Содержательное единство 2001-2006

Кургинян Сергей

 

12.04.2001 : НТВ и другие

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 2001. #2

Динамика конфликта между властью и НТВ.

Место этого конфликта в общем развитии политического процесса

Мне кажется небессмысленным начать доклад со сжатого изложения событий последних дней, с тем, чтобы все дальнейшее уже носило внутренне более обоснованный характер.

19 марта Вяхирев заявил, что, в случае неспособности холдинга "Медиа-Мост" погасить задолженность перед Газпромом, газовый концерн намерен установить полный контроль над телекомпанией НТВ. 20-го марта состоялось заседание директоров Газпрома, и, хотя в повестке дня числились очень конфликтные вопросы, закончилось оно чрезвычайно мирно. Ряд СМИ сделал из этого вывод, что Вяхиреву удалось договориться с Кремлем, Газпрому прощаются спорные сделки прошлых лет, а в обмен Газпром не будет препятствовать государству делать с НТВ все, что государство сочтет нужным.

25 марта Арбитражный суд Москвы удовлетворил ходатайство кипрской дочерней компании Газпрома о переносе рассмотрения ее иска к "Мосту" о праве собственности на 19% спорных акций НТВ с 3-го октября на 25-е мая. То есть этот вопрос может решиться не после, а до того, как наступит срок расплаты по кредиту, под который пакет заложен в Газпроме. Срок погашения кредита, пролонгированного Газпромом, истекает в июле.

30 марта Преображенский суд (райсуд Москвы) признал незаконным проведение 3-го апреля внеочередного собрания акционеров НТВ, инициированного "Газпром-Медиа", и запретил его проводить. 31-го марта, в субботу, в Москве, на Пушкинской, прошел митинг-концерт в поддержку НТВ и свободы слова в России. По данным НТВ, на нем было 15-20 тысяч человек.

2-го апреля, в понедельник, Преображенский райсуд отменил свое решение от пятницы, 30. 03.01, – о признании незаконным проведения 3-го апреля внеочередного собрания акционеров НТВ и запрещении его проводить. Оба решения приняла одна и та же судья. И здесь совершенно ясно, что речь может идти о чем угодно: "об административно-политическом давлении" на суд, как говорит НТВ, о конкуренции взяток, бандформирований или кланов и структур, – но только не о правовой обоснованности судебных решений!

Тогда же, 2-го апреля, судья Николаев Фрунзенского райсуда города Саратова запретил проведение внеочередного собрания акционеров НТВ. Иск был подан в Саратове, по месту жительства одного из ответчиков. Совет директоров НТВ учредил новый устав редакции НТВ, по которому главного редактора избирают сотрудники. Собрание сотрудников избрало главредом Киселева.

Павловский заявил Интерфаксу, что до него неоднократно доходили слухи о его возможном назначении главой НТВ, но он на это не согласится, т.к. в России нет денег на инвестиции в НТВ и инвесторами будут западные бизнесмены. Они охотно сделают это для поддержания канала влияния на Россию. То есть при любом руководстве канала канал останется проамериканским, а ему это неинтересно, и он в этом участвовать не будет. Это очень знаковое заявление. Главное, о чем говорится: при любом исходе дела канал останется под иностранным влиянием, то есть налицо борьба двух иностранных влияний за НТВ.

3-го апреля, во вторник, судья Николаев Фрунзенского райсуда Саратова отменил свое решение от понедельника 2.04 о запрете на проведение внеочередного собрания НТВ, и собрание прошло в здании Газпрома на улице Наметкина. Киселев и его зам. Скворцов не вошли в Совет директоров. Журналисты НТВ в совместном заявлении отметили, что считают собрание акционеров незаконным, и выразили протест. Вечером – их громкая пресс-конференция.

В среду, 4 апреля, Мосгорсуд отказывает налоговой инспекции ЦАО в удовлетворении иска о ликвидации телекомпании. Госдума и Совет Федерации отказываются включить в повестку дня вопрос об НТВ. В "Коммерсанте" опубликована стенограмма разговора одного сотрудника с Гусинским, где звучит вопрос: "Переходить нам на военное положение или нет?" В знак протеста против незаконной смены руководства канала в эфир выходят только информационные программы. Киселев заявил, что речь идет о серьезных нарушениях законодательства, Путин развязал войну против НТВ и т.д. На очередном заседании Общественного Совета НТВ Горбачев заявил, что Путина вводят в заблуждение. Появились сообщения, что Гусинский готов уступить акции НТВ Тернеру.

В четверг, 5-го апреля, "Известия" сообщают, что Блинов выходит из Совета директоров "Газпром-Медиа". В редакцию НТВ направлено письмо из Минпечати с требованием возобновить вещание. Вещание возобновляется (на другом канале), но акция протеста не прекращается, – она принимает иные телевизионные формы. 5-го-же апреля, в четверг, в Испании прошла встреча Гусинского и Березовского с участием Шабдурасулова и Бадри Патаркацивишвили. Обсуждался вопрос о слиянии ТВ-6 и ТНТ.

На заседании руководства СПС Немцов подчеркнул: "Мы должны добиться сохранения независимости федерального канала НТВ. Ни у кого из акционеров не должно быть контрольного пакета". Пресс-секретарь Госдепа США Баучер заявил: "Необходимо, чтобы журналисты НТВ продолжали осуществлять полный контроль над работой в эфире". Согласно источникам в Администрации Президента, Тернер изменил условия покупки акций НТВ, заявив, что хочет иметь контрольный пакет. Вечером Кох приехал на НТВ и беседовал с журналистами два часа. Митинги в защиту НТВ прошли в Петербурге и Казани.

6-го апреля, пятница. "Новые Известия": "Команда Павловского рекомендует Президенту хранить молчание". Власти Москвы разрешили провести 7-го с 12-ти до 14-ти часов в Останкино митинг в защиту НТВ. Первое заседание Согласительной комиссии закончилось безрезультатно. Представители НТВ предложили рассмотреть "дело" в Верховном Суде, так как речь идет о федеральном канале, обратиться с просьбой к Путину и т.д. После заседания Согласительной комиссии в "Медиа-Мост" приехал посол США Коллинз, где он провел более двух часов. Объяснить цель своего визита посол отказался. Фракция "Яблоко" намерена обращаться в Верховный Суд и к Путину. Горбачев заявил: "Я съездил по делам в Мюнхен. В Германии вопрос об НТВ чуть ли не главный. Ситуация такая, что Президент обязан вмешаться и потребовать разобраться. С Путиным можно иметь дело. Он еще не вышел из окружения, и надо помочь ему выйти".

НТВ заявило, что, по данным источников в "Газпром-Медиа", 5-го апреля Кох и Лесин были на совещании в Кремле, где пообещали, что сумеют в ближайшие дни решить вопрос с командой, так как находятся на связи с журналистами НТВ, с которыми они уже договорились. По данным источников в ФСБ, 5-8 апреля может пройти силовая акция против НТВ. Депутаты фракции Госдумы, кроме "Яблока" и СПС, с подачи представителей фракции "Единство" подписали заявление о том, что необходимо принять закон, запрещающий нерезидентам владеть контрольным пакетом федеральных СМИ.

Шабдурасулов на пресс-конференции в Интерфаксе сообщил, что Березовский направил коллективу НТВ и Е.Киселеву письмо от имени акционеров ТВ-6 о готовности незамедлительно приступить к выполнению всех необходимых процедур, которые позволят НТВ выходить на канале ТВ-6. Заявление Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП): в "деле" НТВ отразилась одна из самых острых проблем российского общества – пренебрежение к понятию "собственность". Суть конфликта: нарушение прав одних акционеров другими, от имени которых выступает Гусинский. Мы – за свободное НТВ, но и за абсолютное соблюдение прав акционеров.

Тернер распространил заявление: речь идет не о покупке контрольного пакета, главное – сохранить творческий коллектив. И предложил продать часть акций сторонним инвесторам, чтобы ни у кого не было контрольного пакета. Агентство "Франс Пресс" сообщило, что Феррар готов выкупить 30% акций за 60-70 миллионов (сумму в 225 миллионов источник назвал нереальной). Во время ночного эфира в программу Диброва "Антропология" пришло сообщение, что Парфенов уходит из команды Киселева. Парфенов приехал в студию, и выяснение отношений произошло в прямом эфире. Дибров назвал Парфенова предателем.

7-го апреля, в субботу, в "Коммерсанте" опубликовано открытое письмо Парфенова Киселеву. Парфенов обвиняет Киселева в моральном давлении на сотрудников: "Ты добиваешься, чтобы "Маски-шоу" случились в Останкино, ты всеми средствами это провоцируешь". Третьяков пишет, что свобода слова на НТВ пала давно, глубина этого падения была продемонстрирована в ночном эфире с 5-го на 6 апреля. Вышел спецвыпуск "Общей газеты", посвященный конфликту вокруг НТВ. В его создании приняли участие 150 федеральных и региональных газет. С 12-ти до 14-ти часов – митинг в защиту НТВ около Телецентра. По данным радио "Свобода", на митинге было 25 тысяч человек (что близко к действительности).

НТВ транслировало митинг в прямом эфире. Си-Эн-Эн, хоть и не полностью, но – на весь мир. Из киселевской команды ушла Миткова. Чубайс заявил, что Газпром корректно устанавливает правила собственности. Глушков сказал, что команда Коха-Лесина либо провалила порученное дело, либо играет против Путина и что новое руководство НТВ – старая команда Чубайса. На сайте "Эхо Москвы" опубликованы "10 принципов Тернера", которые якобы гарантируют полную политическую неангажированность канала.

8-го апреля в Санкт-Петербурге митинг под эгидой "Яблока" в защиту НТВ. Сванидзе: НТВ за неделю вошло то ли в сонм святых, то ли в мессианскую секту накануне коллективного самоубийства. Кох заявил: "Мы исключили для себя любые силовые акции. НТВ – это "Титаник", но лишь с одной оговоркой: пробоины нет, зато возбужден массовый психоз на тему пробоины. Эти борцы на баррикадах ждут от нас "Маски-шоу". Третьяков, Гусинский и Киселев ведут себя как Ставрогин. Кто не знает, кто такой Ставрогин, – пусть узнает, кто такой Каракозов и чем все кончилось. НТВ провоцирует власть на то, чтобы Кремль послал ОМОН. Переговоры с Тернером идут с февраля. Со стороны Газпрома в переговорах участвует "Дойче-Банк". Со стороны Тернера – Мэррил Линч. Г-н Тернер акции Гусинского не покупал. Кроме того, он заявил, что не будет оформлять сделку, пока не договорится с Газпромом. В "ОРТ-студии": Кох, Кулистиков. Киселев отказался прийти, сославшись, что это будет признанием новой власти на НТВ.

9-го апреля публикуется открытое письмо Киселева Парфенову. Киселев считает, что предательство Парфенова вызвано приглашением в Совет НТВ по версии Газпрома. Открытое письмо Добродеева Киселеву. Добродеев говорит, что НТВ создавалось не только Гусинским. По данным "Московского комсомольца", Березовский распорядился в "Коммерсант" Парфенова не принимать.

Горбачев встретился с Путиным. Горбачев считает, что проблему нужно решать через суд. Инициатором суда должно стать НТВ. Вице-премьер правительства Москвы Росляк заявил, что при перераспределении акций "Медиа-Моста" недопустимо игнорировать интересы правительства Москвы, которому холдинг должен 200 миллионов долларов. В прессе активно распространяется информация, что Гусинский уже, возможно, договорился о продаже акций Тернеру и другим инвесторам и о выплате части долга Газпрому. Непонятно, почему вопрос решается без обсуждения с правительством Москвы и т.д.

От Киселева ушли Пивоваров ("Новости из Кремля и правительства"), Забузова ("Международные новости"). Ведущий канала "Криминал" НТВ тоже заявил об уходе от Киселева: "Мы не можем найти общего языка с людьми, определяющими политику НТВ, и уходим". "Яблоко" начинает сбор подписей в защиту НТВ.

10-го апреля, во вторник, Березовский пишет открытое письмо НТВ: "ГБ-шная разборка, вас, как лохов, разводят тупо, но эффективно, меня развели первого. Не учел чекистскую заточку Путина, – исправлюсь! Следующего Президента скоро будете выбирать сами". Арбитраж назначил рассмотрение иска дочки "Медиа-Моста" к НТВ о признании недействительным решения собрания НТВ от 3-го апреля, а также иска о признании недействительным решения Совета директоров о смене руководства канала. Путин в Санкт-Петербурге заявил: "Все участники этого процесса стремятся вовлечь главу государства. Я не буду в этом участвовать". Г.Шредер выступил на "Эхе Москвы" и вопрос о свободе СМИ в России не педалировал. Блохин заявил, что региональные лидеры должны выкупить блокируюший пакет НТВ, чтобы телеканал остался национальным и транслировал мнение не Садового кольца, а России, и что иностранцы не должны владеть блокирующим пакетом.

Пресс-секретарь Тернера Фолл заявил, что "10 принципов Тернера" в действительности никакого отношения к Тернеру не имеют.

11-го апреля Московский Арбитражный Суд отклонил иск Налоговой инспекции ЦАО о ликвидации ЗАО "ТНТ-телесеть". Пресс-секретарь Тернера Фолл заявил, что Тернер хочет завершить сделку по покупке 30% акций НТВ как можно скорее и что он, Фолл, надеется на начало переговоров с Газпромом в течение этой недели. Агентство "Блумберг" сообщило, что Тернер намерен купить 11% акций НТВ у Гусинского и 19% акций у Газпрома (за $61 миллион). На встрече с Йорданом руководитель и владелец программы "Куклы" В.Григорьев подтвердил, что программа "Куклы" останется на прежнем НТВ независимо от административных решений нового Совета директоров компании.

Теперь я начну все это комментировать. И начну с того, что просто объясню некоторые вещи, которых нет в официальных сводках. Какую роль в событиях вокруг НТВ играет госсекретарь США Колин Пауэлл? До этого, и при другом правительстве, при другом президенте, Колин Пауэлл был председателем Комитета начальников штабов. Теперь он является госсекретарем США. А где Пауэлл работал в промежутке между этими двумя должностями? У Тэда Тернера, в Си-Эн-Эн! И во время встречи госсекретаря США с главами некоторых частных компаний, имеющих интересы в НТВ, было заявлено, что вся проблема НТВ представляет собой совокупный национальный интерес США, что никакие частные решения по ней невозможны и что Тернер приоритетен. То есть, Колин Пауэлл открыто лоббирует приход на НТВ Тернера.

Одновременно с этим Пауэлл открыто торпедирует игру Гусинского. В этом смысле заявление Павловского о том, что в любом случае на НТВ будут американцы, совершенно правильно. Речь идет о нескольких уровнях игры, нескольких международных субъектах, которые стремятся установить между собой те или иные правила или соотношения. И здесь НТВ является лишь "пакетом акций в российских делах", – и не более того!

Первый уровень игры, который я называю высшим, – это игра между Лаудером и Гусинским. В каком-то смысле я берусь утверждать, что около 80% всех неприятностей Гусинского связаны не с действиями внутрироссийских групп, а с действиями конкурирующих международных субъектов. Лаудеру "смертельно не нужен" Гусинский. Лаудеру не нужен Гусинский в России, Лаудеру также не нужен Гусинский и в Израиле, и в "комьюнити" – в международном еврейском сообществе. У Лаудера по отношению к Гусинскому ясные цели: ослабить его позиции во Всемирном Еврейском Конгрессе ВЕК, в Израиле и в России. Ослабить всюду, где только удастся, – так, чтобы в итоге Гусинский ослаб настолько, насколько вообще можно.

Все комбинации, проходящие за границей, все уровни, на которых Гусинского задерживают, сажают, выпускают (если проследить по календарю событий на международном элитном уровне), построены таким способом, чтобы предельно затруднить Гусинскому все его действия и маневры, связанные с захватом им каких-то позиций на международной сцене. Гусинский в тот момент, когда ему надо бороться за позиции в ВЕК, оказывается в тюрьме и выпускается из тюрьмы тогда, когда главные вопросы решены без него.

Значит, в данной игре на достижение победного результата сейчас главным субъектом является семья Лаудеров – венгерско-еврейская группа, которая имеет сейчас в США очень сильные позиции. Поддержка Лаудером Буша и прочная связка "Лаудер – Буш" – прослеживаются совершенно очевидно.

Но самой крупной картой в этой международной игре является связка Лаудера по линии Нетаньяху и все, что из нее вытекает. Биби Нетаньяху – это просто часть игры Лаудера. В ней появление "промежуточного правительства Шарона" имеет своей конечной целью именно Нетаньяху. А приход Нетаньяху в Израиле означает разворачивание всего ближневосточного процесса по сценарию, который нужен новой команде Буша. Буш не может – при всем том, что его отец очень хорошо строил отношения с Шароном, – играть с Шароном в нынешнюю радикальную мировую игру. Для нее Бушу нужен Нетаньяху. А последний полностью одержим духом мести своим конкурентам в Израиле и полностью вписан в игру Лаудеров.

Если Гусинский будет сохранять свои пакеты акций в СМИ Израиля и мощные позиции в израильском истеблишменте, то он откроет каналы финансирования конкурентам Нетаньяху. Совокупные информационные и финансовые потенциалы, которые могут идти через Гусинского, накрывают всю зону политической борьбы в Израиле и фундаментальным образом смещают в ней равновесие. Это "нестерпимым" образом скажется на ближневосточном и на всем мировом процессе, и это не нужно очень влиятельной части элит США. Поэтому Лаудер (как фигура среднего масштаба) и стоящие за ним более крупные фигуры, вполне конкретные (я подчеркиваю: вполне конкретные фигуры высшего нью-йоркского истеблишмента) играют сейчас против Гусинского. Соответственно, все те силы, которым не нужен Лаудер, играют за Гусинского.

Этот процесс проецируется на российскую почву, но не является в своем главном содержании российским. Александр Сергеевич Пушкин говорил: "Извечный спор славян между собой". Здесь аналогичная ситуация: две очень мощные группы, с разной степенью включенности самых высоких международных сил, которые находятся в состоянии непрерывной борьбы.

Каждый сантиметр пространства передела истеблишментного влияния, каждая кроха международных ресурсов и позиций Бушем берется с боем, на пределе. Ему сейчас навязана война на истощение. Швейцарский процесс с Бородиным показывает весь накал этой войны. Потому что у Буша из зубов вырывают добычу: "вот тебе, парень, – чтоб ты знал – уровень нашего влияния!"

Если Буш не овладеет политическим полем за ближайший год, ему не о чем говорить: он не продвинет ни одной из своих крупных программ. Он только будет полностью ответственен за финансовый кризис в США, за ухудшение общеэкономической обстановки в США, за ухудшение общемировой обстановки. Он будет куклой, которая будет за это отвечать, – и все! Поэтому Буш торопится, и торопятся все экономические и политические группы, которые с ним связаны. Им надо быстро "захватить поле", и в этом духе они действуют и подают команды.

Поэтому я вижу в описанном процессе систему акций высших государственных лиц США на самом деле – против Гусинского. Подчеркиваю: против Гусинского! И как следы местного лоббирования, – "я работал там-то – теперь я своему парню помогу!" – и как следы крупной международной игры. Однако, поскольку крупная международная игра имеет свои правила и заниматься только частным лоббированием (как пока еще возможно в России) в ней нельзя, то по канонам подобной игры Гусинский должен стать жертвой. Но не жертвой США или Лаудера, нет! Он должен стать "жертвой русского произвола", "жертвой КГБ", "жертвой Путина" и т.д. У него надо вырвать все его потенциалы и возможности, полностью его "обесточить" как фигуру опасного международного влияния и при этом – обвинить российскую власть в том, что она такая нехорошая и так плохо поступила с НТВ и Гусинским.

В чем мечта Лаудера и стоящих за ним фигур? Гусинский должен сидеть в тюрьме в России. Его – желательно – должны пытать, а Лаудер и другие будут каждый день обвинять российскую власть в том, как преступно она ведет себя с замечательным Гусинским. И тогда решаются две задачи. Первая – пропагандистская: вот он, этот ужас, этот кошмар русской власти! И вторая – политическая: демонтаж потенциалов и влияния противника, конкурента.

Это – первый уровень игры, который абсолютно очевиден. Какими каналами и через какие трансмиссии этот уровень игры переходит в Россию, можно проследить, но так ли это важно? Важно, что если Россия до конца лишена своей субъектности, то все мировые игры будут развертываться в ней, на ее теле и ее потенциале, в соответствующих сценариях. Вот они и развертываются.

Второй очень важный момент в том же процессе, тесно связанный с описанным, состоит в следующем. Поскольку разгром Гусинского снимает препятствия на пути Лаудера и Нетаньяху, в предприятие под названием "Предотвратить разгром Гусинского" вложатся все те, кто не хотят связки "Буш – Нетаньяху" и соответствующего развития ближневосточного и мирового процесса. И, наоборот, против Гусинского вложатся все, кто хотят любой ценой получить в ближайшее время в Израиле Нетаньяху (естественно, вместе с собой). И хотят получить не просто Нетаньяху, а соответствующий формат мирового, в том числе "американского", процесса.

Поясню еще раз. Допустим, Гусинский сидит в тюрьме. Его "топчут" – каждый день показывают кадры, на которых какой-нибудь омерзительный сержант Иванов говорит: "Ах, ты, сволочь!" И по морде его! Это что означает? Это означает возможность продавить соответствующие программы ВПК, включая ПРО, в Америке и возможность "провести в дамки" Нетаньяху, апеллируя к беспомощности Шарона и других, а также просто подавляя все информационные реакции Гусинского как через НТВ, так и через израильские каналы. Значит, две цели – два зайца – убиваются одним выстрелом.

Что делает Лаудер? Я впервые понял, как это происходит, на примере Украины. На Украине есть телеканал "1+1", который Кучма считал своим, пропрезидентским. Там – запутанные отношения собственности, но Устав прописан так, что блокирующий пакет канала – 25% – имеет некая американская компания. На канале сидят господа Фуксман и Роднянский, которые все время говорили Кучме, как они его любят. Теперь же днем и ночью канал "полощет" Кучму наотмашь! И когда, наконец, люди Кучмы по этому поводу "поставили вопрос ребром", Роднянский и Фуксман ответили: "В американском посольстве сказали, что им наш канал очень нравится и что они нас защитят. А Кучмы не будет через три месяца. Поэтому пошли вон!"

Но заменить Роднянского и Фуксмана невозможно, потому что у их американской компании блокирующий пакет "1+1". А в этой американской компании 25% плюс одна акция (опять-таки блокирующий пакет) кому, как вы думаете, принадлежит? Лаудеру! Он-то и контролирует и кадровую, и вещательную политику канала!

Значит, ведущая украинская компания (а это еще и голоса украинско-еврейской диаспоры в Израиле) находится в руках Лаудера. А теперь встает вопрос: в чьи руки перейдет НТВ? И кто и как будет агитировать русско-еврейскую диаспору в Израиле? А уж заодно, конечно, – как будет развернут процесс политической пропаганды здесь, в нашей России? Но это – a propos, между прочим. Люди готовятся к другому. У них, действительно, мировые ставки в этой игре.

Но что история с НТВ значит в России? Допустим, что раздавят НТВ… На самом деле НТВ ведь уже в любом случае раздавят. С точки зрения политически важного электората, смотрящего передачи НТВ, не слишком важно, кто именно "ляжет" под Коха, Кулистикова, Йордана. Парфенов? Парфенов – ничто! Миткова? Миткова – ничто! Ведь "телезвезды" для политически настроенного зрителя не обладают никаким серьезным значением. И антивластные мифы будут тиражироваться в любом случае, и те, кто хочет им верить, все равно будут верить. Будут, потому что речь идет о власти. А в России чаще всего верят во все плохое, что рассказывают про власть.

Миткова перешла на сторону власти? Да у нее маленький ребенок, и Кох пригрозил, что он разрежет его на куски. Включил циркулярную пилу, поднес ребенка – Миткова сказала: "Я больше не буду, ухожу от Киселева". Поди проверь: была ли циркулярная пила, таскал ли Кох ребенка?.. Это неважно: скажут, что у Коха на лице написано, что он может все, в частности, и это. Парфенов перешел в лагерь власти? Так ведь Парфенова пытали, два человека видели следы пыток на спине. В бане! Подобные мифы обязательно возникнут и войдут в оборот!

Однако при этом не имеет значения, сколько людей "ляжет под власть" и почему. Имеют значение только те, кто "не лягут". Киселев – значит, Киселев. Сорокина и Киселев – значит, Сорокина и Киселев. И даже если "лягут" все и канала как политической величины не будет – проблема все равно останется. И вот почему.

Обсудим аналогию: существует острый спрос на средства передвижения. И стоит "Мерседес-600", на котором можно ехать. А рядом стоит "Волга". Вы сядете на "Волгу", если вам надо быстро добраться до определенной точки? Не сядете. Вы скажете: я сяду на "Мерседес".

А если взорвать "Мерседес"? Повысится цена "Волги", если вам смертельно нужно добраться за определенное время? Повысится. А если взорвать "Волгу", повысится цена "Запорожца". Потому, что вам все равно нужно ехать.

Возвращаясь к НТВ, нужно признать: вопрос здесь не в том, как будет называться программа. Вопрос здесь в том, какую привязку выберет для себя протестный правый зритель, зритель НТВ. Куда будет направлено протестное внимание этого зрителя "после НТВ"? Ведь спрос на такую протестность не исчезнет оттого, что НТВ не станет! Значит, этот спрос будет перемещен на того, кто может его реализовать вместо НТВ. Вместо "Мерседеса" – на "Волгу", не на "Волгу" – на "Запорожец". Если у "Волги" или "Запорожца" есть хозяин, и этот хозяин хочет поднять цену "Волги" или "Запорожца", что он должен сделать логически? Он должен убрать с рынка "Мерседес". Правильно? Это просто закон конкуренции.

Какой канал будет играть роль НТВ политически, если закроют НТВ? ТВ-6! Значит, кто самое заинтересованное лицо в том, чтобы закрыли НТВ? Хозяева ТВ-6. Ну, по крайней мере, даже если они не хотят протеста, они могут продать свои акции этого канала втрое дороже на политическом рынке. Втрое! На следующий же день!

Если бы хозяева ТВ-6, наплевав на свой "Запорожец" или "Волгу", купили бы пакет акций в "Мерседесе" (НТВ), они вошли бы в предприятие под названием "Мерседес" (НТВ) и были бы обязаны действовать по законам НТВ. А вот если НТВ нет и хозяева ТВ-6 предлагают НТВ войти в их предприятие и транслировать свои передачи у них, то уже не Березовский становится частью "партии Гусинского", а Гусинский становится частью "партии Березовского". Это – серьезный экономический вопрос, но это прежде всего огромный политический вопрос!

Значит, если первый уровень процесса вокруг НТВ и Гусинского – это борьба за ближневосточный терминал мирового влияния, а в ее рамках – просто борьба Лаудера плюс Нетаньяху с группами, которые не хотят Нетаньяху любой ценой, с правыми группами Шарона и с социалистическими группами Переса ("Аводой"), то на втором уровне этого же процесса – борьба наших медиа-магнатов за то, кто будет контролировать "кнопку протестности" назавтра в России.

Я в этом процессе вокруг НТВ вижу все, что сейчас рассказал, и еще многое другое. Я здесь одного в микроскоп никак не могу разглядеть – интереса Путина!

Поясню грубой метафорой. Допустим, мы садимся во что-то играть и договариваемся, что если я проиграю, то съем тонну какой-либо дряни, а если выиграю, получу миллиард долларов. Я знаю, что мала вероятность выиграть миллиард долларов, но зато – целый миллиард! И я играю! А если смысл игры в том, что при выигрыше я съем килограмм этой дряни, а в случае проигрыша – тонну, то зачем играть? Как в этой игре может выглядеть позитив?

Я не понимаю, как устроены ребята, играющие против НТВ, как они ставят перед собой политическую задачу? Есть ли там вообще политическая задача, или только "бабки" – на первое, на второе и на десерт…

Являются ли эти люди, хоть в какой-то степени, обеспечителями, так сказать, национальной игры (я не говорю: стратегии, но хоть национальной игры, где есть выигрыши, проигрыши, российские национальные интересы)? Или это – просто какое-то автоматическое следование нескольким международным клановым играм, в пределах которых они должны идти по какому-то (не ими заданному) коридору? Куда идти, зачем идти?.. Ничего не понятно.

Я понимаю, в каком азарте сейчас находится Березовский. Я понимаю, за что дерется Гусинский. Я понимаю, почему они встречаются и расходятся. Я понимаю даже Третьякова, который кричит: "Кто-то в НТВ очень хочет уничтожения НТВ!" Это – понятно, потому что в каком-то смысле НТВ все равно будет ликвидировано. Если Киселев и К0 не одержат победы, значит, оно будет ликвидировано как политический фактор. И протестный пальчик будет искать, куда приклеиться, где можно услышать "какой негодяй Путин". Где говорят, что Путин – негодяй? На НТВ – уже не говорят? И пальчик приклеится: не к НТВ, так к ТВ-6 – куда угодно, но он должен быть приклеенным.

А ведь на ТВ-6 нет ситуации Гусинского. Там ни у кого нет даже блокирующего пакета, там фактически есть только Березовский. Значит, выбить акции из-под него практически невозможно. Значит, надо снова каким-то образом начинать суды. Во дворе – кол, на колу – мочало, повесили мочало – начинай сначала? Еще полгода или год понадобится судиться с ТВ-6? Кох под это получит новые деньги и новые возможности. Новые суды, новые протесты и арбитражи, и весь мир будет кричать об удушении свободы слова?

Но это уже комедия! Одну медиа-компанию удушить и обсуждать, за экономические просчеты или нет, – это еще претензия на серьезность. А две компании подряд душить на одних и тех же основаниях – это уже комедия совсем плохого пошиба. В таких случаях надо уже отбирать лицензию и кого-то там сажать в тюрьму.

Так если дело пойдет по описанному сценарию – это и есть, что называется, "мечта идиота"! Это вкусно, аппетитно! Это – "разоблачение оскала КГБ под улыбкой Коха"! И очень похоже, что определенных людей в России затягивают в многоактную игру с постепенным выявлением уровня их, мягко говоря, несовременности и наивности: закрыли одно – напоролись на другое, закрыли второе – напоролись на третье…

Выигрыш – в чем? В том, чтобы, наконец, закрыли все и получили Тернера? Ведь сила Гусинского была в том, что он говорил (я за это отвечаю): "Если Березовский начнет игру с Мэрдоком, я буду против Березовского. Мы не хотим ни одного иностранного магната на телевидении. Еще рано – рынок не сформирован, и мы не хотим отдавать это иностранцам".

Так власти на этом и надо было играть! Надо было натравить наших медиа-олигархов на иностранцев, иностранцев – на наших, оседлать эту игру и все время управлять ею так, чтобы получить какой-то выигрыш с точки зрения национальных интересов.

А теперь, когда Сагалаев говорит: "Только не надо контрольного пакета Тернеру", – что отвечает Лесин? "Надо, надо! СМИ нужны инвестиции". Что говорит Павловский? "Я не буду в это играть, потому что нет игры. И там, и там одно и то же: спор славян между собой".

В любом случае, это игра не в национализацию, как говорят. Это игра в разгром плохого (меня нельзя упрекнуть в какой-нибудь любви к НТВ), омерзительного по многим позициям, компрадорского – и все же национального – телевидения. С весьма вероятным переходом этого уродливо-национального телевидения просто в телевидение международное – либо с лицом Йордана ("Бэнк оф Нью-Йорк"), либо с лицом Тернера. А весь вопрос только в том, в чьи ("международные, чистые, респектабельные") руки перейдет то, что сейчас находится в ("грязных и омерзительных") российских руках. Не о национализации идет речь!

Мы присутствуем при попытке дележа нашего телевизионного наследства международными субъектами в соответствии с их представлениями о том, как они будут контролировать население здесь (задача минимум) и население в Израиле (задача максимум). В соответствии с их представлениями о том, как они прорвутся к машинам определенного формата мирового управления. Потому что Нетаньяху – это война там. А война там – это определенная политика в сфере нефти, это определенная политика в Европе, это мировой процесс, черт возьми, вплоть до метафизических уровней!

Ну, и что здесь может выиграть Путин? Люди из его команды и своими-то могут управлять только с помощью прокуратуры! Они не научились душить, давить и командовать в условиях рынка. Но рынок – любой профессионал подтвердит – как раз идеальная среда для того, чтобы директивы проводить, при нем это легче делать, чем при административной системе! Однако при этом механизмы – другие, и это надо уметь. А ребята не умеют! Это опять то же самое, что я проходил в 91-м, 93-м, 96-м и 98-м году, один и тот же вид операционной беспомощности, генетически присущей определенной номенклатурной группе, как КГБ-истской, более современной, так и партийной, менее современной. И они говорят: поскольку мы хотим продавливать директивы, но не умеем делать это при рынке, мы свернем рынок.

Но если их потенциала еще может хватить на то, чтобы командовать, проводить какую-то государственную политику в пределах рынка, то "свернуть рынок" они уже не могут. Но, похоже, хотят! И это значит, что рынок они "не довернут", он останется, а свои потенциалы управления в попытках подобного сворачивания потеряют. И в результате, двигаясь между Гусинским, Лаудером, Тернером и другими, они эти потенциалы де-факто, хоть и против своей воли, окончательно передадут на Запад. В этом и есть задача?!

* * *

Теперь разберемся, как описанная общая модель переходит в частности.

Что такое формирующаяся сейчас система власти и чем, в принципе, она располагает? Это эрзац идеологии, эрзац патриотизма (или суррогатный патриотизм) – он же теперь называется "пиар" (см рис.1). Я обращаю ваше внимание, что слово "пиар" стало в весьма широких кругах откровенно ругательным. Еще недавно кто знал, что такое пиар? "Паблик рилэйшен", да? А сейчас? "Отпиарь меня", "я тебя буду пиарить", "нас всех пиарят". То есть началась очень серьезная смысловая и семантическая история вокруг этого самого пиара.

Рис.1

Значит, у нас есть эрзац идеологии вместо идеологии. У нас есть эрзац организации под названием "система". Я не буду раскрывать, что это такое. Я обращу ваше внимание на одну вещь, впрямую касающуюся этих понятий. В первой своей книге Леонид Шебаршин написал фразу, которая произвела на меня абсолютно шоковое воздействие. Может, он не вполне понимал, что говорит (в конце концов, он не писатель, хотя и журналист). Но в любом случае эта фраза, вне зависимости от намерений данного лица, фантастическая по своим последствиям, если к ней отнестись серьезно.

Поскольку я вижу, что очень многие в России произносят подобные фразы вполне серьезно, прошу вас всех также промоделировать это серьезное отношение. Шебаршин пишет: "Моя этика – это профессионализм". И целый раздел в книге посвящен тому, что его этика – это профессионализм. Я не знаю точно, что он хотел сказать: что свое дело надо честно делать? Может быть. Но меня здесь интересует фраза, а не лицо. Профессионализм – в чем? Убивать, развращать, подрывать, растлевать, красть – профессионализм в этом?

Единственное, чем такой профессионализм спецслужбиста может быть оправдан и выведен на другую системность, на уровень блага, – это идея служения. Я убиваю, развращаю, подрываю, ворую – во имя высшей цели: блага моей страны и будущего моего народа. Но как только идея служения демонтирована и оставлен лишь профессионализм, то уже невозможно отличить солдата от убийцы, а спецслужбиста от бандита. Разница только в том, что в 6-м Управлении КГБ вскрывать сейфы учили лучше, чем в банде Ваньки Косого.

И речь не о конкретном Шебаршине или его коллегах, которые поют в церковных хорах, исповедуют русский национализм или делают что-то еще… Речь о том, что происходит, если за такими словами стоит реальная убежденность. Тогда я утверждаю, что комитетчик, ГРУ-шник, военный, отбросивший идею служения, – это худший бандит, чем любой просто бандит. Худший в каком-то смысле еще и тем, что бандит "системный".

Все, все здесь основано на идее служения. Пока идея служения есть – это благородный человек, рыцарь – кто угодно. Как только идеи служения нет – конец! Тут нет промежутка, особенно тогда, когда людей со специальными навыками и их записными книжками выбросили из их служебной жизни и предложили самим организовываться. Тут-то и возникает у отказавшихся от идеи служения сразу вся система абсолютного цинизма и бандитизма. И если в подготовке этих людей был какой-то самый главный и ключевой элемент, то он состоял как раз в том, что из них нельзя готовить специалистов в отрыве от идеи служения. Грубо говоря, человек из этого круга с ампутированной идеей служения должен самоуничтожаться.

Только при этом условии можно иметь настоящие спецслужбы. Залогом нормального функционирования таких организаций является принцип глубочайшей имплантации идеи служения во всю ткань бытия, форм деятельности, технологий и всего остального. А деятельная часть людей, у которых профессионализм оторван от идеи служения, и представляет собой эрзац-организацию или "систему".

Но ничего в этой "системе" от блага, связанного с принципами государственной безопасности, нет по определению. Это субъект с совершенно другими качествами. Обратимся к рис.1. Мы видим, что вместо партии мы имеем эрзац-организацию – "систему", вместо идеологии мы имеем эрзац в виде пиара, а вместо капитала – "олигархизм на подхвате"; его в этом смысле я назвал бы "системно-агентурным капитализмом". Это мальчики, которые давно работают по привычной для них схеме "3-5% – себе", остальное – в какие-то другие кассы. Мальчикам это нравится: 3% от больших сумм – хорошие деньги. Все!

На наших глазах происходит концентрация перечисленных элементов в пределах того, что мы называем властью в России. Нельзя сказать, что эта концентрация уже стала абсолютным свойством нашей действительности, но она происходит, и она очевидна. На капитализме с лицом Коха, Йордана и т.д. все написано крупными буквами: он растет из прошлой истории конфиденциальных спецотношений.

Сверху над этим процессом "сидят" транснациональные структуры, они же – "мировое сообщество", в котором "система" хочет себя видеть. Первая связь – это связь между "системой" и транснациональными структурами как мегасистемой. Это есть Йордан. Вторая связь – это адресация к обществу с очень своеобразной сегодня холодностью хирурга: технологии, прагматизм, внеидейность, эффективность, нравственность (по принципу моя нравственность – это профессионализм).

В нашем обществе есть дееспособная часть. Я утверждаю и берусь доказать, что в этой части как раз эффективность в указанном выше смысле невозможна. То есть все, находящееся в этой среде, работать по ее законам не может. Все, что осталось в нашей стране от инфраструктуры, – это советское наследство. К примеру, в спорте – спорткомплекс "Олимпийский", ЦСКА, "Динамо" и т.д. Новые люди – эти самые "холодные прагматики" – даже для себя не могут создать ничего принципиально нового, что связано хотя бы с инфраструктурой отдыха – кроме хорошо облицованной дешевки.

То же самое – с медициной. И понятно почему: "Купите мне машину "Мерседес-600" с усиленным двигателем 550!" – "Пожалуйста, мы привезем, 100% оплаты сразу!" А в медицину – надо вкладываться! Вы можете заказать (за любые деньги!) лабораторию с полным клиническим анализом немедленно на дом? Нет, не можете: нет такой лаборатории! Медицинская инфраструктура для так называемой "элиты" в России – это инфраструктура ЦКБ, со справедливостью известной поговорки: "Полы паркетные – врачи анкетные!"

Как было плохо – так и есть плохо, но богаче, – и за деньги. Говорят: элиту будем лечить в Швейцарии. Однако в Швейцарию можно на отдельную операцию лечь, на плановую или даже срочную, но на "Скорой помощи" в Швейцарию не повезут! То есть даже все, что связано с ключевой инфраструктурой элитного воспроизводства, несет на себе клеймо паразитизма на остатках советского наследства. Другого – нет, кроме "фуфла".

А вся реальная работа служения остается пока что в дееспособной части "новых бедных". В больницах советской эпохи, где медики зубами держатся на грошовых зарплатах, в педагогике советского типа, в созданной в советское время инфраструктуре и заводах – все там еще происходит и как-то выживает. У этой части общества есть трагическая проблема, связанная с тем, что она постепенно отключается от ресурсов современности: от новых открытий в медицине, от новых лекарств, от новых видов спортивных тренировок, от новых средств и технологий (90% из них надумано и "напиарено", но 10%-то не надумано!). Эта часть общества постепенно архаизируется, она не может полноценно включиться в современность.

Но определенные продукты она создает. Упомяну в качестве простейшего примера следующий: когда одного из самых супербогатых людей России в одной из мощнейших элитных клиник мира "нечаянно" заразили гепатитом очень неприятного типа, то где его вытаскивали из этого гепатита? В военном российском госпитале!

В дееспособной части общества, не утратившей принципа служения, но находящейся на преднищей и нищей фазе, продолжает осуществляться работа. Здесь еще делаются нормальные продукты и появляются результаты этой работы. И в той мере, в какой эта часть общества открыта для внешних связей, она либо получает ресурс для подключения современности, либо не получает. Она либо окончательно архаизируется, либо включается в современность. Но будущее все равно – за ней.

И здесь – простой вопрос, простая альтернатива. Либо "система" подключится к дееспособной части общества, либо Запад как мегасистема подключится к этой части общества напрямую. Весь вопрос для Запада заключается в том, что выгоднее мегасистеме: включиться в эрзац-организацию под названием "система" и договариваться в ней или пробиваться напрямую в дееспособную часть общества, в некие элементы и эрзацы гражданского общества, подпитывая их ресурсами и возможностями. И я знаю, что процесс такого пробивания и такой подпитки начался и идет.

И в таком процессе НТВ незаменимо. И борьба вокруг него идет как раз в русле такого процесса. Что же происходит в этой борьбе? Простейшая вещь: силовое закрытие НТВ властью при невероятном объеме показов откровенно довольной физиономии Коха… Что может более эффективно толкнуть дееспособную часть общества к прямым интерфейсам с Западом, чем такая демонстрация триумфа внешне непривлекательных людей при явно негативной оценке данной частью общества обстоятельств захвата телеканала и действий власти?

Значительная часть общества понимает, что чем служить "системе", которая изымает у них ресурсы и потом торгует "патриотизмом с лицом Йордана и Коха", лучше напрямую работать на Запад. Эта часть общества согласна работать на свою страну, если она является альтернативой мегасистеме Запада. Но если она не альтернатива, а "система" как часть той же мегасистемы, то почему надо через этот прилавок "системы" торговать, – кто может объяснить?

Это как идея вхождения в мировое сообщество: если мы все вместе отстаиваем определенную жизнь, то понятно, почему надо терпеть лишения ради такой жизни. Но если надо торговать вхождением куда-то, то Калининград быстрее войдет в Германию, чем вся Россия в Европу. Почему надо ждать, когда целиком, а не по частям, – если уж торговать?

И многие люди из дееспособной части общества начинают налаживать зарубежные связи в нарастающих объемах. И в принципе упрекнуть их в этом нельзя. Молодой парень, который хочет учиться современной медицине и работать в некоей современности, а не быть земским врачом XIX века, будет простраивать либо отношения с "братками", либо отношения по оси, обозначенной как "связь2" на рис.1.

А с кем он будет их простраивать? И здесь-то заложен динамит крупного, серьезного будущего конфликта, непосредственно связанного с проблемой НТВ.

Дело же заключается в следующем. Как только Президент России Вл. Вл. Путин в послании Федеральному Собранию заявил, что революций у нас больше не будет и контрреволюций – тоже, в России состоялась контрреволюция классического образца. Откликаясь на это заявление Президента, я написал в газете "Век", что мне оно напоминает следующее утверждение: "Некоторые нам говорят, что после лета наступает зима. Категорически отвергаем подобные инсинуации!"

Есть историческая человеческая практика, есть теория экономических и политических циклов, есть выявленные многими десятилетиями опыта и анализа принципы существования перегруппировывающейся социальной ткани: вы на нее надавили – она пошла назад. Вы на нее снова надавили – она снова пошла назад. Если социальная ткань не откликается на давление, не сопротивляется ему, не идет назад, значит, она лишена упругости, то есть мертва. Если в обществе после революции не наступает Термидор, значит, нет ни революции, ни общества, а есть что-то совсем другое, постисторическое.

В историческом процессе в действительности происходит (см. рис.2) следующее. Существует Реальность и правила перехода в новую реальность, с отбором нужного для новой реальности и отбросом части ненужных для нее вещей, фигур, групп, отношений. Возникает Реальность1. И опять действуют правила отбора и перехода, и снова происходит отброс "лишнего". Так появляются Реальность2, 3,… Реальностьn. На каждом этапе возникают "шлаки" этого процесса и идет перегруппировка сил.

Рис.2

НТВ ушло в шлак. Революция пожирает своих детей. Термидор. Совершенно типичная ситуация: нужно очень любить революцию, чтобы считать, что контрреволюция – это всегда плохо. Вопрос же заключается не в этом, а в том, что она – налицо. Из новой системы отношений убираются лишние. И неизбежно возникает коммуникация между теми элементами старой реальности, теми "шлаками", которые были отброшены на разных этапах. НТВ – это хрестоматийная иллюстрация подобного процесса.

Теперь посмотрим, какие факторы содержит в себе отброшенное НТВ с точки зрения уже "либеральной" реакции на "контрреволюционные, антилиберальные" изменения реальности (притом, что эти изменения оформлены в виде суперлиберализма).

НТВ обладает следующими ресурсами, или факторами (см. рис.3). Фактор1 – "правозащитность". Это очень важный фактор для сегодняшнего общества в условиях продолжения наступления "либеральной реакции", при изымании из этой реакции "свободы слова" или, точнее, свободы бояр конкурировать за некий образ правды (потому что на деле речь идет не о действительной, свободной конкуренции, а о конкуренции боярских кланов, где боярин Гусинский – почти как когда-то боярин Курбский – изъят из некоей системы боярской конкуренции).

Рис.3

Значит, у НТВ есть некая квазиправозащитность. Оно говорит: "Я могу "наехать" на власть, наехать общезначимо, – а вы можете? Я сейчас скажу, что такой-то – дерьмо, да так, что услышат 100 миллионов. А вы можете? Вас услышат 100 миллионов? Вы скажете? А я под западным прикрытием, и я скажу".

25% "новых бедных", идущих на митинги НТВ, идут потому, что это приятно, потому, что им уже не хочется быть "западло" и не иметь возможности пойти на митинг. Потому, что есть Интернет, что уже есть некая наработанная связанность с мегасистемой, и потому, что эту связь олицетворяет НТВ с его возможностью и способностью говорить, что хочется. Они и идут туда: посмотрите, сколько молодых лиц, и вовсе не все они "куплены" пивом и сопутствующим рок-концертом!

Следующий фактор, контролируемый НТВ, – некая псевдолиберальность и "светскость" в сочетании с антикоррупционностью (НТВ говорит, что Устинов украл столько-то, а маршал такой-то приватизировал то-то). И это означает, что НТВ готово и будет воевать с псевдоидеологией эрзац-патриотизма и "укрепления вертикали власти, строгости и порядка", которую провозгласил Кремль и которая сейчас накапливается в обществе.

Далее, НТВ контролирует импонирующий дееспособной части общества "антикохизм" и готово вести войну с "олигархией на подхвате". А "олигархия на подхвате" очень многим сейчас не нравится, в том числе и в среднем слое бизнеса, сохранившем относительную независимость. Но еще НТВ оседлало и такой фактор, как "антикагэбизм" – то есть войну с "системой" и одновременно прозападность, важную для всех наладивших прямые коммуникации с мегасистемой.

Это все вместе и олицетворяет собой НТВ как эйдос, как принцип, как идею. Я не считаю, что это олицетворяют конкретные люди в конкретных комбинациях. Речь идет о том, как это выглядит в некотором "относительно идеальном" (т.е. не идеальном, а квазиидеальном) пространстве. Я не говорю о том, что люди из НТВ действительно проникнуты этими идеями. Убежден, что это не так, и для меня эти люди – один из самых вредоносных боярских кланов. Но они все это в себе несут для общества, для той его части, о которой шла речь выше. Объективно несут, и ничего мы с этим не сделаем.

НТВ вывело на улицу массы. 20 тыс. человек, 15 тыс. – неважно. Это сегодня очень много: сейчас просто так никто не хочет выходить на улицы. Возникает вопрос: а НТВ может вывести на улицу шахтеров, армейские группы, электорат КПРФ? (см. рис.4). Какой язык будет им использоваться для общения с этими людьми?

НТВ должно им сказать, что именно плохо в действиях Путина. Оно скажет "антинародный режим", "ужасная программа Вл. Вл. на либеральной основе"? Оно осудит или поддержит церковные процессы, которые сейчас начинают сворачивать светскую деидеологизацию нашей жизни, когда Церковь устами митрополита Кирилла говорит, что либерализм для нас не существует, но продолжаются (и более того, наращивают темп) либеральные реформы?

Рис.4

Все это НТВ может, по большому счету, задеть? Не может! НТВ мертво именно тем, что оно сегодня не может выдвинуть ни один крупный политический лозунг. Оно не может на своем языке призвать к чему-либо значимые группы населения, оно оторвано от тех слоев и групп, которые могут делать реальную политику. Поэтому все, что НТВ может сделать, – это толочь воду в ступе, якобы взбивая из этой воды сметану.

Это малопродуктивное занятие на сегодня, но, думаю, оно может стать достаточно продуктивным завтра. Сегодня этот процесс не может сдвинуть ничего. А завтра, не исключено, он будет способен повлиять на очень многое. Что будет значить это "завтра"?

Назавтра из недовольства мелкой интеллигенции, подстегиваемого подачками мегасистемы и ее возможностями, из ее реакции против "олигархии на побегушках", "системы" и "пиара" будут возникать и расти "новый антипатриотизм", "новая антикапиталистичность", "новая антибюрократичность" и "либеральные ценности на фоне антилиберального мракобесия власти" (см. рис.5). К обществу назавтра будет пробиваться (через НТВ или от имени его аналогов в виде ТВ-6 и пр.) все перечисленное – и Запад.

Рис.5

Уже сегодня державничество Зюганова не может сравниться с "пиаром на державную тему" Павловского, который динамичнее, современнее и гибче, чем пропаганда КПРФ. И Зюганов уже сильно продвинулся в сторону державно-пиаровского фокуса.

В результате социально-протестная ниша в этом смысле пуста, в ней уже почти нет державничества. В нее войдут другие массы: с тем ощущением безысходности, которое олицетворяют сегодня жители Курил, которые кричат: "Да хоть японцы, хоть кто! Елки, мы не хотим умирать от холода, когда демократическо-государственнический лидер Немцов нам говорит: "Плати, а то замерзнешь!" (В России вообще, и на далеких Курилах в особенности, заявление Немцова – прямой парафраз на тему криминальной угрозы: "плати, а то умрешь!")

Эти люди назавтра, даже при полном удушении НТВ и других медиа-ресурсов, через общее самоощущение, через личные коммуникации и массу других человеческих возможностей, которые я даже не буду описывать, в барахло превратят этот "пиаровский патриотизм", в ничто! И тогда первый удар будет по эрзац-идеологии.

Совершенно неважна при этом консолидирующая масса, неважно, в каких формах будут наносить этот удар – в виде малогабаритных газет, листовок, спутникового телевидения, через которое удар будет передаваться дальше, в виде Интернета, который все же будет доходить куда-то, в виде слухов и общего негативизма… Работать будут массы, загнанные в тупик! Они будут непрерывно, наглядно убеждаться и убеждать, что теперешняя идеология – пиар – барахло, ничто. И это будет подхватываться "проэнтэвэшной" интеллигенцией, активными массами, как-то связанными с Западом, с мегасистемой. А "система" будет изнашиваться и изнашиваться в жерновах протеста.

И в этом – аналогия с "Новым миром", 60-ми годами, выходом диссидентов на площадь в связи с событиями в Чехословакии, со всеми подобными процессами, с той лишь разницей, что все будет происходить быстрее. Сегодняшняя идеология, не подкрепленная мощью СССР, гораздо уязвимее, и расправляться с нею будут на другом техническом уровне.

Этот процесс смертельно опасен и для Путина, и для всей выстраивающейся системы, и для государства в целом. Как только будет разрушена квазиидеология, удар пойдет по структурам системы, и будут открыты все шлюзы для освобожденной от принципа служения антисистемности. Система будет разлагаться сама по себе, и одновременно из нее будут один за другим отрываться, вырываться, выбрасываться граждански ответственные люди и молодежь, для которой все только начинается.

В этом смысле НТВ крайне опасно тем, кого именно оно выводит сегодня на площадь. А что оно или его преемники сделают за год, за полтора, за два с половиной года в описанных реальных условиях?

НТВ, соединяясь с Западом и с квазигражданским обществом, ставшим таким поневоле, будет наносить Удар1 по идеологии пиара (см. рис.6), Удар2 – по системе, Удар3 – по "олигархии на подхвате". Запад (мегасистема) будет, с одной стороны, как бы дружить с системой, а с другой стороны, науськивать на нее квазигражданское общество. Это – классическая латиноамериканская модель разрушения общества, системы и государства!

Рис.6

И в нее же, в эту модель, встроится еще один процесс (см. рис.7). С одной стороны, есть ТНК и отечественный капитал. С другой стороны, есть бюрократия (Б2), связанная с ТНК и с общественными группами (О2), которые направлены на уничтожение отечественного капитала, и есть бюрократия (Б1), которая пытается связаться с другими частями общества (О1) и на основе союза с отечественным капиталом простроить независимую политику по отношению к ТНК. Но эта бюрократия Б1 и связанный с ней капитал абсолютно беспомощны потому, что вместо идеологии они имеют пиар. А всякую их попытку пробиться к разумной идеологии будут активно сдвигать к непродуктивно-реакционным моделям. И это – есть кому делать!

Все мы уже знаем о конкордате между Церковью и властью в Грузии. И мы слышим, как с разных сторон говорят о конкордате между Церковью и властью в России. Вы представляете себе, во что превратится в нашей сегодняшней действительности этот конкордат? Создать такой дееспособный конкордат – это политический "высший пилотаж", совершенно нереальный и неосуществимый в России ни сегодня, ни в обозримом будущем. Но заявить такой конкордат на уровне пиара – значит попросту полностью обрушить и антигосударственно "заточить" почти все общественно активные и дееспособные силы страны!

Значит, война с российским капиталом идет со стороны транснационального капитала, который связывается с соответствующей бюрократией и призывает под свои знамена часть общества. При этом я понимаю всю условность разделения капитала на российский и транснациональный. Я прекрасно понимаю, что Гусинский – это такой же транснациональный капитал, и знаю, что Гусинский первым побежал в Давос сдавать своих же ребят и возглавлять "международную комиссию против российской коррупции".

Рис.7

Это все – так. Но ведь по линии "капитал-Б1-О1" еще есть, при какой-то рыхлости отношений, надежда на наличие национальных (пусть чаще всего шкурно осознанных) интересов. Притом, что по другой линии в наличии лишь спокойная, обдуманная, отработанная антироссийская безжалостность.

Российской бюрократии в лице Путина, Коха, кого угодно еще предлагают: свяжись с частью своего общества и уничтожь этот свой "нехороший" капитал. А дальше уже придем мы и поставим на экономические ресурсы того, кого нужно. Может быть, – даже тех, кого мы сегодня отдаем на заклание.

Это очень красивый и известный прием. Сначала должна образоваться группа "страдальцев от власти" с огромными финансовыми возможностями. А завтра эту группу страдальцев можно влить в международный капитал до конца и на его условиях. Почему? Да потому, что когда идет такое преследование, то люди, которые ему подвергаются, "въезжают" в транснациональный пласт капитала уже только в качестве "шестерок" – то есть полностью зависимых людей. Там их "прессуют" до конца (классическая тактика спецсистемы), а потом высаживают назад, в страну происхождения, но уже в статусе "надсмотрщиков" от настоящих хозяев.

* * *

В заключение хочу повторить то, о чем уже писал в "Веке". Для меня послание Путина почему-то было пронзительным документом, по которому я понял очень многое. Не про Путина понял, и не в духе "хороший – плохой"… Можно разделять Президента и команду, вести какие-то игры… И не про Путина понял я, а про другое, совсем про другое!

Я понял многое в смысле заявлений и действий Найшуля, Дерипаски, еще десятков и десятков людей примерно с такими же представлениями. Я понял все о том, что стоит у них за спиной. Я понял все, что на протяжении долгого времени говорилось у нас о либерализме. Я понял, что все то, что сейчас у нас осуществляется под флагом либерализма, – есть предельная, сосредоточенная антилиберальная модель, которая камуфлирует себя квазилиберальным уродом.

Логика либерализма в этом варианте заключается в следующем: черт с ними, с ценностями свободы, с бизнесом, с рынком! В основе лежат Гоббс и Локк. Представьте себе, что мы все общество раздробим на атомы, на абсолютно беспомощных конкурирующих между собой индивидуумов. Как же легко потом можно завернуть гайки, и докуда их можно будет завернуть! А уж либерально или не либерально – мы разберемся без Найшуля: главное – получить такую "человеческую кашу".

Это ведь – давняя мечта силовиков, и вовсе не только российских силовиков. Из всех либеральных теорий выбираются не свобода, не ценности, не рынок даже, а атомизированный, то есть тотально беспомощный, индивид, по отношению к которому должен действовать некий Левиафан – государство, которое игру всех индивидуумов возьмет в свои жесткие рамки. В рамки – не рамки – главное, возьмем! А с рамками – разберемся. Вот в чем идея!

В этом смысле ни Найшуль, ни Дерипаска, ни кто-то там еще из наших ультралиберальных идеологов (Гавриил Попов, Пияшева и проч.) вовсе не важны – важен "человеческий фарш", который нужно создать. А дальше по отношению к нему, под видом "рамок либеральной игры" осуществить тотальную репрессию. И в этом – мечта, вожделение.

Почему это вожделение – от лукавого? Да потому, что ни при каком Гоббсе, Локке и ни при ком еще – это крайне важно понять! – ничего подобного реально в истории не происходило. Это – чисто фантомная, утопическая идеальная модель, имеющая не больше отношения к реальности Англии XVII, XVIII, XIX веков, чем теория утопического социализма Оуэна и Фурье к политической практике И.В.Сталина.

И при Гоббсе, и при Сталине общество могло жить и развиваться только потому, что элита оказывалась не атомизированной, а социально-консолидированной. Причем социально-консолидированной именно в моральном, категорическом дискурсе. Протестантская этика Вебера или коммунистическая утопия – не это важно: важно то, что элиту пронизывал и объединял беспощадный дух морали.

Вот тогда, если имеется элита власти, бизнеса, спецслужб и бюрократии – плотное элитное ядро, которое одухотворено моральным экстазом, соединено этой идеальной скрепой и хочет репрессировать общество, – оно может это сделать. Тогда элита может тысячами вешать и загонять в работные дома бунтующих крестьян, она может устраивать показательные процессы над "врагами народа" и создавать ГУЛАГ, но при этом реализовать какие-то проекты.

А если сама элита гораздо больше, чем общество, или одинаково с ним, пронизана примитивно-бандитским духом? Если внутри элитного ядра идет такая же война всех против всех, как на периферии, то за счет чего одно может стабилизировать другое? Как и почему хаосом можно стабилизировать хаос? Что такая элита, на самом деле, будет предъявлять обществу? Она будет предъявлять ему свой язык.

Но причем здесь какие-то либеральные или тоталитарные модели? Всех "пошинковали" на социальные атомы, а дальше что? На атомы можно, конечно, хорошо пошинковать, когда "бабки" есть. Когда зарплата хорошая и безработицы нет – тогда можно и "атомизироваться", замкнуться в семье. А если непрерывно надо выживать, причем, что называется, "на пределе", то поневоле начинаешь со всеми связываться! Обнищание – не самое лучшее условие для атомизации.

Но даже это оставим в стороне. Опыт Латинской Америки подсказывает: всюду начинается консолидация на каких-то принципах. И если элита не связана по отношению к атомизации общества своим моральным законом, если ей нечего этой атомизации сказать и "прописать", кроме бандитской иерархии, то возникает в лучшем случае каноническая модель пиратских королевств Средневековья – Магриб. Тех, которые постоянно меняли конфигурацию, истребляли свое население и непрерывно вели войны с государями Европы.

Представить себе средневековое пиратское королевство на 6-й части планеты, долго живущее, с ядерным оружием и всем прочим, очень трудно. И никакой стабильной власти при этом быть не может. Один высокопоставленный военный мне говорил: "Мы учили историю военных элит и все-таки помним, что такое преторианцы: "вошел нож в спину – следующий; вошел кинжал в брюхо – следующий! И так далее!"

Значит, как только в стране начинается не социальная консолидация, а элитная концентрация на основаниях "пиратского королевства", – это, прежде всего, будет предъявлено миру как ужас. И это будет действительно мировой ужас, а вовсе не железное государство с "рыночными свободами". А вы знаете, что делали с пиратскими королевствами? Там, если их побеждали, вырезали всех, вплоть до детей! Потому что, если элитная группа не в состоянии одеть себя в каркас морали, она беспомощна. Она, в лучшем случае, "паханат". И это явление в конце концов называют тем, чем оно на деле и становится: называют "паханатом". И делает это НТВ или его преемники. Сколько-то времени их терпят, а потом ликвидируют. Но "ликвидаторы" сначала ждут, чтобы этот "паханат" поглубже въелся в ткань общества. Зачем?

Я долго не мог понять, почему такие спонсорские расходы на фильмы "Брат" и "Брат-2", почему такая реклама вокруг, почему такой ажиотаж? Почему, наконец, в этом видят чуть ли не философское выражение новой русской идеи нашей эпохи в элитном отношении? А потом посмотрел терпеливо фильмы и понял. В конце этой попсы женщина, новорусская (как ее еще назвать?), и главный "браток", который сеет вокруг себя смерть с видом сентиментального идеалиста, вместе прибегают к иностранной телеведущей, негритянке. У них с собой – сумка с деньгами и автомат. Телеведущая спрашивает их: "Вы – гангстеры?" И они отвечают: "Мы – русские!"

И вот ради этой фразы, я считаю, и был такой шум вокруг фильма! Потому что мало сказать, что все капиталисты у нас, вся элита – гангстеры; это уже сказали Сорос и Бжезинский. Надо изнутри страны навязать и заставить признать тезис, что в России весь народ – гангстер. Что народ и система – едины, что бандитизм верхний соединяется с бандитизмом низовым. И с момента, когда такой образ создан и закреплен, это утверждение – прямой призыв и путь к геноциду "такого народа".

В этом смысле начало нового этапа войны с НТВ для меня равносильно выдавливанию гноя в кровь, при котором рапортуют, что гнойник ликвидирован. А гной идет в кровь в количествах, в которых кровь его переработать не в состоянии.

Поэтому, с моей точки зрения, главная задача здесь одна: поняв логику и существо описанного процесса, напряженно думать о том, что можно ему противопоставить. Что можно сделать, чтобы всю эту гнойную мерзость каким-то образом все-таки обезвредить. И как, вместо быстрого общего воспаления, ведущего к смерти социального и государственного организма, все-таки предъявить – в данном обществе, при данных его параметрах, на уровне данных скромных, но пока имеющихся возможностей – какой-то приемлемый тип жизни.

 

26.04.2001 : Девальвация доллара: миф или реальность?

Сергей Кургинян, Юрий Бялый

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 2001. #4

Сейчас и у нас в России, и за рубежом существует огромное число разного рода алармистских публикаций о неизбежно предстоящем в самое ближайшее время крахе доллара или даже всей мировой финансовой системы. Ширятся советы обывателям: срочно переводите свои долларовые сбережения в другую валюту, рубли или товары, постоянно обнародуются рекомендации Центробанку – постараться как можно быстрее перевести валютные резервы из доллара в евро и т.п.

Люди обеспокоены, и к нам уже многие обращались с вопросом: может быть, действительно нужно срочно предпринимать такие или другие меры? Именно по этой причине мы и выбрали данную тему для сегодняшнего доклада. И, поскольку мы здесь собираемся не для некоей "трансляции рекомендаций", а для совместного понимания ситуации, начать придется с вопросов динамики и общего состояния мировых финансов и финансовых рынков.

1. МИРОВЫЕ ФИНАНСЫ – ИСТОРИЯ И ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ

Для тех, кто не очень знаком с данной проблемой, напомним, как выстраивалась и развивалась современная мировая финансовая и валютная система в ХХ веке (см. рис.1).

Самое старое состояние – это эпоха золотого стандарта. В те времена объемы денег, выпускаемых (эмитируемых) правительствами и Центральными банками различных государств, с теми или иными оговорками соответствовали золотовалютным, золотым и другим резервам этих стран. В 1944-м году, после тяжелейшего мирового экономического кризиса 1929 года, который в каком-то смысле разрешился Второй мировой войной, в Бреттон-Вудсе собралась конференция ООН, где обсуждался послевоенный финансовый мировой порядок. Там было принято решение о том, что основным "якорем" мировой валютной системы будет американская валюта – доллар, обеспеченный золотом. Тогда содержание этого обеспечения было примерно 28-29 долларов за унцию золота.

Рис.1.

При этом устанавливаемые фиксированные валютные курсы других стран соотносились – с долларом и через доллар – с золотом. И очень скоро США, которые были и единственным эмитентом доллара, и почти единственным финансовым донором восстанавливающегося послевоенного мира, начали, как выражаются экономисты, "сбрасывать инфляцию" из своей экономики в другие страны (в первую очередь, в Европу, которую они финансировали по плану Маршалла) за счет эмиссии дополнительных долларов, не обеспеченных золотом.

Этот процесс шел, с теми или иными кризисными вспышками, до начала 80-х годов. Но уже в 60-х годах окрепшие после войны европейские экономики (и, соответственно, лидеры европейских государств) начали проявлять всё более жесткое и явное неудовольствие в связи с этим очевидным процессом наращивания экономической мощи США за счет "ограбления" ближайших союзников по "системе капитализма". И начали предпринимать попытки вернуть эту (как небезосновательно полагали европейские лидеры, ничем не обеспеченную) долларовую массу в США в тех или иных формах. Наиболее известная и громкая из этих попыток – история с направленным Францией в США кораблем, груженным бумажными долларами, с требованием выдать в обмен эквивалентное количество золота из Форт-Нокса, главного золотого хранилища США.

Эти демарши не увенчались успехом, а реакцией на них стали сначала снижение США размеров золотого обеспечения доллара (1962 г. и далее), а затем отмена Вашингтоном в 1971 году – просто своим волевым решением – золотого обеспечения доллара и далее введение "плавающих" валютных курсов. Доллар, таким образом, был окончательно "отвязан" от какого-либо реального физического эквивалента стоимости. А одновременно было резко ослаблено или полностью снято большинство ограничений по трансграничным перетокам капитала.

В результате почти сразу оказался форсирован отвязанный и от доллара, и от золотого эквивалента мировой эмиссионный процесс. Страны Европы (в первую очередь), а чуть позже и Япония начали сбрасывать не обеспеченные золотом и все более масштабные объемы собственной валюты в другие государства (прежде всего, в "третий мир") за счет сверхдоходной эмиссии. То есть позволять этим государствам расплачиваться за крашеную бумагу с портретами президентов или архитектурными памятниками соответствующих развитых стран реальными товарами.

70-е годы в мировой валютно-финансовой системе отмечались интернационализацией и наращиванием объемов финансовых и фондовых рынков (валюта, акции корпораций и предприятий, казначейские обязательства правительств и центробанков). В условиях, когда фактически были сняты ограничения на международные перетоки капитала, эти перетоки, их масштаб определялись темпами соответствующих финансовых проводок и интересами, осторожностью, боязливостью, решительностью, спекулятивностью, наглостью, если угодно, соответствующих инвесторов, инвестиционных групп и других хозяев капиталов.

В 80-е годы на повышение объема мировой "финансовой пирамиды", включающей необеспеченную валютную массу, наложился стремительный рост рынков вторичных и третичных ценных бумаг и деривативов (форварды, фьючерсы, опционы и т.д.). Подчеркнем, что ценные бумаги вторичного и третичного происхождения, опять-таки, не были обеспечены в большинстве своем реальными активами (жесткой привязки к этим активам уже давно не требовалось). И, по сути, их стоимость и возможность их выпуска и востребования рынками определялась только ожиданиями, позитивными или негативными, рыночных игроков.

Именно тогда и таким образом возник и существенным образом распух знаменитый (это, наверное, на слуху у большинства присутствующих) "финансовый пузырь", то есть отрыв номинальной суммы различных финансовых инструментов, первичных и вторичных, от физических объемов реальной экономики: производства товаров, услуг, технологий, ноу-хау и т.д. И уже тогда, к концу 80-х – началу 90-х годов, соотношение между номинальным объемом этого "пузыря" и совокупным стоимостным эквивалентом реальной экономики составляло, по разным оценкам, от тридцати до пятидесяти.

А в 90-е годы в трансграничные перетоки капитала и этот самый "финансовый пузырь" удалось вовлечь и государства бывшего советского блока. В результате развала "мировой системы социализма" сначала страны Восточной Европы, а затем Россия и все постсоветские страны были включены (не полностью, конечно, но уже в очень значимой мере) в описанную финансовую систему мира.

По сути, экстенсивная экспансия мировой финансовой системы во главе с долларом на этом завершилась или завершается: ей уже некуда более расширяться. Доллар в той или иной мере, иногда подавляющим образом, иногда частично, косвенно, но освоил все доступные при нынешних условиях зоны нашей планеты.

Однако одновременно возникли, что будет обсуждаться ниже, новые финансовые технологии, в том числе в глубокой степени связанные с информатикой, которые позволили "гонять" деньги, а также другие финансовые инструменты, включая деривативы, по финансовому пузырю со скоростью передачи сигналов. В пределе – со скоростью света, за вычетом скорости реакции тех, кто эти массы "эквивалентов стоимости" по данному "пузырю" гоняет.

А поскольку желающих и умеющих "гонять" стало много, возникла достаточно острая и болезненная проблема. Эта система рынков базируется и "работает" в огромной степени на основе факторов психологического характера – прогнозах, предчувствиях, ожиданиях. Которые, как известно, крайне неустойчивы и могут быстро меняться, подавая "импульсы" изменений в рынки. И сам факт или сама возможность того, что одновременно приходящие на финансовые и фондовые рынки из разных точек (от разных субъектов рынков) импульсы вызовут крупные изменения ожиданий, уже содержит в себе зародыши "взрывов" или "крахов" рынков такого типа.

То есть этот самый финансовый пузырь стал накапливать крайне высокую нестабильность. Несколько мощных импульсов, даже стохастических, случайных (и уж тем более импульсов целенаправленных и концентрированных), могут создать в финансовом пузыре очень мощные и разрушительные волны.

Возникла ситуация, когда мировая финансовая система в ее нынешнем качестве, с одной стороны, вошла в достаточно глубокую неустойчивость и, с другой стороны, оказалась по сути захвачена горизонтальной, экстенсивной экспансией. И потому перед "хозяевами мировых денег" с особой остротой встал вопрос о том, что неизбежно придется достаточно быстро создавать новую структуру хозяйственной эксплуатации "мировой периферии". Что насущно необходимо продумывать и пытаться создавать новую систему хозяйственных укладов, новую систему соотношения финансовых и реальных сегментов мирового хозяйства, новую систему инструментов управления в (на сегодняшний день уже практически единой) мир-экономике. Эта мир-экономика при всей ее несомненной динамике уже сложилась и объективно существует как нечто действительно глобальное.

Суть концепции мир-экономики по Броделю или по Валлерстайну, если охарактеризовать ее в нескольких словах, заключается в том, что существуют некие центры мир-экономического хозяйственного регулирования и господства и существуют разного рода периферийные зоны мирового хозяйства. Причем центры – потому и центры, что они владеют, контролируют и управляют наиболее прибыльными, в том или ином смысле, наиболее эффективными, современными сегментами хозяйства и технологическими укладами, а менее прибыльные (иногда просто издержечные и убыточные) укладные структуры мировой экономики "сбрасывают" во всё более дальнюю периферию – другим. Подчеркнем, что речь далеко не всегда идет о собственно географической "периферии": периферийные укладные зоны существуют во множестве высокоразвитых государств – например, в Южной Италии, Северной Норвегии, центральных штатах США и т.д.

И, таким образом, оказывается, что полупериферия эксплуатирует периферию за счет своего укладного преимущества, а центр, ядро мир-экономики, эксплуатирует и периферию, и полупериферию, то есть всех остальных, за счет различных видов отчуждаемой у них прямым или косвенным образом ренты: сырьевой, структурной, технологической и т.д. А если говорить о данной проблеме применительно к обсуждаемой теме, это означает, что укладная структура ядра мир-экономики и обслуживающий ее финансовый инструментарий сегодня уже не позволяют обеспечивать эффективную и устойчивую эксплуатацию совокупной периферии. Вот таким образом и в таком виде мировая валютно-финансовая система пришла к своему нынешнему состоянию.

Что в этой системе означает доллар? Что он делает, что он значит, каковы его функции? Обратимся к рис.2. Если вернуться к подзабытым, хотя и регулярно воспроизводящимся в мировой финансовой аналитике, идеям о возвращении мировой финансовой системы к золотому стандарту (в частности, известно, что в начале 80-х годов Рейган давал поручение разработать соответствующий проект), то нужно иметь в виду, что у США собственно золота чуть больше 8000 тонн. По нынешним биржевым ценам это всего-навсего около 60 млрд. долл.

Рис.2.

При этом США уже эмитировали около 630 млрд. долл. только в наличности, причем из них почти 500 млрд. долл. обращается вне США. Фактически это бесплатный беспроцентный кредит – подарок, который выдан американской экономике со стороны всех тех, кто пользуется наличной долларовой массой вне США. Причем эта долларовая масса нарастает: по оценкам экспертов, дополнительная эмиссия казначейства США составляет до 20-25 млрд. долл. в год. В частности, последнее крупное эмиссионное вливание было сделано по команде администрации Клинтона в период президентских выборов в США для "демпфирования" неблагоприятного воздействия на ориентации избирателей происходившего тогда повышения цен на нефть и нефтепродукты.

Кроме этого, есть еще один крупнейший фактор беспроцентного кредитования американской экономики со стороны "мир-экономической периферии": это около 3 трлн. долл., которые сосредоточены в рыночной стоимости тех мировых ценных бумаг, которые в долларах номинируются. Это косвенный, но тем не менее чрезвычайно прибыльный источник бесплатных или полубесплатных финансовых поступлений для американской экономики.

Далее, в долларах сегодня концентрируется около 60% мировых золотовалютных резервов всех национальных банков мира и около 30% резервов частно-корпоративных финансовых структур: банков, инвестиционных, пенсионных, страховых фондов и т.д. В долларах производится около 40% объема международных расчетов. В частности, только европейский рынок энергоносителей обслуживается долларовой массой порядка 105-108 млрд. долл. Опять-таки, в долларах концентрируется около 40% объема инвестиционных портфелей мирового частного капитала. И, наконец, к доллару привязаны валюты примерно 25 стран мира.

Такова ситуация с ролью доллара в сегодняшней мировой экономике. И вот почему вопрос о крахе, кризисе или даже о незначительной девальвации доллара оказывается столь важным, столь серьезным предметом обсуждения не только в США, но и во всем мире.

2. ОТКУДА ИСХОДЯТ УГРОЗЫ ДОЛЛАРУ

Теперь попытаемся рассмотреть, из-за чего же может быть девальвирован (или, тем более, может рухнуть) доллар? Каковы факторы, которые на это влияют? Сначала мы их просто сгруппируем и перечислим (см. рис.3), а затем перейдем к более детальному рассмотрению.

Первая группа факторов – это то, что можно условно назвать "естественно-объективными" процессами. Сюда следует отнести прежде всего перегрев фондового рынка США, необеспеченность доллара реальными активами и структурные проблемы американской экономики.

То, что фондовый рынок США (и вообще экономика США) в состоянии "перегрева", то есть завышенной стоимости активов и ситуации неадекватных действий агентов рынка, ориентированных на необъективную (оптимистично-смещенную) оценку конъюнктуры, – это уже как бы общее место в современном экономическом анализе. И то, что такой перегрев не может длиться вечно, также почти никем не оспаривается. Необеспеченность (или, точнее, неполную обеспеченность) доллара реальными активами публично признают даже вполне официальные лица из высших финансовых кругов США. Наконец, о своей неудовлетворенности структурой хозяйственной системы США заявляли (впрочем, с разных позиций и с указанием на разные "болевые точки") даже кандидаты на высший государственный пост на последних президентских выборах.

Рис.3.

Вторая группа процессов – это субъектно-активные процессы. Не нейтральные, не естественные закономерности, а осмысленная игра тех крупнейших финансово-хозяйственных субъектов, которые существуют в мире и которые могут быть, по тем или иным причинам, заинтересованы в различных играх вокруг доллара и его курсовой стоимости. В том числе в его крахе, девальвации и т.д.

Первое, что достаточно широко обсуждается, – это игра альтернативных политических центров экономической мощи, к которым в первую очередь относят Евросоюз, Японию и Китай. Почему им интересно в это играть, понятно: им же обидно, что эту маржу, эту сверхприбыль с мировой экономики, включая сырьевую, технологическую, финансовую, техно-финансовую и т.д. ренту, снимают по преимуществу США, а им достается мало или не достается ничего. Они хотят перераспределения этой ренты в свою пользу.

Далее – игра крупнейших транснациональных корпораций и банков. Этот очень противоречивый, но и очень активно формирующийся "совокупный субъект" уже достаточно давно заявляет о своей позиции как о возможности альтернативы существующей мировой регулятивной хозяйственно-экономической системе в виде национальных государств и созданных ими официальных международных институтов. Такие заявления еще в начале 70-х годов были встроены в систему докладов Римскому Клубу в виде тезиса о том, что государства преследуют узконациональные интересы, плохо распоряжаются финансовой и производственной собственностью и потому не могут обеспечить эффективное устойчивое развитие в глобальном масштабе. А вот транснациональные корпорации и транснациональные банки, именно в силу своей транснациональности, имеют более широкую, планетарную систему интересов, планетарную систему ответственности. И в этом смысле могут и, более того, обязаны взять на себя ключевые рычаги мирового финансового и хозяйственного управления.

И, наконец, третья группа субъектно-активных процессов – это то, что мы называем "элитной разборкой в США", которая очень условно может быть названа конфликтом между демократами и республиканцами, между Гором и Бушем. Хотя, конечно, на деле это сложнее, это очень большая масса разных групп и людей, очень серьезные конфликты корпоративных интересов, несколько разных систем целей и острых проблем их увязки или трансформации. Однако об этом – ниже.

Конечно, факторы, относящиеся к проблеме возможной девальвации или краха доллара, приведенным списком не исчерпываются. Но, на наш взгляд, это факторы наиболее существенные, наиболее важные, которые мы и попробуем разобрать более подробно и последовательно.

2.1. "Естественно-объективные" угрозы доллару

Начнем с перегрева фондового рынка США и неизбежности фазы его рецессии (см. рис.4). Влияние данного фактора вытекает из общеизвестных положений классической теории кризисов, кризисных волн и вообще циклических процессов в экономике. Теоретических представлений об этих циклических процессах множество, в разной степени убедительных, хотя, видимо, никто достоверно их природу не знает. Но тем не менее эти процессы – неоспоримый факт: экспериментально обнаружены так называемые "длинные волны Кондратьева", 20-летние циклы, 10-12-летние, более мелкие циклы. Объясняются волны или циклы по-разному, однако их общая закономерность в том, что после экономического подъема с необходимостью следует спад.

В чем же состоит эта самая цикличность? Классический 10-12-летний цикл выглядит в первом приближении примерно так. Появляются новые технологии, они бурно развиваются, на их основе создаются новые производства, новые основные фонды. Для этих новых технологий и их товаров расширяется рынок, повышается платежеспособный спрос. Идет мультипликативный подъем ключевых сегментов экономики, то есть инновационная волна распространяется по всей экономике или подавляющему большинству ее секторов, формируя новые типы производств или, даже по большому счету, новые технологические уклады. Всё это составляет фазу экономического подъема.

Но в конце концов "локомотивная роль" новых технологий и укладов исчерпывается. Начинается старение (физическое и моральное) созданных ранее основных фондов. Появляются, но еще не реализуются в практической деятельности корпораций, предприятий и компаний новые технологии. Необходимо в них инвестировать и создавать (проектировать, испытывать, строить) новые основные фонды. На это востребуется главный инвестиционный потенциал экономики (вложения в будущее), и в результате на данном этапе (в настоящем) происходит рецессия, наблюдается понижательная фаза волны в экономической системе.

Рис.4.

Так что в этом смысле представляет собой, по оценкам большинства нынешних экономических аналитиков, последняя волна 90-х годов в США? Происходила стагнация почти всей реальной экономики. В то же время росла фондовая "пирамида ожиданий" в отношении новой информационной экономики. То есть фокус-то оказался в том, что новая экономика, "информационная экономика", по мере своего роста требовала от компаний и корпораций всех сегментов хозяйства, включая старую, традиционную экономику, инвестиций в потребление продуктов новой экономики: компьютеров, компьютерных программ, баз данных, систем управления потоками, логистических систем и т.д. и т.п. Для этого нужны соответствующий машинный парк, высокооплачиваемые специалисты, дорогое обеспечение и прочее.

Но при этом оказалось, что реальных серьезных результатов в повышении эффективности и производительности во всех сегментах экономики, включая "старую экономику", а также сферу обслуживания (в том числе новые сегменты сферы обслуживания), это не приносило. Точнее, сначала появилась серьезная отдача в хозяйственной сфере – прежде всего там, где использование новых информационных технологий в производственных процессах позволило отказаться от ряда крупных "пауз" и непроизводительных расходов в технологических цепочках (например, логистика товарных потоков, непрерывные поставки, поступление субпродуктов и сырья с транспорта прямо в производственный цикл, минуя складской этап – "работа с колес", с соответствующим снижением издержек, и т.д.). Но затем, после освоения этих результатов "информационной экономики" традиционными сегментами хозяйства, обнаружилось, что мультипликации эффектов от ее внедрения фактически не происходит.

То есть оказалось, что новая экономика, дав некоторые существенные результаты для традиционной экономики, далее (по крайней мере сейчас или пока) не может по большому счету имплантироваться в общие системы хозяйственных механизмов. Ни в США, ни где бы то ни было еще. Единственные две зоны, в которых в последние годы такая имплантация удалась, где действительно произошел кардинальный подъем качества и возможностей, – это информационно-финансовые технологии и собственные технологии новой экономики.

В итоге оказалось, что эта новая информационная экономика, по сути, является главным, процентов на 60-70, потребителем собственного продукта, включая "компьютерное железо" всё более высокого уровня, новое и еще более новое программное обеспечение, еще более новые компьютеры, суперскоростные системы связи и т.д., и т.п. А вторая зона использования ее результатов – это сравнительно узкий сегмент потребительского рынка, на котором главную роль играют компьютерные игры и "бытовой" Интернет.

Зато в информационно-финансовом сегменте новая экономика, во-первых, позволила резко улучшить скорость и качество информирования субъектов рынка о реальной ситуации во всей мировой экономике, на всех фондовых, сырьевых, товарных и прочих биржах, на всех уровнях производственного процесса конкретных компаний и корпораций, буде они захотят представлять соответствующую информацию. И, кроме того, позволила быстро принимать решения о переводах капиталов или о перенаправлениях инвестиций, о покупках акций, облигаций, об их продажах и т.д. и сверхбыстро реализовывать такие решения.

Кроме того, информационная экономика (или ее информационно-финансовый сегмент) решила в последние годы еще одну, очень важную для себя, задачу. Она создала такие структуры доступа, грубо говоря, "экономических лохов" к финансовой системе мира, при которых любой инвестор со своего домашнего компьютера, уже безо всяких брокеров, без сложных и длинных процедур обращения в соответствующие банковско-финансовые структуры, консультативные системы и т.п., может сам, на свой страх и риск, осуществлять инвестиции и переинвестирование, то есть стать игроком на мировых фондовых, валютных и прочих рынках. И за счет этого удалось не только довольно заметно увеличить объем мировой "финансовой пирамиды", но и одновременно снизить вероятность опасных спекулятивных атак на эту пирамиду. Просто потому, что крупные целевые атаки на рынки хозяев крупных капиталов в какой-то мере "растворяются" в хаосе разноречивых и разнонаправленных действий мелких инвесторов.

Но, с другой стороны, парадоксальным образом повысились риски. И вот почему. При увеличении объема финансовой пирамиды и отношения массы этой финансовой пирамиды к массе реального сектора параллельно увеличивается отношение объема фиктивных квазиденежных финансовых инструментов к объему активов реальной экономики, то есть к объему того, что реально производится: услуги, технологии, товары и т.д. И чем выше это соотношение, тем более страшным и катастрофическим, естественно, будет возможное обрушение "пирамиды".

В результате непрерывного вовлечения в оборот валютных и фондовых рынков (американского, в первую очередь) всё новых и новых игроков и роста эффективности финансовых (информационно-финансовых) технологий в США наблюдался непрерывный экономический подъем. Но, поскольку в ходе этого подъема фундаментального технологического и укладного переоснащения реального производящего хозяйства не происходило (серьезный подъем – только на рынках финансовых инструментов), этот подъем не может, в конце концов, не закончиться спадом по логике процессов, которые отражены на рисунке 4. И потому сейчас встал и бурно обсуждается вопрос: будет ли этот спад катастрофическим или же станет осторожным, мягким спуском? И будет ли этот спад подобен кризису 1929 года или же спуск не достигнет таких страшных глубин?

Следующий фактор возможного краха доллара после фактора цикличности – это вопрос о необеспеченности доллара реальными активами, то есть о разрыве между финансовым пузырем и реальной экономикой в самих США (рис.5). Действительно, экспертные оценки дают следующие цифры. По цене физических активов и резервов США – (А) – обеспеченность доллара составляет всего 3-4% долларовой массы. Если к этому добавить оценочную стоимость продаваемых товаров и услуг – (П), то обеспеченность доллара А+П – всего 11-15% от номинала. Если к ним добавить оценочную стоимость продаваемых технологий – (Т), то обеспеченность доллара А+П+Т составит 25-30%.

Рис.5.

Но для остальных 70% номинальной стоимости доллара никакой обеспеченности в перечисленных смыслах не существует. По сути, их единственное обеспечение – это доверие всех мировых держателей долларов и ценных бумаг, номинированных в долларах, к "якорной роли" американской экономики и вообще США в мировой экономике и мировой политике. И потому, если это доверие катастрофически рухнет, то в итоге (по разным оценкам, как минимум, примерно вдвое-втрое) неизбежно обрушится цена доллара.

Третий фактор из естественных – необходимость переструктурирования финансово-хозяйственного и укладного контура в США (см. рис.6). Как мы уже говорили, существующая укладная система в тех или иных смыслах изнашивается, устаревает как физически, так и морально, появляются инновации, инновации востребуются и включаются в хозяйственный контур. И потому фактор структурной перестройки хозяйства непосредственно связан с фактором цикличности: речь идет, как правило, именно о "переструктурирующей цикличности" как главном принципе макроэкономической динамики.

Рис.6.

В том, что касается данной проблемы, в тексте (иногда в подтексте) выступлений ключевых политических и экономических аналитиков и в материалах аналитических центров США просматриваются три основные целевые идеи.

Первая – это воссоздание нового индустриального контура в США, то есть новой индустрии, которая будет конкурентна с мировыми индустриальными лидерами.

Вторая – это концентрация на "индустрии технологий на продажу" и на сегментах жизнеобеспечения. То есть американская экономика должна сохранять устойчивость в ключевых сегментах жизнеобеспечения: инфраструктура, военная безопасность, продовольствие, а все остальные ресурсы следует направить на создание и экспорт новых технологий.

И, наконец, третья целевая идея – это концентрация на постиндустриальных технологиях и, если возможно такое словосочетание, на "постиндустриальной промышленности".

Здесь имеется в виду, во-первых, обеспечение безусловно лидирующих позиций в биотехнологиях, где речь идет и о антропологических биотехнологиях ("медицина XXI века"), и о новой "зеленой революции": генная инженерия и новые продукты питания с улучшенными свойствами – защита от сорняков, защита от вредителей, повышенные питательные качества продуктов, повышенная урожайность и т.д.

Это, во-вторых, новая энергетика, в частности, термоядерная, которой американцы по-прежнему занимаются достаточно активно. Более того, существует утверждение, что они создадут первые термоядерные реакторы с позитивным выходом энергии, то есть с положительным коэффициентом полезного действия, примерно к 2008-2010 году. Одновременно в США уже сейчас многие компании традиционной энергетики очень активно и небезуспешно занимаются доведением до коммерческой конкурентоспособности с "обычными" способами получения энергии (тепловыми и атомными электростанциями) таких направлений, как ветровая, солнечная, водородная и пр. энергетика.

И в-третьих, речь идет о группе технологий, которые называют "закрывающими" или "финишными". Идея здесь состоит в создании технологий и продуктов, которые обессмысливают существование огромных сегментов мировой экономики в их нынешнем качестве. Например, если удается создать технологию производства дорожного покрытия, которое служит без ремонта в течение 50-ти лет, то огромная часть индустрии, которая работает в этом сегменте рынка, оказывается лишней и идет "на свалку". Если оказывается, что рельсы, арматура и машиностроительные конструкции, полученные с использованием специальных технологий из упрочненных легированных спецсплавов, служат в 6-8 раз дольше обычных и не подвержены серьезным температурным деформациям, то соответствующие сталепрокатные производства придется сокращать в 6-8 раз, а всё остальное опять-таки выкидывать на свалку. Подчеркнем, что речь идет не только и не столько о создании соответствующих технологий для США, "для внутреннего потребления", а именно об индустрии "конвейерного производства" и экспорта подобных технологий.

Но и биотехнологии, и "новая энергетика", и "закрывающие технологии", естественно, потребуют массированных инвестиций в новые сегменты науки, технологий и промышленности. И сам факт необходимости этих огромных инвестиций, и перенаправление инвестиционных потоков означают неизбежную переструктуризацию нынешнего рельефа рынков, в том числе фондового и кредитного. А это, соответственно, не может обойтись без хотя бы временного ослабления доллара.

2.2. Субъектно-активные угрозы стабильности доллара

Наиболее очевидным и часто упоминаемым фактором из субъектно-активных угроз доллару является игра альтернативных центров экономической силы (рис.7).

Рис.7.

Первый, наиболее крупный центр, который сейчас как бы непрерывно наращивает свою массу и мощь, – это Европейский Союз. Среди попыток ослабления позиций доллара и игр против него, идущих с 60-х – 70-х годов, о которых мы говорили выше, наиболее решительным шагом была попытка создания европейского валютно-финансового союза и единой евровалюты под названием "экю" в 1992 году. Наверное, многие знают, что тогда происходило, как знают и то, что эта попытка была остановлена очень мощной спекулятивной атакой на валютную систему Европы.

Самым важным и самым опасным для США фактором происходившего интеграционного европейского процесса (тогда он предполагался в гораздо более мягком варианте, чем нынешний, Маастрихстский) было то, что правительство Великобритании согласилось присоединиться к Еврозоне и ввести у себя экю. В этот момент небезызвестный Джордж Сорос произвел мощную спекулятивную атаку на фунт стерлингов, в результате которой состоялась, по принципу "домино", серия обрушений стоимости европейских валют и экономического потенциала Европы. И в результате та попытка валютной евроинтеграции была надолго приостановлена.

Эксперты утверждают, что Сорос играл против фунта стерлингов, конечно же, не самостоятельно (он просто не располагал необходимыми для этого финансовыми ресурсами), а по поручению и с использованием очень крупных денег определенных американских корпоративных групп, близких к правительству США, и соответствующей "разведывательной" информации о рынках. Собственно, потому ему и удалась эта атака. И точно так же не самостоятельно Сорос вел свою спекулятивную атаку на валюты Юго-Восточной Азии в 1997 году, когда разразился последний крупный мировой финансовый кризис.

Следующая европейская попытка ослабления всевластия доллара – это последовательная реализация Маастрихтского договора 1992 года и создание "зоны евро". "Евро" – действительно очень мощный интеграционный проект, продуманно выстроенный, системный, с увязкой по срокам, по обязательствам стран, по условиям валютного регулирования. Данная попытка Европы, которую нельзя не расценивать как атаку на доллар, отчасти завершилась введением безналичного "евро" в прошлом году и должна окончательно завершиться (по крайней мере, институционально) с появлением наличного евро с 1 января 2002 года.

Ответ США на эту попытку – "торможение" экономического развития Европы, во-первых, войнами на Балканах (прежде всего, в Косово и в Сербии), затем македонским процессом и некоторыми особенностями продолжающихся косовского и боснийского процессов. А далее произошло очень существенное повышение мировых цен на нефть, в котором заинтересованно и активно участвовали определенные элитные группы США, главным образом, связанные с сырьевиками, с республиканской партией и конкретно с "командой Буша", у которой традиционно чрезвычайно тесные отношения со странами ОПЕК, в первую очередь – с Саудовской Аравией и с Кувейтом.

И, наконец, в контексте и в ходе последней Балканской войны произошла еще более прочная привязка стран Европы к политике НАТО, их глубокое вовлечение в эту политику (в том числе, подписанием 25-26 апреля 1999 года документов о новом формате НАТО, о новых обязательствах и о новых правах членов НАТО, по своему объему и мир-политической значимости резко превосходящих все, что было ранее). Подписав эти документы, Европа в лице большинства стран ЕС еще жестче встроилась в военно-политическую структуру НАТО, в которой абсолютно доминируют США.

Конечно же, значительная часть элит Европы стремится отвязаться от столь тесной и обременительной зависимости от США. И, более того, понимает, что постольку, поскольку продолжается процесс евроинтеграции, дальнейшие атаки со стороны США на "евро" неизбежны. С приходом Буша одна из наиболее опасных, угрожающих атак, видимо, будет идти по направлению цен на энергоносители. Например, нынешний израильско-палестинский кризис совершенно явно увязан с проблемами нефтеэкспорта из Персидского Залива: вполне вероятный военный взрыв на Ближнем Востоке неотвратимо и скачком поднимет мировые цены на нефть. А поскольку Европа (впрочем, также Япония и Китай) гораздо сильнее зависит от импорта ближневосточной нефти, чем США, подобное развитие ситуации, безусловно, наиболее болезненно отразится на динамике европейской экономики.

В связи с этим следует обратить внимание на обнародованные прошлой осенью несколько документов о стратегии энергоснабжения Европы, из которых наиболее существенным представляется так называемый "план Проди". Романо Проди, нынешний лидер Евросоюза, а также ряд других крупных европейских деятелей сформулировали серию инициатив, суть которых заключается в том, чтобы максимально диверсифицировать европейский энергоимпорт, максимально "отвязаться" от слишком опасной зависимости от поставок нефти из региона Персидского Залива. В том числе или даже в первую очередь за счет российского газа, российской нефти и дополнительных капиталовложений в месторождения зоны Северного моря.

И, конечно, в том же русле попыток Европы снизить валютно-финансовую зависимость от США лежит политика Европейского Центрального Банка (ЕЦБ). Его глава Вимс Дуйзенберг и его вероятный будущий преемник Жан-Клод Трише достаточно последовательно и настойчиво ведут политику снижения учетных процентных ставок в Европе, ограничивая наплыв спекулятивных капиталов на европейские финансовые рынки и тем самым снижая возможности США организовать и реализовать широкомасштабные и очень болезненные спекулятивные атаки на европейские финансы.

Но здесь мы хотим подчеркнуть следующее. Зависимость стран ЕС от США сегодня во всех смыслах столь высока, а перечень демонстрационных мер, способных надолго и болезненно уязвить европейскую экономику, которые могут предпринять США, настолько очевиден, что ни совокупная Европа, ни даже самые крупные европейские государства, включая Германию или Францию, сегодня объективно не способны и не будут по большому счету и по-крупному играть против доллара на его обрушение.

Далее обратимся к Японии. Каковы основные факторы ее влияния на доллар и американскую экономику? Прежде всего, это мощная экспансия на фондовый рынок США. Гигантские японские деньги находятся на американском фондовом рынке и в принципе могут быть переструктурированы, выведены, переведены в другие активы, тем самым нанеся крайне болезненный удар по американской фондовой и валютной системе. При этом Япония обладает гигантским именно финансовым потенциалом. Помимо того, что у нее есть собственные активы порядка 800 млрд. долл. в американской экономике, нельзя забывать и о накоплениях населения на уровне около 9 трлн. долл., которые могут быть активизированы банковской системой.

Япония по-прежнему ведет достаточно мощную экспортную экспансию в США, в том числе по группам высокотехнологичных товаров. И в 2000 году положительное сальдо торговли Японии с США, по ряду сообщений, превысило 63 млрд. долл.

Плюс ко всему описанному, у Японии огромные золотовалютные резервы, одни из самых объемных в мире, и в ней в последнее время ведется последовательное укрупнение банков. В прошлом году создана банковская группа МИЦУИ, самая большая в мире, с активами 1,3 трлн. долл. Совсем недавно еще семь крупных японских банков объединились в три другие сверхкрупные группы, каждая из которых оказывается близка по активам к таким недавним мировым лидерам, как "Сити-групп" или "Дойче-Банк" (речь в каждом случае идет об активах уровня 820-930 млрд. долл.).

Но в то же время в Японии даже эти укрупняющиеся гигантские "банковские бегемоты" обременены огромными "плохими" долгами, из которых Япония не может выпутаться уже десятилетия. Ее промышленный комплекс стагнирует, несмотря на нулевую или отрицательную банковскую ставку процента, никакой значимой позитивной динамики инвестиций не наблюдается. Внутренний спрос значимо повысить не удается уже несколько лет, и поэтому зависимость Токио от благополучия на внешних рынках (самый крупный из которых – американский) крайне высока.

Но есть и причины военно-политического характера, по которым для Японии прочное партнерство с США сегодня практически безальтернативно. Эти причины связаны, в первую очередь, со стремительным ростом (военным, экономическим, политическим) китайского соседа, у которого к Токио слишком большой исторический счет, чтобы японское руководство воспринимало этот рост без стратегических опасений.

И по указанным причинам Япония не может, не подвергая себя очень серьезным рискам, предпринимать атаки на доллар. Поэтому вряд ли случайно то, что, начиная с премьерства Хасимото и неоднократно при премьерстве Ясиро Мори, японские лидеры подчеркивали, что они хотели бы возложить глобальную финансовую ответственность на МВФ. Тем самым давая недвусмысленный сигнал о том, что не хотят строить в Азии собственную валютную систему, собственный валютный союз под руководством иены.

Наконец, Китай. Китай сегодня объективно уже один из самых мощных мировых экономических игроков. Если считать реальные возможности Китая, финансовые и хозяйственные, то, по ряду авторитетных экспертных оценок и сопоставлений, валовый внутренний продукт Китая (ВВП) уже сегодня сравним с США.

Официальные цифры, которые называются в отчетах МВФ, таковы. США – это примерно 29% мирового ВВП, а Китай – примерно 3,5% от того же ВВП, то есть почти в 10 раз меньше. Однако в конце прошлого года был опубликован совместный доклад ЦРУ и других стратегических служб США, в котором называется другая цифра: ВВП Китая составляет 50-54% от ВВП США.

Но есть целый ряд независимых экономических исследований, которые утверждают, что, даже при подсчете ЦРУ (гораздо более объективном, чем подсчеты МВФ и Всемирного Банка), тем не менее не учитывается, во-первых, значительная часть теневого сектора Китая, который весьма велик. И, во-вторых, – подавляющая часть продукта индивидуальных и малых предприятий в провинциях, которые вообще никакой статистикой (ни китайской, ни какой-нибудь иной) не отражаются, поскольку эти предприятия даже не зарегистрированы.

При этом золотовалютные резервы (ЗВР) Китая, по данным ЦРУ, более чем вдвое превышают официальные и составляют около 400 млрд. долл. А если учитывать резервы "ближайших родственников" Китая, то есть Гонконга и Тайваня, то это еще примерно 200 млрд. долл. То есть всего – 600 млрд. долл. Столько ни у кого нет!

Китай в последнее время играет против США довольно решительно и смело, но ни в коей мере не в духе прямой конфронтации. В частности, Китай очень активен на рынках Латинской Америки (и это одна из самых болезненных точек Буша). Администрация Буша как бы уже обозначила в качестве одного из своих важнейших приоритетов экспансию американской экономики на "Южный конус", то есть в Латинскую Америку. Но при этом Панамский канал после того, как он вышел из-под юрисдикции США и перешел к Панаме, почти сразу же был передан в аренду гонконгской фирме. А фирма эта, как быстро выяснилось, контролируется очень известным китайским мультимиллиардером Ли Кашином, который достаточно тесно связан с правительством континентального Китая. И, таким образом, ключевая артерия по транзиту грузов из Атлантического в Тихий океан и обратно оказывается под контролем (по крайней мере, под косвенным контролем) Пекина.

Но, помимо этого, Китай всего лишь за один последний год нарастил объем своей торговли с Латинской Америкой более, чем в два раза: с 6 млрд. долл. до 13 млрд. долл. Наконец, именно в период наиболее скандальной фазы "обмена любезностями" между Пекином и Вашингтоном по поводу катастрофы самолета-разведчика, посадки этого самолета на китайском аэродроме и обследования китайцами всех его технологических секретов Цзян Цзэминь совершал затяжное турне по Латинской Америке.

Он совершал турне по восьми странам, включая те, которые традиционно считаются очень тесно связанными с Вашингтоном, и заключал там весьма крупные и серьезные экономические соглашения. Причем, что очень важно, последние из этих экономических соглашений касаются уже далеко не только традиционно конкурентоспособного китайского "ширпотреба", который давно присутствует и в Латинской Америке, и в Африке, и в Азии, и в Европе, и в самих США. Соглашения касались и продажи в Латинскую Америку вооружений, и отнюдь не примитивных стрелковых, а военных самолетов, тяжелой бронетехники, артиллерийской техники китайского производства. Несколько стран этой зоны заявили о готовности приобрести эту технику у Китая, по крайней мере, подписали меморандумы о таком согласии.

И, наконец, в ходе описываемого турне Цзян Цзэминь еще раз обсудил, уже в практической постановке, совместную космическую программу (!) с Бразилией. Китай уже вложил более 100 млн. долл. в эту программу и заявил о готовности вкладывать еще.

Потенциал возможностей у Китая как центра силы в конкуренции с США очень высок еще и потому, что у Китая уже объективно складывается почти что "собственная валютная зона" в странах Юго-Восточной Азии, где капитал этнических китайцев – хуасяо – прямо или косвенно доминирует в экономике. И это – не "мелочь", а такие весьма мощно и динамично развивающиеся страны, как Гонконг, Тайвань, Сингапур, Малайзия, Таиланд.

Причем здесь надо подчеркнуть еще одно очень важное обстоятельство. В самый острый момент последнего мирового экономического кризиса, когда Китаю было очень нелегко сдерживать напор на юань, когда у Китая рушились традиционные рынки не только в Юго-Восточной Азии, но и в других регионах мира (это был 1997-98-й год), Пекин не пошел на снижение курса юаня. Единственной валютой, которая не была девальвирована в кризисе, помимо гонконгского доллара (тоже спасенного Китаем, поскольку именно пекинские валютные вливания позволили Гонконгу устоять), стал юань. Для всего гигантского и по географическим масштабам, и по населению, и по экономическому потенциалу региона это стало достаточно четким и ясным знаком: юань – валюта, которой безусловно можно доверять.

Можно, конечно, считать это случайностью, признаком идеологического упрямства или каких-то сложных умыслов Пекина. Но наиболее очевидная интерпретация данного события следующая – Китай дает знак: "Мы готовы сделать юань центром нового валютного союза в Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке".

Однако, несмотря на описанную сумму обстоятельств, Китай, скорее всего, не намерен и не будет в ближайшие годы "по-крупному" играть против доллара и по своей инициативе входить в резкую конфронтацию с США.

Прежде всего, Китай замыслил и начал реализовать целый ряд крупнейших инфраструктурных и хозяйственных проектов: строительство системы гигантских электростанций, крупномасштабные ирригационные сооружения и системы, позволяющие резко поднять качество и объемы производимого продовольствия; наконец, проектируется или уже начато строительство ряда современных высокотехнологичных индустриальных комплексов. На всё это Китаю нужны очень большие инвестиции. И поступают сообщения, что он уже принципиально договорился об этих инвестициях с США.

Но, помимо этого, Китай, будучи экономическим гигантом даже по сравнению с США по ВВП, пока что в той же системе координат объективно является технологическим карликом. По общему уровню технологий он, конечно, глубочайшим образом отстает не только от США, но и от многих других стран мира (хотя есть некоторые сегменты, в которых китайские технологии на уровне мировых, но эти зоны крайне узкие, и их можно пересчитать по пальцам). Во всем остальном Китай крайне нуждается в сверхсовременных, то есть именно американских технологиях. И по этой причине он, опять-таки, играть против доллара и США всерьез не хочет и не может.

Следующий фактор возможного обрушения доллара из выделенной нами "субъектной" группы – игра против американской экономики, организованная транснациональными корпорациями и банками – ТНК и ТНБ (см. рис.8). Цели транснациональных корпораций и банков, о чем уже говорилось выше, – это перехват управления финансовыми потоками и мирохозяйственными процессами у национальных, то есть государственно-финансовых, структур.

Рис.8.

Пафос соответствующей концептуальной репрезентации – "Мы выше государств, мы – трансгосударство, мы – реальные хозяева денег и производственных активов, и мы лучше знаем, что нужно и как нужно делать в мировой экономике". Механизмы движения к указанным целям – это, с одной стороны, предъявление стратегической "хозяйственной недееспособности" американского государства (впрочем, также и других государств и вообще государств) на фоне кризиса и доказательство того, что целепроектная деятельность государства неудовлетворительна. То есть попытка ТНК и ТНБ выйти на доминирующие целепроектные позиции. И это, с другой стороны, прямое и косвенное "кризисное ограбление" держателей долларовой массы и фондовых активов во всем мире, с перетоком соответствующих ресурсов в руки ТНК и ТНБ.

Каким образом может произойти такое "кризисное ограбление"? Зададимся вопросом: куда капиталы (и резидентов, и нерезидентов) побегут из США в ситуации, когда произойдет крах и у них не будет отдушины в виде американского фондового рынка и американского доллара? Они сначала попытаются найти "убежище" в других странах, в их казначейских облигациях и других ценных госбумагах. Но при серьезном крахе в США эти бумаги также "посыплются" (это неизбежно, как мы показали выше, ввиду слишком тесной связи между всеми ключевыми сегментами современной "открытой" мирохозяйственной системы).

И тогда может оказаться, что наиболее надежными гаванями для капиталов станут ценные бумаги (акции и корпоративные облигации) крупнейших транснациональных корпораций и транснациональных банков. Которые (ТНК и ТНБ), еще раз подчеркнем, непрерывно растут, вспухают, друг друга поглощают…

Государственный контроль за монополизацией (олигополизацией) финансовой и производственной сферы, который был наиболее жестким в США, сейчас резко ослаблен или практически прекращен, за исключением тех немногочисленных вполне конкретных случаев, когда те или иные околовластные элитные группы очень хотят "наказать" конкретные корпорации. (В порядке примера укажем, что антимонопольная атака на "Майкрософт", столь резко начатая при Клинтоне и спускаемая на тормозах при Буше, была вызвана, по ряду экспертных оценок, прежде всего слишком высокой активностью контактов, включая финансовые контакты, между Биллом Гейтсом и руководством Республиканской партии США, а также болезненным для "традиционных" отраслей перераспределением инвестиций в пользу "новой экономики".)

В остальных случаях антимонопольная деятельность всерьез не ведется. Более того, именно в банковско-финансовой сфере США в 1999-м году был отменен закон Гласса-Стигала 1929 года, который запрещал совмещать страховую, банковскую и инвестиционную деятельность, то есть использовать деньги из страховых и пенсионных фондов в спекулятивных целях. Теперь этот запрет снят, хотя формально контроль государства за страховой и пенсионной системами сохраняется.

Но тем не менее и возможности слияний и поглощений банков, компаний и корпораций, и возможности игры с новыми очень крупными и ранее "неприкосновенными" деньгами резко повысились. И, видимо, у всех присутствующих "на слуху" непрерывно идущие слияния и поглощения (с очень мощным именно транснациональным акцентом) в финансах, в телекоммуникациях, в алюминиевой, сталелитейной, автомобильной промышленности. Процесс укрупнения транснациональных финансовых и производственных гигантов идет и нарастает.

Существует ли риск активной игры этих субъектов мировых рынков против доллара, на сброс доллара по всем перечисленным позициям? Конечно, исключать его нельзя. Но в то же время нынешние транснациональные корпорации и банки пока еще слишком тесно связаны почти неразрывной пуповиной с государствами и правительствами и еще слишком уязвимы в отношении встречных властных "контратак". Более того, ниже мы покажем, что для них еще вовсе не решен вопрос: ломать ли государство с его бюрократическими структурами управления как "помеху" или же "приспособить его к своему делу" в качестве полезного инструмента?

Однако ТНК и ТНБ, как представляется (и это главное), еще не готовы (по крайней мере, в основной своей массе) к тому, чтобы затевать серьезную игру в мировой экономический хаос. Они еще не договорились о том, куда выходить из такого хаоса, и еще не создали достаточных инструментов для действий в подобном хаосе. А то, что крах доллара обусловит мировой хаос, – это почти безусловно. Но об этом – также несколько ниже.

Следующий из обсуждаемых нами факторов – то, что выше было названо "элитной разборкой в США" (рис.9).

Нужно сразу оговорить, что, во-первых, формат этой "разборки" фактически выходит далеко за рамки собственно США: это мировые элитные проектные проблемы, и США являются их главным полем прежде всего потому, что на данном историческом этапе оказались мировым экономическим лидером и "местом сосредоточения" соответствующих миропроектных конфликтов. Во-вторых, еще раз подчеркнем, что обозначение главных сторон данной "разборки" как "демократов" во главе с Гором и "республиканцев" во главе с Бушем также очень условно. Это – грубое приближение, за которым происходит множество тонких процессов, расколов и конфликтов: корпоративных, экономических, политических, этнорелигиозных, параполитических и т.д. Соответственно, излагаемые нами далее модели и целепроектные ориентации выделенных групп – разумеется, не их опубликованные программные документы, а наши собственные, хотя и вполне обоснованные множеством косвенных данных, реконструкции.

Рис.9.

Если говорить об условных демократах, то провозглашенная и реализуемая (попытки реализовать ее, во всяком случае, были) цель – это монополярный мир, единая мир-экономика с глобальной ответственностью США. То есть единое мир-экономическое ядро находится в США, а весь остальной мир является концентрами полупериферии и периферии тех или иных уровней. И США в этой конструкции глобально отвечают за весь мир.

Для того, чтобы стать центром-ядром мировой экономики, в этой парадигме Америке нужно отказаться от собственной индустрии и ее преимуществ и перенести всю или почти всю такую индустрию в контролируемые периферийные зоны остального мира. А самим США нужно сконцентрироваться на так называемых метатехнологиях, суть которых состоит в технологиях создания технологий управления мировыми процессами, нужных как в США, так и в других регионах мира и призванных стать главным американским экспортным продуктом.

Один из ключевых механизмов подобного управления – это контроль за мировым информационным пространством и мировым массовым сознанием. Иными словами, элитное ядро США должно определять, чего будет хотеть мир сегодня, завтра и послезавтра, должно навязывать, диктовать остальному миру соответствующие потребности и показывать, как эти потребности возможно удовлетворить. Есть старая максима, которую приписывают Сен-Симону: "Цивилизация рождает потребности, в которых нет потребности". Так вот, в парадигме условных "демократов", видимо, содержится доведение данной максимы до ее стратегического, логического конца под контролем и управлением ключевого ядерного сегмента американской элиты.

Что для этого нужно? Разумеется, нужно вложить средства, интеллектуальные и иные ресурсы в индустрию создания метатехнологий. И для этого отвлечь финансовые потоки из других, в первую очередь традиционных, сегментов американского хозяйства.

Далее, нужно "срезать" в США старый индустриальный контур. И, естественно, при "срезании" старого индустриального контура переложить издержки этого процесса на саму индустрию, то есть на хозяев индустриальных активов, на население, которое при этом получит падение уровня жизни, и на Буша, который возглавляет в данный печальный период США и у которого должны возникнуть проблемы с избранием на очередной срок уже в 2004 году. И даже если не в 2004 году, то уж наверняка в 2008 году демократы должны вернуться к высшей власти в США, предоставив срок до указанного момента республиканцам, как "дьяволу для грязной работы", для "расчистки" старого индустриального контура. И объявив команду Буша виновниками всех (подчеркнем, очень высоких и болезненных) издержек американского общества и большой части американских элит на этой фазе.

При этом должна быть реализована еще одна цель: перевод хозяйства США в "зеленый" экологический режим "устойчивого развития" с перекладыванием издержек экологии на индустриальную периферию мир-экономики. То есть индустрия будет в полупериферии и периферии, и там же должны будут заботиться о снижении экологических издержек, тратить на это деньги и просить у США, ядра мир-экономики, кредиты на то, чтобы улучшать экологию, которую они непоправимо портят. А сами США должны подписать Киотский протокол по ограничению выбросов вредных газов в атмосферу, не должны иметь индустриального производства в широких масштабах и портить экологию также не должны.

Но при этом понятно, что поскольку значительная часть такой "грязной" индустрии, в том числе наиболее грязной – сырьевой и сырье-перерабатывающей индустрии, – это часть капиталов, более связанная с "командой Буша", то данная стратегия предусматривает еще и прямой удар по системе "карманов" (и не только предвыборных карманов) собственно бушевского клана.

Что такое в этом смысле "условные республиканцы" как целепроектный модус? Это квазимультиполярный мир и снятие с США глобальной ответственности за мир-экономику в целом (то есть ее частичный переток к конкурирующим квазиполюсам: к ЕС, Китаю, Японии, России). Далее – развертывание программ инвестиций в создание новых технологий постиндустриального контура США с технологическим отрывом от конкурентов. То есть здесь речь идет не о посттехнологическом, не о метатехнологическом, а именно о технологическом отрыве, мотором которого должен стать, как это не раз происходило ранее и в США, и в других странах, военно-промышленный комплекс.

Отсюда – акцент на программе НПРО, а также обсуждение ряда других крупных инновационных военных программ. Причем здесь нужно подчеркнуть, что речь идет не о том, что команда Буша очень хочет создать в небе над США противоракетный щит. Она в нем не очень нуждается, она не верит в возможность ядерной войны, она, более того, не слишком надеется на возможность действительно создать подобный "непробиваемый" щит. Просто потому, что сегодня провезти контрабандой ядерный боезаряд к объектам, критически важным для жизненного контура США, – это, наверное, гораздо проще, чем запустить по ним много-много ракет СС-18 – "Сатана" или "Новых Тополей".

В команде Буша этого не очень боятся. Но они очень хотят вложить большие деньги в технологический рывок под флагом создания системы НПРО. Точно так же, как система "Аполло" – программа США, в которую были вбуханы гигантские деньги, – в первом приближении не закончилась ничем, кроме, конечно, завоевания престижа. Ну, высадились на Луне, ну, походили по ней, – результата хозяйственного, результата политического в этом было не слишком много, что вызывало резкую критику со стороны "прагматичных" американцев. А вот многочисленные новые технологии, которые были разработаны в процессе работы по программе "Аполло", оказались фундаментом мощнейшего технологического рывка США и, как показано рядом детальных дальнейших исследований, окупились многократно как чисто экономически, так и в смысле американского политического, рыночного и военного доминирования в мире.

"Условный Буш" хочет сейчас примерно того же самого. И потому глобализация по Бушу (или по республиканцам) – это не глобализация по Клинтону – Гору. Буш хочет такой глобализации, в которой – по военно-технологическим и экономическим причинам – все другие, неамериканские, полюса силы как бы будут в наличии, но в то же время, в силу своей слабости и "квазиреальности", будут и не опасны для США, и глубоко зависимы от решений и действий Америки. Однако при этом сам факт наличия таких квазиполюсов позволит, во-первых, управлять мировыми процессами за счет создания и "разруливания" "межполюсных" конфликтов и, во-вторых, возлагать на эти квазиполюса ответственность и за наличие этих конфликтов, и за прочие "издержки и несовершенства" мировой системы, снимая эту ответственность с США.

А в том, что касается "ближнего плана" глобализации по Бушу, – это, в первую очередь, глобализация в рамках осовремененной "доктрины Монро" (Америка – для американцев), то есть индустриальное и финансовое освоение и прочная привязка к США "Южного конуса", Латинской Америки. И не случайно именно Буш буквально просто "пинками" форсировал сначала саммит министров торговли, а затем – саммит глав правительств государств Америки, всех, за исключением Кубы. С буквальным "продавливанием" задачи: как можно скорее создать панамериканскую зону свободной торговли, как можно скорее! Пока европейцы, китайцы, японцы, арабы и др. не слишком влезли туда своими сапогами и капиталами.

Причем только очень жесткое сопротивление Бразилии и, как ни странно, Аргентины и Мексики помешало Бушу решить эту задачу в рамках 2003 года. Бразилия, Мексика и Аргентина были решительно против и настояли на том, чтобы отодвинуть срок на 1 января 2005 года, причем Бразилия подчеркнула свою особую точку зрения в очень неприятной для США форме. Президент Бразилии Энрике Кордоза заявил: "Мы вступим в эту зону свободной торговли позже и только в том случае, если ее условия будут справедливыми". А руководство Чили сообщило о том, что оно в ближайшее время готово вступить в блок "Меркосур". То есть в чисто латиноамериканскую зону свободной торговли, в которой доминирующую роль играет Бразилия.

Одновременно произошел еще один, может быть, не столь значимый для данной темы, но тем не менее примечательный эпизод. В Аргентине недавно вернулся на пост министра финансов Доминго Кавальо. Тот самый Кавальо, автор знаменитого "валютного совета доллара" в Аргентине, который якобы спас страну от финансового краха, а затем в 1996-м году был со скандалом уволен за развал экономики и неспособность сократить бюджетные расходы. Так вот, первая крупная идея, которую объявил вернувшийся Кавальо, такова: превратить валютный совет Аргентины из нынешнего долларового – в совместный валютный совет доллара и евро.

Это была, с учетом очень плотной привязки Аргентины к доллару и американским финансам, весьма ощутимая пощечина элитам США. И вряд ли случайно именно после данного шага Кавальо Аргентина вновь начала рывками двигаться к экономическому кризису. И вряд ли случайно стартовыми обстоятельствами этих рывков стали заявления аналитиков крупнейших рейтинговых агентств США о том, что Аргентина на пороге дефолта по госдолгу…

Как представляется, одна из важных ближайших задач, поставленных перед собой командой Буша, – это снятие дестабилизирующей угрозы глобальных финансовых атак на США со стороны "квазиполюсов". Для этого нужно "сдувание" американского "финансового пузыря" и частичное надувание "пузырей" у квазиполюсов-конкурентов, то есть снятие столь острого и болезненного разрыва между реальными активами и фиктивной финансовой пирамидой. Бушу нужно аккуратно "сдуть" эту пирамиду в США и одновременно "надуть" подобные пирамиды в квазиполюсах – в Европе, в Китае, если удастся (хотя в Китае – вряд ли, там компартийная элита очень жестко контролирует финансовые процессы), в Японии, в других местах. Если удастся, то и в России было бы неплохо подобную пирамиду надуть, как к лету 1998 года (хотя мы надеемся, что, наученные прошлым горьким опытом, наши монетарные власти проявят в этом отношении необходимое благоразумие).

А далее, "сдув", хотя бы частично, до относительно безопасного уровня, пирамиду "виртуальных капиталов" в США и создав в квазиполюсах зоны уязвимости в виде их собственных финансовых "пузырей", можно управлять казиполюсами через американское финансовое участие в прямых и портфельных инвестициях, а также через управление политическими и внешними кризисами в квазиполюсах и между ними.

Образец – Югославия; везде найдется своя Югославия, которую можно поджечь. В России – это Чечня. У Китая это – Синцзян, Тибет, Пакистан, талибы. Можно еще попытаться более жестко развернуть Индию и Вьетнам против Китая. Везде можно придумать место и механизм, где можно управлять конфликтами. И именно администрация Буша, в очень высокой степени базирующаяся на старых кадрах национальных разведсообществ (еще времен Рейгана и Буша-старшего), лучше кого-либо освоила эти технологии управления конфликтами и в наибольшей мере умеет ими пользоваться.

Это ведь, по сути, как раз и есть практическая реализация (пусть и в провокационном режиме) знаменитой доктрины Хантингтона о "войне цивилизаций": трение "цивилизационных плит", конфликты между ними во всех сферах – от культурно-религиозной до политической, от экономической до военной. То есть "разруливание" мировой конфликтности после того, как она будет создана в нужном США формате. А далее задача в том, чтобы ее простраивать, подстраивать, трансформировать, регулировать по замыслам и в интересах американских элит.

Наконец, еще один фактор контроля за квазиполюсами в "парадигме Буша" – это контроль через новые супертехнологии – военные и "мирные", – которые должны быть разработаны в ближайшее время. Здесь, видимо, первый этап их разработки и уточнения целевых ориентиров и стратегии – 4-5 лет, а окончательная фаза, когда должна быть уже в главных чертах выстроена описанная структура "глобализации по-республикански", наступит где-то через 12-15 лет.

Кроме того, у команды Буша давно есть желание (чему есть ряд прямых свидетельств, и что постоянно сквозит в подтексте ряда программных вступлений ключевых фигур) снять с населения США чрезмерно накопленный при Клинтоне социальный, психологический и экономический "жир". Команда Буша считает громадные социальные программы гор-клинтоновского образца, во-первых, невыносимыми для бюджета и, во-вторых, психологически разрушительными для американской нации. В третьих, эта команда убеждена, что ситуация, при которой огромная часть населения США живет на достаточно щедрые государственные подачки, – это политико-экономический и социокультурный тупик, в условиях которого Америка просто не сможет устойчиво сохранять мировое лидерство. И потому данную ситуацию необходимо ликвидировать теми или иными способами.

Таким образом, подытоживая обсуждение ключевых обстоятельств "элитной разборки" в США, можно сказать, что "условный Гор", в принципе, готов по ряду причин играть на понижение доллара. Но он не может и не хочет создавать хаос, то есть обрушивать доллар. Ему в этом хаосе нечем управлять. Его метатехнологии, масс-медиа, информационные системы, при помощи которых он собирается контролировать сознание, в хаосе становятся пустышкой или, по крайней мере, резко ослабляют эффективность. Он может играть на умеренную девальвацию доллара против "условного Буша", перекладывая на этого Буша вину за ухудшение состояния экономики и благосостояния американских граждан. Но на крах доллара он играть не может: это его ограничение.

"Условный Буш", со своей стороны, может быть, и хотел бы обрушить финансовую и "метатехнологическую" базу Гора, в первую очередь, крупнейшие финансовые корпорации и телекоммуникационные компании (в этих сферах ресурсы "условного Гора" доминируют). Но при этом "Буш" понимает, что и "вытапливать жир" из американских граждан, и сносить ключевые финансово-ресурсные бастионы своего политического конкурента для него одновременно означает рубить сук, на котором он сидит и на котором он должен досидеть (а лучше – пересидеть) по крайней мере следующие президентские выборы. Он понимает, что и для него, и для его команды обрушение доллара есть политическая и экономическая катастрофа. Республиканская команда на это, естественно, также не пойдет.

3. А ЕСЛИ ВСЕ-ТАКИ ВДРУГ

Но что же произойдет, если всё-таки доллар тем или иным путем будет обрушен (рис.10)?

Рис.10.

Во-первых, произойдет катастрофический развал фондового рынка США. По экспертным оценкам, он может потерять более 10-15 трлн. долл. Напомним, что за первые три месяца падения фондового рынка США в текущем году он потерял чуть более 2 трлн. долл., и это, конечно, была гигантская потеря для значительной части держателей акций этого рынка.

Соответственно, если при крахе доллара потери будут выше обозначенного уровня, это означает банкротство огромного количества финансовых институтов и компаний, основные активы которых находятся в акциях. Это, в первую очередь, инвестиционные и пенсионные фонды, а также страховые компании. Очень сильно пострадают и банки, и группы по управлению активами: хотя акции в их инвестиционных портфелях, как правило, не преобладают, но тем не менее акционерный капитал, то есть участие в фондовом рынке, для них один из основных или основной инструмент управления собственной ликвидностью. Потеряв который, они тоже начнут рушиться.

Тотальное недоверие к доллару, далее, приведет к бегству от него инвесторов. Куда? Видимо, прежде всего в драгоценные металлы, в раритеты, в недвижимость, во фьючерсы на ликвидные товары, то есть в контракты на покупку этих товаров в будущем. Непосредственно в товарные запасы, в ценные и ликвидные промышленные активы.

Здесь мы хотели бы отметить, что парадоксальное поведение цен на золото – их низкий уровень в нынешней ситуации неустойчивости финансовых и фондовых рынков – объясняют довольно любопытно.

Существует мнение многих крупных экономистов (оно обсуждается довольно давно) о том, что единственным спасением мировой экономики от финансовой нестабильности и угроз катастрофы может быть ее возвращение к тем или иным формам драгметаллического валютного стандарта. Не обязательно конкретно золотого, но в широком смысле драгметаллического: золото, серебро, платина и платиноиды, не исключено также – некоторые драгоценные камни и редкие природные материалы, для которых можно более или менее объективно устанавливать стоимость. И считается, что именно рассчитанные на такую возможность целенаправленные действия определенных спекулятивных групп по управлению мировым рынком золота, то есть скупкам, продажам и концентрации активов в золоторудных месторождениях, в золотодобыче, как раз и держат золотой рынок на столь низком уровне.

Но бегство от доллара в описанную зону высоколиквидных товаров и активов при тотальном недоверии к доллару, конечно же, не поглотит той финансовой массы, которая стронется с места при долларовом крахе. И эта масса начнет искать другие точки приложения в мире, не находить удачных и выгодных, и обесцениваться, обесцениваться, обесцениваться…

Что это будет означать в США для его населения и для его хозяйственной системы? Конечно же, неизбежно – резкое снижение текущего потребления, снижение налоговых поступлений в бюджет, снижение социальных расходов, которые финансируются из бюджета, политическую дестабилизацию и снижение производства из-за ограничения конечного спроса. И одновременно обязательно обрушится емкость американского рынка (самого крупного рынка в мире) и резко сузится финансовая база для кредитования производства во всех сегментах экономики. Очень многими аналитиками считается, что в таком случае единственным выходом для правительства станет эмиссионное кредитование экономики, которое не может не разогнать инфляцию или даже гиперинфляцию в США.

Поскольку "схлопнется" самый емкий американский рынок, вслед за этим (вспомним огромное положительное сальдо торгового баланса целого ряда стран с Америкой) начнется кризис сбыта у крупных экспортеров: Японии, ЕС, Китая, Кореи, Тайваня. Это будет означать неизбежность восстановления протекционистских барьеров между национальными рынками, то есть, по сути, ликвидацию самой парадигмы свободной мировой торговли. Последует крах и развал – юридический или фактический – Всемирной торговой организации ВТО (в которую Россия сейчас так старается поскорее вступить) и локальных общих рынков, и начнется острая конкуренция мировых "горячих денег" за рынок инвестиций.

Где в такой ситуации окажутся надежные и безопасные зоны инвестирования? Обнаружится, что их нет или почти нет. И, естественно, начнутся сговоры и усиление транснациональных компаний и банков, которые, не будучи ответственными за бюджеты, за социальные расходы, за инфраструктуру, за политическую стабильность, в этой ситуации окажутся самыми "отвязанными", не ограниченными почти никакими рамками, – и, значит, как правило, самыми успешными игроками. Многие из них в подобной ситуации, конечно, также окажутся одной из "страдательных сторон". Но при этом будут тем более решительно и безоглядно искать возможности "поправить дела" и вернуть и нарастить капитал, тем самым провоцируя новые витки финансово-экономической дестабилизации.

Всё это вместе будет означать затяжной мировой экономический и политический кризис. И почти очевидно, что социальная и политическая дестабилизация – и в США, и в других регионах мира – окажется несовместима с политическим и экономическим либерализмом. Государствам неизбежно придется самым прямым и непосредственным образом вмешиваться в экономику, вводить все более жесткое регулирование – как минимум, так, как это делала кризисная администрация Рузвельта в наиболее острой фазе кризиса 30-х годов.

Причем уже звучат голоса – и в США, и в других местах, – которые подчеркивают, что времена и люди изменились очень сильно. Особенно сильно изменился этнокультурный состав наций в США и Европе (который стал очень пестрым), а также представление об индивидуальных свободах (которое очень резко расширилось). И далее говорится, что все это означает, что в будущем кризисе начала XXI века для обуздания хаоса к государственным мерам экономического регулирования неизбежно придется добавлять комплекс крайне жестких военно-полицейских мер.

В подобном ракурсе, кстати, сейчас очень серьезно рассматривают события энергетического кризиса в Калифорнии, приведшие к массовым протестам и волнениям. Впервые очень громко и публично признается, что важнейший инфраструктурный сегмент государственного масштаба, будучи дерегулирован и отдан на откуп частным корпорациям, оказался под управлением, которое преследует корпоративные цели и отрицает цели государственные, что в конечном итоге привело к инфраструктурному краху. В результате сейчас штат Калифорния срочно выпускает долговые обязательства на 10-12 млрд. долл., на которые собирается выкупить у банкротящихся частных компаний энергетические активы, включая электростанции и распределительную сеть. Для нас же этот живой пример может служить неким предостережением и поводом задуматься о том, к чему может привести развал РАО ЕЭС в России.

Еще раз подчеркнем: описанные экономические кризисные явления обязательно будут приводить к форсированному, широкомасштабному вмешательству государства в экономику и ужесточению внутригосударственных политических режимов. Но одновременно конкуренция между рынками, таможенные и тарифные барьеры, таможенные и тарифные войны, попытки сбыть и невозможность сбыть товары – все это обязательно приведет к мировой политической конфронтации. То есть политическое лицо мира при таком кризисе не может не измениться вместе с экономическим.

Что может означать крах доллара для России (см. рис.11)? Рассмотрим "про" и "контра". Первое, что бросается в глаза (и уже озвучивалось СМИ) из возможных позитивных последствий, – это удешевление внешнего долга и его обслуживания. Дешевый доллар – значит, нам меньше платить по внешним долгам, которые у нас, в основном, в долларах. И, соответственно, меньше тратить на обслуживание внешнего долга.

Рис.11.

Следующий возможный позитивный результат обрушения доллара, который сейчас активно обсуждается российскими аналитиками и в кулуарах, и в прессе, – повышение инвестиционной привлекательности России для "горячих" денег. Те деньги, которым некуда будет деваться, с американского рынка побегут. Куда они побегут? Они побегут по всему миру искать ликвидные активы, которые еще можно недорого купить, вложив в них обесценивающиеся доллары. Считается, что одной из главных зон, где такие ликвидные активы еще имеются в большом количестве, является Россия и что мы в результате краха доллара якобы получим у себя беспрецедентный инвестиционный бум. Хотя шансы на это, по нашему мнению, мизерны, и ниже мы покажем почему.

И, наконец, в контексте этой темы постоянно говорится о возможности выстраивания Россией более благоприятных балансовых зависимостей от мировых финансово-экономических центров. Зависимости эти признаются всеми, и вопрос в их оценке. Сейчас наша экономика действительно чрезмерно привязана к экономической и иной политике США как через влияние США на МВФ, ВТО, Всемирный Банк, так и через ситуацию с нашими государственными и корпоративными долгами. И было бы лучше, если бы существовал некий баланс зависимостей.

Все понимают, что до реальной независимости экономической политики России далеко. Но, если существующие зависимости будут переформатированы так, чтобы ни один из внешних экономических субъектов во влиянии на Россию не доминировал, на этом можно играть, можно торговаться по тем или иным вопросам с разными партнерами, заключать тактические союзы; конечно, при таком балансе зависимостей жить легче.

Перечисленное, на наш взгляд, в основном исчерпывает перечень крупных возможных позитивных последствий краха доллара для России и для нашей экономики.

Теперь – о вероятных негативных последствиях.

Неизбежно снизится стоимость наших золотовалютных резервов, т.к. по последним данным, которые приводились экспертами, у нас в долларах примерно 17-18 млрд ЗВР. Если даже доллар падает не в три раза, как предполагалось выше в связи с анализом его необеспеченности активами, а всего в два раза, то мы потеряем около 10млрд. долл: для нашего бюджета, для нашей экономики – гигантская потеря! Кроме того, поскольку значительная часть активов и резервов наших государственных и коммерческих банков также содержится или номинируется в долларах, наступит глубочайший кризис всей банковско-финансовой системы. То есть произойдет тяжелейшая хаотизация наших финансов, возможно, в гораздо худших вариантах, чем мы наблюдали после августа 1998-го года.

Конечно же, произойдет очень болезненный удар по долларовым накоплениям населения. Экспертами приводятся довольно разные цифры, но если говорить о наиболее вероятных, то у российского населения только "в чулках" – примерно 60 млрд. долл., и почти столько же – в банковских депозитах. Даже если речь идет о половине из них, это будет крайне болезненной потерей. Во всяком случае, в результате такой потери о социальной стабильности и устойчивой поддержке власти, о благостном, лучезарном, оптимистичном взгляде в будущее российского населения, особенно его наиболее социально активной части – высшего и, главное, якобы складывающегося "среднего" класса (у которых-то и есть в основном эти доллары) – говорить уже не придется.

Кроме того, наша экономика потеряет важнейшие мировые рынки сырья из-за их резкого схлопывания, то есть падения мирового спроса. А для нас эти рынки сырья жизненно важны. Здесь и сталь, и прокат, и алюминий, и древесина, и платина-палладий – катализаторы автомобильного выхлопа (автомобильный рынок тоже начнет схлопываться, а это основное потребление наших платины и палладия).

Но, главное, наверняка резко упадет рынок нефти, т.к. ОПЕК в ситуации с резким падением доллара просто не может не опустить цены. ОПЕК обязательно опустит цены, причем очень глубоко, можно полагать – примерно до 7-8долл. за баррель. Именно такими цифрами эксперты оценивают среднее "ценовое дно" рентабельности для большинства стран – членов ОПЕК. А при таких ценах подавляющая часть российской нефтедобычи, с учетом повышенных накладных расходов и очень дальней транспортировки, просто убыточна. Плюс – за рынком нефти с лагом в несколько месяцев обязательно повалится вниз экспортный рынок газа. Для России это – конец, крах той части нашей экспорториентированной экономики, которую называют "экономикой трубы".

Понятно, что такой масштаб потерь явно приведет к очень резкому схлопыванию российского бюджета (который от сырьевых долларов зависит в крайне высокой степени и, кроме того, потеряет большую часть налоговых поступлений в результате сжатия конечного спроса и у предприятий, и у населения). О всяких там "бюджетах развития", о государственных программах модернизационной структурной перестройки экономики придется надолго забыть.

Но в тактическом, кратко- и среднесрочном, аспекте, гораздо важнее то, что балансировочные возможности бюджета при таком развитии ситуации, естественно, исчезнут. Возможности выплат пенсий, стипендий, социальных льгот всех уровней, возможности поддержки медицинского обслуживания, здравоохранения, образования окажутся под огромным вопросом! И социальные последствия понятны, и социальный протест неизбежен.

Но в этом случае, опять-таки, окажется неизбежна и резкая делиберализация экономики и политики, включая попытки власти заставить "олигархов" и "региональных баронов" хотя бы отчасти платить за кризис, пополняя бюджет. А "олигархи" – их главная часть, связанная с "экономикой трубы", – сами будут в достаточно тяжелом экономическом положении из-за потери части внешних рынков, не говоря уж о том, что "делиться" вовсе не в их натуре. А "региональные бароны" сами окажутся перед лицом разъяренного населения, которому они не в состоянии обеспечить даже минимально необходимую "социалку". И власть получит в дополнение к острейшим экономическим проблемам социально-протестную волну снизу плюс олигархический и региональный протест сверху. Понятно, что это будет политический кризис такого масштаба, которого мы не видели за всю постсоветскую эпоху?!

Поэтому, когда нам говорят о том, что крах доллара есть благо для России, что в результате мы, наконец, накажем "американского супостата", к этому приходится относиться как к очень несерьезным и необдуманным эмоциональным оценкам, если не как к бреду! И то, что якобы, когда доллар рухнет, другие валюты при этом выдержат и укрепятся, и всё будет замечательно, и мы будем дружить не с американцами, а с Евросоюзом, в первую очередь, с немцами, при благостном, бескризисном, выгодном для России развитии мировой и отечественной экономики, мы полагаем тоже бред!

Представляется, что корни и того, и другого бреда – в непонимании важнейших обстоятельств уже произошедшей и завершающейся стадии экономической глобализации, становления практически единой мир-экономики, в которой слабая Россия, как одна из периферийных зон, должна и будет нести издержки любых мировых кризисных процессов, что называется, "по максимуму". Но об этом подробнее – ниже.

4. РЕАЛЬНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ И СЦЕНАРИИ

Теперь – о состоянии экономики США в нынешний момент и о том, насколько описанные выше алармистские сценарии возможны (см. рис.12).

В США – действительно низкая эффективность значительной части индустриального контура, то есть он, по большому счету, неконкурентоспособен даже со значительной частью европейского и, уж тем более, тихоокеанского – азиатского, латиноамериканского и т.д. – производства. США делают традиционные индустриальные товары в основном либо хуже, либо дороже, либо то и другое вместе. По многим причинам, включая то, что многие основные фонды не обновляли, а уровень зарплат один из наивысших в мире. Но, кроме того, инвестиционные деньги в течение многих лет "отсасывались" в новую экономику, а старая экономика задыхалась без инвестиций и кредитования. И технологическое обновление, и инновации, и просто амортизацию фондов – всё это нередко откладывали "на потом", "до лучших времен".

Рис.12.

Действительно происходит неуклонное падение прибылей, очень многие компании, несмотря на понимание того, что это очень портит рыночное реноме и капитализацию, вынуждены объявлять убытки. Американский обыватель, который более 50% своих сбережений традиционно держал в акциях, глядя на процессы на фондовых рынках, начинает чесать затылок и понимать, что его реальные накопления – нулевые или почти нулевые. То есть у него в кармане – ничего, а нужно платить за дом, за машину, за страховку, за образование детей.

В результате идет постепенное, но угрожающее снижение текущего потребления, прежде всего, дорогих инвестиционных товаров. Меньше продаются дома, автомашины, дорогая бытовая техника, инвестиционные товары основных фондов. Но раз снижается спрос, соответственно, возникают проблемы с производством и сбытом. Растут складские запасы непроданной продукции, причем существуют оценки, которые утверждают, что у целого ряда внешне благополучных американских компаний на деле благолепие последних квартальных отчетов зиждется на простой вещи: они "как бы втихаря" выкупили у самих себя и оставили на складе до лучших времен свою продукцию, потому что понимают: объяви они непроданную продукцию и убытки – фондовая стоимость их акций рухнет так резко, что они провалятся и обанкротятся.

Но падение производства и продаж и объявление убытков компаниями не может не приводить к сокращению занятости. Сейчас в США официально зафиксирован и объявлен трехлетний максимум безработицы. То есть с 1998-го года, с его самой кризисной фазы, такой безработицы не было – 4,4-4,5%. И уже очень много компаний и корпораций – причем крупнейших компаний и корпораций – регулярно объявляют о планах дальнейших сокращений персонала, где называются цифры в сотни, тысячи и даже десятки тысяч человек.

И этот факт, безработицу, в отличие от складских запасов, никуда уже не спрячешь. Как никуда не спрячешь и постоянный рост дефицита торгового баланса. В 1998 г. дефицит торгового баланса США был 270млрд.долл. В 2000г. он достиг 420млрд.долл. Этот огромный дефицит торгового баланса указывает на то, что американские товары даже на собственном рынке, а уж тем более на внешних рынках всё менее конкурентоспособны. Плюс к изложенному напомним, что оценки совокупного национального долга США – внешнего и внутреннего – сейчас составляют более 25 трлн. долл. (!!!).

Достаточно хорошо известно и постоянно обсуждается падение фондовых индексов. Главный фондовый индекс США – Доу-Джонс, так называемые "голубые фишки", – упал за год на 12-15%. А индекс, обобщающий котировки акций компаний сферы высоких технологий – НАСДАК – за год упал более, чем на 60%. При этом уже не фондовые аналитики и не малоизвестные эксперты, а такой ответственный человек, как глава Федерально-резервной системы США Алан Гринспен, заявляет: "Крахи надежд на информационную экономику".

Гринспен говорит буквально так: "Интернет – это технологии следующей волны". Заметим – следующей, а не сегодняшнего дня! И объективно происходит возвращение на высшие позиции в рейтингах, в том числе в знаменитом рейтинге журнала Форбс и других рейтингах, компаний сырьевых и машиностроительных отраслей, с неуклонным оттеснением назад большинства недавних лидеров – компаний из сферы телекоммуникаций и информационных технологий.

Для иллюстрации – динамика индекса НАСДАК (рис.13), который в марте прошлого года перевалил за 5000 и составлял примерно 5100, а в настоящее время колеблется в интервале 1700-2100. То есть налицо обвал чуть меньше, чем в три раза.

Рис.13.

И при этом, естественно, происходит коррекция отраслевой структуры фондового рынка (рис.14). Если верить американской прессе, то общего спада капитализации рынка еще нет, есть даже, на фоне повышательных и понижательных вариаций (впрочем, аналитиков крайне тревожит нарастание амплитуды этих вариаций), небольшой рост. Но при этом наблюдается падение капитализации сегмента информационных технологий, причем очень резкое, и заметное падение в технологиях телекоммуникаций, при повышении долей на рынке "старых" отраслей. Вот объективные процессы коррекции структуры рынка, которые подтверждают и фразу Гринспена, и многочисленные заявления о том, что информационная экономика, "новая экономика", по сути сейчас блистательно провалилась. Провалилась даже в той широко разрекламированной сфере Интернет-торговли, на которую так сильно рассчитывали в последние годы.

Рис.14.

Теперь, когда мы рассмотрели разного рода алармистские модели относительно американской экономики и доллара и проанализировали, что и как в них происходит, немножко о "тормозах" американского краха и о том, почему он, скорее всего, не состоится (рис.15).

Почему, на наш взгляд, он не состоится? Во-первых, у американского правительства, вернее, у Федеральной резервной системы (ФРС), основной монетарной власти США, существует достаточно мощный рычаг прямого влияния на рынок – учетные ставки по краткосрочным кредитам. Так вот, совсем недавно глава ФРС Гринспен объявил об очередном снижении учетной ставки. И она теперь оказалась даже ниже, чем у ЕЦБ (Европейского Центрального Банка): 4,5% – в США, 4,75% – в Европе (в Евросоюзе). И аналитики прогнозируют, что это снижение учетной ставки не последнее.

Рис.15.

Таким образом, оказывается, что "горячие" деньги выталкиваются из системы банковских и государственных кредитных инструментов, им там становится невыгодно (прибыль на акции, как правило, гораздо выше, а потому они уходят обратно на фондовый рынок). То есть "сдувание" спекулятивного пузыря фондового рынка, о котором мы говорили, происходит в плавном, а не в катастрофическом, прокалывающем, схлопывающем режиме.

Казалось бы, деньги из США в ситуации, когда там учетная ставка низкая, должны уходить в другие места – в ту же Европу, например. Но у американцев есть еще и такой инструмент, который можно назвать наращиванием рисковости альтернативных рынков. Американский фондовый и финансовый рынок плох? Да, конечно же, плох. Но что значит плох? Он ведь может быть плох только в сравнении. Однако тогда который рынок хорош? Европейский? А если там начнется очередная война… Рынок нефтяной собственности новых месторождений в Персидском Заливе? Там ведь Израиль горит, и сейчас, не дай Бог, рванет!.. Рынок Японии? А там – стагнация. Премьер-министров меняют, как перчатки, и каждый новый премьер сообщает, что в обозримой перспективе улучшений не предвидится.

То есть альтернативные американским финансовые рынки являются высокорисковыми. Причем у американцев, у правительства и корпораций США есть масса возможностей продемонстрировать их актуальную, всё более высокую рисковость. И они это будут постоянно демонстрировать, по мере нужды, если окажется, что американский фондовый "пузырь" схлопывается, а не сдувается мягко и постепенно.

Однако у США – именно и только у США – есть и другой инструмент воздействий на финансовые и фондовые рынки, о котором мы упоминали в связи с идеей метатехнологий у команды "условного Гора". Это – работа с массовым сознанием, в том числе с массовым сознанием инвесторов. Наиболее квалифицированная и пользующаяся массовым спросом и доверием экономическая аналитика – в США, включая рейтинговые агентства, консультативные фирмы и службы, Интернет-порталы и т.д. И через них инвесторам дают понять, куда сейчас следует двигать свои деньги для того, чтобы их сохранить и приумножить.

Сейчас через все эти американские "метатехнологические" инструменты инвесторам можно дать понять, что времена максимальных прибылей, по крайней мере пока, кончились. И поэтому нужно от "стратегии максимальных прибылей" переходить к "стратегии минимальных потерь". А минимальные потери – при вложении в казначейские обязательства США. Это надежно. Прибыльности – никакой. В принципе, вероятна даже убыточность с учетом тренда курсовой стоимости доллара. Но зато деньги в основном сохранятся! А в другом месте они могут просто-напросто совсем исчезнуть, "сгореть"!

Существует и еще один "тормоз" краха доллара – это ограниченные возможности вернуть "горячие доллары" в США. На спекулятивном рынке эти доллары либо не сделают погоды, либо обесценятся в очередном сконструированном кризисе. Понятно, что кризисы эти конструирует не Европа, не Япония, не Россия, а экономическая элита США и ФРС. Этот инструментарий кризисности – у них в руках. Сжечь эти "горячие доллары" там, в США, очень просто и легко, а вот получить что-нибудь ценное взамен – шансов не слишком много. И у инвесторов-нерезидентов печальный опыт подобных игр на рынке доллара имеется.

Инвестировать же в США, то есть получить за свои доллары реальные активы, тоже очень проблематично, потому что американское законодательство на этот счет достаточно жесткое. Оно пускает инвесторов, во-первых, в не контрольные и даже не блокирующие пакеты акций, а во-вторых, далеко не во все отрасли. В частности, в чувствительные отрасли, вроде военных, супервысокотехнологичных, и в сегменты жизнеобеспечения США нерезидентам вход практически, на уровне реального контроля за стратегией и прибылями, заказан.

Пока что мы говорили, так сказать, о верхнем слое "тормозов", предотвращающих крах доллара. Но есть еще и "мотивационные" тормоза вне США. Это – незаинтересованность основных альтернативных "центров силы" в обвале США. Поскольку в этом случае слишком вероятен мировой обвал! А это страшно для ЕС, плохо для Японии, плохо для Китая. Это плохо для всех… Поэтому США, как ядро нынешней глобальной мир-экономики, находятся в очень выгодной роли лидера, которого нужно спасать всем вместе во имя самосохранения.

Для того, чтобы развиваться и двигаться вперед европейской экономике, нельзя допустить, чтобы рухнула экономика США. Для того, чтобы Китай наращивал экспорт и имел сегодняшние 70млрд.долл. положительного сальдо торгового баланса с США или даже больше, нужно, чтобы в США был рынок для китайских товаров, а оттуда шли инвестиции и технологии. То же самое понимает и Япония. И другие, в том числе исламские, центры финансовой силы (такие тоже есть, хотя они гораздо скромнее по масштабам) это понимают отчетливо. В результате никто из реальных крупных субъектов мировых финансовых игр объективно в нынешней ситуации не заинтересован в том, чтобы доллар рухнул и чтобы в США был крах. Но об этом подробнее – также несколько позже.

Ну и, кроме того, еще один важнейший фактор: незаинтересованность ключевых элитных групп в США (при любой конфронтации и тех обстоятельствах, которые мы обсуждали в контексте "элитной разборки в США") в глубоком кризисе в стране. Здесь есть, разумеется, большая доля того, что называется американским патриотизмом. Но есть и другое. Дело в том, что в США, при всей их публичной ненависти и негативизму в отношении так называемого "корпоративного государства", уже давно создан совершенно особый, уникальный и очень эффективный тип корпоративного государства. Именно корпоративного государства!

Только там существует абсолютно неразрывное сращивание корпораций с властью при непрерывном, кадровом в первую очередь, обмене между властью и корпорациями. Например, чиновник Госдепартамента Пол О’Нил – один из членов Совета директоров американского мозгового центра "Херитидж фондейшен", глава крупнейшей американской алюминиевой корпорации (вообще, крупнейшей мировой горнодобывающей корпорации) "АЛКОА" – сейчас министр финансов США. Например, бывший "нефтяник" Дик Чейни становится крупнейшим чиновник госадминистрации США, затем возвращается в свою нефтяную отрасль, в компанию "Халлибертон", а оттуда вновь приходит в госадминистрацию, на пост вице-президента США.

Этот тип движения и ротации кадров делает связь между государственной и корпоративной элитой США совершенно неразрывной. Но плюс к этому существует и еще один слой такой "корпоративности" – это, описано, в частности, в недавно вышедшей брошюре "Крах доллара" (Рук. проекта А.А.Нагорный. М., 2000., С. 64-67). У корпоративной элиты США и у государственно-бюрократической элиты США в действительности почти единое аналитическое обеспечение, то есть совместная стратегическая аналитика. Есть, разумеется, в госучреждениях разного рода аналитические отделы и группы, но "делают погоду" не они.

Аналитические центры США, фактически, в подавляющем большинстве работают и на корпорации, и на государство, точнее, отчасти – на корпорации, отчасти – на государство. Под конкретные проекты лучшие эксперты делегируются, скажем так, корпорациями в государственные органы. Более того, под конкретные проекты отбираются и собираются группы, которые в государственной бюрократической машине, в ее функциональном сегменте, решают конкретную задачу, а затем возвращаются обратно в корпорации.

Аналитика в США – это очень практичная аналитика, это аналитика "под ключ". Она предусматривает стратегическую концепцию, план работы, участие в реализации этого плана, непосредственный контроль за его исполнением и – ответственность за результат. И такая аналитика, будучи "совместной собственностью" государства и корпораций, ответственна за этот результат и перед теми, и перед другими.

А потому корпоративная элита США, несмотря на очень острую систему противоречий между различными ее сегментами, принципиально не способна ввязаться в такую войну, какую мы в последние годы наблюдали в России между нашими олигархами. Такое в США невозможно, и дело совсем не в "политкорректности" и "традициях демократии". Дело в том, что создан специфический тип корпоративного государства, где элиты, в том числе враждующие сегменты элиты, тем не менее прочно переплетены между собой и с властью через государство, через его управляющие функциональные сегменты, и ограничены в конфронтационных действиях таким переплетением.

Так что же всё-таки может быть с долларом? Крах его принципиально возможен, но крайне маловероятен. Для этого по доллару должен быть нанесен направленный массированный удар "весом" во многие сотни миллиардов долларов.

Удар такой мощи принципиально может нанести, например, уже названная выше группа "Мицуи". В порядке бреда: совет директоров "Мицуи" принимает решение угробить американскую экономику, подбирает союзников и начинает мощнейшую финансовую диверсию против доллара, наносит удар… Во-первых, нужно отметить, что даже такой удар вряд ли приведет к краху доллара (привлеченные для подобной атаки активы несопоставимо ниже, чем общий объем мирового долларизованного финансового "якоря"), хотя глубокий кризис создать может. Во-вторых, и это главное, возможна ли такая атака, с учетом глубокой зависимости Японии от американского рынка, с учетом того, что у "Мицуи" имеются собственные и очень крупные инвестиции в США, и того, что в совете директоров "Мицуи" представлены в том числе и американские интересы? Наверное, возможна, но лишь как форма коллективного харакири…

Но если это невозможно, то что возможно и что вероятно? Возможна и вероятна рецессия, причем рецессия довольно глубокая. То есть возможен экономический кризис, более опасный, чем те, которые США проходили в начале 60-х годов, начале 70-х годов, начале 80-х годов, и имеющий более болезненные последствия для мировой экономики. С безработицей, с инфляцией, со снижением курса доллара, с соответствующей проекцией этого снижения на всю мировую валютную, финансовую, хозяйственную, промышленную, инновационную, инфраструктурную и прочие системы.

В ходе этого кризиса будет продолжаться борьба между теми моделями глобализации по "условному Гору" и "условному Бушу", которые мы обсуждали выше: кризисная дестабилизация мира не может не подхлестнуть эту борьбу. Но она в кризисе не станет "войной на уничтожение", "войной до победного конца": будут попытки как-то договориться и совместить в тактическом и стратегическом плане эти модели. Почему мы в этом уверены – покажем ниже.

При этом нельзя исключить постепенного (или ступенчатого) падения курса доллара в ходе такого кризиса процентов на 25-30 или даже более; доллар, скорее всего, будет постепенно и целенаправленно девальвировать сама политическая и монетарная власть США. При удачном стечении обстоятельств, если не будет резких сознательных, провокационных ударов со стороны США по Европе, евро упадет несколько меньше, процентов на 15-20. Но если США начнут в это время воевать против евро (а они, скорее всего, воевать начнут, и прежде всего наращиванием рисковости европейских рынков через политическую и военную дестабилизацию Балкан), то евро может упасть и глубже, чем доллар. А возможности для этого есть: если будет мало Македонии, то нет ничего невозможного в том, чтобы запустить этнонациональный конфликт, например, в Болгарии (где много македонцев, а также вовсе не безоблачны отношения между болгарами и турками), или на Кипре, или обострить отношения между Грецией и Турцией…

В связи с пониманием возможности таких сценариев многие российские эксперты говорят, что хорошо бы России максимально "отвязаться" от главных мировых валют и договориться с ключевыми внешнеторговыми партнерами (страны ЕС, США, Индия, Китай, Япония, Иран и т.д.) о том, чтобы вести внешнеторговые расчеты в рублях. То есть добиться для рубля статуса одной из мировых резервных валют. Это, конечно, хорошо бы, только в обозримой перспективе вряд ли реально. Такой статус не дают и о нем не договариваются. Такой статус "берут" тем, что "вес" соответствующей национальной экономики оказывается решающим образом важен для всей глобальной мир-экономики, а позиции соответствующих национальных элит – жизненно значимы для элит мир-экономического ядра. И пока этого нет, рассчитывать на мировую или даже "евразийскую" резервную роль рубля не приходится.

5. ГЛАВНЫЕ ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ

А теперь мы хотели бы обсудить ряд вопросов, которые ранее затрагивали лишь пунктирно. Вопросов, которые по своему содержанию гораздо шире, чем спасение или крах доллара, но которые к устойчивости доллара имеют самое непосредственное отношение. Вопросов, на которые у нас ясных ответов нет и которые обнажают некоторые важные пробелы в нашем осознании ситуации и проблем, стоящих не только перед нашей элитой, но и перед всем обществом. Основные вопросы и проблемы, о которых пойдет речь, показаны на рис.16. И мы их сейчас последовательно обсудим.

Первая из этих проблем, которую, как нам кажется, обнажают все дискуссии о долларе, – некий дефицит правил понимания, дефицит языка, дефицит знаний, на которых базируются эти обсуждения. Это прежде всего теоретический пробел. Что такое сегодняшний мир, в котором мы живем? Это что (воспользуемся для начала марксистско-ленинской терминологией и позицией, хотя, конечно, можно говорить не только на этом языке): империализм как высшая стадия развития капитализма? Данный вопрос совсем не праздный и не умозрительный. Не умозрительный потому, что от ответа на него в решающей степени зависит, состоится ли крах доллара.

Рис.16.

Допустим, нам отвечают – нет, империализм не есть высшая стадия развития капитализма, и сегодняшний мир не укладывается в такую теоретическую схему. Тогда возникает следующий вопрос: что, мы уже живем в мире, устроенном не по Ленину, а по Каутскому, который писал об ультраимпериализме и о транснациональном империалистическом государстве (ТИГ), и мы уже в реальности имеем "мировое правительство", которое кристаллизуется у нас на глазах? Или же происходит нечто третье, что мы не можем точно и до конца теоретически, даже на уровне базовой модели, описать – развивается и захватывает мировые плацдармы неоимпериализм, постимпериализм, параимпериализм, еще что-то совершенно иное?

Какова в реальности картина мира, в пределах которой можно ответственно заявить, что на деле происходит: заваливаются США или не заваливаются, назревает тотальный мировой кризис или же нет? Нельзя на эти вопросы ответить, нельзя дать стратегический прогноз, если нет концептуальной модели. Нужна теория. Постмарксистская, парамарксисткая, антимарксистская, ультранеолиберальная – любая. Но ее же у нас вообще нет! Если раньше политик, экономист, социолог, разрабатывая стоящий перед нами вопрос, мог, пусть грубо и условно, обозначать некую теоретическую парадигму, в рамках которой он думает, то сейчас вообще нет такой парадигмы, в пределах которой работает мысль и строится стратегическое прогнозирование. О каком прогнозе тогда может идти речь? Это получается почти в чистом виде "Ёжик в тумане"…

Вторая проблема, непосредственно связанная с тем, что мы здесь сегодня обсуждаем, – это острейший дефицит стратегической аналитики. Система мировых финансов и мировой собственности, при любых заявлениях о транспарентности и неуклонном движении к ней, фундаментально непрозрачна. Кто-нибудь в России может достоверно сказать, что собой представляют ключевые субъекты финансовых и фондовых рынков? Например, кто реальные хозяева рокфеллеровского нефтяного конгломерата, или группы "Де Бирс", или "Группы Альянс" в Германии? Кто-нибудь знает точно, как в этих корпорациях, концернах и вокруг них выстроена система собственности и трастовых договоров?

И если кому-то кажется, что это в США, Великобритании, Германии так мутно и неясно, а в других странах и регионах мира иначе, он ошибается. Как неверно и то, что внутри страны, в рамках национальных экономик, подобные данные не афишируются, а, мол, между странами все ясно: вот эта корпорация – британская, эта – итальянская, а эта – японская, немецкая, французская и т.д.

Здесь – все так же мутно и непрозрачно! Кто реальные хозяева "Би-Пи-Амоко" или банка "Си Эс Фест Бостон"? Как далеко зашла, со времен довоенного "Банка фон Шредера", конвергенция элит и капиталов США и Германии? Каковы были реальные принципы такой конвергенции до Второй мировой войны и после нее? Кто, куда, как, на какие роли вошел, с какими капиталами, на каких условиях? Почему в нынешней фазе стремительного транснационального укрупнения, слияний и поглощений гигантских компаний и банков, одни сделки проходят, что называется, "без сучка и задоринки", а другие оказываются совершенно невозможны?

И если мы все это совершенно не понимаем, если у нас нет достоверных оснований для того, чтобы даже приступить к содержательному обсуждению поставленных вопросов – о чем мы говорим? О каком долларе, евро, марке, иене, франке идет речь, если корпоративные капиталы в соответствующих странах давно превышают государственные финансы и мы не знаем, чьими в действительности инструментами игры на мировых рынках являются перечисленные валюты? Когда нам, например, сообщают, что у американской группы "Голден энд Сакс" гораздо больше экономических интересов в Европе, чем в США, это что значит с точки зрения игры-войны между долларом и евро?

Непонимание всего этого, отсутствие достоверной фактологической базы для стратегической аналитики – второй, после теоретического, важнейший дефицит в нашей способности верно оценивать и прогнозировать ситуацию с долларом, и не только ее.

И в связи с этими дефицитами встает следующая проблема: мы все время строим обсуждение вокруг вопроса, произойдет или не произойдет что-то с США, у которых есть своя валюта – доллар. А что такое сегодня США? США – это государство, очерченное определенными границами? Это реальный плацдарм мирового империализма или неоимпериализма? Это база "мирового правительства"?

Тогда кто хочет подрывать позиции США? "Мировое контрправительство"? Кто, с кем, во что играет в этой мировой (ведь совершенно ясно, что мировой) игре? В чем заключается реальная расстановка действительных игроков, где их зоны конфронтации, союзов, поляризации?

И в связи с этим что такое тогда на самом деле есть доллар? Это расчетная единица США? Это мировая финансовая единица "Клуба неких хозяев мира"? Кто ее хочет и может пытаться обрушить, почему и зачем? Или в "пул доллара" вошли еще не все хозяева мира и "невошедшие" через крах доллара собираются менять формат "Клуба хозяев мира"? Кому это нужно? Ведь если они уже все вместе и о главных принципиальных вопросах уже договорились, если доллар – их совместное достояние и совместный инструмент, то кто его будет взрывать?

А если его не будут взрывать, а кризисные явления на мировых финансовых и фондовых рынках нарастают, то как эти самые "хозяева мира" собираются выходить из положения? Как, какими механизмами, на кого собираются перекладывать издержки (ведь понятно, что гигантские издержки) "разруливания" этой кризисности? Мы не можем внятно ответить ни на один из этих фундаментальных вопросов вне решения теоретической проблемы и проблемы стратегической аналитики. Но по этой же причине в понимании процессов, происходящих вокруг доллара и США, большинством российских (и не только российских) аналитиков не может не обнаружиться некий парадигмальный, скажем так, глобалистический, пробел.

Что касается нашей собственной позиции, то мы полагаем, что нет и не будет сейчас в настоящей, самой крупной мировой элите, в элите экономических "хозяев мира", никакой серьезной "войны против доллара и против США". Будет совсем не это, будет, напротив, "война за доллар и за США". И это совершенно иной, принципиально иной процесс!

Мы считаем, что все, кто сейчас играет в эту игру по-крупному, по-настоящему, рассуждают так: "Это наш общий доллар, это важнейший инструмент господства над миром, это один из главных рычагов на пульте мирового (причем отнюдь не только финансового или, шире, хозяйственного) управления. Нам не нужно ни взрывать этот пульт управления, ни даже ломать этот очень важный и полезный рычаг. Нам нужно другое: получить возможность войти в комнату, где находится этот пульт, и повернуть рычаг в свою сторону. То есть изменить в свою пользу весовые коэффициенты в мировой управляющей элите и иметь соответствующую долю геополитической, геоэкономической и иной прибыли от очень доходного совместного предприятия под названием "господство над миром". Нам нужно придвинуться как можно ближе к центру формирующейся глобальной мир-экономики и как можно плотнее войти в ее ядро, чтобы получать самую важную и самую крупную ренту с мир-экономической периферии".

И именно о параметрах, характере, условиях инфильтрации тех или иных мировых элитных групп в это мир-экономическое и политическое (то есть целепроектное) ядро и идет речь прежде всего во всех случаях, когда мир наблюдает те или иные конфликты и кризисы. Началось это, видимо, очень давно: некоторые крупные экономические эксперты считают, что по крайней мере с эпохи европейского Возрождения. Но уже в XVIII веке это происходило очень явно, а недавно завершившийся ХХ век этими процессами был буквально пронизан.

Что такое союз англосаксонских (британских и американских) политических и экономических элит до Первой мировой войны и в ее ходе и какова в этом союзе роль, например, таких крупнейших корпораций, как оружейный концерн "Виккерс", группа Рокфеллера, группа Ротшильдов или "Бритиш Петролеум"? Что такое взаимная инфильтрация американских, британских и германских капиталов в период между войнами, которая очень интенсивно шла, в том числе после прихода к власти в Германии Гитлера, и стала, в очень большой степени, финансово-хозяйственной базой подготовки "Третьего рейха" к войне?

На каких основаниях и по каким каналам шла миграция элиты этого самого "Третьего рейха" в высшие эшелоны американского истеблишмента после Второй мировой войны? А ведь о том, что такая миграция была и что она в огромной степени определялась традиционными американо-германскими элитными финансовыми и политическими связями довоенной эпохи, в тех же США опубликованы многие десятки, если не сотни, книг и расследований.

Но связи Европа – США – это только один, хотя и очень важный, аспект обсуждаемого нами сюжета. А после Второй мировой войны крайне существенным процессом такой инфильтрации стал исламский, или исламо-арабский, процесс. Если кто-то в этом слишком сомневается, уместно задать вопрос: что такое представляет собой компания "Бэктел", с которой оказалось довольно прочно связана значительная часть ключевых фигур из нового руководства США? Чья это в действительности компания, что в ней происходит с капиталами, трастовыми договорами, с реальной собственностью, высшими менеджерами? Ведь если мы сумеем точно ответить на эти вопросы, нам, не исключено, придется существенно пересматривать, например, нынешнюю роль правящей династии Саудовской Аравии в отношении группы "реальных хозяев мира" и ядра формирующейся глобальной мир-экономики…

Следующий вопрос – о стратегии будущего властвования этих самых "хозяев мира", о том, как они понимают свои цели и в чем могут состоять их "проекты XXI века". В чем состоят тенденции в развитии производительных сил и что представляют собой эти самые новые производительные силы?

Содержание эпохи в чем: в борьбе некоей новой волны технологий и их контролеров со старыми технологиями и их хозяевами? Например, оно в том, что "информационные менеджеры" хотели бы срезать и заменить собой существующую олигархию? И первый из них, кто попытался это сделать и отчетливо это показал, был Роберт Гейтс с его "Майкрософт", и за это он чуть не поплатился и довольно болезненно? Тогда реальное, как говорили классики, "формационное", содержание идущего процесса – это борьба старой олигархии, которая не хочет выдвижения мира на рубежи новой укладной системы за счет предоставления места у мирового терминала управления новым группам, с какими-нибудь информационными менеджерами, которые хотят прорваться к этому терминалу и вывести мир к новым укладам, новым этапам развития производительных сил.

Но тогда это означает, что возникает проблема фундаментального конфликта сил и интересов и одновременно вспухает "нарыв" противоречий между новыми технологиями, уже способными заявить о себе и дать принципиально новый мировой производительный результат, и инерционной системой старых технологий и связанными с этими старыми технологиями капиталами, инфраструктурами, основными фондами, типами мышления, наконец. А тогда нам необходимо понять, в чем состоят главные противоречия, какие из них "диалектические", а какие "антагонистические" и где, скорее всего, проявится наиболее остро и болезненно, где и как может прорваться этот "нарыв".

И теперь еще один вопрос, непосредственно связанный с предыдущим: а что, по большому счету, происходит с современной наукой? Мы здесь рассматриваем возможность краха доллара, анализируем шансы на "финансовую революцию" и обсуждаем, как реализовать в виде товаров для мирового рынка высокотехнологичные наработки советской эпохи. А что обсуждают в кругу тех самых "хозяев мира", о которых мы сегодня говорим? Ведь, похоже, там рассматривается уже совершенно другая генерация проблем! Первая проблема на повестке дня: человеческое бессмертие. Там ждут не "финансовой революции", а революций биогенетической, евгенической, еще 4-5 подобных революций, которые медленно подтягиваются к этапу практической технологической реализации и которые должны начать создавать другое человечество – постчеловечество.

Что это будет с философской, антропологической, социальной, политической, этической точки зрения? Человечество может рухнуть под напором этих революций, если оно не сумеет отреагировать на них ни глубоким переосмыслением системы ценностей, ни соответствующей перестройкой ключевых социальных институтов. Но ведь это все уже, что называется, на подходе!

Еще одной фундаментальной революции ожидают от новых наработок по структуре человеческого мышления, по созданию новых механизмов мобилизации скрытых резервов человеческого мозга. Этим сейчас крайне активно занимаются во всем мире, и идет почти что гонка соперничества – кто первым и лучше всех поймает нерв проблемы и получит результат: Европа, Америка, Китай, Индия, Япония?

Куда сейчас реально, как в место наибольшей привлекательности, стекается основная энергия этих поисков? Прежде всего в Калифорнию, вообще на юго-запад США. Кто мобилизует наибольшие инвестиции на решение этих проблем, кто является лидером в этих поисках и делает все, чтобы не упустить лидерство? Опять-таки США. Мы у нас в России понимаем, что это – важнейшая сфера для осознанного выбора стратегии действий в будущем мире XXI века и что она самым прямым, фундаментальным образом связана с тем, какое место возможно получить нашей стране в этом будущем мире?

6. ДОЛЛАР И РОССИЯ: МЕЧТАНИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

Очень серьезная группа проблем, которая остро стоит перед нами в связи с описанными дефицитами в теоретической и аналитико-стратегической сфере, – это весьма поверхностное, без глубокого анализа вероятных сценариев, отношение к возможным последствиям обрушения доллара для нашей страны. Выше мы уже говорили о ближайшей, очевидной группе таких последствий. Сейчас мы вернемся к менее очевидным, но не менее важным последствиям такого рода (рис.17) и попытаемся описать причины того, почему эти последствия постоянно оказываются вне зоны внимания российской экономической элиты.

Первая из таких причин – постоянное воспроизводство в нашей нынешней российской действительности советской инерции мышления. У нас слишком многие до сих пор фантомно мыслят ситуацией, при которой Россия – это не формальный правопреемник СССР в немногочисленных международных организациях вроде ООН, а якобы самый что ни на есть настоящий СССР, со всеми его потенциалами.

Между тем крах доллара в ушедшем в прошлое биполярном мире, где второй стороной, альтернативным полюсом, являлся СССР, – это был, согласно классикам, путь к мировой революции или к мировой войне. Тот СССР был способен в случае краха доллара и катастрофического ослабления США (то есть в случае, если прочность экономической и политической системы "империалистов" резко снизилась) нести туда "пожар мировой революции". На что эти самые империалисты могли ответить только ядерной войной (которую, как известно уже с 70-х годов, начинать нельзя, потому что это будет означать полное уничтожение всего мира). И тогда было понятно, зачем России крах доллара и ослабление США: речь шла о мировой революции и перехвате СССР мирового господства.

Рис.17.

А что такое для России (уже не для СССР) крах доллара и ослабление США сейчас, сегодня? Допустим, "из цепких рук американского империализма" мировое господство уплывает. Оно уплывает – куда? Ведь не в пустоту же! К нам оно может сейчас уплыть? Ясно, что нет.

Тогда давайте перебирать основные центры геоэкономической и политической мощи на нашей планете и искать такой, чтобы нам, России, было полезно и выгодно перетекание мирового господства в этот центр.

Допустим, Китай. Рассуждаем: у нас за Уралом осталось меньше, чем 32 млн. человек населения, на гигантскую почти пустую территорию. А у Китая земли не хватает, а населения только в Северных провинциях – больше, чем во всей России. И ВВП у Китая, о чем мы уже сегодня говорили, во много раз больше, чем у России. И идеология интернационализма в Китае никогда в чести не была, а сейчас – тем более не будет приниматься во внимание. И армия у Китая уже давно – не чета нашей и по размерам, и даже во многих отношениях по вооружениям. О том, как Китай со слабыми соседями разговаривает, можно у наших казахстанских коллег поинтересоваться, которые уже свою святыню – район Хан-Тенгри – за китайскую границу были вынуждены "отпустить" и уже второй год пытаются Пекину объяснить, что его проекты по отбору воды из Черного Иртыша приведут к катастрофе на Северо-Востоке Казахстана. Так нам что, выгодно, чтобы мировое господство перетекло в Китай?

Далее – Европа. Это наш непосредственный сосед, и в России уже давно сложилось мощное лобби, которое говорит, что нужно перехватывать мировое господство у США вместе с Европой. Но сама Европа-то что отвечает? Она отвечает, что ей очень нужно российское сырье и что она готова и хочет сотрудничать с Москвой на условиях: они нам – технологии, менеджеров и капиталы, а мы им – сырье. Но капиталы – не в подарок, а для приобретения контрольных пакетов акций в корпорациях по производству и экспорту того самого сырья. Это называется вместе брать мировое господство? Это и есть "выгодно"?

Тогда чье мировое господство должно быть выгодно для России? Исламское?.. Куда оно должно перейти, чтобы России от этого стало хорошо? Кто из тех, кто готов "слопать" часть мировой власти, выпадающей из зубов "американского империализма", намерен ею "благородно поделиться" с нами? Когда был СССР и грозил "супостату" своими ракетами, одновременно показывая всему миру привлекательные образцы социальной политики, культуры, науки, образования, было понятно, что мы сами хотим и готовы пытаться "съесть" эту мировую власть целиком. Но сегодня ведь совершенно понятно другое. Понятно, что все, выпадающее из этих самых "зубов США", пойдет не нам, а в чужой рот.

Но поскольку это понятно, то опять-таки у нас, в России, возникают группы, которые ставят во главу угла не российский интерес, а ту же осточертевшую "борьбу с американским империализмом". Только теперь уже не под флагом "марксизма-ленинизма", а под флагом "континентализма" против "атлантизма" – как у Александра Дугина, например. А тезис здесь почти совсем прозрачный: пусть лучше ничего не будет вообще, и России не будет, пусть все пойдет в распыл, но рухнет американский империализм! А войну за мировое господство мы продолжим, видимо, на Сатурне…

Однако это еще не все. Мы уже показали выше, что ослабление доллара и США – это обязательно мировой кризис. И тогда нам стоит обсудить проблему "слабого звена" или проблему "кто оплачивает?". Кто в первую очередь будет оплачивать мировой кризис? Крайние. В каком смысле крайние? В смысле своего размещения в периферийных концентрах глобальной мир-экономики.

Но при этом стоит подчеркнуть, что не любые "крайние". Это будут явно не Габон, не Никарагуа и не Буркина-Фасо: они не могут оплатить мировой кризис, не тот потенциал. А оплачивать будут те страны и части мир-экономической периферии, которые настолько слабы, что от их ресурсов и потенциала можно без особого риска "откусывать", и одновременно настолько велики и ресурсно "массивны", чтобы "откушенными кусками" можно было бы покрыть издержки кризиса мирового масштаба. Понятно, что в потенциальной когорте этих самых "крайних" место России уже зарезервировано, причем одно из самых первых мест.

Значит, для нас сейчас ничего невыгоднее и опаснее, чем мировой кризис, быть не может. Да, идет очень жесткое и беспощадное наступление на Россию – американское, прямое и косвенное, в первую очередь. Да, мы заинтересованы в том, чтобы американцы наделали крупных международных политических ошибок, восстановив против себя те части мировой элиты, тех "хозяев мира", которые намерены отстаивать свое право сесть рядом с ними у терминалов мирового господства. Пусть, например, они на Тайвань что-нибудь серьезное и неприятное для Пекина поставят, из оружия, и пусть начнут выяснять отношения с Китаем, и чтобы подольше и поактивнее (хотя, разумеется, как мы уже выше показали, такое выяснение отношений в основном дальше риторики не пойдет – есть общие фундаментальные интересы).

Но мы, Россия, будучи еще способны хоть как-то использовать противоречия внутри складывающегося "клуба хозяев мира", сегодня воспользоваться результатами мирового кризиса совершенно не в состоянии. Мы ими можем воспользоваться еще в меньшей степени, чем, например, во время мирового кризиса 1930-х годов. Потому что тогда мы были очень слабы, но у нас в руках был "факел мировой революции" и мощное влияние на коммунистические движения. И нас, даже очень слабых, боялись: что если мы как раз тогда бросим на Запад этот факел и пролетариат в кризисных странах поднимется? Это же будут страшные проблемы, и как их решать – непонятно. А сейчас-то у нас в руках что есть, какой "факел"? Вхождения в мировую цивилизацию, что ли? Или "мировой криминальной революции"? Напугали…

И это, заметим, тоже очень немало людей в России понимают. Понимают – но прячутся за какие-то странные, ни на чем всерьез не основанные упования на "чудо". Это мы уже называли – мышление от Окуджавы: "И вдруг замечаю: у самых Арбатских ворот извозчик стоит, Александр Сергеич прогуливается! Ах, завтра, наверное, что-нибудь произойдет!" Чуть не вся наша патриотическая элита ждет: вдруг завтра что-нибудь хорошее для России произойдет "само собой".

Например, очень бурно обсуждается грядущая климатическая инверсия мировых природных зон. Мол, очень скоро мировая температура поднимется в результате глобального потепления на полтора-два градуса, и в результате большая часть США превратится в пустыню, а большая часть России вместо многовековой зоны рискованного земледелия окажется благодатной "землей обетованной", где мы станем летом и зимой ходить в рубашках и снимать по три-четыре урожая в год.

Или другое мечтание такого же рода: произойдет логическая катастрофа в управляющих компьютерных системах той же самой Америки, и вся их инфраструктура, в том числе инфраструктура жизнеобеспечения и производства, повалится. А у нас, где на компьютерах только в крестики-нолики или тетрис играют, все останется, как было, и мы окажемся чуть не "впереди планеты всей" – с нашими просторами и немеряными запасами сырья и других природных ресурсов. Мол, не это, так другое, но что-нибудь да произойдет, и супостаты, которые наш век заедают, сами собой обрушатся и отомрут, а мы встанем во весь рост и твердым шагом пойдем дальше. Господа-товарищи, не будет ничего подобного, так не бывает!

Теперь давайте еще раз вернемся к обсуждению возможности мирового кризиса и к тому, кто и как будет его оплачивать. Мы уже показали, что оплачивать его будет весь мир и, в первую очередь, "крайние" в периферийной зоне мир-экономической иерархии. Но каким образом?

Приведем простой пример. Саддам Хусейн, который, как сейчас уже достаточно хорошо известно, получил из Вашингтона ясные поощрительные сигналы и правильно их понял, полез в Кувейт и начал занимать нефтепромыслы. Саудиды испугались и попросили, чтобы их защитили. Американцы привели в Персидский залив флот и армию и "отстояли просвещенные исламские режимы региона от варвара Хусейна". А после этого остались – в большом количестве, между прочим, – выведя лишь часть военной силы. Но при этом сказали королям, эмирам и шейхам: мы ведь понесли большие издержки – платите. Когда короли и эмиры поняли, сколько платить, они ужаснулись. Но в итоге США гораздо прочнее встали в Персидском Заливе и вообще на Ближнем Востоке, а за это им платят, и много платят.

Значит, если у "хозяев мировых терминалов власти" возникают сложности – например, расплатиться по долларовой массе, – то что они делают? Они создают проекты, включающие появление крупных проблем у других. Создают проекты, где эти хозяева являются монопольными держателями ресурсов для решения проблем. А затем предлагают другим – всему миру – "скинуться" на эти проекты. Предыдущий проект назывался "Борьба с мировым коммунизмом". И все, кроме стран соцлагеря и так называемых "неприсоединившихся", платили!

Неважно, как будет называться следующий проект – "борьба за экологию", "война с международным терроризмом" или "отражение нападения летающих тарелок". Но это будут проекты, в которых те же США, как контролер главного терминала "хозяев мировой власти", будут выгодно продавать соответствующие инструменты решения проблем – свой военно-морской флот, или систему НПРО, или технологии "чистой энергетики" и "зеленой революции". По какой цене? По любой. Просто потому, что больше ни у кого равноценных инструментов для решения этих проблем нет. И это будет всегда так – до тех пор, пока не появятся другие контролеры и другие равномощные терминалы власти с равноценными инструментами.

7. Заключение

Однако все нами сказанное вовсе не означает, что у самого этого американского главного терминала мировой власти, у его хозяев, все "о'кей". Сегодняшний мир накапливает все более острые противоречия. Нарастают несоответствия между производительными силами и производственными отношениями. Система структур мирового управления на всех ее уровнях накапливает неустойчивость. Реальных и ясных решений множества "больных проблем" современности – от экологии до финансов, от технологий до социальных проблем глобализации – нет. Гуманистического антропологического ответа на вызовы со стороны атакующего антигуманизма пока не найдено, и нет даже точного понимания того, где и как его можно искать.

Все эти и многие другие противоречия накапливаются и начинают все сильнее и болезненнее давить на мир, на его системную целостность, делают этот мир все более опасным и неуправляемым. Видимо, эти противоречия будут накапливаться до некоего критического уровня еще достаточно долго, может быть, лет десять. А группы на том терминале "хозяев мировой власти", который мы обсуждали, будут искать и готовить технологии и инструментарий для того, чтобы эти противоречия так или иначе разрешить.

И когда противоречия станут невыносимыми, а инструментарий будет хоть отчасти готов, эти группы мировой элиты начнут фундаментально перераспределять власть, собственность и, главное, глубоко, до самого основания, менять формат мирового управления. Захотят ли они при этом взорвать "святая святых", свои финансы, обрушить или вообще убрать этот самый свой рычаг – доллар, – чтобы за счет этого решить наиболее больные проблемы? Исключать нельзя.

Например, можно будет уйти в какую-нибудь "постфинансовую цивилизацию": у всех, как это описывал Жак Аттали в своих "Линиях горизонта", будут не деньги, не собственность, а только кредитные карточки на право пользоваться товарами и услугами. Только "всеобщим эквивалентом" могут оказаться не доллар и не золото, а, например, заработанное, подаренное или унаследованное время человеческой жизни. Суешь ты эту свою карточку, допустим, в какую-нибудь "информационную пирамидку" и узнаешь, сколько тебе причитается или осталось лет жизни – 20, 50 или 200.

Ведь, наверное, можно и так мировое управление построить! Вопрос не в этом, вопрос в том, кто будет строить, кто будет "архитектором правил" на этом будущем рынке? Россией "архитектурная инициатива" фундаментально упущена. Ее сегодня у нас нет. И даже непонятно, где такая инициатива сейчас аккумулируется в мире, есть ли ее центры, альтернативные главному – американскому.

А без такой инициативы замахнуться на гегемонию, на перераспределение мировой власти в любых ее формах – финансовых, политических, технологических, военных – невозможно. Власть, которая решилась применять любые средства, чтобы удержать самое себя, непобедима до момента, пока внутренние противоречия не начинают взрывать ее изнутри, пока она сама не расползается и не обрушивается под вызовом потери управляемости.

Последнее – тоже нельзя исключать. Любая мировая империя, не имеющая по-настоящему сильных и опасных конкурентов, неизбежно становится косной, ленивой, инерционной, бюрократической, в стратегическом смысле "тупой и нечувствительной", и тогда следует ожидать ее распада. Но нужно еще раз подчеркнуть: в тот момент, когда этот распад начнется, очень многим "небо покажется с овчинку". Просто потому, что оплачивать такой распад будут, в первую очередь, слабые.

А потому главный вопрос, на который нам в контексте поднятой сегодня проблемы нужно содержательно отвечать, как в ходе и на фоне понимания мировых тенденций самим перестраивать ситуацию в России таким образом, чтобы воспользоваться этими тенденциями. Или, что гораздо труднее, что сегодня почти невозможно, – начать влиять на эти тенденции. Это очень тяжело, это требует постоянных усилий и сверхусилий – интеллектуальных, организационных и прочих. Но если что-то делать и обсуждать, то именно это. Это, а не вопрос, как именно Россия, когда кризис обломает зубы американцам, запоет нашу замечательную имперскую песню. Так имперские песни не поются.

Теперь, возвращаясь к тому, с чего мы начинали наш доклад, и учитывая все, что мы в нем изложили, можем сказать, что резких масштабных девальваций и тем более краха доллара, скорее всего, в ближайшее время не будет. Кризисные процессы в мире окажутся если и не совсем одновременны, не синфазны, то в любом случае тесно взаимоувязаны. Конечно, предугадать детали, тонкости динамики этой взаимоувязанности практически невозможно, просто в силу сложности современной мир-экономической системы и наличия у ее субъектов разных целей и ресурсов влияния.

Что же касается нашей России, то ей играть, как на бирже, на прогнозах возможных девальваций валют из "мировой корзины" и бесперспективно, и опасно, и унизительно. Нужно как можно скорее осознавать и преодолевать описанные нами дефициты теоретического, аналитико-стратегического и психологического характера, содержательно понимать нарастающую "периферийность" нашей роли в складывающейся глобальной мир-экономике и думать и действовать для того, чтобы решительно выбираться из этой роли.

Но это – уже совершенно отдельная тема и проблема.

 

15.04.2004 : События в Ираке, глобальная нестабильность и устойчивость российской власти

С.Е Кургинян

Разобраться в том, что происходит в Ираке, действительно важно для понимания внутрироссийской политической ситуации. При этом не хотелось бы (почему – это станет ясно в дальнейшем из тех моделей, которые я предъявлю) – подменять анализ конкретной проблемы "общими рассуждениями".

Но есть и другая крайность. Когда мы начинаем копаться в фактурах происходящего, нередко обнаруживается, что мы заняты чем-то не тем. И что чем дольше мы упоенно коллекционируем подробности и детали, тем яснее, что мы ничего не понимаем в сути происходящего, в том, что творится в целом. Это и называется – не видеть за деревьями леса.

Постараюсь обсудить вопрос так, чтобы ни того, ни другого не случилось.

Вначале же – ещё раз скажу о том, в чем убежден.

После того, как Ирак оказался занят войсками США и так называемой "коалиции", наступила критическая развилка мирового процесса. На протяжении 2-3 месяцев, последовавших за американским успехом в Ираке, мировым сообществом были приняты некие базовые стратегические решения.

Речь идет не о каких-то абстрактных решениях и не о газетных сенсациях. Речь о конкретно проходивших в этот период негласных совещаниях и переговорах на высшем уровне. И на данной исторической дистанции (возможно, достаточно короткой) все мировые силы, почувствовавшие категорическую опасность в развертывании проекта Буша, приняли консолидированное решение.

Суть его в том, что они:

а) снимают на какое-то время ключевые разногласия между собой, и

б) на это время снимают с повестки дня свои собственные проекты.

Они на это время вообще перестают бороться с Америкой. Сейчас воевать с ней невозможно, если иметь в виду под войной противоборство с Америкой как таковой. А поэтому нужно скоординировать свою политику с той частью американской силы, которая вызывает опасения в наименьшей степени.

И если считать, что Буш представляет наибольшую угрозу, то его антагонисты (в самом упрощенном варианте – демпартия США) должны стать координаторами и руководителями противников Буша в мировом масштабе. Все остальное из происходящего сейчас в мировом процессе представляет собой, по большому счету, действия из области риторики, "операций прикрытия", демагогии.

При этом я совершенно не исключаю и даже твердо уверен, что после достижения своих конкретных "антибушевских" целей все эти игроки мировой геополитической и историософской сцены "разойдутся по своим квартирам". И я убежден, что даже сейчас, принимая указанное консолидированное решение, они преследуют свои выгоды и интересы.

Но на сегодня "генеральный штаб" радикального ислама, Китая и Европы находится в Нью-Йорке. Все решающие антибушевские сигналы посылаются именно оттуда, из двух, максимум трех штаб-квартир. И действия этих штаб-квартир вполне скоординированы.

Отмечу, что идущее сейчас шиитское восстание в Ираке, где умеренная часть шиитских кругов вышла из игры, а проявляют активность радикальные шиитские группы, – изначально ориентировано не на Тегеран, а на Кум, то есть на наиболее фундаменталистские группы в Иране. Это означает, что возникла координация действий между радикальным религиозным сегментом Ирана, проклинающим американцев как явление Сатаны в человеческом облике, – и нью-йоркской группой противников Буша, а также европейскими (в основном, французскими) центрами антибушевских сил.

Все эти люди поняли одно: дальнейшее развитие мировой ситуации, которую создает Буш, угрожает их жизненно важным интересам. Поэтому они, не имея возможности на сегодняшний день напрямую бороться с США, начали играть на противостоянии двух партий в самих США. Это и называется "политическая война". А суть ее в том, что воюют с конкретным императором, реализующим определенный имперский проект. И останавливают именно этого императора (в союзе с частью Рима), а не Рим вообще.

Средствами подобной войны, в отличие от войны обычной, являются: адресная аргументация и пропаганда, коррупция в невероятно крупных размерах, силовое политическое и психологическое элитное давление, использование давних противоречий для конструирования новых противоречий, парализация действий по ключевым направлениям и узлам, ослабление и разрушение политической системы противника.

Но – не бомбежки чьими-то самолетами авианосцев США. Никто не будет играть в войну с американцами по американским правилам. Противники Америки в данный момент этого не хотят и не могут. Опыт Ирака показал, что это заведомо приведет их к проигрышу.

Сегодняшняя политическая война будет вестись не на уровне авианосцев, не на уровне ракетного и химического оружия. И даже – не на уровне террористов. Террористы будут только подыгрывать там, где нужно, и настолько, насколько им скажут.

Война будет идти на уровне стратегических разведок. Стратегических – поскольку им предстоит убеждать необходимые узловые элементы создаваемой "временно союзной" системы в том, что сегодняшние оптимальные алгоритмы их действий – состоят не в том, что считалось оптимальным совсем недавно и что будет оптимальным спустя некоторое время.

Эта война – не вербовки, не убийства, хотя в ней, конечно, будут и вербовки, и убийства, и пр. Это – более сложная комбинация действий.

Я говорил об этом давно и настаиваю на том, что всё, на практике происходящее сегодня в мире (в том числе, и в Ираке), полностью подтверждает подобную логику действий.

Далее, некоторые реакции на мой предыдущий доклад по Грузии еще раз ставят меня перед необходимостью объяснить, зачем нужны именно такие объяснения. С этого и начну.

Возьмем любую ситуацию из тех, которые мы регулярно рассматриваем. В Грузии, в России, в Косово, в Ираке, в Узбекистане (рис. 1). Это называется "региональные" или "локальные" ситуации.

Так вот, с каждым годом всё очевиднее, что обсуждать локальную ситуацию в отрыве от общей, или глобальной, нельзя. На определенных исторических этапах локальные ситуации обладают какой-то политической, психологической, экономической, экзистенциальной автономностью. А суть политических тенденций последних лет состоит в том, что степень этой автономности неуклонно падает. Как бы мне ни хотелось рассматривать это по-другому, но региональные ситуации все больше становятся своего рода "придатками" или "следами" неких глобальных ситуаций.

Является ли это частью той тенденции, которую мы называем "глобализацией", или же следствием какого-то оскудения и упрощения человечества вообще (и его проектной дееспособности, в частности) – не знаю. Но я чувствую, что это так.

Значит, куда бы мы ни ткнулись, пока мы на это глобальное не выйдем, ничего обсудить, по большому счету, не получится. Сегодня это более нереально, нежели, например, в 1993 году, когда можно было, без серьезной потери содержания, анализировать события в Приднестровье в локальном и региональном ключе. Сейчас – всё другое. Вся материя того, что можно назвать "политическими процессами", стала иной. Если мы в какой-то степени хотим ее реально понять (а не притворяться, что мы ее понимаем, и, в конечном итоге, самовыражаться на привычном нам политическом языке), то придется в это глобальное вгрызаться всерьез, как-то с ним разбираться.

Но и это не все. Смотрим дальше (рис. 2). Есть общая глобальная ситуация – и ситуация в каком-то сегменте мировых процессов, например, в экономике. И снова ясно, что никакие конкретные обсуждения экономических оптимизационных мер – в отрыве от общей ситуации ни к чему не приводят. Как нам обеспечить такие-то параметры такого-то сегмента деятельности? Это уже не проблема данного сегмента – это другая, более широкая, проблема!

Все проблемы сегментов, с одной стороны, перемещаются в некий общий фокус целостности. Фокус системной архитектуры мира. А с другой стороны, из регионального – в глобальный фокус. С точки зрения территории охвата, проблемы поднимаются до глобального уровня очень быстро. Пять или семь лет назад я разбирал детально 8-9 ситуаций собственно в Грузии или Ираке, и на этом основании мог строить некий прогноз. Теперь же на все это подавляющим образом накладывается глобальный контекст.

Поймите, глобальное в современном локальном процессе – уже не рамка, не некая система опосредованных давлений. Это теперь уже нутро самой ситуации. И всякая попытка читать ее иначе – зачастую делает людей просто смешными.

Но есть и третий класс ситуаций (рис. 3). Переплетающиеся – неочевидным до конца образом – ситуации. Вот мы в апреле имеем дело с обострением в Ираке. Но рост противостояния американцам начался там еще в феврале. А в промежутке между февралем и апрелем мы наблюдали очень острые события в Косово.

Что там происходило? Это что, "в огороде бузина, а в Киеве дядька"? Или это единая стратегия американского империализма, который стремится всё и везде хаотизировать? С какой исследовательской оптикой, с каким аналитическим инструментарием надо подходить к такой ситуации, чтобы – снова повторяю – не оказаться заложником простых схем, которые, натыкаясь на конкретные данные и фактуры, будут просто взрываться, раня вас своими осколками?

Значит, есть ситуация в Грузии (рис. 4). И в Грузии этой, о которой я говорил в прошлый раз, крутятся люди, кипят страсти, решаются судьбы. Но ключевые объяснения надо искать в глобальной ситуации.

Ещё раз повторю: я не считаю, что люди, интегрированные в наркотрафики, плохие. Потому что, с моей точки зрения, все, кто сегодня что-нибудь реальное делает, во что-нибудь этакое интегрированы.

Кто там хороший или плохой, кто кого любит или нет – это тема для профессора Кона, который много о любви написал. Я не о любви здесь говорю. Это иначе называется. Я говорю о том, что вывести какие-то военные части из какого-то региона легко, а вернуть их после этого назад – трудно. Поэтому, с моей точки зрения, лучше не выводить, хотя части эти – не ангелы и наверняка занимаются не только своим миротворческим делом…

Я только хочу знать: военные позиции в Грузии ещё нужны России, или уже не нужны? И призываю: давайте разберемся – кто эти позиции после нас и вместо нас получит? И как это накладывается на сетку международных и корпоративных интересов.

Ну, переориентируй ты эту дивизию. Ну, подчисти её в части командования и личного состава. Ну, передвинь её с этого места на другое. Но ведь твоя же она, эта дивизия! Ты же не только корпоративный игрок, ты ещё и часть национального тела. И, в конечном итоге, эта дивизия в системе национальных позиций – твой ресурс. Ресурс в корпоративной игре!

Никак не могу понять "схлопнутость" мышления элитных корпоративных игроков, которые всего этого не осознают! И вообще, я считаю, что явление "схлопнутости" мышления – решающее в происходящем. Ничто не имеет такого значения в борьбе за будущее, как борьба за сознание. В том числе, за сознание элиты.

Обсуждает же она все время какие-то программы, разные интриги в Кремле и Белом Доме. А я еду по улице, как рядовой гражданин своей страны, и читаю рекламу. И там натурально написано: "Сосу за копейки". Толстыми буквами. А тонкими, едва заметно: "Пыль". Реклама пылесоса, значит…

В Англии или в Америке за такое – уголовная ответственность. Называется – неадекватная реклама. На языке уже не "нейро-лингвистического", а "нейро-семантического" программирования, вызывающего нейро-семантический шок.

Во-первых, налицо нечестная конкуренция, потому что потребитель запоминает подобное слишком глубоко, и вы тем самым управляете его сознанием, осуществляете нетоварное управление выбором покупателя. Уже за это – тюремный срок или штрафы огромные.

А во-вторых, установлено, что если на человека обрушивается 10-12 нейро-семантических шоков в день, то в первые 10 дней обычно нарастает его агрессивность. И называется это "семантическая рвота". А через 15-20 дней – он начинает быстро тупеть и проявлять повышенную заинтересованность в еде, питье и других физиологических радостях. Его сознание как бы "схлопывается".

Происходит разрушение важнейшего базового капитала, называемого "национальное самосознание", "национальный интеллектуальный ресурс", "национальный психологический ресурс". Значит, люди, которые это делают, разрушают потенциал, в котором они сами же должны работать.

Это – об уровне работы с массами.

Теперь – об уровне работы с элитой. Недавно мне принесли статью Бжезинского, в которой написано – я могу неточно цитировать, но смысл передам – следующее:

Первое. Россия ещё может проскользнуть в несколько щелей, проскользнуть между какими-то барьерами, и все-таки выйти из той катастрофы, в которой она все глубже и глубже увязает.

Второе. Щели есть. И решающий вопрос в том, будут ли они использованы.

Третье. Путин имеет некие ресурсы для того, чтобы в эти щели как-то прорваться. Он решительный, волевой… в общем, он обладает некими качествами, чтобы в эти щели страну протащить.

А дальше фраза: "Не получится у него ничего, потому что нет ресурса трансцендентального мышления".

То есть, Бжезинский занимается делом. Он отнюдь не выживший из ума пенсионер. И он говорит о трансцендентальном мышлении! А там, в Америке, не очень принято говорить о высоких вещах, если они не имеют прямого прагматического эквивалента.

Значит, на самом деле, в этом главный вопрос. Хотя я лично считаю, что отказывать человеку в трансцендентальном векторе мышления – просто подло. Потому что любой обладает трансцендентальной потенцией – по определению, раз он человек. И, все же, главный фронт интеллектуальной войны проходит именно здесь.

И то, что я пытаюсь разбирать, рассматривая проблему вывода российских войск из Грузии, – есть некие элементы картографии такой войны, а не инвективы в адрес отдельных товарищей. Инвективы – слабый шум на фоне крупных мировых процессов.

Но люди-то хотят объяснений (рис. 5). Их, локально-вписанных персонажей, трудно сталкивать лицом к лицу с глобальными процессами. Это не только проблема знания. Это проблема мышления, психологии восприятия, стереотипов. При столкновении с новым, непривычным, малопонятным рождается шок, агрессия, отторжение.

Ну, хорошо. Мы согласились, что решающее значение имеет глобальная ситуация (рис. 6). И что через нее надо обсуждать локальную.

А каковы параметры и уровни этой глобальной ситуации?

Низший (из высших) уровней – это борьба за власть в империи, в США (рис. 7). Грядут американские выборы. Они определят очень многое. И всех интересуют не "провинции" сами по себе – Ирак, Косово или Грузия, – а то, как через позиции в "провинциях" получить власть в "Риме". Всех интересует "Рим". Тиберий, Диоклетиан, Тит – каждый император и претендент думает о том, как разделится римский пакет власти. Каждый, у кого есть готовность делить.

Как это на Грузии отражается? (рис. 8)

В Грузии работал Сорос. Но он четко определил, что его миссия, любая, вплоть до религиозной – снятие Буша. Сорос долго вообще не говорил ни о каких метафизических мотивах своих действий. Кто знает, – понимает, что в Америке об этом говорить не принято. Это – "неакадемично", или просто дурной тон. И Сорос всегда подо что-то другое "кряхтел": Поппер, либерализм, "открытое общество"…

Последние два года и я, и люди, которые вместе со мной это читали, вдруг заметили, что картина изменилась радикально. Сорос начал одну за другой метафизические карты на стол выкладывать. Предположить, что он сошел с ума – трудно. Потому что параллельно с этим он очень грамотно выкладывает на стол карты другого сорта – финансовые и прочие.

Известно, какого типа людей он поначалу у нас поддерживал. И только потом, видите ли, разочаровался, стал во всех наших олигархах видеть "баронов-разбойников". Они, конечно, разбойники… но сказать, что "Голдман-Сакс" или "Ситикорп" – не разбойники, стыдно. И Сорос это знает лучше нас. Значит, не об этом, а о чем-то другом песня.

И возникает вопрос, о чем? А у Сороса раз за разом, по нарастающей: мои метафизические цели, моя историческая миссия, моя религиозная роль – в чем? В том, что Буша не должно быть!

Если вы считаете, будто я думаю, что Сорос – это царь мира и скрытый глава мирового правительства – ошибаетесь. Есть дома, например, в Нью-Йорке и Бостоне, где сидят гораздо более сильные, влиятельные и респектабельные, чем Сорос, люди. Они его к себе на порог не пускают, считают, что он неприличный человек. Но это не значит, что Сорос не является важнейшим оператором этих людей, что он не управляет их деньгами.

Так же, как Бжезинский не является хозяином мирового правительства или пенсионером, Сорос не является финансистом мирового правительства или сумасшедшим. Сорос – серьезная фигура с серьезными возможностями, с очень высокой интеллектуальной подготовкой. Этот человек бережет свою репутацию. Причем в Америке репутация – главное, и берегут ее не так, как сейчас у нас. И говорить просто так про "метафизику религиозных целей" Сорос не будет. Если же он об этом заговорил – значит, у него есть основания.

Не скажу – прямой мандат, но – ощущение ситуации. Я всегда считал, что это люди, которые хорошо осведомлены о настроениях хозяев. И озвучивают эти настроения довольно в радикальной форме.

Итак, главная цель – снятие Буша (рис. 8). Но в Грузии же работали люди из России и Прибалтики, до сих пор определявшиеся строго в векторе Буша. И для меня очень важно понять, конкретно в отношении Грузии – это пересечение интересов, или что-то другое?

Потому что если это – простое пересечение интересов (то есть, всем силам надо сбросить Шеварднадзе и устроить в Закавказье "бардак"), то это одна судьба Аджарии. А если согласование позиций, – это другая судьба Аджарии. А также – другая судьба "нового философа", с сомнительной степенью психологической устойчивости, на грузинском политическом троне.

Если просто временно пересеклись интересы людей, которые делают ставки на разное, то Саакашвили осталось полгода максимум. А если произошло некое согласование, он может и полтора, и два года продержаться. Так вот, в зависимости от того, на каком пересечении находится этот "грузинский патриот", ситуация будет иметь то или иное развитие. Более или менее жестокое.

Кроме прочего, показателем того, имеет ли место ситуационное пересечение интересов или согласование стратегических позиций, – станет, например, позиция Путина. Что там будет происходить, кто войдет в Грузию, когда мы выйдем, – тоже очень серьезный вопрос. И выйдем ли, и войдет ли…

Но далее я спрашиваю: почему у Сороса вдруг появился такой, фактически религиозный, пафос (рис. 9)? И это уже адресует не к партийным или клановым распрям в США, а к судьбе мироустройства. Видимо, именно такова цена предстоящих американских президентских выборов.

Не будем ничего выдумывать за людей. И всмотримся в самого Сороса (рис. 10). Сорос говорит, что капитализм чреват гибелью мира (через остановку его движения). Поэтому его, Сороса, задача – демонтировать капитализм в мировом масштабе. А Буш – главное препятствие на пути подобного демонтажа. Я не цитирую, но воспроизвожу близко к тексту.

Сорос же не говорит: "Буш – негодяй, тупой проходимец, недоброкачественный человек, ведущий Америку не туда. А я хочу, чтобы в Америке был более честный, некоррумпированный и умный президент. Поэтому Буша я скину". Он же не так говорит! Он говорит: "Буш – это нечто последнее, за что цепляется американский, а значит, и мировой капитализм". И это у Сороса позиция первая.

Позиция вторая. Такая сцепка между Бушем и капитализмом противоречит всему ходу мирового движения в посткапиталистическую формацию. И поскольку, в понимании Сороса, остановка этого движения приведет к взрыву и полному исчезновению порядка на Земле, то он и должен убрать Буша, как валун, с пути мирового прогресса. Вот его религиозная, мистическая и историческая миссия.

Значит, на втором уровне нашего глобального осмысления – борьба не двух партий, а двух Америк (рис. 11). Одна – как бы "национальная": провинциально-одноэтажная, а также военная и ВПКшная. Другая – Нью-Йоркская, финансовая, информационная, транснациональная. И борьба между ними идет не на жизнь, а на смерть.

Есть одна стратегия, которая хочет подмять всё под себя и сохранить это национальное. А другая стратегия говорит, что инструмент мировой власти вовсе не в том, чтобы иметь сильную Америку и заезжать на авианосцах в разные точки мира, а совершенно в другом. И я хочу подчеркнуть, что наступит (или уже наступил) момент, когда адепты этой второй стратегии (я имею в виду демократическую партию и ее лидеров) должны ответить себе на самый главный вопрос.

А вопрос вот в чем. Эти механизмы управления через хаос, которые они здесь применяют, вынудят их пожертвовать порядком не только в мире – в Грузии, Косово или Ираке, – но и у себя, в Техасе и Калифорнии. Это неизбежно, иначе такая "машинка" не работает. Вопрос: готовы ли они к этому?

Дальше – следующий уровень рассмотрения (Рис. 12). Раз первая стратегия национальная, то ей нужен модерн. Даже если люди не отдают себе отчет в том, что это такое. Стратегия эта реактивно (и в этом смысле реакционно, на уровне реакций, а не понимания) отстаивает "модерн для себя". Не для мира, а для себя. Вопрос – может ли вообще так быть?

Буш не несет миру знамя модерна. В Ираке не происходит модернизация. И нигде в мире, где действуют США, она не происходит. Америка Буша, взвалившая на себя мировую ответственность, не берет на себя ответственность за "проект модерн". Наоборот, нередко слышны крики о том, что "мы вбомбим вас в Средневековье".

Все процессы, которые идут на территории бывшего СССР – это что за процессы? Это процессы регресса, демодернизации. Так что, я должен считать, будто эти процессы развиваются без окормления со стороны США? Я не абсолютизирую роль Америки, но я полностью убежден, что американцы влияют, и очень сильно, на то, что происходит на территории СССР. И если бы они ощущали свою историческую ответственность за вектор модерна здесь, на постсоветской территории, то высшие лица в окружении неких среднеазиатских лидеров не говорили бы о том, что их народы могут вернуться в свою национальную историю только через "юртизацию".

Но то же самое происходит на Кавказе, в России, в Молдове… Демодернизация идет по всем направлениям. И идет она, как часы – что при Клинтоне, что при Буше. И – никакой обеспокоенности по этому поводу.

А в Ираке? Подавили светскую национальную власть. Тут же всплыли на политическую поверхность фундаменталисты. Ведь других реальных сил не существует. Это – Азия. Там нет массового рационального дискурса и классической веберовской бюрократии. Там – либо военный "мордоворот", коррумпированный, светский, туповатый, вороватый и пр., либо – мулла.

Ровно то же самое происходит в Алжире, в Египте (одна из ключевых точек будущей борьбы), в Узбекистане. Зачем они туда лезут с "правами человека"? Ведь не могут совсем не понимать, что сунутся с этим в Узбекистан – и сразу нарвутся на фундаменталистский мятеж.

Я всё это помню по Таджикистану… Приезжали "светочи демократии" – от Станкевича до Собчака. Разнюхивали, пялились на ваххабитов, а затем говорили: "Это – демократические антикоммунистические силы. Это – носители прогресса и парламентского мышления". И под такие речи там резали, как баранов, детей, женщин… Кожу живьем сдирали… Но написано было на флагах "демократический фронт"…

Конечно, и в США это планируют люди неглубокие. Не Гегели. Но адекватные – иначе как? Неужели я должен допустить, что нынешний "мировой жандарм" психически ненормален? Странно, не правда ли? Значит, они адекватны. И во всех точках мира снимают вектор модернизации сознательно. То есть, они против модернизации как мирового проекта – воюют.

Ни разу за всё время своего правления Буш не заявил о модернизации. Здесь, в этом зале, я однажды пытался добиться от достаточно высоких фигур, находящихся рядом с Бушем, хотя бы признания того, что существует и будет заявлена идеология Буша. И что в ней будет внятно сказано: модернизация – да или нет? А потом оказалось, что они несут в Ирак "права человека". Худшей клоунады, более позорного глумления над самими собой быть не может. Они несут в Ирак права человека! Анекдот!

А что политически кроется за этим анекдотом? То, что идеологическое знамя, которое взяла республиканская партия, – на деле является знаменем демократов. Они даже не осмеливаются иметь свой идеологический флаг. А тогда роль их абсолютно понятна. Они – ситуативные громилы, "калифы на час". И примерно то же самое происходит и с израильскими правыми.

Но, как мы уж сказали, есть в США и другая сила – транснациональная (рис. 13). Которой нужен не модерн, а что-то другое.

Что же именно? Тут нужно подробно обсуждать, что стоит за словцом "глобализация". Какой именно при этом предлагается посткапитализм, и кто его поддерживает? Что именно при этом демонтируется – и что "монтируется"? Вот он, Сорос, и вот она, Грузия. Вроде бы "в огороде бузина, а в Киеве дядька". А на деле – всё едино.

Но с этим же самым вопросом прямо и непосредственно связаны все политические кампании, которые у нас идут. И логика и сценарии выборов. И выбрасывание олигархов… Дело не в Ходорковском и не в его покаяниях. Письмом Ходорковского больше – письмом Ходорковского меньше…

Дело в том, что полагали, что глобализация – это либеральная демократия и капитализм. Но это – совсем другое!

Какие тенденции я могу просто так, навскидку, назвать в подтверждение? Например, дискредитацию политики вообще. Новая мировая (вовсе не только российская!) мода – дискредитировать политика. Мол, политик – это всегда тупое и коррумпированное животное. Кто этим занимается, такой дискредитацией? СМИ. Они занимаются этим осознанно или нет? Осознанно. Что они хотят построить? Реальную четвертую власть взамен политической. То есть демократия – в прошлом. Политическая демократия, как удел капиталистической системы.

Если рассмотреть всё то, что во всем мире пишется про посткапитализм, возникает одно единственное ощущение: посткапитализм – это, прежде всего, постгуманизм. Вызревают совсем другие типы власти. При гигантских потоках информации индустрия знаний (не информации, а знаний!) будет локализована и переведена в какой-то сугубо закрытый властный регистр. И так будет происходить всюду.

Все нас привычно пугают: "социал-дарвинизм, социал-дарвинизм!". А интеллектуально-культурный дарвинизм – хотите? Скоро нобелевскую премию дадут людям, которые изобрели понятие "мем". "Мем" – это аналог генома в сфере историко-культурного менталитета. И понимание того, как собираются мемы в культуре и цивилизации, как диссоциировать мемы, как перегонять мемы и т.п. – вот капитал этого посткапитализма.

Здесь в чем-то явно повторяется глубокий феодализм. В том смысле, что не деньги и производительность труда определяют ваше положение, а "ярлык на княжение". Статус. Получил статус, бренд – будешь что-то иметь. А деньги – вторичны, это фантики. Наступает, готовится к броску новый мир. И он уже фактически не имеет отношения к дискуссии о социализме, капитализме и т.п.

Значит, есть одна суперпартия, и есть другая суперпартия (рис. 14). Они непримиримо воюют. И противоречие между ними "стреляет" во все точки мира. В Косово. В Россию. В Грузию. В Ирак. В Узбекистан. Оно разверстано по всему миру и "стреляет" всюду.

Нередко говорят, у нас есть "антиамериканская партия". Да нет никакой антиамериканской партии! Кто эти, хотелось бы знать? Л.Ивашов, который ругает министра обороны С.Иванова – антиамериканская партия? Да нет, он – республиканская партия США, даже если и сам об этом не подозревает. И таким образом "разобран" весь мир.

Значит, кризис в Ираке – исполнение заказа на провал Буша (рис. 15). А что такое кризис в Косово? Это заказ на провал Клинтона или, точнее, демократов США и их союзников-европейцев.

Иракский процесс – это восстание на деньги Нью-Йорка при поддержке радикально-исламской и европейской агентуры. Косовский процесс – противоположные деньги, но даже радикально-исламская агентура отчасти та же самая. И это не отдельные процессы, а два согласованных противопроцесса. Это – мультипликатор.

Всё смешалось в доме американских Облонских. Кричат: "Снова гробы! Взрывают! "Мочат"! Весь Ирак объят восстанием!" Да не объят Ирак восстанием, горит там один мощный очаг! Сильно горит. Опасно. Но устраивать там общенародное восстание – ещё рано. Потому что если его сейчас устроить и быстро подавить, то к сентябрю-октябрю все об этом забудут. Так что все народные и общенародные восстания должны как следует заполыхать в сентябре! Ближе к американским выборам.

Но Си-Эн-Эн – упорно показывает из Ирака Апокалипсис. И то, что оно его показывает, – намного важнее того, что происходит в действительности. Хотя и то, что происходит в действительности, достаточно мрачно.

Буш не может не понимать, для чего все это устроено. И тогда инициируется противопроцессс. А какой? Нужно показать, что те, кто громко визжит "как же Буш провалился в Ираке" – на самом деле точно так же, если не хуже, провалились в другом регионе мира. А именно – в Европе. На Балканах.

Тут и возникает некая "рука помощи" части арабов (рис.16). Практически "на пустом месте", на чисто арабские "бабки", конкретно – по арабской сети – подняли албанцев, устроили резню сербов и уничтожение церквей в Косово. Зачем? Так ведь это полная дискредитация политики Клинтона и демократов!

А суть участия в этом арабских элит в том, что никто наверняка не знает, кто победит на выборах в США. И переговоры идут по принципу: "Если выиграют демократы, то мы вам дадим гарантии безопасности (мы их в очень больших объемах "купили"), а если выиграют республиканцы – то вы нам дадите соответствующие гарантии" (рис. 17).

А над этой неидиллической картинкой уже прочно сидят англичане – со своими целями (рис 18). И говорят примерно, так: "Вы – американцы, конечно, люди могучие. И мы, разумеется, вам служим. Но вы плохо разбираетесь, чем хороший араб отличается от плохого. А мы знаем. Мы вам про араба расскажем всё. Мы араба знаем досконально. Этого араба – не надо. А тот – хороший араб. И вообще, если разговор с арабами будет без нас – это плохой разговор, во что-нибудь опасное вляпаетесь".

Значит, над всем этим "конфликтным янкинизмом" уже нависли англичане. В Афганистане они фактически рулят. Ирак они "разводят", как хотят. Диалогом с Европой (в том числе антибушевской Европой) они занимаются вплотную. Всё стало на свои места.

И междуусобная война этих двух американских партий – причина всех судорожных шатаний и конфликтов во всех других мировых – бессубъектных – элитах. А что такое реально бессубъектность – я уже не раз говорил.

И если в США, например, изменится власть, и если ее даже будет категорически не устраивать то, что здесь происходит, – никто, поверьте мне, в ближайшие 5-7 лет летать сюда на "Стелз" и бомбить – не будет. Сделают совершенно другое: начнут разбираться в заграничных счетах тех, кто, как им кажется, не совсем правильно себя ведет. И намекнут, а то и прямо и публично скажут, что счета-то – криминальные… Я называю это "счетократия", "власть счетов". И это такое фантастическое оружие против элиты, по сравнению с которым любое другое оружие – ничто!

В России хоть что-то позитивное может начаться в двух случаях.

Либо – начинается прямое народное восстание тёть Мань и дядь Вань, которые всё сметут к чертям. И что-то затем, после такого восстания, вдруг да нарастет. Но все, кто этого ждет, ждут, с моей точки зрения, напрасно. К глубокому прискорбию. Потому что тёти Мани и дяди Вани находятся под давлением семантического, экономического и другого подобного оружия. Думают они, в основном, о том, как уцелеть. Они предельно подавлены. На них накинуто административное ярмо региональных и прочих руководителей. Да и кто их будет поднимать, куда, как?

Либо – под давлением описанных мной обстоятельств сформируется контрэлита. На основе общих ценностей, на основе общего понимания процессов, на основе трансцендентации мышления и пр. И если она осознает суть событий, и если в неё можно внести проектное начало… тогда она действительно станет чем-то. И куда-то всерьез поведет страну.

И здесь возникает гигантская проектная развилка. Когда мы говорим: государство – что мы имеем в виду?

Да, это историческое творчество народа. Механизм защиты его исторической жизни. Оно создается народной субстанцией и вырастает из этой субстанции. Может, когда-то такое государство у нас и вырастет, – не знаю. Но мне кажется, что упования на это напрасны вообще, а в сложившемся контексте – особенно. Если регресс запущен и перемалывает все пласты социальной жизни – ничего подобного не произойдет.

А другая формулировка гласит, что государство – инструмент некоего субъекта в реализации некоего проекта. Но если этот субъект не интегрирует свой проект в народную субстанцию, то есть в собственное население, в свое историческое начало… если этот субъект считает своими ресурсами только деньги, танки, тонны нефти и кубометры леса… то он безнадежно провалится со своим проектом в тартарары.

Проект на кухне, в междусобойчике не рождается. Проект – страшно сложная вещь. И вообще непонятно, может ли он быть рукотворен, или же он вызревает только потому, что проектировщики дышат этим народным воздухом. Но есть ли в этом смысле сегодня, чем дышать?

В любом случае, как он, проект, ни созревай, из медитаций или от ума, или от чего-нибудь сверху, с небес, – если он не вовлечет людей, если они не проснутся, не пойдут за ним – всё бессмысленно!

А еще один очень больной вопрос – в том, что убиты даже сами основы проектной культуры.

Говорится: нужна стратегия. А что это значит?

Ты хочешь куда-то идти. Следовательно, ты должен иметь карту и знать, что встретится на пути. Ты должен иметь компас, – для навигации. Ты должен иметь средства прокладки путей, возможности изготовления средств передвижения. Ты на чем собираешься ехать? На корабле плыть? На поезде, на ишаке? Где твой ишак?… На тебя могут напасть, кто-то должен тебя защищать… Это все – огромная машина, которую надо уметь конструировать и отстаивать, которой нужно управлять. Вот что такое проект!

А у нас на сегодняшний день планомерно убито всё, что было всерьез готово проектными вещами заниматься. И то, что Бжезинский назвал "детрансцендентализацией" мышления, – приводит к тому, что даже сама необходимость обсуждения проектных параметров, страсть по проекту, тяга к нему – всё это отсутствует. Придет, мол, Зюганов – и всё станет хорошо… Но как он придет? Что будет означать его приход? И почему "всё станет хорошо"? Нет даже попыток задуматься.

Вот в чем омерзительность развития ситуации. Помимо того, что из России непрерывно выкачиваются энергоресурсы, необходимо еще, чтобы и весь наш интеллектуальный потенциал вымывался. Либо туда, вовне интегрировался, либо здесь гнил…

Но если все это бессубъектно, если своего проекта у страны нет, то о чем идет разговор? О том, что некоторые наши начальники мечтают въехать в НАТО и ЕС и считают, что рано или поздно их туда примут? А их туда не примут, я знаю. А они знают, точнее, уверены, что примут. Ну что можно сказать? Мы знаем разное. У них – полно информации, они абсолютно осведомлены обо всех деталях ситуации, а у меня что?

Однако я прав, а они нет. Ну, что я могу поделать?

Наверное, это огромное удовольствие для России – войти в некий военный блок, который в конце концов намерен воевать с Китаем… РУМО (военная разведка США) сделало новый набор. Две трети – под китайский язык…

Вот к каким проблемам приводит "синдром бессубъектности элит". Причем в ситуации, когда "геном" выбора вариантов оказывается в зоне суперконфликта между описанными выше "суперпартиями" (рис. 19).

А теперь я хочу это перевести ещё на один уровень – уровень практического политического эпизода.

Скажите, что там происходит с нашими разведчиками в Катаре? Я ничего конкретного об этом не знаю. Но все-таки думать-то меня ещё не отучили.

Как я понимаю, ребята, скорее всего, военные. Но даже если они не из военной системы, а из другой – их же учили: и молчать, и терпеть… Итак, они туда поехали работать. Работу выполнили. Их прихватили. И они "почему-то" очень быстро начали говорить. Тогда – все обеспокоились, поскольку им было, что сказать. Я правильно описываю? Видимо, правильно, эта информация проходила во множестве газет.

Но почему они так быстро заговорили? Они, что, потеряли служебное соответствие? Они – криминализованное быдло? Нет же, не так. Это другое. Они так быстро начали говорить потому, что увидели: происходит нечто, что у них однозначно ассоциируется с чем-то нехорошим. Неправильным. Если бы они этого не увидели, они бы молчали.

А что они увидели? Вы "Новую Газету" читали? Ознакомьтесь там с текстом, где приводится план того, как их спасать. Кто-то "слил" в открытую печать секретный план государственной операции.

Представьте: хотят вызволить из СССР "прихваченного" американского шпиона, а "Нью-Йорк Таймс" публикует детальные и совершенно секретные планы этой операции… Такое возможно лишь в том случае, если редактор сошел с ума. И даже в этом случае, – не думаю, что такой материал дойдет до газетной полосы. А если и дойдет, то подобного редактора, как бы вам сказать политкорректно… "постигнут некие экстремальные неприятности"…

Но если подобный материал в газете выходит, как это может быть? В каком случае? Когда беспощадно борются две группы во власти. И одна группа "газует", хочет что-то быстро осуществить, а другая группа понимает, что если она первой группе помешает, то возникнут некие значимые выгоды, преимущества в "балансе сил".

Вспомним лихорадочную кампанию информационной войны под вывеской "Паша Мерседес" в газете "МК". Если кто-то считает, что это была газета "демократической общественности России", – он совсем ничего не понимает. Я тогда его даже разочаровывать не буду. А здесь, видимо, все знают, что это была газета совсем другой силы.

Так вот, как только эта кампания "вдруг" закончилась, и министр обороны Грачев пожал руку главному редактору "МК" Гусеву (а в политическом смысле Грачев пожал руку Коржакову) – на следующий день Грачева уволили. Ельцин гениально "просек": когда так крепко жмут руки, то если на следующий день не уволить, – через два дня уже может быть поздно.

Но и многие сюжеты "первой чеченской войны" – из той же оперы…

На каждом сантиметре нашей территории идет так называемый "конфликт элит". А поскольку проекта нет, и национального консенсуса нет, и всё в этом конфликте уже транснационализировано, – то соединить силы и волю в какой-то общей рамке согласованных действий невозможно. Здесь нет правил. Нет рамки. Этот конфликт будет разворачиваться, как говорил мой старшина в Таманской дивизии, "отсюда и до обеда".

Снаружи все вроде тихо. И побеждают замечательные государственные силы.. А страна почему-то кипит так, как будто успешных выборов не было, и никто не победил. И непрерывно трясется в какой-то судороге.

Если какая-то часть российской элиты хочет свой капитал и свои позиции спасти, она их должна своей проектностью намертво "приклеить" к государству, к национальным интересам. А до тех пор, пока этого не случится, мы будем наступать все на те же грабли – в Абхазии, в Узбекистане, в Таджикистане, в Катаре, – где угодно. Потому что без проекта это везде происходит по указанному мною "правилу бессубъектности".

Но что самое тяжелое в этом правиле, – так это то, что мы имеем в наличии мировой кризис проектности. Права – внутреннего, духовного, интеллектуального – на свой проект нет ни у кого. Убийство коммунистического проекта оказалось по свои последствиям гораздо более катастрофическим, чем кто-то мог себе помыслить. Образовался тотальный вакуум проектности.

Может быть, ислам с его реальными компонентами воли, с идейной интегрированностью миллиардных масс населения, с его нагретостью, на что-то дерзнет… Хотя вряд ли… Мировая проектная культура, элемент за элементом, уничтожается. Люди просто перестают осознавать, что такое проект, как это выстроено, какие уровни понимания и вовлеченности для этого необходимы.

Значит, единственное, что можно пока что поддерживать на нашей территории, – это какие-то очаги аналитической и интеллектуально- и политически-заряженной культуры. Но подобные очаги не есть "политические машины". У них совершенно другие предназначение, функция, роль. И они на каком-то этапе, возможно, либо соединятся с политическими машинами, либо сами вырастят эти машины. Либо… либо здесь у нас вообще не будет ни таких очагов, ни политических машин, а произойдет какое-нибудь очередное нашествие.

Итак, если Буша осенью удастся "завалить", то нынешняя "антибушевская" коалиция, включающая Европу, ислам и китайцев, рассыплется. Начнется глобальное переконфигурирование. Если Буша не удастся завалить сейчас, его завалят через два или четыре года.

Что касается самой России, то она в сложившейся ситуации могла бы выбрать свой курс, и двигаться почти куда угодно. Но у нее есть два ограничения: бессубъектность и счетократия. Счетократия поддерживает бессубъектность. Бессубъектность – счетократию. Замкнутый круг.

Соответственно, политический климат всех событий, в которые мы погружены, носит игровой характер. В них всегда есть некто атакующий и некто контратакующий. Кто-то кого-то "подставляет". И всюду наблюдается одна и та же "химия" ситуативных решений и "дерганий", потому что в бессубъектности почти все игровые фигуры уже "пристегнуты" к международным силам с противоположными устремлениями.

И эти-то мировые силы знают, чего хотят. А здесь, в России – игровые фигуры и группы этого не знают или не понимают. Поэтому одних подталкивают в одну сторону, других – в другую. Они сшибаются, и возникает та самая дестабилизация, которой все боятся. И единственный тормоз в таких процессах – тормоз собственной субъектности.

Если вы думаете, что описывать такую картину мне нравится, что мне легче постоянно считать "пассивными слагаемыми" процесса народ, историю и пр., это – глубокая ошибка. Я описываю не те картины, какие мне нравятся, а те, которые вижу и которые считаю адекватными реальности. В противном случае, повторю, можно оказаться просто смешным. А мне бы хотелось, чтобы наше понимание ситуации было достаточно адекватным.

И хорошо бы еще, чтобы от понимания – был сделан следующий шаг.

 

29.04.2004 : Общество как изгой российской политики

Сергей Кургинян

Есть закономерность, которая мне представляется очевидной, но людям, находящимся по другую сторону диалога между интеллектуалами и властью, она почему-то непонятна.

Закономерность эта выражается в следующем: чем более явно ослабевает общество, тем сильнее угроза разрушения государства. "В здоровом теле – здоровый дух".

Невозможно сильное государство при непрерывно слабеющем обществе. Когда ссылаются на слова Ключевского: "Государство богатело, народ хирел", – мне хочется напомнить, что, во-первых, это кончилось тем, чем кончилось, а во-вторых, происходило все же не совсем так.

То, о чем я собираюсь говорить, складывается из двух частей.

Первое: хочет ли кто-то развалить государство, еще раз активно по нему ударить?

И второе: когда он бьет, он бьет – по гранитной скале, по кирпичной стене, по сгнившей деревянной стене, по картону? То есть он бьет по прочной конструкции: ударил – и пальцы себе сломал? Или по листу ватмана, который элементарно протыкает?

Конечно, прочность государства зависит от системы управления, устройства государственных институтов, в какой-то степени, от консолидации элиты. А все это, в свою очередь, существенным образом зависит от того, какова мощь той общественной субстанции, которую называют народом.

Если в стране все процессы движутся в сторону умаления этой социальной субстанции, бесполезно бесконечно укреплять государственные институты, системы и структуры. Нельзя ослаблять общественную ткань и надеяться, что разрыв между укреплением оболочки и деградацией всего, что ее наполняет, не приведет к деструкции. Это – само по себе деструкция.

Вопрос также не в том, можно или нет применять командные методы; их можно и нужно применять. Вопрос и не в том, нужно ли душить антигосударственные элементы; их можно и нужно душить. Главное, что все это имеет успех только в ситуации реального восходящего социального потока.

Именно в этом – колоссальная разница между гнилыми репрессивными режимами и настоящими диктатурами.

Диктатура Сталина была настоящей постольку, поскольку внутри нее шел восходящий социальный поток. Люди из деревень ехали в города, получали образование, новые специальности, активно работали и строили новые заводы. И всякий раз это можно было показать, и все это видели собственными глазами. Вот возник Днепрогэс, вот – Магнитка, вот – новый образовательный поток, вот – другая армия, другая демографическая тенденция, вот, вот, вот…

На этом фоне развивались и процессы иного рода, о которых много сказано и написано. Когда начинали с того, что сажали тех, кто действительно представлял государственную или общественную угрозу, а заканчивали тем, что писали донос на соседа по квартире, чтобы сделать ее из коммунальной отдельной.

Все это вместе запутывалось в сложные социальные клубки, обрастало неким массовым ужасом, опутывалось чиновным мурлом с пятью извилинами. В результате происходило действительно катастрофическое ослабление элиты…

Но я сейчас не об этом. Я о другом спрашиваю: почему на фоне тех масштабных репрессий и прочего негатива можно все-таки говорить о дееспособности сталинской диктатуры, пусть и со всеми ее издержками? Потому, повторяю, что шел восходящий поток социальной жизни. Но как только восходящий поток социальной жизни иссякает и на поверхности остается лишь тупая ограниченность чиновничества, происходит деградация всего и вся.

Так что не стоит верить "аналитикам", которые говорят: "Диктатура – всегда неэффективна. А вот демократия – всегда эффективна". Это не так.

Диктатура способна быть очень даже эффективной. И необходимой. И всегда неудобной.

Вряд ли кто из нас хочет жить в условиях диктатуры. Потому что в ней есть не только дискомфорт, но и огромные издержки другого рода.

Однако иногда диктатура становится безальтернативным средством спасения страны и общества. Тогда ее и применяют. Во Франции это называлось "Комитеты Общественного Спасения".

Другое дело, если диктатура выполнила свои задачи, а ее продолжают сохранять, как удобную для бюрократии форму властвования. Вот тогда непонятно, зачем диктатура и что она решает.

Весь этот многолетний крик по поводу того, что лишь гибкая многомерная демократическая система может быть эффективна, а любая другая система – заведомо неэффективна, основан на глубокой лжи. На ложных альтернативах "порядок – свобода", "жесткость – эффективность" и т.д. Диктатура в условиях высокой социальной мобильности и восходящего социального потока способна быть гибкой, эффективной, мобилизационной.

В этом смысле диктатура, как и демократия, может быть разной. Бывает демократия ликвидации, демократия стагнации и демократия развития. Но бывает и диктатура ликвидации, диктатура стагнации и диктатура развития. Все это разные модели социального управления, разные государственные системы.

Поэтому, если вместо того, чтобы показать существование нескольких типов диктатур и нескольких типов демократии, утверждают, что есть просто диктатура и просто демократия и они так-то соотносятся, это означает, что просто подменяют реальную проблему. Что реальный объем понятий и знаний о социальных процессах превращают в систему с усеченным и лживым знанием. Затем такое "знание" транслируют в общественное сознание. Что сейчас и происходит.

А дальше спрашивают: "Чего вы хотите? Чтобы вам отсекли голову или отрезали ноги?" Такая вот псевдодилемма выдается за императив реального выбора.

Следовательно, обществом хотят управлять, хотят формировать его "повестку дня". Но вместо нормального объема и содержания проблем ему подсовывают усеченные псевдопроблемы. Вместо реального спектра возможностей – навязывают дурацкий выбор между плохим и еще худшим. Все остальные – серьезные и действительно насущные – вопросы не обсуждаются, все другие – реальные – возможности отбрасываются. Вот и выбирайте: между отрезанными ногами либо головой.

А реальная власть – причем везде – будет все дальше сдвигаться в те места, где прекрасно осознают, как та или иная проблема выглядит на самом деле, как ее препарируют и как в ложном виде передают так называемым массам, которыми хотят управлять. Причем для масс все это реальное поле проблем и возможностей к тому же "забалтывается" информационным шквалом, где на каждую единицу смысла выдается тысяча, две, сто тысяч единиц сенсаций, обсуждений, дискуссий и прочего "шума".

О значении трансцендентального регистра в мышлении я уже говорил в предыдущем докладе. И о том, что однажды сказал Бжезинский. А заявил он примерно следующее: "Путин, наверное, мог бы выволочь страну из катастрофы и протащить ее в оставшиеся немногие "щели возможностей". Но при том, что он обладает многими сильными качествами: воля, жесткость и пр., у него нет трансцендентального мышления. И потому этого не произойдет".

В связи с этим должен заметить, что каждый человек, поскольку он человек и обладает неотъемлемой человеческой самостью, обладает и ресурсом трансцендентального мышления. Сказать, что кто-то им не обладает, можно лишь в том случае, если отрицаешь представление о единстве человеческого рода. Это – во-первых.

Во-вторых, трансцендентальное мышление – процесс не природный, а культурный. Кто-то, ныне им не обладающий, может его приобрести и развить. И, наоборот, обладающий может утратить.

В-третьих, никому не дано до конца предугадать, кто чем в действительности обладает.

Однако важно то, что Бжезинский взаправду нащупал некую слабую точку многих современных властно-государственных систем. То есть проблему.

Но проблему не Путина или не столько Путина… Я не берусь обсуждать Путина, я его не знаю. Да и никакое, даже глубокое, знание не определит содержание того, о чем и как человек думает наедине со своей подушкой. А вот проблемы того класса, частью которого является Путин, проблемы стремления спецслужб стать господствующим классом и роль спецслужбистского начала во власти, это я оценить могу. И постараюсь сделать это в самых разных регистрах.

Компартия СССР начала операцию самоликвидации в тот момент, когда она создала Пятое Управление внутри Госбезопасности. То есть выделила внутри контрразведки как таковой управление идеологической контрразведки. С этого момента КПСС подписала себе смертный приговор, причем стратегически и системно. Остается только гадать: кто из людей, которые это санкционировали, понимал это и делал все сознательно, а кто – не понимал и делал автоматически, по инерции, случайно.

Но для меня как для человека, который разбирается в принципах системного управления, ясно, что передача КГБ функций идеологической контрразведки (а в дальнейшем, как я понимаю, еще и идеологической разведки, просто менее явно) означала: начиная с этого момента, партия себя начала ликвидировать. Потому что идеологической разведкой и контрразведкой имеет право заниматься только правящая идеологическая моносистема. Именно эти функции она не может и не должна передоверять никому. Это неотчуждаемые функции управляющего ядра самой социально-политической системы.

Идеологическая разведка и контрразведка должны были оставаться абсолютной монополией партии. Так, как и было до начала 60-х годов. А как только эту монополию разрушили, когда произвели на свет специальный разряд людей для "борьбы с идеологическими угрозами" и когда выстроили из этих людей дееспособную структуру, в ней, в этой структуре, все идеологические угрозы и сконцентрировались. Те, кто призван был "выявлять, опекать и пресекать" альтернативные идеологии и их носителей и пропагандистов, все это и актуализировали.

Одновременно вся действующая система самой партии, а затем и спецслужб постепенно омертвляла содержание и функции собственной идеологии. Расширение спектра актуализированных противоборствующих идеологических течений сопровождалось последовательным уничтожением всего, что являлось подлинным богатством и поводом для обсуждения идеологических вопросов внутри самой правящей системы.

Этот процесс прошел три фазы.

Наиболее остро и открыто коммунисты обсуждали свои идеологические возможности в 20-е годы. При этом любой, кто пытался сунуться к ним с какой-нибудь фундаментальной альтернативой (царизмом, либеральной демократией, нацизмом или чем-то еще, принципиально противоречащим их собственным идеологическим основаниям), немедленно ликвидировался.

В 30-е годы собственные, внутрипартийные дискуссии коммунистов были сведены к минимуму. Но зато обсуждение царизма и прочего уже отчасти допускалось.

В дальнейшем полемика по идеологическим проблемам коммунизма была еще более ограничена, профанирована и, фактически, прекращена. Зато многое, в духе "господа офицеры, голубые князья", развернулось по полной программе.

Общий закон состоит в следующем. Чем жестче партия ограничивает возможности и полноту дискуссий внутри себя по проблемам собственной идеологии, тем более она допускает вовлечение альтернативных и враждебных ей идеологий в спектр ее собственного мировоззрения.

Чем меньше конструктивно и всерьез спорили о коммунизме, тем больше в партийных рядах говорили о капитализме, либерализме, белой идее, нацизме, о чем угодно еще. Все пустующие (добровольно освобождаемые) идейные ниши внутри самой партии заполнялись ее же антагонистами.

А кто их заполнял? Кто держал под контролем процесс опустошения и заполнения этих ниш? Те, кто контролировал чуждые мировоззрения и их носителей, кто же еще! Именно они создавали терминалы управления и "перетока" между "идейными пустотами" в самой партии и другими идеологическими течениями. Иначе и быть не могло, потому что это являлось их, "идеологических спецслужб", хозяйством.

Теперь о том, к чему это привело. Часть разведсообщества, отчужденная от реальной деятельности в сфере собственной идеологии и вовлеченная в игру с другими идеологиями, эти "опера", ставшие придатками к своей агентуре, – все это находилось по одну сторону. А по другую сторону в том же разведсообществе оказались так называемые прагматики или "технократы". Которые честно добывали важнейшие секреты иностранных государств, рисковали жизнью, собирали информацию, проводили спецоперации.

Данная часть сообщества жила совершенно отдельной "внеидеологической" жизнью. И внутри этого "неидеологического" массива было сделано все возможное, чтобы убить значение слов, значение и ценность идеологии. Убить все, что не являлось собственно прагматическим. Сознание людей, занятых конкретной разведработой, фактически "стерилизовали", отделяя их от всего, что связано с идеологическим содержанием.

Более того, поскольку люди – это люди и без какого-то идеологического содержания существовать и действовать не могут, то в их сознании скудость коммунистического содержания, естественно, так или иначе восполнялась "альтернативными" идеологиями.

Значит, с одной стороны, в ядре советской системы все идеологическое либо выхолащивалось, либо замещалось чужими идеологемами и их эрзацами. С другой стороны, возникла группа людей, которые провозгласили: "Вообще никакой идеологии! Только технократия".

В итоге, в результате сложных пертурбаций, эта группа и пришла сейчас к власти. Она сегодня предъявляет себя и как некая господствующая страта, и как аттрактор или системная группа, удерживающая социально-политическую устойчивость. И она несет в себе и заявляет на своем знамени программу этого "технократизма", прагматической "логики дел", она старается показать и доказать, воплотить деловитость и конкретность как свой стиль.

Что происходит в результате? В результате каждая операция по административной реформе мучительно напоминает спецоперацию. Пишутся какие-то указы, потом обнаруживается, что в них не хватает 10 пунктов. Указы заново редактируются на протяжении полугода. И оказывается, что Академия Генштаба должна перейти в Министерство образования, а Госпиталь МВД – в Минздрав. Возникают некие вопиющие асимметрии и несообразности, и любая начатая "спецоперация" распадается на "кирпичики" которые не хотят складываться в нечто целое.

В итоге: вот мы проводим спецоперацию по лесным ресурсам. А затем – контрспецоперацию по блокированию спецоперации по лесным ресурсам. Тут же – пенсионную спецоперацию и далее – пенсионную контрспецоперацию, и т.д., и т.п.

Но внутри каждой такой спецоперации не может не возникать и не проявляться еще хотя бы одна (как правило, далеко не одна) закрытая лоббистская группа. Для которой, в принципе-то, все неважно, лишь бы в подготавливаемых в рамках спецоперации законах была та или иная, кровно интересующая ее, маленькая строчка. В итоге на сегодняшнюю нашу действительность накладывается еще и противоречивая, конфликтная, лоббистская специфика.

Все это вместе рождает видимость гигантской деловой активности. А по сути, является организационным хаосом.

Но самое важное в этом хаосе то, что никто из его участников не понимает цены слова. А она совсем не так мала, как кому-то кажется.

Вот один пример.

Когда глава государства говорит, что он менеджер, нанятый народом для осуществления неких функций, то, на первый взгляд, это замечательная фраза, которая модернизирует российский политический язык. А если не на первый взгляд?

Ведь слова всегда имеют контекст и, будучи произнесены, тянут за собой все контекстные ассоциации. И на самом деле данная лексика означает следующее: государство тем самым "как бы" приравнивается к хозяйственной или иной – любой – корпорации.

Но если речь идет о корпорации, то сразу следует цепь ассоциаций, в числе которых акции, акционерный капитал и его распределение, прибыли на акции и, наконец, "ликвидность" (рис. 1).

Ведь если данный человек – просто менеджер, то, по определению, главная и единственная его задача (в рамках сегодняшних массовых представлений) – обеспечить максимальную прибыль конкретных нынешних акционеров. Пусть даже акционерами в данном случая является все, ныне живущее, население России.

У меня возникает вопрос: если сегодня, допустим, окажется, что можно продать Россию за 15 трлн. долл. и всем 150 млн. ее жителей выдать по фантастической для большинства сумме, равной ста тысячам долларов, будет ли от этого счастливо население? Прав ли будет "менеджер", принимающий такое решение?

И означает ли это, что мы, в принципе, можем продать Россию? Не фигурально, а буквально!

Я хочу получить ответ на этот вопрос: можем или не можем? А если не можем, то почему.

Мне на интернет-сайтах приходилось отвечать людям, которые говорили: "Очень даже можем!" Главное, мол, – простое человеческое счастье. Берем эти 15 трлн. Даем каждому по крупной сумме денег – на семью, в среднем, выходит по 300-400 тыс. долл. Отдали эти деньги, и люди либо купили себе домик, завели хозяйство, либо занялись бизнесом, либо уехали за границу, благополучно живут. В любом случае, они не бьются в нищете, им хорошо.

Так почему же Россию нельзя продать – при такой-то высокой ликвидности и если всем будет хорошо?

У заданного мною вопроса есть единственный ответ. Россию нельзя продать только потому, что она не корпорация, а ее глава не менеджер. Государство неликвидно.

Россия вечна. Трансфинитна. Чтобы это понимать, в сознании должна возникнуть единственная категория, которую у нас никто не вводит в оборот и не рассматривает. А она такова: в числе этих акционеров находится не только ныне живущее население РФ, но и все ее будущие поколения и, главное, все ее мертвые… Помните у Высоцкого: "Наши мертвые нас не оставят в беде"? Помните кинокадры недавней потрясающей трагедии, когда изгоняемые под угрозой поголовного уничтожения из родных мест сербы увозили с собой, иногда просто уносили, гробы предков?.. Так что вопрос мой далеко не прост…

Значение и ценность коммунистической идеологии не в том, чтобы на ее догматах так или иначе "строить" массы и элиту. Ее значение в том, что двадцатилетний лейтенантик, идя в атаку, хранил на груди партбилет и пуля пробивала его вместе с сердцем…

Такая смерть и является онтологической ценностью для идеологии. Никакой другой онтологической ценности нет. Ценность здесь измеряется понятием "жертвы". А жертва обладает ценностью постольку, поскольку мы, веруя или нет, существуем в христианской культуре. И поскольку для нас, людей этой культуры, – веруем мы ли нет – несомненна онтологическая, абсолютная ценность другой Жертвы. Высшей и тоже принесенной "за други своя".

Если этого нет, ничего дальше сторонникам "менеджерского" отношения к жизни объяснить невозможно. Я не религиозный человек. Но я принадлежу к этой культуре и ее системе ценностей. Для меня категория жертвы обладает абсолютной ценностью. Если есть рядом другие идеологии, в которых жертвы не обладают абсолютной ценностью, я не знаю, как они толкуют принципы существования государства на земле.

Теперь о методологическом смысле нашего рассуждения. Что я сейчас сделал с этой проблемой? Я ее трансцендентировал. Мне предложили имманентную "прагматическую" конструкцию, где нет категории "цена слова", а есть "менеджер" и далее корпорация и все с ней связанное. Но ведь тут же, в системе этих слов, естественно, выползает и "ликвидность".

Спецслужбистские бюрократические прагматики не понимают, что, играя со словом "менеджер", можно попасть в ситуацию, когда мало не покажется! Что у этого слова есть цена. Что выпущенное однажды, оно начинает самостоятельно жить, работать, как крыса прогрызать смысловые дыры… Они не осознают веса политической лингвистики, а также значимости трансцендентального измерения в жизни.

Там, где фигурируют "наши мертвые", там возникает ценность Родины и государства. Мы умрем, а Россия вечна. И мы да пребудем в ней вовеки. Иначе говоря, Россия есть держатель акционерного потенциала нашего бессмертия. А еще никто не сумел пока конвертировать бессмертие в смерть. Если Россия бессмертна и если она адресует к потенциалу нашего бессмертия, то акции бессмертия нельзя продать в обмен на жизнь. Вечность вообще нельзя продать, поскольку нельзя продать бесконечное за конечное. Сколько стоит бессмертие? Неизмеримо много оно стоит – по определению. У него нет цены. В соответствии с этим, все, что к нему причастно, тоже цены не имеет.

А как только все, включая такое бессмертие, приобретает цену, человечество рушится. Ибо высший слой человеческого бытия состоит именно из того, что бесценно, что принципиально выведено из сферы купли-продажи.

И чем больше мы расширяем эту сферу, чем быстрее интенсифицируем акты купли-продажи, тем крепче, жестче, надежнее мы должны беречь тот слой, в котором никакие акты купли-продажи недопустимы. Естественно, что сфера, где совершается купля-продажа, будет давить на сферу, где этого не происходит. Но для того и существует культура, как непреодолимый защитный барьер, который ограждает и предупреждает: "Вот это уже не продается!"

Вот за что необходимо бороться, вот где надо наступать и выигрывать наступление. Ибо это главный фронт – борьба за человека и человечность.

Но тогда, соответственно, не может быть борьбы против разрушения государства – вне трансцендентальной политики, эстетики, философии и пр. Нельзя выстроить имманентно-прагматическую философию и т.д. и в пределах ее вести борьбу за государство. В этих пределах государство бессмысленно или, точнее, всегда небесспорно! В любой момент может возникнуть та рациональная "прагматическая" черта, за которой его выгоднее ликвидировать.

Поэтому никакая (еще раз подчеркиваю, никакая!) живая подлинная жизнь системы государственной безопасности не может быть развернута в имманентно-прагматическом философском ключе. И не должна быть отрезана от философии вообще. Потому что, как только она отрезается от философии вообще, а внутри нее образуется некая имманентно-прагматическая делянка, государственная безопасность как категория уничтожается вместе с самим понятием "государство".

Если это происходит, тогда надо переопределять понятие "государство". То есть определять его как корпорацию и рассматривать его ликвидность. А если сделать так, то я берусь доказать, как дважды два, что высокая ликвидность налицо и что все условия для ликвидации России созрели. И что это уже делается и что не надо никаких объяснений в духе "происков ЦРУ".

Проанализируйте все главные тенденции, а затем просто возьмите список последних законопроектов и недавно принятых законов и внимательно его просмотрите. Там все условия ликвидации прописаны.

Нужны доказательства? Они таковы (рис. 2).

Объективно существуют три мегатренда. Начнем с элементарного.

Говорят, у нас создается новая супермощная армия.

Из кого? Из роботов? По всем данным, наркотизация и алкоголизация молодежи идут ускоренными темпами, и это не говоря уже о ситуации со здоровьем населения в целом. Так из кого при таком мегатренде будет совсем скоро состоять эта наша новая армия? Из иноземцев? Будут создаваться "византийские наемные полки"?

Смотрим далее. Наши ученые получают в среднем не более, чем по 200 долл. в месяц. А кто-то – и по 100 долл. Ключевые стратегические научные разработки свернуты. Академия Наук фактически превращена в "общак", где 200 или 500 человек то ли "осваивают", то ли присваивают миллиард долл. А все остальные кусают локти и думают или о том, как бы им присоединиться к указанным избранным, или о том, как бы умереть и всего этого не видеть.

Не буду утомлять дальнейшим перечислением конкретных общеизвестных тенденций в других сферах. Подчеркну лишь, что все наше "материальное":

– демография,

– образование,

– культура,

– промышленность,

– рынок как таковой

– все это входит в единый негативный мегатренд.

Демографический тренд катастрофический. Образовательный уровень снижается (а нам, оказывается, надо еще резко сократить количество библиотек, как заявляет бывший культурный министр-шоумен). Затем, нам мало уже имеющейся запредельной социально-экономической дифференциации населения, мы должны ее еще увеличить.

Говорил и буду говорить: Россия – не рыночная страна! Россия не может быть эффективным чисто рыночным государством.

Россия слишком велика. Слишком разрознена ее инфраструктура. Слишком не развита сеть дорог и слишком трудно ее поддерживать. Слишком низка требующаяся для эффективного рынка географическая мобильность населения. К тому же при нашей чудовищной социальной дифференциации рынок труда нормально не работает. Рабочая сила не перетекает "по хозяйственной необходимости" из региона в регион.

Список можно длить, все вы эти факторы знаете.

А рядом находится несколько полюсов чужой активности, более мощных, чем наша собственная активность. Все. Если ставка на "свободный рынок", часть населения постепенно деградирует и вымирает, а часть перетягивается в Европу, в Японию, в другие места. Это просто неизбежно, если в нашем государстве опираться на "рынок" как на абсолютный приоритет.

Значит, для того, чтобы Россия могла полноценно существовать, государство должно быть крайне активным хозяйственно-экономическим игроком. Отсюда следует, что возможна либо жесткая "патерналистская" система, либо государство как весомая часть, активный участник и регулятор рынка.

Если же мы будем слепо уповать на рынок (а мы все больше на него уповаем), то перечисленные негативные факторы замкнутся в единую систему. И тогда весь "материальный" мегатренд, который я кратко описал, ведет к тому, что государство должно рухнуть. Ибо, повторю, не может быть при слабеющем обществе развивающегося государства.

Но и это не самое главное. Есть следующий мегатренд. Социальный.

Что происходит с общественными реакциями? С нормативными социальными реакциями как в элите, так и в обществе? Многие, наверное, еще помнят реакцию советского общества на землетрясение в Армении. Это была спонтанная реакция всей страны. Всплеск огромного сострадания и солидарности. За истекшие годы наша социальность прошла несколько этапов мощнейших трансформаций. И вот теперь давайте замерим, что происходит сегодня, в эпоху "Норд-Оста", "Трансвааля" и взрыва в московском метро? Ответьте мне: сколько тысяч людей всколыхнулись и вышли на улицы, когда узнали, что "Трансвааль" собираются восстанавливать и что скоро можно будет купаться в бассейне, где еще пахнет кровью раздавленных?

Мне говорят об обществе советской эпохи: "Это были "совки"! Они – такие вот идиоты, что у них был явно завышенный уровень социальной реактивности".

Да, уровень социальной реактивности был очень высок. И это как раз определяло степень здоровья и сплоченности общества. Но не будем адресовать к советской эпохе. Давайте посмотрим на не советскую, а капиталистическую Испанию. Посмотрим на уровень реактивности и солидарности испанского общества по отношению к недавним терактам в стране. Он что, низкий? Разве там есть что-нибудь похожее на то, что происходит в России?

Я уж не говорю о развешенных по всей Москве плакатах так называемой "наружной рекламы". Поскольку до конца не знаю: это лишь недобросовестная реклама, сделанная людьми, которые просто хотят нажиться, или это уже подрывная акция.

Я не конспиролог и не стремлюсь повсюду видеть подрывные акции. Но я не исключаю, что за некоторые виды рекламы у нас платят отдельно – не за рекламу, а за разрушение сознания. И не такие большие деньги нужны: 20 млн. долл. в месяц на Москву – это не сумма для крупного международного игрока, ее могут спокойно и с удовольствием отдать ради того, чтобы управлять в нужном направлении социальными процессами.

Пример – реклама пылесосов, уже упоминавшаяся в предыдущем докладе. "Нейросемантическое оружие" в цивилизованных странах под запретом. Воздействуя на подсознание покупателя, вы автоматически становитесь нечестным конкурентом. Ваш потребитель запоминает такие рекламные тексты слишком глубоко, и вы тем самым вторгаетесь в его внутренний мир, предопределяя выбор покупателя. К тому же, все, что относится к нейросемантическому программированию, разрушает сознание.

Что же получается? Мы якобы входим в мировое сообщество. У нас – рынок и, значит, маркетинговые акции, реклама и т.д. Но в мировом сообществе за такую рекламу дают срок!

Значит, не мы куда-то в мировое сообщество входим, а мировому сообществу нравится и выгодно смотреть на то, как мы гнием.

А нам-то самим – нравится смотреть на то, как мы гнием?!

Вот президент выступает по поводу цензуры на телевидении и говорит: "Так ведь рынок!" Но, простите, во многих рыночных странах уже давно есть такая игрушка для ребенка, которая называется "щелкалка со звездой". Когда ребенок остается дома один, ему никак не запретишь смотреть телевизор. Он начинает щелкать на пульте кнопки разных программ. Поэтому штучка эта делается со "звездой". А "звезда" – гарантия того, что ни на одном телеканале ребенок не увидит изощренного садизма, деформирующего его психику, или порнографии, которая, простите, в итоге подавит его сексуальную (и, как следствие, репродуктивную) способность.

На одном таком канале со "звездой", если мне не изменяет память, какую-то родственницу Майкла Джексона ее бой-френд дернул за кофточку. Кофточка чуть приоткрылась и обнажила грудь. И – жуткий скандал… И телеканал вот-вот разорят! Если продюсера не посадят, то телеканал разорят!

Где у нас "щелкалка со звездой" или хоть что-то подобное? Нет ее! Где строгие правила показа "фильмов только для взрослых" (как везде в Европе!), которые никто не смеет преступить? Нет их!

Так почему это называется "мы входим в мировое сообщество"? В мировом сообществе есть "щелкалка со звездой" или есть, как минимум, соответствующая цензура СМИ. Если вы все копируете, что есть в мировом сообществе, так скопируйте это!

Но это лишь одна из частностей в широком социальном мегатренде. А ведь распад нормативных социальных реакций – смертельный процесс. По отношению к нему общество должно выработать единую, непримиримую позицию. Со всех трибун нужно об этом кричать!

Приглашают меня недавно выступить на "круглом столе" в одной толстой газете. Я начинаю перечислять эти негативные мегатренды. И в ответ раздается дежурное (к чему я уже привык, как к дождю осенью и снегу зимой, со времен Горбачева): "Не надо драматизировать! Не торгуйте страхом!"

И тут вдруг вклинивается в обсуждение один из его участников, молодой парень, который провел крупное социологическое исследование в молодой элите. Он вскакивает и говорит: "Напрасно говорите, будто Кургинян что-то там драматизирует! Да он в последнее время обуржуазился! Он уже вообще все анализирует с каких-то холодных, внеэмоциональных позиций! Я провел исследование! И сначала, когда в целом все посмотрел, думал: там ошибки, неправильно считали. Открыл главу "Социальные реакции". Опрошено 6 тыс. представителей молодой элиты в возрасте до 35 лет. Начал листать – реакция "ноль". Не поверил. Попросил исходный материал опросов. Действительно, социальные реакции – "ноль". Не заниженные, не нормальные, не завышенные показатели, а нулевые! Проверяю другие графы опроса – там все в порядке: ценности свободы и т.д. – это все есть".

Для справки, вдруг кто не знает: социальные реакции – это сострадание, солидарность и т.п. И вот как этот молодой социолог завершил свою реплику: "У меня дети здесь! Я не хочу жить вне России. Сделайте что-нибудь!"…

Если есть в России стратегический штаб и глава страны действительно беспокоится по поводу того, развалится она или нет, то этот стратегический штаб днем и ночью должен заседать, обсуждать и докладывать главе, что происходит с социально-нормативными реакциями в российском обществе, которое явственно движется к десоциализации…

Разве непонятно, что способно сделать мощное информационное оружие в наших условиях? Очевидно, что любые такого рода тренды в принципе можно у нас в России повернуть. И уже вполне ясно, что если их не повернуть, то мы вскоре получим мощную звериную стаю, а не общество!

И, наконец, есть последний тренд. Он называется "метафизическим" (или стратегическим). Здесь я совершенно согласен с теми, кто говорит, что центральная проблема России – это ее право на существование.

Во-первых, оно ведь, это право, вовсе не задано автоматически, как кому-то кажется! Да и как, скажите мне, сочетаются понятия "менеджер" и "ликвидность" с заклинаниями о "великой России"? И кто сегодня внятно объяснит, каково реальное место нашей страны в мире и в происходящих на наших глазах новых мировых процессах? Может, России вообще места в них, в этих процессах, нет?

И, во-вторых, что такое субъектная значимость России? Страна предала свою историю, своих союзников и теперь барахтается в каком-то криминальном месиве. В чем выражается ее право на существование, ее онтология? Покажите нам эту онтологию. Это что, литератор Сорокин, который говорит о наслаждении гниением, "сладостностью распада". Или это дяди со свечками, стоящие в церкви? Где онтология-то? Почему ты считаешь, что имеешь право жить, да еще вместе с такой страной? И что это такое – жить, что ты под этим понимаешь?

Все это я называю "трансцендентальным мышлением".

А без этого какая Россия? О чем идет речь?

Теперь начинается субъективное (рис. 3).

Все, видимо, слышали или читали слова "мы потеряли Россию". Это кто говорит? Республиканская партия США. А кто, по ее мнению, в этом виноват? Вы, клинтоновцы и горовцы! Вы ее потеряли!

Если представить это огрубленно, без нюансов, то республиканская группа начинает свою игру. "Россия нужна! – говорит часть "бушменов". – Потому что мы ее хотим заточить то ли на ислам, то ли на Китай, и вообще нам надо, чтобы это пространство кем-то контролировалось. Нужен баланс в Евразии. И поскольку мы уже поссорились с Европой и исламом, необходим кондоминиум с Россией".

Но противоположная часть американской элиты от своей позиции не отступает: "Россия невозможна! Делающий на нее ставку Буш – дурак. Мы, клинтоновцы, были правы! Ее надо "замочить" до конца!".

Когда старые материалы с прогнозами о скором распаде России, вроде тех, что появились недавно в нашей прессе, выбрасываются на официальный сайт ЦРУ, – это означает, что идет очередной тур предвыборного "бодания" между Бушем и Кэрри. И демократы хотят Бушу вставить "фитиль" за то, что он опять вяжется с Россией. А Буш должен сказать, что ослабление России в том виде, в каком это осуществлял Клинтон вкупе с нашими олигархами, приведет к тому, что Россия исчезнет. И тогда здесь будет ислам, или сюда прорвется Китай. И Америка потеряет своего союзника и позиции на континенте.

"Какого союзника, где вы видите союзника? – восклицают его оппоненты. – Глядите, на каком там уровне демография, армия, культура, промышленность? Они только воруют! Где вы видите эту Россию? Ведь в 2015 году ее уже не будет!"

Но если ее, нашей России, не будет в 2015 году (а с точки зрения оценки всех перечисленных тенденций оппоненты Буша абсолютно правы), то кто станет строить стратегический союз в 2005 году? Если понятно, что стратегический союзник через десять лет прикажет долго жить.

Это одна логика.

А у "менеджеров", – прежде всего, иноземных – логика другая. Если ликвидность страны высока, а ее ликвидация неминуема, то у них только один вопрос: как лучше "оседлать ликвидацию"? Они рассуждают просто: "Раз все разваливается, так либо я что-то получу, либо мой конкурент. Мне-то что, если им, самим русским, она не нужна? Если для них это "корпорация", то для меня – корпорация вдвойне. Я ее и буду "дербанить"!"

Идет игра в "мировой преферанс". Но никто же не будет играть в такие игры просто "на интерес". Одна из самых крупных ставок – Россия. И поскольку здесь, у нас, игроков мирового уровня нет, эту ставку "разыгрывают" все остальные. По любым правилам.

Вот сбросили материалы о распаде России на сайт ЦРУ. Сидит Сатаров и рассуждает: "Да, Россия может развалиться, если Путин будет продолжать антидемократическую линию". Сидит Бунич и говорит: "Нет! Россия не может развалиться". Сидит некто третий и вещает: "Если не окоротить олигархов, Россия точно развалится". Бэ-бэ-бэ… Бу-Бу-Бу… Ба-Ба-Ба…".

Это все что означает? Это означает, что есть создатели подобных тем и форматов обсуждения и они находятся не здесь, не в России. А есть их, этих тем и форматов, потребители и трансляторы.

И здесь должен заметить, что, с точки зрения структуры современного общества, уже не существует "пролетариата" как эксплуатируемого класса производителей. Вместо него все более явно на роль нового эксплуатируемого класса выходит так называемый "консьюмтариат" или "консьюмериат" – весь совокупный "класс потребителей". "Консьюмтариат" – это сегодняшний "плебс". Плебс посткапиталистического общества. Плебс информационной эры.

Элита создает форматы и темы обсуждения, а "пипл хавает", как любят говорить некоторые журналисты. "Пипл", который этот элитный продукт "хавает", потребляет, "консьюмит" – это новая эксплуатируемая часть общества.

Вопрос мой заключается в следующем: состоит ли Россия только из "консьюмтариата"? Потому что по отношению к посткапиталистическому формату тот, кто "консьюмит" "мерседес" и ресторанные завтраки по 500 долл., такой же плебей и эксплуатируемый, как и тот, кто "консьюмит" плохую колбасу и полугнилой хлеб. Это все одно – потребители. Новое быдло – быдло посткапиталистической эпохи.

Итак, они здесь, в России, сидят и эти темы и форматы обсуждения, которые создают в другом месте, "хавают". И никакого стремления расширить повестку дня, ввести в нее что-то парадоксальное, создать неожиданный ракурс, отрефлексировать на усечение этой повестки – то есть вступить в игру! – ничего подобного не просматривается.

А почему не просматривается? Потому что в этой игре необходимо понимать цену слов. Понимать, что вся философия господства и подчинения в XXI веке формируется вокруг слов. Что хозяева слов суть хозяева XXI века. А когда люди пренебрегают словами, то, сами того не сознавая, они прямо говорят: "Я отчуждаю от себя функцию господства. Я господство отдаю. Мне оно не нужно".

Ведь как создается ситуация, когда правящий класс заведомо превращается в быдло? Нужно, чтобы правящий класс не хотел всех тех функций, которые сочетаются с господством. И когда правящий класс не осознает значения слов, он сам добровольно себя кастрирует. Он отказывается от функции господства, он делегирует ее кому-то другому.

Информационная эра, о которой мы говорим, не шутка. И информационные продукты, предлагаемые для потребления, не косметика на "реальной жизни" (рис. 5).

Кто был во все времена наиболее причастен информации? Спецслужбы. Стихия спецслужб – информация. Казалось бы, раз наступает "информационная эра", наступает "эпоха спецслужб". Но, на самом-то деле, – все наоборот. Наступающая информационная эра немедленно становится эпохой уничтожения спецслужб. Временем, когда они не приобретают, а теряют власть.

Спецслужбы – это ведь привычка работать с острым дефицитом информации, добывать специальными методами необходимую закрытую информацию. А новое-то время отличается катастрофическим избытком информации. И это принципиально иная ситуация.

Задача новых хозяев эпохи, создателей форматов и тем, как раз в том, чтобы на вас шел непрерывный шквал информации, чтобы вы тонули в информационном океане, в котором ни в чем нельзя разобраться. И тогда – куда уходит власть? Что становится властью в XXI веке? Властью становятся знание и контекст.

А каковы возможности в XXI веке для тех, на кого этот шквал обрушивается? Вы можете быть рабом предлагаемого "меню" форматов и тем, то есть реагировать по заданным стереотипам: "последние новости", "модная трактовка" и т.д… Или вы должны сами разбираться: это – барахло, это – информационный шум, а вот это и это значимо.

Если вы выстаиваете в этом шквале и способны в нем действовать, то вы, вне зависимости от ваших материальных и статусных потенциалов, принадлежите к господствующему классу. К классу тех, кто в состоянии каким-то образом ориентироваться в процессе, держать или создавать его.

Если же вы способны только "хавать" то, что летит вам в рот, вы – плебс.

Так что, если спецслужбы хотят сохраниться, а не оказаться стертыми в порошок в первую очередь, они должны от "страстей" по информации перейти к "страстям" по контексту и знанию.

Вопрос жизни и смерти спецслужб сегодня заключается в том, смогут ли они приобрести и удерживать внутри себя это самое трансцендентальное измерение. Никого это не касается так сильно, как их. Либо они сумеют и успеют перейти с формата "ловли рыбы в мутной воде информации" на формат "управления повесткой дня" на уровне знания и контекста, либо спецслужбист становится быдлом под ногами информационного менеджера, который понимает цену слов.

Информационная революция – это не то, что у вас в 25 раз больше телевизионных программ и появился Интернет. Это принципиально другая, страшно жестокая эпоха, когда поставлено на карту все. Если элита какой-то страны хочет жить – она овладевает переходом от информации к знанию и контексту. В противном случае она гибнет. Она уже не элита. Ее захлестывает волна плебса, и она гибнет так же, как гибли в эпоху капитализма феодалы, не сумевшие овладеть законами рынка и прибыли.

Так понимают ли закон слов "государственные менеджеры" высшей категории? Понимают ли, что они не менеджеры?

Избыток информации – вот ныне главный герой и причина трагедии спецслужб (рис. 6). От дефицита, в котором они существовали, все переходит к профициту и девальвации информации. И, значит, к девальвации роли ее, информации, собирателя и носителя.

Куда смещается реальный центр власти? К контексту и знанию.

Значит, как и в случае с КПСС, рядом с центром власти стоят двое! Остатки интеллектуального класса страны и та группа, которая кажется себе господствующей, а уже почти готова превратиться в труп. Только раньше этой группой была "верхушка КПСС", а теперь этой группой оказалась "верхушка спецслужб".

И опять проблема состоит в одном: если вы уж взялись за Россию, вы не можете не построить площадку, на которой перегруппируетесь с позиций информации на позиции контекста и знаний. Ведь эта площадка все равно будет существовать. И в ее пределах кто-то сумеет пересесть "с лошади информации" на "лошадь контекста и знания", а кто-то не сумеет. Не сумет и пополнит разряд "рабов нового типа".

Эти наши спецслужбы, они же чего-то хотели! Они хотели тут создать капитализм. А называли его еще "модерном", "национальной модернизацией России". Они же с этим проектом себя связывали! От Берии до Андропова и дальше… И образовалось то, что представляет собой внутреннюю трагедию эпохи Путина (Рис. 7).

При Клинтоне ничего подобного не случилось бы. А тут хозяевами США стали республиканцы, и оказалось возможно оттеснить "демократию" чуть-чуть в сторону. Наконец-то, на горизонте забрезжил свой КГБ-истский "национальный режим"! И вся их коллективная энергия – идеологического "Пятого управления" и родственных ведомств – со страстью устремилась в проект "Национальный модерн", как демонстрацию своей состоятельности. Можно было показать эту композицию и сказать: "Вы читали разработку "АСУ-Перестройка" НИИ КГБ? Знаете, что там было написано? Вот сейчас-то мы как раз все и реализуем".

Теперь оказалось, что проектом Модерн и не пахнет (Рис. 8). Потому что "модернизация" – это когда возникают и работают новые заводы и когда все больше ВУЗов и библиотек. А когда некто в звании министра говорит, что надо сократить количество библиотек, ВУЗов и т. п., это называется "ликвидация". Реально идет демодернизация. Нации нет. Возник регресс.

Сейчас вроде бы что-то в направлении модернизации "зашевелилось". Но… ровно в тот момент, когда проект Модерн, с которым они себя связали, начал рушиться во всем мире. Буш – последняя судорога Модерна. И то уже Модерна для Америки, потому что Ираку никакой Модерн не светит. Югославии – тоже. Капитализм в том виде, в котором мы к нему якобы стремились и прилаживались, уходит. Уходит во всем мире.

А что у нас? Президент только нескольких, особо его раздражавших, "комаров" из нашей новой буржуазии прихлопнул, а она вся так и поплыла… Лопнул этот социальный субъект. Испарился. Элиминировал.

И тогда вопрос: чем же она, эта наша буржуазия, была на самом деле? Разве так проявляет себя господствующий класс? Если бы президент только замахнулся, а в ответ получил волну возмущения и вынужден был вступить в диалог с этим возмущением или подавить его, а возмущение бы только нарастало, в результате подобной раскачки, быть может, и конституировался бы буржуазный класс.

А теперь очевидно не только отсутствие стратегической программы модернизации, демодернизация России – яркое тому свидетельство. Очевидно и отсутствие субъекта модернизации, потому что не бывает проекта Модерн без буржуазии и без нации. Если буржуазии, как выяснилось, нет, и нации нет, и модернизации нет, какой тогда проект Модерн? Какое национальное государство? Где оно? Ведь нация и есть главный субъект модернизации.

Что же есть, что в остатке?

Начнем, как говорится, ab ovo.

Жила-была КПСС, как основа советской Системы, и в ней сложился какой-то (знаю по опыту) относительно модернизированный слой, с которым я, в частности, имел дело. Сказать, что это были гении, робеспьеры, джорджи вашингтоны или нечто подобное, не могу. Это были просто вменяемые ребята, которые еще хотели что-то там в Системе крутануть, наладить. Но существовала и как бы "теневая Система", я не буду сейчас ее разбирать. Система-2.

А напротив всей этой конфигурации располагался "социальный актив" в лице научно-технической интеллигенции и части гуманитариев, бюрократии и части народа. По крайней мере, пролетариата индустриальных систем, ВПК и прочего.

Этот актив имел две возможности. Он мог либо взять штурмом Систему, соединяясь с какой-то ее частью, выбрасывая не устраивающее его закоснелое властное вещество и заполняя собой образовавшиеся ниши. Либо разрушить эту Систему.

Все, что я тогда делал, все мои книги, "Постперестройка" и пр., – это попытка построить мост между этим активом и Системой. Но у актива были уже к этому моменту "делегированные" Системой-2 свои ориентиры – Солженицын и Сахаров. А также – романы Стругацких, как некие совокупные символические образы существующего и должного.

Соответственно, актив начали "затачивать" на то, чтобы он Систему снес.

Теперь – внимание. Сам по себе актив Систему снести не мог. Он был слаб. Для того, чтобы снести Систему, надо было актив подключить к "антиактиву" – теневикам и будущему криминалитету. Должна была возникнуть патологическая мизансцена – Окуджава в ковбойке и рядом Япончик на "мерсе": "Да здравствуют демократия и мораль!" Без такой композиции невозможно было снести систему. Но между ними, между Окуджавой и Япончиком, располагалась такая вещь, как "антимещанский механизм" (АММ), встроенный в актив и препятствующий налаживанию их отношений (рис.9).

Вспомним "В поисках радости", где Олег Табаков шашкой крушит мещанский рай, или того же Окуджаву: "А если вдруг когда-нибудь мне уберечься не удастся… я все равно паду на той, на той единственной, гражданской…"

Значит, "антимещанский механизм" надо было сломать для того, чтобы загнать актив под антиактив. Чтобы сделать идолом актива, условно говоря, колбасу, нужна была идеологическая и моральная санкция "жрецов перестройки".

И эту санкцию сначала осторожно, а затем вполне решительно дали. Негласно, еще с 70-х годов. Я этот порог уже тогда четко ощутил. Позже девальвация идеального стала приобретать агрессивные формы. Помню, в 80-е годы, когда я был руководителем театрального коллектива, мы приехали в Каунас на фестиваль театров-студий. Показывали там, в частности, спектакль Васильева "Серсо", где в главной сцене герой выхватывает у старика купленную им для внука советскую соску и выкидывает ее с криком, что ребенок, сосущий такую соску, никогда не будет свободным человеком. А еще что-то пафосное о своем опыте жизни в коммуналке, когда дверь ударялась о спинку кровати. (И это тоже формировало раба.)

Я потом спросил на обсуждении: "А что сосали дети древних спартанцев? Неужели американские соски? И как насчет "скорлупы ореха", в которой Гамлет готов был чувствовать себя повелителем бесконечности?" И тогда один из журналистов, ставший потом очень модным, заорал: "Тут нам Кургинян навязывает какую-то социальную интеллектуальную дискуссию. А мы в Каунасе не хотим интеллектуальных дискуссий. Мы хотели их до тех пор, пока сидели по кухням. Мы всего боялись и притворялись, что нам все это нужно. А теперь в этой прекрасной западной стране (а ведь Литва была еще в составе СССР) нам нужно карбонатов и мультфильмов!". И вся эта культурная "хевра" – театральные деятели, искусствоведы, критики – начала колотить по столам бокалами и пивными кружками (дискуссия была в "непринужденной атмосфере" кафе) и истерично скандировать: "Карбонатов и мультфильмов! Карбонатов и мультфильмов!" Их было человек сто. Я этого никогда не забуду. Шел 1988-й год.

Кто же отдавал этот приказ – не на демонтаж "замшелого коммунизма", а на разблокировку "антимещанских механизмов" в активе? Вот тот, кто его отдал, – пусть теперь хотя бы не поет песен о том, что он хотел национального государства русских и модернизации. Пусть этих анекдотов не рассказывает. Потому что он в тот момент открыл двери всему, вплоть до фашизма (рис. 10).

Но это происходило не на пустом месте. Поскольку актив надо было положить под "антиактив" и коренным образом изменить ситуацию, требовалась некая "философская заморочка", без которой это нельзя было сделать. И ее тоже необходимо хорошо представлять.

Был такой талантливый мужик. Он "отсидел", потом его вытащили (как теперь свидетельствуют, занимался этим лично Ю.Андропов), привезли в 60-х в Москву, определили в ИМЛИ. Звали его Михаил Бахтин.

И он, как теперь очевидно, нужен был, по большому счету, лишь для одного: поднять и ввести в массовый оборот тему "карнавализации". Вся филологическая верхушка и иже с ними устроили настоящую вакханалию вокруг этой карнавализации. Достоевский – карнавализация. Здесь – карнавализация. Там – карнавализация…

Понимаю, что какие-то, не слишком образованные, люди могут вообразить, будто карнавализация – это когда просто ходят разнообразные ряженые, кувыркаются, что-то смешное несут. Словом, весело. Однако именно карнавализация и стала самым эффективным инструментом демонтажа антимещанского механизма. Для того чтобы провести "смычку" Япончика с Окуджавой, нужно было включить носителей АММ в карнавальную процессию.

А карнавал – тире "сатурналии" – далеко не такое уж доброе и безопасное дело. Там, в частности, есть жуткий образ – беременная смерть. И она – главная фигура Ада. Ибо карнавал – это допущение Ада в человеческий мир, дозированная прививка инферно этому миру.

Они же начали навязывать карнавализацию всему. То есть открыли Ад, создав эту бесконечную карнавальную процессию. А закрыть его не смогли.

И тогда "антиактив" с подстегнувшимся к нему активом уничтожили Систему (рис. 11).

Но логика-то исследуемого нами "романа" между странными и несовместимыми социальными телами в том, что эта "теневая" Система-2, с которой я начал, все эти идеологические управления ГБ и пр., рассчитывали, что они создавшейся "композицией" будут руководить.

А этой "композицией" руководить нельзя. Она сама собой руководит. В нее можно встроиться, при ней можно присутствовать – со свечкой, с премьер-министром, без него. В храме Христа Спасителя, в Кремле, на даче… Можно что-то говорить с телеэкрана. Но руководить ею нельзя, так как она живет по закону самораскрутки! Потому что главный закон Ада – моментальное наступление пресыщения. Бандитские сериалы с убийствами? Уже мало, дайте убийство-он-лайн. Включили Интернет, заказали убийство мальчика 8 лет, его у вас на глазах разрезают на части. Пожалуйста, цена – 50 тысяч долларов! А в скольких точках страны ежевечерне идут натуральные гладиаторские бои с обязательным смертельным исходом?

Все это вместе – демодернизация, десоциализация, деонтологизация, депопуляция – и есть ликвидация. Это и есть терминальный процесс для страны.

Не считал, не считаю и не хочу считать, что Путин сознательно возглавляет этот процесс. Но сегодня уже не до Путина! Власть скопом тащится в карнавальной телеге, где блеют "мастера культуры", ликуют новые авторитеты, власть отдает какие-то приказы… Но телега-то едет туда, куда едет! К смерти! Вот реальный процесс.

Если идет распад социальных реакций, он пройдет до конца. Мы пока живы инерцией остатков прежней системы. Пока многие учителя учат детей, а многие врачи соглашаются лечить больных за гроши своей зарплаты. Почему они соглашаются, понять не может никто, но они – пока – соглашаются.

Но мы же не можем не осознавать, что:

а) этот человеческий материал выбывает; и

б) он же не бесконечно будет согласен на это. Он же тоже живой!

Еще в 1994 году я писал, что постсоветский проект Модерн в России будет провален! Но был готов и тогда, и сейчас всячески его поддержать. Только я вижу: все, что происходит, носит обратный характер, характер галопирующей демодернизации. И я понимаю, что при той скорости, которую набирает этот процесс, все, что власть сейчас пытается делать, его не остановит.

То есть сейчас нужно уже другое. Требуются, очевидно, некие трансцендентальные процедуры внутри субъекта власти. После чего этот субъект должен разбираться в сложившейся ситуации на совершенно иных основаниях.

И не факт, что это возможно. Потому что если существующий буржуазный класс – барахло, то оттого, что на место этой буржуазии назначат чекистов, новый современный властный класс не образуется. Помните у Чехова, в "Даме с собачкой"? "Не знаю наверняка, где служит мой муж, но знаю твердо, что он лакей".

Капитализм, модерн, все эти надежды и истерика по их поводу… Что мы имеем в итоге? Общество в условиях краха капитализма (рис. 12).

Вот опять поднялся шквал проклятий в адрес Ленина? Что это означает? Казалось бы: ну, что тебе Ленин? Все уже, вроде, по косточкам разобрали. Что вы снова и снова к нему возвращаетесь?

Это означает, что авторам проклятий очень хочется самооправдаться. И внушить обществу, что раз русский народ не покаялся за Ленина и вообще Ленин его так испортил, то оказалось, что с этим народом невозможно сделать модернизацию и капитализм. То есть те, кто так атакует Ленина, почуяли: скоро их начнут вешать…

Но если в стране все рушится и все описанные истерики лишь признак конца, то вопрос таков: что есть российское общество в условиях краха капитализма? Ведь к социализму оно не вернется! Если бы имелся хоть какой-то значимый актив желающих туда, в социализм, вернуться, мы вернулись бы туда уже в 92 году, ну, может, в 96-м. Однако всем нам известно, кем наполнен этот "социалистический" актив. Это – псевдооппозиция.

Главное же сегодня заключается в том, как поведет себя в России посткапиталистическое меньшинство. На десятках и сотнях сетевых площадок, подобных моему Клубу "Содержательное единство", сейчас решается один вопрос: сформируется ли это посткапиталистическое меньшинство, по каким законам сформируется и как оно поведет себя в России. Ему, этому меньшинству, все равно, так или иначе, придется договариваться с большинством.

Но абсолютно не предопределено, что это меньшинство, во-первых, сформируется как социальное тело. Во-вторых, что оно проявит социальную твердость. И, в-третьих, что оно не окажется "стаей хищников". Запросто может оказаться. Таково свойство посткапитализма. Однако все будет зависеть от живого социального процесса. Сейчас, на наших глазах, в узлах этой невидимой сети что-то начинает формироваться.

А пока России как самостоятельного субъекта нет. Отрицательные мегатренды усиливаются. Элита не способна контролировать идущие процессы, в том числе процессы трансцендентальные, которые являются решающими.

Значит, либо это меньшинство сумеет сформироваться и заявить, что Россия – это его собственность. И убедить большинство, что оно двигает страну в новый проект. Либо на месте России образуется большая зловонная помойка с мухами, из которой станут вылавливать отдельных представителей. Но это уже "акция Нансена". Это не политическая борьба.

Между тем роковая развилка приближается. И трагедия заключается в том, что общество – изгой для сегодняшней власти. Власть не понимает, что такое общество, что такое метафизика, что такое социальные и материальные тренды. Власть решила, что она живет вполне независимо от общества.

С таким подходом надо бороться и можно бороться. Это делается путем настойчивого обозначения всей правды о ситуации. Каждый день.

И другая важнейшая проблема – процесс формирования этого "посткапиталистического меньшинства".

Что нужно: а) чтобы оно делало ставку на Россию, потому что ему проще всего превратиться в придаток "Дженерал Электрик" и оно (правда, не целиком) само хочет этим придатком стать

и б) чтобы оно не было хищническим, то есть хранило, несло в себе и передавало через себя идеальную гуманистическую традицию, гуманистический, культурный и символический капитал.

И того и другого будет добиться совсем не просто. Но других перспектив я не вижу, не понимаю, не ощущаю в плане как социальной, так и исторической дееспособности.

Что касается всего остального социального массива, то он обречен быть либо союзником этого процесса, либо просто вываливающимся из исторической телеги на обочину материалом. Носится ли он на "мерседесах", гниет ли в своих малогабаритных квартирах, он – вне игры. Игра будет проходить по другим правилам и на других основаниях. Их надо нащупывать. И пытаться делать все то, что еще может быть сделано, чтобы наша российская жизнь оставалась жизнью людей, сохраняла какой-то исторический, духовный и нравственный потенциал.

Это единственное, за что можно бороться.

И все, что я могу предложить, – такую вот "двойную стратегию": сдерживания разрушительных процессов и усиления борьбы за создание нового социального субъекта. Только эта двойная стратегия, с максимальным переносом акцента именно на вторую часть, может сегодня являться собственно политической.

А все остальное превращает любое социальное начинание в "болтовню по интересам" или в сговор на предмет того, кому какие взятки давать на новых выборах.

 

07.07.2004 : Ингушский взрыв

Сергей Кургинян

ЧАСТЬ 1.

ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО В ИНГУШЕТИИ?

Глава первая.

Непосредственный поток сообщений

Анализируемые события начались вечером 21 июня. Нам сейчас важно, как – в каком порядке и в какой логике – сообщалось об этом средствами массовой информации. Мы не можем и не должны вываливать весь массив сообщений. Мы хотим лишь восстановить общую логику и последовательность в пределах информационного потока.

Первым о событиях в Ингушетии заявил канал НТВ в выпуске, вышедшем в эфир 22 июня 2004 года в 01:25.

Итак, 01:25. НТВ сообщает следующее: Около 11 вечера группа боевиков обстреляла из гранатометов и стрелкового оружия здание МВД Ингушетии. Боевики вошли в Назрань, Карабулак и станицу Слепцовскую. Горит здание назранского погранотряда. Машину НТВ при подъезде к Назрани остановили люди в масках. Они сказали, что Ингушетия захвачена, и они воюют против федеральных сил. Возле поста лежали несколько убитых в военной форме. Чрезвычайные меры безопасности принимаются во всех приграничных республиках. Усиливаются границы, подтягиваются дополнительные силы милиции и ОМОНа.

06:00 – ТВЦ: В центре Назрани несколько часов были слышны выстрелы из гранатометов и стрелкового оружия, и, по свидетельству жителей, залпы реактивной установки "Град". И.о. прокурора Ингушетии У.Галаев заявил "Интерфаксу", что органы власти республики контролируют ситуацию, ни о каком захвате республики боевиками речи не идет. По его данным, в Назрань прорвался отряд чеченских боевиков. Произошли боестолкновения с сотрудниками правоохранительных органов. Погибли 5 милиционеров, 50 человек ранены.

06:00 – НТВ: В Ингушетию прибывают подразделения спецназа и ФСБ. К административной границе Ингушетии стянуты также армейские подразделения. В Назрань из Ставропольского края на вертолетах переброшены дополнительные силы северокавказского управления погранслужбы ФСБ.

В утренних выпусках НТВ и других основных каналов впервые звучит высказывание высокого должностного лица.

С.Иванов (находящийся на учениях "Мобильность-2004" на Дальнем Востоке): "В Ингушетии у нас есть 503-й полк и достаточно крупные подразделения МВД. Если это вылазка боевиков, как я предполагаю, потому что сейчас я могу говорить только в сослагательном наклонении, гипотетически, я думаю, то, что наличие боевиков, пребывание их в Ингушетии случается, я думаю, это всем понятно, это свершившийся факт. Но у нас достаточно, у федералов, сил и средств для того, чтобы пресечь это на корню".

