Между мирами тем и этим
Произошло губительное превращение смыслов, образов и наших представлений о должном в семье, о воспитании и защите детей
Елена Васильева, Павел Никитов-Рехлецкий
Антисоветская пропаганда в нашей стране началась в перестройку и продолжается по сей день. Самым зримым свидетельством ее успеха явилось разрушение СССР. Беспрецедентная атака на коллективное сознание в те годы заставила многих советских граждан стыдиться своего общества и своей страны. Для тех, кто любит советскую эпоху и разделяет ее ценности, признать этот факт очень тяжело. Но тем, кто намерен возродить СССР в новом качестве, признать его необходимо. Почему? Не только из любви к истине, но еще и потому, что этот факт бросает нам вызов. Чтобы вернуть потерянное, нам предстоит понять — как и почему произошел отказ народа от своего коллективного «Я» и последующая историческая катастрофа.
Вместе с тем, реальность предъявляет нам и другой факт: сейчас, спустя двадцать с лишним лет, советское, долгие годы именуемое «совком», вызывает у наших сограждан теплое и доброжелательное отношение. Подчеркнем, что речь не о жалкой ячейке в «ментальной матрице Постмодерна», где мода на квазисоветский китч и глум соседствует с модой на телепузиков. Речь о массовом отношении народа к советскому, в котором сочетаются нежность, любование, ностальгия и даже тоска. Опросы АКСИО показали это с особенной ясностью.
Частью такой — позитивной для нас — ностальгии стала широкая популярность советских календариков, открыток и плакатов. Однако для тех, кто ставит задачу спасения России и возрождения СССР, ностальгии недостаточно. Для таких людей советское вообще и советские плакаты в частности являются предметом исследовательской страсти. В ходе исследования мы всегда имеем в виду цель — понять глубинные причины случившегося. Именно с этой целью мы приступаем к изучению (пока что весьма простому) советского социального плаката.
Помимо цели требуется еще и метод. Один из очевидных методов — это сравнение. Сравнить советские и современные плакаты на актуальную тему семьи и детства — что может быть проще? Но что именно мы будем сравнивать в плакатах? Вряд ли нам важно фокусировать внимание на технике исполнения или на творческих находках. Коль скоро мы хотим понять механизмы воздействия на коллективное сознание, мы будем сравнивать в советских и современных плакатах ключевые образы, связанные с семьей и детством: образы семьи, дома, матери, ребенка и т. п.
Как выглядит мир для людей прошлого и настоящего? Что за вопросы волновали общество тогда и волнуют сейчас? Какие решения проблем предлагались и предлагаются? Наша задача — понять, что произошло с коллективным сознанием. Сформулировать диагноз. Этим и займемся.
Здоровье будущих родителей — одна из обязательных тем в социальном плакате прошлого и настоящего. Советскую власть в 20-е и 30-е годы задача оздоровления семьи волновала особенно остро. Плакаты призывали к соблюдению гигиены, отказу от услуг повивальных бабок — в пользу акушерок и родильных домов, а также к оказанию социальной помощи матерям-одиночкам. Вопрос семейного здоровья не потерял актуальности и теперь. Однако если на советском плакате мы видим призывы проверить здоровье в поликлинике, посещать женскую консультацию и воздержаться от случайных связей, то в нынешних плакатах зачастую центральной темой становится так называемое планирование семьи (Рис. 1).
Появление ребенка в удобное для супругов время подразумевает отказ от рождения детей в «неудобное» время. Современный плакат рекламирует «новые методы планирования семьи, учитывающие самые разные ваши потребности». Включая потребность не заводить детей вообще: ведь в качестве метода планирования семьи предлагается стерилизация женщины.
То есть возможна семья без детей как вариант здоровой семьи. Широкий выбор контрацепции — вплоть до стерилизации — призван обеспечить вожделенную «радость каждого дня» и в этом видится «ценность здорового будущего». Но как «здоровое будущее» стерилизованной женщины и индустрия «радостных дней» (то есть те самые случайные связи) сочетаются с рождением детей? Получается, что дети мешают обрести эту радость. Причем не только родителям, но и своим братьям и сестрам (Рис. 2).
Братик или сестренка — хорошо это или плохо? Об этом современные плакаты прямо не говорят. На плакате телефона доверия для детей ясно показано, что братик или сестренка — это проблема. Что есть проблема для современного человека? Если целью человека является комфорт или гомеостаз, то любая проблема для него — это обременение и нежелательное зло в жизни. Как братик. Или сестренка.
