок, который устроила правящая КПСС при А. Н. Яковлеве. Что она тогда сделала – мы помним. Она использовала свою монополию на электронные и иные СМИ для того, чтобы свирепо разгромить собственную идеологию, собственные ценности, и так далее.

Можно (и Д. Фурман, как мы видим, намекает на это) попытаться повторить этот номер. Ключевые СМИ опять подчинены государству. Почему бы с их помощью, повернув информационное оружие на 180 градусов, не разгромить условный путинский патриотизм так, как в 1989 году громили условный коммунизм? Д. Фурман уже даже программу нового социокультурного шока отрисовывает. Фильм "День опричника", "Куклы" Шендеровича. Но он, конечно, минимизирует свой эскиз. Его право аналитика, потому что эскиз он делает походя. На самом деле, публика должна будет узнать всю правду об изнанке условного патриотизма, на который клюнуло путинское большинство. Эта правда будет состоять из сотен роликов и передач шокового характера.

Другое дело, что есть и Интернет, и альтернативная печать. А самое главное – нет советской целомудренности, наивности, готовности поражаться безднами "путинистской низости", обнаженными новыми "нелижущими" правдолюбцами из разного рода "неодиссидюшников". Другая эпоха на дворе. Другой идеологический ветер дует в другие паруса. В совсем другие.

И изменить направление этого ветра не удастся тысяче Шендеровичей. На экранах покрасуются, в Кремле повертятся, "бабки" срубят, а выборы проиграют. И не Ходорковскому как новому Ельцину – тут к бабке не ходи. Не зря ведь и политический прототип Ходорковского А. Сахаров вовремя покинул политическую сцену, а его заменил персонаж из Свердловска с физиономией и повадками, которые демократическими могли посчитать только невменяемые или очень циничные люди. Главное, что СССР этот персонаж развалил. Для чего и был выдвинут.

А то, что и тогда надо было выдвигать для победы не интеллигента-западника, а чуть-чуть припудренного "держиморду-погромщика", было ясно. Скрепя сердце, на это пошли: Ad majorem perestroika gloriam! (Для вящей славы распада и деградации, разрушения "империи зла", вывоза ресурсов и прочего).

Теперь пойдут на большее. И ни тебе Медведева, ни Ходорковского… Либералы наши получат слабую сатисфакцию – в виде "добития гадины" с помощью "перестройки-2". Кто-то еще получит и возможность пострадать вдоволь за правое, так сказать, дело. Кто-то подзаработает на безбедную жизнь на Западе. А кто-то, горестно вздохнув, будет с удовольствием снова ходить в Спасо-Хаус… На новых реакционеров жаловаться…

Но поскольку Спасо-Хаусов станет много (по числу субъектов, на которые всё распадется), то походы эти – о ужас! – будут существенно обесценены. Так что в итоге сатисфакция все же сведется в целом к тому, что дораздавили "гадину". И не "чекистскую", а ту главную, с которой так неистово боролись и борются. Россию, то бишь.

Что описывает Д. Фурман в своей статье? Очередной развал как неотъемлемый элемент "постмедведевщины". А может быть, сердцу его любезен другой, крайне проблематичный сценарий? Такой откат, при котором Путин и Медведев будут вспоминаться как единственные в истории России настоящие либеральные властители? Ведь и впрямь третьего не дано.

Развал – или антилиберальный откат после непродолжительного "либерального экстаза". Если Д. Медведев продолжит линию, начатую интервью в "Новой газете", и даже победит Путина (а также посадит в тюрьму одиозных путинистов), то власть терять он начнет сразу же после этого. И ему "помогут". Причем идеологически весьма различные лица, группы и направления.

Если он осуществит разгром "путинизма" в 2009 году, скажем, в августе, и не сорвется (что абсолютно не гарантировано), то проблемы у него начнутся в 2010 году, а то и ранее. И ни о каких выборах в 2012 году говорить будет нельзя, равно как и о диктатуре. Для диктатуры, повторяю, не будет либеральных силовиков. А для выборов – широкой электоральной поддержки, того, что ныне называется "путинским большинством".

Во имя этой электоральной поддержки – ее и только ее – Путин маневрировал, отдавая дань и национализму, и советизму. Оставаясь при этом внутренне – подчеркну это еще раз – СУГУБЫМ либералом и западником. Но обнажить свое западничество и либерализм Путину не приснилось бы и в страшном сне. По причинам не аксиологического, а сугубо прагматического характера. Обнажаешь подобное – теряешь власть. А Путин, как минимум, до какого-то времени – терять ее не хотел.

Медведев же сходу (год с небольшим прошел, как его выбрали) начал либерально обнажаться, то есть терять власть. Либерально обнажаться он начал сам. Но план такого обнажения выработал, конечно же, некий штаб (он же – либеральная кремлевская партия). Чего хочет эта партия? Чего-чего… А. Н. Яковлев хотел укрепления власти М. С. Горбачева? Полно! Его сноса он хотел – ad majorem perestroika gloriam.

Учитывая структуру ядра этого самого либерального кремлевского штаба, заподозрить оный в том же самом, казалось бы, трудно. Но неисповедимы пути твои, perestroika! Знаю точно, что Раиса Максимовна Горбачева, находись она на месте мужа, не допустила бы ни потери власти, ни распада СССР. А то, что муж совершил, переживала многомерно и крайне тягостно. Но она не была на месте М. С. Горбачева.

Да и кого при столь масштабном процессе волнуют отдельные имена и частности! "Процесс пошел", – сказал известный политический классик. Да-да, именно пошел. Как паровоз из ефремовского спектакля. А то, что этот процесс переехал очень близких Горбачеву людей… Так рок на то и рок, чтобы так поступать с близкими. Ну, переедет тот же процесс очень близких Медведеву людей, затянутых в этот самый, тудыть его, либеральный клуб. И что? Паровоз остановится? Извините – процесс УЖЕ носит почти галопирующий характер.

Кто-то (не имея политического опыта вообще или имея большой административный опыт при минимальном опыте политическом) хочет поиграть в "перестройку". Но когда ты с ЭТИМ соглашаешься играть, то в итоге ЭТО будет играть с тобой, а не ты с ним. Только так и никак иначе.

Д. Фурман говорит, что "на первых порах либерализация может сопровождаться ростом и популярности президента, и его личной (не формальной) власти". Должен его огорчить. Увеличение личной власти (иначе – зачистка предшественника) за счет либерализации возможно. А вот увеличение популярности в 2009 (2010, 2011…) году за счет либерализации – это нонсенс. Этого не произойдет даже в первую НЕДЕЛЮ после того, как Медведев, буде это случится, – зачистит Путина и "путинизм".

Но столь ли далеко идут замыслы президента Медведева и его "КАК-ИЗВЕСТНИКОВ"? Притом, что "КАК-ИЗВЕСТНИКИ" – это одно, а Медведев – это другое.

Увы, у нас развелось много экспертов по отношениям между Путиным и Медведевым. Уверен, речь идет о лжеэкспертах. Те немногие, кто действительно что-то в этих отношениях понимает, молчат в тряпочку. Остальные же предсказуемым образом распространяют сплетни. Окончательный же вердикт по вопросу о том, каковы в действительности отношения между этими двумя политиками и людьми, – по определению вынесен быть не может. Всегда ли знают муж и жена за неделю, что они разведутся? А ведь в вопросе об отношениях друг с другом они наилучшие эксперты, не правда ли?

В любом случае – я не являюсь экспертом в вопросе об отношениях между Путиным и Медведевым. Может быть, я что-то понимаю в элитных бэкграундах, влияющих на эти отношения. Или в природе конфликтогенных ситуаций, к числу которых заведомо относится ситуация дуумвирата. Но об отношениях я рассуждать не берусь. А вот ОБРАЗ этих отношений – это другое дело.

Образы – это моя специальность. Я понимаю, как образы создаются и используются. Я знаю также, что с какого-то момента образ важнее реальности. Образы, созданные для обрушения СССР ("десятки миллионов расстрелянных сталинским режимом" и так далее), не отражали реальность. Но СССР распадался в точности так, как если бы образы соответствовали оной. Когда впоследствии оказалось, что они не соответствуют, – ну, что ж… Обманули дурачка на четыре кулачка…

Для того, чтобы создать образ грызущихся дуумвиров, газетных статей недостаточно. Газетные статьи, болтовня по радио, иные субстанции, порождаемые масс-медиа, – это только нижний слой "пирамиды образа". Элита, да и общество, относятся к этому достаточно скептически. Что касается самих дуумвиров, то по отношению к невероятно конфликтогенной ситуации, в которую они попали (как по своей вине, так и по вине экспертов, до сих пор гордящихся этой идеей дуумвирата), они ведут себя пока очень сдержанно. Знаю многих европейских политиков, которые, попав в подобную ситуацию, уже через три-четыре месяца дрались бы на виду у всей страны. К чести Путина и Медведева, ничего подобного не происходит. А элита и общество, повторяю, уже не романтичны, а скептичны. Если они просто прочтут в газетах про грызню дуумвиров, то скажут: "Да Медведев с Путиным голову, кому надо, морочат, делают вид, что между ними конфликт. А оставаясь один на один, обсуждают, какая еще рыбка попалась на этот крючок".

Итак, самих по себе СМИ недостаточно. Это только нижний слой "пирамиды образа". В определенной ситуации он может оказаться нужным лыком в строку. Но только в определенной ситуации.

Недостаточно и так называемых "конфиденциальных записочек". Элита не любит читать газеты, радио слушать и так далее. То есть она и газеты читает, и радио слушает, но "через не хочу". Обожает же элита нечто конфиденциальное. Это так всегда и во всех странах. У нас же в особенности. Кто читает спецматериалы, кто узнает нечто не из открытой печати, а из других источников, тот и элита.

Зная это, бойкие менеджеры и нанятые ими небездарные борзописцы создают особый продукт – как малосерийный, так и эксклюзивный. В этом продукте есть сплетни, есть факты, есть догадки, есть все, что угодно. Причем в самых причудливых композициях. Менеджеры соответствующего профиля научились впаривать этот суррогат разнокалиберным элитариям по цене от 100 долларов за страницу и выше. Верхнего предела нет. Все зависит от бойкости менеджеров, какой-то (пусть и остаточной) осведомленности нанятых информаторов, таланта оформителей-борзописцев, конъюнктуры, случая и так далее.

В итоге сформировался элитный спецфольклор. Этот спецфольклор образует следующий, более высокий уровень "пирамиды образа".

Итак, внизу этой "пирамиды" – данные СМИ. Чуть выше – письменный "спецфольклор". Еще выше – сплетни, то есть сугубо устный и сугубо эксклюзивный "фольклор". Еще выше – намеки, зарисовочки, хмыканья того контингента, к которому прислушиваются. Еще выше – конъюнктурное чутье, улавливающее, кто именно дает слабину. Робеспьер в 1794 году почему стал жертвой термидора? В том числе и потому, что проявил весьма недолгую нерешительность. Но и ее хватило для того, чтобы его "силовики", готовые перед этим стрелять из пушек по термидорианцам, – передумали. И перебежали на сторону противников Неподкупного.

Давайте теперь взглянем на "пирамиду образа" как на единое целое.

Что бросается в глаза? Что вся эта "пирамида" разваливается без подтверждений. А вот когда появляются эти самые подтверждения, то оживает мумия, которую хранит "пирамида", – Его Величество Образ. Оживая, он начинает ворожить. И тогда всем наплевать, каковы реальные отношения между дуумвирами. Может, они воркуют, как голубки… А политическая ситуация развивается так, как будто бы они неистово грызутся. Образ, ожив, подминает все. В конце концов, он тянет в нужную сторону и самих дуумвиров.

Итак, все зависит от подтверждений, оживляющих мумию образа, спрятанную внутри рассмотренной "пирамиды". Что это такое – поясню на самом элементарном примере.

Приехав в Москву после сакраментальных новогодних каникул, я стал проглядывать информационные сводки и выборку наиболее существенных статей о ситуации в стране. И наткнулся на материал А. Пионтковского "Третий Февраль" (Грани.Ру, 7 января 2009 года). А. Пионтковского я считаю одним из наиболее талантливых оппозиционных аналитиков. Иногда он избыточно увлекается, попадая в ловушку бездоказательности. Но, во-первых, это происходит редко. Во-вторых, кто без греха? В целом же А. Пионтковский и умен, и адекватен, и талантлив (ум и талант – это разные вещи).

В прочитанном мною после новогодних каникул материале А. Пионтковского было сказано о том, что уже трое кремлевских либералов сбежало с путинского корабля. К числу этих либералов были отнесены Л. Радзиховский, Н. Сванидзе и Д. Орешкин. В подтверждение такой своей оценки А. Пионтковский давал ссылки на статьи указанных либералов в "Ежедневном журнале" (Ej.Ru).

Я сразу же обратился к этим статьям. Обратившись же, вынужден был категорически не согласиться с оценкой А. Пионтковского в том, что касается Л. Радзиховского и Н. Сванидзе. Данные представители российской политической элиты произвели на свет божий тексты, вполне отвечающие их ролевому статусу. Либерал, даже если он поддерживает власть, всегда должен дозированно фрондировать, скорбеть, страдать по поводу несовершенства мира и так далее. Л. Радзиховский и Н. Свандидзе страдали, скорбели и фрондировали именно в той мере, в какой им полагалось скорбеть и фрондировать в соответствии с тем, что социологи называют "ролевой матрицей".

А вот статья Д. Орешкина "Итоги года. 2008-й как похмелье" вызывала вопросы.

 

№16. 27.05.09 "Завтра" No: 22

Статья Орешкина, возбудившая Пионтковского (и как мы скоро увидим, не его одного), вышла в "Ежедневном журнале" 3 января 2009 года. Орешкин в этой статье и впрямь демонстрирует предельную определенность позиции. Для того чтобы это доказать, мне опять придется прибегнуть к развернутому цитированию:

"Трудно сказать, определяющий, решающий или завершающий год прожил В. В. Путин… Мне кажется – завершающий. Определяющим был год Беслана, когда стало окончательно ясно, что он за человек и по каким рельсам едет. Решающим – когда высокая нефть ударила в слабое темечко и он начал посверкивать глазками. Вполне допускаю, что для большинства соотечественников определяющий год только начинается. Как часто бывает в России, он может слиться с решающим и завершающим в один клубок прозрения, разочарования и ненависти. А не хотелось бы".

Подведи Орешкин на этом черту, все равно многое находилось бы, согласитесь, в сложных соотношениях с политкорректной ролевой матрицей, верность которой соблюдают другие, впечатлившие почему-то А. Пионтковского, либералы. Ибо ясно и из одного этого фрагмента, что Путину конец (у него завершающий год), что он – чудовище (во время Беслана стало понятно, что за человек и по каким рельсам едет), что у него "слабое темечко".

Но дальше всё это (для ролевой матрицы и так чрезмерное) как бы обнуляется фразой: "А не хотелось бы". Не хотелось бы Орешкину клубков прозрения, разочарования и ненависти, порождающих понятные политические процессы. А раз не хотелось бы – то и ладно. Ну, поругал власть… Ну, малость перебрал в радикализме по этой части. Но поскольку отработал назад – роль можно, с натяжкой, считать исполненной.

Но Орешкин сразу же после своего политкорректного "не хотелось бы" резко поворачивает к предельной и абсолютно неполиткорректной исповедальности, заявляя: "То есть, если уж совсем начистоту, очень даже хотелось бы. Послать бы Гитлереныша и всех-всех-всех его сказочных друзей в Краснокаменск для овладения основами экономической теории и трудовыми навыками швеи-мотористки. Ненадолго – лет этак на 8-10".

Тут же Орешкин оговаривается: "Умом понимаю, что это неправильное желание".

Но главное не в том, что Орешкин понимает умом. А в том, что он предъявляет в качестве своего отношения к Путину. Путин для него – "Гитлереныш". Ему наступает "капут" (завершающий год, то бишь). Это не чужая позиция, которой Орешкин оппонирует. Мол, понимаю вас, господа радикалы, но… Это позиция самого Орешкина. Конечно, слегка смягченная оговоркой про то, что он умом понимает неправильность такого желания.

Но в том, что касается СВОЕЙ, а не чужой, оценки личности Путина, СВОЕЙ, а не чужой, оценки характера идущего процесса… Тут, повторяю, всё заострено до предела.

Путин – хуже, чем "крошка Цахес". Он даже не Гитлер, а Гитлереныш. Сюжет со сказочными друзьями Гитлереныша, которых надо послать на 8 – 10 лет в Краснокаменск, – тоже, согласитесь, расшифровки не требует.

С аналитической точки зрения, однако, важно только, зафиксировав некую политико-лингвистическую аномалию (что уже сделано), попытаться выявить ее генезис. При этом факт наличия аномалии важен лишь при определенном генезисе.

Если причиной высказывания Орешкина является только личное его отношение к Путину, то, с аналитической точки зрения, обсуждать нечего. Можно, конечно, спросить, почему Орешкин вознамерился выразить отношение только в январе 2009 года. Но это вопрос, отдающий патетической морализацией. Не мой вопрос, то есть. Поскольку я в подобных ситуациях считаю правильным (да и моральным тоже) задавать только аналитические вопросы.

Для аналитика же "либо – либо". Либо надо доказать, что в произошедшем есть что-то, кроме самовыражения Орешкина. Либо надо вывести орешкинское высказывание из разряда аналитически значимых.

Итак, гипотеза #1 – что всё просто. Орешкина ПРОСТО "достало", ему ПРОСТО надоело, он ПРОСТО самовыразился, и всё.

Доказали справедливость этой гипотезы – закрыли тему.

Располагая орешкинским текстом, лишенным всяческого контекста, мы должны считать гипотезу #1 наиболее вероятной. Но какова бы ни была ее вероятность – хоть 99%, хоть даже 99,9% – всегда остается 1% или 0,1% в пользу гипотезы #2.

Гипотеза #2 – что всё не просто, или не так просто. Эта гипотеза предполагает, что в котел кипящих орешкинских эмоций по поводу Путина была брошена маленькая щепотка чего-то этакого… Что, мол, "уже можно" (год-то завершающий!). Или даже что "пора, а потом поздно будет". Сие могло быть сказано или угадано. Главное не то, КАК был подан уловленный Орешкиным мессидж. Главное – КЕМ он был подан.

Не желая поддаваться конспирологическим соблазнам, я поначалу присвоил гипотезе #2, предполагающей наличие некоего субъекта и мессиджа, статус крайне маловероятной. Но поскольку даже малая вероятность – это все-таки вероятность, то я не прекратил сходу слежение за "антипутинским джихадом" Орешкина. И, как выяснилось, правильно сделал.

Потому что 27 января 2009 года премьер-министр РФ В. Путин дает интервью агентству Bloomberg. На вопрос: "Какой Ваш основной недостаток"? – Путин отвечает: "Доверчивость".

2 февраля 2009 года в The New Times выходит статья Орешкина "Доверчивый вы наш…". В которой Орешкин упражняется в остроумии по поводу данного высказывания Путина, сравнивая оное с гитлеровским: "Своей слабой чертой считаю нерешительность". Заодно Орешкин проводит параллель между Путиным и Сталиным, но походя. Параллель с Гитлером – главная и развернутая. "Как это по-нашему, – пишет Орешкин, – по-сверхчеловечески: зная слабое место и понимая всю тяжесть ответственности, сделать все, чтобы мир ни на секунду не заподозрил фюрера в постыдных колебаниях". И так далее.

В целом статья маловразумительная, но подтверждающая, что не праздники с их возлияниями подействовали на Орешкина. Праздники позади. А атака на Путина воспроизводится с утроенной силой. При этом параллель с Гитлером сохраняется.

Что это доказывает? То, что Орешкин не ПРОСТО самовыражается, а занимается публичной политикой. Занимается ею осознанно и уверенно. Но снова возникает тот же вопрос: а был ли мессидж?

Публичная политика без мессиджа осуществляется теми, кто располагает политическими возможностями. Орешкин ими явно не располагает. Значит, он либо просто странно себя ведет, либо обладает иными, не политическими, а элитными (властными, околовластными etc.) возможностями.

Зафиксировав это, продолжим слежение за процессом.

27 января 2009 года, то есть в день интервью премьера РФ В. Путина Bloomberg, по поводу которого стал упражняться Д. Орешкин, пресс-секретарь премьера РФ Д. Песков дал в интервью "Голосу России" развернутые разъяснения на тему об отношениях между Медведевым и Путиным. В том смысле, что отношения эти замечательные… "У них действительно очень позитивные и очень близкие личные отношения… речь не идет о противоречиях", – заявил Д. Песков.

Наверное, пресс-секретарь премьера прав. Готов считать даже, что он прав не наверное, а наверняка. Но важны-то (в который раз повторяю и буду повторять еще!) не ОТНОШЕНИЯ между Медведевым и Путиным КАК ТАКОВЫЕ, а ОБРАЗ этих отношений.

Вроде бы все уже научились понимать разницу. Книжками по пиару обложились, Пелевина изучили… И н а тебе! Когда министр финансов выступает перед гражданами и говорит, что дефолта рубля не будет, они что делают? Бегут в обменник. А когда пресс-секретарь говорит, что конфликта нет, что делают… даже не граждане (они здесь не так важны в настоящий момент), а элита? Элита воспринимает это, как подтверждение того, что конфликт есть. Так устроена человеческая психология. Да и впрямь, если отношения между Путиным и Медведевым так безоблачны, то зачем столько раз говорить, что они безоблачны?

Заявление Пескова погружает исследуемый нами орешкинский сюжет (да и другие сюжеты этого рода) уже не только в публично-политический, но и в иной, элитно-нетранспарентный контекст. А там, где есть такой контекст, гипотезы, адресующие ко всему "простому" и "личному", перестают быть наиболее вероятными.

Но все равно есть две гипотезы. Хоть и с другими вероятностями. А когда гипотез две, то это все равно, что их тысяча. Надо выбрать одну. Как выбрать?

Есть такой метод – политико-психологический портрет. Легко сказать "портрет". А данные? Был бы Орешкин мне кумом, сватом, давним знакомцем – были бы у меня собственные данные. Но чего нет, того нет.

Когда своих данных нет – что делаешь? Обращаешься к тем, кому доверяешь, и кто хорошо знает фактуру. К ним я и обратился. Мол, мне-то, стороннему наблюдателю, всегда казалось, что Орешкин – человек осторожный, тактичный, в меру оглядистый, элиты не чуждый, инстинкт карьерный имеющий. Но может, я ошибаюсь?

Те, к кому я обратился (а кто-то из них знал Орешкина еще по учебе на географическом факультете МГУ и комсомольской деятельности в тот период), полностью подтвердили и усугубили мою оценку. Обогатив ее подробностями – как советско-комсомольской эпохи, так и эпохи нынешней. И доведя подробности до избыточной конкретики. В этой избыточной конкретике было все. И то, какая именно либеральная кремлевская партия послала мессидж, побудивший Орешкина на "антипутинский джихад", и то, каковы связи Орешкина с этой партией.

Но когда информация (а) недоказуемая и (б) чужая, надо проявлять крайнюю аналитическую сдержанность. Да и человеческую тоже. Проявляя оную, я стал своих собеседников критиковать. Мол, не наговариваете ли? Не преувеличиваете ли роль прошлого в настоящем? Люди-то не до конца роботы. Накопилось у Орешкина на душе – он и "дернулся". Чего не бывает!

"Есть люди, которые сами могут дернуться. А есть люди, которые могут дернуться, только когда их дернут", – парировали мою критику собеседники, настаивая на своей версии поведения Орешкина. Но я-то почему должен верить их версии? Терзаемый сомнениями, я ждал, чем именно они разрешатся. Ждать оставалось, увы, недолго.

10 февраля 2009 года Президент РФ Д. Медведев подписал Указ #148 об утверждении состава Совета при Президенте по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. В составе Совета – Д. Орешкин.

Конечно, все понимают, что Совет по правам человека – это не Совет Безопасности. Что вводить туда надо полудиссидентов, фрондеров, да и вообще – убедительный для нынешнего, обамовского, демократоидного, Запада контингент. Но ситуация-то непростая!

Если НУЖЕН ОБРАЗ дружно работающего дуумвирата, то не осуществляются шаги, этот образ разрушающие. Причем не в сознании народа, а в сознании элиты, что и есть самое важное. Делается же подобное, когда этот ОБРАЗ НЕ НУЖЕН.

В конце концов, мало ли как можно поощрить Орешкина без прямого президентского Указа! То есть, сохраняя возможность объяснять это поощрение происками либеральной партии в Кремле. Происки – это константа политической жизни. Всегда были либеральная и консервативная партии. Всегда они чинили происки друг против друга. Но Указ-то подписывает не либеральная кремлевская партия, а глава государства!

В предыдущей статье я говорил уже о том, что не могу быть экспертом по отношениям между Путиным и Медведевым. И в принципе считаю, что такая экспертиза невозможна. Могу же – и должен – быть экспертом по ОБРАЗУ этих отношений. Я говорил также о том, что образ иногда важнее реальности. Говорил и о том, как образ создается и подтверждается.

Как эксперт по образам вообще и образам в сознании элиты в частности, утверждаю, что описанное мною совокупная коллизия с Орешкиным вполне тянет на то, чтобы стать разрушительным подтверждением образа.

Статьи в газетах на тему дуумвирата… эксклюзивные справочки… шепотки в коридорах… Всё это (то, что я уже назвал "пирамидой образа") не работает, пока нет подобных подтверждений. А вот когда они есть, то начинает работать вся эта самая "пирамида образа".

"Батюшки, – бормотал я в марте-апреле, видя, как она работает, – только бы опять не начали опровергать наличие конфликта между "дуумвирами". Только бы не запели на многие голоса про то, что в отношениях между Путиным и Медведевым – тишь, гладь да божья благодать".

Так ведь запели – и еще как! Статья за статьей, и всё на одну тему. О дружбе Путина и Медведева.

Чем больше ТАК будут петь, тем больше это будет восприниматься как подтверждение того, что конфликт есть, причем острейший. Конфликт, а не "божья благодать".

Эта закономерность, повторяю, справедлива для любого общественного сознания. Нашего же сегодняшнего – в особенности. И уж, тем более, эта закономерность справедлива, коль скоро речь идет не о сознании общества, а о сознании элиты.

Вот-вот образ конфликта "дуумвиров" сложится окончательно. А когда он сложится – опровергай хоть с утра до вечера и с вечера до утра.

Орешкин… Конечно же, важна не эта "пешка", а шахматная игра… Впрочем… Про то, какую роль может сыграть пешка в шахматах, даже скучно напоминать. И все же… Я бы никогда не рискнул имплантировать в концептуальный текст о так называемом кризисе данный интрижно-аппаратный сюжет, пусть бы и перерастающий в политический. Но Орешкину, представьте себе, активнейшим образом навязывается еще и идеологическая концептуальная роль.

Напомню читателю, как именно главный редактор "Новой газеты" Д. Муратов, берущий интервью у президента РФ Д. Медведева, вводит в оборот тему Орешкина: "У нас в газете приведены слова замечательного аналитика и писателя Дмитрия Орешкина (выделено мною – С.К.) – в СССР не могли создать компьютер, поскольку даже ксероксы были под контролем КГБ. А уж иметь собственную электронно-вычислительную машинку никому бы не позволили. Но для модернизации страны нужна особая, свободная среда. И Вы сегодня говорили про выборы, про контроль над бюрократией, про интернет. Означает ли это, что президент Медведев собрался в России реабилитировать демократию?"

Вот вам и переход от интриг к политике, а от политики к стратегии. Для модернизации, видите ли, нужна особая свободная среда. И Горбачеву она была нужна, как вы, надеюсь, помните. Называлось это – переход от ускорения (то есть модернизации) к живому творчеству масс, а главное демократизации. Как только оная началась, о модернизации забыли напрочь.

Муратовская игровая формула – "великий Орешкин плюс свободная среда как условие модернизации". Разберем слагаемые этой игровой формулы.

К свободной среде как условию модернизации я еще вернусь. А пока – в последний раз – об Орешкине. Муратов ссылается на него. А почему на него? Мало ли на кого он мог бы еще сослаться? На того же Юргенса, к примеру. Но нужен Орешкин! А почему он так нужен? Чтобы надавить на больную мозоль ("Гитлереныш" и прочее).

Острая, азартная, в чем-то даже блистательная игра! Цель игры?

Извините – у ТАКОЙ игры может быть только одна цель! Любой ценой обострить конфликт "дуумвиров". И уж, как минимум, подтвердить ОБРАЗ этого конфликта в глазах элиты.

За что ценю наших либералов – так это за умение и готовность играть в рискованную игру. Играть и выигрывать.

Д. Медведев и его команда, готовившая визит в "Новую газету", – должны понимать, что это не визит на свиноферму или в зверосовхоз. А также в Торгово-промышленную палату, к олигархам и пр. Это рандеву с субъектом, который СПОСОБЕН ИГРАТЬ. Причем по-крупной.

Игру эту ("перестройку-2") я описал давно. Теперь ее в разных стилях и с разной детальностью описывают все – от Фурмана до Немцова.

Но Медведеву-то зачем играть в игру не только антипутинскую, но и антимедведевскую? Впрочем, М. С. Горбачев когда-то против себя сыграл…

Мне говорят, что ведет игру не Медведев, а либеральная кремлевская партия. Может быть… но… Эта партия (а) очевиднейшим образом играет на обострение и (б) столь же очевиднейшим образом усиливается.

Вопрос на засыпку: может ли "внутренняя партия конфликта" усиливаться, так сказать, сама по себе? Оказался бы А. Н. Яковлев в 1987 году сам по себе, а не в плотнейшей связке с Михаилом Сергеевичем, его бы за месяц съели коллеги по Политбюро, не правда ли? Да и вообще… Если кто-то и мог до похода Медведева в "Новую газету" говорить о том, что нынешняя либеральная кремлевская партия действует сама по себе, то теперь подобное утверждение, конечно же, невозможно.

Признав это, делаем следующий шаг. И спрашиваем себя: так кто же и зачем двигает "пешку" Орешкина с подобным упорством, заслуживающим, видит бог, лучшего применения?

Ведь сразу после похода Медведева в "Новую газету" начались широковещательные обсуждения того, что Дмитрий Анатольевич якобы отвесил "Новой газете" комплимент – мол, она никому никогда "не лизала", и потому он, Медведев, в нее пришел. Поскольку эти обсуждения опровергнуты Кремлем не были, то они получили статус факта.

Какова же реакция на этот факт? А вот какова.

Те, кого впечатлило это "не лизала" (и понятно кому "не лизала" – Путину), сразу вспомнили набор хвалебных высказываний М. С. Горбачева о Путине-президенте. А также то, что М. С. Горбачев находился и находится в особых отношениях с "Новой газетой".

Подобными выкладками занимаются тонкие люди.

Люди погрубее просто говорят, что царедворчество усложнилось. И поминают историю с бывшим главредом "Коммерсанта" А. Васильевым, продемонстрировавшую, что грань между понятиями "не лизать" и "дерзить" вовсе не стерта…

Люди же совсем грубые рассуждают об американском посольстве и других инстанциях, которые "лизать" можно и должно. Обсуждают разницу между правильным (должным) "лизанием" и его отличием от "лизания" неправильного (недолжного). И анекдоты рассказывают. Наиболее показательный анекдот следующий:

"Однажды Владимир Владимирович Путин позвонил Президенту Российской Федерации Дмитрию Анатольевичу Медведеву.

– Слышь, брателло, – сказал Владимир Владимирович, – а ты че это "Новой газете" интервью дал?

– Они никогда никому ничего не лизали, – ответил Дмитрий Анатольевич.

– И чего? – не понял Владимир Владимирович.

– Это надо было исправить, – сказал Президент.

Владимир Владимирович уважительно промолчал".

Дмитрий Фурман прав: либералам только палец в рот положи… Как мы помним, для того чтобы "процесс пошел", надо "об о стрить" и "угл у бить". Умельцев на этот счет "до и больше". Как либеральных, так и противоположных. Так что все происходит в точности по Д. Фурману.

Как только – так сразу. КАК ТОЛЬКО будет "об о стрена" и "угл у блена" тема управляемости "новогазетной" фронды, посещенной Медведевым (а это уже сделано), ТАК СРАЗУ (внимание!) будет вынесен окончательный вердикт касательно того, спонтанна ли "орешкинская тема" в интервью Д. Медведева, а значит, и все действия Орешкина.

Фронда "Новой газеты" – управляемая? Если да, то вопросы главного редактора "Новой газеты" не могли не быть согласованы "с кем надо", то есть с либеральной кремлевской партией, пролоббировавшей этот поход Медведева в "Новую газету".

Такой элитный вердикт уже вынесен. Я, кстати, не считаю его правильным. И вполне могу предположить, что вопросы свои Д. Муратов ни с кем не согласовывал. Но чего я не могу предположить, так это того, что окончательный вариант медведевского интервью (при такой-то его важности) был совсем уж бесконтролен. Как не могу я предположить и того, что фамилия Орешкина сама собой проникла в Указ Медведева – взяла, знаете ли, и соткалась из ничего. А значит, тот, кто фамилию Орешкина в Указ вносил, тот и упоминание фамилии Орешкина из интервью, как минимум, не вычеркивает. Подчеркиваю – КАК МИНИМУМ.

В итоге всё начинает выглядеть следующим образом.

1) Орешкин получил от этой самой либеральной кремлевской партии некий мессидж по части необходимости радикального антипутинизма.

2) Орешкин, получив или уловив этот мессидж, встал на тропу "антипутинского джихада".

3) Начальным вознаграждением за это стал Указ президента, которым Орешкина ввели в некий Совет.

4) Дальнейшим вознаграждением за это стало упоминание Д. Муратовым Орешкина в интервью с Д. Медведевым.

Так это, повторяю, выглядит. Таков ОБРАЗ произошедшего. А в подобных случаях важен образ. Добавится впоследствии к этим 1), 2), 3), 4) еще 5), 6), 7), 8) и так далее – и оформится (предупреждаю!) уже не просто сумма подтверждений ОБРАЗА грызни "дуумвиров"! А – некая системная целостность! В которой 1) переплетется с 2), 3) и 5)… А 3) переплетется с 1), 6) и 7)… И так далее.

Знаете, как это называется? Оформление ядра образа "беспощадной борьбы дуумвиров". Цель – реализация плана, о котором говорит Д. Фурман? А какая еще у подобной затеи может быть цель?

Пиар под встречу с Обамой?

Во-первых, не велика ль цена?

А во-вторых… Во-вторых, Обаме ведь не только про визит в "Новую газету", ему ведь и про другое расскажут. И есть кому. Одного Бжезинского достаточно. А на самом деле, рассказчиков – тьма. Обаме расскажут и про альтернативную резервную валюту, которую предлагал Медведев, и про форсированную "сталинизацию" Дня Победы. Про "Тополя" на параде, про… Словом, про очень и очень многое. Ведь российско-американские отношения продолжают развиваться все по той же, давно мною описанной, модели – как колебательный процесс с растущей амплитудой и частотой. На каждое проамериканское шоу – антиамериканское шоу. Накал тех и других шоу нарастает. Это называется "биения".

Так что кто хочет – станет обращать внимание Обамы на проамериканский пиар. А кто хочет – на антиамериканский. В итоге будет принято решение о том, что надо Медведева душить в объятиях, поощрять к "освобождению от путинизма и Путина". А сразу после этого "освобождения" – убирать с политической сцены. Аналогичное решение было принято когда-то по поводу Горбачева.

О, "перестройка-2"…

Кто-то возразит: "А может, только перехват власти?"

Извините! Нынешнее российское общество – антилиберально. Если Медведеву для перехвата власти и нужны позиции, то не в либеральном "внутрироссийском" доходяжнике, а в совершенно других средах. Даже если он, опомнившись, среды эти позже и посетит – поздно будет. И что он в ходе этих посещений скажет? Что все "не лизали"?

Да, в плане войны с Путиным интервью в "Новой газете" – это ход. Путин, отрицая это, говорит 10 мая 2009 года японским СМИ: "То, что господин Д. А. Медведев, президент Российской Федерации, решил встретиться с представителями оппозиционной прессы, – это абсолютно нормальная вещь. Это диалог, который показывает, что глава государства является президентом всех россиян, а не каких-то политических партий, движений или течений, и ведет диалог с представителями всех политических сил".

ВСЕХ СИЛ?!!

Даже если Медведев через какое-то время посетит "Завтра" или "Советскую Россию" – это не отменит случившегося. То есть асимметрии в отношении к разным силам и подчеркнутого ("не лизали") особого благоволения к силам, отражающим мнение не ВСЕХ россиян, а 5% оных.

Этот ход – развязывает политическую войну, причем именно такую, которую в принципе НЕЛЬЗЯ ВЫИГРАТЬ. А значит, это ход, который предполагает, что война будет развязана и ПРОИГРАНА. Повторяю в который раз – внимательнее читайте и перечитывайте Д. Фурмана! А если лень читать внимательно всю его статью, то хотя бы прочтите те развернутые цитаты, которые я привел в предыдущем газетном номере.

Развязать войну с Путиным… Сбросить его и "чекистов" и… И проиграть, как и полагается Горбачеву-2. Кому? Некоему Ельцину-2. Вот цель наших либералов-западников, на которых Дмитрий Анатольевич опрометчиво решил опереться, – открыто и безоглядно.

Увы, Д. Медведев, активизируя политическую игру, делает одну стратегическую ошибку за другой. Все эти ошибки – стратегические. И потому они обнаружатся не на следующий день. Яд издержек сначала накопится, а уже потом изольется на Медведева. Повторяю, это произойдет не сразу. Но – скоро.

А ведь Д. Медведев делает много ошибок не только стратегического, но и идеологического характера. Он, например, слишком часто (с удовольствием и помногу) говорит о гражданском обществе, слугой коего должно быть государство (а не наоборот).

Во-первых, это мало кто понимает (и принимает).

Во-вторых, многочисленными социальными исследованиями было доказано, что в России гражданского общества нет. Уже Общественная палата стала об этом говорить. А уж как об этом говорят иностранцы – так это отдельная песня.

В-третьих, гражданское (отсутствующее) общество у нас на деле системно замещено криминалитетом.

А в-четвертых… В-четвертых, Д. Медведев – юрист, хорошо знакомый с конституционным правом. И он не частное лицо, а президент России. В качестве юриста и президента он, слишком часто апеллируя к гражданскому обществу, может быть вскоре "уличен" (по мне, так незаслуженно) в нежелании апеллировать к другому сопряженному понятию – народ.

Между тем, Медведев как президент и юрист не может не понимать, что его избрал народ, а не какое-то там гражданское общество. Что высший суверен – народ. И он, Медведев, подконтролен ему, а не гражданскому обществу. И что народ своих отечественных либералов – отторг.

Открыто опираясь на 5% либералов, которые (лишь с огромной натяжкой) можно назвать этим самым гражданским обществом, президент (использую далее для ёмкости метафору "царь") разрывает связь с народом. И попадает в руки "бояр".

"Бояре" же (то бишь, элитные кланы наши) при таком развороте событий не просто сведут в могилу доверившегося им "царя", но и разорвут на части нашу державу. Держава же отнюдь не настолько прочна, как кому-то кажется. Если это и впрямь кому-то кажется.

Даже само наличие "дуумвирата" обнажает и многократно усугубляет эту непрочность. А уж образ конфликта "дуумвиров"… Одно дело – маневрировать в курильском вопросе, будучи средоточением всей политической власти. Другое дело – те же маневры в ситуации, когда спрашивают о твоих отношениях с Дмитрием Анатольевичем.

А нарастающее обособление Чечни? Образ конфликтующих "дуумвиров" делает это обособление галопирующим, но оно, в любом случае, – неотменяемый факт нашей жизни. Чечня отходит от России, восклицая, что остается. Чем дальше отходит, тем громче восклицает о том, что остается.

Все остальные "бояре" будут просто созерцать подобное? Сомневаюсь.

А "Восточное партнерство"? Ведь речь идет о формировании "новой Восточной Европы" (Азербайджана, Армении, Грузии, Молдавии, Украины). Этой "новой Восточной Европе" прямо говорят, что она должна выбирать между Брюсселем и Москвой. Лукашенко предлагают выбрать. Он колеблется. Но он же туда поехал, стерпел, что его называли "нерукопожатным". Вот его уже и Папа Бенедикт XVI принял…

А вдруг через год-полтора Белоруссия выберет в пользу Брюсселя? Лукашенко станет "рукопожатным". Мы потеряем Белоруссию. Возникнут новые, очень непростые проблемы на стратегических западных рубежах, окажутся совсем уж поставлены под вопрос все российские интеграционные инициативы в СНГ… А что с Калининградской областью будет?

Россия пока не распадается. Но она уже расползается. Медленно и сонно. Под муратовские, орешкинские и прочие колыбельные.

Прочная российская держава – это сон, навеваемый "царю" такими вот колыбельными. Чем более долог и сладок будет сон – тем горше окажется пробуждение.

В России нет запрета на игру в деструкцию. В этой игре "царю"-либералу, опирающемуся на слабое либеральное меньшинство, ставят сепаратистскую подножку. При этом сепаратизм инспирируется вовлеченными в эту игру "боярами".

Опыт "перестройки" неопровержимо свидетельствует об этом. Казахстан и Сумгаит, Карабах и Фергана… Вильнюс… Кстати, сейчас говорится почти в открытую, что хорошо бы где-нибудь получить нечто наподобие вильнюсских эксцессов 1991 года. То есть новую – начатую и проваленную – репрессивную судорогу. А то и новую проигранную войну. Об этом тоже говорится почти в открытую.

Иногда в ночных кошмарах я вижу, как люди из ИНСОРа (не буду перечислять фамилии) назначаются командирами дивизий… прошу прощения, бригад… силовыми министрами… усмирителями нового сепаратизма… а также иных "врагов унутренних". То бишь, организаторами политических репрессий.

Что? Этим займутся другие? Вот-вот… В сердцах наших силовиков, призываемых к исполнению вполне специфических функций, конечно же, воспылает огнь либерализма "а ля Орешкин". Считайте, что уже воспылал. Как воспылал он когда-то в сердцах Коржакова, Грачева и других.

Тогда: "Гуд бай, бурбулисы, о…"

Теперь: "Гуд бай, орешкины, о…"

Либерализм И держава? Эх, кабы так! Но на деле-то у нас все происходит с точностью до наоборот: либерализм ИЛИ держава.

 

№17. 03.06.09 "Завтра" No: 23

Увы, наш либерализм неисправимо антигосударствен и безволен. Но почему он таков у нас? Ведь не везде он таков! Ох, какой в нем был кое-где государственнический и патриотический пафос! Признаем сразу и это – и то, что у нас все совсем не так. Было бы у нас так – давно имели бы в стране либеральную диктатуру. Уже при Бурбулисе, сооружавшем, помнится, для этого национал-демократическую партию Котенева. А уж при Чубайсе – так тем более. Но мы никогда не имели и не будем иметь ничего подобного.

Как только "бурбулисы" или "чубайсы" заваривают либеральную кашу, возникает необходимость в "коржаковых" – со всеми вытекающими последствиями.

А главное – с модернизацией-то что?

"Для модернизации страны нужна особая, свободная среда", – говорят Орешкин с Муратовым. Как же, как же… А Голливуду, нам уже сообщали, Великая депрессия понадобилась, чтобы расцвесть…

Оставим на совести Д. Муратова, или Д. Орешкина, или их обоих сентенции по поводу того, почему в СССР не могли создать компьютер. Я бы рекомендовал Д. Муратову обратиться за пояснениями к моим друзьям, создававшим советский искусственный интеллект, участвовавшим в программах "Старт" и так далее. Да боюсь – назовешь имена друзей, их исключат из круга "приличных людей", коими Муратов себя и себе подобных именует. А известно, как у нас "приличные люди" разбираются с неприличными.

Но главное не в пояснениях моих друзей, а в том, что в 2009 году для всех очевидно. Да, в СССР были проблемы с созданием персональных компьютеров. Да, проиграли мы США на этом направлении научно-технического прогресса. Но тогда хотя бы на других направлениях того же научно-технического прогресса мы столь сокрушительно не проигрывали. А в чем-то и выигрывали, не правда ли? Гагарина-то ведь не вычеркнешь из истории соревнования между СССР и США на ниве этого самого научно-технического прогресса. Да и многое другое тоже.

А главное – ну, проигрывали мы тогда. Что теперь? Тогда была хоть какая-то наша отечественная компьютерная техника. Теперь нет никакой.

Если все дело в демократии, то ее больше, а своей компьютерной техники не просто меньше, ее вообще нет. Те, кто не потерял еще до конца надежду на ее воссоздание и не уехал из страны – буквально загибаются. А те, кто уехал и теперь пытается (оттуда!) под предлогом преодоления нашего компьютерного отставания от США что-то заполучить в России, – это в основном либо авантюристы чистой воды (немедленно пускающие "в распил" то, что заполучено), либо маломощные "искатели удачи".

Так где русская новая компьютерная техника, затыкающая за пояс "Эппл" и "АйБиЭм"? Где русские наноразмерные многослойные компьютерные чипы, без которых нет будущего? Для того, чтобы они появились, – демократия нужна? Так об этом уже Горбачев говорил! После этого демократия появилась, но отечественные конкурентоспособные разработки в компьютерах – исчезли окончательно. Заодно развалился СССР. А регрессирующая Россия потеряла не только компьютеры, но и почти всю с трудом построенную индустриальную цивилизацию. И превратилась в сырьевой придаток других стран… прошу прощения… в великую энергетическую державу.

Готов вместе со своими коллегами радоваться тому, что в России появились такие-то и такие-то современные заводы. Но их появление не отменяет факта вышеназванного прискорбного "превращения". В пользу этого факта говорит слишком многое. Доля сырьевого сектора в совокупном экспорте, в формировании нашего бюджета… Процент населения, работающего в индустриальной сфере… Престиж профессий ученого и инженера… Средняя заработная плата лиц, занимающихся этими профессиями… Месторасположение нашей страны на разного рода шкалах, характеризующих степень развитости, образовательный уровень населения, уровень медицины, качество жизни большинства населения, степень влиятельности нашей культуры… И так далее, и так далее.

Я не могу в аналитическом сериале давать развернутые доказательства того, что страна с помощью перестройки и радикальных реформ оказалась втянута в полноценный регресс. Но я готов дать такие доказательства. Мой Центр собирает их давно и систематически. Предположим, что их не удастся опровергнуть – что тогда? Тогда придется признать, что специфическая демократия, насаждаемая в России (а никакая другая теперь уже невозможна по многим причинам) – в сочетании с культурой, переставшей создавать нормы, и законом, никогда у нас нормы не создававшим, – породила, к сожалению, этот самый полноценный регресс.

А в регрессе нет места компьютерным инновациям. Могут сказать (и Новодворская бы это сказала честно), что свобода (в том числе, возможность напечататься в "Новой газете" или выступить на "Эхе Москвы") в сто раз ценнее любых компьютеров. И пусть все нужное ввозят оттуда, пусть все свое в грязи валяется и гибнет, лишь бы такая возможность была.

Это, по крайней мере, честно. Но начинать игры вокруг модернизации, апеллируя к свободе…

Между тем, вся суть в том, что наши демократы в этих играх упорствуют. Упорствуют и упорствуют. И так, что даже иногда не понимаешь – это от абсолютной, соседствующей с ненавидящим все цинизмом, идеологической ангажированности? Или от малообразованности? Приличные люди в России и должны быть малообразованными и, будучи таковыми, всех учить? Я уже показал – и на пальцах, и на цифрах, – что Гайдар, видимо, просто не знает о том, что есть точное определение понятия "катастрофа", данное Арнольдом, Томом и другими. Одновременно я выступил в защиту Гайдара (как не защитить приличного человека!), оговорив, что это математическая проблема, в которую не математик может и "не врубиться". Оговорил я и то, что Гайдар – это все-таки прошлое.

А Юргенс – настоящее. Муратов и Орешкин – тоже. Много их. Ох, как много!

Ну, хорошо, Муратов журналист. А Медведеву, пришедшему на специфическое рандеву, спорить не с руки.

Ну, хорошо, Орешкин не в курсе советских технологических проблем, не отличает индустриальную и постиндустриальную проблематику. Он географ.

Но неужели все эксперты, которых привлекает Юргенс, – журналисты и географы? Понятно, что нет. Что есть социологи, которые наверняка читали Вебера, и не только его. Так что же они-то? Знают одно, а говорят другое? А разве знать одно и говорить другое на всех языках мира не называется "лгать" (главе государства, обществу своему)?

Впрочем, что это я… Приличный человек в России на то и приличный, чтобы лгать. В этом суть его приличия. Ибо он знает, что окружен неприличными, коих большинство.

А раз так, то он, как приличный, находящийся в неприличном окружении (так и просится тут слово – "капиталистическом"), должен использовать для своей победы все сразу. И собственную ложь. И обвинения других в том, что они лгут. И саморекламу: мол, я-то уж так правдив, что дальше некуда. Ведь приличных-то так мало… А неприличных так много. Меньшинство может победить большинство только всеми правдами и неправдами. Главное же – неправдами. Цель (победа меньшинства над большинством) оправдывает средства (осознанную ложь, с наиблагороднейшим видом выдаваемую за наичистейшую правду).

При этом надо постоянно говорить, что цель на самом деле не оправдывает средства, а о том, что оправдывает, говорил только негодяй Сталин. Проклиная Сталина за это, нужно самим оправдывать любые средства (в первую очередь – эту самую ложь) благородной целью. Каковой является приведение глупого непросвещенного большинства в должное состояние. Должное, конечно же, ведомо только приличному и просвещенному меньшинству. Непросвещенное же и неприличное большинство принимать должного не желает. Ну, и что? Кого интересуют его желания?

Солженицын провозгласил: "жить не по лжи". Приличные люди с придыханием повторяли эту моральную мантру. При этом Солженицын – лгал, что называется, в особо крупных размерах. Например, фантастически завышая и без того ужасное количество жертв сталинских репрессий. Кого интересовало то, что цифры, называемые Солженицыным, были не совместимы с какой-либо социальной жизнью страны и уж, тем более, с победой в величайшей из мировых войн? Кого интересовало то, что солженицынские цифры были потом опровергнуты и нашими, и западными – весьма антисталински ориентированными – экспертами?

Главное – не в достоверности цифр. А в пропагандистском (или контрпропагандистском) эффекте, производимом при обрушении этих цифр на головы наивного населения. Знаете, как это называется? Информационно-психологическая война, вот как. Война против своего населения. Приличные люди на то и приличные, чтобы воевать таким образом со своим неприличным населением. Но поскольку те же методы рекомендованы для войны с населением враждебной страны всеми уставными документами спецслужб, то картина получается специфическая. Не правда ли?

Положение приличного человека в России обязывает ко многому. Noblesse oblige, знаете ли.

Приличный человек, живя в России, обожает Запад. Но делать он при этом должен все то, что западный человек, живущий на Западе, считает абсолютно неприличным. Для западного (классического, разумеется) человека быть уличенным в том, что он сегодня говорит одно, а вчера другое – значит потерять репутацию. Тем более, если сегодня говорится то, что выгодно говорить сегодня, а вчера говорилось то, что выгодно было говорить вчера.

Но для приличного человека, живущего в России, это не только не неприлично, но и обязательно. Вчера приличные люди кричали по телевизору про свою верность Ленину, сегодня они этого Ленина проклинают. И они не стесняются говорить, что вчера они кричали в телевизор, что Ленин "гений всех времен и народов", потому что надо было делать карьеру, ездить за границу и получать деньги за свои книги. На самом же деле, они, де мол, всегда знали, что Ленин негодяй. Говорить про негодяя, что он гений всех времен и народов для того, чтобы делать карьеру, получать деньги, ездить за границу…

Прилично ли это для классического западного человека? Нет! Ну, так он ведь живет в окружении приличных и ведет себя соответственно. А когда у нас приличный человек живет в окружении неприличных, то он ведет себя прямо противоположным образом. И потому приличный человек в России просто обязан сначала учить ленинизму, а потом проклинать Ленина. И в том, и в другом случае делать это из высочайших моральных соображений.

Каких именно – тоже понятно. Приличный человек в России – это огромная редкость и ценность. Такие раритеты надо беречь. И – любыми правдами и неправдами – соединять с благими возможностями, которые неприличное большинство не хочет даровать подобным раритетам. Может ли приличный человек в России не ездить за границу? Не может! И если для того, чтобы ездить за границу, надо делать нечто неприличное, то он должен делать это неприличное, подтверждая, а не опровергая этим свою приличность. Тем более, что неприличное он должен делать по отношению к неприличному большинству.

Я не знаю крупного западного писателя, художника, кинорежиссера, заявившего о том, что его герои им были сочинены из конъюнктурных соображений, что они плод идеологической надобы и так далее. Я и такого незападного крупного писателя, художника, кинорежиссера тоже не знаю. Хоть африканского, хоть латиноамериканского, хоть индийского, хоть китайского, хоть с острова Пасхи, буде там такие имеются.

Но я знаю достаточное число советских писателей, художников, кинорежиссеров (писателей, конечно же, прежде всего), совершивших такое предательство своих героев и своего творчества. А почему они совершили это? Потому что они приличные люди. Приличный человек в неприличном окружении – это предатель. Предатель не только политический, но и культурный, а также метафизический.

Произошедшее в ходе "перестройки-1" (и планируемое в качестве задания на "перестройку-2") является метафизической катастрофой именно потому, что произошло такое вот многомерное предательство. В которое были вовлечены отнюдь не только предающие себя и свое творчество "приличные" наши. Увы, идя на это сами, они вели за собою других. И этим порождали регресс – уже не только технологический, но и системный.

Быть приличным меньшинством – значит лгать и предавать. Но это значит также – пренебрегать всем, что связано с компетентностью. Зачем обременять себя компетентностью, находясь среди неприличных? Зачем травмировать себя этой компетентностью, если неприличным все равно надо лгать? Зачем нужен брачный союз с истиной, если твоя задача – оголтелая пропаганда?

Мы установили, что приличный человек в России – это не классический западный приличный человек, а антитеза оному.

Но что же такое антитеза классическому западному приличному человеку – на Западе? Поскольку классический западный приличный человек – это человек Модерна, то антитезу этому человеку на Западе надо искать за пределами Модерна. Однако ведь нас, во-первых, интересует актуальная антитеза, а не типажи из далекого прошлого. А во-вторых… Во-вторых, классический Модерн не разрывал с предшествующей классикой. Какой-нибудь античный Муций Сцевола был несомненным авторитетом для Робеспьера или Сен-Жюста. Главный художник Великой французской революции Давид преклонялся перед античными эталонами чести и жертвенности. Христианский идеал остался в культуре Модерна. И так далее.

А раз так, то антитезу западному классическому приличному человеку, то есть человеку Модерна, можно искать только в Постмодерне. Притом, что Постмодерн – не продолжение Модерна, а самый радикальный из всех возможных разрывов с оным и с классикой вообще. Постоянно участвуя в дискуссиях по Постмодерну и считая участие в этих дискуссиях крайне важным как с моральной, так и с политической точки зрения, я поражаюсь тому, как апологеты Постмодерна извращают, мягко говоря, суть оного.

Им указываешь на эти извращения – они молчат. Ты изумляешься ("как это вы говорите, что Модерн не знал смерти? а Бальзак, Гюго, Пушкин, Толстой?") – они в ответ ухмыляются.

Ты пропускаешь мимо ушей бессмысленные упреки и пытаешься понять, что же люди говорят, ну, например, на тему "Модерн и государственность". Выясняется, что с Модерном сочетаема только определенная ("хорошая") государственность, к которой Россия никогда не имела никакого отношения, ибо в ней государственность всегда была плохой.

Пропускаешь мимо ушей и то, что государственность в России всегда была плохой. И пытаешься уточнить, с какой же хорошей государственностью сочетаем этот самый Модерн. Тебе сначала быстренько сквозь зубы что-то о праве говорят. А потом… Потом развернуто и патетически разъясняют, что Модерн сочетаем только с комфортом западной политической демократии.

Но это в точности равнозначно вышеназванному "модернизации без свободы не бывает". То есть… то есть абсолютной лжи. Только и подобающей у нас приличному меньшинству, обреченному барахтаться в трясине неприличного большинства.

Наполеон Великий – почему велик-то? Потому что сначала что-то завоевал, а потом это завоеванное "профукал"? Нет же! Он велик потому, что создал и насадил современное (модернистское, то есть) право. Наполеоновский кодекс называется. А также доразвил полученное в наследство от якобинцев современное (опять же модернистское) государство. Классическое буржуазное право Наполеон насаждал беспощадно и эффективно. Настолько беспощадно и эффективно, что никакая реставрация, никакой Людовик XVIII или Карл X ничего потом не могли изменить. Создав одновременно с этим правовым каркасом специфического буржуазного собственника, Наполеон определил образ западного мира на столетия. В этом его величие, его гениальность. И потому Наполеона III современники (тот же Маркс) оправданно называли "маленьким племянником большого дяди".

Итак, Наполеон Великий – главный герой Модерна. Его государство – триумфальное утверждение Модерна. Но это же беспощадная диктатура, а не политическая демократия. Так что же такое модернизация? Мне-то казалось очевидным, что это реализация проекта "Модерн" в той или другой стране теми или другими способами.

А что, есть другие определения? И нет классического определения "авторитарная модернизация"?

Возможно ли осуществление проекта "Модерн" при наличии политической свободы, то есть классической западной демократии? С большой натяжкой можно сказать, что это произошло в США. Но в силу наиочевиднейших причин – отсутствовала там вся домодернистская культурная и прочая традиция! Отсутствовала начисто, и все тут. Это, кстати, не избавило США от кровавой бойни, называемой "гражданская война". Бойни, без которой Модерна в США бы не было. Ибо не может быть Модерна при наличии института рабства и доминировании сопряженных с этим институтом сельскохозяйственных латифундий. Но из уважения к ревнителям свободы допустим, что модернизация однажды в истории была осуществлена при формальном соблюдении политической демократии. Если, конечно, согласиться считать ею мягкую диктатуру Авраама Линкольна в сочетании с беспощадностью генерала Гранта и "револьверным правом" Дикого Запада.

Есть ли еще примеры? Увы, их очень немного. Да, Индия идет путем модернизации, храня верность политической демократии. Честь ей и хвала за это. Но вы там были? Вы эту самую Индию исходили, изъездили? Вы понимаете, что там происходит реально?

А вот уже в Китае модернизация осуществляется в условиях отсутствия демократии, причем во многом успешнее, чем в Индии. Во всей Юго-Восточной Азии модернизация осуществлялась, согласитесь, при слишком очевидном преобладании жесткого или мягкого авторитаризма. То, что мы видим в Японии, можно при желании назвать классической западной демократией, но лишь при очень большом желании. Однако Япония испытала оккупацию и многое другое. Модернизация же Мэйдзи (а именно она была классической, автохтонной японской модернизацией) проходила в условиях, совсем уж далеких от классической западной демократии.

Турецкое светское государство Ататюрка – в момент его создания было ли "строго демократическим"? И является ли оно таковым даже сейчас? Не применяй турецкие военные время от времени вполне недемократические средства, что бы было уже с турецкой модернизацией?

Что более модернизационно – диктатура шаха Ирана, свергнутого аятоллой Хомейни, или установленная аятоллой, свергнувшим шаха, политическая система? Ответ очевиден. К стандарту модернизации (авторитарной, естественно) ближе то, что делал шах. А вот демократии (на свой манер, разумеется) в нынешнем Иране больше, чем при шахе. Не говорю, что она есть. Но ее больше. Демократии больше – модернизации меньше.

Модернизация и демократия находятся в очень сложном соотношении. По преимуществу не в прямом (где больше демократии, там больше модернизации), а в обратном (где меньше демократии, там больше модернизации). Но и само по себе отсутствие демократии, конечно, тоже ничего не гарантирует. Существуют авторитарные (и иные недемократические) режимы, ставящие перед собой контрмодернизационные задачи. Или же просто неспособные решить задачи модернизационные. Саддам Хусейн задачу модернизации Ирака не сумел решить. А саудовская династия и не собирается решать эту задачу. Она, возможно, и способна ее решить. Но не хочет.

Многочисленные исследования самых разных ученых, использующих самые разные методы, неопровержимо доказывают, что модернизация в развивающихся странах почти всегда на тех или иных этапах сочетается с более или менее жесткой диктатурой. Повторяю, это не значит, что всякая диктатура является модернизационной. Диктатура Наполеона насаждала право, а определенные африканские диктатуры право разрушали. Ну, так и говорите о праве определенного типа, о культуре определенного типа, об обществе определенного типа (нации). Но не лгите, приравнивая государство Модерна к западному демократическому государству. Когда-нибудь потом, после того, как Модерн насаждается тем или иным Наполеоном, создаются условия и для политической демократии. Но это потом!

Демократия и рынок могут оптимизировать функционирование системы, да и то не всегда. Но они почти никогда не могут обеспечить ее форсированное развитие. Функционирование и развитие систем находятся в очень сложном соотношении. Упования на то, что политическая демократия и свободный рынок могут развивать человечество, – это главный блеф глобализации. Тот самый блеф, который породил нынешнюю глобальную неприятность. Имеющую, при всей ее внешней импозантности и респектабельности, черты именно катастрофические. Катастрофы ведь бывают разные – и сладкие, и горькие, и мягкие, и жесткие, и почти мгновенные, и растянутые на столетия.

Мы сейчас находимся в первой фазе глобальной катастрофы, усугубляемой аферами, играми правящего класса и многим другим. Но если все эти субъективности вычесть и попытаться определить главное, то придется признать, что нынешний первый слабый катастрофический толчок, о котором ненадолго забудут для того, чтобы вскоре вспомнить, – это начало катастрофы Модерна.

В любой катастрофе всегда сочетается органическое (дом может сгнить и рухнуть) и искусственное (дом этот можно взорвать). Органическое и искусственное – именно сочетается (гнилой дом легче взорвать). В чем органика начавшейся катастрофы Модерна – я разберу чуть позже. А вот что такое искусственное, рукотворное начало в пределах той же катастрофы – надо разбирать прямо сейчас.

Имя этого искусственного, рукотворного – политический постмодернизм. Любая перестройка – это осуществление в рамках того или иного объекта (системы) Постмодернизма как последовательной политической практики. Постмодернизм в качестве политической практики (а также мировоззренческой системы) – вот что надо рассматривать всерьез, если хотеть всего сразу. И понимания природы случившегося с нами несчастья ("перестройки-1"), и недопущения нового несчастья ("перестройки-2").

Постмодернистский враг – это вполне корректный политический термин. Это не призыв к новым ГУЛАГам, политическим репрессиям, ущемлениям кого-то в правах. Это констатация качества определенного явления. Для Модерна и чего-то большего (гуманизма вообще, прогресса как частного случая развития, развития в целом) – Постмодернизм является мировоззренческим и иным врагом. В том числе, и врагом политическим. Почему Карлу Попперу можно называть книгу "Открытое общество и его враги" (враги ведь!) без того, чтобы быть заподозренным в развязывании репрессий, гонений на инакомыслящих и так далее? А сказать о Постмодернизме как враге – нельзя?

Постмодернизм уже один раз отнял у меня Родину и собирается это сделать снова, а я не могу при этом назвать его врагом… Почему? И как с этим бороться? И как без этой борьбы не потерять снова Родину?

Кроме того, не только для Модерна Постмодернизм является врагом, но и для Постмодернизма Модерн, а также все, что дышит развитием и историей, являются врагом. Так что же? Постмодернизму можно воевать с Модерном, а Модерну нельзя воевать с Постмодернизмом? Что за чушь-то! Что за капитулянтский комплекс?

Кое-кто говорит о том, что Постмодернизм является продолжением Модерна. Это либо сознательная политическая ложь, призванная все запутать и извратить. Либо… Либо глубочайшее заблуждение. Постмодернизм ненавидит Модерн, ждет его окончательной смерти и помогает оной.

Постмодернизм – это крупное политическое явление, а не определенный тип культуры. Как минимум, это и культурное, и политическое явление. Но на самом деле, это явление по преимуществу политическое, а также – антиметафизическое. Постмодернизм впервые разорвал с метафизикой вообще, как светской, так и религиозной. Ибо любая метафизика (или почти любая, если кому-то так больше нравится) предполагает ту или иную подлинность. А Постмодернизм ненавидит подлинность, чурается ее, считает ее предрассудком и моветоном.

Если Постмодернизм – это крупное политическое явление, то у него должна быть социальная база. Социальной базой Постмодернизма в позднем СССР были эти самые приличные люди, погруженные в массовое ("совковое", "шариковское") неприличие. Назовите это разрывом между интеллигенцией и народом… Разрывом между народом и элитой (номенклатурой)… Союзом оторвавшейся от народа интеллигенции и оторвавшейся от народа номенклатуры – против народа и истории (нет народа без истории и наоборот). В любом случае, речь идет об этом "приличии в окружении неприличия".

Конечно, не вполне об этом говорила героиня Бёлля своему мужу: "Они так приличны, так приличны; мне страшно, старик; даже в 1935 году, даже в 1942-м я не чувствовала себя такой одинокой…" Нет, конечно же, не вполне об этом говорила эта женщина из "Бильярда в половине десятого". Но и об этом тоже.

СССР к концу застоя накопил гигантский потенциал разнообразного постмодернистского гноя. Шекспировский Гамлет сказал: "Вот он, гнойник довольства и покоя: прорвавшись внутрь, он не дает понять, откуда смерть…" Гнойник и вправду прорвался внутрь. СССР умер. Вы хотите убить любое государство? Сконцентрируйте в нем накопившийся постмодернистский гной и дайте ему прорваться внутрь. Государство исчезнет. И даже не поймет, откуда смерть. Вот что, пожалуй, страшнее всего.

Сейчас многие призывают бороться с либералами. Абсолютно не поддерживаю подобных призывов. Почему надо бороться с настоящим классическим либералом? Либерализм – такая же часть Модерна, как и консерватизм. Нет политической системы Модерна без либерально-консервативного консенсуса.

Консенсусом же является патриотизм. И это так везде – в США, Франции, Индии, Японии… ВЕЗДЕ!

Когда либерал разрывает с патриотизмом – он уже не либерал. Но то же самое касается и консерватора. У либерала есть ценности, принципы, убеждения. Он обладает своей подлинностью. Почему с ним надо бороться? Да, есть антипатриотические извращенцы, и их немало. Но есть такие же извращенцы и в нелиберальных средах. Так зачем путать извращение (то есть патологию) с нормой? Нам что, вообще не дорога свобода? Мы хотим подтвердить ложный миф о нашем историческом тяготении к рабству?

Если речь идет об осуществлении проекта "Модерн" в России, то не ПРОТИВ либералов надо бороться! Бороться надо ЗА подлинный, патриотический либерализм, верный истории и развитию. ЗА патриотизм либерального Модерна. Бороться надо за то, чтобы этот патриотизм оказался в единстве с патриотизмом другим, консервативным. Тем, который не прогресс (то есть изменчивость) ставит во главу угла, а традицию, то есть наследственность. Но вы пробовали в любой системе оторвать одно от другого и противопоставить изменчивость наследственности или наоборот? Любое такое противопоставление – это путь к гибели.

Не с либерализмом надо бороться, а с Постмодернизмом. Это совершенно разные вещи. Накопленный советским застоем постмодернистский гной – задействовали на все сто процентов. Теперь хотят так же задействовать новый гной, накопленный в рамках необрежневской стабилизации 2000-2008 годов. Сформированная в эти годы система слабее, чем советская. Гноя же еще больше. Если кому-то удастся его подсобрать и дать ему прорваться внутрь – катастрофа будет неминуемой. И это будет последняя российская катастрофа.

На горизонте маячит и нечто большее. Повторяю, политический Постмодернизм – это сокрушительное оружие. Можно сказать, оружие абсолютное. Представьте себе такую большую лучевую пушку. Вы наводите ее на какой-нибудь объект – и объекта нет.

Разрушение СССР – лишь первая проба пера. Эта "лучевая пушка" была использована, и использована успешно. Но когда оружие изобретено, сконструировано, изготовлено и использовано, кто откажется использовать его еще раз? Можно навести пушку на Россию. А можно и на другой объект. Почему бы не навести ее, например, на Китай? Или наоборот – на Европу, США, всю западную цивилизацию в целом?

Глобальная перестройка предполагает концентрацию всемирного постмодернистского гноя и обеспечение прорыва этого гноя внутрь всего человечества или его решающей части. Все мои рефлексии по поводу генезиса и архитектоники "приличного меньшинства, в неприличном большинстве обитающего" правомочны лишь постольку, поскольку речь идет о большом мировом процессе.

Принципиально новом процессе – процессе убиения Истории. Разве наша перестройка, в конце-то концов, не была войной с историей как таковой? Да, с нашей историей, – ну и что? Но Фукуяма, написав о конце истории, говорил не о конце нашей истории, а о конце истории вообще. Эксперименты с "лучевой пушкой"… Не в них ли – сокровенная суть того, что лукаво именуется "кризисом"?

 

№18. 10.06.09 "Завтра" No: 24

Только сейчас могу я с уверенностью сказать читателю о том, что болоту прикладных политологических частностей не удалось засосать нас в свое жадное и бездумное чрево. Что все эти частности нам удалось осмыслить не как "вещи как таковые", а как знаки.

В чем состоит разница между "вещью как таковой" и знаком? "Вещь как таковая" кодифицируется словом "просто". "Просто Орешкин", "просто Юргенс", "просто Муратов". Продолжая список, мы можем говорить и о более сложных "простотах". Даже если бы мы обсуждали "просто дуумвират", "просто политическую систему", мы все равно увязли бы в подобных – конечно же, более развернутых и объемных – частностях.

Даже если мы начнем обсуждать "просто кризис", мы ничего не поймем. Мы просто (видите, опять это самое просто) переберем определенное количество характеристик рассматриваемого явления, сгруппируем эти характеристики, по возможности выявим какие-то общие знаменатели. И дадим Левиафану понятия пожрать нас – наш разум и нашу душу. Любое понятие, к которому вы приклеиваете это самое "просто", обязательно станет Левиафаном и вас пожрет.

По большому счету, даже не важно, свяжете ли вы рассматриваемую реальность с правильным понятием (катастрофой, к примеру) или с понятием неправильным (этим самым кризисом, будь он трижды неладен). Начнете вы рассматривать не "просто кризис", а "просто катастрофу" – эффект будет в итоге примерно такой же. Потому что – хотя кризиса нет, а катастрофа есть – эта самая катастрофа отнюдь не является "просто катастрофой". В ней переплетаются – и это я уже показал – суперкрупные аферы, манипуляции господствующего класса, объективные процессы. Так что катастрофа-то есть, но это не "просто катастрофа". Равно как Юргенс – не "просто Юргенс", Орешкин – не "просто Орешкин", а дуумвират – не "просто дуумвират".

В своем описании частностей я стремился быть предельно точным. И объективным, то есть не тенденциозным. Стремление это мое было вызвано не столько требованиями хорошего тона (хотя и это я считаю немаловажным), а необходимостью уйти в описании от пресловутого "просто". Уйти от "просто" можно либо в аморфную бездоказательность (конспирологический вариант), либо в подчеркнутое следование фактам, необходимое для того, чтобы противопоставить конспирологии – теорию элит. Но если ты будешь "просто" следовать фактам, то они обязательно превратятся все в того же Левиафана. Вот я и постарался, следуя им, имплантировать в свой аналитическо-фактологический дайджест неявную, но настойчивую антитезу этому самому "просто". Не "просто Орешкин", а… не "просто Юргенс", а… не "просто Муратов", а… не "просто дуумвират", а…

В результате подобных имплантаций у нас выстроилась определенная восходящая аналитическая последовательность.

На первой ее ступени – люди с их высказываниями.

На второй ступени – диссонанс между высказываниями и реальностью.

На третьей ступени – политический смысл этого диссонанса.

На четвертой ступени – психологический смысл этого диссонанса.

На пятой ступени – симбиоз субъекта и диссонансов.

На шестой ступени – феномен, рождаемый симбиозом.

На седьмой ступени – ноумен, рождаемый феноменом.

Для тех, кто может заподозрить предложение рассмотреть "лестницу из семи ступеней" в потаенной ироничности, предлагаю расшифровку, доказывающую, что я описываю реальный аналитический метод, а не "стебусь", как теперь говорят, по поводу несовершенств героев моего аналитического романа.

На первой ступени расположены господа Юргенс, Орешкин и другие, заявляющие то-то и то-то. Например, что "судно должно освободиться от балласта, чтобы выстоять в шторм". Или что "модернизации без свободы не бывает".

На второй ступени расположено все то, что неопровержимо доказывает наличие вопиющих диссонансов между этими высказываниями вышеназванных господ и реальностью. Судно без балласта всегда опрокидывается, а не приобретает добавочную устойчивость. Модернизация почти всегда связана с определенной (определенной, а не любой!) несвободой в политическом смысле этого слова. И так далее.

На третьей ступени расположено все, что можно назвать политическим смыслом, заложенным в обдуманные или бездумные диссонансы. Авторам высказываний нужно попытаться, что называется, сбить с панталыку Медведева. Причем тем же способом, каким перед этим их предшественники сбили с панталыку Горбачева.

Мне возразят, что никто Горбачева с панталыку не сбивал, что все происходило по-пушкински ("Ах, обмануть меня не трудно, / Я сам обманываться рад").

Во-первых, это не совсем так (хотя отчасти, конечно, именно так).

Во-вторых, речь идет теперь не о Горбачеве, а о Медведеве.

А в-третьих… в-третьих по большому счету, какая разница? Стараются ведь сбить с панталыку властный субъект – видно же, что стараются! То, в какой мере сам субъект созвучен этому старанию – покажет будущее.

Даже если он созвучен – это не дает права безнаказанно вышеназванные диссонансы сооружать. Ибо безнаказанность сия слишком унизительна. И – политически сокрушительна сама по себе. Постольку, поскольку дает возможность кому-то предположить, что Россия уже до конца стала глубокой Африкой. И в ней уже и диссонансы некому обнаруживать.

Кроме того, созвучной с диссонансами власти всегда хочется, чтобы диссонансы назывались "основательными экспертными суждениями", на которые она оперлась. А то, что опора на эти "основательные экспертные суждения" привела к провалу, – так это по причине умопомрачительной сложности процесса и несоответствия экспертов подобной сложности (сравни высказывание М. С. Горбачева о Программе 500 дней: "Все говорят: "Программа Горбачева, программа Горбачева". Не я писал – ученые писали"). Кем бы мы ни являлись – альтернативной частью экспертного сообщества, контрэлитой, просто обеспокоенными гражданами, – мы в любом случае должны дезавуировать "основательность" неких экспертных суждений, коль скоро они являются вопиющей, неудобоваримо самодовольной ложью. И установить, что с панталыку все же сбивают. Вопреки чьему-то желанию или нет – какая разница?

На четвертой ступени расположено уже не политическое, а психологическое содержание, допускающее подобное сбивание с панталыку. Один покойный академик-экономист, принадлежавший к сугубо номенклатурной семье и гордившийся этим, в частных беседах прямо говорил о том, что надо "заманить коммунистическую власть в такую ловушку, из которой она сможет выбраться только в нужном нам направлении". При этом он был официальным советником заманиваемой власти. Заманив же ее куда нужно, он швырнул ей в лицо удостоверение советника. И не испытал при этом никаких угрызений экспертной совести. Почему заманивал – с политической точки зрения понятно. Важнее установить, почему не испытывал угрызений совести. Потому не испытывал, что психологически ощущал себя "пневматиком" среди "гиликов". А пневматик не должен испытывать угрызений совести по поводу гиликов. Установив это, мы можем продолжить аналитическое восхождение.

На пятой ступени нам, наконец, раскрывается подлинный смысл понятия "приличные люди" (вариант "порядочные люди" и так далее). Мы обнаруживаем, что это понятие вполне подходит под разряд так называемых "превращенных форм", то есть форм, не только игнорирующих свое содержание, но и активно его отрицающих. "Приличный" (или "порядочный") человек (пневматик), оказавшись в среде "неприличных" (или "непорядочных") должен вести себя неприлично и непорядочно. Контекст преобразует текст не просто существенно, а, как говорится, "с точностью до наоборот". Со всеми вытекающими последствиями. Как психологическими, так и политическими. А также стратегическими, метафизическими et cetera.

На шестой ступени мы обнаруживаем, что подобное системное превращение, выворачивание контекстом текста не абы как, а именно наизнанку, есть фундаментальное качество политического постмодернизма.

Мы обнаруживаем, что наше сообщество "приличных" (или "порядочных") людей – это постмодернистский сгусток.

Мы обнаруживаем системное тождество между нынешним таким постмодернистским сгустком и сгустком предшествующим.

Мы обнаруживаем также, что предшествующий сгусток, предложив власти на себя опереться, организовал перестройку-1. А нынешний сгусток, предлагая то же самое, намерен организовать перестройку-2, и этого не скрывает.

В ходе всех этих обнаружений мы оказываемся в состоянии уточнить причины, в силу которых Россия раз за разом накапливает огромные сгустки постмодернистского гноя. Того самого, о котором Гамлет сказал когда-то: "Вот он, гнойник довольства и покоя. / Прорвавшись внутрь, он не дает понять, / Откуда смерть".

А еще мы обнаруживаем, что бессмысленно бороться с российским либерализмом. Что даже если этот либерализм и порочен, то именно потому, что он либерализмом не является. А является именно политическим постмодернизмом. И что, предлагая нам в качестве "цели на поражение" либерализм как таковой, нам предлагают ложную цель.

И, наконец, мы обнаруживаем еще и некоторое соотношение между ресурсом и технологией перестройки. Ресурс – это гной, о котором говорил Гамлет. Технология – это постмодернизм как возможность обеспечить прорыв гноя именно ВНУТРЬ. Синтез двух феноменов (ресурса и технологии) образует ноумен под названием перестройка. Впервые дав перестройке точное определение: "Применение властью постмодернистского оружия против своего государства", – мы можем двинуться дальше.

На седьмой ступени своего восхождения мы обнаруживаем, что применение властью постмодернистского оружия против своего государства – это глобальный инвариант. Власть может применить постмодернистское оружие против своего государства в любой точке земного шара. В принципе, американская власть может это сделать в США (отсюда проведение параллелей между Обамой и Горбачевым). Российская власть может сделать это еще раз в России (отсюда проведение параллелей между Медведевым и Горбачевым). Сходное может произойти в Китае или Индии (с невнятным предощущением такой возможности связано появление общего термина "неогорбачевизм"). Я не обсуждаю, насколько корректны параллели Обамы с Горбачевым или Медведева с Горбачевым. Я констатирую наличие этих параллелей. И выявляю их смысл.

Если завтра Обама обопрется на ненавидящие США суррогатные группы, иногда некорректно называемые "левыми" или "либеральными"… Если его штаб позволит этим группам использовать всю мощь постмодернистских технологий для того, чтобы накопленный группами гной прорвался внутрь американского общества… Что ж, тогда Обама осуществит американскую перестройку и станет американским Горбачевым.

Если то же самое сделает китайская или индийская власть – они осуществят свои перестройки!

Если это сделает Медведев – он осуществит перестройку-2.

Постмодернизм как единство "гнойной" социокультурной субстанции и гуманитарных ("гнойных" же) технологий является оружием гигантской разрушительной силы, лучевой суперпушкой, так сказать. Власть, берущая в руки эту пушку и направляющая ее на свое население, осуществляет перестройку. К концу XX века сформировались условия, позволяющие применить это оружие в любой точке земного шара. Нужно только, чтобы кто-то ("гуманитарные технологи") соорудили пушку с учетом местной специфики и кто-то ("элиты") передали эту пушку в руки властителю, готовому ударить из нее прямой наводкой по своему населению.

Результаты удара по общественному сознанию (а значит и бытию) из этой постмодернистской лучевой пушки в чем-то сходны с ударом из пушки радиологической по клеткам живой ткани. Клетки теряют структурность, мутируют. Организм, состоящий из этих клеток, недоумевает, ибо удар нанесен невидимыми лучами, и в первый момент не ощущается в качестве такового. Не успев удивиться как следует, организм умирает. А осуществившие операцию "технологи" и "элиты" десятилетиями проводят "мозговые штурмы" на тему "Причины распада СССР".

Пока что такая лучевая пушка опробована только на объекте под названием СССР. Никто (опять говорю, пока что) не рискнул применить подобную пушку в других точках земного шара. Но я готов высказать гипотезу, согласно которой подлинное содержание того процесса, который называют "нынешним атипичным мировым кризисом" состоит в предуготовлении человечества (да-да, именно всего человечества) к расстрелу из этой лучевой суперпушки.

При расстреле, осуществленном в СССР, лучевому удару подверглась часть человечества, кооптированная в систему смыслов, названную коммунизмом.

Именно в рамках этой кооптации накапливался гной с определенными качествами.

Именно под стандарты этой кооптации была создана лучевая пушка.

Если нынешний глобальный ползучий катастрофизм рассматривать как предуготовление к расстрелу всего человечества из некой системы аналогичных пушек, подогнанных под стандарты отдельных частей этого человечества, то нужно установить, по какой, глобальной же, смысловой кооптации наносится удар? Ведь речь идет не о кооптации в коммунистическую смысловую систему! Это пройденный этап. Тогда о чем же идет речь?

Позволю себе высказать гипотезу, согласно которой речь идет о предуготовлении к расстрелу человечества, кооптированного в смысловую систему под названием Модерн. Расстрелять антропологическую мегасубстанцию, включенную в эту мегасистему, – намного труднее, чем расстрелять антропологическую субстанцию, которая была включена в систему коммунистическую. Но, как говорится, "где наша не пропадала". По мне, так этот амбициозный замысел налицо. А происходящее – свидетельство того, что от конструкторских разработок и отдельных экспериментов переходят к большему. К предуготовлению эксперимента глобального, который, в силу своей глобальности, и экспериментом-то уже называть не вполне корректно.

Такое предуготовление является очень сложной процедурой. Надо не только правильно распределить гной по разным странам, создав отчужденные от всего национального (а значит, и модернистского в подлинном смысле этого слова) сообщества.

Нужно координировать "гуманитарных технологов", "элиты", властных марионеток. Нужно проверить степень готовности расстреливаемой субстанции, тщательно исследовать свойства различных модификаций гноя, направляемого внутрь. Ошибка – хоть в одной точке и хоть на одном этапе – будет слишком дорого стоить. И потому опрометчивость исключается. Проверка – коррекция – еще одна проверка – снова коррекция.

Модные ныне рассуждения о том, на какую именно букву латинского алфавита (V, W, L и так далее) больше всего похоже явление, названное "глобальным кризисом" – очень показательны. Что неявным образом закладывается в эти рассуждения? Восходящий или стагнационный – но никак не нисходящий – финал. Конец буквы V, как и буквы W, устремлен наверх и знаменует собой восходящий финал. Долбанет ли кризис, как в букве V, один раз и мы из него сразу выскочим (версия Дворковича) или же он долбанет два раза, как в букве W (версия Кудрина)… мы все равно – сразу или не сразу – но выскочим. А если даже не выскочим, а застрянем (версия буквы L), то покантуемся на дне, а потом все равно всплывем. Пусть и не сразу.

Я не любитель буквенных обозначений вообще. Но если уж играть в эту игру (а в нее, как мы понимаем, играют не Кудрин и Дворкович, а вся мировая элита), то почему не рассмотреть вариант греческой буквы лямбда ( #923;)? Или вариант латинской буквы M. Болтались где-то… вылезли на некий вариант благополучия… Навернулись… И – кранты. Что, так никогда не происходило с цивилизациями? С крито-минойской, египетской? Происходило. Все знают, что происходило. Другое дело, что такие катастрофы ( #923;-катастрофы) были локальными и не могли втянуть в себя весь оставшийся мир. Но теперь-то локальность отменена глобализацией, о плюсах которой нам все уши прожужжали. Плюсы-то плюсами… но так, чтобы только одни плюсы… в сказках подобного не существует, а уж в реальности-то тем более.

А значит то, что было локальным в случае минойского Крита или Древнего Египта – вполне может теперь повториться в глобальном варианте. Я не говорю, должно повториться. Я спрашиваю, почему не может повториться. Потому что нынешние потребители оченно хотят потреблять? А критские или египетские – что, не хотели? Простейший и абсолютно неопровержимый пример. Все – и в СССР, и в США – орали о том, что надо приложить все силы, дабы не допустить развязывания ядерной войны. Но явление, для недопущения которого надо приложить все силы, как минимум, возможно. Значит, ядерная война была возможна? Была. Стала ли она невозможной после распада СССР? Мы все видим, что она стала теперь более возможной, чем пока был СССР. Каждый, кто не слеп, должен был это ощутить хотя бы на примере кавказских (а на самом деле, черноморских) событий августа – сентября 2008 года. Удалось бы втянуть в войну Россию и Украину – война могла бы стать ядерной. А потом и глобальной ядерной. Ибо в нее втянулись бы и США, чей военный флот мы увидели тогда в Черном море.

Что, теперь никто не говорит о новом сценарии войны на Кавказе, в Черном море, в более широком регионе? Еще как говорят. Мне-то кажется, что не только говорят. Но об этом позже. А сейчас установим хотя бы то, что риск ядерной войны не стал нулевым. А скорее увеличился. Так почему мы не можем рассматривать глобальные сценарии- #923;, повторяющие локальные сценарии- #923; прошлых веков?

Потому что они нам не нравятся и мы заряжены оптимизмом? Но чем больше мы будем эти ложным оптимизмом заряжены, тем с большей вероятностью случится именно то, что нам не нравится.

Сценарии-M тоже возможны. Выбрались… навернулись… снова выбрались и… навернулись окончательно. Переверните букву W и получите букву M. Но сценарии-W рассматривать можно, а сценарии-M нельзя. Почему? Потому что у кризисов всегда хороший конец? А как быть с теорией всеобщих кризисов капитализма (которую никто пока, между прочим, не опроверг), согласно которой финальная фаза всеобщего кризиса предполагает мировую войну? Мировая война с применением ядерного оружия в качестве фазы кризиса – разве не стирает идиотскую грань между кризисом и катастрофой, порожденную специфическим устройством сознания нашей (и, увы, не только нашей) элиты?

И опять же я не о каких-то роковых предопределенностях говорю, а о возможных вариантах развития событий. Ведь и V, и W, и L – это тоже не более чем варианты развития событий.

Давайте все-таки рассмотрим все варианты. Подобно персонажу из фильма "Операция Ы и другие приключения Шурика", я призываю ревнителей сценариев V, W и L: "Огласите весь список!" И даже, ради демонстрации собственной толерантности, готов сыграть вместе с ними в неумную алфавитную игру. Я-то призываю… а толку?

Наши псевдоэлитарии, перепугавшиеся, когда цены на нефть упали до тридцати долларов за баррель, при ценах в семьдесят чувствуют себя чуть ли не триумфаторами. Понимаю, что для сырьевого придатка (он же "великая энергетическая держава") все определяется ценами на поставляемые им миру энергоресурсы. Но для мира-то все по-другому! И для его развитой части – в особенности.

Мир в целом не стал благополучнее вследствие того, что цены на энергоресурсы повысились. Кто-то уже называет это повышение вторым нефтяным пузырем. Обама, как представитель демократической партии США, не может не попытаться снизить мировые цены. Если ему это не удастся – возникнет один тип глобальной неустойчивости, если удастся – другой. В любом случае, вовсе не об устойчивости речь идет.

Между тем, сама парадигма кризиса (любого кризиса – типичного, атипичного) предполагает избыток устойчивости системы. Система, в которой возникает поправимая неприятность, должна быть устойчива. Хотя бы в том смысле, что неприятность, возникнув, должна разворачиваться тем или иным образом в рамках системы. Для обеспечения такого разворота система и должна обладать устойчивостью. А если она ею НЕ обладает? Тогда мы и имеем дело не с кризисом, а катастрофой. То есть не с V, W и L, а с другими буквами.

И почему мы вообще должны играть в однобуквенные лото? Почему буква, а не слово? Нечто, начавшись с V, может запросто перейти в M… Я не абстрактными играми увлекаюсь!

Представьте себе такую, вполне реальную, комбинацию. Всеобщий кризис (предположим даже, что поначалу всего лишь кризис) порождает локальный коллапс (например, в России – а почему бы нет?). Локальный же коллапс при определенных условиях оказывается плавно (или не плавно) переходящим в глобальную катастрофу (войну за русское наследство, к примеру). Почему такую поэтапность надо выводить за рамки сценирования?

Введите ее в рамки, рассмотрите, докажите, что вероятность исчезающе мала и – уже после этого – прекратите рассматривать. Но ведь все начинается с того, что нечто выводится за рамки огульно, без каких-либо предваряющих это выведение рефлексий.

Впрочем, все мои размышления о V, W, #923;, M и так далее – в каком-то смысле всего лишь дань актуальности. Другие рассуждают на эту тему. Как тут не подключиться. Но, подобно тому, как не хотелось "просто" подключаться к разного рода политическим частностям, так и к буквенной игре "просто" подключаться недопустимо. Ее можно использовать для того, чтобы перейти на следующую ступень. Попытаемся это сделать.

Ранее я уже предложил к рассмотрению модель, в которой субъективное и объективное в рамках нашей реальности находятся в определенном соответствии. Причем таком, которое вполне отвечает знаменитому принципу дополнительности Нильса Бора.

К субъективному я предложил отнести глобальные аферы (названные, если читатель помнит, "играми с кнопочками"). А также – большие игры правящей элиты, пытающейся искать возможность самопродления. Например, за счет создания Неоленда (бегство из капитализма в неофеодализм) или многомерных виртуализаций действительности.

К объективному я предложил отнести, например, информационный супербум и вытекающие из него сложности (необходимость скользить с возрастающей скоростью по все более тонкому информационному льду).

Подразделив происходящее на объективное и субъективное, соотнеся одно с другим, я задался целью выяснить, какое именно объективное на данном этапе человеческого развития приобретает решающий характер. Это называется – выявление ведущего противоречия, а также слабого звена и так далее. Можно, конечно, вместо этого рассмотреть все виды субъективного, соотнести их со всеми видами объективного и подвергнуть рассматриваемое многомерному матричному анализу. Но вряд ли это сильно продвинет нас в понимании существа дела. Да и публикация в газете подобный тип анализа вряд ли предполагает.

Не успел я подобраться к вопросу об этом самом ключевом противоречии (и слабом звене), как началась суматоха с "какизвестностью". Пришлось с ней разбираться. Причем по старому наполеоновскому принципу – ввязаться в бой, а там посмотрим. Ввязывался я не без опаски ("а ну как свой концептуальный замысел погублю"). И только теперь, когда это ввязывание помогло-таки нам в концептуальном плане, породив аналитику семи ступеней, отираю, так сказать, пот со лба.

Ведущее объективное противоречие, читатель…

Оно же слабое звено всей глобальной системы…

Оно же парадигмальный базис катастрофы, разворачивающейся с неумолимой неспешностью…

Все это, представь себе, полностью обусловлено судьбой великого проекта Модерн. Того самого проекта, против которого заряжаются повсеместно постмодернистские лучевые орудия.

Выдержит система, порожденная этим проектом, – все мировые маятники поколеблются аки V, W, L и так далее, и придут в некое (чуть более или чуть менее новое) равновесие. А вот если система не выдержит – тогда судьбы минойского Крита или Древнего Египта покажутся оптимистическим мюзиклом на фоне разворачивающейся глобальной трагедии.

Все частности, которые мы перед этим рассмотрели, договорившись, что это не просто частности, а знаки чего-то большего, породив наше восхождение по семи аналитическим ступеням, в итоге требуют сейчас от нас предельной концептуальной серьезности. А как быть с актуальностью?

"Модернизации без свободы не бывает", видите ли… Да-да, конечно… А еще у нас в пределах замечательного властного тандема возникли два стиля… Их политологи в "Известиях" обсуждают ("Смена стиля: тандем обновляет кожу?", 05.06.2009).

В ходе анализа стилевых различий в рамках тандема выясняется, что (воспроизвожу очень близко к тексту) Медведев обращается, в отличие от Путина, к политическим меньшинствам, ведет диалог с малыми группами, наращивает за счет этого потенциал мобильности…

Стоп! Начать обращаться к меньшинству – это стилевое отличие? Но что такое тогда отличие принципиальное?

Стоп! Стоп!!! Говорится, что Путин удовлетворял запрос большинства на восстановление государства. А в чем тогда запрос политических меньшинств, на которые переориентируется Медведев? Не в восстановлении государства, а в чем? Не в обратном ли?

Ответа в публикации "Смена стиля" я не нашел. И не понял, почему надо – хоть одному властному лицу, хоть другому, переходить от опоры на большинство к… К заигрыванию с меньшинством? Так с ним и так заигрывают донельзя! К опоре на меньшинство? А как на него без диктатуры опереться? И главное, зачем? ЗАЧЕМ?!

Выделяя, как сказал поэт, из "тысячи тонн словесной руды" крупицы политического смысла, способного дать ответ на мучающий меня вопрос, я в итоге нашел (не у авторов публикации "Смена стилей", а у всего высказывающегося на эту тему разнокачественного бомонда) два варианта объяснения необходимости столь противоестественного перемещения точки политической опоры.

Первый вариант сводится к тому, что меньшинство нравится Обаме, и потому власть, тоже желая понравиться Обаме, перемещает точку опоры, или делает вид, что перемещает. Это слишком унизительный и никчемный вариант объяснения. Поэтому отбросим его, отметив, что его-то в основном и предлагают.

Что остается за вычетом отброшенного? Отдельные суждения, согласно которым меньшинство, на которое надо опереться, якобы является МОДЕРНИЗАЦИОННЫМ. И потому для того, чтобы Медведеву перейти от выполненного Путиным заказа большинства на восстановление государства к объективно необходимой модернизации – нужно опереться на модернизационный актив нашего общества. Он в меньшинстве? И что? Модернизационный актив на момент модернизации всегда в меньшинстве.

Вроде бы все правильно. Возникает всего лишь три коротких вопроса.

Вопрос #1. Представим себе, что абсолютное большинство населения сгорает от желания голосовать за одну партию. И что реальная политическая свобода, предоставленная обществу, раз за разом это выявляет. Объективно выявляет – без подтасовок, зажимания ртов и т. д. Зачем нужна политическая свобода, то есть выявление подобного результата, этому самому меньшинству? Для того, чтобы постоянно получать подтверждение того, что "есть оно ничто, и звать его никак"? Умничанья по поводу того, что демократия на самом деле является не способом выявления воли большинства, а способом учета мнения меньшинства, не убеждают никого, включая и тех, кто умничает. Так на что рассчитывает "приличное" меньшинство, требующее политической свободы для ненавидимого им "неприличного" большинства?

Понятно было бы противоположное – легитимация своей власти (диктаторской, разумеется) адресациями к "объективной исторической необходимости". Мол, хоть мы и меньшинство, но за нами правда истории. Так и поступали модернизирующие субъекты во всем мире – вне зависимости от типа осуществляемой ими модернизации. Но у нас-то все иначе! Почему? Не потому ли, что политическая свобода рассматривается меньшинством как высвобождение радикальных антигосударственных сил (экстремистов, сепаратистов, террористов). Сил, которым удастся сломать построенное "неприличным" большинством государство, являющееся для "приличного" большинства предметом самой сосредоточенной ненависти?

Вопрос #2. Каково же все-таки в этом случае качество данного политического меньшинства, на которое Медведеву предлагается теперь опереться? Почему его надо называть "модернистским активом страны", если все его поведение свидетельствует о ненависти к Модерну и "начиненности" Постмодерном?

Вопрос #3 – Что такое политика с опорой на постмодернистское меньшинство? Разве мы с достаточной аналитической строгостью не доказали, что это именно и есть очередной расстрел своего общества из постмодернистской лучевой пушки, то есть – "перестройка-2"?

 

№19. 17.06.09 "Завтра" No: 25

Я уже упоминал великого китайского философа Конфуция, которого можно считать родоначальником политической философии ничуть не в меньшей степени, нежели, например, Аристотеля. В каком-то смысле для нас сейчас Конфуций с его идеями более актуален, нежели канонические западные авторитеты. Потому что мы переживаем смутные времена и хотим из них выбраться. Мы хотим преодолеть регресс – деградацию, распад. Мы понимаем, что, не сумев это преодолеть, вскоре потеряем даже имеющуюся "остаточную державу". Ту самую, день независимости которой от самой себя так пышно праздновался в очередной раз 12 июня 2009 года.

Правда, теперь речь идет уже формально (по прямому, то есть, наименованию) не о Дне независимости России (ибо уж совсем непонятно, от чего независимость), а просто о Дне России. Но если что такое "День независимости" кто-то еще может понять, то что такое просто "День России", понять не может никто.

Лет этак тридцать пять назад я проводил геофизические исследования в Якутии. При этом, работая в тайге, я, завершая каждый очередной "профиль" (систему замеров, производимых на одной линии), выходил на некую местную магистраль. И лицезрел пародию на Конфуция в виде видоизменяемого лозунга на огромном щите рядом с магистралью.

Сначала там было написано: "Преступник – это тот, кто ничего не сделал".

Потом, видимо, кто-то изумился высказыванию и дополнил его в духе конфуцианской концепции исправления имен (по-китайски эта концепция называется "чжэн мин"). И лозунг зазвучал иначе: "Преступник – это тот, кто ничего не сделал полезного для общества".

Потом, не справившись с исправлением имен, местные кадры просто убрали лозунг.

Вот так же и с Днем России, который перед этим был Днем независимости России.

Ну, не справляется наша элита с невероятно важной для нас коллизией чжэн мин. Не справляется – и потому не может выбраться из регресса. А вот Конфуций, создав чжэн мин, сумел поспособствовать тому, чтобы Китай и из регресса выбрался, и воссоздался в виде обновленной империи.