06:00 – НТВ: Президент Ингушетии М.Зязиков заявил, что с завтрашнего дня в республике объявлен трехдневный траур.

Сообщение об объявлении траура приводят затем все основные каналы телевидения. Становится окончательно ясно, что происходит нечто крупное. Кстати, позже, через три дня, Савик Шустер (в данном случае – вполне справедливо) задается вопросом: почти 100 погибших, а траур объявлен только в Ингушетии, но не во всей России.

06:30 – РТР: Боевики отступают мелкими группами. Их преследуют силы правоохранительных органов и переброшенных в Ингушетию дополнительных подразделений МВД и Минобороны. Среди погибших – глава МВД республики А.Костоев, прокурор Назрани М.Бузуртанов и прокурор Назранского района Б.Озиев.

06:30 – ТВЦ: В Назрани погиб начальник милиции общественной безопасности МВД Ингушетии З.Котиев.

06:30 – НТВ: По данным республиканского МЧС погибли 18 человек и более 40 ранены. Боевики пытались прорваться в Магас, однако их остановили сотрудники местной милиции.

07:00 – РТР: Небо над Назранью патрулируют военные вертолеты. В связи с событиями в Ингушетии подняты по тревоге все приграничные подразделения внутренних войск Дагестана и С.Осетии, а в Чечне введен специальный план "Крепость" – ряд мер по усилению административной границы с Ингушетией.

Менее часа назад в Дагестане завершилась операция по задержанию вооруженных людей, которые забаррикадировались в жилом доме в Махачкале и в течение 5-ти часов вели перестрелку с бойцами спецслужб. Уничтожены 2 бандита, есть и задержанные.

07:30 – НТВ: В Ингушетию срочно вылетел замгенпрокурора С.Фридинский.

08:00 – РТР: Полностью расстрелян боевиками личный состав поста ГИБДД, находившийся у въезда в Назрань. К операции по уничтожению отходящих бандформирований с рассветом подключилась авиация.

08:00 – НТВ: "Интерфакс" сообщил, что террористы отбирали у местного населения машины и сейчас направляются от Назрани в сторону населенных пунктов Экажево, Алхасты и Яндырка.

По факту вторжения боевиков прокуратура Ингушетии возбудила уголовное дело по статье "терроризм".

08:26 – Газета.RU: Источник в республиканском МВД сообщил "Интерфаксу", что, по предварительным данным, в нападении участвовало около 200 боевиков. Несколько групп вошли в Назрань, Карабулак и ст. Слепцовская… Еще несколько мелких групп заняли позиции на ключевых дорогах Ингушетии.

08.30 – ОРТ, РТР: С.Иванов заявил, что для оказания помощи раненым в Назрани развернут полевой госпиталь.

09:00 – ОРТ: Глава МВД Чечни А.Алханов заявил, что сотрудники МВД ЧР осуществляют комплекс мер по перехвату боевиков. "Будем работать жестко, на поражение", – заключил Алханов.

09:21 – сайт РТР (в эфире информация не прозвучала): Как сообщили в МВД Ингушетии, блокпосты на федеральной автомагистрали "Кавказ" захватили боевики, переодетые в камуфляжную форму. Они предъявляли фальшивые удостоверения сотрудников ОМОНа, СОБРа и РУБОПа.

09:37 – Газета.RU: Как сообщил начальник пресс-службы МВД Ингушетии Я.Хадзиев, погибли 46 человек, 30 человек получили ранения. Уничтожены два боевика.

Всего два? И это на фоне сообщений о вводимых в Ингушетию спецподразделениях и преследовании боевиков с помощью авиации?

10:00 – НТВ: Глава МВД Чечни А.Алханов заявил, что нападение совершили боевики из отряда Ш.Басаева с одобрения А.Масхадова. В Магасе проходит экстренное заседание оперативного штаба с участием всех силовых структур. Зязиков связался по телефону с Путиным и доложил ему об обстановке в регионе.

10:04 – РИА "Новости": Замглавы МВД РФ А.Чекалин вылетел в Ингушетию. В Ингушетию также направлена оперативно-следственная группа, состоящая из опытных сотрудников Главного управления МВД РФ по ЮФО.

11:00 – ТВЦ: По оперативным данным части боевиков удалось скрыться на территории Чечни. Другая часть отступает в направлении станицы Ассиновская. Все основные трассы перекрыты, выставлены патрули внутренних войск и Минобороны. Как заявил представитель регионального Оперативного штаба И.Шабалкин, в нападении участвовали как чеченцы, так и жители Ингушетии. Действия боевиков носили откровенно демонстративный характер и преследовали цель заявить о себе, чтобы стимулировать приток денег от зарубежных террористических организаций, подчеркнул Шабалкин.

12:00 – ОРТ: М.Зязиков выступил с обращением к жителям республики. Вылазку бандитов он назвал бесчеловечной акцией, цель которой – дестабилизация обстановки в регионе, и призвал граждан проявить выдержку и спокойствие.

12:00 – НТВ: Перестрелка с применением тяжелого вооружения закончилась в Назрани около 3 часов утра. Диверсия началась около 10 часов вечера из помещения мукомольного завода в 50 метрах от здания МВД и из зданий ЖКХ неподалеку от назранского погранотряда. В.Яковлев: "Они зашли с разных сторон, в том числе, со стороны Чечни и со стороны Северной Осетии. Была попытка освободить тех людей, которые были арестованы федеральными службами. В исправительном изоляторе их было около 50 человек, но этого сделать они не смогли".

В районе села Галашки идет бой. По неофициальной информации большую часть боевиков возглавляет Д.Умаров.

12:17 – РИА "Новости": Глава МВД Северной Осетии К.Дзантиев сказал: "Ни прошедшей ночью, ни раньше никаких передвижений вооруженных бандгрупп по территории Северной Осетии правоохранительными органами зарегистрировано не было".

13:13 – сайт РТР: М.Зязиков сообщил, что бандиты похитили со склада МВД большое количество оружия.

14:00 – ТВЦ: По официальным данным погибли 48 человек, еще около 60-ти ранены. По информации из других источников число жертв достигло 70-ти, около 200 человек ранено.

15:00 – НТВ, РТР: В.Путин на встрече с руководством силовых органов сказал: "Боевиков нужно искать и уничтожать, а кого можно взять, нужно взять живыми и предать суду". (Во встрече принимали участие глава МВД Р.Нургалиев, директор ФСБ Н.Патрушев, генпрокурор В.Устинов, начальник Генштаба А.Квашнин, начальник ГРУ В.Корабельников).

15:00 – НТВ: Спецподразделения МВД уничтожили или задержали в Ингушетии около 100 боевиков, сообщил сегодня Б.Грызлов.

Складывается впечатление, что речь идет о боевиках, уничтоженных или задержанных только что. Однако далее НТВ приводит высказывание самого Грызлова.

Б.Грызлов: "Это [нападение] следствие работы правоохранительных органов в течение этого года. Было уничтожено или задержано более 100 боевиков в Ингушетии. И террористы провели фактически нападение с целью уничтожения тех, кто принимал участие в этой операции. Идет преследование террористов. Уже большая часть уничтожена. Операция спецслужб продолжается, и сегодня в течение дня мы ждем результатов по ликвидации этой банды террористов".

Итак, Грызлов заявил, что более 100 боевиков было задержано в течение года. Что касается вторгшихся минувшей ночью в Ингушетию бандитов, то, по словам Грызлова, уничтожена большая их часть. Но если учесть, что ранее сообщалось о 200 нападавших, то, по словам Грызлова, вполне можно допустить, что уничтожена уже сотня. Возникает информационная путаница. Вышедший одновременно с НТВ выпуск ОРТ настаивает, что на этот час уничтожены или задержаны именно 100 боевиков.

15:00 – ОРТ: По данным на этот час, спецподразделениям удалось ликвидировать и задержать около 100 боевиков.

Замминистра МВД А.Чекалину поручено взять на себя координацию действий правоохранительных органов Ингушетии.

15:00 – НТВ: Группа боевиков, которая сейчас блокирована в районе селения Мужичи, обстреливается с помощью армейской авиации. Там также действуют армейский спецназ и элитное подразделение вооруженных сил.

17:00 – РТР сообщает подробности совещания в Ново-Огарево. Владимир Путин вызвал к себе руководителей силовых ведомств.

Р.Нургалиев, министр внутренних дел РФ: "В 22:10 поступил сигнал о том, что в республике Ингушетия произошло нападение на центральный аппарат МВД. Одновременно были нанесены огневые поражения непосредственно еще по восьми точкам, это, по сути дела, шесть объектов МВД, районы и звенья, подверглось обстрелу бывшее здание управления ФСБ, пограничный отряд и мотострелковое подразделение Министерства обороны. Сразу были подняты по тревоге силы, которые позволили нам, в первую очередь, оценить оперативную обстановку. Оперативная обстановка осложнялась тем, что, по сути дела, боевики использовали эффект одновременности и отрезали все ведущие дороги к центру города Назрани. Поэтому силы, которые были приданы в первом эшелоне, которые были сразу отмобилизованы и непосредственно были выдвинуты в район накопления и дальнейшего использования по нарастающей войсковой составляющей, были определены в два этапа. Это (первый этап) непосредственно из центрального аппарата МВД и из Ханкалы, а также были подняты непосредственно в боевой готовности и подразделения, дислоцирующиеся в городе Владикавказе. Сразу же был развернут оперативный штаб МВД, региональный штаб тоже был развернут непосредственно во Владикавказе, который оценивал складывающуюся ситуацию непосредственно в городе Назрани. Учитывая то, что уже было темное время суток и боевые действия практически были локализованы только в отношении непосредственных объектов, именно те, которые я сказал, я считаю, что подразделения выполнили свою поставленную задачу, ни один объект боевики не взяли…"

17:00 – НТВ: От рук боевиков погибло много мирных жителей, в том числе беременная женщина-ингушка. Среди расстрелянных машин – карета "скорой помощи".

18:00 – ТВЦ: В Чечне циркулируют слухи о том, что за последнюю неделю до тысячи человек ушли в горы, и сейчас они готовят нападение на Аргун, Грозный и Гудермес. По данным "Газеты.RU" подразделения федеральных сил в этих городах уже приведены в повышенную боеготовность. Б.Грызлов: "Идет преследование террористов. Уже большая часть их уничтожена".

18:18 – РИА "Новости": М.Зязиков опроверг сообщения СМИ о проведении спецоперации в Галашках: "Никакие спецоперации в селе Галашки не проводятся, а проводятся мероприятия по проверке паспортного режима".

18:34 – РИА "Новости": Среди погибших в Назрани – сотрудник ООН в Ингушетии М.Гетагазов. Все поездки представителей ООН на Северный Кавказ на этой неделе отменены.

19:00 – НТВ: Первая информация о боестолкновении в Ингушетии пришла около 23:30. Бой в Назрани стих около 06:00. По информации МВД боевики мелкими группами стали выходить из города. С собой они забрали большой арсенал оружия, захваченного во время штурма РОВД. Максимум, на что сегодня решились военные – это проверка паспортного режима. Над селом Алхасты кружили вертолеты, но не производили никаких выстрелов, что, в свою очередь, говорит о том, что никто из боевиков просто не обнаружен.

Заметим, это говорится уже после того, как прошла информация о задержании или уничтожении то ли 100 боевиков, то ли большей их части.

19:25 – 3 КАНАЛ, "ГЛАВНАЯ ТЕМА": Б.Грызлов, ссылаясь на Н.Патрушева, говорит, что спецназ МВД уже уничтожил около 100 боевиков.

Опять 100 боевиков! Так все-таки, о чем идет речь? Имеет место информационная путаница? Тогда при чем здесь Патрушев?

20:00 – РТР: Сегодня во второй половине дня В.Путин прибыл в Ингушетию (он собирался лететь на учения на Дальний Восток, но в связи с событиями изменил маршрут). Сразу по прилете В.Путин переговорил с глазу на глаз с М.Зязиковым. Затем состоялось совещание в расширенном составе с участием представителей силовых ведомств.

В.Путин: "Я думаю, что всем понятно, что происходит. Это очередная попытка, уже не первая, запугать ингушей, запугать руководство республики и дестабилизировать ситуацию на юге России, на Кавказе, в частности. …Судя по всему, что здесь происходит, федеральный центр недостаточно делает для того, чтобы защитить республику, поэтому я уже соответствующие указания в Москве дал, но еще раз повторю на месте: в Назрани будет размещен полк внутренних войск совместно с Минобороны. Надеюсь, что вы сделаете все для того, чтобы в самые кратчайшие сроки расследовать это преступление, найти и изобличить всех организаторов, всех участников, хочу подчеркнуть – всех. Искать столько, сколько потребуется времени. Чем быстрее, тем лучше. Искать будем, пока не найдем всех".

22:00 – ТВЦ: По последним данным, жертвами ночного рейда боевиков в Ингушетию стали почти 60 человек, раненых около 80. М.Зязиков сообщил, что уже задержаны несколько подозреваемых в причастности к террористической вылазке. Боевики, предположительно, скрылись в Ассиновском ущелье – год назад в этом же направлении пыталась уйти от преследований бандгруппа Гелаева.

22:00 – РТР: Из Назрани В.Путин прилетел в Магас на вертолете, который приземлился перед зданием администрации главы республики. Путин в течение часа беседовал с Зязиковым. В этом разговоре участвовал также Р.Нургалиев. Затем Путин попросил пригласить военных и руководителей силовых ведомств. В совещании участвовали замминистра внутренних дел А.Чекалин, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа В.Болдарев, замгенпрокурора С.Фридинский, полпред В.Яковлев, а также представители силовых структур республики. После совещания президент побеседовал со старейшинами и муфтиями Ингушетии. Перед отлетом из Назрани Путин провел также краткую встречу с президентом Северной Осетии А.Дзасоховым.

00:20 – ТВЦ: По одной из версий, целью бандитов была месть федеральным силам, по другой, – захват оружия. Еще одной целью называют захват СИЗО, где находятся ранее задержанные боевики. Как рассказывают очевидцы, среди нападавших было немало ингушей. Атака боевиков на Ингушетию не просто вызов президентам Путину и Зязикову, не просто желание продемонстрировать недееспособность федерального центра контролировать ситуацию на Северном Кавказе. Это атака на основы российской государственности. Для нападения на нашу страну боевики избрали день памяти и скорби. 22 июня ровно в 4 часа, до слез обидно, но факт, снова проспали.

23 июня

РТР: В правительстве Ингушетии сообщили, что во время нападения боевиков погибли 92 человека. Число погибших работников правоохранительных органов и спецслужб составляет 67 человек. Ранены более 100 человек. Нанесенный республике материальный ущерб составляет ориентировочно 600 млн. рублей.

ОРТ: Накануне более 40 вооруженных людей вошли в село Автуры Шалинского района Чечни. (Таким образом, одновременно с Ингушетией события происходили и в Чечне, о чем почти не говорят). В ходе боя убиты 5 боевиков, погибли трое сотрудников СБ президента республики.

НТВ: Замначальника УФСБ по Ингушетии А.Конин заявил, что УФСБ располагало информацией о перемещениях по территории республики группы вооруженных людей за полчаса до трагедии. По словам Конина, эти данные были переданы в правоохранительные органы республики. А.Конин отметил: "Отчасти именно этим объясняется тот факт, что ни один из объектов, на которые было совершено нападение, не был захвачен боевиками. Но такого масштаба – одновременного нападения на 15 объектов – мы не предполагали".

НТВ: Ночной операцией боевиков в Ингушетии руководил ингуш по национальности, уроженец Грозного М.Евлоев, действующий под позывным "Магас". Евлоев воевал в Чечне под непосредственным руководством А.Масхадова. С апреля 2004 г. возглавил так называемый ингушский "Джамаат". Костяк группы боевиков составляли ингуши – боевики между собой разговаривали на ингушском языке. Все действия боевиков были направлены против сотрудников милиции и ФСБ. После нападения боевики, спрятав оружие, разошлись по своим домам. Остальные группы, по данным ФСБ, – интернациональные (чеченцы, алжирцы и осетины), отходили в сторону Ассиновского ущелья, увозя с собой машины с захваченным оружием: больше 300 пистолетов, почти столько же автоматов, гранатометы, пулеметы, гранаты и патроны. Было организовано авиапреследование, но до сих пор найти КамАЗы с оружием не удалось. Данные о потерях боевиков на сегодня – 6 человек убитыми.

Впервые внятно сказано – боевики потеряли 6 человек, а вовсе не 100! При этом отряды были окружены, работала авиация, элитные подразделения и все прочее. Так вот и живем!

24 июня

РТР: В ингушском населенном пункте Али-Юрт задержаны 12 человек. У троих обнаружены фальшивые удостоверения сотрудников СБ президента Чечни, у одного – сотрудника спецподразделения, входящего в МВД Чечни. Как сообщили в пресс-центре регионального оперативного штаба, от задержанных уже получены сведения о том, что они состояли в бандгруппе Д.Умарова.

Все основные телеканалы: В.Путин заявил журналистам на Дальнем Востоке, что принял решение посетить Ингушетию потому, что "хотел посмотреть, как происходили события и каковы результаты. Они расходятся с тем, что я услышал в Москве". По словам Путина, "это была попытка боевиков продемонстрировать силы и отработать деньги спонсоров, попытка дестабилизировать обстановку в республике". Путин сказал также, что "мы будем наращивать усилия на Северном Кавказе до тех объемов, которые необходимы, в том числе будем наращивать и боевую составляющую".

ОРТ, РТР: В Ингушетии обнародованы официальные данные о погибших. Как сообщил М.Зязиков, погибли 97 человек (23 из них – гражданские лица). 105 человек ранено. По данным Зязикова, состав нападавших был интернациональным. Были среди них и иностранцы.

НТВ: Уголовное дело о вооруженном рейде боевиков в Ингушетии передано в Генеральную прокуратуру "в связи с его сложностью и особой значимостью" – подчеркивают в правоохранительных структурах республики.

ОРТ: Представители МВД Ингушетии сообщают, что многие бандиты были уничтожены в ходе ответных действий силовых структур. Часть погибших боевики вынесли с собой и успели предать их тела земле. Милиционерам удалось обнаружить это тайное захоронение.

Начинается классическая отмазка: уже сказали про 100 убитых, потом оказывается, что убито несколько человек. Надо рассказывать о том, как уносят трупы и обнаруживаются тайные захоронения.

НТВ: В Махачкале в упор из пистолета убит полковник управления ФСБ Дагестана К.Эдинбеков.

25 июня

НТВ: По подозрению в причастности к нападению на Ингушетию задержано 2 человека, а не 20 (как сообщалось в ранних выпусках ТВ). Некоторые из них, как заявлял и.о. главы МВД Ингушетии Хамхоев, были задержаны после проверок в местах компактного проживания чеченских беженцев. По словам начальника управления ФСБ республики С.Корякова, "большинство задержанных после проверки было отпущено".

То есть результат действий – нулевой.

Во Владикавказе, Курске и Москве прошли похороны сотрудников силовых структур.

В Москве убит бывший вице-премьер Чечни Я.Сергунин. Сергунина называли одним из ставленников А.Кадырова.

26 июня

НТВ: Водители нескольких сотен КамАЗов в знак протеста заблокировали в районе дагестанского с. Первомайское федеральную автотрассу "Баку -Ростов". Дальнобойщики обвиняют сотрудников ГИБДД в вымогательствах, а также в дискриминации по национальному признаку: дагестанские водители уверены, что взятки у них требуют гораздо чаще, чем у их коллег из других регионов России.

РТР: В Чечне задержано несколько уроженцев Дагестана, у которых найдены взрывные устройства. Предположительно, они готовились взорвать мост.

27 июня

ОРТ, НТВ: Недалеко от Магаса, в с. Али-Юрт, сотрудники милиции обнаружили 4 готовых к применению противотанковых управляемых реактивных снаряда "Фагот". Согласно оперативным данным, снаряды предназначались для обстрела Магаса.

НТВ: Информагентства распространили заявление начальника регионального УФСБ С.Корякова: "Конечно, мы не знали досконально планов боевиков, но имели оперативные данные об активизации участников бандформирований, предполагали какие-то акции. Среди возможных вариантов развития ситуации мы рассматривали и вариант прямого нападения". Несколько дней назад заместитель Корякова сообщил, что о возможном нападении террористов спецслужбы знали, как минимум, за полчаса до трагедии и предупредили об этом МВД республики. М.Зязиков в эфире программы "Свобода слова" заявил: "У меня как у руководителя республики такой информации не было". Объясняя отсутствие информации о готовящихся терактах, Зязиков сказал, что это "или беспечность, или безалаберность, или безответственность".

28 июня

НТВ, РТР, ОРТ: В Ингушетии в результате спецоперации уничтожен М.Евлоев – лидер одной из группировок ваххабитского "Джамаата" в Ингушетии.

РТР: С.Фридинский заявил сегодня в Москве, что по подозрению в соучастии в бандитском рейде задержаны 10 человек. Следствие установило фамилии около 70 человек, которые участвовали в событиях.

РИА "Новости": Замгенпрокурора РФ С.Фридинский сообщил, что фактов предательства в силовых структурах Ингушетии в связи с террористической вылазкой боевиков 22 июня не установлено.

29 июня

ИТАР-ТАСС: В результате нападения на объекты в Ингушетии погибли 88, а не 97 человек, заявили ИТАР-ТАСС в аппарате правительства республики (ошибка вкралась при сведении списков).

РИА "Новости": По данным правоохранительных органов и следствия в Ингушетии в ходе боев в ночь на 22 июня уничтожены не менее 35 боевиков – участников бандитской вылазки.

НТВ: Замглавы ингушского МВД М.Алиев сообщил, что вылазка боевиков координировалась из единого центра, расположенного за пределами Ингушетии, но на территории Северного Кавказа. Он сообщил, что в настоящее время есть очень много установленных и задержанных бандитов, изъято большое количество оружия, боеприпасов, есть признательные показания.

30 июня

НТВ: Вице-президент Чечни Р.Кадыров заявил, что жители Чечни не участвовали в нападении на Ингушетию. Кадыров утверждал, что ранее он говорил М.Зязикову: "У вас много шайтанов, все наши беды из Ингушетии. Сегодня говорят, что боевики пришли в Ингушетию из Чечни и снова туда возвратились. Но это не так. Ингушские события – результат бездействия властей".

Такова информационная картина, которую получали граждане России в первые дни после событий. Сама по себе она ничего не значит. Но она для нас будет достаточно важна, с точки зрения проведения последующей экспертизы. Да и вообще – иногда бывает очень важно вжиться в поток сообщений. Не в совокупность отфильтрованных сообщений, а в сам поток.

А теперь переходим к следующему этапу работы. Который как раз и связан с классификацией сообщений.

Глава вторая.

Уточненная картина боевых действий

Боевики проникли на территорию Ингушетии несколькими группами вечером 21 июня – примерно в 21 час. (См. карту).

Поначалу заявлялось (в частности, полпредом ЮФО В.Яковлевым), что боевики пришли из Северной Осетии и Чечни. Однако представители силовых структур Северной Осетии настаивали, что никаких передвижений вооруженных бандгрупп по территории Северной Осетии органами республики зарегистрировано не было. И в дальнейшем в качестве места, откуда было осуществлено вторжение, называется только Чечня.

Итак, боевики приехали в Ингушетию из Чечни несколькими группами по федеральной трассе "Кавказ". Эта сравнительно небольшая часть боевиков, передвигавшаяся на легковых автомобилях, "Газелях" и "Урале", везла оружие. Основные же силы нападавших к вечеру 21 июня уже были рассредоточены на территории Ингушетии. Чеченцы маскировались под беженцев или приезжих. Кроме того, как выяснилось в дальнейшем, в нападении участвовали и ингуши из местных жителей. Данные об общем количестве боевиков разнятся – назывались цифры от 200 до 500.

В авангарде двигались легковые автомобили. Описания того, что именно этот авангард проделывал, – расходятся. Поскольку мы дальше будем опираться на эти описания, то данное расхождение надо зафиксировать.

"Коммерсант" от 23 июня утверждает, что боевики в камуфляжной форме и масках предъявляли удостоверения сотрудников ОМОНа и СОБРа на постах ГИБДД.

В то же время сайт РТР сообщает 22 июня, что боевики в камуфляже предъявляли фальшивые удостоверения сотрудников ОМОНа, СОБРа и РУБОПа на блокпостах на федеральной автомагистрали "Кавказ".

При этом "Коммерсант" заявляет, что боевики гаишников не трогали – просто разоружали и отпускали, выставляя на постах ДПС "своих" людей. А РИА "Новости" (22 июня, 15:45), сообщает, что практически все дежурившие на блокпостах ингушские милиционеры и военнослужащие внутренних войск были расстреляны.

Возможно, это просто разночтения. Тогда – прискорбные. Потому что речь идет о достаточно официальных информационных источниках. Которые не должны так расходиться в описании происходящего.

Возможно, речь идет о разном поведении нападавших по отношению к блокпостам, всегда оснащеннным чем-то более весомым в сравнении простыми гаишниками, и к постам ДПС, чей контингент более пластичен по отношению к разного рода давлению, включая предъявление разного рода "вседозволительных ксив").

В любом случае, и отпущенным, и расстрелянным предъявлялись такие "ксивы". Тут расхождений нет. И этот момент надо будет обсуждать отдельно.

За легковыми автомобилями проследовали грузовики с оружием. А в это время передовой отряд боевиков разоружал внутригородские посты ГАИ. В короткие сроки боевики установили контроль над транспортными магистралями Назрани и Карабулака. Бандиты, занявшие посты, проверяли проезжавшие машины. Если в машине оказывались милиционеры, военные или чиновники, их расстреливали на месте. "Вести недели" от 27 июня утверждают, что занявшие блокпосты боевики представлялись сотрудниками ГРУ. В "Вестях недели" приводится заявление главы МВД Чечни Алу Алханова: "Вы все знаете про события в Ингушетии. Там бандгруппа, представляясь сотрудниками ГРУ, вышла на улицы, выставила посты. И цинично расстреливала наших с вами коллег".

Как сообщил министр внутренних дел РФ Р.Нургалиев, информация о нападении на центральный аппарат МВД в Назрани поступила примерно в 22.10. И почти одновременно боевики атаковали здесь другие объекты. По свидетельству очевидцев, в Назрань боевики вошли с трех сторон: со стороны Карабулака, по улице Осканова (со стороны главного въезда в город с трассы Ростов – Баку) и со стороны центрального рынка. Нападение было совершено на РОВД, ГОВД, МВД, прокуратуру (ночью там находились немногочисленные дежурные группы), бывшее здание управления ФСБ, штаб 137-го погранотряда. На переезде у железнодорожного поста боевики подбили БТР внутренних войск и армейский грузовик, направлявшиеся на подмогу пограничникам. Было также совершено нападение на склады оружия МВД. Кроме того, боевики пытались захватить СИЗО, где содержатся подозреваемые в терроризме.

Несколько позже в Карабулаке были атакованы здания Мобильного отряда МВД РФ и местного ОМОНа, захвачены склады с оружием. В станице Слепцовской боевики атаковали пункт временной дислокации 503-го мотострелкового полка Минобороны и здания шести территориальных подразделений УВД республики.

Руководители многих силовых структур Ингушетии были уничтожены фактически сразу. Вызванные по тревоге, они срочно выезжали на работу и либо попадали в засаду, либо задерживались боевиками в камуфляже на блокпостах и здесь же расстреливались. Так были убиты и.о. министра внутренних дел Ингушетии Абукар Костоев, замминистра МВД Ингушетии Заядин Хатиев.

Только на круговом перекрестке федеральной трассы "Кавказ" и автодороги, ведущей в соседний поселок Экажево, были убиты 18 человек: прокурор города Назрань Мухарбек Бузартанов, прокурор Назрановского района Билан Озиев (некоторые источники приводят другую фамилию – Билан Хамчиев), два брата-милиционера Гурчиевы, начальник управления Федеральной почтовой службы Мухарбек Малсагов, бывший глава территориальной миграционной службы Ингушетии Магомед Гиреев, директор назрановского кирпичного завода Башир Куриев и другие.

Ряд СМИ сообщает, что боевики якобы сразу же озвучили мотивы нападения: "Это урок правоохранительным органам и месть федералам и их спецслужбам за похищенных родственников".

Около 1.00 боевики предприняли неудавшуюся попытку прорваться к комплексу административных зданий в Магасе.

Ранним утром 22 июня информагентства сообщили, что в Ингушетию прибывали ночью и продолжают прибывать подразделения спецназа и ФСБ. В частности, дополнительные силы северокавказского управления погранслужбы ФСБ были переброшены в Назрань из Ставропольского края на вертолетах около 2.00. К административной границе Ингушетии стянуты также армейские подразделения.

Но факт остается фактом: объекты, подвергшиеся нападению, в течение нескольких часов обороняли местные подразделения.

Как утверждает глава МВД РФ Р.Нургалиев, силы из центрального аппарата МВД и из Ханкалы "были сразу отмобилизованы и выдвинуты в район накопления", а также были "подняты подразделения, дислоцирующиеся в г.Владикавказе. Сразу же был развернут оперативный штаб МВД, региональный штаб тоже был развернут непосредственно во Владикавказе".

Простой взгляд на карту убеждает, что крупные части МО и МВД в Северной Осетии находились на расстоянии не более 30-50 км от мест главных боестолкновений. То есть максимум в часе хода бронеколонн. И если они были сразу отмобилизованы, то возникает вопрос: почему они подтянулись так поздно?

Между тем представитель Ингушетии в СФ Иса Костоев публично заявил, что федеральные органы оказались беспомощными и сотрудники, которые защищали в Ингушетии подвергшиеся нападению объекты, фактически были предоставлены самим себе. Костоев утверждает, что слышал, "во сколько часов давались министрам внутренних дел указания подтянуться – силовым структурам Грозного и Северной Осетии". Но, по утверждению Костоева, "эти люди не вошли и не оказали содействия до утра, пока преступники не покинули территорию".

Активные действия в пунктах, подвергшихся нападению, продолжались примерно до 3.00 московского времени (то есть в течение пяти часов). На рассвете (в 4.00-5.00) боевики начали отходить. Им удалось вывезти большое количество захваченного на складах оружия и боеприпасов.

По данным спецслужб, боевики уходили по трем направлениям.

Первая группа – из Назрани через Экажево в сторону села Али-Юрт.

Вторая через Алхасты и Галашки горами пошла в район чеченского Бамута.

Третья через Гази-Юрт и Ассиновскую направилась в горную Чечню. (См. карту.)

Спецназ тем временем начал перекрывать на горных дорогах возможные пути отхода боевиков.

С 6.00 лесные массивы, где скрылись боевики, начали обстреливать с воздуха вертолетами.

Днем появилась информация о том, что одна из групп боевиков блокирована в селении Галашки и что бой идет также в соседнем селении Мужичи. Сообщалось, что федеральные силы применяют армейскую авиацию, что в операции был задействован воинский спецназ и элитные подразделения вооруженных сил. Однако затем Зязиков сказал, что никакой спецоперации в Галашках нет – идет проверка паспортного режима. А канал НТВ (19:00) развил эту тему, заявив: "Максимум, на что сегодня решились военные – это проверка паспортного режима. Над селом Алхасты кружили вертолеты, но не производили никаких выстрелов, что в свою очередь говорит о том, что никто из боевиков просто физически даже не обнаружен".

Сообщения о количестве погибших боевиков противоречивы. 22 июня говорилось чуть ли не о 100 задержанных или уничтоженных бандитах. 23 июня выяснилось, что убито 6 боевиков. 24 июня появилась информация о якобы обнаруженных захоронениях боевиков (видимо, призванная доказать, что убито все-таки не 6 боевиков). Наконец, спустя несколько дней было сказано о 35 убитых боевиках.

Таким образом, независимо от того, шли ли днем 22 июня бои с участием элитных подразделений и применением авиации или имела место проверка паспортного режима, подавляющее большинство боевиков сумело уйти.

27 июня было сообщено число пострадавших – 97 убитых, 105 раненых. Однако 29 июня появилась информация, что число погибших, возможно, меньше – 88 человек: сводились несколько списков, некоторые фамилии были упомянуты дважды. Идет пересчет.

Глава третья.

Технологическая критика

К описанной выше картине не может не возникнуть множества серьезных вопросов. И касаются они не только противоречивых оценок событий разными официальными лицами.

Предположим, что при расследовании кражи сахара вам сообщается, что гражданка Иванова, 1915 года рождения, взяла за заднюю ось машину ЗИЛ-130, груженную сахаром, переместила машину со склада на соседнюю улицу, изъяла и съела весь сахар в количестве пяти тонн. На что вы обратите внимание?

Первое. Что женщине почти 90 лет. И что вообще переместить многотонную машину, подняв ее за заднюю ось, невозможно.

Второе. Что женщина не может съесть пять тонн сахара одна и в один присест.

Как это называется на научном языке? Это называется "технологическая критика".

А когда вам говорят, что российские войска в несколько колец оцепили Радуева и его террористических отщепенцев, но они (о, кавказская хитрость!) решили выходить из окружения босиком и потому сумели выйти, то у вас не возникает позыва к такой же технологической критике?

Ну, и что, что босиком? В оцеплении что, роботы, которые реагируют только на сапоги, а человеческого тела не видят? Это простейшие случаи.

Есть более сложные.

Что значит для летчика попасть в башню Всемирного торгового центра? Это то же самое, что для вас иголкой попасть в натянутую нитку и проткнуть ее насквозь.

Зачем нужна технологическая критика? Для дешифровки субъекта! Если гражданка Иванова не может съесть пять тонн сахара и приподнять грузовик за заднюю ось, значит, кто-то другой крал сахар.

Кто именно?

Если аргумент про неуязвимость босых боевиков хромает на обе ноги, значит, боевиков пропустили. Или не было оцепления.

Если так трудно попасть в башню ВТЦ, значит, террористов тренировали – и не на тренажерах. Где именно? Как это удалось скрыть? Как по ресурсу, необходимому для этих тренировок, можно восстановить субъект?

То же самое с ингушскими событиями.

А теперь возьмем текст газеты "Коммерсант" от 23 июня 2004 года. Статья называется "Идет война кавказская". В статье есть такой фрагмент…

Согласитесь, что газета хоть и тенденциозная, но все же достаточно серьезная, что она не будет приписывать ложных суждений высоким должностным лицам. Тем более что опровержений не последовало.

Так вот. Фрагмент следующий.

"Операция по захвату Ингушетии, как объяснил глава МВД России Рашид Нургалиев, началась одновременно на восьми стратегически важных объектах республики. Первыми шли легковушки (имеются в виду легковушки боевиков – С.К.). Боевики в камуфляже, масках и с автоматами наперевес работали "под спецназ", предъявляя на постах ГАИ при въезде в город удостоверения СОБРа и ОМОНа, очень похожие на настоящие. Гаишники, видимо, думали, что начинается очередная операция по борьбе с "оборотнями в погонах". Поэтому, как рассказывали очевидцы, добровольно сдавали оружие и ложились на капоты автомобилей. Боевики их не трогали, просто разоружали и отпускали, выставляя на постах дорожно-патрульной службы группы карателей.

Следом за легковушками боевиков через разоруженные посты в города прошли грузовики с оружием, а передовой отряд бандитского спецназа тем временем уже разоружал по стандартной схеме (имеется в виду эта схема "а ля оборотни" – С.К.) внутригородские посты ГАИ. Таким образом, буквально за считанные минуты (так сказано в тексте – С.К.) боевики установили полный контроль над транспортными магистралями Назрани и Карабулака, соединились со своими подельниками, поджидавшими их в городах, распределили оружие и начали штурм зданий, принадлежавших милиционерам и военным.

Учитывая, что сосредоточенные в республике силы МВД, погранвойск, Минобороны и ФСБ не имеют между собой четкой координации действий, а телефонная связь, включая мобильную, была тут же нарушена, боевикам сразу удалось захватить стратегическую инициативу…"

Далее "Коммерсант" пишет:

"О нападении на Ингушетию в минувшее воскресенье предупреждал Аслан Масхадов, заявивший, что боевики меняют тактику и от партизанских методов борьбы переходят к активно-наступательным действиям. В Москве, Грозном и Магасе президента Масхадова не услышали, назвав его заявления очередным бредом.

Между тем в ночь на вторник в Ингушетии была проведена именно широкомасштабная войсковая операция, а не партизанский рейд народных мстителей. При этом удар был нанесен не только по ингушскому народу, но и по политике Кремля на Северном Кавказе. Именно поэтому разбираться с ситуацией в Ингушетию отправился сам президент Путин, для которого ночной рейд боевиков по соседней с Чечней республике наверняка стал еще и личным поражением.

Рассмотрев еще не расчищенные места боев в Назрани и выслушав отчеты силовиков, президент признал, что федеральный центр "недостаточно делает для того, чтобы защитить республику".

Технологическая критика – дело достаточно деликатное и ответственное. И это требует от критикующего двух совершенно обязательных оговорок.

Во-первых, необходима вопросительность вместо утвердительности. Никогда нельзя в этом вопросе что-либо категорически утверждать. Особенно – с плеча и имея статус постороннего наблюдателя. Что бы ни утверждалось по горячим следам и "со стороны" (сразу вспоминается: "Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны"), всем этим утверждениям может быть присвоен в лучшем случае статус уточняющего вопроса. Вот, мол, смотрите – тут и тут нам видится какая-то неувязка, но, может быть, мы ошибаемся.

Во-вторых, любая интерпретация технологических несоответствий должна брать за аксиому высочайший приоритет всего земного и элементарного над любыми изощрениями и умствованиями. Что у нас самое земное и элементарное? Бардак. Везде и во всем. И там, где этот бардак может что-то объяснить, подобный тип объяснения следует считать наиболее приемлемым. Только в случае, когда приходится допускать слишком уж неописуемый бардак, вместо него можно подключать к интерпретации другие гипотезы.

Наложив на себя такую аналитическую "епитимью" и сделав все необходимые оговорки, надо приступать к делу.

Нескоординированность… Разгильдяйство… Что мы имеем в виду, говоря об этом? Можно себе представить, что несколько спецслужб или ведомств не скоординировали свои действия… так и хочется сказать "против населения"… но скажем более бюрократично и деликатно – "в части того, что касается населения".

Две спецслужбы проводят независимую зачистку и сталкиваются друг с другом – это прискорбно, но понятно. Но если одно силовое ведомство начинает внедряться в дела другого силового ведомства… И вдобавок, в зоне, скажем честно, фактически военной… Как минимум – в зоне, где противник еще существует и способен к активным действиям… КАКОЙ-ТО МИНИМУМ ПОРЯДКА ЗДЕСЬ ДОЛЖЕН БЫТЬ. Даже если этот порядок не организован высоким руководством – люди сами начинают устанавливать какие-то нормы… Потому что в противном случае их будут постоянно резать, как баранов. А они люди, им жить хочется. Начинает срабатывать инстинкт самоорганизации, не позволяющий расти хаосу до бесконечности.

Бывают ли ситуации, когда одна спецструктура (как сейчас иногда говорят, "силовая составляющая") проводит в ходе военных действий мероприятие против другой, столь же силовой "составляющей"? Бывали и бывают такие ситуации! И в ходе крупных войн (читайте "В августе сорок четвертого"), и в ходе конфликтов с меньшей степенью напряженности. НО ЭТО НЕ МОЖЕТ ПРОИСХОДИТЬ БЕЗ ОГЛЯДКИ НА НЕДОПУСТИМОСТЬ ПОЛНОЙ ДЕЗОРГАНИЗАЦИИ РАБОТЫ СИЛОВОГО СОСЕДА, ПРОТИВ КОТОРОГО ТЫ (ВСЕГДА НЕ БЕЗ УДОВОЛЬСТВИЯ) НЕЧТО ОСУЩЕСТВЛЯЕШЬ.

Если говорить о крупной войне, то действия СМЕРШа против собственных войск должны были осуществляться с выполнением, как минимум, двух условий.

Условие #1. Что войска будут, тем не менее, способны выполнять свои основные задачи, то есть вести войну. В противном случае, в лагере смерти или в могиле окажутся и СМЕРШ, и военные. И те, и другие это понимают.

Условие #2. Что будут созданы так называемые "прокладки", регламентации. Иначе (и тут не надо быть семи пядей во лбу) первым, кто начнет молотить под СМЕРШ, будут немецкие диверсанты, эсэсовцы, заброшенные в тыл Красной Армии. И тут уж без регламентации и правил они такого наворотят, что никакой танковый рейд Гудериана по последствиям не сравнится.

Простейшие из подобных регламентаций предполагают "уведомление в последний момент". В последний момент перед операцией проводящая эту операцию инстанция (например, СМЕРШ) в какой-то форме уведомляет соответствующую инстанцию (в рассматриваемом случае, армейскую) о том, что операцию ведет она. А не немецкий диверсант, действующий в тылу (или террорист, или еще абы кто).

Далее – для правильного подключения данной составляющей она наделяется не только документами (которые всегда можно подделать), но и еще чем-то. Паролями, кодовыми словами. Кстати, и сами документы, дающие легитимное право для подобных экстраординарных действий, изготовляются особым образом и в ситуации особой секретности. Возможность их подделать должна быть сведена к минимуму. Точнее, к минимуму-миниморуму. А кража их невозможна. Что касается предательства изготовителя подобного рода документов, то такое предательство не может не рассматриваться как супер-ЧП.

И, наконец, поскольку подделка все же всегда возможна… Известно, что во времена оны ядерным бомбардировщикам США после попадания в так называемую "зону невозвращения" было приказано не реагировать даже на устный приказ Верховного главнокомандующего об отмене действий… Потому что голос можно подделать…

Постольку и существует ДУБЛИРУЮЩАЯ ПРОВЕРКА. Кроме приказа, кодов, паролей, неподделываемых документов, объект ненормативных действий должен получить санкцию на подчинение от своего нормативного руководителя.

Бардак велик… Почти беспределен… Можно себе представить, что на территории Ингушетии до сих пор не введена единая система паролирования. Это не утверждается, но возможно, это так, хотя это беспрецедентно.

Но где-то наступает граница, за которой никаким бардаком все объяснить невозможно.

Любой гаишник все равно оснащен рацией. И это такая рация, по которой он может связаться с инстанцией. Рация есть и в любой машине ГАИ. Иначе ГАИ просто не сможет выполнять свою работу. Как пост будет вызывать подкрепление, сообщать о нарушениях, давать команду перехвата нарушителя?

Предположим, что нет общего паролирования… Но люди-то живые… Их режут почем зря… Они как-то о чем-то договариваются… Например, они знают сменщика в лицо. А когда не знают, начинают "дергаться".

Что значит предположить другое? Давайте до конца станем на сторону той версии, которая нам изложена. Что она означает? Что в полевых условиях (боевики ведь, а не спецподразделения НАТО) изготавливают (на цветном ксероксе или как?) такие спецдокументы, по которым можно наводить шорох в войсках противника! А почему тогда, по этой логике, нельзя с чуть большими усилиями навести шорох с помощью более тщательно изготовленных "ксив" в войсках Федеральной службы охраны и заменить чужим контингентом не посты ГАИ в Ингушетии, а самые важные охраняемые точки в Кремле? Или на ядерных объектах?

Значит, если хотим допустить интерпретацию всего происходящего с помощью волшебного слова "бардак", это должен быть не просто бардак. Это должна быть ситуация, при которой по Северному Кавказу блуждает беспредел неподчиняющихся друг другу и нападающих друг на друга спецформирований, называющих себя российскими силовыми структурами и полностью дезорганизующих любую нормальную работу друг друга. Это не разболтанная и полунищая российская армия, это уже "гуляй-поле". Опасность такого "гуляй" не могут не уловить люди, участвующие в силовых действиях в зоне риска. Предположим, что им плевать на население, но на себя-то им до конца не наплевать. Значит, они должны быть как-то страшно парализованы…

С чего бы это? Не могут быть одновременно и 1937 год (паралич самоорганизации), и полный бардак во всем, что касается организации сверху!

И ВОТ ТЕПЕРЬ – БЕЗ КАКОГО-ЛИБО ВЕРХОГЛЯДСТВА, САМОДОВОЛЬСТВА И СКОРОСПЕЛОСТИ, ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО В ВОПРОСИТЕЛЬНЫХ ИНТОНАЦИЯХ – НЕОБХОДИМО ВСЕ ЖЕ СПРОСИТЬ: "А НЕ КАЖЕТСЯ ЛИ ВАМ, ЧТО ЕСТЬ КАКАЯ-ТО ИЗБЫТОЧНОСТЬ? ЧТО НЕ ОЧЕНЬ УБЕДИТЕЛЬНО СВОДИТЬ ВСЕ ЭТО ТОЛЬКО ЛИШЬ К БАРДАКУ?"

Если вам этого не кажется – вы вправе продолжать ссылаться на Его Величество Бардак как средство универсального объяснения. Но если на самом деле ваша ссылка неверна, то возникнут новые ситуации, а потом еще новые… И в каждой из них такая ссылка будет все более неправдоподобной… И в какой-то момент вам все-таки придется либо искать другое объяснение, либо впасть в отключку и закричать: "Ничего не хочу ни знать, ни понимать, ни обсуждать! Ничего!"

И для того, чтобы у вас не было морального права на такую отключку, мы еще раз, оговаривая условность и маловероятность, все же вводим и другую, альтернативную, интерпретационную схему. И предполагаем, что, возможно, дело было не в бардаке, а в чем-то другом… Например, в узнаваемости, в "шуме и ярости" такого личного присутствия, при котором с постов уходят сразу и безоговорочно.

В Афганистане в 1981 году взяли одного душмана и пытались с ним поговорить по душам. Ничего не получалось, душман все время отказывался понимать. И по-пуштунски он не понимает, и по-таджикски, и по-узбекски… Разговаривал с душманом вполне квалифицированный контингент.

А потом на территорию этого контингента высадился другой контингент, с другими целями. Контингент – на порядок еще более квалифицированный. У данного контингента не было задачи говорить с душманом… Но… Как-то так получилось… Душман сидит в яме… Представитель данного контингента проходит мимо и походя бросает по-русски: "Ой, кто же это тут сидит?" Душман сразу же заговорил по-пуштунски.

"Застолбим" такую маловероятную, альтернативную бардаку, гипотезу. И, ничего не утверждая, двинемся дальше. А ну как другие факты будут нас подталкивать в ту же сторону? (И даже в этом случае – интонация наша будет сугубо и исключительно вопросительной.)

Но где-то эта вопросительность уже граничит с экстремальными формами недоумения. Это наступает тогда, когда вдруг утверждается, что ингушские боевики, вошедшие в город (находящийся – понимаем условность определения – все же в прифронтовой полосе) смогли подавить средства связи. Какие средства связи? Рации с основными и дополнительными частотами? Согласитесь, что все-таки есть разница между самими плохими войсками и обывателем, снабженным мобильным телефоном! А в этих схемах и утверждениях подобная разница вообще отсутствует! Возможен такой бардак? Конечно, все возможно! Но есть пределы!

Не будем даже апеллировать к совсем особой спецсвязи (например, ВЧ)… Но даже без этих апелляций – кого как, а нас подобное описание все же не убеждает… Это с оговоркой касательно деликатности и вопросительности…

В госинформационных источниках делается еще ряд утверждений как бы технологического характера. И каждое из этих утверждений, мягко говоря, трудно соотносится с тем описанием произошедшего, в котором ингушский вызов имеет своим субъектом иррегулярную банду (пусть даже в 200-500 человек). Скорее, это напоминает действия лиц, прошедших особую, суперэлитную подготовку и к тому же хорошо укорененных в данной региональной специфике.

Давайте вкратце ознакомимся с этими утверждениями.

Утверждение #1. Бандиты штурмуют здания и несут минимальные потери. Достоверная оценка потерь всегда предъявляется в первые дни, по горячим следам. Потом срабатывает борьба за честь мундира, необходимость приукрасить происходящее. Поэтому оценка – "несколько убитых", а то и отсутствие потерь (убитыми оказались лица более-менее случайные) – нам все же кажется более правдоподобной. А если это так (утверждать что-либо тут бессмысленно), то что получается? Штурм, шквальный огонь из зданий, где "окопались" осажденные, которым есть что терять и которые умеют стрелять из огнестрельного оружия на поражение… И никаких потерь. Кстати, даже 35 убитых боевиков, которые, наконец, были как бы найдены – это совсем немного для подобной ситуации.

Утверждение #2. Бандитов окружают, утюжат военной авиацией, применяют тяжелое оружие. Но в результате потерь нет (или они минимальны). Что это напоминает? Басаев, Радуев – уже набили оскомину… Но есть и более поздний пример. Март 2000 года… В родовом селении Гелаева Комсомольское окружена его банда численностью чуть ли не в тысячу человек. Создается непроходимое оцепление. Начинаются действия с применением всех видов тяжелого оружия и авиации. Не хватает только атомных бомб. Вакуумные – применяются. И что? Сожжен весь крупный и мелкий рогатый скот. А Гелаев обнаруживается в полном здравии и со всей своей гоп-компанией. И дает победные интервью "Би-Би-Си" на фоне палаток с ярко-синим верхом.

Утверждение #3. Для подтягивания войск было необходимо 5-6 часов (точная оценка затруднена, но вырисовывается примерно такая цифра). А почему так долго? Некоторые военные эксперты, хвастающие своей причастностью к элитным войскам, жалуются, что у спецназа сейчас меньше вертолетов, чем было в 1985 году. Знаем, что меньше, и считаем, что это полное безобразие. Но они есть. И потом, при чем тут вертолеты? Ближайшие военные подразделения находятся в 30 км от места боя. Отмобилизовать бронеколонну по сигналу тревоги… Ну, даже если все пьяные и с бензином проблемы – это полчаса. Передвинуть ее в место ведения боевых действий – это еще час. Хорошо, всего два часа.

Говорится о том, что войска подтягивались ночью. Но боевики, начинавшие действовать вечером, уходят утром. Если подтянулись войска, а не орда бомжей, то почему боевики действовали в городе еще несколько часов? Что они там делали и почему ушли без потерь?

Скажут, что войска сегодня и есть орда бомжей. А милиционеры – это пьяный сброд. И т.д. Это и так, и не так. Дезорганизация огромная. Коррупция, воровство, хаос. Конечно, все это имеет место. Но…

Никакая апелляция к пьянству и разгильдяйству не может объяснить, почему Радуев в Первомайске прошел через оцепление. Тут нужны другие объяснения. И с Басаевым в Буденновске нужны другие объяснения. И с героизмом (мнимым, разумеется) чеченцев, вошедших в Грозный в 1996 году и побудивших Лебедя подписать Хасавюрт, нужны другие объяснения.

Там, мы знаем, имели место не развал и бардак, а нечто другое. А тут?

Нет ли тут чего-то от использованной нами начальной метафоры, в которой гражданка Иванова девяноста лет от роду подняла-таки ЗИЛ-130 за заднюю ось и схарчила враз пять тонн сахара?

Вновь и вновь подчеркиваем – тут ничего нельзя утверждать! Решайте сами! Но постановка вопроса нам кажется все же правомочной. Тем более, что к технологической критике все не сводится.

Глава четвертая.

Анализ игры

25 июня в передаче С.Шустера "Свобода слова" президента М.Зязикова классическим образом взяли в клещи. Это известный прием, применявшийся в ходе развала СССР, когда руководитель республики оказывается сдавлен, с одной стороны, группой каких-то абстрактных "унитаристов", которая вытирает о него ноги, демонстрируя, кто такие эти всякие зязиковы для настоящих русских, а с другой стороны, своей внутренней оппозицией (рис.1).

Рис.1

Оппозиция, естественно, обвиняет Зязикова в том, что это он во всем виноват. Что он потворствовал определенным процессам. Оппозиция, естественно, указывает на эти процессы, весьма неблаговидные. А что, оппозиция в конце восьмидесятых годов не имела под своими обвинениями в адрес коммунистических бонз определенной почвы? Почва всегда есть. Вопрос не в ней. А в том, что эта схема есть классическая анатомия развала с помощью СМИ и с опорой на успехи неких невидимых сил, с которыми "разваливающие" находятся в явном или неявном сговоре.

Для того чтобы не быть голословными, приведем буквальные цитаты из рассматриваемой передачи.

Шустер фактически прерывает Зязикова, говорящего о том, что кому-то не нравится, что жизнь в республике налаживается, что республика занимает прочные пророссийские позиции. И предлагает Сергею Гончарову (президенту Ассоциации ветеранов спецподразделения "Альфа") как человеку, имеющему большой опыт по спецоперациям, спросить о чем-нибудь президента Зязикова.

Гончаров с готовностью включается.

Гончаров: Как было возможно провести такую – не террористическую, а военную, спланированную – операцию? Как можно было ее провести, и как органы МВД этой республики не смогли за это время, за время подготовки, не иметь ни одного факта и не раскрыть данные военные действия этих бандитов?

Это, конечно, вопрос на засыпку. Сейчас Зязиков просто засучит рукава и начнет все рассказывать. Естественно, что он пытается уклониться, но ему не дают этого сделать.

Зязиков: Я вам как специалист специалисту отвечаю, что не было информации ни из одной структуры, которые должны были давать по этому поводу информацию… У меня как у руководителя республики такой информации не было. А кто мне должен давать эту информацию, вы, наверное, знаете.

Шустер: А кто должен давать информацию, раз вы знаете?

Гончаров: Спецслужбы.

Шустер: Спецслужбы. Местные?

Гончаров: И местные, и федеральные.

Шустер: А у них этой информации не было?

Гончаров: Это вопрос не ко мне, это к президенту.

Шустер: Значит, если вы этой информацией не обладали, этой информации не было вообще.

Тут в обсуждение вступает А.Вольский.

Вольский: Я убежден, на основе предыдущего своего опыта и внимательно изучая эту проблему, что без предательства в среде, скажем, органов наших силовых структур и так далее, такая операция не была бы возможна. Как считает уважаемый товарищ президент, было ли предательство в среде спецслужб?

Что ответить Зязикову? Просто раскрыть душу? И оказаться вырезанным вместе с семьей? Естественно, Зязиков уклоняется.

Зязиков: Или предательство, или беспечность, или безалаберность, или безответственность… Это все, я думаю, присутствовало – и то, и другое в разной степени.

И вот тут-то развертывается подлянка по полной программе. А именно – появляется "рояль в кустах": включается вторая телестудия в Ингушетии. Импровизированная студия организована в частном доме, в помещении, напоминающем сарай. Собравшиеся представляют собой оппозицию Зязикову. После всей этой резни, на фоне такой трагедии. Прямо "Двенадцатый этаж"! "Три мушкетера" или "Десять лет спустя". Оппозиция начинает выть, как ей и заказано. И, между прочим, далеко не бессмысленно (что тоже всегда имеет место, ибо жизнь – не мексиканские сериалы, а очень непростая, суровая штука).

Слово берет Борис Оздоев, представитель оппозиции, которую Шустер натравливает на Зязикова. Оздоев – федеральный судья РФ в почетной отставке, у которого в марте этого года похитили сына, старшего помощника прокурора Ингушетии. Он заявляет, что с ним в "оппозиционной" студии находятся родственники 43-х пропавших в последние месяцы на территории Ингушетии (перед этим Зязиков говорил, что ситуация в республике стабилизировалась, никаких похищений нет). Фактически Оздоев обвиняет руководство ФСБ по республике Ингушетия в похищении людей и Зязикова – в потворстве этим процессам.

Муса Оздоев, депутат ингушского парламента: По этим вопросам писал представления на чинимые бесчинства со стороны руководства ФСБ по Республике Ингушетия мой сын, старший помощник прокурора республики Оздоев Рашид. Будучи в Москве в конце февраля – начале марта, он отдал обобщенную справку на 11-ти печатных листах в ФСБ России, Генпрокуратуру России и депутату ГД. И в результате, как только Рашид приехал домой, первый же день его выхода на работу закончился похищением этого человека. …Благодаря моему знакомству, обширному знакомству в правоохранительной сфере, мне удалось установить и опросить лицо, конкретно офицера ФСБ по Республике Ингушетия, который принимал участие непосредственно в захвате моего сына, и тот в присутствии своих родителей, близких родственников и моих родственников дал признательные показания… Я был буквально вчера на приеме в ФСБ России, и, когда я представил те доказательства, которые порождают здесь терроризм, безумные действия начальника УФСБ генерала Корикова, они были в изумлении. Действительно, как говорит президент России Путин, они не имеют надлежащей информации.

Зязиков: Я, конечно, не приемлю ничего, связанного с тем, что сейчас сказал этот уважаемый человек. Никто никакой прокурорский контроль не отменял, закон никто не отменял. Если кто-то задерживается, должно быть совершенно очевидно, кто задержал, за что задержал, когда задержал и где этот человек находится, кто бы это ни был, как бы он ни обвинялся…

Оздоев: Я однозначно могу сказать: если бы боевики, или бандиты, или как еще там называть, по крайней мере, были бы уверены, что руководство республики в состоянии отстоять интересы населения, они бы никогда сюда не сунулись. И, Мурат Магомедович, вы прекрасно знаете, до какой степени ваш рейтинг и авторитет упал в этой республике, и связано это, в первую очередь, с тем, что в свое время в 2002-м году после наводнения, когда были в республику направлены огромные средства, они были разворованы, хотя заявляется о том, что построено три тысячи домов, а на самом деле их и трехсот нет…

Зязиков не выдерживает и задает вопрос: почему, что бы ни произошло – наводнение ли на юге России или еще какая-нибудь напасть, виноват во всем оказывается президент Ингушетии?

Шустер (успокаивая Зязикова): То, что мы дали оппозиции слово, – это часть политической игры, это часть цивилизованного общества. Президент несет ответственность, это же понятно.

Зязиков (примиряюще): Я хотел бы, чтобы Вы дали полминутки присутствующему в студии (той, в которой находится Зязиков) сенатору Исе Костоеву – учитывая нашу с вами давнюю дружбу.

При последних словах Зязикова Шустер, ухмыляясь, возводит глаза к небу, так что всем становится очевидна абсолютная неуместность слов Зязикова о дружбе. Тем не менее, Шустер дает Костоеву "полминутки".

Костоев заявляет, что акция, проведенная в Ингушетии, была акцией мести силовым структурам Ингушетии за ликвидацию десятков серьезных преступных группировок. А далее Костоев говорит, что федеральные органы оказались беспомощными, что ингушам пришлось действовать фактически в одиночку, поскольку силовые структуры Северной Осетии и Грозного, несмотря на приказ, пришли в Ингушетию только под утро.

В этом месте Шустер предлагает С.Гончарову отреагировать на заявление Костоева о "бессилии федеральных спецслужб". Шустеру явно не хватает очень важного голоса – этакого русского империалистического, да такого, чтобы показать ничтожество Зязикова и прочих пророссийских "северокавказцев". Эту роль Шустер предписывает президенту Ассоциации ветеранов спецподразделения "Альфа". И, к сожалению, С.Гончаров ведет себя в соответствии с прогнозом С.Шустера. Что и говорит о том, какой барьер не могут взять наши спецслужбисты. Сколько бы они ни публиковали книг об информационной войне и правилах информационного противодействия.

С.Гончаров: Переход зоны ответственности в Чечне от одной силовой структуры к другой силовой структуре никакого положительного результата и эффекта не принес, а принес дезорганизацию в спецслужбы нашего государства… Мы сделали две ошибки… Первая – Хасавюртовский мир… и вторая – вывод федеральных войск. Это – ошибка, что косвенно опять подтвердило [заявление президента РФ], что мы будем наращивать наши федеральные силы и в Чечне, и в Ингушетии. То есть мы признали свою ошибку, что не надо было выводить федеральные войска.

Это следствие. Теперь каковы причины.

Первая. Русский офицер, русский солдат, находясь на территории Чечни, находится, говоря военным языком, на вражеской территории. Вести террористическую войну, диверсионную, партизанскую – как хотите называйте – в течение десяти лет невозможно без поддержки и участия местного населения. Это факт и закономерность. Какие референдумы мы в Чечне ни проводили – основная масса чеченского населения негативно настроена к федеральным войскам.

Второе. Те события, которые сейчас произошли в Ингушетии, еще раз доказывают, что чеченцы смогли перенести силовые свои структуры с территории Чечни на близлежащие республики – в частности, Дагестан, Ингушетию, в какой-то части, наверное, и в Северную Осетию. И поэтому правоохранительная система этих республик не могла, а если хотите, и не хотела давать должный отпор этим бандитам, и они смогли организовать на этой территории поддержку местного населения и те базы, которые позволили им сделать эти вылазки, что сейчас констатируем на территории Чечни. Поэтому в любом случае, наверное, внутренние службы МВД и, наверное, спецслужбы этих республик не отвечают требованиям, которые нужны для воюющих республик…

Шустер дает возможность ответить Таусу Джабраилову, председателю Госсовета Чечни, который говорит о том, что чеченский народ и на референдуме, и на выборах президента Чечни и России доказал свою лояльность федеральному центру. Затем слово берет Руслан Ямадаев – депутат ГД от "Единой России". Ямадаев пытается опровергнуть заявление Гончарова о том, что федералы чувствуют себя как на вражеской территории, однако Гончаров резко обрывает чеченцев словами: "Можно продолжить?" – и заявляет, что ему неинтересно то, о чем они говорят.

Гончаров: Третий пункт. Что бы мы с вами ни говорили, те сепаратисты, которые воюют против России, или те, которые, как нам говорят, настроены пророссийски, – и те, и другие воюют за деньги, поэтому война для этих людей бизнес. Те, которые воюют против России, используют деньги врагов России. Те, которые находятся на пророссийских позициях, получают деньги наших налогоплательщиков из России…

Вопрос "что же делать" – основной… Мне не хотелось бы еще раз, чтобы чеченские граждане участвовали в очередном выборе президента Чечни. Мне кажется, что в этой ситуации необходимо ввести прямое президентское правление на территории Чечни, президент должен назначить указом, как хотите называйте, наместника, генерал-губернатора – русского человека по национальности, военного, который знает менталитет чеченцев и их обычаи. После этого можно как-то стабилизировать обстановку. Без этого ничего хорошего в Чечне не будет, и мы получим пылающий Кавказ.

Прервемся на минуту. Что делают, с одной стороны, ингушская оппозиция, а с другой, Гончаров, демонстрирующий пренебрежение к пророссийским "северокавказцам" – Зязикову, Джабраилову, Ямадаеву? Как уже было сказано выше, они берут Зязикова в "клещи". Эти "клещи" призваны "выдавить" Зязикова (рис.2).

Но если вместо Зязикова (или другой северокавказской прорусски настроенной компромиссной фигуры) должно образоваться пустое место, то на это освобожденное место должен кто-то войти. Кто? (рис.3)

Рис.2

Рис.3

И вот Вольский, как бы парируя жесткое выступление Гончарова, вводит тему переговоров. Вольский призывает не чернить ингушей и чеченцев и не говорить о "русском губернаторе". Далее он рассказывает, что просидел 64 дня за столом переговоров с Имаевым, Масхадовым, Гелаевым и другими и дело кончилось подписанием соглашения – с точки зрения Вольского, "идеального". Как выясняется, этот договор Вольский даже принес с собой в студию.

Шустер предлагает Хинштейну дать оценку данному договору. Хинштейн уклоняется.

Вольский заявляет, что готов снять слово "идеальный". Пусть не "идеальный". "Но это нормальный договор. Это был мир".

И тут Хинштейн подает голос: "Но худой мир всегда лучше доброй ссоры".

Дальше Вольский говорит о том, что его замечательный договор был сорван, а вместо этого появился плохой Хасавюртовский договор от Березовского и Лебедя.

Но как только появляется тема переговоров – следующим тактом на арену выводится Масхадов. Понимает ли С.Гончаров, успевший к этому моменту своими высказываниями консолидировать всех чеченцев против России, что разговорами о русском губернаторе он запускает альтернативные разговоры – о необходимости сесть за стол переговоров с чеченцами? То есть разговоры в пользу Масхадова.

Между тем такие разговоры уже начались.

23 июня "Guardian" цитирует А.Закаева: "Никто не может гарантировать, что завтра война не перенесется в другие регионы Кавказа и всей России, если Кремль продолжит свою слепую политику силового решения проблемы, которая может быть решена только мирным способом".

В этот же день, 23 июня, "Известия" предоставляют слово министру здравоохранения Ичкерии, генеральному представителю А.Масхадова за рубежом У.Ханбиеву: "Прекращение войны мы видим только в одном – сесть за стол переговоров. Наш президент давно предлагает переговоры, которые решат наши основные проблемы, имеющие глубокие исторические корни. До тех пор пока чеченцев будут представлять бандитами и террористами, конца войны не будет. Установка Масхадова – мирное население не должно страдать от наших боевых действий. Наша сторона всегда старается придерживаться этой установки".

24 июня "Независимая газета" сообщает: "По словам докладчика ПАСЕ по России Р.Биндинга, Совет Европы выразил мнение, что российские власти должны начать переговоры со всеми группами, которые могут быть вовлечены в политическое урегулирование. Начать переговоры с теми людьми в республике, которые не являются радикальными исламистами и террористами, в т.ч. и с Масхадовым".

Наконец, Американский комитет за мир в Чечне распространил пресс-релиз, в котором глава этого комитета З.Бжезинский заявляет: "В отсутствие мирных переговоров чеченская война стала распространяться за пределы республики, угрожая всему Северному Кавказу. Путин пожинает то, что посеял. Его политика в Чечне способствовала росту насилия и нестабильности, которые мы теперь видим в Ингушетии".

А теперь – еще одна тема.

Глава пятая.

Отсылки к клановым сюжетам

Мы не хотим морализации. Есть то, что есть. Российская жизнь выстроена по тому закону, который мы уже много раз разбирали и уточняли. По закону клановой сшибки, имеющей не только внутренний элитный характер, но и характер существенно международный. Где-то внутри этой клановой сшибки и следует искать ответы на все волнующие нас технологические несостыковки.

Но делать это надо с предельной деликатностью. Слишком много заведомо корыстных желающих ткнуть пальцем в кого-то и сказать: "Вот он, заговорщик!"

Не знаем, кто заговорщик, не хотим знать. Но в контексте всего сказанного не можем не мониторить тему элитных сшибок. Поскольку эти сшибки если и не определили полностью лицо происходящего, то, как минимум, повлияли на очень и очень многое.

Итак, только мониторинг. Но мониторинг тех чужих мнений, которые, как минимум, надо просто соотнести с происходящим. Можно назвать это "анализом контекста", а можно просто "аналитическим сопряжением".

В любом случае, в этом вопросе мы сознательно становимся на позицию абсолютной объективизации. Мы ничего не утверждаем и не оспариваем, мы просто даем высказаться другим.

Итак, хроника и только хроника. Чего? Того, что мы называем "элитным конфликтным контекстом происходящего".

24 января в своем выступлении на собрании Академии военных наук С.Иванов заявил: Генштаб "чрезмерно много занимается излишним администрированием и вопросами текущего управления войсками в ущерб главному своему предназначению – анализу ситуации и разработкам планов боевого применения войск".

29 апреля ГД подавляющим большинством голосов ("за" – 424 из 450 депутатов) приняла в первом чтении поправки к Закону "Об обороне". Автор поправок – сам президент В.Путин.

Изменена редакция нескольких статей закона, благодаря чему вместо Генштаба основным органом, осуществляющим управление Вооруженными силами и определяющим кадровую, финансовую и административную политику – становится Минобороны.

24 мая эти изменения в законопроекте приняты во втором чтении. Несмотря на лоббистские усилия представителей Генштаба, глава думского комитета по обороне генерал Виктор Заварзин (выдвиженец Квашнина) вряд ли пойдет на компромиссы, поскольку все уже согласовано в Кремле.

С принятием нового закона Минобороны само будет определять численность призывников, заказывать вооружения, контролировать денежные потоки, осуществлять кадровую политику и прочие административные функции. Возможно, что к Минобороны перейдут функции "межведомственной" координации всех силовых структур, что автоматически сделает С.Иванова силовым "супертяжеловесом".

4 июня "Независимое военное обозрение" в статье В.Соловьева "Москва готовится принять участие в войнах США" пишет, что все лето и осень на территории России будут безостановочно проходить крупномасштабные учения. Основные учения под названием "Мобильность-2004" будут проводиться на полигонах Дальневосточного военного округа и Тихоокеанского флота в период с 21 по 25 июня. Руководить этой крупной военной игрой будет начальник Генштаба А.Квашнин.

11 июня ГД приняла в третьем чтении поправки в Закон "Об обороне". Впервые за долгие годы резко снижается роль Генштаба в обеспечении жизнедеятельности Вооруженных сил, а сам он становится не более чем одним из структурных управлений Минобороны.

18 июня "Независимое военное обозрение" в статье "Квашнин проиграл генеральное сражение" пишет, что в ближайшее время начальник Генштаба может расстаться со своей должностью. Одновременно "НВО" приводит мнение источника в Генштабе, который заявил: "Анатолий Васильевич Квашнин не тот человек, кто может просто так вот проглотить принятое Госдумой решение о почти полном низведении роли Генерального штаба в руководстве Вооруженными силами страны. Такого в истории отечественной армии еще никогда не было".

Источникам в Генштабе неизвестно, собирается ли Квашнин подавать в отставку, но, по их мнению, "это вытекает из логики вещей". В то же время им понятно, что если Квашнин будет уволен, то министр обороны "вздохнет, наконец, спокойно".

19 июня А.Квашнин резко выступил на заседании правительства, где обсуждались объемы финансирования национальной обороны и безопасности в проектировках бюджета-2005. Он назвал объемы финансирования армии недостаточными "для обеспечения национальной обороны и вывода Вооруженных сил из кризиса" и потребовал "доработать" проектировки.

Эксперты сразу обратили внимание на то, что на заседании кабмина по важнейшему для армии вопросу выступал не С.Иванов, а Квашнин. Это объясняют "слабой компетентностью С.Иванова в военных вопросах, несмотря на то, что он руководит Министерством обороны уже три с половиной года".

21 июня на Дальнем Востоке начались трехдневные стратегические учения "Мобильность-2004". Наблюдать за учениями прилетел министр обороны С.Иванов. В.Путин должен был прибыть 22 июня.

Сообщалось, что общее число участников маневров составит 5000 военнослужащих и 600 единиц техники. На полигоны в Приморье и на Дальнем Востоке переброшены десантные и специальные части из северо-западных военных округов. Задача десанта – высадка с кораблей Тихоокеанского флота на боевой технике и уничтожение условных террористов и боевиков.

21 июня П.Фельгенгауэр в "Новой газете" в статье "Генштаб – жив" доказывает, что Путин не намерен увольнять Квашнина и упразднять Генштаб. Он пишет: "Если бы Путин вправду захотел разбить монополию Генштаба на управление и информацию в военных делах, то он просто бы сделал это. Ведь, например, погранвойска просто приписали к ФСБ в нарушение существовавших законов, которые потом переписывали в Думе задним числом".

22 июня "Московский комсомолец" обратил внимание на то, что на учениях "Мобильность-2004" с самого начала отсутствовал их непосредственный руководитель, начальник Генштаба А.Квашнин. Высокопоставленный источник в Минобороны заявил: "Квашнин в Москве, и нечего ему таскаться по стране. Руководить отлично можно и из Москвы. Сталин вон никуда не ездил, а как руководил!.."

22 июня происходит вторжение крупной банды боевиков в Ингушетию. По поводу этих событий президент В.Путин вызывает в Кремль почти всех силовых министров. Армию представляли начальник Генштаба А.Квашнин и начальник ГРУ Генштаба В.Корабельников. Министр обороны С.Иванов продолжает оставаться на учениях на Дальнем Востоке.

23 июня почти все центральные газеты и электронные СМИ отмечают, что пока на Дальнем Востоке войска борются с условными террористами, реальные террористы провели шокирующую по своему воздействию военную акцию.

"Независимая газета" одной из первых выдвигает версию, что интересы федералов и их врагов могут в чем-то совпадать. Атака на Ингушетию, как в свое время атака на Дагестан, может иметь для Кремля определенные имиджевые и политические плюсы. Новые угрозы на Кавказе могут резко поднять рейтинг кандидата от Кремля в Чечне – министра внутренних дел республики Алу Алханова, которого поддерживает всего 3% населения Чечни.

"Коммерсант" публикует высказывание И.Родионова, депутата ГД (министр обороны в 1996-97 гг.): "Захват еще раз подтверждает, что все продается и все покупается. Без предательства федералов такую операцию боевики не смогли бы провести".

"Известия" в статье "Ингушский подтекст" пишут: "Нынешняя вылазка боевиков последовала за не всеми замеченным "пробросом" идеи о том, что, возможно, Чечню и Ингушетию надобно теперь вновь "воссоединить". Сама идея, говорят, понравилась многим влиятельным деятелям в Чечне. Все это наводит на мысль о том, что в нынешней ситуации в Ингушетии может присутствовать не один – сугубо бандитский – аспект, а минимум несколько пока даже не вполне понятных факторов и обстоятельств".

"Московский комсомолец" сообщает, что в Северо-Кавказском военном округе, куда входят части, дислоцированные на территории Чечни и Ингушетии, с 21 по 26 июня начались учебные сборы. Более 300 командиров полков и их заместителей отправились на полигон Прудбой в Волгоградской области под руководством командующего войсками округа генерала армии В.Болдырева. То есть фактически в момент нападения боевиков воинские части были обезглавлены.

"Российская газета" приводит слова Квашнина, который считает, что события в Ингушетии стали полной неожиданностью для всех властных и силовых структур: "Первый удар чеченских террористов по Назрани был внезапным, в светлое время суток, и это вызывает много вопросов, но я воздержусь от комментариев".

24 июня "Комсомольская правда" приводит слухи о том, что на закрытом совещании Путина с силовиками в Ново-Огарево больше всех досталось главе Генштаба Квашнину, в ведение которого входит ГРУ, проворонившее данные о готовящемся нападении.

26 июня программа "Постскриптум" (ТВЦ) осуществляет "наезд" на Квашнина. А.Пушков, изложив слухи о резких претензиях президента к Квашнину на закрытом совещании в Ново-Огарево, заявляет: "Вообще у нас как-то так повелось, что никто не несет ответственности за провалы в Чечне. В свое время Грачев обещал решить вопрос с Чечней двумя дивизиями. Не решил, полностью провалился, но не потерял поста министра обороны. Затем был рейд Басаева на Буденновск. И опять же никто не лишился своих постов. И таких примеров у нас десятки. Так кто же должен нести ответственность за то, что произошло на днях в Ингушетии?".

В этот же день выходит программа "Личный вклад" (НТВ), отчетливо направленная против министра обороны С.Иванова. Репортаж построен как чересполосица: фрагменты о реальных трагических боестолкновениях в Ингушетии чередуются с фрагментами "виртуального" боя с террористами – учениями на Дальнем Востоке. Противопоставлены трагедия и показуха.

Фрагмент репортажа:

Дальний Восток. Самолет "Россия" доставил министра обороны на Восток спустя восемь часов после прорыва бандитов на Западе. Однако министр о событиях ничего не знает – вероятно, борт не оснащен телефоном.

Сергей Иванов, министр обороны РФ: "Я, пардон, не знаю, что происходит в Ингушетии".

Журналисты наперебой начинают рассказывать Иванову о событиях в Ингушетии.

Сергей Иванов (выслушав журналистов): "Я не думаю, что это так. Мне надо ознакомиться с информацией".

За спиной министра красиво маневрировали выползавшие из самолетов боевые машины. Операция "Мобильность" переходила в активную фазу.

Полигон на мысе Клерка приспособили под бандитский плацдарм. До Китая и Северной Кореи отсюда рукой подать. И хотя оба сопредельных государства считаются дружественными, военные придумали пугающую легенду – здесь якобы окопались сепаратисты, которые хотят отобрать Приморье у России.

Министр параллельно следит глазами за играми на полигоне и по спецсвязи за событиями на Северном Кавказе. Журналистам объясняет: мобильно перебрасывать войска туда нет нужды.

Сергей Иванов: "Наш Северо-Кавказский округ самый многочисленный, самый боеспособный".

…Президент прибыл на полигон весь в черном – пиджак, джемпер. А здесь чудовищно жарит солнце. Путин не стал переодеваться после незапланированного крюка в Ингушетию, который сделал по пути на Дальний Восток. Это была его личная "Мобильность-2004".

Там – трудные разговоры с очевидцами реальной трагедии, здесь – армия лихо крушит виртуальные редуты с виртуальными террористами.

Сергей Иванов: "Удовлетворен. Учения, конечно, стоят дорого, но если не учиться, то армия не будет мобильной и настоящей".

27 июня в программе "Вести недели" (РТР) утверждается, что бандиты, захватившие первый блокпост в Назрани, останавливая для досмотра проезжавшие мимо машины, представлялись сотрудниками ГРУ. (Это констатируется между делом, без намеков и акцентов).

28 июня "Коммерсант-Власть" в статье "Дальше будут Дагестан, Кабарда и Карачаево-Черкесия" дает слово бывшему помощнику Доку Завгаева и министру информации в его правительстве Руслану Мартагову: "Боевики не могут не понимать, что ответ на их действия может быть только силовым. Значит, кто-то заинтересован в этом. Я не исключаю, что за сегодняшней операцией в Ингушетии стоит партия войны, которая рулит страной уже много лет. Понимаете, боевики не могли провести подобную операцию сами: они не настолько организованы, чтобы их подготовка не осталась без внимания соответствующих структур. У них были документы российских военных, они грамотно провели всю операцию. Российский спецназ так работает. В России давно сформировалась прослойка из бюрократии и военной элиты, которая заинтересована в сохранении этого конфликта. Так что нынешнее нападение – только репетиция, главные баталии еще впереди".

29 июня "Деловой Вторник" (приложение к газете "Трибуна") публикует статью П.Вощанова "Ингушский урок", который явно защищает военных: "Войну могут развязать дилетанты, но победить в ней или привести дело к миру они не могут ни при каких условиях. Для этого нужны профессионалы. Наверное, они у нас есть. Где-то на скамейке запасных?"

30 июня "Независимая газета" печатает статью под названием "За Ингушетию ответит Квашнин". Газета пишет, что основным виновником, в результате действий (или бездействия) которого случилось нападение чеченских боевиков на Ингушетию, Кремль намерен сделать А.Квашнина. Формальные основания для обвинения Квашнина в том, что боевики провели успешную диверсионную операцию. А диверсии – это уже "прерогатива" ГРУ Генштаба. Кроме того, именно Генштаб координирует деятельность всех силовых структур, действующих в этом регионе.

Однако реальная причина, пишет "НГ", в давнем желании Кремля избавиться от А.Квашнина в угоду министру обороны С.Иванову. В этом смысле "ингушский повод" весьма подходит для принятия Кремлем такого решения.

Глава шестая.

"Эскадроны смерти"

Бывают высказывания, которые сразу что-то высвечивают. Такое высказывание вырвалось у М.Зязикова в передаче В.Познера "Времена" 27 июня. Зязиков заявил буквально следующее: "Я не пускаю никого, кто занимается произволом и беззаконием, потому что нельзя проводить никакие операции в масках, без номеров, в неизвестной полевой форме, неизвестно какие службы. Вот после этих операций мы находим гражданских людей убитых, мирных, которые никакого отношения не имеют ни к каким спецоперациям. Поэтому я сказал, что все должно быть в рамках закона, кто бы ни проводил эти мероприятия. Вот такой подход. Потому что у нас же как? Вот если кто-то даже проводит мероприятие, виноват обязательно руководитель субъекта Федерации, который не занимается оперативно-следственной работой и оперативно-розыскной работой, понимаете? А крайний всегда находится. Поэтому я не приемлю беззакония на своей территории. Мы знаем, чем это заканчивается". Это прямая цитата. Что ей предшествовало?

Как мы говорили выше, этому предшествовала 25 июня передача Шустера "Свобода слова", в которой оппозиция фактически обвинила Зязикова в том, что он сам спровоцировал ситуацию с нападением. Поскольку позволяет неким силам (республиканскому УФСБ или кому-то еще) делать бизнес на похищении людей и творить прочие беззакония.

28 июня в интернете появляются сообщения о том, что Зязиков у Познера фактически признал, что на территории республики действуют "эскадроны смерти".

29 июня об "эскадронах смерти" говорит в интервью "Эхо Москвы" Муса Оздоев (депутат Народного собрания Ингушетии, оппозиционер, принимавший участие в передаче Шустера). Он рассказывает, что в Ингушетии действуют так называемые "эскадроны смерти" – мобильные группы на нескольких машинах с тонированными стеклами, без номерных знаков, в камуфляже, масках. По словам Оздоева, они влетают, в основном, со стороны Чечни в какой-нибудь пункт, блокируют его и открывают огонь на поражение. Таким образом, было уничтожено много гражданских лиц. Они никому не подчиняются, их машины нельзя досматривать… Милиция с ними не связывается. "Дело в том, что боевики в масках и в таком же камуфляже и с таким же оружием стояли на перекрестках… Когда сотрудники МВД бросились на помощь своим товарищам, они (сотрудники МВД – С.К.) вынуждены были на всех этих перекрестках останавливаться, предъявлять удостоверения (то есть получается, что сотрудники МВД останавливались потому, что тот, кто их останавливал, был очень похож на старого знакомого – наводящих на всех ужас "эскадроны смерти"? – С.К.). И по ним открывался огонь на поражение. И все это связано с тем, что эти отряды действительно действовали…"

Эти "стелс", которых все так боятся – что это? Это не чеченские боевики. Это не какая-нибудь альтернативная милиция местного розлива, потому что тогда была бы просто элементарная стрельба, а не "отпрыгивание". Северокавказцы совсем не так легко поджимают хвост. Тем более если они вооружены и при исполнении.

Тут необходимы верификации и довыявления – а также сопряжения. Что такое субъект, действовавший в Ингушетии 22 июня, и как он соотносится с этими "стелс"?

Оппозиция, как всегда, орет как оглашенная. Мол, есть "стелс", и они породили вторжение благородных ингушей в виде противодействия. Вариант: вторгшиеся сами являлись "стелс"… Характеристики субъекта ингушского мегаэксцесса гораздо ближе к характеристикам "стелс", чем к характеристикам благородных ингушских протестантов, взявших вилы в ответ на угнетения со стороны "стелс".

Но что это за "стелс" (микро, миди, макси и мега) бродят по территории вроде бы стабильного государства? Ответ на этот вопрос требует аналитического усилия читателей. Мы и так уже провели достаточно подробную реконструкцию. А нам надо еще обсудить общие вопросы, порождаемые ингушским вызовом. В противном случае мы просто не выполним основной задачи.

ЧАСТЬ II.

ИНГУШСКИЙ ВЫЗОВ

И ОБЩЕРОССИЙСКИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

В России падает уровень образования, культуры, здравоохранения. Уменьшается народонаселение. Что растет? Я не имею в виду рост доходов от продажи сырья, рост отдельных олигархических состояний, рост криминализации. Можно ли нащупать такой рост, который в каком-то смысле был бы связан с умелостью, освоением каких-то непростых навыков? Необязательно позитивных – любых. Но все-таки непростых. То есть более сложных, чем навыки обкрадывания себе подобных.

Что нами нового освоено? В чем преуспели наши умники? Ведь не в создании новых произведений искусства! Посмотрите телепродукцию: идиотизм и дилетантизм идут рука об руку.

Единственная высокоинтеллектуальная профессия, получившая достаточно широкое хождение на новом русском рынке и при этом демонстрирующая подлинный хай-класс, – это так называемый "грязный пиар". Шельмование, система психологических репрессий, смачная клевета… Политические кампании последнего десятилетия дают, если так можно выразиться, высокие образцы данного специфического искусства.

Обрушиваясь в архаику и одновременно упоенно хрюкая в постмодернистской грязи, Россия отказалась от многого из того, что имела, и освоила по сути лишь одно, причем далеко не лучшее, в западной культуре (политической, в первую очередь, но и не только).

Интеллигенция разучилась учить. Но научилась пакостничать. В каком-то смысле она умела это давно. И это свое умение хорошо продемонстрировала в конце восьмидесятых годов. Но тогда в этом была даже какая-то (далеко не лучшая) бескорыстность. И – страсть. И – в чем-то кое-какой наив.

В дальнейшем это стало профессией. Циничной, холодной, ядовитой – и разрушительной. Россия вобрала в себя в качестве нормы и моды все технологии запрещенной на Западе агрессивной рекламы. Она обучилась последним изыскам гуманитарных репрессий. Репрессий психологических, контркультурных, анти-культурных – и в этом смысле, конечно, концентрированно контр-гуманистических. Проще – контрчеловеческих.

ЛЮБИМЫМ ОБЪЕКТОМ ЭТИХ РЕПРЕССИЙ ДЛЯ ОБУЧИВШЕГОСЯ ИХ ИЗЫСКАМ РАЗМЫТОГО ЭЛИТНО-СЕТЕВОГО СОСЛОВИЯ – БЫЛА И ОСТАЕТСЯ ВЛАСТЬ.

Она ненавидима всегда. Особенно же тогда, когда испытывает позывы к какому-то властному соответствию. К любому соответствию – сколь угодно непоследовательному, противоречивому. Тут же по ней наносится серия ударов. Причем ударов вполне профессиональных. Чем отвечает власть?

Власть может выбрать два типа действий – так сказать, цензурный и активно наступательный.

Ограничения цензурного типа действий известны. А именно – они вообще неэффективны и особо малоэффективны в условиях "дозированного давления".

Что касается активных действий, то… Они-то как раз вполне эффективны… Но тут надо ковать адекватное информационное интеллектуальное оружие. И отвечать на информационный удар ударом того же типа. Для этого надо уметь ковать нечто подобное. Купаться в этом, быть с этим на "ты". То есть сущностно (и по необходимости, и по зову сердца) позиционироваться в сфере идеологии. Занимать позиции сразу на всех уровнях этой особой сферы. Причем не просто позиции, а позиции ключевые.

Нынешняя власть этого не может и не хочет. Потому, возможно, и не может, что не хочет. И не просто не хочет, а чурается.

Весьма серьезный вопрос – почему? Кто-то от этого вопроса отмахнется. Мол, чем хочет власть, тем и занимается, ее право. "Почему верблюд не ест селедки? Не хочет и не ест".

Но отшучиваться хорошо в условиях стабильности. (Хотя бы минимальной.) А когда этой стабильности нет, то не до шуток. Потому что эрозия власти в России коснется не только власти (бог бы с ней) – всех нас. И потому серьезный анализ здесь более чем уместен. Так почему же власть не хочет всерьез заниматься проблемами информационных (политических, психологических, психорепрессивных) войн? Потому что это много что за собой тянет.

"Мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку".

Начинаешь заниматься всерьез информационным оружием… Это же не СС-18! Это не техническое средство, это люди. Штучные люди, "информационно-идеологический актив". Что значит им заниматься? Это же не просто деньги платить! Это значит предъявлять ему какие-то собственные основания.

"Мышка" – информационное оружие.

"Кошка" – информационно-идеологический магнетизм, формирующий актив (как ядро подобного информационного оружия).

"Жучка" – собственная идеологическая платформа.

Но платформа не существует без политической лингвистики, политической семантики. Идеология сегодня – это не идеология в начале ХХ века. "Язык есть власть", – сказали теоретики франкфуртской школы, и они были правы. Хотя бы в том, что без языка (то есть совокупности лингвистики, семантики и всего остального) власти действительно нет. К вопросу о мышке, кошке, Жучке и всем остальном.

Власть должна следить за трансформацией форм, в которых развертывает себя идеологическое на каждом новом этапе. А также – просто за идеологической динамикой. Сегодня на повестке дня одна идеология, завтра – другая. Как меняются типы идеологии? Что сулят эти изменения, чем здесь можно управлять?

Идеологическая феноменология (в смысле трансформации тех форм, в которых осуществляет себя идеология на каждом новом этапе) и идеологическая динамика. Вот, если вкратце, что являет собой так называемая "внучка".

Но этим системная полнота не исчерпывается.

Вот советник президента Ельцина А.Ракитов предлагал в 1992 году с помощью либеральных реформ поменять ядро российской цивилизации. Ядро, понимаете! Это вам не бороться с наследием коммунистов, это покруче! А что в этом ядре? Как выглядит сущность и суть, судьба и лик того субъекта, по отношению к которому реализуется власть? Не о национальной идее речь, а о вещах неизмеримо более глубоких. О той политической философии, которая дает ответы на повестку дня внутренней политики.

Значит, "бабка" – это подобная политическая философия (цивилизационная теория).

Но на цивилизации все не заканчивается! Есть еще мир! В нем тоже протекают процессы. Идет смена формаций, меняется сама структура истории. Твоя-то цивилизация… Она ведь где-то развертывается! Она не вещь в себе!

Значит, нужна еще и стратегия, отвечающая на проклятые вопросы современности. "На проклятые вопросы дай ответы нам прямые".

Невозможно обойтись без описания общества, системы, в рамках которой развертывается та или иная социальная динамика, мегатренды, тенденции. У генсеков этим открывался любой доклад съезду. "Основные противоречия современной эпохи". И это не было свидетельством их, генсеков, маразма. Это как раз была остаточная, инерционная воля к полноте реализации власти. Другое дело, что воли уже было мало, противоречия были размыты, идеологические занятия были скучны. Когда инерция погасла, началась перестройка, закономерно переросшая в государственный развал. Потому что начинать надо было с восстановления этой самой воли к полноте, а не с чего-то другого. А начали суетиться, не позаботившись о подобном восстановлении.

И это уже не "бабка", а "дедка"!

А теперь мы дошли до "репки". Потому что под вопросом сама история как таковая. И от этого не отвертишься. Это суть кризиса той западной цивилизации, частью которой кто-то себя считает. У этой цивилизации нет исторического меню. Она тонет в постмодерне, в "конце истории". И, упаси бог, окажется, что единственной исторической силой в XXI веке является ислам.

Тогда – входи не входи, итог очевиден. Умрешь вместе с тем, куда входишь. Это уже политическая метафизика, телеология, концепт, если хотите. Тут мало иметь теорию. Теория – ничто без выявления телеологического ядра, проекта, утопии, парадигмальных оснований.

Этажи, которые описаны, связаны друг с другом. Без телеологии, например, не будет базовых метафор. А без этого не возникнет языка. И пошло, и поехало.

Власть интуитивно понимает, что это не ее территория. Проще всего при этом сказать, что это от скудоумия. На самом деле, у власти есть очень серьезные и справедливые опасения по поводу рисков, связанных с подобного рода втягиванием.

Говорить о чекистской природе власти, конечно, достаточно нелепо. Но столь же нелепо выводить власть из сферы, в которой она укоренена. Сфера эта – элита спецслужб. А эта элита была существенно расколота еще в эпоху СССР. И кризис конца восьмидесятых годов во многом был связан с автономной игрой сегментов этой элиты, по роду службы впитавших в себя рассматриваемую нами идеологическую субстанцию.

Другой сегмент (условно, путинский) недоуменно наблюдал за тем, как коллеги сначала впитывают идеологические субстраты, а потом творят нечто такое, от чего мороз по коже. Этот сегмент (технократический, прагматический, как хотите) с тех пор выработал в себе определенный рефлекс отторжения. Для него идеология – это Зона. И не та Зона, в которой воры в законе, а та Зона, которая описана у Стругацких. Это странное и опасное, чужое, разрушительное пространство. Оно дышит ненужной заумью, оно начинено смертельно разрушительными энергиями. И задача не в том, чтобы овладеть Зоной, а в том, чтобы опоясать ее десятью рядами колючей проволоки. И чтобы близко никто не подходил. А мы, всем этим не зараженные, – тем более.

В конце концов, есть церковь, в ней профессионалы – пусть они с чем надо как надо разбираются! А практика – это другое. Тут мы все нормально, прагматически и технократически обустроим.

Эта установка на технократизм порождает очень многое. В том числе, например, специальную дедраматизацию речи. С одной стороны, вроде надо мобилизовать людей на выполнение своих планов. А с другой стороны, драматизация, конфликт – совершенно чужая стихия. Нет бога и дьявола, черного и белого. Есть эффективное и неэффективное управление. Надо бороться с бедностью… Но не надо анализировать генезис этой бедности, не надо подводить под этот генезис социальную базу, строить на этой основе матрицу адресов, обращаться к этим адресам соответственно. Это все пробуждает "идеологическое лихо" – а оно мы знаем какое. И вообще – "не буди лихо".

Можно опять-таки посетовать на то, как это недальновидно. Но, между прочим, это не наш российский дефект. Это свойство всей мировой политики, западной, конечно, в первую очередь. То ли речь идет о каких-то универсальных мировых основаниях. То ли западные проблемы просто проецируются на нас, и потому мы видим чужое в себе, как в зеркале. Но это очень большой процесс. Очень большой и абсолютно конкретный. Позже я к нему вернусь. А сейчас важно обозначить следующее.

Власть хочет располагаться в сфере некоей прагматики. В имманентном, как сказали бы философы. Она самое себя рассматривает как нечто, оторванное от всей "репко-мышкиной" пирамиды. Мол, в огороде бузина, а в Киеве дядька. В голове у всяких умников эти "репко-мышкины" фокусы (рис.4).

Я показал несколько простейших вопросов, связанных с каждым из уровней рассматриваемой стратегической пирамиды. Я просто не хочу все это перегружать, все на самом деле еще намного сложнее.

Считать это все заумью просто смешно. "Язык и вправду есть власть" – языком и властью Путина стал некий патриотизм. И именно этот патриотизм обеспечил рейтинги, политическую стабильность и многое другое. Если этот патриотизм сейчас исчерпан – то что будет с властью? Если власть порвет даже с этим патриотизмом (и тем более с тем, что идет ему на смену – а еще надо понять, что это такое) – что, опять-таки, будет с властью? Как ответить на это, не владея четвертым уровнем? Феноменологией и идеодинамикой?

Рис. 4

И что такое метание между вхождением в Организацию Исламская Конференция и ориентацией на Буша? Нерешенность вопросов следующего, пятого уровня!

Так ли уж устарело утверждение о том, что без решения общих вопросов мы будем постоянно совершать частные ошибки и накапливать эти ошибки? Вплоть до момента, когда это накопление станет критическим.

Бюрократии, включая высшую, очень хочется определить все это как некие фокусы.

Мол, у них там фокусы! В их заумных эмпиреях! А у нас – оперативно-тактическое планирование с ресурсным обеспечением. И одно с другим никак не связано. Обойдемся без "фокусов"! (рис.5)

Рис. 5

Лично я был бы счастлив жить в мире, где нет этой связи. Где власть занимается здоровой рутинной работой, а все изыски – удел чего-то совершенно отдельно существующего. И с властью не соприкасающегося! Удел, так сказать, некоей интеллектуальной богемы, к которой в этом случае я с удовольствием и себя бы отнес.

Но в том-то и дело, что это не так! Что когда о фокусах забывают, когда в них накапливаются ошибки, неясности, противоречия, – это кончается весьма прискорбно. Пирамида фокусов накапливает некий яд, который по вполне невымышленным каналам начинает сочиться в собственно административную сферу. Сначала в ее высшие этажи. Потом через эти этажи вниз – вплоть до самого основания (рис.6).

Ниже я покажу, как это осуществляется на практике, и именно в связи с назранским мегаэксцессом.

Сейчас же важно уточнить, что к данной весьма прискорбной коллизии все не сводится. Что коллизия еще намного серьезней.

Рис. 6

Во-первых, власть не на Луне живет и не только грезит по части разного прагматизма. Она еще вполне основательно размещена в российской реальности. Она должна себя отстаивать и отстаивает себя. И в этом смысле, быть совсем неадекватной, что называется, "аут оф", она не может. Но устойчивую аллергию к фокусам – сохраняет. И как же она тогда действует? (рис.7)

Рис. 7

Самый серьезный здесь вопрос – с этим самым наймом или использованием пиарщиков (они же политтехнологи, гуманитарные технологи и т.д.). Боже упаси, я не хочу сказать, что пиарщиков использовать вообще не надо! Конечно, надо! Но в нормальной роли, в нормальных дозах, в нормальном качестве!

Власть же делает другое! Она поддается своей аллергии на идеологию ("фокусы"), и поскольку уж что-то нужно "идеологоподобное", то она выбирает из этого "нужного" наиболее прагматическое, технократическое, то есть антиидеологическое. А что такое наиболее антиидеологическое на идеологическом поле? Это суррогат, вирус, превращенная форма. Значит, вместо того, чтобы соединиться с пирамидой, которую мы рассмотрели выше, власть отгораживает себя от этой пирамиды специфическим барьером суррогатов (рис.8).

Рис. 8

К этому добавляется еще более важное обстоятельство. В обществе неуклонно вызревает ощущение стратегического тупика. Сколько бы власть ни говорила на языке административного оптимизма (яркий пример – знаменитая фраза "Не знаю точно, что происходит, но у нас достаточно сил для того, чтобы обеспечить стабильность в регионе") – общество останется "при своих".

А что такое стратегический тупик? Это ощущение банкротства элит, которые обеспечивали некий Путь. Банкротство всех элит, включая интеллектуальные. Значит, нужно не только пробить каналы коммуникации в какие-то пирамиды. Нужно пробить каналы коммуникации в АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ пирамиды, которые еще, вдобавок, не слишком хорошо выстроены.

Это – при отсутствии органического интереса к пирамидам. То есть при крайней затрудненности РЕАЛЬНОГО ВЫБОРА между сомнительными и нежелательными альтернативами.

В этом смысле далеко не лишним представляется вообще анализ существа власти. Чем власть отличается от силы? Или от денег? Предположим, что есть субъект, который сильнее и богаче всех на свете. Значит ли это, что он является властью?

Для простоты дела представим себе, что у этого субъекта возникает серьезная медицинская проблема. Он зовет своего Банкира и своего Силовика.

Банкир говорит: "Ваше Величество, мы заплатим сколько угодно за Ваше здоровье!" Но он же не говорит, кому он заплатит, кто решит проблему.

Силовик говорит: "Убью любого, кто ее не решит!" Но ведь проблема не в том, чтобы убить нерешившего, а в том, чтобы выздороветь.

Значит, кроме Банкира и Силовика (денег и силы) нужно что-то еще. Какая-то доверительная экспертиза возникающих проблем.

Как это ни называйте – Банкир, Силовик, Эксперт, или "деньги", "сила" и "ум" – все равно власть нуждается в каких-то интеллектуальных машинах. В том числе и машинах, возникающих в сфере денег и силы. Иначе деньги коррумпируют силу, а сила захочет отобрать деньги. И никакой власти не будет, сплошной хаос без берегов!

К чему мы приходим с другого конца? Все к той же пирамиде, пусть в более приземленных аспектах. Но эти приземленные аспекты тут же выводят на общие. Обрисовав несколько совокупных вопросов, давайте посмотрим, как это работает в нашем конкретном случае.

Возьмем статью Анны Политковской "Страна наступивших граблей", опубликованную в "Новой газете" по горячим следам событий в Ингушетии, конкретно 28 июня 2004 года.

Статья нуждается в структурном анализе. Таком же, какой обычно делается по отношению к более сложным текстам или музыкальным произведениям. Иначе говоря, необходимо раскрыть внутреннюю инфраструктуру текста, выделив его опорные элементы. Что я и делаю.

Элемент #1. Начинается все с констатации преступлений власти в Ингушетии. Пытки людей, незаконные аресты, бегство молодежи в горы, разгон демократических демонстраций. Что это создает, по мнению Политковской?

Элемент #2. Это создает исламского героя и партизана. Приводится сокрушительный пример с двумя погибшими боевиками 16 – 18 лет от роду, которые обняли друг друга, прижали гранату к сердцам и подорвались, чтобы не сдаться оккупантам.

Элемент #3. Это вызывает шок у оккупантов. Цитата: "Что мы можем ЭТОМУ противопоставить?" – говорил потрясенный картиной тот самый командир, убежденный федерал, который все это мне, собственно, и рассказал. И сам отвечал: "Мы ничего не можем ЭТОМУ противопоставить".

В данном случае "мы" – русские. Политковскую это интересует. Ни сама тетенька, ни "Новая газета" не понимают, что вопрос этот бьет по многим: американцам в Ираке, израильтянам и т.д. Но бог с ними, с этими многими.

Политковской нужно отжать все из сокрушительного примера. Поэтому она начинает "работать". "Работа" такого рода всегда начинается с небольшого отката. Что и делается: "Не люблю патетики (не любишь – что гонишь?), ненавижу разговоры о независимости, героизме и патриотизме (и то ведь – иначе можно добежать не только до Америки в Ираке или Израиля, но и до русской освободительной борьбы). Не герои эти молодые боевики, а отчаявшиеся безумцы".

Тут откат завершен. И начинается наезд.

"Но безумцы со стержнем (внимание!), СО СВОЕЙ СФОРМИРОВАВ-ШЕЙСЯ ИДЕОЛОГИЕЙ. Никакие деньги никого не заставят самовзрываться, пора это понять (заметим, что это бесспорное утверждение адресуется всему мировому сообществу – Бушу, Шарону и иже с ними). На дворе не 1999 год и не 2002-й, а лето 2004-го. Все эмиры начала войны мертвы (ну и что, будто новых нет?). Денег арабы не дают (тетя, ну ты даешь! Что значит не дают? Льют немеряно!). А ИДЕОЛОГИЯ БОЕВИКОВ КРЕПЧЕ ДЕНЬ ОТО ДНЯ".

Итак, основной тезис: у вас идеологии нет, а у них – есть.

Элемент #4. Теперь необходимо вернуться и показать, что эта идеология укрепляется преступными действиями России в Чечне, и снова вернуться к идеологии.

"Причина трагедии 22 июня – в отсутствии идеологии с этой стороны… Именно об этом говорил командир: "Мы ничего не можем ЭТОМУ противопоставить". В подавляющем большинстве никакой антитеррористической идеологии, способной противостоять ваххабитской и освободительной (что значит "ваххабитской и освободительной"?) у находящегося на Кавказе контингента нет. Есть лишь интересы – личные, корпоративные, какие угодно – они цветут, ветвятся, клубятся, но только они – движущая сила многотысячного войска и тех, кто держится на его штыках. Ничего высокого и глубокого за "антитеррористической операцией" не стоит. И эта антиидеология даже хуже, чем ноль, – что и доказало 22 июня".

Тема оседлана, и дальше нужно крещендо.

"Правда о событиях в Ингушетии в том, что человек без всякой идеологии против человека убежденного, причем вне зависимости, прекрасны или ужасны эти убеждения, – ничто. А из ничто получается 22 июня…"

Что на это сказать? Да ничего, кроме того, что это правда. Ну, и каков вывод? Ведь что делает Политковская? Она фактически использует в прикладных целях нашу общую схему (рис. 9).

Рис. 9

Предположим, что эта констатация принята (хотя натяжки там идут одна за другой) – И ЧТО?

Да, мы тоже констатируем отчуждение прагматиков от идеологии и пагубные последствия подобного отчуждения. Но для нас это значит только одно: что отчуждение должно быть снято, синдромы преодолены, а каналы налажены (рис.10).

Рис. 10

Мы действительно убеждены в том, что без подобного сущностного изменения (которое мы и называем трансцендентацией) негативные процессы не будут остановлены и в конечном счете Россия погибнет. Но это означает, что выбор прост: трансцендентация или смерть. И все, что не желает смерти, будет рваться к трансцендентации. Причем не только в высших метафизических, герменевтических смыслах. Но и в смыслах сугубо практических (о чем ниже).

Мы убеждены, далее, что эта трансцендентация безальтернативна не только по отношению к России. Что та же самая проблема стоит перед всей западной цивилизацией. Если конкретные лидеры этой цивилизации не могут ее решить, то это будет означать их проигрыш. И глубокую травму всей данной цивилизации (отделять которую от России очень глупо и непредусмотрительно).

Но если цивилизация хочет жить – она будет бороться и после подобной травмы. Что касается лидеров, то как все люди, они являются самообучающимися системами. И предъявление им разных, даже самых сложных, проблем, не должно происходить в форме: "Вам капут, вы этого не решите!"

Форма всегда другая: "Если не решите – то капут! Но решить можете и должны!"

И пусть Политковская молится, чему может и как может, чтобы решение было не только найдено (а псевдоумниками ее розлива оно не будет найдено никогда), но и РЕАЛИЗОВАНО. Потому что в противном случае, эта самая Политковская и другие примут из рук своих бесстрашных "аллахакбарцев" нечто наподобие того, что уже было принято знаменитой журналисткой из НТВ. Но только в еще более плачевном варианте, описывать который в деталях, честно говоря, даже не хочется.

Вот в чем наше кредо. А в чем кредо Политковской?

Ее кредо в том, чтобы предъявить данное отчуждение как фатальность, а значит, как неминуемость катастрофы. А где же тогда выход?

Вот тут-то и начинается фирменное блюдо данной журналистики (шире – интеллектуалистики) – рис.11.

Рис. 11

Как именно исполняет этот номер Политковская?

Элемент #5. Поскольку прямо о капитуляции в Чечне говорить сейчас как-то не очень "того", то следует найти нужное слово (к вопросу о значении политической лингвистики). Не капитуляция, а что? Ну, найдите слово! Вам может и не удается, а Политковская "на раз" находит. Это слово должно быть синонимом капитуляции и вместе с тем звучать совершенно иначе. Не буду вас мучить и открываю секрет Политковской. Данное слово-синоним – ПОЛИТИЧЕСКОЕ РЕШЕНИЕ.

Политковская утверждает, что вся система, выстроенная на Кавказе – сугубо пагубная. Что вся история чеченской войны – это история длящегося фиаско. Что никакой удачной антитеррористической операции нет. Что призыв Путина двигаться в том же направлении означает гибель. На одной чаше весов – гибель. На другой – сразу должно быть спасение, таков закон идеологии.

И Политковская, следуя ему, заявляет: "Спасение – только в политическом решении. Исключительно в политическом выходе из тупика. Все остальное смертельно опасно. Когда опять наступит ночь, и кто-то станет кричать под огнем: "Помогите же, мы умираем" – никто не поможет. Чем быстрее власть под давлением общества откажется от выстроенной системы, тем меньше будет мертвых. Сегодня дело уже не в том, понимаешь ли ты требования, умонастроения и чувства сепаратистов-террористов-бандитов-басаевцев-умаровцев и пр. или категорически их отвергаешь. Дело в чувстве самосохранения. Или мы самосохраняемся, или саморазрушаемся".

То, что Политковская называет "самосохранение", то есть "политическое решение", то есть развал Северного Кавказа с поджогом Поволжья, это и есть саморазрушение.

Но – все это идеологическая конструкция. С властью воюют, используя идеологию и все остальное.

А власть отчуждена от этого. Политковская – только самый яркий и очевидный пример. Война идет на уничтожение. Каждый день. Власть – молчит. Она не может адекватно реагировать, не преодолев барьер идеологического и системного отчуждения. Это не единственный барьер, который надо преодолеть. Но этот барьер решающий. Без этого преодоления власть рухнет. И своим обрушением поволочет Россию в сторону ее, России, исторического конца.

Ситуация сложнейшая.

Политковская предлагает, чтобы власть под давлением общества капитулировала. К сожалению, есть основания считать, что это предложение будет вовсе не частной инициативой одного либерального журналиста.

В соответствии с этим я выдвигаю альтернативное предложение.

И формулирую его в виде короткого резюме.

Первое. Путин – действующий политический лидер.

Второе. Действующий политический лидер – это серьезно. И по отношению к этой серьезности всегда необходимо развертывать адекватные ей типы оценок и описаний. Любое другое поведение – это не политика, это фырканье, поиски идеального героя (которого никогда не существует и который в России тем более не возможен в нынешнем ее состоянии).

Третье. Действующий политический лидер, не отказавшийся от борьбы, должен быть поддержан.

Четвертое. Пока никаких прямых свидетельств того, что Путин отказывается от борьбы, не существует.

Пятое. Ведущаяся борьба неэффективна.

Шестое. Любая попытка представить эту борьбу как эффективную представляет собой унизительное для "портретиста" и разрушительное для власти лакейство.

Седьмое. Единственная подлинная интеллектуальная поддержка власти в ее борьбе (если эта борьба ведется) – указание на природу неэффективности данной борьбы. Что и делается.

Восьмое. Россия прекратить борьбу не может.

Девятое. Если лидер хочет продолжать борьбу, ему должна быть оказана в этом всяческая поддержка. Паника не приемлема. Приемы политического шельмования отвратительны и неэффективны. Поддержка должна быть оказана сухо, деликатно – и абсолютно правдиво.

Десятое. Россия все равно продолжит борьбу. Отказ тех или иных лидеров от борьбы ровно ничего не значит постольку, поскольку для России отсутствие борьбы означает смерть. Как бы слаба Россия ни была – она не согласится на смерть сразу и без попыток выжить. А значит, борьба не кончится.

Одиннадцатое. Дантон когда-то сказал: "Нет ничего хуже, чем отказ от борьбы, когда борьба необходима".

Двенадцатое. Борьба сегодня необходима, как никогда.

Тринадцатое. Эта борьба невозможна без радикального перевооружения.

Четырнадцатое. Раз так, то перевооружение будет произведено.

 

23.09.2004 : После Беслана

Что делать со страной и что в ней реально происходит? Внутренняя сдержанность диктует мне и стиль, и форму изложения происходящего, и она связана совсем не с тем, что вокруг, благоговея, кричат какие-то отдельные авторитеты. Дело совершенно в другом – страна действительно дышит на ладан. А вы ощущаете, как вдруг всё стало дышать на ладан?

Может быть, очень высокостатусная публика этого не ощущает до конца. Иногда бывает впечатление, что достаточно человеку появиться "там" (синдром "за зубцами"), в некоей специальное зоне, особенно кремлевской, чтобы для него реальность вдруг перестала существовать. А реальным стало другое, узкое, локальное, никак или почти никак не связанное с жизнью страны.

Но каждый, кто в какой-то степени сохраняет контакт с другими уровнями происходящего, понимает: после бесланского толчка всё "посыпалось" очень быстро. И моя тревога вызвана, во-первых, тем, что это осыпание может иметь далеко не локальный характер и касаться не отдельных кабинетов и коридоров, а зон с гораздо большим радиусом. И, во-вторых, она вызвана тем, что совершенно неизвестно, что произойдет в результате колебаний собственно государственной системы.

Всё это вынуждает меня проявлять предельную сдержанность в жанре, стиле, избегать ярких и хлестких слов. Но не говорить об этом событии тоже нельзя, хотя некое единство содержания и интонации должно быть соблюдено. Это первое.

Второе в значительной степени вытекает из первого и расширяет его. Оказавшись за рубежом (об этом я обязательно отчитаюсь) и имея возможность наблюдать реакцию сотен и сотен людей одновременно, я вдруг понял, что некоторые наши типы реакций и реакции вокруг, в мире – совершенно разные. Вся логика внешних реакций, поведения, оценки происходящего – не те, которые существуют и в российских газетах, и в российском истеблишменте.

Эта оценка со стороны будет, конечно, важнейшим слагаемым, она будет иметь гораздо большее значение, к сожалению моему, чем завоевание новых этажей мышления членами партии "Единая Россия" или какими-нибудь другими, столь же массивными и почтенными, политическими силами нашего общества.

Однажды я выхожу из какого-то высокостатусного объекта, а шофер ждет меня в машине. Шофер что-то слушает и хочет, когда я сажусь, выключить радио. Я же говорю: "Не надо, мне интересно!", и далее слушаю безумно длинное интервью руководителя новой коммунистической партии ВКП(б) радио "Свобода". Мне нужно было доехать до загородного дома, да еще пробки… Я всё слушаю и слушаю. Все слова приличные, все позиции вменяемые, интонация солидная, не очень напряженная, но и не беспомощная. На протяжении моей 55-минутной поездки радио "Свобода" в очень комплиментарном стиле интервьюировало главу новой коммунистической партии.

Поскольку я с какого-то момента всё понял про диалектический материализм, теорию спирали и всё остальное, то я доехал и пошел домой, а интервью продолжалось.

Дураков нет, и все понимают, что у радио "Свобода" есть широкий спектр интонаций, способов подачи материала (а также замалчивания материала), и что радио "Свобода" не является коммунистической организацией, крайне заинтересованной в том, чтобы идеология коммунизма была подробно обсуждена с новыми представителями новых субнаправлений в рамках любимого ею мейнстрима.

Речь идет о чем-то другом. Когда вам выдается 55 минут важнейшего медиа-ресурса – значит, вы очень нужны силе, которая его выдает. Это совсем не означает, что выступающее лицо – агент мирового империализма, и что данное лицо не должно использовать шанс выступить на радио "Свобода". Это означает, что есть люди, в руках которых находятся реальные ресурсы и позиции, а также люди, которые начинают крупную игру.

Причем далеко не всегда те люди, которые имеют в руках позиции и ресурсы, сами инициируют начало каких бы то ни было игр. Более того, наличие властных возможностей нередко означает, что люди могут неадекватно оценивать, что находится в их руках. Например, если министр внутренних дел, директор ФСБ, министр обороны находятся в высочайшем кабинете и готовы выполнять приказы, – значит ли это, что в руках высшей власти армия, ФСБ и так далее? Нет, не значит. Всем здесь сидящим понятно, что это не так.

Тем не менее, я не исключаю, что какой-то синдром высокопоставленного мышления говорит: "Ну, здесь же сидят три начальника ведомства. Когда они вызывают своих подчиненных, те трепещут? Трепещут. Всё исполняют? Исполняют. Ведомства у нас? У нас! Вперед! Ресурс наш". Это совершенно не так.

Всё время возникает ощущение, что попытка использовать эти ресурсы сталкивается с вопросом, до какой степени и в чьих руках реально находятся подлинные, а не виртуальные потенциалы для будущей игры, "означаемые", а не "означающие". В условиях всеобщего пиаровского безумия все уже путают форму с содержанием. "У меня в погонах столько-то звезд, значит, я сейчас скажу – все всё сделают". Скорее всего, никто ничего не сделает!

Давний трагический вопрос, который я задавал – не как руководитель отдела расследований "Новой газеты", и не как криминолог, и не как любитель покопаться в грязном белье, а как специалист по социальным системам, – заключается в том, что, конечно, есть "оборотни в погонах" в чинах подполковников (я снова подчеркиваю: говорю это не с позиций криминолога или публициста, я говорю в Клубе), но дело не в этом.

Вопрос реального управления заключается в том, отстегивает ли подполковник полковнику (слово "отстегивает" здесь все знают, поскольку это часть нынешнего языка), делится ли "оборотень" получаемой взяткой и отстегивает ли полковник генерал-лейтененту, а тот – генерал-полковнику и так далее.

Я предлагаю вашему рассмотрению простейшую логическую схему: либо отстегивают, либо нет. Согласны, что это аристотелевская проблема? Это двузначная логика: он либо отстегивает, либо нет. А теперь я хочу у вас спросить: что страшнее?

Рассмотрим обе модели.

Предположим, что он отстегивает, – тогда мы имеем дело с некоей коррупционной вертикалью, и мы еще раз должны признать, что вертикаль власти – это вертикаль взятки.

Предположим, что он не отстегивает и где-то данная вертикаль прерывается. Но тогда он отстегивает вбок, потому что как-то он обязательно делится. И тогда мы имеем дело с существованием двух параллельных систем, которые сбоку контролируются одними структурами, а сверху – другими. Согласны?

Если иерархия коррупции где-то прервана, – прервана живая нить управления системами, потому что другой, увы, нет. И тогда всё, что находится выше, не управляет живыми, реальными процессами. Если же оно ими управляет, – то только на этой основе, потому что другой основы нет "по определению".

Я очень боюсь, что "там", наверху, действительно существуют разрывы, лакуны, несостыковки. Когда один из руководителей Министерства внутренних дел пришел на свою должность, он все лакуны и несостыковки снял, и образовалась тотальная система, которая действовала. Я это не к тому говорю, чтобы его осудить (я даже имени не называю), а к тому, что данный человек взял всё под контроль: "Ничего без меня, и такса известна". Может быть, ему лишь казалось, что всё известно, но он именно это пытался построить. Все говорили, как это ужасно. И это во многом действительно было ужасно.

Но если взятка останавливается на замах или на начальниках управлений, а выше не идет, – это значит, что выше сидят люди, которые вообще ничего не понимают в происходящем – ни в логике, ни в системе. Они тогда не управляют, а сидят и изображают собой означающее без означаемого, форму без содержания.

Более того, если свести все наши процессы к очень простым общим знаменателям (я сейчас начну заниматься более серьезными вещами, но это я тоже должен сказать) и все-таки разобраться, что имеется в виду под "чекизмом" в нашей ситуации – кто такие чекисты, или силовики, – то мы увидим следующее.

В пределах этих систем были три главных фракции. Одна фракция: люди, которые просто работали, хоть в КГБ, хоть в стройтресте. Там пристраивались "сынки", делались карьеры, работали "служебные отношения"… в общем, такая вот бюрократическая часть.

Вторая часть была – "люди служения". Люди приходили для того, чтобы служить, сражаться, воевать, отстаивать некую справедливость, свой строй, систему. Их было довольно много.

И третья часть была различными вариантами военно-криминальной или спецслужбистско-криминальной элиты. Я никакое ведомство не хочу обижать, поэтому скажу, что это было везде, хоть (или, как говорил Григорий Мелехов, "хучь") – "хучь" в МВД, "хучь" в армии, "хучь" где. Есть такая патетика, что, мол, КГБ было наименее коррумпированным… КГБ, я думаю, было несколько иначе коррумпировано, чем милиция, но не менее и не более.

Меня спросят, а откуда я это знаю и почему я об этом говорю? Что, я копаюсь в кадровых делах, мне поступают материалы из службы собственной безопасности? Нет, я ничего этого не делаю, я просто смотрю телевизор и по разным причинам обладаю каким-то опытом и навыком производства социальных моделей из фактур.

Иногда я смотрю телевизор, потому что мне хочется (это бывает крайне редко), иногда по профессиональной обязанности – я ведь должен следить за событиями в Беслане (это бывает чаще, но тоже не всегда). А иногда я смотрю телевизор по совершенно побочным и посторонним причинам.

Например, я приезжаю на обсуждение каких-то коммерческих или партнерско-деловых вопросов, а там включен телевизор на полную громкость (есть такая субкультура). Я, присутствуя при дискуссии, вынужден считаться с такой нормой, хотя не могу обсуждать серьезные вопросы при громко включенном телевизоре. Но – куда денешься: не будешь же, приходя в гости, говорить: "Выключите телевизор!"

Есть у нас люди, которые любят слушать передачу "Тайны разведки". И в очередной "Тайне разведки" (я могу вам её показать, если вам будет интересно, потому что, с моей точки зрения, это интересней, чем любой фильм) было рассказано, как именно разведка (это называлось "медовые ловушки") через женщин, адюльтеры и более грязные вещи вербовала агентуру. Описывалось, как именно этим занимался Грибанов, начальник Второго главка, в эпоху, весьма далекую от нас. И как именно всё это было устроено.

Если кто-то считает, что я это осуждаю или считаю, что это всё – ужас и кошмар, и так быть не должно, и все вербуемые должны быть только членами Коминтерна и полностью разделять идею, то, наверное, это люди, которые меня мало знают. Это одна из грязных и нелицеприятных страниц в жизни любого государства. Все так делают.

Другое дело, что в этом есть интересный культурологический результат. Ибо Центральное телевидение в 2004 году с патетикой и восторгом сообщает, что балерины Большого театра, а также актрисы других театров, которые были по совместительству штатными сотрудницами КГБ и которых вызывали для такой работы, в случае успеха получали новые звания и роли, и что это было важной составляющей в их продвижении по творческой лестнице. Я ни одного слова здесь не добавляю. Меня потрясли не слова, а интонация: "Но вы же понимаете, что эти люди решали сложнейшие государственные задачи!".

Можете представить себе такую передачу, предположим 10 лет назад, в этой же интонации? Интонация сменилась с точностью до наоборот. Раньше говорилось: "Мы знаем: это всё – агентессы, это всё – шваль!" Теперь иначе: "Но вы же понимаете, что эти женщины выполняли сложнейшую государственную работу!".

Я это понимаю. И не могу сказать, что подобные каналы вертикальной мобильности вызывают во мне восторг или, наоборот, что-то вроде возмущения. Но в конкретном случае данной "медовой ловушки" речь шла о том, как завербовали одного высокопоставленного француза за счет заманивания его в некий гомосексуальный очаг.

Хочу объяснить, где для меня начинается социология. Это культурологическое наблюдение: как в обществе исчезла всякая моральная оценка, а иногда сменилась на обратную. За что боролись-то, ради чего эти 10 лет всё так низвергали, – чтобы потом так говорить по телевизору? Ради чего нужно было так долго обсуждать, насколько несвободно советское общество? Чтобы потом крайне свободные люди сказали, что Путин – это всё наше конструктивное сегодня, завтра и всегда, и больше ничего другого нет?

Я не отношусь к Путину ни плохо, ни хорошо, я просто не понимаю: зачем это, это что такое? Синдром того, о чем 10 лет назад говорилось: "Вот он – совок!".

Да в этом совке было в 50 раз больше внутреннего достоинства, независимости, способности послать начальство "на три буквы", определить свою четкую позицию и т.д. Я понимаю, что этого было недостаточно, что были парткомы и всё прочее, не хочу идеализировать то, что было. Но то, что происходит сегодня, – это десятикратно ухудшенное то, что было тогда. А новая, творчески независимая молодежь – худшая копия того, что называлось "лизать"…

Такая интонация омерзительна: как, мол, это было замечательно, и как мы все понимаем, что это так и должно быть, и что балерины должны получать лучшие роли только поэтому, и что звания народных артистов должно присуждаться только потому. Но я даже не об этой отвратительной интонации сейчас говорю. Всякое государство так делает, это одна из слагаемых в данном типе деятельности и жизни. Есть грязные слагаемые, в том числе палачи, допросы с пристрастием, – всюду это есть, так устроено общество.

Однако социология начинается не здесь. ЦРУ в Лас-Вегасе или где-нибудь еще – тоже вербует, и французская спецслужба – вербует, и вербуют, прежде всего, на грязных вещах, а на чем еще? 90% вербовок есть грязь, идеологическое сотрудничество достаточно редко.

Но вы понимаете, в чем разница? Лас-Вегас – часть обычной буржуазной жизни. Злачная часть. А это – советское пуританское общество, для которого всё буржуазное – "город желтого дьявола". Какие игорные дома, какие притоны? Гомосексуализм – это статья УК, за него что было? 10 лет тюрьмы!

И вот в таком обществе посреди Москвы надо было разместить злачный притон, который будет работать. Он же не для одного посла должен работать! Вы понимаете, все-таки детей здесь нет, что его нельзя собрать из случайных элементов, изъятых из лагерей – по случаю одного посла. Притон должен функционировать непрерывно, и функционировать в нишах общества, которое построено по другим основаниям. Он же не может в него быть органически вписан – значит, он должен быть вписан параллельным образом. Согласны?

И не только притон, игорный дом тоже должен быть вписан параллельным образом. И какие-то более приближенные к норме, прошу прощения, места легкого поведения должны быть вписаны. И каждому милиционеру, который туда "припрется" и начнет спрашивать, что за безобразие здесь происходит, – нужно совать ксиву и говорить: "Отвали!".

Хорошо, это построено и функционирует, и уже в 60-е годы – две Москвы. В одной Москве – "Волгу" иметь и то страшно (откуда, мол, деньги), а в другой – Виктор Луи или кто-нибудь еще ездит на "Порше". И всё это сосуществует рядом.

Пришли 80-е годы. Я для примера привожу наиболее яркие случаи. Итак, 80-е годы. Возникает вопрос: что, советское общество состояло из идиотов, которые не понимали, что жить надо свободной сексуальной жизнью? "Женщина, есть ли у вас мужчина по вызову?" – "Нет!" – "Вы больны или неполноценны! Вам сейчас психиатр объяснит". Выходит г-н Кон, или товарищ Кон, или другие, и объясняют, что это была больная, ущербная жизнь, и надо в этой сексуальной сфере всё в нашей стране заново создавать.

Но вы же понимаете, что это создается вокруг той сетки, которая по совместительству продолжает – уже в более близком к Лас-Вегасу режиме – выполнять в Новой России свои "ортогональные" обязанности. Она одновременно становится и частью полулегальной экономики, а с 1989 года – частью абсолютно легальной экономики.

Новая жизнь "наматывается" на ядра, которые построены и закрепились в предыдущей жизни, она же не на пустоту наматывается. Лицензии будут выданы в эту сторону, кадры будут взяты оттуда.

Представьте: вас вызывают и говорят: "Вы были старшим научным сотрудником в НИИ и честно жили по закону, а вот это – цеховик. И вам сейчас предлагается построить два кооператива и честно соревноваться при одинаковых стартовых возможностях. Ну, соревнуйтесь!".

Новые возможности в постсоветской России реализовались не в пустоте абстрактного советского общества, а в точках кристаллизации параллельных структур этого общества. Они развивались именно оттуда. Значит, третий слой – по роду ли профессий, или из страсти, или из того и другого – это спецслужбистски-криминальная группа. Ей либо приказывали делать это, либо ей это нравилось, либо так получалось по сумме обстоятельств, но она была другая.

Итак в военно-спецслужбистской среде были три группы: люди служения, просто работники и спецслужбисты. А когда началась государственная деструкция с резкой активизацией криминального начала, что произошло с КГБ и другими спецструктурами? Сначала они оказались просто парализованы, и вперед проскочил, отчасти, внесистемный элемент. А что было после этого?

Люди-бюрократы – побежали в другие ведомства, кто в частные службы безопасности, кто куда… Люди служения – надо отдавать себе ясный отчет – оказались на дне, и с этого дна им надо было "по новой" выкарабкиваться. Почва была абсолютно выбита из-под ног; вся система жизни, пенсий, смыслов, службы и всего прочего оказалась разрушенной.

А третья группа оказалась "на коне". Когда через какое-то время она освободилась от попутчиков в виде "людей служения" и обычных бюрократов ("сынков" и всего прочего, что разбежалось), эта группа поняла: ей противостоят внесистемные бандиты, "совокупный Березовский". И она сказала: "Если я встану, то ты ляжешь!".

В чем состоят при этом коды деятельности? Я же не знаю, что там произошло с сознанием в каждом отдельном случае. Осталась ли там эта "программа служения"? Оказалось ли, что она выбита полностью и замещена такими вещами, что страшно подумать? Прошу об одном: эту ситуацию не идеализировать и не демонизировать одновременно. Это сложнейшая социальная коллизия, которую надо разбирать так, как она того заслуживает.

Она слагается из очень сложной и противоречивой смеси, суть которой заключается не в том, что сказали: "Гос-сударственная безопасность!" – и все пришли в экстаз. Уже 2004 год на дворе, ну, государственная безопасность, – и что? В каждом отдельном случае – о чем идет речь, как говорится, "чисто конкретно"?

Образовалась сложная социальная структура общества, в ней нам предстоит жить. Эта социальная структура общества хочет что-то ротировать, у нее есть мотивации, интенции, намерения, цели, причем они очень сложно-дисперсные. И в этом хаосепо такой вот социальной структуре нанесен удар Беслана.

Меня спрашивают: в чем реальное содержание происходящего? Путин централизует власть? – пусть централизует. Если президент Путин Владимир Владимирович хочет превратить Российскую Федерацию в унитарное государство, устойчиво управляемое нормальной бюрократией, то я полностью поддерживаю всё, что он делает. Я не Явлинский, чтобы заклинать, что федеративное устройство сломано, и я не Березовский, чтобы орать, что демократия кончилась и рыночная экономика под угрозой. Да шут с ними – с этой рыночной экономикой, с этой федеративной структурой, с этой демократией!

Я сейчас говорю о другом. Реальных пиарщиков лишили полумиллиарда долларов в год, аннулировав выборы. Что, эти пиарщики рассосутся, перейдут на голодный паек? Нет, они подключатся к другим терминалам и деньгам – в соответствии с их логикой. Это всем понятно?

В бюрократическом мозгу этот момент вообще не фигурирует: ну убрали элемент, зачеркнули – проститесь с доходами! А что значит – проститесь с доходами? Есть инерция существования, есть группы, структуры, коммуникации, позиции, они начинают быстро переключаться и включаться в другое. Что, некуда включаться? А как это так некуда включаться, если Беслан – это желание "откусить у нас кусочек", которое подстегивается нашими ядерными "конкурентами". А они, честно говоря, существуют в одном лице и называются США.

Поймите, я не говорю о том, что теперь под США надо лежать и нельзя шевелиться. Президент Венесуэлы Чавес – "посылает" США и живет! Но там, где я был, ко мне подходили и спрашивали: "Ты нам объясни: с одной стороны, в политическом документе фактически сказано, что это ЦРУ организовывало Беслан. Мы так это понимаем. А с другой стороны, ваши высокие представители едут в ЦРУ и просят поддержки в контртеррористической деятельности. Но мы же хотим какой-то логики!". А это что такое?

Это всё – сумасшедший дом. Однако если сумасшедший дом, дальше идут страшные выводы. Для России – абсолютно страшные! Можно заниматься чем угодно, можно всю систему политической жизни повернуть в противоположную сторону, но нельзя одновременно говорить о наращивании борьбы за государственную безопасность, готовить нас к войне – и весь рынок продовольствия форсированным образом передавать американцам. Нельзя одновременно заявить о мобилизационной программе – и форсированным образом осуществлять самые разрушительные варианты вхождения в ВТО. Я не понимаю этого!

Либо – либо… Либо вы дружите, и вы всё еще претесь к светлому концу, то бишь входите в мировое сообщество (у Галича: "Все мы – кровь на рыле – премся к светлому концу!"). Вот мы сейчас все, "кровь на рыле", – премся в мировое сообщество. И тогда – ВТО и прочее, и тогда – не надо призывать к мобилизации.

Либо – надо ее, эту мобилизацию, начинать. Но если начинать, то уже потом – военные склады и боеголовки. А вначале – люди должны иметь возможность каждый день кушать!

Если это зависит от "главного противника", которого вы назвали, если ему передаются все ключевые ресурсы обеспечения страны продовольствием, – что это такое? Как это понимать? Я не понимаю, как к этому отнестись. Не в том смысле, что я не могу этому дать те или иные диагнозы: противоречие в логике, сшибка стереотипов, разрыв сознания. Я не хочу даже утрировать оценки и обозначения, потому что всё равно: утрируй не утрируй – а факт-то таков!

Начинается разговор про мобилизацию (Рис. 1). Я пять лет говорил всем – с двумя извилинами, с тремя, прямыми, кривыми, – всем, кто мог слушать, что нужна мобилизация. Нужна мобилизационная экономика, мобилизационный проект.

А мобилизация – это ведь не строем ходить! Но что значит мобилизация на нынешнем политическом языке? Это либо пиар, либо бренд под "зачистку", либо это действительно мобилизация.

Если это пиар… Меня спрашивают: "Ну, и что, хотя бы пиар! Вот, взяли и сказали слова мобилизационные, и уже ведь хорошо, мобилизационная тема возникла". Хорошо, пусть продвижение темы – это плюс. Но ведь есть еще и разрушение темы. И это – минус.

Вы, наверное, понимаете, все здесь сидящие, что значит "пиарить мобилизацию"? А эти люди понимают? Это же не просто болтать! Это же значит ее подвергать смысловой – социально-психологической, экзистенциальной эрозии!

Простейший пример подобной эрозии известен: когда мальчик все время кричал "волки, волки!" – каждый раз все выбегали, а когда действительно пришли волки, никто не прибежал!

Что же на самом-то деле реализуется? Пиар под мобилизацию – результатом имеет разрушение мобилизации. Есть какие-то слова, которые еще работают в сознании, и еще, надеюсь, можно сказать: "Братья и сестры!". Но если пять раз представители нашего высшего властного и бизнес-сообщества в полупьяном виде в телевизор скажут: "Братья и сестры", то потом уже никто эти слова не сможет сказать. Это понятно?

В тот момент, когда какие-то люди поняли, что "дело труба" и что им надо что-то там мобилизовывать, они сказали своим пиарщикам: "Давай мобилизуй, блин!". Пиарщик взял статьи всех, кого только мог, о мобилизации, нарезал эти слова, навалил их россыпью в свой текст. И – начали трещать про мобилизацию. Но суть-то заключается в чем? Они же эти слова не используют, они же их уничтожают.

Нельзя постоянно включать и выключать социальные машины. Они от этого разрушаются, обесточиваются. Смысл – элиминируется, растворяется, испаряется.

Еще обнаружились какие-то люди, которые испугались Беслана и сказали: "Вперед! Соединяемся! Под знаменем Матвиенко начинаем бороться с террором!". Она приехала на кладбище: что, бороться? Не надо бороться! Всё, отработали! "Бабки распилили" на пиар, на сей раз по контртеррору.

В следующий раз людей собрать надо – а они уже не придут. Или – придет половина. Потом придет треть. Потом – не придет никто. Что осуществили под видом призыва к мобилизации? Реальную демобилизацию населения. Уже невозможно никого мобилизовать! Завтра позвать – никто не придет! А кто-то что-то "спилит" на этих лозунгах. Ну, хоть "пилили" бы на чем-нибудь соседнем, не таком важном!

Итак, если мобилизация – пиар, то это продвижение темы и заодно разрушение темы (Рис. 2). Типы разрушения: просто забалтывание, разрушение реальных социальных механизмов и извращение. Забалтывание – когда Слиска говорит: "Великая Россия! Великая Россия! Великая Россия!", и уже возникает устойчивый рефлекс: эти "кудряшки ля-ля-ля" – и есть "великая Россия".

Разрушение социальных механизмов – это когда говорят: "За нашу великую Родину!", а за спиной договариваются, как "пилить". Извращение – когда под видом мобилизации осуществляется нечто совершенно другое. Либо всё выхолащивается, и тогда актор – это бандит и бюрократ. Либо это "клиника", и тогда это включение инерционных, сгнивших и неэффективных псевдокодов. И тогда актор – дурак с благими порывами.

Сознание – смешанное. Когда возникает опасность, то в сознании – и "пилите, Шура, пилите!", рынок прежде всего и… "кузькина мать!". Вдруг откуда-то из потаенных слоев сознания вылезает "кузькина мать!", и она становится более важной, чем "пилить". Потом "пилите" продолжается в соседнем кабинете, но если под наше "пилите" начинают подкоп, то – "кузькина мать!"… И – рождается идея ограничения свободы печати.

Говорили идиотам 50 раз, говорю 51-й: "Надо не ограничивать свободу печати, а побеждать в информационной войне". В том числе, используя и некоторые преимущества на рынке, можно себе самим подыгрывать, что-то монополизировать, но в итоге – надо победить в войне за сознание. Потому что, во-первых, сегодня ограничить свободу печати уже нельзя, а во-вторых, делать это незачем.

Нельзя потому, что есть Интернет, потому что всюду, не только в столицах, имеются спутниковые тарелки, и т.д. Мы живем в новой реальности, не в 70-м и не в 78-м году. А также потому, что и в 70-м и в 78-м году никакую свободу прессы не задушили, а превратили ее в анекдоты, сплетни, "Хронику текущих событий", в Би-би-си, "Голос Америки" и прочее. Этот опыт есть!

Теперь некие фигуральные X обсуждают какие-то законы о СМИ. А синдромы "пилить" и "кузькина мать" выскакивают, как черт из табакерки, и начинают жить своей жизнью. Но проблема заключается в том, что стресс и заказ на мобилизацию налицо. Что под этот заказ подать-то? И подают – синтез "клиники" с провокацией. Включаются инерционные, не сгнившие до конца механизмы "отставного держиморды", и кто-то говорит: "Во-во! Давай сюда этого дядю!".

Дядя вспоминает, как он "не пущал" в 72-м году: "Я не пущал! Мне помешали такие-то! Но сейчас, если не пущать, то всё не пустится!" – "Дядя, ещё скажи насчет "не пущать"".

Вокруг этой ерунды собирают остатки группы, которая хочет что-то защищать и озверела, как и я, от происходящего. И тогда эту оставшуюся группу – под дядей, который хочет "не пущать", – можно "зачистить". И тогда получается, что этот актор с благими порывами (который ведь в чьих-то руках) – очень даже полезный. И что надо как можно плотнее склеивать действующий властный субъект с комитетчиками, чекистами, пофигистами, – еще плотней, еще… Вот они уже зажали прессу, вот это…"ах!" – и скоро уже будут готовы "на слив".

Может, кому-то кажется, что он едет в светлое будущее в виде "просвещенного авторитарного режима". А он явно "на слив" едет – в карете прошлого.

Вопрос-то заключается не в том (поймите меня), что я вместе с Явлинским против авторитарного государства. Я – за авторитарное государство! Ну, как еще сказать? Кому-нибудь передайте: я – за авторитарное унитарное государство. Я был за него в 89-м. И сейчас – "за". Не потому, что я его люблю: отвратителен любой человек, который не любит свободу. Свободу надо любить всем, и вся борьба между коммунистами и их противниками была не за то, как отнять свободу, а за то, что понимать под свободой. Политическая свобода, социальная свобода – где они входят в противоречия?

Но поздно говорить о свободе (по крайней мере, сейчас), когда надвигается то, что надвигается. И перед лицом того, что надвигается, я – за авторитарное государство.

Однако авторитарное государство надо еще суметь построить, и мобилизацию надо суметь осуществить, а не болтануть о ней пять раз между прочим по "ящику". То, что получается, – очень специфическое явление, а откуда оно получается, смотрите следующий рисунок (Рис. 3).

Всё поведение эклектично. Есть "реформистский слой", и есть "государственническое начало". И есть противоречие, которое не ощущается, – оно и есть курс. С одной стороны, мы входим в ВТО и душим в экономике все, что этому вхождению мешает, а с другой стороны – мы готовимся к войне и создаем мобилизационный резерв. Который тут же ликвидируем. И вот такой "курс", назовите его как угодно, – есть внутреннее противоречие, шизофрения.

В нем есть "рифы" и стрессы. И когда эти стрессы обостряются, то начинает активизироваться государственническая компонента. То же самое – эклектика в прохановской "Завтра".

Мы должны сейчас рассмотреть очень серьезные понятия: эклектика и постмодерн. Не всякая эклектика – постмодерн. В классике, в Римский период, да когда угодно, была эклектика, и она бывает очень интересной. Но вот сейчас, на нынешнем этапе развития человечества, вся эклектика превращается в постмодерн. А постмодерн – не просто эклектика, а глумление над целостностью как таковой, стремление превратить эту целостность в пустоту и в этой пустоте вертеть что угодно.

Здесь же на фоне провального "реформизма" активизируется государственническая компонента, сюда же накладываются рефлексы клановой борьбы, власть, положение "ближе к телу", ресурсы, возможности. Всё это откуда-то извлекается, но синтеза этих начал нет, нового качества нет.

Когда я говорил о трансцендентации, я говорил только об одном: бывает, что люди в трагических ситуациях меняются внутренне. Нельзя это исключить: человек вдруг понял то, чего он не понимал, то есть он реально стал другим. Князь Андрей Болконский после ранения – это не князь Андрей до ранения.

У нас же синтеза этих начал нет, и нового качества нет. До времени это маркируется "смесью начал" и кажется осовремененным ("Да, он говорит про державу, но он же – и про рынок, и про свободную экономику, – это современный вариант"). Когда же из этих начал одно освобождается, то оказывается, что осталась только "кузькина мать". Но "кузькина мать" была милой девушкой в 60-м году, а теперь это – бабуся с костылем.

Происходит сшибка с реальностью, и мы поволоклись в пропасть государственного распада, причем всё делается одними и теми же руками, под вопли о централизации. Это первая и самая малая часть вопроса. Теперь – его следующая часть (Рис. 4).

Суть заключается в том, что и так все понимают: есть катастрофическая демография, есть разрыв социальных связей между группами населения, есть страшная социальная дифференциация, есть эрозия образования, медицины и прочее. Всё это – мегатренды.

(Мне сейчас книжку принесли "Нас убивают" профессора Добренькова. Надо бы собрать всю серьезную литературу и статистику, инвентаризировать, проанализировать и собрать полные данные о мегатрендах страны. Чтобы был полноценный "справочник-мегатренд", желательно – по наиболее авторитетным данным. Я готов его издать большим тиражом, мне безразлична рыночная рентабельность).

Но и по тому, что уже известно и несомненно, все ключевые мегатренды чудовищны. О них говорили очень многие – более умно, менее умно, используя одни массивы данных или на другие. Но в течение нескольких последних лет о них заговорили не патриотические ученые, философы, публицисты и так далее, об этом заговорили западные эксперты, специалисты. И здесь возникает фантастическая проблема нашей сегодняшней элиты, истеблишмента, государственной власти (рис.5).

С одной стороны, для нашего западника во власти (ну, предположим, Кудрина) условная Тэтчер – это богиня и предмет поклонения. По определению, что такое наш нынешний западник? Это человек, который имеет в виде культа элиту Запада, он влечется туда, и Маргарет Тэтчер – для него всё. А с другой стороны, когда Тэтчер пишет: "Россия больна и, без сомнения, умирает", в этот момент наш западник говорит: "Что за чушь эта Тэтчер несет! У нас национальное возрождение".

Приехали к швейцарцам, а у них портрет Маркса висит: "Ишь ты! Эти швейцары Карлу Марлу вывесили!". То есть, сознание разорвано еще и в этом. Пока кто-то на Западе говорит: "Мы поддержим в России демократические реформы!" – он предмет поклонения ("Видите, нас и Тэтчер поддерживает"). А когда Тэтчер начинает гладить против шерсти: "Да шла бы эта старая карга вальсом вдоль забора!"

Карга, конечно, не пойдет вдоль забора. И она не настолько влиятельна, чтобы сама по себе что-то значить. Но коллизия-то в другом (Рис. 6). Она в том, что есть люди, ненавидевшие и ненавидящие Россию и желающие ей только смерти. И у них есть одна оценка: они всегда говорили, что эта мерзость дохнет, распадается. А есть люди, в чей проект гибель России не входит.

Это совершенно не значит, что эти люди любят Россию, Россию сейчас не любит никто. Но им надо, чтобы этот "Мишка" с хорошей мускулатурой дал по роже исламу, а потом, может, ещё и Китаю досадил. И очень даже неплохо, если вообще "Мишка" будет, и его можно на такие дела приспособить.

Эти люди говорят: "Мишка" выздоровеет, всё будет в порядке. Когда я в свое время спрашивал: что за интерес к генералу Лебедю, и что это Лебедь так кривляется, будто дикарь, он ведь не такой? – Представители этих же сил мне говорили: "На Западе считают, что скоро придет русский националист. И Лебедь под голливудский стандарт изображает русского националиста. Для них – он тот, кто нужен".

Могу еще сказать, что я понял только сейчас: какой фантастический объем ожиданий в этой группе был связан с Путиным. Фантастический: "Вот оно, началось, сейчас "Мишка" поднимется… Если ещё ему дать анаболиков, у него будут такие мышцы, и он…Вы слышите, как он ревет, этот "Мишка" – ого-го! Он, конечно, будет на цепи, и тогда все хорошо – стратегическое сотрудничество".

И между такими группами и их оценками – "Мишка дохнет" и "Мишка будет жить и делать полезную работу" – возникает явное противоречие. Но есть группы – и есть хозяин. Есть условный Бжезинский и условный Киссинджер. И если хозяин спрашивает: "что делать-то?", а мнения групп разошлись, хозяин зовет третьего, эксперта, и говорит: "Я знаю, Билл, что тебе безразлично – есть ли "Мишка", нет ли "Мишки". Но ты специалист по биомассе. Поезжай и посмотри, скажи объективно, что там происходит!".

Билл – он всегда по таким делам ездил. Он трезво оценивает: нефть есть – нефти нет, этнический конфликт разгорается или затухает. Ему все равно, куда он приезжает, он не Бжезинский и не Киссинджер, не советолог. Он возвращается и докладывает: "Вот – такие мегатренды". Хозяин говорит: "А-а-а! Можно в заднюю комнату? Так что, "Мишка" уже загибается? "Мишки" нет! А вот эти говорят, что "Мишка" есть". – "Так у них свой интерес! Они "пилят" там". Н-да?.. "Бжезинский, заходи в кабинет, поговорим о "мишкиной" смерти!"

Если кто-нибудь думает, что сегодня в этой омерзительной и отвратительной ситуации целостность России удерживает прежде всего воля патриотических партий в Думе, в Кремле или в оппозиции, а также – могущество местных губернаторов и решимость начальников военных округов, то этот "кто-то" выпал из реальности.

Целостность сегодня существующей России и сегодня существующего общества висит в основном на гнилом крюке под названием "сверхъестественный страх США перед возможностью оккупации Сибири Китаем". Никакая Россия в этом смысле почти никого сама по себе не интересует.

Если Китай получает территорию Сибири и Дальнего Востока, то его рост, уже почти неостановимый, превращается просто в отрыв. И тогда их, американцев, очень скоро на мировой "поляне" просто нет. И тогда неважно, есть ли там где-то русский "Мишка". Просто этой медвежатиной обильно кормится китайский муравейник, и он начинает быстро, катастрофически быстро, расползаться.

В чем квинтэссенция происходящего? Есть стол мирового преферанса, вокруг него сидят разные игроки (Рис. 7). Ко мне недавно приезжают и говорят: "Смотрите! Новый документ: глобализация, ООН, расчет ресурсов, расчет демографических трендов и всего прочего. России в документе вообще нет. Ни негативных процессов, ни позитивных не обсуждается, вообще ничего нет, ни слова нет!".

А я снова и снова спрашиваю: как вы думаете, почему за столом мирового преферанса сидят те или иные люди. Они же сидят не потому, что у них больше или меньше "бабок" или у них длиннее яхта. У кого-нибудь из этих людей – прекрасная яхта, но, наверное, на 10 или 20 метров короче, чем у любого из наших олигархов. Миллион долларов стоит один метр яхты супер-VIP-класса, у кого-то из них 60, у кого-то 80 метров. Однако у них там полтриллиона долларовой активной мобилизации, а у олигарха – лишь два миллиарда. Но яхта у него – гораздо длиннее.

Значит, за этот стол пропускают не по яхтам. Кто-нибудь видел, как американский миллиардер расплачивается по счету в ресторане? Официант приносит счет. Миллиардер смотрит – "нехорошо!", достает калькулятор, начинает считать, складывает, проверяет. Вынимает и подписывает карточку. Достает бумажник, открывает, долго копается, кряхтит, вынимает пять долларов, дает на чай, сует бумажник в карман.

И я видел, как за чашку кофе в баре на чай дается 100 долларов, просто так. И если кто-то думает, что в тот же момент личность, которая их дала, не попала в соответствующую картотеку, то он ошибается.

Когда в разгар разговоров о мобилизации один из главных сюжетов аналитических передач (10-минутный фрагмент!) заключается в том, как важно перейти элите с автомобилей марки "Мерседес" на автомобили марки "Бентли" и "Роллс-Ройс", и что это надо осуществить в кратчайшие сроки, дабы не отстать от прогресса, – это всё фиксируется. Там.

За стол мирового преферанса попадают не по дороговизне галстука, не по костюму "Бриони" и не по "Роллс-Ройсу". За него попадают держатели различных миропроектных оснований. Не ученые в потертых костюмах и не хорьки в "Бриони" и "Роллс-Ройсах", а люди, контролирующие ресурсы и субъекты, достаточные для того, чтобы играть в мировой преферанс на определенных миропроектных основаниях.

И первый вопрос, который здесь возникает: где Россия, где ее проект, где субъект, где контекст, в чем ресурсы? Если всего этого нет, – почему она здесь должна быть? Если нет понимания контекста, нет проектного языка, – что делать за этим столом?

Это была первая сокрушительная ошибка, о которую споткнулся Горбачев. Помимо того, что началось разоружение и исчезли ресурсы для "военной" игры, демонтаж коммунистического проекта означал, что нет идейных карт, с которыми ты садишься за стол. А зачем тогда ты за него садишься? И на какой "фене" ты собираешься говорить, и о чем собираешься говорить? Там – уже не "пилят"! Там те, кто уже прошел эту фазу давно, и они занимаются другими вещами. "Пилят" для них, и очень крупно, но не они сами. У них – другая логика и другие интересы.

А если ты считаешь, что должен сесть за этот стол и поговорить, что ты сделаешь? Ты купишь за 100 миллионов долларов титул гроссмейстера какого-нибудь Великого Востока Болгарии? Ну, купил, ну, сел… А дальше – что? Ты споешь "Как упоительны в России вечера"? Там ведь надо разговаривать всерьез, нужно какие-то мироустроительные предложения выдвинуть и доказать, что ты их хочешь и можешь реализовать!

Поскольку место России за тем столом пусто, то Россия в этом оставленном месте является просто тушей, которую на куски разделывают. Ничем больше! С ее сокрушительными мегатрендами, идиотической элитой, беспомощными людьми, выброшенными из нормальной жизни, с социальной и духовной деструкцией. Страна оказывается просто тушей, которую выносят и говорят: "Кому мясо, кому эту ножку, кому ту ножку?.." – Ну, уже почти дохлая – чего стесняться…

Люди, не чуждые каких-то возможностей, меня спрашивали: "А что? Ну, выполняются же фактически, при любой риторике, практически все американские требования и запросы! Значит, всё хорошо, американский империализм не должен возражать!". Что значит: не должен возражать?

Во-первых, миропроектные основания не делятся по странам, они гораздо сложнее. За этим столом разные люди и разные группы, и все эти группы играют каждая в свою игру. И, во-вторых, у них уже нет времени.

Самое примечательное, что было в последнее время, – пленум китайской компартии после событий в Беслане. Мы не провели у себя ни форсированного заседания расширенного Совета безопасности с приглашением фракций Думы, ни пленума КПРФ, ни чего-нибудь еще, где были бы приняты бы какие-то решения, – мы только митинги провели.

А компартия Китая по результатам Беслана (именно по результатам Беслана, я знаю, о чем говорю) провела стратегический пленум и пересмотрела все свои политические показатели: отказ от либерализации, консолидация власти в одних руках, приведение в полную готовность военной вертикали, начало более эффективного продвижения в Центральной Азии, – 10-12 пунктов решений.

Если в следующем году Китай начинает форсированно продвигаться в Центральную Азию, у американцев остается на реагирование два-три года. Всё. А тут, в России, посреди болтается какое-то совокупное "Бентли". Ему говорят: "Да пошел вон! Туда! Быстро!". Я кому-нибудь открою глаза, если скажу, что идет обсуждение планов спешного взятия под военно-политический контроль наших ядерных объектов? Что для этого в США созданы специальные новые подразделения?

Всё разворачивается очень быстро. Но вопрос-то заключается не в том. Никто не хотел, чтобы "Мишка" опять пугал мир и шел со своим проектным красным знаменем. Все хотели Мишку ручного, но с мышцами. Может быть, так в принципе нельзя сделать, но это отдельный вопрос. А если ничего этого нет, то: "Да пошел ты! Уберите тушу! Чего ты тут стоишь? Пошел отсюда! Ставь войска туда, ракеты – здесь… Мы готовимся к делу, что ты тут болтаешься со своим "Бентли"?"

Люди с очень высокими мировыми позициями, которые связали себя с российским проектом и с российским началом, люди, абсолютно чуждые собравшейся аудитории, – с круглыми глазами, расширенными от страха, начинают кричать о благодетельной русской революции, не понимая ни структуры населения, ни того, что происходит вокруг. Благодетельная русская революция!

В чем смысл? Он заключается в том, что это смертельный страх перед "провоцирующим отсутствием". Это ужас перед отсутствием всякого присутствия. На этом фоне говорится: "Пошли вальсом всякие такие кургиняны и не кургиняны – неважно, кто, и их оппоненты – все, кто нам всерьез говорит о русском проекте, все, кто хочет от нас чего-нибудь, – шут с ними! Мы хотим в мировую цивилизацию, мы хотим интегрироваться. Мы хотим войти вот так, за ручки, здесь Берлускони, а здесь – мы. И всё – одна любовь. Вот мы так хотим входить!"

– "Ах, ты так хочешь входить? Значит, ты не за этим столом. У тебя нет субъекта и нет проекта? Тогда ты – туша. Мы "пилим" твою тушу, а тебя – убираем, потому что ты не нужен". Вот и всё! Что на это ответить?

Начинаешь говорить – на другой интонации, отвечают: "Да, мы видим. Мы видим, Вы там что-то интересное пишете. Но где у Вас субъект? Что происходит в проектно-субъектном континууме? Что происходит реально, расскажите, покажите! Кто? Зюганов? Кто? Русский фашизм? Нет у вас там никакого фашизма!"

И действительно, почти никого нет! Почти сплошные воры, мелкие, крупные и любые другие, мечтающие "спилить" с политической деятельности кто миллион, кто миллиард. Всё! И рядом – беспомощные люди, политические доходяги. С ними за тот стол тоже не сядешь!

Что мы такое, чего мы хотели? Мы хотели войти в их проект, в их новый проект (Рис. 8). А где наш проект? Наше вхождение в их проект подразумевалось. А в какой – их? Мы в состоянии понять мегатренд? Что у них-то там меняется? Они ведь меняют или существенно корректируют свои проектные основания каждые 10-15 лет. Так где те, кто хотя бы в состоянии понять, что там происходит?

Мы же это проходили. Вот был Сталин, а под ним были вожди вот такие, поменьше (Рис. 9). А потом один из них, да еще не самый крупный, стал главным, а под ним были еще помельче. А потом один из них, тоже не самый крупный, стал главным. А под ним были уже совсем мелкие. Вот вам и развал.

Теперь я все-таки обязан рассказать вам, на каком языке и о чем мы говорили с американцами на конгрессе по антитеррору, который проходил в Израиле с 11-го по 14-е сентября, где я докладывал по Ираку. Это имеет самое прямое отношение к тому, что здесь происходит. Там как раз все эти вопросы активно задавали, было обсуждение и всё прочее.

Снова говорю: я на этом конгрессе ни слова про Россию вообще не сказал. О России там не было. Меня спрашивали: как мы оцениваем ситуацию в Ираке, и нужно было предъявить какой-нибудь подход, который позволял бы сохранить лицо. Потому что мне не хочется говорить о сегодняшней ситуации с терроризмом в России.

Подход заключался в следующем. Давайте рассмотрим воздействие на систему (Рис. 10). На входе системы импульс – война, распад государства, экономический кризис. Система реагирует, и что на выходе?

Вот у нас – война в Ираке (Рис. 11).

S – это Ирак и всё, что с ним связано. Какая будет реакция на осуществляемое воздействие? Реакция может быть локальной и нелокальной, линейной и нелинейной (Рис. 12).

Что такое локальная реакция? Если мы направили воздействие на объект S0 (Ирак), и есть большая система S, и максимум воздействия – внутри Ирака, а по краям оно меньше, то это локальное воздействие (Рис. 13).

А если максимумы воздействия в других частях, а на S0 воздействие меньше, то это нелокальное воздействие (Рис. 14). Мы оцениваем военно-политическое воздействие, в него включаем реакцию Европы, Китая, исламского мира и т.д.

Есть линейное воздействие: был удар, и на него сначала откликнулись, а потом всё стало гаснуть (Рис. 15).

А есть нелинейное воздействие: после удара реакция начинает нарастать, потом возникает фазовый переход, потом еще один, – и всё летит дальше (Рис. 16).

После удара по Ираку сначала иракцы мобилизовывались (Рис. 17).

Потом начали громить их возможности, и реакция стала затухать. И вы (американцы) надеялись, что так, по линейной логике, в дальнем поясе должна была быть реакция нулевая, в Турции или в Иране чуть-чуть, а главная реакция должна была быть в самом Ираке (Рис. 18).

А на самом деле было так: сначала иракская реакция начала затухать, а потом – подыматься (Рис. 19).

И это факт. В дальнем поясе, где-нибудь в Испании, реакция оказалась выше, чем в Ираке (Рис. 20).

Тогда вопрос: что такое война в Ираке – это нелинейное и нелокальное воздействие (Рис. 21) или линейное и локальное?

Мы отвечаем: всё, что мы вам приводим, говорит о том, что это – нелинейное и нелокальное воздействие. Почему? Потому, что когда вы наносите удар в какую-то точку, а есть другие точки, и эти точки вы напрямую не задеваете, то подпитка из этих точек вполне может создать новый процесс (Рис. 22). Это основная теорема военной нелокальности.

Если, скажем, вы проводите спецоперацию в Гранаде (Рис. 23), то всё в порядке – никто ее не подпитывает, и вы ее проводите быстро.

А если во Вьетнаме, – есть СССР, Китай, Варшавский договор и другие, и начинается подпитка, и вы ее не можете блокировать по военно-стратегическим и политическим соображениям (Рис. 26). И тогда начинается нелокальный процесс.

Вернемся к Ираку: считали, что раз СССР нет, то подпитывать некому, а там есть, кому подпитать (Рис. 25).

Что вы будете делать, нам понятно. В таких случаях перекрываются каналы подпитки (Рис. 26)

или уничтожаются сами объекты (Рис. 27).

Если Буш победит, то вы, скорее всего, постараетесь перекрыть в качестве канала подпитки Саудовскую Аравию, а может быть, ударить по объекту (Рис. 28).

Дальше – план-максимум (Рис. 29). Кое-кто будет призывать вас долбануть и по Сирии, и по Ирану, и по кому-то еще, но, скорее всего, это не жизнеспособно.

На самом деле вокруг этого объекта инфраструктура другого типа (Рис. 30).

Она включает в себя активизацию Европы, активизацию ислама, исламо-европейские объединения, транснациональные игры, очень амбициозного типа, влияние на происходящее всех антибушевских сил, включая внутриамериканские. Пока вы будете возиться с Сирией и Ираном, вы весь мировой процесс профукаете полностью.

Теперь – нелинейное воздействие (Рис. 31).

Сначала у вас одна структура объекта, потом другая, а потом третья. Что происходит? Вот по Ираку ударили (Рис. 32),

под этим воздействием образовался другой объект – с более мощной реакцией. Еще раз ударили, образовался еще более мощный объект, с еще более мощной реакцией. Значит, вы, оказывая нелинейное давление, сами этот объект трансформируете так, что он становится для вас же еще более опасным.

Вот вариант "Гитлер": воздействие – война, победа, денацификация. Бывает такой вариант (Рис. 33, 34).

А бывает и другой – "Кайзер". Воздействие – война, а потом – Гитлер (Рис. 35).

Пусть Хусейн – Гитлер. Он как – подключен к обществу (Рис. 36)?

Что вы сделали? Убрали его и создали пустоту, и непонятно, к чему общество подключать: либо к чему-то пристойному (тогда надо понять, к чему), либо появится негативный вариант (Рис. 37).

Вы считаете, что страны исламского мира делятся (Рис. 38)

на либералов, готовых во всем содействовать Западу, и реакционеров (в том числе исламских экстремистов). А это неправильно. Есть либералы, не имеющие значимой поддержки, националисты (сторонники модернизации и прогресса) и фундаменталисты (Рис. 39).

И реальная борьба – в Египте, Алжире и всюду – это не та борьба, где играют все трое. Играют только две силы – националисты и фундаменталисты.

Если в стране исламского мира националисты слишком сближаются с либералами, то они теряют позиции. И тогда фундаменталисты их атакуют (Рис. 40).

Это вариант Хомейни: шах сблизился с либералами, потерял позиции, и пришел Хомейни.

Если же произойдет дрейф в антизападную сторону, то националисты будут поглощены фундаменталистами (Рис. 41). Это тоже происходило: и Хусейн, и Арафат, и многие другие движутся в эту сторону.

Что угрожает национализму в исламских странах? Поглощение фундаментализмом, потеря связи с населением и нацистская мутация (Рис. 42).

Но в любом случае в политическом спектре есть либералы, националисты и фундаменталисты (Рис. 43).

Если бы вы объединили либералов с националистами, вы имели бы шанс противостоять фундаментализму (Рис. 44).

Но вы-то ударили по националистам (Рис. 45)! И либералы, и националисты уже не политическая сила. Первые – за счет того, что они сидят у вас на штыках, вторые – за счет того, что их легально-политически уже нет.

А фундаменталисты остались такими, как и были. Никто при Хусейне их не трогал, они были в оппозиции Хусейну. Вы по ним не ударили. Хусейн был против них – он их резал! Значит, вы их не затронули, да этот массив и не мог быть затронут в данных условиях.

Тогда получается, что расчищается поле фундаменталистам (Рис. 46), и на нем возникает попытка реванша со стороны этих фундаменталистов и шиитов – в Ираке и где угодно. Это и есть консервативная революция.

Возникает альтернатива: либо вы подключаете общество к этим радикалам, либо вы находите своего Мубарака своего Ирака (рис.47).

Но вы же его не нашли и, похоже, всерьез и не искали! Вы вместо этого здесь тоже говорите о ручном "Мишке", о своем ставленнике.

На самом деле – либо модернизация и сильный национальный Ирак, либо фундаментализм, и тогда будет халифат (Рис. 48). Даже если вы разделите Ирак, да еще Иран, – любое разрушение национального государства есть путь к созданию халифата.

С одной стороны, вы говорите: "новые крестоносцы". Тогда речь должна идти о проекте "модерн", которому противостоит проект контрмодерн. Вы понимаете, что борются два проекта (Рис. 49)? Или вы считаете, что вы воплями о демократии всё будете нейтрализовывать?

Но это ведь не все. Часть Запада – "другой Запад" – уже давно дрейфует из модерна в постмодерн (Рис. 50).

И тогда возникает вопрос: нет ли союза постмодерна с контрмодерном против модерна? Если этот союз есть, и идет смычка постмодерна с контрмодерном против модерна (Рис. 51), то этот "крестоносный" Запад неизбежно в полном проигрыше, он вообще уже дышит на ладан.

Постмодерн будет происходить в виде евроконгломерата, построенного на обломках западного модерна (Рис. 52), халифат – в виде другого конгломерата, выстроенного на обломках национальных государств Ближнего и Среднего Востока, – и они будут в смычке.

Что будет в результате? Вместо модерна будет постмодернистское ядро и "халифатическо-архаическая периферия" (Рис. 53).

И где мы здесь будем, смотрите следующий рисунок (Рис. 54). Всё.

Я вам за 5 минут изложил то, что на конгрессе излагал 15. Ко мне подходили все подряд, они такого варианта очень боятся. Почему? Для меня это называется "рефлексия на миропроектные основания" (Рис. 55).

Правильная она – неправильная… С чего мы начали здесь на Клубе? Что есть объективность и объективная наука, есть проекты, а есть заговоры.

Что такое проект? Это конструкция, которая скрывается от конкурента на рынке или где-то еще. И – реализуется. Там есть ядро, периферия, технологии, связи. Что, спецслужбы не осуществляют закрытые проекты? Осуществляют. Что, военные операции не есть закрытые проекты? Что, о них в газетах пишут? Нет. Что, крупная конкуренция на рынке, где сейчас действуют сотни миллиардов долларов (намного больше нашего бюджета), – не есть операция закрытая? Есть.

Следовательно, проекты есть. А все дугинские (или не дугинские) заговоры для чего придуманы? Для того чтобы дискредитировать, закрыть от обсуждения понятие "миропроектная конкуренция". А мир становится голографическим, и в любой точке – в Беслане, в Абхазии, в Приднестровье, в Израиле или на Балканах, начинают просвечивать все основания миропроектных замыслов.

Единственное, что человек может делать сегодня, всерьез обсуждая кризис (если он хочет реально расставить акторов на шахматной доске), – он должен обладать способностью осуществлять рефлексию на миропроектные основания. А конспирология нужна для того, чтобы навсегда забить, заткнуть всякое стремление российской элиты и общества приобрести способность рефлектировать на миропроектные основания. Вот в чем суть.

У меня возникает естественный вопрос: представьте себе, что некая концепция получила на Западе индекс top secret – TS (Рис. 56).

Если это затвор от автомата или танк, то всё понятно. А если это теоретическая книга, на основе которой разрабатывается военно-политическая доктрина? И она "закрыта"? Свои должны были хотеть ее получить? Должны были.

Но бесполезно посылать туда Иван Иваныча, который прекрасно крадет затворы. Без специализации это безнадежно. Бывает ли, что некто ничего не понимает в ядерной физике, но занимается разведкой по атомному манхэттенскому проекту? Не бывает!

Чтобы получать информацию по миропроектным вопросам, нужно было иметь или создать какую-то специализацию. А чтобы ее обобщить и осмыслить? Неужели ее надо было бы сгружать и сваливать в тот же архив аналитики, в котором валялись данные по танкам и затворам? Тогда это означало бы полный крах.

Одно из двух: либо такие звенья в СССР существовали (и тогда встает вопрос об их конвергенции с противником), либо они вообще не существовали. Тогда всё выглядит иначе: мы по дури своей уже 20-30 лет назад всё проиграли – не сейчас, а гораздо раньше.

Привожу простой пример: сейчас на Кавказ послали Козака. Это гигантская операция, все ликуют: Фрадков освобожден от Козака (можно "отпиливать" в нужную сторону), а Козак почти наверняка не сегодня, так завтра будет дискредитирован на Кавказе. Гигантская операция, и никого в этот момент не волнует, что будет с Кавказом.

Это для маргиналов типа Кургиняна важен Кавказ какой-то. А они – освободили канал ресурсов, дискредитировали одну из "близких к телу" фигур. Это – "задачи", это – "политика", это – "проект". Тогда о чем тут идет разговор второй час? Где "тема", Сергей Ервандович? Где "тема"?

Почему я это обсуждаю? Потому что государство дышит на ладан. Может, Козак талантливый администратор, может, он толковый человек, – я не знаю. Может, нет, – тоже не знаю. Я знаю только, что с другой стороны этого барьера стоит Стивен Манн. Он был представителем Госдепа по Кавказу, и сейчас у Буша пошел на повышение. А у Стивена Манна, в отличие от Козака, есть книги top secret, которые посвящены управлению хаосом как инструментарию практической политики.

И диссертацию докторскую он защищал по теме "Философия разведки". Может, это плохая докторская, и неглубоко он там копал, может, Стивен Манн не Пригожин, и у него никаких особых секретов по управлению хаосом нет. Но я хочу этим сказать, что сталкиваются на том же Кавказе две разные в миропроектном смысле цивилизации: "инопланетная" и наша.

Мы говорили когда-то о том, как устроена проектная системность (Рис. 57).

Сейчас, когда начинают говорить о проектности, говорят: "Нужно науку восстановить!". Правильно, нужно! Нужны психологи, экономисты, социологи, но предметная наука лежит вот там, внизу, а выше начинается первый трансперсональный мультидисциплинарный интегральный синтез, и называется он "построение систем".

За ним лежит второй синтез: описание среды, где действуют системы (это концепт), потом – третий синтез: рефлексия на чужие проекты (рефлексология, высшая операциональная интеллектуалистика), затем четвертый синтез, целевой: свой проект (стратегическо-целевой). А за ним пятый синтез – метафизический.

И они реально существуют. Внизу сидят предметники, выше них – концептуалисты, стратеги и т.д. Мы потеряли, если говорить о проектах, не просто понимание их важности, а всю семантику и семиологию проектной идеи. Люди шизеют, они выброшены из игры. Каждый шизеет в маленьком клубе между пивом и коньячком на свой лад. И внутри всего этого рождается… как его? – Фоменко с его новой исторической "концепцией".

Это означает, что никакой такой пирамиды не строится ни в сознании, ни в культуре, ни в деятельности. В момент, когда мир лихорадочно осваивает, что такое трансдисциплинарные методологические основания, – здесь это понимание вообще уничтожено, его как политического фактора просто нет.

Раньше я говорил о ядре и периферии (Рис. 58).

В Израиле я понял абсолютно точно, когда умерло ядро израильского общества. Оно умерло вместе с кибуцами. Кончились поселения, которые держали 6,5% проектно-активного населения, кончилась накаленная коммунистичность, кончились мечтания и содержательные разговоры о миссии. Возникло "благополучное" общество, оно сначала шло наверх по инерции, а потом тенденция развернулась вниз.

И у нас социальная тенденция уже давно развернулась вниз, потому что общество не может существовать без ядра. Я не знаю, что такое ядро американского общества (по крайней мере, в этом надо серьезно разбираться), но знаю, что никто не будет об этом ни мне, ни кому-то еще рассказывать на каждом перекрестке.

Люди, которые с этим работают, должны осуществлять рефлексию на миропроектные основания. Если вообще говорить о субъекте, о ядре, то это накаленные группы, строящие определенные формы социальной коммуникации. Это не дядя Петя, который всё узнал про проект и научился о нем говорить. Это – другие формы существования, формы жизни.

Наверное, вы слышали, что есть один из главных идеологов мусульман Сеид Куд, – он долго сидел в египетских тюрьмах и т.д. Он опубликовал десятки работ, и в них он очень просто всё это обозначает, прямо по-ленински. Я недавно внимательно читал его работы. Он говорит: "Ну, что там идеология, идеология, весь вопрос в том, есть ли авангард". Авангард – это 100-200 тысяч человек, готовых умирать за идею. Если вы сумели мобилизовать авангард под свою идею, это идеология. В противном случае это "профессорские мульки", это не идеология, это рассуждения.

Скажете, Сеид Куд неправ? Конечно, он прав. А главное, что всюду одно и то же: как только исчезают социальные ядра, способные повышать температуру, создавать импульсы социального движения, общество умирает. Причем умирать – это общее свойство. Никто не сказал, что можно создать общество без ядра. Я не знаю точно, что произошло с крестьянской культурой без крестьян, но вряд ли можно было сделать так, чтобы крестьянская культура шла всё время вперед и вперед, а само крестьянство вниз и вниз.

Завершая, я скажу следующее. Если люди считают, что можно провести мобилизацию, не развернув всё оттуда, то они проводят не мобилизацию. Они напрягают не тайные ресурсы социального тела. Мобилизация предполагает доступ к резервным пунктам организма и системы.

Для того чтобы этот доступ получить, нужно включать соответствующие коды. Эти коды, даже если ресурсы еще остались, нельзя включать в порядке пиара, пиар их включить принципиально не может.

Нельзя отрывать этот процесс от реальности. Если люди хотят в нынешней ситуации поиграть с пиаром на тему мобилизации, то, с моей точки зрения, они сошли с ума. А с их точки зрения, я сошел с ума. Мы вправе так смотреть друг на друга, но в их руках страна, которая мне дорога, а в моих – ничего нет.

Повторю еще раз: мобилизация может быть только сущностной и проводиться только на основе развертывания проектной энергии.

Я боюсь, что всех возможностей, которые будут у меня и которые будут у других людей, таких, как я, – совершенно недостаточно для того, чтобы поддержать нынешнюю стабильность государства в условиях, когда стабильность организуется по принципу "Козак против Стивена Манна".

Мне кажется, что крах наползает, что он может быть более или менее резким. И что на это уйдет не десятилетие, а меньше. Я считаю, что бороться надо до конца. И даже, если крах состоится, за его пределами все равно борьба должна быть продолжена.

Мы никогда не знаем, чем она кончится, потому что не знаем реальных ресурсов своего общества. Мы не знаем, по большому счету, что сейчас происходит внизу, мы не знаем, что происходит в провинции, мы не знаем, что зреет помимо нас. И мы не знаем даже самих себя.

Поэтому бороться можно и нужно, но только с открытыми глазами, точно понимая, как всё близко к исчерпанию. На этом уровне – бороться, повторяю, можно. А забалтывать себя словами о национальном возрождении и надвигающемся росте Великой России могут сегодня, мне кажется, только люди, уже не до конца "находящиеся в материале".

Теперь – последнее. Меня долго и настойчиво приглашала одна телевизионная передача. И я в результате даю им интервью и рассказываю, что я думаю. В камеру рассказываю примерно то же, что и здесь. Неожиданно у молодой, вполне благополучной, девчонки (поскольку она на телевидении, то она не может быть нищей, это не растаптываемая далекая провинция) пятна по лицу пошли. И без всякой позы она вдруг: "Говорите, как спасать Россию!". Лет ей – примерно 25.

Так что те, кто считает, что уже вся игра сыграна, и что у нас нет ресурсов, так же неправы, как и те, которые считают, что у нас ресурсы безграничны и можно играть во что угодно.

У нас есть ресурс. Мы сами не до конца умеем им пользоваться. Я думаю, что ситуация будет учить нас пользоваться им всё более правильно и эффективно.

Спасибо.

 

09.12.2004 : Украина: вызов и урок для России

I часть – докладчик Ю.Бялый, II часть – докладчик С.Кургинян

УКРАИНА: ВЫЗОВ И УРОК ДЛЯ РОССИИ

I.

Ю. Бялый

Поскольку все члены и гости нашего клуба – люди политически "подкованные" и информированные, мы не будем здесь перечислять хронологию украинских событий. В то же время мы убеждены, что для их понимания не обойтись без краткого экскурса в их давнюю – и не слишком давнюю – политическую предысторию.

В досоветское, а затем доперестроечное время на Украине, в силу известных исторических особенностей ее становления, сформировались три политически и экономически существенно разных территории.

Это, во-первых, условный "Запад" – бывшие окраины Великой Литвы, Польши, Австро-Венгрии, отчасти Турции и России-СССР.

Поскольку этот регион все время был "имперской окраиной", которой ресурсы для развития предоставлялись в основном "по остаточному принципу", здесь в наличии сравнительно слабый, преимущественно сельскохозяйственный, экономический потенциал.

По этой же причине здесь, с другой стороны, накоплен богатый исторический опыт противостояния тенденциям имперской ассимиляции. Это противостояние базируется, прежде всего, на настойчивом воспроизводстве языковой, религиозной и этнокультурной (в том числе этнографической) отличительности.

Во времена Австро-Венгерского владычества, особенно в конце XIX – начале ХХ века, на этот опыт была наложена специфическая идеология "самостийности", которую Вена (в первую очередь, имперский Генштаб) настойчиво взращивала в "антимоскальском" векторе. Известно, например, насколько внимательно Вена занималась тогда не только культурными и религиозными, но и языковыми трансформациями, чтобы украинский язык максимальным образом отличался от русского.

А после присоединения Западной Украины к России в 1939г. и во время германской оккупации эту "самостийническую" и "антимоскальскую" идеологию (для которой, конечно, были несомненные и достаточно весомые внутренние основания) дополнительно и мощно разогревали и немецкие и итальянские спецслужбы, и Ватикан.

Именно здесь, на Западе Украины, как во времена борьбы с бандеровщиной, так и позже формировалось наиболее мощное антисоветское и антироссийское диссидентское движение, а также идеологический вектор "движения на Запад". А жесткая репрессивная борьба с ним дополнительно обостряла и антисоветскость, и антироссийскость, и "западнические" устремления, и массовое неприятие в отношении соотечественников – "схиднякiв", которые "лягли пiд москалiв" и отказались от "визвольноi боротьби".

Это, во-вторых, условный "Восток-Юг", который исторически наиболее рано интегрировался в Российскую империю и всегда определял себя через общеславянские и, главное, общеимперские цели России.

Именно "восточные" компоненты украинского этноса крайне активно участвовали в отвоевании и заселении имперских окраин России – в Сибири, на Дальнем Востоке, в Средней Азии, на Кавказе. Общеизвестна роль в этом процессе не только казачества, но и беглых крестьян, а также вольных украинских общин и групп, которые ехали воевать и осваивать новые территории Российской империи. И они, такие украинские этнические группы, считали эту империю "своей" и в царское, и в советское время.

Это была украинская имперская элита и украинское имперское население. И, конечно, именно эта – интернационалистически-имперская – украинская компонента в наибольшей степени интегрировалась в руководство СССР как на высшем, московском (Хрущев, Брежнев, Семичастный, Засядько и т.д.), так и в некоторых случаях на региональном, в том числе вне Украины, уровне. Известно, что таких украинских элитных представителей нередко направляли руководить областями России, областями других союзных республик и т.д.

Именно эта, "юго-восточная", компонента украинского этноса располагала наиболее серьезным опытом крупной политической и экономической деятельности, а на самой Украине – главным хозяйственно-экономическим потенциалом и решающими позициями в руководстве республики. Так, например, в позднесоветское и перестроечное время более половины состава руководства УССР, включая Владимира Щербицкого, было "с Востока".

Третий ключевой территориальный компонент этой структуры – условный "Центр" и тяготеющие к нему областные элиты.

Центр, как любой столичный регион (и у нас, и везде, в любой республике), аккумулировал наиболее амбициозные управленческие, интеллектуальные, культурные кадры, которые, по определению, отстраивали себя в "отличительности" от Москвы. Но – в отличительности осознанно подчиненной и зависимой. А потому, особенно в политически активном слое, остроревнивой. И, соответственно, в ней было очень сложное, причудливое смешение, с одной стороны, "западничества" и "самостийничества" и, с другой стороны, некоей державной общесоветской "имперскости".

Наконец, весьма важным фактором формирования политического пространства доперестроечной Украины оказалось то, что огромная часть "пассионарного" ресурса Украины – изо всех социальных страт – все советское время массово востребовалась имперским Центром (от элит до нефтяников и строительных рабочих). В результате (о чем на Украине довольно много писали, – с горечью, со злостью, по-всякому) из республики постоянно вымывался, причем в значительно большей мере, чем из других регионов СССР, наиболее активный и конкурентоспособный на общегосударственном уровне "человеческий материал". Отчасти и по этой причине в состав "раннесамостийнических" украинских элит в весьма больших дозах инкорпорировались люди, честно скажем, малоинтеллектуальные и малоквалифицированные, с одной стороны, и обиженно-антисоветски (антироссийски) заряженные,- с другой.

В результате к моменту перестройки на Украине сложилась, в части отношения к России и между регионами, примерно следующая территориально-политическая ситуация (рис. 1):

По отношению к России была последовательная "западническо-самостийническая" конфронтация "Запада" (подчеркиваю: условного "Запада", потому что на Западе было и кое-что другое, я позже об этом скажу), была амбициозная "полусамостийническая" ревность "Центра" и было общеимперское (опять-таки амбициозное) союзничество Востока-Юга. При этом происходила определенная трансляция в "Центр" "самостийничества" с "Запада" и имперскости с "Востока-Юга". А между "Западом" и "Востоком-Югом" была наиболее острая конфронтация. "Бандеровцы-западенцы" и "нацiонально несвiдоми дурнi-схiдняки" (то есть национально несознательные дураки-восточники) – такими ярлыками они награждали друг друга постоянно и задолго до того, как Украина стала самостоятельным государством.

Но при этом уже в позднесоветское время на Украине – во всех сегментах элиты и в значительной части общества – росли недовольство политикой Москвы и одновременно самостийнические аппетиты. По тем же причинам, по которым гнил вообще Советский Союз, загнивание было и на Украине. Оно ощущалось везде, и на него были соответствующие реакции. Природу этого процесса, связанного с растущим желанием всей позднесоветской номенклатуры конвертировать власть в собственность и приведшего к распаду СССР и "рыночной перестройке", мы неоднократно обсуждали в этом зале.

На Украине, как и в большинстве других республик СССР, главным мотором разрушения СССР и "перехода к рынку и демократии" стал союз элитно-номенклатурных групп с диссидентско-либеральной интеллигенцией. Особенность республики в этом смысле состояла лишь в том, что главной опорой номенклатуры был Восток-Юг, а опорой диссиденства Запад и отчасти Центр. То есть в политическую структуру постсоветской Украины оказались изначально и достаточно прочно "впаяны" практически непреодолимые "разрывающие напряжения".

В ранний постсоветский период, по описанным выше причинам, новая "незалежная" украинская элита не могла определять себя иначе, чем в антироссийском векторе. Почему мы – независимая республика? Да потому, что мы другие. Мы антироссийские, мы противороссийские, мы "европейцы, а не "азиаты-москали", мы "инаковые". Это определило подчеркнутую антироссийскость очень значительной части украинских политиков первых лет независимости.

Но уже в 1993г. обнаружилось, что массовый антироссийский политический стиль себя исчерпал. Недавно очень популярные разговоры о "москалях, съевших украинское сало", становились почти дурным тоном и у населения, и у элиты,- за исключением части "западенцев".

И не только потому, что экономически (по энергоносителям, по комплектующим, по рынкам сбыта продукции) новая Украина оказалась в очень глубокой зависимости от России. То, что Украина была экономически не самодостаточна, стало ясно всем, и очень скоро, но не это было определяющим.

И не только потому, что огромная часть населения республики, теперь ставшего "электоратом", была своими – непосредственно родственными, культурными, религиозными – узами связана с Россией и воспринимала разрыв с ней как личную трагедию. Раскол проходил буквально через семьи, и очень многие семьи. Но это тоже не главное.

Главное было в том, что, взяв на вооружение антироссийское знамя, украинская новая элита, наиболее мощная, то есть по преимуществу "восточная" и "центральная", встала перед необходимостью уступать все больше политического, а затем и экономического пространства основным хозяевам этого знамени – "западенцам". А вот это она ни в коем случае допустить не хотела.

И не случайно Кучма "вышибал" из президентского кресла Кравчука именно под лозунгами сближения с Россией и именно с опорой на пророссийски (или, по крайней мере, умеренно-самостийнически) настроенные Восток и Юг Украины.

В 1994 году "киево-западенского" Кравчука сменяет "восточный" (днепропетровский) глава "Южмаша" Кучма. Но этот якобы "пророссийский" Кучма уже в конце 1994 – начале 1995гг. начал отчетливо дрейфовать от России в сторону Европы и США. Основная причина заключалась в том, что восточноукраинские элиты, недовольные засильем "галичан" во власти, в то же время явно и категорически не желали вновь идти "под крыло Москвы". Им понравилась "незалежность", им понравилось самим "рулить" властью и собственностью. И этот новоприобретенный и очень "вкусный" кусок они отдавать Москве категорически не хотели (да и сейчас, конечно же, не хотят).

Именно поэтому в 1995г. Кучма, назначив Е.Марчука главой правительства и инкорпорировав во власть ряд "центральных" фигур, фактически заключил союз с "киево-полтавской" центральноукраинской группой, которая к этому моменту лишь усилила свой "антимосковский" национализм. И в результате политика Киева в 1996-1999гг. была, как мы все знаем, очень двусмысленной.

С одной стороны, Украина регулярно демонстрировала желание прочно дистанцироваться от России и даже стать "вторым центром" в СНГ, альтернативным России. В этом ряду множество явно антироссийских мер, включая постепенное "выдавливание" из Севастополя Черноморского флота, а также особенно активное – и политически вызывающее – участие в создании на постсоветском пространстве антироссийского блока ГУУАМ (Грузия – Узбекистан – Украина – Азербайджан – Молдавия).

С другой стороны, экономическая зависимость Киева от Москвы была безусловной и неотменимой. В частности, хорошо известно, что очень многие крупные украинские состояния сделаны, прежде всего, на прямом или косвенном воровстве российского газа. Наиболее отличилась в этом часть "днепропетровского клана", связанная с вице-премьером по ТЭК и затем, в 1996-97гг., премьером Павлом Лазаренко.

И потому Кучма в своей политике, с одной стороны, регулярно делает жесты дружбы в адрес Москвы. А с другой стороны, санкционирует последовательную и настойчивую "антироссийскую" работу "западенцев", которые были всю "эпоху Кучмы" очень широко представлены именно в "идеологической" элите. Образование, культура, СМИ были почти полностью отданы на откуп "западенцам". И они настойчиво доказывали населению – через СМИ, языковую политику, школьное образование и т.д. – выгоды "пути на Запад" и угрозы, исходящие от новой "империалистической" России.

А одновременно украинская (в том числе официальная) пропаганда педалирует тезис о поразившей Украину (в особенности и прежде всего ее восточные регионы) клановой криминальности и коррупции и подчеркивает связь этой криминальности и коррупции с повышенным "российским влиянием" на Востоке.

Но и Россия (и в том числе российская политика в отношении Украины), как мы все хорошо знаем, в эти годы дает украинцам достаточно поводов для острых обид, обвинений, недоумения, недовольства. То есть согласованная, направленная политика западноукраинских элит в векторе "прочь от России" дополнялась и подкреплялась (для всего населения, не только для элиты) неуклюжей или нередко просто глупой политикой российского руководства.

В результате в 1999 году Кучма побеждает на президентских выборах, в значительной степени на антироссийской волне. И делает премьером как бы "внекланового" Ющенко (фундаментальное изменение!), который якобы был призван очистить республику от коррупции, а заодно и "укоротить" властно-хозяйственные аппетиты кланов "Востока". При этом известно, что Ющенко на этот пост активно лоббировали администрация Клинтона и, прежде всего, вице-президент Альберт Гор.

А правой рукой Ющенко в кабмине становится (опять-таки парадокс!) Юлия Тимошенко – представительница днепропетровского "лазаренковского" клана, сделавшего огромные деньги на трансфертах и воровстве российского газа и "серых" товарных поставках в Россию "в обмен на газ".

Другие кланово-элитные группы республики понимают, что под таким руководством "антикоррупционная чистка" Украины неизбежно выльется в большой передел власти и собственности в пользу "днепропетровцев" и связанных с ними российских кланов.

И именно по этой причине, а не по всяким там антикриминальным, демократическим и прочим мотивам в 2000 – 2001гг. на Украине разражается мощнейший политический кризис. Это знаменитый "кассетный скандал" с пленками майора Мельниченко, обвинения представителей власти в убийстве журналиста Гонгадзе, а также массированная дискредитация самого Кучмы и его окружения (обвинения в коррупции, в том, что Кучма – пьяница, что он развел кумовство и семейственность, что он санкционирует физическое устранение критиков и политических оппонентов, и т.д.).

Именно тогда "западенская" и отчасти "киевско-полтавская" группы, видимо, начинают делать ставку на Ющенко как на преемника Кучмы. Причем эта ставка была сразу и достаточно активно поддержана клинтоновской администрацией США (где долгое время работала жена Ющенко Катерина Чумаченко). Отметим также, что Катерина Чумаченко, помимо работы в администрации Клинтона, имеет (и это тоже не секрет) давние и прочные связи с американскими и европейскими отделениями украинских праворадикальных эмигрантских организаций, наследников бандеровцев. Но одновременно ставка на Ющенко была сделана и значительной частью европейских политиков. А впоследствии – и частью администрации Буша.

В этих условиях Кучме, с одной стороны, приходится все более сложным образом лавировать между Россией и Западом. И, с другой стороны, он не может не опереться на наиболее мощный украинский клан, альтернативный "днепропетровцам" и "западенцам", – на "донецких". И в конце 2002г. он назначает премьером – и якобы своим преемником – Виктора Януковича.

Вот так появились в украинской политике эти две ключевые фигуры.

В 2002 – 2004гг. идет "раскрутка" Януковича частью российской элиты и окружения Кучмы. При этом с самого начала понятно, что "консенсуса" по поводу Януковича даже в ближайшем окружении Кучмы нет. Это видно хотя бы по тому, что Кучма, публично поддерживая Януковича, одновременно оказывает "знаки внимания" (в смысле преемнических перспектив) и главе АП В.Медведчуку, и даже Ющенко. Чем, отметим, окончательно запутывает и восстанавливает против себя и Москву, и Запад, и собственную украинскую элиту.

Кланово-корпоративная конфигурация в развитии политической ситуации в республике, как уже видно из изложенного, имеет весьма большое значение. А мифов вокруг нее сейчас в прессе гуляет множество. Потому я считаю полезным кратко ее охарактеризовать так, как мы ее сейчас видим и понимаем и как она двигалась в политике.

Корни кланово-корпоративной структуры на Украине, как и везде, находятся в советской эпохе. Но лишь в постсоветское время украинские кланы окончательно структурировались, в основном обособились друг от друга, и стали важнейшим экономическим и политическим фактором. При этом главным свойством клановой структуры на Украине по причинам, о которых я уже говорил, является ее подчеркнуто территориальный характер.

Основные клановые образования, сложившиеся на постсоветской Украине, следующие:

Донецкий клан, главным ресурсом которого всегда являлась угледобыча и часть связанного с ней коксохимического и металлургического (первые переделы) производства;

Днепропетровский клан, опирающийся, прежде всего, на тяжелое машиностроение, энергетику, нефтехимию и предприятия ВПК;

Харьковский клан, главным ресурсом которого являются предприятия тяжелого и высокотехнологичного ВПК;

Южноукраинский клан, опирающийся в основном на портово-перевалочное хозяйство и отчасти нефтепереработку;

Киевско-полтавский клан, базой которого являются часть высокотехнологичного ВПК, машиностроения и сельскохозяйственного производства (в т.ч. сахар и спирт);

Галицийский клан, опирающийся на сельхозпроизводство (хлеб, плодоовощная продукция) и отчасти на легкую промышленность;

Закарпатский клан, живущий сельским хозяйством (в особенности виноделием) и товарным транзитом из Румынии, Венгрии и Словакии.

Особняком в этом раскладе стоит Крымский клан. В советское время Крым контролировался, несмотря на его давнюю, еще в 1954 году, передачу Украине, преимущественно из Москвы. Поэтому его главные ресурсы – комплекс санаторно-курортных объектов и портов – стали предметом реального элитно-корпоративного дележа только в постсоветское время, то есть при новой "незалежной Украине".

В отношении "большой политики" указанные кланы, в большинстве случаев, позиционируются по схеме "Восток-Центр-Запад", которую я приводил ранее. Но при этом, в силу описанной выше специфики истории появления "незалежной Украины", а также из-за отсутствия у всех сегментов украинской элиты внятной стратегии, достаточно регулярно отмечаются случаи тактического союзничества и вполне парадоксальных клановых конфигураций, когда, допустим, "галичане" пытаются договариваться с частью "донецких элит". Это известно. То есть на Украине все далеко не так просто и однозначно.

Схематическая "клановая распайка" Украины приведена на рис. 2.

На западе страны – "галицийские" и "волынские", а также "закарпатские" клановые группы. "Галицийцы" и "волынцы" – это такие "западенцы-самостийники", радикальные антироссийские украинские националисты (особенно Галиция, Волынь – в меньшей степени).

Центр – это преимущественно "киевско-полтавские" и "кировоградско-криворожские" элитные клановые группы.

Восток республики – это в основном "днепропетровские", "донецкие", "южноукраинские" и "харьковские" элитные клановые группы.

Особняком стоят "закарпатские" (которые, в принципе, находятся на Западе, но тяготеют прежде всего к "восточным" и чаще всего политически с ними консолидируются, поскольку находятся под достаточно сильным конфессиональным, политическим и иным давлением "галичан"), и "крымские" (которые играют в свою игру на противостояние между "Центром" и "Востоком").

Однако сразу следует подчеркнуть, что это лишь грубая схема, не отражающая важных деталей ситуации. Так, например, в "донецком" клане существуют по крайней мере три далеко не дружественные группы, которые консолидируются и согласуют свои действия лишь тогда, когда развитие событий остро угрожает их общим интересам.

А Кучма (вроде бы представитель "днепропетровского" клана) оказывается, в силу своего происхождения из как бы "чужеродного" региону Военно-промышленного комплекса, далеко не однозначным союзником "группы Лазаренко".

В "самостийную" эпоху происходила определенная клановая переструктуризация Украины, связанная, прежде всего, с попытками тандема Киева и Галичины узурпировать власть. Эти попытки, как я уже сказал, привели к еще более плотному клановому блокированию по принципу "Восток и Юг против Запада", причем "Восток" на первом этапе возглавил наиболее мощный на то время Донецк.

Основными центрами, определяющими курс и притязания Востока, являются Донецк, Луганск, Днепропетровск, Запорожье, отчасти Одесса. До 1993г. абсолютно доминирующую роль играл Донбасс и конкретно Донецк, но позже центр тяжести начал смещаться в сторону Запорожья и особенно Днепропетровска, как регионов, менее зависимых от Киева (менее отягощенных дотируемым добывающим углекомплексом и относительно самодостаточных по внутренним ресурсам сельхозпродукции и электроэнергии).

С приходом во власть Кучмы и Лазаренко этот процесс резко усилился. В то же время, по крайней мере с 1995г., регулярно просматриваются также и заявки Харькова – как бывшей столицы республики (с 1919 до 1934 года) и центра науки и высокотехнологических производств – на ведущее положение в сравнении со "столицами тяжелой промышленности", Донецком и Днепропетровском.

При этом главные экономические интересы элит Востока, представленных, в первую очередь, директоратом и собственниками крупных и сверхкрупных предприятий, ориентированы на Россию (как на источник сырья и комплектующих и как на рынок сбыта). А также на банковско-промышленные корпорации Западной Европы (считается, прежде всего, Германии), с которыми у них еще с советских времен имелись устойчивые связи.

Традиционно сильное положение элит Востока на общесоюзной (теперь – российской) политической сцене также стимулирует их пророссийские ориентации. Преимущественно русскоязычное население восточных регионов, имеющее тесные, в том числе родственные, связи в соседних областях России, является достаточно мощным и устойчивым электоратом этих элит.

Несколько особняком и в определенной мере "над схваткой" пытаются встать элиты Юга. Одесса и Николаев, по сути, обеспечили себе режим "порто-франко" (и соответствующие доходы) и потому настороженно относятся к любым попыткам Запада и Востока сломать сложившееся равновесие политических и экономических сил. Однако они жестко дистанцируются от попыток Запада продвинуть на юг практику "тотальной украинизации" и неизменно солидаризуются с Востоком при любых поползновениях Киева ущемить права регионов.

Старая часть элит Крыма весьма болезненно переживает потерю полуостровом статуса "общесоюзной здравницы", пользовавшейся повышенным вниманием московской номенклатуры и имевшей, в силу этого внимания, особые права и преференции (например, возможность напрямую общаться с отдыхающими в Крыму членами Политбюро ЦК и правительства). Положение провинциальных задворков Украины эти элиты явно не устраивает. Кроме того, их крайне беспокоит разыгрывание сегодняшним Киевом в антироссийских целях крымско-татарской карты.

Элиты Закарпатской (Русинской) Украины ведут себя в этом раскладе достаточно осторожно. Они блокируют перехват власти в регионе "западенцами" и украинскими националистами, и регулярно выдвигают разного рода автономистские требования: "Хотим Закарпатской автономии! Хотим Русинской автономии!"

При этом Восток и на уровне элит, и на уровне массового сознания в очень небольшой части готов оседлать радикально-националистичес-кую антироссийскую лексику, символику и идеологию. А Запад и на массовом, и тем более на элитном уровне в очень небольшой части готов от них отказаться. Центр находится в перманентном расколе между этими позициями, хотя все более последовательно сдвигается к "антимоскальскому национализму".

Что получается в результате? Результатом такого противостояния оказывается неустойчивое коромысло власти – любой власти, – вполне способное разломиться и расколоть Украину.

Эксперты отмечают, что в ходе первых лет "незалежной перестройки", по мере ухудшения экономической ситуации и остывания самостийнической "державной эйфории" ("За три года все сделаем и будем жить, как в Люксембурге или в Бельгии!"), граница этого вероятного раскола сдвигалась с Востока на Запад.

Еще в 1997-98гг. многие эксперты называли естественным рубежом такого раскола (и в исторически-государственном, и в конфессиональном плане) старые границы между Австро-Венгрией, Польшей и Россией, то есть примерно рубеж реки Збруч. Однако уже к 2001-2002гг. тенденция, по оценкам тех же экспертов, сменилась на обратную. И к настоящему моменту, говоря о возможности подобного раскола, большинство аналитиков считает, что граница раскола проходит через Киев или даже смещается восточнее Днепра.

Основных причин тому, видимо, три.

Первая – в том, что "западенские" элиты, в очень большой степени взяв в Киеве под контроль сферы масс-медиа, образования и культуры, за годы "незалежности" сумели, действительно, весьма существенно изменить массовое сознание в своем "западническом" (и антироссийском) идеологическом векторе.

Вторая причина, непосредственно связанная с первой, – в том, что постсоветская Россия не только перестала быть для Украины привлекательным "имперским" образцом, но и своей политикой "тупого старшего брата" регулярно давала украинцам основания для крупных обид.

Наконец, третья причина – в том, что "восточные" элиты республики, в решающей степени контролирующие все постсоветские годы ее экономику и одновременно подчеркивающие свою связь с Россией, предъявили обществу гигантский размах коррупционно-криминального гниения и этим вызвали обоснованную и достаточно массовую ненависть.

Поскольку чуть ли не главным камнем преткновения для нынешней "оранжевой революции" оказывается донецкое происхождение Януковича, остановимся чуть подробнее на постсоветской истории этого клана и его соотношениях с другими клановыми образованиями.

Историческим (по крайней мере с середины 80-х годов) главой "донецких" был директор шахты им. Засядько Ефим Звягильский (в 1993-94гг. и.о. премьера республики). Однако примерно с 1992г. началась острая "внутриклановая разборка", в основном с молодыми силами, у которых были своим аппетиты и которые очень хотели отодвинуть старую шахтерскую элиту от власти и собственности в регионе. Эти молодые силы оказались в значительной мере представлены делегатами от тюркских групп, включая тюркско-исламский криминал. Такие фигуры, как Маркулов и братья Щербани, были именно такого генезиса и ориентации.

При этом утверждают, и я склонен этому верить, что операцию по выдавливанию Звягильского из власти и возбуждению против него уголовного дела (за слишком вольное распоряжение бюджетными средствами региона) осуществляли совместно Киевский, Днепропетровский кланы и "новые донецкие".

После отъезда (или бегства) Звягильского в Израиль в Донецке образовался паритет-симбиоз "старых" и "новых", в котором "старые" контролировали в основном "тяжелый" промышленный контур, а "новые" – часть ТЭК и сферы криминального бизнеса. А после замены Марчука на Лазаренко началась мощная атака днепропетровцев на главные сферы доходов донецких. Там была, как вы, наверное, помните, достаточно острая борьба, в том числе и криминально-вооруженная, с "отстрелом" ключевых фигур (в частности, Щербаня). Много чего было.

В частности, по этой причине "донецкий" клан считается в республике чуть ли не самым криминальным, хотя все кланы там, как и у нас, в таком смысле криминальные. Скажем, бизнес-группы поддержки Ющенко ничуть не менее криминальны, чем любые другие. Они все примерно одного генезиса, одинакового политического и экономического характера.

Возвращаясь к атаке на "донецких", подчеркнем, что эта атака до конца не удалась. Потеряв почти все позиции во власти, донецкие свои сферы экономического контроля отстояли. Но для того, чтобы выстоять в этой схватке, донецким понадобилась помощь "братков" – и славянских-российских, и тюркских. Поэтому область стала зоной втягивания на Восточную Украину тюркско-исламских групп. Показательно, что именно в Донецке зарегистрирована Мусульманская партия Украины, именно здесь уже имеется большое количество мечетей.

Конечно же, столь высокая устойчивость донецкого клана связана вовсе не только и не столько с его "криминальной поддержкой". Главное здесь, как считают осведомленные эксперты, прочные, еще со старосоветских времен, позиции клана в "отставных" (но по-прежнему очень влиятельных) элитах России и соответствующие возможности весьма выгодных торговых отношений. Знаменательно, что после возвращения Звягильского на Украину в 1997г. внутридонецкий конфликт заново не вспыхнул.

Днепропетровский клан не имел достаточно явно выраженного публичного лидера вплоть до появления во власти Павла Лазаренко. Вновь напомню, что Кучма – фигура для этого клана "не вполне своя", поскольку аэрокосмос старыми местными группами (энергетика, металлургия, машиностроение, химия) воспринимался как нечто чужеродное: он напрямую курировался из Москвы.

Лазаренко сумел воспользоваться преимуществами своего положения "на полную катушку". В Днепропетровск им, с согласия Кучмы, были закачаны очень большие бюджетные деньги на строительство, благоустройство, реконструкцию ряда предприятий. "Навар" с этих трансфертов, естественно, усилил позиции клана не только в области, но и на всей Украине.

Но главным экономическим ресурсом, который "доил" Лазаренко, стали газораспределение и газовый транзит. Были созданы мощные украинские и совместные предприятия в данной сфере (из них следует назвать, прежде всего, "Единые энергетические системы Украины" и "Итеру"). И контроль над этими предприятиями позволил клану мобилизовать капитал, заметно превосходящий возможности клановых конкурентов. Поэтому даже после выхода Лазаренко из собственно властной игры и тяжелых ударов по его "газовой империи" (эмиграция, арест в США, блокирование счетов) деньги у него были огромные. Отмечу, что у днепропетровского клана также имеются весьма сильные позиции в Москве (в "отставных" элитных группах и в ТЭКе).

Харьковский клан не имеет явных и безусловных публичных лидеров. К сравнительно сильным клановым фигурам относят бывшего мэра (затем главу администрации Кучмы, ныне харьковского губернатора) Кушнарева и экс-главу МВД Музыку. Финансовые опоры клана сравнительно маломощные, они несколько пополнились лишь после реализации ряда крупных зарубежных оружейных контрактов (в частности, по продаже танков в Пакистан). Тем не менее финансы "харьковцев" несопоставимы с финансовыми возможностями "донецких" и "днепропетровских". Но данный клан имеет довольно сильные позиции в России в сфере ВПК и, прежде всего, в сфере кооперации по производству вооружений и высокотехнологичной продукции.

Южноукраинский клан, в силу фактически приобретенного явочным порядком в итоге "незалежности" режима порто-франко, постоянно аккумулирует значительные средства от портовых и перевалочных операций. По той же причине имеет и непрерывно наращивает сложную систему международных коммуникаций. В последние годы самостоятельно и при финансовой помощи зарубежных партнеров все активнее вторгается в сферу передела нефтяной собственности (НПЗ, нефтехимия, бензоколонки и т.п.).

Финансовые ресурсы этого клана не слишком зависят от того, кто руководит регионом. Например, одесские группы (Гурвиц, Баделан, Гриневецкий и т.д.) могут остро конфликтовать друг с другом и на публично-политическом, и на криминальном поле, но основной "вкусный кусок", который они захватили, держат довольно плотно и стараются никому не отдавать.

Киевско-полтавский клан представлен во власти, в первую очередь, фигурами Евгения Марчука и Александра Мороза. Марчук в нем представляет сравнительно маломощную экономическую базу части ВПК и точного машиностроения, которые в постсоветское время больших заказов и доходов не имеют. Мороз – довольно крупные капиталы, которые дает производство сахара и спирта. Этот клан экономически слабее, чем главные украинские кланы, и заметного расширения его экономической базы в последние годы не наблюдается.

Но дополнительным важным обстоятельством, определяющим политические возможности Марчука, оказывается его прошлое спецслужбиста. И, соответственно, накопленные в этом качестве связи (в том числе в России), а также базы и источники закрытой информации (а попросту компромата на главных фигурантов украинской политики и экономики). Человек он умный, владеющий несколькими языками. Обладая большой эрудицией и хорошей политической реакцией и чутьем, а также очень солидной и доказательной "компрой" на многих, Марчук оказывается весьма сильной фигурой украинской политики.

Галицийский клан явного и бесспорного публичного лидера до недавних пор не имел. В основном, за лидерство в нем "бодались" того или иного разлива диссидентские фигуры, как местные, пришедшие из советского времени, так и зарубежные эмигрантские, бандеровско-мельниковского генезиса. В политическом спектре они были представлены множеством абсолютно неспособных договориться друг с другом политических организаций и партий – от относительно умеренного национализма до вполне фашистского вектора. Серьезной экономической базы у них никогда не было.

В настоящее время основной политической ставкой этого клана стал, конечно, Ющенко. И под эту фигуру подобрались немалые деньги – и от зарубежных спонсоров, и от "западенских" и "киевских" экономических групп, и даже отчасти от осколков восточноукраинских кланов, недовольных затянувшейся политико-экономической игрой между "днепропетровскими" и "донецкими". И рассчитывающих в случае прихода к власти кандидата галицийско-киевских групп получить лидирующие роли в неизбежном в этом случае переделе власти и собственности в республике.

Что касается "закарпатского" клана, то он в общеукраинской политике крупных амбиций не предъявлял и до сих пор не предъявляет. Как несколько лет назад сказал мне один его вполне статусный представитель: "Наша задача – спастись!".

Крымский клан до сих пор находится в состоянии "конфликтного становления". Самым важным, пожалуй, его свойством оказывается то, что в автономии все более отчетливо проявляется доминирование "крымско-татарскости". Лидер этого процесса – председатель Меджлиса крымско-татарского народа Мустафа Джемилев. Причем внутри Меджлиса продолжается острая борьба за первенство (в том числе за счет "пристраивания" либо к "русскоязычным" восточным группам, либо к "западенцам").

Тенденциям "татаризации" полуострова противостоят русские группы, однако в последние годы все менее успешно. Прежде всего, потому, что мощную поддержку крымским татарам оказывают все без исключения международные правозащитные организации, структуры ЕС и (официально, на государственном уровне) Турция. Это достаточно сильная поддержка – и политическая, и экономическая, и противостоять ей довольно трудно.

В России, особенно в связи с проблемами Севастополя и Черноморского флота, "крымский вопрос" регулярно оказывается на острие внимания различных элитных групп. В том числе из-за возможности его эксплуатации российскими элитами в их взаимном соревновании "за максимальную патриотичность". Однако реальные коммуникации с российским крылом крымского клана реализует, прежде всего, Юрий Лужков (хотя, разумеется, не только он). А его крымско-татарские противники находят поддержку в основном в Чечне, а в последние годы во все больших масштабах в Татарии и Башкирии, а также в Адыгее.

При этом внутренняя борьба за лидерство в татарской общине в последнее время приводит к последовательной потере позиций "умеренными" соратниками Джемилева (и Меджлисом вообще) и к усилению в Крыму присутствия (и влияния) все более радикальных исламистских групп, включающих подготовленных боевиков, среди которых, в первую очередь, называют Хизб-ут-Тахрир. Ту самую ХУТ, которая давно стала головной болью для Ислама Каримова в Узбекистане и для Эмомали Рахмонова в Таджикистане. И не только для них: за последние месяцы лидер таджикской исламской оппозиции Али-Акбар Тураджонзода выпустил несколько статей, в которых он пламенно – и с явной острой тревогой – обличает экспансию Хизб-ут-Тахрир в регион.

Но эта же группа, Хизб-ут-Тахрир, – все более серьезная сила и в России. Увы, приходится говорить об этом совершенно откровенно. Может быть, вы обращали внимание на то, что происходят регулярные аресты членов боевых ячеек (подчеркиваю, боевых террористических ячеек с оружием, боеприпасами, амуницией, подрывной литературой!) ХУТ уже не только в Поволжье – в Татарстане и в Башкирии, куда они давно внедряются, – но и в центральных областях России. Например, в Ярославской, Московской, Вологодской, Псковской, Нижегородской и т.д.

А наши эксперты сообщают, что отмечается все более высокая активность эмиссаров ХУТ в Южной России, особенно в Адыгее и на Черноморском побережье. И самое важное из последних сообщений по данной теме – то, что деятельность Хизб-ут-Тахрир в Крыму и в России начинает получать негласную, но вполне отчетливую и весьма масштабную поддержку спецслужб США.

На партийном спектре Украины я останавливаться не буду. И даже не столько потому, что это заняло бы много времени. Дело в том, что на Украине, в еще большей мере, чем у нас в России, существование, массовость и политическая ориентация партий оказывается функцией кланово-корпоративных раскладов, альянсов и конфликтов. Чему яркий пример – поддержка Ющенко, совместно с крайними правыми радикалами, соцпартией и ее главой А.Морозом.

Кроме того, в своей части доклада я намеренно не затрагивал проблемы, касающиеся связи ситуации на Украине с системой интересов внешних, прежде всего западных (но и не только западных), сил и элитных групп. Думаю, что эти проблемы обозначит и обсудит Сергей Кургинян.

Укажу лишь на то, что геополитическая и геоэкономическая роль Украины очень давно и внимательно анализируется мировыми, прежде всего американскими, элитами. Еще в 1994 году Збигнев Бжезинский писал, что устойчиво антироссийская Украина – главная гарантия того, что Россия как империя никогда не восстановится в каких-либо новых формах. И с того же времени, отмечу, на Украине почти безвылазно сидит родной сын и политический соратник Збигнева Бжезинского – Марк Бжезинский.

Кроме того, для всех вменяемых аналитиков совершенно ясно, что Украина, как буфер между Россией и Европой, может быть для России как "мостом" на Запад, так и "кордоном". Наиболее наглядно это в части российского экспорта: львиная доля российской нефти и российского газа идет в Европу через территорию Украины. И очевидно, что та сила, которая будет управлять политическим "лицом" Украины, способна решающим образом влиять и на экономическую безопасность России, и на энергетическую (то есть, опять-таки, политическую) безопасность Европы.

Более того, "полоса активности" Хизб-ут-Тахрир в Крыму и на Юге России адресует к не менее острой проблеме политического и экономического присутствия России на Черном море. Если его не будет или оно окажется под угрозой, это для нас и утрата с таким трудом отвоеванного три века назад доступа к теплым морям, и практическая невозможность стратегически удерживаться на Кавказе, и тяжелейший экономический удар – блокирование следующего крупнейшего экспортного (в том числе нефтяного) российского выхода, Новороссийска.

И – вовсе не последнее по важности – нынешний российский проигрыш на Украине, если он закрепит в республике "западнический" антироссийский политический курс, то это приведет к окончательному краху всех тех проектов постсоветской экономической и в какой-то мере политической интеграции, которые Россия Путина заявила в качестве своих стратегических приоритетов. Если это произойдет, в итоге неизбежна даже тихая и бесславная смерть СНГ.

Таким образом, управление теми или иными вариантами развития украинской ситуации – это мощнейший рычаг перераспределения мировых потенциалов в нынешний момент переконфигурирования глобальной системы. Вот реальная цена вопроса, по поводу которого нам нагло вешают на уши "лапшу" многочисленных баек о борьбе с криминальностью и за демократию.

В завершение замечу, что описанная внутренняя украинская ситуация, в целом, до боли напоминает российскую. Напоминает и с той точки зрения, что нет – и не может быть – элитной консолидации, позволяющей обеспечить выработку какой-либо стратегии. Нет внятной, способной быть согласованной системы долгосрочных межклановых – хотя бы меркантильных – интересов, вокруг которой возможно строить активную внутреннюю и внешнюю политику. Нет, похоже, даже четкого понимания необходимости такой стратегии и таких интересов.

А потому подавляющая часть политики вырождается и подменяется, прежде всего, борьбой за власть и собственность. В которой всегда выиграет тот, кто сумеет предъявить хотя бы зачатки стратегии и кто сумеет убедительно перенести борьбу в идеологическую сферу. Пиара для такой борьбы явно недостаточно. Пока что такого рода стратегическую и идеологическую дееспособность проявляет лишь часть "западенского" политического ядра.

Именно ввиду отсутствия стратегического измерения политики и оказалась возможна – особенно в условиях специфической для республики территориально-идеологической поляризации – ситуация, когда выборная кампания на Украине стала ареной очень мощного и глубокого вмешательства внешних сил. Перечень которых, подчеркнем, вовсе не сводится к привычному для нашей и украинской прессы противостоянию России и США.

В связи с последним утверждением хочу напомнить два важных тезиса, которые мы неоднократно подчеркивали в наших клубных докладах последнего времени и которые целиком и полностью относятся к развитию ситуации на Украине.

Во-первых – о том, что в нынешнюю эпоху любой локальный конфликт не существует как собственно локальный. Он обязательно является частью гораздо более общего, глобального конфликтного контекста.

Во-вторых – о том, что обрушившийся постъялтинский мир сегодня начинают – по большому счету – делить и перестраивать заново. И потому каждый якобы локальный конфликт сегодня неизбежно оказывается сражением именно глобальной и именно миропроектной войны.

На этом я завершаю свою часть доклада и передаю слово Сергею Ервандовичу. Спасибо.

II.

С. Кургинян

После длительной поездки по отдаленным районам Египта, где телевизора не было, я оказался в Израиле и услышал в местной русскоязычной телепередаче о последних украинских событиях. Этот канал "RTVI", принадлежащий Гусинскому, я считал израильским. Но, оказывается, делается он в Москве.

Основной пафос передачи об украинских выборах был направлен против России. И сводился к тому, что "конец чекистской сволочи близок. Она заплатит за все и обречена валяться во рву".

Ликование Гусинского в нынешней ситуации понятно (в конце концов, человека посадили в тюрьму, а затем выкинули из страны). Менее понятно то, что, как выявил опрос телезрителей канала, почти треть из них – за Януковича. А это ведь русскоязычная аудитория, окормляемая данным, весьма антироссийским, каналом! Треть за Януковича, хотя он, как я считаю, очень неубедительный кандидат.

С чем связано такое соотношение симпатий? Мои израильские друзья предполагают, что отчасти – с конфликтом между Черновцами и Харьковом как двумя еврейскими общинами, где каждый "болеет за своих". Может быть, и так. А может быть, есть в русскоязычной еврейской эмиграции и какая-то память о львовской трагедии начала Великой Отечественной. В связи с этим еще один индикативный факт: мне сообщили, что на Украину на выборы приехали 70 израильских наблюдателей и почти все они подтвердили, что победа за Януковичем и что он является законным президентом Украины.

Я не хочу никакой патетики. И Шарон, конечно, не поздравлял заранее Януковича, как это сделал Путин. Но израильские оценки происходящего на Украине были именно таковы.

Однако это, так сказать, "обрамляющие детали". Главное же из того, что я услышал в упомянутой телепередаче, – очень важная фраза, которая, действительно, носит геостратегический характер. Сказано было следующее: "Залечена, наконец, иракская рана конфликта между США и ЕС. Они объединились, чтобы провести Ющенко на Украине".

Что значит "залечена иракская рана" (рис. 3)?

Что, вообще, такое в действительности эта "иракская рана"? США решили "наехать" на ислам, а Евросоюз сказал: "Нет, мы это не будем поддерживать". Возник конфликт.

Тогда за счет чего "залечена рана"? Что, США перестают "наезжать" на ислам? Или Евросоюз готов вместе с США "наехать" на ислам? Или ислам "отъезжает" и готов отказаться от конфронтации с США? Что, в действительности, произошло, если, конечно, этот телеканал оценивает ситуацию стратегически верно?

Мне кажется, ответ очевиден. Происходит только одно: США начинают медленно "отъезжать" от ислама. Вывод войск из Ирака (как бы мы ни относились к вхождению войск в Ирак) будет попросту означать, что США оставляют после себя хаос: шиитское радикальное поле – на юго-востоке, суннитский треугольник (в котором бен Ладен покажется "мягким" человеком) – в центре, и курдскую территорию (то ли в перспективе оккупированную турками, то ли нет) – к северу.

А это значит, что региональный очаг хаоса резко расширится, а мировое исламское – именно исламское – ликование приобретет беспрецедентный размах. И это значит, что США реально переходят от политики "цивилизационной войны" против ислама – к политике "потворствующего нейтралитета" или "негласного союзничества" с исламом!

Если США делают именно это, они фактически возвращаются к ситуации своего стратегического единства с исламом и Евросоюзом. На какой почве может быть реализовано такое единство? "На нашей, на датской". Объединение США, ислама и ЕС означает только одно: общим объектом их атаки окажется Россия. А заодно Израиль будет "сдан" исламу. И это тоже всем понятно.

И потому единственное и главное, о чем можно сегодня содержательно, на основе общих интересов, говорить с господами из Израиля, – это один простой факт. Консолидация такого треугольника (представляющая собой возврат к политике времен развала СССР) означает для них политическую, а затем и физическую смерть. Они в этот треугольник снова никогда не встроятся: все, "поезд ушел"!

Что, в связи со сказанным, геополитически значимое происходит на Украине? Возможное формирование этого американо-исламо-европейского треугольника! Буш может быть распущен, неумен, распоясан, но это не означает, что он по-прежнему не является в моих глазах трижды "Героем России", о чем я уже здесь когда-то говорил. Его первая "звезда" – за конфликт с исламом, вторая – за конфликт с Европой и третья, которую он может получить уже скоро,- за конфликт с Китаем.

Никто не мог создать такую конфигурацию американских конфликтов, кроме него. А эта конфигурация и есть та отвратительная, неоднозначная и узкая "щель возможностей", в которой нынешняя полудохлая Россия еще может как-то существовать. Нет на сегодняшний день другой щели!

Как только эти конфликты сняты и эта "щель возможностей" схлопывается, любая патетика, любая идеология, любые разговоры о морали, ценностях и обо всем прочем, имеющие огромное значение с точки зрения позитивного развития событий в России, теряют всякое значение. Как только нынешняя Россия, как она есть (а мы будем вытаскивать ее из этого полудохлого состояния не один год и, боюсь, даже не одно десятилетие, если вообще сможем вытащить…), как только эта Россия получает против себя консолидацию трех сил – ислама, Америки и Евросоюза, – все, нам конец!

Если на Украине началось именно это, если к этому сделан хоть один серьезный шаг, мы движемся к своему политическому развалу, после чего некому и нечего здесь будет восстанавливать. Некому будет проповедовать идеологию морали. Ничего не будет! Этот "треугольник" – такие клещи, которые, сомкнувшись, уничтожат Россию быстро и неотвратимо. Неважно, что при этом делает Путин, неважно, в какую сторону разворачиваются информационные тенденции, – все поздно, ибо эти клещи означают неизбежную гибель.

А что в этих условиях обсуждают так называемые "аналитики" и газеты, описывая развитие ситуации на Украине? Странные "морально-криминальные" соображения – кто бандит, а кто "светоч демократии"…

Что происходит на Украине? С одной стороны – Янукович, с другой – Ющенко. Кто они? Как дать им оценку?

Даю ее очень просто: Янукович – бандит! И дело не в том, что он два или три раза кого-то в детстве задел. Он пользуется поддержкой определенных вполне криминальных группировок. Но только Ющенко – такой же бандит. И Юлия Тимошенко – уголовница. Не потому, что ее разыскивает российский или международный Интерпол, а потому, что за ней стоят вполне криминальные группы. И все ключевые политики на Украине (как, впрочем, и в России) – такие же точно бандиты, которых поддерживают те или иные оргпреступные группировки самого разного состава и происхождения.

Поэтому рассматривать украинскую ситуацию с позиций влияния криминального фактора – это значит густо мазать всех одинаковым слоем грязи. Пытаться играть в украинских событиях против кого-либо из политиков "криминальную карту" бессмысленно. Это приводит к тому, что вообще ничего нельзя рассматривать и обсуждать!

Что остается за вычетом этого фактора? По сути, можно лишь констатировать, что один бандит – это такой вялый пророссийский "пельмень", а другой бандит – это антироссийский бандеровский "живчик". Разница – в этом, такую мы получаем "элитную картографию". Так мы, к сожалению, живем и будем жить еще долго. С того момента, как обрушился СССР, основной оказывается именно эта тенденция. Мы живем в ситуации, когда каждый следующий политик – это в той или иной мере, фактически, "браток", отличаются они только разной "привязкой" и "окраской".

Это и есть основная внутренняя трагедия нашего существования. Невозможно в пределах такой "политической матрицы" до конца искренне куда-то передать энергию, невозможно полностью делегировать эту энергию ни в один институт политического лидерства или элиты, потому что все они – вот такие.

С момента распада СССР я мучительно принимал определенные внутренние решения. Я понимал: можно начать какие-то из активных сил поддерживать, хотя при этом будет складываться очень скверная страна. И я должен был решать: хочу я иметь такую страну – или никакую. И второе решение: если будет вот такая страна, если я не хочу такой, а хочу другую, смогу ли в ней что-то изменить?

Я решил, что активные силы поддерживать буду, потому что даже очень скверную страну есть шанс исправить, а если ее вообще не будет – и говорить и мечтать не о чем. И, встав на эту позицию, я еще в 1991 году, когда под главными ударами оказалось все "русское", иной раз полемически заявлял: "Я русский националист".

Сегодня же мы эту надежду на русский национализм уже "проехали". И дело не в том, что русский национализм себя скомпрометировал, что он кого-то хочет обижать ("лиц кавказской национальности", евреев, вообще "инородцев"), а в том, что изнутри он чудовищно слабый. Это "гнилой крепыш", страшно изнутри гнилой. И не в том вопрос, что его не хочется поддерживать.

Можно его поддержать ради того, чтобы иметь хоть какую-то страну. И мне совершенно неважно, какие я в этой стране буду занимать позиции, буду ли я в ней вообще что-то значить и на что-то влиять. Ужас перед геополитическим развалом и его мировыми последствиями настолько велик, что все это неважно, все – второстепенно. Проблема в том, что поддержать этого "крепыша" до конца нельзя, потому что внутри него самого – слабина.

И суть этой слабины носит абсолютно стратегический характер.

То, что разыгрывалось на Украине столетиями, – это большая трагедия. Противостояния Остап – Андрий, Восток – Запад. Тяготение в одни и другие цивилизационные миры. Кровь, жестокость, вера, убежденность, отвага и отчаяние – все это было. И все это существует в исторической памяти.

Но сейчас-то что происходит? Поймите, стратегия в обычных ситуациях как перец в мясе или как огонь под сковородкой, где жарится это мясо. "Реал-политик" – это 90% жизни, а стратегия – лишь часть оставшегося. Она должна быть, но она не то, что каждый день должно проявляться в веществе реальной политики. Очень редко возникают моменты, когда в веществе реальной политики все, каждая молекула, – стратегия, когда без стратегии нельзя вообще ничего сделать.

Так вот, мы пришли именно к этому моменту. Когда стратегия не перец и не огонь для сковородки, а само мясо. Когда стратегия – все, больше ничего, кроме нее, нет.

Это так потому, что сегодня для России фундаментальный вопрос украинской политики и политики вообще – один. Раньше у России, а затем у СССР был свой цивилизационный проект, альтернативный западному (рис. 4). И она звала других в него (то ли в православие, то ли в мировую империю, то ли в коммунизм). И на этой основе Остап шел в одну сторону, а Андрий – в другую, были в гражданскую войну "красный Восток" и "белый Запад", а в Великую Отечественную были краснодонцы и Олег Кошевой и были бандеровцы. Именно по линии отношения к цивилизационным проектам шло главное размежевание!

А у нынешней России своего проекта нет. У Запада проект есть, а в России – тотальная проектная капитуляция. И "западенцы" говорят: мы оказались правы, их проект – барахло, ничто, и они сами это признали. Они же сами ползут именно туда, на Запад (рис. 5).

И тогда возникает простой вопрос: а зачем такой России удерживать Украину? "Западенцы" умирали, шли на каторги, сидели в схронах в лесах, отстреливались, жертвы клали на этот алтарь, чтобы прийти на Запад. А Россия им говорила: "Нет! Надо идти к нам, на Восток!" Но теперь она сама идет на Запад – нет у нее своего проекта.

Украину тогда почему надо удерживать? Это какой проект? "Ползущие вместе" что ли? Это из какой оперы? Что это такое стратегически? В этом и есть "гнилая сердцевина" всей борьбы, происходящей вокруг Украины, да и не только вокруг нее.

Нельзя вести никакую борьбу, не определившись в этом вопросе! Это началось с Горбачева, с заявлений "Мы все входим в мировую цивилизацию!" Ему сразу ответили: "Ну, так мы и будем туда входить! Сами!" У Армении есть через кого туда входить. У Азербайджана тоже есть через кого – у него в Турции связи, и не только там. У Украины – тем более есть через кого входить…

А сегодня у России с полным основанием спрашивают: "Если вы сами говорите, что вы ползете в Европу, почему же вы не пускаете туда Калининградскую область? В чем здесь логика? В том, чтобы все через московский "прилавок" туда входили? Это что, проблема взяток? Все должны туда именно через Россию входить, потому что здесь деньги "раскассовывают"? У вас такой вот "патриотизм"?"

Это все значит единственное. Либо у России существует мировой фундаментальный проект, и она продолжает себя осуществлять как особый цивилизационный фокус (и центр притяжения для других), либо никакой стратегической логики в том, чтобы держать Украину, нет.

Ее нет потому, что если вы входите в чужой, западный проект, то вы не входите в него, а вползаете на брюхе. Ведь вы к тому же входите в него после того, как столетиями собирали союзников, всячески оттягивая их от этого западного проекта. А теперь вы их всех, этих союзников, "сдаете" (от Хоннекера в Германии до русинов в Закарпатье), тем самым признавая, что раньше им лгали. Вы, отказавшись от своего собственного проекта, тем самым предали всех, кто вам поверил. И потому именно вы в чужой западный проект не входите, а ползете на брюхе.

Ну, хорошо, Россия всех бывших союзников сдает, пришла на поклон к Западу и лижет ему сапоги (по Козыреву). Это понятно и находится в рамках хоть какой-то логики. Так нет, она вдруг начинает цепляться за какие-то территории, где у нее, видите ли, "особые интересы". Извините, она не может цепляться за них, оставаясь по-прежнему на брюхе, в грязи… Не потому, что хочется делать красиво, но можно и некрасиво, а потому, что так нельзя! Потому что это уже вне всякой логики!

Так что, повторяю, проблема в том, что стратегическая слабина внутри у России огромная. И в этом же – проблема тех групп на Украине, которые все еще хотят ориентироваться на Москву. Разве "донецкие" не хотят выйти на тот же западный рынок? Еще как хотят!

Однако бог с ними, с "донецкими". Может быть, часть из них и готова платить кровью за свое нежелание "лечь под Запад". Потому что они помнят, кто такие эти "западенцы" и что они когда-то творили. Но что такое русские, на которые часть украинских групп все еще надеется опереться в своей борьбе? Эта элита доколе будет играть и во что?

Все, что сейчас происходит на Украине и будет происходить в следующих республиках СНГ, а потом и в Москве, определяется тем обстоятельством, что гнилой этот "браток", гнилой! Нет в нем сердцевины, не может он бороться всерьез, пасует в решающий момент. Потому что все равно он в другом видит хозяина. Взбунтовавшийся раб – это не воин, а Янукович – не Спартак.

Что такое в связи с этим вся политика Путина? Сейчас вот, по итогам его визита в Дели, опять заговорили о стратегическом треугольнике "Россия – Китай – Индия" (рис. 6).

Какая Индия, какой Китай? Конечно же, Индия – важнейшая страна, миллиардный растущий полюс в формирующемся мире! Китай – тем более! Однако представьте себе, что сумасшедшая мечта некоторых наших политиков старой формации сбылась и у нас вдруг возник такой треугольник. Хотя сразу нужно напомнить, что этот треугольник исторически не состоялся даже тогда, когда был мощнейший СССР! Но почему-то для некоторых политиков старой формации СССР 60-х годов и сегодняшняя Россия – вроде бы одно и то же. "Ноль пишем – пять в уме".

Так если бы этот пресловутый треугольник вправду состоялся, что бы он значил? Он значил бы неизбежное (и очень быстрое) поглощение такой вот слабосильной российской "фитюльки" миллиардными массами!

Несколько "успокою" собравшихся тем, что такого треугольника никогда не будет. Не будет потому, что союзничества, например, с Индией уже изо всех сил добиваются и Израиль, и США, и все другие, кто только может, понимая, насколько это стратегически перспективно. И все они хотят использовать Индию, как важнейшую карту мирового геополитического баланса, и никаких таких "треугольников" категорически не допустят.

Так что мы в реальности имеем? Вместо внешней политики – галлюцинативный бред на постсоветской основе, советские фантомные боли, риторику, не подкрепленную никаким практическим действием. Сейчас мы переходим на рельсы антизападной риторики. Ну, хоть один шаг, чтобы практически ее подтвердить, есть?

При этом надо точно понимать, что Запад, за редкими исключениями, нас ненавидит и будет ненавидеть! Эта ненависть неизменно прорывается сквозь все барьеры любой, даже ситуативно-союзнической, политкорректности. При здравой самооценке, конечно, следовало бы отойти на три шага назад или, по крайней мере, не считать, что тебя там кто-то будет любить. И исходить из тех (не слишком уже скрываемых) планов Запада, которые из такой нелюбви следуют.

А по этим самым планам ровно через год аэродромы НАТО уже должны быть на территории Украины. А через полтора-два года российский Черноморский флот должен быть изгнан из Севастополя "поганой метлой". О какой великодержавности будет в этот момент говорить Путин (если он еще будет у власти), мне непонятно. Ситуация после "оранжевого кризиса" на Украине – это качественно иная ситуация везде в мире, и в России тоже!

И тогда я тем более хочу понять, что все-таки происходит стратегически? Почему вдруг возник, если он действительно возник, этот консолидированный антироссийский "Запад"?

Пока что ясно, что через управление украинским процессом между Европой и Россией лихорадочно выстраивается некий "пояс", своего рода широкий "санитарный кордон".

Ясно, что Америке это интересно, что она хочет "торговать" этим "поясом" с Европой (товарные потоки, энергоносители и прочее, что они через этот "пояс" могут пропустить или не пропустить). Но Европе вроде бы такой "пояс", отделяющий ее от России, крайне опасен!

А вот если в Россию будет запущен радикальный ислам, причем "по полной программе", тогда понятно, о чем идет речь. Взрываемая этим исламом Россия, превращающаяся в радикально-хаосную зону, оказывается таким "фактором угрозы" для Европы, что украинский "пояс" – дело очень даже дорогое и полезное!

Тогда, похоже, мы видим систему двух взаимодействующих стратегических факторов. Украина (как "пояс", отсекающий Россию от Европы) и Кавказ (через который в Россию впускают радикальный ислам) – вот главный глобальный контекст украинских событий. То есть торгуют-то в Киеве не Ющенко и не Януковичем, а гораздо более серьезными величинами.

Но если говорить о роли в этой геополитике "исламского фактора", то дело не только в Кавказе. Когда на Украине начался раскол "Восток" – "Запад", какая ситуация возникла в Крыму? В Киеве, конечно, можно играть через "западенцев". Они есть в Центральной Украине, их также можно привозить с Галичины и работать со всеми этими как бы "прозападными" силами (что это за "прозападные" силы, обсудим чуть позже).

Однако в Крыму в принципе нет "прозападных" сил, в Крыму есть только русские и все более радикальный ислам. И есть их давние исторические счеты, когда ислам репрессировали и выселяли, а русских тысячами нещадно вырезали. Эту рану, этот раскол ведь никакие выборы не затянут! Это очень неустойчивая ситуация!

И что мы видим в Крыму, если там, в результате последних украинских событий, резко ослабляется русский компонент? Тогда умеренный Меджлис сметается в один момент, и в Крыму начинаются активные действия радикальных исламских боевиков, "Хизб-ут-Тахрир". А они в Крыму уже давно концентрируются! Под чьим патронажем, на чьи деньги? Мы знаем, что на американские!

Но столь же неустойчива ситуация у нас на Северном Кавказе. Плюс налицо исламская радикализация в Адыгее и вообще на Черноморском побережье. Причем Крым и Адыгея уже давно во все более плотной исламистской коммуникации, они непрерывно друг с другом по этой линии "перебрасываются". Это тот же самый "Хизб-ут-Тахрир".

Сказанное означает, что как только взорвется ситуация в Крыму, то и Адыгея, Северный Кавказ, а затем Поволжье также неизбежно начнут детонировать. Но и Центральная Азия (где активно работает тот же "Хизб") моментально загорится. И весь Ближний Восток явно в стороне не останется. Радикальный исламистский пожар в Крыму – это всем в мире мало не покажется.

И тогда я снова задаю вопрос: во что здесь играют американцы? Они наводят на Украине "западный демократический порядок" или же толкают мир в пламя радикального исламского пожара? Мы возвращаемся к эпохе, когда радикальный исламизм оказывается геополитическим союзником США?

Но тогда это совсем другие США! Они вроде бы каялись за бен Ладена, говорили, что когда-то совершили тяжелую ошибку, его поддерживая. А теперь они воспроизводят ту же "ошибку" снова? Если это так, где в США "курс Буша"? Тогда там уже нет, по факту, никакого "курса Буша"! Тогда там все начинает развертываться совершенно по-другому.

Базовое "контекстное обстоятельство" этой политики США – конечно, Китай. Американцам нужно решать тяжелую проблему: то ли пытаться "залить" Россию исламским радикальным морем, чтобы не допустить в нее Китай, то ли договариваться с Пекином о некоем, хотя бы временном, кондоминиуме в России, которая, по всем показателям, вот-вот начнет разваливаться.

Теперь – о "демократическом антураже" и об информационном освещении происходящего на Украине. Я всегда считал, что у так называемых "прозападных" сил все же есть какое-то внутреннее достоинство, какой-то "шик игры". Конечно, если тебя убивают, то от того, что тебя убивают изящно, шпагой, да еще с неким пируэтом, ничего для покойника не меняется. Но тем не менее все равно в этом "изяществе методов" что-то есть… все мы смотрели в детстве "Трех мушкетеров"…

Но то, что происходит сейчас на Украине, – это сверхпозорный триумф американской политики. Да, это триумф, поскольку они сумели сделать все, что хотели. Однако при этом политически опозорились так, что по отношению к этому позору, оправдание ими войны НАТО против Сербии – чуть ли не образец пристойности.

Вдумаемся, что это такое, если принимается и поддерживается решение о "повторении второго тура" только ради того, чтобы с выборной дистанции не сняли Ющенко? Ведь существует бесспорная мировая демократическая практика: если в ходе выборной кампании обнаружились сокрушительные подтасовки (мелкие подтасовки есть везде и всегда) и если в фальсификации результатов замешаны обе конкурирующие политические силы (а на Украине "забивали" бюллетени в урны и "восточники", и "западенцы", и все это прекрасно знают), то в связи с фальсификациями снимаются с дистанции оба "провинившихся" кандидата и назначаются новые выборы.

"Продавить" в таких условиях повторение второго тура выборов и говорить при этом о приверженности "открытому обществу" и "демократии"… Весь процесс уже практически открыто дирижируется из посольства США, и чуть ли не все это видят и понимают. Но – под вопли о силе народного волеизъявления и великой победе демократии…

Позорный, унизительный прием, с помощью которого США проталкивали своего Ющенко, привел к тому, что они потеряли все: политическое лицо, представление о реальной приверженности демократической процедуре, минимальное внутреннее достоинство, какие-то претензии на право считаться независимым арбитром…

А как на это реагирует "демократическая общественность" в России? Когда дело касается нашей страны, демократы кричат: "чекисты", мол, бессовестно лгут и попирают последние обломки с таким трудом завоеванной демократии. Но здесь они попросту боятся сказать, что украинские выборы – вопиющий политический маразм, и твердят, что это великая победа демократических сил!

Совершенно понятно, что им сегодня, во время солидарной игры против нашей, российской, власти, нужен Ющенко, как громкое и скандальное поражение "путинской России". Но в этом признаваться они не хотят.

А какую они подняли волну возмущения и "стеба" вокруг того, что Путин, не дожидаясь официального объявления итогов второго тура, поздравил Януковича с победой! "Беспрецедентная наглость", "открытая поддержка фальсификации выборов" и т.д. Но, заметьте, никто из них не осмелился сказать, что первым поздравил Януковича с победой Китай! И понятно, почему не осмелился. Ведь и американские СМИ этот факт не афишируют. Слово "Китай" даже американцам страшно произнести, а нашим "демократам" тем более страшно.

Затем эти самые наши "демократы" начинают совсем открыто играть на двойных стандартах государственной целостности. Украина, страшно расколотая Украина, – не просто унитарное государство. Там президент назначает и снимает любого губернатора и не должен кому-либо объяснять почему. И многие регионы, – особенно сейчас, когда этот раскол обнажился, как никогда ранее, – требуют конституционной реформы, перехода к федеративной системе и губернаторских выборов.

Как на это реагируют, вослед за своими заокеанскими союзниками, наши "демократы"? Если в России Путин назначает губернаторов, то это называют "чекистской мерзостью", а сторонников выборности региональных властей – светочами демократии и борцами с тоталитаризмом. А если на Украине требуют губернаторских выборов, то это "коммунистический бедлам"!

Либо вы всюду за федерализм и за волеизъявление регионов, и тогда поддержите это на Украине, где исторический раскол гораздо глубже, чем в России. Либо вы всюду за централизацию, и тогда поддержите это у нас. Так нет же! Вместо хоть какой-нибудь последовательности – логика двойных стандартов.

И, наконец, последнее: готовность на союз с онтологическим врагом. Разве не известно, кто является политическим ядром "западенских" сил на Украине? Что, кто-нибудь не понимает, что это бандеровцы и мельниковцы? Что Конгресс украинских националистов создавала и возглавляла недавно умершая Ярослава Стецько – член ОУН с 1938 года и вдова лидера ОУН Ярослава Стецько, многолетний президент Антибольшевистского блока народов и депутат Верховной Рады от "Блока Ющенко"? И что вокруг Ющенко маячат и еще более мрачные – откровенно профашистские и воинственно антироссийские – политические группы мюнхенской (как Стецько) и не только мюнхенской эмигрантской генерации? Наши "демократы" не знают, что представляет собой "ющенковское" политическое ядро?!

Я легко могу представить себе людей, которые очень недовольны Януковичем, Кучмой, украинской олигархией и так далее. Им, бесспорно, есть чем быть недовольными, поскольку на Украине, как и у нас в России, все это властное вещество страшным образом гниет. Но ведь ядром того, что движется вместе с Ющенко и Тимошенко с Западной Украины, генерирует энергию этого движения, является исторический и онтологический враг России!

Так что, для наших "демократов" это не враг, а союзник? Тогда прямо скажите, что фашисты для вас – друзья, поскольку коммунисты – враги. Идеологическое разделение на Украине именно такое: есть "фашистский Львов" и "красный Донбасс". И не случайно этот Донбасс был красным и в 1917 году, во время революции, и в 1941-45 годах. И вопрос далеко не в том, что они, мол, за русских. Там к "западенцам" есть другие, очень страшные и немалые, исторические счеты.

Короче говоря, нет на Украине в этой ситуации никаких "белых и пушистых" демократов. Ни Ющенко, ни Тимошенко – никакие не демократы. Причем их поддерживают силы и фигуры, которые действовали против России в составе дивизии СС "Галичина" и спецбатальона СС "Нахтигаль". Более того, еще раз подчеркну, именно эти силы и их прямые идеологические наследники составляют радикально-антироссийское политическое ядро "западенского" блока.

И эти же силы поддерживает Запад, в особенности США, причем решительно и безоговорочно!

Ладно, допустим, США играют в сложную и вполне циничную политическую игру, где этот идеологический вопрос – второстепенный, для них важнее интересы. И в этой игре речь уже не о каком-то былом "стратегическом партнерстве" – идет обостряющаяся полемика между Россией и Америкой. Хорошо, допустим. Но при этом не поддерживайте хотя бы ту крайнюю силу, которую сами же только что объявили общим и главным врагом, – радикальный террористический ислам!

Вы уже снова готовы его поддержать, и вы его начинаете поддерживать в Крыму? Тогда не рассказывайте сказки, что против него воюете, и молчите про "демократический фронт"! И не говорите, что бен Ладен в прошлом. Если политика именно такова, то бен Ладен – это ваше (и наше, к сожалению) настоящее и будущее.

Конечно, российская власть и до Путина, и при Путине столько всего натворила… так накувыркались все эти хозяева заводов и пароходов, а также любители нефтяных ресурсов, что у многих в какой-то момент возникло ощущение, что, может быть, на той, американской, стороне горькая правда – хоть какой-то порядок наведут. Но все, что мы видим, показывает, что правды там нет, а есть лишь наглая сила.

Это нужно еще раз зафиксировать. И нужно понять, что этой силе возможно противопоставить. Что у нас для этого есть и что мы сами-то делаем и можем сделать в такой ситуации? И что в связи с этим выявила и проявила Украина?

Для меня она проявила еще одно очень серьезное разоблачение – феномен Белковского. (Рис. 7).

Белковского я никогда не оценивал с помощью однозначных черно-белых ярлыков. Я знал, что он написал несколько хороших, правильных статей о России, об идентичности, об идеологии. Нравится мне человек, не нравится – я никогда не ставил это во главу угла. Я понимал, что все вокруг данной фигуры устроено очень двусмысленно, но не озвучивал это понимание, поскольку некоторые тексты были действительно хорошие.

Дальше у Белковского пошла серия статей – "наездов" на Путина. Белковский пишет, что Путин – слабый политик. Что ж, поскольку говорят, что за такие утверждения сейчас "бьют по голове", то я даже уважать его начинаю: молодец, не боится!

Но дальше в тексты начинают закладываться некие провокационные "мульки"… Путин и… Капитолина Ивановна, если вы читали статью ""Избранница" президента" (газета "Завтра", #45, ноябрь 2004)… Капитолина Ивановна – это власть, а Путин – альфонс, который живет с этой опостылевшей властью… Ладно, допустим. Однако затем вдруг выясняется, что Капитолина Ивановна – это уже никакая не власть, это уже сама Россия. Которая – старая истасканная баба. И эта истасканная баба мечтает, чтобы пришли ислам и китайцы и ее завоевали.

А в конце статьи заявлено, с адресацией к идеям Льва Гумилева, что все еще проще: Россия исчерпана, ей уже 1200 лет, и потому – ей конец. И мы все должны объединиться – и патриотически, и православно, и консервативно. Ради чего? Чтобы вместе достойно умереть.

Это называется русская национальная идеология?

Я спрашиваю: а откуда они взялись, эти 1200 лет, почему вдруг Россия такая старая? Отвечают: ну, если считать раннюю Киевскую Русь… Ладно, говорю, допустим, а как же тогда Китай? Почему Китаю, которому гораздо больше 1200 лет, это не мешает становиться первой державой мира? Отвечают: это другая цивилизация. Какая, спрашиваю, в чем другая, почему другая? Ответа нет.

Значит, идите, ребята, к нам, объединимся и будем бороться с Путиным. А за что бороться-то? За жизнь? Да нет, за смерть!

Однако это, конечно, уже моя реконструкция. Я это так интерпретирую, у других есть право интерпретировать по-другому. И потому я эти свои рассуждения останавливаю.

Но по Украине – речь уже не о реконструкциях. Российский дьякон Кураев (известный ортодоксально-охранительной церковной позицией) говорит: "Белковский – это наш православный Opus Dei". Прекрасно, я готов солидаризоваться с Белковским, если он православный Opus Dei.

Но я то вижу, что "наш православный Opus Dei" на Украине фактически поддерживает униатов! Он там работает с Юлией Тимошенко, ей активно помогает. Дело же не в том, каких политиков мы любим или не любим, а в том, что по другую сторону украинских баррикад не только бандеровцы, там еще и все униаты. Там же конфликт идет и политический, и конфессиональный… Там не просто некие Ющенко и Янукович, там старый, очень сложный и многоплановый, спор "славян между собою"!

А Кураев, значит, хочет быть православным идеологом, рассуждает о необходимости своего Opus Dei и при этом обнаруживает такой Opus Dei в лице идеолога Белковского, который ведет в украинскую власть униатских кандидатов! Хороший компот, да? Это где же, кроме России, возможно хоть три дня так жить? Нигде невозможно!

Я понимаю, что в политике нельзя быть "чистыми идеалистами". Понимаю, что надо иметь в стане противников самые разные позиции – политические, агентурные, что надо гласно и негласно "рулить" финансовыми потоками. Это все так. Но при этом нужно точно осознавать, чем является субъект, с которым ты реально работаешь. Кого-то можно купить за деньги у твоего политического или идеологического противника, кого-то развернуть в свою сторону, имея агентурные позиции. Это все нужно и полезно, но не в этом вопрос.

Вопрос заключается в том, кто субъект?! Субъект ведь не Тимошенко и не Ющенко! И нужно понимать, где ядро этого субъекта! Ядро-то – "западенцы"! Там энергия, там жертвы. В тот момент, когда Белковский обнимается с Юлией Тимошенко, он становится частью субъекта, ядром которого являются "западенцы", с их униатским конфессиональным вектором. И в результате мы видим, что "наш православный Opus Dei" служит главной цели Папы Римского – католизации Украины. Вот это круто! Только в стране, потерявшей стержень, чувство правды, идентичности, можно так "кувыркаться". Но тоже недолго.

Недолго потому, что придется все же выбирать между принципиально разными позициями. Либо неудобная и малооплачиваемая позиция идеологов и носителей идейных ценностей, либо более удобная и хорошо оплачиваемая позиция операторов.

Оператор может искать и находить там или здесь агентурные возможности, может так или иначе замыкать финансовые потоки, работать на связи между Лубянкой и "Безпекой" или делать что-то еще в таком роде – и это будет правильно. Единственное, что он не может, не имеет права делать,- лезть в идеологи.

А если он решил быть идеологом, то он может сколько угодно ругать Путина, клеймить любых политиков в России и за рубежом за их неэффективность, провозглашать самые радикальные вещи – и это все будет правильно. Но если уж он полез в православные идеологи, то не может политически поддерживать униатов. Это та главная граница, которую никак нельзя переходить.

И то, что эту границу в России почти никто не чувствует, что ее постоянно преступают – и из идеологов в операторы, и из операторов в идеологи, – свидетельствует о катастрофическом дефиците в нашей политике хоть какого-то ощущения стратегии.

Еще раз подчеркну, что при обычном формате политики стратегия в ней присутствует в "минидозах". Но бывают критические ситуации, когда вся политика пронизана стратегией. В этих ситуациях, если мы капитулируем в стратегии, мы капитулируем везде. И вопрос вопросов в этих критических ситуациях, вновь повторяю, – вопрос о проекте.

Возвращаясь к Украине, подчеркну, что там в ядре "западенского" процесса есть выстраданная проектная идея и есть воля эту идею отстаивать. А что с другой стороны, среди тех, кто "за Россию"? Если здесь идеи нет, если здесь в элите только одни жадные "хорьки", то все проиграно заранее! И дело не в том, какие с той или другой стороны бандиты! Бандиты и там, и там. Но невозможно выиграть, если вокруг тебя – "хорьки", а враги по другую сторону баррикад – бандиты с идеями.

Это невозможно на Украине. Это невозможно нигде, и в России тоже. Не получится, чтобы мурло без идеи выиграло у Шамиля Басаева! У Шамиля Басаева может выиграть человек правды, силы и последовательности. Выиграть может правда – против правды.

Но если в нашей сегодняшней политике правды нет, мы неизбежно проваливаемся. Мы проваливаемся каждый раз, потому что наша опора – гнилая. А суть крупной исторической правды только одна – свой проект.

Вопрос стоит именно так: или свой проект, или смерть. Нет своего проекта – все остальное не имеет смысла. Дайте нашим союзникам на Украине еще 100 млн. долларов, купите политиков, усильте агентуру, раздавите силовым способом какую-то оппозицию, сядьте любым бюрократическим задом на эту ситуацию – все это бесполезно. Пока у вас налицо проектная капитуляция, вы ни одну серьезную проблему не решите. Какие ни вкладывай усилия и ресурсы, вы будете идти от поражения к поражению, от одного "лидера обманутых надежд" к другому. Идти без своего проекта – это путь проигравших.

Но и на Украине такая "победа западенцев" (а в том, что это победа и что они в третьем туре Ющенко "продавят", уже сомнений нет) – вовсе не конец игры. Это только ее начало, причем не сулящее ничего хорошего республике. На меня произвел сильное впечатление такой эпизод: демонстрация на Востоке, идут шахтерские донецкие толпы, какому-то парню суют микрофон, а он не хочет даже смотреть в телекамеру и говорит: "Зря они это качнули".

И понятно почему. Потому что уже натягивалась какая-никакая тонкая пленочка украинской государственности (которой, замечу, раньше никогда в истории не было). "Западенцы" все же создали ее политический язык, внедрили в массовое сознание понятие "незалежности", причем не только на Западе, а везде. Это уже произошло. Попробуйте на Украине пикнуть: "А не отдать ли кому-то кусок нашей территории?", как у нас иногда болтают о Курилах или Калининграде, – меры будут быстрые и однозначно жесткие. И никто не скажет, что они недемократические. В этом вопросе налицо консенсус – такой, что даже зависть берет.

То есть "западенцы" добились очень больших идеологических и политических результатов. Они переиграли историю, они переиграли культуру, и они вовлекли в свое идеологическое поле Малороссию и Киев. Самое крупное московское поражение – то, что были отданы Киев и Малороссия. То, что "Запад" не наш, было понятно давно, как и то, что Новороссия будет с нами. Но то, что "западенцы" в большой степени взяли под себя Малороссию и русскоязычный Киев,- это, конечно, поражение.

Но ладно бы, взяли, Россия своей бездарной политикой это проиграла, территория переструктурируется не в пользу Востока, но какая-то пленка единой государственности натянулась. А теперь это единство, пока еще очень слабое и небезусловное, оказалось взорвано. И в чем тогда результат "померанцевой революции" и чего стоит эта победа, когда над ней смеется каждый осведомленный и порядочный человек?

В новой ситуации политической устойчивости на Украине уже не будет. Это Кучма обеспечивал такую устойчивость, это он своей византийской политикой балансирования между кланами, при старательном гашении любых публичных вспышек идеологических разногласий, удерживал Украину от раскола. А теперь все это "вещество раскола" воинственно выведено на поверхность и "Восток" начинают в немеряных дозах кормить идеологемами победившего "Запада".

Кто в таких условиях обеспечит устойчивость – Ющенко и Тимошенко? Если они попытаются там строить свою "устойчивость" – очень быстро получат очень глубокий и нарастающий Хаос.

Убежден, что если бы был кто-то в Кремле, кто стратегически осознавал и мог использовать возникающую новую ситуацию, то позорное украинское поражение России на этом шаге обернулось бы победой уже через год или два. Причем мы могли бы в результате взять на Украине больше позиций, чем когда-нибудь ранее. Но… никто ничего использовать не будет. Думаю, что почти все побегут в стан сегодняшних победителей и опять предадут на Украине тех, кто в них поверил.

Украина же, видимо, будет постепенно погружаться в политический хаос. И сначала, скорее всего, не по линии "Восток-Запад", а через процесс радикально-исламистской активизации в Крыму, негласно, но отчетливо поддержанный американцами. А это, еще раз подчеркну, не может не сдетонировать и на Северном Кавказе, и в Поволжье, и в Центральной Азии, и на Ближнем Востоке.

И тогда я снова задаю вопрос: во что здесь играют американцы? Они наводят на Украине "западный демократический порядок" или же толкают мир в пламя радикального исламского пожара? Они должны объясниться по этому вопросу, особенно после того, как их игра с талибами и бен Ладеном завершилась финалом в виде 11 сентября 2001 года. Только пусть они объясняются не здесь, где некому с ними более или менее жестко говорить, а там, где еще разговаривают на равных. У себя же в Америке, в Европе, в Израиле, в Китае.

А после того, как они по этому вопросу объяснятся (если объяснятся), можно будет потребовать объяснений и по поводу их "оранжевых" проектов на территории бывшего СССР, в том числе в Киргизии, Белоруссии, России и т.д. По поводу тех проектов, согласно которым, напомню, хаос в Белоруссии должен начать развертываться уже летом-осенью 2005, а в Москве – зимой-весной 2006 года.

Но пока никто от США никаких объяснений по поводу этих проектов всерьез не требует. И тогда у меня возникает вопрос: в каком времени мы сейчас живем?

Отвечаю: мы живем в 1990-м году. Ах, вы не хотите жить в 90-м году? А вас никто уже на сей счет не спрашивает. Вы уже в нем, в 1990-м, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И на горизонте 1991год, год государственного распада.

Я попытался свести российско-украинскую идеологическую полемику в отношении западного проекта к самым простым формулам. Что говорят "западенцы"? Они всему в этом проекте говорят "да!": Запад – "да"! Папа – "да"! Америка – "да"! Это ответ тех сил, которые представляют Ющенко и Тимошенко.

А что говорят западному проекту Янукович или Путин? Они что, говорят "нет!"? Ничего подобного, они говорят: "Да, но…". "Мы, конечно, тоже "за", но…". Значит, Буш или Киссинджер должен в этом услышать "да", а баба Маня – "но". Вот такой у нас креатив… А их, конечно, тут же начинают "прессовать": "Это какое там "но"? Ну-ка, повтори, ты "но" сказал?" – "Нет, я "да" сказал". – "Нет, ты "но" сказал, ты "да" не сказал…".

А кто же, в действительности, внятно сказал "нет!"? Ни Путин, ни Янукович не сказали. И Зюганов не сказал. Это первое. И второе: что значит сказать "нет"? Мы же политикой занимаемся, мы отвечаем за судьбу своего народа. Это не экзистенциальный выбор, не личный выбор ануевской Антигоны: "сказать "нет" и умереть". Это выбор народа, а он-то не умереть хочет, а жить.

В политике нельзя просто сказать "нет". В политике сказать "нет" – это значит сказать "да" чему-то другому. Чему другому? Другому, своему проекту! Но где он, этот свой проект? Кто хотя бы занят разработкой контуров своего проекта? Ответа не слышно. А если своего проекта нет и его разработку никто не ведет, что мы можем сделать в России в такой ситуации?

Вот что, в действительности, предъявили нам события на Украине. Взяли оранжевый платок, обмакнули его в грязь и бросили нам в лицо, как вызов, как перчатку. А мы эту перчатку даже поднять не можем, потому что до конца не понимаем, в чем состоит вызов и каков его реальный масштаб.

Это и есть главный ужас нынешней российской ситуации. Потому что ситуация эта такова:

наш консенсус – гедонизм;

наш мейнстрим – криминал;

наше социальное качество жизни – регресс.

Вот что такое нынешняя Россия.

Уже только слепой не видит, что либеральные реформы, которые проводятся все эти годы, ослабляют общество. Но одновременно идет постоянный разговор об укреплении государства. Ослаблять общество и укреплять государство – это, простите, явная шизофрения. На фоне которой реальное содержание жизни, реальный вектор процесса определяют вот эти три понятия: гедонизм, криминал, регресс.

У нас возник чуть ли не поголовный социальный консенсус в том, что все хотят "оттянуться". Одни – на задворках дома поллитровкой плохой водки, другие – в Куршавеле. У нас чуть не полстраны ворует: один – трубу с завода, другой – миллиарды с нефтяного месторождения. А общее социальное, экономическое, политическое качество, всем этим порождаемое, – деградация, регресс.

Но в регрессе первыми гибнут наиболее сложные системы – это закон. Они же не в вакууме работают и воспроизводятся, а в таком вот общем регрессивно-деградационном контексте. Гибнут сложные системы в военно-промышленном комплексе, в науке – везде, где они еще остаются. Гедонизм, воровство, деградация – это наша сегодняшняя жизнь, это три кита, на которых она развертывается.

Можно ли эти тенденции всерьез, по большому счету, повернуть? Кто знает… Но, даже если в принципе можно, возникает вопрос: что это будет означать социально-психологически?

Поясню на житейском примере.

Был я недавно в одной очень милой компании, приехал с опозданием, народ уже чуть-чуть "принял" и на меня наскочил с вопросами: давай объясняй, что у нас в России происходит. Я начал отбиваться, и возник у нас вполне конструктивный спор.

Собеседник мой, из старой советской очень порядочной семьи, не вор, не слишком преуспевающий, но и не нищий, говорит: "Мне вся эта идеология не нужна. Когда у меня сын спрашивает, что такое патриотизм, я ему отвечаю: "Ну, вот, моя семья"".

Затем собеседник добавляет: "А у меня сегодня день рождения!" Я ему: "Давай выпьем за твою маму". "Да, – говорит, – давай, это прекрасная женщина, настоящий человек своего времени".

Я тогда спрашиваю: "Какого времени? Ты мне только что сказал, что тебе не идеология нужна, а семья. Но семья – это не звериный прайд, у тебя же не кошечки, у тебя дети. Ты должен им про бабушку рассказать, а как ты будешь рассказывать про бабушку и не рассказывать про время и страну? Ты не можешь не дать им свою оценку. Что ты им скажешь: моя мама героически защищала великую державу или моя мама холуйски служила преступному коммунистическому режиму? Какое время, какая страна, такая и мама".

Он возражает: "Нет, при чем здесь идеология, мы и наши родители были просто честные профессионалы"… Я спрашиваю: "Что значит – профессионалы? В армии какие профессионалы, они что – профессионалы-убийцы? Значит, как минимум, эти наши родители-профессионалы служили Родине. А почему они признали эту идеологию, а не боролись с ней? А потому, что страна ее признала, народ признал. И вы, и ваши родители в это верили. Я это хорошо знаю по своему деду, военному профессионалу, который перешел к красным".

И я сам в это тоже верю. Верю, что моя страна, мой народ, который это выбрал, нашел в нем свою правду. А если страна и народ – быдло, если проект, который они выбрали и за который проливали кровь,- мерзость, а 70 лет истории страны – мрачная ахинея, то травма в социальном сознании будет бесконечна и неизлечима.

Сознание, раненное тезисом об исторической ошибке и черной пропасти глубиной в 70 лет, нельзя собрать. Если "народное быдло" совершило такую ошибку, его потомкам бороться и умирать не за что. Человек с таким сознанием изначально психологически травмирован и подавлен. Но травма не только не залечивается, эту рану последовательно расширяют и углубляют. Вот мы и имеем подавленный, депрессивно-червивый патриотизм. Вот та наша "идеология", которой сейчас брошен вызов и которая должна на него отвечать и бороться.

А как она будет бороться в нынешнем качестве, когда с той стороны герой, который бросает вызов,- убежденный в своей идеологической и исторической правоте "бандеровец", а с другой стороны герой – гнилой, вороватый, пропитанный гедонизмом крепыш? Итог ясен: если здесь, у нас, не изменится герой – бороться нельзя и просто бесполезно.

Но проблема не только в этом. Проблема еще и в том, что у "антикоммунистического" элитного консенсуса, который крушил КПСС и разваливал Советский Союз, есть своя логика развития (рис. 8). Либеральная элитная группа, которая его возглавила на первом этапе, свою идеологическую игру проиграла и неумолимо сходит со сцены. Центристская группа, которая пришла во власть после Ельцина, свою игру также бездарно проигрывает. Все активнее при этом – националисты, а на горизонте, "в очереди", маячат православные фундаменталисты.

А потом кто будет? Фашисты? Вот так у нас все движется. Почему? Да потому, что вся элита загнана в рамки "антикоммунистического консенсуса". Но все они – "люди своего времени". И каждый раз на вопрос "Какого времени?" они отвечают разного рода невнятицей: "Бэ, мэ…".

А что они могут ответить? Что они – люди времени "коммунистического консенсуса"? Времени "безумного издевательства над русским народом"? Ведь для них, сегодняшних, то время плохое. Но тогда и герой плохой, и они сами плохие. Они же не в эмиграции сидели и не в подполье, они же на должностях были. Значит, они, просто по определению, такие плохие, что хуже некуда.

И ничего у нас не будет до тех пор, пока эта разномастная элита "антикоммунистического консенсуса" не уберет сама себя с исторической сцены. Но… что появится вместо нее на этой исторической сцене? Где контрэлита, которая ее заменит? В идеологически дохлой зюгановской КПРФ? В растущих, как грибы, исламских структурах? Вот это и есть основной вопрос. Если ничего другого не появится, то и такой, уродливой, России не будет. Вообще никакой не будет!

То есть перед всеми, кто мыслит ситуацию политически, опять встает, как в 1991 году, очень острый и болезненный выбор. Выбор такой: Россия, но не твоя, не такая, о которой ты мечтаешь, или государственный распад и вообще никакой страны, плюс суррогат "своего", наживка на крючок в виде какой-нибудь "московской республики".

В 1991 году я свой выбор сделал. Я понял, что если СССР сохранить не удается, если мне сейчас подарят вместе с Горбачевым ССГ, то есть рыхлую конфедерацию Содружества суверенных государств, где получат суверенитет и Татария, и Башкирия, и все республики Северного Кавказа, то лучше "национальная" усеченная, уродливая страна, чем диффузный распад всего государственного пространства. Лучше такая Россия, которая еще сохранит шансы стать другой и сильной.

Прошло 13 лет. И по-прежнему хочется, чтобы Российское государство было и твое, и сильное. И потому хочется изо всех сил его поддержать. Но проблема-то в том, что гнилое не может быть сильным. А оно чем дальше, тем больше гниет. И силы в нем быть не может, потому что нет силы без правды.

Вот в чем наша трагедия! Она, прежде всего, в том, что попытки опереться на гнилое, бесперспективное и слабое – это и есть тот самый "ликвидком", о котором я не раз говорил в этом зале. Со всеми его уже названными составляющими: гедонизм, системный криминал и регресс.

Какова в этом процессе роль – и, конечно же, вина – Путина?

Путин, во-первых, не может переломить эти тенденции. Во-вторых, не будучи способными их переломить, Путин и его команда в этом потоке барахтаются и как-то плывут.

В-третьих, подчиняясь этому потоку, Путин в нем действует. Он, как политик, бездействовать не может. Не создавая альтернативного потока, то есть "плывя по течению", он востребует (и тем самым легализует) и воспроизводит этот поток. Образно говоря, он показывает: "Я в этом потоке плыву быстрее всех".

В-четвертых, если Путин заявляет о решимости поплыть против течения, если он пытается риторически этому регрессивному потоку сопротивляться, он лишь активизирует врага. Потому что без достаточного реального ресурса (условно – "боеспособных дивизий") такое риторическое сопротивление – лишь бессмысленные и опасные провокации.

Что делать?

Возвращайте в боеспособное состояние армию, стройте ее заново. Возвращайте к нормальному современному уровню военно-промыш-ленный комплекс. Делайте ставку на высокие технологии, на новую науку, на лучшее образование. Стройте новую страну!

Если даже одновременно с такими действиями будет создаваться и "призакрываться" новый "железный занавес", многие люди и это примут. Но просто так демонстрировать разного рода риторику, осуждать антидемократизм украинских и иракских выборов, а в то же самое время своей практической политикой шоковых либеральных реформ фактически разрушать и массовую социальную опору власти, и последние российские боеспособные дивизии – это явно что-то не то.

Острейший вопрос, который мне регулярно задают и который меня самого постоянно мучит, можно ли реально что-то сделать? Все уже сформировалось, общество таково и выхода нет?

Этот вопрос нам всем снова задала Украина. Вы прожили 15 лет, вы работали, что-то делали, пытались что-то изменить, так ведь? А вам в лицо – оранжевые галстуки на элите СМИ путинской патриотической России!

Я это вижу. И констатирую, что общества у нас нет. А есть оторванные друг от друга социальные среды (рис. 9). И в этом разрыве между социальными средами "сытый голодного не разумеет".

А можно общество сформировать заново? Тогда надо прямо сказать, что ты ставишь перед собой эту задачу. Но тогда же надо честно признать, что ты вступаешь в катакомбный период. Вариантов немного. Если ты не хочешь сдаваться такой дрянной социальной реальности и понимаешь, что общества нет, ты не живешь по свинскому закону наличной социальной реальности, а эмигрируешь или формируешь общество заново.

И уж если поставлена цель формировать общество заново, то нужен авангард, чтобы к нему что-то подтягивалось. Авангард предлагает проект и из своих "катакомб" посылает в социальную реальность проектные импульсы. А дальше? Дальше реальность, может быть, на эти импульсы откликнется, а может быть, и не откликнется. В нашей истории бывало, что откликалась. Из царской армии бежали, и – "штыки в землю". А потом приходили в Красную. Пришли же, собралась армия. Была вероятность, что армия не соберется? Была, конечно. И что тогда было бы? Ничего бы не было. Это такой онтологический и экзистенциальный риск. Делай и думай: получится или нет. Не получилось – проиграл.

Есть еще один как бы частный, но на деле очень важный вопрос, который все задают: виновны ли в случившемся на Украине отряженные туда Кремлем российские политтехнологи?

Легче всего сказать: да, виновны. Конечно, виновны, если Украина не под Януковичем, а под Ющенко. Почти так же легко сказать, что нет, не виновны: революцию, как говорит Сергей Марков, не закажешь.

Но дело не в виновности. Дело в том, какую задачу поставили перед политтехнологами:

o выиграть выборы,

o провести Януковича

o или работать с Украиной.

Если задача была "выиграть выборы", то, значит, люди, которые эту задачу ставили, не понимали, что в сложившейся на Украине ситуации выигрыш выборов не означает взятия власти. Что в этой ситуации можно эффектно выиграть выборы с 70% голосов, но вчистую проиграть власть.

Если перед политтехнологами ставили задачу провести Януковича или работать с Украиной, то они виновны в проигрыше. Потому что готовить они должны были (разумеется, не сами, а вместе с украинской властью) не только выборы, но и предотвращение антиконституционного мятежа. Все, что происходило на улицах Киева в форме "оранжевой революции", – это не выборы, а антиконституционный мятеж. Это логика революции, а не логика демократического конституционного процесса.

Почему антиконституционный мятеж не был предотвращен? Потому, что внутри той власти, с которой должны были работать политтехнологи и в обязанность которой входила борьба с мятежом, была гниль и не было сознания исторической правды.

Можно ли было применить силу и блокировать мятеж? Да, вполне, причем задолго до того, как на Майдане собрались 300 тысяч человек. Для "Безпеки" и для власти это не представляло бы проблемы, если бы и власть, и эта вооруженная сила не были поражены гнилью. Той же самой гнилью, о которой я уже говорил не раз, обсуждая элитные группы России, и которую назвал "счетократией" – от слова "счета".

Невозможно применить власть и тем более применить силу, если к практически любому представителю этой власти или силы могут прийти и сказать: "Парень, у тебя есть деньги на банковских счетах на Западе, и мы знаем, сколько и где. Ты хочешь жить безбедно с этими деньгами?" – "Хочу". – "Тогда делай то, что мы говорим, и все будет хорошо". Если начальник ведомства на такое предложение отвечает "нет", идут к начальникам управлений, и начальники управлений говорят "да". Большинство говорит "да", поскольку почти вся элита "счетократическая".

Когда американцы хотят блокировать подавление мятежа или произвести хаос, они что делают? Они парализуют силовое подавление с помощью таких вот "переговоров", а потом дают команду и ресурсы для того, чтобы вывести на улицу 300 тысяч человек. И затем говорят: видите, народ против этой власти, и даже армия его поддерживает, не хочет идти против народа.

А когда власть, которую таким образом ведут на заклание, спрашивает у "силовиков", почему они изменили присяге и не стали выполнять приказ, те отвечают: "Мы же уберегли вас от гражданской войны!"

Это неубиенная стратегия в стране, где правит счетократия. Так делались "бархатные революции" в Сербии, в Грузии. Так же было на Украине. И так же будет в России, если счетократии не противопоставить импульс политической воли и исторической правоты.

В этом и заключается игра сверхдержавы, которая знает, как устроено это шкурное элитное сознание. Которая понимает, что эти люди будут, конечно, болтать про патриотизм. Но, как только на чашах весов окажутся "счета и жизнь" – и "судьба твоей страны", они возьмут счета и уйдут.

Значит, единственное, на что в такой ситуации можно опереться, – на массы, на их энергию. Но тогда необходимо суметь повернуть, открыть "кран" этой энергии. Кран какой энергии может повернуть Путин в ситуации, которую я описал?

У нас, быть может, остался всего год до аналогичной российской коллизии. Когда будет отечественный "оранжевый" или какой-то другой лидер и будут властные силы. Этим силам будет сказано, что они должны "отвалить", а для убедительности им будут предъявлены номера их счетов. На улицу выведут массовку, счетократические силовики заявят: "Мы не хотим и не будем стрелять в народ".

Дальше что? А дальше простая альтернатива: либо выводите на улицу другой народ, другую массовку против "оранжевой" массовки, либо "умойтесь" и признайте поражение, как в 91-м году, и ждите окончательного развала страны.

Меня спросят: как выводить народ, если это тот самый народ, который уже вкусил развращающих плодов гедонизма, воровства и регресса, и вывести его могут только те, кто играет на этом регрессе?

Отвечаю.

Первое: актив, лидеры – барахло, если они не могут повернуть и зажечь массы.

Второе: никто не знает до конца, как поведут себя массы в условиях, когда есть доброкачественный актив.

И третье: никто пока что не измерил, какие энергии есть внутри России. Никто не знает ни настоящего состава, ни масштаба этих энергий.

Если избавиться от лжи, от упоительного барахтания в потоке регресса, от всех этих двусмысленных "да, но…", от невозможных сшибок между "папы и дедушки творили великую историю великой страны" и "история была мерзость и преступления, а СССР – монстр"… Если избавиться от всего этого и строить новое на каких-то пусть элементарных, но честных и внятных проектных основаниях, то социальную борьбу, борьбу за общество выиграть можно.

Многие и в стане наших врагов, и у нас в России уже поверили, что нас сломали. А нам предстоит (и, боюсь, что очень скоро) "проверка на вшивость". Она предстоит всем – нашей власти, нашей бюрократии, нашему народу. И нам самим, здесь собравшимся. Вот в чем главный и концентрированный стратегический урок и вызов Украины.

А как именно мы будем его воспринимать и что можем, должны и будем делать в ответ на вызов, обсудим позже и отдельно.

Спасибо.

 

17.02.2005 : Братиславская встреча – проходной эпизод или ключевое событие?

С.Е. Кургинян

На это раз я не хотел бы далеко отходить от заявленной темы, и сейчас я бы её сформулировал еще отчетливее: "Станет ли Братислава новой Мальтой?" (я имею в виду переговоры Горбачева и Буша на Мальте).

В любом случае я хотел бы обратить внимание всех собравшихся на то, что Братислава не будет проходным эпизодом в международных отношениях, ибо по своему масштабу это – событие невероятной значимости.

Во внешней политике ему предшествовало несколько очень крупных событий, которые в совокупности привели к новой конфигурации и расстановке сил в мире, крайне неблагоприятных для нас. В этом смысле все последние годы можно считать временем упущенных возможностей.

В этой новой ситуации нам предстоят совершенно другие риски при том, что наша готовность избегать этих рисков, наше видение ситуации и инструменты нашего маневрирования заставляют желать чего-то лучшего, чем то, что сейчас имеется.

Если характеризовать всё, что связано с США, то для меня суть ситуации заключается в следующем. В США всегда существовало два лица во внешней политике, в том числе и в отношении к России. Традиционно они связаны с демократической и республиканской партиями, хотя на самом деле – все намного глубже.

Демократическая партия всегда придавала больше значения ходу демократического процесса внутри нашей страны, правам человека и всяким прочим крайне небезопасным для нас вещам: идеологии, степени когерентности совпадений нашей политической системы и тем, что ей кажется универсальным во всем мире. И в этом смысле позиция демократической партии была для нас более неудобна, чем республиканской.

Республиканцы плевали на то, как мы в эпоху СССР нарушали права человека. Им нужен был некоторый паритет, некое решение абсолютно прагматических вопросов. При этом и республиканцы, и демократы ненавидели нас примерно одинаково, ни о какой любви говорить не приходилось.

"Kill commi for mommi" ("Убей коммуниста за маму!") – было общим и лозунгом, и, так сказать, двухпартийным консенсусом, но дальше начинались довольно серьезные расхождения по вопросу о том, как к чему относиться.

Кроме того, демократы были более настороженны ко всему, что касалось каких-то консервативных антикоммунистических движений: всемирных антибольшевистских лиг, радикально-националистических или околонацистских антикоммунистических движений и т.п.

У республиканцев степень отторжения всего этого была гораздо ниже, чем у демократов, но их консервативная ориентация все время говорила о том, они должны поддерживать консерваторов, ультраконсерваторов. И довольно трудно было определить, в чем, в сущности, разница между "Heritage Foundation" и Фондом наследия и какими-нибудь ультраправыми организациями, сотрудничающими с нацистами. Там все переходы были фактически непрерывными.

Так дело обстояло по отношению к СССР, и есть огромный соблазн экстраполировать время советской политики на время политики, происходящей в Российской Федерации.

При всем том я должен сказать, что если отношения к нам можно условно назвать "линия Киссинджера" и "линия Бжезинского", то одна линия все время была последовательно направлена на глубокий развал всего, что касается России и всех ее составляющих, – называется ли эта Россия СССР, отделяется ли от нее какая-нибудь большая часть, и она начинает называться РФ – в любом виде это всё должно было подвергаться довольно глубокой деструкции. И это была "линия Бжезинского".

"Линия Киссинджера" все время предполагала некий усеченный кондаминимум, попытку осуществить совместное управление миром, поделить сферы влияния, как-то использовать советскую мощь в американских интересах. Не надо питать никаких иллюзий по поводу того, что это происходило очень для нас удобным образом, всегда внутри всего этого присутствовало желание сократить наши геополитические возможности. Киссинджер показал свое лицо, когда он сказал: "Предпочитаю любой хаос, любой распад и любую гражданскую войну на этой территории созданию нового мощного государства".

При всем при том разница в подходах демократов и консерваторов была, и особенно ее суть прояснялась, когда разговор касался судьбы остатка СССР под называнием "Российская Федерация".

Огромные упования русского националистического движения – в его проамериканской части, к которой я абсолютно отношу, например, Дмитрия Рогозина и окружающие его группы, заключалась в том, что республиканские круги в США обязательно поддержат нашу короткую судорогу демократии, а в дальнейшем – сворачивание ее в духе той или иной русско-национальной, русско-националистической или консервативно полунационалистической идеи, "цивилизационной", как одно время несла чушь г-жа Нарочницкая (не буду здесь ничего определять до конца).

Во всей этой базе было огромное желание что-нибудь здесь выторговать – на развалинах СССР. Предполагался примерно следующий сценарий: демократы приходят к власти, быстро устраивают здесь хаос и глубокое социальное недовольство. На фоне этого хаоса и социального недовольства возникает нестабильность, неуправляемая ситуация.

И в интересах стабилизации приходит какой-нибудь политик, как тогда говорили "центристской" или полунационалистической ориентации. Этот политик, наконец, стабилизирует пространство. И возникает нормальный российско-консервативный режим (никакой не шовинистический, упаси Бог). Довольно твердый режим.

Называлось это всё (для тех, кто знает, я не открываю никакой Америки) Гарвардский проект, вторая фаза. Все обсуждали Гарвардский проект первую фазу, но никто не говорил о второй, а она всегда была в этом проекте. И всегда считалось, что после того, как демократы взбаламутят всё и Россия разочаруется в демократии (а она обязательно разочаруется), придет какой-то околопиночетовский герой, какой-то русский Пиночет. Он будет немного националист, немного центрист, немного "сапоги всмятку": чуть-чуть интеллектуал, чуть-чуть держиморда.

Он придет и всё это успокоит, и будет консервативно-декоративная, но довольно сильная Россия. И мускулы у нее будут хорошие, и пространство будет довольно крепкое. Русский народ, испуганный демократами, угомонится под умеренно консервативно русско-республиканским контролем. И заживем мы все хорошо. Долгое время такова была линия отца нынешнего президента Джорджа Буша старшего. И в соответствии с этой линией разворачивались все события в России.

Вы можете говорить о том, насколько это наивно, о том, что люди, которые могли на это ориентироваться, были не до конца адекватными. Это ваше право. Вы мне поверьте только в одном: это были люди, которые реально рулили процессом. Они выдвигали фишки, они переставляли приоритеты, их иллюзии определяли гримасы патриотического движения, их неадекватности создавали судороги, их психопатия толкала людей, которых вы знаете, на те или иные шаги. Они находились внутри этого процесса, они им рулили.

Что лежит в ядре всего этого? Это трудно обсуждать на открытом аналитико-политическом форуме, который мы собой представляем, и это вопрос о реальном содержании договоренностей Брежнев – Никсон. Это очень непростой вопрос. Но как бы там ни было, была эта надежда. И, начиная с августа 91-го года и кончая приходом Путина, она в значительной степени фактически определяла русло всего процесса.

Я могу определить примерные этапы этого большого пути. Гайдар начинает сжимать денежную массу в ходе реформ 92-го года. Ситуация входит в клинч. Ощущение такое, что человек сейчас просто остановит промышленность и что следом за этим произойдет достаточно мощная судорога.

О чем все шепчутся? И что, в сущности, диктует картина самому Ельцину? Ельцин сам в 92-м году не считал себя долговечной фигурой, он считал себя "халифом на час". Тем более, он считал Гайдара и всех прочих людьми проходными для него. Недавно он дал интервью, в котором прямо сказал об этом: "Это были камикадзе – мы об этом знали". Интервьюер спрашивает: "И вы им об этом говорили?" – "Ну, зачем? Им же надо было работать!".

Ельцин не считает, что он – надолго, он полностью соотносит свое будущее с ситуацией с республиканской партией. Вы помните, кто именно разоблачал Клинтона в 92-м году? Это были Глеб Якунин и примкнувшие к нему фигуры. Они просто орали, что Клинтон – агент ЦРУ и всё прочее. Почему? Потому что им (и в том числе их внутренним хозяевам) для всего, что должно было происходить, категорически нужно было, чтобы к власти пришел Буш.

И процесс в "элите" (в актуально действующих правящих слоях начала 90-х годов) развивался так, как будто было очевидно, кто будет следующим кандидатом на место Ельцина. В качестве этого кандидата кремлевские и околокремлевские шепотки открыто называли Юрия Скокова – его и только его. Никакие другие фигуры не называются вообще.

Скоков на этом этапе – и есть ставка на то, что следующий президент США снова будет Буш, что республиканская линия и общие договоренности в рамках того, что было выработано еще в 70-е годы, будут сохранены и что демократическая конвульсия Гайдара заменится неким режимом ВПК, центризма, чего-то такого – вменяемо разумного, полудиктаторского, без коммунистов, без Зюганова и прочих, без демократов. Никаких альтернатив не предполагается вообще.

Когда заводы останавливаются, уже понятно, что страна разваливается. И говорят: "Что делает ваш Матюхин?" – "Он выполняет директиву". Должен сказать, что до ума некоторых людей тогда удалось довести некое представление о том, что добром это не кончится – не только в смысле какого-то перехода к центризму (в чем я ничего плохого не видел), а в смысле очень практическом, удалось объяснить, что гораздо раньше всё просто развалится.

И возникновение Геращенко не было случайным. У Геращенко была одна задача: быстро начать печатать деньги и остановить это полубезумное сжатие денежной массы. Я никогда не говорю, кто что делал, но был тогда некоторый режим комбинации аргументов, которыми удалось повернуть процесс в эту сторону.

Но это ничего не меняло: Скоков, Скоков, Скоков… Момент, когда начали переставать говорить о Скокове, полностью соединяется только с одним вопросом: о том, кто будет президентом США: Клинтон или Буш.

Напоминаю вам, что в 92-м году Клинтон был вытянут из небытия очень мощными группами (теми, кого действительно называют "хозяева Америки") и вброшен в процесс стремительно. Он (условно) был никем в феврале 92-го – он стал всем через год и даже раньше.

Значит, процесс идет, идет, идет… Наступает лето, наступает Клинтон. И (поверьте мне!) Совет безопасности 28 октября 1992 года обсуждает один безальтернативный сценарий: коммунистический мятеж неизбежен, его надо подавить, а вместе с тем – убрать демократов и установить полувоенное правительство. Кандидат в это правительство – Скоков – обсуждается безальтернативно. И Ельцин кивает головой, хотя он прекрасно понимает, что для него такой премьер – весьма быстрое и весьма печальное развитие событий. Но Ельцин ничего сделать не может и не хочет, он действует, казалось бы, как послушная марионетка, и только ждет одного – результатов американских выборов.

Первое воскресенье ноября, кажется, было второго числа, по крайней мере, оно было до 7-го. Точно после этого снова собирается Совет безопасности, на котором все приоритеты отменяются, снимается вся система приоритетов, связанная со Скоковым. Коммунистический митинг 7-го ноября объявляется нормальным. Победил Клинтон – никаких других аргументов нет.

Все группы, поставившие тогда на Скокова, были в полном недоумении. Сам Скоков совершенно не собирался так узко трактовать свою миссию, поэтому он делает следующий рывок, но рывок этот делает он уже за флажками. Если вы помните, речь идет о рейтинговом голосовании на пост премьер-министра Российской Федерации (или она еще называлась РСФСР?).

Конец 92-го года. Скоков выдвигает свою кандидатуру, и рейтинговым голосованием получает первое место. Ельцин может выбирать фигуры. Он клялся в любви Юре и, вообще, в верности всему этому курсу, лицо его цветет и светится возможностью совершить очередную крупную пакость, которую он и называет политикой. От этой сокровенной пакости он преисполнен энергией внутренней радости, и он говорит, что нет, не Скоков, – Черномырдин!

Черномырдин – это "counter part" ("партнер") Гору, то есть это выдвижение вместо ВПК – топливного комплекса, и вместо "counter part" к Бушу – "counter part" к Клинтону.

Параллельно происходят очень серьезные события. Я когда-то говорил вам, что одна из главных организаторш выборов Клинтона, по совместительству – известная актриса, но и не только, Барбара Стрейзанд – орала Гейтсу (тогдашнему директору ЦРУ): "Ты, вонючая немецкая свинья, убирайся в свой фатерланд!". Это случилось на узком празднике, посвященном выборам Клинтона. Несколько убийств прямо у ворот Ленгли, смена части кадрового состава, скандал с банком "Би-си-си-ай" – это всё части нового большого пути.

Меняется элита – меняется курс, начинается эра Клинтона. Ельцин понял, что если он правильно подставит премьера под Клинтона, то он уцелеет, то у него есть шанс остаться на долгое время. А Скоков не понял, что его песня спета. И в марте – первое инсценированное ГКЧП, ельцинское. Антиконституционный переворот, совершенный Ельциным.

Переворот приводит к тому, что Скоков входит в узкую коалицию людей, которые должны осудить Ельцина. Это имеет за собой соответствующие последствия: Скоков быстро выбывает из обоймы, но продолжает быть самым активным игроком с марта 1993 года до сентября-октября того же года, потому что Верховный Совет и Ельцин представляют собой пару сил, за спиной которых стоит третья сила, которая хочет вскочить в седло этого конфликта.

93-й год – указ Ельцина, блокада Верховного Совета. Все это у меня перед глазами, как говорят сейчас "новые русские", "чисто конкретно". Только Скоков. Все указания – ждать Скокова. Совет регионов создан для Скокова. Переворот внутри Белого дома, организованный Абдулатиповым и его командой (Соколовым и прочими), – это переворот под Скокова.

Хасбулатов не осуществляет одного-единственного действия: не назначает премьер-министра. Все участники думских посиделок требуют назвать премьер-министра. Кто будет премьер-министром? Назначается министр обороны – Очалов, министр внутренних дел – Дунаев, министр КГБ (или, как тогда называлась Госбезопасность?) – Баранников. Но нет премьер-министра! "Назначьте правильно!" – говорят Белому дому.