Похоже, что потребительская погоня в поиске «радостных дней» пронизывает современное общество насквозь, даже когда речь заходит об усыновлении (Рис. 3). Например, надпись: «Усыновив, Вы получите больше, чем Вы можете дать», — двусмысленна. В советском плакате вопрос о выгодах или приобретениях не ставится, а также не инвертируются роли родителя и ребенка. Зачем нужна такая инверсия ролей в семье, и чем она чревата? Изучая работы Михаила Бахтина, можно узнать, что инверсия помогает разрушению любой идеократической системы. Семья — одна из подобных систем.
Важность образа матери для человека трудно переоценить. В своих статьях Анна Кудинова уделила серьезное внимание этому аспекту советского коллективного сознания. Современные конкурсные работы социального плаката дают нам еще одну возможность оценки и сравнения (Рис. 4).
Вы, наверное, как и многие дети, рисовали в детстве дом? Действительно, дом — один из базовых для человека образов, тесно связанный с представлением о себе, своей семье, и даже своей Родине. Предлагался ли советским людям образ дома, подобного ночным кошмарам (Рис. 5)? Вряд ли. Зато сейчас это стало возможным.
Образ семьи также претерпел изменения. Мы уже заметили, что семья может быть бездетной. Но не только. К примеру, образ семьи с однополыми родителями появился в социальной рекламе санкт-петербургского отделения движения ЛГБТ (Рис. 6).
Сама по себе семья не занимает центральное место в современной социальной рекламе. Огромная часть продукции самых успешных рекламных агентств, а также множество конкурсов и грантов посвящены проблемам жестокого обращения с детьми в семье. Почти все они изображают семью и дом как ад для беззащитного малыша.
Нельзя сказать, что советских граждан вопрос насилия в семье не волновал. Работ на эту тему в СССР было достаточно, особенно во время становления советской власти (Рис. 7).
Однако, во-первых, в советской социальной рекламе эта тема отнюдь не была ключевой. А во-вторых, вместо очернения семьи как таковой предлагались способы воспитания детей без физических наказаний: «Не бей и не наказывай ребят, веди их в пионеротряд», «Ясли, школа — друг детей». Возвышающая человека альтернатива, а не осуждение в комплекте с паллиативными мерами, — такова была стратегия защиты детей в советском прошлом (Рис. 8).
Важно отметить, что советские плакаты против насилия в семье были адресованы исключительно к взрослым. Нынешние часто обращаются к детям — с призывом пожаловаться на родителей (например, позвонить по телефону доверия). Как видим, образы советской и современной семьи отличаются все сильнее: и наличием детей, и полом родителей, и степенью угрозы для ребенка. Если рядом с советской семьей на плакатах — государство, готовое помочь книжкой, яслями и даже пионерской организацией, то рядом с современной семьей — телефон доверия, всегда готовый помочь ребенку в его социальноопасном узилище.
Мог ли советский ребенок пожаловаться кому-то на родителей? Разумеется, да. Скажем, любимой учительнице, близкой соседке по дому (что сейчас — редкость), вожатой или социальному педагогу. Однако в целом детей приучали к самостоятельности, воспитывали характер, учили преодолевать трудности и даже прививали зачатки политической активности (Рис. 9).
Сейчас в России всюду можно встретить рекламу телефона доверия для детей. Она висит в школах и детских поликлиниках, в помещениях секций, кружков и клубов. Как правило, такая реклама рисует образ ребенка, беспомощного перед страшным окружающим миром. Отдельно подчеркивается одиночество ребенка.
Сам термин «телефон доверия» в сочетании с такой серией образов весьма интересен. В статьях из серии «Концептуальная война» Юрий Бялый рассказывал о том, как именно у человека отнимают реальность с помощью языка. Война с языком — важнейшая составляющая войны с человеком. Ведь что такое человек без полноценного языка, при помощи которого он соединяется с реальностью, творчески преобразуя ее? Без языка человек уже и не человек.
В войне против языка важнее всего война со смыслом слов, то есть, — семантическая война. Один из приемов семантической войны — недопустимое расширение понятия, приводящее к потере смысла. Скажем, понятие «семья» подразумевало для вас маму, папу и их детей. С помощью соединения определенных образов со словом вас постепенно убеждают в том, что семья может быть и без детей, и даже без мамы с папой (скажем, однополой парой).
Для большинства людей семья в каком-то смысле является пространством максимального доверия. Но нет! Реклама внушает, что анонимной телефонной трубке мы можем доверять гораздо больше (Рис. 10).
Так происходит «изымание доверия» из семьи или из школьного коллектива, а это и есть война с семьей и школой. Подобную семантическую войну мы наблюдаем вокруг себя постоянно. Семья и школьный коллектив — уже не территория доверия, а тренировки и физическое развитие — уже не подлинная цель для юного футболиста (Рис. 11).