Приведу наиболее яркие суждения Конфуция, имеющие к нашей сегодняшней действительности самое непосредственное отношение. Вот цитата из произведения "Лунь Юй" ("Беседы и высказывания"), глава "Цзы Лу": "Когда имена неправильные, суждения несоответственны; когда суждения несоответственны, дела не исполняются".

Конфуций точно знал, почему дела не исполняются. Потому что социально-экономическая и политическая ситуация не остается неизменной. Меняясь, она воздействует на содержание социальных ролей. Между тем, наименования ролей (имена – титулы и так далее) остаются прежними. А тогда имена, будучи неправильными, узурпируются. Присваиваются теми, кто никак не мог бы на них претендовать при сохранении того права и тех традиционных этико-ритуальных норм, которые породили эти имена. В итоге все перестают всё исполнять и всему соответствовать. Что мы и имеем. И не только в Пикалёво, но и повсюду. И будем иметь – пока не исправим имена, то есть не займемся этим самым чжэн мин. На свой манер, разумеется, но с учетом их бесценного опыта. Который, между прочим, еще надо суметь и изучить, и осмыслить. Чем и займемся.

Итак, Конфуций. Напоминаю читателю, что этот великий китайский мыслитель жил с 552 по 479 год до нашей эры. Аристотель же – с 384 по 322 год до нашей эры. По мне, так идеи Конфуция посложнее и поглубже, чем идеи Аристотеля. Но это мое личное мнение. А вот то, что вдохновленная Аристотелем империя Александра Македонского (а) просуществовала недолго и (б) оказалась лишенной потенциала самовоссоздания, – это факт. Как и то, что вдохновленная Конфуцием империя и просуществовала дольше, и к многократному (вот что особо важно) самовоссозданию оказалась способна.

Поскольку самовоссоздание интересует нас в наибольшей степени, то и приоритет Конфуция по отношению к Аристотелю, согласитесь, в чем-то оправдан. Остро переживая социальную неустроенность современного ему общества, Конфуций противопоставлял этой неустроенности далекое от него общество времен начала правления династии Чжоу. Но он не просто скорбел об утерянном тогдашнем "великом единении" ("да тун"). Он размышлял о том, как возродить да тун. И выдвинул концепцию чжэн мин (выправления или исправления имен) именно ради обеспечения нового да тун в будущем.

Конфуций не боялся того, что возрождение да тун растянется на период, несопоставимый с периодом его личной жизни. Он знал, что ученики доделают его дело. Так и произошло. Последователи Конфуция основали восемь самостоятельных школ. Две наиболее значительные возглавили Мэн-цзы и Сюнь-цзы. Школы эти (школа Мэн-цзы в первую очередь) продолжили развитие концепции чжэн мин. Стремясь вернуться к да тун, вожделенному великому единению, несломленные китайские мыслители занимались исправлением имен как минимум три столетия!

Вдумайтесь – три столетия! Но в итоге концепция исправления имен оказалась долгоиграющим универсальным оружием в руках китайского государства. Китайское государство исчезало и восстанавливалось, претерпевало величайшие бедствия и, преодолевая их, достигало подлинного величия. Могут ли те, кто еще недавно пожимал по этому поводу плечами ("подумаешь, какая-то там периферийная недоразвитая китайщина!"), отнестись и сейчас подобным образом к китайскому опыту? Сейчас, когда Китай становится мировым лидером? И отсылки к его периферийности и недоразвитости окончательно теряют какой-либо смысл?

Другое дело, что, помимо отсылок к периферийности и недоразвитости Китая, есть еще и отсылки к уникальности китайского опыта (мол, "в Китае живут китайцы" и так далее). Любителям таких отсылок стоило бы поразмышлять над смыслом концепции чжэн мин. А также всего наследия Конфуция. При наличии способности к размышлению и минимума необходимых знаний о предмете сразу же окажется, что Конфуций и его последователи рассуждали о том же, о чем потом стали рассуждать европейцы. Но только китайская мысль опередила европейскую на тысячу пятьсот лет.

Последователь Конфуция Гунсунь Лун интерпретировал проблему чжэн мин как соотношения "мин" ("имен") и "ши" ("реалий"). То есть он предвосхитил будущие европейские споры номиналистов, реалистов и концептуалистов. Только он-то о "мин" и "ши" рассуждал за три с лишним столетия до начала новой эры, а европейские споры на сходную тему начались… ну, уж никак не раньше XII века. Новой эры, разумеется.

Вот вам и опережение на тысячу пятьсот лет. Что? Не на тысячу пятьсот, а на тысячу? Во-первых, конечно же, не на тысячу, а больше. А во-вторых… Даже если на тысячу – разве этого мало?

Но главное – не сопоставление времен, а сопоставление содержания. Имена (мин) тонко связаны в китайской традиции с реалиями (ши). Это обуславливает неизбежные изменения, как прямые, так и обратные. Прямые – это изменения имен при изменении реалий. Обратные – это изменения реалий при изменении имен. Об этом прямо говорится в трактате "Гуньсунь Лун-цзы". Этому посвящена глава трактата "Мин ши лунь" ("Об именах и реалиях"). В другом трактате учеников Конфуция "Мо-цзы" (раздел "Цзин шо", часть вторая) констатируется одновременное наличие и прямой, и обратной зависимости между "мин" и "ши". Оно называется "обоюдностью" ("би цы"). Чем не диалектика – считающаяся детищем Запада?

Между тем авторы трактата "Гуань-цзы", принадлежащие к той же конфуцианской школе, идут еще дальше. В главе трактата "Синь шу шан" ("Искусство сердца", часть первая) говорится о своеобразной служебной роли "телесной формы" ("син") по отношению к "имени" ("мин"). При этом под понятие "телесная форма" попадают поступки и общественное положение представителей китайского общества. А под понятие "имя" – статус этих представителей.

Оставляю в стороне интереснейший спор между конфуцианцами и легистами по поводу того, как именно надо реализовывать обоюдность ("би цы"). Но ведь сомнений по поводу необходимости "би цы" ни у кого из ревнителей китайской державности не было. В работах конфуцианцев, принадлежавших к уже упомянутой мною школе Мэн-цзы, говорилось о необходимости полного раскрытия исконной природы человека через образование. Именно образование, утверждали представители этой школы, позволяет человеку познать Небо и служить ему.

Небо – высшая направляющая сила, определяющая, посредством воздействия на народ и правителя, судьбы людей и государства. Сила эта реализует себя через четыре основных принципа – "человеколюбие" ("жэнь"), "справедливость" ("и"), "благонравие" ("ли") и "знание" ("чжи"). Описанием этих принципов и их связей с Небом дело не ограничивается. Обсуждается, как именно гармонизировать соотношение принципов. Например, принципа "жэнь" как принципа, объединяющего людей, и принципа "и" как принципа, людей разграничивающего.

Это обсуждение приводит к построению (на основе все тех же "жэнь" и "и", равно как и других принципов) концепции гуманного управления государством ("жэнь чжэн"). В этой концепции главная роль отводится народу. Да-да, представьте себе, народу! В ней прямо говорится, что "народ является главным в государстве, за ним следуют духи земли и зерна, а государь занимает последнее место". Говорится и о том, что народ имеет право свергнуть путем восстания жестокого или недостойного правителя.

Чем не право народа на восстание, к которому адресует при своем оформлении восхищающее наших западников американское государство? Только-то и разницы, что сказано это было китайскими политическими философами за два с лишним тысячелетия до американцев.

Неподвижный китайский социум, в котором император – это всё, а народ – это ничто, является мифом, изобретенным недобросовестными западными исследователями. Само собой, со временем конфуцианство менялось в полном соответствии с принципом, предполагающем взаимосоответствие имен и реалий. Прослеживать все эти изменения в рамках исследования совсем другого вопроса я не могу.

С удовольствием обсудил бы, что нового привнесли в конфуцианство спорившие с ним легизм, даосизм, натурфилософия, буддизм. Но важнее другое. То, что все эти споры были лишь спорами о том, как укрепить и "дособрать" государство. Это же касается неоконфуцианства, связанного с именем великого китайского ученого (историка, филолога и философа) Чжу Си. Или – его гораздо более позднего собрата по делу реформирования конфуцианства Кан Ю-вэя.

Мучительно преодолевая разногласия, китайская политическая философия, по сути, никогда не скатывалась в отрицание великого учения чжэн мин. Констатирую это не из-за особого пристрастия к китайской политической философии. Восхищаясь ею, я западную политическую философию, конечно же, никоим образом не уцениваю.

Я просто в очередной раз пытаюсь обратить нашу нынешнюю (по мне, так в целом более чем убогую) политическую элиту к проблеме исправления имен. То есть к отказу от использования неправильных имен. И признанию того, что использование неправильных имен – это фундаментальная, сокрушительная политическая ошибка, порожденная такой прагматизацией нашей элиты, при которой вполне реально ее окончательное отчуждение от культуры как источника смыслов и мотиваций.

Находится ли наша политическая элита в культуре как стратегической среде своего обитания? Глобальная катастрофа, обсуждаемая нами, помимо прочего (а возможно, прежде всего) призвана соорудить постчеловека, способного к такому беспрецедентному отчуждению от культуры, порождающему инновационное бесплодие. Об этом – освободите, мол, человека от культуры, он, обратившись в хамство, гвоздя не выдумает – предупреждал еще Достоевский.

Сооружать такого человека, опираться на такую элиту и надеяться на инновационный бум в России, согласитесь, более чем странно.

В Советском Союзе, где культуре уделялось существенное место, тем не менее, в застойную эпоху возобладал пресловутый "остаточный принцип". Мол, сначала все остальное, а потом – культура. Этот остаточный принцип во многом посодействовал и застойному гниению, и постзастойному распаду.

Но любые ошибки, допущенные и в досоветский, и в советский период, меркнут перед тем, что произошло в той России, чей день (имя, требующее исправления, и при исправлениях все более искажаемое) так горделиво празднуется нашими элитариями. В этой моей констатации нет сетования. Я хочу, читатель, от констатаций перейти к большой и не до конца очевидной теории. А от теории – к политической практике.

Любое общество должно чем-то регулироваться.

Оно остается обществом лишь до тех пор, пока регулируется.

Регуляторы могут быть нескольких типов.

Обычно говорится о двух типах регуляторов.

Один существует в так называемых традиционных обществах.

Другой – в обществах, переходящих из традиционного этапа в этап модерна.

На традиционном этапе в роли социальных регуляторов выступает не формализованный, изощренно-утонченный закон, являющийся предметом всеобщего почитания, а нечто другое. Относительно незамысловатое и частично неписанное. То, о чем герой Пушкина говорит: "Привычка – душа держав".

Даже на этапе модерна никто не подвергает остракизму эту самую "душу держав". Но она отдает пальму первенства почитаемому, разработанному до деталей, писанному закону. Он и становится главным регулятором жизни общества на этапе модерна. Внедрять этот регулятор иногда приходится весьма и весьма свирепыми способами. Чем занимался, например, Наполеон вместе с Жозефом Фуше, всесильным министром полиции наполеоновской Франции.

Разумеется, свирепость свирепости рознь. Из десятка свирепых диктаторов – лишь один умен и целеустремлен в степени, достаточной для того, чтобы поставить свою свирепость на службу установлению закона, а не его разрушению. Потому-то этот "один из десяти" является великим диктатором, а остальные девять – заурядными тиранами.

Кроме того, модернизационная свирепость и впрямь носит временный характер (в отличие от любой другой). Постепенно модернистский (прописанный до деталей, филигранный, донельзя рациональный) закон входит в плоть и кровь нового общества, становится его основным и всеобъемлющим регулятором.

Оговорив все это, перехожу к главному.

Оперируя только двумя типами регуляторов – теми, которые присущи традиционному обществу, и теми, которые присущи обществу модерна, – мы ничего не поймем в истории своей страны. Особенно в истории двух последних веков ее существования. Я имею в виду XIX и XX век.

Как минимум, в середине XIX века российское общество уже никак не было традиционным де-факто. После отмены крепостного права его нельзя было назвать традиционным уже и де-юре. Столыпин лишь добивал остатки традиционного общества (за что его многие сосредоточенно ненавидели). Но он остатки добивал, остатки! Традиционным же общество как целое перестало быть намного раньше столыпинских реформ.

Но, перестав быть традиционным, оно – вот ведь загадка какая! – не перестало быть обществом, то есть системой со своими регуляторами, не являющимися ни регуляторами традиционного типа, ни регуляторами модернистского типа.

Классический – изощренный, формализованный, неотменяемый, почитаемый – закон не стал доминирующим регулятором жизни российского общества ни в XIX, ни в XX столетии. Традиция к этому времени оказалась на обочине. Тогда благодаря чему существовало в этот период наше общество как регулируемая система? А ведь оно существовало! И не просто существовало! Оно справлялось со сложнейшими задачами!

Аналитическое исследование имеет свои рамки. И принципиально отличается от исследования социологического или социокультурного.

Тем не менее, я берусь утверждать, что ГЛАВНЫМ РЕГУЛЯТОРОМ НА ЭТОМ ЭТАПЕ НАШЕЙ ИСТОРИИ ЯВЛЯЛАСЬ КУЛЬТУРА. И при необходимости я готов подтвердить это утверждение самыми разными данными – как социологическими, так и социокультурными.

Находясь в аналитических рамках, я из соображений корректности присваиваю данному утверждению статус гипотезы – не более того, но и не менее. Предположим, что моя гипотеза справедлива. Что из этого вытекает? Что уже в XIX, и тем более в ХХ столетии российское общество по своей регулятивности (а это определяющая черта любого общества) выпадает, оставаясь обществом, как из разряда обществ модернистских (в строгом смысле этого слова), так и из разряда обществ традиционных. Одно это означает, что Россия является уникальной страной третьего типа. Страной, фактом своего существования отрицающей максиму, согласно которой любое общество должно быть либо модернистским, либо традиционным.

Мало того – Россия предъявляет миру на данном этапе регулятор, который может заменить традицию, не превращаясь в закон. Этот регулятор, повторяю, – культура. Соответственно, в России культура на этом периоде развития (а, в общем-то, и раньше) является чем-то совсем другим, нежели во всех странах мира. У нее другое значение, другая роль. И, в принципе, другое структурно-функциональное качество. "Театр как кафедра", "культура как учитель жизни" – это не просто риторика той эпохи. Это (пользуясь определениями Конфуция) правильные имена ("мин"), даваемые весьма специфическим реалиям ("ши").

Повторяю еще раз: мы смогли остаться обществом в XIX и ХХ столетиях, только БЛАГОДАРЯ ОСОБОЙ ПО СВОЕЙ РОЛИ КУЛЬТУРЕ.

А значит, только благодаря ей мы смогли осуществить важнейшие преобразования! Которые лишь эффективное общество и может осуществить.

А значит, только благодаря ей мы выжили. Ведь осуществив эти преобразования, мы смогли создать конкурентные по своему качеству сложнейшие функциональные подсистемы… ну, хотя бы науку, технику, армию…

А значит, только благодаря этой роли культуры мы и государство свое сохранили.

Поэтому когда вы воспроизводите в качестве имени ("мин") словосочетание "наша культура", вы должны отдавать себе отчет в том, каково реальное ("ши"), отвечающее подобному номинальному ("мин").

Наша культура – это субстанция с особым качеством и значением. Благодаря ей и только ей мы не потеряли себя, как общество, на протяжении двух веков. Благодаря ей и только ей мы сохранились как государство. Роль культуры в жизни любого общества велика, не спорю. Но в жизни любого общества – кроме того особого нашего, которое реально просуществовало на протяжении этих двух веков, – культура играет гораздо меньшую социально-регулятивную роль.

Никто нигде не присваивает культуре этой роли просто потому, что есть другие кандидаты – либо традиционные регуляторы (для большинства человечества), либо регуляторы модернистские (для его растущего меньшинства).

Хорошо ли то, что у нас культура играла эту роль? Или же это ужасно? Обсуждать надо сейчас не это. А то, такова ли реальная роль культуры в нашем реальном обществе XIX – XX веков.

Не обсудим данной темы – все время будем натыкаться на ложные "мин" и порождать чудовищные "ши". Причем как на интеллектуальном, так и на политическом уровне. Мы постоянно будем пребывать в состоянии неопределенности: с одной стороны… с другой стороны…

С одной стороны, достаточно взглянуть на Петербург… Или прочитать Пушкина, Блока, Чехова… Достаточно познакомиться с техническими достижениями нашими… Или поговорить с нашей аудиторией, собравшейся для интеллектуального диспута… Достаточно, короче, даже минимального опыта соприкосновения с российской исторической субстанцией ("ши"), чтобы понять осуществленность в России модернизации. Осуществленность этой модернизации уже в XIX, и тем более в ХХ веке.

С другой стороны, нам все время будут указывать на нашу недомодернизированность. И в подобных указаниях будет своя доказательность. А из указаний этих, из присущей им (неполной, но не нулевой) доказательности будет вытекать стратегическая приоритетность одной-единственной задачи. Задачи окончательной модернизации России. Мол, хватит! Пора! Надо осуществить модернизацию хотя бы сейчас, с опозданием на столетия!

Как мы видим, это "мин" под названием "модернизация" уже стало политическим девизом Кремля. А значит, "мин" этому предстоит как-то воздействовать на наше "ши". С самыми разными, в том числе и вполне сокрушительными, последствиями.

Но почему данное "мин" провозглашается Кремлем в качестве высшего и даже абсолютного приоритета? Потому, что речь идет о чем-то и желанном, и отсутствующем, не правда ли? Ни в каком другом случае никакому "мин" нельзя, согласитесь, придать такого приоритета. И не только придать, но даже постараться придать.

Нам еще придется обсудить само это "мин" в полном объеме. Сейчас же я хочу только спросить: если данное "мин" отсутствовало у нас на протяжении двух веков, то что присутствовало? И мне хотелось бы получить ответ на этот вопрос не на уровне восклицаний ("присутствовало ужасное", "присутствовало замечательное"). Мне хотелось бы получить ответ по существу: "присутствовало то-то и то-то".

Я только что предложил свой ответ. Присутствовало "мин" под названием "культура", обладающее особым, беспрецедентным регулятивным воздействием на "ши" под названием "реальность". При этом имело место и обратное воздействие "ши" на "мин". В соответствии с принципом обоюдности ("би цы"), предлагаемым всё той же конфуцианской школой (сравни – принцип обратной связи у отцов кибернетики: Норберта Винера и Джона фон Ноймана).

Состояние дел в стране таково, что подобные объяснения не могут отбрасываться без предъявления каких-либо других. Объясните – каковы были регуляторы в российском обществе XIX – ХХ веков?

Они носили традиционный характер? Безусловно, нет. Они носили модернистский характер? Тоже нет. Но ведь они были! Я утверждаю, что регулятором была культура. И это беспрецедентно. В чем альтернативное объяснение? Регулятивны были не особые соотношения между культурой как "мин" и социальной реальностью как "ши". А ЧТО? ЧТО?

Ответ на такой вопрос должен быть, как минимум, четким. Ведь, согласитесь, вопрос этот – на 100% политический. Причем более чем актуальный. А значит, фырканья недопустимы. Люб кому-то мой метод или нет, нравится кому-то моя организация или нет… Это все виньетки, имеющие огромное значение в более спокойных и расслабленных ситуациях. А не тогда, когда в воздухе носятся, как минимум, молекулы большой предвоенной гари. Хорошо еще, если только молекулы.

Предположим, что никаких других конкретных ответов на вопрос, который я предложил, нет. И что все другие ответы будут по принципу: мол, что-то было, а что – не знаем, да и знать не хотим. Тогда есть все основания для того, чтобы рассмотреть даваемый мною ответ еще более внимательно. И коль скоро под этим ответом есть доказательная база, то, рассмотрев оную, ответ подобный – принять.

А что в случае принятия следует признать? То, что на протяжении веков Россия как общество (страна, народ – не власть) формировала некую беспрецедентную культуроцентрическую субстанцию. Что нигде в мире аналогичной субстанции сформировано не было. А значит, Россия обладает неким третьим социальным уникальным качеством. Качеством, альтернативным как традиционности, так и модернизированности. Не может быть такого третьего социального качества без фундаментальнейших предпосылок, метафизических, в том числе.

В любом случае, Россия не может оцениваться по процентной шкале модернизированности (на 30% модернизирована, на 70%…). Мы наследники некоей уникальной способности – хорошей ли, плохой ли, но уникальной. Тем самым разговор о нашем особом пути – не почвенническая истерика, а нечто совсем другое. Наш "особый путь" – это "мин", укорененное в "ши" и оказывающее на "ши" существеннейшее воздействие.

Это-то и хранится в ядре нашей цивилизации.

И это, в ядре хранимое, имеет не региональное, а сугубо глобальное значение. Оно-то и есть наша весть миру. Возможность нашей вести справедливо проблематизирует господин Бжезинский, говоря, что наша весть под названием "коммунизм" была-таки всемирно значимой, но… что было, то сплыло, и не радикальный же русский национализм может стать такой новой вестью в XXI столетии.

Радикальный национализм и впрямь не может стать у нас ничем, кроме окончательного средства разрушения страны и общества. Но у нас есть другое в наших исторических и метафизических генах. Нашей вестью является сама возможность существования культуроцентричного общества.

Это наше наследство как фактор будущего. Речь идет не о культурном наследстве. У каждого народа есть свое культурное наследство. А вот способность создавать культуроцентрическое общество – это наша уникальная, причем исторически неопровержимая способность.

Эта способность в одних условиях является всего лишь атавизмом. А в других – шансом на спасение человечества. То есть миссией нашей (снова к вопросу о "мин" и "ши").

Мне скажут: "Ничего себе, либо-либо… Если эта наша способность – атавизм, то нечего с ней носиться, как с писаной торбой!"

Я вовсе не собираюсь сходу отметать такие возражения. Я всего лишь хочу разобраться в том, чем на данном этапе развития человечества является эта способность. Если мы согласились с тем, что она у нас есть (или приняли это в виде рабочей гипотезы), то что из этого следует?

Ответ на подобный, опять же, сверхактуальный вопрос, зависит от анализа тех двух типов социальной регулятивности, альтернативой которым является наша культуроцентрическая регулятивность. Если эти способы бесперспективны, неполны, частично исчерпаны – то наличие у нас исторического ноу-хау в виде третьего способа обладает огромной ценностью. Если же эти способы, напротив, достаточны для функционирования и развития человечества, то наш третий способ – это либо наше личное дело, либо наша личная причуда, и не более того.

Если разворачивающаяся на наших глазах медленная катастрофа является катастрофой исчерпания двух регулятивных способов существования макросоциума – то третий способ более чем нужен. Так и давайте попытаемся разобраться, не является ли и впрямь эта самая катастрофа, именуемая кризисом, с объективной точки зрения катастрофой регулятивности?

Не я один об этом говорю. И уверяю вас, что со временем на такой интерпретации происходящего будет настаивать все большее число исследователей в самых разных точках земного шара.

Но перед тем как заняться исследованием столь важного вопроса, бросим еще раз взгляд на себя. В том числе, и в плане обсуждения соотношения "мин" под названием "12 июня" с тем "ши", которое все больше вступает в свои права.

Бросив же взгляд – признаем, что способность культуры выполнять функцию особого макросоциального регулятора была УТЕРЯНА нашим обществом в результате так называемой перестройки.

О том, что наша элита великую культуру заменила "Домом-2" и прочими сходными прелестями, говорят все чаще и настойчивее. Но, делая акцент только на этом, выводят из рассмотрения главное. То, что осуществленный постмодернистский разгром ИДЕАЛЬНОГО КАК ТАКОВОГО (он же "перестройка") привел к тому, что наше общество перестало откликаться на культуру как решающий макросоциальный регулятор.

Уничтожение биоценоза – это экологическое преступление. А уничтожение "культуроценоза", способного к уникальной макросоциальной регулятивности, – это еще более масштабное преступление. Совершенное не только по отношению к России, но и по отношению к человечеству.

Теперь в России нет никакой макросоциальной регулятивности. Закон, как все мы видим, далек от выполнения этой роли как никогда ранее. Традиция? Восстановить аграрно-общинный уклад в России нельзя. А если бы и восстановили его, то попали бы не в свой "золотой век", а в "их резервацию".

Конечно, речь идет об уничтожении именно МАКРОсоциальной регулятивности. В отдельных социальных нишах (которые я называю катакомбными), в малых группах, на микроуровне какая-то регулятивность может присутствовать. В виде упрямого отказа от окончательного уничтожения в себе оной. В виде фантомных болей. Но все это не является регулятивностью макросоциальной! Таковая же – просто по факту! – повторяю, вообще отсутствует. Закон ею не стал? Не стал! Традиция ею уже стать не может? Не может! Культура в качестве таковой уничтожена "элитой 12 июня"? Уничтожена. Ну, и чем тогда регулируется общество как макросоциальная система?

Отвечаю – как макросоциальная система, оно сейчас НИЧЕМ НЕ РЕГУЛИРУЕТСЯ. И что тогда есть, например, такое особо любимое нашей властью "мин", как "гражданское общество"?

 

№20. 24.06.09 "Завтра" No: 26

Имена (мин), не связанные с реальностью (ши), – губительны, утверждает школа Конфуция. Эти мин надо заново привязать к ши, или они погубят ши окончательно.

"Моя профессия мин от ши отрывать"… Заявку на создание такой новой профессии сделал и осуществил политический постмодернизм. Созданный им новый профессионализм оказался впервые востребован для разрушения СССР…

Ядерное оружие сделали на одних полигонах. Постмодернистское – на других. Но когда ядерное оружие применили против Японии, мир содрогнулся, поняв, что он попал в новую ядерную эру. А когда постмодернистское оружие применили против СССР, мир ничего не понял. Ни того, что изобретено и применено новое оружие массового поражения. Ни того, чем это чревато.

Перекусывание связи между мин и ши осуществляют особые социокультурные вирусы, выращиваемые в постмодернистских лабораториях. Перекусив связь между мин и ши, социокультурный вирус превращает мин в симулякр (постмодернистский термин, означающий, что форма освободилась от содержания и начала его истреблять). Социокультурные вирусы – это особые организмы, питающиеся связями между мин и ши. Совокупность связей между мин и ши – это культура. Будучи натравленными на культуру, социокультурные вирусы воспринимают ее как среду своего питания и обитания. В этом смысле – что эти вирусы, что клопы в рояле.

Герой рассказа Чехова сообщает аудитории, что он написал однажды трактат "О вреде некоторых насекомых". И что фрагмент трактата, посвященный клопам, очень понравился его дочерям. Далее герой признается, что трактат свой разорвал, ибо "как ни пиши, а без персидского порошка не обойтись". "У нас даже в рояле клопы", – говорит он, разъясняя слушателям причину отказа от писания трактатов.

Буквальное прочтение текста великого художника нас очевидным образом не устраивает. Отнесясь же к словам чеховского героя как к символу, мы сразу же оказываемся на рандеву с двумя политическими сценариями.

Сценарий #1 – "Писать". Выбрав его, мы делаем ставку на смысловую войну, предполагающую восстановление связи между мин и ши, перекушенной социокультурными вирусами. Так поступил Конфуций. Он долго шел путем "чжэн мин" к "да тун". Но в итоге достиг желанного.

Сценарий #2 – "Персидский порошок". Выбрав его, мы замираем в ожидании прихода политического лидера, который выведет клопов из нашего рояля. И сразу уподобляемся чеховскому герою, который, в отличие от китайского мудреца, все проиграл. В чем, кстати, не только символический, но и буквальный смысл чеховского рассказа.

Так выберем же сценарий #1 и (вслед за Конфуцием и его последователями) займемся обнаружением провалов между мин и ши в нашем политическом языке. Ибо не восстановишь связи, не обнаружив этих самых провалов. Обнаружив же, начнем строить мосты через провалы. И связывать тем самым мин с имеющейся реальностью ши.

Не надо бояться того, что ши при восстановлении ее связей с мин обнажит свои уродливые черты. Обнажение уродливых черт – первый шаг к их исправлению. Потому-то уродства и прячутся под масками пустых мин (симулякров), дабы не быть обнаруженными в своем естестве и, после обнаружения, исправленными.

Как популярное в нашем, насквозь постмодернистском, политическом языке мин "гражданское общество" соотносится с ши тотального отсутствия макросоциальной регулятивности?

Гражданское общество – это общество? Да, безусловно.

Общество – это макросоциум? Да.

Макросоциум требует регулятивности? Да.

Значит, гражданское общество предполагает наличие макросоциальной регулятивности? Безусловно.

А ее нет! И мы показали, почему нет.

Так что же это за общество-то без регулятивности?

Идем дальше. Гражданское общество должно что-то противопоставлять власти. На то оно и гражданское. Лишенный регуляторов макросоциум может что-то противопоставить власти? Не может. Вы, к примеру, видите хищника, пожирающего стадо овец, и думаете: "Сейчас я как заведу машину, да на этого хищника как наеду на большой скорости! Овцы спасутся". И тут вы обнаруживаете, что у машины вашей нет ни руля, ни двигателя, ни тормозов, ни газа. Да и бензина не достать. Как же вы на хищника-то наедете?

В машине без регуляторов на хищника не наедешь. Если нет бензина – тем более. Бензином является, как мы понимаем, ощущение некой идентичности, связанной с базовыми ценностями. Нет ни идентичности, ни базовых ценностей. Можно только болтать о том, что "Хаммер" некоего гражданского общества сейчас как заведется… да как на хищника-то наедет!..

Так что же, мин "гражданское общество" никак нельзя связать с нашим ши? Представьте себе, можно. Но только построение этой связи обнаружит нечто крайне малоприятное.

Системных регуляторов и вправду нет. Но это не значит, что нет никаких регуляторов вообще. Это значит, что совершенно особое значение получают регуляторы антисистемные. Таковыми по определению являются какие регуляторы? Правильно, криминальные!

На фоне преобладающего пассива (огромной совокупности различных социальных сгустков, лишенных всякой объединяющей регулятивности), оживляется специфический актив – криминальный социальный сгусток, снабженный особыми, антисистемными, регуляторами.

Этот сгусток и становится тогда нашим гражданским обществом. Как только мы гегелевское мин "гражданское общество" связываем с нашим ши, обнаруживается именно это.

До боли, между прочим, понятно, что именно обнаруживается. Что либо-либо. Либо коррумпированная бюрократия – либо бандократия (криминалитет).

Они-то и воюют друг с другом на протяжении всей постсоветской, тудыть ее растудыть, истории. Я это предсказал еще в конце 80-х годов, наблюдая процесс в Закавказье и Средней Азии. И с горечью наблюдаю, что происходящее сейчас ни на йоту не отклоняется от вычисленного по тем давнишним социокультурным замерам.

В "лихие 90-е" годы криминалитет в существенной степени сдвинул в свою пользу равновесие между собой и коррумпированной бюрократией. Овцы, терзаемые криминальным волком, заблеяли… и позвали на помощь бюрократического волкодава.

Он порычал на волков (к восхищению овец). После чего сам занялся овцами. Точнее, договорился с волками по поводу устраивающих его правил игры. Мол, волки разделывают овец и отстегивают волкодаву в процентах от добытого овечьего мяса. Столько-то положено мясца, столько-то косточек и так далее. И чтоб ни-ни.

Если криминальный волк смухлюет, то бюрократический волкодав в клочья волка порвет. В назидание остальным волкам и на радость овцам. Для которых есть и сладость в том, что волка все-таки рвут, и некое облегчение. Пока волкодав волком занят – и волк к овце не подступит, да и волкодав при деле.

Иначе и не может быть! Обесточенное, лишенное регулятивности общество – это стадо овец. Не сегодня сказано: "К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь". Оправдание режущих и стригущих только в одном – а что еще делать с овцами? Разве что, соединяя правильно мин и ши, и не забывая о персидском порошке, пытаться вернуть им человеческий облик. То есть нормальную макросоциальную регулятивность.

Пока этого нет – криминальная антисоциальная регулятивность будет воспроизводить коллизию волков и овец. Ибо такая регулятивность порождает, конечно, хоть какую-то социальную состоятельность. Безрегулятивный же социум – это несостоятельное сообщество растерянных и испуганных овец. Но, порождая социальную состоятельность, эта регулятивность будет наделять порождаемое волчьей криминальной беспощадностью.

Надо ли пояснять, что коллизия потери нормальной регулятивности и созданное этой коллизией разделение антропоценоза нашего на блеющих овец и договорившихся об их пожирании волков и волкодавов – уничтожат российское государство без всякой иноземной помощи? По мне, так не надо.

Можно, конечно, пытаться разбудить в умах волков и волкодавов заботу о поголовье овец – мол, чем завтра питаться-то будете? Так пытались мы разбудить сие в их умах. И даже не вполне безрезультатно.

Правда, результат совсем не тот, которого хотелось бы.

Реальным результатом стала паллиативная концепция России как среднесрочного проекта. Рассуждают вразумленные волки и волкодавы примерно следующим образом: "Надо бы здесь еще годков этак десять – пятнадцать, а лучше бы двадцать попитаться своими овцами. А за это время – совсем иначе обустроиться в соседних угодьях. Не только бабки туда перегнать, но и предприятия там скупить. Какие дадут, разумеется.

Дети вырастут, обучение получат, какое полагается, совместимое с жизнью в этих соседних угодьях. Опять же, семьи создадут, и появятся в тех угодьях какие-никакие, но родственники. Словом, главное, чтобы "на наш век хватило".

А как нам, волкам и волкодавам, без своих овец? И мясцо-то у этих наших овец иначе пахнет, чем у ихних, и блеют они иначе, когда их задирают. Как-то, знаете ли, мелодично, проникновенно. И жрать мясцо под березами гораздо удобнее и привычнее, чем где-то там, за бугром.

Словом, продержаться сколько-то надо. Ну уж, а потом… Как выйдет… Овец ведь не переделаешь. Да и начнешь их переделывать – себе же во вред получится. Переделанная овца – она, знаете ли… проходили мы это самое, и по второму разу – ни в жисть.

Да и мало ли что потом будет? Может, мировое правительство! Может, халифаты какие-нибудь или еще что! Вона, как Китай прет. А может, инопланетяне прилетят! Или постчеловек появится!

В любом случае не нашего – волчье-волкодавного – ума это дело. Пусть какие-нибудь там очкарики про это -. ..стратегией, кажется, называется… – поболтают. А мы меж собой погрыземся, да овечками как следует полакомимся напоследок. А как же – ведь свои же овцы! У нас с ними эта… как там… национальный консенсус".

Можно, конечно, задаться сакраментальным вопросом: "А стоило ли пробуждать нечто подобное в умах волков, волкодавов и волчье-волкодавной помеси?" Что ответить?

Пока есть хотя бы единая Российская Федерация – есть и шанс на то, что внутри нее (в катакомбах, о которых я говорил неоднократно) вызреет нечто подлинно человеческое, социально-регулятивное, идеально мотивированное, страстное и дееспособное.

Если же эта Российская Федерация перестанет существовать, распадется, то есть стопроцентная гарантия того, что ничего ни в каких катакомбах не вырастет. Ирридента (война за воссоединение) не ведется одновременно с вызреванием чего-то там в каких-то катакомбах. Ирреденту ведет озлобленный и очень сильно замотивированный в идеальном плане народ. Настоящее сообщество граждан – а не псевдогражданское "бе-бе, ме-ме", к которому все чаще адресуется зачем-то наша власть, называя "бе-бе, ме-ме" аж гражданским обществом. То ли власть наша облюбовала себе этот симулякр, понимая, что речь идет о симулякре, то ли она обольстилась наличием связи между мин и ши… впрочем, не это главное.

Главное то, что овечьим стадом наше общество стало, как только удалось разгромить культуру в качестве макросоциального регулятора. Позволили же отнять у себя этот регулятор сами обитатели СССР, решившие, что безрегулятивность – и есть свобода.

А еще решившие, что будут пастись на замечательных заливных лугах капитализма под теплым рыночным солнышком в отсутствие каких-либо волков. Ибо волков в природе нет, о чем убедительно повествует диссидентская литература и перестроечная публицистика. Есть же только свои взбесившиеся номенклатурные волкодавы (насчет того, что взбесившиеся – как говорится, крыть нечем). Ужасные волкодавы преступно заменили единственно здоровую природную среду (рынок, капитализм) на какую-то полиэтиленовую всеобъемлющую совковость. В которой ни тебе вкуса, ни запаха. Одна безопасность от выдуманных волкодавами волков.

Выдуманы волки волкодавами с понятной целью – чтобы овцы соглашались терпеть волкодавов. Выдумщики-волкодавы погрязли во лжи. А надо, чтобы ни капли лжи. А одна лишь правда про то, как ужасны волкодавы. Сначала уничтожившие 90 миллионов овец (Солженицын и его последователи об этом повествовали с неукротимой правдивостью), а затем решившие напасть на мирную гитлеровскую Германию. (Тут уже мало было неукротимой правдивости а ля Солженицын. Тут надо было породить неукротимо правдивого гэрэушника… гэрэушники, они, знаете ли, все такие… и подключить его к проекту "Братство овец и волков". А то как-то перцу в проектике, знаете ли, чуточку не хватало.)

Короче, волкодавы – это сплошной ужас. Что творили – не описать. Как прочитаешь, сразу рука тянется порвать партбилет. А сердце и мозг воспламеняются благородным овечьим негодованием. Особо же обидно то, как волкодавы лгут по поводу волков. Мол, за триста процентов прибыли волчонок волчицу продаст. Вот ведь до чего волкодавы договорились!

Между тем волк – это вовсе и не волк, а очень овцелюбивое и безопасное животное, способное изгнать волкодава. Животное это и надо призвать, плюс восстановить нормальную природную среду вместо среды совково-ненатуральной. В природной среде волкодавам места не будет. Они немедля загнутся. Волки обнимутся с овцами. Постсовковая травка потеряет пластмассовый привкус, станет сочной, витаминизированной. Еще более питательной, чем та досовковая, по поводу которой волкодавы тоже клеветали почем зря.

И это будет, будет! Свет в конце туннеля светит, и видели его ездившие за рубеж совки-человеки, потаенно мечтающие стать благородными овцами, отряхнув антропный прах вместе с совковой нечистью. Видели они овец западных, живущих в глубочайшей дружбе с волками! И питающихся восхитительными травками, в неограниченном количестве находящимися в тех супермаркетах.

А что "Человек – это звучит гордо", что "сердце Данко", да все прочие "повести о настоящем человеке", – так это заговор волкодавов. На самом деле же, "Человек – это звучит скверно". Человек – это вообще изобретение волкодавов. Настоящим же, благородным существом, подлинным венцом Творения, является только овца. А также, конечно же, подлинный – не мифологизированный волкодавами! – волк, конкурирующий с овцой за статус наиболее благородного, альтруистического и, главное, вегетарианского существа.

Кто-то, наверное, воскликнет, что я сгущаю краски. Полно, я создаю развернутое мин, гораздо более благолепное и достойное, нежели имевшее место ши. И если кто-то позабыл это ши под названием "перестройка", то пусть знает – забывшие свое прошлое обречены на то, чтоб пережить его вновь.

Прошло более двадцати лет, но в ушах у меня звучит голос бакинского старика, стоявшего тогда на краю могилы и не побоявшегося поведать мне о скрытых пружинах "перестроечного" процесса. Пружины – пружинами, сказал в итоге старик… Полбеды, сказал он, эти пружины. Намного хуже то, что наше общество – это "общество ням-ням, которое может зарезать один волк". Что "ням-ням", что овечье стадо… какая разница? Как отдавалось завоеванное кровью и мукой поколений – я никогда не забуду. Оно было отдано с упоением, походя. Сразу же после этого обесточенными оказались все генераторы социальной регулятивности.

Обесточенную остаточную Россию можно было резать на любые куски. И для того, чтобы сохранить ее, нужно было задействовать самых разных и разнокачественных интересантов. А кого еще, не "ням-ням" же этих?! Американцы боятся, что Сибирь и Дальний Восток отойдут китайцам? Прекрасно. Другие американцы боятся совсем неконтролируемой в случае, если расползется и РФ, ситуации с ядерным оружием? Прекрасно! Что? Ими движет не стремление к благу жителей РФ? А почему ими должно двигать стремление к благу чужих для них жителей какой-то там РФ?

Кто еще может как-то что-то скреплять и удерживать? Волки, волкодавы?.. Одно до боли ясно – не овцы.

О том, зачем скреплять и удерживать, я уже сказал. Делать это можно, только надеясь на то, что затоптанные овцами, исполосованные волками и волкодавами люди Отечества нашего все-таки начнут собираться по катакомбам. И восстанавливать отнятую у них регулятивность, без которой они и не люди вовсе. Это – по поводу того, зачем скреплять и удерживать. А по поводу того, чем… Прошу прощения, но в такой беспрецедентной ситуации – всеми подручными материалами, выбирать не приходится.

Скрепляя и удерживая, надо исправлять имена. И через это собирать то, что продолжает цепляться за презренный для овец, волков и волкодавов статус каких-то там, видите ли, людей. Связь между мин и ши… исправление имен (чжэн мин), основанное на восстановлении этой связи, принцип обратной связи между мин и ши (у конфуцианцев это называется "би цы")… все это – ради призрачной надежды "да тун"?

А разве у китайцев эта надежда не была призрачной? Они могли двигаться к этой надежде сквозь нескончаемые беды выбранным путем чжэн мин, а нам слабо? Ну, если нам слабо, то все кончено. Но кто сказал-то, что слабо? Овцы? Волкодавы? Волки эти овцелюбивые?

Идя путем чжэн мин, мы обнаруживаем, что реликт социальной регулятивности – криминален. Что после учиненного перестройкой постмодернистского разгрома культуры в виде регуляторов – у общества остались лишь подызношенные "понятия" (не путать с гегелевскими). Те, благодаря которым наша криминальная элита все же регулирует хотя бы самое себя. В отличие от всех прочих. То есть, конечно же, и эта элита уже погружается в пучину внепонятийного беспредела. Однако именно погружается, а не погрузилась.

Но если главные макросоциальные регуляторы – это остаточные криминальные "понятия", то (просто по определению) реликтом гражданского общества, да и устойчивого макросоциума воообще, является только криминалитет. А значит проверка метафор (волки, овцы, волкодавы и так далее) понятийностью (реликтовые регуляторы, антисистемная активизация, антинормативная нормативность, превращенная социальность и так далее) худо-бедно, но проведена. Чай, не социологический трактат пишем, а аналитикой занимаемся.

Метафоры, выдержавшие тестирование понятийностью, – это уже не только метафоры. Это то, из чего можно создавать аналитическую мозаику. Картину происходящего, то есть. Создавая эту картину, я не злопыхаю и не восхваляю. Я пытаюсь быть точным. И хочу знать – что в моей картине нелогично, бездоказательно?

А ну как окажется, что все логично и доказательно? Тогда что мы в очередной раз отпраздновали 12 июня 2009 года? Освобождение от макросоциальной регулятивности? И на что надеемся? На то, что эта регулятивность сама собой восстановится? В каком качестве? С опорой на что?

Я подозреваю, что определенные элитные группы в нашей стране (стране без социальной макрорегулятивности, если мои построения правомочны) радуются отсутствию этой самой регулятивности. Ибо в такой ситуации общество абсолютно беспомощно. И ничего вообще нет, кроме власти. НО ЕСТЬ ЛИ ТОГДА ВЛАСТЬ?

Вот вопрос, сочетающий в себе прикладную актуальность и философско-политическую масштабность.

Что значит "есть" и что значит "власть"?

Для того, чтобы власть могла сказать о себе (хотя бы себе самой), что она есть – она должна предъявить (опять же, хотя бы себе самой) некие основания.

Я сознательно не называю эти основания легитимностью, чтобы не завышать планку. Я всего лишь говорю – некие основания, и точка. Но откуда власть возьмет эти основания?

Как, иначе говоря, в принципе в таких условиях может осуществляться само конструирование властного субъекта? Если ничего, кроме него самого, нет (и он почему-то не впадает от этого в неописуемый ужас), то конструирование властного субъекта является его самосозданием (самоконституированием).

Как это происходит в ситуациях, подобных нашей? Ведь хотя наша ситуация и оригинальна донельзя, но присмотреться к каким-то, пусть и условным, прецедентам, согласитесь, не лишне.

Прецеденты же говорят о том, что в условиях пусть не слишком, но похожих на наши, – власть самоконституируется на микросоциальной основе. Не имея макросоциальных оснований, она начинает черпать ресурс хотя бы внутривластной регулятивности из того или иного относительно регулируемого микросоциума.

Каковым может быть любой трайб. Например, карабахский (в Армении) или нахичеванский (в Азербайджане). В Сирии это алавитский клан. Династическая королевская власть в Саудовской Аравии держится на доминировании племенного клана Судайри в союзе с кланами Шаммар и Джилюви. Да мало ли еще примеров! Почти в любой стране Африки нынешняя власть вызрела из военно-политического доминирования одного из трайбов.

Поэтому нет ничего беспрецедентного в том, что самоконституирование у нас, в условиях столь прискорбной ситуации, стало осуществляться через апелляцию к тем или иным трайбам ("питерские") или диффузным корпоративным группам ("чекисты").

Беда не в типе самоконституирования, а в том, что любая микросоциальность, помещенная в макросоциум, лишенный регуляторов, варясь в собственном соку, теряет и свою микрорегулятивность. Микрорегулятивность распадается вместе с микрогруппой. Где черпать ресурс для поддержки хотя бы этой микрорегулятивности, да и микрогруппы как самоконституировавшегося субъекта?

Заумные наукообразные рассуждения? Полно! Ничего сейчас нет актуальнее той темы, к обсуждению которой мы, наконец, подошли. И которая, к счастью, имеет, помимо политической актуальности, еще и концептуальное значение. Соединить одно с другим крайне сложно. А в рамках обсуждаемой тематики – почти невозможно. Но, как выясняется, именно "почти".

Мы уже начали концептуальное обсуждение того, не является ли мин "глобальный кризис" принципиально неправильным, не отвечающим тому ши, которое породило это мин? И на которое неправильное мин оказывает обратное воздействие (би цы).

Мы высказали гипотезу, согласно которой процедура исправления имен (чжэн мин) по отношению к мин "глобальный кризис" не просто требует замены ложного мин "кризис" подлинным мин "катастрофа". Нет, требуется еще и доуточнение полученного подлинного мин.

Катастрофа-то катастрофа, – но какая? Я предложил к рассмотрению вариант доуточнения, сказав, что речь идет о растянутой во времени (катастрофа всегда более или менее растянута во времени) катастрофе глобальной дерегуляции.

Что такое дерегуляция у нас – мы поняли.

Мы поняли также, что мы являемся искусственно созданным глобальным сгустком дерегуляции.

Но что такое дерегуляция у них? Глобальная перестройка? Какую роль в ней должен сыграть наш глобальный сгусток дерегуляции?

Он должен выплеснуться наружу? Или, наращивая свою плотность, стать социокультурным аналогом особого типа звезд?

Социокультурное смысловое горючее (в звездах – ядерное горючее) выгорает. Происходит сжатие, коллапсирование.

Оно может быть не слишком глубоким или очень глубоким. Тут все зависит от звездной – или социальной – коллапсирующей массы.

Если оно становится очень глубоким, то образуется либо практически невидимый в окружающем (физическом или социальном) космосе "черный карлик", либо даже черная дыра.

Дыра же – если она искомое для каких-то "делателей коллапсов" – начинает поглощать материю из окружающего ее (опять-таки, физического или социального) космоса.

Тут весь вопрос в соотношении масштабов дыры и космоса.

Физический космос настолько больше известных черных дыр, что ни одна из этих дыр свернуть космос не может. Хотя астрофизики живо обсуждают наблюдаемые эксцессы поглощения целых галактик черными дырами, находящимися в их ядре.

Если же социальный космос (человечество) сопоставим по размеру с создаваемой дырой и всего-то раз в пятьдесят больше этой дыры по массе и раз в семь больше по размеру – то ждать можно чего угодно. Полного коллапса, в том числе.

И это "что угодно" всегда будет для кого-то желанным. Создайте любое "что угодно" – ну, совсем любое – и оно для кого-то обязательно станет желанным. Кто-то решит на этом сделать гешефт. А кто-то это сочтет созвучным своим ценностям.

Тут еще и прочие факторы… Ведь обсуждали же мы их!

И аферы с кнопочками обсуждали…

И классовые игры с самоспасением элиты за счет бегства из породившей ее формации (капитализма)…

И объективные закономерности обсуждали, причем самые разные.

Ну, не может человечество, например, ни остановить информационный бум, ни справиться с ним без создания нового человека.

И нового человека создать не может.

И технологически свой рост сдержать не может.

И выжить в условиях роста не может.

И управлять ростом не может…

И ножницы между ростом человеческого качества и ростом человеческих возможностей раскрываются неумолимо.

Да мало ли еще что происходит в сфере этого самого объективного!

Субъективное накладывается на объективное. И наоборот. Новый человек не может быть создан в условиях старой общественной формации. Не Зюганов говорит о посткапитализме. Он-то о нем помалкивает. Другие акторы перехватили эту тему, животрепещущую сегодня как никогда.

У сгустка афер, больших игр и объективных проблем есть ядро. Ядро – это ши (то есть некая реальность). У каждого ши есть мин. Мин для рассматриваемого ши, как мы уже установили – катастрофа дерегуляции.

Есть наш сгусток дерегуляции, есть глобальный потенциал дерегуляции. И есть модель социокультурной черной дыры, способной поглощать целые социокультурные галактики, а то и некую смысловую Вселенную.

Наш сгусток дерегуляции создает и углубляет система \"перестроек\" (вспомним: \"начать, углубить, обострить\").

Перестройка – это использование властью против своего общества постмодернистской "лучевой пушки". Еще и еще раз ударив из нее по нашей многострадальной социокультурной ткани, можно завершить создание дерегулятивной черной дыры. И использовать эту дыру для поглощения неких смысловых галактик (а то и некой Вселенной, опять же, разумеется, смысловой).

Многое уже обнаружено нами. Конечно, не на уровне развернутых социальных теорий (аналитикой, повторю еще раз, занимаемся), а на уровне эскизов. Так сказать, почеркушек. Но ведь – обнаружено.

Остается состыковать две вещи. Эту самую политическую актуальность, к которой мы только что подобрались, и… и нечто другое, концептуально значимое.

Суть которого проста как мычание. Ну, ладно, у нас такая дерегуляция. А у них? Что в их благополучном мире позволяет говорить о нарастании дерегуляции, как о ядре некоего сгустка объективных проблем, больших игр, сверхкрупных афер и прочего?

Поскольку мы уже подобрались к самой животрепещущей политической актуальности, то не поймать за хвост политологическую жар-птицу было бы непростительно. А к тому, что у них позволяет говорить о нарастании дерегуляции – мы перейдем чуть позже. Надеюсь, что переход к этому облегчится после обнаружения политической актуальности. Но, как бы там ни было, обнаружения этой актуальности нам не избежать.

Мы установили, что власть, поддерживающая внутривластную регулятивность в условиях полного отсутствия регулятивности макросоциальной, сначала схватится за микросоциальные (корпоративные, трайбовые) сообщества. С их остаточной микрорегулятивностью.

А затем… Затем она неизбежно столкнется с проблемой рассыпания и этих микросообществ. А также с ослаблением присущей им микрорегулятивности. Что тогда делать власти?

Может быть, ответ на этот вопрос позволит понять главную загадку прошедшего политического сезона. Загадку дуумвирата как модели. Загадку Медведева как политической фигуры. Не является ли все это своеобразным ответом власти на обнаруженный ею дефицит саморегулятивности?

Выдвигая такую смелую гипотезу, мы должны отдавать себе отчет в том, что она не предполагает осознанных действий власти во имя преодоления какого-то там, видишь ли, дефицита какой-то там саморегулятивности. "Живем – и в ус не дуем", "всё у нас в шоколаде" и так далее.

Но, как и у любого сознающего субъекта, у власти, кроме сознания, есть еще и бессознательное. Если где-то и вызрела надоба в преодолении дефицита теперь уже и микросоциальной регулятивности, то именно в этом бессознательном. В сфере властных коллективных инстинктов. Что не только не меняет существа дела, но и, напротив, делает это самое существо гораздо более концентрированным.

Конечно же, выдвижение модели дуумвирата вообще и Медведева как новой властной фигуры ускорило распад микросоциальной трайбовой (питерской) и корпоративной (чекистской) регулятивности.

Но регулятивность эта и так уже распадалась, причем достаточно быстро. Не было ли в создании модели дуумвирата и в выдвижении Медведева, помимо массы осознаваемых малых политических надобностей, еще и одной этой большой, лишь во властном бессознательном оформившейся, надобы. Имя коей – "регулятивность". Не макросоциальная, предполагающая преодоление описанной мною десоциализации населения страны, а внутривластная. В самом узком и прагматическом смысле этого слова. Не питерские… не чекисты… а кто?

 

№21. 01.07.09 "Завтра" No: 27

Вы сделали физический замер. Посмотрели, например, на термометр. Увидели, что ртуть замерла на отметке "минус тридцать пять". И – оделись потеплее перед тем, как выйти на улицу.

Вы сделали замер социокультурный (или когнитивный, или иной). Увидели, что духовное или интеллектуальное состояние отдельных групп социума – такое-то. Дальше что? Руки в ноги и за рубеж?

Ах, нет! Вы патриот! Вы остаетесь! Остаетесь и… И сообразуетесь с ситуацией? Принимаете на себя роль учителя в школе… Миль пардон! С каким контингентом?

Ясно, каким. Тем, который сделанный замер выявил.

В известном анекдоте учитель, чтобы заинтересовать постсоветских учеников, зайдя в класс, задает вопрос: "Кто знает, как натянуть презерватив на глобус?" Когда контингент интересуется, что такое глобус, учитель с удовлетворением констатирует: "Ну, вот… Теперь можно начинать занятия географией".

Если весь наш постсоветский мир – это не театр, как утверждал великий Шекспир, а такая вот школа, в которой столь нестандартным образом надо завоевывать внимание столь нестандартных учеников, то что такое социальная роль? Любая роль – учителя, политолога, политического философа?

Реальность ("ши" по Конфуцию) настоятельно требует повышения уровня сложности аналитических построений. А школьники в состоянии освоить лишь донельзя упрощенные "мин". Как тогда вводить одно в правильное соответствие с другим?

Не первый раз я сталкиваюсь с подобной проблемой. И, как мне кажется, нашел приемлемый способ ее решения.

В момент, когда выйдет эта публикация, двадцать первая в рамках второго моего газетного сериала, выйдет и книга, в которой первый сериал ("Медведев и развитие", если кое-кто еще помнит) превращен в двухтомное исследование "Исав и Иаков. Судьба развития в России и мире".

Ну, так вот… В книге есть целая часть, которую я сознательно не стал публиковать в газете, назвав отказ от "огазетивания" этой части исследования "погружением на глубину". Разве это девальвировало другую часть исследования, в которую вошли – конечно же, серьезно переработанные, – газетные материалы? Никоим образом.

Ценя невероятную редакторскую дерзость А. Проханова, готового печатать мое исследование в десятках номеров газеты, я ни злоупотреблять этим не собираюсь, ни превращать рискованные и без того газетные марафоны в дурную бесконечность, в "перпетуум мобиле".

Подойдя к некоей черте, за которой сложность аналитических построений войдет в противоречие с газетным жанром, я не сойду с дистанции, а уподоблюсь гегелевскому кроту истории. То есть ненадолго погружусь в негазетные, так сказать, изыскания. С тем, чтобы в итоге предъявить заинтересованному читателю полномасштабное исследование в виде очередной книги, в которой будет как газетная, так и "негазетная" часть.

Пока что мы вместе с читателем к этой черте лишь понемножечку приближаемся. А раз так – продолжим "школьные упражнения", не сетуя на качество школы и не заискивая перед теми ее учениками, для коих изучение географии возможно лишь после пробуждения специфической мотивации.

То, что я предложил читателю в виде соотношения имен (мин) и реальности (ши), может быть описано и с использованием европейского научного аппарата. Но этот (хорошо знакомый специалистам по лингвистике и семантике) аппарат с его "коннотатами", "денотатами" и так далее… он… ну, как бы поделикатнее выразиться… Он и сложнее конфуцианского аппарата, и суше (то есть выморочнее) оного. Конечно же, европейский аппарат позволяет технологизировать то, что аппарат китайский технологизировать не в состоянии. И потому приходится пользоваться синкретическим аппаратом, в котором есть место и китайским понятиям, и европейским открытиям новейшего времени.

Тот же социокультурный вирус, например… Его не Конфуций изобрел и не его последователи. Хотя и конфуцианцы оперировали сходным инструментарием. И все же – вирусами занялись, конечно же, европейцы.

Сначала они поняли, что такое вирусы биологические. Поняли – как на практическом, так и на теоретическом уровне. Возникли и теоретическая биология, и вирусология, и другие более сложные дисциплины.

Конечно же, понять по-настоящему, что такое социокультурный вирус, можно лишь детально разобравшись в природе вирусов иных – биологических, в том числе. Но начать сейчас подобным разбирательством заниматься – значит, переступить ту черту, наличие которой я только что оговорил.

Это можно было сделать и раньше. Но зачем?

Можно было, говоря о различиях между кризисом и катастрофой, начать расписывать уравнения Вольтерра-Локки. Но, во-первых, это не в газете делают. И, во-вторых, утонуть в деталях легче, чем анализировать принципы.

Принцип же, который я сейчас хочу обсудить с читателем, – агрессивность. Европеец чаще всего существо метафизически агрессивное. Он все, что познает, немедля превращает в оружие. Познав биологические вирусы, он использовал это знание во благо, научившись бороться с определенными заболеваниями. Но тут же он использовал это знание во зло… создавши вирусы боевые.

Нобелевский лауреат, астрофизик С. Хокинг (человек очень осведомленный) после 11 сентября 2001 года сразу же заговорил об угрозе "вируса Судного дня". То есть вируса, способного уничтожить человечество не частично (как, между прочим, ЛЮБАЯ ядерная война), а полностью. Ответ на эту угрозу Хокинг предложил специфический. Начни я его рассматривать – мы вновь рискуем утонуть в частностях. Давайте лучше о принципе.

Итак, сначала европейцы открыли биологический вирус и тут же создали соответствующее оружие.

Затем они, европейцы эти (если кому-то удобней, то евроамериканцы), создали компьютер. Возникли разного рода новые дисциплины. Наиболее на слуху, видимо, такая дисциплина, как "искусственный интеллект".

Параллельно развивалась теория систем.

После создания всего этого понятия "ядро системы", "периферия системы", "коды, хранящиеся в ядре" стали междисциплинарными. Их задействовали (размяли, детализировали) сразу и биологи, и специалисты по искусственному интеллекту, и математики, занятые общей теорией систем, и…

И политические культурологи. Если точнее – специалисты по социокультурному моделированию. Но главное, опять же, не в этих профессиональных деталях, а в принципе.

Как только были разработаны все основные понятия (социокультурное ядро, социокультурная периферия, социокультурные коды) – дошло дело и до того, что связано с… С социокультурными вирусами.

Про вирусы компьютерные все знают. И понимают, что речь идет не о метафоре – об изделии. То есть о том, что можно и изготовить, и запустить. К вопросу о метафизической агрессивности европейца как оборотной стороне его технологической изощренности.

Компьютерные вирусы стали оружием, применяемым в специфических военных действиях. Такого рода оружие является одной из частных модификаций так называемого "нелетального" оружия. А оно, в свою очередь, является одной из модификаций "оружия пятого поколения". На подходе уже – оружие шестого и чуть ли не седьмого поколения. Но это, опять же, частности. Хотя и весьма существенные.

Принцип же – прост, как мычание. Как только появились не биологические, а иные вирусы (ну, хотя бы компьютерные), речь зашла и о вирусах социокультурных (а также когнитивных и иных). Подчеркиваю – речь зашла о них не как о метафорах, а как об изделиях. Социокультурный вирус – это такое же изделие, как и вирус компьютерный. И это – тоже оружие. Которое кто-то относит к пятому, а кто-то к шестому поколению. Я со своими коллегами – к шестому. Но это, опять же, частности.

Принципиально же тут только одно. То, что социокультурный вирус является оружием в той же степени, как и вирус компьютерный.

Когда правительственные компьютеры ряда государств подверглись атаке, то есть воздействию компьютерных вирусов, – что сделали государства? Они расценили это как акт кибертерроризма. И, сообразуясь со статьями международного законодательства, обратились в международные инстанции, дабы подвергнуть предполагаемых террористов уголовному преследованию. Они ведь не стали, будучи оч-ч-чень демократическими государствами, рассуждать вместо этого о том, что каждый гражданин должен иметь законное право на мессиджи, заполненные вирусами и адресованные чужим информационным системам.

Но в каком-то смысле, согласитесь, – что компьютер, что мозг. Просто в мозг как суперкомпьютер засылают адекватные этому "супер" когнитивные вирусы.

Итак, есть вирусы как средство поражения тела (биологические). Есть вирусы как средство поражения информационных систем (компьютерные). Есть вирусы как средство поражения мозга-суперкомпьютера (когнитивные). А есть вирусы как средство поражения вашей социокультурной макросистемы (культуры, цивилизации). Это вирусы социокультурные.

Почему же анализ социокультурных боевых вирусов расценивается как поползновение на человеческую свободу, как возврат к идеологическому диктату, цензуре, инквизиции особого рода? А анализ боевых компьютерных вирусов таким образом не расценивается?

Что? Дураки и негодяи могут, видите ли, этой аналитической рефлексией неадекватно воспользоваться? Так они любой рефлексией могут неадекватно воспользоваться.

У тех социальных групп, которые справедливо обеспокоены возможностью очередного государственного развала, групп уже отнюдь не малочисленных, – есть один фундаментальный изъян. Они боятся сложности.

В результате их раз за разом разделывают, так сказать, под орех те, кто освоил сложность эту самую (эффективную, разумеется). Терпя от освоивших оную малосимпатичных лиц и структур одно сокрушительное поражение за другим, группы прогосударственные (и те, кто от их лица выступает) огорчаются аки дети. И обязательно на что-нибудь ссылаются. То на загадочность применяемого против них оргоружия… То и вовсе на мистику…

Между тем виновны не злые силы (которые, конечно же, всегда существуют), а сами эти группы и их выразители, забывшие даже народную поговорку про то, что "простота хуже воровства".

Россия за тысячелетия освоила науку побеждать в простых и безусловных ситуациях. По ту сторону – наш враг, по эту сторону – мы. Так-то оно так… Но… Но, как говорят мои друзья из российских войск специального назначения, "враг нас предал". Вызовы уже никогда не будут простыми. Точнее – они слишком поздно станут простыми. Тогда, когда ответить на них адекватно будет уже нельзя.

Несколько месяцев назад какой-то украинский сайт (причем не западенский, а вменяемо-прорусский) опубликовал специфический анализ одной из моих статей, входящих в данный газетный сериал. Суть анализа сводилась к следующему.

Во-первых, я говорю, что американцы в результате определенных глобальных манипуляций, опрометчиво названных кризисом, не ослабли, а укрепились. Поскольку же, КАК ИЗВЕСТНО, на самом деле они ослабли, то я их выгораживаю. Естественно, с сугубо злостными намерениями.

Во-вторых, я говорю, что создание новой глобальной валюты и невозможно, и не обязательно для нас позитивно. Ибо валютой этой будет не рубль, а что-то другое. То ли юань, то ли какая-то коварная заморочка, призванная взрастить легитимное мировое правительство весьма недемократического типа. Поскольку же, КАК ИЗВЕСТНО, новая глобальная валюта прикроет "американскую лавочку", то, доказывая ее невозможность и проблематизируя ее конструктивность, я опять-таки злостно содействую тому же американскому империализму.

Эта конспирологическая украинская "шиза" поначалу показалась мне вообще не заслуживающей никакого внимания. А зря. О том, почему зря – чуть позже. Сейчас же – краткое практическое резюме, вытекающее из осуществленных только что теоретических построений.

1) Нынешнее российское всеобъемлющее гниение, которое я уже не раз назвал "эта сладкая катастрофа", – чудовищно и губительно.

2) Оно порождено как объективными причинами, так и пресловутой перестройкой, которая (как я опять-таки уже показал) является применением властью против своего общества некоего оружия – социокультурных боевых вирусов.

3) Лабораторией создания подобных вирусов является глобальный политический постмодернизм.

4) Применив подобное оружие против СССР, постмодернизм этот в принципе может применить его и еще раз против России, и против любой другой страны мира, и против некоей совокупности стран, цепляющихся за отменяемый этим постмодернизмом проект (конкретно – проект "Модерн").

5) Пораженное данным оружием общественное сознание впадает в состояние абсолютной или относительной дерегуляции. Поэтому "сладкую катастрофу" можно еще назвать "катастрофой дерегуляции".

6) Протекающий мировой эксцесс, опрометчиво названный кризисом, можно рассматривать и под этим углом зрения. То есть как первую пробу пера в том, что касается подлинно глобальной перестройки, наносящей свой социокультурный удар по всем очагам проекта "Модерн".

7) Как всегда в таких случаях, социокультурные удары по очагам проекта "Модерн" потому и могут быть эффективными, что с самим проектом все не в порядке. Проект этот устал, не справляется с нагрузками и так далее.

8) Наличие внутренней усталости и надорванности проекта "Модерн" никоим образом не отменяет проблемы применения против этого проекта социокультурного оружия особой мощи. Как не отменяло наличие усталости и надорванности советского проекта проблемы применения против него социокультурного оружия того же типа.

9) Идеологическая война, политическая война и другие формы борьбы за власть не имеют ничего общего с применением социокультурного оружия.

Потому что любая такая борьба предполагает в дальнейшем, после взятия власти, – осуществление оной в полном объеме. И по этой причине исключает, например, войну с Идеальным как таковым. То есть с тем, что необходимо для осуществления любой полноценной власти. Никто из акторов идеологической или политической войны не будет рубить сук, на котором сидит. Сравни – ленинские размышления о том, от какого наследства мы отказываемся. Тут важно именно то, что даже для Ленина отказ от любого наследства – это нонсенс. Ибо хочется осуществлять власть, а не оказаться обесточенным сразу же после ее взятия. А власть можно осуществлять лишь в том случае, если не уничтожена идеальная почва, и если какое-то наследство (традиция, тянущаяся из прошлого) может оказаться соединенным с твоей исторической новизной.

10) Таким образом, социокультурный удар, нанесенный по СССР, не предполагал и не предполагает осуществления в постсоветской России сколько-нибудь эффективной власти. Он предполагает фактическое безвластие, то есть невозможность преодоления существующей фундаментальной инерции – инерции регресса. Путин регресс стабилизировал, но не преодолел. Медведева подталкивают к новой перестройке, новой социокультурной репрессии. Но даже если он не поддастся – будет просто сохранена существующая инерция. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Если сделанные мною утверждения справедливы, то налицо вопиющие несоответствия между вызовами (ши), с которыми сталкивается власть, и именами (мин), которые даны этим вызовам. Во имя исправления имен назову хотя бы основные несоответствия.

Мин #1: "Россия встает с колен, возрождается".

Ши #1: Россия продолжает двигаться в регрессивной колее. Нет не только возрождения, но и стабилизации. Стабилизирован регресс – и только. Всё, что может переломить такое ши (несовместимое ни с какой государственностью), требует особой – контррегрессивной – мобилизации. Она почти невозможна. Но если ее не осуществить, задействовав вышеназванное "почти", – историческое прозябание очень быстро превратится в историческую агонию.

Мин #2: "Враг России – коррупция и ею одержимая бюрократия. Даешь борьбу с коррупцией, мафией и так далее".

Ши #2: в России нет ни мафии, ни коррупции. Есть новые формы организации общества. В первом приближении, их можно назвать "перманентным первоначальным накоплением богатств". Не капиталов даже, а богатств! Такой процесс постепенно превращает Россию в криминальное государство. В пиратское королевство. Бороться с этим – можно и должно. Но это – борьба за выход из состояния первоначального накопления. Борьба не технологическая (как борьба с мафией и коррупцией), а стратегическая. Если подменять стратегическую борьбу технологической, то болезнь будет стремительно прогрессировать.

Мин #3: "Россия укрепляет свое положение на международной арене".

Ши #3: Россия провалила сразу два проекта, ради которых не до конца преступная часть антисоветской элиты освобождала Россию от обременений, связанных с наличием союзных республик.

Первый проваленный проект – создание национального государства. Россия не стала национальным государством. Нельзя построить нацию в условиях длящегося регресса.

Второй проваленный проект – воссоединение новой России с Европой. Тут, как говорится, "без комментариев". Достаточно лицезрения двух (теперь уже двух!) барьеров, отделяющих Россию от старой Европы, воссоединение с которой предполагалось. Это и барьер из стран бывшего соцлагеря, и барьер из наших бывших союзных республик, он же – "Восточноевропейское партнерство".

Россия не вошла в НАТО, не вошла в ЕС. Она оказалась сдавлена между стремительно возвышающимся Китаем и медленно объединяющейся Европой, вновь готовой кинуться в объятия "добрых" США Обамы, разительно отличающихся от "злых" США Буша.

Мин #4: "Россия поступила определенным образом в силу объективных причин. КАК ИЗВЕСТНО, все империи рушатся. КАК ИЗВЕСТНО, коммунизм нежизнеспособен. КАК ИЗВЕСТНО, нет империй без колоний. КАК ИЗВЕСТНО, весь мир триумфально движется в общем глобализационно-капиталистическом направлении".

Ши #4: все "как известно", которыми начинено мин #4, – это социокультурные вирусы. На самом деле – и это видно хотя бы на примере Евросоюза – налицо тенденция к формированию макрогосударств (то есть империй нового типа), а не к краху империй. Об этом открыто говорят очень многие ведущие западные исследователи. Жизнеспособность коммунизма (то есть некоего строя, в котором существует правящая роль условно коммунистической партии, как это и было в случае СССР) доказана Китайской Народной Республикой. Бред, согласно которому империи бывают только империями колониального типа, вполне конкурентоспособен бреду, согласно которому, чтобы выстоять в шторм, кораблю надо сбросить балласт. То есть, Россия не подчинилась объективным закономерностям, а оказалась втянута в непрозрачную элитную авантюру, которая в итоге провалена самым сокрушительным образом.

Мин #5: "Даже если Россия никуда и не войдет, а нынешние тенденции переломить не удастся, ничего страшного не случится. У нас много ресурсов, есть ядерное оружие, никто к нам не сунется. Будем жить долго и счастливо – на зависть Западу и Востоку".

Ши #5: нынешние тенденции не совместимы с жизнью. Налицо два процесса – медленный распад управляющего субъекта и опережающий распад объекта, которым этот субъект пытается управлять.

Медленный распад управляющего субъекта связан с тем, что властный трайб (назовите его "питерским", "чекистским" или иначе), оказавшись в безрегулятивном социуме, сам теряет способность регулировать даже те процессы, которые происходят внутри него самого. Все кажущиеся "мелочи" типа новых эксцессов на Черкизовском рынке, кампании против милиции, конфликтов в регионах – это, по сути, проявление все той же потери способности к саморегуляции.

Вспомним острый эксцесс двоевластия в Армении, когда два лидера внутри одного властного трайба (карабахского) воевали друг с другом. Этот частный эксцесс (война Вазгена Саркисяна и Роберта Кочаряна) поучителен, поскольку речь идет о потере внутритрайбовой консолидации. Она-то и порождает медленный распад управляющего субъекта. А тут еще и распад объекта…

Впрочем, порожденный этим распадом дефицит макросоциальной легитимации не так опасен, как дефицит микросоциальной легитимации. Попытка втянуть во власть под лозунгом модернизации (еще одно ложное "мин", #6) некую социальную микрогруппу – порождена ложным представлением об избытке самолегитимации хотя бы у этого (либерально-западнического) трайба. Не регионального, а идеологического.

Налицо бессознательное влечение властвующего трайба, ощущающего дефицит собственной микросоциальной регулятивности, к каким-то профицитам чужой микросоциальной регулятивности.

Когда обнаружится, что либерально-модернизационный король – голый, что его IQ вполне может быть замерен по высказываниям Юргенса и ему подобных, а внутригрупповая солидарность строго тождественна антигосударственной страсти, политический кризис войдет в активную фазу. Это произойдет достаточно скоро.

НО И НЕ ЭТО ГЛАВНОЕ.

Переходя к главному, я исполняю данное читателю обещание и разъясняю, почему мое начальное отношение к конспирологическому украинскому мессиджу было неверным.

Ну, так вот. Главное – в ложности той части мин #5, согласно которой наличие у нас ядерного оружия гарантирует страну и общество от всяческих поползновений наших геополитических конкурентов.

Доказать ложность этой части мин #5 особо важно в ситуации предстоящей встречи Медведева и Обамы. Медведеву непрерывно внушают, что, КАК ИЗВЕСТНО, американцы уже другие. Что они (опять-таки, КАК ИЗВЕСТНО) хотят всего лишь с наименьшими потерями отказаться от роли сверхдержавы #1.

Это – злокозненная ложь, чреватая чудовищными последствиями. На самом деле, американцы лихорадочно наращивают гонку высокотехнологических вооружений. Главное направление – противоракетная оборона (ПРО). Американцы хотели бы иметь ПРО сухопутную, морскую, авиационную и космическую.

Сухопутная ПРО будет состоять из нескольких позиционных районов. Все наше внимание сосредоточено сейчас на будущем восточноевропейском районе. Но уже существуют два других – на Аляске и в Калифорнии.

Кроме этих двух сухопутных районов (уже насыщенных большим количеством противоракет), есть морская составляющая ПРО. Мощными системами ПРО типа "Иджис" оснащаются как старые корабли (например, крейсеры типа "Тикондерога"), так и новейшие эсминцы.

Уже практически "на выходе" авиационная составляющая ПРО – боевые лазеры, размещенные на "Боингах".

Создать космическую составляющую в ближайшие годы американцы не смогут. Но рано или поздно они ее создадут. Впрочем, и без нее картина весьма впечатляющая.

Завершение создания противоракетной обороны (а это, повторяю, дело нескольких лет, причем лишь подстегиваемое, а не сдерживаемое так называемым кризисом) породит принципиально новую глобальную ситуацию.

Суть этой ситуации уже обсуждалась американскими исследователями в столь престижных изданиях, как "Форин Аффеарс". Она состоит в том, что в условиях нанесения американцами первого удара по России, существенно сократившей количественно свои стратегические ядерные силы, остаток уцелевших от первого удара российских ядерных сил может быть гарантированно сдержан развившейся до определенных масштабов американской ПРО. Чем больше мы сократим свои стратегические ядерные силы, тем меньше у нас их останется после первого американского ядерного удара.

Предположим, что мы имеем 2000 единиц, и первый ядерный американский удар уничтожит 90%. Тогда останется 200 единиц. А если у нас будет (беру условный пример) 500 единиц, то после первого американского удара останется 50 единиц. Предположим, что 200 единиц американская ПРО сдержать не может, а 50 может. В какой момент нанесут тогда американцы опережающий ядерный удар? В момент, когда они будут гарантированы от ответного удара! То есть, когда после первого их удара останется ровно столько ракет, сколько может сдержать их ПРО.

Возникает один – вполне правомочный – вопрос. А зачем американцам вообще наносить опережающий удар? Они же не сумасшедшие! Они очень осторожные люди, любящие комфорт, не желающие подвергать себя даже минимальным рискам, включая риск радиационного заражения.

К сожалению, ответ на этот вопрос есть. Суть ответа в том, что могут возникнуть объективно или за счет чьих-то манипуляций ситуации, при которых "дернутся" даже берегущие свой комфорт американцы.

Что же это за ситуации?

Представьте себе, например, что американцы окончательно преуспеют в сфере создания ПРО к 2014 году. И что почему-то именно к этому же времени в России, все еще начиненной ядерным оружием (но уже не в той степени, в какой сейчас, – "спасибо Обаме"), к власти придет беспомощный, оголтелый, полувменяемый псевдопатриотический генерал. И американские аналитики скажут своему президенту: "Этот генерал, как и Ахмадинежад в Иране, готов применить ядерное оружие. Если он первым его применит, мы будем уничтожены. Мы успеем в ответ уничтожить Россию, но это малое утешение. А вот если мы первыми применим оружие, то Россия не дернется. И угрозы для нас не создаст".

Затем американский президент получит ложные (или не вполне ложные) доказательства того, что полувменяемый генерал готов нанести удар тогда-то и тогда-то. Как он поступит? Вопрос, по-моему, риторический.

Что мы обсудили? Реальность (ши), в рамках которой мы, как народ и государство, не сладко прозябать будем, а подвергнемся физической ликвидации. По ту сторону которой нечто (новый мировой порядок, к примеру) выстроится, но уже без нас. Ради выстраивания этого "нечто" все и будет разыграно. "Глобальный шок" сие называется.

Ответственность ответственности рознь. Одно дело – если как у Высоцкого. Ты им: "Нет, ребята, всё не так!" А они тебе – что "однова живем". В результате – ни тпру, ни ну.

Другое дело – если и ты, и "ребята", которым пожить охота, лет через пять-шесть попадете под реальный ядерный удар. Тогда и с "ребятами" поговорить можно в несколько иной интонации. И – главное – обсудить все варианты недопущения столь скверного переплета.

Вариантов, увы, немного.

Первый – Россия вступает в НАТО, становится частью евроатлантической цивилизации. Не рассматривать этот вариант потому лишь, что он чужд тебе ценностно, – совершенно недопустимо. Другое дело, что шансов на его реализацию, мягко говоря, крайне мало.

Второй вариант – добиться того, чтобы вся социальная подсистема, обеспечивающая ускоренное военно-техническое восстановление и развитие, стала адекватна решению этой, по нынешним временам сверхамбициозной, задачи.

В подсистему, которая должна обеспечить решение вышеназванной сверхамбициозной задачи, входят, как мы знаем, такие блоки, как наука, техника, промышленность, образование и так далее. Этим блокам и состоящей из них подсистеме надо придать новую приоритетность. Что предполагает и другой уровень оплаты труда, и другой тип идеологии, позволяющий вновь предъявить представителей рассматриваемой подсистемы как соль земли, и многое другое.

Нельзя развить одну подсистему, не поменяв порядок вещей во всем остальном. Придется снова убеждать народ нести тяготы мобилизационного состояния. Убедить в этом народ, предъявляя ему расслабленную гедонистическую элиту, нельзя.

А значит, этот вариант требует изменения качества элиты, рекрутирования в нее принципиально нового социального материала. Возможность чего-то подобного проблематична в той же мере, как и возможность того, что народ откликнется на мобилизационный призыв и начнет вкалывать, как в 30-е годы прошлого века.

Всё проблематично. Тем более что налицо беспрецедентный перерыв – более двадцати лет военно-техническая сфера и сферы, сопряженные с ней, загибаются. Такого перерыва в развитии не было при передаче эстафеты от Российской империи к большевикам. А темп технического развития невероятно ускорился. Всё, повторяю, проблематично. Но, возможно, другого реального варианта выживания нет.

Есть же – псевдо-вариант, устраивающий противника.

Этот – третий по счету – псевдо-вариант я называю ВКПУ (воровать, кайфовать, прозябать и уповать). В основе данного варианта – миф о скором обрушении США. Кто-то убежден, что это не миф, а неумолимо реализующийся закон. Но другой сходный закон предполагал падение Гитлера в результате скорой мировой революции. Если бы на основании веры в этот закон была отменена индустриализация, России бы не было. Да и не только ее. Миф про скорый "американский абзац" – еще одно ложное "мин", чреватое сокрушительными последствиями. Данный миф легитимирует ВКПУ. Под него Россия должна ВКПУшничать еще в течение одной пятилетки. Не сливаясь с НАТО ("на фиг сливаться с этими гибнущими гадами!") и не воссоздавая техносферу ("на фиг надрываться, в совок назад возвращаться!"). К 2014 году США достроят ПРО. А процессы в России породят какого-нибудь гомункула в виде пародии на Ахмадинежада.

Как же много ложных "мин" накопилось…

 

№22. 08.07.09 "Завтра" No: 28

Визит в Москву президента США Барака Обамы начнется в понедельник, 6 июля 2009 года, и закончится в среду, 8 июля. Большинство читателей прочтут этот текст в четверг, 9 июля. То есть уже после того, как визит завершится. Пишу же я статью в момент, когда визит еще не начался. Но уже в ходе подготовки к проведению визита произошло очень и очень многое. И как-то к произошедшему отнестись надо.

Я не считаю, что произошедшее имеет для нашей страны принципиальное значение. В нынешнем ее состоянии принципиальным значением обладает весьма немногое. Это немногое – новый Договор о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ) – уже обсуждено мною в предыдущей статье.

Мое подключение к этой теме вызвано не тем, что я не верю в способность российских специалистов-переговорщиков добиться нужных параметров новых договоренностей. Ничуть не хуже их я понимаю, что дело не в этих параметрах, а в характере протекающих в России процессов. И что если мы не остановим эти самые процессы (регресс, дерегуляцию и так далее), то порожденная самими процессами "естественная убыль" российского ядерного потенциала (он же "советское ядерное наследство") все равно окажется выше той, на которую наши вменяемые переговорщики выведут новый СНВ.

Но кто может гарантировать, что в нынешней ситуации править политический бал будут наши вменяемые переговорщики (которых, кстати, осталось совсем немного)? А что, если в дело вмешается какой-нибудь влиятельный "как-известник"? Что, если он изречет: "Да что там бодаться… 1700 единиц… 1500 единиц… КАК ИЗВЕСТНО, и 100 единиц достаточно. КАК ИЗВЕСТНО, американцы – люди здравомыслящие, любящие комфорт. КАК ИЗВЕСТНО, даже если несколько наших стратегических ядерных "изделий" достигнут их территории, это для них недопустимый урон"?

Мало ли что известно "как-известнику", заявляющему, что корабль надо для устойчивости в шторм от балласта освобождать. И мало ли какой вес случайно получит не этот, так другой "как-известник" в нашей нынешней, существенно разбалансированной политической системе.

В виде профилактики от "как-известничества", я, оговорив нечто в предыдущей статье, которая вышла до визита Обамы, нечто уточняю в этой статье, которая выйдет сразу после завершения визита. Потому что мы живем не от визита до визита. И работа по СНВ продолжается.

Итак, повторяю и развиваю – по пунктам.

1) Имеется концепция американского опережающего ядерного удара по РФ, изложенная публично и весьма детально в таком авторитетном американском органе, как "Форин Аффеарс".

2) Эта концепция существует не сама по себе, а в совокупности с наращиванием американцами потенциала противоракетной обороны (ПРО). Речь идет не о мини-ПРО (ПРО, предназначенной для размещения на отдельных ТВД – театрах военных действий), а о макси-ПРО. ПРО, которая способна гарантировано парализовать наш стратегический "удар возмездия" в случае нанесения США по России опережающего ядерного удара. А значит, позволить американцам ударить по нам – впервые в ядерную эпоху – БЕЗНАКАЗАННО.

3) Конечно, кроме удара возмездия, мы, в случае ядерной атаки из США, в принципе, должны нанести так называемый "ответно-встречный удар". То есть, получив оповещение системы раннего предупреждения о начале американской ядерной атаки, запустить свои ракеты до того, как большинство этих ракет будет уничтожено первым американским ударом. Но наша система раннего предупреждения, в силу имеющихся регрессивных тенденций, неуклонно разваливается. И, не исключено, может не обеспечить в нужный момент это самое "раннее предупреждение", прозевать первый американский удар.

4) Никто, кроме нас, за наши тенденции не отвечает. Хотелось бы эти тенденции переломить. Но их, в любом случае, надо учитывать.

5) С учетом этих тенденций и того, что они порождают, американцы могут через какое-то время свести все риски для себя, связанные с их первым ядерным ударом по РФ, – только к рискам нашего ответного удара, или "удара возмездия". То есть удара, который мы нанесем после того, как прозеваем их удар, и большинство наших ядерных средств будет разрушено.

6) Для американцев риски, порождаемые нашим ударом возмездия, определяются тем, какую часть нашего стратегического ядерного потенциала они уничтожат своим первым ударом (тем самым, о котором писал столь развернуто "Форин Аффеарс"), и какие стратегические ядерные средства у нас после этого останутся.

7) То, что у нас останется после первого ядерного удара США, примерно пропорционально количеству действующих носителей и боезарядов, которыми Россия будет располагать на момент нанесения этого первого удара. А также состоянию и боеготовности российского "ядерного щита", которые при сохранении нынешних тенденций будут ухудшаться.

Оставив в стороне это ухудшение, сосредоточимся на главном параметре – этой самой пропорциональности. Если взять в качестве коэффициента пропорциональности, например, 0,9, то есть предположить, что американцы в ходе первого удара уничтожат 9 наших "наступательных стратегических ядерных единиц" из 10-ти, то при наличии, скажем так, 2000 единиц у нас для удара возмездия может остаться 200 единиц. При наличии 1700 единиц – останется 170 единиц. При наличии 1500 единиц – 150 единиц. А при наличии 500 единиц – 50 единиц.

8) "Как-известник" повторит, аки попугай, что (а) и 50 единиц достаточно, чтобы США испугались, и (б) США вообще не хотят ядерной войны.

Отвечаю: на уровне "КАК ИЗВЕСТНО" все именно так и обстоит. 50 единиц действительно достаточно (как, впрочем, и 25). А США действительно не хотят ядерной войны, любят свой комфорт, являются пока более чем вменяемой державой, а не взбесившимся империалистическим хищником.

Но, во-первых, при определенном развитии ПРО (которую – поверьте – американские демократы будут тоже лелеять, хотя и иначе, чем республиканцы!) 50 единиц (еще раз подчеркну, что все мои цифры условны) американская ПРО, развитая до определенной степени, сможет перехватить. А 150, 170 или 200 – нет.

Во-вторых, то, что сегодняшние США не хотят ядерной войны, являясь и впрямь более чем влиятельной державой, а не взбесившейся "империей зла", ни о чем не говорит. Мы не знаем, какими будут США через пять-десять лет. И сами США об этом не знают. Природа наделила их нынешнего президента сверхвысокой способностью ловить мух на лету. Чему я, как человек, не любящий мух, но физически неловкий, завидую белой завистью. Она наделила его еще рядом способностей – ораторской, в первую очередь.

Но у меня есть самые серьезные основания полагать, что щедрость природы этим и ограничилась. И что глобальный стратегический вызов нынешней ситуации Обаме не по зубам. А это значит, что через пять, а уж тем более десять лет американское общество, оказавшись в ситуации социального стресса, может выбрать очень жесткого лидера. Как поведет себя этот лидер? Увы, здесь возможны разные варианты.

В-третьих, даже если допустить, что американцы и впредь будут оставаться расслабленными любителями комфорта (а по мне так они, как нация, никоим образом к расслабленности не сводятся), нельзя вообще (а особенно при наличии нынешних наших тенденций) исключать на нашей территории как органических эксцессов, так и стратегических провокаций.

И то, и другое может загнать ситуацию в тупик. Расслаблены американцы или нет – вопрос спорный. Я так считаю, что нет. Но "как-известникам", которые из США не вылезают, и впрямь виднее. А вот то, что американцы рациональны и берегут свой комфорт донельзя – это и они вряд ли будут отрицать. И нетрудно предсказать, что именно они сделают, узнав, например, что полувменяемый "русский фашист" (случайно сооруженный кем-то именно по голливудским стандартам) хочет нанести первым ядерный удар по США. В этом случае они, имея достаточно развитую систему ПРО, "сработают на опережение" именно по причине своей рациональности и вменяемости. А также любви к своему (своему ведь, а не чужому) комфорту. И впрямь – почему они должны чужой-то комфорт беречь?

9) Наша задача-максимум (которую никто за нас не решит) – переломить сегодняшний пагубный мегатренд (регресс, дерегуляцию и т. д.).

10) Но наша задача-минимум, если нам дорого наше Отечество и мы надеемся его когда-нибудь вылечить, – не подвергать американцев соблазнам. И, соответственно, спасти и себя, и мир от ядерной войны. А также от реализации модели однополярного ядерного мира. Прошу не путать с моделью однополярного мира. Обращаю внимание на то, что модель однополярного ядерного мира – в качестве основного лекарства от закона неравномерности развития при империализме – продолжает разрабатываться. На фоне участившихся разговоров о безальтернативности многополярного мира, об уходе США в глухую оборону и т. д.

11) Во исполнение задачи-минимум мы должны отказаться от любых сокращений стратегических наступательных вооружений. Коль скоро, конечно, американцы не предоставят нам стопроцентных гарантий своего отказа от построения системы ПРО в том виде, в каком она уже создана и продолжает наращиваться на Аляске и в Калифорнии, и будет создаваться где-нибудь еще. Между прочим, ясно, где. Там, где можно наиболее успешно перекрывать те траектории наших ракет, которые не перекрываются, например, с Аляски. Перекрыть эти траектории можно, создав еще один позиционный район ПРО на территории США – где-нибудь в Мичигане, поближе к границе с Канадой.

Готовность обсуждать отмену создания третьего позиционного района ПРО в Восточной Европе – похвальна. Хотя пока это только готовность обсуждать. Но от того, что он переместится в США, нам легче не будет. А поскольку совершенно непонятно, с чего бы это американцам в условиях расползания по миру ядерного оружия отказываться от стратегической ПРО, то у нас есть один выход. Поумерить (а лучше бы отменить) слишком опасные именно для нас (в нынешнем нашем состоянии) разоруженческие экстазы.

Что значит поумерить?

Предлагаю читателю сначала ознакомиться с мнением помощника Обамы Майкла Макфола, курирующего отношения с Россией, приведенным в статье В. Соловьева "Наступательное разоружение" в "Коммерсанте" от 3 июля. Макфол заявил следующее: "Они (цифры сокращения ядерных боезарядов – С.К.) зависят от того, что именно мы считаем. Сейчас слишком рано говорить о 1500 или другом количестве боеголовок. Я знаю, что это будет ниже уровня в 1700-2200 боеголовок, определенного в подписанном в 2002 году соглашении".

В этой же статье В. Соловьев цитирует бывшего начальника Главного штаба ракетных войск стратегического назначения Виктора Есина: "Потолок в 1100 стратегических носителей, обозначенный американцами, – это почти все, что у них есть. А наш президент заявил о готовности сокращать носители в несколько раз и довести этот показатель до 500-600. Компромисса здесь нет, поскольку США столь сильно ужиматься не желают. Это одно из главных расхождений".

А почему бы не довести показатель до 50-60? Зафиксируем, что высокий военспец информирует общественность о якобы имеющем место желании Верховного Главнокомандующего взять на себя опережающие обязательства по сокращению стратегических носителей. Опережающие!

К счастью, оценка Есина – не единственная. Из той же статьи (и не только из нее) мы с удовлетворением узнаем о том, что посылаемые нами сигналы тревоги попадают не вполне в пустоту. Что "российские военные, во-первых, передумали сокращать боезаряды ниже уровня в 1700 единиц, а, во-вторых, Москва увязывает будущие договоренности по СНВ с планами США разместить в Европе элементы своей системы ПРО".

Так, представитель МИД РФ Андрей Нестеренко в преддверии саммита заявил, что Россия "ждет серьезного разговора по проблематике ПРО, которая тесно взаимосвязана с вопросами сокращения стратегических наступательных вооружений". Но это и есть именно то, к чему мы призывали и призываем!

К сожалению, не Андрей Нестеренко, не российские опамятовавшиеся военные, не другие высокие эксперты определят конечный результат. Его определит большая политика. Причем не большая политика вообще, а большая политика в том ее качестве, которое мы сегодня имеем. И которое во многом определяется все теми же тенденциями дерегуляции и регресса. В силу чего эти тенденции и надо рассматривать с максимальной тщательностью.

Качество нынешней большой политики до предела обнажили события, развернувшиеся в преддверии московского саммита. Как бы ни прошел сам саммит, эти события уже сформировали нечто сокрушительное. Что же именно?

Все мы наблюдаем ранние симптомы "перестройки-2". Демарши Юргенса в России и за рубежом, большие игры вокруг не очень большого Орешкина, поход Медведева в "Новую газету" и прочее. Памятуя ранние симптомы "перестройки-1", мы обязаны выявлять аналогии.

Если их выявлять трезво, не увлекаясь, то найдется место для многого. В том числе, для постоянно делаемой заявки на достижение в нашем обществе некоего "модернизационного консенсуса". Что плохого в консенсусе? Ничего. Беда в другом – в том, что консенсус якобы нужен именно модернизационный. И при этом – ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ СКАЗАНО О ТОМ, ЧТО ТАКОЕ МОДЕРНИЗАЦИЯ. Точнее, сказана только дикая чушь о том, что модернизации без свободы не бывает. Причем, как мы помним, сказана эта чушь была не абы где, а в той самой "Новой газете", которую посетил Медведев.

Дело, конечно, не в том, что Медведев какую-то газету посетил, пусть и радикально-либерального толка. Дело в том, что посещение газеты является элементом загадочной политической программы, согласно которой надо вовлекать в российскую политическую систему некое меньшинство. Разговоры про модернизацию нужны для того, чтобы как-то легитимировать такое вовлечение. Я уже предположил в предыдущей статье, что заигрывание с этим меньшинством объясняется наличием у "питерского" властного трайба влечения к чужой микросоциальной регулятивности (иначе – сектантской сплоченности). По причине потери собственной микросоциальной регулятивности.

Какое место во всем этом занял приезд Обамы?

Не увлекаясь аналогиями, но и не забывая собственное горькое прошлое, вспомним о роли переговоров в Рейкьявике и на Мальте в реализации "перестройки-1". Вспомним и о роли в ней разоруженческой тематики вообще и темы ПРО в частности.

Вспомнив же обо всем этом, не позабудем и самое главное. То, как заявка на модернизацию (тогда это называлось "ускорение") плавно перешла в заявку на демократизацию, несовместимую ни с ускорением, ни с модернизацией, ни с любым форсированным развитием.

Демократизация-2? Смысл похода Медведева в "Новую газету" по-настоящему раскрывается только теперь. Но перед тем как обсудить этот смысл, завершим анализ странного желания нынешней власти вовлечь в политическую систему некое либерально-западническое меньшинство. Ведь именно это желание имеет в качестве одного из частных проявлений поход Медведева в "Новую".

"Вовлечь меньшинство! Немедленно! КАК ИЗВЕСТНО, мы не можем его не вовлечь, ибо…" Ибо что? Ибо без этого вовлечения, КАК ИЗВЕСТНО, модернизация невозможна.

КАК ИЗВЕСТНО, балласт надо сбрасывать для спасения корабля в шторм… КАК ИЗВЕСТНО, Голливуд расцвел в ходе Великой депрессии… КАК ИЗВЕСТНО, модернизации без свободы не бывает… КАК ИЗВЕСТНО, меньшинство вовлекать надо…

"КАК ИЗВЕСТНО" – это и есть ложные "мин" Конфуция. Выявляя ложность этих "мин" с помощью "ши", мы выполняем завет великого китайца и исправляем имена.

Займемся этим в очередной раз, задавая очередному "КАК ИЗВЕСТНО" ряд наипростейших вопросов, тестирующих степень его связанности с разного рода "ши".

Вопрос #1. Какое меньшинство надо вовлекать в политическую систему? Любое? Оказывается, что совсем не любое, а так называемое либерально-западническое. Убежден, что название не отражает сути (опять-таки, к вопросу о "мин" и "ши"). Но для начала соглашусь следовать логике подобного называния.

Вопрос #2. Зачем надо это меньшинство вовлекать в политическую систему? Только, пожалуйста, без "КАК ИЗВЕСТНО". Вам известно – растолкуйте нам, недоразвитым, недопросвещенным. Вы ведь понимаете, надеюсь, что всех вовлекать в политическую систему нельзя. Хотя бы потому, что тогда исчезнет гражданское общество. А также потому, что система потеряет дееспособность – к вопросу о неуправляемом росте членов КПСС в период застоя.

Оппозицию иногда и впрямь надо вовлекать в политическую систему. Но какую оппозицию? Опасную для системы с электоральной и иных точек зрения. Опасно ли либерально-западническое меньшинство с этих точек зрения? Оно собирает слишком много голосов? Оно выводит миллионные толпы на площади? В порядке заострения темы – почему надо не Квачкова вовлекать, а Немцова (называю условные имена)? Вопрос задаю не с точки зрения ценностей, а с точки зрения рациональности, эффективности, то есть того, что и составляет существо любой политики.

Вопрос #3. Разве это меньшинство уже не вовлечено в политическую систему? Чубайс не вовлечен? Юргенс не вовлечен? Каково соотношение позиций данного меньшинства во власти с позициями этого меньшинства в обществе? Согласитесь, что позиции во власти стократ превышают позиции в обществе. Теперь надо сделать, чтобы позиции во власти в тысячу раз превышали позиции в обществе? А зачем? И называется ли это "вовлекать"? Не имеем ли мы дело с еще одним ложным "мин"?

На самом деле, конечно, имеем. Сделанные мною прикидки вполне достаточны для того, чтобы это выявить. И констатировать, что речь идет не о том, чтобы ВОВЛЕЧЬ некое меньшинство. А о том, чтобы на него ОПЕРЕТЬСЯ.

Вопрос #4. Можно ли в демократической системе опереться на меньшинство, и можно ли тогда ее называть демократической?

Вопрос #5. Не потому ли на него надо опереться, что оно, в отличие от нынешнего трайба (который смог себя легитимировать выборами, патриотизмом и так далее), сохраняет внутреннюю саморегулятивность? Саморегулятивность некоей специфической секты.

Вопрос #6. Что это за секта?

Вопрос #7. Откуда она черпает ресурс сплоченности (саморегулятивности)?

Вопрос #8. Что делать, если этот психологический и социальный ресурс она черпает из источника под названием "антигосударственная страсть" (к вопросу об уже неоднократно цитировавшемся анекдоте: "Пропала собака… сука… как я ненавижу эту страну!!!")? Если в основе эта страсть, то секту все равно надо втягивать в систему? На нее все равно надо опереться? ОПЕРЕТЬСЯ В ЧЕМ?