Создается Совет регионов. Внутри этого Совета регионов Абдулатипов ждет Скокова. Скоков делает паузу. 29 сентября Брагин вызывает к себе Кирсана Илюмжинова и говорит, что он дает ему 20 минут прямого телевизионного эфира для объявления: "Ни Хасбулатова, ни Ельцина! Власть – регионам и Скокову!".

Уже на следующий Кирсан Илюмжинов с помощью одного покойного представителя Госбезопасности, которого я называть не буду, оказывается в Белом доме, и его вытягивают под одну из борющихся сил. И Хасбулатов с Руцким, и Ельцин понимают, что для них лучше сдаться один другому, чем получить Скокова, что они как-нибудь переживут, переспят эти неприятности в соответствующих тюрьмах и т.д., а вот со Скоковым дело будет плохо.

Следующая дата: 4 октября. Это – день, когда регионы вместе со Скоковым должны объявить, что они создают новую Конституцию – конфедеративную. За день до этого на площадях Москвы происходит взрыв революционной энергии (отчасти говорю о нем в кавычках).

Третья сила останавливается. Огромное значение в этом имеет позиция Клинтона, который вопреки классическим канонам однозначно выступает за Ельцина. Кто ему помогал в этом – известно. Начиненность Белого дома баркашовцами очень сильно сдвигала позицию Ельцина, а организация этой начиненности связана с теми кадрами старого КГБ, которые работали уже на олигархов и в значительной степени считали своим делом помощь такому течению событий.

Баркашовцы засаживались в Белый дом на моих глазах. Один, второй, третий, десятый, двадцатый… Они меняли характер. Это уже были статные молодцы, а не прыщавые ребятишки, у них была новая сшитая форма, их тренировали.

Вечер. Сижу у Баранникова. Вбегает его помощник: "Сергей Ервандович, Сергей Ервандович, идите смотреть!". Я говорю: "Что такое?" – "Простите шефу, но тут так интересно! Баркашовцев выводят к американскому посольству! Вот их сейчас приведут. По радио ими оттуда управляют. Сейчас их еще развернут. Они сейчас будут говорить: "Слава России!" (Перехваченные переговоры по рации). А вот сейчас их еще раз повернут, потому что не тот ракурс – фотографам неудобно. "Слава России!". Теперь их уведут!".

Я не хочу заострять внимание на этих частностях, потому что главное заключается в том, что 93-й год – это такая вот ситуация. Конец 93-го года, 94-й год – это уже война в Чечне. К этому моменту в виде консервативной силы вместо Скокова начинают включаться Коржаков и Сосковец.

Ельцин ненадолго поверил Коржакову, поверил примерно на 93-й год, очень за него схватился. В конце 93-го года Борису Николаевичу говорят, что вообще-то он тут не нужен, пусть он сидит у себя в Завидово и, если вы помните, оперирует носовую перегородку.

Ельцин не оперировал носовую перегородку, он сидел под домашним арестом, организованным Коржаковым. Это был фактически почти смертный час Ельцина. Но он успел сделать один гениальный ход, простой и гениальный: он связался с Грачевым.

Грачев ничего собою не знаменовал с точки зрения военной гениальности, он не был ни Суворовым, ни Жуковым, но в условиях 93-94 гг. ясно олицетворял собой стайную первичную сплоченность этой десантной группы. Эта десантная группа, начиная с этого времени, непрерывно беспокоит коржаковцев.

Грачев (можете считать, что это было на моих глазах) сказал, что за Бориса Николаевича он порвет горло любому, в том числе и Коржакову, и фактически причалил к этому Завидово – освобождать Бориса Николаевича. Грачев считал, конечно, что Борис Николаевич тут же расправится с Коржаковым и передаст ему все полномочия.

Но Борис Николаевич уже был умен, и он начал безжалостно разжигать конфликт между Грачевым и Коржаковым. За всеми перипетиями этого конфликта, за всеми историями с "Пашкой-мерседесом" и всем прочим, за "делом Холодова" и всем остальным стояло это разжигание конфликта между Грачевыми Коржаковым.

Начиная с этого момента, Коржаков понял, что Грачев – последняя преграда к его власти и что ему любой ценой надо убрать Грачева. А Ельцин понял, что единственная гарантия его политической стабильности – это смертельный конфликт между Грачевым и Коржаковым.

Статьи Павла Гусева против Грачева – это просто прямые заделы из Службы безопасности президента, да и многое другое происходило по той же самой линии. И что печальнее всего – по той же самой линии происходили и эксцессы в период войны в Чечне, в частности, так называемая "колонна в Яруш-Марды" (это отдельная и очень серьезная история).

Свойство российской элиты того времени состоит в том, что две клановые партии, выясняя отношения друг с другом, используют своего чеченского противника как аргумент в пользу собственной победы. Фактически победа чеченцев – это возможность наказать Грачева и двинуться дальше к власти.

Поэтому партии начинают играть не в рамках национального консенсуса: "Сначала победим врага, а потом разберемся между собой", а за пределами национального консенсуса: "поражение от врага есть возможность изменить расклад политических сил между нами". Это – подлая линия, начатая тогда, является до сих пор главным инвариантом российской политики.

Именно она, и только она, определяет всё, что происходит в Чечне. Именно она, и только она, не дает ничего стабилизировать. Именно этот раскол элиты, управляемый извне, не дает возможности провести никакие реформы, именно его следствием являются террористические акты в "Норд-Осте", в Назрани, в Беслане. У всего этого – полностью и определенно – один и тот же источник.

Пока этот источник не будет ликвидирован, никакие разговоры о стабилизации ситуации в России невозможны.

Значит, вся ситуация происходила ровно до того места, пока Грачев не принял Сосковца и они вместе не договорились о том, что Сосковец нормален. Скоков написал большую покаянную статью о том, что он отказывается от своих претензий в пользу Сосковца. И началась эпоха Сосковца.

Как только началась эта эпоха и Грачев присягнул Сосковцу (то есть Коржакову), он абсолютно перестал быть нужным Ельцину. Он для него нужен был как враг Коржакова. И как только Павел Сергеевич, не понимая этого, пожал руку Гусеву (а Гусевым управлял Коржаков, "абсолютно конкретно" управлял), то Грачев был обречен на снятие. И он был снят.

Началась эпоха Сосковца. 96 год, лжепутч в 95-м году, который был остановлен, потому что уже собрался Совет регионов для того, чтобы снова создать этот конфедеративный формат. Удалось провести выборы. "Письмо тринадцати", проведенные выборы 96 года знаменовали собой все то же самое. Сосковец политически ушел в небытие следом за Скоковым.

Третьим кандидатом на ту же роль последовательно на том же союзе с теми же республиканскими элитами США был генерал Лебедь. Не успел уйти в небытие Сосковец, как на арену выскочил Лебедь.

96 год – это год отбрасывания Лебедя. 97-й год – это год борьбы Лебедя за то, идет ли он назад через Красноярск. 98 год – дефолт. Поиск паллиативов: Примаков и другие. Было понятно, что это только начало, первый старт перед схваткой.

В 99-м году один мой знакомый ведет длинную беседу со Строубом Тэлботтом, после которой Строуб Тэлботт говорит ему: "Слушай, а куда тебе ехать? Есть диванчик – поспи на нем ночь! Что ты сейчас куда-то поедешь? Оставайся здесь! Мы еще договорим!" – "Да нет, время позднее!" – "Да оставайся!" – "Да нет, неохота!" – "Ну, если бы ты знал, кто спал только что на этом диванчике, ты бы обязательно остался!". Знакомый, уже чувствуя, что уже пахнет жареным, говорит: "Нет, я уеду, уеду". – "Подожди! Я тебе скажу, кто ночевал на этом диванчике – на нем ночевал будущий президент США!". Знакомый, не желая ничего слушать: "Нет, нет! Я уезжаю!" – "Так ты не спросил, кто именно-то! Джордж Буш младший!".

Для тех, что забыл, напоминаю, что Строуб был главным у Билла Клинтона и всячески должен был способствовать приходу к власти Альберта Гора как нового кандидата от демократической партии. Но Тэлботту абсолютно не нужен был никакой Гор. А семейство Клинтонов разменяло поддержку по Нью-Йорку республиканской партии на поддержку Гора.

И вот в тот момент, когда в воздухе опять по-настоящему запахло республиканской партией, включились какие-то то не до конца мне понятные, но супермощные механизмы, которые, с одной стороны, убедили Ельцина, что ему при такой заложенности в обойму Клинтона больше нельзя сидеть у власти.

А с другой стороны, включились какие-то механизмы, которые, в моем понимании, убедили дочь Ельцина провести дворцовый переворот. Потому что Татьяна, пользуясь некоторыми своими возможностями, отстранила папу от власти так, что папа сам почти не почувствовал, как это произошло.

В этот момент возникает "генерал-4". Я снова подчеркиваю: Скоков – "генерал-1", Сосковец – "генерал-2", Лебедь – "генерал-3", Путин – "генерал-4".

Возникает Путин как когерентная ставка безальтернативному приходу республиканской элиты и новому кандидату, который может восстановить всё, что происходило в формате предыдущих договоренностей. Но не в 92-м году, как это должно было быть, а в 99-м.

Прошло семь лет. Семь лет – это страшный срок! Так начинается война в Чечне, и так она становится успешной. Так происходят все остальные движения, и эти движения заканчиваются 11 сентября (как это говорят теперь, 0911) – терактами в Нью-Йорке.

В этот момент возникают иллюзия и шанс на возобновление прочного сотрудничества между США и Россией, на республиканскую надежду на то, что здесь возникнет фигура Гарвардского проекта второй фазы: достаточно сильный полувоенный президент с достаточно усеченной демократией, но который создаст мускулистую страну и т.д., и т.п.

Я не хочу сказать вам, что вся американская элита была преисполнена желанием получить это. Американская элита в значительной степени состоит из сволочей, которые хотят только окончательного уничтожения России и ничего больше, только добить "гадину".

Существовала узкая группа республиканцев, в основном даже правых республиканцев, которая хотела чего-то другого, хотела не потому, что она любила Россию, или что-нибудь хорошее представляла по отношению к России. Она хотела получить партнера по своим крупным военным операциям – вторую опорную руку на территории мира. Она считала, что она вместе с таким младшим партнером в состоянии разыграть крупные игры XXI века. Крупными играми XXI века назывались война против ислама и война против Китая. Это были две крупнейшие игры XXI века, плавно переходящие друг в друга.

Уже американское вхождение в Афганистан, а следом за ним и война в Ираке знаменовали собой, что американцы нашли себе врага. И этим врагом сейчас является ислам. В свою очередь, китайцы стали монотонно и беспощадно перетягивать на себя радикальную исламскую агентуру от англичан и американцев.

В ходе недавних (вторых) выборов президента Джорджа Буша Бен Ладен и Завахири просто жили в районе Тибета на китайской базе. Биограф Бен Ладена говорит, что Бен Ладен стал персоной нон-грата для американцев ровно в тот момент, когда он отказался тренировать в своих террористических лагерях уйгурских сепаратистов, то есть когда он отказался помогать американцам работать против Китая. Когда он отказался помогать американцам работать против Китая? После того, как его завербовал Китай.

Началось стратегическое перетягивание агентур – в XXI век. "Беглецам открыты материнские объятия Елизаветы. Страшно богатеет Британия". Эта цитата из Шиллера прямым образом относится к тому, что когда американцы начали давить свою агентуру предыдущего периода, то "беглецам были открыты материнские объятия Китая". Китай – не дурак, чтобы не получить всю главную резидентурную исламскую сеть для игр XXI века, тем более понимая, что эта исламская сеть может быть заделана против него, а в противном случае – он может заделать ее против других.

К этому моменту Путин был богом для этой группы республиканцев (очень сомнительной по своей ориентации, очень сближенной с слишком правыми силами и с силами врагов России из прошлых периодов и т. д. и, тем не менее, ориентирующейся на Россию как на второго партнера). Просто богом! Он был богом отчасти и самого Буша, но он был богом Чейни, Рамсфилда, Вульфовица и других.

Это длилось очень недолго. Очень быстро началось разочарование и разговор о Касьянове, о другом курсе и обо всем прочем. Но даже внутри разговора о Касьянове были фазы, когда сдали Касьянова. Республиканская элита США заставила Путина посадить Ходорковского, это была почти директива, по крайней мере, глубокое убеждение в том, что это необходимо сделать.

Республиканская элита США требовала следующих посадок, и первыми на эту посадку должны были идти "альфовцы". Условием было: чистка элиты от клинтоновского прошлого, изменение курса, промышленная политика, четкие заявления в приверженности США, отсутствие многовекторного курса. И вперед – подготовка к двум войнам: на южном фронте и на юго-восточном.

Под это американцы закрывали глаза на что угодно: на демократию, на права человека, они только хотели одного: чистить элиту демпартии и всех клинтоновцев. Их не интересовали ельциновцы, их интересовали клинтоновцы – вырезать, сажать в тюрьмы, менять, выполнять обязательства эпохи Буш -Никсон. Это было, кстати, и условием вхождения крупного капитала Америки на территорию – уже напрямую.

Как только Путин объявил о многовекторной политике, перенес американский приоритет на Германию, заявил впоследствии, что Россия входит в Лигу исламских государств (что было просто невозможно, потому что для этого президентом должен был быть человек исламской веры и большинство населения должно было в исламе), стал играть с Китаем и уже в этих играх начал переносить ставки с точки на точку.

А одновременно с этим вместо желанных американцам деятелей ВПК, старых кадров ВПК, в компании опять оказались пацаны с фактурой и типажом, которые для англо-саксонской правореспубликанской элиты гораздо более ненавистны, чем для любого Димы Рогозина.

Как только выяснилось, что следующие реформы опять начинают приобретать тот же шоковый характер, как только оказалось, что сдача Ходорковского и еще пары пацанов не приводят к перегруппировке капитала на территории, как только стало неясно, куда играют: на Китай, на нас, на кого и куда, а главное, как только стало понятно, что все тренды (демографический, социальный, военный, культурный и прочие) движутся туда же, куда они движутся, обаяние путинского режима (или власти: я не хочу слова, потому что сейчас все будут говорить: "режим") – путинской власти в глазах право-республиканской элиты сменилось контрастной ненавистью!

Путин из человека надежд стал там человечком ненависти номер один. Эта ненависть кипела. Ее сдерживали, крутили, поворачивали, – к апрелю прошлого года она приобрела характер политической доктрины. Дальше – убийство Кадырова, дальше – Назрань, Беслан, со всеми остановками…

Последняя крупная группа в США, еще делавшая ставку на Россию, не просто перестала делать ставку на Россию Путина – она перестала делать ставку на Россию вообще. Родился абсолютно новый геополитический контур. Украина – его результат.

Те элиты в Америке, которые жили надеждой на сильного мускулистого полудиктаторского "Мишку", который будет вместе с ними воевать на границе с Евразией, прокляли всё: свои надежды, страну этих надежд и всё остальное.

Обрушился шквал статей, в которых говорилось, что Россия – безнадежная тупиковая страна, которая никогда не поднимется и т.п. Слова Тэтчер "Россия умирает, и с этим необходимо считаться как с безальтернативной данностью" стали крылатыми для всей этой элиты.

Результатом такого разворота событий на начало ноября 2004 года стал смертный приговор путинскому режиму и целостности России вместе с ним. На полную катушку были актуализированы все планы по ускоренному расчленению России, они были переведены в режим оперативных действий.

Оперативным же образом, без всякой философии, начались переговоры о создании Казакии, об отделении Северного Кавказа, о создании на Волге нового государства Идель-Урал и о прямой оккупации американцами Сибири и Дальнего Востока. Мы перешли в абсолютно другую фазу развития общемирового процесса, к которой мы оказались абсолютно не готовы.

Американцев понесло, как взбесившихся буйволов. Все слова, которые орала демократическая элита, элита Бжезинского (о том, что эту сволочь надо добивать до конца), слушали вполуха, но когда увидели, что рухнуло тo, на что они сделали ставку, рухнули, и ничего не изменило, стали слушать только их. Образовался двухпартийный консенсус, и этот консенсус понес, как табун бешеных лошадей.

Так называемая российская элита, занятая воровством, подсиживанием друг друга и мелкими лавированиями по поводу тех или иных корпораций, не заметила этого процесса, и долгое время казалось, что этот процесс абсолютно безальтернативен.

Только в последнюю неделю стали маячить на горизонте альтернативы этому процессу, но и то очень спорно и очень проблемно. Для того чтобы обозначить эту спорность и эту проблемность, надо перейти к рассмотрению более тонких и более сложных вещей, что я и делаю.

Возьмем такую фигуру как Кондратенко. (Рис. 1)

Одни говорят: "Ах, он такой ужасный антисемит, хулиган и всё прочее", другие говорят: "Нет, вы знаете, он всё же державник!".

Что происходит на днях, буквально на днях? Кондратенко выступает и говорит о том, что он за Масхадова, что Путин должен срочно начать переговоры с Масхадовым. Значит, с одной стороны – выступление за Масхадова, а с другой стороны – "Письмо двадцати". Что это вместе? Это державническая почва с лицом Масхадова.

У нас возникает тотальное предательство идей целостности уже не из демократического лагеря, откуда мы его всегда ждем и откуда оно все время будет идти, а со стороны так называемых русских почвенных сил. Все восхваляют одного из южнорусских губернаторов, молодого бойкого парня, а именно он ведет переговоры и с чеченцами, и об отделения части своей территории от России, "чисто конкретно" – именно он, его люди.

Или другой персонаж – Рогозин. О нем слышишь: "Ах, он такой мальчик, он за державу!" – "Нет, все-таки что-то…". Это почва с лицом чего? Это что, почва с лицом Ющенко, Тимошенко и Немцова? Это Нарочницкая, или державный консерватизм цивилизационно-тойнбиевского типа, согласно которому Россия должна ползти в Европу на брюхе наперегонки с Украиной?

Мы имеем полный крах всего этого русского лагеря. Всего! "Письмо двадцати" писалось под диктовку из посольства. Оно сначала представляло собой невинную бумажку, которая затем была переписана по заказу, и в ней появились и "кровь христианских младенцев", и "ликвидация собственности еврейских общин" и т.д.

Выбиваются последние рычаги, которые еще держали некие союзы между мировыми силами и Россией, хотя держали их в очень скверном и чисто утилитарном виде: а ну как она повоюет с исламом, а ну как она повоюет в Азии и т.д. Что сейчас меняет эти рычаги? Их ничего не меняет.

В истеблишменте Америки идет один спор: делить ли с Китаем гибнущую тушу России или не делить? Правые республиканцы говорят "Не делить, сами съедим", а демократы и умеренные республиканцы говорят "Поделим". Китай поддерживает эту игру, потому что, естественно, сначала он желает схватить кусок, а потом получить и всё целиком – с кем вместе в союзе, с кем вместе решили объединиться?

В чем логика того "рынка", на который мы выходим в Братиславе? Что такое братиславская торговля? (Рис. 2)

Вот о чем речь: американцы должны закрыть глаза на происходящие здесь процессы, которые не вполне укладываются в респектабельные американские представления. В обмен на это они хотят только одного – геополитических уступок. Они готовы терпеть здесь "криминалку", "десоциализацию", "регресс", "стаю", то есть вот этот ликвидком, но они требуют: "Мы закроем на это глаза, но дайте (а), (б), (в) …". Вот так это выглядит и на этом "рынке", и в этой торговле.

Ясно, что является главной позицией на этом "рынке", – это ядерное оружие. Американцы хотят получить контроль за ядерным оружием на нашей территории. Они могут оформлять это как угодно мягко, но позиция у них абсолютно твердая: должны быть взяты под контроль не только ядерное оружие как таковое, но и атомные электростанции и т.п.

Вторая позиция, которая оказалась выкинута на волне предшествовавшей идиотской судороги и того, что последовало за ней, – это Декларация о порабощенных народах. Актуализация Декларации о порабощенных народах каждый раз означает только одно: "тушу" приготовились делить.

Поскольку ядерное оружие – это минимум, то добавление к нему Декларации о порабощенных народах превращает ликвидком в терминальную фазу. Терминальная фаза – это последняя фаза.

Чего хочет здесь значительная часть элит? Она хочет, чтобы все процессы продолжались, они получали бы свои миллиарды с умирающей русской "коровы", а чтобы "корова", хотя бы на двух ногах, мыча, стояла, и ее можно было доить. Это желание наибольшей части отечественной элиты.

Забить "корову" согласны не все, потому что понятно, что кто рядом, получат мясо, а остальные останутся без молока в виде ежегодных вывозимых $25-30 млрд. Поэтому спор о том, можно ли превращать ликвидком в терминальную фазу, – это существенный спор. Спор о том, окажется ли в этом пункте на торге только ядерное оружие или и Декларация о порабощенных народах, – это существенный спор.

Потому что если будет обсуждаться Декларация, то это терминальная фаза, а если будет идти речь только о ядерном оружии, то можно продолжать воровать и грабить стариков еще 10 лет, а это $100 млрд., не шутки, геополитические деньги.

Элита не обсуждает ничего крупного, кроме ликвидкома, то есть продолжающегося разграбления страны, и терминала, то есть ликвидации и разделения "туши" на части. Никакая третья возможность вообще не фигурирует, поскольку вся эта элита – барахло. Если кто-нибудь из вас может им передать, так вы передайте то, что вот я говорю, что я читал эти документы.

Ровно после того, как все перейдет в терминальную фазу, по терминальной фазе, фазе расчленения, русский народ будет иметь право на государственность (это подписано), но это будет государство в пределах центральной части Русской равнины, где русский народ должен внимательно учитывать права угро-финских народов.

Если русский народ сумеет учесть эти права, то государство будет, но русские должны забыть о Черном море, не только о самoм Черном море, но и об Азове, и о Тамани и обо всем прочем, – вся эта территория отделяется. Прочитайте, что такое Декларация о порабощенных народах и как выглядит карта с Идель-Уралом и всем прочим. Эта карта именно так и нарисована.

Но есть некоторая приятность, которую вы можете передать господам олигархам, если кто-то из вас с ними знаком. Я сам сделаю всё, чтобы им это передать. Что именно? Сразу после того, как будет оформлено государство в центральной части Русской равнины, на нее предполагается вернуть всех русских, которые успели уехать отсюда. Всех депортировать назад. Никто из уехавших там оставлен быть не должен, ибо они представляют собой мировой гной. Их будут с полицией возвращать на эту равнину, снова и снова, любыми порциями – как средних граждан. Изоляция России должна быть полной. Страна становится закрытой, ни мировое сообщество, ни отдельные люди не должны с ней общаться.

Ровно в момент, когда центр Русской равнины окажется местом, мало пригодным для проживания, туда начнут свозить с юга России озверевших людей, а также отчасти из Сибири и из других мест, сжимать их на пространстве, лишенном нефти, геополитического значения и всего прочего, что вытекает из возможности оперировать транзитом по территории, ровно в тот момент, когда туда начнут свозить людей, туда же планируется свезти всех сограждан, которые имели глупость уехать. Их возвратят с помощью полиции западных стран.

Кто хочет остаться, пусть пользуется плохими странами, которые, может быть, кого-то спрячут, и срочно перекрашивается в негритянские цвета. Например, компанию ЮКОС могут оставить, если они сбегут в Заир и там перекрасятся в черный цвет и научатся танцевать африканские танцы. Вот тогда, может быть, они могут не оказаться в России.

Я не шучу, я знаю, что говорю.

Итак, для меня остается открытым вопрос о том, что стоит на повестке дня: терминальная фаза или контроль над ядерным оружием. Но то, что, в принципе, выкатывается и то, и другое, – это факт.

На что сейчас натолкнулись на этом пути американские братья и мы. (Рис. 3)

Это мой давний спор с Израилем, с американцами, тот спор, где я сейчас начинаю конкретно выигрывать, подчеркиваю – конкретно. Мы давно обсуждали три направления, которые возникают в политической аналитике. Одна – когда говорят ни о чем (я ее называю "Поппер – Моппер", или "Сергей Марков – Людмила Шевцова"), например: "Волга впадает в Каспийское море, политические элиты бывают элитарные, они разделяются на части и после этого соединяются, когда они соединяются, они соединены, а когда они разделяются, они пребывают в несколько разделенном состоянии. Времени еще сколько осталось?" (разговор идет в телеэфире) – "Десять минут". – "Так вот, когда это разделение превращается в объединение, то мы видим объединенное разделение или… еще сколько осталось?" – "Всё". – "Ну, как я… всё хорошо?". На таком обсуждении очень настаивают гарвардцы и многие прочие, это очень респектабельно, но ничего не объясняет, нет целеполагания, воли и т.п.

Другая крайность – "теория заговора". Это – и вообще маргинально и "затабуировано" в качестве сколько-нибудь респектабельного занятия. Бог бы с ним, с табу, но это и в самом деле шиза, ничего не раскрывающая.

Что остается посередине? Теория элит, тo, на чем я давно настаивал и настаиваю до сих пор. И на деле, и "социально" ее табуировать нельзя (Питирим Сорокин все-таки Нобелевскую премию получил), но это почти затабуировано, и потому неясно, как ее разрабатывать.

Выходишь, к примеру, на серьезное совещание в Израиле, в Америке, где угодно, начинаешь говорить… Они не могут отрицать, что теория элит существует, но они боятся ее, они не хотят этого обсуждения, они хотят "Маркова – Шевцову"! Но если отделять одну зону от другой, в каких-то рамках можно постараться наладить некий интеллектуальный диалог. В чем его содержание?

Со знаком "минус" – "теория заговора", а со знаком "плюс" – теория элит, каналы мобильности, социальные системы и т.д. (Рис. 4)

Это растабуировано или нет? И да, и нет. Растабуировано, потому что это нельзя запретить. Да, есть элиты, да, они как-то себя ведут, – и вместе с тем запрещено, потому что "вы знаете, вы слишком близко… пахнет "теорией заговора", и вообще, зачем это нужно, что мы хотим…. с чем мы хотим разбираться?.."

Почему это почти табу? (Рис. 5)

У них демократия, открытое общество, у них средства анализа, но им непонятно, как анализировать элиту, ведь элита – это закрытый процесс, как ее анализировать? Есть специальный инструмент этого анализа? А что это за инструмент? Ну, грубо говоря, это сфера разведок.

Есть проблема и за этим вычетом – социальные системы и их воспроизводство. (Рис. 6)

Как происходит воспроизводство элит? На родовой основе? Было такое воспроизводство СССР или нет? Ведь все-таки дети членов Политбюро не были членами Политбюро, не так ли? Были ли в СССР роды, семьи?

Я утверждаю, что да, были, в советской элите были семьи, а половина людей, специализирующихся на этом, считает, что нет, семей не было. "Но кланы-то были?" – "Ну, вроде были". – "А как их изучать?" – "А неизвестно". И кто это должен изучать, кто – стратегическая разведка, социология элит? Откуда социология элит будет получать фактуру и данные? Какова школа? Каковы методы?

Сейчас я объясню, почему это практически важно. (Рис. 7)

В СССР социальные системы и кланы явно были, а элиты то ли не существовали, то ли не существовали. Что же тогда надо изучать? Что такое элиты? Может быть, это некая субстанция, которая размазана по всей территории, некая "плазмочка" из людей, которые что-то могут?

Нет, это социальные системы, у которых есть ядро, периферия, коды, воспроизводство, ролевые матрицы, каналы мобильности, в них функционирует смысл. Посредством чего достигается их идентичность? Через функционирование смысла в этих закрытых системах.

Возникает проектно-субъектный контур: это субъект, или элитная закрытая социальная система с мессианским драйвом, она не может выдвигать проект. Тогда на "доске" нашего анализа появляется такая сущность, как проект. То, что американцы не хотят видеть. Ислам – это проект? У Китая есть проект? У кого из вас есть проект? В каком проектном модусе вы осуществляете свою деятельность? Закрытый вопрос, не обсуждается.

Значит, всё это вместе представляет собой школу, этой школой надо владеть, то есть нужны группы, которые будут собирать материал, соединять его с правильными банками данных, отбирать, отсеивать ненужное, снова перебирать, снова в него всматриваться, группы, которые понимают логику этого "идеального". Это не может сделать один человек. Я потратил на это 20 лет жизни, и я твердо знаю, что никто мой путь за 10 лет не пройдет. За 15 сможет, кто захочет, а за 10 – нет, потому что это не то дело, которое осваивается быстро.

Зачем это всё вообще нужно? Почему мы должны об этом говорить? Что представляет для меня сейчас процесс в самом большом, политическом измерении?

У нас есть страна-1 и страна-2. (Рис. 8)

Страна-1 расширяется, захватывает все новые и новые зоны. Эта страна абсолютно бесперспективна, и американцы правы, утверждая, что эта страна ничего не может. Это страна бандитов, уголовников, называющих себя элитой, страна не любящая ничего, кроме денег, мрази, страна деградантов в тяжелых дорогих автомобилях, страна одиночек или мелкокорыстных стай.

Страна-1 ничего не может. Она разносит свой гной и всё прочее во все новые и новые зоны, она идет на глубину. Это не только сто семей. Если вы думаете, что в армии не воруют, вообще, в так называемых силовых системах, то вы странные люди. Это всё разносчик чего угодно.

Внутри этого есть страна-2. Я не могу этого утверждать со всей определенностью, но я считаю, что она есть. Есть другая страна. Эта страна сжимается, как пружина, на нее наступают как в 41-м году; ее давят, истребляют, лишают права на существование.

Если внутри страны-2 будут выкристаллизованы ядра, одно, другое, третье, и они соединятся вместе, они дадут отпор. Простите, но этот отпор называется "глубинная социальная революция". Россию, в том виде, в котором она существует сегодня, ничто другое спасти не может. Никаких иных источников спасения нет, вот эту страну-1 спасти нельзя, она запрограммирована на самоуничтожение. Туда нельзя внести сознание, туда невозможно вбить десяток мыслей. Даже если ты их вобъешь (на уровне самосохранения), нельзя бесконечно объяснять людям, почему ради спасения самих себя они должны спасать Россию.

Россию надо спасать, потому что ее любят, а не потому, что это выгодно шкуре отдельного спасателя. Только (только!) сжатая здесь, в стране-2, и распрямившаяся пружина в состоянии спасти российскую целостность, русское историческое бытие и, я убежден, мировую стабильность, и предотвратить ядерную войну, тотально уничтожающую мир, войну, которая начнется не с помощью России, а ровно в момент, когда Россия исчезнет.

В этом смысле надо удерживать Россию от распада, если можно, надо содействовать формированию дееспособности страны-2. В противном случае бессмысленны весь этот формальный патриотизм и все эти митинги в поддержку гниющего, смрадного тела.

Если же в Братиславе будет обсуждаться Декларация о порабощенных народах, этот супероскал и супермерзость, то такое обсуждение грозит расчленением России, а после расчленения и оккупации никакая страна-2 уже не дернется. Если же будет обсуждаться ядерный аспект, то это неприятная, но сонная и размытая величина.

Давайте всмотримся, почему американцы держат два аспекта, с одной стороны – ядерный, а с другой – Декларацию о порабощенных народах. Что эти аспекты означают вместе? Они означают, что всей "Северной Евразии" дарится "африканский сценарий", и что сегодняшние дагестанские, адыгские или любые другие элиты, радующиеся возможности получить национальную независимости, должны знать, что это независимость трайбов, "африканских" ликвидируемых племен, независимость будущих "зулусов". Все грузины, армяне, азербайджанцы и иже с ними должны понять своими тупыми мозгами, что они ведут свои народы к судьбе "зулусов", а не в свободное мировое сообщество.

Никакого свободного мирового сообщества на Кавказе не будет, а будет геноцид и бойня. Это будет "Африка-2". Если есть какой-то разум у каких-то людей, понимающих, что, деля Россию и выбирая не стратегию страны-2, а стратегию разрыва "туши" на куски, они обрекают самих себя и свои народы на невероятно жалкое и унизительное прозябание. Если эта мысль может быть переведена в актуально-политическую, то это должно быть сделано, потому что вне этого всякая работа бессмысленна.

На что рассчитано существование страны, когда от нее отбирается ядерное оружие и одновременно она членится? Оно рассчитано на бесконечные множественные войны: мингрело-абхазские, картлийско-кахетинские, аджаро-армянские, лезгино-азербайджанские, сорока народов Дагестана друг с другом и т.д.

Мир оплакивает сейчас трагедию Юго-Восточной Азии, где погибло 280 тысяч человек, справедливо оплакивает, и очень плохо, что мы в этом мало участвуем. Но мир забыл, как в Африке несколько племен сумели за четыре-пять лет уничтожить просто так, практически бессмысленно, пять-шесть миллионов своего населения, уничтожить во главе с христианскими епископами, которые возглавляли эти стаи и резали друг друга. Просто так! Этот опыт уже проведен.

А здесь будут уничтожать друг друга трайбы. Армения – моноэтническая страна, она распадется на семь-восемь трайбов. Не буду их перечислять, – зангезурский, карабахский, и т.д. И это всё будет вот так вот плыть, ставка идет только на это.

Если американцы думают, что они смогут этот процесс удержать, то они идиоты. Если они этого не думают, то это тот вопрос, о котором я хочу говорить дальше.

Готовится глобальная трагедия, и она абсолютно не случайна. И то, о чем я буду говорить, – это не торговля страхом, не попытка эмоциями перекрыть доказательства, а то, что в данном случае я знаю точно и логику чего могу предложить вашему рассмотрению.

Главный спор с израильскими, американскими, китайскими, индийскими и прочими политологами заключается в следующем. (Рис. 9)

Пусть имеется мировая "шахматная доска". Что на ней размещено?

Часть людей заявляет, что на ней размещен один актор (вы понимаете, что такое актор? Это актер, одно действующее лицо). Какой актор? Многие думают, что якобы имеется один актуальный глобальный актор, сверхсила – Соединенные Штаты, а все остальные только реагируют ("отстраиваются").

Каковы основные тезисы этого актора по поводу нас?

Тезис 1-й. Заявляют (а я точно знаю, что это заявляют), что Российская Федерация является продуктом незавершенного распада СССР.

Тезис 2-й. В силу этого Российская Федерация – нежизнеспособное государство.

Тезис 3-й. Мы (американцы, вот эти американцы) не хотим распада, но он неизбежен. Отсюда что?

Тезис 4-й. Эта страна распадется, не мы этого хотим, это произойдет потому, что таковы процессы. И вопрос в одном: как разделять "тушу". Если это уже "туша", а не страна, то как не прийти с вилками и ножами? Ведь надо кушать, или будут кушать другие.

Эти тезисы углубляются и переходят в следующую серию тезисов. Прошу внимания. "Мы не хотели и распада СССР. Буш приезжал на Украину и уговаривал не распадаться. Мы не хотели даже соединения Германий и распада Восточно-Европейского блока. Горбачев, сволочь, всех "кинул", Тэтчер от этого выла, Буш тоже не хотел, Миттеран тоже не хотел, Горбачев с Колем всех "кинули". Ну, что мы можем сделать, если оно само распадается? Демография такая, эконсоциальный тренд такой, ислама будет столько-то в таком-то году, население русское будет сокращено так-то в этом году, культурный… Это мы их делаем? Это вы их делаете!".

Я не буду спорить по поводу того, кто делает, какова роль и влияние американцев. Я убежден, что существует глубокий консенсус, негативный по отношению к России и русским, что этот консенсус строится следующим способом, что достаточно двадцати идиотам и провокаторам проорать какой-то антисемитский бред, чтобы весь мир взвыл.

А то, что по всему миру ходят эсэсовские батальоны, у которых руки в крови евреев, никого не интересует; криминалка может происходить где угодно, и на нее закрывают глаза, а если что-нибудь происходит здесь, на это будет указано. Задания на социальную справедливость, демографию и на всё остальное были приняты всюду, кроме России.

Немцов – советник Ющенко? Что Немцов сейчас будет делать как советник Ющенко? Он будет национализировать предприятия на Украине? Значит, на Украине их можно национализировать, а здесь нельзя? Значит, когда дело доходит досюда, Немцов воет как резаный, что нельзя осуществлять национализацию, а когда он же переходит на Украину, он же орет, что ее надо осуществлять, – так я должен понять?

Почему русским нельзя, а всем остальным можно? По одной причине, что этот народ приговорен. Никто не хочет его видеть ни в какой семье. Поэтому я считаю, что в этом очень много лукавства – кто чего не хотел.

Предположим, что я разделяю логику, что они действительно не хотели объединения двух Германий и не хотели распада СССР. Разовью эту логику дальше: чтo это значит, что Михаил Сергеевич всех "кинул"? (Рис. 10)

Что значит "междусобойчик с Колем"? Что за детский лепет? Что за язык? Это язык американской политологии, не открытой, а закрытой.

Если "кинул", значит, был вписан в другой проект. Значит, помимо актора под названием "США" был актор под названием (предположим) "Германия". Но если этот актор существовал, то какое право имеют эти идиоты американцы говорить, что они одни существуют на "шахматной доске". Какое у них есть основание так говорить, если они утверждают, что их "кинули"?

Как описывать теорию элит? (Рис. 11)

Для того чтобы о них говорить, нужны системы описания, а не только информация, нужны базы данных, нужны структуры, не бюрократические, а какие-то другие, – нужны какие-то не мистифицированные данные. Я не смогу здесь развернуть эти массивы данных, но кое-что я могу привести в качестве примера.

Пусть имеются Украина и якобы один актор – США. (Рис. 12)

Что это такое? Это некомпетентная патриотика. Некомпетентная, потому что она не хочет знать ни теории элит, ни системы ее описания, ни реальных баз данных, ни реальных структур. Она хочет зарядиться на жупел и выть, выть, как на луну, и это то, чем люди занимаются на протяжении последних 15 лет, вместо того, чтобы работать.

Говорят, что Тимошенко – агентесса США. На самом деле американцы люто ненавидят Тимошенко. Люто! Я за это отвечаю. Но если Тимошенко становится премьером Украины, то как насчет одного актора? Где этот американский актор?

Был тезис: американцы всем управляют на Украине. Премьером поставлена Тимошенко, американцы ее люто ненавидят, почему же она на этом посту? (Ответ на реплику из зала: Ненавидят почему? Потому что агентесса немецкая).

Распад СССР и Варшавского блока. (Рис. 13).

Якобы всё делали американцы. Они этого не хотели, того не хотели, (а), б), (в), (г) не хотели. Очевидно, что это так. Очевидно, что эти (а), б), (в), (г) состоялись, то так как насчет одного актора? Сколько акторов: один или несколько? Кто стоит на великой "шахматной доске"?

Теперь – контроль за ядерным оружием Российской Федерации. (Рис. 14)

Якобы американцы – сверхмоноактор на "доске". Но тогда в чем дело? Вся актуальная элита, которая сейчас управляет ракетными войсками, армией, сдаст что угодно. Что угодно и сразу! В чем дело, что "торговать-то" в Братиславе?

А в том-то и дело, что посреди всего этого кайфа, вокруг всего этого дела сидела дура набитая с ее дурацкой фанаберией, делила территорию и разговаривала о том, чтo будет дальше, сидела эта американская госсекретарша из Стэнфорда (я так ее называю – госсекретарша, мы давно знаем друг друга, с 90- го года, с тех пор, как она была помощницей Буша).

И вдруг – бац! трах! – Северная Корея бросает вызов в День иранской революции и заявляет о том, что у нее есть ядерное оружие! Это что такое? Где теперь эта госсекретарша? Вы примерно представляете себе эту растерянность? Якобы всё идет не по нашим законам, а по их, но это что такое? Это кто это устроил? Это Северная Корея устроила? Это устроил еще один великий актор, действующий на этой "доске", который сказал, что не надо так самонадеянно вести себя, что без него фишки здесь уже не передвигают.

К сожалению, могу вам сказать, что это не Россия. Значит, Ливан: бах! трах! Вводите войска! Еще! Сюда! Давайте туда! И в Иран, еще 200 тысяч! А здесь заявляют, прямо в День иранской революции, что мы сейчас еще и ядерное оружие передадим. Опять же не хочу рассуждать, чьё это будет оружие. Это что ж это такое, какой осел может после этого говорить об одном акторе?

Фигура Путина находилась уже в летальном состоянии. Она была уже упакована и должна была быть привезен в Братиславу просто для того, чтобы заслушать свой смертный приговор. Но Путина за семь дней до события вынули из небытия, отряхнули и сказали: иди, разговаривай. Я убежден, что это делается не ради блага Путина или России, а только в своих собственных интересах так работают . Но ведь это же произошло?

Итак, одного актора на великой "доске" нет. (Рис. 15)

Так каковы же эти акторы? Если акторы – это субъекты, то у них должны быть проекты. Каковы же эти проекты? Разговор о проектах – это самый больной вопрос и самая уязвимая точка сегодняшней Америки. Никаких других реальных уязвимых точек нет, только эта. О чем идет речь?

У человечества не так много проектов, главный из них – проект модерн. (Рис. 16)

Он длится уже не одно столетие и включает создание светских государств, наций, национальных государств, со всей существующей политической системой, с народом-сувереном, прогрессом, развитием промышленности и т.д. Модернизация может проводиться как авторитарными, так и демократическими средствами. Проект модерн абсолютно не исключает диктатуры, например, Наполеон – это диктатор проекта модерн.

Хотя американцы об этом хотят говорить, но между демократией и модерном никакого тождества нет. Никакого тождества! Я могу привести примеры демократических стран, в которых нет модернизации, и самый яркий пример – Россия, а может, еще и Грузия или Украина, а могу привести пример, где нет демократии и где идет модернизация. Вот вам еще один пример: Сталин не просто проводил модернизацию, а проводил ее особым путем.

Модерн – это огромный проект. Когда арабские государства Насера или Хусейна или еще кого-то объявляли светский режим, они хотели модернизировать свои страны. Когда Турция объявляла светский режим, она тоже хотела модернизировать свою страну. Когда Индия говорила об индийской нации, она хотела модернизировать свою страну. Всюду эта воля к модернизации.

Но воля к модернизации в мире (слушайте, что я говорю!) была остановлена на рубеже 69-го -74-го года. Именно в этот период воля к прогрессу, к реальному развитию и т.д. была реально остановлена, и это уже было оформлено Римским клубом и чем угодно еще.

Примерно в то же время (примерно в это время, я подчеркиваю!) по некой смутной, плохо оформленной, но существующей и неуклонно выполняющейся устной договоренности советского и американского руководства было остановлено развитие космоса, свернуты все программы, реальные технические программы выхода в большой космос.

Почему остановили модерн, этот огромный проект, – это отдельный вопрос. Но когда его остановили, вдруг оказалось, что есть постмодерн и контрмодерн. Контрмодерн – это ислам, это все стремления получить обратное историческое движение, регресс, "архаизация". Постмодерн – это стремление жить по неким законам игры без модерна, на обломках модерна.

И в постмодерне, и в контрмодерне есть "архаизация" (А-консенсус). А-консенсус состоит в том, что "архаизация" – это хорошо, что мир должен из светской фазы идти назад. Назад – в средневековье, назад – кусками и целиком.

Всмотритесь прежде всего в ключевой процесс: что произошло в Ираке? С каким знаменем американцы пришли в Ирак? Если они пришли туда со знаменем белой колонизации ("Несите бремя белых", по Киплингу), то ведь тогда речь шла о том, что колонии – это насильственно модернизируемые территории, в которые привносится христианство, если это Кортес, или технический прогресс. И туда действительно что-то привносилось.

Что сделали американцы? Вопрос не в том, каким бандитским путем они залезли в Ирак, и не в том, как они там куражились, вопрос в том, каков результат. Результат в следующем: территория Ирака перестала быть единым национальным пространством, она фактически разделена на три территории. Это три трайба – шиитский, курдский и суннитский, в каждом из которых происходит ужас.

Шиитский трайб подконтролен самым радикальным силам антипрогресса в Иране, он взят под контроль, и не Тегераном, а Кумом. Курдский трайб выведен в отдельную игру. В суннитском треугольнике будет происходить такое, отчего все бен ладены и завахири будут казаться маленькими нежными баранчиками, вегетарианцами, любителями гольфа и тенниса. В суннитском треугольнике будет разворачиваться беспощадная бандитская элита XXI века, настоящая, без всяких ограничений.

Что американцы сделали в Ираке? Они выдвинули там план Маршалла? Они расстреляли там 300 тысяч ненужных им людей, поставили военную администрацию и начали вытягивать страну на новые параметры индустриального развития? Они могли расстрелять Хусейна или кого угодно, это было бы мерзко, это было бы вопреки всем нормам, но это было бы осмысленно. Но если они чего-то хотели, в следующий момент они могли взять на вооружение только партию БААС, просто по определению, потому что другой партии не было.

А что они сделали? Они уничтожили баасистов как фактор, последний фактор модернизации Ирака, и вместо этого всунули на территорию страны все силы "архаики" – исламской, бандитской, субэтнической и т.п., устроили кусок "архаики" в сердце большого Среднего Востока. Что означают бомбежки Ирана? Продолжение этой "архаики".

Что организовано в Афганистане? Подкрепление этой "архаики". Американцы сидят там потому, что они не мешают всем племенам в любом количестве производить наркотики. Ельцин когда-то сказал: "Берите суверенитета, сколько можете", американцы сказали: "Берите наркотиков, сколько хотите". Только делитесь.

Что будет происходить на Украине, с Тимошенко в качестве премьера или без нее? Это спор, ставка… Я спорю на что угодно, что будет происходить дальнейшая архаизация, что все идеи Кучмы о создании из Украины какого-то национального государства будут поломаны, что будет Донецкий трайб, Львовский трайб, Киевский трайб и все прочие, то есть вся территория превратится в итоге в гигантский бандюжник под вопли об "оранжевой революции".

Что происходило в СССР, что такое распад СССР? К чему привели реформы? Что дает новая фаза реформ? Что будет происходить при распаде Российской Федерации? Что, Якутия или Татарстан превратятся в национальные государства? Идите строить дагестанскую нацию! Если хотите, стройте ее 300 лет. В итоге всё это превратится в судорожную войну племен, погружающихся в дикость. Кто эту идею воспевает? Хож-Ахмет Нухаев. Это и есть варваризация территории, возвращение всего в родоплеменную "архаику".

Весь большой Средний Восток превращается в "Африку", территория Российской Федерации и СССР превращается в "Африку" и вся эта "Африка" ползет дальше. (Рис. 17)

Когда Ханна Аарон и другие объединяли коммунистов и фашистов объединительной шапкой "тоталитаризм", что это такое? Зачем это делалось? Было ясно, что это ложь. Зачем была нужна эта игрушка? Для того чтобы не выпячивать эту коллизию с модерном, которую я сейчас поднимаю. Почему эти люди могут безнаказанно лгать по всему миру в десятках книг, Нобелевских премий и бог знает чего? Потому что главную коллизию никто не осмеливается поднять.

Коллизия заключается в следующем. Есть эта коллизия с модерном? Коммунисты – это все равно модерн. Контрмодерн – это фашисты. Невозможно пригнать фашистов в модерн, они не хотят. Невозможно убрать коммунистов из модерна, они не могут. Гуманизм, прогресс, культура, всё развивающееся светское и все прочее, и так далее и тому подобное -коммунисты сидят там. Они сидят там своими европейскими корнями, и кто бы что ни лгал, они то же самое делали на территории СССР.

Это не был феодализм. Ровно с таким же успехом, фашизм этого не хочет, да? Коммунисты – это альтернативный модерн. Вслушайтесь: альтернативный модерн. Ровно так же, как православие – это альтернативное христианство. Но это христианство, и это модерн.

Отсюда: когда спрашивают "Россия – это Запад или не Запад?", отвечаю: "Россия – это Запад, но это альтернативный Запад". Именно то, что это Запад, и при этом альтернативный, создает такую остроту в отношениях между Россией и Западом. Если бы это было чужое, этой остроты не было бы. Это свое, хотя бы по христианским корням.

Значит, для фашизма история – это зло, мир – это зло; остаются все эти "примордиальные традиции", ненависть к прогрессу и т.д. Зачем надо было их сюда объединять? Чтобы не было показано, что настоящая-то мировая катастрофа – это проектная катастрофа.

А тут вот еще есть рядом с контрмодерном постмодерн. (Рис. 17) Это и есть отдельная песня.

Модерн имел либеральный модус, великое "дело Конвента". (Рис. 18)

Ромен Роллан писал: "Вы называете нашим учителем Тэна; не надо, Тэн все извратил, упаси нас Бог отказаться от революции, волны поднимаются и спадают, и наше дело, чтобы вновь и вновь эта волна заработала и чтобы великое дело Конвента было доведено до конца". Вот лозунг модерна.

Фашисты устами героя Томаса Манна Адриана Леверкюна заявляют, что они ненавидят модерн: "Я понял, этого не должно быть". – "Чего не должно быть, мой друг?" – "Доброго и человечного, того… доброго и благородного, того, что называется человеческим, то, ради чего разрушались Бастилии. Я понял, я уничтожу это", – говорит этот становящийся на путь фашизма герой. Он говорит: "Что ты уничтожишь?". Он отвечает: "Девятую симфонию".

Значит, это было "дело Конвента". А коммунистический модус был – большевики, и шел постоянный переброс. Большевики грезили Конвентом, не делали ни одного шага без ссылок на французскую революцию, и так далее, это всё существовало.

Рузвельт и Сталин во Второй мировой войне и в Ялте – это отдельная песня. Это надо отделить от разговора между Черчиллем и Сталиным. Черчилль и Сталин – была чисто ситуационная договоренность о том, что надо вместе победить немцев и разойтись. Рузвельт и Сталин – была гораздо более глубокая договоренность. Я не буду обсуждать роль Гопкинса в этом вопросе, это всё дела запутанные, я не буду обсуждать то, что одним из советников Рузвельта был Томас Манн, который говорил, что с коммунистами надо договариваться (внимание!) "на почве общей воли к улучшению человечества".

Вопрос заключался в том, что и Рузвельт, и Сталин понимали в Ялте, что их что-то объединяет. "Развод" произошел после смерти Рузвельта. И если бы не его смерть или, как считают мои друзья, его убийство, план Маршалла реализовывался бы на территории СССР. Советский Союз получил бы Балканы и не получил бы Польшу с Германией.

(Ответ на реплику из зала: А вот войска в Германии – нет, да? С войсками в Германии был спор, как и с Польшей. Гораздо бoльшая степень демократизации Восточного блока, но Балканы отдавались, Сербия и всё остальное… Греция считалась территорией… выход в Средиземное море).

Вот это был "развод" после Рузвельта. Геополитически его называли, этот рузвельтовский союз, "ялтинским сговором", "ялтинскими хищниками", историософски потом было сказано: "Это два шайтана, это две силы, убивающие наш мир, мир фашистской традиции". И каждый раз, когда это пыталось сблизиться, как в эпоху Кеннеди и так далее, либо пуля, либо переворот останавливали это сближение. И это всегда было синхронно.

Обратите внимание на эту "пару": либеральное начало и консервативное. (Рис. 19)

Чисто западная "пара", да? Либеральная активизирует инновацию, но может подорвать органику. А консервативная защищает органику, но пасует в этих барьерных (инновационных) ситуациях. Сейчас возник барьер всей мировой цивилизации, и вместо либерального инновационного начала поставлен "блокатор постмодерна".

Постмодерн отрицает развитие. Постмодерн вообще мыслит не будущим, а прошлым. Постмодерн считает, что нужно жить в ситуации конца. Не только конца коммунизма, не только конца демократии, не только конца социальной справедливости – конца всего! В этом смысле постмодерн является фатально философией смерти, и эта философия сейчас под видом глобализма навязывается миру, а не либеральная философия Рузвельта. Что такое сегодняшние демократы или вот эти неодемократы, что это все такое, откуда вдруг этот интерес к сексуальным меньшинствам, к животным, Бог знает еще к чему?

Это не есть классическое представление о демократическом наборе. Откуда эта постмодернистская лексика? Это означает, что ровно в момент, когда миру нужно брать барьер, вместо вот этого либерального инновационного начала здесь стоит "блокатор". Консерватизм оказывается в собственном соку. Сначала вроде бы идет защита модерна, а потом? Буш в Ираке защищает модерн? А в чем он его защищает?

Консервативизм боится сказать о модерне. (Рис. 20)

Ирак – это уже архаика, Украина будет архаика, бывший СССР – это архаика с квазиэтнической спецификой, Югославия, – правда, это Клинтон, – орали втопчем в средневековье. Что такое объединенная Европа? Это отлакированная архаика – от национальных государств надо отказаться, к "Европе регионов"?

Если нет наций, если нет французской нации, а есть Прованс, Бретань и все прочее, то какой может быть модерн? Значит, все это дышит "Африкой", по всему миру начинает разворачиваться эта "Африка". Вот в чем содержание-то, вот где актор, или субъект подпроекта.

Если мегатренд – это крах модерна, то что должно быть с США? (Рис. 21)

Что, можно обеспечить архаику в мире и оставить американскую нацию? Это какому пьяному так кажется? Ровно через 10 лет обнажится англо-саксонский трайб. Эти все WASPы, знаете, да? White Anglo-Saxon Protestants? Вот эти все WASPы превратятся в консервативный трайб, в племя. Рядом будут латиносы, рядом будут негры, рядом будут какие-нибудь католики. Это будут племена; от американского котла все уйдет в мультикультуральность.

Нельзя создавать в мире хаос, не принося этот хаос к себе. Можем ли мы сказать, что есть один американский актор, у которого один американский интерес, или акторы – это транснациональные контуры из субнациональных элит? Еще раз повторяю: транснациональные контуры из субнациональных элит.

Внутри Америки есть группа, которая объединена в контур с европейской группой, возможно, с азиатской группой и с кем-то еще и представляет собой совокупный актор, но играет она не на национальные интересы Америки, а на свое представление о мире. Другая группа объединяется с другими странами и играет в другую сторону. Национальный формат акторов разрушен. Они, с одной стороны, субнациональны, ибо это группы внутри стран, с другой стороны, они транснациональны, ибо это контур из нескольких групп внутри стран. Вот в чем суть великой "шахматной доски", о которой не говорит Бжезинский.

Вот эта страна-1, которая наступает туда, с чем она наступает? (Рис. 22)

Она наступает с политикой последовательной архаизации. Что за актор разыгрывает эту игру? Это актор, который хочет архаизации. Что произойдет по ту сторону архаизации? Что, эта территория будет лежать в развалинах пустая? Это что, американцы ее будут охранять по Дальнему Востоку и Сибири? Ислам войдет в нее, как нож в масло, дальше войдет еще бог знает что.

Братья-мусульмане… кто всё время кормил мусульман? Запад их кормил? Что объявляют братья-мусульмане, кто главный их враг? Национальное государство. Значит, чью программу Буш осуществляет в Ираке? Программу братьев-мусульман. Что объявлялось главным препятствием на пути халифата? Разрушение национального государства.

Если по всему миру гуляет эта энергия, то пусть они мне не врут, что задача состоит в том, чтобы от чего-то там оградиться в России. Задача состоит в том, чтобы уничтожить русских, запустить в Россию ислам и столкнуть этот ислам с Китаем. А кто им сказал, что там будет столкновение?

В любом случае вот эта страна-1 осуществляет политику архаизации. Если мы хотим остановить архаизацию, мы должны понять, что всё это выступает вот на такой "доске", что по ту сторону идут не какие-то там сторонники тех или иных идеологических типов, что каждый раз, когда речь идет о расчленении, речь идет не о том или другом территориальном устройстве, а о том, чтобы последовательно вгонять в "Африку", что рассуждать сегодня о модернизации России (а у нас стоит задача ускоренного сверхмодерна) в условиях политической демократии невозможно, что тут либо демократическая архаика, либо развивающаяся диктатура, что вовсе не исключает того, что диктатура может стать инструментом деградации; она является сейчас этим инструментом. Не диктатура вообще и не демократия вообще; мне нужны средства остановить архаику, остановить регресс.

Где эти средства? Если вот эта элита, эта культура, эта "плазма", эта ползучая прагматика ничего не может, то надо понять, где контрэлита, контркультура, где "система" и где стратегия. Вот здесь, в стране-2, должна сформироваться вся эта последовательная логика.

А вот тут и начинается главное. (Рис. 23)

Расскажу вам пример, опять не называя имена. Ко мне давно всё ездит один политик, хороший парень. Каждый раз, когда приезжает: "Мы – засадный полк. Мы вот…". У Лужкова было, что в Орду надо ездить, да? А тут: "Мы – засадный полк. Вот сидим, засадный полк… засадный полк…". Уже 15 лет засадного полка.

А что такое – засадный полк длиной в 15 лет? Это кто, копьеносцы? Так у них уже эти копья полностью разрушились. Чем они занимаются? Они тренируются каждый день? Почему их надо считать полком, а не бандой пенсионеров. Почему это засадный полк? Он же не три дня лежит в засаде, а на четвертый действует, он 15 лет там лежит.

Это что такое? Это есть совокупный образ всего нынешнего оппозиционного элитного вещества. Я не хочу определять, какого, я просто говорю: вот совокупный образ – все сидят в засаде. Зачем это говорится? Потому что нельзя признаться себе, как когда-то сказал Рощин в "Хождении по мукам", что "в юности тебе казалось, что ты похож на Андрея Болконского, и вот итог: такое же дерьмо, как и все". Нельзя признаться себе, что ты стал таким же дерьмом, как и все. Что там ворует, так сказать, либеральный босс, а здесь ты воруешь, что здесь чуть-чуть у тебя, а здесь ты… А даже кто мало ворует, ну, прозябает, ну, одинаково со всеми. Вот, признаться в том нельзя, поэтому надо тешить себя сказками про засадные полки, про могучие руки, про еще там что-то такое. Работа не идет никакая.

Почему? А в чем была эта номенклатурная коллизия изначально? (Рис. 23) Был СССР, и была номенклатура как политический класс, вызов-то был в чем? Почему всё нельзя было сохранить? Вот только не надо мне песни петь про американцев, свои же взяли и грохнули.

Почему, в силу какой политической логики? Очень просто: надвигалась информационная эра интеллекта. Ведь это знаменовали, помните первое-то – ускорение? Горбачев-то с чего начал? С ускорения. На пятки наступала новая эра – постиндустриальная, интеллектуальная и всё прочее. Что, нужно было проводить совещания по какому-то идиотскому ускорению? Обсуждать, как именно развивать электронику? Да не это нужно было!

Этот политический класс должен был инкорпорировать интеллектуальные силы в свое ядро. У меня есть очень определенное негативное мнение о Гаврииле Попове, но, вы знаете, он несколько раз об этом говорил, и в этом он прав. Задача состояла в том, чтобы инкорпорировать в ядро своего политического класса новый интеллектуальный пласт. А что значит инкорпорировать в ядро? Это значит – делиться чем-то, начинать синтез.

Самый крупный анекдот был по моему поводу уже в коржаковскую эпоху. Вдруг надо мной нависает угроза этой инкорпорации, которой я в высшей степени не хочу по многим причинам. "Ну, почему бы его не взять куда-то?". И один из героев коржаковского периода говорит: "Он же все равно… Он же… у него меньше чем у нас денег, агентуры…" – "Да, у него меньше, чем у нас, денег, меньше, чем у нас, агентуры, но он умнее нас. Поэтому если его взять, он возьмет всё". Кaк говорит главный говорящий: "Всё!" – "А может, он что-то оставит?" – "Нет, он хапнет всё". – "Ну, тогда не надо его брать". Так я оказался спасен.

Шел 94-й год, улыбающиеся люди знают, о ком идет речь. Недавно этого героя опять по телевидению показали.

Смысл заключается в том, что был страх перед тем, что ты инкорпорируешь интеллектуальный субстрат в свое ядро, а он возьмет всё, что невозможно сохранить номенклатуру как политический класс и открыть ядро. Можно держать на периферии всяких там мальчиков и девочек, этих самых политтехнологов, то, сё, пятое, десятое, но взять в себя – это значит себя уничтожить.

Вот этот подлый, тупой страх и погубил Советский Союз. Вот ничего больше. Ничего больше, этого достаточно – неспособность построить терминальные связи, а два человека увели интеллигенцию от задачи революционного преобразования этого ядра. Это Сахаров и Солженицын. Оба этих человека решили одну задачу: увести интеллигенцию от задачи власти, куда угодно, туда или туда, в тот или иной тип диссидентства и там мирно все похоронить. Задача заключалась в точности в этом, и задача была решена.

Что сделал политический класс с этим ядром? Он спас себя через ликвидацию страны. Поскольку исторические вызовы предполагали самотранформацию, а на нее нельзя было идти, то единственным ответом было уничтожить страну и сохранить власть, пусть как власть надсмотрщиков американского дяди, неважно, – всё равно власть, пусть как полицаев в концлагере, – всё равно власть; только не делиться с другими!

Вот политический класс бюрократии. Перед бюрократией, перед политическим классом, чем угодно – новый тип интеллектуальных вызовов. (Рис. 24)

У меня были случаи, когда я очень близко находился к этому ядру, но только ситуация была такая, что человеческая личность была как гантель на рисунке, и где-то я находился близко к этому ядру, а кто-нибудь другой находился далеко, но этот другой был тоже секретарем не скажу чего, а я находился где-то вот здесь, и очень хорошо было понятно, что близость и формат – это совершенно разное, что класс оберегает себя.

И в июне 91-го года, когда в очередной раз этот класс оберегал себя, я сказал: "О, ребята, это дело плохо". Сказали: "Да чего там, не все ли тебе равно, будешь ли ты на этой тусовке или нет?". Я говорю: "Мне совершенно не важно, буду ли я на этой тусовке, я просто знаю, какую ахинею понесут на этой тусовке, как только меня там не будет и кто и зачем ее понесет". Это и произошло.

Но это же касалось общесистемной корпорации, значит, инкорпорирование нового субстрата в ядро – это вообще почти не решаемая проблема. Знаете, как она решается, когда класс ее не решает, на английский манер? Знаете, как она решается? Она решается с помощью Place de la Concorde. Гильотиной она решается. Когда гильотина начинает работать, то оставшиеся пустые места и есть зоны для инкорпорации. И снова гильотина. Мало мест – еще гильотина.

Я еще раз вам напомню, что, когда я на Совете безопасности уже в ельцинское время цитировал Арагона "..забыли вы, что помнили когда-то, забыли вы о Place de la Concordе, забыли, что есть галстук из каната", то в ответ на это мне прислали стенограмму, в которой все слова были правильны, но только вместо "галстука из каната" было написано "галстук из Канады". Потому что никто не мог себе представить, что я могу сказать такую крамольную вещь. Когда люди думают в категории "галстука из Канады", то бывает галстук из каната.

Жесткие революции решают инкорпорацию с помощью гильотины. Военные царской эпохи, и не только маниковские, но и другие, прекрасно знали, чтo надо провести в России, чтобы ее модернизировать, но только количество царского субстрата, всего этого дерьма, было так велико, что пока не заработал товарищ Троцкий и другие, ниши для инкорпорации не очистились. Это трагический закон модернизации. Если элита не готова модернизировать себя на английский манер (и то с помощью Кромвеля), то она модернизируется по-французски, или страна гибнет по-африкански.

Альтернатива простая (Рис. 25): класс отказывается принять исторический вызов, и тогда ломает хребет исторической необходимости (и стране) ради сохранения своей власти.

Архаизация? Регресс? Это – что? Это формы негативно-властного выживания. Политический класс Татарстана выживает через архаизацию татарского народа… вместе с русским. А оппозиция, это что – запасной полк? Но если это запасной полк, значит, не надо говорить непрерывно о том, что на нас работают 123 офигенных интеллектуальных центра, потому что в стране нет 123-х офигенных интеллектуальных центров; если 15 есть – слава Богу.

Я вижу, что действующий актуальный политический класс не модернизируется. Я вижу, что не модернизировалась олигархия, и я вижу, что не модернизируется чекистское сословие. Но я хочу видеть, что происходит в оппозиционной политической нише. Что, "бла-бла-бла" Зюганов, вот это всё называется политическая модернизация? Весь этот понос, который я вижу в бесконечном варианте, вот все эти холуйские разбежки, – это всё политическая модернизация?

Ну, я успокоился, думаю: "Ну, черт с тобой, Рогозин, я знаю, кто ты есть, в чем твой генезис и как ты двигался. Ну, в конце концов, у каждого человека своя история. За тобой стоит… Вот ты сейчас встал на цивилизационные позиции, и где-то там сидит Нарочницкая… Ну, вот, сейчас ты начнешь говорить как человек". Ровно через полгода он то орет о социал-демократии, то о том, что он должен двигать…

Это всё что такое? Это какой внутренний уровень плебейства нужно иметь, чтобы вот так разговаривать с историей? Значит, каждый из этих людей считает, что он поговорит на уголовной феньке с историей и она его поймет? Чем это более убого, тем безальтернативнее ситуация, тем более возникает вопрос: или глубокая трансформация, или смерть.

Что произошло с выступлениями стариков из так называемой "ситцевой революции"? Что произошло со стариками? Старики долго не могут стоять. Кто к ним не подключился? Не подключилось студенчество, не подключились средние классы, никто не подключился. Почему не подключились? Потому что барахло.

Потому что много говорили: "Вот, совки, поротое поколение". Но единственным духовно свободным поколением оказалось старшее поколение, потому что оно жило в стране с определенными нормами и оно способно еще к солидарному политическому поведению, в отличие от студентов, которые на это не способны.

Потому что хоть чем-то надо пожертвовать, а жертвовать уже страшно. Но это же не значит, что процесс завершился. Это значит, что вся эта злоба, вся эта растерянность, вся эта ненависть пошла на глубину. Гнойники идут вниз. Страна-1 гонит гной внутрь самой себя. Она все больше и больше воспитывает общество, что ему не нужно государство, что государство и есть его главный враг. Значит, либо массы и народы усвоят эту логику, что государство есть их враг, и тогда мы лишимся страны в течение нескольких лет вне зависимости от того, чем кончится Братислава.

Я, кстати, не исключаю, что она кончится очень погано. Я просто сказал, что есть шанс, он возник в последнюю неделю. А воспользуются им или нет (и как воспользуются), это отдельный вопрос. Но суть заключается в том, что, как бы это ни было, где-то на глубине должны сформироваться очаги, способные встретить угрозу конца. Не вонючие запасные полки, про которые болтают для того, чтобы оправдать воровство и пьянство, а реальные социальные структуры и тела.

Если ради этого мы потерпим и постараемся еще несколько лет удержать государственную целостность, эту гнилую государственную целостность… Но только не должно быть иллюзий, что эта государственная целостность не есть ликвидком и форма своей собственной агонии. В эту государственную структуру, в эту государственную программу заложена программа самоуничтожения, самоликвидации. Держать ее – это значит держать еще внутри нее и эту программу.

Единственная надежда – на то, что всё-таки Россия-2, другая, альтернативная Россия, сформируется и успеет содержательным и конструктивным образом ответить раньше, чем Россия-1 сама себя уничтожит. Ради этой надежды можно еще побороться, потому что стопроцентного аргумента для такой борьбы нет.

Масса людей скажет: "Вы поддерживаете нечто, внутри чего встроен механизм самоуничтожения". Да, он встроен, да, мы видим, что он встроен, но если не удержать эту рамку, то будет уничтожена надежда на то, что страна-2 ответит нормальным образом и мы будем иметь новое государство и решать проблему модернизации страны в ускоренном периоде, адекватном этому образу. А тут есть надежда.

Товарищ Сухов, когда его спрашивали "Хочешь ли ты сразу или помучиться", он говорил: "Лучше помучиться". Но только после этого товарищ Сухов начинал не с запасного полка, а начинал работать известными ему и оттренированными способами. Я надеюсь, что болтовня про запасные полки кончится и рано или поздно голову в руки возьмут. Этой надеждой и живу. Спасибо.

 

31.03.2005 : "ЧиК" и "ЦыК"

Сергей Кургинян

Только ли анекдот?

В эпоху застоя существовал такой анекдот: "ЦК цыкает, а ЧК чикает". Поразительным образом этот анекдот выражает и раскрывает нынешние актуальные политические проблемы. И в этом смысле он является уже не анекдотом, а грубой и жестокой метафорой, порождающей вокруг себя проблемно-концептуальное поле.

Постараемся разобраться – что именно порождается? И за счет чего?

В чем смысл выражения "ЦК цыкает"? Смысл в том, что "собственно властный субъект", под контролем которого находятся некие репрессивные органы, способен именно цыкать. То есть исходя из неких идеологических представлений, целей и многого другого, "осмысленно волеполагать". В чем и состоят функция и роль настоящего политического субъекта.

Тем самым, мы констатируем, что "цык" – это очень непростое действие. Нужно еще быть готовым его осуществить. Нужно суметь цыкнуть, и не каждый обладает этим умением.

Далее, надо определить, чем "цык" отличается от "чика". Осмысленно волеполагающий субъект (сразу надо признать: речь идет, прежде всего, о субъектах существенно недемократических, хотя и для субъектов демократических проблема весьма актуальна) умеет цыкать. А для того, чтобы его "цык" был в полной мере реализован, он опирается на обычную и политическую полицию. Одним способом он на них опирается в демократической стране, другим способом в стране, где власть осуществляется недемократически (авторитарно или как-то еще). И эта полиция (в нашем случае – ЧК) во исполнение "цыка" осуществляет те или другие репрессивные действия.

Если кому-то тесно в рамках данного анекдота и его семантики (а я считаю, что эта семантика по отношению к нашей сегодняшней ситуации очень яркая и точная), то можно вспомнить про "органы". Они ведь органы, правда? Они ведь не субъект, а аппарат, используемый субъектом! Субъект (ЦК) цыкает, а спецаппарат (ЧК) чикает.

Предположим, что субъект формируется народным волеизъявлением (демократический вариант). Тогда спецаппаратам, например, ЦРУ и ФБР, очень трудно выдвинуть себя в качестве формализованной открытой альтернативной властной системы (в качестве альтернативного субъекта, то есть). И даже непонятно, зачем.

У спецаппаратов в демократических странах есть свои возможности влиять на процесс. И эти возможности порою покруче, чем переворот с захватом государственной власти. В демократической стране такой переворот надолго оставит шрам в общественном сознании и сделает альтернативный субъект, пришедший к власти в результате переворота, существенно нелегитимным. То есть неустойчивым и неэффективным. И возникает вопрос: на фига козе баян?

Чем менее страна демократическая, тем менее актуален подобный вопрос. Потому что диктатура легитимируется иначе. И если кто-то совершит переворот – то и что? Диктатура меняется на диктатуру. Как там у Брехта? "Что тот солдат, что этот".

Демократический политик боится электората и общественного мнения. Диктатор не боится электората и существенно меньше боится общественного мнения. Диктатор либо вообще независим от выборов, либо точно знает, что все решает его административный ресурс. То есть, что выборы при необходимости будут подтасованы, и беспокоиться не о чем.

Что касается других форм народного волеизъявления, то диктатора (идет ли речь о личной диктатуре или о диктатуре партийной, диктатуре ЦК) эти формы тоже не очень беспокоят. Ну, выйдут люди на улицы. До тех пор, пока у ЦК (субъекта политической диктатуры) есть ЧК (спецаппарат по подавлению подобных эксцессов), и этот аппарат работает, можно не слишком бояться разного рода уличных неприятностей. Один мой знакомый сказал по этому поводу: "Если люди собрались на площади, значит, органы уже недоработали. Эффективные органы возьмут людей, когда они выходят из своих квартир. И на площади будет ровно столько людей, сколько это нужно будет органам. Нужно, чтобы никого не было – никого не будет".

Итак, эффективный диктатор (а это чаще всего диктатор коллективный, то есть ЦК) может не бояться ни общественного мнения, выявляемого через выборы, ни других форм выявления общественного мнения. Говоря современным языком, майданных форм этого выявления.

Значит ли это, что диктатор ничего не боится? Отнюдь! Диктатор (ЦК), прежде всего, боится собственных репрессивных органов (ЧК). Все перевороты происходят либо тогда, когда репрессивные органы уже неэффективны (разложены коррупцией, кем-то перекуплены и т.д.), либо тогда, когда… Словом, когда сами же репрессивные органы и осуществляют переворот в собственных интересах или в интересах внешнего заказчика.

Если диктатор боится именно этого, то что он делает, чтобы этого не допустить? Он ведь диктатор, а не неврастеничная барышня. Диктатор заводит себе специальный орган контроля за спецслужбами, обладающий собственными оперативными и иными возможностями. Этот орган подчинен уже только диктатору (в случае коллективного диктатора он подчинен партии и является ее "святая святых"). В СССР таким органом была партийная разведка (точнее, совокупный партийный спецслужбистский аппарат – до сих пор достаточно закрытая тема). При Ельцине аналогичную роль выполняла Служба безопасности Коржакова.

Если этот сверхорган работает эффективно, диктатор может не бояться обычных репрессивных органов (нормативных спецслужб). Но тогда он начинает бояться этого сверхоргана. У Ельцина, как мы понимаем, были серьезные основания для подобных страхов. Да и в Советском Союзе партия очень даже побаивалась собственной "инквизиции".

С этим страхом что делать? Диктатор не только усложняет пирамиду "органов". Как ни усложняй, страх будет перемещаться на высший уровень этой пирамиды. Диктатор делает нечто, аналогичное тому, что делает султан, назначая евнуха в гарем. Он обзаводится некими гарантиями того, что евнух не воспользуется соблазнами, проистекающими из специфики занимаемой должности. Кстати, султан не всегда использует для этого хирургические методы. Иногда он так доверяет, что обходится без них. Но чаще все-таки призывается на помощь еще и некий хирург.

В случае гарема все понятно. А что происходит в интересующем нас случае "чика" и "цыка"? Как обуздать "чик" настолько, чтобы он не захотел "цыка"? В общем, тоже известно, как это делается.

Во-первых, кадры отбираются соответствующим способом. Кадры "чика" должны быть лишены ментальных, эмоциональных и волевых претензий на "цык". Ведь и султан не зовет хирурга прямо перед назначением евнуха. Он подбирает дядю, уже имеющего соответствующую антропофизиологическую специфику. Если он сам эту специфику создаст – дядя будет в претензиях, и это опасно. Значит, кадровая служба, назначаемая ЦК, должна отбирать работников для ЧК таким образом, чтобы ЦК был гарантирован от наличия в мозгу чекиста неких собственно цэкистских интенций.

Во-вторых, ЦК должен специально следить за тем, чтобы внутри пирамиды ЧК не появлялось никаких "странных сгустков", в рамках которых возникнет почва для произрастания "цэкизма". Особо опасно в этом смысле занятие чекистов разного рода интеллектуалистикой с политической окраской. Даже – политической аналитикой, а уж тем более, политическим планированием, идеологией, стратегией. Все это должно быть абсолютной прерогативой именно субъекта политической власти. У него должна быть абсолютная монополия на это начало, на субъектность, на осуществление высших управленческих функций, и на мышление, способное породить такие функции.

В результате должен возникнуть пресловутый феномен "Центр – Юстасу". Юстас ничего не должен хотеть и мочь без Центра. Он должен без него лежать обесточенным, и только когда Центр "даст ток", Юстас должен начать невероятно энергично и эффективно дергаться.

Высший политический класс (в советском случае ЦК) должен был породить свою репрессивную вторичность в виде миллиона подобных, только по его энергосигналу оживающих, юстасов. Он не мог не быть этим обеспокоен. И он предпринимал все возможное, чтобы добиться непреодолимой дистанции между ЦК и ЧК, между способностью аж цыкать (обладать высшей политической самостью) – и способностью всего лишь чикать (блестяще решать ограниченные задачи сугубо спецслужбистского свойства).

Исторический опыт показывает, что никогда ЦК не удавалось построить подобное абсолютное разграничение между собою и ЧК. Примеры Берии и Андропова здесь достаточно показательны. Потому что и Берия, и Андропов не только примеривались к функциям высшего политического руководства (Андропов эти функции даже получил на излете), но и замышляли нечто наподобие революции или контрреволюции.

Андропову недостаточно было стать генеральным секретарем и полностью зависеть от не им сформированного ЦК. Он хотел сформировать альтернативный модернизированный ЦК внутри своего ЧК. И не возглавить власть, а трансформировать ее весьма существенным образом.

Берия, возможно, шел еще дальше, мечтая о смене всего формата власти, о демонтаже коммунистической идеологии и о многом другом в этом духе.

Когда я спросил одного исследователя, занимающегося историей спецслужб, исчерпывается ли список чекистов, мечтавших заменить "чик" на "цык", Берией и Андроповым, и он сказал мне: "Да нет, Вы, наверное, забыли еще одну фигуру…" Я спросил, кого? Исследователь ответил: "Представьте себе, Феликса Эдмундовича Дзержинского".

Здесь крайне существенно, что успех претензий коллективного "чика" на "цык" полностью зависит от того, сумеет ли данный "чик" преодолеть свое отчуждение от специальных форм интеллектуализма. Зависит от того, как именно этот "народ" соединится с "интеллигенцией", обладающей знаниями по поводу "интеллектуальной алхимии", преобразующей "чик" в "цык", а ЧК в ЦК.

Учили ли чему-то Лаврентия Павловича окружавшие его академики – это открытый вопрос. А вот то, что Феликс Эдмундович очень цепко и осмысленно присматривался ко всему подобному – от Барченко и Бокия до разных восточных религиозно-философских школ, содержащих в себе знания о "цыке", – это, как мне кажется, вполне очевидно.

Но нас здесь, конечно, больше всего интересует современность. А также вплотную прилегающая к ней история. Эта история детерминируется андроповским началом. И андроповским желанием соединить вверенный ему "чик" с чем-то, что пахнет "цыком". Это опасное желание могло хоть отчасти осуществляться только в силу того, что "высшее политическое животное", обладавшее прерогативой "цыка", уже не хотело цыкать и не держалось за свою прерогативу. Но даже в этом случае блокирующие механизмы работали "сами собой". И "цык" защищал себя от "чиковских" притязаний.

Переломным моментом, когда эти иммунные барьеры (кадровые, организационные и сущностные) были сломаны, следует считать все то, что привело к созданию в Советском Союзе идеологической контрразведки (Пятого управления КГБ СССР).

Идеология была высшей прерогативой "цыка". "Цык" должен был защищать не только свое абсолютное право цыкать, то есть исторгать из себя идеологический позитив, но и право контролировать все, что было связано с анализом чужих цыканий, являющихся подкопом под его "цык". Иначе – все, что было связано с идеологической инквизицией. И не надо окрашивать слово "инквизиция" оценочно. В Ватикане инквизиция до сих пор существует. И ее глава вот-вот станет Римским Папой.

Инквизиция – это просто защита механизма своего "цыка", то есть своей высшей политической смысловой самости. То, что эту самость и право на инквизицию "цык" (КПСС) отдала своим обычным репрессивным органам (Пятому управлению КГБ), – означало, что "цык" уже тотально политически невменяем, что он не только не умеет осуществлять власть, но и не понимает, как за нее разумно цепляться. И что значит "цепляться". И что происходит, когда цепляться перестаешь. И с чего начинается это "перестаешь". А оно начинается именно с того, что ты отчуждаешь от себя собственную инквизицию.

Вопрос совершенно не в том, чтобы на кого-то за что-то возлагать избыточную ответственность. Вопрос вообще не в размышлениях о прошлом, а в приуготовлении к будущему. Но избегать определенных констатаций невозможно. В гиперцентрализованных системах, к которым относился СССР под властью КПСС, перевороты происходят не на площадях. Единственным органом, который в таких системах может готовить переворот, является система репрессивных органов, которая обзавелась чем-то наподобие своего "цыка".

Переворот Андропова был абортирован. Возможно, этот переворот принес бы с собой определенные позитивы. В любом случае, "высшее политическое животное", дошедшее до той степени невменяемости, когда оно делегирует кому-то свою политическую самость, было обречено. Но тогда следует признать, что отсроченный андроповский переворот фактически и был осуществлен в пределах так называемой перестройки. Конечно, наряду с другими конкурирующими замыслами.

Я констатирую это не впервые. Сразу после развала СССР (впрочем, еще до этого развала) выявилась группа, которая относилась к развалу в каком-то смысле сдержанно позитивно, считая, что развал позволит осуществить очередную фазу модернизации России, а потом к этой модернизации приложится все остальное. Но уже на других, более эффективных, – не имперских, а, так сказать, национальных, – идеологических основаниях.

Какие-то шансы на подобное развитие событий существовали. А поскольку это развитие событий содержало в себе определенные позитивы, то объявлять авторов этой (много раз подчеркивал – не моей!) политической логики носителями деструкции было и безнравственно, и контрпродуктивно. О чем я тоже заявлял в момент создания клуба "Содержательное единство", в 1994 году.

Прошло более десяти лет. И за эти десять лет я не раз спрашивал этот элитный совокупный "чик", вознамерившийся цыкать: где же модернизация?

Невнятные ответы адресовали к помехам со стороны "преступного ельцинизма". В этом было определенное лукавство. Но отделить это лукавство от невероятно сложных предлагаемых обстоятельств не представлялось возможным. И создавалась некая ситуация "вязкой паузы".

Приход к власти президента Владимира Путина прервал данную паузу. В стране возник своего рода momento di vertar (момент истины). С этого момента "чик" получил возможность стать полноценным "цыком". Он превратился во власть. Это превращение было очевидным для всего народа, заговорившего о чекистах и их новой власти как о данности и надежде. Именно эту данность и эту надежду олицетворяет высочайший рейтинг и все, что к нему, так сказать, приторачивается.

С момента прихода к власти Владимира Путина я неоднократно говорил, что вера народа в то, что "чик" станет "цыком", – это не бесплатное удовольствие. И вот теперь мое давнее и очень серьезное беспокойство (которое разного рода акынам от политологии, фиксирующим только то, что есть, а не то, что зреет внутри происходящего, казалось "торговлей страхом") – превращается в нечто, очевидное для всех.

Разговоры об "античекистском восстании" по румынскому или какому-то другому образцу становятся "общим местом". Чекистское сословие не сумело перейти от "чика" к "цыку", оно не стало носителем осмысленного (андроповского, бериевского или любого другого) корпоративно-сословного начинания (проекта). В этом смысле пять лет потрачены зря. А по счетам потраченных лет придется платить очень скоро. И время воистину на исходе.

Я уже описывал и то, чем, на мой взгляд, является этот перехват власти "чиком" путинского периода. Я объяснял, что, на мой взгляд, это не революция, не сложно спроектированная спецоперация, а просто падение разваливающейся системы с аттрактора на аттрактор. Сгнивший аттрактор компартии выронил власть, и она после коротких квазиолигархических судорог упала на ближайший чекистский аттрактор.

А к этому времени в пределах аттрактора произошли серьезные изменения. Чекистский конгломерат, состоявший из весьма разнородных элементов (обычных бюрократов, людей служения, золотой молодежи, потенциальных бандитов), развалился на части. "Люди служения", в основном, ушли в маргинальность или в запой. "Золотая молодежь" – в банки и за границу. "Бюрократы" – куда попало. В охранные структуры или в отстойники новых спецслужб.

В условиях ельцинского регресса потенциальная криминальность части наших спецслужб не могла не превратиться в актуальную. Я уже неоднократно цитировал известное высказывание: "моя этика – профессионализм". И показывал, что это – нонсенс. Солдата отличает от убийцы не профессионализм (профессионализм примерно совпадает), а идея служения. Если служения нет, солдат становится бандитом автоматически. Я не даю буквальных юридических оценок. Я говорю о социальном качестве. Отчасти – метафорически. Но лишь отчасти.

Эффективность новых чекистских слагаемых и их способность бороться за власть против так называемых олигархов были куплены ценой определенного социального мутагенеза. А этот мутагенез еще более отдалил "чик" от "цыка". Лишил удачно смутировавших способности к эффективному стратегическому смысло- и целеполаганию.

Чекистский класс, чекистская социальная группа получили власть, но не смогли (по крайней мере, по сию пору) трансформировать полученное из привычного формата "чика" в новый и непривычный формат "цыка". Это при том, что нынешний "цык" может уже носить только проектно-концептуальный характер.

Аттрактору "чекистов" дана всего лишь отсрочка. Если он так и не сумеет ею правильно воспользоваться, то страна катастрофически упадет с него на следующий аттрактор (судя по всему, военный). А впоследствии с этого аттрактора еще далее – в бездну. Спасти от этого, остановить падение может только смена социального качества. То есть переход от "чика" к "цыку". Речь идет ни больше, ни меньше как о макросоциальном процессинге, самотрансформации, самопреобразовании, самообучении. Или о том, что я называю самотрансцендентацией.

Этому препятствует навык "чика", а также вся заученная логика разграничения между Центром и юстасами. Юстасам предстоит самим стать Центром или катастрофически заплатить за подобную неспособность. Юстасы и хотели стать Центром. Но когда эта возможность упала им в руки, они стали проявлять катастрофическую неспособность ею воспользоваться.

Я не буду подробно описывать, на что и как это было разменяно. Я просто вкратце зафиксирую все вызовы, которые стоят перед совокупным "чиком", и всю невозможность преодолевать эти вызовы, мобилизуя собственно "чиковское" начало. Еще раз: речь идет не о качестве мобилизации "чика". Может быть, кто-то и решится чикнуть по-настоящему, хотя лично я в этом глубоко сомневаюсь. Но если это будет только "чик" – то кончится все чем-нибудь румынским. Или – еще более печальным.

Итак, о вызовах.

Вызовы "огорода"

Я мог бы разобрать этот вызов более научно, рассуждая о фундаментальной социокультурной коллизии. Но я хочу сделать свои рассуждения максимально прозрачными. И потому начинаю с простейшего бытового вопроса. Имеется ли у моих слушателей и читателей опыт непосредственного соприкосновения с огородом?

Если имеется (а в той или иной степени это, безусловно, так), то что вы ответите умникам, которые скажут вам, что на огороде нужно обеспечить равноправную конкуренцию между сорняками и огурцами с помидорами? Вы пошлете этих умников куда подальше и будете пропалывать огород, помогая огурцам и помидорам победить сорняки.

А если вам скажут, что в России нужно лишь обеспечить равноправную рыночную конкуренцию, и тогда рынок расставит все приоритеты, – что вы на это ответите? Многие ответят, что это современная и правильная точка зрения.

Но чем эта точка зрения отличается от предложения организовать равноправную конкуренцию сорняков и помидоров с огурцами? Что до меня, то я считаю, что это буквально одно и то же.

Я убежден, что Гайдар "стебется", когда говорит о том, что рынок расставит приоритеты. Ради чего он стебется, это отдельный вопрос. И не ко мне, а к тем, кто пытался превратить "чик" в "цык" в более ранний период. И ко всей теории "прогрессоров", "особых зон", "решающих социальных экспериментов". Но мне, по крайней мере, ясно, что Гайдар твердо понимает: никакой рынок приоритеты не расставит и расставить не может! Гайдар для этого достаточно умен, образован, изощрен.

А вот что думает по этому поводу новый чекистский либерально-державный прагматический… клан… аттрактор… цех… Что он думает? Он, может, действительно считает, что рынок расставит приоритеты, а любая иная позиция отдает дремучим коммунистическим догматизмом?

Но мы же на этой провокативной лошадке въехали в эту самую перестройку, мы на ней ехали весь ельцинизм и приехали (вполне закономерно) в криминальное общество.

В этом смысле огурцы и помидоры – это нормальные советские граждане (младшие и старшие научные сотрудники, инженеры, техники, рабочие), которым предложили стартовать в единой рыночной эстафете с держателями общаков, наркоканалов и всего прочего. Как это называется на языке социальной теории? "Неравные стартовые возможности".

Может, этих держателей больших стартовых возможностей (агентурных сетей, оргпреступных групп, номенклатурных позиций и прочего) кто-нибудь ловил за штаны, когда они "особо резво" побежали в рынок? Какой-нибудь прокурор, комиссар Катанья? Так нет, наоборот! Было сказано, что эти держатели особых возможностей как раз и есть соль земли! Я могу привести сотни высказываний о том, что в совковой антисистеме нормальны только мафиози и что именно они должны стать нашей опорой на пути к рынку.

Так они и стали! Сорняку дали на равных состязаться с помидорами и огурцами. И сорняк закономерным образом победил. Что? Кто-то из мэнээсов пробился в олигархи? Без комментариев! Когда огурец или помидор побеждает сорняк, считайте, что он уже обладает всеми свойствами этого сорняка. Кроме того, все эти истории о пробившихся мэнээсах-одиночках очень напоминают рождественские сказки об американских чистильщиках сапог, ставших миллионерами. Реальная история американской элиты имеет мало общего с мифами об успешной чистке сапог.

Может быть, в этом соревновании был надлежащий моральный, культурный, экзистенциальный, просто человеческий, гуманистический арбитраж? А вы вспомните! Вы перечтите внимательно статьи той (самое страшное, что и этой) эпохи. Вы раскиньте мозгами! Вы сопоставьте! Вы не пренебрегайте анализом статей Н.Шмелева о пользе мафии. Вы вдумайтесь в смысл фразы А.Чубайса: "Наворовали, и ладно (заметьте: не "хватит", а "ладно"). Может быть, внуки станут порядочными людьми". Вы отдайте должное воспоминаниям А.Козырева: "Мы думали, чем заменить коммунистическую идеологию, поняли, что любая идеология приведет к тоталитаризму, и решили: пусть вместо национальной идеи будут деньги".

Деньги – отличная вещь. И никто не зовет назад, в натуральное общество. Но если деньги становятся национальной идеей, то это даже не город Желтого Дьявола. Это просто криминальное государство. Не криминализованное, а именно криминальное. А что, криминальное государство может быть великой державой? Оно вообще может быть устойчивым?

Когда и кому говорили то, что было сказано в России? Когда так издевались над людьми? Когда им в лоб заявляли, что новая элита – это элита воров?

Но если элита – элита воров, то почему все остальные не будут воровать?

А если все будут воровать, то это – криминальное государство.

А если это криминальное (не путать с криминализованным) государство, то кто будет его защищать? "Паханат" сам будет защищать себя с помощью своих летучих отрядов? От Гусинского с Березовским (то есть от других слагаемых того же самого) так можно защититься. На Ходорковского так можно наехать. А даже от боевиков из Чечни так уже не защитишься! Потому, что криминализованный солдат и криминализованный офицер будут сговариваться с чеченцами. И потому, что у традиционных (даже традиционно-набеговых) социальных групп есть фора по отношению к регрессивному криминальному началу. Тейпы, не тейпы, но что-то есть.

А если все это еще поддерживается извне – какие летучие отряды, мама родная? И что они будут защищать, и зачем? Бабки они будут защищать свои воровские! И не через "грудью на дот", а совсем иначе. Матросов и Маресьев – не Федя Резаный и Вася Кривой. Бандитский нахрап – не державный героизм. Это все треснет под первым, даже средним, нажимом. Треснет вместе со всей страной. И никто – слышите! – никто не поднимется на защиту. Потому что нормальным людям, нормальным патриотам предложат патологический выбор. Им предложат сдаваться – или защищать паханат.

А что значит – защищать паханат? Людям скажут: "Вы идете с внуком по улице. Выскакивает наглец на "Мерседесе", сбивает внука, а вам орет: "Хиляй, а то и тебя пришью!"" Людям скажут: "Выбирайте: или сюда придет европейский чиновник, и тогда наглец на "Мерседесе", который сбил вашего внука, сядет и получит еще лишние пять лет за то, что он на "Мерседесе", или кучмовско-шеварнадзевский пахан совсем обнаглеет и начнет сбивать всех подряд".

Что вы скажете людям? Что ющенковско-саакашвилиевский паханат еще хуже? Так это не аргумент! И никогда это не отвращало людей от революции. Потому что логика революции – "сначала ЭТО уберем, а потом посмотрим. Придет еще худшее – опять уберем". И что вы противопоставите этой логике?

Я прекрасно понимаю масштаб катастрофического процесса. Я понимаю несоразмерность этому процессу многого из того, что у нас имеется. Но прежде, чем говорить о том, где можно искать источники для преодоления катастрофы, надо все-таки расставить точки над "i".

Прежде всего, надо еще раз вспомнить, как масса высокообразованных идиотов (прошу прощения за грубое выражение) бесконечно спорила о том, кем был нарком продовольствия Цюрупа. Наживался ли он на революции, как говорил Бунич, или был честным человеком и падал в голодные обмороки?

Правда, конечно, очень важна с точки зрения истории. Но все это до боли напоминает коллизию с огородами. Потому что любому вменяемому человеку было понятно, что главное не в том, о чем спорили. Не в том, голодал или жрал в три горла некий реальный Цюрупа (я-то считаю, что голодал). Но даже если реальный Цюрупа жрал в три горла, то дело не в этом. А в том, что революционный "цык" предъявлял народу, обществу, усмиряемому хаосу образ голодающего Цюрупы. И в этом была высшая правда.

Большевики предъявляли массам, в виде позитивного идеала, наркома продовольствия, который падал в голодный обморок рядом с продуктами, но не воровал. То есть они предъявляли мораль, подымали ее на знамя. И за счет этого преодолевали сползание революционного процесса в анархию, в криминалку.

То же самое делали деятели Великой Французской революции. Кем был Робеспьер в реальности – это один вопрос. Историки спорили и будут спорить. Но обществу, взбаламученной революционной Франции предъявлялся образ Неподкупного. Образ морали, жертвенности, высокого идеала.

То же самое делала Коммуна. То же самое делал Кромвель. Кто делал иначе? Алжирские пираты, создавшие криминальное королевство? Так чем они кончили? Тем, что их вырезали всех, под корень. Беспощадно и окончательно.

Сегодняшняя наша элита ведет себя на этот алжирский манер. Она нарушает все исторические прецеденты. Она непрерывно вещает, дует в каждое ухо: "Если человек, будучи рядом с продуктами, не кормит до отвала свою семью и падает в голодные обмороки, то он – идиот, чуть ли не мерзавец. А хорош он в том случае, если эти продукты хавает, не делая разницы между своим и чужим".

Такой антистандарт транслируется через телевидение, прессу. Пришел новый субъект? "чик", желающий стать "цыком"? Он что, остановил этот процесс? Помониторьте телевидение всего один месяц, сосредоточьтесь только на центральных каналах. Посчитайте количественно семантику, конфликтно-сюжетную логику, логику противопоставлений и оценок. Результат будет чудовищным. Не можете это просчитывать? Не понимаете, что это такое? Учитесь! Превращайте "чик" в "цык"!

Не хотите – швыряйте страну на следующий аттрактор. Соучаствуйте в очередной катастрофе. И ни на кого потом не сетуйте, только на себя.

Страна не может жить, если основной предмет обсуждения всего общества состоит в том, кто, как, сколько, когда и от кого поимел. "Чисто конкретно", в миллиардах "зеленых". Страна не может мобилизоваться на защиту чего бы то ни было, непрерывно купаясь в полукриминальной и криминальной грязи. Может, ей нравится в этом купаться. Слаб человек – и любит грязь. Но тогда ее надо из этой грязи вытягивать. А не конкурировать за то, кто лучше разместит хрюшку в луже и позволит ей сочнее хавать и хрюкать. Потому что если это хрюшка, то ее забьют. И вас вместе с нею.

Жизнь как-то возможна, если исподтишка берут взятки, и время от времени за взятки сажают в тюрьму людей, которые "зарвались". Но нельзя выдвинуть взятку как норму. Нельзя, чтобы взятки открыто обсуждали в духе: "Раньше мы носили сумки с долларами, а сейчас таскаем чемоданы на колесиках. И в этом – главная разница эпох".

Нарастание таких тенденций в нашей реальной жизни – несовместимо с жизнью. Если эти тенденции развиваются дальше, они сами эту жизнь уничтожают. А для того, чтобы изменить тенденции, нужен не лучший или худший царь, не лучший или худший вождь. Нужен субъект в виде огромного количества людей, не зараженных этими тенденциями. И нужно, чтобы эти люди одновременно начали что-то этим тенденциям реально противопоставлять.

Признайте, что страна перешла черту. Это еще не смертный приговор, но уже очень тяжелый диагноз. Признайте это и делайте выводы. Защищайте не себя, не свои позиции и возможности, а некий шанс на спасение своего народа. Защищайте это – и тогда защитите себя. Начнете защищать только самих себя – вам конец. Начнете угрожать, что вместе с вами все развалится, только затянете петлю на своей и общероссийской шее.

Спросят: откуда возьмется нечто, способное переломить всеобщую криминалку? Откуда возьмется восходящее, если все нисходит? Откуда черпать силы, если всюду смрад? Что противопоставить регрессу, если он возобладал?

Не капитулируйте перед правдой, сколь бы горькой она ни была. И не прячьтесь в сладкую ложь. Да, вы перед лицом ситуации, почти не знающей прецедентов. И, тем не менее, прецеденты были. Да, революционные и контрреволюционные коллизии мы проехали (а то, что получим вместо них в ближайшем будущем, – это суррогат). Но есть и иная – позитивно-катакомбная логика.

Вспомним пример христиан, вброшенных в исторический процесс в период распада Римской империи. Империя уже не имела тормозов, все тенденции в ней вели к тому, что она должна была быть уничтожена. Но вышедшая из катакомб группа, заряженная другим смыслом и сформированная иначе, успела встроиться в существующий государственный субъект. И – через катастрофу, через распад, трансформацию, через Бог знает что еще, – удержала Рим для мира. Удержала как центр Запада.

В этом была огромная роль Ватикана. Я бы посмотрел, чем были бы государства раннефеодальной Европы, если бы не было Папы Римского. Какой бандитизм гулял бы по Европе, и чем бы это (в худшую сторону!) отличалось от того, что происходило при поздних монгольских ханах.

Значит, существуют исторические прецеденты, когда катакомбные формы спасают самые больные, самые разлагающиеся сущности во имя будущего, во имя Истории. Имея перед глазами прецеденты, как мы можем впадать в отчаяние?

На самом деле, есть и другие прецеденты. Каждый из них на вес золота. И далеко не все стоит обсуждать публично. Обсуждать надо, прежде всего, качество происходящего. Остроту и глубину нынешней социальной болезни. Надо признать, что болезнь зашла очень далеко, страшно далеко. Что резерв исторического времени действительно на исходе, а ситуация только усугубляется. И что выход, реальный выход, при такой глубине болезни и травмы общества, – не в революциях, а в чем-то намного большем, намного более радикальном и более страшном.

Выход – по ту сторону спектакля. А революции при такой социальной болезни – это небезопасное комедиантство весьма специального толка.

Вызовы "суррогатной банановости"

С тем, что огород пропалывать надо, мы уже согласились? С тем, что нельзя призывать к воровству стомиллионную аудиторию, – тоже согласились? Мы уже готовы признать, что Волга впадает в Каспийское море? А то, что бескровных революций не бывает, – это непреложная констатация или парадоксальная эксцентрическая гипотеза?

Идиоту никогда ничего не докажешь. Безглюкозный сахар… безбелковое мясо… бескровная революция… Если настоящая революция началась, она бескровной не будет. Она может быть более или менее кровавой. Вулкан не может извергнуть из себя холодную лаву, которая ничего не подожжет и не подомнет. Иначе это не вулкан, а фейерверк.

И, тем не менее, мы постоянно слышим: "Ах, какая замечательная, совершенно бескровная революция!" Я вам объясню в двух словах, что такое бескровная революция. Бескровная революция – это когда метрополия меняет власть в колонии или доминионе. И соответственно все названия, которые смакуют сегодня ("оранжевая революция", "революция роз" и т.д.), имеют один общий первоисточник: "банановая революция".

Что такое, в своей основе, "банановая" (суррогатная) революция? Это ситуация, когда на улицы выходит толпа, а власти говорят, что они не могут, не имеют права применить свой репрессивный аппарат.

Толпу в колониальной стране можно вывести на улицы всегда, потому что в любой колонии почти все недовольны всем. Чуть-чуть проплатили кому надо – и вывели толпу. А затем диктатору говорят: "Хуан, Родриго, или как тебя там, – твое время кончилось! Не стреляй, а то плохо будет!". И диктатор, у которого руки по локоть в крови, вдруг начинает проявлять человеколюбие: "Я не могу стрелять! Как же я буду стрелять в свой народ!"

Толпа бушует на улице, диктатор отказывается приказать стрелять, а затем быстро сваливает куда-нибудь с большими чемоданами. Наверное, в них он везет сочинения Поппера, Хабермаса и других о демократии и открытом обществе. А может быть, алмазы или доллары, …но не буду так гадко думать об этом милом диктаторе.

Меня роднит с Асланом Абашидзе то, что он увез из Аджарии на самолете свою любимую собаку (я очень люблю собак). Меня не роднит с ним то, что он бросил под нож следующего режима (поверьте мне, совсем не вегетарианского) своих друзей и соратников. Что его любовь оказалась избирательной любовью только к собаке (и к отдельно взятым близким), а не к своей команде.

Если человек имеет миссию, претендует на "цык" и хочет вернуться, он вывозит команду… и – собаку тоже. Я очень люблю собак… И уважаю тех, кто их любит… Но если думаешь о "цыке" (а если не думаешь – не лезь во власть!), то надо вывозить (и любить) не только собак и близких. И это еще одно отличие "цыка" от "чика". Скажете, незамысловатое отличие? Ой ли!

Но почему очередной жестокий диктатор будет так "мирно сваливать" из своей страны? Потому, что ему сказали: "Освободи место. И не стреляй, стрелять нельзя!" А почему теперь нельзя, а раньше можно было? Пиночет что, не стрелял? Или Дювалье? Или шах Ирана? Они что, вдруг все стали толстовцами? В них проснулись совесть и народолюбие?

Боюсь, что мы зря здесь будем искать элементы моральной логики. Логика тут есть, но другая. Банановая. Метрополия напрямую объясняет "банановому" диктатору, что ему надо сваливать (называются причины или нет – не суть важно). Диктатор может просто послушаться. А может не послушаться и захотеть "рыпнуться".

Если диктатор дурак, "не рубит фишку" и не понимает, что ему пора сваливать, – то представители метрополии договариваются непосредственно с конкретными силовыми структурами доминиона. И эти структуры вышибаются из-под диктатора, как стулья, на которых он рассчитывал усидеть.

В 1991-м году один патриотический писатель мне рассказывал: "Ты не думай, Грачев – наш, он порвет этих демократов, он их ненавидит!" Так хотелось верить! Но не зря говорят, что многие знания умножают скорбь. Я не знал тогда и сотой доли того, что знаю сейчас. Но кое-что я все-таки знал. Я успел поездить по "горячим точкам", набрал какой-никакой аналитический и информационный актив. И я верил не писательской патетике, а данным этого актива. А актив этот просто, сухо, устало и иронично повествовал о том, когда, кому конкретно, на какой, образно говоря, лавочке, кто именно из вполне уже "обананенных" (и оболваненных) силовых боссов рапортует и присягает.

Конечно, не только эти присяги решали суть дела. Ненавидя развал Союза и не имея (ни тогда, ни сейчас) никаких предрассудков по поводу недопустимости силовой защиты от деструкции, я постоянно (публично и непублично) предупреждал апологетов "чика", не понимающих роли "цыка", что в танках сидят солдаты, читающие журнал "Огонек". Что для победы нужно выиграть информационную войну, и что ее можно выиграть. Но "чик" считал себя самодостаточным… Неужели и сейчас эта "чиковость" ничему не научилась, ничего не поняла, не обрела хоть чего-то, принадлежащего сфере настоящего "цыка"?

Но пропаганда, нацеленная на разложение и ценностную перевербовку силовой низовки, не исчерпывала сути происходящего. Другой, более высокий, контингент имел другие мотивы для неожиданного обнаружения в себе толстовской, гуманистическо-пацифистской сути.

Человек – глубочайшая тайна Вселенной. Мало ли кто и что может в себе неожиданно обнаружить? Но все-таки мне почему-то кажется, что люди, тренированные на убийствах (например, тех своих, кто неожиданно окажется на их пути при осуществлении особых заданий), не превращались вдруг из Савла в Павла, а банально присягали на "банановый" манер. Что они уже знали, кому и как следует присягать.

И если бы кто-нибудь в ГКЧП сошел с ума настолько, что отдал бы команду стрелять, то эти люди, мгновенно превратившись из мордоворотов в алёш карамазовых, не смогли бы переступить через "слезу ребенка"… Даже если этого ребенка зовут, например, господин Бурбулис. И то ведь – ну, не может человек убивать, его по этому принципу отбирали в спецназ. По наличию аллергии на всяческое кровопролитие. Долго искали, находили того, кто ну никак не может выстрелить в человека, и только его и брали в спецназ… Такая у нас была, видите ли, кадровая политика…

Если без шуток, то, с оговоркой на возможность очень эксцентричных и маловероятных личностных трансформаций, я утверждаю, что в большинстве случаев обнаружение в каком-то вполне оголтелом силовике непреодолимого отвращения к кровопролитию означает, что он уже конкретно "взял". Столько-то и на такой-то счет. Или его хозяин "взял" (конкретный хозяин, батя, которого он должен слушать – иначе ему хана). Или его конкретно "взяли за одно место" и показали, что все им наворованное (вот тут-то и обнаруживает себя гнилая суть криминального государства) находится на таких-то счетах. И будет тут же изъято, если он срочно не обнаружит в себе вышедших из подсознания пацифизма, народолюбия etc.

Такой тип управления я когда-то назвал счетократией. Когда профессионально занимающийся убийствами человек говорит: "Не могу убивать. Люблю Толстого, Моцарта, а чтобы из автомата стрелять – никогда!", это значит, что у него на определенном счете появилась или выросла определенная сумма. Это – Альфа и Омега всех "банановых" революций.

Если "банановый" диктатор "рубит фишку" и понимает, что "раз велено – надо сваливать", то его "боссов чика" можно и не перекупать. Он сам прикажет этим боссам сложить оружие и превратиться в паинек-пацифистов.

Если же диктатор уперся, то перекупаются "боссы "чика""… или же ключевые подчиненные этих боссов… Схема может ветвиться, усложняться. Но суть от этого не меняется. Воровская пластичность – квинтэссенция всех "банановых революций".

Все, что будет происходить в России, будет столь же "банановым", как и все, что произошло в Киргизии или на Украине. Потому что основополагающие параметры "колониальности элиты" у нас и в Киргизии одинаковы. Это не значит, что мы – Киргизия. У нас есть все для того, чтобы к нам никакой хозяин не сунулся. Все, кроме одного. Кроме того, что составляет суть "цыка".

А суть его – в способности обеспечить иной, не воровской, не тварно-потребительский тип мобилизационной готовности. Суть "цыка" в том, что он преодолевает коллизию счетократии.

Мы от этого страшно далеки. Элита нашего "чика" ничуть не менее гедонистична, чем какой-нибудь ею особо презираемый олигарх. Она так же, как этот олигарх, превыше всего ставит свои удовольствия. А раз так, то и счета в зарубежных банках, обеспечивающие эти удовольствия. А раз так, то и хозяев этих счетов, способных в один момент отнять то, что составляет фундамент этих невероятно ценимых удовольствий.

У нас много говорят про отдельных "оборотней". Я ничего не хочу утверждать, никого не хочу демонизировать – я просто предлагаю логическую дилемму. Эти "оборотни" начальникам "отстегивают" или нет? Если "отстегивают", то есть хотя бы криминальная вертикаль. А если не "отстегивают", то вертикаль поломана. И внизу этакая самоуправляемая кримсистема, выходящая на другие подобные системы (тут без разделения труда и кооперации не обойдешься), а наверху беспомощные начальники.

Если мы имеем дело с первым сценарием, то управляемость сохраняется. Однако это очень специфическая управляемость. Гейдар Алиев недаром говорил: "в Азербайджане одна мафия – моя". Но даже он ошибался.

А если мы имеем дело со вторым сценарием… то… в каком-то смысле это еще печальнее. Предположим, что Алиева сменил Везиров и, предположим, что Везиров "не берет"… Ну и что? А то, что раз Везиров "не берет", то он и не управляет "берущими" милиционерами и гэбэшниками. То есть – под Везировым находится структура управления, которая криминально самоорганизуется. А он… Он наверху, но чем он управляет? Самим собой? Своим секретарем? Пресс-службой?

Он же не Петр и не Ленин, он не принес с собой смысловое поле и цементируемый этим полем кадровый резерв. Он не "чик", не "цык", а так себе… Он чужд криминальному мотиву, но криминальный мотив остается доминирующим в системе управления, для которой он – шут гороховый.

Криминальный мотив доминирует… Согласившись с этим, мы не можем не спросить себя, на что этот мотив замыкается? Он замыкается на счета в Швейцарии, Люксембурге, оффшорах. У этого всего есть хозяева. Соответственно, хозяева осуществляют перехват системы управления. Они не только мотив замыкают на себя, они одновременно с этим замыкают на себя и алгоритмы управленческих действий.

Как это делается – общеизвестно. К мотиванту приходят и говорят: "Извини, но если твое поведение будет неверным, мы не сможем удержать прокурора. Мы-то хотим всё сделать хорошо, но международный прокурор Карла дель Понте взбесилась (наверное, на возрастной почве) и хочет всех сажать. Она роет и роет, а у нас демократия, и мы ее остановить не можем. Мы ее пока держим, но она возбуждается от того, что ты не сдал сербов. Сдавай их, быстрее, а то она дороет до главных сюжетов".

А что, не так? Жил-был имярек с амбициями. А тут еще плохое настроение, то, се. К имяреку пришел возбужденный военный, стал кричать, что гибнет русская честь, Сербия гибнет, наш союзник, надо нашей мощью воспользоваться… Амбициозный имярек чуть было не захотел воспользоваться. Но тут, с одной стороны, вмешались близкие люди, стали рвать на себе одежду, кричать, что он не в себе.

Однако это бы ладно. Ан заодно возьми и всплыви "дело Мабетекса". И эта самая ужасная Карла дель Понте, которая до сих пор "копала" в другую сторону, вдруг начинает "копать" именно в эту сторону. И как копает! Уже почти дорылась!.. Тут уж не до Сербии…

Может я усугубляю, как вы считаете? И то ведь, режиссерское воображение… Этот самый, как его… артистизм…

Штаб Ющенко, как вы, наверное, знаете, состоял из людей с Восточной Украины. Я подчеркиваю: с Восточной, из Харькова, а не с Западной. Сидит этот штаб (считайте, что я в силу своего артистизма вижу такой сугубо артистический сон) и думает, кто будет конкурентом Ющенко – Тигипко или Янукович? Им понятно, что Ющенко не может выиграть выборы у Тигипко. Они непрерывно звонят Пинчуку: "Янукович, нам нужен Янукович!" Наконец, им говорят: "Будет вам Янукович". Штаб Ющенко кричит: "Ура!"

Между прочим, вы предположите только, что все разговоры о том, что Мельниченко прослушивал Кучму по поручению Марчука, имеют под собой почву. Тут, имея воображение, можно далеко пойти, руководствуясь артистическими фантазиями. Тут можно сказать: "Кто писал треп пьяного дурака, тот потом под этот треп и акции нужного формата выстраивал". А те, кто об этом знал и мог струхнуть, – поплатились. Вполне "банановая" спецлогика.

"Чики" могли бы задуматься о собственных перспективах. А также о том, что настоящий "цык" не может быть записан по двум причинам.

Во-первых, потому что "цык" "пишет" других, а не они его.

Во-вторых, потому, что "цык" своему языку никогда воли не дает. Пиши, не пиши, – все будет пристойно, красиво, как в официальном докладе на пленуме.

Но ведь хозяину и нужно, чтобы был "чик", а вовсе не "цык". И вот тогда "банановый" шабаш приобретает всеобъемлющий, тотальный характер.

Сплю я и вижу во сне, что Марчук, Пинчук, Кучма сдавали всё политическим конкурентам Януковича. Что и Марчук, и другие боссы "чика" уговаривали конкретно чикающих "не дергаться".

А потом вдруг сны подтверждаются. Есть, например, подробное описание в зарубежной прессе того, как неадекватный командующий Внутренними войсками хотел "дернуться", и как все украинское ГБ останавливало этого командующего, "не рубящего фишку".

Но к этому все не сводится. У "банановых" процессов своя логика, свой внутренний стиль. И потому Ющенко давали лучшие помещения и прайм-тайм на телевидении. А ющенковцы орали: "Нас душат! У Януковича административный ресурс!" Фига, а не ресурс!

Именно Янукович был нужен в качестве соперника сторонникам Ющенко. И потому он был. И был ровно в том качестве, в котором был нужен. Как Зюганов – для Ельцина. Нужно было, чтобы Зюганов сам себя выдвинул против Ельцина. Это был единственный шанс Ельцина выиграть выборы. И Зюганов сделал ровно то, что нужно было для выигрыша Ельцина. Это и есть "банановая" логика, "банановый" стиль.

Протрите глаза! В нужный момент Янукович должен был упустить свой главный шанс. Конкретно, он должен был сказать, что не станет выводить против "оранжевой" улицы Ющенко другую, свою улицу.

Ленин мог что-нибудь подобное сделать? Кастро, Хомейни, Чавес? Когда тебе навязывают "банановый" сценарий, единственный ответ – национальная революция. Ах, она тебе не по зубам! А какого хрена ты вообще полез в эту кашу? В "банановой" логике ты статист. Тогда не лезь вообще! Ты что, бабки взял за роль статиста? Ах, ты бесплатно? Ах, ты еще сам заплатил? Ну, это, знаете ли, совсем… Моя знакомая по деревне Шигары в подобных случаях говорит: "Одна романтика!" Вы, кстати, во что-то подобное верите?

Может, я совсем уже, того, "деромантизировался", но правду-то я обязан сказать. Я не верю. Хотите – верьте. Но я, я лично, не поверю ни в какой романтизм этой, действующей, тертой, вполне реалистичной элиты. Плотью от плоти которой является господин Янукович.

Но это, в конце концов, детали. А главное: если "чик" не перейдет в "цык", то все, что мы будем обретать на наших постсоветских просторах, это "банановый" сценарий с национальной спецификой. Где-то "революция" эта будет "березовой", "рябиновой", "ракитовой" – толку что? По сути, она все равно будет "банановой".

Если есть счетократия, если все вертится вокруг колониального "чика", то вывести на улицы 200 тысяч человек – всегда можно. А "чиковая" счетократия начнет толстовствовать, как только ей надавят на самое больное – счета.

Главные вопросы заключаются в том, как поведет себя репрессивный аппарат (пункт # 1) и сам диктатор (пункт # 2). Если они начнут стрелять, толпа на улице будет сметена и разбежится по углам. Но они не будут стрелять, потому что обнаружат в себе счетократический приступ острого пацифизма и непреодолимое стремление к тому, чтобы немедленно и категорически возлюбить мир во всем мире. Вот и все.

Киргизия, Казахстан и так далее – какая разница? Выявляют счета начальника и сообщают ему об этом, выявляют счета основных силовиков и сообщают им об этом, и начинают переговоры… И находят достаточное количество тех, кто ради счетов продаст все. Это и есть криминальное общество.

Кто-то считает, что оно жесткое. Извините! Оно очень избирательно жесткое. "Молодец против овец, а против молодца – сам овца". А как иначе может быть? Деньги – всё. Но наши "деньголюбы" не протестанты и не скупые рыцари, не шейлоки эти самые. Им деньги зачем нужны? Для удовольствий.

Как это называется? Это называется гедонизм. Точнее – гедонистический консенсус. Общая формула – этот консенсус плюс криминальный мейнстрим.

Гедонистический лозунг в том, что жизнь – это сумма удовольствий. Что все хотят вкусно кушать, роскошно жить, шикарно одеваться, отдыхать на престижных курортах et cetera. Где именно кушать? В зарубежных ресторанах. Где именно роскошно жить? На зарубежных виллах. Где именно шикарно одеваться? У этих, как их там… кутюрье… Где именно отдыхать? На зарубежных курортах. Где именно, вообще-то говоря, жить? Там, у них. Соответственно, там нужны дома и все остальное. Для этого требуются весьма немалые деньги. Их что, налом возят с места на место? Никто такого нала не примет. Значит, нужны зарубежные счета.

Вот вам и крючочек! Пожалуйста! Ведь наш гедонист – это не какой-нибудь Мэллон XXV! Он деньги под свой гедонизм как зарабатывает? Согласно вышеприведенной формуле про мейнстрим. Криминальный мейнстрим – это не наукообразие. Это значит, что немалые деньги под совершенно необходимые удовольствия добываются воровством. Потому что столько денег добыть больше нельзя ничем. А, как известно, всякие там цюрупы… И пошло, и поехало.

Значит, достаточно получить информацию про криминальность фигурантов (это проще простого), и крутой паханат с его гедонистическим консенсусом – как овечка. Смирненький, тихонький, пластичный донельзя.

Пока есть гедонистический консенсус и криминальный мейнстрим, мы "банановая" страна самого низкопробного качества. Нас это не устраивает? Тогда нам надо изменить консенсус и мейнстрим, то есть общество. Если "банановость" останется, власть будет сметена. Если власть не хочет быть сметенной, она должна изменить тип общества.

Только не надо воплей: "Все на защиту того, что есть!" То, что есть, защитить нельзя. И мобилизовываться на защиту этого просто бессмысленно. Потому что при таком обществе любой механизм мобилизации будет парализован.

Потому что при таком обществе нельзя защитить власть, если хозяин решил ее поменять. Потому что при таком обществе – можно только изображать из себя особо продвинутый обком при ихнем ЦК. То есть интриговать, разводить, коррумпировать, юлить, получать мандаты и ярлыки, сдавая других. Но тут, сколько веревочке ни виться, конец один.

А с того момента, когда хозяин примет решение, центр процесса будет находиться в посольстве этого хозяина. Действительная власть будет находиться там и только там. И все потечет оттуда: управляющие сигналы, потоки денег, указания по ликвидациям, информационные и идеологические импульсы – все.

Хотите удержаться – замените "чик" "цыком". Свои "наезды" – стратегией. Это не значит, что "наезжать" нельзя. Я не ханжа и понимаю структуру интенций, мотиваций, подходов и алгоритмов. Но я также понимаю, что без замены "чика" на "цык" весь этот норов гроша ломаного не стоит.

Никто меня не полоскал так, как СМИ Гусинского, особенно – Киселев на НТВ. И случилось так, что я оказался рядом с одним из организаторов "посадки" Гусинского в тот момент, когда ему позвонили и сообщили: "Гусинский арестован". Он, этот человек, меня спрашивает: "Ну, как мы его, а?"

Я говорю: "Не знаю".

– Почему не знаете? Гусинский – враг России!

– Я пока не знаю, я хочу посмотреть, кто будет рулить НТВ вместо него.

Через некоторое время на НТВ вместо Киселева появляется Савик Шустер. Шустер – мягкий, интеллигентный человек и в этом смысле приятнее Киселева. Разница в том, что Киселев – из КГБ, а Шустер – из ЦРУ. То есть произошла замена сколь угодно гнилого своего (которым, если захочешь, понятно, как управлять – он на подписке, у него кураторы и т.д.) на чужого (или двойного, что в нашей ситуации то же самое). А чужим управлять вообще нельзя. То есть им управляют другие.

Теперь ответьте мне на вопрос: "банановость" увеличилась или уменьшилась вследствие такой кадровой замены? Меня ведь это интересует. А наш совокупный "чик"? Он понимает, что при подобной логике замен он чикнуть не успеет, как его сметут по чужим заданиям. И что ж он творит-то? Почему проявляет такую суицидальную ориентацию?

Спрашивают: "А что вы предлагаете, что можно было сделать?"

Отвечаю, что можно было сделать.

Можно было никого вначале не трогать. Но в соответствующем месте собрать альтернативный информационный актив и поначалу просто его обучить. Актив – это 100-150 человек (ведущие информационных программ, режиссеры базовых передач, держатели ключевых узлов информационной инфраструктуры и так далее).

В "час Ч" тихо и без скандалов можно было, при желании, заменить информационный актив. И проводить принципиально новую информационную политику. С ориентацией на другое общество, другую страну. Весь вопрос в том, насколько был бы эффективен новый мессидж, чем он был бы подкреплен в реальности. То есть, каков бы был "цык" – не информационный, а совокупный.

Может быть, это дало бы новое качество. А может быть… Может быть, все общество послало бы это все на три буквы и захотело бы сохранить свое свинство, грязь, хрюканье, мейнстримы, консенсусы… Если это было бы так (а я не верю, что это было бы так), то надо было бы застрелиться. Не чикать, а пустить себе пулю в лоб. А вот если отклик был бы достаточный и кто-то начал бы подымать свои банды для того, чтобы поломать новую, их не устраивающую, тенденцию, тогда можно было бы чикнуть как угодно, желательно минимально, но эффективно. Однако обязательно – имея и предъявляя свой новый "цык".

Сажать Гусинского… не сажать Гусинского… сажать Ходорковского… не сажать Ходорковского… Центр сегодняшней власти – телевидение. Это нынче те самые "почта и телеграф". Взять власть в современную эпоху – значит сменить и контролировать информационный актив, прежде всего – именно телевизионный.

Почему этого не сделали? Тут есть две причины, которые необходимо осознать в полной мере.

Еще раз о стратегии и идеологии

Первая причина состоит в том, что смена информационного актива предполагает выход за "банановые" рамки. А на это никто не осмеливается.

Вторая причина, что это предполагает все тот же переход от "чика" к "цыку". И это невозможно без преодоления рамок других: личностных, ментально-поведенческих, корпоративных. Это предполагает, в свою очередь, применение процессинговых, трансцендентирующих технологий. И тут страх перед "хозяином" соединяется с амбициозностью – и все это обрушивается на любое трансцендентирующее начало.

Скажете – слишком сложно? А что тут сложного? Любой профессионал знает, что нельзя управлять активом (и даже руководством) телевидения и газет с помощью непрерывного потока директив. Актив должен сам рулить. А для этого он должен знать, в какую сторону рулить. То есть – невозможно вести информационно-психологическую войну без идеологии и без стратегии. Как только идеологии и стратегии нет – все! Любой информационный актив разваливается.

И только ли информационный актив разваливается? Возможна ли вообще эффективная кадровая политика без стратегии и идеологии? Мы ведь не в исламском мире живем, у нас нет узаконенного многоженства, и ни у кого из нас нет 100 – 150 детей. Кроме того, мы знаем, что там, где все это есть, эти дети режут друг друга, а не образуют единый актив семейно-кланового типа.

Но допустим даже, что детей много, и они друг друга не режут. Но их всего 150, а не 10 тысяч. И знакомых у нас, в лучшем случае, человек 50. Причем и среди детей, и среди знакомых явно не все такого качества, что им можно доверить сложные задачи управления.

Во всем мире у крупного политика, главы государства, бывает закрытый "теневой кабинет" из идейно близких к нему людей. У Рейгана был какой-нибудь "сигарный" кабинет. Тут решает близость. И в этом нет ничего плохого. Но это узкая группа, а не исполнительная вертикаль.

Административный актив таким способом не наберешь. Тогда каким способом его набирать? Кто-то тут изобрел что-то, кроме понятия "единомышленники"? Если нет идеологии, стратегии – какие единомышленники? Консолидированную банду так не создашь, не то что кадровый потенциал, который должен вытягивать такую неуклюжую телегу из такой ужасной трясины.

Скажите, кто-нибудь из присутствующих смотрел телепередачу "Русское порно"? Зря не смотрели, посмотрите! "Русское порно" – это не просто порно. Это порно, целенаправленно снимаемое в сакральных точках русской культуры. Например, на крейсере "Аврора"! В момент оргазма барышня дергает за веревочку, и раздается выстрел крейсера "Аврора". Вам понятно, о чем речь? Это что, порно? Это десакрализация, ломка стереотипов, война против символов. А ведь там не только "Аврора". Такое же порно у памятника Петру I и в других, не менее сакральных для России, местах.

У меня на семинаре недавно были представители экспертного сообщества Израиля. Я их спрашиваю: "Скажите, может ли быть такое еврейское порно, чтобы групповик – у Стены плача? Что будет дальше? Арестуют или разорвут раньше, чем успеют арестовать?" Самый уважаемый мною эксперт ответил: "Надеюсь, что разорвут на части раньше, чем арестуют. Если нет, я эмигрирую из страны".

После таких вещей, как "Русское порно", мне будет кто-то говорить, что это просто соревнование огурцов с сорняками? Идет прямое подыгрывание каждому сорняку!

Казалось бы, достаточно просто приравнять сорняк к огурцу – и вырастет сорняк. Ан нет! Поскольку есть страх, что все-таки вырастет огурец, каждый отдельный случай "огурца" еще и "мониторят". И всех, кто пытается выращивать огурцы, ставят в максимально неблагоприятные условия.

Я должен собственным трудом зарабатывать на то, чтобы делать сложный театр. А Большому театру, где ставят сорокинских "Детей Розенталя", собираются выделить на реконструкцию миллиард долларов.

Не понимаю, зачем вообще публично оперировать цифрами. Можно строго сказать: "Представьте смету, она будет проверена и удовлетворена". Зачем злить голодную страну миллиардом долларов? Зачем нужно, чтобы высчитывали, сколько это будет за квадратный метр? И обсуждали все вопросы, лакомые для сегодняшнего криминального общества?

Но, в конце концов, ради торжества некоей высокой культурной нормы можно заплатить огромные деньги. Но тогда не говорите сколько, а говорите, за что. Вы же платите эти огромные деньги. Вы имеете право спросить: за что? Вам ведь должно быть не все равно!

Отремонтировали Большой театр , отделали по экстра-классу и… И показали там "Детей Розенталя"? То есть Сорокин – это у нас флагман культурной политики? Если Сорокин – флагман культурной политики, то это – политика акультурации собственного населения, превращение его в скотов, в быдло, в мразь.

И мне тогда уже все равно, на сколько процентов увеличился ВВП. Потому что если Сорокин – флагман культурной политики, то общество, которое здесь будет, – бордель и ничего больше. И меня не интересует, как вырастет ВВП борделя. И какие ракетные установки поставят на его крышу. Потому что никакие ракетные установки бордель не защитят. Бордель вообще не может сопротивляться. Потому что Сорокин как флагман (и просто как допустимая, государственно поддерживаемая возможность) – это не вытаскивание людей из грязи, а затаскивание их в грязь. Достоевский по этому поводу говорил: "Обратитесь в хамство, гвоздя не выдумаете".

Все понимают, что "Дети Розенталя" – это культурная политика "банановой" страны. Кого-то это радует. Кто-то это сосредоточенно ненавидит. Но культурная политика – это вообще переход от "чика" к "цыку". Для "цыка" это суперважная вещь, для "чика" – жалкая тусовка на периферии сознания.

А раз так – "банановость" будет расти. А если она будет расти, что можно защитить? Предположим, что хочешь защитить власть, понимая, что будет хуже. Но как это можно сделать? Только превращая "чик" в "цык". А это нельзя навязывать. Это должно быть выстрадано и понято.

И ведь это не касается одних "Детей Розенталя" или "Русского порно". По телевидению – один сериал за другим. То ГРУшники возят тоннами наркотики и убивают мужчин и женщин, то ФСБшники. Это что – мобилизация, создание аттрактивного позитивного образа?

Помимо прочего, уровень режиссуры и актерской игры в этих сериалах таков, что у любого культурного человека возникает единственное желание – "выключить ящик", чтобы это не видеть и не засорять мозги. Мне говорят: "Это естественный процесс: вор в законе хочет видеть свою любовницу по телевизору, он платит деньги, а те берут. А любовница не умеет в кадре стоять, ходить и говорить". А представьте себе, что вор в законе выдвинет новую Чурикову. И бабки заплатит за нее. Ее возьмут? Ой ли!

Я убежден, что имеет место не только органический процесс (то есть предложение на равных соревноваться сорняку и огурцу), но и процесс специальный. Дело не только в дефиците вкуса у воров в законе. А в том, что если вор в законе проявит высокий вкус, его, вполне вероятно, "шлепнут". Я не шучу.

С одной стороны, мы видим политику настойчивой, навязчивой акультурации нашего населения (каждый день просмотра телевидения об этом просто кричит), а с другой – слышим непрерывные разговоры о великой державе. О какой великой державе? О великой державе, в основе культурной политики которой оказываются Сорокин и "рашн порно"? Кто-то считает, что можно поместить все это в фундамент культурной политики – и иметь великую державу?

Ни в какую органику этой тенденции я не верю. Повторяю: сама апелляция к органике провокационна. Вытащить человека из грязи гораздо труднее, чем толкнуть его в нее. Но ведь толкают, не полагаясь на то, что тот и так выберет грязь.

И для таких выводов мне не надо читать конспирологические записки, достаточно включить четыре главных телевизионных канала и посмотреть, что по ним идет в прайм-тайм. Для этого достаточно знать, что когда автора и хозяина "Русского порно" пытались привлечь к суду, местные "народные избранники" заявили, что это не порно, а "жесткая идеологическая эротика", и триумфально оправдали обвиняемого! "Идеологическая эротика"! То есть, те, кто оправдал, реально понимают, что это идеологическая атака, что удары наносятся именно по сакральным точкам! Тогда зачем гимн: "Россия, великая наша держава"? Какой вкладывается смысл в сей оксюморон?

Я не хочу бесконечно метать громы и молнии и обсуждать то, что, с моей точки зрения, достаточно очевидно. Но я не могу и игнорировать очевидное.

Страна больна и погружается в тяжелейшее состояние, но ее не только не выводят из этого состояния, а все глубже, глубже и глубже в него затягивают. Делают ли это стихийно или сознательно, из предрассудков или по злостности, одни так, другие иначе, но никто никуда это затягивание развернуть не может. И корень проблем в том, что почти вся действующая элита находится в криминальном мейнстриме и гедонистическом консенсусе. В этом состоянии нельзя ни управлять, ни (внимание!) удерживать власть.

Между прочим, Петр Первый это хорошо понимал, когда создавал свои потешные полки. Он понимал, что ему нужен собственный вариант "катакомб", что ему нужно, чтобы из его "параллельной системы" вышел его новый актив. И он вполне осознавал, какой ему требуется актив. Есть такие понятия: "новый призыв", "революция сверху", – Петр это понимал, и это сейчас вполне актуально.

Но если под флагом "смены актива" кто-то хочет "срубить" на российской нефти или чем-то другом больше, чем "срубил" сейчас, – не надо считать, что все вокруг дураки. Сегодня уже очень многие в стране могут отличить реальное намерение исправлять что-то в обществе от "крышевания" благородными декларациями криминальных операций и хватательных рефлексов. Россия уже достаточно изощрена, и она на это не "купится".

Хотите говорить с обществом – говорите всерьез, и не считайте, что за вас пиарщики все сделают. Пошлите серьезный честный мессидж. Если живая часть России на него откликнется, – может, будет поддержка. А может, ее уже не будет, – с каждым месяцем шансов на это все меньше. Потому что мы живем "в ситуации Бишкека". И если мы в этом себе не признаемся, то просто прячем голову под крыло.

Персонажи в поисках смысла

Я не могу уходить от злобы дня. Но не могу и все подчинять этой злобе дня. Если мы хотим копить силы для прорывного выхода из сложившейся ситуации, если мы отрицаем свой "банановый" статус, то на повестке дня должна быть и подлинно стратегическая проблематика. Причем такая, которая имеет, в полном смысле слова, общемировой характер. И одновременно замыкается на нашу больную реальность. Иначе – зачем она?

Я позже объясню, какое это имеет практическое значение. А пока давайте рассмотрим следующую модель (рис. 1).

В нормальной жизни всегда есть территория смыслов – и территория всего остального, "происходящего".

Смыслы могут что-то значить, то есть влиять на происходящее, или же являться "смыслами в собственном соку" (если хотите, это вопрос о соотношении идеала и действительности).

Почему сегодня этот вопрос имеет глобальную актуальность? Потому что сегодня все менее понятно: а есть ли "территория смыслов", открытая происходящему? Остались ли вообще смыслы, которые что-то значат?

Из российской жизни они в значительной степени изъяты (вспомните соревнование овощей и сорняков, "Русское порно" и вообще наше телевидение, "Детей Розенталя" и прочее).

Но если смыслы есть, как отвечает мир на сопряжение двух территорий: одной – всего происходящего (конкуренция за ресурсы, энергоносители, финансовые потоки и т.д.) – и другой, вот этой скромной территории смысла? В мировой философской практике это называется "трансцендентное" и "имманентное". Или, говоря проще, смысловое – и все остальное. А между ними – граница.

Что же такое "территория смыслов" (а идеология – это частный случай смысла)? И что значит "граница"? Если есть граница, значит ли это, что в происходящее из смысловой зоны ничто не приходит? Как вообще смысл проникает в жизнь? Как он течет в происходящее у каждого отдельного человека и у всех нас вместе? И почему мы – общество, если вдруг смысл из трансцедентного в имманентное не течет?

В действительности, в нормальной общественной системе между "территорией смысла" и происходящим есть какой-то мост, по которому смысл перекочевывает из своей собственной области в актуальную жизнь и обратно. И этот тип "машины", связующей смысл и жизнь, этот способ соединения трансцендентного и имманентного, в религиозных системах называется "формулой спасения".

Причем в разных религиозных системах она разная. Протестантизм увел трансцендентное в бесконечность, заявил, что имманентный мир богооставлен, и что спасение – дело личного отдельного подвига. Православие же, напротив, говорит, что во всем имманентном присутствует трансцендентное, что инобытие есть везде в бытии.

В таком тезисе налицо риск впадения из теизма в пантеизм. И потому в православии внимательно разбирали, как именно трансцендентное размещается в имманентном. В связи с этим Карсавин, например, строго различал пантеизм и панентеизм. Но в религиозной системе трансцендентное, в любом случае, кочует с "территории смыслов" в жизнь.

Что, с этой точки зрения, есть современный мир? Не обязательно мы, а весь мир, – потому, что мы не поймем себя, не поняв других. В религии речь идет о связи Бога и мира: богонаполнен мир или богооставлен? А в идеологии он что, смыслооставлен? Что такое в нем смыслы? (На религиозном языке – благодать).

Ответы даются разные. Самый грубый вариант – смыслов в нынешнем мире вообще нет. Более мягкий вариант – мир есть "музей смыслов", которые уже не проникают в бытие. В моем спектакле "Изнь!" есть метафоры: "Рай" и "Зона Ч". "Рай" – это западный "культурный зоопарк", место, где смыслы есть, но они в нем не тигры, а кошечки, не "живые бомбы", а безопасные экспонаты. Они обезврежены.

Это и есть мир постмодерна. Неправда, что мир постмодерна – это мир без смыслов. Мир постмодерна – это мир смыслов, которые приручены. Они уже не жгут того, кто с ними соприкоснулся, не мотивируют поведение, не мобилизуют личную и социальную энергию, а существуют тaк, для декора.

Итак, в России вообще грубо изъяли из жизни смысл. А на Западе что сделали? Там его постепенно превращают в музейные экспонаты. И, по большому счету, я не знаю, что лучше.

Конкретная беда нашего нынешнего варварства, которую я обрисовал, вписана в мировой контекст. И это ставит проблему: какая-то идеология, какой-то смысл – релевантен или нет? Он как-то действует, кого-то активизирует? Люди способны им жить? "Идеи становятся материальными силами, когда овладевают массами", – так говорил Ленин, и это вовсе не потеряло актуальность. Так вот, сегодня идеи в принципе этими массами овладевают или нет? Становятся ли идеи материальными силами? Если становятся, то смыслы – это тигры, а если не становятся, то это кошечки, желательно – без коготков.

Куда идет Запад после 70-х годов ХХ века? В нем постоянно происходят попытки стерилизовать смысл, изъять из смысла заряд энергии, обезвредить его. И это – главное свойство постмодернизма. Это и есть некая эзотерическая философия для той экзотерической идеологии, которой называет себя глобализация. Глобализация – это ярлык для дураков. Подлинное содержание глобализации – постмодерн. Подлинное содержание постмодерна – это изъятие из смысла активного начала, запрет на то, чтобы какая-нибудь идея когда-нибудь превратилась в материальную силу, овладела массами, запустила энергетический импульс в общество.

Следующий вопрос, который всегда под названием "теодицея" стоял перед религиями, – объяснение и оправдание Бога, терпящего в мире Зло (рис. 2). Если происходящее в жизни содержит в себе зло, если налицо очаги зла, то какой стоит за этим смысл? Если горели печи Освенцима и фашизм уничтожил десятки миллионов славян, евреев и других, значит ли это, что в области смысла был какой-то импульс, идеология, энергия, которые это породили? Или и здесь "мухи отдельно, котлеты отдельно", смыслы отдельно, происходящее отдельно?

Мы видим, что в сегодняшнем Западе явно существует страстное желание отделить одно от другого. Я понимаю рискованность сопряжений, но постоянно это обнаруживаю:

– Мирча Элиаде был последовательным железногвардейцем…

– Нет, знаете, он был философом!

– Юнг последовательно стоял на фашистских позициях…

– О! Это архетипы!

– А Хайдеггер?..

– Это экзистенциальная философия.

Я не хочу никому "пришивать дело" и понимаю, что сложно заставить Ницше отвечать за капо в Освенциме, хотя и считаю, что это в каком-то смысле нужно сделать. Однако в современном западном обществе существует гигантское желание этих мух от этих котлет отделить окончательно и бесповоротно. И объявить, что смыслы ни за что не отвечают.

Но если смыслы ни за что не отвечают, что же тогда произошло, и откуда взялись Освенцим и геноцид? Это важно, но еще важнее другое. Если смыслы ни за что не отвечают – что такое человеческая жизнь, и почему она зовется человеческой? Говорить, что смыслы ни за что не отвечают, – это и есть попытка окончательно превратить смысл в чисто игровую постмодернистскую конструкцию!

Если всерьез обсуждать смыслы, то нельзя пройти мимо вопроса о смысле зла, то есть о смысловых очагах, проекцией которых на материальную реальность является зло. И мимо вопроса о том, что творит формы нашей жизни – дух, то есть смысл, или что-то еще? В классической философии, начиная с Платона, формы творит дух. Нет духа – нет форм, все рассыпается, возникает хаос.

Если убрать смыслы, что будет происходить с формами? С любыми формами жизни: с семьей, с межличностными отношениями, со школой, вообще любой деятельностью? Если смысл во все это не входит, если не смысл все это творит, то кто же и что же творит? Вот, на мой взгляд, главный вопрос XXI века.

И это вовсе не отвлеченный философский вопрос. Отказ от признания того, что дух и форма, то есть смысл и происходящее, связаны, прерывает эту связь, блокирует контакт "человека действующего" с его эгрегором, прерывает его подпитку энергиями высших целей и смыслов.

Что же тогда входит в происходящее? Во что превращается деятельность, если перекрыта связь между духом и формой, если смысл деятельности оказывается оторван от деятельности как таковой? Форма может просто рассыпаться. Так и произойдет, если прекратится доступ смысла, доступ духа. Но может произойти и другое. В форму войдет чужой, антагонистический смысл. Антисмысл. И тогда произойдет не рассыпание, а превращение форм. Форма даже усилится, но она станет отрицанием того содержания, которое ее создало. Форма начнет не раскрывать содержание и не прозябать в отсутствии оного. Она начнет воевать с содержанием.

Назовите это как угодно. Антибытием, адом. Важно понять, что речь идет об очень специфической онтологии и метафизике. И что эта онтология, эта метафизика имеют прямое отношение к нашей действительности, той самой злобе дня, о которой я говорил.

Как только вы не пускаете смысл в бытие, оно не просто чахнет и рассыпается. Это не единственный сценарий. По другому сценарию, в это бытие при перекрытии доступа смыслов активно входит антисмысл, зло.

Проблема превращенных форм ставилась еще в позднем марксизме. Позже неогегельянцы это обсуждали. Мамардашвили об этом много интересного написал (хотя и под другим углом зрения).

Так вот – наша реальность не просто обессмысливается. Она именно "превращается". И это указует на многое: на вектор, проект, субъект. Самый простой пример: если экономическая, хозяйственная деятельность оторвана от смысла, она не обязательно прекращается. Она может и превратиться. Стать антидеятельностью – в этом суть криминального государства. Важно не то, что я что-то построил, создал. Важно то, что я делаю прибыль на непостроении, на антиподе созидания. Что такое отмывка? Это затаскивание грязных денег в дыры, созданные недостатком деятельности. Пустота, антидеятельность становятся суперприбыльными. Чем не игра превращенных форм?

Другой пример – из сферы этого самого "чика". Если система государственной безопасности оторвана от смысла, она может принять в себя антисмысл. И стать для государства главной опасностью.

Есть такое заболевание – системная красная волчанка. Что это такое? Это такая биологическая превращенная форма, когда иммунная система (то есть система безопасности) начинает истреблять не врагов организма, а его, организма, системообразующие начала. Вот вам и пример по поводу сорняка и огурца. Сорняк (враг организма) поддерживается, огурец (системообразующий элемент) истребляется.

Рассмотрим теперь, что такое с данной точки зрения 60-летие Победы (рис.3). Празднуя Победу, нельзя не отвечать на вопросы "что победили?" и "кто победил?" И что это значит – победили? В чем был смысл фашизма, была ли в нем вообще связь между смыслом и происходящим?

Но ведь и у нас, и за рубежом постоянно спрашивают: "А почему она должна быть?" А заодно возникает и реабилитация определенных фашистских и околофашистских смыслов как "неответственных". И появляется Лени Рифеншталь не в качестве апологета фашизма, а в качестве "великого художника", и железногвардейцы оказываются просто "румынскими патриотами", а Дугин, восхвалявший Гиммлера, – "евразийским философом".

А когда все это появляется, то становится совсем уж непонятно: что победили-то? Своего исторического союзника – Третий рейх? О какой Победе идет речь? Если у Победы нет смысла, то нет победы, а есть поражение. Без осмысления этих вопросов мы сейчас идем к "триумфу капитуляции". И 60-летие Победы станет таким "триумфом капитуляции", потому что если отнимают смысл Победы, что такое форма Победы без содержания Победы?

Привожу пример. Газета "Известия" пишет: все говорят о том, что в Европе маршируют эсэсовцы. Столько лет прошло, а никакого примирения. В чем проблема-то? – спрашивает автор. Нужно, чтобы в День Победы в соседних колоннах прошли солдаты, водрузившие знамя на рейхстаге, и батальоны Waffen SS, чтобы все вместе отпраздновали этот день. И зачем, мол, мы с Латвией "выясняем отношения", обсуждаем, приедет или не приедет на праздник их президент? Все должны приехать, и должны по Красной площади пройти и немецкие батальоны, и наши ветераны, и все вместе должны выпить в этот день.

Не слабая идея, да? И где – в газете "Известия"! Нет связи смысла с происходящим. Нет этой связи – и происходящее распухает любыми формами, включая самые чудовищные, хоть предложением всем по Красной площади в одних колоннах идти.

Когда это возможно? Лишь тогда, когда смысл уже ничего не значит, когда он воспринимается как мертвый музейный экспонат. И тогда это уже не смысл, а чучело смысла, которое по его ценности для действительности равно смыслу чучела. Но если это чучела, то почему же они не могут сидеть или шагать рядом? Почему чучело мыши нельзя поместить рядом с чучелом филина? Это же чучела, экспонаты. Их смыслы не могут быть рядом: филин сожрет мышь или мышь убежит от филина. А чучела – могут.

Еще раз: если нет смысла Победы – нет и самой победы. И нет праздника, потому что праздник не может быть без смысла. А когда нет праздника – распухают "мероприятия". Деятельность лишена смысла, но оказывается самодостаточной. На философском языке – имманентное полностью оторвалось от трансцендентного, и это имманентное распухает "само в себе".

Фактически, речь идет о контринициации. И эту контринициацию развязывают те, кто отрывает смысл от вещей, дух от формы. Потому что в этот разрыв вклинивается иная энергия – антисмысл, антидух. Кому-то нужно, чтобы здесь все рухнуло. А кто-то хочет, чтобы здесь все "превратилось". Поймите, это не одно и то же! Рассматриваемая мною проблема не абстрактна. Она конкретно отвечает на вопрос о природе происходящего. А значит, и на многие другие вопросы. Например, на вопрос: "что делать?"

Перед тем, как к этому перейти, хочу состыковать метафизический и психологический уровни одной и той же суперпроблемы.

Смыслы и социальная психология

Аналитическая психология выделяет в человеческой личности "сверх-я", "я" и "оно". Если у человека в сфере "я" концепция самого себя расходится с реальностью (например, я считаю, что я великий человек и всем управляю, а на самом деле являюсь чем-то совершенно другим), то все, что содержится в разнице между этой концепцией и реальностью, всякое "несоответствие занимаемой должности", говоря совсем грубо, запихивается в подсознание, в "оно".

Механизм понятен? Я не могу спокойно жить, зная, что не соответствую занимаемой должности (абсолютно неважно, какой должности: большой, маленькой, средней – любой). Я должен ей соответствовать. Значит, все, что мне говорит об этом несоответствии, я должен куда-то запихнуть. Куда? Место для этого только одно – подсознание, "оно".

Но когда я запихиваю это в подсознание, прячу от себя, – что у меня рождается? Комплекс неполноценности. А он чего требует? Гиперутверждения. И я начинаю важничать, командовать. Если я не могу ничего сказать людям содержательно, я что должен сделать? Я должен их прищучить: "Ты, того, смотри!"

А ведь рядом люди, которые видят это мое несоответствие. И дают понять, что его видят. Что я должен сделать с этими людьми? Я их должен убрать. А кого я должен поставить? Тех, кто этого несоответствия не видит или не показывает. То есть либо идиотов, либо лжецов.

Что в такой ситуации вообще может сделать человек?

Человек может всю реальность "загнать под концепцию". И это Достоевский – "Записки из подполья": нет реальности, есть только концепция. Или Горбачев с его: "Нам подбрасывают… Не надо драматизировать". Если у человека "под ногами горит", а он не соответствует ситуации, он может попытаться выбросить из рассмотрения (ученые скажут – элиминировать) реальность.

Человек может разрушить концепцию себя и признать реальность. Это – Чехов: Лаевский в "Дуэли" сделал именно это, он признал, что он есть то, чтo он есть. То есть, человек может признать свое поражение в этой роли в этой реальности, и сменить роль на "посильную".

Есть ли "третий путь"? Есть. Это – самотрансцендентация. О ней – великая фраза Гоголя: "Монастырь наш – Россия! Облеките же себя умственно рясой чернеца и, всего себя умертвивши для себя, но не для нее, ступайте подвизаться в ней…". Блок потом это цитировал.

Самотрансцендентация предполагает, что человек имеет миссию, смысл. И тогда ему начинает открываться ресурс его "сверх-я". Этот ресурс открывается лишь в том случае, если человек чему-то служит, если у него есть высшая идея этого служения. И любая действительно прочная консолидация, любая активная и эффективная коллективность и командность возникают только вокруг такой идеи служения.

Без этой идеи служения, что такое "питерцы" или "чекисты"? Сегодня это "питерцы" или "чекисты-братья", а завтра – разные интересы, разные "бабки", разные аппетиты, конкуренция за близость к главной персоне, мысль "почему бы и не я", и т.д. Это же естественно! Невозможно выстроить устойчивую ролевую матрицу вокруг "я". Особенно если налицо разрыв между "я-концепцией" и реальностью. Значит, если нет миссии и общего смысла (служения), то обязательно будет грызня. А если еще окажется, что люди не соответствуют своим ролям, то грызни будет больше, потому что будет уже не только грызня между "я", но и грызня между "оно".

Что это означает? Что не может быть необходимой самотрансцендентации вне служения, вне актуальной миссии, вне "сверх-я". Но ведь именно по этому регистру личности нанесен удар. Потому что все, чему люди служили – отняли. Потому что людям сказали: "Будешь жить служением – станешь маргиналом".

Люди вообще не соответствуют нынешним вызовам, потому что вызовы гигантские, беспрецедентные. В условиях катастроф люди могли бы меняться, самотрансцендентироваться. Но такая самотрансцендентация требует невероятной мобилизации идеи служения. А именно эту идею вырывали с корнем. И там, где должна быть точка опоры, – пустота.

Я не хочу сказать, что этим описанием предлагаю решение. Но узловая точка коллизии, как мне кажется, обнаруживает себя. А когда нащупываешь узловую точку, то в чем-то уже нащупываешь решение.

Еще одно следствие смыслопотери

Смыслопотеря опасна тем, что она не позволяет преодолеть барьер между "чиком" и "цыком". Она вдвойне опасна тем, что не дает самотрансцендентироваться, изменить себя даже в условиях катастрофы.

Но есть еще одна опасность, связанная с ней. Отсутствие смысла скукоживает и выхолащивает даже прикладную аналитику, прикладное понимание происходящего. Приведу пример.

Наша нынешняя пресса наполнена предсказаниями о том, что в России возможен "вариант Чаушеску". Но никто не додумывает до конца, что такое "вариант Чаушеску"? Эта невозможность додумать до конца есть еще одно из следствий смыслопотери. В результате глубокие феномены становятся плоскими знаками.

Что такое "вариант Чаушеску" в качестве плоского знака, мне понятно. Если не весь наш силовой "актив" окажется перекуплен, а президент не согласится с предложениями "уйти по-хорошему" и будет "дергаться" (что сомнительно), то организуют конфликт между двумя политическими группами. Например, между Дугиным и Рогозиным. При этом Дугин станет защищать президента, а Рогозин нападать на президента. Это будут примерно такие фигуранты, потому что "оранжевые" демократические мальчики ничего не могут, они камень в руку не возьмут.

То есть этот конфликт начнут оформлять как противостояние, например, "русской" и "евразийской" групп. Затем куда-то будет "придан и упакован" радикальный ислам, куда-то – "белые", куда-то – "красные". И эти группы будут максимально разводить между собой. Как разводить, – в конце концов, не так важно. Важно, что за группой поддержки власти, за проправительственной группой, должны, например, стоять "комитетчики", а за ее оппонентами – военные.

Потом проправительственная группа должна начать защищать власть и стрелять по "бунтовщикам". Ответом станет "недовольство армии", решительно переходящей к поддержке восставшего народа. И вот тогда "комитетчиков" будут расстреливать так, как их расстреливали в Румынии. А в Румынии их расстреливали массово. Военные сажали их в грузовики, вывозили, ставили к стенке, расстреливали и закапывали. И семью президента, как мы помним, вырезали. Это и называется "румынский вариант", или "вариант Чаушеску".

В России действительно может готовиться румынский вариант. И я бы предложил представителям "чекистов" подумать о том, что речь уже идет не о люстрациях, не о запретах на профессию, речь идет о массовом уничтожении. Я не хочу разжигать страсти, я знаю, что говорю.

Но это – лишь плоский знак. Есть ведь и действительный масштаб феномена Чаушеску. И этот действительный масштаб имеет к нам самое непосредственное отношение. Раз уж кто-то оперирует феноменом Чаушеску, казалось бы, должно появиться желание додумать до конца. Но смыслопотеря как раз и мешает додумывать. И тогда вместо объемов – плоскость. Вместо проблемы – прописи.

Между тем, далеко не лишним является понимание того, чем же оказался плох Чаушеску, и почему начали стрелять?

Ответ на этот вопрос заключается в том, что в мировой элите были группы за и против Чаушеску. Против Чаушеску были старший Буш, Чейни и ряд других. А у Чаушеску-то что было, какая поддержка? Советская? Чаушеску, что, был верным ленинцем? Да нет!

Чем же Чаушеску был так плох для его противников? Почему всех остальных "советских" лидеров в Восточной Европе не расстреляли, а его расстреляли? Он, что, был особенно свиреп или сильнее всех сопротивлялся? Нет! Он просто был слишком прочно интегрирован в одну мировую группу, а к власти начала приходить другая мировая группа. Рядом с Чаушеску был некий Брюс Раппопорт, и он торговал нефтью. Это израильский военный спецслужбист, который оказался близко вхож в "семью", был у Чаушеску главным контрагентом по нефти и представлял интересы мировых конкурентов Буша.

Если бы Чаушеску "сдал" свою группу или перебежал из лагеря в лагерь, результат, возможно, был бы другой. Но он не сдал и не перебежал – считал, что это еще опаснее. Все это разве не имеет отношения к нашей действительности? А это ведь не единственный случай!

В чем реальный феномен Милошевича? Да в том же самом! Ему звонили два человека, и один говорил: "Слобо, ударь по американским войскам!", а другой – "Слобо, не смей!" Оба звонившие были американцами и для Милошевича представляли "хозяина". Просто один высказывал позицию республиканской партии США, а другой – демпартии США. Одним было нужно, чтобы Клинтон в Югославии провалился (а для этого югославы должны были ударить по войскам НАТО изо всех стволов), а другим – чтобы этого ни в коем случае не произошло, и чтобы "Слобо" поскорее сдался. Милошевич лавировал между этими требованиями до тех пор, пока к нему не приехал Черномырдин, как посланец Альберта Гора, и не сказал: "Надо скорее сдаваться".

То есть, суть какого-нибудь "румынского" или "югославского" вариантов заключается в том, что идет острейшая борьба крупных мировых элитных групп. Но чтобы понять и включить в свой анализ эту борьбу групп, требуется задаться вопросами о самих таких группах и об их целях, то есть о смысле существования и действий этих групп. Нельзя просто твердить: "У нас будет вариант Чаушеску", не понимая, в чем смысл этого самого "варианта Чаушеску"!

Так что такое в реальности крупные элитные группы?

Смыслы бывают "музейные" и "горячие", властно релевантные. Эффективная элита не может не иметь внутренней идеологии. Без нее "я" и "оно" не удержатся от конфликтов, без нее не может быть консолидации, не может быть устойчивых мотивов общей деятельности. Каждая группа, которая хочет завоевать и сохранять власть, цементируется внутренней идеологией, верой, миссией. То есть – смыслами. Нет этого – нет ничего!

Нет абстрактных "чекистов" без осознания смысла "чекизма", нет "питерцев" без осознания и предъявления смысла "питерства". Если Санкт-Петербург – главный город новой модернизации, то большая часть общества согласится: хорошо, пусть у власти будут "питерцы". Но если просто питерская банда воюет с московской, то "чума на оба ваши дома". Тогда вместо них нужна, скорее, какая-нибудь рязанская банда, – может, будет поспокойнее.

Что такое Питер? Что такое чекисты? Придайте смысл этой клановости, этим корпоративным группам, внесите этот смысл в свою и чужую жизнь, если хотите уцелеть. Потому что иначе – будет бойня.

Я понимаю, что аргументом "от бойни" кого-то напугать можно, но смысл им не внесешь. Однако неужели после Бишкека не видно, что на нашей земле происходит? Элите сейчас крайне нужна внутренняя идеология, нужны смыслы. И речь не о музейных смыслах, а только о живых и горячих.

А что значит – живые и горячие? Смыслы горячие тогда, когда в них соединяются рефлексия и перцепция (рис. 4).

Смыслы живые и горячие – это такие, которые мобилизуют на действие. И не просто на действие, а на политически эффективное действие.

Что значит – мобилизация на политически эффективное действие? Я нечто анализирую своим умом, произвожу рефлексию на реальность, но я одновременно имею внутренний опыт соприкосновения с властью. У желающих властвовать есть непосредственное ощущение того, каков тип властного ума? Вот именно этот опыт и это ощущение и есть "субстанция власти".

Без этого соприкосновения и без этого опыта – нет того, что Ноам Хомски назвал "матрицей понимания". А без такой матрицы – нет возможности правильного осмысления информации. Без такой матрицы люди вроде эту информацию и имеют, причем даже в безумном избытке, но совершенно не понимают, какие она содержит значения. И не могут политически эффективно действовать.

Значит, каковы школа мысли, тип ума, какова матрица понимания, есть ли в ней, помимо качественной рефлексии, еще и перцепция, как происходит сводка информации, каков уровень ее целостного осмысления, как внутри нее выстраиваются связи, насколько все это насыщено "горячими" смыслами, относящимися к действительным проблемам властвования, – вот центральные проблемы элитной консолидации в действующий субъект, вот ключевые проблемы власти. И огромная беда нынешней России состоит в том, что у нас в стране теряется сама властная "школа мысли", сам тип этого властного ума.

Еще раз о цене различия между "чиком" и "цыком"

Все, что я сказал, может быть сведено к одной фразе: разница между "чиком" и "цыком" – это разница между поражением и победой. Чьей победой? Чьим поражением? Путина? Узкой группы? Да нет! Всего того "чикающего", что хотело цыкать, начиная с Берии, а возможно и с Дзержинского. Всего того, что в стратегическом смысле несла с собой андроповская линия. Это заденет очень серьезные элитные группы. Это заденет общество.

Проиграть "цык" и остаться в "чике" – это значит проиграть все. А проиграть все – это значит "оплатить политические счета". Взять на себя всю политическую карму всех предшественников на данном пути, причем "по полной программе". Уверяю вас – я ничего не преувеличиваю!

По факту приходится признать, что весь андроповский "цык" оказался несостоятельным. А по большому счету – что "цык" обернулся "чиком". А обернувшись, стал искать себе чужой "цык". Это начало, не взяв барьер собственного "цыка", стало строить отношения с тем же Западом (и не только с ним) по следующей усеченной схеме: "Я умею чикать. Хотите – так могу чикать, хотите – иначе могу чикать. Каков будет ваш цык?"

Но что на этом самом Западе-то в тот момент происходит? Там-то где и какой именно "цык"? А там – то, что я уже начал описывать на примере "варианта Чаушеску". Например, атака на упомянутого Брюса Раппопорта. Заметим, что позже именно Раппопорта связали с ЮКОСом и пресловутым Bank of New York, вокруг которого наворотили криминальные обвинения на десятки миллиардов долларов (они, напомню, вскоре тихо развалились и "забылись").

То есть, там, где это ЧК искало для себя новый "цык", сцепились разные хозяева, причем, минимум, два хозяина сцепились только в одном Нью-Йорке. И один хозяин говорит: "чикай сюда", а другой хозяин говорит: "чикай туда". Они говорили это 15 лет назад, и они говорят то же самое сегодня.

Я вам могу сказать, кто, по большому счету, посадил в тюрьму Ходорковского. Его посадили очень большие западные дяди, использовавшие, в том числе, и наш отечественный "чик".

Но сегодня дяди посадили его, а завтра они посадят других. Потому что происходит перегруппировка сил в стане этих самых дядей. А "чик" как не понимал, что происходит в нашем ЦК, так не понимает, что происходит в новом тамошнем ЦК. И это, возможно, опаснее всего остального. При этом данная проблема касается не только чекистов (нынешний аттрактор), но и военных (возможный будущий аттрактор). А также всех остальных сил в нашем обществе.

Наши "олигархи" страшно боятся того, что их будут "дербанить" чекисты. Однако настоящий современный международный чекист – не тип в кожаной куртке с маузером, а американский джентльмен в смокинге на своей яхте. Олигархам кажется, что этот джентльмен для них – классово свой. Так вот, я утверждаю, что при сохранении нынешних тенденций ни одного из наших сверхкрупных состояний в целости и сохранности не оставят, и все олигархи будут сидеть в тюрьме.

У меня недавно вышла статья об этом в израильской прессе. Там я пишу, что если России, как опорной страны для отечественного капитала, не станет, ни один из сегодняшних олигархов на свободе не останется. И неважно, где он сейчас – в России, в Великобритании, в Израиле или где-то еще. Арестовывать и сажать в тюрьму их будут там, на Западе, даже если основную работу для этого будет выполнять наш "чик". Командный "цык" будет оттуда, "хозяевами" уже приняты решения о том, чтобы олигархов в России не было.

И идея о национализации и переприватизации трех тысяч предприятий на Украине – тоже оттуда. Потому, что вера в возможность создания на постсоветском пространстве "периферийного капитализма" закончилась. Здесь уже никому не доверяют, а поэтому намерены сначала проводить национализации, а затем – прямую передачу ключевых активов западным корпорациям.

Спорят лишь о том, какие активы каким корпорациям. Все, что происходит сейчас с Газпромом, есть диалог вокруг идеи передачи контроля над Газпромом германскому "Рургазу". Но нельзя передать Газпром "Рургазу", не поссорившись с американцами, потому что неограниченные потоки газа из России в Европу – это мощнейший удар по лидерству американской экономики.

Значит, здесь должен быть политический взрыв или даже бойня, но только не передача Газпрома "Рургазу". Однако очень влиятельные люди уже услышали соответствующий "цык", и уже подрядились на эту передачу! И что им делать, если со всех сторон слышится: "Чикай сюда". – "Нет, сюда нельзя, чикай туда"!?

Американцы требуют, чтобы здесь не осталось ни одного олигарха. Ходорковский оказался в этой очереди первым прежде всего потому, что хамски хвастался тем, что залез в мировой клуб миллиардеров и теперь важнее Чейни. Но еще он, конечно, пострадал и за упорство в намерении гнать нефть ЮКОСа на Дацин, и за Раппопорта, то есть за слишком плотную вовлеченность в интересы элиты демпартии США.

Нет единого мирового субъекта и единого мирового "цыка"! В том-то и сложность, что ЧК – готово "чикать", но оно не понимает, "под кого".

Смысловая оптика и "начинка" фактов

А почему не понимает? Да потому, что вместе со смыслопотерей в России вообще утрачена способность к полноценному анализу все более сложной мировой ситуации. И осмысление реальности происходит в рамках крайне упрощенных моделей, к тому же нередко явным образом противоречащих множеству очевидных и не вполне очевидных фактов.

Конечно, невозможно пытаться осмыслить факты и события вне некоей изначальной оптики, вне определенных "стержневых моделей" происходящего. Однако любая игра со стержневыми моделями имеет ограничения. И главное ограничение, конечно, – недопустимость игнорирования, во имя спасения модели, реального содержания событий и фактов. Я же вижу, что нынешнюю российскую аналитику постепенно перестает интересовать, чем, в действительности, "начинены" факты.

Почему? Видимо, потому, что российское аналитическое сообщество уже внутренне считает себя "колониальным" (то есть, не конкурентным там, где принимаются решения) и, кроме того, разобрано по "идеологическим квартирам" (то есть нередко готово отбирать и интерпретировать фактуру "под идеологию").

Одна крайность – углубляться в фактуру без оптики, без идеологии и, соответственно, без продуманной "матрицы понимания". Другая крайность – подчинять идеологии и фактуру, и интерпретацию фактов, а в отношении фактов, противоречащих идеологии, считать: "тем хуже для фактов". Нельзя не собирать, не просеивать и не интерпретировать факты, но при этом совершенно необходимо в самих фактах выявлять их содержание, "начинку", и поверхностные слои, "шелуху".

Например, я читаю в газетах, что Вулфовица резко "повысили", ибо он возглавил Всемирный банк. Ребята, не верьте! Вулфовица вышибли из команды, под зад коленом, и неоконсервативная группа вокруг Буша трепещет.

Почему его вышибли? Потому что начался новый тур переговоров между Америкой и исламом. И в Саудовской Аравии сказали: "Для нас на переговорах с вами эта еврейская фигура неприемлема, нам это не нужно, мы правоверные. Для начала диалога – уберите его". Бушу сейчас очень нужны арабы (отдельный вопрос – зачем). И Вулфовиц вылетел. А "патриотическая" российская пресса кричит, что Вулфовица сделали хозяином мировых финансов. Всемирный банк – не хозяин мировых финансов, это ложное отождествление, причем легко проверяемое. Начинка и шелуха факта – вещи очень разные.

За последнее время произошел ряд важных событий: Киргизия и вал разговоров о распаде СНГ и "оранжевых продолжениях" в других республиках, покушение на Чубайса, обострение ситуации в ряде регионов (в Башкирии и на Северном Кавказе), и т.д. И я хочу некоторые из них рассмотреть с точки зрения темы своего сегодняшнего доклада.

О реальном запахе "киргизских тюльпанов"

Возьмем, например, Киргизию и проблему СНГ. Путин 14 июля 2004 года говорил, что СНГ надо сохранить любой ценой. Меньше, чем через год, он говорит, что СНГ – это всего лишь "механизм развода". Путин не должен этого говорить после того, как сказал, что СНГ надо сохранить любой ценой. Но он не может не говорить этого, потому что страны СНГ рушатся одна за другой. Путин говорит, а американцы делают то, что они задумали, и производят соответствующий "цык".

Операцию в Киргизии проводили, прежде всего, американцы, и проводили ее не ради Киргизии. У нее две крупные цели. Главная цель – Каримов, снос узбекского режима и развал Узбекистана, вторая цель – Назарбаев и отделение от Казахстана юга (Джамбульской и Шымкентской областей). Ставки этой игры – на развал Узбекистана и Казахстана, то есть фактически, на хаос в Центральной Азии.

Объясните мне, зачем нужно менять Кучму на Ющенко, Акаева на какого-нибудь Бакиева, Назарбаева на какого-нибудь Нуркадилова? Разве эти главы государств не были готовы делать почти все, что потребуют американцы? Тогда почему их убирают?

А убирают их потому, что меняется мировая стратегия (рис. 5). Мы с Юрием Бялым три года назад делали здесь доклад "Новый мировой порядок или новый мировой беспорядок?". И показывали, что в стратегии США налицо признаки перехода от строительства "нового мирового порядка" к тем или иным формам "управляемого мирового хаоса".

В это же время Буш говорил о "контртеррористической" стратегии. Что, в принципе, могло выходить на любые модели защиты модерна, включая колониальные.

А чуть позже у нас, на нашей площадке, проходила международная конференция по контртерроризму, на которой присутствовал ряд очень статусных, очень близких к высшей власти американцев. Я им сказал: "Если уж вам так необходимо входить в Ирак, то ответьте себе и миру на вопрос: зачем вы в него входите? В чем смысл? Не несите чепухи по поводу того, что вы дарите людям демократию. Это не работает! Скажите хотя бы, что речь пойдет о модернизации, о движении Ирака к современности, о действительном новом плане Маршалла.

Но тогда – не пытайтесь уничтожить "БААС". Уничтожайте конкретных врагов! Подавляйте очаги сопротивления. Смиритесь с тем, что придется сильно раскурочить иракское общество и получить сильную ответную реакцию. Но если вы не хотите, чтобы эта реакция была сокрушительной и разрушительной, перетяните на свою сторону основной баасистский актив. Это не фундаменталисты, это националисты. Без них вы ничего не сделаете, и никакой модернизации не будет. Если вам нужен модерн, сохраните за собой реальный националистический актив, а это "БААС". И вообще – будьте осторожны, идеологически разборчивы. Либералы, которых вы приволочете в обозе, – никто. Реальных сил две – националисты и фундаменталисты. Уничтожив националистов, вы столкнетесь с фундаменталистами".

Что сделали американцы? Они расстреляли или загнали в подполье национальный актив. В итоге шиитская часть населения ушла под радикальный ислам и подчиняется Куму, даже не Тегерану, суннитская часть генерирует такой ужас, по сравнению с которым бен Ладен – это профессор Паганель, а курды начинают новую революцию, которая взорвет союзников США в регионе.

Что американцы впустили в регион в результате войны в Ираке? Сломав национальное государство, они впустили туда радикальный исламизм. Против кого всегда боролись "братья-мусульмане"? Против национальных режимов в арабских странах, против мубараков, саддатов, насеров и т.п. Кто поддерживал "братьев-мусульман"? Запад, в том числе США, их поддерживал! И те, кто их поддерживали, сейчас и начинают новый тур той же игры.

Кто главное действующее лицо "революции" в Киргизии? Феликс Кулов, Роза Отунбаева, Чингиз Айтматов, северные или южные кланы? Проверьте через полгода: окажется, что главное действующее лицо в Киргизии – Хизб-ут-Тахрир. Радикальная исламистская организация, целями которой являются глобальный джихад и создание халифата.

Значит, американцы вместо модели стабильности приводят в действие модель нестабильности. Они через все свои терминалы влияния запускают в Центральную Азию радикальный исламизм, фактор дестабилизации и хаоса. Зачем? Они готовятся решать свою основную задачу XXI века. У них уже нет задачи войны с исламом; у них есть одна ключевая задача нового века, решение которой они готовят со всей мощью своего государства и своей экономики: война с Китаем.

При этом я знаю, что война с Китаем предполагается в двух возможных форматах: либо прямая война, ядерная в том числе, либо создание против Китая мощного и агрессивного исламского поля, халифата. Интеллектуальные операторы демократической партии США, включая Бжезинского, говорят, что нужно стравить с Китаем ислам. Республиканцы, в том числе Киссинджер и Вулфовиц, говорят, что это невозможно, и нужно готовиться к прямой войне.

Но Вулфовиц "нон грата" для ислама и к тому же крупно провалился в Ираке. И потому Киссинджер – прочь, Вулфовиц – вон! Бжезинский – come here! Свято место пусто не бывает: если из команды выбиты Вулфовиц и Киссинджер, туда входит Бжезинский. Я не буду развивать и углублять эту расшифровку. Скажу лишь, что это – публичные представители двух субъектов, беспощадно борющихся друг с другом в лоне самой западной цивилизации. И их не надо отождествлять с республиканской и демократической партиями.

У этих субъектов есть уже вполне отчетливые миропроектные представления, и соответствующие идеологии. И сейчас президент США переходит на новую идеологию.

Когда Буш говорит уже не о контртеррористической деятельности, а о "наращивании демократии", это что такое? Неужели Буш и Чейни такие ослы, что вправду считают, будто можно нарастить демократию в Киргизии? Причем после того, как они уже "нарастили демократию" в Ираке? Во всех странах третьего мира "наращивание демократии" – это синоним хаоса и радикализации! Это уже понятно всем, других прочтений нет. Разве американцы этого не понимают? Понимают. То есть, когда они говорят о демократии в странах третьего мира, они имеют в виду хаос. "Мы говорим Ленин, подразумеваем – партия". Мы говорим "демократия", подразумеваем – "хаос".

Хаос – чей, где и докуда?

Что нам остается предположить? Что вместо "контртеррористической" стратегемы, которая была, в принципе, способна выводить на модерн и национальные государства, на вооружение берется стратегема "наращивания демократии", то есть хаоса. При этом подчеркну, во избежание упрощенного понимания, что управляемый хаос – это не ресурсная проблема, хотя и она очень важна. Например, очень важно, как в регионе будет распределена и куда потечет нефть. Но еще важнее – как будут распределены и куда потекут наркотики. Причем эти две "важности" очень трудно, почти невозможно, совместить: наркотики требуют хаоса, нефть – порядка. А отсюда следует, что очень важны совокупные рамки создаваемого хаоса. Рамки территориальные, и рамки качественные, то есть ответ на вопрос: на что и "докуда" готовы пойти американцы, создавая этот хаос?

Где им нужен хаос? Уже понятно, что им нужен хаос в Ираке и в Центральной Азии. А нужен ли им хаос на Кавказе? Нужен ли им хаос по всей России? Это очень серьезный вопрос. Если говорить не декларативно-патриотически (этим гадам всюду нужно все самое плохое), а содержательно, то территориальные границы этого "зоопарка хаоса" и мера самогo хаоса, которую США могут себе позволить, – это сложнейшие стратегические и операциональные вопросы.

Это сложнейшие вопросы, в том числе, и потому, что в данную игру включились вовсе не только одни США.

Я уже сказал, что в силу артистической впечатлительности у меня бывают странные аналитические сны. И никто не должен рвать на себе волосы, если в одном из таких снов я увидел, что аль-Завахири, весьма существенная для радикального ислама фигура, почему-то пребывает где-то на западе Китая.

Китайцы умнее своих нынешних западных противников. И если это так (а я уверен, что это так), они никогда не будут пробрасываться позициями в радикальном исламе, тем более, что этот ислам им хотят воткнуть, как нож, в спину. Такая позиция была бы совершено верной. Я считаю, что китайцы достаточно умны, чтобы поступать верно. И наверняка они уже перетянули на себя большую часть радикальной исламской агентуры, которую после 11 сентября 2001 г. начали "прессовать" американцы. И с Саудовской Аравией китайцы будут договариваться напрямую, здесь США окажутся "третьим лишним". То есть борьба вокруг исламских "терминалов хаоса" только началась.

И как только хаос в Киргизии повысится до определенной степени, я еще посмотрю, кто из радикальных исламистов въедет в регион, и как американцы будут разбираться с этим хаосом. По моим представлениям, сами американцы ничего не умеют делать с хаосом. Работать с хаосом хорошо умеют англичане и китайцы. А кто будет работать активнее и успешнее – это открытый вопрос.

Несомненно одно: американская военная и политическая машина уже не входит в создаваемый хаос, как нож в масло. Она начала ощущать растущее сопротивление другой стороны. Пока что это сопротивление мягкое, соперник не хочет действовать в лоб, напрямую. Но сопротивление началось. И его уровень и исход зависят не от нас.

Еще раз повторю то, что говорил уже не раз. Пока у США были три врага – ислам, Европа и Китай, мы могли жить относительно спокойно. А когда у американцев ислам становится главным агентом создания хаоса, с Европой они готовы как-то мириться, а с Китаем намерены воевать, то что будет с Россией?

Будет ли это Россия, которую хотят взять в реальные союзники и "заточить" на Китай? А это можно хоть как-то совместить с "Русским порно" и другими тенденциями, которые я описал выше? Ясно, что нельзя. Значит, вполне вероятен выбор американцами такой стратегии, в рамках которой Россию надо "зачистить" полностью, бросив в нее радикальную исламистскую массу, а потом стравливать такую "новую Россию" с Китаем.

Но кто сказал, что радикальный ислам начнет воевать с Китаем? А если на втором шаге такой игры радикальный ислам начнет строить партнерские отношения с Китаем, где окажутся американцы? Тот день, когда радикальные исламисты договорятся с Китаем, будет для США "началом конца".

И потому я уверен, что отдавая Евразию на разграбление радикальным исламистским ордам, Америка подписывает себе смертный приговор. Буш, может быть, думает, что такая стратегия гениальна, но Бжезинский, я убежден, знает, чтo он делает. Я давно считаю, что он очень сложный агент. Отдавая радикальному исламизму Евразию и сталкивая ее с Китаем, он понимает, что однажды наступит день, когда китайцы с такой Евразией договорятся.

Что дальше? Европа уже изрядно исламизирована, и что тогда будет с Евразией? Далее, адресуясь к известной максиме геополитики "кто владеет Евразией, владеет миром", зададим следующий вопрос: что будет с Америкой? Америка – неустойчивая сверхдержава, у которой экономический и социальный базис в огромной степени зависит от надстройки: военной и политической мощи.

Не верьте, когда вам говорят, что доллар вот-вот рухнет. Пока американская надстройка держится, доллар не рухнет. Но в первый же день, когда треснет американская военно-политическая надстройка, рухнет не только доллар. Возникнет действительно мировой хаос, потому что слишком многое в мире завязано на сверхдержавные потенциалы США.

Однако в тот момент, когда это, не дай Бог, произойдет, нас, России, уже не будет.

Есть у нас и такие принципиальные ненавистники США, которые говорят: "Ну, России не будет, но зато Америка грохнется…" Что для меня означает это "зато"? Я веду свой международный диалог на понятных основаниях. Мне, России, это "зато" крайне невыгодно, и многим другим в мире, и любому нормальному человеку в США это тоже невыгодно. Вот площадка для диалога. А если кто-то "паранормальный", – так надо разбираться, кто он и почему такой.

Но внутри рассмотренного сценария с переходом к стратегеме хаоса неизбежно возникает вопрос о развертывании перед нами неких "экзоидеологий" – и "эзоидеологий". Или, иными словами, есть у хозяев, у мировых субъектов внешние смысловые оболочки, "идеологии навынос", – и "идеологии для внутреннего потребления" (рис. 6). "Наращивание демократии" – это экзоидеология, внешняя оболочка. Что внутри, за ней? Эзоидеология "управляемый хаос". Контртеррор – это другая внешняя оболочка. Что за ней? Эзоидеология "мировой держиморда". Вроде бы, и то и другое плохо. Но разница есть. И она заключается в том, что из "мирового держиморды" есть шанс перейти на защиту и развитие модерна, а из "управляемого хаоса" – нельзя.

И, как я уже давно говорю, модерну противостоят постмодерн и контрмодерн, и они сейчас будут между собой объединяться. Глобализация – это объединение постмодерна с контрмодерном и архаикой.

В связи с этим посмотрим, что происходит на Украине. Я делаю для нее свой прогноз, хотя есть очень умные люди, которые дают совсем другой прогноз.

Если ситуация на Украине будет стабилизироваться, значит, ее вывели из запланированной зоны хаоса. И тогда Ющенко поставили на власть для того, чтобы гарантировать вывод страны из зоны хаоса и ее перевод под западный "терминал порядка".

А если Украина начнет дестабилизироваться (а я уверен, что она будет дестабилизироваться), значит, Кучму сняли именно для того, чтобы, по большому счету, развалить Украину, создать на ее территории несколько конфликтующих трайбов и бросить республику в хаос и архаизацию. И тогда, скорее всего, первая точка, с которой начнется развал страны, – это Крым. Где уже вовсю закрепляется все тот же Хизб-ут-Тахрир.

То есть, как я вижу по множеству событий последнего времени, в администрации США происходит явный переход от экзоидеологии "контртеррора" к экзоидеологии "наращивания демократии". А это совсем другая стратегема, стратегема хаоса, от этого меняется буквально все!

И кто в этой ситуации Путин? Человек, который за этими фундаментальными изменениями просто не успевает следить. Путин ведь сейчас по-прежнему всюду говорит о контртерроре, о наращивании борьбы с терроризмом. Он, похоже, не замечает, что там, откуда сегодня исходит главный "цык", об этом практически перестают говорить. Оттуда-то теперь несут другое: "светоч демократии". Несут к нему в кремлевские покои вместе с ятаганом, которым полагается головы резать. А Путин не понимает, что это как раз и называется "наращивание демократии".

"Наращивание демократии" в России будет состоять в том, что у здешней "банановой революции" вдруг окажется радикально-исламистское ядро (не удивляйтесь этому странному прогнозу). И в дополнение к "российскому Ющенко" (не буду уточнять, кто им станет) в роли "Тимошенко московской революции" окажется Шамиль Басаев или кто-нибудь посильнее. Например, Абдул-Хаким Сайдуллаев – новый непризнанный глава Чечни, который заменил Масхадова.

Клановая война и конкуренция "чиков"

Что, под этим углом зрения, происходит на Северном Кавказе? Масхадов ходил практически без охраны, полностью отдавшись в руки русского ФСБ, и смотрел кроткими глазами: "мы стоим за дело мира, мы готовимся к войне… опять Басаев кого-то убил… может, не надо было?.."

Его уничтожили. Началась яростная борьба за то, кто будет вместо него: Доку Умаров (то есть "чик"-1), или новый, очень сильный парень, радикальный идеолог (цель – мировая исламская революция и никаких переговоров с Москвой – "чик"-2)?

Мы знаем, что те на Кавказе, кто не признавал Масхадова и Басаева, уже начинают присягать новому "непризнанному президенту Ичкерии" Абдул-Хакиму Сайдуллаеву. Ему присягают не только в Чечне, но и в Дагестане, и в Ингушетии, и в Карачаево-Черкессии и т.д. То есть мы видим, что "по факту" на Кавказе отстреливают умеренных и ставят непримиримых, сдают одну агентуру, ставят другую. Подо что ее ставят? Под исламистский пожар, под большой хаос по всему региону, и не только. Идет такая вот "ротация кадров", а не контртеррористическая операция.

Теперь обратим внимание на так называемое "покушение на Чубайса". Даже мой водитель удивленно спрашивал: "Сергей Ервандович, я там ехал, все деревья повалены рядом в лесу, а Чубайс уцелел. Больше килограмма тротила – и без оболочки! И стрельба из обычного автомата по бронированной машине. Кого же хотели грохнуть?"

Да никого не хотели грохнуть! Этот килограмм тротила был не просто без оболочки, а специально уложен так, чтобы взрывная волна шла в другую сторону. Но ряд элементов акции исполнили вполне профессионально. А такое соединение профессионального и непрофессионального делается только в одном случае. Когда этой акцией говорят: "Мальчик, в следующий раз мы сработаем всерьез. Видишь, куда мы сейчас килограмм тротила направили? На лес. А в следующий раз мы направим куда надо, и не без оболочки, а фугас".

ГРУшник этот арестованный, Квачков, – это что такое? Он, конечно, ГРУшник и вполне квалифицированный. Но разве квалифицированный ГРУшник поедет на такое дело на своей машине? До этого бандит средней руки не додумается! Значит, его машину кого-то из родственников уговорили в нужное место в нужный момент доставить, придумали повод. Далее, говорят, что он сосед Чубайса по даче. Он такой же сосед, как я. Если дома на расстоянии чуть не 10 километров – это соседство, тогда и я в радиусе 10 километров очень много кому сосед…

А смысл этого странного "покушения", видимо, в том, что какие-то силы лезли в РАО ЕЭС и были связаны с кремлевской группировкой, более ориентирующейся на ГРУ. А другая группировка на "птичьем языке" сказала: "Мы сейчас возьмем вашего, он наговорит все, что мы захотим, и нити от него пойдут очень далеко, куда угодно. Так что вы не лезьте к нам, в наши бабки".

Если я прав, то что это значит? Это значит резкое усиление грызни между ФСБ и ГРУ, между двумя главными совокупными персонажами российской политической сцены, наиболее близкими к Путину. На новом этапе их "разборка" приобретает уже кроваво-денежный характер. Но это – управляемый конфликт, который нужен для того, чтобы столкнуть людей друг с другом и "решить вопрос". И когда меня спрашивают, кто так устроил покушение на Чубайса, отвечаю: профессионалы, которые частично имитировали непрофессионализм, конкуренты той группы, что сейчас пытается "влезть" в РАО ЕЭС. И когда Чубайс говорит: "Я знаю, кто это", – он знает точно, потому что у него логика абсолютно такая же, как у меня, он не дурак.

Итак, что это событие означает в его политическом эквиваленте? Борьбу наших группировок. А что такое наши группировки? Это группировки, привязанные к "их" группировкам. В этом смысле у нас нет своих группировок: поскольку у нас только чикают, то "цык" – чужой. То есть, в политическом смысле, – столкнулись два чужих "цыка".

Еще один пример.

Как реагируют многие наши патриоты на слова Горбачева в адрес нынешнего президента США о том, что Буш-младший – преемник своего отца? Они говорят, что Горбачев – американский агент.

Но если Горбачев – американский агент, то Америка вела себя как последняя дура, когда разваливала СССР. Если всевластный Горбачев был американским агентом, то США должны были всячески укреплять его власть. Горбачев мог расставлять сотни агентов на любые посты, мог превратить ЦК КПСС и КГБ в полноценный американский "чик", и затем вести корабль СССР именно туда, куда укажет "цык" США.

Но в действительности ведь происходило совсем другое! Говорю вам то, что знаю стопроцентно: за объединение Германии Тэтчер ненавидит Горбачева как предателя; но и Буш-старший буквально "обалдел" от этого объединения! Буш его не хотел! Конечно, когда Германия объединилась, Тэтчер и Буш публично это поддержали. Но внутренне они этого очень не хотели. А объединение состоялось.

О чем тогда идет речь? О том, что Горбачев был интегрирован в другой проект, альтернативный американскому! И тогда были произнесены слова: "Он нас "кинул" с Колем". Но это же не "кинуть на бабки" партнера-коммерсанта где-нибудь в Саратове, это другой масштаб процесса, это миропроектная борьба!

А что сейчас политически говорит Буш? Что сначала он хотел быть чуть-чуть другим, чем его папа, а теперь будет таким-то и таким-то? Он миропроектную присягу заново принимает! Он – в Европе, рядом с Братиславой, в Майнце, – стратегически переопределяется! Там идет "перезагрузка миропроектных матриц"!

Заключение.

"Перезагрузка матриц": что делать?

Конечно, внутри этих матриц сохраняется какая-то стратегическая преемственность. Но матрицы, несомненно, перезагружаются. А российская элита этого, похоже, вообще не понимает.

И до тех пор, пока внутри этой элиты не возникнут очаги политически властной мысли, то есть "цыка", пока эти люди не будут хотя бы успевать за событиями, – до этого момента провалы будут воспроизводиться и нарастать, и вести страну к крупномасштабной бойне. Это неизбежно, потому что в мире перезагружающихся матриц уже невозможно быть "плюросателлитом", уже невозможно двигаться в русле интересов сразу нескольких мировых центров силы, и одновременно всех их "накалывать".

Пока не возникнет хотя бы качественного мониторинга меняющейся ситуации, а также ее осмысления и превращения этого осмысления в политическую волю, – мы будем ползти к бойне. И поэтому на сегодняшний день "цык" и "чик" – это не моя шутка и не пустая метафора, а перцепция – это вовсе не заумь каких-то "академистов". Это тот "хлеб насущный" политики, отсутствие которого завтра обернется большой кровью и хаосом в ядерной стране с гигантским количеством боеприпасов и критически опасных объектов, которые все равно в реальности нельзя проконтролировать.

Или кто-нибудь всерьез надеется, что где-нибудь посреди русской зимы эти боеприпасы и объекты будет охранять от набегов исламистских и других банд контингент из 1000 американцев, дрожа от холода и учась коррупции и алкоголизму с неслыханной быстротой? Их что, наши ребята не научат, как брать рубли и баксы "налом" и жрать водку? Увы, научат, научат в два счета.

Поэтому пафос моих предупреждений имеет несколько разных ракурсов и адресатов.

Первое. Я хочу по-доброму предупредить разумных людей в Соединенных Штатах и в других местах, что обозначившаяся смена стратегии США означает "шаг к концу". Хотят они того или нет, но стратегически сильная Россия – это безальтернативная аксиома устойчивого существования США. Речь не о российском патриотизме, просто так устроен мир.

Второе. Хочу предупредить, что все нынешние "игры с обострениями" в российской властной элите в условиях, когда разные центры сил подталкивают людей в разные стороны, и когда им все время кажется, что "чиком" можно заменить "цык", – приведут к бойне. Им нужно понять, что альтернативы "цыку" нет и не может быть.

И третье. Хочу подчеркнуть, что анализ событий и фактов не может быть оторван от понимания главных миропроектных трансформаций, определяющих сегодняшнее и завтрашнее "лицо" меняющегося мира.

А суть этих трансформаций – скорее всего, примерно та, о которой я здесь говорил. Каждый из вас может их осмысливать по-своему, но поверьте: они не сводятся ни к борьбе за материальные ресурсы, ни к триумфу одного из мироустроительных начал. Процесс гораздо сложнее, и главное в нем – нынешнее изменение фундаментальных мироустроительных стратегем. Нам это изменение стратегем страшно невыгодно, но оно невыгодно и многим другим. И все, кто не хотят этого изменения стратегем, на определенном этапе могут договориться между собой. Могут договориться, если они понимают, что происходит.

Но понимать это они могут, только если перейдут от "чика" к "цыку". И, к сожалению, эта проблема существует не только у нас. Чем быстрее мы ее решим, тем скорее ситуация – и у нас в России, и в мире – хотя бы нормализуется.

Все остальное – отложим на 10-15 лет. А сейчас речь идет о ближайших месяцах, о лете-осени этого года. Эти рубежи надо, прежде всего, перейти. И перейти их будет очень нелегко.

 

28.04.2005 : Точка сборки

Победа как главный нервный узел

всей российской духовной, культурной и политической проблематики

Часть первая.

Метафизика рассматриваемой проблемы

Помните, как новобранца учат обращаться с автоматом Калашникова? Его подробно инструктируют, как именно разбирать этот автомат. А что говорят по поводу сборки – помните? "Сборка производится в обратном порядке".

Конечно, страна (государство, общество) – не автомат Калашникова. Это сверхсложная система. Но в той мере, в какой произошедшее со страной можно считать обратимым (а окончательно в этом мы можем убедиться только на опыте), собрать распавшееся можно, только совершая нечто, так сказать, в обратном порядке. Еще раз повторяю, тут нет никаких прямых аналогий. Это метафора – и не более. Но это также… как сказать? Это метафора – и не менее.

Ну, хорошо… Получили мы метафору – что дальше? Нам ведь не метафоры нужны. Нам что-то как-то надо собирать. И, используя классику современного новояза, собирать нам надо не "ващще", а "чисто конкретно". И куда нам эту метафору приспосабливать? Она ведь не отвертка, не гаечный ключ, не сварочный аппарат. Так-то оно так. Но ведь и собирать мы собираемся не автомат Калашникова, не танк и даже не какую-нибудь там "Буран-Энергию", а нечто неизмеримо более сложное. Уже потому неизмеримо более сложное, что живое.

Тут само-то слово "собрать" нужно использовать весьма осторожно. Что значит "собрать"? В кучу, что ли, собрать? Агрегат развалился – и мы в кучу собираем утиль-сырье? Почему мы вообще считаем, что нужно что-то собрать? А может быть, не собрать надо? Может, мы танцуем не от той семантической печки? И вообще – верим ли мы в творящую силу слова? Если не верим, что оно было в начале, – ради чего прицениваемся, присматриваемся? Значит, верим… Но тогда в чем творящая мощь этой самой "лингвоконструкции"?

На первый взгляд, слово "собрать" не обладает никакой особой энергетической аурой. А поскольку вдобавок мы не хотим вопить о разных там соборностях и соборах, поскольку помним, что соборность у нас слишком часто превращается в разборность (то есть в разборку, драку, грызню), то проблематичность нашей лингвистической печки, от которой мы собираемся танцевать, лишь наращивается.

Но есть один лингвистический поворот, который предлагает сразу и выходы, и возможности. Помимо соборов и собираний, есть другие сходные слова. Главное из них – "собраться" (собрать себя). И еще одно слово – "собранность" (сосредоточенность, сконцентрированность).

Есть я как личность, как сверхсложная живая система. И чувствую я, что со мною происходит что-то не то. Что нет мобилизации, нет драйва, а есть прямо противоположное. Что в меня входит какая-то энтропия. Что одолевает меня какая-то сила, родственная распаду. Если я хочу что-то этому противопоставить – что я говорю? Я говорю самому себе: "Надо собраться!"

Что я имею в виду при этом? К какому значению этой самой сборки я адресуюсь? Я ведь не гаечный ключ беру, чтобы себя, как робота, свинчивать. Я ведь в этом смысле и не распался вовсе. Значит, я к чему-то другому адресуюсь. Что-то другое из этого самого "надо собраться" черпаю. А что именно? Все понимают – именно то, что связано с собранностью как сосредоточенностью, сконцентрированностью etc.

Какая здесь идея заложена? И в чем она заложена? Она не в логике ведь заложена, а в чем-то поважнее. В языке, в логосе! Как там, на новоязе? "Это вам не хухры-мухры!" Язык подсказывает нам, что собраться (то есть собрать себя) можно только через собранность, то есть сосредоточение. Что нужно на чем-то сосредоточиться. Нужно найти в себе эту самую точку сборки и кинуть в нее весь оставшийся ресурс – энергетический, ментальный, любовный. И тогда от точки, принявшей эту жертву собирания, начнут исходить волны, излучение. Это излучение… то ли разбудит засыпающее… то ли изгонит внедрившееся… Но, в любом случае, повернет процесс. И если суть процесса в распаде, то бишь в разборке, то… то после такой ресурсной инвестиции в точку сборки нечто и впрямь начнет совершаться, так сказать, в обратном порядке.

Так-то оно так… Но ведь собраться-то (в смысле сосредоточиться) я должен не на чем попало… У меня вот зуб болит… Ну, я на этом сосредоточусь – и что? Куда меня такое сосредоточение мобилизует? В лучшем случае, на поход к зубному врачу (что, кстати, тоже не так уж мало, если учесть, что мы оперируем не конкретикой, а образами, метафорами). Но все же ясно, что для того, чтобы собраться, то есть собрать себя, я должен сосредоточиться на собственной сути, собственной опорной, системообразующей самости. На своем сверх-Я, своей судьбе, своем пути, своей миссии. Ясно также, что способы (ненавижу слово "технологии", хотя иногда вынужден его употреблять)… Так вот, способы такого "собиранья – сосредоточенья" вряд ли могут избежать адресаций к очень непростому символическому началу.

Если у меня нет живых символов – а это "нет живых символов" исключает малейшую фальшь, – нет моего сверх-Я. А если его нет – не могу я собраться. Потому что, чтобы это "Я" собирать, я должен из него куда-то выйти. Я должен увидеть свой распад и то живое, что во мне сопротивляется центробежному, цепляясь за центростремительную остаточность. А куда я выйду? Или в сверх-Я, или в Ничто, в Бездну. Но если я без сверх-Я в это самое Ничто часиком заверну, то оно меня и поглотит. И никакой сборки не будет, ибо собирать будет нечего.

Я не люблю посещать церковь и присутствовать при церковных обрядах… Мне всегда кажется, что, будучи чужим на этом уважаемом мною празднике, я выступаю в чем-то в роли соглядатая. В конце концов, доводя до крайности, вы же не будете подслушивать чью-то исповедь, это-то очевидным образом скверно. Согласившись с подобной констатацией, как можно не согласиться с тем, что подглядывать за живым соитием человека с его живыми же символами тоже нехорошо. Как минимум, неловко.

Но не присутствовать я порой тоже не могу. У близких умирают родственники… Друзья умирают, и их родственники стремятся обеспечить символологию смерти, адекватную сегодняшним представлениям (во многом, увы, приходится признать, – сегодняшней моде). Обряд-то для меня чужой, но что такое символология – я хорошо себе представляю. В конце концов, я на это как театральный режиссер лет этак сорок "убухал". И я испытываю в рамках этой обязательной культовой сопричастности не только неловкость, связанную с присутствием при чужом соитии с символами. Эта неловкость суть неловкость первого рода. А есть и неловкость второго рода, и она, увы, абсолютным образом доминирует.

Я же не слепой и вижу, что… ну, как точнее сказать… явное большинство вообще не понимает, что такое молиться. Однако – молятся. И иногда даже с некоей, так сказать, внешней истовостью. Но поскольку суть любой молитвы в установлении связи с собственной высшей сущностью через соответствующее взаимодействие с символами, то не может быть попыток установить эту связь, если попирается все, связанное с "символическим операционализмом".

Конечно, каждый такой операционализм специфичен. И некоторые специфические, тонкие особенности этого операционализма можно уловить только находясь внутри конфессии. Но я ведь не о тонких особенностях говорю! Я говорю о том, что объединяет все виды символического операционализма – от шаманских радений до сверхсдержанных процедур протестантской (истинной, живой) культовости.

Суть всего этого в том, что люди, осуществляющие тот или иной символический операционализм, СОБИРАЮТСЯ. То есть собирают себя вокруг собственного сверх-Я, соединенного с символическим фокусом, а через это с Эгрегором. Христианский это Эгрегор, мусульманский… Эгрегор вуду или Эгрегор якутского шаманизма… Не скажу, что это не имеет значения, отнюдь! Во многом это имеет решающее значение! Вот уж где ничего нет и не может быть, так это в суррогатных экуменизмах, где за счет "осреднения" исчезает суть!

Однако, признавая все различия, всю несводимость друг к другу различных символологий и символических операционализмов, мы же понимаем… Словом, бег – это не бокс, а бокс – не борьба. Но там везде есть тело, и есть законы его использования… Дух не тело, но настоящий религиозный праксис – не тяп-ляп.

И никого я не хочу обижать, и стою не из любопытства, а из других, этических и просто человеческих, обязательств, но… Видеть все это – настоящая мука. Хорошо еще, когда так называемые "сановитые подсвечники" просто "отбывают номер". А если в этих корчах духа, выдаваемых за религиозную практику, размещается этакая ретивость? Это же намного страшнее! Потому что в этом случае нельзя себя не спросить: "Что он (она) так старается? Ведь никакого операционального результата это старание приносить не может, при его чудовищной неуклюжести. Не может быть тут какого-либо эффекта. Тогда зачем он (она) так "мылится"? Ведь речь идет о самом главном – о смерти и бессмертии, о метафизике, онтологии, бытии. Жизнь – одна. И валять дурака в отношениях с тем, что находится за ее гранью… Зачем? Ладно, кто-то из карьерных соображений. Но если этого нет и если такая ретивость и такая очевидная антирезультативность – то в чем смысл? Лучше бы "стакан приняли", песню спели… Может, через это к чему-нибудь и приблизились…"

Почему я вообще об этом говорю? Потому что собираться надо, надо собирать себя вокруг чего-то, вокруг реальных точек символической правды. А нынешняя жизнь ломает в человеке все, что могло бы привести его к пониманию сути этого "собирания себя".

Это как с актером на сцене. Что самое страшное? Что он фальшивит? Отнюдь! Самое страшное, что он не понимает, чем фальшивое отличается от настоящего. Если он понимает, что фальшивит, то исправить фальшь – дело техники. С этим любой вменяемый режиссер справится. А вот если актер не понимает, чем фальшь отличается от правды, если в нем сломан духовный, человеческий, творческий камертон, то обычными методами ты с ним ничего не сделаешь. Тут никакой режиссер не справится. Тут нужен учитель, ну, не знаю… не Вахтангов даже, а Сулержицкий… И то нет никаких гарантий, что что-то получится.

Но я ведь не об актере говорю. Актер здесь так, пример… Очередная метафора. Я о человеке говорю и об обществе. Собраться надо. А выход на "собирающее в себе", на эту самую точку сборки, невероятным образом затруднен. В этом и состоит суть нынешней российской метафизической Травмы. В этом – профессионализм тех мерзавцев, которые эту Травму организовывали и усугубляют. Маркс говорил об отчуждении в том, что касалось средств производства. Он на этом не останавливался. Он понимал, что отчуждение от средств производства в качестве средств обеспечения деятельности вообще означает нечто гораздо большее, нежели просто эксплуатацию (примитивное извлечение из этого отчуждения прибыли и сверхприбыли). То есть, в конечном счете, речь идет об отчуждении человека от себя самого, своей сути (неизбежно имеющей символическую природу).

Но марксистский оптимизм базировался на том, что природа капитализма не позволяет замкнуть это отчуждение, сделав его тотальным. Частичный работник все же остается человеком. То есть не становится "антропочастичностью".

Ленин уже был менее оптимистичен (если внимательно читать "Империализм как высшую стадию развития капитализма"). Каутский был еще менее оптимистичен (ультраимпериализм, ультрамоноимпериализм и т.п.). Фрейдо-марксизм, Эрих Фромм с его "бегством от свободы" и Герберт Маркузе с его "одномерным человеком" (одномерный – значит антропочастичный) довели пессимизм до признания возможности отчуждения от человека всего человеческого. Именно всего – целиком и полностью. Что дальше? Постмодернизм, исследование возможностей так называемого шизокапитализма… По сути – исследование возможностей разрывания связей между смыслом и мотивацией, мотивацией и всеми видами ее "энергообеспечения".

В этой ситуации невозможен выход ни на какую точку сборки. Человек может забавляться с любыми символами. Но это будет именно забава, "игра в бисер". Человек будет забавляться мертвыми символами. Смерть смыслов – это и есть смерть символов. Символы оказываются экспонатами, чучелами в музее. Человек может забавляться в том числе и религиозными символами. Главное – он должен забавляться. Он должен потерять серьезность.

Потеря серьезности – очень важная черта постмодернистской "плюралистической диктатуры". Ибо, в каком-то смысле, серьезность является синонимом революции. И в той же мере революция является синонимом истории и судьбы. "Революция как любовь! Горе тому, кто этого не понимает!" (Ромен Роллан). Блок писал о музыке революции. В каком-то смысле любая музыка революционна, по крайней мере, любая серьезная музыка. Недаром героя "Волшебной горы" сразу предупреждают: "Бойтесь музыки, инженер!"

Подмена революции спецоперацией (а я уже не раз говорил о том, что в этом содержание так называемых "банановых" революций) основана все на той же ампутации серьезности. Именно спецслужбы, осуществляющие подобную подмену, они сами и их адепты (вольные или невольные), рассуждают о серьезности со знаком минус. Называют эту серьезность "звериной серьезностью". Мол, де, животные бывают серьезными, а отсутствие серьезности, веселье, праздник – это существенно человеческая специфика.

К празднику мы еще перейдем. Здесь же необходимо заметить, что именно серьезность является фундаментальным человеческим свойством. Потому что серьезность в онтологическом смысле знаменует собой принятие человеком вызова человеческой смертности.

Вопрос не в смертности как таковой. Зверь может выть в предчувствии смерти или по поводу гибели ценимой им рядоположенной особи. Но принять вызов смерти может только человек. И только в этом принятии, доведенном до тотального переживания, в котором сливаются признание и отрицание, рождается символическое. Оно рождается вместе с серьезностью и вместе с ней умирает.

Смех убивает бога – и в этом суть карнавала. Спецоперация, суррогатное действо на тему о революции, во многом строится на теории и практике карнавала. Мысль о возможности убить через это дух подлинной революции, видимо, согревала не только западную, но и нашу номенклатуру. Отсюда и особый интерес к Бахтину. К постмодернизму. К клоунаде и комикам. Герой фильма Сабо "Мефисто" интересуется актером как носителем торжественности, суррогата серьезности. Это качество классического фашизма. Неофашизм начинает интересоваться комиками. Ему нужен черный юмор, жестокий фарс. Отсюда уже один шаг до маркиза де Сада (подлинного создателя теории террора), один шаг до шоу террористических акций, которыми может с ужасом упиваться нынешняя российская публика.

Карнавал и черный фарс – это возлюбленные романтиков, ненавидевших Просвещение. Для Великой Французской революции важнее фригийского колпака были Расин и Корнель. Для Наполеона важнее всех властных побрякушек была героизация, осуществляемая тем же Давидом, который перед этим воспринял дух французского революционного героизма. Молодежь начала ХХ века, готовившая новую революцию во Франции, религиозно верила в труд и серьезность. Ее называли поколением серьезных молодых людей. "Шутки в сторону, господа! На сцену выходит Ее Величество Революция".

Революция никогда не разрывала с символическим и святым. Свергая одни символы, она сразу заменяла их новыми. Революция, по сути, не имеет другого оружия, кроме релевантности символов, их насыщенности "зиждительным смыслом". Иначе она не революция. То, что произошло в России в конце 80-х годов ХХ века, было лишено всяческой символической самости. Это была первая антисимволическая спецоперация мирового масштаба, выдававшая себя за революцию.

Ельцина не устраивала коммунистическая символика? О`кей! Его право! А какая символика его устраивала? Символика дореволюционной России? На ней топтались ничуть не меньше, чем на коммунистической. Ее использовали, как таран, для того, чтобы смести враждебную атакуемую символику "красного". Но ей не дали ходу. И не случайно. У новой России нет праздников и нет символов. Есть оргмероприятия и эмблемы. А это не одно и то же.

Какое-то время казалось, что семантическое поле христианского возрождения сможет поддерживать в обществе хотя бы энергетический минимум идеального. Но и этого не произошло. Безыдеальность как синоним либерализма? Да пойдите вы! Причем тут либерализм? Что такое либерализм вне революции и истории? Что такое либерализм вне символологии совести и свободы? И что такое эта символология? Она ведь не эмблематика! Через нее должна прорываться в мир подлинная большая энергия!

В нормальном обществе карнавалу отведено строго определенное место. Нет и не может быть уравнивания всей праздничной стихии со стихией карнавального праздника. В России – что ни праздник, то карнавал. Но даже в карнавале есть хоть какие-то смыслы. Чтобы выворачивать смыслы наизнанку, надо их иметь. Российская праздничность вообще не оперирует смыслами. Суть ее – даже не выморочный обряд, а пьянка, чревоугодие, разврат… Либо – отбывание номера.

Для праздника создается символическое пространство. И в это пространство приходит Смысл. Праздник и есть встреча со Смыслом. Встречаясь с ним, обретая его в себе самом, человек прозревает. В высшем смысле этого слова. Прозрев же, он может увидеть свой Алеф, свою метафизическую точку трансформации, точку сборки.

Фильм "Белорусский вокзал" – символически чудовищен. Это самопризнание – признание в самоисчерпании. Герои не могут выйти на собственный смысл. Они не знают, что с этим смыслом делать. Но во всем саморазоблачении (и авторском, режиссерском, и исполнительском) еще размещено атавистическое ощущение обязательности смыслов и праздников. И потому – в финале нужно показать Войну и Победу. Мол, мы вне смыслов, но они где-то блуждают, путешествуют в отчужденно изгнанном состоянии.

Да что "Белорусский вокзал"! Целая серия фильмов лучшего качества – "Июльский дождь", "Застава Ильича" и т.п. – должны были иметь этот обязательный атавистический орган праздника Войны и Победы. Внедрение всего этого в фильм происходило по пресловутому принципу "бога из машины". Идет-идет абсолютно безблагодатная, беспраздничная и бесправедная жизнь, а потом к этому пришивается праздник и благодать.

Пришивается грубо, белыми нитками, но ведь пришивается. А зачем? Только из цензурных соображений? Отнюдь! Просто человек той эпохи подобным образом сшивал себя со смыслом. Смысл был уже отделен, оторван, локализован и ампутирован. И, по большому счету, было уже непонятно, зачем он нужен и что с ним делать. Но чтобы его просто не было?! Извините! Приличия не позволяли! И потому смысл брался извне и пришивался в виде заплаты. Очень грубо и нарочито. Бессмысленно – как пришиваются заплаты на трико Арлекина.

Только такая сшивка смысла и бытия позволяла в дальнейшем оторвать одно от другого. Смысл и отрывали, как заплаты от трико. И "высший кайф" был гулять в этом костюме, где вместо заплат – прорехи.

Но прореха – штука сложная. Она существует только до тех пор, пока есть память о трико и о том, что заплату оторвали и вместо нее – прореха. Когда исчезает "вместо нее" – что такое прореха? Банальная дырка! И в чем тогда комильфо? А в том, чтобы оставшуюся часть трико изгваздать новыми заплатами, а затем создать новые прорехи на месте этих заплат. Так трико превращается постепенно в "вездеразрывную" ткань квазисмысла. В "тонкодырчатую" сеть, в которую укутана Нагота.

Сеть спадает. И уже не ткань, а кожу, не метафизику, а онтологию, бытие, надо превращать в систему трикоподобных заплат. А дальше – отдирать заплаты, обнажая прорехи.

Нагота будет освежевана. И не может быть не освежевана. В этом антиметафизический антисмысл проводимой антиинициации. Данте отдыхает! В этом Падении нет и не может быть никакого очистительного смысла. Подробнее описывать эту антисмыслодинамику? Возможно, и следовало бы это сделать. Но есть ограничения на используемую лингвистику. На символический операционализм.

Привычный символический контекст здесь пасует. А новый не может создаваться в рамках самой текстуальности. Этому новому Контексту – нужен Не-текст. То есть прямая мистериальная символология. Без нее мы обречены на разрыв между прецедентностью Языка и беспрецедентностью Антиинициации.

В сущности, я и не собирался в этой работе препарировать действительность, доводя каждую деталь до "онтоконкретики". Я хотел совсем другого. Чего же?

Обращения особого внимания на феномен 60-летия Победы.

60 лет – это особая цифра. Это цикл китайского календаря. Цикл, который может и не разомкнуться. У этого 60-летия гигантское количество практических смыслов. И к ним придется сейчас перейти. Но есть еще и метафизический смысл. Пройти мимо этого смысла невозможно. И без него все остальные смыслы ничего не значат.

60-летие Победы либо покажет каждому из вас вашу полную неспособность соединиться со смыслом в той степени, в какой это необходимо для собирания и собранности, либо нечто прямо противоположное. Тут важно просто преодолеть хотя бы застенчивость и иронию. И отнестись к происходящему с настоящей серьезностью.

60-летие Победы может и должно стать для каждого хотя бы попыткой обрести точку сборки. Но это означает, что оно должно перестать быть "отбыванием номера". Что на этих символах, этом смысле, этом Эгрегоре надо попытаться сосредоточиться необходимым и достаточным образом. Даже если это не удастся – достаточно хотя бы серьезности самой этой попытки. Когда-то с чем-то необходимо разорвать. Иначе "это" будет постоянно присутствовать. Крутиться в колесе, подмигивать, дискредитировать подлинность всего. Каждого момента жизни, каждого действия, каждой мысли и каждого чувства.

Признайтесь хотя бы, что эта проблема действительно существует. Что деперсонализация – не выдумка, а угроза вашему бытию. Хотя бы признайтесь, например, что вас это не пугает. В этом будет та начальная честность, которая хоть куда-то ведет. Никуда не ведет только "отбывание номера". Все в происходящем будет отбыванием номера. Все будет тотальной неподлинностью. Все нормативное будет выморочено анормативным.

Расчистите себе альтернативное пространство альтернативного праздника. Разместитесь в этом пространстве серьезно. В соответствии со своей подлинностью, а не метафизической имитацией и суррогатами. Лучше маленькая личная церковь этого праздника, чем пустота любого "отбывающего" автоматизма.

Если с этим не разорвать сейчас, не разорвать хотя бы на сугубо личностном и микрогрупповом уровне, то после 60-летия достичь чего-то серьезного будет еще труднее. В этом и состоит порочный круг: на каждом этапе можно все переломить, но на каждом этапе требуется все больше воли и сосредоточения, а их становится все меньше и меньше.

Есть ли в произошедшем тогда, 60 лет назад, для вас лично живое символическое содержание теперь? Может ли это содержание стать для вас "точкой сборки"? Есть ли для вас живые символы (ибо без живых символов сборка невозможна)? Понимаете ли вы, чем эти ваши символы отличаются от взятых вами взаймы? А также от эмблем, средств организации дежурной (большой, общественной или вашей, малой, но все равно дежурной) ритуальности?

Понимаете ли вы, в конце концов, что вы этого не понимаете, но вам важно это понять? Если вы это понимаете, то вы живы. Живы как человек. И, как человек, способны решить проблему. Потому что, встретившись с проблемой, человек всегда способен ее решить. А даже если он ее не решит, но будет за это решение биться по-настоящему, то он уже в чем-то ее решил.

Альтернатива – весьма серьезна. Она всегда серьезна. Ибо не нужно мифов о неотчуждаемости человеческой сущности. Но она особо серьезна сейчас, когда эта сущность фактически отчуждена.

На 60-летие попытаются подвести черту под Войной, имеющей вечное, онтологическое значение. Понимаете ли вы, что значит подвести черту под такой Войной? Причем в условиях, когда она лишь начинается, лишь набирает мощь и обретает подлинный лик, сбрасывая все, даже самые последние, маски.

Без точки сборки вы не можете быть воином этой войны. Не становясь ее воином, вы становитесь… даже не жертвой, а… ходячим чучелом, живым питанием, служебным вспомогательным средством.

Это все проявится очень скоро. Это уже проявляется. Просто нужно все больше духовной чувствительности для того, чтобы не перестать фиксировать новые проявления Этого. А чувствительности становится все меньше.

Коллизия "Носорогов" Ионеско носит для сегодняшней России не театральный, а реально-метафизический характер. Никто не избежит встречи с этой коллизией. А исход встречи определяет личный, живой символический капитал. Жизнь этого высшего капитала поддерживается сборкой и собиранием. Праздник Победы (любой вообще, и этот в особенности) может либо поддержать эту жизнь и твое сверх-Я, либо сделать нечто обратное.

И тут каждый выбирает. И тут, действительно, третьего не дано.

Часть вторая.

От метафизики – к политической философии

Впервые термин "тоталитаризм" ввел в массовый оборот Муссолини в 1925году. Для Муссолини тоталитаризм – это позитивный термин, обозначающий сильное государство, эффективно управляющее всеми сферами жизни общества на благо его граждан. Иначе говоря, для Муссолини тоталитаризм – это благо. А воплощением тоталитаризма является власть самого Муссолини.

Трудно понять, прежде всего, то, почему этот термин не шибко прижился в рамках итальянского или любого иного фашизма. Кстати, те, кто потом будет использовать этот термин со знаком минус, сразу же выведут Муссолини из сферы действия данного "минуса". Для них режим Муссолини не тоталитарен, а авторитарен. То есть является не абсолютным злом (тоталитаризм), а злом относительным (авторитаризм).

Уже в наше время на нашей российской почве это приведет к отмыванию фашизма Муссолини в противовес нацизму Гитлера. Тут ведь главное начать! Отмыл Муссолини, используя Гитлера, – дальше можно отмывать Гитлера, используя Гиммлера, или наоборот.

В любом случае, аутентичный фашизм (или нацизм, неважно) не поднял на щит тоталитаризм в качестве своего позитивного самоописания. Но использовал в качестве такового! Узко использовал! Остается загадкой, как удалось выкопать это узкое использование и почему именно оно должно было быть заимствовано для построения одного из основных "мегажупелов" второй половины ХХ века. Ведь нельзя было просто взять это слово в качестве базового для самоопределения фашизма и поменять знак. Но и новодел, не имеющий отношения к фашизму, никто не захотел применить. Понадобилось периферийное внутрифашистское описание. Именно его раздули – и поменяли оценочный знак.

Справедливости ради надо указать, что политически негативно термин "тоталитаризм" начали использовать уже в середине 30-х годов по отношению к фашистской Германии. Но именно и исключительно по отношению к фашистской Германии. Причем речь шла о плакатном использовании. О некоем негативном знаке, не имеющем никакой развертки. О бытовой агитпроповской феноменологии, лишенной какого-либо аналитического аппарата.

И все равно остается непонятным, откуда выплыл этот периферийный фашистский термин, прикладно использовавшийся антифашистами 30-х годов вне всякой аналитической расшифровки. Ведь параллельно разрабатывался другой аналитический аппарат исследования фашизма, равно как и другой аппарат исследования сталинской диктатуры. Но эти аппараты не позволяли производить никакого уравнивания понятий "фашизм" и "коммунизм". Даже если модификации указанных аппаратов относились и к фашизму, и к коммунизму сугубо негативно, аппараты не допускали уравнивания.

Но ведь никто не отбрасывает аппараты просто так! И не начинает все с белого листа, не имея для этого оснований. Значит, основания были. И связаны они были именно с этим уравниванием.

Начало положил Фридрих фон Хайек в своей работе "Дорога к рабству", написанной в 1944 году. Поскольку применительно к нашей теме фон Хайек является ключевой фигурой, приведем короткую справку, дающую возможность оценить масштаб фигуры и ее ориентацию.

Фридрих фон Хайек родился в Австрии в 1899 году.

В 1921 году оканчивает Венский университет.

В 1927-1931гг. возглавляет Австрийский институт экономических исследований.

В 1931 году переезжает в Англию и становится профессором Лондонской школы экономики.

С 1950 по 1962 гг. работает в США, в Чикагском университете.

В 1962 году обосновывается в Германии (в ФРГ), где до 1969 года преподает во Фрейбургском университете.

В 1970 году возвращается на родину – в Австрию, где становится профессором-консультантом Зальцбургского университета.

В 1974 году получает Нобелевскую премию.

Когда говорят о том, что фон Хайек – столп либерализма, то существенным образом лукавят. Потому что фон Хайек никакого отношения к классическому либерализму не имеет. Фон Хайек из числа тех, кто в основном занят не рассмотрением своей интеллектуальной правды, не ее углублением, а борьбой с врагами. Сначала – с кейнсианством.

Но уже в ходе Второй мировой войны (что было вполне экзотическим) он от борьбы с этим, относительным для него, кейнсианским врагом переходит к борьбе с врагом абсолютным. Фашизмом? Отнюдь! Каким-то странным образом для фон Хайека это уходит на второй план. Он не становится апологетом фашизма. Но в качестве своего врага выбирает социализм. Любой социализм! По тем временам – главного врага фашизма.

Делая своей мишенью этого главного врага фашизма, что фон Хайек делает по существу? Ясно, что! Никто не отменил правила "враг моего врага – мой друг". Враг социализма, как главного тогдашнего врага фашизма, не может не стать другом фашизма!

Эта логика почему-то не интересует фон Хайека.

Как уже было сказано выше, в 1944 году (согласитесь, интересное время!) он публикует книгу "Дорога к рабству". Именно там впервые проводится уравнивание социализма и фашизма с использованием термина "тоталитаризм", вынырнувшего из научного и аналитического небытия и притороченного к началу подготовки… то ли договоренностей с фашизмом в духе Даллеса, то ли "холодной войны" в духе фултоновской речи Черчилля, то ли чего-то еще более коварного и двусмысленного.

Озарение фон Хайека по части тоталитаризма оказалось удивительно своевременным. Настолько же своевременным, насколько и надуманным. Само это, а также много другое не позволяет относиться к открытию фон Хайека как к озарению человека свободной интеллектуальной профессии. Реакция современников в этом вопросе всегда индикативна. И эта реакция была достаточно однозначной: "Ну, ты даешь!"

При этом нельзя сказать, что книга фон Хайека вообще не имела успеха. Она, как ни странно, впечатлила именно хорошо ориентированных интеллектуалов, понимавших, куда дует ветер. А возможно, и участвовавших в организации новой политической метеорологии. В любом случае, показательно, что в числе одобривших сомнительную инновацию фон Хайека были и те, с кем сам фон Хайек люто боролся. Такая комплиментарность (для тех, кто знает повадки интеллектуального зоопарка) сугубо и исключительно аномальна. Но, как бы там ни было, одобрительные отзывы на книгу сразу же дают и Кейнс, и Шумпетер, и Ясперс, и Оруэлл. Что касается Оруэлла, то его антиутопия "1984год" написана под прямым неоспоримым влиянием идей фон Хайека.

Но одно дело – хорошо ориентированные особи, а другое дело – общество, ждавшее окончания войны и ненавидевшее фашизм. Широкие научные круги относятся к книге Хайека не просто отрицательно. Они возмущены. На тот период обнаружение какого-либо сходства между большевизмом и фашизмом (а именно этому посвящена работа фон Хайека) кажется кощунственным. Да, именно кощунственным – то есть одновременно и ложным, и аморальным.

Но Хайек не замыкается в интеллектуальной скорлупе.

В 1947 году он организует общество "Мон-Пелерин", которое должно объединить широкий круг интеллектуалов для борьбы с этим самым тоталитаризмом. При этом члены общества приравнивают (и это очень существенно) коллективизм и тоталитаризм. Для них враждебна любая теоретическая схема, предполагающая возможность единого социального целеполагания. Любое умаление индивида во имя общей цели (жертвенность – это только частный случай подобного умаления) считается недопустимым. По фон Хайеку, любой коллективизм, в конечном счете, имеет практическим результатом тоталитаризм. Пусть даже этот результат и не устраивает творцов коллективистских моделей: если в модели есть коллективизм, она неизбежно приведет к тоталитаризму на практике.

В 1952 году фон Хайек выпускает книгу "Контрреволюция науки", посвященную новым врагам. А именно – холизму (теориям, пытающимся отстаивать отдельный и высший онтологический статус целостности). Понятно, что вне такого статуса нет очень и очень многого. Метафизической сферы в том числе. Но фон Хайека это не беспокоит. Кроме главного врага – холизма, есть и другие враги, на которых ополчается фон Хайек. Это сциентизм (попытка придать науке некий метафизический статус) и историзм. Что происходит со сферой обществознания при тотальном искоренении подобных врагов – представить себе нетрудно. Но фон Хайек борется за такое искоренение с буквально инквизиторским рвением.

Особо ненавистны для фон Хайека не какие-нибудь там Ленин со Сталиным, а идеи парижской Политехнической школы. Той школы, которая породила в том числе и утопии Сен-Симона. Но опять же – для фон Хайека дело не в этой предтече коммунизма, он не мелочится, не нисходит до этого. Ему ненавистен сам проектный (как он его называет – инженерный) подход к обществу, предполагающий, что человечество способно сознательно, по заранее составленному проекту, направлять свою будущую эволюцию. И не важно, каков проект! Для фон Хайека ненавистна любая такая претензия разума, называемая им "конструктивистский рационализм". В этом смысле фон Хайек ненавидит не только Фейербаха или Маркса, но и Конта с Гегелем.

В 1988 году престарелый фон Хайек выпускает новую и итоговую книгу "Пагубная самонадеянность: заблуждения социализма". В этой книге фон Хайек ополчается уже не столько на социалистов, сколько на либеральных оппортунистов, которых он называет узурпаторами, "отравившими язык". В этом смысле врагами становятся либералы США, которые узурпировали либеральный язык для отстаивания государственного вмешательства в жизнь общества, европейские либералы, которые для фон Хайека не что иное, как скрытые социалисты. Франклин Рузвельт для фон Хайека – такой же враг, как Иосиф Сталин. А мягкий Гэлбрейт ничем принципиально не отличается для него от самых жестких администраторов советского социалистического Госплана.

Таков один из отцов-основателей термина "тоталитаризм". Того термина, с помощью которого впервые кощунственно уравняли коммунизм и фашизм.

Кто же стал его сторонниками?

Характерно, что уже в 1945 году, через год после хайековской инновации, Карл Поппер в первом издании своей работы "Открытое общество и его враги" использует то же словечко "тоталитаризм", пущенное фон Хайеком. Поппер не журналист. И свою книгу писал не за несколько месяцев. Конгениальность здесь, согласитесь, крайне маловероятна. А вот возможность существования некоего штаба, начинавшего во время войны проработку будущих маневров демонизации своего нынешнего идеологического союзника, более чем вероятна.

Заговор?

Во-первых, не заговор, а вполне осмысленная многоэтапная концептуальная спецоперация. Что, такие операции не велись? Еще как велись!

А во-вторых, чем все-таки вы объясните синхронизм такого рода? Поппер начал писать книгу не после того, как он прочитал фон Хайека. Значит, что-то носилось в воздухе! И этим воздухом дышали и Поппер, и фон Хайек? Что же это за воздух? Напомним, забегая вперед, что общество "Мон-Пелерин" было создано фон Хайеком в 1947 году. А книга Поппера написана в 1945-м. Дух Победы парил над миром! И вопреки этому почти всеохватывающему парению нужно было начинать подкоп под Победу. Согласитесь, дело нелегкое. И требующее определенного согласования во всем, что касается вброса идей, концепций, подходов и инвектив.

При этом надо учесть, что для Карла Поппера генезис тоталитаризма (и опять-таки ненавистного историзма и проектного подхода) связан не абы с чем, а с социально-политической философией Платона. Именно эта философия для Поппера насквозь тоталитарна. И из нее позже вытекали все тоталитарные политические тенденции. Солидный возникает родоначальник у тоталитаризма, главного вновь найденного зла ХХ века. Солидный и неудобный! Ибо тогда слишком на многое надо ставить тоталитарный штамп.

Кроме того, Поппер при проецировании своей позиции на современность еще не осмеливается уравнять фашизм и коммунизм. Он что-то невнятно бормочет о "марксистской ловушке", об "идеологическом историзме". Наклеить на марксизм ярлык тоталитаризма он не осмеливается! Слишком очевидно, что это не так. Нет настоящей раскачки темы. Слишком высок риск. И для того, чтобы начать так рисковать, так неприкрыто предъявлять ангажемент, нужно и время, и другая решимость.

Решимость эту проявляет Ханна Арендт в 1951 году, публикуя книгу "Происхождение тоталитаризма". И тут тоже необходима справка.

Ханна Арендт родилась в 1906 году в Ганновере в еврейской семье, причем в семье, очень мощно вписанной в элитный немецкий консервативный интеллектуальный контекст.

Она получила образование в университетах Марбурга, Фрейбурга и Гейдельберга. Училась у Хайдеггера, Гуссерля и Ясперса. Во время учебы в Марбурге интеллектуальное взаимодействие с Хайдеггером дополнилось взаимодействием интимно-личным, оставившим глубокий отпечаток на всем, что касается стиля интеллектуальной жизни, метода мышления, системы критериев.

Те, кто внимательно изучал творчество Хайдеггера, понимают, что совместить такое культовое отношение к данному философу с либерализмом очень трудно. А вот с фашизмом – куда легче. То есть если и возможен либерализм с хайдеггерианским лицом, то это будет либерализм весьма и весьма специфический.

Но Хайдеггер лишь этап в жизни Арендт. Марбургский этап. За ним наступает этап другой – гейдельбергский. На этом этапе Хайдеггера заменяет Ясперс. Уже не в смысле интимно-личном. Но и не в смысле сугубо научном. Ясперс становится для Ханны Арендт очередной "тотально-культовой фигурой", иначе – "учителем с большой буквы".

Диссертация Ханны Арендт написана на тему, далекую от либерализма. Эта тема – "Понятие любви у святого Августина". Работа опубликована в 1929 году. Научный руководитель – Карл Ясперс.

После 1933 года Ханна Арендт бежит в Прагу, затем в Женеву, затем в Париж, затем (после оккупации Франции) в США.

В 1951 году получает американское гражданство.

И в этом же 1951 году выпускает книгу "Происхождение тоталитаризма", где решительно уравнивает социализм (коммунизм) с фашизмом.

Оригинальные черты подхода Ханны Арендт к проблеме тоталитаризма мы обсудим чуть позже. Вначале надо исчерпать список всех, кто эту странную проблему брался так или иначе рассматривать.

Итак, в 1951 году выходит вышеназванная книга Ханны Арендт. И это знаменует собой новый этап в развитии понятия "тоталитаризм".

В 1955 году к компании исследователей тоталитаризма (то есть лиц, осуществляющих заведомо лживое уравнивание коммунизма и фашизма) подключается известный французский социолог Раймон Арон. Он выпускает несколько статей и фактически лишь варьирует в них основные построения фон Хайека и Арендт. Отметим, что это происходит после смерти Сталина и в преддверии будущей советской десталинизации.

В 1957 году (то есть уже после ХХ съезда КПСС, где был разоблачен культ личности Сталина) свою книгу со все той же уравниловкой, она же "тоталитаризм", выпускает Карл Фридрих. Книга называется "Тоталитарная диктатура". Почему-то к признакам тоталитарной диктатуры Карл Фридрих добавляет монополию на оружие. Мысль настолько же странная, насколько и далеко идущая.

Но важно не это, а то, что сразу же за книгой Карла Фридриха выходит его совместный со Збигневом Бжезинским (вот что существенно!) труд под названием "Тоталитарная диктатура и автократия". В этом неоднократно переиздаваемом труде происходит уже не просто уравнивание фашизма и коммунизма. Советский тоталитаризм назван самым свирепым, а значит, намного более демоническим, чем фашистский. С этой сверхценной идеей Бжезинский и входит в политику, прикрываясь псевдонаучной маской. В дальнейшем в этом и будет состоять его кредо – откликаться на запрос элиты (Бжезинский чувствует этот запрос просто великолепно) и выдавать нечто как бы экстравагантное и как бы научное.

Все дальнейшее уже не имеет решающего значения.

Левенталь в 1960 году, Буххайм в 1960 и 1962 году, тот же Арон в 1965 году фактически повторяют начальные заходы по поводу тоталитаризма, все более акцентируясь на именно советском тоталитаризме.

Мощный всплеск обсуждения на Западе и в наших диссидентских кругах советского тоталитаризма, который ничем не лучше или даже хуже фашистского, происходит после публикации солженицынского "Архипелага ГУЛАГа". Мы теперь уже знаем цену солженицынской фактологии с ее жонглированием миллионами и десятками миллионов жертв репрессий. Все реальные цифры уже сотни раз перепроверены и названы (в том числе на Западе), и Солженицын мог хотя бы высказать задним числом раскаяние по поводу того, что был введен в заблуждение. Но он этого не делает, и понятно почему. Потому что не было никакого заблуждения. А было злонамеренное желание вызвать шок, разрушить коммунизм, низвести коммунизм так низко, как это возможно, и за счет этого возвысить фашизм.

За этими намерениями стояли очень серьезные советские элитные группы. Искажая цифры, Солженицын обозначал ангажемент. И еще раз показывал цену "объективности" концептуальных построений по поводу тоталитаризма.

Что-то новое в эти заходы внес Милован Джилас. Он окончательно сосредоточился на советском тоталитаризме, ввел в обиход понятие номенклатуры (книга "Новый класс"), осуществил критику советского тоталитаризма как бы от лица чего-то, знаете ли, почти левого (книги "Лицо тоталитаризма", "Несовершенное общество. Теоретическая критика современного социализма").

Все заметнее становится, что создателей "тоталитарной уравниловки" фашизм вообще перестает интересовать. Они зациклены только на советском тоталитаризме, социалистическом тоталитаризме, демонизме СССР.

Постепенно этот агитпроп срабатывает. Ему помогают наши странные реформаторы. В том числе Гавриил Попов, обогащающий псевдонаучный агитпроп термином "административно-командная система".

Когда жупел создан – начинается новый этап. Тут не до науки. Людей выводят на улицы. И "империя зла" рушится. С соответствующими глобальными последствиями, которые расцветают пышным цветом на трупе СССР. Как говорят в народе, это цветочки. Ягодки – впереди.

После того, как задача решена, кого интересует этот самый тоталитаризм? Ричард Такер, Эрнст Нольте… Глессон, Браденберг – кто еще? А главное – что еще сказано? Такер просто один к одному повторяет Арендт… Нольте винит коммунизм в том, что тот вызвал фашистскую реакцию в Германии… Глессон манипулирует числом жертв… Бранденберг жует жвачку под названием "национал-большевизм"…

Если бы не важность темы для будущего, то стоило ли разбираться с этой генеалогией даже на нашем, весьма конспективном уровне? Но для будущего тема крайне важна. И потому надо не только зафиксировать реестр творцов этой уравнительной темы. Надо еще и разбираться в ее нюансах.

Часть третья.

Что говорится по существу?

Для Фридриха фон Хайека и Карла Поппера тоталитаризм имеет длинную и разветвленную историю. Поскольку веточками на этом древе являются и Платон, и Сен-Симон, то все вообще невероятно размыто. Виновны в тоталитаризме не только Фейербах и Маркс, но и Гегель.

Виновен, по сути, весь холизм. То есть любое представление о Целом, не сводимом к слагающим его элементам. А кто сегодня, в XXI веке, может отрицать подобную несводимость? "Система – это совокупность элементов, объединенных общей целью и связями. Качество связей и наличие целей делают Систему принципиально более сложной, нежели простой набор всего того, из чего она состоит". Невозможность свести целое к сумме частей – это уже банальность, подтверждаемая нескончаемыми фактами, взятыми не из проблематичных социальных замеров, а из точных наук. Физики, химии, биологии, генетики и так далее.

Но бог с ними, с точными науками. Постараемся разобраться с тем, к чему, по сути, неизбежно приводит позитив, предъявляемый критиками коллективизма, холизма, Маркса, Гегеля, Платона etc. Если все эти целостности – от лукавого, то что не от лукавого? Атомизированный индивид. Надо вырабатывать принципы защиты его атомизации, надо прививать ему культуру обособления от всего и вся… Хорошо, изолировали индивида, привили эту культуру "моя хата с краю, ничего не знаю".

А как, кстати, ее прививать-то? Ведь традиция – в другом. Значит, надо эту традицию безжалостно выкорчевывать. А как ее выкорчевывать? Кто-нибудь знает, как это делать бескровно? Вот в Германии в войнах, которым было поручено традицию выкорчевывать, погибло реально несколько десятков миллионов людей. И это когда? Это в эпоху Реформации. При тогдашних видах оружия и способах мобилизации "потенциалов уничтожения".

Что? В Англии это делали более мягко? Есть весьма авторитетное альтернативное научное мнение. И оно состоит в том, что, начиная с пресловутых огораживаний, на алтарь выбивания индивида из коллективистских матриц было положено тоже несколько десятков миллионов человеческих жизней. Возможно, не за 20 лет, как в Германии эпохи Реформации, войн за веру, крестьянских войн, а за несколько больший срок. Но, в принципе, цена-то была та же самая.

И что, выбили до конца из этих матриц? Не выбили! Невозможно это! Сама задумка такого выбивания носит сугубо выморочный характер. Если есть что-то по-настоящему тоталитарное, то это все, что нацелено на "детоталитаризацию" и реализует эту свою нацеленность в свирепейшей борьбе со всем, что является почвой тоталитаризма. Если в эту почву входят холизм и коллективизм, то речь идет о свирепой борьбе с самим человеческим естеством, с сутью человеческой.

Тоталитаризм упрекают в том, что он природу человека хочет изменить? А сами? Сами чего хотят?

Сергей Кара-Мурза, которого не упрекнешь в произвольном жонглировании цитатами, приводит спор фон Хайека с Улофом Пальме. Место спора – Гамбург. Время спора – 1984 год. Если верить Кара-Мурзе (а я имею все основания ему верить), Хайек во время этого спора, где Пальме отстаивал коллективистские ценности, сказал, что для существования либерального общества необходимо, чтобы люди освободились от некоторых природных инстинктов, в том числе от сострадания и солидарности.

Чем это отличается от гитлеровского: "Солдаты, я освобождаю вас от химеры под названием "совесть""? Тем, что Гитлер освобождал от этой химеры, так сказать, холистически, то есть всех солдат сразу, а фон Хайек хочет освободить каждого в отдельности?

Ну, как тут не вспомнить, что "тоталитарный" происходит от позднелатинского "totalitas" (целостность, целое). Если война с тоталитаризмом – это война с любой целостностью, то это война за что? За хаос?

И где исторические прецеденты успеха этой войны? Разрушались одни целостности (народы, опирающиеся на традиции). Но сразу же создавались другие – нации, опирающиеся на идею и идеал. Кому вообще приходило в голову разрушить макроидентичность? Или всецело подчинить ее микроидентичности (снова – как подчинить? Сразу вспоминается фильм "Развод по-итальянски": "А как, как ты меня любишь, Джузеппе? Скажи, как ты меня любишь?").

Между прочим, химера фон Хайека в том ее предельном виде, в котором описывает это Кара-Мурза, реализовалась (правда, не по отношению ко всему обществу) в результате наших беспрецедентных шоковых реформ. Ряд авторитетных авторов, опираясь на цифры, указывает, что новая российская элита (все-таки элита, а не все общество) в лице того поколения, которое приходит на смену элите с советской памятью, полностью лишена именно сострадания и солидарности. Так ведь это элита! И что ей это сулит? Только полный крах, испарение, выметание поганой метлой. Если у господствующего класса нет хотя бы классовой солидарности, то нет господствующего класса (и мы видим, что его нет).

Но если это будет не только элита, а все общество… То что ждет это общество? Что его убережет от самоедства? Или от победного нашествия врагов, не успевших обработать себя по Хайеку? Ладно, война, кризис, необходимость мобилизации (хотя и этого никто не отменял). А просто социальная жизнь? Жить-то как, если органические холизмы каким-то образом удалось уничтожить?

Что это значит? Это значит, что никакой органической потребности в общежитии нет. А без общежития нельзя. И что тогда? Известно, что. Тогда, во избежание анархии, хаоса и смерти, над всем этим маревом освобожденных от сострадания и солидарности индивидов необходимо выстроить пресловутого Левиафана. То есть супертоталитарное государство, которое без идеологии, одним только страхом, одной только силой беспрецедентных по оголтелости и жестокости тотальных репрессий, будет удерживать атомы индивидов от центробежной вальпургиевой ночи. От этой самой… как там ее? Войны всех против всех. От оргии, от садострасти, от смертной конвульсии.

Именно этого, освобожденного, индивида и надо бесконечно насыщать страхом. Именно дырка, образовавшаяся на месте сострадания и солидарности, является своего рода гипнотическим раппортом, в который надо закачивать (причем во все больших и больших дозах) концентрированно-кафкианский субстрат.

Фаза #1 – технологии деколлективизации по фон Хайеку. Тут один ужас, одна кровь, одна деспотия. Но фаза #1 – это только пролог к тому, что фатально следует после применения рецептов фон Хайека. Полученные в результате этих рецептов нелюди (если только удастся их получить) могут быть хоть как-то упорядочены и приведены хоть к какому-то социальному знаменателю только с помощью экстрагирования из реального (во многом полярного) гитлеризма и сталинизма всего, что составляет их негативную квинтэссенцию.

Я-то считаю, что и квинтэссенция все равно разная. Но главное-то не в этом. Есть два разных организма, в каждом из них есть яд, своя концентрация зла, разбавленного разными ингредиентами и в разной степени. Как где разбавленная – об этом позже. Что касается зла, то как ему не быть-то, злу? Как не быть яду? Природа такова – что обычная, что социальная. Кто-то это грехом назовет, кто-то подсознанием, кто-то иначе.

Весь-то вопрос – как это зло нейтрализовать, как яд сделать… ну, не знаю… ну, хоть каким-то лекарством. Теперь оказывается, что из всего нужно выделить экстракт яда, и этот экстракт яда, это крутое зелье ведьм Макбета, выдать за эликсир? Чего? Чего эликсир? Либерализма? Свободы?

У меня разное отношение к Гитлеру и Сталину. Я по-разному смотрю на фашистские лагеря смерти и ГУЛАГ. Я не могу и не хочу уравнивать, потому что знаю, что это ложь. Но у меня дед погиб в ГУЛАГе. Я любую несвободу ненавижу гораздо больше, чем этот самый фон Хайек. Я твердо знаю, что несвобода губительна хотя бы потому, что начинается все с конфликта ценностей, а кончается доносами на обидевшего соседа. Что начинается с взлета энтузиазма, а кончается торжеством серости, которая сама же все и сводит под ноль ради своих серых прелестей. Кто свел под ноль СССР? ЦРУ? БНД? Советская номенклатура, вот кто!

Нелюбовь к свободе отвратительна. Можно встать в строй ради победы над врагом. И, встав в строй, лишиться свободы. В этом суть любой военной профессии. Но нельзя встать в строй просто ради любви идти в строю. Куда угодно идти в строю, хоть в могилу. Есть нормальная человеческая готовность принять касторку, если болен. Но нельзя называть нормальным желание утром и вечером пить касторку вместо кофе с молоком.

Не апологетика свободы раздражает меня в построениях фон Хайека или Ханны Арендт. Если выбирать между впечатляющим рабством и умалительностью свободы, между строительством пирамид и ковырянием крестьянина на собственном огороде, – я любую умалительность выберу и наплюю на любое величие, замешанное на рабстве. Потому что рухнет оно, это величие, стухнет, сгниет, развалится.

Но во всем, что делает Хайек и ему подобные, я вижу подкоп под идею свободы, а не ее концентрированное выражение. И вся эта линия в ее безусловной последовательности ненавидит не жестокость Сталина и не жестокость Гитлера. Не знаю, как с Ханной Арендт, не решил для себя до конца этот вопрос и потому не буду выносить вердикт. Но для фон Хайека и ему подобных отвратительна не жестокость Сталина и Гитлера, а соединение этой жестокости с идеологией, смыслами. Еще точнее – отвратительны эти идеологии и смыслы как таковые. Причем не в их реальном качестве, а вообще. Поэтому никто и не разбирается в содержании идеологии, в векторе цели.

Если абстрагироваться от содержания, то кто же спорит! И диктатура Сталина, и диктатура Гитлера – весьма жестоки. И в этой жестокости, в этом апофеозе насилия и несвободы, конечно же, отвратительны. Но фон Хайеку не это отвратительно. Ему отвратительно то, что все это замешано на энтузиазме и сочетается с идейным началом, со смыслами. Ему нужно эти смыслы испарить. Причем любые смыслы вообще, если только эти смыслы создают коллективности (даже микроколлективности, а уж макро – тем более).

Смыслы испарить – а жестокость? А жестокость будет наращиваться! Потому что, как только испарятся смыслы, что останется? Только страх! Иррациональный, абсолютный страх особи, лишенной человеческой самости перед тем, что доминантно и беспощадно. Страх кролика перед удавом. Нечеловеческий страх, возведенный в регулятор бытия как бы человеческих особей. Иррациональный страх, страх персонажей Кафки… Как там у Киплинга?

Мы бросили свои мечи не в битве и не днем,

А ночью в карауле, на берегу речном.

Вода ревела, ветер выл,

Родился страх, он рос, грозил,

И мы бежали что есть сил

От ужаса в ночи!

Вот этот страх Ночи, страх всего живого, покинутого духом, перед абсолютностью смерти – вот что такое идеальный Левиафан как компенсатор отсутствия смыслов и человечности.

В этих построениях все проникнуто дегуманизацией. И все ахи и охи по поводу террористической природы определенных режимов удивительно фальшивы и неискренни. Либерализм не лишен идеального, как и любой другой "изм". Самая простая, обыдленная человеческая природа никогда до конца в бессмыслие не упадет. Ее туда надо затолкать! Надо изобретать все новые и новые возможности найти и вытравить смысл, коренящийся в самом простом человеческом существовании. Как надо ненавидеть этот смысл, чтобы так с ним бороться?! И как надо изолгаться внутри себя самого, чтобы все это называть борьбой за свободу!?

Сказанное касается, прежде всего, фон Хайека. Отчасти и Карла Поппера. В случае Поппера мне всегда был непонятен воинствующий отказ от рассмотрения смыслов, культурных оснований, культуры вообще, и столь же воинствующее поклонение институтам. Институты должны спасти, должны прийти на место всего другого – бога, смысла, гуманности. Вопрос не в том, нравится мне это или нет. Мне это не нравится. И именно потому я пытаюсь быть особо беспристрастным и просто понять, возможно ли это.

Живут себе людоеды. Одна партия считает, что можно есть только маленьких детей. А другая – что можно есть всех подряд. Существует двухпартийная система, людоедский консенсус, пресса, свободно обсуждающая людоедскую проблематику, право митинговать по поводу качества людоедства. Почему это общество надо называть свободным? Формальные критерии открытости соблюдены. Почему эти формальные критерии должны гарантировать качество социальной жизни? Что? Начнут с людоедения, а кончат либерально-консервативным консенсусом? Да не кончат они никогда! Кончат тем, что, доев своих, займутся чужими, особенно если обзаведутся ядерным оружием.

Между тем концепция Поппера упорно проводится в жизнь не кем-нибудь, а всем совокупным Западом и, прежде всего, державой #1 – США. Приходим, дескать, в Ирак или Афганистан и начинаем строить открытое общество. Понятно, что поскольку культурных предпосылок нет, то открытое общество становится… ну, мягко говоря, резко более диким и агрессивным (то есть вторично-архаическим), чем общество предыдущее.

Что, кто-нибудь станет отрицать, что это так по факту? Ирак фактически разделили на три части. Шиитская ориентируется на самую консервативную часть Ирана (не Тегеран, а Кум). Суннитская сошла с ума настолько, что бен Ладен и Завахири скоро покажутся членами "Хельсинки уотч", профессорами Паганелями по отношению к террористам из суннитского треугольника. Что еще сотворили? Ах, да, Курдистан! Чтобы подорвать разом светскую устойчивость Турции – своего единственного более или менее естественного союзника на Ближнем Востоке.

Что несли на знаменах, когда все это делали? Идеологию Поппера, идеологию открытого общества. Спасибо еще, что не фон Хайека "замастырили"!

Это что, единственный пример? Вот-вот взорвется Египет и падет светский режим Мубарака. Это ради чего будет сделано? Ради открытого общества? Открытого чему? "Братьям-мусульманам"? Запад много источал лживых ахов и охов по поводу варварства Хомейни. Но Запад сам, в лице абсолютно конкретных американских советников и высоких должностных лиц, взрывал Иран, ломал волю своего союзника шаха. Ради чего? Он что, хотел иметь президентом Ирана Ханну Арендт? Он Хомейни хотел, и тому есть много свидетельств.

Запад декларативно восхищается светским режимом в Турции. А исподволь подтачивает этот режим. И толкает ему на смену сразу несколько весьма свирепых модификаций. Он что, рассчитывает, что, поломав железную властную вертикаль турецких военных, он побудит турецкий народ избрать Елену Боннэр главою демократического Турана?

Что происходит с этим открытым обществом в Центральной Азии, на Украине – везде? Что произошло в России? И как это произошедшее встроено в макропроцесс? Ведь фон Хайек, Поппер, Бжезинский, Ханна Арендт и иже с ними шарахались как черт от ладана каждый раз, когда предлагалось рассмотреть реальную двухфазную модель "либеральной демократизации"…

Фаза #1 – шок, выбивающий индивидуума из смысловых матриц и ничего не дающий взамен, а значит, превращающий индивидуума в помесь пластилина со взрывчаткой.

Фаза #2 – конвульсия, порожденная фазой #1. То самое, что Ханна Арендт (к ней мы, пожалуй, и перейдем) называет "тоталитарной конвульсией".

Нет, по Арендт, якобы этих двух фаз! Есть чертик из табакерки! Гитлер взял и вынырнул ниоткуда. Не было перед этим веймаризации Германии, общеевропейского шока Первой мировой войны (ее ведь не тоталитаризм породил). Не было немца – не просто униженного и дезориентированного, а выбитого тогдашними гайдарами из всех возможных мыслимых матриц. Не было этого эксперимента в духе фон Хайека, называемого Веймарская Германия. Не было этой почвы фашизма, сознательно взрыхленной и удобренной его, я уверен, весьма неискренними хулителями.

Никто в такой степени не отказывается от причинно-следственных связей, как Ханна Арендт. Поппер, фон Хайек пытаются тянуть откуда-то нити идейных наследований. Ханне Арендт это не нужно. Для нее жил-был мир, в котором ничего ужасного не было. А потом появился ужас тоталитаризма. Откуда появился?

Да ниоткуда! Арендт так и пишет: "Все, что мы знаем о тоталитаризме, демонстрирует такую ужасающую оригинальность, которую не могут преуменьшить никакие притянутые за уши исторические параллели".

Но нужно же какое-то объяснение! Жил, жил мир без тоталитаризма и вдруг… накопление количества перешло в качество. Какое количество-то накапливалось? Какая деградация человека и человечности привела к ужасу? Потому что если это ужас и если к нему привело какое-то накопление, то это не может не быть накоплением чего-то не- и античеловеческого. Чего?

Кто-то скажет, что накапливается гной внутри капитализма. Кто-то – что идет некомпенсируемый цивилизационный надлом. Но Арендт не говорит ничего!

Больше того – повторяя за фон Хайеком все общие места, касающиеся абсолютной вредоносности идей, овладевающих массами, как почвы тоталитаризма, Арендт при анализе советского тоталитаризма сползает в этом вопросе в полный бред.

Потому что для нее Ленин – это не тоталитаризм. Советский тоталитаризм начался в 1930 году и кончился в 1953 году со смертью Сталина. Но почему тогда коммунизм – исток, субстанция и форма осуществления тоталитаризма?

Коммунистическая идеология стала фактически безальтернативной основой советского режима (или советской власти) к 1918 году. До 1930 года оставалось 12 лет. Ровно столько, сколько просуществовал весь фашистский рейх. Это были годы максимального накала коммунистической идеологии. Сталин не накалял идеологию, он ее охлаждал, как только мог. А по сути – истреблял. И суть сталинского террора вовсе не в какой-то иррациональной конвульсивной потребности, а в этой борьбе с идеологией. Как, сохраняя совесть исследователя и сопричастность хотя бы формальной логике, можно объявлять коммунизм ответственным за тоталитаризм?

Повторяю – для меня все эти построения провокативны и бессовестны. Но если даже встать на логику их авторов – что получается?

Отдельный вопрос – эта самая частная собственность. Мол, отчуждение от частной собственности есть беспрецедентная тоталитарность. И тут-то Советы намного хуже любого Гитлера. А почему это тоталитарность? Какое отношение эта собственность имеет к моей свободе? Почему такое отчуждение беспрецедентно? Какую собственность имел крепостной крестьянин в России? Или английский пролетарий периода первоначального капитализма? Или мексиканский пеон?

Значит, речь идет не об отчуждении как таковом. А о том, что отчуждение распространяется на элиту. Но это никак не либеральный подход! Это нечто прямо обратное! И мое утверждение вытекает из всех либеральных прописей. А вот откуда (кроме гнилого советского диссидентства, подпитываемого всей этой "тоталитаристской" хренью) вытекает абсолютное значение частной собственности для человеческой свободы – никто не сумел мне вразумительно объяснить. Кумранская община была несвободна, потому что в ней имел место отказ от частной собственности? Катакомбный христианин был несвободен? Бенедиктинский монах был несвободен? Кибуцы – средоточие несвободы?

А почему? Что такое свобода в позитивном смысле слова? Почему для этой свободы мне нужны либо акции какого-нибудь завода, либо необходимость наниматься к тому, у кого есть эти акции? А если акции для меня – головная боль, а к новорусскому хамлу я не хочу наниматься? То это значит, что я встал на дорогу к рабству? Вместе с кем я на нее встал? Вместе с Сергием Радонежским и моими интересными собеседниками по израильскому кибуцу?

Замечу, что никогда обобществление в реальном советском обществе не достигало масштаба антиутопии. Крестьянская колхозная нищета если с чем-то и должна сравниваться, то с раннемодернизационными коллизиями "а-ля огораживание". И, с этой точки зрения, данная нищета – гораздо более мягкая. И объясните мне, пожалуйста, почему несчастье бедняка, если уж он вообще необходим обществу (сомнительная либеральная аксиома… ну, ладно, примем для прояснения существа дела!), почему, повторяю, это несчастье бедняка должно измеряться мерой обобществления производительных сил? Оно очевидным образом измеряется чем-то другим. Например, возможностью не умереть от голода. А если он умирает от голода, то какая ему разница – в общине или сугубо индивидуально. В общине, кстати, он скорее выживет.

Страшная судорога индустриализации обрекла советское крестьянство на очень специфическое социальное бытие. Но даже это бытие не было ни античеловеческим (антигуманным), ни неповторимо бедняцким. Русское крестьянство, прессуемое властью в деревне и выдавливаемое в города, знавало периоды и похуже. А сталинская социальная мобильность никогда не превращала крестьянина в шудру, в жертву кастовой изоляции. Вы эти "социальные ужастики" Ханне Арендт рассказывайте, а не тем, кто реально жил в реальном (очень неблагополучном и непростом) обществе, которое якобы знаменовало собой антиутопию Оруэлла.

Но оставим в стороне крестьянство. И вернемся к городу, в том числе позднесоветскому, достаточно просвещенному. Что там происходило? Я не мог продать свою квартиру (неважно, я или жившие при Сталине счастливые обладатели этих самых квартир)? Но мог ее обменять… Меня никто не мог из нее выгнать… Если принять тоталитарный горизонт, определяемый всеми, кроме Ханны Арендт, то в позднее время я мог купить кооперативную квартиру. И мог ее продать, и мог купить другую.

Но главное – почему моя свобода состоит в том, чтобы непрерывно покупать и продавать квартиры? Я хочу в этой квартире обустроиться и реализовывать себя. Я что, не мог это делать? Мог! Кто-нибудь (в зрелую постсталинскую эпоху, да и не только) особо в этом меня тревожил?

Да, когда арестовывали всю семью, она теряла квартиру. Да, имел место ужасный политический террор, напрямую уничтоживший чуть ли не миллион советских людей (все остальное – явная и уже слишком неопровержимо разоблаченная ложь). Но основная масса населения размещалась в этих квартирах вполне надежно – попробуй, высели! Это сейчас их выселяют, как хотят и за что хотят! Статистика просто воет об этом бесправии. Это сейчас их лишают крыши над головой ради какого-то фон Хайека или еще неизвестно кого. Это сейчас им приходится зимовать под открытым небом или в неотапливаемых домах и бараках.

И, с этой точки зрения, именно сейчас посягают на их свободу (попробуй, реализуй ее, будучи низведенным до животно-унизительной нищеты) и жизнь. Это происходит по Хайеку? И что, вы считаете – это вечно будет происходить? Это не вызовет социальных реакций? Но мы же видим, что уже вызывает!

Что, вы не дадите состояться идеологии? А про бунт, "бессмысленный и беспощадный", помните, кто писал? Вы это слово "бессмысленный" как-то со своими доморощенными фон Хайеками увязываете? Что? Вы против этого примените Левиафана и абсолютный, внеидеологический страх? А абсолютный страх бывает внеидеологическим? И даже если он будет таковым – как скоро он станет антиидеологическим? То есть вполне фашизоидным, со всей гаммой последствий. А даже если он окажется идеологически стерильным – вы представляете, куда надо планку страха загнать, чтобы он стал что-то структурировать? Это нужна стократная сталинщина!

А почему это в ней идеи не будут рождаться и идейные социальные группы не начнут возникать (это, как мы помним, основное условие недопущения тоталитаризма)? Значит, они будут возникать. И их надо будет давить. А идеи выкорчевывать. А как? "Джузеппе, как ты меня любишь?" Значит, с помощью полиции, которая будет выкорчевывать не враждебные смыслы, а смыслы вообще. И с помощью информационной кампании, которая будет базироваться не на проповеди какого-то смысла, а на сознательном затягивании в бессмыслицу (жестком затягивании, ибо нужна профилактика против любого смыслообразования).

Это что – не рабство? Не несвобода? А знаете, как это все называется? Это и есть постмодернизм в политическом значении данного термина! Значит, начинается все скворцами, верещащими про либерализм и свободу (фаза #1), а кончается специфической публикой, которая заявляет:

Эй, довольно скулить про скворчонка в груди!

Гриль из этих скворчат наш гран-при. Се ля ви!

Мы скворчатиной вскормим мясников бытия.

Отсекут они смысл и оставят тебя,

Изнь…

То есть жизнь, лишенную какой-либо смысловой заданности. Причем абсолютно лишенную любой такой заданности… Цитирую здесь свою собственную поэтическую драму "Изнь".

Я даже не буду экстраполировать, во что это обернется. Я просто вижу, что к этому идет. Что фон хайеки, попперы, арендты, гайдары и иже с ними – это фаза #1, которая сознательно волочет за собой фазу #2. Под вопли о свободе свобода исчезает на фазе #1, ибо вместо нее навязывают нечто другое, грубо говоря, не "свободу для", а "свободу от".

Ты свободен быть один, но ты не свободен быть вместе. Ты свободен не верить, но ты не свободен верить. Или объединяться для отстаивания своей веры. Веры или чего-то другого – ценностей, смыслов, неважно. Начнешь объединяться – стукнем по рукам. Начнешь сопротивляться – направим беспощадную (но абсолютно бесценностную и потому нетоталитарную) полицию самого что ни на есть тайного образца.

Великий Инквизитор Шиллера или Достоевского – он хоть прямо говорил: "Тленью, но не свободе". Все эти борцы с тоталитаризмом – они ведь обратное говорят, а делают именно это.

Но я еще ненадолго вернусь к квартире и всему прочему. Что получается? Если у меня при ужасной тоталитарной советской власти была квартира и никто ее не мог отобрать (а теперь отобрали – и хрен их разберет, почему)… Если у меня была машина и я мог с ней что угодно делать (а теперь ее угнали)… Если у меня была дача, и опять – хошь продавай, хошь что (а теперь ее сожгли)… То почему я должен ощущать себя теперь более свободным, чем тогда? Даже просто на материальном уровне? Потому что у кого-то другого есть супердача и супермашина? Странная логика, согласитесь!

Чтобы быть свободным, я должен быть причастным чему-то. Это и есть "свобода для"… Чтобы быть причастным – я должен иметь средства реализации этой свободы, инфраструктуру, аппараты, технологии, возможности. Если я от всего этого отчужден, то почему я свободен?

Если я вижу, что моя цивилизация (предположим, Запад) гибнет от этого отчуждения, задыхается и разлагается в отсутствие смысловых перспектив, если я вижу, что эти перспективы отсекаются вполне определенными мясниками, если я вижу, что на месте этих перспектив поселяется просто смерть, то почему я не буду бороться? Потому что это тоталитарно?

А сидеть и ждать смерти? Ждать очередного концлагеря? Это по Арендт, по фон Хайеку? Это, как Федор Михайлович говорил, "супер флю"?

Суверенитет личности, говорите? Личность – она ведь как общество… Она того… Это самое… Огород… На нем ведь рядом – сорняки и огурцы с помидорами. Будем устраивать свободную конкуренцию сорняков с овощами? Знаете, как это называется? Акультурация, декультурация, как удобнее. Что, пропалывать нельзя, потому что тоталитарно? А не пропалывать – либерально? Что за подрывное тяготение к дикости? Что оно напоминает-то? А вот что!

Та же Ханна Арендт признает, что для фашизма идеология – это осуществление заповедей Природы. А для коммунизма (она аккуратнее пишет – "в советском варианте") – это реализация воли Истории. И, мол, что Природа, что История. Ни фига себе! Для Ханны Арендт что в лоб, что по лбу – что Природа, что История. А для меня – нет. И для Гегеля, и для Канта, и для Платона, и, что бы ни говорили, я убежден, для Аристотеля, для Спинозы, Декарта…

Потому что люди мы постольку, поскольку восстаем против природы. И началось это не в светское Новое время.

Это началось с идеи личного Бога, завета между Богом и человеком.

Это на следующем (вполне преемственном) этапе вылилось в богочеловеческое восстание против природы. И это тоже все понимают.

Это и стало Историей.

Это создает пути в Истории, а значит народы. Вы все это хотите уничтожить? Так прямо и говорите! Но не делайте вид, будто вам что История, что Природа. Тут либо-либо.

Ханна Арендт издевается над идеологиями. Она говорит, что они безвредны и безопасны, пока в них никто не верит всерьез. Она это распространяет на Законы Моисея и проповедь Христа – в них тоже не надо верить всерьез? А как, как в них надо верить? "Джузеппе, скажи, как?"

Как бывает со всеми идущими до конца фанатиками, у Ханны Арендт "за здравие" плавно перетекает в "за упокой". Это только начинается все со Сталина и Гитлера. Это тут ее цитируют и обласкивают, а Боннэр гордится, что она лауреат премии имени Ханны Арендт. А если хоть на шаг дальше? Ханна Арендт ведь считает, что парламентская республика беременна тем же злом. И что только небольшое пространство древнегреческого государства-города было пространством свободы (как мы понимаем, опирающимся на рабов).

Ханне Арендт нравится очень многое, что никак не соотносится с нормативным либерализмом. И якобинский клуб с диктатурой гильотины, и Парижская коммуна, и Советы в России (особенно в 1905 году, когда не было огосударствления). Больше всего ей нравятся идеи Т.Джефферсона, одного из отцов-основателей США, по поводу элементарных республик, нуклеарных ячеек американского федерализма, общин элементарного типа с гражданским самоуправлением. Она что, не понимает, что все эти микросистемы не релевантны современному миру?

Хорошо, предположим, что она идеалистка! И ей плевать на релевантность! Но она не может не понимать, что все эти нуклеарные структуры держались только очень накаленным смыслом, что там эти самые идеи принимали очень всерьез. Ну и? Как насчет смыслов, которые хороши, когда их не принимают всерьез (ее же цитата)? В Парижской коммуне что, смыслы не принимали всерьез?

Попробуем рассмотреть все это структуралистски. Вот фашизм – и такие-то функциональные политические особенности (А, Б, С, Д, Е – хватит). А вот сталинизм – и такие-то функциональные политические особенности (А1, Б1, С1, Д1, Е1 – хватит).

Если А = А1, Б = Б1, С = С1, Д = Д1, Е = Е1, то две системы эквивалентны. По-вашему, это научный подход, интеллектуализм высшей пробы? А по-моему, чушь собачья! У социальных систем не 5 и не 10 параметров, а до фига! Внешнее сходство по группе параметров ничего не доказывает по существу.

"Вот две толпы, и они одинаково орут при виде вождя!" Все толпы всегда орут при виде всех вождей! И на стадионах так всегда орут, это законы массового суггестивного поведения. Был бы массовый митинг с участием Рузвельта – так же бы орали!

"Вот аплодируют на съезде Сталину и Гитлеру!" А когда инаугурационной речи Буша аплодируют – что-нибудь другое происходит?

Это все Ромм, "Обыкновенный фашизм", это все казавшаяся ужасно глубокой пошлая хренотень, опирающаяся на принципы подобия, – главное убежище любой ненаучности.

Вам специалисты начинают говорить: "Посмотрите, вот это речь Сталина. Текст, интонация. А вот это речь Гитлера. Текст, интонация. Вы что, не видите, что это нечто диаметрально противоположное? Что у Сталина все подчинено декларативной рациональности ("во-первых", "во-вторых" и так далее). А Гитлер вызывает иррациональную стихию и управляет ею на иррациональных основаниях. Вам специалисты-психологи и больше скажут. Что Сталин – это теология Слова и Отца. А Гитлер – это теология воя и Матери. Что Сталин апеллирует к стихии храмовой, а Гитлер – к шаманистской.

Фантастическое различие в функциональном и смысловом поведении. Но почему-то оно должно быть отброшено. А почему? Кто сказал, что система описывается пятью, семью параметрами? В том числе монополией массовой партии, возведенной в абсолют идеологии, подавлением политической оппозиции силами тайной полиции? Монополией государства на СМИ и централизованным управлением экономикой?

Это, конечно, важные характеристики, но почему система этих характеристик должна называться ПОЛНОЙ (в математическом и социальном смысле слова). А если она неполная, что значит ваш изоморфизм? Вы попробуйте такой изоморфизм построить в какой-нибудь структурной антропологии! Вас выведут под белы рученьки из научного сообщества и больше на порог не пустят. А в социальной теории так можно?

Эта пятичленная чушь не дает проникнуть никуда! Она ничего не говорит о природе общества! Вы можете эти общества не любить! Но если вы ученые, вы должны их понимать! Советское общество и хуже, и лучше той банальности, которой вы его заклинаете. Фашизм в невероятное количество раз глубже всей этой лабудени! Ненавидя смыслы вообще, а особенно смыслы, творящие реальность (или антиреальность), вы ничего по существу понять не можете. Потому что системообразующей является эта смысловая типология, а не А и Б, сидящие на трубе.

Не хотел заострять внимание на еврейском вопросе, но и обойти его невозможно. И начать надо не с высоколобых вещей, а с элементарных жизненных целевых векторов. Предположим, что у меня есть один тоталитаризм. И он в виде врага выбрал змей или сусликов. Конечно, мне неприятно. Я должен ходить на митинги "Смерть змее!", охотиться за несчастными сусликами. Меня отвлекают от моих основных занятий, сковывают мою свободу. И вообще, может, я хочу любить змею, а мне мешают. Но в принципе я, пусть и некомфортно, перезимую. А эмигрировать – это дело тяжелое… чужой язык, чужая культура…

Опять же, кто-то может потребовать, чтобы я вошел в общество "змеелюбов". А я, на самом деле, гадюк терпеть не могу. Конечно, я понимаю, что в перспективе, если истребят гадюк, произойдут неприятные экологические сдвиги. Но это все одна, вполне конкретная, проблема. В принципе, я могу предположить, что сегодня они за гадюками гоняются, а завтра займутся фамилиями с определенными окончаниями. И это правильное предположение. Но это предположение. Может займутся, может нет. А в какой-нибудь сопредельной стране мало ли чем займутся. И человек свою жизнь не по предположениям строит, а по фактам.

А вот если они начинают вполне масштабно и продуманно заниматься не змеями, а людьми определенной национальности и я точно знаю, что я вхожу в эту национальность, то это, согласитесь, "другой коленкор". И в научном, и в бытовом смысле. Понятно, о чем я говорю?

Ханна Арендт – еврейка. А фашисты истребляли евреев. Она рассматривает две системы. В одной системе евреев не истребляли (немалые эксцессы позднего сталинизма все же никак нельзя вывести из класса флюктуаций). В другой системе именно евреев и истребляли – причем есть веские доказательства, что для того и создали систему, чтобы их истреблять. По крайней мере, по факту такого накурочили, что никому не снилось, никакой инквизиции. В центре Европы, в ХХ веке.

Ханна Арендт говорит: "Есть пять параметров. Поскольку данный параметр в них не входит – то системы эквивалентны". Подожди, тетя! В одной системе ты, ты конкретно, вместе с семьей, испытала бы все удовольствия лагерей смерти, причем газовые камеры – это было бы лишь "на закуску". В другой системе ты вполне могла быть, например, преуспевающим академиком. Ландау, например, им был. И даже в партию не вступал. И не только он.

Ты можешь сказать, что обе системы в чем-то плохие. Но каким образом ты измышляешь гомеоморфизм двух систем?

Ведь наоборот, есть люди с определенным складом мышления, которые тебя послушают и скажут: "Вот фашисты жгли только зловредных чужих евреев, а коммунисты своих русских не жалели, в отличие от фашистов. А почему не жалели? Потому что евреи! А значит, коммунизм гораздо хуже фашизма!"

Арендт не понимает, что ее гомеоморфизм – это просто брат-близнец данной логики? Ее это не интересует? А почему? Она настолько отчуждена от смыслов, что чувствует себя атомом в космосе? Простите, но по отношению к Арендт это, безусловно, не так. Тогда что это все за дурно пахнущие кульбиты? Хотелось бы объяснений!

Но то, что я затронул, – это только бытовая частность. Вопрос не в том, что фашисты убивали евреев. Они, кстати, не только евреев убивали. И чем больше евреи обособляют Холокост от остальных жертв Войны, тем больше отчуждают себя от общечеловеческой истории (что и аморально, и неумно).

Но, в конце концов, с точки зрения такого отчуждения можно оставить тему под патронажем совокупной Ханны Арендт. То есть похоронить. Однако тема же этим не исчерпывается. Вопрос не в том, что фашисты убивали евреев, а в том, почему и как они их убивали. Вопрос в том, в какой мере это все связано с фундаментальными смыслами фашизма, с фашистской эзотерикой (никакое идеологическое движение такого типа, как фашизм, без эзотерики жить не может, функционировать не может – вот чего не могут понять пятипараметровые чудики).

Фашисты убивали евреев, исходя из глубочайших метафизическо-ультрагностических оснований. И исходя из этих же оснований, они делали многое другое. Моральный, ценностной долг жертв и победителей в том, чтобы докопаться до этих оснований. Не высасывать из пальца, не надумывать, а дойти до дна, до предельной глубины. И даже если она лежит в бездне – все равно удариться в самое основание. Это долг всех, кто додумывает ситуацию до конца. Долг ответственных интеллектуалов перед своими народами.

Этот долг не был выполнен ни евреями (все-таки главной метафизической жертвой фашизма), ни нами, советскими людьми. Нами, пришедшими с войны, безусловно, главными победителями, спасителями, особенно много претерпевшими от фашизма как именно абсолютного зла.

Почему этот "долг понимания" не был выполнен нами, нашими отцами, поколением победителей? Увы, приходится признать, что именно этот невыплаченный долг побежденному ужасу и его жертвам вызвал ужас назад из Бездны. Но почему все же долг не был выполнен?

Можно назвать массу идеологических причин. Идеологическая несвобода советского общества была огромной. А исследования Зла и Бездны лежат заведомо за пределами тщательно выхолощенного марксизма. Возможно, причины и более глубоки. Не вся работа по исследованию элит советского общества выполнена так, чтобы можно было тут расставить точки над "i". А выполнение такой работы в советских условиях, конечно, было невозможно.

Тут-то как раз и есть островок правды Ханны Арендт посреди всей ее и ее соратников ахинеи. Несвобода губит общество, ибо враг поселяется в сокровенности несвободы. И оттуда истребляет все. В этом урок, и не учесть его невозможно.

Но ведь и страны-победители, не имевшие советских запретов на исследования, не сделали ничего! Они, конечно, меньше пострадали. И экзистенциальный заряд, направленный на постижение сути, у них был слабее. Сыграла роль и политическая необходимость: фашистов надо было инкорпорировать в стан борцов с коммунизмом (неумолимая логика "холодной войны").

Но все же суть к этому не сводится.

Слушать рассказы о Зиверсе, директоре "Ананербе", наблюдать этого Зиверса, безнаказанно давать его опекунам возможность помочь Зиверсу совершать все необходимые ритуалы, подвести черту, повесив этого Зиверса и не тронув тысячи других, входивших в оккультный рейх… Вообще закрыть тему метафизических основ фашизма… Простите, но так можно делать только тогда, когда ты хочешь ограничить борьбу с фашизмом лишь действиями на периферии. Если хочешь все свести к явлению, функционирующему на очень узком временном горизонте, хотя ясно, что это было не так.

Подобным образом поступают только в одном случае. Когда надо спасти ядро явления. И не надо лгать насчет политического прагматизма "холодной войны". Это ядро спасали не просто для борьбы с коммунизмом.

Теперь об Израиле. Израиль не США и не СССР. Не Великобритания и не Польша. Не Франция и не Греция. Израиль создан страстью, имя которой "никогда более!" Смысл Израиля в том, что его существование есть гарантия от повторения ужаса фашистской чумы. Нет этого смысла – зачем Израиль?

Конечно, есть закрытые вопросы, "скелеты в шкафу". Помимо СССР, кто как голосовал за Израиль и против Израиля в 1949 году? Какой ценой покупались голоса? Политика – штука во многом морально тягостная. Но я не о политике. Я о людях. Конечно, Израиль очень быстро вошел в антисоветский блок и должен был считаться с союзниками по блоку, в том числе с ФРГ. Об этом много написано трагического.

Но я не о военных и не о "Моссаде". Я о людях – о них и только о них. Идеологического табу для них не было. Думать им мешать никто не посмел бы (с приветом от Ханны Арендт). Собственность у них не изымали – частные фонды никто ничем не ограничивал. Еврейскую гениальность абсолютизируют только фанатики и антисемиты. Но назвать евреев недумающим народом, наверное, тоже никто не может.

ТАК ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО?

То, что мне говорят по этому поводу, носит сугубо метафизический и экзистенциальный характер. И этот характер потрясающе объединяет израильскую вину с виной советской. Потому что и советскую вину идеологическими запретами не исчерпаешь (иначе какая же советская, пусть и относительная, свобода, о которой я говорил?).

Мне говорят следующее: "Погружаться в эти бездны – значит узнавать что-то такое, после чего нельзя жить. Это знание просто несовместимо с жизнью. А еврейский народ, уже надломленный Холокостом, был на грани небытия. И любая попытка двинуться дальше в таком исследовании оказалась бы одновременно переходом последней грани. И потому между знанием и жизнью выбрали жизнь".

Это потрясающе интересная самооценка. Кто-то когда-то выбрал не Древо Жизни, а Древо Знания. И был наказан. На новом витке, находясь перед новой необходимостью выбора, выбрали Древо Жизни. Но что это за жизнь, которая несовместима со знанием? И почему она несовместима?

Оставим в стороне все рассуждения о тягостности, язвах и ранах. Может, кто-то и хочет сводить к этому вопрос. Но это ведь неправда! Значит, есть ощущение, что твои сокровенные матрицы понимания не выдерживают соприкосновения с этим знанием. А почему не выдерживают? Потому что… Ясно же, почему!

Что произошло с советским поколением победителей? Да, идеология, да, увлеченность жизнью. Но не этим же все исчерпывается. Значит, тоже где-то внутри было ощущение антагонизма матриц и феноменологии Этого. Что это за ощущение? И как должны быть устроены матрицы для того, чтобы встреча не оказалась концом? Чтобы знание и жизнь совместились? Если такое устройство матрицы вообще невозможно, то… приходится признать, что фашизм победил.

Поскольку признать это нельзя, то закрыть проблему категорически невозможно. А поскольку открытая проблема требует не итогов и выводов, а живых непростых системных (далеко не только аналитических) погружений, то лучше здесь поставить многоточие, чем делать вид, что забиваешь по шляпку гвозди, заканчивая строительство нового дома.

Пока еще с трудом доволакиваются сырые бревна до места, где обязательно должно возникнуть это строение. Не надо лгать, что ты в конце пути, когда находишься лишь в начале. Но и торопиться надо – время не ждет. И враг опять на пороге.

Часть четвертая.

Неочевидная очевидность

Значит ли сказанное, что никакие констатации невозможны? Никоим образом! Иначе к чему вообще любые рассуждения на эту тему? Чтобы фон Хайека ущучить да Ханну Арендт как следует уличить?

Констатация возможна в ряде вопросов, принадлежащих определенным глубинам. Определенным, и все же не окончательным. Возможно описание некоей "неочевидной очевидности".

Оно уже просится после всего сказанного. Но тут не должно быть недоговорок. Тем более, что все это не отгорожено монолитными стенами от политической злобы дня. И даже наоборот.

Так в чем же неочевидная очевидность?

В том, что никакого понимания происходящего не может быть вне анализа ценностных мегатрендов, смысловых мегасистем. А этот анализ приводит нас к вполне определенным концептуально-аналитическим выводам. И вряд ли любая новая глубина эти выводы пересмотрит. Скорее, наоборот.

Главный вывод состоит в том, что есть мегасистема и мегатренд, в центре которых лежит страсть по Истории. Здесь История является не просто ценностью, а сверхценностью. История как борьба. И одновременно История как клокочущий креатив, как возможность Большой новизны, как инновационный потенциал человечества. Все это в данном мегатренде и данной мегасистеме является ядром и сутью. Меняются знаки и символы. Но суть воспроизводится. Мегасистема не монолит. Мегатренды не тротуары Невского проспекта. Но мы узнаем друг друга и протягиваем друг другу руки, преодолевая все барьеры и все разночтения.

Сказать, что основой является вера в человека – значит, ничего не сказать. Но гуманизм – не обветшалая мантия на плечах выжившего из ума профессора кислых щей. Это то живое, без чего мы немедленно станем рабами Бездны. Гуманизм – не вполне светская вещь. Не надо путать его с просвещенческой проповедью. Но нельзя сводить его и к модификациям в рамках одной религии. Просто он живет, и вместе с ним живет История как сверхценность.

В очень грубом приближении эта нитка тянется от Французской революции к русской революции 1917 года. По крайней мере, люди 1917 года постоянно грезили Конвентом, поверяли себя этой традицией. "Упаси нас бог отречься от революции! Вы называете нашим учителем Тэна, но он не наш учитель! Мы – другие! Революция как любовь, и горе тому, кто этого не понимает! Бурные волны океана Истории разбиваются о страшные утесы, и ветер должен дуть вновь и вновь, чтобы великое дело Конвента было доведено до конца".

Взяв этот исторический интервал, я, конечно, огрубил суть происходящего. У Конвента были свои предтечи. А русская революция питалась, кроме Конвента, и образом Христа… "Что есть истина?"

Я не хочу изобретать лишних слов. А на общепринятом языке эта линия называется линией проекта "Модерн". Дух свободы и гуманизма, дух прогресса (пусть нелинейного, но обязательно восходящего инновационного движения в Истории), культ человека и его космическое предназначение – вот что входит в эту линию и это понятие.

Лоно Модерна – Запад. Антизападничество бессмысленно. Можно негодовать по поводу того, что Запад отказывается от собственной исторической роли. Но самим отказываться от Запада можно только не имея ясности во всем, что касается концептуальных и стратегических ориентиров.

Нет Истории без иудео-христианской традиции, без личностного человеческого обожения, без космической личности, без стрелы Времени, направленной в Будущее.

Но реальное восхождение человека по этой лестнице шло так, как оно шло. На какой-то фазе проект "Модерн" стал секулярным, но не потерял ценностей. Возникла светская культура, давшая невероятный урожай. Возникло светское общество с новым потенциалом свободы.

Затем все это стало пробуксовывать. Эта пробуксовка стала абсолютно очевидной к концу XIХ века. "Закат Европы" Шпенглера, пессимизм Шопенгауэра и "смерть бога" у Ницше – лишь внешние симптомы этой пробуксовки. Страшной пробуксовки, гной которой выплеснулся кровью Первой мировой войны.

В какой-то момент казалось, что Древо – мертво. И что извечный враг Модерна (назовем этого врага "Контрмодерном") вот-вот победит, и не где-нибудь, а в Европе, на Западе. Страшным приговором здесь было исчерпание смыслов, способных включать общественную энергию. Пробусовка – лишь одна из возможных метафор. И, возможно, точнее будет сказать, что в двигателях не оказалось бензина. А может быть… Может быть, и сама конструкция исчерпала себя. Секулярная культура Модерна могла жить только съедая собственное сакральное ядро. Съев его, она остановилась, и вослед за нею остановилось всё.

Человечество оказалось в страшном тупике. Капитуляция перед Бездной могла стать всеобщей. И стала бы всеобщей, если бы не коммунизм и Россия.

Россия всегда была Западом, но альтернативным Западом. В простейшем смысле это совсем очевидно. Запад – это христианство. Россия – христианская, но альтернативно-христианская страна. На самом деле все еще сложнее. Россия невероятно прочным образом связана с Историей. И эта связь не исчерпывается никакой конфессиональной или культурной спецификой.

В момент, когда История оказалась под угрозой Антагониста, Россия могла либо зажечь свой собственный (а одновременно и мировой) инновационный Огонь, либо капитулировать и исчезнуть. И она была близка к тому, чтобы капитулировать и исчезнуть. Но воля к жизни возобладала. И имела (это все понимали!) не локальный, а глобальный, более того, глобально-инновационный характер.

Коммунизм – западная альтернативная идея. Это вдруг возникшая свежая ветвь на иссохшем Древе Модерна. Россия – западная альтернативная страна. Это часть Запада, но одновременно его Иное. Его, Запада, "бронепоезд на запасном пути", им же, Западом, ненавидимый, истребляемый. Тут не "или – или", тут "и – и". Тут самоубийственная любовь и самоубийственная же ненависть.

Альтернативность России (в рамках Запада и Модерна) и альтернативность коммунизма (опять же – в рамках Запада и Модерна) соединились. Западный мир пришел в движение. Это понимали очень многие, и в этом был смысл массового паломничества интеллектуалов Запада в голодную ленинскую Россию.

К тому моменту, когда этот локомотив Истории заработал, уже включился и начал раскручиваться Антимеханизм, рожденный исчерпанием Модерна, отчаянием и безысходностью Запада. Зверь ждал часа и сорвался с цепи. И имя зверю – фашизм. Фашизм – не просто Контрмодерн. Это фундаментальная альтернатива всему, что несут с собой наш мегатренд Модерна и наша мегасмысловая система. Уравнивание фашизма и коммунизма бредово. Это антиподы, фокусы двух антагонистических мегасистем.

Вторая мировая война – это битва между Модерном и Контрмодерном, в которой коммунизм спас мир от фашизма. И это было исторически безальтернативно. В той мере, в какой западный Модерн еще существовал, он понял историческую суть случившегося. Эта суть была открыта тем, кто понимал фундаментальное значение этих ценностей.

Я имею в виду, прежде всего, Рузвельта, его советников и сподвижников. Ничто, конечно, не исчерпывается отдельными фигурами. Но есть фигуры, которые действуют, а есть фигуры, которые говорят. И здесь фигура Томаса Манна, безусловно, индикативна постольку, поскольку речь идет о соединении глубины с определенностью позиции. А Томас Манн сказал о союзе с коммунистами на почве "общей воли к улучшению человечества".

Союз Черчилля и Сталина был условным. Это был союз против общего врага. Но даже Черчилль сказал 22 июня 1941 года: "Нацистскому режиму присущи худшие черты коммунизма (слышите – худшие! Кто говорит? Главный враг коммунизма – Черчилль! – С.К.). Но все это бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем. Прошлое с его преступлениями, безумствами и трагедиями исчезает. Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Гитлером, – наши враги".

Казалось бы, Черчилль мог не говорить первых фраз и начать с того, что "все бледнеет перед развертывающимся зрелищем". Черчилль яро ненавидел коммунизм. Но он не мог не подчеркнуть: фашизму присущи лишь худшие черты коммунизма. Что было эквивалентно признанию наличия фундаментальных различий между фашизмом и коммунизмом. И это – Черчилль!

Рузвельт вел себя иначе, и понимал все иначе. В истории нет места розовым соплям и сладким позитивным снам. Все было жестоко и практично. Но, кроме этих жестокости и практичности, было и нечто иное. А именно – понимание союзников и врагов в борьбе за Модерн.

Смерть Рузвельта (кто-то считает, что убийство) стала стратегическим рубежом. За этим рубежом Запад вновь стал капитулировать перед фашизмом. Дело не в том, в какой степени он использовал фашистов в "холодной войне". Дело в том, что он их не просто использовал, а интегрировал в свою элиту.

А их интегрировав, Запад стал другим. Ибо никаких собственных инновационных оснований для борьбы с коммунизмом у него не было. Старые же основания как-то подогревали жизнь, пока шла война Запада с коммунизмом, но почти мгновенно остыли сразу же по окончании этой самоубийственной войны.

Враги Модерна были в самом Западе. А добавление к ним фашистов оказалось решающим. Запад сам стал убийцей своего Модерна, то есть себя. Фашисты же, героически перегруппировав силы (это приходится признать, особенно на фоне позорной, жалкой трусости и бесплодия коммунистической элиты), выдвинули новую доктрину. В этой доктрине уже нет места германскому нацизму. Фашизм глобализируется, европеизируется, в первую очередь. Он играет со всеми силами Контрмодерна. А на новом историческом рубеже, конечно, ключевой силой Контрмодерна (его и только его инструментом!) стал радикальный исламизм.

Главное для фашизма было уничтожить Модерн до конца. Геополитически (и это было ясно высказано) – уничтожить СССР и США как "двух ялтинских хищников". Историософски (и это тоже было ясно высказано) – уничтожить либерализм и коммунизм как две силы Модерна.

Важнейшим орудием в этом деле стал Постмодерн. Отсутствие инновационного потенциала Модерна привело к тому, что Модерн стал отрекаться от самого себя. Не надо иллюзий! Постмодерн – это не следующая фаза Модерна. Это невиданное предательство и подрыв во всем, что касается мегасмыслов и мегатрендов.

Обретя Постмодерн, либерализм потерял себя. И нашел своего убийцу. К этому подводила концепция тоталитаризма, уравнявшая фашизм и коммунизм и сломавшая всю матрицу, необходимую для понимания, а значит и борьбы на новых исторических рубежах. Уравнители, создавшие модель тоталитаризма, – это предтечи Постмодерна, его интеллектуальная прислуга.

Потом пришел он сам, заявив о смерти всего – смыслов, идеологий, ценностей, проектов, гуманизма, человека, Логоса, Истории, – что больше, куда далее? А к этому моменту человечество оказалось перед новыми эволюционными вызовами. Инновационный потенциал в этой ситуации имеет решающее значение. Постмодерн блокировал инновационный потенциал либерализма, всей западной демократии. В этих условиях защитниками Модерна оказались консерваторы. Но, как говорил герой О`Генри, "песок плохая замена овсу".

Консервативная (или неоконсервативная, неважно) защита Модерна превратилась в ничто после фиаско в Ираке. Стало окончательно ясно, что вместо позитивных ценностей Модерна на знаменах всего того, что назвало себя "новым Римом", оказались лишь выхолощенные знаки в духе Поппера и фон Хайека. Якобы речь идет о привнесении демократии! На самом же деле все видят, что неадекватное вмешательство приводит к эскалации реакции самого худшего типа. Что выстраивается не Модерн (на новом историческом рубеже и этого было бы недостаточно), а новая суррогатная архаика как дополнение к Постмодерну. Возник союз этой вторичной архаики (исламской, в первую очередь, но не только), Постмодерна и Контрмодерна.