Есть и более тонкие способы ведения семантической войны. Уничтожение содержания, отчуждение важнейших атрибутов — это еще не все. Например, если рассматривать семью как социальную систему, то она обладает иерархией функциональных целей. С позиции теории систем прочная связь системы с целью — залог ее жизнеспособности. Разорвав связь между системой и ее основной целью, вы наносите системе смертельный удар. Так, к примеру, можно уничтожить историческую личность (народ), разорвав ее связь с исторической целью или миссией.
В чем же цель семьи? Уж наверняка не только во владении совместной собственностью и ее накоплении. Ключевая функция семьи — это воспитание детей. Воспитание — сложнейший и во многом таинственный процесс. В нем, возможно, ключ к решению многих проблем сегодняшнего человечества. Но приглядитесь внимательнее к современным плакатам: учат ли они чему-то детей (к примеру, быть честными)? Увы, воспитания как такового на современных плакатах практически нет. Вместо этого бичуются методы воспитания, приравненные к насилию, а последнее трактуется все более широко. Порой воспитание просто преподносится как зло (Рис. 12). А раз так, то может быть, под видом борьбы с методами воспитания на самом деле ведется борьба с воспитанием как таковым? В итоге, поскольку воспитание — основная цель семьи, то ползучий запрет на любое воспитание означает смерть семьи.
Если тема воспитания детей широчайшим образом представлена в советской агитации и отсутствует в современной, то опасность педофилии, напротив, на плакатах советской эпохи никак не отражена. В любом случае, можно точно сказать, что советские плакаты не презентовали образ ребенка-жертвы. Скорее — строго наоборот (Рис. 13).
Существенной частью образов детства является школа, учеба и отношения с одноклассниками. Образ учителя в работах советских художников — настолько светлый, что к прекрасному плакату порой трудно подобрать пару из современной продукции. Сейчас фигура учителя практически не представлена в социальной рекламе. Но как преподносится школа как таковая и отношения со сверстниками, проследить можно. В сравнении с советскими плакатами особенно заметно, что нашим детям внушают: школа — это опасная зона, где надо быть готовым ко всему (Рис. 14).
Сейчас кажется совершенно непривычным, что дети в школу идут как на праздник, что им доставляют радость новые знания. Что сами знания для них ценны, а к необходимости их освоения дети подходят ответственно. В наше время «креативщики» вопрос мотивации в учебе решают по-своему: «Хорошо за месяц школьнику получить четыре стольника» (Рис. 15).
Еще больше огорчает не учеба за деньги, а за те же деньги — отказ от учебы! (Рис. 16). Да, мы привыкли к этому так же, как к обездоленным на улицах. Трудно осознать, что под видом привычных явлений ведется война: война образов (ученики как красные человечки под микроскопом), война с языком (учеба как «образовательный сервис»). Вот почему метод сравнения так ценен: две эпохи, два мира, а между ними — пропасть.
Детство, дом, семья, Родина — в советских плакатах они были органично связаны (Рис. 17). Не потому ли сейчас, одновременно с ползучей атакой на семью, либералы прямо призывают ненавидеть и презирать свою страну? Те же, кого много лет назад убедили отречься от идеалов своей Родины, начинают догадываться о последствиях этого своего предательства для себя и своей семьи.
* * *
Какие выводы можно сделать, сравнив плакаты прошлого и настоящего? Образы семьи, дома, ребенка, матери, школы — претерпели странное изменение. Дом стал источником насилия, родителям запрещено воспитывать, школе нельзя доверять, а в семье переворачиваются роли. Ребенок — восходящий человек, открытый новым знаниям и миру, — стал беспомощной жертвой.
Диагноз, который мы ставим в результате сравнения — это превращение. Произошло губительное превращение смыслов, образов и наших представлений о должном в семье, о воспитании и защите детей. Причем метаморфоза в точности аналогична той, что постигла образы Родины, страны и истории.
По-видимому, именно это превращение и есть суть произошедшего со страной более 20 лет назад.
5 февраля на Круглом столе «Ювенальная юстиция: за и против» Елена Альшанская заявила, что система защиты детства, унаследованная нами с советского времени, — ущербна и потому не справляется с существующими проблемами. Что нам нужна прогрессивная ювенальная юстиция. Отвечая госпоже Альшанской, разумеется, можно привести объективную статистику, которая не оставит камня на камне от такой позиции. Однако плакаты в этой статье, пожалуй, еще беспощадны: они показывают не количественную, а качественную, и даже не разницу, а — пропасть.
Мы оказались словно в превращенном мире, и прекрасные советские образы на плакатах, открытках и фильмах не принадлежат ему. Они — словно зов к нам из мира подлинного, потерянного. Пропасть между этим миром и тем — огромна. Построить мост для преодоления пропасти и есть наша задача.