Вопрос #9. Насколько эта секта совместима с модернизацией? Что, если удастся показать, что данная секта – фундаментально постмодернистская? И потому может только уничтожать модернизацию, а не осуществлять оную?

Вопрос #10. Можно ли опереться на эту секту и сохранить в стране политическую и иную стабильность?

Вопрос #11. Можно ли опереться на эту секту с сохранением государственности, легитимности власти, территориальной целостности, даже остаточного консенсуса (он же – путинское большинство)?

Вопрос #12. Если секта является постмодернистским (а не модернистским) социальным образованием, то как можно, опираясь на нее, осуществлять любое развитие? Не только модернистское, но и любое. Постмодернизм и развитие – две вещи несовместные. В следующих статьях я буду это подробно доказывать. Хотя по мне так речь идет о доказательстве того, что Волга впадает в Каспийское море. И все же…

Вопрос #13. Почему власть хочет, имея горький опыт предшественников, сделать во второй раз в точности то, что является перестройкой, процессом, уже однажды приведшим к тому, что самою же властью названо "геополитической катастрофой"?

Вопрос #14. Почему власть хочет не только общество, но и себя обрушить?

Политическая система устойчива, говорите вы. Согласен. Но лишь с одной оговоркой. Такая устойчивость обеспечивается, как это ни парадоксально, двумя параллельными дерегуляциями. Макросоциальной – парализующей общество. И микросоциальной – парализующей властный трайб. Налицо двойная самоподдерживающаяся парализация. Она и порождает устойчивость ЭТОЙ политической системы. Когда говорится, что народ и партия едины, всегда надо уточнять – едины в чем?

Такая устойчивость мгновенно исчезает при вовлечении внутрь системы столь инородных образований, которые сейчас хотят вовлечь. Так их хотят вовлечь ради этого?

Не успел я на заседании одного из очень известных политических клубов задать те четырнадцать вопросов, которые я сейчас задаю читателю, как посыпались ответы. Но не от членов клуба, которые раздраженно затихли (хорошо знакомое мне по перестроечным временам раздражение), а от… Обамы.

Сначала, 1 июля 2009 года, испанское информагентство EFE сообщило, что во время своего первого официального визита в РФ президент США Барак Обама даст интервью "Новой газете". Параллельно РИА "Новости" процитировало слова все того же Майкла Макфола: "Президент даст интервью "Новой газете"… Мы все решили, что это будет хорошая идея".

Что это за идея – ясно до боли. Особенно если присмотреться к обрамляющей визит Обамы политической дискуссии в российских и зарубежных СМИ. Тут вам и статья в "Вашингтон пост" Льва Гудкова, Игоря Клямкина, Георгия Сатарова и Лилии Шевцовой. И полемические отклики на эту статью Алексея Пушкова, Андрея Пионтковского, Ирины Павловой, Дмитрия Саймса, Анатоля Ливена… И масса других статьей (Алексея Малашенко, к примеру). И, наконец, статья Александра Янова, одного из певцов и гуру "перестройки-1". Я называю очень разнокачественные материалы, каждый из которых вполне заслуживает отдельного комментария.

Но, как мне кажется, во всех этих материалах делается одна и та же принципиальная ошибка. В чем же она?

В том, что рассматриваются только два варианта.

Первый – при котором США должны строить отношения с Россией, исходя из их представления о том, какой Россия должна быть с точки зрения США. Эта концепция называется концепцией политического идеализма, примата ценностей.

Второй – при котором США должны строить отношения с Россией исходя из того, какова она есть (концепция политического реализма, примата интересов).

Первую концепцию и обсуждать стыдно. А вот вторую… По отношению к ней есть один вопрос. Всего один, но очень существенный.

А что значит "исходить из того, какова она есть"?

Любая страна – не данность, а совокупность процессов. В России протекают очень разнокачественные и болезненные процессы. Но это процессы. Отношение к России, сообразуемое с тем, какова она есть, предполагает ли учет этих процессов? Осуществляемые действия должны учитывать общественные тенденции?

Мне справедливо возразят, что не дело иноземцев подключаться к общественным тенденциям. И что реальность для них состоит в том, что общественные тенденции сформировали некую власть. А они, иноземцы, строят отношения с реальной властью как выразителем реальных тенденций.

Но тогда причем здесь заявленный поход Обамы в "Новую газету"? "Новая газета" – не власть. Она – выразитель одной из общественных тенденций. "Мы все решили, что это хорошая идея", – говорит Макфол. И его называют реалистом??? Если американская политика и впрямь желает быть реалистичной, строя отношения с Россией, то она (а) должна учитывать влиятельность той тенденции, которую выражает "Новая газета", и (б) должна просчитывать реальное воздействие визита Обамы в "Новую" на эту тенденцию.

Поясню. Предположим, что американцы хотят реалистично строить отношения с Кубой. Где преобладающая тенденция – все еще поддержка Кастро и его линии, но где уже нет жестких репрессий. И американский президент может приехать, дать интервью любой кубинской газете. Но учтет ли американский президент, что, приехав и дав это интервью, он убьет газету как газету кубинскую?

Я не о Кубе. Я о "Новой газете". После посещения Медведева она фактически потеряла статус оппозиционной, не получив взамен иной социальной роли в нынешнем российской обществе. Но после посещения этой же газеты Обамой она потеряет статус не оппозиционный, а национальный. Два визита, и вместо живого СМИ – покойник. Которого роскошно хоронят. С оркестром, почетным караулом и пр.

Если американцам нужно влиять на общественные тенденции и поддерживать газету, которая выражает нужные им тенденции, то они сегодня, при нынешнем реальном российском обществе, должны "Новую газету" ругать. Посещая же ее, они газету "топят". А значит, они ориентируются не на ценности и не на интересы. А на что-то очень странное. То, что олицетворяет собой феномен Обамы.

"Мы думаем, это хорошая идея", – говорит Майкл Макфол.

"Дети, не мочите пальцы в воде, не становитесь в воду босыми ногами и не суйте после этого пальцы в розетку, находящуюся под током", – сказала мама, уходя из дома. "Это идея!" – сказали дети.

Реалисты? По отношению к чему?

Если бы американский президент дал интервью "Новой газете" в 1989 году – она бы стала самой читаемой газетой страны. Стала бы оказывать на общество большее влияние, и впрямь реально обеспечивая американские интересы.

Но если американский президент делает то же самое в 2009 году, то кто он? Политик-идеалист? Политик-реалист? Или же не политик, а блестящий охотник за мухами и великолепный исполнитель экзотических танцев?

Пока я мучался, отвечая самому себе на эти вопросы, Обаму посетила новая хорошая идея. Такая, что лучше некуда.

Как пишет в "Таймс" Кэтрин Филп, "президент Обама выбранил российского премьер-министра Владимира Путина за то, что тот никак не может перестать мыслить в категориях холодной войны". Речь идет об интервью Обамы агентству "Ассошиэйтед пресс", опубликованном в "Лос-Анджелес таймс" 2 июля. Том самом, в котором сказано, что Путин одной ногой стоит на старых позициях, в отличие от Медведева.

Тут ошалели все. Даже часть западников. Обама и их "развел" своей очередной "хорошей идеей". Михаил Ростовский – западник и либерал. Но у него есть чувство собственного достоинства. В статье "Обама всех построил. По мнению американского президента, у Путина слишком широко расставлены ноги" ("Московский комсомолец" от 04.07.2009) он внятно выразил свое отношение западника к вызывающему и беспредельно идиотскому поведению главы иностранного государства, выкинувшего столь оскорбительный фортель.

Осуществление за два дня двух фортелей ("хороших идей") забивает осиновый кол во все, что касается американо-российского диалога. Будь то диалог на основе ценностей или диалог на основе интересов.

Это не значит, что диалог прекратят. Его будут вести – сусально, с помпой. Власть и так называемая элита (равно "как-известническая" и противоположная) сделают вид, что ничего не случилось. И станут увлеченно обсуждать детали судьбоносного саммита. Но для общества – все ясно. И эта беспощадная ясность сослужит очень плохую службу Дмитрию Медведеву. Да и всему большому мировому политическому процессу.

Отношения с Россией упорно хотят строить без учета протекающих в ней реальных процессов. Процессы сами по себе – отношения сами по себе. Что это за формат?

Предположим, что американцы хотят поддержать Д. Медведева и нанести вред В. Путину. Если это "перезагрузка", то что такое "разводка" и "политическая диверсия"? Но предположим, повторяю, что это так.

Понимают ли американцы, что с точки зрения общественных тенденций они делают прямо противоположное? Что их публичная пощечина Путину просто требует от каждого гражданина России, имеющего чувство собственного достоинства, поддержать Путина. Вне зависимости ни от чего. Ни от того, как поведет себя сам Путин. Ни от политической конъюнктуры. Ни от человеческих предпочтений.

Понимают ли американцы, далее, в какое положение они ставят не рядового гражданина России, а президента Медведева? Могут ли они представить себе нечто симметричное в ходе, например, вашингтонского саммита? Понимают ли, обсуждая, как вести "перезагрузку", что де-факто уже продемонстрировали невозможность оной?

Я пишу статью, не зная итогов саммита. Но я знаю, что он обнулен, не начавшись. Иллюзий у меня нет. Российское общество – не китайское, не иранское, не турецкое. В противном случае на следующий же день после выверта Обамы на улицах Москвы стояли бы миллионные толпы. Визит был бы отменен. В стране разразился бы политический кризис.

Ничего подобного не происходит и не произойдет. Все по той же причине: дерегуляция, регресс и так далее. Реакции притуплены, сведены к абсолютному минимуму. Но это не значит, что их нет. Реальное российское общество проиграно американскими реалистами.

Скажут: "Вы же сами показали, что в реальности этого общества нет".

Отвечаю: да, его нет. И отсутствие реакции на "хорошие идеи" это доказывает. Но люди-то есть. И настроения есть. И среды с разными настроениями что-то между собой объединяет. Меня вот с Михаилом Ростовским совсем немногое объединяет. Но ведь объединяет. Я надеюсь (шутка), что господин Обама породит еще много "хороших идей", столь же тонких, тактичных и глубоких, как эти две. И мы с Ростовским на основе этого сможем построить некий (пусть негативный, но все же!) консенсус. Как говорится, пустячок, а приятно.

Что же касается того, что общества нет, то, помнится, один крупный политик ХХ века, анализируя ситуацию в СССР, сказал, что классовых сил, противостоящих социализму, уже нет, "но остались живые люди".

Общества нет, а живые люди остались. Со своими чувствами, своей исторической (пусть и поломанной) обусловленностью. Вы хотите строить политику, не только игнорируя их наличие, но и смачно харкая им в лицо? Попробуйте.

 

№23. 15.07.09 "Завтра" No: 29

Аналитика итогов визита Обамы обязательно должна быть осуществлена. Строить отношения России с США придется. Уважая выбор американского народа, каков бы он ни был. Мир не должен потонуть в хаосе и ядерных авантюрах. Но ситуация очень сложная. Такая сложная, как никогда ранее.

Я уже предупреждал, что она будет сложнее, чем при Буше. Буша называли тупым, невоспитанным человеком. Не мое дело давать оценки даже бывшим главам великого государства. Но, не называя Буша гением всех времен и народов, не могу не признать в нем наличия того, чего в Обаме, как мне кажется, нет. Какого-то содержания. Содержание порождало многое. Дикие выходки в том числе. Но оно задавало какой-то тренд и какие-то рамки. Какую-то предсказуемость. Узнаваемость. И многое, что из этого вытекает.

В случае же с Обамой мы сталкиваемся с чем-то принципиально новым. И в каком-то смысле – беспрецедентным. Очень важно понять, с чем именно. В попытке добиться этого понимания я уйду далеко от темы российско-американских отношений и места в этой теме президента США Барака Обамы. Уйду далеко – но лишь с тем, чтобы вернуться к этому, добившись иного уровня понимания рассматриваемого феномена.

Уйду же я в анализ феноменов совсем другого масштаба. Исчезающе, так сказать, малого. Но, как ни странно, позволяющих, при всей своей малости, выявить нечто донельзя крупное.

Есть тенденции, которые очень трудно уловить по многим причинам. В том числе, и потому, что они обнаруживаются лишь при соприкосновении с мелочами, не заслуживающими, на первый взгляд, совсем уж никакого внимания. Вот на такие мелочи я и хочу временно переключить внимание читателя и свое. В расчете на масштабный аналитический и даже метафизический результат.

В народе говорят: "Мал золотник, да дорог".

Процитировав пару строк из моей статьи в газете "Завтра" #27 ("Россия продолжает двигаться в регрессивной колее. Нет не только возрождения, но и стабилизации. Стабилизирован регресс – и только"), орган г-на Белковского "АПН Северо-Запад" обнаруживает, что я констатирую сие не абы как, а "уныло". Расшифровку медиком рентгеновского снимка можно назвать "унылой" или, наоборот, "бодренькой"? Она может быть верной или неверной. "АПН Северо-Запад"… "Золотник" сей – даже не маленький, а наимельчайший. Но мне он дорог. Ибо встреча с ним помогла мне почему-то понять нечто существенное.

Все большее количество публицистов и печатных органов, а если шире, то все большее количество пишущих (отнюдь не только в Интернете или в общественном туалете) де-факто заявляют: "Нам на содержание наплевать! Нам любое содержание (а) скучно, (б) не по зубам, (в) просто омерзительно по причине нашей экзистенциальной и всяческой иной фундаментальной бессодержательности. Вы считаете, что этот наш эксгибиционистский акт неприличен, а нам на приличия эти самые…"

Памятны мне по моей юности времена, когда неприличным считался любой переход на личности. Говорилось так: "Разгрому я подвергаю идеи автора. А его личность не обсуждаю, ибо это дурной тон". Поскольку при этом идеи всерьез обсуждали редко, будем считать это фазой #2 в разворачивании процесса освобождения от содержательности. Верю, что была фаза #1, когда содержание интересовало по-настоящему. Но я ее не застал.

На фазе #3 (следующей по счету) бессодержательность скачкообразно увеличилась, а запрет, касающийся перехода на личности, был снят. Но еще осталась необходимость как-то связать это свое отношение к содержанию и к личности. На этой фазе говорилось примерно так: "Смотрите, как я походя уделал эту суку с ее идеями! Как я прошелся по идеям, продемонстрировал свое идейное превосходство. А вот теперь я перехожу к главному. К тому, что сука-то эта с ее гнилыми идеями – такая-то и такая-то".

На фазе #4 уже можно было обсуждать только личность, наплевав на необходимость как-то относиться к какому-то содержанию. Из душ, претерпевших определенную эволюцию (а точнее, инволюцию), начало рваться только слово: "Су-у-у-к-а-а-а!"

Представим себе следующую фазу того же процесса, фазу #5. На ней "АПН Северо-Запад" решит, что слово "сука" – это "перегруженный контент". Контент отнесут в ссылочный гипертекст. В тексте же останется последняя буква "а", снабженная необходимым количеством восклицательных или вопросительных знаков.

"Представление политически активной аудитории эксклюзивной информации о политической жизни в Петербурге, Северо-Западном регионе, России и мире" (цитирую заявленную цель анализируемого мною "северо-западного" начинания С. Белковского) сведется тогда к бесплатному предъявлению умеренно-эксклюзивной информации в виде неунылого восклицания "а-а-а!" и возможности за отдельную плату войти в ссылочный гипертекст и узнать великую эксклюзивную истину, согласно коей "а-а-а!" – это на самом деле последняя буква слова "сука".

На фазе #6 (а подобные процессы развиваются очень быстро) полнота "эксклюзивной информации о…", предоставляемой С. Белковским (и очень многими другими), достигнет абсолютного максимума. Фазу #6 можно назвать еще фазой "delete". На этой фазе будет убрано и "а-а-а!". Исследователи отечественных масс-медиа проведут закономерную параллель между фазой "delete" в исполнении сайта С. Белковского и музыкальной "революцией", которую совершил Джон Кейдж в своем произведении "4.33". Для тех, кто не помнит: в 1952 году это произведение исполнил на концерте в Вудстоке соратник Кейджа, пианист Дэвид Тюдор. Он сел за рояль, просидел 4 минуты 33 секунды в тишине, ни разу не прикоснувшись к клавишам, после чего закрыл крышку рояля и удалился со сцены.

Но я не о Д. Кейдже, а о С. Белковском. Он на этой фазе уберет текст, состоящий из буквы "а" и восклицательных знаков. Его заменит аудиофайл без звука. За большие деньги можно будет войти в особо эксклюзивную директорию, она же гипер-гипертекст. И прослушать аудиофайл со звуками – сопениями, причмокиваниями, другими аудиосопровождениями наиглубочайшего сна. Исследователи, понимающие сокровенную суть явления, тут же сопоставят это с Гойей ("Сон разума рождает чудовищ").

Элите будут показывать сон разума, а политическому руководству – чудовищ. Но это уже в порядке сверхэксклюзива.

"Таков процесс по одну сторону наших политических баррикад, – подумал я, дочитав до конца "северо-западное" творение. – А что, если он таков же и по другую сторону? Что, если со временем будет достигнут (параллельно с построением экономики знаний, информационной экономики и пр.) консенсус имени Кейджа--Белковского? Вот уже и высоколобые санкт-петербургские политологи говорят по телевидению на всю Россию о "принуждении к консенсусу" (я-то по наивности предложил им тут же развить идею до "принуждения к любви", но меня не поняли)…

И тут мне стало обидно за Кейджа. Все-таки музыкант, да еще и мой коллега по авангарду. Опять же, иностранец. Короче, для ясности я решил назвать этот же консенсус – консенсусом Юргенса--Белковского.

Юргенс будет "а-а-а-кать" по поводу того, что балласт в бурю надо с корабля сбрасывать, Белковский – про унылость некоторых. Потом они оба предложат элитной аудитории в виде эксклюзивных аудиофайлов – звуки, издаваемые ими во время почивания и бережно, на сверхсовременной аппаратуре, записанные штатом сотрудников-аналитиков. Выяснится, что звуки похожи. Принудители к консенсусу преуспеют. А уж как начальство преуспеет! Тут ни в сказке сказать, ни пером описать.

Осудив меня за несвойственную АПН унылость… то есть, наверное, все-таки пессимизм… (ведь известные творения Белковского об отвратительной бабе по имени Россия чудо как оптимистичны.), творцы "северо-западных" неомидрашей далее снизошли до развернутого цитирования. Читателю была предъявлена нижеследующая цитата из все той же моей статьи.

"Россия провалила сразу два проекта, ради которых не до конца преступная часть антисоветской элиты освобождала Россию от обременений, связанных с наличием союзных республик. Первый проваленный проект – создание национального государства. Россия не стала национальным государством. Нельзя построить нацию в условиях длящегося регресса. Второй проваленный проект – воссоединение новой России с Европой. Тут, как говорится, "без комментариев". Достаточно лицезрения двух (теперь уже двух!) барьеров, отделяющих Россию от старой Европы, воссоединение с которой предполагалось. Это и барьер из стран бывшего соцлагеря, и барьер из наших бывших союзных республик, он же – "Восточноевропейское партнерство". Россия не вошла в НАТО, не вошла в ЕС. Она оказалась сдавлена между стремительно возвышающимся Китаем и медленно объединяющейся Европой, вновь готовой кинуться в объятия "добрых" США Обамы, разительно отличающихся от "злых" США Буша. Нынешние тенденции не совместимы с жизнью. Налицо два процесса – медленный распад управляющего субъекта и опережающий распад объекта, которым этот субъект пытается управлять".

По завершению цитирования наступает momento de verdad. Он же – сладостный миг произнесения сокровенного слова "сука". Но уже не с одним, а с четырьмя восклицательными знаками. Высоколобый и высоконравственный комментатор заявляет: "В прошлом году, признав крах кремлевского курса, собрался драпать с корабля режима Дугин. Теперь, похоже, в ту же степь собрался его заклятый соперник-подельник".

Что существенного обнаруживает данный неомидраш? Или, если кому-то так больше нравится, неокоан? Что мизера, как говорится, парами ходят.

Где эскалация бессодержательности – там, по большому счету, и эскалация бесчестья. И наоборот.

Дело не в том, что любой вменяемый читатель (много ли их – вот основной вопрос), зайдя на мой сайт, убедится, что о регрессе и двух провалах я писал весь путинский период. Продолжив писать в точности то же самое и после возникновения "тандемократии".

И не в том, что для бегства с корабля надо, как минимум, на нем находиться.

И не в том даже, что соль цитируемого высказывания – в том, чем регресс стабильный (творение Путина) отличается от регресса предшествующего – нестабильного, острого. Тут ведь – что стабилизация регресса, что перевод болезни из острой фазы в фазу хроники в ситуации, когда развитие острой фазы означало гибель больного. Между тем все, что сейчас начинается (и называется "перестройкой-2"), влечет за собой насильственный возврат больного из хроники в острую фазу. Со всеми вытекающими…

Консенсус Юргенса--Белковского не предполагает, как я уже оговорил, даже минимального сосредоточения на подобных содержательных "мерзостях". Это мне, замшелому, все содержание да содержание. Что же касается достославного интернет-издания "АПН Северо-Запад", то комментарием своим оно – что о себе поведало?

Что ему как целому (а также его источникам и составным частям, кои общеизвестны) мировая гуманистическая культура чужда в той же степени, как и любому существу, находящемуся на дочеловеческой стадии дарвиновской эволюции.

Борьба без надежды на успех (Сартр, Камю, Ануй и другие)…

Воля, основанная на трагическом мироощущении (Ромен Роллан, Ницше, Экзюпери)…

Необходимость оставить хоть крошечный шрам на лике великого Ничто (Фолкнер)… И так далее.

О нашей отечественной традиции ("иди по пути правды, и будь что будет") я и не говорю. Тайна, повторяю, состоит в том, что все это комментатору из "АПН Северо-Запад" чуждо в такой же степени, как волку, дереву, камню.

А ведь заявка-то у самого издания на что? На фундаментальную оппозиционность! Оппозиционность, отвечающую меркам западного нонконформизма! Нонконформизма, пропитанного тем, о чем претендующий "ни бум-бум"! Причем пропитанного этим и на уровне теории (Франкфуртская школа), и на уровне практики (Че Гевара и многие другие).

Знаете, как это называется? ВЫПАДЕНИЕ ИЗ КУЛЬТУРЫ – вот как.

Вот тебе, читатель, и одно из "д" в моей триаде (декультурация, десоциализация, деградация). И что при таких "д" делать с четырьмя или пятью "и", предложенными президентом Медведевым?

Какая инновационная экономика при выпадении из культуры?

Какая борьба с коррупцией при выпадении из культуры?

Какая власть при выпадении из культуры?

Какая оппозиция? И так далее.

Так значит не зря я о двух распадах – управляющего субъекта и объекта – так долго и обстоятельно говорю.

ВЫПАДЕНИЕ ИЗ КУЛЬТУРЫ – вот о чем свидетельствуют разного рода наимельчайшие "золотники". Вот почему они для меня хоть малы, но дороги.

Если тебя не убеждает, читатель, "золотник #1" (С. Белковский и Ко), готов тебе представить "золотник #2" в виде выступления Ю. Латыниной на радио "Эхо Москвы" 27.06.2009. Латынина в этой передаче очень специфически описывает и причины несчастья с президентом Ингушетии Ю. Евкуровым, и весь кавказский процесс. Она говорит, например, о том, что ваххабиты требовали от кавказских лидеров своего участия в "распиле" бюджетных средств. Формально Латынина, наверное, права. Но только те, кто этого требовали, автоматически теряли право называться ваххабитами.

Если у ваххабитов (вновь подчеркну – настоящих) и есть реальный авторитет в исламском мире, то он основан на их очевидном (и подчеркиваемом) неучастии в распилах. А также на том, что неваххабитская элита (скажем так, умеренно исламская и светская) – в этих распилах погрязла. Грабить свое население, распиливая бюджет на паях с чиновниками, ваххабиты не могут. Они могут (а в каком-то смысле даже должны) грабить неверных, убивать их наркотиками и всем остальным. В Одессе по этому поводу говорилось: "Почувствуйте разницу!" Но Латынина этой разницы не чувствует ("Принцесса, Вы так наивны…").

Меж тем, оппозиционная принцесса идет вразнос. И противопоставляет проигравшего Евкурова, не сумевшего в силу отвержения совместного "распила" обзавестись друзьями, – выигравшему Кадырову, который друзьями успел обзавестись. Никакой уважающий себя представитель исламского кавказского мира, сколь бы криминален он ни был, не будет утверждать, что дружба держится на распиле. А Латынина будет.

У Латыниной есть герои, которыми она искренне восхищается. Это – крутые мужики-победители. Как чеченцы, так и сибиряки, например. Вопрос на засыпку: как можно быть и "героизаторшей" подобных мужиков, и рафинированной западницей? Латынина все время настаивает на том, что мы должны дружить с США, а не с Венесуэлой. Может быть и такая позиция, но. Но если мы начнем дружить с США, то все герои Латыниной должны, как минимум, оказаться в тюрьме. И чем в большей степени мы будем дружить с США, тем больше будут сроки, которые они отсидят. А если дружба станет абсолютной и абсолютно ценностной (как требует Ю. Латынина), то пожизненный срок этих мужиков может смениться электрическим стулом.

Не идеал Латыниной меня интересует, а то, как в одном сознании могут сосуществовать два взаимоисключающих идеала. В принципе, понятно, что они могут сосуществовать, только если сознание разорвано в клочья. И опять вопрос на засыпку: сознание Латыниной или общественное сознание?

"Ваххабиты – это ра-а-а-спил! Евкуров проиграл потому, что не ра-а-а-спиливал! А Рамзан Кадыров выиграл потому что ра-а-а-а-а!!!" Консенсус "а-а-а"?

В истории многих стран бывали периоды, когда правящая элита доводила свое "а-а-а" до определенной концентрации, превращая содержание в невнятное мычание, внятную нецензурщину и поток неврастенических благоглупостей.

Но на другом-то, оппозиционном, полюсе накапливались спасительные страсти по содержанию! Можно сколько угодно издеваться по поводу "что делать?" и "кто виноват?". Но эти спасительные "что делать?" и "кто виноват?" (они же страсти по содержанию) удержали Россию в 1917 году от полного позорного исчезновения, вскоре превратив ее в СССР – главного спасителя человечества от фашизма. В того самого спасителя, которого сейчас в очередной раз пытаются на уровне ПАСЕ (да и на других уровнях) заставить каяться перед эсэсовцами и теми, кто облизывал их сапоги.

Но если сразу и элита, и контрэлита отказываются от содержания в пользу рассмотренного мною "а-а-а". Что тогда? Я говорю об абстракциях? Полно! Я пытаюсь завязать в один узел концептуальное и аналитическое. При том, что понимаю качество школы, в которой учительствую. Школы, явно тяготеющей к редукции содержания то ли до "а-а-а", то ли до слова, последней буквой которого эта "а" является.

Посмотрите, с какой настойчивостью один либеральный аналитик за другим говорят о "дикой дивизии" Кадырова, которая должна стать преторианской опорой путинского реванша. И Латынина, помнится, на этой теме отметилась на "Эхо Москвы" в программе "Код доступа" (28.03.2009.): "Простите, я два дня назад зашла в "Президент-отель" – они там все сидели: в тапочках и со "Стечкиными". Это нормально, когда в тапочках и со "Стечкиными" посреди охраняемого отеля, в "Президент-отеле", ходят так люди?"

Вопрос #1: Латынина что, наивный ребенок и не знает, что эти люди так ходят уже больше года? Если ты наивный ребенок – не занимайся подобными темами. А если занимаешься – проявляй интерес вовремя. Или объясняй, почему так поздно (а точнее, так вовремя) спохватилась.

Вопрос #2 (для тех, кто сходу не врубается, так сказать. Латынина-то врубается): если я, к примеру, займу у кого-то "Стечкина" и тапочки, зайду в "Президент-отель", сяду в кресло, надену тапочки и буду поигрывать "Стечкиным" – я долго так просижу?

Вопрос #3 (уже опять для Латыниной): если горец, а не столичный житель, живет в "Президент-отеле" по году и более, то как ему (да и любому другому, кроме заядлого денди) тапочки время от времени не надевать?

Вопрос #4 (опять-таки для Латыниной): а если бы этот горец был денди и поигрывал бы "Стечкиным", покачивая носком ботинка из крокодиловой кожи, – это бы было бы не в лом, а в кайф?

Вопрос #5 на закуску: кто отвечает за безопасность в "Президент-отеле"? Латынина говорит – отель охраняемый. Любой отель – охраняемый. Кем охраняется этот отель? Частной охраной? Районными милиционерами? Латынина – когда надо, дошлая, а когда надо, то романтический наивняк. Тоже, между прочим, знамение времени.

Но бог с ней, с Латыниной. Не она же одна отмечается на теме "дикой дивизии". И Орешкин отмечается, и другие.

Полная чушь? Ой ли! Скорее, искаженная оптика. Оптика умолчаний, недоговоренностей, за которой – один мегафеномен.

Объект управления – бывшее общество (макросоциум, public) – находится в состоянии прогрессирующей дерегуляции и регресса.

Субъект управления – микросоциум, трайб ("питерские", "чекисты" и так далее) – варясь в котле макросоциальной дерегуляции и обладая микросоциальными скрепами ограниченной прочности, тоже постепенно теряет свою внутреннюю микросоциальную регулятивность. Превращаясь в банку с грызущимися пауками.

А кто ее, эту наинеобходимейшую для власти микросоциальную регулятивность, в наибольшей степени не теряет?

Отвечаю: тот, кто в наибольшей степени отчужден от объекта и связан с какой-то – пусть и извращенной – традиционалистской регулятивностью (тейпы, вирды и так далее). Или же наделен, наряду с этой сильно деформированной регулятивностью, еще и мощной, не лишенной тех же традиционалистских корней, криминальной регулятивностью. Тут вам и идеология набегов, и настоящая кровная солидарность… Да мало ли что еще.

Предположим, что в столь специфических условиях регулятивность наиболее долго сохраняет именно такой трайб. И вновь зададим вопрос на засыпку: в отсутствие других регулятивностей и при необходимости на какую-то регулятивность опереться – что будет делать власть?

Как только у нее возникнут проблемы и ей надо будет на что-то опереться, она, не имея других опор (вот что важно!), будет опираться на эту, как на единственную имеющуюся.

Ровно так все происходило и с "дикой дивизией", не правда ли?

Вы хотите избежать живописуемой вами страшилки, при которой Рамзан Кадыров, став сначала диктатором Чечни, станет потом проконсулом Северного Кавказа, одним из триумвиров (в условиях превращения дуумвирата в триумвират) и так далее? Не превращайте власть и элиту в банку с пауками! Не погружайтесь в пучину макро- и микросоциальной дерегуляции.

Для начала встретьтесь с этой проблемой – проблемой дерегуляции. То есть осознайте, что происходящее в вашем Отечестве – это инволюция, регресс. Что катастрофа регресса проявляется в том числе (а политически так и в первую очередь) в нарастании этой самой дерегуляции.

Воспримите адекватно (поймите и переживите) правильный диагноз и начните борьбу с болезнью. Или же ждите таких маразмов, которые превзойдут все ваши страшилки.

Власть вместо этого ждет ужасных протестов и тренирует ОМОНы.

Но объект – в коме дерегуляции и регресса. Хоть 60 рублей за доллар – он все равно не дернется. Однако в нем ускоряются дерегуляция и регресс. Дом покроется трещинами – вы скажете, что наплевать на трещины. Дом обвалится – вы скажете, что вместо дома образовалась куча с торчащими из нее ракетами, и что куча эта даже лучший объект, чем дом. Куча, состоящая из кусков объекта, превратится в щебень. Щебень – в песок. Вы скажете, что на песке сидеть даже удобнее, чем на крупных обломках распавшегося объекта. И что раз ракеты по-прежнему торчат, то все в порядке.

А вот потом крупицы песка начнут превращаться в расползающихся тараканов. А ракеты – рассыпаться. Что вы тогда скажете? Что ваше государство – это среднесрочный проект, предполагающий доминирование распила над всем остальным? Но когда это обнажится – а это обнажится, – кто будет удерживать все сразу: общество, государство и так далее? Тогда ярость одичавшего населения направят не на власть и не на конкретную модель государства, а на государство как таковое. Для чего и нужны все эти "АПН Северо-Запад". Которые ведь что именно вкладывают в свои "а-а-а"? Что если дело плохо, то не мобилизовываться, а сваливать надо.

Вы прочитайте внимательно комментарий к сделанному мною диагнозу. Он же обнажает многое – прежде всего, внутренний мир комментаторов. Их, так сказать, ценностное сознание и подсознание. Крыса говорит: "КАК ИЗВЕСТНО, с корабля, в котором пробоина, нужно бежать, а значит тот, кто констатирует наличие пробоины, – готовит свал".

Но это крысе ИЗВЕСТНО, что обнаружение пробоины предполагает свал. Нам же с вами надо задаться фундаментальным вопросом: есть ли в России социальная и метафизическая субстанция, качественно отличающаяся (а) от крыс и (б) от страусов, прячущих голову под крыло и издающих, в отличие от крыс, звуки не панические ("сваливать надо, свалива-а-а…"), а успокоительные ("в шоколаде мы все, в шокола-а-а…").

Пока что звуки "а-а-а" доминируют. Такой вот социополитический невербальный спектакль.

Крысы (визгливо): "А-а-а! Свалива-а-а..!"

Страусы (успокоительно): "А-а-а… Шокола-а-а…"

Наши отечественные "а-а-а"… как они соотносятся с "а-а-а" глобальным? Через что сопрягаются? И сопрягаются ли?

Как ни странно, сопрягаются. И имя этому сопряжению – катастрофа дерегуляции.

А вот теперь я возвращаюсь к тому, от чего ушел далеко, и к чему обещал читателю вернуться. К феномену Обамы. Феномен этот проявился в ходе московского саммита, как мне кажется, с достаточной яркостью. Но еще раньше он проявился в Каире, где, по сути, и произошла настоящая глобальная перезагрузка, в которой, как вы, надеюсь, убедились, нам отведена, мягко говоря, специфическая и служебная роль.

Я несколько раз перечитал каирскую речь Обамы, проконсультировался со всеми, с кем мог. Как с отечественными, так и с зарубежными специалистами. Не хочу скороспелых окончательных выводов. Но на основе совокупного (каирского, московского и иных) эксперимента могу высказать определенные (неокончательные, подчеркиваю еще раз) предположения. Они таковы.

1) Если слова Обамы как-то раскрывают его содержание (а это не всегда бывает так), то мы имеем дело с самым бессодержательным американским президентом из тех, кто возглавлял США в течение, как минимум, последних семидесяти семи лет.

2) Может быть, у Обамы есть некое содержание, существующее отдельно от слов. Но вряд ли. Хотя, конечно, это возможно, и только в этой возможности – какой-то шанс на построение каких-либо отношений нового формата, да и отношений вообще.

3) Если слова Обамы раскрывают его содержание, то мы имеем дело с нехрестоматийным вариантом известного гоголевского героя по фамилии Хлестаков. Хрестоматийный вариант подразумевает, что Хлестаков – это заурядная личность, попавшая в особые обстоятельства. Нехрестоматийный же вариант (и только о нем можно говорить по отношению к Обаме, но и то в вопросительной интонации) предполагает совсем другое. Лучше всего это другое было сыграно великим нашим актером Михаилом Чеховым. Именно в его исполнении гоголевские перлы ("легкость в мыслях необыкновенная" и так далее) приобрели полноценное звучание.

4) Обама прекрасный оратор. В его словах много блеска. Но это особый блеск. Обаме все равно, о чем говорить. Он твердо убежден, что может говорить обо всем. Он никогда ничем по-настоящему серьезным не занимался. У Буша-отца за плечами был огромный опыт наирискованнейших дел в ЦРУ и два срока вице-президентства при Рейгане. Рейган, Клинтон и Буш-младший губернаторствовали. Обама не был ни губернатором, ни вице-президентом, ни директором ЦРУ. Он связи между словом и делом не ценит. Слова воспринимает как нечто самозначимое и самодостаточное.

Повторяю – это модель. Представьте себе пузырь, который жонглирует пузырями. Причем с невероятной ловкостью. Что такое пузыри? Это пустотности. Пустотность жонглирует пустотностью. Слова пустые. Все остальное – тоже.

Но если модель отвечает реальности, то мы имеем дело с отсутствием содержания. Содержание – это не ум. В Буше-младшем ума не было, а содержание – было. Незамысловатое, деформированное, помноженное на известные недостатки – но было. В Обаме же содержания, возможно (еще и еще раз подчеркну – возможно), нет вообще. И это тяжелый случай. Если только я прав (а я надеюсь, что я неправ), то поверьте – это ОЧЕНЬ тяжелый случай. И это совсем не то, к чему готовятся все российские переговорщики и политики.

5) До Обамы – при самых неглубоких, некомпетентных и незамысловатых американских президентах – всегда блестяще работал аппарат экспертов, советников. Лично меня США всегда восхищали именно тем, как этот аппарат работал при любой близости своего начальника к тому, что у нас называют "бревно с глазами". Иногда мне казалось, что чем некомпетентнее и элементарнее был американский президент, тем лучше работал аппарат.

6) Если каирская речь Обамы и его московские упражнения (равно как и многое другое) не являются множественным эзотерическим посланием с непостижимым для непосвященного смыслом. Если к этому относиться не как к юродству, а как к политической деятельности, то налицо ПЕРВЫЙ из известных мне сбоев в работе американского высшего интеллектуально-политического аппарата. Я не хочу сказать, что Обама скоро поднимется до известных советских застойных "высот". Что он, как один наш высокий номенклатурщик, спросит на голубом глазу: "А что же это вы, армяне и азербайджанцы, два братских мусульманских народа, ссоритесь?". Но если тенденция будет продолжена, то придется констатировать, что Обама может достичь в итоге и подобных высот.

7) Сказанное мною выше не имеет никакого отношения к направлению, в котором Обама хочет развивать американо-исламские или американо-российские отношения. Он президент США, ему виднее, дружить с исламом, или ссориться, или сочетать одно с другим. Я не о направлении – куда едет машина. Я о машине ("Запорожец" или "Мерседес", так сказать). И о ее водителе.

8) Сбой в личности (ее содержании, а не интеллекте), сбой в работе аппарата (чего на моей памяти не было никогда) и беспрецедентность мировой ситуации рождают мегафеномен. Как ни странно, этот мегафеномен (не Обама, как таковой, а, так сказать, персонифицированная Америка) адресует к тем мелочам, на которые я, обещая вернуться к Обаме, переключил временно внимание читателя.

Не буду подробно разбирать московские виньетки, ибо им предшествовало то, что я описал в предыдущей статье. И что очевидным образом намного важнее любых виньеток. Постараюсь разъяснить свою модель читателю на примере не московском – каирском.

Каирская речь Обамы – это сводимый к одному слову мессидж, посылаемый исламскому миру. Слово же это – "сваливаем". Обама говорит исламскому миру в Каире: "Мы сва-а-а-ливаем". А дальше он начинает виртуозно варьировать букву "а": "Мы сва-а-а… а-а! А-а-а!!! А-а?"

Как именно сообщество комментаторов сие обсуждает? "Вот, смотрите, – говорит один комментатор, – тут "а-а!" сказано. Два раза "а" и с одним восклицательным знаком\". Другой комментатор говорит: "А вот тут сказано: "А-а-а!!!" Три "а" и три восклицательных знака. Представляете?" Включается третий комментатор: "Вы что, не видите, – говорит он, – что тут вопросительный знак поставлен?!"

Обаме на все это наплевать. Он может выводить рулады, состоящие из буквы "а", прельщая аудиторию, напуганную глобальными эксцессами. Он и глиссандо устроит, и форте, и пиано. Зашатаешься! Но по существу не сказано ничего, кроме того, что "сваливаем". Откуда? В каком порядке? С какими последствиями?

8) Обама, произнося речь в Каире, понимал, что он должен говорить "мы сваливаем". Почему он должен говорить именно это? Любое "почему" адресует к определенному содержанию. Если содержания нет, то его отсутствие компенсируется особой чуткостью.

Обама чувствует – я бы сказал, гениально чувствует, – что нравится мировой общественности. А еще он чувствует, что должен быть "Бушем наоборот". Мало ли что он еще чувствует! Но, помимо этих чувствований, есть еще и нечто другое. Чувствования должны относиться к слову "сваливаем". Мол, надо произнести это слово. А что если, продолжив эксперимент с малыми, но дорогими золотниками, вообразить, что Обаме в слове "сваливаем" нравятся только рулады на букве "а"? Что он с удовольствием говорил бы не "сваливаем" (зачем отвечать за содержание?), а просто: "А!", "А-а!", "А-а-а!". И купался бы в волнах всеобщего восхищения, как тенор из "Ла Скала".

Впервые такое аналитическое видение посетило меня после лондонской встречи G-20. Мне вдруг приснился некий, вполне, надо сказать, гойевский, аналитический сон.

"А-а!" – сказало одно высокое лицо.

"А-а-а?" – уточнило другое лицо.

"А! А-а-а!!!" – начали кричать лица друг другу.

"А-а, а-а", – примирительно сказало третье лицо.

При этом все лица погружались в пучину дерегуляции.

 

№24. 22.07.09 "Завтра" No: 30

Что отражает мое аналитическое видение, в котором "ши" (погружение в пучину дерегуляции) никак не связано с "мин" (решениями тех, кто в пучину эту медленно погружается)? Неспособность лиц, принимающих решения, на что-либо повлиять? Отнюдь! Могут эти лица на очень многое повлиять. Ядерную войну, например, развязать могут, да и не только. А вот чего они не могут, так это изменить направление процесса.

Рассуждая о глобальной перестройке, отечественные и зарубежные аналитики не желают вдуматься и вчувствоваться в то нетривиальное, чем заряжено это, слишком легко произносимое ими "мин". Perestroika – это когда политик осмеливается во всеуслышание заявить, что "процесс пошел". Он сие заявляет, и никто из людей, чья профессия удивляться, обнаружив странное, – не удивляется.

Спросят: "А что странного? Ну, пошел процесс и пошел. Вам, неприличному ретрограду, это не нравится, а приличные неретроградные люди в восторге…". В восторге – от чего? От того, что политик – сам по себе, а процесс – сам по себе? Но что тогда такое политика? Мне казалось, что политика – это УПРАВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННЫМИ ПРОЦЕССАМИ.

Коль скоро это так (а это так), то нельзя, являясь политиком, отстраненно констатировать: "Надо же, идет куда-то это существо на двух своих ножках… Ну, идет и ладно – что поделаешь, это же процесс! Не я его веду – он ведет всех сразу, и меня в том числе".

Как это он тебя ведет? Ты же политик! Познавая процесс, оседлывай познанное. Если же сначала Андропов говорит, что процесс не познан ("не знаем общества, в котором живем"), а потом Горбачев заявляет "процесс пошел…", то, согласитесь, изрекаемые этими двумя очень разными политиками "мин" находятся в одинаково вопиющем несоответствии с "ши", согласно которому политика представляет собой управление общественными процессами.

Удивление, негодование по поводу этого несоответствия, или хотя бы предъявление оного в более сдержанной форме, – свидетельствовали бы о наличии в системе неповрежденной нормы. Отсутствие указанной реакции – свидетельствует о повреждении этой самой нормы. Некий орган (экспертное сообщество, интеллигенция, интеллектуальный класс) должен реагировать, но… Социально-политическая диагностика (ничем не отличающаяся, по сути, от диагностики медицинской), согласитесь, наитревожнейшая. Вы в ноги больному иголки вкалываете, а он не реагирует.

Госпитализировать больного? Провести детальное обследование? Как бы не так! Больному рекомендуют для излечения сверхсложное альпинистское восхождение. Оказавшись на высоте, он окончательно теряет способность нормально двигаться. Его не спускают вниз, а рекомендуют, опять-таки ради излечения, перейти через пропасть по канату. Он падает в пропасть. Рекомендующие хихикают: "Так мы затем и дали этому гаду такую рекомендацию, чтоб он, подонок, разбился вдребезги". Имя "гада" – СССР. Описанная история его лечения – перестройка-1.

Теперь что предлагается? В качестве программы-минимум лечить таким же образом "гадину" под названием Российская Федерация. А в качестве программы-максимум – осуществить сие с "супер-гадом" по имени современное человечество.

Категорически настаиваю на следующем.

1) Подлинная политика является именно управлением общественными процессами и ничем другим.

2) Осуществляемая сейчас политика не является управлением общественными процессами. Она не является таковым не только в России, но и нигде. Или почти нигде. Может быть, в Китае, да и то сомневаюсь.

3) Соответственно, осуществляемая сейчас политика не является политикой подлинной.

4) Это (неподлинность политики, как минимум, в эпоху после Сталина, Рузвельта, Черчилля) давно зафиксировано постмодернистами. Они с ликованием заявили о ряде "смертей" (проекта, человека и так далее). В том числе, и о смерти политики.

5) Постмодернисты правы в своей констатации.

6) Другое дело, что любая констатация для одних является вызовом ("политика умерла, но мы ее воскресим"). А для других – фатумом. Паскудность постмодернизма в том-то и состоит, что он все вызовы хочет превратить в фатумы. Но в том, что касается констатации вызовов, он зачастую прав. И потому вполне можно одновременно испытывать к нему глубокое отвращение и прислушиваться к его вердиктам.

7) Стоит прислушаться и к тому, с чем постмодернизм связывает смерть политики. Мы вот с вами говорим о политике подлинной и неподлинной. Мол, подлинная политика управляет общественными процессами, а политика неподлинная – не управляет. Постмодернизм же, похихикивая, скажет, что подлинности нет вообще, а есть одни симулякры. Поэтому само словосочетание "подлинная политика" бессмысленно.

8) Осталась ли в мире подлинность – это отдельный вопрос.

Исчезни подлинность из мира вообще – мы бы не в пучину медленно погружались, а одномоментно исчезли, причем не фигурально, а буквально.

9) То, что мы покамест не исчезли, неопровержимо доказывает, что подлинность в мире еще есть. А вот в политике ее обнаружить с каждым днем становится все труднее.

10) С одной стороны – возрастание сложности, масштабности, остроты процессов. С другой – нарастание отчужденности от этих процессов всего политического бомонда. Это вам не пресловутое "мухи отдельно, котлеты – отдельно". Нынешний политикум (или "политический класс") отделен от процессов гораздо больше, чем мухи от котлет. Обычные мухи рвутся к котлетам, дабы их пожрать. А политические мухи к котлетам под названием "процессы" даже и не рвутся. Они их наблюдают, судачат между собой по поводу нюансов мировой кулинарии, вьются над котлетами, держась от них на внушительном расстоянии.

11) Дерзкая метафизическая гипотеза: поймав муху и уничтожив ее, не хотел ли Обама выразить некое содержание, касающееся анализируемой нами коллизии?

12) Переходя от метафизики к предельной рационализации, мы должны констатировать, что современная политика воинственно отчуждается от управления процессами. Но тогда чем она занимается? Ведь нельзя же сказать, что она ничем не занимается. Ну так чем же?

Настаиваю на том, что современная политика занимается не УПРАВЛЕНИЕМ, а ОБСЛУЖИВАНИЕМ процесса. Причем она обслуживает процесс вполне ответственно и квалифицированно. Способность так обслуживать процесс политика приобретала в течение многих последних десятилетий. Параллельно с этим теряя способность к выполнению любых других функций по отношению к процессу. Прежде же всего, функции управления оным. Политика в итоге вообще потеряла способность различать две функции – "управление" и "обслуживание". Вы упрекнете современного политика в том, что он не управляет процессом, а он вам презрительно ответит: "Я-то не управляю!? Я и масло меняю, и шестерни смазываю, и режимы регулирую, и… и… и…".

И ведь и впрямь меняет масло, шестерни смазывает, режимы регулирует. Но не может не только новую машину создать, но и сломанную шестерню… в лучшем случае, он ее заменить может, если другая под боком есть (и это уже высший класс). Ну, заказ может сделать на завод, где шестерни изготавливают. Однако это уже, пожалуй, суперквалификация. Но взять, к примеру, сварочный аппарат и заварить поломавшуюся шестерню… Пусть, дескать, машина работает – хоть и не так споро, как до поломки…

Уже этого он точно не может. Помыслить же об изготовлении новой машины или об усовершенствовании старой он тем более не может. Поболтать об этом может, а помыслить – нет. И в той же степени, в которой не ощущает разницы между управлением и обслуживанием, не ощущает он и разницы между мыслью и болтовней.

Что исчезает в первую очередь при низведении управления к обслуживанию? Смысл исчезает, вот что. Все начинает слишком опасно напоминать знаменитый рассказ Кафки, в котором поломка "машины наказаний" привела к надругательству поломанной машины над тем, кто ее обслуживал, и кто напоследок решил испытать на себе ее действие.

Та катастрофа, которую называют "глобальным кризисом", является поломкой машины. То, какова эта машина и как она поломалась, я в какой-то степени уже обсудил, а в какой-то собираюсь обсудить в следующих статьях этого цикла. Здесь же мне важно установить, что некий глобальный политикум, являющийся совокупностью лиц, обслуживающих машину, суетится вокруг этой машины и спорит о том, что надо смазать, какой режим машине задать, куда и какое маслице залить (и на сколько именно триллионов долларов). А машина поломана.

Мне справедливо возразят, что общество является не машиной, а сверхсложной саморегулятивной системой. Что это касается любого общества, и уж, тем более, человечества как целого. Я в ответ попрошу прощения за упрощенные аналогии, с помощью которых я хочу и выявить суть происходящего, и уйти от избыточных усложнений. И спрошу возражающих: является ли все-таки политика управлением общественными процессами? А коль скоро она является оным, то что такое перестройка, сутью которой стала наиглубочайшая сентенция Горбачева по поводу процесса, который, знаете ли, пошел?

Что же касается саморегулятивности сверхсложной системы, то дело тут обстоит так. Сверхсложная система отличается от машины способностью порождать в определенных (закритических) ситуациях нечто, прекращающее болтовню о процессе, который "пошел", и начинающее этим процессом управлять. Данная способность наличествует у сверхсложной системы в той мере, в какой эта система не отчуждена от истории.

Сверхсложная социальная система (цивилизация, человечество) обладает единственной саморегулятивностью – исторической. Наиболее ярким проявлением этой саморегулятивности является эксцесс под названием "революция". Не может быть истории без революций. И не может быть революций при полном исчерпании исторического горючего.

Вновь попрошу у читателя извинения за техническую метафору ("горючее"). Жанр вынуждает меня балансировать на грани актуального и концептуального. Что, в свою очередь, требует особой текстуальной плотности, обеспечить которую могут только метафоры. Их и использую, понимая издержки и надеясь на интеллектуальную зрелость читателя.

Меня неоднократно упрекали: "Ну, что Вы привязались к господину Фукуяме! Ну, написал он эссе под заголовком "Конец истории?". Но он же еще и вопросительный знак в конце заголовка поставил. Да и потом очень сложно себя повел. То отказываясь от своего "конца истории" и почти что присягая своему антагонисту Хантингтону, то опять с этим самым "концом истории" заигрывая".

Я уже устал отвечать, что, во-первых, сам по себе господин Фукуяма мне интересен в минимальной степени.

Что, во-вторых, в его политическом эссе важны только заголовок и степень раскрученности эссе высокопоставленными политическими читателями.

Что, в-третьих, высокопоставленные читатели Фукуямы, конечно же, восприняли эссе лишь как оду либерализму и констатацию благостности распада СССР, а также краха коммунизма и т. д.

Что, в-четвертых, сам Фукуяма, будучи учеником Кожева и ощущая себя частью как неогегельянского, так и постмодернистского интеллектуально-политического комьюнити, конечно же, придавал своему заголовку другое, более глубокое значение.

Что, в-пятых, как говорит герой Толстого, дело не в блуждающей почке, а в жизни и смерти. Не в Фукуяме, то есть, а в истории.

Следуя жанру и балансируя на грани между концептуальным и актуальным, я сейчас предложу читателю аналитику чего-то и актуального, и концептуального, а именно – статьи Александра Янова ""Реалисты", "идеалисты" и Обама. Каирская речь президента США в Москве – вот что нужно России".

Я уже упоминал эту статью, опубликованную в "Независимой газете" 3 июля 2009 года, в связи с визитом Обамы, к которому статья и приурочена. Но только сейчас, после обнаружения неких странностей и выявления их природы, можно яновскую статью по-настоящему обсуждать. Всю целиком, начиная с заголовка. Каирская речь Обамы – это что? Это некий мессидж (по мне, так пустой донельзя, но я сейчас не собой, а Яновым занимаюсь), который одна глобальная сила (США) посылает другой глобальной силе (исламу).

Ислам – это глобальная сила, ждавшая от США не признания вообще, а устраивающих её предложений. Сформулированных по принципу: хотим от вас того-то, в ответ предлагаем то-то. Убежден, что где-то за кулисами (и как мне кажется, без малейшего участия Обамы) нечто подобное и оговаривалось. Вообразите себе – ресторан… в отдельном кабинете крутые ребята о чем-то договариваются, а на эстраде певец выводит рулады. Важно ли, о чем рулады? Да хоть бы и ни о чем, лишь бы погромче.

То, что было содержанием договоренностей крутых ребят, сидевших в отдельном кабинете, – уже началось в Уйгуристане. И будет продолжено в других регионах мира.

Что же имел в виду Александр Янов, говоря, что нам в Москве нужна такая же каирская речь Обамы? Что в отдельном кабинете будут сделаны серьезные предложения, а с эстрады будут литься сладкие трели? Или что мы прельстимся трелями и… подарим певцу букет из односторонних уступок? Забыв при этом, что на предыдущем его сольном выступлении одни крутые ребята договорились дружить против нас так-то и так-то? И что на пред-предыдущем – другие крутые ребята договорились дружить, опять же против нас, этак и этак?

Это мой первый вопрос к А. Янову.

Второй вопрос. Признание без предложений – это "А-а-а!" Как пел Александр Галич, "это ж только, говорю, соль без запаха". Но даже у соли пустого признания, лишенной предложенческого запаха, есть цвет, вкус и т. д. Нельзя, признавая, унижать, уценивать, разводить, вмешиваться во внутренние дела. И уж тем более, предъявлять односторонний ценностный подход, то бишь аксиологическое назидание. Обама всем этим в Каире не грешил. В отличие от Москвы. Почему? Ислам признается глобальной силой, требующей хотя бы определенного ритуала, а мы – нет. Согласитесь, что иная интерпретация асимметрии между Каиром и Москвой просто невозможна.

И третий вопрос – по преимуществу риторический, но все же. Что такое в американском исполнении ценностный подход, какому бы партнеру по диалогу он ни предлагался? Хотят ли американцы корректировать что-то и в своем понимании ценностей? Подчеркиваю – не нюансов проводимого курса, а именно ценностей? К сожалению, этот вопрос слишком очевидным образом риторический.

Мне справедливо возразят, что А. Янов – за Б. Обаму не отвечает. А значит вопросы не по адресу. Отвечать-то он не отвечает. Но "каирскую речь в Москве" Обаме зачем-то рекомендует. И, знаете ли, важно понять, зачем. Потому что рекомендация эта (а) странная, (б) неслучайная и (в) имеющая отношение – конечно же, не прямое – к тому, о чем крутые ребята договариваются в кабинетах глобального ресторана под бессмысленно-сладкозвучное пение, заглушающее все главное.

Согласно яновским представлениям, сформулированным давно и настойчиво повторенным именно сейчас (причем с очень важными вариациями!), в России борются две тенденции, две исторические традиции. Одну – ту, которую обычно тактично называют почвеннической, – Янов называет "холопской". Неплохой зачин для "каирской речи в Москве", не правда ли? Оговорюсь, что поскольку Янов хочет быть и ментором, и ученым одновременно, то он эту же традицию называет еще и "патерналистской". После чего – дабы не быть заподозренным в избыточном объективизме – в скобках пишет: "холопская". Признание России по "каирской модели", как мы видим, сходу осуществляется, причем по полной программе (шучу).

Итак, одна наша традиция – патерналистская (холопская). Истоком своим для Янова имеющая не татаро-монгольское иго, как для многих других, а победу (цитирую) "в середине XVI века иосифлянской Контрреформации и вдохновленной ею самодержавной революции Ивана IV". Противостоят же этой ужасной традиции (вновь цитирую) "не только века Киевско-Новгородской Руси, но и Европейское столетие постмонгольский России".

С вами разговаривает посланец западного мира. Он делит вас на проигравших холопов и "русских европейцев". На чистых и нечистых. Мог бы он так в Каире поделить умму, в Китае – нацию, нашлась бы исламская или китайская газета, предоставившая ему такую возможность? И впрямь, какая-то гниль в державе нашей, коль скоро сие возможно. Не "иосифлянская" гниль, иная. Та, на которую раз за разом делает ставку Запад вообще, и особенно его так называемая "демпартийная" (а по мне так просто постмодернистская) часть.

В России есть две культуры, кто спорит. Вопрос в другом… Я образую с вами противоречивое единство… Любая историческая общность всегда является противоречивой. Но где мера, нарушение которой приводит к уничтожению общности?

Эта мера всегда задается понятием "чужой", не правда ли? Чужой меня при вас оскорбляет… вы ухмыляетесь. Являемся ли мы с вами после этого общностью, пусть и сколь угодно противоречивой? И коли вы ухмыляетесь и допустимую меру сознательно игнорируете, а значит, игнорируете и саму идею общности, – то чем вы отличаетесь от классической пятой колонны, выдающей себя за какое-то "модернизаторское меньшинство"?

Ваш апологет А. Янов вас, между прочим, отнюдь не за модернизм хвалит. А за способность ("ха-ароший песик, кусучий…") порвать в клочки культурно-историческую самобытность, извести ее на корню. Вы, если верить Янову, "сумели между 1696 и 1991 годами не только пробить зияющие бреши в холопской твердыне, но и разрушить все ее институциональные бастионы. Одно за другим пали и православный фундаментализм, и обязательная служба дворянства, и крестьянское рабство, и "сакральное" самодержавие, и, наконец, уже на наших глазах – империя. Все это обратилось в историческую труху. По сути, ничего от антиевропейской крепости не осталось, кроме мощных патерналистских стереотипов, внедренных ею за столетия в массовое сознание".

За последнюю четверть века мировая наука сумела неопровержимо доказать, что модернизация в корне отличается от вестернизации. Доказано, во-первых, что только модернизация может быть удачной, а вестернизация всегда провальна. Доказано, во-вторых, что модернизация – это реализация неких принципов развития со специфической (всегда разной, но всегда наличествующей) опорой на культурно-историческую самобытность. Если вы и впрямь занимаетесь истреблением культурно-исторической самобытности в соответствии с рекомендацией Янова, то почему вы модернизаторы? Вы в лучшем случае – вестернизаторы, но и это на поверку отнюдь не так.

В самом деле, Янов констатирует, что есть "плохие" институты и есть "хорошие". Хорошими, по Янову, являются институты вестернизации, несовместимые с культурно-исторической самобытностью. Плохими, по Янову, являются институты, совместимые с культурно-исторической самобытностью. Так вот, Янов утверждает, что эти плохие институты вы обрушили (вместе с возможностью модернизации, добавим мы). Но ведь институты есть, не правда ли? И если плохие – разрушены, то имеющиеся – хорошие. То есть – вестернизаторские.

Я понимаю, что в большинстве своем наши соотечественники (хоть "западники", хоть "почвенники") с теорией институтов, столь любимой Яновым (и не им одним), сжились не в той мере, в которой это им предписано Яновым. И потому лишь предлагаю свое (возможно, для кого-то излишнее) разъяснение.

Есть, к примеру, яйцо. Оно состоит из желтка, белка и скорлупы. Институты – это скорлупа. Или Форма. "Желток" же и "белок" – это внеинституциональная субстанция. Она же общество, в котором разворачивается процесс. Или Содержание.

В принципе, Форма и Содержание находятся в противоречивом единстве. Но это единство можно разорвать. А можно даже натравить Форму на Содержание. Если читатель помнит, я это недавно рассматривал, говоря о превращенных формах. Янов считает, что Форма – она же институциональная оболочка, она же "скорлупа" – уже претерпела необходимое превращение и может быть натравлена на содержание.

В связи с этим "скорлупа" (Форма) рассматривается Яновым как друг. А вот "белок и желток" (Содержание) как наиопаснейший враг. Или точнее "грозный противник": "Бесспорно, эта ментальная инерция холопства – грозный противник. Она может быть – а может и не быть – преодолена лишь в суровой идейной войне против эпигонов холопской традиции".

Уберите хлесткие эпитеты – и сразу же обнажится суть. Что "ментальная инерция холопства", что "белок с желтком". Они же "социальная субстанция", в которой все еще разворачивается сопротивление вестернизации. Они же "интраистория" (определение Мигеля де Унамуно).

Янов хочет, чтобы вестернизаторская "скорлупа" нашей превращенной государственности истребила общество. Тем самым он обнаруживает свою сверхзадачу – стравить государство с обществом, противопоставить одно другому. Возвращаю читателя к метафоре "скорлупы". Скорлупа может уничтожить яйцо двумя способами. Либо рассыпавшись, расколовшись, сломавшись – и не дав содержимому превратиться в новое существо (ради чего и нужно яйцо). Либо – задушив содержимое. Если развивать метафору – оказавшись слишком жесткой, не дать Содержанию вылупиться из Формы.

До сих пор все патриотические силы нашего Отечества рассматривали только вариант, при котором социальную субстанцию (общество) погубит распадение, рассыпание скорлупы (государства). Но вам легко докажут, что это не единственный вариант. И что на повестку дня все больше кем-то ставится вторая альтернатива – гибель общества в тисках чужой ему "скорлупы". Подождите еще полгода, и только об этом и будут говорить. Вы завопите: "Руки прочь от скорлупы!" А вас ткнут носом в то, как она истребляет свое содержимое. И спросят: "Вам скорлупа нужна для скорлупы или для содержимого?" Что вы ответите?

Тут главное – чтобы не произошло фундаментальной антагонизации между "скорлупой" и ее содержимым – "белком и желтком". И неважно, с какими знаками осуществляется антагонизация. Для господина Янова "скорлупа" – это антагонист со знаком "плюс". А для господина Белковского? Тут мы имеем дело с заменой знаков (инверсией), лишь укрепляющей ту же антагонизацию. Для Белковского и его единомышленников "скорлупа" – ужасна. Она душит национальное содержание, губит национальную душу… Она – "эрэфия", а то и нечто похлеще.

Скажут: да вы и сами только что доказали то же самое. Отвечаю. Ничего подобного! Я показал вам, как наносят удар с двух сторон. При этом главный удар будет нанесен с той стороны, с которой вы его не ожидаете. Грядет момент, когда "скорлупа", позитивность которой была осознана после краха СССР и "лихих 90-х", будет снова скомпрометирована. На это уже брошены огромные силы, и будут брошены силы намного большие.

В чем в этой ситуации состоит политическая программа?

Прежде всего, в том, чтобы внятно объяснить тем, кому нужна страна, что воевать придется на два фронта. Именно на два! И с теми, кто будет противопоставлять "хорошее государство" – "плохому обществу", и с теми, кто возопит об "ужасном государстве" и необходимости спасти от него "здоровые силы".

Но внятно объяснить эту коллизию мало.

Надо оказать реальное противодействие оформлению вестернизаторской тупиково-монструозной государственности "а ля Янов".

Надо также объявить беспощадную политическую войну всем тем, кто возжелает превратить критику монструозной государственности в фундаментальную и самоистребительную антигосударственную страсть, прикрываемую поначалу красивыми и подлыми словами об уменьшительно-очистительной государственности. То ли в виде "свободных регионов", то ли в виде обособившегося от инородческого "белка" чисто русского "желтка".

Не надо замалчивать остроту ситуации, скрывать черты монструозности в том, что реально этими чертами наделено. Но нельзя позволить второму (и теперь, по-видимому, основному) противнику осуществить трансформацию сколь угодно справедливых чувств по отношению к конкретной Скорлупе – в, образно говоря, ненависть к кальцию. Государство – это не Бог и не дьявол. Это средство, с помощью которого народ длит и развивает свое историческое предназначение. Средство незаменимое и бесценное, но именно средство.

За такое понимание государственности придется воевать отнюдь не только с А. Яновым и его паствой. Повторяю, и констатации Янова, и констатации Белковского ОДИНАКОВО предписывают Системе (российскому "яйцу", так сказать) войну между "скорлупой" и "белком и желтком". Любому системщику понятно, что затеять подобную войну могут только ликвидаторы системы.

Ну, как еще разъяснить, читатель? Мы вроде бы уже добились ясности в вопросе об отличиях между настоящей модернизацией и яновской вестернизацией, требующей беспощадного истребления Скорлупой всего самобытного, что еще осталось в нашем историко-культурном "яйце".

И так легко сказать, что страшнее вестернизации ничего быть не может. Но это ведь не так! Разворачивающееся у нас на глазах – качественно хуже любой самой ужасной вестернизации.

Петр Первый – с формальной точки зрения – конечно, вестернизатор. Конечно, истреблявший в обществе существенные слагаемые культурно-исторической самобытности. Но, поскольку параллельно с этим Петру нужна была (не будем спорить, зачем) мобилизация общества, то ему пришлось вводить вестернизацию в определенные рамки. В результате чего антагонизм между "скорлупой" и содержимым оказался преодолен.

И на других исторических этапах он оказался преодолен. Стоит ли спорить о том, сколь глубок был этот антагонизм при большевиках? Во избежание этого спора предположим, что он был крайне глубок, хотя я так не считаю. Ну и что? Он ведь был преодолен! А почему? Поскольку и им была нужна мобилизация общества. В формуле "вестернизация плюс мобилизация" (аналог – "западничество плюс державность") мобилизация побеждает вестернизацию, державность – западничество.

И так это не только в России, а везде. Французская революция 1789 года глубоко разорвала с исторической самобытностью, но поскольку Сен-Жюсту и Робеспьеру нужна была мобилизация, поскольку они были сжигаемы страстью по нации и государству, то все в итоге вошло в свои берега.

То, что предлагает Янов, – это "вестернизация минус мобилизация", "западничество минус державность". То есть ГНИЕНИЕ, гарантированное и безальтернативное. Окончательное и бесповоротное. Да что там Янов! Рассмотрим под этим углом зрения уже обсуждавшийся феномен Юргенса.

То, что Юргенс подменяет модернизацию вестернизацией, ясно как божий день. Но и с вестернизацией-то… Казалось бы – либеральный президент, либеральные силы призваны… Ну и осуществляйте мобилизацию! Ан нет. Нужно заявить, что без свободы никак. То есть сначала редуцировать развитие до модернизации как частного случая, затем модернизацию редуцировать до вестернизации, а затем, вычтя мобилизацию, превратить вестернизацию в элементарное гниение.

Проект-то в чем? В том, чтобы ЗАЯВИТЬ модернизацию и ПРОВАЛИТЬ её? Не ОСУЩЕСТВИТЬ, а ПРОВАЛИТЬ?!!

Является ли наша социальная субстанция обществом – это отдельный вопрос. Но она, субстанция эта, ЕСТЬ. Она является источником процессов. И одновременно – объектом управления. Между нею и субъектом, от которого ее отрывают, должна быть обратная связь. Она, субстанция эта самая, между прочим, по совместительству еще и высший суверен. То есть источник власти. Причем согласно не патерналистской ("холопской"), а самой что ни на есть европейской, договорной, традиции.

Любой сторонник общественного договора, ревнитель договорной традиции, то бишь, понимает, что договор-то – не абы какой… ОБЩЕСТВЕННЫЙ! А значит, надо поставить общественное сознание (то, которое есть) выше своей ценностной предвзятости. В противном случае ты либо переходишь из лагеря "договорников" в лагерь ревнителей психологической, идеологической и иной репрессивности, либо… Либо тебя деликатно спросят: "Дядя, а какого рожна тебе, вообще-то говоря, надо? Мобилизовывать общество, выжигая каленым железом порчу, ты не хочешь, принимать общество таким, какое оно есть, ты тоже не хочешь. А чего ты хочешь? Сгноить общество на корню? Так получается?"

Не надо вешать лапшу на уши по поводу общественного договора, который вознес Запад и от которого Россия отказывается. Общественный договор расторгают те, кого по какому-то недоразумению называют не просто "здоровыми силами", а сторонниками договора. Вопрос на засыпку: люди, которые всех своих соотечественников, не разделяющих их ценности, называют "неприличными", могут быть стороной при заключении ОБЩЕСТВЕННОГО договора?

С кем они его будут заключать? С самими собой? Так это не договор называется. Общественный договор заключают потому, что хотят государства. Потому, что историческая страсть по государству выше ценностной предвзятости. Но если основа – ненависть к государству, то откуда возьмется стремление к договору, и в чем будет его содержание? В том, что "процесс пошел"?

 

№25. 29.07.09 "Завтра" No: 31

Явное и тайное… Западная политология обсуждает только явное. Тайное же обсуждают либо с трудом принимаемые их системой специалисты по параполитике (теории элит), либо отторгаемые системой конспирологи. Но на Западе явное обладает какой-то ценностью, позволяет что-то понять в происходящем. В России же, ориентируясь на явное, вы не поймете ничего. То есть вообще ничего.

С точки зрения этого самого явного, констатация наличия консенсуса Юргенса и Белковского – это все равно что "Волга впадает в Каспийское море". Юргенс – околовластный антипутинист. Белковский – оппозиционный антипутинист. Юргенс – олицетворение той части власти, которая хочет диалога с оппозицией. Белковский – не чужд идее налаживания этого диалога. На недавно прошедшей конференции "Россия после Путина" (как мы видим, все уже вертится только вокруг Путина) снюхивались Белковский и Орешкин. Что Орешкин, что Юргенс – разница невелика.

Итак, любой западный политолог, ориентирующийся на явное, сказал бы с важно-сонным видом о консенсусе Юргенса и Белковского, а его коллеги покивали бы головами ("О, yes!").

Однако констатация мною наличия данного консенсуса вызвала у задетого ею героя острейшую реакцию негодования. Которую он не смог сдержать. Ему же в этот момент страх как хотелось со мной разбираться, а не просчитывать последствия для себя подобной разборки. Да и вообще – просчитывать Белковский не умеет. И ясно было, что не умеет.

Заорав, что констатация консенсуса Юргенса и Белковского – это несусветная чушь, Белковский адресовал нас всех к чему? К тайному. И к абсолютному приоритету тайного над явным.

"Вот ведь, – изгаляется Белковский, – Кургинян-то этот, вампир долгожительствующий, какую глупость соорудил! Ведь все же знают, что я…"

Ну, ну! Договаривай! Что все знают?

В любом случае, в глумливых ужимках по поводу невозможности консенсуса Юргенса--Белковского есть его, Белковского, апелляция к тайному. И для меня она очень полезна. Кроме того, она абсолютно правомочна. В нашей действительности любая апелляция к явному и впрямь смешна. Если бы я предлагал модель, в которой есть консенсус Юргенса--Белковского, ориентируясь на явное, то был бы подобен западному солидному политологу, с важным видом несущему благоглупости о России.

Но чем же явное отличается от тайного?

Тем, что в пределах явного люди равны самим себе. И – занимаемым ими позициям. Околовластный реформатор – это околовластный реформатор. Оппозиционер, атакующий одно из слагаемых власти, – это оппозиционер, атакующий это самое слагаемое. И, по определению, выстраивающий отношения с другими слагаемыми.

Белковский завопил, что это чушь. Правильно завопил. Но, завопив, он рассказал некую правду, согласно которой в России существеннейшая часть политикума не состоит из людей, равных самим себе ("явное"). За людьми – есть группы ("тайное").

Итак, явное – открытое позиционирование, открытые же политические союзы.

Тайное – эти самые "группы". Ими (в отличие от обычной политики) занимается параполитика и теория элит. Я посвятил "группам" существенную часть жизни, написал о них несколько книг и массу статей. И вот теперь Белковский (вроде бы, вполне обоснованно) восклицает: "Надо же, отрекомендовывается этот вампир как спец по элитам, и попадает пальцем в небо! Как банальнейший профессор политологии! Юргенс--Белковский, видите ли, а на самом деле…"

Что, что, на самом деле? Ну, ну!

На самом деле есть группы. Начни я их описывать, да еще и доказывать, что они устроены именно так, а не иначе, возникнет исследование на совершенно другую тему. Да и вообще – далеко не все может быть опубликовано в газете по очень многим причинам. Есть требования реальной политики, есть чувство меры (нельзя заниматься теорией элит и витийствовать почем зря), есть более глубокие соображения такта. Например, что значит "доказать"? В теории элит это значит сослаться на источник. И подтвердить, что источник компетентен. Один раз так сошлешься – не будет у тебя источника. Да и совестно будет на себя смотреть в зеркало.

Итак, есть группы. Есть группа Х, к которой примыкает Юргенс. Это определенная внутривластная группа, с которой Юргенса связывает очень многое. Политические предпочтения, ценности, интересы.

И есть столь же внутривластная группа Y, к которой примыкает Белковский. Не я Белковскому эту смычку навязываю. Он сам ее косвенно обнаруживает: "Все, мол, знают, что Юргенс связан с группой Х, а я – с группой Y, и группы, что называется, на ножах. Какой консенсус?"

Уловили? Если бы Белковский хотел, чтобы его считали в точности равным тому явному, которое он предъявляет в качестве себя как политического феномена, он не мог бы возмутиться наличию консенсуса Юргенс--Белковский. А если он возмущается, то он самим своим возмущением указывает на то, что и так многим понятно. Что он не равен тому явному, которое предъявляет. И не хочет быть ему равен. Ибо это явное – мизерно. А существенно только тайное. То есть связь между Белковским и группой Y.

Группа Х и группа Y действительно непримиримы. Много раз представители одной из групп заявляли о том, что их антагонисты из другой группы должны сидеть в тюрьме. А то и быть более резко выдавленными из политического процесса. Часть этих заявлений публична, а часть… хоть и не публична, но достаточно хорошо известна специалистам по тайному. Каковыми в России в какой-то мере вынуждены быть все политологи. А уж тем более специалисты по теории элит.

И что же получается? Что с позиций явного я прав? А с позиций тайного прав Белковский? А поскольку в России все тайное, то прав Белковский? О чем он и заявляет. Вот то-то и оно, что заявляет. То есть сам затягивает меня на территорию тайного, куда я вовсе не стремился. Но уж коли я на этой территории оказался – не обессудь, голубь.

Что же касается доказательств ("а причастен ли?", "есть ли группы?"), то как только вообще поднимается тема групп, а тем более внутривластных (не околовластных, а именно внутривластных), пунктуальная доказательность не может не быть сведена к минимуму (по уже изложенным мною выше причинам).

Есть люди, которые знают, что группы существуют. И в доказательствах не нуждаются. Это довольно узкий круг людей. Но не слишком узкий.

А еще есть продвинутая публика, которая тоже как-то в этом ориентируется.

Все остальные – или верят на слово, или выбывают из диалога.

Но в связи с особой важностью диалога – важностью его не для узкого круга избранных и знающих, а для всех – пусть выбывающие не обижаются. Они выбывают ненадолго. И это делается ради защиты их жизненно важных интересов.

Итак, что же я утверждаю как специалист, говоря о консенсусе Юргенса--Белковского? Я утверждаю, что зона конфликтности в отношениях между группой Х и группой Y в последние месяцы резко сузилась. Что за пределами этой узкой зоны конфликтности (которую я рассмотрю ниже) возникает новый консенсус групп – причем системный и многоуровневый.

Он зародился этак месяцев пять назад. И с тех пор стремительно укрепляется и расширяется. А зона непримиримой конфликтности в отношениях между группами все сужается и сужается. Поэтому не просто допустимо говорить о консенсусе между Х и Y. По сути, если хочешь заниматься актуальной политологией, надо прежде всего говорить об этом консенсусе. Ибо этот консенсус становится стержнем всей нынешней ситуации.

Вот на какую прискорбнейшую констатацию вынудил меня господин Белковский, затащив аж на аркане старого вампира на территорию тайного.

Н-да, Белковский…

Один нынешний миди-олигарх (прошу не путать с тем, чьи рассуждения о бессмертии Белковский воспроизводит) говорил мне про Белковского: "Стас – это гений". И добавлял: "Гений полива".

А еще есть гении, которые кошельки из карманов "экспроприируют". А почему бы нет? Если это карман какого-нибудь Алена Даллеса, а в кошельке – ключ от сейфа?

Специалисты, занятые оперативной деятельностью, справедливо ценят разных вспомогательных гениев. Тех, кто по части кошельков, по части "полива", по части конспирологии. И я специалистов в этом поддерживаю.

Оперативная деятельность (в узком ее понимании, разумеется) и впрямь предполагает занятие личностью (где пил, с кем спал, что украл?), а не высказываниями этой личности, не ее идеями…

Ну, написал какой-то "чайник" (Иммануил Кант, например) что-то о категорическом императиве. Оперативнику что нужно? Подробности биографии "чайника", компрматериал на "чайника", связи "чайника" в элите. Нужна подсказка консультанта – зачем это "чайник" мелет что-то про какой-то императив? По чьему заказу?

ЭТО нужно оперативнику. А также, чтобы вспомогательный гений ЭТО излил в оргиастическом акте так называемого "полива" (он же черный пиар). Гениальность черного пиарщика измеряется для оперативника количеством излитого и его свойствами. Чем свойства отвратительнее и чем больше количество, тем больше и гениальность.

Но всегда следует помнить: беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги точать пирожник. Грубой, а иногда и катастрофической оперативной ошибкой может быть постановка перед черным пиарщиком идеологической и концептуальной задачи. От катастрофы я, кого надо, уберегу. А ошибки разберу в нужном месте и с надлежащей подробностью. Что? Есть те, кто хотят "пролегоменов" – то есть немедленного, пусть и краткого, пояснения? Иду навстречу требованиям трудящихся.

Гений – это жажда. Гений полива жаждет низости. И либо улавливает, либо выдумывает ее. Но ежели вы поутру жаждете, к примеру, опохмелиться, а вам вместо граненого запотевшего стаканчика "Абсолюта" подсовывают… добро бы пиво – так нет же, кофий гляссе!.. то вы… Вы, как минимум, скривитесь (что уже не слишком-то комильфо). А как максимум – вас вывернет наизнанку, что и произошло с Белковским, отведавшим мой кофий гляссе.

А ну как Белковский (с его-то тягой к тайному!) – по совместительству натуральный Джеймс Бонд? Проглотивший (с бондами такое случается) наисекретнейший документ и извергнувший его из себя под воздействием моего гляссе? Это же полноценная оперативная катастрофа!

Что? Триллер? 1378-я серия, посвященная Белковскому? А почему вы считаете, что Белковскому? Разве я сейчас Белковского обсуждаю? Я обсуждаю азы оперативной работы. Гений полива должен быть использован по прямому назначению – для полива. То есть строго по оперативной инструкции. В которой, между прочим, указано, что продукция гения ("активка", "инициативка" и так далее) должна увлекать чужое, а не ваше воображение.

Это касается всех ваших гениев – гения полива, гения конспирологии. Последний, например, незаменим для создания липовой схемы вокруг фактуры. Но вот когда увлекаются и забывают, что схема липовая, то…

Кто хочет – может прочитать о последствиях увлеченности гениями конспирологии в моих книгах "Качели" и "Слабость силы". А тем, кому читать не с руки, я для разрядки расскажу новый вариант старого анекдота.

Вампир-отец охотится за жертвой. А сын его идет за папой следом и ноет: "Пап, почини велосипед, пап, почини велосипед!" Вампир сдавленным голосом отвечает: "Щас, брошу все и займусь твоим велосипедом!"

Вот и я. "Щас, брошу все и займусь вашим Белковским!"

ВАМИ Я "ЩАС ЗАЙМУСЬ", А НЕ БЕЛКОВСКИМ. ВАМИ И ТОЛЬКО ВАМИ.

Вы, вне зависимости от конкретной ведомственной прописки, всегда называли свою деятельность воинской ("войной за линией фронта", "незримым боем" и так далее). Коли это так, то вы – воины. Чем такой воин (не солдат, воюющий с открытым забралом, а воин вашего профиля) отличается от бандита? Тем, что он лучше обучен? Нет. Отличие состоит в идее служения, не правда ли? Установили это – идем дальше.

Служение чему? Чему поклялись служить те из вас, кому поболее сорока? СССР, не правда ли? "Служу Советскому Союзу!" Где СССР? Присяга, факт которой отличает вас от бандитов, на метафизическом уровне дается раз в жизни. И не отменяется при уходе в отставку. Вы живы, вы процветаете, забив болт на СССР, а то и проклиная оный. Что это значит? Что вы изменили присяге.

И не пойте песен про 1991 год! Вы ведь знаете, что такое "особый период". Знаете, что факт наступления оного не освобождает вас от присяги никоим образом.

Не пойте также песен про то, что боролись за СССР до такого-то года, а потом поняли: без толку. У присяги нет срока. От исполнения присяги освобождает только смерть. Пока вы живы, вы обязаны бороться. В этом содержание присяги, не правда ли? А о том, как бороться, сказано в неотменяемых инструкциях, регламентирующих борьбу в условиях особого периода.

Не пойте также песен про объективную нежизнеспособность объекта, которому вы поклялись служить, про нежизнеспособность идей, окрасивших в определенный цвет знамя, которое вы целовали, принимая присягу.

Вы достаточно образованные люди. И понимаете, что если в Китае все тип-топ, то и идея жизнеспособна, и система. А то, что и идея – не догма, и система – не константа… кто спорит?

Так изменили вы или нет? Сбежали с поля боя или нет? Сбежали ли вы в добродетельную частную жизнь, в банду (в погонах иль без погон) или на службу врагам своего Отечества – это, конечно, важный нюанс. Но это нюанс. Главное – поделить вас на сбежавших и не сбежавших. То есть на потерявших и не потерявших лицо.

Что я сейчас осуществляю? Правильно – исправление имен ("мин") и связывание этих имен ("присяга", "воинский долг", "бегство с поля боя") с вами как социальной реальностью ("ши"). Это триллер? 1378-я серия? Присяга – это какая серия триллера? 1312-я? А воинский долг?

Я адресуюсь к тем, кто не до конца скурвился. И верю, что они есть. Для тех, кто не превратился, скурвившись, в элементарных скотов, – исправление имен, осуществляемое мною, весьма болезненно. И вместо того, чтобы искать источник боли в своем небезусловном человеческом поведении (которое всегда можно исправить, пока жив человек), вы пеняете на вашего покорного слугу, забыв, что никогда нельзя пенять на зеркало, коли рожа крива.

Вы активируете ваших гениев (столичных, северо-западных). Они изрыгают из себя нечто: "Ах, ох! Кургинян с корабля бежит, коли регресс констатирует. Ох, ах! Престарелый вампир изобрел по заданию одной кремлевской фигуры (зачем мне задание выполнять, если я с корабля бегу?) какой-то дурацкий консенсус Юргенса--Белковского…"

Дурацкий?

Наиболее очевиден антипутинский консенсус между Х и Y. Представители этих групп (не только их гении, но и они сами) тесно взаимодействуют и на закрытом, и на открытом уровне. Например, на той же конференции "Россия после Путина". Они также изливают душу перед иноземцами вообще и иноземной прессой в особенности. А мы? Мы что, должны лепетать по поводу того, что группа Х антагонистична группе Y? "Вспомнила бабка, как девкой была".

Но если бы речь шла только о Путине! Увы – не ваш покорный слуга, а вы, дражайшие консенсусники, сбежав с корабля под названием "СССР", теперь бежите с корабля под названием "Российская Федерация". И дело не только в том, что ваш гений осмеливается называть свою статью "Жизнь после России". Хотя и это немало. Молодежь хоть пожалейте! Она присягу СССР не давала, но присягу Российской Федерации… Она ее нарушением теперь должна оскоромиться?

Могут ли китайцы, ненавидящие КПК вообще и товарища Ху Цзиньтао в частности, стерпеть появление статьи "Жизнь после Китая"? Предположим, что какой-то китайский выродок повесит такую статью на свой сайт. Надо рассказывать, как отнесутся к нему анти-КПКшные соотечественники, живущие хоть в Китае, хоть в США, хоть где? Вы в этом зеркале себя видите, уважаемые? Автор статьи "Жизнь после России" прямо говорит вам (вам, вам!), что за оскорбление ценностей в морду может дать только чеченец… Для которого Чечня – это ценность. А для вас Россия… Вы хоть понимаете, ЧТО вам говорят? А может вы и впрямь есть то, чем автор вас называет?

Итак, имеет ли место консенсус группы Х и группы Y не только по вопросу об отстранении Путина, но и по вопросу об отделении от России Северного Кавказа? БЕЗУСЛОВНО.

Ваш гений заявил об этом напрямую, без обиняков? Да или нет? Он заявил об этом по "Эху Москвы" в программе Е. Киселева 3 июля 2009 года или не заявил? Впрочем, гением я еще займусь. Нельзя же пренебрегать гением, если он гений. И если его тебе Проханов подарил в качестве наглядного пособия (за что я искренне благодарен).

Но вы же понимаете, что я не от гения вашего узнал о консенсусе группы X и группы Y в деле отделения Северного Кавказа. На то я и вампир, чтобы того… Вампиры – они, знаете ли, всепроникающи.

Я знаю ТОЧНО, какие именно высокие олигархические гости захаживают в Кремль, пропагандируя отделение Северного Кавказа от Российской Федерации.

Это очень осторожные гости. И такие долгожители – куда мне! Они никогда не стали бы болтать о подобном в Кремле, если бы не знали, что их там кто-то слушает с интересом и одобрением.

Что? Олигархи – это проявление Х, а Y тут не при чем? Ну, знаете ли… Либо мы играем в "несознанку", восклицаем, что Белковский к Y отношения не имеет. Либо мы ведем серьезный разговор. Я вампир настолько дряхлый, что ваньку валять считаю недопустимым вообще. И уж тем более в столь серьезной и ответственной ситуации.

Итак, наличие консенсуса между Х и Y в вопросе об отделении от Российской Федерации Северного Кавказа налицо в неменьшей степени, чем антипутинский консенсус.

Но есть еще консенсус и в вопросе о необходимости, благости и неотвратимости распада Российской Федерации. Гений, прописанный по адресу Y (только не надо мне говорить, что он не прописан, а то я заговорю по-другому!), смакует этот вопрос.

А вы тут как бы и не при чем? Ну, хорошо… Вы не при чем… Вы всегда не при чем… Но… Что, надо называть имена VIP, заявляющих, что РОССИЯ – ЭТО СРЕДНЕСРОЧНЫЙ ПРОЕКТ? Фигуры-то эти – не чета гению. Это игроки высшей административно-политической лиги, причем достаточно осторожные.

От эскизных прорисовок перехожу к модели многоуровневого системного консенсуса между группами Х и Y.

Первый уровень консенсуса – постпутинский. Скажут: ну и делов-то! Согласен. Путин сам затеял игру, казавшуюся ему архитонкой. Он до сих пор делает вид, что игра шикарная и всё в шоколаде. У него есть перед Россией исторические заслуги, но есть и вина, кстати, прямо вытекающая из тех же заслуг. Не только многопартийные США живут после Буша. Но и однопартийный Китай живет после Цзян Цзэминя. Всё так. Но в том-то, увы, и специфика наших игр, что это "так" (оно же – нормальный политический консенсус) у нас немедленно превращается в "так-растак". То есть в консенсус патологически перестроечный. Что, нельзя было поставить генсеком КПСС (или президентом СССР) Ельцина и на этом угомониться? Куда там!

Второй уровень консенсуса – посткавказский. На политической поверхности – заявления (того же Путина и других), что с Кавказа мы не уйдем. А под кожей этих заявлений назревает чудовищный гнойник, он же консенсус между Х и Y, по поводу того, что надо не просто уходить, а бежать с Кавказа. В противном случае нас завоюет Рамзан Кадыров. Болтают об этом, снюхиваясь, ближайшие соратники тех, кто говорит, что с Кавказа мы не уйдем. Сегодня нет еще окончательной элитной оценки в вопросе о Северном Кавказе. Завтра мы получим пресловутое "как известно": "КАК ИЗВЕСТНО, если мы не отделим немедленно Северный Кавказ, то…"

Когда элита, восхваляя с трибун коммунизм, выработала коллективную оценку маразматичности этой идеологии, – началась перестройка-1. Когда элита, восхваляя с трибун вертикаль, территориальную целостность, утвердится в вышеназванной оценке северокавказской проблематики – начнется перестройка-2. Но как сохранить Кавказ? Кавказская проблема – наиострейшая. Нужны ум и страсть, чтобы он остался с нами не только де-юре, но и де-факто. Для этого нам надо самим выйти из бессубъектности, предъявить убедительное "мы". Сила тут тоже нужна, и немалая. Но в виде приложения к главному, и не более того.

Третий уровень консенсуса – пост-РФовский. Группы снюхиваются не только по вопросам "ампутации северокавказской гангрены". Они снюхиваются по вопросу расчленения всего тела под названием Российская Федерация. Это надо доказывать? Что именно? Надо выявлять генезис дальневосточного сепаратизма вообще и движения ТИГР в частности? Надо раскладывать по полочкам – кто и зачем спонсирует активизацию сепаратизма в Поволжье и на Северо-Западе? Ах да, забыл! Это все делают иноземные вороги. На парашютах прыгают к нам, хоронятся в землянках и делают…

О, эти вороги, лишающие нас целостности!

Вороги есть всегда и у всех. Для противодействия им и существуют те, кто "ведут незримый бой", "блюдут" и так далее. Так как же они блюдут? Им не надоело выть, что ЦРУ развалило СССР? ЦРУ честно исполнило свой долг перед США (с катастрофическими для США, как я считаю, стратегическими последствиями – но это так, к слову). А вот что делал КГБ?

Вороги к тому же не в землянках хоронятся. И редко действуют напрямую. Это и затратно, и неэффективно.

И, наконец, мы прекрасно понимаем, что раздрай во многих наших регионах порожден войной наших же элитных кланов, а не одними лишь иноземными происками. Понимаем мы и то, что эти происки были бы тщетны без наличия свары наших кланов. Причем свары, в которой кланы отвергают примат общегосударственных интересов над частными. Примат, обязательный для любой страны мира, желающей жить. Под крики о вертикали власти мы погружаемся в пучину войн, подобных войнам Алой и Белой розы, войн, свойственных эпохе феодальной раздробленности. Чекистский абсолютизм? Если бы! Абсолютизм – видимость. Свара – сущность.

Итак, не только отделение ЧАСТИ (Северного Кавказа) от ЦЕЛОГО (Российской Федерации), но и демонтаж ЦЕЛОГО. Гений ваш нам об этом очень внятно и конкретно поведал. Но про сие известно и без него. Что? Нужны понятные для общества доказательства?

Р. Доброхотов – есть еще и такой гений – действовал в Кремле по отмашке группы Х? Действовал. Он к ТИГРу дальневосточному пристраивался? Пристраивался. Но ТИГР дальневосточный не группой Х сооружался, а группой Y.

Что? Особые отделы армии и флота к ТИГРу отношения не имели? Они не в курсе, как и местная ФСБ?

Во-первых, не смешите людей вообще, и информированных в первую очередь.

Во-вторых, если бы это было так (а это на сто процентов не так), то что сие собой бы знаменовало? Что все, снизу доверху, в коме? Ах, они не в коме! Они настоящим мужским делом заняты – воруют, а не с какими-то ТИГРами разбираются! Что ж, для того, чтобы так ответить на вопрос, надо категорически решить для себя, что служба, присяга, долг и так далее – это элементы кургиняновского триллера, и не более того.

Принявший этакое решение – сразу же превращается в бандита и только в бандита. Причем не в бандита поневоле ("дали пистолет и сказали: "Вертись, как хочешь!"), а в бандита нутряного, сущностного, тотального. Все сразу в таких бандитов превратиться не могут. И потом – бандит он ведь тоже человек. Сегодня он гуляет по Приморью, как король, а завтра король уже не он, а "якудза" или "триада". Что? Они там уже короли? Наши бандиты уже под ними – и радуются? Если радуются, то они не бандиты, а падлы.

Но даже если все уже падлы (а это не так), то надо объяснить, почему? Я вам объясню. Потому что у вас внутри – слабина, комплекс, чувство вины. А гении ваши потчуют вас своим постмодернизмом, заглушая остаточную совесть. И называя долг, миссию, Бога, человечность как таковую – атрибутами устаревшего триллера. В этом смысле, вы – грешные люди. А те, кто рядом с вами вертится, – натуральные бесы. И я покажу вам, какие именно. Но чуть позже.

Пока задам три простеньких вопроса.

Вопрос #1 – понятно, что хочется воровать. Понятно также, что хорошо бы, чтобы не хотелось. Но хочется. Но даже если воровство носит неотменяемый характер, то есть разные способы воровства. Почему надо воровать именно так, чтобы при этом был уничтожен народ? Ведь выбран именно этот способ из всех возможных. Почему он выбран? Потому что вы к народу относитесь так же, как ваши бесы (они же гении)? А почему вы к нему так относитесь? ПОЧЕМУ? Можно получить внятный ответ – так, чтобы без дураков? А то всё "евреи", "кавказцы". Тракторист из Ставрополя по фамилии Горбачев был кавказец? Ярославский мужик по фамилии Яковлев был еврей? Вы способны честно отвечать на серьезные вопросы, порожденные серьезностью ситуации? Вы самим себе пробовали на такие вопросы отвечать или нет?

Вопрос #2 – а нельзя ли хотя бы упорядочить воровство? Если его нельзя отменить, то нельзя ли упорядочить? Это как у Хемингуэя в "Кошке под дождем": если нельзя ребенка, то, может быть, хоть кошку можно?

Может быть, можно хотя бы арбитраж создать, общак, территории разделить и так далее? Тот же Черкизовский рынок et cetera? Понятно же, что говорим "Тельман Исмаилов", а подразумеваем – группа такая-то. Так может быть, можно сделать с этими (весьма высокостатусными, мягко говоря) группами хотя бы то, что когда-то сделала Соня Золотая ручка и ее последователи? Что? И этого нельзя? А ПОЧЕМУ? Вы пробовали сами себе ответить на вопрос, ПОЧЕМУ?

Вопрос #3 – воровство как форма всепоглощающей и всеобъемлющей элитной деятельности превращает страну в черную зону. Не в серую (где есть коррупция, мафия и так далее), а в черную. Такие зоны в истории формировались не раз и назывались то пиратское королевство, то криминальное государство. Штука это страшная. Саморазвивающаяся. Уничтожающая своих создателей. Крайне неустойчивая. И – беспощадно уничтожаемая извне. Такова судьба всех пиратских королевств. Зачем себя и свой народ на это сознательно обрекать, если этого МОЖНО избежать? Можно, можно! Способов – "до и больше".

Но давайте сначала не о способах говорить (иначе – технологиях управления объектом) и не о свойствах объекта даже, а о субъекте. То есть о вас. Будет субъект – найдутся и технологии. Их отсутствие не должно быть для вас индульгенцией, которую вы страшно жаждете заиметь (для чего и бесы, они же гении). Технологии мы обсудим. Но только закончив с проблемой субъектности (или, точнее, бессубъектности). Если нет субъекта – то к чему технологии?

Сделав это краткое отступление, я перехожу к рассмотрению четвертого уровня консенсуса между группой Х и группой Y.

Этот четвертый уровень – пост-Россия. Не пост-эрэфия, как это предполагается в договоренностях третьего уровня, а пост-Россия. Фукуяма – как стеснялся сказать о постистории. И даже поставил жеманный вопросительный знак: "Конец истории?". Ваши гении – не фукуямы. Они стесняться не умеют, совеститься тоже. Приличия им ни к чему. Поэтому они в лоб и прямо говорят: "После России. Точка."

Гении озвучивают позицию группы Y. Но если представители группы Х предлагают в качестве лекарства от регресса "вестернизацию минус мобилизацию" (или "модернизацию плюс свободу", что то же самое), то и они примериваются не к жизни в модернизированной России, а к жизни после России. Если высокие должностные лица из Х говорят о России как среднесрочном проекте, то это и есть "после России". А как иначе?

Россия может быть среднесрочным проектом, только если она нежизнеспособна как система. Нежизнеспособна же она может быть только потому, что идет процесс, несовместимый с жизнью. Он, знаете ли, идет, а говорящий это представитель нашей правящей группы смотрит на процесс, несовместимый с жизнью, и говорит: "Раз он "пошел", то Россия – это среднесрочный проект. А раз Россия среднесрочный проект, то нужно примеряться к тому, что будет после нее…"

А что значит "примеряться"?

Тут-то и возникает пятый уровень консенсуса – коллаборационистский. Что это такое? Об этом – при детальном анализе феномена Белковского. Пока что признаем, что многоуровневый консенсус налицо. И вдумаемся, что вытекает из факта его наличия. Факта, конечно же, выдуманного. Высосанного из когтя своего мной – вампиром неувядающим.

И понятно ведь, почему вампиром, не правда ли? Потому что вы со страною хотите ЭТО сделать по-тихому. Так, чтобы и другие, и собственная ваша совесть даже – оказались не в курсе того, что вы ЭТО сделали. А я вашу совесть, не умершую до конца, аки вампир терзаю. Так ведь?

Спросят: "А зачем вы ее терзаете? Мы же сделать все равно ничего не можем. Идет такой процесс! Кто мы такие по отношению к нему? Что, разве от любых болезней организм можно вылечить? Ну, не лечатся эти болезни! И что нам делать? Покончить с собой у одра больного? У нас семьи есть, обязанности… Мы больного любим, правду ему не говорим по этой причине, кончину его облегчаем, патриотические сны навеиваем. Да, мы должны и похороны организовать, и наследство поделить. И что? Вы нас в этом упрекаете?"

Не в этом. Совсем не в этом.

 

№26. 05.08.09 "Завтра" No: 32

10 февраля 2005 года С. Белковский на АПН заявляет: "Призвание "на царство" Майкла Кентского – идея, которой я занимался на протяжении последнего года, то есть с весны 2004 года. Эту идею я пытался пропагандировать различными неформальными способами".