И союз этот разворачивает наступление против остатков Модерна, который сам себя лишил последних новых побегов. Что теперь может вырасти на этом иссохшем Дереве? Если не вырастет ничего – можно говорить, что мир входит в этап глобального "распечатывания" всего, что онтологически, метафизически и политически эквивалентно Бездне. Не исключено, что фон хайеки и иже с ними на этом этапе сыграют решающую роль и маски окончательно будут сорваны.

Но речь идет не об обсуждении логики развертывания конца. Речь идет о том, как его не допустить.

Осмысление сути Второй мировой войны, беспрецедентной войны в Истории, – это не дань памяти, что тоже немаловажно. Это адресация к точке сборки, предполагающей возможность сопротивления в будущем. Это же и платформа для союзов и противостояний. Не может быть стратегического союза коммунизма с Контрмодерном, в какие бы одежды он ни рядился. Тактические союзы бывают самыми пестрыми. Но тактика, в которой жертвуют стратегией, – это не путь победы, это путь поражения.

Более глубокое осмысление коммунизма невозможно вне осмысления его фашистского антагониста. А этот антагонист по-настоящему проявил себя на полях сражений Второй мировой войны. Вопрос не в том, чтобы придавать второе дыхание любому нафталину, красному в том числе. Вопрос в том, каким будет альтернативный инновационный Модерн и чем он ответит своим врагам – Контрмодерну, архаизации, Постмодерну. Вопрос в том, как в очередной раз соединится альтернативная западность России с инновационными альтернативами Модерна (то есть того же Запада).

Любая подражательность со стороны России так же глупа и бесплодна, как и отказ от самой себя и своего мегатренда. Отказ станет концом. А подражательность… Помимо того, что она ничего не дает, она еще и просто технологически невозможна, ибо подражать уже нечему.

Вот что такое для нас сегодня осмысление Победы. Вот какова цена этого вопроса для нашего будущего. В мире есть силы – и это огромные силы, – стремящиеся "подвести черту", спрятав свое предательство Победы под маской величайшего почтения.

Нам же не нужны пышные похороны. Пусть смысл живет хотя бы в катакомбах, но пусть живет. Ибо этому живому смыслу еще предстоит спасти планету и человечество.

Победа – точка сборки. И сквозь этот Алеф мы только и можем вновь увидеть все, что отнято. А значит, и вновь обрести себя.

 

06.10.2005 : Политика инфляции и инфляция политики

С. Кургинян

Скажу несколько слов по поводу 93-го года, просто так – с листа, а потом мы начнем доклад. О жертвах 93-го года… Я не могу это событие ни траурно отмечать, ни что-либо другое делать, потому что обессмыслено всё. Я очень хорошо понимаю, что происходит, и морально не имею права не рассказать вам. Вместе с тем я все время думаю, как это сделать. Ведь вы должны получить хоть какую-то фактуру для размышления, а не так: я знаю, а вы все – внимайте! Я хочу какую-то доказательную фактологическую базу под это подвести, хотя это становится всё труднее делать. Но мне почему-то кажется, что это возможно.

Для меня эта дата была и остается трагической, она перевернула мою жизнь. И важность, ценность произошедшего не отменяются в наше время. Напротив, только усиливаются. Участвовать в каких-либо коллективных деяниях по этому поводу мне омерзительно. Девальвировано всё. Девальвация будет продолжаться.

Я, в принципе, никогда не был склонен к каким бы то ни было элитным рефлексиям. Это была не моя стезя в жизни. Если бы я хотел ею идти, я пошел бы не в геолого-разведочный институт, а из него – не в театральный. Были все возможности двигаться по другой линии и действовать иначе, но я этими возможностями не пользовался.

Мои амбиции были построены совершено на другом. Я всегда понимал и твердо понимаю до сих пор, что гибнет Запад вообще, в который – в альтернативном виде – я включал Россию. Он гибнет в целом, гибнет мегапроект столетий.

Перед тем, как начать Клуб, скажу в двух словах о том, что эта гибель никоим образом не обусловлена ни глупыми действиями Буша, ни судорогами Путина, ни происками Бжезинского, ни действиями Бильдербергского клуба. Она обусловлена тем, что цивилизация не смогла нести на себе крест классического разделения (его описал Вебер) на рациональную науку, полурациональную мораль и культурную помойку, которая должна была как-то вертеться без религии.

Это тройственное разделение привело к тому, что лидером стала, конечно, рациональная наука. И по моему первоначальному, раннему ощущению, которое я на всю жизнь сохранил, эта наука всё и истребит. Она всё уничтожит в клочья: человечество, самое себя, всё что угодно. Она ведет себя, как пушка в бурю на корабле из романа Гюго "93-й год". Она сметает всё.

Я прекрасно понимал, что остановить ее невозможно, что все формы этой остановки отвратительны (это и называется "ультраконсервативный фашизм"). Но я знал и то, что наука в теперешнем ее виде будет и дальше оказывать свое разрушительное воздействие. Мое внутреннее ощущение миссии заключалось в том, чтобы изменить направление движения самой науки и этой триады – наука, право, культура. "Театр на досках" всегда был паратеатром и в этом смысле всегда занимался и занимается только этим. Я сознательно шел в эту сторону, понимая, что решающий вопрос здесь – это вопрос об интеллектуальных эмоциях и об эмоциональной мысли: о соединении сфер ответственности правого и левого полушарий мозга в пределах этой науки, и о том, каким образом придать всему этому собственный метафизический драйв.

Если это произойдет, западный проект можно спасти и можно понять, каково здесь место России. Если это не произойдет, ничего спасти нельзя, – всё рухнет. Всё погибнет, цивилизация сама себя истребит. Я не думаю, что на ее обломках останется какой-нибудь Восток, хотя, может быть, он и лелеет эти надежды. Всё будет истреблено или превращено в такие формы – даже не фашизма… Фашизм, Гитлер, Освенцим покажутся очень мягким и добрым сном.

Я твердо отдавал себе отчет в том, что коммунизм – это часть попытки альтернативно что-то устроить так, чтобы наука не останавливалась, но при этом наполнилась внутренним созидательным смыслом. Для меня в этом проекте больше ничего содержательного и не было.

Социальная справедливость и всё остальное вытекали из того, что предстоит глубокая перестройка человечества, связанная с освобождением новых возможностей и ресурсов. Я для себя не придавал этому самодовлеющего значения. А вот само изменение общего направления движения человечества обещало очень многое. И я спокойно мог посвятить этому свою жизнь.

Есть люди, не очень нормальные, хотя и занимавшие невероятно высокое положение в Советском Союзе (не буду их называть), а в дальнейшем – отнюдь не потерявшие своего влияния, которые до сих пор считают, что я маниакально одержим жаждой повторить путь Иосифа Виссарионовича и что-то навязать кому-то. Я заглядывал в самые глубокие тайники своего подсознания и пытался найти там хотя бы слабое подобие этой мысли – и не смог ничего найти, хотя мне казалось, что я довольно честно научился разговаривать сам с собою за эти годы занятия паратеатром и психоанализом.

80-е – 90-е годы показали, что всё в коммунистическом проекте рушится; оказалось, что ничего живого в его официальной версии нет. А внутри этого обрушения сидела какая-то двусмысленность. Может быть, я остался жив, потому что я что-то по поводу этой двусмысленности понимал. Но это всё – отдельная история.

А реально – лицо этой катастрофической ситуации беспощадно показал 93-й год. Беспощадно! И каждый, кто хотел, это увидел. Не увидеть мог только слепой. Уже тогда я поклялся себе, что разберусь во всех сюжетах 93-го года. И разобрался.

Для меня нет потаенных уголков в ситуации 93 года. Но я не собираюсь выволакивать когда-либо из своего "сундука" все детали. Дни, часы работы этого организма и этой ситуации мне ясны полностью. Я восстановил для себя хронологию, действия персонажей, четыре или пять уровней двигавшихся людей. Восстановил исчерпывающе, так, как я восстанавливал всё в своей жизни, когда я за что-то брался – до конца!

Я совершенно не считаю, что какие-либо мальчики или девочки, оплакивающие эти события, или люди, которые относятся к происшедшему тогда с естественных моральных позиций, должны в эту кашу лезть с тем знанием, которым я обладаю. Поэтому я не хочу рассказывать, я прекрасно понимаю, что этим знанием в сегодняшней ситуации все равно кто-то воспользуется в своих целях. Поэтому пусть я это знаю – и всё.

Гораздо труднее объяснить распад 91-го года и то, что происходило там. Там – не четыре слоя, а слоев двенадцать. И добраться до их сердцевины, чтобы почувствовать, что ты понял по-настоящему, гораздо труднее.

Вопрос заключался не только в том, чтобы разобраться, но и обнаружить сущность процесса. Ведь ход событий оказывался задан очень жестко. Никакой неопределенности в этом смысле нет. Тогда же я сказал: "К власти приходит некий совокупный субъект. Он образован из криминализированной и все более криминализующейся части спецслужбистского сообщества. Все остальное отброшено на периферию (селекция – именно по принципу готовности к такому типу опыта и существования). И на конвергенцию с этой частью спецслужб идут бандиты, которые постепенно осваивают не лучшие компоненты боевого опыта тех, с кем они сотрудничают.

Весь опыт прошедших лет говорит: этот процесс необратим. Он движется только в таком направлении. Ничего другого в нем нет. Он доходит до очередной развилки, до очередного хаоса, он качественно углубляется, но он не меняет свое содержание. Где его истоки? Я постараюсь обсудить это на сегодняшнем Клубе именно потому, что он юбилейный – по отношению к 93 году.

Для меня вопрос состоял совершенно в другом: а что ты можешь противопоставить необратимому процессу в его теперешнем виде? Политики нет. В России нет политики. То, что происходит, не имеет никакого к ней отношения. Эта ситуация будет только усугубляться. Я тогда сказал себе и выполнил всё до конца: есть замкнутая группа людей, объединенная в принадлежащую мне школу и готовая создавать новые знания о современной ситуации. И поскольку у этих людей есть социальная плотность в отношениях друг к другу, работоспособность и некая идеология, они сумеют вокруг себя что-то сформировать. Это всё, что можно сделать и что реально способно существовать.

Далее. Поскольку оказавшийся на исторической сцене субъект конвергенции может только истреблять страну до конца, не выпуская ее из рук, поскольку никто у него из рук власти не вырвет, то финалом будет гибель паразита вместе с лошадью. И дальше вопрос встанет ребром: остается ли в стране хоть что-то живое, и есть ли оно? И кто там именно захочет почему-то не делить тушу, а наращивать на скелет новое мясо?

Поэтому когда я, начиная доклад, говорю об инфляции политики и политике инфляции, я имею в виду следующее. Инфляция, в конечном итоге, – это обесценение. Так вот, это обесценение сейчас касается всего. Обесценено всё, что может быть обесценено. Всё полностью и до конца. Это отнюдь не только деньги или товары. Это всё – труд, смысл, слово, культура, ценность, жизнь, смерть, всё что угодно.

Люди живут в ситуации тотальной и системной инфляции, где принцип их успеха и принцип возможности что-либо осуществлять в жизни зависит от того, насколько правильно они плывут в потоке всеобщей инфляции.

Россия воплотила все возможные антисистемы, которые только существовали. Я внимательно перечитал обращение маркиза де Сада к Конвенту. "Мы рождены, чтоб Сада сделать былью" – не люблю этих всех слов, но это так. Всё, что развернуто Садом, осуществлено здесь.

Можно включить телевидение в любой момент времени. Вы увидите матерящегося уголовника, ногами зверски избивающего женщину, топчущего ее, и производящего садистские упражнения, а также – наблюдающего за этим ребенка. Это – кодификация эфира.

Все знают, что этот образ может приводить только к определенным предельно негативным психосоциальным результатам. Но все телеканалы это делают. И уже нельзя сказать "проклятый Гусинский!" – нет Гусинского. Но дело его живет. Даже не осмеливаюсь подробно отрефлексировать, как это так получилось, хотя думаю, что понимаю. И даже очень хорошо…

Но факт заключается в том, что идет конкуренция телеканалов за этот криминальный мейнстрим.

Всё, что происходит сейчас вокруг темы о примирении и согласии, все эти перемещения трупов с одного места на другое… При перемене мест закопанных сумма конфигурации не меняется. Это вообще игра некрофилов. Это некрофилическое шоу.

Задача состоит не в том, чтобы добиться в нем любого результата – мыслимого и немыслимого. Задача – в том, чтобы еще раз поиграть с трупами. Труп этот можно закопать, а потом раскопать и перенести еще раз. И еще. Главное – как можно дольше это делать. Страшно говорить эти слова, но это напоминает ухудшенный ремейк из советского фильма, когда два милиционера переносили пьяного с одной стороны дороги на другую (на "чужой" участок).

Ощущение, что совокупное сознание, которое это делает, играет этими трупами, как в шашки, получая удовольствие даже не от прохода в дамки, которого в этой композиции быть не может, а только от самого процесса игры. Людям хорошо просто от того, что они понимают, что можно еще сколько-то трупов куда-то перенести.

Вспомним двусмысленные фразы патриарха из "Бориса Годунова": "Вот мой совет: во Кремль святые мощи перенести, Поставить их в соборе Архангельском … И мощь бесов исчезнет яко прах". Всё это материализовано в нашем мире.

Кто на этом фоне собирается добиваться какого-либо примирения, я не понимаю. Я не понимаю, зачем это нужно! То есть, я понимаю, что это умножает хаос. Я вижу, что "крыша поехала" у всех. А ко мне обращаются с тем, чтобы я участвовал в телевизионном обсуждении этих игр.

Когда меня просят участвовать в подобных обсуждениях на высоком уровне – значит, хана! Это ключевой диагностический аналитический признак! Полного окончания. Люди уже ничего не понимают.

Кое-что еще скажу перед тем, как мы приступим к докладу, чтобы не было ощущения, что я от чего-то актуального увиливаю.

Арест царской семьи производили не большевики. "Волга впадает в Каспийское море". Арест царской семьи производил генерал Корнилов. По дневникам соответствующих лиц из этой семьи, проводил грубо и с нарушением всех норм. Монархию обвалили не большевики. Большевики составляли каплю в море в этом обвале монархии.

Монархию развалило несколько сил. Первая и основная – сама царская семья, завершив это собственным отречением. Можно говорить как угодно и что угодно, но Павел, к которому с этим пришли, сказал: "Вы можете меня убить, но я оживу и после смерти буду оставаться вашим императором".

Вторая сила, которая сделала это всё, – это совокупные родзянки. Все вместе.

То есть никакого объективного разбора падения монархии не может даже начаться без того, чтобы не был "выкопан труп" Временного правительства. Но ни одно лицо в нынешней России не заинтересовано в том, чтобы был "выкопан труп" Временного правительства.

Третья сила – окружение императора. Было много аристократов считавших правящую династию недостойной, были люди, которые говорили: "Большевики сделали одно доброе дело: они уничтожили эту преступную семью!"

Неумолимая машина мести работала постоянно. И нужно находиться в совсем отупело-худше-советском состоянии, чтобы не понимать смысла стихов, которые все здесь сидящие учили в школе наизусть и которые почему-то надо было называть революционно-демократическими, служащими делу пролетариата и крестьянства: "А вы, надменные потомки известной подлостью прославленных отцов. Пятою рабскою поправшие обломки игрою счастия обиженных родов…".

Значит, было окружение, был еще Бог знает кто. Роль церкви в падении монархии также вполне очевидна. Как только начнется серьезное разбирательство, то, следом за Временным правительством, будет предъявлен счет и тогдашней церкви. И Синоду, и другим. Ведь все они, кроме московского митрополита Макария Невского, монархию предали. Подробно будет описано, как именно они это сделали. Они молились за "благоверное Временное правительство". Они убирали из молитв слово "царь", даже когда это касалось Царя Небесного, чтобы, упаси Бог, ничего не случилось. Большевики, разумеется, в этом не участвовали.

Дальше мне говорят, что это всё – "примирение". Хоть одна нота примирения – в чем она? Нам рисуют на иконах бесов в буденновках и говорят: "Примиряйтесь!" С кем? С бесами? С кем надо примиряться? Они вообще понимают, что такое примирение? Шаги навстречу друг другу… Какой шаг сделан? Где сделан хоть один шаг? Вокруг какого содержания должно быть примирение?

Нет стремления к примирению. Есть яростное желание вырыть трупы и возобновить гражданскую войну под видом примирения. Всё дышит мстительностью.

В этой очередной пропагандистской кампании все идет в ход. Привозят из-за границы никому неизвестных, кроме специалистов религиозному богословию, людей, показывают их по телевидению "А это, -- говорят, -- какой-то там внук Шмемана". Народ смотрит: "Шмеман – наверное, Рабинович". Кто такой? Почему приехал? Что происходит? Никто не понимает вообще. Организаторы акции "примирения" живут в оторванной от реальности субкультуре, но тащат эту субкультуру в эфир – на сто миллионов озверелого народа. Всё это – ложь в кубе, в квадрате, в десятой степени. Это постоянное перемножение лжи. За каждую такую ложь придется расплачиваться стократно. Те, кто это делают, идут путем лжи в собственную могилу и волокут в эту могилу 150 миллионов своего населения.

Кто может что-то строить на этой лжи? Понять нельзя. Ложь эта – на уровне учебника для 5-го класса. Это не какая-то там ложь, в которой дядя Ваня не разберется. Все в этом разберутся!

Говорят, я усложненно изъясняюсь… Перейду на простой язык.

Чтобы на этом была выстроена хоть какая-то даже самая призрачная официальная идеология, нужно абсолютно отупевшее население. Но если оно настолько отупело, то зачем вообще нужна идеология? Это ведет не просто в никуда, это ведет в хаос. А они еще думают про выборы… Если 70 советских лет – эпоха маразма (а сейчас в связи с "примирением" опять подымают эту тему), то это – поражение в правах всего населения, их власти, их страны. Если у тебя 70 лет был маразм, сиди и не протестуй еще 140 лет. К тому моменту государства уже не будет и твоего народа тоже!

Плюс – страна криминализуется непрерывно. И реально, конечно, это – "поход к хаосу".

Поэтому, когда я говорю об инфляции политики и политике инфляции, читайте мой текст еще и как "поход к хаосу". Мне не нужен Зюганов и могучая КПРФ с ее более мелкими ответвлениями для того, чтобы всё это сказать. Мне вообще для этого никто не нужен. Я говорю это не от имени живых (потому что большинству из них это всё безразлично), а от имени мертвых. Мертвых – и с той, и с другой стороны. Потому что мертвые белогвардейцы, которые шли в штыковые атаки на красных, и красные, которые шли на белых, вместе манифестировали только одно: что у них есть ценности и есть Россия.

То, что сейчас предлагают, есть полный отказ от ценностей. Это – обыдлевание всего под видом "примирения". Ничем, кроме хаоса, это не будет чревато. Никаких политических капиталов они на этом не заработают. Всё, что они тут делают, – мертворожденное и только обеспечивающее тотальную инфляцию.

Но хаос они могут развязать. И по этому поводу надо сказать правду. Сказанная правда имеет метафизический смысл. Если нет ни одного живого, кого она интересует, есть мертвые. Поэтому всё должно быть сказано. И ни Зюганов, ни его оппоненты мне в этом не помешают!

Я хочу говорить, конечно, не об этом, потому что это – введение. И все то, о чем шла речь, никогда не стало бы предметом обсуждения, если бы не новые обстоятельства. Беру на себя тяжелую задачу. Процесс развивается очень быстро. Если раньше я мог привязывать доклад Клуба к неделям, то сейчас это нужно делать, учитывая меняющуюся обстановку по дням. Потому что через несколько дней уже становится поздно.

В части доклада рассматривается инфляция политики в свете новейших фактов, а часть, прочитанная Юрием Вульфовичем, будет посвящена инфляции в собственно экономическом измерении.

Я хочу, чтобы это было сказано, потому что сейчас принято скрывать экономическую правду. Никто не разговаривает даже на экономическом языке. Это омерзительно! И так это продолжаться не может.

С. Кургинян

ПОЛИТИКА ИНФЛЯЦИИ И ИНФЛЯЦИЯ ПОЛИТИКИ

Системный анализ новых тенденций в российском обществе

Часть 1. Методологическое введение

Говорят, что на каждое действие – есть противодействие. Что любое наращивание любой тенденции порождает рано или поздно тенденции с противоположной направленностью. В обосновании этого ссылаются на третий закон Ньютона: "Мол, действие – и противодействие".

Наступление на интересы народа – порождает народное сопротивление. В общем, диалектика. Скажете – слишком общо? Согласен. Но тогда необходимо обосновать теорию систем в ее политическом преломлении. Чем и займемся. Под совершенно, между прочим, практическим углом зрения.

В самом деле, считается, что тот же принцип, который заложен в Третий закон Ньютона, действует и за пределами механики, как ньютоновской, так и другой. Например, съел много – началась рвота или "кусок в горло не лезет". Организм себя защищает и порождает рвоту, отторжение как противодействие опасному действию – приему избытка пищи.

Но все понимают – так ведет себя только здоровый организм. У больного – защитные реакции отсутствуют. Примеров сколько угодно. Алкоголик или наркоман будет разрушать печень циррозом до конца. И пить. Тяжелый подагрик, обжирающийся жирной, заведомо жирной пищей и заедающий ее убойной дозой лекарств, убийственных для здоровья, будет продолжать это жрать.

Словом, есть системы, блокирующие саморазрушительные действия. И есть системы, запускающие механизм ускоренного саморазрушения.

Если защитную реакцию можно назвать "волей к жизни", то обратное ("самоликвидационную эскалацию", так сказать) можно назвать "волей к смерти".

Самозадание на жизнь – понятно… Но что такое самозадание на смерть? Есть ли такое самозадание? И что такое смерть? Это что? Просто оскудение (умаление) жизни?

Или это что-то абсолютно отдельное? Российское патриотическое сознание понятным образом травмировано. Травма сознания порождена травмой жизни. И, наоборот, травма жизни подпитывается травмой сознания. Травма предполагает защитные реакции. Но ведь известно, что защитные реакции (норма) часто приобретают характер синдрома умеренной патологии. А синдром умеренной патологии способен превращаться в невроз (крайнюю патологию), то есть в источник эскалации той самой травмы, ради снятия которой создан защитный механизм (рис.1)

То есть, я подавляю, а не обеспечиваю защиту и усиливаю травму.

Вот, говорят: "Антисистемы"… Антисистемы – не вне нас, а в нас самих.

Их источник – сдвиг от необходимой и реальной защиты к невротической (оторванной и отторгающей реальность) псевдозащите, а оттуда – к синдрому. Что дальше? Сдвиг от синдрома к неврозу как эскалации травмы, а не защите от нее (рис.2).

Защита от факта травмы – это защита от реальности. "Вася, ты болен!" – "Нет! Я здоров!" – это всё патриотическое движение. Человек, который знает, что он говорит, обращается к этому движению. Что ему в ответ? "Не надо нам этого! Не надо!" (еще и рукой отторгающий жест делают). Кто так поступает? Так поступает тяжелый невротик. "Не надо!.. Народ восстанет чудом! Россия всегда воскреснет! Не говорите нам! А все-таки я верю!" Это что такое? Кто так говорит? Так говорит коллективный и индивидуальный психопат, тяжелый больной, которого надо положить в больницу.

Но он не в больнице, он расселся всюду – во всех кабинетах, во всех движениях. И если у этих движений, от Слиски до Лимонова, существует какой-нибудь консенсус, то именно такой: "Нет, я здоров!"

Это переход к неконструктивной обороне, от защитного отторжения к агрессивному истреблению реальности, атаке на реальность: "Кто нам это сказал? Это вы нам сказали!.. А под кого он копает?.. А с кем связан?.. А куда это всё идет? А на чью вы мельницу воду льете?"

В 93-м году после поражения и полного неразбирательства ни в чем – эти настроения стали доминировать.

Если в 91 – 92-м годах я мог посещать собрания газеты "День" и видеть там людей, которые иногда приходили на симфонические концерты или ко мне в театр, это была нормальная аудитория, то уже к концу 93-го – началу 94-го – это было так: "Ааа!.. (хлопки) Знаете, он связан со злыми силами! А-а-а!.. (хлопки)".

Всякий здравый смысл был разрушен очень быстро.

Я говорил тогда: "Вернитесь к реальности! Произведите какой-то анализ происшедшего. Вы не можете так жить!"… "А! А!.. Это на чью мельницу он воду льет? Это Шейнин против Зюганова? Что происходит?"

Что значит в кондовой патриотической аудитории говорить о Фрейде? Вам тут все расскажут. По заказу каких злых сил работал. Сколько разной гадости насооружал… А что? Разве этого нет? Все так… Но нельзя выплескивать с водой и ребенка… Люди уровня Фрейда и Эйнштейна не могут быть сведены ни к какой инструментальности. Что вовсе не означает ее отсутствия.

"Пока не требует поэта

К священной жертве Аполлон"…

"Когда бы вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда"…

Такие люди посылают сложный мессидж. Тут нельзя ни восхищаться, ни становиться в стойку. Тут нужно, как говорят теперь, "фильтровать базар", отделять зерна от плевел. Выделять позитивное содержание.

Грубо – позитивное содержание Фрейда состоит в запрете (да, запрете!) взрослому сознанию всех сдвигов, превращающих защиту в синдром, а синдром в невроз (о том, переходят ли далее неврозы в ликвидационные антисистемы, – об этом отдельно). Фрейд говорит взрослым (всем взрослым!): Не смейте вытеснять, бежать от реальности. Не смейте что-либо куда-либо прятать! Ибо то, куда вы это прячете, – не уютный безопасный сундук, а источник беды под названием "подсознание". Не плюй в колодец, вылетит – не поймаешь. Не эксплуатируй подсознание! Как только нечто спрятал туда – из него вылезет враг, подлец, гад, сумасшедший. Не клади в подполье – оно тебя и прикончит.

Это говорится взрослому. А ребенок. Да, он не понимает, он туда всё засовывает, прячет. Потом нужно его спасать от этой гадости. Психоанализ – герменевтика подсознания ребенка, ребенка, а не взрослого.

Скажете, что Фрейд и другим пропитан. Согласен, но нужно уметь выделять некий позитив. И с ним работать. А не фыркать, отбрасывая все на свете. У вас есть идеал? Стойте насмерть, боритесь за него до конца. Но не прекращайте ощущать соотношение идеала и действительности (рис.3).

У вас есть идеал, есть действительность, есть несоответствие, и это несоответствие должно двигать волю к преодолению несоответствия.

Вы не имеете права смотреть на себя и не понимать про себя, что вы не соответствуете этому идеалу. Вы можете притянуть идеал к действительности и капитулировать. Вы можете бороться. Но вы не имеете права истреблять действительность. Вы не имеете права этот разрыв элиминировать. Потому что только он и рождает вашу волю. Он и создает напряженность. Кто сказал, что Фрейд снимал напряженность? Психоаналитики после Фрейда снимали напряженность (я знаю, я работал с этим). Снять напряженность – это значит убить. Напряженность – источник жизни.

Если вы перестаете держать этот разрыв между своим идеалом и действительностью, которая ему не соответствует, в качестве некоторого самозадания, то что вы должны потерять? Либо идеал, либо действительность (то есть реальность). Либо и то, и другое вместе.

Это понятно. Важнее следующее. Что значит потерять? Это значит выбросить из сознания. "Не грузить себя", как сейчас говорят. А куда выбросить-то, куда? Вот тут-то на помощь и пришел бы Фрейд и все остальные (Адлер, Юнг и другие), весь ХХ век то есть. Но патриотике-то нашей заранее известно – сие враги. Так некогда критиковали все "буржуазные теории". А если уж решают, что это друзья, то тогда принимают все без всякой критики. Выделить позитив не могут. И не понимают, что вытеснить самозадание – это значит не только потерять энергию (сиречь мобилизацию на борьбу), но и похоронить это самозадание в подсознательной сфере, рождающей чудовищ. Разрыв с реальностью – далеко не бесплатное дело.

Когда это началось? Это началось в том же 1993 году. О чем мы тогда думали, начиная клуб? Между прочим, 12 лет прошло. Сейчас у нас фактически годовщина. Так вот, мы думали не о философии, не о герменевтике, а об абсолютно элементарных вещах.

"Ребята, – просили мы, – осуществите элементарный "разбор полетов". Элементарно просчитайте для себя, почему проиграли. Что именно произошло. В любом спортивном матче так полет разбирают. А тут ведь не матч, тут кровь, тут судьба России. Тут надо жестче все разбирать".

Что в ответ на это было заявлено? Что "коней на переправе не меняют". И что все это – подкоп под Зюганова. Почему не меняют – мне кто-нибудь объяснит? Что, в проигравшей команде не меняют игроков и тренера? Если проигравшая команда не меняет игроков и тренера, то она программирует свое поражение. И почему это подкоп под Зюганова? Под кого это еще подкоп? Существуют ли команды, желающие побеждать, которые вообще профессионально не разбирают полет? Если существуют, то только для того, чтобы проигрывать. Но тогда это уже не команда, а нечто другое.

Страх соотнести идеал с действительностью, революционную деятельность – с позором проигрыша 1993 года, – обернулся предательством мертвых и чередой проигрышей, закончившихся тем, что Зюганова никто не поминает иначе, как в качестве организатора поражений. Ну, и что? По факту сейчас и дурак об этом скажет. Дайте прогноз. И вспомните (вовсе не для того, чтобы воспеть, а ради будущих дел), что мы этот прогноз давали в 1993 году. Тогда же, по горячим следам, когда Зюганова все воспевали и считали будущим президентом России. И что теперь? Может быть, Зюганов после проигрышей куда-нибудь растворился? Может быть, идеал приведен в соотношение с действительностью?

Да в том-то и дело, что исчез идеал, испарилась действительность, что еще страшнее, а из небытия явились фантомы. Синдромы, неврозы, психиатрия. Ведомый галлюцинациями больной – куда идет? В могилу!

И снова я о Фрейде, который понятным образом интересует меня гораздо больше, чем Г. Зюганов. Фрейд долго считал, что в основе всего – некое жизненное начало. Эрос, воля к жизни. И что другого начала нет. Он все хотел вывести из этого начала. А в конце жизни написал статью "Эрос и Танатос", в которой все пересмотрел. И показал, что кроме воли к жизни есть воля к смерти. И что смерть – это не оскудение жизни, а нечто отдельное.

Это интереснейший поворот. Применительно к тому политическому содержанию, которое я рассматриваю, это означает движение от нормальной защиты к синдрому, от синдрома к неврозу, от невроза к психическому ликвидационному комплексу. В каждом отдельном сознании.

Ведь в чем топилось все содержание все эти годы? В словах. Но слово может быть частью реальности. Ее организатором и выразителем. А может находиться в разрыве с реальностью. Если реальность испарилась, то слово не может с ней соединяться. Значит, слова сами по себе, а реальность – сама по себе. Это что за сознание, которое слушает слова в отрыве от реальности, и это что за сознание, которое говорит слова? Кто слушающий и кто говорящий?

"Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли", – сказал Талейран. Переводя на наш случай, язык дан политику (или политологу) для того, чтобы отрицать и даже истреблять содержание. Это такой семантический ликвидационизм.

Я не люблю самоповторов и самоцитирований. Но для того, чтобы действительно развернуть содержание применительно к рассматриваемому вопросу, мне придется предъявить вам некую самоцитату. Точнее – кусок из телепередачи, в которой я участвовал. Повторяю – не люблю в принципе это делать и не собираюсь этим злоупотреблять. Но в данном случае это совершенно необходимо и интересно отнюдь не из-за меня.

(Приводится фрагмент из телепередачи "25-й час". Ее участники, В.А.Никонов и С.Е. Кругинян обсуждают ответы Президента РФ на вопросы граждан страны)

В.А.Никонов: "Я полагаю, что Путину было бы неправильно обсуждать цены на нефть перед страной… На самом деле Путин указал болевую проблему… У нас налог на нефть привязан (его размер) к цене нефти на мировом рынке. Если его отвязать от этого, то у нас будет и цена на бензин меньше и т.д. Нам просто надо отвязаться от внешнего рынка".

Освободите корпорации от налога, и они снизят цены, да?

В.А. Никонов: "Президент может говорить о каких-то системных изменениях в Послании Федеральному собранию, но не в ответах на вопросы граждан страны. Там были очень конкретные вещи".

То есть проблематизации нет?

В.А. Никонов: "Например, в Ставропольском крае был поставлен вопрос о том, почему в деревне нет воды, хотя там давно планировали провести водопровод. И президент говорит: "Хорошо! Документы на губернатора Черногорова у меня лежат на столе. Я их не подпишу, пока у вас там все не будет решено"".

Значит, выпили! Черногоров выпил! Понятно, что делается, да? Вы ход видите? Всё, поехало. Говорите про кран, быстрее давайте кран!

В.А. Никонов: "Например, меня волнуют проблемы, связанные с нашим здравоохранением. … Ассигнования на борьбу со СПИДом в следующем году увеличатся на 25-30%?"

А почему они увеличиваются? Количество гробов увеличится в 20 раз, да?

Вы понимаете, что они делают? Вы понимаете, что это драма, и ее нельзя описать с помощью текста. Никакое описание спектакля не заменяет спектакля. Понимаете, что мы вошли в эпоху драмы, когда это – семантика. Ее нельзя подменить ничем. Суть этой семантики заключается не в том, кто с кем говорит, а в том, что они Путина обертывают и "упаковывают", они его рассматривают как товар.

Они его не проблематизируют. Когда они видят проблематизацию, то всё, что они могут, сказать "нам померещилось".

А проблема видна опять. Тогда возникает кран, из которого Черногоров выпил воду, или что-нибудь еще. Надо проблему чем-то заместить. Ни в коем случае не должно возникать никакой проблематизации вообще. Ненавижу это слово! Ненавижу – и применяю здесь как их семантику.

Почему всё стремительно идет в таком направлении? Потому что вся эта тусовка не думает ни о президенте, ни о стране, ни о чем. А она думает о своем положении в тусовке. Положение же в тусовке охраняется самой тусовкой. Я понятно говорю?

Значит, любая ваша попытка выделиться немедленно приводит к тому, что вся тусовка начинает кричать: "А чё это он выделывается? Его надо проверить". Начинаешь проверять – ясно, что находишь то, что ищешь. И человек теряет свое положение в тусовке. А оно ему нужно. Итак, тусовка защищает свою самоизоляцию, – вы понимаете скорость нарастания маразма в таком процессе?

Вы пробовали так жить? Это очень быстро входит в ноль, в пике. Тут уже ничто другое не действует. Это замкнутая саморазрушающаяся система. Что такое этот "совок"? Это – тяжелое невротическое состояние тотальной защиты от реальности. "Не надо! Не надо!"

И это – в условиях, когда горит всюду: в Дагестане, по всему Северному Кавказу. Это что?

И пусть не будет такого ощущения, что в психопатологическом состоянии находится только Зюганов, а я "упаковываю" его в это состояние параллельно с "белыми". Я терпеть не могу Зюганова, но по отношению к "белым" я всё свое сказал. Я свою песню спел. И я ее буду петь еще не один раз. Это – не последняя ария подобного рода.

Но я-то здесь говорю о другом. Еще раз спрашиваю: это что? Разве это не портрет невротика? Не непрерывная лингво-семантическая защита? Это не ритуалы?

У говорящего есть логика. И главное табу – это табу на любую проблематизацию, любую! Это неважно, кто ее создает, я или кто-нибудь еще… Может, я ее плохо делаю… Но вопрос-то заключается не в этом. А в том, что неприемлема вообще никакая проблематизация! Ни в каком виде! И это – первая проблема. То есть идет инфляция команды. Инфляция проблемного мышления, инфляция всего.

Но поскольку они невротически защищаются категорией инфляции, то инфляция (президент сказал "за вычетом инфляции") становится фундаментальной проблемой. Потому что эту инфляцию надо вывести из невротически-защитного состояния и превратить в нормальный показатель.

Для чего я цитировал отрывок передачи? Для того чтобы показать, что такое слова как истребители реальности, как ликвидационные семантические комплексы. Ты пытаешься соединить с реальностью политика, общество, а на эту связь обрушивается орда слов. И этими словами связь истребляется. Это очень специальный прием. Надо с ним как следует поработать. Тут нельзя торопиться.

И потому я попросил своего друга и соратника Юрия Бялого поработать как следует со словом "инфляция" на экономическом поле, чтобы он рассказал собравшимся на простом языке и не на очень простом о том, что такое эта инфляция и что с ней происходит. Необходимо лишить слово невротического содержания. Дать ему нормальный смысл. А затем я продолжу работать с тем же словом на более широком поле.

Ю. Бялый

Экономика инфляции и экспортно-сырьевой стагфляции

Сейчас все СМИ постоянно говорят – с оптимизмом или, напротив, пессимизмом – об инфляции. Высокая она или низкая, выйдет за бюджетные проектировки или не выйдет, какой будет на будущий год, насколько "съест" рост доходов населения, и т.д.

Но что значит "определить уровень инфляции"? Какими данными для этого надо располагать?

Если ВВП (валовый внутренний продукт) складывается из некоей системы произведенных продуктов (П-1, П-2 и т.д.), то у каждого из этих продуктов (товаров и услуг) есть цена (Ц-1, Ц-2 и т.д.).

Предположим, что Ц-1 повысилась за год на 10%, Ц-2 – на 11%, А Ц-22 – на 50%. Что значит при этом определить уровень инфляции?

Нельзя же просто взять сумму повышений цен ?Ц для всех N имеющихся продуктов и усреднить. Ведь все эти ?Ц не одинаково "весомы". Продукты П – имеют разную долю в ВВП и по-разному влияют как на экономику, так и на жизненный уровень населения. Значит, каждое изменение Ц надо чем-то взвесить. Хотя бы долей соответствующего продукта в ВВП – p.

И тогда получится следующее:

?Цср = (р1 х ?Ц1+ р2 х ?Ц2 + … + рN х ?ЦN)

Но ведь эти продукты входят в разные цепочки производства и потребления, причем тоже в разных весовых соотношениях. Поэтому строгий учет их вклада в ВВП, инфляцию и т.д. должен быть, в принципе, намного сложнее.

Такие попытки предпринимаются. При этом, например, каждый из основных продуктов, входящих в номенклатуру, слагающую ВВП, расщепляется на простые продукты – алюминий, нефть и т.д. Рассчитываются коэффициенты, определяющие значимость этих простых продуктов в производственных циклах, создающих сложный продукт. Строятся некие матрицы цен, где каждый продукт имеет не только собственный индекс значимости, но и индекс значимости по отношению к тому или иному конечному продукту (возникают двойные или множественные индексы). А потом высчитывается средневзвешенное по этим матричным конфигурациям.

Кто так делает? Да на практике никто! Потому что для такой методики нужно точно и детально отслеживать слишком много параметров хозяйственно-экономической системы (что сделать реально не удается). Кроме того, подобная сложность просто не окупается.

В принципе, демонстрируя эту сложность, я показываю неоднозначность самого понятия "инфляция". Как перейти при расчете инфляции от простых продуктов с повышением их цен к сложным продуктам, а от сложных продуктов к ВВП? Конечно, можно. Но путь очень непростой. И потому на практике речь идет об упрощениях этого пути до уровня средневзвешенного по развернутой номенклатуре продуктов (товаров, услуг и пр.), составляющих ВВП. Что и показывает, в грубом приближении, приведенная выше формула.

Мы видим, что такой показатель немного сродни "средней температуре по больнице".

Поскольку профессионалов это мало устраивает, то они используют для детального выявления структуры инфляции (и для определения ее влияния на состояние отраслей, финансового сектора экономики, потребительского рынка и т.д.) также и другие показатели.

В частности, для этого используют дифференцированные индексы роста цен – индексы цен промышленности, цен торговли, цен производителей, потребительских цен и т.п. При этом на практике такое взвешивание проводят более сложно – отдельно для продукции разных отраслей, путем нескольких приближений-итераций и т.д.

Кроме того, при анализе причин инфляции обычно выделяют монетарную составляющую инфляции и немонетарную составляющую той же инфляции.

Что это такое – опять-таки, хотя бы в грубом приближении?

В стране есть масса денег Д. Вы ее увеличили. Возникла ?Д.

И у вас есть масса товаров Т. Она тоже увеличилась. Возникла ?Т.

Если, например, масса денег Д увеличилась вдвое и масса товаров Т тоже увеличилась вдвое, то монетарной инфляции нет.

В математическом виде это определяется через показатель:

?Д /?Т, то есть через первую производную от денег по товарам (рис. 4):

Если прирост денег меньше, чем прирост товаров (наклон функции зависимости роста денег от товаров меньше 45 градусов), то имеет место монетарная дефляция МД (либо, что бывает чаще, просто сокращается производство). Если же объем денег растет быстрее, чем объем товаров (угол больше 45 градусов), то налицо монетарная инфляция МИ.

Теперь – что такое немонетарная инфляция.

Предположим, что Центробанк не напечатал ни одного нового рубля, а банки не выпустили никаких дополнительных "заменителей денег". Но у вас возросли издержки производства на некий продукт. Повысилась цена сырья или комплектующих, понадобилось сменить оборудование или оплатить инновационные программы. Постольку, поскольку все это привело к повышению цены товаров или услуг, возникает немонетарная инфляция.

Отметим, что сама по себе инфляция, если она держится в разумных рамках и более-менее предсказуема, не является особенно страшным "экономическим зверем". В мировой истории известны примеры успешного роста и развития экономики на фоне большой (до сотен процентов в год) инфляции. Таковы были в течение многих лет, в частности, экономики Турции, Бразилии, ряда других стран.

Логика поведения экономических акторов (и производителей, и потребителей) в инфляционной "благополучной" экономике понятна. Поскольку деньги завтра подешевеют, их надо тратить сегодня – на товары, услуги, инвестиции в производственное оборудование и сырье и т.д. В этой логике инфляция подогревает и потребительский, и инвестиционный спрос – и служит дополнительным "мотором" для развития экономики.

Страшна не сама по себе инфляция, а ее влияние на экономический (прежде всего, инвестиционный) климат в стране, а также угроза выхода инфляции из-под контроля и приобретения ею "галопирующего" характера.

И опасность здесь не только в обесценении сбережений населения и снижении уровня жизни. Это – когда деньги на счетах и в кубышках "сгорают", а доходы отстают от инфляции, – нам хорошо знакомо. Еще более опасны со стратегической точки зрения утеря населением и бизнесом доверия к собственной экономике, осознание риска ее возможного банкротства.

Это резко ослабляет или даже блокирует хозяйственную активность в большинстве сегментов экономики, особенно в отраслях с длительной оборачиваемостью капитала. И, тем самым, подстегивает негативные ожидания реальным экономическим спадом, то есть ведет к краху.

У нас всех в памяти опыт постсоветской экономики с огромной инфляцией, приведшей к катастрофическому обнищанию населения, а также опыт краха и девальвации 1998 г. И потому страх перед инфляцией оказался крайне важным социально-психологическим фактором устойчивости или неустойчивости общества. А одновременно – своего рода инструментом массового "экономического наркоза" и манипулирования, которые проводится властно-элитными "аналитиками" и правительством. Достаточно сказать, что параметр инфляции оказывается в массовом сознании главным (иногда – чуть ли не единственным, кроме ВВП) критерием успешности работы российской власти на "экономических фронтах". Это видно и по высказываниям Кудрина, Грефа, Фрадкова, и по той экономической полемике, которая идет в прессе, на телевидении и радио.

При этом, во-первых, уходит из сферы внимания и обсуждения то обстоятельство, что регулирование инфляции – лишь средство управления экономическим развитием, а не цель. Предположим, что у вас инфляция равна нулю. Нет роста цен. И что? Это означает, что у вас экономическое благолепие? Вовсе нет!

Допустим, вы сократили вдвое количество продукции (товаров и услуг). И вдвое же сократили количество денег. Соотношение денег и товаров осталось прежним, инфляции нет. А экономический потенциал – упал вдвое!

И, во-вторых, возникает обширная сфера недомолвок и фальсификаций, призванных спрятать серьезное неблагополучие даже во всем, что касается добросовестного определения самого этого инфляционного показателя.

Это связано с тем, что рассчитать реальную инфляцию, как мы видим, очень непросто. Для этого нужно объективно и детально, не по официальным отчетам предприятий, знать состояние отечественной экономики. А в том же правительстве регулярно сетуют, что многое просто не знают даже на уровне крупных и средних компаний и фирм.

Ну, так и что же мы все-таки имеем?

Сначала – о самой инфляции и некоторых парадоксах, которые связаны с правительственной статистикой.

Здесь я буду цитировать последний официальный справочник Росстата.

В 2004 г. инфляция в России была равна 11,7%

При этом по продукции отдельных сегментов и отраслей экономики инфляция цен производителей составила:

– по промышленной продукции в целом – 28,3%

– по продукции металлургии – 37,4% (в том числе по прокату 59,5%, а по трубной продукции 50,9%)

– по сельскохозяйственной продукции – 17,7%

– по строительству – 14,9%

– по транспортным средствам и оборудованию – 20,8%

– по энерготарифам для населения 17,2%

– по строительно-монтажным работам – 18,6%

– по нефтепродуктам – 50,6%

– по жилищно-коммунальным тарифам – 28,3%.

Даже при беглом взгляде на эти цифры очевидно, что суммарная инфляция в экономике неправдоподобно ниже, чем инфляция цен производителей.

Частично данное расхождение объясняют тем, что значительная доля перечисленной продукции идет на экспорт, и на фоне гигантского роста экспортных цен наши производители успешно продают произведенное гораздо дороже, чем год назад.

Например, мы продаем металл за рубеж вдвое дороже, чем год назад. Но поскольку груз этого подорожания ложится в основном на зарубежного покупателя (этот металл почти целиком идет на экспорт), то вклад в отечественную инфляцию и оказывается, якобы, незначительным.

Но даже если принять это объяснение, следует признать, что оно явно не лишено лукавства. Например, мы видим, что взлет жилищно-коммунальных тарифов, цен на нефтепродукты, цен на строительство – огромный. И он вообще никак напрямую не корреспондирует с экспортно-импортной проблематикой.

Далее, говорится, что инфляция у нас низкая за счет того, что большинство потребительских товаров очень давно не дорожает или, напротив, дешевеет – за счет конкуренции с импортом. Это и обувь, и одежда, и другой ширпотреб, и телевизоры-магнитофоны-компьютеры-холодильники. А эти товары, мол, составляют большую часть "потребительской корзины".

А когда спрашиваешь, при чем тут потребительская корзина, если речь об инфляции в целом, то выясняется, что официальная статистика под видом инфляции нам постоянно преподносит совершенно другую величину – индекс потребительских цен.

Но как рассчитывают этот индекс? Преимущественно за счет опросов по выборкам. А как делаются выборки? Да по разному, отвечают, но по разным группам доходов населения, с последующим осреднением.

И при этом – признают еще одну очень важную правду.

А именно – то, что у богатых, "среднедоходных" и бедных россиян "потребительская корзина" очень разная. И что в потребительской корзине бедных – доля "неинфляционных" товаров вроде холодильников и компьютеров ничтожна, а доля высокоинфляционных, вроде продовольствия и услуг ЖКХ – огромна. А потому и индекс потребительских цен (реально ощущаемая инфляция) для бедных намного выше "среднего по российской больнице" – до 13-16% в год, а в некоторых регионах даже "зашкаливает" за 20-25% в год.

Но и это не все. Еще одну часть правды об инфляции сообщают те же правительственные аналитики, но уже, как правило, в неофициальном порядке.

Вкратце – признается, что в статистику инфляции вообще не входят сотни тысяч малых предприятий. Они не оцениваются ни по масштабам производства товаров и услуг, ни по ценовой политике. Предприятия эти, может, и показывают товары (хотя не всегда). Но нет механизмов для сбора и обобщения этих данных.

Кроме того, есть (помимо официально зарегистрированных предприятий) еще и теневой сегмент экономики. Он, по определению, не может быть учтен правительственной статистикой. Но он производит и продает, и очень немало. По самым скромным оценкам, его доля в производстве товаров и услуг – не менее 25% ВВП, по более реалистичным – до 40%.

А что в этом сегменте происходит? Как там ведут себя деньги и товарная масса? Ответить нельзя – данных нет. Власть, по сути, парализована отсутствием этих данных. Но каждый из тех, кто реально живет в стране и тратит деньги, видит, насколько быстрыми темпами растут, например, цены на рынках, а также "неофициальные" тарифы тех, кто нас лечит, учит, ремонтирует сантехнику, обувь или автомобили.

Я пока оперировал сводными данными Росстата за 2004 г. Недавно опубликованы данные за первое полугодие 2005 г. И они сообщают, что в первом полугодии 2005 г. по сравнению с первым полугодием 2004 г:

– тарифы ЖКХ выросли на 30,5%,

– цены на топливо – на 19%,

– цены на мясо и птицу – на 13%,

– цены на плодоовощную продукцию – на 38%.

А официальная инфляция за полгода – составила всего 8,4%.

То есть мы видим, что и в нынешнем году максимальными темпами растут – при вроде бы низкой официальной инфляции – индексы цен, прямо затрагивающих и без того катастрофически скудное "благосостояние" бедных.

Теперь – о следующем, крайне немаловажном, обстоятельстве.

Большинство осведомленных экспертов убеждено, что основная причина инфляции в России – это неконтролируемая "инфляция издержек" (то есть, немонетарная инфляция), связанная с ростом цен производителей. Дорожают сырье, комплектующие, услуги смежников и так далее. В частности, в числе основных причин инфляции в 2004 г. называют рост цен естественных монополий и олигополий (производителей на рынках с очень ограниченным числом продавцов, которые осуществляют ценовые сговоры).

Но у правительства и Минфина, следующих неолиберальному лозунгу "максимального ухода государства из экономики", инструментов влияния на эти цены практически нет.

Они считают, что не могут, провозгласив рынок, директивно влиять на "немонетарные" показатели. Хотя в США, например, с конца XIX века и по сию пору существует государственная "Комиссия по контролю за ценами"; аналогичные органы существуют и в других высокоразвитых рыночных странах.

Однако правительство и Минфин не могут влиять на цены и косвенно, потому что никаких других инструментов и институтов государственного управления ценовыми процессами (обязательных для любой нормальной рыночной экономики) у нас в России также не создано.

В Германии, например, еще со времен Людвига Эрхарда, то есть с послевоенного периода, действует сложная система договоренностей государства с крупными корпорациями по поводу ценовой политики. В рамках этих договоренностей "правильная" ценовая политика корпораций получает поощрение в виде государственной поддержки. Таким корпорациям даются более выгодные кредиты, облегчается налоговое бремя, по ним в первую очередь распределяются госзаказы и госзакупки, и т.д. А более мелкие корпорации и фирмы оказываются вынуждены в своей политике цен "следовать за лидерами".

В разных странах есть разные гласные и негласные системы подобных мер, включая антидемпинговое законодательство, инструменты нетарифного регулирования и другие подобные вещи. Но в России их нет. Знаю лишь один недавний пример – "добровольное" (после скандального вызова "на ковер" к вице-премьеру) согласие компаний ТЭКа на замораживание внутренних цен на автомобильное горючее.

Тарифы естественных монополий – вот та единственная сфера, где государство хоть как-то "ловит мышей". Монополии хотят задирать тарифы на 20, 30, 40% в год. А государство этому сопротивляется. Но – вяло. Ведь в основе экономической практической философии по-прежнему идея необходимости движения к "ценам мирового рынка".

Таким образом, почти единственный инструмент, вокруг которого "зациклена" финансовая политика кабмина – это регулирование монетарной инфляции. То есть, "торможение" предложения экономике денег и, таким образом, ограничение спроса промышленных потребителей и домохозяйств, не позволяющее продавцам слишком быстро повышать цены.

Еще раз напоминаем, что можно всегда так "зарезать" количество денег в экономике, что инфляции как бы не будет. Но речь пойдет только об отсутствии монетарной инфляции.

Хотя и здесь все далеко не так просто.

Ведь денег в страну в последнее время идет очень и очень много. И то ведь – беспрецедентный рост мировых сырьевых цен.

Просто вбрасывать в экономику рублевую массу, эквивалентную экспортным валютным поступлениям, – это значит действительно разгонять инфляцию. Поскольку почти никакого другого применения, кроме как "покупать, покупать, покупать", – при нынешней структуре российского хозяйства для этих денег нет. Эти деньги предъявят громадный спрос, и продавцы товаров и услуг тут же задерут цены за облака.

В самом деле, пусть даже речь идет об импорте за доллары, а не продажах за рубли. И что? Тогда цена товара будет складываться из прибыли продавца, расходов на доставку товара и цены товара в местах закупки. А почему это продавец ограничится умеренной прибылью? Потому что есть конкуренция? А везде ли она есть? Кроме того, понижение прибыли продавца – это процесс, распределенный во времени. А у продавца будет масса проблем как с ввозом товара из-за границы, так и с его продажей. Это будут во многом "неформализуемые" проблемы. Не только таможенные пошлины, но взятки и многое другое.

Побудить внутреннего производителя больше произвести?.. Тут, знаете ли, надо еще заново раскручивать утраченные потенциалы этого производителя. А это процесс не автоматический. И не будет внутренний производитель без мощного конкурентного давления производить больше и продавать дешевле. Он просто будет продавать дороже – и, опять-таки, разгонять инфляцию. И что же?

Да то, что правительство настойчиво ищет способы избавиться от "лишних" с его точки зрения денег, и называется это "стерилизация денежной массы".

Вот данные из экономического доклада за 2004 г., составленного Центром макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования.

В 2004 г. прирост экспортной выручки за счет увеличения мировых цен составил, по сравнению с 2003 г., около 33 млрд. долл.

Из них было:

– стерилизовано в Стабилизационном фонде (то есть, изъято из экономики) – 14 млрд. долл.;

– дополнительно (по сравнению с 2003 г.) вывезено из России предпринимателями – 9 млрд. долл.;

– 2 млрд. долл. – потери экспортеров в результате укрепления обменного курса рубля;

И лишь жалкий остаток в размере около 8 млрд. долл. остался "работать" в российской экономике на увеличение ВВП.

То есть, денег у России стало, благодаря беспрецедентно благоприятной конъюнктуре мировых цен на сырье, довольно много. Валовые сбережения (деньги, которые не используются напрямую в экономике) к началу нынешнего года достигли ранее небывалой цифры в 32,6% ВВП.

Но чьи это деньги? В структуре валовых сбережений неуклонно растет доля сбережений так называемого "расширенного правительства", а доля сбережений домохозяйств быстро падает. Это, опять-таки, по официальным данным.

Кроме того, налицо новый виток наращивания разделения населения по уровню доходов (то есть этой самой, и без того вопиющей, социальной дифференциации). Соответствующие показатели – так называемый "децильный коэффициент" и "коэффициент Джини" – с 2003 г. начали неуклонно расти.

Даже официальная статистика (как мы показали выше, очень спорная) сообщает, что децильный коэффициент (отношение доходов 10% самых богатых россиян к доходам 10% самых бедных) вырос с 13,8 до 14,7. Неофициальные источники утверждают, что этот показатель превысил 25. А эксперты, которые вводят в свои расчеты "теневые" доходы (максимальные у наиболее обеспеченных слоев населения), говорят, что децильный коэффициент в России приближается к 50!

Но даже официальные цифры говорят о росте дифференциации. О росте, а не о падении. Одна из самых тревожных социально-экономических тенденций продолжает нарастать, вопреки кажущемуся отсутствию причин.

Итак, денег много – а социальное большинство живет не лучше или даже хуже.

А тратятся эти идущие в Россию "шальные деньги" – почти исключительно на "охрану страны от лишних денег". Их "стерилизуют любой ценой", лишь бы не пустить в экономику.

И тогда становится более понятно, почему, говоря о крайней необходимости привлечения в Россию крупных иностранных "стратегических инвестиций", власть для их привлечения реально ничего не делает. А ну, как эти деньги придут? И что с ними делать? Свои-то прячем, а тут еще чужие!

В стране не создана "машина" приема и использования любых стратегических инвестиционных средств. И мы имеем все основания считать, что эта машина и не создается.

Кстати, заодно понятно и то, почему иностранные инвестиции в России если и появляются, то очень осторожно, неохотно и лишь в отраслях с быстрой оборачиваемостью капитала. Логика инвесторов проста: если вы, сидя на мешках с деньгами, их у себя не инвестируете, – значит, что-то здесь нечисто. Значит, есть неизвестные и непредсказуемые инвестиционные риски. Так мы тоже не дураки, и лезть в эти риски не станем.

Что при этом может делать и делает правительство для того, чтобы подавить хотя бы монетарную инфляцию?

Оно может продолжать стерилизовать деньги любыми способами. Прежде всего, наращивая профицит бюджета и Стабфонд. И оно может сокращать эмиссию рублей в обмен на покупаемую Центробанком валюту, блокировать выдачу банками кредитных денег за счет повышения ставки рефинансирования, и укреплять реальный курс рубля.

Но рамки укрепления рубля, во-первых, заданы законом о бюджете (не более 8% в 2005 г.), и этот лимит к нынешней осени уже был превзойден (оценки – около 10%).

Во-вторых – и это гораздо важнее – укрепление рубля ослабляет и без того хилую конкурентоспособность российских товаров и услуг не только на мировом, но и на внутреннем рынке. Если цены производителей "зажаты" сверху конкуренцией с импортом, а снизу – ростом издержек в результате укрепления рубля, это приводит к вытеснению отечественных производителей даже с внутренних рынков и стремительному росту доли импорта в совокупном российском потреблении. И, в итоге, – к разорению этих самых отечественных производителей.

А потому Кабмин действует практически только инструментом сдерживания роста денежной массы в обороте. И в результате над Россией нависает серьезная угроза "кризиса демонетизации". Иначе – кризиса недостаточного количества денег в экономике.

Что это за кризис, и чем он чреват?

Возьмем, например, состояние банковской системы. Ее ликвидность (среднее отношение абсолютно ликвидных активов к стоимости обязательств перед клиентами и вкладчиками) к середине 2005 г. снизилась до 22%.

Это, прежде всего, приводит (раз налицо дефицит денег, их не хватает для удовлетворения спроса) к росту стоимости кредитования и сокращению кредитной активности. То есть, к сокращению кредитных инвестиций и стагнации кредитуемых производств.

Это одновременно приводит к переключению активности банков с кредитования на рисковые спекулятивные операции, что наращивает общую неустойчивость финансовой системы.

Это, далее, приводит к росту недоверия к банкам у отечественного бизнеса и населения. И, в результате, к повышению оттока российских денег за рубеж, а также росту объемов использования иностранной валюты (долларов) в качестве средства сбережения.

Это, наконец, приводит к возникновению угрозы "домино неликвидности", способного обрушить весь банковский сегмент экономики.

По ряду авторитетных экспертных оценок, критический порог ликвидности, ниже которого опускаться опасно – около 20%.

В связи с этим следует напомнить, что крах банковской системы в 1998 г. произошел на фоне падения средней ликвидности банков до 10-14%. А также – что так называемый "банковский кризис" лета 2004 г. – также возник на фоне резкого сокращения количества денег в экономике и падения ликвидности банков. И еще один факт: в нынешнем году некоторые крупные западные банки начали закрывать у себя счета банков российских. Причина – повышение рисков в результате падения ликвидности и роста спекулятивной активности российских банков…

Отмечу, что политику демонетизации не проводили нигде в цивилизованном мире с времен Второй мировой войны и создания Бреттон-Вуддской валютной системы. Потому что все хорошо понимают: последствия демонетизации и кризиса ликвидности для национальной экономики гораздо хуже, чем последствия инфляции. Демонетизация рыночного хозяйства – это исключительно наше, российское "ноу хау".

В любом случае, банковская система с низкой ликвидностью не в состоянии обеспечивать эффективное развитие национального хозяйства. Прежде всего, она не может выдавать стратегические (долгосрочные) кредиты – основной инвестиционный ресурс в любой нормальной рыночной экономике. Что мы и наблюдаем.

В результате в отечественном хозяйстве растут – и то не слишком активно – в основном экспорт-сырьевые сегменты экономики, а также торговля, отчасти жилищное строительство (но не для бедных!) и связь. То есть те сектора, которым хватает для инвестирования собственных средств.

Мы добываем в год 460 млн. тонн нефти. И при этом гоним на экспорт 260 млн. тонн нефти и 82 млн. тонн нефтепродуктов (данные за 2004 г.). Примерно такая же картина – по газу, немногим лучше – по другим видам сырья.

Так, в 2004 г. экспорт нефти вырос на 15,2%, газа на 6,1%, черных металлов на 5,1%, цветных металлов на 7,9%.

В итоге больше половины нашего роста ВВП приходится на увеличение физических объемов и стоимости экспорта сырья и полуфабрикатов.

Но ведь возможности использования "ценового" фактора роста зависят вовсе не от нас, а от конъюнктуры мировых рынков! Да и в том, что касается расширения объемов сырьевого экспорта, дела обстоят вовсе не благополучно. Так, например, в нефтяной отрасли в последнее время прироста инвестиций почти нет, новые месторождения, по большому счету, не разведываются и не осваиваются. И так обстоят дела не только в "нефтянке", но и в большинстве других сегментов хозяйства.

Почему? В том числе, потому, что в постсоветской России до сих пор нет закона об обязательных нормативах амортизационных отчислений, направляемых на инвестиционные нужды. В либеральных рыночных Соединенных Штатах такой закон есть, и эти нормативы утверждаются Конгрессом. А у нас – ни такого закона, ни других механизмов "принуждения" предпринимателей к производственным инвестициям – нет. И тогда зачем обновлять производственные фонды, если они еще работают и приносят прибыль?

То есть, на наших глазах идет расширенная эксплуатация "советского наследства". И за счет этого в страну поступают громадные экспортные деньги. Хотя всем вменяемым людям понятно, что это деньги именно от "советского наследства", и что это наследство не может не иссякнуть.

А куда идут эти вырученные за экспорт деньги?

Частично мы выводим их за границу. И не только прямым "вывозом капитала". Наши золотовалютные резервы в основном размещены в ценных бумагах иностранных государств, то есть лежат в западных банках и кредитуют (то есть обслуживают и развивают) чужие экономики. И то же самое сейчас происходит в отношении средств Стабфонда.

Частично мы эти деньги "стерилизуем" в разного рода кубышках (прежде всего, в Стабфонде).

Частично мы торопимся отдать внешние долги (хотя кредиторы от этих наших "подарков" открещиваются, да и уровень нашего госдолга в отношении к ВВП – существенно ниже, чем у большинства развитых стран).

На остаток денег мы – прямо и косвенно – наращиваем товарный импорт.

Так, по данным Росстата, в 2004 г. импорт рос вдвое быстрее, чем внутренний спрос. А за первое полугодие 2005 г. импорт машин, оборудования и транспортных средств вырос, по сравнению с первым полугодием 2004 г., на 33,5%, продукции химической промышленности – на 36,8%, продовольствия и сельскохозяйственного сырья – на 27,6%. При этом промышленный рост к нынешнему лету, по данным того же Росстата, – практически прекратился.

В результате уже многие эксперты говорят о том, что в российском хозяйстве явственно чувствуется запах приближающейся стагфляции – высокой инфляции при фактической стагнации в ключевых сегментах экономики.

Очевидно, что при такой экономической политике никакой стратегической модернизации экономики, и даже снижения ее катастрофического "сырьево-экспортного" перекоса, – произойти не может. Российская экономика растет в денежном, а по ряду отраслей и в натуральном выражении, но оказывается все более деформирована в направлении модели слаборазвитых "сырьевых" стран. Основные фонды обновляются крайне недостаточно или не обновляются вообще. Инновации появляются в удручающе мизерных масштабах и преимущественно заимствованные у развитых стран, то есть далеко не "первой свежести". А перспективные ниши на российских рынках все быстрее заполняются импортом.

То, насколько плачевна ситуация, показывают даже неполные (и потому, вероятно, чрезмерно оптимистичные) данные Росстата. Так, в частности, производительность труда в России растет темпами не более 4-5% в год, резко отставая от роста ВВП (около 7% в год), заработной платы (10,9%) и реальных потребительских расходов населения (более 12% в год).

Что этот, дисбаланс, эти "ножницы", по большому счету, означают?

Этот дисбаланс означает, говоря грубо, продолжение "проедания" того, что создано ранее. Продолжение проедания упомянутого выше "советского наследства". Включая построенную ранее инфраструктуру, ранее разведанные и подготовленные к эксплуатации месторождения, и т.д. И уже очевидно, что "новая социальная политика", провозглашенная в нынешних бюджетных проектировках, лишь нарастит этот дисбаланс. То есть, увеличит "скорость проедания".

Сейчас и значительная часть элиты, и общество гадают: почему это, вдруг, в экономической политике власти произошел столь резкий и значительный "социальный крен"? Ведь явно дело не в письмах Ходорковского о "левом повороте" из "Матросской тишины"!

Кто-то говорит, что власть, наконец, поняла, что пора "повернуться лицом к народу". То ли власть просто "опомнилась". То ли осознала, в ходе скандалов с монетизацией льгот, что впереди маячит социально-политический кризис. То ли загодя готовит "популистский электоральный батут" для своей поддержки на грядущих выборах парламента и президента.

Возможно, все отчасти так и есть, и эти соображения играют большую роль.

Но, помимо этого, власть оказалась в очевидной ситуации "цугцванга", когда "любой ход – плохой", в сфере управления финансовой политикой. Она обнаружила, что не может, не рискуя крупными потрясениями, избавиться от "лишних денег". И оказалась перед развилкой, когда надо принимать серьезные решения, делать стратегический выбор.

Либо – продолжить попытки "косметическими" монетарными мерами как-то сглаживать накапливающиеся в результате избытка "горячих денег" кризисные процессы и явления. Продолжать в надежде на то, что мировые сырьевые цены упадут, и проблема "рассосется сама собой".

Либо – основательно заняться (от лица государства и под руководством государства) кропотливой работой по реальной модернизационной трансформации российского хозяйства. То есть, выбирать хозяйственную стратегию, разрабатывать и реализовать промышленную политику, уделять специальное внимание инновационной экономике, создавать и наполнять кадрами соответствующие структуры, строить в системе власти и общества необходимые законодательные и иные институты, и т.д.

И, по большому счету, возвращать государство в экономику. Не отказываясь от рыночных принципов регулирования, но используя эти принципы так и в той мере, в какой этот путь проходили все развитые страны (США, страны Европы) после кризисов ХХ века. И в той мере, в которой сочетали и сочетают в последние десятилетия принципы рынка и активное государственное участие в экономике Япония, Корея, Китай, другие так называемые "новые тигры".

На этот, второй, путь власть явно не решилась. Появление в новом бюджете передаваемого в распоряжение ведомства Грефа так называемого "инвестиционного фонда" (условия использования которого еще только предстоит разрабатывать) – крохи по сравнению с реальными потребностями российского хозяйства. А также по сравнению с нашим долгом российским основным фондам, который, по разным оценкам, достиг 1,6 – 2,3 трлн. долл.

Почему власть на второй, стратегический, вариант не решилась? Мы знаем о двух основных объяснениях.

Официальное объяснение дал президент в своем выступлении перед Федеральным собранием в начале сентября. Он сказал, что мы не имеем права тратить появившиеся у государства деньги на всякие там инфраструктурные и прочие проекты. Это нельзя делать, потому что цены на нефть могут упасть, и тогда деньги иссякнут. И мы в таком случае останемся с неоконченными "долгостроями" и будем влезать в новые долги, чтобы их завершить или хотя бы не дать им развалиться. А потому мы будем вкладывать появившиеся "лишние" деньги не в инфраструктуру и промышленную политику, а в "человеческий фактор", то есть в социальные программы.

Другое, неофициальное объяснение дал один из участников состоявшегося недавно "круглого стола", посвященного российской экономической политике. Он заявил, что нынешнее российское государство допускать в экономику нельзя ни в коем случае и ни в каких формах, поскольку оно совершенно не понимает, что в ней можно и нужно делать. А далее – процитировал неназванного высокого министра, который привел еще один очень важный довод: "если при строительстве дороги частной фирмой украдут примерно 30% средств, то при строительстве фирмой государственной – минимум, вдвое больше".

Казалось бы – давайте госзаказы частным фирмам, и все. Но в том-то и дело, что уже нет частных фирм, способных принять такие заказы. Они если и появились в начале нашей "рыночной эпохи", то ликвидировались за 15 лет отсутствия спроса на инфраструктурные услуги. И воссоздать их – задача, во-первых, не быстрая и, во-вторых, далеко не тривиальная.

Отметим, что в высказываниях наших министров "экономического блока" в последнее время заметна определенная трансформация генерального тезиса относительно хозяйственной роли государства. Если еще недавно главным аргументом был неолиберальный лозунг "государство ни в коем случае не должно лезть в экономику и мешать рынку", то теперь тезис несколько видоизменился. И звучит примерно так: "наше государство вообще не может тратить деньги с толком".

"Наше государство" – это кто? Это сами министры? Это власть, которая не способна воспользоваться благоприятной конъюнктурой, а боится ее, как огня? Боится, поскольку выстроена хозяйственно-экономическая система, которая при этой конъюнктуре рискует обрушиться, а не выйти на новые горизонты развития?

Но тогда это полный тупик! И тогда речь может идти только о постановке и реализации целей создания новой хозяйственно-экономической системы. Однако этим – никто не занимается. А рынок сам по себе – нигде и никогда эту задачу не решал. Это уже общеизвестно. Это признает даже такой апологет рынка, как Джордж Сорос, регулярно заявляющий: "Рынок не формулирует целей".

Однако наши министры – не Соросы, и думают иначе. Глава Минэкономразвития Г.Греф на днях публично назвал мнение о необходимости увеличения присутствия государства в российской экономике "неандертальской идеологией".

Итак, похоже, власть решила, что лучше экономическая политика, приводящая к стагфляции, чем разработка и реализация нормальной стратегии хозяйственно-экономического развития.

При этом вопрос о том, как изменить государство с тем, чтобы оно оказалось способно создать и исполнить такую стратегию, – вообще, в принципе, не ставится.

На экране, в газетах и солидных научных журналах власть говорит о другом. О мелких механизмах, радостях и горестях "поддержания штанов" у впадающей во все более острый кризис нынешней уродливой российской хозяйственно-экономической системы.

Налицо – глубокая инфляция самой экономической политики, ее подмена примитивными комплектами лозунгов, пустых фраз и популистских социальных обещаний.

Но эта подмена, которая, как показано выше, крайне опасна стратегически, вовсе не безопасна и в краткосрочном плане.

По следам принятия Госдумой в первом чтении нового российского бюджета группа аналитиков крупнейших инвестбанков составила "письмо турецкому султану", то есть премьеру Фрадкову. В этом письме авторы резко разносят бюджет по главному основанию. Речь идет о повышении, по сравнению с предыдущим годом, непроцентных (то есть за вычетом расходов на обслуживание госдолга) государственных расходов.

В письме говорится, что в результате "популистского" повышения непроцентных бюджетных расходов непременно подскочит инфляция, и столь тяжело давшаяся стране "макроэкономическая стабильность" неизбежно рухнет.

В связи с этим стоит все же обратить внимание на наши бюджетные расходы (то есть тот экономический ресурс, при помощи которого государство так или иначе вмешивается в хозяйственную и иную деятельность страны). Эти данные приведены в табл. 1:

Невозможно поверить, чтобы указанные аналитики не знали, что в развитых рыночных странах, на которые Россию призывают равняться, бюджетные расходы гораздо больше, чем у нас. Но эти аналитики резко атакуют правительство за то, что оно – очень осторожно – вроде бы, пытается исправить этот очевидный перекос.

И трудно себе представить, что эти аналитики начнут так атаковать правительство Фрадкова без какой-то внятной – властной же – "отмашки". Не те это люди, не те структуры, чтобы так рисковать. Так в чем же тогда состоит их игра?

Для большей ясности еще раз подчеркнем, что показатель расходов консолидированного бюджета по странам ОЭСР, то есть по нынешним наиболее развитым (и "наиболее рыночным") государствам, в последние годы составляет – при всех тамошних либеральных лозунгах насчет ухода государства из экономики – в среднем около 43% ВВП. Это чуть ли не вдвое больше, чем в нас. А Россия по уровню расходов бюджета попадает в компанию некоторых слаборазвитых стран – "сырьевых экспортеров".

Так что дело вовсе не в каких-то чрезмерно больших российских бюджетных непроцентных расходах. Это – явная ложь. Дело в том, что экономика России, в своем нынешнем убогом и малоуправляемом состоянии, действительно весьма уязвима в отношении монетарной инфляции.

То есть и при поступлении в нее огромных денег – выползти из группы слаборазвитых стран она не может. Между тем, власть нам говорила (и очень долго), что все дело именно в деньгах, которых России остро не хватает. Именно сейчас впору спросить: ну, есть деньги, есть много денег, – и что? Где результат?

Однако частная проблема, о которой говорят в своем письме аналитики, действительно существует. Так называемая "социальная политика", провозглашенная президентом с подачи кабмина, выраженная новыми бюджетными проектировками и сосредоточенная исключительно в сфере развития "инфраструктуры потребления", – может вправду разогнать в России, обладающей нынешними свойствами хозяйственно-экономической системы ("в современных условиях", если пользоваться словами президента), серьезную монетарную инфляцию.

Но это, еще раз повторим, значит лишь одно. Это значит, что надо менять стратегию и хозяйственно-экономическую систему. То есть эти самые негодные "современные условия"!

К этим соображениям нужно добавить еще и то обстоятельство, что заявленные в бюджете социально-популистские расходы вполне могут оказаться частично неисполнимы.

Это относится, в первую очередь, к "бедным" субъектам федерации, которым просто неоткуда взять для этого деньги. Например, к республикам Северного Кавказа и ряду областей Сибири.

А если они не смогут исполнять указанные социальные обязательства нового бюджета, тогда на общий инфляционный всплеск наложатся другие, вовсе не благие – и не безопасные! – последствия. Провоцирующие уже не только экономический, но и социально-политический, террористический и т.п. кризис.

И тогда уместны вопросы: люди, которые все это делают, понимают перечисленные последствия, или не понимают? А если понимают – кто это делает, и зачем?

Спасибо. Я возвращаю слово Сергею Ервандовичу.

С. Кургинян

Спасибо большое. Я вскоре постараюсь на эти вопросы ответить дополнительно. А здесь кратко просуммирую сказанное.

Пусть они нас не пугают этой инфляцией. И вообще, этот разговор об инфляции нужно перевести в какое-то другое качество, в любое другое. Переведите его в нормальное качество разговора со страной, а не крутите показатели перед глазами в общем-то образованного населения, которое уже рассматривает всё как хохму. Ведь такое уже было в брежневский застой… Научитесь разговаривать с обществом! Научитесь приводить аргументы, войдите в дискуссию. Что за постоянный страх – что-нибудь нарушить?

Экономическая команда движима тем же страхом, что команда политическая. Она не может выйти за правила и ограничения. Она начнет разговаривать, а другие члены команды скажут: "Почему он высовывается?" Кроме того, ядро команды вообще занято совсем другими делами. Там есть одна реальная проблема: что, как, куда и во сколько. И тут все конкретны.

Здесь же царит некий невроз. Он распространяется от той сферы, о которой я сказал, на многие совершенно другие области и достигает характера политического бреда. (Рис. 5)

Итак, основа власти. Что они говорят? "Мы всех пригнем!" А кто будет сопротивляться? "Мы – этих пригнем и тех пригнем!" Поэтому – мы власть! Я хочу спросить: а вы пробовали когда-нибудь каким-нибудь коллективом так руководить? Полком, взводом, аналитическим центром, лабораторией, элементарным общественным объединением?

Вы приглашали когда-нибудь бригаду в аналитический центр: "Стукни этого, стукни того!.." Все боятся… Теперь работайте! Кто работать будет? Вы полком в боевых условиях так пробовали командовать? Кораблем? Вы кем так пробовали командовать?

Сейчас я вас стукну по голове – вы испугаетесь. И что начнется? Все верят, будто что-то начнется. Это уже стало общим гипнозом. Что тут начнется, вы мне можете объяснить? "Пойдет уж музыка не та".

Теперь по ходу выступления я буду обращаться к тексту статьи "Эсхил и Общественная палата". (Здесь и далее цитируется статья С. Кургиняна "Эсхил и Общественная палата", опубликованная в "Литературной газете", #41, 5-11 октября 2005 года)

"Угроза #1 – потерять власть, оказавшись чересчур слабыми.

Угроза #2 – потерять власть, оказавшись чересчур сильными.

Кто-то усмехнется… А зря!

У Эсхила, древнейшего из греческих трагиков, Прометея сопровождают к скале, где он должен быть прикован, Сила и… И Власть! Умел ведь древний грек почувствовать разницу! Понимал, что Сила – это одно, а Власть – другое. Что можно "у-силить" (добавить силы) – и через это потерять власть".

Достоевский ведь как говорил: "…на чуде, тайне и авторитете". Вы пробовали держать власть не на авторитете? Любую? Я – нет! Вообще не понимаю, что это такое! Я в геологии так не управлял бригадой копальщиков канав, чтобы у меня не было авторитета! А чтобы при этом рядом со мной стоял мент и бил кого-нибудь по голове? Так не копают!

"Спросят: а при чем здесь Общественная палата РФ? Очень даже, знаете ли, при чем!

В чем источник власти? В силе как таковой? Отнюдь! Ибо сказано было: "На штыках не усидишь". И это та объективность, против которой возражать – хуже, чем того… против ветра…

Сила, конечно, нужна. Но – категорически недостаточна.

Подлинный источник власти – легитимность. О ней-то и пойдет разговор. Она-то и связывает никому не интересного гражданина Эсхила со столь важной для многих – и я убежден, что мертворожденной, – Общественной палатой.

Современная западная демократическая культура признает один возможный тип легитимности. Он основан на победе в некоей игре, ведущейся по правилам, одинаковым для всех участников. Здесь же – обязательное равноправие в том, что касается "средств игры". Например, допуска к телеэфиру – главному ресурсу такой игры в XXI столетии. А что обеспечивает равенство допуска? Немонопольность на соответствующем рынке средств ведения игры. И пошло, и поехало".

У всех – одинаковое правило. И в этом одинаковом правиле – он самый сильный боксер. Его выбрала нация. Ура!

"Во-первых, нужно категорически зафиксировать, что это не единственный возможный тип легитимности. Есть, например, легитимность мессианского типа: "Партия торжественно провозглашает: "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме""…

Что это означает? А вот что: "У нас есть идея и сверхцель, и идите вы вальсом вдоль своего западно-демократического забора". Что дальше? Авторитарная власть! Нелегитимно? Еще как легитимно – пока идея работает!

Есть легитимность – можно поиграть и на силовом поле. А вот когда идея рушится и легитимность вместе с ней улетучивается, то власти как не бывало, и никакая сила ей не поможет. Да и не применит она эту силу. Постыдится или, так сказать, убоится. Короче, в танках гэкачэпистов сидели солдаты, читающие журнал "Огонек".

Во-вторых, демократический идеал – это одно. А его реализация – это совсем другое. Оставим в стороне греческий полис, эпоху Перикла и все прочее разное… Березовский и Гусинский, поделившие телеэфир, – это идеал Перикла или нечто иное? Да и с Тэдом Тернером, например, все далеко не просто. Так что идеал – одно, реальность – другое. Но есть еще и третье – видимость.

Ельцин мастерски крутился на поле видимости демократической легитимации. Не хочу этим сказать, что он приказывал Гусинскому его ругать. Но то, что Ельцин мог отвернуть Гусинскому голову одним мизинцем, – показало пресловутое "лицом в снег". Однако Ельцин знал, что ему нужно, чтобы его ругали. Ему была нужна видимость того, что кто-то от него независим, – и ругает, ругает, а он, Ельцин, – борется и побеждает. "Помилуй государь, тебе ль у нас прощения просить?" – "Молчи, холоп, я каяться и унижаться властен пред кем хочу. Молчи и слушай. Каюсь!" (Алексей Толстой).

И Киселев поносил Ельцина, поносил… А потом открывал в нем ценные для демократии качества… Была легитимация через видимость масс-медийной и иной конкуренции… Через видимость! Но видимость была хорошо продумана".

Управляли "понтом", но им же управляли!

"То же самое с олигархами. Ельцин знал, что это пацаны, берущие под козырек. Но ему нужна была видимость того, что господствующий класс (крупный капитал!) приказал ему стать президентом. Легитимация через видимость независимых социальных источников власти – вот что это такое. Через видимость, но и ее продумали до деталей".

Так что теперь? Где независимый социальный источник? Нет? Но тогда – прыгайте в авторитарность! Но в авторитарность тоже не хочется прыгать, потому что тогда уж какая "восьмерка"?

Значит, возникает депрессия между демократической легитимностью и авторитарной. Ельцин был в ней два года (93-й -95-й) после расстрела Белого Дома. За эти два года превратился из матерого мужика в полутруп. Он два года 12 часов в день разводил Коржакова и Грачева. Потому что как только он оперся на спецназ и танки, на следующей стадии спецназ и танки спросили: "А почему не мы?" Как сказал Коржаков: "Сначала – чечен из Белого Дома, а потом – кое-кого из Кремля!"

Завидово… Что такое проблемы с носовой перегородкой у Ельцина? Я вам говорю то, что знаю точно. Это первый синдром: они его заперли. Заперли, решили, что будет Сосковец. Ельцин успел позвать Грачева. Грачев приехал с десантниками, его откупорил.

С этого момента каждый день Паша Гусев поливал десантников. И "Пашку-мерседеса". Пока они не сговорились… Как только они сговорились и Гусев пожал руку Грачеву, Ельцин выкинул Грачева. Абсолютно правильно! Потом – выкинул Коржакова. Но два года изнурительной игры!

"Вопрос вопросов состоит в том, решится ли российская власть перепрыгнуть на совсем другое легитимационное поле. Лично я был бы только "за". Но, повторяю, надо не только захотеть, но и суметь таким образом перепрыгнуть. А пока мы в этой самой "зоне депрессии". И тут сила истребляет власть. Сила, понимаете, а не слабость.

Отсюда – разные суррогаты легитимации. В том числе, Общественная палата. Но тут на сцену выходит сила и гаркает: "Ты, волхв, иди и легитимируй! Но только без всяких там… насчет могучих владык". В ответ пищат: "А мы и не собирались-с!"

Политтехнологи? "Вы закажите, мы сделаем". Ну-те-с? И где же легитимация?

Бюрократия? Она вообще совсем другим занята.

Где ж искомое? Где точка этой самой… опоры?

Сила? Она, конечно, сразу предлагает себя. Но когда вы тонете в реке, а крокодил, плывущий вам навстречу, предлагает на него опереться… Одним словом, есть над чем поразмыслить, не правда ли?"

А теперь – посмотрите список Общественной палаты.

Общественная палата РФ

Список

30 сентября президент РФ Владимир Путин подписал указ о назначении первых 42 членов Общественной палаты РФ:

1. Абакумов Сергей Александрович – председатель правления Общероссийской общественной организации "Национальный гражданский комитет по взаимодействию с правоохранительными, законодательными и судебными органами", председатель правления Национального Фонда "Общественное признание".

2. Аюшеев Дамба – хамбо-лама Буддийской традиционной сангхи России, член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте РФ.

3. Бажаев Мавлит Юсупович – предприниматель, председатель совета директоров ОАО "Группа Альянс", председатель координационного совета (президент) Ассоциации чеченских общественных и культурных объединений.

4. Блохина Лидия Васильевна – президент Конфедерации деловых женщин России.

5. Боголюбова Галина Васильевна – президент Славянского фонда России.

6. Бокерия Лео Антонович – академик РАМН, директор Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н.Бакулева , президент Общероссийской общественной организации "Лига здоровья нации".

7. Большакова Мария Артемовна – председатель совета Общероссийской общественной благотворительной организации "Союз семей военнослужащих России".

8. Бородин Леонид Иванович – писатель, главный редактор журнала "Москва".

9. Велихов Евгений Павлович – академик-секретарь отделения информационных технологий и вычислительных систем РАН, президент Российского научного центра "Курчатовский институт".

10. Гайнутдин Равиль – председатель Совета муфтиев России, председатель Духовного управления мусульман Европейской части России.

11. Глазычев Вячеслав Леонидович – профессор кафедры теории и истории архитектуры Московского архитектурного института (государственной академии), президент Межрегионального общественного фонда "Институт города".

12. Говоров Владимир Леонидович – председатель Общероссийской общественной организации ветеранов войны и военной службы.

13. Гусев Павел Николаевич – президент Союза журналистов Москвы, главный редактор газеты "Московский комсомолец".

14. Духанина Любовь Николаевна – директор средней общеобразовательной частной школы "Наследник" (Москва)

15. Ершова Елена Николаевна – президент Общероссийской ассоциации женских общественных организаций "Консорциум женских неправительственных объединений".

16. Захаров Владимир Михайлович – член-корреспондент РАН, руководитель региональной общественной организации "Центр экологической политики России".

17. Зелинская Елена Константиновна – вице-президент Общероссийской общественной организации работников средств массовой информации "Медиасоюз".

18. Зыков Олег Владимирович – президент Общероссийского общественного благотворительного фонда "Российский благотворительный фонд "Нет алкоголизму и наркомании".

19. Ильина Тамара Алексеевна – врач детской стоматологической поликлиники г.Пензы, член Общероссийской общественной организации "Женский диалог".

20. Кабаева Алина Маратовна – заслуженный мастер спорта, член президиума Общероссийской общественной организации "Российский спортивный союз молодежи".

21. Калягин Александр Александрович – народный артист Российской Федерации председатель Общероссийской общественной организации "Союз театральных деятелей Российской Федерации (Всероссийское театральное общество)".

22. Митрополит Калужский и Боровский Климент – управляющий делами Московской патриархии, постоянный член Священного синода Русской православной церкви.

23. Кузьминов Ярослав Иванович – ректор Государственного университета – Высшей школы экономики.

24. Кучерена Анатолий Григорьевич – адвокат, председатель центрального совета Общероссийского общественного движения "Гражданское общество".

25. Лазар Берл – главный раввин России.

26. Ломакин-Румянцев Александр Вадимович – председатель Всероссийского общества инвалидов.

27. Лысенко Людмила Александровна – учитель средней общеобразовательной школы #1 станицы Курская Ставропольского края.

28. Медведева Марина Валентиновна – председатель правления Общероссийского общественного детского экологического движения "Зеленая планета".

29. Никонов Вячеслав Алексеевич -политолог, президент Фонда "Политика".

30. Очирова Александра Васильевна – президент Международной общественной благотворительной организации "Международный женский центр "Будущее женщины".

31. Роднина Ирина Константиновна – заслуженный мастер спорта, председатель центрального совета Общероссийской общественной организации "Всероссийское добровольное общество "Спортивная Россия".

32. Рошаль Леонид Михайлович – член Совета при президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, президент Международного благотворительного общественного фонда помощи детям при катастрофах и войнах, заведующий отделением неотложной хирургии и травмы детского возраста Научно-исследовательского института педиатрии Научного центра здоровья детей .

33. Ряховский Сергей Васильевич – епископ, председатель Российского объединенного союза христиан веры евангельской (пятидесятников), сопредседатель Консультативного совета глав протестантских церквей России.

34. Сагалаев Эдуард Михайлович – президент Национальной ассоциации телерадиовещателей.

35. Салахова Айдан Таировна – художница, член-корреспондент Российской Академии художеств, генеральный директор АО "Айдан галерея".

36. Слободская Мария Александровна – президент Института проблем гражданского общества.

37. Тишков Валерий Александрович – член-корреспондент РАН, директор Института этнологии и антропологии имени Н.Н.Миклухо-Маклая РАН.

38. Фадеев Валерий Александрович – член Совета при президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, директор Института общественного проектирования, главный редактор журнала "Эксперт".

39. Федосов Владимир Иванович – председатель Международной общественной организации "Федерация мира и согласия".

40. Чадаев Алексей Викторович – политолог, публицист.

41. Шмаков Михаил Викторович – председатель Федерации независимых профсоюзов РФ.

42. Шохин Александр Николаевич – президент Российского союза промышленников и предпринимателей. Напомним, что его избрание на этот пост состоялось в тот же день – 30 сентября.

…Глазычев. Глазычев прикажет Путину? Гусев Павел Николаевич. Это – левый поворот? "Вот левый поворот, и мотор ревет. Что он нам несет? Пропасть или взлет?"… Кабаева – без комментариев. Кузьминов (ректор Государственного университета Высшей школы экономики) – это левый поворот? Кучерена (адвокат) – левый поворот? Лазар Берл – это, видимо, радикальный левый поворот в нашем движении. Сагалаев – левый поворот… Салахова Айдан Таировна – это, конечно, наиболее авторитетный политический советчик для власти… Тишков – суперлевый поворот… Фадеев – левый поворот…

Это всё зачем? Я начинаю думать. Я спрашиваю своих друзей. Они говорят: "Тонкая игра на обрушение президента!" Я отвечаю: "Подождите!" Умные и порядочные люди не могут признать хаоса и тупости. Я говорю и учу людей, что они не правы, что здесь нет заговора.

Но тут мне приносят газету "Комсомольская правда". Я же не имею права вам неверсифицированную правду рассказывать, но вы мне поверьте, что "Комсомольская правда" управляется одним звонком. Там ничего, кроме этих звонков, нет. В "Российской газете" вроде нельзя, но где-то нужно, все-таки – независимое мнение.

Теперь – смотрите на статью об Общественной палате "Путин показал, кто у нас "Совесть нации"" из "Комсомольской правды".

Это кто сделал? Это дурак сделал? Это не дурак сделал. Как должна была выглядеть статья, если бы они хотели поддержать Путина? ""Совесть нации" поддержала Путина", да?

Что значит заголовок: "Путин показал, кто у нас "Совесть нации""? Это обрушение. Вот здесь сидят разные люди. Вы понимаете, что это обрушение? А они – не понимают?..

А ведь это не все. Под этим заголовком и выше президентского списка Общественной палаты – большой портрет Суркова, который говорит: "Еще немного – и начнут вызывать на ковер". Он это говорит как бы по тексту: начнет вызывать на ковер Общественная палата. Что, учительница из города Пензы начнет вызывать на ковер Медведева и Фрадкова?

Теперь следующий идиотизм – Стабилизационный фонд. (Рис. 6)

Вот я управляю организацией. Я сейчас всей организации расскажу, что у меня есть заначка в миллион долларов, предназначенная для того, чтобы поощрить организацию, но я никому ничего не дам! А вы меня будете любить?

Если у меня есть заначка, я ее спрячу (в спецстатьи Фонда и т. п.). Зачем говорить, что у тебя есть "бабки" людям, которые их хотят, и которым ты их не даешь? В чем идея? Вы мне можете объяснить?

Это, что, не невроз? Это зачем делать? Насколько в сознании засела, с моей точки зрения, закономерность чего-то дикого! Люди так привыкли к чему-то, что им дикое кажется нормальным. Это у Брехта называлось "остранение" – "удивление". Люди уже теряют способность удивляться. Может быть, я кретин, может быть, я сумасшедший, но я не понимаю, зачем нужно показывать моей собаке мясо, говорить, что я ей его не дам, и прятать мясо в холодильник.

Более того, ставка-то делается на потребление! Тексты-то все – социально-популистские! Значит, я говорю: "Ребята, "бабки" есть! Любите нас, любите нас, любите!"… Я этого не понимаю!

И еще одного я не понимаю. (Рис. 7)

На передаче "25-й час" сидит Никонов, говорит: "У нас – большой успех". В чем он? В том, что увеличились ассигнования на борьбу со СПИДом! А почему они увеличились? Потому что плохо со СПИДом! А почему плохо? Вообще, плохо или хорошо?

У нас огромные успехи! У нас удесятерились ассигнования в сферу похоронных услуг. А почему это хорошо? Это Константин Устинович Черненко говорил: "Хо-ро-шо!" Что хорошего, что увеличились ассигнования на СПИД? Вы мне что-нибудь можете объяснить? Это значит, что плохо со СПИДом? А плохо со СПИДом потому, что страна кинута в какую-то истерику. И вообще – кто мне может объяснить, почему это хорошо? Почему я должен отчитываться по позитивному показателю увеличения ассигнований на смерть? На жизнь – понятно. А почему на смерть? И люди сидят, слушают – и ничего не спрашивают!

Дальше. Роман Абрамович продал "Сибнефть" – кому? "Газпрому". (Рис. 8) Роман Абрамович – продававший, покупатель – "Газпром". И это есть "национальный триумф". Это кому говорится? Кому адресован это мессидж? Он Вексельбергу адресован? Так он не примет! Он кому адресован? Проханову? Так я вам скажу, что Проханов ответит!

Первое. Куплено это всё было за 0,1 млрд. долл. Продано – за 13,1 млрд. долл. Прибыль – 13 млрд. долл. Затраты – 0,1 млрд. долл. Прибыль – 13 000%. Это написано во всех газетах. Продано это было в 96-м году. Сейчас 2005-й, прошло 9 лет. Какова чистая прибыль за эти годы? Как считают эксперты, минимум 13-16 млрд. долл. Значит, человек, который это продал, взял 100 млн. долл., купил нечто. Получил за 9 лет чистого навару 13 млрд. долл. И продал – еще за 13 млрд.

Всегда будут умеренные и крайние. Крайние скажут: "Сначала забрать даром. Потом – приехать в гости и попросить взаймы еще 13 млрд. долл. Взять – и не отдать". Примерно так скажет вам кто угодно. Умеренные скажут: "Он уже наварил 13 млрд. долл. Мы не хотим с ним вязаться. Это уже иностранные дела. Национализировать!"

Но взять и сначала заплатить 13 млрд. долл., зная, что было еще 13 млрд. долл., и называть это национальным триумфом… Я не понимаю, кому адресован этот мессидж! Кто тот человек, который должен от этого придти в экстаз?

Я хочу создать его портрет. Если это представитель богатых классов, то он скажет: "Ограбили Рому, задавили! Теперь у нас будут забирать! Хорьки – на себя берут!" Если бедный человек, он скажет: "А за что ему столько дали?" А это кому сказано? Вот Павловский стоит, смотрит – "национальный триумф". Он неглупый человек, кому он это говорит? Кто из здесь присутствующих способен это мессидж принять? Зачем он организован? В чем пиаровский смысл?

Ребята, подождите, "отмыть" деньги – это следующий вопрос, дело не в этом. Это функциональный смысл. Пиар – кому адресован? Кто этот человек? К какой партии принадлежит человек, который скажет, что это хорошо?

КПРФ скажет: "Возник олигарх, украл 13 млрд. долл. и потом еще 13 млрд. долл.!". Хакамада скажет: "Наступление на национальный бизнес!" Кто скажет, что это хорошо? Хоть один человек скажет? Кто он? Он как должен быть внутренне устроен? Ну, конечно, какой-нибудь чиновник кремлевской администрации скажет, что это хорошо, потому что сказано, что это хорошо. Но ведь он не будет избирать!

Значит, это куда-то вовне эксплицировано. Вы мысль мою понимаете, что это из пиара превращается в безумие? Я не прав? Я боюсь: это невроз! Мне страшно!

Who is Roma? Что это за деньги? Что значит "Газпром"? Есть 10 банков: "Chemical Bank", "Citibank", "Deutche Bank"… Кто там еще? Есть консорциум из 10 банков, который под залоги "Газпрома", то есть под акции, отдал деньги. Это же не "Газпром" купил! Это не Стабилизационный фонд понижен! И тогда любой человек, который об этом думает, скажет: "Темна вода". Кто-то покупает "Газпром", кто-то – продает это, и вообще, что-то происходит с этими деньгами.

Мы говорим: "Рома – это коллективное лицо". Все всю жизнь говорили: "Рома любит Семью. Семья любит Рому". Что там происходит?

Любой человек с бэкграундом начнет эту операцию расшифровывать. Я не буду ее расшифровывать, потому что это можно сделать десятками способов, и я не хочу этим заниматься. Это отдельная тема. Но какая-то часть начнет это расшифровывать, потому что везде висели плакаты: "Рома любит Семью. Семья любит Рому". Он ее расшифрует так или иначе – и все равно плохо.

Так вы продайте – и замолчите. Вместо этого по телевизионным каналам ночью и днем говорится, что это "национальный триумф". Я снова спрашиваю: кому говорится?

Есть классическая схема: я смотрю на людей… Я – театральный режиссер. Как Проханов говорит, я – художник. Я смотрю на людей: может, они сумасшедшие, может, я… Но это – массовое сумасшествие, это невроз! Для меня. А для них – я сумасшедший. Но я ничего не понимаю, а они всё понимают. Они смотрят на меня и говорят: "Мы же знаем, что можно работать по схеме преемничества: Борис Николаевич – Владимир Владимирович". (Рис. 9)

А что мы знаем, если мы не кретины и не сумасшедшие? "Что Борис Николаевич решил проблему!" Я говорю: "Он для кого ее решил? Он ее для себя решил, для малой части своих". А в этом, понимаете, элитный политический опыт.

Для людей, для которых все эти интересы страны и всё это – абсолютная скука, существует свой элитный политический опыт. Но, с их точки зрения, опыт передачи власти от Бориса Николаевича к Владимиру Владимировичу – неприемлем именно потому, что он есть. Вы это понимаете? Потому что это – опыт, при котором в расход была пущена часть своих: Гусь, БАБ, Ходор. Их сознание, которое "фильтрует базар" совершенно не так, как ваше, заметило, что при передаче власти пускают в расход часть своих.

И оно спрашивает: "Кто будет в следующем расходе? Здесь кто вместо Гуся? Какой чекист? Здесь кто вместо БАБа? Какой чекист? И кто вместо Ходора?" Это же – главный вопрос завтрашней повестки дня. А если это – главный вопрос завтрашней повестки дня и всего опыта передачи власти от Бориса Николаевича к Владимиру Владимировичу (сознание фильтрует только этот момент), то это никогда не произойдет. Потому что никто не понял, кто пойдет в распыл.

Но все поняли, что при каждом переходе – распыл. Если бы в эпоху передачи власти от Бориса Николаевича к Владимиру Владимировичу никто не пошел в распыл, то все следующие говорили бы: "При передаче от Бориса Николаевича к Владимиру Владимировичу никто не пошел в распыл, значит, и при передаче от Владимира Владимировича к следующему никто не пойдет в распыл! У нас всем хорошо, мы все поддерживаем!" Но как только они поняли, что при первой передаче кто-то идет в распыл, значит, при следующей, будет то же самое. И это – абсолютно фундаментальный факт.

Я открываю "Агентство политических новостей" (28.09.2005 – статья Белковского "Клуб одиноких импотентов имени подполковника Путина"). Читаю: "С недавних пор у крысообразных российских правителей и их свиноподобных прихлебателей появился новый предмет для гордости чрезвычайной: политический кризис на Украине".

Значит, человек написал так: "С недавних пор у российских правителей и их прихлебателей…" Подумал и написал "у крысообразных российских правителей…" Еще подумал и написал "и свиноподобных прихлебателей".

И далее: "Мы же предупреждали: мои дорогие, не надо!.. На глубине вашей коллективной крысиной душонки! Вам хочется ругать всех! Вы – путинские другие! Вы – мразь! Вы – идиоты! Путинская камарилья исходит ядовитой слюной… По этой же причине путинские уроды улюлюкают вслед казенному возку Ходорковского… Еще бы! Обитатель 16-местной Тишины показал, что в России, оказывается, возможна свобода слова. И что мужественно заявить посадившему тебя, что его сучьи дни сочтены, – тоже возможно"… (смех в зале)

Народ рыдает. У меня – вопрос. (Рис. 10)

Сколько раз можно так "глючить" своих? На короткой дистанции? Скажите, вас так можно "глючить"? Кто посадил Ходорковского? Белковский! Это, что, тайна?

Бялый: Донос большой – кто писал?

Кургинян: Кто писал донос?

Бялый: Детальный!

Кургинян: Совет по Национальной стратегии – кто подписывал донос? Белковский с Дискиным.

Что мы знаем еще, если мы не совсем лохи. Ну, давайте я скажу, что я знаю. У меня есть такая семантическая программа, она вычитывает почерк: кто писал. Я по этой семантической программе с вероятностью 99,99% могу сказать, что все статьи Ходорковского левого поворота написаны Белковским. Машина виновата, да? Ну, вот у меня есть анализ. Что я могу сделать? Математика такая. Но математика дает такую погрешность, что иначе быть не может.

Предположим, что это так. Предположим, что мы понимаем, что такие статьи не пишутся без соответствующего заказа. Так в чем заказ? Ведь заказчик же – не Белковский! Белковский к Тимошенко ездил подымать ее, когда Павловский ездил подымать Януковича. Он без заказа ездил?

Поехал из Москвы к Тимошенко Белковский, такой живой мальчик с чемоданчиком… А власть решила, что будет Янукович. И ни один пограничник его не остановил на пограничном посту. И никто не вышел и не сказал: "У вас тут, между прочим, кое-что есть!" Это сказка для кого? Это значит: человек шел, и от него отпрыгивали?

Значит, кто-то, не Белковский, от кого так отпрыгивают, заказывает статью. "Покровители и прихлебатели, свиноподобные, крысообразные, сучьи дни"… Просто Герцен нашей эпохи… Вы Белковского видели? Это – Герцен, Огарев (сразу – клятва), Чернышевский, Белинский и Морозов в тюрьме. В одном лице.

Если в конце 80-х были какие-то нормы приличия, то сейчас: "Плюнешь в глаза, а им – божья роса". Это такая картина, такой концентрат, что дальше некуда!

Но этим же все не кончается. Там же есть главная идея!

По этой же причине (цитируется статья Белковского) "путинская камарилья… правящий мармеладный слой – ненавидит Лимонова. Это нив какие ворота нелезет! Загод привел всвою неформальную партию – что характерно, без денег извонков повельможным вертушкам – 12000 молодых людей". Ну, пусть в Красноярск позвонят и спросят: с деньгами или без денег.

Я вовсе не говорю, что пацаны, которые сидят в тюрьме, получают больше. Я это категорически отрицаю! И никто им давать денег не будет. Одна журналистка (я слежу за телевизионной камерой, я более или менее понимаю, как это всё устроено) говорит: "Журналисты – некоррумпированные: вот я сама не брала!" – Я говорю: "Кто такой, как ты, будет платить?"

Здесь речь о другом: никогда никто не дает людям, которые должны идти на эшафот. Никогда никто не дает людям, которые идут на смерть! В тюрьму! И абсолютно никто не говорит, что этих людей надо презирать, компрометировать или что бы то ни было с ними делать.

12 лет назад я взялся руководить этим Клубом. И я, когда знаю, говорю, что знаю. Всё увеличение числа молодежи и протестной массы, все новые знамена и радикализм – это на 103% матрица. Это не значит, что каждому из этих людей сказали: "Слушай! Ты там будешь орать и получать". Никому ничего не дали, никому (кроме особо избранных). Но это абсолютно заданная матрица. Это и есть роковое событие 93-го года. Это абсолютно спецоперационная система. Всё.

Значит, эта спецоперационная система нужна. То есть одна часть должна радикализовываться в эту сторону. Я же не говорю, что у людей нет основания для радикализации. Есть, и очень сильное. Я не говорю, как этот процесс идет до конца: мало ли кто кого куда вел в Карабахе или в Литве, а потом люди делали, что хотели. Я и этого не говорю, я говорю то, что я знаю. Я здесь не людей разбираю. Я здесь разбираю то, что реально происходит в игре. Это абсолютно заданная информация "taken under control".

А другая сила создает "примирение". А третья сила непрерывно говорит о диктатуре. Это что всё такое? О какой диктатуре? Меня об этом просили высказаться, я об этом написал, сейчас не буду всё это читать (см. приложение в конце доклада " Кое-что о пропасти и диктатуре").

Я прихожу – говорю: "Мне расскажите, чья диктатура, какого класса, чего…". – "А, у нас не класс, у нас – национальное". – "Тогда о чем идет речь?" – "Ну, знаете…" Я говорю: "Но оценку событий последних 70 лет вы строите на антисоветизме. Что же за 70 лет русский народ вообще выбыл из игры?" – "А что? Разве он – не идиот? Не кретин?" – "Тогда чья национальная диктатура?"

Итак, проблема не решена. Кто-то понимает, что при решении проблемы удобным для Бориса Николаевича и совсем близкого окружения образом остальные идут в "распыл". Идущие в "распыл" этого не хотят. И они понимают, что единственный способ что-то сделать – это устроить две стороны.

С этой точки зрения, система, которая называется "примирение и согласие", которая должна быть официально обвинена в разжигании расовой, социальной, гражданской розни, в семантике гражданской войны со стороны антикоммунизма, должна двигаться в другую сторону: чем больше красных знамен, тем громче вопли о белых. Зачем всё это нужно? Это нужно затем, чтобы Борис Николаевич не повторился. И никаких других мыслей за этим форматом нет. Никаких! Потому что мыслей нет вообще. А это есть существенная черта современности.

Значит, с одной стороны, вы слышите о примирении и согласии (о разжигании антикоммунистической истерии), а с другой стороны, вам нужны лица и крик: "Басаев лучше Путина!".

А с третьей стороны – ротвеллеры на поводке.

Завершаю все это, излагая главную суть. (Рис. 11)

Вы помните, был СССР. И был какой-то нисходящий поток, который состоял из кого? Из теневиков, полных уголовников, каких-то совсем черных элементов. И восходящий поток, который разговаривал на другом языке: "Не хлебом единым…", "Возьмемся за руки, друзья!", "Мы живем идеальным, это номенклатура живет брюхом!"… Высокое, высокое, высокое…

Наступили решающие 80-е годы. Что было катастрофой 80-х? Что 90% этого условно восходящего потока побежало в нисходящий поток. И создался альянс. И началось нисхождение, инволюция. И эта инволюция представляет собой мегакод всей сегодняшней ситуации. Нет у нее других причин. Есть одна причина – этот инволюционный мегакод.

Все корни трагедии заложены тогда. Мостом для этой перебежки, я снова подчеркиваю, был "Бахтин". Не потому, что сам Бахтин знал о своей роли, а потому, что нужен был низ, Рабле, карнавал. Но по-настоящему в воздухе пахло никаким не "Бахтиным" – пахло предательством. И предательство это было социальное и относилось к широкому слою.

И когда меня уже начали поносить в 90-м году так, что было накалено всё, что угодно, а я был "таинственным советником вождей" и всем прочим, и происходил раскол с интеллигенцией, то из моих близких родственников одни рвали связи сразу и до конца. А другие – всё пытались сохранять отношения с отдельными духовными людьми. Говорили: "Ну, вы поймите! Он борется, чтобы мафия не захватила власть". – "Ой! Какая еще мафия!" – "Ну, вы же сейчас смотрите фильм "Спрут" – вот мафия". – "Я не знаю, я в фильме "Спрут" вижу, что там у них – красивая лампа. А я всю жизнь, всю жизнь, всю жизнь хотела такую лампу!"

Ниточки на очках, ковбоечки, "Не хлебом единым…", "Э-бэ-бэ", "Возьмемся за руки!", "Ля-ля-ля тополя" – все они бросились в нисходящий поток. Все они подписали письмо в поддержку Япончика, кто не подписал? Что такое альянс имени Сахарова и Япончика? Я, что, забыл? Это – 90% актива, с которым я связывал жизнь. 90%! Я не ожидал ничего подобного. Вся эта толпа "ломанулась" туда.

И образовалось всё то, что образовалось. 90-91-й год. Этот табун рвется в пропасть! Он не может остановиться на месте. У инволюции есть свой закон: сначала плохо, потом хуже, потом – еще хуже… Сегодня видно: это расходящийся поток. Они понимают, что ничего, кроме растления, быть не может. Что растлевать надо нарастающими темпами. Что только инфляция растления держит это на гребне, ничего другого нет.

Главный-то вопрос состоит в другом: что произошло с оставшимися 10%? Что здесь-то произошло? Часть умерла, часть маргинализовалась, часть сошла с ума – кто остался? И каков этот спрос?

Да, у нас полный зал. Но он же не переполнен, и никто не стоит в проходах. Да, я знаю, у меня будут спектакли. Но я же знаю, сколько будет зрителей. Да, я знаю, что у меня хороший журнал, но я знаю, какой у него тираж! Я хотел бы поверить, что это только у меня так, а в соседнем месте всё происходит гораздо лучше. И я ищу… Не для того, чтобы выделиться, а чтобы к кому-то примкнуть. А там – ничего нет, или в лучшем случае есть то же самое.

Тогда возникает вопрос: вот он, нисходящий поток, а восходящий-то – какой? Что дает новая жизнь? Ведь, черт возьми, она же что-то дает! Ведь люди все-таки могут что-то читать, возникли какие-то новые возможности. Что произошло с людьми? Какая была повестка дня конца 80-х годов? Людей не устраивало то, что есть, и было всё – переполненные клубы самодеятельной песни (КСП)… Что угодно было – люди искали другую повестку дня. Откуда нынешняя подавленность?

Я знаю, откуда: это вопрос почти риторический. Создан новый режим господства денег, при котором люди заняты только тем, чтобы что-то заработать. Но это же тупик! Это смерть!

Грамши сказал, что только тогда, когда произойдет глубокая волевая интеллектуальная трансформация интеллигенции той или иной страны, возможна революция. Мы говорим о том, что какая-то система воспроизводит себя. Но ведь вопрос же не в этом. Замените завтра систему. Всю эту камарилью, которую я вам показывал, замените на другую. Поставьте других людей. Сколько нужно месяцев, чтобы другая стала такой же?

Потому что всё опирается на регресс, на этот инволюционный поток, на исторически мертвый класс. Потому что всё дышит гниением и должно воспроизводить это гниение. Не потому, что кто-то сознательно желает гниения, а потому, что не может жить вне питательной почвы, создаваемой гниением. Он ничем другим дышать не может. Моральное возрождение с лицом Ксении Собчак невозможно. И она сама это прекрасно понимает. И она его не хочет.

Что сие означает в сумме? (Рис. 12)

Всё, что здесь происходит, – это инфляция. Например, слов и дел. На одно дело – тысяча слов. На одно дело – миллион слов. Миллиард… Но ведь возможно и другое: когда слова начинают истреблять дела. Когда эта производная не просто растет, она становится отрицательной. И мы переживаем этап не гиперинфляции, а постепенного насыщения жизни всё более концентрированными семантическими и материальными антисистемами.

Я начал с невроза и закончил тем же. Инфляционизм – это не просто вопрос о том, что они используют слово "инфляция", чтобы скрыть истину. Это слово начинает истреблять реальность. Оно отделяется от реальности, как пушка на корабле. Но уже всё отделяется от реальности, любое слово!

Вот что такое "современные условия". И эти "современные условия" устойчиво воспроизводятся. Величие Маркса состояло не в том, что он морально разоблачил капитал. Суть его величия в том, что он показал: независимо от воли любого отдельного капиталиста система работает так.

Современные элитные системы размещены в такой среде, что ты хоть с луны возьми новую систему и встрой в этот контекст, – завтра она будет полным подобием прежних. "Вы правы: из огня тот выйдет невредим, кто с вами день пробыть успеет, подышит воздухом одним, и в нем рассудок уцелеет". Я вижу, как меняет людей сам этот воздух.

Сказал слово и сразу же вспомнил: знаете, что такое "воздух"? Это деньги на блатном жаргоне. Это "воздух". Уже слова приобретают другой смысл: все существует в криминальной семантике. Значит, менять-то надо воздух! "Современные условия" жизни, о которых говорит президент и в которых нельзя ничего делать, – сам воздух!

Значит, на повестке дня стоит не спецоперация, а нечто совершенно другое. И единственное, о чем можно думать, как осуществлять проект самосохранения. Всё остальное – гибель. Но это новое невозможно воплотить до тех пор, пока первичная теорема господствует. Нет ста обстоятельств, не думайте о ста причинах! И о последних нюансах того, как именно была патриотическим образом продана "Сибнефть". До всего не додумаетесь, народ дошлый! Не думайте об этом! Это неважно. Пока воздух такой – всё равно будет только это: ничего другого быть не может.

Думайте, что с этим делать! То есть с каждым из нас и с собой: "Спаси себя, и вокруг тебя спасутся многие". Как это может быть осуществлено? Что тут можно противопоставить? Если пульса нет, то это – смерть. Сказать, что это не смерть, сказать, что всё воскреснет, всё будет двигаться, – это опять невроз. Нужно беспощадно правильно ответить себе самим на этот вопрос и как-то действовать.

Только в этом одном может быть настоящая присяга чести тех, кто погиб в Белом Доме невинно, тех, кто невинно сидит в тюрьмах и завтра будет сидеть. Ничего другого не может быть; пока интеллигенция этот вопрос не решит, всё будет происходить по-прежнему.

Значит, этот вопрос должен быть решен, и думать надо над тем, как это можно сделать. Спасибо.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

ОТВЕТЫ СЕРГЕЯ КУРГИНЯНА НА ВОПРОСЫ "КРЕМЛЬ.ОРГ"

(Материал был размещен на сайте Кремль-орг 29.09.2005.)

Вопрос: Ваше отношение к ток-шоу "Прямая линия с президентом"? Его полезность и важность? Соответствует ли задачам сегодняшнего дня?

Ответ: Мне, как и большинству граждан России, было приятно видеть на экране человека явно здорового, трезвого (сравниваю отнюдь не только с российским предшественником), с хорошей выправкой. Человека, владеющего словом. Способного вести трехчасовой (то есть беспрецедентно длинный) диалог в прямом эфире. Человека, безусловно, осведомленного. Знающего факты, работающего с фактами, имеющего по отношению к этим фактам определенную внятную позицию и т.д.

Нужно ли, чтобы нация все это видела? Прежде всего, что тут плохого? Пусть видит. Хуже-то от этого не будет. Является ли такая задача первоочередной? Почему такое общение происходит раньше обычного? Не на Новый год, не в состыковке с Посланием Федеральному Собранию? Первоочередной может быть такая задача только в условиях выборов. Или – общенационального кризиса (знаменитые радиобеседы Ф.Д.Рузвельта с американской нацией).

Президент сам говорит, что кризиса нет. И выборов, как мы видим, тоже нет. Так что эта задача не может быть первоочередной.

Но она и не обязательно должна быть первоочередной. Пусть она будет текущей, "одной из"… Что плохого?

Однако в том-то и дело, что последние месяцы выявляют некую нервозность. Не знаю, президента ли. Может, команды или части команды. Но нервозность есть. Она выражается в очевидной передозировке. Путина отчаянно пиарят. В августе, например, его пиарили просто беспрецедентно. А август – это мертвый месяц. Вот и возникает ощущение, что накачать все надо быстро-быстро перед какими-то решающими событиями. Но неясно, какими.

А такое впечатление идет вразрез с заявлениями о благополучии, составляющими системообразующую ось президентского диалога с нацией. Нельзя слишком часто говорить, что все благополучно. В нашем обществе есть традиции инверсии при восприятии очень настойчивых благополучных заявлений.

Не мне решать… Можно было сделать августовскую паузу, и в сентябре организовать трехчасовой диалог с народом. Но сначала в августе сделать накачку, потом в сентябре… А дальше-то что делать? Дальше может возникнуть именно то, о чем негативно отзывался сам президент, вспоминая некие советские анекдоты.

Вопрос: Соответствует ли формат передачи самой задаче, идее прямого эфира с президентом? Есть ли какие-нибудь пожелания, предложения?

Ответ: Когда задается миллион вопросов, а ответить надо на несколько десятков, всегда есть риск нерепрезентативности. Альтернатива – управление этой выборкой "шестьдесят из миллиона". То, что такими выборками управляют, вполне естественно. Вопрос в другом – как управляют? Пытаются выделить репрезентативное? Или осуществляют фильтрацию под некое внешнее задание?

Я, кстати, не исключаю, что вообще никак не управляли выборкой. Вероятность, что этого управления не было, конечно, мала, но она есть. Но ведь такое общение осуществляется по законам восприятия, а не по законам действительности. Даже если в действительности не управляли (что, повторяю, сомнительно), то для всех воспринимающих управляемость подобного процесса – это аксиома.

В рамках этой "аксиомы восприятия" есть два сценария.

Сценарий #1 – управление с целью максимальной репрезентативности.

Сценарий #2 – управление с целью максимальной комплиментарности (иначе – с целью подавления некомплиментарности).

А дальше в дело вступают законы политики. Президент – политик, у него есть оппозиция. Оппозиция будет навязывать сценарий #2 в качестве нормы для восприятия. Это ее обязательная задача. И вот уже слышится, что в Воркуте милиционеры хватали всех, кто хотел сказать что-нибудь "не по шерсти". Опять, может быть, хватали, может быть, нет. Оппозиция на то и оппозиция, чтобы это транслировать в общество, в любом случае.

О чем должна думать власть? О том, чтобы такую трансляцию опровергнуть. Это же нельзя сделать с помощью "разоблачения клеветнических происков". Такое разоблачение только закрепит ненужный стереотип восприятия. По-настоящему разрушить этот стереотип можно только подачей альтернативной фактуры. То есть, чего-то некомплиментарного.

Этого не было. Или почти не было. Было в категорически недопустимо малых дозах. При том, что президент говорит свободно. И вполне, по-моему, готов к полемике. В чем же дело?

Но и это не главное. Хотим мы или нет, какая-то повестка дня у нации есть. И задают ее (опять же, хотим мы или нет) в основном газеты, причем чаще всего оппозиционные.

Неестественно, когда вопросы граждан находятся в избыточном разбалансе с этой повесткой. Граждане же все-таки читают газеты, хочется так думать. В любом случае, даже если объективно такой разбаланс есть, для восприятия лучше, чтобы его не было. То есть, чтобы вопросы как-то соотносились с повесткой дня.

Между тем, почти все на телемосте было редуцировано до социально-популистского меню. Может, это объективно так. Может, это и есть меню нации. Но, во-первых, это тревожно. А, во-вторых, восприятие-то никогда не признает объективность такого процесса. И оппозиция… как бы слаба она ни была, она все равно будет говорить: "Не объективность, а сугубый волюнтаризм".

Я говорю о социально-популистском меню не в смысле того, что президент переборщил с обещаниями. Этого как раз не было. Я имею в виду само содержание вопросов. Если так ведет себя нация – это тревожно. Если так ведет себя селектор – то это контрпродуктивно. Мне так кажется…

Вопрос: Оставляет ли прямой эфир впечатление заготовленности вопросов, или импровизации?

Ответ: Эфир оставляет ощущение "неадекватной селекции". Ну, как у нас сейчас говорят? "Базар надо фильтровать иначе". Так, кажется? Конечно, ситуация в России не относится к числу экстремальных, а я лучше знаю экстремальные ситуации. Но мне кажется, что в любой ситуации есть три типа общения лидера с социальным массивом.

Первый тип общения – на тебя обрушивается конкретика, и ты плывешь в ее потоке: "Да, решим… Дайте вашу бумагу… Передайте в президиум… Я дам поручение… Вашим делом займутся…" Как-то так. Это приемлемо. Но у этого есть лимиты по части окончательной эффективности.

Второй тип общения – к тебе с конкретикой, а ты лекцию закатил. Это абсолютно неприемлемо.

Но есть и третий тип общения. На тебя обрушивается конкретика, а ты ее перехватываешь и что-то такое с ней делаешь. Ты ее не игнорируешь, ты ее во что-то переплавляешь. В критических ситуациях это единственный эффективный тип общения.

Можно иметь разную точку зрения на то, насколько ситуация в России критическая. Видимо, президент верит своей публичной оценке и выбирает первый тип общения. Это допустимо. Но если он ошибается, то это не оптимально. Предположить возможность такой ошибки, согласитесь, необходимо. Но профилактики на этот случай я не заметил.

Вопрос: Необходима ли дальнейшая работа с прозвучавшими и не прозвучавшими вопросами? Если да, то в каком формате?

Ответ: Конечно, необходима. И формы эти известны. Можно предложить новые, но зачем? Статистическая обработка больших массивов высказываний – дело не новое. Результаты будут. Только вот что с ними дальше делать? Это далеко не простой вопрос.

Вопрос: Влияние "прямой линии" на имидж президента?

Ответ: Сегодня, наверное, положительное. Но, повторяю, феномен передозировки уже маячит на горизонте. А это штука очень опасная.

А теперь посмотрите на свой список вопросов. "Отношение", "адекватность", "предложения", "негативы", "дальнейшая работа", "влияние"… Чего здесь нет? Здесь вообще нет содержания. Оно в самой повестке вашего опроса не предусмотрено. И это самое важное.

Это не идеологическая (шире – смысловая, содержательная), а сугубо технологическая "анкета". И потому выморочная. И в этой выморочности, как ни странно, размещен динамит очень многих завтрашних вполне конкретных несчастий! Подчеркиваю – не абстрактных, а совершенно конкретных.

Ведь президент в ответах демонстрировал некий подход, некую логику, некий тип работы с реальностью. Это и есть основное! Вроде бы первый вопрос: "Каким вам это увиделось?" Второй: "Как вы к этому относитесь?" Третий: "Как надо над этим надо работать?"

Именно здесь возникает поле настоящей дискуссии. Именно здесь должна строиться стратегическая оптимизация. Я уж не говорю об истинности… Даже за ее вычетом (а это вычитать нельзя), даже технологически (а это неправильно) данное поле является основным. Но оно вне обсуждения, вне понимания, вне артикуляции, вне фокусировки, вне рефлексии, как хотите. А это о чем говорит? О том, что технологизм – это уже не технологизм. В каком-то смысле, это уже синдром.

Вторгаться в это неэффективно. Но не указать на это тоже нельзя. Нельзя не выразить по этому поводу тревоги… В моей системе критериев, знаете, это было бы как-то бессовестно.

У меня очень много вопросов к содержанию, которое президент эксплицировал. Но об этом, наверное, как-нибудь в другой раз.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

С.Кургинян

КОЕ-ЧТО О ПРОПАСТИ И ДИКТАТУРЕ

Аналитическая реплика

Дискуссия в агентстве "Росбалт" по поводу книги господина Веллера "Великий последний шанс" получила сжатое отражение на соответствующих сайтах. Я участвовал в этой дискуссии, и потому имею право сам зафиксировать свои основные утверждения. Поскольку в том виде, в котором эти утверждения оказались опубликованы – я, при всем желании, не могу узнать ничего из того, что я реально сказал.

Утверждения же мои были таковы.

1) Нельзя постоянно кричать по поводу пропасти, в которую катится Россия. Этого нельзя делать не потому, что Россия не катится в пропасть. Я-то как раз считаю, что она туда катится. Этого нельзя делать потому, что подобный крик забалтывает, а не проявляет существо случившегося. Вообще, дело не в криках (сколь бы благородны и искренни они ни были). Дело в жесточайшей доказательности во всем, что касается существа нынешней ситуации и качества российского будущего, вытекающего из этого существа.

2) Когда я говорю о том, что нельзя кричать, я имею в виду аксиоматичность этого образа пропасти. Нельзя этот образ пропасти декларативно превращать в аксиому. Нельзя им оперировать как несомненностью. Не потому нельзя, что нет пропасти и нет падения в нее. А потому, что оперирование образом пропасти как несомненностью – девальвирует этот образ. Лишает его мобилизующей силы.

Этот образ, по сути, представляет собой один из самых заезженных штампов газеты "Завтра". Господин Веллер запоздало встает в этот строй. И дело даже не в том, что запоздало, поскольку я убежден, что он делает это искренне. Дело в том, что аксиоматичность образа пропасти – это удел определенной политической субкультуры. Очень замкнутой и, по сути, нерасширяемой. Для других субкультур столь же аксиоматично, что пропасти нет, а есть, наоборот, национальное возрождение или что-нибудь в этом роде. Употребление образа пропасти как аксиомы закрепляет эту разобщенность имеющихся российских субкультур. И не позволяет состояться ничему из того, что входит в понятие мобилизации.

Для того, чтобы разорвать замкнутость имеющихся субкультур и образовать единую национальную политическую культуру с единым пониманием случившегося, – нужно очень сильнодействующее средство. А именно – общенациональная политическая дискуссия, закрепляющая общенациональную же повестку дня. В рамках этой дискуссии те, кто убежден в крайнем неблагополучии наличествующего и будущего, в несовместимости этого всего с жизнью страны, – должны разгромить наголову своих оппонентов. Или же оказаться потерпевшими фиаско.

Только после этого что-то станет возможным. А сама нацеленность на дискуссию предполагает не крик, не аксиоматизацию, а аргументы и проблематизацию. Этого, кстати, и боятся. Крика не боятся ничуть. Ибо крик не разрушает статус-кво, а закрепляет его, что некоторым только и нужно.

3) Лично я убежден в крайнем неблагополучии всего, что грядет и наличествует. Я просто не хочу превращать подобное убеждение в тупиковую субкультуру. И считаю все, что работает на подобное превращение, крайне опасным.

4) Теперь моя главная позиция (которая была четко высказана и не получила вообще никакого отражения). Предположим, что пропасть. Тупик. Или, как я говорю, крайнее неблагополучие, чреватое летальным исходом.

Предположим, что мы это доказали. Что важно тогда? Важно, чтобы кто-то за это ответил. Пропасть – это не хухры-мухры. В пропасть просто так не падают. В пропасть кто-то затащил, кто-то туда толкает, кто-то чего-то не делает, чтобы туда не свалиться. Это не шутки, не повод для восклицания. Это повод для очень серьезных действий. За пропасть должны ответить – если эта пропасть действительно есть.

В противном случае это – шоу на тему пропасти. Соедините субкультурность и шоу. Что вы получите? Пиар. Уже допиарились, хватит. Стране необходима серьезность – это даже более важное лекарство, чем диктатура. По крайней мере, без серьезности все остальное просто немыслимо. Без основательности, без иного тона, иной семантики.

О таких вещах, как пропасть, нужно говорить без забалтывания, которое угрожает всему. В том числе и прежде всего, без эмоционального алармизма.

Грубо говоря, это как с мальчиком, который кричал "волки, волки", а когда волки действительно пришли, ему никто не поверил.

5) Эмоциональный аллармизм, субкультура крика о пропасти (не преодолевшая свои железобетонные субкультурные рамки и не превратившаяся в культуру), шоу-риторика… Искренность тут совершенно ничего не означает – искренность может с этим соседствовать; я говорю о стиле, жанре, контексте и семантической эффективности…

Итак, что это все такое вместе? Это путь к пиару на тему о пропасти. Это уход от идеологии в пиар (брачная ночь, невеста спрашивает жениха:"Скажи, ты меня действительно любишь, или это пиар?"). А что такое пиар на тему о пропасти? Это не инструмент спасения, а инструмент гибели. Это превращенная форма намерения (вновь – я в данном случае уверен, что абсолютно искреннего намерения).

А что есть такая превращенная форма? Это политическая предвыборная реклама с использованием образа пропасти. Образ берется у крайней патриотики и потом задействуется более широко. Вася говорит, что Петя пихнул страну в пропасть, и потому надо выбрать Васю. Петя говорит, что Вася пихнул страну в пропасть, и потому надо выбрать Петю. Потом Вася с Петей обнимаются, и пропасть исчезает с экранов и газетных полос. Вопрос, исчезает ли она из нашей реальности? Я-то убежден, что не исчезает! И потому настаиваю на другой интонационно-содержательной парадигме дискуссии.

Герой Достоевского по этому поводу говорил: "Бросьте ваш тон и возьмите человеческий". Убеждать надо Россию, убеждать, а не запугивать. Сосредотачивать надо ее, а не взвинчивать. Соединять с реальностью (что крайне сложно), а не накачивать виртуальностью (успокаивающей, запугивающей, любой). Профессионализировать, наконец. А не наращивать обратное (дилетантство как способ мыслить и чувствовать). Это очень важно. Это, может быть, важнее всего.

6) А потому от пропасти перехожу к диктатуре. Диктатура – это очень профессиональная категория.

Чья диктатура? По-марксистски – пролетариата, буржуазии или кого-то еще? Нет "диктатуры вообще" в социально-политическом смысле слова. Есть интересы, есть социальная база. Кстати, об интересах. Может декларироваться спасение страны. А что может быть за фасадом этой декларации (особенно если она абстрактна)? Что там может быть, кроме пиара? Спасение кого-то конкретно, каких-то денег (как сейчас говорят, "бабок"). За фасадом может быть и развал. Диктатура развала – это не фантом, это вполне реальная штука.

Мне скажут: "Не классовая диктатура, не диктатура опорных групп, а национальная диктатура".

Во-первых, это фантом. Нет диктатуры без опорных групп. Общенациональная диктатура – это демократия. С общенационально выбранным лидером, которого поддерживает общенациональное большинство. Для профессионала диктатура означает передачу власти властному меньшинству. Общенациональная диктатура – это чушь, потому что тогда надо предположить, что нация – это меньшинство. А кто тогда большинство?

Диктатура – это когда меньшинство начинает говорить от лица нации. Но это штука очень опасная. И тогда хотя бы надо знать, что меньшинство говорит от этого лица. Конкретно – без эмоций общего типа (политики вообще без эмоций – не бывает).

Меньшинство может выражать миссию, проект, дух истории. Но не нацию как данность. Нация выражает саму себя через общенациональные демократические выборы. Она для этого и конституирована как нация со времен Великой французской революции, когда она и была политически предъявлена на основе неких предыдущих идей и социальных намерений (совокупного Просвещения, проекта "Модерн" и так далее).

Во-вторых, существуя только как субъект модернизации, нация не существует вообще за рамками данной модернизации (проекта "Модерн"). Этот проект под угрозой. Многие его основания разрушены. Наступает сокрушительная глобализация. Прежде всего, глобализация капитала. Всему этому национальное не нужно вообще. Почитайте Киссинджера по поводу кризиса Вестфальской системы! Это можно ненавидеть, отрицать, но это нельзя игнорировать.

В этих условиях некое единство, условно называемое "национальным", по существу является не национальным, а проектным. Нельзя спасти нацию в условиях глобализации. Можно глобализацию повернуть в другую сторону – или подчиниться ее нынешнему течению.

Россия это инстинктивно уловила. Коммунистический проект был глобальной альтернативой той глобализации, которая вытекает из Модерна и отрицает его. В этом смысле коммунисты были альтернативным ресурсом западной цивилизации, альтернативным потенциалом того высокого духа Просвещения, который породил в качестве одной из своих форм Модерн. Коммунизм был другой формой того же духа. Убив коммунизм (СССР), Запад совершил страшное преступление по отношению к собственным (а не чужим ему) основаниям. Но произошло то, что произошло.

Что теперь представляет собой глобальный русский проект, отрицающий нынешнюю глобализацию во имя чего-то другого? Можно выдвинуть такой проект и строить вокруг него единство. А можно плыть по течению и распадаться. Но третьего не дано. Попытка законсервировать локальную нацию в рамках локальной автаркии – обернется абсолютным истреблением того, что с помощью этого пытаются сохранить. Подчеркиваю, что истребление будет носить именно абсолютный характер.

Таково содержание проблемы. Точнее, таким оно видится мне. С этим можно соглашаться или нет. Но что значит не соглашаться? Это значит предъявлять иное содержание. А не подменять содержание сколь угодно искренним и действительно благонамеренным импульсом. Время таких импульсов истекло между 1993 и 1994 годом. То есть более десяти лет назад.

Помимо прочего, содержание нужно потому, что им невозможно произвольно манипулировать. А импульсом – можно и даже должно. Когда содержания нет, и его место занимает сколь угодно искренний и убедительный импульс – манипуляция мгновенно появляется рядом с ним. Между тем, ситуация слишком серьезна, чтобы мы могли позволить стране проходить еще одну манипулятивную фазу.

7) И есть нечто другое. Еще более важное. Может быть диктатура смерти – и диктатура жизни. Может быть диктатура стагнации, диктатура ликвидации – или диктатура развития. Не задав цели и технологии, нельзя говорить о диктатуре вообще. Видите ли, страна так разложена, что ее нельзя спасти без диктатуры… Согласен, что разложена. Говорю об этом уже давно. Но кто сказал, что диктатура не разлагает? Это еще какая диктатура. Есть такая диктатура, что растлевает абсолютно и окончательно. Что, невозможна, например, криминальная диктатура?

Диктатура апеллирует к силе. Где сейчас эта сила сосредоточена, и каково ее качество? Коллективный доходяга, коллективный дистрофик не может быть коллективным диктатором ("ветра не будет – по бабам пойдем"). А сила – очень специфична. И она совершенно не обязательно будет вытягивать из болота (или "поднимать на дыбы"). Она запросто может сделать прямо противоположное.

Предположим даже, что страна катится в пропасть. Кто сказал, что тогда нужна диктатура? Чья? Раз диктатура, то, повторюсь, какого-то меньшинства, иначе это демократия. А кто сказал, что это меньшинство – более здорово, чем большинство? Я не говорю, что большинство обладает этим здоровьем. Но меньшинство меньшинству рознь, это может быть такое меньшинство, в котором концентрация болезни – намного выше. Дайте доказательства, что это не так, профессиональные политические доказательства!

Простейший пример – Петр Великий. Понятно, что происходило с Россией, и какие алгоритмы он привел в действие. Опираться при этом он должен был на меньшинство. Но он это меньшинство взрастил и выпестовал, подчинил идее (Меньшиков отнюдь не только грабил, он и совсем другим занимался). Он соединил это меньшинство с другими социальными слоями (что такое был Меньшиков без Шереметева и Ромодановского?). Он действовал напористо и профессионально. Вектор диктатуры был задан с абсолютной ясностью и отчетливостью. Это не мешало эмоциональному напору. Но было понятно, что напор носит конкретно-мобилизационный характер. Тогда диктатура как-то заработала. Хотя ясно, что с большими издержками.

Вроде бы Иван Грозный делал что-то сопоставимое перед этим, и тоже задавал вектор, и тоже выделял слой (опричнина). Ан нет! И диктатура, направленная "чуть-чуть не туда", привела к Смутному времени. Вот какова цена вопроса. Вот какова цена точности, детальности, политического профессионализма.

8) И, наконец, есть фундаментальный ценностный вопрос. Надо отличать диктатуру как горькое лекарство – от диктатуры как сладострастия. Есть люди и силы, для которых свобода не является ценностью вообще. И по отношению к этим людям нужно самоопределяться. Это не декларативный и не технологический вопрос, это вопрос собственно политический.

Вот я и определяюсь – для меня любовь к несвободе отвратительна. А свобода – высшая ценность. Высшая – но не абсолютная. Ею можно пожертвовать во имя Истории, Проекта, Миссии, Судьбы. Может быть, во имя жизни как таковой. Но это уже вопрос.

Трансцендентальные основания подобной жертвы – это одно. Другое – что это жертва. Что мы, принося ее, теряем нечто ужасно важное. И что мы это должны стремиться немедленно возвратить.

Я уверен, что есть другие силы, с другим отношением к этому вопросу. Мне кажется, что господин Веллер к этим силам не относится. Но есть кое-что, балансирующее на грани. Тезис о том, что государство строит себя из человеков, переводит одну крайность в другую. В одной крайности, кроме человека, нет ничего. В другой – вообще исчезает человек, гуманизм и много еще что. Тут не в умствованиях дело – тут дело в идеологических баррикадах, которые сразу же перерастают в политические.

Подробнее расшифровывать в подобном сжатом конспекте невозможно. Да и не нужно.

Вот основные позиции, которые я изложил. Ужимание этих позиций до того, что я не разделяю представлений о пропасти – мало информационно и фактически дезинформационно. И тогда непонятно, к чему дискуссия. Тогда все становится несерьезным.

Телетайпный стиль еще возможен, если речь идет о совсем элементарной политике. Но ведь речь идет о проектах. Не правда ли? А тогда к чему телетайп? Помогая вернуться к более адекватному жанру, посылаю это короткое разъяснение.

С уважением,

Сергей Кургинян

 

15.12.2005 : Бдительность

Введение

Отвратительная истерика с разоблачением "преступной сталинщины" началась где-то между 1987 и 1988 годом. А к 1991-му развалила страну (в чем и была задача творцов этой истерики). Творцы уходят, а истерика продолжается. Чему масса примеров. То есть дело разрушения страны еще не закончено. Но, что еще хуже, одновременно (!) с этой продолжающейся истерикой (и это диагноз) организуется столь же уродливый сталинский псевдоренессанс. Он имеет под собой вполне определенную и благородную базу – человеческое негодование по поводу огульного оскорбления советского прошлого. Но благородная база погружена во все уродства регресса. И мне нетрудно себе представить, что каким-то странным образом героями этого псевдоренессанса могут стать не великие Гастелло и Зоя Космодемьянская, а, например, товарищ Вышинский. Подобная гадость возможна. И ей нужно будет давать отпор. Нужно в том числе отдавать себе отчет в том, что такое слово, как "бдительность", имеет в нашей памяти очень специфический привкус. И что нельзя воскрешать этот привкус. Это влечение к несвободе и доносительству.

Но у слова "бдительность" есть еще и совсем другие обертона. Бдение у свечи с тем, чтобы огонь не погас. Обращение Христа к своим сподвижникам с просьбой не спать в ту ночь. В общечеловеческой культуре есть опыт соотнесения этого обращения с ответственностью за народ. Я, например, вспоминаю в связи с этим Арагона, который, говоря о народных вождях как об апостолах и о народе как о Христе, пишет следующие строки: "Апостолы твои, что захотели спать и бросили тебя на растерзанье ночи, – такие люди, как и все, не лучше прочих. Кто эти прочие – тебе ль того не знать?".

Имеем ли мы право спать в этом смысле слова? А не спать – значит бодрствовать. То есть бдеть. То есть проявлять бдительность.

То, что я хочу здесь предъявить в виде не вполне обычной (системной, целостной) аналитики, адресует только к одному. К тому, чтобы в очередной раз не проспать страну и народ. И в этом, только в этом смысле – к бдительности.

I. За что боролись и на что напоролись?

Всегда очень интересно наблюдать, как слова входят в политическую культуру. И как такое вхождение слов в политическую культуру порождает затем определенные действия. Одно из таких слов – "проект". Лично я очевидным для всех образом имею какое-то отношение к вхождению этого слова в российскую политическую культуру. Уже лет десять-двенадцать назад я начал вводить в политический анализ такие слова (специально не хочу говорить "понятия"), как "проект", "субъект", "проект-субъектная связка"… Это легко отследить по печати. И это особенно на слуху и памяти у тех, кто участвует в работе нашего Клуба "Содержательное единство".

Я не хочу особо выпячивать свою роль. Не я один вводил в оборот эти слова. Да так и не бывает, чтобы кто-то один мог превратить слово в элемент политической культуры, а элемент политической культуры – в действие.

Свою причастность я здесь фиксирую лишь потому, что она дает мне право особым образом соотнестись с известной поговоркой "за что боролись, на то и напоролись". Те, кто боролись, лучше других могут оценить, на что напоролись. И поскольку я один из тех, кто боролся, то право на эксклюзивность оценки у меня есть. А ничего большего мне не надо.

Боролись мы (я, как минимум) за проект стратегической модернизации России. Причем я лично боролся за это не как за свой проект. А как за проект, мне чуждый, но для России вполне приемлемый. Точнее даже, спасительный. А потому я считал необходимым перешагнуть через эту чуждость.

Теперь о том, на что напоролись. Напоролись на забалтывание слов. А также на превращение уже измочаленных слов в не слишком убедительные инициативы частного характера. Типа… (модное сейчас словцо)… типа "институт общественных проектов".

Всегда в таких случаях возникает вопрос – что это такое? Это "всходят посеянные семена"? Или слова крадутся (что отнюдь не страшно) и выхолащиваются (что намного страшнее)? А потом вокруг выхолощенных слов (иначе – словесных пузырей) что-то "наваривается". Казалось бы, "наваривается" – и ладно. Беда в другом: в этом "наваре" топится, уничтожается содержание.

Что представляется мне крайне опасным. Потому что без содержания форма не существует. Или существует чудовищным (это называется "превращенным") образом. Государство – это форма, требующая своего содержания. И потому коллизия отрыва формы от содержания, противопоставления формы содержанию ("превращения") – это не высоколобый экзерсис, а ключевой вопрос государственной и национальной безопасности.

Попробуем, однако, не забегая вперед, проанализировать, как все это работает в том, что касается исследуемого нами слова "проект".

Итак, сейчас все наперебой обсуждают проекты: коммунистический, националистический, левый, правый, лево-правый… Проекты множатся, дробятся, слипаются (либеральный, консервативный… либерально-консервативный и т.д.).

Обращаясь к собравшимся, я заклинаю тех, кто может это сделать (а я вижу здесь таковых): просветите на сей счет мутные головы своих "интеллектуально опекаемых" политиков!

II. Проектики и Проект

Мы можем с вами изобретать миллионы проектиков. Вот сядем сейчас и напишем проектик Клуба "Содержательное единство". Кто субъект проектика? Клуб "Содержательное единство". Напишем бумагу и начнем этот проектик рекламировать. Политическая реклама породит определенные (в чем-то, может быть, и полезные) начинания. Но эти начинания – ничто перед набранным страной за многие годы "ликвидационным потенциалом".

Почему? Да потому что это все – проектики, субъектики. Более уважительно – микропроекты и микросубъекты. А переломить ликвидационную тенденцию может только мегапроект. И соответствующий мегасубъект. Это первое.

И второе. Можно, конечно, нечто подобное начинать на пустом месте. Но это длинный путь. Поэтому для нас сегодня важно понять не то, как это можно начинать заново. А то, что можно задействовать из имеющегося. И здесь приходится признать, что у мегасубъекта (иначе именуемого "человечеством") существует очень "жидкий" список реальных мегапроектов.

Но именно вокруг них "вертится" (и, видимо, будет вертеться) это самое человечество. С, так сказать, весьма проблематичным успехом.

Мегапроект – это реальное идейное состояние человечества. Это аккумулятор, в котором хранится огромная смысловая энергия. Эта энергия выстрадана человечеством за века. Она накоплена, развернута, освоена. В этом смысле она наличествует. В этом смысле она реальна. В этом смысле она есть, она существует.

Может быть, она гаснет; может быть, она разрушается; может быть, она видоизменяется, но она есть. И к одной только энергии тут все сводить не надо. Хотя энергия имеет решающее значение. Есть еще и интеллектуальные, духовные наработки. Причем, опять-таки, накопленные за столетия. Это въелось в нашу душу, в клеточки нашего мозга. Как это назвать? Если хотите, это "идейная плоть", "смысловая ткань". Или иначе – "проектная субстанция человечества".

Мы можем обращаться с этой "плотью", с этой тканью, по-разному. Но скульптор хочет иметь глину. И из нее лепить скульптуру. Это наиболее востребованный творчеством алгоритм. Гораздо реже скульптор хочет еще изобретать и новый материал для скульптуры. Но так бывает. Можно (а иногда даже и нужно) накапливать новую, альтернативную проектную энергию, наращивать новую субъект-субстанциональную ткань. Но это – на века (как в катакомбном христианстве). Или на многие десятилетия (как в коммунизме).

Сейчас я предлагаю обсуждать имеющуюся глину для возможных скульптур, имеющуюся проектную субстанцию современного человечества.

III. Проект Модерн

Г-н Журден не знал, что он говорит прозой. Но говорил он именно прозой. Некоторые из тех, с кем я говорю, может быть, и не знают, что живут в проектной субстанции Модерна. Но они в ней живут.

Когда мы начинаем говорить о проектной субстанции человечества, то все мы "танцуем от печки", которая называется "Модерн". У нас нет другой проектной субстанции, чтобы оттолкнуться. Еще раз повторяю: эту энергию накапливали в мире столетиями, за нее умирали и убивали, совершали гадости, подвиги и чудеса самопожертвования. Она уже вошла в нашу кровь и плоть.

Вокруг этой реальности, как сателлиты, вращаются другие члены "ансамбля проектов", причем их немного.

И кем бы вы ни были – коммунистами, фундаменталистами и так далее, – вы все равно будете определяться по отношению к этому главному. От того, что происходит с этим главным, зависит все остальное. Это, "происходящее с главным", косвенно, но мощно воздействует на политических лидеров и политику. Они могут об этом не подозревать. Но это так. Это касается всех – Путина, Буша, Ху Цзиньтао, Кастро, Бен Ладена. Всех без исключения.

Но одних это касается больше, а других меньше. Одних непосредственно, а других опосредованно. Больше всех и непосредственнее всех это касается "капитанов западной цивилизации" и самой этой цивилизации в целом. Потому что Модерн – это ее знамя, ее творение, ее дитя, ее мессидж.

Но сводить все к западной цивилизации было бы неосмотрительно. Модерн – это реальность, которая очень сильно "въелась" во все человечество. От Индии и Китая до Латинской Америки и островов Тихого океана.

И вновь подчеркиваю: эта реальность по имени "Модерн" находится в неблагополучном состоянии. Да, она неблагополучна. Но она есть. То есть она существует именно как глобальная проектная субстанция.

IV. Модерн и другие

Помимо Модерна, на нынешней мировой "шахматной доске" играют два других крупных проектных актора.

Один из них – контрмодерн, который никогда Модерна не принимал. Этот актор в значительной степени связан с "немодернизированным" Востоком, но и с Западом – тоже. Всегда существовала часть западной аристократии и соединенные с нею круги разного рода (как религиозные, так и не вполне религиозные), которые говорили, что Модерн – "от лукавого". Последней страшной вспышкой ненависти к Модерну со стороны контрмодерна, конечно, был фашизм. И он себя в этом контрмодернистском качестве очень четко осознавал и заявлял.

И второй мировой игровой актор – постмодерн, который тоже стал проектной реальностью. И который на многих "мыслительных терминалах" отождествляется с понятием глобализации.

Больше – ничего нет. Мое и моих коллег ноу-хау заключается в осознании того, что на нынешнем этапе постмодерн и контрмодерн объединяются. Начинается налаживание глубочайших связей между постмодерном и контрмодерном, то есть между людьми и группами, которые отрицают Модерн с совершенно разных позиций.

Для тех, кто разделяет не только мои рефлексии по поводу политического процесса, но и какие-то ценностные (идеологические) представления, эта смычка – главный враг и главная угроза человечеству.

V. Антагонисты Модерна, сам Модерн – и Россия

Я не собираюсь никому навязывать ни одной молекулы своей ценностной или идеологической позиции. Но те, кто примет или не примет мою точку зрения, должны тем не менее о ней знать. Хочу напомнить: я всегда очень неудобным образом позиционировал себя в существующих "политических рядах". И чем глубже будут нарастать противоречия в российском обществе (а они сейчас будут нарастать стремительно), тем жестче я буду занимать эту неудобную позицию.

Моя позиция такова. В расколе между западниками, которые кричат, что все лучшее приходит только с Запада, и почвенниками, которые говорят, что свет восходит лишь с Востока, я четко занимаю позицию из двух пунктов.

Пункт первый. Я убежден, что Россия – это Запад.

Пункт второй. Я убежден, что Россия – это альтернативный Запад. Аль-тер-на-тив-ный!

Это одно мое двуединое убеждение. Я не навязываю его никому. Ни тем, кто ничуть не хуже меня занимается философией или культурологией. Ни тем, кто делает на этих направлениях первые шаги.

Я не навязываю, не вовлекаю. Я информирую и предупреждаю о своей позиции. Иначе говоря, я эту позицию занимаю не абы как, а активно. И буду занимать тем активнее, чем более эта позиция будет находиться под угрозой.

Соображения, которые я по этому поводу могу высказать, таковы. Россия – часть христианского мира, но это его православная часть. И в той мере, в какой православие является христианством, но альтернативным христианством (а западная цивилизация является христианской), Россия – это альтернативная христианская, то есть альтернативная западная, цивилизация. Россия – это часть мира Модерна, но даже то, что с Модерном устраивал Петр (а он устраивал вещи отчасти и правильные, и страшные), никоим образом не входило в понятие классического западного Модерна. Это всегда был поиск альтернативного Модерна.

Самым крупным альтернативным Модерном в мировой истории был коммунизм. Это – глубочайшее движение альтернативного Модерна. В этом смысле, исповедуя коммунизм, Россия опять была альтернативным Западом.

И ненависть "классического" проектного Запада к России сильнее, чем ненависть классического Запада к Востоку. Сильнее потому, что это ненависть к "своему другому". Это всегда так бывает. Совсем чужого можно ненавидеть не так сильно, как "своего другого".

Желание Запада истребить Россию вообще и коммунистическую Россию (СССР) в особенности как свою же собственную альтернативу (свой "бронепоезд на запасном пути") является желаньем сугубо самоубийственным. Само-убийственным. То есть "убивающим себя". Если, конечно, не принять теорию заговора и не сказать, что это – часть войны врагов Запада с самим Западом. В любом случае, истребление коммунизма в СССР, как и развал СССР, были операциями самоубийства Запада. Все, что мы сегодня наблюдаем в мире, – следствие этого самоубийства. Этого харакири, которым Запад прикончил себя.

Это – моя позиция. Это – мое непримиримое оппонирование как почвенникам, так и западникам. Я никогда не приму тезиса о том, что Россия – это ученица Запада и потому все здесь должно происходить западнически подражательно. Это – отвратительная антироссийская позиция. И я одновременно никогда не соглашусь с мнением, что Россия не есть Запад.

Россия – это другой Запад. Другой, но Запад. И связан он с "классическим" Западом, как в знаменитом "принципе дополнительности" Нильса Бора: исчезнет "другой Запад" – падет Запад целиком. Ибо именно в этой дополнительности – последняя сила Запада. А дополнительность, о которой я говорю, касается и православия, и коммунизма. И если что-то, по большому счету, объединяет православие и коммунизм, то именно этот "западный альтернативизм".

VI. Премодерн, Модерн и политика

Все, что я здесь утверждаю, имеет самое непосредственное отношение к текущему политическому процессу. Но прежде, чем перейти к политике, еще пара слов о той "шахматной доске", на которой размещен Модерн.

Модерн – явление относительно новое. Но что-то было такое до него, что сумело его породить. И с чем-то из этого "своего предшествия" он каким-то образом себя соотносит.

Через что Модерн соотносит себя с этим предшествием, с премодерном?

Конечно же, Модерн коренным образом связан с суверенизацией человека, с надеждами на человека, суверенного по отношению к любым трансцендентальным инстанциям.

Это можно назвать секуляризацией. Но тогда надо понять, что секуляризация секуляризации рознь.

Секуляризация #1 – это та секуляризация, вместе с которой вопрос о высоком человеческом предназначении снимается вообще с повестки дня. Я назову эту секуляризацию негативной.

Секуляризация #2 – эта та секуляризация, которая не снимает, а модифицирует вопрос о высоком человеческом предназначении. О восхождении человека и человечества.

Итак, можно сакральное (священное) и секулярное (светское) так отделить друг от друга, что предназначение вообще исчезнет. А можно так их отделить, что предназначение сохранится, хотя и приобретет новый смысл.

Так вот, Модерн осуществляет позитивную секуляризацию. Секуляризацию #2. Модерн глубоко связан с верой в предназначение и высокие возможности человека. Он никогда не снимает с повестки дня ни то, что человек имеет космическую миссию, ни то, что он возвышает свет над тьмой, и так далее. В этих вопросах – об отношении к свету и тьме, высокому предназначению человека, морали – Модерн идет рука об руку с христианским премодерном. Не случайно многим творцам высоких образцов Модерна было вовсе не чуждо христианство как таковое.

И хотя создавали они, по существу, культуру светскую, но это всегда была высокая культура, основанная на глубокой вере. На вере в человека. И это есть главный пункт.

Модерн разделил (или, как сказал Макс Вебер, "расколдовал") мир. Он разделил социальную идейную ткань этого мира на три составных элемента:

– современную науку, состоящую из фактов (обобщаемых при помощи теорий, моделей). И процедур верификации и фальсификации (подтверждения и опровержения) этих моделей с помощью фактов. Это предназначено для "поиска истины" (цель науки);

– современное право, где роль поиска истины в науке (цель науки) занимает поиск (установление) справедливости (цель права), а аналогом соотношения между фактами и теорией (моделью) становится соотношение между выработанными нормами и правовой системой;

– а также современную секулярную культуру (в смысле секулярности #2).

Разделив мир на эти три части, Модерн не знал одного: как эти части непротиворечиво соединить.

Отделение человека от трансцендентального началось, конечно, еще в эпоху европейского Ренессанса. Но в эпоху Ренессанса это носило характер мучительного осознания противоречия между соединенными Богом и человеком – и человеком, уже начинающим отрываться от Бога. Сама процедура осознавания такого отрыва придавала Ренессансу либо христианское звучание (и тогда отрыва не было), либо звучание богоборческое.

Настоящий Модерн пришел не только после Ренессанса, он пришел уже после Реформации. Когда протестантизм фактически отделил трансцендентное, сакральное (небесное) от имманентного, светского (земного).

При этом Модерн вовсе не означал тотального атеизма. Дарвин верил в Бога, но это не значит, что дарвинизм не входил в Модерн. Пушкин мог верить в Бога сколько угодно, но это не значит, что созданная им великая литература не была продолжением дела Петра.

Ренессанс рвал нить между Богом и человеком. И его пафос сохранения высокого смысла за собственно человеческим не мог быть не окрашен в цвета трагедии этого разрыва.

Модерн же заговорил о высоком предназначении человека в момент, когда человек уже разорвал нити, связывавшие его с Богом. Он начал обустраивать человека в состоянии разрыва этих нитей. И он как бы не отвечал за разрыв. А, наоборот, что-то в пределах этого состоявшегося разрыва восстанавливал. Что-то обустраивал.

Творцы величайших произведений культуры Модерна в таком "обустройстве" столкнулись с мучительной задачей, которую тот же Макс Вебер назвал "задачей утешения": как сказать человеку что-нибудь утешительное по поводу факта его несомненной смертности. Теперь это должна была сделать культура именно светская и одновременно высокая.

И она это делала. Пушкин для русского Модерна абсолютно рядоположен Евангелию для христианства, Корану для ислама или Пятикнижию для иудаизма. Вообще, по своему культурному значению великий классический роман Модерна равен фундаментальному священному тексту, лежащему в основе религиозной культуры.

VII. Модерн, "высокое", коммунизм

Наиболее яркие попытки создать нечто квазирелигиозное были связаны с идеями богостроительства: поисками "богочеловечества" и еще чего-то в этом духе. Говорилось, что новый человек воскресит отцов (то есть все предыдущие умершие поколения), что этот человек спасет космос и, таким образом, решит все проблемы, которые ранее отдавались в ведение Бога.

В России богостроители критиковали Ленина "слева" и прочно вошли в коммунистическое движение в виде Пролеткульта. И в мире, и в России были также другие, причем самые разные, течения, которые, в той или иной степени, соединяли веру в человека с верой во что-то большее. Или же верили только в человека, но при этом говорили, что будущий "новый человек" – это и есть то, что собою заменит Бога и примет на себя его главные, в том числе утешительно-спасительные, функции.

"…Свершится дивный сон, / И светлых райских сеней / Достигнет человек и богом станет сам. / О, как горит звезда неведомого счастья, / Как даль грядущего красна и широка, / Что значит перед ней – весь этот мрак ненастья, / Всех этих мук и слез безумные века!"

Сказать, что эти строки Петра Якубовича поэтически равны пушкинским, я не могу. Но основная идея Модерна в них выражена точно.

И это все, в разных вариантах, было влито в русский коммунизм. Начиная с язычески-крестьянских вариантов (Клюев и другие) через варианты индустриально-языческой религии коммунизма (объединение "Кузница") и кончая богостроительством Богданова и других.

Кому-то это нравилось, кому-то не нравилось… но все это было полностью истреблено Сталиным. Под корень, под расстрел. И когда это вытравили, опять стало неясно: а что есть и должно быть, чтобы "оправдать человека"?

Так это выглядело в советском коммунизме. Ничуть не веселее это выглядело в мировом Модерне как таковом. Но все понимали, что коммунизм – это альтернативный Модерн. Понимали, что в мире идет исчерпание некоего либерального светского Модерна, и вот есть шанс подогреть, накалить Модерн через коммунизм.

VIII. Точка гниения

Но почему нельзя было отстоять Модерн как таковой? В чем тут была основная проблема? Оказалось, что главная "точка гниения", главная "точка боли" в Модерне – это точка культуры. В XX веке культура Модерна начала стремительно остывать. Без коммунизма она бы остыла до конца еще в декадансе, с коммунизмом – гораздо позже. И не потому, что коммунизм создал какие-то невероятные высоты культуры. Но давление коммунизма на социальную ткань Модерна подогрело ее на всю первую половину XX века. "Да, существует ад, и в нем живут мильоны, / Да, существует ад, его свидетель – ты, / Ад – это труженик коленопреклоненный…" – писал Луи Арагон.

Однако к 60-м-70-м годам XX века стало окончательно ясно, что внутри западного общества культура не просто "дает сбои", что это – глубокие срывы. Я не буду обозначать точную границу, когда это стало ощущаться, но для меня маркирующий рубеж – 1968 год.

Я знаю об этом не только по теоретическим трактатам. Уже тогда я относил себя, как начинающий режиссер, к авангарду. И уже тогда точно понимал, что такое авангард. Иначе говоря, я мог ответить себе на вопрос: "Ты говоришь, что ты принадлежишь к авангарду… А можешь ты себе ответить – авангард-то твой, это авангард чего?"

Я понимал, что речь идет об авангарде проекта Модерн. И понимал, что авангардистская культура, ощущая недостаточность остывающей секулярной культуры для спасения проекта Модерн, прыгает из культурной ниши в нишу парарелигиозную. И что этот прыжок далеко не безопасен. Но единственно возможен. И что прыгать будут разные силы и по-разному. И что тут одни постараются сохранить порядок и идею человеческого восхождения, а другие поволокут хаос. И кое-что похуже.

Охранители увидели только тех, кто волок этот самый хаос. А может быть, им так было удобнее. А может быть, кое-кто из них поощрял тех, кто волочет за собой хаос, для того, чтобы скомпрометировать весь авангард. Потому что победа авангарда, в любом случае, означала пост-капитализм. Возможно, весьма далекий от советского коммунизма.

Но охранители охраняли капитализм. И это нельзя было сделать, не разгромив авангард. А авангард нельзя было разгромить, не скомпрометировав его хаосом.

Я не буду идти в область фантазии и домысливать, насколько какой-нибудь Кейдж, который подменил музыку молчанием под открытое фортепиано, был связан с теми же силами, которые создавали "Красные бригады" и "стратегию напряженности". Но, даже если прямых связей не было, сутевая связующая нить, безусловно, присутствовала.

Не имея энергии восхождения, авангард неизбежно должен был опереться на энергию нисхождения. Ибо энергия ему была безусловно нужна. Он и был замыслен как средство поиска энергии, которая отсутствовала в остывающей культуре Модерна.

Охранителям же нужно было показать, что авангардисты (политические или культурные) если и связаны с огнем, то именно и сугубо адским. Нельзя сказать, что авангардисты вообще не давали к этому оснований. А сколько в этих основаниях было провокативного и сколько органического… Детальное обсуждение этой темы увело бы нас далеко от той политики, к которой мы должны сейчас перейти.

IX. Точка гниения и неоконсерватизм

Охранители изобрели для себя новую идеологию. Потому что старые не позволяли бороться с авангардом. Эта идеология называлась "неоконсерватизм". Врагом неоконсерватизма стала культура, точнее, авангард как источник нисхождения и хаоса. Я уже упомянул 1968 год. Конкретная точка не так уж и важна. Хотя так называемые "революционные события" во Франции многое предопределили.

Но еще важнее зафиксировать, что именно тогда в этой, как говорят математики, эпсилон-окрестности (которая много включала в себя, кроме французских событий) начала формироваться когорта политиков, политологов, философов, которые очень болезненно отреагировали на авангард как источник нисхождения и хаоса. То, что они так отреагировали на нисхождение и хаос, – это их позитив. А то, что они не увидели (или не захотели увидеть) в авангарде и чего-то другого, – это их негатив. Или их ангажированность.

Люди эти чаще всего изначально принадлежали к левому кругу, "розовому" или около того. И они стали очень резко от этого круга отходить. Отходить потому, что в их понимании культура, потерявшая накаленность высоким смыслом и начавшая искать какие-то заменители этой накаленности, становилась врагом. А культурные круги (деятельность которых они часто отождествляли с "происками еврейства") – это заговорщики, сеющие хаос во имя посткапиталистических перспектив и своей абсолютной власти.

Увы, значительная часть этих интеллектуалов так и не поднялась над идеей заговора. Пожалуй, единственный из них, кто еще в середине 70-х годов внятно выразил свою позицию не на языке "критики врага" (что всегда ущербно и неконструктивно), а на языке содержательного анализа, был американский социолог Дэниел Белл. Который в книге "Культурные противоречия капитализма" заявил, что невозможно дальше держать баланс между рациональной нормативной наукой и секулярной культурой и что поэтому необходимо вернуть в культуру религию.

Сегодня неоконсерваторы правят бал в американской и мировой политике. Точнее, еще вчера они его правили. А сейчас их атакуют. Но очень важно понять, что все эти ныне крупные политики (и невысокого полета философы), типа атакуемых сейчас Либби или Вулфовица, были тогда в положении наших "шестидесятников". Они начали восходить и тут же были остановлены. Может, не так круто, как у нас. Но тоже достаточно круто. Это все были "родные или двоюродные братья по ситуации" наших Шатрова и Аджубея. Они не могли ни на что реально влиять, даже если они сидели не на своих кухнях под угрозой потери партбилета, а в Министерстве обороны США, Госдепе или "мозговых центрах". Они там сидели и говорили, что новые "культурные элиты", антибуржуазные и антиморальные, вступили в заговор с тем, чтобы уничтожить мир.

Ни Чейни, ни Вулфовиц, ни Рамсфелд, ни Либби, ни кто-то из них еще и сейчас не заявят это публично в каком-нибудь зале. Но, если они соберутся в одной комнате узким кругом, они скажут, что вся гниль – в Нью-Йорке, что там заговор, что в основе заговора – посткапиталистические элиты, которые хотят продвинуть на лидирующие позиции "культурный символический капитал" вместо классического буржуазного капитала и ради этого разрушают мораль, общество и государство. Я знаю, что говорю; это не вопрос моей собственной идеологической ориентации или оценки, это уже, скажем так, информация.

Доходят ли эти люди в своих разговорах до прямых этнических определений "культурной элиты", которая хочет разрушить мир и заменить собой буржуазную элиту, произносят ли они за словом "Нью-Йорк" что-то более определенное, зависит даже не от этнической принадлежности говорящего, а от его такта. Вулфовиц может скорее договорить это до конца, чем Либби. Вулфовиц, в отличие от Либби, – "интеллектуал". И в качестве такового претендует на "окончательную артикуляцию". Идеологический фактор тут возобладает над этническим. А этнический – не сгладит, а, скорее, подстегнет "емкость определений". Таково устройство неоконсервативного круга. Таков принцип отбора кадров для этого круга etc.

Хабермас, один из крупнейших оставшихся в живых специалистов по Модерну как таковому, говорит, что неоконсерваторы – это последний заряд нефундаментальности в рамках консервативной политики. Он говорит примерно следующее: "Все ахают по поводу роли неоконсерваторов при Рейгане. Но ведь их при Рейгане только в микроскоп и можно было увидеть. Когда утверждают, что рядом с Рональдом Рейганом, "спасительной звездой консерватизма", стояли "неоконы", – так это чушь. "Неоконов" там почти не было. Там имели реальное влияние, прежде всего, католические фундаменталисты (Бакли) и протестантские фундаменталисты".

X. Неоконсерваторы и цивилизационизм

Как только "неоконы" исчезают, на арену реальной политики неизбежно выходят католические и протестантские фундаменталисты. И для этих фундаменталистов задача состоит не в том, чтобы вернуть религию назад в культуру, оставив все остальное без изменений, и удовлетвориться этим компромиссом. Их задача в том, чтобы вернуть религию в ядро культуры и политики, сделать ее детерминантом.

Модерн не хочет иметь этот детерминант. Модерн говорит: "Нет, конечно, мы не отбираем партбилет у человека за то, что он ходит в церковь, синагогу или мечеть, мы не хотим его предать анафеме или люстрации, мы не сажаем его в тюрьму. Человек ходит в церковь или мечеть – это его культурная ориентация и его право; пожалуйста, пусть он туда ходит. Но только пусть он там и оставит исламские хиджабы и все в этом роде, и пусть их не будет в нашей светской школе и в светской культуре".

Вокруг чего идет борьба? Все мы, в разной степени, дети этой модернистской культуры – в ее более или менее осознанном советско-альтернативном варианте, или в прямом модернистском варианте. Опорой этой культуры, безусловно, являются светское образование, современная медицина, стремительно растущие наука и техника и, конечно, светский гуманизм, где великий человек, вооруженный великой наукой, вместе с великим обществом должен решить и решит все вопросы мироздания. Все это и есть неизменные составные части Модерна.

Соответственно, мы имеем дело с человеком морали, высоким человеком, с человеком, входящим в коллективности ради решения этих великих проблем. Это есть общество Модерна. Все мы – его дети.

Кто-то из здесь сидящих, возможно, движется от этого в сторону (не буду говорить – фундаментализма) религиозного центризма и, как теперь модно говорить, "цивилизационизма". Но они должны понимать, что все эти разговоры о цивилизациях – не описание имеющегося. Это моделирование. Цивилизаций нет. Их можно получить, только обрушив Модерн. Тогда по ту сторону Модерна можно попробовать вновь (и очень неорганично) вылепливать цивилизационное ядро из вещества полуостывшего фундаментализма. Потому что цивилизационное ядро – всегда религиозно. А чтобы религию вновь сделать ядром, нужно сильно поработать. И не чем-нибудь, а инструментами катастрофизма, инструментами все того же хаоса.

Повторю: результаты работы до конца не предсказуемы. Можно вылепить снова религиозное ядро. А можно так и остаться в хаосе. Или полететь в очень глубокие "тартарары", где от христианства, магометанства, иудаизма и пр. клочков не останется.

Так что цивилизационизм – это не данность. Это проблематичная реверсивная возможность. А пока что все мы – дети Модерна, такие или другие.

XI. Общезначимое в Модерне

Что наиболее существенно в Модерне, что в нем настолько значимо, что никак невозможно отдать? То, что он, повторяю, всегда возвеличивал человека, всегда поднимал человека наверх, всегда говорил об исключительной роли и величии человека.

Однако на фоне единства светской культуры, нормативного права (которое в России так и не возникло, что бы об этом юристы ни говорили) и светской рациональной науки перед Модерном встал вопрос о том, как же удерживать в единстве человеческие общности, как обеспечивать их сосуществование?

Модерн создал великие литературные языки. Их не было до Модерна. Конечно, такие языки выкристаллизовывались постепенно, и нельзя сказать, что Данте и другие не творили литературный национальный язык. Но реальным создателем великих национальных языков стал именно Модерн.

Модерн поднял на невероятную высоту Историю. Потому что уже не индивидуальный человек, "герой", как в эпоху Ренессанса, а человеческие общности и человечество в целом должны были каким-то образом вершить космическую роль.

Модерн создал централизованное национальное государство современного типа, и Модерн создал нацию, создавая самое себя. В этом смысле субъектом модернизации является нация, а целью нации – Модерн. Модерн и нация – это и есть единство проекта и субъекта.

Модерн переосмыслил и возвысил идею гуманизма. То есть идею величия человека, берущего на себя космическую роль. Взять ее на себя может только "человек восходящий", поднимающийся (и поднимаемый) по ступеням прогресса. Источники прогресса – наука и буквально религиозная вера во всесилие научной мысли, техника, освобождение человека из-под всевластия природы (да, традиции тоже, но природы прежде всего).

А дальше уже начинается Маркс и его последователи: освобождаясь из-под власти природы, человек попадает под власть социальных и экономических институтов, ничуть не менее жестоких, чем институты природы.

Как освободить человека из-под этой власти? Спросят – какой? Отвечу: из-под власти полноценного в своей нутряной жестокости капитализма.

Этого зверя можно сдержать с помощью того, что Поппер называет "интервенционистским государством". Иными словами, с помощью государства-посредника, которое пытается жестко согласовать несогласуемое: капиталистический аппетит и общенациональные интересы.

И этого зверя можно убить с помощью социалистической революции…

Подобный спор крайне существенен. Но это спор о чем? О том, что нужно сделать для того, чтобы еще больше освободить человека и чтобы он еще лучше мог осуществить свою цель и еще больше возвыситься. Надо освободить его от эксплуатации или дать свободу частной собственности? Или надо как-то соединить одно с другим?

Это спор модернистов между собою. Сталин в этом смысле такой же модернист, как и Рузвельт (если, конечно, не приписывать Сталину скрытых православно-монархических заморочек). А советско-сталин-ский мир, в отличие от коммунистического, совсем уже напоминал мир умеренного Модерна. Хотя в советском (всегда и при любой степени сходства) черты альтернативности все-таки оставались. Точнее, "до конца не стирались".

XII. Советский мир и Модерн

В России и перед Петром, и перед Лениным стояла вроде бы очевидная, но при этом почти нерешаемая задача: как сохранить страну и провести модернизацию. Потому что модернизация, как расщепление империи на нации, вроде означала, что единую страну придется потерять. Так, как ее потеряли все основные империи мира.

Что такое ленинский "прыжок из феодализма в социализм"? Это – способ миновать буржуазно-национальный (разрушающий империю) этап модернизации. Это – альтернативный модернизационный проект.

Что такое сталинский тезис "модернизация без разрушения основ традиционного общества" (то есть те самые колхозы)? Является ли модернизация без разрушения основ традиционного общества модернизацией? Классической модернизацией – не является. Она является альтернативной модернизацией.

Русские никогда не хотели отказываться от основ традиционного общества и от своей культуры. Но при этом все время стремились соединить их с Модерном, то есть хотели совместить традиции и прогресс. В этом же стремлении – глубочайший импульс моделей развития Китая, Индии. И не только их. Слишком многие мучительно думают сейчас о том, как соединить традицию и прогресс, свою культуру и мощный импульс развития. И нельзя сказать, что эти мысли не дают политических результатов. Дают, и еще какие! Вот только всех ли эти результаты радуют? Все ли хотят этого или кто-то хочет совсем другого?

XIII. Модерн и СССР после Сталина

Альтернативный советский Модерн всегда расшатывался так называемым "национальным вопросом". Потому что нации – штука по определению буржуазная. И одновременно они-то, эти буржуазные нации, и являются субъектом классической, не альтернативной, модернизации. Российская империя почему начала распадаться? Потому что начались буржуазные реформы. Пока эти реформы сдерживались царизмом, все медленно загнивало. А когда февраль выпустил энергию буржуазных реформ из-под спуда, все сразу начало распадаться. После чего было уже не до реформ. Начался хаос.

И это не только русский опыт. То же самое произошло с Австро-Венгерской империей. Страшную разрушительную силу национально-буржуазных импульсов очень хорошо ощущала и использовала Великобритания в своей игре против континентальной Европы (об этом много написано, в том числе достаточно много толкового).

Но вернемся к России.

Большевики сдержали хаос силами альтернативной модернизации (она же – социализм как последовательная альтернатива всем буржуазным моделям).

Чем больше альтернативность этой модернизации выдыхалась (а она выдыхалась вместе с накаленным коммунизмом), тем в большей степени оказывалось, что импульсы для новой, не альтернативной, модернизации можно получить только в недрах разного рода национально-буржуазных начинаний. А последствия, связанные с запуском таких процессов, не могут не быть катастрофическими.

И тем не менее в позднем СССР заказ на подобный, пусть и катастрофический, вариант был оформлен. И не в каком-нибудь диссидентском движении, а в недрах того самого КГБ СССР, который должен был охранять советскую альтернативность.

XIV. Альтернативный Модерн и Модерн Андропова

Сейчас много говорят об Андропове. Кое-кто открывает для себя ужасные истины, в том числе и по части этнической принадлежности данного лица. Кое-кто видит в нем чуть ли не идеального политика. Вопрос не в оценках как таковых. А в содержании. Все нельзя обсудить в рамках одного системного анализа. Но приходится констатировать, что цель Андропова никак не сводилась к защите советского строя. Она не сводилась и к получению поста генсека, "красного царя". Видимо, Андропов не хотел быть "царем по помазанию" от КПСС. Он хотел прийти к власти вместе с другой – параллельной – структурой. И структурой этой была некая система внутри КГБ. Большего в аналитическом эскизе не скажешь, ибо нужны развернутые доказательства, а это круто меняет жанр.

Но параллельная структура – это форма. А содержание? Эксперты утверждают, что поиск этого содержания шел в "андроповском внутреннем круге", окончательно сформированном к концу 70-х годов. В первом приближении, идея была в необходимости перехода от альтернативного Модерна к Модерну классическому, а от СССР – к национальному русскому государству. Одно было немыслимо без другого.

Ибо для Модерна нужна нация, и "иного не дано". Вооружаясь идеологически против КПСС, своего хозяина и противника, элита КГБ (точнее, часть элиты, ее существенный сегмент) скрыто провозгласила лозунг "модернизация любой ценой". По итогам закрытой дискуссии было заявлено, что переход к классической модернизации настолько жизненно важен, что на алтарь этого перехода нужно и можно принести и идеологию, и империю. Во имя чего? Во имя русского национального Модерна. А потом как-нибудь вернется и империя. Совсем сквозь зубы было, видимо, признано и еще одно обстоятельство, требующее такого перехода: "Слишком быстро растет население исламских республик…".

Внешние проявления этой политической эзотерики были достаточно многообразны. Их полный перечень превратил бы этот доклад в книгу. Я остановлюсь на одном примере.

XV. Модерн Андропова и постсоветский Модерн

У Ельцина был такой советник – философ Анатолий Ракитов. Роль этого господина в расстреле Белого дома в 1993 году, а также степень интегрированности его в упомянутые мною субъекты, грезящие полноценной модернизацией, пусть раскроются, как в таких случаях говорят, "у Престола Господня". Я скажу только, что выбираю этот пример не без оснований. А основания раскрывать абсолютно не собираюсь. Для меня достаточно того, что Ракитов написал статью в журнал "Вопросы философии" в 1992 году, если мне не изменяет память. И в этой статье был заявлен тезис о модернизации через катастрофу. Позже этот тезис поддержали многие знаковые фигуры. Перечислять не буду.

Конкретно Ракитов заявил, что ради модернизации нам надо сменить культурное ядро российской цивилизации. И что ради модернизации нас будут раздирать катастрофы. Не люблю "личностного театра". Но из песни слов не выкинешь – никто, кроме меня, тогда не принял брошенную Ракитовым "концептуальную перчатку". Все как бы не заметили, что именно этим запрограммированы дальнейшие политические события. И продолжали орать свое. Кто про демократию, кто про то, что "банду Ельцина надо отправить под суд".

Так что же значит "сменить культурное ядро"? Все идеологи такой смены (а точнее, их устами те, кто потом занял позицию научной обслуги власти позднего Ельцина и власти сегодняшней), все они (не буду называть их имена, потому что имена обслуги не так интересны) говорили о "модернизации через катастрофу". Они и сейчас продолжают говорить об этом же. Об "острове Россия", который надо отделить от всего, что с ним не связано. О том, что не нужен никакой СССР. О том, что без политической демократии модернизации не может быть, и т.д. и т.п.

Распад СССР, реформы Гайдара, все, что за этим последовало, имеют в качестве ядра своего не демократизацию, не "выправление чудовищных аномалий". И не злостное желание "все разрушить до основания". В основе – почти мессианская вера в необходимость и спасительность национальной модернизации. Вера не существует без церкви. Как, впрочем, и церковь не существует без веры.

Эта вера и эта "церковь" стоят за спиной всего сотворенного. Они прячутся за ширмами в виде Горбачева и прочих разных. Они питают общество сказками про 5-6 агентов США из Колумбийского университета. Продолжать вкушать пищу сию после всего случившегося – это значит унижать себя и свою страну. Это значит фальсифицировать реальную правду о генезисе процесса и накладывать табу на все адекватные оценки и рецептуры.

Я уже сказал о личностном театре. Преобладание оного всегда нарциссично. Но полный уход от личностного начала в описании происходящего – это игра в прятки. Это концептуально-объективистская трусость. Предлагая другим прекратить такую игру, я не могу сам спрятаться под маску аналитического объективизма.

По мере сил я все последние 20 лет боролся за то, чтобы "церковь", вдохновляемая верой "а ля Ракитов", не осуществила своей задумки. Главным аргументом для меня была даже не цена, которую придется за это заплатить, а принципиальная неосуществимость замысленного. Невозможность перейти к Модерну в условиях всеобщего постмодерна и контрмодерна. Невозможность переломить регресс, запущенный искусственной катастрофой, без создания структур, которые задушат в объятиях любой Модерн. И будут при этом полностью лишены какой-нибудь исторической креативности.

Чем отвечали оппоненты на такую концептуальную аргументацию? Убогим, пошлым и бредовым аргументом et hominis. Конкретно говорилось следующее: "Кургинян этого не хочет, потому что мы создаем нацию. А ему хочется, по известным причинам, поиграть в "нового Сталина" на пространстве империи".

Что сказать? Первый наш клуб, который был собран в этом зале в 1994-м году, уже обсуждал эти проблемы. Здесь сидят люди, которые ходят на клуб с того времени. И они помнят, что я уже тогда сказал: если результатом идущей катастрофы будет реальная модернизация страны, я не буду с этим бороться. Да, это не мое. Но Россия в этом как-то может разместиться. И это главное.

Что касается того, кто, во что и как хочет играть, то у меня совершенно другие игровые амбиции. Может быть, и не меньшие, но расположенные отнюдь не в неосталинской, да и вообще не в кондово-политической, плоскости.

XVI. Где Модерн?

Но теперь-то мы имеем право спросить: где модернизация? Где наш постсоветский Модерн? Ради чего принесена жертва, ради чего допустили катастрофу? Где результат? На алтарь принесена империя, на алтарь принесен долгий советский путь, на алтарь принесено многое другое. А где то, что сулили взамен?

Я умею задавать вопросы очень энергично и таким образом, чтобы "завести" людей. И когда однажды, доведя до накала некое сообщество высокопоставленной обслуги тех, кто все еще держится за химеру "национальной модернизации", я задал вопрос в такой форме, "сообщество" завелось окончательно. И ответило мне, что я ничего не понимаю: ведь речь шла не о модернизации страны, а о модернизации элиты. Когда, еще сохраняя выдержку, я спросил: "За счет чего?", то услышал: "За счет всего".

Моральная, экзистенциальная, политическая оценка подобной позиции не должна и не может быть назидательной. Еще не вечер. А в ожидании исторической окончательности я порекомендовал бы подобным оценщикам почитать не Евангелие, не Диккенса, не Достоевского, не Гюго. Это не их круг чтения. Я порекомендовал бы "Портрет Дориана Грея". Творение высокого имморалиста. Возможно, в сочетании с "Балладой Редингской тюрьмы".

Но это бесовство не нуждается ни в каком диалоге. В диалоге нуждается то, что осталось от "церкви" (той самой, которая "а ля Ракитов"). Если от нее еще хоть что-то осталось. Ее мы спрашиваем: где Модерн?

Где идентичность? Где нация в подлинном смысле слова? Модерн требует господствующих позиций для общенационального языка. То есть русского языка. В Москве сейчас поощряют создание этнических школ, в которых дети должны обучаться другим языкам. Языкам диаспоризированных трайбов. В чем тут воля к строительству единой нации? Любой строитель нации одной рукой пресечет ксенофобский бред о "чурках" и "лицах этих национальностей". А другой – обособление меньшинств. Не с этим ли шел Модерн Великой Французской революции в Прованс и Бретань? Не с единством языка, подпираемым комиссарскими полномочиями и ужасом гильотины?

Если воли к этому нет, то при чем тут нация? Нация – это светское единство национальной культуры и национального языка. Нация – это Пушкин. Если еще точнее, единство Пушкина и Петра. Где это? А если нет этого, в чем Модерн?

Так называемый "религиозный ренессанс" – это Модерн? Развал высоких отраслей промышленности вместо второй волны модернизации – это Модерн? Дегенеративное образование на месте образования, которое всем миром признавалось как одно из лучших, – это Модерн? Здесь уместно вспомнить слова нашего министра образования, который сказал: "Да, у нас было великолепное советское образование, но мы теперь не можем себе такого позволить". То здравоохранение, которое мы имеем, – это Модерн?

В кулуарах научно-практической конференции, которая предшествовала XXVIII съезду КПСС, говорилось о том, что нам нужна политическая демократия. Она якобы нужна потому, что авторитарными средствами можно строить только Модерн, а превзойти Модерн (остался ли хоть кто-то, кто это помнит?) можно только в условиях глубокой демократии.

Теперь мы вроде наелись демократии, и все переходит к тем же, по сути, авторитарным методам. Модерн так и не превзошли… Ну ладно, но где хотя бы Модерн?

Китай за те же 20 лет авторитарными методами построил дай бог какой Модерн. А наш Модерн где? Все уже открыто пишут: "Петрогосударство, петрономика". Это, что ли, Модерн? А где обещанная высокая компонента культуры, которая должна была взлететь "за облака" при "национальной модернизации"? Сегодняшнее телевидение – это Модерн?

XVII. Модерн и глобализация

Кто-то считает, что глобализация – экспансия Модерна в мировом масштабе. Это глубочайшее заблуждение. Глобализация и есть постмодерн. А главная черта постмодерна заключается только в одном: человек в нем полностью лишается любого высокого предназначения. Задача постмодерна не в том, чтобы как-то дорушить "околдование мира", как говорил Макс Вебер, и еще более возвысить человека. Его задача в том, чтобы приучить человека жить в состоянии, когда он прекрасно понимает, что никакой принципиальной разницы между ним и крысой нет; может быть, он – ухудшенная крыса и должен это знать, ибо "отпал от природы". Вот это и есть постмодерн.

Как жить после Модерна в условиях, когда утешение не найдено и когда возвышающей миссии нет? А вот так. Потребляя "вот такое вот" телевидение.

Постмодерн – это не высокие технологии, это не глобализация великой культуры и техноструктуры. Постмодерн – это утрата человеком миссии, предназначения, смысловой вертикали. Я не знаю, возникает ли в России реальная "вертикаль власти" (я вообще не очень понимаю, что это такое). Но я знаю твердо, что власти нет без смысла, без духа. Я твердо знаю, что такое вертикаль духа. И столь же твердо знаю, что в России она отсутствует. И что нет никакой попытки ее воссоздать. Ибо такое воссоздание несовместимо с сегодняшними культурными инструментами. Которые свирепо уничтожают все предпосылки воссоздания чего-то подобного.

Их цель – как раз в том, чтобы доломать эту вертикаль духа. А такой полный слом, такой снос под основание (без замены чем-либо еще более интенсивно мобилизующим восхождение) – это и есть постмодерн.

XVIII. Постмодерн и его двойник

У постмодерна имеется двойник – контрмодерн. Контрмодерн утверждает, что надо вернуться, но не к религиозному христианскому возрождению (что многих бы обрадовало). В отличие от этих "многих" с их весьма наивными упованиями, контрмодерн прекрасно понимает, что ни к какому искреннему христианскому возрождению вернуться уже нельзя. Он утверждает, что нежизнеспособные конструкции Модерна требуют полного сноса. И допустить такой снос надо до той глубины, докуда он сам пойдет и где сам остановится. Где остановится – там и остановится. Но отнюдь не на рубежах христианской идиллии! Все это будет снесено. Во имя глубокой и зловещей архаики. В узких кругах это как раз и называется "вторичной архаизацией".

В атаке на Модерн архаизаторы и постмодернисты идут рука об руку. Конвенция между ними состоит в следующем. Постмодернисты намерены выстраивать "глобальный город", или "золотой миллиард", а "глобальную деревню" отдать в управление контрмодернистам, архаизаторам.

На "периферии человечества" для этого должны возникнуть архаические трайбы, племенная контрмодернистская структура. Сегодня главная модель этого процесса, полигон архаизации – Африка. Новыми полигонами архаизации должны стать Россия и Восток. Но первый полигон – Африка.

В центре – постмодерн "глобального города", на периферии – контрмодернистская трайбализация "глобальной деревни" под управлением согласных на это "племенных вождей". И – конвенция между одним и другим.

Если Хожа-Ахмед Нухаев, как сообщается, действительно убит, то пусть он испрашивает себе прощение в иных мирах. Смысл всего, к чему призывал Нухаев, был именно в вышесказанном. Сначала создать чеченский трайб, горную архаическую республику. Затем наращивать массу таких регионов, разделить весь мир на "регионы архаизации" и соединить их в сеть. А с другой стороны, на противоположном полюсе, должна быть сеть постмодернистского "глобального города". И это и есть глобализация.

Почему именно так?

XIX. Глобализация чего?

Обратим внимание на то, что почти во всех научных сагах по поводу глобализации бережно обходится один-единственный действительно научный вопрос: что же именно, по большому счету, глобализуется? "Глобализация – это вот это, это, это…". Извините, перечисление не создает научной предметности. Глобализуется якобы инфраструктура: транспорт, телефон, телевизор, Интернет… Но не может же глобализоваться инфраструктура сама по себе. К вопросу о субъект-проектном дискурсе. Нет глобализации без субъекта. Как нет ее без социальной основы. Потому что именно социальная основа порождает все остальное. То есть?..

То есть, по сути, глобализуются труд и капитал. А под эту глобализацию труда и капитала создается инфраструктура. Не инфраструктура сама по себе глобализуется; она обеспечивает глобализацию труда и капитала. Труда – в виде мигрантов и "удаленных рабочих мест", и капитала – в виде мгновенного перемещения финансовых активов.

Но если и капитал глобализуется, и труд глобализуется, то исчезает посредник между трудом и капиталом в лице модернистского или, как его еще называют, "интервенционистского" государства. И тогда глобальный капитал не имеет для своей экспансии (а это его неотъемлемое, родовое свойство) никаких сдержек.

Значит, этот капитал, раз нет сдержек в виде глобального интервенционистского государства (а их нет и не предвидится), будет делать все, что он захочет, сначала на периферии. А он хочет на периферии архаики племен, которыми можно всевластно управлять. Ему надоело государство, оно ему мешает это делать, оно его то с одной, то с другой стороны ограничивает. И глобальный капитал сначала подомнет под себя периферию, а затем с периферии будет продвигать свою власть к ядру.

Трагедия сегодняшнего мира заключается, в частности, и в том, что в "глобальном городе" Модерна нет места ни Китаю или Индии с их миллиардным населением, ни кому-то еще, вроде Бразилии либо России. Более того, уже идут разговоры, что и "золотой миллиард" – это слишком много: слишком большая нагрузка на ресурсные и экологические возможности планеты Земля.

А это означает, что нельзя продолжать модернизацию. И что очень многие национальные государства надо не создавать, а, напротив, разрушать и заменять трайбами, которые, в отличие от государств Модерна, потребляют немного ресурсов. А великие общенациональные языки – заменять множеством местных наречий.

Глобализация – это успокоительный термин для простаков.

Настоящий термин звучит иначе: "глокализация" (соединение глобального и локального через разрушение национального государства как оплота Модерна). Вот ведь в чем действительный смысл.

И вот мы уже видим, что поют с эстрад, "возрождая наречия", бретонские певицы, лангедокские певицы, еще какие-то. И это идет полным ходом где? – во Франции, которая мучительно, через гильотину, создавала единое национальное государство с единым великим языком. Во Франции!

Что уж говорить о других местах планеты?..

Один из очень культурных руководителей африканского государства пригласил к себе на встречу знакомого мне иностранца. И говорил ему, чуть не рыдая: "Я всю жизнь посвятил созданию в своей стране нации и национального государства. И многого добился. А теперь американцы требуют от нас полной многопартийной демократии. Но у меня здесь 27 крупных племен. То есть здесь будет ровно 27 партий, и драка между ними, и все межплеменные войны, вся эта кровь, начнутся заново".

Подчеркну, что Модерн никогда не оперировал демократией как неким абсолютом. Никогда. Петр Первый – не демократ, Наполеон – не демократ, Кромвель – не демократ, Робеспьер – не демократ. Все, кто реально продвигал в мире Модерн, действовали за рамками демократии. Большинство мировых модернизаций имели именно авторитарный характер.

Тогда что такое сегодняшняя американская борьба с авторитаризмами в странах "третьего мира"? Это средство модернизации или средство разрушения модернизации? Всюду, где она происходит, взрастает радикальная исламизация, глубоко враждебная Модерну. Разве не американцы сеют это по миру? Значит, демократия – это фасад, маска, превращенная форма. Суть в том, что на периферии нужна вторичная архаизация. И все средства хороши, чтобы добиться искомого.

Сейчас многие якобы хотят спасать Россию от "авторитарной модернизации". О том, что происходит на деле в стране вместо такой модернизации, я уже говорил. Но, если в ком-то зреет желание спасать что-то в России от "авторитарного Модерна" это значит, что нас хотят "спасать" от высокой культуры и высоких интеллектуальных стандартов, "спасать" от гражданина, как от человека, признающего единство языка и культуры, а не просто человека, имеющего штамп в паспорте, полученный неизвестно за что.

Беда нынешней мировой ситуации (и я здесь выхожу на финишную прямую "философской" части своего доклада) заключается в том, что Модерн сам очевидным образом "устает". И потому конвульсивные попытки американских "неоконов", всех этих Чейни, Либби, Вулфовицев и т.д., хвататься за Модерн неубедительны и крайне проблематичны.

Это очень неопределенные, нечеткие действия. За этими попытками не стоят дальний культурный горизонт и идеология. Это "невыговоренные" попытки. И эти невыговоренные попытки обернулись тем, чем они обернулись: провалом в Афганистане и Ираке и новыми авантюрами. По сути, они послужили тому же делу постмодернистской глобализации.

XX. Кто же все-таки за Модерн?

Такие констатации неизбежно вызывают вопрос: а остались ли в мире силы, которым нужен Модерн? Остались ли такие силы на Западе? Пусть речь идет не об идеях, а об интересах. Но есть ли эти силы (именно как силы, а не как воплощенная человеческая беспомощность) хотя бы на уровне интереса? Ответить трудно.

В принципе, Модерн не могут не поддерживать (на уровне рефлекса интересов) такие корпорации, как "Локхид". А также весь военно-промышленный комплекс. Почему? Потому что без мощных государств-наций, которые могут быть только в ситуации Модерна, нет и не может быть крупных военно-промышленных заказов, не может быть сотен миллиардов долларов на новые истребители, авианосцы, ракеты, космические корабли и на все, что с ними связано. В том числе – на финансирование "большой науки", которая в последние десятилетия фактически удушается во всем мире.

Назовите мне недавние крупнейшие "научные прорывы", которые обсуждаются в прессе. Эти прорывы никак не сопоставимы с Лос-Аламосом и Арзамасом-16. Они не сопоставимы с Гагариным и лавинообразным штурмом космоса в 60-е годы. Нет новых фундаментальных достижений в сфере энергетики (уровня управляемой термоядерной энергии). Псевдопрорывы касаются, в основном, мобильных телефончиков, Интернет-сетей, "умных электронных домов". То есть того, как нынешнего человечка комфортно обустроить в окружающем мире. А не как обеспечить новую фазу восхождения человечества.

Нет "большой науки" вне культурной энергии этого восхождения. Интересы "большой науки" требуют нового большого культурного рывка, нового рывка восхождения. Но эта духовная энергия не только не культивируется, она истребляется. Между тем либо будет найдена новая энергия, открыто новое "культурно-смысловое дыхание" для Модерна (искать его надо повсюду, и я убежден, что его можно найти), – либо Модерн кончен.

Но тогда вместе с Модерном кончена западная цивилизация и все, что с ней связано. Дальше – идти некуда…

Вот стоящая перед нами проблема! Закройте глаза и представьте себе масштаб этой проблемы…

А теперь "прокрутим перед собой" фигуры, олицетворяющие нынешнюю элиту мира. Есть ли что-то, соразмерное масштабу проблемы? Одно время казалось, что Ватикан Иоанна Павла Второго пошлет мессидж миру от лица Запада. Но этого не произошло. Буш должен учить человечество? Он научит!

Алла Пугачева в Общественной палате будет открывать новые глубины мысли и культурные горизонты? Российская "прагматическая политика" ответит на то, что апеллирует принципиально к транспрагматическим категориям?

Я не люблю Алена де Бенуа. Но не могу отказать ему в умении точно обрисовывать проблемные контуры. Это он сказал: "Интеллектуальные и политические семьи Европы находятся "в разводе", и этот развод плохо кончится для политических семей". Это не проблема одной лишь Европы. Это проблема Запада. И проблема России.

Скажут, что в России просто нет подобных семей. Если ничего нет – то нет России. Тогда зачем что-то писать? А если что-то есть, то это "что-то" надо собирать. И если и остались у меня какие-то амбиции, то, скорее, эти, нежели любые другие. Потому что очень уж с этим плохо. Так плохо, что тоска берет. Модернизация отсутствует на уровне внешних проявлений. Это страшно, но это полбеды. Но если нет и интеллектуального потенциала модернизации, если нет почвы, на которой она может произрасти, то беда становится слишком уж всеобъемлющей. Опускать руки я не умею. Как не умею и прятать голову под крыло. А это значит, что собирать придется то, что имеется. Я подразумеваю именно интеллектуальную сборку.

Спросят: "А что имеется?"

Отвечаю: пока не начнем собирать – не поймем. А пока правду о том, что есть, не скажем – никакой сборки даже начаться не может. Так и будем бегать по кругу, вереща про отсутствующие возможности.

XXI. Модернизация накрылась – но что же произошло?

В 1987 году перед элитой СССР стояла одна важнейшая задача – двинуть советскую империю на постиндустриальный, а не на постмодернистский путь развития. Это можно было сделать, сохранив диктатуру КПСС, но придав этой диктатуре характер диктатуры новых, постиндустриальных, классов. Однако полуфеодальный номенклатурный класс в самой компартии, с одной стороны, и одержимая постмодернистским безумием "спецуха", воевавшая с партией, с другой стороны, вместе это все прикончили. И сейчас все они, вместе с нами и страной, сидят на обломках.

Им бы теперь подумать о Боге или о чем-то другом, Высшем, перед чем надо ответить за содеянное. А не подталкивать свою уставшую, измочаленную и потерявшую нюх агентуру к новым прыжкам и ужимкам в том же провальном духе. И сейчас это особенно важно. Я вижу, как страна подходит к новому барьеру, за которым проблемы начнут нарастать очень и очень резко. И кто-то должен будет их решать.

Коммунисты? Коммунисты без Советского Союза – ничто. Проектный потенциал коммунистов окончательно уничтожили вместе с СССР. На самом деле, он был фактически уничтожен еще раньше, в эпоху Сталина и Хрущева, когда еще можно было что-то начать спасать, когда какие-то дополнительные двигатели альтернативного Модерна еще могли быть включены. Что делать теперь?

Вопрос, который стоит на повестке дня, заключается не в том, кого бомбить и какой флаг поднимать. Если Бжезинский, одна из умнейших и наиболее зловещих фигур сегодняшнего Запада, говорит, что Америке нужно мировое лидерство, а не мировое доминирование, – пусть он заодно расскажет, откуда возьмется лидерство без новой духовной тяги. Без новой воли к новому восхождению. Об этом должен сказать или духовный синклит Модерна, или кто-то еще. Кто же? Может быть, об этом расскажет новый Папа Римский? Кто и что нам расскажет о новом этапе восхождения человечества?

Я пока не вижу никого. В борьбе с коммунизмом западный Модерн сознательно отказался от идеального и начал потребительскую игру. Потому что на поле идеального он с коммунизмом конкурировать не мог. Ему надо было вытащить всех за это поле, в потребительское болото. Ради этого сначала на Западе, а затем и у нас создали "воинствующего мещанина". Вместе создали "жующую тварь".

У нас в СССР это был "гуляш-коммунизм", как сказал Эрих Фромм, глядя на то, что творит Хрущев. У них – "общество всеобщего потребления". В их корыте свиньи ели обильнее и вкуснее. Так и была выиграна конкуренция. Для выигрыша была создана потребительская тварь. Ее напустили на идеальное. Она сумела пожрать то, на что ее натравили. Дальше – что?

XXII. Диалектика твари

Что теперь делать "творцам" с этой тварью? Смотреть, как она все сжирает вокруг себя? Да, можно какое-то время управлять через растление людей. Но только надо осознавать, что их в каждый последующий период придется растлевать в геометрической прогрессии.

Людей растлили до определенной степени, и они к этому уже привыкли, им стало скучно. Это Моцарта можно слушать бесконечно, а "Рублевка. Life" или "Дом-2" надоедают очень быстро. Давайте что-нибудь новое. Публике будет интересно! Вы опять увеличите рейтинг телевидения. Растленный скот опять прильнет к экранам.

Но, опираясь на такого скота, абсолютно невозможно удержать огромную полуразрушенную страну. При этом можно выигрывать выборы. И заодно подрывать тот фундамент, на котором держится власть. Потому что скот не вынесет никаких тягот на своих плечах и ничего не удержит.

Я предлагаю всем нашим милейшим политикам, поглощенным собственными проблемами, а также тем, с кем я разговариваю мысленно сквозь аудиторию и вокруг аудитории, тем самым людям, на которых грех развала и растления страны, помыслить о предложенной "теоремке". И честно поставить перед собой вопрос: что дальше? А не демонстрировать лживое властное могущество. Лживое, потому что гнилое.

Те, кто говорил о страшной плате за Модерн, были морально и экзистенциально проблематичны. Но они говорили о страшной плате за что-то… То, что они предлагали, можно было назвать преступлением. Но то, что в результате сделано, хуже, чем преступление. Если бы этим преступлением был куплен Модерн – страшно, но… ладно. Но ведь и Модерн оказался продан, предан, сдан, уничтожен. И тогда нельзя не задать вопрос: за что все было отдано?

XXIII. Синдром "малых дел" – и игровая реальность

Вопрос ужасен. И многие перед лицом этого ужаса хватаются за якобы спасительные "малые дела", они же "национальные программы". Раздаются надрывные восклицания: "Мы решим, мы спасем, мы сумеем! У нас денег до фига в стабилизационных фондах!"

Во-первых, денег не до фига.

Во-вторых, к ним никак, увы, все не сводится.

Демографическую проблему хотят решать люди, живущие в виллах по $15 млн.? Они искренне хотят, чтобы те самые крысы, то бишь граждане, быстрее размножались? Так вот, эти "управленцы" должны знать, что в нашем северном климате "преимущественно нордическое население" размножается только под крышей и в тепле. И что завоеванием советской системы, хотя и убогим, была плохая квартирка. Не американский коттедж, а плохая квартирка, но – бесплатная. А также изба, где тоже можно размножаться. И эта квартирка не добывалась в конкуренции, а давалась каждой семье.

Если вы хотите получить квартиру из пяти комнат, да еще с чем-то дополнительным – боритесь на вашем рынке. Но квартира должна быть у каждой семьи, и каждый заболевший гражданин страны должен иметь возможность решить основные проблемы своего здоровья на приемлемом уровне современных возможностей, вне зависимости от стоимости этих возможностей. А если вы хотите поместить вашу дочь или сына в американскую клинику – платите, ради Бога. И каждый гражданин страны, родившийся где угодно, должен иметь возможность получить высшее образование и читать книги, которые ему для этого нужны. А если вы хотите отправить свое чадо в Оксфорд – отправляйте за ваши собственные деньги.

Теперь это все отнято, или вот-вот будет окончательно отнято. А что получено взамен из обещанного? Где новые российские суперкомпьютеры? Где новые генерации вооружений? Где современная транспортная, информационная, наконец, бытовая инфраструктура? Где новая армия с высочайшим национальным духом? Где новые современные заводы? Где наши политические, экономические, социальные, научные и прочие триумфы и победы? Где "колониальная нога России", стоящая на ее бывших провинциях и за ее пределами?

Где это все? Этого нет! Значит, все обещания были ложью, наглой, самодовольной, самовлюбленной! И кто-то считает, что за нее не надо расплачиваться? Заплатят! Все, кто это устроил, будут платить. И приближается "последняя черта", когда еще можно заплатить по нормальному, "вегетарианскому" счету. Потом платить придется иначе и страшнее.

Но предположим, что каким-то способом все эти неоутопии с национальными программами начнут воплощаться. Они же не на Луне начнут воплощаться. И потому стоит приглядеться к реальному содержанию той международной среды, которая должна быть "объемлющей" для неоутопического "объемлемого".

Когда нам говорят о войнах (война в Ираке и так далее), то по назначению ли употребляют это слово? Не более ли верное слово "игра"? Или "управление через конфликт"? В чем разница? Если это игра ("управление через конфликт"), то должен иметь место внутренний неявный сговор кажущихся антагонистов. Без этого игры нет по определению.

Но есть ли сговор?

Что мы видим? Мы видим провокацию под видом "антизападного джихада". И видим западных "ястребов", готовых грудью встать на защиту "цивилизации и прогресса", яростно атакуемых псевдоджихадистами (рис. 1).

Если я прав в своей оценке происходящего, то эта игра просто невозможна без инфраструктуры коммуникаций между якобы антагонистичными игроками. Ин-фра-струк-ту-ры! Не одного или двух каналов коммуникаций, а сетки! Кровеносной (точнее, нервной) системы, связывающей эти две стoроны. Это – неотъемлемое, обязательное условие управления через конфликт.

Моя гипотеза состоит в том, что происходящее есть игра. Цель игры – сдвиг мира в какую-то сторону (может быть, туда, куда я говорю, – в пост-контрмодерн, а может быть, еще куда-то).

Как мы можем проверить эту гипотезу? Мы ведь не конспирологи, а аналитики! Мы хотим нормальной проверки. Это необходимо даже при минимальности наших претензий. Даже если окончательная цель – не модель, не теория, а эскиз. Даже тогда нужны средства проверки гипотез. А этих средств нет и не может быть вне обращения к истории элитных игр, выявленных и описанных.

Одна из таких игр называется "Иран-контрас". Что это такое?

С минималистской точки зрения, речь идет об американских "серых" поставках оружия Ирану. С тем, чтобы на вырученные деньги снабжать оружием отряды "контрас" в Никарагуа. Рейгану сказали, что нельзя поставить в Никарагуа оружие для борьбы с повстанцами, не продав что-то куда-то по "серым" каналам. Появились полковник Оливер Норт и другие. Вышли (или почти что вышли) за конституционное поле. Чуть было не нарвались на крупные неприятности. Ну, и все.

С минималистской точки зрения – все. Но так ли это в действительности?

XXIV. Содержание игры

Ответить на вопрос о реальном содержании игры и соотношении этого содержания с минималистской моделью совсем непросто. Мы попытались проложить дорогу к таким ответам на серии концептуально-аналитических семинаров, проводимых нами и аналитиками Израиля. При этом исходная позиция состояла в том, что мы минимализм отрицали, а израильтяне всячески на нем настаивали. И всякие наши выходы за рамки минимализма рассматривали как "тяготение к объяснению через теорию заговоров".

Если бы этим все и кончилось, то не о чем было бы и говорить. Но поскольку это не так, то сюжет представляется мне важным, и я его расскажу подробно.

Тему "иранской двусмысленности" я поручил своей дочери Ирине Кургинян, поскольку она, как историк, занимается Францией, любит искать "предметные доказательства", в конце концов, знает французский язык и так далее. И.Кургинян достаточно тщательно разобрала секретные (ныне рассекреченные) записки Мишеля Понятовского Жискару д'Эстену. А также другие источники, показывающие, что на самом деле в Иране приводили к власти Хомейни сами американцы, что Хомейни вовсе не был им чужд. Были подняты и вопросы о некоторых международных структурах, вовлеченных в эту операцию.

Кто-нибудь помнит, что такое Safari-club? Ведь если реализуется игровое управление через конфликт, играющие стороны как-то должны договариваться, и для этого нужна инфраструктура. Мы говорили о том, кто именно и что делал, и как именно Понятовский разговаривал с представителями американцев, и что шах Ирана рассказывал Понятовскому о Safari-club. Может быть, кто-нибудь ныне живой из семьи шаха рассказал бы об этом лучше, чем я, но мы тогда рассказали достаточно.

Мне было важно, чтобы всю эту "вивисекцию" с нашими коллегами проделал молодой специалист, на которого грех не "наехать" и который умеет отбиваться. Грешен, но была подспудная мысль, что кто-нибудь начнет заступаться и через это мы получим подтверждение искомого. И я не ошибся.

На дочь "наехали" некоторые участники конференции, обвиняя в конспирологии. А она отбивалась: "При чем здесь конспирология, вот архивные данные, вот справка номер такой-то, вот цитата". И тогда встал израильский бригадный генерал Сегев и решил, как мужчина, за нее заступиться.

Генерал Сегев сказал, что он служил в командовании частей особого назначения и целью его командировки в Иран было обеспечение структуры развертывания израильских частей особого назначения на иранской территории. Он в Иран и прибыл по просьбе шаха и по договору с американцами. Еще у генерала Сегева было хобби. Он собирал "библейских" животных со всего земного шара и завозил их для расселения на гору Кармель в Израиле.

Но он приехал не "собирать ланей", в чем состояла официальная версия, а обеспечивать развертывание специальных сил Израиля в совместной с американцами спецоперации для недопущения Хомейни. С американской стороны в Тегеране ждали Александра Хейга, который должен был приехать для координации этой операции.

"Но приехал другой человек, – сказал Сегев, глядя на зашумевшую израильскую аудиторию, – мне сказать, кто именно?" – "Нет! – раздались крики израильских коллег, у которых, как мне казалось, более крепкие нервы. – Не надо!" – "Хорошо, – продолжил Сегев, – я не буду говорить, кто приехал. Но тот, кто приехал, сказал, что в Иране, по плану американцев, будет строиться открытое общество в условиях полной демократии, а военное вмешательство недопустимо. И поэтому армия Ирана должна приготовиться к демократизации и в полной мере принять участие в этом. Так, как она сочтет нужным".

Сегев передал это пожелание иранским генералам. Они (я цитирую Сегева) "поблагодарили за информацию и той же ночью, собрав только вещи первой необходимости, драгоценности и деньги, рванули вместе с семьями через границу на всех транспортных средствах; к утру их не было вообще. После чего начался триумф Хомейни". "Я, – продолжил Сегев – вместе с пятнистой ланью улетал последним десантным самолетом. Пусть кто-нибудь скажет мне после этого, что Хомейни победил за счет внутренних иранских ресурсов".

После сообщения генерала Сегева конференция в Тель-Авиве сменила тональность.

Ведь что значит признать, что операция "Иран-контрас" не была минималистской? Это значит признать, что данная операция не была нацелена только на оружейный "иксчэйндж". Но тогда надо сказать, на что она была нацелена? Сказал "а", говори "б".

А что значит сказать "б"? Это значит признать, что кому-то из "сильных мира сего" на Западе для каких-то целей нужен был не шах, а Хомейни. Кому и для каких целей?

Тут никогда не бывает одноуровневого ответа.

Прежде всего, Хомейни был нужен потому, что нельзя было воевать с Советским Союзом, не имея "второй силы". Которая, конечно, будет проклинать американцев, но заодно будет совершенно непримирима к СССР: за атеизм, борьбу с исламом и так далее. И первые удары исламистов по нашей территории были нанесены (что не все знают) именно из хомейнистского Ирана.

А еще Хомейни был нужен потому, что надо было останавливать Модерн. Пора было создавать архаизированную контрмодернистскую инфраструктуру периферии. И нужная для этого конфигурация обсуждалась уже тогда, как и показано на рис.1. И это были не какие-то мистифицированные "масонские ложи". Это конкретные структуры, конкретные люди, конкретные связи и конкретные отношения. Было решено, что с миром Модерна больше делать нечего и периферию надо загонять в контрмодерн. И те же структуры и ровно на тех же основаниях поддерживали "Братьев-мусульман" в Египте и других странах. Можно назвать по именам западных миллиардеров, которые поддерживали "Братьев-мусульман" и объясняли, почему они это делают.

XXV. Анализ игры. От истории к современности

Мне могут сказать, что это все – прошлое. Однако ведь это прошлое и настоящее прочно связаны (рис.2).

Но чем они связаны? Это конкретные люди? Это сохранившиеся интересы? Это группы по интересам? Или же это стратегические группы, то есть субъекты проектной воли?

Объединяло ли их просто желание иметь "горячее южное подбрюшье" против СССР? Тогда оно практически ушло в историю. Объединяло ли их только желание торговать оружием и наркотиками? Тогда оно вечно, но малоинтересно.

Или же их объединял и объединяет Проект? Тогда это стремление и эта связь воспроизводятся. Но тогда и задача "расширенного воспроизводства контрмодерна" никуда не делась. Я утверждаю, что это стратегически важно. Давайте это рассмотрим.

Существует новый иранский лидер, связанный с "эпохой Хомейни", со "стражами исламской революции". И этот иранский лидер, Ахмадинежад, который неожиданно в нужный момент "всплыл на горизонте", более всего занят ядерной программой и еще одним вопросом – о переселении евреев из Израиля в различные точки земного шара. Для начала он предложил переселить их с Ближнего Востока – на европейскую территорию, либо в США, либо даже на Аляску. Дальше он, видимо, предложит переселить их на Новую Землю. Хорошее место: почти как Земля обетованная… Ледяной остров, куда не во всякий сезон доберешься, радиационный фон от большой серии испытаний ядерных бомб…

В любом случае, уже то, что сказано, – это хлесткий вызов и Израилю, и США. Но на уровне житейских реакций, которые вызывают оправданно и почти повсеместно (в том числе, например, у нас в России) разрушительные действия США хотя бы в Ираке, этот вызов многим по-человечески нравится. Все "прижали уши", слышна железная поступь сверхдержавы, вокруг почти одни "политические официанты". Цыкнули по поводу "закона о неправительственных организациях" – и вот в России уже принимают поправки к закону. Сказали немцам: "Эй, вы там делайте не этак, а так" – и вот уже они, похоже, так и делают. А тут – "герой" говорит: "На Аляску евреев отправлю!" Повторю, это многим нравится.

Первый вопрос, который я ставлю: каково поле порождаемых этим вызовом чувств, оценок, суждений? Куда движет этот "герой" нагретые его высказываниями "мыслечувства"? И, главное, есть ли реальная стратегическая граница для этих "мыслечувств" и где она (рис. 3)?

Для меня она есть. И определяется она отнюдь не тем, чтo эмоционально предъявляет иранский лидер своему "еврейскому собирательному врагу". Понятно, что это риторика. И что никого и никуда он не переселит.

А вот когда он начинает говорить, что Холокоста не было, то это – реабилитация Гитлера и фашизма. Нельзя тут сделать один шаг, не сделав другого. Евреев не сжигали в лагерях смерти? Тогда славян тоже не сжигали! Никого не сжигали, не было злодейств? Тогда советские войска победили не абсолютное зло, а некую альтернативную силу. И еще неизвестно, может быть, вполне хорошую. А раз эта сила хорошая, то сами советские войска – плохие. А Знамя над Рейхстагом – не величайший подвиг мировой истории. В этом случае святое знамя будет низведено до тряпки, которую русский дикарь вывесил над великим зданием по указке мирового сионизма.

Между тем победа во Второй мировой войне – наш абсолютный исторический капитал. Наш, а не Ирана. Наш, а не США. Наш, а не Израиля. И отдать этот капитал, не отказавшись от истории вообще, мы не можем. А отказавшись вообще, мы не являемся личностью, в том числе национальной. Тогда какой Модерн, какое государство? Так надоело повторять, что "дважды два – четыре"… Так надоело…

Для меня граница находится именно здесь. Я эту границу никогда не перейду. И тем, кто хоть как-то меня ценит, ее перейти не дам. Потому что ее перейти – значит попасть в ловушку. В ловушку, в которой и у СССР и России, и у наших дедов и отцов вообще нет никакой позитивной исторической роли. То есть это и вопрос морали, и вопрос исторических судеб страны.

Но это еще не все. Как только эта граница прорвется, куда процесс начнет стратегически двигаться дальше? Если открыта "дорога в позитив" фашистскому контрмодерну, тогда "на коне" оказывается контрмодерн вообще. И акторы контрмодерна получают новую легитимацию и новое дыхание. Прежде всего – получает новое дыхание исламизм как мощнейшее архаизирующее начало.

XXVI. Ислам и исламизм

Сделаю необходимую оговорку. Вопрос совершенно не в том, что есть ислам как великая религия, что у ислама было свое Возрождение, что в исламе есть свои представления о том, как человек возвышается, восходит наверх. Речь не об исламе, а об исламизме. О том, как создается вирус, который должен пожрать ислам как религию, превратить его в политизированную "идеологию под архаику".

Как происходит перегонка религиозной энергии в энергию контрмодернистского проектирования? И кто это делает? Это делают некоторые американцы; это делает ряд транснациональных семей Европы; это делают саудиты, связанные с этими американцами и европейцами. И это совместно делают все те, кто поделил мир на контр- и постмодерн, то есть враги и ислама, и Модерна. Потому что ислам своим языком говорит о человеческом возвышении и восхождении, а исламизм в прямом или скрытом виде фактически зовет к доисламской архаике. Именно к этому!

Куда развернется совокупность фрагментов и сдвигов описанной "мозаики" – тактически и стратегически? Где это "проектирование" выходит на "злобу дня" мировой и российской политики?

В отличие от Саудовской Аравии, с которой меня ничего не связывает, Иран я люблю. Культуру его люблю. И потому меня происходящее особенно беспокоит. Потому что слишком многое повторяет тут игровые ходы "а ля Иран-контрас". Слишком многое! И это очень прискорбно.

XXVII. Исламизм и смена вех в американской стратегии

Когда мне говорят, что американцы все переиграют и перейдут к новому формату отношений с нужными им контрмодернизационными силами, то у меня сразу возникают вопросы. В целом они сводятся к тому, что такая переигровка – дело далеко не вегетарианское. Тут надо все переигрывать. А значит, ущемлять чьи-то интересы. Причем огромные. А эти интересы кто-то будет защищать. За этими интересами стоят люди, структуры. И что, эти структуры и эти люди не будут сопротивляться? Они не понимают, что последует за их перемещением на игровом поле?

Что, у них на памяти нет эксцессов после победы Клинтона, когда

г-жа Барбара Стрейзанд (не только актриса, но и, по совместительству, одна из ключевых фигур в окружении Клинтона) в не слишком узком кругу кричала бывшему директору ЦРУ Роберту Гейтсу: "Ты, вонючая немецкая свинья, убирайся в свой фатерланд!"?

Они забыли, как в то же время офицеры ЦРУ (связанные, если мне не изменяет память, со структурами банка ВССI) были убиты "неизвестными" прямо на пороге штаб-квартиры ведомства? Они не понимают, что в случае их поражения все это может повториться в стократном масштабе? Они не осознают, что предвещает начавшаяся в родной Америке политико-уголовная "охота на Либби"?

Они все помнят и все понимают! На карту поставлена судьба мировой власти: мировых проектов, глобальных конфликтов, необъятных денег и так далее! С этой "политической доски" так просто и без издержек не уходят! Это не мистифицированная "великая шахматная доска" г-на Бжезинского.

Итак, кто может и кто хочет уйти? И что такое "повернуть от войны к миру"? Уловив невидимые флюиды, идущие из зала, я вижу, что примерно треть аудитории уже понимает, куда я клоню.

XXVIII. Мировая игра: фиксация позиций

Сейчас на наших глазах разгорелся громкий скандал вокруг Герхарда Шредера, который согласился на назначение председателем комитета акционеров оператора Северо-Европейского газопровода (рис.4). По всему миру печатаются сотни статей по поводу "непристойного поведения" Шредера. У меня к вам вопрос: зачем это все Шредеру? Он что, не понимал "цену удовольствия"?

Он же бывший канцлер крупнейшей европейской страны. В любом фонде, в котором он будет членом Наблюдательного Совета, – может он, как бывший канцлер, получать меньше 100 тысяч евро в год? Не может! Он в двух-трех фондах будет сидеть? Будет! Он не может устроиться советником в какую-нибудь крупную корпорацию? Да его туда будут изо всех сил зазывать! У него, при его статусе, может там быть меньше 250 тысяч евро в год? Не может – просто по определению! Он где-то еще частным консалтингом заниматься может? Может и будет! А разве для него закрыты дальнейшие политические перспективы? Нет, явно не закрыты!

Зачем же он лезет в капкан, поставленный для пятиклассника, пусть даже за миллион или полтора миллиона евро? Что такое миллион евро в год для человека, который был канцлером крупной европейской страны? На кого этой суммой хотят произвести впечатление – на нашего журналиста из второсортной газеты? Значит, он не за деньги туда лезет!

А при чем тут Матиус Варниг (или, как у нас любят его называть, Митя Варниг)? Если уже посадили Шредера на крупную "компанию будущего", где первые швы на трубе еще только-только сварили, то зачем рядом с ним сажать официального агента "Штази"? Официального агента, бывшего офицера! Значит, надо топить "друга Шредера" не только тем, что его на это место официально посадили, надо еще "для полноты впечатления" рядом с ним посадить Митю Варнига, чтобы всем и каждую минуту было "все ясно". Чтобы было ясно, как на плакате Кукрыниксов, а не как на картине Шишкина "Утро в сосновом лесу"! Маяковский называл такой стиль "шершавым языком плаката".

Шредер что, этого не понимает? Он почему-то не знает, что "Митя" – пас "Дрезднер-банк" от "Штази" и должен был добывать оттуда информацию? Хорошо, это было вполне почетное занятие в ГДР эпохи 1980 года. Потом все закончилось. Почему же "Митя", который воровал секреты "Дрезднер-банка", вдруг оказался в этом самом "Дрезднер-банке" на весьма высокой и почетной должности? Между прочим, многие его коллеги по "Штази" находятся под люстрациями и канавы копают …

Так почему же Варниг оказался в "Дрезднер-банке"? И какие такие особые услуги он этому "Дрезднер-банку" оказывал и оказывает?

А все из здесь собравшихся знают, как именно Шредер "топил" "ЮКОС"? Что если бы не личные усилия г-на Шредера, то "разбираться" с "ЮКОСом" было бы гораздо сложнее?.. Значит, там еще существует какой-то крупный конфликт и крупный интерес.

Далее, при чем здесь Украина? Что происходит с этим самым "газовым конфликтом", вы мне можете объяснить? И в чем такая особая прелесть для России этого нового газопровода, на котором будут сидеть "Митя" и Шредер? Выгоду Германии я понимаю: она хочет гарантированно получать очень важный для нее российский газ.

Америка использует Восточную Европу как кордон, чтобы ресурсы из России (в том числе российский газ) не прошли в Большую Европу. Тогда гениальная рука проводит трассу по морю – и русский газ по новому газопроводу пойдет в Германию. И что?

Во-первых, он неизвестно, когда пойдет, да и пойдет ли – еще вопрос.

Во-вторых, ну и что, что он пойдет: он все равно куда-нибудь пойдет, мы его все равно будем кому-то продавать!

В-третьих, "у нас село не газифицировано", как справедливо сказал мой президент. Почему бы село этим газом не газифицировать?

В-четвертых, новый газопровод, в лучшем случае, по двум своим ниткам возьмет на себя к 2013 году 25% российского газового экспорта. Нам бы еще дожить до 2013 года в единой России; я имею в виду не партию, в которой не состою, а страну!

Что это за "химия"-то? У нас ведь с Украиной по газу – договор, а это международные обязательства. И вопрос цены в них – вообще-то, небесспорный. То есть не факт, что что-то путное для России из этого конфликта (даже по чисто юридическим основаниям) выйдет. Но если и выйдет, то одной раскачки темы с Мукачево, где стоит радиолокационная станция, обеспечивающая российскую систему ПРО, хватит, чтобы нас поставить на уши. Если мы еще страна.

А на Украине таких "заготовок" много! Например, оставшиеся у нас на вооружении стратегические ракеты СС-18, которые мы без обслуживания производителя – завода "Южмаш" – в боеготовом состоянии держать не можем. Мы же сами способны ставить на боевое дежурство в РВСН по три-пять несчастных "Тополей" в год, что никак не покрывает выбытия СС-18.

Так зачем все это сделано с Украиной? Зачем вся эта композиция? Может быть, она нужна затем, чтобы Ющенко все-таки выиграл предстоящие парламентские выборы, поскольку сам по себе он их никак не выигрывает?

Иначе – в чем смысл? Ведь весь относительно "пророссийский" северо-восток Украины, где сейчас уверенно лидирует "партия Януковича", уже "встает на уши" оттого, что дорогой российский газ остановит у них почти всю промышленность. То есть "газовый конфликт" играет на руку Ющенко и только Ющенко!

Но если выиграет Ющенко – что тогда практически будет на Украине, с точки зрения интересов России? И какое значение для нас имеет разница в цене на газ при сегодняшнем состоянии российских финансов? У нас в Стабилизационном фонде и золотовалютных резервах сотни миллиардов долларов. Допустим, мы еще 2-3 млрд. долларов возьмем с Украины – что принципиально изменится от этих миллиардов, что мы приобретем? А что при этом стратегически потеряем?

XXIX. Симптоматика переигровки

Что означает вся эта система проблематизаций? Что смысл надо искать не там, где его ищут, а где-то еще. Где же?

В любой большой игре есть запреты. И есть специальные периоды, когда запреты специальным образом нарушаются. Я вспоминаю эпоху дела "Мабетекс". И, что еще важнее, эпоху дела "Бэнк оф Нью-Йорк". Думаете, просто начать такие штуки? Ох, как непросто! Потому что противник всегда может ответить. Потому что такие засветки нарушают правила. Негласные правила, действующие в элите. А такое нарушение не может быть асимметричным.

Началась ли снова переигровка? Я считаю, что началась.

Действия Шредера, назначение Варнига – это все объясняется не корыстными интересами и не оперативными предвзятостями. А той тектоникой, которая смещает целые слои общемирового процесса.

Из этой же обоймы индикаторов – нынешняя охота на Тимченко. Я, например, жил себе спокойно и не знал, кто такой Тимченко! А теперь пресса как с цепи сорвалась. Я читаю газеты и вижу, что дело нешуточное.

Что, по сути, все опять вползает в то "серое" состояние, которое было характерно для эпохи "Бэнк оф Нью-Йорк". Все не может так просто в это "серое" состояние вползать. Для этого страшные силы надо привести в действие.

А охота за "Альфой"? Это что, наш внутренний "террариум" дергается? Ой ли! Убежден, что это, как минимум, не совсем так.

Перечисление индикаторов можно было бы продолжить. Но нас-то интересует дешифровка. К ней пора переходить. Без нее все эти фиксации – гроша ломаного не стоят.

XXX. Герменевтика переигровки

Что такое сегодняшняя Восточная Европа? Весь этот пояс, от Прибалтики до Молдавии и Румынии? Это (я использую образность советского периода) "американский ответ немецкому Чемберлену".

За Украину воюют не Россия и США! Это бред! Это мания величия! За Украину и за каждый клочок восточноевропейского пояса воюют Германия и США. Объединенная Европа – это фуфло. А вот расширяющаяся Германия – это серьезно. И американцы прекрасно понимают цену вопроса.

Если немецкая промышленность (и завоеванная немцами европейская промышленность) соединятся с сырьевыми потоками из России, то… То, в двух словах, евро убьет доллар. Американцы не могут этого позволить! Америка – это сверхдержава с неустойчивой экономикой. Если противоречия между сверхдержавной надстройкой и экономическим базисом перейдут некие рубежи, то сверхдержавная надстройка не спасет экономический базис. И Америка не просто откатится на приемлемые позиции. Она рухнет. А раз так, то она будет драться за то, чтобы этого не произошло.

А Германия будет драться за то, чтобы это произошло. Шредер ли, Меркель ли… Шредеры приходят и уходят, а "Дрезднер Банк" остается. И "Дойче Банк" остается. И… Вот, в Италии Берлускони… И, надо же, тоже хочет что-то такое, "газпромовское"… И с "Дойче Банком" там тоже нечто происходит, причем совсем не локальное.

Позиции занимаются, позиции! На карте будущих (холодных, а возможно, и горячих) мировых войн. И не мы там воюем, а Антанта с Тройственным союзом. И нам здесь уготована та или иная "пристяжная" роль.

Какая именно?

Мы понимаем, что на Украине Тимошенко – это Германия, а Ющенко – это США. И что нас там нет.

Мы понимаем также, что трубопровод по морю – это ход в германской игре. Ибо такой трубопровод труднее перекрыть, нежели трубопровод по любой восточноевропейской территории, где американцы хотят хозяйничать. Мы понимаем, что нас тем самым включают в некую игру на "большой немецкой стороне". И мы не понимаем, чем это кончится. И в чем тут национальный интерес? Национальный, а не "газпромовский"! Если бы Германия была совокупным спонсором нашей большой модернизации… Но ей это нужно еще меньше, чем США. Мы для нее – сырьевая колония. Американцы хотят, чтобы мы были не германской сырьевой колонией. А немцы хотят, чтобы германской.

Мы здесь где? Где здесь наша модернизация? Пусть немцы за газ отдадут нам не деньги, а ключевые пакеты акций в предприятиях высокотехнологического комплекса, которые нам надо подключать к собственному модернизационному контуру. Они их нам отдадут? Англичане футбольную команду Абрамовичу отдали с трудом. Футбольную команду, а не хайтек! Немцы и этого не отдадут.

Мы в этой игре – субъект со своим Проектом? Или объект? Вот что является для меня решающим обстоятельством. А для вас?

Американцы строят из Восточной Европы блокирующий пояс между Россией и Большой Европой, а немцы проводят трассу газопровода мимо этого пояса. Через блокирующий пояс газ прорывается на украинском направлении, прорывается на турецком и где-то еще. Идет игра вокруг остановки газовых потоков в Белоруссии. Идет игра на Украине. Повсюду. Высокопоставленные поляки называют газопровод по дну моря "пактом Путин – Шредер" (прямая аллюзия на "пакт Молотов – Риббентроп"). Мы ко всему этому готовы? Мы знаем, что хотим получить как фигуранты большой игры?

И знаем, что можем потерять? Мы просчитали все "про" и "контра"? Пока что вся эта игра-война – вокруг того, получит ли наш газ Германия, а совсем не вокруг того, что получим мы, Россия! Ведь с точки зрения российской "петрономики" совершенно безразлично, пойдет ли поток газа в сжиженном виде на терминалы в Северной Америке, или по трубе на германские заводы, или еще куда-нибудь. Повторяю: если германские и другие европейские заводы будут принадлежать нам и мы оттуда получим высокие технологии для российской модернизации – это понятно, и пусть газ идет туда! Но тогда назовите мне хоть один такой завод!

XXXI. От большой игры – к региональным сюжетам

Теперь давайте вглядимся в то, что происходит на нашем Кавказе (рис.5).

Нечто абсолютно мрачное началось в Южной Осетии. Это что, снова наш вариант патриотизма, когда мы всех союзников сдаем? Ну, пусть, мы их сдадим, хотя это не лучшим образом отразится на реноме Москвы в других местах. Но мы же все знаем, что этим дело не закончится! Как только мы сдадим Южную Осетию, конфликт двинется в Северную Осетию (видимо, Беслана было недостаточно…). Но тогда почти наверняка загорается Ингушетия. Это все понимают?

А у нас уже "горит" в Нальчике! Вы фотографии с пытками арестованных видели, которые пошли в СМИ? Это кто же пытать без фотографий не может? Это же не шутка! Это же не мелочь! Это на Запад пошло по всем каналам!

И это же живые люди! Я же помню Карабах… это для нас в Москве "где-то там в каком-то селе…". А для них – это дети, племянники, родственники… Вы понимаете, что там разгорается?

Кто может и кто меня слышит и понимает: убирайте Козака с Кавказа! Убирайте его оттуда, быстро! И вопрос не в том, хорош он или нет. Он, может быть, гениальный менеджер и умнейший человек, – так повышайте его! Только убирайте с Кавказа!

Объясняю, почему это надо сделать. Считается, что Дмитрий Козак – один из кандидатов в президенты России "от демократического блока США", курируемый Чубайсом. А наша любимая российская "силовая игра" состоит в том, что "хоть диван спалю – лишь бы клопов вывести!" Сейчас, чтобы Козака "подпалить", свои же конкурирующие "силовики" будут поджигать весь Северный Кавказ! Вы же видите, как они это уже делают!

Козак (душка, милашка, юрист) объявляет, что сейчас он всем "покажет". А местные силовики, которые контролируемы соответствующими "московскими" силовиками, говорят: "Ничего ты не сделаешь!" И это практически доказывают…

Может быть, в каких-то дремучих углах России еще остались люди, достаточно наивные для того, чтобы не видеть игровой подоплеки происходящего. Но таких надо поискать. А те, кто занимается процессом и должен отслеживать индикаторы, просто не могут не знать, что в какой-то игре, которая ведется между двумя суперэлитными группами в США, одной из этих групп (скажем так, группе господина Саммерса – для тех, кто понимает, вполне достаточный индекс) вдруг предложили Д.Козака в виде российского преемника Путина. Да еще вдобавок сказали, что этот преемник "зачистит" здешних силовиков. Республиканцы (другая группа, скажем так, анти-Саммерс) тут же мобилизовали свои возможности против Козака. Не потому, что их Козак не устраивает, а потому, что их Саммерс не устраивает. Это, надеюсь, понятно?

А дальше начинается разверстка по интересам. Республиканцам не нужен Саммерс. А у нас много кому не нужен Козак, тем более в совокупности с очередными "гвоздями" в очередной "гроб коммунизма" (иначе – в гроб очередных коржаковых и барсуковых). В нашей элитной политической культуре нет запрета на ослабление позиции боярина через подрыв вверенного ему территориального удела. Что потом будет с уделом (он же – Северный Кавказ) и куда все поволочется – никого не интересует. Как не интересовало во времена первой чеченской войны или преступных Хасавюртовских соглашений.

То есть? То есть Козака будут "подставлять" раз за разом. И чем хуже будет его положение на Северном Кавказе, тем больше будут говорить: "О, слава богу! Этот человек уже никогда не станет президентом!"

Еще раз спрашиваю: нам нужна такая игра? Мы готовы допустить очередной проигрыш ради того, чтобы один боярин хорошо подставил другого? Мы готовы смотреть на то, как из-за этих "подставок" все будет на Кавказе гореть?

Если готовы, то нас, как элиты, нет. Какая тогда модернизация? Какие "веры"? Какие "церкви"? Шваль, пыль под ногами любого завоевателя.

"Подставки", о которых я говорю, как могут выглядеть? И как уже выглядят?

Чечня – горит, не надо иллюзий. И, что хуже всего, она политически мутирует изнутри. Дагестан – горит. Если к конфликту в Южной Осетии "друг Саакашвили" добавит удар по Абхазии – загорится и в Северной Осетии (реакция на неприятности в Южной Осетии), и в Аджарии с Карачаево-Черкесией (реакция на неприятности в Абхазии). Дальше – Волга.

Что на этом фоне происходит в Москве? Нам демонстрируют непрерывные "касьяновские сюжеты". Выходит Касьянов и говорит что-то бессвязное. Телевидение (которое, казалось бы, известно кем и в чьих интересах управляемо) комментирует: "В словах Касьянова звучала угроза. Хоть он это отрицает, угроза связана с тем, что вокруг него объединяются мощные силы! А сейчас мы покажем Хакамаду, которая говорит: "Мы все готовы встать сбоку!"" То есть государственное телевидение "фактор Касьянова" "накачивает"!

Но одновременно в политическую игру вводят и так называемую "русскую карту". Есть 20 скинхедов или кого-то еще, которые говорят: "Хайль Гитлер!" За поимку каждого из них якобы объявлена на Лубянке премия. Но при этом все 20 подонков, возглавляемых каким-то полусумасшедшим пацаном, должны регулярно "засвечиваться" по центральным телеканалам! Нам больше делать нечего, как самим на себя писать всему миру донос о разгуле "русского фашизма"? И в этом же сюжете появляется Дима Рогозин… Скажем так, у меня бывают содержательные политические сны… Лежу – сплю, и что-то вижу и слышу… Моя собака залает – просыпаюсь… И снова сон, и новые политические кадры…

Так вот, в одном сне политические кадры были примерно такие.

Рогозину говорят: "Становись русским фашистом! Мы тебе приказываем!" Он: "Не хочу русским фашистом!" Ему: "Ты должен стать русским фашистом! Бабки дадим!" Он: "Вы сначала дадите, а потом отберете!" Ему: "Да мы тебя потом отпустим!" Он: "Нет, вы меня не отпустите!" Ему: "Становись русским фашистом, трам-тарарам!" Он: "Нет, трам-тарарам! Не буду русским фашистом! Хочу – социал-демократом! А лучше – рядом с "Единой Россией". И без денег…"

Тогда Рогозину взяли и показали: "Ах, ты не хочешь? Тогда – вон с московских выборов! В последний день!" Вы его лицо после этого видели?

Итак, Рогозина изо всех сил запихивают в "фашистские маргиналы". И уже Проханов в своей газете пишет примерно так: "Героическая "Родина" ответит на террористический вызов власти! Оглобля, которая в руках у Рогозина (этого русского мужика с большой бородой!) будет выглядеть как атомное оружие! И, когда он замахнется этим атомным оружием, то сокрушенные демократы побегут в нору и будут там копошиться, как саранча! И один другого будут есть – Хакамада Чубайса и все прочие друг друга! Рогозин! Прииди с оглоблей!"

Рогозин опять говорит: "Не хочу с оглоблей!"

– Ну, подожди, голубь, сейчас мы еще пришлем комиссию по расследованию правильности финансирования предвыборной кампании! Побежишь с оглоблей, побежишь, и заорешь! Мышцы и голос тренируй, пока не поздно!

Это все что означает? Это означает, что кому-то очень надо срочно демонизировать "русскую тему". Мало было допустить в центр России толпы мигрантов без хотя бы элементарного знания русского языка, нужно еще под предстоящие выборы до предела демонизировать "русскую тему"…

И это все называется "стабильность"? Где и кто делает такую "стабильность"?

А история с новым названием города Грозного! Приехал туда наш президент и сказал, что любит ислам. Сказал: "Братство, любовь, договоренности…". Потом уехал. А ему вдогонку мессидж шлют: "Смени название города Грозного, пусть будет "Ахмад-кала"! А то как-то… не ласкает слух"! Это – стабильность?

И тут же на центральное телевидение (вы понимаете, как контролируют телевидение?) выходит Гейдар Джемаль. И говорит, что с герба России надо убрать кресты. Если на гербе нарисовать полумесяц вместо креста, то будет красиво. Но полумесяц надо рисовать не в эту сторону, а в другую. А ему отвечают: "Нет! Не надо полумесяц! Только крест! Между прочим, крест – это не христианская символика, это древнейший знак человечества". А потом еще кто-то следующий приводит свой аргумент: "У нас тетради в клеточку – там тоже кресты на пересечениях линий…"

Как вам такая "дискуссия"? Вот на таком языке и таком уровне сегодня разговаривает страна. Это – страна Модерна?

Но есть в контексте нынешней "стабильности" и другие "фокусы". Некий Силантьев издал книгу тиражом в 500 экземпляров (уж что только у нас не издают тиражом 500 экземпляров!). И он там написал, что соотечественников-мусульман (которых я уважаю) в России не 20 млн., а всего 14,5 млн. А также что кто-то из их духовных лидеров брал "бабки" (равно как и соседние православные деятели). И по этому поводу пятый день визг стоит во всех СМИ!

Нам больше нечем заняться? Города сейчас начнут замерзать. Социальные программы выполнять надо. А тут – пятый день визг.

Что это значит (рис. 6)?

Есть две возможности трактовки происходящего.

Первая. В обществе нарастает конфликт между исламским и, скажем так, "неисламским" (в чем-то антиисламским) сегментами. И этот конфликт отображается в СМИ, включая электронные. То есть СМИ выполняют свою общественную функцию. И это все – часть "социальной органики".

Вторая. Никакого органического нарастания указанного опаснейшего конфликта нет. В обществе вызревает иная повестка дня, его беспокоят совсем другие проблемы. Эти проблемы вообще не получают отражения в СМИ. Тем более – электронных. То есть указанный конфликт не отражается СМИ, а моделируется ими.

Вам решать, какая из возможностей реализуется в рассматриваемой мною истории. Какая и в какой степени. Я считаю, что управляемость (и директивная, и иная, специальная) наших сегодняшних СМИ очень велика. И тем не менее в разных освещаемых СМИ "историях" эта управляемость имеет разный характер. Я вообще не апологет "теории заговора". Но, как мне кажется, за многие годы работы научился отличать органику (выполнение функции освещения происходящего) от моделирования. Потому что без отделения этих двух функций ничего нельзя понять в современности, которая как раз и характеризуется нарастанием роли телевизионных и иных артефактов в управлении обществом.

Итак, исламско-антиисламский конфликт моделируется. Социокультурно – через акцентировку сюжетов, в которых лицам с малой весомостью (Силантьев, Джемаль и прочие) придается другая весомость, резко бoльшая. А лица эти раскачивают конфликт, в том числе и атакуя символы (исламисты – символы государственности, Силантьев -символы ислама).

От социокультурного моделирования нить тянется к моделированию социально-психологическому. Причем с участием тех же СМИ. Конечно, есть право на объективное освещение происходящего. Но как и где (во всем мире) это право соотносится с табу на разжигание межнациональных конфликтов? И главное – с табу на "шоковый показ" (пытки "on line", например).

Можно сказать: это нынешняя журналистская мода, страсть к сенсациям. Наверное, в чем-то это так. Но только в чем-то. Можно сказать – это гражданская незрелость журналистов или заказ иностранных спецслужб.

Но что тогда получается? Иностранная агентура – в ключевых электронных и иных СМИ под бдительным оком наших спецслужб и при госконтроле за кадровой политикой на телевидении?

Очень странно, согласитесь.

Что же тогда? В чем золотая середина между так называемой органикой и теорией заговора? О чем я говорю, что имею в виду? Я, как всегда, имею в виду "конфликт элит". Кто-то (и не только из-за рубежа) организует "напряженность", хаос, деструкцию с теми или иными частными (хотя и крупными) целями.

В нашей элите (прежде всего, элите спецслужб) нет табу на подобное.

Не было его в эпоху первой чеченской войны, когда необходимость подорвать позиции Грачева вытесняла у элитных групп чувство ответственности за судьбу Северного Кавказа. Нет этого и сейчас, когда фактически (особенно по мере приближения к 2008 году) начинает воспроизводиться нечто аналогичное.

Я не на журналистов наезжаю, бог с ними, что есть, то есть. Я адресуюсь к чувству элитной ответственности. К чрезвычайной необходимости ввести все в рамки, поставив во главу угла хотя бы императив государственной целостности.

Нашим элитам кажется, что они-то только и играют. А это не так.

Есть понятие "среда деструкции" (среда хаоса) и инфраструктура деструкции (инфраструктура хаоса).

Инфраструктура не будет эффективной без перегретой среды. Моделирование, о котором я говорю, подогревает среду. Северный Кавказ – традиционное общество. Показ ужасов, их утрировка не только подрывает позиции тех или иных фигур на Северном Кавказе. Нельзя повторять эпоху Березовского и Гусинского и показывать ужасы всему населению для того, чтобы донести компру на одно лицо до другого лица. Население-то не московское! Одно дело, когда в Москве покажут, как пытают мальчика. Возможно, семья отреагирует ничуть не менее остро, чем в Чечне или Черкесии. А возможно, и нет. Не будем тешить себя комплиментарностью. Она так же здесь неуместна, как и самоумаление (мол, они умеют восставать, а мы – рабы). Истина где-то посередине. Но, в любом случае, – что такое московская семья? Папа, мама, дедушка с бабушкой. Это городская нуклеарная семья.

Другое дело – семья на Северном Кавказе. Там у такого замученного мальчика, кроме отца и матери, есть род, тейп, клан – разветвленная система родственников (в Москве троюродный брат – почти ничто, а на Кавказе – это не только чувства, но система обязательств и прочего). Плюс – все же признаем очевидное – другие нормы реагирования на эксцессы, задевающие семейные чувства. Что есть, то есть.

Это все – закипает.

Есть среда – возникают инфраструктуры. Подпольные группы, каналы поставок оружия и чего угодно еще. Это будет проконтролировано нашей спецэлитой?

Ерунда! В это влезут сразу несколько разных групп с транснациональными выходами. И "управляемый дозированный хаос" превратится в беса, сорвавшегося со всех возможных цепей. Наших – в первую очередь.

Но и это не все. Как это накладывается на мировой процесс? И нет ли на рассматриваемых мною "микро" отпечатка какого-то "макро"?

XXXII. Какой-то вариант "сборки"

Постараемся собрать воедино предложенную аналитическую мозаику. Для этого вернемся к главному сюжету, который соединяет философскую и политико-стратегическую части доклада (рис. 7).

Иранский лидер откровенно провоцирует израильтян и американцев. Слишком откровенно. Если его цели совпадают с декларируемыми, то это глупо. Но лидер далеко не глуп. Значит, он двусмыслен.

Такая двусмысленность (связка с Западом, прежде всего, с правыми республиканцами США) уже, повторяю, имела место. И называлась (в эпоху Рейгана) "Иран-контрас". Для кого-то это законченный частный эпизод. Я же считаю, что это длящаяся крупная история (точнее игра). Иранский лидер молод. Но поскольку кадры для этой игры "воспроизводятся", то я допускаю, что он (вне зависимости от того, сознает это или нет) фигура этой игры. То есть по сути элемент "двугорбого верблюда" под названием "правые республиканцы США" и "иранские радикалы".

Параллельно валом идет фиктивная (а ну как не фиктивная?) информация о том, что у Ирана уже есть ядерное оружие. А Иран – не Ирак. Там совокупный потенциал существенно побольше, и эмбарго всерьез не было, так что угроза, если она реальна, гораздо опасней!

У Шарона в Израиле на носу – выборы, а у Омри, его сына, – уголовное дело. А Омри, между прочим, это не сыночек 15 лет, который сбил тетю (что уже нехорошо для политика), а один из ключевых финансистов партии. И уголовное дело Омри сразу переходит в несколько крупных "политических" дел. И в тот момент, когда этот скандал достигает пика, Тегеран, например, заявит о своей готовности начать ракетно-ядерную войну.

В этой ситуации у израильтян может появиться искушение нанести удар по Ирану. Пиаровское мышление будет давать подобному позыву совсем примитивную трактовку: "из-за желания выиграть выборы". Я от такой трактовки отказываюсь. Я вообще в это мало верю. Но если это и возможно, то за счет других "машин влияния на происходящее". А есть ли такие "машины" и достаточно ли они мощны? Будущее покажет. Я лично сделаю все возможное, чтобы этого не допустить. Прекрасно осознавая, что возможности мои не соответствуют масштабу политического цунами. Но тут дело не в трезвом взвешивании возможностей. А в том, кто внутренне в чем считает себя ответственным. И считает ли себя кто-то ответственным хоть за что-то. Или мы входим в эпоху, когда ко всем применима ирония Маяковского: "Нравимся своей жене и то довольны донельзя".

Если бы это было так, то это бы означало не крах Модерна, а крах Истории. А я лично (и тут всегда вопрос именно личный) такой констатации принять не могу.

Но неприятности нарастают и в США у Чейни. Иранский лидер должен тогда нанести ответный удар по Израилю или где-нибудь (скажем, в Ираке или Афганистане) по войскам США. В Америке пойдет новая волна антиисламского патриотизма, США нанесут удар по Ирану, и при этом уйдут "в тень" главные неприятности "команды Буша-Чейни".

В результате возникнет частичное разрешение или даже "обнуление" ряда мелких (но важных, поскольку конкретных) властно-политических неприятностей у ряда ключевых "игроков".

А заодно – на Большом Юге – бурлящий котел войны и конфликтов от Бейрута до Дели, при кипении которого весь макрорегион будет неуклонно погружаться в архаику.

А заодно, видимо, цены на нефть взлетят под $150 за баррель, резко затормозив экономическое развитие ключевых американских конкурентов, включая Большую Европу, Китай, Индию.

Напрасно кто-то думает, что в этом процессе мы останемся в выигрыше или в стороне. Нас в этот котел обязательно втянут.

Конфликтный Большой Юг будет очень мощно давить на Россию снизу и дестабилизировать страну через уже созданные кавказские (и не только кавказские) "горячие точки". Европа и Китай будут на нас давить всеми возможными "инструментами" из-за катастрофической ситуации с энергоносителями. А в самой России, включая Москву, как я показал выше, уже вовсю готовится собственная инфраструктура "управляемых конфликтов" и политической дестабилизации. И готовится она вовсе не к "выборному" 2008 году!

Коллеги, вы умеете считать время? Вы знаете, за сколько месяцев до выборов должен появиться новый претендент, если кто-то играет сценарий "преемник"? Больше чем за шесть, ну, восемь-девять месяцев, – нельзя! А у нас сейчас какой год? 2005-й! Но тогда при чем тут Козак, Дмитрий Медведев, Сергей Иванов и прочие "преемники"?

А если ситуацию – и с преемником, и с дестабилизацией – так накачивают уже сейчас, значит, все и решиться должно не в 2008, а в 2006 году!

Но – как решиться? У нас этот хаос Медведев, что ли, будет "железным сапогом" утюжить? И вообще, кто-нибудь хочет устанавливать на российской территории хоть какой-то порядок? Или, наоборот, здесь должно произойти соединение сил, которые будут сметать любой порядок и усиливать хаос? Россия – это одна из "стабилизационных площадок" или же "помойка", на которую намечено сливать все шлаки и всю энергию хаоса?

Уже звучат высказывания о том, что Россия слаба, русские – старая бессильная нация и нас должен обновить ислам. Подоплека этих высказываний мне ясна. Вне зависимости от того, что об этом думают авторы. По сути, все это льет на одну мельницу. На мельницу тех, кто хотел бы слить на эту территорию максимально возможную "энергию хаоса". Куда-то ведь ее сливать надо! Всюду – в Европе, в США – для хаоса, в том числе для мигрантов, барьерчики разного рода выставляются! А энергия-то идет и наращивается! И если в Россию ее, в Россию, – чем не "разгрузочка" для кого-то?

Но тогда – какая стабильность?

XXXIII. Хоть какие-то выводы

Первое, что можно и нужно у нас сделать, – срочно укреплять реальную стабильность Северного Кавказа.

Это предполагает, что там должен быть новый полпред. Я снова говорю: сделайте Козака кем хотите – начальником кремлевской администрации, премьер-министром, только уберите его с Кавказа! И вообще уберите его с любого направления, откуда его будут "выковыривать". Или же полностью дезавуируйте его претензии на высший пост. Меня не интересует он лично: для меня все одинаковы, и у меня нет любимых и нелюбимых. Но этого "раздражителя" в такой опасной зоне, как Северный Кавказ, быть не должно.

Любой ценой надо прекратить превращение Северного Кавказа в место незатухающей свары силовых кланов. Следует опираться на наиболее авторитетные части местных элит и гасить радикализм. Все провокационные истерии – с переименованиями столиц, изменением гербов и т.п. – надо придушить на корню. В пять дней. Исламскими же руками.

Надо четко "мониторить" всю радикальную "инфраструктуру дестабилизации", которая строится в стране. И мы предупреждаем, что, если в момент взрыва на юге эта инфраструктура захочет отреагировать мятежом на нашей территории – в любом месте, – ее обязательно будут жестоко и решительно подавлять. Поэтому лучше не надо! Лучше самим игрокам ее аккуратно убрать!

Нужно выдвинуть новые внятные ориентиры внешней политики! Как минимум, прекратить клоунаду и не оказаться в очередной ловушке на этом направлении. Пусть кто угодно туда попадает, только не мы. Потому что наше втягивание в игру (на любой стороне – вот что главное) строго равносильно автоматическому включению на нашей территории тех или иных механизмов "спецмятежа".

Тут очень важно понимать, что такое этот "спецмятеж"? Кто и как его планирует и разруливает на, так сказать, "штабном" уровне? Кто наверху (нашем и международном) готов поиграть в "управляемую революцию"? И не в Киргизии, а в Москве. У нас в России уже был когда-то один, который такими штучками занимался, полковник Зубатов его звали. Он, не помню, потом на своих подтяжках в камере висел или застрелился?

Я призываю к тому, чтобы определенный международный консорциум и его российские участники перестали играть в игры с "управлением через хаос"! Я понимаю, что перестать играть иногда еще опаснее, чем продолжать. Но я одновременно знаю, что все, кто будет играть в эти игры, будут не просто прокляты судом истории, – они сами также в итоге лягут трупами в ров, который копали для других.

Что касается самой серьезной проблемы, проблемы Проекта, без прояснения которой ничего в стратегической перспективе не может быть, то я с нее начал. А продолжать разговор на эту тему надо в других форматах.

Заключение

И вновь я возвращаюсь к смыслу слова, взятого мною в заглавие. К смыслу слова, имеющего и очень нужные, благородные, и совсем другие обертона. Я говорил уже о каких-то обертонах. О необходимости бодрствовать. Хочу в конце сказать о связи этой необходимости и любви. Антифашист Юлиус Фучик когда-то сказал: "Люди, я любил вас! Будьте бдительны!"

Почему он связал с бдительностью любовь? Потому что, если мы любим страну и народ, мы не заснем тогда, когда надо бодрствовать. А если заснем, то, значит, недостаточно любим. И тогда уж ничего тут не сделаешь. Но да не будет так!

 

12.01.2006 : Что принес нам политический "Дед Мороз"?

Не хочу сказать, что особо внимательно слежу за ситуацией в Израиле. Однако нельзя игнорировать тот факт, что, возможно, именно события на Ближнем Востоке в ближайшие полгода или год будут во многом определять мировую политику. Я имею в виду, например, израильско-иранскую проблематику. И это будет оказывать на нас (Россию) очень сильное давление.

При этом в сегодняшней российской интеллектуальной жизни (это я улавливаю какими-то находящимися за гранью вербализации рецепторами) происходит нечто чудовищное с интонацией, ритмом, содержательной наполненностью, включенностью участников в обсуждение той или иной темы.

Приведу частный пример. Есть такой публицист Пионтковский. У нас с ним очень разные позиции – по вопросу Чечни, по другим вопросам. Но мне всегда нравились его злые, хлесткие тексты, я считал, что как журналист он пишет лучше, яснее, чем я. И вот мне приносят его статью, где есть примерно такая фраза: "И тут я оказался на Кремль.орг у Павловского, и это было все равно, как если бы "Батум" во МХАТе ставил не Кургинян, а Станиславский".

Вопрос не в том, что тут написано что-то обидное для меня. Я просто не понимаю, что написано. Может, это даже похвала, а может, человек размышляет и упоминает меня случайно, мимоходом. Но все-таки – что здесь написано? Ведь он – человек внятный, пишет хорошие тексты. Что происходит?

Я вообще не понимаю, что говорит и пишет ряд российских политологов. И не по причине их глубокомыслия, а по прямо обратной причине. Один политолог говорит: "украинский кризис отражает то, что на Украине накопились кризисные моменты"… Следующий политолог считает, что "украинский кризис выражает то, что накопились кризисные моменты украинские и неукраинские". А в ответ ему: "О! Это спорная мысль!" И вокруг таких "спорных мыслей" дискуссия может продолжаться 2 – 3 часа.

Такие "дискуссии" не могут быть случайностью. Эти политологи – люди вовсе не глупые. Нюхом чую, что это – симптом. И постараюсь объяснить, симптом чего.

Такой стиль касается любого обсуждаемого вопроса, даже на уровне способности дать анализ вроде бы очевидных событий. Из высказываний вообще исчезает системный анализ реальных факторов политической жизни.

Обращаясь к "горячей" теме болезни Шарона, попытаюсь эти факторы разобрать.

Если говорить о болезни Шарона как о системе факторов, то первым, находящимся на виду, фактором является то, что Шарон – это человек в возрасте, очень много работающий, апоплексического телосложения (полный, коренастый). И его инсульт может быть просто сведен к этому фактору.

Второй фактор. Шарон – политик, у которого под суд идет тесно связанный с ним сын Омри (он – один из фактических "казначеев" правящей партии). Шарон не может не понимать, что если тесно с ним связанный человек идет под суд, то следующим быть ему, Шарону. Все в Израиле знают об этом, как и о том, что Шарон находится под давлением психологического стресса. И этот стресс есть слагаемое инсульта.

Третий фактор. Шарон – "политико-человек", отошедший от своего "полит-дао", то есть миссии, образа, судьбы. Долгие годы он был "ястребом" и шел в одном направлении, считая это делом своей жизни. И вот он сворачивает с этого направления и начинает собственными руками делать то, что всегда называл преступлением (сдавать территории). Человек, свернувший с Пути, часто становится жертвой болезней, прежде всего, нервно-спазматических. Этот закон существует. Если ты шел своим Путем ("дао"), то, свернув с него, ты уже перестал быть собой. И каждый день твой собственный организм что-то в тебе уничтожает. Не бывает безнаказанных предательств, измен, поворотов. Если человек уверовал во что-то другое и сменил путь – это одно. Но если он идет чужим путем, исполняет нечто, к чему не приспособлен… Инсульты и язвы – это типичные реакции людей на уход от собственного предназначения.

Приведенные выше факторы не работают отдельно. Да, Омри пошел под суд. Но пока Шарон следовал своему "дао", находившиеся рядом с ним опорные группы его поддерживали, – и суда над Омри не было! Суд замаячил, когда "свои" Шарона запрезирали, а "чужие" не приняли. Шарон в связке с Пересом – это "крутой коктейль", это круче, чем если бы в одном предвыборном блоке первыми номерами в списке были Шаманов и Новодворская (или Политковская).

Четвертый фактор. Шарон – это крупный параполитический игрок, чья судьба предопределена сложными игровыми конфигурациями. Как мы помним, после восхождения Шарона на Храмовую гору начался новый виток палестино-израильской войны, интифада и стрельба по палестинским объектам. Но был один объект в Иерихоне (Палестинская автономия), который никто не задевал. Этот объект – казино. Почему? В иерихонском казино есть "доли" Арафата и его "наследников", а также "доли" Омри Шарона, Йоси Гиносара, Мартина Шлаффа… Данные имена в классической (публичной) политике не сочетаются. А в непубличной?

Ведущаяся игра очень неоднозначна. Те же люди, которые сидели на связи с Арафатом в эпоху Рабина, сели на эти же связи с Арафатом в эпоху Шарона. Деньги, вращающиеся в иерихонском казино, – это же не просто деньги Арафата! Это деньги "мутные", многосторонние. Эти "мутные" деньги крутятся и делятся на параполитическом поле. И идут они на глобальные и региональные проекты. Здесь же, на параполитическом поле, делятся власть, игровые позиции… А также реализуются инициативы, связанные с деньгами, уже оторвавшимися от первоначальных целей…

Шарон весь в этой игре. Омри – рядом с ним, его секретариат – рядом с этим же…

Сегодня начинается передвижение крупных "фишек" на параполитическом поле. Я имею в виду, в том числе, и "газовую игру", которую буду обсуждать дальше. На этом поле крутился некий вихрь циклонов и антициклонов. А затем вихрь сместился в другую строну. Политик, не уследивший даже кажущуюся малозначительной тенденцию в игре за параполитическим "ломберным столом" – гибнет.

Пятый фактор, о котором говорят в мировой прессе: Шарон – это человек, которого "странно" лечат. Был у нас в СССР великий конструктор, который занимался ракетами. Ему нужно было сделать небольшую и несложную операцию. Но почему-то вместо профильного хирурга его оперировал кардиолог, хотя заболевание не имело никакого отношения к кардиологии. Кончилось всё летальным исходом.

Можем ли мы сказать, что упомянутого человека "странно" лечили? Я же не говорю, что тот, кто это сделал, был его убийцей. Может быть "да", может "нет". Но то, что Кремлевская больница тесно связана с проводимым политическим курсом, и лечат там "по-разному" – это точно.

Так вот, Шарон – человек, которого лечили "странно". В мировой прессе обсуждается, что не ту дозировку назначили, не так лечили… Это человек уважаемый, у него нет проблем с деньгами, с медицинским обеспечением. Тогда что происходит? В ситуации, когда жизнь Омри зависит от того, как лечат его отца, – происходящее с Ариэлем Шароном может быть стечением случайных обстоятельств, а может им и не быть.

Шестой фактор – "шуточки" с колдовством. Летом 2005 года, когда шло выселение еврейских поселений из сектора Газа, по каналу НТВ показали людей с бородами и в специфическом облачении, которые заявили: "Мы, каббалисты, послали Шарону проклятие, и он умрет, потому что посягнул на целостность Израиля". А перед этим они говорили, что посылали такое же проклятие Сталину.

Для кого-то это не бред. Есть люди, реально верящие в то, что есть каббалисты, которые могут наслать, например, порчу. Но тогда у этой категории людей может возникнуть к каббалистам вопрос: "Если вы послали "сработавшие" проклятия Шарону, Сталину, то почему Гитлеру не послали?"

Есть люди, которые видят в этом только "базар". Все хотят попасть в телеэфир, кто-то начинает кричать: "Это я его убил!", и так появляется заявление о проклятии Шарона каббалистами. Но этот сюжет ведь попал на телевидение, где существует достаточно жесткая цензура!

Третьи видят в "проклятии каббалистов" сложные формы "технологического прикрытия". Прикрытия как для "аппаратурного" залечивания (инсульт, с этой точки зрения, – самое удобное), так и для "простого" залечивания (не те дозы не тех лекарств, и т.д.). А при этом стрелки переводятся на колдовство: мол, каббалисты наслали порчу.

В любом случае, когда эта система факторов существует вместе, она дает некий взгляд на болезнь Шарона. Я, можно сказать, бездоказательно (если не считать сочетание перечисленных факторов хотя бы отчасти доказательством), убежден, что Шарона устранили с игровой доски. Рабина устраняли прямым выстрелом, а Шарона устранили другим способом.

При этом я лично в этих "каббалистических приколах" ничего, кроме новогодне-карнавального элемента, а также "фигур прикрытия", не вижу.

Но за этими "приколами" существует комплекс обстоятельств, о котором мы сейчас говорили. Истории, которые начались из-за параполитики, и "странное лечение", – удивительно совпадают по времени с насущной необходимостью для многих мировых игроков убрать Шарона из игры.

По фактору Шарона я вижу, что температура в "ближневосточном котле" поднимается очень высоко. Может быть, самолет "Фалькон", в котором недавно разбилась многочисленная делегация высокопоставленных иранских военных (не очень симпатичных новому президенту Ирана), упал случайно… Но в целом температура в "ближневосточном котле" становится запредельной.

И это признак того, что начинаются большие мировые перемены. Удары идут по очень широкому мировому политическому полю: Шарон, Шредер, Ширак, Берлускони, Чейни… Естественно, главный "запускающий импульс" состоит в том, что Бушу никто не даст избираться на третий срок. И начнется "перестановка фигур" на мировой политической доске.

Однако сейчас это не просто смена фигур. Меняется всё: сдвигаются миропроектные инициативы. Мы существуем в климате "геологических" изменений в мировой политике. Эти изменения – комплексны. И политическую судьбу Шредера также можно описать по определенной системе факторов, как и судьбу Шарона.

Теперь разберем украинскую ситуацию: украинский политический кризис и газ.

Для того чтобы понять мою точку зрения на этот процесс, необходимо принять основополагающую концепцию: в мире нет "Нового мирового порядка", в мире идет миропроектная конкуренция, то есть конкуренция проектов. На самом деле, картина гораздо сложнее, чем та, которую я собираюсь сейчас изложить. Но это уже приемлемое приближение.

Итак, один из мировых проектов – американский. В его рамках Украина, Польша и другие страны Восточной Европы – это новая "линия Керзона", отделяющая "Старую (Западную) Европу" от ресурсов России. Цель – закрыть путь этим ресурсам, в том числе российскому газу, в Европу (прежде всего, в Германию). Это геополитический "блокирующий пояс". США хотят получить Восточную Европу как союзников в борьбе с Западной Европой. Никто впрямую не скажет этого по американскому телевидению. Но это стопроцентно так.

Другой проект отражает интерес "Старой Европы" (в частности, Германии). Концепция заключается в том, чтобы гарантировать путь российскому газу, в том числе через Украину, в Германию.

Для того чтобы этого не видеть, необходимо быть зашоренными некоей "атлантической солидарностью". В течение 10 лет я в различных аудиториях говорю: "Отбросьте эту "атлантическую солидарность", нет ее и уже не будет никогда".

Итак, есть сила #1 – США.

И есть сила #2 – Германия и Ко.

Проект #1 – закрыть путь российскому газу в Европу – будет торпедировать сила # 2 (Германия и Ко).

Проект #2 – получить гарантированный доступ к российскому сырью (прежде всего, газу) – будет торпедировать сила # 1 (США).

И на "крюк" этого конфликта "подвешено" очень и очень многое: кланы, политические курсы, выборы и т.д.

Не русские замахнулись на мир "газовой дубинкой", а потом почему-то ее опустили. Это американцы показали своему атлантическому полупартнеру-полуконкуренту, что может произойти. И как только американцы показали, а затем отвели пугающую руку с "газовой дубинкой", – в следующий момент произошла отставка правительства на Украине.

Ющенко и Тимошенко – это два человека, одинаково антироссийски настроенных. Но если они одинаково антироссийские, почему между ними такая конкуренция? Это что, конкуренция за лидерство в антироссийском блоке? Да просто один из них – проамериканский, а другая – прогерманская. И все осведомленные люди это понимают.

Вся эта элита "разобрана" по группам, по разведкам, по транснациональным системам. И разобрана она так не только на Украине: есть украинско-немецкий клан и есть русско-немецкий клан, есть украинско-американский клан и есть русско-американский клан… Дальше российский и украинский "немецкие" кланы, а также российский и украинский "американские" кланы будут "сшиваться". Например, Белковский станет советником Тимошенко…

Весь этот кризис, который мы наблюдаем на Украине, – результат борьбы между Германией и США за Украину, где "русским фактором" манипулируют, как угодно.

И эта борьба никогда не кончится! Она не сегодня началась, за Украину боролись и в XIX, и в начале ХХ века. Всегда и немцы хотели быть главным фактором на Украине, и другие силы. И сколько бы Россия с нее не уходила, разные силы хотят включить Украину в свою орбиту. И не только Украину: эта борьба в Прибалтике и Польше доходит до уровня попыток физической ликвидации конкурирующих агентур. А говорят об "атлантической солидарности", "едином проекте"…

Да, к власти в Германии пришла Меркель, которую ставили специально для того, чтобы снизить уровень германского антиамериканизма. И она насколько-то его снизит – и на уровне риторики, и на других уровнях… Это не Шредер. Но уверяю вас – ничего принципиально не изменится. Потому что на Меркель будут "давить" те группы, которые реализуют германский проект.

США – чудовищно неустойчивая сверхдержава (в этом я согласен, с оговорками, со своими коллегами). Она неустойчива, ибо ее военно-политическая надстройка и ее экономический базис, действительно, сильно оторваны друг от друга. Самыми выгодными для американской экономики "средствами производства" являются американские авианосцы и ракеты. До тех пор, пока никакая сила не может бросить вызов американскому военно-политическому могуществу, все экономические проблемы Америки будет оплачивать весь остальной мир. Через любые схемы (а таких схем – тысячи). Но это же не снижает экономической неустойчивости!

Если бы Америка могла спокойно "отползти" на второе, третье или четвертое место в мире, – она бы отползла. Но она не может! Кроме того, она ведь тоже является "собственностью" людей (не американского народа, а отдельных людей), которые дорого заплатили за это первое место в мире и отказываться от него не хотят.

Америка будет пытаться удерживать первое место. Но она не может его удерживать, если русский газ будет неограниченно идти в Германию. Значит, Америка будет это останавливать. А Германия и Ко будут это пропихивать. И на каждый американский шаг на Украине – будет шаг немецкий. На каждого Ющенко найдется Тимошенко. А все остальное будет "болтаться" на периферии этой борьбы.

Для доказательства цитирую В.Малинковича, директора украинского отделения Международного института гуманитарных политических исследований ("Независимая газета" от 11 января 2006 года, статья "Один газ для нескольких Украин"): "Украина в политический союз с Россией не войдет… Она останется стратегическим союзником России, сохранив ориентацию на Запад. Но… это будет ориентация на Европу, а конкретно – на старую Европу. Реальная многовекторность должна делать Украину частью оси Мадрид-Париж-Берлин (и, возможно, Москва), а не оси Вашингтон-Варшава-Вильнюс. У Украины есть шанс стать площадкой для строительства большой Европы, а не строительства буферной Речи Посполитой. Это было бы выгодно всем. А вот давить на Украину невыгодно – это повышает рейтинг Ющенко".

4 января, сразу же после заключения российско-украинских газовых соглашений, я выступал по этой теме на радио "Эхо Москвы". После передачи мне позвонили с польского телевидения и попросили дать интервью на эту же тему. Приехала энергичная польская корреспондентка. Боже мой, что она говорила по поводу "русско-немецкого преступления"!

Есть германо-польская "композиция" (Валенса) и есть американо-польская. И германо-польская группа готова воевать против американо-польской до последнего поляка. Потому что это миропроектная конкуренция, булькающий хаос, а не "Новый мировой порядок", в который можно "войти" – на ту или другую сторону.

Никогда Европа не откажется от того, чтобы предъявить свое совокупное экономическое могущество и показать американцам, что их уже нет на мировой доске! И никогда американцы не признают этого, потому что тогда они потеряют всё. Если они это признают – вот тогда давно предрекаемый крах американского доллара станет реальностью. Не то, что сейчас происходит – когда американцы сами снижают курс своей валюты, чтобы пропихнуть свои товары на мировой рынок. По-настоящему этот кризис возникнет тогда, когда конкурирующие субъекты сформируются и выиграют на других досках. На чисто экономической доске эту игру выиграть невозможно.

Но то, что дисбаланс между американской военно-политической и экономической мощью растет, и то, что этот дисбаланс рано или поздно взорвется, – безусловно.

В связи с этим все спрашивают, а что же Россия и Путин делали в случае с Украиной? Как же так – сначала мы на украинцев давили, шантажировали их, а потом "отъехали"?

Возможны три основных позиции.

Первая позиция – власть выше денег. У кого власть, у того и деньги. И тогда экономика – средство для политического господства.

Вторая позиция – деньги выше власти. Кто платит деньги, тот и заказывает музыку.

Третья позиция – власти, то есть политики, вообще нет (на Западе непрерывно пишут о "смерти политики"). А есть "поликономика" (синтез слов "политика" и "экономика") – игра корпораций поверх (над трупами) национальных государств.

Так вот, мы вправе выбирать между этими тремя позициями. Политика ли послужила укреплению "Газпрома"… "Газпром" ли послужил укреплению или разрушению политики… Или политики вообще нет, а есть непрозрачная параполитическая игра…

Что произошло с газом? Применено экономическое средство для укрепления политических целей, чтобы поставить Украину на колени, о чем говорят все? Разыгран политический спектакль для обеспечения непрозрачных экономических договоренностей? С чем мы имеем дело?

Вот что говорит по этому поводу Л.Радзиховский в статье "С новым газом" ("Российская газета" от 11 января 2006 года): "В конце 2005 года Путин провозгласил курс на построение энергетической газонефтяной сверхдержавы".

Я считаю, что это не политический курс, а политическое шоу. Не может быть энергетической газонефтяной сверхдержавы. Не может быть сырьевой сверхдержавы! Сверхдержава может быть только индустриальной или постиндустриальной, она не может быть сырьевой. Чем "энергетическая газонефтяная сверхдержава" отличается от "сырьевого придатка"? Тем, что придаток большой?

Продолжу цитату: "Газпром" и "Роснефть" (и крупные частные нефтяные компании) теперь оказываются в роли "копья Империи", энергетических сил стратегического назначения. Сформулированную президентом стратегически-политическую ЦЕЛЬ можно понимать как 1) усилия государства в лоббировании интересов российского энергетического сектора и всей экономики ("экономический вариант"). 2) Использование экономических возможностей для удовлетворения геополитических и иных амбиций государства ("амбициозно-политический" вариант). Объективная картина, и, в частности, реакция Украины, доказывает России безнадежность "амбициозно-политического" пути, заставляет выбрать "экономический" путь".

Но под "экономическим" путем здесь не экономика имеется в виду! А то, что государство будет чахнуть, а "Газпром" – пухнуть.

Для меня же – несомненно то, что если власть не будет выше денег, то не будет России. А власть не станет выше денег до тех пор, пока не обратится к "повестке дня", связанной с мировыми проблемами.

В этой связи хочу продолжить начатый мною уже давно разговор о России как альтернативном Западе.

Кто-то говорит, что Россия – это не Запад, а Восток, Азия… Кто-то – что наша традиция в том, чтобы искать особый, не западный и не восточный, путь…

Но что такое внутренне концепция Третьего Рима (подчеркну, не имеющая никакого отношения к коммунизму)? Есть те, кто говорят, что концепция Третьего Рима – это российский безудержный экспансионизм, желание поставить русский сапог на шею всему миру… Это, конечно, чушь. Концепция эта касалась религии, была связана с "делом служения", но она содержала в себе слово "Рим". Желание быть Римом (неважно, в религиозном смысле или нет), сама семантика Рима – неизбежно означает борьбу за какое-то место в рамках субъекта, который называется Запад. Не используют люди зря такую семантику! Франки говорили, что они – это Рим, чуть ли не от Трои себя числили… Многие хотели иметь прочное место в Западе.

И Византия хотела места в этом Западе. И Россия бралась за "византийское наследство" то с одного, то с другого конца, потому что для нас это наследство было местом в Западе.

Но сам Запад содержал в себе давнюю внутризападную полемику. Рим – это Запад. А Греция? Тоже Запад! Троя – это Запад, но и Ахея – это Запад. Цезарь – это Запад, но и Александр – это Запад. Но это же разные Запады!

Кто из тех, кто нам близок, больше всего играл на этом поле, кому это поле нравилось и казалось "вкусным"? Украина! Это классическая украинская тема – о том, что украинцы-то и есть наследники Митридата Евпатора. А Митридат – прямой наследник Александра Македонского. Но это и есть война против Рима. Митридат – не антизападное явление. Конкуренция между принципами построения держав Александром Македонским и Цезарем – это внутризападная конкуренция, это конкуренция "Греция – Рим". Византия есть часть этой конкуренции – с апелляцией к соответствующей Греции. И недаром Константин хотел поначалу обосноваться в Трое, а не в Константинополе.

Теперь мы начинаем переигрывать собственную историю, перенося исторические корни страны с Киева на Новгород. Мы понимаем цену отказа от исторического наследования Киевской Руси? Эта цена – "пинок", направляющий нас в сторону от Запада. Ибо, только играя на "киевской" доске, мы можем претендовать на роль "альтернативного Запада".

Что делает Путин? Он одной рукой гладит по головке профессоров, которые пропихивают "новгородскую химеру" в русское сознание, а другой рукой проводит курс на "вхождение в Запад". Но как можно идти на Запад, отказываясь от киевской эпохи и отдавая Украине этот кусок исторического наследства?

Наша политика начинает напоминать бред, когда в истоки российской истории пропихивают эту новгородскую и прочую северную (Старая Ладога и т.д.) тему… Если ты прагматик и хочешь на Запад – не демонстрируй благорасположение профессорам, которые говорят о Новгороде. И если ты там, на Западе, во что-то играешь, – то пойми точно, что это такое.

Это ведь старая игра. Я не специалист в религиозной классике, но я специалист по политическим субкультурам (маргинальным и немаргинальным). И я ответственно заявляю, что в определенной российской политической субкультуре существует "прозападное" антивизантийство и "антизападное" антивизантийство. Отказ от наследования Киеву – это антизападное антивизантийство, сочетающее в себе некое "северное православие", очень условно – старообрядчество (не буду задевать эту тему… прав Зеньковский, не прав Зеньковский… что там было – я не знаю, это нужно быть внутри религии, чтобы до конца это понимать), а также языческий пласт.

Как эту "грекофобию" проявляет некий условный "Север"! С какими безумными глазами мне говорили об этом представители архангельской элиты… И, уверяю вас, – все это имеет серьезные выходы на сегодняшний субъект власти. Я не задеваю вопросов, не касающихся актуальной политики.

Но к чему это накаленное желание создать антигреческий настрой? Чтобы уйти и из Греции, и из Рима, и из Трои, и из Ахеи. Куда? В Китай?

Украинские русофобы все время хотят показать, что русским на Западе места нет, что русские в западном наследстве не играют никакой роли: "Москали – это турки, хуже турок!" Согласиться с ними самим – значит, подыграть украинской русофобии.

Что требуется для того, чтобы каким-то образом разбирать подобные коллизии вместо "газовой темы"?

По этому поводу подчеркну еще раз: политика не может существовать без мировоззренческих оснований, которые, в свою очередь, невозможны без политической философии. Не выработаем мы мировоззренческих оснований без политической философии! В этом смысле (было ли это ущербным или нет – второй вопрос) марксизм довел всё до схемы: внизу стоит Маркс (философия), выше стоят мировоззренческие основания, а на самом верху стоит практика. Может, это настолько закостенело догматически, что дело было остановлено и оглуплено, – я не буду спорить. Я только говорю, что это – было.

Теперь эти два элемента – мировоззренческие основания и политическая философия – дискредитируются с позиции так называемой прагматики. "Мы прагматики, – говорится нам, – поэтому мы вообще не рассматриваем мировоззренческих оснований нашей политики и, тем более, политической философии. Не спрашивайте нас об этом".

Но вы же делаете какие-то шаги в культуре, проводите политику по телевидению… Как же вы это осуществляете на чисто прагматическом поле? "Нам надо, чтобы эти люди появлялись чаще по телевидению, мы их чаще и показываем. Что они при этом говорят? Ну, это не важно". Наиболее популярны в России, оказывается, Путин и Петросян. Неважно, что они говорят. Чаще других на экране появлялись – оказались наиболее популярными. Смешно?! Но это же прямо пишут в газетах.

Убрали из политики мировоззрение и философию… И тогда оказалось, что политики нет совсем, ее невозможно осуществлять.

Сначала сказали: "У нас будет прагматическая политика". И все согласились. И начали осуществлять прагматическую политику. До, ре, ми… Фа – уже не получается. До, ре, ми… Опять не получается! Тогда взяли и убрали политику вообще. И сказали: "Не будет у нас политики, ведь у нас есть "труба", "мегатруба", "супертруба".

Очень многие люди, которые вертелись вокруг власти, только и умели, что "пилить бабки". А теперь им легально объяснили, что "пилить" – и есть политика. "Ура! Это мы умеем! "Газпром"? Так мы знаем, как это делается. Теоретики постмодернистской школы говорят о "смерти политики"? Правильно, у нас теперь будет "поликономика", мы работаем через это".

Люди открыто несут всю эту околесицу! Но ведь на самом деле существует глобальная повестка дня. Буквально встает вопрос "о роде человеческом". Пока группы кремлевских или оппозиционных "прагматиков" обсуждают, как надо "пилить", – весь мир, всё, что называется настоящей властью, обсуждает судьбу человеческого рода.

Эта проблема в ХХI столетии впервые вынесена в практический ракурс обсуждения. Потому что, действительно, непонятно, что с человечеством делать. В условиях появления "генетического оружия" – это между прочим, вопрос далеко не пустой. Вот, говорят о вирусе "куриного гриппа"… Сегодня – куриный грипп, а завтра – избирательное генетическое оружие.

По телевизору показывают американский фильм (2004-го года), в котором некоего президента свергает "оранжевая" революция. В нем зловредный президент (который хочет истребить дагестанцев, чеченцев с помощью генетического оружия) – вполне "рыночный". Наоборот, его оппонент, который любит все "малые" народы, – старый генерал советского образца (как Григоренко). А "зловредный президент" – это такой "молодой бандит"… И это много о чем говорит.

Значит, американцы уже показывают, как они эти революции готовят, и что именно будут называть "преступлениями против человечества". Но ведь это не только в России, это по всему миру идет. Это острейший вопрос, который "забит" в мировую "повестку дня". Что с этим человечеством делать?

Так мы "распилим" 20 миллиардов долларов, или этак… Но есть компании, у которых триллионы. У "Голдмен энд Сакс" реальный потенциал – более 2 триллионов долларов. Ну и что вы из себя представляете с этими 20 миллиардами? А главное, что их у вас могут отобрать, и очень даже просто.

Идем дальше. Есть политика – и есть экономические средства проведения политики. Когда Россия поставила газ Европе и не дала Украине, Украина забрала европейский газ.

Здесь могло возникнуть два сценария.

Сценарий #1. Европа говорит: "Украинские воры, мы вас накажем!"

Сценарий #2. Европа говорит: "Русские, вы что творите?! У нас из-за вас проблемы!".

Если Путин на уровне идеологии фактически выходит из борьбы за позиционирование в "Западе", а на уровне "прагматических средств" продавливает себя на Запад (то есть, делает два альтернативных движения), то совершенно ясно, что при таком поведении лимитом наших действий является отношение к нам Европы.

Еще перед Новым годом я сказал во время передачи на ТВЦ, что все зависит от того, что сделает Европа (уже без Шредера, с Меркель).

Если Европа скажет: "Украинские воры, мы вас накажем!", то украинцы пропустят газ.

Если Европа скажет: "Русские, вы что творите?! Что за шантаж? У нас газа нет два дня!", мы тут же пустим газ на Украину по любым ценам, даже бесплатно.

Для того, чтобы иметь другие результаты, нужно показывать, что мы хотим и имеем право занять место в Европе (хотя при отсутствии правового режима – а он у нас отсутствует – какое место в Европе?). И одновременно – показывать, что если вы этого места нам не даете, заиньки, то нам совершенно наплевать, что происходит у вас во Франции или Германии. И на место в "восьмерке" – плевать!

Вот тогда будет все! А когда ясно, что после первого звонка ("Русские, вы что творите?!") мы будем открывать заслонку – так не надо начинать игру! Если уж ты решился и закрыл заслонку, так держи ее закрытой пять, десять дней – и всё будет в порядке. Для того, чтобы замахиваться "энергетической дубинкой", нужно показать, что тебе наплевать на "место в Европе". А если ты каждую минуту только и дрожишь: как бы это место получить, – то нельзя начинать шантаж. Потому что Европа сдаст русских всегда и при любых условиях. Разумеется, как и Америка.

"Нам плевать на место в "восьмерке"! Вы хотите, чтобы Россия вышла из "восьмерки"? Мы выйдем! Но за газ с Украины будем брать по 250 долларов, и вам подавать – как надо. Они идущий к вам газ остановили – вот вы с ними и разбирайтесь. Вот вы их и лишайте, чего хотите. А нам – плевать!"

Тогда уже через 10 дней будет место в "восьмерке".

Но если это "наплевать" не присутствует на "игровом столе" – не надо начинать рисковую игру… Если ты вошел в Вильнюс – иди до конца. Или – не входи. Если ты вошел в Баку (или в Ереван), то "чисти" этот гнойник полностью – либо не начинай это дело вообще. Но нельзя начать – и уйти, начать – и уйти…

С этой точки зрения газовая ситуация на Украине – это как Вильнюс пятнадцать лет назад. И уход Илларионова из Кремля – это как уход Шаталина. Это симптомы "отбегания от власти".

В Кремле много чего бывало. Но люди свои "высокие" удостоверения бросали только тогда, когда понимали, что "пахнет жареным". А иначе – не бросали. Боялись в 93-м году, что не на тех поставят? Да. Но "отпрыгнуть" просто так, на пустом месте, – для чего? Такая или другая будет политика… Чтобы из-за этого лишиться машины, шофера, возможности "бабки" делать? Не бывает так в нынешней России, не надо сказок!

Именно на то и была ставка, что кто-то сказал: "Мы замахнемся, а европейцы разберутся с украинцами". И это была ложь. Как когда-то Буш-старший сказал: "Вы входите в Вильнюс, все будет в порядке". А на следующий день у него же истерика – "выходи назад". И надо было ответить: "Извини, дорогой, мы тебя в Ираке поддержали, мы назад не пойдем!"

А теперь представим себе другой сценарий. Что это была не политика, а "экономика" с вмонтированным в нее "политическим шоу".

Первая реакция мира на это политическое шоу: "Русский империализм лезет через другую дверь".

Реакция сателлитов: "А ну, как этот медведь не сдох, и хочет хотя бы экономической дубиной замахнуться? Так мы – "за"!".

Реакция тех, кто верил, что это не шоу, а политика: "Ну, наконец-то, врезали!".

Теперь власть, пригрозившая поначалу, "отыграла" назад.

Реакция мира: "Ага, русского мишку щелкнули по носу, но он все равно кусачий, его надо добить".

Реакция сателлитов: "Нет, медведь все-таки сдох!"

Реакция тех, кто верил, что это политика: "Фу ты, опять шоу!".

Значит, устраивали шоу, чтобы экономически чего-то добиться. Но на этом шоу "набрали столько дерма", что дальше некуда. Потому что это шоу многие приняли всерьез. А когда его приняли всерьез, а Россия сделала шаг вперед и шаг назад, то на шаг вперед – ужаснулись, а на шаг назад – начали плеваться и кусаться. "Шаг вперед и шаг назад" – вовсе не равен стоянию на месте. Он равен огромному политическому поражению. И не видеть этого может только подобострастный холуй или кретин.

Идем дальше. Главный экономический вопрос у меня другой. Как вы себе представляете это соглашение по газу? 2 января соглашения по газу не было, и люди зашли в тупик. Затем они за день выработали принципы, критерии, создали совместное предприятие и, таким образом, триумфально разрешили ситуацию с помощью новой схемы…

Кто может поверить в то, что за один день создаются совместные предприятия, в них согласуются и утверждаются доли сырья от среднеазиатских государств, разрешаются все вопросы, которые существуют в этих долях "под ковром" ("откид", "распил" и все остальное)?

Значит, этот договор был давно, значит, он расписывался и "подгонялся" минимум полгода в сложных переговорах сторон. Значит, всё это было двинуто в атаку, а затем отыграно назад с точным пониманием, куда именно "назад".

Тогда возникает вопрос: а что это за "экономика"? Если готовый вариант был в запасе, – это чья экономика? Но поверить в то, что к началу января ничего нет, а 4 января появляется договор с разделением долей участия, плюс необходимое количество конкретных соглашений по всем сопутствующим вопросам … Так не бывает! Никаких ночей не хватит на то, чтобы состыковать интересы в таком сложном предприятии.