Проект "Майкл Кентский"… Его первым промоутером был, помнится, Евгений Киселев. Затем проект перешел в руки господина Белковского.

Ну как, вам становится интереснее? Вы проникаетесь? Начинаете понимать, что не Белковским я занялся чрезмерно "с ума великого", а чем-то (а также кем-то) намного большим?

Чтобы разобраться с Белковским как таковым, надо просто процитировать финальные строки из первой части статьи Белковского "Жизнь после России", согласно которым, необходимо "установление в России конституционной монархии (внимание!) ПРИ УЧАСТИИ И ПОД ДАВЛЕНИЕМ СО СТОРОНЫ ВНЕШНИХ СИЛ".

Затем – установить, что Белковский на "Эхе Москвы" у Киселева прямо говорит, что переход на новый формат государственности предполагает отделение Северного Кавказа.

Как максимум – дать сжатый обзор деятельности АПН вообще и "АПН Северо-Запад", из которого вытекает, что именно, кроме Северного Кавказа, отделяется от России при переходе на новый замечательный формат государственности, сооружаемый "при участии и под давлением" каких-то там "внешних сил". Спросить Х и Y о том, как они видят свою деятельность в сочетании с давлением этих самых "внешних сил". И подвести черту.

Но наличие Майкла Кентского никак не допускает подобной скорописи. Вообще не допускает. И уж, тем более, поелику барахтается наш народ в потоке регресса. И царит хаос в мозгах элиты его. А как он может не царить, этот самый хаос, коли регресс?

В условиях регресса не соблюдаются даже совершенно обязательные табу. Ты ткнешь пальцем в то, что страну расчленяют "при участии и под давлением со стороны внешних сил"… А тебе скажут: "И нынешнее происходит при участии и под давлением". А еще скажут: "Как-никак, монархия предлагается…" Укажут на высокие строки из других работ Белковского, где тебе и сакралитет монархии, и высшие цели, и изгнание корысти из душ новой элиты.

А еще тебе укажут на то, как бичует Белковский наличествующее! Господство Абрамовича и абрамовичей в "эРэФии" – и многое другое. А, указав на это, воскликнут:

"Вот ведь какой смелый человек! И Абрамовича ругает! И аж самого Путина ругает! И о священном говорит, и монархию предлагает! А главное – мы ведь, как и ОН, понимаем скверность наличествующего! И оправданно восхищаемся тем, как ОН бичует то, что нам ненавистно!

Так почему бы, вкусив от ЕГО восхитительных тирад по поводу ужасности наличествующего (а оно ведь и впрямь ужасно!), не принять к рассмотрению и проект ЕГО? Да, отделение Северного Кавказа. Да, ОН об этом говорит напрямую! И что? Катаются какие-то чурки на "мерсах", старушек наших сбивают, из "стечкиных" средь бела дня палят на наших столичных улицах! Да отделить их, и дело с концом! ОН прав!

А что касается государства, то ОН не отказаться от государства предлагает! ОН предлагает, развалив нынешнее (которое объективно нежизнеспособно), создать новое, жизнеспособное! Смелое и мудрое предложение! А что, коллективного Абрамовича до конца жизни волочь на собственном горбу?"

Увы, нет табу на сепаратизм, коллаборационизм и прочее в мозгах жильцов нынешнего нашего российского Дома! Ужасно хочется им заполучить нового, монархического управдома.

Неужели не помните фильм "Иван Васильевич меняет профессию"? Если не помните, я напомню:

Дьяк: Хе. Да понять его, надежа-царь, немудрено. Хе-хе-хе. Они Кемскую волость требуют…

Швед: О, я, я! Кемска волост. О, я, я!

Бунша (управдом, ставший царем): Ха-ха-ха! Да пусть забирают на здоровье! Я-то думал! Господи.

Дьяк: Как же это так, кормилец?

Бунша: Царь знает, что делает! Государство не обеднеет. (шведу) Забирайте!

Жорж (жулик): Да ты что, сукин сын, самозванец, казенные земли разбазариваешь?! Так никаких волостей не напасешься!

Вишь ты, "не напасешься"! А управдому-то что? Он эту волость не завоевывал, кровь за нее не лил. Он ведь управдом, а не царь! Ему вместо дома предложи в управление микрорайон – и то хорошо.

В фильме жулик за казенные земли вступается. Где он, этот жулик? ("Проведите, проведите меня к нему, / Я хочу видеть этого человека!" Впрочем, это уже не про управдома, ставшего царем. Это про пугачевский бунт, порожденный – и всегда порождаемый – неадекватным домоуправством.)

Короче – с жуликами проблема. Не с жуликами, разумеется, вообще, а с теми, которые управдома, отдающего Северный Кавказ, урезонить могут. Как там в народной песне?

Малина, ау! Не слышит. И в 1991-м не слышала, и сейчас не слышит… Ну, дела…

Дела-то и впрямь скверные. И соискатель монархического управдомства (оно же домоуправство) об этом знает. Знает он и о том, что многие нынешние жильцы дома под названием РФ, они же будущие жильцы дома, в котором Его Величество желает домоуправствовать, рассуждают примерно так, как я это описал выше.

Сие касается как либерально настроенных жильцов, так и иных. Иных же – в особенности. Короче, жильцам подобным (не путать с гражданами). им рассматривать смелые и мудрые предложения управдома – одно удовольствие. Они, будучи жильцами Дома под названием СССР, прислушались же к суждениям одного кандидата на роль управдома в новом Доме под названием РФ – Б. Н. Ельцина. И кандидата этого, развалив большой Дом, сделали управдомом малого.

Потом очень огорчились недостаточной благоустроенностью малого Дома. Но никакого урока при этом не извлекли. И кто-то считает, что если хорошенько покритиковать то, что жильцам Дома под названием РФ не нравится, то они, жильцы эти, Дом завалят опять. И будут, что называется, с рук у критикующего есть. Любые его аферы воспринимать на полном серьезе. А когда обнаружится, что это таки аферы, – разведут руками, как и в случае Ельцина: "А мы-то думали! ОН ведь ТАК критиковал!"

ТОТ (не бог Тот, а Борис Николаевич Ельцин) тоже критиковал! И в ботинках фабрики "Скороход" ходил, и на трамвае ездил. И – справедливо критиковал! Может, и перебарщивая, но в целом-то справедливо! Только вот кончилось это все – и ботинками совсем других фирм, и такими привилегиями, которые коммунистической номенклатуре не снились, и забавами разными (яхтами, дворцами, кортежами), и…

И скукоживанием России…

И ее сваливанием в системную деградацию.

То есть бесконечным оскорблением отцов и дедов этих самых жильцов. Отцы-то и деды не жильцами были, а строителями и охранителями. Потому-то и появилась на карте мира та самая Большая Россия, которую управдом #1 превратил в РФ. То есть в Россию малую. Но, видимо, для кого-то недостаточно малую. Ибо появляются гонцы от нового управдома. и критикуют… и предлагают… Что предлагают-то? Еще разок развалить?

Знаете, какова инструкция по любому развалу?

Пункт первый – критиковать наличествующее. По возможности жгуче и хлестко, завоевывая этим внимание. Это называется – замыкать на себя протестную энергию.

Пункт второй – замкнув на себя эту энергию, повернуть ее в нужную сторону. Это называется – канализировать протест в сепаратистском векторе.

Так сейчас уже не работают даже в странах "третьего мира". Так работают только в странах "четвертого мира". И, видимо, новому претенденту на роль управдома в том, что хотят соорудить на обломках РФ, – кажется, что наша страна "из этого разряда" ("Верхняя Вольта с ракетами" – помните?). А жильцы, которые станут подданными монархического управдома – лохи высшей пробы. Очень британская, по сути своей, позиция.

А ну как все иначе? А ну как страна наша, хоть и бултыхается в потоке регресса, но все же… все же есть в ней немалое количество не-лохов. Людей достаточно психически адекватных. Неплохо образованных. Остро переживающих то, что доверились предыдущему управдому. И потому особо не готовых доверяться новому – сходу дарящему волость под названием Северный Кавказ со своего якобы царского, а на самом деле совсем иного, плеча.

Эй, проснитесь, товарищи и господа жильцы! (Они же – граждане. да что я – подданные, коль скоро монархия!) Пораскиньте-ка умом! Неужто ваши деды и прадеды, ваша элита, отнюдь не из абрамовичей состоявшая, зря брала под себя Кавказ? Зря кровь там лила немеряно?

Она-то знала, что Кавказ – это такое особое устройство ("геополитический узел" называется), которое только отдай – и все начнет разваливаться. Для начала вспыхнет Поволжье… Потом… что произойдет потом, даже описывать неохота, настолько это ясно всем, кроме специфического контингента, названного мною "жильцами", готового и впрямь раз за разом западать на одни и те же фокусы новых и новых соискателей на роль управдомов во все более скукоживающихся домах.

И всегда эти новые управдомы норовят, заметьте, что-нибудь отделить. Щедро, по-царски, так сказать… от нашего стола – вашему.

По-царски? Настоящие цари себя иначе вели. Они за каждый клочок земли, политой кровью, стояли насмерть. Потому что где настоящий царь -там миссия, там служение.

А где служение – там почитание пролитой крови. Помните, у Тютчева: "Кто слышит пролитую кровь". Настоящие цари слышат пролитую кровь. И являются царями, пока не теряют этот высший слух. А вы? Вы, народ (если вы народ), вы, граждане (будущие подданные), – вы слышите пролитую кровь? Хотя бы последнюю? Вы пролитую кровь Жени Родионова слышите, когда вам предлагают начать строительство нового государства с отделения Северного Кавказа?

Посланцы нового кандидата в управдомы раз за разом тычут в Абрамовича ("Абрамович вывезет Чукотку на "большую землю", "Абрамович прикупит какого-нибудь министра в Бразилии", "Абрамович – мужчина мечты В. В. Путина" и т. д.).

Читал я одну инструкцию по этому поводу… Мол, поднять всё против Абрамовича, поставить знак равенства между ним и Россией, внушить нашим женям родионовым, что "муку за Абрамовича принимать не след" – и взять Россию голыми руками.

Ничего себе инструкция… по ведению психологической войны. Малость кондовая, но толковая.

Пункт первый. О, какое плохое это государство Абрамовича (а и впрямь плохое)! О, как надо его заменить другим государством (а почему бы не заменить?)!

А дальше – пункт второй. Создавая новое государство, начнем с отделения Северного Кавказа.

Как мы этим насолим Абрамовичу – непонятно. Что себя угробим – понятно. А при чем тут Абрамович – нет. Ну, инструкция-то не про Абрамовича – про нас.

Не угнетая избыточно мозг жителей Дома, с которым так лихо работает посланец британского кандидата на домоуправство, я все-таки напомню оным о том, что главным (хотя и не единственным) борцом против присутствия России (любой России!) на Кавказе (любом Кавказе!) всегда была Великобритания.

Позже я разберу некие детали этого сюжета. Но сам сюжет… Казалось бы, все так ясно, что дальше некуда. Ан нет!

Каждый минимально осведомленный человек прекрасно понимает, как связан Роман Аркадьевич Абрамович с принцем Майклом Кентским. Можно аплодировать этой связи, а можно ужасаться. Но не понимать, что связь существует – стыдно.

Каждый минимально информированный ("информированный" – это даже меньше, чем "осведомленный") человек читал о том, что Романа Аркадьевича Абрамовича, приплывшего на своей яхте в Санкт-Петербург, охраняли профессионалы из SAS. В принципе полагается знать, что такое SAS. SAS – это высшая элита спецназа Великобритании, находящаяся в особых отношениях с королевской семьей (Виндзорами) и окормляемая особыми же аристократическими семействами.

Это не конспирология, это факт, который никто не отрицает. И опять же, можно этим восторгаться, а можно ужасаться. Можно скорбеть – мол, бедный Роман Аркадьевич, как ему неуютно иметь под боком специалистов такого профиля и такого качества. А можно ликовать – знай наших, аж sas-овцев себе прикупили.

Ваш покорный слуга убежден, что в конечном счете sas-овцы прикупают всех, кто хочет их прикупить. Но это мое личное мнение.

А вот то, что касается наличия sas-овцев на борту яхты Абрамовича – это открытая информация, никем не опровергнутая. И каждый информированный человек (подчеркиваю опять, даже не осведомленный, а просто информированный) не может не соотносить все с этой информацией.

Равно как и с фактом покупки Абрамовичем футбольного клуба "Челси" (никто, надеюсь, не думает, что в ихней Англии кто хошь – приезжай с деньгами и покупай клубы)… А также фактом позиционирования Абрамовича в Лондоне. И так далее.

Так что уже просто информированный человек задумается. А осведомленный – так и задумываться не будет.

Потому что, повторяю, просто ЗНАЕТ, как, в какой степени и через кого конкретно связан Роман Аркадьевич Абрамович с принцем Майклом Кентским. Равно как и другими представителями британской элиты.

И я лично ничего плохого в этой связи не вижу. Почему бы крупнейшему нашему капиталисту (мы ведь капитализм не отменили вроде бы?) не быть связанным с Майклом Кентским? Или даже с более высокими аристократами Великобритании? Глобализация ведь… то, сё…

Пикантность начинается тогда и только тогда, когда нам предлагают освобождаться от "эРэФии" Абрамовича с помощью… Майкла Кентского. То есть с помощью самого Абрамовича! Это – даже для страны "четвертого мира" – чересчур дурной тон!

Ежели бы просто сказали, что надо срочно превращать Северный Кавказ, да и Кавказ вообще, в СП Абрамовича и Кентского, то была бы хоть какая-то логика. Мол, если Абрамович так плох, как это живописуется Белковским (а значит, и теми, чей проект он продвигает), то пусть он убирается на плохой же Кавказ в компании Майкла Кентского. У Шолохова вроде было на эту тему: "У партии, говорят, два крыла теперь – правое и левое. Когда же она сымется и улетит от нас к ядрене фене?"

Но если Майкл Кентский должен царствовать в Москве, от которой отсекли Северный Кавказ, то и Абрамович будет царствовать в Москве.

А еще есть родственники и друзья Майкла Кентского, которые хотят (и всегда хотели) царствовать на Кавказе.

Называется это – проект "Кавказский Дом". Проект этот когда-то был выдвинут продвинутыми северокавказцами и поддержан высшими представителями британской элиты. В нем были и "Транскавказский энергетический консорциум", и "Кавказский Общий Рынок", и многое другое. Проект, как мы видим, не снят с повестки дня. Потому-то и надо отделять Северный Кавказ, что он не снят с повестки дня.

Значит, Майкл Кентский будет в Москве с Абрамовичем. А его ближайшие друзья и родственники – на Кавказе. Опять же с Абрамовичем. Вновь мне вспоминается "Кошка под дождем" Хемингуэя: "Если нельзя, чтоб без Абрамовича, то можно ли хотя бы без расчленения?"

Наверное, есть какая-то неочевидная (и я верю, что очень яркая и талантливая) бизнес-схема, согласно которой при Майкле Кентском в Москве Роман Аркадьевич Абрамович должен быть не губернатором Чукотки в рамках суверенной России, а некоей фигурой в суверенном Кавказском Доме, отделенном от России. На паях, видимо, с тем же Майклом Кентским и его родственниками.

Но, заранее восхищаясь яркостью и талантливостью этой схемы, я не готов приносить в жертву схеме (финансовых проводок, трансфертов, потоков, трубопроводов и пр.) жизнь своей страны. А еще в меньшей степени я готов называть все это "сакральным" (см. все тот же опус Белковского от 10.02.2005.) вариантом государственной жизни, заменяющим собой профанный путинский вариант государственной жизни.

Не лучше ли, знаете ли, в ожидании какой-нибудь будущей – подлинной и расширительной – сакральности, соорудить схемы и трансферты, в рамках которых Майкл Кентский и Роман Аркадьевич будут осуществлять бизнес-операции без расчленения Российского Государства?

Поскольку вампиры знают (от самого Белковского), что проект "Майкл Кентский" – это его проект, начиная аж с 2004 года, то они за этим следят. Не за Белковским, за проектом. И многие, в принципе, не против самого Майкла Кентского. Вопрос – в качестве кого? Не в качестве же разделителя и разбазаривателя Земли Русской? Великий британский соотечественник принца Майкла Кентского Вильям Шекспир написал, как известно, пьесу "Гамлет", в которой Тень Отца предупреждает принца: "Не посягай на Мать".

Земля русская – Мать ли она для Кентского? Если Мать, то почему он не отмежевывается от желания представить его разделителем и разбазаривателем, посягающим на Мать? Тут есть два возможных ответа.

Первый – потому что это не Мать. (А какая и впрямь-то она ему Мать, ЭТА Земля?) Но если она и впрямь не Мать – лучше бы где-нибудь еще воцаряться.

Второй – что принц Майкл не знает о том, как резвятся, пользуясь его именем. Ну, так пусть узн а ет! И он, и другие. Пусть узнают – и отмежуются.

Боритесь за власть себе на здоровье, но на Мать-то не посягайте! Если без метафор, то чтобы в проекте (с Кентским или без Кентского) сепаратизма не было. И коллаборационизма тоже. В ходе борьбы, повторяю, посягайте – на Путина, на вампиров. Если надо, раз в день. А если надо, то и утром, и в five o`clock. Но без нарушения главного табу, святого для любого несуррогатного патриота.

Табу это касается Родины и народа. Не государства! родины и народа.

Государство ведь – это что такое? Высшая сакральная инстанция, как это следует, например, из размышлений восторгающегося идеями Белковского Терина (Ю. Терин, "Майкл Кентский: монарх на троне?", АПН, 01.04.2005.)? В народе говорят: "Лиха беда начало". Признав что-нибудь подобное (а как не попытаться впарить что-нибудь подобное в условиях регресса нашему державнику?), вы попадаете в специфическую ловушку. Устроенную ненамного сложнее, чем ловушка с отсекновением головы по причине головной боли. (То бишь – отделением Северного Кавказа по причине несовершенства нынешних кремлевских властителей.)

Ловушка эта называется – идолопоклонством. Признав государство высшей сакральной инстанцией, унеся его, как говорят философы, в трансцендентальное измерение, вы его превращаете в идола. И еще неизвестно, между прочим, какого именно. Но главное – идола. А дальше – пиши пропало. Почему бы не принести в жертву этому идолу часть территории? Или народ? "Неисповедимы пути твои, Государство!"

Так что же такое государство? Аппарат насилия, находящийся в руках господствующего класса, как якобы полагал Маркс? Неужели и доильный аппартат, в том числе? Среднесрочно-доильный, краткосрочно-доильный?.. А еще ведь может быть аппарат, способный от производства молока перейти к производству мясопродукта…

Вишь ты – "аппарат насилия". Сие есть даже не вульгаризированный марксизм, а просто еще один вариант того же самого идолопоклонства. При котором – что государство, что колония заморских земель. Главное, чтоб насилие! Массы, знаете ли, его обожают… Особенно, если оно кем-то как-то "сакрализовано"… А уж кем и как… не ваше собачье дело, граждане-жильцы-подданные.

И все же государство-то – это что? Настаиваю на том, что предстоящие нам идеологические баталии нельзя выиграть у многоликих постмодернистов, не поняв, что государство – это средство, с помощью которого народ длит и развивает свое историческое предназначение.

Сакрализоваться должно не государство (этак до сакрализации стула в кабинете у бюрократа можно дойти), а историко-культурная личность – Родина-Мать. То есть то, в чем воплощено историческое предназначение. Сообразно этому происходит сакрализация страны как отсвета высшей, Небесной Родины. А также народа как Собора, в котором плечом к плечу живые и мертвые. Тогда и средства осуществления предназначения в каком-то смысле сакрализованы. Но минимально – именно как средства.

И тогда понятно – чем твоя свободная Родина отличается от колонии, в которой кто-то, не сопричастный твоему сакралитету, хмыкает про какой-то сакралитет вообще и по-хозяйски тебя "нагибает". (Так-то и под Гитлером можно было прогибаться и сакральность чужую вкушать).

Либералы скажут, что сакралитета нет вообще. Что есть граждане и общественный договор.

Ну, во-первых, не "граждане" создали США. Читайте "Декларацию независимости": "Когда ход событий приводит к тому, что один из НАРОДОВ должен расторгнуть политические узы, связующие его с другим НАРОДОМ, и занять самостоятельное и равное место среди держав мира" (выделено мною – С.К.)…

А во-вторых… как ни ущербна эта модель, она на порядок лучше той, в которой государство предстает в качестве идола (сакрального Баала, что ли), чьи пути неисповедимы, чьи жрецы – иностранцы, а чья территория – отнюдь не "единая и неделимая".

Такое государство – это уже даже не колония, не гетто, не резервация. Это концлагерь. Уберите всю патетику из текста "Жизнь после России" (часть 1). Что остается? Это и остается.

Это – и прямое указание на то, кто должен быть комендантом монархического концлагеря. Которое не устает повторять и сам С. Белковский, и его коллеги ("Даешь Майкла Кентского!").

Стоит приглядеться и к декларации на сайте Майкла Кентского. В разделе "Кто" сказано, что у принца нет претензий "ни на реальную, ни на формальную власть". В разделе "Что мы будем делать?" – о важности сакральной власти. В разделе "Цель" – что "пример Вильгельма Оранского – великолепный образец того, что мы предлагаем для России". Что российский Вильгельм Оранский (иностранец, посаженный на трон) – это Майкл Кентский. Что он и в хорошем возрасте, и при достойных детях, которые продолжат его монаршье дело в России.

Делается сие, видимо, в твердой уверенности, что Россия – существо с переломанным хребтом, которому все "бара-бир" ("Вправе ли мы сегодня говорить о "бесхребетной России"? – да, вправе". С. Белковский, "Комсомольская правда", 19.01.2004.)

Что ж, настало время поговорить об этом самом хребте…

"Мы сломали хребет", – с важным видом заявлял А. Н. Яковлев.

Моя знакомая, спускаясь с горы, сломала позвоночник… Ее мать, врач по профессии, была поблизости. Она остервенело и сосредоточенно тыкала булавкой в нервные окончания тела дочери. Надеясь на реакции. На то, что дочь дернется. Или вскрикнет от боли.

Коли не дергается, не вскрикивает – дело дрянь. Тогда и впрямь – "жизнь после России". Тогда и впрямь нынешняя Россия сходна с гаснущей Османской империей ("больной человек Европы").

Но дернулась же Россия, уколотая булавкой позорного Хасавюрта?

Скажут: "Так ведь то Хасавюрт, да еще вторжение в Дагестан и все прочее. Это дела. А вы их со словами путаете".

Конфуций путает, а не я, уважаемые прагматики (присяга – это "мин", то, к чему она должна побуждать, – "ши").

И американцы, создавшие концепцию, в которой грубой силе ("hard power") противопоставлена мягкая сила ("soft power") – тоже, разумеется, путают. Мол, можно или с помощью "hard power" наносить удары по материальным объектам – электростанциям, транспортным узлам, скоплениям войск, или… или с помощью "soft power" бить без устали… ПО ЧЕМУ?

По социокультурным кодам (архетипическим словам, образам, символам и так далее), хранимым в ядре атакуемой социокультурной системы. Каковой могут быть империя, конгломерат, цивилизация, нация и так далее.

Правильный удар по этим кодам порождает особый перелом культуры. Существо с переломанным хребтом (культура и есть хребет) и впрямь перестает дергаться – сколько его булавками не коли. И тогда не то что Северный Кавказ, но и Рязань можно отделить от России.

Способность к жертве, а значит, и борьбе (какая борьба без жертв?) охраняется и поддерживается (воспроизводится, обновляется) культурой.

Для того, чтобы победить с помощью одной лишь "soft power" (американцы хвастаются, что именно так они победили нас, развалив СССР), надо культуру врага или просто разрушить, или… или так извратить ее ("сменить культурные коды"), чтобы место любви к Родине заняло не безразличие даже, а ненависть. К ней – и к самому себе тоже.

Решение такой задачи возложено на политический постмодернизм. И он, как мы видим… "Как мы видим"… Пишу это – и кожей чувствую, что читатель не врубается до конца. Что мои общие положения не задевают его человеческое нутро. А ну как Белковский ниспослан мне, дабы смог читатель, наконец, врубиться по-настоящему?

Читатель, ты согласен, что наш социокультурный суперкод – Родина-Мать? Ну, Мать-сыра земля… "Родина-Мать зовет"… София…

Читатель, ты не забыл, как ткнули некогда булавкой, сказав: "Россия – Мать, Россия – Сука, ты ответишь и за это…" (А. Синявский). Реакция была бурной. Конечно, не такой, как реакция ислама на произведения Салмана Рушди, но бурной.

2004 год. Другая "булавка" – в то же тело. Родина-Мать поименована Капитолиной Ивановной. И представлена в виде безумной старухи, одержимой сексуальным запоздалым бешенством, жадно впитывающей сказки о стране Маньчжоу-Го (хотите – Китайской Народной Республике, хотите – будущем исламском халифате) и мечтающей о совокуплении с жителями этой страны. Могучими тангутами, способными (цитата) "остановить на скаку кентавра, войти в горящую стену и за обломками пожара – бесконечно любить найденных женщин всей силой варварского экстаза. И если нынче свирепый тангут доедет на рыжей мохнатой лошади до самых ворот истосковавшегося Дворца, Капитолина Ивановна, забыв про серо-пыльного мужа, велит открыть парадные окна и двери, отворить жалюзи и засовы, и выйдет к ночному гостю в сверкающем на морозе шелковом пеньюаре, чтобы нарядить новогоднюю елку. И отдать восточному пришельцу – все, что у нее, полубессмысленной почти старухи, было и есть" (С. Белковский, "Жена Владимира Путина", АПН, 03.11.2004).

Сразу же после этого пассажа – чтоб и дурак понял, кто такая Капитолина Ивановна, – говорится: "Нет смысла рассуждать о том, что сделает Путин в 2008 году. Потому что и самого 2008 года может с нами не случиться. Российская цивилизация, кто бы что ни говорил, очень стара. Если считать от Рюрика, ей почти 1200 лет. Константин Леонтьев, Освальд Шпенглер и другие официальные лица полагали, что 1200 лет – критический возраст, для цивилизации почти непреодолимый. На этом рубеже последний император Запада Ромул Августул сдался герулу Одоакру, а Константинополь склонил христианнейшую голову перед султаном Мухаммедом II. В России наших дней мы наблюдаем все признаки обычного цивилизационного заката…"

Итак, метафора (маразматическая, дряхлая старуха) подкреплена теорией, созданной "официальными лицами". Белковский, соорудив сие по воле пославшей его Жены… "Какой еще Жены? – задаст читатель вопрос. – Жены Синявского, назвавшего Россию "сукой"?"

Нет, читатель, я не увлекаюсь сомнительными сведениями. Я все о своем, о вампирском (группы там и так далее). Итак, соорудив сие, Белковский называет Россию…

Нет, не просто "сукой". / Отдавала б скукой / В наше время адресация / К образу А. Д. Синявского. / Вариации нужны: / "Ты не просто "сука", ты / "су-у-у… ка-а-а-а". / Ну, так как? Ты поняла? / Ну, а коли поняла, / То и выводы должна / Сделать соответствующие".

"Какие выводы?" – спросит читатель.

А вот какие.

"Три вещи, – говорит Белковский, - надо делать с достоинством: опаздывать, стареть и УМИРАТЬ (выделено мною – С.К.). Надеюсь, нам, прожившим в холодной истории почти 12 столетий, достоинства в решающий момент хватит".

Нам – это кому? Нам – НАШИ предки завещали иное представление о достоинстве. Что, мол, надо биться до конца. Или победить, или умереть. Не знаю, кому хоть какие-то предки рекомендовали вышеописанное эвтаназийное достоинство. Но автору виднее. Тем более что, уже взяв нас в подельники по благородному эвтаназийному делу, автор и совсем иное нам предлагает: "Собрать расползшуюся массу цивилизации в бронебойный кулак и выскочить за роковые пределы числа "1200" могло бы только новое поколение, не пораженное паразитическими псевдоценностями 1990-х годов, но…".

В 1960-е годы в Одессе человек, спросивший, где купить масло, получал в ответ кучу предложений: "Что, масло? А вам не нужна нейлоновая кофточка?" Белковский сходу предлагает нам и масло (то бишь эвтаназию Матушки), и нейлоновую кофточку (то бишь бронебойный кулак). Кофточка оказывается… впрочем, о том, какой она оказывается, лучше скажет сам господин Белковский: "…но политические реформы, консервирующие нынешний правящий слой и не дающие своевременно вынести его вперед ногами, не оставляют следующему поколению ни одного шанса".

Бронебойные молодежные дистрофики, призванные собрать в кулак расползающуюся от старости цивилизацию, решили сходить по бабам… прошу прощения – отстранить от власти обитателей Кремля. Жалких, не бронебойных и потому собрать в кулак цивилизацию не способных. Но подул ветер… прошу прощения – Кремль сочинил политические реформы. Ветер, завалив дистрофиков в канаву, помешал бабам насладиться бронебойной мощью дистрофиков. Бедные бабы! Не теряйте надежду, родненькие! Коль стихнет ветер, то вы насладитесь.

Сие не триллер – это новая "Одиссея". Тут вам и Пенелопа (она же Родина-Мать, она же Капитолина Ивановна, расползающаяся су-у-у-ка-а-а). Тут вам и женишки ее бронебойные…

 

№27. 12.08.09 "Завтра" No: 33

То, что Белковский подтвердит свою приверженность делу Майкла Кентского, было ясно как божий день. Никакой тайны Белковский из этого никогда не делал. Публиковать свой ужасно короткий опус он стал только ради этого. Сие промоутерством называется.

Но Белковский (и это было непредсказуемо) договорился аж до того, что в основе "проекта Майкл Кентский" лежат четыре "П" (принуждение, пространство, победа, подвиги)!

Из почитания второго "П" ("пространство", оно же "единая и неделимая") вытекает необходимость отделения Северного Кавказа. И не абы как, а руками почитателей второго "П".

Из почитания третьего "П" вытекает необходимость иноземного порабощения, в сочетании с расчленением территории ("при участии и под давлением со стороны внешних сил").

Из почитания нравственности, видимо, вытекает растление малолетних? А из почитания Христа?..

Воочию явлено желающим видеть, что такое политический постмодернизм. Солдаты и офицеры российской армии к августу 2008 года не стали политическими постмодернистами. За что мы все должны им, как павшим, так и живым, поклониться в ноги. Ибо, если бы они стали политическими постмодернистами, то – отвечаю за свои слова – не только не лишенный драйва Басаев, но и жующий галстук Саакашвили мог бы принимать парад на Красной площади. А Белковский – наставлять нас всех по всем каналам с утра до вечера и с вечера до утра.

А вместо этого по всем каналам одни вампиры. Тычут в нос просвещенной публике какими-то инструкциями какого-то ЦРУ. А ЦРУ, между прочим, Матушку нашу любит донельзя. И стоит у ее одра, сотрясаясь в горьких рыданиях по поводу объективных причин, мешающих ему спасти нашу Матушку.

А ежели рыдания (они же инструкции по ведению психологической войны) зело созвучны новой "Одиссее", в которой и Капитолина Ивановна в качестве Пенелопы и женишки, то лишь потому, что и у Белковского, и у ЦРУ, и у того, кто сказал, что "Россия-Мать, Россия-Сука", любовь к Матушке неподдельная, неказенная.

И нечего усохшим вампирам по этому поводу возникать! И эпиграфы ехидные к своим триллерам сочинять. Ишь, ты "Ворон" Эдгара По!

Гость и Дом… Вполне серьезно и ответственно заявляю, что Проханов ПРАВ, опубликовав текст Белковского. Вампиры – не дебилы. Они понимают не хуже прочих, что в появлении Белковского на страницах "Завтра" есть и политический, и иной смысл. Что, во-первых, можно нечто, так сказать, обсудить. А во-вторых… Во-вторых, доведя свою газету до стерильности иных патриотических изданий, Проханов пополнил бы собой сонм патриотических теней, беспомощно стенающих, а не ведущих политическую борьбу.

Но пригласивши подобного Гостя в Дом, надо… Надо мониторить / карканья его. / Карканья, в которых / Он – про "nevermore"…

Раз надо – то мониторю.

Четыре "П", говоришь? Второе "П" – пространство, говоришь? Когда говоришь? И где? 5 августа 2009 года в газете "Завтра".

А 3 июля 2009 года на радиостанции "Эхо Москвы" (в программе Е. Киселева "Власть") тот же С. Белковский говорит буквально следующее: "А что касается Северного Кавказа, то я считаю, что, действительно, в недалеком будущем вполне реальна ситуация, когда России будет гораздо выгоднее, причем не только и не столько в экономическом смысле, а и в политическом смысле, и в смысле безопасности, и в цивилизационно-культурном плане, действительно, согласиться с отделением Северного Кавказа".

Никаких метафор – Капитолина Ивановна, мол… тангуты… Всё сухо и конкретно.

3 июля 2009 года господин Белковский предъявил в этом своем выступлении некое "мин", имеющее и политическую, и юридическую окраску. "Мин" это называется – сепаратизм. Иначе – посягательство на целостность Российского государства.

Что мы с вами имеем право зафиксировать? А, точнее, не имеем права не зафиксировать?

Что, сотворив специфический образ нашей с вами Родины-Матери (старая обезумевшая сексуальная маньячка, недостойно мечтающая о том, чтобы её изнасиловали поскорее восточные народы) и порекомендовав ей, недостойной, сдохнуть (чтобы тангуты труп насиловали), Белковский намекнул на то, что заняться этим благородным делом мог бы и юный бронебойный сын. Но ему, в отличие от тангутов, кремлевский ветер мешает.

Что, протестировав реакцию социокультурной системы на постмодернистский удар, нанесенный по ее суперкоду ("инцест плюс некрофилия" – "коронный номер" постмодернизма), Белковский, удовлетворившись результатом тестирования, осмелел. И уже в ином, сухом и четком, политическом стиле, – заявил о том, что труп Капитолины Ивановны надо расчленить. Для начала отрезав от него маленький кусочек в виде Северного Кавказа. Разгуливающие по кремлевским кабинетам олигархи утверждают, что с Поволжьем можно будет после этого справиться. Что ж, ведь утверждалось ранее, что после отделения Закавказья – с Северным Кавказом проблем не будет.

Итак, мы не можем не зафиксировать, что налицо неслучайный переход Белковского (и не его одного, вот главное) от констатации трупной ситуации – к разработке методов утилизации трупа: "Почем за кожу трупика? Почем за золотые зубы?" И что именно так утилизировали трупы представители одной "достопочтенной" организации под названием СС.

Предвзятая интерпретация? Докажите! Предположим, что вы это докажете. Но даже доказав (в чем я сомневаюсь), куда вы денете то, что по всем нормам – как политологическим, так и иным – именуется ("опять вампир к нам лезет с этими именами!") просто и однозначно: СЕПАРАТИЗМ?

А поскольку я особо замшелый вампир, то мне позволительно дополнить эту констатацию (что с вампира взять-то?) некоей градуировкой.

Когда открытый внешний враг (З. Бжезинский, например) по какому-нибудь "вражьему голосу" или иначе проповедует столь просто и однозначно сепаратизм, то это опасно, но не очень (5 градусов по десятиградусной шкале).

Когда это делает классическая, привычная либеральная "пятая колонна" (примеры общеизвестны), то это немногим более опасно (5,5 градусов по той же шкале).

Когда это делает лицо, претендующее на окормление (и чуть ли не оформление) некоей российской оппозиции, да еще и патриотической, то это намного опаснее (7 градусов по той же шкале).

Когда же есть не только лицо, но и группы (Х и Y) – то опасность приближается к 10 баллам.

Как минимум, следует зафиксировать наличие факта (не выдумки моей вампирской, а факта, причем теперь уже неопровержимого), ДОКАЗЫВАЮЩЕГО, что "пятая колонна нового типа" может быть не только либерально-западнической, но и псевдопатриотической.

Вы утверждаете, что этого не бывает? А я показываю Белковского.

Если бы вы утверждали, что живые существа не летают, а я бы вытащил из мешка ворона и он бы, каркая, полетел, что бы вы сказали? Что есть-таки живые существа, которые летают… Так ведь?

Мало понять (на примере Белковского), что такое "патриотическая пятая колонна" (она же – "пятая колонна нового типа"). Надо еще понять (на этом же примере, как он ни микроскопичен), что такое постмодернистская ризома (сеть), атакующая Россию. А в каком-то смысле и мир. Да, Белковский лишь узелочек этой сети, не более. Но узелочек именно ЭТОЙ сети, способной на… Белковский позволяет наглядно описать – на что именно.

Предположим, что вы меня не любите, но являетесь таким же любителем выпить, как я. Если вам предложат ввести (конечно, только чтобы покарать меня, врага вашего) законодательную норму, согласно которой надо расстрелять всех пьющих мужчин – вы согласитесь?

А норму, предлагаемую Белковским, согласно которой каждый (что ваньку-то валять?) политический долгожитель должен быть четвертован… эту норму вы принять согласитесь?

А норму, согласно которой нельзя (ну, нельзя, и все тут!) у Познера говорить то, что ты двадцать лет назад говорил? Религиозные люди – понимают, что это за норма? А светские? Большевики в 1903 году сказали про коммунизм. В каком году они… Словом, вводится норма, согласно которой нельзя НЕ рвать партбилет, НЕ отпрыгивать от тех, кто оказался в тюрьме. И, напротив, можно и должно сначала сочинить донос, по которому посадят в тюрьму, а потом пускать слюни, сочувствуя пострадавшему и оказывая ему двусмысленную донельзя помощь.

Что еще нельзя? Нельзя не только тысячелетиями (чай, не двадцать лет!) читать "Отче наш", но и тысячелетиями повторять "До встречи в Иерусалиме"… Нельзя столетиями говорить об исправлении имен…

Что еще нельзя?

В этой логике НЕЛЬЗЯ быть на протяжении всей жизни верным идеалам, друзьям, целям, Родине. Категорически НЕЛЬЗЯ поддерживать проигравших (ну, ГКЧПистов там или кого еще). Мало ли еще сколько этих "НЕЛЬЗЯ", цепляясь за фалды моего имени, вползут в тот или иной Дом? Как большой, так и малый. И начнут терзать ВСЕХ его обитателей, приговаривая: "Нельзя, нельзя". Раз НЕЛЬЗЯ проявлять последовательность в позиции, то НЕЛЬЗЯ иметь историю. Ибо любая история (своей семьи, своего народа, рода человеческого) – это последовательность. Раз НЕЛЬЗЯ иметь историю, то НЕЛЬЗЯ обладать подлинностью. Раз НЕЛЬЗЯ обладать подлинностью, то НЕЛЬЗЯ быть человеком. Я всего лишь внятно излагаю тезисы постмодернизма. Постмодернизм о постчеловеке внятно говорит. А вы думали, что только о пост-России?..

Мой триллер номер…. уж не знаю даже, какой… Состоялась Жизнь после России, основанная на этих НЕЛЬЗЯ. Для поддержания НЕЛЬЗЯ учрежден Орден ревнителей непоследовательности (ОРН). С. Белковский назначен Великим Инквизитором. Неуступчивым галилеям предъявляются орудия пыток – полив нон-стоп, он же "Су-у-у-ка-а-а! А-а-а! А-а-а!"

На каком "а-а-а" будем падать ниц? И как – все сразу, али поочередно? Кого сейчас пытают – тот и падает? Остальные – очереди ждут. И поют гимн ОРН. Какой гимн? Кое-кто помнит еще старую диссидентскую песню?

Уберите из песни внутреннюю издевку, и она превратится в гимн ОРН. Забывшие последовательность (то бишь лояльные) поют сей гимн с просветленными лицами. Последовательные (то бишь нелояльные) – стонут, терзаемые "а-а-а". Ужо вам, нелояльные чудища, отправляющие втайне культы чести, истории, ценностей, принципов, норм и… чего еще, догадайтесь с трех раз. Слова, читатель! Слова.

Предлогом для запрета слова как такового является (не веришь мне – почитай Белковского) "перепроизводство слова". Если вначале Белковский еще лукаво сулит применять нормы лишь ко мне как особо нелояльному экземпляру, то тут он прямо заявляет, что слова перепроизводят ВСЕ. Кроме него, разумеется.

Узрели построссийское будущее? В нем наделены правом полноценного производства слов (можно и спрашивать, и отвечать) только члены ОРН, облаченные в соответствующие сутаны. Остальные же носят робы. Те, у кого на робе нашит надлежащий знак, могут использовать слова. Но лишь для ответа на вопросы господ в сутанах.

Смердам в робах выдаются лицензии и квоты. Дающие право произнести столько-то слов в год. Опять же – откиды, взятки. В тронной зале ОРН аккурат над троном Белковского – надпись: "Мы обречены говорить. Но нас некому слушать. Мы обречены писать, но некому нас читать" (С. Белковский, "Жизнь после России", часть 1).

Кем "обречены"? Ну! Имя, адрес… явки, пароли…

Молчит. Сказал, что "обречены" – и молчит. Неужели он "обречен" группой Y? Что ж, тогда понятно, почему он ТАК говорит и ТАК пишет. Так всегда говорят и пишут, когда тебя "обрекают".

Я руковожу театром "На досках", который, по Белковскому, "едва ли сегодня есть"… "Едва ли есть"?.. ТАК можно написать, только если тебя на это "обрекают", не правда ли? Когда если скажешь "нет" – засмеют, а если скажешь "есть" – задание не выполнишь.

Ну, так вот, моих актеров (которые хоть и "едва ли есть", но есть) не "обрекают" на то, чтобы говорить. И знаете, к чему это приводит? К тому, что их слушают.

И пока воцарившийся на наших построссийских просторах Орден Белковского не введет квоты на говорение, пока не надо будет в канцелярию Ордена за лицензиями ходить (и кейсы с бабками заносить), их будут слушать.

Желающие срочно (фьючерсно, так сказать) занести кому надо кейсы и заранее получить лицензию побегут ко мне за консультацией. Как всегда, будет два вопроса. Первый: "кому". Отвечаю: "постмодернизму". Второй – "сколько". Отвечаю: "всё". ("Всё благое и благородное, всё, что зовется человеческим, всё, ради чего." Т. Манн, "Доктор Фаустус").

Вы хотите с этим воевать?

Учитесь.

Чему? Войне с постмодернистской ризомой. Которая одинаково питается и вашей уступчивостью, и вашим нонконформизмом.

Проявить уступчивость ("пусть ризома хулиганит, нам хоть бы хны") – значит немедленно проиграть. Но ведь и негодовать – значит проиграть. Классика отпор ризоме дать не может. Ее может обезвредить только неклассический рефлексирующий субъект.

Почему нельзя просто негодовать? Объясняю.

Вам предложат, к примеру, подискутировать, не проститутка ли ваша мать (не Мать-Россия, а просто мать). Вы возмутитесь. Вам скажут: "Вот ведь вы какой ретроградный! Мы же не говорим, что она проститутка. Мы предлагаем подискутировать". Начнете вы дискутировать или не начнете – вы в проигрыше. Ибо с вами играют по определенным правилам. И если вы по ним начнете играть, то вы уже проиграли. Выиграть – это ИЗМЕНИТЬ ПРАВИЛА!

В новых постклассических войнах мало "Науки побеждать" Суворова. Нам нужна еще и "Наука остраннять", позволяющая наносить удары по тому, что постклассика особо бережет и прячет в тень – по системам производства игровых правил.

Спросят: "Нам – это кому?"

Отвечаю. В России формируются новые сообщества (не путать с "бронебойными кулаками" Белковского). В бой готовы вступать (и вступают) люди лет 35-ти – 45-ти, поездившие по миру, подзаработавшие, узнавшие, что почем и… категорически не желающие жить "после России".

Им нужна "Наука остраннять". Равно как и другим активам, которые на подходе. Как осваивают такую науку? Так же, как и суворовскую. Перед тем, как идти в штыковую атаку, новобранцев тренируют на чучелах.

"Делай – раз!"

Мало-мальски вменяемые постмодернистские авторы, провозглашавшие провал логоцентрического проекта, уходили сами из слова. Например, в так называемые full moon meditations (отказываемся от слов и начинаем вместе выть на луну). Но это не стезя Белковского. Какой же полив без слов?

Так к чему он клонит?

"Делай – два!"

Антиутопия, в которой Белковский и Ко установят лингволимиты и получат лингвооткаты, как мы понимаем, осуществится не в 2009 году. И не в 2010-м.

Какие же ближайшие цели у "логофобческих табу" С. Белковского? Куда это конкретно "заточено"?

"Делай – три!"

С. Белковский (о самых тщетных из всех тщетнейших на свете слов): "К числу таких слов относятся, безусловно, "модернизация" и "развитие".

Теперь вы понимаете, к чему Белковский (и не он один) клонит?

Не понимаете? Придется сочинить очередной триллер.

Жили-были некие элитные группы.

И затеяли СССР развалить. Почему? Потому что СССР – недостаточно русское государство. Не национальное, то есть. И это не позволяет русским (а) жить ("чурки" заедают), (б) развиваться.

Стоп! А Сталин? И развитие… и тост "За русский народ!". Сие предъявили группам в виде вопроса дотошливые вампиры. А группы ответили: "Да, при Сталине развивались! Но лишь потому, что платили за развитие (альтернативное, немодернизационное, сверхмобилизационное) страшную цену. И опять же русские в основном платили. Мы же, группы, соорудили в своих АСУ "Перестройка" нечто, позволяющее развиваться без оплаты развития столь страшной ценой. Но для того, чтобы это нечто ("модернизация" называется) осуществить, надо развалить СССР. Ибо субъект модернизации – нация. Не развалим СССР – не получим субъект. Да что там! Все ведь известно! Главное – не изобретать велосипед! Развалим СССР – Россия взлетит, жить будем без кровавой диктатуры и в условиях стремительного развития".

Н-да… развалить. А как? И русский народ, и другие народы сильно приросли к зловредной коммунистической идее. Когда группам на это указали, они ответили: "Да, сильно приросли, кто спорит. Но надо отодрать!"

Что ж, отодрали. А поскольку и впрямь народы сильно к зловредному приросли, то отдирать можно было только такими методами, которые еще никто никогда не применял. "Перестройка" называется. Она же – политический постмодернизм. Отодрав же этими методами – отдираемое травмировали. Да-да, травмировали. Чудовищно травмировали многие народы. И, прежде всего, тот самый русский народ, по поводу которого так истово хлопотали.

Начался регресс. Обещанного развития нет. Обещанного освобождения от "чурок" – тоже нет. Что надо делать? И вот теперь вам устами Белковского те же группы предлагают снова разваливать. И не абы как, а так, чтобы никто уже не болтал ни про модернизацию, ни тем более про иное развитие.

Вот вам и весь реальный смысл, просвечивающий сквозь галиматью Белковского. Разобранную мною так подробно именно потому, что до ЭТОГО смысла, согласитесь, сразу не доберешься.

Белковский сознательно встраивает в свою галиматью несколько конкретных политических установок.

Установка #1 – необходимо прекращение существования Российской Федерации.

Установка #2 – необходим уход нынешней правящей элиты.

С заменой кем? Здоровыми патриотическими силами? Молодежными бронебойными кулаками, о которых говорил сей гений непоследовательности в 2004 году? Отнюдь! Гений на то и гений, чтобы всегда говорить то, на что его "обрекают". Не его вина в том, что сценарий "бронебойный кулак-2004" приказал долго жить. И теперь он обречен заявить: "…очертания новой элиты практически не видны".

Читаем дальше: "Мы выдвигаем гипотезу, согласно которой решающую роль в создании этой следующей элиты для постРФгосударства могут сыграть русские иностранцы, потомки разных волн эмиграции, но преимущественно – первой волны".

Вот вам и новый сценарий. Матушке-то напоследок какой "подарок"! В виде элементарной оккупационной администрации, русского в которой, пардон за выражение, с гулькин чих.

Спросят: "Какой еще оккупационной администрации?" Вам ознакомления с откровением от Белковского недостаточно? И ознакомления с откровением от Байдена недостаточно? Вот ведь какие вы требовательные! Что ж, опять придется сочинять триллер.

Вампир, став невидимкой, проникает в иноземное секретное ведомство и видит грифованные бумаги. Рекомендующие ускоренный набор в армию лиц, умеющих говорить по-русски и… принадлежащих именно к той категории, которую теперь воспевает С. Белковский.

Воскликнут: "Как это? Одновременно с "перезагрузкой"?!"

Ну, плохой триллер, плохой! Что поделать! У меня, вампира злокозненного, для вас "хороших триллеров нэт". Откуда я их возьму? Когда на вас Хиллари Клинтон смотрит с кислым лицом и говорит: "Вы хотите, чтобы мы признали Капитолину Ивановну великой? О' кей. Мы говорим: она великая, великая!", – то вы, вестимо, преисполняетесь. А я нет. Потому что я вампир, и с этим ничего не поделать.

Хоть плох мой триллер, но я его доскажу.

Проникший вампир-невидимка видит, какие именно льготы должны предоставляться рекрутируемым. Видит программу по их ускоренной подготовке и размещению в пределах будущей оккупационной армии (по одному лицу на оккупационный взвод).

Спросят: "Почему спецаналитику надо называть триллером?"

Вы Белковскому этот вопрос задайте. Не мне.

А заодно спросите: "Друг любезный! Ну что ж ты нам такую туфту-то гонишь? Мол, Кургинян на каждый полив длиннющую статью пишет! В "Русском вестнике" его, помнится, так полили: "Сын лейтенанта Шмидта! Аристократических предков выдумал!". Его дальнюю родственницу в это втянули. И что?"

Н-да… С этой родственницей мы быстро все выяснили, обменявшись личными письмами, а не полемическими статьями. Мещерские, Бекманы, Бонч-Осмоловские… чей я праправнук… по какой линии…

А вот с совсем другими родственниками – заокеанскими и сверхдальними… теми, которых подобьют на соучастие в оккупационном проекте… с ними-то как отношения выяснять?

Родственники мои дорогие! Помните: Россия – это край пуганых, но недобитых вампиров. Оккупантов, прибывающих в это жуткое место с наилучшими намерениями, принято кусать. Применяя как легкое, так и тяжелое стрелковое оружие. А также, не ровен час, иное.

Сейчас вампиров осталось совсем немного. Но как только оккупационные гости пожалуют, их станет гораздо больше. Дойдут ли тогда вампиры до Нью-Йорка, как когда-то дошли до Берлина? Не знаю. Мне очень хочется верить, что дойдут. но в любом случае – мало никому не покажется. Ни тем благодетелям, кои сюда пожалуют, ни их начальникам за бугром.

Что же касается списка вампиров из трех граф (ликвидируемые, интернируемые, депортируемые), то не такие профи списки составляли в мае 1941-го. И чем кончилось в мае 1945-го?

Спросят: "А нормальных, теплых человеческих слов у вас для этих сверхдальних родственников не найдется?"

Отвечаю. Найдутся. Для по-настоящему приличных людей (прошу не путать с пр-р-рил-л-личными потенциальными и актуальными коллаборационистами) и слова найдутся настоящие. Почему бы авторитетным и не потерявшим честь заграничным русским не написать открытое письмо? Незатейливое и недвусмысленное. С призывом ко всем, кто не потерял честь и совесть, не соучаствовать в затеях типа вышеописанной.

Пусть под этим письмом будет хотя бы несколько авторитетных подписей. В нынешней неустойчивой ситуации и этого достаточно. Не мне учить моих сверхдальних родственников тому, как сочиняются и публикуются такие письма. Не мне учить их и тому, пора ли. Только пусть потом пеняют на себя, ежели пропустят нужный момент.

Найдя человеческие слова для эмигрантов (первой или иной волны), я просто обязан найти такие же слова и для моих соотечественников, входящих в эти самые группы Х и Y.

Соотечественники! Даже если у вас не отберут миллиарды (а скорее всего их отберут), "жизнь после России" станет для вас роскошным и до ужаса пустым адом. Создав ад для своего народа, вы создадите его и для себя. Ад повсюду – в Лондоне, Париже, Риме и так далее. Это ведь уже проходили. Короткая эйфория сменится долгой и невыносимой депрессией. Кто-то покончит с собой. Кто-то сойдет с ума. А кто-то будет долго и уныло тянуть лямку постылой жизни. Ненавидя и себя, и других. Близких, в том числе.

Это не триллер. Это правда той жизни, от которой вы никуда не уйдете. Потом настанет смерть. Что, если по ту сторону вы встретитесь с матерью, стоящей у позорного столба? И поносимой толпами монстров, воющих на все голоса: "Су-у-у-ка-а-а!" Мать попросит: "Спаси меня, сынок!" А вы пошевелиться не сможете.

Если читатель и впрямь решил осваивать "Науку остраннять" (она же – инструкция по принципам ведения войны против сетевой постмодернистской ризомы), то пусть он еще раз внимательно прочитает процитированное мною ранее высказывание А. Н. Яковлева: "Мы сломали хребет…"

С точки зрения "Науки остраннять" тут важно не то, кому сломали хребет. Ибо люди, подобные А. Н. Яковлеву, проявляли и проявляют в вопросе о том, "кому", предельную уклончивость. Ну, кому, кому… партийному аппарату… административно-командной системе… коммунистическому Зверю (тут вам обязательно сочно опишут не только повадки Зверя, но и его генезис).

Это у Александра Зиновьева нервы были настолько слабые, что он под конец жизни завопил: "Мы хотели сломать хребет коммунистическому Зверю, а сломали хребет России". (Буквально: "Мы метили в коммунизм, а попали в Россию", что, очевидным образом, ровнехонько то же самое).

А у других – нервы не чета зиновьевским. Знают, чей хребет ломают, и ничего. Да так, чтобы не срослось. Но об этом – позже. Сейчас же – об остраннении. С точки зрения осуществления такового важно не то, кому сломали хребет. Ясно же кому, не правда ли?

Тот, на кого оказано воздействие в виде "ломки хребта" – это Россия. Но как называется то, на что оказывают воздействие? Объект. Какое бы воздействие вы на что-то ни оказывали (правильное или неправильное, жесткое или мягкое), все равно то, на что вы оказываете воздействие – это объект.

Само же это воздействие, опять же любое (в том числе ломка хребта, высокопрофессиональная стрельба, при которой метят в одно, а попадают в другое et cetera) – это типы или технологии воздействия, то есть проект.

Объект… Проект… Чего не хватает? Субъекта. Нам, коль скоро мы занимаемся остраннением, это важнее всего установить. Ибо и об объекте часто говорится (мол, Россия переживает такой-то этап, в ней то-то происходит). И о проектах тоже говорится немало. Да, без понимания того, чем исторический проект отличается от бизнес-проекта, но ведь говорится!

А о субъекте – ни-ни. Между тем, использование остранняющей рефлексии по отношению к высказыванию А. Яковлева ("Мы сломали хребет…") или А. Зиновьева ("Мы метили…") должно сосредоточиться на субъекте. Есть ли он в этих, да и иных высказываниях? Да, есть. Но этого почему-то не замечают. Хотя, казалось бы, нельзя не заметить.

Сказано ведь – "МЫ сломали", "МЫ метили". Не сказано – "Я сломал", "Я метил". И тем более не сказано, что хребет был поражен тяжким заболеванием и САМ сломался. Или что объект по имени Россия САМ сломал себе хребет, упав спьяну с десятого этажа. Или что этот объект САМ в себя выстрелил, совершил самоубийство, так сказать.

Сказано другое! Совсем другое! Что по отношению к нему, объекту (Матушке, так сказать), совершено неким "мы" волевое коллективное действие. Но не сказано, что за "мы" совершили это волевое действие – "сломали хребет", "не туда попали" и так далее.

"МЫ сломали…". "МЫ метили"… МЫ – это кто? Ведь речь идет о действии, которое требует достаточно увесистого, так сказать, "мы". И хорошо организованного. Так что же это за "мы"? Хорошо тем, у кого есть банальные конспирологические ответы ("ЦРУ", "масоны" и так далее). И тем, кто готов подменять реальное "мы" разного рода слюнявыми абстракциями ("Мы – это здоровые силы", "Мы – это интеллигенция", "Мы – это приличные люди")… этим тоже хорошо.

Хотел я было написать, что "плохо одним вампирам"… Но поскольку от автора как такового, выдавшего мне столь высокую рекомендацию, перехожу к этим самым "мы", то с сожалением выхожу постепенно из понравившегося мне емкого образа.

И, адресуясь к некоему размытому сообществу людей, не желающих питаться туфтой и ощущающих пикантность слова "мы" в сочетании с ломкой хребта и метким выстрелом перепутавшего цель стрелка, скажу для начала, что НАМ плохо. Сформировав же для себя подобное "НАМ", сделаю следующий шаг. Начну заниматься ИМИ. Теми, кому хорошо только тогда, когда НАМ плохо.

ИМИ – а не автором, оказавшимся в поле нашего внимания в связи с весьма экзотической идеей. Предполагающей не просто установление в России конституционной монархии… А почему бы, собственно, и эту идею не рассмотреть? Что привлекло-то внимание? Не монархия сама по себе. А то, что выдвинут (и, как я показал, не автором, а ИМИ) принцип "матрешки".

Имеется нечто большое (СССР). Его разваливают под определенные обещания. Получают нечто среднее (РФ).

Потом разваливают и то среднее, что осталось после развала большого (Северный Кавказ отсекают и так далее). Остается нечто маленькое. Плюс новые обещания.

Обещания опять не выполняются. Тогда надо разваливать и маленькое ради малюсенького.

Это и есть "матрешка".

Вот ее-то и следует обсуждать. Подчеркиваю – обсуждать. Не негодовать по этому поводу, а обсуждать. Но – очень важно, как именно. Обсуждать ЭТО надо, твердо указуя на грань, проходящую между НИМИ (теми, кто ЭТО предлагает) и НАМИ (теми, кто ЭТО отвергает).

Так – обсуждать можно и должно. А вот обсуждать, размывая эту грань, нельзя. Вообще никогда нельзя подобные грани размывать. Иначе доразмываешься до очередного распада. Нельзя грани размывать, даже если к рассмотрению предлагается позиция всего лишь некоей творческой личности. А уж если речь идет о целом творческом коллективе! Где и Майкл Кентский (фигура отнюдь немалая), и другие…

И что же это за творческий коллектив?

А то ведь скажешь, что ИМИ надо заниматься, и тебе ответят: "Так мы ИМИ давно уже занимаемся! Теория заговора называется".

Теория заговора нужна только ИМ.

НАМ она абсолютно не нужна. Для чего эта теория, да и вся конспирология в целом, изобретены? Для того, чтобы никакой РЕАЛЬНОЙ РЕФЛЕКСИИ по поводу разного рода творческих коллективов, упорно желающих разыграть сценарий "матрешка" (он же сценарий коллапса – в строго математическом смысле слова), НЕ ДОПУСТИТЬ.

Начнешь осуществлять такую рефлексию (выявлять конкретные обстоятельства, структуру и генезис конкретного творческого коллектива), тебе одни (конспирологи) скажут, что и так всё понятно, а другие – что ты сам конспиролог.

 

№28. 19.08.09 "Завтра" No: 34

Но что может предложить академический оппонент, для которого моя аналитика слишком близка к конспирологии? Концепцию, согласно которой по одну сторону баррикад находятся хорошие (или плохие) диссиденты, а по другую сторону – плохие (или хорошие) блюстители государственной безопасности?

Эта концепция превращается в жалкий фарс при первом соприкосновении с корректными и неопровержимыми данными.

Что же касается конспиролога, противопоставляющего моим рефлексиям свои прямые ответы на проклятый вопрос о НИХ, то те же корректные и неопровержимые данные, к рассмотрению коих перехожу, делают его концепцию столь же несостоятельной.

Чтобы перейти к этим данным, надо нить потянуть – от настоящего к прошлому.

Кто до Белковского наделял Россию-Мать омерзительными свойствами, сходными со свойствами Капитолины Ивановны? А. Д. Синявский ("Россия -Мать, Россия – Сука"). Кто до Белковского смачно рассуждал о необходимости ампутировать кавказскую гангрену во имя исправления "Суки-Матери"? М. В. Розанова, чьи рассуждения на эту тему я намерен развернуто процитировать и основательно обсудить.

Есть ли нить, тянущаяся от новодела Белковского к той давней "сучьей" образности и выводимым из нее сепаратистским рецептам? Есть! И дело не в том, работал ли когда-то в журнале "Синтаксис", издаваемом М. В. Розановой, автор мною обсужденного новодела. Не надо проявлять пристрастие к неочевидным фактурам. Давайте лучше очевидное обсудим как следует!

М. В. Розанова – супруга и соратница А. Д. Синявского. Того самого, который, ставши Абрамом Терцем… Стоп! Для ясности введем разграничение "свой" – "чужой". Кто в рамках этого разграничения Синявский? Он – православный русский человек. Не имеющий никакого отношения к еврейскому народу. Абсолютно чуждый этому народу как этнически, так и конфессионально. Да и сословно тоже. Родословная-то, как-никак, дворянская. "Из сызранских дворян-с", как говаривали в старые добрые времена. То есть он "свой", не так ли?

Живет этот "свой" – и ни в чем себе не отказывает. Работает не истопником, а на ниве, вполне сопричастной идеологии (Институт мировой литературы АН СССР в шестидесятые годы XX века деидеологизированной организацией никоим образом не был). Итак, он работает в ИМЛИ… Является (добиваться этого надо было!) членом Союза писателей, в уставе которого – верность соцреализу значится. Сочетаемо ли это с подчеркиваемой резко более, чем это предполагали нормы эпохи, православной религиозностью? Трудно сочетаемо… Но – сочетаемо! В любом случае, это никак не противоречит понятию "свой", и даже наоборот.

А вот потом – хлобысть! – этот "свой" берет себе "чужой" псевдоним… Абрам Терц! Взявши этот псевдоним, он начинает – под этим псевдонимом, не абы как – осуществлять разные "шалости". Тут тебе и "Россия – Мать, Россия – Сука"… И представление Пушкина (как-никак святая святых отечественной культуры) в качестве монстра. Мол, потому и культура столь монструозна, что родоначальник – монстр.

Вам всё это не кажется странным? Налицо, помимо прочего, мистификация с целью разжигания антисемитизма! Скажут: "Что, нет евреев, выражающихся похлеще Синявского?". Отвечаю. Есть. Хотя и другие есть. У меня, к примеру, много знакомых евреев, как живущих в России, так и уехавших в Израиль, которые не только сами Россию "сукой" не назовут, но и того, кто при них так выразится, взгреют за милую душу. Но и других евреев хватает… Которые дадут сто очков вперёд любому Синявскому… Они и "сукой" Россию назовут, и что-нибудь похлеще соорудят… Но чем хлеще и разнузданнее будут ими сооружаемые эпитеты, тем с меньшей вероятностью в соседстве с эпитетами будет существовать слово "мать" вообще, и с большой буквы – в особенности.

И ведь понятно почему, не правда ли? Потому что разнузданность в подобных случаях наращивается параллельно с обретением другой идентичности. Той, в которой уже не Россия "Мать", а Земля Обетованная. То же самое и с культурой. Параллельно с исходом из культуры, именуемой "монструозной", осуществляется "прилепление" к другой культуре. И потому та, которая проклинается в качестве монструозной, уже не является для исходящего из нее проклинателя – безальтернативной средой собственного духовного существования.

А вот так, чтобы и гадостью культуру собственную считать, и в ней безраздельно обретаться… Так, чтобы и "Мать", и "Сука"…

Как это ни назови…

Хоть "смердяковщиной"…

Хоть "нутряным самоотрицанием"…

Хоть "странным социокультурным феноменом"…

Хоть "аномальным цивилизационным аттрактором"…

Хоть "полюсом цивилизационного самоотрицания"…

Хоть "историко-культурным танатосом"…

Одно ясно – что лишь "своё" с собой в такие отношения вступать может. Да, специфическое "своё", но "своё". Причем такое "своё", что дальше некуда. Чтобы плоть от плоти – и не иначе. Всё же хоть сколько-нибудь чужое может лишь (коль скоро оно враждебно, а это не обязательно) этому аплодировать… Им специфически любоваться… Его поощрять… Ему подражать… Но и не более того.

В чем нищета теории еврейского заговора (она же конспирология)? В том, что Синявский в этой теории предстает, как натуральный Абрам Терц. В том, что издевка не ощущается. Та, про которую герой "Записок из подполья" говорит: "Внутри насмешка шевелится". "Сердце гадит", – добавляет он, дабы не оставалось сомнений по поводу того, какая именно насмешка внутри шевелится. Вся суть-то, ускользающая от конспиролога, – в этой пакостной глумливой насмешке. Которую и юродством-то не назовешь – ибо язык не поворачивается.

Внутри подобного – есть место многому и многим.

А. Д. Синявскому, назвавшему Россию и "Сукой", и "Матерью".

А. Н. Яковлеву с его "ломкой хребта".

Вчерашним разваливателям СССР как нерусского государства.

Нынешним и будущим разваливателям РФ как опять-таки нерусского государства.

Обнаружителям "нерусской скверности" своей истории, терзающей их "русскость" в течение всего романовского периода, особливо же после Петра Великого.

Обнаружителям этой же "нерусской скверности", терзающей их русскость аж с эпохи Ивана III.

"Всё это" ну уж никак не сходит на нет! И потому указывать на наличие "всего этого" – абсолютно необходимо. А то, не ровен час, объявятся еще и ревнители геноцида народа своего (своего, опять-таки, не чужого!), которые отрекомендуются в качестве какой-нибудь "русской партии"… А то и "русского Ордена"…

Понять "всё это" надо! Не негодовать по поводу рассматриваемого феномена, а постигать его и впрямь загадочную природу! В чём-то обусловленную ненавистью к любой имперскости ("ох, тяжела ты, ноша! слишком уж тяжела!")… А в чём-то…

Впрочем, не будем забегать вперед. Зафиксируем лишь, что ни академическая политология, ни конспирология не могут нам помочь в раскрытии природы данного феномена (он же – "превращение", по Гегелю). Что налицо не просто частные сбои алгоритмов, предлагаемых "академишн" и конспирологами, а беспощадное обнажение их парадигмальной несостоятельности. "Академишн" – те и не замахиваются на разъяснение подобного. А конспирологи – замахиваются… И бьют даже не просто мимо цели, а по себе самим.

"Видит око, да ум неймёт"… Видят конспирологи, что есть некое "ОНИ", жаждущее смерти России… А ответить на вопрос о содержании им явленного – не могут. Могут же – лишь подменить ответ на такой вопрос комическими кликушествами. До сих пор ведь есть авторитетные чудаки, полагающие ("на потеху всему свету"), что Синявский и впрямь еврей. И потому лишь им было сказано нечто из ряда вон выходящее и про Россию, и про Пушкина. Но в том-то и дело, что не потому это было сказано! А по совершенно другой, гораздо более зловещей и масштабной, причине. Никак не укладывающейся в конспирологические заполошные прописи.

ОН – не как "чужой" сказал, что Россия – и "Мать", и "Сука", а как "особый свой". Как "свой", для которого всё своё – и ненавидимо, и презираемо. Но, вдобавок к этому, исход из "своего" – невозможен. Некуда исходить! Других корней нет, а те, что есть – "сучьи". Другой культуры нет, а та, что есть – "монструозная".

Любой "чужой", сколь бы яростным вашим врагом он ни был, обусловлен любовью к чему-то своему. Что из этого вытекает? С политической точки зрения – очень и очень многое. Раз этот "чужой", люто ненавидя вашу страну, любит свою, то он не захочет, например, чтобы в ядерном пожаре сгорела и ваша страна, и его, и весь мир. На этом, между прочим, и построена вся концепция "взаимного сдерживания".

Но и это не всё. Раз этот "чужой", ненавидя вашу страну, любит свою, то, любя свою страну, он (лютый враг ваш), через эту любовь, выходит на всё сразу… На Бога… На Историю… На Человечество… И, опять-таки, возникает (не всегда, но чаще всего) какое-то пространство для какого-то диалога.

А вот "особый свой" ничего не любит. Он только ненавидит. Ни на Бога, ни на Историю, ни на Человечество он выйти не может. Нет того, через что на это выходить надо. Лютый холод одиночества на Бога выведет? Полно! Это не тот холод. И не туда он выведет.

Что я описываю? Того постчеловека, которого вознамерился создать политический, да и культурный, постмодернизм. "Особый свой" – это и есть постчеловек в подлинном смысле слова. То есть существо, прозябающее на смердящей всемирной постисторической свалке. Существо, дышащее не кислородом любви, а смрадом всеобщего разложения. И потому обреченное это разложение не только обеспечивать, но и наращивать.

Как влезть в эту шкуру? Как представить себе это не только умственно, но и чувственно? Представьте себе некоего Штирлица, всю жизнь живущего на нелегальном положении и не имеющего, в отличие от Штирлица из фильма, связи с Центром. Штирлица, не способного, в отличие от героя фильма, мысленно петь песни своей любимой страны, справлять тайком ее праздники и так далее. И знающего, что так будет до смертного часа. Представили себе это? Что ж, тогда от темы "постчеловеческая элита" можно перейти к теме "спецэлита".

В 1983 году в Париже выходит книга А. Д. Синявского "Спокойной ночи". В книге автор фривольно, но абсолютно внятно повествует о том, что он не кустарь-одиночка, а человек, с давних пор ведомый спецэлитой (работниками КГБ СССР).

Хотите – почитайте книгу. Хотите – ознакомьтесь с длинными выдержками из нее, которые я привел пятнадцать лет назад в статье "Россия и ее Зазеркалье" (журнал "Россия – XXI", # 4-5 за 1994 год). А хотите – просто поверьте на слово, что, написав книгу "Спокойной ночи", А. Д. Синявский обрёк специалистов по теории элит на неспокойные ночи. Заполненные разного рода недоуменными вопрошаниями, адресованными не автору книги (с него в этом случае "взятки гладки"), а спецэлитной группе, которая, по признанию автора, его вела. Куда вела? Зачем вела? На паях с кем?

Процесс Синявского – Даниэля (1966 год, аккурат посередке между отстранением Хрущева и вводом войск в Чехословакию) сыграл огромную роль в формировании нового губительного климата, именуемого "застоем". Губительность этого климата (социальная апатия, отпадение интеллигенции от системы, строя, идеологии и т. д.) понимали все. И что же получается? Что некая спецэлита, причем отечественная, ведя Синявского, содействовала формированию этого губительного климата? С каким прицелом? "Перестроечным"? Или уже тогда – с прицелом на "жизнь после России"? Если так, то к рефлексии на тему о недопустимости существования политика отдельно от процесса, который, видите ли, "пошёл", нужно добавить спецрефлексию, спросив: "Процесс пошёл, или спецпроцесс запустили?"

И, главное, зачем запустили? За что сие "Суке-Матушке"? Не за ее ли "красные похождения"? Не за них ли карает "Матушку" невидимая мстящая длань присягу принимавших, / в парткомах заседавших, / процессы запускавших, / "застой" сооружавших… и ненавидевших… ненавидевших. Причем не просто ненавидевших, а именно на почве этой ненависти (ее – и только ее) налаживавших отношения с теми "особыми своими", кто так же ненавидел, проживая в США, Франции, Германии и так далее.

Но тогда мы имеем дело не с политикой как таковой, а с политической метафизикой. И понятно, какой именно. Метафизикой самоотрицания и абсолютного безлюбия.

Понятно также, что тогда речь идет о жертвоприношении. При котором прошедшая точку невозврата "Сука" (она же – Капитолина Ивановна) возлагается на алтарь какого-то общемирового процесса.

КАКОГО? Против кого заточенного? Ведь не против "красных" как таковых и согрешившей с оными "Матушки"? Так против кого же?

Только задав этот вопрос, я имею право перейти к очень длинной цитате из статьи Марии Розановой "Кавказская пленница. Таковой, увязнув в Чечне, постепенно становится Россия" ("Независимая газета", 11.05.2001). Оставив при этом за собой право на очень сжатые комментарии. И попросив читателя не удивляться длине цитаты, не пробегать ее вполглаза, а читать очень медленно и внимательно. Обращая внимание на всё – и на весьма нетривиальную информацию, и на применяемый метод, и на нюансы стиля. Последнее тоже немаловажно.

"Все знают – очень плохой товарищ Сталин выселил целые народы, ни в чем не повинные народы с чадами и домочадцами, с малыми детьми и глубокими стариками, переселил их в голодные степи, и сколько их погибло от голода и холода…

Но вот вопрос – почему одни народы выселили, а другие народы остались на своей земле? (…) Ответ пришел совершенно неожиданно из недр одной из моих профессий. Дело в том, что много лет я печатала свой журнал "Синтаксис" в собственной типографии, которая, кроме синтаксических изделий, еще брала заказы на печать у разных лиц и организаций. И вот однажды звонит мне новый клиент и просит приехать к нему, чтобы обсудить большой типографский проект. Я, говорит, старый, мне, говорит, самому приехать трудно. Приезжаю. И попадаю в чудесный дом отставного профессора Беннигсена, специалиста по мусульманским странам, сына известного путешественника и этнографа (см. "Легенды и сказки Центральной Азии, собранные графом А. П. Беннигсеном", СПб, 1912), который предлагает мне принять заказ от Society for Central Asian Studies (Оксфорд) на переиздание серии книг о мусульманах в России и просит сделать смету на первую книжку. Но как только я делаю предварительные подсчеты, происходит нечто невероятное: клиент вместо того, чтобы скривиться и хотя бы намекнуть на то, что "дороговато", как поступают обычно заказчики, вдруг говорит: "Марь Васильна, а не мало ли вы берете? Ваша работа должна стоить гораздо больше!" Я удивилась, но отказываться не стала, а когда книга была кончена печатью, за ней приехал из Оксфорда сам руководитель азиатского Society – роскошный американец Э. Уимбуш, в прошлом студент Беннигсена в университете города Чикаго.

Потом я напечатала вторую книгу, третью, а на четвертой американец спросил, не предпочла бы я получать деньги за работу не банковским чеком, а наличными. На этой фразе все стало на свои места – я достаточно хорошо знала, что "черным налом" на Западе платят только спецслужбы".

Тон, согласитесь, неподражаемый. "Берём черным налом у роскошного клиента". За что? За русскую кровь, которая польётся рекою?.. От Ташкента до Баку, от Грозного до Казани. Берём – по скольку за гектолитр? "Чёрным налом"… Тут тебе и нарушение норм приличия ("контакт со спецслужбами? фи!"), и несоблюдение жанра ("взялся проводить спецоперации – молчи в тряпочку"), и лихость, шокирующая западного законопослушного человека ("скажешь про чёрный нал – к тебе налоговый инспектор заявится"). Но Марь Васильне – хоть бы хны. Она и чёрный нал берёт, понимая от кого и за что, и публично отчитывается за проделанную работу и… читает нам мораль по полной программе. Для затравки заслушаем отчёт Марь Васильны:

"Всего из моей типографии вышло двадцать книг: "Туркестан – колония", "Казахи о русских до 1917 года", "Восстание казахов и киргизов в 1916 году", "Три имама" и еще шестнадцать. Они никогда не поступали в книжные магазины. В университетских библиотеках Европы и Америки их тоже нет. Все тиражи шли в наши республики, а прекрасный американец пошел на повышение: стал директором Радиостанции "Свобода"…

А когда мы подружились с Беннигсеном, который был научным руководителем серии, он мне поведал, что в основе этого издательского проекта лежала его докладная записка в ЦРУ, где он доказывал (и убедил!), что справиться с советской властью и российским коммунизмом можно только мусульманскими руками, и как поэтому важно напоминать мусульманским народам про наши русские порабощения, и как они с нами, русскими, всегда сражались за свою юго-восточную свободу".

Дальше подробно описывается, как исследователи, отрекомендованные Марь Васильне А. Беннигсеном (Ю. Лайонс, Б. Николаевский) замеряли потенциал именно антирусских, а не антисоветских настроений. Приводится описание резни, которую устроили русским – да, да, подчёркивается, именно русским – крымские татары в ходе Великой Отечественной войны. Обсуждается, вырезали татары семьдесят тысяч русских (данные Б. Николаевского) или только пятьдесят тысяч (данные А. Пятигорского). И задается вопрос в духе "Россия – Сука" (или "Россия – Капитолина Ивановна"): "А может быть, Крым – это случайность? И другим народам мы не столь отвратительны?"

Отвратительны… Ядовитое, кровавое слово. Сказал "отвратительны" ("Сука", "Капитолина Ивановна") – сгоношил резню. Далее выясняется, что не только крымским татарам мы отвратительны. Смакуется описание А. Приставкиным ("Ночевала тучка золотая") садистского убийства чеченцами русского ребенка Сашки. Затем к авторитету Приставкина добавляется авторитет Синявского. Цитируются его записные книжки: "В лагере у меня был разговор с мусульманином.. ..Для него равнозначны такие понятия, как "русские", "большевики", "христиане" и "европейцы". Я пытаюсь ему растолковать, что между большевиками и христианами нет ничего общего. Но с его точки зрения это одно и то же: завоеватели, обманщики, убийцы, насильники… Но как же Евангелие? Однако это для него не довод. Христиане не придерживаются Евангелия, говорит он. Вот мы, мусульмане, придерживаемся Корана и живем по правде. А Евангелие для христиан-русских-большевиков-европейцев только обман. (…) Идеальный порядок для него, идеальное государство помимо собственного народа, это Арабский Халифат. И даже татаро-монгольское нашествие представляется ему в каком-то идеальном свете. А именно: маленькая кучка благородных рыцарей безо всяких жестокостей, ради справедливости, завоевала громадную, трусливую и зверскую Русь. И жаль, что не завоевала Европу… Я просто ушам своим не верил. Но это был действительно очень честный, добрый и умный человек. Просто Россия, соединяя в себе в его глазах христианство, большевизм и Европу, принесла слишком много несчастий его маленькому народу…"

Оплакав маленький народ, мечтающий о большом халифате (а значит, и большой – конечно, очень "благородной" – резне русских), Марь Васильна берёт быка за рога и спрашивает: "Но и в самом деле – а кому из завоеванных нами, русскими, народов мы принесли счастье?"

Отметьте, все время говорится "НАМИ, русскими"! Что это "НАМИ" – ключевой код осуществляемого проекта. Что касается того, принесли ли русские счастье… Примерьте это на других. Ханьцы принесли счастье маньчжурам? Маньчжуры – ханьцам? Арийцы – дравидам? Париж принёс счастье Вандее или Лиону? До прихода русских Кавказ был обителью всеобщего счастья? Османская и Персидская империи приносили на Кавказ только счастье? Сами кавказские народы несли друг другу одно лишь счастье? Понимаю, что для Марь Васильны народы СССР, объединившись, обрели не счастье, а коммунистическую жуть. Но неужели освобождение всех народов от фашизма, особливо же народов, предназначенных фашистами к уничтожению, не было для этих народов счастьем? Вместо ответов на подобные, казалось бы столь естественные, вопросы М. Розанова выискивает цитату из Волошина:

Поскольку М. Розановой в 2001 году, когда она написала эту статью, добраться надо отнюдь не до большевистского горла, то она подчёркивает, что хотя стихотворение написано Волошиным в 1926 году, "но это не про большевиков", а про русских. И завершает нужную ей цитату:

Целостность культуры обеспечивается синтезом ее противоположностей – самоутверждения (тезиса) и самоотрицания (антитезиса). Постмодернизм призван убить синтез и развалить целостность на самодостаточный тезис и самодостаточный антитезис. Это диссоциацией называется. Как самодостаточный антитезис Марь Васильна предъявляет в данном случае часть волошинского культурного наследия, которое, в свою очередь, является всего лишь частью нашей культуры. Вы соглашаетесь это принять в таком качестве? Тогда очевиден ваш проигрыш. Вы отказываетесь? Вас спрашивают: "Вы против Волошина?"

Отвечаю. Мы против ломки хребта, осуществляемой за счет замены синтеза суммой тезиса и антитезиса. Мы за синтез, в котором есть место и волошинскому антитезису, и его же тезису. А также другим тезисам и антитезам. МЫ против ВАС, как диссоциаторов НАШЕЙ культуры, которым за это черным налом платит ВАШ роскошный клиент.

А главное – МЫ против того, чтобы ВЫ, взяв черный нал за НАШУ зачистку, после этого кликушествовали от НАШЕГО имени. Вот как исполняет этот номер Марь Васильна:

"Это про нас, русских, это про меня… Это я ходила в туркестанские походы, это я делила с Гитлером Польшу, а собственного своего прапрадеда ссылала в Сибирь после очередного польского восстания, я завоевывала Кавказ в прошлом веке и захватила Прибалтику в 1940 году, и в Крым с Потемкиным-Таврическим входила тоже я. И так всю дорогу, сплошной "Кавказ подо мною", как заявил Пушкин, то есть – под нами! под русскими! Кавказ взят! Ура, Владикавказ! Владеем!

Но – "один в вышине стою над снегами у края", честно предупредил Лермонтов, читая Анатолия Приставкина. Ибо это край, когда "по штанишкам свисала черная, в сгустках крови, Сашкина требуха, тоже обклеванная воронами"… это наше светлое будущее, если мы не сумеем освободиться от великой победы русского оружия – завоевания Кавказа"…

Лермонтов, читающий Приставкина… Вот так! Диссиденты похохатывали: "Мол, Ленин читает Пушкина. Нет, Пушкин читает Ленина…" И дохохотались… Уподобившись своим антагонистам из анекдота. Но за вычетом этого эксцентрического захода (нет постмодернизма без подобной эксцентрики) – что мы видим?

Что начатый Марь Васильной спецпроект складывается из спецопераций.

Спецоперация #1 – "Что такое хорошо?". Живописуется, сколь хорошо (комфортно) нам будет, если мы уйдём с Кавказа.

Спецоперация #2 – "Что такое плохо?". Живописуется, сколь плохо (некомфортно) нам будет, если мы на нем останемся.

Осуществив эти две спецоперации, Марь Васильна переходит к спецоперации #3 – "Что такое глупо?". В рамках этой спецоперации доходчиво разъясняется, что Кавказ не ст о ит того, чтобы за него держаться.

Лишаете, мол, вы себя благ, которые можно обрести, потеряв Кавказ, обрекаете себя на тяготы, связанные с его удержанием. А он ведь такая гадость, этот Кавказ. Стоит ли он всего этого?!

"Не может быть мира и тишины в городе, который называется ГРОЗНЫЙ. И что, кроме светлейшей русской литературы, имеем мы с этого Кавказа в сухом остатке?

Ах да! Еще какие-то капли какой-то там нефти (будто без того крантика в Чечне наша самая богатая в мире страна не обойдется)… А я думаю о том сгустке ненависти, который заложен нами в кавказских горах, и про то, что чеченским мальчишкам, которым сегодня восемь лет, очень скоро будет пятнадцать, восемнадцать, двадцать два и они никогда не простят нам того, что мы сделали с Чечней".

Дальше – переход к спецоперации #4. Она же – "профилактика", или "обезвреживание возражений":

"Предвижу возражения: взрывы, заложники, снайперы и вообще чеченский след. Соглашаюсь.

Более того – я не люблю чеченцев. Я не способна на безответную любовь. Но… Я перед ними виновата, а они передо мной – нет. Поэтому наш единственный шанс победить – это одержать самую трудную победу. Победу над самими собой. Мы должны оттуда уйти, иначе война будет длиться вечно и мы погибнем".

Не об этой ли победе и впрямь говорит Белковский в своих четырех "П"? Да и вообще, как-то это уж слишком напоминает то, что пропагандирует Белковский. Да и не он один. Помните, я говорил о заходах в Кремль наших долгожителей-олигархов, настаивающих, что с Кавказа надо уйти, чтобы не погибнуть? Что ж, давайте назовём эту, следующую по счету, спецоперацию #5 – "Уйти, чтобы не погибнуть". Зафиксируем, что пока что уйти надо именно, чтобы НЕ погибнуть. А также очиститься через покаяние. Перестройку-то еще не забыли? Покаяние – это обязательная спецоперация (#6):

"Уйти с Кавказа… (…) Уйти и покаяться. Покаяться и уйти. Попросить прощения: мы больше не будем. Построить границу. Конечно, это трудно. Хорошо было Англии – она просто отплыла от своих колоний, но вспомним, сколько крови попортил Алжир Франции и как по сей день расплачиваются американцы за хижину дяди Тома".

А дальше спецоперация #7. Она же – демографическое (и ксенофобическое) запугивание:

"Статистика утверждает, что завоеванные нами когда-то народы размножаются гораздо быстрее, чем мы, завоеватели. И если сорок – пятьдесят лет тому назад на вологодском рынке три азербайджанца торговали виноградом, а один абхазец – сухим вином, то теперь появилось словосочетание "лица кавказской национальности", которым достаточно плотно припорошен весь российский торговый сектор".

Ну, прямо-таки не М. Розанова, а Белов-Поткин, к вопросу о генезисе уменьшительного русского национализма и "патриотической пятой колонны". Читаем дальше:

"Когда-то мы завоевывали Кавказ, сегодня Кавказ захватывает нас. Может быть, это некое историческое возмездие, но Россия мало-помалу становится кавказской пленницей".

Еще не сказано, что Рамзан Кадыров нас захватывает, но это 2001 год. Впрочем, какая разница? Попугав нас перспективой захвата Кремля неким маячащим на горизонте "тангутом"-Кадыровым (часть все той же спецоперации #7), Марь Васильна переходит к спецоперации #8. Она же – угроза в адрес тех своих, кто "закосил" не в ту сторону:

"Я знаю, что у меня мало единомышленников. Вот недавно разговаривала с одним очень уважаемым российским политиком – уговаривала его возглавить движение за отделение Чечни. Не внял.

Или. Включаю Би-би-си. Наталья Рубинштейн ведет передачу "Современное общество в свете Чеченской войны". Что же я слышу?

"Н.Р: И вот звучит голос писателя, столько лет учившего мир "жить не по лжи".

А. И. Солженицын: Не мы напали. Где-то надо же остановиться. (И впрямь, где-то надо, Александр Исаевич! – С.К.) Ведь мы пятнадцать лет во всем отступаем. (После развала СССР, Александр Исаевич? – С.К.) Мы везде только капитулируем. И в 96-м году капитулировали. И нашей капитуляции не оценили. (А вы другого ждали, Александр Исаевич? – С.К.) Не оценили того, что мы сделали. Мало! Что же делать? Наша страна не может отказать себе в праве обороны. А оборона, она требует окончания операции. В какой-то форме…"

Погрозив пальчиком "оборонщику" Солженицыну (да и другим тоже), Марь Васильна переходит к завершающей и давно предвкушаемой фазе своего спецпроекта. Она же – спецоперация #9. Это воистину главная, подлинно желанная, фаза. На которой отменяется то, что посулили ранее ("уйдёшь с Кавказа – не погибнешь", спецоперация #5).

Теперь говорится напрямую, что высшая цель – погибнуть (сравните: "умереть достойно" у Белковского). Говорится о необходимости не цепляться за возможность выжить, а правильно умирать. Это говорится не от своего лица, а с опорой на авторитет Марины Цветаевой. Мол, что нам Солженицын! Не ту цель перед нами ставит. Настоящая цель – уйти. "Куда уйти?" – спросит Розанову растроганный её "мы" соотечественник. Она ему, криво ухмыльнувшись, ответит: "К поэтам, лапушка. А ты-то думал, куда?"

Маленький нюанс: Цветаева говорила о себе, а не о России. Розанова же говорит, якобы от имени Цветаевой, что ТАК нагрешив, России надо уйти СОВСЕМ! Бесследно уйти из истории. Еще раз предлагаю вспомнить, что Белковский, говоря о губительности для нас Северного Кавказа, требовал, чтобы Капитолина Ивановна умерла "достойно". Достойно, то есть не сопротивляясь… То есть не оставив не только исторического следа, но и "тени на стенах".

Ну, вот и потянулась ниточка из настоящего в прошлое. Ухватившись за нее, движемся… Куда? Куда нить тянется – вот куда!

 

№29. 26.08.09 "Завтра" No: 35

То, что в воображении М. Розановой соткался образ Лермонтова, читающего Приставкина, – курьезно и поучительно. Но и не более того. Воображение у г-жи Розановой, как мы убедились, не ахти. Да, злое… Да, воспаленное… Но при этом в высшей степени заурядное. Потому оно и образы рождает худосочные, лишь для эпатажа пригодные. Что особенно очевидно, когда ее образы вынуждены в силу родственности сюжетов конкурировать с образами, рожденными воображением национального гения. (Он же монстр, согласно "табели о рангах", сочиненной супругом г-жи Розановой). У Пушкина в его знаменитой "Вольности" и впрямь есть сюжет, родственный беннигсеновскому сюжету Розановой. Буквально – "родственный"!

Ведь Александр Беннигсен, которому посвящены самые яркие строки розановской статьи, – это прямой потомок барона Левина Августа Готлиба Беннигсена (по-русски – Леонтия Леонтьевича Беннигсена), выдающегося военачальника российской армии, сыгравшего важнейшую роль в убийстве Павла I. Лев Толстой неприязненно описывает в романе "Война и мир" конфликт Л. Л. Беннигсена с М. И. Кутузовым. А Пушкин в своем воображении видит Леонтия Леонтьевича "в лентах и звездах". Помните эти строки из "Вольности"?

Что мне ответят, если я сходу заявлю, что выявленная А. Синявским "монструозность" великого Пушкина имеет некое – косвенное, но вполне реальное – отношение к нелицеприятной характеристике, данной Пушкиным Беннигсену как одному из убийц Павла I? Кто-то спросит с вежливым изумлением: "Что Вы имеете в виду?". А кто-то злорадно ухмыльнется: "Ну вот! От конспирологии так отмежевывался – и на тебе!"

Поэтому я ничего подобного с ходу не заявлю. Да и в целом торопиться не буду. Я для начала аккуратно зафиксирую самое очевидное. Потом развернуто обсужу то, что находится, так сказать, вблизи самого очевидного. Так по трясине ходят – от кочки к кочке, не торопясь. Трясина-то, между прочим, не филологическая и не историко-культурная, а именно политологическая. Что становится ясно, как только на нее вступаешь по-настоящему.

Итак, зафиксируем для начала в виде самого очевидного, что Пушкин в своем воображении видит родоначальника очень важного для нашей истории семейства. Российского имперского аристократического семейства Беннигсенов.

А также, что прямым потомком того Беннигсена, который запечатлен Пушкиным, является Александр Беннигсен, о котором повествует нам М. Розанова в своей донельзя откровенной статье "Кавказская пленница".

Потомок Беннигсена, косвенно упомянутого Пушкиным в стихотворении "Вольность", был, согласно сказанному в розановской статье, разработчиком экстравагантного спецпроекта. Предполагавшего зачистку русских ("да, да", – подчеркивает Розанова, – "именно русских") руками взращиваемых для этого радикальных исламистов. Тех, кого некоторые позже назовут "тангутами". Упоительными насильниками, к которым унизительно влечется не забытая еще, наверное, читателем паскудная старуха Капитолина Ивановна.

Насколько очевидно то, что Беннигсен-предок, убивший Павла I, и Беннигсен-потомок, специализировавшийся четверть тысячелетия спустя на зачистке нас "тангутами", являются членами одной элитной – российской аристократической имперской – семьи? Это абсолютно очевидно. Как пишет Фанни Беннигсен, одна из дочерей героя статьи Розановой А. Беннигсена, Беннигсены – датчане, переселившиеся в Германию. Их род становится известным в Ганновере с конца XIII века. В 1773 году подполковник королевской ганноверской службы барон Беннигсен (тот самый Леонтий Леонтьевич) вступает в русскую военную службу, воюет вместе с Суворовым, становится генералом, участвует в различных военных кампаниях, удостаивается высочайших наград и в возрасте 73 лет возвращается в Ганновер. Один из его сыновей остается в России. Его прямой потомок – Александр Адамович Беннигсен, фигурирующий в статье Розановой.

Спросят: "Ну и что?" Отвечаю. Только то, что прямое родство Л. Л. Беннигсена, убившего Павла I, и А. А. Беннигсена – абсолютно очевидно. И зафиксировано мною в качестве такового.

Столь же очевидно и то, что Л. Л. Беннигсен предстает в воображении Пушкина не как сиятельная фигура, блистающая, к примеру, на придворном балу, а как участник конкретного заговора.

И, опять же, меня справедливо спросят: "Ну и что?" Только то, что это именно так. И что, только зафиксировав, что это именно так, можно от совсем очевидного переходить к тому, что находится в его ближайшей окрестности. Оговорив, что заговор, в котором участвовал предок А. Беннигсена, был беспрецедентно судьбоносен для нашей истории. И – столь же беспрецедентно могуч. То есть порожден очень сложно, тонко и надежно выстроенной элитной закрытой группой. Это так же бесспорно, как и все, зафиксированное выше.

В самом деле, Павел I планировал заключение союза с Наполеоном против Великобритании. И даже совместный с Наполеоном поход в Индию. Осуществись подобное, вся мировая история была бы совсем иной. А уж история России и подавно. Выгоды для России от такого союза с Наполеоном были огромны. Издержек этот союз фактически не содержал. Невыгоден данный союз был только Великобритании. И он был сорван – убийством Павла I – во спасение Британской империи. Что признается всеми специалистами. А значит, по своей судьбоносности заговор и впрямь беспрецедентен. Обсудив эту беспрецедентность, обсудим и другую. Беспрецедентность масштаба заговора, могущества заговорщиков.

Назовем элитную группу, убравшую Павла I и этим спасшую Британию на рубеже XVIII – XIX веков, группой #1.

Назовем элитную группу, сотворившую в начале XX века очень многое (убравшую Распутина и не только) ради того, чтобы Россия сохранила пробританскость хоть бы и ценой своей гибели, группой #2.

Осмелится ли кто-то утверждать, что группа #1 и группа #2 не являются элитно-родственными группами? Я не знаю таких историков. Подчеркиваю, не конспирологов, а историков. И что же? Даже при наличии такой родственности (а кто-то считает, что элитной тождественности) надо относиться к заговору против Павла I как к заурядному дворцовому заговору? Извините, это невозможно, уже хотя бы в силу вышеназванных очевидных обстоятельств. Но есть и обстоятельства другие. Не столь броские, однако, тоже существенные. К ним и перехожу.

В современном российском сленге есть выражение "не ващще, а чисто конкретно". Заговорами "ващще" (а точнее, не заговорами, а всеобъемлющим заговором) занимаются конспирологи. А теми заговорами, которые осуществлялись "чисто конкретно" (что исторически очевиднее заговора с целью убийства Павла I?), занимаются специалисты по теории элит.

И любой из них вам скажет, что к убийцам элитная группа, осуществляющая заговор такого класса, каким был заговор против Павла I, сводиться никак не может. Что у таких заговоров всегда существует так называемая "внутренняя кухня".

Конспирологу "чисто конкретные заговоры" мало интересны. А уж их "внутренняя кухня" – тем более. Зачем ему заниматься "внутренней кухней", если он поглощен лицезрением козней всемогущих злых сил? Способных учинить все, что угодно, по принципу "дунуть, плюнуть, растереть".

Но и представитель "академишэн" не будет заниматься "внутренней кухней" пусть даже и абсолютно несомненных, с исторической точки зрения, заговоров. А зачем ему заниматься этой самой "кухней" треклятой? Академическую карьеру на этом не сделаешь. А на неприятности в два счета можно нарваться. Обнаружишь, не ровен час, что-нибудь опасное для сильных мира сего. И – схлопочешь от них по полной программе. Нет, уж лучше обсуждать не "внутреннюю кухню", а что-то соседнее: "Ну, убили государя-императора… Как убили? А вы не в курсе? Табакеркой, хе-хе. Перед этим по-нашенски – того… Налакались, знаете ли, как следует. Да Вы нешто Пушкина не читали? Вином-с напоенные… хе-хе-хе…". Конечно, и не только так будут обсуждать это соседнее. А очень подробно, солидно и доказательно. Но – именно соседнее будут обсуждать, а не эту самую "кухню". Которая любому опытному оперативнику очевидна, да и "системщику" тоже.

Что же именно очевидно? Что категорически нельзя размывать грань между убийством прохожего компанией упившихся хулиганов – и убийством Императора Всея Руси. Лица, охраняемого дворцовой стражей… А также теми, кто следит за дворцовой стражей… Лица, оберегаемого соглядатаями из внутренней контрразведки. А также соглядатаями, следящими за этими соглядатаями.

Что нет и не может быть такого госпереворота без системы специализированных звеньев, обеспечивающих те или иные слагаемые осуществляемого проекта, и штаба, координирующего работу этих звеньев.

Что убийцы – это только одно из звеньев. Что другое звено должно обеспечивать договоренность убийц с престолонаследником. То есть построение канала коммуникации. А третье звено – защиту канала коммуникации от соглядатаев разного рода. И так далее.

Как говорят в таких случаях, "нити заговора тянулись…". Куда они тянулись? Кем тянулись? В конце концов, не так важно, тянулись ли они к самому престолонаследнику, к "серому кардиналу", к иностранному резиденту. Важно, что не могло не быть точки, из которой исходили разные нити. То есть паутины, а значит, и паука.

Да, в истории бывают паутины заговоров, которые сплетаются под решение одной конкретной задачи и исчезают с ее решением. Но ведь понятно, что это никак не касается разбираемого случая. Что после убийства Павла I элитной группе, которая сплела паутину, надо было держать под контролем нового царя Александра I. Ибо Наполеон-то не был уничтожен вместе с Павлом. И рвался к заключению союза с новым российским императором. А император то ли колебался, то ли изображал колебания. Нового амбициозного российского императора надо было побуждать к действиям в пробританском ключе. Тут требовалась очень прочная, долго живущая паутина. Чего стоят опять-таки споры Кутузова и Л. Беннигсена по поводу того, надо ли добивать Наполеона или оставить его в покое, отбросив за рубежи российской державы.

Наполеон не был Гитлером, он не представлял после Березины ни политической, ни, тем более, метафизической угрозы России. А выгоды сохранения баланса между Францией, Британией и Австро-Венгрией для России были огромны. Но Россию все та же паутина (двух паутин под сходные задачи не создают) вынудила осуществить ровнехонько то, что нужно было Британии.

Будем и перед лицом этой очевидности "играть в несознанку" и говорить, что убийство Павла I – это заурядный дворцовый переворот, осуществленный командой, спешно собравшейся под общий интерес и тут же разбежавшейся? Но ведь ясно же, что это не так! А если это не так, то налицо некая, имеющая стержень, долгоживущая элитная группа. Нужно выявить характеристики этой группы. Ее структуру. Ее масштаб. Социальный вес отдельных ее слагаемых. Принципы ее системного функционирования. Долговременное (неситуационное) целеполагание. И так далее. И если окажется, что все это отвечает представлению о параметрах долгоживущих элитных групп… Что ж, это и впрямь оправдало бы гипотезу, согласно которой мы имеем дело не только с фамильной, но и иной – деятельностной – родственностью двух Беннигсенов. Деятельностью А. Беннигсена по организации джихада против СССР и деятельностью Л. Беннигсена по устранению Павла I. Да, это вывело бы обсуждение проблемы за рамки конспирологических сентенций, в которых место пресловутых "абрамов терцев" занимает столь же пресловутая "англичанка".

Но я не могу допустить такого крена в своем исследовании. Все, что я могу (и должен) – это дать развернутое описание четырех спецпроектов: спецпроекта устранения Павла I, спецпроекта отделения Кавказа от России, спецпроекта исламского джихада против СССР и спецпроекта "Майкл Кентский". И если описание обнаружит нетривиальную родственность начинаний – тогда в какой-то степени связь фамильной родственности и родственности иной тоже наполнится неконспирологическим содержанием.

Убийство Павла I – и другие цареубийства… Казалось бы, с метафизической, экзистенциальной, моральной и политической точки зрения самое страшное из этих убийств – это убийство Павла.

И потому, что убит царь. Николай II на момент, когда его убивали, давно уже царем не был.

И потому, что помазанника убивали верующие люди, особо присягавшие на верность. Ни Желябов с Перовской, ни Свердлов с Юровским таковыми не были. Им – или по большому счету (в случае Желябова и Перовской), или по любому счету (в случае Свердлова и Юровского) – нарушать было нечего. Эти враги царей не находились с жертвами в особых отношениях, включая родственные. В случае же с Павлом I налицо сочетание религиозности убийц с целым букетом совершаемых грехов. Вплоть до наистрашнейшего греха отцеубийства. И – "хоть бы хны"?!

При этом не стихают вопли о том, какие злодеи эти "чужие": свердловы, юровские… Помилуйте, а "свои"? Они не злодеи? "Чужие", повторяю, царю не родственники, не друзья. Они, "чужие" эти, были либо атеистами, либо (если в случае Юровского и К. ориентироваться на конспирологические заморочки) верующими иудеями. В их понимании греха цареубийства нет. Есть доблесть в том, чтобы убить царя, чужого или только по факту мировоззрения, или еще и по факту вероисповедания. А вот Л. Беннигсен… Да, он был протестантом… Да, семья Беннигсенов стала православной лишь начиная с отца А. А. Беннигсена графа Адама Павловича… Но это никоим образом не мешало осознанию Л. Беннингсеном особой греховности убийства миропомазанника. А уж по поводу осознания цесаревичем Александром Павловичем греховности совершенного… Тут все, казалось бы, слишком очевидно, но…

Но мы опять сталкиваемся с коллизией "своих" и "чужих". "Чужим" (Юровскому, Свердлову и так далее) нельзя убивать политического противника (который уже и не царь, который их соратников на каторгах гноил, расстреливал, вешал, низвержению которого они посвятили свою жизнь). А "своим" – все можно! Можно убить отца, родственника, друга, благодетеля, лицо, которое клялись защищать. действующего царя, не пожелавшего отречься, как ему предложили пришедшие убийцы-придворные. Царя, которого их вера (их же, а не чужая!) именует не "царем вавилонским", а "Царем милостью Божьей", "Помазанником Божьим", "Священной Особой".

Тебе не кажется, читатель, что такая вопиющая асимметрия возможна только в одном случае, если до предела обнажен политический интерес, освобожденный от всего того, что надрывно и лукаво предъявляется обществу? Что подобное возможно только, если шкала "норма – аномалия" (с Павлом все обстоит нормально, с Николаем II – ужасно, Павла убить было можно, Николая II – нет) задается ТОЙ ЖЕ элитной группой, чьи представители убили Павла I?

Понятно, что убийство Николая II и членов его семьи было вопиющим по своей изуверской кровавости. Но столь же понятно и то, что для тех убийц убиваемые ими отроки отличались от других лишь "в худшую сторону". Что аргументов, которыми оправдывали себя те убийцы, для убийц Павла I не существовало. Казалось бы, по законам Божеским и человеческим, если те убийцы скверны семь раз, то убийцы Павла – семижды семь. Но торжествует другой закон. Закон элитной группы, мечущей банк. Так она его до сих пор мечет?

И впрямь ведь в каком-то смысле слова так выходит, что убийцы Павла I как раз и надрываются, осуждая убийц Николая II. А чего мы от них хотим? Не могут же они надрываться, осуждая "себя самих"? То есть членов своих семей и элитную группу, в которую сами продолжают входить.

Недостаточно констатации того, что Павла I убивала очень мощная и долгоживущая пробританская группа. Которую я для удобства далее буду называть Группой. Если ограничиться этой констатацией, то слишком легко впасть в известные конспирологические соблазны и начать называть Группу противников Павла I "атлантистами", "мондиалистами". А группу сторонников Павла I (которую я для удобства далее буду называть Антигруппой) "континенталистами" и "традиционалистами".

На первый взгляд это можно сделать. Потому что Павел I, вроде бы, и впрямь всех изводил муштрой, то есть был этим самым ультраконсерватором-традиционалистом. А Александр I, вроде бы, и впрямь, начав реформы Сперанского, может быть отнесен к "атлантистам", "либералам", "реформаторам", "мондиалистам". Но ведь это только на первый взгляд! А как только вы приглядитесь внимательнее, все эти дефиниции рушатся. Причем самым сокрушительным образом. Начнем с игр, которые якобы ультраконсервативный традиционалист Павел I вел с Мальтийским орденом. Называемым всеми, кто использует эти дефиниции… средоточием "мондиализма". Какую бы игру Павел ни вел с этим орденом, эта игра заведомо находится за рамками данных дефиниций. Но даже не это главное. Куда прикажете деть игры Павла I, этого якобы ультраконсерватора и "антимондиалиста", с Наполеоном? "Революционером на троне", гонителем консерватизма и традиционализма, проводником проекта Модерн, то есть того же самого "мондиализма", если использовать все те же дефиниции, обнажающие, повторяю, свою беспомощность в условиях рассматриваемой коллизии.

Так насколько либеральной, свободомыслящей, реформистской является интересующая нас Группа? И насколько антагонистичной модернистскому наполеоновскому началу является Антигруппа?

Александр I – это реформы Сперанского? Полно, а куда деть Аракчеева? Разве Священный союз, который соорудил Александр I, не антилиберален? Не "антимондиалистичен"? Ведь очевидно же, что всерьез маячивший союз Павла I и Наполеона был бы более "мондиалистичным" в силу неотменяемых качеств и исторических страстей, присущих великому корсиканцу.

К чему это я? К тому, что Группа не обязательно заряжена либерализмом и реформизмом. Что она вполне может быть заряжена обратным, а значит, быть совместима с тем, что противостоит либерализму и реформизму. Например, быть совместима с радикальным исламизмом. Да-да, тем самым, который опекал господин А. Беннигсен. И не только с исламизмом! Отнюдь не только!

В последний раз, пытаясь уловить нетривиальные аспекты затеи, связанной с убийством Павла I, я предлагаю читателю вдуматься в эсхатологический и историософский смысл союза Павла I с Наполеоном. Сколько раз за мировую историю мощное российское государство имело возможность о чем-то договариваться с консолидированной (пусть и за вычетом Британии, которая всегда в стороне) Европой? То есть по тем временам (США-то еще не было, да и мощных азиатских государств тоже) – с консолидированным Западом, олицетворявшим всю или почти всю нероссийскую мировую мощь.

Позже, во всем том, что ныне пытаются представить как якобы стратегическую игру сталинской России с гитлеровской Германией (и что на самом деле являлось не более чем взаимным ситуационным маневрированием), все уже было совсем по-другому и с метафизической, и с политической точки зрения. С политической – потому что кроме Великобритании (которая никуда не делась) появились еще и США. С метафизической – потому что Гитлер был категорически несовместим с русской метафизикой. И уж тем более – с метафизикой русско-советской.

Гитлер – это не новое издание Наполеона, как полагают некоторые. Идеология Наполеона неотделима от Французской революции (враждебной Гитлеру не менее, чем революция русская). Идеология Наполеона отнюдь не чужда (в отличие от идеологии Гитлера) страстям по истории. Тому историческому Огню, который русскими был почитаем, а Гитлером ненавидим. Огонь этот, согревавший и якобинцев, и Наполеона, и большевиков – вот что в основе русского большевизма. Вот что сделало СССР преемственным России как таковой. Не этот ли Огонь сосредоточенно ненавидим Группой?

Итак, Наполеон – это антигитлер. А значит, тогда, при Павле I, один раз за всю мировую историю замаячил союз России с отнюдь не "Европой Зла", каковой стала Европа при Гитлере. А с Европой, консолидированной донельзя волей подлинно великого человека.

Так вот какой шанс сорвала Группа, в которую входил родоначальник Беннигсенов, российского имперского аристократического семейства. Каков шанс – такова Группа. И неужели такая Группа не может тянуть нити от предка к потомку?

А тут еще знаменитое: "Государь, идите царствовать!" Какова уверенность в себе! Какова (прошу прощения) наглость! Ведь так от лица Группы было сказано убийцами отца – сыну. Как надо быть уверенными в себе, чтобы в те времена заявить подобное человеку, уже по факту смерти отца ставшему, казалось бы, безраздельным властелином огромной империи. Или все-таки, не безраздельным? И была возможна в случае строптивости сына еще одна "табакерка"?.. А в случае строптивости внука – еще одна?.. Но почему бы умному и властному человеку, каковым был Александр I, не попытаться найти управу на табакерщиков? Так ведь он эти управы ищет! А ему, усмехаясь, показывают, что это не управы, а "ходячие недоразумения".

Налицо, как мы видим, все-таки не "группочка", но Группа. Влиятельная элитная общность, созданная под долговременный историософский и геополитический Проект. Ни эта Группа сама по себе, ни Группа на паях с Антигруппой не определяют полностью нашу историческую жизнь. Однако они многое значат. Очень многое. И это касается вовсе не только нашего прошлого.

Да, Группа ориентирована на Великобританию, которой этот Проект глубоко созвучен. Да, Группа в какой-то степени собрана просто из агентов, согласившихся работать на английскую стратегическую разведку. Но ведь речь идет не о поденной работе. А о действиях, основанных на глубочайшем родстве душ. Родство душ обеспечивается, в том числе, и фамильным родством. Это, конечно же, не всегда так. Но иногда это так, что дальше некуда. Почему бы такому "иногда" не иметь места в случае А. Беннигсена? Почему бы ему не входить в ту же Группу, в которую входил Л. Беннигсен?

Логика, лежащая в основе такой элитной эстафеты, понятна. Долгоживущая элитная группа очень часто восполняет свою естественную убыль по семейному принципу: "Папа умер – берем сына, воспитанного надлежащим образом! Сын умер – берем внука, при условии, что он того стоит". Тут главное – "если он того стоит". Никто в такие группы на аркане не тянет. Никто родственному принципу решающего значения не придает. Гуртом семейства в такие группы не принимают.

Сделав все необходимые оговорки о необязательности "семейного" принципа, я, тем не менее, выдвигаю гипотезу, согласно которой Пушкин, говоря об убийцах "в лентах и звездах", имел в виду ту самую, длящуюся в истории элитную общность, которую я называю Группой. И не только Л. Беннигсена, как ее очевидный и естественный элемент, но и А. Беннигсена – как элемент предсказуемый. Ведь Пушкин – гений. А гений видит сущностное в явленном.

Посему в каком-то смысле Пушкин и впрямь мог читать доклады А. Беннигсена (не Л. Беннигсена, а А. Беннигсена!) ЦРУ и другим разведкам. Знакомиться с предложениями Беннигсена-потомка об уничтожении русских руками ислама. В этом смысле (не буквальном, но и не эпатирующе-пустом, как у госпожи Розановой) лицо, живущее раньше (у Розановой – Лермонтов) может читать то, что написано лицом, живущим позже (у Розановой – Приставкиным). Но поскольку такая загадочная способность определяется наличием эгрегориальной соотнесенности читающего и читаемого, то Приставкин тут не при чем. Ибо у Приставкина эгрегориальности нет вообще. А у А. Беннигсена, как члена семьи Беннигсенов и члена Группы, – эгрегориальность есть. И Пушкин, предъявив счет именно этой эгрегориальности в своем стихотворении "Вольность", мог читать "эгрегориальным зреньем своим" и записки А. Беннигсена в ЦРУ, и некие наработки, связанные с проектом "Майкл Кентский". Да мало ли еще что мог читать поэт, написавший строчки: "Грядущие годы таятся во мгле, / Но вижу твой жребий на ясном челе"!

Возникают естественные вопросы.

Первый: шучу ли я? Отвечаю. И да, и нет.

Второй: если я не вполне шучу, то располагаю ли чем-то наподобие доказательств? Ясно, что о четких доказательствах тут говорить не приходится, и все же… Отвечаю. Я располагаю какими-то данными о, казалось бы, не связанных между собой проектах, каковыми являются проект убийства Павла I, проект организации джихада против русских, проект отделения Кавказа от России, проект "Майкл Кентский". Только после того, как я эти данные представлю в достаточном объеме (совместимом, конечно же, с жанром и основной исследовательской тематикой), станет ясно, располагаю ли я и впрямь чем-то наподобие доказательств. Ибо этим подобием доказательств может быть только вхождение рассматриваемых проектов в некий Суперпроект. Становящийся особо актуальным в условиях того, что называется "мировым кризисом". Что только и оправдывает мое обращение в данном исследовании к разного рода частным сюжетам, в том числе, беннигсеновскому.

Оговорив это, я перехожу от Павла I и Л. Беннигсена к А. Беннигсену как таковому. И ко всему, что с этим "таковым" неразрывно связано.

Если верить М. Розановой, то А. Беннигсен работал на ЦРУ. В каком-то смысле он и впрямь работал на ЦРУ. Но М. Розанова – думаю, что сознательно – выдает нам лишь часть имеющейся у нее информации.

Да, А. Беннигсен был очень важной интеллектуально-политической фигурой в проекте дестабилизации Советского Союза путем провоцирования исламского недовольства на Кавказе и в Средней Азии. Но самой важной интеллектуально-политической фигурой в этом же проекте был британец Бернард Льюис. Поэтому то, что в статье М. В. Розановой предстает как "план Беннигсена", на самом деле является "планом Льюиса – Беннигсена". А если еще точнее – "планом Льюиса – Беннигсена – Бжезинского". Ибо план был предложен Льюисом (не Беннигсеном, а Льюисом) не какому-то абстрактному ЦРУ, как утверждает Розанова. И, уж тем более, не мелкой ЦРУшной сошке по фамилии Уимбуш (которая аж до руководства "Свободой" доросла).

Льюис предложил свой план (он же – "план Льюиса – Беннигсена") администрации президента США. И не просто администрации президента США, а администрации президента США Д. Картера. "Ващще" администрации такие планы не предлагаются. Они кладутся на "чисто конкретный" стол. Стол высокопоставленного работника этой самой организации, способного и оценить план, и соотнести его со сферой своих прямых должностных обязанностей, и… И обеспечить принятие решений по обеспечению подобного плана.

В связи с достаточной экстравагантностью и масштабностью плана превратить его в спецпроект можно было только принятием высочайшего государственного решения. Каковым в США является решение президента страны. Его – и только его.

Кто в администрации президента США всегда ответственен за осуществление подобных спецпроектов? От стадии ознакомления с кладущимися на стол бумагами до стадии принятия решений?.. От стадии принятия решений до стадии их воплощения в жизнь?.. Кто, кто… Конечно же, помощник президента США по вопросам национальной безопасности.

ЦРУ? Директор ЦРУ – может быть, и более могущественная фигура, чем помощник президента по вопросам национальной безопасности. Но директор ЦРУ поглощен сотней конкретных, уже осуществляемых спецпроектов. Против него интригуют собственные заместители. И, уж тем более, конкурирующие с ЦРУ ведомства. Директор ЦРУ не будет вникать в высоколобую заумь каких-то льюисов и беннигсенов. И если он не является крупным элитным политическим игроком (а он отнюдь не всегда таким игроком является), то поостережется задеть интересы тех, кто всегда и при любых обстоятельствах воспротивится повышению роли радикального ислама в обеспечении национальных интересов США. "Это британцы всегда подбрасывают нам исламского союзника, – скажет начальник огромного бюрократического ведомства, каковым является ЦРУ. – А есть еще Израиль. Чтобы я втянулся в игру, раздражающую такое лобби? Да ни за что!"

И впрямь, втянуться в такую игру может только крупный элитный игрок соответствующей ориентации. Худо-бедно, но в 2009 году, когда я все это исследую, мои соотечественники, желающие в чем-то разобраться, не на таком голодном информационном пайке сидят, как тридцать лет назад. Кроме конспирологов (да и то, самых замшелых), все уже понимают, что Бжезинский – не сионист, а антисионист. Причем очень активный и убежденный. Анализ тонкой подоплеки подобной ориентации Бжезинского опять же увел бы далеко в сторону. Но то, что это так, знают все, кто хоть сколько-нибудь "в теме".

Бжезинский польские страсти свои никогда не скрывал. Любой, в ком "еще не сгин е ла" такая страсть, не станет чрезмерно предаваться германофилии. А если его еще и от Израиля коробит… Да если с исламизмом ему дружить хочется… Что ж, тогда "милости просим в Лондон". А куда же еще-то?

 

№30. 02.09.09 "Завтра" No: 36

Добро пожаловать в Лондон? А с чем туда теперь жаловать? И зачем? В прежние времена (в XVIII, XIX и существенной части XX века) Лондон был столицей мощнейшей глобальной колониальной империи. Средоточием как явной, так и неявной мировой власти. Понятно, почему сориентированная на него и поддерживаемая им Группа могла быть посильнее элитных групп, сориентированных на другие мировые столицы.

Но те времена миновали! Мировая власть перекочевала из Лондона в Нью-Йорк и Вашингтон. Теперь вот – то ли готовится перекочевать в Поднебесную, то ли самоочищается перед новым "ужо вам всем!"

В любом случае, причем тут Лондон? Лондон необратимо превращен ходом истории в столицу среднегабаритного европейского государства. Государства, ни на шаг не отступающего от курса США. Государства, бывшего главу которого по фамилии Блэр называли "американским пуделем", от чего он очень вяло открещивался.

"Ну, и что в этом случае знаменует собой Ваша рекомендация господину Бжезинскому пожаловать в Лондон? – спросит меня ревнитель всей этой очевидности. – Что он, Бжезинский, там потерял? Что он там может найти? Он, уже побывавший на подлинном, американском, сверхдержавном Олимпе. Он, к которому и после отставки Картера прислушивались новые обитатели этого, подлинного, Олимпа. Он, будучи обласкан матерыми "волкодавами", зачем-то побежит от них к "пуделю"? Это все равно, что хорошему знакомому секретаря ЦК КПСС бежать за поддержкой в райком".

Как мне спорить с таким ревнителем очевидности? Да еще при наличии невменяемых конспирологов, одержимых идеей, согласно которой "англичанка" (в разных обличиях) равно ответственна за всё зло, творимое от начала и до конца времен?..

Оговорив, что на самом деле не считаю нынешний Лондон лишь жалкой тенью Лондона прежнего, что на самом деле не считаю Великобританию заурядным "райкомом", заглядывающим в рот "вашингтонскому ЦК", я для начала все же предположу, что оппонирующий мне ревнитель очевидности – прав. Нет и не может быть иной исходной позиции, коль скоро хочешь обнаружить по ту сторону очевидного нечто, укорененное в реальности. А не высосанное из конспирологического пальца.

Итак, предположим, что нынешняя Великобритания – это всего лишь "райком" при "вашингтонском ЦК". Ну и что? Ясно ведь, что если и "райком", то привилегированный! А значит, способный к элитным клановым играм.

Сверхдержавная политическая жизнь в огромной степени определяется подковерными интригами, организуемыми борющимися друг с другом элитными кланами. Вес клана и его способность побеждать в непрерывной "драке под ковром" определяется не только и не столько иерархическими моментами. "Райком"!.. "Секретарь ЦК"!.. Не уловишь вовремя дворцовых неформальных тенденций – тотчас превратишься из секретаря ЦК в почетного пенсионера. А то и в героя деликатного некролога.

Таков элитный быт любой сверхдержавы. Тут что СССР, что США, что Древний Рим… А раз так, то даже признание Великобритании всего лишь одним из "райкомов" при "вашингтонском ЦК" не позволяет списать со счетов нынешний Лондон. Хотя бы в качестве этого самого "райкома". То есть одного из центров большой элитной игры. Игры, в которую играл и продолжает играть З. Бжезинский. И которая, как мы понимаем, командная.

Повторяю, я не согласен с тем, что Великобритания – это всего лишь "райком". Но я готов вести исследование, исходя из принятия подобной гипотезы. Пусть так – и что? "Райком" этот влияет на жизнь "ЦК"? Влияет. Как влияет? Через элитную клановую игру. Признали это – можем переступить на следующую кочку, двигаясь по невероятно зыбкой трясине элитных игр. Той трясине, на которую мы вступили, задумавшись над смыслом пушкинской "Вольности".

В чем специфика элитной игры британского "райкома"? Она становится очевидной при сопоставлении с игрой другого привилегированного "райкома" – израильского. Общеизвестна острота и кровавость конфликта между Великобританией и борцами за создание государства Израиль. Общеизвестно и что именно не устраивало Великобританию, побуждая ее, исподволь и не только исподволь, противодействовать созданию Израиля. Великобританию не устраивало то, что Израиль, возникнув, неизбежно станет объектом ненависти со стороны большей части исламского мира. Того самого исламского мира, особые отношения с которым Великобритания всегда считала своим основным "нематериальным активом".

Израиль, возникнув, не только вступит в конфликт с исламским миром! Он, являясь "райкомом вашингтонского ЦК", втянет в конфликт с исламским миром этот "ЦК". И как тогда Великобритании быть? Чтобы и в фарватере американской политики оставаться, и особые отношения с исламским миром не потерять? Конечно, прежде всего, надо держаться в фарватере американской политики, какой бы она ни была. Но как хочется, чтобы она была не политикой конфликта с исламом, в угоду какому-то Израилю, а политикой использования ислама (а точнее, исламизма) против врагов США!

Против любых врагов! Надо – против СССР. Надо – против дружественных СССР государств (Индии, Индонезии, Египта и так далее). Надо – против деголлевской Франции. Коль скоро понадобится использовать радикальный исламизм против Китая, то Великобритания тоже будет счастлива.

Знаете, почему? Потому что заказ на любое использование радикального исламизма против кого бы то ни было попадет сам собой в руки британского "райкома". Который не будет поучать грубого американца, что, де мол, "Восток – дело тонкое". Зачем поучать, если американец, пару раз ожегшись, и сам поймет?

А поскольку ему, американцу, всегда нужен сиюминутный практический результат, то почему бы и не передовериться британскому "райкому", который в этом исламизме – известный дока?

Работа с исламизмом требует преодоления межцивилизационной, межкультурной и мировоззренческой несовместимости. Преодолеть эти три – разных, на самом деле – вида несовместимости можно лишь на основе так называемых "особых отношений". А эти "особые отношения"… Они – главная "коронка" британской стратегической разведки и самое слабое место разведки американской.

Да, решившись использовать радикальный исламизм против любого своего врага, американцы поначалу захотят "рулить" сами. Что ж, британцы будут им услужливо помогать. Никоим образом не задевая "эго" этого самого "вашингтонского ЦК". Никто же не сказал, например, американским рейнджерам, не справившимся со штурмом афганских горных укрепрайонов, что они в подметки не годятся ребятам из британской SAS (которые в итоге с задачей справились)!

Просто британский друг вовремя подставил плечо – без кривляний, саморекламы. Как и подобает настоящему другу. Ну, завалялись у него ненароком какие-то дополнительные возможности, позволяющие так подставить плечо! Они же – "колониальные имперские атавизмы", они же "особые отношения". Вообще-то (ха-ха-ха!) это и впрямь атавизмы. Но в некоторых частных случаях… В качестве ничтожного добавления к могучим возможностям американских спецслужб… Почему бы нет?

И впрямь, почему бы нет? Почему бы не поручить грязную работу оказавшимся под рукой британским помощникам?

Поручив работу, надо ее оплатить. Обеспечить исполнителя ресурсами. И не только ресурсами – статусом и позициями. То есть сделать его посредником.

Сделал посредником – рассмотри его, посредника, предложения по обмену нужных тебе услуг исламистского варвара на… На какую-то ерунду, зачем-то нужную этому непонятному варвару.

Надо же! Варвар оказал услугу, и текущая задача так хорошо решилась!

Она-то решилась. Но при этом породила нечто, именуемое "попаданием в стратегический капкан"…

Попав в капкан, надо из него выбираться. С чьей помощью? Естественно, с помощью так хорошо зарекомендовавшего себя британского "райкома"! Такого скромного, такого преданного. Обладающего столь нужным товаром под названием "особые отношения". А если после оказания помощи ты, выбравшись из одной сложной ситуации, окажешься в другой, еще более сложной… Что поделаешь, это жизнь! Надо опять за помощью обращаться к тем, у кого "особые отношения".

Ибо сам ты с варваром особых отношений не построишь. Тебе комфорт подавай – ему верблюда и пустыню. Тебе по сердцу "нормальная жизнь" (уютный дом, спорт и прочее) – ему джихад подавай, безумцу! У него, видите ли, агрессивная контрмодернистская установка! Тьфу! Как с таким договариваться? А ведь надо! Что ж, пусть британцы, того. задействуют "особые отношения".

Впрочем, не только "особые отношения" с настолько чуждым исламизмом, но и любые "особые отношения" основаны на вживании, трепетном проникновении в суть чужого тебе мира. А также на тонкости, терпеливости, деликатности, непрагматичности, глубокой осведомленности, внимании к деталям, отсутствии технократического подхода, наличии подхода гуманитарного… Всё это с отвращением отторгает нутро "тихого американца". Всё это за столетия освоено "от и до" душой английского стратегического разведчика, особо склонной именно к подобному освоению.

Британской империи нет. А "всё это" – несомненно, наличествует. Решится ли отрицать наличие "всего этого" ревнитель очевидного, твердящий о британском "райкоме"?

Что именно отрицать? Наличие "особых отношений" между британским принцем Чарльзом и королем Саудовской Аравии Абдаллой? Наличие в целом "особых отношений" между элитой Великобритании и элитой Саудовской Аравии? Наличие "особых отношений" между "Братьями-мусульманами" и сопричастными их созданию кругами британской спецэлиты? Наличие "особых отношений" между британской элитой и элитой пакистанского, равно как и индийского, ислама? Если ревнитель очевидности перейдет от концепции "райкомовского" статуса нынешней Великобритании к отрицанию вышеперечисленного, то никакой он не ревнитель очевидности. А элементарно некомпетентный человек. Да еще и предвзятый. И в спорах с ним истина не родится.

Итак, еще до того, как обнаружатся изъяны в концепции нынешней Великобритании как "райкома" США, мы, приняв временно на вооружение именно концепцию этого самого "райкома", – обнаружили специфичность оного.

Ведь дело не только в том, что у британцев есть "особые отношения" с… ну, к примеру, с саудитами. Дело в том, что саудиты – это давно уже не племенные вожди на верблюдах, а, как минимум, тоже очень влиятельный "райком" при американском "ЦК". Как вы назовете два привилегированных (что такое саудовское и британское лобби в США – все знают!) "райкома", связанных "особыми отношениями"?

А если этих "райкомов" не два, а пять? И все они связаны "особыми отношениями"? Вы и в этом случае будете настаивать, что держатель такой системы "особых отношений" – это всего лишь "райком"?

Рассмотрим повнимательнее "особые отношения" между "Братьями-мусульманами", организацией, созданной в Египте в двадцатые годы XX века Хасаном Абдурахманом аль-Банной, и представителями британской спецэлиты. Казалось бы, какие "особые отношения", коль скоро "Братья-мусульмане" с колониальным британским игом боролись? Так-то оно так, но… Но ведь "Братья-мусульмане" не только с колониальным британским игом боролись, а и со своими "гадами", ратовавшими за светские формы жизни после освобождения от британского порабощения. В этом "и со своими гадами" – столько шансов на установление "наиособейших отношений", не правда ли!

Занимались "наиособейшими" подлинные мастера своего дела. Специалисты называют массу имен. Но у истоков самой идеи построения тех "особых отношений", которые породили "Братьев-мусульман", конечно же, стоит лорд Кромер – блестящий администратор, разведчик и востоковед, первый генеральный консул Великобритании в Египте. Он завязывал "особые отношения" еще с учителями отца аль-Банны, такими ревнителями салафизма, как Абдо.

Скажут: "Это было до рождения аль-Банны!" Отвечаю: а в 1930 году в Исмаилии на деньги "Компании Суэцкого канала" была построена первая мечеть "Братьев-мусульман". Зародилось братство в Исмаилии, которая была столицей оккупированной британцами зоны Суэцкого канала – важнейшего транзитного пути Империи на Восток, особо опекаемого и лордом Кромером, и его преемниками. Лорд Кромер уже умер, но его дело живет и продолжается массой великолепных британских специалистов в разных точках земного шара.

"Братья-мусульмане" вскоре распространили свою деятельность за пределы Египта. Став главной контрмодернистской радикальной исламистской организацией. Террористы из этой организации расправлялись со всеми политиками, осуществлявшими ненавидимый "Братьями-мусульманами" модернизационный проект в странах исламского мира.

При этом не имело значения – являются ли эти политики просоветскими (каковым какое-то время отчасти был Гамаль Абдель Насер) или проамериканскими (каковым, безусловно, был заменивший Насера президент Египта Анвар Садат, подписавший, по настоянию США, знаменитый Кемп-Дэвидский договор с Израилем).

Главной задачей "Братьев-мусульман" как политической и террористической организации была, повторяю, борьба против "своих гадов". Как "гадов", верных исламской религии, но разменявших дело построения халифата на обустройство национальной государственности, так и "гадов", отступивших от религии отцов и возмечтавших об осуществлении проекта "Модерн" на территории, являющейся частью "земли ислама".

Для "Братьев-мусульман" главной задачей было возвращение стран исламского мира – одной за другой – в лоно Контрмодерна. В лоно религиозной, феодальной по сути своей, государственности. Вернувшись в это лоно, страны исламского мира могут выполнить свое предназначение – стать кирпичиками в здании всемирного Халифата.

Спросят: "Как же это Великобритания, раньше других принявшая буржуазные отношения, то есть Модерн, родоначальница полноценной политической демократии – может поддерживать какой-то там Контрмодерн, какой-то там Халифат?"

ЭТО И ЕСТЬ ОСНОВНОЙ ВОПРОС. Но к его обсуждению надо переходить постепенно. Доразобравшись с британской "коронкой", именуемой "установление особых отношений".

"Особые отношения" не имеют ничего общего с отношениями, устанавливаемыми в ходе вербовки агента. От завербованного агента хотят всегда чего-то конкретного и прагматического. Конкретной информации… Конкретных же спецмероприятий…

"Особые отношения" строятся на совершенно другой основе. На основе духовной близости. На основе общих культурных, метафизических (иногда и эзотерических, почему бы нет?) предпочтений. В отличие от отношений, возникающих в процессе вербовки, эти отношения никто не скрывает. "Особые отношения" требуют подлинности. Нельзя строить "особые отношения" с контрмодернистским халифатистом, будучи ревнителем проекта "Модерн". "Особые отношения" охватывают и сферу деятельности, и сферу досуга. Лица, вступающие в такие отношения, вместе играют в гольф или в бридж, дружат семьями. "Особые отношения" передаются от отцов к детям, от детей – к внукам.

Если британский "райком" и вправду всего лишь "райком", то это "райком", специализирующийся на установлении и поддерживании глобальной сети "особых отношений". Что такое глобальная сеть "особых отношений"? Это фундамент нового империализма! Не набившего оскомину неоимпериализма, а империализма информационной эры, превращающей коммуникацию в стержень власти.

"Райком" с такой специализацией в условиях перехода в информационную эру – это "райком"?! А ведь специализация стала осваиваться еще тогда, когда "райком" был не "райкомом", а полноценным "ЦК". Когда по территории "ЦК" нынешнего бегали сиу, команчи и другие коренные народы.

Очень важно понять, что эта, бесценная в условиях формирования информационного мира, специализация для нынешнего натурального и стопроцентного янки – сродни специализации на чистке отхожих мест. С той разницей, что чистка отхожих мест – это всё же дело хоть и грязное, но полезное. А установление "особых отношений" – это и еще более грязное, и совсем бесполезное дело.

"Приглядись, – говорил мне один мудрый старик-иностранец, более пятидесяти лет занимавшийся оперативной деятельностью в Азии, Африке и Латинской Америке. – Приезжает американец куда-нибудь… Ну, например, в Колумбию… Быстро-быстро разбирается в местной специфике. Если через год он все еще в Колумбии, а не в Бирме, где снова надо что-нибудь быстренько порешать, то для него это карьерная и человеческая катастрофа. А британец может на одном месте сидеть десятилетиями. Пока бюрократический или иной стул, на котором он сидит, не станет слепком с его зада. Он будет знать всё "от и до". Ибо внутренне он пребывает в лоне британской имперской традиции. А империя – это когда хотят всё знать".

"Особые отношения" с элитой Саудовской Аравии… Плюс "особые отношения" с элитой других стран Персидского залива… Плюс "особые отношения" с элитой "Братьев-мусульман" (то есть, элитой египетского, ближневосточного и иного, исламского контрмодернизма)… Плюс "особые отношения" с элитой Пакистана, входившего в британскую Индию. Плюс "особые отношения" с исламской элитой нынешней Индии. Что это за формула? Это формула, имеющая самое прямое отношение к фигурировавшей в интересующих нас проектах Бернарда Льюиса, Александра Беннигсена и Збигнева Бжезинского "Большой зеленой дуге". То есть – зоне доминирования ислама, протянувшейся от Индонезии до Северной Африки.

Именно "зеленой дугой" как целым занимались Льюис, Беннигсен и Бжезинский. Не активизацией ислама на территории СССР, а этой мощнейшей глобальной "дугой"! Контрмодернистский разогрев которой (а как иначе-то её разогреть?!) только и превращает проект создания всемирного Халифата из абсолютной химеры в нечто хоть и трудно осуществимое, но возможное. Поди-ка создай Халифат, когда Ирак и Иран как кошка с собакой! И так далее. А почему они все как кошка с собакой? Потому что обуял бес национализма! Он же – бес модернизма. Сначала надо убить этого беса, и лишь потом Халифат станет возможным.

Если я начну огульно утверждать, что исследуемые мною герои (А. Беннигсен и другие) занимались построением Халифата, то меня не поймут и на меня обидятся.

Но задайте себе последовательно несколько вопросов, и станет ясно, что это так.

Разогрев "зеленой дуги" предполагался? Предполагался!

Эту "дугу" можно было разогреть без активизации контрмодернистского ислама? Нельзя!

Контрмодернистский ислам (на котором специализировались те же "Братья-мусульмане") демонтирует нации – эти уродливые наросты на теле единого исламского мира? Демонтирует!

А значит, убирает главное препятствие на пути Халифата? Убирает!

Так что же, он его уберет, а Халифат не создастся?

Тут либо – либо. Либо нечего затеваться с "Большой зеленой дугой". Либо надо, понимая последствия, считать эти последствия то ли позитивными, то ли малыми издержками при решении крупной задачи.

Вот каковы герои Розановой! Вот чем реально занимались Бернард Льюис, Александр Беннигсен и Збигнев Бжезинский в семидесятые годы XX века! "Суп из топора" они варили! Лечили мигрень путем отсечения головы! Избавляли мир от СССР путем создания Халифата!

Присмотримся к тому, как это делалось. Внимание архитекторов "зеленой дуги" особо привлекали два соседних исламских государства – Иран и Афганистан.

Согласно концепции, являвшейся общепризнанной на протяжении двадцати лет (с 1979 и вплоть до конца столетия), американцы стали поддерживать радикальных контрмодернистских исламистов в Афганистане только после того, как обезумевшие кремлевские геронтократы ввели в эту страну так называемый "ограниченный контингент".

"А что еще оставалось делать несчастным американцам, оказавшимся перед лицом такой советской экспансии? – восклицали авторы этой общепризнанной концепции. – Не могли же американцы не отреагировать на эту советскую экспансионистскую затею? Да, отреагировав, они стали взращивать антисоветских бен ладенов! Которые впоследствии по ним же и "долбанули"! Но альтернативы-то не было! Советские дивизии рвались к Персидскому заливу! Под угрозой была зона наиважнейших интересов США! Советские геронтократы растоптали все договоренности о разделе сфер влияния!"

Такова была, повторяю, общепризнанная концепция. Все, кто ее оспаривали, оказывались в роли кремлевско-лубянских спецпропагандистов. Даже когда Андропов (а окончательное решение о вхождении в Афганистан зависело именно от него) в кругу ближайших родственников и друзей говорил об этой самой "зеленой дуге", которую любой ценой надо было разорвать, ему не до конца верили. Видя в разговоре о "зеленой дуге" то ли запоздалое самооправдание, то ли что-то похлеще. Например, тайную игру двусмысленного шефа КГБ СССР на подрыв кремлевской власти, подрыв коммунистического режима.

Ну, а затем… Затем общепризнанная концепция рухнула в одночасье. Потому что Збигнев Бжезинский решил публично пооткровенничать. Вы не забыли, как Синявский публичными откровениями обрушил одну общепризнанную концепцию, хоть и важную, но частную? Ну, так вот… Бжезинский своими откровениями обрушил другую общепризнанную концепцию – куда более важную и уж совсем не частную.

Из интервью Бжезинского "Нувель обсерватер" (15-21 января 1998 года) с абсолютной однозначностью следует, что всё, считавшееся ранее "мифом кремлевских спецпропагандистов", – это историческая правда (которую лишь теперь, за истечением срока давности, можно и должно поведать миру, что он, Бжезинский и делает). А все, считавшееся ранее исторической правдой, то есть версия беспричинного вторжения Советов в Афганистан, – является стопроцентным спецпропагандистским мифом. Созданным американской администрацией и американскими спецслужбами по личному заданию президента США Картера. И при непосредственном участии Збигнева Бжезинского как помощника президента по национальной безопасности.

Если бы это заявил кто угодно, кроме Бжезинского! Если бы не он, руководитель этого спецпроекта, а кто угодно другой, конкретно и цинично рассказывал о том, как и с какой целью готовилось (задолго до ввода нами войск в Афганистан!) восстание афганских исламистов, аналогичное восстанию Хомейни в Иране! Что ж, тогда концепция оголтело-бессмысленного советского вторжения в Афганистан могла бы сохранить общепризнанность, которой обладала до этого заявления Бжезинского.

"Если бы!.." Если бы не Синявский, а кто-то другой сказал о сотрудничестве Синявского с КГБ… Но ведь Синявский САМ об этом поведал. А Бжезинский – САМ поведал, что, находясь при исполнении служебных обязанностей, готовил "зачистку" просоветской неисламистской афганской элиты руками пестуемой им в соответствии с планом Льюиса-Беннигсена ордой бен ладенов.

Совершись такая "зеленая" (не экологическая, а исламистская) афганская революция одномоментно с "зеленой" революцией у соседей, мы бы и впрямь оказались ввергнуты (в соответствии с все тем же "планом Льюиса-Беннигсена") в нечто, несравненно более катастрофическое, нежели то, что произошло у нас в конце 80-х годов. Скажут: а разве может быть что-то катастрофичнее перестройки? Может. И я покажу, что именно. Но вначале все же по поводу "соседей".

Кроме афганского, был иранский сегмент той же "зеленой дуги". В котором планировался именно одновременный (вот что было крайне важно!) с афганским контрмодернистский исламистский переворот. Жду, когда Бжезинский САМ расскажет об этом иранском сегменте "зеленой дуги" столько же, сколько рассказал об афганском ее сегменте.

В США существовала группа высокопоставленных политиков и администраторов, явно поддерживавших Хомейни, и группа тех, кто поддерживал шаха Ирана. В какую из этих групп входил Бжезинский? Кто-то считает, что в группу, поддерживавшую шаха. Ой ли!

В ноябре 1978 года Картер назначил Джорджа Болла, явного сторонника Хомейни, руководителем специальной рабочей группы Белого Дома по вопросам Ирана. То есть группы, в которую стягиваются все полномочия в условиях кризиса. Хорошо известно, что Болл конкретно основывался на идеях Бернарда Льюиса об использовании радикального исламизма для создания на мусульманском Ближнем Востоке и в других регионах – "зеленой дуги нестабильности", которая в дальнейшем может перекинуться на мусульманские республики СССР.

Группа Болла подчинялась прямо Бжезинскому. И что нужно себе представить? Что группа, подчинявшаяся очень авторитарному руководителю, делала нечто диаметрально противоположное тому, что ей прикажет руководитель? Во-первых, это просто смешно. Во-вторых, это ничего не меняет. Это значило бы только, что когда Бжезинский выходит из-под контроля Группы (не путать с группой Болла), то Группа действует через его подчиненных, обесточивая шефа. Но это не так. Бжезинский не тот шеф, которого можно обесточить.

А Дэвид Аарон, помощник Бжезинского? Аарон проводил ту же линию, что и Болл. И что, у шефа одна линия, а у помощника другая?

А вот еще одно признание. Генри Пречт (директор бюро по Ирану в Госдепартаменте США в 1978-1980 гг.) прямо говорит: у Бжезинского была идея, что исламские силы можно использовать против Советского Союза, "теория состояла в том, что кризис (в Иране), а также сам ислам можно задействовать в целях сдерживания Советов".

Ну, вот и все.

Мощнейшая Группа, разогревавшая дугу и рассчитывавшая на одновременный взрыв Ирана и Афганистана, была. Это несомненно. А вкупе с приведенными аргументами, касающимися Бжезинского, картина достаточно однозначна. Хотя тут Бжезинским больше, Бжезинским меньше… Не в нем суть. Суть в том, что американцы сдали шаха в пользу радикального исламизма и почти синхронно с этим затеяли исламистский взрыв в Афганистане.

Это не тайна за семью печатями. Какие тут семь печатей!

То, что исламская революция Хомейни делалась по лекалам, сооруженным на Западе, – общеизвестно. И не вообще на Западе, а в очень близком соседстве с обсуждаемым нами А. Беннигсеном. Насколько близким было соседство? Степень близости – тоже не за семью печатями. Однако размениваться на ее уточнение здесь вряд ли стоит. Да, степень близости этого "соседства" доходит аж до пересечения с обсужденными мною "делами давно минувших дней". Но это, хоть и с натяжкой, может быть отнесено к категории "забавного".

А вот размышления специалистов, наполняющие конкретным содержанием мой, адресованный Бжезинскому, возглас "Добро пожаловать в Лондон!", – уж никак не забавны. Ну что и впрямь забавного в том, что на стороне Хомейни оказались и послы США и Великобритании в Иране, и вице-президент США Уолтер Мондейл, и госсекретарь США Сайрус Вэйнс, и многие другие? Слишком многие, чтобы это можно было считать вопросом случая. Тут и Уильям Миллер, и Генри Пречт, и Дэвид Аарон, и Роберт Хантер, и Вильям Квант… всех не перечислишь. Не иранские революционеры, а это элитное сообщество содействовало принятию решения по разогреву второго, иранского, сегмента "Большой зеленой дуги". (Привожу столько имен, потому что не умно и не профессионально сводить все к одному "всесильному злодею Збигу").

Что забавного в докладной записке Мишеля Понятовского, спецпредставителя Жискара д.Эстэна, посланного к шаху Ирана? Жискар д.Эстэн опубликовал эту докладную записку своего спецпредставителя (ранее министра внутренних дел Франции) в приложениях к мемуарам. Текст записки Понятовского фактически подтверждает наличие парадоксального союза между частью американской элиты (лишь олицетворяемой З. Бжезинским, но никак, повторяю, к нему не сводящейся) и Хомейни.

Теперь американцы паникуют в связи с возможностью появления у Ахмадинежада ядерного оружия… Впрочем, все ли паникуют? Бжезинский – ну уж никак не паникует. Он прямо говорит о необходимости диалога США и с ХАМАС (то есть с палестинским филиалом "Братьев-мусульман"), и с двигающимся в заявленном "ядерном" направлении Ахмадинежадом. Опять – разогрев "Большой зеленой дуги"?

Во имя чего? Извлечения США из одного капкана и перемещения оных в другой? Из которого их будут извлекать тем же британским "зеленым" способом? Вдумаемся! Афганская затея, согласно которой следовало к началу 1980 года осуществить исламистский переворот, – объяснима. Здесь американцы, хоть и исламистскими руками, убрали бы просоветскую афганскую элиту. А вот иранская затея – абсолютно парадоксальна. Ведь Группа, в которую входил Бжезинский ("райком" ли или союз "райкомов"), добилась от американского "ЦК" поддержки свержения ставленника этого самого "ЦК" и приведения к власти его лютых противников!

Которые, к тому же, захватив американских заложников, отказались передать их своему благодетелю Картеру. Обеспечив этим отказом победу Рейгана. И – создание одобренного Рейганом канала связи антиамериканских иранских исламистов с американской администрацией. Канала, засвеченного при разбирательстве дела "Иран-контрас". Но – действующего и поныне.

Так что же получается? Что хвост вертит собакой? То бишь союз связанных "особыми отношениями" "райкомов" волочет "ЦК" куда хочет? А нельзя ли узнать, куда?

Представим себе, что Бжезинскому и его Группе удалось бы синхронизировать два исламистских переворота – афганский и иранский. И – преодолеть тканевую несовместимость шиитского и суннитского исламских радикализмов. Удалось ведь преодолеть её в случае ХАМАСа и Ирана, ХАМАСа и "Хезболлы"! Докуда долетели бы брызги от сдвоенного афгано-иранского "зеленого взрыва"? До Пакистана они уж точно бы долетели! Вот вам и "Большая зеленая дуга" на начальной фазе! И всё это должно было быть осуществлено только во славу победы над СССР? Полно!

 

№31. 09.09.09 "Завтра" No: 37

Создать такую силу, как исламизм, и атаковать с ее помощью СССР… Это – частный пример общего подхода. В рамках которого предполагается возможность создания силы, пусть и враждебной создающему, но, тем не менее, полезной для него. Поскольку сила эта может быть им использована против противника.

Известен и сам этот подход, и все, чем чревато его использование. Созданное может начать двигаться не по заданной траектории, решая поставленную ему задачу, а по совершенно другой. Есть достаточно широкий класс ситуаций, в рамках которого теоретически нельзя ответить на вопрос, какая траектория будет выбрана тем, что движется, по ту сторону так называемой "точки бифуркации". В нашем случае "то, что движется" – это созданная специфическая сила. Исламистская или другая.

Но если нельзя получить теоретический ответ, то какой ответ можно получить? Экспериментальный! Создал объект (снаряд, ракету и так далее), послал его по определенной траектории – и установил, не сбился ли он с заданного пути. Создал биоценоз – и проследил, кого он начинает вытеснять, а с кем создавать симбиоз. И так далее.

Давайте распространим такой подход за пределы технических систем и биоценозов. Создал агрессивную субкультуру – уточнил вектор ее агрессии. Стоп! А если вектор оказался не тем? Что делать тогда? Уничтожить субкультуру, создать новую, проверить вектор ее агрессии. Но ведь субкультура – это не техническое изделие, не муравейник. Это способ жизни, выбранный сообществом людей. По подсказке выбранный. Или как-то еще. Но выбранный. Уничтожать-то придется при экспериментальном подходе не способ жизни, а людей, его выбравших. С моральной точки зрения это недопустимо. И потому тот, кто экспериментирует на собаках, – это благородный естествоиспытатель. А тот, кто на людских сообществах или даже на отдельных людях, – преступник.

В ситуации, когда экспериментальная проверка требует не малых быстро создаваемых и разрушаемых групп, а крупных и устойчивых сообществ (цивилизаций, наций, даже племен) – к моральной проблеме добавляется проблема методологическая. Ибо оказывается, что тут экспериментальная проверка невозможна в силу отсутствия повторяемости. То есть того, что лежит в основе эксперимента как такового.

Человеческие сообщества – не муравейники, не колонии бактерий. И уж тем более – не куски гранита или известняка. Если экспериментатор осуществил воздействие на один муравейник или на один кирпич и его этим уничтожил, то к его услугам аналогичный экземпляр. Воздействуй – не хочу. Уничтожишь и его – возьмешь третий, тоже аналогичный.

Но если экспериментатор, переступив через все моральные ограничения, уничтожил крупное человеческое сообщество своим воздействием, то к его услугам нет аналогичного сообщества для нового "эксперимента". Ибо каждое такое сообщество уникально в силу многих причин.

Вдобавок (и это второе методологическое возражение против той экспериментальности, которую я обсуждаю) большинство подобных сообществ – весьма подвижно. Это не касается разве что совсем архаичных сообществ. Тех, которыми занимаются классические антропологи.

Совокупность моральных и методологических ограничений порождает у очень многих несогласие с допустимостью экспериментов над людскими сообществами. У очень многих – но не у всех. Есть и те, кто считает, что эксперимент допустим.

"Уничтожать муравейники или кирпичи в ходе эксперимента можно, – говорят они, пожимая плечами, - а человеческие сообщества, видите ли, нельзя! А почему нельзя? Гуманизм, видите ли, запрещает! Ишь ты, гуманизм! А чем, собственно, эти жалкие аборигены, живущие в грязных хижинах, лучше благородного слона, который топчет их посевы? Но нет! Видите ли, слона можно уничтожить, а аборигенов нельзя, потому что люди. Да люди ли? И в каком смысле? И кто это запретил определенные воздействия на этих самых людей по каким-то ценностным причинам? Что выше – эти самые сомнительные ценности или достижение определенного знания?".

В Советском Союзе и постсоветской России допустимость экспериментов над любыми человеческими сообществами, включая такие большие, как цивилизации, обсуждалась братьями Стругацкими.

Вынесенный ими вердикт был однозначен – эксперименты, а точнее, Эксперимент, над человеческими сообществами проводить можно. Да, осуществлявшие это специалисты (прогрессоры) страдали по причинам атавистическо-гуманистического характера! Но Эксперимент-то осуществляли!

Постепенно герои братьев Стругацких, именуемые прогрессорами, начинали страдать все меньше, а экспериментировать все "круче". Другие герои тех же авторов – разные там людены, постлюди, сверхлюди – вообще не страдали. Точнее, страдали не больше, чем люди, проводящие эксперименты над кроликами и собаками или, тем более, кирпичами.

А зачем, собственно, подобным существам страдать, если сами они не принадлежат к виду homo sapiens? Вид этот для них – то же самое, что для homo sapiens кролики. Или же эти… как их?.. павловские собаки.

Другие авторы – не наши, а зарубежные – подкапывались под определенные гуманистические запреты несколько другим, хотя, в общем-то, сходным, образом.

"Да, – говорили они, – гуманистические запреты нарушать нельзя. Но гуманистические запреты относятся к действиям по отношению к кому? К людям! Полноценным людям! Не к обезьянам же! На них о-го-го как экспериментируют! А почему? Потому что они хоть и похожи в чем-то на людей, но не люди. Ну, так давайте установим грань – кто люди, а кто нет. Это же очень размытая грань, не правда ли? Она ведь не может не быть не размытой. Вот одна "территория очевидности" – на ней обретаются, так сказать, совсем уж очевидные люди. А вот другая "территория очевидности" – на ней обретаются совсем уж очевидные обезьяны. А между этими двумя "территориями" – "территория неопределенности". На одном ее краю – почти люди. На другом – почти обезьяны. Грань-то провести надо!".

В перестроечный период мое внимание привлекла книга Клиффорда Саймака "Почти как люди". Вдруг показалось, что слишком много скрытых параллелей с "Градом обреченным" Стругацких. И что все это – про будущее нашей страны, нашего народа. И про эксперимент под названием "перестройка". Так вот показалось – и все…

Скажут: "Да что Вы все про фантастов! Про литераторов, да еще и плохих". Не надо лукавить! Плохая литература бывает культовой. И в этом смысле оказывает на общество иногда большее воздействие, нежели литература наивысшего качества. Книги братьев Стругацких оказали огромное воздействие на целое поколение так называемых технократов, как раз и осуществившее перестройку. Да и гайдаровские реформы тоже. Тому есть ярчайшие подтверждения.

Но я не хочу отвлекаться на эту тему. И тем более не хочу обсуждать статус Клиффорда Саймака, оправдывающий многое. И внимание к его книге "Почти как люди" в связи с тем, что осуществилось в СССР в ходе перестройки. И построение параллелей между этой его книгой и "Градом обреченным" Стругацких.

Оговорю вкратце, что при анализе назревающих на наших глазах мировых процессов нельзя пренебрегать обозначенными мною именами. Равно как и таким именем, как Станислав Лем. То, как, кем и зачем осуществляется проработка крупных интеллектуально-политических проблем в научной фантастике – это отдельная тема. Но то, что эта проработка осуществляется, – достаточно очевидно. Столь же очевидно и то, что западная научная литература, освобожденная от научно-фантастических виньеток и посвященная все той же теме, – весьма обширна. И очень влиятельна.

Ничуть не менее очевидна и связь всей этой интеллектуалистики с реальной политикой. Есть такая инженерная прикладная наука – сопротивление материалов (сокращенно – сопромат). Под пресс кладутся образцы тех или иных материалов… ну, я не знаю… нагретых до определенной температуры. На них оказывается все большее давление, образцы рушатся. Потом кладутся новые образцы, нагретые до другой температуры… На них снова оказывается все возрастающее давление. Они рушатся – чуть раньше или чуть позже… Вычерчиваются графики… Выводятся эмпирические закономерности… Строятся теоретические модели…

А теперь представьте себе гигантский пресс, испытующий по-разному нагретое человечество. Пресс этот, конечно, оказывает на человечество не элементарное механическое воздействие. Речь идет о гораздо более сложных воздействиях. О давлении на человечество неких процессов. Начавшихся не вчера, но резко обострившихся в связи с тем, что именуют "глобальным кризисом". Короче, пресс давит, давит. Под его напором трещит нечто… Что именно? Единство рода человеческого, вот что. Единство вида homo sapiens, если хотите.

Рушатся скрепы, с помощью которых обеспечивалось это единство на протяжении тысячелетий. Что произойдет после того, как они обрушатся? А они ведь могут обрушиться очень скоро. Так что же произойдет после этого? Либо – либо. Либо человечество станет новым сплавом, еще более прочным, чем тот, который был. Либо увеличивающееся давление пресса (а отменить это увеличение никто не сможет) разрушит имеющиеся скрепы, унаследованные от других эпох. Антропоматериал расщепится и… И начнется новая эра. Совсем новая. Эра, связанная с созданием постгуманистических систем, основанных на использовании расщепленного прессом антропоматериала.

Вот одна фракция, один осколок этого материала. Замеряем качество и убеждаемся, что это и есть нечто высшее. Подлинно человеческое или сверхчеловеческое – это уж кому как нравится.

А вот другая фракция, другой осколок того же материала, не выдержавшего давления пресса. Замеряются качества. Обнаруживается, что этот осколок никакого отношения к высшему не имеет. И что грань между высшим и низшим проходит "вот тут". Так скажут одни постгуманисты. Другие оспорят это и скажут: "Нет, не тут она проходит – а вон там!"

Где провести грань – "вот тут" или "вон там"? Это – фундаментальная политическая проблема. Да-да, именно политическая! Белинский ведь не зря обращал внимание в своем письме Гоголю на то, что у русских крепостников нет даже "того оправдания, каким лукаво пользуются американские плантаторы, утверждая, что негр – не человек".

Американский плантатор проводил грань между высшим и низшим – "вот тут", а крепостник – "вон там". Но грань-то проводили! И почему бы ее снова не провести? Двухсот лет еще не прошло с тех пор, как отменили рабство в США. Да и о новом крепостном праве кое-кто поговаривает. А есть еще и способ проведения той же грани, применяемый классическим колониализмом. Британским, в том числе.

Упрощенно все это называется "расовая теория". Низшая раса – это уже не люди. Высшая – сверхлюди. Кто именно "юберменш", а кто "унтерменш"? Американский плантатор отвечал на этот вопрос одним способом, проведя грань "вот тут". Классический колонизатор – британский, но и не только – другим способом, проведя грань "вон там". А Гитлер, используя тот же принцип, грань провел своим специфическим образом. Но ведь он тот же принцип использовал!

Да, проблема того, ГДЕ ПРОВОДИТЬ ГРАНЬ, – политическая. Но проблема того, проводить ли ее вообще (то есть, отказываться от гуманизма как такового), – это проблема метаполитическая, собственно стратегическая.

А что значит не проводить? В наше-то время, да под такими-то нагрузками этого самого пресса? Да при такой изношенности скреп?

Легко повторить за классическими гуманистами, что эту грань проводить не надо, и все тут. Но классические гуманисты жили в другую эпоху. На антропоматериал той эпохи не оказывалось таких давлений, какие оказывают сейчас. Он не нагревался до этих температур. Он не трещал у нас на глазах, этот самый антропоматериал. А теперь трещит. Мы слышим, как трещит – и что делать? Орать следом за не слишком искренними романтиками хрущевской эпохи: "Все прогрессы реакционны, / Если рушится человек"?

А если прогресса как одной из форм развития не будет, да и развития вообще не будет – человек-то чем легитимирован? Почему он сам не реакционен тогда? Почему ему можно терзать живую природу? Уничтожать живые и страдающие существа ради своих интеллектуальных забав? А также иных забав… Своего пропитания и так далее.

Ответы на эти вопросы волновали раннюю советскую цивилизацию донельзя. В них-то и была "душа живая" этой цивилизации.

В позднесоветской цивилизации эти вопросы не столь запрещены были, сколь выхолощены. И вытеснены за пределы идеологического и политического мейнстрима. Но сохранены. Пусть и в этом качестве. "Кому-то и это представляется опасным", – говорила моя мать, обсуждая со мной интриги вокруг книги "Литература и новый человек". Насколько она была права, я понял только в разгар так называемой перестройки.

Советская цивилизация хранила в себе некий потенциал разработок по поводу этого самого "нового человека". "Нового человека" создавали и фашисты. Но они делали это совсем другим способом. Настолько другим, что спутать способы, применяемые фашистами, и теми, кто установил красное знамя над Рейхстагом, можно, только наплевав на всяческую добросовестность, научную, в том числе. Да и желанные качества этого самого "нового человека" были настолько разительно противоположными у фашистов и наших отцов и дедов, что впору говорить о Великой Отечественной как о войне метафизической, антропологической – и потому священной.

Что же именно делали фашисты?

Они, прежде всего, низводили весь гуманизм – к классическому. Обнаружив несостоятельность этого самого классического гуманизма, они далее экстраполировали эту несостоятельность и заявляли о несостоятельности гуманизма как такового. И, наконец, они наирешительнейшим образом отрывали проблему "нового человека" от проблемы гуманизма. Погружали создаваемого ими "нового человека" в агрессивно антигуманистическую смысловую среду. А также в среду агрессивно антиисторическую.

"Новый человек", создававшийся советской цивилизацией, не воевал с гуманизмом. В отличие от "нового человека", создаваемого фашизмом. Наш "новый человек" присягал "новому гуманизму". Все его своеобразие было именно в этом. Пусть новый (старый-то и впрямь умирает), но гуманизм!

Кто-то пожмет плечами: "Ничего себе, новый гуманизм – ГУЛАГ и прочее!"

А старый гуманизм не был обручен с гильотиной?

Гуманизм – не пацифизм. Это жестокая штука, что многие понимают. А. Пятигорский в своем цикле лекций говорит: "…Я не гуманист, нет. Во имя гуманизма было убито слишком много людей".

А антигуманисты? В Освенциме людей не уничтожали?

Сколько их уничтожит постгуманизм, для которого в этом вообще нет моральной проблемы?

Кто-то склонен сводить весь гуманизм к светскому гуманизму. Это абсолютно неверно! С древнейших времен, когда спорили враждебные и дружественные человеку боги, со времен Прометея, времен, когда человек был назван "венцом Творения", гуманизм и антигуманизм боролись. Этой борьбой пронизана вся человеческая история. И это кровавая борьба. Но без нее история была бы безмерно более кровавой. А точнее, истории просто бы не было.

В любом случае, признаем, что гуманизм – это вознесение человека на пьедестал (тут что "венец Творения", что "Человек – это звучит гордо"). Это подчинение всех остальных приоритетов – восхождению человека. А не приравнивание человеческого сообщества к муравейнику или колонии бактерий.

Итак, наша советская цивилизация создала симбиоз "нового человека" и "нового гуманизма". Или попыталась его создать. В любом случае, она является бесценной кладовой наработок в плане создания подобного симбиоза. Коль скоро, конечно, эти наработки кому-то еще понадобятся.

Но ведь симбиозом "нового человека" и "нового гуманизма" все не исчерпывалось. Данный симбиоз предполагал еще и историю как сверхценность. А из этой заявки вытекало очень и очень многое.

Вопрос на засыпку: не для того ли нужно было нагнетать псевдогуманистические истерики, называя все попытки создания "нового человека" антигуманистическими и фашистскими, чтобы в итоге расчистить дорогу постчеловеку и постгуманизму?

И не для того ли надо было уничтожить нашу цивилизацию, чтобы расчистить эту дорогу? Прежде всего – уничтожить Советский Союз как кладовую попыток осуществления триединства "новый человек – новый гуманизм – история как сверхценность"… Но и Россию вообще – как то, что в силу особых исторических и метафизических обстоятельств способно создавать подобные кладовые, рождать подобные триединства…

Почему так неймется с "жизнью после России"? Потому что очень хочется, чтобы никто, никогда, ничего не мог извлечь из нашей кладовой. Ни мы сами, ни человечество. Какова она будет-то, эта "жизнь после России"? Может быть, это будет жизнь, обеспечивающая снижение давления на антропоматериал? А с какой это стати-то? Нет, давление будет только наращиваться. Нельзя его снизить, не уничтожив человечество. Но если давление будет наращиваться – то есть всего четыре сценария.

Первый – человечество как целостность удастся все-таки спасти за счет вышеуказанного триединства ("новый человек – новый гуманизм – история как сверхценность"). А также за счет всего остального, что хранится в наших – и именно наших – кладовых. Пусть и превращенных в помойку, но сохраненных.

Второй – возникнет "новый человек", освобожденный от "нового гуманизма" и истории.

Третий – человек просто рухнет как вид, успевший при этом расщепиться.

Четвертый – вид рухнет, не успев расщепиться.

Рассмотрим каждый из вариантов.

Первый – обусловлен нашей способностью выжить и сохранить кладовую. Не знаю, что такое коммунизм без России. Понимаю рискованность этого заявления – и, тем не менее, его делаю. А ведь первый сценарий предполагает задействование именно нашей коммунистической кладовой. Подчеркиваю – кладовой, а не формальных атрибутов и социальных практик. Понятно, надеюсь, что речь тут идет не о социализме, а именно о коммунизме. Социализм – это один из способов обеспечить жизнь существующего антропоса. Обреченного рухнуть под нарастающими нагрузками. Коммунизм – это способ сохранить антропоса, сделав его способным перенести совершенно новые нагрузки. И сохранить у антропоса – "душу живую".

Так возможен ли подобный сценарий? И да, и нет.

Понятно, почему невозможен. Потому что уже в позднесоветскую эпоху был слишком маловероятен. А уж после разгрома СССР стал совсем маловероятен.

Ответить на вопрос, почему "да", намного сложнее. Но я попытаюсь. Потому "да", что даже столь малая вероятность не дает кому-то спокойно спать. Ну, состоялось в газете "Завтра" обсуждение Общего Дела… Проекта этого самого Красного. Вроде бы, что особенного? А ведь как завыли-то в ответ! ПОЧЕМУ?

Потому что кому-то страшна любая проработка этой проблематики в стране, являющейся кладовой подобных проработок. А почему она страшна? Пока реальность такова, какова она сейчас, – в этих проработках нет ничего страшного. Значит, кто-то понимает, что реальность очень скоро начнет меняться. Что человечеству придется погрузиться сначала в предпостчеловеческую реальность, а потом и в реальность постчеловеческую. Погружение в другую реальность, между прочим, очень жестокую, травматическую – это не хухры-мухры. Не агитация и пропаганда.

Как только реальность (не опережающие ее наши слова, а реальность как таковая) продемонстрирует человечеству, что такое эта самая растущая нагрузка… Как только продемонстрирует она со свойственной лишь ей наглядностью – каково содержание метафоры "антропоматериал трещит под нарастающими нагрузками"… Как только это произойдет – все мигом изменится.

И тогда человечество (или его огромная часть) может схватиться с запозданием за русскую кладовую. Плевать ему будет тогда на то, в каком состоянии эта кладовая будет находиться.

Полезет оно тогда за тем, что там содержится, наплевав на неопрятное состояние, до которого довели кладовую! Скажет: "Подумаешь, Град обреченный… не обреченный… Скверно пахнет или не очень… Тут, знаете ли, не до запахов. Какая разница, как пахнет – если нужно до зарезу то, что содержится в этом плохо пахнущем?".

А как только это окажется нужным до зарезу (что может произойти, повторяю, очень и очень скоро), все и пахнуть начнет иначе. Это ведь встречный процесс. Как только сюда за этим так полезут – тут все тоже начнет меняться. И ох как быстро!

Что, если кладовую не удастся уничтожить до того, как все так спохватятся, обнаружив, что она не просто нужна, а незаменима? Вот и орут ревнители "жизни после России" про "суку" и "Капитолину Ивановну": "Добить ее, гадину, побыстрее! Уничтожить кладовую, пока не спохватились! Стереть память о ней вместе со страной! Испоганить все окончательно! Быстрей, быстрей! Потом поздно будет!" Вот и боятся обсуждения Общего Дела, Красного Проекта и всего, что можно назвать "советским наследием как фактором будущего".

Вот вам и крохотное "да" внутри огромного "нет". Оно в том, что постчеловеческое "завтра" – это не чуть-чуть усугубленное потребительское "сегодня". Это нечто совсем другое. И в рамках этого "совсем другого" возникают совсем другие приоритеты, совсем другая шкала критериев. Этого-то и боятся. Тут дело не в том, что боятся, а в том, что боятся этого.

Кто боится? Те, кого не устраивает сохранение человечества как целостности, как вида, нашедшего в себе способность к самотрансцендентации. Кого же именно это не устраивает? Как кого! Да всех тех, кому нужны другие сценарии. Что же это за сценарии – в плане их конкретного содержания?

Второй из предъявленных мною сценариев – фашистский. То есть точь-в-точь – фашистский. С оговоркой на модификацию. Не кондовый, как у Бормана, а изощренный, как у Гиммлера. Именно что изощренный – но и не более того. Речь идет о прямом воплощении той черной утопии, которая вынашивалась в лоне организации под названием СС. Начнет антропос реально трещать под прессом (а именно первые такие потрескивания и есть то, что ложно именуется "мировым кризисом") – все кладовые, а не только наша, будут востребованы. Эсэсовская, в том числе. И мало ли что новенького в этой кладовой за шестьдесят лет оказалось накоплено! Думается, что очень и очень многое.

Третий из рассматриваемых мною сценариев – ультраколониальный. Его-то и лелеет "союз райкомов", который я обсуждаю. Доказательства? А зачем я обсуждаю исламизм, этот самый "союз райкомов", разного рода исторические сюжеты, как не для того, чтобы получить доказательства?

Только вот наступает момент, когда – пусть и с забеганием вперед – но надо не просто собирать доказательства. Надо еще и внятно сказать читателю, ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ЧЕГО ТЫ ТАК ТЩАТЕЛЬНО СОБИРАЕШЬ. Ну, так я и сказал. Пусть и уклонившись в очередной раз в сторону, но сказал. А сказав, вскоре вернусь к исламизму, принципу создания враждебных тебе сил для наказания противника и ко всему остальному.

Третий сценарий – это не сценарий "золотого миллиарда", согласно которому одна часть человечества будет жить лучше, а другая хуже. Это сценарий, согласно которому необходимо переходить от человечества как целостности к так называемому "многоэтажному человечеству". Нужно создавать не только новое здание, в котором будут разные этажи. Нужно, чтобы между этажами были непроницаемые перекрытия. Чтобы не было никаких "социальных лифтов", допускающих переход с одного этажа на другой.

Важно понять, что в такой конструкции не нужен никакой "новый человек". Ни коммунистический, ни фашистский. Потому что любой такой человек – это попытка уйти от имеющегося. И не просто уйти – а определенным способом. Способом возвышения – пусть даже и уродливого, в фашистском его варианте.

В третьем же сценарии предлагается создание новой конструкции с использованием только принципа, обратного принципу возвышения. В этом сценарии важно не то, какие будут созданы "сверх-", а то, какие будут созданы "недо-". Если очень искусно создавать различные "недо-", то и "сверх-" не понадобится. Ни в каком, повторяю, из его вариантов.

В третьем сценарии акцент делается на том, как достичь совершенства в искусстве обеспечения деградации, регресса, архаизации. На том, как превратить это искусство в науку, в технологию. Зачем поднимать все человечество или даже его часть, когда можно взять да и опустить большинство? Причем сокрушительно и необратимо. Возникнет очень много недочеловеков. Которые уже никогда, никем и ни на что не будут вдохновлены.

Нести им новое слово? А можно нести новое слово… не макакам даже – лягушкам? Или бактериям?

Что? И низшее одухотворялось рядом с высшим? Но ведь РЯДОМ с высшим! Посланец-то приходил к человеку! А уж заодно и все остальное одухотворялось. Но именно ЗАОДНО. Посланец ведь не к бактериям приходил, не лягушкам проповеди читал.

Итак, если создать много модификаций этих самых недочеловеческих лягушек, которые способны только квакать в отведенных им лягушатниках… Если расположить эти лягушатники по всему земному шару… То никто лягушек одухотворять не станет. Да они и сами не захотят.

Итак, к лягушкам одухотворитель не придет… Но и к организаторам лягушатников тоже…

К ним-то ему зачем приходить? И с чем? С запретом на истязание и потребление лягушек? С требованием: "Прозрейте и узрите, что сие не есть лягушки!"? Ну, прозрели. Ну, узрели. Но ведь всего-то лягушек-то и узрели! Потому что по факту лягушка она и есть лягушка. Ну, узрели… Ну, поахали, поохали: "Вот ведь, когда-то это и не лягушки были, или не вполне лягушки!" Но теперь-то это лягушки! Точка невозврата пройдена. Эксперимент завершен. Раскручивать его в обратную сторону? А потом снова в эту? Словом, тут все достаточно ясно.

Четвертый из сценариев – ликвидационный. В нем нет ни лягушек, ни организаторов лягушатников. Ни фашистов, ни новых гуманистов. Любой из сценариев, кроме четвертого, предполагает какой-то порядок, какую-то организованность. Какое-то доминирование преобразуемого антропоматериала над тем, что не дотянулось до его уровня.

Ну, есть "лягушки" в третьем сценарии. Но есть же и их хозяева. Они-то обеспечивают свою приподнятость над природой. Да и "лягушек" своих – хоть и сбрасывают вниз, но не до уровня реального существа с четырьмя лапками, квакающего в пруду. И все это организовано! Подчинено какой-то логике! Выстроено.

В четвертом же сценарии нет логики и порядка. Есть хаос. В нем остатки раздавленного прессом антропоматериала завидуют всему, что непричастно антропосу. И наделено неиспорченной способностью к выживанию. Они завидуют – а мать-природа ухмыляется. Ухмыляется над тщетой того, что ранее создало ей в пику культуру и цивилизацию.

Четвертый сценарий предполагает в лучшем случае такой принцип сосуществования антропоса и природы. А в худшем… В худшем нет ни антропоса, ни природы. Есть мертвая планета. Мало ли таких во Вселенной?

Оппонент скажет: "А еще есть пятый сценарий. В котором все живут себе и живут, наплевав на сценаристов с их антиутопиями, их идеологической предвзятостью, их торговлей страхом. Живут себе обычные люди… туризм осваивают, любуются разнообразием культур… веселятся… конкурируют на рынке товаров и услуг… воркуют в Интернете с себе подобными… пользуются благами цивилизации… достижениями науки и техники… осваивают все более тонкие и тонкие варианты взаимной терпимости… познают мир… преодолевают кризисы… скромно и осторожно совершенствуют мир и себя, отказавшись от всякой радикальности, всякой категоричности… Вот вам человечество – по ту сторону соблазнов разного рода. Соблазнов радикального изменения собственной природы… Соблазнов разрыва со своими несовершенствами… Мобилизационных соблазнов… А Вам просто этот сценарий не нравится. Вот Вы и подсовываете другие, работая под идею. И понятно ведь, под какую".

Говорю честно, как на духу. Меня этот пятый сценарий устраивает. Да, мне в нем скучно. Но это не аргумент для того, чтобы его демонтировать, дискредитировать, торпедировать. Пусть будет скучно. Скука – недостаточный мотив для того, чтобы искать развлечений в компании любителей кровавых конвульсий.

В конце концов, кто запрещает мне развлечься совсем иначе? Самоактуализируясь в рамках этого пятого сценария, занявшись поиском своего пути, нахождением своего ответа на свои вопросы. А также – объединяясь с теми, кто ищет того же, что и я. А также – всматриваясь в наследие человеческой мысли, в тонкую структуру протекающих процессов. Узнавая новое. Получая новые возможности дополнительно к имеющимся. Побеждая в рыночной конкуренции.

Что значит, нравится и не нравится? И кто сказал, что мне так уж не нравится, например, заявленная властью мягкая модернизация? В которой имеющиеся свободы должны быть дополнены новыми. В которой утвердится "общество знаний" (прошу не путать с советским обществом "Знание").

А почему, собственно, мне такая мягкая модернизация должна не нравиться? И свобода, тем более? Мне ужас как хочется помучиться в подвалах Лубянки? Или помучить других? Мне не хватает имеющихся у меня возможностей? Я не могу наращивать их в рамках этой самой мягкой модернизации унд свободы? Я хочу другим и себе навязать аскетизм ради аскетизма?

Да нет, я люблю благополучие и комфорт ничуть не меньше тех, кто мне оппонирует, выдвигая пятый сценарий. Я только не понимаю, как его можно всерьез выдвигать ТЕПЕРЬ. ТЕПЕРЬ – в ходе эксцесса под названием "мировой кризис"! ТЕПЕРЬ – на фоне всего того, что уже явно перестает укладываться в прокрустово ложе "отдельных", пусть и вопиющих, неблагополучий. Как наших, отечественных, так и общемировых. Чай не 2007 год, а 2009-й!

 

№32. 16.09.09 "Завтра" No: 38

Гигантский пресс давит на человечество. Давление увеличивается. Антропоматериал не выдерживает давления – "трещит".

Чем является такая оценка общемировой ситуации? Всего лишь очередным необязательным художественным образом? Нет, это базовая метафора. Обнаружение которой является важным этапом любой исследовательской работы.

2008 год – это год, когда произошло нечто крайне экстраординарное. Что ощутили очень и очень многие. Те же, чей долг раскрыть смысл этой экстраординарности, заболтали оную. То есть использовали для обсуждения реальной экстраординарности (она же – "ши", по Конфуцию) ординарные имена ("мин"). Возник гигантский разрыв между "ши" и "мин". Он существовал и ранее. Он нарастал с каждым десятилетием, но…

Одно дело – когда ученый, склонившись над микроскопом, фиксирует расширение тончайшей трещины. Другое – когда вы видите трещину воочию, без всякого микроскопа. Но главное – влияние подобной общемировой трещины на ту трещиноватость, которая задолго до этого возникла в нашем, отечественном, "человеческом материале".

Почему возникла? То ли пресс стал давить на нас с особой силой раньше, чем на других… То ли мы хрупче других… Факт в том, что миллиметровое расширение общемировой трещины чревато возможностью превращения наших трещин в тектонические разломы.

Таково воздействие общемирового "ши" – на "ши" отечественное.

Что при этом происходит с "мин"? Сколь долго можно не замечать трещин, превращающихся в тектонические разломы? Разломы – это "ши". Ложные "мин" – это дежурный официальный оптимизм ("Какие трещины? Какие разломы?").

Как выйти за пределы подобной обманчивой очевидности? Выявляя неочевидное. Без базовой метафоры тут уж никак не обойтись. Затем надо развить метафору, превратить ее в концепцию, построить теорию, создать модели и получить искомое – ответ на вопрос "что делать?".

В каком-то смысле нахождение базовой метафоры требует наибольших усилий. Потому что на этапе этого нахождения ты блуждаешь в потемках. Вот такое есть несоответствие между "ши" и "мин"… и такое…

Проблема – это знание о незнании. Обнаружение несоответствий между "ши" и "мин" – это способ понять, что ты, оказывается, ничего не понимаешь. Что ты блуждаешь в потемках, не имея никаких гарантий, что когда-то увидишь свет. Первым лучом в этой темноте является базовая метафора.

От обычного образа она отличается тем, что допускает содержательное развитие. Начнешь развивать обычный образ – запутаешься. А вот с метафорой всё иначе.

Что следует из того, что 2008-й – это не какой-то там кризис, а первый сигнал о том, что антропос уже не выдерживает нарастающей нагрузки? И потому начинает ТРЕЩАТЬ под этой нагрузкой. Подобно тому, как трещит под прессом какой-нибудь строительный материал, чью прочность пресс должен выявить.

Прежде всего, обнаружение трещины, возникающей за счет избыточного давления, исключает адресацию к кризисности. Если вы позвоночник сломали, то это кризис? Если вам череп проломили, то это кризис? Нет, это не кризис. И если вас инсульт долбанул али инфаркт, то это тоже не кризис. Вот если у вас инфекция… да при сильном иммунитете, так, чтобы температура повысилась… Впрочем, это мы уже обсуждали ранее. И теперь я возвращаюсь к пройденному лишь для того, чтобы развить базовую метафору. Двигаясь от нее к парадигме. А от парадигмы – к теории.

Представьте себе, что в антропоматериале под нарастающим давлением этого самого пресса образовалась миллиметровая трещина. Ну, образовалась она, эта трещина, – и что дальше? А очень и очень многое!

Что делают, обнаружив трещину? Ее лечат. Как лечат трещину? В нее заливают клей. И радуются, когда она перестает расширяться. Ибо тогда ее вроде бы как и нет. Но то-то и оно, что "вроде бы"!

Во-первых, "залеченный" материал чаще всего более хрупок, чем здоровый.

Во-вторых, нагрузка-то на этот материал не уменьшается. И даже не стабилизируется. Она продолжает возрастать. И не может не возрастать (ибо "процесс пошел" и так далее). А значит… значит, будут новые трещины.

Предположим, что к 2010 году "трещину-2008" как-то залечат. Я не утверждаю, что залечат. Я просто выдвигаю такое предположение.

Между прочим, бывший глава Федеральной резервной системы США Алан Гринспен уже заговорил о новых трещинах. 9 сентября 2009 года в интервью Би-Би-Си он предупредил, что кризис повторится. Но он будет другим. И что в основе этой повторяемости – не абы что, а человеческая природа.

Любители простых объяснений скажут, что Гринспен просто снимает ответственность с себя и других. И перекладывает ее на человеческую природу. Мол (цитата), "если только кто-то не изменит человеческую природу – мы увидим новые кризисы. И ни один из них не будет похож на остальные, поскольку ни у одного кризиса нет ничего общего с предыдущими, кроме человеческой натуры".

Но, во-первых, Гринспеном уже введено в обсуждение экономических проблем аж понятие о человеческой природе. Что более чем эксцентрично.

Во-вторых, Гринспен связывает с человеческой природой как таковой проблемы, которые слишком многие связывают с другой природой – "природой капитализма". Тем самым, Гринспен ставит знак тождества между природой капитализма и человеческой природой, не правда ли?

А в-третьих… В-третьих, сказано – может быть, иронически, а может быть, не вполне, – что если не изменить (ха-ха-ха!) человеческую природу, то неминуемы (хе-хе-хе!) новые трещины.

Но ведь когда новые трещины появятся (а Гринспен уверен, что они появятся), выяснится, что их появление во все большем количестве несовместимо с существованием человечества!

А как только это выяснится (а это обязательно выяснится очень скоро), то обнаружится весьма прискорбная дилемма. Согласно которой надо либо все же как-то менять эту самую природу человеческую, либо… Либо готовиться к тому, что вида, обладающего этой природой, не станет.

Что такое прекращение существования человеческого вида вообще? Это четвертый из тех сценариев, которые я рассмотрел.

Что такое изменение человеческой природы во имя недопущения четвертого сценария? Это первый, второй и третий из рассмотренных мною сценариев.

Что такое новые и новые трещины при сохранении человеческой природы? Это пятый сценарий? Ой ли!

Версия наших VIP (оптимистическая): к 2010 году "трещину-2008" залечат.

Версия Гринспена (пессимистическая): к 2010 году эту трещину не залечат и возникнут новые трещины.

Рассмотрим оптимистическую версию. Даже если она реализуется – "состояние-2007" не восстановится, правда ведь? Ибо в результате "события-2008" мир раз и навсегда лишился – знаете чего? Мифа, обеспечивавшего легитимацию того самого мироустройства, которое я описал в пятом из возможных сценариев. Согласно этому мифу, поразительно напоминающему советскую теорию бесконфликтности, мировые войны укрощены пришествием глобализации, а мировые кризисы – выдрессированностью дикого зверя под названием капитализм.

В 2008 году этот миф рухнул. Но ведь из него столько вытекало! Тут вам и "лимиты на революцию", и "устойчивое развитие"…

Считалось, что найдена абсолютная панацея. И потому не будет ни кризисов, ни революций. Ибо так, чтобы кризисы были, а революций не было… Такую модель никто не рассматривал. Теперь Гринспен говорит, что кризисы были, есть и будут. Так значит, нет панацеи? И капитализм не укрощен? И нет никаких гарантий движения от достигнутого благополучия к благополучию еще большему? Иногда – лишь чуточку большему. Но все равно большему. Да, это скромное благополучие! Непритязательное! По преимуществу материальное. Но оно, мол, гарантировано (в том-то и была вся соль!) всем, кто принял западную микстуру, изготовленную по такому рецепту. И уж в особой степени – тем, кто изобрел эту микстуру.

Начнется экономический подъем или не начнется… Будет он носить одно качество или другое… Тут все вилами по воде писано. А вот то, что "волки-2008" оставили от "козлика" этого мифа о… так и хочется сказать – "о неуклонно растущем благополучии трудящихся"… только "рожки да ножки"… Пожалуй, это единственное, что не вызывает никаких сомнений, не правда ли?

В принципе, нельзя исключить и того, что благополучие, достигнутое в каком-нибудь 2012 году, окажется чуть послаще благополучия, достигнутого в 2007-м. Не говорю, что так будет. Но даже если так будет, то "благополучие-2012" будет обладать статусом негарантированного, а "благополучие-2007" обладало статусом гарантированного.

Реализуем ли пятый сценарий в условиях негарантированного благополучия?

Произошедшее можно назвать "прощанием с гарантированностью". Власть наша ведет себя так, как будто бы гарантированность может быть восстановлена в виде неповрежденного (или "залеченного") мифа. Но, в отличие от ран, такие мифы не зарубцовываются. Влюбленность может длиться до разочарования. Если разочарование разрушило влюбленность, то уповать на то, что влюбленность вернется в прежнем виде – невозможно. Вот так и с мифом.

Мы уже живем и будем жить в мире без гарантий. Жители западных капиталистических стран и всего некоммунистического мира пребывали в таком негарантированном состоянии до какого-нибудь 1969 года. Когда их убедили в том, что природа капитализма может быть окончательно исправлена. Что ни сокрушительных кризисов, ни революционных эксцессов (зачем эксцессы, если нет кризисов?) более не будет.

Но в этом мире без гарантий жили – как? Надеясь на разное. Кто на коммунизм, который придет на смену капитализму. Кто на исправление природы капитализма. Теперь надежды на коммунизм нет. А надежда на окончательное исправление природы капитализма… она, будучи временно обретена, теперь ведь утрачена окончательно?

Кто-то скажет: "Слава богу, это мир без иллюзий". А вы пробовали жить вообще без иллюзий? И знаете ли вы точно, где проходит грань между иллюзией и надеждой? А что такое жизнь без надежды? Или с поврежденной надеждой (я о светском человечестве, разумеется, говорю)? И могут ли оказаться неповрежденными вера и любовь, коль скоро повреждена надежда?

Мир без надежды (или даже с поврежденной надеждой) – это уже не пятый сценарий. А восстановить надежду после "2008" можно, только уповая на изменение человеческой природы. То есть на один из сценариев, альтернативных пятому.

Впору и впрямь запеть "гуд бай…" Но не "Америка" – а "пятый сценарий". А если "гуд бай, пятый сценарий" – то остаются четыре. И из них – три неприемлемые (надеюсь, что не только для меня).

За каждым из этих трех – могущественные ревнители и интересанты. Как явные, так и неявные. Конечно, важно зафиксировать явных. Еще важнее выявить неявных. Но важнее всего признать, что безмобилизационное, по-своему счастливое, существование в рамках пятого сценария – неумолимо уходит в прошлое. Обсуждать можно только скорость этого ухода. И – скорость осознания человечеством абсолютной неизбежности оного.

Но по ту сторону ухода (скорого или нескорого, но неизбежного) того, что я называю "пятым сценарием", – та или иная мобилизация. Либо мы, как народ, мобилизуем себя под свои затеи. Либо нас мобилизуют другие – под свои затеи в духе "жизни после России".

Народ… Проблема русского народа вдруг оказалась предметом специфического рассмотрения господином Самоваровым, опубликовавшим в "Завтра" 9 сентября статью "И заспорили славяне…" Надо ли ее обсуждать? Стоит ли отвлекаться на это сейчас – уже после получения базовой метафоры и в преддверии превращения оной в концепцию и теорию?

Отвлекаться – не стоит. Другое дело – не поможет ли рассмотрение статьи господина Самоварова осуществлению замысленного исследования? В принципе – после написания Александром Андреевичем Прохановым передовицы "Монархия без империи, православие без креста" ("Завтра" от 2 сентября 2009 года) все встало на свои места. Не только для меня, но и для подавляющего большинства занимающихся политикой интеллектуалов: газета "Завтра" – это Проханов и только Проханов. Говорю это, отдавая должное труду талантливого и самоотверженного коллектива, созданного Прохановым. И тем не менее.

Передовица Проханова – это мнение газеты. Мнение газеты выражено – сухо, емко и однозначно.

А дальше – и впрямь пусть расцветают все цветы. И пахнут. На то они и цветы.

Если же без шуток – то для того и газета, чтобы сталкивать точки зрения. И столкнув их, о чем-то договариваться. Причем понятно, о чем. О том, что объединяет и разделяет. Что является благом для одних и злом для других. Главное – преодолеть неопределенность в этом вопросе. Ибо где неопределенность – там невозможность мобилизации. А где невозможность мобилизации – там… В общем, все ясно, как божий день.

Так как же преодолевается неопределенность? Известно, как. Прямыми ответами на "проклятые вопросы". Ответами по принципу "да" или "нет".

СССР – это благо? Да или нет?

Если это не благо, то это зло? Но тогда распад СССР – это благо. Да или нет?

Я не хочу обсуждать стиль и тон статьи господина Самоварова. Каждый может сам со статьей ознакомиться и составить свое собственное мнение по данному наиделикатнейшему вопросу. Я же буду рассматривать эту статью так, как если бы она была написана наимудрейшим и наитактичнейшим из ратующих за русский народ.

Так да или нет? Все, что необходимо, – это прямой ответ на так поставленный вопрос.

Сталин – это вождь, возглавивший движение к определенным целям всех народов нашей страны, в том числе и русского? Да или нет?

Если он не такой вождь, то кто он? "Кремлевский горец, душегуб и мужикоборец"? То есть враг русского народа? Равно, как и поэт, написавший эти строки? Да или нет?

По вопросу о Сталине господин Самоваров дает, к моему глубокому облегчению, именно однозначный ответ. Причем специально постскриптум пишет, чтобы ни у кого сомнения не возникло. Не по заказу пишется сей постскриптум, по зову сердца. Это только другие все по заказу да по заказу. А Самоваров… Он вдруг для вящей ясности своей мысли добавляет к и без того ясной статье наияснейший постскриптум. Пришли вдруг на ум Самоварову (вот ведь радость-то!) "воспоминания К. Симонова о том, как в 20-е и 30-е годы ХХ века ходила по рукам карикатура. На одном берегу реки стоят Троцкий и Зиновьев с характерной еврейской внешностью, на другом Сталин и Орджоникидзе с характерной кавказской внешностью. И подпись под этим рисунком: "И заспорили славяне, кому править на Руси!".

На этой радостной ноте Самоваров кончает свою статью. Отвечая однозначно на вопрос, кто такой Сталин для него и его соратников.

Сталин, согласно этому ответу, отнюдь не герой, не "ниспосланный России спаситель", не великий русский политик, он – "чурка". Что он, что Троцкий – два сапога пара. Два чужака, одинаково вредных русскому народу. И точка.

Налицо – определенная (определенно пахнущая и запахом этим гордящаяся) "идеологическая субстанция". Тут главное – что определенная. И в этом смысле столь же допустимая, сколь и любая другая. Но с одной оговоркой – она должна быть помещена в отдельную алхимическую реторту. И снабжена определенной наклейкой. Причем необязательно ругательной.

Что переругиваться-то? Просто ясность нужна. И не ясность ради ясности, а ясность ради мобилизации. Мобилизация же – ради жизни русского народа, столь любимого Самоваровым. И столь игнорируемого, по его мнению (которое следует уважать так же, как и другие мнения), разными лицами, напрочь не понимающими значения русского народа.

Значения – открытого Самоварову по одной, вполне понятной, причине (см. процитированный мною постскриптум).

Итак, в одну реторту должна быть заключена самоваровская "идеологическая субстанция". И снабжена наклейкой в виде почему-то вспомнившегося данному идеологу симоновского сюжета.

А в другую реторту должна быть заключена "идеологическая субстанция", содержащая в себе апологетику Сталина. И опять же снабжена наклейкой. В виде цитат из тех авторов, кто наиболее убедительно занимается этой апологетикой. Для меня наиболее убедительный апологет Сталина – это А. А. Проханов. Он выступал и выступает с этой апологетикой страстно и развернуто. Не меняя точку зрения в течение десятилетий. Что для меня лично очень важно и ценно.

То, что Проханов предъявляет нам самоваровскую реторту с ее наклейкой, – правильно со всех точек зрения. Как с точки зрения информационной политики (газета обязана быть широкой для того, чтобы быть читаемой), так и с точки зрения политики вообще (обсуждать надо разные точки зрения, а не сектантствовать).

И, наконец, это правильно потому, что пришла пора последовательности, столь ненавидимой нашими постмодернистами. Сказал, что Сталин – "чурка", ничуть не лучшая, чем его оппонент Троцкий, сказал, что два сапога пара? "Отвечай за базар".

Иди с ЭТИМ к русскому народу, радетелем которого отрекомендовываешься. Иди и проверяй результат. Если ты такой радетель, то тебе мнение русского народа важно, не правда ли? Меняй это мнение. Убеждай народ в своей правоте. Это и называется политическая борьба, борьба за умы. Только вот не надо сегодня угощать народ от своего имени ложечкой субстанции из своей реторты. А завтра – опять же, от своего имени – ложечкой из чужой.

Начнешь так шалить, в постмодернистском духе – тебе деликатно предъявят в нужный момент цитату из твоих сочинений. Не из своих измышлений по твоему поводу, а из твоих, повторяю, собственных сочинений. Так что хотелось бы еще парочку статей. И в каждой по анекдотику. Выявлять себя надо до конца! Выявлять! И пожинать политические плоды.

А. Самоваров, помимо любезной его сердцу бытовухи (фамилий оппонентов, "фейс-контроля", "заговора", "служения заказчикам" и пр.), подымает одну серьезную и невероятно больную тему. Тему русского народа. И вправду оскорбленного и униженного, обманутого и оплеванного.

Честь и хвала ему за то, что он ее подымает. Ему почему-то кажется, что лишь он один это делает. Но так ли это важно, что ему кажется? Не Самоваров важен, а русский народ.

Так что же он такое, русский народ?

Если Родина – это Мать, то он – дитя этой Матери. И, казалось бы, важно, кто называет Мать "сукой" и "Капитолиной Ивановной", и каков проект, основанный на подобных "мин". Но Самоварову это неважно. Настолько неважно, что начинает казаться (ведь если Самоварову может что-то казаться, то и мне тоже, не правда ли?), что Родина для Самоварова не является Матерью народа.

Теоретические и идеологические аргументы в пользу отрыва народа от Родины Самоваров не изложил. Но у подобной позиции есть традиция.

Это традиция, в рамках которой восхваляется диаспоризация (не порожденная вынужденным изгнанием, а выбранная в виде формы существования). И – свобода народа от государства. Вообще от любого СВОЕГО государства.

Но тогда речь идет не о народе – о племени. Племя государство построить не может и не хочет. Его может построить только народ, возглавляемый своею подлинною элитой. Тут важно и то, что своею, и то, что подлинной.

Беда не в том, что Самоваров не любит инородцев. Каждый вправе любить того, кого хочет. Беда не в том, что он излагает эту свою нелюбовь в крайне развязной форме. По мне, так в данном случае, чем развязнее, тем лучше.

Беда в том, что и Самоваров, и другие представители сходных сил, радея за русский народ (а радеть за него, безусловно, надо!), не могут разграничить такие "мин", как "народ", "нация" и "племя".

О чем именно радеет Самоваров? О народе русском? Русской нации? Русском племени? Самоваров нам своих представлений об этих базовых для любого политика разграничениях – не предъявил. А многое другое – предъявил.

На это многое (см. опять же постскриптум) ума и страсти хватило. А на основное не хватило. Хорошо, если по случайным обстоятельствам. А ну как по обстоятельствам неслучайным? То есть когнитивным, ментальным, духовным, образовательным и иным.

Коли так – то плохо дело. И не со мной и другими "инородцами", касательно которых вынесен мудрый и тактичный вердикт. А с опекаемым Самоваровым русским народом. Потому что если опекуны этого народа (ревнители его интересов, радетели за него) по неслучайным причинам не могут отличить не только "Гегеля от Бебеля, Бебеля от Бабеля, Бабеля от кабеля, кабеля от кобеля, а кобеля от суки", но и народ от племени – то народу несдобровать.

Может быть, народ это понимает каким-то своим особым чутьем. И потому стережется таких своих радетелей и опекунов. Но все равно дело плохо. Потому что русскому народу нужны радетели и опекуны. Потому что он и впрямь пребывает не в лучшем состоянии. И, пребывая в этом состоянии… Стоп! Судя по статье Самоварова, русский народ пребывает в замечательном состоянии. Он является аж субъектом! СУБЪЕКТОМ!

Вот ведь как все замечательно! Столь же замечательно все было и на момент сочинения смакуемой Самоваровым карикатуры о "славянах" (всем вменяемым людям понятно, что белогвардейской по контексту и генезису). Ведь уже к 1925 году (а к 1928-му так наверняка) в партию пришел массовый русский контингент! Никто его не зажимал и не мог зажать. Партия жила все еще по законам партийной демократии. В ней были фракции. Они ставили острейшие проблемы, вели яростные дискуссии. Так почему же все ограничилось карикатурой, смакуемой Самоваровым? Почему не выявилась тогда "русская партия"? Почему она тогда не предъявила своего коренного русского лидера, лишенного отвратительных некоренных свойств? И не вознесла его на политический пьедестал?

Потому что большевизм был столь отвратителен сам по себе? Что он являлся беспредельно оккупационной идеологией, подавившей русский народ? А все, кто пошел в партию (хоть бы и русские), были коллаборационистами в силу своей принадлежности к этой партии? Ну, так договаривайте! Выявляйте позицию до конца! Распространяйте ее на всех, включая "русский орден внутри КПСС", с которым вы так носитесь в последнее время!

Внимательный анализ исторического материала показывает, что Сталин победил в открытой политической борьбе, проявив, помимо прочего, недюжинные способности в том, что касается публичной дискуссии. Что он был реально поддержан русским большинством и именно в силу этого оказался действительным политическим лидером. И на момент прихода к власти, и в последующем. Ибо на штыках и впрямь не усидишь. Не мог Сталин без этой поддержки провести коллективизацию и индустриализацию. Не мог остаться лидером в условиях тяжелейшей войны.

Есть мнение, что русский народ поддержал Сталина в силу неистребимого тяготения своего к рабству, ко всяческой несвободе. Это омерзительное мнение. Но – как-то сводящее концы с концами. В построениях же, основанных на карикатурке, – нет никакой логики.

Ее вопиющее отсутствие становится особо ясным, когда разговор о делах давно минувших дней переходит в разговор о недавнем прошлом и настоящем. Почему "русская партия" не повела за собой народ в 1990 году? Какова ее роль в августе 1991 года и в октябре 1993-го?