На этом месте я все-таки хочу вернуться от "Газпрома" к человечеству, чтобы затем опять обратиться к "Газпрому".

В принципе все, что мы имеем сегодня в России – это тупик. Но тупик может быть двух типов.

Первый – у нас есть достаточное пространство для стратегических действий, но мы неправильно используем имеющиеся возможности. Мы неправильно собираем деньги, управляем чиновниками, выпускаем законодательные акты, и нам надо просто все делать правильнее. Это называется "оптимизацией", "кризисным управлением", "аналитикой возможностей", "теорией конфигураций". Все человечество этим пользуется в условиях, когда "тупик" фактически является кризисом.

А есть тупик второго типа – тупик как "абзац". Тогда в этом пространстве – решений нет. Значит, необходимо выйти за рамки этого пространства. Что и называется словом "трансцендентироваться", то есть выйти за рамки, за границы.

В любых проблемных жизненных обстоятельствах мы имеем дело с двумя фундаментально разными ситуациями.

Либо мы зашли в оперативный (прагматический) тупик – и тогда приходит прагматик и говорит: "Ребята, а почему в ЭТЦ лампочки горят до 11 вечера, когда уже никого нет? Почему в охране восемь человек, если хватит четырех?". И это называется "кризисное управление".

Либо тупик стратегический – и тогда говорится: "Вы делайте то, что я говорю. Меняйте тип продукции, бросайте этот проект и занимайтесь тем, идите таким путем, а не другим". – "А мы не умеем…". – "Ах, не умеете! Пошли, я покажу!" И человек личным примером показывает, что именно делать. И исчезает инерция, разрушаются границы представлений. И где-то за границами того, что представлялось единственно возможным, человек находит себя.

Так происходит с человеком в жизни. Когда он заходит в полный тупик – он что-то ломает, пробивает привычные границы и выходит к новым горизонтам.

Сейчас это касается всех людей, находящихся в России, самой России и всего мира. Это и есть главный вопрос: я лично, как человек, и моя страна – находимся в тактическом или стратегическом тупике? Я утверждаю, что нынешний тупик – стратегический. И перебирать в нем варианты и "кризисные возможности" – значит уподобляться раввину из анекдота.

Пришёл человек к раввину, жалуется, что у него куры дохнут. Раввин советует: "Сыпь зерно не просто так, а квадратом". Не помогает. Следующий совет: "Сыпь по кругу". А куры все равно дохнут. "Ну, треугольником". Проходит время. Встречаются снова. "Ну, как, помогло?". "Да нет, все куры сдохли". "Жаль, у меня было еще столько геометрических вариантов!".

Россия находится в тупике, который носит стратегический характер. Но в этом тупике находится и весь мир. И возникает вопрос: что делать с тупиком?

Первый вариант: зачем из него выходить? Можно жить в нем, заснуть и умереть.

А для того, чтобы тупик не привел к летальному исходу, нужна воля. Не ум даже, а воля, воля к жизни. Говорят, Ленин читал перед смертью "Жажду жизни" Д.Лондона…

Можно заснуть, можно лечь и наплевать на то, что будет завтра. Но человек хочет жить. И если он понимает, что все остальное смерть, – он прорывается из тупика на этой воле. Если этой воли нет, она не дышит – то всё.

Но если налицо стратегический тупик, а людям говорят, что это "возрождение", "оптимизация", "переходный период"… "Кто вам сказал, что у вас такое смертельное заболевание?". И лечение начинает напоминать лечение Шарона.

В связи с этой проблемой приведу несколько мыслей из того, что сейчас называется "обсуждением на политическом уровне". Не важно, где я это услышал. Но не в Академии наук и не в библиотечных курилках – я туда просто не хожу, к сожалению:

"Дезориентация настолько велика, что мысль (политическая мысль) должна сделать невиданное усилие для обновления". Речь идет о судьбе Америки.

"Из таких тупиков выводит только взрыв творческой энергии". (Рокфеллер)

"Когда прагматизм иссушает ум (к вопросу о наших прагматиках), когда жизнь увязает в рутине – спасает лишь извечное безумное стремление человека выйти за пределы сущего. Иссякнет это – спасения нет".

"Раздвинуть рамки исторического момента, другого спасения нет".

И все это имеет общее название – Утопия.

По чудовищно усеченной марксистской традиции, Утопия – противоположность научной теории. На самом деле, Утопия – нечто совершенно другое. Если тупик носит стратегический характер, то прагматика – это "дерьмо". И единственное, что может быть выходом, – это Утопия в том смысле, о котором я здесь говорю. В том смысле, что "мысль должна сделать невиданное усилие для обновления страны"… Что "взрыв творческой энергии есть всё"… И всё, что я могу запустить в моем обществе, – этот взрыв. А не говорить о том, что чем меньше энергии, тем лучше.

Нужна Утопия – в том смысле, что "прагматизм иссушает ум" и только "стремление к выходу за пределы сущего" может что-то спасти… Что "рамки исторического момента надо раздвинуть"… Вот тогда из стратегических тупиков выходят.

С каждым месяцем, с каждым тиканьем часом безальтернативность для России этого, в правильном смысле, утопического подхода становится все более и более очевидной.

Снова цитаты:

"Всякое важное предприятие в области науки, религии или политики изначально облекается в утопическую форму". В том числе, коммунизм, но не только.

"Человек не в состоянии достичь полноты развития, если он лишен утопических видений".

"Личность и общество лишены опор, ибо прошлое сегодня не дает решений на будущее. Прошлое – урок, но еще не источник творчества. Решит судьбу человечества – возможность современного мира восполнить дефицит творческой энергии". Мир спит. Не разбудив его, нельзя сделать ничего.

"Только те, кто видит незримое, могут совершать невозможное".

"Вооружить человека перед лицом глобального тупика можно, лишь включив в нем иную силу воображения и иную устремленность к запредельному и невозможному".

"Освободить преобразующую энергию для реального действия".

"В царстве прагматизма, пресекающего полет творческой мысли, революция кажется невозможной. Но вне этого, вне утопических измерений – явный тупик. Вне этого – очевидная невозможность эволюции для всего современного мира".

Это – цитаты из обсуждения нашей проблемы в ООН на высшем уровне, а вовсе не в курилках!

Вопрос в том, способна ли Россия понять, что прагматизм завел ее в окончательный тупик, и противопоставить прагматизму то единственное, что ему можно противопоставить: Утопию в смысле проекта, а не в смысле химеры.

Идея о России как "газонефтяной сверхдержаве" – это фантом, который легитимирует давнюю оскорбительную риторику М.Тэтчер: "Верхняя Вольта с ядерным оружием". Как сырьевой донор ("сырьевой придаток") – это колония. Сырьевой придаток может быть величиной со слона, но от этого он не превращается в супердержаву.

Единственный выход для нас – это новая модернизация страны (индустриальная, сверх-, постиндустриальная, любая). У страны нет другой крупной цели, кроме модернизации.

Модернизация может иметь два сценария.

Сценарий # 1 – модернизация в автохтонном режиме (как это делал Сталин).

Сценарий # 2 – модернизация за счет вхождения в Европу.

Сначала обещали, что СССР будет входить в Европу. Это полный нонсенс. Мы могли войти в Европу только в результате победы коммунистической революции и завоевания Берлина, Парижа и так далее нашими танками. Мы не могли другим образом войти в Европу как СССР. Александр Яковлев и все другие, кто это обещал, – лгали изначально. Все, кто об этом бредил (в КГБ или других местах), занимались химерами.

Теперь говорится, что входить в Европу будет Россия. Это такой же нонсенс. Лилия Шевцова не случайно в своей статье написала, что Россия, может быть, и может войти в Европу, но в очень усеченной форме. Если порежем на кусочки, то, может, что-то (до Урала) и войдет – в виде сырьевого придатка. Но не Россия!

Какое "место" Россия хочет занять в "европейском доме"? Место #1 (модернизация) – это "верхние этажи". Место #2 (сырьевой придаток) – это "нижние этажи".

Мы входим как сырьевой придаток? О том, что поставленная цель такова, говорят следующие высказывания и действия высшей власти:

1. Вложения в человека. "Мы не будем вкладывать в инфраструктуру, мы будем вкладывать в человека". Это значит, что даже те деньги, которые есть в стране, будут бессмысленно растранжирены. Для меня это синонимы.

2. Все проекты, которые предложены в качестве "национальных", носят оперативный, а не стратегический характер.

3. "Газонефтяная супердержава" – то есть неоколония латиноамериканского типа.

Итак, я даю сырье… Почему его покупают? Чтобы обеспечить жизнь, а также произвести товары и… и их продать. Кому продать? Нам, России! Но если я, немец, купил газ по цене 250 или 400 долларов за тысячу кубов, то в цену товара я заложу расходы на газ с избытком, за 450 долларов; я любыми способами накручу цену, чтобы получить прибыль. Я тебе все повышения цен на газ верну в виде повышения цены своего товара.

Простейший вариант: бензин, транспортные расходы… Ты будешь покупать мое продовольствие, которое я привезу из Мюнхена в Москву, и ты оплатишь мне расходы на солярку на моей ферме и транспортные расходы по новой высокой цене. Но это – мизер, частность.

На самом деле, главный вопрос – в мировом разделении труда. Это Альфа и Омега всего. Вся борьба государств за экономику – это борьба за место под индустриальным солнцем, за место в мировом разделении труда. На высоком месте, когда я произвожу технологичные товары, основная добавленная стоимость идет в виде прибыли в мой карман. А на низком месте, в "сырьевом" начале всех технологических цепочек, – прибыль самая маленькая.

В этом случае тоже можно жить безбедно. Это когда в стране тысячи туземцев, товаров им почти не надо (они бегают в набедренных повязках), а нефть качают хорошо. Вот это – кайф для стратегии роста сырьевой цены.

Но в такой логике чем меньше русских, чем меньше они едят и тратят на обогрев, – тем лучше. Их должно быть достаточно для того, чтобы работали насосы и труба безостановочно качала… Вот это будет прибыль! Чем больше русских, чем больше они едят и чем больше им нужно на обогрев, – тем хуже ситуация для страны. Значит, русских должно стать меньше…

Но перед такой стратегией у России есть еще одна проблема. В Саудовской Аравии или Эмиратах добыча в основном легкая: пробурил на глубину 100 метров – и нефть пошла. Проложил короткую трубу до моря – и заливай в танкеры…

А мы ведь будем бурить в вечной мерзлоте на глубину 5 км, обогревать бараки в пятидесятиградусный мороз, и затем качать нефть на тысячи километров! Это – тяжелая добыча. Плюс большая страна, плюс армия.

У тебя лучшие, самые богатые ресурсы в мире? Ну, так завтра тебе скажут, что ты международный террорист, и эти ресурсы должны быть под контролем, что они вообще-то принадлежат не тебе, а человечеству, что ты ими не умеешь пользоваться. И эти ресурсы уже не будут твоими.

Недавно услышал от довольно-таки высокостатусных лиц: "У нас самый большой запас питьевой воды и пресного льда. Поэтому мы самая великая держава в мире. И нам ничего больше не нужно – ни ядерного оружия, ни чего-то другого. Мы одной водой всех "задавим"".

А почему, если у тебя нет ядерного оружия и всего прочего, к тебе однажды не придут и не заберут всю твою воду? Это что за бред?

Чтобы охранять свои ресурсы, необходимо обзавестись мощной армией. Чтобы обзавестись армией, необходимо обзавестись военно-промышленным комплексом, а для этого необходимо обзавестись промышленностью. Сколько можно повторять вещи, которые стыдно повторять?!

Но это еще не все. Латиноамериканский сценарий и мы… Предположим, мы захотели стать Латинской Америкой. Можем ли мы ею стать?

Этого не может быть, потому что:

1. У нас не та структура армии. Для того чтобы господствующий олигархический класс мог быть "латиноамериканским", он должен всеми пуповинами срастись с армией. Это не просто дети олигархов должны в армии служить… А у нынешнего российского правящего класса – антимилитаристическое сознание. Этот класс и военный культ – не совместимы. Этот класс стремится полностью вывести своих детей из армии. У нас служат только беднейшие слои населения. У нас "рабоче-крестьянская" маргинализирующаяся армия. Какая Латинская Америка?

2. Структура населения. Нужно иметь латиноамериканское население, которое еще вчера сидело в джунглях и голодало, а те, кому сегодня удалось перебраться в города и стать грузчиками – радуются. И живут, к примеру, в картонных домиках. Но в Латинской Америке тепло. А тут население уже вкусило нормальной городской жизни, имеет индустриальную структуру, и в картонные домики не хочет. В том числе потому, что у нас холодно.

3. Инфраструктура. Одно дело, когда у вас по джунглям ездят джипы и летают вертолеты. Другое дело, когда вы нагородили атомных станций и химических заводов, у вас есть сложный транспорт, подземка, канализация…

Сейчас в Москве строятся дома, квартиры в которых стоят $2-3 млн. долларов. Как на Манхэттене – по $15 тыс. за квадратный метр. Даже если допустить, что в этих домах не украли часть цемента (а это сомнительно), и что они построены по архитектурным нормам (что еще более сомнительно), – они стоят на той же устаревшей, прогнившей инфраструктуре! Это та же канализация, те же электросети, те же теплосети. И чтo богатый дом, чтo бедный дом, – сети общие.

Ну, тогда стройте автономные скважины, ставьте автономные генераторы! Говорю вам как человек, который сидел в октябре 1993 года в Белом доме: самое грязное место – это не деревня, а город, в котором перестала работать инфраструктура. Потому что, если деревенская инфраструктура перестает работать, ты выходишь на огород и выкапываешь лунку. А вот если ты сидишь в Белом доме, а в нем канализация перестала работать – непонятно, что делать. В городе выход инфраструктуры из строя тут же приводит к антисанитарии, а антисанитария – к эпидемии.

Перед страной стоят все эти проблемы.

И, наконец, социальная планка: люди в нашей стране привыкли нормально жить. Есть пять условий воспроизводства человека, которые были выполнены советской властью.

Первое условие – хотя бы плохонькая квартира. Небольшая, с крошечной кухонькой, но она дается семье бесплатно, и в ней можно жить. А вот если ты хочешь жить в двухэтажном коттедже – сам зарабатывай, улучшай жилищные условия.

Второе. Любой гражданин, если заболел, имеет право на бесплатную сложную операцию. А если он хочет проводить ее в Америке или Германии – пусть едет и оперируется за свой счет.

Третье. Любой ребенок имеет право на бесплатное образование.

Четвертое. Любой человек имеет "право на хлеб". Знаете, под каким лозунгом шли французские революции в XIX веке? "Хлеба и Конституцию 1793 года!"

И, наконец, пятое условие. Человека, который находится на нижних ступенях социальной лестницы, не расчеловечивают. Он, если не расчеловечивается сам, так же уважаем, как стоящий на этой лестнице выше него.

Вот пять условий, создавших советскую жизнь.

Вы можете их заменить на другие условия. Американские – пожалуйста. Тогда ипотека по 0,1%, зарплата $7-10 тыс. в месяц для семьи… И тогда семья будет покупать дом с двумя спальнями, тремя ваннами и несколькими детскими.

Но если вместо этого, при семейной зарплате 400 долларов в месяц, вы ставите цену однокомнатной квартиры в Москве под 100 тысяч долларов и ипотечный кредит выше 10% годовых… Тогда только процентов по кредиту надо выплачивать 500-700 долларов в месяц… А есть еще основное тело кредита, который надо выкупить за 10 лет – значит, еще плюс 800-900 долларов… Но тогда вы всех, у кого заработная плата ниже 1,5-2 тысяч долларов в месяц, – лишаете возможности покупки жилья.

Вы не хотите "возвращаться к социализму"? Снижайте цену на жилье! Но если вы не раздаете квартиры бесплатно, не снижаете цены на жилье и не повышаете зарплаты, – не плачьте по поводу демографии! Потому что тогда ваше население будет "естественным образом" вымирать. Люди просто не знают, где им размножаться.

Я не говорю об образе будущего, о культуре и прочих высоких материях. Я пока говорю просто о жилье. И тремя-четырьмя миллиардами на "жилищную программу" тут ничего не сделаешь.

Это – насущная жизненная проблема: либо у тебя страна будет, либо нет. Потому что, если у тебя идет спад населения, то у тебя не будет Сибири и Дальнего Востока. А если у тебя не будет Сибири и Дальнего Востока, то у тебя не будет ничего, в том числе, нефти. А после того, как у тебя не будет ничего, никто не вступит с тобой в глобальный диалог (в "восьмерке" ты или не в "восьмерке"), раз ты президент "подыхающей" страны.

Понятно, почему "латиноамериканский вариант" у нас невозможен?

Но будет другое, еще хуже. А что хуже? Ликвидация. И я прихожу к выводу, что на нашей территории и идет ликвидация.

У нас – всех, кто не хочет здесь ликвидации, – есть две цели.

Первая цель – переход от хищнической эксплуатации инфраструктуры к ее воспроизводству и улучшению. Это стоит примерно $100-150 млрд. в год. Столько надо тратить, если мы хотим просто сохранить и чуть-чуть улучшить существующую инфраструктуру, включающую транспорт, авиацию, телефонные и прочие коммуникации, электросети, теплосети, энергоснабжение и всё прочее.

Вы смотрели телевизионную передачу, где на московских шлюзах водохранилищ, которых достаточно, чтобы Москву затопило к чертям, с гордостью показывают колесо, сделанное в 1930-е годы, взорванное во время войны и снова сваренное. И оно стоит там, а телевизионщики говорят: "Смотрите, как хорошо держится!" Бесстрашные телевизионщики показывают, бесстрашное правительство смотрит, бесстрашные граждане покупают фейерверки и празднуют Новый год. Трус, похоже, – один я.

Вторая цель – модернизация. Новая индустриализация (сверх-, пост-, – любая). Это стоит примерно $200-250 млрд. в год. Плюс необходимы элита и социум, которые эти деньги правильно освоят, то есть не разворуют.

Никаких других целей у нас нет. Либо мы эти цели реализуем, либо не реализуем. А что такое национальный проект на три миллиарда долларов? Я не понимаю. Это плохо кончится! Врачи "Скорой помощи" уже объявили забастовку, потому что их "не учли" при повышении зарплат. Им быстро что-то сунули… Про нянечек сказали, что им не надо ничего доплачивать. Врачам надо, а им не надо, потому что они "на лапу" получают. А врачи – не получают?

Повторю, это плохо кончится, и очень скоро!

Теперь – о перестановках во властных структурах, принятии решений и логике предвидения этих шагов. Я еще летом прогнозировал уход Медведева из Администрации президента, о чем говорил на одном из последних клубов. Не буду повторяться. Предлагаю рассмотреть следующую модель (рис.1).

Есть некая точка P3. В этой точке у лидера созрело решение.

А в точке P1 это решение было лидером "зачато". В точке P2 решение дозревает, а в точке P3 он его принимает.

Далее о решении узнаёт малый круг элиты, затем средний круг элиты, затем большой круг элиты, и, наконец, о нем сообщается в газетах.

Чем маркировалась принадлежность к верхним этажам элиты? Есть те, кто получает сообщение в момент его принятия, и те, кто узнает о принятом решении из газет… Тот, кто знает, что войска в Афганистан вводят (или тот, кто сам принимает это решение) – это суперэлита. А кто об этом только в газете читает – нет.

Но здесь явно возникает один вопрос. А что происходит до того, как в точке P1 решение "зачато" лидером? До этого момента оно не существует? А я-то знаю, что оно фактически начинает существовать гораздо раньше. Потому что на лидера воздействует множество факторов: на него давят международные обстоятельства, в его проблемном поле накапливаются определенные противоречия. И абсолютно не обязательно сидеть рядом с ним за столом, чтобы понимать, что он примет то или иное решение.

То, что Медведева уберут, было понятно без всякого доступа к информации на эту тему. И было примерно понятно, когда это произойдет. Все зависит от того, в какие сроки планируются некие трансформации.

А теперь – почему было понятно, что Медведева уберут, и что дальше будет происходить. Об этом можно было сказать, не обладая знанием деталей: кто за столом с Путиным сидит и что обсуждается. Нет у меня этих сведений, да и не нужны они мне. А то, чем я делюсь, – это чистый аспект теории (рис.2).

Есть держатели стратегии – это ЦК КПСС, или Кремль, или Администрация президента.

А есть прагматики – это Совета Министров и Правительство.

Если заявлено, что всё – прагматика, а кургиняны, которые говорят о политической философии и прочем – это монстры фантазийности, то я в ответ на это спрашиваю: если всё – прагматика, то что такое Кремль? Ведь прагматика – это сфера компетенции правительства.

Тогда нужно уводить людей в правительство! Не могут они из Кремля руководить. Но если их нужно уводить в правительство, то после этого возникает специфический крен кадров в Кремле.

Если всё – прагматика, а Кремль есть, но он стратегией не занят и не на основе стратегии "рулит", а при этом должен как-то контролировать ситуацию, планировать и строить свою работу, то каков выход из этой ситуации?

Кремль собой Совмин не подменяет! Потому что в Совмине рычаги прагматики. Однако Кремль и стратегией не занимается. А при этом он должен "рулить"!

Но если все решения выпускает Совмин, а тебе говорят: "Рули!", что чем ты "рулишь"? Ты же не решениями "рулишь"? Значит, ты маржой "рулишь". Допуском к решению. А чем еще?

Но если ты этим занят, то необходимы соответствующие кадры. И тогда ты не плачь, что они такие. Они такие, потому что им надо именно это делать. И они это делают профессионально. Но чем профессиональнее они это делают, тем меньше они могут чем-то управлять. Это "мальчики" или "сонные дяди", которые знают, куда и как это всё переносится. Но они же больше ничего не знают! Потому что всё остальное делается в Совмине. Как и большие деньги.

Какое-то время эти "мальчики" и "сонные дяди" ходили по разным кабинетам как бледные тени Кремля, и что-то там "приносили" и "разносили". Но спустя некоторое время оказывается, что люди из "Газпрома" носят быстрее и лучше. И тогда центр власти перемещается из Кремля не в Совмин и не куда-то еще, а в "Газпром".

Как только стало ясно, что надо хотя бы имитировать национальные проекты, надо разрабатывать соответствующие бумаги, – выяснилось, что не может Кремль это делать, "мальчики" не могут! Либо они должны понимать стратегию управленческой модели, либо они должны понимать, как "разносить". Они физически серьезный документ выпустить не могут!

Раз они его не выпускают, надо уйти туда, где его могут выпустить! Медведев не может не уйти из Администрации – он с этими "мальчиками" из Кремля ничего выпустить не может. И Медведев переходит в правительство. Вся борьба переносится в Белый дом. Кремль пустеет.

А что такое пустой Кремль? Это начало конца державы. М.Ростовский в "Московском комсомольце" от 10 января 2006 года в статье "Особенности национальной заботы" говорит: "Шувалова поместили в кабинет генсека". Это завораживает. И что? Все в восторге. А что он делать-то в этом кабинете будет?

И далее: "Выяснилось, что рулить экономическими реформами из Администрации президента невозможно… В Кремле не оказалось ни спецов, способных написать эту гору бумаг, ни административных рычагов, которые заставили бы правительство сдвинуться с места".

Понятно, в чем смысл? Начался "практический вопрос". Вызывают из правительства человека, говорят: "Ты делай так". А он: "А ты мне объясни, как". – "Ну, это там, в натуре, в общем…" – "Нет, ты мне "без натуры" объясни, как?.." – "Ну, не знаю…" – "Ну, давайте я сделаю, как хочу".

Так он и сделает, как именно он хочет! "Чисто конкретно".

Значит, нет административных рычагов.

"Ты чё, сказал "национальный проект", да? А это как?" – "Ну, это когда системно…" – "Подожди, ты же хочешь, чтобы я документ выпустил? Я выпускаю. Ну, так ты подписываешь?" – "Подписываю. А где маржа?" – "А маржа уплыла ко мне, потому что я сделал под себя".

Должен быть тот (раньше это была функция ЦК), кто хотя бы понимает, как в Совмине крадут! Хочет ли он к этому пристроиться, или он хочет это пресечь, – он должен понимать, как это устроено. А если он этого не понимает, он как может "рулить"? Если ни одно постановление не может быть написано, а нужно выпускать сорок в месяц, хоть каких-то, – так их придется выпускать правительству. Но правительство и будет выпускать эти постановления "под правительство". А что тогда делать в Кремле?

Вот реальная схема российско-украинской газовой сделки (рис.3).

Надо что-то прокомментировать?

Зачем нужно "Rosukrenergo"? Почему это всё нужно передавать "Rosukrenergo"? Это же гениальное решение!

Вот возникли некие группы, которые торгуют газом, и среди них появилась новая, "Rosukrenergo". У нас неожиданно на рынке продавцов газа появился новый супермонстр. Вошел на рынок и сказал: "Все лежат! Есть я!".

Дальше я только читаю прессу.

6 января 2006 года, "Московский комсомолец", М.Ростовский ("Газ на газ не приходится"): "Что представляет собой "Росукрэнерго"? Кто ее таинственные владельцы? Говорят, еще недавно главным среди них был международный бизнесмен Могилевич. Но затем он вроде бы продал свою долю акций неким могущественным людям в Москве. (Или не продал – С.К.) Как будут покрываться неизбежные огромные убытки "Росукрэнерго"? Схема, по Белковскому, такова: "Росукрэнерго" получит от "Газпрома" по себестоимости (65 долларов) бoльшую часть туркменского газа, законтрактированного российской стороной на 2006 год. Этот газ посредник от своего имени продаст в Европу по 250 долларов, что не только покроет убытки, но и даст прибыль. То есть "Росукрэнерго" получит прибыль, 3-5 млн. долларов"

Что это за прибыль?

10 января 2006 года, "Коммерсантъ", Д.Бутрин ("Коктейль Миллера)": "Итогом "газового конфликта" станет выход на европейский газовый рынок трейдера "Росукрэнерго" с миллиардными оборотами и прибылями его неизвестным владельцам".

С экрана телевизора нам говорят: "Ну, наконец-то создали прозрачные рыночные схемы". А в статье пишется:

"50% акций "Росукрэнерго" через "Газпромбанк" принадлежит "Газпрому". Другие 50% – Райффазен инвестмент (подразделению Райффайзен-банка). Ситуация с хозяевами непрозрачная.

Схема: Россия будет поставлять собственный газ на Украину по цене 230 долларов за 1 тыс. куб. метров через "Росукрэнерго", ранее поставлявшую туркменский газ по украинско-туркменскому соглашению.

Окончательное решение было принято на переговорах, в которых принимало участие руководство всех заинтересованных сторон. По неофициальным сведениям, в них принял участие С.Могилевич (так он не вышел из схемы? – С.К.), стоявший у истоков создания "Росукрэнерго" в 2004 году. Акционеры этой офшорной компании зарегистрированы в швейцарском кантоне Цуг.

Себестоимость среднеазиатской газовой смеси для "Росукрэнерго" с учетом цены транзита составит 85-90 долларов за 1 тыс. куб. м. После чего "Росукрэнерго" продает газ своей совместной компании с "Нафтогазом Украины"…" и т.д.

11 января 2006 года, "Известия", ("Кризис развивается между двумя конституциями"): "Тимошенко и Янукович, – говорит Белковский, – рассчитывали, что газовый конфликт зайдет в тупик, выход из которого будет один – посредничество оппозиции. Но если Янукович предполагал, что он станет политическим посредником между Киевом и Кремлем, то Тимошенко хотела создать нового торгового посредника совместно с компанией "Итера", с которой работала уже в середине 90-х годов".

То есть реальный конфликт – это конфликт между "Итерой" и "Итерой-1", которая называется "Росукрэнерго". Значит, вся эта сделка означает борьбу "Итеры" Черномырдина – Вяхирева – Гора с "Итерой-1", созданной Могилевичем?

11 января 2006 года, АПН, С.Белковский ("Путин кинул Тимошенко и Януковича"): "Виноват во всем Путин. Тимошенко и Янукович еще минувшей осенью достигли с Кремлем вполне четких договоренностей… 4 января Янукович и Тимошенко осознали, что Кремль их банально кинул …"

То есть все они говорили: "Владимир Владимирович! Это будет "Итера"?" – "Да, Итера". А за закрытыми дверями… или, как говорят, "под ковром" готовилось "Росукрэнерго". И вот выдвинулось это "Росукрэнерго". И начался крик: "Но мы же думали, что это будет "Итера"!"

Кризис! Отставка правительства!.. Все это – ответ "кинутых": "Мы тоже существуем! Мы-то хотели "Итеру"!"

Но продолжим цитирование.

4 января 2006 года, БизнесБалтия, NewsRu ("Газовый конфликт урегулирован"): "Весной 2005 года Украина стала требовать от "Газпрома" передать ей долю в "Росукрэнерго". (Значит, история эта началась не вчера? – С.К.) В июне 2005 года глава Службы безопасности Украины Турчинов заявил, что деятельность "Юрал ТГ" и "Росукрэнерго" сопровождалась злоупотреблениями, бюджет потерял более 1 млрд. долларов и по выявленным фактам "возбужден ряд уголовных дел".

Затем летом 2005 года А.Турчинов выступил с сенсационными обвинениями. Он заявил, что Райффазен инвестмент является лишь номинальным владельцем, а реально "Росукрэнерго" (как и прежнего посредника "Юрал ТГ") контролируют люди Семена Могилевича.

Представитель Райффазен инвестмент Вольфганг Пучек назвал обвинения беспочвенными. Зампред правления "Газпрома" А.Медведев выразил удивление: "Мы прекрасно осведомлены, кто наш партнер в СП"".

Ну, скажите, кто?

5 января 2006 года, "Украинская правда" ("Тимошенко думает, что Ивченко сдал Украину Могилевичу"): "Тимошенко назвала "Росукрэнерго" "полукриминальной структурой". Тимошенко сказала: "Уже ленивому понятно, что Могилевич имеет отношение к "Росукрэнерго"… Знаете, была такая картина Репина, как запорожцы писали письмо турецкому султану. Так теперь у нас будет картина, как Ивченко пишет соглашение о сдаче национальных интересов Могилевичу".

11 января 2006 года., "Время новостей", А.Гривач ("Парад проигравших"): "Полноправным победителем стал швейцарский газовый трейдер "Росукрэнерго", оборот которого в 2006 году превысит 10 млрд. долларов, а доля на европейском рынке вырастет в 4 раза. Компания с неопределенными бенефициарами получит 50% рынка конечного потребления на Украине. Газпромбанк через свою "дочку" пока владеет половиной в "Росукрэнерго". 50% рынка находится в номинальном держании у компании Райффазен инвестмент, не раскрывающей, чьи частные интересы она представляет. Предположения о том, что за инвесткомпанией стоят представители прежнего руководства Украины и С.Могилевич, подтверждения или опровержения не получили.

Нет внятных объяснений, почему "Газпром" рисковал своей репутацией и энергетической безопасностью Европы на благо посредника, в котором у него нет контрольного пакета, а скоро может не быть и 50%. Известно, что скоро владельцем 33% "Газпромбанка" станет немецкий "Дрезднер банк"".

11 января 2006 года, "Коммерсантъ", С.Сидоренко ("Виктора Ющенко травят российским газом"): "Ю.Ехануров заявил, что не знает, кто является учредителем "Росукрэнерго". Представитель пропрезидентской фракции "Наша Украина" Ю.Оробц заявил по поводу "Росукрэнерго": "Никто не называет хозяина этой фирмы-прокладки. Потому что все боятся назвать фамилию Путин"."

Это – на совести господина Оробца и газеты "Коммерсант". Но это заявлено кем? Представителем пропрезидентской партии "Наша Украина"! Где нота протеста с российской стороны?

Дальше в СМИ называются имена людей, возглавляющих "Росукрэнерго": председатель правления "Росукрэнерго" – В.Пучек, содиректора – член правления "Газпрома" К.Чуйченко и бывший глава московского представительства "Юралтрансгаз" О.Пальчиков. ("Юрал" называлась в конце 90-х годов фирмой, связанной с С.Могилевичем).

11 января 2006 года, "Коммерсант" ("Кто будет поставлять российский газ на Украину"): "21 июня 2005 года экс-глава СБУ А.Турчинов заявил, что часть активов "Росукрэнерго" контролировалась лично Л.Кучмой. По его данным, схема поставок через "Росукрэнерго" была создана Кучмой и Януковичем для "перестраховки своих позиций и экономического контроля над страной". Впоследствии Кучма продал свою долю сотрудникам "Газпрома", близким к окружению президента РФ В.Путина. Согласно заявлению Турчинова, В.Ющенко знает об этом, однако "лично запретил" ему, Турчинову, "заниматься этим делом".

Сам Могилевич заявлял, что не имеет отношения к "Росукрэнерго".

Кроме того, летом 2005 года Могилевича в украинской прессе (со ссылкой на зарубежные источники) обвиняли в причастности к покушению на Тимошенко. Могилевич возмущенно сказал, что подаст в суд.

На Forum.roerich.com. (дата не указана) сообщается: ""Росукрэнерго" создана для того, чтобы заменить "Юрал ТГ" в сфере поставок туркменского газа".

Здесь же сообщаются некоторые биографически данные содиректоров "Росукрэнерго" К.Чуйченко и О.Пальчикова. В частности, указывается, что Чуйченко – 1965 года рождения, выпускник ЛГУ, следователь прокуратуры в Ленинграде, работал в органах безопасности и т.д.

12 января 2006 года, "Советская Россия", А.Фролов ("Схемы-призраки"): "К.Чуйченко окончил юрфак ЛГУ и Краснознаменный институт КГБ. Был однокурсником первого вице-премьера Д.Медведева, председателя Высшего арбитражного суда А.Иванова, директора Федеральной службы судебных приставов Н.Винниченко, зампреда правления "Газпромбанка" И.Елисеева. Ныне является начальником юридического департамента "Газпрома"".

12 января 2006 года, "Новая газета", Я.Васьковская ("Проигрыш с крупным счетом в банке"): "Весь менеджмент из "Юрал ТГ" ( то есть от Могилевича – С.К.) перекочевал в "Росукрэнерго"".

На американском сайте "Пятый элемент плюс" среди записей так называемой "пленки Мельниченко" Могилевич упоминается в записи от 8 февраля 2000 года разговора Кучмы с Деркачом.

Кучма: "Он (Могилевич) что, живет в Москве?"

Деркач: "Живет в Москве. Выкупил дачу… Выкупил дачу Георгадзе. Это рядом с Зюгановым, значит, дача…".

Кучма: "Под Москвой дачи там…"

Деркач: "Ну, они в хороших отношениях с Путиным. Они с Путиным общались, еще когда Путин был в Ленинграде".

Кучма: "Не влипнуть бы".

Деркач: "Не, ну то их вопросы".

12 января 2006 года, Компромат.Ру. (оригинал материала – vi-leghas.ua, 9 октября 2005 года, "Человек Могилевича финансировал чартер для членов семьи Ющенко"): "Чартерный рейс для матери жены Президента Украины Екатерины Чумаченко на инаугурацию Виктора Ющенко был оплачен коммерческой структурой, что является коррупционным деянием". Сообщается, что Екатерина Чумаченко запросила себе чартерный рейс стоимостью 270 тысяч долларов. Поездку матери жены Ющенко оплатил Д.Фирташ, "представляющий интересы Семена Могилевича".

Что я только что сделал? Я прессу процитировал. Профессионализма Кремля хватает, чтобы анализировать прессу? Ну, так сделайте, чтобы подобных статей не было!

Но еще интереснее International Herald Tribune. Тут начинается что-то, что заслуживает уже особого внимания.

6 января 2006 года, International Herald Tribune, Джон Винокур ("Тандем" Шредера и Путина отнюдь не случаен"): "Кто сейчас помнит о двух встречах Шрёдера с Леонидом Брежневым в Москве в 1980 и 1982 году – аккурат между советским вторжением в Афганистан и развертыванием ракет СС-20, нацеленных на Западную Европу? Или тогдашние слова Шредера о том, что Брежнев – больший приверженец мира, чем американская администрация?" Можно все это припомнить г-ну Шрёдеру. И объяснить, почему это произошло, и какие отношения связывали его тогда.

Далее автор спрашивает, помнит ли кто-либо о том, как г-н Шрёдер вел себя во время очередных выборов канцлера в 1998 года? Тогда Шредер, "несмотря на рекомендацию ЕС об отказе от контактов с президентом Беларуси А.Лукашенко, буквально из кожи вон лез, чтобы добиться встречи с этим человеком" – поскольку Лукашенко и по сей день остается у России в списке "газовых льготников".

Наконец, автор ссылается на репортаж из швейцарского города Цуга, "налогового рая". "Ведущая швейцарская газета Neue Zurcher Zeitung рассказала о прошлом одного швейцарского адвоката – единственного на сегодняшний день члена административного совета корпорации, где подвизается Шрёдер. Как утверждается в статье, раньше этот человек работал в швейцарской фирме, которая, как следует из рассекреченных документов Штази, в 1980-х годах снабжала ГДР стратегически важным электронным оборудованием, входившим на Западе в список товаров, запрещенных к экспорту в страны коммунистического блока".

Кто сейчас помнит историю этого человека? Но ее напоминают. Это иностранная пресса! Это же уже не к Путину адресует!

И снова – российская пресса.

10 января 2006 года, "Московский комсомолец", М.Ростовский ("Особенности национальной заботы"): "Публичные опасения президента о том, что выделенные на нацпроекты деньги будут либо раскрадены, либо неэффективно использованы, могут оказаться вполне обоснованными".

Напомним, о каких "публичных опасениях президента" идет речь.

27 сентября 2005 года, во время прямого телевизионного общения Путина с россиянами, на вопрос Константина Никитенкова, не разворуют ли чиновники Стабилизационный фонд, президент ответил: "Меня самого это волнует".

Волнует! И не только президента, но и множество не последних лиц в государстве. Выборочно приведу лишь несколько цитат.

23 июля 2005 года, "Рабочая газета": "Недавно в программе "Времена" заместитель Грефа заявил, что вкладывать деньги Стабфонда в реформу ЖКХ нельзя – разворуют".

18 ноября 2005 года, "Московский комсомолец": Оксана Дмитриева, член комитета ГД по бюджету и налогам: "Выделение инвестиционного фонда – шажок к тому, что средства Стабфонда надо использовать внутри страны. Даже если деньги наполовину разворуют, хоть часть потратят с пользой".

30 ноября 2005 года, "Коммерсантъ": "29 ноября 2005 года В.Путин провел заседание Совета по реализации национальных проектов. На вопрос корреспондента "Ъ", "верит ли он хоть на секунду в то, что национальные проекты и в самом деле могут быть реализованы", начальник экспертного управления Администрации Президента А.Дворкович ответил: "Верю, хотя, конечно, разворуют".

Прежде, чем перейти к заключительной части, я прочту также мою статью "Власть и Некто", которая была опубликована в "Литературной газете" (#54, 28-31 декабря 2005 года).

Иногда для того, чтобы уловить "слабый политический сигнал", нужна особо тонкая аналитическая аппаратура.

А иногда "сигнал" имеет огромную амплитуду. И, казалось бы, его нельзя не уловить. Даже используя простейшие датчики.

Но политология – не физика. "Сам вижу, что Герек, но тут написано Чаушеску". Анекдот из давно прошедшей эпохи Брежнева? В прошлое ушли частности. А главное осталось.

Спросите, что главное? Отвечаю. Вся система программ социального (в том числе интеллектуального) поведения, основанная на умении реагировать только на то, на что положено реагировать. Причем реагировать только так, как нужно. Плюс точное знание того, как нужно реагировать. Плюс еще более точное знание того, на что реагировать не надо ни в коем случае.

Вам, например, говорят, что большие деньги от нефтяной конъюнктуры нельзя направлять на стратегические проекты. Чем стратегические проекты (модернизация промышленности, без которой страна жить не может) отличаются от общеизвестных имитаций – понятно. А почему нельзя-то? Потому что эти большие деньги все равно, мягко говоря, украдут.

Что несет в себе этот "политический сигнал"? Что есть Власть, а есть Некто. И если Власть направит на модернизацию российской промышленности имеющиеся в ее распоряжении 100 миллиардов долларов (а это крохи по отношению к тому, что необходимо), то Некто это "с……"… прошу прощения, украдет.

А что это за Некто? И каковы его отношения с Властью, если Власть не может защитить ресурсы страны, направленные на цели страны? И если Власть не может это все сделать, то что такое Власть? Что она может?

Ответы на эти вопросы тоже достаточно очевидны. Некто – это опорный господствующий класс. Поскольку его поведенческая специфика охарактеризована этим самым "с……", то речь идет о том, что опорный господствующий класс – это криминальная супербанда.

Это вовсе не означает обвинение каждого элитария в воровстве. Руда может содержать 80 процентов металлических вкрапленностей. Но если они не соединены друг с другом, то кусок руды имеет не электропроводность металла, а электропроводность пустой породы. Класс, который наделен такой совокупной специфической характеристикой, может тоже на 80 процентов состоять из "не воров". А в совокупности вести себя, как супербанда.

В любом случае, если Власть не может помешать Некто украсть средства, направленные на модернизацию страны, то Некто – это супербанда. Просто по определению. А Власть – далеко не всесильна. Она каждого отдельного элитария может согнуть в бараний рог. Это запросто. А помешать совокупному Некто выявлять свой норов на российской территории она не может. О чем прямо и говорит.

Но что она тогда может?

Власть может заключить с Некто конвенцию… Договор, пакт, как хотите. Согласно этому пакту Некто реализует свои замашки, удовлетворяет свой аппетит, но не посягает на Власть. В противном случае… Все видели, что бывает в противном случае.

Но это же двусторонняя договоренность! Некто получает возможность делать то, что он может и любит. И взамен должен "не выходить за рамки". А что любит Некто? Он любит красть. Если не ресурсы, направляемые на модернизацию, то какие-нибудь другие ресурсы. И власть как бы разводит руками и говорит: "Такой вот у нас Некто! Что уж с ним поделать! Приходится с ним считаться, как с объективным обстоятельством. Стихийным бедствием или чем-то в этом роде".

Но ведь помимо Власти и Некто в стране есть еще что-то… Как бы его поскромнее назвать? Народ… Вроде патетично… Население… Народонаселение… Кто-то по этому поводу пошутил: "Бедный родственник".

И красть Некто будет не вообще, а у этого "бедного родственника". А у кого же еще? Он будет красть напрямую. И он будет красть косвенно. Создавая условия, когда передать что-либо этому "бедному родственнику" невозможно. Кинутые крохи не достигнут рта "бедного родственника", а будут перехвачены совокупным агрессивно-прожорливым гадом. Который, видите ли, стихийное бедствие.

Но тогда есть только два сценария.

Сценарий N 1. "Бедный родственник" тихо загнется. И тогда рухнет держава, которую он волочет на своем горбу. А вместе с нею и Власть.

Сценарий N 2. "Бедный родственник", как это сейчас говорят, "возникнет". Это, кстати, маловероятно. Но судьба Власти в этом случае тоже очевидна. Даже если с Властью под откос полетит этот самый Некто (что, кстати, не гарантировано), то уж Власть в этом остром случае рухнет первой. Скорее всего, сразу за ней и держава. Как это уже бывало в истории.

А уж возникнет на обломках новая или нет – тут слишком много неизвестных. Международная ситуация… Расклад политических потенциалов и возможностей внутри страны… Национальная энергетика… Наличие дееспособных субъектов для всех этих высоко издержечных процедур…

А поскольку некрасиво (пошло, преступно) играть в "очко" или "офицерскую рулетку", ставя на кон жизнь народа и историческую судьбу государства, то, конечно, хочется, чтобы прощупывался некий третий сценарий.

И он, конечно, есть. Власти показывают, что именно происходит и какова будет ее судьба в рамках происходящего. В чем и состоит задача национальной интеллигенции. А Власть меняет точку опоры. Опорную социальную группу, так сказать. Что и называется "революция сверху".

Утопично? Согласен. Но даже не это самое страшное.

Утопии иногда превращаются в реальность. А именно тогда, когда национальная интеллигенция выполняет свою социальную функцию.

А вот когда "вижу Некто с близкого расстояния, а болтаю о политических раскладах, факторах, динамике, векторах" (и о том, что "политический кризис на Украине порожден кризисными предпосылками в украинском обществе" – С.К.), потому что запрограммирован на пресловутое "вижу, что Герек, но тут написано Чаушеску", тогда…

Политологический "Аншлаг" видит, что перед ним Некто со всеми вытекающими. Тут и слепой увидит. Но говорит и действует по написанному. Превращая и без того почти тупиковую ситуацию в абсолютно безальтернативный тупик.

Изменится ли что-то в следующем году? Поживем – увидим.

И последнее (рис. 5).

Я задался в начале вопросом: что происходит сегодня с лингвистикой (то есть с употребляемыми словами), семантикой (с образами и значениями), логикой (то есть с тем, какие причинно-следственные связи выстраиваются), смысловой насыщенностью (содержанием), интонацией (выявляющей градус интереса к произносимому), элементарной связностью речи, наконец, суммарной адекватностью говорящего? Всё это – характеристики "фасада".

Есть "фасад", а есть "тело сути", или конструкция. "Фасад" может напрямую примыкать к "телу сути", или между ними возникает дистанция х. И чем дальше расходятся "фасад" и "тело сути", чем больше дистанция х, тем больше падает суммарный совокупный показатель адекватности.

Если "фасад" и "тело сути" смыкаются, то этот показатель равен 100%. А если "тело сути" находится бесконечно далеко, и фасад должен прикрывать что-то, что уже не существует, то показатель падает чуть ли не до нуля.

Это – выведенная мною теорема. Те, кто еще помнит советское время, хорошо понимают, что это означает. Инструктор или какой-нибудь идеологический работник пытается сказать что-то о коммунизме, и у него выходит следующее: "Ну, коммунизм, это… вообще-то говоря… (И, наконец, с неподдельным интересом) А меня отправят за рубеж?!".

В 1991 году, перед самыми августовскими событиями, я встретился с достаточно крупным работником аппарата КГБ СССР. Предметом разговора была международная обстановка. Но разговор был ни о чем. Наконец, мы простились. Почти несуществующее рукопожатие, вялость, томность… И вот, когда я уже был в дверях, мне было сказано, все так же вяло: "А Вы что, верите, что это можно сохранить? – "А что это?" – "Ну, вот это". – "Все-таки скажите, что это, и я Вам отвечу". – "Ну это – СССР". Я спросил: "А Вы? "

В этот момент говорилось, что железный строй рыцарей-тамплиеров атакует Ельцина. Но я же умею что-то видеть! Какой "железный строй"?

Что я пытаюсь сказать? Что это всё и есть семантика, лингвистика, интонация. В моем примере то, как человек произносил слово "это" ("Вы верите, что можно сохранить это?") – и есть семантика. Или психологическая лингвистика… Как позже говорилось: "Эта страна".

Теперь я смотрю на то, что происходит сегодня. "Воскресение", "возрождение", "энергетическая супердержава", "газовонефтяной монстр", "супернефтяной гигант"… И какой-нибудь В.Никонов, совершенно не соответствующий этим оптимистичным и энергичным определениям, вяло говорит по телевизору: "Ну, вот это… оно… ну…". Это не от глупости и не от подлости. Это от точного понимания, что ты описываешь "фасад" от сути, которой уже нет. Это "КаПээСэСшность".

Алла Пугачева – совсем не глупая, отнюдь, – на вопрос "Чем будете заниматься в Общественной палате?" отвечает: "Я там создам комитет, и он будет бороться с дураками, которые задают такие вопросы". Зачем создана Общественная палата? Низачем. У этой формы есть содержание? Нет.

По тому, как движутся, с какой энергетикой говорят фигуры, обеспечивающие "фасад", нетрудно вычислить, что происходит в центре. Я это хорошо помню с советских времен. Если в центре – кипение, то это кипение сообщается дальше. А если кипения нет? Будет ли мой сотрудник заниматься чем-либо всерьез, если, вызывая его, я ему говорю: "Э-э-э… надо бы чего-нибудь сделать… так сказать… А вообще-то – жена-то как?".

Можно посчитать дистанцию х между "фасадом" и "телом сути". И тенденцию к нарастанию этой дистанции с 2000 по 2006 год.

И тогда возникает главный вопрос: а в чем "тело сути"?

Я не имею права ничего утверждать. Я только выдвигаю гипотезу.

Стоит ли в "российской повестке дня", как минимум, переход от хищнической эксплуатации инфраструктуры к ее воспроизводству и улучшению, а, как максимум, модернизация (новая индустриализация)? Нет.

Ну, тогда, может быть, речь идет о "латиноамериканском варианте"? Опять-таки нет. Я уже говорил сегодня о том, что "латиноамериканский вариант" у нас невозможен.

Тогда о чем идет речь? О ликвидации?

Вообразите на минуту такую ситуацию. Я точно знаю, что "Экспериментальный творческий центр" "накрывается", но являюсь его руководителем. Какая у меня тогда энергетика? Предположим, ко мне пришел новый менеджер соседней фирмы. А я ему: "Посмотрите, какие прекрасные стены! Вы видите эти замечательные стулья? А эти ручки вы видите, да?.." Но энергии расхваливать все это по-настоящему – нет. "Ладно, надоело… давайте о деле…"

Современная российская действительность точно соответствует этой иллюстрации: "Никонов, поговори про ручки!". – "Ручки высшего качества и внушают глубокий оптимизм…" – "Марков, поговори о дверях!" – "Эти двери открывают путь в будущее…" Ох!

Я хотел бы ошибиться в своей интерпретации. Интерпретация – вопрос всегда неоднозначный, и мне всё время хочется найти интерпретацию, которая бы говорила о чем-то более оптимистичном.

Например, о том, что "тело сути" – это тайное создание крупного проекта стратегического типа, который изменит социальные опорные группы, который вернет нас в модернизацию…

Я хочу в это верить. Но я не могу назвать этот вариант единственным или высоко вероятным. Мне очень трудно выдавать желаемое за действительное. Невозможно представить, как в тайне от всех готовится проект модернизации. Если бы он на самом деле создавался, то энергия этой работы так или иначе заявляла бы о себе. Но… трудно на это рассчитывать. Разве мы не знаем нашей элиты?

Даже если этот вариант маловероятный, а мой, другой, более вероятный – мне хотелось бы верить в этот маловероятный. Но я не могу лгать и говорить, что вероятность его велика, в то время, как она мала. И я не могу произносить невнятные успокаивающие фразы в условиях стремительно разрастающейся национальной и социальной катастрофы. Которая, к тому же, является отражением катастрофы мировой.

Поэтому всё, что принес нам политический Дед Мороз, я вам вывалил здесь. Как говорится, кушайте на здоровье.

 

12.01.2006 : (конспект) Что принес нам политический "Дед Мороз"?

1. Возможно, развитие ситуации на Ближнем Востоке (ирано-израильская проблематика и др.) в ближайшие полгода-год будет тем фактором, который будет реально определять вектор мировой политики. И это будет оказывать очень мощное давление на нас (на Россию).

2. Отмечу, что наблюдается чудовищная тенденция в российской интеллектуальной жизни. Я перестаю, например, понимать, что говорят и пишут многие российские политологи. И не по причине их глубокомыслия, а потому, что из высказываний исчезает анализ реальных факторов политической жизни.

Пример – освещение очевидных обстоятельств, касающихся болезни Шарона, как системы факторов:

– Шарон – старый и много работающий человек апоплексического телосложения (несомненный "фактор риска" инсульта);

– Шарон – политик, у которого под суд идет его сын Омри (он же – один из "казначеев" правящей партии). То есть, налицо стресс: фактически перспектива суда замаячила и перед самим Шароном;

– Шарон – политик, отошедший от своего "полит-дао". Он – всегдашний "ястреб", ныне повернувший политику Израиля на прямо противоположный политический путь. Для такого поворота очень характерны заболевания типа язв и инсультов;

– Шарон – крупный параполитический игрок, вошедший в очень сложные игровые комбинации. Например, в известном казино в Иерихоне (Палестинская автономия) есть "доли" Арафата и его "наследников", а также Омри Шарона, Йоси Гиносара, Мартина Шлаффа. Эти имена в классической (публичной) политике никак не сочетаются. Но на параполитическом поле крутятся и делятся эти "мутные" деньги под глобальные и региональные проекты, сами проекты, деньги, оторвавшиеся от проектов. Политик, не уследивший даже кажущуюся малозначительной тенденцию в игре за параполитическим "ломберным столом" – гибнет;

– Шарон – человек, "странно" лечимый. Это вовсю обсуждает израильская (и не только израильская) пресса;

– Наконец, якобы, Шарона прокляли каббалисты. Есть люди, которые в это верят или не верят. А есть те, кто видит в интенсивном показе этого проклятия по телевизору – формы прикрытия спецоперации по полному удалению Шарона из политики. Где "проклятие" – способ "перевести стрелки" общественного внимания от сути к сенсации.

Я перечислил очевидные факторы, широко освещенные в прессе. Где в российской политической аналитике их хотя бы минимально системный анализ? Его нет.

3. Между тем, ситуация с Шароном и последние жесты Ирана – показывают, что температура в "ближневосточном котле" становится запредельной. Но ведь не только о Шароне речь. Мы видим, что идет "охота" на политиков высшего ранга по очень широкому полю: Шарон, Шредер, Ширак, Чейни.

В первом приближении это означает то, что, раз Буш не может идти на третий срок, идет "перестановка фигур" на мировой политической доске. Однако сейчас это не просто смена фигур: это борьба миропроектных инициатив. В мире нет "Нового мирового порядка". В мире идет миропроектная конкуренция. И "газовая война" с Украиной – один из очень важных эпизодов этой конкуренции.

4. В грубом приближении, один из мировых проектов и интересов – американский (хотя все сложнее). В его рамках Украина, Польша, в целом Восточная Европа – это новая "линия Керзона", отделяющая "Старую Европу" от ресурсов России. Цель – закрыть путь русскому газу в Европу (прежде всего, в Германию).

США – чудовищно неустойчивая сверхдержава: ее военно-политическая надстройка намного превосходит реальный экономический базис. И если Европа (в первую очередь, Германия) получит неограниченный доступ к сырью России, Америка потеряет лидирующее положение в мире.

Проект и интерес "Старой Европы" (Германии) – получить гарантированный доступ к российскому сырью (прежде всего, газу).

Вокруг этих проектов и интересов – крутятся кланы, политические курсы, выборные игры. И в этом смысле – не русские замахнулись на мир "газовой дубинкой", а американцы показали Германии возможности по перекрытию "газовой артерии". А "немецкий ответ" – правительственный кризис на Украине.

Причем игру ведут и в России, и на Украине властно-политические и экономические кланы, "разобранные" по ориентациям; русско-американские и украинско-американские, русско-германские и украинско-германские. Газовый кризис – это индикатор борьбы между Германией и США на российско-украинском поле.

Каковы очевидные индикаторы? Главный итог газового кризиса – создание торгово-транзитного посредника "РосУкрЭнерго", которого открытая пресса связывает с С.Могилевичем. А Белковский прямо утверждает, что Тимошенко хотела иметь вместо "РосУкрЭнерго" – своего посредника, на паях с "Итерой". То есть, с Черномырдиным, Вяхиревым, Гором – с "антибушевским" транснациональным "бэкграундом". Вот где нерв конфликта!

Причем есть в его контексте и более серьезные вещи. Взять хотя бы статью в "Интернешнл геральд трибюн" 6 января с "наездами" на Шредера. Тут и старые дружеские встречи с Брежневым, и сотрудничество с фирмой, где работает адвокат, якобы связанный со Штази, и т.д.

5. Что реально делали Россия и Путин в случае с Украиной?

Три возможные стратегии:

– Власть выше денег. У кого власть – у того и деньги.

– Деньги выше власти. Кто платит деньги, тот заказывает музыку.

– Нет власти. Нет политики. А есть "поликономика", то есть игра корпораций поверх национальных государств.

Что произошло в случае с газом? Было применено экономическое средство для достижения политических целей (поставить Украину на колени и пр.), или же разыграно политшоу для достижения непрозрачных договоренностей?

В любом случае, если власть не будет выше денег – не будет и России. Особенно сейчас, когда крайне обострилась "мировая повестка дня", связанная с главными вопросами человеческого будущего.

6. В связи с этим ненадолго отвлекусь от газа и вернусь к теме, которая обсуждалась на предыдущем заседании клуба – о России как об альтернативном Западе.

Уже сама концепция Третьего Рима означала претензию на "высокое место" в Западе. Но внутри самого Запада тысячелетиями идет конфликт по поводу корневой западной идентичности. Знаки этого конфликта – противостояния "ахейцы – троянцы", "империя Александра Македонского – империя Цезаря", "Рим – Византия" и т.д.).

Кто больше всего хочет отнять у России ее место "в Западе"? Украина! Ее идеологи уже давно говорили, что они Киевская Русь и наследники Митридата Евпатора (а значит, и Александра Македонского). Это, а также адресации к Византии – часть той же конкуренции между Западом Греции и Западом Рима, с апелляциями к своим истокам в Греции.

Начавшиеся в России попытки переписывания корней русской истории с Киева на Новгород – опасная игра. Ее цена – отказ от наследования Киевской Руси, то есть "пинок", уводящий нас от Запада. Путин одной рукой гладит по голове профессоров, которые вдалбливают новгородскую "химеру" в русское сознание. А другой – проводит курс на вхождение в Запад. Но как можно идти на Запад, отказываясь от наследования Киевской эпохе?

Отмечу, что это – старая игра в определенной российской политической субкультуре. Где существует "прозападное" антивизантийство – и "антизападное" антивизантийство. Отказ от наследования Киеву – это антизападное антивизантийство, сочетающее в себе некое "северное православие", очень условное (заранее оговорюсь!) старообрядчество и языческий пласт. Но играть на поле отказа от Киевской Руси – это значит подыгрывать украинским русофобам.

По этому поводу подчеркну еще раз: политика не может существовать без мировоззренческих оснований, которые, в свою очередь, невозможны без политической философии.

Сейчас нам говорят: "Мы – прагматики". Убрали из политики мировоззрение и философию. И тогда оказалось, что политики нет совсем. А что осталось? Говорят: зато есть Труба.

Но глобальные вопросы никуда не ушли. И главный из них – вопрос о роде человеческом. Все носители мировой власти обсуждают, что делать с "пошедшим вразнос" человечеством. В условиях появления "генетического оружия" вопрос, согласитесь, совсем не пустой.

7. Возвращаясь к "трубе" и газу, еще раз подчеркну: есть политика – и есть экономические средства. И есть два возможных сценария реагирования Европы на примененное "экономическое средство давления". Сценарий 1 – европейцы скажут: "Украинские воры, мы вас накажем". Сценарий 2 – они же заявят: "Русские, вы что творите?! У нас возникают крупные проблемы".

Если речь идет о политической стратегии, то, чтобы оказывать давление, нужно показывать, что мы хотим место в Европе и имеем на него право. И одновременно – демонстрировать, что если европейцы этого места не дают, то нам плевать на их "газовые проблемы". А если после "первого звонка" ("что творите, у нас – проблемы") начинается отыгрыш назад, то не надо было начинать игру. Чтобы замахиваться "газовой дубинкой", нужно показать, что нам плевать на место в Европе. И именно тогда мы его скорее получим.

Теперь рассмотрим вариант, в котором речь идет не о политической стратегии, а об экономике с вмонтированным в нее политшоу. Посмотрим на первые реакции мира на "давление газом": "Русский империализм прорывается через другую дверь… Русский медведь, оказывается, еще не сдох".

А что получилось в итоге, когда "отъехали", и газ пошел снова? Одни сказали: "Хорошо, что медведя щелкнули по носу, но надо быть начеку и поскорее добить". Другие заявили: "Нет, он уже сдох". А те, кто поверил в реальность именно политического жеста России, сказали: "Фу ты, оказывается, опять шоу". И если все это суммировать, то со стратегической точки зрения "успех" разрешения "газового конфликта" равен для России большому политическому поражению.

8. Это поражение – еще один индикатор того, что мы имеем в России стратегический тупик. Но тупик может быть двух типов.

Первый – у нас есть достаточное пространство для стратегических действий, но мы неправильно используем имеющиеся возможности.

Второй – тупик как "абзац", как блокирование возможностей для любой эффективной стратегии. И тогда единственный шанс – выйти за рамки этого пространства, "трансцендентироваться".

Я утверждаю, что Россия (и не только Россия, весь мир) находится именно в тупике второго типа, в стратегическом тупике. И в нем есть два сценария поведения.

Сценарий 1 – заснуть и умереть.

Сценарий 2 – воля и трансцендентация.

И о втором сценарии в мире думают многие. Вот несколько цитат из того, что обсуждается в мире на самом высоком политическом уровне.

"…Дезориентация так велика, что мысль должна сделать невиданное усилие для обновления"… "…Из таких тупиков выводит только взрыв творческой энергии"… "Когда прагматизм иссушает ум (к вопросу о наших прагматиках), когда жизнь увязает в рутине – спасает лишь извечное безумное стремление человека выйти за пределы сущего. Иссякнет это – спасения нет".

Все это имеет общее название – Утопия. По чудовищно усеченно-марксистской традиции, утопия – противоположность научной теории. На самом деле, Утопия – это нечто совсем другое. Если тупик – стратегический, а прагматика – дерьмо, то единственный выход – это Утопия в том смысле, о котором я говорю.

В связи с этим – еще цитата, из обсуждения на высшем уровне в ООН: "Всякое важное предприятие в области науки, религии или политики изначально облекается в утопическую форму. Человек не в состоянии достичь полноты развития, если он лишён утопических видений… Вооружить человека перед лицом глобального тупика можно, лишь включив в нем иную силу воображения и иную устремленность к запредельному… В царстве прагматизма, …вне утопических измерений… очевидная невозможность эволюции для современного мира".

9. Вот еще одна иллюстрация на тему "прагматизма". Почему можно было предугадать переход Медведева из АП в правительство? Потому что в нормальной ситуации есть стратегия (ею занимаются ЦК, АП, Кремль), и есть прагматика (сфера ответственности Совмина). Если же объявлено, что все у нас теперь – прагматика, то при чем здесь Кремль? Тогда нужно ключевых людей перемещать из Кремля в Совмин (отсюда – назначение Медведева).

Но тогда возникает специфический "кадровый крен" в Кремле. Если все – прагматики, то чем может "рулить" Кремль? Только "маржой" от прагматических "операций". И под это нужны соответствующие кадры. Но они-то управлять не умеют, это совсем другие навыки. И тогда через какое-то время реальный "Кремль" вообще переносится в "Газпром". Номинальный Кремль – пустеет.

А что такое пустой Кремль? Это начало конца державы.

10. Способна ли Россия понять, что "прагматизм" завел ее в тупик, и что ему можно противопоставить только мощную Утопию? Идея о "газонефтяной сверхдержаве" – это фантом, который легитимирует давнюю оскорбительную риторику Тэтчер: "Верхняя Вольта с ракетами". Единственный выход – это новая российская модернизация (сверхиндустриализация, постиндустриализация и пр.).

Модернизация может иметь два сценария.

Сценарий 1 – модернизация в автохтонном режиме (Сталин).

Сценарий 2 – модернизация за счет вхождения в Европу. Это, увы, – миф. Мы входим в Европу как кто? Как сырьевой придаток.

Сделанная ставка на сценарий-2 определяется тремя уже озвученными обстоятельствами:

– российские инвестиции будут не в инфраструктуру, а в человека;

– наши проекты носят оперативный, а не стратегический характер;

– мы строим газонефтяную супердержаву.

Это – признаки "дрейфа" России к неоколониальному "латиноамериканскому" варианту развития. Но он у нас невозможен. Для него армия должна быть накрепко сращена с олигархией, а не формироваться, включая офицеров, из самых бедных слоев. Для этого нужно иметь население, которое еще не вкусило нормальной жизни в советскую эпоху, и для которого выход из голодной нищеты джунглей в грузчики в городе – это путь "наверх". И для этого нельзя иметь сложнейшую и критически опасную технологическую инфраструктуру (АЭС, современные химкомбинаты и т.п.).

В России, с нашим климатом, социальной структурой и инфраструктурой, попытка сдвигаться в сторону "латиноамериканского варианта" означает попросту ликвидацию населения и страны.

Если же мы не хотим этой ликвидации, то у нас есть две задачи:

– Переход от хищнической эксплуатации инфраструктуры к ее воспроизводству (цена вопроса – 100-150 млдр. долл. в год).

– Новая индустриализация (сверх-, пост-индустриализация). В это потребуется вкладывать еще 200-250 млрд. долл. в год.

Плюс к этому нужны элита и общество, которые все это не разворуют. Пока будут воровать – все бессмысленно.

Утопия? Сегодня – да. Но без этого ничего не получится.

11. Существенный вопрос: почему в России нельзя вкладывать деньги в стратегические проекты? Высказывания властных лиц свидетельствуют: они боятся, что эти деньги разворуют. Кто разворует?

Значит, есть Власть и есть Некто – опорный господствующий класс. И если Власть не может помешать Некто что-то украсть, то этот Некто, просто по определению, криминальная супербанда. Тогда что может Власть? Она может заключить с Некто "конвенцию о взаимном ненападении", по которой Некто получает возможность воровать, но не посягает на Власть. Нарушение конвенции – строго карается Властью.

Но у кого Некто будет красть? У "бедного родственника" (народа).

И тогда возможны следующие сценарии.

Сценарий 1. "Бедный родственник" тихо загнется. И тогда рухнет держава. А вместе с ней и Власть.

Сценарий 2. "Бедный родственник" – "возникнет". Это маловероятно, но тогда судьба Власти тоже плачевна. Власть рухнет, а вместе с ней и держава. Возникнет ли новая держава – вопрос сложный. Международная ситуация… Расклад политических потенциалов… Социальная энергетика… Наличие дееспособных субъектов…

Но есть и третий сценарий. Власть осознает ситуацию (помочь ей в этом – задача настоящей национальной интеллигенции) и изменяет и усиливает свой опорный класс. Называется это – "революция сверху".

Тогда утопия получает шанс превратиться в реальность. Но возможно это лишь в том случае, если полноценная национальная интеллигенция выполняет свои функции, а не лакействует.

 

02.02.2006 : Куда дрейфует российская и мировая политика?

Введение

Ельцинский юбилей как-то удивительно совпал с омерзительными решениями ПАСЕ по осуждению "преступлений коммунизма". А также с прямо противоположными событиями в Латинской Америке. А также с предгрозовой общемировой ситуацией (ХАМАС в Палестине – это совсем не шутки). А также с информационным бредом, в котором протест против решения ПАСЕ соединяется с показом истеричных антикоммунистических фильмов, снятых чуть ли не на бюджетные деньги, внутрироссийским "базаром" по поводу выноса Ленина из Мавзолея и тому подобным. На перечисленное наложилась нетипичная для всех последних лет (и далеко не случайная) антиармейская истерия, вызванная весьма печальными событиями. А это все в совокупности – говорит об определенном дрейфе политики.

Что такое дрейф? Это траектория. Прежде, чем ее описывать, надо задать систему координат. Этим многие пренебрегают, а зря! Я начну именно с системы координат. Тем более, что качество событий и мера их разнородности также диктуют подобный подход.

И все же не это главное.

Часть первая. Ложные аксиомы

Я хочу обратить внимание на несколько обманчивых очевидностей. Иногда такие очевидности еще называют "ложными аксиомами". Так вот, речь идет о ложных аксиомах, которые могут сыграть очень скверную роль в развитии общественных и политических процессов в России.

Ложная аксиома #1. Если власть плохая, то мы ее сбрасываем. Если она хорошая, то мы ее поддерживаем.

А почему обязательно так? Власть может быть плохой, но при этом ее надо поддержать. По каким-то причинам и в каких-то, строго определенных, случаях. Почему? Например, потому, что победа ее противника нежелательна. Или противник еще хуже власти (пресловутый феномен старухи, молившейся за тирана сиракузского, потому что по опыту знала, что "каждый последующий хуже предыдущего"). Или же дело в чем-то другом. Сам по себе противник власти вроде бы и не так плох, но его победа может обернуться чем-то плохим. Или на подходах к победе произойдет что-то плохое. Мало ли вариантов…

Ложная аксиома #2. Если власть (по тем или иным основаниям) заслуживает поддержки, то ее надо хвалить. А если она заслуживает противоположного, то ее надо ругать. А почему ее надо хвалить, если она заслуживает поддержки? Ей надо указывать на опасности! То есть критиковать. Чем меньше она склонна эти опасности ощущать, тем жестче надо эти опасности предъявлять. Ей надо говорить о том, как опасно окружать себя людьми, которые в любой ситуации хотят говорить приятное, давать оптимистические оценки и прогнозы.

Почему это опасно? А потому, что в окружении таких людей легко потерять адекватность. Можно так обласкивать политического лидера, что он окажется, по сути, дезориентирован. Можно "удушить в объятиях".

Примеров сколько угодно. Не зря ведь знаменитый арабский халиф Гарун ар-Рашид, опасаясь такого "обласкивания", надевал старый халат и выходил на базары, чтобы узнать, как действительно к нему относятся. А то окружишь себя людьми, которым хорошо, которые привыкли считать, что если им хорошо, то и всем хорошо, которые любят говорить себе и другим, что "все в шоколаде"… Эти люди образуют вокруг тебя плотную социальную зону… Ты начнешь отождествлять социальную температуру в этой зоне с общенациональной социальной температурой. Но вдруг окажется, что за этим забором, которым ты сам себя окружил, размещено нечто совсем другое. Что там уже все рычит от недобрых чувств. И что кто-то сейчас всю эту рычащую энергию на тебя кинет. А все, кто сейчас проповедует "шоколад", тут же отпрыгнут.

Что, совсем невозможен такой сценарий? А почему это он невозможен? Это уже столько раз бывало в истории.

Часть вторая. "Что он Гекубе? Что ему Гекуба?"

Спросят: "А ему-то что? Ну, ошибется этот самый Гарун ар-Рашид… Пусть его советники хлопочут… Сам халиф… Зачем быть правовернее Папы Римского?"

Отвечаю. После трагедии распада СССР и всего, что за этим последовало… После того, как вопрос о целостности даже этого, беспрецедентно усеченного, Российского государства из угрожающей умозрительности переместился в сферу реальной опасности… После того, как столь же реальным стал вопрос о том, быть или не быть русским вообще в XXI столетии… После всего этого – как должен относиться к власти каждый, для кого недопущение эскалации деструктивного кошмара (который из российского сразу становится мировым) – это дело личной судьбы? Судьбы и чести?

Хорошо критиковать порядок тем, кто этого порядка "переел". Или тем, кто знает, что при любой критике минимум порядка им гарантирован. Они-то могут восклицать по поводу чьих-то хлопот: "Что он Гекубе? Что ему Гекуба?"

Но нам-то что делать? Для нас рамка критики, сама коллизия критики выглядят совершенно иначе. Нравится нам или нет эта власть (в настоящем – власть президента РФ Владимира Путина), все наши оценки всегда должны делаться с оглядкой на проблему государственной целостности. Если альтернатива такова: либо эта власть (Путина, его группы – неважно), либо государственный распад – мы должны твердо сказать, что любая или почти любая власть лучше государственного распада.

Чем тверже мы стоим на этой позиции, тем категоричнее мы должны быть в одном-единственном вопросе. В вопросе о том, что касается ущерба, наносимого самой властью устойчивости и целостности страны. Ибо альтернатива необязательно в том, власть или распад. Точнее, альтернатива именно в этом почти всегда, но не всегда. Мы наблюдали особый тип власти – "ликвидком". Мы видели, как сама власть рубила государственные опоры, начиная с 80-х годов прошлого века. Мы не можем забыть об этом. Мы, дети страшных лет конца СССР.

Чудовищные процессы, запущенные тогда и резко подстегнутые так называемыми радикальными реформами начала 90-х годов, лишь набирают обороты. Пагубные тенденции не переломлены. В этих условиях моральная критика власти вообще комична и бессодержательна. А иногда и очень двусмысленна. Увы, Бурцевы нашей больной современности – чаще всего Азефы по совместительству.

Смешно в одно и то же время констатировать общий регресс и криминализацию и сосредоточенно рассматривать пятнышки на отдельных мундирах. Это напоминает юридическую лекцию в общаке или моральную проповедь в борделе. Моральные инструменты в наше время чаще всего используются внеморальными бандами для достижения антиморальных целей. Так и живем.

В 1991 году СССР распался. Все, кто говорит, что это произошло бескровно, нагло и грязно врут. Страна потеряла за 15 лет 10 миллионов человеческих жизней. И это доказано всеми данными, включая статистику ООН. Если количеством потерянных жизней измеряется преступление перед человечеством, то все произошедшее – вполне повод для Нюрнберга. Но еще страшнее, что весь этот гнойно-кровавый блуд был абсолютно лишен трансцендентального, исторического оправдания. Кровь лилась не во имя нового, как во время Великой Французской или Русской революций, а во имя удовлетворения разнузданных животных инстинктов.

После 1991 года страна оказалась во власти этих инстинктов. Они могли доконать страну и превратить большую кровь в нечто несоизмеримо большее. И они могли быть использованы для минимизации зла. Для того, чтобы ввести зло в какие-то рамки. Не преодолеть его, не исправить. А как-то перенаправить, что ли. Никакие позитивные цели в этом бедламе ставиться не могли. Выбор был между "ужасом" и "ужасом-ужасом", как говорят в анекдоте.

Короче, с 1991 по 2006 год РФ не распалась. Она ужасно трансформировалась. Эти трансформации беременны распадом. Но распада как такового нет. А он мог быть. Страна шаталась, накренялась, но не падала. Она гнила изнутри, но не развалилась. И в той же степени, в какой ответственность за распад 1991 года лежит на всем (подчеркиваю – на всем) властвовавшем в ту пору субъекте, заслуга недораспада России (по сути, единственная заслуга) лежит на субъекте (или субъектах), исполнявшем власть после 1991 года. Это весь их скромный позитив. Выдумывать по этому поводу что-то еще (свобода, национальное возрождение, процветание, переход к нормальной жизни от коммунистического безумия) бессмысленно и некрасиво. Но и игнорировать позитив "недораспада" тоже политически безответственно.

Между тем еще не вечер. Угроза распада не в прошлом только, а в будущем. На весах наших оценок по-прежнему альтернатива: "деструкция или …" Называйте это второе, как хотите. Не-деструкция, не-додеструкция… Кому-то такая шкала оценок покажется унизительной и смешной. Что ответить? "Как умереть хочешь – сразу или помучиться?" Герой фильма отвечает: "Лучше помучиться!"

В недрах печальной, но необходимой шкалы оценок размещены все сомнительные и минималистские возможные позитивы этой власти, власти периода 1991-2006-го. Подчеркну: все возможные позитивы всех возможных модификаций этой власти. И довольно об этом.

Наличие этих странных, парадоксальных очагов позитивности не только не избавляет нас от критических обязанностей, но и, напротив, взыскует к критике, как никогда ранее. Но качество этой критики не может быть оторвано от качества переживаемого момента. Любой сдвиг в сторону "ликвидкома" должен обозначаться и обсуждаться. Любая патетика – отвергаться. Как сказали греки по поводу одной религиозной проповеди: "Об этом поговорим после".

Такова задаваемая мною система координат. Кто хочет – может следить за тем, как я в ней выстраиваю оценки и провожу траектории. Кто не хочет – может найти другое место, где будут либо поносить, либо восхвалять. Для меня моя система координат носит абсолютный характер.

Часть третья. Всегда ли можно спасти порядок?

Итак, по вышеназванным причинам мы хотим спасти порядок, коль скоро это возможно. Но насколько это возможно? Всегда ли можно спасти порядок? И в чем вообще онтологическая ценность порядка? Почему его надо спасать? Ведь не во имя порядка как такового!

А также – что ему, порядку, противостоит? И почему нам это противопоставление кажется столь метафизически однозначным?

Без ответа на эти, казалось бы, абстрактные вопросы мы ничего не поймем в конкретной политике.

Есть люди, для которых "жизнь в хаосе" – это норма. А также, говоря современным языком, "кайф". Эти люди толкутся на площадях, как бы соучаствуя в так называемых революциях. "Оранжевых" или любых иных. Они не творят эти революции. Они их нюхают, как кокаин, и кайфуют.

Среди этих людей есть и интеллектуалы. Они в два счета подведут базу под этот "кайф". Расскажут про "энергийность Хаоса" или про "созидательность Карнавала".

А если это вдобавок так называемые левые интеллектуалы, то они еще и уязвят. "Культ порядка", Бисмарк, "революция ненавистна, как грех"… Одним словом, охранительно-консервативный синдром.

Эти иронизаторы, конечно же, знают, что все намного сложнее. И их ирония – не по делу. Они знают, что революция не купается в Хаосе, а этот (чаще всего не ею созданный) Хаос усмиряет, дисциплинирует.

Этот вихрь, от мысли до курка,

И постройку, и пожара дым

Прибирала партия к рукам…

Это Маяковский.

А те, кого оставил он,

Страну в бушующем разливе

Должны заковывать в бетон…

А это Есенин, поэма "Владимир Ильич Ленин".

"Революция как любовь. Горе тому, кто этого не понимает". Ромен Роллан.

И он же: "Упаси нас Бог отречься от революции".

Историческое творчество, мечта о гармонии, о совершенном ПОРЯДКЕ (порядке же!), мечта, накаленная до социально-коструктивистской утопии и подкрепленная технологиями социального конструирования… Но ведь конструирования же, а не постмодернистской деконструкции… Восхождение человека и человечества, прохождение сквозь горнило исторических испытаний во имя очищения и новой жизни – вот что такое революция.

Отречься от этого, занять глухую оборонительную позицию было бы и политически близоруко, и нравственно омерзительно. Но еще омерзительнее толочься на площадях, купаясь в Хаосе. Еще омерзительнее – революционная фраза, оторванная от революционного творчества и превращенная в питательный бульон для этого самого Хаоса. И плюс к этой отрицательной метафизике – пошлая политическая прагматика.

"А ну как Хаос избирательно долбанет по моему конкуренту, а не по мне? А ну как он меня на новые карьерные рубежи выведет?"

Выведет, выведет! Держи карман шире!

Настоящий революционер – еще больший противник Хаоса, чем так называемый "охранитель". И так же, как охранитель, такой настоящий революционер грезит порядком. Только другим.

Современные апологеты Хаоса (ну, конечно же, "управляемого", а как же иначе!") всегда ссылаются на Илью Пригожина и его последователей. Что ответить? Что пригожинский "порядок из хаоса" не последнее и не безальтернативное слово в современной науке? Что дихотомия "энтропия (хаос) – порядок" не исчерпывает противоречий даже на уровне так называемого естественнонаучного, субъект-объектного описания? Конечно, и об этом надо говорить. А в стране, спасение которой напрямую связано со способностью погрузиться в концептуальную глубину и извлечь оттуда необходимое, может быть, об этом надо говорить в первую очередь.

И все же об этом – как-нибудь в другой раз. Потому что сейчас на нас накатывает очередная "злоба дня", агрессивно отрицающая любую глубину вообще. И в этих условиях нырять слишком глубоко – значит, бежать от этой "злобы дня", то есть праздновать труса. Что совершенно недопустимо. Вот почему я постараюсь обойтись набором более очевидных теоретических построений. И не мучить собравшихся проблемами современной нелинейной и квантовой термодинамики.

Итак, о более очевидном. Хотя… Для кого-то очевидном, а для кого-то находящемся за семью, а то и семьюжды семью, печатями.

ЧТО ТАКОЕ ПОРЯДОК?

Кто-то хочет его охранять, кто-то – низвергать. Но, прежде всего, скажите: что он такое? И не этот конкретный порядок, а порядок вообще. На эту тему можно писать толстенные книги или вести нескончаемые дискуссии. Но, коль скоро "злоба дня" дышит хаосом, ответы должны быть емкими и короткими.

Так вот, если все свести к предельно сжатой формуле, то порядок вообще – это единство формы и содержания. То есть… То есть СОДЕРЖАТЕЛЬНОЕ ЕДИНСТВО (рис.1).

Достаточно такого определения, чтобы расщепить нынешний монолит политической невнятицы ("Вы за порядок или против него?"). Причем расщепить не абы как, а на необходимый (и я убежден, что достаточный) структурный минимум элементов (1 – форма и 2 – содержание). Эти элементы плюс связь – казалось бы, что особенного? Ан нет! Вводишь такую структурную диссоциацию, и туман оценочных камланий хотя бы отчасти рассеивается.

По сути, это и есть та самая диалектика. Так ненавидимая сегодняшними постмодернистскими модниками (охранительными, революционными, революционно-контрреволюционными, контрреволюционно-революционными и т.п.). Диалектика не пижонство, а инструмент. Она либо позволяет что-то построить, либо абсолютно бессмысленна.

Предложенная мною диалектическая диссоциация – что именно позволяет построить (выделить, описать)? Отвечаю – она позволяет выделить и описать не просто патологию, а целый патологический ряд внутри того, что гордо именует себя порядком. Достаточно взглянуть на предыдущую схему и проблематизировать единство (рис.2).

Итак, если нет единства формы и содержания, то что есть? Есть форма, отделенная от содержания. Вот мы говорим: "охранители", "охранительность"… А что охраняется? Когда возникает судорога охранительного рвения? Когда форма теряет содержательность. И именно тогда вместо того, чтобы наполнить ее содержанием или создать новую форму в единстве с новым содержанием, политический имярек начинает цепляться за мертвую форму. И орать во все горло: "Нет, не дам разрушить! Спасу любой ценой!"

А как спасать-то? Мертвая форма, во-первых, начинает рассыпаться при любом дуновении любого энергийного ветра. Во-вторых, она не работает. То есть собирает на себя этот самый энергийный ветер, в том числе и ветер хаоса ("черный ветер" из "Двенадцати" Блока). В-третьих… Но об этом чуть позже. Пока же зафиксируем, что вопрос о форме, отделившейся от содержания, и связи подобной формы с охранительством – это и теоретический, и практический вопрос. Причем всегда наступает время, когда практическая важность этого вопроса (ранее не ощущавшаяся) становится для всех очевидной. Берусь утверждать, что время такой "очевидной неочевидности" на подходе.

Но, перед тем как дальше двигаться по вехам, очерчивающим путь политических рассуждений, позволю себе минимум теоретических отступлений.

Для религиозного сознания совершенно ясно, что материя сама по себе не только не держит форму, не только не создает форму, но ничего общего с формой не имеет. Соответственно, творящий форму дух не может прийти в материю как таковую, ему там делать нечего. (В скобках замечу, что я вовсе не хочу постоянно оставаться на религиозной почве. Я просто танцую от нее как от печки, потому что так удобнее. Как ни странно, так проще).

Итак, форму творит субъект. И творит он ее не из материи, а из субстанции. Для того чтобы субъект (дух) мог сотворить форму, материя должна получить некое добавление. В нее должен быть влит некий новый ингредиент, превращающий материю, глухую к духу, в чувствительную по отношению к духу субстанцию. Это, в религиозном понимании, и называется соитием души и материи, падением души в материю и т.д.

Итак, для того, чтобы материя получила необходимое дополнение и могла стать рудой, чтобы из руды мог быть произведен металл, чтобы этот металл мог быть отлит в форму, – для всего этого душа (как бы ее ни называли – София или как-то еще) должна излиться в материю. Для кого-то (гностиков, например) – это нисхождение и падение души. Для кого-то – наоборот. Но сама эта коллизия неизменно присутствует во всех или почти во всех типах религиозного сознания.

Единство формы и содержания (содержательное единство) является единством субъекта и субстанции, духа и души. Местом этой "свадьбы" является материя. Но она лишь место. И то, что необходимо преобразить.

Опять же в скобках замечу, что для левого неогегельянства (перехватившего эстафету у марксизма) субъект – это интеллигенция, субстанция – это народ. Единством же субъекта и субстанции является партия. Все это "прибирала партия к рукам", "рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак" – из того разряда, на который я только что указал.

Достаточно ясно, что происходит после разрыва единства между содержанием (духом) и формой (душой). Форма оказывается деградирующей. В ней нарастает косность и омертвение. Чем выше косность и омертвение, тем меньше энергии, тепла, огня, как хотите. Их место занимает холод. Тем, кто хочет самых простых аналогий в этом вопросе, предлагаю перечитать "Снежную королеву" Андерсена.

Чем больше деградирует форма, чем менее гибкой и упругой она становится, чем больше в ней смерть вытесняет жизнь, тем больше охранительность. На самом деле, форму спасти может только новая встреча с духом, содержанием. Но вместо таких форм спасения нередко возникает попытка защитить форму как таковую.

Это может касаться абсолютно разных вещей. Иногда возникают такие защитники-охранители разных церковных форм. В католицизме их было много. Были они и в православии. Иногда это ошибочно называется "фундаментализмом". Были такие защитники формы и у КПСС. В мировом левом движении Суслова очень часто называли "убийцей смысла" и "защитником формы как таковой". Нынешней пародией на это является зюгановская КПРФ).

Я не хочу здесь ничего упрощать. Иногда такая страсть по форме носит почти жертвенный характер. Тут есть место трагедии, пафосу, высоким человеческим чувствам. Но речь всегда идет о попытке спасти то, что нельзя спасти. То есть о попытке с негодными средствами.

Причем подобные попытки меняют свой характер по мере того, как нарастает омертвение формы. Вначале охранительный синдром еще пытается выступать с позиций "стенка на стенку". Энергии революции (трактуемой как хаос) противостоит другая энергия, направленная, например, на защиту правящего дома Романовых (революция 1905 года). Или перестройки Горбачева (ситуация конца 80-х годов).

Схема такого рода защиты фактически описывает то, что в последние годы стала делать часть Кремля, готовясь к отражению "оранжевой революции". Схема эта такова.

Есть мы, и у нас нет энергии, потому что форма уже оторвана от содержания. Но мы еще можем собрать каких-то "Наших" для защиты этой формы. Конечно, мы должны в качестве приманки выделить некий административный ресурс. Но, помимо ресурса, у формы есть еще какая-то привлекательность. И, соответственно, может возникнуть энергия. Но тогда начинается следующая коллизия (рис.3).

Но и это не все. Та энергия, которая подверстана к "МЫ", сразу начинает делиться на две части.

Часть #1 – хочет административного ресурса, проще – карьеры. Но тогда при чем тут энергия?

Часть #2 – хочет защитить форму, видя в ней содержание. Но тогда эта часть #2 сразу начинает делиться на две подчасти.

Часть #2а – это идиоты, которые видят то, что хотят, а не то, что есть. Соответственно, речь идет об очень глупой энергии. Кто-то не видит в этом опасности, а я вижу. Потому что глупой энергией кто-то будет манипулировать. Это "к бабке не ходи", и это уже происходит.

Часть # 2б – понимает, что в форме содержания нет. И хочет защитить содержание. Но тогда она сразу входит в антагонизм с "МЫ". И "МЫ" сразу начинает ее бояться. А поскольку "МЫ" боится энергии вообще, то этот страх чреват далеко идущими последствиями.

Повторяю: все это Россия проходила неоднократно. Это ненависть Двора к "Союзу русского народа", старавшемуся этот Двор защитить. Это ненависть горбачевцев к тем, кто боролся за Союз, защищая власть Горбачева. Это очень глубокий синдром. И с того момента, как он начинает доминировать, начинается следующая фаза процесса.

Форма защищается не "своей энергией" (мобилизацией общества), а только административным ресурсом, который должен подавить всякую энергию. Он энергию, конечно, не давит, этот ресурс. Кроме того, этот ресурс хочет плату за подавление. А его тоже боятся. Теперь уже боятся не страсти "Союза русского народа" ("Наших" – конечно, аналогия условная). Боятся уже интриг Охранки. Чужими становятся не только носители энергии, но и носители ресурса ее подавления. Когда дозревает и этот синдром – возникает новая фаза.

Не нужно мобилизационной идеологии (она и противна, и опасна). Не нужно силовой идеологии (она тоже противна, хотя не так опасна). Нужна не контрреволюция, не "антиоранжевый" штурм. Нужна "управляемая революция". Нужно как-то мимикрировать под ту, чужую, энергию. Это известный феномен, все так же переходящий из эпохи в эпоху. Назовите это "зубатовщиной" или "игрой с Народными фронтами"… Суть одна.

И, наконец, и эта игра оказывается проигранной. Форма окончательно перерождается. Внутри себя она фактически беременна только смертью. И тогда она сама возглавляет войну с собственным содержанием. Дальше процесс мутации начинает идти вразнос. При этом каждое действие начинает приобретать неслучайно парадоксальный характер.

И тут даже непонятно, с чего начать это обсуждать. С дальнейшей диссоциации субъекта политической власти? С идеологических гримас? С проблемных оценок? С крупных социально-политических неприятностей?

Постараюсь начать с того, где все это сходится. Я имею в виду печальный скандал вокруг одной отвратительной армейской ситуации. Скандал, который никак не сводится к отвратительности этой ситуации. Начнем здесь морализировать – ничего не поймем. Скандал, в котором судьба общества и судьба власти как-то стягиваются в один узел сомнительного качества. Попытаемся этот узел не разрубать. А распутывать, причем с максимальной степенью осторожности.

Часть четвертая. Хроника без изъятий или… или АНАЛИТИКА БЫТИЯ

Мы имеем то, что имеем. А именно – гибрид из трех основных элементов, формирующих сегодняшнее общественное сознание как реальность. То есть то, с чем необходимо считаться. Но, прежде всего, надо понять, о каких именно трех элементах идет речь. Из чего слагается сегодняшнее общественное сознание. И как эти слагаемые, влияя друг на друга, создают маразм, с которым мы сталкиваемся уже сейчас. И с которым столкнемся самым чудовищным образом не позже чем через пару лет.

Маразм этот настолько масштабен, настолько напитан последними, оскудевающими, но от этого лишь набирающими болезненность страстями, что… что если меня спросят: "Что с этим делать?" – я честно отвечу: "Не знаю". Я уже с этим сталкивался на предыдущем витке нашей истории, когда все носило отчасти менее маразматический характер. И оценивая всю нашу жизнь как регресс, я должен был предположить, что столкнусь с этим снова. Ибо регресс – это и есть адское (строже говоря – инволюционное) дежавю. Как аналитик, я это должен был предположить. Но, как человек, трагически переживший предыдущий маразм, я откладывал новую встречу, предполагая (без всяких на то оснований), что как-то все преобразуется. Что, глядишь, я сам что-то преобразую. А может, я и не один. В любом случае – тлела надежда на то, что новый вызов не будет копией предыдущего. Да еще такой копией, что, сличив две – предыдущую и последующую, – нельзя будет сказать ничего, кроме банального и всеобъемлющего: "Маразм крепчал".

Но эмоции не имеют права захлестывать то, что претендует на аналитику. И потому я обязан не просто констатировать маразм, а описать его. Причем на уровне, так сказать, анатомии и физиологии. Если эта научная метафора может быть применена к общественному сознанию. А применена к нему она может быть только тогда, когда само это сознание приобретает особую телесность, напоминающую телесность пытаемого, ободранного тела. Что-то такое как раз и описывали все постмодернисты. И это-то и пришло.

Итак, сначала об элементах. А потом об их связи.

Первый элемент – это доставшаяся нам от благополучной советской эпохи чувствительность. Мы не готовы к ужасу новой жизни. Наследники советских благополучий, мы не готовы к ужасу вообще. Получив в наследство сострадательность (что само по себе отнюдь не плохо) и сопереживательность, способность все примерять на себя (а если это не с кем-то, а со мной случится), мы оказались марионетками предъявляемого нам театра жестокости. Для нас сострадательность, сопереживательность – высокие слагаемые христианской культуры. Да, конечно, культуры, освобожденной от стержневой христианской суровости. Такое освобождение от стержня при сохранении всех сострадательных оболочек – суть декаданса. Не я первый это говорю. Да, освобождение от религии – следующая фаза движения по очень понятному и ясно куда ведущему пути. Но это же наш путь. И в конечном счете – что в нем плохого? Что плохого в нем самом по себе – я обсуждать здесь не буду. Я бы много сказал по этому поводу. Но это другая тема. И все сказанное могу к себе предъявить. Потому что, повторяю, это наш путь.

Но главное – что это не существует само по себе. Как реактивная непосредственность. Для нас это непосредственность, а для кого-то нитки, привязывающие сентиментальную марионетку к театру жестокости.

Элементы, о которых я говорю, таковы.

#1 – эта самая сострадательность, чувствительность (она же позднесоветское гуманистическое наследство).

#2 – пиар.

#3 – звериная жестокость новой постсоветской эпохи.

А теперь посмотрим, как все это сопрягается. Сначала – как сопрягается элемент #1 и элемент #2.

В конце брежневской эпохи эта самая чувствительность-сострадательность существовала сама по себе. А не как флейта, на которой кто-то должен играть. Просто была такая жизнь, в которой этому было место. Что за жизнь, что за место – без комментариев. Теперь все это насквозь пропиарено. Потому что больше пиарить нечего. Пиару нужна какая-то энергетика. Своей энергетики он производить не умеет. Он холоден, как Снежная Королева. Поэтому энергетика нужна чужая. И такая, чтобы можно было на ней играть. То есть беспомощная. Беспомощная энергетика может существовать только как наследство другой эпохи. Она в этом виде и берется в качестве сырья для определенного производства. Так это делалось и в предыдущую эпоху… Тогда кричали: "Людей убивают … Живое горе… А у вас – какая-то аналитика". Что я мог ответить? Любой аналитике можно противопоставить экзистенциальность, в заниженном виде эту чувствительность-сострадательность (почему заниженную – я уже описал). И все равно даже эта заниженная экзистенциальность убьет аналитику.

Надежда была только на одно. На то, что общество столь же экзистенциально переживет новый опыт. А именно опыт того, как чувствительность-сострадательность плюс пиар рождают на выходе нечто настолько страшное, что все объекты начальной, используемой чувствительности-сострадательности меркнут. Нет, не исчезают, потому что человеческое страдание не исчезает никогда. А меркнут перед другим, еще большим страданием.

В ту эпоху, когда это начали пиарить в первый раз, как это делалось? Что говорилось? "Вот, смотрите – бюрократическое мурло. А вот – живая боль, мучения живого человека, которого этот бюрократ подверг тому-то и тому-то. Вы превращаете эту живую боль в чей-то заговор. И – защищаете бюрократа. Таково нравственное содержание вашей деятельности".

Ежу было понятно, что удары (с использованием этой сострадательно-чувствительной энергетики) наносятся не по бюрократу. По бюрократу надо было бить иначе. Бюрократ всегда был затравкой. Дальше начинался удар… Например, по армии… По идеологии… По историческому сознанию. В конечном счете, по государству.

В сюжете с С.Ивановым, который мы рассмотрим ниже, произойдет в точности то же самое. Начнется с того, что Иванова надо снять… Ну, и снимайте на здоровье! Тут же будет сказано, что у нас плохая армия. Плохая, кто спорит. Дальше чуть-чуть проложатся идиотскими невыполнимыми благопожеланиями по улучшению армии (нужны профессиональные высокооплачиваемые сержанты… а офицеры какими должны быть?). И немедленно все перейдет в сплошные деструктивные рекомендации, при которых армия не улучшится, а просто исчезнет. И тема снятия Иванова сразу уйдет на второй план, потому что Иванов сам по себе интересен не больше, чем страдающий солдат. А нужно добраться до горла этой страны. Нужно "добить гадину". А то, что это нельзя сделать, не убив, не искалечив, не изувечив еще миллионы военных и штатских, никого из тех, кто это все всерьез закручивает, не волнует. Как не волновало это их и тогда.

Тогда, пытаясь что-то объяснить (как и сейчас, не режиссерам, а тем, кого эти режиссеры считают быдлом, призванным сыграть роль), я настаивал на том, что соединение живой боли с определенным, хорошо простроенным пиаром на крови родит в итоге еще чье-то страдание. Не одной матери, а тысяч матерей. Не одного ребенка, а тысяч детей. Что я не оправдываю какого-то бюрократа, а я показываю, как размножают боль, тиражируют страдание, манипулируя на чьих-то справедливых чувствах. Потом это произошло. Но этот опыт был никак не выстрадан, не осмыслен. Те, кого дергали за сострадательно-чувствительные нитки, дернулись. И этим дерганьем породили страшное обрушение. Они почему-то не ощущают себя ответственными за то, что так дернулись. То есть дернулись как марионетки, а не как-то иначе. Я же не призываю их к бесчувственности. Я призываю к иному качеству чувств. Я не хочу противопоставить их эмоциям холодный разум. Я жду и имею права ждать после случившегося иного качества тех же эмоций. И я понимаю, что не могу этого получить в условиях регрессирующей реальности.

От сопряжения элемент #1 (сострадательность-чувствительность) с элементом #2 (пиар) перейдем к другому сопряжению. Сопряжению этого же элемента #1 с элементом #3. Со звериной криминальной жестокостью окружающей нас реальности. Остаточная чувствительность-сострадательность – это, повторяю, наследство другой эпохи. Очень спокойной по отношению к нынешней. И… как еще сказать точнее?.. очень вегетарианской. Наследство осталось, а вегетарианство ушло. Уже нынешняя криминальная жестокость зашкаливает. А на подходе – другая. Растущие волчата (кто их осудит по большому социальному счету, они брошены в ад и реагируют на это, согласно законам ада) способны на то, на что не были способны их старшие братья. Сусально и лживо описанные во всяких там "Брат" и "Брат-2".

Как описать связь этой реальности с тем наследством? И чего пожелать? Чтобы чувствительность-сострадательность ушла, приспособившись к новым нормам?

Так, во-первых, она и так уходит. В структуре реакций новой русской молодой элиты – всюду приличные показатели, кроме двух точек. Одна – сострадание. Другая – солидарность. А дальше говорите об обществе, о консенсусе. Перед вами – стая. И никакого государства эта стая не удержит.

А во-вторых, я последним скажу, что это должно уйти. Для кого-то это желанное завтра. Я даже знаю, для кого. Но не для меня. Для меня это последний ресурс, последняя надежда на какое-то будущее страны. Но я не могу закрывать глаза на амбивалентность этой надежды. На то, что она, конечно, надежда. Но она же и погибель. Что ее, эту надежду, зарядят в пушку деструкции и долбанут так, что на выходе будет сплошной маркиз де Сад. На входе сказано будет в очередной раз: "Не мешайте людям сострадать… Кровь невинной жертвы… Живое человеческое сочувствие…" Потом все это введут в машину пиара на крови… На выходе будет корчащаяся от боли страна и… И полное отсутствие связи между выходом и входом в общественном сознании. Сознании, обреченном на гибель самим отсутствием этой связи. Ее еще называют "обратная связь".

Так вот – надежда состоит в том, чтобы эта связь включилась. А связь эта – суть рефлексия на игровое начало в происходящем. Никто не предлагает свести все к игровому началу. И еще меньше кто-то предлагает использовать рефлексию для защиты кого бы то ни было… Власти… Отдельных действующих лиц… Единственный, кого хочется защитить, – это само это страдающее общество. И защищать его приходится, в сущности, от него же самого. Причем в нынешнем его, специфически регрессивном состоянии. Понимаю, что это почти невозможно. И все же надеюсь на оставшееся "почти".

И потому привожу всю аналитику игры. Всю целиком. Полностью, без купюр. Кто-то скажет, что это кощунственно по отношению к живой боли случившегося. Я только что ответил. Живая боль всегда превыше всего. Никакой высшей целесообразностью она не перекрывается. Она перекрывается только еще большей болью. И не как аналитической умозрительностью, а как живым опытом. Тут возможна только аналитика бытия. И у этой аналитики есть своя стихия. Поэзия.

Рожденные в года глухие

Пути не помнят своего.

Мы – дети страшных лет России -

Забыть не в силах ничего.

Мы не в силах забыть (и не должны забыть) ничьей живой боли. Ни одной крупицы живой боли. В том числе и челябинской. Но мы не в силах и не вправе забыть и того, как осуществлялся блуд на этой живой боли. И к чему (к какой боли, к какому ужасу) этот блуд приводил в дальнейшем. И это осмысление, и этот экзистенциальный опыт, и эта боль – это все мы. И только соединив это воедино, мы можем вырваться из нынешнего капкана.

Такое соединение возможно только в рамках особой аналитики. Я называю ее целостной, или аналитикой бытия (термин, впервые примененный с несколько другой целью Хайдеггером).

Так соединить – это значит в какой-то степени усугубить боль. Но альтернативы не существует. Потому что, чтобы вырваться из капкана, надо включить подлинно человеческий регистр, тот, в котором понимание не противопоставлено состраданию.

А враг рассчитывает на такую противопоставленность двух начал. Он называет это "сшибкой". Он предлагает нам лживый выбор по принципу "или – или".

Уберем чувствительность, сострадательность – превратимся в бесчувственных роботов-вурдалаков.

Оставим только эту чувствительность, сострадательность – превратимся в воющих от боли зверей.

Нет выхода в пределах этой сшибки, этой ложной дилеммы.

Нам нужно гражданское мужество, то есть мужество, позволяющее соединить осмысление с болью, а не противопоставить одно другому. И во имя этого мужества – эта хроника без изъятий. Потому и без изъятий, что мужество необходимо, а любое изъятие есть дань сострадательности, чувствительности, оторванной от своего же "другого". А значит, расчеловеченной. А потому – изъятий не будет.

Итак, хроника. Она одна скажет внимательному глазу больше, чем любые закулисные сплетни.

СКАНДАЛ НА ПОЧВЕ ЧУДОВИЩНЫХ ЭКСЦЕССОВ, ПРОИЗОШЕДШИХ В ЧЕЛЯБИНСКЕ,

ИЛИ "ДЕЛО С.ИВАНОВА"

1. Само событие

Курсант А.Сычев (по официальным данным и данным СМИ) был искалечен под Новый год.

В больницу он попал 4 января с жалобой на боли в ногах.

2. Начало освещения события средствами массовой информации

Первым информационным агентством, куда попала эта история – со всеми страшными подробностями, – оказалось Радио "Свобода".

Там сюжет появился уже 13 января (!).

Не хочется перегибов в сторону так называемой теории заговора. Но скорость, с которой Радио "Свобода" реагирует на событие, впечатляет. Как и развернутый характер этой реакции. Я не хочу сказать, что Радио "Свобода" занято только злопыхательствами и наведением тени на наш плетень. Но это СМИ с очень специфической биографией. И биография эта не ушла в прошлое. То есть это достаточно разборчивое СМИ. И отбор освещаемых событий производится исходя из достаточно очевидных критериев. Отрицать это так же смешно, как и видеть в каждом действии Радио "Свобода" подрывной злой умысел.

Что же именно сообщает Радио "Свобода" по поводу челябинской (действительно ужасной) истории?

Привожу прямую цитату с тем, чтобы каждый мог сам оценить степень развернутости реакции Радио "Свобода" на челябинскую (повторяю, очень страшную, но, в общем-то, почти бытовую для нас) историю. Кроме всего прочего, следует учесть, что история эта происходит в России, то есть для Радио "Свобода", ну что греха-то таить, "в земле чужой". И не просто чужой, но специфически оцениваемой.

13 января 2006 года, Радио "Свобода":

Андрей Шарый: Военная прокуратура возбудила уголовное дело в Челябинске по делу избиения военнослужащего Андрея Сычева… Сотрудники челябинского отделения Комитета солдатских матерей считают, что военные намеренно мешают следствию и скрывают причины трагедии.

Максим Ярошевский: Андрей Сычев попал в челябинскую больницу в тяжелом состоянии 4 января. Врачи констатировали у него гангрену обеих ног, многочисленные переломы и повреждения половых органов. Хирурги вынуждены были ампутировать треть левой ноги… Андрей Сычев проходил срочную службу на танковом полигоне под Челябинском, в городе Бишкиль. Помимо рядовых, на полигоне служат военнослужащие срочной службы. По анонимным данным председателя Комитета солдатских матерей Челябинска Людмилы Зинченко, именно срочники издевались над подростком.

Людмила Зинченко: Как рассказали анонимные источники, якобы в ночь на Новый год все перепились, обкурились дембеля (старослужащие). Послали этого мальчишку, так как он прослужил всего полгода, в деревню "за бабами", как они сказали. Откуда пацан возьмет баб? Это элементарно. Мальчишка соответственно ничего, никого не привел. Они сказали, раз ты ничего не сделал, значит, будешь расплачиваться сам. Они его привязали к двум стульям. Когда привязывали, видимо, затянули так, что… А ведь более получаса, и уже начинаются некротические изменения в сосудах, в тканях, что и произошло. Якобы 21 человек его насиловал. Все это издевательство продолжалось где-то около четырех часов. Потом мальчишку отправили в медсанчасть при танкодроме, потом в госпиталь в Челябинске, а потом уже в больницу скорой помощи.

Итак, военная прокуратура только расследует событие. Со времени события не прошло еще двух недель. Но со ссылкой на анонимные источники и Комитет солдатских матерей дается информация экстремально сокрушительного характера. Постоянно снабжаемая словечками типа "якобы". Не хочу сказать, что все это дезинформация. Хочу обратить внимание на темп реагирования, интенсивность реагирования, стилевые характеристики реагирования – и ни на что больше.

3. От Радио "Свобода" к "Времени новостей"

Радио "Свобода" дает залп 13 января. Уже 16 января выходит статья в газете "Время новостей". Для тех, кто при анализе забывает специфику своей страны, хочу напомнить, что это так называемый "элитный мертвый сезон". Для того, чтобы "Время новостей" могло откликнуться на сообщение Радио "Свобода", трех дней технологически вряд ли хватит. Значит, это не последовательное, а параллельное реагирование. При котором несчастье, случившееся с парнем, стало фактом для медиков 4 января. А уже через 12 дней выходит статья.

Распишите эти 12 дней по графику. С учетом новогодних "гулянок" и всего прочего. Медики узнали. Сообщили близким. Близкие сообщили еще кому-то. Круги начали гулять по Челябинску. Круги дошли до журналистской Москвы. Журналистская Москва с похмелья стала соображать, что с этим делать. Сообразила. Нужны какие-то командировки, раскачки, вхождение в тему и все прочее. Это нормальный процесс. Любой другой надо назвать форсированным.

Я не хочу с ходу утверждать, что эта форсированность равна ангажированности. Но я не имею права не зафиксировать сам факт такого форсажа. Чем бы этот факт ни был вызван. Тут спектр широк. От человеческого шока до ангажированности.

В любом случае, дадим слово "Времени новостей". (И зафиксируем, что в тот же день аналогичное сообщение появляется на сайте Регнум.ру.)

16 января 2006 года, "Время новостей" (М.Вьюгин, статья "Мундир без чести"):

Военная прокуратура Приволжско-Уральского военного округа в конце прошлой недели прокомментировала дело свердловского солдата-срочника Андрея Сычева, госпитализированного на прошлой неделе с многочисленными переломами и обморожением обеих ног. Сычева доставили в челябинскую больницу скорой помощи из военного госпиталя. Врачи вынуждены были ампутировать ему треть левой ноги. Больной в реанимации.

Имеются данные, что помимо гангрены ног у Андрея Сычева диагностированы множественные травмы половых органов, в том числе обморожение.

Следователи считают основной версией ЧП неуставные отношения.

Итак, эта статья была относительно более выдержанной.

Подробностей об изнасиловании она не содержала. Обострение темы (в перекличке с Радио "Свобода", которому, конечно, принадлежит шоковый зачин) началось в передаче "Эхо Москвы" от 22 января 2006 года.

4. Эскалация темы на "Эхо Москвы"

Тут очень важно соблюсти достоверность и не подменять информационный факт оценочными суждениями. Поэтому – прямая цитата из радиопередачи.

22 января 2006 года, "Эхо Москвы":

Слушательница Татьяна Антонова: Вот слушаю сейчас вашу программу, так я считаю, вместо того, чтобы тратить деньги вот на создание этих программ (т.е. армейских СМИ), нужно навести порядок в армии. Уже больше недели думаю, мальчик Андрей Сычев… отрезали две ноги… Лежит человек, изуродованный в армии.

Е.Афанасьева: Т.е. Вы считаете, что нельзя Минобороны тратить деньги на телевидение, так?

Слушательница Татьяна Антонова: Я считаю… Я не смотрю телевидение, у меня вообще нет телевизора. Я считаю, что Иванов должен уйти с поста. Я считаю, что он должен платить этому мальчику до конца жизни.

Я меньше всего хочу сказать, что слушательница ангажирована. Или что "Эхо Москвы" однозначно "фильтрует базар". Я просто фиксирую, что тема прямой и экстремальной ответственности С.Иванова за челябинский ужас впервые возникает именно в этот момент. Такого-то числа и в таком-то СМИ. Если я провожу анализ, то я просто не могу этого не зафиксировать.

Но до сих пор это все не так впечатляюще. Понятно, что Радио "Свобода" с его инерционной заданностью на специфическую оценку российской армии, КГБ и всего остального (при том что армия, КГБ и все остальное дают сколько угодно оснований для подобной оценки) должно сделать то, что оно делает. А оппозиционному "Эху Москвы" нельзя это не подхватить. Да и любить С.Иванова данному средству массовой информации как бы не положено в силу его оппозиционности (более сложные и неоднозначные мотивы я здесь разбирать не хочу – тем более, что и они не представляют собой ничего из ряда вон выходящего).

Настоящий "бенц", нечто действительно из ряда вон выходящее, начинается тогда, когда данное (еще раз подчеркну – ужасное, но для нашей сегодняшней ужасной действительности вполне бытовое) событие начинает форсированно освещаться всеми государственными электронными СМИ. Видеть в таком освещении только органическую составляющую (журналистскую впечатленность чудовищностью случившегося) я, как аналитик, не имею права. Это было бы просто недобросовестно.

5. От оппозиционных наездов к скандальным констатациям государственных электронных СМИ

Итак, через три дня после передачи по "Эхо Москвы" от 22 января 2006года- 25 января – сразу три фактически государственных канала телевидения (ОРТ, РТР и НТВ) согласованно дают информацию о челябинских событиях.

Конкретно, сообщаются следующие факты:

В Челябинском танковом училище работники прокуратуры приступили к выяснению обстоятельств новогодней ночи, когда старослужащие избивали и пытали новичков. Для одного солдата издевательства закончились ампутацией обеих ног. А.Сычев – единственный, кто попал в больницу из 8 избитых солдат. О состоянии остальных военнослужащих ничего не сообщается. Задержан пока один человек – младший сержант. Под подозрением еще 3 сержанта и 2 офицера. Челябинская прокуратура возбудила 4 уголовных дела.

НГШ ВС РФ Ю.Балуевский заявил, что в Челябинск направлена комиссия МО для расследования данного дела. Главный военный прокурор А.Савенков взял дело под личный контроль.

6. Параллельное раскручивание темы на Западе

30 января 2006 года сайт под названием News.ru сообщает, что "на прошлой неделе" (то есть в районе того же 25 января) во французском институте им. Пьера и Мари Кюри студентам были показаны некие документальные кадры об Андрее Сычеве.

News.ru: На прошлой неделе студентам и интернам медицинского института им. Пьера и Мари Кюри продемонстрировали документальный фильм о русском солдате, изувеченном сослуживцами в Челябинском танковом училище.

В сообщениях российских СМИ говорилось, что солдат Андрей Сычев почти постоянно без сознания и не может говорить, а в фильме он не только говорит, но и подписывается под своими словами. И у него не только ноги и гениталии ампутированы. Видно, что ампутирован палец на руке. Французские студенты-медики считают, что скоро ампутируют и всю кисть – это неизбежно при гангрене. Из фильма также следует, что у несчастного юноши повреждены, проще говоря, отбиты внутренние органы, в том числе легкие. И без пересадки хотя бы одного легкого, считают французские медики, у него очень мало шансов выжить. Они намерены обратиться во французский Красный Крест, чтобы Андрею была оказана медицинская помощь высшего европейского уровня.

Опять же, я просто хочу зафиксировать, что к 25 января на Западе уже сняты фильмы, которые можно показать студентам. Фильмы кто-то должен снимать, доставлять. Они должны оцениваться, признаваться достойными показа. Это все непростой процесс. Конечно, в современном мире при современных скоростях передачи информации все можно сделать быстро. Но для этого нужно очень захотеть. Подключить к этому форсажу соответствующие возможности.

Не хочу ничего домысливать, но не имею права не констатировать, что это было сделано.

7. От государственного российского телевидения – к разногабаритным и разноориентированным печатным органам

Не могу также не зафиксировать следующее.

Государственные электронные СМИ дали залп по челябинскому делу 25 января.

А уже на следующий день, 26 января, началась массовая реакция российских газет. Причем разных газет. Конкретно – статьи о челябинском инциденте вышли в семи российских газетах. А градус высказываний резко повысился. Приведу выдержки из трех, наиболее ярких, статей. Вышедших – еще раз подчеркиваю – в один и тот же день. И на следующий день после залпа сразу на трех государственных телевизионных каналах.

Первая статья – "Независимая газета" (И.Сас, статья "Балуевский взялся за дедовщину"). В статье сообщается:

24 января 2006 года Военная прокуратура Челябинского гарнизона объявила о раскрытии преступлений, совершенных в новогодние дни в Челябинском танковом училище. Вслед за этим последовало заявление начальника Генштаба Ю.Балуевского: "Выводы будут сделаны самые жесткие, если будет установлена вина военнослужащих, в том числе и офицеров. Я глубоко возмущен тем, что с 31 декабря руководство Челябинского танкового училища, руководство военного округа, да и Сухопутных войск, не знали истинного положения дел".

Были задержаны 6 военнослужащих, из них два офицера. Но названа лишь одна фамилия – младшего сержанта Сивякова, который непосредственно издевался над рядовым Сычевым.

Официальное изложение: в результате попустительства командования вуза и неисполнения служебного долга офицерами батальона обеспечения солдаты оказались "во власти пьяных хулиганов-старослужащих". "В результате из 40 человек, находившихся в казарме, 8 были избиты, а одному из них – рядовому Сычеву, над которым издевались более трех часов, – ампутировали обе ноги и некоторые жизненно важные органы. Его жизнь до сих пор под угрозой".

Параллельно "Независимая газета" предлагает уже изложенное выше описание ситуации, данное на Радио "Свобода" 13 января 2006 года.

Вторая статья – "Российская газета" (И.Изотов, статья "Глухо, как в танке"). В ней приводятся следующие факты:

А.Сычева несколько часов подряд били, заставляли сидеть на корточках, привязывали между двух стульев. Веревки были затянуты слишком сильно, отчего в ногах начались некротические изменения, произошел сильный отек и тромбоз сосудов конечностей. Врачи диагностировали гангрену обеих ног, переломы, повреждения половых органов. Через несколько дней стало ясно, что гангрена прогрессирует – солдату пришлось ампутировать ноги и половые органы.

Несколько дней Сычев был без сознания, сейчас начинает приходить в себя и давать первые показания.

Вряд ли "Независимую газету" сегодня можно считать оппозиционным органом. Но "Российская газета" – это просто стопроцентный официоз. И этот официоз успевает отреагировать (уже выпустить статью!) на следующий день после реакции государственных электронных СМИ. Так просто не бывает! Так технологически быть не может! Значит, это не последовательная, а параллельная реакция. Но тогда и реакция электронных государственных СМИ (сразу нескольких телеканалов) не может быть квалифицирована как спонтанная реакция журналистов, впечатленных происходящим. Что, в общем-то, для всех очевидно.

В тот же день в связи с "челябинским делом" в прессе прозвучала фамилия С.Иванова.

Третья статья – "Новые известия" (А.Берсенева, статья "Молчание ягнят"):

Российская армия продолжает жить по тюремным законам – либо ты, либо тебя. При этом Минобороны РФ проблемы не видит…

Врачам "Скорой" дали сверху указание лечить "втихую" и никому не показывать его историю болезни. "Мне 4 января позвонила женщина и …сообщила, что в больнице лежит солдатик без ног, – рассказала председатель челябинского Комитета солдатских матерей Людмила Зинченко. – Сказала, что вся больница ревет, глядя на солдата, и не может потерпеть, чтобы его история замалчивалась".

Как ни странно, но в Министерстве обороны свято уверены, что дедовщина стремится к нулю. Ранее министр обороны РФ Сергей Иванов даже заявлял, что в 80 % частей вооруженных сил неуставных отношений вообще нет.

Здесь уже внятно проартикулировано то, что и ранее было очевидно. А именно, что данный случай освещается подобным образом в связи с кампанией против С.Иванова. Данная констатация вовсе не означает, что С.Иванов не виноват в случившемся или что случай не является вопиющим. Но что есть, то есть. И если мы ведем политическую аналитику, то мы обязаны дать соответствующую интерпретацию происходящему у нас в стране, с ее традициями освещения тех или иных вопиющих ужасов.

Но главным информационным событием, имеющим отношение к челябинской истории, в этот день стали вовсе не многочисленные газетные статьи, а информация о реакции С.Иванова на челябинскую трагедию, переданная РИА "Новости" и подхваченная "Эхо Москвы".

8. Прямой информационный удар по министру обороны С.Иванову

26 января 2006 года достоянием общественности стало высказывание министра обороны С.Иванова, сделанное вечером 25 января в Армении.

Напомню, что 25 января в течение всего дня в информационных выпусках основных российских телеканалов новостью #1 выходило сообщение о челябинском происшествии.

Вечером 25 января РИА "Новости" попыталось получить на эту тему комментарий С.Иванова, находившегося в тот момент в Армении. Казалось бы, Иванов не мог оказаться "не в теме" и не понять, что на него уже начата охота. Но… либо система информационной безопасности не сработала. Либо она сработала, что называется, "с точностью до наоборот".

Конкретно, все развивалось так.

В ночь на 26 января РИА "Новости" обнародовало ответ С.Иванова, полученный вечером 25 января.

Новость подхватили многие информационные сайты (Лента.ру и другие).

Но решающую роль в широком тиражировании этой информации сыграло "Эхо Москвы" (именно на "Эхо Москвы", как на источник информации, ссылаются многие издания).

26 января 2006 года, "Эхо Москвы":

"Министр обороны Сергей Иванов утверждает, что ему пока не докладывали о происшествии в Челябинске. Цитата: "Я последние несколько дней находился далеко от российской территории, высоко в горах, и о том, что произошло в Челябинске, не слышал". При этом Иванов уверен, что "ничего серьезного не произошло", иначе он обязательно бы об этом знал".

Именно это заявление С.Иванова в последующие дни вызвало бурю возмущения.

9. Полномасштабное развертывание скандала вокруг С.Иванова в центральной российской прессе

Со следующего дня, 27 января, в центральной российской прессе начался широкомасштабный скандал по поводу заявления С.Иванова. На эту тему высказались фактически все центральные газеты. Опять-таки, приведем только самые острые выдержки.

27 января 2006 года, "Независимая газета" (А.Трофимов, заместитель главного редактора, статья "Арифметика бесчеловечности". Подзаголовок: "Иванов уже обеспечил себе место в истории"):

"Ему не доложили. Высоко в горы не доходят вести из России… Позиция "ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу" давно стала привычной для людей власти. И многим она прощается. Но не первым лицам государства, и не тому, кого не первый год прочат в будущие президенты".

В этот же день "Московский комсомолец" крупным шрифтом цитирует слова С.Иванова. Далее А.Минкин в статье "Ампутация совести" (рубрика "Письма президенту") пишет:

"Товарищ Верховный Главнокомандующий,…Ходорковский – в штрафном изоляторе, а солдату отрезали ноги и половые органы. Один не угодил сержанту, а другой – Президенту РФ. Последствия, похоже, отличаются. Сержанту грозит первый срок, а вам третий… Но равенство есть. Это равенство называется "закон тайга, медведь хозяин". Когда такое равенство входит к королю, то обычно в виде палача"… "Министр обороны сказал, что ничего серьезного не произошло…Заяви такое министр обороны западной страны – считай, покойник (политический)".

28 января 2006 года в "Московском комсомольце" выходит статья А.Будберга "Капитуляция реальности". Будберг (фигура далеко не случайная и очень значимая в кремлевских кулуарах) заявляет, что С.Иванов фактически выбыл из президентской гонки. "Дав один неверный, но публичный ответ, С.Иванов расписался в том, что президентом ему не быть. А по-хорошему и министром обороны ему быть не стоит".

10. Попытка сбалансировать заявление С.Иванова

Одновременно с устроенными рядом СМИ "похоронами С.Иванова в качестве преемника президента" предпринимается попытка реабилитировать крайне неудачно выразившегося министра обороны. Идут поиски "крайнего", ставится вопрос: "Кто подставил министра обороны?" Однако эти попытки значительно уступают напору "обвинителей".

27 января 2006 года, "Независимая газета" (И.Сас, "Челябинское танковое закроют"):

С.Иванов, заявивший ранее журналистам, что ему не докладывали о происшествии в вузе, позднее сообщил, что к расследованию случившегося подключился Генштаб. В заявлении для прессы Иванов подчеркнул: "Я в курсе инцидента, дано поручение начальнику Генерального штаба генералу армии Юрию Балуевскому подключиться к служебному расследованию. Результаты расследования мы огласим после его завершения. Мы никого прикрывать не будем".

27 января 2006 года, "Российская газета" (И.Черняк, "Преступление пытались укрыть"):

РГ: Как же могли не доложить о факте, от которого общественность буквально содрогнулась? Кто подставил министра?

Николай Панков, замминистра обороны РФ: Очевидно, что мы столкнулись с фактом укрывательства происшедшего в училище. Расследование не закончено, потому пока я могу лишь предполагать, что это укрывательство имело место на разных уровнях. Сейчас будем анализировать всю цепочку – кто, на каком этапе и почему скрывал информацию, какие меры принимались.

Ответ бредовый. Потому что знать министр должен был не о событиях в Челябинске… То есть, конечно, он должен был о них знать. Но это по отношению к нашей жизни какая-то "розовая картинка". А вот насчет реакции телевидения и всего остального, насчет начатой против него информационной кампании министр должен был знать и не мог не знать!

Однако… не знал. И вместо адекватного включения в полномасштабную информационную войну, вместо обеспечения современной политической безопасности люди в погонах занимаются привычным и бессмысленным делом: поиском "крайнего".

28 января 2006 года, "Комсомольская правда": Главная военная прокуратура возбудила уголовное дело в отношении начальника Челябинского танкового училища генерала В.Сидорова. Зная о причинах ампутации ног у Андрея Сычева, он не сообщал об этом ни в штаб округа, ни в Главкомат Сухопутных войск. Министр обороны С.Иванов вчера дал указание "представить Виктора Сидорова к освобождению от должности и увольнению с военной службы".

Нельзя не подчеркнуть еще и еще раз. То, что В.Сидоров не доложил С.Иванову, означает "всего лишь", что армейские информационные каналы не работают. Подчиненные боятся докладывать, а начальники не хотят слушать. И это очень скверно, но почти нормально.

А вот то, что другие люди (отнюдь не Сидоров), имеющие другой доступ к С.Иванову (при том, что Сидоров этого доступа категорически не имеет), не сообщили министру (причем на повышенных тонах, а не на "полусогнутых") о том, что Радио "Свобода" говорит тогда-то и то-то и что назревает скандал… Что уже телевидение подключилось, а значит, скандал "того"… То, что этого не было сделано, это не норма, а глубокая патология. В природе которой, конечно, следует разобраться.

11. Острожная позиция Госдумы в вопросе о "вине министра Иванова"

27 января 2006 года Госдума отклонила предложение В.Рыжкова вызвать С.Иванова в Охотный ряд. Лишь 22 парламентария из 450 сочли, что нужно потребовать от него объяснений.

Член комитета по обороне В.Овсянников: "Случай в Челябинске, конечно, гестаповская выходка, но не повод, чтобы начинать антивоенную истерию в России".

Глава военного комитета СФ В.Озеров: "Ответственность должны понести те, кто поставил министра Иванова в неудобное положение, вовремя не известив его о произошедшем в Челябинске".

Адвокат А.Кучерена, направленный в Челябинск от Общественной палаты: "Принципиально важно, чтобы в этой ситуации понесли ответственность те, кто непосредственно виновен. Чтобы не случилось так, как у нас всегда бывает: попадают люди, которые не виноваты".

(Цитаты приводятся по "Газете" от 30 января, статья В.Баринова "Лебединая песня некоммерческих организаций").

А пока военные ищут "крайнего", а думцы "осторожничают", кампания набирает обороты.

12. Качественно новый виток атаки на С.Иванова – митинги протеста

Еще 26 января 2006 года (то есть параллельно с рассматриваемым выше информационным "наездом", который стал фундаментально серьезным, как мы помним, 25 января) "наезд" стал превращаться из информационного в другой, более комплексный. Помощник председателя "Объединенного гражданского фронта" Г.Каспарова Марина Литвинович в своем интернет-дневнике предложила всем неравнодушным прийти 28 января к зданию Министерства обороны, чтобы обсудить помощь А.Сычеву и его семье, а также сотням других пострадавших от произвола в армии. (Сообщение об инициативе Литвинович появилось несколько позже – 30 января 2006 года в газете "Коммерсантъ", в статье Е.Савиной и Н.Яблонского "Сергею Иванову предложили ампутацию").

28 января 2006 года в Москве у здания Министерства обороны РФ состоялся несанкционированный митинг протеста, посвященный событиям в Челябинске. Сначала на него собралось около 60 человек, но затем их стало больше. (В том же номере "Коммерсанта" называется цифра 300 человек.)

Вопреки информации "Коммерсанта" о том, что митинг имел инициатора, а стало быть, и организаторов, 28 января "Стрингер" сообщает:

"Все происходило совершенно стихийно".

Следом за этим в репортаже "Стрингера" говорится, что выступления фиксировались СМИ: ТВЦ, Ren-TV, Рейтер, "Эхо Москвы" и многими другими.

Маленький стихийный митинг – и такая оперативная реакция множества СМИ!

Далее, по информации "Стрингера", митингующие начали прямо на месте рисовать фломастером плакаты. Среди них: "Министра обороны РФ Иванова – в отставку!". Митингующие скандировали: "Иванова – в отставку!", "Путина – в отставку!".

Но, что еще намного показательнее, в тот же день, 28 января, практически по всем российским каналам была передана информация о митингах в Москве и Екатеринбурге такого содержания:

В Москве и Екатеринбурге прошли митинги в защиту Сычева и за отставку министра обороны.

В Екатеринбурге несколько десятков человек собрались у военной прокуратуры. Они собрались спонтанно и молча стояли недалеко от здания. Акция не была разрешена властями, и милиция попросила их разойтись.

Итогом проведенной "митинговой" кампании стал вывод, предъявленный Ren-TV:

"В обществе развернулась дискуссия, должен ли теперь глава Минобороны С.Иванов подать в отставку. Результаты опросов общественного мнения показывают – должен".

Вдогонку, уже 30 января 2006 года, газета "Коммерсантъ" сообщает небезынтересные подробности:

"За полчаса до митинга у здания МО появился ОМОН…"

Хотя бы этот факт делает сомнительными настойчивые утверждения о стихийности митинга.

Далее "Коммерсантъ" сообщает, что митингующие у здания Минобороны обратили внимание на стоявшего неподалеку мужчину, непрерывно разговаривавшего по мобильному телефону. Митингующие долго спорили – Сурков это или нет. В итоге решили, что для В.Суркова у него слишком дешевый мобильник.

"Коммерсантъ" приводит также расширенный список лозунгов, написанных на плакатах: "Иванов, выпей яду!", "Иванов, сделай армию вменяемой или уже стреляйся!", "Отрезать ноги Иванову!" Под словами "Иванова в отставку" кто-то подписал: "Да не в отставку, а под суд вместе с другом Путиным!"

13. К информационно-политическому скандалу начинает добавляться концептуальная дурь

Это можно было бы и не обсуждать отдельно в рамках сугубо прагматического анализа, но мы-то хотим другого. Мы хотим связать эту прагматику с рассматриваемым нами вопросом отпадения содержания от формы, а формы от содержания. И потому мы не можем не говорить о содержании, не можем не констатировать, что это содержание выморочное. И что выморочность содержания одинаково свойственна и атакующим оппозиционным силам, и защищающимся сторонникам власти.

Вначале все же об оппозиции, которой полагается держать концептуальную инициативу.

30 января 2006 года "Новая газета" публикует статью П.Фельгенгауэра "Министру Иванову пора подумать о сержантской должности". Тут и выдвигается кретиническая (мягче сказать не могу) оппозиционная демократическая инициатива (при том, что сам Фельгенгауэр человек вполне неглупый). Конкретно, говорится следующее.

В ходе реформы, которую проводят С.Иванов и Генштаб, к 2008 году все части постоянной готовности должны быть укомплектованы контрактниками. После 2008-го надо ожидать резкого всплеска неуставных отношений: сержанты из контрактников и старослужащие, следуя негласным указаниям начальства, будут мордовать призывников, понуждая подписывать после полугода службы контракты еще на три года "добровольно". Пока Иванов остается министром обороны, ничего не исправить. Но если его уволят, то с повышением – в премьеры, а то и Путину в преемники. Тогда не только призывникам – никому в России мало не покажется. Выходит, что при нынешнем режиме (с Путиным во главе или без) никакая разумная реформа Вооруженных сил в принципе невозможна.

А без Иванова? Без Путина? Кампания уже входит в ту фазу, когда мало констатировать тупость и корыстность начальников (черный полюс в "квазиманихейском" пиаре). Нужен уже и белый полюс! На нем должен находиться не тупой и корыстный начальник, а умный и толковый интеллигент-демократ-оппозиционер, то есть Фельгенгауэр. И он должен выдавать предложения "на гора". Причем с учетом того, что уже не конец 80-х годов. И слово "реформа" вызывает соответствующие эмоции. Так что мало сказать "реформа". Надо еще раскрыть, в чем она состоит.

А состоит она, по Фельгенгауэру, в том, что в армии нужно ввести институт унтер-офицеров. И что эти унтер-офицеры должны быть очень хорошо обеспечены. Конкретно, Фельгенгауэр пишет следующее:

"Необходимость создания в России корпуса профессиональных сержантов давно вроде бы всеми признана… Молодой человек, выбравший карьеру унтер-офицера, должен иметь гарантированную приличную зарплату, перспективу служебного роста по линейке унтер-офицерских должностей, четкие гарантии социального и трудоустройства (так написано. – С.К.), когда после десяти или двадцати лет службы он выйдет в почетную отставку".

Все правильно! Все замечательно! С одной поправкой, превращающей все это в полный идиотизм. Нам не объясняют, как создать такого унтер-офицера при нищем офицере, а в общем, и генерале. Что? Надо создать еще более обеспеченного офицера, совсем обеспеченного генерала? Внедрить в их сознание нормы морали, при которой они удовольствуются этой обеспеченностью и не прихватят кое-что по дороге… А как это сделать? Как?

Поскольку это очевидным образом никак нельзя сделать, поскольку это несовместимо со всем происходящим в стране, поскольку если это когда-то и было у нас, в нашем Отечестве, то на определенном (даже не последнем) периоде существования СССР… Поскольку ссылки на другие отечества уже не проходят (ты не только офицеру плати, как в США, ты еще и рабочему плати так же, и профессору – всем подряд), то все это в точности по известному анекдоту: "Медведь сказал зайчикам, что их спасение в том, чтобы превратиться в ежиков, и тогда их перестанут обижать…" – "А медведь сказал, как превратиться в ежиков?" – "Медведь сказал, что он стратег, что он технологиями не занимается!"

Таков оппозиционный шедевр концептуального оппонирования. Властный шедевр мы рассмотрим чуть ниже. А пока продолжим слежение за развитием событий.

14. Соединение информационной кампании с кампанией массового протеста и выдвижение на основе этого соединения полноценных юридических (а не только лозунговых, как до того) обвинений

30 января 2006 года Агентство социальной информации сообщает, что на пресс-конференции Всероссийской коалиции общественных организаций "За демократическую альтернативную гражданскую службу" прозвучало обращение к обществу и государству с требованиями: установить общественный контроль за ситуацией с правами человека в армии, а также отправить в отставку Сергея Иванова.

Отвечая на вопрос "Газеты", глава Союза солдатских матерей В.Мельникова уточняет: "Он [Иванов] не понимает, что его главная задача – обеспечить безопасность граждан нашей страны, и своих солдат в том числе, а не пилить бюджет. Этот товарищ некомпетентен".

31 января 2006 года скандал обретает еще более юридическую плоть (не теряя плоть информационную и политическую). Газета "Коммерсантъ" в статье "Мать танкиста засудит Минобороны" сообщает, что, во-первых, мать Сычева намерена подать иск к Минобороны и, во-вторых, Комитет солдатских матерей начинает сбор подписей за отставку министра обороны Сергея Иванова.

15. От конкретного случая – к общеармейской ситуации

Уже 27 января 2006 года не где-нибудь, а по НТВ (государственный, по сути, телеэфир! "За что боролись, на то и напоролись"?) сообщается, что на сайте Минобороны опубликована статистика армейских смертей за 2005 год. От неуставных отношений погибло 16 человек, 276 военнослужащих покончили с собой, а всего насильственных смертей было 1064. Истории, подобные челябинской трагедии, в этот список не попадали – пострадавший Сычев выжил.

Вот ведь ужас-то какой! Вот ведь что у нас власть, оказывается, допускает! 1064 истории хуже, чем сычевская! Волосы дыбом! Возникает единственный вопрос: а что, в 2004 году такой статистики не было или в 2003-м? На какой планете находились до этого корреспонденты НТВ? А также руководители этих корреспондентов, сообщавшие "городу и миру", что армия победоносно возрождается? А теперь, после этих сообщений, что надо считать? Что она не возрождается? Или что она триумфально возрождается, несмотря ни на что? И что – неясно, как к конкретным скандалам "шьются" общие обвинения и зачем они "шьются"? Мы этого не проходили?

Но ведь речь идет не только об НТВ! Государственные телеканалы начинают соревноваться в подаче антиармейской информации!

В этот же день ОРТ сообщает, что в одной из частей МВД РФ, дислоцированной под Нальчиком, покончил жизнь самоубийством солдат срочной службы А.Богданов. Он оставил предсмертную записку, в которой просит прощения у матери и сообщает, что очень устал.

28 января 2006 года радиостанция "Эхо Москвы" в передаче "Кухня Андрея Черкизова" приводит историю, произошедшую в 2004 года с солдатом, служившим в Приморском крае. Солдат был избит, долго пролежал без сознания, в госпиталь был отправлен в тяжелом состоянии, а выписан из него в состоянии "растения" (по выражению главы Регионального комитета солдатских матерей В.Решеткиной). Далее, на упрек ведущего, "почему молчали", Решеткина возражает: вовсе не молчали.

"Эхо Москвы", В.Решеткина (с сокращениями):

"Мы маме помогли… подали в суд, прокуратура поддержала нас, и, в общем-то, первый суд мы выиграли, первая инстанция, 100 тысяч для матери, подаем тут же на пересуд, 300 тысяч, подключили командование, вызвали офицеров с части… Когда парня выписали… я выходила на губернатора Ульяновской области – чтобы им помогли…Работа такая велась и ведется постоянно, если родители ко мне обращаются. Я сразу же подключаюсь, и средства массовой информации тоже подключаю, они писали об этом в газеты".

Чему учит данный сюжет? Он учит политической борьбе. В 2004 году обошлись без политической борьбы – и все заглохло. А теперь начинаем политическую борьбу – и добиваемся результатов. Будем развивать политическую борьбу – добьемся больших результатов.

И это тоже мы проходили. В конце 80-х годов и в последующем.

16. Власть начинает неловко реагировать на происходящее

28 января в информационных выпусках на всех основных телеканалах всплывает новая тема – тема угроз в адрес матери пострадавшего в Челябинске солдата. (Позже в СМИ появятся подробности: по словам матери А.Сычева, ей угрожали по телефону, предлагали "замять" дело за хорошие деньги). Ren-TV дополняет, что сестра А.Сычева заявила, что ей и ее матери предлагали за деньги уехать из Челябинска.

В тот же день, 28 января, по многим телеканалам проходит сюжет о том, что в Москве в одной из воинских частей покончил жизнь самоубийством матрос Е.Ганзин. (В последующие дни тему подхватит пресса, и мы узнаем еще о двух недавних самоубийствах – К.Петровых, служившего в Карачаево-Черкесии, и Р.Пономарева, наложившего на себя руки в воинской части в поселке Сосновый бор Ленобласти).

В ответ на суммарное давление власть фактически начинает публично отчитываться о работе по выявлению и наказанию виновных.

В информационных телевыпусках сообщается о том, что в Челябинске командир батальона обеспечения, где служили избитые солдаты, отстранен от должности. И что к уголовной ответственности намерены привлечь также медработников, которые не оказали солдату своевременную помощь.

Зрителей информируют о том, что Военная прокуратура заявила о новых вскрывшихся фактах издевательств над солдатами. Допрошен главком сухопутными войсками МО РФ, командующий войсками Приволжского ФО, другие генералы и командиры. Под стражей находятся 3 подозреваемых.

17. В дополнение к концептуальной дури оппозиционера Фельгенгауэра рождается "альтернативная дурь" генералов и политиков

28 января 2006 года в очередном выпуске передачи "К барьеру" ведущий Соловьев поставил на обсуждение вопрос "Как искоренить дедовщину?"

Приглашенный на передачу начальник Главного управления воспитательной работы Вооруженных сил РФ генерал-полковник Николай Резник сказал: "В 1965 году был [случай], когда 4 пьяных сержанта убили своего командира и сожгли его в топке. И только через месяц об этом узнали. Это – в той армии, где была все-таки… система. И после 1965 года, проанализировав все это, были введены институты политических воспитателей (тогда – заместителей по политической части) – в январе 1967 года".

Для нас очень важно разобрать, с чем мы здесь имеем дело. Содержание – это не просто набор элементов. Это цели, задающие элементам содержательное единство, это смысловые связи, это нормы, контексты, правила. Когда содержание уходит и форма начинает из живой превращаться в мертвую, на месте этой целостности возникает свалка из бывших в употреблении элементов былой системы.

Когда омертвение формы еще не слишком велико, когда есть надежда на новое содержание, разница между свалкой и живой целостностью как-то ощущается. Но, когда форма в своем омертвении, порожденном отсутствием содержания, переходит некую черту, когда возникает необратимость разрыва между формой и содержанием, разница между свалкой и живой целостностью уже перестает ощущаться.

Если вы увидите взрослого человека, который утащил со свалки руль автомашины "Волга" и посреди улицы крутит руль и орет "би-би", воображая, что он едет на машине, то вы позвоните в "Скорую помощь". А если вам покажут человека в высоких чинах, который, ошалев от безысходности, в качественно новой ситуации начинает цепляться за какие-то воспоминания о каких-то элементах прошлого… Вы что скажете? Что у нас начинает побеждать здоровый центризм и восстанавливается здоровая государственная традиция?

Кстати, и тогда-то эта традиция как именно воспринималась? Генерал что, не помнит, как называлась политпропагандистская работа в армии (ППР)? Она называлась "посидели, поговорили (на самом деле, звучало более грубое слово), разошлись". Может, генерал вспомнит о временах "комиссаров в пыльных шлемах"? Может, он заодно научит, как соединить этих комиссаров с "Рублевка лайф"? Это называется "вспомнила бабка, как девкой была".

Фельгенгауэр бредит Америкой, генерал – отдельными элементами бывшей Советской Армии (руль от машины в руку – и "би-би"). Что, не ощущают люди, какой нарастает дурдом? Не понимают, что этот дурдом нарастает от безысходности, а безысходность порождается все тем же мертвящим разрывом формы и содержания?

И что тут опаснее – оппозиционная дурь или околовластная? Властная всегда опаснее! Мне скажут, что нельзя экстраполировать на все происходящее дурь отдельного генерала. А что, Слиска не грезила недавно восстановлением "народных дружин"? Политическая леди прибрела на свалку нагишом, раскопала на свалке берет с помпоном и считает, что она оделась "а ля Татьяна Ларина"… "Кто там, в малиновом берете, с послом испанским говорит?"

Пацан подходит к воротам танкового училища – на воротах красные звезды. Потом его ведут в церковь – там икона новомучеников, на иконе бесы с красными звездами. Он что, через бесовские ворота в училище входит? ("Оставь надежду всяк сюда входящий".) Он что, телевидение не смотрит? Не видит красивую жизнь, к которой никогда не будет иметь отношения? Он что, "Бригаду" не смотрит? Она не для него, что ли, снята?

Да что "Бригада"! Майя Плисецкая учит в Большом театре молодежь, как танцевать "Кармен", и говорит: "Вы должны быть как ребята из "Бригады", а Кармен – это оторва". Это все показывают по телевидению.

Я не ханжа и что такое репетиция – знаю не понаслышке. Пусть она актеров за ошибки хоть матом кроет. Но когда представитель высокой нормы (классического балета) вынужден за пояснением в качестве авторитета обращаться к попсе, то он тем самым свою высокую норму сводит к нулю. А дальше – какой балет? Зачем балет, тетя? Выступай в порнографическом ночном клубе!

И, наконец, этот пацан (насилующий или насилуемый, если верить сообщениям о произошедшем в Челябинске) из какого мира пришел? И куда уйдет? Он из "криминалки" пришел и в "криминалку" уйдет. Он эту армейскую подготовку для того и использует, чтобы как-то к "криминалке на гражданке" подготовиться. И посреди всего этого с ним будут проводить политико-воспитательную работу? На каких примерах, в рамках какой идентичности?

18. "Сухой остаток"

Я не буду подробно разбирать эскалацию властных реверансов в ответ на всю эту политическую кампанию. Конечно же, в последующие дни все заполнено рапортами о проделанной работе. Конечно же, президент начинает взвешенно разбираться в ситуации, а министр обороны запоздало осуждать дедовщину. Конечно же, оказывается помощь семье пострадавшего. И даже начинает прорабатываться вопрос о создании какой-то военной полиции. Еще один руль со свалки и еще одно "би-би".

Идут взвешенные размышления о военной реформе. Их недостаток, как всегда, один: взвешенность эта размещена в невесомости всей нашей сегодняшней жизни. Иначе говоря, обсуждается лишь форма. А обсуждение содержания отсутствует.

И, конечно же, в "сухом остатке" оказывается та интрига, которая и породила масштабную политическую кампанию. И без которой ужасное происшествие в Челябинске, трагедия юноши и все остальное, может быть, удостоились бы заметки в областной газете. А может быть, и нет.

30 января 2006 года в "Профиле" выходит статья В.Рудакова "Есть такая профессия – думать о чем-то другом". В ней сообщается, что, находясь в Армении, С.Иванов заявил об отсутствии у него президентских амбиций:

"В такой стране, как Российская Федерация, должность министра обороны уже достаточно высокая, и если бы я стал думать о чем-либо другом, то не смог бы выполнять в полной мере все свои обязанности…

…Назначение меня вице-премьером ставит передо мной еще новые задачи, требующие большего внимания и сил, и в этих условиях думать и полагать о более высокой должности было бы неразумно".

"Профиль" добавляет (ради чего весь сыр-бор): "После этого мучить Иванова вопросами о президентских амбициях смогут, вероятно, лишь те, кто сам готов за него голосовать. Будем надеяться – считанные единицы. Те, кого вся эта история так и не научила загодя думать о судьбе своих рук, ног, гениталий. И не "голосовать сердцем" за любого, кого без устали "крутят по телику".

На этом можно кончать описательную часть. Уже ясно, что мы имеем дело с хорошо организованным процессом, а не с выплеском случайных энергий. Теперь нам остается задаться вопросом: что это за процесс? И как он связан с нашим стержневым размышлением по поводу соотношения формы и содержания?

Часть пятая. От описания скандала – к моделям, выводящим нас на все тот же вопрос о единстве формы и содержания

Я действительно не люблю теорию заговора. Более того, я очень не люблю оперировать так называемой "закрытой" информацией. При том, что упражнения с подобной информацией составляют неотъемлемую часть любой "уважающей себя" теории заговора.

Почему я не люблю оперировать подобной информацией? Потому что закрытая информация на то и закрытая, чтобы не появляться в печати. Если же она появляется в печати, то перестает быть закрытой. А если ее в печати предъявляют как закрытую, это либо антигосударственное действие (нельзя быть государственником и совершать антигосударственные действия), либо так называемый "слив".

В любом случае, это что-то малореспектабельное. И, что для меня еще хуже, – дурновкусное и двусмысленное. Я неоднократно говорил об этом на заседаниях нашего клуба. Мы даже выработали для этого поэтическую метафору, адресующую к песням так называемой "эпохи застоя" ("А мне говорят: "Ты че, – говорят, – ОРЕШЬ, КАК ПАСТУХ НА ВЫПАСЕ?"). Тут действительно "либо – либо". Либо интеллектуальный клуб, либо это самое "ОРЕШЬ, КАК ПАСТУХ НА ВЫПАСЕ".

С закрытой информацией ведь, помимо прочего, возникает и такая коллизия. Предъявил информацию – докажи достоверность. То есть покажи источник. То есть внеси свою лепту в накапливающийся смрад всеобщего предательства.

Короче, не наш это путь. И "мы пойдем другим путем", как говорил классик. Но каким? Мы же не можем в описанной нами истории видеть только взвинченность журналистского сообщества. Или только заговор иноземных спецслужб против патриотического министра обороны. Ну, так и что делать?

Я давно предложил применять в таких случаях теорию элит. И, прежде всего, модели, опирающиеся на системный метод, на социополитическую динамику, социологию элиты и так далее.

Если вы поставили рядом друг с другом на одной прямой несколько спичечных коробков… Если расстояние между каждыми двумя ближайшими коробками меньше высоты коробка… И если вы толкнули один из коробков – то все посыплются друг за другом. Это называется "принцип домино".

А если вы построили такую композицию не из коробков, а из кадровых назначений?

Если в автобусе давка и вам нужно втолкнуть в него еще десяток человек, то это что значит? Что масса тел будет реагировать на новый импульс фактически по закону теории упругости. То есть передавать давление от входящих к стоящим в углах.

А если у вас есть распределение обязанностей между членами элитного сообщества и вы воздействуете на это распределение, будет ли работать та же самая "теория социальной упругости"? Конечно, будет! Не может она не сработать. И не надо для этого знать закулисные тайны. Просто иначе не может быть. А если еще точнее – то, возможно, иначе и может быть, но это маловероятно.

В любом случае, мы можем высказать определенную гипотезу. И если других гипотез нет, а эта работает, то высказанное получает статус допустимой аналитической гипотезы. И не более того. На большее я и не рассчитываю. Потому что меня в происходящем интересуют не "тайны мадридского двора", а диалектика формы и содержания. А также потому, что все, претендующее на бoльшую достоверность, чем подобные гипотезы, адресуют к тому самому "ОРЕШЬ, КАК ПАСТУХ НА ВЫПАСЕ". А значит, является для нас неприемлемым.

Итак, я буду обсуждать несколько социодинамических моделей.

Первая из них касается так называемого закона автоколебаний в системах. Предположим, что у вас есть параметр системы Х, а также время Т, в ходе которого вы меняете значение этого параметра: в начальный момент Т0 значение параметра было Х0, а в момент времени Т1 вы вдруг резко сменили это значение на значение Х1 (рис.4).

О чем говорит теория систем? Любых систем – технических, биологических, социальных… О том, что такой скачкообразной кривой Х (Т), которую мы жирно нарисовали на рисунке 4, вообще-то говоря, не может быть. То есть, в лучшем случае, мы ее можем так нарисовать на бумаге, если у нас рука не дрожит. А любая система будет реагировать на подобный переход из состояния Х0 в состояние Х1 с помощью особого колебательного механизма. Что и составляет суть так называемого переходного периода. О котором часто говорится. Но на уровне общих слов, вне реального системного содержания.

Иначе говоря, вместо скачкообразной кривой Х (Т), которую мы жирно обозначили на рисунке 4, будет иметь место примерно такая кривая (рис.5).

В какой-то момент Т2 система выйдет на параметр Х1. Но это произойдет не сразу. А в переходный период между Т1 и Т2 она будет колебаться в каком-то диапазоне параметра Х. Что и составляет суть переходного периода.

Причем переходный период может разворачиваться по-разному. В очень равновесных, вязких системах это будет протекать примерно так (рис.6).

А в системах, где исчерпаны вязкость и запас равновесия, процесс может, например, разворачиваться вот так (рис.7).

Решили вы, например, понизить плановость экономики с уровня Х0 до уровня Х1 (то есть увеличить степень рыночности хозяйства), толкнули систему в сторону Х1. А она оказалась неустойчивой. И так начала качаться, что в какой-то момент вы вместо понижения степени плановости хозяйства увеличили эту степень плановости.

Потом вы, может, и придете к нужному уровню. Но это еще когда придете! А возможно, никогда не придете. Потому что любая система обладает пределом прочности Y. За этим пределом прочности Y наступает "точка невозврата". Система перестает существовать в режиме затухающих колебаний и просто идет вразнос, куда угодно, по любой кривой (рис.8).

Вы можете навязать такое системное изменение, которое вроде бы должно привести систему к более хорошим параметрам. Но если система неустойчивая, то вместо этого перехода к хорошим параметрам она пойдет вразнос. И придет неизвестно куда или просто рухнет. Самый глобальный пример такого обрушения – перестройка СССР.

Но то же самое касается неизмеримо более мелких вещей. Реформирования отдельных институтов, например, армии. Административного реформирования. И чего угодно еще.

Если вы взяли и резко переместили человека (и тем более несколько людей) с одного места на другое (изменили список должностных обязанностей, вменили новые управленческие функции), то начинается такой же переходный процесс в системах управления. Элементами которых являются перемещаемые вами люди.

Поэтому когда министру обороны С.Иванову придали новую роль (вице-премьер) и новые функции (например, по управлению ВПК) и то же самое сделали с Д.Медведевым, дав ему новую роль (первый вице-премьер) и новые функции (осуществление национальных проектов), то нетрудно было предсказать, что закачается вся Система.

Ведь новые роли в чем-то девальвируют какие-то роли других людей (например, того же Фрадкова). А новые функции ущемляют тех, кому эти функции были ранее делегированы (например, до делегирования С.Иванову функций по управлению ВПК эти функции распределялись между кем-то еще).

В нынешней ситуации речь идет не только о ролях и функциях. Речь сразу же идет о позициях (потоках ресурсов, возможностях, перспективах). А это происходит не в безвоздушном пространстве. Это происходит в условиях нарастающей неопределенности (крепнущего убеждения, что В.Путин не будет избираться на третий срок). Это происходит в условиях нарастания неустойчивости Системы. При том, что рост неустойчивости порожден ростом неопределенности и, в свою очередь, порождает неопределенность. Так и живем.

Перераспределение потоков ресурсов, возможностей, перспектив включает в игру самые разные "группы по интересам". Как клановые, так и иные. Эти "группы по интересам" просто не могут не иметь международных выходов. Международные выходы оказывается трансмиссиями между внутренними интересами и внешними миропроектными инициативами (при том, что своей миропроектной инициативы у нынешней России нет).

Кадровые изменения осуществляются не в безвоздушном пространстве, а в этой среде. И, что очень важно, они осуществляются при огромном дефиците содержательного начала. То есть в условиях, когда единственным эрзацем содержания является Его Величество Интерес.

Получив новое дополнительное назначение, С.Иванов просто не мог не осуществить экспансию на ту "территорию возможностей", которая до этого находилась в других руках (рис.9).

Нужно ли знать "тайны мадридского двора", чтобы прогнозировать такой конфликт? Не нужно! Такой конфликт предопределен. Он может иметь разный характер. Он может быть глухим, скрытым, если система устойчива. И он может пустить систему вразнос, если система неустойчива.

Характером протекания конфликта можно управлять двумя способами.

Во-первых, через содержание. Чем больше содержания, тем более сглаженный характер будет иметь конфликт. Товарищи по содержанию, по идее, по идеалу, осуществляя вместе борьбу, имеющую для них абсолютный характер, будут с большей оглядкой на врагов и идеальные цели осуществлять грызню за ресурсы. Хотя все равно будут. И большевистские группы грызлись. Таков закон социума.

Во-вторых, через верховное перераспределение. Высшая власть, понимая ситуацию, организует суперэлитную "стрелку" и на ней перераспределяет территорию. Если высшая власть сильно цыкнет и грамотно перераспределит, конфликт будет протекать более гладко.

Но, в любом случае, на характер протекания конфликта будут сильно давить внешний контекст и крупные обстоятельства. Одно дело, если речь идет просто о перераспределении контроля за отраслями промышленности и всего, что из этого вытекает. Другое дело, когда за этим стоит некая гипотеза о перераспределении власти как таковой. В этом случае в дело начинают вступать еще и миропроектные внешние интересанты. И они не на холодной сковородке разогревают свои "разводки". Они их подключают к конфликту интересов. Да они и сами к этому конфликту интересов подключены. Все транснационализируется. Как-никак XXI век!

Содержания мало.

Интереса много.

Усилий по "перераспределению территорий" мало.

Международных подогревателей много.

Конфликт начинает разворачиваться остро. Рамки рушатся. Горький опыт такого обрушения рамок у России есть. Например, во время первой чеченской войны антиграчевским группам (в целом державной направленности) казалось, что главное – не усмирить чеченцев, а убрать с дороги "Пашку", который мешал определенным властным трансформациям. "Сначала власть в Кремле переменим, а потом с чеченцами разберемся!"

Чем это кончилось – известно. Но разве такой подход полностью остался в прошлом? Наблюдая, например, за тем, что происходит на Северном Кавказе, нетрудно заметить, что весьма размытые претензии Д.Козака и стоящих за ним сил на роль преемника для их оппонентов уже достаточны для того, чтобы дополнительно поджигать Северный Кавказ. Дабы просто дискредитировать потенциального преемника.

Примерно так же все обстоит и с Д.Медведевым. И с другими тоже.

В условиях, когда форма отделена от содержания и суррогатом содержания становится голый интерес (а в условиях дефицита настоящего содержания интерес всегда будет его замещать), множественные конфликты интересов неизбежны. И они имеют место. Как имеют место и стоящие за этими интересами миропроектные группы. При том, что у миропроектных групп интересы носят совсем антагонистический характер.

Когда-то Д.Медведев в своей статье в "Эксперте" написал, что конфликт элит может разрушить Россию по аналогии с разрушением СССР в конце 80-х годов.

Наблюдения за всем, что происходит ныне вокруг С.Иванова и других фигур его же калибра, позволяют сделать вывод: угроза, о которой бывший глава президентской администрации (ныне первый вице-премьер) говорил в условном, так сказать, наклонении, перемещается в наклонение безусловное.

А поскольку рамки рушатся, поскольку интерес становится единственным суррогатом содержания, то "борьба за территории" и "наследование" начинает вестись с помощью ударов по системообразующим государственным конструкциям. В конце 80-х годов "метили в коммунизм, а попали в Россию", в середине 90-х (наряду с прочим) "метили в Грачева, а попали в ситуацию проигрыша войны". Сейчас, видимо, метили в С.Иванова, а попали в армию, которая дышит на ладан. Метили в Козака, а попали в северокавказскую стабильность. И так далее.

Если не скорректировать такой игровой стиль, то кончится это все очень плохо. Тем более, что процесс носит характер "мультипликации". Центры конфликтности внутри властного субъекта множатся. Они уже никак не сводятся к размежеванию по "корпоративным" квартирам. Слепому ясно, что в этих конфликтах корпоративная и территориальная солидарность (чекисты, юристы, москвичи, питерцы) уже ничего не значит. Опираться на нее в анализе могут только совсем уже недалекие "исследователи".

Ничего не значит и идеологическая маркировка (консерваторы, либералы). "Конфликт за территорию" сталкивает либерала Д.Медведева с его же либеральными конкурентами по правительству. Вялый, неброский, не всеми ощущаемый элитный склероз повреждает управленческую ткань. Болезнь переходит в острую фазу.

Как тут не вспомнить известный еврейский анекдот: "Мадам, вы только не волнуйтесь! Ваш муж, Исаак Моисеевич…" – "Что, что Исаак Моисеевич?!" – "Вы только не волнуйтесь, мадам… Он играл в карты…" – "Ну?" – "Ну, и проиграл…" – "Ах, чтоб он сдох!" – "Не волнуйтесь, мадам. Уже".

Уже мы имеем этот конфликт элит, выходящий за рамки не только общенационального, но и корпоративного консенсуса. Уже мы имеем все то, что, по мнению Д.Медведева (и тут я с ним согласен), может повлечь столь сокрушительные последствия. И если вирус подобной элитной войны "всех против всех" будет размножаться дальше, то вслед за войной с С.Ивановым начнется война с Д.Медведевым. А дальше поезд проследует со всеми остановками.

Вопрос – куда? Куда едет этот российский поезд, как построены международные рельсы (по которым он хошь не хошь, но как-то едет). Куда дрейфует российская и мировая политика? И как этот дрейф связан с тем главным, чем он, по моему убеждению, порожден, – с нарастающим разрывом между формой и содержанием?

Часть шестая. Альтернативная точка зрения

Я давно уже вышел из возраста, когда казалось, что твои оценки происходящего – это истина в последней инстанции. Поэтому, оценивая пресс-конференцию В.Путина (а ее оценка есть моя экспертная обязанность), я, во-первых, там, где могу, соглашусь с, так сказать, мейнстримными точками зрения. А во-вторых, даже там, где не соглашусь, просто заявлю свою альтернативную точку зрения, свою альтернативную оценку, свою модель, свой сценарий. И постараюсь выстроить эту альтернативность по "шкале степеней безусловности". Там, где эта степень мне представляется высокой, я буду говорить о констатациях. А там, где эта степень мне представляется не столь высокой, – о своих альтернативных гипотезах.

В любом случае, это важно. Потому что я убежден: содержание работает. Любое предъявляемое содержание работает. Те, кто организует события, подобные пресс-конференции Путина, делая ставку на форму… Те, кто потом триумфально оценивает достигнутый результат (а часто это одни и те же люди)… Словом, все они считают иначе. Считают, что содержание – это туфта. А работает форма. Фактически в абсолютном отрыве от содержания. Но у меня особое мнение, и я с этим ничего не могу поделать. Я это мнение не абсолютизирую. Но растворить его в комплиментах было бы безответственно.

Если говорить о форме, то я согласен с самыми комплиментарными оценками пресс-конференции Путина. Я действительно считаю, что эта оценка справедлива, что форма почти безукоризненна. Путин держался уверенно, столь же уверено оперировал огромным банком разноформатных фактов. Он в очередной раз продемонстрировал, что растет, набирается умения во всем, что касается взаимодействия с публикой. И это меня радует. Просто как гражданина России. Кому приятно, когда твой президент не вяжет лыка, не может общаться с людьми, путается в словах? А такое бывало, и не только в нашей истории. Путин, напротив, держится блестяще. Форма отточена, и к ней, по сути, претензий нет.

Первая моя… даже не претензия, а альтернативная точка зрения относится к тем, кто оценку события осуществляет только по замерам различных параметров того, что можно назвать ФОРМОЙ. Нельзя оценивать что-либо только по ФОРМЕ! Оценка по СОДЕРЖАНИЮ тоже необходима. Между тем околокремлевская интеллектуальная богема презирает содержание как таковое. Любое содержание вообще. Это кажется очень современным и эффективным. А любая другая позиция по отношению к содержанию кажется заплесневелым догматизмом. Не буду спорить. Время покажет.

Я же этот заплесневелый догматизм все же… как это сейчас говорят… эксплицирую. То есть предъявлю. И не постесняюсь. Окажусь неправ – и слава богу! А ну как окажусь прав? Честно говоря, самому не хочется. И все же…

Вторая моя альтернативная точка зрения (уже не по части понимания содержания вообще, а по части предъявленной содержательной конкретики) относится к фразе В.Путина "грузинский народ является наиболее близким народом для нас и по истории, и по культуре".

Все понимаю. И то, что мы переживаем острый российско-грузинский конфликт, который хочется сгладить. И то, что прямо перед этим пассажем была высказана достаточно жесткая антигрузинская критика. И все равно так говорить нельзя. Никогда нельзя! Мы имеем печальный опыт в том, что касается заявлений на тему: какой именно из народов, слагающих многонациональное государство, ближе всего к чему-нибудь… к власти… к русскому системообразующему стержню… В общем, неважно к чему.

Главное – нам каждый раз кажется, что если мы сообщаем об этой приоритетности адресно (например, в момент приезда на данную территорию) или по случаю (например, в связи с определенным сюжетом на пресс-конференции), то слушатель у нас один. Тот, кому мы говорим об этой близости.

Горький опыт распада СССР показывает, что это не так. Слушает как раз оппонент. Имярек приезжает в Ереван и говорит, что армяне ближе всех к русским. А слушают это азербайджанцы. Тем более, что в этот момент имеет место острый армяно-азербайджанский конфликт. Потом другой имярек приезжает в Баку и говорит, что азербайджанцы ближе. А слушают армяне. Потому что, опять-таки, кровь течет. Помните Тютчева: "Вражду твою пусть Тот рассудит, Кто слышит пролитую кровь…"

Сейчас тоже нужно слышать пролитую кровь. Она пролита в Осетии и Абхазии. В Приднестровье и много еще где. И она еще будет литься. И всюду слушают! Только в богемной тусовке, в "Рублевке лайф" фильтруют базар и оценивают форму как таковую. А в плохо отопленных помещениях люди, уже проливавшие свою кровь и знающие, что им ее еще придется проливать, очень придирчиво вслушиваются в содержание вообще. И в отдельные, к ним имеющие отношение сегменты этого содержания.

В Дагестане кровь льется, между прочим. И уже лилась, когда начался чеченский натиск на Дагестан. Тот самый натиск, мужественный отпор которому сделал президентом В.Путина. Но никакая твердость лидера ничего бы не значила, если бы отпор натиску оккупантов не стал бы осознанным, выстраданным вопросом судьбы и чести для дагестанского народа. До такой степени, что (до сих пор помню, как будто стоит в ушах) пожилая женщина крикнула: "Уберите этих русских мальчиков! Зачем они будут умирать? Дайте нам винтовки!"

Почему эта женщина должна слышать, что грузины к русским ближе других народов? А она, между прочим, в отличие от светских рублевских барышень, к этому очень чувствительна. Почему об этом должны слышать осетины? В том числе жители Беслана, от чьего поведения будет зависеть будущее Северного Кавказа? А значит, и целостность России.

Грузинский народ не хуже и не лучше других народов. А вот то, что Саакашвили, которого скоро этот же народ будет проклинать гораздо больше, чем Шеварднадзе, планирует кровавую баню в Абхазии и Южной Осетии, это факт. Как факт и то, что данные анклавы крайне комплиментарны к России. Почему жители этих анклавов должны слышать, что грузины милее других?

И здесь я должен сказать еще кое-что печальное. Конечно, народ как таковой никогда нельзя считать враждебным по отношению к другому народу. Даже в очень страшной ситуации грузинскими устами была сказана великая фраза: "Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается". Саакашвили приходят и уходят, а грузинский народ остается. И это так. И никакой враждебности к этому народу быть не может. И нас объединяет великое общее прошлое. А также личная история (например, мой отец родился на территории Грузии).

Но мы не можем не понимать: общественное мнение Грузии сегодня далеко не комплиментарно к России. Это связано с трагическими заблуждениями грузинской интеллигенции, формирующей это общественное мнение. И еще со многими другими причинами. Но это так. Если Россия хочет иметь позиции в Грузии (а я убежден, что она должна иметь там позиции), ей надо менять это общественное мнение, влиять на него. И это вполне возможно.

Тут-то и нужны усилия государства, государственных лидеров. Но нельзя при этом игнорировать данность. А в контексте имеющегося оценка близости грузинского и русского народа выглядит как завышенная. И тогда начинает укладываться в печально знаменитый ряд: "Бей своих – чужие бояться будут".

Мы так уже вели себя (и ведем) в Приднестровье, Крыму, Абхазии, Осетии… Список можно легко продолжить. Мы "комплиментарничаем" с чужими, считая, что свои-то уж гарантированно останутся верными. А это не так. Другие настроения в Абхазии… А значит, во всем черкесском мире – как минимум, от Адыгеи до Карачаево-Черкесии. И очень сложные настроения в Осетии. На карту легко может быть поставлена устойчивость Северного Кавказа, значительная часть которого, в силу реально происходящих весьма печальных событий, настроена антигрузински.

Это нехорошо. Всегда нехорошо, когда есть распри между народами. Но это так. И это нельзя не учитывать. Тем более в России, которая эти народы веками собирала вокруг себя. НИКОГДА НЕЛЬЗЯ ГОВОРИТЬ, ЧТО МАТЬ ЛЮБИТ КАКОЕ-ТО ДИТЯ БОЛЬШЕ ДРУГИХ. "Какой народ самый близкий и самый любимый? Все народы самые близкие и самые любимые!"

И это для меня имеет статус констатации. Кто-нибудь это может оспорить? Боюсь, что желающих не найдется. Если найдутся – с удовольствием выслушаю альтернативную позицию. А пока иду дальше. Придавая всем остальным своим оппонированиям статус альтернативных гипотез.

Третья моя альтернативная точка зрения относится к оценке фигуры Ельцина. Я не хочу подменять чужую оценку своей. Каждый имеет право на свою оценку. Тем более что и моя оценка является достаточно сложной. Я хорошо понимаю контекст. Юбилей и все прочее… И я очень чуток к любым заявлениям по поводу ценности свободы. Свобода – высочайшая ценность. Каждый, кто пытается над этой ценностью возвысить нечто другое, поощряет тяготение к рабству. То есть самое отвратительное, что может быть. А поскольку сейчас есть силы (и что еще хуже, умонастроения), сладострастно перечеркивающие свободу как таковую, то заявить о свободе как ценности совершенно необходимо.

Я только не понимаю двух других вещей.

Во-первых, я не понимаю, почему ельцинская система была, так сказать, "свободоцентричной". Потому что Гусинский мог дозированно "поливать" Ельцина по НТВ?

Но я, например, имею личный опыт по части подобной свободы. Гусинскому надо было (зачем – отдельный вопрос) организовать против меня телерепрессии. Он уцепился за какую-то "антигазпромовскую" бумагу, которую написал человек, не имевший ни ко мне, ни к моей организации даже самого косвенного отношения. На НТВ было заявлено, что преступная "антигазпромовская" бумага написана зловещим Центром Кургиняна. По этому поводу начался беспрецедентный "полив" меня, осуществляемый господином Киселевым.

Какая свобода слова? Свобода использовать слова для бездоказательных хулиганских наездов, причем в худших традициях Вышинского? Киселев хотел по пустому поводу организовать целую серию шельмующих меня передач. Чем это отличалось от элементарного бандитизма – непонятно. В какой стране того самого цивилизованного мира, перед которым так преклонялся Киселев, кто-нибудь мог себе позволить подобное, не разорившись от штрафов? Налицо был абсолютно дикарский стиль, выдававший себя за последний писк цивилизованной моды. Этим, что ли, надо восхищаться? Как и почему Киселев дал потом обратный ход – это отдельный вопрос. И он не имеет никакого отношения к защите прав и свободе слова.

Вопрос не в сведении счетов – никогда этим не грешил. Вопрос в том, что подобный стиль не может называться "свободой слова". Потому что свобода слова – это двусторонняя информационная свобода. А такой стиль – это стиль односторонних пропагандистских истерик. Стиль психологической войны, то есть худшая часть наследия того прошлого, от которого так яростно отмежевываются.

И я не понимаю, в чем лично для меня, а также для миллионов других граждан состоит разница между ситуацией, когда кого-либо могут "поливать" по указанию тех или иных нынешних держателей административных ресурсов, или когда то же самое будет делаться по указанию Гусинского? И что, в конечном счете, НТВ Гусинского не было "административным ресурсом"? Да полно вам!

Итак, не было никакой свободы при Ельцине в том смысле, в каком свобода сочетается с правом. А если и была свобода, то для очень и очень избранных. А свобода для избранных – это не свобода.

Во-вторых, та "свобода", которая была при Ельцине, Путиным решительно перечеркнута. Это непреложный факт. Для одних это факт со знаком "плюс" потому, что они считают, что стало меньше гульбы, разнузданности. И что их интересы в каком-то смысле даже больше защищены. Если можно применять оценку "больше" или "меньше" по отношению к свободе. Для других это факт со знаком "плюс" потому, что для них свобода не ценность. И я считаю это отвратительным. Но таких других, увы, очень много.

А для кого-то это факт со знаком "минус". Для тех избранных, кто ловил кайф от ельцинских упражнений на тему о свободе (очень, на мой взгляд, походивших на сказку о царе Берендее).

Кому тогда адресован данный пассаж Путина?

Путинский опорный слой относится отрицательно к ельцинской модификации свободы. Часть этого слоя отрицательно отнесется к апологетике ельцинской модификации свободы со стороны Путина. А впереди выборы. Уже задет идиотскими телевизионными пассажами о выносе Ленина из Мавзолея прокоммунистический путинский опорный слой. А он существовал. И имел свои основания видеть в Путине улучшенный вариант Зюганова ("В чистом поле система "Град", за нами Путин и Сталинград").

Теперь рубится еще один "сук, на котором сидят". Ради чего? Антиельцинский опорный слой не совпадает с прокоммунистическим. А для тех, кому дорог Ельцин, Путин – убийца свободы. Их свободы. И ему этого не простят. Это что, другой пример на ту же печальную тему "бей своих – чужие бояться будут"?

Наконец, повторю свою, уже высказанную вначале точку зрения. У Ельцина есть историческая заслуга. Одна-единственная и немалая. Она в том, что при Ельцине РФ все же не развалилась. Качалась, подтачивалась, но не развалилась.

Четвертая моя альтернативная точка зрения касается "восьмерки" и развивающихся стран. Уже нет развивающихся стран! Это термин из другой эпохи. Из моей молодости и молодости Владимира Владимировича. "Римский клуб", по сути, подводил черту под этим периодом. Международные реформы 90-х годов это завершили, превратив международные институты, помогавшие ущербному развитию стран третьего мира, в международные институты, призванные смягчать катастрофу неразвития. Смягчать ее всюду за пределами ядра миропорядка. Оно же – "золотой миллиард".

Путин называет эту позицию позицией "жирных котов"? Я полностью разделяю такую оценку. Но для меня это не просто "жирные коты". Это еще и "жирные коты в собственном соку". Иначе – "жирные коты", ничего не желающие знать и понимать о других, "тощих котах". И уверено проводящие линию на неразвитие остального человечества.

Путин говорит, что не должно быть одних "жирных котов". Что к этим "котам" должна быть подверстана развивающаяся часть человечества. И Россия как ее представитель.

Я считаю, что "жирные коты" не хотят ничего к себе подверстывать. А "развивающаяся часть человечества" – это для них глубокий архаизм.

Путин, конечно же, видел "котов" с близкого расстояния и имеет все преимущества субъекта, оценивающего нечто на основе прямых и непосредственных впечатлений. И тем не менее я свою альтернативную точку зрения все же хочу заявить. А вдруг будущее покажет, что это не пустая полемика по зряшному поводу, а нечто очень и очень существенное. Потому что для меня за этим расхождением – оценка вектора глобальной политики. Иначе – часть ответа на вопрос о том, куда дрейфует сразу российская и международная политика.

Пятая моя альтернативная точка зрения (очень связанная с четвертой) касается победы ХАМАСа в Палестине. Путин считает, что это крах американской политики. А я считаю, что это триумф новой американской политики. Что это продолжение линии, заявленной Кондолизой Райс в Египте, когда, по существу, было сказано, что американцы никогда больше не будут ущемлять радикальный ислам ("Братьев-мусульман") в угоду каким-то там израильским интересам.

Я считаю, что происходящее в Палестине – это продолжение данной "оперы". И многие мои израильские друзья так считают, в том числе те, кто имеет для этого вполне детальные информационные основания. Я не буду давать таких развернутых информационных доказательств, которые я привел, рассматривая челябинский катастрофический инцидент. Но какие-то вехи на этом пути надо все-таки расставить перед тем, как давать оценку.

И вряд ли подобные вехи следует расставлять только на той политической территории, где размещен как бы локальный конфликт между Израилем и Палестиной. Не надо здесь повторять ошибки израильских спецслужб. Или, скажем так, отдельных их представителей. Потому что на самом деле большая часть крупных международных конфликтов уже не описывается по принципу "или – или". Или локальные, или глобальные.

Более того, для самой глобализации уже найдено более емкое слово – "глокализация" (соединение глобального и локального). А израильско-палестинский конфликт в этом смысле не глобален или локален, а именно "глокален". То есть глобален и локален одновременно.

В такой логике и постараемся наметить этапы большого пути, в результате которого организация, ставящая своей целью создание халифата или, как минимум, развертывание определенных фаз на пути к всемирно-исторической победе ислама, оказалась главной политической силой в одной из самых остроконфликтных точек земного шара.

Итак, хроника одного из самых важных "глокальных" дрейфов последнего времени.

1. Затакт – ближневосточное турне К.Райс и новая политика США в регионе

Нельзя сказать, что победа ХАМАС на выборах в Палестине была политически не подготовлена. Явственные сигналы, указывающие на изменение политики США на Ближнем Востоке, отмечались еще в июне 2005 года, когда К.Райс совершила свое ближневосточное турне. Она побывала в Израиле, ПА, Иордании, Египте и Саудовской Аравии.

20 июня 2005 года, "Время новостей": К.Райс прибыла в Израиль. Главная цель ее восьмидневного турне по странам Ближнего Востока – мирное урегулирование. Она провела переговоры с главой ПА М.Аббасом и А.Шароном. После переговоров с израильской и палестинской сторонами Райс одобрила реализацию плана размежевания, отметив, что "критическое значение имеет координация действий между Израилем и Палестинской автономией". Райс: "Безопасность Израиля очень важна для США. Мы поддерживаем программу одностороннего выхода из сектора Газа, которая улучшит ситуацию в регионе. США будут оказывать поддержку как Израилю, так и Палестинской автономии для осуществления мирного размежевания".

Слова К.Райс об одностороннем выходе стали толчком к событиям, приведшим к политическому кризису в Израиле и расколу общества. Однако рекомендацией "одностороннего выхода" К.Райс не ограничилась. Тогда же она запустила и процесс изменения политического статуса ХАМАС, приведший в феврале 2006 года это радикальное объединение к власти в Палестинской автономии.

21 июня 2005 года, "Российская газета": В ходе беседы с М.Аббасом Райс заявила, что США продолжают считать ХАМАС террористической организацией. И вместе с тем признала: "Палестинские избиратели вольны голосовать за тех кандидатов, кого они считают нужными". Осталось не совсем ясным, согласится ли американская администрация в случае победы ХАМАС на выборах вступить в переговоры с теми, кого она сегодня именует террористами. От ответа на этот вопрос Райс ушла.

Ушла-то она ушла… Но след как бы неоднозначного отношения к ХАМАС остался. А поскольку перед этим отношение к ХАМАС было однозначным, то любая неоднозначность означает сдвиг в сторону пересмотра позиций. То есть перехода от непримиримо отрицательной позиции к позиции более позитивной. Так это выстраивается во всех дипломатических операциях подобного масштаба. В каком-то смысле, это еще и наиболее фирменное блюдо американской дипломатии. Случайность здесь исключена. Кондолиза Райс обозначает крен в сторону союза США с радикальным исламизмом. Это и есть дрейф мировой политики, который обязательно повлияет на российскую внутреннюю политику, причем решающим образом.

Далее в ходе своего турне К.Райс подтвердила, что ее высказывания были неслучайными.

27 июня 2005 года, журнал "Эксперт": Райс заявляет в речи в Американском университете в Каире: "Мы меняем курс. Мы поддерживаем демократические устремления всех народов. Настало время отбросить все оправдания, сдерживающие тяжелую работу демократии". Это заявление, отмечает журнал, на практике должно означать, что США больше не будут поддерживать лояльные им, но антидемократические режимы. Напротив, Америка будет добиваться демократизации стран Ближнего Востока, даже если это будет угрожать стабильности в регионе. С критикой инициативы Райс выступили многие, в том числе М.Олбрайт, которая считает, что новая политика США на Ближнем Востоке может лишь ухудшить ситуацию. Выполнение требований демократизации не только усилит антиамериканские настроения в регионе, но и приведет к появлению значительно менее демократического правительства, чем администрация Мубарака.

Итак, Кондолиза Райс в Египте фактически заявляет следующее. Если радикальный исламизм в той или другой стране исламского мира начинает получать массовую поддержку (а он не может не получать ее в существующем глобальном контексте), то США поддержат этот исламизм, а не его противников. Коль скоро противники, имея суженную социальную базу, будут вынуждены встать на путь авторитарной модернизации.

Это равносильно отрицанию модернизации вообще для стран исламского мира. И это будет иметь глобальные сокрушительные последствия. Кондолиза Райс не может этого не понимать. Она озвучивает новый курс. Принципиально новый. Может быть, в рамках этого нового курса конкретный Бен Ладен окажется все еще врагом. Но все иные бен ладены мира записываются в союзники.

Так уже было до 11 сентября 2001 года. Но осуществить то же самое после 11 сентября, после разговоров о "крестовом походе" и конфликте цивилизаций, – это значит не просто вернуться к прежней политике. Это значит капитулировать перед радикальным исламизмом. Точнее, перед его претензиями стать ведущей идеологией так называемой "глобальной деревни".

2. Игра вокруг поселений

10 августа 2005 года ОРТ сообщило о том, что началась досрочная эвакуация еврейских поселений из сектора Газа.

11 августа 2005 года центральные каналы российского телевидения показали идущие в Иерусалиме и Тель-Авиве митинги протеста против вывода поселений.

Еще через два дня выяснилось, что весьма болезненные для Израиля уступки оказались вдобавок односторонними.

12 августа 2005 года российское телевидение сообщило: лидеры ХАМАС заявили, что группировка не намерена разоружаться после ухода Израиля из сектора Газа.

17 августа 2005 года началась насильственная эвакуация поселенцев. Этот сюжет – с массовым выражением горя и подавляемым сопротивлением – стал центральным на всех каналах российского телевидения. Подробности обсуждались прессой.

18 августа 2005 года, газета "Коммерсантъ": Во время эвакуации поселения Мораг противник размежевания нанес ножевое ранение солдату. 17 августа израильский поселенец открыл огонь по бригаде палестинских строителей; 3 рабочих погибли, 2 ранены.

19 августа 2005 года российское телевидение протранслировало новую сенсацию:

А.Шарон заявил, что зачинщиков беспорядков ждет жестокое наказание.

Это заявление приходится считать одним из тех шагов, которые привели в конце 2005 года к обрушению политической карьеры Шарона. И, как только Шарон покинул политическую арену, началась новая фаза изменения политического лица Ближнего Востока.

3. Предвыборная ситуация в Палестинской автономии и вокруг нее

19 января 2006 года НТВ сообщило, что несколько тысяч палестинцев на западном берегу р.Иордан и в секторе Газа приняли участие в митингах в поддержку ХАМАС на парламентских выборах. В центре Тель-Авива подорвал себя террорист-смертник, 15 человек ранено. Ответственность взяли на себя "Исламский джихад" и "Бригады мучеников Аль-Аксы".

20 января 2006 года, Utro.ru: Ш.Мофаз заявил, что Сирия принимала участие в планировании теракта в Тель-Авиве 19 января, а Иран – в его финансировании.

А затем последовали немедленные экстремистские заявления ХАМАС, которые теперь, в новых условиях, превратились в предвыборную платформу.

20 января 2006 года "Российская газета" сообщила, что на предвыборном митинге в секторе Газа лидер ХАМАС М.аз-Захар отклонил идею любых переговоров с Израилем и заявил, что хамасовцы "в силах стереть еврейское государство с карты Ближнего Востока".

Таким образом, ХАМАС принял поощрения госсекретаря США, но в то же время дал понять, что не намерен менять своих установок. До выборов оставалось еще несколько дней, и такое заявление могло бы вызвать на Западе (в первую очередь в США) реакцию. Однако дальнейшее показало, что никакого корректирующего воздействия на ход выборов оказано не было (хотя во многих других случаях США на это охотно идут).

4. Выборы в Палестинской автономии

26 января 2006 года, центральные каналы российского телевидения:

ХАМАС получил 76 мест в законодательном Совете ПА, ФАТХ – 43. Лидеры ФАТХ отказались от предложения ХАМАС создать правительство национального единства. Правительство ПА в полном составе подало в отставку.

28 января, "Труд":

В совместном заявлении ЕС, ООН, России и США (Х.Солана, К.Аннан, С.Лавров, К.Райс) отмечается, что деятельность вооруженных группировок несовместима с созданием демократического государства, а для спокойного развития конституционного процесса в ПА необходимо уважение результатов голосования всеми сторонами.

После этого результаты выборов оказались незначительно смягчены.

29 января 2006 года РТР сообщило, что организация ХАМАС получила 74 места в парламенте, ФАТХ – 45.

30 января 2006 года российские центральные телеканалы протранслировали сюжеты о начале внутрипалестинского обострения.

Группа палестинских полицейских захватила здание парламента в секторе Газа в знак протеста против прихода к власти радикального движения ХАМАС.

31 января 2006 года, газета "Труд":

Госсекретарь Кондолиза Райс объявила, что США не намерены предоставлять финансовую помощь правительству ХАМАС. Райс дала понять, что администрация продолжит финансирование Палестинской автономии, только если у власти в ПА будет правительство Махмуда Аббаса. При этом лидер ХАМАС в секторе Газа М.аз-Захар заявил, что группировка не считает США своим врагом. Он добавил, что группировка не признает Израиля, но готова заключить с ним долгосрочное перемирие.

По сути, заявление К.Райс обозначает, что ХАМАС может получить дальнейшую поддержку, если будет "соблюдать приличия". Это объясняет неожиданное миролюбие лидера ХАМАС в отношении США.

Таковы достаточно красноречивые факты. Позволяют ли они говорить о том, что победа ХАМАС в Палестине – это провал американской политики? По-моему, речь идет совсем о другом. И я твердо резервирую для себя особое мнение по этому, решающему для глобального будущего вопросу.

Моя гипотеза (опять повторю – гипотеза, опирающаяся как на эти озвученные аргументы, так и на другие аргументы, которые я вовсе не собираюсь озвучивать) состоит в следующем.

Все это в совокупности есть новая стратегия США (при том, что новое – это хорошо забытое старое). Или, если быть более точным, стратегия определенных американских элитных групп, осуществляющих определенные миропроектные инициативы.

Я уже несколько раз говорил, что оперировать надо именно такими акторами и их комбинациями. А оперировать странами как таковыми в нынешней глобальной ситуации уже не вполне корректно.

С этой оговоркой скажем тем не менее, что это американская стратегия, ориентированная на союз с радикальным исламизмом против… и не России даже, а, прежде всего, Китая. А также против Индии и так называемой "Старой Европы". То есть всех нежелательных источников модернизационной конкуренции.

Это все вместе есть глобальная политика управляемого хаоса (мирового беспорядка, а не мирового порядка). Политика ускоренной демодернизации периферии мира, политика отказа от линии на развитие периферии мира, политика опрокидывания этой периферии в хаос и новое средневековье. Для чего и нужен радикальный исламизм (прошу не путать с исламом).

Это и есть линия "жирных котов". Ляжет ли Европа под эту линию – не знаю. А вот то, что у США нет видимых альтернатив этой линии, мне очевидно.

США не справились с ролью Четвертого Рима. Они не готовы нести на себе груз мирового жандарма, груз нового Pax Romania и римских легионов в провинциях. Это бремя оказалось слишком тяжелым для привыкших к кайфу американцев.

А в чем альтернатива? Уйти на четвертые или пятые роли? Этого не выдержит американская экономика! Она может жить лишь до тех пор, пока у США первая роль и пока все свои экономические проблемы США могут переложить на остальной мир. А это они могут делать, только имея первую роль. Первую – и никакую другую. И они будут цепляться за эту роль. Как по указанной мною причине, так и по другим.

Это предприятие и создавалось под первую роль. За это дорого заплачено. И у тех, кто платил, свои виды, свои приоритеты. Так я считаю. И я хочу, чтобы эта точка зрения была зафиксирована. Считаю это принципиально важным. Потому что если США начинают играть в управляемый хаос (а они начинают играть именно в это) и если острие этой политики направлено на Китай (а я считаю, что это именно так), то судьба России очень печальна. Как, впрочем, и судьба Израиля.

И здесь надо заранее готовиться к определенной мобилизации. Чему, на мой взгляд, мешают иллюзии, согласно которым победа ХАМАС – это провал американской политики, а "восьмерка" хочет инкорпорации в себя России как представителя развивающихся стран.

Я буду очень рад, если Путин прав. Но мой взгляд на происходящее иной. И я не имею права этого не зафиксировать. Потому что здесь, опять-таки, не разногласия вообще, а альтернативная точка зрения на то, куда дрейфует российская и международная политика. Или иначе – по каким международным рельсам едет наш слишком оптимистический российский поезд, чья остановка запланирована отнюдь не на станции под названием "Великая энергетическая держава". И эту свою оценку я считаю нужным обозначить хотя бы в качестве альтернативной гипотезы. А ну как факты раз за разом начнут эту гипотезу подтверждать? Хватит ли тогда сил изменить характер движения уже разогнанного российского поезда?

Можно было бы продолжить список альтернативных точек зрения. Но, по сути, сказанного достаточно. И можно переходить к другим компонентам рассматриваемого мною дрейфа.

Часть седьмая. Тормоз и газ – сопоставление метафорических ожиданий и печальной реальности

Как там поется у Окуджавы? "Нажми на тормоз, водитель, поскорей!" В политике тормоз – штука опасная и непростая. Да и не только в политике. Любой водитель знает, что можно, резко затормозив, не избежать аварийной ситуации, а лишь усугубить оную. В политике все еще сложней.

Тормоз надо иметь. В механических системах, из которых метафора торможения берется, тормоз или работает, или сломан. В любом случае, он как бы предзадан. Если у вас есть механическая система (поезд, автомобиль), то у вас там есть газ и тормоз. И вы поочередно жмете то на одну педаль, то на другую. Что и составляет содержание вашего перемещения в географическом пространстве (оно же – езда на поезде или автомобиле).

Употребление метафоры, адресующей к средствам передвижения, включает в нашем сознании все автоматизированные программы понимания происходящего. Употребили метафору – и как бы само собой предположилось, что тормоз есть, газ есть, вообще есть средство передвижения (автомобиль, троллейбус, автобус, поезд). А также есть маршрут движения и остановки на пути движения. Мы покупаем билеты для того, чтобы добраться до определенного пункта. Или покупаем автомобиль, чтобы перемещаться вне зависимости от общественного транспорта. Мы знаем, зачем мы покупаем билет. У нас есть цель поездки – навестить родственников, отдохнуть, исполнить рабочие обязанности.

Всего этого в российской политике нет. Любое непредвзятое вдумчивое наблюдение за сутью происходящего докажет вам это отсутствие, что называется, "на раз". Но чаще всего нет либо непредвзятости, либо вдумчивости. И потому не только политические пассажиры (граждане РФ), но и политические водители, кондукторы, директора политических автопарков – все верят в наличие отсутствующих "метатранспортных составляющих".

На самом деле, есть транспортное средство, находящееся в неработающем состоянии и скользящее по наклонной плоскости. Для спокойствия пассажиров все те, кто исполняет обязанности, как-то соотносящиеся с передвижением этих самых пассажиров на данном средстве передвижения, должны делать вид, что все в порядке. Специальная обслуга обсуждает с пассажирами, что лучше делать: газовать или тормозить? Другая обслуга создает теорию газа и теорию тормоза. Третья обслуга размножает общественные комитеты, состоящие из сторонников той или другой теории. Общественные комитеты живут своей жизнью. Внутри этой жизни возникают известные российские проблемы ("как пилить?" и так далее).

А наиболее продвинутая часть обитателей транспортного средства (включая тех продвинутых, кто участвует в управлении оным) понимает, что управление в отсутствие системы управления есть бессмыслица. Что средство это обречено. Но если рассматривать его не как средство какого-то там, понимаешь ли, передвижения, а как совокупность кожаных кресел, металлических деталей и прочего, то можно по ходу вышеупомянутого скольжения (не имеющего никакого отношения к управлению средством передвижения) более или менее незаметно всю эту кожу, металл и прочее приватизировать.

И если вовремя выпрыгнуть из средства – до того, как оно завалится в пропасть… И если правильно распорядиться приватизированным… То… можно очень неплохо устроиться на обочине. А потом, возможно, купить себе какой-то другой автомобиль и на нем куда-то поехать. Или купить билет на другой поезд (автобус и пр.). И обрести общий интерес с другими пассажирами (то бишь с гражданами иного, более благополучного государства – Великобритании, например).

Видите, сколько можно "отжать", если наложить нашу благополучную метафору на нашу неблагополучную действительность. Но и это еще не все.

Предположим, что описание данного скольжения и всего, что его сопровождает, слишком пессимистично. Я-то так не считаю. Я-то считаю, наоборот, что можно провести и более печальные ассоциативные ряды.

Но, предположим, я заблуждаюсь. Всегда надо самого себя окорачивать. Иначе чувство меры теряется, а это очень опасно. Даже если на самом деле есть тормоз и газ, то надо понимать, чем тормоз и газ в политике (оперирующей социальными системами) отличаются от тормоза и газа в системах механических, а не социальных (поезде, автомобиле и пр.).

В системах социальных тормоз и газ – это не детали. Это профессиональные сообщества или группы по интересам. В любом случае, это люди. И отношения между людьми. И многое другое. Механический тормоз, как и механический газ, не имеет собственной воли. А политический тормоз волю имеет. И потому вступает в острый конфикт с политическим газом. Если партия (клан, корпоративная группа), связывающая свои интересы с торможением, сильнее аналогичного социального сообщества, заинтересованного в том, чтобы водитель нажал на газ, водитель нажмет на тормоз. В противном случае – он нажмет на газ.

Есть и еще одно, очень неочевидное, но очень важное обстоятельство. Во всех этих коллизиях со средствами передвижения фигурирует не только техническая инфраструктура (газ и тормоз как механизмы), но и энергия. Чтобы затормозить или дать газ – нужна та или иная энергия. А энергия – это штука непростая. И ею надо заняться отдельно.

Часть восьмая. Тормоз и газ под особым (энергетическим) углом зрения

Представьте себе, что неуправляемое скольжение по наклонной плоскости (которое пассажирам должно быть представлено как управляемое передвижение, то есть путешествие) длится не сутки и не неделю, а многие годы. Что на какие-то периоды средство передвижения вообще замирает. Что параллельно с этим меняется время года, меняются климатические условия. И для пассажиров (равно как и для водителей) средство передвижения превращается в средство проживания, то есть в дом.

В качестве крайней метафоры этого типа представьте себе некий дом в виде остановившегося автобуса или вагона. А что? Автобус со снятыми колесами, оставленный на каком-нибудь пустыре, очень часто является удобным домом для привилегированного бомжа. В автобусе есть если не печка, то хотя бы стены и крыша над головой. Это не то же самое, что мерзнуть на лютом холоде или мокнуть под проливным дождем.

Итак, вы уже расположились в этом бывшем средстве передвижения как в средстве проживания. Но еще продолжаете делать вид, что это средство передвижения. В чем и состоит суть переходного периода. Вы даже собираетесь перейти из него в новую фазу. И готовите для этого теоретическое, в том числе, оправдание. Вы, например, должны доказать, что покой лучше, чем движение. А значит, переоборудование автобуса в средство для привилегированного бомжевания – это не хухры-мухры. Это не результат потери (или кражи) колес. Это не уступка конкурирующим компаниям, организующим перевозку иных пассажиров. Это провиденциальный выбор!

Переходя от автобуса к социальным системам – что мы имеем? Мы имеем необходимость теоретического (идеологического, публицистического) "наезда" на всякое движение вообще. Поскольку речь идет о социальных системах, то "наезжать" требуется на социальное, то есть историческое, движение. На историю как таковую. На прогресс. При этом расположившимся в бывшем средстве передвижения бомжам надо доказать, что их отказ от каких-то там, понимаешь, поездок есть мудрость. А на кого опереться в таких доказательствах? Есть ли тут абсолютный авторитет? Он есть, и он достаточно общеизвестен.

Абсолютным авторитетом в вопросе о таком "отказе ехать" является не кто-нибудь, а Платон. Есть масса вопросов, в которых я не просто не согласен с Карлом Поппером. Я во всех этих вопросах Поппера считаю и врагом, и клеветником. Это касается, кстати, не Маркса (есть соблазн интерпретировать такое отношение к Попперу как приверженность марксизму). С Марксом Поппер как раз обращается нормально. То есть уважительно и критически. То, что критически, – так ради бога. На критику можно ответить критикой критики. Главное, что уважительно.

А вот та экстремальная неуважительность, которую Поппер активно использует в псевдодискуссии с Гегелем или тем же Платоном, – это уже другое. Это инквизиция, психологическая репрессия, "Вышинский наизнанку" – как хотите. И это то, что наша интеллигенция потом с отвратительной, подражательной активностью использовала в борьбе с "совком" и "совками".

Но нельзя, чтобы те или иные чувства (например, законное, как мне представляется, отвращение к такому тону и таким средствам полемики) мешали разуму видеть "точки истины" в любом потоке агитпроповских восклицаний. Когда Поппер (уважающий Платона все же больше, чем Гегеля, хотя и меньше, чем Маркса) говорит о сверхзадаче Платона, он, безусловно, прав. И не один он об этом говорит. И сам Платон, по большому счету, такой сверхзадачи не скрывал от тех, кому адресовал свои интеллектуальные мессиджи.

Сверзадача Платона была проста, как апельсин, и одновременно невероятно сложна. Коль скоро "золотой век" все равно позади и любое дальнейшее движение есть движение в сторону от "золотого века", то есть отпадение и ухудшение, то… То надо прекратить движение вообще! С помощью чего? С помощью государства!

Если для кого-то государство – это автобус, движущийся по дорогам истории к некой провиденциальной цели, то для Платона государство – это автобус без колес, превращенный (причем активно превращенный) из средства передвижения в дом на свалке Истории. И вдобавок окруженный всеми возможными защитами. А ну как кто-то попытается приделать этому автобусу колеса и заставить его снова того… би-би…

Кто-то скажет мне, что в эпоху Платона не было автобусов… Соглашусь. И дружески посоветую этому "кому-то" отныне читать не меня, а другого автора, с менее буйным воображением. Засим продолжу.

Как сделать, чтобы автобус перестал двигаться? Его надо лишить энергии. Это и есть главная идея Платона. Для любителей исторической строгости сделаю скидку и предположу, что Платон хотел не слить бензин из двигателей автобуса (самолета, ракеты), а выпрячь лошадей из исторического возка. В любом случае, главный враг Платона – энергия. Имеется в виду историческая энергия. Энергия, способная включить двигатели и начать движение.

Вскоре мы уже сможем возвратиться от метафор к теоретическим обобщениям. И что ракета, что возок – нам станет уже неважно. А пока продолжу рассуждать с опорой на метафорическую диалектику.

Предположим, что вы бомж. И живете в автобусе. И точно знаете, что никуда он двигаться не будет. Предположим далее, что вам не так важно этот автобус продолжать раскрадывать (дербанить). Вам просто хочется не превращаться из привилегированного бомжа в автобусе в обычного жалкого бомжа на улице. Как вы себя в этом случае поведете? Вы же понимаете, что у автобуса когда-нибудь крыша прохудится. Что днище ржавеет. И что, вообще, автобус – не дом, а нечто совсем другое. Ну, обосновали вы, что он – дом. Ну, раскритиковали движение вообще (по принципу "виноград зелен"). Дальше-то что? Как вам этот автобус сберегать в качестве псевдодома?

Вам надо охранять его от энергии. Поскольку любая энергия этот псевдодом может только расшатать. Если вдобавок вы уже видели, как энергия разваливает огромные (и любимые вами, в чем я солидарен) автобусы… Видели, как эти вопящие толпы с их "Мы ждем перемен!" растаптывают идеальное во имя животной страсти к обретению новой и якобы более полноценной кормушки… Тогда, являетесь ли вы Платоном, который на все это смотрит из своего аристократического дома, или, например, зампредом КГБ СССР… или кем-то еще… вы все равно можете заглотить наживку исторического платонизма. И возненавидеть не данную конкретную скотскую форму исторического (а на самом деле контристорического) движения, а историческое движение как таковое.

И это, конечно же, соблазн. Капитуляция под видом охранительства. Аристократ эпохи Платона, русский помещик-феодал эпохи заката великой империи, поздний советский номенклатурщик, "эрэфовский" псевдоконсерватор… Все они боятся энергии. И относятся к ней как к чему-то греховному (вспомним уже упомянутое бисмарковское: "Революция ненавистна, как грех").

Есть ли при этом в таких людях нечто сильное? Безусловно. Сила их в том, что они любят форму. И понимают: их форма дряхлая. Введение в этот сосуд любой энергии заведомо разбивает сосуд. Отсюда любовь к сосуду автоматически превращается в ненависть к энергии.

Это очень опасный автоматизм. При этом очень непростой. Лукавый. С кем-то происходит неощущаемая подмена. А кто-то играет подобными подменами в очень грязных целях. И тут – поди еще, разберись.

Вот мы и вернулись от метафор к нашей исходной теоретической коллизии, связанной с соотношением формы и содержания. Чем более явно иссякает содержание – тем дряхлее форма. И тем выше охранительность: "Не подпускайте к этой форме энергию! А то форма рухнет!"

Именно в этом упрекали Победоносцева и Александра III. Там этот упрек был не вполне справедлив, поскольку речь шла о том, чтобы "подморозить", а после этого что-то делать. Гораздо хуже, когда речь идет о том, чтобы "заморозить" – и все. Проводят параллели между Победоносцевым и Александром III и другим поздним тандемом (Суслов – Брежнев). Но и тут упрек не носит абсолютного характера.

Абсолютный характер все это носит у Шиллера, когда Дон Филипп спрашивает у Инквизитора: "Кому передать державу, дело?" А Инквизитор отвечает: "Тлению, но не свободе".

Это уже не Суслов – Брежнев. И не Победоносцев – Александр III в том виде, в каком мы их привычно понимаем. Если же мы их неправильно понимаем (многие "новые левые" называли Суслова "убийцей смысла"), то надо отдавать себе отчет в том, куда направить острие переосмысления. Потому что за таким "тленью, но не свободе" обязательно будет: "Во имя справедливости извечной Сын Божий был распят". Великий Инквизитор Шиллера и Великий Инквизитор Достоевского следуют друг за другом. Охранительность, превращенная в преклонение перед тлением, должна питаться энергией тления. Эгрегором тления, если хотите. Отсюда только шаг до Повелителя Мух.

Имеет ли это какое-то отношение к нашей политической злобе дня? Я убежден, что имеет. И постараюсь это доказать, анализируя вполне конкретные политические коллизии. Иначе не будет главного. Шага от абстрактного к конкретному. Как известно, без этого шага любая диалектика отдает словоблудием. Чего, конечно, крайне не хочется.

Часть девятая. Энергия газа и энергия тормоза

Каковы альтернативы политика, столкнувшегося с "энергетическим" вызовом? Стоит он у окна (неважно, какого – кремлевского, Лубянки, Зимнего дворца, Пале-Рояля) и наблюдает, как клубятся остервеневшие толпы. Как сеет разрушение эта самая чужая энергия. Прежде всего, конечно, политик понимает, что эта сука-энергия отнимает у него власть. А возможно, и жизнь. Уже от одного этого политик, поскольку он политик, и человек, поскольку он человек, не может прийти в восторг. А испытывает, мягко говоря, нечто прямо противоположное. И обращено это противоположное на энергию как зло. Мы уже разобрали логику подобного обращения.

Но поскольку нельзя отнять у политика права на идеальное, то он, такой не лишенный идеального политик, конечно, сопряжет этот вызов энергии еще и с посягательством на идеальное. На великую Россию, на Советский Союз. В чем-то этот политик будет прав. А в чем-то подобное сопряжение будет продиктовано его нормальным человеческим стремлением укрыться от ужаса в идеальных легитимациях. В конце концов, неважно, в каких дозах будут находиться те или иные ингредиенты в этом коктейле страстей и мыслей. Намного важнее другое.

Чем на этот энергетический вызов может ответить политик, стоящий у окна и наблюдающий за "вожделением хаоса", стремящегося его, политика, поглотить? Чем, кроме скрежетания зубами?

Самый простой для политика ход – платоновский. Позвать стражей (спецвойска, гвардию, на худой конец, просто армию, если ничего другого нет под рукой) и скомандовать: "Пли!" Даже если клубящаяся энергия хаоса элементарно вооружена – это ничто перед профессиональной вооруженностью. В 1905 году против баррикад на Красной Пресне использовалась тяжелая артиллерия. Через столетие… даже не хочется думать над тем, что может быть применено решительными людьми. Все уже видели Грозный. Система "Град" или "Ураган" – отнюдь не предел в череде таких возможностей.

Что сделает толпа (хаос, энергия)? Что "это", так сказать, сделает? Оно отступит, усеивая улицы и площади трупами. Предположим, что "это" размещено не в лоне французской, например, традиции, где принято приводить в действие революционный "газ" раз за разом, невзирая на кровавые издержки. Предположим, что "это" размещено в нашей традиции, где идея вооруженной борьбы за свободу не так укоренена, а страх укоренен в неизмеримо большей степени. Тогда "это" отхлынет, отступит не на исторический миг, а на более длинный срок. И, казалось бы, таким сроком можно воспользоваться.

Но что значит "можно воспользоваться"? Это значит, что можно привести в действие другую энергию и переместить взбунтовавшихся пассажиров из одной исторической точки (характеристики которой и привели к бунту или революции, как угодно) в другую историческую точку. Более комфортную, менее располагающую к бунту и всему прочему.

Но ведь политик уже схватился за войска! И тогда зачем ходить за далекими примерами из эпохи какого-нибудь Наполеона III или Николая II?

Ельцин схватился за войска, чтобы расстрелять Белый дом в 1993 году. Он его расстрелял в октябре. А через несколько месяцев начал войну в Чечне. А почему начал? Потому что спецвойска (Коржаков, Грачев – кто угодно) выполнили заказ на расстрел Белого дома не так, как это делает безропотный механизм. Безропотных социальных механизмов не бывает. И это должны запомнить все, кто собирается к этим механизмам так или иначе обращаться.

Итак, спецвойска, спецкланы выполнили заказ и потребовали вознаграждения. Они его, конечно, не напрямую потребовали. Ельцин был достаточно крут. Они объяснили Ельцину, что хаос может вернуться. И надо закручивать гайки. А единственный ключ для закрутки гаек – это они. И их рекомендации – такие-то. Отсюда новая кадровая политика, новые приоритеты и все прочее.

Боялся ли Ельцин только того, чем его пугали (неких созвучных его времени аналогов "жидов и скубентов" 1905 года)? Думается, что этим его эмоции не исчерпывались. Он другое понимал – что, расстреляв Белый дом, он одновременно с этим расстрелом утратил политическую легитимность. А только эта легитимность позволяла ему находиться над силовиками. Грачевым, Коржаковым и другими. И с момента этого расстрела Ельцин боялся не столько нового Ампилова, сколько Коржакова, Грачева et cetera.

Значит, он не только выполнял заказ силовиков. Он из страха перед ними и тем, как они могут его скинуть (они, а не Ампилов или Баркашов), должен был силовиков "разводить". Он их и "разводил". На почве чеченской войны, но и не только. Он дальше должен был "разводить" всех подряд. Черномырдина с Лужковым, Сосковца с Черномырдиным…

Такие множественные "разводки" позволяют удерживать шаткий баланс. Но они не позволяют осуществлять какую-либо мобилизацию. То есть двигаться в историческом смысле слова.

Движение и до этого носило крайне сомнительный характер. Но тут оно прекратилось. А автобус-то был заполнен пассажирами, которых просили потерпеть. Но говорили, что терпеть придется недолго, потому что потом скорость движения будет высокой и приедут в другую точку. Когда движение прекратилось, пассажиры поняли, что никуда они не приедут. А поскольку движение прекратилось в момент, когда автобус находился на болоте, то автобус не просто превратился в дом для бомжей. Он стал проседать, тонуть в болоте.

Как и куда потом вырулили – отдельный вопрос. И вырулили ли вообще. Но я вовсе не собираюсь превращать свои рассуждения в столь подробный исторический экскурс. Я о другом хочу сказать. О том, что все не исчерпывается коллизией Ельцина в 1993 году или Николая II в 1905 году.

В 1993 году или в 1905 году исторические машины еще имели остаток энергии. Этой энергии хватило хотя бы для того, чтобы скомандовать: "Пли!" А в 1991-м или в 1917-м сказали: "Пли!" – и никто не выстрелил. Да и то – "как бы" сказали. В чем разница? В том, что энергии не было уже вообще. Не было не только массовой энергии, достаточной для общенародной мобилизации. Не было и той минимальной энергии, которая нужна для того, чтобы сработал хотя бы силовой аппарат. В 1991 году, незадолго до ГКЧП, я написал: "В танках сидят солдаты, читающие журнал "Огонек"… А элитные кварталы Москвы (в которых жила и элита КГБ) проголосовали за Ельцина почти поголовно".

Нет содержания – нет энергии. Форма обесточена. В данном утверждении все правильно. Но нет одного промежуточного члена. Между содержанием и энергией размещена идеология. Содержание (концепт, политическая теория) рождает идеологию. А она рождает энергию.

Мне скажут, что энергию рождает многое. Человеческая оскорбленность… Ярость голодных толп… Совсем непросветленные этнические страсти, в чем-то очень близкие к животным инстинктам… Конечно, все это так. Но история человечества знает один лишь способ приводить в действие энергетический макроресурс большого сообщества (народа, нации, человечества). Этот способ известен: "Идея становится материальной силой, когда овладевает массами".

Все эпохи российской политической жизни делились на идеецентричные (когда политика, нуждаясь в энергии, вращалась вокруг идей) и идеебезразличные (иначе – прагматические). В этих вторых эпохах (называемых "стагнацией", "застоем", "подмораживанием" или как угодно еще) господствует аллергия на идеологию. Точнее, на идеологический серьез, на подлинную идеологическую страсть. На то, что может "овладеть массами" и через это "стать материальной силой". Содержание уходит из формы. Форма "окостеневает". Становится очень и очень хрупкой. И начинает бояться энергий. Своих, чужих, любых.

Как охраниться, уберечься от энергий? Выхолостить идеи! И разгромить любые структуры, которые собирают идейные энергии. Начинается все с разгрома как бы чужих структур. Но всегда кончается разгромом и своих структур тоже. Потому что энергия не нужна.

Но подобным образом можно освободиться от крупных сгустков энергии, "энергетических струй". Энергия не исчезает. Есть закон сохранения социальной энергии, ничем не отличающийся от закона сохранения энергии вообще. Энергия, теряя структурное качество ("сгустки", "струи"), не исчезает, а рассыпается (диссипирует). И меняет характер.

Мы – дети так называемого застоя – знаем, что застоя не существует. Есть лишь уход энергии на глубину. И там, на глубине, энергия реформаторства превращается в энергию диссидентства. После чего в этом разрушительном качестве вновь выходит наружу, и начинается перестройка.

Предположим даже, что энергия того же самого диссидентства (а также всех остальных дериватов застойного общества – мещанства, воровства, цинизма) оказалась бы как-то подавлена. За счет чего она бы была подавлена? За счет такого энергетического "слабительного", после которого доходяга уже не мог бы вообще двигаться. А тогда какая армия? Какая держава?

Держава – это всегда крест. Супердержава – тяжелый крест. Не может такой крест держать на своих плечах доходяга. Он его скинет. Слова Ключевского о том, как "пухнет государство и хиреет народ", носят весьма относительную достоверность. Когда народ хиреет окончательно, государство не пухнет, а рушится.

Предположим, что сегодня все так увлекутся воровством и сопряженными занятиями, что энергия как бы "снимается". "Снимется" ли? Воровство и сопряженные с ним занятия – это тоже энергия. Только низкая. Да, она не разрушает, не взрывает (кстати, тоже до поры до времени, как мы знаем). Но она растлевает и разлагает. И она это делает ежеминутно, ежечасно, ежесекундно.

Она не опрокидывает, как слон или медведь. Она подтачивает, как червь. Власть никто не сбрасывает, но пол, на котором стоит трон, проламывается. И не только трон рушится. Все здание. Вся страна. Когда все очень, очень-очень сгниет, истлеет, для обрушения нужен будет минимальный толчок. Он может быть внешним или внутренним. В пределе его даже может не быть вообще. Не понадобится даже оранжевая (карикатурная и многих так напугавшая) революция. Все просто рухнет. Само.

Часть десятая. Оранжевые революции и энергетическая проблема

Такое "просто рухнет" не слишком беспокоит российскую власть. Хотя на самом деле это страшнее всего. Но власть везде так устроена, что пока все не рухнуло, она считает свое положение железобетонно прочным. А когда все рушится, ее уже нет. И ей не надо оценивать свое положение. Власть не боится проблем (хотя – еще раз подчеркиваю – ох как зря она не боится). Власть боится врагов. Энергий.

Украинская оранжевая революция всколыхнула этот страх. Режим Кучмы сгнил очень основательно. И то, что его качнуло, отнюдь не было глубинным взрывом общенациональных энергий. Это было отчасти тусовочным карнавалом, отчасти спецоперацией. Но выглядело это достаточно внушительно. И требовало осмысления. Тем более, что до Украины была Грузия, а после нее – Киргизия.

В чем был для власти опыт Кучмы? В том, что силовики "не дернулись". Их обесточили. В том, что сыграло пресловутое "не можем стрелять в народ". На самом деле, еще как могут. Гуманистами силовики оказываются только тогда, когда дядя из-за бугра предъявляет к оплате очень весомые аргументы. На Украине так и произошло. "Скубенты" и прочие разные бесновались. А казаки не разгоняли. Чем, в сущности, и отличался 1917 год от 1905-го.

В России забеспокоились. А ну, как дядя из-за бугра тоже предъявит аргументы нашим "казакам"? А ну, как наши "скубенты" зашевелятся? Мы-то чем ответим? В сущности, и в 1905 году эта проблема стояла остро. Армия готова была перейти на сторону революционеров. Весьма впечатляющая энергетическая асимметрия (с революционной стороны – народная страсть, а со стороны власти – полная обесточенность) действовала и на солдат, и на офицеров, и на генералов.

И тогда власть, тоже очень с большой неприязнью относившаяся к любой энергии, помучившись, решила собирать хоть какую-то энергию на свою сторону. Так возникли всякие там "Союзы русского народа". Не было бы этого – может быть, и пушки не отработали бы по Красной Пресне. А это кое-как кое-кого кое в чем убедило.

Понятно, что с этим дальше сделали. Засунули в самый дальний угол, чтобы, упаси бог, среди этих "своих" не началась "энергетизация без дураков". Понятно, как это там, в дальнем углу, сгнило окончательно. Понятно, что когда в 1917 году все это снова потребовалось, уже не было ничего. Но в 1905-м все же какую-то энергию позвали, и она отозвалась (не будем обсуждать ее качество).

После украинских событий кое-кто (и, видимо, я не в последнюю очередь) снова завели разговор об энергиях: мол, если бы Янукович двинул на Киев шахтеров, причем двинул всерьез, то стенка на стенку с "оранжевыми" шахтеры победили бы (вспомним Румынию, "шахтеры за Илиеску"). И армия не понадобилась бы. А если бы и понадобилась, то она, воодушевившись шахтерами, могла бы иначе подключиться к происходящему. Ибо любая энергия притягательна, а отсутствие энергии, так сказать, "ужасно отталкивает".

Говоря обо всем этом, лично я, например, всегда вспоминал пресловутое: "Если бы у моей тети были колеса, то была бы не тетя, а дилижанс". Если бы Янукович мог так мобилизовывать шахтеров, то это был бы не Янукович, а Богдан Хмельницкий (или Юлия Тимошенко). Но этот образ "шахтеров в защиту власти" не мог не согреть хотя бы чьи-то сердца.

"Дети, не берите нож из правого кухонного ящика, не вытаскивайте вилку из этой розетки, не отрезайте вилку, не зачищайте провода и не устраивайте короткое замыкание вот так", – сказала мама, уходя на работу.

"Это идея!" – сказали дети.

В российской прессе появились статьи о контрреволюции, то есть о современной модификации поведения российской власти в 1905 году. Помимо статей, видимо, появились и материалы другого формата. Власть была возбуждена: ей показали не призрак гниения ("он пугает, а мне не страшно"), а чужую враждебную энергию. Захотелось своей управляемой энергии. Так появились знаменитые "Наши" и иже с ними.

Часть одиннадцатая. Эта коллизия и Сурков

Российская власть очень сильно прагматизирована. И занята совсем не идеологическими материями. В этом прагматизированном качестве она являет собой такую совокупность "властных высот", в пределах которой Владислав Сурков – вовсе не Эверест. И это все понимают.

Но давайте уберем из "властной гряды" все "пики" с только прагматической заданностью. Что останется? Все знают, что останется только Сурков. Что только он и имеет некую предрасположенность (а также профессиональную обязанность) к занятиям идеологией или чем-то похожим на нее. Для прагматиков это все неинтересный и очень периферийный "хутор". Все равно, как если кого-то послать поднимать сельское хозяйство в советскую эпоху. Но этот хутор есть, и он никуда не денется.

Помимо серьезных вопросов, которые я здесь затронул и которые для власти неочевидны, есть и нужды иного свойства. И они достаточно очевидны если не власти как таковой, то тем, кто занимается данным делом по роду службы.

Что я имею в виду? Ну, например, любому журналисту, любому менеджеру СМИ тем более, понятно, что совсем без каких-то суррогатов идеологии управлять СМИ невозможно. А мало ли что еще есть? Есть праздники, которые надо праздновать. Политические кампании, которые надо хотя бы обозначать. Какие-то политические угрозы, которые все-таки приходится "мониторить". Понятно, что, пока действует так называемый "административный ресурс", главным будет именно он, а не информационная убедительность. Но этот ресурс еще надо грамотно задействовать, не слишком уж выпячивая. А что значит – "не слишком выпячивая"? Это значит – демонстрируя тем не менее какую-то информационную самость.

Словом, сектор есть. Хутор он или не хутор, но что-то, знаете ли, такое имеется. И, кроме Суркова (признаем очевидное), никто с таким хутором (он же – сектор) возиться не хочет. Потому что и не с руки, и, что называется, "западло". А Сурков хочет. И как-то возится. Откройте газеты, журналы. Полистайте информационные сводки. И вы увидите, что это так. Для этого не нужно быть осведомленным о каких-то тайнах, что за семью печатями. Эта проблема давно обсуждается в совершенно открытом порядке.

Но управление СМИ и политическими кампаниями – это одно. А идеологическая ниша – это все же другое. По крайней мере, для властного сознания это, безусловно, разные вещи.

Заявив, что "мы консерваторы, хотя не знаем точно, что это такое", Сурков не просто оседлал определенную идеологическую нишу. Он еще и проявил недюжинную политическую смелость. Потому что это вроде бы простенькое заявление означает буквально следующее: "Мы консерваторы хотя бы в том смысле, что мы, безусловно, не либералы". Поскольку долгое время "при дворце" господствовала абсолютная либеральная мода (а мода тут правит бал в гораздо большей степени, чем какая-нибудь заговорщическая структура), то сказать, что ты не либерал и хотя бы в этом смысле консерватор, – уже подвиг.

Но Сурков этим не ограничился. Стали возникать какие-то клубы консервативной ориентации, формироваться консервативные ниши, хотя бы и микроскопического размера. Что-то Сурков по этому поводу говорил от себя… Что-то говорили за него… В любом случае, на фоне абсолютного безмолвия, порожденного, во-первых, прагматическим ражем власти, во-вторых, полным непониманием ею того, "что это такое и с чем это надо есть", в-третьих, родом занятий и, в-четвертых (для всех неочевидно, но я-то считаю, что это главное), ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ АЛЛЕРГИЕЙ НА ЛЮБУЮ СВЯЗКУ "СОДЕРЖАНИЕ – ИДЕОЛОГИЯ – ЭНЕРГИЯ", Сурков – это громкий голос посреди тишайшей из тишин.

Но это все было еще ничего… Главное началось, когда к уже имеющимся микротелодвижениям по поводу консервативного содержания, консервативной идеологии, отпора либералам и прочего, примешался какой-то, пусть сколь угодно невнятный, властный заказ на энергию.

Консервативные клубы – в общем-то "фуфло". Хотя на безрыбье – не вполне. А вот консервативные клубы вместе с "Нашими" – это уже нечто.

Судьба подобного "нечто" для меня полностью предопределяется тремя сюжетами.

Сюжет #1 – сугубая сиюминутная прагматика власти. Нет "оранжевого" мятежа (причем немедленного) – на фига козе баян, а нам эти "Наши"?

Сюжет #2 – философия. Форма боится энергии ровно постольку, поскольку она в ней нуждается.

Сюжет #3 – игровой. И связанный с философией. Поскольку форма боится энергии, то тузам прагматики не нужен идеолог в виде джокера. И они постараются обеспечить условия, необходимые для того, чтобы идеолог этого качества не приобрел. А как именно они это сделают – дело техники.

Совокупность всех этих сюжетов хорошо знакома по русской истории. Но к этим знакомым сюжетам примешивается все же четвертый. И для меня основной.

Сюжет #4 – антикоммунистический (шире – антисоветский) консерватизм в РФ невозможен. Ни нео, не просто консерватизм. Никакой. А во всем мире – возможен. Только он и возможен. Такой вот парадокс. Он же – азбучная истина, которую не хотят понимать.

Консерватизм всегда адресует к традиции. Советская традиция вообще не извлекаема из российской традиции. Она, во-первых, слишком длинна. 70 лет – это не шутка. Во-вторых, она сопряжена с державными успехами (а консерватизм всегда державно окрашен). В-третьих, если консерватизм антилиберален (а он в РФ может быть только таким, иначе он просто не имеет смысла), то на коммунизме и "совках" уже отсыпался либерализм. Переплюнуть его консерватизм не может. А если даже и может, то залезает в совсем специфическую нишу, где он уж никак не совместим со столь нужной для Кремля "цивилизованностью". Словом, этого не может быть, потому что не может быть никогда.

Между тем все делается по принципу: "Если нельзя, но очень хочется, то можно". Элита РФ многолика. Консенсус в ее пределах есть только один – антикоммунизм.

Это может быть либеральный антикоммунизм (Гайдар, Чубайс). Или антикоммунизм центристский (Лебедь и кто угодно еще, вплоть до большей части "Единой России"). Или антикоммунизм националистически-белый (Нарочницкая). Или антикоммунизм православно-фундаменталистский (Михалков, Полтавченко). Или антикоммунизм фашистский (Дугин).

Все для элиты приемлемо. Неприемлем только коммунизм. Только любой наступательный советизм. Это ген данной элиты, ее непреодолимое свойство. В этом она задана и – обречена.

Потому что есть советская традиция… И никуда не денешься. Успехи, миродержавная роль… И опять никуда не денешься. А тут еще социальные вопросы… И от них тоже никуда не денешься.

А тут еще крах либерализма… Он-то единственный мог быть антикоммунистическим и одновременно нагревать утопию будущего в ущерб традиционализму. Но… изобрести в России в 2006 году антикоммунистический внутренне логичный традиционализм невозможно.

Невозможно, хотя многим очень хочется. Отсюда все противоречивые потуги, нередко доходящие до политической шизофрении. То чуть ли не всеобщее возмущение хамством ПАСЕ, осудившего коммунизм. То съемки – фактически на бюджетные деньги – фильма "В круге первом". И все это "в одном флаконе".

Приведу и еще более комичный пример. По главным телеканалам непрерывно рассказывают о господине Парвусе и о том, что коммунистическую ужасную революцию сделали "эти самые злые силы". А Общественная палата (другой лик того же государственного могущества) упражняется в осуждениях антисемитизма. Что можно по этому поводу сказать? Что либо идет тонкая игра, либо имеет место банальная политическая шизофрения.

Если идет игра и антисемитизм вкупе с пресловутым русским фашизмом раздувается для того, чтобы его давить, то это плохая игра. Вокруг нее можно построить отдельно взятые выборы. Но и это сомнительно. А вот что для меня вне всяких сомнений, так это то, что нельзя сделать антирусскую истерию центром мегакампании в условиях, когда русское начало вообще пребывает в глубокой подавленности, и при этом не рассыпать Россию.

Что же касается того, что вся эта игра как раз и имеет целью разрушить Россию, то для меня это переусложнение, конспиративно-истерический крен, не позволяющий выявить существо дела. Для того контингента, который я обсуждаю, автобус, превращенный в удобный домик на исторической свалке, очень желателен и даже любим. Другое дело, что он невозможен. Но это ведь еще поди докажи.

А пока "консервативный роман" одновременно развивается и загибается. Равно как и роман с ужасно желанной "контроранжевой" энергией "наших" (и иже с ними).

Часть двенадцатая. Нечто наподобие прогноза

Я мог бы начать обсуждать будущее этого "консервативного романа" и давать прогнозы, опираясь на аналитику. Но лучше посвятить этому отдельный обзор, отдельное исследование, если хотите. А здесь я хотел бы предложить в заключение некий, ни к чему не обязывающий, короткий практический дериват, вытекающий из сформулированной общей модели.

Предположим, что форма начинает еще больше отчуждаться от содержания. Тогда она становится еще более хрупкой. И вследствие этого начинает еще больше бояться любой энергии. В том числе и охранительной.

Предположим, что этот страх сводит охранительную энергию к нулю.

И предположим, что энергия все же по тем или иным причинам проникает на политический рынок.

Что будет делать форма, чурающаяся своей энергии? Она будет пытаться манипулировать чужой энергией. Сначала по-зубатовски. Концепция "контр-оранжевой" контрреволюции превратится в концепцию "управляемой революции". Но это ненадолго. А дальше форма начнет всасывать чужую энергию. И мутировать. Это и есть риск возникновения тотального "ликвидкома".

Я не хочу здесь большего расшифровывать. Я просто знаю, что говорю.

Я также вовсе не хочу сказать, что предопределено именно это течение процесса. Я обозначаю угрозу, риск, возможность. Я обозначаю также систему общих обстоятельств, являющихся почвой, на которой все это произрастает. И как аналитик, и как эксперт, и как гражданин, и как общественное микролицо я сделаю все возможное, чтобы эта угроза не возобладала в ситуационной прагматике. Но я знаю, что без фундаментальных усилий, направленных на качественные изменения свойств элитной почвы, подобные произрастания будут повторяться вновь и вновь.

А для того, чтобы изменить почву, нужно создать, проявить, развить и другие культурно-философские основания, и другие культурно-деятельностные группы. Причем не где-то на периферии, а в недрах нашей собственной элитной действительности. Назовите эту работу контрэлитной или используйте другие слова. В любом случае, есть очень мало шансов эту работу осуществить.

Но я убежден, что без этой работы всему "хана". А значит, даже этими малыми шансами надо воспользоваться. Мы уже не раз пользовались малыми шансами, и кое-когда получалось.

Как говорит герой моего последнего спектакля, "давайте попробуем".

 

16.02.2006 : Карикатуры

Новый поворот исламской темы

и его значение для современной политики

Методологическое введение

Мы могли бы рассматривать тему карикатур так, как ее рассматривают все. То есть начать рассматривать эксцесс (событие), удовлетворяясь тем, что по данному поводу сообщают российскому обществу и международной общественности.

Поскольку сообщают нечто очень размытое (датчане напечатали, мусульмане обиделись – и пошло, и поехало), то событие оказывается невнятным. Если говорит об ощущениях – то одновременно массивным и ускользающим.

Большинство удовлетворяется этими характеристиками события. И взяв его в этом качестве, начинает с ним работать. Так сказать, накладывать на это свои концептуальные сетки.

Иначе говоря, все в этом случае сводится к тому, почему датчане напечатали, почему мусульмане обиделись. А дальше варится "суп из топора". Чтобы узнать, почему мусульмане обиделись, надо дать характеристику мусульманам. А это дело бесконечное. Тут можно изощряться как угодно. И совершенно не нужно для этого разбираться в том, что именно произошло.

Если попытаться изобразить эту методологию графически, то получается следующее. (рис.1)

Есть событие – как некий скользкий прямоугольный "кирпич". Таким оно представляется российскому и международному обществу. Если это представление принять, то дальше обнаружится, что у "кирпича", например, есть два "угла", к которым можно подшивать все наши представления – как банальные, так и небанальные (рис.2).

После определения мест, куда можно пришить (не хочется грубых аналогий с рукавом, который пришивается не к тому месту, но аналогии эти напрашиваются), нужно соорудить "рукава" для пришивки. То есть представления о том же исламе и том же Западе. "Рукава" эти всегда, что называется, available – в наличии. Любой болтающий готов что-то сказать про ислам и что-то про Запад. Мы в том числе. Это сказанное может делиться на банальности и какую-то содержательность. Опять – и банальность и содержательность могут быть по-разному идеологически окрашены.

Множественность окраски, множественность банальностей и множество содержания составляют палитру высказываний. В чем-то это напоминает сдачу экзаменов. "Для того, чтобы понять, кто такой Александр III, надо сначала понять, кто такой Александр II… Так вот…" Экзаменующий пришивает к "углу" "Александр III" "рукав" своих знаний по поводу Александра II. Профессиональные экзаменаторы в таких случаях останавливают. Но это когда речь идет о студентах. Когда же это маститые эксперты, говорящие по телевидению и в газетах, никто их не останавливает.

Но завершим нашу методологическую графическую зарисовку (рис.3)

Все мы понимаем, что происходит ровно это. Поскольку карикатурная коллизия взволновала мир, то есть запрос на высказывания. А поскольку лень что-то делать, то подавляющая часть высказываний построена именно так. Знакомясь с этими высказываниями, мы иногда что-то узнаем об исламе или о Западе. Но никогда и ничего о событии. Узнать что-то о событии – что это значит с точки зрения наших графических построений? Это значит превратить "кирпич" (рис.4) …

…во что-то более сложное. Ну, например, в нечто такое (рис.5).

Как можно в этом случае осуществлять сшивку? Только одним способом: преобразовав банальность в тонкую структуру сведений, причем такую структуру, которая своими "зубцами" реальной фактуры правильно войдет в пазы усложненного события (рис.6)

Что мы осуществили в этом введении? Как минимум, мы показали, к чему надо стремиться. Это – и предложение к танцу (задание) для других и, конечно же, предложение к танцу самим себе. Иначе – самозадание. Но даже если мы не выполним самозадание (а мы постараемся его выполнить), все равно прочерчивание контуров задания – это нечто большее, чем перебирание банальностей. Или демонстрация своей осведомленности в вопросах, которые лишь косвенно касаются существа огромной коллизии. А коллизия с карикатурами настолько огромна, что ни перебирание банальностей, ни "театр осведомленности о чем-то сопряженном, но ином" категорическим образом недопустимы. И прежде всего надо сказать именно это.

Потому что аналитика, которая не зафиксирует данного обстоятельства, не примет вызова реальности, каким-то странным способом сдуется. Она вроде как останется в качестве слагаемого большого виртуального пузыря. Но одновременно, оставаясь в этом качестве, она распишется в том, что ее нет. Нет в реальности. Это очень тонкий вопрос. Но он носит отнюдь не надуманный характер. А поэтому и все введение с его методологическими картинками отнюдь не лишнее.

Мы адресуем эту претензию прежде всего к самим себе. Все эти "рукава", пришиваемые к предмету… Они же концептуальные сетки… "Вам хочется песен? Их есть у меня".

Есть у нас эти сетки. И (сам себя не похвалишь – никто тебя не похвалит) они носят все же в чем-то более содержательный характер, нежели кочующие по аналитике банальности. И накладывать событийность на сетки мы умеем. То есть умеем пришивать "рукава" к определенным местам. И нитки есть для сшивки. Причем, как нам кажется, не самые худшие. Но если мы удовлетворимся "событийным кирпичем", то это будет значить, что нам неинтересно.

Что нам неинтересна реальность. А интересны только мы сами – как портные, как хозяева пришиваемых интеллектуальных рукавов. Между тем, кто такие все мы, все эксперты, по отношению к этим гуляющим волнам, запущенным карикатурным скандалом? Или – скандалом по поводу карикатур, как хотите. Причем тут наше "Я", если речь идет о такой коллизии? Неужели "Я" важнее? Сказав это, надо расписаться в том, что тебя реальность не колышит, не задевает. Что ты портной, а не хирург. Что ты хочешь покрасоваться, а не оказывать воздействие.

Это такое признание, после которого совсем непросто жить.

Это называется – "делай как все".

Если бы мы однажды сделали "как все" в подобном вопросе, то следующим шагом было бы прекращение аналитической деятельности. Потому что заниматься ею в режиме "как все", иначе называемом режимом "бла-бла", прежде всего, повторяю, неинтересно самим. А все, что цементирует нашу деятельность, связано с интересом. С тем, что она нам самим интересна. Интересно что-то новое для себя понимать в этом безумном, безумном мире. Интересно ощупывать фактуру событий. И давить новой фактурой на наши собственные концептуальные сетки. А не пришивать некий "рукав" наших накопленных общих знаний к "углу" "событийного кирпича". Притом, что на самом деле никакого "угла" нет. А есть тонкая структура, которая давит на массив твоих знаний, требует иного расщепления этого массива и иных состыковок знаний с реальностью.

Все вышесказанное отнюдь не означает запрета на состыковку событийной данности с концептуальным массивом. Это совершенно необходимый элемент анализа, но этот элемент не может быть достаточным.

Такая недостаточность имеет место всегда. Но она особо выпирает в том случае, если событие является из ряда вон выходящим. А карикатурная война – именно такое событие. И тут методология может быть лишь такой, какую мы только что себе сами заказали. А вот сумеем ли справиться – это другой вопрос.

Часть 1. Непосредственная (и все же ускользающая от сознания) фактура, характеризующая нормальную фазу реакции на карикатуры

12 карикатур на пророка Мухаммеда были опубликованы в датской многотиражной газете "Jyllands-Posten" не абы когда, а 30 сентября 2005 года.

На следующий день после напечатания этих карикатур никто никуда не дернулся. Это не значит, что вообще ничего не произошло. Но то, что происходило, находилось как бы "в ряду нормальных реакций"".

Конкретно:

14 октября датские мусульмане провели пикет перед издательством газеты "Jyllands-Posten" в Копенгагене. Это совершенно нормально. Потому что печатать такие карикатуры нехорошо. И датские мусульмане имели все основания для того, чтобы обидеться. А также для того, чтобы облечь эту обиду в форму локального протеста.

Помимо этой нормальной формы протеста, возможны были и другие формы, столь же нормальные, хотя несколько более масштабные. Они тоже были применены. Причем незамедлительно.

Уже 19 октября премьер-министр Дании Андерс Фогг Расмуссен отказал во встрече послам 11 мусульманских стран, которые намеревались потребовать от него осуждения публикаций.

Это, конечно, была ошибка датского премьер-министра. Но нельзя сказать, что она не имела под собой почвы. Датский премьер-министр – западный политик. И в качестве такового он был легко просчитываем. Потому что ему – "куда ни кинь, все клин". Дашь от ворот поворот мусульманам – обидится меньшинство, хоть и влиятельное (в конце концов он не должен был предполагать, что все перейдет из нормальной в аномальную фазу). Начнешь давить прессу, проявлять избыточную пластичность под воздействием меньшинства – обидятся и большинство, и пресса. Тут одно с другим связано. Большинство не хочет чрезмерной толерантности по отношению к мусульманам. А пресса умеет раскручивать большинство – на то она и пресса. Ущемил большинство, разорвал отношения с прессой – прощайся с политической ролью. Это – если ты одиночка. А если за тобою партия, так она тебе просто не позволит этого сделать.

Пренебрег ли датский премьер меньшинством, конкретно – исламским меньшинством, влиятельным и активным? Означал ли его жест, что он хочет ущемить мусульман? Нет и еще раз нет.

Тонкая структура события показывает, что датский премьер-министр не хотел ущемить мусульман. И сделал максимум для того, чтобы их не ущемить. Вместо встреч с послами он предпринял нечто другое, вполне существенное. А не лег на дно, как теперь это пытаются заявить.

Блестящий и прекрасно осведомленный индийский журналист Мобашар Джавед Акбар справедливо цитирует датский Уголовный кодекс. А именно – фрагмент из Раздела 266 В и Раздела 140.

Раздел 266 В датского Уголовного кодекса гласит: "Любое лицо, которое публично или с целью распространения среди широкого круга людей делает заявление или предоставляет иную информацию, оскорбляющую или унижающую группу лиц по причине их расовой принадлежности, цвета кожи, национальной или этнической принадлежности, верований или сексуальной ориентации, подлежит штрафу, простому задержанию (аресту) или тюремному заключению на срок не более 2 лет".

Раздел 140-й того же датского Уголовного кодекса добавляет к вышесказанному: "Лица, публично высмеивающие или оскорбляющие доктрины и верования любой религиозной общины, которая признана законной в стране, должны быть наказаны штрафом или заключением на срок до 4 месяцев".

Далее Акбар спрашивает, почему эти разделы не были применены. Иначе говоря – почему премьер-министр Дании говорит о своей беспомощности вместо того, чтобы передать дело на рассмотрение судебным властям Дании.

Мы не испытываем никаких особых симпатий к датскому премьер-министру и в целом согласны с Акбаром. Но в таких вопросах нужна не относительная, а абсолютная достоверность во всем, что касается сравнения чьих-то возможностей и чьих-то шагов.

Эта абсолютная достоверность свидетельствует о том, что не абы когда, а по горячим следам событий (конкретно – 27 октября 2005 года) датская полиция начала расследование против газеты "Jyllands-Posten" по обвинению в оскорблении религиозных чувств.

Премьер-министр Дании, конечно, будет отрицать, что он инициировал расследование. Потому что у него с подобным инициированием могут быть проблемы – как политические, так и юридические. Но у нас есть все основания настаивать на том, что именно по его отмашке начала действовать полиция. Тот факт, что полиция действует, был достаточно общеизвестен.

И поэтому обвинение датского правительства в преступном потакательстве и преступном бездействии, как минимум, не вполне корректно. Датское правительство отработало все по максимуму. И ни на что большее оно, согласно датской Конституции, не способно.

Все нами рассмотренное свидетельствует о том, что в октябре 2005 года не произошло ничего такого, что могло бы свидетельствовать о выходе реакций на карикатуры за рамки нормальных, умеренных и локальных. Между тем, именно первые реакции всегда свидетельствуют об уровне незаорганизованной эмоциональной задетости.

Затем нормальные (органические, незаорганизованные) реакции вообще затихают. Так и произошло. В октябре что-то как-то дергалось в ответ на вызов карикатур. А в ноябре вообще ничего не происходило.

Еще раз, происходящее в октябре нормально. И скорее направлено на рассасывание, чем на поджигание конфликта. Октябрь заполнен "нормальным" реагированием на малый эксцесс. А в ноябре эксцесс вообще как бы сходит на нет (свойство органичных реакций на небольшие эксцессы). А вот дальше начинается главное.

Часть 2. Аномальная (отмоделированная, простроенная, нелокальная, экстремальная – как хотите) фаза реагирования на вызов карикатур

7 декабря на предприятиях Пакистана (запомним!) проходят забастовки, вызванные публикацией карикатур. Никоим образом нельзя считать, что это есть следствие нормального реагирования на события, произошедшие в сентябре. Мы живем в глобализирующемся мире. Все естественные реакции очень быстро гаснут везде. А Пакистан – никогда не проявлял ни особого традиционализма, ни особой общеисламской солидарности.

6 января 2006 года датские власти заявили, что в карикатурах нет состава уголовного преступления. То есть расследование было проведено и дало определенный результат. Что в правовом государстве может нормальный политик?

А вот после этого (и в увязке с другими событиями) начинается главное.

26 января Саудовская Аравия отзывает посла из Дании и объявляет бойкот датским товарам.

28 января бойкот датским товарам объявляет Кувейт.

29 января Ливия закрыла посольство в Дании. В Хевроне и Наблусе (Палестина) прошли протесты, а движение "Исламский Джихад" и "Бригады мучеников Аль-Аксы" потребовали от датчан, норвежцев и шведов покинуть Палестинскую автономию в течение 48 часов.

Что в это время происходит в Палестинской автономии, понятно? Там идет к власти ХАМАС.

25 января 2006 года ХАМАС побеждает на парламентских выборах в Палестинской автономии и получает 76 мест в парламенте (окончательно – 74).

27 января лидер ХАМАС М.Захар заявляет: "Мы не будем вести переговоры с Израилем и не будем заключать с ними мир".

29 января лидеры ФАТХ отказываются от создания коалиции с ХАМАС, и палестинское правительство в полном составе подает в отставку.

И тут политика становится абсолютным демиургом происходящего.

30 января газета "Jyllands-Posten" публикует извинения (несмотря на то, что, по проведенному расследованию, в карикатурах нет состава уголовного преступления). В тот же день боевики ФАТХ окружают представительство ЕС в Газе, требуя осудить действия Дании. А бойкот датским товарам объявляет Египет.

Датчане уже должны либо пасовать, либо огрызаться. Тут уже тоже начинает работать политическая логика. Раньше-позже – выборы произойдут не только в Палестине, но и в Дании.

31 января премьер-министр Дании официально отказывает мусульманским странам в извинении.

1 февраля "France Soir" публикует датские карикатуры, а ее владелец немедленно увольняет главного редактора Жака Лефранка. При этом владелец "France Soir" Раймон Ляка – это француз мусульманско-египетского происхождения. В тот же день критику в адрес карикатур высказывает Шамиль Басаев (что бы раньше-то постараться?)

2 февраля арестован главный редактор "France Soir".

В знак солидарности с позицией этого редактора датские карикатуры перепечатывает сразу серия газет. Карикатуры на пророка перепечатали "Die Welt", "Berliner Zeitung", "El Mundo", "El Periodico", "La Stampa", "Corriere della Sera", "Le Temp", "NRC Handelsblad".

В этот же день уволен редактор иорданской газеты "Аль-Шихан", перепечатавший карикатуры, и вновь блокировано представительство ЕС в Газе.

3 февраля мусульмане штурмовали датское посольство в Джакарте. Перед посольством Дании в Лондоне прошли митинги.

4 февраля в Иордании арестованы редакторы "Аль-Шихан" и "Аль-Мехвар", перепечатавшие датские карикатуры. Продолжились акции протеста мусульман в Лондоне. В Дамаске протестующие подожгли здания посольств Дании и Норвегии.

В Дании прошли уличные столкновения мусульман и неонацистов (стратегия напряженности наконец-то сработала). Президент Ирана приказал разорвать торговые контракты со странами, где печатались карикатуры. Словом – "пошло-поехало".

7 февраля иранская газета "Хамшафри" объявила конкурс на лучшую карикатуру о Холокосте с комментарием: "Посмотрим, что они скажут о такой свободе печати".

10 февраля один из лидеров ХАМАС Халед Машаль обнародовал в Париже условия, на которых ХАМАС согласен выступить посредником в "карикатурном скандале" между "оскорбленной мусульманской общественностью" и странами Запада. По предложению Машаля, европейские скандинавские страны должны принести свои извинения на публикацию карикатур на пророка Мухаммеда и принять новые законодательные поправки, ограничивающие права журналистов на публикацию подобных карикатур в будущем. И тогда ХАМАС может попытаться "остановить мусульман всего мира в их протестах".

Часть 3. Недостающее звено в пределах развертывающейся аномальной фактуры

Во всей этой хронологии не хватает какого-то важного звена. Чего-то такого, что привело в действие механизм большого реагирования. А без такого механизма (при любом накале естественных чувств, что необходимо, но недостаточно) нельзя перейти от нормальных реакций на локальное событие к реакциям аномальным, масштабным.

Что же это за звено?

Мы видим, что "макрореакции", аномалия реакций – начались только к концу января 2006 года. То есть мусульманское сообщество (умма) и мусульманские лидеры как бы относительно спокойно пережевывали датские карикатуры в течение октября, ноября и значительной части декабря 2005 года. Как бы спокойно. Но внутри этого спокойствия конструировалась машина больших реакций. Без такого конструирования, повторяем, такие реакции просто не могут осуществляться. Так как же проходило конструирование?

В декабре 2005 года произошла встреча мусульманских лидеров в Мекке. Это экстренное заседание Организации исламская конференция (ОИК) было созвано для обсуждения проблемы раскола между суннитами и шиитами. Но главной темой стало досье по карикатурам на пророка Мухаммеда.

Еще раз подчеркнем, что это досье не было прямой темой созыва внеочередного заседания ОИК. Досье было распространено в кулуарах лидерами мусульманской общины Дании. То есть на самом деле произошло следующее (рис.7)

И тут мы должны от непосредственно зафиксированного перейти к определенным аналитическим соображениям. Пусть первичным. Пусть еще не самым фундированным. Но тем не менее уже именно аналитическим. В противном случае мы потом концов не найдем в информационном буме вокруг рассматриваемого события.

Часть 4. Хронологические сопоставления

В ноябре 2005 года – посреди всей "тиши-глади и божьей благодати", воцарившейся после первых недовольств – на территории Дании было задержано сразу 6 исламских радикалов. Им было предъявлено два обвинения:

– в создании террористической группы для осуществления терактов непосредственно в Дании;

– в создании тергруппы для осуществления терактов в Сараево.

Расследование шло в очень закрытом режиме. При этом необходимо зафиксировать следующую хронологическую последовательность.

В преддверии октября – карикатуры.

В октябре – относительное спокойствие.

В ноябре – аресты террористов, готовящихся к серьезным действиям в разных точках Европы.

Раз уж мы занялись хронологическими сопоставлениями, то не лишним для нас будет дополнить собственно датскую хронологию мировой и общеевропейской.

События во Франции начались в первых числах ноября 2005 года. Собственно по этой причине датское расследование, о котором мы говорили выше было столь закрытым (а закрытость, как говорят эксперты, повлекла за собой начальное напряжение в отношениях между датским правительством и датской уммой).

Итак, карикатурная история очевидным образом соотносится (хотя бы чисто хронологически, но, видимо, и не только) с двумя другими.

История #1 – исламские эксцессы во Франции в начале ноября 2005 года.

История #2 – избрание в Иране нового политического лидера. И новый тип политического поведения, предъявляемый именно этим лидером международному сообществу.

В самом деле, в июне 2005 года Ахмадинежад побеждает в Иране на президентских выборах, опередив Рафсанджани.

3 августа – вступает в должность.

Первое хлесткое антисионистское заявление он делает 26 октября 2005 года на конференции "Мир без сионизма", проходящей в Тегеране. Это заявление сразу же вызывает крупный международный скандал.

Мы сейчас все время будем сопоставлять даты. И здесь зафиксируем, что датский карикатурный эксцесс отстоит от этого заявления на 27 дней, а не на несколько месяцев. Что немаловажно.

А если все это соотнести с активизацией Ирана на ядерном поле, и параллельно с резкой, скандально-риторической активизацией во всем, что касается борьбы с сионизмом и Израилем, то картина дополняется соответствующими существенными нюансами.

Эти нюансы становятся еще более существенными, коль скоро мы сопоставили все вышеназванное с тем, что мы именуем "сменой вех в американской политике". Под сменой вех (пока она для нас – аналитическая гипотеза, не более) мы подразумеваем разворот США в сторону поддержки так называемого "открытого общества" в странах исламского мира. При том, что американцы не абсолютные кретины. И в общем-то понимают, что на практике такая поддержка не может не обернуться приходом к власти исламских радикалов.

Здесь тоже очень важно хронологически прощупать интересующую нас фактуру.

В самом деле, в том же самом июне, когда в Иране проходили судьбоносные выборы, Кондолиза Райс осуществляла свое не менее судьбоносное турне по Ближнему Востоку. Меньше всего мы склонны интеллектуализировать поведение американского политического VIP. Но умение считать даты, соотносить визиты с чем-то происходящим вокруг – это азы американской политической культуры. И Кондолизе Райс не могли не положить на стол "выборную разблюдовку". Мол, тогда-то и тогда-то произойдет то-то и то-то. Если бы Райс хотела, чтобы ее визит не наложился на иранские выборы, она перенесла бы визит. И это не интеллектуализация происходящего. Это азы протокола. Иначе говоря, это – как "к бабке не ходи".

Кондолиза Райс захотела наложить свой визит на определенную выборную сетку. Но в чем было содержание визита, и почему мы называем это началом смены вех в американской политике?

В конце июня Кондолиза Райс начала турне по странам Ближнего Востока.

18 июня 2005 года Райс посетила Израиль и Палестинскую автономию и провела переговоры с М.Аббасом и Шароном. Райс заявила: "Безопасность Израиля очень важна для США." И дальше: "Мы поддерживаем программу одностороннего выхода из сектора Газа, которая улучшает ситуацию в регионе".

Согласитесь, очень специфическая форма заботы о Израиле. Это то же самое, что сказать: "Нам дорога безопасность России, и потому мы поддерживаем Хасавюрт". На самом деле – скажите правду. Что Израиль не ваш стратегический союзник. Что вы переориентируетесь на Палестину (а главное – на нечто гораздо большее) и прикрываете эту переориентацию фиговым листком заботы об Израиле. То самой заботы, о которой можно сказать: "Пожалел волк кобылу, оставил хвост да гриву". Но о чем же большем, чем Палестина, и не имеющем никакого отношения к заботе об Израиле, беспокоится Конди Райс? Для того, чтобы это понять, надо внимательнее всмотреться в ее высказывания.

На переговорах с Аббасом она сказала, что США продолжают считать ХАМАС террористической организацией, однако (вот это "однако" и есть смена вех!), во-первых: "Палестинские избиратели вольны голосовать за тех, за кого они считают нужным". И во-вторых: "Дома эвакуированных переселенцев должны быть разрушены", – на что, по словам Райс, уже согласны обе стороны.

Секретарь ЦК приезжает с инспекционным визитом и диктует, что и как должно быть разрушено. Это называется стратегическое партнерство?

Кто здесь ЦК – понятно. А кто "обком"? Только Израиль? Или и Палестина, которая так легко сменила лозунг "Long live soviet-palestinian friendship" на "Long live american-palestinian friendship"?

Судя по тому, что именно в день встречи Райс с Аббасом палестинский парламент подписал новый закон о выборах, предложенный президентом – Палестина уже вполне "обком" вашингтонского ЦК. И "обком", согласный даже на то, что противоречит его интересам. Ибо Аббас этим законом, который навязали ему американцы, подписывает свою собственную политическую смерть.

В самом деле, согласно этому закону, число депутатов в законодательный орган ПА было увеличено с 88 до 132. Причем одна половина из них должна избираться по партийным спискам, а другая по округам. Таким образом, продвижение ХАМАС в парламент оказалось облегчено.

Разбираем ли мы просто частности, состыковывая хронологические ряды? Отнюдь! Наши записные патриоты, воспевающие палестинские подвиги, – понимают или нет, что речь идет об очень специфических подвигах? Что воспевают они не что иное, как триумф американских спецдиректив?

Но продолжим заниматься фактурами.

19 июня 2005 года Кондолиза Райс прибыла в Иорданию для встречи с королем Абдаллой II.

Оттуда она направилась в Египет, где 20 июня провела переговоры с Хосни Мубараком. Далее, она произнесла в Американском университете в Каире речь, в которой заявила: "Мы меняем курс" (Вот она, смена вех! Она не нами декларируется! Она самими американцами заявляется!). "Мы поддерживаем демократические устремления всех народов. Настало время отбросить все оправдания, сдерживающие тяжелую работу демократии". (То есть снять все препятствия на пути триумфа радикального исламизма! – воистину настало время, вот только надо знать – почему! Это, как говорится в анекдоте, "у птичек то же самое"? Или все-таки вопрос посложнее? Просто "взяла" вместе с компанией или… Думается, тут именно "или".)

Кстати, известно, что эта инициатива Райс была подвергнута критике со стороны многих, в том числе и Мадлен Олбрайт.

Как показало дальнейшее, на этом посредническая миссия Кондолизы Райс на Ближнем Востоке не завершилась. В ноябре К.Райс приняла участие в урегулировании проблемного вопроса о передвижениях палестинцев через КПП "Рафах" на границе Египта и сектора Газа, где произошли волнения.

14 ноября 2005 года К.Райс неожиданно приехала в Иерусалим (хотя должна была лететь в Южную Корею) и затем после переговоров в Рамалле с М.Аббасом сообщила, что найдено "принципиальное решение" проблемы передвижения палестинцев через границу между Египтом и сектором Газа. Решение оказалось следующим.

Видеоматериалы, получаемые с КПП "Рафах", отныне должны просматривать на соседнем КПП не только израильтяне, но и палестинцы, а также представители ЕС. Помимо этого, а также планов строительства в секторе Газа аэропорта и морского порта, Израиль должен ликвидировать около 100 блокпостов на Западном берегу реки Иордан.

Заметим, что "принципиальное решение" было найдено через 4 дня после того, как в Египте (10 ноября 2005 года) прошел первый тур парламентских выборов. Фаворитом выборов считалась правящая Национал-демократическая партия (НДП), фактически руководимая сыном президента Х.Мубарака Гамалем. Однако уже в этот момент соцопросы показывали, что за "Братьев-мусульман" готовы голосовать до 44% избирателей.

Более того, накануне выборов на участках происходили столкновения, имелись десятки раненых. "Аль-Джазира" сообщила об аресте 350 сторонников "Братьев-мусульман". В районы, подконтрольные этой организации, были направлены спецсилы безопасности. И все-таки при первом туре голосования "Братья-мусульмане" получили 34 места в парламенте.

Сразу после этого, 11 ноября, Кондолиза Райс прибыла в Ирак. Из соображений безопасности информация о визите не разглашалась.

20 ноября состоялся второй тур голосования, который добавил "Братьям-мусульманам" новые голоса.

На следующий же день, 21 ноября, в Израиле произошел политический кризис. А.Шарон заявил о выходе из партии "Ликуд" и выдвинул требование о досрочном роспуске парламента. К кризису привел раскол в рядах правящей коалиции – из-за споров о завершенном в сентябре выводе еврейских поселений из сектора Газа.

То, что Шарон этими своими действиями подписал себе моральный приговор, – очевидно. Он сломал политическую систему Израиля и очень сильно надорвал израильское общество. Шарон – не Путин (который вообще избран не от партии) и даже не Буш (который избран от партии, но общенародно). Шарон – лидер, избранный от "Ликуда" и по праймеризу "Ликуда". Никогда в мировой практике не было, чтобы такой лидер, покидая свою партию, оставался лидером государства. Может быть, здесь есть какие-то параллели с Горбачевым. Но на самом деле все это еще более отвратительно. Уровень ликования по этому поводу исламских радикалов – был беспрецедентным. Наконец-то они начали побеждать Израиль в политической войне. А вот насколько они побеждали Израиль сами, а насколько Кондолиза Райс прокладывала дорогу не только "Братьям-мусульманам" в Египте, но и буквальному филиалу "Братьев-мусульман", под названием ХАМАС в Палестине, – это отдельный вопрос.

Итак, 25 ноября 2005 года израильская и палестинская стороны договорились об открытии КПП "Рафах" в секторе Газа. Впервые за 38 лет в Палестинской автономии открыта внешняя граница, которая позволяет палестинцам более свободно перемещаться на территорию Египта.

Еще через сутки "Братья-мусульмане" добиваются крупных успехов на парламентских выборах в Египте. Как вам нравится такая состыковка? Она ни о чем вам не говорит?

26 ноября 2005 года в результате дополнительного тура египетских выборов "Братья-мусульмане" получили еще 29 мест в парламенте. Таким образом, по общему итогу, на первом месте осталась правящая Национал-демократическая партия (197 мест), "Братья-мусульмане" получили в общей сложности 76 мест и вышли на второе место, а остальные партии и движения разделили 28 мест.

В ходе этого дополнительного тура произошли столкновения между сторонниками "Братьев-мусульман" и правящей Национально-демократической партией. В связи с этим проведены массовые аресты. По заявлениям "Братьев-мусульман", было арестовано 680 членов их движения.

Однако и на этом выборная эпопея в Египте не закончилась.

8 декабря 2005 года прошел еще один дополнительный тур. Этот последний день голосования был отмечен повсеместными столкновениями между избирателями, пытавшимися пробиться на участки и проголосовать за представителей оппозиции, и не пускавшими их полицейскими.

В тот же день США осудили действия египетских властей. То есть помогли "Братьям-мусульманам" еще раз. Кому-то и этих доказательств мало?

9 декабря 2005 года в Египте были подведены окончательные итоги парламентских выборов. Правящая партия получила свои 73% мест. Движение "Братья-мусульмане" получило почти 20% мест и смогло, таким образом, создать единственную крупную оппозиционную фракцию.

Как соотносится этот управляемый триумф исламского радикализма с событиями, которые непосредственно нас интересуют? То есть с фазами развития "карикатурного скандала"? Да так соотносятся, что дальше некуда.

Потому что на следующий день (да, да, именно на следующий день!) после этого управляемого триумфа случилось нечто, создавшее реальный механизм для перевода всей системы реагирования, касающейся "карикатурного скандала", в новую аномальную фазу.

Конкретно, 10 декабря прошла та самая знаменитая декабрьская внеочередная встреча ОИК в Саудовской Аравии, участники которой пришли к выводу о необходимости ломать предубеждения и стереотипы в отношении ислама. Тогда еще не было сообщено о том, что в кулуарах встречи распространялись карикатуры на Пророка. Об этом стало широко известно только тогда, когда массовые исламские антикарикатурные выступления были в самом разгаре – ровно через 2 месяца.

После 10 декабря реакции на карикатуры приобретают принципиально новый, глобальный и эксцессный, характер. А 10 декабря датский (очень радикальный и специфический) исламский "обком" делал "доклад" исламскому "политбюро" ОИК. "Доклад" был закрытым, как бы кулуарным, но очень важным. И решение "политбюро", видимо, созрело. Поэтому инициатива датского "обкома" была очень активно использована. Фактически, с опорой на нее была дана отмашка очередной фазе исламского наступления. Так что, помимо американского "политбюро" и американских "обкомов", на игровой сцене функционирует исламское "политбюро" и исламские "обкомы". А вот как они связаны воедино – это и есть главное.

И на это главное не ответишь без более или менее пристального анализа структуры датского исламского "обкома".

Какова же эта структура?

Часть 5. Датская мусульманская община – общий аспект

События происходят в Дании. Дания – очень специфическое место. Если говорить о глобальном раскладе (точнее – о позиционировании в пределах так называемого западного сообщества), то Дания – это "американская Северная Европа". Антагонист Дании (причем на очень длинных временных интервалах) – Швеция. Швеция – это как бы германская Европа.

Конечно, настоящий анализ требует более детальных субстрановых описаний. Но эти описания увели бы нас далеко в сторону. В первом приближении все именно так, как мы зафиксировали. И это известно всем экспертам по Европе.

Но этих сведений по поводу датского позиционирования совершенно недостаточно. Поскольку речь идет все-таки об очень крупных реакциях уммы, и поскольку эти реакции уммы были, как минимум, срежиссированы с участием датской уммы, нам надо узнать, в чем специфика датской мусульманской общины. Если, конечно, таковая имеется.

Итак, карикатуры. Они делятся на два подвида.

Подвид #1 – те, которые были действительно опубликованы в датской газете (так это, по крайней мере, выглядит, если верить заявлению датского редактора указанной газеты, а у нас нет оснований этому не верить, ибо ситуация серьезная, редактор живет в правовом государстве, и за неверную информацию он просто пойдет под суд).

Итак, Флемминг Роуз, редактор отдела культуры датской газеты "Jyllands-Posten", заявляет следующее.

1. Его газета (вновь подчеркнем – согласно этому заявлению), напечатала один набор карикатур.

2. После напечатания копенгагенский имам Абу-Лабан начал вояж по исламским странам вместе с другими копенгагенскими радикальными имамами.

3. Эти имамы относятся к той части датской уммы, которая открыто ставит на повестку дня вопрос об учреждении в Дании закона шариата и введении Дании в конгломерат стран, находящихся под контролем радикального религиозного ислама.

4. Поехавшие с агитационной целью имамы повезли с собой не опубликованные карикатуры, а некие другие рисунки (подвид #2). Так говорит редактор. И он не в том положении, чтобы ему брать все это совсем уж с потолка. Хотя, конечно, все подлежит гораздо более детальной проверке. Ф.Роуз называет конкретные (сфабрикованные) псевдокарикатуры. На одной пророк сношается с ослом. На другой представлен в виде свиньи. На третьей в виде педофила.

Если сравнить эти карикатуры с тем, что предъявлено в качестве основного набора, то контрастность по степени оскорбительности очевидна (что вовсе не означает, что мы одобряем публикацию каких бы то ни было карикатур).

5. В любом случае, Абу-Лабан и его группа двинулись в поход. Направились в Ливан, Сирию и Египет и начали соответствующую агитацию. Агитация эта не могла не наложиться на французский эксцесс. Видимо, она началась во второй половине октября. А ноябрь-декабрь стали "судьбоносным временем" в плане обеспечения успеха подобной агитации.

И все же – что такое датская умма?

Кто такие эти люди, поехавшие "по городам и весям"?

Как все это позиционировано в исламском сообществе?

Без ответа на этот вопрос все наши обсуждения будут риторическими или философскими, что абсолютно недостаточно.

В Дании мусульманское сообщество представлено в основном потомками турецких эмигрантов, а также выходцами из Ирана и Боснии.

В отличие от мусульманской общины Франции, которая в настоящее время насчитывает около 5 млн. человек, мусульманская община Дании относительно невелика – сегодня это примерно 180 тысяч человек из 5,3 миллионов датчан.

Тем не менее, власти Дании довольно давно ощущают определенный дискомфорт от наличия в стране мусульманского элемента.

"Первый звонок" прозвучал в 1995 году. При расследовании взрыва, прогремевшего во Всемирном торговом центре в 1993 году, выяснилось, что пособником одного из организаторов взрыва была достаточно мощная, но до той поры остававшаяся незамеченной исламская группировка в Дании.

Однако в течение нескольких последующих лет власти Дании не принимали никаких ужесточающих мер в отношении мусульманской общины.

И только в декабре 2004 года датский министр по делам беженцев, иммиграции и интеграции Бертель Хордер обратился к мусульманскому населению Дании с достаточно странным призывом. Он призвал разработать "новое, прозападное течение ислама".

"В случае если мусульмане предпочтут придерживаться тех частей шариата, которые идут вразрез с демократическими нормами, они могут столкнуться в Дании с некоторыми проблемами", – отметил министр. Он также подчеркнул, что "не стоит слепо следовать религиозным традициям. Что-то необходимо менять".

Послание, в котором содержалось это предложение, Бертель Хордер направил ведущим представителям мусульманской общины Дании, в том числе – имаму Копенгагена Фатиху Алеву. Последний тут же заявил, что датский министр находится на "неверном пути", т.к. ислам – целостная система, ниспосланная Всевышним, которую невозможно подогнать в угоду тем или иным интересам.

В феврале-марте 2005 года в Дании была предпринята попытка упорядочить отношения с мусульманской общиной на законодательном уровне. В датский парламент был внесен проект закона, в результате которого были ограничены возможности иностранных мусульманских фундаменталистов проповедовать на территории страны.

Данный закон очевидным образом отражал растущую обеспокоенность властей Дании. Мусульмане к моменту появления законопроекта уже составляли вторую по численности конфессию после лютеран – 3% населения (или, на тот момент, более 170 тысяч человек из 5 с небольшим миллионов датчан). Окраины Копенгагена, населенные преимущественно мусульманами, эксперты называли "бомбой с часовым механизмом".

Формально закон был направлен против экстремистов всех конфессий, но его разработчики не скрывали, что главная цель закона – исламские фундаменталисты.

Газета "Таймс" отметила в связи с законодательными инициативами Дании, что Дания стала уже третьей европейской страной, в той или иной форме усиливающей борьбу с исламскими экстремистами. (Перед этим Нидерланды объявили о высылке 26 тысяч иммигрантов, не соответствующих статусу беженцев, а во Франции было запрещено ношение мусульманских платков в учебных заведениях).

Часть 6. Датская мусульманская община и "карикатурный скандал"

5 февраля 2006 года несколько тысяч датчан вышли на мирную демонстрацию с призывом стран арабского мира к диалогу и мирному решению конфликта, вызванного "карикатурным скандалом".

Представитель мусульманской общины в Дании Насер Кадер (Naser Khader) дал в этой связи в интервью датскому информагентству Ritzau такой комментарий: "Вопрос уже даже не в карикатурах, ситуация вышла из-под контроля".

А один из духовных лидеров ислама радикальный мулла Крекар (проживающий в Норвегии в качестве беженца с 1991 года) уже назвал публикацию карикатур "объявлением войны". "Это – объявление войны нашей религии, вере и цивилизации. Мы, мусульмане, к этому готовы. Война началась", – заявил Крекар в интервью норвежскому телеканалу TV2.

Кроме возбуждения исламской религиозной общиной Дании иска против газеты (по обвинению в расизме и кощунственном отношении к исламским ценностям), и поездки имамов по странам Персидского залива, ряд мусульманских стран отозвал своих послов из Дании, а Ливия вообще в знак протеста закрыла посольство.

Экономические санкции против Дании тоже весьма ощутимы – около 20 исламских государств при прямой или косвенной поддержке властей ввели запрет на продажу датской продукции.

Ближневосточный рынок Дании оценивается в полмиллиарда долларов. Эксперты отмечают, что датчане несут на нем катастрофические потери. По их оценкам, только датско-шведский молочный концерн Arla Foods теряет около 15млн долларов вдень.

Дания обратилась за помощью к ЕС: премьер Расмуссен информировал его руководство о торговом бойкоте. Однако местные аналитики высказывают сомнение в том, что ЕС будет активно вмешиваться в конфликт, опасаясь втянуть в него остальные страны-члены.

С другой стороны, зарубежная поездка представителей мусульманской общины Дании спровоцировала всплеск антииммигрантских настроений. Лидер Датской народной парии Пиа Кьерсгор обратилась к мусульманам Дании с открытым письмом под названием "Пятая колонна". Датская народная партия придерживается жесткой линии по вопросу иммиграции и натурализации. В этом открытом письме мусульмане были обвинены в предательстве интересов страны, которая дала им кров, и желании нанести ей как можно больше вреда.

Письмо интересно для нас тем, что в нем уже не только опубликовавший карикатуры редактор (лицо заинтересованное, хотя и связанное западными правовыми рамками), но и датские политики (которым есть, что терять) настаивают на провокативном характере произошедшего. А именно – на том, что датские мусульмане распространяют среди своих зарубежных единоверцев ложную информацию о рисунках и приписывают датскому правительству несуществующие планы. К примеру, мусульмане представили данные об опубликовании не 12, а 120 (теперь уже 120!) рисунков пророка, и подготовке датских властей к показу пропагандистского фильма, представляющего ислам в крайне негативном виде.

То есть одной лишь мусульманской активностью эксцессы в Копенгагене не исчерпываются. Причем возникшая антимусульманская активность эскалируется.

В датской мобильной сети циркулируют анонимные sms-сообщения с призывами купить Коран и сжечь его перед Ратушей. Датская полиция и секретные службы считают инициаторами таких акций местных неонацистов и правоэкстремистские группировки, и опасаются дальнейшей эскалации межэтнического противостояния.

Часть 7. Датская мусульманская община – специальный аспект

По мнению экспертов, мягкое иммиграционное законодательство делает скандинавские страны привлекательным не только для "нормальных" исламских мигрантов (трудовых и проч.), но и для лиц, связанных с радикальными исламскими террористическими организациями. Дания здесь не исключение.

В 2001 эксперты по борьбе с терроризмом Рохан Гунарата (Великобритания) и Ларс Эрслев Андерсен (Дания) заявляли о наличии в стране лиц и организаций, оказывающих денежную и иную поддержку террористам. В частности, Гунарата обвинял члена Европейского совета имамов и одного из лидеров датских мусульман Ахмеда Абу-Лабана (главного действующего лица нашей истории!) в связях с бен Ладеном.

Мы еще раз обращаем ваше внимание на то, что Абу-Лабан – один из активнейших участников "карикатурного скандала" – известен своими радикальными взглядами. И эти взгляды (которые он не скрывает) делают спецсюжет по поводу связки Абу-Лабана и бен Ладена вполне актуальным. Из-за этих взглядов Абу-Лабану закрыт въезд не только в светский Египет, но и в Саудовскую Аравию. (Что не помешало ему исполнить миссию в связи с карикатурами, и это вдвойне показательно!) Вообще сам факт запрета на въезд в Саудовскую Аравию косвенно может служить подтверждением связей с бен Ладеном (он тоже находится в конфликте с властями саудовского королевства).

В книге французского исследователя Ролана Жакарда "Именем Усамы бен Ладена" утверждается, что бен Ладен имеет на территории Норвегии и Дании обширную сеть своей организации. Контроль за ней осуществляет неназванный Жакардом проживающий на территории Дании человек, который характеризуется как "духовный отец" бен Ладена со времен его суданской эмиграции. Абу Лабан на это не тянет. И он для этого слишком открыт. Тем самым фиксируется, что датское гнездо радикального ислама содержит внутри себя совсем серьезные структуры глубокого заложения. Структуры, способные инспирировать очень многое. И имеющие для этого свои мотивы. Что особо важно в связи с новым сюжетом о создании "государства бен Ладена" Вазиристан в Пакистане на пуштунских территориях.

В той же книге подробно рассказывается о другом радикально исламском "датчанине" – эмигранте из Египта Фуате Мухаммеде Таляте.

Жакард утверждает, что бен Ладен осуществлял через Талята крупные инвестиции. Как в Дании, так и в Швеции, поскольку сестра Талята замужем за принявшим ислам шведом. Через которого и идут инвестиции бен Ладена в Швецию.

При этом датские спецслужбы заявляли в ответ на подобные утверждения, что не могут подтвердить сведений ни о сборе средств в пользу бен Ладена, ни о датских его связях. На запрос же о Фуаде Мохаммеде Таляте из датской спецслужбы PET пришел такой ответ: "Человек под таким именем въехал в Данию в 1992 году. В 1995-м он уехал на Балканы, где его след теряется во время пребывания в Хорватии". Однако датская служба безопасности не опровергала информацию о Таляте, не называла эту информацию сплетнями. Она, напротив, заверила общественность, что будет расследовать эту информацию дальше.

Жакард в своей книге подчеркивает, что в Дании особенную активность проявляют египтяне и пакистанцы, связанные с группой "Аль Гамаа Исламия", а вышеупомянутый Талят является одним из ведущих исламских эмиссаров, часто выезжавшим в Австралию и Великобританию на встречи с тамошними исламскими лидерами.

В 2003 году датская разведывательная служба PET впервые признала и названа имена террористических организаций, базирующихся в Дании. По ее сведениям, на территории страны действуют "Исламский джихад" (Палестина), "Асбат Аль-Ансар" (Ливан), GSPC (Алжир). Ряд экспертов тут же предположил, что оказавшиеся в плену на американской базе Гуантанамо граждане Дании были членами именно алжирской группировки GSPC.

В том же 2003 году просочилась информация, согласно которой на территории Дании на совершенно законных основаниях проживает более ста членов "Аль-Каиды". При этом координатором деятельности исламских экстремистов был назван руководитель датского филиала ливанской террористической организации "Асбат Аль-Ансар" – палестинец Фияд Абдельгади. Его считают специалистом высокой квалификации в плане разработки террористических мероприятий и вопросов безопасности при осуществлении подобных актов.

Абдельгади, как полагает большинство компетентных источников, лично знаком с бен Ладеном, и до приезда в Данию участвовал в ряде покушений на своих конкурентов из других палестинских организаций. Эксперты считают, что Абдельгади направлен в Данию для координации деятельности исламского подполья на всей территории Скандинавии.

Известны также случаи получения вида на жительство или даже гражданства Дании лицами, имеющими прямое отношения к террористическим группировкам. В частности, СМИ сообщали о получении датского вида на жительство гражданином Ирака Абдель Азизом Мохаммедом Абдель Вахабом, который в 1998 году незаконным путем (Копенгаген-Турция-Грузия-Грозный) проник на территорию РФ и участвовал в группировке Арби Бараева. В 2000 году Абдель Азиз был задержан сотрудниками правоохранительных органов РФ и впоследствии осужден на длительный срок заключения.

Часть 8. Аналитические обобщения

Пока что мы вправе констатировать следующее.

Первое. Кондолиза Райс очевидным образом содействовала успеху "Братьев-мусульман" в Египте.

Второе. Кондолиза Райс столь же очевидным образом содействовала успеху ХАМАС в Палестине.

Третье. ХАМАС и "Братья-мусульмане" – это просто одна и та же организация (ХАМАС – палестинский филиал "Братьев-мусульман", и это общеизвестно).

Четвертое. "Братья-мусульмане" – это очень специфическая организация. Она создана для победы всемирного халифата, для передачи власти в исламских странах от национальных режимов, ориентированных на модернизацию, – режимам радикально исламистским.

Пятое. Кем же созданы "Братья-мусульмане"? Это отдельный вопрос, требующий отдельного рассмотрения. И у нас есть самые серьезные доказательства для того, чтобы утверждать – в данном совместном предприятии имеется очень крупный пай английской и американской разведки. Англичане стояли у истоков формирования данной структуры. В дальнейшем данная структура использовалась против любых режимов с модернизационной окраской.

Шестое. Помимо исламо-американского канала под названием "Братья-мусульмане", ориентированного на продвижение суннитского радикализма, существует и постоянно действующий исламоамериканский канал, периферийным выражением которого являются "Иран-контрас". Есть основания считать, что Ахмадинежад не является фигурой, чуждой этому каналу. А его радикализм существенным образом управляем.

Седьмое. Египетско-палестинско-иранский треугольник является существенной частью нового запускаемого процесса. Как и история во Франции. Как и история в Андижане.

Восьмое. Создание "государства бен Ладена" в Пакистане на афганской границе никак не может находиться вне всей этой многотактной схемотехники.

Девятое. Нельзя не обратить внимание и на активизацию деятельности "Хизб-ут-Тахрир". Подчеркнем: организацию особо опекают американцы, что проявилось и в Узбекистане, и в других местах. Так вот, в связи с "карикатурным эксцессом" "Хизб-ут-Тахрир" вышел за ранее существовавшие рамки. В начале февраля 2006 года в Лондоне (где исламисты стараются себя вести все же поаккуратнее) члены данной организации провели митинг, на котором были плакаты: "Убить тех, кто оскорбляет ислам!", "Европа – твое 11 сентября скоро наступит", "Европа – раковая опухоль, ислам – путь к спасению", "Свобода, отправляйся в ад!" Если кто-то считает эти высказывания самовыражением исламских трудящихся, то он глубоко заблуждается.

Десятое. Такова среда развертывания карикатурного скандала. И рассматривать скандал в отрыве от этой среды невозможно.

Что мы и попытались доказать, оперируя фактами.

Одиннадцатое. Если это так, то и оценивать происходящее надо через эту призму. Что вовсе не предполагает необходимости поддержки карикатурных издевательств над чувствами мусульман. Но и сводить все к ним невозможно.

Часть 9. Существенные высказывания

14 февраля в российской печати опубликован обнародованный Абу Мусабом аль-Заркауи так называемый "рабочий план Аль-Каиды" под названием – "Семь шагов" к исламскому халифату.

Первая стадия – "Пробуждение" исламского мира. Она уже пройдена. Это период терактов от 11 сентября 2001 года до падения Багдада в 2003 году.

Вторая стадия – "Открыть глаза". Этот период мы сейчас переживаем. Он закончится в конце 2006 года. Запад убедится в том, что ему противостоит сплоченная мусульманская община всего мира. Ирак станет центром операций против Америки и христиан в целом, которые будут проводиться по всему миру.

Третья стадия – "Мы поднимаемся". Она продлится с 2007 по 2010 год. Подготовленные кадры армии джихада начнут действовать на всем Ближнем Востоке. Удары будут нанесены, в первую очередь, по Турции, Израилю и Иордании.

Четвертая стадия – намечена на 2010-2013 годы. В это время должны рухнуть ненавистные Аль-Каиде прозападные арабские режимы. Это приведет к укреплению Аль-Каиды.

Пятая стадия – охватывает период между 2013 и 2016 годами. Влияние западного мира и Израиля настолько ослабнет, что сопротивление христиан и сионистов станет незначительным. И тогда исламские страны смогут установить новый мировой порядок. Можно ожидать провозглашения исламского халифата.

Шестая стадия. С 2016 года начнется тотальная конфронтация между правоверными и неверными. После провозглашения халифата исламская армия поведет, наконец, всемирную войну против остатков мира крестоносцев.

Седьмая стадия – время окончательной победы. Западный христианский мир будет разгромлен полуторамиллиардной армией мусульман. Победа халифата неминуема. Она наступит примерно в 2020 году.

А теперь приведем мнение французского политолога Оливье Руа:

"Арабские режимы всегда пытались держать эмигрантов в Европе на положении диаспор, которые можно мобилизовать на защиту своих национальных интересов. Так, страны Магриба рассматривают представителей второго поколения, родившихся во Франции, как посредников в спорах по вопросам ислама. Эти страны настойчиво пытаются контролировать выборы во Французский совет по делам мусульманского культа.

Каирский университет Аль-Азхар претендует на монополию в подготовке имамов и издании фетв, отвергая, например, Европейский совет фетв, базирующийся в Лондоне, который продвигает идею выработки особых правовых норм для европейского ислама. Одним словом, исламские государства и организации откровенно делают все, чтобы удержать мусульман Европы в орбите Востока".

Вот на эту программу хочется обратить особое внимание.

То, что за "карикатурным скандалом" прослеживается стратегия ротации типа ислама в Европе (вместо "евроислама" – "радикальный ислам") – это точно. Как точно и то, что здесь виден интерес определенных организаций, в частности, "Братьев-мусульман". Как точно и то, что ХАМАС предложил себя в качестве посредника между Европой и исламом в деле урегулирования "карикатурного скандала". А известно, что очень часто именно тот, кто предлагает себя в посредники, и является организатором "неприятностей".

Всё это тянет на следующую промежуточную модель (рис.8)

Есть двухфазная система: "евроислам" и "исламский радикализм".

А есть "другой ислам" (ислам в Африке и в других странах), и этот "другой ислам" не хочет упускать из-под контроля своих эмигрантов, не хочет превращать их в граждан какого-либо европейского национального государства. Он хочет сохранить представителей мусульманских диаспор, проживающих в Европе, как "своих". Он вожжи хочет держать в руках! Как было сказано в приведенной выше цитате, страны Магриба считают второе поколение уехавших от них в Европу обязанным служить им, странам Магриба.

Сегодня мы наблюдаем попытку смести "евроислам" в Европе, заменив его радикальным исламом. В противном случае, "евроислам" изолируется, станет самодостаточным, начнет развивать тесные отношения с Западом, двигаться в светскую сторону. Кому это не нужно, прежде всего? "Братьям-мусульманам"!

А вот если взорвать ситуацию с помощью "карикатурок" – что будет с этим "евроисламом"? Радикальному исламу легко переходить в лобовую атаку: "Мы в исламских странах начинаем процесс против оскорбления чувств мусульман, а вы у себя в Европе сидите тише воды, ниже травы и боитесь дернуться? А ну, на улицы!". Но даже если представители "евроислама" выйдут на улицы, то "дирижировать" там будут уже не они, а "радикальный ислам" и "другой ислам".

Еще раз, речь идет о ротации: в Европе "евроислам" пытаются заменить на "исламский радикализм". За спиной этой ротации стоит "другой ислам". Программа по выдавливанию "евроислама" запущена некими совокупными "Братьями-мусульманами".

И действия в Палестине, и действия в Египте, и действия в Иране, и действия в Пакистане, и действия во Франции, и действия в Дании, и "антикарикатурная" волна по всему миру – представляют собой одну раскручивающуюся спираль.

У этой спирали – два конца. На одном конце – "новый американский курс", олицетворяемый Кондолизой Райс. А на другом – исламские радикалы. И тому, кто входит (или стремится войти) в некое "братство террористических поясов", не стоит удивляться, если в задней комнате этого братства он вдруг обнаружит крупного американского ЦРУшника.

Часть 10. Модель

А теперь перейдем к общей модели (рис.9).

Если речь идет о светском государстве, то оно всегда существует между двумя крайностями (ограничениями). Нет этих крайностей – нет светского государства.

Одна крайность – абсолютное уважение к символам и ценностям всех групп, чья идентичность базируется на конфессиональной специфике.

Вторая крайность – абсолютное недопущение того, чтобы группы, идентичность которых выстроена вокруг религиозных ценностей, ставили свои групповые приоритеты на один уровень с общенациональными приоритетами светского государства. Светское государство находится над интересами слагающих его групп. Оно опекает и обеспечивает равноправие этих групп. Оно защищает их от унижений и конфликтов. Оно помогает им жить культурной жизнью. Но оно же не допускает экспансии религиозных начал в сферу политики.

Только между этими ограничениями может размещаться устойчивое общенациональное государство.

Тому, кто хочет разрушить светское национальное государство, нужно запустить сразу два процесса. С одной стороны, продемонстрировать неуважение к религиозным ценностям той или иной группы (так появляются пресловутые карикатуры). А, с другой стороны, обеспечить прорыв конфессионально ориентированных групп к политическим терминалам. Два эти процесса одинаково ведут к уничтожению светского национального государства.

Вопрос в том, в состоянии ли мы, западный мир вообще и кто-нибудь еще – например, Индия или Китай – далее удерживать светское национальное государство? На чем оно держится?

Некоторое время назад писательница Елена Чудинова заявила: "Если выбирать между Кораном и гамбургером, я выбираю гамбургер".

Кто моделирует такое пространство выбора? "Что вы предпочтете – чтобы вам оторвали ноги-руки и вырвали желудок или чтобы вам отрезали голову?" Зачем навязывается эта ложная схема – гамбургер или Коран?

Я всегда позиционировал себя в великом многомерном западном пространстве и никогда не сменю свою позицию. Но Сейид Кутб, один из величайших арабских революционеров, сказал как-то, что у Запада нет уже идеи не только для того, чтобы вести за собой мир, но и для того, чтобы цементировать собственную западную цивилизацию… И что можно ответить на это? Кутб абсолютно прав, это действительно так.

Запад, в отличие от нас, еще держится на каких-то более жестких скелетных основаниях .- на каркасе права, например. Может быть, Запад и выдержит ветер, мощное дыхание которого все мы сегодня ощущаем. Этот ветер напоминает мне ветер у Блока:

Черный вечер,

Белый снег.

Ветер, ветер!

На ногах не стоит человек.

Ветер, ветер -

На всем божьем свете.

Но, может быть, этот ветер сметет карточную конструкцию европейского или общезападного дома.

А мы? Нас-то он что, не коснется? Мы-то на каких основаниях выстоим?

27 мая (а начиная с 24 мая Россия отмечает праздник славянской письменности и чествует ее создателей Кирилла и Мефодия) в Москве запланирован парад геев. Кто по-настоящему даст этому отпор? Что, если окажется, что единственная сила, которая готова к отпору – это ислам? Тогда что, на одной стороне геи, на другой стороне ислам… А мы – просто делаем выбор, к кому примкнуть, или у нас есть территория самостояния?

Завтра мы будем говорить, что "дикари-мусульмане остановили гей-парад, это замечательное событие величайшей эстетической ценности" (сценарий А)? Или: "Боже мой, нас наконец-то спасли от этих омерзительных геев!" (сценарий Б)?

Светское национальное государство держалось – возвращаюсь к Чудиновой – не на выборе между гамбургерами и Кораном. Нельзя противопоставить жратву и духовность. Я не хочу, чтобы ислам был той силой, которая противостоит парадам геев посреди моего родного города. Но это не значит, что я буду защищать геев.

Никто не будет умирать за гамбургер. Если есть что-то в современности, что еще может удержать на плаву западную цивилизацию, то это "свобода, равенство, братство" – идеалы Великой Французской революции, идеалы справедливости, высшие идеалы светской законности, светского высокого гуманизма. Если эти идеалы могут еще быть огнем, согревающим западную цивилизацию, то она сможет жить. Если нет – она мертва.

Но тогда и надо понять, в чем заключается выбор. Присягнуть свинье, жующей гамбургеры? Побежать к сильному, чужому тебе началу, лишь бы убежать от свиньи, и радоваться, когда эту свинью прирежут? Прятать голову под крыло? Или все-таки искать свои основания?

У нас есть специального типа русские патриоты (я имею в виду Белковского и стоящие рядом с ним группы), которые говорят, что русский народ исчерпан, стар, дряхл. Что единственная задача сейчас – это влить в него новую кровь, другие этнические группы.

Но если это действительно так, то невольно напрашивается вопрос: а что делают со старыми, исчерпавшими себя, дряхлыми? Их уничтожают, и это исторически правильно.

Трагедия не в том, что Белковский и его не самая глупая компания обвиняют русский народ в том, что он стар, слаб и ничего не может… Бог бы с ним! Трагедия в том, что весь этот "навет" имеет почву в реальности.

Да, действительно дует ветер энергии ислама. Да, действительно у другой стороны (Запада и России как части Запада) нет огня.

Вот перед какой трагической ситуацией ставит нас сегодняшний день. Но только не надо эту трагическую ситуацию подменять лубком. Не надо рассказывать сказки про датские карикатуры. Надо сказать следующее.

Первое. Мы с отвращением относимся к оскорблению любых религиозных ценностей и, прежде всего, ценностей ислама, поскольку в данный момент они задеты. Но если будут задеты ценности представителей другой конфессии – мы с таким же отвращением отнесемся к этому.

Второе. В тот момент, когда начало, которое мы условно назовем "исламский радикализм", попытается приставить ятаган к нашему горлу или подменить своими религиозными ценностями ценности великого общенационального русского общежития, мы дадим этому жесткий отпор.

И третье. Мы постараемся всего этого не допустить.

Вопрос заключается не в том – "гамбургер или Коран".

Вопрос в том, что между великой русской культурой и гамбургером мы выбираем эту культуру – вместе с нашими собратьями по исламу, православию, вместе со светскими людьми и кем угодно еще.