Что такое все ее нынешние сепаратистские выверты? Что за нищета-то такая при непомерных амбициях? В чем генезис этой нищеты? Разве не в том, что не может и не хочет "русская партия" предъявить никакой накаленной государственной страсти? Никакой великой мечты. Никакой политической воли к осуществлению мечты – по причине отсутствия всего сразу: как мечты, так и воли. Не это ли почуял русский народ, оказавшись мудрее тех, кто карикатурки сочинял, пытаясь говорить от его имени?

Моя констатация – не гипотеза. Это то, что проверено единственным и приемлемым пока что для человечества квазиэкспериментальным образом. "Проверено историей" – вот вердикт, который вряд ли стоит оспаривать.

Карикатурки и прочая бытовуха – что это такое по большому счету? Это ТИПИЧНАЯ апелляция к племенному рефлексу.

Русские, в силу своего государственнического таланта (поди-ка удержи такое государство без таланта!), остро ощущали разницу между племенем и народом. А также гнилостность нутра тех, кто апеллирует к племенному рефлексу. То есть к тому, что не только не обеспечивает государственность, но и разрушает ее.

Народ и племя… Вот нынешняя ключевая политическая проблема.

Есть нечто, превращающее безвестное племя в великий народ.

Для религиозного человека это нечто называется Богом. Бог выбирает племя. Дарует послание представителям этого племени. Они передают послание племени. Послание мобилизует племя (слышите слово? – мо-би-ли-зу-ет!). И лишь за счет этого племя превращается в народ. А народ тогда вершит чудеса: сносит невзгоды, строит великие государства. Такова она – разница между народом и племенем – для религиозного человека.

Для человека же нерелигиозного (но метафизически чуткого) создателем народа из племен является не Бог, а История. Исторический дух избирает племя и превращает его в народ.

Но как делают это и Бог, и История? Кому они адресуют свое послание? Напрямую народу? Бог адресует его Моисею. История – передовому классу (буржуазии, пролетариату и так далее).

Народофобия и воспевание элиты? Полно! Какое бы послание ни принял субъект (а принимает его именно субъект, то бишь авангард или подлинная элита), этот субъект всего лишь может обратиться к субстанции (то есть к народу). Если субстанция не поддержит субъект, не воспламенится от него – все бессмысленно. И потому народ – наиважнейшее начало. Но не единственное. И уж никак не субъект!

Субъект – это, например, передовой класс и партия как его авангард. Авангард, возглавляющий общенародное дело, реализующий вековечные мечты своего народа, формулирующий зажигательные утопии, соотносящий их с требованиями истории. Такой субъект не устраивает? Есть другие кандидаты на эту роль, предлагаемые в других политических теориях. Тут вам и национально мыслящая интеллигенция, возглавляющая народно-освободительную борьбу. И подлинно народное жречество, идущее в народ, а не противопоставляющее ему себя (Франциск Ассизский, Иоахим Флорский, Сергий Радонежский). Как бы ни назывался этот субъект – он всегда водительствует и воительствует. Он мобилизует. Он жертвует собой. Он жертвенно любит народ. И несет за него ответственность.

Водительство, воительство, жертвенность, вера, любовь – вот свойства подлинного субъекта.

Кто только не говорил об этом! Кумир религиозных радикальных исламистов Сейид Кутб, кумир коммунистов Владимир Ленин, кумиры либералов (Робеспьер, Дантон, Марат, Кромвель, Джордж Вашингтон и другие)… Все они исповедовали именно такой подход в различных его вариантах. И вершили историю.

Но были и другие. Я имею в виду немногочисленных и очень специфических народников. Не всех народников, а именно специфических. А также какую-то (очень небольшую) часть анархистов. Эти считали, что не водительство нужно, не воительство. Что народ не субстанция, а субъект. Что ему не нужно послания. Что надо просто раствориться в народной гуще, слиться с нею и не выпендриваться. Борьба же будет вестись клубящимися народными массами, лишенными авангарда по причине его ненужности.

Зачем авангард субъекту? Он сам себе авангард!

Такое специфическое слияние никогда не приносило политических плодов. Но сторонники слияния хотя бы жертвовали своим благополучием. Они уходили из дорогих квартир и особняков в хижины. Они молились на бедняка и становились бедняками. А вот когда о слиянии с народом и о его субъектности говорится с высот цэкистских или иных, то дело и вовсе швах.

Ибо тут речь идет о задействовании племенных рефлексов для формирования клана, ведущего игру. И вовсе не желающего брать власть. Клана, который не хочет водительствовать и воительствовать по двум причинам.

Первая – у него нет для этого "пороха в пороховницах". Нет идей, проектов, воли, цепкости, жесткости и многого другого. Подчеркиваю – не у народа всего этого нет, а у клана, который пытается говорить от его имени.

Вторая же причина еще прискорбнее первой. В этих случаях (читайте книгу Байгушева "Русская партия внутри КПСС") провозглашение народа субъектом есть индульгенция на собственную бессубъектность. А значит, и безответственность. Причем эта безответственность желанна даже больше, чем власть.

Что же до народа… то речь тут идет о крайне специфическом народолюбии. В сущности, "народ" для клана – это сам клан. А все остальное – это ваньки, которыми можно распоряжаться по усмотрению.

Но и это еще не все.

Народ существует лишь в истории. Лишь в рамках исторического сознания и самосознания, исторического деяния и исторической рефлексии. А значит, лишь в рамках Идеального, задаваемого историей. Если это так (а это именно так), то народ может утратить то, что делает его народом. Всем это ясно. Но только не Самоварову. И не тому клану, чью позицию он озвучивает. Потому что для этого клана ванька и есть ванька. Ничего он не может ни приобрести, ни потерять. И не клан существует для ваньки, а ванька для клана. Клану же на историю наплевать.

По многим вопросам я не согласен с Сергеем Георгиевичем Кара-Мурзой. Но я считаю его одним из крупнейших наших интеллектуалов, сопричастных политике. Сергей Георгиевич написал целую книгу про демонтаж народа. Он описал, как осуществлялся такой демонтаж. Каковы его последствия. Что надо делать, чтобы эти последствия преодолеть. Самоваров читал книгу Кара-Мурзы? Он с ней согласен? Его эта проблема вообще не интересует? А почему не интересует-то? А ну как ответ на этот вопрос выявит и впрямь нечто весьма существенное?

 

№33. 23.09.09 "Завтра" No: 39

Моя прабабушка Елизавета Сергеевна Чоловская (урожденная Мещерская) была человеком левых убеждений. А одна ее ближайшая родственница придерживалась убеждений совсем иных. Более изысканных, чем у А. Самоварова, но… И кавказцам доставалось, и евреям. В семье моей это обсуждалось – и осуждалось.

Будучи реакционнейшей мракобеской, как сказали бы лет тридцать назад опекуны Самоварова, эта представительница русской имперской элиты имела, помимо кавказцев и евреев, еще один предмет предельно сосредоточенной ненависти – "Союз русского народа".

Она именовала этот "Союз" "лакеем на побегушках у иноземцев", "погибелью русского народа", "главным разрушителем империи". И была твердо уверена в том, что именно "Союз русского народа" нанес империи "удар ножом в спину".

"Нож в спину"… О ГКЧП я узнал тогда же, когда и все прочие граждане СССР – 19 августа 1991 года. Моя борьба за СССР состояла вовсе не в том, чтобы соорудить подобную охранительную судорогу. Но лучше охранительный отпор, чем распад страны. В конце концов – Тяньаньмэнь себя оправдала. Лучше-то лучше… Но если большая часть "охранителей" уже внутренне по другую сторону баррикад, тогда какой отпор?!

Помню один разговор на эту тему 20 августа 1991 года. Я выразил обеспокоенность по поводу возможности "удара ножом в спину" со стороны тех, кто должен осуществлять охранительство, и кто уже инкорпорирован в так называемую "русскую партию". Мой собеседник горячо мне возразил: "Не может "русская партия" содействовать расчленению страны, при котором смерть русского народа фактически неизбежна! Она же русская, эта партия!"

Тогда-то я вдруг на удивление отчетливо вспомнил все известные мне по детству суждения "реакционной мракобески"… "НОЖ В СПИНУ".

"Нож в спину" – в 1991, в 1993-м… А в 1996-м… Генерал Лебедь, став политическим союзником Ельцина, пообещал телезрителям, что они будут жить в Лебедяни.

Скажут: "А что плохого-то? Лебедянь – это метафора. Суть ее в том, что место слабого, пьяного Ельцина собирался занять сильный патриотичный генерал. А Вы зачем-то этому помешали!"

Лебедянь… Фэнтези а ля рюс ("легионы" всякие создадим…)… – и реальная хасавюртовская капитуляция как пролог к отделению Северного Кавказа… Вам это ничего не напоминает?

Лебедянь… В закрытой части этого проекта разминалась аж… идея исламизации России ради благой цели – мобилизации населения на борьбу с мировым злом. Чушь? Ой ли! Типичный пример постгуманистического подхода, в котором нет табу на "Эксперимент". На лепку чего угодно из "антропоматериала", сделанного беспредельно податливым. Гайдар ограбил русский народ, но в 1993 году дезориентация (переломанный хребет) плюс пропаганда (промывание мозгов) плюс точечные репрессии плюс поддержка "русской партии", апеллировавшей к племенному (антихазбулатовскому) рефлексу, – сотворили послеоктябрьское "чудо". А если то же самое да плюс свирепая диктатура с опорой на "массовый заинтересованный контингент"?

Знаменитый исламский радикал Хасан ат-Тураби заявлял после распада СССР, что теперь открыта дорога к созданию на территории СССР полноценного исламского халифата? Заявлял.

В окружении Лебедя не было людей, ориентированных на этот проект в целом и на самого ат-Тураби в частности? Полно!

Есть тут нечто созвучное разобранной мною истории про "Капитолину Ивановну", мечтающую о восточных "тангутах"? Есть. Тем более что и в романе Капитолины Ивановны с тангутами отделение Северного Кавказа занимает почетное место.

Лебедевская Лебедянь – и "жизнь после России"… Вариации на одну тему – о "ноже в спину". Лебедю ударить не дали. Но и нож остался, и киллеры. "Ужасно русские" освободители освобождают русский народ от его империи. Ради… создания империи чужой. Так ведь?

"Нож в спину"…

Конечно же, мои личные воспоминания о "реакционерше-мракобеске" сами по себе не обладают никакой доказательностью. Даже в сочетании с приведенными выше соображениями касательно 1991, 1993 и 1996 годов.

Но есть воспоминания А. Байгушева, упомянутого А. Прохановым в его передовице "Монархия без империи, православие без Христа"… Есть воспоминания князя А. Щербатова… Все это вкупе тянет на доказательность.

А. Байгушев в книге "Русский орден внутри КПСС" смачно описывает, как именно "русская партия" засаживала нож в спину "советской имперской партии": подбирались к спине так-то… удар наносили так-то…

Да и А. Щербатов много о чем поведал нам в своих мемуарах. О другой, эмигрантской, части той же "русской партии". О логике ее совместной работы с цэковскими товарищами и советскими элитными силовиками.

Байгушев отрекомендовывается в качестве прямого наследника "Союза русского народа". Речь идет не о духовной преемственности только, а о гораздо большей. О внедрении членов "Союза" в советский аппарат, о передаче внедрившимися стариками эстафеты поколению Байгушева. Прямой наследник – чего?

Сергей Юльевич Витте – один из выдающихся деятелей Российской империи. Немец по отцу, родственник князей Долгоруких по матери, проделавший путь от билетного кассира до председателя Совета министров. Поработавший и министром путей сообщения, и министром финансов. Витте ввел винную монополию, связал железнодорожной магистралью Центральную Россию с Сибирью, развернул железнодорожное строительство по всей стране, осуществил чрезвычайно эффективную денежную реформу.

Слишком левый для правых, слишком правый для левых – он ушел в отставку с поста председателя Совета министров в 1906 году. Умер в 1915 году. До самой смерти был членом Государственного совета и председателем Комитета финансов.

Вот что Витте говорит о "Союзе русского народа" в своих мемуарах:

"…уже через несколько недель после 17 октября (имеется в виду выход манифеста 17 октября 1905 года) я узнал, что великий князь (великий князь Николай Николаевич – двоюродный дядя Николая II и одно из наиболее приближенных к нему в то время лиц) находится в интимных отношениях с главой начинающей образовываться черносотенной партии, т. е. с пресловутым мазуриком Дубровиным (А. И. Дубровин – председатель "Союза русского народа"), а затем он стал почти явно во главе этих революционеров правой". (Витте С. Ю. Воспоминания в 3-х тт. М., 1960, Т.3, стр. 42).

"Революционеры правой"! Обратим внимание на этот термин! Это фактический аналог так называемой "консервативной", то есть правой, революции! Термин, введенный Витте еще в начале ХХ века!

Далее Витте дает убийственную характеристику "консервативным революционерам", они же "революционеры правой". Характеристика такова:

"Они ни по приемам своим, ни по лозунгам (цель оправдывает средство) не отличаются от крайних революционеров слева, они отличаются от них только тем, что революционеры слева – люди, сбившиеся с пути, но принципиально большею частью люди честные, истинные герои, за ложные идеи жертвующие всем и своею жизнью, а черносотенцы преследуют в громадном большинстве случаев цели эгоистические, самые низкие, цели желудочные и карманные. Это типы лабазников и убийц из-за угла. Они готовы совершать убийства так же, как и революционеры левые, но последние большею частью сами идут на этот своего рода спорт, а черносотенцы нанимают убийц; их армия – это хулиганы самого низкого разряда. Благодаря влиянию великого князя Николая Николаевича и государь возлюбил после 17 октября больше всех черносотенцев, открыто провозглашая их как первых людей Российской империи, как образцы патриотизма, как национальную гордость. И это таких людей, во главе которых стоят герои вонючего рынка, Дубровин, граф Коновницын, иеромонах Иллиодор и проч., которых сторонятся и которым во всяком случае порядочные люди не дают руки". (Там же, стр. 42-43).

А вот как характеризовал Витте еще одного черносотенного вождя – В. А. Грингмута:

"Грингмут происходит от иностранных евреев. (…) Грингмут представлял собой все свойства ренегата. Известно, что нет большего врага своей национальности, своей религии, как те сыны, которые затем меняют свою национальность и свою религию. Нет большего юдофоба, как еврей, принявший православие. Нет большего врага поляков, как поляк, принявший православие и особливо одновременно поступивший в русскую тайную полицию. (…) Когда в 1904 г. начались смуты и революция, то первое время он (Грингмут) не знал, куда ему пристать. Одно время он совсем отступил от политики, а когда после 17 октября народились "союзы русского народа", которыми воспользовался затем Столыпин, взяв союзников в качестве полицейской силы и в качестве громил-хулиганов, то ренегат-еврей Грингмут объявился главою "Союза русского народа" в Москве. Его особенно толкнуло на этот шаг то обстоятельство, что, когда в мое время шел вопрос о том, кому передать "Московские ведомости", то я отнесся довольно скептически к решению министра внутренних дел передать их Грингмуту". (Там же, стр. 468-469)

Москва – ключевой город для почвенных сил. Глава "Союза русского народа" в Москве – Грингмут. Как именно это вписывается в модель, согласно которой Самоваров и Байгушев – это новые Дубровины? Кто новый Грингмут? Витте пишет:

"По нынешним временам тот, кто не жидоед, не может получить аттестацию истинного консерватора. Поэтому и он (Грингмут) сделался жидоедом. Тем не менее, это не мешало ему несколько лет ранее находиться в особой дружбе с директором Международного банка Ротштейном и пользоваться его подачками". (Там же, стр. 469)

А вот еще что пишет Витте, сумевший, как мне кажется, не только описать свою эпоху, но и заглянуть вперед:

"Российская империя в сущности была военная империя; ничем иным она особенно не выдавалась в глазах иностранцев. Ей отвели большое место и почет не за что иное, как за силу. Вот именно потому, когда безумно затеянная и мальчишески веденная Японская война показала, что однако же сила-то совсем не велика, Россия неизбежно должна была скатиться (даст бог, временно), русское население должно было испытать чувство отчаянного, граничащего с помешательством разочарования; а все наши враги должны были возликовать, внутренние же, которых к тому же мы порядком третировали по праву сильного, предъявить нам счеты во всяком виде, начиная с проектов всяких вольностей, автономий и кончая бомбами. Наверху же провозгласили, что все виноваты, кроме нас…" (Витте С.Ю., "Воспоминания", Т.2. Стр. 497-498.)

Запомним это "все виноваты, кроме нас". До откровений Байгушева и его соратников некоторые могли еще делать вид, что это именно так. Что все виноваты, кроме "русского ордена", "русской партии". Теперь же – как делать вид-то? Байгушев – маргинал?

Но вот уже и Владимир Путин (который, в отличие от Лебедя, согласитесь, вовсе не отделял Северный Кавказ, а наоборот отстаивал его всячески) сказал, что если бы Россия хотела сохранять Советский Союз, то он бы и был сохранен. Но он же сказал и о том, что распад СССР – это геополитическая катастрофа. По законам формальной и всяческой иной логики следует, что геополитическую катастрофу осуществила Россия.

Скажут: "Россия Ельцина – это Россия, руководимая отнюдь не "русской партией".

А вы в этом уверены? Байгушев, например, уверен в противоположном. И доверенные подчиненные Ельцина – как по свердловскому обкому, так и по МГК КПСС – тоже уверены в другом. А встреча первого секретаря МГК КПСС Ельцина с обществом "Память" в мае 1987 года? А так называемое "патриотическое крыло" в окружении Ельцина? Не только Байгушев считает, что Ельцин (и в 1991, и в 1993) победил при поддержке "русской партии". Давайте все-таки учтем эту коллективную точку зрения!

И вернемся к Витте. К его оценке того самого "Союза", который до сих пор является некоей странной кузницей кадров. Оказавшись перед лицом исторической неудачи, "Союз" не только провозгласил, что в неудаче этой виноваты все, кроме него. Он начал, по выражению Витте, "заметать следы". Согласитесь, точное и емкое выражение. Витте пишет:

"Сверху пошел клич: все это крамола, измена, и этот клич родил таких безумцев, подлецов и негодяев, как иеромонах Иллиодор, мошенник Дубровин, подлый шут Пуришкевич, полковник от котлет Путятин и тысяча других. Но думать, что на таких людях можно выйти, – это новое мальчишеское безумие. Можно пролить много крови, но в этой крови можно и самому погибнуть и погубить своего первородного чистого младенца сына-наследника. Дай бог, чтобы сие не было так и во всяком случае чтобы не видел я этих ужасов…" (Там же, стр. 498.)

Витте писал мемуары с 1907 по 1912 год. А значит, это было написано никак не позже 1912 года. В 1915 году Витте умер. И не увидел предсказанных ужасов. Но, согласитесь, неслабый прогностический дар был у этого человека! Написавшего о "Союзе" еще и нижеследующее:

"Революция по своим приемам всегда бессовестно лжива и безжалостна. Ярким доказательством тому служит наша революция справа, так называемые черные сотни или "истинно русские люди". На знамени их высокие слова "самодержавие, православие и народность", а приемы и способы их действий архилживы, архибессовестны, архикровожадны. Ложь, коварство и убийство – это их стихия. Во главе явно стоит всякая с…ь, как Дубровин, Грингмут, Юзефович, Пуришкевич, а по углам спрятавшись – дворцовая камарилья. Держится же эта революционная партия потому, что она мила психологии царя и царицы, которые думают, что они тут обрели спасение". (Там же, стр. 507).

Мы знаем, что обрели они не спасение, а погибель. Что перед самым концом своим царица и впрямь, видимо, поняла, что за "Союзом русского народа" стоит некий "Зеленый дракон". Который вовсе не спасать хочет русский народ и русское царство, а истреблять и то, и другое. Как ни парадоксально – руками этого самого "Союза русского народа". Он же "русская партия", "русский орден" и так далее.

Авторитетность оценок не является гарантией от их субъективности? Согласен. И потому перехожу к объективному. Чем занимался "Союз русского народа"? Он высвобождал племенной рефлекс. Так ведь?

А КАК подобное высвобождение могло не ударить по царице, по ее мужу, по всей российской имперской элите в целом? Когда племенной рефлекс высвобожден – то что еврей, что кавказец, что немец… Чем, простите, тогда Алиса Гессенская отличается от Иосифа Джугашвили? Тем, что она крестилась в православие? Так и он тоже! Да и причем тут православие? Племенной рефлекс сопряжен с глубинной догосударственной архаикой.

В шестом издании "Философского словаря" под редакцией Ивана Фролова, вышедшем в "Политиздате" в 1991 году, есть определение понятия "народность": "одна из форм общности людей, которая исторически следует за родо-племенной общностью и формируется в процессе слияния, консолидации различных племен в условиях смены первобытнообщинного строя частнособственническими отношениями, появления и развития классов. Для народности характерны замена прежних кровнородственных связей территориальной общностью, племенных языков – единым языком наряду с существованием ряда диалектов. Каждая народность имеет свое собирательное название, внутри нее возникают элементы общей культуры. Народность типична как для рабовладельческого (древнеегипетская, древнегреческая и другие народности), так и для феодального строя (древнерусская, французская и другие народности). С развитием капиталистических отношений возникает новая историческая форма общности людей – нация. Процесс этот (возникновения нации как новой исторической формы общности людей – С.К.) сложный и осуществляется в различных формах и разными темпами. К тому же он охватывает не все народности; некоторые из них, преимущественно из-за малочисленности, недостаточной развитости, не смогли завершить процесс консолидации в нации".

Только не надо морочить голову людям, утверждая, что все это "замшелый марксизм"!

Философские словари в советскую эпоху были творением очень высокообразованных людей. Вынужденных, конечно, как-то считаться с вульгаризированными марксистскими догмами. Но именно как-то! Такие люди всегда преодолевали догмы и предлагали читателю, к чьей образованности относились с трепетом, некий конгломерат из догм и общепризнанного знания. Чаще всего догмы были отделены от общепризнанного знания и вынесены либо в начало, либо в конец текста. Вот и в цитируемом мною тексте в конце есть необходимая отсылка: "Существующие в социалистическом обществе народности органически включаются в общий процесс развития национальных отношений".

Ритуал выполнен. Все, кроме этого ритуала, – информация, свободная от догматической "обязаловки". Да, в сталинскую эпоху (или даже в брежневскую) обязаловка могла отчасти поглотить объективное. Это происходило не всегда. Но – часто. Словарь же, изданный в 1991 году под редакцией аж самого помощника Горбачева, – не мог содержать избытка подобной обязаловки по весьма понятным причинам. И время было уже не тем, и составитель.

Шестое издание вышло в 1991 году, а седьмое – в 2001-м.

И. Т. Фролов умер в 1999-м. Сравните издания.

Статьи – "Народ", "Народонаселение", "Народничество" – хоть и подредактированы, но сохранены. Статья "Народность" – изъята.

Почему? Потому что в этой статье есть важная смысловая артикуляция. А кому-то нужно, чтобы в сознании нашего соотечественника вообще, и политика в особенности, этой артикуляции не было. И чья-то рука тщательно изымает именно то, что способствует артикуляции. Пользуясь, помимо всего прочего, и смертью составителя.

Так что же проартикулировано в приведенной мною дословно статье "Народность"?

Что есть племена как форма человеческой общности. И отвечающая этим племенам фаза социально-экономического развития. Какая фаза? Первобытнообщинная, доклассовая. Ее что – Маркс выдумал? Да хватит дурака-то валять! Это достояние мировой социально-экономической и культурологической мысли. И тут что Маркс с Энгельсом, что Дюркгейм с Вебером.

Итак, племена в чистом виде существуют только на первобытнообщинной, доклассовой стадии развития. Где-то они и сейчас есть. А где-то они были до тех пор, пока существовала эта, первобытнообщинная, форма общественных отношений. В той же Галлии, например, – читайте "Записки о галльской войне" Гая Юлия Цезаря.

Но как только завершилась первобытнообщинная фаза и началась классовая дифференциация – хоть рабовладельческая, хоть феодальная, – племена стали смешиваться. Стали образовываться народности. Вокруг чего? Либо вокруг особых форм развитого язычества, близких к монотеизму, либо вокруг постязыческих монотеистических религий (иудаизма, христианства, ислама и так далее). Об этом множество книг написано!

Чем выше форма социоэкономической и социокультурной организации, тем глубже интеграция племен. Сохраняются ли при этом племенные начала в жизни более сложных обществ? Сохраняются. Все мы видим, как сохраняются. И даже используются иногда в политических целях.

В истории Франции известен один такой случай. В 1789 году знаменитый аббат Сийес, было, противопоставил "оккупантов франков" (одно из племен, сложивших некогда французскую народность) – "свободолюбивым галлам" (другому племени, сложившему ту же народность). Эта адресация имела явно выраженный политический характер. Мария-Антуанетта была австриячкой и могла быть, в принципе, соотнесена с тем из племен, в котором присутствовало германское начало.

Но Сийес однажды нечто вякнул по этому поводу – и тут же заткнулся. Вякни он еще раз, оказался бы на гильотине, потому что для французских революционеров (хоть жирондистов, хоть якобинцев) разглагольствования "по-сийесовски" были абсолютно неприемлемы. Они порождали реальное расщепление старофранцузской феодальной народности на племена – точнее, на региональные трайбы (бретонский, прованский и т. д.). А на повестке дня стоял переход от рушащейся по историческим причинам народности к более высокой форме общности – нации. Или этот переход – или распад общности, соответственно и государства.

И потому племенные рефлексы, проснувшиеся в условиях распада народности, выжигались каленым железом. Точнее – безжалостным революционным террором. Историческая суть террора была именно в этом – в беспощадном построении новой общности под названием "нация" под новые капиталистические отношения (проект "Модерн").

Задача построения такой общности назревала уже в ходе позднего абсолютизма. При всей важности фактора под названием "рост капиталистических отношений" был фактор и поважнее. Он называется "кризис старой идентичности". Сначала – кризис старой французской идентичности по причине конфессионального конфликта (католики – гугеноты). Потом – кризис этой же идентичности по причине роста количества светских людей, для которых неубедительны любые апелляции к идентичности религиозной. Вот потому-то и нужна была нация! Что же это такое?

Наши псевдонационалисты не могут понять, что настоящий национализм возможен лишь тогда, когда сформированы полноценные капиталистические отношения (осуществлен проект "Модерн").

Что сначала внутри феодальных отношений при наличии такой общности, как народность, формируются отношения капиталистические.

Потом, сформировавшись и высвободившись в ходе революции, они могут создать нацию как новую общность. А могут и не создать.

На то и якобинцы, чтобы ее создать. Якобинцы и Бонапарт.

А если не создать нацию? Если все зависнет в промежутке между распавшейся народностью и несозданной нацией? Если народность уже распадется за счет разбуженных племенных рефлексов, а нация еще не формируется? И как она может сформироваться без зрелых полноценных капиталистических отношений и двух диктатур – якобинской и бонапартистской?

Расщепление народности без формирования нации – конец ЛЮБОЙ государственности. Способ такого расщепления – активизация племенного рефлекса.

Потому что нация – это общность, в рамках которой категорически запрещено использование самоваровских анекдотиков. Это общность, формируемая на основе гражданства, языка, культуры, истории и этоса. Всё! Стоп машина! Обсуждение племенной составляющей – государственно запрещено, дабы не расщепить общность. Есть французы – нет галлов, франков и прочих.

Что? Нужна не нация, а народность? Во-первых, поди ее сохрани в светскую эпоху. Во-вторых, у нее тоже свои правила формирования общности: живешь на этой земле, принял веру – и всё.

Империи призваны организовывать совместную жизнь нескольких народностей, сформированных на основе РАЗНОГО вероисповедания. В этом смысле русские исторической судьбой обречены на империю. В противном случае, им надо либо искромсать в клочки свое государство, либо затеять неслыханный геноцид. Который вызовет ответную реакцию с очевидными для всех последствиями. Может, эти последствия-то и нужны неким затейникам – как давешним, так и нынешним? Может, с этой целью они и добираются до племенной подосновы? Вы постскриптум-то самоваровский про карикатуру почитайте внимательно! И вкупе с моими цитатами из Витте. Почитайте – и станет ясно, на что обрекают русских.

На новгородчество, вятичество, скобарство. На диссоциацию за счет активизации племенного рефлекса. На состояние, несовместимое ни с какой государственностью. А соседи – тангуты эти пресловутые! – они на это будут смотреть с безразличием и симпатией?

Племенной рефлекс…

Как легко его было разбудить в условиях страшной мясорубки, начавшейся в 1914 году! Каким безумцем нужно было быть, чтобы верить в возможность управлять в ЭТОЙ ситуации разбуженным племенным рефлексом!

Российская империя вступила в войну с Германией. Русских солдат на немецкие пулеметы должны были посылать офицеры с немецкими фамилиями. Плевать было на то, что эти немцы были зачастую готовы на смерть ради России в большей степени, чем вожди "Союза русского народа"! Эти вожди будоражат племенной рефлекс… Его же будоражит чудовищная кровавая каша… Ребром стоит вопрос о двойной лояльности…

Разве у американцев в ходе войны с Японией этот вопрос не вставал ребром? Мы знаем, как они его решали. Но американцам с японцами разобраться было сравнительно легко. Разобраться же с немецкой элитой в Российской империи было в принципе невозможно. Ибо надо было начинать с царя и царицы. И далее, как говорится, со всеми остановками. Это вам не немцев Поволжья переселять в Казахстан!

Так кто же больше работал против своего государства? Худосочная большевистская партия, агитировавшая покинуть окопы? Или "Союз русского народа"? Он вселил "племенного беса" в отчаявшуюся русскую душу. Он тем самым подорвал веру солдат в офицерскую касту, включавшую, в том числе, особо подозреваемых немцев. А также других инородцев (неотменяемое свойство имперской военной элиты). Он подорвал веру в Верховного главнокомандующего ("жена – немка, да и сам непонятно кто!").

На языке постмодернизма это называется "диссоциация субъекта". Кто чуть не погубил русский народ к моменту отречения Николая II? Кто племенной рефлекс разбудил и диссоциацию запустил – тот и погубитель. А как иначе-то?

Кто бы ни вершил Историю – Бог или Исторический дух, – она в любом случае не сусальная пропись. Историческое спасение может быть кровавым, мучительным. По видимости (которую сейчас так смакуют) смахивающим на погибель ("убивали русских, сшибали кресты с церквей").

Но по факту-то… По факту оказывается, что запустил диссоциацию, погубив государство и поставив русский народ на грань небытия, – этот самый племенной рефлекс. А спасли русский народ, остановив диссоциацию и погасив рефлекс, – железная НЕОЯКОБИНСКАЯ диктатура Ленина плюс НЕОБОНАПАРТИЗМ Сталина.

Приглядимся теперь к тому, как разбирался с племенными рефлексами (не с русским племенным рефлексом, а с рефлексами!) тот самый Сталин, который для кого-то "кавказократ".

Я не собираюсь ни воспевать, ни проклинать Сталина. Но вряд ли кто-то из людей, сохраняющих волю к объективности, может отрицать ценность для Сталина государства.

Как он понимал СССР, какова была его действительная идеологическая ориентация, любил ли он СССР как красную "весну человечества" или просто как царство, был ли он наследником дела Ленина или скрытым белым реставратором? Нет окончательных ответов на эти вопросы.

Но на вопрос, кого любил Сталин, а кого нет, – такой ответ есть. Он любил государство. Не кавказцев, которые не могли простить ему тоста "За русский народ!". И не русских, которым адресовал этот тост. И не евреев, как все понимают. А государство.

В силу этого он был обречен бороться с племенными рефлексами всех основных враждующих советских элитных кланов, сформировавшихся в предвоенную и окончательно оформившихся в послевоенную пору. Всех кланов – кавказского, в том числе.

Кавказский клан, возглавляемый Берией, был для Сталина необходимым фактором межкланового баланса – и только. Сталин полностью отдавал себе отчет в том, что такой вот кавказский элитный клан, спаянный племенным рефлексом, губителен для его, Сталина, государства. И регулярно этот клан окорачивал.

Берия, уже в ходе войны, и особенно в послевоенную эпоху, ставший кавказским клановым вождем, конечно же, хотел превращения СССР в конфедерацию. Хотел освобождения союзных республик от обязательности вторых (а по сути главных) русских секретарей ЦК этих республик. Хотел ликвидации особой роли русского языка в союзных республиках.

Союзные республики должны были, по плану Берии, превратиться в окраинные племенные вотчины. А Москва? В ней должен был быть соблюден принцип условного паритета. Между кем и кем? Между хозяевами дооформленных окраинных племенных вотчин и хозяевами недооформленной русской вотчины.

Дооформленность окраинных племенных вотчин плюс принцип паритета в Москве… Эта схема отдавала и Москву под власть "хозяев окраин".

Проект Берии по сути предполагал три уровня власти. Нижний – "хозяева окраин". Средний – кавказский клан Берии. Высший – сам Берия и его ближайшие сподвижники. Такой проект не оставлял камня на камне от государства, являвшегося для Сталина абсолютной ценностью.

С одной стороны – этот проект.

А с другой стороны…

С другой стороны – и тут из песни слов не выкинешь – Сталин отчетливо осознавал разрушительный потенциал, заложенный в клане, сформированном на основе русского племенного рефлекса. И воспроизводящем в иной модификации все тот же "Союз русского народа".

Выстраивая межклановый баланс и одновременно примериваясь к очередным репрессиям (которые, по его мнению, только и могли спасти от застойной схемы баланса), Сталин использовал лютую ненависть русского клана к Берии и кавказскому клану в целом. Но и только.

Послевоенная игра советских элитных кланов… Межклановый баланс, выстраиваемый Сталиным… Все это существовало отдельно от жизни наших народов, от их тяжелого труда по преодолению послевоенной разрухи, от недекларативного братства этих народов, рожденного в том числе и общей борьбой с завоевателем.

 

№34. 30.09.09 "Завтра" No: 40

"Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь". Что в этой формуле (союз народа-держателя с другими народами, создавшими государство) не устраивает людей, выступающих в роли ревнителей русского интереса? И утверждающих, что они являются наследниками "Союза русского народа"?

То, что данная политическая модель создала великое государство? Позволила победить в войне? Что в рамках этой модели народ-держатель создал впервые полноценную сверхдержаву? Что, опираясь на нее, под руководством человека, ненавидимого ревнителями русскости за нерусскость, русский народ в неслыханно короткие сроки победил разруху? Осуществил атомный проект, защитив себя от ядерного удара, после которого он никогда бы не опомнился? Ведь американское командование, замысливая атомную войну против нас, не по двум городам хотело ударить. И расхотело, только поняв, что мы ответим.

Что не устраивает ревнителей русскости? Стремительное развитие науки и техники? То, что итогом этого развития стал полет в космос, окончательно разрушивший миф о русских как о технически отсталом народе?

Что их не устраивает?

То, что преобразования страны, осуществленные с 30-х по 50-е годы, весь мир называл "русским чудом"?

Спросят: "А кто Вам сказал, что их что-то не устраивает?"

Отвечаю: "Они сами".

Все они теперь говорят, что русский народ был угнетаем империей, которую сам создал. Что эта империя была врагом прежде всего русского народа. Что русскому народу не нужна никакая империя – ни российская, ни советская.

Все аргументы против империй, созданных русским народом и обернувшихся против него, – мне известны. Мол, прибалты и кавказцы процветали, а русские деревни загибались. Мол, империя сосет кровь из народа-держателя, требует от него жертв в пользу других народов. А эти народы еще и неблагодарность проявляют.

Дело даже не в том, что существуют прямые иноземные инструкции, рекомендующие убеждать русских в том, что это именно так. И что подобные способы – указывать противнику на тяготы, связанные с крестом государственности – используются с незапамятных времен.

И не в том дело, что существовавшие деформации (а они были!) следовало исправлять не по принципу отсечения головы заради избавления от мигрени.

Дело в том, что развал империи, суливший русским избавление от разных прочих, ничего им не принес, кроме большой беды. Так ведь?

Кто сказал, что развал Российской Федерации как средство окончательного избавления от разных прочих не принесет еще большей беды?

О чем вообще речь? О том, чтобы были только русские и никого больше?

Что это значит и как этого достичь, сохранив хоть какое-то государство? Нельзя ли поинтересоваться его размерами? И протестировать его на жизнеспособность? А что если выживание русских (не сулимое им благоденствие, а просто выживание) возможно только при наличии у них сверхдержавы? Что если, суля им благоденствие ("Освободимся от инородцев – и заживем!"), их просто обрекают на гибель?

Что если речь идет о спецпроекте? Не о спонтанном неразумии, а о замысле, использующем это неразумие в своих целях, предполагающих окончательное решение русского вопроса?

1989 год. Первый съезд народных депутатов РСФСР. Выступает талантливый русский писатель-почвенник Валентин Распутин.

В. Распутин: "…А может быть, России выйти из состава Союза (аплодисменты), если во всех своих бедах вы обвиняете ее и если ее слаборазвитость и неуклюжесть отягощают ваши прогрессивные устремления? Может, так лучше? Это, кстати, помогло бы и нам решить многие проблемы, как настоящие, так и будущие. (Аплодисменты.) Кое-какие ресурсы, природные и человеческие, у нас еще остались, руки не отсохли. Без боязни оказаться в националистах мы могли бы тогда произносить слово "русский", говорить о национальном самосознании. Отменилось бы, глядишь, массовое растление душ молодежи. Создали бы, наконец, свою Академию наук, которая радела бы российским интересам, занялись нравственностью. Помогли народу собраться в единое духовное тело. Поверьте, надоело быть козлом отпущения и сносить издевательства и плевки. Нам говорят: это ваш крест. (Аплодисменты.) Однако крест этот становится все больше неподъемен".

Теперь есть Российская Академия наук вместо Академии наук СССР. Она радеет за русские интересы? И что нарадела? Распад СССР отменил массовое растление душ молодежи? Народ собрался в единое духовное тело? Неотсохшие русские руки вкупе с русскими ресурсами (природными и человеческими) создали экономическое благоденствие?

Крупный, искренний русский художник Распутин может выражать справедливую оскорбленность русских национальным сепаратизмом окраин – и в такой форме.

Депутат Распутин (то есть русский политик) – должен просчитывать очень многое. В том числе и то, в какой стан он входит, произнося те или иные слова. И чего этот стан добивается. Стан добивался ровно того, что мы получили. И тут "либо-либо". Либо полученное – благо. Но тогда: "Скажем хором "спасибо" за это благо дедушке Ельцину". Либо полученное – это зло. И тогда приведенная цитата есть невольное (или осмысленное?) соучастие во зле.

Так невольное или осмысленное?

Байгушев утверждает, что осмысленное. Что Распутин выступал от имени и по поручению "русской партии", стремившейся развалить СССР ради освобождения русских от инородцев. Что и Ельцин тоже был тайным ставленником этой же "русской партии".

Но, сказав "а", надо говорить "б".

Никогда не хотел сводить гибель СССР к проискам ЦРУ. Но то, что ЦРУ распада СССР хотело и работало на этот распад, – очевидно. По этому поводу написано многое. И не нашими теоретиками заговора, а маститыми американцами (в том числе, бывшими и действующими работниками ЦРУ, консультантами Госдепартамента, Пентагона, Белого дома).

Развалила СССР собственная элита. Что парадоксально. А то, что на распад СССР работали многие, в том числе, спецслужбы конкурирующей сверхдержавы, – это вполне естественно.

Но если распад СССР – это благо для русского народа (а теперь об этом начинают говорить хором представители "русской партии", тот же Семанов, например), то и ЦРУ, и Пентагон, и Белый дом – благодетели русского народа. Ведь они боролись за его освобождение от СССР!

А дальше – безусловный вывод. Если ЦРУ, Пентагон, Госдеп, Белый дом et cetera боролись за благо русского народа. Если "русская партия" боролась за это же благо – то у ЦРУ и "русской партии" были и общность интересов, и общая цель.

Как при этом мог не оформиться организационно союз ЦРУ и "русской партии"? Ведь его оформление в такой ситуации более чем естественно!

Скажут: "Ну и что, что сие естественно! Вы попробуйте доказать, что сие реально!"

Может быть, я бы и попробовал… Дело это, конечно, неблагодарное, но… Поверьте – не столь уж сложное. Но зачем мне это делать, если это уже за меня сделали представители "русской партии", гордящиеся тем, что их политическая родословная восходит аж к "Союзу русского народа"?

"Союз русского народа"… В отличие от так называемой "русской партии" ("русского ордена" и так далее) – это исторически достоверная, открытая политическая организация. Имевшая программу, лидеров, историю деяний и т. д. То есть все то, что может быть изучено с помощью обычных методов исторического исследования. Назовем тот "Союз русского народа" (сокращенно СРН) – СРН-1.

СРН-1 витийствовал, эксцентрически самовыявлялся и… и ничего не сделал для русского народа. Ровным счетом ничего.

Он обещал защитить империю от разного рода злодеев? Обещал.

Он ее защитил? Нет.

А хотел ли он ее защитить?

Защиту русского народа он понимал как борьбу с инородцами. Он защитил от них русский народ? Нет.

Мог он защитить русский народ, низведя эту защиту к борьбе с инородцами? Не мог. Потому что борьба с инородцами разрушала государство.

Инородцы тоже разрушали государство?

Во-первых, далеко не все.

Во-вторых, борьба с инородцами, разрушающими государство, абсолютно не означает спасения государства. Если эта борьба подрывает сами основы государственности (имперский принцип идентичности, например), то декларирующие такую борьбу герои сами подключаются к стану разрушителей. Кое-кто подключается по недомыслию, а кое-кто по злокозненности.

В-третьих, борьба с инородцами, объявленная "Союзом русского народа", завершилась – по мнению того же "Союза русского народа"! – абсолютной победой инородцев. Ну, так как же тогда "Союз" боролся?

Много раз говорил о том, что скулеж по поводу "еврейского коммунизма, поработившего русский народ", – унизителен для русского народа. А также омерзителен, бесконечно туп и лжив. Что доказать нетрудно.

Семен Михайлович Буденный – хто? Хасид? Грузинский террорист? Латышский стрелок?

И что это за народ, коли, пребывая во вполне живом и энергичном состоянии, обладая несопоставимой с "чужаками" численностью, он дает этим "чужакам" оседлать себя? И возит их на своем горбу… сколько лет?

Творцы данного гнусного вымысла уже запутались. Раньше они говорили, что недолго. Что лет через восемь-десять после "октябрьской смуты", организованной чужаками, русский народ опамятовался. И начал сбрасывать чужаков с помощью избранного им русского лидера Сталина.

Теперь выясняется, что Сталин такой же чужак. Но тогда речь идет о смертном приговоре русскому народу, изрекаемом его очередными спасителями. Потому что народ, который так долго возил на своем горбу чужаков, служил им, перешел в их жуткую веру, именуемую коммунизмом, – или вообще не имеет права на жизнь, или должен столетиями исправляться под бдительным присмотром иноземцев. Которые, в отличие от него, в подобный грех не впали.

Каких иноземцев? Ну, того же Майкла Кентского, например. А поскольку Майкл Кентский сам по себе ничего не исправит, то к нему надо присовокупить неоскоромившихся коммунизмом потомков эмигрантов первой волны. То есть русских, около ста лет живущих в США и Европе…

Стоп… Русских ли? Тут весь вопрос в том, что такое русские? Из политической модели, сооруженной на основе прелестного анекдотика (в коем Сталин и Троцкий – два сапога пара), с неизбежностью вытекает такой "перебор людишек", при котором НИКТО из этих эмигрантов не является русским. Правда же?

Итак, даже тот из иноземцев, кто, будучи потомком эмигрантов, как-то сопричастен русскому началу и может быть призван для излечения русских от въевшейся во все их поры семидесятилетней коммунистической заразы, – не является русским в том смысле, который предложен рассматриваемой моделью.

Ведь не от евреев только "модельеры" эти предлагают спасать русский народ, а от инородцев вообще (Сталин не еврей, но он ничем не лучше Троцкого, и плох не тем, что коммунист, а тем, что чужак). Отлично! (В том смысле, что так внятно, что дальше некуда). Принимаем принцип на вооружение и проверяем, как он работает.

Используем такой "тест на русскость" – и что?

Я уже говорил, что при использовании такого теста Алиса Гессенская – ничуть не более русская, чем Иосиф Джугашвили. Но русскость Майкла Кентского – как нонче говорят, "ниже плинтуса".

Он родственник Николая II? А кто такой Николай II? Почему он русский? Его мать – датская принцесса Дагмара. Его отец – сын принцессы Гессен-Дармштадской и Александра II, который был сыном принцессы Прусской Шарлотты и Николая I, который был сыном принцессы Софии-Доротеи-Августы-Луизы, дочери принца Фридриха Евгения Вюртембергского, и внуком Екатерины II, чья нерусскость всем очевидна.

Налицо беспредельная комичность того, что предлагается в качестве политической модели. "Тест на русскость унд наследная монархия" – смешно-с.

"Тест на русскость унд наследная аристократия" – смешно ничуть не менее.

Так что же предлагается? Иной принцип легитимации – не наследный?

Во-первых, это совсем не тот принцип, который выдвигает главный принципат, под чьи знамена собрались ревнители русскости.

Во-вторых, с таким принципом – тоже хлопот не оберешься. В наше-то время! Царя будем в зоне короновать? И аристократию тоже? Али как?

Сие возвращает нас к принципу "русскость унд". А тут один вариант смешнее другого. Негодовать на кавказскость Иосифа Джугашвили и предлагать в качестве альтернативы Георгия Романова, который является внуком Леониды Георгиевны, дочери князя Георгия Александровича Багратион-Мухранского, – согласитесь, уже чересчур комично. Все нынешние соискатели на роль царей и их окружения – как говорится, ни в чем себе не отказывали.

И смех, и грех… Почему смех – понятно. А вот почему грех?

Потому, дорогие коллеги, упрекающие меня в излишнем внимании к ахинее отдельного маргинала, что это – вовсе не ахинея отдельного маргинала. А выставляемая на всеобщее обозрение (и осмеяние) стратегия-с.

Выдвигающий ее коллектив гордится тем, что, являясь уже аж СРН-3, он наследует великое дело СРН-2. СРН-2 – это "русский орден" (по Байгушеву). Орден этот – закрытый. И его, в отличие от СРН-1 (который, если верить Байгушеву, породил СРН-2 не только идейно, но и организационно), нельзя изучать обычными историческими методами. Но изучать надо.

Согласно модели Байгушева, частью СРН-1 ушел за границу, а частью СРН-1 остался на территории, захваченной инородческими (еврейскими par excellence, но и не только) коммунистами. И, опять же, разделился на две части. Одна так и осталась в глубоком подполье. А другая пошла во власть с целью ее подрыва. И сформировала для этого СРН-2. Он же "русский орден внутри КПСС".

И не только сформировала! Но и стала активно бороться за развал чудовищного коммунистического государства, именуемого СССР! Освобождая русский народ от ига этого ужасного государства.

Освободив же русский народ от ига руками Ельцина как своего тайного ставленника, СРН-2 передал эстафету СРН-3. Чья задача – освободить русский народ из-под ига ужасного государства под названием Российская Федерация ("эрэфия", "путинярня" et cetera).

Спросят: "А Вы что, в эту ахинею верите? Вы не видите, что СССР разваливали национально-освободительные движения окраин, что если мятежи снова начнутся, то начнут их тоже окраины? Зачем Вы перекладываете все с больной головы на здоровую, пользуясь высказываниями людей, чьи моральные, ментальные и прочие характеристики Вам очевидны?"

Отвечаю. Исследование "специстории" предполагает внимательное отношение и к таким свидетельствам. Что же касается русского вклада в распад СССР, то, конечно же, необходимо категорически отличать русский народ (в любом смысле этого слова) от всяких там СРН. Конечно же, возлагать на русский народ ответственность за распад СССР так же глупо и аморально, как и снимать эту ответственность с окраин. Но надо с предельной ясностью отдавать себе отчет в нескольких обстоятельствах.

Обстоятельство #1 – актив окраин, поднимавший эти окраины на борьбу с СССР, был "спецактивом". Не на сто процентов, разумеется, но в своей наиболее существенной части. Те люди, которые знают до тонкостей данный вопрос, молчат. Но так уж вышло, что в последние годы существования СССР я мог знакомиться с данной специсторической проблематикой. Конечно, не в том объеме, как молчащие люди, – но мог.

Мои поездки по окраинам, беседы с высокопоставленными людьми, иные сведения, получаемые иным образом, – все это не оставляет у меня сомнения в "специальном" характере протестных окраинных активов. В том, что эти активы управлялись из Москвы. В том, что спецактивисты порой сами недоумевали, почему ими управляют подобным образом. И, превратно толкуя мотивы тех, кто это делает, готовились к худшему.

Обстоятельство #2 – Союз нерушимый республик свободных собирался Великой Русью не вообще, а под конкретный проект. Нельзя было демонтировать проект и сохранить Союз. Как только речь зашла об отмене той стратегической цели, ради которой народы собрались в красную (советскую) империю – что должно было их удержать вместе? Предложенное вхождение в мировую цивилизацию? У каждого из народов были свои способы войти в эту цивилизацию. И свое представление о том, куда именно и как надо входить. СРН-2 раскручивал истерики по поводу чудовищности советского проекта? Раскручивал. Он работал тем самым на демонтаж СССР? Работал.

Обстоятельство #3 – эмигрантская часть СРН-2 и его советская элитная часть и вправду "перестукивались". Причем весьма специфическим образом. И здесь я должен дать слово Байгушеву. И предлагаю всем внимательно вдуматься в то, что прочитывается обычно крайне небрежно.

Книга А. Байгушева "Русский орден внутри КПСС" начинается словами: "Одна встреча во многом определила мои взгляды и мою борьбу". И тут же следует пояснение: "В далекой моей молодости, в середине 60-х годов, когда меня молодым человеком профессионалы готовили на случай возможных нелегальных вояжей на Запад, со мной стала индивидуально заниматься дочка знаменитого Михаила Владимировича Родзянко". (Байгушев А.И. "Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает…". М., 2006, с.5.)

Предлагаю к рассмотрению два подхода к данному утверждению Байгушева.

Возможно, он ТОЛЬКО врет. И ТОЛЬКО перевирает. То есть то, что он и врет, и перевирает – очевидно. Но ТОЛЬКО ЛИ он врет и перевирает? Если он ТОЛЬКО врет и перевирает, то реагировать на его байки вообще нельзя. Но тогда надо всем вместе об этом договориться. И сделать сайт АПН единственным байгушевским рупором.

Но ведь возможно, что Байгушев НЕ ТОЛЬКО врет. И НЕ ТОЛЬКО перевирает. Что была подготовка нелегалов. Что в ней участвовала некая родственница Родзянко. Или особа, проходившая под таким спецбрендом.

Я-то как раз предлагаю к рассмотрению этот, второй, подход. Но если хоть в каком-то виде его принять, то картина без преувеличения чудовищна.

Ведь Байгушев говорит о нелегалах! О "святая святых" любой разведки. Иноземная дама, совершающая челночные вояжи как коза, запущенная в ЭТОТ огород!.. Это значит… Впрочем, для того, чтобы понять в полной мере, что это значит, стоит более развернуто процитировать автора.

"Старая, но еще поразительно красивая дама проживала в Швейцарии. Однако регулярно наведывалась в Москву, где в КГБ и АПН натаскивала будущих ряженых "немцев", не столько даже оттачивая на характерный беспроигрышный диалект во владении языком, сколько нажимая, чтобы не засыпаться, на манеру держаться в обществе, характерные бытовые детали, манеру есть и прочее, прочее". (Там же, с.5.)

При чем тут АПН, вообще понять невозможно. Тут опять "или-или". Или Байгушев ПОЛНОСТЬЮ не в теме и не в себе, ПОЛНОСТЬЮ путает работу "под крышей" с работой нелегалов, или он НЕ ПОЛНОСТЬЮ путает божий дар с яичницей.

Но тогда…

Тогда какая-то дама, проживающая в Швейцарии, почему-то регулярно наведывается в Москву. И – имеет возможность беседовать с будущими нелегалами! То есть имеет доступ к их физическому портрету, портрету психологическому… А значит, и ко многому другому.

Получив эту возможность, "старая, но еще поразительно красивая дама" возвращается в Швейцарию. На следующий день ее навещают работники ЦРУ. Не навещают? Кому такую лапшу можно навесить на уши?!

Вытряхнуть из женщины, осуществляющей многократные вояжи в СССР, все данные по поводу содержания и целей ее визитов – святая обязанность ЦРУ. Причем настолько очевидная и безальтернативная, что вывод один. Если такая дама действительно существовала и вояжировала, то по заданию ЦРУ.

Подобный вывод, очевидный даже для нас, был абсолютно очевиден для КГБ вообще и его "святая святых" – подразделений, занимавшихся нелегальной разведкой.

Что, у этих подразделений не было на нашей территории людей, знавших манеры и язык в совершенстве? Нечего дурака валять! А значит – вновь "или-или". Или Байгушев несет абсолютную ахинею. Или эта ахинея не является абсолютной. То, что это ахинея, понимает любой вменяемый человек. Но абсолютная ли ахинея? Вот вопрос, которым обязан задаться тот, кто занимается не обычной историей, а специсторией и теорией элит.

Если эта ахинея является не абсолютной (а я считаю именно так), то что из этого следует? Что "старая, но еще поразительно красивая дама" – двойной агент. Агент ЦРУ и агент наших особо секретных подразделений КГБ. А значит, не просто двойной агент. А – двойной агент, допущенный КГБ к нашему нелегальному контингенту и не допущенный ЦРУ к его нелегальному контингенту. Зачем тот контингент обучать манерам, которые ему и так известны? А советских манер дама, проживающая в Швейцарии, по определению знать не может.

Итак, дама эта – даже не двойной агент, а КАНАЛ.

Канал – это штука очень серьезная. И – обязательная. Но обычному "каналу" не предлагают на обозрение своих нелегалов. Значит, это не обычный канал. Какой же?

Это может быть ТОЛЬКО канал, имеющий своей окончательной целью разрушение нашего государства. Разрушение – путем построения внутри него не просто "пятой колонны", а спецэлиты. Которая должна быть объединена со спецэлитой противника общей целью. Целью разрушения СССР, являющегося для нашего противника конкурирующей сверхдержавой, а для советских спецэлитариев – "ярмом на шее русского народа", "еврейским оккупационным режимом".

Нам предлагается сюжет более чем экстравагантный! С чьей-то подачи (чьей?) "старая, но еще очень красивая дама" (так и вспоминается "Визит старой дамы" Дюрренматта) должна отобрать советских спецэлитных антисоветчиков и сформировать из них подрывную структуру.

Но она может это сделать только с санкции наших высоких спецэлитных руководителей. Которые, в свою очередь, должны получить на это высочайшую санкцию.

Как именно они получают эту санкцию – вопрос отдельный. Но они не идиоты и не самоубийцы. И без высочайших санкций на столь стремное дело идти не будут. Что же касается способа получить санкцию, то он понятен: "Они полезут к нам, мы к ним. В итоге мы их грохнем. Нелегалов выдадим бросовых. Впарим через них нужную информацию…"

Правда – или способ прикрыть подрывной замысел? Тут все определяется результатом. СССР рухнул. И это позволяет предположить, что лица, получавшие санкцию, прикрывали своими рассуждениями о пользе такого начинания подрывной замысел.

И вы, дорогие мои соратники, подлинные патриоты, хотите сказать, что все это несерьезно и не заслуживает внимания? А что тогда, простите, его заслуживает?

Корпорация не может не защищать свою репутацию. У нее есть масса способов это сделать. Есть люди, и поныне не лишенные влияния, чье прошлое сентенции Байгушева компрометируют. И опять же, речь не об их прямых реакциях ("начнешь оправдываться – хуже будет", "кто он такой, чтобы мы оправдывались?"), а о других, хорошо известных им формах информационного поведения. Когда вместо всего этого – гробовое молчание, возникает странное ощущение. "Молчание – знак согласия"?

Нет уж, коллеги, давайте не торопиться и внимательно читать откровения Байгушева о том, чем именно занималась его героиня, приезжая многократно в СССР из Швейцарии.

"Аристократическую даму расположило ко мне мое прохоровское происхождение (по матери). Дед мой, в молодости знакомец ее отца Родзянко, мне тоже кое-что успел порассказать. И, найдя кровно интересующую обоих нас проблему, мы с ней в наши "выходы в общество" – на концерты и выставки, в театр и рестораны по линии "Интуриста", смешиваясь с немецкими туристами и практикуясь в немецком, – часами тайно беседовали на тему, исчезнет ли русская нация?" (Там же, с.5-6.)

Что здесь описано? Подготовительный этап вербовки. Дама приезжает в СССР и "фильтрует" – отбирает подходящий для вербовки контингент. Поскольку у каждой такой дамы есть свой профиль, то данная дама отбирает контингент, зацикленный на русскую тему и еврейский заговор. Но дело не в том, кто на чем зациклен. А в том, кто на что готов работать. Любая зацикленность – всего лишь благодатная почва. Выявил её – сей семена. И жди, когда произрастут специфические растения.

Проверив, что почва подходящая (внук Прохорова западает на антисемитскую наживку), дама сеет семя и ждет, пока оно взойдет. Она ведь не одно семечко такое посеяла – с благословения каких-то наших странных спецэлитариев. Она много таких семян посеяла.

А какой-то другой "сеятель" сеял семена на соседней почве. Но приглядимся внимательнее к тому, как всходили семена, посеянные на этой почве. Откровенность Байгушева – поразительна.

Вначале речь идет о передаче через него антисоветской литературы. Это вам уже не курлыкать на сомнительные темы с сомнительной собеседницей! Это нечто гораздо большее.

"Старая дама даже решилась и, чтобы раскрыть мне глаза, тайно провезла и передала мне предсмертные записки ее отца. Это был практически покаянный вариант по сравнению с теми "хорохорившимися" записками, которые были изданы им в Ростове-на-Дону в стане Деникина… […] Привезла мне моя фея и такую же практически покаянную стенограмму воспоминаний Гучкова и даже копию великой и отчаянной рукописи Н. Е. Маркова "Войны Темных Сил" – о закулисе масонских лож и "жидовствующего" подполья в России". (Там же, с.10-11.)

Предлагаю к рассмотрению зеркальную схему.

Гражданка СССР (желательно англосаксонская коммунистка) приезжает в США. Находит там представителя WASP (белого англосакса-протестанта), уверенного, что его век заедают евреи, негры, китаезы, итальяшки и пр.

Что, нет таких англосаксов в США? Их предостаточно. Многие из них именуют американскую политическую систему "сионистским оккупационным правительством" (zionist occupation government). Ну, именуют и именуют. За этим следят, это не поощряют, но и не более того. Подрывной деятельности нет? Болтай на здоровье. Но когда к такому WASP начинает регулярно наведываться гостья из СССР – WASPа возьмут под колпак, где бы он ни работал. А если гостья станет через WASPа распространять напечатанную в СССР литературу подрывного характера… Если WASP вдобавок работает не на бензоколонке, а в ЦРУ… Знаете, как на это отреагируют ФБР и ЦРУ?

Как полагалось реагировать в стране, гражданином которой являлся Байгушев, – вы, конечно, знаете. Сажать полагалось. За "распространение либо изготовление или хранение литературы, содержащей клеветнические измышления, порочащие советский государственный и общественный строй". (См. УК РСФСР, например, статья 70).

Но советская власть, вестимо, была антигуманна и бессмысленно-кровожадна. В отличие от американской, чьи представители (сотрудники Гувера и Энглтона) без всякой кровожадности и с исключительной гуманностью обошлись бы с подобным спецслужбистским WASP: пытки в спецтюрьме, физическая ликвидация… Это подробно описано в американской литературе, к которой и адресую. И вновь передаю слово А. Байгушеву:

"Якобы для дела (для проверки прошлого старых эмигрантов, с которыми предполагалось выйти на перспективные контакты) мы с ней даже забрались в закрытые даже для историков разделы Центрального государственного архива – фонд ЦГАОР СССР #116 – Союз Русского Народа и фонд #117 – Русский народный союз имени Михаила Архангела. И жадно пили их горько русский потаенный яд". (Там же, с.11.)

Гражданка СССР, завербовав гражданина США, проникает с его помощью в закрытые архивы американских ведомств и…

И строит нужное ей подполье. Вновь – Байгушев:

"А потом мы с аристократической дамой вдохновенно на пару честили евреев. Она закатывала глаза и вздыхала: – Видит Бог, я не антисемитка. Но еще мой "пап #225;" говорил: антисемит – это вовсе не тот, кто выступает против евреев; антисемит – это тот, против кого выступают евреи. Так что, если мы с тобой верим в Россию, то обязательно окажемся у "них" в антисемитах. Видно, такова уж наша историческая провиденциальная судьба". (Там же, с.11.)

Антисемитизм обсудим отдельно. Здесь же укажем, что хоть о евреях, хоть о погоде… Главное не о чем, а зачем! Так зачем же? Байгушев:

"Мы оба вздыхали и строили наивные планы, как попытаться умно организовать уже русскую спасительную закулису в иудаизированном СССР, чтобы хоть как-то оттянуть процесс крушения русской нации. И многое из советов старой дамы я и мои друзья вскоре использовали при организации движения "русских клубов", которое дало русским относительную передышку на двадцать брежневских золотых "застойных" лет". (Там же.)

Это вам уже не агитация и пропаганда, а создание подпольной организации. У нас отношение к подобной деятельности регламентировалось по преимуществу статьей 72 УК РСФСР. А у них?.. Что у них бы сделали за создание с помощью КГБ (это ведь главное в рассматриваемой модели!) "очистительного подполья" в ЦРУ и Госдепе? Догадываетесь?

Но вернемся от умозрений к наличествующему. Что сооружено "коллективным байгушевым"? Покаяния за преступное соучастие людей, именующих себя русскими патриотами, в том, что прекратило жизнь страны и поставило русский народ на грань небытия, мы не видим. Налицо определенный тип новой русской идеологии. СССР – "империя Зла", "коммунизм – это фашизм", а русская верхушка из ЦК и КГБ героически создала "антифашистское" подполье и в союзе с ЦРУ низвергла "империю Зла", освободила русских от "коммуно-фашизма". Все, кто это сделал, должны быть возвеличены. И именно все! Генерал Власов – в первую очередь.

Что после этого останется русскому народу в виде смыслов, без которых он существовать не может? Уж точно не День Победы.

 

№35. 07.10.09 "Завтра" No: 41

1945 год… Для многих "белых" победа над фашизмом была победой русского исторического духа. Как феникс из пепла, восстала новая империя, она же Союз… Раз этот Союз "сплотила навеки Великая Русь", говорили многие "белые", значит, исторический дух сотворил новую империю не абы как, а из пепла империи предыдущей! Ордена Суворова, Кутузова, Александра Невского… В мучительных раздумьях о провиденциальности всего этого зачиналось красно-белое имперское примирение ("Велик ты, русский дух, способный сотворить подобное чудо! Велик и ты, загадочный избранник этого духа, кавказский террорист, связавший порванную цепь имперских времен!").

1991 год… Расправа с тем, что сотворил этот великий дух, вовлекла в очень хрупкий "красно-белый альянс" кое-кого из тех, кто не соглашался примириться с СССР до его распада. Слишком неприемлемо было для этих вовлекшихся перестроечное глумление над русским историческим духом. Да и над духом вообще…

1996 год… Газета "Завтра" создавала постсоветский альянс имперцев – красных и белых – для оппозиции вообще и Зюганова в частности. Воспользовался ее наработками – Ельцин. По необходимости воспользовался – избираться-то надо было!

1999 год – эти наработки использованы (уже не только по необходимости!) Путиным. Что-то в идее красно-белого альянса было как-то созвучно Путину. Именно "что-то" и "как-то". Не более того. Но – и не менее. Иначе Путин не заявил бы, что распад СССР – это геополитическая катастрофа. Что Сталин лучше Гитлера. И так далее.

Делая эти заявления, Путин сознательно шел на потери во всем, что касалось внешнеполитической имиджевой игры. Только ли ради приобретений в том, что касалось имиджевой внутриполитической игры? Не думаю… Было в этих путинских заявлениях что-то, не сводимое ни к какой игре. Опять же – "что-то", и не более того. Но – и не менее.

Похвала СССР (мессидж "красным"), похвала Солженицыну (мессидж "белым")… Как не запутаться, не взорвать изнутри консенсус, противоречивый до крайности? Известно, как! Рамку надо задать сооружаемому консенсусу. Деникин – "наш" (Гитлера не поддержал, державу на части разделить не хотел). Краснов – "чужой" (и державу хотел разделить, и Гитлера поддержал).

2005 год… В Россию стали наведываться гонцы от влиятельных международных структур параполитического характера. В привозимых ими посланиях говорилось о необходимости выполнять ранее взятые обязательства – отделяя Северный Кавказ, "оформлять" тем самым… Что? В посланиях педалировалась тема "цивилизационного шва" и вывода из Государства Российского всего, что находится по другую сторону этого "шва".

2006 год… Олигархи, вняв посланиям, забегали по кремлевским коридорам… Закудахтали о том, что "Кавказ мешает нашей модернизации"… Что он "цивилизационно чужд и небезопасен"…

2008 год… Иноземные ревнители идеи "цивилизационного шва" перешли от слов к делу. И – получили отпор. "С Кавказа мы не уйдем", – сказал Путин в разгар цхинвальской "пробы пера", затеянной во исполнение переданных нам в 2005 году ультимативных посланий.

Но это произошло в августе 2008-го. А с мая 2008-го (после избрания Медведева) началась кампания по демонтажу красно-белого имперского альянса. Являющегося – подчеркну еще раз – с момента прихода Путина к власти вовсе не забавой контрэлитных имперцев из "Завтра", а ИДЕОЛОГИЧЕСКИМ ЯДРОМ созданной политической системы.

Вопли по поводу недопустимости "Красного проекта", подробно разобранные мною в книге "Исав и Иаков", – чем были по большому счету? Попыткой переиграть при Медведеве все то, что сложилось при Путине. И, повторяю, стало идеологическим ядром политической системы! Подрыв построенной системы в условиях, когда у Медведева нет никаких шансов на построение новой системы… Не слабо!

В статье "Россия, вперед!" Медведев впервые с полной определенностью заявил о том, что заниматься обрушением существующей политической системы НЕ ХОЧЕТ.

Заявить-то он заявил… Но попытки обрушения системы "от имени и по поручению" главы государства – не прекращаются. И дело не только в неприлично оголтелом антипутинизме, генерируемом лицами, рекламирующими себя в качестве доверенных сотрудников президента России.

Налицо – замысел другого размаха. Согласно коему "белые" должны быть выведены из альянса с "красными" и наделены новой – не имперской и даже антиимперской – идентичностью. Что открывает возможность для построения союза "новых белых" с либералами. Какими именно либералами? Это-то и есть главный вопрос.

Для затравки предлагается союз "новых белых" с либералами, восхваляющими медведевскую "перестройку" и противопоставляющими ее "жуткому путинизму". Но это именно для затравки!

Сдвинувшись даже на шаг в эту сторону, Медведев теряет политическое равновесие, обрушивает сложившуюся политическую систему (нельзя демонтировать идеологическое ядро системы и сохранить систему) и… Союз околомедведевских радикальных либералов с "новыми белыми" – штука слишком непрочная… "Коротко живущий политический изотоп"… Этот союз очень быстро трансформируется в "оранж-русизм". А как только подобная трансформация осуществилась – тушите свет! Никакой модернизации. Государство распадается на части. Медведев объявляется подельником Путина и отправляется следом за ним на скамью подсудимых.

Да, нынешний Кремль не камикадзе. Но… Но попытки перейти от красно-белого имперского альянса к тому, что я назвал "коротко живущим политическим изотопом", – системны и настойчивы. Были бы они иными – не стал бы я бить тревогу по поводу нового консенсуса Х и Y, фактически являющегося консенсусом "новых антиимперских белых" и оранжистов, предлагающих кремлевским либеральным фрондерам таскать каштаны из огня "оранж-русизму", формируемому на "антиимперской белой основе".

Антиимперские белые? Разве это вообще возможно? "И невозможное возможно", – сказал поэт по другому поводу. Антиимперские белые (они же "новые белые") – это именно невозможное, становящееся в нынешней ситуации не только умозрительно возможным, но и настойчиво воплощаемым в жизнь.

Одно дело – белые контрэлитные имперцы, поклоняющиеся русскому духу, творящему имперские чудеса ("Там русский дух… там Русью пахнет"). И – в силу мечты об имперском величии – неизбежно обеспокоенные проблемой развития (какое имперское величие без развития?).

Другое дело – "новые белые", для которых…

Чем является для этих "новых белых" русский исторический дух?

Их основной тезис состоит в том, что любая империя пожирает русский народ. Понимаете – любая! Не верите – почитайте Соловья, Семанова и других. Но кто строил-то одну империю за другой? Русский исторический дух!

Что? Он еще и новгородскую демократию соорудил?

Во-первых, эпизод не может перекрыть мейнстрим, историческую многовековую традицию. И это все понимают.

Во-вторых, обопрешься на эпизод – разбудишь антимосковские страсти. И тогда – прощай, государство!

Нет уж, если скверна любая империя, то скверен (неполноценен, ущербен) и русский дух. А значит, и русский народ. Кто о скверности русского духа говорит? Янов об этом говорит, Афанасьев – и другие. А кто о скверности империи? Соловей, Семанов, Байгушев – и другие.

Вот вам и воплощение идеи альянса антиимперских белых, именующих себя "страшно русскими", и наиболее антирусских либералов. Альянса, замещающего собою красно-белый имперский альянс, лежащий – повторю в который раз – в основе нынешней политической системы.

Нужно быть совсем слепым, чтобы не увидеть, КАК это сооружается. И совсем тупым, чтобы не понять, ЗАЧЕМ это сооружается.

Ведь если дух скверен – то народ, дабы спасти его от скверного духа, следует подвергнуть иноземному "экзорцизму". А поскольку дух-то этот (иначе – "имперский бес") столетиями обитал в русском теле, то и "экзорцизм" не будет коротким. Это первый вывод из основополагающего для нового альянса суждения: "Империя скверна – русский дух строил именно империи одну за другой – русский дух скверен".

Второй вывод – покруче первого. Изгнал ты скверный дух из тела. Что дальше? Либо надо оставлять тело без духа, либо инкарнировать в это тело новый дух.

Если оставить тело без духа, то оно распадется.

Значит, надо инкарнировать в тело новый дух. А какой?

Национальный?

Национальное государство – это, как ни странно, предмет особой заботы нынешней власти. Которая опирается на красно-белый альянс в идеологии, но не хочет реализовывать то, что следует из этого альянса, – в политической практике. Нынешняя власть не хочет ни дальнейшего развала, ни восстановления империи. И ПОТОМУ постоянно говорит о Модерне. Модерн-то – это и есть национальный дух. Он и только он зачинает нацию. Он и только он использует нацию в качестве субъекта модернизации.

Почитайте тексты ревнителей очистительно-уменьшительной русскости! Вы без труда обнаружите, что все они – НЕ модернизаторы. А значит, НЕ создатели национального государства. А значит, НЕ националисты в строгом смысле этого слова.

Но они и НЕ "народники", для которых русский исторический дух – велик в своей имперской зиждительности.

А кто же они тогда? Создатели новой русской общности, скрепляемой идеями нового – не имперского и даже антиимперского – русского православия?

Во-первых, мы просто знаем, что в очистительно-уменьшительной когорте многие из "очистителей-уменьшителей" скептически относятся к православию. Противопоставляя ему, например, язычество.

Во-вторых, со светскими-то людьми что в такой новой русской общности делать будут? Живет себе на севере нашей Родины некий русак. И всем он хорош для очистителя-уменьшителя, но в Бога не верит. Что делать с этим русаком? Изгонять его из общности? Принуждать к принятию христианства?

Мрачен ты, вывод, следующий из этих, поневоле напрашивающихся, вопросов. И потому не хочу я торопиться, знакомя с тобой читателя. Надо набраться терпения, поднакопить фактов, отказаться от торопливых умозрительных построений. Посему – займемся сугубо политической и потому конкретной стороной дела.

Признаем, что Кремль раздираем противоречием между идеологической основой построенной им системы – и политической практикой.

Признаем также, что зарождающийся альянс оранжистов и очистителей-уменьшителей вынужден воевать на два фронта. И против красно-белой имперской партии, и против Кремля. Хоть и не приемлющего имперцев в своей политической практике, но вынужденного опираться на них в идеологии.

Кто для зарождающегося альянса – главный враг? Казалось бы, Кремль. ("Имеющийся кремлевский консенсус – побоку! "Оранж-русизм" – на его место! РФ – в распыл!").

Стоп! Обрушил Кремль – начинай политическую борьбу с имперцами. Ибо красные имперцы тут же станут апеллировать к опыту СССР, а белые имперцы… Чем они лучше красных для тех, кто сооружает альянс оранжистов и очистителей-уменьшителей?

Белым-то имперцам еще и Польша с Финляндией могут быть желанны. И уж, как минимум, им желанен Кавказ, Средняя Азия, сопредельные братские славяне… Кошмар!

Поэтому новому альянсу – надо и по Кремлю долбануть, и по имперцам этим самым. Причем так, чтобы к моменту краха Кремля имперского оппозиционного субъекта с его красно-белым консенсусом не было. Что значит "не было"? Понятно, что! Желательно, чтобы Кремль, сдвигаясь в сторону либерализма и "новых белых", подорвал основу имперского красно-белого консенсуса. Легализовал неприемлемые для этого консенсуса субъекты и идеологемы. Залудил бы что-нибудь этакое экстравагантное по поводу Дня Победы… Восславил генерала Власова… И так далее.

Делегировать Кремлю демонтаж красно-белых имперцев… Демонтировать затем Кремль и оказаться политическим монополистом… Вот в чем задача архитекторов нового альянса.

Но зачем этим архитекторам любой русизм, хоть бы и "ново-белый" и "антиимперский"? Дело в том, что "оранжевые" полностью потеряли связь с массами. Даже с люмпеном. На одном мате и попсе такую связь не построишь. Связь с люмпеном, пухнущим на дрожжах регресса (какой же регресс без роста люмпенизации?), "оранжевым" должны обеспечить очистители-уменьшители. Мол, уберем "чурок" и заживем, как в раю!

Оранж-русизм… Тут каждый считает, что использует другого. Собирательный Белковский хочет использовать собирательного Семанова, наплевав на его рассуждения о "картавых брюнетах", пристраивающихся к подлинно русским силам… Собирательный Семанов хочет использовать собирательного Белковского, наплевав – понятно на что…

На самом деле, и те, и другие понимают, что им вменяется ликвидационная роль. И потому неважно, кто кого использует. Для одних эта роль – суть возможность наворовать самим и сбежать ("А то что всё в один абрамовичевский карман?"). Для других та же роль – суть возможность покуражиться и сгинуть ("Я хоть диван спалю, но клопов выведу", – откровенничал со мною один ультрарусский экстазник).

Оранж-русизм… Аналитика подобного начинания не должна пренебрегать иррациональным, то есть страстью. На холодной сковородке яичницу не изжаришь. Давайте попытаемся понять, в чем "истина русистских страстей". Я имею в виду "русистов", собираемых под "оранжевые" знамена. Речь идет об очень печальной истине. О том, что ЭТОТ русизм является – впервые в тысячелетней истории – "малонародным". То есть он основан на частичном заимствовании установок, свойственных только малым народам. Причем на заимствовании именно негативных установок, свойственных этим народам.

Позитивные же установки (особая консолидированность, например) – не заимствуются. В силу этого – в рассматриваемой русистской страсти, представьте себе, доминирует стыд. "Русисты" (очистители-уменьшители, "новые белые" etc) – в этом никогда не признаются. Но в каждом вопле их больной души сквозит это и только это.

Им стыдно за то, что они русские.

При этом они понимают, что они русские. Понимают и то, что от русскости им не убежать. Но им очень бы хотелось от нее убежать.

Куда? Да куда угодно! Куда глаза глядят! Есть люди, которые в детстве не знали, что еврей, которого они называют "папа", – не папа, а отчим. Узнав же это, а также то, что папа – не восхитительный еврей, а ужасный русский, эти люди чуть не свихнулись! Поняв, что они обречены на идентичность, которую ненавидят и которой стыдятся.

А разве Синявский, назвавший Россию "сукой", – это не то же самое? Он и себе в лицо плевал, не только другим. Он понимал, что является сыном этой "суки", – и страдал от этого, стыдился этого.

Почему же очистителям-уменьшителям так стыдно за свою русскость?

"Потому что, – говорят они, – наша Родина (Россия-Мать) приняла еврейский коммунизм, возила его на своем горбу, позволяла себя дурачить омерзительным инородцам. Они же – восхитительные инородцы (вот ведь как нас дурачили!). Нас – это кого? Это – детей отвратительной Матери. Детей такой Матери и надо дурачить! Тем более, что эта Мать перед тем, как усадить себе на хребет евреев-коммунистов, так же покорно возила много кого – немцев, прочих разных. Как стыдно за такую Мать! И за народ, который ею порожден! Как стыдно к этому народу принадлежать! Но ведь принадлежим! И чем искупишь эту принадлежность? Только соучастием в убийстве столь скверной Матери! И – в гибели порожденного ею народа. В его окончательном растлении, в его распылении, уничтожении. Пусть покарает ЛЮБОЙ бич дитя такой Матери. Хоть исламский, хоть китайский, хоть американский ядерный".

Скажут, что подобный монолог невозможен. Но, во-первых, это типичный монолог любого еврея-антисемита, кавказца-кавказофоба и так далее. Как может не быть русских русофобов? Открытых или тайных. У всех народов это есть, а у русских нет? Так не бывает!

Во-вторых, это описано в нашей культуре. Великий Достоевский не из пальца высосал образ Смердякова. И его весьма последовательную философию, позже названную "смердяковщиной". То, что мы наблюдаем сейчас, – это не очень сильно скрываемая смердяковщина, превращающаяся у нас на глазах в нечто неслыханное. Стратагему, идеологему… Конечно, только регресс мог обеспечить такое превращение. Но он же идет! И – обеспечивает.

В-третьих… Фото на обложке элитного американского журнала 50-х годов ХХ века. На фото – русские эмигранты. Под ним – надпись: "Они хотят, чтобы мы объявили войну немедленно". Речь шла о ядерной войне, в ходе которой предполагалось нанесение ударов по всем крупным промышленным городам СССР. Такие ядерные удары стали бы концом русского народа.

Уничтожить нынешнюю власть, уничтожить имперцев, запустить центробежные тенденции, кинуть народ под каток геноцида и этноцида – и этим избыть свою русскость… Вот какова страсть – русистский огнь, на котором должна быть изжарена "оранжевая" яичница.

Что? Северо-западная Россия в Европу впишется? А Нечерноземье? Оно туда тоже впишется?

Та "русская партия", которую я анализирую, – это партия смердяковых, партия русской смерти, партия самоотрицания, партия-вирус. Но это еще и спецпартия.

Вот уже и съезд каких-то радикальных русских националистов – в Киеве! Отчего бы не сразу в Лэнгли?..

Русские не могут быть малым народом. Они абсолютно не готовы к этому. И буде реальной окажется альтернатива между бытием в виде малого народа или небытием – они, как это ни ужасно, выберут небытие. Зачем навязывать такую альтернативу?

Русские не только не хотят, но и не могут быть малым народом. Кроме того, они – и это все понимают – живут на очень специфической территории, не предполагающей возможности выделить на ней "чисто русскую зону". Потому что эта зона окажется "дырчатой". То есть не приспособленной для построения государства. Идем дальше. Территория сия является еще и предметом мощных внешних притязаний. Сибирь захотят китайцы. Что этому противопоставят русские, собравшиеся в маленькое государство? Они просто отдадут Сибирь. Значит, в маленьком русском государстве Сибирь не предполагается. А что русские, собравшись в такое государство, противопоставят претензиям ислама? Значит, в маленьком русском государстве не предполагается Поволжья и еще многого. А что предполагается?

И как маленькое чисто русское государство должно разбираться с претензиями массы малых народов, испокон веку живущих на единой с русскими территории? Татары будут сидеть в своей "дырке", а удмурты в своей? Ой ли!

Это все азы, многократно изложенные теми, кто глядит на странные фортели "русской партии" и вопрошает: "Ребята, вы в своем уме?"

"Ребята" же – ухмыляются. Все это они понимают! Не от креста имперской государственности хотят они избавить русских, но от креста государственности как таковой. Какова судьба русских как безгосударственного народа – понятно. Избавляя русских от государственности, "русская партия" избавляет их от жизни. А значит – является партией русской смерти.

А теперь вопрос на засыпку.

Если есть мощные внешние силы, задача которых обеспечить русскую смерть, то как они могут не облизнуться на наличие "партии русской смерти"? Тем более, что навязывать русским смерть извне – дело контрпродуктивное: тут-то как раз русские подсоберутся. А вот подсовывать смерть изнутри… Как показала история вообще и история перестройки в частности – это далеко небесперспективное начинание.

"Русская партия" подробно перечисляет, кого именно и как она ненавидит. Но если все обстоит так, как я описал (а оно обстоит именно так), то ей осталось поведать нам, как именно она ненавидит русских. Осталось признаться, что своих ненавидят больше, чем чужих. И, стыдясь до судорог того, что к этим "своим" принадлежат, закатывают компенсаторные (антисемитские, антикавказские или иные) истерики.

Антисемитизм как "русская песня"?

Недавно эту песню спел Бжезинский, заявив о том, что американцы должны сбивать израильские самолеты, если они полетят в сторону Ирана. Антисемитизм Бжезинского – делает его русофилом? Приведенный пример показывает, что антисемитизм вполне может быть истребительно-антирусским. Для того чтобы это констатировать (а я сие давно делаю!), совершенно не обязательно быть евреем. (Несколько экстазников из числа особо неинформированных все еще ищут во мне следы еврейского происхождения, но те, кто поумнее, давно успокоились – мол, нельзя поймать черного кота в черной комнате, если его там нет).

У истоков истребительно антирусского антисемитизма – некий господин Бразоль. Который аж в 1919 году стал консультировать набирающего силу Гувера, будущего директора ФБР. Набрал Гуверу соответствующую команду консультантов. Воспитал целую плеяду специалистов.

Антисемитизм в США невозможен? О, моя наивная Родина! В 30-е годы на дверях многих ресторанов США висели таблички: "Неграм, евреям и собакам вход воспрещен". Маккартизм был очень густо сдобрен антисемитизмом. Гувер отнюдь не чурался антисемитизма. Но главное – не в антисемитизме как таковом, а в его направленности. Бразоль и Ко использовали антисемитизм для развала СССР и окончательного решения русского вопроса. Они убедили хозяев, что победить СССР без войны можно, внушив его гражданам, что коммунизм – это злобная еврейская затея.

Но кто должен это внушать гражданам СССР? Не либеральный же контингент! Бразоль и Ко потому и стремились создать особую "русскую партию", что им нужно было завоевать симпатии массового нелиберального русского контингента. Их хозяева не брезговали и другими нелиберальными контингентами – исламским, в первую очередь. Но это поручалось не Бразолю, а Беннигсену.

Бразоль же, используя административный ресурс ФБР, маккартизм и прочее, создал за пределами ФБР спецгруппы, способные вести среди нужного контингента антисемитскую антисоветскую пропаганду. Одна из групп была создана – представьте себе! – в Колумбийском университете. И именно ее пропаганда нашла отклик в душах ряда советских лиц, стажировавшихся в этом университете. Обработка А. Н. Яковлева (и не его одного) шла именно по бразолевской схеме.

Еще недавно многие фыркали, когда им говорили об антисемитизме Бжезинского. Теперь они уже не фыркают по этому поводу. Но фыркают по соседним: "Эка что выдумал! Главный сионист – Яковлев – видите ли, антисемит!"

Спросите приближенных Яковлева. Они вам подтвердят, что Яковлев -такой же "сионист", как Бжезинский. С одной поправкой. Бжезинский ненавидит прежде всего Израиль. И потом уже – остальных евреев. Ненавидит он их особой ненавистью, генезис которой… Коротко этого не объяснишь. А длинное объяснение и впрямь уведет далеко в сторону.

Но эта ненависть не мешает Бжезинскому, скажем так, "не ненавидеть" другое, чему он сопричастен. Американцев, поляков.

Яковлев же, будучи солидарен с Бжезинским в отношении евреев, ненавидел еще и то, чему он был не просто сопричастен, а "обречен". Он ненавидел русских – той особой, сосредоточенной самоотрицающей ненавистью, которую я уже разобрал. И без понимания сути которой – мы ничего никогда не поймем в рассматриваемом предмете.

Для понимания же – придется еще внимательнее вчитаться в далеко идущую "почемучку", затеянную столь подробно обсуждаемым мною Байгушевым:

"…я благодарен был старой даме за то, что она заставила меня, готовившегося к конспиративной деятельности, о многом задуматься. Прежде всего о Революции: – Почему тогда мы, русские, имея свою отнюдь не маленькую национальную и, главное, народную – из "черных сотен", то есть из простых людей! – организацию, перенадеялись на легальные методы борьбы через Думу и так катастрофически проиграли "им"? Почему русские националисты тогда не мобилизовались, не сплотились в один кулак, хотя все понимали, что Россия на краю пропасти?" (Байгушев А.И., "Русский орден внутри КПСС", с.10.)

Потому, что кончается на "у"! Негодяи из СРН-1 – не хотели спасать страну. Ничтожества из того же СРН-1 – не умели. В СРН-1 негодяи управляли ничтожествами.

Но Байгушеву "почемучка" нужна не для ответа на проклятый вопрос, а для осуществления антисемитско-подрывной деятельности. уже не против красного СССР, а против белой монархии! К вопросу об ударах по рассматриваемому мною красно-белому имперскому альянсу. Удар этот наносится вот так:

"В одной ли иудаизированной "распутинщине" и неуравновешенной царице, помешанной на Великом Старце с окружившими его "рубинштейнами", вся несчастная заковыка?" (Там же, с.10.)

"Иудаизированная "распутинщина"… "Неуравновешенная царица" как пешка в руках у этой самой "иудаизированности"… А вы что думали, что все сведется к иудейскому коммунизму? Дай волю Байгушеву – все будет объявлено "иудаизированным".

На что опирается Байгушев, ставя и на монархию клеймо "иудаизированности"? На книгу "Распутин и евреи". Кем написана книга? Секретарем Григория Распутина – ювелиром Ароном Симановичем.

Если на основании бахвальств Симановича можно ставить такое клеймо на монархии (и на сакрализованной Церковью фигуре), то такое же клеймо надо поставить и на "Союзе русского народа". Симанович был всего лишь секретарем Распутина. А Грингмут руководил московским ключевым городским комитетом "Союза русского народа".

Откровения Байгушева – это "старая песня в новых устах". Именно с помощью этой песни подрывали в 1914-1917 годах устои монархии предтечи Байгушева.

Мне возразят: "Либералы этим занимались, а не почвенники из СРН-1!"

Отвечаю: либералы могли запустить тему сожительства царицы с Распутиным и тему шпионажа царицы в пользу Германии. Но иудейскую тему они запустить по определению не могли. Им для этого нужны были подельники из другого лагеря!

Этот деструктивный посыл они делегировали тогдашним "очистителям-уменьшителям" из СРН-1. Которые уже тогда находились в тайном союзе с деструктивно настроенными либералами (сравни сегодняшние "оранж-русистские" шалости).

"Иудаизированная распутинщина"… За вычетом царя, царицы и цесаревича, любой властитель Распутина бы или повесил, или четвертовал, или освежевал заживо. И потому Распутин – не иудейский выкормыш и не почвенный гигант, а смекалистый и вороватый русский мужик – яростно добивался сепаратного мира с Германией.

Этот мир был нужен Германии? Да! Но он и русской монархии был нужен донельзя. Он бы ее спас. Лет на десять-двадцать, но спас.

Значит, политически Распутин действовал правильно? Правильно!

А кто убивал Распутина? Некий коллектив, включавший одного из вождей СРН-1 Пуришкевича. О прямом сотрудничестве этого коллектива с английской разведкой написано много. Теперь уже и иностранные книги по этому поводу выходят одна за другой. Но дело даже не в том, был ли Пуришкевич английским агентом. А также не в том, что он говорил об убийстве Распутина как средстве спасения монархии. А в том, что он убийством Распутина сорвал последние шансы на сепаратный мир и. И тем самым погубил монархию, о необходимости спасать которую орал во всю глотку.

Ознакомившись с тем, куда и как затачивают свой антисемитизм господа, подобные Байгушеву, мы можем перейти к особо важной для нас теме Бахтина.

Антисемиту Байгушеву ужасно важно заручиться союзником в виде самого Михаила Михайловича. Адресуя с этой целью к текстам Кожинова, Байгушев затрагивает весьма двусмысленную и очень жгучую тему. Потому что Бахтин – не Байгушев. И даже не Синявский. Это ОЧЕНЬ талантливый, ОЧЕНЬ умный, ОЧЕНЬ целеустремленный (целеустремленно ненавидящий) человек. Способный и изобрести нечто, теоретически неординарное, и… И обеспечить связь изобретенной теории с политической практикой.

Кроме того, это человек харизматический, способный организовывать общности вокруг своего дара, своих идей, страстей, предрассудков. Стоп! Ишь ты, "организовывать общности"! Бахтин жил и творил в условиях зарегулированного донельзя советского общества. Для того, чтобы в этих условиях он мог не только изобретать теории, но и соединять их с политической практикой (да еще и создавая какие-то интеллектуальные общности), требовалась чья-то отмашка. Чья?

Только ответ на этот вопрос позволит нам перейти от внимательного рассмотрения высказываний отдельных, слишком специфических, фигурантов – к выявлению сокровенной сути того беспрецедентного эксперимента, коим является так называемая "перестройка".

Лишь обнаружив, что сутью этой является нечто СОВСЕМ неординарное и зловещее, мы оправдаем усилия по разбирательству курьезных изречений разного рода частных фигурантов. Ибо только такое обнаружение позволяет нам заглянуть в будущее России и человечества. А ведь данное исследование проводится ради этого.

 

№36. 14.10.09 "Завтра" No: 42

Лет десять назад я, обсуждая с компетентным европейским собеседником смысл разворачивающихся в мире событий, выдвинул гипотезу, согласно которой ход событий связан с наличием некоего закрытого большого проекта. Мой собеседник сказал: "Да, все сходится, но… Для осуществления такого проекта нужен человек соответствующего калибра. Так сказать, "герой". Профессор Мориарти – помните Конан Дойля? Это должен быть человек с глубоким умом – и волей. Не просто волей, а "длинной волей". В прагматике нет места стратегическому мышлению и такой воле. Ими обладают только люди сверхкрупного калибра. Они всегда наперечет… Как, впрочем, (он усмехнулся) и артиллерийские орудия сверхкрупного калибра. Обсуждая большой закрытый проект, надо называть имена кандидатов на роль "профессора Мориарти". Или – закрывать обсуждение".

Я назвал собеседнику одно имя. Он отреагировал скептически ("Не тот калибр!"). Я назвал другое имя. Побледневший собеседник бурно отреагировал. Я понял, что попал в точку.

"Перестройка-1"… "Перестройка-2"… Большой закрытый проект, осуществленный на территории СССР и предлагаемый человечеству. Обсудили проект – надо называть имя или имена… Но – соответствующего калибра! В противном случае тебе справедливо скажут: "Вы говорите о большой, пусть и сетевой, войне. Войне культурной, интеллектуальной, организационной, политической. Но в такой войне не воюют с помощью газовых пистолетиков. Где орудия иного калибра? Ваши рассуждения о большом смысле выстрелов, осуществляемых из "газовых пистолетиков", – в лучшем случае, игра ума. А в худшем… Может быть, Вы большой смысл этим "газовым пистолетикам" потому приписываете, что из них "пальнули" в Вашу сторону?"

Бахтин умер в 1975 году. Какие выстрелы в мою сторону? И уж Бахтин-то – никак не "газовый пистолетик"! Он – "интеллектуальный снаряд сверхкрупного калибра", не правда ли?

Противники такой метафоры возразят: "Во-первых, если нет политической пушки, то интеллектуальный снаряд может лежать на складе до скончания веков. Во-вторых, что такое вообще снаряд? Этак любого мыслителя можно назвать "снарядом"! А в-третьих… Где пушка и снаряд – там и выстрел… А также – цель, по которой стреляют… Или надо предъявлять все сразу, или отменять метафору".

Что ж, метафора и впрямь небезупречна. Но – небессмысленна.

И потому, что очень крупный снаряд можно заложить только в очень крупную пушку. И потому, что выстрел из такого снаряда предполагает определенный объем последствий. И потому, наконец, что рефлексия на неточность метафоры (а точных метафор в принципе не бывает!) выявила определенные слагаемые того, что нужно обсуждать – снаряд, пушка, выстрел.

Снаряд – Бахтин. Пушка – Андропов. Цель – КПСС как секулярная красная церковь.

Доказательства? А. Байгушев смакует, размышляя о Бахтине, такой текст В. Кожинова (размещенный 5 августа 1999 года на сайте "Русский переплет"): "Когда через год я снова приехал к Михаилу Михайловичу Бахтину ‹…›, чуть ли не первое, о чем я его спросил: "Михаил Михайлович, я не могу понять, как Вы порекомендовали почитать Розанова, ведь он такой страшный антисемит". На что Бахтин мне ответил: "Что ж поделаешь, но примерно так же думали и писали, правда, чуть меньше, чем Розанов, почти все великие писатели и мыслители России, начиная с Пушкина, Лермонтова, Гоголя или Киреевского, Аксакова и прочая". И тут я опять изумился: "Ну, как же так?!". Он мне говорит: "Понимаете, это замалчивается, многое выбрасывается. Например, в собрании сочинений Льва Толстого, которое называется полным, есть более пятидесяти купюр, касающихся еврейского вопроса. Так все думали, потому что это и воспринималось как реальная опасность, реальная угроза".

Это было для меня колоссальным переломом. В то время не было человека в мире вообще, который мог бы меня вот так вот изменить. Мне до этого представлялось, что сказать что-нибудь критическое о евреях значило проявить себя как человека неинтеллигентного. Что интеллигентный человек, культурный человек не может ничего говорить против евреев. Ну, хотя бы потому, что это такой страдающий народ, гибли от рук нацистов, что это недопустимо. Я повторяю: если бы не Бахтин, я, может быть, и сегодня придерживался бы этого взгляда. Но когда такой человек, такой к тому же судьбы, такого уровня…"

Байгушев, вклиниваясь в эту цитату из Кожинова, постоянно подчеркивает исключительную роль Бахтина ("спокойно-грустный ответ великого Бахтина", "у каждого из нас был свой Бахтин, снявший пелену с глаз").

Что следует из сказанного В. Кожиновым?

Что Бахтин был не только теоретиком, но и одним из духовных вождей некоего антисемитского коллектива, он же "русский орден", он же СРН-2. И потому метафора "интеллектуальный снаряд" правомочна. Снаряд – это средство ведения войны. В данном случае – беспощадной метафизической, культурной, интеллектуальной, политической и прочей войны. Средствами такой войны являлись разработанные Бахтиным теории карнавализации, смеховой культуры, использования Низа для слома смысловой вертикали.

Вернер фон Браун стрелял по Лондону, опираясь на законы, сформулированные несколькими веками раньше Исааком Ньютоном. Но Ньютон – не "интеллектуальный снаряд". Фридрих Ницше – не "философский снаряд нацизма". И даже Мартин Хайдеггер, заигрывавший с нацизмом, – тоже не его, нацизма, "философский снаряд".

Что же касается Бахтина, то он хотел быть снарядом в определенной войне и стал им. Хотел обрести для себя, как снаряда, пушку соответствующего калибра, – и обрел ее.

"Скажи мне, чем начинен снаряд, – и я скажу тебе, кто должен быть поражен".

Снарядом "Бахтин" должно было быть поражено Идеальное. Идеальное как таковое. Этому служит теория карнавала (выворачивания наизнанку всего и вся для ломки смысловой вертикали в монологических системах). Этому служит теория смеховой культуры (смех как средство разрушения той же смысловой вертикали). Этому служит, наконец, специфическая апологетика Низа. Которой Бахтин занимался, исследуя творчество Франсуа Рабле. При том, что Франсуа Рабле… Впрочем, не будем забегать вперед.

Установим для начала, что у такого снаряда может быть лишь одна достойная цель – КПСС как идеологический институт (светская церковь) и СССР как империя, цементируемая этой идеологией. Да, Бахтин исследует опыт разрушения другой церкви и других империй. Но политический смысл его исследований в том, чтобы обнаружить универсальные средства сокрушения ЛЮБОЙ империи. И любой идеократии. То есть – смысловой вертикали.

Что такое смысловая вертикаль? Это хребет. Тот самый, по поводу ломки которого ликовал Александр Яковлев.

Как отнестись, с учетом воительства, ставшего смыслом жизни Бахтина, к тому, что "перестройка" использовала на практике ВСЕ его разработки?

Как отнестись к этому с учетом связи между Бахтиным, как интеллектуальным снарядом, и Андроповым, как политической пушкой? Ведь не ваш покорный слуга, а другие говорят о роли в судьбе Бахтина – аж самого Юрия Владимировича!

15 июня 1999 года. На НТВ выходит юбилейный фильм об Андропове. Фильм сделан Е. Киселевым. Не опровергшим доселе обвинений, выдвинутых против него А. Коржаковым. И в любом случае, не чуждым отечественным спецслужбам. Ибо "чуждые" в Высшей школе КГБ в 1981-1984 годах фарси не преподавали.

15 июня 1999 года еще можно было называть НТВ "телеканалом Гусинского", Киселева – "клевретом Гусинского", а фильм – "затеей Гусинского".

Но 15 июня 2004 года то же НТВ повторяет тот же фильм Киселева в юбилейный для Андропова день. Гусинский – изгнан из страны. Киселев – с НТВ. А фильм – повторен!

В фильме Киселев заявляет, что "то ли из личных симпатий, а то ли из высших политических соображений, Андропов ‹…› помог вернуться в Москву из ссылки выдающемуся литературоведу Михаилу Бахтину".

Это что – "затея Гусинского"? "Московский комсомолец" (чай, не "проект Гусинского"!) 15 июня 1999 года печатает статью А. Хинштейна, в которой опять же говорится о связи Андропова и Бахтина: "…Именно Андропов ‹…› вернул в Москву из ссылки великого философа и литературоведа Бахтина".

Первым об этом заговорил (еще в 1990 году) Ю. Семенов в своем романе "Тайна Кутузовского проспекта":

"Сын и дочь принесли Андропову книги Бахтина – дворянин, репрессированный, ютился в каком-то крохотном городишке, жил впроголодь. Андропов прочитал книгу Бахтина в воскресенье, а в понедельник приказал найти квартиру для писателя: "Нельзя же так разбрасываться талантами, это воистину великий литературовед". Позвонили от Суслова (непонятно, кто настучал?!); разговор с Михаилом Андреевичем был достаточно сложным, главный идеолог считал Бахтина опасным, чересчур резок в позиции, бьет аллюзиями. Андропов, однако, был непреклонен: "Михаил Андреевич, я подчинюсь лишь решению секретариата ЦК, речь идет о выдающемся художнике, не так уж у нас много таких".

Ольга Юлиановна Семенова (кому знать, как не ей?) говорит об особых отношениях отца с Андроповым. Как с учетом этого авторитетного суждения относиться к процитированному мною фрагменту семеновского романа?

Во-первых, как к суждению, заслуживающему внимания (Андропов и впрямь сыграл особую роль в судьбе Бахтина).

Во-вторых, как к суждению, сознательно искажающему логику принятия решения в советской элите. А также – мотивацию, свойственную высшим советским руководителям.

Мотивы "просьба дочери и сына", "выдающийся литературовед" – мелки, сентиментальны, несоразмерны Андропову. Но, даже приняв такие мотивы (мол, бывают и у политиков странности!), – как мог Андропов перейти от них к делу? К реальной помощи Бахтину? Как мог он это сделать в условиях советской регламентированности? ("Ты борьбой с подрывной деятельностью занимаешься? Этим и занимайся! А в литературу не лезь – ею занимается, кто положено!").

Осчастливить Бахтина пропиской и квартирой в Москве (то есть тем, что находилось в прямом ведении Гришина и Промыслова) Андропов мог, только СООТНЕСЯ Бахтина с тем, что находилось в его, Андропова, прямом и исключительном ведении.

Как он мог это сделать? Ну, например, наложив резолюцию на чью-то докладную… В которой должно было быть написано примерно следующее: "По стране гуляют разрушительные для власти анекдоты. Анекдоты – часть так называемой смеховой культуры. Бахтин – основной специалист по смеховой культуре. Желательно привлечь его к работе".

Получив такую бумагу и наложив на нее резолюцию, Андропов и впрямь мог послать куда подальше всех вплоть до Суслова. Сказав им: "Это мое сугубо профессиональное дело! Мне для его осуществления выделены отдельные квоты. И не сметь мне указывать, как ими пользоваться! Вы, может, станете мне указывать, кого и как вербовать?"

Давайте нарисуем треугольник из трех фактов. Вершина треугольника (факт #1) – Андропов, опекающий Бахтина.

В основании треугольника – факт #2 и факт #3.

Факт #2: Бахтин – антисемитский гуру тайной "русской партии". На этом настаивают и Байгушев, и цитируемый им Кожинов.

Факт #3: Андропов – это вождь тайной "еврейской партии". На этом настаивает тот же Байгушев. И не он один. Это общее место в пределах определенной политической субкультуры.

В центре треугольника – расхожее понятие "партии" ("русская", "еврейская" etc). Стоит только признать, что эти "партии" в одной своей части являются просто элементарными кланово-корпоративными элитными структурами (которые есть в любых странах мира), а в другой… В другой – обыкновенными спецструктурами ("спецпартиями")… Стоит только признать все это – и парадоксальный треугольник станет чуть ли не тривиальным.

В самом деле, предположим, что вам для вашей цели (разрушение СССР) нужно в антисемитскую элитную группу, называющую себя "русской", транслировать созвучные ей антисемитские сообщения ("СССР – гнусное изобретение евреев", "коммунизм – еврейская пакость" и так далее). Вы же не можете сделать источником такого сообщения евреев!

Хотя бы потому, что определенная часть евреев откажется транслировать подобное сообщение. Кто-то (меньшинство) не захочет компрометировать СССР и коммунизм. А кто-то (большинство) себя марать не захочет. И, с удовольствием называя СССР "тоталитарной мерзостью", а коммунизм "гнусной утопией", – в лучшем случае, да и то, скрипя зубами, процедит что-то на тему о "троцких, устраивающих революцию, и рабиновичах, страдающих по милости троцких".

А если кто-то из евреев (знаем таких) и скажет, что СССР и коммунизм – это именно еврейская мерзость… Что толку? Этот источник для антисемитского адресата не убедителен. Да и двусмыслен.

А значит, для сообщений, сориентированных на специфически почвенный адресат, нужен один источник ("русская партия"). Для сообщений же, сориентированных на специфически либеральный адресат, нужен другой источник ("еврейская партия").

Создали источники под разные сообщения? Нужно создавать контур из этих источников. И управлять контуром так, чтобы эффективность суммы передаваемых сообщений (выстрелов из оружия разного калибра) была максимальной. Об эффективности можно говорить лишь по отношению к определенной цели. Если цель – разрушение СССР, демонтаж КПСС и красной идеологии, то у этой цели должен быть реализующий ее субъект, состоящий из представителей советской и зарубежной элиты.

Субъекту нужно, чтобы очень разные источники, передающие очень разные сообщения, – сотрудничали в достижении цели, ради которой субъект и создал источники, и объединил их в контур, и оптимизировал их работу.

Как субъект этого добивается? По-разному.

Даже начинающий специалист по прикладной теории элит понимает, что порой это делается очень грубо. Источники получают директиву: "Не сметь ссориться между собой!" И выполняют ее.

Чай, в 2009 году живем! И знаем, что есть политики, которые аж заходятся в истериках, услышав что-нибудь не вполне комплиментарное по отношению к евреям от одних коллег по профессии, и пропускают мимо ушей развернутый антисемитский набор высказываний, коль скоро их делают другие коллеги по профессии. Те коллеги-юдофобы, которые принадлежат к другому крылу того же политического субъекта, в который входят пропускающие мимо ушей их высказывания юдофилы.

Чай, не из провинции в Москву приехали полгода назад! В. Кожинов работал в Институте мировой литературы (ИМЛИ). Конкретно – в Секторе теории литературы (он же Сектор теории литературы и эстетики, Отдел комплексных теоретических проблем и т. д.). В этом же Секторе работала моя мать. Она проработала в этом Секторе вместе с Кожиновым более двадцати лет. И Кожинова, и других работников Сектора (Палиевского, упоминаемого Байгушевым, Бочарова, Сквозникова, Гачева, Киселеву и других) – помню по детству и юношеству. И о круге Бахтина помню.

В ИМЛИ, как и в любом другом институте, была спецтематика. Кто-то (в том числе, и моя мать) от нее шарахался, как от огня. А кто-то к ней охотно приобщался. В принципе, почему бы нет? Ведь это спецтематика твоего государства.

Кто именно отвечал требованиям спецтематики, а кто им не отвечал – тоже было известно. Работавший в Секторе Г. Л. Абрамович не отвечал. А Я. Е. Эльсберг, руководивший Сектором с 1956 по 1964 год, – отвечал. Ишь ты, "русская партия"… "еврейская партия"… Нет уж, давайте лучше о Бахтине.

Он родился 5 (17) ноября 1895 года в городе Орел в семье банковского служащего. Жил в Вильно, Одессе. Учился в Петроградском и Новороссийском университетах. С 1918 года преподавал в Невеле. Уже тогда проявил задатки неформального лидера. О чем говорит формирование вокруг Бахтина так называемого "первого круга Бахтина" (В. Н. Волошинов, М. И. Каган, Л. В. Пумпянский и другие.)

В 1920 году Бахтин переехал в Витебск. Преподавал в пединституте и консерватории. Вокруг него снова сформировался – второй по счету – "круг" (П. Н. Медведев, И. И. Соллертинский и другие).

В 1922 году Бахтин вернулся в Петроград. Опубликовал под своим именем книгу "Проблемы творчества Достоевского". По причине политической неблагонадежности Бахтина ряд статей и работ, в написании которых он участвовал, – им сознательно не подписаны.

Политическая неблагонадежность в 1922 году… Это не случайное попадание под каток репрессий в 1937-м.

24 декабря 1928 года Бахтин арестован по делу "Воскресенья". Согласно обвинительному заключению коллегии ОГПУ, Бахтин являлся членом "подпольной контрреволюционной организации правой интеллигенции под названием "Воскресенье". Имея своей конечной целью свержение Советской власти, организация задачей текущего дня ставила создание крупного общественного движения против существующей политической системы. Пытаясь создать такое движение, организация широко использовала религиозные и националистические настроения".

О чем свидетельствует приведенная информация?

Во-первых, о том, что у Бахтина были и политическая позиция, и амбиции лидера.

Во-вторых, о том, что его тогдашняя позиция созвучна той, о которой рассказывает Кожинов. В 1928 году еще было некое соответствие между заключением ОГПУ и реальностью. Речь не обязательно шла о полном соответствии, надежности выносимых вердиктов. Но совсем из пальца тогда еще не высасывали. Потому что не надо было.

В-третьих – надо понимать, о чем идет речь. Что за "Воскресенье"?

Предтечей подпольной организации "Воскресенье" являлся кружок Федотова – Мейера, созданный еще в декабре 1917 года. В свою очередь, этот кружок представлял собой новое издание "Религиозно-философского общества". Того самого, в которое входили Гиппиус, Мережковский и тот же Мейер, а также многие другие. Масонский характер общества никогда не скрывался. Александр Мейер гордился своей братской связью с Александром Браудо и другими деятелями данного направления. В 1917-1918 годах кружок, призывая русских людей к борьбе с большевизмом во имя спасения Родины, придерживался, тем не менее, относительно умеренных позиций в том, что касалось советской власти. И делал ставку на эволюцию этой власти. К концу 1919 года разросшийся кружок взял название "Воскресенье". Ядро кружка сложило некое братство "Христос и свобода".

Надежды на эволюцию большевизма члены "Воскресенья" потеряли примерно к 1922 году. "Я в свое время, – писала член кружка Н. В. Пигулевская 7 ноября 1922 года, – исповедовала такое убеждение: коммунизм строит здание и строит без креста, но когда достроит до конца, мы сделаем купола, поставим крест и всё будет хорошо. Я так думала. Теперь иначе. ‹…› Теперь строится синагога сатаны, из которой – сколько колоколов не вешай, ничего не сделать".

Это была общая установка членов "Воскресенья". В 1925 году Г. П. Федотов уезжает за границу и руководство "Воскресенья" полностью переходит в руки Мейера. "Колоссальная человеческая личность" – такова оценка Мейера Д. С. Лихачевым. И это – мистико-политическая оценка. С 1922 года А. А. Мейер говорит о необходимости преобразования "Воскресенья" в Орден. Символикой организации становится светоносный треугольник со Всевидящим Оком Провидения. Орден – плюс идея борьбы с коммунизмом как синагогой сатаны. Во главу угла ставится имяславческая традиция. Вкупе с символом "Всевидящее Око Провидения" – это говорит о многом.

К 1927 году начался активный диалог между находившимися в СССР "воскресенцами" и представителями зарубежья. Нити идущих от Мейера связей потянулись в ряд других организаций ("Содружество", "Переоценка ценностей", "Кружок медиевистов", "Культурный уголок" и так далее).

2 декабря 1928 года произошел раскол "Воскресенья" на относительно либеральную и радикально-ортодоксальную часть.

8 декабря 1928 года начались аресты. Александр Мейер был приговорен к расстрелу. Благодаря заступничеству секретаря ВЦИК А. Енукидзе он получил десять лет лагерей.

Что касается М. М. Бахтина, то он был освобожден под подписку о невыезде 5 января 1929 года, то есть на тринадцатый день после ареста.

Приговор, по которому Бахтин получил пять лет тюремного заключения, был вынесен 22 июня 1929 года. Уже после вынесения приговора, в октябре 1929 года, в журнале "Новый мир" появилась огромная статья Луначарского, в которой книга Бахтина о Достоевском была высоко оценена.

23 февраля 1930 года (то есть через семь месяцев после вынесения приговора) тюремное заключение заменено Бахтину высылкой в Казахстан сроком на пять лет.

Таковы исторические данные. Они, повторяю, говорят о многом. И о том, что члены "Воскресенья" действительно вели очень определенную идеологическую и политическую деятельность. И о том, что они рассматривали себя как некий Орден. И о том, что этот Орден – эволюционировал слева направо. Докуда он в итоге доэволюционировал – вот основной вопрос!

Меньше всего я собираюсь демонизировать данный Орден. Или проводить тупую параллель между ним и так называемым "русским орденом в ЦК КПСС", описанным Байгушевым. Непринятие коммунизма… Проблематизация его отношений с христианством… Сопротивление чуждой идеологии… Такая позиция, безусловно, заслуживает уважения.

Надо только, установив, что речь идет о позиции "воительства с синагогой сатаны", задаться вопросом: в чем связь между орденскими людьми, занимающими такую позицию, и – членом Политбюро ЦК КПСС Ю. Андроповым?

А еще надо установить, что ничто не стоит на месте. Что если уже в 20-е годы некий Орден встает на путь этого воительства, то через сорок лет все просто обязано или рассосаться, или обрести иное, еще более радикальное качество. Какое? Это-то и есть главное.

В чем связь между новым орденским качеством и "перестройкой"? О каком новом орденском качестве идет речь? Какие связи между орденским началом в СССР и сходным орденским началом за его пределами сформировались к интересующему нас времени "перестройки"? Как эти связи вкупе с эволюцией Ордена повлияли на "перестройку"? И при чем тут, черт побери, Андропов? Вопросы – наиострейшие.

В связи с ответом на них стоит приглядеться к судьбе разных членов "Воскресенья". Например, к судьбе Н. В. Пигулевской, которая сформулировала оценку коммунизма как "синагоги сатаны". Будучи блестящим специалистом по истории христианства на Ближнем Востоке, Пигулевская, отсидев на Соловках и в других местах пять лет, вернулась в Ленинград в 1934 году. В 1938 году ей была без защиты присуждена кандидатская степень. В 1939-м она защитила докторскую. В 1946-м стала членом-корреспондентом Академии наук СССР.

Что же касается Бахтина, то он, проработав пять лет бухгалтером в Кустанае, затем очень долго жил вне Москвы и Ленинграда. Особенно надолго задержался в Саранске. Там он 15 лет скромно проработал в Мордовском государственном педагогическом институте имени А. И. Полежаева. А потом… Потом-то и началось странное.

В 1960 году группа единомышленников, признавшая Бахтина учителем, подписала коллективное письмо в его поддержку. В группу входили: В. В. Кожинов, С. Г. Бочаров, Г. Г. Гачев. То есть работники все того же Сектора теории литературы. Как мы видим, Бахтин сохраняет способность создавать вокруг себя группы интеллектуальных единомышленников. При желании не видеть ничего, кроме этого, – мы можем (ослепнув) только это и увидеть.

Но для того, чтобы увидеть только это, надо отказаться от понимания специфики того времени. Коллективное письмо в чью-то поддержку в 1960 году, не повлекшее за собой никаких последствий для подписантов, – это, как минимум, экзотика. А, как максимум, что-то другое. Оттепель оттепелью, а спецтематика – спецтематикой. Между прочим, Андропов в КГБ пришел только в 1967-м. Значит, были и другие высокие лица, заинтересованные в Бахтине и защитившие подписантов.

В 1969 году (то есть через девять лет после письма литературоведов) Бахтин при очевидной поддержке Андропова переехал из Саранска в Москву. Так ведь? И что? Нет никакой связи между письмом 1960 года, не повлекшим никаких последствий для подписантов, и особым интересом Андропова к Бахтину?

Конечно, можно игнорировать неизбежность такой (очень тонкой) связи. Но лишь при большом желании. И игнорируя привходящие обстоятельства. Как очевидные, так и иные.

Ишь ты, тайные партии! ("Русская", "еврейская" etc). Партия, к вашему сведению, была, во-первых, одна. И, во-вторых – явная, а не тайная. Называлась она, между прочим, КПСС. Конкурентов на дух не выносила. И потому тайные партии – кто не в курсе – сотворялись par excellence на Лубянке. Байгушев говорит, что еще и в Общем отделе ЦК КПСС… Ему виднее. Но лишь с учетом этого суждения (и амбиций ряда других спецведомств) я говорю о том, что тайные партии сотворялись на Лубянке par excellence. В противном случае я сказал бы, что они сотворялись ТОЛЬКО на Лубянке.

Но не все же сотворялось там! Ох, не все!

В середине 80-х годов я, молодой театральный режиссер, удостоился посещения некоего литературного мэтра. Мэтр этот (занимавшийся вовсе не драматургией) изрек: "Приличным людям очень нравится авангардистский стиль Вашего театра. Но у них возникают вопросы к его репертуару".

На мое изумление ("Какие еще вопросы, у кого?") мэтр дал развернутый ответ: "Если рассмотреть каждый отдельный элемент Вашего репертуара, то вопросов нет. Пушкин, "Борис Годунов" – какие могут быть вопросы? Или Достоевский, "Записки из подполья"… А вот если начать собирать все элементы воедино и анализировать тенденцию, то вопросы возникают ко всему. Пушкин сам по себе – это одно. А когда сначала Пушкин, потом Достоевский, потом Шукшин… ну, ладно еще Шукшин… потом Бондарев и Белов – то, как понимаете, есть вопросы".

Далее мне были сделаны предложения по репертуару, которые я отверг. Не потому, что мне не нравились предложения, а потому, что не понравился тон. Да и предложений по поводу того, как вести деятельность в организации, руководителем которой являюсь, – я никогда не принимал. Ни до посещения этого мэтра, ни после.

Никаких особых последствий для меня этот отказ не имел. Мое дальнейшее политическое поведение необратимо подорвало желание "приличных людей" давать мне какие-либо "тактичные советы". Я оказался человеком неприличным – и слава Богу.

Привожу этот эпизод в качестве наглядного примера того, сколь мало надо было сделать для того, чтобы выпасть… не из какой-то там партии, а из размытого (как сказали бы сейчас, диффузного или сетевого) сообщества "приличных людей". Для того, чтобы быть отторгнутыми сообществом "приличных людей" (не тайными партиями, конструируемыми на Лубянке, а этим сообществом), достаточно было не проявить чуткость в формировании репертуара своего театра. Сколь угодно при этом молодежного, авангардистского, нонконформистского и так далее.

Лица, проявлявшие еще меньшую чуткость, выпадали из круга "приличных людей" немедленно. "Приличным людям" очень нужен и мил был Солженицын. Но после того как он сделал несколько нечутких заявлений, – он был выведен из круга "приличных людей" и переведен в разряд не вполне приличных (а впоследствии и из этого разряда выведен тоже). Шафаревич был выведен из круга "приличных людей" совсем резко. Хотя тоже нужен был этому кругу.

Бахтин же из этого круга никогда не был выведен. При том, что каждое слово, которое он говорил Кожинову, эхом расходилось по Москве. Да и не только Кожинову он говорил эти свои сокровенные слова о евреях (вспомним слова Пигулевской, концепцию некоего Ордена и т. п.). И не для того он эти слова говорил, чтобы Кожинов их затаивал в своем сердце.

Короче – за сотую долю приведенных Кожиновым слов полагалось немедленно быть выкинутым из круга "приличных людей". Но Бахтин выкинут не был. Значит ли это, что он этих слов не говорил? Нет. Он их говорил. Он их и в 20-е годы говорил, и впоследствии. Так что же это значит? При том, что это по определению ДОЛЖНО ЧТО-ТО ЗНАЧИТЬ.

Тут совершенно недостаточно наличия тесных отношений между Ю. В. Андроповым и М. М. Бахтиным. Во-первых, отношения были не настолько уж и тесные. Во-вторых, никакая тесность отношений с Андроповым сама по себе не могла защитить Бахтина от общественного мнения вообще и от мнения круга "приличных людей" в частности. Быстрое получение прописки и квартиры в Москве (при понятном генезисе подобного чуда) могло скорее дополнительно испортить репутацию Бахтина, как вообще в глазах осведомленных людей, так и в глазах узкого круга так называемых "приличных людей" (которые были более чем осведомлены). Не Андропов был хозяином мнения этих людей. Не Брежнев. Не Суслов. И не все Политбюро в целом. Даже если к нему присовокупить коллегию КГБ и многое другое. Разгадку надо искать не здесь.

И именно от того, найдем мы ее или нет, зависит эффективность усилий, уже затраченных на выявление неявных обстоятельств, неочевидных генезисов, тонкой структуры высказываний, биографических нюансов и прочего.

 

№37. 21.10.09 "Завтра" No: 43

Был ли у православных советских граждан счет к советской власти? Да. Был ли этот счет справедлив? Конечно. Вытекало ли из этого внутреннее право данных граждан на занятие антисоветской (антикоммунистической) деятельностью? В том числе, и подпольной? Разумеется. Намерен ли я исследовать эту подпольную деятельность вообще и ее роль в распаде СССР? Нет, нет и еще раз нет!

Подполье, которое я хочу исследовать, не может быть названо ни православным, ни "белым", ни "русским". Ибо все эти "мин" адресуют к идеалам. А значит, не предполагают войны с Идеальностью – как почвой, на которой идеалы произрастают. Я же хочу исследовать лишь то подполье, которое объявило войну Идеальности как таковой.

"Идеальность"… На нее никогда не посягали революционеры, беспощадно расправлявшиеся и со своими противниками, и с их конкретными идеалами. Почему? "На штыках усидеть нельзя" – это аксиома политики. Для удержания власти и ее эффективного осуществления нужна легитимность. То есть признание, объяснение и оправдание установленного социального порядка. Оправдание требует убедительного для общества нового идеала.

Убил Идеальность как таковую – ни один идеал не взрастет, не станет для общества убедителен. Ни твой идеал, ни идеал твоего противника.

Любой революционер выкорчевывает старый идеал и насаждает новый. А вот если он и старый идеал выкорчевывает, и новый не насаждает, и подрывает Идеальность как таковую, то… То он уже НЕ революционер, а также НЕ консерватор, НЕ реакционер, НЕ консервативный революционер и так далее. Он есть то беспрецедентное, что нам явлено в "перестройке". И именно это беспрецедентное – оно и только оно! – заслуживает пристального внимания в исследовании, призванном понять смысл нового процесса, имеющего сходство с нашей "перестройкой". Насколько случайным является это сходство? Вот уже и Нобелевская премия у Обамы… Курьез? Или новый виток в том, что по сути своей является войной с Идеальностью?

Что это за война-то такая?

У вас и вашего конкурента есть разные товары, удовлетворяющие одну и ту же потребность. Вы можете стирать конкурента в порошок. Дискредитировать предлагаемый им товар. Но вы не станете обнулять потребность. Обнулите – потеряет цену и ваш товар, и товар вашего конкурента.

Не убеждает? Другой пример: вы хотите, чтобы женщина бросила мужа и ушла к вам. Станете вы, решая эту задачу, необратимо разрушать психику этой женщины? Предположим, что женщина с разрушенной психикой бросит мужа, уйдет к вам. Но если вы свирепо расправились с ее психикой, то она уже никого не полюбит, и вас в том числе. Она не сможет стать ни матерью, ни женой.

Ленин не хотел, чтобы доставшаяся ему "женщина" по имени Россия была беспомощной пациенткой психлечебницы. Ему для осуществления его проекта была нужна совершенно другая Россия. А значит, и Идеальность была нужна – как почва, на которой должен взойти новый идеал. Идеал взойдет… Мобилизует народ на подвиги… Народ осуществит проект…

Этот подход Ленина (а также Эхнатона, апостола Петра, Кромвеля, Петра Первого, Робеспьера, Наполеона, Сталина и других) – и подход, реализованный в "перестройку"… Согласитесь, это два качественно разных подхода. Один – нормален, хоть и жесток, другой – вопиюще аномален. Исторически абсолютно беспрецедентен.

В основе этого подхода – война с Идеальностью как таковой. Приглядимся к тому, как велась такая война.

Утверждалось, что советская система – это антисистема. И соответственно все, что антисистема предъявляет в качестве блага, – есть зло. А все, что антисистема предъявляет в качестве зла, – есть благо. Это-то и называется карнавализацией. Или "выворачиванием мира наизнанку". Как советский мир "выворачивался наизнанку", мы помним.

Советская "антисистема" боролась с ворами? Боролась. Выворачиваем ее наизнанку – и восхваляем воров! Бродский пишет: "Ворюга мне милей, чем кровопийца". Устал я уже повторять, что ворюга вполне может быть кровопийцей, да еще каким! Но повторю еще раз – в качестве иллюстрации на новую тему карнавализации.

Вот еще один пример. Советская "антисистема" ввела жесткие моральные нормы? Ввела. Раз надо вывернуть ее наизнанку, то надо отменить эти нормы. Рассказать советским школьницам, как хорошо быть валютной проституткой. Создать миф об этой валютной проститутке, не имеющий ничего общего с реальностью. Солгать, соблазнить, подорвать Идеальность как таковую. Отменить не только советские, но и христианские нормы.

Да что там христианские! Отменить надо и табу, существующие с древнейших времен. В чем коллизия "Антигоны" Софокла? Труп Полиника должен быть похоронен. Выворачивание наизнанку этой нормы создает беспрецедентную антинорму, в которой сын должен выкопать труп отца и выкинуть на свалку. И к этому призвала "перестройка". Вспомним еще раз знаменитый фильм "Покаяние". Вспомним – и соотнесем с карнавализацией, которой занимался Бахтин.

Шиворот-навыворот… Мир наизнанку…

Бахтин сие изучил. "Перестройка" – воплотила на практике. Кто готовил "перестройку"? Юрий Андропов.

Не успел я обратить на это внимание, как начались вопли о том, что Андропов вообще ничего особенного не подготавливал. Легче всего ответить: "На воре и шапка горит!" Но я предпочитаю другой стиль полемики. Основанный на терпеливом приведении по возможности очевидных аргументов. И постепенном усложнении всего сразу – как аргументов, так и интерпретационной модели.

Доберемся мы и до Андропова. Но… Андроповым больше, Андроповым меньше. Роль личности в истории нельзя ни преуменьшать, ни преувеличивать. И потому давайте сначала рассмотрим основной вопрос. Было ли (с Андроповым – или без) политико-метафизическое подполье, поставившее своей целью уничтожение в советском обществе Идеальности? Да, именно Идеальности как таковой – как почвы, на которой могут произрастать растения под названием "идеалы"!

В поисках ответа на этот вопрос сравним два утверждения. Утверждение президента США Рональда Рейгана о том, что СССР – это "империя Зла". И утверждение Н. Пигулевской: "Теперь строится синагога сатаны, из которой – сколько колоколов ни вешай, ничего не сделать".

Разберемся сначала, в чем разница между двумя образами – "синагога сатаны" и "империя Зла". Установим, что, в принципе, разницы никакой нет. Что и первый, и второй образ – это образы СССР как абсолютного, метафизического зла. Что из такого сходства образов не могут не вытекать далеко идущие выводы самого разного, в том числе, и политического характера.

Рейган – тот ясно, чего хотел. Уничтожить империю Зла любыми средствами, включая ядерные бомбардировки. Чего хотела Пигулевская?

Скажут: "Да мало ли чего! Освобождения народа от власти зла! Не обязательно же – уничтожения народа! Не обязательно – интервенции! Вы что, лишаете людей, для которых нечто является скверной, права на отчуждение от оной и даже борьбу с ней?".

Никоим образом я не лишаю такого права госпожу Пигулевскую. А также Бахтина и других.

Я только обращаю внимание на неслучайное сходство образов. И, удивившись этому сходству ("остраннение" называется – ключевой, между прочим, прием в предлагаемом мною аналитическом методе), двигаюсь дальше. От этого удивления – к удивлению несравненно более сильному.

Н. В. Пигулевская написала 7 ноября 1922 года, что "в свое время" верила в возможность достройки коммунистического здания, установки на нем креста. А "теперь" – иначе. "Теперь строится синагога сатаны, из которой – сколько колоколов ни вешай, ничего не сделать".

Значит, до 1922 года Пигулевская верила в возможность установки креста над коммунистическим храмом, а в 1922-м – разуверилась. Вы ничему не удивляетесь? А зря!

Когда нормальные антисемиты (а также антикоммунисты, ревнители российского имперского прошлого и так далее) начинали верить в возможность примирения с СССР, в сочетаемость звезды и креста? При Сталине – вот когда! Это общеизвестно.

Но эти нормальные антисемиты (антикоммунисты etc) никогда не заявили бы, что ДО 1922 года все было перспективно, а ПОСЛЕ 1922 года стало бесперспективно. Потому что с 1917 до 1922 года для нормального, повторяю, антисемита, антикоммуниста etc – все было так же ужасно, как и после 1922 года. Просветление же если и началось, то при Сталине.

А с 1917 по 1922 год – те же евреи, те же инородцы, та же анархия, то же революционное безумие, то же низвержение крестов с церквей. После 1922 года – хоть как-то что-то утихомирилось. Да, не сильно. Сильно утихомирилось уже при Сталине. Но хоть как-то утихомирилось. В любом случае – почему было лучше с 1917 по 1922 год? Я понимаю, почему лучше было для Биль-Белоцерковского (читайте пьесы "Шторм" и "Штиль"). Или для Троцкого (читайте его размышления о революции и термидоре). Но почему для Пигулевской с 1917 по 1922 год было лучше, чем после 1922 года? Почему в ранний революционный период все было лучше для накаленной христианки, способной использовать такой образ, как "синагога сатаны"?

Блок принял революцию. Но он ее принял – от 1917 года и до своей смерти. Принял – и все тут. Гиппиус и Мережковский не приняли революцию. Но они сразу ее не приняли! Не приняли – и все тут. Конфликт между ними и Блоком имел, я убежден, очень глубокие метафизические основания. По одну сторону – хилиазм Блока, по другую – нечто, объединяющее Гиппиус, Мережковского, Мейера, Бахтина, Пигулевскую. Но даже установив это, мы не получаем внятного ответа на основной вопрос: ЧТО КОНКРЕТНО МАРКИРУЕТ 1922 ГОД?

Еще жив Ленин. Чем он так разочаровал Н. В. Пигулевскую? НЭПом? Он тут очевидным образом ни при чем. У меня есть ответ на этот вопрос. Но я не буду с ним торопиться. Я хочу на фактологической, а не спекулятивной основе подбираться к ответу, рассматривая все новые аспекты уже обсужденной мною темы Бахтина.

Как только я приступил к анализу тандема "Бахтин – Кожинов", начались негодующие восклицания поклонников Кожинова: "Что Вы хотите сказать? На что Вы намекаете? Руки прочь от Кожинова!".

Поклонники! Вы самого Кожинова читаете? Если не читаете – прочитайте. И проверьте, правильно ли я цитирую слова авторитетного для вас человека. Я цитирую абсолютно правильно – развернуто и без каких-либо передергиваний. И в этом смысле важно не то, что я говорю о Кожинове, а что Кожинов сказал о себе.

Не я навязал Кожинову слова о Витторио Страда. Он о нем… Впрочем, о Страда чуть ниже. Сейчас же я поясню, ради чего адресуюсь не только к текстам, но и к личному опыту (например, касающемуся ИМЛИ в 60-е годы). Метод, который я исповедую, предполагает, что, помимо рефлексии (аналитики текстов, то есть), исследователь располагает перцепцией (то есть этим самым личным опытом). Что без перцепции рефлексия хотя и возможна, но легковесна.

Я, используя метод, оговариваю наличие у меня необходимых для его использования слагаемых. Но апеллировать я намерен только к рефлексивному. Как это и положено в применяемом мною методе. Упоминание же о перцепции… В народе, знаете ли, иногда говорят: "Слышал звон, да не знает, где он". Ну, так знаю я, где он, этот звон. Знаю! Но тиражировать это знание не намерен. Так ли важно, в конце концов, где он, этот звон? Важнее – ритмы звона, его мелодика. А еще важнее – так сказать, звонари. К ним – все претензии. Не ко мне.

Не ваш покорный слуга, а Вадим Валерьянович Кожинов, выступая на "Пятничном вечере" авторского коллектива журнала "Русский переплет" в МГУ 27 октября 2000 года, сказал следующее: "Я тогда познакомился с одним итальянским коммунистом, литературным деятелем, Витторио Страда, и уговорил его написать, что итальянские писатели хотят издать книгу Бахтина. Тогда он на самом деле еще не собирался ее издавать, только в 1968 году, а тогда шел 1961 год. Но он выполнил мою просьбу. Тогда началось некое бюрократическое движение. Я пробрался к директору издательского агентства и напугал его, сказал, что рукопись Бахтина находится уже в Италии. (Она и правда была в Италии.) Мол, ее там издадут, и будет вторая история с Пастернаком, которая тогда была еще свежа в памяти. Представьте себе, этот высокопоставленный чиновник очень испугался и спросил меня, что же делать".

Каждый, кого интересует подробное ознакомление с данным текстом, может его прочитать на сайте журнала "Русский переплет". Что тут мною вменено Кожинову? Сам Кожинов себе все, что надо, вменяет. Я лишь читаю и удивляюсь.

Потому что если бы Кожинов был членом упомянутых мною выше классических подполий (православного, "белого", националистического), он никогда бы не обратился к Витторио Страда. Всё, что тут является неотменяемым аналитическим контекстом, – это фигура Страда. Понятно, что Кожинов, который выступает перед студентами МГУ в 2000 году, рассчитывает на их полную неосведомленность касательно роли товарища Страда (чуть позже – господина Страда) в советской элите. Но я не виноват, что мне эта история знакома! И я имею полное право ознакомить с нею читателя – никого не демонизируя при этом. Ни Страда, ни других, так или иначе с ним связанных, персонажей.

Витторио Страда родился в Милане в 1929 году.

Закончил философский факультет Миланского университета в 1957 году. Защитил диплом на тему "Материалистическая теория познания у Карла Маркса". Еще будучи студентом, перевел повесть В. Некрасова "В родном городе". И опубликовал статьи по литературе советской "оттепели".

В своем интервью "Понимать Россию умом и любовью" он говорит о том, что русский язык выучил самостоятельно, общаясь с жившими в Милане русскими эмигрантами. Можно было бы начать разбираться подробно с каналами, по которым очень левый, как он сам о себе говорит, Страда общался с русскими эмигрантами. Ведь тогдашние эмигранты (хоть первой, хоть второй волны) заведомо были правыми или крайне правыми. Но как бы там ни было, Страда с детства (в интервью он говорит, что роман "Братья Карамазовы" Достоевского прочитал в двенадцать лет) связал себя с определенной сферой деятельности – "пониманием России".

Связать себя с этой сферой деятельности, проживая в Милане в 50-е годы, мог либо человек, выбравший для себя однажды и навсегда роль "ставленника Москвы", либо человек с более сложной ролевой функцией. Конечно, можно просто копаться в книгах, аки червь, и все тут. Но это не удел Страда. Он человек другого масштаба и темперамента.

На первый взгляд, Страда и выбрал для себя роль "ставленника Москвы" (ничего плохого в этом, как вы понимаете, не вижу). Уже в 1956 году Страда стал членом Итальянской коммунистической партии (из которой вышел после 1968 года). В 1957 году он посетил СССР в рамках Международного фестиваля молодежи. Это всё еще студенческие сюжеты. Закончив в 1957 году Миланский университет, Страда поступает в аспирантуру Московского государственного университета (научный руководитель – А. Метченко). Как говорит сам Страда, он смог попасть в Москву благодаря своему научному руководителю, философу Антонио Банфи, который был членом Итальянской коммунистической партии.

Но что значит – "благодаря помощи Банфи"? Банфи мог дать первый толчок проекту превращения выпускника Миланского университета в аспиранта МГУ. А дальше этот проект должен был проходить по всем инстанциям. В любом случае, Страда – так сказать, автоматически, как минимум – оказывался объектом интереса и советских спецслужб, и спецслужб блока НАТО, в который входила Италия.

Итак, Страда попадает в Москву в качестве аспиранта МГУ и… Тут же встречается с Борисом Пастернаком. Ну, встречается и встречается. Страда – специалист по русской литературе. Пастернак – великий русский писатель. Но Страда не просто встречается с Пастернаком, а становится лицом, связывающим Пастернака с итальянским издателем Джанджакомо Фельтринелли. А это еще более интересная личность, чем сам Страда.

Воевавший в рядах партизан-антифашистов (честь и хвала ему за это!), Фельтринелли в 1945 году вступает в Итальянскую коммунистическую партию (в чем для меня, еще раз подчеркну, никакого "фи" по определению быть не может). В 1948 году Фельтринелли начинает собирать обширную библиотеку по истории рабочего движения. В 1954 году эта библиотека реорганизована в издательство Фельтринелли.

В 1957 году в этом издательстве впервые выходит роман Пастернака "Доктор Живаго". При том, что за издание этого романа боролись спецслужбы мира.

В 1957 году Страда оказывается в Москве. Тут же встречается с Пастернаком. Пастернак поручает Страда связаться с Фельтринелли и передать ему, что телеграммы Пастернака, в которых он запрещает Фельтринелли публиковать в Италии "Доктора Живаго", сделаны под нажимом Союза писателей. И что на самом деле Пастернак хочет, чтобы роман вышел во что бы то ни стало. Согласитесь, неслабое поручение для только что приехавшего в Москву аспиранта!

Иван Толстой в программе Радио Свобода 14 декабря 2006 года говорит о том, что ЦРУ с помощью сложных манипуляций завладело текстом романа Пастернака.

Фельтринелли на этот момент уже владел текстом! Не будем вникать в издательские детали! Да, Фельтринелли издал текст на итальянском, а борьба шла за издание текста на русском (без чего была бы невозможна Нобелевская премия). Но для того, чтобы издать текст на итальянском, надо этот текст получить на русском и перевести на итальянский. Или как? Неужели и эта моя констатация является подкопом под кого-то – Фельтринелли, Страда, Пастернака, Кожинова?

Передать Фельтринелли текст романа "Доктор Живаго" без засветки было нельзя. Засветка же привела к тому, что и КПСС, и Итальянская компартия обратились к товарищу Фельтринелли с просьбой не издавать роман "Доктор Живаго". Что сделал Фельтринелли? Он издал роман. Его исключили из Итальянской компартии. При всей изощренности в действиях КПСС (а она была) передать текст Фельтринелли и начать на него давить с тем, чтобы он этот текст не публиковал, КПСС не могла. Так кто же передал текст Фельтринелли? ЦРУ? Но тогда почему оно потом так сложно добывало текст для издания на русском? Какие-то транснациональные элитные группы, состоящие из наших элитариев и элитариев итальянских (далеких от Итальянской компартии)? Почему они так преуспели в своем проекте, обогнав всех остальных, охотившихся за пастернаковской рукописью?

Зафиксируем только наиболее очевидное. Общаться с Пастернаком в 1957 году итальянскому аспиранту было вообще не просто. Это по определению было несколько "стрёмным" занятием. Оказываться же в роли связника между Пастернаком и Фельтринелли… Это было либо суперстрёмное занятие, либо занятие, кем-то санкционированное. Рассмотрим оба варианта.

Суперстрёмное занятие было бы немедленно прервано нашими органами. А занимающийся этим аспирант выслан из страны.

А значит, занятие было санкционированным. Кем конкретно? По какой, говоря на профессиональном языке, "линии"?

Версия "канал между КПСС и ИКП"? А почему тогда Фельтринелли повел себя столь категорично, отказавшись от требований, выдвинутых и КПСС, и ИКП? Значит, это по определению была какая-то другая "линия".

Будучи исключенным из Итальянской коммунистической партии, Фельтринелли в 60-е годы путешествует по миру, встречаясь с Фиделем Кастро, Эрнесто Че Геварой и Хо Ши Мином. Че Гевара на то и был Че Гевара, чтобы позволять себе разнообразные контакты. Но чтобы Кастро и тем более Хо Ши Мин стали встречаться с исключенным из компартии человеком, замазанным в каких-то историях с изданием романа опального Пастернака! Изданием – вопреки требованиям КПСС и ИКП!..

И Кастро, и Хо Ши Мин отвечали за свои народы. И находились на очень высоких постах. Ссориться с КПСС они не могли. Да и из-за чего ссориться? Из-за встречи с каким-то Фельтринелли? Так кто же обеспечивал встречи сомнительного издателя – с людьми такого ранга и такой политической ориентации? Какая "линия"? Какая транснациональная элитная группа?

Фельтринелли, прибыв в Боливию и выйдя на связь с Режи Дебре, пытался спасти Че Гевару. В таких случаях всегда "фифти-фифти". Может быть, Фельтринелли пытался спасти Че Гевару. А может быть, он его подставлял. В любом случае, Че Гевара погиб, а "Боливийский дневник" Че Гевары был передан Фельтринелли.

Ну как, не слабо? Я не собираюсь становиться историком спецслужб и вникать в нюансы излагаемых мною сюжетов. Я настаиваю только на двух вещах. На достоверности этих сюжетов и их крайней экстравагантности.

Вернувшись в Италию после гибели Че Гевары в 1967 году, Фельтринелли создает знаменитую Группу партизанского действия. Это стопроцентно террористическая группа, которая террористическими действиями должна была срывать, по замыслу ее создателя, действия террористов, намеренных осуществить правый госпереворот в Италии.

Террор… Контртеррор… Красные бригады, черные бригады… Как бы это культурнее выразиться? В Италии конца 60-х – начала 70-х годов на этом поприще без договоренностей со знаменитой ложей "Пи-2" было ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Не считаю нынешнего премьера Израиля Б. Нетаньяху особым экспертом в этом вопросе. Но он человек элиты, берегущий свою репутацию. И совсем "с потолка" брать данные ему просто не дадут. В своей книге "Война с терроризмом. Как демократии могут нанести поражение сети международного терроризма", вышедшей в США в 2001 году, он упоминает Фельтринелли. Еще раз подчеркну, что книга Нетаньяху – тенденциозная, но Нетаньяху не может себе позволить проявлять тенденциозность так, чтобы пострадала его репутация. Репутация вообще – и репутация компетентного человека в особенности.

Нетаньяху пишет: "В конце 60-х годов советская военная разведка (ГРУ) организовала курсы подготовки иностранных террористов в Чехословакии; выпускниками этих курсов стали многие из первоначальных руководителей итальянских "Красных бригад". ‹…› Итальянский издатель-террорист Джанджакомо Фельтринелли, тоже закончивший курсы ГРУ, в период с 1969 по 1971 год двадцать два раза ездил в Чехословакию".

Нетаньяху нужен советский след в деле "Красных бригад". Но мы же понимаем, что советским следом все не исчерпывалось. Что был и советский след, и след совсем иной. След так называемых сетей "Гладио", которые теперь, после рассекречивания архивов спецслужб НАТО, можно обсуждать не конспирологически, а исторически. Итальянские неонацистские организации находились в таком наипрочнейшем переплетении с красными радикалами из "Бригад", что диву даешься. Координатором, повторяю, тут явно была ложа "Пи-2". А значит, и спецслужбы Ватикана (особенно же куратор этих спецслужб архиепископ Пол Марцинкус). А также – транснациональные банки, в которых вертелись сомнительные деньги.

Если Фельтринелли был всего лишь агентом ГРУ – то я последний, кто кинет в его сторону камень. Но как тогда могло быть, что он не только вышел из ИКП (чего не сделаешь, если ты агент и у тебя спецзадание), но и напечатал Пастернака, вопреки воле КПСС? ГРУ могло действовать вопреки воле КПСС по политическим вопросам? Безусловно, нет. А значит, речь идет о чем-то сугубо транснациональном и архисложном. О чем же?

Фельтринелли на этот вопрос уже не ответит. Он погиб 14 марта 1972 года. Был ли он убит или подорвался на своей взрывчатке – мы, видимо, никогда не узнаем.

Нарисовали треугольник "Витторио Страда – Пастернак – Фельтринелли"?

Нарисуйте и треугольник "Витторио Страда – Бахтин – Кожинов".

И вчитайтесь внимательно в кожиновский текст, который я привел выше. Вы убедитесь, что реконструкция этого текста, которую я сейчас предложу, лишена всяческой фантазии. И на грубом аналитическом языке излагает один к одному то, что чуть более изысканно сказано Кожиновым. Итак, реконструкция.

1961 год. Сотрудник ИМЛИ В. Кожинов приходит к высокому бюрократу (директору "издательского агентства" – так у Кожинова) и говорит ему: "Рукопись Бахтина уже находится в Италии, печатайте быстрее здесь, в СССР, иначе будет вторая история с Пастернаком". По словам Кожинова, "высокопоставленный чиновник очень испугался и спросил меня, что делать". Высокопоставленный чиновник может очень испугаться. И даже должен. Но спрашивать, что делать, он будет не у сотрудника ИМЛИ, а у инстанций. Он немедленно доложит руководству об этом возмутительном разговоре. Вместе с руководством – выйдет на Лубянку и в другие спецслужбистские центры. Кожинова за подобное сообщение, сдобренное шантажом, просто выгонят с работы. Или не просто выгонят, а еще и отправят "куда подальше". Сказанное – вполне тянет на срок. И Кожинов – не Пастернак.

Значит, либо Кожинов не был только работником ИМЛИ. Либо он выходил не на директора издательства, а на другие инстанции, которые, посовещавшись, нечто соорудили. Либо… Либо что?

Витторио Страда перебросил в Италию еще и книгу философа Эвальда Ильенкова "Диалектика абстрактного и конкретного в "Капитале" Маркса". Чем это кончилось для Ильенкова, мы знаем – крупным скандалом.

Количество коммуникационных "треугольников" и "многоугольников", в которых решающим звеном является Страда, превышает все допустимые пределы. Ю. Давыдов хвалит Страда за усилия по переводу его книги на итальянский. Ю. Лотман и Б. Успенский – тоже. В 1961 году – история с Бахтиным, чьими работами особо интересовалась супруга Страда Клара Янович.

А теперь главное. Весьма разборчивая в отношениях Елена Сергеевна Булгакова передает Страда (аспиранту МГУ, коммунисту!) отрывки из "Мастера и Маргариты", исключенные из первого советского издания. Страда тем самым становится "повивальной бабкой" еще и первого полного издания "Мастера и Маргариты" в Италии.

Витторио Страда работал в СССР с 1957 по 1968 год. Как говорится, "чтоб мне так жить, и чтоб мне за это ничего не было". В 1968 году советские власти отказали ему в визе на въезд в СССР после того, как в московском аэропорту у него изъяли открытое письмо Солженицына. Письмо это вскоре напечатала "Унита". Речь шла о публикации на Западе романа "Раковый корпус". Страда провел тогда сутки под арестом. Роман Солженицына "Раковый корпус" вышел по-итальянски в 1969 году с предисловием Витторио Страда.

Оказавшись невъездным, Страда продолжает работать по советской тематике. Работает он с теми, кто уехал из СССР. То есть с диссидентами. Виктором Некрасовым, Михаилом Геллером и другими. Страда входит в редколлегию "Русской мысли", а также в редколлегию журнала "Континент" (основатель и редактор – В. Максимов).

В СССР он возвращается в 1988 году. Тема "перестройка и Страда" требует отдельного рассмотрения. Пусть бы об этом рассказали те, кто входил в "Московскую трибуну"… А также лица, близкие к А. Д. Сахарову… Лицо, близкое к Сахарову, руководило и ближайшими сподвижниками Ельцина (причем в очень жестком, директивном ключе), и Сахаровым (который без совета этого лица не делал ни шагу). Самим этим лицом – руководит Страда. Ну, почему я всё за всех должен рассказывать? Пусть другие тоже не жмотничают!

Но все-таки – что общего у В. Кожинова, который всегда позиционировался в качестве почвенника-охранителя, и В. Страда? Казалось бы, гораздо больше общего должно быть у В. Кожинова с охранительно-почвенным писателем В. Кочетовым! Чей конфликт со Страда закончился для Кочетова весьма печально.

Ан нет! С одной стороны – Страда, Кожинов, Бахтин, масса других блестящих имен. С другой стороны – Кочетов. Конфликт посредственности и талантов?

Ой ли! И. Золотусский пишет в статье "Знак беды" о своей последней встрече с Василем Быковым: "Мы виделись с ним в Риме осенью 1990 года. Покойный Владимир Максимов и, слава Богу, здравствующий итальянский славист Витторио Страда организовали встречу писателей из России. Идея была проста – помирить тех, кто в перестройку рассорился, кто и до нее представлял разные течения в родной словесности, но все же не враждовал. Тут были Д. Лихачев и В. Солоухин, Г. Бакланов и В. Крупин, С. Залыгин и В. Астафьев, В. Буковский и Ч. Айтматов. Был и Быков".

Чего во мне нет, так это инквизиторского пафоса. 1990 год. Все готовы ехать в Рим по иноземному приглашению – а почему бы нет? Да и вообще – ну, приехали… И что? Послушали – поразмышляли – уехали. Но мы уже ознакомились с фактурой, свидетельствующей о масштабе притязаний "слава Богу, здравствующего" организатора встречи!

Зачем приезжают писатели – это одно. Зачем организатор устраивает в Риме нечто подчеркнуто парадоксальное – другое. В этой парадоксальности есть идея. И совершенно очевидно, какая. Какая идея может объединить Солоухина и Бакланова? Догадайтесь с трех раз! Идет 1990 год. Медленно – иначе нельзя – мы приближаемся к главному. К ответу на вопрос о том, что так разочаровало в 1922 году Н. В. Пигулевскую, да и весь круг Бахтина в целом.

 

№38. 28.10.09 "Завтра" No: 44

Скажут: "Вы обещали разобраться с начавшимся кризисом, породившим его мировым процессом, и н #225; тебе – Пигулевская! По отношению к тому, что Вы сами назвали началом мировой катастрофы, малыми величинами являются и Пигулевская, и Бахтин, и позаботившийся о Бахтине Андропов. Да, специфические люди, болезненно реагирующие на "подозрительно неславянские" лица, считают Андропова ставленником всемирных еврейских сил! Которые, де мол, и управляют мировыми процессами. Но если Вы не разделяете их предрассудки, то чем для Вас так уж масштабен Андропов? По отношению к мировому процессу он ведь тоже – величина чуть ли не нулевая. Так ведь?"

И да, и нет. Согласно представлениям той аналитической школы, к которой я принадлежу и которую стремлюсь развивать, высказывание отдельной личности (хоть бы и Пигулевской) может прояснить нечто касательно характера большой элитной игры. Расклада сил в этой игре… Ходов, сделанных игроками… Игровых правил…

Конечно, Пигулевская – не Наполеон Великий. Но мы же не роль личности в истории обсуждаем, а роль высказывания этой личности в "пролитии света на…".

Что же касается Андропова… Одно дело – Андропов как политик. А другое дело – Андропов как крупный элитный игрок. Или как крупная фигура в игре. Кто-то эту фигуру сделал крупной… Кто-то ее использовал в игре… Фигуры приходят и уходят, а игра продолжается.

Разобравшись в Андропове как игровой фигуре, разобравшись в ходах, которые делают игроки, используя эту фигуру, мы разберемся и в игре. А если эта игра ведется, что называется, "в длинную"?.. Ведь длинные волны существуют не только в экономике ("циклы Кондратьева" и т. п.). Есть и политические длинные волны. Разобравшись с ними, мы разберемся со многим, что касается нашего настоящего. И – будущего.

Тут главное – сохранять трезвость! Не путать божий дар с яичницей, а самопризнания героев – с недоброкачественными сплетнями.

Последователи Кожинова восклицают: "А если мы Вам уподобимся, все сплетни про Вас соберем до кучи – Вам это, наверное, не понравится?!" Да разве я собираю сплетни? Про Кожинова или кого другого? Меня путают с… Сейчас станет понятно – с кем.

Журнал "Диалог. Карнавал. Хронотоп." (#2, 1994 год)… В. Кожинов, обсуждая свои отношения с Михаилом Михайловичем Бахтиным и Леонидом Ефимовичем Пинским (вполне соразмерным Бахтину литературоведом), заявляет:

"Как известно, Леонид Ефимович в 1940-х годах подвергся репрессиям и несколько лет провел в заключении. Причем, главным "свидетелем обвинения" был литературовед Эльсберг, с которым Леонид Ефимович до своего ареста был в близких приятельских отношениях и беседовал, так сказать, с излишней откровенностью, не зная (может быть, не желая знать), что Эльсберг с давних времен был завербован ГПУ, НКВД и т. д. – по-видимому, еще тогда, когда он сам арестовывался; он ведь даже издал в 1920-х годах книжку "Во внутренней тюрьме ГПУ. (Наблюдения арестованного)" – а это, конечно, само по себе "подозрительно".

Леонид Ефимович еще во время следствия по его "делу" понял, что его "заложил" Эльсберг. ‹…› Разумеется, Леонид Ефимович отнюдь не "оправдывал" Эльсберга. Но, например, совершенно спокойно воспринимал тот факт, что я, а также Сергей Бочаров и Георгий Гачев (Леонид Ефимович их высоко ценил, и они приходили в его дом) были сотрудниками сектора теории ИМЛИ, где заведующим до своего разоблачения – кажется, это произошло в 1961 году – являлся Эльсберг".

Эх-ма! Я-то всего лишь указал на наличие спецтематики в любом академическом институте, в том числе, в ИМЛИ. На то, что одни к этой тематике тяготели, а другие нет. На то, что Г. Л. Абрамович (которого моя мать убеждала в неправомерности написанной им фразы "Швабрин делает Маше гнусные предложения": "Григорий Львович, почему гнусные предложения? Он предлагал ей законный брак!" – а он отвечал: "Нет, Марья Сергеевна, Вы как хотите, а предложения были гнусные!") был человеком, что называется, божьим. И для спецтематики непригодным. А Яков Ефимович Эльсберг был спецтематике соразмерен.

Утверждать, что Эльсберг был завербован, я никогда бы не стал. Хотя бы чтобы не нарываться на вопрос: "Откуда Вы знаете? Вы дело оперативной разработки читали? А кто Вы такой, если у Вас есть доступ к таким материалам? И почему Вы, имея доступ (то есть форму секретности), разглашаете секретные сведения? Ах, Вы их не разглашаете! А чем Вы тогда занимаетесь? Собиранием сплетен?"

Лично я твердо намерен заниматься только одним – анализом открытых достоверных высказываний тех или иных лиц. Высказываний, могущих пролить свет на большую элитную игру. Игру, которая велась тогда и ведется сейчас. Я и кожиновское высказывание об Эльсберге не стал бы приводить – кабы не важность фигуры Пинского для моего исследования.

Констатация глубокой связи между Кожиновым и Бахтиным – это "засветка" оперативной фактуры? Сплетня?

Нет, это сведения, почерпнутые из мемуаров Кожинова и других достоверных открытых источников. Кожинов настаивает на особой прочности и доверительности своих отношений с Бахтиным. Он гордится этими отношениями. Исходя из этого, я, никоим образом ничего не домысливая за Кожинова, фиксирую цепочку "Кожинов – Бахтин". И (опять же, лишь на основании утверждений Кожинова!) осторожно присовокупляю к ней третье звено – "Страда".

Почему осторожно? Потому что рассказанная Кожиновым история об использовании им Страды для шантажа высокого должностного лица ("печатайте Бахтина, а то повторится история с Пастернаком") – мягко говоря, проблематична (смотри разбор этой истории, сделанный мною ранее). А я не хочу "шить лыко в строку"! Меня интересуют только те цепочки, которые не вызывают сомнений.

Такова, прежде всего, цепочка "Страда – Фельтринелли – Пастернак". Ее-то и надо анализировать в первую очередь. Ибо при всей своей несомненности – она таит в себе загадку. И это не частная историко-политическая загадка. Это загадка, разгадав которую, мы многое сможем понять в большой элитной игре, которая велась и продолжает вестись.

Загадка Фельтринелли… Почему Фельтринелли, будучи и "специздателем" (смотри мою цитату из книги Нетаньяху), и итальянским коммунистом, напечатал роман Пастернака? Почему он при этом не потерял прерогатив, вытекающих из статуса специздателя? Почему он смог встречаться с Хо Ши Мином и Кастро даже после исключения из Итальянской коммунистической партии?

Аналитическая интуиция (а без нее совершенно невозможно исследование подобного жанра) подсказывает мне, что "либо-либо". Либо удастся разгадать загадку Фельтринелли, либо надо признать всё проводимое исследование – бесплодным. Бесперспективным.

Так в чем разгадка? ГРУ вело в 1956-1958 годах отдельную от КПСС политическую игру? Пусть подобными байками конспирологи тешат малокомпетентную аудиторию.

ЦРУ (Ватикану, НАТО и так далее) удалось перевербовать Фельтринелли? Чушь! Не станут Хо Ши Мин и Кастро общаться с разоблаченным агентом подобных "ведомств".

Загадка Фельтринелли может быть разгадана лишь при одном условии. Если удастся понять смысл игры, которая велась вокруг пастернаковского романа "Доктор Живаго". Игра эта описана Еленой и Евгением Пастернаками ("Переписка Пастернака с Фельтринелли", "Континент", 2001, #107). А также Д. Быковым ("Борис Пастернак", Москва, "Молодая гвардия", 2007), С.Д`Анджело ("Дело Пастернака. Воспоминания очевидца", Москва, "Новое литературное обозрение", 2007), И. Толстым ("Отмытый роман Пастернака. "Доктор Живаго" между КГБ и ЦРУ", Москва, "Время", 2009). Список произведений, посвященных описанию этой игры, можно расширить. Но и приведенного списка вполне достаточно.

Описать игру – не значит выявить ее политический смысл. Авторы указанных произведений – не политологи, не политические герменевтики, не "элитологи". Оставаясь в рамках исторической достоверности (большое им за это спасибо!), они своими данными демонтируют расхожий миф о беззащитном гении по фамилии Пастернак и злых тупых гонителях этого гения. Не более и не менее.

Но что же обнаруживается по ту сторону этого мифа, сыгравшего печальную роль в нашей истории? Вот что.

Декабрь 1945 года – Пастернак начинает работать над романом, имевшим сначала несколько названий ("Мальчики и девочки", "Смерти не будет" и так далее).

Август 1946 года – Пастернак читает на даче в Переделкино одну из глав романа своим знакомым. На чтении в числе прочих присутствует К. Федин, что однозначно свидетельствует о "неконспиративности" проводимого мероприятия. В самом деле, Пастернак и сам-то человек крайне осторожный. Но Федин – сверхосторожный генерал от литературы. Баловаться в присутствии Федина тайным зачтением не предназначенного для напечатания произведения Пастернак не мог. А значит, налицо нечто наподобие отмашки. Мол, "читайте, что уж там! Все равно ведь это будет напечатано! Почему бы не опробовать на ценителях – что-то уточнить, скорректировать?"

Мое предположение подтверждается тем, что уже в январе 1947 года Пастернак заключает договор с "Новым миром" на написание романа, впоследствии названного "Доктор Живаго".

В течение всего 1947 года Пастернак читает отрывки из романа в литературных салонах того времени (у М. Юдиной, Н. Любимова и и П. Кончаловского).

В воспоминаниях Л. Чуковской "Борис Пастернак" есть подробная запись о чтениях поэтом своего романа в доме литератора П. А. Кузько 5 апреля 1947 года. Чуковская вспоминает: "Уже через несколько дней ненавистник Пастернака, Кривицкий, кричал в редакции нечто угрожающее о подпольных чтениях контрреволюционного романа".

У каждой эпохи есть свои очевидные законы человеческого поведения. В сталинскую эпоху люди делились на три категории: смелые нонконформисты, осмотрительные конформисты и стукачи. Стукач не будет разглагольствовать в редакции, а напишет донос. Осмотрительный обыватель постарается держаться подальше от темы подпольных чтений, боясь всего на свете. Прежде всего – того, что спросят: "Как же это Вы, товарищ, знали и не доложили в инстанции?" Смелый нонконформист уж точно будет молчать. Вывод: Кривицкий знает, что доносить бессмысленно, а негодовать можно и должно. Доносить же бессмысленно, потому что на прочтение романа имеется "добро". "Добро" же имеется, потому что роман будет опубликован, как только автор завершит работу.

Автор работает над романом около десяти лет. И все эти годы безнаказанно читает главы из недописанного романа.

К примеру, в июне 1952 года Пастернак проводит очередную читку в своей квартире на Лаврушинском (номенклатурный писательский дом – "со всеми отсюда вытекающими…"). Среди слушателей – находящаяся в явной опале (опять же – "со всеми отсюда вытекающими") Анна Ахматова.

Сталин умирает 5 марта 1953 года.

В апреле 1954 года в журнале "Знамя" выходит стихотворная часть романа "Доктор Живаго" (десять стихотворений). Публикация в "Знамени" носит название "Стихи из романа". Сталин умер, но движение к напечатанию романа продолжается. Иначе никогда не вышли бы стихи Пастернака под заголовком "Стихи из романа". Времена все еще кровожадные: "Из какого, тудыть-растудыть, романа?"

В декабре 1955 года Пастернак заканчивает роман.

В январе 1956 года машинописный текст "Доктора Живаго" передан в редакции "Знамени" и "Нового мира".

В феврале 1956 года проходит ХХ съезд КПСС.

Казалось бы, теперь-то уж дорога к напечатанию романа совсем открыта! Но тут-то и начинаются странности.

Весной 1956 года Пастернак зачем-то отдает рукопись романа З. Федецкому! Это – иностранец (поляк, переводчик и писатель, который в первые послевоенные годы был пресс-атташе посольства Польши в СССР). Передача Федецкому рукописи романа "Доктор Живаго" не санкционирована советскими властями. Это грубейшее нарушение правил игры, жесточайше соблюдавшихся в то суровое время. Жест отчаяния, порожденный уверенностью в том, что роман не будет опубликован? А откуда эта уверенность? Прошло лишь несколько месяцев с момента передачи рукописи романа в "Знамя" и "Новый мир"! ХХ съезд, казалось бы, открывает для Пастернака новые перспективы! Или – не открывает, а закрывает?

Почти одномоментно с передачей рукописи романа Федецкому Пастернак отдает рукопись другому иностранцу. Сотруднику итальянской редакции Московского международного радио, члену итальянской компартии Серджо Д`Анджело.

Д`Анджело по простоте душевной написал: "…Я поехал (на электричке) в подмосковный поселок Переделкино, где жил Пастернак. В моей поездке не было ничего тайного. Напротив, я взял с собой в высшей степени уважаемого человека, который впоследствии сделал хорошую политическую карьеру в советской системе".

Какого человека имеет в виду Д`Анджело? Елена и Евгений Пастернаки пишут: "Из его (Д`Анджело) интервью Э. Лозанскому в #95 "Континента" мы узнали, что это был Владлен Владимирский. Их общий друг Лолий Замойский, тоже сотрудник Комитета по радиовещанию, вспоминает, что не смог поехать тогда в Переделкино с Д`Анджело. ‹…› Замойский пишет о "возбужденных" по возвращении друзьях с "объемистой папкой" в руках и рисует устроенную "по всем правилам конспирации" встречу Д`Анджело с Фельтринелли на станции берлинского метро".

Сколько же людей в душевной простоте своей пишут нечто донельзя экстравагантное! В. Владимирский – лицо малоизвестное. Но Л. Замойский… Это почти легендарный человек, чей жизненный, да и творческий путь исключает какие-либо разночтения во всем, что касается специфики анализируемой мною игры.

Игра… Борис Пастернак говорит Д`Анджело и Владимирскому: "В СССР ‹…› роман не выйдет. Он не вписывается в рамки официальной культуры". Как это не вписывается, если уже напечатаны стихи из романа? Почему не выйдет, если ХХ съезд открывает очень многие шлюзы? Не вписывается или не должен вписаться? Не выйдет в СССР или должен выйти не в СССР?

Д`Анджело в присутствии В. Владимирского оговаривает с Пастернаком публикацию романа "Доктор Живаго" в Италии. Пастернак соглашается, выставив одно условие – что Фельтринелли пообещает передать роман, "скажем, через несколько месяцев, крупным издателям других стран, прежде всего Англии и Франции".

Цель ведущейся игры – очевидна. Роман не должен выйти в СССР и должен выйти за границей! Но чья это игра? Кто побуждает собеседников Пастернака в ней участвовать? Богатый и авантюрный издатель Фельтринелли в принципе может побудить к участию в такой игре своего литературного агента Д`Анджело. Но В. Владимирский?.. Л. Замойский?!! Они тоже соблазнились вознаграждениями Фельтринелли?

А сам-то Фельтринелли? Он ведь не только богатый авантюрный издатель! Кто уравновесил своими аргументами В ПОЛЬЗУ напечатания веские аргументы Хрущева и Тольятти ПРОТИВ напечатания? Фельтринелли – так пишет Д. Быков – был нужен Тольятти в качестве спонсора, и потому не боялся санкций ИКП? А санкций ГРУ он почему не боялся? И – ну, сколько можно ломиться в открытую дверь! – Хо Ши Мин и Кастро принимают Фельтринелли после исключения из ИКП тоже как "богатого человека"? Они сами – бедные люди? Фельтринелли может им компенсировать неудобства в отношениях с советским "патроном"?

Август 1956 года. Пастернак передает текст своего романа английскому философу и эссеисту Исайе Берлину. Ранее (в 1945-1946 годах) находившемуся в должности 2-го секретаря британского посольства в СССР. Надо объяснять, что такое 2-й секретарь британского (да и любого другого) посольства?

24 августа 1956 года. Верный Н. С. Хрущеву председатель КГБ И. Серов докладывает в Отдел культуры ЦК КПСС о передаче Пастернаком Фельтринелли через Д`Анджело текста романа "Доктор Живаго".

Что может сделать Хрущев? Ускоренно напечатать роман "Доктор Живаго"?

Во-первых, дурной пример заразителен. Все начнут переправлять свои рукописи за границу в расчете на то, что это приведет к ускоренному напечатанию переданных рукописей в стране.

Во-вторых, дав такое распоряжение, Хрущев теряет авторитет в глазах партийного аппарата. Ибо уступает очевидному шантажу.

В-третьих, есть закон игры. Согласно этому закону (да и советскому закону как таковому) Пастернак совершил недозволенное. Наказать его за это? Как? "По всей строгости"? Это значит потерять на Западе все возможности, которые открыли ХХ съезд и в целом "оттепель".

Ясное дело, Хрущеву обещают, что Фельтринелли не напечатает роман Пастернака ("ведь это наш товарищ, мы можем на него воздействовать"). Ему рекомендуют не обострять до предела конфликт с Пастернаком и одновременно не уступать его шантажу. А что еще ему могут рекомендовать с учетом реалий того советского времени? Ни-че-го!

Еще раз: когда поступила записка Серова? В августе 1956 года. Когда редколлегия "Нового мира" отказывает Пастернаку в публикации его романа? В сентябре 1956 года!

Не Хрущев и иже с ним грубо растаптывают Пастернака, а Пастернак – точнее, использующая его в качестве тарана мощная советская элитная группа, – наносит сокрушительный удар по Хрущеву. Никаких иных политологических объяснений случившемуся нет и не может быть.

Итак, в сентябре 1956 года "Новый мир" отказывается от публикации романа Пастернака.

В сентябре же 1956 года Пастернак отдает рукопись романа французскому филологу Элен Пельтье. Кто такая Элен Пельтье? Жена Синявского М. Розанова (её вклад в борьбу Беннигсена и Ко с СССР был обсужден мною ранее) в послесловии к книге Синявского "Спокойной ночи" сообщает нам, кто она. Элен Пельтье – это та самая "Ленка", которую Андрей Донатович, будучи (о чем он недвусмысленно пишет) агентом МГБ, должен был разрабатывать.

Читатель, ты не чувствуешь, как все начинает замыкаться? Синявский, Розанова… Глядишь – и до Беннигсена опять дело дойдет… Дойдет, дойдет – вот увидишь!

После 31 октября 1956 года рукопись романа "Доктор Живаго" оказывается в руках ЦРУ. Это происходит в разгар знаменитых венгерских событий. При чем тут венгерские события? Не торопись с этим вопросом, читатель, подожди! Ждать осталось совсем недолго.

В январе 1957 года Пастернак (в пятый раз – вот ведь какой гений игры!) отдает текст своего романа лицам, вывозящим его на Запад. На этот раз он отдает этот текст французской славистке Жаклин де Пруайяр.

23 ноября 1957 года Фельтринелли издает роман Пастернака в Италии. Перед этим Пастернак встречается с Витторио Страда и поручает ему передать Фельтринелли, что телеграмма, в которой Пастернак просит Фельтринелли не публиковать роман "Доктор Живаго" в Италии, написана им под давлением.

17 декабря 1957 года на даче Пастернака организуется пресс-конференция для иностранных журналистов. Предполагалось, что на этой пресс-конференции Пастернак отречется от Фельтринелли. Однако Пастернак заявил, что приветствует итальянское издание романа и сожалеет лишь об отсутствии русского издания.

За полгода роман Пастернака "Доктор Живаго" пережил 11 изданий. В течение двух лет он был переведен на 23 языка, включая язык индийской народности ури. Не хочу спорить о художественных достоинствах и недостатках романа. Предположим, что роман – гениальный (хотя лично я так не считаю). Но примем такую оценку – и что? Роман непрост. Он насыщен деталями, понятными лишь читателю, знакомому со спецификой тогдашней России. Рыночная конъюнктура продиктовала издателям перевод этого романа на язык индийской народности ури? Полно! Речь идет о совсем другой – сугубо политической – конъюнктуре, на которую и была сделана ставка в большой игре. Ставка была сделана абсолютно правильная.

23 октября 1958 года Пастернаку присуждена Нобелевская премия по литературе.

Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев – окончательно загнан в угол. Обещавшие ему урезонить Фельтринелли советские элитарии "кинули" своего генсека, что называется, "по полной программе". Хрущев теперь просто обязан начать войну с Пастернаком. А значит – и разорвать отношения с советской либеральной интеллигенцией, и дискредитировать на Западе, да и в мире, идеи ХХ съезда. Идеи "оттепели". То есть обнулить окончательно свой главный политический капитал.

Большая политическая игра сыграна. Пастернак мог получить Нобелевскую премию только при возникновении международного скандала. Хрущев мог быть окончательно дискредитирован только в условиях раздутия этого скандала. Раздуть скандал могли только гонения на Пастернака и его – явно вынужденный – отказ от Нобелевской премии.

Вновь мы убеждаемся в том, что велась не игра литературного мэтра в получение Нобелевской премии, а совсем другая – большая политическая – игра. Играл ли в нее осознанно и сам мэтр? Мы этого никогда не узнаем. В романе Пастернака "Доктор Живаго" действует сводный брат главного героя генерал Евграф Живаго, чье влияние во властной советской элите является загадкой для главного героя романа. На что намекал Пастернак? На свою причастность к тем, кто, будучи вхож во "внутренний круг" Сталина, не мог не вести в постсталинский период антихрущевскую политическую игру?

Это гипотеза – и не более того. Но что меняет по существу отказ от этой гипотезы или ее принятие? Кем бы ни был Пастернак – его издатель Джанджакомо Фельтринелли мог быть ТОЛЬКО фигурой в большой политической игре. Какой могла быть эта игра?

С учетом того, что Фельтринелли могла управлять только советская консервативная антихрущевская элита, речь шла об игре против Хрущева и "оттепели". Об игре на дискредитацию Хрущева и "оттепели" в глазах Запада, мира и советской интеллигенции.

Играла ли в эту игру ТОЛЬКО советская консервативная элита? Конечно, нет. Хрущевская "оттепель" была воспринята "на ура" в мире и особенно на Западе. Поднялся авторитет Французской и Итальянской компартий. Возникла реальная угроза победы левых коалиций в Европе. Эта угроза была для США и НАТО – "прямой и явной". Но еще более "прямой и явной" она была для тех сил внутри Запада, которые не могли выжить в условиях "разрядки". Что же это за силы?

Это белоэмигранты первой и второй волны. Это интегрированные в систему Запада благодаря "холодной войне" нацисты. И это – ревнители так называемого "баланса". "Разрядка" нарушала баланс, который был абсолютно необходим Великобритании, стремительно терявшей свою империю. Потеряй она еще и возможность играть на противоречиях между СССР и США – она бы потеряла всё. Вот мы добрались уже и до Беннигсена, а не только до Синявского и Розановой!

Разобрав двусмысленность коллизии с Пастернаком и выявив политический смысл этой коллизии, я перехожу к обобщающему этапу исследования. И предлагаю читателю вдуматься (а по возможности и вчувствоваться) в то, что касается внутренней связи между очень разнородными событиями, к обсуждению которых перехожу. Я понимаю, что это трудно. Но заниматься аналитикой больших элитных игр – вообще трудно. А в данном случае речь идет об одной из самых коварных и масштабных элитных игр ХХ столетия.

ХХ съезд КПСС проходил с 14 по 25 февраля 1956 года.

Уже осенью этого года (конкретно – с 23 октября по 9 ноября) заполыхало в Венгрии. Не подавлять венгерский мятеж (или венгерское восстание – в данном случае неважно) Хрущев не мог. Венгерским подавлением он был вынужден дискредитировать свой новый курс в глазах широких международных кругов и поддержавшей его части советского общества. Что же такое – венгерский пожар? Это – стихийный процесс, вызванный ХХ съездом? Или же это результат сговора элит – советской антихрущевской и зарубежной, не желающей хрущевской "разрядки"? Данные, имеющиеся на сегодня, позволяют утверждать, что это игра элит. И что существенную роль в этой игре элит сыграл ставленник советской антихрущевской элиты Ю. Андропов, посол СССР в Венгрии.

Мы наконец-то можем нащупать в разобранных нами фактурах нечто, соразмерное понятию "большая длительная элитная игра". А значит, и нечто, соразмерное понятию "мировой процесс". Нащупав это, мы находим правильное место Андропову. Он перестает быть всесильным злодеем, ответственным за всё чохом. И предстает в качестве ставленника определенных (между прочим, отнюдь не либеральных) советских элитных групп. Хотел ли он впоследствии вырваться из-под власти этих групп? Кто знает. Но в рассматриваемый нами период он был вынужден исполнять задание этих групп. Лишь выполнив это задание, он мог пройти тест на верность будущим антихрущевским победителям и начать свое политическое восхождение.

Первый удар по Хрущеву нанесен согласованными действиями советских и зарубежных противников "разрядки" – в Венгрии в 1956 году.

Второй удар нанесен 23 октября 1958 года присуждением Пастернаку Нобелевской премии. Это присуждение (плюс необходимость реагировать на него) ударило по Хрущеву не меньше, чем подавление в Венгрии. А может быть, и больше. Между прочим, этот удар был нанесен ровно через два года после первого – день в день. Кто наносил первый удар, тот наносил и второй. Таков закон большой элитной игры.

Что считать третьим ударом? Наверное, снятие в декабре 1958 года И. Серова с должности Председателя КГБ. Серов назначен начальником ГРУ. И почти выведен из игры. В ГРУ его примут, как минимум, с осторожностью. Налаживать там отношения он будет годами. ГРУ в принципе лишено многих возможностей КГБ. Что вменялось в вину Серову? Де-юре – недостаточная профилактика действий и неверный стиль руководства КГБ. Де-факто – конечно же, Венгрия и Пастернак. А как иначе?

Кто наносит этот третий удар по Хрущеву? Начальник Ленинградского УКГБ Н. Миронов, восходящая звезда антихрущевской коалиции.

В июне 1959 года Миронов – какой-то начальник УКГБ по Ленинграду и области! – становится заведующим Отделом административных органов ЦК КПСС. Обеспечить такое кадровое продвижение врагу Серова могла только очень мощная и хорошо отмобилизованная элитная группа.

Четвертый удар по Хрущеву нанесен 1 мая 1960 года, когда был сбит Пауэрс. Не хочу вникать в тонкие детали этой истории. Они подробно рассмотрены в большом количестве работ. Пауэрс считал, что его "сдали" русским американские кураторы Ли Харви Освальда. В любом случае – налицо элитная транснациональная режиссура. Хрущева "разводят" с Эйзенхауэром. Кто? Те же, кто нанес предыдущие три удара.

Пятый удар по Хрущеву нанесен в Новочеркасске, где 1-2 июня 1962 года расстреляли выступивших рабочих. По поводу участия в антихрущевских политических затеях одного из главных новочеркасских "расстрельщиков" Ф. Козлова – известно. Известно и то, что никакой необходимости в стрельбе на поражение в Новочеркасске не было. И что в командовании Северо-Кавказского ВО были и те, кто пытались воспротивиться стрельбе по рабочим. Настойчиво предлагая иное решение проблемы.

Считать ли шестым ударом Карибский кризис (14 октября – 20 ноября 1962 года)? В принципе, конечно. Хрущева "разводят" с Кеннеди. "Разводка" чуть было не оборачивается общемировой катастрофой. Был ли в этом план игроков? Или речь все же шла о превращении управляемого конфликта – в неуправляемый? Внутренний круг игроков (его дешифровка – важное и отдельное занятие) – планировал ядерный эксцесс. Другие – использовались "втемную\" теми, кто лелеял подобный план. Да, план был сорван. Но игра продолжалась.

22 октября 1962 года. По Хрущеву нанесен седьмой удар. Арестован сотрудник ГРУ О. Пеньковский. Кто руководит ГРУ? Последняя опора Хрущева И. Серов. "Подстава" с Пеньковским (а современных данных вполне хватает для того, чтобы утверждать, что была именно "подстава") выбивает эту опору.

В феврале 1963 года И. Серов снят с должности начальника ГРУ. На его место назначен П. Ивашутин, ранее занимавший должность первого зампреда КГБ при СМ СССР и участвовавший в нанесении по Хрущеву вышеназванных ударов. Ивашутин – протеже Н. Миронова. Серова полностью выводят из игры (разжалован до генерал-майора, лишен звания Героя Советского Союза, отправлен на унизительную должность помощника командующего Туркестанским ВО по военно-учебным заведениям).

22 ноября 1963 года убит Джон Кеннеди.

14-15 октября 1964 года снят Н. С. Хрущев.

"Русский орден", восхваляемый Байгушевым, – это ласкающее чью-то душу ложное "мин". Исправляя "мин", мы обнаруживаем на месте этого самого "ордена" элитный транснациональный субъект, способный на большую игру. В этом "ковчеге" – всякой твари по паре. Тут и нацисты, и белоэмигранты, и восточно-европейские активисты, и "островитяне", организующие "баланс", и целый интернационал контрмодернистов (как "зеленых", так и иных). Вослед за рассмотренным туром затеянной этим субъектом "большой игры" – последовали другие. Чехословакия… Дело Синявского… "Солидарность"… Пакистан, Иран и Афганистан… И – лишь после всего этого – перестройка.

Андропов… Пастернак, Фельтринелли, Страда… Бахтин… снова Андропов… Кожинов, Пигулевская… другие – очень разнокалиберные и разнокачественные герои. Мы наконец-то вышли на то, что оправдывает наше внимание к такого рода героям. Мы вышли на эту игру, в которой все они – лишь фигуры. Политическое содержание игры разобрано. Но у нее есть и иное содержание. Требующее внимания никак не меньшего.

 

№39. 03.11.09 "Завтра" No: 45

Что обнажила политическая аналитика? Во-первых, существование транснационального консервативного субъекта (в первом приближении – антихрущевского, антикеннедевского и т. д.). Во-вторых, сопряженность с этим субъектом того, что привычно называется либеральным (фронда Пастернака, ее поддержка Страдой, фигура Фельтринелли и пр.).

Но, может быть, речь идет всего лишь о ситуативном сговоре? В рамках которого советские здоровые консерваторы договорились с западными (да хоть бы и "реакционными"!) силами, решили общую задачу – и "разбежались"?

Если так – мы ломимся в открытую дверь.

Другое дело – если речь идет не о ситуативном, а о стратегическом и даже метафизическом сговоре. Сговоре советских (далеко не здор #243;во-консервативных!) элит с чем-то столь же сомнительным на Западе. Что ж, тогда (и, кстати, только тогда) мы и впрямь выходим на финишную прямую. Ибо такой субъект в принципе "рассосаться" не может. И вполне допустимо предположение, согласно которому он и одну перестройку соорудил, и другую намеревается соорудить, и катастрофу общемировую (она же кризис) сооружает.

Ну, так здоровое или нездоровое "взаимодействие"? Ситуативное "снюхивание" или стратегический (а также метафизический) альянс? Ответить на этот вопрос можно, лишь дополнив политический анализ – иными. Анализом фундаментальных культурных конфликтов. А также конфликтов метафизических.

Поклонники Кожинова справедливо утверждают, что такие люди, как Бахтин (а также Кожинов, ваш покорный слуга etc), – это, прежде всего, "творцы культуры", то бишь "создатели текстов". А уже потом – специгроки, члены метафизических орденов и так далее. Что ж, начнем с текстов. Один из них – книга Бахтина "Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса" (Москва, "Художественная литература", 1965). Другой…

Михаил Бахтин, Мартин Бубер, прочие последователи Вильгельма Дильтея солидарны в том, что ПОНИМАНИЕ "логоса" (то есть ЧУВСТВЕННОЕ проникновение в суть оного) возможно лишь в присутствии "другого".

Есть ли у книги Бахтина как текста – соразмерный ей "другой текст"? И есть ли у Бахтина как личности, создавшей этот текст, – "другой" в качестве личности, создавшей альтернативный текст?

Таким "другим" Бахтина, конечно же, является Лосев. А текстом, альтернативным книге Михаила Михайловича, – книга Алексея Федоровича "Эстетика Возрождения" (Москва, "Мысль", 1978).

В. Кожинов говорит об этой лосевской книге: "Едва ли где-либо в мире, кроме России, пятидесятитысячный тираж философского трактата, подобного этому лосевскому, мог бы быстро исчезнуть с прилавков книжных магазинов. И это – еще один ответ на вопрос, была ли духовная жизнь в России во всячески третируемые сегодня десятилетия ее истории". ("Была ли духовная жизнь?", "Москва", #12, 1997).

Но накаленная духовная жизнь – это сумма духовных страстей, не правда ли? Каких страстей? Одной из таких страстей, коль скоро мы обсуждаем вышеназванную книгу Лосева, безусловно, является сосредоточенная духовная и даже метафизическая НЕНАВИСТЬ Лосева к Рабле. И к Бахтину как апологету Рабле. Да, тут речь идет именно о метафизической ненависти! Тут мы вправе (перефразировав известное выражение) утверждать: "Только метафизика, и ничего личного!"

Личное… Е. А. Тахо-Годи – племянница второй жены Лосева А. А. Тахо-Годи. Она, как и Аза Алибековна, – крупный специалист по Лосеву. Е. А. Тахо-Годи утверждает, что "Лосев и Бахтин никогда не встречались лично – ни в 20-е гг., ни много лет спустя: уже после переселения Бахтина в Москву из Саранска. В. Н. Турбин пытался организовать эту встречу, но она так и не состоялась". ("Художественный мир прозы А. Ф. Лосева", Москва, "Большая Российская энциклопедия", 2007).

Но, не встречаясь лично, – Лосев и Бахтин тесно соприкасались по многим направлениям. Вот некоторые из них.

#1 – то, что касается характера политических злоключений. И Лосев, и Бахтин в 20-е годы проходили по "правым" ("белым", "православным") делам.

#2 – то, что касается круга общих знакомых. Лосев был хорошо знаком с А. Мейером, который, наряду с Бахтиным, был арестован по делу "Воскресенья". И сам Лосев, и его первая жена Валентина Михайловна были в прекрасных отношениях со второй женой А. Мейера К. Половцевой, проходившей по тому же делу "Воскресенья". Да и вообще… Есть круг Бахтина. Есть круг Лосева. Эти круги совсем не чужды друг другу. Кожинов в интервью газете "Завтра" (от 25.04.2000), говорит: "Самое интересное заключается в том, что многие люди, которые через меня были связаны с Бахтиным, они были связаны и с Лосевым…" Вот-вот…

#3 – то, что касается интеллектуальных и духовных интересов. Почему А. Ф. Лосев так яростно реагирует на Рабле и Бахтина в своей книге "Эстетика Возрождения"? Потому что они с Бахтиным погружены в исследование одной – по сути своей – мировоззренческой проблематики.

#4 – то, что касается, так сказать, "духовно-политической" сферы. В самом деле, Кожинов говорит о Бахтине как своем "черносотенном", антисемитском гуру. Но он же в статье "Была ли духовная жизнь?" говорит о том, что и Лосева преследовали за "черносотенство". Все мы знаем, что Лосев уж никак не относился к тому, что Байгушев и его присные называют "еврейской партией"! Он был монахом, исихастом, человеком накаленно-православных и в этом смысле стопроцентно консервативных убеждений.

А значит, его духовная ненависть к Рабле (и Бахтину как апологету Рабле) – ну никак не может быть названа "ИХ" ненавистью к великому русскому антисемиту Бахтину и к его французскому собрату Рабле. Как ни вертись, сколько ни лукавь – подобное не пройдет! Кожинов, понимая это, в упомянутом интервью 2000 года говорит: "Кстати, имейте в виду, что Бахтин и Лосев достаточно сложно относились друг к другу. Бахтин считал Лосева в первую очередь историком эстетики, а не самобытным мыслителем. И к тому же, они имели достаточно драматическую связь через знаменитую пианистку Юдину… У нее было что-то вроде романа с Лосевым и, по-моему, с Бахтиным тоже".

Что там было с великой пианисткой – вопрос отдельный. И Лосев, и Бахтин состояли с нею в длительной переписке – к вопросу о том, насколько тесно соприкасались эти два человека. Всё остальное – на совести Кожинова! "Вроде роман…", "по-моему, с Бахтиным тоже…" – фи! Хочешь обвинить православного монаха Лосева в том, что романчик с пианисткой завел – хотя бы не говори "вроде". Исполняется сие – с очевидной целью. Надо скрыть (как от своих поклонников, так и от читателей вообще) убийственную для Кожинова и Бахтина позицию консерватора Лосева в вопросе о Рабле: "Да какая там позиция! Пианистку не поделили!".

Пианистку?

Отдельная часть книги Лосева посвящена разложению эстетики Ренессанса в литературе XV-XVI веков. В одной из глав этой части целый раздел посвящен Франсуа Рабле. Упомянут и Бахтин. Впрочем, о Рабле написано так, что Бахтиным больше, Бахтиным меньше…

Лосев обращает внимание читателя на то, что Рабле, проведя четырнадцать лет в францисканском монастыре и еще четыре года в бенедиктинском, до конца жизни оставался священником. И утверждает, что сутью личности этого двурушника является "неразборчивое отношение к жизни". Лосев говорит также о спецаспекте двурушничества. О том, что Рабле, "будучи критиком церковной жизни, поддерживал дружескую связь с кардиналом дю Белле, причем связь эта, по-видимому, была довольно глубокой и граничила с настоящей дружбой".

Принадлежит ли данная лосевская констатация к разряду аллюзий? Имел ли Лосев в виду, говоря о связи Рабле с кардиналом дю Белле, связь Бахтина с Андроповым? Этого мы никогда не узнаем.

Но то, что связь между Рабле и кардиналом дю Белле носила спецслужбистский характер, – общеизвестно. Рабле по своей второй профессии был разведчиком, работавшим и на дю Белле, и на более высоких особ. Что? "Вы не спецуху обсуждайте, а ТВОРЧЕСТВО"? Всенепременно-с.

Лосев выделяет четыре стороны ТВОРЧЕСТВА Франсуа Рабле. Перед тем, как разобрать каждую из этих сторон, он подчеркивает, что творчество Рабле интересно лишь в плане понимания природы РАЗЛОЖЕНИЯ Возрождения. А вовсе не в плане понимания природы Возрождения КАК ТАКОВОГО.

Проблема соотношения природы разложения как такового с природой того, что этим разложением охвачено, – это ведь творческая проблема? Конечно, одно дело – разложение античности. А другое дело – разложение средневековья. И, тем не менее, античность отличается от средневековья больше, чем разложение античности – от разложения средневековья. Перефразировав Толстого, можно сказать, что культуры (цивилизации, формации, другие социальные системы) живут по-разному. Но разлагаются – в чем-то поразительно сходно.

Это сходство между разложением очень разных систем имеет прямое отношение и к творчеству Франсуа Рабле, и к анализу этого творчества Бахтиным. Бахтин как раз и любуется тем, как нечто разлагается. А также выясняет, как нечто может быть разложено.

Бахтина не специфика системы интересует, а технология, с помощью которой систему можно разложить. Бахтин учится у Франсуа Рабле высокому искусству разлагать системы. И – сам учит этому искусству Андропова и его коллег. Которые по определению могут заниматься разложением только одной системы – советской, коммунистической. Других систем, предоставляющих им себя для подобного занятия, у них нет. Ведь не разложению же капиталистической системы учатся они у Бахтина! Полно, Бахтин преподает им уроки раблезианства, имеющие важное значение лишь в случае, если надо разлагать системы, основанные на той или иной идеологической монополии (монологические системы, то бишь). Капиталистическая система – основана на другом. И не у Бахтина надо учиться ее разложению! Доколе можно ваньку-то валять?! Двадцать пять лет "валяют". Самим-то не надоело?

Итак, искусство разложения идеологических монополий – вот что интересует Бахтина у Рабле. А значит, и кураторов Бахтина тоже.

Спросят: "А почему собственно, не разлагать-то их, эти самые идеологические монополии? Вам так нравится жить в условиях инквизиции или идеологического диктата КПСС?"

Ну сколько раз можно повторять, что не надо путать божий дар с яичницей, а разложение идеологических монополий с разложением Идеальности как почвы, на которой произрастают ВСЕ возможные идеалы! Не верите мне? Почитайте Лосева: "Первое, на что нужно обратить внимание, – это картина Телемского аббатства , нарисованная Рабле в первой книге его романа "Гаргантюа и Пантагрюэль" и выставляемая им, насколько можно судить, в качестве идеала человеческого общежития. Это аббатство построено в виде прямой противоположности монастырским порядкам".

Главное – это принцип "прямой противоположности"! Он же – шиворот-навыворот. Он же – карнавализация. Одно дело критиковать монастырскую (или советскую, или любую другую) систему. Другое дело – строить новую систему (систему ли?) по принципу "шиворот-навыворот": "советская система – это антисистема, а значит, всё, что в ней есть, надо заменить на прямую противоположность", "монастырь – антисистема, с ним так работаем"… Что значит – заменить на противоположное "ВСЁ, что в системе ЕСТЬ"? Например, в системе ЕСТЬ запрет на каннибализм. Его тоже надо заменять на противоположное?

Слово Лосеву: "Если в монастырях кроме молитвы требовался еще и труд, то здесь не требовалось ни молитвы, ни труда. И если в монастырях требовалось исполнение строгого устава, то здесь устав сводился только к одной заповеди: делай, что хочешь".

Этих "если" – "до и больше". Обратив внимание читателя на роскошность места, в котором используется принцип "если" ("Здания, парки, библиотеки, жилые помещения были устроены согласно самому изысканному вкусу"), Лосев задает убийственный вопрос.

"…На какие же средства, – спрашивает он, – будет существовать такого рода райское блаженство и кто же будет трудиться? С неимоверной откровенностью Рабле заявляет, что это аббатство существует на королевские дотации, что около каждой красавицы существуют здесь всякие горничные и гардеробщицы. Кроме того, около самого аббатства целый городок прислужников, которые снабжают жителей этого аббатства не только всем необходимым, но и всем максимально красивым. В этом городке живут ювелиры, гранильщики, вышивальщики, портные, золотошвеи, бархатники, ткачи. И опять спрашивается: кто же доставляет материалы, необходимые для всех этих работников, и кто доставляет им все необходимое для материального существования? На все такого рода вопросы Рабле дает невинный и очень милый ответ: все это попросту содержится за счет государства".

Оценивая "милый ответ Рабле", Лосев говорит о его телемской утопии следующее: "…такая утопия не могла быть осуществлена без планомерно проводимой системы рабства. ‹…› Получается, что утопический социализм аббатства Телем есть социализм дармоедов и тунеядцев, вырастающий на рабовладельчески-феодальных отношениях".

От себя добавлю, что телемская утопия Рабле очень приглянулась бы нашим новорусским олигархам. И что в каком-то смысле ее-то и воплотили в жизнь политические деяния Горбачева и Ельцина, они же "перестройка". Не знаю, в какой мере данная утопия была созвучна сердцу аскетичного Андропова. Но ведь и Александр Яковлев, архитектор перестройки "а-ля Рабле", тоже не был гедонистом! Впрочем, не будем забегать вперед. И продолжим цитирование Лосева, который выделяет в творчестве Рабле не одну, а четыре стороны. Лосев далее пишет:

"Второе, что бросается в глаза не только литературоведу, но и историку эстетики (и последнему даже больше всего), – это чрезвычайное снижение героических идеалов Ренессанса. Что бы мы ни думали о Ренессансе, это прежде всего есть эпоха высокого героизма, или, как мы обыкновенно выражаемся, титанизма. Ренессанс мыслит человека во всяком случае как мощного героя, благородного, самоуглубленного и наполненного мечтами о высочайших идеалах. Совершенно противоположную картину рисует нам знаменитый роман Рабле, где вместо героя выступает деклассированная богема, если не просто шпана, вполне ничтожная и по своему внутреннему настроению, и по своему внешнему поведению".

Как вам нравится термин "деклассированная богема, если не просто шпана"? Этот тип героя разве не позаимствован нынешней эпохой у Рабле? И разве не понимали Кожинов, восхищавшийся Бахтиным, и Бахтин, восхищавшийся Рабле, какого именно героя воспевает Рабле? И чем практически может обернуться политизация такого воспевания?

Политизация? Да! Ведь именно на том снижении идеалов, которое Лосев считает второй стороной творчества Рабле, основана перестройка. Осуществленная ею "десталинизация" (вторичная по отношению к хрущевской и окончательная) проблематизирует наличие высокого героизма вообще. Сколько понаписали по этому поводу "перестройщики"! Какие усилия были ими затрачены на то, чтобы сокрушить под видом "борьбы со сталинщиной" любой высокий героизм! Какому только поношению не подвергались герои, неповинные ни в каких репрессиях и гонениях на инакомыслящих! Чем та же Зоя Космодемьянская не классический идеал героизма в духе… ну, я не знаю… Жанны д`Арк или христианской мученицы? Но ведь и Жанну д`Арк, и христианских мучеников Рабле-то и низвергал с пьедестала! Это понимает и осуждает Лосев. Но Бахтин это понимает не хуже Лосева и – восхваляет.

А Кожинов? Он не понимает суть сказанного Лосевым? Понимает! Он не понимает, к какому лагерю относится Лосев, не понимает, что (если использовать их с Байгушевым "понятийный подход") Лосев – "отнюдь не Пинский"? Прекрасно он это понимает! Прекрасно понимает и то, что лосевские оценки сразу проблематизируют здоровый консерватизм Бахтина (здоров ли в духовном смысле консервативно-антисемитский гуру "русской партии", влюбленный в ультрагедониста и ультралиберала Рабле?). Раз так, то проблематизирован и здоровый консерватизм яростных поклонников Бахтина, включая Кожинова. А также – здоровый консерватизм самой этой "русской партии". А также… впрочем, не будем забегать вперед.

Подчеркнем лишь, что при наличии такого текста Лосева – Кожинову крыть нечем. Остается недоговаривать и низводить духовный конфликт к "любовному треугольнику".

Возвращаясь к Лосеву, с сожалением опускаю сочные эпитеты, которыми он награждает Панурга. А также – адресации Лосева к Дживелегову. И многое другое. Пусть читатель сам почитает "Эстетику Возрождения". И убедится в том, что восхваления Рабле Панурга – это, по сути, возведение на пьедестал нашего новорусского "хорька", разнузданного, гедонистического, циничного, вульгарного. Я же вынужден перейти к ознакомлению читателя с тем, что Лосев называет третьей стороной творчества Франсуа Рабле. Лосев пишет:

"Дело в том, что материализм подлинного Ренессанса всегда глубоко идеен и земное самоутверждение человеческой личности в подлинном Ренессансе отнюдь не теряет своих возвышенных черт, наоборот, делает его не только идейным, но и красивым и, как мы хорошо знаем, даже артистическим. У Рабле с неподражаемой выразительностью подана как раз безыдейная, пустая, бессодержательная и далекая от всякого артистизма телесность. Вернее даже будет сказать, что здесь мы находим не просто отсутствие всяких идей в изображении телесного мира человека, а, наоборот, имеем целое множество разного рода идей, но идеи эти – скверные, порочные, разрушающие всякую человечность, постыдные, безобразные, а порою даже просто мерзкие и беспринципно-нахальные. Историки литературы часто весьма спешат со своим термином "реализм" и рассматривают эту сторону творчества Рабле как прогресс мирового реализма. На самом же деле о реализме здесь можно говорить только в очень узком и чисто формальном смысле слова, в том смысле, что в реализме Рабле было нечто новое. Да, в этом смысле Рабле чрезвычайно прогрессивен; те пакости, о которых он с таким смаком повествует, действительно целиком отсутствовали в предыдущей литературе. Но мы, однако, никак не можем понимать реализм столь формалистически. А если брать реализм Рабле во всем его содержании, то перед нами возникает чрезвычайно гадкая и отвратительная эстетика, которая, конечно, имеет свою собственную логику, но логика эта отвратительна. Мы позволим себе привести из этой области только самое небольшое количество примеров. Часть этих примеров мы берем из известной книги М. М. Бахтина о Рабле, однако нисколько не связывая себя с теоретико-литературными построениями этого исследователя, которые часто представляются нам весьма спорными и иной раз неимоверно преувеличенными".