И я верю, что на этой почве, если сделать ее не столь двусмысленно-гнилой, как сегодня, можно выстоять. Даже против того ветра, который сейчас с такой силой дует, и который, конечно, будет сметать все постройки современной цивилизации. По крайней мере, нужно сделать все возможное для того, чтобы выстоять на этих позициях.

 

02.03.2006 : Русский постмодерн и новая игра З.Бжезинского

Часть первая. Хронология и анализ

Я понимаю, что хронологические совпадения могут быть случайными. И никоим образом не хочу превращать эти совпадения в почву для конспирологических размышлений. Но и игнорировать эти хронологические совпадения невозможно. Поэтому я просто предлагаю собравшимся для начала самостоятельно всмотреться в то, как развивались реальные события. И как это развитие реальных событий соотносится с теми или иными концептуальными вбросами.

Я не хочу уводить собравшихся в сторону от заявленной темы. Но одновременно я хочу, чтобы эта высоколобая тема как-то соотносилась с реальностью. Это не значит, что я ищу так называемых "приложений" или, иначе, "практических применений теории". Так, кажется, это называлось в эпоху, когда я защищал диссертацию по физматнаукам. Бог бы с ними, с приложениями. Вопрос не в них, а в том, что идеологическая разработка, концептуальный вброс и иная сходная интеллектуалистика становятся содержательными только тогда, когда сквозь них проходят токи реальной истории.

Вот этот ток я и предлагаю пропустить через мертвых без него "интеллектуальных лягушек". В конце концов, не знаю, как кому, но мне эти "интеллектуальные земноводные" интересны только тогда, когда они дергаются под током. И не потому, что мне нужно их во что-то запрячь. А потому, что только тогда понятно, как они устроены. Как у них мускулатура работает. Сколько их не препарируй, но их жизнь при одних лишь препарированиях схвачена нашим сознанием быть не может (сразу вспоминается – "музыку я разъял, как труп"). На то и целостный анализ (а не системный, не факторный, хотя и этим не надо пренебрегать), чтобы заставить "интеллектуальных животных" дергаться. То есть, в каком-то смысле, жить. И через это понять их целостность, их гештальт.

Это не философия жизни. Это то, как я понимаю аналитизм. Как понимаю, так и анализирую. Другие пусть делают это иначе.

Итак, мой опыт "хроно-топо-аналитизма".

Часть вторая. Хроника израильского "макроэксцесса"

15 августа 2005 года начата эвакуация израильских поселений из сектора Газа. Перед этим крупные акции протеста прошли в Иерусалиме у Стены Плача и в Тель-Авиве (где был собран стотысячный митинг). Но эвакуация началась. Протестующих против нее израильтян арестовали (речь идет не о нескольких людях, а о массовых арестах).

Ариэль Шарон, этот "ястреб", клявшийся не отдать ни пяди земли, выступает и говорит: "Несмотря на боль, которую я чувствую, мы должны сделать это. Мы не можем держаться за Газу вечно. Там живут свыше миллиона палестинцев, толпящихся в лагерях беженцев, нищих и без надежд на будущее".

Кто-то, наверное, заплакал от шароновского гуманизма. Я же, не желая утомлять собравшихся слишком подробными хронологическими деталями, очень ясно представляю себе, почему Шарону больно. Потому что его сына берут за одно место, а сын – не просто сын, а крупный спонсор шароновской партии "Ликуд" (да и немалый босс, по крайней мере, неформальный, очень активно функционирующий на данном партийном поле). Добраться через это до Шарона не составляет труда. Труднее вообразить себе, как Омри Шарон может быть в тюрьме, а Ариэль Шарон – на посту главы израильского государства.

Но еще яснее, что если Ариэль Шарон покинет пост, то в тюрьме может оказаться не только Омри, но и он сам. Грубо (но в полном соответствии с лексикой израильских журналистов) – Ариэлю Шарону больно не от того, что палестинские беженцы страдают, и не от того, что страдают израильские поселенцы. Этот тип боли не свойственен политикам данного розлива. Да и вообще, увы, современным крупным политикам, по крайней мере, западным.

Не хочется грубостей. Но есть не наш, а израильский стиль определения вещей подобного рода, и он, увы, адресует к такому органу тела, как яйца. Израильтяне очень это любят и широко используют. Когда про политика говорят, что у него большие яйца, то это похвала. Имеется в виду, что он мужественный политик, волевой. Чаще всего за последние годы израильская политическая культура эксплицировала данную метафору в связи с позитивными качествами Ариэля Шарона (настоящий лидер, настоящий державник, крутой мужик, борец за интересы – словом, большие яйца и все тут). Если кому-то это покажется некорректным, то я заранее извиняюсь. Но мне кажется более чем уместным сказать, что Шарону нанесли удар именно в это место, прихватили за это место и через это сделали больно. Я могу использовать другие выражения, более прижившиеся в российской политической культуре. Например, сказать "взяли за одно место" и все тут. Но это будет менее адекватно, более плоско. И, кроме того, мне очень хочется использовать в данной теме аутентичный израильский колорит.

Так вот, о яйцах. Когда политиков берут за яйца или бьют по ним, или сначала бьют, а потом делают и все остальное – то это очень больно. И каждый мужчина может этому только посочувствовать. Чем больше яйца, тем это больнее. Значит, Шарону было особенно больно, если верить предыдущим израильским оценкам. Ему можно особенно посочувствовать. Это сочувствие могло бы стать всеобъемлющим (особенно с учетом медицинских аспектов), если бы не одно обстоятельство. А именно, что слишком большое сочувствие по данному серьезному поводу входит в глубокое противоречие с сочувствием к массе израильтян, не принадлежащих к VIP, не обсуждаемых с подобных политико-анатомических позиций и грубо преданных Шароном. Грубо, цинично, бесстыдно – что еще об этом сказать?

А поскольку сочувствие мое в силу этого не является всеобъемлющим, то я позволю себе высказать гипотезу, что Шарон боль в органах, за которые его так сильно взяли и по которым его так сильно ударили, как-то перепутал с болью души. Меня, наверное, осудят. Мне скажут, что нехорошо так резко отзываться о лицах с экстремальными медицинскими проблемами. Ну, что ответить? Еще раз извиниться? Так я уже извинился.

Заткнуться? Утереться, как и многие другие – бесконечно более чем я, связанные с этой тематикой и реально пострадавшие? Что касается меня, то "что он Гекубе, что ему Гекуба"… Так-то оно так. Но, во-первых, все это кончится большим взрывом таких энергий, которые обязательно в конечном итоге заденут мою страну. А, во-вторых… ну, как бы это сказать помягче? Я всегда балдел от той особой чувствительности к злоключениям отдельных VIP-фигур, прекрасно сочетаемой с полной потерей чувствительности по отношению к злоключениям других людей. В том числе, умерших за то, чтобы Газу не отдавали. Умерших или покалеченных во цвете лет. Так что, давайте, не будем.

За пять дней до вывода войск из Газы, то есть 10 августа 2005 года, источник в окружении Шарона делает феноменальное заявление. Он сообщает, что Шарон, возможно, выйдет из партии "Ликуд" и будет баллотироваться на пост главы правительства в других рамках. Как мы знаем из дальнейшего, Шарон сделал именно это. Можно еще обсуждать, отчего больно Шарону – от того, что его взяли за это самое место или от страдания палестинских беженцев. В конце концов, рассматривая эту альтернативу изолированно, нельзя быть до конца доказательным. А вдруг у человека трансформация личности, комплекс Сабры и Шатилы, и так далее?

Но когда политик посреди всей этой трагедии (причем политик, пришедший к власти на том, что он заявил, что этой трагедии не допустит) грубо начинает "кидать" свою партию и доводит дело до конца (то есть до полного "кидняка"), то это нечто. И подобное "нечто" позволяет лично мне снять любую неоднозначность в трактовке источника боли. Больно именно потому, что взяли за одно место. Но как же сильно взяли!

Между тем, трагедия развивается. Имеют место самоподжоги среди поселенцев. Шарон продолжает лить крокодиловы слезы: "То, что мы видим, разрывает мое сердце. Но я верю, что из этого тяжелого периода Израиль выйдет с новыми силами к развитию и процветанию".

На деле имеет место глубочайший раскол израильского общества. Расколотое общество не выходит из тяжелого периода без гражданской войны. Шарон или ломает свой народ и свое общество, закладывая тяжелейшую травму на многие годы (о каком процветании тогда идет речь?). Или запускает механизм холодной гражданской войны, которая неизбежно перейдет в горячую. В любом случае, он устраивает крупную подлянку нации и не может этого не понимать. Но ему в этот момент плевать на нацию. У него другая боль.

Если бы это было не так, он бы ушел с политической сцены и предоставил бы выводить поселения другим, менее связанным обещаниями прямо противоположного характера. Но он и занимается политическим оборотничеством (всегда малопристойное занятие), и самым подлым образом цепляется за власть. Почему подлым? Многие, может быть, не понимают этого до конца. Ну, так я объясню.

Шарон – не Путин и не Буш. Путин вообще никому не обязан выборной победой, кроме как самому себе. Ибо его выбирали как лицо (символические партийные привязки тут ничего не значат). Буш обязан Республиканской партии. Но его лично, а не эту партию, выбирали избиратели. Пусть партия представила избирателям Буша. Но президент США – общенационально выбран. Общенационально выбрано некое конкретное лицо – Джордж Буш-младший. Это лицо боролось, защищало себя в качестве общенационального кандидата и так далее. А значит, на что-то имеет право.

В Израиле на настоящий момент нет общенациональных выборов главы государства. В израильский парламент (Кнессет) выбираются партии. Те или иные личности имеют места в партийных списках. И полностью обязаны партии. Когда партия побеждает, то, в зависимости от места в этом партийном списке, та или иная личность получает тот или иной пост, в том числе, и премьер-министра.

Ариэль Шарон выбран премьер-министром от партии "Ликуд". Это не американский и не российский механизм (собственно президентский). Это механизм парламентский. Кинуть после этого свою партию и продолжать оставаться главой государства – это значит сломать политическую систему своей страны. Причем в очень, очень сложный момент. И это все потому, что у Шарона вдруг душа заболела по поводу палестинских беженцев?

Между тем, израильский спецназ штурмует синагоги, куда засели не желающие выезжать поселенцы (вот вам и капут армии, союзу армии и религии, союзу армии и державно ориентированной части населения… Как все знакомо по СССР конца 80-х годов!). Протестующие жгут эвакуационные автобусы. Шарон заявляет, что зачинщиков беспорядков ждет жестокое наказание.

Далее он заявляет, что, пожертвовав незначительной территорией в Газе, он не отдаст палестинцам Западный берег реки Иордан и Иерусалим. Одновременно с этим заявлением начинается эвакуация поселений на Западном берегу реки Иордан. Происходит "мелкий шухер" по поводу так называемого Филадельфийского коридора (южная часть сектора Газа, граничащая с Синайским полуостровом). Патрулирование границы передается Египту в прямое нарушение договоренностей 1979 года о демилитаризации Синайского полуострова.

Бывший сотрудник израильской военной разведки К.Шумах прямо заявляет, что "вывод войск из Филадельфийского коридора – это инициатива не столько Израиля, сколько США и непосредственно госсекретаря США Кондолизы Райс". Сказали бы уж прямо, что это инициатива "Братьев-мусульман"… И то ведь – вскоре ХАМАС победит в Палестине, "Братья-мусульмане" завоюют позиции в Египте. Всё это произойдет с подачи Кондолизы Райс, которой обещан пост будущего президента США…

Согласитесь, не слабая комбинация! К вопросу о том, кто делает это самое "больно" Шарону… А также Чейни, Рамсфелду (показания Либби и подготовка "Ирангейта") и Бушу (шантаж с "делом Абрамоффа").

28 августа 2005 года сыну Шарона Омри предъявлено официальное обвинение.

30 августа 2005 года Шарон объявил об окончании вывода израильских поселений с оккупированных территорий (во спешка-то!).

12 сентября 2005 года сообщается, что последний израильский солдат покинул сектор Газа. Палестинцы поджигают синагоги как "символы оккупации".

14 сентября 2005 года – визит Шарона в Нью-Йорк. Богатые нью-йоркцы получают письма с просьбой скинуться на победу и помочь Шарону победить Нетаньяху в "Ликуде". И то ведь, человек такое сделал – может и проиграть!

7 ноября 2005 года у Шарона начинаются политические неприятности со списком кандидатов в министры. Кнессет отклонил предложенный Шароном список. Противники Шарона заявили, что утверждение данных кандидатур стало бы "награждением за помощь в изгнании евреев".

15 ноября 2005 года сын Шарона Омри признается, что получал взятки, будучи руководителем предвыборного штаба партии "Ликуд" (это очень и очень круто!).

17 ноября 2005 года премьер-министр Ариэль Шарон (так сказать, державная партия "Ликуд") договаривается с новым лидером партии "Авода" (так сказать, антидержавная партия) о досрочных парламентских выборах.

21 ноября 2005 года Шарон заявил о своем выходе из партии "Ликуд" (вспомним зачин, когда высокое лицо дало информацию о том, что этот выход состоится – это было 10 августа 2005 года). Шарон не просто выходит из партии "Ликуд", не просто ломает всю систему политических правил. Он ломает и фактически двухпартийную (на самом деле, в Израиле партий много, но стержень – двухпартийный) систему Израиля. Создается партия "Кадима".

По сути, мы присутствуем ни больше, ни меньше, как при начале общемирового (по крайней мере, общезападного) развала политических систем, построенных по принципу "либералы и консерваторы". Развал таких систем – это симптом чего-то гораздо большего. В основе таких систем – двухпартийный "двугорбый" консенсус. Без него они не могут функционировать. Источник консенсуса, как я уже неоднократно говорил, – большой проект "Модерн". Развал "двугорбости", если он состоится (а он обязательно состоится, и Израиль – только первый симптом), означает "тю-тю" Модерну. О страшных последствиях такого "тю-тю" можно говорить долго. Но сейчас мы говорим о другом.

30 ноября 2005 года в партию Шарона (бывшего шефа правого "Ликуда") входит Шимон Перес, бывший крайне левый (в израильском смысле, то есть либеральный) шеф "Аводы". Бегство из своих партий становится модным. Когда подлость входит в моду, когда рушатся политические принципы, без которых нет ни нации, ни страны – оценки как надо давать? С позиций персонального гуманизма?

19 декабря 2005 года Шарон переносит микроинсульт и говорит: "Так просто вы от меня не отделаетесь". Кстати, в секторе Газа палестинцы ликуют по поводу болезни Шарона, который принес им всё на блюдечке с голубой каемочкой. И все будущие "официанты" этого типа должны знать, что так будет всегда.

Сообщается о новых планах Шарона, который перед этим говорил, что Газой всё будет исчерпано. Речь идет о сдаче палестинцам 90 процентов Иудеи и Самарии, фактическом разделе Иерусалима и прочем.

20 декабря 2005 года Шарон покидает клинику.

4 января 2006 года уже другой сын Шарона, Гелад, оказывается под подозрением по делу некоего австрийского бизнесмена, "отстегивавшего" семье Шарона (все понимают, о ком идет речь).

В ночь на 5 января 2006 года у Шарона происходит обширный инсульт.

Часть третья. Первые (и как бы необязательные) сопоставления

Итак, вся израильская композиция фактически развертывается между 15 августа 2005 года и 12 сентября 2005 года. То есть между началом и концом демонтажа сектора Газа.

Давайте просто нарисуем этот временной отрезок – он нам понадобится (рис.1).

Следующая точка – 21 ноября 2005 года, заявление Шарона о выходе из партии "Ликуд", когда происходит слом политической системы Израиля.

А теперь присмотримся к двум событиям. Казалось бы – несопоставимым по масштабу. И, все-таки, давайте присмотримся.

15 августа 2005 года в "Новой газете" выходит интервью, которое Александр Никонов берет у Анатолия Ракитова. Интервью называется "Из России надо сделать Родину" (подзаголовок: "Анатолий Ракитов: требуется идеология чистых сортиров").

Поставим точку на шкале, которую уже заявили (рис.2).

Тем, кто скажет, что я, проводя эту временную корреляцию между маленькой статьей (или, как я говорю, концептуальным вбросом) и огромным событием, перевернувшим Ближний Восток, веду себя аналитически некорректно, я даже возражать не буду. Конечно, если бы я этим хотел ограничиться и на этом строить какие-то модели, то это означало бы, что я "ку-ку". Но, во-первых, я на этом не хочу строить никакие модели, я пока просто констатирую. Во-вторых, я если и собираюсь строить модели, то отнюдь не только на этом. И, в-третьих, я даже в момент построения, имея более обширный материал, никоим образом не хочу ничего утверждать. Я просто выдвигаю замечания, аналитические гипотезы.

От кажущейся мелочевки (да и, честно говоря, мелочевки по существу, хотя и важной) я перехожу к чему-то более крупнокалиберному.

Часть четвертая. От политической текучки к идеологии и культуре

Проект Стивена Спилберга по созданию фильма "Мюнхен" начал раскручиваться сразу после 11 сентября 2001 года. К этому времени Спилберг еще не знает, что именно он будет снимать. Ему хотелось снять какой-то новый, следующий после "Списка Шиндлера", фильм на еврейскую тему. Спилберг так и говорит: "Еще один фильм на еврейскую тему после 11 сентября".

Долгое время все находится под завесой тайны. Новость о будущем фильме просачивается в Wall Street Journal только в июле 2004 года. Любые попытки что-либо узнать даже после первой утечки – отсекаются. А когда все стали говорить, что это связано с мерами безопасности, Спилберг ответил: "Меры безопасности не главная причина, хотя и являются важным фактором".

Итак, мы ничего не можем сказать о динамике проекта Спилберга с 11 сентября 2001 года по июль 2004 года. Мы знаем только, что к июлю 2004 года проект Спилберга был как бы готов к запуску. И что Спилберг умеет работать быстро. Но он замораживает проект на год. Первоначально сценаристом был Эрит Рот. Его сценарий корректировал Чарльз Рэндолф. Заморозив проект на период с лета 2004 года по лето 2005 года, Спилберг отдал сценарий на доработку Тони Кушнеру. Такие циклы переработок вполне могут свидетельствовать о том, что замысел 2001 года и окончательный проект 2004-2005 годов находились в сложных соотношениях.

В любом случае, Спилберг начал съемки на Мальте в июле 2005 года. В середине августа 2005 года Спилберг перебирается в Венгрию. 23 сентября съемочная группа прибывает во Францию и работает в районе Нотр-Дам. 25 сентября Спилберг приезжает в США для того, чтобы отснять последние сцены. 29 сентября 2005 года он завершает съемки.

Итак, фильм снимается с июля по конец сентября 2005 года. Посмотрим, как это выглядит на нашей шкале событий (рис.3).

Не знаю, как кого, а меня такое хроникальное сопоставление впечатляет. Хотя в принципе я этим не увлекаюсь. Но в данном случае впечатляет многое. Желание Спилберга в столь сложный период снять такой фильм может говорить о многом. О случайном вмешательстве определенных причин в планы художника, о творческом вызревании замысла – я не хочу тут ничего сводить к одному знаменателю.

Но Спилберг – не Ракитов, о котором я еще буду говорить ниже. Это звезда Голливуда (который представляет собой очень сложную, очень размытую, но вполне устойчивую суперсистему). Это очень умный, очень богатый и очень талантливый человек, вполне не чуждый американской еврейской общине (опять же, вполне размытой, противоречивой, но существующей).

Опять же, я не хочу говорить о том, что эта община (точнее, ее элита) правит США, а через это и миром. Но говорить, что евреи в США – парии, было бы тоже смешно. Думаю, что еврейская община в целом держит до 25 процентов акций в сложно выстроенном совместном предприятии под названием "Элита США". Это очень большой процент. Я не буду это сопоставлять с тем, что имеют в руках англосаксонские христианские группы (уверен, что они имеют больше). Или католические группы (уверен, что сопоставимые по влиянию с еврейской).

И все же, Спилберг никогда не стал бы осуществлять такую дерзкую инициативу без какой-то "сверки часов". Может быть, вполне неформальной… Один очень крупный журналист советской эпохи говорил мне: "Газета "Правда" никогда не управлялась директивно… Имело место УПРАВЛЕНИЕ ПО ТЕНДЕНЦИЯМ". То есть надо было самому понимать, чем пахнет в референтной партийной элитной группе. И соответствовать. Для этого надо было быть причастным этой группе. И иметь повышенную чувствительность.

Применительно к другой элитной группе, той, которую я сейчас обсуждаю, Спилберг обладает всем необходимым, чтобы быть объектом этого самого "управления по тенденциям" (оно же – следование поговорке "Держи нос по ветру").

Если же говорить о концептуальном содержании фильма Спилберга, то оно для нас очевидно. Может быть, для нас даже более очевидно, чем для израильтян. Что творчески хочет Спилберг – это один вопрос. А то, что объективно фильм призван (внимание!) СЛОМАТЬ ИЗРАИЛЬСКОЕ ОБОРОННОЕ СОЗНАНИЕ – это очевидно. Так значит, параллельно с выводом поселений из Газы надо ломать израильское оборонное сознание (которое и так надорвано самим этим выводом поселений).

Ну, представим себе, что Шарон был прав (хотя я так не считаю), и объективно нужно было выводить поселения. НО ЗАЧЕМ ОДНОВРЕМЕННО С ЭТИМ ЛОМАТЬ ОБОРОННОЕ СОЗНАНИЕ? Если даже ты хочешь еще откуда-то что-то выводить, но хочешь сохранить государство – выводи, и заодно укрепляй оборонное сознание. Спасай, отмывай оборонный идеал и подавай уступки как неизбежную прагматическую необходимость во имя будущих побед. Но ведь делается прямо противоположное. И в одно и то же время (рис.4).

К сожалению, это не все, что я знаю. И не я один.

Первая фаза умаления Израиля не была последней. Территорию "подчищали" и дальше. И по мере этой "подчистки" все приобретало более и более трагический характер. Израильские войска, которые еще недавно были богом всего населения, по приказу своих руководителей избивали тех, кто молился на величие Израиля и протестовал против "подчисток" территорий, справедливо видя в этом первую фазу окончательной "зачистки" Израиля.

Между тем, ни в одной стране мира, включая, наверное, даже Китай, ранее нельзя было с такой психологической обоснованностью заявлять "Народ и армия – едины", как в Израиле. "Подчистка" поселений – мелочь по отношению к расколу народа и армии. И иногда кажется, что то, как эта подчистка замыслена и осуществлена, свидетельствует лишь о том, что нужно было обеспечить данный раскол. Или хотя бы создать минимальную трещину. А фильм Спилберга должен был эту трещину расширить.

Так вот, именно те группы интеллектуалов, которые замысливали операцию "Подчистка территорий", а также операцию "Предательство Шарона", а также операцию "Слом политической системы Израиля" (иначе – создание новой партии под эгидой тех, кто убежал из своих партий, сохраняя посты, которыми был обязан именном тем партиям, которые предал), – данные группы интеллектуалов один к одному совпадают с теми группами, которые подрядились пиарить в Израиле фильм Спилберга "Мюнхен". И что? Мы и здесь будем ссылаться на то, что "существует только бизнес, и ничего личного"?

При такой густоте совпадений – является ли такая ссылка абсолютно убедительной? Если вы откажете ей в абсолютной убедительности, то я считаю, что у нас с вами есть единство позиций. Потому что я сам даже эту густоту совпадений никак не считаю доказательством чего бы то ни было. Я просто считаю, что при такой густоте совпадений есть право поставить вопрос, и не более. И что тождество групп интеллектуалов, осуществляющих два разных, но единых по целям, дела – заслуживает фиксации (рис.5).

Доказательства рассматриваемого мною тождества? Стоит ли так увязать в важной, но вторичной для нашего обсуждения теме? В конце концов, здесь собрались люди, которым не обязательно доказывать, что Волга впадает в Каспийское море. Но если кому-то все же хочется что-то пощупать своими руками – пожалуйста.

18 декабря 2005 года Reuters сообщило, что Спилберг нанял чиновника администрации премьер-министра Израиля Ариэля Шарона для рекламы и раскрутки фильма "Мюнхен" в Израиле. Речь идет ни много, ни мало об Эяле Араде – одном из ключевых стратегов Шарона. Именно этот стратег принимал самое непосредственное участие в разработке плана одностороннего размежевания Израиля с Палестинской автономией.

Арад заявил, что фильму Спилберга необходима качественная реклама в Израиле. При этом он отметил: "Естественно, картина может вызвать как положительные, так и отрицательные эмоции". В числе первых акций, проведенных Арадом, – предпремьерный показ фильма для двух вдов спортсменов, погибших в Мюнхене.

Обращение Спилберга к Эялю Араду с предложением провести рекламную кампанию фильма в Израиле тем более интересно, что в ноябре 2005 года (об этом сообщало, в частности, издание LA Weekly) Спилберг вообще отказался от рекламной кампании своего фильма "Мюнхен", заявив, что фильм будет "говорить сам за себя". Режиссер называет свою картину "молитвой о мире". На просьбу пояснить, что это значит, отвечает, что главный враг мира на Ближнем Востоке – это не арабы или израильтяне, а непримиримость сторон.

Помимо создания фильма – "молитвы о мире", – Спилберг намерен и иными способами "работать" с "непримиримостью сторон". По его проекту, в феврале 2006 года арабские и израильские школьники получат по 125 камер – чтобы снимать короткие фильмы "о себе, о своих родителях, о том, куда они ходят в школу, что едят, какое кино смотрят, какую музыку слушают". Согласно спилберговской идиллии, палестинские и израильские школьники затем будут обмениваться своими кинозарисовками, и это поможет им осознать всю незначительность различий, существующих между сторонами. (Об этом сообщается в декабре 2005 года в британской газете Guardian, со ссылкой на интервью Спилберга журналу Time).

Если кто-то думает, что я являюсь сторонником нагнетания палестино-израильской напряженности, то этот "кто-то" глубоко заблуждается. Но я являюсь живым свидетелем того, как под молитвы о мире рушились государства и проливалась кровь. Если ХАМАС всерьез разгуляется в Палестине, то это будет не только кровь израильтян, но и кровь палестинцев. Это первое.

И второе. Я не верю и никогда не поверю, что те фигуры политического истеблишмента, которые надевают на себя миротворческие маски, могут беспокоиться всерьез о пролитой крови вообще и чужой в особенности. Очень, очень грешен, но сомневаюсь и в том, что боссы кинокультуры типа Спилберга способны мучиться ночами по поводу пролитой крови и всерьез молиться о мире.

Но если здесь я еще сомневаюсь, то в случае политических боссов у меня никаких сомнений нет. Я много чего видел в своей жизни. И никому не мешаю играть предвыборные спектакли для дурочек и дурачков. Но это не значит, что я позволю дурачить тех, кому не полагается верить в подобные спектакли по роду профессии и месту в обществе. Вот и вся моя задача. За большее не берусь.

А потому продолжим.

Часть пятая. "Исламский гамбит"

Сопоставим затянувшийся, но очень важный израильский сюжет со всем тем, что связано с Большой Игрой, то есть с отношениями лидера Запада (США) и Запада в целом с так называемой альтернативной (радикально-исламской) глобальной силой. Кто-то упрощает эти отношения. Но нет и не может быть упрощенной Большой Игры.

В предыдущем докладе "Карикатуры. Новый поворот исламской темы и его значение для современной политики" (прочитанном на заседании Клуба "Содержательное единство" 16 февраля 2006 года) я подробно и на конкретном примере обсуждал отношения между США и радикальным исламом. Да, именно радикальным. Тем самым, который считался с 2001 года записным и чуть ли не вечным врагом США – согласно "Конфликту цивилизаций" Хантингтона и доктрине неоконсерваторов.

Здесь я просто процитирую тот доклад.

"В июне 2005 года Кондолиза Райс начала турне по странам Ближнего Востока.

18 июня 2005 года Райс посетила Израиль и Палестинскую автономию и провела переговоры с М.Аббасом и Шароном. Райс заявила: "Безопасность Израиля очень важна для США". И дальше: "Мы поддерживаем программу одностороннего выхода из сектора Газа, которая улучшает ситуацию в регионе".

Добавим этот сюжет к нашей хронологии. Вывод поселений из сектора Газа начался 15 августа. А за два месяца до этого вывода Райс, как приехавший в отсталую область секретарь ЦК КПСС, указала, что надо делать области. А секретарь обкома Шарон кинулся лихорадочно исполнять.

Итак, Райс из чувства особой заботы об Израиле заявила, что нужно срочно выводить поселения. Не кажется ли вам, что это абсолютно аналогично русской народной поговорке: "Пожалел волк кобылу, оставил хвост да гриву". В любом случае… И здесь я продолжу прямую цитату из предыдущего доклада…

"Это очень специфическая форма заботы об Израиле. Это то же самое, что сказать: "Нам дорога безопасность России, и потому мы поддерживаем Хасавюрт". На самом деле – скажите правду. Что Израиль не ваш стратегический союзник. Что вы переориентируетесь на Палестину (а главное – на нечто гораздо большее) и прикрываете эту переориентацию фиговым листком заботы об Израиле. Но о чем же большем, чем Палестина, и не имеющем никакого отношения к заботе об Израиле, беспокоится Конди Райс? Для того, чтобы это понять, надо внимательнее всмотреться в ее высказывания.

На переговорах с Аббасом она сказала, что США продолжают считать ХАМАС террористической организацией, однако, во-первых: "Палестинские избиратели вольны голосовать за тех, за кого они считают нужным". И, во-вторых: "Дома эвакуированных переселенцев должны быть разрушены", – на что, по словам Райс, уже согласны обе стороны.

Секретарь ЦК приезжает с инспекционным визитом и диктует, что и как должно быть разрушено. Это называется стратегическое партнерство?

Кто здесь ЦК – понятно. А кто "обком"? Только Израиль? Или и Палестина, которая так легко сменила лозунг "Long live soviet-palestinian friendship" на "Long live american-palestinian friendship"?

Судя по тому, что именно в день встречи Райс с Аббасом палестинский парламент подписал новый закон о выборах, предложенный президентом, – Палестина уже вполне "обком" вашингтонского ЦК. И "обком", согласный даже на то, что противоречит его интересам. Ибо Аббас этим законом, который навязали ему американцы, подписывает свою собственную политическую смерть.

В самом деле, согласно этому закону, число депутатов в законодательный орган ПА было увеличено с 88 до 132. Причем одна половина из них должна избираться по партийным спискам, а другая по округам. Таким образом, продвижение ХАМАС в парламент оказалось резко облегчено.

19 июня 2005 года Кондолиза Райс прибыла в Иорданию для встречи с королем Абдаллой II.

Оттуда она направилась в Египет, где 20 июня провела переговоры с Хосни Мубараком. Далее, она произнесла в Американском университете в Каире речь, в которой заявила: "Мы меняем курс". "Мы поддерживаем демократические устремления всех народов. Настало время отбросить все оправдания, сдерживающие тяжелую работу демократии". (То есть снять все препятствия на пути триумфа радикального исламизма! – воистину настало время, вот только надо знать – почему! Это, как говорится в анекдоте, "у птичек то же самое"? Или все-таки вопрос посложнее? Просто "взяла" вместе с компанией или… Думается, тут именно "или".)

Кстати, известно, что эта инициатива Райс была подвергнута критике со стороны многих американских политиков, в том числе и Мадлен Олбрайт.

Как показало дальнейшее, на этом посредническая миссия Кондолизы Райс на Ближнем Востоке не завершилась. В ноябре К.Райс приняла участие в урегулировании проблемного вопроса о передвижениях палестинцев через КПП "Рафах" на границе Египта и сектора Газа, где произошли волнения".

Итак, есть первая фаза активизации Райс – июнь 2005 года. Разместим это на нашей хронологической шкале (рис.6).

Вторая фаза активности Райс начинается уже после того, как Шарон первый раз "подчистил" территорию своей области по указанию ЦК. Но это же не все. Надо начинать другую фазу. И потом, не в "обкоме" дело. Нужно управлять глобальным (радикально-исламским) фактором, сочетая его с этой самой "подчисткой". И тут вообще уже становится непонятно, где ЦК. В Вашингтоне? В Мекке или Медине? В американской резиденции саудовского посла? В секретной мечети, размещенной в сердце американской элиты? Или где-то еще?

Не хочется конспирологии. Но проблема – есть. И еще какая. Продолжаю самоцитирование.

"14 ноября 2005 года К.Райс неожиданно приехала в Иерусалим, хотя должна была лететь в Южную Корею. А затем провела в Рамалле переговоры с М.Аббасом и сообщила, что найдено "принципиальное решение" проблемы передвижения палестинцев через границу между Египтом и сектором Газа. Решение оказалось следующим.

Видеоматериалы, получаемые с КПП "Рафах", отныне должны просматривать на соседнем КПП не только израильтяне, но и палестинцы, а также представители ЕС. Помимо этого, а также планов строительства в секторе Газа аэропорта и морского порта, Израиль должен ликвидировать около 100 блокпостов на Западном берегу реки Иордан.

Заметим, что "принципиальное решение" было найдено через 4 дня после того, как в Египте (10 ноября 2005 года) прошел первый тур парламентских выборов. Фаворитом выборов считалась правящая Национал-демократическая партия (НДП), фактически руководимая сыном президента Х.Мубарака Гамалем. Однако уже в этот момент соцопросы показывали, что за "Братьев-мусульман" готовы голосовать до 44% избирателей.

Более того, накануне выборов на избирательных участках происходили столкновения, имелись десятки раненых. "Аль-Джазира" сообщила об аресте 350 сторонников "Братьев-мусульман". В районы, подконтрольные этой организации, были направлены спецсилы безопасности. И все-таки в первом туре голосования "Братья-мусульмане" получили 34 места в парламенте.

Сразу после этого, 11 ноября, Кондолиза Райс прибыла в Ирак. Из соображений безопасности информация о визите не разглашалась.

20 ноября в Египте состоялся второй тур голосования, который добавил "Братьям-мусульманам" новые голоса.

На следующий же день, 21 ноября, в Израиле произошел политический кризис. А.Шарон заявил о выходе из партии "Ликуд" и выдвинул требование о досрочном роспуске парламента. К кризису привел раскол в рядах правящей коалиции – из-за споров о завершенном в сентябре выводе еврейских поселений из сектора Газа.

25 ноября 2005 года израильская и палестинская стороны договорились об открытии КПП "Рафах" в секторе Газа. Впервые за 38 лет в Палестинской автономии открыта внешняя граница, которая позволяет палестинцам более свободно перемещаться на территорию Египта".

Таким образом, вторая фаза активизации К.Райс приходится на ноябрь 2005 года (рис.7).

Но продолжим цитирование.

"26 ноября 2005 года в результате дополнительного тура египетских выборов "Братья-мусульмане" получили еще 29 мест в парламенте. Таким образом, по общему итогу, на первом месте осталась правящая Национал-демократическая партия (197 мест), "Братья-мусульмане" получили в общей сложности 76 мест и вышли на второе место, а остальные партии и движения разделили 28 мест.

В ходе этого дополнительного тура произошли столкновения между сторонниками "Братьев-мусульман" и правящей Национально-демократической партии. В связи с этим проведены массовые аресты. По заявлениям "Братьев-мусульман", было арестовано 680 членов их движения.

Однако и на этом выборная эпопея в Египте не закончилась.

8 декабря 2005 года прошел еще один дополнительный тур. Этот последний день голосования был отмечен повсеместными столкновениями между избирателями, пытавшимися пробиться на участки и проголосовать за представителей оппозиции, и не пускавшими их полицейскими.

В тот же день США осудили действия египетских властей. То есть помогли "Братьям-мусульманам" еще раз. Кому-то и этих доказательств мало?

9 декабря 2005 года в Египте были подведены окончательные итоги парламентских выборов. Правящая партия получила свои 73% мест. Движение "Братья-мусульмане" получило почти 20% мест и смогло, таким образом, создать единственную крупную оппозиционную фракцию.

А 10 декабря 2005 года состоялась внеочередная встреча ОИК в Саудовской Аравии, участники которой пришли к выводу о необходимости ломать предубеждения и стереотипы в отношении ислама".

А также, как я понимаю, – ломать стереотипы во всем, что касается оборонного сознания главного антагониста ислама. Это ЦК поручил главному "мастеру культуры" – Спилбергу. Так сказать, Никите Михалкову этого ЦК.

Вот такая, понимаете ли, история.

Но исчерпывается ли она подобной мозаикой? Конечно, нет. Я понимаю, что я прицепил ко всему этому тему господина Ракитова и все ждут, когда я ее начну раскрывать. И мне самому не терпится. Но все же я должен складывать картинку иначе. Начиная с более серьезных элементов. И потому сначала Бжезинский, потом еще кое-что. И уже после этого – господин Ракитов.

Часть шестая. З.Бжезинский в поисках новой сборки

17 февраля 2006 года в "Независимой газете" вышла статья З.Бжезинского "Последний суверен на распутье" ("The Dilemma of the Last Sovereign").

В российском аналитическом сообществе сразу же обратили внимание на одно примечательное высказывание, содержащееся в этой статье. Позволю себе его процитировать:

"Клуб четырнадцати" (что такое "Клуб четырнадцати" – об этом чуть ниже, сейчас скажем, что это еще одна из мертворожденных, но показательных конфигураций на той же самой гнилой шахматной доске господина Бжезинского) проводил бы более ответственную и многоплановую политику в области устранения новых глобальных угроз в нашем бурлящем мире, нежели новый "Священный союз", в который некоторые российские стратеги хотели бы втянуть США, Израиль и Индию. На словах этот союз должен быть направлен против мирового терроризма, на деле – против мусульманского мира и Китая, которых Россия рассматривает как основных, долговременных противников. Такой альянс смертельно опасен для Америки, ибо сделает ее главной мишенью всеобщего возмущения этим объединением, задуманным для прикрытия российских интересов".

Мне сразу же сказали: "Это про Вас, про Ваш международный семинар" и так далее.

Я ответил: "Во-первых, мне это совершенно безразлично. Я уже вышел из того возраста, когда мне должно льстить какое-то косвенное упоминание моих начинаний, сделанное бывшим помощником Джимми Картера. Во-вторых, я совершенно не убежден, что это про меня".

Мне небезосновательно возразили: "Какой еще российский стратег начнет вволакивать в процесс вместе Россию, Израиль, Индию… Да еще с США, если верить Бжезинскому. В России люди занимаются более практическими занятиями, чем какая-то стратегия. Кроме того, кто занимается Индией – не занимается Израилем, а кто занимается Израилем – не занимается Индией".

Напрямую мне возразить здесь нечего. Хотя я к любому, даже самому явственному косвенному указанию по типу "некоторые", продолжаю относиться более чем сдержанно. И настаиваю на необходимости рассматривать любые другие адресации, кроме той, которую нам, так сказать, "подбрасывают". А эту, "подбрасываемую", рассматривать только как гипотетический, не слишком вероятный сценарий.

Если его все же рассматривать, то что получается? А вот что.

Статья господина Бжезинского сооружена вовсе не в феврале 2006 года, когда ЭТЦ уже провел ноябрьскую конференцию в Индии. Действительно, с участием Израиля. И на достаточно высоком уровне.

Статья господина Бжезинского опубликована в сентябре 2005 года (как и когда конкретно – об этом особо). К сентябрю мы успели только выстроить предварительный терминал будущего тройственного диалога. Мы не скрывали, что мы его готовим. Но мы скромная организация, мы никак особо об этом не оповещали.

Между тем, господин Бжезинский в последний момент вставил этот абзац в свою статью. Доказательства? Пожалуйста! В русском варианте статьи абзац размещен в самом тексте. А в американском – это сноска. Сноски делают в последний момент. Так что, если принять данную (вновь подчеркиваю – маловероятную) гипотезу, то в этом во всем есть пикантность. Но оставим даже эту пикантность в стороне. Ситуация со статьей Бжезинского так интересна, что ее стоит обсуждать вне всякой зависимости от того, кого он имел в виду под российскими стратегами, занимающимися данным эксцентричным занятием.

В чем же интересность этой ситуации? А вот в чем!

Оригинал статьи Бжезинского был опубликован в начале сентября 2005 года в первом номере нового журнала "Американский интерес" ("The American Interest", Autumn 2005, Vol. 1, #1).

Мартин Уолкер в "Вашингтон таймс" от 9 сентября 2005 года представляет журнал следующим образом: "Американский интерес" основан "группой ученых и политологов, в большей или меньшей степени напуганных внешнеполитическим курсом США, проводимым администрацией Д.Буша".

Эту группу возглавляют Збигнев Бжезинский, Фрэнсис Фукуяма и, как ни странно, профессор Сэмюель Хантингтон (которого правые "бушмены", неоконсерваторы считали чуть ли не основным своим теоретиком -"конфликт цивилизаций" и тому подобное).

Примечательно, что обложку первого номера "Американского интереса" украшает портрет Кондолизы Райс и анонс: "Разговор с Кондолизой Райс". А внутри журнала этот "Разговор" сопровожден следующим подзаголовком: "Госсекретарь расширяет обычные представления о теории и практике американского искусства государственного управления".

В числе международных консультантов "Американского интереса" – россиянка Лилия Шевцова.

По замыслу создателей журнала "Американский интерес", ежегодно должно выходить пять выпусков. К настоящему моменту издано уже три номера.

Первый номер журнала с интересующей нас статьей Бжезинского распространялся на конференции "Терроризм, безопасность и цель Америки", прошедшей в Вашингтоне 6-7 сентября 2005 года. В списке участников конференции – Дж.Сорос, М.Олбрайт и другие.

Вероятнее всего, номер вышел в свет 6 сентября 2005 года (поскольку в него успели в последний момент включить открытое письмо некоего Стефана Флинна в адрес Буша, датированное 6 сентября 2005 года). И распространялся уже во второй день работы конференции – 7 сентября 2005 года. Именно в этот день выступили с докладами З.Бжезинский и Ф.Фукуяма, создатели и члены редколлегии нового журнала. Доклад Бжезинского назывался "Американские кошмары или возможности: последний суверен на распутье" – видимо, это тезисное изложение текста, который был опубликован в журнале "Американский интерес", а затем перепечатан "Независимой газетой".

Во вступительной статье к первому номеру журнала, подписанной Френсисом Фукуямой, Збигневом Бжезинским, Элиотом Коэном и Джозефом Йоффе, сообщается, что новый журнал посвящен обширной теме "Америка в мире".

Далее изложена "повестка дня" создателей журнала, состоящая из трех частей.

Пункт первый этой "повестки дня" – журнал намерен осуществлять "анализ поведения Америки на глобальной сцене и сил, которые определяют это поведение. Причем не только в его стратегическом аспекте, но и в экономическом, культурном и историческом измерениях. Американское искусство управлять государством не сводится только к реализации власти, оно имеет определенные цели. Таким образом, в том, что касается Америки, для мира важна не только ее политика, но также и общество, которое создает эту политику – включая американскую литературу, музыку, живопись, равно как – ее ценности, общественные убеждения и представления об истории".

Вот это для меня – прекрасный пример того, как концептуализм увязывается с реальной политикой. Такой посыл я могу назвать блестящим. В этом посыле для меня содержится опосредованный упрек всему нашему сообществу так называемых прагматиков. Тому сообществу, которое, ссылаясь на американский опыт, вместе с тем никак не хочет этот опыт осваивать в полном объеме. А сводит все к карикатурам, обезьянничанью, в лучшем случае, к очень усеченным копированиям. Господа, мобилизуйтесь, вылезайте за ваши зауженные рамки, пока не поздно!

Но вернемся к журналу "Американский интерес".

Мы рассмотрели и прокомментировали первый пункт предложенной этим журналом "повестки дня".

Перейдем ко второму пункту. Журнал намерен "исследовать, какой американская политика должна быть. По нашему представлению, вызовы и возможности нашего времени вышли за пределы допущений и словарного запаса, используемых в последние годы как левыми, так и правыми силами. Нам необходимо отказаться от защиты устаревших позиций. Поэтому мы хотели бы вовлечь лучшие умы из разных профессий в живую, непредвзятую дискуссию, основанную на серьезных, обоснованных аргументах и доказательствах. Мы хотим возбуждать и прояснять идеи, а не защищать интересы охранителей любой идеологии или расточать им комплименты. Мы выбираем прагматическое отношение к проблемам политики, отдавая предпочтение творческому подходу и эффективности перед борьбой ортодоксальных позиций".

Фактически здесь говорится о том, что американская элита начинает новую игру за рамками обычного двухпартийного консенсуса. Причем это не надпартийная игра. Ее и не может быть. Это игра партийно-ревизионистская, партийно-оппортунистическая, как хотите. То есть (внимание!) ЭТО КОПИЯ ИГРЫ, КОТОРУЮ НАЧАЛ ОСУЩЕСТВЛЯТЬ ШАРОН.

Вспомним разговор об обкоме и ЦК. Шарон (как бы правый израильский политик) не может не идти в связке с правой республиканской американской политикой. Связка "Республиканская партия США – "Ликуд" – это нормальная связка. Но Шарон разваливает "Ликуд". А Кондолиза Райс (госсекретарь от Республиканской партии) позирует на страницах нового журнала, в котором должна прорабатываться антибушевская "повестка дня". А чем еще, как не этим, занимается господин Бжезинский? Есть о чем подумать, не правда ли?

Пункт третий "повестки дня" журнала "Американский интерес". Сообщается, что хотя он, журнал, и называется "Американский интерес", но на самом деле он открыт для всего мира. Цитата: "Простой и неизбежно определяющий факт современности состоит в том, что Америка – самый главный игрок на мировой сцене. Хорошо это или плохо, но Соединенные Штаты оказывают влияние на жизнь миллиардов человек, благодаря своему доминированию в военных, экономических делах и, более того, в вопросах культуры. Поэтому "Американский интерес" приглашает граждан всех стран принять участие в американском национальном диалоге, будучи убежденным, что американцы могут многое почерпнуть из опыта и взглядов других народов".

В завершение указывается, что к участию в работе журнала приглашаются сторонники всех политических школ и убеждений, а также те, "кто слишком занят мыслительным процессом, чтобы беспокоиться о приклеивании себе ярлыков". Выражена надежда, что удастся создать форум для серьезной и культурной дискуссии по широкому спектру вопросов, выявляющих роль Америки на мировой сцене.

Это очень серьезный посыл! Под этот посыл в журнал затягивается Хантингтон, который по своему профилю достаточно строго держится в фарватере правых республиканцев. Называется ли это "начало свала с тонущего корабля" или речь идет об очень глубокой смене вех? Время покажет. Пока ничто не предопределено, но речь идет об очень системном и глубоком стратегическом маневре. И нам необходимо это учитывать.

Поскольку не все читали статью Бжезинского "Последний суверен на распутье", то я считаю необходимым хотя бы вкратце эту статью представить, дав самые сжатые комментарии.

1. Бжезинский просто фиксирует, что в целом для большинства стран мира суверенитет – это блеф. Такая фиксация очень интересна потому, что Россия (да и не только она) сейчас увлеклась рассуждениями о суверенной демократии. А также потому, что о "бреде суверенитета" говорит не только Бжезинский, но и Киссинджер, как его главный оппонент (вспомним рассуждения последнего о крахе Вестфальской системы).

Российским концептуалистам стоило бы в этой связи задуматься о том, в какой степени суверенитет в этом мире, в контексте этих, далеко не случайных, высказываний можно отстаивать, соединяя отстаивание с вхождением в мировую (читай – в Западную) цивилизацию, где этот суверенитет отменяется. А также – как в этих условиях суверенитет реально сопрягается с открытостью, демократией et cetera. Я не хочу становиться в глухую оборону или в позицию непримиримой конфронтации по отношению к такому российскому концептуально-идеологическому посылу. Я просто говорю, что этот посыл не может быть само собой разумеющимся. А пока что это происходит именно так. В таком виде это переходит чуть ли не в политическую практику. И подобный переход будет иметь сокрушительные последствия.

2. Бжезинский далее констатирует, что США – единственная абсолютно суверенная страна мира, и это плохо. То есть он не говорит с полной определенностью, что это плохо. Но он открыто спрашивает: на фига козе баян, а Америке этот самый абсолютный суверенитет?

Непонятно, что Бжезинский предлагает вместо этого. Положение США на самом деле очень непростое. США – первая держава мира по многим параметрам, но далеко не по всем. Бжезинский здесь очень, очень-очень лукавит. Военно-стратегическое могущество США пока носит почти абсолютный характер. Это касается и ракетно-ядерных сил, и всех видов дорогого высокотехнологического вооружения, и, в первую очередь, военно-морского флота. Что в стратегическом плане имеет решающее значение.

Можно назвать еще несколько параметров американского превосходства. Но вот экономика США уже не является столь безусловной, как это декларирует Бжезинский. Пока Америка "танцует от печки" военно-стратегического доминирования, она может перекладывать на весь мир свои экономические проблемы. Как только она прекратит проводить этот курс, мир вернет ей ранее переложенные на него экономические проблемы назад. И тогда "Великая депрессия" покажется мелкими неприятностями.

Такова реальная асимметрия, вынуждающая Америку "танцевать" от военно-стратегической "печки". Можно сказать, что эта асимметрия исправима, как и всякая реальная асимметрия. Но в том-то и дело, что, кроме реальной асимметрии, есть асимметрия принципиальная.

Принципиальная же состоит в следующем. Никто не может объяснить капиталу в глобализующемся мире (а глобализуются именно труд и капитал, а не инфраструктура в обобщенном смысле этого слова; инфраструктура следствие, а не мотор глобализации), почему надо платить разболтанному европейскому или американскому рабочему 3-4 тысячи евро в месяц или 5-6 тысяч долларов, в то время как китайский рабочий лучшего качества готов работать за 10 процентов этой суммы.

На этот вопрос у глобального капитала ответа нет. А это значит, что мир сегодня оказывается в ситуации "перед 1914 годом", когда недавние лидеры развития решили военным путем останавливать неудержимо рвущихся вперед недавних аутсайдеров. Тогда речь шла о Германии, сейчас в сходной роли Китай. Закон неравномерности развития империализма – не отменен. Точнее, он вновь вступил в силу после распада СССР и краха коммунизма. Вот такой парадокс. За что боролись, на то и напоролись.

3. Бжезинский фактически констатирует ситуацию глобального предреволюционного брожения. Причем строго согласно марксистским канонам. Буквально он пишет: "В мире происходит беспрецедентное по масштабу и эффективности пробуждение политической активности (то есть революционное брожение – С.К.), в результате чего стратегия силы претерпевает изменения, столкнувшись с популистской деятельностью".

За этой высоколобой фразой стоит простая констатация: такую революцию нельзя подавить, ее надо возглавить. Но дело даже не в том, что революция (или то, что происходит на самом деле) не может быть возглавлена кем-либо по пожеланию господина Бжезинского. Дело в том, что, включив энергию этой революции, США сами же становятся жертвой этой энергии. Бжезинский делает вид, что он этого не понимает.

4. Бжезинский легко расправляется с неоконсервативной группой, возглавившей американскую политику при Буше. Он выделяет три (и вправду неглубоких) принципа этой американской политики. Однополярный мир вместо коллективной безопасности, право на опережающий удар вместо сдерживания и ставка на случайные коалиции в ущерб НАТО. В том, что касается третьего принципа, все понятно. Случайная коалиция – это коалиция с Россией. От нее надо отказаться. В центре этого треугольника принципов Бжезинский ставит войну с террором. Дальше он камня на камне не оставляет от всего этого. Что нетрудно сделать. Ох, как нетрудно.

5. Главное, на что обращает внимание Бжезинский, – это противоречивость сегодняшнего консервативного курса. Апелляция к силовому доминированию соединяется с истерикой по поводу свободы и прав человека. Бжезинский бьет здесь и по США, и по Израилю, и по связке этих двух государств (смотри все, что выше). Ничего бы страшного в этом не было. Но всякий удар по этой связке на деле означает открытие шлюзов во всем, что касается радикально-исламистских движений. Управлять чьей энергией хочет Бжезинский? Он достаточно умен, чтобы понимать, о чем идет речь! Так с каких позиций он хочет ею управлять?

6. Хотим мы или нет, но речь идет на концептуальном уровне о переходе от отстаивания большого Модерна (что очень неловко, чтобы не сказать – тупо, делали Буш и неоконсерваторы) к связке "Постмодерн – Контрмодерн". Это – далеко идущая связка. Понимает Бжезинский, что ему придется в его концепции реализовывать эту связку, или нет, – неважно. Но на практике это будет именно так, потому что не может быть никак иначе. Рухнет тут не только любимая Бжезинским Европа, но и Америка.

Более того, Европа давно готовится к конгломератному бытию ("евро-нечто" на обломках национальных государств). США – это централизованное государство, которое не может перейти к конфедеративной модели без того, чтобы не рухнуть. Позиции Бжезинского возвращают США к временам борьбы федератов и конфедератов при Линкольне. С той разницей, что теперь планируется победа конфедератов. Бжезинский понимает, какой ценой может быть достигнута эта победа, и в чем могут быть ее результаты для США?

Для мира результат будет ясен. Рухнет Модерн и утвердится пост-контрмодернистская "двугорбая" химера. Она не будет устойчивой. Бжезинский связан не только с США, но и с Ватиканом. Так вот, эта химера не будет и сколько-нибудь христианской. На кого идет игра – дело темное. А, возможно, и черное (кто знает). Но то, что игра не сводится к косметическому ремонту существующих американских конструкций – это ясно.

7. Бжезинский вновь и вновь говорит о новой волне политической активности. Волне, которая носит массовый и радикальный характер. Бжезинский рассуждает о волнах этой активности, о поразительно похожих процессах в мире, о молодежи. Бжезинский призывает осмысливать это, а не терроризм. Он трактует это с позиций потребительских страстей, что глубоко неверно. И он, конечно, подводит черту под эпохой Французской революции. Подвести черту нетрудно. Вот только что за чертой? И что будет с теми, кто ее перешагнет? Что останется от Западной цивилизации после этого? И что она такое в принципе на новом этапе? Бжезинский просто делает вид, что не замечает этой проблемы.

8. Бжезинский остро и справедливо критикует неоконсерваторов за то, что они пытаются продвигать формальную демократию в странах, где отсутствует демократическое содержание. Это тот редкий случай, когда я могу полностью с ним согласиться. Но Бжезинский ничего не говорит о том, что может быть этому противопоставлено. Он всячески отвергает гипотезу, согласно которой за его выкладками стоит стремление создать реальное мировое правительство. Но как еще могут быть интерпретированы эти выкладки – непонятно. Как непонятна и реальная концепция этого самого роста политической активности в мире. Что растет, почему? У Бжезинского нет ответа.

9. К середине статьи Бжезинский, наконец, доходит до столь любимой им геополитики. И тут возникает тот самый хороший "Союз четырнадцати", который должен противостоять плохому "Священному союзу", где есть Индия, Израиль и коварство неких российских стратегов. Что же это за хороший союз? Представим здесь слово Бжезинскому, что называется, без ограничений.

Поскольку ни ООН, ни НАТО, по мнению Бжезинского, "не отражают фактического соотношения сил в современном мире", то он рекомендует выработать новый механизм консультаций между теми странами, которые "способны внести серьезный вклад в дело общей безопасности".

Бжезинский предполагает, что это должен быть консультативный саммит на неформальной основе с постоянным секретариатом, "представляющий все регионы мира и объединяющий по-настоящему сильные государства".

Состав консультативного саммита, по Бжезинскому, таков:

"Помимо Соединенных Штатов, его членами могли бы стать:

– три европейские державы: Великобритания и Франция (у обеих право вето в Совете безопасности ООН, ядерный статус и войска быстрого реагирования, предназначенные для действия в отдаленных странах), а также Германия с ее значительным экономическим и военным потенциалом;

– Россия (евразийская держава, обладающая правом вето в СБ ООН и значительной военной мощью);

– пять азиатских держав: Китай (право вето в СБ), Индия (вместе с Китаем представляет третью часть населения мира и также имеет ядерное оружие), Пакистан (крупное мусульманское государство, обладающее ядерным оружием), Индонезия (страна с самым многочисленным в мире мусульманским населением) и Япония (мировая экономическая держава и мировой кредитор);

– два африканских государства: Нигерия и Южно-Африканская Республика (сыграли ведущую роль в миротворческих миссиях в Африке);

– два латиноамериканских государства: Бразилия (являлась важным участником миротворческой операции на Гаити) и Мексика (главная сила в Центрально-Американском и Карибском регионах".

Бжезинский считает нужным издание вышеперечисленными 14-ю странами совместного манифеста по проблемам терроризма и распространения оружия массового уничтожения. Важным преимуществом саммита Бжезинский считает "вовлечение Китая и Индии в общую орбиту" – поскольку их мощь растет на фоне роста в них национализма.

Бжезинский подчеркивает, что в социально-экономических вопросах и вопросах безопасности "Клуб четырнадцати" "мог бы даже заменить "Клуб восьми", который оказывается все менее приспособленным к адекватному выполнению этих функций".

Далее Бжезинский противопоставляет "хороший" "Клуб четырнадцати" "вредоносному" "Священному Союзу". И всё. Он делает вид, что не понимает невозможности объединения столь противоречивого "Союза четырнадцати". Япония с Китаем будут объединяться в чем и зачем? Как это объединение изменит мировые противоречия и вектор процесса? Что будут делать США, если изменение не произойдет, и процесс будет тащиться (или нестись) в данном направлении, чреватом для США катастрофическими последствиями? Почему четырнадцать стран не будут "Священным союзом", в отличие от меньшего их количества? Куда денутся имеющиеся социокультурные, социополитические различия? Во что они выльются? И как их может сдержать, сгладить и развести какая-то надстройка каких-то четырнадцати? Ответов нет.

Кое-что можно понять дополнительно, если очень сжато промониторить историю хотя бы основных идей Бжезинского. Тема нашего доклада предполагает мониторинг, прежде всего, по отношению к естественно интересующей нас теме "Священного союза". Так вот, эта тема появляется у Бжезинского не впервые. Он поднимал ее уже в октябре 2004 года.

И тут снова необходима цитата.

"Нью-Йорк таймс", октябрь 2004 года. Бжезинский выступает со статьей "Как делаются новые враги". В статье утверждается, что политика, проводимая Бушем-младшим в Ираке под лозунгом "глобальной войны с террором", увеличивает вероятность того, что умеренные исламисты "объединятся со сторонниками джихада в буйном гневе и поднимут весь исламский мир на прямое противоборство с Америкой"…

Кроме того, "фактически, в исламском мире в целом, а также и в Европе политика г-на Буша-младшего становится в глазах общественности тесно увязанной с политикой Ариэля Шарона в секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан. (Ну, что? Не зря я мучил вас хроникальными подробностями? – С.К.). Под воздействием антиамериканских чувств многие высмеивают эту политику как […] полуколониальную в своем подходе и двигаемую предрассудками в отношении исламского мира. Наиболее вероятным следствием будет то, что продолжение данной политики под руководством г-на Буша-младшего приведет к тому, что она станет в основном одиночной американской авантюрой.

Эта глобальная изоляция, возможно, сделает переизбранную администрацию Буша-младшего более уязвимой для искушения создать новый антиисламский союз, нечто вроде Священного союза, который образовался после 1815 года с целью предотвращения революционных волнений в Европе. Идею нового Священного союза уже выдвигают те, кто особенно заинтересован в том, чтобы втянуть Соединенные Штаты в длительный конфликт с исламским миром. Сразу же приходит на ум, что Владимир Путин поддержал г-на Буша-младшего; его политика привлекательна также для некоторых антиисламских индийских лидеров, которые надеются помешать Пакистану господствовать в Афганистане; партия "Ликуд" в Израиле тоже, понятное дело, испытывает соблазн; даже Китай, быть может, ее поддержит. (Так все-таки Китай поддержит? Это не антикитайская линия? А потом, год спустя, она превращается в антикитайскую? Где же объективность и что произошло? – С.К.).

Однако для Соединенных Штатов новый Священный союз означал бы растущую изоляцию во все более поляризующемся мире…

Эгоистичная культура комфортного уклонения от болезненных обязанностей по обеспечению безопасности сделала главных лидеров Европы щедрыми на критику, но неохотно соглашающимися на принятие на себя бремени ответственности. Для того, чтобы заставить европейцев действовать, любой новой администрации США придется предложить им стратегические выборы. Европейцев нужно убедить в том, что наилучший способ повлиять на гражданскую войну внутри исламского мира – сформировать расширенный Великий альянс (в противоположность поляризующему мир Священному союзу), в который войдет и Ближний Восток, посредством решения трех самых главных потенциально огнеопасных и взрывоопасных для данного региона вопросов: израильско-палестинского конфликта, неразберихи в Ираке и вызова со стороны беспокойного и потенциально опасного Ирана".

Хочется спросить: как именно будут решаться эти три главных вопроса? Вообще и в контексте имеющегося. Не кончится ли их решение созданием халифата? И на чьих костях он будет создан? Речь ведь идет не только об Израиле, который погорит первым.

Но нельзя превращать наш системный анализ в бесконечную полемику с господином Бжезинским. Сказанного пока достаточно. А потом… Поживем – увидим.

Часть седьмая. "Американский гамбит"

Сюжет с Бжезинским не может быть адекватно оценен без анализа внутриамериканских конфликтов. Но подробное занятие этими конфликтами в чем-то самодостаточно. По крайне мере, оно никак не может быть интегрировано в текст доклада, посвященного чему-то другому. Поэтому я по необходимости буду краток.

Начну с так называемого "дела Орлова". И буду считать, что мой слушатель (или читатель) достаточно компетентен во всем, что касается подобного рода "дел", связанных с покупкой и перепродажей оружия. В двух словах, в случае российского бизнесмена Олега Орлова речь идет о деле, вполне способном потянуть на новый "Ирангейт". Таково, по-видимому, мнение ряда групп и лиц, решающим образом влияющих на мировую политику. Совсем сжатая хроника этой орловской истории такова.

Осень 1999 года. Орлов (так это звучит в обвинении) осуществил контрабандную поставку в Эритрею РЛС П-14Ф. При этом в документах значилось, что данные РЛС предназначены Румынии. Никакого особого впечатления эта сделка ни на кого не произвела. Как говорится, дело житейское.

Но в начале 2000 года сам Орлов и его партнер, украинский дилер Шиленко, обратились в "Укрспецэкспорт" якобы от имени "Росвооружения" с предложением о покупке 20 ракет Х-55. Что это за ракеты, каковы их характеристики и для чего они могут быть использованы, – по этому поводу уже столько сказано, что Интернет просто лопается от данных. Мне не хочется уходить от основной темы. Каждый, кому это интересно, может детальнее вникнуть сам.

В апреле 2000 года ракеты были транспортированы из Украины в Китай. Вместо "Росвооружения" за груз заплатила одна американская фирма. 14 ракет остались нереализованными.

В мае 2001 года некий самолет, принадлежащий дубайскому филиалу казахстанской авиакомпании, забросил 6 из этих ракет в Иран. Потом туда же забросили другую технику. В конце концов, неважно, какую. Расплатилась та же американская фирма. Потом имели место еще добросы военной техники.

В 2002-2003 годах украинские военные специалисты обслуживали эту технику на месте ее размещения, то есть в Иране.

В 2002 году погиб в автокатастрофе глава "Укрспецэкспорта", близкий к Кучме В.Малев. И, видимо, это было "первым звонком". Потому что эту гибель эксперты (прошу не путать со специалистами по компромату) связывают с началом закручивания "дела Орлова". Кого-то этой гибелью напугали, кому-то намекнули… И все оказалось адекватно услышанным.

Потому что в октябре 2003 года некий гражданин Петров (вряд ли без серьезных мотивов, как-то связанных, в том числе, и с судьбой В.Малева) начал скандальную кампанию по поводу рассматриваемой нами сделки. Детали этой сделки он подробно описывал. Если верить Петрову, то из 6 ракет Х-55, которые первыми были отправлены в Китай, 3 предназначались Пакистану. Потом история обрастала деталями. Помимо пересылки из Китая в Пакистан возникла пересылка далее в Иран… Опять же, все это очень важно, – но не для нас, а для какого-нибудь "Компромата.ру".

В декабре 2003 года спецслужбы Германии допросили всех тех, на кого Петров сливал компромат. Допросили – и успокоились. Никакого хода это дело не имело. Потому что тогда оно было никому не интересно. Но, видимо, кто-то прощупывал возможности переформатирования, как теперь говорят, "оружейной бытовухи" в политический макроскандал.

В любом случае, в январе 2004 года, если верить публичным данным, Петров вместе со своей машиной был взорван в ЮАР (иногда такие данные сообщаются специально, чтобы спрятать свидетеля).

В это же время погиб в дорожно-транспортном происшествии ирано-австралийский посредник Хайдер Сарфраз.

Немцы, занимавшиеся этим делом, как бы утратили к нему интерес. На самом деле, видимо, не утратили.

Потому что в августе 2004 года Олег Орлов был арестован в пражском аэропорту на основании международного ордера. Если верить имеющимся свидетельствам, в тюрьме он перенес покушение, затем впал в состояние депрессии, практически перестал говорить.

От себя выскажу предположение, что он с кем-то перестал говорить, а с кем-то начал. И те, с кем он начал говорить, имели задание – "перезаточить" (или переформатировать, как вам нравится) "дело Орлова", превратив его в "дело Чейни-Рамсфелда" или в новый вариант "Иран-контрас". Для этого нужно было освежить информацию Петрова, добавить к ней нужную информацию Орлова, выйти на некие промежуточные группы, связывавшие правых республиканцев с какими-то элитными группами в России.

Почему был важен Иран? Потому что правые республиканцы США, еще конкретнее – так называемое неоконсервативное крыло Республиканской партии США – непоколебимо сориентированы на определенный жесткий международный курс. В его последовательном виде этот курс отвечает интересам Израиля. Ибо в основе этого курса (опять же подчеркну – если он последователен) лежит борьба с радикальным исламом. Есть все основания считать, что это неоконсервативное крыло Республиканской партии США, олицетворяемое, прежде всего, вице-президентом США Ричардом Чейни, запуталось в проводимом курсе.

Окончательно это произошло где-то между 2003 и 2004 годами. И было связано с деятельностью известного саудовского элитного оператора, бывшего главы саудовской разведки, бывшего посла Саудовской Аравии в Великобритании, нынешнего посла Саудовской Аравии в США, принца Турки аль-Фейсала. Именно принц Турки гениальным образом запутал Чейни и Рамсфелда с применением всех средств, пригодных для такого запутывания. Деньги, видимо, не являлись здесь всеобъемлющим инструментом. Что же именно являлось? Ответ на этот вопрос вновь увел бы нас далеко от заявленной темы.

В любом случае, вместо войны с радикальным исламом (что отвечало интересам Израиля и многих других сил в мире и составляло стержень американского неоконсервативного курса) анализируемые мною горе-стратеги соблазнились так называемой Большой Игрой. То есть, использованием радикального ислама в действиях против стратегических противников. Первой пробой пера был Андижан, что легко позволяет вычислить стратегического противника (Китай).

С этого момента неоконсерваторы попали под многовекторную атаку. Они перестали быть незаменимым союзником Израиля. Они вызвали на себя огонь всего китайского лобби в США (общеизвестный фокус этого лобби – Генри Киссинджер, то есть Буш-старший, то есть…). Арабы с наслаждением предали "неоконсервативных олухов". В чем, видимо, и был главный смысл операции. Демократическая партия США, очень серьезный конгломерат сил в Европе, – все это изначально было нацелено на растаптывание группы Чейни-Рамсфелда. Теперь всем героям, атаковавшим эту группу, нужен был скандал. Причем такой, который бы однозначно и на тысячу процентов напугал Израиль. И открепил неоконсервативную группу от израильской поддержки.

Для этого нужно было скомпрометировать группу не чем-нибудь, а поддержкой Ирана, который для Израиля есть консенсусное абсолютное зло (государство Иран в его радикально-исламском исполнении действительно повторяет тезис о необходимости уничтожения Израиля с упорством, так сказать, заслуживающим лучшего применения). Но некий относительно компромиссный Иран не устраивал организаторов подобной затеи. Им нужен был Иран, который управляемым образом радикализируется, заявляет о ядерном оружии, которое уже есть и будет применено против Израиля. То есть, превращает скрытый невроз израильской политики в невроз открытый и до предела обостренный.

На фоне этого обострения любой вопрос о том, кто помогал Ирану, читается совершенно иначе. И если сойдутся два обстоятельства – радикализация Ирана в вопросе об Израиле и скандализация Чейни в вопросе о поддержке Ирана – то, по замыслу организаторов всей этой игры, Чейни должен наступить конец.

Теперь давайте присмотримся. Радикализация Ирана происходит при Ахмадинежаде, то есть летом-осенью 2005 года. И именно летом-осенью того же года группа, осуществлявшая связь между определенными российскими элитными кругами и американскими неоконсерваторами, находясь в Вашингтоне, получает предупреждение о том, что она (группа эта) будет подвергаться сверхфорсированному прессингу с тем, чтобы, с опорой на "дело Орлова", добиться нужных результатов. То есть, сделать группу и тех, кто за ней стоит, объектом нового "Ирангейта".

Что здесь впечатляет, так это упорство, с которым определенные, очень влиятельные американские и международные круги повторяют одни и те же приемы в сходных ситуациях. Вспоминаются нелюбимые мной Ильф и Петров: "Остап Бендер знал один ход – Е2-Е4". То, что этот ход рано или поздно обрушит мировую и, прежде всего, западную политику, – настолько очевидно, что дальше некуда. Но, тем не менее, его повторяют. И повторяют люди, чья интеллектуальная изощренность явно входит в противоречие с их влиянием и возможностями. Это всегда опасно. Но это особо опасно в условиях надвигающегося глобального кризиса.

В России есть много желающих поиграть конкретными фактурами и свести все к таким играм, которые я здесь описываю. Я же от себя хочу сказать, что никакие игры этого плана не имели бы никаких фундаментальных последствий, если бы у этого всего не было основы – фантастического проигрыша американцев в Ираке. Буш может сколько угодно говорить, что проигрыша нет. Но он есть, и он был предрешен. И мы об этом говорили американцам прямо в лицо. В том числе и тем, кто сейчас горит в огне этих "гейтов".

Мы говорили, предупреждали, публиковали: "Нельзя начинать такие игры без внятной стратегии и идеологии! Объявите, куда ведете мир. Возьмите лозунги Проекта Модерн на свое знамя. Тем более, что ваши противники на сегодняшний день увязли в Постмодерне по уши. Что и есть ахиллесова пята всей нынешней западной (убогой, злобно-унизительной) парадигмы. Обопритесь в Ираке на светские силы. Откажитесь от химеры "открытого общества". Начните модернизацию Ирака. Дайте Ираку новый план Маршалла. Не пожалейте на это воли, ума и денег. И у вас появятся союзники во всем мире".

Но творцам нынешних сокрушительных неприятностей казалось куда как умно играть с исламской радикальной элитой и одновременно что-то сулить ее онтологическим оппонентам. Что ж, доигрались. На поле игр с исламской радикальной элитой у Бжезинского, скажем так, преимущество перед Киссинджером, у Клинтонов – перед Бушами. Постмодерн знает, как связываться с Контрмодерном. Неоконсервативная классика – не знает. Она вообще абсолютно тупа в своих амбициозных потугах на теоретичность. Она не умеет работать на идеологическо-информационном поле. А спецоперации не могут заменить такое умение. Как говорил американский классик О`Генри, "песок плохая замена овсу".

Мы все это еще обсудим подробнее. Пока же просто завершим "орловскую" хронику и перейдем к хронике общеамериканской.

Итак, осенью 2005 года Олег Орлов попросил в Чехии статус политического беженца.

В январе 2006 года был задержан и экстрадирован на Украину Шиленко.

25 февраля 2006 года был экстрадирован на Украину Орлов.

Операция перешла в завершительную фазу.

Ключевыми для нас здесь являются летние привязки.

Летом группа, на которую хотят повесить новый "Ирангейт", была предупреждена об этом в Вашингтоне. И летом же началась раскрутка Ахмадинежада. А также приведенные выше "похождения Кондолизы Райс" на Ближнем Востоке. А также… А также… Смотрите все ту же хронологическую шкалу (рис.8).

Так это все разворачивается на относительно малом "скандально-оружейном" пятачке. Чтобы на нем не зацикливаться, надо посмотреть, что разворачивается в это же время по-крупному.

4 июля 2005 года появляются сообщения, что доклад Комиссии демпартии США, базирующийся на материалах расследования аудиторов Минобороны США, фактически превращается в "Чейни-гейт". Согласно докладу, компания "Халибертон" обвиняется в получении незаконных контрактов на восстановление нефтегазовой инфраструктуры Ирака и на оказание интендантских услуг контингенту США в Ираке, а главное – в завышении стоимости своих услуг ни много, ни мало на 1,4 млрд. долларов США.

15 июля 2005 года нам сообщают, что Джордж Буш, в свое время пообещавший изгнать из Белого дома чиновника, который раскрыл СМИ имя секретного сотрудника ЦРУ, впервые признал, что расследование дошло до одного из его, Буша, ближайших помощников, – К.Роува. Речь идет о том, что у экс-дипломата Д.Вилсона, который выступал против войны в Ираке, была жена В.Плэйм. И что, желая скомпрометировать Вилсона, некие люди (Роув и другие) выдали газетчикам, что Плэйм – агент ЦРУ.

Но Роув – это только первый источник скандала. Кто второй?

19 июля 2005 года репортер журнала "Time" М.Купер впервые заявил, что вторым источником, сообщившим о секретном агенте ЦРУ, является ближайший помощник Чейни Л.Либби, альтер-эго Чейни, его главный опорный элемент (прозвище – "Скутер"). Так начинается "Чейни-гейт".

Заметим, что это то самое жаркое лето 2005-го, когда начинается иранский закрут, а группу, на которую планируется возложить вину за новый "Ирангейт", предупреждают в Вашингтоне.

30 июля 2005 года одна из самых уважаемых американских журналистов, Х.Томас, "старейшина пресс-корпуса Белого дома", пообещала покончить жизнь самоубийством, если на следующих выборах Д.Чейни будет баллотироваться на должность президента.

9 августа 2005 года, выступая в Аспенском институте (штат Колорадо), легендарный американский журналист Боб Вудворд заявил, что вице-президент США Р.Чейни выставит свою кандидатуру от Республиканской партии на президентских выборах 2008 года. По мнению Вудворда, соперником Чейни от Демпартии США будет Хиллари Клинтон.

Для тех, кто не помнит, напомню, что именно Боб Вудворд "свалил" Никсона, запустив механизм "Уотергейта". И это не единственный "звездный час" в карьере Вудворда. Его перу принадлежат острейшие книги о таких знаковых фигурах, как Кейси, который был директором ЦРУ при Рейгане и странно погиб от рака мозга. Кое-кто связывает это, в том числе, и с деятельностью Кейси на эксцентричных направлениях, не отвечающих американским интересам. К таким направлениям относят ультраправый (неофашистский) экстремизм Европы, исламский радикализм и многое другое; есть основания сопрягать гибель Кейси и с "Ирангейтом".

11 августа 2005 года в СМИ появляются сообщения о том, что конгрессмен-республиканец К.Уэлдон, вице-председатель двух комитетов Палаты представителей (по вооруженным силам и по внутренней безопасности), организовал журналистам встречу с сотрудником спецслужб из группы "Возможная опасность". Цель встречи – показать, что данные, позволявшие предотвратить 11 сентября 2001 года, – у администрации Буша были.

12 августа 2005 года сообщается, что окружной прокурор Нью-Йорка республиканка Д.Пирро атакует Хиллари Клинтон, обвиняя ее в том, что она использует предвыборную кампанию за место в сенате как трамплин к президентским выборам.

15 августа 2005 года в США создается новая спецслужба – Национальная служба безопасности.

31 августа 2005 года бывший мэр Нью-Йорка Р.Джулиани заявил, что примет участие в президентских выборах 2008 года. И что сразится с Хиллари Клинтон уже в 2006 году на сенатских выборах.

Так заканчивается жаркое лето и начинается не менее жаркая осень.

Тут и низкие рейтинги Буша, и разбирательства по урагану "Катрина", и связь "Халибертон" уже с ураганом "Катрина", и…

12 сентября 2005 года по подозрению в коррупции арестован лоббист Республиканской партии США Д.Абрамофф. К "Чейни-гейту" добавляется нечто, что прямо может стать "гейтом" для Буша. Если тот поведет себя неправильно.

20 сентября 2005 года сообщается, что уволившийся 16 сентября экс-глава Управления политики федеральных закупок Д.Сафавиан арестован за ложные показания, данные им в ходе расследования деятельности Д.Абрамоффа. "Буш-гейт" раскручивается.

28 сентября 2005 года суд Техаса предъявляет обвинение в преступном сговоре лидеру республиканского большинства в Палате представителей Конгресса США Т.Делею. Как станет ясно из последующего, обвинение Делея – это часть "дела Абрамоффа" (то есть Буша). Т.Делей – не только лидер республиканского большинства в Палате представителей, но и ближайший соратник Буша. Он способствовал выделению помощи России. Некая фирма на Багамах в координации с российской компанией "Нафтасиб" возместила расходы на поездку Делея в Москву.

Делея тогда приглашал никто иной, как премьер Черномырдин (дела давно минувших дней, которые кто-то выволакивает наружу. И, в общем-то, ясно, кто – демократы). Потом Делей проголосовал в Конгрессе за выделение России кредитов МВФ. Теперь выясняется, что он имеет прочную завязку на лоббиста России в США Джека Абрамоффа, а против Абрамоффа начато расследование по связям с мафией, коррупции и конкретным преступлениям (убийство бизнесмена, продавшего Абрамоффу корабль-казино).

29 сентября 2005 года объявлено, что Буш вносит в Конгресс на рассмотрение кандидатуру М.Мейплза. Этого уроженца Техаса, артиллериста, не имеющего отношения к спецслужбам, Буш хочет сделать шефом военной разведки.

К этому же периоду относятся "постураганная депрессия" (то есть запой) президента Буша, госпитализация Чейни и фактический переход власти к отцу Буша и директору ФРС А.Гринспену.

1 октября 2005 года репортер "Нью-Йорк таймс" Д.Миллер дала показания в суде по делу о тайном агенте ЦРУ В.Плэйм, чье имя предоставил ей глава администрации вице-президента Р.Чейни – Л.Либби. В это же дело втянут и советник Буша К.Роув. Вот вам и запой, и госпитализация. При чем тут какой-то ураган? На Буша и его соратников надвигается другой ураган, политический.

Помимо Л.Либби и К.Роува, помимо Т.Делея (что уже, согласитесь, немало), этот ураган настигает лидера республиканского большинства в Сенате Б.Фриста.

5 октября 2005 года появляются сообщения о том, что М.Олбрайт выступила с резкой критикой в адрес внешней политики Буша.

6 октября 2005 года разоблачается филиппинец Арагонсильо, который работал в администрации Белого дома.

Одновременно суд осуждает эксперта Пентагона Л.Франклина за шпионаж в пользу Израиля. Л.Франклин признал себя виновным в передаче Израилю секретных сведений. Но этого мало. Из него вытягивают показания на двух сотрудников американо-израильского института по связям с общественностью – К.Вайсмана и С.Розена. А через это – на П.Вулфовица и Д.Фейта. Тот, кто доберется до Вулфовица, – считайте, что добрался до Чейни. Да и до Буша тоже. Как тут не вспомнить о новых кадровых назначениях в спецслужбах? Еще двух месяцев не прошло с создания Национальной службы безопасности США, то есть, фактически, укрепления ФБР. И вот результат.

7 октября 2005 года мэр Нью-Йорка М.Блумберг предупреждает о возможных крупномасштабных терактах в нью-йоркском метро.

10 октября 2005 года в "Лос-Анджелес таймс" выходит статья З.Бжезинского "Америка терпит катастрофу".

13 октября 2005 года в российской печати появляется статья Ф.Фукуямы, где он говорит о конце доктрины Буша (а ведь он еще недавно каялся по поводу того, что на самом деле не будет конца истории, что он ошибся).

14 октября 2005 года сообщается, что в ходе расследования дела Арагонсильо сотрудники ФБР проводят обыск в офисе Чейни. Вот и добрались.

17 октября 2005 года Л.Фаррахан, лидер исламского радикализма в США, проводит митинг, на котором присутствуют сотни тысяч людей. На митинге он требует предать суду Буша.

20 октября 2005 года выписан ордер на арест Т.Делея по обвинению в отмывании денег через политический комитет "Жители Техаса за республиканское большинство".

21 октября 2005 года сообщается, что бывший глава личного аппарата К.Пауэлла полковник Л.Уилкинсон обвиняет Чейни и Рамсфелда в тайном сговоре.

24 октября 2005 года З.Бжезинский заявляет в интервью российской газете "Московский комсомолец", что военное решение иранской проблемы будет бедствием для всего мира.

Роли в будущей пьесе окончательно закрепляются.

Параллельно журнал "Ю-Эс ньюс энд Уорлд рипорт" сообщает, что в Вашингтоне обсуждается возможность отставки Д.Чейни и назначения на его место К.Райс. Подчеркивается, что речь идет о скандале, сопоставимом с "Уотергейтом". Что в ходе подготовки войны с Ираком Чейни не только сдавал имена секретных агентов, чтобы надавить на не слишком крупные фигуры, противостоящие войне. Он еще, оказывается, давил на бывшего директора ЦРУ Д.Тенета.

29 октября 2005 года Л.Либби, наконец, предъявлено официальное обвинение, и он ушел в отставку.

Теперь надо понять, дотянется ли это все до Чейни. Ведь Чейни сообщал информацию только Либби. Он имел на это право, ибо Либби чиновник, предупрежденный о неразглашении секретов.

В ноябре начинается раскрутка скандала с секретными тюрьмами ЦРУ.

7 ноября 2005 года влиятельный американский еженедельник "Тайм", со ссылкой на информированные источники, сообщил, что, помимо К.Роува, главного политического советника Буша, своих постов могут лишиться глава администрации Буша Э.Кард, пресс-секретарь Белого дома С.Маклеллан, министр финансов Д.Сноу и министр обороны Д.Рамсфелд. Все подбирается прямо к Чейни.

10 ноября 2005 года сообщается, что республиканцы терпят поражение на губернаторских выборах в Вирджинии и Нью-Джерси.

В этот же день "Нью-Йорк таймс" сообщает, что в 2003 году лоббист-республиканец Абрамофф запросил 9 млн. долларов у лидера Габона А.Бонго за "правильно организованный" визит в Белый дом.

16 ноября 2005 года все тот же Боб Вудворд (редактор газеты "Вашингтон пост") дает показания об утечке секретной информации из Белого дома. Вудворд сообщает, что, помимо Либби, он получил данные от еще двух информаторов. И отказывается их назвать. Иначе говоря, он подвешивает вопрос. И обещает, что все на Либби не закончится.

22 ноября 2005 года сообщается, что во время трансляции выступления Чейни в эфире CNN на его лице несколько раз появлялся черный крест. Сначала говорят о том, что это все выдумки, происки любителей теории заговора.

Но 28 ноября 2005 года уволен эфирный режиссер CNN, который подтвердил, что черный крест на лице Чейни был, и объяснил, зачем это было сделано. Он сказал: "Мы хотели так выразить свое отношение к вранью с трибун. Пусть Буш и Чейни вернут наших солдат домой. Показ черного креста – это наше право на свободу слова. А вы, если вам не нравится, не смотрите".

7 декабря 2005 года Чейни переходит в контратаку и в выступлении перед военнослужащими военной базы "Форт Драм" (штат Нью-Йорк) подтверждает верность самым что ни на есть "ястребиным" принципам (борьба против исламской мировой империи, дружба с Израилем и так далее).

Одновременно Буш отказывается от упоминания Рождества в ежегодной традиционной рождественской открытке, поздравав своих друзей и сторонников просто "с праздником". Тем самым, он сворачивает свою христианскую риторику.

19 декабря 2005 года Д.Буш пытается вяло защитить свою политику в ходе публичных выступлений.

21 декабря 2005 года сообщается, что Рамсфелд подписал распоряжение о сокращении численности войск в Афганистане.

В последних числах декабря начинается скандал против младшего брата Буша Марвина (он нарушил некие лимиты при свалке мусора). Обнаруживается, что М.Буша в 2003 году незаконно прикрывал генпрокурор Вирджинии, республиканец Д.Килгоур, слишком очевидно входящий в узкий круг так называемых "бушменов".

8 января 2006 года Делей объявил об отставке. Перед этим Абрамофф заключил со следствием сделку и согласился давать показания против Делея и других.

9 января 2006 года Чейни попадает в больницу.

15 января 2006 года в интервью CNN Лора Буш, жена Джорджа Буша-младшего, заявила, что хотела бы видеть следующим президентом Кондализу Райс. Примечательно, что после этого интервью Л.Буш и К.Райс вместе отправились в Либерию на инаугурацию первой в Африке женщины-президента. Все это носит вызывающий характер и говорит о том, что понятие "семья" становится глубоко интернациональным.

На следующий день, 16 января 2006 года, на это реагирует глава сенаторского комитета по законодательству, один из самых влиятельных республиканцев А.Спектор. Спектор (!) говорит о возможности импичмента против Буша. Это – прямой ответ на то, что делает "семья" в лице Лоры Буш, выдвигая Кондолизу Райс.

Республиканцы, во-первых, не хотят потакать "семейным" бушевским фокусам. Во-вторых, они подозревают, что это фокус с двойным дном. Что Кондолиза Райс будет выдвинута не для того, чтобы победить, а для того, чтобы проиграть Хиллари Клинтон. И что это ответный пас Бушей в сторону Клинтонов после того, как ранее Клинтоны отпасовали в сторону Бушей, фактически сдав Гора. Предполагается также, что после этого семья Клинтонов, отбыв свое президентство, отдаст обратный пас семье Бушей. И кто-то из младших братьев нынешнего президента станет очередным президентом США.

Фактически это все вместе превращает демократию в карикатуру, является прологом к императорским играм в разлагающемся Четвертом Риме (он же США). Этому многие будут сопротивляться.

19 января 2006 года Буш заявил, что дела в Ираке идут замечательно – состоялись ратификация Конституции и выборы правительства. Но не пройдет и полутора месяцев, как это правительство развалится.

Одновременно Хиллари Клинтон заявляет, что правление Д.Буша – одно из худших в американской истории. "Проснувшийся" А.Гор говорит, что Буш многократно совершал преступления и является угрозой для американской демократии. Характерно, что с Гором солидаризируется Р.Барр, один из ярых республиканцев-консерваторов, боровшийся с Гором и Клинтоном в 90-е годы.

Между тем, "дело Абрамоффа" продолжает расширяться. В списке его подельников оказывается глава административного комитета Конгресса республиканец Б.Ней, который уходит со своего поста. Вообще же в этом списке уже до 20 человек. В их числе минимум два новых конгрессмена, кроме уже заявленных, а также министр внутренних дел США Г.Нортон.

21 января 2006 года публикуется заявление Д.Буша о том, что его супруга Лора не имеет собственных политических амбиций. Что называется, и на том спасибо.

В те же дни журнал "Тайм" сообщает, что существуют фотографии, на которых Д.Абрамофф, покупавший членов Конгресса США, запечатлен вместе с Д.Бушем. Анонимный источник показал пять таких снимков.

Но и этого мало. Бывший партнер Абрамоффа М.Скэнлон, отправленный за решетку за подкуп конгрессмена, утверждает в интервью "Нью-Йорк таймс", что Абрамофф был в прямом контакте с Д.Бушем: "Он, конечно, не мог снять трубку и позвонить президенту. Но если он хотел аудиенции, то получал ее".

27 января 2006 года сообщается, что Э.Хольтцмен, член юридического комитета Палаты представителей, которая занималась процессом импичмента Р.Никсона в 1973-1974 годах, вновь подняла вопрос об импичменте, имея в виду Д.Буша. Одно из самых серьезных обвинений – обман конгресса и американского народа с целью вовлечь в военные действия.

31 января 2006 года начинается судебный процесс о банкротстве "Энрон". В процесс может быть вовлечен Чейни.

3 февраля 2006 года заместитель директора Института США и Канады РАН В.Кременюк, комментируя дело о банкротстве "Энрон", отмечает, что "ко всему прочему, в этом деле очевиден и политический подтекст, поскольку в свое время "Энрон" был тесно связан с семействами президента Джорджа Буша и вице-президента Дика Чейни".

12 февраля 2006 года Р.Чейни на охоте случайно ранил адвоката Уитингтона. Перед этим Л.Либби признался, что Чейни санкционировал ему передачу информации по Плэйм. Это уже очень серьезно. Вскоре эксцесс с Уитингтоном рассеивается. Но заявление Либби остается. И над Чейни зависает дамоклов меч.

В конце февраля 2006 года начинает раскручиваться скандал с разрешением Буша на сделку, передающую контроль над крупнейшими морскими портами США в руки "Dubai Ports World". Это компания, принадлежащая Объединенным Арабским Эмиратам. Буш скандально "продавливает" сделку. И это вызывает очень серьезную реакцию.

Помимо прочего, ОАЭ в связи с ураганом "Катрина" выделили США 100 млн. долларов помощи на преодоление последствий. Это в четыре раза больше того, что США получили от всех остальных государств. Теперь начинают выяснять, не было ли это скрытой формой взятки.

Пульс американской политики начинает приобретать лихорадочный характер. Тут много еще о чем было бы можно рассказать. Но и сказанного достаточно.

Часть восьмая. От информации и аналитики – к моделированию

Все эти фактуры нужны для того, чтобы каждый мог сам оценить степень укорененности моей модели в реальности. И это при том, что сам я считаю свою модель весьма и весьма эксцентрической. И никоим образом на ней не настаиваю. Но, тем не менее, мне кажется важным предъявить ее хотя бы в виде гипотезы.

Я не специалист по кадровым вопросам. Я никогда не считал, что эти вопросы имеют решающий характер. И я не считаю их публичное обсуждение обязательным. Исключение составляют особые случаи. Когда эти вопросы начинают задевать нервные узлы мировой политики. А через это – и нервные узлы нашей, российской, политики. Потому что эти узлы связаны. И я хотел бы начать с обсуждения подобной связи.

Опять же – я не хочу тут углубляться в подробности. Подробное обсуждение таких вопросов привело бы к многотомным исследованиям. И вряд ли эти исследования следовало бы публиковать, поскольку все в них все равно было бы не до конца доказательным.

Но поскольку даже размытые контуры – намного лучше, чем отсутствие контуров вообще, я предложу собравшимся некое оконтуривание, оговорив его небезусловность и даже гипотетичность. И начну с этой самой связи между российской и американской политикой.

Дурацкие универсалии наших доморощенных конспирологов не зря так широко пропагандировались. Задача, безусловно, состояла в том, чтобы заморочить элиту разными надуманными противопоставлениями. И то ведь – сначала читаем про "евразийское ГРУ" и "атлантический КГБ". Затем… ба, оказывается, есть и "евразийский КГБ"… А с ГРУ-то что делать? Наверное, есть и "атлантическое ГРУ"? Но тогда получается, что все есть – и ничего нет. То есть полная заморочка осуществилась, цель достигнута.

Но, во-первых, не все на это "купились".

А, во-вторых… Сколь бы универсалии ни были дурацкими, за них все равно схватятся, если единственной их альтернативой будет так называемая прагматическая политология. Она же – "песня акына". Обсуждение борьбы Ющенко с Тимошенко, конечно, намного лучше обсуждения борьбы евразийцев и атлантистов. Хотя бы потому, что евразийцев и атлантистов просто нет, а Ющенко и Тимошенко в каком-то смысле наличествуют. Но кому-то этого наличествования достаточно. А кто-то все-таки хочет разобраться.

Этот "кто-то" не обязательно полный кретин. Полный кретин как раз схватится или за "песню акына" или за абстракцию войны суперсил. А не полный кретин (а то, глядишь, и вовсе не кретин, так тоже бывает) все же спросит: "Мы видели "оранжевую" революцию, видели, что она носила антирусский характер, видели двух ее лидеров (Ющенко и Тимошенко), видели, как они потом разошлись… Это что все такое? Это игра честолюбий в пределах одной группы? Или это разные группы? Тогда какие?"

Кто-то чуть более осведомленный начнет рассуждать, что Ющенко – это США, а Тимошенко – Германия (а то и спецведомства этих двух стран привязывать к этим фигурам, вот ведь кошмар-то!).

Но если этот "кто-то" еще и русский патриот (а не просто валяет дурака на русско-патриотическом поле), то этот "кто-то" спросит: "Что же получается? Если "панночка" – имеет политпрописку в Германии, то она евразийка? А Ющенко – атлантист? С его-то политпропиской в США! Ну, насчет Ющенко-то – пожалуйста, понимаем, что он против нас, что он враг. Но "панночка"-то еще круче заворачивает! Она на нас еще больше наезжает. А вроде она евразийка… Или нет?".

Тут этот кто-то заметит рядом с "панночкой" Белковского (а он этого никогда не скрывал). И тут же увидит того же Белковского рядом с Д.Рогозиным. И если этот "кто-то" соображает что-то по поводу "политпрописок" разного рода, то у него совсем крыша поедет.

Что дальше? Известно, что. Либо "выхожу из игры", либо "знаю, что все грязь, и в ней хрюкаю с удовольствием, и смеюсь над теми дураками, которые этого не понимают".

Но главное даже не моральный результат, а интеллектуальный. Хотя и моральный немаловажен (и, в сущности, в стратегической политологии одно без другого не существует). И все же обособим на время интеллектуальный аспект. И спросим себя: с интеллектуальной точки зрения, все это – что такое? Или, как у нас сейчас упрощенно говорят, "это про что?". Отвечаю: это – про то, как рассыпать картинку, а не про то, как ее собрать.

Если химеры евразийства и антлантизма сулят провокационно неверную сборку, то спецрефлексии, подобные тем, которые я только что описал, не сулят никакой сборки вообще. В том-то и беда, что про атлантизм и евразийство можно написать хоть газетную статью, хоть тоненькую, относительно популярную книгу. Произойдет фиктивная сборка. Ее держатель, если он хочет что-нибудь понять в практической политологии и политике, собирая реальность с помощью подобной фиктивной процедуры, будет попадать из капкана в капкан. Но альтернатива-то в чем?

Реальную игру нельзя описать ни в статье, ни в тоненькой книге. Да и в толстой тоже. А ЧТО ЖЕ МОЖНО? И если ничего нельзя (или нужно апеллировать к такой избранности, что дальше некуда), то зачем кого-то критиковать? И что тогда представляет собой наша аналитика?

Если честно, нет у меня окончательных ответов на такие вопросы. Я не могу сказать, что ничего нельзя, потому что я точно знаю, что что-то можно. Но я точно знаю и другое. В этом опыт. И если хотите, то в этом боль. Я точно знаю, что настоящая сборка и настоящая картинка действительно невероятно эзотеричны (в моем, а не чьем-то еще, смысле слова). А именно – они требуют огромных массивов данных, многомерных матриц, глубоких знаний… И все равно остаются неполными. НУ И ЧТО?

Все равно, неполнота знания лучше фиктивной глубины или констатации очевидного. Эта неполнота может называться "первым приближением" или "эскизом". Адресует она не к всеобъемлющим сверхсилам, а к элитам и их (не всегда очевидным) миропроектным основаниям. Эта неполнота сразу дробит страны на сложные элитные композиции, создает их межстрановые конфигурации.

Но если неполнота не начинает казаться себе самой полнотой – то она куда-то выводит, позволяет делать какие-то прогнозы, позволяет чем-то оперировать в реальной политике. А дальше тот, кто хочет, делает следующий шаг, второе приближение, если хотите. Если приближения построены правильно, то они к чему-то сходятся (в чем и состоит метод последовательных приближений). Конечно, даже первые приближения начнут делать не все. Но это уж кто чего хочет.

Здесь я, безусловно, могу предложить только какое-то приближение, только очень легкий эскиз. Суть его заключается в следующем.

Ничего не утверждая до конца, не забивая никаких гвоздей по шляпку, я, тем не менее, считаю, что какая-то зыбкая связь по нижеследующей схеме все же существовала (рис.9).

Мне специалисты тут же укажут на очень многие усложнения, которые как бы камня на камне не оставляют от этой схемы. Это и так, и не так. Вообще, политология не математика. Точнее, не строгая математика с ее алгоритмами, логикой, "или – или" (сейчас есть и другая математика, как, кстати, и другая наука вообще).

Но не будем усложнять. Скажем просто, что это эскиз. И в любом эскизе можно найти несоответствия, но эскиз все равно действует. Работает, так сказать. Когда-то качественно работает, когда-то не очень. Но в целом – работает. И какая-то корреляция между убийством Кеннеди и снятием Хрущева существовала. И оформлялась такая корреляция – идеологически, организационно, по-всякому. Так что давайте мы этот эскиз зафиксируем. А вместе с ним кое-что еще.

Ну, например, то, что Ельцин изначально не мог не быть завязан на Буша-старшего. Не обязательно как-то злокачественно… Я не о заговорах, не о шпионах. Я об элите. Были схемы, были обязательства. И пробейся Буш-старший снова в 1992 году в президенты, не было бы ельцинской политической системы (был бы Ельцин или нет – это отдельный вопрос). А была бы другая система (условно, например, скоковская, об этом все осведомленные люди говорили).

Но вместо Буша-старшего, как черт из табакерки, выскочил Клинтон (как он выскочил, мы описывать здесь, естественно, не будем). Ельцин обрадовался, поскольку ему это позволяло совершенно иначе размещаться в российской реальности. Он взял себе в партнеры Черномырдина (а не Скокова, хотя должен был брать Скокова, но ситуация изменилась). Черномырдин закономерным образом завязался на Гора. А Ельцин стал дружить с "другом Биллом". Но поскольку республиканская завязка никуда не делась, то остался и так называемый "силовой сегмент" (рис.10).

И опять же – лучше многих я знаю, что это первое и очень опасное приближение. Что не было монолитных "силовиков". Что Ельцин "разводил" Грачева и Коржакова… Все так. Но я же и не хочу сказать, что я рисую абсолютно точную картину. Начни ее рисовать – десяти вечеров не хватит. Это эскиз, первое приближение. И хорошо оно тем, что как-то работает.

И за счет того, что работает, мы быстро приближаемся к эпохе Путина, которая нас и интересует. Клинтон отрабатывает два срока. И третьего у него не будет, это понятно. Но понятно и другое – вот-вот произойдет рокировка. И снова вернется команда Буша. Клинтон – отрабатывает не на Гора, как ему положено, а на Буша! И это – несомненность глобальной парадоксальной реальности. Это произошло именно так. Я не буду тут ахать и охать по поводу эскизов и что-то доказывать. Это так, и я знаю, что это именно так.

У Ельцина есть много проблем, связанных с возвратом Бушей. До этого (второй срок Клинтона и пристройка к нему ельцинской системы в 1996 году) Коржаков и Сосковец "перестают быть". Ельцин должен выбрать что-то. Он свободен выбирать. Но выбирать он должен "под Буша". Он как бы свободен и остаться (Россия не США). Но, оставаясь, он должен будет отвечать перед Бушем за клинтоновский "базар". А он – не хочет.

Итак, он должен выбрать преемника. Но не вообще, а в рамках происходящей мировой рокировки. И Путин здесь – почти гениальная находка. Это и в чем-то новый Коржаков, Сосковец (чекист, государственник). И в чем-то новый Черномырдин (Санкт-Петербург, Собчак, линия Собчак-Черномырдин). Образы двоятся, переплетаются. И Ельцин понимает, что это "в жилу".

Так и живем два срока Буша. Поскольку Буш тоже многолик, то сразу к нему пристраиваются несколько "русских" групп.

"Русский правый центр" пристраивается к самому Бушу и его "семье". Символ привязки? Ну, например, ЛУКОЙЛ – "Коноко Филлипс"… Материя сложная, все не опишешь.

"Русский правый край" пристраивается к "ястребам", неоконсерваторам, тому же союзу Чейни-Рамсфелд. Символ привязки? Слишком многие говорят, что Сечин… И почему бы не взять этот элитный индекс просто для определенности, ни на чем не настаивая. И очень условно, очень аллегорично сказать, что Сечин – это Коржаков-Сосковец 1995 года или Скоков 1992 года. Как я не раз говорил, это социальная роль, а не человеческий выбор. Это место в элитной матрице, а не идеологическое сознательное предпочтение. Господин Журден может не знать, что он говорит прозой, но он ею говорит.

Соответственно, должен быть (просто никуда не может деться) фокус, который порожден ниткой Демпартии США. Все указывают на Чубайса… Чубайс так Чубайс, мне здесь не так важно. Я бы на этом зацикливаться не стал. Ну, к примеру хорошо известно, что самые влиятельные сегменты неоконсерваторов всегда как-то косо смотрели на "Альфу", видя в ней союзника Демпартии США. И тоже это все очень относительно. Пока это очень зыбкая материя. Но в ней уже что-то можно "наковырять".

Возьмем самого Буша. Если уже Лора Буш говорит о Кондолизе Райс, значит, "семейная" логика зашла далеко. Так и запишем (рис.11).

Создавая такую неабсолютную и очень двусмысленную зарисовку, Буш в скрытом (а, может быть, не только в скрытом) виде делает предложение Путину. И Путин принимает эту перчатку, делая ход столь же размытый, сколь и ход его американского визави.

Я здесь не буду ничего доказывать. И совершенно не боюсь ошибиться. Я взял какие-то индексы… Я, как и вы, газеты читаю… И не только газеты, как и большинство собравшихся…

Короче, я не понимаю, почему мне не считать, что визави Райс стал Дмитрий Медведев. Потому что все об этом говорят? Так я и не собираюсь быть оригинальным. И потом – я не к этому веду. Примем эту гипотезу (рис.12).

Это ведь еще тоже не все. В таких рокировках всегда присутствуют "козлы отпущения". Это по определению так. На кого-то надо списать издержки данного отрезка политического пути. Особенно, если надо довольно круто поворачивать. А поворачивать придется круто.

Кого именно в этой композиции (не думайте, что я на этом заканчиваю, я вас еще, так сказать, обману!) будет списывать семья Бушей – понятно. Это будет Чейни и его команда. Мне кажется, что я достаточно подробно это доказал. Давайте это и зафиксируем (рис.13).

Если действует заявленное мною социальное правило, то, с точностью до этого правила (а я вовсе не считаю, что оно носит абсолютный характер), в клеточке с вопросительным знаком должен оказаться Сечин.

Я, во-первых, вовсе не говорю тем самым, что Путин сдает Сечина. До сих пор для меня было наиболее сильной чертой Путина то, что он своих, ближних и самых ближних, не сдает. В отличие от многих моих знакомых, олигархов, в том числе.

Я, во-вторых, с этой своей схемой вовсе не встаю в позу оракула. Я просто говорю о том, что если правило действует и связки обладают элитно-социальным гомеоморфизмом, то это должен быть Сечин. Я не делаю прогноз. И не потому, что боюсь его делать, а потому, что не считаю нужным и не вижу к этому оснований. Все связки, которые на первый взгляд кажутся жесткими, являются гибкими. Все зыбко, условно. Никто еще ничего не знает. Поэтому я делаю только предположение из разряда игры ума: "Если правило действует, то…". И записываю (рис.14).

Что эта схема собой знаменует? Что есть республиканский "центр" (Райс) и республиканский "край" (Чейни). Хочет ли Чейни идти на президентские выборы сам, как это говорит Вудворт? Или он выдвигает Джулиани, как это говорят многие другие? Но все равно есть кандидат от республиканского "края" (пусть это условно будет Джулиани). И кандидат от республиканского "центра" (Райс).

Значит, должен быть кандидат от русского республиканского "края" (тот, на кого делает ставку условный и не вполне условный Сечин). И должен быть кандидат от русского "центра" (предположительно, Медведев) – рис.15.

На этом поле будет сейчас идти борьба. И мы видим, что она будет носить далеко не вегетарианский характер. Чейни – очень волевая личность. Да и все остальные, о ком я здесь говорю, тоже. Путин, при кажущейся простоте, совсем не прост. И по отношению к людям (если быть точным – то к "совсем своим" людям) очень отличается от Ельцина.

Ставки в этой игре огромны. Речь идет о переформатировании всей мировой политики. Так что каждая клеточка из числа тех, которые я здесь нарисовал, дышит неопределенностью. А я еще и еще раз настаиваю на том, что "клетки" мои – условны. И что я "загоняю в них" очень живых и неоднозначных персонажей.

Но самое главное не в этом. А в том, что помимо вопроса, "кто кого здесь зачистит – Чейни Буша или Буш Чейни?" и так далее, есть еще гораздо более важный вопрос. Это вопрос о некоем субъекте, который пока что не присутствовал на расчерченном мною игровом поле. Субъекте по имени "Демократическая партия США и ее российский спарринг-партнер".

В России по поводу этого спарринг-партнера царит полная неопределенность. Все рассказы о Чубайсе и его выдвиженце Козаке пока являются "разговором в пользу бедных".

Из ярких последних событий мы наблюдали некую элитную войну против С.Иванова, поданную нам как борьба с дедовщиной. Война была массированная и беспощадная. Не оставляющая никаких иллюзий по поводу единства какого-то там чекистского сообщества. Очень напоминавшая войну Коржакова с Грачевым, подававшуюся в СМИ как войну демократов против "Пашки-мерседеса".

Смысл войны вряд ли у кого-то оставляет сомнения. Вообще, пока (в остром, но, как мне кажется, ничего не опровергающем противоречии с тем, что я сейчас излагал) в России активен именно тот субъект, который мною размещен в клеточке "Козел отпущения". В этом глубокое отличие нашей здешней ситуации от ситуации в США.

В США Чейни пребывает в полуступоре, движется на автомате, боится собственной тени.

В России его спарринг-партнер бодр, активен и политически эффективен, как никогда.

Разве это не опровергает всего, что я говорил? Нет, не опровергает, потому что я говорю о будущем. Я говорю также, что я не знаю этого будущего и не собираюсь его предсказывать. Я просто выдвигаю гипотезы. Но я помню, как высоко котировался Коржаков за месяц до его отставки. И даже за десять дней. Как эксперты, очень близкие к власти, говорили мне, что Ельцин находится в глубочайшем симбиозе с данным лицом, и что все, соответственно, кончится победой этого лица. Кончилось это тем, чем кончилось. И это было понятно заранее.

Я не экстраполирую ситуацию и не провожу параллелей между Ельциным и Путиным. Я как раз считаю, что это очень разные люди, носители разных политических стилей. Вообще, исторические параллели ничего не доказывают и не опровергают. Превратится ли легкое облачко очередного "Ирангейта" вокруг Орлова во что-то предгрозовое? Или оно развеется, вобрав в себя только очень периферийных участников? Кто сейчас может это предсказать?

Я интуитивно чувствую, что в моем эскизе что-то есть. И тогда спрашиваю себя: если Буш имитирует ставку на Кондолизу Райс и на самом деле просто подыгрывает Хиллари Клинтон в расчете на ответный подыгрыш, то что является "симметричной игрой" с другой стороны?

Я не утверждаю, что эта симметрия есть. Я просто задаюсь вопросом о том, как бы она выглядела в случае, если бы она была? Например, в этом случае "Единая Россия" должна бы была проиграть в качестве правого центра.

При этом Путина все время убеждали бы, что он должен теперь все возглавить сам в связи с чрезвычайной ситуацией. Ситуация действительно становилась бы чрезвычайной. Разгромленный правый "центр" обнажил бы правый "край", но этот "край" оказался бы не в состоянии выдвинуть ничего собственно политического. Куда в этом случае переместилась бы игра? При том, что политическое поле в результате борьбы одних кремлевских "башен" с другими сильно бы к этому времени поредело (политические "зачистки" шли бы одна за другой). И какие ставки были бы в этом случае сделаны?

Давайте не будем забегать вперед. А вместо этого к политическим "клеточкам" добавим "клеточки" чуть-чуть другого свойства. Так сказать, собственно элитного. Или, еще точнее, спецэлитного. Увы, конспирология и на этом поле сумела сильно подгадить. КГБ, ГРУ… Эти самые "талассократии" чертовы…

Значит ли это, что на деле вообще ничего нет? Нет, не значит. Я убежден, что спаррингование шло не только на политическом уровне. Спецэлита, или элита спецслужб, была тоже "распасована" по аналогичному принципу. Я не об агентах говорю и не об агентах влияния, поймите! Я говорю об элитных матрицах, ролях, позиционировании, если хотите, взаимных каналах, диалогах, терминальном сопряжении.

Когда я говорю, например, что Мильке (ныне покойный шеф МГБ ГДР) ближе к Республиканской партии США, а известный всем Маркус Вольф (он же Миша Вольф) к Демократической партии США, я не хочу этим сказать, что одного из них завербовал Никсон или Рейган, а другого Кеннеди или Картер. Это просто смешно. И Вольф, и Мильке – это абсолютно достойные люди со своими ориентациями, своим элитным позиционированием. Просто они игроки. При этом крупные. Да еще поставленные в экстраординарные условия.

Поэтому на международном поле одни играли белыми, а другие черными. Одни строили игру через правый фланг, а другие через левый. Но они строили свою игру, а не подыгрывали кому-то. И даже когда случилось несчастье, и их страну "сдали" с нашей омерзительной помощью, – они продолжали играть, как игроки, а не как "шестерки".

Но фундамент игр был разный. И, соответственно, я берусь утверждать, что по всему миру, всему бывшему соцлагерю, и у нас, в первую очередь, работала элитная теорема, которая в первом приближении сводится к следующему (рис.16).

Я пытаюсь понять, на что здесь, в России, ставит Бжезинский. Я понимаю, что он никогда не будет ставить здесь на что-нибудь масштабное, настоящее. Ему нужны гротески и суррогаты. Гротеск он себе нашел (если судить по диалогу Нухаев-Яхимчик, то понятно, что гротеск этот должен размещаться на неофашистском поле). Но это нужно для провокаций, под которые надо собирать "зачищаемый" энергетический субстрат. Энергия-то ведь нужна. И она есть. Ей надо придать тупиковый, уродливый характер. И взрыв этой энергии должен сработать на цели того, кто собирает ее вокруг уродства и тупика. То есть это "поле зачистки".

Но есть же еще и "поле"… ну, как точнее сказать… этакого псевдоконструктивного полицайства. В России Бжезинскому нужны уроды-бунтари, на которых клейма ставить будет негде (воистину, зверь из Бездны). И – полицаи, на все согласные капо в концлагере. У этих не должно быть идей. У них должно быть нечто смиренное, подленькое. И одновременно в чем-то подло-завлекательное.

Часть девятая. Русский либеральный концептуальный постмодерн – заявка господина Ракитова

Я так часто и так много говорил о связке Дугин-Нухаев, что мне это просто надоело. Я искал, как уже сказал, другое, что-то в духе концептуального полицайства. И неожиданно для себя нашел. Называется это – господин Ракитов.

Ну вот, скажут, брел, брел – и прибрел к тому, с чего начинал. Скажут: "А зачем было копья ломать и все так расписывать, если окончательная задача – напасть на пожилого человека с трудной судьбой и весьма позитивными ориентациями?"

Отвечаю. Окончательная задача совершенно иная. Я не хочу посвящать какой-то особый разбор господину Ракитову, ставить его в центр своей аналитической композиции. Но я и пропускать это – не имею права. Почему?

Чтобы ответить на этот вопрос, я должен зафиксировать отношение к Ракитову. Постараюсь зафиксировать максимально сжато.

1. Я от всего сердца сочувствую жизненной трагедии господина Ракитова. И никогда ничего бы по его поводу не писал, занимайся он абстрактной теорией, эстетикой, философией, чем угодно.

2. Я всегда восхищался жизненным мужеством людей, которые прошли через неимоверные трудности, не сломались, выстояли, сумели завоевать духовные, жизненные плацдармы. И это тоже затрудняет мой спор с Ракитовым.

3. Ракитов – не интеллектуал в собственном соку. Он как-то (могу догадываться, как) причастен к российскому элитному спецфокусу #1 (см. рис.14).

4. Ракитов хочет что-то планировать. Он всегда хотел. И всегда выражал чьи-то позиции. В 1993 году он был советником Бориса Ельцина. И планировал расстрел Белого дома. Планировал все до деталей. Вплоть до того, как все потом будет восстановлено. Планировал кровь, страдания. Не свои – чужие. И объяснял, почему должны состояться эти страдания.

Если бы он объяснял это только от своего имени, то это было бы полбеды. Но он, повторяю, выражает для меня мнение определенной элитной группы. У меня есть внутренние основания считать, что так и осталось. Но я никогда не буду предъявлять эти основания. Я только зафиксирую, что это так. И все остальное оставлю при себе.

Я зафиксирую также, что не потерял на сегодня способность проводить, помимо обычной аналитики, неявный психолингвистический, психосемантический анализ текста. И текст Ракитова я под этим углом зрения расшифровываю свободно. В конце концов, это не такая уж сложная задача. Другое дело, что я эту дешифровку буду держать при себе. Кого, в конце концов, должна интересовать моя внутренняя лаборатория?

Итак, меня не интересует Ракитов. Меня интересует гипотетическая связка "Ракитов – спецэлита #1", если эта связка существует. А мне почему-то кажется, что она существует. Почему мне это так интересно? Потому что есть просто подонки, с которыми не о чем разговаривать, и которые всегда напрямую говорили, что их конечная цель – развалить Россию, пустить ее в распыл, превратить в мелкие гниющие княжества. Если это граждане России – то это подонки. Если это концептуалисты Запада, то это, может быть, вполне достойные и масштабные люди. Но тогда это враги.

Но нельзя свою элиту называть подонками и врагами. Нельзя, скверно, неправильно – как хотите. Тут нельзя бороться "против". Тут надо бороться "за". Поэтому зафиксируем, что до сих пор спецэлита, оперирующая, в том числе, и ракитовским концептуализмом, выступала с позиций великой новой России. Ради этой великой новой России (именно великой!) нужно было приносить жертвы. "Ради нее надо было развалить СССР и провести российскую модернизацию. А когда проведем, когда создадим нацию через модернизацию… Вот тогда всех заново под себя подомнем, всяких там кавказцев и прочих разных… А Кургинян нам мешает! Ему нужна другая империя. Он на себя ее примеряет. И нам опять хотят навязать всех "чурок" по полной программе. И опять Сталин, опять кавказцы…". И пошло, и поехало.

Я этот бред (да, бред) всегда терпеливо слушал. Я никогда на него не отвечал. Я всегда искал хотя бы в своем подсознании хоть что-то из того, что мне приписывают. Например, желание подобрать проект для России под свою особую роль. Я точно знал, что этого нет. Точно знал, что без России мир рухнет. А какая бы ни была Россия, я всегда найду в ней место. А если даже и не найду, то лучше умереть в существующей России, чем процветать на ее обломках.

Но я также понимал, что есть страшная объективная логика коллапса империи. Что есть страшная травма народного и элитного сознания. И что со всем этим надо считаться. Не понимают тебя люди – объясни. Кажется, что не понимают слишком долго, – терпи.

Единственное, о чем я спрашивал все эти годы, все последние 12 лет, пока веду этот клуб: "Где русская новая модернизация? Где идентичность? Где нация? Все происходит в обратном направлении!".

Я перечислял параметры, и мне никто ничего не возражал. Но, по крайней мере на словах, эта элитная группа рассуждала о величии, о духе модернизации. И Ракитов сулил кровь и катастрофу ради смены ядра российской цивилизации. То есть под этот самый глубокий модерн. Под этот модерн спекулятивно использовался образ Петра Великого. Под это палили танки по Белому дому, а Ельцин примерял треуголку Наполеона. Под это отстругивался русский бонапартизм и искались русские Бонапарты.

Наконец, в данную схему этой элитной группой встраивался и ныне действующий президент России. Говорилось: "Ну, теперь вы видите, как мы были правы? Начинается главная фаза проекта Юрия Владимировича Андропова! Начинается русское возрождение, которое перейдет в русское наступление. Мы – новый класс. Система упала на наш аттрактор. Мы знали, что она сюда упадет. Мы это готовили. И теперь начнется такое, что вам и не снилось".

Ничего такого, естественно, не началось. Но все как-то устаканилось. Конечно, весьма сомнительным образом. Упования на модернизацию постепенно сменились латиноамериканскими упованиями сырьевого типа. Но и это было… не то, чтобы приемлемым, но не до конца терминальным. Ведь произошло нечто страшное. И неизвестно, на что работает историческая пауза. Если она историческая… Может быть, и на подспудное выздоровление, вопреки всему.

Короче, до сих пор эта элитная группа никогда не становилась на позицию враждебности всему, что связано с национальным величием. Она, напротив, говорила, что она понимает это величие по-своему. А я его понимаю неверно. Я готов был спорить о разных подходах в вопросе о величии. Помимо всего прочего, шло время, и казалось, что все, кто верит в величие по-настоящему, сопоставят свои иллюзии с реальностью. И начнут корректировать свои позиции и представления.

5. Первый концептуальный манифест, перечеркивающий всякую идею любого величия России, выпущен господином Ракитовым 15 августа 2005 года. То есть в тот самый спецпериод, который я разбирал в начале этой работы (см. рис.3). Это глубочайший перелом (коль скоро связь Ракитова с рассматриваемой мною группой остается).

Буду очень рад ошибиться и узнать, что эта связь исчезла. Но если предположить, что эта связь не исчезла, то все происходит по известной формуле: "Партия сказала: "Надо!" – комсомол ответил: "Есть!". Бжезинский (партия) сказал: "Надо снова разваливать Россию". А наша спецэлита (комсомол) ответила: "Есть разваливать!". И спустила с цепи усталого господина Ракитова.

6. Опус Ракитова – это то, что надо прочитать самим. Для меня это, в экзистенциальном смысле, онтологически, морально и физиологически неприемлемая позиция. Это – смердящий антиконцептуальный полюс, по отношению к которому я готов рассматривать все остальное в качестве условно-допустимых (более или менее допустимых) вещей. Во всем остальном можно с чем-то как-то соглашаться. С новой "ракитовщиной" нельзя соглашаться ни в чем и никак. Есть особая, тлетворная пошлость. Пошлость "Бобка" – помните Достоевского? Впрочем, я не буду за вас что-то оценивать. Оцените сами, это стоит того.

Итак, "Новая газета", #059, от 15 августа 2005 года. Интервью с А.Ракитовым "Из России нужно сделать Родину". Подзаголовок: "Анатолий Ракитов: "Требуется идеология чистых сортиров"".

Приводим текст интервью полностью.

"Доктору философских наук Анатолю Ракитову – 76 лет, он стал профессором, когда ему еще не было сорока. Профессор наполовину глухой, поэтому носит очки, в дужки которых вмонтирована пара мощных слуховых аппаратов. А линз в очках нет: Ракитов слепой.

Его слепота – следствие удара по голове: в 1938 году, когда чекисты ночью пришли арестовывать отца, девятилетний Толя заплакал. За что незамедлительно получил рукояткой пистолета по темени. Через несколько лет у него начали пропадать зрение и слух. Уже будучи слепым, Ракитов закончил философский факультет МГУ им. Ломоносова, учился на математическом и историческом факультетах. Выучил несколько иностранных языков.

Сейчас Ракитов – главный научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам и руководитель Центра информатизации, социально- технологических исследований и науковедческого анализа. Одна из его последних книг – "Путь России".

– И в чем же состоит путь России, Анатолий Ильич?

– Да уж, конечно, не в том, чтобы возрождать великую державу. История не знает примеров возрождения империй. Тем паче что в современном мире величие определяется не танками и не ракетами. И оно не зависит от площади, не имеет отношения к славной истории страны. Великой является любая страна, если в ней так хорошо живется, что туда все хотят приехать жить и работать. Даже если эта страна крохотная.

– Может быть, нам действительно нужна какая-нибудь национальная идея для развития и благополучия нашей родины?

– Когда в Америке после великого кризиса к власти пришел Рузвельт, им была сформулирована национальная идея: чтобы у каждой семьи в воскресенье была на обед курица. Примитив! Но это сплотило нацию в одном порыве – достичь подобного уровня благополучия!

Могу предложить национальную идею для России: из России наконец нужно сделать Родину. Родина – это страна, где жить удобно и приятно. Комфортно! В этом смысле большинство россиян – люди, у которых нет родины. Они люмпены, а у люмпенов нет отечества. Поэтому многие и уезжают отсюда в другие страны, в те же США. Они уезжают в поисках родины – ни больше, ни меньше.

В понятие комфорта входят социальная безопасность, законность, чистые улицы, хорошие дороги, доброжелательная дорожная полиция, улыбающиеся прохожие, отсутствие мусорных баков под окнами, безопасность личной жизни, неприкосновенность собственности… Все остальное вырастает на этой основе. Вот и вся идеология.

А эти разговоры о душевности, духовности, соборности, особом пути России – попытка пить воду из колодца, в котором нет живой воды. Заметьте: русские мыслители в большинстве своем – и славянофилы, и западники – они все были богатые люди. И Чаадаев – миллионер-помещик, и Аксаков, и Киреевский, и Герцен… Они все хорошо жили. И со своих облаков говорили о соборности, народности, свободе, а вокруг была отсталая, грязная, убогая сельскохозяйственная страна с крепостным правом. Кстати, нелишне напомнить, что Ленин тоже был небедным человеком. И без комфорта обходился, пожалуй, только во время недолгого проживания в шалаше, в котором прятался от полиции.

– А я еще слышал рассуждения о том, что нам нужно культуру поднимать какую-то…

– Культура начинается с чистоты. Как у всякого слепого, у меня нюх – как у собаки. Так вот, в России в любом учреждении я сразу могу найти туалет – по запаху. А за границей я по запаху найти туалет не могу! Вот вам вся разница культур и менталитетов.

Почему европейцы все время вам улыбаются, почему они вежливы и культурны? Потому что их мир настроен на то, чтобы сделать человеку удобно. Потому что он совершенно не устремлен на великие цели. Великие цели ушли вместе с Гитлером…

– Как объяснить это нашим посконным патриотам, которые до сих пор, как дети, считают, что нас все кругом хотят завоевать и нам нужно, сцепив зубы, держаться до последнего?

– Неужто, кроме самых тупоголовых, сегодня кто-то всерьез полагает, что американцы спят и видят, как нас завоевать? Чтобы вместо нас построить здесь нормальные сортиры?.. Технологический уровень современной цивилизации таков, что война перестала быть выгодной. Дешевле купить, чем завоевать.

– А как насчет возврата к традициям? Эта тема тоже модна в кругах разных дугиных.

– Тойнби писал: "Общество, ориентированное на верность традициям, своему прошлому, обречено на исчезновение. Общество, ориентированное на свое настоящее, обречено на застой. И только общество, ориентированное на будущее, способно развиваться".

Да и какие у нас традиции? Россия всегда была "страной рабов, страной господ". Посмотрите на историю – традиционно рабское русское крестьянство, которое составляло 95% населения, привыкшее к своему рабскому положению, никогда даже больших успешных восстаний не устраивало, не пробовало изменить свое положение. Пугачев, Разин, Болотников – это все казачья вольница с окраин империи.

Как только "рабская традиция" была отменена сверху, молниеносно Россия стала развиваться по капиталистическому пути. 70% сегодня существующих российских железных дорог построены при царе. А ведь царь Александр II не только традицию рабства сломал, но и традицию "закон – что дышло". Он провел судебную реформу. Была проведена земская реформа, сокращен срок службы в армии. Царь готовился подписать первую русскую Конституцию. И за два дня до этого его убили… Вот еще, кстати, наша русская традиция – традиция интеллигентской борьбы с государством! Русская интеллигенция боролась и с царским государством, и с советским.

А главный смысл жизни не борьба, как утверждал Маркс, а работа, конструктивная, позитивная деятельность. Так что если уж сохранять и поддерживать традиции, то только такие, которые улучшают жизнь людей. Японцы ничего не стали возрождать, просто взяли западные технологии и пересадили на свою почву, оставив из традиций только кимоно для голливудского кино. Теперь эта нация занимает второе место после Америки по числу путешественников и по продолжительности жизни своих граждан.

Нужно проститься с прежней Россией. Нам нужна Россия новая. Нужно осознать, что всему – и советскому, и дореволюционному – конец. И чем дольше мы будем затягивать агонию, тем хуже. Новое поколение – я внимательно наблюдаю – уже это стихийно понимает. Я знаю настроения студенчества. Они – западники. Они хотят жить комфортно сейчас и здесь – хорошо одеваться, свободно ездить по миру, иметь деньги, не зависеть от жуткой государственной машины.

– Но для того, чтобы русский человек имел чистый сортир, нужно полностью поменять его ментальность. Приземлить его парение и небрежение к телесному низу.

– Одна из моих помощниц снимала комнату у старухи. Той было за 75, не очень образованная больная женщина. А посередине комнаты у старухи стояла роскошная, абсолютно новая, с бронзовыми инкрустациями кровать под роскошным же покрывалом, вся завернутая в полиэтилен. При этом сама старуха спала на полу. Секретаршу к своей кровати старуха не подпускала, говорила: я всю жизнь мучилась, всю жизнь копила и специально купила эту кровать, все сбережения на нее потратила, я на ней буду помирать… Вот разница менталитета. Нормальный европейский человек лег бы на кровать и получал удовольствие, а у нашей жизни цель – помереть красиво.

К счастью, уже приходят новые люди, молодежь, которая не хочет прыгать на амбразуры, а хочет жить красиво. Это здорово! Приходит молодежь, не ориентированная на устаревшие традиции. И это вдвойне здорово. Главное, чтобы она была энергичной, образованной, доброжелательной, культурной и профессионально подготовленной и хотела бы жить с максимальным комфортом. Современная цивилизация живет ради комфорта. Комфорт – та национальная идея, которая в состоянии вытащить страну к цивилизации. Потому что цивилизация – это и есть материальный и духовный комфорт.

– Есть ли связь между нравственностью и технологиями?

Конечно. Чем выше уровень технологии цивилизации, тем нравственнее носители этой цивилизации. Человечество гуманно настолько, насколько может себе это позволить. Именно новые политические и социальные технологии вкупе с чисто техническими решениями заставляют человека быть нравственным. Человек становится гуманным и нравственным потому, что это ему выгодно. Потому что его потери от проявления безнравственности будут в сто раз больше выгод. Потеря лица грозит современному западному человеку потерей комфорта – то есть социального положения, денег, будущей пенсии, знакомств, хороших предложений… Несколько лет назад в Баварии жена и дочь одного высокого чиновника сели в личный самолет одного богатого человека – друга семьи – и полетели отдыхать в Рим. Газеты тут же подняли шум, что это коррупция. И хотя ничего за этим не стояло, кроме старой дружбы, на следующий день министр подал в отставку. Неудивительно, что на Западе уровень коррупции на порядок меньше, чем у нас. Другие технологии… Направьте все усилия на освоение новых технологий, на фундаментальную науку, на развитие экономики – и через два поколения у вас вырастут совсем другие люди. Нам нужно позитивное, конструктивное отношение к жизни.

Беседовал Александр НИКОНОВ".

Хочу ограничиться несколькими замечаниями.

1. Люблю чистые сортиры не меньше, чем господин Ракитов.

2. Помимо разных высоких материй, я больше всего, как и любой человек, люблю быть счастливым. Каждый из нас помнит эти редкие моменты счастья. И знает, что они никак не соотносились с чистотой в сортирах.

3. Комфорт и счастье – это вещи вообще разные. Об этом написано невероятно много. Так много, что мне даже не стыдно за Ракитова, который делает вид, что этого не понимает, а просто смешно.

4. Я был счастлив в геологических палатках, где сортиров вообще не было и приходилось идти под кустик справлять нужду (комары, всякие прочие неудобства – по Ракитову, я должен был бы страдать, как Гамлет, но я был абсолютно счастлив). Я был счастлив в дешевых гостиницах, и не потому, что там плохие сортиры, а потому, что там было нечто, по отношению к чему эти сортиры отходили на второй план.

Вообще, есть такое свойство творческой жизни (а любая жизнь человеческая есть жизнь творческая) – если ты в порыве творчества что-то постигаешь и с чем-то соединяешься, то тебе абсолютно безразлично, что ты ешь и (прошу прощения перед дамами) где ты справляешь нужду. А если в тебе возникает некий "сортироцентризм", – значит, с жизнью что-то не в порядке.

Этот страшный непорядок существует. Есть огромная категория людей, которая превратила комфорт в невроз, потому что они глубоко несчастны и хотят компенсаций. Хотят вытеснить это несчастье с помощью материальных инструментов, свидетельствующих о крайней степени благополучия и комфорта.

Это бывает с очень пожилыми людьми (знаю твердо, что не со всеми). Это бывает с больными людьми, и тут нельзя проявлять избыточную резкость вплоть до одного-единственного момента. Когда старость и болезнь начинают что-то навязывать молодости и здоровью. Ну, да и хватит об этом.

Начинала наша интеллигенция с Дудинцева ("Не хлебом единым"), захлебывалась Граниным ("Эй вы, люди, знаете ли вы, что вас ждет? А я знаю. Я только что оттуда"). Обливалась слезами над "В поисках радости", где герой борется с мещанским комфортом с помощью отцовской шашки. Цитировала Слуцкого: "И какое нам было дело, Чем нас кормят в конце концов, Если будущее глядело На меня с газетных столбцов".

А кончилось все "сортироцентризмом".

5. Люди могут быть ужасающе несчастны при абсолютном комфорте до тех пор, пока они люди.

6. Когда они автоматически становятся счастливыми по причине комфорта, они уже роботы.

7. Поскольку они все равно люди, то они становятся не роботами-машинами, а гибридами кукол и зверей.

8. В этом гибриде зверь все равно сожрет куклу.

9. Господин Ракитов все время адресуется к Тойнби. Пусть он что-то перечтет или вспомнит. И тогда (если есть какая-то честность) ему придется признать, что для Тойнби любая цивилизация, обоготворившая комфорт (а Ракитов делает буквально это) – это умирающая цивилизация. Если уж господину Ракитову нужны авторитеты, то пусть оставит в покое Тойнби. И цитирует апологетов потребительского общества, которые тоже все понимают, но делают вид, что не понимают.

10. Поскольку человек не робот, то он знает, что он смертен. Смерть так или иначе функционирует в культуре.

11. В "культуре обоготворения комфорта" (ракитовский предельный случай – сортира) смерть становится абсолютной хозяйкой.

12. Пока есть алтарь или его "иное" в виде светской идеи восхождения рода человеческого – человек и смерть сосуществуют. Когда место алтаря и великой идеи занимает сортир, то смерть абсолютно оседлывает разумного скота, прославляющего сортир как свое высшее. Это и называется "постмодернизм": жизнь как длящаяся смерть. Еще это называется "ад". Тут можно оперировать светскими категориями, можно религиозными.

13. Большая часть человечества и очень существенная часть Запада оперирует религиозными категориями. Для религиозного человека цель жизни – не в количестве удовольствий, а в спасении (предельный случай – в обожении). Предлагать им "сортироцентризм" – это круто. Это буквально "отрисовано" под идею, что в этом сортире будут "мочить".

14. Светский человек имеет другую проблематику. Но как только фокусом этой проблематики становится сортир, исчезает все содержание светской фазы развития человечества (она же – Проект Модерн).

15. Очень нетрудно дать всему изложенному (сортир в виде алтаря для человечества) психоаналитическую трактовку. Известно, к каким символам относится совокупность испражнений и пространство для их концентрированной реализации, то есть сортир. Но я не буду заниматься психоанализом, предоставляя это желающим.

16. Рузвельт пришел в ситуации кризиса отнюдь не с идеей чистого сортира и курицы на каждый стол для воскресного обеда. Это было в числе бытовых приоритетов. Вообще, когда люди голодные, а им говорят, что надо быть выше сытости, то это отвратительно. Рузвельт – великий человек. Он говорил о том, что было нужно нации. В том числе, и о совсем простом (курица и прочее).

Но он никогда не говорил только об этом. Он начал с того, что назвал имя главного виновника депресии: "Нечистоплотные действия банкиров и финансистов уже осуждены судом общественного мнения. Они противны сердцу и разуму народа… Пришла пора изгнать менял из храма нашей цивилизации, как это сделал Христос". Приведенные мною слова – это прямая цитата из инаугурационной речи Рузвельта.

Далее Рузвельт призвал к мужеству: "Наша великая нация будет выносить лишения, как выносила их и раньше". Он призвал к отказу от страха: "Единственное, чего мы должны страшиться, так это самого страха – безымянного, безрассудного страха, который парализует усилия, необходимые для того, чтобы перейти от отступления к наступлению".

Одним из учителей Рузвельта был Томас Манн. Рузвельт, как губка, впитывал слова о новом гуманизме. Апелляция к его "розовости" (то есть, близости к красным) была далеко не случайна. В основе его реформ находилась "воля к улучшению человечества", а не чрево. Любая иная трактовка Рузвельта просто омерзительна. И может быть основана только на двух вещах.

Первое. На твердой вере высокомерного пошляка в то, что кроме него, никто не читал сотен книг о Рузвельте, написанных и на русском, и на других языках мира. А если их кто-то и читал, то забыл. А если и не забыл, то все равно… кого сейчас все это колышет?

Второе. На способности воинствующего мещанина (только сейчас понимаем до конца значение фразы Горького: "Мещанство – это ненависть к людям") "фильтровать базар", вылавливая из всего, сказанного великими людьми, две-три сакраментальных пошлости.

17. Россия – это территория счастья для тех, кто в ней намерен строить жизнь, как жизнь человеческую. То есть как предназначение, миссию, судьбу. Не надо говорить, что это удел избранных. Слова о том, что русские – это судьба, относятся ко всей нации. Родина – это не место, где жить удобно и приятно. Комфортно! (цитата из Ракитова). Родина – это не территория комфорта, а территория счастья.

18. У нас у всех есть эта территория счастья. А у Ракитова ее нет. Поэтому у нас есть Родина, а у него есть сортир.

19. Сортир может быть где угодно. Родина – только там, где есть счастье. Счастье жить и умереть по-человечески. Вспомним Бетховена: "Вся жизнь – трагедия. Ура!".

20. Человек – существо трагическое. Суть трагедии – в катарсисе. Поэтому счастье – это не кайф, а счастье. Это катарсис. Если ты не можешь испытать его нигде, кроме России, значит, ты будешь в ней жить как человек. Иначе ты будешь свиньей. Причем особой. Той самой русской свиньей, которую так любят описывать немцы. Иначе – хамом. И опять-таки, особенным хамом. Если территория предназначена для высокого, а там вместо этого хрюкают, то там хрюкают особенно омерзительно.

21. Хам и свинья никогда не создадут ничего, в том числе, и чистых сортиров. Достоевский писал: "Обратитесь в хамство, гвоздя не выдумаете".

22. Великие цели не ушли вместе с Гитлером, как говорит Ракитов. А если они уйдут, то вместе с цивилизацией. Уравнивать великие цели с целями античеловеческими, фашистскими – это далеко идущий посыл. Это, если хотите, скрытая апологетика фашизма.

23. Люди, грезящие русской судьбой, имели очень разный достаток. Но у них было общее свойство. Им было на этот достаток плевать. Они не знали, что пошляки будут высчитывать содержание их карманов. Им казалось, что у них есть другое содержание. Об этом есть слишком много свидетельств. Как декабристы жили в ссылке. Как дворянские семьи жили в условиях так называемых послереволюционных уплотнений. Ломать вокруг этого копья – скучно до судорог. Но зафиксировать это надо.

24. Если сейчас страну легче купить, чем завоевать, то почему Запад воюет в Ираке и в Афганистане? А также пробует начать войну в Иране? Попробуйте купить Иран. Или Китай. Не пробовали?

25. Спор о том, кто способен на большее – булат или злато – общеизвестен. Булат всегда может больше. Потому что он может отобрать. И обязательно отберет. А чтобы он не отобрал, нужен закон. А чтобы закон функционировал – нужна культура. Иначе можно аккуратно разрезать труп ограбленного "хорька" и аккуратно спустить его по кусочкам в очень чистый сортир. Если идеал – комфорт, то это не только можно, но и нужно сделать.

Чтобы общество было устойчивым и способным к реальному комфорту, оно не должно этот комфорт ставить во главу угла. Это касается любой страны, но России в особенности. В России, когда начинают молиться на комфорт, приходит беда – стужа, голод. Когда начинают молиться на жратву – кончается хлеб. Когда начинают говорить о маленьком удобненьком государстве – страна захлебывается в крови. Второй раз Россию на этот понт, надеюсь, взять не удастся. По крайне мере, я в лепешку разобьюсь, чтобы этого не произошло.

26. Про рабские традиции как суть российской истории я где-то читал… Может, господин Ракитов мне напомнит оригинал? Он ведь эрудит. Это было тоже на "Р", но как мне помнится, не Ракитов. Кажется, Альфред Розенберг. "Эм Ай тру?".

27. Насчет того, что смысл жизни – не борьба, а работа… Тоже где-то я что-то такое читал… "Работа делает свободным"…

28. Насчет того, что Япония сохранила из традиций только кимоно для Голливуда… Это так нечестно, что просто становится неловко и стыдно.

29. Чего хочет современная молодежь – мы проверим. То, как ее описывает Ракитов, – это просто розовые сопли. А вот что сотворено на деле, в том числе и с помощью разных шоков, смен цивилизационных ядер, беспрецедентного варварства, насаждаемого под сюсюканье о цивилизованности,.. – дай бог, если я ошибаюсь. Но у меня нет никаких иллюзий по поводу совместимости сотворенного с идеалом голландского процветания. Попытаемся повернуть эту энергия во что-то, нацеленное на жизнь. А уж если не выйдет – то поступим по-русски: "А смерть придет – помирать будем".

30. То, как Ракитов описывает глупую русскую старуху, которая для смерти бережет кровать, на деле показывает глупость описывающего.

31. Про молодежь, которая не хочет прыгать на какие-то там амбразуры… У любой подлости должен быть предел. Где был бы Ракитов, если бы никто за него не хотел прыгать на амбразуры, – и тогда, и сейчас?

По отношению к прошлому это равноценно прославлению победы Гитлера (известный шедевр Минкина). По отношению к настоящему – это прославление победы Басаева. Или Бен Ладена. Ибо все враз не откажутся от высших целей ради комфорта. И те, кто не откажутся, "замочат" тех, кто откажется. Это как дважды два.

И это, кстати, прекрасно понимают Тойнби и Шпенглер. Как и их оппоненты. Этого не понимает Ракитов? Его проблема.

32. То, что современная цивилизация живет ради комфорта, то, что цивилизация – это материальный и духовный комфорт… Это в ядре какой цивилизации было что-то подобное?

Что такое вообще комфорт? Это удобство. Comfortable – удобно. Ракитов мне объяснит, что такое духовные удобства? Дух вообще совместим с удобством? Дух – это очень неудобная штука. А удобства начинаются там, где душу покидает дух. Да и то – лишь в случае, если душа падает до самого низа. Иначе она, так сказать, самотрансцендентируется. И это далеко не комфортное занятие.

Великая культура – комфортна? Бетховен – комфортен? Гоген – комфортен? Сколько пошлости можно под одну диктовку (прошу прощения, если ошибаюсь) извлечь из человека, при том, что сказано вроде было: "Вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя". Видимо, если нельзя, но очень хочется, то можно.

Но тогда вполне уместно и своевременно зафиксировать, что сыгранная Ракитовым мелодия никак не совместима ни с какими прежними суждениями о каком-то русском величии, обретаемом по ту сторону имперского (советского) маразма. Эта мелодия однозначно является мелодией конца. В ней ощущается вся значимость заказа господина Бжезинского.

И это значит, что исполнитель хорошо понимает: ему заказан полный конец, окончательный распад России. Если он это понимает и делает, то мы, безусловно, по разные стороны баррикад.

Часть десятая. От Ракитова к другим

Ракитов – это то, от чего все надо отстраивать. Потому что с ним согласится нельзя. Тут нет предмета для диалога.

И всегда важно знать, где предмет для диалога кончается. Во всем остальном – предмет для диалога есть. Но это не значит, что там нет места критике. Наоборот. Чем больше пространство для диалога, тем острее должна быть критика.

Только… критика критике рознь. Здесь я в первую очередь буду говорить о методологической критике. Ее моральный пафос очень прост: "Ребята, нельзя самовыражаться в момент, когда Бжезинский начинает работать". Вот и все. Но поскольку такой тезис вызовет массу вопросов по принципу: "Почему это нельзя? Что значит самовыражаться? Чем самовыражение отличается от работы?", – то я вынужден к короткому тезису добавить нечто развернутое. Надеясь все же, что мой читатель уловил главное и из моего краткого посыла.

И, все же, – от посыла к развернутым доказательствам.

У меня есть друзья, принадлежащие к самым разным слоям российского общества. Помимо друзей, у меня еще есть и партнеры. И они тоже социально диверсифицированы. Хотя не так резко. Деятельность моя (в которой есть друзья, партнеры и прочее) разворачивается не на Луне. То есть – в конкурентной среде особого типа. Она же – наше общество, наша элита, так сказать. Соответственно, все это предполагает механизмы успеха и механизмы самозащиты – иначе какая деятельность? Все это вместе – как сейчас называют? Позиционирование, так, кажется?

Я выбрал для себя этот путь, отдавая себе отчет в последствиях сделанного выбора, то есть, вполне сознательно. Я считал и считаю, что в преодолении нынешней ситуации (а только ради этого я могу жить и работать) главную роль будут играть плотные социальные группы, формирующие вокруг себя социокультурную среду. Ту самую, которую я называю альтернативной.

Сказал А – говори Б. Сказал, что субъект – это плотная группа, ищи ресурс. Потому что группа, конечно же, должна служить обществу, истории, идеальному, обладать определенным аскетизмом, вытекающим из такого служения. Но она, кроме прочего, состоит из живых людей. И имеет соответствующие потребности. Материальные – наряду с идеальными.

Короче, она размещена в действительности. И как-то с этой действительностью должна быть соотнесена. Ошибся в этом соотнесении – нет группы. Соотнес с действительностью слишком комплиментарно по отношению к действительности – группа скисла, превратилась в конъюнктурно-циничное сообщество. Перебрал в противоположную сторону – ошибся с соответствующими последствиями.

Дело даже не в политических рисках. Дело просто в том, что ошибся. Оказался неадекватен действительности. И за счет этого заведомо проиграл. Куда ты эту действительность хочешь двигать – это один вопрос. Хоть в сторону утопии, хоть куда. Другой вопрос – хочешь ли ты ее действительно куда-то двигать? Если хочешь – ты ее должен знать, то есть адекватно оценивать, воспринимать, понимать.

Кроме того, если уж ты взялся за построение групп и их размещение в действительности, то группы эти должны не загибаться, а развиваться. Они должны не просто выстаивать. Они должны обеспечить собственное расширенное воспроизводство. В соответствующем, опять же, контексте и окружении. И с опорой на свои силы.

Это не имеет никакого отношения к нынешнему русскому шикованию. Но это задача с материальными слагаемыми. Извлечь эти слагаемые из задачи нельзя. То есть нужен бизнес, нужна коллективная (иной и не может быть) позитивная (что почти невозможно, но абсолютно обязательно) социальная адекватность.

Я выбрал этот путь. Со всеми его многочисленными издержками и сомнительными (по крайней мере, для меня) приобретениями. А кто-то из моих друзей выбрал другое. Не захотел тратить (жизнь одна, и это понятно) столько времени на указанные материальные слагаемые. А, может быть, по сути своего таланта не тяготел к коллективности. Короче, выбрано было другое. Неважно, почему. Я не воспеваю и не оплевываю свой выбор. Я знаю, что он мой – вот и все.

На не лишенном кондовости языке позднесоветской эпохи это называлось "социальное лидерство". Я помню круг альтернативных социальных лидеров конца 80-х годов. Помню их надежды, помню их подвижничество. Помню и другое.

В конце 1991 года один из таких лидеров (которому я всегда буду благодарен за поддержку в очень сложный период) пригласил меня в ресторан и предложил новый вид совместной с ним деятельности. А именно – организацию конкурсов красоты со всеми теневыми (особо прибыльными) слагаемыми этой деятельности. На мой изумленный вопрос: "Это бред? Провокация?" – мне был дан крайне емкий ответ: "Неужели ты не понимаешь, что все "накрылось" – однажды и навсегда?".

Человек, который мне это говорил, не был пошляком. Это был достаточно глубокий человек. И это был человек, который ранее выстоял в сложнейшей ситуации. Сам выстоял и помог выстоять другим. Но тогда он понимал, во имя чего выстаивает. А потом перестал понимать.

Я даже не могу сказать, что он был сломлен или испуган. Наоборот, он считал себя всего лишь адекватным новой действительности. А меня – нет. И в чем-то он, наверное, был прав.

К чему весь этот длинный заход? Прежде всего, мне хочется размять тему действительности. Реальности. Реального социального опыта. Не знаю, как другие, но я не могу создавать тексты, абсолютно оторванные от своего социального опыта. А опыт этот у меня есть. Это не самореклама, как кому-то может показаться, а, скорее, наоборот. Но что есть, то есть. Я живу не на Луне, не в монастыре, не под чьим-то крылышком и не в деревне на подножном корму.

Как и все нормальные люди, я обладаю социальным опытом. При этом мой опыт поливалентен. В этом его плюсы и минусы. Я как-то (хуже многих) знаю, что такое нынешнее многоуровневое VIP. Я, как минимум, информирован об этом иначе, чем те, кто смотрят (с отвращением или восторгом, неважно) "Рублевку лайф". От чего эта "Рублевка лайф" не становится для меня хоть сколь-нибудь более притягательной. Скорее, наоборот.

Я это знаю не понаслышке. Но многие, очень многие знают это гораздо лучше меня. Если в чем-то и есть мое отличие от этих многих, так это в том, что я знаю и другие социальные среды. Опять же, не так хорошо, как те, кто в них размещены полностью. Но… Словом, тоже "не вполне понаслышке".

А теперь подхожу к главному. Любой создатель текстов или иных продуктов, ориентированных на социальное понимание и социальное действие, может в ходе создания подобных продуктов отрываться или не отрываться от своего конкретного социального опыта. Он может убегать или не убегать от этой реальности. Короче, есть он, есть текст (шире – продукт), и есть эта реальность. А также какие-то отношения в этом, так сказать, любовном треугольнике (рис.17).

При этом отношения по линии 1 – 3 ("Он" – "Реальность") могут быть очень разными. Не бежать от реальности – это значит просто выстраивать какие-то отношения. Как-то эту реальность учитывать. Ее можно ненавидеть или боготворить. К ней можно относиться взвешенно или максималистски. Главное – ее не отбрасывать. Не превращать треугольник в линию (рис.18).

Хочу подчеркнуть, что такое отбрасывание (я его называю "бегством от реальности") иногда происходит не в силу осознанных желаний того, кого мы называем "он". Создание определенных продуктов (публичных высказываний по поводу социальных целей и социального содержания) автоматически производит некие изменения в сознании. Особенно если это занятие для того, кто создает подобный продукт, не вполне привычное и обыденное.

В этом случае "он" в данный момент, в каком-то смысле почти неизбежно, расщепляется на "он-1" (создатель продукта) и "он-2" (носитель социального опыта) – рис.19.

Но ведь продукт, который создает "он-1", говорит нечто о реальности (о мире). И свой социальный опыт что-то говорит о реальности (о мире). Когда продукт и опыт расходятся – что получается? Что есть мир, связанный с опытом (натуральный мир). И мир, связанный с продуктом (мир-двойник) – рис.20.

Главный риск состоит в том, что "он" как синтезирующая инстанция перестает быть мостом между "он-1" и "он-2". Это первое.

И второе. "Он-1" вытесняет "он-2". И, соответственно, "мир-двойник" вытесняет "натуральный мир" (рис.21).

Еще раз подчеркну, что под "миром-двойником" я имею в виду не город Солнца, не утопию в позитивном смысле слова (как образ того, что собирались построить), не то, чем мир должен стать с моей помощью, а нечто, подогнанное под текст и якобы наличествующее.

Это "якобы наличествующее", возникающее в сознании, как дериват текста, этот "мир-двойник" – суть первый механизм бегства от реальности. Нельзя говорить о бегстве вообще. Нужно описывать механизмы. Этот первый механизм я называю "уводчик #1". Потому что сознание не просто бежит от реальности. Ему кто-то это бегство организует. Какая-то в нем же, в сознании, образующаяся псевдоструктура. И этот "кто-то" на моем языке (прошу прощения за относительный новояз) – суть "уводчик".

"Уводчиков", как мне представляется, несколько.

Один – это "мир-двойник". В советской армии (небезосновательно, кстати, казарма – не бесплатное удовольствие) шутили: "Как надену портупею – и тупею, и тупею".

По отношению к деятельности по созданию продуктов рассматриваемого мною типа можно шутить иначе: "Как берусь я за перо – и пошло, и повело". Куда? Я уже указал – в сторону от собственного социального опыта. Тем более, что опыт этот – он же всегда неполон, и он у всех разный. Почему, собственно говоря, с ним надо носиться, как с писаной торбой?

Кроме этого "уводчика #1", есть еще и "уводчик #2". Он же – "минус технологизм". По этому поводу, как и по любому другому (наверное, невротические защиты срабатывают), у меня есть любимая цитата. В данном случае – из фильма "Развод по-итальянски": "Джузеппе, ты меня любишь? А как, как ты меня любишь, Джузеппе? Ну, скажи – как?".

"Уводчик #1" – это властно-патриотическое занятие. Поскольку мы у власти, то мы отвечаем за действительность. А значит, она не так плоха. Иначе мы плохо ее окормляем, что ли? Это уже подкоп. Кроме того, у нас-то все неплохо. У соседей, да и объективно – вот сводки, в них цифры… И, знаете ли, не надо драматизировать!

"Уводчик #2" – это занятие оппозиционно-патриотическое. Поскольку не мы, а они отвечают за действительность, то она ужасна. И чем скорее народ поймет, сколь она ужасна, тем скорее мы придем вместо них. А поскольку мы, наверное, все-таки придем, то нельзя говорить, что все необратимо ужасно. Поскольку когда мы придем, то, конечно же, ничего не изменится, но надо же будет показать, что все из ужасного стало прекрасным! Да и народ слишком мрачных картин не любит. Нужен, знаете ли, глоток оптимизма.

Кроме того, с нами-то уже поделились (конечно, не так щедро, как хотелось). Но раз поделились – то действительность уже и ужасна, и не вполне ужасна. Кроме того, этот самый социальный опыт… И у зятя, и у сына, и у племянницы все "тип-топ". То есть хотя все и ужасно, поскольку я не в Политбюро, но и не вполне ужасно, поскольку дочь… и прочие родственники. В общем, все, конечно, ужасно. Но – ничего! Мы придем, все изменится, и вообще, Россия воспрянет… Начинаешь спрашивать: "А как, как она воспрянет, Джузеппе? Ну, скажи – как?". Обижаются…

"Уводчики", организующие бегство от реальности (от действительности), особенно опасны тем, что не дают разместить в сознании образ настоящей действительности. Равно как и не позволяют соотнести с идеалом эту настоящую действительность (объективную реальность, данную нам в ощущениях… опять же, у меня есть невротическая цитата, теперь из Шукшина: "Оссюсения, мля!").

Так вот, об "оссюсениях". Одна очень милая и умеренно (скажем так – очень умеренно) обеспеченная пара решила купить квартиру в Москве. Оптимистично воспользовалась ипотекой. То, сё. Оптимистично приготовила первый месячный взнос в 500 долларов. Вдруг муж звонит жене и говорит: "Быстрей бери деньги и приезжай". Жена понимает, что дело плохо, берет накопленные деньги и привозит мужу. Оказывается, что история такова.

ГАИшникам были нужны деньги. Они быстро сообразили, что фирмачи (и не один, а несколько) подъезжают определенным образом к офису. Они поставили незаметным образом новый запретительный знак, провели на дороге двойную линию и засыпали ее снегом. Фирмачи стали поворачивать – и "налетать по полной программе".

Обычно это стоит тысячу рублей. Но тут ГАИшники все просчитали. Они поняли, что фирмачи (точнее, умеренно хорошо оплачиваемые работники фирмы) не могут лишиться прав, ибо их работа связана с перемещением путем вождения машин фирмы. И без этого перемещения работа будет потеряна. Соответственно, они подняли мзду с 1000 рублей (это обычный супермаксимум, норма – 500 рублей, а то и меньше) до 500 долларов.

Теперь – о том, как были взяты эти 500 долларов. Жена передает деньги мужу, муж садится в машину, машину везут в другое место, мужа выводят, конверт выбрасывают, требуют, чтобы муж поменял купюры в сберкассе. Он меняет. У него берут деньги и дают ему чеки из магазина "Ашан" на 500 долларов. Логика подобной операции – если бы жена успела кому-нибудь сообщить (все же не 500 рублей, а 500 долларов), то у мужа в кармане чек, и можно сказать: "Мы бабки за товар получили".

Так раскрутили, кроме мужа, еще нескольких его коллег по работе – в один день. Это называется "бандитский наезд с детальной проработкой" (идиотской, может быть, но детальной). ГАИшники признают, что действия относятся к этому разряду, улыбаются и говорят: "У нас зарплата маленькая".

Это не самая яркая из тысяч историй, которые мой мозг фиксирует за один год. Подчеркиваю – из тысяч историй.

Часть одиннадцатая. От методологии – к классификационным моделям

А теперь я перехожу к анализу неких планирующихся социальных действий. Такие действия теперь называются "проекты". Прежде всего, необходимо указать, что проекты проектам рознь. Все можно назвать проектами. Иду в магазин – мой личный мини-проект. Как отделить мини- от миди-, макси-, мега? Вопрос, согласитесь, не бессмысленный. Проектирование может быть стратегическим, оперативным, тактическим, ситуационным. Нельзя все это валить в одну кучу (рис.22).

Какова ситуация? Какие именно проекты нужны? Что функционирует в сознании? Дело даже не в том, кто что у кого заимствует! Если что-то заимствуется по делу, то это прекрасно. А если не заимствуется, а забалтывается? На Востоке говорят: "Сколько не говори "халва", во рту сладко не станет". Может, и станет (павловский "условный рефлекс"), но ненадолго. И в каком смысле – "сладко"? И у кого во рту?

Есть среда, и есть проекты (рис.23).

Вы говорите, что вы такие-то проекты "вобьете" в такую-то среду. Но она-то будет сопротивляться. Точнее, превращать проекты в нечто другое. Понятно, во что именно. И вообще, если среда – это нечто, мультиплицирующее в экстремальном качестве и количестве феномены, подобные тем, которые я извлек из своего социального опыта (а я много чего могу еще оттуда извлечь), то как вы совместите проекты с такой средой? С помощью "охоты на обортней"? Криминалка тут важный, но не исчерпывающий момент. Тут главное – мы это будем соотносить с чем? Мы в сочетании с этим будем… развивать Дальний Восток, медицину, науку? А что такое "это"? И как вы "это" будете сочетать с подобным развитием? "Как, как ты меня любишь, Джузеппе? Скажи – как?"

Значит, вы "это" должны сначала описать, а потом начать менять на корню.

Соответственно, возникает схема (рис.24).

Если все это вдруг оказывается глубоко противоречащим текстовому посылу, то что делать? Тут одно из двух. Либо все это, то есть действительность, надо заменить двойником. Либо не надо обсуждать, как это делать. Власть, как я уже говорил, предпочитает оперировать "двойниками". Оппозиция – "минус технологизмом". "Придем и сделаем". А ну как не сделаете?

Наиболее частый ответ (если с тобою говорит откровенный и адекватный циник): "Не догоню, так согреюсь. Не исправлю, так попилю". Ему отвечаешь: "Погоди, ты попилишь, он попилит – оно же рухнет!". Он отвечает: "Ну, рухнет… А я уже напилю и будет куда свалить! Не в Лондон, так на Кипр".

Не хочу сказать, что все руководствуются такой логикой. Но таких ужасно много. Они задают мэйнстрим. Возникает какое-то веяние. Нужно сразу предположить, что на это веяние это "ужасное большинство" кинется, как мухи на мед. Мухи облепят мед и понятно что с ним сделают.

Надо предполагать такую связь между средою и начинанием? Ну, как минимум, такую связь? Конечно, надо. Еще многое надо предполагать вместо того, чтобы все, что соотносится с проектами, валить в одну кучу, совмещать с псевдосредой ("мир-двойник") и отчуждать от настоящего технологизма.

Часть двенадцатая. Социальный технологизм и красные проектанты

Все эти вопросы я адресую не только к другим, но и к себе. И с особой настойчивостью я адресую эти вопросы тем, кто начинает новый виток обсуждения так называемых "красных проектов". Я не только ничего против этого не имею. Я бы очень хотел, чтобы это прорвало застойную тину той зюгановщины, которую я начал обсуждать опять же двенадцать лет назад. За что тогда был осужден, например, той же газетой "Завтра".

Потом газета "Завтра" сама начала очень запоздало что-то переосмысливать. Ну, и слава богу. Если речь идет о реальном переосмыслении. Меня здесь никакая эксцентрика не пугает. И экзотика тоже. Конечно, когда я читаю о великих инициаторах достройки Бурейской ГЭС, меня охватывают некоторые сомнения. Ибо многие знания умножают скорбь. Я уже как-то внутренне готовлюсь прочитать в газете "Завтра" осанну фигуре еще более далекой от красного проектирования, нежели олигархи, воспетые ранее. Но по сравнению с Ракитовым все меркнет. В конце концов, прочитаю и это. Тем более, что читаю уже больше выдержки и дайджесты. Так что переживу.

Хуже другое. Хуже, когда место красного проектирования (все-таки, ответственная задача) занимает красное фотоателье. В фотоателье каждый может сняться – в бурке, буденновке, как угодно. Кто-то, для раскрутки, бесплатно, а кто-то как-то иначе. Опять же, дело не в деньгах – все должны, как это сейчас говорят, "выживать в рыночных ситуациях", и это понятно.

Но когда у ворот Бжезинский – нельзя все превращать в ателье. Потому что это вызывает усмешку. И это тягостно. Столь же тягостно, когда чья-то мысль сворачивает в сторону от реальных вопросов, но сама этого не замечает.

Понятно, что нельзя все разбалтывать – хотя бы потому, что все забалтывается. И в этом забалтывании исчезает. Но это один полюс. Другой полюс – поза абстрактного жречества.

Ведь все знают, что жреческие цивилизации плохо кончали. Всегда плохо, и понятно, почему. У Маркса это называлось "отчуждение". В XXI веке главная проблема красного проектирования – это даже не социальная справедливость, хотя и она очень важна. И все же главная проблема – это всечеловеческое единство с позиций неотчуждаемости того, что связано с духовным ростом. На пути духовного восхождения должны быть сложности, и их не может не быть. Но жреческие запреты – в прошлом.

Можно говорить сознательно сложно – так, чтобы поняли те, кому надо. Но нельзя закрываться. И ссылаться на жреческий характер твоих разработок. Тогда зачем писать? И как тут отличить секретное содержание от содержания отсутствующего? Жрецы бога Тота писали на плитах в храме. И только для своих. Они были логичны, хотя Египет в результате "накрылся". Но они не выходили на площадь или на паперть (точнее, в храмовый внешний контур) и не говорили пастве: "У нас там внутри такое происходит, но вам мы не расскажем!". Тогда зачем из алтаря выходить? Сиди и говори со своими. Иначе получается: "Ой, девочки! Что я знаю, что я знаю… Никому не скажу".

Однако и это не главное. Главное – политическая ответственность. К вопросу о Бжезинском и "прочем разном". Красное – это что такое? С самых принципиальных, с самых завышенных позиций – это Анти-Черное. Это так не только исторически, хотя и это важно (война коммунизма с фашизмом). Это так с позиций метафизики, онтологии, телеологии, чего хотите. В чем это "анти"? Как оно влияет на архитектуру эгрегора?

Когда на эти вопросы не отвечают, возникает сложное чувство. Такое отсутствие ответа – это либо дань интеллектуальному снобизму (но его время позади, мы вновь входим в полосу политических вызовов), либо… Либо это не красное проектирование, а проектирование патриотическо-утопическое. Но тогда так и надо называть.

Когда люди хотят Россию с мощным ВПК и новыми технологиями – это прекрасно. Но тогда не надо "красного фотоателье". Оно и людям-то ни к чему. А когда речь идет именно о красном, то как его обсуждение оторвать от интеллектуальной войны, которая против него ведется? Говорить, что "собака лает, ветер носит"? Очень неумно. Потому что собака уже порвала все, что угодно, в клочья. А мы все прячем голову под крыло.

Значит, надо отвечать. Но нельзя отвечать с позиций жречества. Надо вести интеллектуальную войну с Поппером и его последователями, которые приравнивают коммунизм к фашизму. А это непростое занятие. И оно по определению не может быть эзотерическим. Представьте себе, что все интеллектуальные войны Коминтерна были бы эзотерически-жреческими. Страна бы "накрылась" намного раньше.

Мы обязаны вести мировую дискуссию с позиций злобы дня. И обязаны отстаивать свое от замарывания. Каким бы ни было это замарывание. Теоретическим, политическим. А ведь оно идет полным ходом. И что в ответ, кроме жалобных заявлений?

Реабилитация фашизма в Европе…

ПАСЕ с его антикоммунистическими заходами вкупе с подобной реабилитацией…

И это происходит на фоне явного воскрешения идеи фундаментального человеческого неравенства, неравенства на уровне отрицания единства рода человеческого. Что это все, как не пролог к фашизму с позиций многоэтажного человечества? И каков ответ на вызов? И что такое красный проект без этого ответа?

А ведь все это сейчас волокут в Россию. Именно в одном пакете! То есть, в противоречивом единстве апологетического приравнивания коммунизма и фашизма (красно-коричневые с плюсом, евразийцы, национал-большевизм) – и одновременно полного отрицания всего коммунистического (Ленин – смутьян, а не основатель государства, красные бесы в буденновках и так далее). Это же все не существует отдельно друг от друга. Памятники фон Панвицу не возникают просто так!

Так мы воюем? Или все сваливаем в одну постмодернистскую кучу? (Любимое развлечение газеты "Завтра", о чем писал неоднократно). Но если сваливаем, то на что реально работаем?

Но и это не все. Ленин, большевики все время сопоставляли себя с якобинцами, революционным Конвентом. Как Красное соотносится с Модерном? Если эта традиция сохраняется, то что такое параллельная апологетика прямо противоположных вещей? Именно прямо противоположных!

Я мог бы продолжать вопросы. Но цель моя не в том, чтобы кого-то "ущучить". А в том, чтобы… как там римляне говорили? "Ганнибал у ворот"? Так вот, он уже совсем у ворот. А мы все еще выбираем между ателье и реальностью. И это очень печально.

Часть тринадцатая. Социальный технологизм и власть

Смешно обсуждать интеллектуальную активность Бжезинского, Ракитова и красных проектантов и игнорировать эту же активность со стороны российской власти. Это даже не снобизм. Это "минус профессионализм".

Поэтому я самым подробным образом разберу идеологические тезисы Владислава Суркова. И разберу по существу. То есть, по возможности взвешанно. Я уже задал себе "негативный абсолют" в лице Ракитова. И это так не только для меня. Для всех сегодняшних слушателей, для большинства тех, кто это прочтет. В отличие от интервью Ракитова, многое из того, что было сказано В.Сурковым, мне симпатично. Хотя далеко не все. Но и не в этом дело. Мы на пороге идеологической войны. Эта война будет вестись не против власти, а против страны. Кто видит Бжезинского иначе – пусть лелеет иллюзии. В этой ситуации способность власти (близкой к нам по ориентации или далекой – неважно) вести идеологическую полемику – это дело нашей общей ответственности.

А интеллектуальная ответственность синонимична критике. Забавно, что власть думает иначе. У меня есть основания так считать. Меня давно упорно терзает "Кремль.орг", требуя ответа на те или иные коротенькие вопросы. В том числе – и на доклад Суркова. Мол, прокомментируйте, что там сказано про татар или якутов, вы же специалист!

Готовясь к сегодняшнему (беспрецедентно длинному) докладу, я подробно разобрал идеологические тезисы Суркова. И (ну, куда деться от режиссерской страсти к забавам!) отослал этот длиннющий разбор в "Кремль.орг". Судьба подобной затеи мне была совершенно очевидна. Но я проводил, так сказать, эксперимент. И мне был важен результат.

Этот результат еще раз возвращает нас к основной теме. Есть реальность (этого самого "орга", в том числе). А есть текстуальные посылы. Если власть не будет их соединять, она проиграет. Но проиграет она страну. А значит, вместе с ней проиграем и мы. Поэтому я зачитываю текст один к одному, как он был отправлен в "Кремль. орг". Еще раз – "Кремль.орг" и текст – это уже диалектика реальности и желаемого. Но, увы, не вся диалектика. Так что перехожу к тексту как таковому.

ВСЁ ПОДВЕРГАТЬ СОМНЕНИЮ!

Анализ идеологических тезисов, выдвинутых заместителем главы Кремлевской Администрации, помощником Президента РФ В.Сурковым на выступлении перед слушателями Центра партийной учебы и подготовки кадров Всероссийской политической партии "Единая Россия" 7 февраля 2006 года

Владислав Юрьевич Сурков по своему статусу и характеру реальной деятельности – единственный крупный администратор России, профессионально занятый вопросами идеологии. При этом он не только обязан заниматься данным неблагодарным делом (почему неблагодарным – об этом ниже). Он ещё и хочет окучивать именно это каменистое поле. То есть обязанность очевидным образом совпадает с заинтересованностью. Это такая редкость в нынешней политической элите России, что даже если бы все тезисы Суркова были в корне неверными (а это не вполне так), – их всё равно следовало бы приветствовать. Ибо спасение России возможно только на путях идеологической мобилизации.

Все, для кого это очевидно, составляют одну группу (мини-группу). Эту группу я назову "мы". Все, для кого это не очевидно, составляют другую группу. Я назову её "они".

Но эти "они" неоднородны. Внутри той группы, которую я назвал "они", большинство "метёт", как это сейчас говорят, с порога всё, что связано с мобилизацией, идеологией и спасением. Но есть и меньшинство. Для которого идеология – это не туфта на постном масле. А дело вполне серьезное.

Владислав Сурков находится для меня в этом меньшинстве. И это – вполне позитивно. Да, он не считает, что проблема спасения России сколь-нибудь актуальна. И это коренным образом расходится с моей позицией. Я, конечно, должен принять во внимание то, что Суркова к определенным вещам положение обязывает. И что он должен говорить, что Россия уже спасена. В этом его, так сказать, прямая должностная обязанность. Что всем понятно. Но мне кажется, что тут обязанность и убежденность в чем-то совпадают. Впрочем, начать я хочу не с того, что нас разделяет, а с того, что объединяет.

Нужно ли спасать Россию или она уже спасена – это одно. Ответ на этот вопрос нас разъединяет. А что же соединяет? То, что России нужна идеология и даже в какой-то степени идеологическая мобилизация. Сурков в этом уверен. И в этом он почти уникален, если рассматривать его на фоне очень многих высоких кремлевских фигур, располагающих даже большими административными возможностями, нежели Владислав Юрьевич. Эти фигуры с глубоким презрением относятся и к идеологии, и к мобилизации. Что уж говорить о каком-то там спасении!

Почему они так к этому относятся? Потому что они от этого страшно далеки. И эта страшная далёкость носит не случайный и не частный характер. Дело в том, что идеология (причем любая) и идеологическая мобилизация (опять-таки – под любые цели) теснейшим образом связаны с понятием "энергия". Я, конечно же, имею в виду социальную энергию. Причем неважно, какова эта энергия. Она в любом случае чужда политическому большинству нынешних наших боссов – вот что тут наиболее поразительно!

Направлена ли эта энергия на защиту существующей власти или на ее сокрушение – большинству она все равно чужда. Потому что они на ее фоне отсутствуют. Если она есть – то их нет. Ибо они ею управлять не могут. Не могут говорить, убеждать. Тем более не могут переубеждать, укрощать толпы на митингах. Не могут и не хотят. Считают это для себя унизительным. И в этом удивительно напоминают партийных боссов эпохи заката КПСС. Один из таких боссов, рассматривая мои предложения, сказал: "Вы что, хотите, чтобы я залез на мусорный бачок и с него какую-то фигню проповедовал?".

Анализ тезисов Владислава Суркова не может быть оторван от этой родовой номенклатурной специфики. Потому что Владислав Сурков выступает не абы где, а на активе "Единой России". И, читая текст сурковского выступления, мы просто обязаны вообразить себе слушателей. Причем не конкретных (лично я не знаю, кто от "ЕР" ходит на партучебу), а знаковых. Тех, про кого говорят: "Ба, знакомые все лица!". Имеется в виду – знакомые по телепередачам. А как иначе?

Мы эти лица знаем. Мы же живем в эпоху телевидения, не так ли? Сурков именно с этого начинает свой доклад – уровень участия в политической жизни возрастает по мере развития цивилизации, надо соответствовать, надо убеждать, а не просто командовать… Уж не знаю, столь ли все это аксиоматично, но то, что телевидение, а также прочие средства коммуникации, предполагающие, в том числе, и визуализацию, правят бал, – это точно.

Конкретно это выражается, прежде всего, в том, что появляются знакомые лица. Именно знакомые и именно лица. То есть некая абсолютная реальность, так сказать, физиономического (а не только и даже не столько текстуального) присутствия. У лиц есть выражение. По этому выражению можно судить о человеческом наполнении данных лиц и их обладателей. Не всегда эти оценки верны. Но они всегда крайне существенны.

О чем же это всё говорит? Как здесь сопрягаются пожелания Суркова и реальность? Та самая, о недопустимости бегства от которой справедливо говорит в своем докладе сам Владислав Юрьевич?

Сурков призывает эти лица, эти, а не какие-то вообще, убеждать словом, то есть, как говорил поэт, "глаголом жечь сердца людей". Более конкретно – "побеждать противника в прямом идеологическом столкновении и всё меньше рассчитывать на административные возможности" (страница вторая материала, опубликованного на сайте "Единой России").

Это – пожелание. Какова реальность? Она смотрит на нас с экранов телевизоров. Да что там! Один из ключевых (и, как мне говорят, совсем не худших) функционеров "Единой России" господин Мединский в дискуссии со мной по телевидению (10 июля 2005 года в программе И.Колосова "Завтра, послезавтра и все дни недели" на ТВЦ) фактически напрямую говорил, что брежневский застой – это и есть желанное политическое качество, а энергия – от лукавого.

Но Брежнев и его элита энергию понимали очень специфически. И, призывая всех на выборы, никак не предполагали каких-то там идеологических столкновений. И, тем более, того, что описал в своих гениальных стихах Владимир Маяковский:

Этот вихрь, от мысли до курка,

И постройку, и пожара дым

Прибирала партия к рукам…

Короче – полноценных выборов брежневская система не предполагала. О чём справедливо сказано в тексте Владислава Суркова. И справедливо же оценено (в том смысле, что кончилось всё это закономерным крахом). Но, повторяю, брежневский строй (обладавший и минусами, и плюсами, мне лично глубоко чуждый) был внутренне логичен. Той номенклатуре не нужно было орать с мусорного бачка, то бишь, идти на полноценные выборы и овладевать на них общественной энергией, коррелируя степень этого овладения с местом в политической системе. Отсутствие такой необходимости было задано самими правилами игры, они же – знаменитая шестая статья Конституции СССР, закреплявшая монопартийность советской системы.

Правила нынешнего времени не предполагают того, что предполагали те правила. А Мединский фактически говорит о желанном тождестве ситуаций (у меня есть запись передачи, кто хочет – может в этом убедиться). Что он имеет в виду? Что, как не задействование административного ресурса? Того самого, о необходимости отказа от которого говорит Владислав Сурков, справедливо предвидя некие особые обстоятельства будущих выборов.

Между тем, к Мединскому всё никак не сводится. Просто я с этим столкнулся, и для меня это удобный пример. Сканирование телеэфира для тех, кто имеет мужество осуществлять оное, неумолимо показывает, что почти весь высший политический менеджмент России не готов ни к какой войне слов и идей. И, более того, не готов даже к полноценной конкуренции образов. То есть элементарно не обучен вести себя перед телекамерой, согласно закону образного присутствия. Мединский-то как раз эту элементарную грамоту освоил, в отличие от гораздо более высоких бонз в той же "Единой России" и высочайших бонз за её пределами – естественно, я не имею в виду Путина, потому что ему очевидным образом приходится отдуваться за всех. Эти же "все" (или почти все) абсолютно не готовы ко всему тому, что предлагает им Владислав Сурков.

Идеологически кого-то побеждать? Иде-оло-гически? Госпожа Слиска заявила во всеуслышание 12 апреля 2005 года на совете Думы: "С какой стати мы должны законами увековечивать знамя вашей партии?" (цитирую по газете "Советская Россия" от 14 апреля 2005 года). Имелось в виду знамя, которое армия-победительница водрузила над Рейхстагом в мае 1945 года. Что она имела в виду? И можно ли назвать такое поведение (высказывание как решающий акт политического поведения) не только моральным, но и политически эффективным (идеологически осмысленным)?

Владислав Юрьевич говорит о необходимости уважения к советскому наследству (советским ценностям). Я с этим более чем согласен. Он говорит также о ценностном консенсусе. Ничего я так не хочу, как этого консенсуса (хотя считаю, что он сегодня в принципе невозможен). Однако ещё Владислав Юрьевич говорит о том, что недопустимо бегство от реальности. И с этим я согласен. Но тогда давайте испытаем реальностью "Единой России" такой вопрос, как консенсус и советские ценности.

Что реально может быть в нашем обществе консенсуснее Дня Победы и Знамени Победы? И что по этому поводу загибает один из лидеров "Единой России"? Как тут быть-то? Притчу о бисере вспоминать как-то не хочется. Вообще, хочется-то всего хорошего, но только не в ущерб реальности. А она, увы, такова. Госпожа Слиска своё высказывание в цитируемом мною виде не опровергла. Высказывание это впечатлило очень и очень многих. И как теперь прикажете быть? Но этим всё в теоретическом плане, увы, не исчерпывается. Под теорией я, конечно, имею в виду прикладную политическую теорию.

У любой теории должны быть законы. Одним из политических законов является закон сохранения социальной энергии. Эту энергию можно оттеснить с поверхности на глубину. Её можно сфокусировать или рассеять. Но её нельзя обнулить. Застой лишь снился брежневской номенклатуре (пародия на блоковское "покой нам только снится"). На самом деле, застоев не бывает. Просто энергия уходит на глубину, там приобретает новое сокрушительное (деструктивное) качество. А потом возвращается на поверхность. И это называется "перестройка" (иначе – "катастройка"). Владислав Юрьевич в своём докладе это всё справедливо описывает.

Если так, то политика – это управление общественными процессами (а не сочинение интриг, правильное прислонение к начальству и так далее). А если это так, то что такое эффективная бюрократия, о которой говорит Владислав Сурков? (Разумеется, речь идет о политической бюрократии – о какой же ещё?). Эффективный политический бюрократ (иначе – политический управленец) должен что делать? Он должен эффективно управлять общественными процессами. То есть быть на "ты" с этой самой энергией. Ибо она и процесс – это Инь и Янь, два лица одной и той же политической сущности. Нет процесса без энергии, и нет энергии без процесса.

Эффективность вообще и эта эффективность – вещи разные. Эффективным может быть лизоблюд, царедворец или кризисный менеджер. Эффективным может быть безликий (и сколь угодно талантливый) управленец-администратор. Или оратор, поднимающий массы на борьбу. Всё определяется духом времени, историческими задачами. Госпожа Слиска, наверное, в чём-то очень эффективна. Вопрос – в чём именно? И как это соотносится с… Вопрос – с чем именно?

Кое-что о своей эффективности госпожа Слиска сама рассказала в начале своей политической карьеры. Как эта эффективность сопрягается с эффективностью думской деятельности – не мне судить. Это полностью прерогатива действующей политической власти, к которой я никоим образом не отношусь.

Но электорат "Единой России" более чем на 60 процентов является неосоветским (не буду здесь описывать, в каком смысле, не это главное). День Победы и Знамя Победы – это вообще единственный возможный трансидеологический консенсус в постсоветском обществе (если, повторяю, такой консенсус возможен в принципе).

Бить по этому из властных и околовластных орудий разного калибра – это что, свидетельство эффективности? Агитировать (Полтавченко, Михалков, Слиска и другие) за вынос из Мавзолея Ленина (основателя советского государства, о плюсах которого так убедительно говорил в своем докладе Владислав Сурков) – это эффективный стиль политповедения? Говорить то, что было сказано о Знамени Победы, пытаться корректировать это Знамя (ёлки-палки, какая тогда, на фиг, традиция? Какое наследство?) – это эффективно? Это совместимо с электоральной борьбой (реальной борьбой, вне административного ресурса, о чём говорит Сурков)? Это эффективно идеологически?

Владислав Юрьевич к чему-то призывает не абы кого, а конкретных, живых людей. А эти люди "не рубят фишку". Все скопом и каждый в отдельности. Это доходит до невротических форм! А как иначе это назвать?

Полтавченко (один из крупных властных администраторов), видимо, не понимает, что при сколько-нибудь последовательной декоммунизации (используемый им образ "смутьянов", чьи останки "не совсем справедливо находятся возле Кремля", адресует именно к этому) ему лично обязательно припомнят и комсомольское прошлое, и чекизм, и многое другое. И никакая церковь его не спасет, потому что ей самой многое припомнят.

Михалков, видимо, не понимает, что его семье припомнят общеизвестное:

В воскресный день с сестрой моей

Мы вышли со двора.

"Я поведу тебя в музей!" -

Сказала мне сестра.

Речь шла о музее "великого Ленина", как, наверное, все понимают.

Всё это – не невроз? Страстность, с которой Слиска рубит "электоральный сук", на котором сидит её партия, – это не невроз? А если все это невроз, то как он совместим с эффективностью?

По государственному телевидению (кем и как окормляемому?) идёт "В круге первом" Солженицына, где прямо разъяснено, что сотрудничать с американцами, выдавать им государственные секреты своей страны – это позитивное поведение. Причём, какие секреты? Ядерные! То есть те, от которых зависит жизнь населения. Что, ядерную войну проектировали только Советы? А Даллес (позже Рейган) – не проектировали? Одностороннее ядерное преимущество, проигрыш ядерной конкуренции за счёт сдачи секретов – это путь к чему? К тому, чтобы Москва стала Хиросимой.

И это путь, на который встаёт позитивный герой. А почему он на него встаёт? Потому что для Солженицына СССР – это абсолютное зло. И вчера, и сегодня. А вовсе не наследство, как для меня или Владислава Юрьевича, судя по его выступлению.

Тогда почему власть, выкинув "деструктивный элемент", о чём сказано в докладе Владислава Суркова, поддерживает и рекламирует нечто абсолютно несовместимое с нормальным (пусть сколь угодно критическим) отношением к СССР, всему советскому? Ведь теперь она, а не олигархи, отвечает за информационную политику! Если она предъявляет долговременные идеологические ориентиры, а не занимается кампанейщиной (что было бы очень недальновидно!), то как эти ориентиры реализуются в той самой реальности, от которой нельзя бежать? "По делам их узнаете вы их".

В фильме "Мастер и Маргарита", ещё одном хите в серии тех же "дел", голос Сталина (естественно, речь идет о компьютерном фокусе) говорит о некоем негодяе Коровьеве и "шайке гипнотизёров". И этот фокус (вообще сомнительный) соединяется с кощунственным в рамках фокуса показом реальных лиц наших дедов и бабушек, отцов и матерей, слушающих что-то по репродуктору… Это – до боли знакомый по эпохе, негативно оцениваемой Сурковым, сучий приём: сшивка фокуса с документальными кадрами.

Что именно слушают эти люди? Ведь не слова о Коровьеве и "шайке гипнотизёров"! А что? Может быть, "Братья и сестры…"? Впрочем, что бы они ни слушали – никто не смеет заставлять их слушать надуманный бред. Это не только за пределами эстетики. Это за пределами самой разной целесообразности. И политической, и иной. Хотя не мне судить.

А вот по поводу чего я, как аналитик, имею полное право не только говорить, но и выражать крайнюю обеспокоенность, – так это по поводу неврозов собственно политических. К искусству не имеющих уже никакого отношения. И потому особенно опасных.

Общественная палата (Владислав Юрьевич считает её позитивом нашего времени – будущее покажет) решила бороться с фашизмом. Опять же – полностью это поддерживаю, хотя, конечно, все зависит от того, чем это будет наполнено. С фашизмом и антисемитизмом. В принципе, такое соединение возможно. Хотя снижать антифашизм до борьбы с антисемитизмом – это грубейшая ошибка, допускаемая и у нас, и в Израиле, и выводящая еврейское слагаемое (Холокост) из общемировой трагедии. Что, кстати, уязвимо бьёт, прежде всего, по мировому авторитету еврейства. Ну, хорошо. Пусть борьба с антисемитизмом! Погромщики есть, они омерзительны, я говорил об этом много раз задолго до инициатив Общественной палаты. И потому могу поддержать и это.

Но как можно правой рукой власти (Общественной палатой) бороться с антисемитизмом, а левой рукой той же власти (Гостелевидением) разжигать антисемитизм, истерически раскручивая тему Парвуса, пломбированного вагона, в котором въехали шпионы-большевики… Это что – эффективная технология? Вряд ли… Если это технология, то речь идёт о том, чтобы создать монстра и с ним бороться. Кое-кто именно трактует происходящее. Но есть в такой трактовке избыточность. Хорошо, отвергли эту трактовку. Что остаётся? Правая рука не знает, что делает левая? Причем тут тогда эффективность?

И вряд ли, всё-таки, все настолько неэффективно! А как иначе трактовать? Остаётся один-единственный способ объяснения. Что Кремль состоит из враждующих "политических башен". И что в то время, как одна башня говорит о позитивных советских ценностях, другая рассуждает о большевистских бесах, "чьих-то происках" (притом, что до боли известно чьих – и боритесь после этого с антисемитизмом!).

"Башня на башню" – это и есть центральный сюжет. Консенсуса, увы, нет в обществе. Но его нет и в Кремле. Иначе как прикажете понимать? В докладе Суркова этот центральный сюжет естественным образом отсутствует. Но он-то и есть почти вся политическая реальность. Если эта реальность отсутствует – что остаётся?

А почему это я так с налету говорю, что отсутствие этой темы, "башня на башню", естественно?

Дмитрий Медведев, бывший глава Администрации Президента и нынешний чуть ли не политфаворит, сделал эту тему легальной, политкорректной и легитимной. В журнале "Эксперт" (#13, 4-10 апреля 2005 года) он, как все помнят, говорил о том, что нет консенсуса элит (читай – консенсуса этих самых "башен"). И потому Россия может распасться (к вопросу о том, надо ли её спасать – если она может распасться, то очень даже надо спасать). Медведев говорил об этом вполне алармистски: мол, полночь близится, а Германа все нет (развал нависает, а консенсус… того… тю-тю!).

В рамках этой констатации (не мне принадлежащей, подчеркиваю) Владислав Сурков – это не Суслов новой КПСС (к этой ситуации я бы относился весьма позитивно), а "одна из башен".

Но тогда (и это приходится признать) речь идет о наиболее уязвимой "башне". Потому что Сурков апеллирует к идеологии, к борьбе за рамками административных ресурсов. Если есть консенсус, то такая апелляция может иметь директивный характер. И это было бы прекрасно. Но если нет консенсуса, то это одно из мнений. И тогда это мнение легко сделать злокозненным. Легко сказать, что Сурков, говоря о необходимости политической борьбы и даже уличной борьбы, то есть о необходимости идеологии, мобилизующей энергию, имеет в виду вовсе не "Единую Россию", в рамках которой такая идеологическая мобилизованность весьма проблематична. А нечто другое. Например, каких-нибудь "Наших".

А дальше начинается интрига (когда "башни" враждуют, то интрига – это обязательный стержень любой политики). Интрига эта обязательно сведётся к тому, что указанное лицо (обязательно будет сказано, какой национальности) печётся не об общем интересе, а о себе. Сказано это будет, конечно, боярско-дворцовым способом ("на ушко"). Это будет сказано, повторено… И услышано. Таков закон дворцовой интриги. Но ещё раньше, чем это будет услышано, всё это шепотом расползется по той же самой "Единой России". И обесценено.

Таков, к сожалению, мой прогноз. Но я перестал бы уважать себя, если бы не сопроводил подобный прогноз теоретическими доказательствами (как прикладными, так и фундаментальными). Прав ли я – будущее покажет.

Начну с доказательств относительно прикладных.

Они напрямую касаются очень существенной темы, затронутой Владиславом Сурковым в своём докладе. И перед этим неоднократно фигурировавшей в выступлениях самого президента Путина. Эта тема такова: "Мы занимались до сих пор стабилизацией, а теперь, осуществив стабилизацию, можем переходить к развитию".

Казалось бы, всё хрестоматийно. Но это хрестоматийно только на первый взгляд.

На самом деле, нет никакой априорной закономерности, согласно которой сначала должна идти стабилизация, а потом развитие. Очень часто процессы идут параллельно, и развитие, например, является главным фактором стабилизации. Представим себе, что Ленин не предъявляет в самом начале никаких инноваций (инновационное развитие – и есть особый и главный тип развития, само по себе развитие ещё, честно говоря, нуль без палочки, по крайней мере, в стратегическом смысле, то есть вне определения, что развиваем, как, ради чего и так далее). Речь идёт не только о социальных инновациях ("заводы – рабочим, земля – крестьянам"). Речь идёт и об инновациях технологических.

Никто не опровергнет, что Волховстрой Ленин начал создавать аж в самом начале гражданской войны, на фоне эсеровских мятежей. И в условиях полнейшей дестабилизации. Представим себе, что он стал бы "годить", дожидаться стабилизации и после этого браться за развитие. Не было бы никакого Ленина и никакой власти большевиков. И ничего бы он не стабилизировал. И никакой России бы не было. Потому что всё-таки есть специфика России. Есть этот особый путь. Только никакой он не почвенный (почвенный-то путь есть в любой западной стране – хоть в Германии, хоть во Франции, хоть в Англии). А особый путь России в том и состоит, что добиться здесь настоящей стабильности можно только через развитие, а не с помощью двухтактной схемы (сначала стабилизация, потом развитие).

Ладно, Ленин никого не устраивает. А Петр? Он мог добиться стабильности своей власти, если бы сразу (а не потом) не задал вектор развития, причем стратегического (воюем выходы к морям, разрываем с "почвенной органикой", как бы она ни называлась). Только через это Петр, к которому все сейчас апеллируют, обеспечил особое (очень страшное, но вполне непоколебимое) сочетание стабильности с её чуть ли не антагонистом – развитием.

Опять же Сталин. Вот, казалось, пример "послеленинской", послереволюционной стабилизации. Но мог ли Сталин что-то стабилизировать без ударных пятилеток, без форсированной модернизации, то есть развития? Трёх лет бы он не удержался, и вся большевистская власть бы не удержалась. Потому что энергию надо было не распылить, а сфокусировать и направить в определённое русло. И крестьяне, получив страшный удар коллективизации, получили одновременно многочисленные компенсации, в том числе и пресловутые трактора на полях. И все остальные, видя кошмар и ужас репрессий, видели и что-то другое. Днепрогэс, Магнитку и прочее. То есть развитие. А не увидели бы этого, никакие репрессии никогда бы не помогли. Кто не верит, пусть проверит. Не зря сказано было, что на штыках сидеть невозможно.

Примеров – более чем достаточно. Обратных примеров гораздо меньше. Хотя они тоже есть. Но тут вступает в силу следующее обстоятельство.

Мы же не с техническими системами имеем дело. Мы имеем дело с системами социальными. Отличие состоит в том, что в технических системах отдельные подсистемы не имеют собственных интересов. Как, в принципе, как бы не имеют их и части человеческого тела. А вот зрелые социальные подсистемы имеют обособленный интерес. Подсистема под названием "стабильность" имеет акторов, ресурс, инфраструктуру самозащиты и самовоспроизводства.

Под флагом стабильности возникает группа стабильности, даже класс стабильности (или нечто типа этого). Внутри этой группы есть естественное желание самовоспризводства, сохранения позиций, влияния, ресурсов. Поэтому, если вы засиделись в стабилизации, и группа стабилизации распухла, то она будет поддерживать стабилизацию ради стабилизации, а не ради развития. А если самосохранение группы требует стабилизации вне развития и даже при деградации (есть механизмы обеспечения стабильности через деградацию, я их и назвал "Ликвидком"), то вы и получите деградацию, неразвитие. А вам будут говорить, что это всё происходит потому, что стране офигительно нужна всё большая и большая стабилизация.

Не буду всё закрашивать одной краской. Но эта тенденция, безусловно, присутствует в рамках того, что мы сейчас имеем. И противное слово "стабилизец" родилось не на пустом месте. Даже если это чьи-то козни, то козни всегда на чем-то базируются, на какой-то почве произрастают. Не разберёшься с почвой – козни будут давать новые и новые всходы.

Тот же Петр, при всей его неоднозначности, а также остальные вышеперечисленные… Почему надо было всё так об колено ломать? Ужасы творить? Страх вокруг себя сеять? Потому что срабатывал этот самый "стабилизец". Не хотели группы стабильности признавать интересы групп развития. И надо было запускать соответствующие механизмы. Да-да, надо! Как надо было запускать французскую гильотину или конницу Будённого. Потому что не пускали, не делились, не уходили с исторической сцены.

А потом сами машины этого "убирания с исторической сцены" стали цепляться за свою особенную роль, и их тоже надо было убирать. С помощью других машин и так далее. Заваривали кашу, расхлёбывали её, снова заваривали другую. Что поделаешь! Издержки слишком цепких социальных систем, недостаточно гибких социальных устройств. Скажете, сегодняшняя социальная система совершенна, сегодняшнее устройство гибкое?

Короче, вместо "техницистской", умозрительной по сути, модели (сначала стабилизация, потом развитие – вот так взяли и перешли от одного к другому!) нужна реально действующая социально-политическая модель: "Такие-то группы (так и хочется сказать "классы") отстаивают интересы стабилизации без развития и должны так или иначе быть отодвинуты. Желательно без эксцессов, ну, уж как получится. Такие-то группы деструктивны и не совместимы ни со стабилизацией, ни с развитием. Они должны быть парализованы. А такие-то группы выражают такой-то формат развития (тот именно, который нам нужен). И мы их будем продвигать вперед таким-то способом".

Такова социальная (уже – классовая) модель.

Под эту модель прорисовывается партийная структура. Если речь идёт о пиаре, то хотя бы объясняется, почему "Единая Россия" – это партия, выражающая интересы развития. Если же речь идёт о реальной политике, то нужен соответствующий анализ. А ну как "Единая Россия" в нынешнем виде может обеспечить стабилизацию, но не может обеспечить развития? А ну как она не газ, а тормоз? Может быть, её надо преобразовывать, трансформировать? Может, нужны новые кадры под новые задачи? Как тогда преодолеть сопротивление старых кадров?

Любой переход из этапа в этап предполагает это и только это. А не директиву стабилизаторам начать развиваться. Да не будут они развиваться, не умеют, не хотят! Даже если могут, то какие-то механизмы надо включить, чтобы они начали это делать. Все это и есть политическая стратегия. Но поскольку задача перехода от стабилизации к развитию ставится во всё той же прагматической парадигме, то она просто не может быть решена. Можно математически доказать, что она не имеет решения. И это не вопрос каких-то там абстракций. Это и есть настоящая политическая "сермяга". Не прагматическая, согласен, но такая практическая, что дальше некуда.

Так всё это обстоит в случае, если справедлива самая общая концептуальная модель. А она в докладе Владислава Суркова тоже просматривается.

Модель эта состоит в следующем. Сколько бы хорошего не было в советском прошлом, но в целом вся советская (замкнутая, тоталитарная и так далее) система была тупиком. Выпадением из общечеловеческого мэйнстрима, глубоким отклонением от правильного пути. Иначе говоря – капканом. Из этого капкана выбирались с огромными издержками. Заскочили в новый капкан (олигархический). Теперь выбрались и из него. Короче, наконец-то из патологии (советизм, разрыв с которым породил олигархизм) мы переходим в норму (нормальная демократическая рыночная западная система).

Можно так трактовать произошедшее? Можно. Но это не единственная возможная трактовка. Надо разобрать все сценарии. Иначе (я об этом говорил неоднократно, в том числе на Валдайском клубе, но и не только) мы становимся рабами матрицы.

Когда-то Ноам Хомски убедительно показал, что любая информация зависит от когнитивных матриц. Если информация не помещается в имеющуюся когнитивную матрицу, то она отбрасывается, искажается, не воспринимается. С этого и начинается бегство от реальности.

Отсутствие консенсуса (этот печальный факт нашего времени, который многие игнорируют) проистекает также из этого обстоятельства. Из сосуществования очень разных матриц, которые никак не удаётся состыковать. Обычно такую работу берёт на себя либо очень авторитетный общественный фокус, либо государственный (надкорпоративный и надбюрократический) властный фокус, если он имеется. Но у нас нет ни того, ни другого. Мы, конечно, можем поручить это Алле Борисовне Пугачевой или каким-то другим, столь же уважаемым, людям. Например, академику Велихову. Но Алла Борисовна когда-то могла хорошо петь (некоторые считают, что и сейчас может). А академик Велихов имел на счету важные научные открытия (какое-то время мне пришлось работать над применением в геофизике его магнитно-гидродинамических генераторов, иначе МГД-генераторов… как давно это было).

Но речь-то идет о другом. И потому не будем пока даже говорить о том, как состыковывать матрицы. Это дело общенациональной дискуссии, требующей, в свою очередь, определённой повестки дня. Ни бюрократия, ни общественные палаты (сколь бы хороши они ни были) с этим справиться не могут. Для этого нужно хорошо структурированное общество, которого нет. Или власть, которая выйдет за флажки так называемой прагматики и начнет заниматься содержанием реальности (то есть тем неведомым ей сейчас многоуровневым массивом, который порождает идеологию).

Однако сценарии мы можем предъявить. Это не так трудно. Хотя и не столь уж элементарно. Но давайте попробуем.

Сценарий #1 – тот, о котором говорит Владислав Сурков. Была патология, теперь вырвались (с очень большим трудом) в какую-то, пусть несовершенную, норму. Дальше надо норму совершенствовать. Возможен такой сценарий (такая модель)? А почему нет? Выдвинули – надо исследовать. Что такое исследование? Его основное правило известно – всё подвергай сомнению. Если это научная модель, то тут не может быть симметрии верификации и фальсификации. Иначе говоря, если сто фактов подтверждают модель, а один факт опровергает, – то модель опровергнута.

В любом случае, эта модель не должна претендовать на монополию. И потому просто перечислим другие.

Сценарий (или модель) # 2 – была патология. Развиваясь по своим внутренним законам, она перешла в новую фазу. Номенклатура вырождалась именно по тому правилу, о котором говорит Сурков. Она смутировала. В раковом состоянии выдвинула новые (например, криминальные или антинародные) цели. А то и цели похуже. И начала фаза за фазой реализовывать эти цели. У власти оказались те же номенклатурщики, Ельцин, например. Они превратили коммунистическую патологию в криминальную патологию. Дальше патология будет сгущаться, коричневеть.

Что, нет такой модели? Она есть! Её можно отвергать с порога? Нет, её также надо подвергать сомнению и обсуждать с нормальных научных позиций. Соотнося, например, с теорией первоначального накопления капитала, этапами выхода из первоначального накопления, трагедией невыхода, судьбой невышедших стран (иногда называемых "пиратскими королевствами"). И это нужно не для того, чтобы посыпать голову пеплом. И не в угоду западному сообществу, которое давно всерьез обсуждает именно эту модель. Это нужно для того, чтобы что-то преодолевать.

Когда-то меня вдохновила и ужаснула фраза Андропова: "Мы не знаем общества, в котором живем". Понятно, почему ужаснула… Если не знаете, то как управляете? Но не менее понятно, почему вдохновила. Человек хоть не побоялся сказать, что он чего-то не знает. Что такое проблема? Чем она отличается от задачи? Проблема – это знание о незнании. Я узнал, что я не знаю, и начинаю двигаться к знанию. Это уже кое-что. А вот если я ничего не знаю, но считаю, что всё знаю, то меня рано или поздно настигнет эта самая реальность, от которой я бегу. И, как говорится, мордой об стенку.

Сценарий #3 – была некая несовершенная, грубая система. Она была жизнеспособна, хотя груба и несовершенна. И в рамках неё что-то разворачивалось. Но она накапливала ошибки. И, в конце концов, взорвалась, как Чернобыль. На её месте образовалась чернобыльская зона. Назовём её "зоной Ч". В этой зоне продолжается жизнь. В ней произрастают экзотические социальные растения (например, наши олигархи). В ней можно хорошо жить, торгуя, например, мутантами, новыми сортами этих самых растений, или радиационными отходами. В обломках прежнего могут обнаруживаться очень комфортные щели. Но это всё равно не жизнь, а "пикник на обочине". Его можно длить не без удовольствия для кого-то. Но если есть воля к жизни и осознание позора подобного, может быть, и очень комфортного, прозябания, то надо куда-то двигаться.

Вот, по сути, три основных сценария.

Есть, конечно, и четвертый. Что всё было совсем замечательно. А потом злые силы (внешние и внутренние) посягнули и совратили. Этот сценарий, кстати, остается релевантным для миллионов наших сограждан. На нём делаются думские карьеры. Его противоречивость понятна ("Если он, на фиг, такой умный, то почему он, на фиг, такой мертвый?"). Но его тоже надо рассмотреть. Не надо отметать с порога работу ЦРУ по развалу СССР, потому что это смешно. ЦРУ уже само надрывается, восхваляя свою деятельность по развалу. В чём-то, конечно, врёт. Но тут надо разобраться, в чём врёт, а что подлинно. Повторяю – всё надо подвергать сомнению.

Да, немножко смешно. Ужасное ЦРУ блестяще чинило козни, а замечательный КГБ все прозяпал. Да, есть грубая, но верная поговорка: "Если сука не захочет, кобель не вскочит". Но нам не поговорки нужны и не очевидные несоответствия. Нам нужно разбираться детально, по существу. И, ещё раз подчеркну, – всё подвергая сомнению.

Владислав Юрьевич, например, говорит: "Госсекретарь Шульц пишет в воспоминаниях, что он был шокирован некомпетентностью советских руководителей. Он называет имена, но я не хочу их повторять, чтобы не обидеть людей, которые когда-то руководили нашей страной".

Ну, что сказать? Я тоже не хочу называть имена людей, которые когда-то руководили США и поразили меня своей непробиваемой тупостью. Эта тупость была никак не сравнима ни с каким клиническим обкомовским кретинизмом (который тоже, разумеется, имел место). Владислав Юрьевич справедливо может мне возразить, что американцы на коне, а наши – в известном месте. И это будет абсолютно справедливо. Но поскольку ещё не вечер и много чего происходит в мире, то такой аргумент столь же справедлив, сколь и неполон. Мы когда-то тоже были на коне. И все боялись, что мы оседлаем своих ближних и дальних соседей по планете Земля. Были основания бояться? Были. И что?

Но не это главное. Главное – принципиальная многоматричность нынешней нашей ситуации. Если у этой многоматричности есть социальный (а вовсе не интеллектуальный) эквивалент, то он состоит в том, что мы куда-то "залетели". И очень сильно. Что имеет место тупик. И из него надо выбираться. Но для этого надо сказать, что еще не выбрались.

Никто пока что даже никого конкретно не обвиняет в том, что так "залетели". Тут Владислав Юрьевич опять прав. Народ в каком-то смысле ощущает, что он сам сделал выбор. И что, как говорится, "обманули дурака на четыре кулака". Это очень больно признать народу. Неизвестно, останется ли он после этого народом. Тем более, что признать придётся не только это, но и то, что в каком-то смысле люди продали первородство за чечевичную похлебку. И неясно (очень, очень многим неясно), за что надо каяться. За злодеяния советского периода или за эту продажу очень непростого (в чём-то грубого, в чём-то несовершенного, в чём-то двусмысленного), но всё-таки первородства.

Хотелось бы, чтобы тут всё обошлось без шоков. Ох, как хотелось бы! Потому что ещё один шок может оказаться последним.

Но чтобы разобраться, конечно, нужна шкала приоритетов. Которая тоже неочевидна. И начинать разбираться тут надо с противоречий. В том числе, и в текстах, подобных тому, который я анализирую. Поскольку эти тексты, наконец, появились. И нельзя в этом смысле недооценивать случившееся.

Так о каких же противоречиях я говорю?

Начну с простейшего. Владислав Юрьевич – не Борис Абрамович. Для Березовского все ясно. Страна жила в коммунистической патологии. А потом вырвалась на просторы светлого ельцинизма, после чего скатилась в ужасный путинизм. Тут все непонятно. Если был такой мрак, то откуда появился свет? Если был такой свет, то откуда взялся новый мрак? Но, при всей этой непонятности, тут имеет место сколько-то полочек, на которых разложены некие "политические предметы". Разложены способом, лично меня совершенно не устраивающим.

Владислав Юрьевич даёт другую оценку ельцинского периода. Он прямо пишет, что при Ельцине "вместо того, чтобы двигаться к демократии, мы получили то, что справедливо названо "олигархией". Справедливо или нет это так названо – отдельный вопрос. Но то, что получили мы вовсе не свет, а нечто совсем другое… Тут я, безусловно, согласен. Как согласен я и с очень мрачной картиной, которую рисует Сурков. Манипуляция вместо представительства, коррупция вместо конкуренции, обрушение в нищету, прихватизация вместо приватизации, развал, фактическая потеря государственного суверенитета, позор Хасавюрта, отсутствие реальной свободы, разгул разбойников… Сурков риторически спрашивает: если это есть свободное и справедливое общество, то что, в таком случае, Содом и Гоморра?

Я очень серьезно отношусь к этой оценке. И именно потому, что я к ней отношусь серьезно, я никак не могу состыковать её с оценкой, которая имеется несколькими абзацами ниже: "Очень важно подчеркнуть, что 90-е годы (притом, что это был действительно олигархический режим) ни в коей мере мы не должны считать потерянными для России, временем сплошных безобразий". И дальше начинают называться позитивы. Начаты громадные реформы, развивалась свобода (только что было сказано, что она не развивалась, а заменялась олигархическим произволом), была создана масса позитивного, люди научились работать в рыночной экономике (только что было сказано, что экономика не была рыночной). В такой, достаточно зоологический, период нашего развития к ведущим позициям пробились по-настоящему активные, стойкие, целеустремленные, сильные люди, материал для формирования нового ведущего слоя нации.

Как одно может сочетаться с другим, мне непонятно. В зоологический период к ведущим позициям могут пробиться сильные звери, в рамках дарвиновского отбора. Но сильный зверь может создать не нацию и не общество, а стаю. Превратить же зверя в человека очень трудно.

Содом и Гоморра не могут иметь уравновешивающих позитивов. Имели бы они такие позитивы – бог бы не уничтожил данные города. Вообще, образ Содома и Гоморры – это образ, включающий только очень определенные ассоциации. Либо им не надо пользоваться, либо нельзя, его использовав, чем-то позитивным подобный образ уравновешивать.

На самом деле, речь идет не о примитивной несостыковке. Дети своего времени ("мы, дети страшных лет России") страшно разорваны в понимании того, что их породило. Это не курьез, а историческая трагедия поколения. И я не собираюсь по этому поводу ёрничать. Поколение таково, каково оно есть. Я просто не могу не обратить внимание на то, что как-то изживать эту трагедию придётся. Как-то придётся соединять разорванную цепь времен. И в обществе, и в себе самом. Как-то придётся выбирать между восторгом и отвращением. Всем нам придётся выбирать. А особенно поколению, которое было застигнуто нашим "историческим цунами" в момент вхождения в жизнь.

Чтобы выбор мог состояться, нужны критерии. К ним и перехожу.

В качестве аксиомы задаётся три базовых социальных критерия. Материальный успех, свобода и справедливость. На самом деле, речь идёт о разнокачественных слагаемых. Для того, чтобы эти качества каким-то образом уравнять, необходимо заменить материальный успех чем-то "однокалиберным" по отношению к свободе и справедливости. Дело не в том, что материальный успех плох. Дело в том, что мы действительно живем в культуре, где сказано: "Не хлебом единым". А также – "не в деньгах счастье" и так далее. Много ещё чего сказано: "От трудов праведных не наживешь палат каменных", например.

К сожалению, реальный социальный опыт последнего времени в самой серьёзной степени подтвердил это неабсолютное выражение. В любом случае, мы знаем, что богатый человек может быть несчастным. И даже очень несчастным. Он может быть одиноким. И нет для человека как социального существа ничего страшнее одиночества. Если, конечно, это не одиночество, наполненное духовными порывами (но тогда оно не одиночество в полном смысле слова).

Вообще, человек существо экзистенциальное. И это доказано. А если это доказано, то тем самым доказано, что материальный успех, свобода и справедливость никак не исчерпают собственно человеческой проблематики. Человек конечен, но стремится к бесконечному. Он смертен. И единственный в природе знает об этой смертности. Вообще, он глубоко парадоксальное существо.

Свобода, конечно, величайшая ценность. И глубоко омерзительны те, кто эту ценность отрицают. Но мы знаем, что есть "свобода от" и "свобода для". Пробуди жажду и укажи путь к колодцу. Свобода выбирать (не обязательно политиков, а жизненные альтернативы вообще) предполагает размещение этих альтернатив в сознании. А также шкалу ценностей (от самоактуализации наверху до полного скотства внизу). Один герой Достоевского говорит о другом: "В нем [Иване Карамазове] мысль великая и неразрешенная. Он их тех, которым не надобно миллионов, а надобно мысль разрешить".

Да что человек! Очень видные ученые проводили опыты над крысами. Опыт состоял в том, что крысе предлагался выбор – удовлетворить определенную потребность и получить определенной силы удар током, или не удовлетворять потребность. При силе тока, стопроцентно предполагающей смерть крысы (притом, что крыса ощущала нарастание тока в рамках сложной структуры преодолеваемого ею барьера и могла, тем самым, остановиться), доминирующей потребностью для определенной генерации крыс был поиск, продолжение ориентации в лабиринте. Крысы этого типа не готовы были преодолевать барьер ради пищи, полового влечения и прочего. Но они шли на смертельный риск ради того, чтобы продолжать исследовать лабиринт, в который их поместили.

Владислав Юрьевич неоднократно говорил о том, что он консерватор. Между тем, предлагаемая им общая модель – это типичная модель линейного необратимого прогресса. То есть, модель вовсе не консервативная.

Что касается меня, то я убежден, что вне прогресса человека и человеческого общества нет. Но прогресс никак нельзя считать линейным и необратимым. Человечество шло и будет идти вперед через расселины и ловушки, через гибели цивилизаций и тёмные века ("чёрные дыры" Истории). Этот путь весьма и весьма неоднозначен. Для религиозного человека (а таковых на планете большинство) цель не в материальном благополучии, а, как минимум, в спасении души. А, как максимум, в обожении. Для очень многих светских людей (к которым я себя отношу) цель всё равно связана с человеческим (общечеловеческим) и космическим восхождением. А всё остальное только средства.

Раб не может восходить, и потому человек должен быть свободным. Несправедливость препятствует восхождению, и потому она должна быть преодолена. Но нет и не может быть безразличия к вопросу о том, как человек своей свободой воспользуется. Как нет и не может быть справедливости без восхождения. Ни справедливость, ни свобода немыслимы вне смысловой вертикали. Ибо речь идет о человеческой свободе и о человеческой справедливости. А человек ничто вне своего экзистенциального измерения.

Западная цивилизация много достигла. Но она оплатила это дорогой ценой. Она не безупречный светоч, а очень проблемная и больная сущность. Мы причастны к ней, но причастны особым образом. Мы часть её, но особая часть. Иначе не было бы православия (как христианства, но особого христианства). Не было бы коммунизма (как альтернативного либерализму предельного слова о свободе и справедливости – теория отчуждения у Маркса и прочее). Мы не можем ссылаться на западный опыт как на нечто абсолютное. Мы не копировать Запад должны и не отвергать. Мы должны его спасать. И, видимо, никто не спасет его, кроме нас. А спасать его мы должны не потому, что этого хочется, а потому, что иначе – и мы погибнем.

И тут мы переходим к ещё одному отсутствующему регистру. Владислав Юрьевич обсуждает, что значит – хорошо жить? Но есть и другой вопрос – жить или умереть? Никогда человечество не отказывалось от свободы потому, что оно связывало с несвободой лучшую жизнь. Хотя отдельные, порой неглупые, люди обсуждали и проблемы такого отказа. Вспомним монолог Великого Инквизитора у Достоевского: "Ибо никогда и ничего не было для человека и человеческого общества невыносимее свободы… И никакая наука не даст им хлеба, пока они будут оставаться свободными".

И всё же предположим, что свободой никто не жертвовал по причине влечения к противоположному идеалу. Предположим это, хотя на деле это не вполне так. История человечества, увы, намного сложнее.

Но даже в рамках этого предположения – люди отдавали свободу за что-то другое. Они между решением "каких-то проблем" в условиях несвободы и нерешением проблем в условиях свободы выбирали решение этих самых "каких-то проблем". Ярчайший пример – война. А также другие "какие-то проблемы". Но лишь в одном случае – если эти "какие-то проблемы" предполагают выбор между свободой и смертью – и несвободой и жизнью.

Люди хотят свободно жить. Но они хотят жить. И если свобода и жизнь входят в конфликт (вновь подчеркиваю, один из ярчайших примеров – война), они выберут жизнь. Мне скажут, что не надо, чтобы такие вещи входили в конфликт, и я соглашусь. Но иногда они входят.

Самый очевидный пример – поведение граждан США после 11 сентября 2001 года. Они отказались от очень многих свобод. Почему? Потому что оказался поставлен выбор между жизненными удобствами – и жизнью как таковой.

Мне скажут, что это грубый и небезусловный пример. И что базовый набор свобод сохранен. Пока сохранен… Долбанут террористы еще раз пять-десять, он будет сокращен, и неизвестно, докуда.

Но главное сегодня для России не терроризм и не американский пример. Россия хочет и имеет право знать, что ей нужно для жизни. Не для комфортного угасания, а для прорыва из этого угасания в жизнь. Как там у Твардовского? "А уж с этой работенки дальше некуда спешить… Всё же – как решаешь, Теркин?" – "Да как есть: решаю жить!"

Увы, я не убежден, что травмированная нация выберет между сладким угасанием в полусне и горьким прорывом в жизнь – этот самый горький прорыв. Но, прежде всего, вопрос должен оказаться в повестке дня. И нация имеет право на альтернативную диагностику.

Абсолютизация свободы – есть часть теории открытого общества. Но сама же эта теория предполагает уже указанную мною выше асимметрию фальсификации и верификации. То есть один-единственный обратный пример имеет больше веса, чем сотня прямых примеров.

Обратный пример – Китай. В нем нет свободы, но есть развитие. Обратный пример – страны, где свободно победит или уже побеждает радикальный исламизм. Эти страны сами откажутся от развития, ибо идеал победителя не предполагает развития. Обратный пример – сам Запад. Наполеон – это несвобода плюс развитие. Диктатура развития – не пустой звук. Особенно, если нация понимает, что у неё простая альтернатива: развитие или смерть. Прежде всего, нация должна понять, существует ли у неё на самом деле эта альтернатива. Забрела ли она в тупик или вышла на новые горизонты. Без ответа на этот вопрос российская политика дальше обойтись не может.

Мы, видимо, согласны в том, что Россию надо не усыплять, а мобилизовывать. Что энергия – не опасность, а необходимость. Но нельзя мобилизовывать вообще. Как нельзя пиарить на тему "Отечество в опасности".

Стоит ли в повестке дня угроза смерти нации, угроза конца российской цивилизации? Если она не стоит – давайте жить комфортно и кто как хочет. Но если она стоит, и мы можем длить это "как хочет" только ценой конца страны и истории… Что ж, кто-то и в этом случае выберет комфорт. А кто-то выберет мобилизацию во спасение. Но даже в этом случае, убежден, ни одна струна русской души не зазвучит, если не возникнут, не соткутся в вихрях понятого народом несчастья новые слова по поводу Миссии, Судьбы и Проекта.

О проектах сейчас говорят невероятно много. И этот разговор невероятно невнятен. Потому что, повторю, есть проекты разного ранга. Есть мегапроект, предполагающий свое видение истории и будущего. А есть проекты и проектики. Не хочу их уценивать. Но решать всё будет именно мегапроект, содержащий в себе предельные ответы на предельные вопросы.

Конечно, этот мегапроект на следующем этапе должен во что-то конкретное оформляться. Он должен быть разверстан на тысячи и десятки тысяч конкретных задач. Но сначала он должен быть. Забалтывать эту тему недопустимо. И потому я здесь не собираюсь что-то детализировать. Но важность этого вопроса я подчеркнуть обязан. Потому что Владислав Юрьевич задел очень больные российские вопросы – татары, Чечня, якуты, Басаев… Можно всё облекать в детали и обмусоливать. Но вряд ли стоит делать это здесь и сейчас.

В чём же тогда выход? Толстой когда-то сказал устами своего героя: "Дело не в блуждающей почке, а в жизни и смерти". Когда республики стали отделяться от Москвы, дело обстояло именно так. Республики собирались Москвой под некий мегапроект. Под утверждение своего идеала человека и человечества. Опять же, не хочу здесь что-то детализировать… Третий Рим, крест над Святой Софией, православная симфония… Это ли, или коммунизм, – в данном случае, преемственным оказывается именно код сверхдержавной мегапроектности. Нет этого кода – не будет устойчивой государственной целостности. И тут недостаточно заклинать территорией, называя это "державой" или "Евразией". Решает смысл, вертикаль смысла, универсум, НЕБО ИДЕАЛЬНОГО над головами всех народов, собираемых в такие сложные системы, как Российское государство.

Народы собирались Москвой как царством или Петербургом как империей под мегапроект. И когда этот мегапроект был аннулирован в феврале 1917 года, народы стали разбегаться. Ленин вновь собрал их под другой мегапроект. Когда этот мегапроект растоптали в 1989-1990 годах, народы вновь стали разбегаться. Потом это как-то остановилось в ожидании нового мегапроекта. Это зависло. Это оказалось как-то склеено общим чувством, что дело – швах, что "залетели" куда-то совсем не туда. Но надолго этого не хватит. А ничего другого нет. И ни на какой голой силе тут ничего не удержишь, тем более, что и силы тоже не так много. И не будет её без мегапроекта.

Итак, если мы раз за разом будем повторять, что мегапроекта не только нет, но и не будет, и что вся задача – войти в мировую, то есть западную, цивилизацию, то страна очень быстро рухнет. Якутия, Татарстан, Северный Кавказ, Башкирия, Бурятия, давно фактически оторванные от Москвы дальние регионы, – начнут искать свой путь вхождения в эту самую цивилизацию. И найдут. Бороться надо сообща. Продаются – по одиночке.

Что толку сетовать на весьма прискорбные украинские события? Наши противники на Украине выдвигают проект вхождения Украины в Европу. Украина может войти в Европу, потеряв очень и очень многое. Но мы что, предлагаем альтернативу? Мы тоже говорим о вхождении в Европу. При этом ясно, что Россию туда впускать никто не собирается.

Но даже если кто-то и собирается, почему Украина должна входить в Европу через Россию? У неё есть другой путь. Было время, когда Россия предлагала Украине не вхождение в западный мир, а почётное место в своём, альтернативном миропроектном целом. Тогда было что выбирать! Кто-то и тогда выбирал Запад, и лил кровь – свою и чужую. А кто-то выбирал Россию. Но именно как иное. Может быть, и западное, но иное.

Теперь заявляется, что иного нет. Но нужен суверенитет. Суверенитет чего? Уже Киссинджер сказал, что Вестфальский мир позади. И что национальный суверенитет – это архаика. Глобализация надвигается неотвратимым образом. И это не сахар, не абсолютное благо. Вполне может быть, что это, напротив, абсолютное зло.

В любом случае, глобализация будет выстраивать свою системность на обломках наций и национальных государств. Она сотрет в прах любые суверенитеты – и остановится только в случае, если на её пути встанет не суверенность, а полномасштабная миропроектность.

Мы не готовы к этому? А ислам готов. И есть кому строить халифат на нашей территории. Тем более, что это будет поддержано отнюдь не только Басаевым и Бен Ладеном. Процессы в Египте и Палестине это полностью подтверждают. Без мегапроекта (прошу не путать это страшное дело с таким милым занятием, как общественные проекты) мы просто окажется трупом, через который будет прорастать бамбук чужих цивилизаций.

Да что значит "будет"? Он уже прорастает. Все эти разговоры о том, что мы будем прекрасно жить, потому что у нас много ресурсов, не стоят ломаного гроша.

Во-первых, их уже не так много. Это в Советском Союзе их было действительно "через край".

Во-вторых, кто вам сказал, что если у вас их много, у вас их не заберут вместе с территорией? Через что вы будете отстаивать своё право на эти ресурсы? Ваша армия конкурентна той, которую может выставить Китай лет через семь-десять? Ваш флот конкурентен американскому? Ах, у вас есть ядерное оружие и место в Совете Безопасности?

Я благодарен Владиславу Суркову за то, что он признаёт: всё это – суть советское наследство, не более. Но наследство – это не навсегда. Ракеты стареют. Содом и Гоморра, о которых справедливо говорил Сурков, разгромили не народное благосостояние вообще. Они уничтожили всё сложное и ориентированное на будущее. Удар был нанесён не по шоферам и штукатурам (хотя и по ним тоже). Главный удар был нанесён по учёным и всей инфраструктуре производства высших и высоких технологий. Не надо смягчать нынешнюю ситуацию.

В ближайшие пять лет разрыв между поколениями обозначит необратимость технологического завала, регресса. Чтобы остановить это, да, хотя бы остановить, нужен очень конкретный и очень мощный волевой импульс. Он невозможен не только в идеологии стабилизации, но и в идеологии некоего "развития вообще". Он возможен только в рамках стратегической мобилизации. А эта мобилизация может быть только мобилизацией под адекватный мегапроект.

Не будет всего этого – ядерное оружие не поможет. Оно окажется утонувшим в болоте технологического регресса. Очаги благополучия не вытянут. Советское наследство? Уже двадцать лет без малого (при среднем коэффициенте амортизации – 5 процентов в год) амортизация основных фондов, как таковая, не предполагается, и на этом делаются многомиллиардные состояния.

Потом нам показывают какую-нибудь одну улучшенную больницу посреди непролазного неблагополучия. Нам нужно не это. Нам нужно системное воспроизводство инфраструктуры. Цена такого воспроизводства – 500 – 800 миллиардов долларов на пятилетку. Это как минимум. Столько же на модернизацию, без которой об обороноспособности говорить просто смешно.

Но ведь решают не деньги как таковые. Если даже нам добрый дядя всё это даст, сегодня это будет просто украдено. И не надо говорить, что российская коррупция аналогична западной. Все прекрасно знают, что это не так. Оставим даже в стороне набивший оскомину пример с ГАИ. Сегодня взятка – это уже не взятка, а "протокол о серьезности намерений". Не дал взятку – значит, не очень хочет сделать то, о чем говорит.

Построена совершенно новая система отношений. Некая элита ведет себя, как полноценный криминальный субъект. Криминалитет системно замещает собой гражданское общество. У нас уже нет мафии. У нас есть новые формы социально-политической организации общества.

Я при этом вовсе не хочу сказать, что все воры. Я просто знаю, что это не так. Но… как это объяснить?

Может быть порода, например, гранит (с нулевой электрической проводимостью) с изолированными вкрапленностями металла (с высокой электрической проводимостью). Если это изолированные вкрапленности, то порода ведет себя, как гранит. То есть имеет нулевую проводимость. Даже если вкрапленностей очень много. А может быть другая порода. Тот же гранит и тот же металл. Однако вместо вкрапленностей – узкие прожилки. По ним протекает ток. И порода сразу начинает обладать проводимостью, близкой к проводимости металла.

Вот так и наша элита. В ней может быть очень много, большинство некриминального элемента. Но социальная система ведёт себя так, как будто в ней ничего, кроме криминального элемента, не существует. Аналогов этому нет в индустриальных странах, на которые мы равняемся. А африканские прецеденты вряд ли должны утешать. Ибо там речь не идет о развитии. Мобилизационном, тем более.

Кроме того, на нашей территории уже развертываются другие мегапроекты. Только один из примеров – исламский. Халифат фундаментально антагонистичен Западу. Если мы начнем слепо копировать гей-парады и многое другое, мы заявим о своей неконкурентоспособности халифату. И лично мне в этом случае будет очень трудно объяснять противникам халифата, почему порнуха с телеэкранов представляет собой московский идеальный мессидж, ради которого надо отказываться от традиционных моральных устоев. И заслуженного места в чужой могучей мегасистеме. Исламом, между прочим, всё далеко не исчерпывается. Но и этого достаточно.

Я сгущаю краски? Докажите! Но для этого подвергните сомнению и мои выкладки, и свои утверждения. Потому что у нас одна страна, и нам нужна не пропаганда, а истина.

Впрочем, почему я сгущаю краски? Владислав Юрьевич сам говорит, что наши учителя получают 60 процентов от того, что получали в СССР. Но это, во-первых, как считать. Теперь ведь уже все понимают, что общественные фонды потребления не выдумка. И что плохенькая бесплатная советская квартира – это, конечно, не американский коттедж, но и не барак в какой-нибудь Капотне, куда будут переселять за неуплату по ЖКХ.

А главное, у учителей в СССР был другой социальный статус. Люди вообще ориентируются на окружающие их социальные стандарты. Объясните сегодня учителям, почему они должны получать не просто мало, а 1 процент от того, что получает какой-то невнятный "хорёк" (он же – "хозяин жизни"). Что вы им скажете? Что "не хлебом единым"? А как же идеал материального благополучия?

Кстати, этот идеал действительно не может укорениться в России. Точнее, не может укорениться в тех формах, в каких он дал импульс некоему (честно говоря, протестантскому) Западу. Потому что там этот идеал была доведена до метафизической избранности богатых и метафизической же поврежденности бедных. Богатство не было средством комфорта. Оно стало особым (я убежден, что извращённым) средством спасения. То есть средством восхождения, подвига. На этом строился западный капитализм. Вебер это неопровержимо доказывает.

В России после Содома и Гоморры богатство стало не подвигом и аскезой восхождения. Оно стало средоточием гедонистически-расслабительных импульсов. Отвечаю за свои слова. Всё худшее, что говорилось (отчасти, конечно, несправедливо) в СССР про "город Жёлтого Дьявола", стало воплощаться (и воплотилось) в эпоху Содома и Гоморры в России в качестве позитивного идеала настоящего капитализма. Идеала, противостоящего "совковому бреду".

И эта тенденция не переломлена. Капитал, может быть, стал меньше хулиганить. Но он стал ещё больше кайфовать. Это означает, что всё здание власти оказалось опёртым на исторически бесперспективный класс, который при этом устойчиво воспроизводится. Зачем выдавать желаемое за действительное? Мне тоже хочется, чтобы этот класс стал субъектом форсированного развития, стратегической модернизации, выхода из тупика. Но надо смотреть правде в глаза. Все опросы показывают, что для этого класса (при прочих впечатляющих характеристиках – не хочу все мазать чёрным цветом) не существует ни сострадания, ни солидарности. Этот класс должен стать строителем новой нации? А как он им станет? Как?

Между тем, характеристики, о которых я говорю, отнюдь не относятся только к тому, что сформировалось в эпоху Содома и Гоморры. Молодое поколение кроет рекорды стариков по рассматриваемым мною системно-ключевым показателям.

Мы не имеем права на "торговлю страхом". Но и лимит "успокоительности" нами исчерпан полностью. Все, кто это понимают (а я верю, что Владислав Сурков входит в их число), ответственны за допущение в повестку дня предельных, я бы сказал, терминальных синтагм и определений. Мы не должны их бояться. Опасен не алармизм, а сон. Не энергия, а её отсутствие. Подвергая всё сомнению, мы просыпаемся. Отбрасывая сомнение во имя удобств, мы погружаем в сон себя и других.

Разбудит нас в этом случае либо удар чужого сапога в лицо, либо выстрел, который, разбудив, сразу же усыпит окончательно. Но да не будет так.

 

16.03.2006 : Смерть С.Милошевича – "По ком звонит колокол?"

Введение

11 марта 2006 года скончался бывший президент Югославии Слободан Милошевич. Омерзительность американского бандитского "наезда" на Югославию под занавес теперь уже прошлого, ХХ столетия, уродливые гримасы Гаагского суда, наконец, эта смерть – все вместе делает из Милошевича трагическую фигуру.

К этому необходимо добавляется издевательский тон нашей демократической прессы, которая не может даже посмертно допустить отсутствие травли по отношению к фигуре, которая так негативно оценена американскими (шире – западными) кумирами. Чего стоит название статьи "Милошевич отравил жизнь Белграда" в газете "Коммерсант" сразу после трагической кончины сербского лидера!

Со всем этим солидаризироваться так же невозможно, как с откровениями Анатолия Ракитова, предлагающего, по сути, заменить культ личности (это еще вопрос, кто так сократил "культ личности Сталина" до "культа личности" вообще) на "культ сортира" (об этом мы говорили на прошлом заседании клуба).

Но из этого никак не следует возможность и позволительность редукции всего происходящего до патетики "а ля передовицы газеты "Завтра".

Югославия (и, конечно же, прежде всего Сербия и Черногория) значила для меня невероятно много. Так уж получилось. Я приехал туда с театром в 1988 году сразу после очень показательной и далеко не случайной травли театра в Каунасе. Сегодня вообще уже трудно себе представить, что такое хорошо организованная кампания по репрессивному шельмованию не в нынешней, ко всему привычной, стране, а в относительно целомудренном и верящем прессе (особенно демократической) перестроечном СССР.

Та каунасская кампания против театра "На досках" с противопоставлением нашего театра театру Анатолия Васильева была "классикой" перестроечного периода. Она по силе не дотягивала до кампании 1991 года "Кургинян – таинственный советник кремлевских вождей". Но она предваряла эту кампанию. И имела с ней один генезис и фактически одних высокопоставленных режиссеров в кавычках ("в штатском", как у нас было принято говорить).

Суть опасений заключалась в том, что каким-то немыслимым образом я могу повернуть сознание если не всего общества, то какой-то части интеллигенции. На самом деле, риск чего-то подобного был минимальным, но "режиссеры в штатском" хотели избежать даже минимального риска. Интеллигенция должна была двигать процесс в сторону распада СССР. И при этом быть строго выстроенной в две колонны – в "сахаровскую" и "солженицынскую". И та, и другая должны были увести интеллигенцию от главного – от каких-то реальных претензий на власть. То есть такое выстраивание спасало действующие элитные группы от необходимой, с точки зрения любой модернизации, элитной ротации. Ротация заменялась управляемой революцией, в ходе которой агенты все той же нашей элитной Системы (Системы, хорошо связанной с Системой международной) должны были убить все энергетически живое и подлинное, все, стремящееся к подлинному прогрессу. Прогресс должен был быть заменен на регресс, а интеллигенция, провокативно уведенная в сторону от любых властных претензий, должна была пойти "под нож" и пошла под него. Как всегда идет "под нож" все, что касается прогрессивной сложности в обществе, обреченном на регрессивное вторичное упрощение.

Почему-то страх того, что я могу нарушить гармонию двух колонн и построить третью, был велик. Поэтому никак нельзя было допустить реализации какой-либо нашей программы. Как культурной (театр "На досках" претендовал на многое: интеллектуализацию вместо замысленного опрощения, выявление культурной специфики раздавливаемого Модерна вместо замысленного Контр- и Постмодерна), так и политической. На что претендовал уже не театр, а сделанный на его основе Центр.

Словом, шельмовали нас тогда очень круто. Правда, способ, которым я на это ответил, превратил замысленное "очень круто" в "слишком круто", что позволило нам в итоге выиграть. Но все равно, наверное, это были самые трудные дни в нашей жизни. И так получилось, что из Каунаса мы поехали в Югославию. Это была не первая поездка. Мы уже ездили туда же. Почему-то вообще первые наши выезды за границу стали югославскими. Но этот второй приезд особо запомнился по многим причинам.

Мы привезли в Югославию "Бориса Годунова". И привезли не куда-то, а на последний общеюгославский фестиваль "Ю-Фест" (иначе – "Югославия Фест"). Фестиваль организовывал известный югославский режиссер Любише Ристич, в дальнейшем (да и тогда) уверенно солидаризировавшийся с серьезными югославскими левыми. И потому симпатизировавший, если мне не изменяет память, жене Милошевича Мире Маркович, которая этому левому направлению осталась верна и в дальнейшем.

Триумф нашего "Бориса Годунова" (который югославская критика назвала "спектаклем о крахе первой русской перестройки") был беспрецедентен. Это не наша оценка. Это оценка самой югославской критики. Все поражались количеству статей о нас, реакции публики и всему остальному. Мы же поражались Югославии, где нас буквально отогрели после литовского (да и специфически московского) "спецшабаша".

Уже тогда все было видно невооруженным глазом. Что Югославия распадается. Что ей нечем ответить на этот распад, потому что уже сформирована специфическая, очень веселая, и я бы сказал слишком веселая, балканская "кайфовня". И что эта "кайфовня" не рассчитана на экстремальное давление. Позднее мне это тоже бросалось в глаза. Забитые до отказа кафе, веселящиеся улицы, теплый, приветливый карнавал нон-стоп… Все это было несоразмерно готовящейся трагедии. А она готовилась.

Я ведь и тогда уже не только культурные проблемы обсуждал. Я помню всех организаторов югославского распада, американцев, прежде всего. Но и не только. И я помню Милошевича. Никаких личных отношений между мною и этим (тогда еще готовящимся к бурному взлету) политиком не было. Но того, что я помню, достаточно. Я обсуждал происходящее с теми, кто был в гуще событий. И эти люди все понимали. Что же именно?

Ответ на данный вопрос настолько важен, что никакие траурные чувства не должны накладывать свой отпечаток на этот ответ. Я скорблю о Милошевиче. Просто потому, что в итоге он стал жертвой огромной мерзости. Но я не хочу эту свою скорбь превращать в заданное лубочное политическое шоу.

У меня были надежды на то, что Клинтон сумеет правильно отнестись к России. Клинтон вроде бы поначалу и сам двигался к такому правильному отношению, заявляя, что он хочет продолжить рузвельтовский курс. Искренность этих заявлений – под вопросом. Кроме того, для рузвельтовского курса нужны СССР и Сталин. Клинтон быстро оценил Ельцина. И быстро понял свою игру. Игра эта мне была чужда. И, тем не менее, надежда на что-то рузвельтовское в мире, где это рузвельтовское было невероятно нужно, долго сковывала меня в том, что касалось критики Клинтона. По многим соображениям, мне это было не с руки. Но когда Клинтон начал преступные бомбардировки Югославии, я сказал, что это преступник, заслуживающий проклятия. Люди, более склонные к конъюнктуре, звонили мне и говорили, что я сошел с ума. Я тогда считал, что я был прав, и теперь считаю то же самое.

Но я никогда не понимал, почему жертва злых сил должна обязательно восхваляться. Причем восхваляться безмерно. Ведь это же жертва, а не герой. Почему проигравший, ставший жертвой, должен безмерно героизироваться? Откуда это тупиковое наше патриотическое декадентство? ГКЧП был очень сложным явлением. Мое категорическое отношение к Ельцину мне было высказать гораздо проще, чем такое же отношение к Клинтону. И я сделал это намного раньше. В ГКЧП входили люди, которых я уважал и уважаю, ценил и ценю. В момент, когда они оказались в тюрьме, я занял абсолютно определенную позицию, взяв на себя многое из того, что вполне мог бы не брать. Ну, не был сценарий ГКЧП моим сценарием! Но как тогда было об этом сказать? И я сказал, что я идеолог чрезвычайного положения. А что было делать? Партбилет рвать прилюдно и от друзей отрекаться, как это делали некоторые?

Но я никогда не понимал, почему нельзя обсуждать ошибки ГКЧП. Почему такое обсуждение означает неуважение к людям? Ведь эти ошибки все равно обсуждаются. Ленин что, не обсуждал ошибки революции 1905 года? Проигравшая политическая сила не может обойтись без разбора ошибок. То же самое по поводу 1993 года. Но там это было, так сказать, в квадрате. Там люди погибли. Не вожди, а рядовые участники. И неприкосновенность вождей, их увод от критики мог иметь обратной стороной только пренебрежение этой кровью. А кровь ничего подобного не прощает.

Но если продлить сравнение, то феномен Милошевича – это не возведение в квадрат, а возведение в сотую степень. Кровь пролилась реками. Трагедия народа – безмерна. Милошевич взялся вести народ на борьбу и проиграл. Плюс – в том, что взялся. Минус – в том, что проиграл. Если этого не признать, то никакой политики нет. И нет ответственности перед людьми. А есть только слезливая, сопливая, сладкая патетика. Всегда очень возрастная и очень безвольная. Она не может мобилизовывать на борьбу и победу. Она может только демобилизовывать и потакать сюсюканью, которое культивирует внутреннее пораженчество.

Кстати, в таком сюсюканье нет ничего от трагедии. Это то ли сентиментальная мелодрама, то ли специфическая буффонада, то ли постмодернистская самоиздевка. Все, что угодно, кроме духа Девятой симфонии, которую поклялся уничтожить один из героев Томаса Манна за ее верность идеалам тех, кто штурмовал Бастилию. Сам творец симфонии говорил: "Вся жизнь трагедия – ура!".

Так "ура" или "увы"? Трагедия или вариант мыльного сериала на политическую тему? Выбирая это, мы выбираем победу или поражение. И здесь вкус совпадает с серьезностью и политической волей. Сумеем ли мы подобное проявить – не нам судить. Но мы не имеем права не пытаться это сделать. А потому отдадим честь тому, кто погиб в бою. И сразу начнем разбирать бой. Потому что это не дань прошлому, а размышление о будущем. Югославский колокол всегда звонит по России.

Часть первая. "Хоровод" смертей

11 ноября 2004 года. В парижском госпитале "Берси" скончался Ясир Арафат. По сообщениям информагентств, смерть наступила в результате остановки сердца. Племянник Арафата, получивший копию медицинского досье своего дяди в военном госпитале "Берси", тут же сказал, что дядя не был отравлен – что не могло не вызвать волну недоумения.

То, что нашлись эксперты, давшие другую оценку произошедшему и увидевшие в смерти пожилого больного человека не что-нибудь, а политическое убийство, – тоже понятно. Как понятно и то, что все тут в принципе недоказуемо. Потому что современная "медицина убийств" (а такая, конечно же, существует и не может не существовать) в профессиональном исполнении неотличима от естественной кончины. Ну, остановка сердца – и что? Как там у Толстого в "Смерти Ивана Ильича"? "Дело не в блуждающей почке, а в жизни и смерти"… Сердце-то почему остановилось? Оно само остановилось или ему помогли остановиться? Тут ни по какому одиночному факту ни о чем говорить невозможно. И потому продолжим хронику.

15 ноября 2004 года. "Едиот Ахронот" сообщает, что в Каире умер младший брат Ясира Арафата Фатхи Арафат, руководитель Организации Красного полумесяца в Палестине. И опять же – тут можно только развести руками. Известно, что Фатхи Арафат в течение трех лет страдал раком кишечника. А случайно или нет такая болезнь дала летальный исход именно в подобной временной увязке с кончиной брата – вопрос открытый. И он так и останется открытым.

7 сентября 2005 года. В Газе убит генерал Мусса Арафат. Степень близости данной фигуры к Ясиру Арафату дискуссионна. Но легенды палестинского истеблишмента гласят, что это племянник Ясира Арафата со стороны матери, то есть со стороны семейства Аль-Саудов.

18 декабря 2005 года. Шарон госпитализирован с диагнозом "микроинсульт". Обследование головного мозга премьер-министра не выявило серьезных отклонений от нормы, представители больницы "Адаса" заявили, что хирургического вмешательства не потребуется.

20 декабря 2005 года. Шарон выписан из больницы. Сообщается, что через две недели он должен будет пройти очередное медицинское обследование, в частности, проверить сердце. И что медики посоветовали Шарону сбросить вес и заняться медитацией или китайской гимнастикой тай-чи.

5 января 2006 года. У Шарона обширный инсульт, ему сделана нейрохирургическая операция. Состояние крайне тяжелое. Врачи считают, что полное выздоровление вряд ли возможно. Озвучивается мнение, что инсульт вызван лекарствами, прописанными Шарону после микроинсульта.

10 января 2006 года. Врачам не удается вывести А.Шарона из комы. Израильские газеты пишут, что причина может быть в неверном назначении и дозировке лекарств. СМИ активно обсуждают тему "неправильного" лечения премьера. Известно, что Шарону уже после второго инсульта прописали препарат NovoSeven, помогающий больным гемофилией и перенесшим кровоизлияние в мозг. Но, как утверждают эксперты Американ Медикал Эсошиейшн (American Medical Association), с 1999 года, когда препарат начал применяться, было зафиксировано 185 случаев образования у пациентов тромбов, что в нескольких десятках случаев привело к смерти пациентов.

21 января 2006 года. В Приштине скончался президент Косово Ибрагим Ругова. Причина смерти – рак легких. Рак был обнаружен еще в сентябре. Возможно, причиной заболевания послужило курение (президент был заядлым курильщиком). Несмотря на болезнь, Ругова возглавлял на переговорах по урегулированию в Косово делегацию косовских албанцев.

5 марта 2006 года. В Гааге в тюремной камере найден мертвым бывший лидер созданной на территории Хорватии Республики Сербская Краина Милан Бабич. Официальная причина смерти – самоубийство.

11 марта 2006 года в тюрьме Гаагского трибунала умер бывший президент Югославии Слободан Милошевич.

У вас не возникает ощущения, что жертвами этой "эпидемии смертей" оказываются ключевые фигуры, игравшие роль "стабилизаторов" кризисных региональных процессов или способные нарушить планы "архитекторов" крупных дестабилизаций?

Часть вторая. Смерть Милошевича как медико-политическая проблема

12 марта 2006 года президент Гаагского трибунала Ф.Покар заявил, что группе голландских судмедэкспертов накануне не удалось установить причину смерти С.Милошевича. По его словам, именно по этой причине решено провести вскрытие тела Милошевича в присутствии врачей из Сербии. Адвокат Милошевича З.Томанович потребовал провести вскрытие не в Гааге, а в Москве, поскольку полагает, что Милошевича могли отравить: "Я настаивал на этом… потому, что он не раз заявлял, что в тюрьме его пытались отравить".

Зампред Соцпартии Сербии М.Вучелич заявил: "Я ему (Милошевичу) сказал: "Председатель, они пытаются вас убить", а он ответил: "Я это знаю, но я сильнее, и от них камня от камня не останется". Он очень этого (то есть участия в процессе) хотел, но здоровье подвело".

Адвокат Милошевича З.Томанович предъявляет письмо от 10 марта 2006 года, которое начинается с обращения к главе МИД РФ С.Лаврову. В письме Милошевич говорит о том, что его беспокоит кампания вокруг его здоровья, ему кажется, что гаагские власти делают все, чтобы он не получал нужного лечения. Выдержка из письма: "12 января мне сказали, что в моей крови нашли сильно действующий препарат, который принимают для лечения проказы и туберкулеза, хотя я не болел ни тем, ни другим, и не принимал никаких антибиотиков. Я прошу защитить меня от преступников, которые работают под покровительством ООН".

Адвокат С.Милошевича С.Кей заявил: "Это было письмо, в котором он… называл вещество, которое нашли в его крови. Это был специальный антибиотик для лечения туберкулеза". Об этом же Милошевич говорил и по телефону 9 марта 2006 года.

Известно, что эти вещества, применяемые для лечения проказы и туберкулеза, способствуют подавлению лекарств, стабилизирующих сердечную деятельность и артериальное давление.

13 марта 2006 года в Гааге объявлены предварительные данные о причинах смерти С.Милошевича. По результатам вскрытия, Милошевич скончался от инфаркта миокарда. Информагентства сообщают, что причина, вызвавшая сердечный приступ, пока неясна, что версии об отравлении или о медикаментозном воздействии не исключены, и что будет проведена токсикологическая экспертиза.

В этот же день токсиколог Д.Угес из университета Гронинген выступил с заявлением. В конце 2005 г. он по просьбе Гаагского трибунала проводил анализы Милошевичу. По его словам, уже тогда в крови экс-президента был найден противотуберкулезный препарат рифампицин. Угес считает, что Милошевич принимал этот препарат сам, с одной целью – чтобы добиться ухудшения своего самочувствия для отправки в Москву .

Одновременно в интервью сербской газете "Вечерние новости" Мира Маркович заявила, что ее мужа убил Гаагский трибунал. По ее словам, в камере Милошевича месяцами в режиме "нон-стоп" работали видеокамеры, по ночам не выключали свет, чтобы он не мог уснуть. Маркович утверждает, что его лишали ужина и вечерней прогулки, могли несколько месяцев не выпускать из камеры, а при плохом самочувствии его навещал врач всего лишь один раз в неделю.

14 марта 2006 года обнародовано мнение врачей научно-практического токсикологического центра при Институте им. Склифосовского, которые считают, что рифампицин в больших дозах поражает почки и печень. В инструкции по применению рифампицина сказано, что он уменьшает действие препаратов наперстянки, применяемые при заболеваниях сердца, особенно при сердечной недостаточности.

15 марта 2006 года директор Бакулевского центра сердечно-сосудистой хирургии Лео Бокерия заявил: "Практически нет сомнений в том, что смерть обусловлена сердечной патологией у Милошевича. Я уверен, что его кончина была преждевременной, такое заболевание сейчас лечат во всем мире".

О каждой смерти каждого политика можно многое предположить. Вот ведь и какие-то раввины сами на себя наговаривают, что они послали Шарону проклятие… И с Арафатом все не лишено странностей… Особенно с учетом денежного аспекта в том, что касается этого сверхбогатого человека. Причем речь идет о деньгах, которые уже тянут на большую политику, а не на чей-то, пусть даже и сверхбогатый, комфорт.

НО НИГДЕ ТАК СИЛЬНО НЕ ПАХНЕТ УБИЙСТВОМ, КАК В ДЕЛЕ МИЛОШЕВИЧА. И НИКТО ЭТОГО ОТРИЦАТЬ НЕ СМОЖЕТ. ТЕМ БОЛЕЕ, ЧТО ПОМИМО "ХОРОВОДА" ОТДЕЛЬНО ВЗЯТЫХ СМЕРТЕЙ ЕСТЬ ЕЩЕ И СЕТКА СВЯЗЕЙ МЕЖДУ СМЕРТЯМИ.

Рассмотрим хотя бы самую очевидную связь.

Часть третья. Связь между смертью Милошевича и смертью Бабича

К 2004 году стало очевидно, что процесс против Милошевича проваливается. Более 300 свидетелей обвинения, предъявленные на процессе Карлой дель Понте, не смогли дать никаких доказательств причастности Милошевича к этническим чисткам.

Основное обвинение против Милошевича касалось организации геноцида боснийских мусульман, в частности, массовых убийств в городе Сребренице в июле 1995 года. Тогда погибло около 8 тысяч человек. Но причастен ли Милошевич к этой гибели?

Главным козырем обвинения были записи 245 телефонных переговоров руководителей Республики Сербской (имеется в виду не Сербия, а сербская часть Боснии и Герцеговины) с Белградом. Прокомментировать содержание этих переговоров, а также идентифицировать голоса смог только один человек – бывший лидер созданной на территории Хорватии Республики Сербская Краина Милан Бабич.

Но и свидетельств Бабича было абсолютно недостаточно. Они не дали никаких юридически достоверных оснований для того, чтобы осудить Слободана Милошевича. Этих оснований не было ни по одному из 66 предъявленных пунктов обвинения. А затея прокурора Джеффри Найса (мол, Милошевича можно осудить не по конкретным пунктам, а, так сказать, "по совокупности", за осуществление "преступного замысла") носила заведомо провальный характер.

Ранее Джеффри Найс пытался опереться в своих обвинениях на бывшего начальника югославской службы безопасности Раде Марковича (сидевшего в белградской тюрьме). Найс специально вылетел в Белград и пытался соблазнить Марковича, обещая ему "златые горы и реки, полные вина" в обмен на показания против Милошевича. Маркович отказался в резкой и категорической форме. В отличие от Бабича.

Тот соблазнился. И что? Его, несмотря на сотрудничество со следствием, осудили на 12 лет. После этого он повесился.

Это был эмоционально мотивированный суицид? Или же из игры был выведен человек, готовый ко многому? И к тому, чтобы отказаться от показаний. И к тому, чтобы показать, как именно их из него выбивали… Могут быть и другие сценарии… Не может быть одного – случайного совпадения неслучайной гибели Бабича со столь же неслучайной гибелью Милошевича.

Гаагский трибунал должен был завершить все процессы к 2008 году.

В 2004 году суд приступил к опросу свидетелей защиты.

Условия защиты предполагают возможность бесконтрольного общения с адвокатами. В противном случае, обвинению будет известно все, что касается линии, проводимой защитой. А это обрекает защиту на проигрыш. Если у тебя отнята возможность бесконтрольного общения, то ты можешь либо сдаться и согласиться на защиту под контролем, то есть на проигрыш, либо превратить все в театр одного актера и режиссера. Которым в этом случае становишься ты сам. Поскольку ты ни с кем не советуешься, то никто не может ничего знать о твоей линии. И ты можешь выиграть. Но тогда ты обрекаешь себя на беспрецедентные нагрузки. И психологические, и физические.

За 6 лет в Гааге Милошевич был абсолютно изможден взятыми на себя беспрецедентными нагрузками. Но эти нагрузки были ему навязаны, вопреки всем нормам права. То есть даже за вычетом версий отравления или чего-либо сходного, он все равно был убит. Таково мнение не только членов его семьи. Так считает, например, голландский юрист Нико Варкевиссер, представлявший Комитет поддержки Слободана Милошевича. И не он один. Эта точка зрения неизбежно получит политическую весомость, поскольку "дело Милошевича" просто обязано стать картой в большой игре ближайших двух лет.

Так что для Гаагского суда в отношении вопросов морали и права наступают нелегкие времена. Интересует ли кого-то вопрос о морали и праве? Сам по себе, разумеется, нет. Но когда наступает время большой игры, то даже мораль и право могут, наконец, начать обсуждаться.

Часть четвертая. Похороны Милошевича

13 марта 2006 года юридический советник Милошевича З.Томанович от имени родственников заявил: "Похороны Милошевича пройдут в Белграде. Тело Милошевича будет передано его сыну Марко… сегодня или завтра утром". Томанович добавил, что Милошевич должен быть похоронен, как бывший президент страны.

Одновременно дочь С.Милошевича Мария заявила, что отец должен быть погребен в Черногории, в городе Лиева-Риека, рядом с родственниками.

Одновременно же жена Милошевича, Мира Маркович, заявила, что Милошевича следовало бы похоронить в родном Пожареваце в 80 км от Белграда.

Таково мнение родственников. Но не они одни сейчас решают.

13-го же марта президент Сербии Б.Тадич заявил: "Государственные похороны Милошевича несовместимы с его ролью в сербской истории".

Социалисты (вместе с семьей Милошевича) требовали похоронить Милошевича в Белграде на Алее великих людей с государственными почестями и в присутствии его вдовы – в противном случае угрожая проголосовать за отставку правительства.

Однако Б.Тадич отказался отозвать ордер на арест Миры Маркович. А мэр Белграда Ненад Богданович заявил, что никогда не подпишет решения о захоронении Милошевича на Аллее великих людей в Белграде.

В ответ руководство Соцпартии Сербии, на поддержке которой держится кабинет Коштуницы, пообещало покинуть республиканский парламент, если правительство не обеспечит возможности похоронить С.Милошевича с государственными почестями.

Вслед за этим (а точнее, параллельно с этим) возник и вариант похорон в Москве.

14 марта 2006 года сообщается, что сын Милошевича Марко обратился к российским властям с просьбой о подобном временном захоронении. Марко Милошевич заявил: "Власти в Белграде не разрешают, хотят избежать этого мероприятия [похорон Милошевича], угрожают официально, неофициально, любыми способами. У нас другого выбора нет".

В этот же день зампред Госдумы РФ С.Бабурин сообщил, что у него имеется письмо Марко Милошевича, где тот просит В.Путина и патриарха временно захоронить своего отца в Москве.

Что далее? Далее начинается (поверьте, только начинается!) собственно политическая игра. Его Величество Интерес властно вмешивается в происходящее.

В этот же день, 14 марта, сербский президент Б.Тадич меняет точку зрения и заявляет, что не возражает против похорон С.Милошевича в Белграде.

Коштуница (а что ему делать, поста лишаться?) соглашается на похороны С.Милошевича на центральном кладбище Белграда (где и находится Аллея великих людей), но не на самой аллее и без государственных почестей. Ясно, что его противники будут наращивать давление.

Окружной суд Белграда приостанавливает-таки действие ордера на арест вдовы С.Милошевича М.Маркович. Она как бы сможет приехать на похороны мужа.

Наконец, в 14-го же марта 2006 года Марко Милошевич прибывает в Гаагу, чтобы забрать тело отца.

15 марта 2006 года начинается чересполосица сообщений. Речь идет о сообщениях, претендующих на достоверность. И на тебе! То говорится, что похороны Слободана Милошевича состоятся в его родном городе Пожареваце 18 марта, в субботу. И что власти Белграда запретят любую политическую манифестацию, если предварительно организаторы не подадут заявку на ее проведение (а почему бы им не подать?). А наряду с этим продолжает обсуждаться "собственно белградский вариант". И это все неслучайно. Дело не в том, что информационные агентства путаются. Дело в том, что идет лихорадочная борьба сил. Логику этой борьбы нам предстоит обсудить чуть ниже.

Часть пятая. Препятствия

Чуть ниже – потому что наряду с перипетиями похорон мировая общественность обсуждает и те препятствия, которые продолжают чиниться членам семьи Милошевича. И, в свою очередь, вызывают неслучайные колебания в том, что касается "похоронных сценариев".

Начнем с сына Милошевича Марко.

После отстранения Милошевича (как это ни называй) на Марко довольно быстро было заведено уголовное дело по обвинению в покушении на убийство. Якобы в марте 2000 года Марко Милошевич насильно привез на принадлежавшую ему дискотеку одного из активистов революционного студенческого движения "Отпор" Зорана Милосавлевича. И якобы, размахивая включенной бензопилой, кричал: "Говори, кто финансирует ваш "Отпор"? Кто стоит за ним? Не скажешь – распилю тебя на кусочки!"

Почему не распилил – отдельный вопрос. Но ведь кричал? А потом отец оказался уже не у власти. А раз так, то любое лыко в строку.

Чтобы избежать ареста, Марко Милошевич вместе с женой и сыном по поддельным документам бежит в Россию. Сербские власти объявляют его в международный розыск.

Никто не собирается подменять реальность сусальной иконописью. Семья – она и в Югославии семья. Марко Милошевич владел при папиной власти достаточно серьезной бизнес-империей (парфюмерный магазин в Белграде, развлекательный комплекс в Черногории и т.д.), имел репутацию плейбоя и любителя езды на дорогих машинах.

Ряд экспертов утверждает, что он бежал не от уголовного преследования, а от мести партнеров по крупномасштабной контрабанде сигарет и горючего в период международной изоляции Сербии. И это тоже возможно.

Но в той же степени, в какой не следует представлять семью Милошевича в качестве "сообщества ходячих бескорыстностей", надо понимать и противоположное. А именно, что не сигареты и не дорогие машины представляют собой стержень игры, а мировая политика. Очень сложная и очень противоречивая. Надо будет – "лыко" сигарет будет вшито "в строку" обвинений. В противном случае… Албанские лидеры почти открыто торговали наркотиками в особо крупных размерах. И что?

Кстати, сами перипетии с обвинением семьи Милошевичей заслуживают обсуждения.

Потому что они ох как непросты. Ведь летом 2005 года, после прихода к власти в Сербии Воислава Коштуницы, все обвинения с родни Слободана Милошевича были вроде бы сняты.

Однако 12 марта 2006 года в канцелярии сербского президента Тадича сообщили, что Мирьяне и Марко по-прежнему не стоит рассчитывать на амнистию в случае приезда в Белград.

А почему не стоит? Потому что в 2003 году правительство Сербии и Черногории выдало через Интерпол международный запрос на арест Мирьяны Маркович, обвинив ее в превышении власти. В чем состояло превышение власти? Маркович – лидер Сербской левой партии, ближайшего союзника Социалистической партии Сербии. И вот, представьте себе, в 2000 году, еще когда Милошевич находился у власти, она, оказывается, незаконно посредничала при выделении государственной квартиры няне своего внука.

Вам нравится такой анекдот? Может быть, вы уже тоже настолько "огаагились", что не понимаете – Мирьяне не надо было ничего делать при муже-полудиктаторе для того, чтобы няня внука получила квартиру. Даже глазом не надо было моргать – за нее все угадают и сделают. И вообще, конечно, это обвинение весьма "убедительно" выглядит на фоне "многосторонней" наркооружейной торговли в особо крупных размерах и всех остальных ужасов, которые беспрестанно творятся на этой многострадальной земле.

14 марта 2006 года президент Сербии Тадич заявляет: "Если семья Милошевича попросит о некой отмене [имеется в виду отмена действия ордеров на арест], то я не пойду на это, учитывая деятельность и ответственность этой семьи в недавнем прошлом".

Однако в тот же день, 14 марта, суд Сербии отменяет ордер на арест вдовы Милошевича. Об этом заявляет генеральный секретарь Соцпартии Сербии Зоран Анджелкович.

Кто еще в чем провинился-то из членов семьи? Дочь Милошевича Мария, которая живет в Черногории, находится под судом за незаконное владение оружием и за совершение общественно опасных действий. 1 апреля 2001 года она в состоянии аффекта несколько раз выстрелила из пистолета в воздух во время ареста ее отца. Которого перед этим клятвенно обещали не арестовывать. Она кого-то убила? Ни в коей мере! Никто не пострадал. В воюющей Югославии наличие оружие у дочери президента является страшным криминалом?

Кем бы ни был Милошевич – все происходящее беспрецедентно неприлично, выходит за всякие возможные рамки. И это будет иметь последствия.

Помимо смехотворных юридических обвинений, семье Милошевичей предъявляются и столь же смехотворные морально-психологические обвинения частного характера. Если вчитаться во все эти обвинения, то самым тяжелым грехом Милошевича является то, что он любил свою жену, а она его. То, что Мирьяна была "леди Макбет Балканского полуострова" и напоминала Елену Чаушеску – это… Ну, во-первых, это полная ложь. А, во-вторых, это попытка описать неизвестное через еще более неизвестное. Кто сейчас что может понять про Елену Чаушеску? Мы помним, что там творилось с убийством семьи Чаушеску…

Мы вообще, наверное, многое помним. Как в Болгарии в мавзолее Димитрова (между прочим, мировой антифашистский герой!) предлагали сделать не что-то, а общественный туалет. Как там же хотели снять памятник русскому солдату Алеше в Пловдиве (правда, не вышло). Кто может сейчас чему верить в том, что касается прегрешений вчерашних "хозяев жизни"? Наверное, они были, эти прегрешения, и даже наверняка. Но вы к кому с этим обращаетесь сегодня?

Одним наплевать, были ли прегрешения. Вы сами воспитали в них циников.

Другие смотрят на варварские бомбардировки и бесстыдные псевдоюридические кривляния и пожимают плечами, поскольку по отношению к этому – все остальное меркнет.

Для третьих вообще все прошлое героизировано. А любые данные – это демонизирующий пиар, применяемый по отношению ко "вчерашним" нынешней вороватой сволочью.

В чем еще обвиняется Милошевич? В том, что его мать-учительница родилась в семье военных и была убежденной коммунисткой – о, ужас! В том, что отец совершил самоубийство в 1962 году, а мать в 1973-м. В том, что дядя по матери покончил с собой. Отсюда – наличие у Милошевича "разрушительно-суицидального комплекса". Я знаете у скольких великих политиков такой комплекс могу найти – на пространстве от Америки до Израиля, от Индии до Великобритании и так далее?

Мирьяна виновата в том, что ее отец был крупным партработником в эпоху Тито (давайте сейчас пошерстим характеристики всех югославских политиков, угодных американцам, и посмотрим, кем были их папы). Она также виновата в том, что ее мать, активную коммунистку, расстреляли немцы в Белграде осенью 1943 года. И то ведь – если бы мама была деятельницей СС, как, например, Лени Риффеншталь, это было бы, видимо, безусловным биографическим плюсом.

Все это мерзко, пакостно – и удивительно не по существу. Все это страшно затрудняет нормальное обсуждение острейшей проблемы, нависающей над миром и над Россией.

Когда хоронят людей, то осуществляют (бытовые или религиозные) очистительные обряды. Вот так и мы должны отмести эту мерзость, назвав ее мерзостью. И перевести все в другой регистр. Оговорив под конец еще одно как бы уже политическое обстоятельство.

"Смерть Милошевича послужит интересам государства", – заявил лидер рвущихся к власти сербских радикалов Томислав Николич. И добавил: "Я разговаривал с Марко Милошевичем и гарантировал ему, что после следующих парламентских выборов они будут жить в Сербии".

Оппозиционная Сербская радикальная партия Николича известна непримиримой позицией по Косово.

И так же, как лояльные к Коштунице социалисты (для которых Милошевич уже был культовой фигурой, а сейчас станет ею окончательно), эта партия готовится к следующему этапу процесса. К какому? Это нам и надо определять. Потому что, вновь повторю, любой югославский колокол звонит по России. И наоборот.

В ноябре 2005 года Николич так напутствовал Коштуницу при подготовке переговоров по Косово: "Мы посылаем вас на эти переговоры от чистого сердца и разделим ответственность за ваше участие в них, в том числе и от нашего имени. Но мы обещаем, что будем бороться любыми средствами за Косово и Метохию против кого бы то ни было, включая и вас самих, если вы осмелитесь на неверные решения".

Смерть Милошевича, как мы видим, запустила абсолютно новый политический процесс. Была ли она при этом сознательно организована с ориентацией на подобный запуск, или оно все так само получилось?

Попытаемся продолжить расследование.

Часть шестая. Милошевич без демонизации и сусальности

Слободан Милошевич родился в 1941 году в г. Пожаревац (Сербия) в семье этнических черногорцев, приехавших в Восточную Сербию.

Родители Милошевича: отец – преподаватель Закона Божьего в местной гимназии, мать – учитель той же гимназии, в годы Второй Мировой войны ставшая активисткой компартии.

После Второй мировой войны родители Милошевича развелись. Причина – идеологические разногласия. Разрыв личных отношений стал причиной и трагического финала их жизни. Отец Милошевича покончил жизнь самоубийством в начале 60-х годов, мать – в начале 70-х гг. Самоубийство стало причиной смерти и дяди Милошевича – высокопоставленного офицера Югославской народной армии.

Якобы "роковую" суицидальную чушь, которую из этого пытались вывести, мы уже отмели. Все, кто занимаются биографиями больших политиков, понимают, что это чушь. Подробнее дискутировать по этому вопросу – ниже собственного достоинства. Зафиксировали – пошли дальше.

Заканчивая тему родителей, отметим, что именно коммунистка-мать во многом сформировала политические убеждения сына.

В Пожареваце Милошевич знакомится со своей будущей супругой – Мирьяной (Мирой) Маркович – дочерью высокопоставленного партийного функционера и партизанки, расстрелянной фашистами.

В 1959 году Милошевич, еще на студенческой скамье, вступает в Союз коммунистов Югославии (СКЮ).

В 1963-1966 годах он уже секретарь университетского комитета СКЮ по идеологии.

По окончанию юридического факультета Белградского университета Милошевич делает успешную деловую карьеру.

В 1969-1983 годах он директор газовой компании, а затем председатель Банка Белграда.

Этой успешной карьере способствовали связи его жены Миры Маркович, а также покровительство друга студенческой юности Ивана Стамболича.

Иван Стамболич родился в 1936 году. Его отец был видным партийным функционером. В годы обучения на юридическом факультете Стамболич познакомился со Слободаном Милошевичем. В 70-80-е годы Стамболич был председателем ЦК Союза коммунистов Белграда, председателем Исполнительного веча Сербии (правительства), членом и председателем ЦК Союза коммунистов Сербии. Наконец – председателем президиума Сербии. Все эти годы Стамболич активно протежировал Милошевичу (которого даже называл братом).

Работая в газовой госкомпании "Тезхногаз" и крупнейшем госбанке "Беобанк", Милошевич часто посещал США. В ходе этих визитов он тесно сошелся с видным республиканцем Лоуренсом (Ларри) Иглбергером (в 1992 году – и.о. госсекретаря США).

С этого момента Милошевич начал лихорадочно вписываться в одну из миропроектных групп. Причем не в антиамериканскую, а в сугубо американскую. Но – республиканско-бушевскую. Когда вместо этой группы к власти пришла другая (миропроектно другая, клинтоновская), Милошевич не сумел переориентироваться, в отличие от Ельцина. Но с этой поправкой – можно достаточно далеко распространить параллели между Ельциным и Милошевичем. Тому есть масса свидетельств – как конфиденциальных, так и открытых.

Об этом же свидетельствует и мой скромный опыт прямого наблюдения за югославскими процессами. Все сторонники Югославии понимали, что деструктивные силы должны играть "в две руки". Что без неадекватной сербской линии деструкция в случае СФРЮ не вытанцовывается. Как не вытанцовывалась она в случае СССР без неадекватной линии со стороны РСФСР, которую обеспечивал Ельцин. В случае СФРЮ эту же линию, с определенными поправками, обеспечивал Милошевич.

Повторяю: Ельцин обеспечивал данную линию более гибко (с поправкой на клинтоновскую эпоху). А Милошевич – менее гибко. Личный результат – разный. И, между прочим, – испытывая смесь отвращения с признанием определенных слагаемых этой мерзкой реальности, я должен признать, что речь идет не только о разных личных результатах. Ельцин действительно не допустил югославского сценария. Другое дело, что, допусти он такой сценарий для России и проводи он этот сценарий достаточно жестко, Россия могла бы не только не проиграть, но и выиграть. Все-таки речь шла о другой весовой категории. Но тут надо было либо идти на разрыв со всей тенденцией, которая была раскручена в предшествующую эпоху (тот же балканский "кайф", но в русском исполнении). Либо считаться с тенденцией, и тогда проявлять омерзительную гибкость во избежание худшего. Ельцин не мог перестать считаться с этой тенденцией, потому что она была его. А в рамках следования этой тенденции он поступал умнее.

Но главное – и Ельцин, и Милошевич были так или иначе вписаны в определенную колоду. Сугубо международную. И тут не надо романтизации.

Потому что именно в ходе общения с Иглбергером Милошевич, ранее не отступавший от официальной линии "югославского интернационализма", трансформировался в сербского националиста.

Отметим также и еще одну интересную деталь. В 1991 году, в разгар сербо-хорватской войны, Милошевич совершил визит в США. В ходе этого визита Буш-старший сравнил Милошевича с Линкольном, который ценой гражданской войны предотвратил распад страны.

То есть то, что происходило тогда, Буша устраивало по очень многим причинам. А вот Клинтона уже не устраивало. Именно потому, что Буша устраивало. Это не борьба личностей, это борьба миропроектов. И надо в это как следует вдуматься, во избежание худшего.

К сказанному добавим, что в 1999 году, в разгар натовских бомбардировок Югославии, Иглбергер публично заявлял, что, конечно, Милошевич – плохой человек, авторитарный политик и т.д., но его преемники могут быть еще хуже него, так как они будут ИДЕЙНЫМИ приверженцами сербского национализма.

Так это все работало на уровне официальном. На уровне так называемого "спецдиалога" все обстояло еще хуже. Или, если быть точнее, все еще более усложнялось. Но об этом чуть ниже.

Теперь же вернемся к собственно хронологической последовательности.

В 1984 году Милошевич по протекции Стамболича назначен секретарем Белградского обкома Союза коммунистов Югославии (СКЮ).

В апреле 1987 года Стамболич отправляет Милошевича в Косово для урегулирования возникшего там противостояния сербской и албанской общин. В Приштине Милошевич заявил с балкона обкома СКЮ местным сербам: "Никто больше не посмеет вас унижать и притеснять. Для этого мы пересмотрим конституцию".

С той позицией выразил резкое несогласие председатель президиума (президент) Сербии и покровитель Милошевича Стамболич. Однако Милошевич, заручившись поддержкой сербско-националистического крыла Союза коммунистов Сербии (СКС), политически изолировал Стамболича и организовал его свержение.

С какими-то поправками это ведь тоже весьма показательная аналогия, не так ли? Конечно, Горбачев – не Стамболич. И Ельцин был обязан ему не так. Хотя, на самом деле, гораздо более обязан, чем это следует из нормативной политологии (она же – "современная политическая история", так, кажется). Конечно, сам Горбачев так играл, что дальше некуда. И все же аналогия понятна. Держатель "наибольшей части" скидывает держателя "целого". Что и называется "игрой в две руки". Потому что тут имеет место не хорватская "рука", с которой все понятно, а сербская.

И аналогия здесь для меня – вполне трагическая. Бог с ним, с Ельциным! Нам все было понятно с прибалтами или со Старовойтовой. Но не с Валентином Распутиным, который призвал к выходу РСФСР из СССР. Нам все было понятно (в целом, разумеется) в том, что касалось линии Сахарова. А как быть с линией Солженицына? Это же узловой вопрос нашей современной политики! Это то, к чему мы можем прислушаться, настраиваясь на звук югославского похоронного колокола. Уверяю вас и прошу прислушаться – это не лишено трагической актуальности.

Четыре месяца спустя после поездки Милошевича в Приштину, на 8-м пленуме ЦК СКС в 1987 году, Стамболич был снят с поста главы Сербии. Лишившись поста председателя президиума Сербии, Стамболич некоторое время возглавлял Югославский банк по международному экономическому сотрудничеству.

Политический разрыв Стамболича и Милошевича сопровождался их личностным разрывом. В марте 1991 года Стамболич отправил Милошевичу резкое письмо, в котором писал: "Хватит с нас твоей антисербской политики! Ты, Слободан Милошевич, не знаешь, ни кто есть сербы, ни что есть Сербия!.. Лишь безоговорочной отставкой ты сможешь убедить своих сограждан и весь мир, что ты не собираешься создавать в Косово балканский апартеид, превращать Югославию в руины, а Сербию – в отвергнутую мученицу…"

Конец политико-личностной драмы Стамболича фактически совпал с политическим крахом режима Милошевича.

В августе 2000 года Стамболич бесследно исчез. В 2003 году в ходе расследования убийства премьер-министра Сербии Зорана Джинджича было обнаружено тело Стамболича. По утверждению следствия, ликвидацию экс-президента Сербии и бывшего покровителя Милошевича осуществили сотрудники спецподразделения "красные береты" по указанию шефа сербского ГБ Раде Марковича и жены Милошевича – Миры Маркович.

Никто здесь не может ничего утверждать. Вряд ли когда-то что-то вообще станет ясным. Но то, что эта версия существует, то, что она обсуждается отнюдь не только проамериканскими предателями Сербии – это факт. И этот факт накладывает очень специальный отпечаток на сербскую политику. Это вам не рассуждения о суицидальности, не "кискин бред" по поводу преступного пособничества, которое Мира осуществила по отношению к няне своего внука. Это совсем другое.

Но вернемся к Милошевичу.

Итак, в 1987 году Милошевич становится председателем президиума (президентом Сербии). Последовательно с 1987 по 1989 годы были фактически сведены на нет автономии Косово и Воеводины. А Сербия получила 4 голоса из 8 в Федеральном совете.

Как же повел себя Милошевич в момент распада Югославии?

Главная черта его поведения – наступательность, быстро переходящая в надломленность. Прошу сравнить со многим, что мы знаем по своей истории. От операций 1991 года в Прибалтике (представьте себе, что их бы не было) до Хасавюрта.

25 июня 1991 года Словения и Хорватия одновременно объявили о своей независимости.

Югославская народная армия (ЮНА) начала военные действия в Словении. Столица республики – Любляна – была подвергнута авиационным бомбардировкам.

Однако уже 8 июля руководство Югославии (в котором Милошевич как глава Сербии играл важную роль) приняло решение о выводе ЮНА с территории Словении. Таким образом, Белград де-факто признал независимость Словении.

В начале июля 1991 года центром боевых действий становится Хорватия. Проживающие на территории этой республики сербы объявляют о своей автономии. Образуется самопровозглашенная республика Сербская Краина.

ЮНА начинает вести активные боевые действия с хорватскими военными подразделениями. Особенно ожесточенные боевые действия идут в окрестностях Вуковара. Регулярным ракетным обстрелам и авиаударам подвергается Загреб, который становится основной целью ЮНА.

Однако 23 ноября 1991 года Милошевич неожиданно соглашается с предложенным экс-госсекретарем США Сайрусом Вэнсом планом мирного урегулирования и приказывает вывести части ЮНА из Хорватии. Сопротивление хорватам оказывают только военизированные формирования краинских сербов. И этого Милошевичу никогда не забудут.

Вскоре Германия, а затем и Евросоюз и США, признают независимость Хорватии и Словении.

Весной 1992 года о своих претензиях на государственную самостоятельность заявляет Босния и Герцеговина. ЮНА начала боевые действия на территории республики.

Однако уже к лету 1992 года части ЮНА покинули Боснию, и началась ожесточенная гражданская война между тремя общинами – сербской, хорватской и мусульманской. Сначала хорваты и мусульмане вместе воюют против сербов, но вскоре начинается война всех против всех: сербы, хорваты и мусульмане уничтожают друг друга.

Поздней весной 1992 года Милошевич и его черногорские союзники провозглашают новое государство – Союзную республику Югославия (СРЮ), в состав которой входят только Сербия и Черногория. Фактически Милошевич и его группа, таким образом, отказалась от возможности удержания остатков прежней Югославии – прежде всего Македонии.

В конце 1993 года Югославия по инициативе Милошевича ввела жесткие санкции против Республики Сербской в Боснии и Герцеговине. Причина – отказ лидеров боснийских сербов Радована Караджича и Ратко Младича поддержать план мирного урегулирования Вэнса-Оуэна. Этого Милошевичу тоже никогда не забудут.

Летом 1995 года хорватские войска неожиданно атакуют Сербскую Краину. Сопротивление краинских сербов оказалось сломленным в течение нескольких часов. Бегство сербского населения из Хорватии превратилось в настоящую гуманитарную катастрофу. В конечном счете – кто виноват? Только Клинтон и ЦРУ?

Большинство экспертов (и отнюдь не только проамериканских) считает, что конец Краины стал результатом тайной сделки между Милошевичем и тогдашним главой Хорватии Франьо Туджманом. Предмет сделки – "сдача" Краины в обмен на территориальные преференции в Боснии.

Осенью 1995 года Милошевич вместе с Туджманом и боснийским лидером Алией Изетбеговичем стал одним из подписантов и гарантов Дейтонских соглашений. Согласно этим соглашениям, он фактически "сдал" многие территориальные приобретения боснийских сербов в годы войны. Кроме того, фактически на основании этих соглашений были отправлены в политическое небытие лидеры боснийских сербов Караджич и Младич, которые были потенциальными конкурентами Милошевича за общесербское лидерство.

А теперь, если можно так сказать, главное.

Официальным "архитектором" Дейтонского мира стал Ричард Холбрук. Милошевич начал строить с ним отношения. Равно как и с Мадлен Олбрайт. Таким образом, став гарантом Дейтона, Милошевич стал не чужд и определенной части Демпартии США (эксперты говорят, что, прежде всего, Холбруку). Но ведь Милошевич не утратил и связь с Иглбергером. Об этом тоже говорят эксперты, знающие ситуацию изнутри.

Тут-то и крылась будущая катастрофа. Потому что в решающий момент Милошевич колебался между двумя, так сказать, телефонными абонентами. Один, очень похожий на Иглбергера, звонил ему и требовал долбануть по американцам. Потому что тогда проваливался Клинтон, и Бушу становилось легче побеждать. А другой, очень похожий на Холбрука, звонил и требовал сдаться американцам, потому что это нужно было Гору. Только в пределах этих колебаний Черномырдин мог стать решающей "малой гирькой". Где-то здесь реальный аналитический нерв произошедшего. А вовсе не в пафосных картинках, которые одинаково настойчиво тиражируют про- и антисербские силы в нашей стране и в мире.

В марте 1998 года разразился кризис в Косово. Фактически на территории автономного края начались боевые действия между двумя общинами.

Милошевич принял решение направить туда регулярные войска. В течение лета-осени 1998 года югославская армия фактически совершает разгром албанских вооруженных формирований.

В начале октября 1998 года НАТО и США усиливают нажим на Югославию. Милошевичу угрожают началом боевых действий, если он не выведет войска из Косово.

Далее события развиваются по совершенно неожиданному сценарию.

26 октября 1998 года совет НАТО заявляет, что у Милошевича есть 24 часа на сокращение военного присутствия в Косово до уровня, предшествующего началу конфликта. В противном случае блок обещал применить силу.

28 октября Милошевич отправляет в отставку главу службы госбезопасности Сербии Йовицу Станишича. То есть в очередной раз сдает тех, кто выполняет его команды наступательного характера. А совет НАТО отказывается от применения вооруженной силы.

При этом эксперты однозначно связывают отставку Станишича с желанием Милошевича выстроить такую кадровую конфигурацию в военном и спецслужбистском сообществе, которая бы позволила ему договориться с Западом.

Зимой – ранней весной 1999 года идут длинные и явно провальные переговоры об урегулировании в Косово. "Главную скрипку" от США в них играет Мадлен Олбрайт. Переговоры заканчиваются крахом. От неадекватной мягкости Милошевич опять переходит к неадекватной жесткости.

24 марта 1999 года начинаются натовские бомбардировки Югославии. Они продолжаются 78 дней.

Все это – отвратительно. Но нельзя же не замечать другие слагаемые! Иначе анализ превращается в романтический монолог. Югославские военные имели на руках карты, позволявшие им сыграть более решительно. Десять лет (знаю не понаслышке) – с конца 80-х годов по конец 90-х – только и слышно было о том, как решительно поведет себя югославская армия, которая действительно была на этот момент самой сильной в Европе. Начало сухопутной операции американцев могло стать их полным фиаско. Но только при трех условиях.

Первое. Армия верит своему Верховному Главнокомандующему и идет до конца. Она наносит удары по сухопутному контингенту и приносит противнику недопустимые для него потери. Недопустимыми были потери нескольких тысяч человек. И это было всем понятно.

Второе. Элита и народ тоже идут до конца. И тогда речь идет не о казино и дорогих машинах, а об осажденной крепости в центре Европы. Продержись эта крепость несколько месяцев – у Европы, да и у американцев тоже, не просто нервы бы сдали. Начался бы обвальный откат. Но на это надо было решиться.

Третье. Милошевич должен был перестать играть. Дело не в том, что он должен был начать хорошо играть. Ельцин играл хорошо, а Милошевич плохо. Дело в том, что он должен был прекратить играть. Образно говоря, качаться между Холбруком и Иглбергером. Это означало, что Милошевич должен был превратиться в Кастро. Если кто-то считает, что Кастро не умеет проявлять гибкость, то он глубоко заблуждается. Но у Кастро есть стратегия. А у Милошевича ее не было. У Кастро была консолидированная элита, причем готовая жить иначе, чем в какой-нибудь Коста-Рике. У Милошевича этого не было. И он не сумел это создать. И он уже перестал быть тем, кому верили в самом крупном. В том, что он сам пойдет до конца, что не сдаст.

А теперь о тех, кто давили с разных сторон. И имели свои стратегии, свои миропроектные основания.

Интерес американских республиканцев в той войне состоял, как ни странно, в проигрыше. Потому что это позволяло "умыть" окончательно Клинтона. И, прежде всего, Гора. То есть того, кто должен был как бы наследовать Клинтону. Для этого надо было затянуть военные действия, привести к наземному вторжению, заставить сербов сопротивляться как можно дольше. Тем самым организовать военное поражение американских войск и показать провальность стратегии Демпартии США на Балканах.

Интерес Демпартии США – принудить Милошевича сдаться как можно быстрее.

Чем это кончается?

На Балканах появляется спецпредставитель Президента РФ Виктор Черномырдин, известный своей близостью к Демпартии США (лично к Гору). После 78 дней войны Милошевич соглашается на ввод войск НАТО в Косово и вывод югославских войск из этого района. Фактически, это означает "сдачу" Косово в обмен на сохранение режима личной власти.

Это происходит в июне 1999 года.

А в сентябре 2000 года (то есть через год с небольшим) Милошевич был свергнут в результате выборов и "оранжевого" восстания.

Часть седьмая. Спецсюжеты вокруг имени Милошевича

7.1. Мабетекс

Как вы, наверное, помните, синхронно с началом бомбардировок Югославии весной 1999 года в России разразился политический кризис.

Тогдашний Генеральный Прокурор РФ Юрий Скуратов, ставший жертвой шантажа и компроматной войны, обвинил в атаке на собственную персону главных персонажей его расследований. В том числе – и фигурантов так называемого дела "Мабетекс" Павла Бородина, Беджета Паколли и Виктора Столповских. При этом некоторые нити дела "Мабетекс" вели в Белград.

Глава фирмы "Мабетекс" Беджет Паколли (косовский албанец по происхождению) входил в элиту швейцарского кантона Тичино (столица – Лугано). В числе его ближайших знакомых были и активисты правящей в этом кантоне Либеральной партии Швейцарии секретарь по экономике и финансам Марина Мазони, глава "Банко Делль Готтардо" (через него Паколли проводил финансовые операции) Клаудио Дженералли, глава ТПП Тичино Франко Амброзетти, мэр Лугано Джордио Джудичи.

При этом мэр Лугано Джудичи и Паколли были соучредителями одной из компаний, которая являлась совместным предприятием Паколли и сына Милошевича – Марко Милошевича. Отметим, что Паколли и Милошевич-младший зарегистрировали не только совместную фирму с Джудичи, но и серию компаний в Лугано. Финансовым оператором этих денег был "Банко Делль Готтардо".

При этом Милошевич-младший, Паколли и видные сербские бизнесмены братья Каричи финансировали строительство луна-парка в окрестностях Белграда. Во время строительства луна-парка указанными выше фигурантами была отмыта крупная сумма денег, размещенная в кантоне Тичино. И тут "из песни", ну, никак "слов не выкинешь".

В качестве особо пикантной детали следует выделить то, что членом Либеральной партии Швейцарии была и Карла дель Понте.

Еще одно связующее звено между семьей Милошевича и Паколли – компания "Эр-эм-аш-ка-Трепка" ("RMHK-Trepca"), владеющая железорудными месторождениями в Косово.

Эта компания вначале контролировалась Национальным банком Югославии ("Югобанка" – "Yugobanka") и фирмой "Дженекс" ("Genex"), одной из крупнейших национальных экспортно-импортных организаций. Эти структуры, созданные еще при Тито, фактически стали подконтрольны Милошевичу. В 1996 г. они заключили контракты по продаже минерального сырья с двумя фирмами, одной – зарегистрированной в США ("Trafiguro" – Трафигуро), другой – греческой "Ивангелос Милитмеос-холдинг " ("Evangelos Mitilmeos-holding") на сумму 500 млн. долл. в течение 5 лет. Косовары возмутились такой "сербской конфискацией их природных ресурсов", и Ибрагим Ругова отменил 3 октября 1996 г. эти контракты. Год спустя "Эр-эм-аш-ка-Трепка" ("RMHK-Trepca") наряду с "Дженекс" ("Genex") оказались в списке 64 сербских системообразующих предприятий, подлежащих "приватизации" по указке и под надзором Слободана Милошевича.

А как вам эта "песня"? Она ведь тоже, так сказать, "знакома до боли".

В период боснийской войны "Генерал-экспорт", он же "Дженекс" ("Genex"), потерпел значительные финансовые потери вследствие общего эмбарго на поставки Белграду вооружений и нефти, а также будучи адресно обвинен в незаконном обходе наложенных запретов. Согласно сообщению сербского агентства БТА, 16 апреля 1998 г. началась процедура банкротства "Дженекс" ("Genex"), капитал которого в 1990 г. оценивался в сумму, превышавшую 1 миллиард долларов.

Однако еще в январе 1999 года на сайте "компании Mabetex" (впоследствии измененном) "Дженекс" ("Genex") значился как подрядчик этой швейцарской компании, выполняющий ее работы по реконструкции Кремля и отделке помещений правительства по двум самым крупным контрактам "Мабетэкса" в России.

При этом известно, что Паколли был трижды принят Слободаном Милошевичем, всякий раз для бесед с глазу на глаз и без малейшего промедления; не это ли так поразило окружение главы государства?

В качестве связующего звена между Паколли и Милошевичем эксперты называют брата Слободана Милошевича – Борислава Милошевича.

Если мы со стороны все это видели, то как это могли не видеть югославские элитарии? А если они это видели, то никакого мобилизационного консенсуса между ними уже быть не могло. Они вполне могли специфически интерпретировать мотивы тех или иных действий, включая квазипатриотические. И имели к этому основания. Тем более, что им это было привычно – так "фильтровать базар".

В результате возникало общеизвестное: "Кому война, а кому мать родна". Или иначе: "За что воюем? За национальный интерес? Или за…" А дальше можно подставлять ресурсы – в одних случаях нефть, в других – иные полезные ископаемые.

7.2. Неоднозначность всей ситуации со свержением Милошевича

Смерть Милошевича в гаагской тюрьме фактически совпала с годовщиной убийства премьер-министра Сербии в 2001-2003 гг. Зорана Джинджича.

Милошевич скончался 11 марта.

Годовщина убийства Джинджича – 12 марта.

В убийстве Джинджича были обвинены бывший командир спецподразделения "Красные береты" Милорад Лукович (Легия), экс-глава ГБ Йовица Станишич и экс-командир специального антитеррористического подразделения Франко Симатович. Кроме того, под арестом оказалась и вдова видного полевого командира эпохи балканских войн Желько Разнятовича ("Аркана").

Почти сразу же было обнаружено тело бывшего главы президиума Сербии и экс-покровителя Милошевича Ивана Стамболича. В причастности к этому преступлению, как уже говорилось выше, были обвинены не только "красные береты", но и супруга Милошевича – Мира Маркович.

После смерти Джинджича многие белградские журналисты и аналитики обращали внимание на то, что экс-президент Югославии Воислав Коштуница (в настоящее время – премьер-министр Сербии) активно сохранял кадры Милошевича в спецслужбах, препятствуя увольнению главы ГБ Раде Марковича и командира "красных беретов" Луковича (он же – Легия).

Также Коштуница обвинялся в сговоре с протеже Милошевича в спецслужбах с целью совершения переворота в Сербии против Джинджича и попытке реставрации "старого режима".

Парируя эти обвинения, Коштуница заявил, что 8 октября 2000 года (через несколько дней после падения Милошевича) он по инициативе покойного Джинджича встречался с Луковичем-Легией.

Кроме того, журналистские расследования показали, что за сутки до падения Милошевича – 4 октября 2000 года – Джинджич встретился с Луковичем-Легией. В ходе этой встречи Легия заявил Джинджичу, что он имеет приказ не только подавить уличные беспорядки, но и физически устранить некоторых лидеров оппозиции. Как именно дальше протекал разговор командира "красных беретов" и лидера оппозиции – доподлинно неизвестно. Однако известен результат – "красные береты" фактически "сдали" Милошевича.

Отметим также, что, по словам того же Коштуницы, "красные береты" принимали активное участие в аресте Милошевича 31 марта 2001 года и в его выдаче в Гаагу в июне 2001 года. Обе эти акции прошли по инициативе Джинджича.

Эксперты склонны считать, что причиной, побудившей Луковича и Станишича организовать убийство Джинджича, якобы стало то, что сербский премьер планировал не только арестовать их, но и выдать Гаагскому трибуналу. В этой связи следует вернуться к сюжету с переходом "красных беретов" на сторону оппозиции в октябре 2000 года.

По мнению ряда экспертов, Лукович и Станишич установили связи с оппозицией, предвидя крах режима Милошевича. Как было отмечено выше, коммуникатором между "красными беретами" и оппозицией был именно Джинджич.

Когда был установлен контакт между "беретами" и Джинджичем – вопрос открытый. Но ясно, что не за несколько часов до падения Милошевича, а значительно раньше. Как минимум, такой контакт был установлен за несколько месяцев. И в этой связи следует напомнить, что за несколько месяцев до падения Милошевича по республике прокатилась серия политических убийств. Вот их список:

25 января 2000 года в холле гостиницы убиты Желько Ражнятович (Аркан), бывший командир спецотряда сербского ополчения "Тигры", и один из его телохранителей. Убийцы были арестованы через несколько дней. Мотивы судом не установлены, существует несколько версий: от криминальных разборок до предотвращения возможного сотрудничества Аркана с Гаагским трибуналом.

6 февраля 2000 года найден труп министра МВД Зорана Соколовича, известного своей близостью к Слободану Милошевичу. Полиция предположила самоубийство.

7 февраля 2000 года в ресторане одного из белградских футбольных стадионов убит министр обороны Павле Булатович. Убийца на мотоцикле выстрелил через витрину ресторана, когда Булатович обедал вместе со своим бывшим заместителем генералом Ойданичем и директором ресторана Кнежевичем. Мотивы примерно такие же, как и в случае с Арканом.

В марте 2000 года во дворе собственного дома во время прогулки с собакой убит один из парламентских лидеров Бронислав Лайнович.

26 апреля 2000 года в Белграде убит бывший директор Югославских авиалиний Живорад (Жика) Петрович. Предполагается, что его убийство может быть связано с тем, что Петрович обладал слишком большим объёмом информации о незаконных и контрабандных операциях в период эмбарго.

В мае 2000 во время открытия сельскохозяйственной выставки в Нови-Саде убит глава автономного округа Воеводина Бошко Петрович, один из лидеров правящей партии. На месте был арестован член делегации Миливое Гутович, у которого полиция изъяла мелкокалиберный пистолет. Гутович принадлежал к организации "Отпор", контролируемой одним из лидеров оппозиции Вуком Драшковичем.

2 июня 2000 года в Черногории убит советник по национальной безопасности президента республики Горан Жугич.

10 июня 2000 года застрелен заместитель министра внутренних дел Бошко Буха, занимавший при Милошевиче пост начальника белградской полиции.

24 августа 2000 года вышел на утреннюю пробежку и не вернулся Иван Стамболич.

Многие из этих убийств приписывали именно "красным беретам", действовавшим, якобы, по указанию Милошевича и главы ГБ Марковича. В свете информации о переговорах Джинджича и Луковича, дальнейшей "сдачи" "красными беретами" Милошевича, участии "беретов" в аресте и экстрадиции Милошевича в Гаагу (проведенных по инициативе Джинджича), – возникает естественный вопрос о степени информированности об этих преступлениях и самого Джинджича.

В любом случае, речь идет о ситуации, которая никак не может быть редуцирована к карикатурным американским поношениям Милошевича. Эта ситуация намного трагичнее, масштабнее. Вообще, трагичнее и масштабнее всё, что происходит вокруг Югославии. К этому, пожалуй, и пора перейти.

Часть восьмая. Параполитика и модели государственного устройства

Так называемое Новое время предъявило Проект Модерн и его составляющие – такие, как нация и национальное государство. Нельзя при этом сказать, что данный принцип государствостроительства никогда ранее не был развернут. Уже борьба Франции в эпоху Генриха Четвертого, Ришелье и в дальнейшем против империи Габсбургов была фактически борьбой ощупывающего "свое завтра" национального государства – и империи. Не как какого-то злого начала, а как иного принципа построения государства. Принципа, при котором идеология или религия (для Габсбургов – католицизм) позволяют объединять разные народы. В этом смысле, империя – это сверхнациональное идеократическое государство.

Да, и в империях существовала некая как бы национальная стрежневая конструкция (отсюда – Священная Римская Империя германской нации). Но это нечто другое. Здесь не надо обольщаться подобием слов. Вокруг слова "нация" есть много игр. Но смычка нации с Модерном и посттрадиционным обществом все же достаточно очевидна. И дело не в том, что так считал Маркс и его последователи, включая Ленина. А в том, что сами-то они это считали потому, что вокруг проблемы было сломано много теоретических копий.

Национально-буржуазные революции в Европе взрывали три империи: Австро-Венгерскую, Российскую и Османскую. Есть преувеличенная точка зрения по поводу того, что все это чистой воды британский заговор. Но в этом преувеличении есть доля истины. Британская рука просматривается за этим типом национально-буржуазных революций. И это вполне понятно.

После краха империй нужно было понять, что делать. В чистом виде идеи национального государства было недостаточно. Слишком велики были противоречия в рамках национальных обособленностей. Слишком переплетены были территории. Идея федерации повторяла идею империи.

В одном случае (СССР) можно было говорить об империи в чистом виде, в данном случае, о красной идеократической империи. Но федеральное проектное поле не исчерпывалось феноменом СССР. Хотя и существенно зависело от этого феномена (прецедент давил на все копии). И все же следует признать, что в Югославии федералистский проект и проект националистический (не придаю этому слову никакого отрицательного оттенка) боролись без однозначной прямой привязки к красной идее (хотя и в некоем сопряжении с оной). Тема эта существенно загажена разного рода конспирологизмом, но, увы, мы без нее не поймем ни трагедию Милошевича, ни свое будущее. А потому придется все-таки обсудить.

Итак, идея построения югославянского государства на Балканах как своего рода "стабилизатора", сглаживающего конфликты после распада Османской империи, появилась с началом процесса распада Османской империи (то есть с начала 19 века).

Вопрос о формате этого государства был предметом конфликта.

Открытое политическое противостояние сторонников Югославии и Великой Сербии можно маркировать периодом Второй Мировой войны. Тогда на территории страны столкнулись партизаны Иосипа Броза Тито и четники Драже Михайловича.

Партизаны Тито – это левые, коммунисты, интернационалисты и сторонники Югославии.

Четники Михайловича – монархисты, формально подчиняющиеся лондонскому эмигрантскому правительству, сербские националисты.

Но можно ли все сводить к этому? Если бы было можно, то все было бы проще пареной репы. Коммунисты-интернационалисты – сторонники квазиимперии, "белые" – сторонники национального государства. Но в том-то и дело, что это не так! Поскольку есть не только этот, но и более ранний и не вполне прозрачный период.

Этот более ранний период был отмечен противостоянием так называемой "Черной" и "Белой руки".

"Черная рука" – тайная офицерская организация во главе с начальником сербской военной разведки полковником Драгутином Дмитриевичем (кличка "Апис"). Этой организации приписывается поддержка югославской идеи в противовес великосербской. Эта организация была разгромлена в 1917 году "Белой рукой".

"Белая рука" – альтернативная офицерская гвардия королевича Александра Карагеоргиевича. Их считают сторонниками Великой Сербии.

Вокруг "Черной руки" и ее роли в убийстве эрц-герцога Франца-Фердинанда "накручено" очень много мифов. В числе наиболее расхожих из них – участие русского Генштаба в сараевском убийстве, роль масонов в этом же деле.

При этом масонский сюжет в деле "Черной руки" основывается на показаниях убийцы эрц-герцога Гаврилы Принципа и его соучастника Надейко Габриновича. Они заявили на суде, что смертный приговор Францу-Фердинанду вынесли масоны. Также, согласно их показаниям, масонами являлись правая рука лидера "Черной руки" Дмитриевича – майор Войя Танкосич и один из участников заговора Михо Циганевич.

Но масонами тут сыт не будешь. Уже, по крайней мере, потому, что это слишком общо. Масоны масонам рознь. Масоны с масонами вполне могли не только сосуществовать, но и бороться. И сейчас борются, как мы знаем. Уже почти официально говорится о борьбе двух лож как причине большинства "лево-правых" конфликтов в Европе.

О конкретном характере руководившего "Черной рукой" масонства ходят различные версии.

Часть исследователей (сразу оговоримся, что версию о масонском следе любят рассматривать в основном конспирологи) говорят, что это было французское масонство Великого Востока Франции, антимонархически настроенное. В этой связи отметим, что "Черная рука" через серию "аффилированных организаций" ("Объединение или смерть", "Молодая Босния") была действительно связана с различными социалистическими группами в Швейцарии.

Другая часть исследователей (в основном, немцы) "вешает" "Черную руку" на "шотландское" масонство, которое якобы хотело развалить Германскую и Австро-Венгерскую империи и утвердить господство англосаксов в Европе.

При этом важно отметить, что "французский след" (в том числе, видимо, и масонский) действительно стоит учитывать при рассмотрении генезиса югославской идеи. И это уже не конспирология. Это то, что тянется сквозь всю историю последних веков. И утыкается в обсуждаемый нами феномен Милошевича.

В начале ХIХ века Наполеон Бонапарт покорил Венецию, Дубровник и югославянские земли Австрийской империи. Эти земли были названы "иллирийскими провинциями". При этом Наполеон провел на этих землях достаточно прогрессивные реформы (освободил крестьян от феодальных повинностей, содействовал развитию промышленности, провел дороги). После падения Бонапарта "иллирийские провинции" вернулись Габсбургам.

Как ностальгия по временам "иллирийских провинций" сложилась идеология так называемого "иллиризма". Ее можно считать своего рода предшественником югославской идеи.

Иллиризм – общественно-политическое и культурное движение в 30-40-х гг. 19 в. в Хорватии и Славонии, а также частично в других югославянских землях. Ведущей идеей была мысль о "Великой Иллирии", которая, по представлению хорватских (в основном хорватских, но и частично сербских тоже) национальных деятелей, охватывала бы все южнославянские и частично неславянские области. Рассматривая их население как один народ, происшедший от коренных жителей Древней Иллирии – иллирийцев, идеологи движения выдвинули в качестве главной цели движения литературно-языковое объединение южных славян, считая это предпосылкой для их политического соединения в будущем.

Организованная национальная борьба началась в Хорватии и Славонии в 1835 года, когда один из руководителей И.Л.Гай стал издавать первую политическую газету на хорватском языке "Новине хорватске" ("Novine horvatske") с литературным приложением "Даника Хорватска, Славонска и Далматинска" ("Danica Horvatska, Slavonska i Dalmatinska") – с 1836 – "Илирске народне новине" ("Ilirske narodne novine") и "Даника Илирска" ("Danica Ilirska").

Гай сформулировал ближайшие задачи "иллиризма". Они сводились к борьбе за развитие хорватской национальной культуры и языка, которые идеологи "иллиризма" пытались представить общими для всех южных славян. С начала 40-х гг. иллирийское движение приобрело политический характер.

В "иллиризме" были различные направления. Правое крыло представляло интересы консервативной части господствующего класса. Его возглавлял граф Я.Драшкович. Ведущим было либеральное течение (Л.Гай, И.Кукулевич-Сакцинский, Л.Вукотинович и др.), отражавшее интересы обуржуазивающихся помещиков и зажиточной торгово-промышленной буржуазии. (И это не марксистское упрощение, это действительно было так).

В 40-х гг. 19 века либералы потребовали обеспечения автономии Хорватии и Славонии внутри Венгерского королевства, введения в них в качестве официального хорватского языка, стремясь в то же время к политическому воссоединению хорватских земель, в первую очередь Хорватии, Славонии, Военной границы, Далмации.

В противовес "иллиризму" в 1841 году в Хорватии и Славонии оформилась мадьяронская (провенгерская) группировка – "Хорватско-венгерская партия", выступившая за союз Хорватии и Славонии с Венгрией. Борьба между "иллиристами" и мадьяронами доходила до вооружённых столкновений. Австрийский двор вначале оказывал "иллиристам" некоторое содействие, но в 1843 году, опасаясь сближения югославянских народов и усиления хорватско-венгерских противоречий, австрийское правительство предприняло против "иллиристов" ограничительные меры.

В 1848 году начался новый этап буржуазно-национальной борьбы в Хорватии и Славонии, проходивший под лозунгом политического объединения югославянских народов Габсбургской империи и их автономии в её составе; существовала также тенденция к соединению южных славян в самостоятельное государство.

Важно отметить, что в 1848 году хорваты приняли активное участие в подавлении венгерского восстания. Определенную роль в этом сыграли и представители "иллирийского движения", которые хотели при этом добиться своих целей.

В частности, один из "иллирийских теоретиков" – Гай – обращался к сербскому князю Александру Карагеоргиевичу с просьбой о военной помощи против венгров. При этом он вынашивал идею объединения всех югославянских земель под эгидой Сербии с 1842 года.

На уровне международной поддержки "югославизм" – это, видимо, все-таки Франция, а "великосербская идея" – это Британия. Династия Карагеоргиевичей (и породнившиеся с ними черногорские Негоши) давно и тесно связаны именно с Лондоном. При этом Лондон был центром монархической и великосербской эмиграции после Второй мировой войны.

Отметим такую интересную деталь.

В 1918 году было провозглашено Королевство сербов, хорватов и словенцев. Но уже в 1929 году оно было преобразовано в Королевство Югославия. (И никаких коммунистов!). В этот момент король Югославии Александр начинает активно искать поддержки, причем именно в Париже.

Итак, в 1929 году провозглашается Югославия. В 1934 году в Марселе хорватские националисты (как считается, по заказу Берлина и Рима) убивают югославского короля Александра и главу МИД Франции Луи Барту. Убийство происходит в самом начале переговоров, в ходе которых югославский лидер и французское правительство собирались обсудить совместные действия, направленные на союз против нацистской Германии.

После смерти короля Александра новым королем был провозглашен его сын Петр II Карагеоргиевич. Ввиду малолетства нового монарха регентом при нем был провозглашен принц Павел Карагеоргиевич. Принц Павел пытался соблюдать межнациональный баланс, а в своей внешней политике он опирался на нацистскую Германию.

Весной 1941 года великосербски настроенный генералитет во главе с генералом Душаном Симовичем совершил государственный переворот. Принц-регент Павел был депортирован в Германию, а Петр II Карагеоргиевич был провозглашен действующим монархом.

Однако режим Симовича и короля Петра продержался всего неделю. Через неделю фашистская Германия начала агрессию против Югославии. Король Петр и генерал Симович бежали в Лондон. Началась национально-освободительная борьба югославского народа.

Как мы уже писали выше, на события Второй мировой войны наложилась борьба сторонников "Великой Сербии" и Югославии – четников Михайловича и партизан Тито.

Эта борьба закончилась победой партизан Тито.

После войны Тито выстраивал сложный этно-клановый баланс внутри Югославии. Выстраивание баланса проходило с учетом личностных и этнических особенностей самого югославского лидера.

Во-первых, Тито не любил и побаивался многочисленной сербской и великосербски настроенной монархической эмиграции в США и Великобритании.

Во-вторых, будучи этническим хорватом, Тито осознавал, что основной "государственный этнос" – сербы – вряд ли будут до конца доверять ему, как главе государства.

В-третьих, Тито не мог не осознавать, что среди его соотечественников-хорватов сильны сепаратистские настроения, а также еще живы усташские традиции.

Поэтому Тито, с одной стороны, давил "великосербский национализм" во всех его формах. С другой же стороны, он активно выдвигал на руководящие должности на федеральном уровне в Югославии хорватов и словенцев.

Вам это ничего не напоминает? Это же прямая аналогия с Иосифом Виссарионовичем! Тито – хорват, ему сербское доминирование ни к чему. Сталин – кавказец. Он не может не поднимать тост "За русский народ!", но при этом он боится "русских движений". И давит их – в Ленинграде или где-нибудь еще. Однако он одновременно с этим не может не заигрывать с "русскими движениями", потому что в противном случае его политически просто нет.

И Сталин пытается балансировать. С одной стороны – Берия. С другой – тост "За русский народ!". Пока он держит "середину" (при страшной внутренней талантливости и свирепости) – Система держится. Потом она какое-то время держится по инерции. А дальше возникает ССГ, Союз Суверенных Государств – Федерация Горбачева и Россия Ельцина.

Но вернемся к Тито. К уже сказанному выше добавим, что Тито также "округлял" в пользу Загреба и Любляны (то есть, за счет сербов) административные границы республик.

Кроме того, хорваты и словенцы пользовались и значительной конфессиональной автономией. Католицизм (именно его исповедуют хорваты и словенцы) имел в Югославии больше свободы, чем православие.

Такая политика Тито не могла не возмущать сербов. Сербы – как главный государствообразующий этнос – несли основную нагрузку при строительстве Югославии, а значительную часть решающих государственных постов занимали хорваты и словенцы.

Но и хорваты, и словенцы были недовольны такой политикой. Они, конечно, оказывались на высших постах в Белграде. Но они, в то же время были уверены, что они, в отличие от сербов, "исконные европейцы", и избавившись от "рыночного социализма" и "сербской обузы", быстро войдут в сообщество "цивилизованных стран".

Поэтому складывалась парадоксальная ситуация, когда в существовании единого югославского государства был фактически заинтересован только сам Тито и его ближайший круг. А значит, единственное, что мог Тито, – это поддерживать некий относительный баланс между сербами, хорватами и словенцами в руководстве СФРЮ.

В 1980 году Тито скончался.

После его смерти процесс усиления национализма в республиках начинает нарастать.

В 1987 году Милошевич запускает великосербский процесс в своей республике. Аналогичные процессы происходят в других республиках.

К 1991 году складывается парадоксальная ситуация. Хорватия и Словения уже открыто взяли курс на отделение, а в Белграде на главных постах – премьера и главы президиума (президента) СФРЮ находились два хорвата – Анте Маркович и Стипе Месич (нынешний президент Хорватии). Кроме того, глава МИД Лончаревич, командующий Югославской народной армией Кадиевич, главком авиации Юрьевич, глава разведки Мустич – также были хорватами.

При этом по крайней мере, один из них – Стипе Месич – впоследствии публично признавался, что сознательно работал на развал Югославии. Возможно, это "остроумие на лестнице", желание приписать себе заслугу в "общем деле". Однако оно весьма показательно.

Вся эта проблема была бы не так актуальна, если бы не тот очевидный факт, что албанские игроки (а также те игроки, которые стоят за ними) намерены играть все ту же "иллирийскую" карту. А это значит, что "еще не вечер". И мы присутствуем при раскрутке очень крупной петли глобальной дестабилизации. Для того, чтобы это как-то рассмотреть, нам придется более детально остановиться на проблеме Косово. Той самой проблеме, на которой сломался Милошевич. И не он один.

Подробно описывать косовскую проблему я не буду, хотя бы потому, что на это просто нет времени. А также потому, что в целом, наверное, ее знают. А вот что я обязан сделать, так это показать, куда могут полететь брызги от "косовской бомбы", так умело заложенной в балканский процесс господином Клинтоном.

Часть девятая. Косово и сепаратистское "домино"

Отделение Косова не может не вызвать волны дестабилизации в населенной венграми Воеводине и в еще одном ключевом регионе Сербии – Санджаке, расположенном в юго-западном "углу" между Черногорией, Косово и Боснией.

В Санджаке косовары и боснийские мусульмане составляют, по разным оценкам, от 30 до 40% населения, которое к тому же постепенно наращивается за счет беженцев. А потеря Косова, Санджака и Воеводины не только уполовинит территорию Сербии, но одновременно и отсечет ее от Черногории, окончательно предопределив развал и нынешней, уже обкорнанной Югославии (Карта 1).

Но к этому все не сводится. Сводилось бы все к этому, все могло бы укладываться в версию происков американского империализма против братского сербского народа. Но диаграмма деструкции намного масштабнее. И в этот тип происков никак не укладывается. Что не означает их отсутствия в принципе.

В порядке краткого перечисления лишь главных из возможных дестабилизирующих государственно-территориальных процессов в регионе нужно указать:

– великоалбанскую идею. В своем минимальном варианте она предполагает отторжение Косова от Сербии и Югославии и его присоединение к Албании. В промежуточном варианте "великоалбанство" выдвигает дополнительные территориальные претензии к Сербии, Македонии, Греции, Черногории. В наиболее широком варианте, основанном на утверждениях, что албанцы – последние прямые потомки кельтов в юго-восточном регионе Европы, претензии Великой Албании простираются и на якобы основанные кельтами Белград и Вену, и на многое другое;

– возможные территориальные претензии Македонии к Сербии, Греции и Болгарии (Пиринский край). Во-первых, Македония была разделена между этими странами после Балканских войн 1912-13 гг., и сегодняшние государственные границы республики охватывают лишь ее "сербскую" часть. Во-вторых, и в этой части, и в других не перестают звучать заявления о необходимости восстановления исторического величия времен императора Александра Македонского;

– возможные территориальные претензии Болгарии к Турции (часть Фракии), Румынии (Южная Добруджа), Греции (Южная Македония с выходом в Эгейское море), Сербии (Северная Македония). Именно эти территории Болгария потеряла после Второй Балканской войны по Бухарестскому договору и после Первой мировой войны по Нейинскому договору. Но и в Болгарии есть люди, для которых это – лишь программа-минимум и которые грезят территориальными масштабами времен расцвета Первого Болгарского царства более 1000 лет назад, когда Болгария владела землями от Адриатики до северной Трансильвании, а царь Симеон с немалыми основаниями претендовал на престол василевса в Константинополе;

– возможные территориальные претензии Греции к Македонии (что отчетливо проявилось уже с момента распада Югославии, когда Афины категорически не желали признавать ни отдельную македонскую национально-государственную общность, ни название республики, ни ее флаг), к Албании, а также к Турции. Не говоря уже о мифоидеологии былого имперского величия Греции времен эллинистического расцвета, которая, подчеркнем, также находит именно политический резонанс в определенной части общества и элит страны.

– наконец, политически озвученные уже несчетное число раз претензии Турции к Греции, которые, увы, вовсе не ограничиваются спором вокруг Кипра. А также гораздо более крупные великоосманские претензии, согласно которым не худо бы вернуться к временам, когда в состав Порты входил Белградский пашалук, и далеко не только он один.

Опять-таки в порядке перечисления сделаем краткий и неполный обзор подобных точек лишь для Европы (Карта 2):

– возможные (и уже не раз заявленные после распада СССР) притязания Румынии на Молдавию. Подчеркнем, что эти притязания сегодня "по факту" относятся и к Приднестровью, которое вообще никогда не входило в состав Румынии! А если эти претензии будут реализованы, то окажется, что исполнились планы нацистской Германии. Ибо никакой легитимации вхождения Приднестровья в Румынию, кроме нацистской, нет и быть не может;

– возможные претензии Венгрии к Румынии по Трансильвании;

– возможные (и также не раз озвученные в последние годы) претензии Польши к Украине, Белоруссии, Литве;

– возможные претензии Германии к Польше (Силезия, Восточная Пруссия, Гданьск), России (Калининградская область), Чехии (Судеты), Австрии (также уже озвученная тема нового аншлюса), Франции (Эльзас, Лотарингия);

– возможные (и также не раз озвученные) притязания Финляндии на Карелию);

– ольстерский конфликт на Британских островах;

– уже давно не шуточная ситуация вокруг Независимой республики Падания в Северной Италии;

– проблемы Франции с Корсикой и Окситанией;

– проблемы Испании с Басконией.

А ведь есть еще Африка, где подобных конфликтогенных узлов – по нескольку в каждой стране. Есть Ближний Восток, буквально начиненный подобными узлами – от Палестинской проблемы до проблемы курдской. Есть АТР, где только в Индонезии подобных узлов несколько. Есть Приднестровье, Карабах, Абхазия, Чечня. Есть, наконец, совсем под боком у США и Канада с ее сепаратистским Квебеком, и тем более, Мексика с ее мятежным штатом Чьяпас, и собственные южные, угрожающе латиноамериканизированные, штаты, и многое, многое другое.

А теперь сопоставим все вышеизложенное с некоторыми аспектами нашей российской реальности.

Часть десятая. Современные проекции "косовской проблемы" на Россию

Тут, к сожалению, нельзя отделить собственно российскую ситуацию от косовского политического "динамита". Поэтому постараемся следить параллельно.

В январе 2005 года Сергей Бабурин, зарегистрированный международным наблюдателем на выборах в Абхазии, сказал на встрече с избирателями, которую проводили Багапш и Хаджимба: "На Западе воцарились двойные стандарты, и сейчас, опираясь на эти стандарты, они идут на то, чтобы признать Косово государством. И сдерживает их только наличие непризнанных республик на территории бывшего Союза. Они понимают, что, признав Косово, они вынуждены будут признать вас. А Абхазия имеет больше оснований для международного признания, чем Косово. Поэтому они заинтересованы, чтобы до мая 2005 года на территории СНГ не было непризнанных государств. Поэтому чудовищной провокацией были те события, которые развернулись у вас в Абхазии, в Южной Осетии, в Приднестровье".

Здесь я хочу обратить внимание на два обстоятельства.

Первое. Российские политики начинают "танцевать от печки" югославской деструкции, тем самым говоря, что они копируют игру США по Косову. Но США ведь подчеркивают, что намерены рассматривать Косово как случай особый и исключительный. И в отношении других "непризнанных государств" обязательно изменят правила этой игры.

Второе. А почему мы должны эту игру копировать? У нас совершенно другая ситуация. Вы хотите все это пристегивать к России? Тогда скажите, что Россия исторически имеет совершенно бесспорные права на территории Абхазии или Южной Осетии.

Эти территории, как и Приднестровье, вошли в состав бывших союзных, а ныне "независимых республик" только в советскую эпоху. А ранее входили в Россию. На соответствующих строгих правовых основаниях. У нас сотни лет назад Абхазия добровольно и навечно вошла в Россию. Навечно! Так вы и апеллируйте к русской империи!

Но зачем же оперировать сравнением с Косово? Зачем эту семантику вводить в оборот? Она, во-первых, скрыто проамериканская, санкционирующая все их югославские преступления. Во-вторых, она ведет в тупик. Хотите принимать Абхазию? Принимайте. Осетию? Принимайте. Делайте что угодно. Но не болтайте про Косово! Потому что тогда территория России скоро так же будет испещрена очагами сепаратистских конфликтов, как карта, показанная на рисунке 2.

Сейчас решающий вопрос – Приднестровье. Но нет никого в России, кто всерьез, по большому счету отстаивает Приднестровье! Никто не решается это делать!

Но если сдастся Приднестровье, – тогда забудьте о Калининградской области. Она – очередной кандидат на отторжение.

Мои симпатии к Абхазии или Приднестровью полностью связаны с тем, что данные территории тяготеют к России. Больше мне ничего не нужно. И я убежден, что любая внятная стратегия, которая может разместиться в нынешней российской реальности, должна опираться на тех, кто нас любит.

Но в данном случае ни поддержка Бабурина, ни оппонирование ему по данному непростому вопросу не составляют моей цели. Меня интересует просто слово "Косово". Я просто фиксирую, что очень непростая тема Косово оказалась задана в такой-то период времени в таком-то контексте и таким-то политиком. Зафиксировав это, я иду дальше.

В сентябре 2005 года становится ясно, что президент Косово И.Ругова тяжело болен. Ругову обследуют врачи военного госпиталя города Ландштуль в Германии и оценивают его состояние как тяжелое.

В октябре 2005 года Совет Безопасности ООН начинает переговоры о дальнейшей судьбе автономного края Косово с участием всех заинтересованных сторон. Фиксируется следующее. Косово – это часть бывшей Югославии, являющаяся подмандатной территорией ООН и контролируемая 20-тысячным воинским контингентом НАТО. Но вечно так продолжаться не может. Сегодня в Косово остается только 80 тыс. сербов, – край с населением 1,9 млн. человек на 90% населен албанцами.

СБ ООН поддерживает предложение Генсека К.Аннана о начале переговоров об определении дальнейшего статуса Косово. Наличие серьезных проблем в Косово с положением сербского и других нацменьшинств признают в своих выступлениях спецпредставитель генсека ООН К.Эйде и глава Миссии ООН в крае С.Йессен-Петерсен. Премьер-министр Сербии В.Коштуница выражает надежду, что ООН в случае с Косово не отступит от принципа уважения суверенитета и территориальной целостности государства. Президент страны Б.Тадич заявляет, что "возможности для защиты наших национальных интересов в Косово теперь заметно сужены, однако мы планируем защищать их силой аргументов, будучи вооруженными единым планом и общей стратегией".

То есть – нет возможности у Тадича защищать национальные интересы. Но нужно как-то держаться на политической сцене. Причем непонятно, как.

3 ноября 2005 года Россия приступает к обязанностям председателя СБ ООН. Сообщается, что в ноябре на рассмотрение СБ может быть вынесена резолюция по ядерной программе Ирана. Постоянный представитель РФ в ООН А.Денисов провозглашает ключевые темы, которые будут обсуждаться в СБ ООН: определение статуса Косово, проблема ближневосточного урегулирования, расследование убийства премьер-министра Ливана и тема Ирака.

7 ноября 2005 года С.Лавров, совершая поездку по балканским государствам, заявляет, что РФ будет добиваться, чтобы переговоры о статусе края Косово проводились в соответствии с требованиями ООН: "Мы выступаем за то, чтобы миссия ООН в Косово более активно добивалась выполнения стандартов ООН от руководства в Приштине".

15 ноября 2005 года В.Путин проводит в Кремле переговоры с президентом Сербии Б.Тадичем. Это первая личная встреча глав государств. Особое внимание уделено обстановке в Косово. В ходе беседы президент Сербии Тадич впервые озвучивает план по кантонизации Косово. В случае провозглашения краем своей независимости Белград готов реагировать жестко. Суть изложенного Тадичем предложения заключается в том, что северные районы края, подавляющее большинство населения которых составляют сербы, получают статус автономии и право на особые отношения с центральным правительством в Белграде. Области, населенные албанцами, остаются под управлением Приштины, а инструментами взаимодействия между двумя частями края должны стать миссия ООН и специально сформированные для этого рабочие группы из сербов и албанцев. В разговоре с В.Путиным Тадич подчеркивает, что сербская сторона, в отличие от албанской, открыта для компромиссов, но любые предложения о независимости этой сербской провинции – неприемлемы.

После переговоров с президентом РФ Б.Тадич сообщает сербским журналистам о возможности реализации в Косово "дейтонской" модели, в соответствии с которой в 1995 году было организовано устройство многонациональной Боснии и Герцеговины. Он упоминает о создании в крае Косово двух "субъектов" – албанского и сербского. Их взаимоотношения могли бы быть аналогичны отношениям Федерации Боснии и Герцеговины и Республики Сербской в рамках Боснии и Герцеговины.

В тот же день, 15 ноября, правительство Сербии единогласно принимает проект резолюции о позиции Белграда на переговорах об определении статуса Косово. План Белграда предусматривает решение косовской проблемы в соответствии с нормами ООН на основе "нерушимого принципа уважения суверенитета и территориальной целостности" Сербии и Черногории с предоставлением краю "существенной автономии".

17 ноября 2005 года парламент Косово принимает Резолюцию о независимости. В ответ на это депутаты от сербского меньшинства призывают ООН вмешаться в ситуацию и объявить это решение недействительным.

26 ноября 2005 года сообщается, что депутаты Народной скупщины (парламента) Сербии приняли резолюцию по Косово и Метохии. В соответствии с документом, все полномочия для участия в переговорах по определению дальнейшего статуса края возложены на кабинет премьер-министра В.Коштуницы. Суверенитет и территориальная целостность страны под сомнение не ставятся. Подчеркивается, что любое навязывание решения о разделе Сербии будет считаться насилием, и Скупщина объявит его нелегитимным. Косову предлагается предоставить самую широкую автономию. Все положения документа четко обоснованы нормами международного права.

30 ноября 2005 года появляется информация, что косовские албанцы выдвинули ООН ультиматум. Они угрожают международным миротворцам новыми терактами в декабре. К таким агрессивным заявлениям их подтолкнули переговоры о судьбе Косово, проведенные представителями ООН в Приштине, Белграде, Тиране и Скопье. Эксперты пришли к выводу, что косовским сербам можно предоставить автономию в составе края, а миротворческому контингенту ООН, несущему здесь службу, следует продлить мандат. Косовские албанцы заявили, что, если сербам будет дан шанс на собственную автономию, они (албанцы) устроят международным миротворцам "варфоломеевскую ночь".

30-го же ноября сообщается, что за последние 3 дня сразу две военизированные организации – союз ветеранов Армии Освобождения Косово (АОК) и Армия Независимого Косово (АНК) – призвали косоваров вооружаться и при каждой возможности нападать на персонал миссии ООН и военнослужащих КФОР.

Примечательно, что в этот же день, 30 ноября 2005 года, Международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ) оправдал по всем пунктам обвинения, включая обвинения в военных преступлениях, косовских албанцев Ф.Лимая и И.Муслиу. Третий албанец – Х.Бальай – был приговорен к 13 годам тюрьмы. Суд под председательством К.Паркера (Австралия) признал, что в концлагере Лопушник в районе г. Глоговац с мая по июль 1998 г. свершались пытки и убийства сербов и албанцев, однако счел недоказанной "несомненную" причастность Лимая и Муслиу к этим преступлениям. Суду показался недостаточным для признания Лимая соучастником преступлений тот факт, что в Лимае свидетели узнали "капитана Челику" – одного из полевых командиров Армии освобождения Косова (АОК). Не повлияло на решение суда и утверждение свидетеля, что он видел Лимая на месте казни 9 заключенных.

Президент Косова И.Ругова заявил, что решение трибунала подтверждает "оправданность освободительной борьбы косовских албанцев против сербской оккупации".

Вождь АОК Х.Тачи (председатель Демократической партии Косова) оценил данный судебный процесс как образец справедливости и пример для процессов по делам других заключенных-боевиков бывшей АОК.

Р.Ляич, председатель югославского Национального совета по сотрудничеству с МТБЮ, заявил, что решение суда не способствует возвращению доверия в Сербии и Черногории к трибуналу.

Бывший посол Югославии в РФ Б.Милошевич обратил внимание на то, что решение МТБЮ практически совпало по времени с началом переговоров по статусу Косова, и называл его "своего рода политическим посланием, дающим стимул албанским сепаратистам занимать твердую позицию, добиваясь независимости Косова, и подстегивающим албанцев к эскалации насилия в крае".

Одновременно с описываемыми событиями, в последних числах ноября 2005 года, парламент Приднестровья начал пересмотр соглашений о строительстве общего государства с Молдавией, чтобы взять курс на независимость по примеру Косово. Председатель Верховного совета самопровозглашенной республики Г.Маракуца заявил: "Парламент, по многочисленным предложениям партий и движений, требующих прекратить бесплодные переговоры с Молдавией, рассмотрит вопрос об отмене ряда законодательных актов. Речь идет о постановлениях о принципах создания конфедерации с Молдавией от 1993 года и принципах разработки конституции федеративного государства, образуемого Молдавией и Приднестровьем, принятых в 2003 году".

И здесь я просто обращаю внимание на появление слова "Косово". Я симпатизирую Маракуце, как и Смирнову. А еще точнее – подвигу народа Приднестровья, который сумел очень многое создать на своей территории. Но об этом – в отдельном докладе. Здесь мне важно только слово "Косово". Я фиксирую – и иду дальше.

8 декабря 2005 года лидер Прогрессивной Социалистической партии Украины (ПСПУ) Н.Витренко на "круглом столе" в редакции "Известий" представила свой план урегулирования приднестровской проблемы, который может составить альтернативу плану президента В.Ющенко. По мнению Витренко, план президента не может быть принят за основу, т.к. предполагает применение к Приднестровью международных санкций и может привести к "потере управляемости конфликта".

План Витренко базируется на четырех принципах, положенных в основу позиции ЕС в отношении урегулирования конфликта в Косово. Витренко считает, что "любое решение, которое носит односторонний характер или является результатом применения силы, неприемлемо". Кроме того, "нынешняя территория Приднестровья не должна претерпеть какие бы то ни было изменения – это значит, что нельзя допустить как разделения Молдавии и Приднестровья, так и объединения Молдавии и Приднестровья с какой-либо третьей страной".

Опять же, обращаю внимание на введенное в оборот слово "Косово".

И вновь – к событиям в Косово.

21 января 2006 года первый президент Косово И.Ругова скончался от рака легких на 62-ом году жизни. Председатель временной администрации ООН в Косово созвал срочное заседание краевого правительства. Было объявлено, что пост президента временно займет председатель парламента.

23 января 2006 года сообщается, что Б.Паколли, руководитель фирмы "Мабетекс", занимавшейся реставрацией Московского Кремля, претендует на место скончавшегося президента Косово. В интервью одной из белградских газет Пакколи заявил, что "хочет взять в свои руки кормило косовского корабля и войти в гавань независимости". После смерти Руговы вопрос, кто будет держать в узде косовских албанских радикалов, не чурающихся доходов от контрабанды и наркобизнеса, встал очень остро. А Пакколи, как утверждают некоторые источники, является одним из крупнейших спонсоров АОК.

Отметим, что в списке претендентов, помимо Паколли, появляется еще одна неоднозначная личность – Фатмир Лимай. Тот самый Лимай, который обвинялся в преступлениях против сербов в 1998-1999 гг., и которого 30 ноября 2005 года оправдал Гаагский трибунал.

Россия наблюдает за ситуацией с Косово с нарастающим беспокойством.

30 января 2006 года президент РФ В.Путин заявил на совещании с членами правительства по поводу возможного признания независимости Косово: "Это чрезвычайно важный для нас вопрос не только с точки зрения соблюдения принципов международного права, но и исходя из практических интересов постсоветского пространства. Все варианты, которые будут вырабатываться контактной группой, должны иметь универсальный характер. Не все конфликты разрешены на постсоветском пространстве. Мы не можем идти по пути, когда в одном месте будем применять одни принципы, а в другом – другие".

По словам С.Лаврова, некоторые члены контактной группы пытаются документально закрепить некую уникальность косовского конфликта. В.Путин подчеркнул, что такая уникальность ни к чему хорошему не приведет.

Если говорить всерьез, то уникальность косовского конфликта заключается в том, что албанцы – это союзники американского "гегемона". И албанцам дают то, что им нужно. А приднестровцы исторически и политически пристегнуты к российской "дохлой лошади". И поэтому у них забирают то, что им нужно.

Далее процитирую (в связи с особой важностью) кусок из пресс-конференции президента России (31 января 2006 года):

НУЦУБИДЗЕ Т.Н. (журналистка телекомпании "Мзе", Грузия): Владимир Владимирович, Вы вчера заявили, что решение косовского вопроса должно носить универсальный характер. А означает ли это, что в случае признания Косово Россия поддержит такого же рода решения в отношении всех замороженных конфликтов на постсоветском пространстве, в том числе абхазского и южноосетинского? И второй вопрос: как Вы расцениваете инициативу грузинского парламента насчет вывода российских миротворцев из зон конфликта? Спасибо.

ПУТИН В.В.: Что касается решения в отношении Косово, есть Резолюция Совета Безопасности ООН 1244, которая подтверждает, что Косово является неотъемлемой частью Сербской Федерации. И мы исходим из того, что принятые Советом Безопасности ООН решения не носят декоративного характера, конъюнктурного политического характера, а они принимаются для того, чтобы их исполнять. Первое.

Второе. Что касается общих принципов. Я уже говорил, по-моему, в прошлый раз, мы имеем такие примеры, когда, скажем, в одной части Европы принимаются, – например, в Южной Македонии принимаются решения, согласно которым албанское население, проживающее на этой территории, получает право иметь представительство в органах власти и управления, в том числе и в полиции, в соответствии с процентным соотношением к другому коренному населению, проживающему на этой территории. Скажем, албанцев там 20% – 20% должно быть албанцев в полиции…. Принципы должны быть универсальными, иначе они не вызывают доверия к той политике, которую мы проводим; наоборот, мы всегда будем подвергать сомнению справедливость тех или иных решений.

Применительно к Косово – то же самое. Если кто-то считает, что Косово можно предоставить полную государственную независимость, то тогда почему мы должны отказывать в этом абхазам или южноосетинцам. Я сейчас не говорю о том, как будет действовать Россия. Но мы знаем, например, что Турция признала Республику Северный Кипр. Я не хочу сказать, что и Россия тут же немедленно признает Абхазию или Южную Осетию в качестве независимых и самостоятельных государств, но такие прецеденты в международной жизни есть. Не даю сейчас им оценку, но для того, чтобы действовать справедливо, в интересах всех людей, которые проживают на той или иной территории, нам нужны общепризнанные, универсальные принципы решения этих проблем. Вот о чем я говорил вчера на встрече с Правительством.

3 февраля 2006 года эксперт фонда ИНДЭМ Юрий Кургунюк осуществляет следующий заход. Мол, Москва, как обычно, просто прикрывает своих военных, потому что руководство само побаивается силовиков. А российские военные, мол, могут в зоне конфликта в Абхазии быть замешаны в наркотрафике через Грузию (вот ведь формула: "могут быть замешаны"). И в таком случае негодование грузин оправдано.

Кургунюк предрекает мирное или "никакое" решение конфликта. И сообщает, что на недавней пресс-конференции в Кремле Владимир Путин сказал, что если международное сообщество признает независимость Косово и создаст прецедент, то тогда независимыми могут стать и другие непризнанные республики. Кургунюк увидел в этом намек на Абхазию и Южную Осетию и отметил: "В Кремле понимают, что в этом случае у Москвы появится еще одна головная боль".

10 февраля 2006 года руководитель Центра кавказских исследований МГИМО В.Дегоев обращает внимание на то, что (цитирую) "темы Косово, Ирана, Грузии и Дании с ее карикатурами возникли одновременно. В нагромождение совпадений я не верю. Складывается весьма зловещая картина. Быть может, Буш уже подготовил удар по Ирану, и ему нужно, чтобы смута в Закавказье отвлекла наше внимание".

В этот же день, 10 февраля 2006 года, новым президентом Косово становится Фатмир Сейдиу. Он являлся ближайшим соратником И.Руговы. Был выдвинут на пост президента крупнейшей политической партией края "Демократическая партия Косово". Среди заслуг Сейдиу называют установление тесных связей с политиками и бизнесменами албанского происхождения в США. Даже в Белграде признают, что нынешнее положение Косово во многом связано с поддержкой, полученной от албанского лобби в Вашингтоне. В парламенте Косово Сейдиу был одним из руководителей Комитета по международному сотрудничеству и евроинтеграции.

Главный пункт политической программы Сейдиу – скорейшее признание Западом независимости края. "Я продолжу курс И.Руговы, направленный на независимость Косово", – пообещал Сейдиу. Примечательно, что его кандидатура нашла одобрение и поддержку Запада.

Почти одновременно с назначением Сейдиу в Белграде арестовывают бывшего офицера армии Республики Сербской (Босния и Герцеговина), Сашу Бадняра. Бадняр входил в число охранников Р.Младича. И, по данным следствия, помогал ему скрываться после того, как Гаагский трибунал выдвинул против генерала обвинение в военных преступлениях. Белградская теле- и радиостанция "Б-92" утверждает, что в последнее время именно Бадняр отвечал за обеспечение связей Младича с внешним миром.

Как мы видим, именно в этот критический момент постановки на обсуждение статуса Косово – "мировое сообщество" (причем включая нынешнюю белградскую власть!) дает "договаривающимся стронам" внятные и однозначные антисербские и проалбанские сигналы.

20 февраля 2006 года в Вене начинается обсуждение статуса Косово. Это первые прямые переговоры между Приштиной и Белградом, которые проходят при участии международных посредников. Министр местного самоуправления Косово Л.Хазири заявляет: "Сегодня мы определим повестку дня, будем говорить об управленческой реформе и с нетерпением ждать, что будет дальше. Грядет независимость, и мы прилагаем к этому руку".

А министр иностранных дел Сербии и Черногории Вук Драшкович продолжает безнадежно настаивать на формуле: "больше, чем автономия, меньше, чем независимость". На деле это означает, во-первых, гарантии безопасности для сербского меньшинства в Косово и, во-вторых, сохранение нынешних границ Сербии с Албанией и Македонией.

Политолог Д.Горани заявляет: "Надежды на успех переговоров высоки, об этом говорит сам факт, что разговор, по сути, первый за все это время, начался". Эксперты уверены: решение косовской проблемы фактически готово и ждет своего оформления.

Одновременно председатель комитета Госдумы РФ по международным делам К.Косачев заявляет, что "от решения косовской проблемы зависит судьба Южной Осетии и Абхазии".

25 февраля 2006 года в программе "Постскриптум" приводится весьма характерная цитата. Американский политолог Д.Саймс в "In The National Interest" пишет: "Многие американцы были бы в шоке, если бы узнали, что именно Вашингтон сыграл главную роль в развязывании глобального джихада исламистов, главной целью которого стала теперь их собственная страна. И что несколько администраций подряд, по сути, позволили этому джихаду набирать силу до тех пор, пока удары не обрушились на саму Америку". Дальше Саймс пишет, что именно администрация Д.Картера начала готовить в Афганистане ловушку для СССР.

Следом за Картером Саймс обвиняет Бжезинского (что само по себе приятно). Д.Саймс: "Как вспоминает З.Бжезинский, тайная операция ЦРУ в Афганистане началась за много месяцев до ввода советских войск. На страницах "In The National Interest" он пишет: "Нужно было заманить Советы в афганскую западню и устроить им собственный Вьетнам". Была и побочная цель – отвлечь внимание Москвы от Польши, где тогда набирало силу движение "Солидарность"…

"Какими бы ни были цели, остается вопрос – оправдано ли использование средств, которые спровоцировали многолетнюю войну в Афганистане и – в конечном итоге – глобальный исламистский джихад против самой Америки? Сегодня администрация США выступает за признание независимости Косово. Но что будет, если во главе края окажутся не умеренные прозападные лидеры, а правительство фанатиков и националистов? Что, если Россия скажет: "Раз можно Косово – значит, можно и другим?" Как тогда поведут себя Нагорный Карабах, Приднестровье, Южная Осетия и Абхазия? Тогда США окажутся перед неприятным выбором: либо, во имя принципов демократии, убеждать, к примеру, полуамериканский режим в Тбилиси смириться с территориальными потерями, либо встать на сторону Грузии, даже если та решит восстанавливать свою целостность силой".

Д.Саймс пишет, что Америка – единственная сверхдержава, но она не должна вести себя как ученик волшебника и выпускать на свободу силы, столь могущественные, что у него не будет возможности удержать их в своей власти. Америка уже начала, по неосторожности, джихад против самой себя. Теперь террористы пытаются получить доступ к ядерному оружию. "Поскольку рядом нет Старика-Чародея, который спасет нас всех от непредвиденных последствий наших действий, то нам необходимо выстраивать свою политику с особой ответственностью и особой осторожностью", – пишет Саймс.

Приоритет республиканской политики предъявлен (хотя я совершенно не хочу преувеличивать в этом смысле роли Саймса, но это именно так). Этот приоритет категорически не совпадает с приоритетом политики Бжезинского, и просто обязан быть противопоставлен оному. Но в стане республиканцев – полная неопределенность. И в каком-то смысле возвращается время Клинтона (причем, возможно, с очень мрачными поправками). Может быть, все, что случилось с Милошевичем, и не только с ним, накладывается еще и на подобную сверхдержавную "миропроектную пересменку"?

2 марта 2006 года руководство партии "Альянс за будущее Косово" объявило имя нового кандидата на пост премьер-министра: главой правительства может стать А.Чеку, бывший полевой командир "Армии освобождения Косово". В 2002 году правительство Сербии и Черногории объявило А.Чеку в розыск по обвинению в геноциде сербского населения во время конфликта в Косово и в Хорватии. Но главный посредник ООН на переговорах в Вене о статусе Косово, экс-президент Финляндии М.Ахтисаари заявил, что возможное избрание А.Чеку на пост главы правительства края "никак не повлияет на ход переговоров".

В этот же день, 2 марта 2006 года, сообщается, что Правительство Сербии фактически национализировало фирмы, входившие в состав бизнес-империи бывшего банкира семьи Милошевичей Б.Карича, и выдало международный ордер на его арест, обвинив в неуплате налогов и коррупции. Отдельным пунктом в обвинении значится то, что партнером Карича на территории края Косово была компания сотовой связи "МобиКос", принадлежащая албанскому бизнесмену Экрему Луке, близкому к албанской администрации края. Следствие уверено, что большая часть уведенных из сербского бюджета денег шла на финансирование будущей независимости Косово. Также Каричу вменяется в вину подкуп депутатов сербского парламента с целью создания своей фракции и попытка спровоцировать в Сербии правительственный кризис.

Карич эти обвинения отвергает. По его словам, война, которую ему объявило правительство В.Коштуницы, не имеет никакого отношения к борьбе с коррупцией. "Они просто боятся победы моей партии на грядущих выборах, поэтому решили лишить меня всего имущества и вышвырнуть из страны. Кроме того, я не исключаю возможности того, что меня попытаются убить. Несколько месяцев назад мне говорили, чтобы я оставил политику и вернулся в бизнес, даже купить меня пытались, предлагали 0,5 млрд. евро. Но я отказался, будущее Сербии для меня важнее денег". В данный момент Карич скрывается в Лондоне.

Завершая данную часть доклада, отмечу, что с начала марта радио "Свобода" (официоз Госдепартамента США) широко обсуждает тему возможной независимости Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии. Для этого "Свобода" дает слово в своих аналитических передачах (причем без серьезного оппонирования и в длинных "часовых" программах!) Н.Нарочницкой, К.Затулину и др. поборникам независимости "непризнанных республик". Примечательно, что в архиве сайта "Свободы" текстов этих аналитических передач нет, есть лишь "нейтральные" по интонации новостные сообщения по данной теме.

Если того, что я здесь описал, мало для того, чтобы ощутить коварство и двусмысленность происходящего, то это значит, что никакая аналитика никем вообще не воспринимается. И надо ждать, когда сами события поймают нечувствительных к прогнозу участников в косовский капкан.

Меня спросят: "И что тогда?"

Я отвечу.

Часть одиннадцатая. Некоторые концептуальные заготовки

Я убежден, что те, кто будет взаимодействовать с этим текстом, в принципе находятся в курсе реальных глобальных идей, составляющих в совокупности некий Фонд, из которого и будет черпать свое содержимое так называемая "реальная политика". Вряд ли что-то изменится в ближайшие годы. Хотя в дальнейшем все просто обязано измениться. И демиургом этих изменений будет глубокий глобальный кризис. А запускать кризис будет именно скудость того Фонда, о котором я говорю. Но пока что есть то, что есть. И присматриваться к данному Фонду крайне необходимо.

Еще раз подчеркну, что речь идет о влиятельных идеях, а не об идеях вообще. Я не хочу подробно обсуждать качество этих идей. Меня интересует их политическая релевантность. То есть их способность влиять на происходящее.

В числе идей, входящих в этот самый Фонд, серьезное место занимают идеи всем известного Генри Киссинджера.

Я уже говорил, что не сомневаюсь в осведомленности собравшихся об идеях, входящих в этот Фонд. И в силу этого я, казалось бы, мог бы обойтись простыми ссылками: всем известно, мол, что Генри Киссинджер… и так далее. Но я поступлю иначе, потому что мне сейчас нужна не осведомленность вообще, а некая плотность взаимодействия. Мне нужно, чтобы предъявленные здесь идеи жили в одной интеллектуальной комнате, чтобы с ними заново встречались здесь и сейчас. И потому я верну собравшихся к "сводкам с полей интеллектуальных сражений".

В своей книге "Нужна ли Америке внешняя политика?" бывший госсекретарь США Генри Киссинджер заявил буквально следующее: "Вестфальский порядок находится сегодня в состоянии системного кризиса. Невмешательство во внутренние дела других стран отброшено в пользу концепта всеобщей гуманитарной интервенции. Или всеобщей юрисдикции. Не только США, но и многие западноевропейские страны это осуществили".

Те, для кого термин "Вестфальский порядок" носит слишком общий характер, должны обратиться к интервью Г.Киссинджера, данному немецкой газете "Ди Вельт" в мае 2003 года.

В этом интервью Киссинджер описывает (цитата) "новую созревающую систему" международных отношений: "Принципы Вестфальского мира", которые "базировались (внимание!) НА СУВЕРЕНИТЕТЕ ГОСУДАРСТВ И РАССМАТРИВАЛИ НАРУШЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ГРАНИЦ МЕЖДУНАРОДНЫМИ СТРУКТУРАМИ КАК АГРЕССИЮ, – уходят в прошлое".

Но даже такой совсем уж внятной цитаты – недостаточно. И потому – длинные выдержки из этого интервью, в которые я буду вклиниваться, прошу прощения, со своей неделикатной навязчивостью. Не самое лучшее занятие, понимаю. Но все же лучше, чем ничего.

"Вопрос: Философ Юрген Хабермас недавно писал, что США из-за превентивного удара по Ираку потеряли в мире свой авторитет, Вы согласны с этим?

Киссинджер: Я очень уважаю Юргена Хабермаса…

Кургинян: Поскольку Хабермас – последний, кто защищает Модерн и связанное с ним понятие суверенитета, то фраза носит почти издевательский характер в контексте того "но", которое последует ниже. Уважаю, мол – но пошли бы вы!..

Киссинджер: …Уважаю Хабермаса, но его критика не учитывает фактор, являющийся сегодня в мире господствующим.

Кургинян: Что же это за фактор?

Этот фактор – замена международной системы, появившейся в результате Вестфальского мира, на новую, созревающую систему. Принципы Вестфальского мира базировались на суверенитете государств и рассматривали нарушение международных границ организованными структурами как агрессию.

После событий 11-го сентября, с приватизацией внешней политики со стороны неправительственных группировок, тайно или открыто поддерживаемых традиционными государствами, появились новые вызовы времени. Распространение оружия массового уничтожения грозит крахом всему миру.

Кургинян: То есть, поскольку существует угроза распространения оружия массового уничтожения, то на суверенитет надо наплевать. Буквально сказано именно это.

Корреспондент: Ну, а где здесь связь с Ираком?

Кургинян: Будто бы непонятно, в чем связь. Ирак подозревается в обладании ОМУ. И этого уже достаточно для того, чтобы нарушать суверенитет. Ничего даже доказывать не надо. Надо предъявить подозрение – и нарушить суверенитет. Такова новая… как это Киссинджер называет? – ах, да, "новая созревающая система"… Но может быть, я клевещу на автора идеи? Дадим ему слово.

Киссинджер: Те, кто принимает у нас решения, увязывают распространение оружия массового уничтожения с вопросом терроризма в регионе, откуда последовали удары 11-го сентября. Понятное дело, я с этим согласен. И то, и другое – проблемы, которые, в известной мере, требуют превентивных решений, так как нельзя дожидаться действительного акта агрессии.

Кургинян: То есть Киссинджер говорит буквально это – для удара достаточно подозрений. А немец все не понимает или делает вид, что не понимает.

Корреспондент: Вы имеете в виду нанесение превентивного удара?

Кургинян: Немец внутренне видит уже удар по Бонну или Берлину. Но набирается деликатности. И ему отвечают тем же.

Киссинджер: Да, но только в том смысле, если необходимо устранить угрозу, пока она не реализовалась.

Кургинян: А в каком еще смысле это может быть? В смысле того, что по пьянке захотелось навернуть ядерными стратегическими ракетами или чем-либо еще? Но внимание! Сейчас Киссинджер создаст для горькой пилюли сладкую упаковку. Ох уж это мне "да, но"!

Киссинджер: Но – я не согласен с тем, чтобы в течение долгого времени позволять определять вид угрозы и ее масштаб одной стране. Поэтому Америка и наши союзники, а также другие страны должны обсудить вопрос, по каким принципам следует считать превентивные меры оправданными и убедительными.

Кургинян: То есть Киссинджер уже предлагает Европе присоединиться к складывающейся системе произвольных наездов. И тем самым (очень относительно!) обезопасить себя саму.

Киссинджер: Поймите, случай с Ираком это вынужденная ситуация, у нее была долгая предыстория, и она требовала скорого ответа.

Корреспондент: Можно ли вообще с помощью войны добиться мира?

Кургинян: Вопрос, что называется, "на засыпку". Немцу надо взять тайм-аут, чтобы опомниться от услышанного. Но ему не дают.

Киссинджер: Это зависит от того, что Вы понимаете под миром. Идея мира без наличия периода напряженности – философская конструкция, которая никогда не имела реального места на протяжении всей истории.

Кургинян: Это что-то знакомое… Не совсем вестфальское, но очень знакомое. Что-то из разряда "хочешь мира – готовься к войне". Словом, мир – это пауза между войнами. Это и только это. Речь идет о глубокой ревизии всех базовых документов – и не вестфальских, а реальных, созданных в последние 60 лет относительного мира. Речь идет о том, чтобы перечеркнуть надежду на мир, как нечто большее, чем паузу, передышку перед началом новых военных действий. Готовьтесь, сейчас будет очередное "но". Ведь надо же как-то подсластить и эту пилюлю.

Киссинджер: Но после войн Наполеона более 100 лет крупных войн не было.

Кургинян: А потом были. Сейчас 60 лет не было, а потом будет. Да и вообще, причем тут Наполеон, если рухнула Вестфальская система?

Киссинджер: Может ли одна война решить все проблемы? Нет.

Кургинян: Значит, надо несколько.

Киссинджер: В случае с Ираком речь об этом не шла.

Кургинян: А о чем шла? О перманентной войне? Кто следующий? Но корреспондент, наконец, оправился от короткого шока "предъяв", сделанных в интервью.

Корреспондент: Правильно ли то, что США начали войну против Ирака, не имея мандата ООН?

Киссинджер: Большинство кризисов периода "холодной войны", например из-за Берлина, было урегулировано без мандата ООН.

Кургинян: Так тогда говорилось, что это ужасно. И что после распада СССР все будет под мандатом ООН. Что для этого и нужен распад СССР, демонтаж биполярного мира. Теперь оказывается, что "холодная война" – это идеал, на который надо ориентироваться в новой мировой политике. Понимаете? В новой! То есть той, которая представлялась человечеству гораздо более мирной и зарегулированной. Так она будет теперь немирной, незарегулированной. И это при том, что противник в новой "холодной войне" оказывается размыт, а значит, всеобъемлющ. Тогда было ясно, что противник – альтернативная идеологическая система. Теперь противник – это что угодно. А нормы поведения – как при "холодной войне".

Корреспондент: По перечисленным Вами пунктам, необходимым для того, чтобы считать войну легитимной… В Ираке до сих пор не найдено оружие массового уничтожения, недостаточно и свидетельств относительно связей с "Аль-Кайедой".

Киссинджер: Я разговаривал с представителями спецслужб США и Великобритании, а также с их коллегами, входившими в состав прежних администраций США. Никто не ставит под сомнение, что оружие массового уничтожения в Ираке есть. Я ни разу не слышал опровержения информации, которая определяла действия президента и на основе которой чуть было не ввязался в войну в 1998 году также президент Клинтон.

Кургинян: Что касается спецслужб, коллег… все ведь уже произошло. И сами спецслужбы, сами коллеги начали закладывать друзей Киссинджера из республиканского лагеря и сознаваться, что все доказательства были фикцией и извлечены из них путем экстремального политического давления. И это еще не вечер. Но предположим, что спецслужбы и коллеги предъявили доказательства – кто их будет проверять? Если их никто не будет проверять, то это Оруэлл в чистом виде. Потому что они предъявят то, что им будет выгодно. Или то, за что им проплатят.

Киссинджер – умный человек, он понимает, о чем речь. Он занимал должности, на которых приходилось отвечать за адекватную оценку информации спецслужб, а не ссылаться на эту информацию. Он вообще понимает разницу между "отвечать" и "ссылаться", между "предъявлять" и "оценивать"? Сейчас проверим.

Корреспондент: Вы считаете правильным, что США направляют в Ирак своих собственных инспекторов по вооружениям?

Кургинян: Дальше следует блестящий пассаж, из которого все совсем ясно.

Киссинджер: После войны, которая была начата из-за обладания оружием массового уничтожения, неизбежным является то, что США ищут такое оружие. Вопросы подобного рода становятся причиной инсинуаций, будто Америка делает нечто неправильное с моральной точки зрения.

Кургинян: То есть разница между гипотезой и фактом должна быть снята. Кто выдвинул гипотезу – тот и факты под нее собирает. И никаких инсинуаций! Но корреспондент совсем ошалел, и его ставят на место. Причем так, что все становится еще и еще яснее.

Корреспондент: Что будет, если инспектора США тоже ничего не найдут?

Киссинджер: Если они ничего не найдут, нужно будет проанализировать допущенные ошибки. Но я не думаю, что такое случится. В любом случае, не следует ставить под сомнение добрые намерения людей, принявших решение. Многие исходят из того, что должны быть задействованы инспектора ООН, но какой в этом был бы смысл?

Корреспондент: Они теперь могут без всяких проблем получить информацию от иракских ученых.

Киссинджер: Это могут сделать американские следователи.

Кургинян: Это уже высокий класс! Собеседника "достали", и он "рычит", причем все более грозно.

Киссинджер: Представители ООН должны были проверять, обладает ли Саддам Хусейн запрещенным оружием. Но поскольку Хусейна теперь нет, то какую функцию они должны выполнять сейчас?

Кургинян: Вы все поняли, или вам надо еще "врезать правду-матку по самые-самые"? Ах, не поняли? Получайте!

Киссинджер: Разъясните, пожалуйста, мне: зачем нам теперь упражняться в пустословии? Неужели так нужно придавать происходящему вид некоего морального разграничения между государствами и за счет этого препятствовать возможности достижения результата?

Кургинян: Услышав это, корреспондент на уровне внутренней речи уже не просто орет, он визжит.

Корреспондент: Другие страны хотят быть услышанными.

Киссинджер: Есть лучшие методы, чтобы быть услышанными, и некоторые страны их нашли. Германия и Франция занимают особую позицию.

Корреспондент: А Россия?

Киссинджер: Вы не находите эту комбинацию странной: Германия, Россия и Франция, спустя шесть месяцев после расширения НАТО? Как оружие против Америки этот альянс в длительной перспективе не сохранится.

Корреспондент: США выиграли войну против Ирака, но удастся ли им достичь мира?

Киссинджер: Мир – понятие относительное.

Кургинян: Это здорово. Черномырдин говорил: "Что такое медвежата? Странное понятие…" Но то, что мир – "понятие относительное", – это еще круче.

Киссинджер: Разумеется, будет определенное улучшение по сравнению с ситуацией при Саддаме.

Кургинян: В чем улучшение? В каком смысле улучшение? Бандитско-исламистский беспредел! Расползание самых радикальных форм терроризма и сепаратизма! Так Суслов не разговаривал на партактиве!

Киссинджер Трудно будет добиться улучшения, но при наличии лучших трансатлантических отношений сделать это было бы легче.

Кургинян: Это значит – "к ноге!". Корреспондент делает вид, что не слышит.

Корреспондент: Какую роль должна играть Организация Объединенных наций при формировании правительства?

Киссинджер: По иронии это будет в значительной мере зависеть от того, как будут развиваться наши отношения с Европой. Было бы слишком упрощенным надеяться на определенную легитимацию со стороны ООН, не восстановив исторически сложившееся атлантическое партнерство.

Кургинян: Корреспонденту не дают "не услышать". А он не хочет. И тогда на него "наезжают".

Корреспондент: В арабском мире по отношению к Америке царит сильное недоверие. Можно ли это исправить?

Киссинджер: Это, конечно, так. Ситуацию можно изменить только при достижении конкретных результатов, а не с помощью болтовни. Но в целом арабский мир реагирует спокойнее, чем средства массовой информации в Германии и Франции.

Корреспондент:Вы уверены?

Киссинджер: (смеется). Спорить на эту тему бессмысленно. … Я бы предпочел делать это…

Кургинян: то есть Ирак и все прочее.

Киссинджер: …в рамках диалога с традиционными друзьями. Но это предполагает, что наши друзья должны с некоторым пониманием относиться к американской душе и американским убеждениям, а также – определенное доверие к американским планам. В Европе, особенно в Германии и Франции, существует точка зрения, будто в Америке нечто вроде незаконного правительства, с которым невозможно общаться. Это неверно. Должен идти серьезный диалог с тем, кто в действительности определяет внешнюю политику США, а им случайно является президент.

Корреспондент: Должны ли первыми сделать навстречу шаг Германия и Франция?

Киссинджер: Судя по тому, что происходит, по моему мнению, делу помогло бы, если бы первые шаги или символическое стремление исходили со стороны Германии и Франции. Но и США должны реагировать на это конструктивно и великодушно.

Корреспондент: Выработает ли западная цивилизация единое представление о мире и шансах и об опасностях, которые ей угрожают?

Киссинджер: Из-за нынешней ситуации можно было бы говорить об этом в негативном плане. Но я не хочу акцентировать на этом внимание.

Кургинян: Когда так говорят, то хотят не снять акцент, а усилить его. И это все понимают. А кто не понимает, для того договаривают.

Киссинджер: Мое поколение верило в мир атлантизма. Сейчас существует угроза его распада.

Кургинян: Корреспондент окончательно обалдевает и пытается как-то сгладить то, что принимает форму супернаезда.

Корреспондент: У Европейского союза вскоре появится министр иностранных дел. Вы хотели бы иметь номер его телефона?

Киссинджер: С технической точки зрения, да. Но это будет зависеть от содержания европейской внешней политики".

Вместо заключения

А теперь, вместо заключения, – о том, что такое Вестфальская система, о крахе которой настойчиво говорит Киссинджер.

Государственно-центристская (Вестфальская) модель мира

Для нее существуют, как минимум, два определения. Это:

1) Аналитическая схема международных отношений, в которой основной объект рассмотрения – суверенное государство, его взаимодействия с подобными ему государствами как основными акторами на международной сцене.

Таким образом, высказывание "Вестфальская система рухнула" в точности тождественно тому, чтобы сказать: "суверенитета нет". А в этот момент наши официальные лица говорят: "У нас в России суверенная демократия"…

2) Сформированная Вестфальским договором 1648 г. система мироустройства, представляющая собой совокупность наций-государств, обладающих суверенитетом, т. е. распоряжающихся всей полнотой власти на своей территории и одновременно ведущих самостоятельную внешнюю политику. В рамках Вестфальской системы суверенитет впервые становится атрибутом государства, а не монарха.

Вестфальская система стала результатом Вестфальского мирного договора 1648 года, которым была подведена черта под Тридцатилетней войной 1618-1648 гг. Это была фактически первая в истории человечества война общеевропейского масштаба. Поводом для войны стали противоречия между испанскими и австрийскими Габсбургами и Францией. В орбиту войны на разных сторонах конфликта были вовлечены Швеция, Дания, различные германские княжества.

В результате Вестфальского мира произошел фактический передел территориальных сфер влияния между Швецией и Францией, получил признание своего суверенитета Швейцарский союз, а также была закреплена территориально-политическая раздробленность Германии.

Следующей важнейшей системой международных отношений стала Венская система 1815 года. Венская система – структура межгосударственных отношений в Европе, сложившаяся после войн Наполеона I (1799-1814; 1815) и просуществовавшая, с изменениями, до Первой мировой войны (до 1914).

Принципы Венской системы были заложены решениями Венского конгресса (1814-1815) – первого общеевропейского (за исключением Турции) мирного урегулирования. Эта система основывалась на общем согласии наиболее могущественных европейских монархий (великих держав, включая Россию) относительно территориального и политического статус-кво (положения, существующего в данный момент) в Европе. Согласно основным положениям Венской системы, предполагалась возможность коллективного вмешательства в дела тех государств, которым угрожают революции (принцип легитимизма), равно как и требование дипломатических консультаций по территориальным и пр. проблемам. Но принципы государственного суверенитета при этом под сомнение не ставились.

В результате Первой мировой войны на смену Венской пришла Версальско-Вашингтонская система международных отношений.

Это была система мира, установленная государствами-победителями, главным образом, Великобританией, Францией, США и Японией, после 1-й мировой войны 1914-18 гг. Она была рассчитана на закрепление послевоенного передела мира и направлена не только против побежденных государств, но также против Советской России и национально-освободительного движения в колониях и зависимых странах.

Крах Версальско-Вашингтонской системы наступил после начала Второй мировой войны.

Итоги Второй мировой войны закрепила Ялтинско-Потдстдамская система международных отношений. Эта система иногда также именуется Ялтинско-Потдстдамско-Хельсинской системой (в 1975 году в Хельсинки был подписан документ, окончательно закрепляющий послевоенное устройство границ).

При этом все системы международных отношений, следующие за Вестфальской, сохраняли ее принципы раздела мира между суверенными национальными государствами. И единственный универсальный международный орган современности – ООН – в этом смысле является строгим "наследником" Вестфальской системы.

Еще раз: по Киссинджеру, Вестфальской системы нет, она рухнула, о ней надо забыть! Нет суверенитета, превентивные удары – это норма… Так создается, как говорит Киссинджер, "новая созревающая система".

Вот так. А у нас все еще ищут "суверенную демократию"!

Вглядитесь в эту "новую созревающую систему" через призму Югославии. Посмотрите на югославский опыт, примерьте это на наши сегодняшние реалии и подумайте.

Если косовский прецедент развала суверенного государства состоится – домино распада России будет запущено необратимо. И эту – более, чем реальную – угрозу слишком многие (необдуманно или провокационно) подхлестывают разговорами об этом косовском прецеденте.

Давайте подумаем о том, что делать в этой гнилой реальности. И как менять реальность. Ибо главный опыт Югославии показывает, что если реальность гнилая, то победитель "уделывает" побежденного "на раз". Не потому что побежденный так уж слаб – у Югославии была самая сильная армия в Европе. А "уделывают" его потому, что ему не верит собственная армия, потому что у него уже "бабки", "Феррари" и прочее. Потому что население уже кайфует и хочет кайфовать. Потому что…

Потому что все рассыпается, когда нет стратегии и нет идей, нет мобилизационного сознания, нет нации. Если нам в ближайшее время не удастся в этих сферах что-то собрать, то я гроша ломанного не дам за целость сегодняшней Российской Федерации. И не в исторической перспективе, а в считанные годы.

И в этом – звон югославского колокола. К этому мы должны готовиться. К этому мы должны подойти отнюдь не деморализованными, но трезвыми, понимающими, что происходит вокруг нас, и способными ответить на вызов реальности. А иначе – мы однажды проснемся в реальности Милошевича.

Мир его праху. Мир всем, кто боролся и пытался предотвратить трагедию Югославии.

Мы должны понимать, что бороться можно. Но лишь в том случае, когда есть стратегия и воля нации к мобилизации перед лицом угроз. Тогда можно бороться всерьез.

Так давайте бороться всерьез.

 

30.03.2006 : Нарастает ли давление на Россию?

Часть первая. По отношению к чему (кому) проводится прессинг?

Давление на Россию предполагает, что есть те, кто давит, и есть то, на что можно давить. Для того, чтобы обсуждать тему прессинга (а он есть, и я сумею показать это), нужно не только раскрыть, кто давит, но и в каком-то смысле определить точку приложения этого давления. А также показать, как одно связано с другим.

Меня могут спросить – зачем вообще надо ломиться в открытую дверь? Для одной части нашего общества и так ясно, что некий Запад (США, в первую очередь) таким-то и таким-то образом чинит козни. И что это происходит сейчас по отношению к России, как раньше происходило по отношению к СССР.

Для другой части нашего общества ясно, что любые рассуждения по поводу иноземных "наездов" – суть игра корыстной бюрократии, которая хочет "замылить" честные выборы, ссылаясь на чьи-то козни и их губительность.

Но в том-то и дело, что, помимо этих двух "записных" частей, есть еще часть общества, которая записными воззрениями уже никак не может удовлетвориться. Кроме того, даже в стане "записных" что-то начинает происходить. Нельзя слишком долго повторять одни и те же слова и одновременно жить реальной жизнью, плохо сочетаемой с этими словами. Я подчеркиваю – слишком долго это не может сосуществовать. Просто долго – это сосуществовать может и сосуществует. Но "долго" не значит "бесконечно". Лимит на полную автономию слов по отношению к реальности близок к исчерпанию. В России этот лимит был невероятно велик. Но и его сумели подызрасходовать.

И, конечно, интересно, что будет дальше. Как будут сыпаться эти "записные" части, к чему присоединяться, на каких матрицах оседать. Если мы занимаемся мировоззрением, идеологией, политической культурой, политическим языком и при этом хотим не только что-то исследовать, но и на что-то влиять – это все не может нас не волновать. В противном случае надо признаться, что мы занимаемся чем-то совсем другим. А мы занимаемся именно этим.

Итак, давление на Россию, прессинг разного рода (общий, мировой, региональный, особенно на сопредельных территориях, – и внутренний, касающийся собственно нашей страны) для нас не данность и не чушь. Для нас это проблема. Это то, что надо анализировать. То, что требует доказательств. А также каких-то структуризаций, моделей. Что без толку кричать-то?

Для того, чтобы все это произвести, нужно осуществлять проблематизацию уже на старте. По отношению к исходным словам. Говорите "прессинг" – скажите, кто, как и на что давит? Потому что "вообще давить" невозможно. Давят всегда конкретным образом. И на кого-то конкретно. Даже если давят на всё население – всё равно речь идет о конкретных методах. Экономическая блокада (режим санкций – что, разве такого не было по отношению к тому же Ираку?), война (в Югославии, Ираке – мало ли еще где?)… Россию не бомбят (скажем так: "пока не бомбят"). По отношению к ней не осуществляют санкций или блокад (опять же оговорим: "пока не осуществляют", но ведь НЕ осуществляют же!).

Что тогда такое "давление вообще" на Россию? А если это не "давление вообще" на Россию, то тогда о каком давлении идет речь? О давлении на кого? И с помощью чего? И есть ли, в каком-то смысле, на что давить? Странный, вроде бы, вопрос. Но согласитесь, далеко не бессмысленный. Можно, например, надавить на руководство коммунистической партии Китая. И что-то получить, если давление будет удачным. А на кого в России давить? На некую политическую зону… А что это за зона? Есть ли она? Есть ли вообще политика?

Попытаюсь дать какие-то ответы на эти непростые вопросы. И уже в рамках этих ответов что-то конкретное разобрать (отструктурировать, отмоделировать и так далее). Но начну именно с проблематизации наличия.

Когда мы говорим "политика", мы имеем в виду все, что угодно. В том числе систему деклараций, предъявляемых обществу с разных этажей, так сказать, "влияния и власти". А также наши собственные соображения о том, каковы интересы, как все должно происходить для того, чтобы… и так далее.

Наверное, все чувствуют, что внутри этой очень уж размытой субстанции есть нечто более концентрированное, жесткое и реальное. Хотя и тоже размытое. Но тем не менее. Я не могу назвать эту более оформленную сущность, например, "ядром российской политики". Поскольку это не ядро, а что-то другое. И я не хочу (по крайней мере, здесь и сейчас) "нагружать" свои построения какими бы то ни было рефлексиями по поводу параполитики, скрытых замыслов и всего остального.

Я, напротив, хочу сейчас все по возможности "разгрузить". Выявить в происходящем что-то простое, хотя и не вполне очевидное. И уже работая с этим простым, надстраивать над ним или под ним, но, в любом случае, по минимуму, самые необходимые усложнения.

Итак, предметом моего внимания для начала является некое сгущение в пределах очень эфемерного облака политических сентенций, риторик et cetera (рис.1).

Что это за сгущение? Это, конечно, прежде всего, осуществляемая страною (бюрократией, корпорациями, которые с ней связаны, в какой-то части спецслужбами или армией) система конкретных шагов. Подписан такой-то договор… И еще такой-то… Туда-то поставили оружие… А туда-то – газ… или нефть… Глядишь – что-то и вытанцовывается.

Тут абсолютно ясно, каков круг лиц, способных задавать "па" в подобном "танце". И лично у меня не вызывает никакого внутреннего протеста то, что этот круг лиц очень узок. Он, во-первых, всегда узок. А, во-вторых, в нынешней ситуации чем он будет уже, тем лучше.

Кроме совокупности шагов, есть еще одно, менее очевидное, но достаточно реальное слагаемое. Я имею в виду систему взглядов, причем не чьих-то вообще, а тех, кто что-то определяет в нынешней ситуации. При том, что качество ситуации я уже неоднократно описывал. И у меня нет никаких оснований менять по этому поводу точку зрения. Мне просто скучно много раз подряд фиксировать очевидное.

Итак, система шагов и система взглядов – вот что такое это сгущение (рис.2).

Давая ответ на естественный вопрос: "Организаторы шагов – понятны, но кто носители взглядов?", мне проще всего сказать, что носителями интересующих меня взглядов являются сами организаторы шагов. Но это будет не до конца верно. Поэтому вначале я все-таки скажу о самой системе взглядов.

Она, система эта, вовсе не представляет собой философию, мировоззрение в полном смысле слова. Эта система гораздо проще, грубее. Мне здесь важно констатировать две вещи.

Во-первых, что она все-таки существует.

Во-вторых, что речь идет не о декларациях (пиаре, как сейчас говорят) и не о философии, стратегии, мировоззрении.

Даже эти апофатические, негативные констатации ("не декларации", "не философия") уже что-то дают. И поэтому я их зафиксирую (рис.3).

Вроде бы, мы что-то зафиксировали. Но лишь "вроде бы". Чтобы по-настоящему двинуться дальше, нам придется достаточно долго топтаться на этом аналитическом (или, если хотите, эвристическом) полустанке.

Часть вторая. Реальность – и ее место на политической сцене

Предположим, что среднестатистическая российская молодая пара решила построить семью и завести детей. Такое решение есть краеугольный камень социального воспроизводства. Будут дети – будет народонаселение. Не будет – будет Пустырь. И сколько ты ни называй этот Пустырь "Великой Россией" – ничего не изменится. Соседи будут зариться на Пустырь. На Пустыре будут протекать процессы, вряд ли носящие социальный и государствообразующий характер. И так далее.

Россия на сегодня относится по смертности к странам "третьего мира". Но в странах "третьего мира" имеет место высокая рождаемость. А Россия уникальна тем, что по рождаемости она относится к странам "первого мира". Уповать на то, что Россию заселят некие мигранты, мне лично представляется глупым. Потому что мигрантов вообще не будет. Мигранты будут делегатами других цивилизаций, так сказать. Исламской, китайской… Поэтому если в России (прощу прощения) не начнут размножаться ее коренные жители, то есть (дважды прошу прощения) русские, то нам – хана. И рассуждать не о чем. Мы что-то соорудили, какие-то задачи решили, какие-то комфорты кому-то обеспечили. Но все это оказалось несовместимым с витальным приоритетом. То есть нежизнеспособным.

Я еще раз подчеркну – это может быть очень удобным для тех, кто может пользоваться большими свободами (их, конечно, в целом больше, чем в СССР), иначе преуспевать, иначе строить какие-то жизненные эстафеты через институт собственности… Я даже перечислять не буду преимущества. Они есть – и не только для узкой группы олигархов. И от них очень трудно отказаться. Но если они есть, а страны нет, то так и надо говорить. А не камлать о "Великой России". В противном случае, надо искать решение. И сравнивать возможные сейчас решения с теми, которые уже были. А не рассуждать, как плохо было в СССР. Может быть, плохо было. Я вовсе не собираюсь утверждать, что это был рай на земле. Но что толку топтать пресловутый "совок" (ненавижу это слово), если не можешь решить самые элементарные, самые базовые витальные теоремы.

Итак, молодая русская семья хочет начать это самое социальное воспроизводство. То есть заводить бэби. Она же его не может заводить на коврике под открытым небом, как молодая индийская семья. Холодно, непривычно. И в бараке она его заводить не будет. Потому что она уже вкусила от иных форм социального воспроизводства. Значит, она хочет того… крышу над головой… квартиру то бишь.

Сколько стоит квартира в Москве? Плохая двухкомнатная квартира, в которой можно разместиться, предполагая, что ребенок растет, а, может, появится и второй (что составляет известный минимум социального воспроизводства – двое родителей заводят двух детей, родители умирают – на место двоих старших приходят двое младших, и так далее). Так сколько стоит такая квартира в Москве? Сознательно не хочу задирать цен. Скажу по минимуму: 115 тысяч долларов.

Способ обзаведения ею широко рекламируется. Так или иначе, в рекламе фигурирует и ребенок… По-разному фигурирует, в зависимости от типа рекламы. Но, в любом случае, речь идет о том, что надо взять ипотечный кредит под 10% годовых. Дадут тебе его или нет – это отдельный вопрос. Но, предположим, дадут. Уже в первый год ты должен выплатить по нему одних процентов – 11,5 тысяч долларов. То есть для того, чтобы платить проценты (только проценты!), и у тебя не забирали квартиру (а не заплатишь – у тебя ее сразу заберут, и весь твой выплаченный пай – горит), ты должен брать из своей зарплаты (или зарплаты семейной пары) тысячу долларов в месяц. Но это означает, что ты должен зарабатывать больше тысячи долларов, хотя бы на двоих.

Но ты же не хочешь всю жизнь платить проценты, а потом отдавать квартиру? Ты ее хочешь выкупить. Передать в наследство детям. Значит, ты за сколько-то лет должен выкупить основное тело кредита. Предположим, за двадцать лет. Тогда ты должен платить еще примерно 6 тысяч в год. То есть изымать из семейного бюджета полторы тысячи в месяц только на это занятие. Предположим, что ты с женой получаешь 2 тысячи долларов. Ты можешь полторы вынуть из бюджета? Не можешь ты этого сделать! Потому что чтобы получать такие деньги на двоих, нужно соответствовать. Как-то одеваться, ездить не только на троллейбусах и трамваях. Определенным образом проводить время. Ребенка, между прочим, тоже надо кормить, поить, одевать, учить, лечить. Значит, ты должен получать не 2 тысячи долларов на двоих, а 4. Есть в Москве семьи, которые получают 4 тысячи и больше? Есть. Можно их назвать "макросоциальным явлением", "макросоциальным мэйнстримом"? Нет, нельзя. Значит, первая теорема социального воспроизводства не решена.

А она была решена. В СССР она была решена грубо и не слишком убедительно. Но бесплатно. Молодая семья предъявляла справку о том, что имеется столько-то и столько-то квадратных метров на человека. И становилась в очередь на квартиру. И каждый знает, что эта очередь длилась не 20 лет. Квартира была плохая. Дуло из всех щелей. Молодая семья вооружалась инструментами и навыками. И как-то все приводила в минимально божеский вид. Кстати, квартиры хотя были и плохими, но сказать, что эти квартиры прямо так сразу сыпались, как всем известные новые шикарные строения "отдыхательного" профиля – так нет. За такой фокус можно было очень круто схлопотать. Так что халтурили, воровали, – но в рамках. Такой вот был способ воспроизводства. Плохой? Согласен!

Американская семья имела лучшие возможности для воспроизводства. Молодая семья со средним доходом 4 – 5 тысяч долларов в месяц брала кредит в 250 тысяч, покупала хороший дом. В доме ниоткуда не сифонило. В нем была не одна комната для малышей, а две, а то и три детские спальни, а также все остальное. Папаша с мамашей платили не 10% по ипотеке, а какие-нибудь доли процента. В итоге они за 20 лет, внося по 12 – 15 тысяч в год (меньше, чем треть зарплаты, что возможно, хотя и трудно) и дрожа, как осиновые листы, от того, что могут потерять работу (то есть, находясь в унизительной кабале лучшую часть жизни), получали дом. У этого способа решать социальную теорему воспроизводства есть минусы. Потому что эта кабала жутко сказывается на психике, качестве жизни. Но есть и плюсы.

Разные там сказки о том, что американцы имели жилье в собственности, а у нас собственности не было, я не хочу принимать во внимание. В СССР квартиру у семьи отобрать было невозможно, и это все знают. А сейчас это делается запросто. И на это есть сотни мошеннических способов. А, главное, собственность, не собственность… с точки зрения социального воспроизводства, это не основной вопрос.

Я не обсуждаю, хорошо ли так жить. Я говорю, что так жить можно. Хотя, наверное, и тягостно. А при зарплате полторы тысячи долларов на двоих и при необходимости указанным образом покупать квартиру, жить вообще нельзя. То есть нельзя заводить детей. То есть гарантированно (не хочу сводить демографию к социальному минимуму, но ведь и это важно) можно строить здесь только Пустырь, а вовсе не великую страну.

Мне скажут, что такие цены на квартиры существуют только в Москве. Но ведь и такие зарплаты существуют только в Москве. Молодой специалист, который приходит на элитный завод ВПК, расположенный где-нибудь в Самаре, получает 4500 рублей в месяц. То есть примерно 150 долларов. Сколько может стоить квартира в большом городе? Ну, 20 тысяч долларов, что маловероятно. 10% – это сколько? Это примерно 2 тысячи долларов в год на проценты с кредита. Или примерно 150 долларов в месяц. Чтобы за 20 лет выплатить тело кредита, нужно еще платить по тысяче в год. Или по 80 в месяц. Всего надо платить 250 долларов. А зарплата молодого специалиста, работающего в жизненно важном для страны ВПК, зарплата инженера, который должен делать ракеты – вдвое меньше. И даже если он с семьей все отдает на покупку квартиры (а он все отдать не может), то он ее не купит. В любом случае, он перегружен этой социальной проблемой. А значит, он под ее грузом с высокой степенью вероятности перестанет социально воспроизводиться.

Вот вам первая несоразмерность – бесплатный подарок #1 в СССР в виде плохой и труднополучаемой квартиры и фига вместо квартиры для нынешних среднестатистических жителей, вступающих в семейную жизнь.

Но, кроме бесплатного подарка #1, был бесплатный подарок #2. И назывался он здравоохранением. Что с этим сегодня? Мать одного моего знакомого сломала шейку бедра. Устройство, которое надо купить, чтобы сращивать кость, – 4 тысячи долларов. Операция – 6 тысяч долларов. Нет этих денег? Меланхолично наблюдайте за тем, как ваша мама умирает от отека легких или чего-то в этом роде.

У сестры другой моей знакомой (все конкретные случаи с конкретными, вполне уважаемыми людьми) тоже возникли медицинские сложности. Молодой врач говорит: "Цена решения проблемы – 30 тысяч долларов". Речь идет об операции, без которой маячит однозначный летальный исход. Сестра спрашивает: "Да откуда мне взять-то, как я могу?". Врач отвечает (уже новая генерация – жизнь-то идет, люди меняются): "У вас ведь есть квартира? Продайте!".

Бесплатный подарок #3 – образование. А также возможность пользоваться его плодами в виде минимально приоритетной социализации. Недаром матери так хотели, чтобы дети шли учиться. Они после учебы занимали приемлемое место на социальной лестнице. Теперь нет ни возможности получать образование, ни места на этой лестнице.

Подарок #4 – цены на продукты первой необходимости. К которым, между прочим, относились и хлеб, и мясо-молочные продукты, и сахар, и мало ли еще что. Дефициты? Очереди? Я же не говорю, что теорема социального воспроизводства решалась хорошо. Я говорю, что она решалась. А главное – был создан мир, в котором (сам знаю, в нем жил) не надо было комплексовать по поводу того, что костюм не той марки, а на кухне не западный блестящий мебельно-индустриальный комплекс, а какая-нибудь отечественная "развалюха". Тогда никто этим унижен не был. Потому что мир был иначе устроен. И кто бы что ни говорил, но школьник, приходящий в нормальную школу, не испытывал с порога всего набора социальных унижений, которые ему сейчас обеспечены. И которые он будет сейчас остро воспринимать, ибо мир устроен иначе. ("А, мальчик, у тебя нет компьютера?!").

Подарок #5 – профиль жизни, профиль социального изоморфизма. Вот так живет военный (офицер, генерал). Вот так живет профессор. А так – какой-нибудь номенклатурщик. Была, была разница! И не всегда социально приемлемая. Но какая-то логика присутствовала. А когда парень, ставший инженером на самарском ВПК, должен знать, что нищета унизительна, а уровень его жизни – это нищета (в СССР не было ни нищеты, ни унижения от нищеты), он должен еще лицезреть эталон в виде какого-нибудь молодого миллиардера. И читать в газетах, слушать по телевидению, как именно этот миллиардер добился успеха.

Подарок #6 – защищенность жизни. Опять же, не говорю, что она была идеальной. Но по отношению к ней сегодняшняя – это нечто. Как отбирают квартиры, как подставляют, как сила торжествует над правом – об этом кричат по всем программам телевидения, во всех газетах.

Подарок #7 – человеческое качество. Недавно на нашем киноклубе показывали фильм "Мне двадцать лет". Есть много вопросов к фильму, а у меня – так, может быть, больше, чем у многих других. Но то, что тогдашняя молодежь имела другой совокупный потенциал, нежели та, которая сегодня стоит у игральных автоматов – факт, который, видимо, тоже не требует доказательств. Тип сознания, уровень культуры… Читающая публика, не читающая… С ценностями, без них… Мобилизуемая на что-то или не мобилизуемая… Солидарная, диффузная… Способная или не способная к состраданию… Мы же все видим, что та советская общность распалась. А нация не выстраивается. Нет ничего, что могло бы ее сцементировать. А если ее нет – что есть? Стаи на Пустыре? О каком социальном воспроизводстве можно тогда говорить? О какой стране, тем более, великой?

Подарок (он же обязательство) #8 – техническое воспроизводство. Ладно, оставим в стороне необходимость амортизационных отчислений. Хотя в США структура этих отчислений планируется и контролируется для каждого частного предприятия. И это – аксиома технического прогресса (как минимум, воспроизводства техносреды).

Но ведь к этому все не сводится. У нас амортизационные отчисления не планируются не только для частных предприятий, но и для государственных тоже. Но зато для частных предприятий планируется список расходов, которые признают расходами, – то есть тем, что может быть вычитено из доходов при вычислении прибыли. Так вот, в это, по сути, не входит покупка новой техники. По крайней мере, она так затруднена, что дальше некуда. В Америке руководитель "Рэнд Корпорейшн" будет наказан, если не купит новых компьютеров вовремя. А если купит раньше времени – будет поощрен. А я, как руководитель организации, могу честным образом покупать компьютеры из чистой прибыли только после уплаты всех налогов, включая налог на прибыль. Притом, что американский коллега будет показывать чистую прибыль только в одном случае – если он хочет распределить дивиденды. Понятна разница? У нас – программируется техническое недовоспроизводство!

По телевидению показывают, что на московских шлюзах – управляющие колеса чуть ли не дореволюционные. Что их взрывали в войну, потом сваривали – и они все еще работают. Если на этих шлюзах, упаси бог, что-нибудь случится – Москву затопит. Население слушает… Начальство слушает… ФСБ слушает… Хоть бы хны!

Проблема технического недовоспроизводства уже тянет на сотни миллиардов, если не на триллионы, долларов. То есть бюрократически программируется экономика деградации. И это – при высоких ценах на нефть. А все рассуждают о программах развития.

Словом, во всем – от семьи до страны (прямо по Энгельсу) – тактические проекты комфортно решаются. А стратегические не решаются вообще. Купить шубу, платье, косметику… поехать в Турцию купаться – это пожалуйста. Квартиру себе или детям – фиг! И так во всем. Стратегия на нуле. Причем стратегия – не как особо вкусное пирожное, а как хлеб насущный. Стратегия как набор условий, минимально необходимых для того, чтобы была страна.

При этом политики рассуждают весьма специфически. Они дают оценку, исходя из социальной температуры. А не из характера заболевания. Население терпит, социальная температура низкая. Значит, все хорошо. Население перестает терпеть – социальная температура высокая. Значит, все плохо. Но, как известно, не каждая смертельная болезнь сопровождается высокой температурой.

Что представляет собой формат организуемой жизни?

Если этот формат действительно является форматом ликвидации, форматом организации стай и Пустыря, – то его надо менять.

Если население его терпит – то это еще ужаснее, чем если бы оно его не терпело. Потому что оно терпит деградацию и смерть. Может, даже кайфует от деградации и смерти. Ну и что? Тем сложнее вести его, это население, дорогой жизни. А если этой дорогой его не вести, то не надо говорить о великой стране, о стране вообще… Нельзя, в конце концов, бесконечно лгать по столь болезненным и очевидным вопросам.

Я вовсе не призываю вернуться к советским решениям. Тем более, что это крайне проблематично, а сами решения имели серьезные изъяны. Я только знаю, что если других решений нет, а эти решения как-то что-то решают, то лучше эти, чем никакие. И, в любом случае, я знаю, что при отсутствии решений наступит смерть.

Идут процессы – демографические, социальные, культурные, духовные… Боюсь этого слова – но буквально антропологические. Они все – нисходящие. Они все несовместимы с наличием страны, с продолжением российской истории. Хотим страну, хотим историю – надо эти процессы остановить. Что? Они зашли слишком далеко, и эта остановка несовместима с демократией? Тогда придется решать проблемы грубым мобилизационным способом. Желательно, самым эффективным, самым гибким, самым мягким из приводящих к решению. Но если так далеко залетели, что только жесткие способы приводят к решению – значит, нужны жесткие.

Только я прошу не путать нынешний мягкий управленческий кайф, содержащий элементы специфических полицейских технологий, – и грубую мобилизационную схему, о которой я говорю. Потому что этот кайф (уже осуждаемый всем миром, как диктатура) ничего не решает по существу. Он создает видимости. А также способствует тактическим успехам самого разного рода. Материально-личным, в том числе. Но он уводит от реальности. Он размещает всю политику вне нее. И это главный промежуточный вывод (рис.4).

Обсуждается проблема миграции. Гайдар что-то лепечет: "Пусть негры въезжают, китайцы, ислам – неважно, нужна рабочая сила. В США тоже въезжали". Но в США работал "котел". Он переплавлял негра, славянина, англичанина, немца, итальянца, француза – в американца. Это и есть Проект Модерн. По сути, это значит, что новый образ жизни, полученный в США, стирал этнический опыт хоть негра, хоть немца – и создавал новую программу иного, более высокого качества. Программу американскую. Для того, чтобы такую программу создавать, надо иметь высочайший приоритет автохтонного над въезжающим.

А если лидер национал-большевиков Лимонов растаптывает всю русскую литературу и говорит о Пушкине – "шоколадный карлик Пушкин", и при этом призывает бороться за Касьянова – то, простите, какая НАЦИЯ? Какой НАЦИОНАЛ-большевизм? Национал-большевизм – вообще дело сомнительное. А если разбирать по существу – что это все такое?

Скажут: "На Западе тоже есть проблемы". Конечно, есть. Но там продолжается воспроизводство со сбоями. Здесь же воспроизводятся только сбои. Воспроизводятся дисфункции! Они воспроизводятся, а не наличествуют параллельно с воспроизводством. Какой-то очень странный молодой генерал на высоколобом и весьма престижном клубе долго рассуждал, что русским вообще ничего не нужно – ни армии, ни технологий. Потому что у них в Байкале очень много пресной воды. А вода станет главным ресурсом XXI века.

Все время хотелось спросить генерала: "Почему ты считаешь, что это твой ресурс? Вот уже Олбрайт говорит, что русские слишком большой кусок заглотнули – и ресурсов, и территории. Хорошо, понадобится завтра вода. За ней придут другие – соседи или еще кто-то из "сильных мира сего". И они скажут, что это их, а не твое. Ты что сделаешь? Либо утрешься, либо предъявишь адекватные силовые аргументы. Но чтобы их предъявить, нужна армия. А значит, ВПК, наука, население, причем грамотное и хоть относительно здоровое, консолидирующие ценности и мало ли еще что…".

Глядя на генерала, я понял, что спрашивать не нужно. Что его речь – это какая-то странная комбинация фанатизма и глубокой самоиздевки. И мне начинает порой казаться, что не только его речь так построена. А и речь большинства наших современных политиков. Но такое построение речи не может не свидетельствовать об определенном построении сознания, мышления, психики.

И тогда, конечно, возникает вопрос: кто на кого давит? Что такое этот прессинг? Это усилие, направленное на сдвиг? Или фиксация наличествующего? Если наша политика приведет к тому, что Сибирь, например, обезлюдит полностью, то китайское вторжение или американское предложение продать Сибирь за триллион долларов – все это чем будет? Фиксацией нашего результата или отдавливанием нас с территории жизни на территорию смерти? Нас отдавливают – или мы отступаем? Может, нам помогают отступать, это отдельный вопрос. Но пока мы не признаем, что речь идет не о прессинге вообще, а в каком-то смысле о фиксирующем прессинге – ничего не изменится.

Между тем, официоз говорит прямо обратное: "Россия стала восходить, процветать, это не устраивает недругов, и они наезжают". Почему она стала восходить? В чем она стала процветать? Где тут кончается самообман и начинается пиар? Пока что ограничусь вопросами. И продолжу рассмотрение основной темы.

Часть третья. Реальность – и ее воздействие на пиар (он же – идеология)

Возникает некая идеологическая (шире – пропагандистская, культурно-лингвистическая) Система. Если она – сама по себе, а реальная витальная проблематика – сама по себе, то что происходит? Как одно с другим сочетается? (рис.5).

Острота нерешения стратегических витальных проблем – это один параметр уравнения. Назовем его – О.

Другой параметр – время нерешения. Назовет этот параметр – Т.

Само же уравнение таково (рис.6).

Здесь h – это константа износа самоизолировавшихся идеологических систем.

Первая из таких систем, взятых на вооружение в постсоветской России, была системой демократической или либеральной, как хотите. Можно еще назвать ее "системой Гайдара". Она подняла все возможные О в уравнениях жизни на недосягаемую высоту. И, тем не менее, она держалась на протяжении почти восьми лет. И окончательно "износилась" только к концу 90-х годов, чему в немалой степени помог кризис 1998 года.

Окончательный износ системы определяется по моменту, когда население начинает концентрированно издеваться (смеяться или, как сейчас говорят, "стебаться") над системообразующими конструкциями. В этом, кстати, разрушительная роль анекдотов. Помешать населению стебаться не может никакой страх. Единственное, что может продлить жизнь идеологической системы – это подкрепления. У советской системы их было сколько угодно: реальные успехи индустриализаций, определенный рост уровня жизни, победа в войне и многое другое. Подкрепления продлевали жизнь системы. Но этих подкреплений было недостаточно. Нужно было модернизировать саму систему. И не обязательно смягчать. Ее можно было развивать. Но это входило в противоречие с интересами правящих групп. И… однако не это составляет тему нашего сегодняшнего анализа.

Идеологическая система русского потребительского либерализма "а ля Гайдар" в чистом виде продержалась очень недолго. Призраки Скокова, Сосковца, Лебедя бродили на ее полутрупе задолго до ее кончины. Высказывание Чубайса по поводу "последнего гвоздя в гроб коммунизма" было сугубо психоаналитическим. Подсознание Чубайса уже чувствовало, что есть гроб, и есть последний гвоздь. Вопрос был в том, чей гроб и чей гвоздь. Начать свой пиар в как бы коммунистической газете "Завтра" через десять лет после фразы про "последний гвоздь" – что может быть показательнее?

Короче, гайдаровская система не выдержала бы и двух лет без условно "патриотического" властного дополнительного слагаемого. Но оно тогда не имело самостоятельного значения. Понадобилась соответствующая экспозиция, помноженная на остроту нерешения… Плюс работа оппозиции, построившей тот условный суррогатный капитал патриотизма, который можно было позаимствовать – чтобы власть решилась пересесть на нового коня (рис.7).

Какая следующая система может развиваться следом за системой #2? Для того, чтобы начать решать такую сложную теорему, нужно определить фундаментальное краевое условие. Только разместив системы в некую метасистемную рамку, можно получить данные по допустимым фазовым переходам, определяющим характер "системогенезов" (рис.8).

Как ни странно, рамку определить достаточно просто. А раз так, то и вектор, и все остальное тоже вычислить не так уж и трудно.

Рамка – это антикоммунизм. Почему это так? Потому что все правила "системогенеза" сложились в результате борьбы с коммунистами в эпоху развала СССР. Государственные системы (неосоветская "а ля Хасбулатов", ельцинская, путинская) сложились на обломках СССР. Социальные суррогатные системы складываются в контексте советской (то есть от противоположного). Любые уступки советскому носят двусмысленный характер. От того, что Слиска берет с суррогатной советской "свалки" то народные дружины, то товарищеские суды, а ее коллеги додумываются аж до восхваления брежневской системы, – ничего не меняется. В решающий момент оттуда все равно звучит звериный рев: "Почему мы должны принимать закон о знамени вашей партии?" (Имеется в виду Знамя Победы в Великой Отечественной войне).

Смягчается антисоветизм или ожесточается – тоже не имеет значения. При Брежневе многие высокопоставленные номенклатурщики, находясь не на людях, произносили тосты за русскую империю, за православное царство. Но на партактиве они все равно должны были осудить то царство, а ту империю назвать "тюрьмой народов". Таково краевое системное правило. Когда и оно разваливается – начинается совсем иной метацикл.

Краевое правило, о котором я говорю, – пока не разваливается. Оно и управляет "системогенезом". Поскольку витальные условия не обеспечиваются и не могут быть обеспечены (антикоммунизм в условиях советской традиции бесперспективен, СССР остается для державников неоспоримым идеалом, идеалом мощи и так далее, класс воров не может управлять, дерегуляция уже требует мобилизационной системы, невозможной вне советского опыта, а он неприменим), – то остается менять системы и наблюдать за их износом. Соответственно, антикоммунизм должен меняться.

В начале он носил "демократоидный" характер.

Потом – "патриотический" характер ("мы рыночно-державные прагматики, а не рассказчики бесполезных и вредных сказок").

Далее, на повестке дня – характер "бело-националистический".

Где-то рядом с ним будет находиться "бело-фундаменталистский".

А затем наступит место фашистского.

Нетрудно видеть и представителей каждого очередного идеосхематизма. По срокам сейчас наступает время идеологической системы #3 (рис.9).

Параметры Системы #3 были полностью смоделированы. Были уже заданы имена, и они общеизвестны. Главным именем здесь являлся Дмитрий Рогозин. Само фирменное блюдо, то бишь новая идеологическая система, изготавливалось в околосолженицынских кругах. Ведущим интеллектуальным пропагандистом этой системы являлась Наталья Нарочницкая.

Были и другие претенденты. Например, тот же Егор Холмогоров. И не только он. Консервативная ниша стала заполняться всеми, кто хотел вкусить от следующей эстафетно-парадигмальной победы. То есть всеми, кто становился в некую очередь.

Вопрос состоял в другом: будет ли эта система, система #3, чисто модернизационной, окажется ли она сдвинута в этнонационализм, или она будет быстро состыкована с системой #4, предполагающей опору на мэйнстримный фундаментализм, который в России может быть только православным? Некие попытки эксплицировать данную разновидность антикоммунизма и придать этому всему основательно политический характер – тоже делались. Как тут не вспомнить слова господина Полтавченко о "смутьянах", чьи останки "не совсем справедливо находятся возле Кремля".

В этом смысле, был возможен и достаточно стремительный перескок и создание "двугорбых" гибридов (рис. 10).

И тут мы возвращаемся к непростым вопросам, которые все-таки приходится обсуждать.

Часть четвертая. Органика или рукотворность?

Я не хочу ссылаться на конспирологическую литературу, пусть и очень известную, в которой обсуждается (тупо, избирательно, извращенно – но обсуждается) именно этот "системогенетический" ряд.

Если сказать еще точнее, то он не то чтобы обсуждается или описывается, а как-то невнятно выкрикивается. Мол, "есть какой-то Гарвардский проект… Но на проект этих гадов наша Лубянка ответила контрпроектом!".

Я делаю здесь галочку на полях только потому, что вокруг этой сомнительной темы, обсужденной в сомнительной же литературе, кипели немалые элитные страсти. Скажем так, уровень этих аутентичных страстей никак не соответствовал уровню литературы, в которой это все невнятно выкрикивалось.

Итак, ссылаться на "источники" немного непристойно. Хотя если знать контекст и уровень вовлеченных властных фигур нашего недавнего прошлого, то прагматизм подобной "галочки на полях" начинает уравновешивать очевидный конспирологический моветон. И вроде бы надо обсуждать контекст – фигуры, уровень политической вовлеченности.

Но обсуждение такого контекста по определению выводит нас за рамки верифицируемого. А значит, и за рамки нормального открытого интеллектуального обсуждения. Вопрос тут не в рисках, а во вкусе и чувстве меры. Говорите, что это так, – приведите доказательства. Привели доказательства – назовите источники. Ах, не можете? Зачем затрагиваете тему? Я много раз, обсуждая вкус и меру в этом вопросе, цитировал Галича: "А мне говорят: "Ты что, – говорят, – орешь, как пастух на выпасе?".

Значит, уже дискуссия о контексте – вненормативна и неэффективна.

А дальше-то начинается другое. Действительно, определенные небезусловные, но далеко не глупые фигуры, вписанные в иноземный контекст (вопрос о типе вписывания оставляю за скобками) пытались что-то обсудить с российским правительством относительно подобных "системогенетических" трансформаций. И действительно называли это "Гарвардским проектом". Опять же, совершенно невозможно обсуждать, кто и как это делал. А также как это делание соотносилось с контекстом, который я уже заявил, но отказался обсуждать.

Вам остается поверить мне на слово, что контекст был. И что он связан с фигурами, которые пытались кого-то из наших учить уму-разуму. И что фигуры не выдуманы.

Я понимаю, что, как говорили герои O`Генри, "песок – плохая замена овсу". И что все эти невнятные ссылки ничего не доказывают и никого ни к чему не обязывают. А поскольку я обсуждаю все это со своим клубным слушателем и читателем, то я позволю себе три приема.

Во-первых, я скажу, что термин "Гарвардский проект" мне просто приснился в моих художественных снах. И полностью высосан мною из пальца. Если надо, могу назвать его не "Гарвардским", а "Рарвардским" проектом. Так это будет корректнее. И сразу исчезнет необходимость в каких-либо ссылках. Имею же я право увидеть сон.

Во-вторых, я скажу, что просто не считаю всех вокруг идиотами и невеждами. И что если я понимаю закон ротации так называемых неподпитываемых идеологических (смысловых, социокультурных) систем, то и другие его понимают. И эти другие знают также классическую теорию циклов, революционных, в том числе (а не только циклов Кондратьева). То есть, они понимают, что есть Жиронда, якобинцы, Термидор, Директория, Консульство, диктатура, империя, реставрация, новая Жиронда и так далее. И что эти классические идеальные типы, взятые напрокат из истории Французской революции, имеют универсальный характер.

Значит, любой, кто запускает длинный процесс (а наша Перестройка и все, что за ней последовало, это, безусловно, длинный процесс), будет опираться и на эти циклы, и на закон ротации неподпитываемых социокультурных систем.

В-третьих, я дам феноменологические отсылки. Например, отошлю интересующихся к блестящему фрагменту из интервью Б.Н.Ельцина "Московским новостям" от 21 октября 2003 года, в котором он говорит, что "гайдаровцы", конечно же, были камикадзе, но им нельзя было об этом говорить, потому что они должны были работать.

Приведу цитату из этого интервью:

– Какой смысл был в том, что в 91-м вы сделали рискованный выбор в пользу малоизвестных, но очень амбициозных политиков?

– Мне была абсолютно ясна задача, которую надо решить. Политический строй предстояло не просто изменить, а перевернуть. Вместо советской политической системы должна была появиться демократическая. Вместо административно-командной экономики – рыночная. Вместо цензуры – свобода слова. Я понимал, что безболезненным переход от одного к другому не может быть. Значит, неизбежны непопулярные меры. Нужна была команда матросовых, которые бы приняли огонь на себя и продвигались бы вперед, каким бы сильным ни было общее недовольство.

– Вы понимали, что эта работа может лишить их политического будущего?

– Конечно. Они должны были сделать свое дело и потом уйти…

– Они были готовы сгореть?

– Мы не обсуждали с ними этот вопрос.

– Вообще не говорили о том, что скоро им, возможно, придется уйти?

– Нет, этого нельзя было делать. Им предстояло работать с полнейшей отдачей. Они и работали. Как, впрочем, и я, по двадцать часов в сутки, на сон – четыре часа…

Припоминается и давнее наблюдение моих знакомых: "Сергей Ервандович, обратили внимание, как Лебедь рычит, словно дегенерат? А он ведь не дегенерат! Так почему рычит? Знаем достоверно, что американцы заранее предсказали – после либералов и центристов будут русские националисты. Русских националистов показывает Голливуд. В Гарварде уверены, что к власти должны придти русские националисты. Лебедь подстраивает себя под голливудский штамп русского националиста, и потому так рычит и делает такую тупую рожу. Так в Голливуде понимают русского националиста".

Я мог бы также обратить внимание собравшихся на целый ряд картин, вышедших в нашем и не только нашем кино, но, по-моему, уже достаточно. Те, кто понимают, о чем идет речь, и так все поняли. А кто не понимает – никогда не поймет.

Короче, данная смена систем в пределах единой рамочной парадигмы принималась многими и была допущена, как нашей элитой, так и ее зарубежными партнерами. То есть она считалась единственно респектабельной.

Те, кто это понимал, кто был правильно вписан в международный элитный контекст (прошу не путать с разными там "агентурами влияния" и агентурами вообще), тот правильно становился в очередь. Дмитрий Рогозин как раз и встал правильным образом в правильную очередь. И когда его начали долбать по полной программе – он очень изумился.

Можно все свести к частным причинам. Например, сказать, что Рогозин неправильно повел себя с Кремлем, начал дружить чуть ли не с Березовским и Прохановым одновременно, оперся не на тех политтехнологов, неправильно менял политтехнологов, нарушил политкорректность в ключевых вопросах. Все это так. И можно было бы свести все к этому в одном случае. Если бы вместо Рогозина появился какой-нибудь "Магозин". Или – если бы на поправленную рогозинскую "лошадь" села "партия власти", она же "Единая Россия". Или – если бы в целом оказалось задействовано некое консервативное начинание, чем-то напоминающее систему #3.

Но, как говорится, "уж выборы близятся, а консерваторов все нет". Все остановились, сжались. Все оказалось подвешено.

И тут мы должны внимательнее всматриваться в реальные сюжеты с тем, чтобы обнаружить (раскрыть и описать) не очень очевидную, но достаточно острую и глубокую противоречивость происходящего. И начну я с одной очень развернутой цитаты, посвятив ей прямо-таки одну из частей своего доклада.

Часть пятая. Мессидж С.Караганова

Я, вообще, чем дальше, тем реже вступаю в острую полемику с интеллектуалами-аналитиками.

Во-первых, интеллектуалов становится все меньше. И это оскудение требует коррекции тональности. Таких людей пора вписывать в "Красную книгу" (прошу не рассматривать это как какую-то отсылку к коммунистическому генезису).

Во-вторых, сами интеллектуалы этого типа очень изменились. И не конъюнктурным, а экзистенциальным образом. Геополитический крах – штука страшная. Он может радовать только совсем оголтелых циников. А аналитик-интеллектуал очень редко принадлежит к такому разряду. Такой интеллектуал, конечно, и патетикой не грешит. Но чтобы ему совсем был безразличен вполне реальный (а не пиаровский, не пропагандистский) абсолютный крах его страны, которая, по совпадению, является страной, буквально начиненной ядерным оружием, – так ведь нет.

В-третьих, очередной крах уже не будет "элитно-политически вегитарианским", как в эпоху распада СССР. Крах страны станет еще и бойней. И на этот раз бойня не минует элиту. Тут трудно угадать, кого она минует, а кого нет. А пахнет – этим. Кого обрадует этот запах?

По всем вышеуказанным причинам я склонен к самым комплиментарным прочтениям чужих интеллектуально-аналитических мессиджей, тем более, если они исходят от людей осведомленных и умных, к каковым я Сергея Караганова, безусловно, отношу. Осведомленных, умных – и сдержанных, добавлю я. Причем именно внутренне сдержанных. Что я очень ценю в людях.

Так вот, с поправкой на эту сдержанность, во многом природную и отшлифованную десятилетиями вращения в реальной элите, текст Караганова надо считать предельно алармистским. И именно с этой позиции я предлагаю его рассмотреть.

Речь идет о статье "Россия – США: Обратно к мирному сосуществованию?", опубликованной в "Российской газете" от 24 марта 2006 года.

Сергей Караганов обращает внимание на то, что в марте в США вышло сразу два интересных доклада, посвященных внешней политике.

"Первый – официальный доклад президента о национальной безопасности (обнародован 16 марта 2006 года). Последний аналогичный текст был выпущен в 2003 году.

Второй доклад под звучным названием "Неверный путь России" был подготовлен под эгидой Совета по международным отношениям (СМО)" (обнародован 6 марта 2006 года).

Караганов, конечно, обеспокоен именно вторым докладом. Он – настоящий эксперт по элите, а не истеричный конспиролог. Поэтому он не будет взвинчивать, преувеличивать значение американского Совета по международным отношениям. И называть его главным органом некоего "мирового правительства". Но он не может не понимать при этом, что дело-то, на самом деле, серьезное. Что Совет по международным отношениям – конечно, не та всесильная инстанция, которой его делают безграмотные психопаты от конспирологии, но и не фитюлька. Караганов не может этого не знать хотя бы потому, что, создавая свой весьма солидный Совет по внешней и оборонной политике, он пытался выстроить симметричный интерфейс Совету по международным отношениям. Ну, и вообще – что есть, то есть.

Поэтому Караганов прямо говорит, что "Совет по международным отношениям – наиболее влиятельная организация американской элиты, занимающаяся вопросами внешней и оборонной политики". Что доклад выпущен "группой известных американских экспертов и политиков из обеих партий". Он не говорит большего, понимая, что те, кто и так знает весомость двухпартийного консенсуса в США – поймут. А остальным хоть кол на голове теши.

Дальше Караганов обсуждает документ. И полемизирует с основными его положениями, исходя из собственного понимания интересов России.

Я считаю полемику грамотной и острой. Совершенно правильной в своих основных положениях. А аналитику документа – абсолютно профессиональной. И все же цитировать я буду не это, поскольку мое уважение к позиции С.Караганова никоим образом не означает полного совпадения моей позиции с его позицией, моего прочтения с его прочтением, и так далее.

Процитировать я хочу другое. А именно – некий алармизм, который в устах Караганова, профессионала, в принципе ничем подобным не грешащего, особенно весом. Этот алармизм (вновь подчеркну – абсолютно сдержанный и респектабельный, что и придает ему весомость) разбросан по всей статье. Я приведу только самые яркие фрагменты.

"В тексте послания (имеется в виду послание президента США, а не доклад СМО; Караганов их интерпретирует и анализирует во взаимосвязи) содержится и скрытая угроза ухудшения отношений в случае, если Москва будет препятствовать демократическому развитию не только у себя дома, но и в близлежащих странах. Поворот в российско-американских отношениях не провозглашается, но на его возможность указывается".

Несколько ниже, полемизируя с американцами, Караганов говорит: "Авторы (на этот раз имеются в виду авторы доклада СМО) не хотят видеть, что Россия, которой никогда никто всерьез не помогал в ее трансформации, переживает (внимание!) естественный период контрреволюции, консервативной консолидации после хаоса 90-х годов".

И сделав эту свою концептуальную заявку о путинском периоде как "естественном периоде контрреволюции, консервативной консолидации после хаоса 90-х годов", Караганов переходит (разумеется, не сразу) к наиболее существенным выводам, которые я и хочу развернуто процитировать.

"Так какие же выводы мы должны сделать из анализа этих двух докладов, дискуссии в США в целом?

Первое. Мы дошли до предела внутриполитической консервативной эволюции. Перейдя этот предел, мы дадим "рыцарям и пажам" "холодной войны" на Западе предлог для ухудшения отношений с Россией. Эти люди потеряны, не могут жить без врага, признать прошлые ошибки. Они будут играть на руку нашим собственным "рыцарям и пажам", которые из-за провинциальности мышления или повинуясь старым стереотипам хотят побороться с Америкой, а не за Россию, и вогнать нас в губительную изоляцию.

Нельзя допустить создания "несвященного союза" наиболее отсталых элементов в наших политикообразующих классах. Они или их предшественники уже нанесли нам огромный ущерб, играя друг другу на руку в годы настоящей "холодной войны".

Второе. Не стоит излишне цинично относиться к демократической риторике Америки или Европы, как мы относимся порой к ней в нашей собственной стране. Многие люди, в том числе лидеры, верят в то, что они говорят.

И третье. Не надо слишком пугаться критики. Не стоит зазнаваться. Но мы обретаем чувство родины и государства. К критике стоит прислушиваться, взгляды "рыцарей и пажей" надо учитывать, но идти стоит своим курсом, модернизируя, усиливая и демократизируя страну во имя нас самих, а значит, и на пользу цивилизованному миру.

Наконец последнее. Нас извне и изнутри призывают к возвращению в доисторическую эпоху "холодной войны" или "мирного сосуществования". Ни политически, ни интеллектуально мы не должны поддаваться. Мы прошли через трагедию противостояния. Незачем участвовать в постановке фарса, к которому нас подталкивают".

Не хочу ничего навязывать Сергею Караганову, но мне кажется, что вся статья нацелена на этот финал. А весь финал нацелен на то, чтобы донести до нашей элиты: "Ни шагу дальше!".

"Мы дошли до предела внутриполитической консервативной эволюции" – можно ли сказать резче? Что это значит по существу? Что вся эта респектабельная схема, предполагающая смену идейных систем в рамках одного проекта, – остановлена? Так мы и по другим признакам видим, что она остановлена. Не одному Ельцину позволено цитировать Стругацких -мол, "золотой шар" и всякое там разное. Я тоже могу процитировать, но другое: "Стояли звери около двери. В них стреляли, они умирали".

Тенденция разогнана, и вдруг теперь говорится: "Стоп! Ни шагу дальше! Здесь – блок!" (рис.11).

Ну, хорошо, блок-то блок. А дальше что? Политикам-то что делать? Возвращаться к обсуждению гениальной роли Ельцина? А кто это будет слушать? Начинать реанимировать измочаленные идеологические системы? А как их реанимировать? Тем более, что от них уже ушли. Топтаться на месте, заменяя грядущий "вкусный" консервативный "антрекот" совершенно неаппетитной, вареной либерально-консервативной "морковкой"? Но каждый, кто топчется у барьера, накапливает энтропию. Докуда ее накапливать? До очередных анекдотов? А потом – по Стругацким? Стоял, стоял, топтался около двери… Дотоптался до того, что тебя "пу-пу"? А кому охота и зачем?

Начать прорыв? Для этого нужны исторически новые группы с другой мотивацией, другие большие социальные системы, другие управленческие модели. Это всё откуда взять? Кто начнет новую страну делать, а не "домашние кинотеатры" покупать? Квалифицированная рабочая сила перетерта в прах прошедшим периодом. Ее почти нет. Кадровый голод – безумный. Моральной мотивации – нет. Материальной для прорыва недостаточно. И пошло, и поехало. Смотри вышеназванный мною список витальных проблем. Между прочим, список неполный. Например, в нем нет большой стратегической модернизации. Не проведешь – кранты. Проводить, опираясь на существующие силы, – невозможно.

А главное – почему барьер? Почему политических "зверей" заставляют стоять "около двери"? Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужен мой собственный анализ американских и прочих высказываний. Караганову я это передоверить не могу, при всем моем искреннем уважении. Тем более, что всем абсолютно ясно – мои оценки, мои приоритеты никак не могут совпадать с приоритетами данного интеллектуала, которому я искренне благодарен за высказанное им беспокойство.

А потому займемся тем самым содержанием, которое и является для меня наполнителем лингвистических оболочек, введенных в название доклада, – "прессинг", "давление". О чем это?

Часть шестая. Кто и как прессингует?

6 марта 2006 года опубликован тот самый доклад Совета по международным отношениям США, который так беспокоит Караганова.

7 марта 2006 года глава МИД России Сергей Лавров начал свой первый официальный полноформатный визит в США. В какой-то степени парадоксально то, что это первый визит такого типа за время, пока Лавров работает в должности. А работает он с 2004 года. Вроде срок немалый. Но за весь этот срок Лавров посещал США только в рамках международных встреч. Прежде всего, по линии ООН. Теперь же состоялся первый полноценный и полноформатный визит.

Никакой прямой дискриминации по отношению к этому визиту в США не было и в помине. Сергей Лавров дважды встретился со своим коллегой, госсекретарем США Кондолизой Райс. Сначала в рамках рабочего ужина, а на следующий день в рамках совместного обеда. Мало того, Сергея Лаврова принимает лично президент Джордж Буш. Чего, в принципе, могло бы и не быть. Еще Лавров встречается с американскими сенаторами и политологами, а также с Кофи Аннаном. Последнее для нашей темы не столь существенно. Что сразу следует зафиксировать?

1. Что Лавров ранее так в США не ездил.

2. Что теперь он так приезжает.

3. Что, таким образом, имеет место (по крайней мере – на первый взгляд, для меня как для постороннего наблюдателя) определенный (больший или меньший – утверждать не берусь) возврат к классическому дипломатическому формату международных отношений. Назову этот формат "форматом #2" (Ф-2).

4. Утверждая это, я косвенно предполагаю, что существовал другой формат. Менее классический. И не столь формализованно дипломатический (в смысле МИДовский). Этот формат я условно предлагаю назвать "формат #1" (Ф-1). Но был ли такой формат? То, что он был, представляется мне достаточно очевидным. При этом, говоря, что он был, я вовсе не хочу сказать, что его нет или не будет. Возможно, он сохранился. Возможно, даже укрепится. Не знаю. Я вижу только, что по каким-то причинам Ф-1 дополняется Ф-2. Вряд ли эти причины исчерпываются необходимостью готовить "восьмерку" под председательством России.

5. Формат Ф-1, о котором я говорю, это не что-то непрозрачное и загадочное. Нет, это та дружба (политическая, разумеется, как же еще) между Путиным и Бушем, о которой невероятно много говорилось и продолжает говориться.

6. Формат Ф-1 – это формат, в котором ставка делается на личное отношение между главами государств, а также на специальную инфраструктуру, выстраиваемую вокруг этих отношений. Прямым свидетельством наличия такой инфраструктуры в случае отношений России и Германии было интегрирование Шредера в дела "Газпрома" после его ухода с поста главы государства. Я не хочу сказать, что Буш после ухода с поста главы США станет, например, председателем совета директоров ЛУКОЙЛа, но что-то в этом роде просматривается. Конечно, в виде очень отдаленной поясняющей метафоры.

7. Лично я не вижу в этом ничего плохого. Формат #1 во многом эффективнее формата #2. Если его удается применить и с его помощью решить проблемы – честь и слава тем, кто применяет. Как говорил великий Дэн Сяопин: "Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей".

8. Ни на чем не настаивая, я просто выскажу безответственную гипотезу, согласно которой визит Лаврова говорит о том, что "кошка", выкрашенная в цвета формата #1, в каком-то смысле перестала "ловить мышей" или же ловит их не так эффективно, или же появились другие "грызуны", которых должна ловить не эта "кошка", или же… и так далее.

Прежде чем конкретизировать гипотезу, я предлагаю всмотреться в тексты официальных коммюнике, сопровождавших визит Лаврова. Между прочим, если правильно читать внешне всегда весьма зализанную дипломатическую "феню", то из такого рода текстов можно вычитать много.

В комментарии российского МИДа прямо говорится, что "визит Лаврова происходит на непростом информационном фоне в США вокруг российско-американских отношений". Я цитирую. И такой способ построения фраз – это не мое ноу-хау. Спрашивается, зачем говорить об этом "непростом информационном фоне"? В прежние времена от этого отмахивались. Или поручали кому-то завязать периферийную информационную перепалку. А тут это становится официальным внешнеполитическим фактором.

Далее говорится: "В обоюдных интересах оградить партнерство от политической конъюнктуры и недобросовестных нападок". Значит, имеет место такая ситуация (рис.12).

Сергею Лаврову поручено разъяснять подходы Москвы по актуальным международным вопросам. Это понятно. Это его прямая задача. Но ему поручено также (внимание!) разъяснять подходы Москвы "по различным аспектам развития внутриполитической ситуации в России". Внутриполитической!!! Разъяснения по этим вопросам – уж никак не прямое протокольное дело Сергея Лаврова. Само заявление о готовности С.Лаврова обсуждать в США внутренние дела – крайне индикативно. И оно позволяет мне развить свою, в общем-то произвольную и достаточно безответственную (но и не так, чтобы уж совсем безосновательную) гипотезу.

1. Жили-были отношения в формате Ф-1.

2. Вроде бы, все было хорошо.

3. Но… происходило накопление неочевидных издержек. То есть, хорошо было только "вроде бы".

4. Накопление издержек не регистрировалось существующими инструментами, и потому не замечалось.

5. Как и при любом накоплении, количество издержек рано или поздно переходит в новое качество.

6. Это новое качество не предсказывается. Ведь нет инструмента фиксации, а значит, и системы раннего предупреждения. То ли совсем нет, то ли они недостаточно выверены, то ли возникает новая ситуация, к которой они не готовы. Короче, все это обрушивается во многом, как снег на голову. И именно в новом, 2006 году, где-то в январе-феврале.

Российский МИД говорит о политической конъюнктуре, недобросовестных нападках… А на самом деле 1 марта 2006 года молдаване покидают стол переговоров с приднестровцами. Просто так – берут и уходят.

А 3 марта 2006 года начинается блокада Приднестровья со стороны Украины. Притом, что Ющенко это крайне невыгодно. И это все понимают. Он сам понимает. Но он получил директивы и не мог отказаться их выполнять, как и впредь он не будет отказываться от выполнения других, смертельно опасных для него директив.

Еще раз – 6 марта выходит доклад Совета по международным отношениям США под трогательным названием "Неверный путь России".

7 марта в США приезжает С.Лавров.

3 марта (то есть непосредственно перед выходом доклада и приездом С.Лаврова) начинается приднестровская блокада, которая напрямую продиктована Ющенко из США.

А 16 марта 2006 года выходит официальный доклад президента США о национальной безопасности. И там тоже нас "прикладывают" – может быть, чуть-чуть более аккуратно.

Мы зафиксировали такой событийный узел. Должны же мы себя при этом спросить: речь идет о плотном, но небольшом узле – или о чем-то другом? С моей точки зрения, мы просто не имеем права себя об этом не спросить. И что получаем в ответ на подобное вопрошание?

Часть седьмая. Ход развития событий

В конце января 2006 года вице-президент Чейни собрал в своем офисе экспертов по России – на совещание о пересмотре курса Вашингтона в отношении Москвы. При этом Чейни попросил главу Национальной службы разведки Джона Негропонте предоставить дополнительную информацию о векторе движения В.Путина.

2 февраля 2006 года Джон Негропонте выполнил просьбу Чейни, представив закрытый доклад о новых угрозах Америке. Из доклада следовало, что одна из таких угроз – это чрезмерная концентрация власти в руках президента РФ В.Путина. Негропонте подчеркнул, что "желание Москвы продемонстрировать свою независимость и защищать свои интересы может осложнить кооперацию с Россией по вопросам, беспокоящим США".

Совещание у Чейни и последовавший затем доклад Негропонте можно считать стартом разворачиваемой кампании, первые громкие ноты которой зазвучали уже в феврале.

8 февраля по инициативе сенатора-республиканца Сэма Браунбека (потенциальный кандидат на выборах 2008 года) в Комиссии по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинской комиссии) прошли слушания по вопросу: достойна ли Россия председательствовать в "восьмерке", если она устраивает гонения на негосударственные организации?

Сэм Браунбек заявил, что Россия и Китай слишком рассчитывают на коммерческие отношения с Ираном, чтобы помочь Западу в сдерживании амбиций Тегерана. Россию и Китай Браунбек назвал при этом "странами, посылающими неверные сигналы". По мнению Браунбека, Вашингтон должен организовать давление на страны, поддерживающие Иран, – по аналогии с кампанией 1980 года, целью которой были фирмы, помогавшие СССР строить газопровод в Западную Европу. Браунбек уточнил, что инструментом давления мог бы стать тот факт, что для осуществления успешной деятельности России и Китаю необходима иностранная помощь.

16 февраля состоялись слушания в комитете по международным отношениям палаты представителей конгресса. Эти слушания открыл республиканец Том Лантос, обвинивший Россию в том, что она "сворачивает с демократического пути" и "пытается подорвать экономику и демократию" соседей (то есть государств бывшего СССР). В ходе выступления Лантос озвучил тезис о необходимости вывести Россию из числа членов "Большой восьмерки".

Но главное – на слушаниях выступила Кондолиза Райс, которая заявила следующее: "Мы очень обеспокоены вопросами демократии в России, вопросами закона о неправительственных организациях, вопросами свободы прессы и вопросами использования российского газа и нефти в качестве потенциальной точки давления на соседей".

Далее, поводом для нового аккорда в этой кампании стал договор между Москвой и Тегераном, подписанный 26 февраля 2006 года. В рамках договора Россия и Иран приняли два документа: о поставках в Иран с 2006 года ядерного топлива для Бушерской АЭС и о возвращении в РФ отработанного ядерного топлива.

Эти документы вызвали в США шквал реакций на самом высоком уровне.

Сразу же после принятия российско-иранских документов сенатор республиканской партии Джон Маккейн внес на рассмотрение проект резолюции о "наказании" России. По его предложению, Россию не следует пускать на саммит "Большой восьмерки" в этом году. Маккейн назвал Путина "избалованным ребенком" и заявил в связи с этим: "США и наши европейские союзники должны сказать: Владимир, тебя не ждут на следующем саммите".

В программе "Fox on Sunday" телекомпании "Fox" Джон Маккейн заявил: "Последний шаг России по направлению к Ирану должен вызвать жесткую реакцию со стороны нашей страны. В какой-то момент подобные действия должны начать негативно влиять на наши отношения".

Выступление Маккейна было горячо поддержано другими сенаторами и повлекло за собой серию высказываний.

"Пора заставить российское правительство заплатить за то, что они дали власть плохим парням и отступили от демократии", – заявила сенатор-республиканец от Южной Каролины Линдсей Грэхам.

Сенатор-демократ от штата Калифорния Джейн Харман заявила в программе телеканала CNN Late Edition: "Пора быть жесткими с Россией".

26 февраля 2006 года "Вашингтон пост" опубликовала статью Питера Бейкера "Отношения с Россией – предмет изучения для США". Статья начинается с уже известного сообщения о январском совещании Чейни, который, как говорится в статье, "все более скептично относится к президенту РФ Владимиру Путину". При этом "Вашингтон пост" вновь напомнила о призыве Маккейна бойкотировать саммит "Большой восьмерки" под председательством В.Путина.

В заключение "Вашингтон пост" анонсировала главное событие, прелюдией к которому были все предыдущие выступления.

6 марта 2006 года (накануне приезда в США С.Лаврова) опубликован 100-страничный доклад Совета по международным отношениям США "Неверный путь России: что США могут и должны сделать", составленный двухпартийной рабочей группой, в которую входили республиканец Джек Кемп и демократ Джон Эдвардс.

В докладе в адрес России прозвучала жесткая критика по следующим пунктам.

Де-демократизация: констатируется, что российские политические институты становятся "коррумпированными и неустойчивыми". И как следствие, "способность России заниматься вопросами безопасности, представляющими первостепенную важность для Соединенных Штатов и их союзников, снизилась. Многие аспекты сотрудничества, такие, как усилия по нераспространению ядерных материалов и обмен разведывательными данными, оказались подорваны".

Энергетические ресурсы: "Россия использует экспорт энергоресурсов как орудие внешней политики: вмешательство в дела Украины, оказание давления на ее внешнюю политику, сокращение поставок в другие страны Европы".

Борьба с терроризмом: "Заметные усилия России, направленные на ограничение военного доступа США и НАТО к военным базам в Средней Азии" говорят об отходе России от концепции, исходящей из того, что "успех в Афганистане служит общим интересам".

Председательство России в "Большой восьмерке": "Страна, которая в течение одного лишь года поддержала массовые подтасовки во время выборов, происходивших на территории ее самого большого европейского соседа, а затем наказала эту страну за то, что та проголосовала "неправильно", отказав ей в поставках газа, должна, как минимум, быть наказана условно на форуме демократических индустриальных стран мира".

В связи с этим авторы доклада дают рекомендации о выстраивании российской политики США по следующим пунктам:

Демократизация: Соединенные Штаты должны "увеличить фонды Акта Поддержки Свободы, сосредоточив внимание, в частности, на организациях, борющихся за свободные и честные парламентские и президентские выборы в 2007-2008 годах".

"Большая восьмерка": "Соединенные Штаты должны ясно дать понять, что данная роль (роль председателя) не гарантирует России иммунитета против критики ее внешней политики и действий. Для того, чтобы "Большая восьмерка" оставалась жизнеспособным международным форумом, может потребоваться де-факто возвращение к формату "Большой семерки".

Энергетическая политика: Отсутствие у США и их союзников собственной стратегии увеличивает "возможность России использовать свою позицию на данном рынке в политических целях". "Для того, чтобы снизить использование экспорта нефти и газа в качестве инструмента давления – и как опору авторитарности – Соединенные Штаты должны прийти к согласию с другими правительствами, особенно среди наших европейских союзников, в отношении мер, которые приведут к тому, что контролируемые государством российские энергетические компании станут действовать как настоящие коммерческие структуры".

Торговля и ВТО: "Мы решительно поддерживаем вступление России…" Однако "условным сроком не должен стать саммит "Большой восьмерки" в нынешнем году… Будет намного лучше для "Большой восьмерки", если саммит начнется и завершится без членства России в ВТО".

Иран: Россия должна быть готова к тому, что в случае столкновения мирового сообщества с Ираном "всякое сотрудничество между Москвой и Тегераном в ядерной области, включая реактор в Бушере, придется прекратить".

Соседи России: "Соединенные Штаты не должны предоставлять России право вето или оказывать ей неподобающее почтение, когда речь идет об американских отношениях со странами, находящимися в непосредственной близости от России…". "Государства, возникшие на постсоветском пространстве, разделяющие подход Америки к важнейшим международным проблемам и способные помочь их разрешению, имеют право рассчитывать на большую поддержку".

Выборы 2008 года: Цель западных правительств в том, чтобы получить гласные обещания, подкрепленные конкретными действиями со стороны российских властей, что грядущий избирательный цикл пройдёт на открытой, конституционной и плюралистической основе.

В докладе сделан следующий вывод:

"Вопрос, стоящий перед Соединенными Штатами, состоит не в том, как установить партнерство с Россией, а как сделать так, чтобы избирательное сотрудничество – а в некоторых случаях избирательная оппозиция по отношению к России – служили важнейшим международным интересам".

Дополнительные уточнения позиции авторов доклада содержатся в интервью, опубликованном 3 марта 2006 года на сайте Совета по международным отношениям, которое дал руководитель группы по подготовке данного доклада старший сотрудник Совета по международным отношениям Стивен Сестанович.

Он сказал: "Идея его подготовки родилась более года назад, после президентских выборов на Украине в ноябре и декабре 2004 года, которые, как Вы помните, были связаны с глубоким вмешательством России в украинскую политику и с российской поддержкой мошеннических выборов. Людям, которых волновал тот факт, что в России происходит откат от демократии, пришлось испытать еще более серьезную озабоченность в связи с тем, что Россия пытается осуществить аналогичный откат от демократии в соседних странах. Поэтому президент Совета по международным отношениям Ричард Хаасс высказал мнение, что пришло мнение пересмотреть нашу российскую политику".

Отдельно Сестанович высказался по поводу сюжета с приездом в Москву делегации ХАМАС: "Период непосредственно после 11 сентября представляет собой апогей позитивного развития американо-российских отношений. После этого они начали в какой-то степени размываться, по крайней мере, по вопросу о нераспространении… Да и по антитеррору тоже – возьмите историю с ХАМАС. Возможно, две страны начинают смотреть на вещи несколько по-разному".

"Озабоченность в американских официальных кругах сразу же вызвал тот факт, что, по их мнению, в рамках "четверки", разработавшей "дорожную карту" (в нее входят США, Евросоюз, Россия и Генеральный секретарь ООН), существовала договоренность об отказе от контактов с ХАМАС на высоком уровне. И путинское заявление о приглашении руководства ХАМАС в Москву было воспринято как признак того, что Россия уже с первых шагов отходит от согласованной позиции".

И, наконец, Сестанович говорит о том, что политика русских в отношении Ирана будет "главной проверкой". Эти слова усилены повтором:

"Вопрос: Это будет главная проверка?

Ответ Сестановича: Да, это будет главная проверка. …Они (т.е. "россияне") могут решить, что главное – их коммерческие интересы, что у них с Ираном развитые торговые связи, что в перспективе они могут строить там новые реакторы и продавать Тегерану оружие. …Наверняка найдутся россияне, которые скажут: присоединение к группе западных стран, пытающихся "покарать" Иран, не соответствует интересам страны".

15 марта палата представителей конгресса почти единогласно приняла резолюцию, призывающую Россию "обеспечить полную защиту свобод для всех религиозных сообществ вне зависимости от того, зарегистрированы они или нет, и положить конец преследованию незарегистрированных религиозных групп аппаратом спецслужб и другими правительственными институтами".

На следующий день сдвиги в российской политике США получили отражение и в обновленной версии главного военно-стратегического внешнеполитического документа администрации – Стратегии национальной безопасности.

Данный документ был опубликован 16 марта 2006 года. В нем сделано усиление акцента на доктрине упреждающих ударов, впервые озвученной Бушем в сентябре 2002 года.

В новой версии документа говорится: "Миру будет лучше, когда тираны знают, что они занимаются созданием ОМУ под угрозой собственной гибели". Иран, Северная Корея, Сирия, Куба, Белоруссия, Мьянма, Зимбабве названы в тексте "деспотическими режимами". Китай подвергнут критике. России же уделено особое внимание. В тексте вновь подчеркнуто, что "последние тенденции, к сожалению, указывают на уменьшающуюся приверженность России демократическим свободам". В связи с этим России предлагается "не препятствовать свободе и демократии в соседних странах".

Часть восьмая. От мониторинга общих "наездов" – к обсуждению "наездов", так сказать, "чисто конкретных"

В последнем номере журнала "Форин Аффеарс" вышла статья Кира Либера и Дэрила Пресса "Усиление ядерного превосходства США". (Номер подписан к печати фактически одновременно с презентацией доклада Совета по международным отношениям США).

Статья начинается с того, что обсуждается эпоха так называемого "гарантированного взаимного ядерного уничтожения". Та эпоха, когда осознание неизбежности смертельного ядерного ответа на ядерную агрессию между США и СССР-Россией – было главным основанием для невозможности начала "победоносной" ядерной войны. Далее авторы констатируют – эта эпоха закончена. Тем самым в неявной форме говорится, что дверь для новых ядерных мировых войн теперь распахнута. И говорится на позитиве.

Авторы заявляют и доказывают, что в настоящее время развитие стратегической ядерной триады США на фоне обрушения ядерного комплекса России и медленного роста ядерных сил Китая – не оставляют от доктрины "взаимного уничтожения" камня на камне. И что уже очень скоро США смогут фактически безнаказанно уничтожить ядерные арсеналы своих наиболее мощных вероятных противников "превентивным ударом", не оставив им никаких шансов на эффективный ядерный ответ.

Не может не возникнуть вопрос: если США способны не самоубийственным образом победить в ядерной войне и осуществить абсолютное мировое господство, то почему бы им этого не сделать? Тем более, что потом еще неизвестно, что произойдет. Вдруг Китай, например, догонит?

Говоря о параметрах американского ядерного превосходства, авторы напоминают, что США в последние годы, на фоне некоторого сокращения общего числа боеголовок, резко увеличили боевой потенциал своей "ядерной триады". (А нам говорили – "разоружение"! "Мир без ядерной угрозы"…)

Конкретно, авторы сообщают следующее. США заменили баллистические ракеты на своих подводных лодках более точными ракетами "Трайдент II Д-5" с новыми мощными боеголовками, и перевели большинство своих атомных подводных лодок (АПЛ) в Тихий океан. Там они находятся, с одной стороны, ближе к побережью Китая и, с другой стороны, в зонах, недоступных для российской радарной системы раннего предупреждения.

Система наша на тихоокеанском направлении и была "дырявая", а за это время еще обросла разного рода "дырками". Кроме того, мы в расчете на мир без войны и дружбу с США согласились с их требованием прекратить строительство мощной РЛС в Сибири. Что сделали в ответ США? Подвели средства уничтожения поближе к нашим "дыркам". Что еще?

США установили на бомбардировщики Б-52 новые ядерные ракеты, трудно обнаруживаемые радарными системами России и Китая, а также улучшили авионику бомбардировщиков "Стелс" Б-2, что позволяет им летать на предельно малых высотах, недоступных для радаров.

США, сняв с вооружения старые ракеты MX, устанавливают их мощные боеголовки на другие межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), а также резко увеличили точность наведения ракет "Минитмен".

Наконец, США модернизируют боеголовки W-76 на ракетах своих АПЛ с тем, чтобы они могли обеспечивать не только воздушные, но и наземные взрывы (то есть, поражать ракетные шахты противника).

В том, что касается упадка наших Стратегических ядерных сил (СЯС), авторы, прежде всего, указывают, что у России, по сравнению с СССР, стало на 39% меньше стратегических бомбардировщиков, на 58% меньше МБР и на 80% меньше АПЛ.

Далее Либер и Пресс пишут, что оставшиеся СЯС России "едва ли готовы к использованию".

Российские стратегические бомбардировщики размещены всего на двух базах и уязвимы для внезапного нападения, причем тренировочных вылетов почти не проводят.

У 80% российских шахтных МБР истек срок службы, а планы их замены не выполняются из-за неудач при испытаниях и низкого уровня производства новых ракет. Мобильные российские МБР очень редко находятся на боевом дежурстве и вряд ли успеют "сработать" при предупреждении о ядерном нападении.

Российские АПЛ в последние годы проводят в среднем всего по два боевых дежурства в год (по сравнению с 60 дежурствами в 1990 году и нормой для США 40 боевых дежурств в год). При этом все девять российских АПЛ с ядерными баллистическими ракетами большую часть времени проводят в базах, где оказываются легкими мишенями. Уровень подготовки экипажей низок. Не случайно провалились пуски МБР с АПЛ в 2004 г., когда в присутствии В.Путина ракеты либо не взлетали, либо не выходили на заданный курс, а также аналогичные испытания в 2005 г.

Наконец, российская система раннего предупреждения о ракетном нападении в своей спутниковой части крайне отсталая и неполна, а в части радаров имеет крупные прорехи в направлении ряда районов Тихого океана и Северной Атлантики.

Далее авторы статьи пишут, что ядерный арсенал Китая еще более слаб и уязвим.

Во-первых, у Китая нет ни АПЛ с МБР, ни стратегических бомбардировщиков дальнего радиуса действия.

Во-вторых, по данным США, у КНР есть лишь 18 стационарных шахтных МБР с моноблочными боеголовками, которые стоят "сухими" и требуют для заправки жидким топливом около двух часов.

В-третьих, у Китая нет системы раннего предупреждения о ракетном нападении, что делает этот ядерный арсенал крайне уязвимым и для ракетных атак с американских АПЛ, и для атак низколетящими крылатыми ракетами.

Кроме того, радиус действия устанавливаемых Китаем на боевое дежурство МБР "Дун Фен-31" всего 8 тыс. км., что позволяет им поражать цели лишь на западном побережье США.

Далее авторы подчеркивают, что достижение абсолютного ядерного превосходства фактически заложено в "Стратегию национальной безопасности США", обнародованную Дж.Бушем в 2002 г., и приводят этому ряд практических доказательств.

Во-первых, для подавления "пещерных баз" террористов в "странах-изгоях" (объявленная цель модернизации боеголовок W-76) вполне достаточно уже имеющейся тысячи таких боеголовок, и еще одна тысяча вовсе не нужна.

Во-вторых, от стран-изгоев не требуется защищаться развитой системой ПРО – у них ракетно-ядерного оружия просто нет. А вот если стратегической целью является нанесение первого ядерного удара, то даже относительно скромная и не слишком эффективная ПРО способна закрыть США от ничтожного количества "остаточных" МБР противника.

Иными словами, центральным тезисом статьи оказывается доказательство способности США диктовать любым противникам свои условия с позиций "абсолютного ядерного превосходства". С позиций, когда Америка может в любой момент нанести первый ядерный удар, не опасаясь ответного удара.

Возникают два очень существенных вопроса.

Первый: насколько серьезна и обоснована позиция Либера и Пресса, изложенная в статье?

И второй: почему очень влиятельный и респектабельный журнал, не предоставляющий свои страницы никаким маргиналам, опубликовал эту статью, причем именно сейчас?

Начнем по порядку.

В том, что касается очень кризисного, или просто катастрофического состояния российских СЯС, авторы статьи, к сожалению в основном правы.

Действительно, ядерно-ракетный арсенал России быстро стареет и выбывает из боевого состава дивизиями по 40 ракет, а новые "Тополи" вводятся лишь по нескольку штук в год, причем пока моноблочные (в отличие от "Сатаны", которая несла 10 боеголовок).

Действительно, такие показатели боевой подготовки, как время налета, число учебных пусков, количество боевых дежурств, – у наших солдат и офицеров СЯС мизерны и не могут обеспечить устойчивого воспроизводства боевой квалификации.

Действительно, в нашей системе "раннего оповещения" – как в ее спутниковой группировке, так и в ее радарной части, – есть изрядные "прорехи", а наши локальные системы ПРО, по отзывам специалистов, фактически потеряли эффективность.

Конечно, Либер и Пресс несколько "сгущают краски", говоря, что российские СЯС перестали быть реальной угрозой для США. У нас еще много ракет, в том числе старого образца. Причем эти ракеты были сделаны с "советским" запасом прочности и долговечности. И их регулярные пробные пуски показывают, что они еще долго могут находиться на боевом дежурстве.

И у нас еще остались, по оценкам экспертов, и технические системы, и специалисты, способные привести эти арсеналы в действие. Однако то, что мы этот потенциал неуклонно теряем (при нынешних темпах замещения старых ракет новыми у России через 15 лет останется не более 150 "моноблоков") – несомненно.

В том же, что касается Китая, оценки авторов статьи явно слишком "оптимистичны" для США. Простые подсчеты экспертов, касающиеся мощности китайских "ракетных" заводов, показывают, что КНР способна производить не менее 30 – 40 ракет в год. Причем те же эксперты указывают, что китайские СЯС размещаются в системах связанных между собой шахт, расположенных в горных массивах и практически неуязвимых для "превентивного" удара.

Более того, существует обоснованное мнение авторитетных аналитиков о том, что именно завершение определенного этапа "ядерного вооружения" – резко изменило в направлении жесткости интонации диалога Китая на мировой арене.

Наконец, успешные запуски китайских космонавтов доказывают, что "баллистические" возможности новых китайских ракет существенно превышают оценки Либера и Пресса.

В том же, что касается второго вопроса – о времени и месте данной публикации – несомненно, они выбраны достаточно точно. И не этими "молодыми исследователями", как их охарактеризовал американский спец по России Стивен Коэн.

Конечно же, данная статья находится в контексте тех высказываний, докладов, политических и иных жестов, которые обсуждены выше и демонстрируют "многофакторную" систему американского давления на Россию. По сути, эта публикация призывает признать, что в единственном доселе сохранявшемся "сверхдержавном" измерении – ядерном потенциале – Россия также полностью утеряла свои позиции.

А потому мол, если переходить на совсем грубый язык, российским элитам и российскому народу пора "успокоиться и не суетиться под клиентом".

Мы должны на этот вызов так или иначе ответить. Для этого явно недостаточно заявления главы Минобороны в Красноярске: "Не стоит сомневаться в боевых возможностях наших армии и флота, они в состоянии адекватно реагировать на любые вызовы и угрозы национальной безопасности".

Но что же тогда необходимо?

И здесь я перехожу к главному.

Часть девятая. Стратегия

В 1993 году американцы настаивали на ликвидации наших стратегических ракет с разделяющимися частями индивидуального наведения (СС-18, иначе – "Сатана"). Моя организация оказалась стратегическим оппонентом Генштаба по этому вопросу. Это вытекало из нашего тогдашнего интеллектуально-политического статуса. Мы настаивали на сохранении СС-18. Время показало, насколько мы были правы. Но я сейчас не об этом.

Наш статус был интеллектуально-политическим, а не бюрократическим. И поэтому наши "чинуши" оборонялись, забрасывая меня вопросами: "А откуда у вас модели? Откуда контур? Откуда конфигурации? А почем вы знаете, что у нас вот этого и этого нет? А кто вам сказал, что это моноблоки?"

Так и сегодня. Скажешь, что американцы улавливают наши реальные тенденции в том, что касается СЯС, а наша бюрократия занята самоуспокоением… Что тебе ответят? Понятно, что. "А откуда вы знаете, какое у нас есть секретное оружие? А что вы знаете по поводу вот этого и вот этого? Да у нас есть вот это, вот это и вот это!"

Я не знаю и не хочу знать ничего по поводу наших военно-технических секретов. Это моя всегдашняя позиция. Но я знаю, что происходит в стране. И на основании этих знаний можно дать достаточно точные оценки, пусть и косвенного характера. Грубо говоря, если молодой инженер на стратегическом заводе ВПК получает 150 долларов, то можно представить себе, что происходит в ВПК. Где-то по инерции что-то продолжает развиваться. Но речь идет об очагах развития, которые все более локализуются. На фоне общих тенденций иначе быть не может. Надо исправить общие тенденции.

То же самое могу сказать об армии, о тех, кто должен держать этот самый "ядерный щит". Да и "ядерный меч" тоже. Они не могут быть социальными париями в своем обществе. Иначе ни щит, ни меч не работают. Тем более, что нынешняя идеология основана на том, что экономическая, социальная успешность – это "наше все".

Что касается прорывных разработок, "асимметричных ответов"… Что-то я по этому поводу знаю из своей прежней жизни. Я ведь не всегда занимался только идеологией, политологией, культурой. Я занимался кое-чем в геофизике и понимаю, к чему апеллируют, к каким "асимметричным ответам" и видам оружия. Так вот, это все – фуфло, "недоработанные наработки", которые и в эпоху существования СССР не могли быть применены. Сейчас – это не более чем сказки, которые спецы, жаждущие "спилить бабки", рассказывают высоким чиновникам. А высокие чиновники сказки слушают и дают "бабки" ("под откат", конечно, но дают). Вот что я знаю. И никто меня с этой позиции не сдвинет.

Но я знаю также и другое (рис.13).

Я уже начинал говорить о системах взглядов.

Стратегия, философия, доктрины – всего этого нет.

Есть предъявляемый обществу пиар. Я уже рассмотрел стратегию в этом вопросе… Идеологические неподпитываемые системы… Те или иные метаидеологические проекты… Коллизию с национализмом и прочее.

Теперь я возвращаюсь к третьему, почти бытовому, но очень влиятельному слагаемому в системе воззрений.

Как озвучивается это самое "влиятельное и почти бытовое"? Что оно собой представляет? Это, так сказать, неоколониальный (периферийный, латиноамериканский) консенсус в нашей элите. Это нечто, невнятно, но влиятельно предъявляемое друг другу в банях, ресторанах, в узко частных беседах. Звучит это примерно так: "Да ладно… Да куда там… Ну, не будем возникать… Короче – будем колонией. Как колония мы им нужны. Будет у нас латиноамериканский вариант, офицеров станем в Вест-Пойнт посылать учиться… Против китайцев чего-нибудь там подрасставим, каких-нибудь ракет – так, чтобы быть нужными… И тогда нас как-то примут… В общем, не надо возникать, – и лет этак двадцать как-нибудь прокантуемся…. Ну, в конце концов, и без этого, без этой вашей стратегии – можно…".

Какое-то время подобная неоколониальная "феня", эксплицируемая в России, получала отклик в США. А потом это время кончилось. А среди тех, кто "феню" эксплицирует, никто даже этого не понял. А почему не понял? Потому что для того, чтобы это понять, нужно стратегическое мышление.

Мало ли еще для каких бытовых вопросов оно нужно. Оно ведь – не спекуляция, не абстракция, а нечто другое. Герой Чехова сетовал: "Украсть не мудрено, спрятать мудрено". А дальше буквально говорил, что для того, чтобы спрятать, нужно стратегическое мышление. Со всеми его основными слагаемыми, включая образование. Но и не только.

В самом деле, как спрятать, не имея за спиной собственной страны как дружественного тебе стратегического субъекта? Ну, хорошо, миллион без этого можно спрятать. А миллиард? Миллиард без этого надежно спрятать невозможно. Даже спрятать невозможно, а уж, тем более, выгодно разместить. А потому "без этого" все наворованные состояния будут экспроприированы исторически мгновенно. В ближайшие десять лет эти миллиарды перейдут в экологические фонды XXI века. А "состоятельных русских" станут ловить по всему миру, просто ловить поодиночке и сажать. И никакие израильские гражданства не помогут, никакие этнические ссылки – мол, "мы не русские". Для них это все русские. Это Абрамовичу в России надо говорить, что он белорус. А за пределами России его заведомо считают русским…

Итак, произошел стратегический перелом в том, что касается наших отношений с теми, кого мы (имею в виду нашу элиту) выбрали себе в качестве метрополии. Этой метрополии теперь Латинская Америка в России – не нужна. Вопрос о ней снят со стратегической повестки дня. Соответственно, Гарвардский проект – тоже снят. Соответственно, возникают разные конкретные неприятности. Которые скоро превратятся в неприятности вполне системного типа.

Коротко это обсуждать невозможно. Да я и не хочу говорить, что в этом вопросе понимаю все "от и до". Но кое-что понимаю. И понимая, что я понимаю только "кое-что", я не могу сказать твердо, что "Санта Фе победило Гарвард".

Но что-то наподобие этого произошло. Возникли некие новые парадигмы. Лобовая война США с Китаем проблематична (что бы ни писали на эту тему). Что-то с ним надо делать. Допустить, чтобы он сокращал дистанцию и выходил вперед – нельзя. Но и напрямую воевать нельзя. Тогда что делать? Создавать какое-то пространство стратегического хаоса. Где его создавать? Вокруг Китая. То есть? То есть у нас.

Я неоднократно говорил, что такое "управляемая демократия", или "периферийная демократия". Это – средство нарастить хаос. Если демократия на Западе используется для управления, для создания каких-то обратных связей, то демократия на периферии (например, во многих латиноамериканских странах) используется для наращивания хаоса. Всякое требование "демократизации" здесь означает просто необходимость нарастить хаос.

И если в 2000 году в рамках так называемого "российско-американского контртеррористического консенсуса" была дана отмашка на снятие хаоса и "консервативную консолидацию", то теперь нам говорят, что "консервативная консолидация" исчерпана. Иными словами, что заказ на снятие энтропии отменен и получен новый заказ – на наращивание энтропии. В таких условиях особо тягостно слушать все это неоколониальное "мычание" (оно же – бытовой суррогат стратегии): "Да мы как они, да мы рядом с ними, да мы раньше слушали Кремль, а теперь Вашингтонский обком…"

"Вашингтонский обком" расколот. Америка не знает сама, как выйти из ситуации. "Атлантическая солидарность" порушена, мир распался на группы. И что делать? Переходить от суррогатной стратегии России как американского сателлита к столь же суррогатной стратегии России как сателлита Китая?

Во-первых, это самоубийство.

Во-вторых… Во-вторых, это надо еще суметь сделать.

В рамках последнего визита президента Путина в КНР имел место следующий эпизод (цитирую по вполне открытым официальным источникам).

Путин заявляет: "За 2005 год объем поставок российских машин и оборудования в Китай снизился почти вдвое. Причем это происходит на фоне заметного роста поставок товаров той же группы из Китая в Россию. Сложившаяся модель наших связей во многом зависит от конъюнктуры сырьевых рынков. И здесь заключена опасность нестабильности взаимной торговли".

Да, Путин здесь не проявил своей обычной осторожности. И, по китайским меркам, перебрал. Потому что в Китае о таких вещах не говорят публично. Но то, что отвечает Ху Цзиньтао – это за гранью… Опять же цитирую (хотя и не поручусь за точность перевода с китайского, озвученного нашим телевидением): "Китай готов принять из РФ продукцию машиностроения, но только передовую".

Если я понимаю что-то в китайских мерках, то такой ответ – это экстремальная жесткость. Это очень специфический стратегический мессидж. Китайцы тем самым фактически говорят нам следующее: "Мы понимаем, что вы нами "торгуете", пугаете Запад: дескать, вот мы сейчас к Китаю прислонимся! Так вы на этот счет не обольщайтесь".

Уже этого достаточно для беспокойства. Но это – то, что на поверхности. А что на глубине?

В двух словах – там идет лихорадочная закупка русских военных технологий. Никогда прежде такими темпами это не происходило. Все скупается под корень. Не техника, а именно технологии. И, повторюсь, такими темпами, как будто есть ощущение, что еще три-четыре года эту территорию можно "доить", а дальше конец. Так поступают со смертниками.

Когда говорят о дружбе с Китаем – что имеется в виду? Если наша территория пустеет… Если китайцам зайти на пустеющую территорию – как чихнуть… Если мы, вдобавок, бегаем между американцами и ними, и они не понимают, с кем мы торгуемся и кем мы торгуем, и что мы творим… Если нет ни одного внятного стратегического ответа, а любая прагматика, по определению, носит ситуационный характер и вызывает крайнюю настороженность… Если все это так, то как можно оценить ситуационно-прагматическое желание ряда наших загнанных в тупик элитариев (не Путина имею в виду) перейти от сателлитной проамериканской внешнеполитической линии к сателлитной же прокитайской?

Во-первых, это глупо. А во-вторых – безнадежно. Потому что американцы допускают неоколониальное существование какой-нибудь "банановой республики". Пусть, мол, и "демократические институты" у себя презентуют (ну, там, выборы, погоны… парады…). И людишки пусть под пальмами бегают… И опекаются местными высокопоставленными "гориллами".

Повторяю, по отношению к русским такой формат снят с повестки дня даже в США. Но в США он в принципе существует. А Китай… Он к странам и народам, готовым перейти на подобный формат (а ранее претендовавшим на совсем иную миссию), будет относиться гораздо более жестко. И исторически он будет, конечно, прав. От чего не легче.

Что из этого вытекает? Если Россия хочет жить – и не хорошо ("красиво жить не запретишь"), а хоть как-то (если можно красиво – почему нет? Но в том-то и дело, что нельзя) – то что нужно? Увы, нужна грубая мобилизационная модель, способная решить, прежде всего, задачи, о которых я говорил, но и нечто большее. Эта грубая мобилизационная модель не имеет ничего общего ни с полицейщиной, ни с какими-то "наездами". Но это – очень жесткая, неприятная модель. Я не вижу социальных и политических сил в стране, которые в состоянии ее развернуть. Вот в чем ужас. Это первое.

Второе. Такая модель не устроит ни элиту, ни народ. Она никого не устроит. Она устроит страну. То есть, всех – и никого. Значит, ее придется продавливать.

Но чем ближе все подходит к последнему барьеру, тем больше какое-то внутреннее озверение людей. Люди этот барьер чувствуют. И не все готовы оказаться без страны. Одно дело умственное – прочитать об этом в газете "Завтра" или у Кургиняна, а другое – уже видеть, как вот треснуло, вот еще треснуло, вот еще…

Ни одна витальная проблема не решена. Да, масса каких-то проблем, связанных с удобством жизни, решена. И не худшим способом. Но это куплено ценой нерешения фундаментальных витальных проблем. Вот в чем беда-то. А их надо решать, чтобы жить.

Третье. Элитная сателлитная бытовуха – в прошлом.

Дело не в том, что социально-государственная логика, которую с помощью этой бытовухи наша элита эксклюзивно проговаривает в узком круге, не устраивает общество. Дело в том, что эта логика УЖЕ НИКОГО НЕ УСТРАИВАЕТ. НИКОМУ МЫ В ЭТОМ КАЧЕСТВЕ НЕ НУЖНЫ.

Вот в чем казус.

Грустно это констатировать, но США долго хотели держать Россию "агонизирующе целостной" (формат РФ). Но только потому, что не понимали, что делать в случае развала РФ. Они и сейчас этого не понимают до конца. Но они (и не только они) начинают понимать другое. А именно – что нынешняя Россия не жизнеспособна. Все это понимают – кроме узкого круга людей, которые каждый день по телевизору говорят, что страна воскресает и бурно развивается. Все остальные понимают, что страна реально умирает.

Этот разрыв между реальностью умирания и "пиаром возрождения" не может длиться долго.

Он, этот разрыв, уже съел неоколониальную "бытовуху", успокаивавшую нашу элиту. И после этого образовалась полная пустота. Единственное, что ее может заполнить – это полноценная система мировоззренческих установок. Со всеми уровнями, которые существуют в таких системах (стратегия, доктрина, концепция и так далее).

Заимствовать сегодня чье-либо чужое на неоколониальный манер мы не можем и не хотим. Точнее, мы по-прежнему не хотим. А так называемая элита не может по вышеуказанным не зависящим от нее обстоятельствам.

Так что поневоле придется обзаводиться мировоззрением. Весь вопрос в том, можно ли им обзаводиться поневоле.

А также в том, что оно может выражать.

Об этом я скажу совсем коротко. Хотя этому, конечно, можно посвящать отдельный доклад. И, видимо, не один.

Концептуально, исторически – Россия это Запад. Хотя и альтернативный Запад. И уходить ей с Запада можно только в могилу. Это так было всегда. И это в особенности так сейчас. Когда Восток на подъеме. А Россия не справляется с витальной проблематикой.

Итак, Запад…

Запад – это отнюдь не нечто благополучное, куда нужно влезть, во что бы то ни стало, и расположиться в нижних этажах. Запад – это рушащаяся, гибнущая конструкция. Почему гибнущая – об этом отдельно. Сейчас примите это на уровне констатации. Что из этого вытекает?

Казалось бы, что нужно бежать из рушащегося дома. А если бежать некуда?

Как ни парадоксально, но обсуждение судьбы Запада является сегодня единственной русской "козырной картой". У русских нет больше "козырей". Вместо того, чтобы пытаться без мыла влезть на нижние этажи существующего Запада, который кажется благополучным, надо указать на масштаб неблагополучия и катастрофизма. И идти на Запад.

Не удаляться в случае неблагополучия. Не приближаться в случае благополучия. А, наоборот, как ни странно. И это не кокетство, не парадоксализм. Это злоба сегодняшнего дня. Это вопрос жизни и смерти сотен миллионов людей и судьбы человечества!

Другое дело – что такой поход на Запад требует другой интеллектуальной, духовной вооруженности. Отсюда и особое значение компонентов этой вооруженности. Философии, стратегии, как хотите. Повторяю, с этим и только с этим нужно идти на Запад.

И это не простой поход. Вполне возможна неудача. Но это последний шанс. Ставка может быть сделана только на то, что в каких-то нишах и в каких-то конфигурациях есть нечто, за что еще можно как-то зацепиться.

Для нас "завтра" наступит только в ситуации, когда вся эта ниша (рис. 13) – стратегия, философия, доктрина, концепция, мировоззрение – окажется заполнена на уровне, качественно более высоком, чем на Западе. А не бредом, не полубезумными работами конспирологического характера. Если этого не произойдет – все, конец.

Отсюда два основных тезиса.

Первый. Грубая мобилизационная модель – безальтернативна. Она будет неудобна всем, включая находящихся в этом зале. Но придется выбирать – либо удобства, либо страна. К сожалению, это так. Надо сделать так, чтобы эта модель была как можно менее грубой, как можно более мягкой из тех, которые решают проблему.

В числе проблем, очевидным образом, имеется проблема возможного ядерного столкновения. И только в случае, если всем будет понятно, что имеет место ядерный паритет (путем любой гонки вооружения), – страна будет сохранена. Иначе страны не будет.

Второй. Есть комплекс проблем стратегических, концептуальных и прочих. Мы должны тут быть наступательно открыты. А до сих пор нас тут просто не было. Спросят: "А зачем это нужно вообще? Может быть, заняться собой – и все тут".

Отвечаю: "Если мы просто замкнемся – мы будем раздавлены. Если наше поведение не будет содержать наступательной концептуально-стратегической линии – проигрыша не избежать".

Итак, мобилизационная модель плюс стратегическая интеллектуальная наступательная открытость. Одно с другим связано. Что вполне очевидно.

Но как это все может проложить себе путь в реальности? Что для этого нужно? Увы, понятно, что именно.

Для того, что бы страна могла жить, она должна сменить всю элитно-концептуальную и элитно-социальную матрицу. Это будет происходить, видимо, при высоких давлениях и при высоких температурах. Нужно сделать все для того, чтобы разумно минимизировать и температуру, и давление. Ни в коем случае нельзя работать на обострение. Но нужно понимать, что оно почти неизбежно. И нужно сделать все возможное, чтобы удалось его избежать. Но если альтернативой является просто гибель страны – тогда… Вы лично – что выберете? Смерть при температуре 38,9 или возможность выздоровления при температуре 40,5?

Я, кстати, не говорю, что при температуре 40,5 выздоровление гарантировано. Ситуация такова, что летальный исход высоко вероятен. Но я твердо знаю, что, будучи взрослыми людьми и имея какие-то возможности, аморально не сделать все от нас зависящее, чтобы сохранить страну, а на худой конец – вместе с ней умереть. В конце концов, люди всегда умирают, они же не бессмертны. Лучше так, чем иначе. Но те небольшие шансы на то, чтобы страну и жизнь сохранить, надо отжать до конца.

 

19.10.2006 : Игра с огнем

Часть первая. Грузинский эксцесс и его макрополитический смысл

Что я называю грузинским эксцессом? Множественные реакции на арест российских офицеров грузинскими правоохранительными органами. Эти множественные реакции оказались очевидным образом "асимметричны" по отношению к поводу, который их породил. Почему я говорю об асимметричности? Зачем использую это сложное слово, если гораздо легче сказать о несоразмерности?

Но в том-то и дело, что в данном вопросе простота может быть хуже воровства. Если считать захват российских офицеров не рутиной, а особым событием, то этот захват является вызовом российскому государству. И государство имеет полное право ответить на вызов. Масштаб ответа определяется, исходя из стратегической целесообразности. Ответ может быть формально несоразмерен вызову, но одновременно адекватен ему. Ибо направлен на решение той стратегической задачи, актуализацию которой породил вызов.

Соразмерен ли вызов, именуемый в истории "выстрелом в Сараево", мировой войне, унесшей десятки миллионов жизней? Конечно, несоразмерен. Но, в каком-то смысле, адекватен. Потому что выстрел в Сараево взорвал всю систему накопившихся на тот момент европейских и общемировых противоречий. Потому что этот выстрел породил определенную цепную реакцию. Причем по строго определенному закону. Потому, наконец, что вцепившиеся друг другу в горло европейские державы не могли так вцепиться без недопустимого, с их точки зрения, ущерба достижению их стратегических целей.

Достижению каких стратегических целей России нанес ущерб арест четырех российских офицеров? Если этот арест мешает достижению наших серьезных целей, то российская реакция может быть сколь угодно масштабной. Но в любом случае, она должна предполагать нечто для того, чтобы называться симметричной и адекватной. Что же именно? На самом деле, только одно – устранение препятствий, поставленных данным вызовом на пути достижения наших целей. Препятствий, поставленных напрямую. Или же косвенно вытекающих из возникшего вызова.

Если этого нет, реакцию надо называть асимметричной. Именно асимметричной, а не несоразмерной. Тут есть нюанс. И этот нюанс весьма существен.

Но прежде, чем перейти к обсуждению нюансов, хотелось бы сказать пару слов о том контексте, в который эти нюансы вписаны.

Если говорить о мировой политике, творимой в пределах так называемого СНГ, то придется признать, что главное происходит сейчас вовсе не в Грузии. Что сегодняшняя ось глобального напряжения – это, как ни странно, Средняя Азия. А главный узел этого напряжения – Казахстан. При этом там все происходит тихо.

Что же именно происходит? Идет смертельная борьба за энергетический ресурс. В регионе разворачивается крупномасштабное китайское наступление. Я имею в виду укрепление китайских позиций во всем, что касается политического и экономического влияния. И в этом реальный смысл того, что именуется ШОС (Шанхайская организация сотрудничества).

Пойдут ли потоки энергосырья на Восток или на Запад? От этого зависит судьба глобальной власти. Если потоки пойдут на Восток, китайский рост станет реально неудержимым. Если на Запад – у Великого Дракона возникнут очень серьезные проблемы. Так что схватка идет смертельная. И, повторяю, тихая. Любая подлинно смертельная схватка любит эту особую тишину.

Эта тишина находится в резком контрасте с публичной скандальностью грузинского сюжета. На деле сюжеты прочно связаны. Потому что если совокупный энергоресурс развернется на Восток и Юго-Восток, то Грузия (да и весь Кавказ в целом) теряют роль ключевой карты в "великой энергетической войне".

Однако, во-первых, эта роль пока еще не потеряна. Хотя и сильно проблематизирована, о чем, в частности, говорят последние американские решения по Грузии, решения ООН и многое другое.

Во-вторых, "великая энергетическая война", конечно же, имеет огромное значение. Но этой войной никак не будут исчерпаны фундаментальные конфликты XXI века. Кроме того, все войны XXI века (энергетические, в том числе) будут носить, так сказать, "атипичный" характер. В них может использоваться самое разное оружие. В том числе, и такое, которое придаст кавказской теме совершенно новую (и очень жгучую для нас) "военную значимость".

И, в-третьих… мы, конечно, можем полностью погрузиться в глобальные игры, но… как бы это поделикатнее выразиться… Мы, увы, не СССР… И в этом смысле являемся не столько субъектом этих игр, сколько объектом. А, точнее, даже полем, на котором эти игры разыгрываются.

Возможно, XXI век потребует от нас возвращения к глобальной субъектности. Но будем откровенны – это далеко не бесплатное удовольствие. А для нынешней России – почти непосильный груз. Если Россия и возьмет его вновь на свои плечи, то это будет уже совсем другая Россия. Полностью ответственная, так сказать, за советское наследство.

Пока всего этого нет и в помине. А что есть? Есть пресловутые национальные интересы. И это, между прочим, совсем немало. С позиций же этих интересов грузинский эксцесс значит намного больше, чем некоторые глобальные маневры и судороги.

Часть вторая. Тактика и стратегия

Приструнить зарвавшихся грузинских русофобов – это благородная цель. Но, увы, сугубо тактическая.

Стратегическая цель может и должна быть связана с другим. С присутствием России на определенной территории. С масштабом этого присутствия и его качеством.

Под этим углом зрения постараемся посмотреть на интересующие нас события в Грузии. А для этого, в свою очередь, необходимо правильно подойти к оценке события как такового. Любого события вообще.

Что такое "событие"? Это нечто самодостаточное? Или знак чего-то гораздо большего? Например, пресловутых происков "мировой закулисы"? Мне кажется, что оба эти подхода уже себя полностью дискредитировали. Рассматривать, например, события в Грузии как исполнение господином Саакашвили задания, полученного от господина Буша, – значит существенно мистифицировать произошедшее. Но столь же нелепо рассматривать эти события как свидетельство прямолинейности неких тбилисских высоких администраторов, отреагировавших на "происки российских военных".

Что же тогда на самом деле произошло?

И что выявилось в результате произошедшего?

Начнем с последнего. Вхождение Грузии в НАТО, конечно, проблематично. У американцев есть сейчас чем еще заниматься. И они не могут не понимать, что их поспешные действия повлекут за собой издержки, несопоставимые с приобретениями. Не то чтобы Россия начнет войну с Грузией и поддержавшими ее силами НАТО. Не в этом дело. И не в том, что поддержка Грузии со стороны США каким-то кошмарным образом трансформирует российско-американские (в последнее время, как все мы понимаем, далеко не безоблачные) отношения.

Просто принятие Грузии в НАТО потребует от США практически невыполнимых вещей. Чего-то наподобие показательного перехода Грузии от нищеты к процветанию, от хаоса внутренних противоборств – к реальной стабильности. Количество денег, которое нужно на это затратить, превышает реальные возможности перенапряженного американского бюджета.

А помимо денег, понадобится еще и политическая воля, система прямых административных американских воздействий на амбициозную грузинскую элиту. Если этих воздействий (они же – массовые "посадки") не осуществлять, то грузинская элита, взятая как данность, спокойно, обаятельно и весело разворует не только скромные американские дары. Весь американский бюджет туда вложите – и все будет разворовано. А страна останется такой же нищей и нестабильной.

Значит, нужна другая грузинская элита. Ее еще попробуй сооруди… А с этой что прикажете делать? Да и вообще – не в американских правилах переутруждать свой бюджет, создавая очаги процветания на каких-то "банановых" территориях.

Если же принять Грузию в НАТО, войти в Грузию, а ее процветанием и стабильностью не заниматься самым серьезным образом, то результат будет сугубо отрицательным. Пришедшие на такую территорию войска будут поглощены расширяющейся воронкой грузинской нестабильности.

Недаром даже вопрос о НАТО на Украине – и то является открытым. А после нового витка украинской нестабильности – не просто открытым, а уже почти закрытым. Хотя, конечно, американцы будут рваться на Украину гораздо больше, чем в Грузию – потому, что они не могут позволить немцам разместиться на Украине, так сказать, со всеми удобствами.

Что же, повторяю, произошло? И кто они, эти фигуранты, про которых можно сказать: "По делам их узнаете вы их"? И в чем дела-то? Мы что, приостановили вывод своих войск из Грузии? Мы, наоборот, ускоряем вывод оставшихся скудных клочков нашей военной силы.

Представьте себе, что Грузию приняли бы в НАТО за считанные дни, и через месяц туда были бы введены войска. Мы реально (не в галлюцинативных ультрапатриотических снах) никакой войны в этом случае не могли и не должны бы были затеять. Это, как говорится, ежу понятно.

Так что мы должны были бы сделать? Утереться? Ответить очередным поджатием хвоста на демарш ненавистной суперсилы?

Отнюдь. Со стратегической точки зрения, нам надо ответить себе на один-единственный вопрос: в какой мере мы хотим присутствовать на Кавказе, и где именно. А этот вопрос есть часть другого вопроса – о нашем присутствии в мире. Хотим ли мы это присутствие повсеместно расширять? Хотим ли мы его уменьшать? Хотим ли мы его где-то уменьшать, а где-то увеличивать, и тогда где именно?

Предлагаю рассмотреть все возможности. И начать с возможностей расширения российского присутствия. Как в мире, так и в каждом его отдельном регионе. Потому что российское присутствие в мире – это не абстракция. Это сумма российских присутствий на сопредельных России территориях (пресловутое "ближнее зарубежье"). А также в других частях мира (дальнее зарубежье).

Присутствие на сопредельных территориях – особо существенно. Потому что только через эти частные территории Россия может расширять свое общее присутствие и свою общую роль. Кроме того, эти территории входили в состав царской России и СССР. Они исторически воспринимаются как свои. Их потеря – как ампутация частей российского единого целого. Без восполнения этих потерь российское государство все равно оказывается инвалидом, калекой. И ведет себя соответственно, и другими воспринимается в этом, так сказать, весьма печальном контексте.

Как расширить присутствие? Это обсуждалось неоднократно.

Сценарий #1 – возбудить центростремительную тягу к России у народов, находящихся на отсеченных территориях. И через это восстанавливать свое присутствие без деструкции самих территорий. То есть, возвращать в российскую орбиту – культурную, экономическую, политическую – всю Грузию, а не Южную Осетию и Абхазию. Всю Украину, а не Новороссию и Крым. Всю Молдавию, а не Приднестровье. Весь Казахстан, а не его северную часть. И так далее.

Для того, чтобы решить такую расширительную задачу (назовем ее "расширительной задачей-максимум"), нужно особо мощно нарастить тяготение к России даже у "некомплиментарных" к ней народов ближнего зарубежья. Вряд ли это можно сделать с помощью угроз депортации представителей этих народов, отнесения их к категории так называемых "чурок", и через прочие аналогичные фокусы. Это очевидно даже последнему дегенерату.

Но есть влиятельная точка зрения, согласно которой возбудить центростремительную страсть у "некомплиментарных" к России народов уже нельзя, да и не нужно. Последнее продиктовано соображениями, так сказать, нерационального характера, укладывающимися в знаменитое новорусское "западло" (а также в его более классические, но по сути аналогичные, словесные определения).

Можно ли этим руководствоваться в геополитике – вопрос отдельный. Легче всего сказать, что нельзя. И это будет совершенно правильно. Но недоучитывать роль эмоций – по сути, тоже неграмотно. Вам скажут, что если нельзя, но очень хочется, то можно. И что все время утираться – это тоже плохая геополитика. Но главное, вам скажут, что "поезд ушел". Что повернуть общественное мнение на некомплиментарных сегментах потерянной территории невозможно. Что они – "отрезанный ломоть".

В чем-то это, возможно, и так. Я не собираюсь категорически оппонировать этой точке зрения. Только скажу, что "никто не пробовал", никто по-настоящему, на уровне большой государственной политики не проводил ни глубокого исследования источников некомплиментарности, ни методов их трансформации во что-то другое. О чем это говорит? Отвечаю: об отсутствии большой сосредоточенной политической воли, направленной на решение этой задачи.

В любом случае, кроме такого сценария, в рамках которого должна решаться расширительная задача-максимум (возможно, и не решаемая в полной мере), есть и другой сценарий. В рамках которого можно решать расширительную задачу-минимум. С одной стороны, минимум… Это кому-то не нравится. Но, с другой стороны, – тоже ведь расширительную!

Этот сценарий #2 – общеизвестен. Принцип, на котором он основан, – присоединять не территории целиком, а те их части, где население однозначно комплиментарно к России. Не Грузию, а Абхазию и Южную Осетию. Не Молдавию, а Приднестровье. И так далее.

Издержки этого сценария тоже общеизвестны. Мы портим отношения с сопредельными государствами, на целостность которых, что греха таить, посягаем. А также создаем обоюдоострые прецеденты. А ну как не только Абхазию и Южную Осетию присоединим, но и что-нибудь из "своего" потеряем! Даже не хочется говорить, что именно.

Сторонники данного сценария имеют свой взгляд на рассматриваемые издержки. Так, например, по поводу Южной Осетии и Абхазии они говорят, что по-настоящему эти территории в состав независимой Грузии никогда не входили. Если, конечно, не упиваться историческими прецедентами эпохи царя Давида и царицы Тамар. Абхазия и Южная Осетия вошли в Россию вместе с Грузией. А затем в СССР вместе с Грузией.

Кто там как кроил административные границы – это отдельный вопрос. Но когда вместо административных границ встал вопрос о границах политических, то единственный "экзистенциально достойный" выход из сложившейся ситуации состоял в том, чтобы вернуть всем территориям право на самоопределение по отношению к России. Поскольку Россия собирала вокруг себя эти территории. И они именно с ней (а также с СССР, как с ее исторической ипостасью) строили свои специальные отношения. Жители этих территорий не крепостные, которых можно произвольным образом передавать от одного барина к другому. У них есть право на то, чтобы в новых условиях решать свою историческую судьбу, соотносясь со своими представлениями о собственном благе.

Если добавить к этому, что ни Абхазия, ни Приднестровье, ни другие субъекты, пережившие гражданские войны, назад в лоно тех "сущностей", которые вели с ними кровавые разборки, никогда не вернутся, то ситуация представляется достаточно однозначной.

Оставим в стороне плюсы и минусы, связанные с максимальной и минимальной расширительностью. Укажем только, что это расширительность. И что других сценариев расширительности нет.

Но есть сценарий #3 – охранительный. В рамках этого сценария мы применительно к РФ вспоминаем песню советской эпохи: "Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим". Почему это мы не хотим этой земли (Кавказа, Крыма, Приднестровья), и с какого это бодуна она стала чужой – отдельный вопрос. Сторонники этого сценария скажут вам, что так вот получилось. Что Кавказ, Крым и Приднестровье – это теперь территории чужих государств. И с этим надо смириться. А вот Чечня, например, – часть России по Конституции РФ. И потому этот "вершок" мы никому не отдадим.

Почему надо так сражаться за Чечню, если потеряны гораздо более "исторически манкие" для России Крым и Новороссия – объяснить трудно. Но этот сценарий хорош хотя бы тем, что не отдается ни вершка своей земли. Он хорош тем, что не является уменьшительным.

Итак, мы назвали все возможные сценарии (рис.1).

Назвав сценарии, сразу скажем, что наиболее негативными являются уменьшительные сценарии. Но даже в их рамках ТЕОРЕТИЧЕСКИ МОЖНО ДОПУСТИТЬ МОДИФИКАЦИИ, СОЧЕТАЕМЫЕ ХОТЬ С КАКОЙ-ТО ЖИЗНЬЮ РУССКОГО НАРОДА. И эти модификации, если они имеются, являются меньшим злом, нежели те, которые подводят черту под историческим (а значит, и физическим) бытием этого народа.

Вот и все градации. А какие еще вы хотите предложить к обсуждению?

К сожалению, уменьшительные сценарии, совместимые с жизнью русского народа, не просматриваются. Теоретически их можно допустить. А на практике их нет. Пусть мне кто-то докажет, что это не так. Я самым внимательным образом отнесусь к любым аргументам в рамках такого оппонирования.

Но никто и не обсуждает эту тему открыто и внятно! Более того, последние несколько лет казалось, что эта тема снята с повестки дня. Что "путинская повестка дня" с этой темой несовместима. Что, может быть, мы и не вернем драгоценные "пяди", но своих "вершков" больше отдавать не будем. Как иначе понять жертвы, принесенные на алтарь чеченского замирения? Как иначе определить подлинный государственнический смысл той политики, которая в 1999 году во мгновение ока превратила Владимира Путина из начинающего администратора в национального лидера?

Однако у меня возникают самые серьезные опасения, что новая ревизия российской государственной целостности начата. Что она, как всегда, инициирована отнюдь не с российской территории, но подхвачена территории весьма серьезными российскими элитными группами. И что эти группы ориентируются не на заморские приказы, а на собственные интересы в их весьма специфическом понимании.

Часть третья. Русская уменьшительность – субъекты, цели, возможности

Я высказался по этому поводу до грузинских эксцессов. Сразу же по горячим следам событий в Кондопоге. Тогда же я выбрал формат высказывания. И не желаю его менять. Потому что без ответов на общие вопросы, которые я затронул тогда и считаю необходимым вновь поставить сейчас, – обсуждать грузинский эксцесс так же бессмысленно, как и эксцесс карельский. А также будущие эксцессы, которые неминуемы.

Итак, давайте один раз обсудим "русскую уменьшительность" под стратегическим углом зрения. Может быть, тогда каждый очередной эксцесс, происходящий в рамках этой уменьшительной линии, не будет нам казаться столь необъяснимым и диким.

Так что же такое уменьшительная стратегия, все настойчивее утверждающая, что именно она выражает подлинный русский интерес, а все остальное – это "выдумки космополитов и инородцев"? Что такое она сама по себе? И каков ее субъект – та социальная сущность, которая стремится ее воплотить в реальность?

В советскую эпоху много говорилось о коллективном разуме партии. Эти фразы набили такую оскомину, что даже теперь, через 15 лет после распада СССР, трудно обсуждать такие, вполне научно-респектабельные, вопросы, как надиндивидуальные формы мышления и поведения. Между тем, и для Маркса (который абсолютно не снят с мировой повестки дня), и для тех, кого наши либералы выбрали в качестве своих антимарксистских кумиров, такие надиндивидуальные формы мышления и поведения – это социальная аксиома. Что такое рынок? Это надиндивидуальный ум. Индивидуумы-дураки в совокупности ведут себя так, что их дурацкий индивидуализм превращается в коллективный разум рынка. Не партии и не класса, а рынка.

На самом деле, несводимость поведения больших социальных систем к воле каждого из слагаемых, входящих в эту систему, – действительно, аксиома. И только у нас, где столь долго провозглашали, а потом растаптывали тезис о несводимости социально-классового к индивидуальному, так трудно говорить о классовом (социально-групповом) инстинкте, поведении, разуме, воле и т.д.

Между тем, класс как большая социальная система – это не выдумка. В Советском Союзе действительно существовал политический класс. Я имею в виду не рабочий класс, который, увы, очень быстро омещанился и в СССР, и во всем мире. Я имею в виду то, что обычно называют номенклатурой. На самом деле, речь идет о бюрократии разного рода, – партийной, спецслужбистской, хозяйственной.

По роду работы и деятельности (сознательно отделяю одно от другого) я тесно соприкасался со многими представителями данного класса. Это были очень разные люди. Чаще всего порядочные и неглупые. Не знаю, может быть, мне так везло, но для меня это несомненный бытовой факт. Я не могу также сказать, что представители этого класса были наделены сосредоточенной надклассовой волей. Что их разум имел классовую детерминанту. Обычные приличные люди.

Но ведь в том-то и дело, что классовая воля, классовое мышление, классовая нравственность существуют во многом отдельно от людей, слагающих данный класс. И когда я сейчас буду описывать характеристики некоего советского властного класса (кому-то будет удобнее название "большая властная социальная группа"), то я буду описывать именно характеристики целого.

Разные молекулы этого целого не захотят себя узнавать в данном обобщенном социальном портрете. И это их право. Однако наблюдения за происходящим позволяют мне нарисовать этот горький, но, как мне кажется, правдивый СОВОКУПНЫЙ, ВНЕ- И НАДИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ. И предложить некие оценки и прогнозы с опорой на данный портрет. В чем я вижу свой, так сказать, неблагодарный научный долг.

Итак, властный политический класс Советского Союза – это "субстанция", не лишенная многих важнейших политических добродетелей. А именно – цепкости. Жестокости. Властной страстности. Безупречности политических рефлексов. И многого другого. Единственное качество, которого эта субстанция была лишена, – интеллектуальность.

Специально не говорю "интеллигентность". Интеллектуальности не было! Напротив, она агрессивно отвергалась. Умники ходили в изгоях: "Подумаешь, еврей при губернаторе!" Политические лидеры, обращаясь к своему классу, говорили: "Подумаешь, программа, программа… Не я писал, ученые писали". Ученых терпели, но не более. Те, кто начинал с ними особо тесно взаимодействовать (Берия как куратор атомного проекта – лишь один из примеров), сразу попадали под подозрение.

Между тем, незаметно подкралась эпоха, когда без этой интеллектуальности "хошь стой, хошь падай". Эпоха называлась постиндустриальной. В каком смысле это слово используется, и правильно ли оно используется, – опять-таки, отдельный вопрос. Мне здесь не хочется его детально обсуждать, потому что это уведет нас от сути дела.

СССР и мировая коммунистическая система могли взять постиндустриальный барьер быстрее, чем США и мировая капиталистическая система. Об этом много писали. И совсем не в газете "Правда". Об этом писал Бернхайм, говоря о революции менеджеров. Об этом писали все теоретики так называемой меритократии, шире – "посткапитализма".

Для новых посткапиталистических элит бременем капитализма было семейное наследование денег и собственности. А значит, и наследование власти. Новые, более гибкие, общества вообще отрицали семью как канал вертикальной социальной мобильности. Поскольку гиря капитала не висела на шее у СССР и мировой коммунистической системы, "взлететь" в постиндустриализм нам было гораздо легче. И для этого совершенно не надо было отказываться от коммунизма. О чем я и написал в своей книге "Постперестройка" в 1990 году. После чего как раз и стал "врагом рынка и демократии".

Но дело не в отдельной книге и не в курьезах рыночных метаморфоз. Несвобода была тяжелым препятствием на пути советского постиндустриализма. Но, как ни странно, менее тяжелым, чем наследование капитала. И те, кто говорит, что несвобода не может сочетаться с постиндустриальным успехом, просто не хотят видеть щелей в том, что они выдают за монолитную бетонную стену. Есть, есть стена, есть проблема, и тяжелейшая. Но тяжелейшая, а не нерешаемая…

Так вот. Для того, чтобы взять барьер постиндустриализма, советскому политическому классу надо было просто умнеть. Интеллектуализироваться. Избавляться от антиинтеллектуальной фанаберии. Выполнять завет вождя: "Учиться, учиться и учиться". Но класс агрессивно не хотел выполнять это условие. С чем это можно сравнить? Для наглядности приведу пример из моего раннего детства.

Я поздно научился говорить и рано научился читать. Но между моментом, когда я научился говорить, и моментом, когда я научился читать, прошло сколько-то месяцев. И эти месяцы стали адом для моей (горячо любимой и мною, и всей моей семьей) домработницы Полины Васильевны. Потому что каждую минуту я требовал от нее: "Почитай!" А она говорила матери или бабушке: "Давайте я еще раз пол помою! Давайте я в магазин сбегаю! Давайте я обед сготовлю! Все, что угодно, только не это!"

Советский политический класс – это коллективная "Полина Васильевна". Это качество унаследовал и усугубил постсоветский новорусский политический класс. Иногда кажется, что этому классу – лучше сразу под суд в Гаагу, чем "почитать". Что "почитать" (то есть самому брать свой собственный интеллектуальный барьер) – это и лень, и больно, и унизительно.

И что тогда делать? Вливать во власть новую кровь? Мобилизовать кадровый резерв? Это еще страшнее. Опять для наглядности приведу пример.

Однажды во влиятельном властном кругу (вдруг проявившем заинтересованность в своей интеллектуализации) шло следующее обсуждение по поводу очень близких мне интеллектуалов: "Ну, давай, дадим им это, это и это!" – "Нет, нельзя!" – "А почему?" – "А они намного умнее нас. И если мы им дадим хоть что-то, они возьмут всё".

Это конкретное высказывание в точности описывает беспощадную классовую логику. Если хоть небольшую группу интеллектуалов реально ввести во власть, то эта группа "сделает" всех остальных.

Самим интеллектуализироваться нельзя ("западло"). Делиться властью с интеллектуалами смертельно опасно. Без интеллектуализации постиндустриальный барьер не возьмешь. А без взятия этого барьера нельзя управлять СССР и мировой коммунистической системой. Что делать?

Советский политический класс ответил с поразительной адекватностью. Никакая сверх-ЭВМ не решила бы лучше задачу сохранения собственной власти при условии таких рамочных ограничений. Решение же было следующим: "Если нельзя сохранить власть НАД ИМЕЮЩЕЙСЯ СИСТЕМОЙ без тех самоизменений, на которые мы не согласны, то есть нельзя ПОДНЯТЬ СЕБЯ ДО УРОВНЯ, КОТОРОГО ТРЕБУЕТ СИСТЕМА, то нужно… РЕДУЦИРОВАТЬ СИСТЕМУ ДО СВОЕГО УРОВНЯ. Нужно организовать сброс системы и за счет сброса сохранить власть".

То есть, нужно уничтожить мировую коммунистическую систему, развалить СССР, сбросить свое общество с верхнего индустриального уровня на доиндустриальный этап, передать целеполагание (высшую власть!) американцам и кому угодно еще… НО ОСТАТЬСЯ НАДСМОТРЩИКАМИ. Властью над собственным деградирующим "стадом".

В каком смысле властью?

Прежде, чем к этому перейти, позволю себе еще одно конкретное отступление. Та самая книга "Постперестройка", которую я написал 15 лет назад (коллективность сочинения никоим образом не дезавуирую, но поскольку кое-кто уже отрекся, то предпочитаю говорить не "мы", а "я"), была "предложением к постиндустриальному танцу". То есть, к вовлечению интеллектуализированных групп в существовавшую политическую элиту (политический класс).

Класс же агрессивно не хотел именно этого. И потому воспринимал мои попытки сохранить его потенциал как посягательство на властную самость.

А что он организовал для того, чтобы посягательств не было? Два идеологических потока – западнический (Сахаров) и почвеннический (Солженицын). Оба эти потока имели одну задачу – увести интеллектуальный ресурс нации с поля собственно властной конкуренции. Помешать этому ресурсу стать субъектом и добиваться места во власти.

Пусть лучше "интеллектуальный ресурс" бунтует против власти. Западники на один манер, почвенники на другой. Побунтуют, побунтуют и наденут себе ярмо на шею. Как это говорилось? "Своею собственной рукой"… Так даже еще изящнее.

Те, кто снова спросит меня, "откуда же такие умники, кто конкретно мог такое придумать?" – должны еще раз перечитать вводную часть данных размышлений. Это не кто-то конкретно. Это класс. Это его разум, это его коллективная воля.

Чтобы не быть совсем абстрактным, приведу еще одно из множества имеющихся у меня доказательств. Причем такое, которое можно, как говорят, пощупать.

Сразу несколько журналистов обвиняли одного из главных кумиров диссидентского почвенничества в том, что он на раннем этапе своей биографии был завербован советскими органами. Обвинение не было грязно-абстрактным. Публиковалась (что, конечно, профессионально недопустимо) конкретная агентурная карточка. С фотографией. С агентурным псевдонимом.

Говорят, что речь идет о "делах давно минувших дней". То есть, о сталинской эпохе. Но в таких делах не бывает "срока давности".

Лицо, которому выдвигались эти обвинения, в ответ молчит или высказывается крайне невнятно. Хотя в таких случаях внятное опровержение является нормой во всех так называемых "цивилизованных обществах". Таким образом, этот факт можно считать "принятым к рассмотрению".

Но для чего принятым? Для того, чтобы скомпрометировать данное лицо? Это пошло, мелко и абсолютно недопустимо. По крайней мере, у меня нет никакого желания заниматься чем-то подобным. Меня интересует совершенно другое.

Если говорить о войне с коммунизмом и распаде СССР, то данное лицо (и его книги, изданные в Советском Союзе и за границей) сыграло в этих процессах немалую, а в чем-то решающую, роль. И если это лицо находилось под контролем Органов – то чем, в таком случае, занимались Органы? Они разваливали СССР и коммунизм. То есть ту систему, в рамках которой они властвовали.

Они что, создали что-то более могучее? Нет! Но они укрепили свою власть над тем, что сформировалось после развала системы. Сформировалось нечто ублюдочное. И уж конечно, никак не сопоставимое по масштабу. Но власть удалось удержать. И даже укрепить.

А вот теперь – о том, что такое власть.

Кто-то говорит: "Власть – это деньги". Категорически отрицаю что-либо подобное по отношению к объекту своего рассмотрения. Власть – это власть.

"Все моё", – сказало злато.

"Все моё", – сказал булат.

"Все куплю", – сказало злато.

"ВСЕ ВОЗЬМУ", – СКАЗАЛ БУЛАТ.

Власть – это именно "все возьму". Точнее, возьму все, что хочу.

Березовскому, Гусинскому и кое-кому еще снилось, что все будет обстоять следующим образом.

Капитал на свои деньги создаст СМИ. СМИ разагитируют население. Население выберет политиков. Политики будут подконтрольны капиталу через СМИ. Наверху деньги, под деньгами "киселевы и доренко", под ними политики, под политиками народ. Так это виделось в неких красивых снах. Реальность изначально была другой.

Ельцин "положил в снег" Гусинского за два года до выборов 1996 года. И за шесть лет до того, как Путин обеспечил Гусинскому уютные нары на недолгий срок. Березовский никогда не скрывал своего "околокоржаковского" генезиса. Весь хваленый "олигархиат" – чем был по сути? Пробивными мальчиками, которые сидели во властных приемных, добиваясь высоких подписей на бумагах, способных принести миллиардные прибыли. Высокие чиновники решали, получат они эти подписи или нет, и сколько стоит конкретная подпись. Подчиненность положения "псевдоолигархов" была правилом игры. И это никто в реальной власти отменять не хотел.

Наверху – властный класс.

Ниже – "жирные свиньи" (они же "псевдоолигархиат").

Еще ниже – обслуга.

Еще ниже – бедняки, нищие и прочие разные.

Вот какой социальный профиль был сочинен и реализован. В рамках этого профиля представители властного класса, отдыхая, обсуждают друг с другом: "Слушай, шашлычка хочется… Какую бы свинку-то зарезать? Может, эту? Смотри, как хвостиком дергает!..".

Так что власть – это не деньги. Это возможность получать деньги в качестве производного от власти. Однако именно в качестве производного.

Но что же такое в описанной социальной структуре есть власть?

В рамках все той же глубоко деструктивной классовой (системной, а не личной) логики власть – это возможность сосать кровь "подвластного животного" и справлять ему нужду на голову. И то, и другое доставляет удовольствие, близкое к оргиастическому. В этом смысле деньги – это ничто, потому что удовольствия нет. Поэтому власть данный класс отдавать не намерен.

Аргумент по поводу того, что с момента, когда "подвластное животное" умрет, будет бессмысленно сосать его кровь и справлять на него нужду, – отвергается. В ответ говорится: "На наш век хватит".

С позиций такого понимания происходящего я начинаю анализировать собственно государственные проблемы.

СССР был невероятно логичен и эффективен как государственное устройство. Почему? Потому что сверху была наднациональная и надконфессиональная идея. И к ней, как люстры к потолку, "крепились" все народы и конфессии. В сущности, это и есть имперская модель. Но эта империя (в отличие от предыдущей православной), во-первых, уравнивала конфессии (а уже в рамках этого уравнивания можно было "разруливать" нужным образом конфессиональные приоритеты). И, во-вторых, эта модель давала импульс модернизации, потому что коммунистическая идеология "сакрализовала прогресс". Между тем, конфессии никогда этого делать не будут.

На что же хотели сменить СССР? На национальное государство. Так говорили "демиурги" этих изменений, прятавшиеся за спинами разных там "выродков-западников". Ну, там, Гайдара какого-нибудь… Али чего и похуже. Говорилось следующее: "Сделаем русскую Францию. Проведем супермодернизацию. Положим под себя отделившиеся окраины. Всех этих среднеазиатских, кавказских чурок и прочих разных. А Кургинян нам мешает. Ему чурок хочется назад в империю возвратить. И нам на шею посадить, как при Сталине".

Это типичные разговоры 1990 года. Понимая, что такие "западники" преступно хотят развала СССР, я стал "почвенным" публицистом и аналитиком. Но став им, сразу столкнулся с категорическим нежеланием "почвенников" спасать СССР. Говорилось практически то же самое, что и "западниками": "А на фига нам это надо? Нам чурок себе опять на шею? Да пусть они бунтуют!". А шепотом добавлялось: "Да наши этих чурок и ведут… Они их организуют!"

Можно было бы считать эти слова шизофреническим бредом. Но я никогда не забуду глаза первых секретарей ЦК союзных республик, которые с ужасом шептали: "Националистов на нас поднимает московский КГБ". А также глаза самих националистов, которые, тонко улыбаясь, спрашивали меня: "А кто Вам сказал, что Москва сама не хочет уйти из Закавказья?"

Всего не расскажешь. Рассказанное потребует доказательств. Доказательства – источников. Поэтому ссылаться приходится на общеизвестное. Например, на то, что почвенный русский писатель Валентин Распутин, являясь народным депутатом (и, если мне не изменяет память, членом Президентского Совета СССР), сказал во всеуслышанье: "РСФСР должна выйти из состава СССР".

Почему это было особо опасно? Потому что, опираясь на русский актив (русскую часть политического класса), можно еще было подавить окраины. Но с момента, когда этот русский актив сам стал преступно откалываться от империи, делать уже было нечего. Оказалось, что враги СССР – и западники, и… и почвенники, так называемая "русская партия".

Почему я это называю преступным? Потому что при распаде СССР больше всего пострадал русский народ. Он ничего не получил и все потерял. Он умылся кровью. Им стали помыкать в отделившихся республиках. Русских начали изгонять из мест, где они жили веками.

Что сделала уменьшительная "русская партия" для своего народа? Что она ему дала, кроме унижения? Она погрузила его в кровь. Она ускорила его вымирание. Можно ли ее называть "русской партией"?

Можно – в том смысле, в котором я описал. Если властные намерения исчерпываются желанием сосать кровь и справлять нужду на голову "народному животному" – то этим все объясняется. Эти оргиастические возможности сохранены и укреплены. "Животное" деградирует и гибнет? Оно уже не может стать инструментом не только глобального, но и макрорегионального господства? А зачем? "На наш век хватит!"

Масса лиц и эпизодов проходит перед моими глазами. Уже после распада СССР и расстрела Белого дома сохранялись международные возможности восстанавливать СССР, пусть и в немного усеченном масштабе. Кто воспротивился? "Русская партия" – в ее сугубо властном эквиваленте. Что было сказано? Опять-таки: "На фиг нам чурки! Так долго от них освобождались, теперь опять их назад пускать?"

Между тем, это касалось не только Средней Азии и Кавказа. Сходная логика предъявлялась по отношению к Украине. И даже к Белоруссии. Властный политический класс обладает колоссальными общими накоплениями, как их ни называй – Стабфонд или как-то еще. Он что, говоря грубо (прошу прощения за эту грубость, но так просто яснее и нагляднее), не может "купить на корню" элиту славянских территорий? Да это же не так дорого стоит! И будет, вроде бы, все как надо. Но держаться в седле станет чуть-чуть труднее. И потому: "На фиг нам эта головная боль! На наш век хватит! Все надо продать тем, кто дороже заплатит!"

Многие факты, которыми я располагаю, выходят за рамки общедоступной информации. Однако оперировать я могу только общедоступной информацией. И потому долгое время я вообще не хотел поднимать данную тему. Поднимешь ее – спросят: "Где факты?" Но мне и всем нам на голову свалились два обстоятельства.

Начну с первого, хотя оно отнюдь не самое важное.

Некто (не знаю, как сказать, господин или товарищ) по фамилии Байгушев издал книгу под названием "Русский орден внутри КПСС". Байгушев представляется помощником Суслова, главного коммунистического идеолога и "серого кардинала", члена Политбюро ЦК. На самом деле это преувеличение Байгушева, который сразу сам начинает ссылаться на Воронцова (действительно являвшегося помощником Суслова).

Как именно Байгушев исповедуется в ненависти к коммунистам (конкретно – к "жидовско-коммунистической" власти) – это отдельная песня. Хотя лично я предпочел бы такую песню в исполнении человека, не представляющегося как "помощник главного коммунистического идеолога". Но не это главное.

Байгушев подробно рассказывает о подпольной работе "русской партии" и прямо говорит: "Это мы развалили СССР! Это мы инспирировали расстрел Белого дома, когда поняли, что из него нельзя выкурить чурку Хасбулатова!"

Ряд оппозиционных изданий уже дезавуировал и фигуру Байгушева, и все, что он написал. Я вовсе не хочу воспевать Байгушева и восхвалять точность его оценок и данных. Но, к счастью или к сожалению (а скорее и к счастью, и к сожалению одновременно), я наблюдал за рядом политических сюжетов с крайне близкого расстояния. И потому понимаю, что информация, извлекаемая Байгушевым из некоей "конспирации", – это смесь неадекватности, политической близорукости и… достоверности, как ни прискорбно констатировать последнее. Кроме того, это открытый материал. Это не факты, которыми располагаю только я. Это факты, которыми теперь располагает общественность.

Далеко не случайно Байгушев уже после этой своей книги про "русский орден" предлагает (в статье в газете "Завтра") вместо России строить Хазарию. Политическому классу, о котором я говорю, все равно, что строить. Ему нужно устойчиво удовлетворять два своих (мною уже неоднократно названных) оргиастических побуждения, к которым и сводится для него понятие "власть".

Любви к своему народу нет вообще. Нет о нем ни заботы, ни… ни всего того минимального и недостаточного, что связывается с понятием "пасти стадо". Это даже не пастухи. И не волкодавы. Это взбесившиеся овцы, натянувшие на себя волчьи шкуры. Близорукие, неумные – и одновременно поразительно цепкие. Есть волки в овечьей шкуре, а есть овцы в волчьей. Овцы мутировали… Что там произошло – неважно. Молния убила пастуха и собак, а часть овец – того… Ну, смутировала или еще как хотите. Словом, возникла такая вот странная "популяция". И она не рассасывается – она наращивает свою адскую концентрацию во власти.

Только пусть никто не думает, что я свожу это к фигуре господина (или товарища) Байгушева. Мне есть о ком и о чем поразмыслить, помимо Байгушева. Тем более, что подоспела Кондопога. И кто бы там во что бы ни играл, суть не в этих мелких, так сказать, "пацанских", псевдополитических играх.

Развалив СССР, этот политический класс, вдобавок, организовал регресс. Организовал он его под собственные шумные заявления о грядущей русской модернизации. Только под модернизацию, кстати, можно было хоть условно поддержать этот политический класс (он же – пресловутая "русская партия"). Почему? Потому что, кроме СССР, на данной территории может реализоваться только одна мало-мальски эффективная конструкция.

Это – национальное государство. Без всяких там "россиян"! Русское национальное государство. Русская нация могла сложиться на обломках СССР, причем именно как нация, только в условиях ускоренной модернизации. Со всеми компонентами этой модернизации – прогресс, научно-технический в первую очередь, высочайший приоритет права и равенство граждан перед законом, формирование идентичности на основе культуры и языка. Это – и многое другое.

ВСЕ ЭТО БЫЛО ПРОВАЛЕНО. Россию бросили в регресс. Это сделал все тот же политический класс. Он сделал это в интересах своего господства, понимаемого на свой "овце-волчий" манер. Он превратил "подвластное животное" в доходягу с тем, чтобы безнаказанно отправлять свои оргиастические потребности. Это он сделал! Он, а не те, на кого он переводил и переводит стрелки ответственности.

Кстати, об этих стрелках.

Еще в далекую советскую эпоху (да и в постсоветский период) я не раз обращался к вполне ответственным людям: "Ребята, в стране есть вполне достойные еврейские интеллектуалы. Они любят СССР, они блестяще говорят, они поклоняются русской культуре, у них есть, что сказать по экономике, социологии и прочему. В конце концов, они хорошо смотрятся в телевизоре – правильные лица, правильная речь, правильные мысли… Они известны обществу, у них высокие научные степени… Почему не они выступают по телевизору?"

Мне на это отвечали: "Нам не это нужно. Нам нужно… (дальше описывались антропологические деформации нужных телеперсон) …И чтоб они побольше дерьма лили на русских. На них все и спишем". Говорившие считали себя гроссмейстерами политических игр.

А то, что под аккомпанемент того, что они называли "игрой", состоялся реальный регресс, реальная демодернизация, реальное одичание всего населения, реальная декультурация, фактическая деструкция социума… Это для них, оказывается, значения не имело.

В одном достаточно высоком собрании, которое я сумел довести своими высказываниями "до точки кипения", мне было сказано: "Да что Вы несете! Какая модернизация! Предполагалась не модернизация страны, а модернизация элиты!" Я спросил: "За счет чего?" Мне холодно и категорично ответили: "За счет всего".

Почему криминалитет (а именно он системно заменил собой значительную часть элиты) надо называть модернизированной элитой – я не знаю. А вот в чем мысль, которая мне была презрительно брошена, как перчатка, – я и понимаю, и чувствую. И совершенно не намерен уклоняться от этого вызова на политическую и иную дуэль.

Потому что под модернизацию можно было еще что-то стерпеть. В этом было хоть какое-то (пусть очень уменьшительное) благо для русского народа. Он мог в этом сохраниться. Теоретически он еще как-то мог бы сохраниться (но уже совсем не модернизационно) и в православно-цивилизационной модели.

То, что это означало столкновение с исламом, – понятно. То, что никакой диалог цивилизаций от этого не спасет, – тоже понятно. То, что нелепая программа с православным "Законом Божиим" (никак не совместимая со свободой совести и отделением церкви от государства – а это азы Модерна) вызовет только радикализацию ислама, – это тоже понятно. Резкая реакция на это в Татарии – это еще цветочки. Ягодки впереди. И ох, какие это будут ядовитые ягодки!

Но хотя бы теоретически – это было возможно. Этакая "православная Саудовская Аравия", контрмодернизационная, но с жесткой властью, теократическая по сути… Нефть есть, оружие где-то купим… Это был, конечно, бред – но хоть насколько-то логичный.

Но то, что происходит в Кондопоге, – не имеет никакого отношения ни к "русской Франции", ни к "православному ренессансу". Это межэтническая разборка. Не межнациональная, как у нас любят говорить (вы еще постройте эти самые нации!), а межэтническая.

Во Франции есть нация. И нет этноса. Что такое французский этнос? А национальное государство о-го-го какое! И может за себя постоять, как мы видим по действиям главы французского МВД Николя Саркози.

Но это и есть Модерн. Во Франции есть власть закона. Во Франции есть авторитет науки и культуры, выражающийся в том, какое место занимают профессиональные научные и культурные кадры в обществе, сколько они зарабатывают, как защищены, как социализованы. Во Франции… я даже продолжать не буду.

"Русская Франция" могла бы быть компенсацией за обрушение СССР. Слабой, но хоть какой-то компенсацией. Но для этого был нужен русский Модерн – ускоренный и безжалостный. Его место занял регресс, демодернизация. А тогда какая нация? Нация – это субъект модернизации, о чем я буду подробно говорить позже.

Если нет СССР, нет "русской Франции", нет "русской Саудовской Аравии", то что начинается в условиях регресса? Вторичный этногенез! Разборка между этносами и племенами – как между звериными стаями. Это и есть Кондопога. Кто там во что играл – отдельная песня. А по сути, происходит именно это.

И не скулите по поводу "русского фашизма"! Что скулить-то! Вы кинули этих мальчишек в социальное невоспроизводство, по сути, в гетто, в социальный тупик! Вы, именно вы превратили их в маленьких зверьков, сражающихся за собственное выживание!

Русский народ, который не ответил массовыми погромами на Буденновск, никто не имеет права соотносить с понятием "фашизм". Устрой Басаев что-нибудь такое в Америке или Европе – чеченские погромы гремели бы по всей стране. Русские тогда сохранили фантастическую выдержку!

Но это была выдержка еще других русских. На подходе новое социально активное поколение – поколение регресса. Это хуже, чем "потерянное поколение". Это – расчеловеченное поколение. Не хочу всех мазать одной краской. Среди новой молодежи есть много других. Но и расчеловеченных – все больше. И они в значительной мере определяют суть происходящего.

Что такое межэтническая разборка? Собака пометила территорию, и теперь не хочет пускать туда других собак. Не пустит – значит, ее территория. Так грызлись родовые стаи на ранних фазах развития человечества. Так грызлись племена, прежде чем стать нациями. Исторически этот поезд давно ушел. Практически для всех на Земле.

Но для русских – в первую очередь. Русские – один из самых модернизированных народов Северной Евразии. И самый крупный. Русские держали империю. А этнические самозащиты – формируются при попытках поглощения малого крупным.

Если бы русские были поглощены китайцами, они могли бы постараться стать этносом. Или растворились бы. Но они не были поглощены китайцами. Они поглотили других. А этнос, поглощающий другие этносы… Ну, не могу я в одном коротком анализе восполнять интеллектуальные дефициты… Для кого? Для политического класса, которому это все "до лампочки"? Как это там в песне поется? "Давным-давно, давным-давно… до лам-поч-ки"…

Короче – вторичный этногенез не соберет русский этнос, а уничтожит его. Прежде всего, начнется разборка между своими. Самые крутые "русско-фашистские" имена – это псевдонимы. Что хорошо известно. Дальше все это поедет под откос. Этот самый Байгушев – он кто? Он "бай"! А почему он тут вертится рядом с нашими Ивановыми? Потом возьмутся за Ивановых и Петровых… По дороге в распыл будет пущено все, что только можно.

Но раньше начнутся разборки региональных трайбов. Еще в 1990 году оборзевший народный депутат с трибуны цитировал поэта:

"Не упрекай сибиряка,

Что держит он в кармане нож.

Ведь он на русского похож,

Как барс похож на барсука".

Эти "барсы" возьмутся за свое гораздо раньше, чем сформируется русский этнос. А китайцы им помогут. И еще много кто поможет.

И, наконец, представим себе, что русский этнос сформировался. Что он с кровью изблевал из себя все "чужое" в объеме этак миллионов в 50-60 человек. Предположим даже, что в ходе таких кровавых самоосвобождений (подобные самоосвобождения – не могут не быть кровавыми) он стал энергичным. Что дальше?

Скажу страшную вещь: только русская апатия спасла нашу страну от "балканского сценария" в 1991 году. То, что начнется в России после оформления (еще раз: не пугаю, а просто констатирую – неизбежно суперкровавого) вторичной этнической общности, будет "супербалканским".

И на это все (на такое "оформление" и на "супербалканы") будет спокойно взирать весь мир? А это все в России будет так "разбираться" между собой, сохраняя весь ядерный потенциал сверхдержавы?

МЫ ПОДОШЛИ К ЧЕРТЕ, ЗА КОТОРОЙ ИСЧЕЗНЕТ ЛЮБОЙ, ДАЖЕ САМЫЙ УМЕНЬШИТЕЛЬНЫЙ, РУССКИЙ СМЫСЛ. МЫ ПОДОШЛИ К ЧЕРТЕ, ЗА КОТОРОЙ ДЕЯНИЯ ТАК НАЗЫВАЕМОЙ "РУССКОЙ ПАРТИИ" УЖЕ НИКАК НЕЛЬЗЯ БУДЕТ СОЕДИНИТЬ НИ С КАКИМ РУССКИМ БЛАГОМ.

За этой чертой "русскую партию" данного образца необходимо будет однозначно квалифицировать как "партию русской измены". И поступать с ней соответственно.

Этой партии многое прощалось. И в общем-то понятно, почему. Русские – страдающее начало на данном этапе нашей истории. В Чечне без всякого на то права, с поощрения, так сказать, русской власти были согнаны с земли 300 тысяч русских. Схожий процесс набирает обороты в Ингушетии, и не только там. Единственные, кто не получили никаких компенсаций за этот сгон, – это русские.

Русские однажды и сокрушительно, вне всякой их гражданской, человеческой воли, оказались людьми второго сорта на всех просторах бывшего СССР, от Средней Азии до Прибалтики. Приезжающие на их территории банды ("этнические преступные группировки") обращаются с русскими, как с рабами. И русские восстания в этих условиях неизбежны. Омерзительно, что слово "фашизм" пущено в большой оборот только в варианте "русский фашизм".

Перечисление вызовов, брошенных русским, можно продолжить. Стойкость, с которой большинство народа, нагло именуемого "фашистским", сносит это, сохраняя всяческую солидарность и толерантность, не может не восхищать.

Отсюда – предельная деликатность ко всем движениям, которые в каких-то формах отстаивают идею русского блага. Пусть это видение блага не совпадает с нашим – не в этом дело. В латвийской фашиствующей стае в 1992 году, в пике русского унижения, я во всеуслышание сказал, что я русский националист. Тогда от этого отпрыгивали, как ошпаренные.

Даже сомнительный лозунг "Россия – для русских" еще можно принять к рассмотрению. Но только вместе с объяснением, что такое "русские". Те самые, для которых Россия.

Ниже я это еще разберу. В том числе – вопросы о том, чем нация отличается от этноса и племени.

Здесь же сразу скажу, что "племенная разборка" на тему русскости, в частности, резко сузит тот список великих имен, которыми гордится наша история. Мало останется тех, кого можно будет назвать не только в связи с Великой Отечественной войной, но и в связи с Битвой на Бородинском поле.

"У русского царя в чертогах есть палата"… И в этой палате тоже надо будет "перебирать людишек". И забелеют стены от снятых портретов… И усугубится мерзость, которую я когда-то назвал "клиоцид" (война на уничтожение против русской истории).

Итак, есть черта, за которой люди, подымающие флаг уменьшительного русского блага, ОДНОЗНАЧНО И КАТЕГОРИЧНО, ОБЪЕКТИВНО, А НЕ ПО НАШИМ ПРЕДВЗЯТЫМ ОЦЕНКАМ, становятся врагами своего народа.

Перейдена ли эта черта? Вот с чем теперь нам предстоит разобраться.

Часть четвертая. Уменьшительность на Кавказе?

Я назвал четыре возможных сценария политического поведения России – два расширительных, один охранительный и один уменьшительный.

Начнем с расширительных. Укладывается ли в них грузинский эксцесс?

Увы, когда мне говорят, что произошедшее в Грузии представляет собой "русское наступление на Кавказ", то я развожу руками. Ничего мне так не хочется, как русского наступления на Кавказ. Жесткого, умелого, эффективного. И не потому, что во мне кипят империалистические страсти. А потому, что вне этого наступления Россия будет терять те позиции, без которых нельзя удержать даже нынешнюю (крайне усеченную) российскую территорию.

НО ТАК НЕ НАСТУПАЮТ!

Наступать можно по-разному. Аннексируя лояльное и отбрасывая нелояльное (сценарий #2)… Добиваясь лояльности там, где это необходимо для достижения твоих целей (сценарий #1). По-разному можно наступать, повторяю. НО ТОЛЬКО НЕ ТАК.

А если это не наступление, то что тогда?

Охранительность? Ой ли! Если это не наступление, то отступление! Причем очередное кавказское отступление с далеко идущими последствиями.

И Кондопога, и грузинский эксцесс – это крупные акции в рамках нового этапа реализации стратегии "деструктивной уменьшительности", которую проводит все тот же преступный псевдо-русский субъект. Нельзя рассматривать Кондопогу и грузинский эксцесс по отдельности. При таком отдельном рассмотрении мы ничего не поймем и, простите, окончательно проморгаем Россию.

Прошу рассмотреть вышесказанное как независимую аналитическую гипотезу. И как ученый, и как гражданин я просто обязан ее высказать. Высказать – и обосновать. В противном случае, это не научная гипотеза, а огульное обвинение.

Начну с вещей, вроде бы, далеких от основной темы. А именно, с анализа политической лингвистики.

Скажите мне, пожалуйста, чем ксенофобия отличается от шовинизма? Конкретно – русская ксенофобия от русского шовинизма? Почему вдруг слово "шовинизм" заменилось словом "ксенофобия"? В чем политический смысл этого, я бы сказал, "нейролингвистического программирования"?

Шовинизм – это попытка всех подмять под себя. Это, так сказать, геополитическая прожорливость. С желудком все в порядке. И хочется все сожрать – и баранину, и свинину, и пироги. Конкретно – и Кавказ, и Украину, и Среднюю Азию.

Ксенофобия – это нечто прямо противоположное. Это несварение геополитического желудка. Это геополитическая рвота, так сказать. Никого не могу сожрать, все создают проблемы. Любая геополитическая пища отторгается.

Программируя русских на ксенофобию, их программируют на умаление своей территории. Это не русский национализм – это его фактическая антитеза. Это провокативно-уменьшительный русский племенной синдром. Синдром, отчасти вызванный объективными причинами. А отчасти искусственно созданный для окончательного распада России. В любом случае, синдром абсолютно губительный.

В принципе возможны два типа русского национализма – расширительный и уменьшительный. Я считаю, что расширительный русский национализм (который, по сути, и есть "русский шовинизм") обладает как негативными, так и позитивными чертами. И в каком-то смысле имеет связь с фундаментальными российскими интересами. Но в реальности-то расширительного русского национализма нет!

А уменьшительный русский национализм, проявления которого мы видим сегодня, – это программирование русского суицида.

Мы сталкиваемся с уменьшительным русским национализмом не в первый раз. Я уже говорил об этом, когда разбирал действия элитной "русской партии". Но это была, еще раз напомню, "игра в две руки". Ведь Советский Союз разваливали, так сказать, "по матрице НТС". Тем, кто забыл, напомню, что эта аббревиатура означает Народно-Трудовой Союз российских солидаристов.

Я не демонизирую НТС в целом. Я просто обращаю внимание на построение этой организации. На то, что она сознательно заложила в свою структуру два как бы несовместимых крыла – либеральное ("Демократический союз" Валерии Новодворской) и консервативное (пресловутая "Память" Дмитрия Васильева).

По этой энтээсовской схеме творцы Перестройки и скроили "двукрылую" систему сепаратизма, разрушившую СССР. Деструкция предполагала одновременное задействование двух как бы полярных, но на деле взаимно согласованных сепаратизмов. Один из них, более очевидный – сепаратизм национальных окраин, поддерживаемый в России либеральными партиями. Другой, менее очевидный, но гораздо более опасный – сепаратизм "почвенный", собственно русский, призывающий Россию к выходу из состава СССР.

Надо помнить тот горький урок. Еще раз подчеркну, что окончательный распад государства всегда обусловлен отпадением от этого государства его опорного системообразующего начала. В случае России этим началом всегда являются русские. Что касается бунта окраин, то это лишь частный фактор. Пока ядро государства прочно и едино связано, эксцессы на периферии могут быть преодолены. А вот когда эксцессы начинаются в самом ядре, то это… Это уже агония.

Развалить русскую империю того или иного образца (красную – советскую, или белую – православную, или любую другую) можно, только внушив русским, что это "не их государство". Что из этого государства надо выйти. Что из него надо бежать, как от чумы. Одновременно надо внушить ту же мысль и малым народам, входящим в империю.

ЧТО, ЕСЛИ ЭТИ ДВЕ МЫСЛИ ВНУШАЛИСЬ И ВНУШАЮТСЯ НАШИМ ГРАЖДАНАМ ИЗ ОДНОГО ШТАБА, ОБЛАДАЮЩЕГО ДВУМЯ КРЫЛЬЯМИ? ЧТО, ЕСЛИ ЭТОТ ШТАБ НАХОДИТСЯ БЛИЖЕ К НАМ, ЧЕМ ПРЕСЛОВУТЫЙ "ВАШИНГТОНСКИЙ ОБКОМ"?

Что, если у происходящего есть иные интересанты, помимо приснопамятных господ Буша, Чейни, а также одной американской леди со столь пугающей наших националистов экзотической внешностью?

Что если Саакашвили – марионетка в руках этой самой уменьшительной псевдо-русской партии, которой нужен повод для того, чтобы сначала разогреть антигрузинскую истерию, затем превратить ее в антикавказскую, а затем сосредоточиться на северокавказской теме? Не на чеченской, где страсти и так уже накалены! Это только часть замысленного деструктивного дела. Конечно, и там надо скомпрометировать все прорусское и показать, что любая лояльность русским возвращается в виде русских демаршей по части "чурок" и "черты оседлости".

Чечня – и без того наиболее некомплиментарный к России сегмент Северного Кавказа. А Дагестан? А Адыгея? Там ведь пока нет той степени отторжения от России, которая возникла в ходе двух войн в Чечне! Народы Северного Кавказа и, прежде всего, народы Дагестана, поддержали Россию во время этих войн! Без поддержки этих народов война в Чечне превратилась бы в абсолютно неподъемное предприятие. Теперь и им должно быть наглядно показано, что русские способны на любую поддержку ответить только погромной неблагодарностью?

Меня спросят: "А как же происки ЦРУ? Где они в вашей схеме?"

Во-первых, эти происки так же не могут быть решающими сейчас, как и не были решающими в эпоху распада СССР.

Во-вторых, деструктивный сценарий на собственной территории РФ чреват тем, чего американцы боятся пуще огня, – китайской экспансией в Сибири и на Дальнем Востоке.

В-третьих… в-третьих, в данном случае происки американцев вовсе не исключены. Еще раз повторю то, что уже объяснял в начале доклада: грузинский эксцесс в том виде, в котором он состоялся, им невероятно выгоден. Ведь в результате этого эксцесса им удается лишить Россию позиций в Грузии самым дешевым из всех возможных способов. Им уже не нужно ни вводить свои войска на грузинскую территорию, ни обеспечивать дорогостоящий проект по стабилизации Грузии. Ни даже поддерживать происходящее.

Это очень по-американски! Никто не будет затрачивать огромных средств и полностью закладываться политически в неочевидный проект, если есть другие, гораздо более экономные средства решения той же проблемы.

Русский уменьшительный национализм выгоден любым силам, стремящимся к умалению российских позиций на территории СНГ и в мире. В этом смысле, такой национализм является инструментом антироссийской политики. Любой антироссийской политики! Американской, в том числе.

Я-то считаю, что такое сращивание интересов уменьшительного русского национализма и интересов иноземных врагов России оформлено организационно. Что есть штаб, есть каналы коммуникаций, есть логика согласования шагов… как это говорится, "сверки часов".

Но, помимо общей организационной структуры, есть и общий политический интерес. Грузинские русофобствующие националисты не могут длить свое политическое существование без разжигания антирусской истерии. Русские уменьшительные националисты не могут уйти с Кавказа (всего Кавказа, включая Северный) без разжигания антикавказской истерии.

Последние не могут не отдавать себе отчет в результатах своих действий. Они понимают, что эта истерия зажжет страну с двух сторон. Что она вызовет и реакцию русского ксенофобского отторжения кавказцев, и реакцию кавказского отложения от русских. Они понимают также, что все это не сконцентрируется на одном грузинском пятачке. А значит, возникнут (возможно, не сразу, а постепенно) новые предпосылки для окончательного "кавказского отступления".

Я не хочу сказать, что в ответ на грузинскую провокацию Россия должна была "умыться". Россия имела право действовать еще жестче, чем она действовала. Но по-другому.

Нанося точечные удары по антирусской грузинской "акупунктуре", пропагандистская машина не имела права переходить на антигрузинские "ковровые бомбардировки". Потому что такой переход, по сути, и означает уход с Кавказа. Потому что такой переход граничит со сломом всей существующей политической машины, обеспечивающей ту самую минимальную стабильность, которой мы так гордимся. Потому что такой переход обнажает отсутствие стратегических целей. Или же наличие целей, несовместимых с целостностью российского государства.

Если у России есть кавказская политика (грузинская, в том числе), то антирусские грузинские лидеры и элиты являются, так сказать, "точками разнообразного политического давления". Это давление должно иметь своей окончательной целью устранение этих деятелей с грузинской политической сцены. Разумеется, это должно осуществляться "в рамках международного права и конституционной законности". Разве не так действовал в той же Грузии в интересах США Джордж Сорос?

Одновременно с таким давлением на антирусских грузинских лидеров, прорусские грузинские лидеры должны всячески поощряться. А в Москве должны идти вечера грузино-российской дружбы. И чем чаще устраняются (еще раз подчеркну – без идиотских пародий на покушение) антироссийские грузинские лидеры, тем чаще должны проходить вечера грузино-российской дружбы. В результате (естественно и ненавязчиво) должны возникнуть новые возможности на интересующей нас территории. Включая размещение там наших войск. И так далее.

Если вы назовете такую политику "русско-шовинистической", то я даже возражать вам не буду. Я просто скажу, что считаю эту политику жизненно важной и абсолютно необходимой.

Вместо этого наши войска ускоренно выводятся из Грузии. А на уровне "фрейдистского замещения" этот жест слабости восполняется пропагандистской истерией, которая объективно обеспечивает в Грузии интересы наших врагов. И неуклонно сокращает возможности нашего возвращения на Кавказ.

Развернутая ксенофобская пропаганда, соединяемая с реальным умалением русского присутствия, представляет собой ПАТОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗВРАЩЕНИЕ ТОГО, ЧТО Я НАЗЫВАЮ "ПОЗИТИВНЫМ, РАСШИРИТЕЛЬНЫМ РУССКИМ НАЦИОНАЛИЗМОМ". Хотите "шовинизмом" – пожалуйста. В этом смысле (повторю еще раз) ксенофобия – это антишовинизм, а не модификация шовинизма. Повторяю это потому, что данная незатейливая мысль с трудом входит в идеологизированное (и спрямленное этой идеологизацией) сознание нашего общества. Нашей интеллигенции. Нашего политического класса. Это осознается медленно и с трудом.

Между тем, завтра будет поздно это осознавать. Потому что игра уже будет сделана. Как говорилось по совершенно другому поводу, "будет сделана и делается уже". Игра делается уже! То, как она делается, говорит о многом. Складывается отчетливое впечатление, что речь идет не о штучных игровых комбинациях, осуществляемых по ходу дела, а о вводимых в игру пакетах готовых игровых наработок.

К моему глубокому сожалению, этот поток наработок волочет в нужную деструкторам сторону очень многих из тех, кого я считаю незаменимым для защиты российской государственной целостности. Полемизируя с этими людьми, я вовсе не намерен заявлять, что они находятся по другую сторону баррикад. Я просто предлагаю им свою логику понимания происходящего и надеюсь на то, что она будет учтена при последующих действиях.

Ничто другое меня не интересует. Мне нужно, чтобы процесс деструкции не приобрел необратимый характер. И я убежден, что это же нужно тем, кому я адресую свои оппонирующие вопросы.

Часть пятая. Осторожно: этнополитика!

Жизнь взаймы стала нормой для российской постсоветской действительности. Говоря об этом "взаймы", я имею в виду не займы МВФ. Это ушло в далекое прошлое. Я имею в виду совсем другое "взаймы". Постсоветская Россия живет, хищнически эксплуатируя тот основной капитал, который создали советские люди.

Прежде всего, речь идет об эксплуатации материального капитала. Самолетов и поездов, заводов и фабрик, дорог и мостов, всех видов созданного в Советском Союзе ядерного и неядерного оружия.

В отличие от Китая, постсоветская Россия не может продать миру полмиллиарда качественных работников по цене в 10% от западной. Нет этого полумиллиарда работников. Нет этой качественности. Да и те работники, которые есть, вполне привыкли к социальным благам, даваемым современностью. Они не подперты, в отличие от Китая, еще одним миллиардом людей, считающих за благо продавать свою рабочую силу по цене не в 10%, а в 1% от западной.

Ранний советский принцип отсрочки вознаграждения, принцип переноса тяжести с материальной на идеальную мотивацию – тоже не проходит. Варварски растоптаны все источники идеального. И на призыв затянуть пояса ради счастливого завтра нынешние российские граждане ответят в большинстве своем чем-то вроде "подите вы". По крайней мере, если этот призыв будет исходить от лица нынешней власти, нынешнего опорного социального слоя. А скорее всего, и в любом другом случае.

Так откуда сумасшедшие накопления, позволяющие "новым русским" ельцинского и неельцинского розлива в неслыханных масштабах строить и закупать дворцы и виллы во всех уголках земного шара? Откуда эти яхты и самолеты? Откуда, наконец, безумное количество дорогих и сверхдорогих особняков вокруг Москвы и Санкт-Петербурга, Свердловска и Красноярска?

Если новый русский капитал не эксплуатирует товар под названием "рабочая сила" (то есть, конечно, эксплуатирует, но не в той степени, в какой это надо для сверхвысокого накопления)… Если этот капитал не удивляет мир инновациями, то откуда эта невероятная прибыль? Цены на энергосырье? Все это происходило и при низких ценах… Кроме того, цены для России и стран Персидского залива одни и те же. А себестоимость в России намного выше. Между тем, уровень сверхприбыли и вытекающей из нее сверхроскоши поражает воображение нефтяных шейхов сопоставляемого с Россией сверхэффективного нефтяного "Клондайка". Откуда это?

Вихрь транзитных и нетранзитных наркотиков, протуберанцы отмываемых криминальных денег кое-что объясняют. Но именно кое-что. Основным объектом сверхэксплуатации, дающим сверхприбыль, является советское материально-техническое наследство. Этот самый основной капитал, который 20 лет назад практически лишили главного инвестиционного ресурса – амортизационных отчислений. Если учесть, что норма амортизации большинства основных фондов составляет 5-7% в год, их износ уже превышает 100%. Все это знают. Но время от времени начинают изумляться по поводу того, что у нас рушатся мосты, здания или самолеты. И вправду, с чего бы это?

Однако предметом данного анализа является не эта хищническая эксплуатация материальной среды. О ней я говорил неоднократно. И даже интегральные уравнения недовоспроизводства решал, рассматривая критические точки будущего коллапса материальной среды. Сейчас я хочу говорить о другом.

Когда новорусские хищники действуют по отношению к материальному потенциалу страны с позиций "жизнь взаймы", то это страшно. Но все же это – полбеды. Еще страшнее, когда наша интеллигенция и наша власть начинают использовать не материальное, а идеальное советское наследство по той же бесперспективной схеме.

Если завтра рухнет очередное здание, мост или даже электростанция, – можно еще попытаться что-то поправить. Но если рухнет система идентификаций, согласно которой люди, проживающие на территории России, считают себя социально-культурной общностью, – мы уже ничего не поправим. А эти люди, в отсутствие общей идентификации, начнут действовать так, что это породит еще и ускоренные множественные катастрофы в дышащей на ладан материальной среде.

Если "жизнь взаймы" во всем, что касается материальной сферы, порождена корыстью и варварски-расчетливым интересом тех, кто делает на этом миллиарды, – что такое "жизнь взаймы" в том, что касается сферы идеального? Сферы идентификации, в том числе? Ведь этой сферой занимается не та властная элита, о которой я говорил выше, а другая, по преимуществу интеллектуальная, элита.

"Жизнь взаймы" в этой сфере – это даже не порождение корысти. Это, прежде всего, порождение психологической подавленности и интеллектуальной усталости.

Оказавшись в новой исторической ситуации, русская интеллектуальная элита не сумела ни творчески развить существовавшую ранее (достаточно противоречивую, кстати сказать) систему идентификаций, ни создать новую. И то, и другое требовало существенного волевого и интеллектуального усилия. Ни на то, ни на другое у этой элиты не хватило пороха.

В результате – идентификационные "взаймы". Старые принципы идентификации извиваются в тисках новой реальности. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Безрефлексивность этих непоследовательных заимствований впечатляет больше всего. К сожалению, она задевает многое из того, что мне и близко, и симпатично.

Так, например, мне близок, симпатичен и по-человечески понятен публицистический пафос одного из самых умных российских журналистов, Виталия Третьякова. В данном конкретном случае говорю о пафосе его статьи "Антигрузинская истерия", Анна Политковская и наши перспективы" ("Московские новости", 13 октября 2006 года).

Но одно дело общий пафос, а другое – эти самые недоопределенные идентификационные матрицы. Виталий Третьяков пишет:

"Каждый день я слышу постоянно повторяемое и как бы само собой разумеющееся утверждение о необходимости срочно остановить "антигрузинскую истерию в России". Между тем я не вижу не только самой этой истерии, но даже и признаков ее. Тем более исходящих от центральной власти.

Напротив, как самые официозные наши телеканалы, так и наиболее державнически настроенные частные СМИ словно соревнуются в политкорректности в отношении Грузии, постоянно и даже навязчиво отделяя власти в Тбилиси от грузинского народа, в симпатиях к которому публично исповедовались, кажется, уже все российские политики и 99 процентов российских журналистов.

Зато хамские, причем час от часу все более хамские, слова и поступки официальных лиц Грузии – от президента этого государства до сотрудников грузинского посольства в Москве, – адресованные высшим должностным лицам России, нашей стране в целом, отдельным ее гражданам и в общем-то всем русским, давно уже достигшие предельного градуса параноидальной антироссийской и антирусской истерии, но тем не менее изощренно подымающие каждый день этот градус все выше и выше, нам предлагается то ли не замечать вовсе, то ли отнести на счет кавказского темперамента "маленького, но гордого" народа".

В каком-то смысле Третьяков, безусловно, прав. А в каком-то абсолютно неправ. И именно соседство этих смыслов беспокоит меня больше, чем все остальное (рис.2).

Убежден, что источник путаницы – гибридная идентификация. А источник самой этой гибридности в том, что при идентификации, с одной стороны, используются коды, связанные с советской традицией, а с другой – коды, взятые из непроартикулированной новой реальности. Очень специфической реальности! Такой специфической, что дальше некуда. Мы еще будем с этим подробнее разбираться. А пока постараемся понять, как все это работает в совокупности (рис.3).

Отсюда возникает спаренный фантом: "гражданин России грузинской национальности".

Мог быть гражданин СССР грузинской национальности. То есть гражданин империи, принадлежащий еще и к входящему в нее народу. Это было логично. А в национальном государстве – если это "инонациональное лицо" имеет паспорт гражданина России, говорит по-русски, самоопределяется в рамках русской культуры, русской истории и т.п. – оно является русским. И каждый, кто заденет вопрос его национальности (комплиментарно или конфронтационно, неважно), – явным или неявным образом посягает на устои национального государства.

Виталий Третьяков излагает в целом верные мысли (в чем они не до конца верные – скажу ниже). Но он излагает их на языке советского элитного (то есть комсомольско-партийного) фрондирующего интеллигента, совмещенном с языком России эпохи Кондопоги. Из языка комсомольско-партийного фрондирующего интеллигента советской эпохи (лично я ничего плохого в этом языке не вижу) исчез интернационализм. А язык национальной государственности – не освоен.

Сначала это было маргинально и ни к чему (и то ведь – национализм, фи, какая гадость). А потом подоспела Кондопога. Все испугались… И власть, и околовластная интеллектуальная среда.

Чего испугались? Что не уловят новых тенденций. И не попадут Не уловить новых тенденций. И испугавшись, создали новую "феню". Ее формула:

[СОВЕТСКОЕ] минус [ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ] плюс [ЭТНИЧЕСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ СОВЕТСКОГО "ПЯТОГО ПУНКТА", ОТОРВАННОЕ ОТ ВСЕГО ПРЕЖНЕГО И ПРИПРАВЛЕННОЕ НОВЫМ ИСПУГОМ]

Копировали-копировали Запад, и докопировались. Семантический слух уже испорчен, вот что хуже всего.

Сказать "гражданин СССР грузинской национальности" – можно. И то ведь: "Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь".

А сказать "гражданин РФ грузинской национальности" – нельзя. Почему нельзя-то? А вот нельзя, и все тут!

Что такое "гражданин США итальянской национальности"? Или "гражданин Индии тамильской национальности"?

Гражданин Индии – это гражданин Индии. Премьер-министр Индии – сикх. Но он не является "гражданином Индии сикхской национальности". Начнете так говорить – вместо Индии будет Африка. И это все понимают.

Гражданин США – это гражданин США. Его итальянская предыстория, корни, принадлежность к определенным комъюнити и даже к какой-нибудь "Коза-Ностре", – это его личное дело. Государство ему это поминать не имеет права. Потому что для государства это опасно.

Отдельный госслужащий может у себя на кухне прошипеть: "итальяшка". Но сейчас он уже и на кухне побоится это прошипеть. А между своими коллегами – тем более. Потому что кто-нибудь обязательно донесет. Из чувства государственной лояльности. И тогда этому коллеге – полная "хана". То есть такая полная, что даже описать трудно.

А почему? Из любви к "итальяшкам"? Отнюдь! Из государственного инстинкта самосохранения. Начнется это – и не будет великой державы.

Мне скажут, что США нам не указ. Понятно… И Индия нам не указ. И Китай. И Франция… Кто нам указ? Никто!

И так может быть. Но тогда указ нам – собственная история.

Россия до 1991 года никогда не выходила за рамки имперских принципов идентификации. Шла ли речь о православной империи или об империи коммунистической, суть оставалась той же. Народы (подчеркиваю – не нации, а народы!) соединялись в некий союз на идейных основаниях. Им предлагалось строить вместе либо православную симфонию, либо коммунистический рай на земле. В любом случае, их объединял мегапроект. А в ядре мегапроекта находилась та или иная утопия, тот или иной образ высшего блага, то или иное Идеальное.

Соответственно, для крепости державы нужно было, чтобы это Идеальное, этот Дух доминировали над всем остальным. В противном случае объединяемые народы (а то и племена) перегрызлись бы незамедлительно. И никакая армия, никакая тайная полиция никакой стабильности никогда бы не обеспечили. Стабильность ОБЕСПЕЧИВАЛ – Принцип. А СОХРАНЯЛА эту стабильность – Власть. Власть, опирающаяся на Принцип. А также на многое другое. На штыки, на социальную целесообразность, на политическую интригу, мало ли еще на что…

Как только Власть разрывала с Принципом – все рушилось. В конце 80-х годов ХХ века Власть (при одобрении многих нынешних державников) разорвала с Принципом, именовавшимся коммунизмом. Почему после этого многие ее представители разводили руками, не понимая, как развалилась империя, остается только гадать. Лучшие из тех, кто пытался защитить державу, отменив Принцип, не могли мне этого объяснить. А на Принцип "заточились" почти все наши влиятельные интеллигенты. В том числе журналисты, издатели газет и журналов, ученые, эксперты (прошу не путать с учеными)… О властных фигурах и не говорю.

Советский Союз рухнул. И перед его наследниками встал вопрос о принципах организации жизни на этих руинах. На них нельзя было бомжевать. На них надо было организовывать новую жизнь.

Эту жизнь можно было организовывать следующими способами.

Первый способ. Дать победить коммунистам, помочь им победить. Вместе с их победой восстановить Принцип, а вместе с Принципом – империю (СССР). Это было возможно. Но этому воспротивилась все та же интеллигенция. Что было бы полбеды. Самое главное состояло в том, что ни о какой победе и, тем более, ни о каком Принципе уже не думали сами коммунисты. С этих позиций, двусмысленность КПРФ и ее вождя Геннадия Зюганова не знает себе равных в истории.

Как бы то ни было, этот способ организации жизни был отброшен в 1993 и в 1996 годах. Справедливости ради скажу, что его принятие в предполагавшихся формах (в виде власти Верховного Совета или президентства Зюганова) вряд ли привело бы к организации жизни на основе реставрированного (или модифицированного) Принципа.

Второй способ. Восстанавливать предыдущую империю, опираясь на другой исторически заданный Принцип – православие. И на соответствующие институты (монархия, РПЦ). Об этом все еще говорят. Сейчас даже больше, чем раньше.

Но, как я уже сказал выше, время настоящих возможностей – позади. То, что сейчас происходит, – это рост формы при девальвации содержания. Такой процесс не создает жизнеспособных структур. А вот где-нибудь между 1992 и 1994 годом – РПЦ могла все что угодно. Потому что тогда институциональное могущество церкви подпиралось накаленными ожиданиями.

Эти ожидания были спущены на тормозах. В любом случае – этого не произошло.

Третий способ, о чем я, опять-таки, уже говорил в начале этой работы, был связан с созданием полноценного национального государства. Никакого не российского, не "россиянского", а именно русского. Но именно полноценного и именно национального.

Для прояснения этого понятия важно все-таки внятно определить, что такое нация, и чем она отличается от народа, этноса и племени.

Вопрос этот невероятно запутан. Вплоть до того, что совершенно разные определения даются вроде бы солидными энциклопедиями. И это далеко не случайно.

Прежде всего, речь идет об очень сложной научной проблеме. Человеческие общности, которые попадают под данные противоречивые определения, не пребывают в статике. Это подвижные социальные "монады". Они всегда были подвижными. Но в особой степени они стали таковыми в Новое и Новейшее время. Именно тогда возникло нынешнее многообразие государственного, надгосударственного и внутригосударственного существования подобных "монад".

В пределах этого многообразия одна и та же "монада" легко может перескакивать с одной классификационной клетки на другую или же размещаться сразу в нескольких классификационных клетках.

Например, очень многие считают необходимым выделить фламандцев и валлонов в разные нации. Ведь серьезные различия есть и по языку, и по культуре. То же самое происходит с Квебеком в Канаде. Многие франкоязычные канадцы настаивают на том, что они не часть канадской нации, а отдельная нация.

И тут научная сложность начинает дополняться, я бы сказал, "объективным субъективизмом". Ведь все рассматриваемые нами "монады" – не объекты, а субъекты. Они не камни и не растения. Они живые человеческие общности со своими взглядами и интересами.

Любой такой "монаде" не безразлично, как ее определяют. Помимо чужих определений, у нее есть свой взгляд на столь существенный для нее вопрос. И этот взгляд не является "профессорским". Повторяю, здесь к научной сложности начинает приплюсовываться игра интересов. Как самой "монады", так и ее противников. Например, если "монада" считает себя нацией, – то извольте не отказывать в "праве нации на самоопределение" и создании собственной отдельной государственности.

А дальше на это накладывается, так сказать, "реальность глобализации". Глобализация уже очень внятно поставила вопрос о необходимости все более активного разрушения "национальных" (точнее, национально-государственных) границ, а также о необходимости действий (политических, экономических, социальных, культурных) поверх этих границ. И для идеологов глобализации весьма нужно, чтобы эти национальные границы стали в научном, экспертном, политическом, массовом сознании – как можно более неопределенными и "пластичными".

Тем не менее, несмотря на все эти объективные и субъективные размытости и неопределенности понятийного аппарата, существуют серьезные и научно доказательные несомненности. Ведь проблема разрабатывалась не только идеологами и политиками, но и такими крупными учеными, как Питирим Сорокин, Эрнест Геллнер, Бенедикт Андерсон, Джон Бройи, Эдвард Хобсбаум и т.д.

Так вот, с наиболее убедительной научной точки зрения:

Этнос (от греческого ethnos – группа, племя, народ) – межпоколенная группа людей, объединенная как длительным совместным проживанием на определенной территории, так и общими языком, культурой и самосознанием. Нередко к этому перечню признаков добавляют общие расовые и родовые (генетические) корни.

При этом чаще всего разделяют стадиальные типы этнических общностей – племена, народности и, в некоторых случаях, нации. И указывают, что этносы могут как разделяться сначала на субэтносы с различным местом проживания, а затем и на отдельные народы, так и сливаться в новые этносы и "суперэтнические общности".

Племя (трайб) – общность людей, объединяемых языком, религиозными представлениями и обычаями, а также верой в единое происхождение (от животного-тотема, героя или бога). Племенная организация жизни характерна для догосударственной стадии социальных объединений.

Народ (иногда как синоним употребляют понятие "народность") – наиболее размытая и неопределенная категория в системе этнополитических понятий. Чаще всего народ определяют как население страны, государства, территории, местности с конкретной культурной и языковой спецификой. В то же время, со стадиальной точки зрения, народ (народность) обычно считают переходной формой социального объединения. До народа – племя. После него – нация.

Народ от племени отличается формами историко-культурной идентичности. И, как правило, существованием в тех или иных государственных формах. В каком-то смысле, у племени нет истории. Конечно, речь не идет об отсутствии исторической памяти. Но те формы, в которых эта память реализуется у племени, существенно отличаются от форм, в которых это реализуется у народа. У племени есть предание, но нет исторической судьбы. В этом смысле, народ – и дитя истории, и ее создатель.

А вот теперь – о нации.

Впервые понятие нация (от латинского natio – племя, народ) в его политическом значении – появилось в ходе Великой Французской революции, когда возникла необходимость сформировать некую общность взамен утраченного "подданства французской короны".

Многие, возражая против этого, приводят в качестве контрпримера "Священную Римскую империю германской нации". Да, было такое название. На Кельнском рейхстаге 1512 года "Священная Римская империя" получила приставку-титулатуру "германской нации" (Sacrum Imperium Romanum Nationis Teutonicae). Следует указать, что пока империя была, титулатуры не было. А когда титулатура возникла… к этому моменту реальная власть императора распространялась только на часть германских и австрийских княжеств, а удостоившийся титулатуры Максимиллиан I уже не был коронован Папой. То есть, в строгом смысле слова, не был императором империи, чьим высшим Принципом был католицизм.

Через пять лет Лютер от квазиимперской "химерической нации", которую попытались сочинить, дабы спасти империю от развала вследствие отложения Принципа, приступает к строительству "нации без дураков". Путь лежит через "Великую крестьянскую войну", поражение от Османов, войны императоров с протестантскими князьями, череду императоров, не имеющих никакого отношения к германцам, унизительную контрибуцию, выплачиваемую туркам, и через "тридцатилетнюю войну", добившую разваливающуюся империю. Вот куда привела империю несвойственная ей титулатура "германской нации", на которую пытаются ссылаться.

Сама же титулатура не имела никакого отношения к нации в ее современном понимании. Речь шла о сумме княжеств, созданных на основе разных, преимущественно германских, племен. Объединяющим субъектом права над этими княжествами был император. То есть речь шла о конгломерате подвластных народов, не более.

Есть авторитетное мнение, согласно которому термин "империя германской нации" на том этапе даже не слишком закрепился. А раскручивать бренд стали тогда, когда самой империи уже не было. Его, так сказать, растиражировали немецкие романтики XIX века, грезя о великих временах прошлого, примеряя на себя новый французский опыт и размышляя о будущем.

Для Карла Великого и его последователей империя не была империей германской нации. Они ее так не мыслили, поскольку имели совсем другие возможности легитимировать опору собственной власти. А вот когда эти возможности покатились в некую корзину вместе с головами печально известных французских монархов – тогда и заговорили о нации.

Все серьезные исследователи сходятся в том, что нация – сознательно "сконструированное" образование. Призванное решить три главные задачи:

– обеспечить заинтересованную лояльность населения государству после того, как прежняя, освященная религией лояльность монарху была обрушена буржуазными революциями;

– дать основания для идентификации населения с данным государством – при противопоставлении своей идентичности другим государствам, включая соседей;

– открыть для населения возможности социальной, экономической, а далее политической и иной активности в рамках единой и универсальной (уравнивающей всех) государственной лояльности. То есть, создать из населения – граждан, а из государства – нацию-государство.

Разумеется, на формирование наций-государств оказывали серьезное влияние такие факторы, как общая этничность, религия, язык, обычаи и традиции. И до сих пор существуют и, так сказать, "путаются под ногами" те расово-этнические определения нации, которые давались первыми расистами XIX века (Чемберлен, Гобино и другие), а также нацистскими теоретиками. Прежде всего, Альфредом Розенбергом. Но эти определения не находятся в политическом мейнстриме, не влияют на реальное государственное строительство современной эпохи.

Скажут: "Теория, высоколобые выкладки".

Повторяю еще и еще раз: если бы та же Индия, например, опиралась не на базовые понятия индийской нации, а на химеры Розенберга и Чемберлена (или Савитри Деви, которая это все пыталась индийцам "впарить"), то вместо великого государства Индия превратилась бы в бесконечную кровавую свару двух-трех сотен племен, каждое из которых именовало бы себя "нацией", а всех других – "изгоями" и "чужаками".

Это понимает Индийский Национальный Конгресс. Но и его оппоненты-националисты понимают это ничуть не хуже. В Индии все знают, что такое "война всех против всех". И не по Гоббсу, а по собственной страшной исторической памяти. По унижениям эпохи британского империализма, "разделявшего, чтобы властвовать". По постколониальным трагедиям, ужаснувшим самих борцов с колониализмом.

То же самое и с Китаем. Память, например, о древних конфликтах хань и цин еще жива. Но любой, кто актуализирует эту "конфликтную память" за рамками культурных воспоминаний (а отчасти, и в этих рамках), будет решительнейшим образом остановлен. Это касается даже крупнейших создателей нового китайского кино. Великий фильм "Император и убийца" находится в черном списке китайской компартии. И не случайно.

Китаю нужен Модерн, то есть единая нация. Индии нужен Модерн, то есть единая нация. НАМ ЧТО НУЖНО?

Любой ответственный исторический подход не может игнорировать тот факт, что нация-государство создавалось как антитеза премодернистскому феодальному государству и для обеспечения глобальной конкурентоспособности в противостоянии (экономическом, политическом, военном, культурном) с другими государствами (в том числе, другими нациями-государствами).

А главными средствами решения этой задачи оказывались максимальная интеграция всех этнических, социальных, языковых, религиозных и т.д. групп и сословий в поле общей национальной лояльности. И, на этой основе, – форсированная экономическая, социальная, культурная МОДЕРНИЗАЦИЯ. Еще раз повторю: главной задачей нации-государства было обеспечение своей глобальной конкурентоспособности на основе модернизации!

Помимо нации, этноса, племени и народа, существует еще размытое слово "национальность". Его я уже упоминал. Бессмысленная апелляция к этому слову наивна и контрпродуктивна. Поскольку стереотипы въедливы, то повторю еще раз – это слово по преимуществу использовалось в СССР, где империя, не определявшая себя как империю, должна была выработать некий инструмент "учетной отличительности" для обозначения входящих в ее конгломерат народов, этносов – и даже племен. Повторяю, это слово вне компенсатора в виде "пролетарского интернационализма" – бессмысленно. В любом случае, это слово – подрывает Модерн, а значит и концепцию национального государства. Автоматическое использование этого слова надо прекратить – во избежание худшего.

Для нас сейчас важнее всего установить, что современная нация – это субъект модернизации. Она неразрывно связана с Проектом Модерн. Она не может реализоваться вне этого проекта. Она опирается на светский тип власти. Иногда эта власть является авторитарной, иногда демократической. Но, в любом случае, эта власть устанавливает безоговорочный приоритет права (ярчайший пример – Кодекс Наполеона). Она отделяет церковь от государства. Она сохраняет для церкви весь набор культурных возможностей. Она придает светский характер самой культуре. Она создает модернизационные политические институты. И, наконец, она опирается на прогресс и гуманизм. Вне этих опор Модерн невозможен.

Наконец, на этой основе государство начинает техническую модернизацию, сопрягая ее с социальной. Конечно, при этом разрушается традиционное общество. Но его место занимает не социальный студень, не этноплеменная каша, а новый тип общества – общество граждан. Это общество сохраняет и взращивает моральный дух, дух патриотизма, своеобразную веру в идеальное, пусть и лишенную высшего духовного пафоса. А также многое другое.

Есть ли еще способы организовывать жизнь? Есть ли еще способы создавать жизнеспособные государства? В принципе, есть еще один способ.

Четвертый способ – не национальное, а этническое государство.

В этом смысле часто апеллируют к Израилю. Насколько верна эта апелляция? Обсуждение данного вопроса увело бы нас, опять-таки, далеко от существа дела. Поэтому согласимся с этой апелляцией просто для того, чтобы не отметать огульно четвертый способ. Кто-то приводит в пример Японию (еще более сложный вопрос). Кто-то ссылается на Армению.

В любом случае, речь идет о неких исключительностях. Вновь вынужден повторить – 99% процентов населения земного шара не живет в этнических государствах. Индия и Китай, Бразилия и Аргентина, Франция и Англия, Германия и Иран – не являются этническими государствами. И их элиты восприняли бы призыв к вторичной этнизации как безумную подрывную провокацию.

Что касается государств, укладывающихся (с большими или меньшими натяжками) в понятие "этнические", то чаще всего эти государства – небольшие, компактные. Очень часто их существование в этом качестве обусловлено теми или иными эксклюзивами. Глубокой территориальной обособленностью в случае Японии, тысячелетиями выживания в диаспоре в случае Израиля. Существенным для подобной модели является давление чего-то большого на маленький и самовыживающий этнос.

Так способна ли Россия построить не русское национальное (способ #3), а русское этническое государство (способ #4)? В начале этой работы я уже кратко обсуждал такой вариант. И здесь лишь приведу еще ряд доказательств того, что это практически невозможно.

Встав на путь империи, русские осуществили то, что осуществляет каждый имперский народ. Они превратились из этноса в гиперэтнос – держатель империи. Гиперэтнос оказался вовлечен в межэтнический "микс". Он начал смешиваться со всеми остальными этносами в произвольных пропорциях. Стремясь ассимилировать других, он оказался подвержен глубокой обратной ассимиляции. Проделать после этого обратный исторический путь – нельзя. И каждый, кто это предлагает, для меня является сознательным или бессознательным провокатором.

Далее, помимо общей этнической имперской ассимиляции, затронувшей почти любую семью, возникла глубочайшая ассимиляция имперской элиты. В православной империи эта ассимиляция была ничуть не меньшей, чем в империи советской. А возможно, даже и большей. Немецкие цари – лишь одно из слагаемых. Завоевывая чужие племена и включая их в империю, русские втягивали в империю элиту этих племен.

Возник полиэтнический имперский сплав. Этот сплав кодифицирует каждую молекулу русской истории. Еще раз подчеркну, что изъять из русской истории иноэтнических русско-имперских героев просто невозможно. Не только история Великой Отечественной войны этого не выдержит. История войны 1812 года в этом случае должна быть подвергнута еще более фундаментальной ревизии.

То есть, пытаясь расщепить свой полиэтнический сплав, русские нарвутся на распад раньше, нежели соберут желанные моноэтнические слагаемые. Потому что этих моноэтнических слагаемых – нет, а вот территориальные трайбы, вроде "сибиряков", "казаков", "поморов" и так далее, – возрождаются. И, как я уже показал выше, обнаруживают вовсе не "центростремительные" политические тенденции.

И еще раз напомню, что мир ни в коем случае не оставит такую распадающуюся Россию, начиненную ядерно-ракетным оружием и современными опасными производствами, "разбираться внутри себя". Он – просто из оправданного чувства самосохранения – будет принимать меры. Любые меры, включая самые решительные и болезненные.

Мог бы привести дальнейшие аргументы. Но это нужно делать либо в другом, более солидном, формате, давая слово оппонентам и рассматривая все "за" и "против". Либо… либо сказанного и так уже более чем достаточно.

Для того, чтобы вся эта теоретизация не оказалась слишком оторвана от действительности, – несколько примеров.

После 1991 года прибалтийские республики (да и большая часть постсоветских суррогатных держав) начали политические сальто-мортале вокруг пресловутой проблемы "мигрантов". А также вокруг закона о языке. Все эти сальто-мортале были призваны грубо ущемить права русских. Тех самых русских, которых Россия бросила на отданных территориях. Свое возмущение этим политическим бесовством я выражал неоднократно. И не сейчас, а в те печальные годы. И вот теперь (вовсе не для того, чтобы что-то из этих фокусов оправдать) прошу взглянуть на указанные фокусы под другим углом зрения.

Эти безобразные сальто-мортале все же осуществлялись вокруг национальной идентификации. И только в скрытом виде они несли в себе, так сказать, "этническое послание". Прибалты не могли осмелиться напрямую говорить об этнических чистках. Они требовали знания языка. То есть говорили о том, что хотят построить мононациональное государство. Они не имели на это никакого морального и экзистенциального права. Но ни на что другое, кроме мононациональности, они открыто не претендовали.

А что такое мононациональное государство? Русское, например?

Распад СССР оправдывали перспективами создания "русской Франции". Так давайте посмотрим на Францию.

Там есть гражданин Франции. Лицо, обладающее политическим гражданством. Проще – французским паспортом и правом участвовать в голосовании наравне с другими. Для политической нации этого как бы достаточно – и во Франции, и в США.

Но нигде, включая США, нет политической нации в чистом виде. Гражданин должен не только обладать гражданством. Он должен, далее, говорить на национальном языке. А дальше начинается самое сложное. Языка и гражданства все равно недостаточно. Нужен какой-то "идентификационный довесок". Если не ошибаюсь, французы называют его "благоговением перед Францией". А американцы – просто патриотизмом.

Иначе говоря, гражданин как-то связывает себя с историей – французской, американской, русской – историей страны, гражданином которой он является. Она обладает для него высшей идеальной ценностью. И эта ценность, помимо языка, гражданства, общего проживания на территории, цементирует общность, именуемую нацией.

Есть ли в национальном государстве требование по части этнической идентификации (суррогатом коей является разобранная мною графа "национальность")? Национальное государство такое требование категорически отвергает. Да оно и невыполнимо. Что такое французский этнос? Нет французского этноса – есть французская нация. Франции хватает головной боли по части определенных конфессий, укрепляющихся на ее территории. Ей что, может прийти в голову отделять этнос галлов от этноса франков, и противопоставлять один другому?

Последний раз, если мне не изменяет память, этот делал аббат Сийес лет этак 200 назад. Да и то только с целью политической спекуляции. Ему надо было обвинить правящий монархический дом в том, что он инородный, немецко-франкский. Как только монархию сбросили, никто ни разу не пикнул по поводу галльско-франкских противоречий. Потому что за это поволокли бы на гильотину немедленно. И только с помощью подобных жестоких мер и было обеспечено единство французской нации, подрываемое повсюду – от Вандеи до Прованса и Окситании, от Аквитании до Лотарингии.

Гитлер решил очистить немцев от "еврейского засилья" и сделал это с немецкой же кровавой пунктуальностью. Оказались введены омерзительные Нюрнбергские законы. Все закончилось катастрофой, раздавившей Германию. Но разве Гитлер пробовал осуществить этническую чистку? Ничуть! Он очищал нацию, и именно нацию, от некоей "зловредной примеси". Его подлый, но по-немецки пунктуальный рассудок сразу определил, что чистить надо до определенных пределов. На одну восьмую еврей – еще надо чистить. А дальше чистку продолжать нельзя. Иначе окажется, что всех надо вычистить. Очищал ли Гитлер немецкую нацию от французской или славянской примесей? В его сумасшедшую, но в чем-то рациональную голову это не могло прийти по целому ряду причин.

Во-первых, он понимал, что при такой чистке все перебьют всех.

Во-вторых, он столь же отчетливо понимал, что нарвется на крупные неприятности. В той же прусской военной среде, и не только. Что такое фон Бюловы (von Bulow)? И они сами, и весь мир знает, что это "Беловы". То есть, германизированные славяне. А германизированные поляки и французы? А австрияки, к которым относился сам Гитлер?

В-третьих, он отдавал себе отчет в том, что глубокая этническая чистка сразу же столкнется с региональными проблемами. Баварско-прусской, в первую очередь, и не только. А Гитлер хотел присоединять Лотарингию, а не чистить там французскую примесь, разрушая общенемецкое единство.

Итак: либо – либо – либо.

Либо имперская идентификация. Либо национальная в строгом смысле этого слова. Либо этническая.

Теперь, когда создана минимальная теоретическая база для анализа неких смысловых спутанностей, я могу перейти к практическим вопросам.

Часть шестая. Так что же произошло?

Виталий Третьяков говорит о том, что антигрузинской истерии не было. И в чем-то он прав.

Проведя подробнейший контент-анализ нашей прессы и телевидения, высказываний официальных лиц и всего остального, я могу утверждать, вослед за Виталием Товиевичем, что прямого разжигания антигрузинской истерии не было.

Но – именно прямого!

Тот же, кто начинает играть в этнополитическую игру, должен соблюдать два правила.

Во-первых, он не имеет права перешагнуть в этой игре определенную грань. Он не имеет права переходить от темы этнической преступности (вполне респектабельная тема) и нелегальной миграции (тоже респектабельная тема) – к темам, посягающим на скрепы своего национального государства.

Сказать, что таких посягательств не было вообще, я не могу. Сказать, что они превалировали – я тоже не могу. Чтобы не быть голословным, приведу примеры.

Вот фотография на первой странице респектабельной и вполне официозной газеты "Известия". Я имею в виду #185/27226. Это сводный номер за 6-8 октября 2006 года. Повторяю: не где-нибудь, а на первой странице, на самом видном месте напечатано это:

Борьба за чистоту рядов. На рынке

Власть наконец-то услышала то, о чем давно говорил народ

Даже абсолютно непрофессиональным людям (а Виталий Товиевич никак к таковым не относится) ясно, что данный рисунок – это незавуалированная цитата из пресловутого телеролика Дмитрия Рогозина, который власть так яростно осудила.

Такая цитата означает многое. И то, что власть (ведь читатель до сих пор считает "Известия" официозом и вряд ли станет отделять владеющий газетой холдинг "Газпром-медиа" от нынешней власти), по крайней мере отчасти заимствует роль у отброшенного ею Дмитрия Рогозина. И то, что власть, заимствуя эту роль, наклеивает на себя все те негативные ярлыки, которые ею же были адресованы Рогозину.

То есть, апологетическая фотография вполне двусмысленна. Но она налицо. И нельзя не отнестись к ней, а весь огонь сосредоточить только на Саакашвили (который, по моему мнению, и не такого огня заслуживает). Однако к указанной фотографии все не сводится.

Не ахти какая фигура – Виктор Милитарев. Но ведь держит нос по ветру. Уже 28 сентября, на следующий день после ареста российских офицеров (а ведь власть РФ еще никаких санкций в отношении Грузии не вводила!), он на Интернет-сайте АПН пишет: "Наконец, нельзя недооценивать работу с грузинской диаспорой. Хорошо бы объяснить господину Церетели, что если он хочет оставаться президентом Академии художеств и выдающимся скульптором-монументалистом, то он должен понять, что необходимым условием этого высокого статуса является публичное высказывание всей правды о Саакашвили. Вообще лидеры грузинской диаспоры должны понять: двойной лояльности Россия не потерпит".

Господин Церетели – гражданин России. Если бы Россия объявила войну Грузии, а он был лицом призывного возраста, то он должен был бы воевать в нашей армии против Грузии. Но ставить публично в зависимость от осуждения им Саакашвили – его пост президента Академии художеств (а не начальника Генерального штаба!), его роль "выдающегося скульптора-фундаменталиста"…

Не люблю творчество Церетели! Но это… Это что за стиль? Это из какой эпохи? Это в какой лингвистике? Это – в пределах каких нравственных и политических норм?

Это не гражданская лексика! Это не лексика ультра-патриота. Не хочется жестких слов, но это криминальная "феня" в устах хама и холуя. Милитарев умный парень. Умевший в определенных ситуациях сохранять чувство собственного достоинства. Что происходит с обществом и его отдельными представителями? Меня это очень беспокоит. Потому что это угрожает устойчивости даже нынешнего суррогатного государства.

А Виталий Товиевич? Неужели его беспокоит только господин Саакашвили? И не беспокоит стремительное "оносороживание" коллег по экспертному сообществу? "Оносороживание", невозможное даже в СССР эпохи Брежнева. Откуда берется эта лингвистическая норма? И этот подход, отдающий только криминальной зоной и самыми разухабистыми нормами раннего гитлеризма штурмовиков?..

30 сентября в "Комсомольской правде" телеведущий В.Соловьев говорит: "Великая страна, а как себя ведем? Один раз закрыть границу, выслать к чертовой матери всех обладателей грузинских паспортов…"

8 октября тот же Соловьев заявляет: "Мне позвонила мама моего друга (она преподает в школе) и сказала, что спасла сегодня девочку. В школу пришло распоряжение сообщить о детях с грузинскими фамилиями. Делать этого она не стала. Президент Путин сравнил Саакашвили с Берией. К сожалению, в нашей стране немало его последователей. Генетическая память палачей услужливо подсказывает простые решения. Движение против нелегальной миграции, поддерживаемое некоторыми партиями, призывает доносить о грузинах. И никто не возбуждает уголовного дела против руководителя ДПНИ за разжигание межнациональной розни. Абсолютно правомерные действия президента РФ по защите российских граждан Грузии не должны приводить к этническим чисткам в России. Надеюсь, что страна, потерявшая так много своих граждан в годы кровавого сталинского режима, сумеет найти в себе силы остановиться и не поддаться националистической провокации".

30 сентября – один Соловьев, 8 октября – другой. 30 сентября Соловьев сказал "А", 8 октября он ужасается тому, что другие говорят "Б". Хорошо, что ужасается. Но откуда такая метаморфоза?..

Кстати, по поводу сравнения Саакашвили с Берий.

1 октября президент России Владимир Путин на совещании с постоянными членами Совета Безопасности РФ охарактеризовал арест российских офицеров в Грузии как акт государственного терроризма. Политику Саакашвили он назвал правопреемством "политики Лаврентия Павловича Берии как внутри страны, так и на международной арене".

Полностью соглашаясь с президентом РФ во всем, что касается возмутительного грузинского хулиганства, я, тем не менее, не разделяю проведенной параллели между Саакашвили и Берией. На мой взгляд, Саакашвили хуже Берии. Например, для многих советских атомщиков Берия – неоднозначный, но очень крупный и, безусловно, абсолютно адекватный администратор и до сих пор непререкаемый авторитет. В любом случае, фигуры Берии и Саакашвили несопоставимы. Хотелось бы, чтобы советский пантеон, реабилитированный самим Путиным еще в начале его правления, был избавлен от соседства с господами типа Саакашвили.

И что еще печальнее – апелляция к Берии как эталонному негативу реанимировала неугасающие элитные страсти. Атака на грузинский криминалитет приобрела в этом контексте неявно политический характер. Потому что за этим криминалитетом стоят определенные российские группы.

А другие группы? Они что, не используют криминальных инструментов в своей элитной игре? Конечно, используют! Просто это русско-этнические, славянские криминальные инструменты. Глубоко разделяемое мною желание расчистить рынки России для бабушек с капустой и морковкой, выброшенных с этих рынков этно-криминальными сообществами, – считаю в принципе невыполнимым. Рынки перейдут не в руки бабушек, а в руки других этно-криминальных сообществ. Ничуть не менее жестоких по отношению к бабушкам. Это – азбука сегодняшней жизни.

Но такой рыночный передел не может не запустить весь механизм элитно-клановых противостояний. На рынках, увы, торгуют не только овощами. Рынки – это низовые микро-звенья в наркотических и иных играх. Опять же, никто, к сожалению, не собирается всерьез подавлять эти игры. Речь лишь о переделе наркотрафиков. Что никоим образом не совместимо с элитным консенсусом и гармонизацией клановых свар. А эти свары делают власть гораздо менее устойчивой.

И вот тут я перехожу к главному.

Высылка людей с грузинскими паспортами, о которой говорит Соловьев 30 сентября, не угрожает основам существования российского национального государства. Как не угрожает этому и призыв к борьбе с нелегальными мигрантами. С нелегальной миграцией по определению надо бороться. Как не угрожает этому борьба с грузинскими "ворами в законе", грузинскими преступниками вообще и так далее.

Вопрос не в том, что сами эти действия чему-то угрожают. Вопрос в том, чем эти действия являются? (рис.5)

Так вот, о рамке. С 3 октября начинается "борьба с грузинским криминалом". Но семантика этой "антикриминальной борьбы" тут же замещается семантикой иного рода. АПН сообщает, что замдиректора ФМС Михаил Тюркин, отчитываясь о выдворении нелегальных иммигрантов, говорит буквально следующее: "Граждане Грузии находятся в зоне особого риска".

Граждане Грузии не могут находиться в зоне особого риска. Все граждане всех стран, находящиеся на территории России, должны находиться в одной зоне одного единственного риска – известного по советской песне: "Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет". Теперь это уже не только не декларируется, но и опровергается официальными лицами. И это становится очевидно всем. Нет не только ограничителей! Нет и точности в игре на заданном этнополитическом поле.

Тот же Третьяков улавливает это. 4 октября по "Маяку" он говорит следующее: "Странно, что наша правоохранительная система используется в данном случае только во время политического кризиса. Недурно, чтобы она вообще всегда этими людьми занималась – не только грузинами, но и любыми другими. Кто контролирует нелегальный бизнес или нелегально контролирует легальный".

Третьяков прекрасно понимает, что так быть не может. И вряд ли он не понимает, что правоохранительные органы нынешней России в целом заняты не борьбой с криминалом, а криминальным переделом в пользу тех групп, которые с этими органами связаны. То есть элитной игрой.

Госдума принимает заявление "Об антироссийской и антидемократической политике грузинских властей". А также… о выводе российских войск из Грузии. Вся ситуация сразу же приобретает другой обертон. Если мы наступаем – то какие-то "перегибы" могут быть оправданы. Но если мы отступаем – то что такое перегибы? Пиар-кампания? Компенсаторная реакция? Это очень опасно! Жириновский проводит в Думе вопрос о выводе из Грузии российских войск под девизом "Прощай, Грузия!". Грузия? Или "прощай, Кавказ"?

6 октября "Маяк" сообщает, что 5 октября несколько московских школ получили телефонограммы из районных отделений МВД с требованием предоставить списки грузинских учеников. Лента.ру сообщает, что инициатива со школьниками-грузинами исходит из МВД. Что бы ни объясняло МВД, ситуация становится очевидно "за-рамочной". Особенно на фоне посещения Саакашвили 9 октября русской школы в Тбилиси.

Что говорит об этом Третьяков в анализируемой мною статье от 13 октября?

"Несмотря на все глупости (но какие-то странные глупости, я бы сказал – продуманные кем-то, явно провокационные глупости) милицейского начальства Москвы (за каковые его надо наказать) [….], грузинам, живущим легальной и честной жизнью в России, не угрожает ничего".

Виталий Товиевич прекрасно знает нашу политическую действительность. Он понимает, что милицейское начальство Москвы сейчас чихнуть не может без отмашки "немосковского" верха. Что если это милицейское начальство идет на какие-то провокации, да еще кем-то продуманные, то этот "кто-то" должен сидеть не в районном и не в городском отделении, а где-то выше. Что никакая самодеятельность тут в принципе невозможна, а провокационная тем более. Не те, простите, времена, когда можно было что-то списывать на "зловещую инициативу московского мэра".

Одновременно Третьяков в той же статье пишет: "Кому реально служат и чьи приказы в реальности исполняют многочисленные правоохранительные и силовые, то есть вооруженные, структуры в России? Кремля? Государства? Закона? Министров, возглавляющих эти структуры? Или кого-то другого?"

Так кого же, спросим и мы? Ведь не Березовского же с Невзлиным? И не ЦРУ? В противном случае не было бы сегодняшней власти. Так ведь?

Значит, дирижера надо искать поближе? Где же именно?

Оставляя пока этот вопрос открытым, я все же завершу с темой об антигрузинской истерии. Как таковой ее, конечно, все-таки не было. Не было массовых призывов к депортации грузин, к пролитию грузинской крови, к ущемлению прав представителей грузинского народа на территории РФ. Справедливости ради скажем, что и повод для этого был слишком уж ничтожным.

Но не это главное. Главное – что-то мутное закопошилось в массовом сознании. Бог с ними, с дирижерами. Об этом позже. Не будет успеха у дирижеров, если нет базы для этого успеха в сознании. В применяемых способах идентификации, в используемых словах.

Третьяков пишет: "Наконец, нелишнее добавить, что Россия и сегодня сберегает (надо думать, до лучших времен) треть грузинского народа и большую часть грузинской интеллигенции и специалистов на своей территории […]. Ибо русские знают: нет у грузин другой, кроме России, страны, где они могут жить как у себя на родине".

Это хорошие, благородные, красивые слова. Но это снова все та же "гибридная семантика". Что значит – "сберегает треть грузинского народа"? В каком смысле?

Если указанный представитель грузинского народа приехал сюда нелегально, то его надо отсюда выдворить. Равно как и представителя любого другого народа.

Если он въехал легально, то его никто не "сберегает". Он проживает в Москве так же, как мог бы проживать в Париже или Шанхае. Он платит налоги, выполняет законы страны, на территории которой оказался. И при этом является грузинским гражданином. Грузинским гражданином, которому удобнее жить в Москве, чем в Париже или Шанхае. Советское прошлое, русский язык, традиционные связи… И многое другое.

В этом случае у данного гражданина не может быть обсуждаемой Третьяковым "болезненной проблемы двойной лояльности". У него есть лояльность по месту гражданства. То есть грузинская лояльность. А уж как он ее понимает – как лояльность по отношению к господину Саакашвили, или как-то иначе, – это отдельный вопрос.

Если же этот грузин не только живет в России, говорит по-русски, имеет российский паспорт, московскую (или иную) прописку, но и идентифицирует себя соответственно в культурном и ином плане, – то почему ему надо поминать грехи Саакашвили и грузинские демарши в отношении России?

С точки зрения имперской или национальной идентификации это абсолютно неверно. И это было невозможно в царской России. Или в СССР. Сквозь отсутствие проартикулированной идентификации, сквозь советскую инерцию и новую регрессивную действительность начинает прорываться семантика не национальная и не имперская, а племенная.

Начинается все с семантических сбоев. Потом они превращаются в сбои собственно политические.

Сначала – школы. Потом – скандал с Борисом Акуниным (Григорием Чхартишвили), которым неожиданно (вот момент-то выбрали!) заинтересовались налоговые органы.

6 октября В.Третьяков пишет в "Московских новостях": "Русская политическая власть наконец-то продемонстрировала единство воли, слов и действий. И взялась разом за всех, кто способен (кроме простых граждан Грузии) повлиять на безумства Тбилиси: от официальных лиц и легальных бизнесменов до криминальных авторитетов".

Выведение за скобки простых граждан Грузии делает Виталию Товиевичу честь. Но это – все тот же "свет далекой советской звезды". А что значит – "взялась за всех от официальных лиц и легальных бизнесменов ДО КРИМИНАЛЬНЫХ АВТОРИТЕТОВ"? По факту это дезавуирует стремление власти показать обществу и миру, что она занимается только криминальными авторитетами. По факту – это выход за правовое поле. Что в рассматриваемом этнополитическом случае особенно опасно.

Уже в тот же день появляются статьи о том, что гонения на грузин в России – это аналог "хрустальной ночи" в нацистской Германии. Перебор – очевиден. Но кто дал повод для этого далеко идущего перебора?

7 октября Счетная палата выявила нецелевое расходование средств федерального бюджета господином Церетели. Она что, не могла найти другое время для этого полезного выявления?

Тут же начинаются проблемы у грузинских спортсменов, деятелей науки и культуры. Система идет вразнос. Об этом говорят уже на сайте "Грузия-онлайн", а в патриотическом "Постскриптуме" Пушкова: "Все же весьма странное впечатление производит исключительно адресная зачистка только грузинских казино, только грузинских уголовных банд и только грузинского криминала. […] А почему раньше, до отмашки, никто не находил грузинских киллеров или автоугонщиков…? Это что, такое удивительное совпадение? И почему раньше никто не интересовался санитарным состоянием и качеством продуктов в казино и ресторанах? Мы что, так и ограничимся только проверкой грузинских бизнесменов и поимкой только грузинских преступников? А остальные – гуляй Вася, если ты не грузин? Индульгенция по национальному признаку? Согласитесь, это было бы очень и очень странно. Ведь все эти меры не должны привести к нашей собственной "охоте на ведьм", то есть на лиц грузинской национальности, проживающих в России. Но ведь именно к этому может привести выборочная борьба с преступностью".

Все правильно. Не говорится главного – как сделать, чтобы этого не было. А ведь очевидно – как. Соблюдать меры предосторожности при игре на этнополитическом поле. Или вообще обойтись без игры с этим, самым опасным из всех возможных, огнем.

8 октября Сергей Иванов предостерегает от так называемой "охоты на ведьм" (слово сказано!), и тут же говорит: "Меры, которые предпринимает руководство России, не должны быть направлены против простого народа".

Я полностью поддерживаю пафос этих слов. Мне близка и эта лексика Сергея Борисовича, и сходная лексика Виталия Товиевича. Может быть, особо близка потому, что в принципе близка к любимой мною советской. Но нельзя жить реликтовой лексикой.

Меры, предпринимаемые руководством России, не должны быть направлены против любого законопослушного гражданина. Принадлежит он к простому народу или к чему-нибудь еще – неважно. В этом императив Модерна, императив права, императив национального государства. Нет этого императива – вся политическая конструкция сползает в хаос.

Уже 9 октября сообщается, что "под горячую руку власти" в Санкт-Петербурге, Оренбурге, Красноярске, Иваново, Нижнем Новгороде и Калуге попали армяне и азербайджанцы. В Москве милиционеры перестают жеманничать и прямо говорят, что "получили приказ выгонять из города армян и азербайджанцев".

В тот же день начинаются публикации "открытых писем протеста" с громкими подписантами. Ситуация приобретает существенно-международный скандальный характер.

11 октября Иосиф Кобзон, апеллируя к многовековой дружбе двух стран – Грузии и России – говорит о том, что "негативные проявления, которые затрагивают проживающих в России грузин, происходят вследствие несанкционированного самоуправства". И что "российский народ не оправдывает произвол, происходящий по отношению к грузинам". Тем самым Кобзон косвенно признается, что произвол происходит. А в "негативные проявления на основе самоуправства" сегодня мало кто верит.

В тот же день Проханов заявляет, что все эксцессы с грузинами – это просто начало предвыборной кампании Путина. Ситуация становится еще более неуправляемой и взрывоопасной.

12 октября Общественная палата принимает особое заявление по Грузии. Она осуждает действия ряда российских чиновников, которые были направлены против российских граждан и не имели законных оснований. Тем самым "антигрузинская кампания недальновидных чиновников" признана на высшем политическом уровне. Ссылка на чиновников в российском обществе не работает. Все понимают, что если антигрузинская кампания началась, то на нее была "отмашка". Как минимум, санкция одного из кремлевских кланов.

В этот же день Радзиховский начинает обсуждать фразу Путина о "коренных" и "некоренных". Он обсуждает ее очень осторожно. Что же это за фраза?

4 октября, в самом начале антигрузинской кампании, Владимир Путин проконсультировался с лидерами думских фракций по ситуации в Грузии. Президент поблагодарил парламент за поддержку во время последнего кризиса и сказал много правильных точных слов. Наряду с этим было сказано, что мы должны "обеспечить права коренного населения на рынке труда и в розничной торговле. Важно, чтобы у людей не складывалось впечатление о засилии приезжих на рынках, и чтобы не возникало желания, как это принято говорить, наводить порядок незаконными методами".

Видно, что Путин крайне обеспокоен ситуацией в Кондопоге. И что внутренний пафос его слов нацелен только на то, чтобы создать вокруг больной рыночной темы нечто оздоровительное. В таком смысле – я полностью разделяю этот пафос. Смотреть на этническо-криминальный рыночный беспредел и вышвыриваемое, как мусор, местное население, оказавшееся чужим на этом "празднике жизни", – отвратительно. Делать что-то действительно надо.

Но Путин сказал о "коренном населении". И это – лингвистическая бомба. Взорванная посреди этнополитической свары.

Что такое "коренное население"? Откуда появился этот термин? Что он означает? Как он совместим с концепцией современного национального государства?