Ну, вот Лосев уже и напрямую говорит о Бахтине, который воспевает Рабле и его эстетику Низа. Основанную на том, что Низ должен стать Верхом и, ставши оным, породить воспевание чрева и только чрева (с приветом от перестройки!). Лосев пишет:

"Огромную роль у Рабле играют мотивы разинутого рта, глотания, сосания, обжирания, пищеварения и вообще животного акта еды, пьянства, чрезмерного роста тел, их совокупления и беременности, разверзшегося лона, физиологических актов отправления. Героями отдельных эпизодов романа прямо являются кишки, требуха, колбасы и т. д. Так, образ жаркого на вертеле является ведущим в турецком эпизоде Пантагрюэля, пиром и обжорством кончаются все вообще многочисленные войны Гаргантюа и Пантагрюэля. Из разверзшегося лона рожающей матери Пантагрюэля выезжает обоз с солеными закусками. 2-я книга начинается эпизодом убоя скота и обжорства беременной матери Гаргантюа Гаргамеллы, которая объелась кишками, в результате чего у нее самой выпала прямая кишка и ребенок, вылезший через ухо, сразу же заорал на весь мир: "Лакать! Лакать! Лакать!"

Ну, чем не Куршевель-то? Жрать, лакать, трахаться – и ничего больше! Лосев обращает внимание и на культ желудка у Рабле ("В 4-й книге дается прославление Гастера (желудка), превозносимого как изобретателя и творца всей человеческой культуры"), и на его эстетику безобразия ("Рассказывая о происхождении рода гигантов, потомком которых является Пантагрюэль, Рабле изображает чудовищно громадные горбы, носы, уши, зубы, волосы, ноги"), и на апологетику сексуальности в духе постмодернистского порно ("невероятной величины половые члены (своим фалом они могут шесть раз обернуться вокруг своего тела)"), и на многое другое. Например, на то, что для уничтожения Идеальности как таковой эту Идеальность нужно не только унизить, подчинив материальности, но и обгадить. Причем в буквальном смысле этого слова. Лосев пишет:

"Исключительное место занимают всюду испражнения. Так, в конце 4-й книги Панург, наклавший от страха в штаны и затем оправившийся, дает 15 синонимов кала, в передаче которых русский переводчик Н. Любимов проявил незаурядное мастерство и изобретательность.

Большую роль у Рабле играют также забрасывание калом, обливание мочой и потопление в моче. Гаргантюа обливает своей мочой надоевших ему любопытных парижан, которые тонут в количестве 260418 человек; Пантагрюэль затопляет мочой лагерь Анарха; кобыла Гаргантюа также затопляет в своей моче войско врага".

Разбирая все варианты "фекализации" мира и человека, Лосев знакомит читателя с оценкой, которую Гюго дал Рабле: "Недаром Гюго говорил, что у Рабле "весь человек становится экскрементом" (totus homo fit excrementum)".

Лосева еще можно попытаться обвинить в религиозной чопорности. Но Гюго-то в этом никак нельзя обвинить! Между тем, оценка Гюго, приводимая Лосевым, – невероятно важна с политической точки зрения. Ибо суть нашей перестройки (только ли нашей?) в том и состоит, чтобы всего человека (именно всего до конца) превратить в экскремент. "Русский орден" – разделяет это намерение Рабле и его апологетов? Он (а точнее, то, что кроется за данной омерзительно-фальшивой маской) хочет, чтобы весь русский человек стал экскрементом? Что ж, тогда он серьезно продвинулся к желанной цели! И если транснациональный субъект, который прячется под столь же фальшивой маской консервативности, хочет, чтобы экскрементом стал человек как таковой, – то он тоже существенно преуспел.

А вдруг стратегия и метафизика, объединяющая наших и зарубежных поборников трансформации мира, именно таковы? Вдруг речь и впрямь идет о дегуманизации, имеющей окончательной целью превращение человека в экскремент?

Для начала установим, что Лосев – весьма подробен в своем разборе раблезианской дегуманизации мира, очень напоминающей по сути своей дегуманизацию постмодернистскую. Лосев пишет:

"…Совершенно необозримы материалы, относящиеся к той области, которую М. М. Бахтин называет материально-телесным низом. Брюхо, утроба, кишки, зад, детородные органы упоминаются и описываются здесь в огромном количестве со всеми возможными подробностями и преувеличениями, с неимоверным смакованием и упоением. Зад у Рабле – это "обратное лицо или лицо наизнанку".

Как мы видим, Лосев снова ссылается на Бахтина. И, завершая разбор третьей стороны творчества Рабле, пишет в явной полемике с Бахтиным и его поклонниками: "Итак, реализм Рабле есть эстетический апофеоз всякой гадости и пакости. И если вам угодно считать такой реализм передовым, пожалуйста, считайте".

Скажу от себя нечто сходное: "Если вам угодно считать передовой стратегией "русского ордена" и прочих структур – стратегию превращения человека в экскремент, пожалуйста, считайте! Но только скажите об этом во всеуслышанье! И объявите – опять же во всеуслышанье – врагом своим Лосева".

В 20-е годы Лосев пострадал от советской власти, являясь ее принципиальным противником. Не исключаю, что он и впоследствии очень сложно относился к советской власти. Возможно, он ее ненавидел. Но – как мы видим из текста, написанного человеком в возрасте, когда не лукавят, – Лосев не согласился проклясть в угоду этой ненависти то высокое, что было в несимпатичных ему эпохах – как в советской, так и в иных. Ведь Лосеву, мягко говоря, не слишком симпатичен высокий идеал Ренессанса (титанический, богоборческий). Но несимпатичное высокое ему дороже, чем низкое. И он не соглашается на союз с низким даже для сокрушения чуждого ему высокого! Он понимает, чем в принципе высокое отличается от низкого. И он в этом вопросе – бескомпромиссен.

Вот что такое классическая консервативная позиция! Сколь угодно антисоветская, "белая"! Эта позиция заслуживает уважения. А только уважение может быть в основе диалога людей с разными идеалами. Но как прикажете вести диалог с поклонником Рабле? И с поклонниками поклонника Рабле? Извините! Сатанизм – это не консерватизм.

Скажут: "Вот Вы уже сразу и "сатанизм"! Вам лишь бы противника ущучить, обвинив его огульно во всех смертных грехах".

С ответом на это обвинение – подожду. Завершу анализ лосевских построений. Лосев называет четвертой стороной творчества Рабле – "проблему смеха". Он пишет: "Нам представляется, что советское литературоведение очень много сделало для выяснения характера этого смеха у Рабле, причем особенно много потрудился в этом отношении Л. Е. Пинский. Именно этот исследователь убедительно доказал, что смех у Рабле вовсе не есть какая-нибудь сатира на те или иные язвы личной и общественной жизни, он направлен вовсе не на исправление пороков жизни, а, наоборот, имеет некоторого рода вполне самостоятельное и самодовлеющее значение".

Как мы видим, Пинский для Лосева является союзником в деле борьбы с раблезианством и апологетами Рабле. Идеалы у Пинского и Лосева (а также у Гюго и Лосева, у Гюго и Пинского) – разные. Но борьба за Идеальность позволяет преодолеть различие в идеалах. Вот то, что можно назвать уроком на любые времена, смутные же – в первую очередь.

Лосев пишет: "Л. Е. Пинский подошел к весьма глубокой стороне раблезианского смеха, хотя, как нам кажется, даже и этот крупный исследователь не поставил последней точки в той характеристике смеха у Рабле, которую можно было бы счесть окончательной. Комический предмет у Рабле не просто противоречив. Необходимо обратить внимание на то, что ясно и самому Л. Е. Пинскому, но только не формулировано им с окончательной четкостью. Дело в том, что такого рода смех не просто относится к противоречивому предмету, но, кроме того, он еще имеет для Рабле и вполне самодовлеющее значение: он его успокаивает, он излечивает все горе его жизни, он делает его независимым от объективного зла жизни, он дает ему последнее утешение, и тем самым он узаконивает всю эту комическую предметность, считает ее нормальной и естественной, он совершенно далек от всяких вопросов преодоления зла в жизни. И нужно поставить последнюю точку в этой характеристике, которая заключается в том, что в результате такого смеха Рабле становится рад этому жизненному злу, т. е. он не только его узаконивает, но еще и считает своей последней радостью и утешением. Только при этом условии эстетическая характеристика раблезианского смеха получает свое окончательное завершение. Это, мы бы сказали, вполне сатанинский смех. И реализм Рабле в этом смысле есть сатанизм".

Вот Лосев и договорил до конца. И тут одно из двух.

Либо наш консервативный лагерь (все эти "русские ордена" и прочее) должны принять оценку Лосева. И назвать Бахтина – апологетом сатанизма. А всех поклонников Бахтина – поклонниками апологета сатанизма.

Либо… Либо этот лагерь должен пренебречь мнением Лосева. И – восславить не только Бахтина, но и Рабле.

А что еще вы предлагаете? Не пренебречь мнением Лосева, а… В постмодернистском духе прославлять и Лосева, проклинающего Рабле, и Бахтина, прославляющего Рабле?

Но Лосев не огульно поносит Рабле, а дает очень аргументированный разбор исследуемого феномена. Наших консерваторов он не убеждает – и ради Бога. Меня же он убеждает абсолютно – то есть и интеллектуально, и ценностно. И я твердо верю, что не только меня.

Кроме того, доколе можно делать вид, что все это касается лишь литературоведения, эстетики, философии? Речь идет о политике! Бахтин ведь не только исторического Рабле восхваляет, хотя и такое восхваление отнюдь не безупречно как в моральном, так и в политическом смысле слова. Бахтин превращает раблезианство в универсальную технологию, в технологию на все времена. Недаром тот же Пинский упрекает Бахтина в неисторичности применяемого им метода.

Пинский-то упрекает… А Бахтин и его поклонники смеются над этими упреками тем самым смехом, который описали и Пинский, и Лосев, и… И – в момент, когда этот смех уже стал воплощенной "мистерией перестройки", – всегда чуравшийся политики Сергей Сергеевич Аверинцев.

 

№40. 11.11.09 "Завтра" No: 46

Лосев, выступивший против Бахтина в 1978 году, и Аверинцев, последовавший его примеру в 1988-м… Два корифея в разное время выступают на одну тему. Принадлежат они при этом явно к одному православно-консервативному лагерю… А значит, речь идет никак не о кознях ужасной "еврейской партии", волнующей сердца Байгушева, Кожинова и Ко.

Лосевский демарш – эксцесс. Выступление Аверинцева превращает этот эксцесс в тенденцию. От эксцесса можно отмахнуться. Тенденцию – только замалчивать. Кожинов не говорит ни слова о выступлении Аверинцева против Бахтина. И он, и его последователи сделали ставку на то, что патриотического читателя не заинтересует утонченная статья Аверинцева "Бахтин, смех, христианская культура". "Властители патриотических умов", не уценивайте умы, над которыми вам так хочется властвовать!

К 1988 году наша рафинированная интеллигенция соорудила культ Бахтина. Аверинцев не хочет напрягать отношения с этой стратой. Не хочет он напрягать отношения и с западными кругами. С тем же Витторио Страда, например, он поддерживает хорошие человеческие и рабочие отношения. Но что делать, если "перестройка" превращает у тебя на глазах изыски Бахтина в большую и омерзительную политику? Ту самую, про которую сказано: "Ваше время и власть тьмы"?

Говорите вы Тьме – "да" или "нет"? В 1988 году такой вопрос встал ребром для каждого. Аверинцев – тихий и деликатный человек – не мог не сказать свое тихое и деликатное "нет". Он проявил при этом и предельную осторожность, и ум, и свойственный ему особый такт. Но это никоим образом не уменьшало силу произнесенного "нет". Скорее, наоборот.

Написав статью "Бахтин, смех, христианская культура", Аверинцев направляет эту статью (не оставляющую камня на камне от всей концепции Бахтина) в альманах "Россия/Russia", издаваемый в Венеции не без поддержки уже знакомого нам господина Страды.

Посылая свою статью именно в это издание, Аверинцев решает несколько задач. Он, прежде всего, сохраняет отношения со Страдой и его кругом. Осторожность? Конечно! Осторожность – неотъемлемая черта характера Сергея Сергеевича. Он совершенно не хочет "дразнить гусей". И посему кладет на стол "гусям" свой текст! Как бы говоря при этом: "Я, знаете ли, не могу молчать. Но если вам этот текст категорически неудобен – не печатайте. Только вот…"

Переходя от "знаете ли" к "только вот", Аверинцев не только сохраняет отношения со Страдой, но и ставит Страду в ситуацию цугцванга. В самом деле, те самые "гуси", которых Аверинцев не хочет "дразнить", не могут не понимать репутационных последствий отказа от напечатания статьи "самого Аверинцева". Так что, помимо осторожности, Сергей Сергеевич проявляет еще и незаурядную способность к ведению азартной игры – причем игры политической. Ведь что значит напечатать статью против Бахтина в альманахе, опекаемом Страдой? Это значит "атаковать врага на его территории". Корректно ли говорить о том, что Аверинцев атакует Бахтина как врага? Пусть читатель сам вынесет вердикт. Я же лишь предоставлю материал для вынесения оного.

Статья С. С. Аверинцева "Бахтин, смех, христианская культура" была впервые напечатана в #6 альманаха "Россия/Russia" за 1988 год. С чего начинает Аверинцев статью? С адресации к Рабле: "Это не статья о Бахтине. Это разросшаяся заметка на полях книги Бахтина о Рабле".

Тем самым, задается неявная, но понятная для серьезного читателя преемственность по линии "Лосев – Аверинцев". Задав такую преемственность, Аверинцев отмежевывается от постмодернистской всеядности. Неслучайным образом апеллируя к роману Умберто Эко "Имя Розы", он заявляет о своем отказе поклоняться тому духу игры, которому поклоняется Эко. Что противопоставляет Аверинцев отвергаемому им духу игры? Дух некоей наивности, без которой, как он утверждает, "обсуждение вещей духовных и жизненных рискует превратиться в интеллектуальный парад".

О чем же вопрошает дух наивности, призванный себе на помощь Аверинцевым? О том, как сказанное у Бахтина о смеховой культуре, карнавализации, мениппее соотносится с "правдой старой традиции". Какой же именно старой традиции? Той, говорит Аверинцев, "согласно которой Христос никогда не смеялся".

В дальнейшем, следуя Аверинцеву, мы будем называть книгу Бахтина "Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса" – ТФР. Вот какой фрагмент из ТФР предлагает к рассмотрению Аверинцев, противопоставляя восхваляемую Бахтиным смеховую культуру – "правде старой традиции":

"В противоположность смеху средневековья серьезность была изнутри проникнута элементами страха, слабости, смирения, резиньяции, лжи, лицемерия или, напротив, – элементами насилия, устрашения, угроз, запретов. В устах власти серьезность устрашала, требовала и запрещала; в устах же подчиненных – трепетала, смирялась, восхваляла, славословила. Поэтому средневековая серьезность вызывала недоверие у народа. Это был официальный тон, к которому и относились как ко всему официальному. Серьезность угнетала, пугала, сковывала; она лгала и лицемерила; она была скупой и постной…" (ТФР, стр. 105).

Я надеюсь, что читатель не забыл о том, что именно, по мнению Юлиана Семенова, вызывало у Суслова недоверие к Бахтину. То, что Бахтин "бьет аллюзиями". В приводимой Аверинцевым цитате из Бахтина аллюзия и впрямь носит достаточно очевидный характер. Серьезность – это "совок". Это партийное советское начетничество, которому не верит народ.

Да за одну такую аллюзию "приличные люди" могли простить Бахтину все его антисемитские заходы: "Плевать на антисемитизм! Какой блестящий удар наносит этот антисемит по ненавидимой нами совковой серьезности! Он трижды прав! По этой серьезности надо бить смехом! Бить и бить, пока не рухнут строй и страна!"

Только ли страна и строй? Если бы Бахтин всего лишь "бил аллюзиями" по СССР и советскому строю, то Лосев и Аверинцев не стали бы "бросаться грудью на амбразуру". Но они понимали, что Бахтин бьет и по церкви, и по абсолютной монархии (чья легитимность через институт помазанничества задается именно церковью), и по Идеальности как таковой. А Кожинов и прочие этого не понимали и не понимают до сих пор? А как это можно не понимать? Если черным по белому написано о СРЕДНЕВЕКОВОЙ СЕРЬЕЗНОСТИ! СРЕДНЕВЕКОВОЙ! Что? Написанное касается только католической церкви? С чего вы взяли? А как быть с особо акцентируемой (сотни томов об этом написаны) средневековой серьезностью именно русского православия? А также с византийской средневековой серьезностью? А как быть с литургией, с церковной службой? Если серьезность – это болезнь, то для излечения церковного богослужения надо вносить и в него здоровое карнавальное начало?

Именно этот вопрос задает Бахтину Сергей Аверинцев, обсуждая соотносимость бахтинских проклятий в адрес серьезности с… Нет, не с церковью даже, а с личностью самого Христа! Который, согласно "старой традиции", "никогда не смеялся".

Не желая быть заподозренным в огульном отрицании смеха, Аверинцев начинает обсуждать диалектику смеха. Он противопоставляет обычный взрывной смех, "весь смысл которого – в его мгновенности", смеху затянувшемуся. Он пишет: "Сама мысль о затянувшемся акте смеха непереносима, не просто потому, что нескончаемые пароксизмы и колыхания скоро становятся постылой мукой для утомившегося тела, но еще и потому, что смех, который длится, есть "бессмысленный смех"… ‹…› Любая "смеховая культура", чтобы быть культурой, принуждена с этим считаться; и как раз народ со свойственным ему здравомыслием не забывал об этом никогда".

Далее Аверинцев противопоставляет народную трезвость – бравадам утробного плебейского юмора. Так и хочется сказать: "новорусского" юмора. Того юмора, который склонен бравировать и эксцессами смеха, и эксцессами обжорства, и эксцессами пьянства, и сексуальными эксцессами. Но народная трезвость противопоставляется Аверинцевым не только такому плебейскому эксцессионизму, но и изысканным мечтаниям рафинированных элитариев о некоем "вечном смехе". Приведя в этой связи заключительную строку из стихотворения Г. Гессе "Бессмертие" ("Холоден и звездно-ясен наш вечный смех"), Аверинцев далее пишет: "Здравомысленная традиция христианских народов может отыскать место для вечного смеха – разве что в Аду, а для непрекращающегося смеха – в непосредственном соседстве Ада, например, там, где адское существо принуждает человека хохотать до смерти".

Куда там Лосев! Тот про Рабле говорит с пророческой прямотой, граничащей с грубостью: это – сатанизм. И тем самым нарывается на упрек в прямолинейности, ортодоксальности. Кроме того – поди-ка еще прострой связь между Рабле и Бахтиным! "Может быть, Рабле и сатанист. Но Бахтин – литературовед. Вы ему что, запрещаете исследовать религиозно небезупречного автора? Ну, батенька, Вы даете! Этак Вы много что не позволите исследовать – не только Лотреамона и Бодлера, но и Байрона!"

Предвидя подобные возражения, Аверинцев обвиняет в сатанизме не какого-то там Рабле, а самого Бахтина. Превратная интерпретация изысканной статьи Сергея Сергеевича? Отнюдь нет. Аверинцев цитирует бахтинское кощунственное восхваление смеха, проводит параллель между этим восхвалением смеха и вечным смехом Гессе, переходит от вечного смеха Гессе к смеху как адской стихии.

А значит – обвиняет Бахтина (не Рабле, а Бахтина!) в прославлении "вечного смеха", место которому в Аду или там, где "адское существо принуждает человека хохотать до смерти".

Плебейские эксцессы смеха (а также обжорства, пьянства, секса, сквернословия – мало ли чего еще) плюс элитарное смакование адского "вечного смеха". Это ли не формула нынешнего нашего бытия, которое вполне можно назвать "русским адом"? "Единство во смеху" между обыдленной элитой и обыдленным охлосом. Разве не это явлено нам в череде телевизионных кривляний, названия которых могут меняться при сохранении главного – эксцессно-смехового начала в каждом из этих кривляний? "Аншлаг", "Дом-2", "Comedy Club"… Сколько же всего этого! А пресловутые "гы-гы-гы", сопровождающие каждую реплику героев пошлых фильмов?

Да, это заимствовано нашими пошляками у западных пошляков. Ну и что? Бахтинская смеховая культура, превращенная в большое политическое действо, в мистерию общемирового масштаба – только это и надо обсуждать. Только это соразмерно выдвинутой идее о стратегическом и метафизическом союзе между нашими псевдоконсервативными элитариями, вызвавшими из небытия "великого Бахтина", и их западными собратьями.

Дегуманизация через смеховую и иную эксцессность… Утопление человека и человечества в адском и именно адском смехе ("вечном смехе")… Что если под вопли о недопустимости построения рая на земле некая когорта любителей Бахтина и Рабле хочет построить ад на земле? На земле вообще, и на нашей в первую очередь? Одно дело – ритуальные восклицания "Добро пожаловать в Ад!", адресуемые врагу. Другое дело – когда Ад для русских сооружает "орден" поклонников Бахтина, именующий себя "русским".

Ад и смех… Хочу дополнить размышления Аверинцева – цитатой из романа Томаса Манна "Доктор Фаустус". Вот что говорит в этом романе черт, "визгливо хихикая": "…"здесь прекращается все" – всякое милосердие, всякая жалость, всякая снисходительность, всякое подобие респекта к недоверчивому заклинанию: "Вы не можете, не можете так поступить с душой". Увы, так поступают, так делают ‹…› в глубоком, звуконепроницаемом, скрытом от Божьего слуха погребе – в вечности. ‹…› В звуконепроницаемой глубине будет весьма шумно, пожалуй, даже чрезмерно шумно от урчанья и воркотанья, от воплей, вздохов, рева, клекота, визга, криков, брюзжания, жалоб, упоения пытками, так что не различишь и собственного голоса, ибо он потонет в общем гаме, в плотном, густом, радостном вое ада, в гнусных трелях, исторгнутых вечным произволом безответственного и невероятного. Не забудь и о чудовищных стонах сладострастия, ибо бесконечная мука, не встречающая отказа со стороны терзаемых, не ведающая никаких границ, вроде коллапса или обморока, вырождается в позорную похоть, отчего люди, обладающие некоторой интуицией, и говорят о "сладострастии ада". Таковое связано с элементом насмешки и великого надругательства ‹…› и включает в свои атрибуты мерзкие жесты и жеребячий смех". (Томас Манн, Собрание сочинений, М., Гослитиздат, 1960, том 5, стр. 319-320).

Томас Манн… Аверинцев… Лосев… Бахтин… Рабле… Не слишком ли много внимания к культуре в исследовании, посвященном анализу мирового кризиса? Но ведь я на протяжении всего исследования категорически отказываюсь называть происходящее "кризисом" и говорю о поэтапной управляемой катастрофе. А о чем говорят, например, авторы очень интересной дискуссии по поводу кризиса, проходившей на "круглом столе" в Институте динамического консерватизма (см. "Завтра", "Пора платить по счету", #45)? Они (например, Максим Калашников и не только) говорят о том, что нынешний кризис не достиг дна. Что нынешнее состояние – это не дно, а плато, за которым очередное падение.

Но что такое система падений, состоящая из череды обрывов и плато? Математики знают, что это называется "падением системы с аттрактора на аттрактор" (каждый из аттракторов – это и есть очередное плато). Но падение системы с аттрактора на аттрактор – это катастрофа. Это не волны кризиса, а витки катастрофы! И рано или поздно всем придется признать именно такой характер происходящего.

Ну, напечатали триллионы долларов в США – и что? Сейчас большая часть этих триллионов рванула на мировой рынок нефти. А куда еще этим триллионам бежать-то? Мировой валовый продукт почти не растет, а нефтяные цены растут. Они дорастут до некоего максимума – и рухнут. Мы упадем на новое плато. Так и будет развиваться катастрофа. Катастрофа – не кризис! Ответ на вызов цивилизационного масштаба в виде спекуляций и лихорадочной работы печатного станка может породить только эскалацию катастрофы.

Но коли речь идет о катастрофе, о падении с одного аттрактора на другой, то нельзя увиливать от ответа на вопрос о характере катастрофы. А также о субъекте катастрофы и его целях. Что демонтируется в ходе катастрофы? Определенный тип экономики? Полно! Нельзя демонтировать тип экономики, оставив неизменным все остальное – тип общества, тип культуры, макропроект. Значит, демонтируется макропроект. Но макропроект у нас один – "Модерн". Был еще макропроект "Коммунизм". Но его демонтировали с помощью перестройки "а-ля Бахтин – Рабле". Ведь очевидно же, что именно с помощью этого!

Демонтировав же тот макропроект под крики о недопустимости рая на земле, построили ад на земле. На нашей земле. Но столь ретиво нами занялись – почему? Потому что нельзя было демонтировать проект "Модерн", не демонтировав проект "Коммунизм" ("Красный проект") в опережающем порядке. Потому что человечество могло бы отреагировать на демонтаж проекта "Модерн" избыточным интересом к "Красному проекту". А вот если "Красного проекта" нет как нет, то демонтаж Модерна открывает дорогу некоему союзу Постмодерна и Контрмодерна.

Скажут: "Ну, и слава Богу! Контрмодерн – это возврат к религиозности".

Как же, как же, дорогие товарищи и друзья! Не для того на вас спустили с цепи Рабле и Бахтина, чтобы вы наслаждались классической религией вообще и христианством в особенности… Лосев и Аверинцев – почему так "дернулись"? Потому что они пронзительно поняли, что именно демонтируется. Что демонтируется не чуждый им коммунизм, не столь же чуждый им Модерн, а также Ренессанс и так далее, – а гуманизм вообще и христианский в первую очередь.

И что должно его заменить? Ведь ответ на этот вопрос позволяет уточнить характер субъекта, играющего в игру под названием "катастрофа"! Легче всего ответить, что заменить демонтируемое должен сатанизм. Однако это слишком простой ответ. А простота в подобных случаях хуже воровства.

Ради получения другого ответа давайте продолжим заниматься культурой. И признаем, что демонтаж культуры – это штука еще более серьезная, чем любые экономические эксцессы. И, безусловно, чреватая как экономическими эксцессами, так и эксцессами политическими, военными и так далее. То, что описывает Аверинцев (а перед этим описал Лосев), – это и есть демонтаж культуры.

Два выдающихся исследователя культуры утверждают, что Бахтин и его поклонники (как крупные, так и мелкие) спроектировали и осуществляют (Бахтина нет, но поклонники-то остались!) демонтаж культуры, подкоп под Идеальное и так далее. Если мы не хотим вчитываться в подобные утверждения, – значит, нас не интересуют ни характер протекающих процессов, ни наше будущее, ни возможные варианты нашего ответа на предъявляемый вызов. А поскольку нас это все интересует, то давайте все-таки вчитываться в блестящие суждения выдающихся исследователей и творцов культуры. И в них искать ответ на "проклятые вопросы".

Томас Манн искал этот ответ в новом гуманизме. И потому интересовался "Красным проектом".

Герман Гессе искал ответ в антигуманизме. И потому присягал "смеховой культуре", "вечному смеху", то есть "Черному проекту".

Ромен Роллан был влюблен в Великую французскую революцию. Он понимал, что величие этой революции именно в том, что она превратила проект "Модерн" в исторический мейнстрим. Он отдавал себе отчет в особой роли народного нутряного начала в осуществлении подобных революций. А также в том, что в нутряном народном начале сосуществуют серьезность и смех, высокая Идеальность и – Хаос. Но он категорически отказывался (как и Александр Блок) низвести народное нутряное начало к смеху и хаосу. И Блок, и Роллан, и Гюго, и Манн понимали, чем чревато подобное низведение.

Понимали это и Рабле с Бахтиным. Но они такое низведение приветствовали и осуществляли! Да, приветствовали и осуществляли! Ишь ты, "консерваторы"! Бахтин молится на Её Величество Низость (сквернословие, гипостазированный смех, гиперсексуальность, обжорство… – сколько можно перечислять-то!). Только молится? Нет, он зовет эту Низость, надеется, что она вырвется из глубин народной души и пожрет ненавистный ему строй. А также все остальное. Проклиная революцию за наличие в ней идеальности, Бахтин противопоставляет оной не порядок, а абсолютный бунт, оргию.

Блок, говоривший о "музыке Революции" (то есть о Высоком как главном сокровище народной души), относился к "восхитительной Низости" как к главному врагу человечества. Так же относились к этому Ромен Роллан и Томас Манн.

И, пожалуйста, не надо подмен! Не о запрете на смех идет речь (вот в чем уж не обвинишь названных авторов), речь идет о том, чем отличается Красная революция ("революция как любовь", как музыка, как торжество духа) от черной оргии. От бунта. От безумств распоясавшейся толпы. Толпы, ОСВОБОЖДЕННОЙ с помощью смеховой культуры – воспеваемой Бахтиным! – ОТ всего высокого. И в силу этого превращенной в Зверя из Бездны. Подменить революционный порыв (никогда не свободный от безумств и оргиастичности, но не сводимый к оным) – пришествием этого Зверя. Разве не этим сосредоточенно занялись во второй половине XX века и теоретики (постмодернизма, да и не только), и практики (руководители "красных" и "черных бригад", вожди слепого молодежного бунта, лидеры контркультуры, предложившие своим адептам "секс – драг – рок")?

Чего хотел Андропов от Бахтина? На этот вопрос мы никогда не получим однозначного ответа. Может быть того, чтобы оскал вышедшего из бездны Зверя всех ужаснул. И Зверя можно было подавлять соответствующим способом, создавая новую политическую систему. А может быть – триумфа Зверя. Установления его всевластия, то есть Ада. Но перестройка – подарила нам этот Ад.

И если мы хотим понять, в чем шансы на борьбу с оным, то прислушаемся к Аверинцеву. Который, обсудив философию смеха Бергсона, утверждает: "…Предание, согласно которому Христос никогда не смеялся, с точки зрения философии смеха представляется достаточно логичным и убедительным. В точке абсолютной свободы смех невозможен, ибо излишен. Иное дело – юмор. Если смеховой экстаз соответствует освобождению, юмор соответствует суверенному пользованию свободой".

Аверинцев на этом важном утверждении не останавливается. Он тут же спрашивает себя и читателя: от чего освобождает смех? И заявляет: освобождаться можно, в числе прочего, даже от свободы.

Вдумаемся – именно донельзя аполитичный Аверинцев впервые переводит разговор о Бахтине в политическую плоскость. Заявив сначала о том, что "европейская свобода как феномен вполне реальный, хотя и весьма несовершенный, основана "пуританами" в борьбе с распущенностью "кавалеров", он опровергает далее ложные уравнения Бахтина ("смех = демократия", "серьезность = тоталитаризм").

"Тоталитаризм, – говорит Аверинцев, -противопоставляет демократии не только угрозу террора, но и соблазн снятия запретов, некое ложное освобождение; видеть в нем только репрессивную сторону – большая ошибка. Применительно к немецкому национал-социализму Т. Манн в своей библейской новелле "Закон" подчеркивает именно настроение оргии, которая есть "мерзость перед Господом", в стилизованном пророчестве о Гитлере говорится как о совратителе мнимой свободой (от закона). Тоталитаризм знает свою "карнавализацию".

Эта карнавализация, указывает Аверинцев, опирается на особый смех – "смех цинический, смех хамский, в акте которого смеющийся отделывается от стыда, от жалости, от совести".

Отделываясь от всего этого, человек не освобождается, а превращается в раба стихии. "Жажда отдаться стихии, "довериться" ей, – пишет Аверинцев, – давно описанное мечтание цивилизованного человека. Кто всерьез встречался со стихиями – хотя бы со стихиями, живущими в самом человеке, в том числе и со смехом, как Александр Блок, – держится, как правило, иных мыслей".

Бахтин, говорит Аверинцев, блоковских вопросов перед собою не ставил. Ибо он присягнул мировоззрению, сделавшему "критерием духовной доброкачественности смеха сам смех". Ничего себе мировоззрение! Бр-р-р! Аверинцев приводит феноменальную цитату из Бахтина: "Понимали, что за смехом никогда не таится насилие, что смех не воздвигает костров, что лицемерие и обман никогда не смеются, а надевают серьезную маску, что смех не создает догматов и не может быть авторитарным (…). Поэтому стихийно не доверяли серьезности и верили праздничному смеху". (ТФР, стр. 107.)

Больше всего Аверинцева возмущает то, что Бахтин приписывает недоверие к серьезности и веру в смех – народу. Так сказать, "простым людям". Можно бы было, говорит он, "спросить хотя бы про Жанну д\' Арк: она-то относится к простым людям Средних Веков, так что же, она "стихийно не доверяла серьезности" (чего? своих Голосов? Реймсского миропомазания?) или впадала в серьезность, как в маразм, по причине слабости и запуганности? А участники народных религиозных движений, еретических или не еретических, они "доверяли" своей "серьезности", уж во всяком случае, не "официальной" или не доверяли?.."

Аверинцев крайне деликатен по форме. Но – не по содержанию. Его вопросы к Бахтину обнажают продуманную и провокативную лживость всех утверждений автора теории "освободительного народного смеха". "Не таящего в себе насилия", "не воздвигающего костров", "не создающего догматов".

"Да, - иронически отвечает Аверинцев Бахтину, – создавать догматы – это не функция смеха, но вот своей силой навязывать непонятые и непонятные, недосказанные и недосказуемые мнения и суждения, представления и оценки, т. е. те же "догматы", терроризируя колеблющихся тем, что французы называют peur du ridicule, – такая способность для смеха весьма характерна, и любой авторитаризм ей энергично пользуется. Смехом можно заткнуть рот, как кляпом".

Разве перестройка не затыкала смехом рот, как кляпом? Разве мы уже забыли про шуточки ее архитекторов, позволявшие им создавать иллюзию того (вновь слово Аверинцеву), что "нерешенный вопрос давно разрешен в нужную сторону, а кто этого еще не понял, отсталый растяпа – кому охота самоотождествляться с персонажем фарса или карикатуры?".

Перестройка – ей в 1988 году говорит свое тихое "нет" Аверинцев. Ее "смеховой культуре". Ее ложным противопоставлениям ("ворюга или кровопийца", "смех или террор"). Почему "или"? – спрашивает Аверинцев. "Террор смеха, – пишет он, - не только успешно заменяет репрессии там, где последние почему-либо неприменимы, но не менее успешно сотрудничает с террором репрессивным там, где тот применим".

Бахтин – не в курсе? "Смех не воздвигает костров", - утверждает он. Аверинцев разводит руками: "Костры вообще воздвигаются людьми, а не олицетворенными общими понятиями. ‹…› Но вот когда костер воздвигнут, смех возле него звучит частенько, и смех этот включен в инквизиторский замысел: потешные колпаки на головах жертв и прочие смеховые аксессуары – необходимая принадлежность аутодафе".

"За смехом никогда не таится насилие", - настаивает Бахтин. Аверинцев приводит многочисленные примеры противоположного. Тут вам и пытки раба в античной смеховой культуре ("Лягушках" Аристофана)… И евангельский эпизод глумления над Христом, возвращающий, по мнению Аверинцева, "к самым истокам народной смеховой культуры"… И архаические ритуалы, в которых теснейшим образом переплетены смех и кровь… "В начале начал всяческой "карнавализации" – кровь", – подчеркивает Аверинцев.

Да что уж там, "в начале начал"! Всем нам памятна кровавая карнавализация, относящаяся вовсе не к "началу начал"! 4 октября 1993 года. Танки бьют по Дому Советов. Типичная карнавализация на крови. Расстрел живых людей, в том числе подростков и женщин, из танков в центре города, под гогот толпы, пьющей пиво и матерящейся. В воздухе пахнет горелым мясом. Зеваки нюхают – и кайфуют. Разве это не карнавал на крови?

Аверинцев предлагает к рассмотрению самые разные кровавые карнавализации. Порку монахинь, придуманную Кондорсе и названную "средством для смеха" (при том, что монахинь запарывали иногда до смерти). Забавы Муссолини, кормившего касторкой инакомыслящих и потешавшегося над тем, что они гадили себе в штаны. Засим он спрашивает читателя: "…Можно ли не заметить, до чего гладко оба вида надругательства над несогласными, и "средства для смеха", и касторка, укладываются в систему категорий "правды смеха", разработанную в книге (Бахтина) о Рабле? Ведь все сходится, без сучка, без задоринки".

Бахтин – образован и умен. Он не может не заметить того, что замечает Аверинцев. А коли так, то "правда смеха" для Бахтина – есть средство построения царства вечного смеха, Ада. "Русские, добро пожаловать в Ад!"

Что? Не в Ад, а в царство тайной свободы человека из народа? Сказавши "а", говорите "б". Признайте, что ваш духовный гуру Бахтин именует подобной тайной свободой – свободу от серьезности, не проникающей, де, мол, в ядро народной души. Ох уж мне это ядро… В нем, если верить Бахтину, хранится лишь снижающая (запомнили – снижающая!) веселость, "с карнавальной искрой (огоньком) веселой брани, растопляющей всякую ограниченную серьезность" (М. Бахтин, "Литературно-критические статьи", М., "Художественная литература", 1986, стр. 513-514).

"Всегда ли, – недоумевает Аверинцев (и мы вслед за ним), - тайная свобода человека из народа выражается именно в смехе? Вот сожгли Жанну д.Арк, кажется, все, черта подведена, последнее слово – за палачами. Но вот английский солдат, только что вместе со всеми практиковавший за счет жертвы свою смеховую культуру, неожиданно валится в обморок, а когда товарищам удается отнести его в ближайший кабачок и там привести в чувство, он спешит сейчас же, незамедлительно принести покаяние в своей вине. В этом случае все то же недостижимое "ядро народной души" ограждено не смехом, а совсем другими силами: освобождение на сей раз совпадает не со смехом, а с прекращением смеха, с протрезвлением от смеха".

Протрезвление от смеха… Легко сказать, да трудно сделать. Удалось ли "ордену Рабле-Бахтина" (ужасно "русскому"!) убить с помощью смеховой культуры все серьезное в ЯДРЕ народной души? Ох, как хочется этому ордену добраться именно до ЯДРА души и истребить ТАМ серьезное! Как истребить? А вы еще не поняли? В чем смысл осуществляемого Бахтиным противопоставления ужасного (чопорности элиты, к примеру) – благотворному (стихии плебейской ругани)? Невесть какая уже по счету ложь, изящно разоблачаемая Аверинцевым, указывающим на общеизвестную сквернословность французских королей и аристократов и на "плебейскую набожность все той же Жанны, побуждавшую ее бороться против привычки рыцарей к божбе". Ну, так смысл-то, смысл! Он ведь как на ладони!

Все высокое (чопорность речи, серьезность и так далее) именуется "ужасным" и "элитарным". Все низкое – "прекрасным" и "народным". Просто клевета на народ? Нет, все намного серьезнее и подлее! "Бахтианцы-раблезианцы" не просто инкриминируют народу низкое, называя это низкое – благим. Они ищут способ задействования энергетики низости и отключения другой энергетики. Задействования – для чего? Для истребления с помощью упоительной низости – "ужасной", "тоталитарной" Идеальности.

Выявив этот простой и очевидный смысл, мы должны – во имя выявления чего-то более сложного и конкретного – перейти от аналитики культуры к метафизической аналитике.

 

№41. 18.11.09 "Завтра" No: 47

Метафизическая подоплека "бахтианства-раблезианства"… В 1978 году Лосев вскользь упомянул "сатанизм"… "Застойная идеологическая рамка" не дала ему развернуться? Но почему Аверинцев в 1988 году эту подоплеку не обсуждает? Ныне здравствующие блестящие гуманитарии так отвечают на мое "почему": "Есть рамки профессии. Выйдя за них, мы рискуем академической репутацией. И толку-то? Несведущему человеку, охочему до знания, надо "разжевать и в рот положить"? Если такой охочий, пусть сам разгадывает культурную тайнопись!"

Тайнопись…

В своих заметках о Н. Гумилеве ("Самый непрочитанный поэт", "Новый мир", # 5, 1990) Ахматова (кому, как не ей, верить в вопросе о Гумилеве?) отрекомендовывала супруга как визионера и пророка, чья поэзия проникнута тайнописью.

Открываем "Путешествие в Китай" и читаем:

Возможны две гипотезы. #1 – жизнелюбивый наивный юноша запал на жизнелюбивость Рабле. #2 – юный ученик признал в Рабле метафизического учителя.

В пользу #1 говорит молодость Гумилева. В пользу #2 – то, что Рабле вызывающе антиромантичен в своей вульгарной жизнелюбивости. Это должно бы было оттолкнуть от него восторженного романтика. К услугам которого множество других (столь же жизнелюбивых, но менее антиромантичных) кандидатов на "капитанство". Что же касается молодости… А разве молодость Байрона или Лермонтова исключает то, что их поэзия проникнута тайнописью?

Гумилев, учась в Сорбонне с 1906 по 1908 год, слушал лекции по старинной французской словесности, занимался средневековыми хрониками, рыцарскими романами и – оккультизмом.

Из книги Л. Гортунга ("Неизвестный портрет Гумилева", М., 1996) узнаем, что Гумилев в рассматриваемый период "много читал Элифаса Леви и даже пытался испробовать на себе его каббалистические рекомендации". Есть и другие свидетельства особого увлечения Гумилева именно оккультизмом Леви. Установив это, движемся дальше.

Для Элифаса Леви Рабле – величайший маг, один из немногочисленных "Истинных адептов" (Eliphas Levi, Transcendental Magic: Its Doctrine and Ritual, L., 1896, p. 310, 344).

Цепочка "Гумилев – Леви – Рабле" – налицо. Гумилев "запал" не на брутальность Рабле, а на его метафизику. А тут еще – и подчеркиваемая поэтом особая опытность "капитана Рабле" в "пьяном деле". Николай Степанович – никак не поручик Ржевский, правда?

Оракул Бутылки у Рабле, его Священная Бутылка Гермеса-Трисмегиста… Сие неизымаемо из традиции сакрального пьянства, в котором, по словам Гумилева, особо "силен" Рабле как метафизический "капитан".

В написанном позднее манифесте "Наследие символизма и акмеизм" Гумилев опять говорит о Рабле как "мэтре" (одном из столпов акмеизма). В статье о другом столпе акмеизма – Теофиле Готье – Гумилев обсуждает безудержное раблезианское веселье. Налицо прямая параллель с Бахтиным. С его раблезианской "смеховой культурой". Рабле для Гумилева – не увлечение молодости и не дань обычному жизнелюбию.

Скажут: "Мало ли в какие "метафизические тяжкие" пускались поэты вообще, а уж декаденты в особенности!"

Согласен. Но предлагаю, тем не менее, приглядеться и к определенным эксцессам этого самого декаданса. И – к человеческим судьбам, как бы вращающимся вокруг подобных "эксцессов".

М. Бахтин встречался с Н. Гумилевым и А. Ахматовой на заседаниях Религиозно-философского общества (см. сборник "Анна Ахматова в записях Дувакина")… Цепочку "Религиозно-философское общество – кружок Мейера-Бахтина" мы уже рассмотрели. Что еще надо рассмотреть? То, как гумилевский акмеизм плавно перетекает в так называемый "адамизм" ("учение о новой земле и новом Адаме")? То, как Религиозно-философское общество (в работе которого участвовал М. Бахтин) плавно перетекает в так называемую "новую церковь"? То, как кружок "Воскресенье" (в который входил М. Бахтин) – опять же в эту "новую церковь" плавно перетекает?

"Новая церковь"… В ней в ночь с 24 на 25 декабря 1901 года совершили действо "причащения" Мережковский, Гиппиус и Философов. К построению этой церкви "троебратство" привлекало и В. Розанова, и Н. Бердяева, и много кого.

"Новую" церковь создают тогда, когда старая не устраивает. Чем? Мережковский и Ко настаивали на ИСЧЕРПАННОСТИ исторического христианства. Неспособного, в отличие от их "новой церкви", "преодолевать волей (прошу читателя запомнить, что волей! – С.К.) вялость души" и исповедовать метафизический эгоизм ("Но люблю я себя, как Бога…").

Итак, в 1906 – 1908 годах Гумилев "раблеизируется" в Париже на основе идей Леви. А Гиппиус и Мережковский (опять же в 1906 – 1908 годах!), особо сближаясь с Борисом Савинковым, превращают свою "новую церковь" в инструмент савинковской политики.

Ключевая проблема для такого политика, как Савинков, – народ. "Ты проснешься ль, исполненный сил"… С точки зрения марксистов (как обычных, так и специфических, каковыми явно были большевики), разбудить народ можно, лишь привнеся в сознание его пролетарского авангарда – идею. Но Савинков – не на пролетарский авангард, а на крестьянский арьергард ставку делал. И не на идею, а на темную, хтоническую энергию, таящуюся в этой архаической – якобы безыдейной и антиидеальной – душе. Как получить доступ к темной хтонической энергии? К тому, что Элифас Леви, как и другие поклонники метафизики Рабле, именовали и "тайной беззакония", и "тайной Низости", и "зовом Бездны", и – мало ли еще как!

"Новая церковь" нужна была Савинкову для получения доступа к этой энергии. Он потому и начал строить с "новой церковью" отношения, что распознал в ней "церковь Беззакония", "церковь Низа". Распознавши же, восхитился. А Блок (не чуждый "музыке Революции", метафизической хилиастической страсти), распознав в "новой церкви" то же, что и Савинков, – ужаснулся. И написал Гиппиус по поводу предлагаемой в ее "новой церкви" лестницы: "…Еще не поднявшись на высшую ступень, мы увидим одну только пропасть, отразим в себе только ее правду". (Собр. соч., М.; Л., 1963, т. 8, стр. 38).

Почему наши "искоренители хилиазма" (П. Гайденко, к примеру) не хотят обсуждать метафизическую суть конфликта между Блоком и четою Гиппиус – Мережковский, проповедующей "новую церковь"? Потому что такое обсуждение неизбежно выведет на многое. И на суть столь же метафизического конфликта между большевиками (которых поддержал Блок) и Савинковым (которого поддержали "новоцерковники"). И на разницу между хилиазмом подлинным (блоковским) и хилиазмом, глубочайше извращенным, вывернутым наизнанку ("новоцерковным").

Для подлинного хилиазма народная душа (она же – София) – двулика. Уповают подлинные хилиасты на светлый лик этой души. С его помощью они хотят спасти гибнущий мир. В извращенном же (карнавально-смеховом) хилиазме светлый лик изгоняют. А темный используют для окончательного погубления мира. "Бахтианство-раблезианство", "новая церковь" – это карнавально-смеховой, извращенный "до наоборот" хилиазм. Его-то и хотят наши искоренители хилиазма приравнять к хилиазму как таковому. "Зачем?" – спросите вы. Потому что очень хочется за счет такого приравнивания скомпрометировать революцию. И – Историю.

Оговорив это, проанализируем интересующее нас "бахтианство-раблезианство" с психологической (и даже психоаналитической) точки зрения.

Народ – это историко-культурная личность. Личность – это триединство: "сверх-Я", "Я" и "Оно". Демонтаж историко-культурной личности (то есть народа) требует осуществления четырех операций.

Операция #1 – разрыв связи между "Я" и "сверх-Я". Уже обсужденный нами "вечный смех" реализует этот разрыв, ставя человека лицом к лицу с коллизией метафизического абсурда. Губительность этой коллизии для сверхсознания подробно обсуждается и экзистенциалистами, и ницшеанцами, и постмодернистами.

Операция #2 – расщепление "Я", то есть шизофренизация. Как индивидуальная (шизофреник слышит голоса, ведет с ними "полифоническую беседу"), так и коллективная. Благотворное, по мнению Бахтина, расщепление Смысла на голоса – это технология шизофренизации "Я". Отсюда – особый интерес Бахтина к Достоевскому, чьи герои всегда на грани шизофрении, а зачастую – за этой гранью.

Операция #3 – препарирование "Оно", активизация его темной ипостаси и подавление светлой. Это – ноу-хау "мэтра Рабле", его магия "Низости" и "Низа". Дезориентированное сознание нуждается в наркотике потребления. Севший на эту иглу становится "прорвой". Нам ли не знать, что это такое?

Операция #4 – натравливание темной ипостаси "Оно" на "Я", которое уже расщеплено и лишено поддержки "сверх-Я". Сие и есть "перестройка".

Легко осудить демонтаж народа. Намного труднее выявить слагаемые демонтажа. И совсем трудно, выявив эти слагаемые и вглядевшись в них, признать, что для демонтажа народа была применена "магия Рабле". Которую Бахтин и разобрал до тонкостей – и восславил. Признать, что в основе демонтажа – этот самый Бахтин с его "смеховой культурой". Признать неразрывность и несомненность связки "Бахтин – Кожинов". И спросить себя: "Кто же дал мне посох во тьме? И зачем?"

Совершенно не собираюсь сыпать соль на чьи-то раны. Всего лишь обращаю внимание, что на этапе перестройки-1 "русский орден", как мы знаем, был лишь вспомогательным инструментом в руках либералов, на свой лад "бахтинизировавших-раблеизировавших" СССР. Но на этапе перестройки-2 этот орден из вспомогательного инструмента должен стать главным. И уже на иной, "русский", лад "бахтинизировать-раблеизировать" РФ. "Русский орден" – ужасающе немощен. Понимая это, иноземные кураторы шлют ему на подмогу своих посланцев (Белковского сотоварищи). Как могут, укрепляют немощного беднягу. Чтоб ненароком не окочурился посреди оргии, сотворить которую ему вменено в обязанность.

А что если замыслена всемирная оргия "а-ля Рабле", чьим прологом (и лишь прологом) является общество потребления? Что если потребительский невроз, сооруженный в ходе осуществленного у нас "демонтажа народа", – есть лишь начало чего-то большего? Что если грядут иные "демонтажи"? Какие? Чего?

Для ответа на этот вопрос предлагаю к рассмотрению один крайне поучительный текст. Автор которого заявляет: "Дух дышит, где хочет, и гностический дар великих философов и мистиков был дар боговдохновенный".

А кто доказал, что боговдохновенный? Автор текста – всего лишь философ по фамилии Бердяев. Как он может отличить дар от искуса? Между тем, он в "различении духов" идет дальше, утверждая, что "гностический дар не прямо пропорционален ступеням святости".

Гностический дар… Дар святости… Два дара – "не пропорциональны" друг другу… Сергий Радонежский наделен даром святости… А Яков Бёме – гностическим даром… Вопрос о сопоставлении даров, согласитесь, напрашивается. Тем более что сам автор начинает сопоставлять, утверждая, что "у Я.Бёме был больший гностический дар, чем у святых. Это дар особый". Больший… Меньший… Не это главное. Главное – чей!

А вот чей: "Глубоким представляется учение Мейстера Экхарта о Перво-Божестве, которое глубже и изначальнее Бога". Уразумели? Инстанция, одаривающая гностика, – "глубже и изначальнее" инстанции, одаривающей святого. Ибо гностика одаривает Перво-Божество. А святого – какая-то там, прошу прощения, Троица. Бердяев так именно о Троице и пишет: "В Перво-Божестве, которое выше всех Лиц Троицы и связанной с ним диалектики, предвечно и абсолютно преодолевается всякая антиномичность, по отношению к Нему исчезает даже сам вопрос о бытии и небытии".

А вы-то, наверное, полагали, что антиномичность преодолевается в Боге! Это, знаете ли, только "обычное сознание соединяет Перво-Божество с Богом Отцом, но ведь Бог Отец есть одно из лиц мистической диалектики, есть действующее лицо религиозной драмы, а Перво-Божество лежит под и над этой диалектикой, не участвует в драме в качестве лица. Перво-Божество есть Сверх-Сущее".

Усвоили, что Перво-Божество лежит не только "над" диалектикой Троицы, но и "под" нею? Восхитились? Чем? Ну, хотя бы поразительной внятностью приведенного отрывка из "Философии свободы" Бердяева. Вообще-то гностицизм чурается такой внятности. Она присутствует или у ранних гностиков (Василида, Валентина), или – у нацистских мистиков (Мигеля Серрано). Только и те, и другие к свободе не апеллировали. А тут вот и свобода… и гностицизм…

О какой свободе идет речь? О свободе от христианства? Которое исторически исчерпало себя, ибо не смогло отличить Относительное от Абсолютного, то бишь Троицу от Сверх-Сущего? Теперь придет клир-освободитель, способный к подобному различению. Он создаст "новую церковь". В ней народ станет молиться Сверх-Сущему, то есть Великой Тьме, и искать в себе частицу оной.

Это будет хилиастическая церковь? Пожалуйста, не вешайте лапшу на уши! Ваша "новая церковь" – церковь Низа. Такая церковь не взыскует земного Рая! Ее таинство – вечный смех, творящий не Рай, а Ад. "Новоцерковники" предлагают стереть грань между Раем и Адом? Что ж, тогда и впрямь сотрется грань между гностицизмом и хилиазмом! Но грани-то стирают для усугубления дурдома. А если дурдом надо преодолевать – то грани восстанавливают. Ровно этим, между прочим, и занимался Конфуций, исправляющий имена.

Хилиазм… Гностицизм… Сатанизм… Это всё – имена! Сатанизм, к примеру, поклоняется вторичной сущности – сотворенному Богом падшему ангелу. А гностицизм – Сверх-Сущности поклоняется! То бишь предвечной Великой Тьме (той, что "НАД бездной").

Теперь – о соотношениях этой Сверх-Сущности с Богом. Гностик, идущий до конца, уверен в том, что Бог авраамических религий – это мелкий демиург Ялдабаоф, сотворивший злой мир (концентрационную Вселенную). Такой гностик, поклоняясь Сверх-Сущности (или Великой Тьме), проклинает все гуртом – Бога (Ялдабаофа), дарованную Богом жизнь. А восхваляет – Великую Тьму и Смерть. В чем и состоит, к примеру, смысл фалангистского приветствия "Да здравствует Смерть!"

Но что там фалангисты!

В конце 1966-го и начале 1967 года в журнале "Москва" публикуется роман М. Булгакова "Мастер и Маргарита". Кстати, журнал "Москва" – ну уж никак не вотчина "еврейской либеральной партии", волнующей Байгушева и Ко! Но это – именно "кстати", и не более того. Главное же – в другом. В том, что власть – в руках антихрущевской коалиции, в которой и идеологом, и политическим тяжеловесом является М. Суслов. Ю. Андропов в рассматриваемый период – легковес, один из секретарей ЦК. Мог ли антисоветский роман Булгакова быть напечатан в 1966-1967 году без санкции Суслова? Не мог!

Если бы антихрущевский субъект, и Суслов как его идеолог, были кондово-советскими, то напечатание таким субъектом (нацеленным на "закручивание гаек"!) ЯВНО антисоветского романа – было бы необъяснимо.

Если бы этот субъект был, как утверждает тот же Байгушев, не только антисемитским, но и православно-белым (аж "исихастским"!), то напечатание подобным субъектом произведения, которое еще более антихристианское, нежели антисоветское, – было бы столь же необъяснимо.

Объяснимым это напечатание является только в одном случае – если антихрущевский субъект был гностическим. И потому напечатал гностический (ведь гностический же!) роман "Мастер и Маргарита"! Напечатал он этот роман как свой метафизический манифест для посвященных! Послал нужные мессиджи – нужным гражданам и структурам! Как нашим, так и зарубежным.

Что? Антихрущевский субъект был не только гностическим, но и антилиберальным, антисемитским, антисоветским? Не спорю! Но хотят ли наши православные белые (сколь угодно при этом антилиберальные и антисемитские) патриоты принять в качестве символа своей политической и метафизической веры – вышеприведенные строки Бердяева? А также "новую церковь" Гиппиус – Мережковского? А также Рабле в качестве "капитана" на своем "корабле"? А также раблезианство-бахтианство, как компас? Вот ключевой политический (и метафизический, и экзистенциальный) вопрос!

На такие вопросы не отвечают уклончиво. Лосев и Аверинцев ответили прямо: "Нет!" А что отвечают поклонники Бахтина, Рабле, Кожинова? Они лепечут об исихазме! При чем тут исихазм? Предложите своим православным соотечественникам без всяких обиняков перейти в гностическую церковь! (Как будет показано – католическую). Со всеми вытекающими (см. выше).

Поклеп? Помилуйте! О своей гностической вере говорили в узких кругах очень высокопоставленные (куда там Андропову!) участники антихрущевского пула. Но – сие есть мой "недоказуемый сон". Ну, сон и сон. А вот вам явь. Такая – что дальше некуда.

Воспеваемое Рабле "антиаббатство" не случайно называется Телемским. Телема (от греч. #920; #941; #955; #951; #956; #945;) – это не просто "воля". Эстафету раннехристианской гностической Телемы принимает Ренессанс. В "Гипнертомахии Полифила" (одном из выдающихся герметических произведений, датируемом 1499 годом) существует персонаж по имени "Телемиа". Он символизирует волю или желание человека. Понимание воли (или желания) в этом трактате точь-в-точь такое же, как в раннехристианской гностической литературе. Автором трактата являлся доминиканский монах Франческо Колонна. От него-то и принял эстафету Телемы Франсуа Рабле.

А от Рабле ее приняли многие! Сначала – сэр Фрэнсис Дэшвуд, лорд Деспенсер (1708-1781). Дэшвуд создал клуб телемитов, поклонников Рабле. Телемиты отправляли свой культ в храме "новой церкви". Ничего не напоминает?

Кто-то говорит, что там поклонялись Дионису, а кто-то – что Великой богине (то бишь Великой Тьме). Ну да ладно…

Блюдя краткость, я лишь упоминаю роман У. Безанта и Дж. Райса "Монахи Телемы" (1878 год), утопический роман С. Р. Эшби "Здание Телемы" (1910 год). И – перехожу к Алистеру Кроули.

Этот известный оккультист, писатель, общественный деятель и разведчик – считал Рабле своим святым и "Великим мастером" ("Нашим мастером"). Закон Телемы – "святая святых" учения Кроули. Этот Закон – взят учеником у Учителя. Ученик – Кроули. Учитель – Рабле.

Кроули включил Рабле в пантеон своей Адской церкви, она же – "Гностическая Католическая Церковь"! Ликуй, православный белый русист, присягнувший "русскому ордену"! Тебе уготовано воистину стопроцентно православное (антилиберальное, антисоветское, антисемитское) будущее!

В "Antecedents of Thelema" Кроули пишет: "Рабле сформировал сущность Закона Телемы, почти точно так же, как их понимал сам мастер Терион". Мастер Терион – это Кроули. Шедевр же Рабле, как полагает Кроули, – это "откровение Айваса", дарованное Рабле. Айвас – это "мистический посланец", продиктовавший Кроули в Египте в 1904 году "Книгу Закона" – учение Телемы.

Согласно этому учению, главным божеством является Нюит – ночное небо, изогнувшееся над землей. Это божество – строго тождественно Великой Тьме, как Сверх-Сущему. Опускаю божества промежуточные, и перехожу к Бабалон – Багряной Жене, богине Низа (удовольствий, сексуального возбуждения). Кроули говорит о себе как о "звере 666", оседланном Бабалон.

Восхваляемый Бахтиным Рабле, согласитесь, малопригоден для православного консервативного жизнеустроительства. А вот для Бабалон – в самый раз. Так ведь?

Создав культ Телемы имени Рабле-Бабалон, "зверь 666" завоевывает позиции в разного рода параполитических структурах – "Золотой заре", "Серебряной звезде", "Ордене тамплиеров Востока" и так далее.

В 1902 году "зверь 666" знакомится с Сомерсетом Моэмом – блестящим писателем и очень крупным разведчиком. Позже Моэм изобразит Кроули в одном из своих ранних романов "Маг" под именем Оливера Хаддо. Моэм очень много работал в России. Тандем "Моэм – Кроули" – это даже не альянс "новой церкви" с Савинковым. Это намного круче!

Ведь Моэм – не кустарь-одиночка! Он работает по заданию высшей британской разведки. Которая – не чета другим разведкам мира! Высшая британская имперская разведка вполне способна сопрягать политику и метафизику. Как же она их сопрягает?

Утверждается (как Кроули, так и многими другими), что наступает "Эон Гора". Он же – Эпоха Водолея.

Новый Эон – новая религия. Хошь не хошь – меняй историческое христианство на "новую церковь" (церковь Телемы).

Утверждается также, что начинать Новый Эон надо в России. Что она должна первой принять религию Телемы (со всеми вытекающими – стиранием грани между добром и злом, получением сверхсилы, воспитанием сверхчеловека и так далее).

Утверждается, наконец, что путь в Новый Эон лежит через катастрофу, называемую "Буря равноденствий".

Вот, наконец, мы и дали правильное имя той самой катастрофе, которую так долго исследовали!

Для организации такой катастрофы надо разделить Свет и Тьму в народной душе, оставить в этой душе только Тьму и выпустить ее наружу. Тогда-то и произойдет искомое и желанное (буря или катастрофа равноденствий).

У катастрофы равноденствий есть витки. Она может растянуться на многие десятилетия (которые не более чем миг на часах истории). Задача телемитов в том, чтобы, повысив интенсивность катастрофы, обеспечить более скорое пришествие Телемы.

Ради достижения этой цели Кроули два раза посещает Россию. Первый раз – в 1898 году. Он приглядывается, приценивается… Обзаводится необходимыми знакомствами. Тут и Георгий Рафалович (впоследствии активный украинский "незалежник"), и Марина Лаврова (одна из Багряных Жен Кроули), и Чеслав Чинский (глава "Ордена тамплиеров Востока для славянских территорий"). А поскольку есть еще и Моэм…

Можно иронически относиться ко второму приезду Кроули. К его антрепризе, в рамках которой в России летом 1913 года исполнялись черные мессы Телемы, призывавшие Бурю равноденствий: "Грянь побыстрее!"

Но, во-первых, Буря равноденствий и впрямь грянула через год. А, во-вторых, вне зависимости от отношения к мессам (кто-то называет их эффективной магией, а кто-то – самодеятельными концертами), Кроули удалось "под крышей" месс объездить Россию в предвоенном 1913 году. А также – написать ряд произведений, посвященных грядущему принятию Россией религии Телемы.

Одно из таких произведений – "Град Божий". Кроули примеряется к восхитившим его "фаллическим" кремлевским башням. Он уже видит на этих башнях – телемскую звезду.

Галлюцинация психа-одиночки?

Согласно мифу со знаком "плюс", Кроули – посланец тайных высших иерархий. Согласно мифу со знаком "минус" – псих-одиночка, лгущий напропалую о своем особом влиянии на Ленина, Троцкого, Сталина, Муссолини, Бормана и так далее.

Каков реальный Кроули?

У Советской России было, как мы знаем, довольно много высоковлиятельных британских друзей – в кавычках и без. Одного из них – Моэма – мы уже упомянули. Перейдем к двум другим – Уэллсу и Шоу. Называть их "кроулианцами" было бы опрометчиво. Но…

Был такой Эван Фредерик Морган, валлийский поэт и аристократ, увлеченный Кроули. Морган собирал некий "круг" в лондонском ресторане "Эйфелева башня". В "нашем духовно-плотском доме родном", как говорили входившие в "круг". Позже, унаследовав титул лорда Тредегара и поместье, Эван стал собирать "круг" в своем поместье. В "круг" входили и Герберт Уэллс, и Алистер Кроули (а также Луиза Казати, принц Павел Греческий, лорд Альфред Дуглас и другие).

Что же касается Бернарда Шоу, то он был знаком с Кроули через актрису Флоренс Фарр, увлекавшуюся оккультизмом. Шоу в ухаживании за Фарр соперничал с Йейтсом. Еще до вступления Кроули в орден "Золотая заря" Фарр стала одним из ведущих деятелей этого ордена. Кроули, вошедший в "Золотую Зарю" позже, был увлечен Флоренс Фарр. Ее образ нашел отражение в нескольких его сочинениях. Ряд исследователей проводит параллели между кроулевской "Книгой Закона" и пьесой Флоренс Фарр "Возлюбленный Хатхор и братство Золотого клюва".

Мифы о Кроули – и реальный Кроули… РЕАЛЬНЫЙ Кроули был элементом в некоей Системе. Эта Система состояла из последователей "доброй старой енохианской традиции". Той, в которой почетное место занимал Джон Ди – такой же кумир Кроули, как и Франсуа Рабле.

Когда Рабле умер, Джону Ди было 26 лет. Будучи одним из самых читающих людей тогдашней Европы, Ди, безусловно, был знаком с идеями Рабле. По каким каналам шла передача идей Рабле – и куда? В опричных "действах" Ивана Грозного ощутимо раблезианское начало, оно же "черная карнавально-смеховая стихия". Экспорт раблезианства в тогдашнюю Московию? А почему бы нет?

Есть люди, и есть Система. Люди приходят и уходят, а Система остается. И в этой Системе есть место много кому – Рабле и Ди, Кроули и Моэму, Уэллсу и Шоу… А разве в ней нет места Беннигсенам? Убийству Павла I? Спецпроектам использования ислама против России и СССР?

Мог ли лично Кроули водрузить телемские звезды над Кремлем? Конечно, нет. Но Система – могла. И – хотела.

Она – много чего хотела. И Уэллс, и Шоу были активными членами "Фабианского общества". Об этом обществе (и сопряженных с ним структурах, входящих в Систему) написано очень много спорного. Нет никакой возможности подробно обсуждать все это, отделяя зерна от плевел. Но то, что Г. Уэллс учился у Т. Хаксли и благоговел перед ним, – несомненно. То, что и Уэллс, и Хаксли, и многие другие входили в круги гностически ориентированной британской элиты, – тоже несомненно. Несомненно и то, что Уэллс грезил созданием новой мировой религии. И писал об этом в своей, изданной в 1928 году, книге "Открытый заговор": "Старые веры стали неубедительны, неосновательны и неискренни, и, хотя в мире есть ясное предчувствие новой веры, она все еще ждет воплощения в формулах и организациях, которые позволят ей решительно влиять на ход человеческих дел в целом".

Внимательное прочтение "Открытого заговора" и других произведений Уэллса дополнительно убеждает в том, что гностицизм – в варианте Кроули или в сходном – отнюдь не был чужд этому "другу Советской России".

Что же касается Шоу, то и он, как мы понимаем, не на советский марксизм-ленинизм ориентировался. И имел на Россию свои виды. Советская Россия была для него прообразом некоего общества, характеристики которого весьма далеки от всего того, что согревало сердца большевистских революционеров. Это общество имело много общего с идеями Уэллса. Констатация данного обстоятельства не предполагает ни демонизации Шоу, ни низведения этой сложной творческой фигуры к просоветскому благолепию. Шоу называли "ниспровергателем морали", "королем ядовитого и всеразрушающего смеха", апологетом "жизненной силы", освобождающей индивидуумов от моральных норм (поди разберись – викторианских или общечеловеческих, но уж христианских-то безусловно).

Добавим к этому ирландскую тему. Она очень важна и для Кроули (поддерживавшего ИРА), и для Шоу, и для того же Р. Йейтса, входившего в интересующие нас метафизические круги.

Роль в "Фабианском обществе" оккультных идей (в том числе, и идей "Золотой зари" в целом, ее ответвления "Stella Matutina" etc) – хорошо изучена. Линия "Рабле – Элифас Леви" ведет к крупному оккультисту и английскому социалисту Маккензи. Да и в целом – отнюдь не так стерильно это самое "Фабианское общество", как кому-то представляется. Кроули – лишь имя, указывающее на определенную тенденцию. И – Систему. Эта тенденция (и эта Система) в условиях, когда у большевиков не было окончательного представления о том, куда развивать свое начинание, – могла бы и повлиять на их окончательные решения. Кто знает, может быть тогда-то мы бы и увидели над Кремлем телемские звезды, о которых так мечтал Кроули.

А коли так, то не грех повнимательнее присмотреться к его проекту, касающемуся неких корректив, вводимых в большевистское начинание. Проект предполагал создание в большевистской России новой церкви, которая "должна быть свободной по своему характеру, чтобы допустить надежный выход инстинкта исступления" (то есть быть основанной на "смеховой культуре", по Бахтину!).

А вот, пожалуй, самое интересное. Необходимо, писал Кроули, "различными искусными методами провозгласить прибытие духовного Спасителя русского народа. Хорошо, если этот спаситель будет нерусским, человеком, не имеющим права вмешиваться каким-либо образом во внутреннее управление страной".

Надо быть слепыми, чтобы не увидеть прямого и очевидного соответствия между предложениями Кроули и идеями Белковского по поводу Майкла Кентского! И надо быть очень упертыми – чтобы, даже увидев подобное соответствие, цепляться за "русизм-бахтинизм", убедившись, что этот русизм – "а-ля Кроули".

Спаситель русского народа, согласно Кроули, должен провозгласить "Закон Телемы", то есть осуществить бахтианско-раблезианскую мечту. Этот закон должен быть обязательным. "Существующее правительство, - пишет Кроули, – должно официально придерживаться этого Закона." Кроули обещает большевистским вождям, что "новый Ритуал (ритуал Телемы – С.К.) вызовет в Европе и Америке величайший религиозный ужас, и старые вероисповедания будут стерты в порошок при соприкосновении с Реальностью новой Формулы Правды".

Зафиксируем главное.

1) Предложения Кроули удивительно похожи на идею Белковского о Майкле Кентском.

2) Предложения исходили не от Кроули как авантюриста-одиночки, а от неких сообществ, весьма влиятельных и имеющих давнюю традицию работы в России.

3) Масштаб самого Кроули не надо ни преувеличивать, ни приуменьшать.

4) Накаленность и влиятельность предложений, которые мы рассматриваем, сочеталась с сомнениями, обуревавшими большевистскую элиту вплоть до 1922 года. Того самого года, когда памятная читателю госпожа Пигулевская разочаровалась в возможности обретения большевистской Россией желательных для нее черт. И, разочаровавшись, назвала большевистский режим, отказавшийся от приобретения сих черт, – "синагогою сатаны".

 

№42. 25.11.09 "Завтра" No: 48

Проблема непригодности классического марксизма для легитимации большевистской власти в России волновала Ленина еще в период написания "Государства и революции". Но обсуждение проблемы легитимации в предреволюционный период – это одно. А обсуждение той же проблемы в период постреволюционный – совсем другое.

Напрашивается аналогия с якобинцами, пришедшими к власти: "Нужна богиня Разума!" – "Нет, нужен культ Верховного Существа!". Не богиня Разума нужна была якобинцам на самом деле. И не Верховное Существо. А "нечто", способное превратить низвергателя власти в ее законного обладателя. К "попам" за этим "нечто" не обратишься. Дискредитировали их в ходе борьбы с тиранами. И то ведь: не дискредитируешь "попов" – не свергнешь тиранов. Вывод: "нечто" искать надо у тех, кто либо не якшался с тиранами, либо ими преследовался.

Но не у старообрядцев же! Их тяга к старине была большевикам ненавистна ничуть не меньше, чем Петру I.

Оставались богдановские богостроители (революционеры, тираноборцы), рерихианцы (махатмы не обхаживали царей) и телемиты (преследовавшиеся православным официозом за еретичество).

Якобинская богиня Разума, якобинский культ Верховного Существа… Сходство этого с большевистским богостроительством не вызывает сомнений!

Рерихи? Ориентализм был задействован в послеякобинский период Наполеоном. Впрочем, можно найти нечто сходное и в добонапартистском периоде. Двинься Наполеон вместе с Павлом I на Индию – махатмы бы оказались ой как нужны. Да и Троцкому они были бы не лишними – в случае планировавшегося большевистского похода на Индию.

Сходство якобинских и большевистских метаний воистину впечатляет.

В 1793 году знаменитый маркиз де Сад обращается к Конвенту с концепцией дехристианизации, деморализации и дегуманизации. Ну, чем не Телема? Де Сад работает с якобинцами точно так же, как Бахтин – с поздними коммунистами. Прими якобинцы "де-садовщину" подобно тому, как Андропов принял "бахтинизм", – французская "перестройка" свершилась бы двумя столетиями ранее советской. И не было бы никакого проекта "Модерн".

Нечто нетривиальное и зловещее маячит за обсуждаемыми конкретными параллелями.

Рушится та или иная формация. Или Эон, как любят говорить телемиты. В момент этого обрушения телемиты пытаются подменить спасительную энергию революционного созидания – принципиально иной энергией. Эта подмена, коль скоро ее удается осуществить, превращает восхождение в нисхождение. Суть телемизма – в обеспечении такого превращения.

Случись в СССР подлинная революция в конце 80-х годов ХХ века, мы бы сейчас имели могучую постиндустриальную сверхдержаву. Но телемиты превратили подобную революцию (революцию авангарда) – в Карнавал и регрессивную оргию (революцию арьергарда).

Телемизм – как средство спасения от революций. А значит, и от Истории. Использование этого средства в конце 80-х годов породило распад СССР и регресс. Налицо явное желание вновь использовать это же средство для обеспечения распада Российской Федерации и усугубления все того же регресса.

Телемиты проиграли в 1793 году во Франции и в 1922 году в России. Они победили в 1933 году в Германии и в 1991 году в СССР. В преддверии их новой активизации важно понять, что обеспечивает их – для нас спасительный – проигрыш? "Авангардизм" – вот что!

Приглядимся повнимательнее к большевикам. Для них пролетариат – авангард народа. Большевистская партия – авангард пролетариата. Авангард – это выдвинутое Историей меньшинство, пресловутый локомотив, тянущий за собою все человечество. Такова концепция пролетарских авангардистов. Но такова же и концепция якобинцев – авангардистов буржуазных. Такова концепция ЛЮБОГО авангардизма.

Ей всегда противостоит концепция "арьергардизма". Большевизм оформился в качестве политической силы, лишь отмежевавшись от концепции "спасительного арьергарда" в ее народническом исполнении (ленинское "мы пойдем другим путем"). Но концепция "спасительного арьергарда" существовала и в других исполнениях, категорически неприемлемых для большевиков, – эсеровском, анархистском.

Есть политика арьергардизма – и метафизика оного. Народничество во всех его вариантах (обычном, эсеровском, анархистском и пр.) – это политика арьергардизма. Телемизм – метафизика того же арьергардизма. Для того, чтобы арьергард отверг авангард и противопоставил себя ему, необходимо отречение этого самого арьергарда от Истории. Такое отречение как раз и обеспечивает телемизм. Пинский упрекает Бахтина в нежелании осмысливать Карнавал исторически. Бахтин же сознательно этого не делает. В отношении к Карнавалу как спасителю человечества от Истории – традиция Телемы!

Трагедия ХХ века в том, что авангардизм, представителями которого были большевики, принявшие эстафету у якобинцев, вдруг оказался странным образом надломлен (почему-то вновь вспомнилось сакраментальное "МЫ сломали хребет…"). Никоим образом не хочу сводить дело к теории заговора. Но то, что вера в спасительность пролетариата как авангарда человечества, доминируя в 20-е годы ХХ века, стала ослабевать уже к середине 30-х годов, – несомненный исторический факт.

Началось все, наверное, с гражданской войны в Испании. Когда оказалось, что испанского пролетариата недостаточно для отпора франкистам. То ли – по причине индустриальной неразвитости Испании, то ли… В любом случае, уже в Испании арьергардисты (испанские анархисты, но и не только) стали теснить авангардистов (испанских коммунистов). Советское вмешательство в испанские дела лишь усугубило политический и духовный проигрыш испанских авангардистов.

А тут еще – фиаско полноценного пролетариата! Немецкого! Он-то должен был сыграть роль "спасительного авангарда" и подавить фашизм (пролетарское восстание в Германии, всеобщая немецкая политическая забастовка). Но ведь не тут-то было!

После Второй мировой войны революционный процесс перенесся в колонии. Антиколониальные революционные движения по определению не могли использовать теорию и практику авангардизма.

К началу 60-х годов ХХ века революционный процесс в Европе (да и на Западе в целом) приобретает субкультурный (студенческий), маргинально-деклассированный (революция хиппи) и двусмысленно-спецслужбистский ("красные бригады") характер.

Прослеживая злоключения авангардизма в ХХ веке, мы приходим, наконец, к ключевой точке – срыву революции в СССР. В СССР к началу 80-х годов ХХ века сложился полноценный авангард. Тут и высококвалифицированные рабочие, и директора, недовольные застоем, и инженеры (не те, которые прозябали в никому не нужных НИИ, а другие). Тут же – постиндустриальные слои советской меритократии: ученые, работавшие в академгородках, элита военно-промышленного комплекса, часть армии и спецслужб.

Как переключить общество с авангардной на арьергардную повестку дня? Как-как! Собрать соответствующую команду журналистов. Заткнуть рот остальным. Показать несколько ярких событий (бритые режут бородатых, к примеру). Разоблачить коррупцию (реальную или выдуманную). И – пошли вы все с вашей авангардной повесткой дня! Сменили повестку дня? Авангард ушел с политической авансцены или перестал быть авангардом, приняв арьергардную повестку дня. Арьергард занял место авангарда.

И – "прости-прощай" революция авангарда, которая только (подчеркну еще раз) и могла спасти СССР! Такую революцию сорвали. И по прошествии времени стало ясно, что сорвавший ее – явно транснациональный – субъект задался очень амбициозной целью! Он вознамерился овладеть искусством извращения и превращения в той степени, в которой данное искусство (оно же Игра) может полноценно противостоять Истории.

Обсудив уже проблему демонтажа личности и народа как историко-культурной личности, я теперь вправе обратить внимание читателя на то, что авангард – это политический аналог "сверх-Я". А арьергард – это политический аналог "Оно". А также на то, что демонтаж культурный, политический, метафизический и иной осуществлялся с помощью Телемы. Но являлась ли Телема лишь средством демонтажа или же субъектом, осуществляющим оный?

В любом случае – Телема использовала беспокоившие Маркса "превращения". И опять же возникает вопрос: "превращения" эти, являясь войной формы против содержания, осуществляются самой формой? Или каким-то внешним субъектом? Если есть такой внешний субъект, то им никак не может быть Творец форм. А раз так, то на роль предельного метафизического субъекта, рождающего "превращенные формы", может претендовать лишь Сверх-Сущее Бердяева. То есть Великая Тьма.

Но кто соискатель на политическую роль? Как прикажете именовать субъект, который явно решил бороться не только с коммунизмом, Модерном и гуманизмом, но и с Историей? И почему, собственно, этот политический субъект нельзя именовать Телемой? "Транснациональным империалистическим государством" его, видите ли, именовать можно. "Железной пятой" – можно. А Телемой – нельзя? Почему?

Проект "Телема" претендует на то, чтобы отменить Историю. Проектанты хотят добиться этой цели, парализуя исторический авангард, побуждая арьергард отречься от Истории, активизируя отрекшийся от Истории арьергард и двигая исторический поезд вспять. То есть, осуществляя регресс.

Проектом "Телема" я занимаюсь, а не Рабле, Бахтиным, Кожиновым и другими. Проектом "Телема" – как сокрушителем Модерна. И создателем совсем иной реальности по ту сторону оного.

Русская Телема в ее оголтело-племенном исполнении – убогая часть общемировой Телемы. Задумываться об этом я впервые стал после того, как столкнулся с феноменом, потребовавшим герменевтического прочтения. Сам-то феномен не ахти какой. Почему-то из уст теоретика, всегда именовавшего себя левым, прозвучала очень несвоевременная анафема Марксу как враждебному России еврею.

Ну, анафема и анафема… Марксу от этого, что называется, ни жарко, ни холодно. Но про такие анафемы говорят: "Поразительно не ко времени!"

Маркс только-только стал вновь приобретать актуальность. Ему присягнули и многие крупные западные ученые, и весьма влиятельные общественные деятели. Он оказался впервые признан Ватиканом, буддистами. В России Маркс – как-никак связан с советским прошлым, с теорией классовой борьбы, с авангардизмом, о котором я сказал выше.

И – надо же! – совсем несвоевременный перепев на избитую бакунинскую тему. Помните, наверное, книгу Бакунина "Интернационал, Маркс и евреи"? Перепев бакунинских инвектив был на редкость беспомощным. О русофобии Маркса должны были свидетельствовать по преимуществу высказывания Энгельса. Достаточно простого семантического анализа, чтобы это выявилось во всей своей непреложности.

Но что там семантический анализ! Из антимарксовой работы (ну, русофоб Маркс, и всё тут!) было изъято все, что на сегодня известно по поводу сложного (и именно сложного) отношения Маркса к России. Притом, что отношение Энгельса к России было примитивным и именно русофобческим (в этом смысле – классически немецким). Но Энгельс автора не интересовал. Ему был нужен Маркс. Удар нужно было нанести именно по Карлу, а не по Фридриху!

Частность? Случайность? Возможно. Но когда вдобавок оказывается, что теоретик, именующий себя левым, называет своим учителем Кожинова (к вопросу о Байгушеве, Бахтине, Рабле, всяких там "русских орденах", их телемской подоплеке), – то недоумение возрастает. Или Кожинов, или левизна. Но если бы Кожинов не присягнул Бахтину, а Бахтин – Рабле, а Рабле – Телеме… Если бы не предупреждали о пагубности всей этой череды присяг такие люди, как Лосев с Аверинцевым… Присяга Кожинову, вопреки всему этому (при упорном желании и левизну сохранять), – не могла не вызывать вопросов. А тут еще перепев бакунинской темы – вновь подчеркну, крайне несвоевременный.

Но мало этого! Есть простая и незатейливая советскость, в которой находится место для очень многого. И для своеобразной левизны, и для выявления русофобии Маркса. Но какое отношение Кожинов имеет к такой незатейливой советскости? Какое отношение к ней имел Кочетов – я понимаю. Обрушился человек на друга Кожинова по фамилии Страда, сумел с трудом в Минске напечатать свой роман, восхищаться литературными достоинствами коего я не намерен, – и умер. Но Кожинов – не Кочетов! Он с высокомерием отметает все кондово-советское.

Пытаясь ответить на эти вопросы, я сформулировал для себя в итоге гипотезу, никого не демонизирующую и ничего конспирологического в себе не содержащую.

Что, если поклонникам Кожинова Бакунин дорог не только как обличитель марксовой русофобии, но и как политик-арьергардист?

Что, если поклонникам Кожинова Маркс ненавистен не только как еврей-русофоб, но и как политик-авангардист? А также как ревнитель развития, философ, влюбленный в Историю?

Что, если поклонникам Кожинова люб и дорог не только Бакунин, но и весь собирательный арьергардизм, вплоть до того же Савинкова? Не Савинкова-террориста! Никоим образом не хочу что-то кому-то "клеить" и тянуть нить от Савинкова к бен Ладену. Нет, я имею в виду Савинкова, как поклонника народной органики. Ведь именно это определило его интерес к "новой церковности", его связь с Гиппиус и Мережковским, его телемизм!

Что, если поклонникам Кожинова надо под видом восхваления советского дискредитировать авангардную левизну и восславить левизну арьергардную (как в пределах советского, так и за его пределами)?

Что, если их задача – поспособствовать восстанию арьергарда? Назвав такое восстание "национальным", "народным"?

Что, если для этого только и нужны все сразу – и Бакунин, и Савинков, и Бахтин, и Рабле с его Телемой?

Что, если вполне просвещенные и интеллигентные поклонники Кожинова ради этого – опрощаются и братаются с контингентом, может быть, и восхищенным Кожиновым, но лишенным всяческой просвещенности и интеллигентности? Я не народ имею в виду – а махровых провокаторов.

Что, если братание с ними – дань теории и практике арьергарда, то бишь народничества? Ведь в этом случае – все объяснимо. И Бакунин, и Савинков не просвещением арьергарда хотели заниматься, а задействованием спящей в арьергарде темной энергии! Плевать на то, что архаическая эта энергия, племенная, зверино-стайная! Такая энергия для тех, кто присягнул политике арьергарда, желанна в силу своей нутряной мощи. Что же касается качества энергии, то сделавший ставку на арьергард – за энергией обращаться должен, разумеется, к Телеме.

Только вот из песни-то слов не выкинешь. Телема побеждала дважды – в 1933-м в Германии и в 1991-м в СССР. Победив еще раз в России в каком-нибудь 2011-м или 2017-м, она не оставит от России ничего. Подчеркиваю – именно НИЧЕГО.

Советское прошлое? Каково место в этом прошлом у большевистского проекта (Красного проекта, то бишь) и якобинского проекта (то бишь проекта "Модерн")? Чем оно, советское, является, за вычетом этих компонент? А ведь и Кожинов, и присягающие ему левые теоретики выдирают из реального советского с корнем и большевистское как чужеродное, и модернистское (советская страсть по развитию), и многое другое. Что остается от советского "козлика"? Какие "рожки да ножки"? И равнозначен ли восторг перед этими останками – любви к советскому?

С советским тоже можно работать постмодернистскими методами. Его не обязательно проклинать. Его можно восхвалять и при этом диссоциировать, переконфигурировать и так далее. Хотите, я с помощью таких технологий превращу советское во все, что угодно?

Ишь ты, "советское"! Как в 2009 году, используя старую систему координат, отличить советское как подлинность – от советского как симулякра? Ясно же, что никак!

А значит, нужна новая система координат. Та, в которой могут вести полемику не антисоветисты с советистами, а люди, совершенно по-разному прочитывающие советский "текст". И не просто по-разному, а иногда с точностью до наоборот. Хорошо было в доброе старое время, когда советское со знаком "плюс" именовалось сталинизмом, а советское со знаком "минус" – троцкизмом. Или со знаком "минус" – сталинизмом, а со знаком "плюс" – ленинизмом.

Но пока ревнители советского сталинизма воевали с троцкистами, у них под боком завелись патриоты высшей пробы (русисты, орденцы), для которых Сталин и Троцкий – два равновредных инородца. Как пелось в известной песне: "То ли еще будет – ой-ё-ёй!" И никакими заклинаниями от этого "ой-ё-ёй" не спасешься. К нему можно только предуготовиться.

Постмодернистская диссоциация и переконфигурация приведет к размножению не только позитивных образов советского как такового, но и, к примеру, позитивных образов Сталина. Какой Сталин люб конкретному сталинисту? Сталин для него преемник Петра Великого или Ивана Грозного? Ах, Ивана Грозного! Но ведь и этот образ нетрудно диссоциировать. Всё уже началось. Грозный как ревнитель развития… Грозный как ревнитель отсталости… Ах, как удобен может оказаться определенный Грозный для резервации – Московии "а ля рюс"!

Осью новой системы координат будет отношение к Телеме. Можете сегодня иронизировать по этому поводу сколько хотите. Но завтра все признают, что это именно так! За время, пока я вел исследование, от иронических ухмылок по поводу "перестройки-2" наш совокупный интеллектуальный бомонд перешел к признанию "перестройки-2" как абсолютной очевидности. Затем он от ухмылок по поводу "какого-то там консенсуса Юргенс-Белковский" перешел к признанию этого консенсуса как опять же абсолютной очевидности. А как не признать-то, если юргенсовский ИНСОР заказывает доклад о параллельной власти в России – М. Ремизову? То ли работнику Белковского, то ли соратнику… как минимум – ключевой фигуре на сайте АПН. Неужели есть чудаки, которые считают, что Белковский и впрямь освободил данный сайт от своей опеки?

Переход наших интеллектуальных "бомондников" от иронических ухмылок по поводу "слишком оригинальных идей" к признанию этих идей – давно не вызывает во мне ничего, кроме… не буду даже говорить, чего – и так, наверное, понятно. Особо печально, пожалуй, то, что никто до сих пор не понял, в чем реальное содержание явления, которое я называю "консенсусом Юргенс-Белковский".

Имеющий глаза да увидит? А есть он, этот "имеющий глаза"? Между тем, именно то, что я очень условно назвал "консенсусом Юргенс-Белковский", определит содержание политической жизни в современной России.

Снова иронически ухмыляетесь? На здоровье! Говорю вам, что именно это определит содержание политической жизни в современной России – так и будет. Говорю, что размежевание будет происходить в соответствии с отношением к Телеме – так и будет. Ждите! Ждать осталось недолго.

Я же, предупредив об этом, намерен дообсудить историю отношений между большевиками и Телемой. Именно в 1922 году Ленин, уступив НЭПу как необходимости, сделал все для того, чтобы большевистский авангардизм не переродился в нэпманский арьергардизм. Для подобного перерождения требовалась малость – решимость опереться на нэпмана. Нэпмана с партбилетом или без оного. А уж коли оперся – пиши пропало.

Горбачев предложил новый вариант НЭПа. Могло бы получиться что-то путное? Кто знает! Но, прежде всего, было нарушено правило баланса – сдвинулся в определенную сторону, уравновешивай чем-то этот сдвиг. Дал отмашку на новый НЭП – не превращай нового нэпмана в свою ПОЛИТИЧЕСКУЮ базу. Но и эта ошибка Горбачева, может быть, не оказалась бы роковой, если бы на сторону нового НЭПа не перешла интеллигенция, бравировавшая ранее своей антимещанской возвышенностью. И очень важную роль в случившемся переходе сыграл тот самый Бахтин. Реальный Михаил Михайлович Бахтин, в творчестве которого интеллигенция нашла легитимацию своему перестроечному союзу с самой вульгарной частью советского мещанства.

Ленин, почуяв опасность, которой Горбачев либо пренебрег, либо сознательно дал ход для разрушения СССР, не позволил стереть грань между большевистским авангардизмом – и арьергардизмом "а ля Бухарин и К #186;". Не позволил переодеть революцию из "индустриального комбинезона ГОЭЛРО" в вывернутый наизнанку тулупчик "Карнавала а ля Рабле". Он не позволил осуществить символическую подмену. Подмену красной пятиконечной звезды – звездой Телемы.

Уравнивание перевернутой красной звезды с рожей Бафомета-козла почерпнуто провокаторами у Элифаса Леви, поклонника Телемы и Рабле. Но даже Леви не мог набрать "компру" на пятиконечную звезду без перевертывания оной. При том, что перевертывание ("с ног на голову", "шиворот-навыворот") – коронка Карнавала. И – сатанизма. Именно сатанисты переворачивают в своих обрядах символы христианства. Такие, как свеча, икона, звезда. Пятиконечная неперевернутая звезда, присутствуя в самых разных традициях, в христианской – символизирует пять ран Христа, распятого на кресте.

Погромный контингент, управляемый идеями Элифаса Леви, – вот формула грядущего арьергардного русизма. Если этим русизмом может открыто манипулировать Белковский, то почему им скрыто не могут манипулировать ученики Элифаса Леви?

Но в чем содержание манипуляций?

Чтобы это понять, надо уяснить, что или-или. Или каноническая пятиконечная звезда "плюс электрификация всей страны". Или – телемская звезда "плюс архаизация всей страны". Содержание манипуляций, которые приходится обсуждать, увы, очевидно. Телеме необходима архаизация. Любая архаизация – "а ля рюс", "а ля советик". Подчеркиваю, ЛЮБАЯ. Все значение "перестроечного" эксперимента, проводимого в нашем Отечестве, исчерпывается словом "архаизация".

Ленин в 1922 году понимал, что реальная угроза красной архаизации существует. И что Телема пытается навязать ему нечто подобное. Почуяв неладное, он в одном и том же 1922-м "дал отлуп" и католикам, и либеральным масонам, и Телеме. Был ли телемитским весь контингент, возведенный по трапу на "философский пароход" и переданный в целости и сохранности иноземным опекунам ("А ну как в хозяйстве когда-нибудь для чего-нибудь пригодятся?")? Конечно, нет. Но то, что "философский пароход" был для Ленина ответом на вызов Телемы – очевидно.

А уж как Пигулевской-то это было очевидно!

Понимаю, как ласкает православно-антикоммунистический слух ее образность. Но вынужден разочаровать очарованных этой образностью – если бы большевики согласились на роль красных архаизаторов, если бы они превратили большевизм в Телему, в гностическую религию Тьмы – Пигулевская (и прочие, включая Бахтина) жили бы с большевиками в ладу и согласии. И ни о какой "синагоге Сатаны" и речи бы не было. Как не было речи об этой самой синагоге с 1917 по 1922 год.

Но ведь у большевиков была еще одна возможность – богостроительство. Ясно, что она была особо отвратительна Ленину, ненавидевшему красную "поповщину" пуще остальных. Ясно также, что окончательную расправу над богостроителями учинил Сталин.

Что еще ясно-то? То, что лишь богостроительство могло позволить большевикам двинуться от Модерна (с которым они были связаны неразрывными якобинскими узами) – к Сверхмодерну. То есть к проекту, основанному на преодолении человеческим гением всех мыслимых и немыслимых вызовов. Вызова мортальности, вызова финальности, вызова второго закона термодинамики, аж вызова сжатия Вселенной… и так далее.

В чем политический смысл движения от Модерна к Сверхмодерну? В том, что лишь при таком движении можно бы было придать мобилизации иной, несреднесрочный, характер.

Устал уже объяснять, что мобилизация – это не хождение строем и не управление с помощью репрессий, а коллективная готовность приносить жертвы ради достижения целей, предложенных мобилизующей идеологией. Если идеология светская, то жертвы носят характер "отсрочки вознаграждения" (строим светлое будущее потомкам). Если же идеология иная – то речь идет о жертвах во имя так или иначе понимаемого спасения.

Советское население удалось побудить к "отсрочке вознаграждения" аж на несколько десятилетий. Во многом благодаря войне как "супермобилизатору".

Но любая "отсрочка вознаграждения" носит в лучшем случае среднесрочный характер! А значит, к 60-м годам мобилизация под светскую идеологию должна была быть свернута. Что означало бы превращение светского коммунизма – в авторитарный капитализм китайского образца.

Вместо этого трудящихся попробовали отмобилизовать под смехотворную цель – построение к 1980 году того, что Эрих Фромм назвал "гуляш-коммунизмом". Ну, да не в этом дело.

Признав, что принятие светской коммунистической идеологии Лениным и Сталиным не позволяло спасти страну и общество иначе как за счет перехода от светского "Красного коммунистического проекта" к нормальному проекту "Модерн" в авторитарном варианте (рынок, частная собственность плюс партийный авторитаризм), – обсудим судьбу проекта "Модерн".

Потому что если этот проект может быть спасен в XXI столетии, то китайцы, перешедшие на него своевременно (будем помнить, что их коммунистическое светское государство было создано в 1949-м, а не 1917-м), не только тактически все сделали правильно (это-то безусловно!), но и нашли подлинно стратегический выход из тупика светской мобилизационной идеологии.

Но если проект "Модерн" в XXI веке обречен на гибель – то никакого стратегического выхода из тупика китайцы не нашли. Ибо выход этот в одном – в переходе с рельс Модерна на другие рельсы. Каковыми могут быть или рельсы Контрмодерна и Постмодерна (то есть Телема), или же рельсы Сверхмодерна.

Вообразите себе комнату, которая почти вся занята огромным слоном. Где-то по углам ютятся две букашки, дабы не быть раздавленными слоном. Вы радуетесь победе слона. И вдруг замечаете, что его тело состоит из вещества, тающего при повышении температуры. А температура-то повышается. Вот-вот слон растает! И тогда в комнате начнется "война букашек". Одна из них – Сверхмодерн, другая – Телема.

Не "бодаться" надо по поводу того, был Богданов негодяем или спасителем человечества. Надо попытаться спасти букашку под названием Сверхмодерн, наполнив ее новым содержанием, глубоко и тщательно проработав все, что предоставляет некая традиция, на которую можно опереться. Традиция отнюдь не только коммунистическая. Это нужно сделать, ибо в противном случае в комнате останется только одна букашка – Телема. Очень важно оговорить, что на сегодняшний день, пока слон еще не растаял, это тоже букашка. И что любое другое отношение к Телеме превращает политическую аналитику и политическую философию – в конспирологию. Да, Телема – букашка. Но лишь пока не растает слон. И, в отличие от Сверхмодерна, Телема – бойкая, агрессивная букашка. Упитанная, готовая к наибыстрейшему росту в условиях отсутствия слона.

В череде имен, исправленных в ходе завершаемого мною исследования, есть одно супер-имя – Телема.

Возьмем, к примеру, имя "либерализм". Исправление этого имени позволило обнаружить нечто, не имеющее никакого отношения к обязательному для либерализма гуманистическому содержанию. Исправленное имя для этого нечто – постмодернизм. Но кто взращивает сие на трупе либерализма? Телема!

То же самое – с "национализмом". Кто превращает нормальный национализм в архаику, кто зовет звериное, племенное, стайное? Всё то, что таится в темных глубинах человеческого "Оно"? Телема!

Кто наносит удар за ударом по Модерну, гуманизму, Человеку, Истории? Телема!

Кто соединяет на наших бескрайних просторах (да и в "общемировой комнате") постмодернистов с архаизаторами? Телема!

Где Телема – там и равноденственные бури. После каждой бури – сброс на очередную ступень регресса. Доколе? Пока не рухнет Модерн. По ту сторону которого Телема надеется построить всемирную империю наподобие бывшей британской. Но поскольку – всемирную, то без губительных для данного строя модернистских "штучек" (конкуренции национальных государств, необходимости снижения издержек, развития, порождаемого конкуренцией и так далее).

Такую империю не построишь, пока не рухнет Модерн. А сам он может рушиться долго. Вот почему Телема столь специфически пестует ислам. А ну как контрмодернистский ислам (как-никак, миллиард очень страстных контрмодернистов!) так долбанет по оплотам Модерна, что можно будет заняться построением на его обломках – желанного. Но главная забота Телемы в том, чтобы на момент начала подобного построения у нее не было конкурента – Сверхмодерна этого самого.

Мне приснился сон. В нем Ленин сидит за своим столом в позе абсолютной безнадежности. В его кабинет входит Пигулевская. Ленин спрашивает ее совета. Пигулевская командует, Ленин исполняет. Во сне я услышал голос. Голос сказал: "Так могло бы быть". И еще он сказал: "А было – так".

И я увидел, как было. Увидел знамя над Рейхстагом. И многое другое – великое и постыдное. Стоило ли проводить столь длинное и многомерное исследование для того, чтобы увидеть простой и понятный сон? Простой-то он, простой. Но – метафизический.