На бытовом уровне все понятно – есть своя местная бабушка и есть наглый приезжий чужак, демонстрирующий крутой норов. На политическом уровне все уже менее понятно. Нет бабушки – есть бандиты разных этномастей, борющиеся за право "крышевать" рынок. И есть стоящие над ними элитные группы, для которых рынок – это одна из молекул наркотрафика.

На концептуальном уровне все еще сложнее. Попробуем разобраться, что тут имеют в виду.

Термин "коренные народы" широко используется, по крайней мере, с эпохи первых колониальных захватов. Но в каком смысле? В смысле "аборигены"!

Коренное население (народы), аборигены, туземцы, – исконное население территории (туземное меньшинство, автохтоны), сохранившее, в условиях наступления современного общества, свои традиционные (как правило, сравнительно примитивные) системы жизнеобеспечения и особые формы хозяйственной деятельности (охота, рыбная ловля, скотоводство). А также нередко исповедующее древние религии (шаманизм и т.д.).

Взгляды на коренное население со стороны пришельцев (аллохтонов) в истории менялись от околонацистских (недочеловеки, которых надо либо цивилизовать, либо уничтожить) – до современного чуть ли не "преклонения" перед их культурным и иным своеобразием.

С 50-х годов ХХ века за права коренных народов начали выступать правозащитные и далее экологические организации.

С середины 70-х годов коренные народы начали самостоятельно отстаивать свои права на национальном и международном уровнях, в том числе, в ООН. Так, в 1994 году Генассамблея ООН провозгласила Международный день коренных народов мира. В настоящее время представители коренных народов регулярно принимают участие в работе ООН и ряда других международных органов. Например, Международного Арктического совета.

Инверсия термина "коренное население" и его применение в отношении социального, этнического, национального большинства, – явление сравнительно новое.

Такая инверсия возникла в Европе в крайне правых кругах в последние десятилетия ХХ века в контексте экономического, социального, религиозно-культурного давления мигрантов из слаборазвитых стран.

В частности, на Интернет-сайтах есть ссылки на такие высказывания из кругов Ле Пена во Франции и Йорга Хайдера в Австрии. Хотя сами Ле Пен и Хайдер в публичных выступлениях с этим понятием не играют.

Риторика "прав коренного населения" в данном инверсированном значении резко усилилась у правых в Европе в связи с двумя тенденциями последних лет: этнорелигиозными эксцессами с мигрантами-мусульманами и наплывом "дешевых" квалифицированных рабочих и специалистов из Восточной Европы.

В кругах респектабельных политических деятелей Запада данное понятие используется только применительно к туземцам, реликтовому населению. Инверсия понятия, его проекция на национальное большинство, – категорически не допускается. И считается подрывом основополагающих принципов национального государства.

В России данное инверсированное понятие неоднократно употреблял краснодарский губернатор Александр Ткачев. В частности, на встрече с представителями национальных общин и Консультативного совета общественных объединений Кубани 22 ноября 2005 года Ткачев, указав на серию организованных администрацией мероприятий по "дружбе между народами", одновременно посетовал, что "на кубанских рынках происходит "выдавливание" коренного населения. А попытки власти воспрепятствовать этому некоторые правозащитники умудряются называть этническими чистками".

Жириновский в своих выступлениях также использовал это понятие не раз. Прежде всего, в отношении русских в России, интересы которых надо защищать от мигрантов. Главная его тема, как и у Ткачева – вытеснение русских с рынков и из сферы торговли не только в Москве, но и в других регионах. Кроме того, в интервью с С.Бунтманом на "Эхе Москвы" 17 января 2005 года, говоря о Казахстане, Жириновский заявил: "Там из 17 миллионов – только половина коренное население". То есть "радетель за русских" Жириновский одним этим словцом "коренные" выбросил столетиями живущих в Казахстане русских из категории полноправных граждан Казахстана, где они все еще проживают. Со всеми вытекающими из этого, катастрофическими для их конкретных судеб, последствиями.

У других значимых российских политиков понятие "коренное население" найти не удалось до выступления Путина. В то же время нередко в практически таком же смысле употребляется – как противопоставление мигрантам – понятие "местное население".

Понятен общий пафос слов президента. Понятно то позитивное, чего он хотел добиться с помощью этих слов. Но, к сожалению, в таком опасном деле, как этнополитика, благими словами может быть вымощена дорога к геополитической катастрофе. Так уже было при распаде СССР. И этот опыт, к сожалению, не учтен. При этом особая опасность слова "коренные" в устах российской власти связана с тем, что в том точном смысле слова, к которому сразу начнут апеллировать многие, русские не являются коренными на ключевых собственных территориях.

Скажут, что Путин употребил это в другом смысле. Не сомневаюсь! Но в этнополитике неумолимо действует закон мультипликации смыслов. Он же – закон бумеранга. И тут абсолютно понятная забота о бабушках с их морковкой на рынках – может магическим образом превратиться в требования "алмазы для коренных" в Якутии, "нефть и газ для коренных" в Западной Сибири… И прочее, и прочее.

Такая ситуация вокруг рассматриваемого термина – политически крайне взрывоопасна. Она наглядно демонстрирует, насколько нужны выверенность и осторожность при использовании политической лингвистики, сопряженной с этнополитикой. Тут самые понятные, здоровые и правильные чувства могут породить опасные перекосы. Могут породить – и порождают.

С 11 октября в России начинают говорить о закрытии грузинских Интернет-сайтов, отмене грузинских концертов. А также о распоряжении, полученном российскими телеканалами, от которых якобы требуют ограничить доступ к эфиру Валерия Меладзе, Вахтанга Кикабидзе, Сосо Палиашвили, Тамары Гвердцители, Нани Брегвадзе. Сообщается о запрете выставки панорамных снимков Грузии в Москве. Об отключении освещения памятника российско-грузинской дружбы.

10 октября на страницах The Financial Times появляется статья под заголовком "Нетерпимость русских". В которой говорится следующее: "Прямой связи между убийством самой известной и независимой журналистки России, кампанией Москвы против грузин и решением "Газпрома" в одиночку разрабатывать один из самых крупных в мире энергетических проектов, скорее всего, нет. Однако за всеми тремя событиями проглядывает все более нетерпимый российский национализм, что должно заставить серьезно задуматься соседей и партнеров России".

В других публикациях говорится о том, что националистический режим в России еще не оформлен окончательно. Но что антигрузинская кампания – это одно из слагаемых в сильнейшем националистическом давлении на российскую власть.

Но и это еще не все.

13 октября НТВ сообщает, со ссылкой на данные ГУВД Иркутской области, что в Иркутске проведены милицейские акции, призванные выявить (внимание!) выходцев из северокавказского региона, незаконно находящихся на территории РФ. Выходцы из северокавказского региона, незаконно находящиеся на территории РФ, будут оштрафованы. А те из них, кто не сможет подтвердить свою личность, по решению суда будут депортированы.

Если кому-то это кажется анекдотом, то это опрометчивое суждение, от которого хотелось бы предостеречь.

НТВ иронически комментирует: "Иркутская милиция вывела весь Северный Кавказ из состава РФ". Ох, уж мне эта телеирония!

Но этим казусом все не исчерпывается. Иногда кажется, что сам казус нужен для того, чтобы запустить реальную машину государственной деструкции. Причем деструкции именно существующего, как бы конституционно защищенного, государства.

В тот же день, 13 октября, тему северокавказских (не путать с закавказскими!) народов, входящих в состав Российской Федерации, поднимает на радио "Эхо Москвы" Сергей Доренко. Он поднимает эту тему, отталкиваясь от иркутского эпизода, который кому-то из наивных людей кажется анекдотическим. Как он отталкивается, куда движется тема? Давайте приглядимся к этому повнимательнее.

Доренко начинает с того, что приводит цитату из уже упомянутого сообщения ГУВД Иркутской области: "Были проверены часто посещаемые места Ленинского района Иркутска для выявления лиц из северокавказского региона, незаконно находящихся на территории России… Задержанные будут оштрафованы и депортированы".

В связи с этим Доренко поднимает тему "черты оседлости".

С.Доренко: "Я должен или плакать, или смеяться? …Это цитата: "Незаконно находящиеся на территории России выходцы из северокавказского региона"! …Настоящая черта оседлости! …людям намекают на черту оседлости. Граждане России с Северного Кавказа не имеют права ездить по России! Они должны быть депортированы в свой Северный Кавказ!"

Если оценивать это высказывание Доренко с формально-логической точки зрения, то оно представляет собой стопроцентное осуждение безобразного поведения иркутских "держиморд". Но логика информационных кампаний не имеет ничего общего с формальной логикой. И Доренко это понимает лучше многих. Информационно-пропагандистская логика основывается не на осуждаемых и восхваляемых темах, а на темах "замалчиваемых" и "раскручиваемых".

Доренко придает иркутской деструктивной теме новое качество. Конкретно – выносит тему на голосование слушателей.

Табуируемые темы запрещено не только выносить на общенародное обсуждение, но и вообще упоминать всуе. Доренко и упоминает всуе, и выносит на обсуждение. То есть? То есть, раскручивает:

С.Доренко: "Вопрос такой: "Вы бы поддержали введение черты оседлости для кавказцев"?"

Радиослушателям предлагаются два номера телефонов, и Доренко попутно заранее комментирует: "Сейчас будут результаты голосования такие, что мы схватимся за голову!" (Это называется "опережающее программирование реакции публики").

Программирование оказывается успешным. В результате аудитории "Эха Москвы" представляется следующее ее, аудитории, "социологическое зеркало":

58,1% против введения черты оседлости для народов Северного Кавказа (входящих в состав РФ и защищенных Конституцией Российской Федерации!),

41,9% поддержали бы введение черты оседлости для этих народов. То есть поддержали бы антиконституционные действия, возвращающие России определенную дореволюционную репутацию. Действия, не совместимые ни с какими нормами современности и однозначно провоцирующие народы Северного Кавказа на выход из-под пяты дикого свиноподобного "российского держиморды".

Мне скажут: "Неча на социологическое зеркало пенять, коли рожа крива".

Рожа эта – аудитория "Эха Москвы". По оценкам самой радиостанции, ее аудитория – это, по преимуществу, просвещенные российские западники. Те самые, которые благим матом визжали по поводу царских зон оседлости и депортационных преступлений сталинского режима. Так это было лет 10 назад.

Сейчас все по-другому! Мы видим, что обсуждаемая нами рожа искривилась до полной неузнаваемости, приобрела свинский оскал и в этом качестве имеет одно-единственное предназначение. Пугать собою весь мир. В первую очередь, конечно, народы Северного Кавказа. А также любые другие народы, которые пожелают присоединиться к России.

Но вернемся к Доренко.

Получив такой результат, Доренко обращается к тем, кто проголосовал "за" введение черты оседлости:

С.Доренко: "41,9%, друзья, товарищи, братья, вы голосуете за развал России. Вы хороните мою страну! Я вам скажу с горечью, что я одну страну потерял, потому что я советский человек. Вы мне хороните вторую. Я вот не знаю, докуда надо отступать". И затем снова повторяет: "Когда они голосуют, так, как они голосуют, они второй раз хоронят страну".

Абсолютно справедливые слова. С одной оговоркой. Когда хотят страну сохранить и знают, что определенные этнополитические реакции ее разрушают, то эти реакции не помещают в фокус общественного внимания. И, тем более, не придают им характер "общенародных" через суррогатные опросы, проводимые в среде одичавшей демократоидной шизы.

Доренко показывает то, что слушателям предлагается принять в качестве "скотской хари" реального российского общества.

В этот же день, 13 октября, Будберг говорит в "Московском комсомольце" о перспективах возобновления практики переселения "народов-предателей". О том, что власть не осознала абсолютную гибельность подобных проектов. Что для нее не существует табу. Что государственная машина готова в любой момент провести сепарацию граждан по пресловутой "пятой графе".

14 октября Зюганов, опомнившись, орет о "преступной антигрузинской вакханалии". Где он был эти две недели?

17 октября уже многие говорят о том, что Россия проиграла политическую войну в Грузии. И что итогом стала репутационная катастрофа нашей страны.

А 20 октября Владимир Путин заявил по поводу ситуации в Грузии и ее отношений с Абхазией и Южной Осетией: "Сложились крайне тяжелые взаимоотношения между этими народами, и нужно набраться терпения, нужно аккуратно возвращать доверие друг к другу и строить общее государство. Мы к этому призываем и этого хотим".

Главы Южной Осетии и Абхазии отреагировали сразу же и вполне предсказуемым образом: мы очень уважаем позицию российского президента, но для нас важнее волеизъявление наших народов.

Как отнестись к этому сюжету? Конечно, президент Российской Федерации не мог сказать, что он поддерживает дружественные нам силы, сепаратистские по отношению к Грузии. Даже если на деле он их поддерживает, он не вправе говорить об этом публично. И, тем не менее, в контексте всего, что произошло, данное высказывание Путина следует, увы, отнести к разряду "высокоиздержечных".

Спору нет, благоразумно отмежеваться в глазах мира от обвинения в поддержке сепаратизма. И может показаться, что на одной чаше весов этот огромный мир, а на другой – крохотные анклавы. Но в определенной ситуации эти анклавы могут значить больше, чем весь оставшийся мир.

Предположим, что осетины и абхазы поймут, что "спасение утопающих – дело рук самих утопающих". Предположим также, что идиотские антигрузинские истерики будут прочитаны ими как кавказофобия, лишенная какой-либо избирательности. Есть для этого основания? Есть! Мы их уже привели. Для тупого ксенофоба что грузин, что абхаз, – он их даже не разделяет.

Итак, абхазы и осетины решат, что их бросили и отторгают от России, как чуждых ей "чурок". Как они начнут тогда действовать? Понятно, как. С позиций этнической солидарности. Абхазы – ветвь черкесского народа. Этническая солидарность объединит их с адыгами, кабардинцами и собственно черкесами, причем не только в России, но и за рубежом. Одного этого хватит, чтобы взорвать Северный Кавказ. Но и осетины начнут "этнически солидаризоваться". И тут все ясно. Никто не удержит Северную Осетию, уже сильно задетую Бесланом, от солидаризации с Южной.

Северный Кавказ в этом случае загорается, как хорошо высушенная солома. Последствия могут носить такой характер, что успехи по части "отмежевания от сепаратизма" будут раздавлены сокрушительными издержками.

Остаться с миром, но без части собственной территории… это уже пройденный урок так называемой "перестройки". И этот урок показывает, что мир, на чей алтарь приносятся подобные жертвы, ведет себя по отношению к принесшим жертвы весьма пренебрежительно. Чтобы не сказать больше.

Я постарался быть доказательным. Я не апеллировал огульно к якобы надуманной антигрузинской истерии. Я приводил факты. И интерпретировал их с позиций этнополитики.

И что же такое вся эта палитра фактов?

Неужели можно свести ее к ультракомплиментарной схеме, согласно которой все перечисленное есть "наш благородно-адекватный ответ на преступления Саакашвили"?

То, что считал нужным, я сказал о Саакашвили давно. Тогда, когда он воспринимался нашей элитой как "конструктивная замена Шеварднадзе". И вовсе не собираюсь сейчас пересматривать свои оценки. Но я не хочу стать "политическим обозревателем журнала "Огонек" образца 1978 года, горячо и правдиво критикующим ошибки американского руководства". Я знаю, что этот стиль 1978 года обернулся годом 1991-м. И не хочу повторения. А вы?

У нас любят громкие аналогии. С Рузвельтом… Это давняя любовь… И со Сталиным… Это наша новая элитная страсть. С колокольни этих величественных аналогий меня могут облить презрением, напомнив, например, о поведении США в эпоху Второй мировой войны, когда этнических японцев, являющихся гражданами США, подвергли депортации после Перл-Харбора. Кто-то вспомнит и о советском опыте Великой Отечественной по отношению к российским немцам, чеченцам, татарам.

Но, во-первых, это дела давно минувших дней. Да и никто никогда не считал рассматриваемые прецеденты абсолютным примером для подражания. Американцы после 11 сентября 2001 года не подвергли депортации своих граждан, являющихся, например, этническими арабами. Мир быстро меняется. Упрямствовать, отвергая эти изменения, также глупо, как идти у них на поводу.

Во-вторых, те прецеденты были обусловлены условиями войны и масштабом национальной катастрофы.

В-третьих, в данном случае – где война? Где грузинские бомбардировки Черноморского флота и наши адекватные действия на грузинской территории? МЫ – УХОДИМ ИЗ ГРУЗИИ УСКОРЕННЫМ ОБРАЗОМ.

И тогда грузинофобская риторика, переходящая в кавказофобскую и ксенофобскую в целом, согласитесь, читается по-другому. А именно – как часть идеологического обеспечения стратегии государственной деструкции России с позиций так называемого уменьшительного национализма.

Произошло то, что произошло. Кондопога подкрепилась грузинским эксцессом. И это можно считать доказанным.

Но как быть с другими событиями прошедшего месяца? Встраиваются ли они в ту же логику? Или мы начинаем навязывать им некую общность с позиций так называемого "гипераналитизма"?

Разбираться с такими вещами надо осторожно и тщательно. Что я и постараюсь сделать в следующей части данной работы.

(Продолжение следует)

 

02.11.2006 : Игра с огнем (продолжение)

Часть седьмая. Теоретическая база, подводимая под программу русской уменьшительности

14 июня 2006 года Общественная палата Российской Федерации рассмотрела доклад Валерия Дмитриевича Соловья на тему "Трансформация русской идентичности и ее стратегические последствия". Доклад был рассмотрен на встрече экспертов подкомиссии "Россия в глобальном миропорядке".

Я на этой встрече присутствовал. И очень жестко раскритиковал доклад Соловья. А после окончания встречи спросил его, санкционирует ли он мне презентацию его доклада среди моих единомышленников. Пообещав при этом отнестись к докладу на подобной презентации еще более жестко. В.Д.Соловей согласился.

В каком-то смысле я даже обязан после этого осуществить обещанное. Но дело, конечно, не в обещании. Чего не пообещаешь сгоряча. Дело в том, что и тема, затронутая В.Д.Соловьем, и ракурс, под которым она обсуждалась, – сверхактуальны. Потому что доклад был сделан 14 июня 2006 года, а в ночь на 30 августа 2006 года начались события в Кондопоге. И я убежден, что между одним и другим есть определенная связь.

Сразу же хочу оговорить, что такое утверждение никоим образом не означает, что я считаю В.Д.Соловья ответственным за кондопожский эксцесс или даже как-то связанным с какими-то деструктивными силами, или обслуживающим эти силы, и так далее. Для меня такой подход к чьим-то интеллектуальным построениям является абсолютно неприемлемым. Позиция В.Д.Соловья – это позиция В.Д.Соловья. Только это и ничто другое.

Во-первых, Соловей, как и каждый, имеет право на позицию. У него есть свое видение блага и зла. И он, излагая это видение, участвует в выработке национальной повестки дня. Мало ли кто и как использует его видение! Тут только начни рассуждать, дескать, "на чью мельницу это льет воду", – и понеслось. Очень быстро окажется, что не льют воду на деструктивные мельницы только те, кто вяло демонстрирует импотентную псевдолояльность. А затыкание ртов тем, кто готов на публичное обсуждение, обернется неконтролируемым шипением в бесчисленных погромных подворотнях. Тех подворотнях, которые сегодняшняя маразматическая действительность расширенно воспроизводит по воле "двух господ" – Десоциализации и Расчеловечивания. Ибо только эти господа чувствуют себя по-настоящему уютно в маразме.

Так что я в чем-то даже благодарен В.Д.Соловью за то, что он придал публичность и высоколобость тому, что, по сути, относится к фольклору совсем другого, так сказать, формата и качества. Озвучив это и "респектабелизировав", Соловей дал мне возможность это критически обсудить. Потому что фольклор-то обсуждать невозможно.

Другое дело, что я намерен обсуждать это достаточно жестко. Но это не имеет отношения к личности Соловья. Просто то, что он делает, по сути есть оформление определенной линии, проводимой определенными силами. Я воюю не с Соловьем, а с этими силами. И об оформлении их линии говорю не с позиций "ангажирован", "льет воду на мельницу", а с позиций, исчерпывающе описываемых коротким словом "по сути". Соловей, по сути, оформляет определенную линию. И для того, чтобы воевать с этим, мне совершенно не нужно никаких других оснований.

Во-вторых, Соловей отражает в своей работе некие тенденции. Я не могу ему возразить "по страусиному", заявив, что этих тенденций нет, а Соловей клевещет на современное общество. Он не клевещет! Он еще достаточно мягко живописует состоявшийся маразм.

Другое дело, что он объективирует этот маразм, не только не раскрывая, но и скрывая его генезис. Об этом и поговорим. Но для начала признаем, что, в отличие от бойких трубадуров фиктивного благополучия, Соловей говорит какую-то правду. Как он ее препарирует, куда затачивает – это другой разговор. Но он ее хотя бы говорит, и за то спасибо.

Сделав такие абсолютно необходимые оговорки, проанализируем доклад В.Д.Соловья как один из элементов теоретической базы, подводимой под "русскую уменьшительность". Я не хочу огульно обвинять в этом Соловья. Я буду приводить доказательства. А каждый сам решит, насколько они основательны.

В.Д.Соловей постоянно отрекомендовывается как эксперт Горбачев-фонда. Так он был отрекомендован, когда представлял Общественной Палате интересующий меня доклад. Сразу же оговорюсь, что не хочу наклеивать на В.Д.Соловья ярлык Горбачев-фонда. Или любой другой ярлык. Я считаю, что многое из того, что данный интеллектуал заявил, – абсолютно справедливо. И вообще хочу не "бороться с врагами", а искать истину.

Но в таких вопросах, как трансформация русской идентичности, вряд ли можно поставить непроницаемую перегородку между научной истиной и политической борьбой. Мне кажется, что сам В.Д.Соловей такой перегородки не ставит. Хотя все время апеллирует к собственной объективности и идеологической тенденциозности его оппонентов. Правильно ли говорить самому про себя: "Я объективен, тогда как мои оппоненты тенденциозны"? Правильно ли говорить о своей объективности, а не доказывать ее делом (в данном случае – словом)?

Однако, в конце концов, не это главное.

Если бы доклад В.Д.Соловья был сугубо научным, то я и не стал бы обращать на него внимание. В своем прочтении этого доклада я исхожу из того, что данный доклад – суть средство идеологической и даже политической войны. Насколько справедлива эта моя посылка – судить не мне. Я же постараюсь ее обосновать. И для этого буду приводить доклад В.Д.Соловья фрагмент за фрагментом, без тенденциозных изъятий и издевательских склеек.

Начну с самого начала.

В.Д.Соловей пишет:

"В тематическом отношении мой доклад продолжает и развивает линии, намеченные в предыдущем докладе С.Е.Кургиняна о судьбе национального государства в XXI веке. Однако в фокусе моего изложения находится не внешняя, а внутренняя сторона государственного строительства, которую обобщенно можно определить как "идентичность".

Насколько корректно противопоставлять друг другу внешнюю и внутреннюю сторону государственного строительства, как это делает Соловей? Мне кажется, что такое противопоставление само по себе сомнительно. А поскольку оно как-то адресует к моему докладу, то я попытался найти в нем хоть одно место, где я говорю о какой-то там внешней стороне государственного строительства. Но не нашел. Впрочем, В.Д.Соловью виднее.

Переходя от сомнительного противопоставления внутреннего и внешнего к более серьезным вопросам, В.Д.Соловей справедливо утверждает:

"Государственные институты и коммуникации, атрибуты и символы наполняются жизнью, облекаются в плоть мыслями, чаяниями, представлениями, действиями людей".

В подтверждение этого несомненного утверждения В.Д.Соловей цитирует своего, так сказать, непримиримого антагониста В.А.Тишкова:

"Только широко разделяемые ценности, символы и принимаемый общественный порядок могут обеспечить низовую (базовую) легитимацию и делают государство жизнеспособным".

Сославшись на антагониста как на непререкаемый авторитет, В.Д.Соловей добавляет:

"Без устойчивого образа государства и массовой лояльности по отношению к нему (другое название чего – государственная идентичность) его институты, административные структуры и прочее остаются не более чем пустышками, постмодернистскими симулякрами".

Сразу должен сказать, что абсолютно согласен и с приведенной цитатой из Тишкова, и с утверждениями Соловья. А то, что такие антагонисты, как Соловей и Тишков, совпадают в этих утверждениях, означает только одно – что утверждаемое банально в том смысле, в каком банальна любая очевидная истина. Ну, скажут вам, что Волга впадает в Каспийское море – вы ведь спорить не будете. Вы о другом спросите: "К чему клиент клонит?" Вот так и я. Не имея пока ответа на этот вопрос, продолжаю читать текст доклада. Слово за словом, строчку за строчкой.

"Формирование государства происходит одновременно и взаимоувязанно в двух сферах: внешней – институционально-административной и внутренней – в сознании (и даже подсознании) людей. И если плоть слаба, дух зачахнет".

Насчет того, что формирование государства происходит и в институтах, и в сознании людей ОДНОВРЕМЕННО – это для меня достаточно сомнительно. И мне не очень понятно, зачем все надо так подавать. Есть общество. Оно формирует государство и в каком-то смысле контролирует его. Государство, в свою очередь, влияет на общество. Государство – это форма, оболочка, "внешнее", по определению Соловья. Общество – это содержание, наполнение, "внутреннее", по тому же определению. Когда общество перестает верить в государство – государство рушится. Почему в самом государстве, а не в обществе, нужно противопоставлять внешнее и внутреннее – мне непонятно. Что такое внутренняя государственная жизнь вне жизни общественной? Что, у этой жизни есть отдельный субъект? И что это за субъект? Это бюрократия, выведенная за скобки общества?

Я не упражняюсь в "предполемической демагогии". Я просто не понимаю. Но, может быть, это и не так важно. Может быть, важнее финальная фраза предыдущей цитаты: "И если плоть слаба, дух зачахнет".

В принципе, это абсолютно неверно. Есть духовные подвижники, слабые плотью, но сильные духом. Каждый, наверное, когда-то наблюдал, как смелый и волевой человек идет на более сильного противника, и тот бежит в ужасе от него. Есть такое выражение: "В здоровом теле – здоровый дух". Однако я видел много здоровых тел, в которых духа не было вообще – ни здорового, ни больного. В принципе, повторяю, это неверно.

Но если продираться сквозь отдельные неверности к основной интенции докладчика, то он абсолютно прав. И я с ним на 100% согласен. Если русский народ (плоть) полностью вымрет, то русская идея (дух) – это музейный экспонат. И не более. Нельзя этого допустить. Нельзя оторвать духовные (шире – культурные) спекуляции от динамики численности твоего населения, от биологических характеристик этого населения, от других социо-популяционных параметров.

Согласен-то я согласен, но я не понимаю, к чему все это? К тому, чтобы сложным образом подтвердить тезис Ключевского: "Государство пухло, народ хирел"? "Государство внешнее", "государство внутреннее", "плоть слаба, дух зачахнет"… Это все к чему? А вот к чему.

"Так гибель внешне могущественного советского государства была в решающей степени обусловлена прогрессирующей атрофией советской идентичности".

А вот это уже не мелочь! Это политическая оценка, а не научный пассаж. Тут уже нельзя оторвать высказывание от титула автора: "эксперт Горбачев-фонда". Говорится, что гибель советского государства была обусловлена не беспрецедентной деятельностью коммунистической номенклатуры по уничтожению своей страны (опять-таки вопрос – зачем?), а тем, что сама эта советская идентичность, знаете ли, тухла-тухла – и стухла!

Внутреннее государство стухло – или общество? Может быть, для того и нужно понятие "внутреннее государство", то есть бюрократия, чтобы, отделавшись общими фразами во всем, что касается общественного процесса, одновременно отделаться и от ответственности за вполне рукотворную гибель страны?

Державное здание разрушил атомный взрыв невиданной мощности. Общество было взорвано беспрецедентной войной номенклатуры, этого самого "внутреннего государства", со всеми ценностями, на которых ранее стояло это общество. Обладая абсолютной мощью информационного оружия, сосредоточенного монопольно в одних руках, правящая партия и ее руководство,- как идеологическое, так и политическое, – осуществило по отношению к обществу убийственный социокультурный шок.

Общество было затерроризировано, с короткого расстояния расстреляно информационными очередями. Были уничтожены все защиты, которые кто-то пытался выставить, сопротивляясь социокультурному шоку. Сам этот шок задел не только конкретные идеологические ценности, но и основания всей социальной жизни. Ибо никогда в истории с такой "бестормозной" мощью не отрицались все абсолютные социальные ценности. Включая мораль, как таковую, совесть, как таковую, солидарность, как таковую.

Была применена последовательность беспрецедентных социокультурных манипуляций. Мистификаторы волокли общество от одних позитивных ценностей к другим, дискредитируя последовательно все то, вокруг чего могла мобилизоваться общественная энергия. Тут и противопоставление Ленина Сталину, и экстатические радения вокруг Бухарина как антитезы им обоим, и воспевание шведского социализма как позитивной альтернативы "ленинско-сталинско-бухаринским бредням", и, наконец, апофеоз борьбы за демократию.

Все это – позитивные ценности, которыми бесстыдно манипулировали. Ценности последовательно сбрасывались, как дешевые использованные предметы. А те, кто в эти ценности верили, получали убедительные доказательства на тему: "Обманули дурака на четыре кулака".

Ни одна власть в мире никогда так не расправлялась с народом. Ни одна элита так не вела себя с обществом. В результате перманентного социокультурного шока рухнуло не только государство, но и общество. Начался ускоренный и постоянно поддерживаемый социальный регресс.

Вот моя схема.

А как выглядит схема Соловья?

Жило-было коммунистическое государство. И внутреннее государство (народ – так, видимо?) слабело. Народ все меньше солидаризировался с коммунистическими ценностями. Он обладал все меньшим идентификационным потенциалом. И, наконец, когда идентификационный потенциал упал до нуля, внутреннее государство рухнуло и поволокло за собой внешнее.

Все это – ложь немыслимая. Банальная, пошлая, вненаучная. И уж в любом случае, конечно, опирающаяся на совсем замшелые аппараты описания социальных процессов. А ведь так хочется покрутиться вокруг какой-нибудь новизны. Ну, симулякров там разных, постмодернизмов. Но – покрутиться на большом расстоянии, чтобы, упаси бог, не разрушить политический заказ. Уши которого торчат из каждой фразы, а не только из лейбла "Горбачев-фонд".

Между тем, зверская идеологическая, психологическая, социокультурная и иная репрессия, осуществленная номенклатурой по отношению к обществу требует новых аппаратов для описания.

Тут мало противопоставления "объективное" – "субъективное". Тут надо говорить о сочетании собственных и вызванных колебаний в сложной социокультурной системе, о социокультурных вирусах и о многом другом. Тут надо обсуждать "проектное на рубеже столетий", потенциал социокультурного моделирования вне исторического процесса.

На рубеже веков появилась новая действующая сила – Игра. И эта Игра решилась противопоставить себя Истории. Игра стала инструментом перерожденной номенклатуры. И инструмент успешно применили для войны с Историей, то есть с народом (не-государством в неявной, но отчетливо прочитываемой классификации Соловья).

Тут надо говорить о "превращении" как квинтэссенции игровой стихии. О войне формы со своим содержанием. О социокультурной мутации. И о средствах, позволивших осуществлять все это, так сказать, в промышленных масштабах. Потому что, в каком-то смысле, уже апофеоз телевидения есть одновременно вызов конца истории.

Кто и как сумел это все применить? Насколько субъект был внутренним, внешним или гибридным? Кивать здесь только на внешние силы несерьезно. А серьезная адресация к внутренним силам совсем иначе раскрывает того заказчика, который маячит за наукообразными сентенциями Соловья. И это мы вскоре увидим. А пока продолжим разбор доклада.

Один еврей из анекдота, сидя у нотариуса, долго мучил того подробностями по поводу своего завещания. А в конце спросил главное: "Скажите, "никогда", "никому" и "ничего" – пишется вместе или раздельно?"

Сказав сквозь зубы по поводу СССР, что "никогда", "никому" и "ничего" пишется именно вместе, и никак иначе, Соловей тут же отпрыгивает в очевидное. Это вообще его манера: что-нибудь такое вдруг учудить – и сразу же начать бубнить, что "дважды два – четыре". Чаще всего это "дважды два" касается любимой Соловьем идентичности:

"Идентичность имеет не меньшее, если не большее значение, чем международное признание, новые институты и элитные пакты, новые символы".

Чему равняется дважды два? Правильно! А если кто-то сомневается, то вот вам опять цитата из антагониста Тишкова:

"Верхушечные договоренности, декларации властей и даже международное признание не являются достаточными для создания согражданства, т.е. государства-нации".

А кто спорит-то?

Только вот вы мне скажите – по отношению к чему я идентифицируюсь? По отношению к неким образам, символам, "историческим концентратам"?

Вы-то что хотите сказать? Что я идентифицировался-идентифицировался, а потом мне надоело. Это одна модель.

Но есть и другая. Образы были подвергнуты системной декомпозиции… диссоциации… как вы еще хотите? Деконструкции – чтобы было поприторнее, "попостмодернистичнее", так сказать? Символы оказались системно изгажены и осквернены. Наверное, есть постмодернистский аналог этого последнего слова. Но я предпочитаю классическую семантику. Идеалы оказались жертвой омерзительного шабаша, причем такого, по отношению к которому трудной найти какие-либо исторические аналогии.

Все это было сделано. По отношению к происходящему человек был абсолютно беспомощен. Ибо делалось это, повторяю, всей мощью информационного оружия, находящегося под монопольным и непререкаемым контролем правящей партии.

А после того, как все это было сделано, человеку говорят: "Идентифицируйся, пожалуйста, соотносись с обгаженным. Не хочешь? Наверное, у тебя идентификационный потенциал иссякает?"

Так вот для чего нужно так обильно встраивать в свои тезисы некую очевидность! Для того, чтобы этот мухлеж потонул в банальностях? А несомненная политическая истина была растворена в наукообразных ссылках на опросы Российского независимого института социальных и национальных проблем, Фонда "Общественное мнение", Института социологического анализа (Т.Кутковец, И.Клямкин), ВЦИОМ, Левада-центра… А когда и этой туфты не хватает, то надо уцепиться за глубинные психологические зондажи Института этнологии и антропологии РАН? И еще вдобавок оговорить, что "при всех различиях в идеологических и культурных позициях"… (У кого различия-то в позициях? У Клямкина и Кутковец? У них у обоих с Ослоном, у Левады со всеми вышеупомянутыми? Кого дурить-то хотите?)…

Так вот, "при всех различиях в идеологических и культурных позициях, исследовательских методиках и интерпретациях, опросы различных центров зафиксировали одни и те же тенденции".

И что ж то за тенденции, боже ж мой? Не мучайте, не пугайте. Говорите правду в глаза! Честно, научно, внеидеологично.

Они и говорят, как умеют. А Соловей озвучивает: тенденция в том, что "империя умерла. На этот раз навсегда".

Это, конечно же, не идеологическая и не политическая формулировка. Это чисто академическая наука, объективно описывающая объективное! И опирающаяся на внеидеологические авторитеты Клямкина и Кутковец, Ослона и Левады, а также спецгрупп по антропологическим (видимо, человеко-обезьянним) зондированиям!

Вот что пишет Соловей по поводу своего "совершенно объективного" тезиса:

"Практически все наблюдатели (Кутковец, Клямкин, Ослон и пр.) едины в том, что деградация союзной идентичности, включая ее мобилизационную функцию, необратима (как приятно-то, какой кайф!). Важно, однако, понимать, что не гибель СССР привела к умиранию советской/союзной идентичности, а происходившее под покровом советской стабильности разрушение этой идентичности, выхолащивание ее жизненной силы послужило кардинальной предпосылкой гибели СССР. Другими словами, разрушение союзной идентичности было причиной, а не следствием гибели СССР. 25 декабря 1991 года – лишь формальная дата кончины советской империи, которая в умах, в массовом сознании почила в Бозе гораздо раньше. В противном случае в стране нашлись бы люди и структуры, готовые проливать кровь – чужую и собственную – ради сохранения империи как высшей ценности".

А дальше – цитата из совсем большого специалиста по империям Б.Г.Капустина (как же нам без цитат-то?):

"Способность или неспособность производить готовность идти на смерть – это в конечном счете последний аргумент в пользу жизнеспособности или нежизнеспособности той или иной политической системы".

Что здесь важно соорудить? Все тот же коктейль из мухлежа и банальности.

Что должен скрыть этот коктейль? Разницу между естественным маразмом и искусственно вызванным параличом. Для того, чтобы идеалы и ценности носили мобилизующий, в том числе, жертвенный характер, должна существовать ценность жертвы, безусловность необходимости того или иного идеального.

Ни один самый жестокий и грязный политик не будет на это посягать, потому что завтра он сам останется ни с чем. Не опираясь на такое или иное идеальное, на ту или иную версию идеального социального магнетизма, на ту или иную систему ценностей и, конечно же, на значимость жертвы, он, сокрушив чужое, не сможет построить своего. Поэтому аксиомой было то, что никакая элита не рубит сук, на котором она сидит.

Эта – позднесоветская – элита решилась нарушить данную аксиому. И в таком смысле является антиэлитой. О чем я впервые сказал лет этак пятнадцать назад.

Яд кураре или укол в мозжечок вызвал паралич, а некая наукообразная личность, смакуя, говорит: "Смотрите, в каком глубоком маразме находится сей пациент! Уже даже шевельнуться не может!"

Наукообразие должно решить две задачи: одну – банальнейшую, а другую – гораздо более сложную.

Какова банальнейшая задача? Она в том, чтобы ОПРАВДАТЬ ПОЗДНЕСОВЕТСКУЮ ЭЛИТУ ВООБЩЕ И ГОРБАЧЕВА В ЧАСТНОСТИ. Если идентификационный потенциал был не уничтожен искусственно, а иссяк естественно, то никакой ответственности на них нет: "Михаил Сергеевич трудился-трудился, старался что-то обновить, вернуть притягательность, а народ, знаете ли, уже того… идентификационно иссяк".

Соловей хочет быть правовернее Папы Римского… Да что там Папы! Своего шефа! Ведь шеф считал Папу своим сотрудником. Так прямо и говорил: "Мой сотрудник Папа Римский". А еще он также прямо говорил, что всю жизнь хотел уничтожить коммунизм и, наконец, уничтожил.

А Соловей говорит, что идентификационный потенциал, знаете ли, иссяк. И бесстыдно противоречит начальству. На что мы немедленно обращаем внимание, как и полагается носителям советского иерархического сознания.

Но кроме этой банальнейшей задачи, Соловей решает другую. И если бы он не решал ее, то не стоило бы стрелять из пушек по соловьям. А что это за вторая задача – становится ясно из следующих фраз рассматриваемого мною доклада:

"Именно в ходе советской истории произошла деактуализация русского мессианского мифа – идеи особого предназначения русских и России в эсхатологической перспективе, которая составляла "красную нить" отечественного бытия на протяжении последних нескольких столетий. В настоящее время этот корневой миф русской мифосимволической системы сохраняется как смыслообразующее ядро русской исторической идентичности (фу-у, я уже начинаю отирать пот со лба; ибо если он не сохраняется, то вообще ничего нет… Однако Соловей продолжает)… Но, дрейфуя в прошлое (это как это?), он не способен составить лейтмотив и стимул актуальной политики (если не способен – тогда какая идентичность?). В рамках христианской цивилизации вообще осталась лишь одна нация, более или менее сохраняющая уверенность в своем мессианском предназначении – американская".

Хочется спросить: американская – это какая именно? Понятно, что Соловей имеет в виду Северную Америку. А Южную он в христианскую цивилизацию не включает? Там ведь, вроде, еще как горят свои мировые страсти, основанные на теологии освобождения, на иберийской мировой миссии, на позитивном переосмыслении коммунизма.

А кроме христианской цивилизации – других нет вообще? Или в этих других нет мессианской идеи? У исламской цивилизации ее нет? А если у одних нет мессианской идеи, а у других она есть, то каков прогноз результатов межцивилизационного конфликта, который, как мы понимаем, в таком случае ничуть не менее, и даже более, вероятен?

Но все это Соловью нужно для другого. А именно, для следующего (цитирую):

"В современной России (что такое эта современная Россия? Вот ведь он, основной вопрос!) трансцендентно мотивированные и предполагающие самопожертвование системы идей не обладают массовыми мобилизационными свойствами".

Ну, не обладают, не обладают! А почему? Потому что взяли и беспрецедентно оскотинили? А те, кто не оскотинились, не хотят жертвовать собой за скотов? Соловью это как бы неинтересно. Ну, не обладают, и все.

"Возможности государственного строительства и вообще любого масштабного социального творчества (помилуйте – какое творчество при таком диагнозе?) ограничены исчерпанностью морально-психологических и социокультурных ресурсов, что коррелирует с беспрецедентным биологическим упадком русского народа. Проблема не в дефиците материальных ресурсов, а в биологическом и морально-психологическом, экзистенциальном кризисе. К этому стоит добавить интеллектуальную деградацию: историческое поражение не стало стимулом добиться интеллектуального превосходства над победителем".

Физик, видимо, должен добиваться интеллектуального превосходства без синхрофазотрона, новых компьютеров и с зарплатой 200 долларов в месяц.

Вот оно, постоянное хитрованство. Вроде лепит человек правду-матку, и надо ему спасибо сказать. А все чуть-чуть понарошку. Все – вокруг да около.

Исчерпанность морально-психологических и социокультурных ресурсов – это (как там, бишь, у неуважаемых мною биодетерминистов?) пассионарный надлом? Или это невиданная травма? Биологический упадок русского народа вызван идеологическими, культурными и социальными воздействиями на этот народ? Или он взял вот так и упал на пустом месте? Морально-психологический кризис – он сам по себе взял и образовался? Или…

Но главное – для чего это все нужно? Для того, чтобы заявить:

"Каковы актуальные политические проекции столь мизерабельного (ох, как мне нравится это слово – не трагического, а мизерабельного!) состояния дел? Невозможно не только восстановление СССР (вот это проекция так проекция!); стремительно теряют популярность любые масштабные интеграционные проекты: СНГ как некая крайне туманная и расплывчатая перспектива конфедерации уже умерло в массовом сознании. Идея славянского союза (тройственного или российско-белорусского) еще держится, но при этом большинство российских респондентов отчетливо предпочитает союз суверенных государств формированию объединенного государства. В отношении постсоветского пространства лейтмотивом становится (обращаю внимание на незавершенность процесса) формула: "да" сотрудничеству и интеграции, "нет" – объединению в общее государство.

Не имеет поддержки ирредентистская идея объединения всех русских людей и земель в едином государстве. Путь "железа и крови" чужд русским, принявшим статус-кво: отождествление крайне сомнительных и ущербных административных границ РСФСР с государственными границами России. Даже осознавая проблемы русских меньшинств в "ближнем зарубежье" как часть проблем собственно России, "материковые" русские не выходят за пределы моральной солидарности с компатриотами, а зачастую не готовы даже к этому.

Тенденция к самостоятельности России и формированию собственного государства превалирует среди русских по крайней мере с середины 1990-х годов. Причем динамика ее поддержки нарастает как вообще, так и особенно среди поколения, социализировавшегося в постсоветскую эпоху. Для последнего безальтернативно существование России в ее постсоветских границах".

Если бы я был Зюгановым или Ампиловым, то я бы просто сказал, что это все американский заказ на дезинтеграцию, транслируемый через Горбачев-фонд и поддерживаемый ангажированными социологами. Но я так говорить не буду. Я понимаю, насколько чудовищны реальные процессы, и в какой степени вышеприведенные констатации отражают правду о происходящем. Я обвиняю констататоров в другом. В том, что внутри этой тактической правды кроется стратегическая ложь, поскольку происходящее не раскрывается, а дискрибируется. А в данном случае эта дискрипция в точности тождественна лжи.

Если я говорю, что с вами происходит то-то и то-то, но не объясняю, почему это происходит, то это не наука, а психообработка, промывание мозгов. Я говорю вам: "Вы худеете, у вас ухудшается кожа, вылезают волосы. Видите – начинают шататься зубы". Это наука? Это экспертная диагностика? Это анекдот по-среднеазиатски: "Верблюд идет, какает. Другой верблюд идет, какает. Третий идет, какает…" – "А где же соль?" – "Соли нет. Одно дерьмо".

Вы объясните, почему шатаются зубы и выпадают волосы! Это цинга? Глисты? Онкология? Вы не рассказывайте мне, что дистрофики не могут самоорганизовываться! Вы объясните источники дистрофии. И методы ее преодоления. В противном случае, мне и без вас все понятно.

Но вы-то совсем другого хотите. И из следующего абзаца становится ясно, чего именно:

"Мы имеем дело с историческим сдвигом поистине тектонических масштабов: ценность и идея Империи, русский мессианизм, составляющие доминанту русского сознания и главный нерв национального бытия на протяжении без малого четырехсот лет, сданы в архив. Русские перестали быть имперским народом, народом для других, закрыта героическая, славная и страшная глава нашего прошлого. И это несравненно более кардинальное изменение, чем политические и экономические пертурбации последних полутора десятков лет. Что же написано в новой главе нашей истории?"

Если в этой главе написано это, то следующей главы – не будет. И это понимает любой вменяемый исследователь. Но Соловью мало расправиться с советским сознанием, а также имперским сознанием вообще. У него, повторяю, другие цели. И другой заказ.

Я понимаю, что наговариваю. И, тем не менее, я убежден, что речь идет о заказе – протранслированном или уловленном. В чем же этот заказ? Об этом говорит уже следующий фрагмент доклада:

"Согласно телеологической логике так называемого "посткоммунистического транзита", подданные империи должны превратиться в граждан национального государства, составив политическую (гражданскую) нацию; иное было бы "дурной", "неправильной" современностью или "прерванным транзитом". Эта откровенно идеологическая (то есть спекулятивная) конструкция, которой пытались придать статус научного знания и объективной исторической закономерности…".

Здесь, опять-таки, очевидная для любого грамотного человека подмена объекта критики через смешение понятий. Безусловно вненаучный (и потому подударный для критики) идеологический западный фантом под названием "посттоталитарная транзитология" – сваливается в одну кучу с вполне научной идеей национального государства. И это – вместе! – называется "идеологической конструкцией, которой пытались придать статус научного знания". А фантомом при такой подмене оказывается уже нация-государство!

Но факт состоит в том, что на протяжении последних пятнадцати лет некая элита (отнюдь не либеральная, а в погонах) легитимировала распад СССР возможностью построения национального государства в строгом смысле этого слова. Возможностью построения "русской Франции", так сказать. И тем, что, только создав "русскую Францию" (нацию в строгом смысле слова), можно начать модернизацию, без которой в условиях стремительного научно-технического прогресса мы не сохранимся вообще, а будем уничтожены странами-конкурентами.

При этом говорилось, что отделенная периферия будет находиться под нашим неявным контролем в узкий переходный период, а затем "прилипнет" к нам окончательно, как только мы преуспеем в модернизации. И станет в чем-то нашей колонией – источником сырья и рабочей силы.

Модернизация предполагалась системная – культурная, социальная, интеллектуальная, технологическая. В рамках этой модернизации одновременно с переходом общества на национальные рельсы должны были открываться новые социальные перспективы (каналы вертикальной мобильности), возникнуть новые культурные и нравственные нормы, новые образовательные горизонты. А также строиться, причем лихорадочно, новые и новые заводы, то есть идти нерыночное построение нового структурно-модернизационного комплекса.

И реформаторы, которые заявляли эту программу, и их кураторы в погонах объявляли, что они-то и являются ревнителями великой национальной русскости, а их враги, в том числе некие имперско-кавказские элементы, подрывают эту великую идею национального спасения.

Фразы Соловья – не частное экспертное суждение. Я в этом убежден. И обращаю внимание на то, как изящно изымается вся система обещаний, под которую разрушался СССР. Вот уж, воистину, по анекдоту: "Смотри, дурачок, как это делается!"

Итак, идея нации, оказывается, является "идеологической (то есть спекулятивной) конструкцией, которой пытались придать статус научного знания и объективной исторической закономерности". И которая "легла в основание государственной стратегии идентичности, нацеленной на формирование нации "россиян".

Говоря здесь о чужих спекуляциях и называя спекуляцией единственную альтернативу подло взорванной и отнятой у русских империи, Соловей проявляет талант настоящего спекулянта. Потому что он цепляется за слово "россияне" – этот шедевр демократического идиотизма. И начинает танец вокруг идиотизма после того, как задел нечто, к этому идиотизму никакого отношения не имеющего. Вот почему я предлагаю отбросить химеру каких-то там "россиян", взять нормальное слово "русские" и спросить Соловья: возможны ли, по его мнению, русская нация, в полном смысле этого слова, и русское национальное государство?

Но Соловью-то надо цепляться за очевидный идиотизм. И танцевать вокруг него свои далеко идущие танцы. Что он и делает:

"Данная стратегия (сама стратегия, а не ее "россиянское" искривление) увенчалась блистательным провалом, а попытки продемонстрировать ее успех – откровенное лукавство или добросовестное заблуждение, вызванное отождествлением двух тесно связанных, но разнородных явлений. Речь идет об отождествлении территориально-страновой идентификации с идентификацией с политической общностью. Считая именно Россию (а не СССР, СНГ или Союз России и Белоруссии) своей страной, жители России не образуют общности, имеющей общую политическую мифологию, общие ценности и символы, то есть политической (гражданской) нации в подлинном смысле этого термина. Территориальная идентификация – необходимое, но недостаточное условие для ее возникновения. То общее (в смысле политической мифологии, ценностей и символов), что у нас имеется, относится к остаткам советского наследства, а не к постсоветскому бытию. В этом смысле "советский народ" и особенно русские как его ядро был ближе к идеалу политической нации, чем современные россияне".

Что такое весь этот пассаж? Это следующий, третий по счету, крик.

Первый – "забудьте о СССР!"

Второй – "забудьте об империи вообще!"

Третий – "забудьте о национальном государстве! Поезд ушел!"

Для того, чтобы этот третий крик услышали, можно задним числом сделать реверанс в сторону советского. Ведь его уже похоронили!

А речь-то идет об очень живых вещах. Эта живая вещь – русское национальное государство. Его надо окончательно и бесповоротно у русских изъять. И поскольку напрямую это сделать трудно, то надо как следует поглумиться над термином "россияне", этим и впрямь весьма удобным "мальчиком для битья". Не знаю, как уж там у Соловья с наукой. Для меня это, честно говоря, неважно. А вот в игровой демагогии он вполне преуспел:

"О силе и мобилизационном потенциале "россиянской" идентичности говорить уже вообще не приходится. Если в апогей советской эпохи (еще один реверанс умершему) жертвование (не обязательно жизнью, хотя и жизнью тоже) во имя и для "нашей советской Родины" было распространенным явлением, идеологическим нормативом и общественно поощряемым образцом поведения, то попробуйте найти среди "россиян" хотя бы одного человека, пожертвовавшего хотя бы чем-нибудь, не говоря уже о жизни, ради "суверенной демократической России". А ведь "дело прочно" только тогда, когда "под ним струится кровь".

А тысячи погибших в Чечне? Они списаны в архив вслед за жертвами других эпох? Если с таким жеманно-пренебрежительным скотством относиться к крови, то ее никогда не будет! Дело крепко, когда оно не "наше дело" ("Коза Ностра"), а "общее дело". А струится кровь под делом, когда ее на коленях собирают в жертвенную чашу.

Кровь струится, коль над ней

Не глумится Соловей.

Тысячи погибших в Чечне, и не только там,- погибли не за Россию? Скажете, что не за демократическую – и что? Была и есть кровь, которую проливают, чтобы не допустить распада России! Не было бы ее – Басаев был бы уже в Кремле. И пусть все соловьи противоположного – не будят во мне воспоминания минувших дней, когда они чирикали вслед за предателем России Лебедем: "Те, кому не нравятся соглашения в Хасавюрте, пусть берут автомат – и в Чечню". Потому что я помню конкретно, кто, как и что чирикал. И если тогда и вышвырнули Лебедя пинком под зад из Совбеза – то в память об этой крови.

Итак, кровь, конечно, проливалась за Россию как единую историческую личность, а не за демократию и "россиян". Но она проливалась. И упражняясь в танцах вокруг "россиян", Соловей на самом деле посягает на другое – на русскую нацию и русскую национальную Россию.

Как же именно он посягает?

Вначале говорит о провале нации-государства вообще. Ибо нация-государство – это дитя Просвещения, дитя Модерна, а Просвещение и Модерн кончились…

Пусть он это индийцам расскажет. Или китайцам. Или бразильцам. Это в кругу себе подобных – можно так безнаказанно упражняться.

Кстати, почему это Просвещение и Модерн кончились? Оказывается, произошло "необратимое (ибо необратима эволюция сложных систем) разрушение ценностно-культурного континуума Просвещения и Модерна". Но это – чушь с позиций той самой теории систем, терминологию которой Соловей так опрометчиво использует! Если сложная система необратимо эволюционирует, это никак не говорит о "разрушении ее ценностно-культурного континуума"! Она вполне может эволюционировать и в направлении развития этого самого "континуума" (центральная идея линейной теории Прогресса).

То есть, опять мы видим "соловьино-наукообразную" фразу с элиминированным содержанием!

Далее начинаются размышления о государстве в условиях постмодерна. О новых идентичностях, необходимых для этих государств. А также о народах исторических и неисторических. Одни народы творят историю, другие – статисты.

Конечно, интересно понять, русские-то в каком разряде? Понятно, что они были историческим народом. Но после того, как "порвато и растоптато" все, что их таким народом делало, – к чему клонит многоуважаемый эксперт?

Для начала эксперт обсуждает дихотомию политических и этнических наций. И настаивает на том, что все нации, даже "иммиграционные" (читай – американская) имеют этническое и культурное ядро.

Насчет культурного – спорить не приходится. Без культурного ядра нет никакой социальной общности – ни народа, ни нации. А вот насчет этнического ядра – что имеется в виду чисто конкретно?

Есть французская нация – у нее какое этническое ядро? В каком смысле этническое ядро? В смысле, что есть племя, на котором эта нация собрана, и это племя продолжает цементировать собой общенациональный конгломерат? Что это за племя? Галлы? Франки? Кто тот эксцентрический мыслитель (не говорю ученый), на которого здесь надо сослаться?

Хантингтона здесь упоминают? В том смысле, что он говорит о неустойчивости американского сплава? Так если хотите знать, именно "иммиграционная" нация особенно нуждается в гиперэтническом цементе. Потому что она не является нацией. А является конгломератом. В этом смысле WASP – белых англосаксонских протестантов – иногда определяют, как нечто типа гиперэтнического цемента США. Но вы там попробуйте, скажите итальянцам, евреям, латиносам или афроамериканцам, что они "второй сорт"! Вы скажите католикам, что они "второй сорт" по отношению к протестантам!

И, наконец, речь идет о гиперэтническом цементе – чего? Американской империи. Вот об этом уже говорят почти все! Эти самые WASP выполняют в США ту же функцию, которую русские выполняли – где? В СССР! В строгом смысле слова, речь идет об этническом (но сразу же надо добавить – гиперэтническом) ядре империи. Но и то – с большой натяжкой. Если бы это ядро в США расщепили до этносов, была бы непрерывная склока между голландцами, англосаксами, немцами, скандинавами и бог еще знает кем.

Это и доказывает, что ядро было гиперэтническим.

Как возникает нация из империи? Гиперэтническое имперское ядро трансформируется в еще более интегративный субстрат. И это единственный путь, в рамках которого оно может как-то сохраниться.

Советско-русское гиперэтническое ядро красной империи (СССР) могло и может трансформироваться в более (а не менее) синтезирующий национальный русский субстрат.

Но Соловей-то предлагает другое. Причем предлагает не сразу. Он опять сделал, мягко говоря, эксцентрический вброс, – и отпрыгивает в очевидное, где находит себе удобных партнеров для полемики. Этот прием называется "смягчение вброса".

"Смягчителями" становятся либеральные идиоты, которые атакуют русский национализм. Соловей "дерзко воюет" с ними, заявляя:

"В паре с этим (наличием у нации этнического ядра) теоретическим тезисом находится другой, вообще невыносимый для культурно травмированной отечественной интеллигенции: невозможно строить государство и формировать нацию, не опираясь на национализм. Более того, демократическое преобразование общества возможно лишь в националистических формах, что доказывается историей и актуальной практикой подавляющего большинства современных демократических государств. Так называемый "банальный национализм" составляет имплицитный и неотчуждаемый ментальный фон общественного и элитарного дискурсов, культуры и политики самых "образцовых" демократических политий".

Как говорится, "напугал ежа голым задом". И впрямь ведь, как удобно полемизировать с Еленой Боннэр, борющейся с русским национализмом. Но другим-то, и мне, в том числе, так пускать пыль в глаза не надо!

Во-первых, оказывается, "демократическое преобразование общества возможно лишь в националистических формах". Вся политология этих самых "образцовых демократических политий" уже как минимум полвека вопит, что национализм и демократия – "два вещи несовместные", как гений и злодейство. А Соловей, ссылаясь на учебное пособие С.Малахова, поправляет: все в точности наоборот.

Во-вторых, какой все-таки имеется в виду русский национализм? Такой же, как в "образцовых демократических политиях"? Или?..

"Имплицитный и неотчуждаемый ментальный фон"?.. "Психическая, говоришь? Хрен с ней, давай психическую!"

Хочешь, чтобы у меня к этому моменту голова закружилась от терминов и я не увидел следующей фразы:

"ДАЖЕ ЕСЛИ ВЫНЕСТИ ЗА СКОБКИ РУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ…"

А зачем тебе его надо выносить за скобки, дядя? Тем более, в этом же пассаже заявляя – в скобках! – что "вопрос о причинах такого положения дел не обсуждается". А затем, чтобы сделать вывод:

"Невозможно строить российское внеимперское государство, игнорируя и даже элиминируя русскую этничность".

Французское внеимперское государство так можно строить. А российское – нет. Почему?

Дальше начинается главное. Существующее российское государство предъявляется в качестве антисистемы, мерзости, сущности, вызывающей тотальное отторжение. Соловей описывает черты этого государства (вправду дающего предельные основания для самой сокрушительной критики) в репрессивном стиле, знакомом по худшим образцам интеллигентского шельмования советского государства. Скажете, в советском, тем более позднесоветском государстве, не было черт, вызывающих отвращения? Были! Но эти черты тогдашними критиками изымались из контекста и подавались в репрессивной манере.

То же самое Соловей делает по отношению к путинской России. Он справедливо критикует официоз, пугающую неэффективность и некомпетентность этого государства. Он сразу же берет быка за рога и заявляет, что "все исходящие от такого государства и такой элиты инициативы воспринимаются с позиций презумпции их враждебности и чуждости обществу".

Он заявляет, далее, что "официозная политика государственного патриотизма не ослабила, а усилила противопоставление государства/элиты и общества. Она оказалась патриотическим симулякром: патриотические знаки и символы не были подкреплены соответствующим изменением реальной политики, оказавшейся диаметрально противоположной пропагандируемым ценностям, а призванные задавать обществу образцы и нормы поведения элитные группы демонстрируют крайний эгоизм и своекорыстие. …предлагающиеся обществу "парадные" ценности противоречат ценностям самой элиты, а "правда жизни" – создаваемые "гнусной российской действительностью" образцы и нормы социального поведения – разрушает любые эталоны и идеальные модели".

Это правда. И что это одновременно? Это репрессивная модель, в которой для полной узнаваемости вместо "российская элита" можно поставить "советская номенклатура". В том-то и был ужас ситуации конца 1980-х годов, что деструкторы били по реальным болевым точкам. И более того, существовал сговор между номенклатурой, по которой били, и ее охвостьем, которому разрешалось наносить соответствующие удары. А удары по охвостью сама же номенклатура и блокировала, причем вполне жестким и волевым образом. Тут цензурный императив продолжал действовать, как часы.

Еще один код этой деструкции – несколько жестких ударов по нужным целям, и одновременно реверанс в сторону хозяина. Соловей пишет:

"Нарастающую враждебность удается снимать благодаря фигуре президента В.В.Путина, играющей типичную для России роль суверена – возвышающегося над государством социального медиатора. Не секрет, что высокое и беспрецедентно устойчивое доверие к президенту не распространяется на основные государственные и политические институты, уровень доверия к которым, несмотря на некоторые флуктуации, остается очень низким".

Понимая, что в голом виде реверанс "а ля 1989 год" не проходит, Соловей пытается приодеть реверанс в одежды наукообразия. И попадает в очень скверный капкан. Почему к президенту такое доверие, когда ни к чему доверия нет? Соловей объясняет:

"Тем самым в современной России воспроизведен исторически устойчивый стереотип (батюшки, все стереотипы рухнули, а какой-то, оказывается, воспроизведен!) отечественного общественного сознания: пиетет по отношению к суверену при одновременном отторжении "средостения" между "царем" и народом".

Все испарилось, по Соловью: мессианский миф, трансцендентальные ценности, потенциалы мобилизации, моральные нормативы… Осталась только любовь к батюшке-царю и ненависть ко всему остальному!

Для кого рисуется эта лубочная карикатура? Понимая ее неубедительность, Соловей, кроме данной реверансной, рисует еще и вторую опору путинского высокого рейтинга. Она еще более упоительна:

"Второй главной опорой выступает негативистский "общественный договор": люди не выступают против власти, пока она не мешает им жить, не ломает основы приватного бытия и структуры повседневности, не оказывает на них чрезмерного (по скромным русским меркам) давления".

Что это за структуры повседневности? Если имеются в виду структуры повседневности по Броделю, то возможны ли они вообще в ситуации краха всех и всяческих идентичностей? Если же имеются в виду криминальные структуры, то описание Соловья строго эквивалентно признанию того, что существует только криминальный общественный договор: в таком-то поселке власть позволяет обществу воровать лес и другие оставшиеся бросовые ресурсы, а общество закрывает глаза на то, что власть ворует местный бюджет и все остальное.

Но Соловью важно добраться до сути. И до конца выполнить политический заказ. Он пишет:

"Эти обстоятельства лишь сглаживают, но не отменяют главного итога последнего пятнадцатилетия – ПРОВАЛА СТРОИТЕЛЬСТВА "НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА" В ПОНИМАНИИ, ПРИСУЩЕМ МОДЕРНУ; И СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПРОВАЛА В ФОРМИРОВАНИИ РОССИЙСКОЙ "ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАЦИИ".

Но и это еще не все. Нужно же запустить машину окончательного отторжения от существующего государства. Тут Соловей прячется за спину А.И.Фурсова и говорит, что данное государство (читай – путинская Россия) – это "принципиально новый в мировой истории тип государства. Корпорация-государство".

Произнеся это, Соловей, вслед за Фурсовым, вступает на очень скользкую терминологическую территорию. Корпорация-государство, или корпоративное государство, в истории известно. Это, прежде всего, Италия Муссолини, а затем, совсем недавно (многие считают, что в реальности по сей день), – Япония, Южная Корея, Сингапур и некоторые другие "тигры" Юго-Восточной Азии. Причем основная историческая функция корпоративного государства – обеспечить аккумулирование ресурсов для выхода из острого кризиса или для совокупного социально-экономического (и политического) "рывка". Но именно итальянский фашистский прецедент оказывается основным "идеологическим" основанием для критики корпоративного государства со стороны сторонников "свободного рынка".

Здесь нужно отметить, что либералы много раз обвиняли в дрейфе к модели "корпоративного государства" и кризисные послевоенные Францию и Великобританию (с их глубоким огосударствлением экономики, повышением роли центральной власти в реализации стратегических хозяйственных проектов и жестким контролем за деятельностью корпораций), и даже США эпохи Франклина Рузвельта.

Что делают Соловей с Фурсовым? Они добавляют в свою версию-расшифровку данного термина обширный список негативных (и вовсе не обязательно присущих корпоративному государству) признаков:

"Такое государство отказывается от аксиологии общественного блага; отказывается от главной цели любого государства – определения, что справедливо, а что нет (Аристотель); минимизирует социальные и антропологические издержки с целью максимизации прибылей, используемых в интересах элиты. По самой своей субстанции это государство враждебно обществу и поэтому не испытывает потребности в лояльности общества по отношению к себе; значит, ему не нужна государственная идентичность".

Зачем же понадобилось так "уточнять" вполне научно респектабельный термин? Возможно, именно для того, чтобы сразу перекрыть тотальным "терминологическим" (а на деле – сугубо оценочным) негативом любые шансы на выход из российского кризиса за счет жесткого государственно-корпоративистского управления.

Но и не только для этого.

Если путинская Россия действительно такова, как на нарисованной Соловьем картинке, – то все срочно должны от нее отлагаться. Все должны бежать от этого монстра или подымать против него восстание. Но поскольку, как выше сказано тем же Соловьем, сил на восстание нет, то единственная возможность – бежать. Испуганные граждане спрашивают: "Куда бежать?" И Соловей им отвечает: "В форсированное развитие этнической идентичности".

Дойдя до главного и описывая "этническую революцию" русской идентичности, Соловей пишет:

"Надежным индикатором этого процесса выступают масштабы, динамика и направленность этнофобий в отечественном обществе. При этом обращает на себя внимание крайне высокий уровень этнического негативизма, во-первых, среди образованных слоев населения (включая Москву), что указывает на неслучайность этнофобий, их отрефлексированность (указывает это только на то, что эта самая образованная аудитория, так сказать, "аудитория "Эха Москвы", обладает всеми теми погромными свойствами, которые она приписывала русскому народу), во-вторых, среди социализировавшейся в постсоветскую эпоху молодежи, что означает превращение этнофобий в системный самовоспроизводящийся и устойчивый фактор национального бытия".

Понимая, что в сказанном есть "националистический соблазн", Соловей сразу же оговаривает:

"Следует предостеречь от отождествления этнизации сознания и роста ксенофобских настроений с национализмом. Эмпирически это тесно связанные, но теоретически разнородные явления: из этнизации сознания и даже драматического роста ксенофобии не следует с неизбежностью национализм, хотя ксенофобия может составить его питательную почву. Как раз современная Россия представляет классический пример отсутствия линейной зависимости между этнизацией сознания и ксенофобией, с одной стороны, национализмом – с другой".

Еще бы! Если признать наличие русского национализма, то как одновременно заявлять, что национальное государство "накрылось медным тазом" вслед за предшествующими? А вот ксенофобия и этнизация есть не жизненная агрессия, а судорога агонии. И эту судорогу программируют.

Соловей далее говорит, что русские потеряли исторический фарт (очень научный термин), что они исторически надорвались, и надорвались витально, и что они являются объектом колониальной эксплуатации со стороны "некоторых элитных групп, идентифицирующих себя как либеральные".

Дальше он пишет:

"Этнизация идентичности неразрывно сопряжена с архаизацией ментальности и общества – их опусканием вглубь коллективного бессознательного, возвращением к примордиальным идентичностям (что еще за дугинский "зверь" в научной "берлоге"?), что неизбежно в контексте трагической социокультурной и антропологической деградации отечественного общества".

А в чем источник трагедии? И почему это трагедия? Трагедия – это борьба с роком, а не признание его. Бетховен писал: "Вся жизнь – трагедия. Ура!" Может быть, бетховенские определения не подходят под "примордиальные стандарты" Соловья – Дугина?

В любом случае, либо мы даем оценку мегатенденции и называем ее "искусственно спровоцированный регресс". И, исходя из этой оценки, предлагаем средства перелома данной тенденции. Либо мы смиряемся с тенденцией, к чему и призывает Соловей, и начинаем напяливать на эту тенденцию какую-то "одежку, по которой надо протягивать ножки". Липовую одежку какой-то там "этнической государственности".

Этнической государственности в современном мире не бывает. В данном определении этнос – это племя. А племя – это догосударственная фаза развития народной общности. Для племени можно создать резервацию – убогую "Республику Русь". В рамках этой "Республики" русские должны управляемо деградировать. Регресс должен продолжаться. И ему надо искать новые формы управления. А также объяснения и оправдания.

Осуждая на словах нынешнее "государство-корпорацию" как форму уничтожения русских, Соловей его осуждает-то вслед за Фурсовым лишь за то, что в нем некие "чужие" управляют русскими на антисистемных основаниях. Как только не чужие, а сами русские (или тот, кто под них "смолотит") начнут управлять ликвидационной русской антисистемой, – обвинения закончатся.

Либеральные антисистемные элементы осуждаемы русскими этнизаторами и их соловьями только как конкуренты в деле высокоприбыльного уничтожения русского народа. Их пафос один: "Уж этот-то народ мы могли бы уничтожить сами, и с максимальной выгодой в свой карман!" А им в ответ из либеральной берлоги несется: "Фиг вам! Слипнется, не по чину берешь!"

Такова коллизия. А кто еще этого не понял, для тех я доцитирую Соловья:

"В структуре самой этнической идентичности все более важное место занимает биологический принцип (кровь), серьезно потеснивший традиционно влиятельные культурнические и языковые определения идентичности – почву".

Гитлер и Розенберг – отдыхают. И отдыхают они не где-нибудь, а в Горбачев-фонде. Соловью надо это как-то смягчить. И он смягчает:

"Это, конечно, не переход от историко-культурной к расовой матрице русской идентичности…"

Что такое "расовая матрица русской идентичности"? Соловей сколько и чего "принял" перед тем, как подобное написать?

"…но изменение структуры самой идентичности, а также симптом и одновременно фактор разрушения ценностно-культурного континуума модерна".

В какую сторону разрушение-то идет, дядя? От модерна – к чему? К религиозному контрмодерну, то есть фундаменталистскому православию? Там этнический код не работает по определению – на то оно и христианство. К язычеству? К какому? Где ты его видишь? И что на этой основе построишь? К просто звериному существованию? К антропологическому прозябанию в пограничной, полузвериной дикости? Ты под чьи мстительные намерения рисуешь этот русский зоопарк?

"Наиболее радикальные формы этнизации сознания характерны не для населения "прифронтовых" и пограничных территорий, не для мелкой и средней буржуазии, а, в первую очередь, для молодежи, причем вне зависимости от социального статуса и уровня образования".

Ну, скажи уж прямо, что регресс формирует ощерившегося зверька! Так нет! Сказал – и надо отпрыгнуть, найти удобного оппонента:

"Вопреки расхожим представлениям, современная российская молодежь вряд ли составляет резерв демократии, прогресса и симпатизантов Запада. Скорее, наоборот: ей ближе ценности иерархии и насилия (это что за ценности? "Ценности насилия" – это наука?), а не равенства и свободы… В более широком смысле, на руинах Третьего Рима идет интенсивное и спонтанное складывание качественно новой, неоварварской традиции (а почему "нео"? Звериной – так и скажи!), соединяющей архаичные социальные модели и ценностные ориентации, кажущиеся забытыми культурные формы (шаманские, что ли? Не понимаю!) с новыми технологиями (какие новые технологии – бактериологическое оружие, что ли? Компьютеры? Эти бусы, которые подконтрольным образом тебе, как дикарю, дает их создатель?). Из глубин коллективного бессознательного, разрывая тонкую пленку цивилизации и культуры, всплывают архетипы и большие стереотипы русской истории".

Но, во-первых, у "архаичных социальных моделей" и "забытых культурных форм" была какая-то (причем вполне жесткая и эффективная) нормативность, управлявшая социальным поведением. В частности, так называемое "обычное право". А у нового "зверька", который выпадает из нормативности современной в "неоварварство", – какие и откуда нормы, даже если у него есть компьютер или, не дай Бог, пистолет? И кто и как его в таком случае "этнически" или любым другим способом будет социализировать? Чужой дядя при помощи пулемета?

Во-вторых, ну архетипы – ладно. А откуда берутся "большие стереотипы истории"? Только что было сказано, что история отменена. Как из бессознательного могут выплыть стереотипы истории? Он историю с примордиальной традицией путает, или как?

А вот как – чтоб всяким там "контррегрессорам" неповадно было:

"В то же самое время я бы предостерег от описания этого процесса исключительно в терминах "регресс" и "архаика", его интерпретации в рамках прогрессивистских концепций, которые суть культурные, а не научные конструкции".

А что такое научные конструкции? Это ты все на странице 9 загибаешь. Напомним, что у тебя было раньше, на странице 4:

"Необратимое (ибо необратима эволюция сложных социальных систем) разрушение ценностно-культурного континуума Просвещения и Модерна…"

О глупости отождествления эволюции и разрушения мы уже говорили. Но, еще раз, ведь "необратимая эволюция сложных социальных систем" – это из линейной концепции прогресса. Как только мы говорим о самой возможности регресса, мы уже меняем эту линейную концепцию на другие модели, предполагающие более сложную историческую динамику.

То есть, когда Соловью нужно обосновать разрушение Модерна, он применяет его, Модерна, наиболее радикальное "дитя" – линейную теорию прогресса с ее необратимой эволюцией. А когда нужно воззвать к архаике – проклинает эту прогрессивистскую концепцию, как ненаучную конструкцию. Это уже по ту сторону не только научной честности, но и грамотно построенной идеологической спекуляции!

"В действительности мы воочию наблюдаем (а такая возможность интеллектуалам предоставляется редко) подлинно историческое творчество…"

Почему историческое? Какая история? Что такое история племен, выпавших из глобального контекста? У них есть история? Во всем описанном историей не пахнет.

"…подлинно историческое творчество – редкое по интенсивности, масштабу и драматизму строительство нового мира на руинах старого. Это творчество корректно определить ("корректно" – я балдею!) как "трансгресс", то есть такой глобальный сдвиг, который, включая элементы как прогресса, так и регресса, ведет к возникновению нового социального качества…"

Ну, все-таки, ты определи, какого качества. Какие элементы берутся от прогресса, какие от регресса? И вообще – так бывает?

"Глобальное изменение исторического ландшафта происходит во взаимосвязи с кардинальной трансформацией содержания русского Мы. Русские превращаются в иной народ: их новое состояние, безусловно, связано с предшествующими, и, в то же время, характеризуется качественной новизной. В афористичной форме вектор перемен можно определить как превращение народа для других в народ для себя".

Превращение "народа для других" в "народ для себя" – это классическая формула постимперской национальной трансформации. В строгом смысле слова, "нация" – это и есть "народ для себя". "Трансгрессы", о которых повествует Соловей, ставят один принципиальный вопрос: что именно для себя? Этот вопрос никогда так не ставился! Потому что любая элита подразумевала, что в термине "для себя" содержится жизнь народа. Нация – это народ, который может вести жизнь для себя.

То, что Соловей предлагает – это смерть для себя. Это агония для себя. Но это не жизнь. И в этом – главное "ноу-хау" некой политической силы и ее, так сказать, экспертов и идеологов.

Меня спросят: "А что Вы так прицепились к Соловью? Кто он такой? Официальный идеолог крупной партии, сверхпопулярный эксперт, олигарх? Может, Вам больше прицепиться не к чему? Может, у Вас маргинально-патриотический конспиративный синдром? И Вы "заводитесь" каждый раз, когда эксперт как-то связывает себя с Горбачевым?"

Совершенно справедливый вопрос! К сожалению, ответ на него в полном объеме вывел бы меня за рамки публичной нормативной дискуссии. Не в том смысле, что я знаю что-то плохое о Соловье и многозначительно намекаю. А в том смысле, что я нечто знаю вовсе не о Соловье. Я знаю, что зашевелилась, задергалась вокруг темы русской уменьшительности совсем другая среда. Никак не сопоставимая по своему значению с Соловьем.

Справедливости ради должен сказать, что Соловей давно высказывается в духе данного доклада. И что у меня нет никакого интереса к нащупыванию трансмиссий между шевелением по-настоящему элитной среды – и докладом Соловья. Во-первых, мне это не интересно. Во-вторых, я верю, что трансмиссии может не быть. Интеллектуал чаще всего улавливает тенденции, которые носятся в воздухе. А не проплачивается или дергается за ниточку. А если он даже проплачивается и дергается, это опять ничего не значит. В деятельности интеллектуала важен только продукт – текст. Текст Соловья я уже обсудил.

Мои размытые отсылки к чему-то, что, знаете ли, как-то "шевелится", для аналитики абсолютно недостаточны. Хотя знающие меня понимают, что такие отсылки я никогда не делаю зря. Но аналитика адресована не только тем, кто меня знает. И эти "другие" должны получить какие-то доказательные факты? Конечно, должны!

Во-первых, эти факты могут быть связаны с процессуальностью. Если процесс – это регресс, то у него будут результаты. Регресс будет накапливать отчаяние и озверение. Они будет во что-то оформляться сообразно своему качеству. И это будет, так сказать, уменьшительная псевдорусская этнизация. Бросьте вызов процессу – или смиритесь с результатом.

Во-вторых, на любой процесс, ведущий к деструкции, соответствующие интересанты слетаются, как мухи на мед. Русская уменьшительная этнизация – это стопроцентная деструкция. Вы хотите сказать, что интересантов нет? Они есть – а значит, они будут задействовать в своих целях некую реальную процессуальность. Может быть, они ненавидят само слово "русские", эти интересанты. Но в отличие от наших маргинал-патриотов, они ведомы не ненавистью, а целью. Надо им привести русских к гибели, они будут в первых рядах, кто орет "русские идут!". Это я еще из политкорректности сказал "будут". На самом деле они уже там.

В-третьих, есть и другие интересанты. Идет реальный процесс, являющийся, по сути, очередным социальным сбросом. Но ведь это процесс, в нем есть энергия! Мало ли кому как хочется эту энергию использовать? Энергия всегда в цене. Кто-то хочет запрячь ее в свою выборную телегу. Кто-то – что-то спровоцировать, чтобы потом подавить. Кто-то – иначе использовать для клановой борьбы. Интересанты множатся! Тема мультиплицируется! Так это было и в эпоху распада СССР. Все повторяется с унизительной узнаваемостью.

И вновь мне возразят: "Все так, но на Соловье свет клином сойтись не может".

Согласен, убедили. Вынужден дать вам хоть какие-то (всегда не окончательные) аналитические доказательства, касающиеся открытых дериватов закрытого политического процесса.

Часть восьмая. Ракитов – за год до Кондопоги и доклада В.Д.Соловья

За год до Кондопоги было сказано нечто, привлекшее мое внимание. Я имею в виду статью господина Ракитова под названием "Из России нужно сделать Родину".

Творчество господина Ракитова не первый раз обращает на себя мое внимание. Еще 5 ноября 1992 года в газете "Правда" я опубликовал статью, посвященную теоретизированию, прокладывающему дорогу к определенной практике. Теоретизирующим субъектом был господин Ракитов. Статья его была опубликована в #5 журнала "Вопросы философии" за 1992 год и называлась "Цивилизация, культура, технология и рынок".

Автор статьи – крупный российский интеллектуал, героически преодолевший свой физический недостаток. На момент написания статьи он являлся советником президента Российской Федерации Б.Н.Ельцина и руководителем информационно-аналитического центра Администрации президента. Блестящая статья господина Ракитова имела внутренний, хорошо мне понятный, подтекст. И была прологом к расстрелу Белого дома.

В какой мере автор этой статьи являлся демократом и западником – это отдельный вопрос. С моей точки зрения, его философские корни лежат в другой области. Примерно там же, где и корни великого русского философа Алексея Федоровича Лосева. Но не это побудило меня тогда на аналитическую реакцию и побуждает сейчас. Я просто знаю, что господин Ракитов и тогда (что было абсолютно детерминировано его положением и должностью), и сейчас (это моя недоказуемая, но обоснованная гипотеза) ощутимым образом соотносился с очень крупными российскими элитными группами.

Эти группы никогда не говорили на языке примитивной демократической русофобии. Они, напротив, упрекали других в том, что те не видят подлинного русского интереса в освобождении от советской империи. И утверждали, что альтернативой империи является русская национальная модернизация, поборниками которой они являются.

Русофобствующих радикальных демократов эти элитные группы с пренебрежением третировали, предъявляя (видимо, не без оснований) как свое сугубо инструментальное средство. А вот ракитовские построения расценивались данным элитным субъектом не как служебная трескучая демагогия, а как фундаментальное теоретическое оружие.

Теоретическим оружием была и та статья в "Вопросах философии", которой мне пришлось оппонировать. В ней Ракитов писал, что Россия на протяжении столетий притворяется западной страной, на деле же (цитирую) "она сохраняет свою неизменную традиционную сущность, фундаментальным устоем которой было неуважение к человеку и отрицание всего нового. Прежде всего, в самой своей основе: в сфере технологий, производства, власти и общественной жизни".

Обосновывая такую (крайне двусмысленную для высшего официального аналитика России) точку зрения, господин Ракитов предложил свою модель российской культуры. Речь идет о хорошо знакомой системщикам и полностью мною поддерживаемой на уровне "системно-архитектурном" модели из ядра и периферии.

Но суть-то заключается в том, что в трактовке Ракитова (которую я категорически отвергаю) российское социокультурное ядро расценивается как зловредное, сопротивляющееся всяческим инновациям. И только в силу необходимости Россия, как считает Ракитов, принимает инновации на периферию. В доказательство приводится Остерман, цитирующий Петра Великого, якобы сказавшего, что мы должны взять у Запада технику и науку, укрепить военную мощь, а затем повернуться к Западу задницей.

Почему-то Ракитов тут же переходил от Петра Великого к Ленину, который сказал: "Мы пойдем другим путем".

Будучи образованным человеком, Ракитов не мог не понимать, что Ленин имел в виду под другим путем не путь народников, а путь марксистов, то есть западников.

За год до расстрела Белого дома Ракитов определяет цель ельцинских реформ не как рынок и демократию, а как нечто совсем другое. Целью являются трансформации ядра российской цивилизации и культуры, ибо коды этого ядра несовместимы с постиндустриализмом. Для того, чтобы изменить ядро, нужен суперстресс. Вот что говорит Ракитов об этом суперстрессе буквально:

"Россия будет сотрясаться взрывами анархии, мятежами и конфликтами, голодом, эпидемиями, социально-культурным распадом, национально-территориальными конфликтами, общим упадком интеллектуального потенциала и другими негативными разрушительными по своим последствиям процессами. И все же другого выхода, кроме как либерализация цен, финансовая диктатура, жесткая стабилизационная политика, у нас нет. Только эти крутые и жесткие меры могут привести нас, быть может, в некотором отдаленном будущем к современному цивилизованному обществу".

При этом под цивилизованным обществом Ракитов понимал общество постиндустриальное. То есть предполагалось, что этими чудовищными мерами Россия будет модернизирована, русский народ превратится в русскую нацию (субъект подобной модернизации), а Россия, сохранив конкурентоспособность, уцелеет как национальное русское государство.

За год до расстрела Белого дома нам как бы говорилось: "Вы цепляетесь за империю – возможно, со своими корыстными этнополитическими целями. А у нас есть четкий план русского блага".

Мы все понимали тогда, что Ракитов занимается не пустым теоретизированием. Повторяю, это вытекало из его статуса, но и не только. Это вытекало из его места в элитной матрице.

Я ответил тогда Ракитову. И тот ответ воспроизводить не буду. Отвечая, я уже знал, что, при таком теоретическом замахе, субъект, инициирующий этот замах, не может не стрелять по Белому дому. Я понимал также, что этот субъект решился на технологию социокультурного шока.

Но говорилось-то о русском благе! Об очередной, пусть и ужасно жестокой, модернизации. О сохранении государственной конкурентоспособности. Прошло 13 лет. И мы вправе спросить – не Ракитова, а субъект – где модернизация? Где постиндустриализм? Где новый интеллектуальный потенциал, новое качество образования? Где новые технологии, в том числе и позволяющие обеспечить государственную конкурентоспособность, то есть новое качество военно-промышленного комплекса?

На эти наши настойчивые вопросы ответом вдруг стало очередное теоретизирование Ракитова. Если это только теоретизирование, то не стоит копья ломать. Но для меня это, безусловно, не так. Поэтому я ответил Ракитову 2 марта 2006 года, и часть этого ответа вынужден сейчас повторить. Прежде всего, я должен воспроизвести высказывание господина Ракитова. Иначе это просто нечестно.

Итак, "Новая газета", #059, от 15 августа 2005 года. Интервью с А.Ракитовым "Из России нужно сделать Родину". Подзаголовок: "Анатолий Ракитов: "Требуется идеология чистых сортиров"".

Привожу текст интервью полностью.

"Доктору философских наук Анатолю Ракитову – 76 лет, он стал профессором, когда ему еще не было сорока. Профессор наполовину глухой, поэтому носит очки, в дужки которых вмонтирована пара мощных слуховых аппаратов. А линз в очках нет: Ракитов слепой.

Его слепота – следствие удара по голове: в 1938 году, когда чекисты ночью пришли арестовывать отца, девятилетний Толя заплакал. За что незамедлительно получил рукояткой пистолета по темени. Через несколько лет у него начали пропадать зрение и слух. Уже будучи слепым, Ракитов закончил философский факультет МГУ им. Ломоносова, учился на математическом и историческом факультетах. Выучил несколько иностранных языков.

Сейчас Ракитов – главный научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам и руководитель Центра информатизации, социально-технологических исследований и науковедческого анализа. Одна из его последних книг – "Путь России".

– И в чем же состоит путь России, Анатолий Ильич?

– Да уж, конечно, не в том, чтобы возрождать великую державу. История не знает примеров возрождения империй. Тем паче что в современном мире величие определяется не танками и не ракетами. И оно не зависит от площади, не имеет отношения к славной истории страны. Великой является любая страна, если в ней так хорошо живется, что туда все хотят приехать жить и работать. Даже если эта страна крохотная.

– Может быть, нам действительно нужна какая-нибудь национальная идея для развития и благополучия нашей родины?

– Когда в Америке после великого кризиса к власти пришел Рузвельт, им была сформулирована национальная идея: чтобы у каждой семьи в воскресенье была на обед курица. Примитив! Но это сплотило нацию в одном порыве – достичь подобного уровня благополучия!

Могу предложить национальную идею для России: из России наконец нужно сделать Родину. Родина – это страна, где жить удобно и приятно. Комфортно! В этом смысле большинство россиян – люди, у которых нет родины. Они люмпены, а у люмпенов нет отечества. Поэтому многие и уезжают отсюда в другие страны, в те же США. Они уезжают в поисках родины – ни больше, ни меньше.

В понятие комфорта входят социальная безопасность, законность, чистые улицы, хорошие дороги, доброжелательная дорожная полиция, улыбающиеся прохожие, отсутствие мусорных баков под окнами, безопасность личной жизни, неприкосновенность собственности… Все остальное вырастает на этой основе. Вот и вся идеология.

А эти разговоры о душевности, духовности, соборности, особом пути России – попытка пить воду из колодца, в котором нет живой воды. Заметьте: русские мыслители в большинстве своем – и славянофилы, и западники – они все были богатые люди. И Чаадаев – миллионер-помещик, и Аксаков, и Киреевский, и Герцен… Они все хорошо жили. И со своих облаков говорили о соборности, народности, свободе, а вокруг была отсталая, грязная, убогая сельскохозяйственная страна с крепостным правом. Кстати, нелишне напомнить, что Ленин тоже был небедным человеком. И без комфорта обходился, пожалуй, только во время недолгого проживания в шалаше, в котором прятался от полиции.

– А я еще слышал рассуждения о том, что нам нужно культуру поднимать какую-то…

– Культура начинается с чистоты. Как у всякого слепого, у меня нюх – как у собаки. Так вот, в России в любом учреждении я сразу могу найти туалет – по запаху. А за границей я по запаху найти туалет не могу! Вот вам вся разница культур и менталитетов.

Почему европейцы все время вам улыбаются, почему они вежливы и культурны? Потому что их мир настроен на то, чтобы сделать человеку удобно. Потому что он совершенно не устремлен на великие цели. Великие цели ушли вместе с Гитлером…

– Как объяснить это нашим посконным патриотам, которые до сих пор, как дети, считают, что нас все кругом хотят завоевать и нам нужно, сцепив зубы, держаться до последнего?

– Неужто, кроме самых тупоголовых, сегодня кто-то всерьез полагает, что американцы спят и видят, как нас завоевать? Чтобы вместо нас построить здесь нормальные сортиры?.. Технологический уровень современной цивилизации таков, что война перестала быть выгодной. Дешевле купить, чем завоевать.

– А как насчет возврата к традициям? Эта тема тоже модна в кругах разных дугиных.

– Тойнби писал: "Общество, ориентированное на верность традициям, своему прошлому, обречено на исчезновение. Общество, ориентированное на свое настоящее, обречено на застой. И только общество, ориентированное на будущее, способно развиваться".

Да и какие у нас традиции? Россия всегда была "страной рабов, страной господ". Посмотрите на историю – традиционно рабское русское крестьянство, которое составляло 95% населения, привыкшее к своему рабскому положению, никогда даже больших успешных восстаний не устраивало, не пробовало изменить свое положение. Пугачев, Разин, Болотников – это все казачья вольница с окраин империи.

Как только "рабская традиция" была отменена сверху, молниеносно Россия стала развиваться по капиталистическому пути. 70% сегодня существующих российских железных дорог построены при царе. А ведь царь Александр II не только традицию рабства сломал, но и традицию "закон – что дышло". Он провел судебную реформу. Была проведена земская реформа, сокращен срок службы в армии. Царь готовился подписать первую русскую Конституцию. И за два дня до этого его убили… Вот еще, кстати, наша русская традиция – традиция интеллигентской борьбы с государством! Русская интеллигенция боролась и с царским государством, и с советским.

А главный смысл жизни не борьба, как утверждал Маркс, а работа, конструктивная, позитивная деятельность. Так что если уж сохранять и поддерживать традиции, то только такие, которые улучшают жизнь людей. Японцы ничего не стали возрождать, просто взяли западные технологии и пересадили на свою почву, оставив из традиций только кимоно для голливудского кино. Теперь эта нация занимает второе место после Америки по числу путешественников и по продолжительности жизни своих граждан.

Нужно проститься с прежней Россией. Нам нужна Россия новая. Нужно осознать, что всему – и советскому, и дореволюционному – конец. И чем дольше мы будем затягивать агонию, тем хуже. Новое поколение – я внимательно наблюдаю – уже это стихийно понимает. Я знаю настроения студенчества. Они – западники. Они хотят жить комфортно сейчас и здесь – хорошо одеваться, свободно ездить по миру, иметь деньги, не зависеть от жуткой государственной машины.

– Но для того, чтобы русский человек имел чистый сортир, нужно полностью поменять его ментальность. Приземлить его парение и небрежение к телесному низу.

– Одна из моих помощниц снимала комнату у старухи. Той было за 75, не очень образованная больная женщина. А посередине комнаты у старухи стояла роскошная, абсолютно новая, с бронзовыми инкрустациями кровать под роскошным же покрывалом, вся завернутая в полиэтилен. При этом сама старуха спала на полу. Секретаршу к своей кровати старуха не подпускала, говорила: я всю жизнь мучилась, всю жизнь копила и специально купила эту кровать, все сбережения на нее потратила, я на ней буду помирать… Вот разница менталитета. Нормальный европейский человек лег бы на кровать и получал удовольствие, а у нашей жизни цель – помереть красиво.

К счастью, уже приходят новые люди, молодежь, которая не хочет прыгать на амбразуры, а хочет жить красиво. Это здорово! Приходит молодежь, не ориентированная на устаревшие традиции. И это вдвойне здорово. Главное, чтобы она была энергичной, образованной, доброжелательной, культурной и профессионально подготовленной и хотела бы жить с максимальным комфортом. Современная цивилизация живет ради комфорта. Комфорт – та национальная идея, которая в состоянии вытащить страну к цивилизации. Потому что цивилизация – это и есть материальный и духовный комфорт.

– Есть ли связь между нравственностью и технологиями?

Конечно. Чем выше уровень технологии цивилизации, тем нравственнее носители этой цивилизации. Человечество гуманно настолько, насколько может себе это позволить. Именно новые политические и социальные технологии вкупе с чисто техническими решениями заставляют человека быть нравственным. Человек становится гуманным и нравственным потому, что это ему выгодно. Потому что его потери от проявления безнравственности будут в сто раз больше выгод. Потеря лица грозит современному западному человеку потерей комфорта – то есть социального положения, денег, будущей пенсии, знакомств, хороших предложений… Несколько лет назад в Баварии жена и дочь одного высокого чиновника сели в личный самолет одного богатого человека – друга семьи – и полетели отдыхать в Рим. Газеты тут же подняли шум, что это коррупция. И хотя ничего за этим не стояло, кроме старой дружбы, на следующий день министр подал в отставку. Неудивительно, что на Западе уровень коррупции на порядок меньше, чем у нас. Другие технологии… Направьте все усилия на освоение новых технологий, на фундаментальную науку, на развитие экономики – и через два поколения у вас вырастут совсем другие люди. Нам нужно позитивное, конструктивное отношение к жизни.

Беседовал Александр НИКОНОВ".

А дальше привожу свое оппонирование Ракитову. Тезисно – поскольку большего это все не заслуживает.

Люблю чистые сортиры не меньше, чем господин Ракитов.

Помимо разных высоких материй, я больше всего, как и любой человек, люблю быть счастливым. Каждый из нас помнит эти редкие моменты счастья. И знает, что они никак не соотносились с чистотой в сортирах.

Комфорт и счастье – это вещи вообще разные. Об этом написано невероятно много. Так много, что мне даже не стыдно за Ракитова, который делает вид, что этого не понимает, а просто смешно.

Я был счастлив в геологических палатках, где сортиров вообще не было и приходилось идти под кустик справлять нужду (комары, всякие прочие неудобства – по Ракитову, я должен был бы страдать, как Гамлет, но я был абсолютно счастлив). Я был счастлив в дешевых гостиницах, и не потому, что там плохие сортиры, а потому, что там было нечто, по отношению к чему эти сортиры отходили на второй план.

Вообще, есть такое свойство творческой жизни (а любая жизнь человеческая есть жизнь творческая) – если ты в порыве творчества что-то постигаешь и с чем-то соединяешься, то тебе абсолютно безразлично, что ты ешь и (прошу прощения перед дамами) где ты справляешь нужду. А если в тебе возникает некий "сортироцентризм", – значит, с жизнью что-то не в порядке.

Есть огромная категория людей, которая превратила комфорт в невроз, потому что они глубоко несчастны и хотят компенсаций. Хотят вытеснить это несчастье с помощью материальных инструментов, свидетельствующих о крайней степени благополучия и комфорта.

Это бывает с очень пожилыми людьми (знаю твердо, что не со всеми). Это бывает с больными людьми, и тут нельзя проявлять избыточную резкость вплоть до одного-единственного момента. Когда старость и болезнь начинают что-то навязывать молодости и здоровью. Ну, да и хватит об этом.

Начинала наша интеллигенция с Дудинцева ("Не хлебом единым"), захлебывалась Граниным ("Эй вы, люди, знаете ли вы, что вас ждет? А я знаю. Я только что оттуда"). Обливалась слезами над "В поисках радости", где герой борется с мещанским комфортом с помощью отцовской шашки. Цитировала Слуцкого: "И какое нам было дело, Чем нас кормят в конце концов, Если будущее глядело На меня с газетных столбцов".

А кончилось все "сортироцентризмом".

Люди могут быть ужасающе несчастны при абсолютном комфорте до тех пор, пока они люди.

Когда они автоматически становятся счастливыми по причине комфорта, они уже роботы.

Поскольку они все равно люди, то они становятся не роботами-машинами, а гибридами кукол и зверей.

В этом гибриде зверь все равно сожрет куклу.

Господин Ракитов все время адресуется к Тойнби. Пусть он что-то перечтет или вспомнит. И тогда (если есть какая-то честность) ему придется признать, что для Тойнби любая цивилизация, обоготворившая комфорт (а Ракитов делает буквально это) – это умирающая цивилизация. Если уж господину Ракитову нужна авторитеты, то пусть оставит в покое Тойнби. И цитирует апологетов потребительского общества, которые тоже все понимают, но делают вид, что не понимают.

Поскольку человек не робот, то он знает, что он смертен. Смерть так или иначе функционирует в культуре.

В "культуре обоготворения комфорта" (ракитовский предельный случай – сортира) смерть становится абсолютной хозяйкой.

Пока есть алтарь или его "иное" в виде светской идеи восхождения рода человеческого – человек и смерть сосуществуют. Когда место алтаря и великой идеи занимает сортир, то смерть абсолютно оседлывает разумного скота, прославляющего сортир как свое высшее. Это и называется "постмодернизм": жизнь как длящаяся смерть. Еще это называется "ад". Тут можно оперировать светскими категориями, можно религиозными.

Большая часть человечества и очень существенная часть Запада оперирует религиозными категориями. Для религиозного человека цель жизни – не в количестве удовольствий, а в спасении (предельный случай – в обожении). Предлагать им "сортироцентризм" – это круто. Это буквально "отрисовано" под идею, что в этом сортире будут "мочить".

У светского человека другая "высшая" проблематика. Но как только фокусом этой проблематики становится сортир, исчезает все содержание светской фазы развития человечества (она же – Проект Модерн).

Очень нетрудно дать всему изложенному (сортир в виде алтаря для человечества) психоаналитическую трактовку. Известно, к каким символам относится совокупность испражнений и пространство для их концентрированной реализации, то есть сортир. Но я не буду заниматься психоанализом, предоставляя это желающим.

Рузвельт пришел в ситуации кризиса отнюдь не с идеей чистого сортира и курицы на каждый стол для воскресного обеда. Это было в числе бытовых приоритетов. Вообще, когда люди голодные, а им говорят, что надо быть выше сытости, то это отвратительно. Рузвельт – великий человек. Он говорил о том, что было нужно нации. В том числе, и о совсем простом (курица и прочее).

Но он никогда не говорил только об этом. Он начал с того, что назвал главного виновника депрессии: "Нечистоплотные действия банкиров и финансистов уже осуждены судом общественного мнения. Они противны сердцу и разуму народа… Пришла пора изгнать менял из храма нашей цивилизации, как это сделал Христос". Это – прямая цитата из инаугурационной речи Рузвельта.

Далее Рузвельт призвал к мужеству: "Наша великая нация будет выносить лишения, как выносила их и раньше". Он призвал к отказу от страха: "Единственное, чего мы должны страшиться, так это самого страха – безымянного, безрассудного страха, который парализует усилия, необходимые для того, чтобы перейти от отступления к наступлению".

Одним из учителей Рузвельта был Томас Манн. Рузвельт, как губка, впитывал слова о новом гуманизме. Апелляция к его "розовости" (то есть, близости к красным) была далеко не случайна. В основе его реформ находилась "воля к улучшению человечества", а не чрево.

Любая иная трактовка Рузвельта просто омерзительна. И может быть основана только на двух вещах.

На твердой вере высокомерного пошляка в то, что кроме него, никто не читал сотен книг о Рузвельте, написанных и на русском, и на других языках мира. А если их кто-то и читал, то забыл. А если и не забыл, то все равно… кого сейчас все это колышет?

На способности воинствующего мещанина (только сейчас понимаем до конца значение фразы Горького: "Мещанство – это ненависть к людям") "фильтровать базар", вылавливая из всего, сказанного великими людьми, две-три сакраментальных пошлости.

Россия – это территория счастья для тех, кто в ней намерен строить жизнь как жизнь человеческую. То есть как предназначение, миссию, судьбу. Не надо говорить, что это удел избранных. Слова о том, что русские – это судьба, относятся ко всей нации. Родина – это не место, где жить удобно и приятно. Комфортно! (цитата из Ракитова). Родина – это не территория комфорта, а территория счастья.

У нас у всех есть эта территория счастья. А у Ракитова ее нет. Поэтому у нас есть Родина, а у него есть сортир.

Сортир может быть где угодно. Родина – только там, где есть счастье. Счастье жить и умереть по-человечески. Еще раз вспомним Бетховена: "Вся жизнь – трагедия. Ура!".

Человек – существо трагическое. Суть трагедии – в катарсисе. Поэтому счастье – это не кайф, а катарсис. Если ты не можешь испытать его нигде, кроме России, значит, ты будешь в ней жить как человек. Иначе ты будешь свиньей. Причем особой. Той самой "русской свиньей", которую так любят описывать немцы. Иначе – хамом. И опять-таки, особенным хамом. Если территория предназначена для высокого, а там вместо этого хрюкают, то там хрюкают особенно омерзительно.

Хам и свинья никогда не создадут ничего, в том числе, и чистых сортиров. Достоевский писал: "Обратитесь в хамство, гвоздя не выдумаете".

Великие цели не ушли вместе с Гитлером, как говорит Ракитов. Если они уйдут, то вместе с цивилизацией. Уравнивать великие цели с целями античеловеческими, фашистскими, – это далеко идущий посыл. Это, если хотите, скрытая апологетика фашизма.

Люди, грезящие русской судьбой, имели очень разный достаток. Но у них было общее свойство. Им было на этот достаток плевать. Они не знали, что пошляки будут высчитывать содержимое их карманов. Им казалось, что у них есть другое содержание. Об этом есть слишком много свидетельств. Как декабристы жили в ссылке. Как дворянские семьи жили в условиях так называемых послереволюционных "уплотнений". Ломать вокруг этого копья – скучно до судорог. Но зафиксировать это надо.

Если сейчас страну легче купить, чем завоевать, то почему Запад воюет в Ираке и в Афганистане? А также пробует начать войну в Иране? Попробуйте купить Иран. Или Китай. Не пробовали?

Спор о том, кто способен на большее, – булат или злато, – общеизвестен. Булат всегда может больше. Потому что он может отобрать, и обязательно отберет. А чтобы он не отобрал, нужен закон. А чтобы закон функционировал – нужна культура. Иначе можно аккуратно разрезать труп ограбленного "хорька" и аккуратно спустить его по кусочкам в очень чистый сортир. Если идеал – комфорт, то это не только можно, но и нужно сделать.

Чтобы общество было устойчивым и способным к реальному комфорту, оно не должно этот комфорт ставить во главу угла. Это касается любой страны, но России в особенности. В России, когда начинают молиться на комфорт, приходит беда – стужа, голод. Когда начинают молиться на жратву – кончается хлеб. Когда начинают говорить о маленьком удобненьком государстве – страна захлебывается в крови.

Второй раз Россию на этот понт, надеюсь, взять не удастся. По крайне мере, я в лепешку разобьюсь, чтобы этого не произошло.

Про рабские традиции как суть российской истории я где-то читал… Может, господин Ракитов мне напомнит оригинал? Он ведь эрудит. Это было тоже на "Р", но как мне помнится, не Ракитов. Кажется, Альфред Розенберг. "Am I truth?".

Насчет того, что смысл жизни – не борьба, а работа… Тоже где-то я что-то такое читал… "Работа делает свободным"…

Насчет того, что Япония сохранила из традиций только кимоно для Голливуда… Это так нечестно, что просто становится неловко и стыдно.

Чего хочет современная молодежь – мы разберемся. То, как ее описывает Ракитов, – это просто "розовые сопли". То, что сотворено с молодежью на деле, в том числе с помощью разных "шоков", "смен цивилизационных ядер", беспрецедентного варварства, насаждаемого под сюсюканье о цивилизованности… Дай бог, если я ошибаюсь, но у меня нет никаких иллюзий по поводу совместимости сотворенного с идеалом "процветания по-голландски". Попытаемся развернуть эту энергию на что-то, нацеленное на жизнь. А уж если не выйдет – то поступим по-русски: "А смерть придет – помирать будем".

То, как Ракитов описывает глупую русскую старуху, которая для смерти бережет кровать, на деле показывает глупость описывающего.

Про молодежь, которая не хочет прыгать на какие-то там амбразуры… У любой подлости должен быть предел. Где был бы Ракитов, если бы никто за него не хотел прыгать на амбразуры, – и тогда, и сейчас?

По отношению к прошлому этот его пассаж равноценен прославлению возможной победы Гитлера (известный шедевр Минкина). По отношению к настоящему – это прославление победы Басаева. Или Бен Ладена. Ибо все враз не откажутся от высших целей ради комфорта. И те, кто не откажутся, "замочат" тех, кто откажется. Это как дважды два.

И это, кстати, прекрасно понимают Тойнби и Шпенглер. Как и их оппоненты. Этого не понимает Ракитов? Его проблема.

То, что современная цивилизация живет ради комфорта, то, что цивилизация – это материальный и духовный комфорт… Это в ядре какой цивилизации было что-то подобное?

Что такое вообще комфорт? Это удобство. Comfortable – удобно. Ракитов мне объяснит, что такое духовные удобства? Дух вообще совместим с удобством? Дух – это очень неудобная штука. А удобства начинаются там, где душу покидает дух. Да и то – лишь в случае, если душа падает до самого низа. Иначе она, так сказать, самотрансцендентируется. И это далеко не комфортное занятие.

Великая культура – комфортна? Бетховен – комфортен? Гоген – комфортен? Сколько пошлости можно под одну диктовку (прошу прощения, если ошибаюсь) извлечь из человека, при том, что сказано вроде было: "Вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя". Видимо, если нельзя, но очень хочется, то можно.

Но тогда вполне уместно и своевременно зафиксировать, что сыгранная Ракитовым мелодия никак не совместима ни с какими прежними суждениями о каком-то русском величии, обретаемом по ту сторону имперского (советского) маразма. Эта мелодия однозначно является мелодией конца. В ней ощущается вся значимость заказа господина Бжезинского.

И это значит, что теоретизирование Ракитова носит ликвидационный характер. Русскому субъекту предлагается не жизнь с комфортными сортирами (что плохого-то?). Ему предлагается смерть. Для начала в форме уменьшительного существования (уменьшенная страна с уютными сортирами).

Уже предлагалась уменьшенная страна с постиндустриальным потенциалом. В этом хоть была эквивалентность замены. Тут теоретизирование не хочет даже напрягать себя в поиске адекватных компенсаций. Потому что теоретизирующий связан с субъектом. А субъект уже не может прикрываться какими-либо футурологически-позитивными масками. Он понимает, что наступает время, когда говорить придется с большей откровенностью. И вполне конкретно – о конце исторической жизни того народа, о судьбе которого субъект, якобы, так хлопотал.

Но субъект борется за формат этого конца. Он хочет все отжать для себя из ликвидационного финала. А раз так, то субъект уже нельзя назвать держателем альтернативной концепции русского блага. Я не хочу демагогических восклицаний. Пусть субъект докажет, что это не так. В противном случае ему придется сказать о себе окончательную правду. "Я – киллер. Я – ликвидатор. Я – враг своего народа".

Нельзя сказать такое про себя, не исповедуясь в ненависти к народу. Причем к своему народу. Мы еще поговорим об этом подробнее. А пока перейдем от Ракитова как предтечи Соловья – к неким "околосоловьевским" вариациям на ту тему, которая так выпукло заявлена в докладе "Трансформация русской идентичности и ее стратегические последствия".

Часть девятая. От Соловья (и предшествующего ему Ракитова) – к другим теоретизированиям в духе той же русской уменьшительности

Итак, Соловей не одинок. Иначе не стоило бы и копья ломать. Уменьшительный национализм уже становится вполне влиятельной идеологией. Он имеет своих теоретиков, активных пропагандистов и последовательных сторонников. Издаются книги, в Интернете давно идет широкое обсуждение идей отделения регионов от "московско-ордынской России", выдвигаются различные – но сплошь "спасительные"! – варианты безгосударственного существования русских.

Один из наиболее острых критиков "имперской идеологии" – Алексей Широпаев. Это бывший активист Христианско-патриотического союза и Союза "Христианское возрождение", покинувший эти организации, так как, по его собственному признанию, "почувствовал необходимость перехода к политической борьбе и углублению русского национализма". Широпаев – автор книги "Тюрьма народа. Русский взгляд на Россию". А его статья "Иная русскость" сейчас живо обсуждается в Интернете. Генеральная идея: "российское государство, империя – это историческая яма, из которой русским надо срочно вылезать".

Широпаев пишет:

"Прежде всего, необходимо освободить русскую ментальность от имперского этатизма. "Иная русскость" – это неимперская русскость, оппозиционная московскому унификаторскому централизму, ведущая свое начало от времен, когда Русь слагалась из множества самобытных и суверенных Русей. Необходимо отрешиться от мертвящего исторического московоцентризма. Ментальная переориентация на Вольный Новгород – последний оплот собственно русской государственности – пробудит наши исконные этнокультурные архетипы и позволит увидеть новую историческую перспективу".

Далее:

"Важной составляющей "иной русскости" является бескомпромиссный антисоветизм. "Иная русскость" исторически опирается прежде всего на "мелкобуржуазное" крестьянско-казачье сопротивление красной Москве в период гражданской войны и 20-30-х гг., а также на антисоветское движение времен Второй Мировой войны. Такие фетиши как "Знамя Победы", "покорение космоса", "великая страна" в координатах ценностей "иной русскости" утрачивают свое гипнотическое воздействие. В этом (и не только в этом) плане "иная русскость" неизмеримо ближе, скажем, к украинским или литовским националистам, чем к российской патриотовщине любого толка".

Третий пункт:

"…освобождение русского сознания невозможно, пока православие будет определять его в той же степени, в какой определяло до сих пор. Никакая "иная русскость" в союзе с попами заведомо невозможна – они неизбежно утащат нас в новую Орду. Церковь, как носительница инородной, интернациональной доктрины, всегда способствовала эксплуатации русских империей… Конечно же, нам обязательно предстоит более широкое участие в процессе, все более заметном среди европейских народов – процессе второго, "археофутуристического" обретения древних этнических мировоззрений, который должен завершиться отказом от любых разновидностей авраамизма и торжеством "новой античности".

Призвав "разгрузить русскую ментальность от остатков любого мессианства и идеократического утопизма", стать "нормальной европейской нацией", "выявить изначальный, солнечно-волевой русский психотип, деформированный и зашлакованный многовековым ордынско-имперским насилием", Широпаев подводит итог: "По большому счету, речь идет о генезисе новой нации (может быть, даже наций), в котором ключевую роль должны сыграть неимперские и гражданские начала, а также антисоветизм и "неоязычество" как живое творческое мировоззрение".

11 сентября 2006 года на сайте АПН.ру появилась статья под вполне провокационным названием "Отделяйтесь!" и знаковой подписью – М.Пожарский. Статья вышла по свежим следам кондопожских событий и вызвала активные отклики на тему самоотделения регионов. Новоявленный Пожарский пишет:

"Русские служили империи. Империя мертва, русские пока живы, но если русские останутся имперцами мертвой империи – это ненадолго. Поэтому все имперские разглагольствования, все россказни про Третий Рим, православную (или пятую) Ымперию – сейчас это первейший и самый действенный способ национального самоубийства. Следует, наконец, понять, те проблемы, которые мы нынче имеем с иммигрантами и антинародной властью – они именно от того, что русские до сих пор имперцы, подданные мертвой империи. Нужно опираться на другие ипостаси русского народа, на "иную русскость" (заметим, уже знакомый нам термин Широпаева) – новгородскую, казачью, разинскую etc. Благо, свободомыслящих "иных русских" (а не смердов государевых) в России осталось еще довольно много. Но скоро не будет – часть уедет, часть пересажают или убьют. Уничтожат как класс.

Альтернатива имперству – нация и национализм, самоопределение "снизу". Либо русские возьмут свою историческую судьбу в собственные руки, перестав идти на поводке навязанной виртуальной "исторической миссии", либо так и будут стремительно вымирать под напором варварских орд".

"…Возникает подозрение, что способность самостоятельно отстаивать свои интересы русские сохранили только на тех окраинах империи, где "государево тягло" традиционно не особенно жестко давит на народную шею – Сибирь с ее традиционной "вольницей", Карелия, близкая к Европе.

Русским для жизни требуется русское государство, коим РФ не является ни в коей мере. Русское государство, где определяющая часть благ будет принадлежать официально провозглашенной титульной русской нации. И все ветви власти будут служить ей же. А ныне относительно здоровым окраинам странного государственного образования РФ (оно же "кремлевская ОПГ"), можно дать только один дельный совет – отделяйтесь! На сегодняшний день это – единственная возможность освободиться от разнообразных этнических мафиозных кланов и от властей, их упорно прикрывающих, делящих с ними прибыль. Создавайте свою собственную милицию и армию, свою экономику. Станьте первой ласточкой. Пусть за вами последуют другие. И так до тех пор, пока вся Россия не отделится от РФ, превратившись, наконец, в русское государство.

Еще один автор, разрабатывающий "отделенческую" тему, – некто В.Голышев. В.Голышев значится как главный редактор сайта "Назлобу.ру", ресурса, входящего в систему сайтов С.Белковского. На своем сайте он продолжает дискуссию (точнее, акцию), начатую статьей М.Пожарского "Отделяйтесь!", публикуя (25 сентября 2006 года) еще более провокационный текст под названием "Не бойтесь!"

Описав, как все плохо в путинской России для "маленького человека", В.Голышев предлагает:

"Разговаривать с федеральным центром придется исключительно на языке ультиматумов, массового протеста, бойкота, саботажа, шантажа, наконец. На том языке, на каком прибалтийские народные фронты разговаривали с руководством СССР.

Собственно, содействие всему этому – главное направление деятельности реальной оппозиции. При этом спусковым крючком для народного протеста может стать что угодно – любое нарушение законных прав граждан, любая трагедия, происшедшая по вине власти, – все, что способно вывести людей из подчинения, подтолкнуть их к тому, чтобы попытаться взять свою судьбу в свои руки. Каждая такая ситуация – реальный шанс для оппозиции доказать свою нужность людям, реальный шанс повлиять на будущее страны.

Власть не просят – ее берут. Если при этом мятежный регион поднимает знамя отделения – это нормальный инструмент политической борьбы за право (законное право!) не быть "терпилой" в условиях, когда Центр ему ничего другого предложить не может и не хочет. Только и всего.

В этих условиях право называться "Россией" автоматически переходит к "мятежникам". Вот сколько будет пятен или точек на карте, где люди отказались подчиняться кремлевским баскакам и стали сами хозяевами своей судьбы, – столько фрагментов России и имеется в наличии. Все остальное – "территория, временно оккупированная кремлевско-газпромовской ОПГ".

У Пожарского есть исчерпывающая формула: "Вся Россия отделится от РФ, превратившись, наконец, в русское государство".

Нет не малейших сомнений в том, что самоуправляемые русские земли неизбежно объединятся на конфедеративных или федеративных (второе вероятнее) началах в единое пространство. Это естественное следствие центростремительной силы, которая заменит центробежную, набирающую обороты сего. Иначе и быть не может…"

Может или не может быть иначе – это вопрос открытый. Причем не только для нас с вами, но и для идеологов данного направления. Наиболее последовательные из которых – как, например, Вадим Штепа – и не пытаются навевать иллюзии относительно возвратных процессов.

В.Штепа, бывший ученик Дугина, давно с ним принципиально разошедшийся, является не только "ветераном" борьбы за отделение регионов от России, но и ее, этой борьбы, теоретиком. У него существует несколько теоретических "проектов" – их он опубликовал в ряде статей (Сoincidentia oppositorum как философия Глобального Севера", "Гиперборейцы новой эпохи", "Мост на глобальный Север" и др.) и в книгах "INверсия" и "RUтопия".

16 июня 2006 года на сайте С.Белковского АПН.ру (заметим – все тот же интернет-ресурс!) В.Штепа опубликовал статью "Многополярная Россия" – об альтернативной столице России. В ней он заявляет, что перенос столицы "в Петербург или Екатеринбург, Новосибирск или Нью-Васюки" ничего не изменит – "при сохранении государственного гиперцентрализма". Вскоре, говорит Штепа, новая столица превратится в такой же (если не больший) унитарный политико-финансово-хозяйственный центр, как и Москва, потому что "в российской политической психологии попросту не предусмотрены иные стратегические варианты, помимо концентрации в столице всех "рычагов власти"".

Альтернативой, по мнению Штепы, "может стать лишь добровольное сообщество регионов, спаянное, по Тютчеву, не "железом и кровью", но взаимной любовью, которая тем более прочна, чем менее навязчива… При этом окончательно исчезнет пугающий многих жупел "распада". Ибо жители российских регионов совсем не заинтересованы в банальном повторении в масштабе РФ "распада СССР", когда у власти в большинстве "независимых государств" осталась та же самая бюрократия, быстро сменившая свои идеологические одежды, но зачастую еще более репрессивная и коррумпированная…

Представителям регионального самоуправления, которые придут на смену кремлевским назначенцам, вовсе не будет никакой нужды изолироваться друг от друга в своих вотчинах. Даже если российские регионы экономически будут тяготеть к различным "глобальным полюсам" (кто-то – к Европе, кто-то к Америке, кто-то к Азиатско-Тихоокеанскому блоку), культурная близость безусловно возьмет свое и не позволит им чувствовать себя взаимно чужими. Хотя русский язык в различных регионах может, конечно, существенно измениться".

То есть "небанальная" форма распада, по сути, оказывается тем же распадом с "экономическим тяготением" к Европе, Америке etc., но еще и с "существенным изменением языка". Что такое "культурная близость", если уже и язык – первооснова культурной идентичности! – подлежит, по Штепе, существенной дифференциации (о религиозной общности уже и речи давно нет)? Как эта культурная близость "возьмет свое", если и история, и культура взорваны ради центробежного процесса?! А как воцарится на поверхности независимых территорий идиллия, в которой не будет места "репрессивности и коррумпированности"?

В общем, тут все ясно, и вопросы это риторические.

Данную форму существования регионов Штепа называет "сетевой". Он пишет:

"Установление прямых, сетевых отношений между самостоятельными регионами – это, по сути, и был цивилизационный проект Новгородской республики, альтернативный унитарному Московскому царству. Россия (хотя это слово еще не вошло тогда в обиход) мыслилась новгородцами не централизованным государством, но многообразным континентом. Показательно, кстати, освоение ими Сибири, начавшееся за несколько веков до "официального" похода Ермака. Новгородцы вовсе не пытались "присоединить" эти самобытные земли, но лишь основывали там концессии для обмена и торговли с местным населением. Разительный контраст с позднейшей, зачастую весьма кровавой, московской колонизацией, породившей, среди прочего, и известную русофобию среди коренных сибирских народов…

"Нео-новгородский" проект фактически предполагает возвращение России ее континентального облика – такого же, каким обладала Европа до "еврокомиссаров". Это самоуправляемые области и республики (а может быть, где-то возникнут и княжеские монархии по типу Монако или Лихтенштейна – почему нет?), устанавливающие между собой прямые взаимосвязи – политические, экономические, информационные, культурные. Это живое многообразие – взамен надоевших столичных идеологических дихотомий: "левых-правых", "патриотов-либералов" и т.п. Где налоги и ренты платятся только по месту производства, и нет никаких "полпредов" и прочих столичных надзирателей. В этой сети найдется место и Московии – а возможно, учитывая популярные ныне там "третьеримские" настроения, она и станет первой монархией на российском пространстве – но только в границах Ивана Калиты. И, конечно, без всякого контроля над северными и сибирскими ресурсами – с чего бы это? Пусть москвичи возрождают свои древние традиции и носят символический титул "культурной столицы" – если, конечно, тамошняя культура когда-нибудь перестанет быть, по выражению Пелевина, "плесенью на нефтяной трубе"…"

Позже, 6 сентября 2006 года, на том же сайте С.Белковского "АПН.ру" В.Штепа опубликовал статью о событиях в Кондопоге под названием "Еще не вече…". В ней он рассматривает ситуацию в Кондопоге как возрождение новгородского вечевого принципа:

"Спонтанный общенародный сход – это не митинг, никаких "санкций" от чиновных "слуг народа" ему не требуется. (Кстати, интересно, что на улицах Кондопоги каждый час бьют памятники-колокольчики – очень напоминают вечевые…) Это реальное народное самоуправление. То, что кондопожская власть была вынуждена пойти на исполнение радикальных народных требований (о выселении кавказцев и т.д.) – для исторического Новгорода было совершенно естественно"…

И далее:

"…Когда-то, в конце 1980-х, у нас довольно активно действовал независимый от властей Карельский Народный Фронт – быть может, сегодня приходит время его нового рождения. Или уже пора копнуть глубже – и вновь обратиться к многовековому северному опыту "прямой демократии", когда само вече и было властью, а не какие-то чиновники в кабинетах. Ведь когда-то Карелия была частью Новгородской республики. Сегодня, наблюдая за местным молодежным активизмом, все более укрепляется надежда на приход нового поколения Василиев Буслаевых и Марф-посадниц. Когда само народное вече будет определять законы и будущее своей северной земли, а московским и кавказским наследникам Орды "укажет путь" – как в Новгороде Великом"…

Ранее в своей книге "RUтопия" Штепа предложил создание новой цивилизации на территории России. Ядром станет русский Север. Создание новой цивилизации предлагается через укрепление северорусского и сибирского регионализма, через включение этих регионов в глобализацию, минуя московский центр и транснациональные монополии. Особая роль в проекте отводится конвергенции Чукотки и Аляски, которая должна знаменовать начало новой эры – смыкание крайнего Запада и Дальнего Востока.

Но пока до Чукотки и Аляски дело не дошло, в сети рекламируется новгородская тема. Очевидно, что распад России решено раскручивать отсюда.

Недавно появился "Манифест граждан вольной Новгородской республики". Его авторы ставят целью "образование Республики Северная Русь в исторических границах Новгородской республики" и призывают всех примкнуть к их "освободительному движению". Автором манифеста называют некоего Виктора Николаева. Судя по всему, он входит в круг В.Штепы, А.Широпаева и других "отделителей".

Вот этот "Манифест":

"Мы, граждане вольной Новгородской республики, незаконно аннексированной московскими царями в 1471 – 1479 годах, заявляем, что не признаем оккупационный московский режим – каким бы он ни был – царским, советским, "демократическим" или президентским. Мы считаем территорию Новгородской республики в настоящее время оккупированной и считаем незаконными проведение на ее территории любых выборов, рекрутских наборов и налоговых сборов. Конечной целью мы ставим образование Республики Северная Русь в исторических границах Новгородской республики и призываем всех заинтересованных граждан (вне зависимости от национальности и политических убеждений) и организации примкнуть к нашему освободительному движению. Мы являемся противниками формирования партии, либо иной централизованной организации, и выступаем за широкое общественное движение, направленное на достижение нашей общей цели".

Россия, Новгород.

Для убедительности авторы помещают карту русских княжеств 12 века, взятую, похоже, из школьного атласа по истории.

А вот полуторагодичной давности интервью с автором проекта "Северная Русь" Виктором Николаевым:

– Почему именно Северная Русь? Это уже восстановление исторической справедливости. Зов предков, если хотите. Мои предки – новгородцы. Практически все – вне зависимости от их национальности, ибо Новгородская республика, завоеванная московскими царями иванами, была многонациональной. Многонациональной, многоконфессиональной – свободной. Разумеется, в рамках той, средневековой свободы. Но нет сомнения в том, что Московия принесла на эту землю рабство и геноцид. Иногда мне кажется, что это просто какое-то наваждение, кошмар. Что стоит проснуться – и не будет никакого москвоцентричного государства с его идиотизмом, постоянно граничащим с агрессией, погромными настроениями и антинародной, антинациональной направленностью. Наверное, проект Республики Северная Русь, – и есть попытка воспрять от этого многовекового сна.

В последнее время на Севере было (и есть) много проектов, направленных на отделение от Московии. Это и "Вольный Петербург – Республика Ингерманландия" и Псковская Республика, и Движение за автономию Санкт-Петербурга. Но все это было не совсем то – не хватало концепции, а это самое важное. Такой книжкой для нашего проекта стала "RUТОПИЯ" Вадима Штепы

– Считаете ли Вы, что в настоящее время ведётся целенаправленная политика в сторону развала России? Кем?

– Да центральной властью – кем же еще… Более того, они уничтожают народ не просто так. По всей видимости, есть договоренности с Китаем об освобождении для них нашей территории. Развал же – это не отделение какой-то части, или каких-то частей. Это уже следствие развала. Развал экономики в первую очередь, распад сознания, уничтожение духовности, уничтожение деревни – и уже даже райцентров… Сведение великой страны к нефтяной трубе и Москве – вот это развал. Но начался он не при Путине или Ельцине-Горбачеве. Он начался очень давно, когда Москва фактически уничтожила конфедерацию русских княжеств, заменив их жесткой "вертикалью власти".

Недавно в Интернете появился новый сайт – sever.inache.net. На сайте опубликованы статьи В.Штепы, В.Николаева, А.Широпаева, Александра Вертячих, Юрия Крупнова, Виктора Колодина и др.

Авторы сайта заявляют, что намерены разрабатывать идею Севера как "Нового Света" для России – подобно тому, как для западноевропейцев таким "Новым Светом" в свое время была Америка.

"Идея Севера видится нам максимально всесторонне – это не только политика и экономика, но и стоящий за ними фундаментальный вопрос – чем же так притягателен Север для человечества? Почему древние индусы вели исток земного бытия от полярной горы Меру, а древние греки грезили о Гиперборее, в которую каждый год отправляли лебединую колесницу Аполлона? Наконец, почему само имя "Русь" пришло к древним славянам именно с варяжского Севера?

Эти исследования древних мифов и символов, а также их проявление в современной культуре и философии, мы намерены органично и последовательно сочетать с анализом политических и экономических проблем Российского Севера. Его будущее видится нам не менее великим, чем то, которое создали покинувшие ветхую Европу романтики-освоители Крайнего Запада. Подобно тому, как на Севере смыкаются Запад и Восток, на нашем сайте все исторические, политические, экономические и культурные темы также будут сходиться, как меридианы. Мы приглашаем к сотрудничеству всех заинтересованных авторов, понимающих, о чем говорил великий гипербореец Ницше: "По ту сторону Севера, по ту сторону льда, по ту сторону смерти – наша жизнь, наше счастье".

На сайте лежит статья знакомого нам сепаратиста-"новгородца" А.Широпаева "Гибель империи и рождение нации" (апрель 2005 года), в которой он дискутирует с вышедшей на сайте АПН (опять – АПН!) статьей Брусиловского "Русский сепаратизм: ориентация – север". Брусиловский в статье говорит о росте сепаратизма, в том числе и на севере.

Широпаев: "Все разговоры о т. н. "новгородском сепаратизме" – взгляд с Луны на Землю. Новгород – это и есть собственно Русь, тогда как Московия, сформировавшаяся в союзе с Ордой и под ее влиянием, – это совершенно особый культурно-государственный феномен. Конфликт Новгорода с Москвой абсурдно рассматривать как конфликт одного из русских городов с "остальной Русью". Это конфликт собственно Руси – части Европы – с Московией, которая была прямым продолжением и наследницей Золотой Орды".

"…Новгород – это упущенная жар-птица русской судьбы. Упущенный нами шанс на европейскую историю. Но упущенный, надеюсь, не фатально. Мы видим, как Украина и страны Балтии восстановили свою европейскую идентичность, вызывая тем самым устойчивую ненависть нынешних московских ханов"…

На сайте "Новый свет. Северная цивилизация" помещена статья Александра Вертячих, редактора интернет-портала "Полярный круг", под названием "Крах империи не за горами. Россию ожидает кризис невиданного масштаба":

"Хватит держать территорию как зеницу ока! Россия, русские – не территориальное понятие (пока, конечно, русские не растворились в массе азиатов окончательно). Нужно сохранить ЧЕЛОВЕКА, а не пространство внутри зелено-красных столбиков. Пенопластовая власть может напугать собственный народ, но удержать территорию ей просто так не удастся. Когда передел собственности закончится, не будет смысла содержать 1/6 часть суши единой и неделимой, кормить московскую бюрократию. Экономический базис единой державы – не сырье и нефтеперегонка, а промышленность, которой нет. И не будет: зачем производство на территории, где выгоднее выкачивать полезные ископаемые, чем создавать сложные структуры? Производство у нас сделали непозволительно дорогой роскошью, а инвестиции – рискованным предприятием…"

"…Возможно, описанный мною политико-экономический кризис сработает во благо возрождения Новгородской идеи. Существующая система долго не продержится, это мало у кого вызывает сомнение. Падение цен на нефть – не беда, а благо для развития Руси Изначальной; и если новгородский ренессанс не состоится, через пятьдесят лет о России и русских можно будет забыть".

Отдельно следует сказать об областнических инициативах.

В марте 2006 года начал работу сайт "Областническая альтернатива Сибири". Пик активности сайта: март – начало апреля. В последнее время он практически не обновляется. На сайте проводится опрос: "Каким бы вы видели будущее Сибири?". Среди предложенных вариантов побеждает позиция "Независимым государством Сибирь". Правда, общее количество проголосовавших невелико – 180 человек.

14 марта 2006 года на сайте была помещена программная статья Юрия Пронина "Государство Сибирь: факт или химера?". В ней автор прямо и без обиняков рассматривает практические аспекты отделения Сибири от России – проблему границ, безвизового проезда, ядерного оружия и т.п.

Утверждается, что "Сибирь была и остается внутренней колонией страны под названием Россия. Кстати, самой крупной из внутренних колоний в мире. Внутренней – потому, что формально (по Конституции и законодательству) сибирские регионы являются составной и полноправной частью Российской Федерации. Здесь такие же органы государственной власти и местного самоуправления, как в Европейской России, такое же национально-территориальное устройство, общая для всей РФ избирательная система. Колонией – так как соотношение экономического потенциала (природных ресурсов, производимой продукции) Сибири и уровня жизни сибиряков говорит само за себя. Восточные территории России давно стали объектом нещадной эксплуатации и получения прибыли в интересах других территорий и групп населения. Более того, за последние десять-пятнадцать лет контраст стал еще резче. Можно ли изменить статус Сибири как жертвы неоколониализма и как это сделать?.."

Читаем далее:

"…Старинное правило гласит: проси как можно больше – что-нибудь да получишь. Правда, время просьб в отношении Сибири давно прошло. Предложений, пожалуй, тоже. А вот требования – это в самый раз. Иначе не получим ничего. Если же уступок не будет, то придется забирать по максимуму. Такой поворот чреват дополнительными издержками, но, и это важное пояснение, даже он лучше, чем сохранение статус-кво.

Другими словами, пора предметно, без лишних эмоций, обсудить перспективу создания Государства Сибирь. Название, конечно, условное, для удобства использования. На самом же деле могут быть и Сибирская Республика, и Федерация Сибири и Дальнего Востока, и Сибирский Союз, и другие варианты. Главное, что речь идет о государственном самоопределении восточных районов Российской Федерации.

Кому-то подобная перспектива покажется недопустимой или излишне радикальной. …Возможен и промежуточный вариант – сибирская автономия. Призыв к ее созданию не нов и содержался еще в идеологии сибирского областничества девятнадцатого века. Если же подвижек не будет, могущество России будет прирастать Сибирью, а Сибири по-прежнему будут кидать кости с барского стола, то зачем и кому нужна "территориальная целостность" Российской Федерации? Во всяком случае, не нам, сибирякам…

…Известно, что идея сильна, когда овладевает массами. Бесспорно, сама мысль о государственном отделении от России пока что пугает многих сибиряков. Например, патриотизм часто понимают как упомянутое "сохранение территориальной целостности" Российской Федерации. Но давайте задумаемся, не является ли "целостный" лозунг инструментом сохранения колониального статуса Сибири в составе Московии, способом припугнуть недовольных и оставить все как есть? В сложившейся ситуации куда справедливее лозунг "Сибирь – сибирякам!".

…Еще один предрассудок – страх оказаться с Московией в разных государствах. В течение столетий внутри России созданы прочные, пусть и неравноправные связи. У нас общая экономика, во многом общая история, психология, культура. Пожалуй, это возражение звучит убедительнее других. Но экономическая дискриминация Сибири все же сильнее его, и когда будет осознана широкой общественностью, то наверняка перевесит бытовые опасения.

А как же с ядерным оружием, которое сейчас размещено в Сибири? Это, видимо, один из множества вопросов, которые будут обсуждаться в ходе бракоразводного процесса. Да, существует жесткий режим нераспространения ядерного оружия, и если Московия будет правопреемницей Российской Федерации (или даже сохранит за собой название РФ), то она вправе претендовать на ядерный арсенал Сибири. Но, с другой стороны, ядерный щит стал бы гарантией безопасности Государства Сибирь, что весьма актуально, если учесть малочисленность сибиряков. Это, кстати, и в интересах соседней Московии, которой все равно будет не под силу содержать все боеголовки нынешней РФ".

Так значит, дело все-таки не в одном Соловье? Конечно, про каждого из теоретизирующих можно тоже сказать: "А он-то почему так важен?" Но тогда мы из капкана недоказательности попадаем в капкан избыточной доказательности. Да хоть миллион цитат приводи – тебя по поводу каждой из них будут спрашивать о социальной релевантности высказывания. А доказательность социальной релеватности чем будет измеряться? Бессмысленным бюрократическим (или интеллектуально-бюрократическим) статусом? Реальной связью с реальными элитами? Встанете на путь статусных корреляций – зайдете в тупик. Начнете обсуждать реальные связи? А на каком материале?

Так что настойчивость всех алчущих истины и ждущих "открытых доказательств закрытого" – никогда не может быть удовлетворена до конца. Тут всегда приходится останавливаться в точке некоторой неопределенности. Кого-то это разочарует. Но, увы, альтернатив тут только две: совсем другой формат профессиональной деятельности – или купание в нечистотах конспирологических "окончательных разоблачений".

И каждый выбирает по себе. Тот, кто не выбрал профессию, должен либо погрузиться в конспирологические нечистоты, либо дойти до некой точки относительной определенности. Или минимальной неопределенности – как хотите. В любом случае, снизить энтропию, но не до нуля. Вывести себя за рамки абсолютного лохотрона – но при этом остаться на территории недовыясненного и недосказанного.

Мы дошли в рассмотрении теоретизирований до точки, в которой надо остановиться. Другие теоретизирования дают нам возможность ретроспективного взгляда на, так сказать, "соловьиные интеллектуальные трели".

И нам придется признать, что эти трели являются по своей сути не бредом частного лица, а вполне репрезентативным политическим документом определенных, причем вовсе не маргинальных, сил.

В чем содержание репрезентации? Не заказа, не инспирации, а репрезентации? Что Соловей уловил и отразил в своих "трансгрессивных имплицитных ментальных репрезентациях"? Он уловил и отразил нечто, исходящее от этих сил. Для меня это смрад. Для кого-то – упоительное амбре.

В любом случае, пора готовиться к встрече с этими силами. Готовы ли мы к ней? Ведь речь идет о встрече с иными героями деструкции, нежели привычно ненавидимые господа либералы.

Если нет такой готовности, лучше перестать заниматься политикой. И благоразумно войти в число тех, кому Горбачев-фонд будет выдавать кокошники и компьютеры для "этнической трансгрессивной идентификации в шоу-резервации "а ля Русь".

Остаетесь в политическом поле и настаиваете на встрече? Пожалуйста!

Часть десятая. От Соловья и Ко к Байгушеву. От теоретиков – к операторам

Книга Александра Байгушева "Русский орден внутри КПСС" начинается словами: "Одна встреча во многом определила мои взгляды и мою борьбу". И тут же следует пояснение:

"В далекой моей молодости, в середине 60-х годов, когда меня молодым человеком профессионалы готовили на случай возможных нелегальных вояжей на Запад, со мной стала индивидуально заниматься дочка знаменитого Михаила Владимировича Родзянко. Старая, но еще поразительно красивая дама проживала в Швейцарии. Однако регулярно наведывалась в Москву, где в КГБ и АПН натаскивала будущих ряженых "немцев", не столько даже оттачивая на характерный беспроигрышный диалект во владении языком, сколько нажимая, чтобы не засыпаться, на манеру держаться в обществе, характерные бытовые детали, манеру есть и прочее, прочее.

Аристократическую даму расположило ко мне мое прохоровское происхождение (по матери). Дед мой, в молодости знакомец ее отца Родзянко, мне тоже кое-что успел порассказать. И, найдя кровно интересующую обоих нас проблему, мы с ней в наши "выходы в общество" – на концерты и выставки, в театры и рестораны по линии Интуриста, смешиваясь с немецкими туристами и практикуясь в немецком, – часами тайно беседовали на тему, исчезнет ли русская нация?"

Дальше – апелляция к Кожинову, которого его учитель Бахтин впервые индоктринировал в стратегический концептуальный антисемитизм. До того Кожинов был невинен и считал антисемитизм неприличным. Но Бахтин поведал ему о многом, показал непубликуемые отрывки из классиков. 50 купюр по еврейскому вопросу только в сочинениях Толстого. И Кожинов признался, что Бахтин перевернул его жизнь, открыл для него тему еврейского заговора. "Это открытие было для меня колоссальным переломом. В то время не было человека в мире, который мог вот так меня изменить. Мне до этого казалось, что сказать что-нибудь критическое об евреях значило проявить себя как человека неинтеллигентного."

Насчет Бахтина все интересно, но в другом смысле. В том смысле, что уже не раз говорилось (и не опровергалось), что Бахтина привез в Москву лично Юрий Владимирович Андропов.

Об этом говорит Евгений Киселев в своем юбилейном фильме об Андропове, показанном 15 июня 1999 года, а затем 15 июня 2004 года: "То ли из личных симпатий, а то ли из высших политических соображений, Андропов помог не только Юрию Любимову, но и, например, драматургу Михаилу Шатрову… Поддерживал "Литературку". Помог вернуться в Москву из ссылки выдающемуся литературоведу Михаилу Бахтину".

Но о том же говорит и Александр Хинштейн – день в день с показом юбилейного фильма об Андропове ("Московский комсомолец" от 15 июня 1999 года):

"…Именно Андропов …вернул в Москву из ссылки великого философа и литературоведа Бахтина".

Такое возвращение философа и литературоведа по личному решению шефа КГБ должно иметь мотивировку, соразмерную личности шефа КГБ. Я исхожу из рациональной целевой мотивировки. Кем бы ни был Андропов, у меня нет оснований сомневаться в масштабе его личности. И, соответственно, я полагаю, что не бытовые, не частные мотивировки (дети попросили, знакомые похлопотали…) руководили его поведением.

Находясь под плотным призором брежневской когорты – никак не мог этот постоянно подозреваемый шеф КГБ ориентироваться в своих действиях на чьи-то "фрондерские хлопоты", не соотносящиеся с его целями и интересами. А эти цели и интересы располагались в политике и только политике. Были связаны с властью и только властью. Так это происходит у любого масштабного, цельного человека. А Андропов был, безусловно, личностью и масштабной, и цельной.

ИНАЧЕ ГОВОРЯ, ЕСЛИ АНДРОПОВ ВЕРНУЛ БАХТИНА ИЗ ССЫЛКИ, ЗНАЧИТ, БАХТИН БЫЛ ЕМУ ЗАЧЕМ-ТО НУЖЕН. Этот философ и литературовед как-то размещался в пространстве властных целей Андропова. Занимал в этом пространстве какую-то, пусть даже очень периферийную, клеточку. Какую же именно?

С политической точки зрения (а здесь только она может иметь значение, филологически-философские хобби и чьи-то хлопоты, я повторяю, не в счет) Бахтин был важнейшим теоретиком такого непростого явления, как карнавал. Я не могу превращать свой анализ в философско-литературоведческое исследование, но твердо знаю, что перестройка совершалась по всем законам карнавального действа. Бахтин был основным нашим теоретиком так называемой смеховой культуры. И опять-таки, перестройка – это апофеоз культуры осмеяния, деструктивного смеха, разрушающего иерархии и обнажающего бездны.

Я не хочу сказать, что Бахтин сидел в секретных помещениях и разрабатывал перестройку по заказу Андропова. Но игнорировать данные линии пересечения, только и способные как-то соотнести шефа КГБ с опальным филологом, я не имею права.

Наконец, Бахтин был теоретиком (и апологетом – что ничуть не менее важно) раблезианского низа. А это очень сложное явление! Были любители трактовать Рабле как ренессансного критика церковного мракобесия. Это чушь собачья – и любой осведомленный человек не может не развести руками по поводу подобной наивной версии. Раблезианский низ, как и карнавал в целом, атаковали не церковь, а любую смысловую вертикаль. Именно любую! Тут опыт Рабле бесценен!

Почему бы, например, не атаковать с помощью неораблезианских формул такую смысловую вертикаль, как КПСС? Тут ведь что церковь, что КПСС – какая разница? Что деструкция средневекового смыслового универсума (прямая цель Рабле), что деструкция других смысловых универсумов (цель неораблезианцев)… Со структурно-функциональной точки зрения, которой блестяще владели все филологические западные школы, из которых черпал свои прозрения Бахтин, – это неважно. Принципы деструкции не зависят от смыслового наполнения.

Если же от структурно-системных абстракций переходить к социальной конкретике, то неораблезианство позволяло построить реальный мост между фрондирующей интеллигенцией и другими антисистемными группами – фарцовщиками, мясниками, парикмахерами, теневиками… Криминалом, в конце концов.

На самом деле, тут существовало почти непреодолимое препятствие. Интеллигенция строила свою фрондерскую линию на различных разновидностях духовного аскетизма. Ее социальные нормы определяли "Не хлебом единым" Дудинцева и "Иду на грозу" Гранина. Или "В поисках радости" Розова, где мещанской жене старшего брата и омещанившемуся старшему брату противостоят младший брат и младшая сестра. Младший брат рубит наследственной шашкой мещанскую мебель, которую жена старшего брата приволакивает в дом. А на ее слова: "Да, у нас есть трудности, нам многое надо купить. Но когда мы купим все…" – младшая сестра отвечает: "Все ты никогда не купишь, потому что ты прорва".

Враг этой интеллигенции – жирный чиновник в сталинском френче. Враг этой интеллигенции – мещанин-потребитель. На такой "платформе" строить союз с теневиками и фарцовщиками, согласитесь, трудно. Основу надо было изменить. Нужно было принципиальным образом реабилитировать в сознании интеллигенции "низ". Накопительство, обжорство, пороки, гедонизм. А реабилитировав, спросить: "Ребята, а где по этим параметрам слаще – у нас или в США?"

И уже на этой основе начать выводить народ на улицы. Во главе этих толп должны были, взявшись за руки, идти интеллигенты и бандиты, духовные протестанты и жирные хорьки, жаждавшие беспредельного обогащения. Кто в итоге должен был победить, было тоже понятно.

Но главное – нужно было завалить конкурента – КПСС. Завалить эту вертикальную смысловую структуру. И на ее место нужно было привести структуру совершенно другого типа. Гораздо более гибкую, матричную, близкую к сетевой. Догадываетесь, какую? Правильно, КГБ. Точнее, некое ядро этой размытой бюрократизированной системы, способное к альтернативному властному целеполаганию.

В этой интерпретационной схеме поведение Андропова представляется более чем логичным. Бахтин ругал сионизм, учил антисемитизму Кожинова и других? Да плевать на это! Главное, что в его руках находятся некие принципиально важные технологии. Главное, что его талант (а Бахтин – безусловно, талантливый человек) можно было запустить в дело несопоставимо более масштабное, чем какая-то филология.

А вот теперь вернемся к сентенциям Байгушева.

В своей книге Байгушев описывает Андропова как отвратительную сионистскую личность, чуть ли не главного врага "русского ордена", в котором Байгушев если не гроссмейстер, то один из членов синклита.

Правда, ненависть Байгушева к Андропову имеет встроенный ограничитель. Как только Андропов становится фигурой #1, эта ненависть, по свидетельству самого Байгушева, улетучивается. И "русский орден" начинает встраиваться в андроповскую власть. Описанный Байгушевым "русский орден" только и может, что встраиваться в любую власть. И это следует из всех описаний Байгушева. Но главное – этому "русскому ордену" отнюдь не претит любой союз с ужасными "злыми силами", если этот союз нацелен на борьбу с действующей коммунистической идеологией. Той идеологией, которую "русский орден" ненавидит гораздо больше, нежели своих метафизических, по словам Байгушева, этноконфессиональных врагов.

Любой, кому надо грохнуть СССР и правящую коммунистическую идеологию, будет абсолютно холодно и индифферентно реагировать на любые сентенции этого "ордена". Будет в нем видеть средство разрушения идеологии. А поскольку на идеологию подвязана политическая система и государственность, – то и страны.

Байгушев делает вид, что он этого не понимает. Но это рвется наружу из каждой его строки. Из каждой его зарисовки – как адекватной, так и искаженной. Как лживой, так и аутентичной.

Итак, Бахтин – антисемит, ввезенный в Москву сионистом Андроповым. Лишь одна из экзотических аналитических конструкций, вытекающих из соединения реальных фактов с "фигурами речи" господина Байгушева. Но я обязан следовать за логикой Байгушева, как ранее за логикой Соловья. И я это делаю по долгу профессии.

Байгушев пишет: "У каждого из нас был свой Бахтин, снявший пелену с глаз". Бахтиным господина Байгушева была госпожа Родзянко.

Байгушев пишет: "…Вот мы с аристократической дамой из высокопоставленной русской эмиграции (моим вразумителем Бахтиным!) обо всем этом в сердцах часами как раз и стали шептаться.

Ну, и, естественно, моя дама много вспоминала всего о предреволюционном "русском времени", когда ее "октябрист" отец был Председателем последней Государственной Думы. И – о Союзе Русского народа (!!). Который в решающий для русской нации час своими руками опрометчиво поставили вне политической игры ее отец и его друг предшествующий Председатель Государственной думы и лидер ведущей монархической партии "октябристов", миллионер Алексей Иванович Гучков. Вспоминала она с благоговением и о друге обоих и яростном оппоненте Н.Е.Маркове Втором – идеологе и моторе Союза Русского Народа, перед которым оба запоздало сняли шляпу.

Повторюсь, дед мне кое-что рассказывал, сам тоже каясь ужасно. И я отнюдь не обольщался фигурами ни Родзянко, ни Гучкова – наблудили по отношению к нашей русской нации те много. Но я благодарен был старой даме за то, что она заставила меня, готовившегося к конспиративной деятельности, о многом задуматься. Прежде всего о Революции: – Почему тогда мы, русские, имея свою отнюдь не маленькую национальную и, главное, народную – из "черных сотен", то есть из простых людей! – организацию, перенадеялись на легальные методы борьбы через Думу и так катастрофически проиграли "им"? Почему русские националисты тогда не мобилизовались, не сплотились в один кулак, хотя все понимали, что Россия на краю пропасти? В одной ли иудаизированной "распутинщине" и неуравновешенной царице, помешанной на Великом Старце с окружившими его "рубинштейнами" вся несчастная заковыка? Что же делали те же Гучков и Родзянко, да и мой дед, в масонской ложе? По какой "прогрессивной дури" (их собственные слова!) их туда занесло? Какие всеми русскими людьми по отношению к "бесновавшимся" были сделаны жуткие ошибки?

Старая дама даже решилась и, чтобы раскрыть мне глаза, тайно провезла и передала мне предсмертные записки ее отца. Это был практически покаянный вариант по сравнению с теми "хорохорившимися" записками, которые были изданы им в Ростове-на-Дону в стане Деникина… […]Привезла мне моя фея и такую же практически покаянную стенограмму воспоминаний Гучкова и даже копию великой и отчаянной рукописи Н.Е.Маркова "Войны темных сил" – о закулисе масонских лож и "жидовствующего" подполья в России.

Якобы для дела (для проверки прошлого старых эмигрантов, с которыми предполагалось выйти на перспективные контакты) мы с ней даже забрались в закрытые даже для историков разделы Центрального государственного архива – фонд ЦГАОР СССР #116 – Союз Русского Народа и фонд #117 – Русский народный союз имени Михаила Архангела. И жадно пили их горько русский потаенный яд.

А потом мы с аристократической дамой вдохновенно на пару честили евреев. Она закатывала глаза и вздыхала: – Видит Бог, я не антисемитка. Но еще мой "папА" говорил: антисемит – это вовсе не тот, кто выступает против евреев; антисемит – это тот, против кого выступают евреи. Так что, если мы с тобой верим в Россию, то обязательно окажемся "у них" в антисемитах. Видно, такова уж наша историческая провиденциальная судьба.

Мы оба вздыхали и строили наивные планы, как попытаться умно организовать уже русскую спасительную закулису в иудаизированном СССР, чтобы хоть как-то оттянуть процесс крушения русской нации. И многое из советов старой дамы я и мои друзья вскоре использовали при организации движения "русских клубов", которое дало русским относительную передышку на двадцать брежневских золотых "застойных" лет.

Но картинка Союза Русского Народа, живо нарисованная аристократкой, увы, как под копирку, предсказала плачевное поведение русских национальных движений на рубеже 90-х годов. Та же необъятная многочисленность и амбициозная разбросанность весьма живых, но мелких организаций, которые уже в нашем "Славянском Соборе" (в котором я был сопредседателем), столь же туго связывались в единый узел, как в Союзе Русского Народа".

О 90-х годах чуть позже. Не было бы этих 90-х годов – кто бы стал обсуждать Байгушева? Но вначале о самой схеме. Пожилая эмигрантка живет в Швейцарии. Из Швейцарии, где у нее есть знакомые, она приезжает в Москву для того, чтобы учить хорошим манерам – кого? Нелегалов. Ей представляют этих нелегалов. Если она приедет в Швейцарию, то ей ничего не стоит этих нелегалов "сдать". Значит, ей так доверяют, что дальше некуда. Но тогда эта пожилая дама принадлежит к золотому фонду соответствующих советских органов. В этом нет ничего плохого, но это прямо вытекает из описания Байгушева. Тогда почему "органы" так странно пользуются возможностями своего золотого фонда?

Пожилая дама водит работников организаций, тесно связанных с органами, по интуристовским злачным или злачно-культурным местам. Каждое из таких мест находится под наблюдением всех спецслужб – не только наших, но и иноземных. И иноземцы прекрасно понимают, что такое интуристовские злачные места. Значит, зафиксировав даму рядом с работником того же АПН (или чего угодно еще – важно, что советским человеком, допущенным в интуристовские отстойники), иноземцы не могут не задаться вопросами.

Дама приезжает назад в Швейцарию. Ей начинают задавать вопросы. Она либо на них отвечает, либо… как минимум, перестает ездить в СССР. Напоминаем, что речь идет об эпохе, когда любая поездка в СССР – это немедленное место в картотеке НАТОвских и иных спецслужб, в том числе и швейцарских. Нейтралитет кого-либо в Европе в эти годы, и тем более нейтралитет Швейцарии, – это анекдот для дегенератов.

Но даму не "прихватывают", не чинят ей никаких препятствий. Она раз за разом ездит в СССР. И учит нелегалов (больше, знаете ли, их учить некому). Поскольку эта сказка не выдерживает критики, то у нас есть две возможности истолковать откровения Байгушева.

Одна уже использована органами типа газеты "Дуэль". Объявить Байгушева лгуном, его построения – продуктом чистого вымысла. Но это не так. Байгушев иногда лжет специально, иногда по непониманию. Но он не только лжет. Для того, чтобы по-настоящему это понять, надо вчитаться в книгу, преодолев отвращение. И надо иметь чуткий аналитико-семантический слух для того, чтобы отделить зерна от плевел.

Я не могу проделать всю эту работу на глазах читателя. И потому прошу просто мне поверить. Есть лакуны, в которых Байгушев не лжет, а… скажем так, предъявляет деформированную ценную информацию в расчете на понимание.

Вторая возможная трактовка откровений Байгушева состоит в том, что засвечиваемая им дама приезжала в СССР по соответствующему заданию иноземных спецслужб. Но суть задания была не в том, чтобы сдать каких-то там нелегалов. Это, может, и делалось, но по двойному согласованию. Иначе дама долго бы в СССР не продержалась.

Тогда суть задания могла быть лишь в том, чтобы построить в советской элите внятный очаг антисоветской идеологическо-подрывной деятельности. Тот самый очаг, который Байгушев и называет – "русский орден внутри КПСС".

Этот очаг следовало не просто построить, но и соединить с соответствующими терминалами, расположенными за рубежом. А поскольку напрямую соединять подобные очаги с терминалами типа штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли или штаб-квартиры БНД в Пуллахе было, что называется, западло, то "русский орден" должен был получить более респектабельного иноземного собеседника – в виде русских эмиграционных структур, расположенных на Западе.

Все эти структуры находились под тотальным контролем тех же Лэнгли и Пуллаха. Но "русский орден" мог получить "отмазку" в виде высказываний иноземных фигурантов русской национальности: "Ребята, мы такие же русские, как и вы. Мы дурим своих так же, как вы дурите своих, а у нас общее русское дело".

Цену таких заверений пусть каждый определяет сам.

Я же рассматриваю все в том ключе, который предлагает Байгушев. С поправкой на реальность, разумеется. Потому что иноземная дама, учащая нелегалов, – это, вне переосмысления, повторяю, слишком уж наивная сказка.

Что делает Байгушев, рассказав сказку? Он раскрывает нам доктрину тайного "русского ордена". Который все еще ведет борьбу. Кто же и когда раскрывает тайную доктрину!? Почему эта эзотерика должна стать материалом для мемуарных откровений?

Как бы там ни было, Байгушев пишет:

"…Согласно нашим русским древним духовным заветам, а они сформулированы в нашей Русской Тайной Доктрине, называемой Исихазмом – Внутренним Безмолвным Созерцанием Сердца… мы, русские, призваны Провидением в этот бренный мир, чтобы бороться против Мертвого Духа".

Рядом с этим признанием – вопрошание Байгушева. Повторим его с самого начала:

"Картинка Союза Русского Народа, живо нарисованная моей собеседницей, увы, под копирку предсказала плачевное поведение русских национальных движений на рубеже 90-х годов. Та же необъятная многочисленность и амбициозная разбросанность весьма живых, но мелких организаций, которые уже в нашем Славянском Соборе (в котором я был сопредседателем) столь же туго связывались в единый узел, как и в Союзе Русского Народа. Неужели это в какой-то степени естественная болезнь "большого народа", который все никак не осознает, что перед агрессивностью "малого народа" всем нам, русским, надо сплотиться и забыть, забыть, забыть обо всех личных амбициях? Что сплотиться на национальной почве – сегодня единственный для нас, русских, шанс спасти свою нацию?!"

Ничего плохого в этих словах Байгушева о сплочении русских не вижу. Плохо другое. Те "малые народы", которые Байгушев избрал себе метафизическим врагом (носителем Мертвого Духа), никогда не будут выдавать посторонним в книге, издаваемой широкими тиражами, свои тайные эзотерические доктрины. Это первое.

Второе. Эти доктрины должны отвечать цели. Для того, чтобы собрать этнические структуры, нужны языческие доктрины, а не изысканная, особо тонкая модификация православного универсального учения. Тем более, что центры этой модификации православия расположены не на территории России. И учителями здесь будут никак не русские. Если хотеть собирать православных – это другое. Но Байгушев-то хочет собирать русских!

Третье. Ни один из самосохраняющихся народов не возьмет себе в учители и архитекторы тайных структур кадровых офицеров спецслужб иноземных стран, нацеленных на уничтожение этих народов.

Вот мои три поправки к мудрому рассуждению Байгушева. А с учетом этих поправок все правильно. Но это как в известном анекдоте про три ошибки: не остограммился, а ополукилограммился, вместо Божьей Матери назвал другую, а вместо Аминь сказал нехорошее слово. А так – все трогательно до слез. И впрямь трогательно – аж плакать хочется.

Обсуждая чистоту членов "русского ордена" и их чуждость Маммоне, привилегиям, авоськам, Байгушев пишет:

"Характерно, что никто из подвижников Русской Идеи – стойких членов "русских клубов" (о которых я буду много рассказывать), никто, по крайней мере, на моей памяти из "наших", поднимавшихся в "номенклатуру", – привилегиями демонстративно не воспользовался. Заявлений, как генерал Григоренко, не подписывали (за такие заявления исключали из партии). Но не пользовались. Стыдились. "Нас не купишь!" и – держались".

Это написано на странице 20-й.

А на странице 269-й написано следующее:

"Давно еще, дай Бог память, в 1967-м году, я, было, в "литературные рабы" нанялся. Для швейцарского издательства книжку "Ленин в революции" готовил, на обложке которой должна была встать подпись тогдашнего ленинградского Первого, члена Политбюро Романова. Про него тогда острили, что вернулся на трон в Санкт-Петербург Романов, но оказалось: Романов – да не тот. Вот этот Романов тогда нашего дорогого "Ленечку" – генсека Брежнева – и подсиживал. Вместе с московским Первым Гришиным, – кто вперед подсидит. Оппозиция к Брежневу на них круто ставила. А чтобы подсидеть вернее, Романов и захотел прославиться, себя видным историком партии, наследником ленинского дела показать. Ну, а мне левый заработок. Хотя я больше старался не из-за валюты, а чтоб на Романова своими глазами посмотреть, понюхать, доложить (имеется в виду доложить Галине Брежневой – СК), какая в Ленинграде в закулисе обстановка, насколько серьезны наши подозрения насчет амбиций Романова на кремлевский трон".

Значит, брать пайки и прочее – отказывались. А от валютных заработков на ленинской теме ("ну а мне левый заработок") не отказывались. Это так, к вопросу о декларируемом аскетизме. Откровения по поводу такого отношения к левым заработкам и прочему рассыпаны по всей книге Байгушева, и он их сдержать не может. Немного жеманится: "Хотя я больше старался не из-за валюты". Больше старался не из-за валюты, а чтоб заложить кого надо. Ну, и из-за валюты тоже старался, но чуть меньше.

Но еще важнее, что это все – фигура лжи. Не мог член внутренних антикоммунистических групп, уже находящийся на подозрении и под присмотром, манкировать нормами своей среды. Никто бы ему этого не простил. Особенно такие сверхдоверители Байгушева, как Галина Брежнева.

Знаете, как по этому поводу говорилось? "Ты будь попроще, и к тебе потянутся люди. А иначе люди от тебя отвернутся".

Байгушев рекомендует себя как помощника Суслова. По моим, пока поверхностным, оценкам, это преувеличение. Но примем формулу Байгушева и вчитаемся в то, что он пишет о Суслове:

"В 1947-м году Берия положил под Жданова своего ставленника Суслова. …Он ходил всегда в долгополом черном пальто и черной шляпе, как хасид. …В таком виде он любил прогуливаться по Александровскому саду, где у него были "непротокольные" встречи со своими "контрпропагандистами", "помощниками по особым поручениям".

Хорошее место для тайных встреч выбрал себе Михаил Андреевич, если верить Байгушеву, не правда ли? Какое место, такая и спецструктура…

А дальше главное:

Суслов "был человеком весьма серым, грубым начетчиком и талмудистом. …Суслов всплывал, как дерьмо, которое на самом верху всегда плавает. Сталина он продал, Берию продал, так же продаст и Хрущева. …Жена у Суслова была скромная евреечка-стоматолог. Что она побывала личным стоматологом Берии – возможно, брехня. Хотя Берия на всех баб без разбору кидался".

Можно быть резидентом антикоммунизма и каждый день клясться в верности коммунизму (хотя дело это психологически весьма и весьма издержечное). Но марать человека, помощником которого себя называешь, это уж совсем издержечное занятие.

Кто же герои Байгушева? Возьмем, к примеру, одного из таких героев:

"…Работал на отделе культуры (в "Комсомольской правде" – СК) отчаянный русофил молодой Федор Шахмагонов. Его евреи съели за борьбу с космополитизмом, но он перешел помощником к Михаилу Шолохову, отсиделся в Вешенской и снова всплыл в Москве. Да еще как всплыл!

Эту фигуру русским надо знать. Федор Федорович Шахмагонов, обходительный русский красавец из донских казаков, …был одной из теневых крипто-ключевых фигур в "русской партии" еще со времен Сталина и вплоть до 1993-го года. …Известен читателям многими своими историческими романами (лучшие из них – о Куликовской битве и "Остри свой меч" – о Смутном времени с ошеломляющими историческими подробностями про "жидовствующих"), уникальным двухтомником "Поклонение Антихристу" (о тайнах сталинского времени) и детективами…"

Ну, известен и известен… Что плохого? Куликовская битва, "жидовствующие", у каждого свои взгляды. Но это, по определению Байгушева, одна из теневых крипто-ключевых фигур (так сказано, я не виноват, я цитирую и не отвечаю за чужую лингвистику). Так что же случилось с этой фигурой?

Байгушев с радостью рассказывает:

"Сейчас ему за восемьдесят, он живет в Брюсселе – в политическом центре старой русской эмиграции, с которой всегда был, как и Шолохов, тайными "белогвардейскими", "белоказаческими" предками тесно связан".

Человек может жить, где хочет. Это его право. А его родственные связи, тем более, обсуждаться не могут. Родственников не выбирают. Но что ни криптофигура "русского ордена" – то завязки на старую русскую эмиграцию. В данном случае – на Брюссель. Что такое русская эмиграция – без комментариев. Но самое русское в этой эмиграции неудержимо рвалось домой. Вопреки ненавидимой идеологии!

Уехать в Брюссель в 1993 году, после краха ненавистной идеологии – это выбор, это решение. Оно может быть обусловлено тысячами вполне уважительных причин. Но были люди, рвавшиеся в Россию, чтобы умереть. И я их знаю. Были люди, которые твердо знали, что если они останутся в красной России, то ничем, кроме смерти, это для них не кончится. И принимали смерть. Например, мой родной дед. Представить себе таких людей уехавшими из России в 1993 году я не могу.

И твердо знаю, как говорили тысячелетиями по этому поводу ненавидимые Байгушевым носители "Мертвого Духа": "До встречи в Иерусалиме". Как они рвались туда, как целовали эту пыльную землю.

Представить себе орден на этой основе я могу. А представить себе орден страстной любви к земле русской и к духу русскому состоящим из людей, которые покидают свою родную землю без экстремальных обстоятельств и даже при наличии оных, – я не могу.

Но зато я легко могу себе представить структуру, которая держала свои кадры там, где нужно, а потом отозвала. Я могу представить себе и худшее, если человек – помощник Суслова! – карал других за любые отклонения от официальной коммунистической идеологии, но при этом пишет:

"Миф Великого Октября творился советской = полуиудейской пропагандой в течение семи десятилетий.

…Октябрьский переворот 1917-го года, технически-организационно совершенный Лейбой Троцким-Бронштейном (Ленин-Бланк отсиживался в рыжем парике на конспиративной квартире)…"

"…Я видел, что я живу в громадной Красной Казарме, где все, как по Талмуду…".

"Привилегированным сословием в стране снова стали чекисты – а конкретно грузины и другие кавказцы, которые как бы олицетворяли собой всесильную руку ЧК, контролировавшую страну, как охрана концлагерь. Они уверенно били по головам направо и налево. Налево – по космополитам, преимущественно евреям. Направо – по русским".

"…Величайшим событием стала для русского самосознания "Русофобия" Игоря Ростиславовича Шафаревича, которую мы, размножив, старались положить на стол каждому мыслящему русскому человеку".

Хорошо, старались, клали – у каждого свои взгляды, ничего особенного. Но вот что пишется дальше:

"…Организовали даже, как в революционные времена, подпольную типографию под самым носом у КГБ".

Это кому вы рассказываете эти сказки? Какая подпольная типография в 1974 году под носом у КГБ?!

Далее Байгушев пишет:

"Во главе русских "клубов" (имеется в виду ВООПИК и все остальное)… стоял академик с мировой известностью… Игорь Николаевич Петрянов-Соколов. …Замы – Петр Палиевский и Святослав Котенко. Ответственный секретарь – я. Мозгом был Котенко. …Вместе с Котенко я также отвечал за особо опасные связи: с официальной Церковью… За "подземные" крипто-контакты с катакомбными православными братствами и орденами. А также за тайные связи с эмиграцией, как внешней так и внутренней".

И что же хотела эта эмиграция? В чем была задача "русских клубов"? По словам Байгушева, в том, "чтобы вернуть собственное законное наследие нашему обездоленному и одураченному иудо-коммунизмом народу".

Байгушев прямо называет свою задачу диверсионной. Прямо говорит, что он использовал "спецхрановский гексаген", и хвастается тем, насколько аккуратно он его использовал, приправляя охранительной догматикой. Вот вам формула уничтожения идеологии и подрыва страны.

С одной стороны, это подрывная деятельность. С другой стороны, тяжкий спецслужбистский труд:

"…"Деликатные" конверты с закрытой информацией и ориентировками (белые от партии из ЦК КПСС, серые из КГБ) фельдегеря приносили под расписку мне. У меня было два кабинета – один в издательском комплексе на ул. 1905 года, другой в тихом Большом Харитоньевском переулке на Чистых прудах. Машина, длинная, как сигара, была с гэбэшными номерами".

Хоть бы сказал людям, жившим в 70-е годы, что за машина, "длинная, как сигара"! Ну, сказал бы "Чайка", или прямо "ЗиЛ" (что навряд ли!)

А вот еще один шедевр:

"Я никогда не был "гэбэшным генералом". Когда предлагали оформить погоны, всегда наотрез отказывался. …Мне просто хотелось оставаться в номенклатуре ЦК, в номенклатуре каких-никаких, но русских Суслова, Черненко, Брежнева – не Андропова-Файнштейна".

К русским Суслову, Черненко и Брежневу можно добавить много других русских, которые разнесли страну и ввергли собственный народ в беспрецедентное ничтожество. И когда читаешь Байгушева, понимаешь, как устроены эти, не перечисленные Байгушевым, этнические антитезы Андропову-Файнштейну. А вот что следует за упоминанием о Файнштейне:

"Мы… крепко напились в старом русском купеческом ресторане "Балчуге"… Мы в "Балчуге" долго пели "отмстим неразумным хазарам!", а когда вышли из ресторана "Балчуг" на улицу, то нам всем было видение: златоглавый Кремль вдруг оторвался от земли и повис на белом облаке, как град Китеж. Несколько минут длилось это видение. Мы все попадали на колени и крестились. Мы верили: – с нами, русскими, Бог".

Как говорится, без комментариев.

Несколько цитат по поводу стратегии подрывной идеологической работы:

"Лениным неистово клялись и тот, и наш лагерь. …Каждый политик ведь говорит и действует в зависимости от ситуации. А уж Ленин-то всегда вертелся, как уж на сковородке. Поэтому вычленить сквозную линию можно из него было и "ту", и "эту".

"Сейчас ведь еще вспоминают державника И.В.Сталина, а от Ленина, как от зачинщика смуты, шарахаются все".

А вот о "тягостных сомнениях":

"Стыдно признаться, но даже начал разочаровываться в Русской Идее. Пока боролись с "ними", все было, как дважды два. …Но тут в "Современнике" "их" ни одного. На дух "их" нет!. Ни один "ихний" автор даже не заходит! Договора не просит. Только делай русское дело! …И вдруг такая грязь, такая свара. Может, "они" и правы, что мы – народ рабов?!"

Мы – это кто? Русские – или двурушники, натянувшие на себя сусловско-начетническую маску? Я много раз цитировал "Даму с собачкой": "Не знаю, где работает мой муж, знаю только, что он лакей". Все, что написано у Байгушева, – это не исповедь магистра тайного ордена. Потому что такая исповедь в принципе невозможна. Это исповедь лакея. И человек даже не понимает, в чем исповедуется. Потому что для него лакейство привычно, достойно и обязательно.

Но это для него. А вот что он пишет о других, вроде бы совсем своих:

"Сидевший на кадрах член Политбюро Константин Устинович Черненко лично принял участие в судьбе "проштрафившихся" русских. Но разговор у меня с ним был тяжелый: – Вот они, ваши русские кадры – ничего толком довести до конца не умеете! А еще хотите, чтобы партия на вас опиралась!"

А что возразишь? Черненко не Гегель, не Маркс и не Ленин, но тут все так очевидно, что дальше некуда. Ведь у Байгушева что ни фраза, то "раздвоение личности". Берешь два разных пассажа – они уничтожают друг друга. И как с такой раздвоенностью можно делать любое дело? Тем более, орденское, в котором нужна особая цельность!

Как вам нравятся, например, две такие цитаты, расположенные на соседних страницах:

"…Андропов играл с огнем. Он не мог не понимать, что скрытая внутренняя партразведка… отслеживает его ходы. Не мог не знать, и что всесильные помощники по Политбюро Владимир Васильевич Воронцов (у Суслова) и Иван Иванович Кириченко (у Черненко) обожают Сергея Николаевича (Семанова – СК)… Андропов не мог не просчитать, наконец, и что Воронцов и Кириченко тут же кому надо сигнализируют, а уж те прямо "Второму Ильичу".

Словом, бдим, за руки держим, знай наших! А вот соседняя цитата:

"22 сентября 1981 года, пока Брежнев болел, Суслов осуществил сатанинскую мечту своей жизни – протолкнул постановление ЦК "Об усилении атеистической пропаганды".

Где протолкнул? На Политбюро? А как же всесильная русская партия, всесильные помощники? Постановление мимо них прошло? Так бывает?

Критерии ордена тоже удивительно точны и страшно изощрены:

"…Практически каждый сценарист с открытым русским лицом, заглядывавший ко мне, мог сразу получить заказ, попасть в план и в кассу – получить аванс".

Но этот сценарист, вроде бы, должен делать идеологическое русское дело! А если он кретин и может это дело только угробить? И какая тебе разница, какое у него лицо? Это может иметь значение при кадровой партийной работе, при работе в армии, да и то с натяжкой. Ведь и там, даже по самым оголтелым критериям, проверка должна быть двойной – на этничность и на профессионализм. Иначе армия будет состоять из таких "русских", что враг ее уделает в десять дней.

Как минимум, эта русскость необходима, но недостаточна даже на вполне тривиальных направлениях деятельности. А уж в творческой работе, где все определяется качеством продукта, а личность имеет второстепенное значение… Ну, выпустил этот автор с неправильным лицом нужный продукт – и все! Он же не может вдруг неправильно проголосовать на Политбюро. "Что в имени тебе моем?.."

А вот наоборот, когда лицо правильное, а продукт… того… – очень даже запросто. Что и показала перестройка. Где они оказались, эти сценаристы с открытыми русскими лицами?

Дальше – примеры недоговоренностей Байгушева:

"…Горбачев, будучи секретарем по сельскому хозяйству, приезжает в сопровождении А.Н.Яковлева к лидеру Западного мира… Маргарет Тэтчер, и выкладывает на стол ту самую секретную карту советских военных ударов в случае войны, за которую ЦРУ бы весь свой аппарат "двойных агентов" положило…".

Так ты додумывай, договаривай! Кто дал такую карту секретарю по сельскому хозяйству? Как он на это решился? Карта эта генштабовская, со всеми грифами. Так кто дал-то? Она же не в КГБ хранилась! И как там тогда в Генштабе с этой твоей русской партией?

А вот теперь мы подходим к ключевым откровениям. Байгушев пишет:

"Сейчас, оглядываясь далеко назад и ища коренную причину, почему мы, русские, при Горбачеве и Ельцине проиграли русско-еврейскую войну и допустили падение советской власти и развал СССР, я, как это кому-то ни покажется странным, вынужден признать, что МЫ СДЕЛАЛИ КАТАСТРОФУ САМИ – СВОИМИ РУССКИМИ РУКАМИ".

Только не надо за всех русских. Говорите за соответствующую элиту. Как там – "орденскую"? Потому что если советскую власть называть красным Талмудом, идеологию "жидовской", то как не допустить падения советской власти и развала СССР? Ась? Объясните!

Байгушев и объясняет:

"И еще более неожиданно скажу: тут не "войну" с евреями мы проиграли, потому что евреи, хотя и были, как всегда, страшно активны, хотя и бежали, как всегда, впереди паровоза, НО КРАСНЫЙ ПАРОВОЗ СКАТИЛИ-ТО ПОД ОТКОС САМИ МЫ, РУССКИЕ. Мы сами допустили падение советской власти, потому что – как это ни кощунственно прозвучит для многих! – САМИ ЭТОГО ПОДСПУДНО ВСЕГДА ХОТЕЛИ.

Советский Союз именно как союз России с другими нациями тоже развалили прежде всего мы сами. Член Президентского Совета при Горбачеве Валентин Распутин озвучил первым обуявшую нас идею "избавиться от присосков". Кому-то покажется, что я говорю страшные вещи. Но и "предательские" (заметьте, в кавычках!) Беловежские соглашения были нами, русскими националистами, подспудно "запланированы". Отделиться от всех окраинных республик-присосков, превративших Российскую Республику в экономического донора, и пьющих кровь русской нации. Остаться только вчетвером: три славянские республики Россия, Белоруссия, Украина плюс по населению больше чем наполовину русский Казахстан. Этого мы очень хотели. То есть Борис Ельцин сделал то, чего мы от него хотели. …А Украина потом подставила нам ножку – …развалила планировавшуюся нами славянскую Россию без "инородческих" присосков. Вот это нам, русским, тоже надо было просчитать.

…Мы не только грубо просчитались на Украине. Мы, русские, провалили политический расклад сил и внутри самой России.

…Почему же "Русская партия внутри КПСС" не "просветила" заранее Горбачева с его Раечкой или Ельцина с его Наиной? Но у них с молодости не было сомнительного окружения. Они считались, что без примесей! Мы, русские националисты, последовательно симпатизировали приходу к власти и Горбачева, и Ельцина. Увы, это горькая, но правда…

Не разобрались. Не предвидели".

Потом он всхлипывает о том, что проглядели у Горбачева деда "моисеича", рыдает по поводу "жидовствующего" Яковлева, который тоже русак. Но все уже сказано. И на самом деле сказано больше, чем можно было ожидать. Потому что для того и создавалась эта структура "русского ордена", для того и выстраивались его связи с русской же структурой из белой эмиграции, чтобы использовать русскую уменьшительность наряду с уменьшительностью окраин.

Одна и та же рука вела русских уменьшителей с их синдромом обособления и национальных сепаратистов. Одни и те же люди все это и раскручивали.

Все эти диссиденты, как и обилие сквернословящих по отношению к русским инородческих лиц, – являются фигурами единой игры. И в единую игру сейчас играют Саакашвили и юродствующие антикавказцы в России, стремительно переносящие свои проклятия с грузин на дагестанцев. И в одну и ту же игру играют русское и чеченское слагаемые в Кондопоге.

Байгушев приводит суждение социолога Леонтия Бызова:

"Мне как аналитику в 1989-м году приходилось сталкиваться с управлением КГБ по защите конституционного строя, которое занималось национальными движениями, я поражался некомпетентностью и удивительной эйфорией, в которой они пребывали в ситуации, когда все валилось. Им казалось, что все идет как надо – "народные фронты" всюду "наши", (в смысле "комитетовские") люди, все Гамсахурии и Ландсбергисы, "все нами контролируется, мы отстраняем от власти КПСС, заменяя ее послушными нам народными фронтами".

Далее Байгушев восклицает:

"Какой же цинизм… Чекисты работали против своей партии, против советской власти и еще гордились тем, что ими "все контролируется". Вот где был удар в спину!"

Дядя, а ты на что работал? Ведь ты только что сказал, что вы этого хотели! За что ты обвиняешь Бобкова, "верного пса Файнштейна", в твоей терминологии? В чем твое отличие от "хромого беса" Яковлева?

Описывая свое соучастие в развале, Байгушев кается:

"…Мы все-таки попробовали оторвать от КПСС свой кусок. Мы вспомнили "ленинградское дело", и решили осуществить то, что русские подвижники тогда при Сталине не сумели, и за что Сталин их расстрелял".

Чем дальше Байгушев об этом рассказывает, тем больше мне кажется, что Сталин поступил правильно… хотя, конечно, расстреливать невинных людей нехорошо. Но – продолжим цитирование:

"Мы начали бузить – требовать создания легальной КПРФ… Своей республиканской партии у нас, русских, никогда не было. У всех союзных республик свои компартии были, а у русских в РСФСР такой не было. Хитро было задумано иудеями, чтобы русским не было, где организоваться".

Это смотря как организовываться. Если так, как пишет Байгушев, то вот чем все кончилось. Я не выдумываю, я цитирую:

"Но, по счастью, мы не только добились своей неудачной КПРФ (ах, лучше бы мы ее не добивались!)"

Так что же является деструктивным происком? Отсутствие этой КПРФ или то, что вы ее добились, со всеми соответствующими последствиями? Байгушев понимает, что он пишет? Если логически соединить эти его пассажи, то получается: иудейские происки заключались в том, чтобы мешать русским разваливать свою страну! Вы сопоставьте две рядом находящиеся цитаты! Получится буквально это, без всяких натяжек!

Но Байгушев идет дальше:

"Случилось чудо. Как в 1905 году, встал и поднялся русский колосс… Очень много литературы, которую мы тут же массово размножили, привезли счастливо налетевшие гости – русские белые эмигранты из Бельгии, Франции, США, Франции, Аргентины. Мы обнимались, целовались: – Русские проснулись".

Проснувшись, что они сделали? Опять цитаты:

"Как чертополох взыграли амбиции. Силы наши стали дробиться… …"Русский орден" …не раскусил Зюганова, выводил его на первый план…

Не знаю, простит ли нам когда наш тяжкий грех молодое поколение, – но, привыкнув к тридцатилетнему стереотипу своего существования, …мы… испугались самостоятельного политического плавания.

…Таскать каштаны для интенсивно красного ГКЧП – я инстинктивно чувствовал, что мы, русские националисты, не будем.

…Мы, русские националисты, вроде бы душой ГКЧП и поддерживали. Но на баррикады идти за Крючковым, – а он вышел в первые фигуры ГКЧП, не хотели. А все шло именно к баррикадам.

…"Альфа" на тот момент была не у ГКЧПистов, а у нас, русских националистов. КГБисты и армия пошли бы за русскими лозунгами.

…Мы, …когда Ельцин забузил, бросили к Белому дому своих людей… У нас были афганцы, у нас были ветераны "Альфы", которые ликвидировали Амина в Кабуле, взяв его до зубов вооруженный дворец. А тут им вообще было раз плюнуть. Однако мы, русские националисты, обиженно чувствовали себя вне игры. Мы абсолютно не уверены были в русских позициях в ГКЧП. Скорее это был бы только какой-то аморфный, совершенно расплывчатый возврат в красный экономический хаос и идеологический студень".

Он хоть понимает, что говорит? Если они могли взять Белый дом, то зачем им было ложиться даже под ГКЧП? Им нужно было самим брать власть. Им просто нельзя было не взять власть. Они вместо этого что делают? Они поддерживают (а на самом деле организуют) разрушение страны. И начинают дальше бороться за Ельцина. Вновь цитата:

"…Мы надеялись во главе с Руцким образовать русское крыло вокруг Ельцина по схеме "Русской партии внутри КПСС". Ельцин на это был согласен".

Байгушев подходит к 1993 году и даже описывает тех, кто был у истоков: "Ельцин с Коржаковым, Шахмагонов и я".

"Русскую партию" внутри двукрылого блока представляли Руцкой и верный пес Коржаков, а иудейскую сначала Чубайс и стратег Волошин".

Тут Байгушев уже путается конкретно и окончательно. Но не это важно. Потому что в главном все именно так.

Дальше начинаются такие же страсти по Зюганову:

"Зюганов предложил нам компромисс. …Мы сдуру клюнули".

Параллельно продолжаются "больные" самооценки:

"Запрещенный президентским указом "Фронт национального спасения" был не Бог весть какая хорошо отлаженная организация. Единственное его неоспоримое достоинство, что в нем на дух не было ни одного еврея".

Ну, хорошо, не было, так не было. Не буду спорить. Не хочу втягиваться в эту анекдотическую дискуссию. Не мой профиль. Хотя любой эксперт из Тель-Авива даст вам другую оценку, гораздо более точную. А сами же вы потом орали, что Руцкой еврей. И демонстрировали пакостные фото.

Но встанем на вашу позицию. Вам второй раз дается возможность взять власть. Почему вы ее не берете? Байгушев пишет:

"Силы наши уже были стянуты и были вне кольца внутренних войск. В самих внутренних войсках, в ОМОНах, спецназах и даже "Альфе" проведена работа. В милиции и Генштабе свои люди твердо обещали парализовать "президентский механизм" в День Народного Гнева. Но…"

Что опять за но?

И Байгушев объясняет: "Но смущал нас всех чеченец Хасбулатов, председательствовавший в Верховном Совете.

И правые, и левые, и красные, и белые, и даже сине-красно-белые – все мы на непрекращающихся митингах перед Белым домом локоть к локтю были. Потому что, конечно, все хотели перемен. Но вот в какую сторону? Тут мы во взглядах и расходились.

Ведь как ни крути, а выбор у нас оказался тупиковый: власть-то исподтишка вместо дурного, но в чем-то все-таки своего "Царя Бориса", захватывал "Большой чечен". Он в мятежном Верховном Совете председательствовал. Он всенародное недовольство, чтобы прийти, как Сталин-Джугашвили, к власти, ловко использовал.

…Выходило, что мы тащим страну и народ из огня да в полымя. Только еще чечена у руля страны с его азиатским менталитетом и чингисхановскими замашками, нам, русским, на свою голову не хватает".

Это неописуемое саморазоблачение. У тебя под рукой силовые структуры, Верховный Совет твой никак не состоит из чеченцев. И ты добиваешься его власти. У тебя вице-президент Руцкой. И мало ли еще что. Получаешь ты власть – под тобой армия, спецслужбы, но ты боишься, как маленький ребенок, чеченского профессора с его чингисхановским менталитетом. И как ты это описываешь, в каких выражениях?

Цитата:

"Тут мы все разом и приостановились. И затылки горестно почесали. По что бунтуем? Решение было трудным, но единогласным: поставить опасный чеченский "кавказский" вопрос ребром".

Все это происходило на моих глазах. Начинают они ставить этот кавказский вопрос, к неописуемому удовольствию Ельцина. Ставят они его в осажденном Белом доме. Начинают неописуемую, безумную разборку. И в большинстве своем даже не понимают, что за ней стоит.

Сказать, что это русско-кавказская разборка, невозможно. Потому что против Хасбулатова выступает Абдулатипов. А главный субъект игры вообще находится за кадром и тихо варганит не абы что, а распад страны. "Союз регионов" – как "третью силу", якобы снимающую противоречие между взбесившимся Ельциным и взбесившимся же Верховным Советом.

А Байгушев – завывает на глазах у всех:

"Русский тут нужен как символ! Как гарантия от азиатско-кавказских чингисхановских, всеми еще с ужасом вспоминаемых сталинских репрессий. На Кавказе полно просвещенных людей, но все еще кое-где сильны и терроризм, и менталитет феодального варварства. Понимаете, 37-й год все-таки был. От него не открестишься. Люди его помнят и боятся кавказской жестокости".

В этом духе они шептались-шептались по всем углам Белого дома. А по самым сокровенным углам шептали другое… Опять цитата из Байгушева:

"…Не допустим реставрации единовластия ПРОГНИВШЕГО МЕЧЕНОСНОГО ОРДЕНА, ПРОВОНЯВШЕГО БОЛЬШЕВИЗМОМ".

Где Орден (не русский, про который Байгушев вещает, а красный)? Как он должен реставрироваться? Причем тут Хасбулатов? После такого погружения в этот совокупный маразм – я лично начинаю задумываться, а маразм ли это. Так ли "своеобразен", мягко говоря, Байгушев, или он прикидывается? А может быть, он знал, что на самом деле планировалось? Руцкой – знал. И как-то воспротивился.

Байгушев: "Но как взорвавшаяся шутиха, вдруг выскочил на трибуну "промежуточный человек" Руцкой: – "Коней на переправе не меняют!". Мы всегда считали Летчика своим человеком. …Все-таки Герой России. В плену у моджахедов был. Тогда в нашего Господа и уверовал. Истый православный. Мамочка, вроде, еврейка.

…Руцкой побоялся принять весь бунт на себя. …Да, видимо, и "примесь" в нем свербила. А вдруг вслед за "Большим чеченом" и его тихонечко за "промежуточность" уберут? Чистые "чероносотенцы" – баркашовцы восторжествуют?

Летчик ораторствовал долго и истерично. И видно было по нему, что …подведет он нас-таки под "Большого чечена".

А Хасбулатов, было, уже почти смирившийся с тем, что надо ради дела уйти в тень, ожил. Уйти отказался.

Гробовая тишина нависла в зале. Свечи освещали удлиннившиеся сумеречные тени депутатов. И огромная тень Сталина-Джугашвили из 37-го года недвижно, как призрак, нависла над залом.

В этот момент мы проиграли!

Дальше все катилось по инерции. Все было подготовлено, и День Народного Гнева мы уже не могли перенести".

Не могли перенести – это очень двусмысленная фраза. Почему не могли перенести? Потому что ваши верхушечные синдромы нельзя было объяснить "внизу" – там, где накипал гнев? Потому что этот день был назначен в другом месте? Какой вариант ни прими – все дышит мутной и больной провокацией. Но дальше Байгушев говорит еще более открыто:

"…День Народного Гнева мы уже не могли перенести. Но внутренне мы уже знали, что "Всенародно Избранного" (имеется в виду Ельцин – СК) только приструним. А под "Большого чечена" – из огня да в полымя! – дудки-с, ни за что не пойдем. Побузим, острастку "Царю Борису" дадим, всему обществу политическую силу русского гнева продемонстрируем. Но и только – чеченцу власть над всеми нами своими руками не передадим. Второго Великого Кавказца, да еще чечена, на шею нам, русским, не надо!".

Что здесь описывается, причем напрямую? Описывается та подлая провокация, которую я наблюдал. Преступный штаб решил разменять расстрелянных людей на перестановки в ельцинском окружении. Он выбрал Ельцина. Вошел в прямые контакты с "условно-патриотическим" крылом ельцинизма и осуществил транзакцию, сформулированную другими более прямо: "Сначала чечена из Белого дома, а потом жидов из Кремля!"

Псевдорусский преступный элитный штаб дал отмашку второй невиданной русской социальной катастрофе – следующей за катастрофой распада СССР. С подачи этих лицемерных преступников (те, другие, хотя бы откровенно говорили, чего они хотят) русские были брошены в бездну так называемых шоковых реформ. Общество покатилось по колее регресса. Возможно, необратимо. А Байгушев продолжает юродствовать. Он говорит Станиславу Карпову, "крепкому красивому блондину с открытым русским лицом и обаятельной широкой улыбкой, прирожденному собирателю русских душ от Бога" (вот Иуда-то!):

"…Как оценишь обстановку и поймешь, что проигрываем, что Дом Советов вот-вот падет, выводи наших через подземные коллекторы. Особенно РНЕ. Их выводи в первую очередь. Их не пощадят.

…Сразу выводите через коллекторы и на конспиративные квартиры…"

"Телевещание на страну прекратилось. "Гадина замолчала!" – кричали в толпе. Мы могли включить кнопку и выйти в оперативную Студию. Но надо ли было? Дело сделано. Весь мир увидел, что останкинский наркотический шприц обломан. А передавать власть чечену Хасбулатову, таскать ему каштаны из огня желания у нас не было никакого.

Задача была выполнена… А сколько еще будет юродствовать этот учредитель русской смуты – новый "Борис Годунов" на залитом кровью престоле, – это уже решать провидению".

Хоть бы помнил Байгушев, что произошло после Бориса Годунова!

А он продолжает:

"Так думал я тогда, лежа на площади в крови под свистящими пулями. Наивно. Но что было еще мне думать? Как оправдать себя?!"

Какая смесь искренности, цинизма и юродства! И впрямь-то – Орден!

Я завершаю фантастической цитатой:

"13 ноября 1993 года над Красной Пресней многие люди были свидетелями видения в небесах образа Пресвятой Богородицы. Мы пришли на руины сгоревшего Дома Советов на сороковины – скорбно почтить память наших погибших".

Он двумя страницами раньше описывает, как именно он все это замыслил. И что хуже всего – это правда.

А потом он идет на сороковины и… видит образ… Многолетнее двоемыслие – увы, морально не бесплатная вещь.

И тут же Байгушев снова начинает ныть:

"Как же все-таки до крови дошло? – думал я 13 ноября 1993 года на руинах Дома Советов – и вывод мой был страшный. Нас подставили. А мы подставились".

Забывает дядя, что сказал абзацем ранее.

Дальше начинается проклинание чужих и воспевание своих. И вновь, и вновь – одна навязчиво-невротическая тема:

"…Сталин создал на месте России Великую Державу. Создал! но для кого? и для чего?

Во-первых, увы, не для процветания русского народа. …При сталинской системе русский народ оставался самым нищим, самым обездоленным в "интернациональном" Советском Союзе. Был народом, на который падает основное тягло. …Привилегированными, "подкармливаемыми" были совсем другие нации. Прибалты. Среднеазиаты. Но прежде всего – уже тогда жиреющий и спекулятивный Кавказ. А у нас в ядре русской нации, в Нечерноземье и Черноземье, деревни вымирали.

Во-вторых, советский монстр еврейского изобретения (имеется в виду СССР – СК) был создан, чтобы вообще уничтожить русскую культурную цивилизацию, а вместо нее вырастить бездуховный экспериментальный рабочий скот – эти вот самые "винтики и гаечки" (любимый ведь сталинский образ советского народа!). Вырастить некоего безнационального "нового советского человека" – этакого неспособного гомункулуса, созданного в утопической пробирке".

А вот на чем я хочу поставить точку. Последняя цитата:

"Я все же даже мысли не допускаю, что С.Кара-Мурза, К.Мяло, а тем более Станислав Куняев вместе с Александром Прохановым ради Империи коммунистическому зверю снова продадутся. Думаю, все запутаннее, и им самим кажется, что благороднее. Могу себе даже вполне предположить, откуда эта хроническая болезнь. ЭТО НЕИЗЛЕЧИМЫЙ СПИД НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИЗМА, ВЪЕВШИЙСЯ В НАШИ ДУШИ ЗА ПОЛВЕКА НАШЕЙ ОБЩЕЙ БОРЬБЫ ПОД ЕГО МАСКОЙ. ЗАСТАРЕЛАЯ БОЛЕЗНЬ В НАС, РУССКИХ, СЛАДКО ТЛЕЕТ, ПОРАЖАЯ ДУШИ".

Застарелая болезнь сладко тлеет, поражая душу господина Байгушева. И диагноз, как мне кажется, очевиден: зоологический антикоммунизм порождает такой же антисоветизм. СССР и вся советская жизнь воспринимаются как историческая "черная дыра".

При такой "черной дыре" не может быть будущего у народа, который, с точки зрения Байгушева, своей рукой посадил себе на шею "Мертвый Дух" другого малого народа, кавказских чингисханов и "блудницу вавилонскую".

Такой народ заражен неизлечимым "спидом". Его уже нельзя спасти. Но его можно и должно использовать.

Использовать его должны избранные, которые не опростоволосились и все это себе на шею не посадили. А, напротив, находились в правильном подполье и работали на истребление всего того, чему демонстративно молились. Находясь в истребляемой ими советской "антисистеме", эти герои делали все, чтобы антисистема была как можно хуже и побыстрее рухнула.

Они добились своей цели. Они скинули с шеи русского народа разного рода вышеописанных погонял. Но поскольку русский народ заражен спидом и неизлечимо болен, то они, эти герои, просто обязаны сами сесть ему на шею и добить его до конца.

Именно в этом – окончательный эквивалент определенной суммы высказываний, которые я здесь проанализировал.

Принадлежат ли эти высказывания Ракитову или Соловью, Штепе или Байгушеву – суть этих высказываний одна. Но я не могу уравнивать Байгушева и Соловья. Возможно, Соловей – это не просто Соловей, а Соловей Байгушева. Но это только гипотеза. В любом случае, Соловей молод и просто не имел доступа к механизмам уничтожения своего народа. Может быть, он мечтает получить этот доступ, но это тоже только гипотеза.

Байгушевы же – это другое.

И не надо обольщаться деформированностью рассматриваемого текста. Мне известны другие тексты, гораздо более простые и однозначные, в которых четко сформулирована одна мысль: МЫ СОЗДАДИМ ЭТНИЧЕСКИ ЧИСТУЮ РУССКУЮ РЕЗЕРВАЦИЮ И БУДЕМ В НЕЙ ТИРАНИЧЕСКИ ПРАВИТЬ, ИЗВОДЯ НА КОРНЮ ПРОКЛЯТОЕ ПЛЕМЯ, СУМЕВШЕЕ НАС ТАК НАПУГАТЬ И ВПАСТЬ В ТАКОЙ УЖАСНЫЙ МЕРТВОДУХОВНЫЙ СОБЛАЗН.

Прибыль от такого занятия – огромная. Не надо сказок про бескорыстие. К концу советской эпохи Байгушев, с его подписыванием сценариев и авансов "людям с открытыми лицами", с его валютными приработками, – жил, что называется, "на пять с плюсом". Но тот коллективный субъект, чьи интенции деформированно, но адекватно описывает Байгушев, – хочет иных заработков. И намерен "отжать" народ, безнадежно заболевший политическим спидом, до конца. Он хочет покрыть все имеющиеся рекорды сверхэксплуатации.

И он считает себя вправе это сделать, потому что он ненавидит этот народ за 1917 год, за отобранные поместья и фабрики, за мечту о правде и рае, за свое изгнание и свою внутреннюю эмиграцию, за факел мировой идеи, предложенный всему человечеству, за великую победу, за все. Прежде всего за то, что их отвергли, – таких уверенных, таких элегантных, таких открытолицых… Раз так – пусть этот народ получит по полной программе. "Этот народ"…

Когда эмигранты покидают Россию и начинают называть русских "этим народом" – это отвратительно, но в чем-то понятно. Эмигранты хотят сменить идентичность, разорвать прежние связи. Пусть рвут. Это их судьба.

Но когда то же самое делают люди, навязчиво твердящие о своей русскости, – это намного хуже. Настоящий "малый народ", стремящийся сесть на шею деградирующему русскому несчастью, – это байгушевы. Относительно маломощные, как сам автор саморазоблачительной книги, и более влиятельные, прячущиеся в тени.

Их надо выволочь из этой тени немедленно. Уже пора. Потому что Кондопога подвела черту под некими иллюзиями. Потому что от схем, в которых был хоть какой-то позитивный смысл, люди переходят к схемам, не оставляющим никакого шанса на жизнь народа, от лица которого они выступают.

Именно после Кондопоги я понял, что придется заняться темой, которой заниматься не хотел. Темой этого, а не иного предательства. Высказался я сразу же. Грузинским эксцессом еще и не пахло. Но он был легко предсказуем. Тогда же я выбрал формат высказывания. И не желаю его менять. Потому что без ответов на общие вопросы, которые я затронул тогда и считаю необходимым вновь поставить сейчас, – обсуждать грузинский эксцесс так же бессмысленно, как и эксцесс карельский. А также будущие эксцессы, которые неминуемы.

(Продолжение следует)

 

30.11.2006 : Дети унтер-офицерской вдовы

Дети унтер-офицерской вдовы

сильно отличаются от "детей Вдовы",

но почти не отличаются

от "детей лейтенанта Шмидта".

(Из неизданной Энциклопедии нравов)

Опубликованные мною в газетах "Завтра" и "Слово" аналитические статьи "Аналитика пораженчества" и "Профессия – пораженец", посвященные критике верхушки КПРФ (и являющиеся продолжением беседы с А.Карауловым в передаче "Момент истины"), – достигли цели.

Они вызвали, наконец, бурную реакцию в различных сегментах элиты КПРФ. Как на федеральном, так и на региональном уровнях. Очень странно, что этой реакции не было раньше, когда я те же мысли излагал в патриотической печати, так сказать, по горячим следам тех или иных событий.

Но лучше поздно, чем никогда.

В деле, которым я занимаюсь, нельзя предаваться длинным лирическим отступлениям. Скажу лишь, что мне не привыкать быть объектом "разоблачительных кампаний" в прессе. В конце 80-х годов мне пришлось достаточно резко рвать отношения с так называемым "реформистским лагерем", заявившим о своей приверженности распаду СССР. Травля, развернутая против меня в те годы, уже не может быть повторена заново, поскольку не достигнет цели. Нет той социальной целомудренности, того доверия к прессе (тем более к прессе "независимой, прогрессивной, реформистской"). Вообще нет возможности сконцентрировать эмоции общества на каком бы то ни было образе – благостном или демоническом.

Причины этой невозможности носят очень глубокий характер, и их подробный анализ увел бы нас от существа дела. Хотя, видимо, такой анализ нужен сегодня обществу ничуть не меньше, чем подробное "выяснение отношений" с маргинализующейся структурой, стремительно идущей путем регресса по своей, так сказать, псевдолевой политической траектории.

Короче – настоящую травлю можно было развернуть только в советском обществе. И только в условиях, когда некто, еще обладая полнотой власти, уже хотел подавить всех, кто пытался воспрепятствовать применению этой власти в однозначно деструктивных целях.

Да и проблему исполнителей нельзя скидывать со счетов. В той травле был задействован другой актив с другими способностями. Там иначе было отточено искусство лжи. Там был другой подход к современности. Там не копировали, не подражали, не заимствовали. Миф творили настоящие специалисты по провокациям.

И еще один фактор. В первый раз такая травля может вызывать острое чувство. Но когда это происходит во второй, третий, четвертый раз, с тупо искаженными перепевами предыдущих провокационных тем, – норма реагирования не может не измениться.

Если во мне и остается какой-то след эмоционального реагирования, то он связан с жалостью к одним и… как бы помягче выразиться… со специфической иронией к другим.

Сначала – о жалости. Это не риторический оборот. Я действительно испытываю искреннюю жалость к тем, кто так надрывно пытается меня разоблачать, копируя гораздо более профессиональные провокационные наезды своих демократических предшественников и двойников.

Эти люди могут быть добровольцами или работать по найму. Стилевые особенности позволяют выявить обе категории исполнителей. Эти люди могут подписывать то, что им подсовывают, или искренне водить пером по бумаге. В любом случае, они пребывают в состоянии глубокого невроза.

На первой фазе невроза такие люди пожимали плечами и говорили, что "вот, сейчас наш Зюганов придет к власти и расправится со злопыхателями". На этой фазе они вообще не реагировали на критику КПРФ. Им так задурили голову, что они, вопреки всему, были убеждены в победе Зюганова, с которым связывали разные надежды, – кто подлинно человеческие, а кто и мелко-карьерные.

Теперь эта фаза позади. Все, кто сейчас подписывается под "антикургиняновскими воззваниями", прекрасно знают, что Зюганов: а) никогда не будет президентом РФ, б) никогда не возглавит парламентского большинства, в) возможно, вообще ничего не возглавит, а если и возглавит, то нечто сугубо карманное и периферийное.

Но когда я обращаюсь к этим людям и спрашиваю: "Люди, вы понимаете, что это так? Вы ведь не можете не понимать, что это так! Тогда давайте разберемся, почему это так! Я вот считаю, что потому-то и потому-то. А вы как думаете?", – то эти люди не отвечают на вопрос. Они начинают – когда ернически-надрывно, а когда и просто истерично, – обсуждать мою личность и мотивы моих высказываний. Что это значит?

Что началась вторая фаза невроза.

Женщина знала, что муж ей изменяет, но думала, что все рассосется, муж отбесится. И с иронической ухмылкой отмахивалась от робких намеков: "Мол, ты гляди, твой Вася-то чего-то… того!" Это была первая фаза. На второй фазе женщина знает наверняка, что дело – швах. И потому громко вопит на каждого, кто ей на это тактично и мягко указывает.

На третьей фазе женщина сломается. Она сама начнет говорить нечто такое, что ее придется останавливать, и убеждать несчастную, что муж не так плох, да и ситуация не такая уж "свинцово мерзостная".

На этом коммунистическое движение в России и кончится. Останутся совсем уж плохонькие и надуманные структуры. Что-то экстремистское с антигосударственным привкусом. Плюс какой-то, уже совсем очевидный, пиаровский "самострок".

Советская история, с ее трагическим размахом и трагическими же ошибками, – будет оскорблена вторично. На этот раз не разнузданной демократической клеветой, а мелкой самопародией. Она и вправду повторится в виде фарса. И этот фарс может лечь страшной оскорбительной тенью на ту трагедию, которую он пародирует.

Можно ли было спасти Советский Союз или нет? Я до сих пор убежден, что можно было. Но даже если нельзя – нужно было, хотя бы, сказать что-то не совсем плоское и банальное в его защиту перед его концом.

Это было не только политической и аналитической обязанностью. Это было еще и экзистенциальным долгом. Потому что есть разные подходы к ответу на вопрос, что такое твоя страна. Если страна – это всего лишь совокупность ныне живущих, то твоя задача – сначала в чем-то убеждать этих ныне живущих. А потом, если они движутся в неверном направлении (а вектор их движения ясен по историческому результату, тут всегда определяет исторический результат и ничто другое), – либо двигаться вместе с ними, либо уходить из политики.

Но если страна – это единство живых и мертвых, то существуют и мертвые как метафизическая (а значит, и политическая) реальность. Кто-то может отрицать метафизическую реальность вообще. Кто-то – считать, что метафизика оторвана от политики. Но если ты считаешь, что метафизика существует и от политики не оторвана, то ты будешь говорить, даже если кажется, что тебя не слушают.

В этом случае у тебя есть свой путь, так сказать, свой вектор, не сводимый к собственно политическому. Есть другое отношение к словам. К их весу, роли, предназначению.

Это – по вопросу о жалости к неврозам и ответственности перед теми, кто отделен от нас метафизической чертой и сам уже ничего сказать не может. Но есть и еще одно чувство, которое мне хотелось бы выразить перед тем, как приступить к совсем другому типу полемики.

Второе мое чувство – глубокое изумление по поводу того, в какой степени "думающее меньшинство" нашего общества лишено какой-либо, даже слабой и остаточной, способности к автономному социальному поведению. С этим всегда было плохо. А сейчас – хуже, чем когда бы то ни было.

Я знаю многих, кто оценивает Зюганова гораздо резче, чем я, но никогда не скажет этого публично. Я не хочу обвинять этих многих в трусости, слабости и так далее. Тут, скорее, срабатывают более сложные мотивы. Люди вообще хотят (а интеллектуалы-индивидуалы, видимо, более, чем другие) быть в каком-то лагере, в какой-то солидарной социальной среде, прибиться к какому-то берегу. Словом как-то преодолеть удел одиночества, который ощущается сейчас, видимо, особенно остро.

Я с этим сталкивался и на других переломных моментах истории. И видел, как люди, смелые и решительные в иных ситуациях, боялись порвать со своей национальной или корпоративной средой, боялись мнения референтных групп и так далее.

Это вызывало и вызывает во мне ироническое сожаление, но никоим образом не корректирует мое поведение. Я буду делать то, что считаю для себя должным. И ни с чем, кроме этого долженствования, соотноситься не намерен. Единственное, что мне тут постоянно приходится оговаривать, – это, оглянувшись через плечо на осторожничающих, лишний раз подчеркнуть: "Я, и только я, так считаю. Это моя и именно моя позиция".

Оговорив указанные "вводные обстоятельства" в адекватном этим обстоятельствам тоне, я приступаю к своей тягостной основной обязанности. С одной – последней – оговоркой: я надеюсь, что меня поймут, если я буду реагировать не на каждый "чих" моих критиков, а на некий высокопоставленный "насморк", инициирующий подобные "чихи".

Это не является моим неуважением к трудящимся и их письмам. Как индивидуальным, так и коллективным. Тем более, что за бурными реакциями стоят не только распоряжения свыше, но и неврозы, которые я описал.

Но потакать неврозам – вовсе не значит помогать их преодолеть. Все, кто когда-то преодолевал невроз или помогал делать это кому бы то ни было, знают, что главная рекомендация тут одна: "Не цацкаться!"

Я и не буду.

17 ноября 2006 года пресс-служба ЦК КПРФ опубликовала на своем Интернет-сайте материал под названием "Momento de verdad для политолога "На досках"". В этом шедевре пресс-служба, наконец-то, уходит с суконной лингвистической территории, на которой она доселе размещалась, и начинает демонстрировать свои способности в том, что касается современного политического языка.

Демонстрация этих способностей говорит сама за себя. Для каждого, кто обладает интеллектуальным и семантическим слухом, все ясно без комментариев. Но поскольку этот слух есть не у всех, то нужно кое-что дополнительно прокомментировать. Потому что отсутствие слуха – это ведь не фатум. Слух можно развить, было бы желание.

И я убежден, что кое у кого это желание есть. Есть и левая молодежь, которая проникнута (просто знаю это) стремлением во многом разобраться. Есть и вполне классический советский левый контингент, уже достаточно встревоженный происходящим в своей партии и тоже не лишенный желания по-настоящему разобраться. Его, этот совокупный "ищущий контингент", можно, конечно, отдать на откуп конспирологам и прочим шизеющим окормителям. Но это равносильно интеллектуальной капитуляции левых сил.

Кое-кто уже подписал акт о такой капитуляции (об этом мои статьи "Аналитика поражения" и "Профессия – пораженец"). Вопрос – когда это произошло с КПРФ? Может быть, КПРФ изначально и была задумана как исполнитель капитулянтского "политического танца"… Может быть, это произошло "по ходу дела"…

Главное – не в этом. Главное в том, что Россия входит в очередной системный кризис.

Одно дело – если она входит в него с адекватной левой идеологией, а также с созвучными этой идеологии (государственническими и подлинно левыми) политическими структурами.

Другое дело – если нет ни подобной идеологии, ни подобных структур, а их место занимают муляжи или карикатуры (на современном постмодернистском языке – симулякры). Тогда веер возможностей, вытекающих из самой ситуации системного кризиса, резко сужается.

Могу подробно описать, как именно он сужается, и к чему это приведет. Кто выигрывает, какой ценой оплатит этот выигрыш народ. Но об этом как-нибудь в другой раз. Тут надо или подробно, или никак. Конспективная вводная не предназначена для раскрытия темы. Она отвечает на другой вопрос, который мне все время задают: "Зачем Вы с ними возитесь? Зачем полемизируете? Зачем что-то растолковываете, когда и так уже все ясно?"

Во-первых, не все ясно. В том числе неясно кое-что из того, что следует прояснить ради серьезных будущих целей.

Во-вторых, даже если тебе что-то ясно, то это не значит, что ты не должен разъяснять другим. Тут весь вопрос, какова профессия. Если она требует борьбы за умы, то само это определение ("борьба за умы") предполагает колебания в сознании тех, за кого ты борешься.

Если сознания нет, или оно дремуче-непоколебимо – действительно, за что бороться? За что и за кого? А если это сознание находится в плену у норм понимания, способов понимания (кто-то скажет – "когнитивных матриц"), не позволяющих, так сказать, "работать в реальности", то существуют методы извлечения такого сознания из опасного плена. И я намерен эти методы применять. Для этого – мне нужны своего рода учебные пособия. Не знаю, как еще назвать. Экспонаты. Образцы.

Новый текст пресс-службы ЦК КПРФ вполне тянет сразу и на экспонат, и на пособие, и на "показательный семантический экземпляр". Как этим не воспользоваться? Вот я и пользуюсь.

Аппарат содержательной дискуссии здесь не сработает. Потому что весь текст этой самой пресс-службы пронизан желанием уйти от содержательной дискуссии. Возможен ли тогда хоть какой-то аппарат? Возможен. И я постараюсь его продемонстрировать.

Но, прежде всего, – в чем состоит уход от дискуссии по существу?

Он состоит в отказе рассматривать главное предлагаемое к дискуссии обстоятельство. Это обстоятельство – политический результат деятельности КПРФ за 15 лет с момента ее создания. Деятельности элиты КПРФ и ее лидера. По этому поводу я ставлю один вопрос: УСТРАИВАЕТ ЛИ ЦК КПРФ, ПРЕСС-СЛУЖБУ ЭТОГО ЦК И ТУ ПАРТИЮ, ЧЬИМ ЦК ЭТО ЦК ЯВЛЯЕТСЯ, – ДОСТИГНУТЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕЗУЛЬТАТ? ДА ИЛИ НЕТ? В ЧЕМ СОСТОИТ ЭТОТ РЕЗУЛЬТАТ? КАК БУДЕТ ДАЛЬШЕ ВЕСТИ СЕБЯ, ТАК СКАЗАТЬ, КРИВАЯ УСПЕШНОСТИ? НА ЧТО ДЕЛАЕТСЯ СТАВКА? КАК ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОБЕЩАНИЯ СООТНОСЯТСЯ С ДОСТИГНУТЫМ? И ТАК ДАЛЕЕ.

Совершенно не надо обсуждать ни меня, ни мои суждения по этому поводу. КПРФ – самой – надо обсудить результат. И не только обсудить, а и объяснить. В этом задача любого политика.

Сначала надо сказать: "Да, результат нас устраивает" – или "Нет, результат нас не устраивает".

Сказать, что "результат нас устраивает", – значит плюнуть в лицо тому электорату, который обеспечивал поддержку партии, веря, что эта партия спасет его от социального и экзистенциального ужаса, гордо именовавшегося "шоковыми реформами". То есть, этого сказать нельзя.

Но и сказать, что "результат нас не устраивает", тоже невозможно. Потому что тогда нужно давать объяснения. Анализировать причины. Нельзя же без конца ссылаться на козни режима. Потому что эти козни – безальтернативная рамка, внутри которой приходится решать проблему.

Нельзя просто жаловаться на режим, да еще много раз. Это – все равно, что жаловаться на дождь. Вот, я вышел на улицу и промок. И заболел. А почему промок? Потому что шел дождь? А зонт-то чего не взял? Не тот был прогноз погоды? А у кого ты его спрашивал? И так далее.

Нет мужества, чтобы признать свое поражение. Нет развитого политического сознания для того, чтобы определить и объяснить причины своего поражения. И нет желания что-либо менять. Поскольку что-либо менять – это значит кого-либо менять. Тут одно без другого невозможно.

Таким образом, нет ни победных реляций, ни "разбора полетов". А что есть? Есть некая "серая политическая зона", в которой все забалтывается, запутывается, топится в мелочах, в пресловутой стратегии фиктивных "малых дел". Вот, видите, фракция КПРФ требует пересмотра законодательства о недрах, о природной ренте. Правильное ведь дело-то? Правильное! Хорошее!

А то, что фракция уже 10 лет всего этого требует? А караван идет в совершенно другом направлении. То, что эта фракция не увеличивается, а уменьшается в размерах. То, что роль КПРФ в президентских выборах – чисто номинальная. Так это все – из разряда политических табу. "В доме повешенного не говорят о веревке". А те, кто говорит, – негодяи. Причем системные. Они и неумные, и трусливые, и корыстные. Да и вообще. Не слушайте их, люди!

Люди, к которым это обращено, очень послушные, очень дисциплинированные. Им сказали "негодяи" – они верят. Им сказали "не слушайте" – они и не слушают. Но самим себе они же не могут не задавать стратегические политические вопросы. Те самые, которые я привел выше. Потому что они-то – не верхушечные члены корпорации! Они жертвы, им спасение нужно, а не пустые разговоры! Им политические результаты нужны!

Если же они им уже не нужны, – тогда совсем другое дело. Это за чертой обсуждения. Это – то самое, чего и добивались настоящие стратеги так называемых "шоковых реформ".

Добивались они вовсе не либерализма, не рынка, не вестернизации. Они добивались создания на нашей территории некоей архаической резервации, которую называли "обезьянник". Стратегией было именно это. Все остальное носило оперативный характер. Главное было – создать обезьянник. А уж кто будет его политически окормлять – дело второе.

Конечно, за это шла, идет – и будет идти – беспощадная борьба. Ибо цена такого окормления очень велика. Если даже говорить только о деньгах – как минимум, 50 млрд. долларов в год (считаю в цифрах предъявляемого и непредъявляемого вывоза капитала). И кто и как его будет вывозить, конечно, для интересантов очень важно: какие-то там "инородческие монстры" – или же "свои, коренные". Борьба за место капо в создаваемом концлагере ведется очень и очень жесткая. Ибо место, повторяю, вкусное.

Но главное – создать концлагерь, организовать обезьянник. Потом его хозяева могут даже допустить в нем конкурентную борьбу. Ведь чем острее эта конкуренция, тем меньше шанс, что кто-то из борющихся оторвется, так сказать, от "наличной реальности" и, понимаете ли, начнет против обезьянника выступать. Так пусть ему другие шилом в бок… чтобы не заносился. Он и опомнится.

Таков смысл сегодняшней регрессивной политики. В ней есть разные участники. В ней, по определению, должны быть разные участники. Но все они действуют на поле регресса, в рамках условий регресса, в парадигме этого самого обезьянника.

Метафорически я это называю "вместе хрюкают". Кому-то не нравится "хрюкают"? А как вам нравится? Извините, я исправлюсь, я найду другое определение. Какое вас больше устроит? Я даже боюсь их перебирать. А то вы мне опять скажете, что я засоряю текст плохими словами.

Вы же – обрывочно цитируете меня с этих позиций. Я пишу: "Людей считают за дегенератов, за беспамятных дураков, и это омерзительно". А вы читателю (который, конечно, не должен прочитать мой текст – куда ему!) говорите, что я использую перлы "дегенераты", "беспамятные дураки". Я воспроизвожу чужую оценку из уст мерзавца (какого, даже повторять не хочу): "быдло виновато, что не вышло на улицы". А вы утверждаете, что я, якобы, много раз кого-то назвал быдлом.

Но главное даже не в этом. И не в том, с какой старательностью вы считаете количество "я" в моих текстах. Вы у Зюганова посчитайте. Людей-то не смешите! Дело, повторяю, отнюдь не в этом. Предположим, что слова я использую плохие. Ведь не это главное! И не то, какую я проявляю "лояльность органам". И не то, что мне что-то – за что-то и кем-то – дадено.

Хотите, я за вас придумаю более сокрушительный "аргумент"? И долбану им по самому себе, если вы не умеете?

Аргумент этот такой: "А может, он тоже строит обезьянник вместе с другими, а нам просто мозги пудрит?" А дальше, с этой отправной точки, – пошло-поехало: "А кто ему что дал и за что? А как он сам живет и чем занимается? А каков его моральный облик и классовый статус?"

Сразу же отвечаю. У меня мог бы быть ужасный моральный облик. И совершенно безобразный классовый статус. Я мог бы работать на разные "органы". В том числе, на самые что ни на есть бесстыдные. Но это все, в лучшем случае, – вопрос о квазиполитической анатомии и физиологии. А политический вопрос совершенно другой.

Он состоит в том, что я предлагаю ОБСУДИТЬ САМУ КОЛЛИЗИЮ РЕГРЕССА В РОССИИ. Я предлагаю ПОСТАВИТЬ В ПОВЕСТКУ ДНЯ ВОПРОС О ФОРМАХ БОРЬБЫ В УСЛОВИЯХ НАРАСТАЮЩЕГО РЕГРЕССА. А ТАКЖЕ О РЕГРЕССЕ С РАЗНОЙ ОКРАСКОЙ. И так далее.

Я это настойчиво и давно предлагаю. А вы говорите: "Он уже десять лет жалуется на КПРФ во все пишущие инстанции". Почему "жалуется"? В какие такие "инстанции"? В ваши любимые газеты? И почему в тот момент, когда говоримое вас устраивает, я являюсь "выдающимся политологом" (это из ваших же газет), а в противоположных случаях – "неучем и невеждой"?

Однако и это оставим за скобками. Хотя это все и есть политическая семантика, которая позволяет восстановить портрет. Не мой, а того, кто мой портрет пытается нарисовать. Таково свойство политических систем. Они обладают обратной связью. Это вам не ньютоновская, а квантовая механика.

Но пока, повторяю, поговорим о другом. О главном. Допустим, я – бяка и средоточие всех зол. Но регресс-то в России идет или не идет? Если вы ведете политическую борьбу, игнорируя фактор регресса, а он идет – то чем вы занимаетесь? Вы поинтересуйтесь, что такое регресс. Украдите у меня его определение. Раскройте его с помощью достойных статусных людей – с необходимой глубиной. И действуйте!

Ан нет. Вы этого не делаете. А почему вы этого не делаете?

Давайте рассмотрим объяснения этого обстоятельства с позиции моей концепции обезьянника. Если стратегия в том, чтобы построить обезьянник, то какая тема табуируется, ась? Может, вы и этого не понимаете? Табуируется всегда подлинная цель, а обсуждаются – фигуры и темы "прикрытия". Если я растабуирую подлинную цель (а я этим и занимаюсь), то я не могу работать "на обезьянник". А если вы жестко соблюдаете табу архитекторов обезьянника на обсуждение их прелестного замысла – то вы строите обезьянник вместе с этими архитекторами.

Вот стратегически важный вопрос! Начните обсуждать регресс и принимать адекватные меры. И при этом продолжайте меня шельмовать и усильте это шельмование – и я вам даже отвечать не буду. Потому что мне это после всего, что вы сотворили (и что не стесняетесь из моих текстов цитировать – "блуд на крови" и прочее) поразительным образом безразлично. Я даже сам удивлен, насколько.

Но вы не ставите этот вопрос в повестку дня левого движения. В политическую повестку вообще. Между тем, именно постановка подобного рода стратегических вопросов в национальную повестку дня, -основополагающая обязанность любого оппозиционного движения. Поскольку оппозиционное движение эту задачу не выполняет, это за него делают те или иные интеллектуалы, я в том числе (вот оно опять, пожалуйста, "я"!).

А поскольку ставить данный вопрос нельзя в отрыве от другого вопроса, а именно от вопроса о том, ПОЧЕМУ ВЫ ИЗБЕГАЕТЕ ПОДОБНЫХ ОБСУЖДЕНИЙ, – то приходится обсуждать и вас. Как это ни противно.

Но почему это особо противно? Потому что кто-то обижает? Или, упаси бог, не привечает (вот уж кошмар-то, если бы начали привечать!)? Нет, дорогие мои! Дело-то совсем в другом. И вы даже не можете понять, в чем именно. Так я объясню. В порядке саморазоблачительной исповеди.

Дело в том, что в условиях регресса крайне важно выдвигать в качестве позитива советские нерегрессивные стандарты, каноны и образцы. Даже понимая, насколько неабсолютный характер носила советская действительность – это нужно и должно делать. Потому что нет других реальных контррегрессивных опор в сознании постсоветского общества, брошенного в регресс и превращаемого в обезьянник.

А вы – самими собой! – демонстрируете изнанку советской эпохи. Вы каким-то странным образом (странным ли?) сберегли весь советский номенклатурный негатив, весь гной неумности, плебейской заносчивости, всего того, что Ленин называл "комчванством", и что стало вашей второй природой.

Это было всегда. Но это сочеталось с чем-то другим, позитивным. Теперь позитивное ушло вместе с эпохой. А это – осталось. И приобрело какие-то гротесковые черты.

Вам-то кажется, что все дело во мне. А дело – в вас.

Вы пишете (сами-то почитайте!): "Завсегдатай карауловских посиделок в "Моменте лжи", идущем на низкорейтинговом телеканале ТВЦ…"

С вами о регрессе говорят, о мегатенденциях. А вы про какого-то завсегдатая. Я что, только у Караулова выступаю? И причем тут рейтинг? Причем тут ТВЦ? Вы что, рейтингом избалованы? У вас много своих телеканалов? Откуда у вас такие данные о рейтинге Караулова? И вообще – причем тут рейтинг, повторяю? Я вот регулярно на ОРТ выступаю. Тоже низкорейтинговый канал?

Вы уже самими словами, самой семантикой разоблачаете удивительную плебейскую пошлость. Вы стелетесь перед успехом, исчисляемым рейтингом. В чем в этом смысле, простите, разница между Зюгановым и Ксенией Собчак? Вы возмущаетесь моим грубым метафорам о "хрюканьях", но не хотите понять их суть. И говорите своей, убежден, что отчасти думающей аудитории: "Вот ведь гнусный клеветник! Он говорит, что мы хрюкаем! А мы всего-то делаем "хрю-хрю-хрю"!"

Дальше вы начинаете описывать мою ничтожную личность. Ну, сколько раз уже говорил – "что в имени тебе моем?", – но вам неймется. И что вы пишете? "Геофизик по образованию, бывший научный сотрудник Института океанологии, кандидат физико-математических наук, режиссер театра "На досках" и руководитель Экспериментального творческого центра господин Кургинян, ныне аттестующий себя философом и политологом…"

Аттестовали меня философом и политологом – ваши СМИ. А также много кто еще. А также сотни написанных мною работ. Но не в этом дело. А в том, что… Давайте напишем иначе: "Химик по образованию, бывший научный сотрудник…" А дальше поставим имя крупного левого идеолога. Или напишем так: "Юрист, практически не работавший по специальности, лишенный признания и международного статуса, маргинальный журналист, злопыхающий из эмиграции, создатель карманной карликовой партии, вообразивший себя философом и экономистом…" Последнее догадываетесь, про кого?

Давайте я вам опишу еще одного персонажа: "Недоучившийся семинарист, человек с проявленными криминальными наклонностями…"

Еще нужно? У вас есть уважение к собственной партии? К собственной истории? И что вы вообще хотите сказать? Что вам мало моих двух высших образований, математического и гуманитарно-творческого? Вам нужно, чтобы оппонент окончил ВПШ? Не люблю антикоммунистические анекдоты, но как тут не вспомнить: "Раньше думал, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс – это брат и сестра. А в ВПШ узнал, что это четыре совершенно разных человека!"

Что вы хотите сказать? А если бы у меня вообще было среднее образование? И что?!! Вы на себя-то как наговариваете!

А как вы сами себя… Как бы это мягче выразиться… с унтер-офицерской вдовой сравнить, что ли? Вы постоянно смакуете мой разнузданный тон (извращая текст, вырывая его из контекста – неважно), описываете, как я вас хлещу по щекам – и одновременно пишете, что я… жалуюсь. Так жалуются? У вас политтехнологи тоже заканчивали ВПШ? И журналисты? И спичрайтеры?

Сусловское начетничество, по поводу которого так сетовали антикоммунистические диссиденты, – верх политической честности по отношению к тому, что вы делаете.

Я объясняю, что мотив телеканала не должен интересовать выступающих по этому телеканалу. Потому что в противном случае вообще нельзя выступать на телевидении. Я спрашиваю, не было ли НТВ Гусинского насквозь заказным, и мешало ли это Зюганову выступать по НТВ? Я, думая, что у вас есть "высоколобые", говорю о Бобе Вудворде и итальянских профессорах, исследовавших стратегию напряженности. А вы все это выбрасываете, цитируете фантастически искаженным образом и говорите: "Во! Хе! Заказик-то налицо!"

Вы с кем так разговариваете? С себе подобными? А вы уверены, что ваш партактив состоит только из них?

Кто из сегодняшних реальных политтехнологов, "делающих вас всех одной левой", кончил ВПШ или что-нибудь в этом роде? Вы можете прислушаться к ним, а не ко мне. К чему я вас и призываю. А вы все ерничаете: "Представляете картину! Часть партии на лекциях театральных гуру, другая – у прочих профессионалов-океанографов, третья – у неких геофизиков, посвятивших себя лирике… И все, забыв про реальную политическую борьбу, дискутируют…".

Для Ленина, который не океанограф и не театральный гуру, дискуссия была нормой политической борьбы. Эта норма была жива до тех пор, пока надо было бороться. Вы ему рассказали бы, что реальная политическая борьба – это одно, а дискуссия о стратегии – это другое. Он бы сразу сказал, что вы – "жалкие опивки умирающего царизма".

Партия – когда была партией? В том числе, правящей? Пока она была концептуальным клубом, ведущим политически ответственную дискуссию о путях развития. Когда эта дискуссия кончилась, и эта функция отмерла, партия превратилась в хозяйственный аппарат.

Хозяйственный, так хозяйственный. Это еще не так плохо. Но – пока есть реальное хозяйство.

Когда секретарь райкома занимается отопительным сезоном, посевной или состоянием жилищного фонда, – он подменяет собой райисполком. Это в чем-то плохо, но в чем-то и хорошо. По крайней мере, здесь плюсы и минусы сосуществуют.

А когда этот секретарь уже не занимается хозяйством? Когда он от этого понятного ему живого дела отсечен, а к прошлому, где была политическая борьба и стратегическая дискуссия, ходов не имеет (а, напротив, имеет глубокое отвращение), то он чем занят? Он занят мертвым делом. И все превращает в мертвое дело. Отсюда – перлы, в которых реальная политическая борьба и дискуссия – противопоставляются.

"Папа, почини велосипед!" – "Вот брошу все и займусь твоим велосипедом!"

"Дядя, займись дискуссией!" – "Вот брошу все и займусь твоей дискуссией вместо реальной (три зевка и два посапывания) политической, знаете ли, борьбы".

Это все на какую тему? Это на тему "вы и ваше прошлое".

В рамках этой темы у вашего настоящего есть очень точный диагноз. На научном языке он называется "ренегатство". Знаете такую фразу: "Ренегаты не любят своего прошлого"? Вы только не пишите в последующих ваших статьях, что я назвал вас "гадами". Я сказал не "гады", а "ре-не-га-ты".

Меня спрашивали: "Почему это вам кажется, что кто-то там в КПРФ Ленина не любит?" А теперь вы же сами и объясняете, почему я так считаю. Потому что вам нужен не революционер, как создатель нового. И не идеи вообще. Вам нужны статусы. Цацки. Почести. Вам нужен действительный статский советник с Анной на шее. Вот уж, воистину по анекдоту: "Феликс, приезжай в Женеву. Начинаем все сначала".

Защищаешь советское. Восстанавливаешь в сознании людей его позитивы. Знаешь, что без этого стране не жить. Но ведь и другое знаешь и помнишь! Было ведь и другое, страшное в этом советском. А ну как именно оно вернется – с вами или без вас? Вернется без идеи, без сверхдержавного величия? Только как норовистая номенклатурная хватка? А ну как это, стерилизовавшись окончательно, соединится с архитекторами обезьянника? Сольется с господином Гором в экстазе "устойчивого развития"?

Гонишь от себя эту мысль. А она приходит к тебе в обличии такой псевдокритики. И подмигивает: "Ты защищаешь советское? Так вот оно, нюхай, вкушай, вспоминай райкомы и парткомы, тебе же, кажись, нравится, ты это хочешь постиндустриализировать, али как?"

Почему я, а не Зюганов, должен отвечать за крах 1991 и 1993 годов, понять не может никто. Я не был работником аппарата ЦК КПСС. А Зюганов был. Я не был сопредседателем ФНС. А Зюганов был.

Кем был я – тоже хорошо известно. И о моей "лояльности органам при всех перипетиях последних двадцати лет" может сказать только субъект со "странными" свойствами. В числе этих свойств – полное пренебрежение к тем общественным группам, которым известны я и моя деятельность. А это, повторяю, довольно широкие группы. Игнорировать их – более чем глупо.

На каких инопланетян рассчитаны все описания моих материальных и социальных триумфов, вытекающих из моей якобы "лояльности"? Эти инопланетяне вообще ничего не читали и не читают? Но другие-то читали хотя бы демократическую прессу, из которой взяты доносы на меня, вывернутые теперь наизнанку легко опознаваемыми зюгановцами. А ведь в доносах демократической прессы те выдуманные преференции, которые мне оказывались, были доказательством страха "тайных ГКЧПистов" внутри ельцинской команды!

Поначалу пресс-служба ЦК КПРФ (ох уж мне это "пресс" и эта "служба"!) изолгала все это одним способом. Теперь она лжет другим способом. Кликушествует. Вопрошает: "Неужто мутант Ельцин в августе 1991 года… решил все же ради спасения красных ценностей дать льготы корпорации Кургиняна?"

Ельцин не давал мне льгот, милые! Внимательно читайте "демократические первоисточники", из которых вы все это наковыряли. Ельцин раз за разом вызывал меня в прокуратуру, прессовал, как только мог!

Дабы вы впредь не путались в трех соснах, разъясняю. Действительно, в 9 часов утра 19 августа 1991 года некое лицо подтвердило льготы, данные моему Центру за несколько лет до того союзным правительством. А сразу после провала ГКЧП "демократические стукачи" начали обвинять это лицо в том, что оно что-то подписало с перепугу "гэкачеписту" Кургиняну. В любом случае, это не могли сделать Ельцин и его присные – по техническим (а также иным) причинам.

Если вы этого не знали, – вы не читаете газет, не слушаете телевидения, не в курсе думских обсуждений и так далее. Но вы были прекрасно в курсе. А если же у вас была эта бредовая версия, то какого черта ваш лидер относился ко мне в то время столь искренне-дружелюбно? Он что, "был в доле"?

Вы на кого донос пишете? На меня или на себя? Этот вопрос репрезентирует состояние вопрошающего сознания. Аналитический центр мог кому-то мешать, а мог и не мешать. Началась новая фаза политического процесса, в которой мало ли кто с кем и как боролся.

АНАЛИТИКА – ИМЕЕТ ПОЛИВАЛЕНТНЫЙ СПРОС. КОМУ И ЗАЧЕМ МОГУТ ОКАЗАТЬСЯ НУЖНЫ АНАЛИТИЧЕСКИЕ ОПИСАНИЯ СИТУАЦИИ В ТАДЖИКИСТАНЕ ИЛИ ЧЕЧНЕ (ПРИЧЕМ ОСУЩЕСТВЛЯЕМЫЕ ПУБЛИЧНО, НА КЛУБЕ И В ПРЕССЕ) – ЛЕГКО ПОНЯТЬ.

А ВОТ КАКОЙ ПОЛИВАЛЕНТНЫЙ СПРОС МОЖЕТ ИМЕТЬ ПОЛИТИКА? КОМУ В РАМКАХ ЭТОЙ ЛОГИКИ НУЖНО, ЧТОБЫ ЗЮГАНОВ ПОЛИТИЧЕСКИ ВЫЖИЛ? ЗЮГАНОВЦАМ, НАРОДУ? ЭТО НАРОД, ЧТО ЛИ, ЗАЩИТИЛ ЗЮГАНОВА ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ 1993 ГОДА? НАРОДНЫЕ ВОЛНЕНИЯ НЕ ДАЛИ ЗАПРЕТИТЬ КПРФ? МУДРОСТЬ ЗЮГАНОВА, НЕ ПОДДАВШЕГОСЯ НА ПРОВОКАЦИЮ?

Такой уровень описания политики – на кого рассчитан?

Есть элитная игра. И каждый, кто действует в том процессе, который триумфально шествует по необъятным просторам нашей бывшей советской и нынешней российской родины, – так или иначе в нее играет. Вопрос, как, с каким результатом, в каких ролевых рамках. и, наконец, по каким правилам.

Пресс-службе ЦК КПРФ очень хочется ограничиться бессмысленными фырканьями во всем, что касается моих описаний "байгушевского сюжета". А зря! Эта пресс-служба могла бы подумать хотя бы о своем будущем. Потому что сюжет-то не из прошлого, а из будущего. А будущее нельзя понять без прошлого.

Пресс-служба ЦК КПРФ упоминает интервью председателя Конституционного суда В.Д.Зорькина, в котором Зорькин говорит о готовности Ельцина на компромисс, предлагавшийся в 1993 году Конституционным судом и главами регионов. Суть компромисса в том, что было обещано провести 12 декабря одновременные перевыборы и парламента, и президента.

Но под чьей эгидой? По чьим правилам? В рамках какой Конституции? Вы почему все главное прячете? Вы что, считаете, что Ельцин согласился бы на любые выборы, кроме тех, которые дают ему власть?

И что вы дальше пишете? Что некая демонстрация прорвала оцепление Дома Советов – и началось. Так это кто сделал? Это сделал Кургинян? Или вожди оппозиционного движения? Или кто-то третий? Тогда скажите, кто.

Я-то об этом сразу говорил – и оказался выведен под дулами автоматов из Дома Советов. Кого-то не устраивало, что я могу помешать провокации. А что делали вы? Вам не понравилось, что прорвали оцепление? Вы вожди – дайте свою оценку с трибуны. Эта трибуна у вас была. Вам не нравится, что люди идут к Останкино? Дайте свою оценку немедленно! Встаньте поперек толпы!

Повторяю, вы – вожди, вы – лидеры, вас положение обязывает! Когда, кого вы предупредили? Утром 3-го, когда прорвали оцепление? Вы стояли тогда на балконе или нет? Если не стояли, то почему? Если стояли, то почему не призвали к тем типам действий, которые вы считали необходимыми? Если ваша позиция состояла в том, чтобы не идти к Останкино, то почему эта позиция не была выражена со всей страстностью на митинге, где решалось, куда идти? И потом, когда народ двинулся к Останкино – почему не останавливали народ?

Меня из Дома Советов автоматчики предусмотрительно интернировали 30 сентября. Так называемый "высший штаб" пошел на эту экзотическую меру с тем, чтобы моя позиция ("Дом Советов – точка мира") не возобладала. А возобладать она могла двумя способами.

Во-первых, если бы я, находясь в Доме Советов, на грубом и понятном языке объяснил бы логику происходящего тем, кто принимал решения и еще не встал на путь провокации (максимальная вероятность успеха).

Во-вторых, если бы я с балкона Дома Советов на таком же языке что-то объяснил массам, что я до того делал неоднократно (минимальная вероятность успеха).

Операция с автоматчиками ликвидировала эти мои шансы повлиять. А шансы Зюганова? Кто мог ему помешать прийти к манипулируемой, по его мнению, толпе и разрушить потуги манипуляторов? Половина толпы состояла из коммунистов. Если бы какие-то злые силы (скажите, наконец, какие!) попытались заткнуть рот Зюганову – коммунисты не вмешались бы? Тут – либо-либо. Либо они не вмешались бы. И тогда кто такой Зюганов? Либо они вмешались бы. И тогда почему он не выступал? Ведь он не аналитик, не эксперт! Он лидер партии!

Одним словом, никаких попыток Зюганова соединиться в тот день с толпой не было.

Объясните все это, а не пожимайте плечами, бесконечно узнаваемо прячась за анонимным лейблом "пресс-служба ЦК КПРФ" и одновременно жеманно восклицая о чьей-то там ангажированности.

Но восклицать-то тоже надо уметь.

Можно обвинить противника в использовании подзаборной лексики. Или обвинить его в том, что он жалуется. Но если бездарно соединить два обвинения в одном тексте, то получится особый перл под названием "подзаборная жалоба". Это как? Это не курам на смех?

На научном языке это называется "сшибка образов по Камерону" с их обнулением. А на нормальном русском – "унтер-офицерская вдова, которая сама себя сечет".

Далее, с какого-то бодуна (ах, уж эта моя лексика!) другой ваш "торквемада" выкапывает "политологов с неоднозначной ориентацией", агитировавших Коржакова за силовой вариант в 1996 году. Речь, конечно, идет обо мне. Но ваши же перья пишут, что я был автором "Письма 13-ти". То есть идеологом выборного варианта. Вы договоритесь все-таки между собой, кем я был. В противном случае – та же "сшибка по Камерону".

Договоритесь также, все или не все, кого я окормлял, сидели в результате в тюрьме. Вы пишете, что я в 1996 году окормлял Ельцина. Но он тогда, да и после, в тюрьме не сидел. Так как быть? Опять-таки – или-или.

Поскольку мне надоело перечислять эти перлы непрофессионализма, я телеграфно скажу о последнем вашем "открытии". И подведу черту под деталями.

С особым изумлением узнал я о том, что являюсь собственником мемориального дома Блока на Спиридоновке. Пол-Москвы теперь хохочет и спрашивает, не являюсь ли я собственником Кремля, "Газпрома" и "Лужников"?

А теперь от ваших мелких пакостей перехожу к крупным. Касающимся совсем не меня.

Вы очень по-дикарски "отбрехиваетесь" по важнейшему политическому вопросу. А именно – по вопросу о том, кто должен был быть поддержан КПРФ в 1996 году как кандидат в президенты от оппозиции.

То, что совещания по этому вопросу проводились у меня в Центре, причем в соответствующем уровню проблемы высоком "оппозиционно-элитном" составе, известно очень многим. Каковы были мои аргументы в пользу некоммунистического кандидата, приемлемого и для "красных", и для "белых" – тоже известно. Чем все кончилось – опять же известно.

Сколько именно голосов получил в действительности на выборах 1996 года Зюганов, оставшись один на один с Ельциным и его административным ресурсом, – это отдельный вопрос. Главное – сколько могла бы получить оппозиция при правильной политической игре!

Зюганов, как лидер КПРФ, получал примерно 35% (результат так называемых "триумфально-красных" выборов в Думу в 1995 году). Честь и хвала тем "белым", которые, озверев от Ельцина, на президентских выборах 1996 года перешагнули барьер несовместимости с коммунистами и проголосовали за Зюганова. Но этих было меньшинство. Большинство проголосовало за Ельцина, Лебедя и Жириновского. А во втором туре, когда Лебедь и Жириновский призвали голосовать за Ельцина, это большинство вняло своим антикоммунистическим страстям и призывам "патриотических" вождей. Что было абсолютно предсказуемо. Но Зюганов – пошел на выборы. И – на проигрыш оппозиции.

Тут вам уже не дома на Спиридоновке и не подзаборно-жалобная лексика. Тут – большая политика. В ней кривляться и жеманничать не подобает. А вы делаете именно это. И регулярно.

Постепенно возникает жуткая картина: вы каждый раз шли к победе, но тут встревал Кургинян! "Доктор Зло" отдыхает! Жалко, что вы это поздно обнаружили. Но. лучше поздно, чем никогда.

Но продолжим сюжет. Вы пишете: "Некоммунистический кандидат был – это генерал Лебедь. Кстати, судя по публикациям в СМИ, господин Кургинян тогда активно сотрудничал с окружением этого самого некоммунистического кандидата. Что же, КПРФ надо было Лебедя поддерживать? Его и Ельцина, которому Лебедь присягнул?"

В той же степени, в какой вы "рубите фишку" в вопросе о предоставленных мне материальных льготах, вы ее "рубите" и в вопросе о политических позициях. Что уже абсолютно недопустимо. Такое дремучее политическое невежество проявлять нельзя! Или это нечто другое?

Вся страна видела, как я выступал в программе "Время" и сказал, что Лебедь – предатель, который должен быть выкинут с поста секретаря Совета безопасности. Вся широкая политическая общественность (даже с минимальной осведомленностью) знает, что без моего прямого участия Лебедь не был бы снят с этого поста, а стал бы диктатором к началу 1997 года. Сам Лебедь говорил об этом неоднократно.

Уровень конфликтности между мною и Лебедем, начиная с Приднестровья (где Лебедь в 1992-1993 гг. раз за разом планировал предательские перевороты против приднестровского руководства) – известен, повторяю, в очень широких кругах. Я уж не буду перечислять статьи и прочие "публицистические мелочи". А также детали "антилебедевских" переговоров, которые велись не только в 1996-м, но и в 1998 году, когда после блокирования назначения Черномырдина на пост премьера определенные круги затевали "чрезвычайное положение" с решающим участием Лебедя, как силовой компоненты этого нелегитимного мероприятия.

Кто-то может не понимать какие-то частности. И это его право. Но не понимать, в какой степени был накален конфликт между Лебедем и политическими группами, связавшими тогда судьбу с моей линией (как аналитической, так и политической), не может никто из претендующих на минимальную включенность в политический процесс. Тем более, что после снятия Лебедя последовали многочисленные публичные разоблачения моей "демонической" роли в его отставке.

Игнорировать это может либо дикарь, либо лжец. И судя по всему, речь идет о лжеце. Или о том и о другом сразу? Если люди, прячущиеся за коллективным брендом, так очевидно лгут в данном вопросе, – они демонстрируют, как именно могут лгать (и лгут) во всех остальных. Лгут грубо, беззастенчиво, примитивно, с беспредельной закомплексованностью и личной задетостью. Которая, опять-таки, торчит из всех дыр.

Вот еще пример. Цитирую: "По поводу Письма 13-ти олигархов, к которому приложил руку пламенный борец с КПРФ, Кургиняну бы и вовсе лучше не вспоминать. Следящие за делами политики люди (так следящие, как в истории с Лебедем, надо понимать? – С.К.) до сих пор вспоминают кадры телевизионной хроники тех лет о заседании 13-ти. Здесь камера запечатлела бочком протискивающегося в дверь зала Кургиняна, с искательно заискивающей полуулыбкой на устах тихонько садящегося на краешек стула в высочайшем присутствии олигархов".

Может, меня с кем-то путают? Может, кто-то еще куда-то протискивался с "искательно заискивающей полуулыбкой"? Кто-то еще тихонько садился на краешек стула? Я таких протискивающихся – видел. Но описывать их не буду, потому что не люблю делиться эксклюзивными впечатлениями. А то, что именно о данной ситуации (а также о ряде других, сходных) эти самые олигархи говорили: "Он ведет себя с нами так, будто он сидит в Кремле, а мы скоро в тюрьме будем", – это неоспоримый факт. Как в таких случаях говорится, "почти публичный".

И что страдаю я отнюдь не от избыточной скромности по отношению к любому субъекту, действующему в политике, буде то власть или оппозиция, олигархи или Лебедь, – тоже общеизвестно. Кто там что высмотрел в новостном ролике? И кто этот гений, способный высмотреть в новостном ролике "искательно заискивающую улыбку" на периферии телевизионной картинки и определить, на какое место стула этот персонаж садится и каким образом? Это тот же гений, который только что трактовал мое участие в судьбе Лебедя? Или это коллектив гениев? С другим, не моим "босяцким", образовательным цензом?

Этот гений влеком ко мне какой-то потаенной непостижимой страстью. И он все время наступает на те же "камероновские" грабли. Опять же – либо-либо. Либо я ничтожный океанографическо-театральный дилетант, справедливо не заслуживающий внимания, и тогда кто может упомнить мои бессловесные мимико-пантомимические особенности, имевшие место в 1996 году? Либо вы следите за мной со страстностью, граничащей с патологией. Почему? Неужели потому, что понимаете, что я, увы, прав?

Коллективный гений, рождающий аналитику, в которой фраза из Письма 13-ти "Отечественные предприниматели обладают необходимыми ресурсами и волей для воздействия и на слишком беспринципных, и на слишком бескомпромиссных политиков", оказывается адресована Зюганову, – где-то растерял свою гениальность. Где именно, в каких кабинетах и на каком этапе? Эти догадки я оставлю при себе. Но кто же это из олигархов мог считать Зюганова "слишком… беспринципным?.. бескомпромиссным?.. политиком"?

У коллективного гения – мания величия. Ведь имелись в виду события марта 1996 года, когда планировались ельцинский ГКЧП и суровые меры по "зачистке" КПРФ. И от этих мер КПРФ, как очень хорошо знает все ее руководство, спасало "ужасное лицо", описываемое сейчас ее пресс-службой столь нелицеприятно.

Если бы это лицо тогда вело себя в стиле, предъявленном в этом нелицеприятном описании, скорее всего, не было бы нынешнего заявления пресс-службы ЦК КПРФ. И ЦК бы не было. И КПРФ тоже. Читайте патриотические передовицы тех дней, а также параллельную аналитику.

Еще один крупный политический вопрос – это антибеловежские инициативы КПРФ перед выборами 1996 года. Тут шел вопрос не о партии, а о стране. И фиглярничать в обсуждении таких вопросов – не пристало.

Насчет того, что мои рассуждения об антибеловежских инициативах КПРФ и их деструктивной роли похожи на чьи-то еще. Это интересно. Меня много кто копировал. В том числе и в КПРФ. Хотя я что-то конкретно этого не припомню. Но, главное, какое это имеет отношение к делу?

Был объективный смысл денонсации Беловежских соглашений в условиях отсутствия союзных соглашений? Был или не был? Если он был, то к чему он сводился? К тому, чтобы еще раз поиграть в государственную деструкцию в сомнительном процессе борьбы за власть. Страсть к подобной игре пронизывает каждую пору рассматриваемого мною коллективного гения. И, действительно, находится в глубоком противоречии с моими представлениями о добре и зле.

Теперь, кстати, о раздражающих этого самого "коллективного гения" связях нашего центра с разными политическими субъектами. В КАЖДОЙ СИТУАЦИИ СИСТЕМНОГО КРИЗИСА, А МЫ СЕЙЧАС ВНОВЬ ВПОЛЗАЕМ В ПОДОБНУЮ СИТУАЦИЮ, МЫ ВСЕГДА БУДЕМ НА СТОРОНЕ ТЕХ, КТО ЗАХОЧЕТ И СМОЖЕТ СОХРАНИТЬ ГОСУДАРСТВО. ПОТОМУ ЧТО МЫ НЕ ПОНИМАЕМ СМЫСЛА ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ ПРИ НАРУШЕНИИ АКСИОМЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ. И ТАКАЯ БОРЬБА НАМ ОТВРАТИТЕЛЬНА – ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНО, МОРАЛЬНО И ПОЛИТИЧЕСКИ.

Коллективный гений наконец-то выплеснулся. Сняв суконно-безличную маску и обнаружив за ней нечистоплотную страстность, он не может даже самого себя проконтролировать. И не только на уровне политической логики, но и на уровне логики цитирования. Привожу пример.

Меня цитируют по вопросу о тех же думских антибеловежских инициативах, которые (выдержка из моего текста) "превратили бы Россию в мини-СССР, который вскоре мог бы быть развален тем же способом, каким развалили Большой Союз в 1991 году".

Дальше коллективный гений изрекает следующее: "Да, "мог бы быть развален", "мне так кажется" – очень "сильные" аргументы".

А чего гений хочет вместо фразы "мог бы быть развален"? "Был бы развален"?

Какая разница? Очень большая! В политике не существует предопределенности. В ней есть риски. По таким-то и таким-то параметрам был такой-то и такой-то риск развала. Вмешательство в это таких-то и таких-то фигур делало риск экстремальным.

Никогда не говори "будет развален". Ты этим программируешь людей на поражение. Ты их парализуешь.

Всегда говори "может быть развален". Это может их мобилизовать на противодействие.

Такова аксиома прогнозной лингвистики. Гений ее не знает? Или он ее знает, и ему не нравится, что я ее знаю тоже? Это первое.

Второе. Цитируешь – так цитируй. Где в моем тексте написано "мне так кажется"? В процитированном изуродованном фрагменте этого нет. Так ведут дискуссию? Так только шельмуют. И не стесняются этого. Упиваются. Любуются. И – саморазоблачаются до последней крайности.

Теперь – по поводу того, как именно "Советская Россия" относилась к Письму 13-ти. "Советская Россия", конечно, публиковала после "письма трудящихся олигархов" – негодующие письма "просто трудящихся". Но зачем так юлить? Скажите, как было опубликовано "письмо олигархов"! На каком месте, в какой подаче. А также где и как обсуждалась эта подача. Заодно расскажите, кто там сидел из ваших, с каким видом, с какой искательностью. И что происходило "не ващще, а чисто конкретно". Вы все надеетесь на чужую деликатность. А вдруг она иссякнет, вы об этом-то не подумали?

И, наконец, коллективный гений доходит до двух главных, уже не только политических, но и идеологических, тем: "концепции устойчивого развития" и "лимита на революцию".

То, что об этом хотя бы написали – это прогресс. Или, как лучше сказать, "неустойчивое развитие"?.. Но как пишут?

Уже израсходовав весь яд на описание моих мимических и пластических особенностей, "пресс-служба СК КПРФ" устало отбрехивается: "Господину Кургиняну хорошо известно, что КПРФ приняло на вооружение собственную концепцию "социалистического устойчивого развития", автором которой является выдающийся ученый академик Коптюг, а не концепцию Гора".

Конечно, мне это известно. И они говорят двумя строками ниже, что конкретно мне известно. "Я выражал предельное возмущение тем, – вещает Кургинян, – что КПРФ, добавляя к устойчивому развитию слово "социалистическое", берет повышенные обязательства по демокоррекции на территории РФ, где население и так убывает". И дальше коллективный гений многозначительно хмыкает: "Такой принцип критики давно известен: сначала в воспаленном воображении рисуем несуществующие образы, а потом их успешно разоблачаем".

Насчет того, вещаю я, жалуюсь, или как еще, – это бантики. Я не вещаю и не жалуюсь. Я пишу.

И пишу о том, что знаю. При этом я не ориентируюсь на сплетни. Не предаюсь своим домыслам. Не улетаю в высь поднебесную в своих театрально-океанографических фантазиях. Я читаю документы КПРФ. Основные документы, на которые следует ориентироваться сторонникам партии. Я эти документы читаю – и анализирую.

Начну с чтения документа под названием "Программа КПРФ". Может ли быть более важный партийный документ, чем Программа партии? Данная программа была принята перед выборами 1995-1996 годов, то есть перед решающими политическими боями. С тех пор она, при любых корректировках, сохраняла один из введенных в начале 1995 года принципиальных тезисов – об устойчивом развитии.

Так что же написано в Программе КПРФ? А вот что.

".Вступая в новое тысячелетие, человечество оказалось перед самым драматичным за всю свою историю выбором пути дальнейшего развития. Вариантов, обусловленных противоположными социально-классовыми интересами, на наш взгляд, всего два.

Первый сводится к ограничению или даже прекращению роста уровня мировой экономики при консервации нынешней структуры производства, распределения и потребления. Он рассчитан на то, чтобы увековечить деление человечества на "золотой миллиард" и эксплуатируемую им периферию, установить глобальное господство развитых капиталистических стран с помощью "нового мирового порядка".

Второй путь предполагает неуклонное повышение уровня благосостояния всего населения Земли при обязательном сохранении глобального экологического равновесия на основе качественного изменения производительных сил, способа производства и потребления, гуманистической переориентации научного и технологического прогресса.

В международных научных, общественных и политических кругах второй путь получил наименование "устойчивого развития". В подавляющем большинстве стран развернута работа по формированию национальных стратегий устойчивого развития с учетом общецивилизационных тенденций, имеющихся производительных сил и особенностей духовных традиций и устремлений общества. В России на научной основе должна быть разработана своя стратегия устойчивого развития.

КПРФ считает, что для России наиболее обоснованным и отвечающим ее интересам является выбор оптимального социалистического развития."

А теперь я начинаю анализ. И, прежде всего, спрашиваю: откуда возник этот тезис в Программе коммунистов?

У кого я спрашиваю? У органов, к которым якобы "привержен"? У антикоммунистических злопыхателей? Я спрашиваю об этом у ЦК КПРФ, у пресс-службы ЦК КПРФ, которая упражняется по моему поводу. И получаю от пресс-службы ЦК КПРФ очень ценную информацию, согласно которой автором "концепции социалистического устойчивого развития является выдающийся ученый академик Коптюг". Это – общеизвестный факт. Но мне здесь важно, что этот факт не отрицается, а, напротив, подтверждается пресс-службой.

Читала ли оная служба выступления академика Коптюга? Или это является исключительной прерогативой моего "театрально-океанографического" центра? В любом случае, я предлагаю ознакомиться с цитатой из В.Коптюга в ноябрьском номере газеты "Народовластие" за 1995 год, посвященном Октябрьской революции.

"Один из лейтмотивов Конференции ООН, касающийся модели развития на будущее, выражен в словах ее генерального секретаря Мориса Стронга: "Процессы экономического роста, которые порождают беспрецедентный уровень благополучия и мощи богатого меньшинства, ведут к резким дисбалансам, которые в одинаковой мере угрожают и богатым, и бедным. Такая модель развития и соответствующий ей характер потребления не являются устойчивыми для богатых и не могут быть повторены бедными. Следование этому пути сможет привести нашу цивилизацию к краху".

Вообще это была бы трагическая ошибка для России – переходить на путь развития, который сегодня осужден человечеством, чтобы пройдя его и намучившись на этом пути, в конце концов осознать, что это тупиковый путь, который исчерпал себя. Концепция устойчивого развития соединилась сейчас с социалистической идеей и интенсивно развивается на Западе. Правы, с моей точки зрения, те, кто говорит, что Россия "обречена" на православие, социализм и устойчивое развитие – именно потому, что те идеи, о которых идет речь, очень созвучны россиянам вообще и русскому народу в особенности".

В этом фрагменте Валентин Коптюг советует России развиваться по-хорошему. И называет это развитие по-хорошему "устойчивым", "социалистически устойчивым" и так далее. Этому его призыву вторят другие издания. Заглянем, например, на Интернет-сайт sovsibir.ru от 1 февраля 2005 года, и прочитаем следующее:

"Так есть ли возможность движения уже сейчас по пути "выстраивания" в России общества устойчивого развития? Ответ по этому поводу дал в свое время… доброй памяти академик Валентин Коптюг. В качестве члена Высшего консультационного совета по устойчивому развитию при Генеральном секретаре ООН он был в 1992 году активным участником конференции ООН в Рио-де-Жанейро, рассматривавшей подобные же проблемы.

Валентин Афанасьевич уверенно доказывал: концепция устойчивого развития социалистична, поскольку предполагает отказ от общества буржуазного потребления, утверждает приоритет общественных интересов над личными в масштабах всего мира – иначе человечеству не выжить. Потому что она, эта концепция, провозглашает общецивилизационные ценности, заключенные в социалистическом идеале, – требования социальной справедливости, равенства возможностей, достойного уровня жизни, духовности, неотделимости человека от природы, широкого участия общества в управлении государством и неизбежности повышения роли государственного регулирования в экономической сфере в противовес стихийным процессам "свободного" рынка.

Концепция устойчивого развития потому реальна, далее утверждал Коптюг, что она вобрала в себя все лучшее от социалистического варианта развития общества (имелся в виду реальный социализм в СССР) и цивилизованного, культурного, по Ленину, капитализма, то есть госкапитализма".

Можно ли сочетать реальный социализм с цивилизованным, культурным, по Ленину, капитализмом – это вопрос особый. Может быть, и можно. А может быть, нет. Владимиру Ильичу это не удалось. Хочется верить, что КПРФ удастся, потому что сочетать лучшие черты разных формаций всегда хочется.

Но… не всегда можно. Вот я хотел бы сочетать свою разумную двуногость со способностью верблюда к долгому существованию при дефиците воды. Однако даже если я отращу себе горб, это еще не значит, что я смогу осуществить такую конвергенцию разновидовых свойств.

Однако не это главное. Мы из Интернет-сайта пока узнали, что Валентин Коптюг был членом Высшего консультационного совета при Генеральном секретаре ООН и активным участником Конференции в Рио-де Жанейро, где рассматривалась и принималась резолюция по устойчивому развитию, разработанная при участии Альберта Гора и предполагающая демокоррекцию. Может быть, Валентин Коптюг хотел сочетать разумную социалистическую двуногость с "горбом" а-ля господин Гор? Может быть, в этом сочетании (межформационной конвергенции) и может родиться устойчивое социалистическое развитие без демокоррекции?

Академик Валентин Коптюг – специалист по органической химии. Не по океанографии и театру, как я, а аж по органической химии. Но тогда откуда у него был свой подход к социалистическому устойчивому развитию? А оттуда, что он имел под своим началом не какой-то там ЭТЦ, а все Сибирское отделение Академии наук, которым Коптюг успешно руководил до своей смерти в 1997 году.

В рамках этого отделения под оком Валентина Коптюга идеи "социалистического устойчивого развития" разрабатывала группа под руководством доктора физико-математических наук (ох уж мне эти не те науки!) Виктора Горшкова. Именно группа Горшкова создавала научный базис теории "социалистического устойчивого развития" в виде так называемой "биосферной модели". Данная модель исчерпывающе изложена в ряде статей Горшкова с соавторами, а также в монографии В.Г.Горшкова "Физические и биологические свойства устойчивости жизни" (М., ВИНИТИ, 1995 г.).

Утомлять деталями уже истерзанное мною сознание региональных трудящихся и их федеральных руководителей я не буду. А для вящего наущения всякого рода пресс-служб и тех, кто прячется за их спинами, вкратце опишу главное.

Основной постулат модели Коптюга-Горшкова состоит в следующем: "Ни один вид, включая человека, не может надолго выйти из отведенной ему эволюцией экологической ниши, определяющей долю потребления этим видом продукции биоты и других ресурсов земли. Нарушение этого закона влечет угнетение данного вида или его вытеснение из биоты". То есть, человек сразу же приравнивается к любым другим биологическим видам, а человечество – к любым другим популяциям – от леммингов до тараканов.

Излишне говорить, как такая идея будет встречена любыми конфессиями, для которых человек именно потому и человек, что он явление надприродное. Не случайно одним из главных и непримиримых противников концепции "устойчивого развития", в любых ее формах, сразу же стал Ватикан. Как именно эта концепция может соотнестись с православием, к которому апеллируют "устойчиво" оборзевшие коммунисты, я и представить себе не могу. Наверное, по причине театральной недостаточности воображения. Но дело даже не в этом.

Дело в том, что группа Горшкова, проводя исследование ресурсных, энергетических, биологических и иных балансов биосферы Земли, делает очень существенные новые выводы.

В частности, в сфере энергетического воздействия человечества на планету, согласно моделям "ресурсных ограничений" Римского клуба (условно – концепция Альберта Гора), предельно допустимые нагрузки для "устойчивого развития" – 125 кВт на квадратный километр, и предельно допустимая численность населения Земли – около 8 млрд. чел. А вот в модели "биосферных ограничений" Горшкова-Коптюга – предельная антропогенная энергетическая нагрузка на планету – не более 15 кВт на квадратный километр, а предельная численность человечества – не более 1 млрд. человек.

Если это не тот самый "золотой миллиард", в мечтаниях о котором обвиняют "империалистических глобалистов" вкупе с Гором, и на проклятиях которому строится шаманская деятельность определенных ЦК и их пресс-служб, – то что тогда?

Но рассмотрим следствия, вытекающие из этих "устойчиво социалистических" ограничений.

Первое из этих следствий (причем не в моей фантазии, а в утверждениях авторов!) состоит в том, что уже существующее человечество (включая Россию!) необходимо срочно сокращать, как минимум, в шесть раз. Как сокращать? Прежде всего, за счет снижения рождаемости, то есть повсеместного перехода к малодетным семьям.

Второе следствие состоит в том, что для восстановления устойчивости биосферы необходимо еще и срочно предоставить ВСЕЙ сохранившейся девственной природе планеты заповедный статус. А где больше всего такой девственной природы? В Латинской Америке, Африке и, прежде всего, опять-таки, в России! То есть, о нефтяных, газовых, металлургических и прочих ресурсах страны, необходимых для жизни страны и, тем более, для ее ускоренной модернизации, – забудьте!

И, наконец, третье следствие (уже совсем прямо адресующее к "глобалистской" модели Гора): необходимо создать "планово развиваемое и оптимально управляемое сообщество равноправных стран, взаимодействующих между собой по законам природы, науки и справедливости, причем модель развития каждой страны должна быть согласована и встроена в модель устойчивой мировой системы". Как там насчет воинствующего антиглобализма КПРФ и критики ею сторонников "мирового правительства"?

Я уже не спрашиваю о том, что это за синклит хочет руководить миром, и как он собирается сочетать "законы природы, науки и справедливости"!

Благопожеланий тут мало! Поскольку одно войдет в противоречие с другим, нужна железная диктатура некоего мирового правительства. Наверное, его хотел социалистически возглавить академик Коптюг, сделав какого-то там Альберта Гора заведующим своим американским отделом. Но не исключено, что у господина Гора были другие виды на распределение полномочий.

Вся история человечества – это мучительные попытки согласовать требования природы, внеприродную (культурную) специфику человечества, науку с ее беспощадной рациональностью, и справедливость. По-простому это называется – согласование истины, добра и красоты. Мучительно неразрешимая задача! Величайшая тайна мировой истории! И надо же, синклит нашел, как это сделать. Но не поделился с нами этой великой тайной. Видимо, он поделился ею с Зюгановым?

Но только тогда, пожалуйста, надо прекратить шептать про масонов. Потому что все, что здесь описано, – это и есть классическая декларация канонических лож. Только там предполагается, что согласование несогласуемого (оно же – Великое Делание) возможно лишь при прямом вмешательстве Великого Архитектора Вселенной, а не с помощью сентенций Горшкова и Коптюга, деклараций Гора и причитаний пресс-службы ЦК КПРФ.

Именно это (проклинаемое в других коммунистических документах в качестве зловещего заговора) "биосферные концептуалисты" из группы Горшкова-Коптюга именовали "истинно гуманным, оптимально управляемым социалистическим обществом", а также "оптимальным социалистическим устойчивым развитием" (прошу обратить внимание на почти дословные совпадения с формулировками из программы КПРФ).

Могут сказать, что это – старые ошибки, которые давно избыты.

Однако в совсем свежем общепартийном документе июньского 2005 года Пленума КПРФ "Основные направления социальной и экономической стратегии КПРФ", предложенном для обсуждения партийным организациям России, перед КПРФ вновь ставится задача "наметить прямой курс к устойчивому развитию экономики и социальной сферы". И это – несмотря на то, что и концепция устойчивого развития, и постановка такой задачи встречают острую критику внутри самой партии. Например – со стороны такой фигуры, как Егор Лигачев, который посвятил этой критике часть статьи от 2 августа 2005 года на коммунистическом Интернет-сайте RedNews.ru.

Я не хочу сказать, что Коптюг или его более высокостатусные собратья по постсоветскому коммунизму – злодеи и ненавистники своего народа. Но, увы, состояние умов, приводящее к "устойчиво-социалистическому" казусу, в чем-то даже еще печальнее. И одновременно – многообразнее. Если еще точнее – "многоэтажнее".

Нижний этаж слагают затравленность и компенсаторный синдром. Усилиями наших антикоммунистических псевдодемократов коммунисты (и зюгановцы в том числе) ошельмованы. По отношению к ним была развязана разнузданная кампания информационного и психологического террора. Она дала плоды. Люди реально затравлены. А где затравленность – там и компенсаторный синдром.

Затравленные люди хотят хоть где-то быть "принятыми", хотят хоть как-то подтвердить свою социальную значимость. У кого они ищут подтверждения? Не у униженных и оскорбленных. Эти ничего подобного дать не могут. Они ищут подтверждения у сильных мира сего, у СМИ с высоким рейтингом, у шельмующих их салонных тусовок, на которые стекаются разного рода звезды кино, шоу-бизнеса или журналистики. Они ищут подтверждения и у власти, с которой борются. Отсюда – известные высказывания Зюганова: "Наша партия повышает свою общественную значимость. Меня уже три раза принял премьер-министр Черномырдин."

А если ищут признания у антикоммунистических светских тусовщиков или у своей власти, – то, тем более, ищут этого признания в таких, безусловно престижных, точках, как Комиссия Генеральной ассамблеи ООН и мировые саммиты по "устойчивому развитию".

Вообще – разница между такими искателями престижа и "сильными мира сего" заключается только в том, что одни престиж имеют, а другие его очень хотят. И перед этим простеньким хотением меркнут любые, самые чудовищные, конспирологические химеры "мирового заговора".

Средний этаж рассматриваемого "состояния умов" слагают другие коллизии коллективного разума этой партии (точнее – ее элитной группы). Верхушка КПРФ хочет участвовать в игре. Как внутренней, так и международной. Она не вполне понимает, в чем состоит игра, но очень чувствительна к любым предложениям поиграть, – хоть на подхвате, хоть как-то иначе.

Я не буду разбирать детали этой игры. Но, право слово, и господин Черномырдин с его комиссией Гор-Черномырдин, и посещения Зюгановым кабинета премьер-министра, известного своими крылатыми высказываниями, – имеют определенное игровое слагаемое. Имя этому слагаемому – демократическая партия США.

Длительная ориентация на эту партию и ее реального лидера Альберта Гора – не могла не породить идейных симпатий. В том числе, к концепции устойчивого развития. Она не могла не породить и сопутствующих проблем как для Черномырдина, так и для Зюганова.

Зюганов, не увязнув в этих проблемах основательно, сумел быстро из них "выкрутиться". Чем вызвал знаменитое бешенство Черномырдина, бросавшего ему в 1998 году, при безуспешной попытке повторно стать премьером, с думской трибуны маловнятные, но очень горячие упреки ("лизали так, что у меня уже залысины. а теперь…", и так далее).

Высший этаж "состояния умов", которое я описываю, лежит в сфере разного рода переговоров, которые еще советская элита вела с "мировым империалистическим лагерем". Римский клуб и присутствие на нем не академика Валентина Коптюга, а гораздо более осведомленного и влиятельного академика Джермена Гвишиани, – одно из малых слагаемых в этой системе переговоров. Если еще точнее – "верхушка айсберга". Когда-то переговоры велись "сверху" или на равных. Однако "времена меняются, и люди меняются вместе с ними". И обстоятельства – тоже.

Что это означает в совокупности?

Что по целому ряду причин – осознанных и неосознанных, прямых и косвенных, – рассматриваемая мною элита КПРФ носит последовательно ультракомпрадорский характер. Прочитайте, что такое компрадорство. И вы увидите, что все черты этого компрадорства (как психологические, так и социальные, как экономические, так и политические) налицо.

Что такое компрадорская буржуазия? Что такое вообще компрадорские слои населения? Это слои населения, кровно заинтересованные в том, чтобы их страна оставалась колонией при некоей высокоразвитой метрополии. Подобная заинтересованность носит как культурный, так и экономический характер. Культурная установка компрадорской буржуазии какой-нибудь Индии начала ХХ века была связана с обучением в Оксфорде, с приверженностью западному образу жизни, с отвращением ко всему местному, понимаемому как дикарское, с освоением культурных образцов и жизненных стандартов метрополии.

Экономически эта же буржуазия была связана с мировыми рынками колониального сбыта, с потоками в Индию товаров из Великобритании, с поставками в Великобританию индийского сырья, и так далее.

Как только наряду с компрадорскими группами в постепенно развивающейся колонии начинают появляться группы, занятые национальной промышленностью, национальной экономикой, ситуация резко меняется. А метрополия рано или поздно начинает развивать колонию. Это вытекает из политических и экономических интересов метрополии. Она должна передать в колонию часть функций, связанных с производством. А значит, и с социально-культурной сферой, и с управлением.

Так рождаются мощные экономические и социальные группы, имеющие иные, некомпрадорские корни. С опорой на эти группы возникают политические партии. К экономическим группам начинают подключаться "попутчики". И рано или поздно колония освобождается. Такова формула империализма и колониализма. И эту формулу многие хотят применить к нынешней России.

Но здесь она глубоко неверна. Почему?

Те, кто ведет Россию по определенному пути, не хотят повторить ошибок колониальной эпохи. Вообще мир из эпохи империализма и колониализма перешел в другую эпоху. Назовите ее эпохой ультраимпериализма или как-то иначе. Тут не в словах суть. Тут дело в том, чтобы правильно понять концепцию устойчивого развития и место в этой концепции рассматриваемых мною квазиполитических игроков.

Если задача транснационального субъекта, осуществляющего рамочное управление, состоит не в том, чтобы правильно окормлять нормально функционирующую колонию (Индию эпохи Киплинга), а в чем-то другом, то этот субъект не допустит никаких некомпрадорских социально-экономических групп на этой территории. Он вовсе не собирается "нести бремя белых", как призывал великий поэт.

Новый ультраимпериалистический субъект стремится превратить эту территорию в "обезьянник". В социальную структуру принципиально иного качества. Такую структуру, в которой никогда не возникнет никакой освободительной борьбы. Этот субъект будет уничтожать все восходящие социальные формы жизни на территории. Он будет применять по отношению к этой территории те самые крайние меры, которые когда-то описал Достоевский в романе "Бесы" устами известного героя: "Мы уморим желание, мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве".

Мне скажут, что Зюганов с этим и борется. Если бы он с этим боролся, не было бы у него более верного сторонника, чем я, и никакие негативные пассажи в мой адрес со стороны любых "пресс-служб" ничего бы не значили.

Но в том-то и дело, что ультраимпериалистический субъект, уничтожая базис национально-освободительной борьбы, одновременно стремится перевести в имитационный формат все надстроечные структуры, связанных с этой борьбой. Именно потому, что такая борьба, по определению, оторвана от ее несуществующего базиса, и удается превратить ее в имитацию. Национально-освободительной борьбе трудно препятствовать лишь в развивающихся, нормально функционирующих колониях. В зонах управляемой деградации эту борьбу можно гасить всей совокупностью современных методов – как точечных, так и рамочных.

В отсутствие классов и групп, связанных с "восходящим" социальным существованием, не может быть политических партий, борющихся за восхождение своей страны. Партии, оторванные от уничтоженной (подорванной, выкорчеванной) классовой базы – превращаются в суррогаты. А политическая борьба – в часть политического спектакля.

Особую роль в этом спектакле играют партии, наиболее решительно имитирующие борьбу. Потому что перед тем, как население оскотинится окончательно, оно, все же, в определенной степени "очнется". И в этот момент крайне важно сковать "очнувшуюся энергию", какой бы остаточный характер она ни носила.

Если бы эта энергия была связана с устойчивым экономическим базисом, то сковать ее было бы невозможно. Если на территории нужно создавать индустриальный пролетариат, то неизбежно возникнут очаги профсоюзного движения, а затем и социально-политической борьбы. И сколько бы ни давили эту борьбу, какой бы ни занимались полицейщиной, – при развитии массовых индустриальных групп механизмы их подавления все равно выйдут из-под контроля. В этом и есть настоящее, актуальное для современности, не схоластическое содержание фразы Карла Маркса: "Капитал рождает своего могильщика".

Однако капитал рождал своего могильщика в условиях восходящего, то есть подлинно исторического, движения. Как только капитал останавливает движение, он прекращает формирование могильщика. Это и есть открытие сверх-, ультра-, моно-инпериализма. Это и есть подмена Истории Игрой.

Выбор тут очень прост. Либо ты говоришь "нет" набирающему силу погружению твоего народа в регресс. либо ты в это встраиваешься, и начинаешь "хрюкать" вместе с другими регрессорами – на красный, белый или трехцветный лад.

Но если ты говоришь "нет", то твоя задача не может быть романтически-экзистенциальной. Если ты политик, то твоя задача не в том, чтобы "сказать "нет" и умереть", а в том, чтобы изменить направление процесса. Ты должен ответить на вопрос, какими формами борьбы ты заменяешь собственно классовую борьбу, уже отсутствующую. Если тебя лишили классовой опоры, то какую опору ты находишь вместо классовой?

Этот ответ требует новых теоретических разработок и новой практики. Альтернативой подобной практике являются либо тупиковые сценарии из "Железной пяты" Джека Лондона, где доведенные до обезьяннего состояния люди начинают бунтовать, превращаясь в ужас своей страны и своего общества и подкрепляя олигархию. Либо… либо потакание обезьяннику и встраивание в систему ультраколониального управления.

Победа концепция устойчивого развития – это и будет триумф обезьянника. Это и будет триумф "многоэтажного человечества". Поднимая эту концепцию на свои знамена, политики не просто сдают концептуальную самость. Они присягают регрессорству, становятся еще одной, причем самой опасной, пятой колонной в пределах омерзительного регрессивного симбиоза.

Симбиоза, в котором социалистическая концепция Коптюга-Горшкова прекрасно сосуществует с капиталистической концепцией Гора и Данилова-Данильяна, А Горшков и Данилов-Данильян оказываются соавторами статей, в которых устойчивое развитие не делится на социалистическое и капиталистическое, – поскольку всем понятно, что речь-то идет о построении обезьянника. Как в отдельно взятой нашей стране ("социалистическое устойчивое развитие"), так и во всем мире.

Концепция устойчивого развития – это консенсусная рамка регрессорства.

Вы можете осуществлять регрессорство на социалистический манер (по Коптюгу-Горшкову) или на капиталистический (по Гору и Данилову-Данильяну). В любом случае, при этом вы присягаете неразвитию. Потому что устойчивое развитие – это синоним неразвития. В любом случае, при этом вы, понимая или не понимая, – под вопли о демографической катастрофе, с которой надо бороться теми или иными средствами, – фактически берете обязательства по "демокоррекции" на своей территории. То есть, встраиваетесь в регрессорство.

И тогда неважно, под какими это происходит лозунгами – красными, белыми, трехцветными, либеральными или патриотическими. Присяга устойчивому развитию, введение этого устойчивого развития в ваши программные документы – это индекс регрессорства. И, увы, индекс не единственный.

Коллективный гений, создавший опус под названием "Momento de verdad для политолога "На досках"", чурается обсуждения этой проблематики, как черт ладана. Он вертится ужом на сковородке, подменяя обсуждение по существу – адресациями к физико-математической чудовищности моего интеллекта (находящейся, надо полагать, в ужасном контрасте с физматематической благостностью интеллекта господина Горшкова или оргхимической благостностью интеллекта товарища Коптюга).

Этот коллективный гений, занятый практической работой, этот трудяга, строящий, засучив рукава, обезьянник вместе со старшими товарищами из Рио-де-Жанейро и Римского клуба, не хочет ходить на мои "театрально-океанологические" клубы. Он не читает газет и журналов, этот пролетарий политического труда. Он не информирован о содержании документов, принятых в Рио-де-Жанейро и Каире. Он не знаком с историей и теорией борьбы за и против устойчивого развития. Он не понимает, что такое регресс. Он другое пытается уловить, и другими рецепторами. Как говорил представитель иной когорты в рядах все тех же "обезьяноделающих" трудяг, "мой отец всю жизнь писал одну книжку – сберегательную".

Пусть ему! А его рядовым партийцам? А интеллектуалам, которые более или менее понимают, к чему все клонится? А нашим спецслужбам, присягавшим форсированной модернизации, которая очевидным образом несовместима с устойчивым развитием? А нашей политической власти? Нашим министерствам, занятым (или якобы занятым) борьбой с депопуляцией? Зачем с ней бороться, если нужно устойчивое развитие? Зачем индустриализация и модернизация, если нужен обезьянник, и часть обезьян должна быть выкрашена в красный цвет?

Это с таким цветом вы мне запрещаете воевать? Так я не только буду. Я еще более основательно за это примусь, поняв, что именно вы на самом деле "унькаете" – а это можно понять по вашим виляниям. "Вам хочется песен? Их есть у меня!"

Но я не собираюсь превращаться в записного борца с одним из отсеков (или отстойников) в многокомпонентной машине регрессорства. Я, прежде всего, хочу, чтобы сам этот вызов регрессорства был осмыслен, увиден и уловлен с близкого расстояния.

Вы говорите "не тычьте нам это в нос"? Я буду тыкать и тыкать, вам и прочим присным. Вам и вашим противникам. Я буду тыкать до тех пор, пока вы, под сурдинку любых проклятий в мой адрес, не начнете говорить на эту тему на серьезном языке. И это будет моей победой. Я уже не раз добивался подобного результата. И тут я его тоже добьюсь.

Меня спросят: "Зачем?" Что стоят эти разговоры без действий?

В начале было Слово. Начнутся правильные разговоры – начнутся действия. Может быть, они что-то изменят. А даже если нет? Хоть напоследок страна поговорит на вполне достойную тему.

Разобравшись с концепцией устойчивого развития, перейдем к "лимитам на революцию". Потому что одно дополняет другое.

Чем больше вам нужен обезьянник, тем меньше вам нужна революция. Чем прочнее вы присягнули Игре, тем дальше вы от Истории. Ибо отказ от революции равносилен отказу от Истории. И это все понимают.

Так что же было все-таки сказано Зюгановым о лимитах на революцию? Что и когда?

Вначале факты. Впервые генсек ЦК КПРФ Геннадий Зюганов публично выступает в роли "революционного лимитчика" в своем интервью "Советской России" 25 октября 1991 года. Там он говорит: "…наше Отечество уже исчерпало отпущенный ему историей "лимит" на гражданские междуусобицы".

Под этот "лимит" Зюганов становится вождем КПРФ как партии "лимитчиков". Случайно ли это? Даже если случайно – все равно знаменательно. Однако я убежден, что это не случайно. И у меня есть доказательства. Но подробнее – как-нибудь в другой раз.

В течение 1991-1992 годов в стране нарастает социальная напряженность, реально надвигается революционная ситуация. Если мои оценки справедливы, то Зюганову, как сотворцу обезьянника, надо каким-то образом угомонить эту растущую напряженность, а точнее – канализировать ее в нужное тупиковое русло. Для этого, конечно, нужна большая практическая работа. Но помимо нее, нужна работа концептуальная. И он ее делает.

13 февраля 1993 года Геннадий Зюганов выступает с программным докладом на съезде КПРФ. И в заключительном пассаже доклада заявляет: "Помните, что наша страна исчерпала лимит на революции и гражданские войны". Доклад был опубликован рядом коммунистических СМИ, включая, например, "Левую газету", #6 за 1993 г.

Что тут сказано? Тут сказано не про своевременность или несвоевременность революционного восстания. Тут сказано, что страна исчерпала – навсегда исчерпала! – потенциал революционной борьбы. То есть потенциал своего исторического развития! Что в России прекратилась тем самым История!

Вам нравится такой посыл? Да или нет? Без ссылок на происки океанографов и прочую чушь!

Не обо мне идет речь. Не я это сказал, выступая с трибуны съезда в решающий политический момент, перед знаменитым референдумом "да-да-нет-да" о судьбе власти в России и осенним трагическим управляемым фиаско в Доме Советов!

Сказали – получили результат. Потом – начали увиливать. 10 февраля 2004 года в интервью "Независимой газете" Зюганов открещивается от своих слов по поводу "лимитов на революции": "Не знаю, кто мне приписал эти слова, откуда они выхвачены".

Их сказал Геннадий Андреевич Зюганов в решающий, повторяю, политический момент. Это зафиксировано.

И это еще не все. Потому что в следующий острый момент, перед выборами 1996 года, когда он много чего наговорил во время поездки в США (об этом – как-нибудь в другой раз), Зюганов сообщает в интервью газете "Вашингтон таймс" (номер от 19 мая): "Россия исчерпала лимиты на революционные эксперименты. Коммунистическая Партия Российской Федерации твердо гарантирует неповторение ошибок прошлого".

Впрямую дается обещание: пока Зюганов у власти в КПРФ, революции не будет. Если это не называется "политической и идеологической изменой", то как это называется? И как называется использование коммунистическим лидером кондовой антикоммунистической лексики ("революционные эксперименты", "ошибки прошлого")? Это что, как не "приглашение к танцу": "Купите девушку, она вам исполнит все, что надо, и прежних ошибок не совершит…"?

Что особо показательно в этом предложении? То, что предлагающая "девушка" твердо убеждена, что ее родственники из Перми, Новосибирска или Калуги никогда не посетят увеселительные заведения за океаном и не увидят фигур исполняемого ею заграничного танца. А если даже и увидят, то это всегда можно будет объяснить. Мол, девушка на конспиративном положении, интересы Родины… тс-с-с… не надо!

Такова правда. А как теперь извращают эту правду лица, прячущиеся за бренд "пресс-служба ЦК КПРФ"? Они ахают, охают, вертятся по поводу того, что некий театро-океанограф "не знает, в чем разница между понятиями "революция" и "революционное восстание". Они рекомендуют мне выучить Зюганова наизусть. Я выучу, выучу, вы подождите! Посмотрим, что тогда будет с вашей пресс-службой! Она же – служба угодливой лжи.

Я не знаю разницы между революцией и революционным восстанием? А Зюганов?

ЭТО ВЫ ЗЮГАНОВА УЧИТЕ, ДОКТОРА ПОЛИТОЛОГИИ, ФИЛОСОФИИ И ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ НАУК, ЗАПИСНОГО ЭРУДИТА И ГЕНИЯ! ЭТО ОН СКАЗАЛ, ЧТО ЕСТЬ ЛИМИТЫ НА РЕВОЛЮЦИЮ. А ВЫ, С УХВАТКОЙ, ДОСТОЙНОЙ РЕВНИТЕЛЕЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ, НАЧИНАЕТЕ ДЕМАГОГИЧЕСКИ ИЗВИВАТЬСЯ.

Вейтесь, вейтесь. Чем больше вы этим заняты, тем яснее ваша суть для тех, кто еще способен что-то понимать. А остальные – не в счет.

Перехожу к анализу "зубодробительного финала", вышедшего из-под пера пресс-службы ЦК КПРФ.

Там меня сравнивают с быком, бросившимся на красное. Этого быка убивает коллективный разум пресс-службы ЦК КПРФ. Смачно описывается, как этого быка тащат на досках или волоком.

Поскольку что-то начало "трещать и сыпаться" (когда-нибудь в следующий раз опишу, что именно), то "братковая" лексика рвется из уст, казавшихся перед этим суконно-немыми.

Адрес, откуда исходит эта "уголовка", легко вычислить. Но аналитическая реконструкция этого адреса уведет нас от существа дела. Поэтому тоже как-нибудь в другой раз. А здесь – лишь коротко и по пунктам.

1. Бык… матадор… красное… Право, кому-то, видимо, хочется на режиссерский факультет, а то и прямо в театр "На досках". У кого-то страшно разыгралась фантазия. И дальтонизм. Зюганов вдруг оказался красным. Что в нем красного (смотри выше – например, цитату из "Вашингтон Таймс")? Этого уже не могут понять ни он, ни его противники.

Красное убивали и убивают деятели верхушки КПРФ. Они убивают! Я – лишь описываю, как именно они это делают.

2. Пресс-служба ЦК КПРФ не может, по определению, писать в том тоне, в каком написан этот хамско-уголовный ответ на мою критику. Кем бы ни были Зюганов и его присные – они этого всегда боялись. Это не их язык. Это не их формат "наездов". Это не их отвязанность.

В этом смысле – происходит очевидная крим-трансформация КПРФ. Из-за спины людей, всегда использовавших для своих опусов только слегка переделанный "канцелярит", выходят люди с иной "феней" и иными ухватками. Да еще имеющие наглость обвинять других в отступлениях от классического респектабельного стиля.

Это – интересно! И это главное, что интересно в случившемся. А раз мы добрались до интересного – то наша работа никак не может считаться напрасной. Мы, вскрыв нечто совсем болезненное (опять-таки, как-нибудь в следующий раз опишу, что именно), либо заставили разоблачиться действующий субъект, либо – обнаружили субъект, находившийся в тени и вышедший на свет божий.

Может ли решить более важную задачу скромный театро-океанолог, дерзнувший заняться какой-то там аналитикой? Я считаю, что нет. А вы?

3. Апелляции к матадору, поражению быка, смакование того, как этого быка оттаскивают. Некоторые эксперты считают, что тут есть не "момент истины", а прямая угроза и "признаки состава". Чего именно – пусть домысливают авторы опуса. Кстати, подобные угрозы всегда вызывали во мне прилив бодрости и хорошего настроения. Это общеизвестно. И данный мой ответ свидетельствует о том же. Особо же мне нравится, когда эти угрозы носят публичный характер. Мне стыдно перед респектабельным коллективным гением, но, используя столь притворно нелюбимый им современный сленг, могу сказать, что я от этого "особо тащусь". Причем по очень многим причинам.

4. Подобный стиль полемики используют только тогда, когда проигрывают интеллектуальную схватку. В политике, в отличие от иных сфер деятельности, более знакомых рассматриваемому коллективному гению, используют не шпаги матадоров, а другие средства. Ну, например, "бумеранг".

Принцип бумеранга сработал в данном случае на сто процентов. Люди показали все, на что способны. Они заголились, как могли и даже больше.

Что по этому поводу можно сказать? Только одно: большое спасибо!

Содержание