В предыдущей главе мы увидели общую картину влияния Лабиринта Иллюзий на поведение участников рынка. Фокус внимания публики становится объектом манипуляции со стороны Лабиринта. Возникают массовые эффекты вокруг отдельных особенностей рыночного ландшафта, вызывающих эмоциональный отклик.

В каждый момент времени существует определенная картина эмоционального взаимодействия публики с рынком. Но эта картина не статическая, потому что эмоции – вещь скоротечная. Сложно долго удерживать эмоциональное возбуждение публики вокруг одних и тех же идей.

Люди непрерывно сканируют рыночный ландшафт в поисках элементов, вызывающих эмоциональное возбуждение. Себе они, конечно, объясняют это иначе, поскольку давно научились рационализовать свои эмоциональные потребности в какой-нибудь респектабельной форме. Но за что зацепится их взгляд, скорее всего, будет связано с одной из эмоциональных меток. В этом деле людям помогает информационное поле, которое кровно заинтересовано развлекать, удивлять, пугать, шокировать и разными другими способами создавать эмоциональное вовлечение.

Лабиринт заинтересован, чтобы усиливать эмоциональное возбуждение публики, потому что он существует за счет энергии эмоционального возбуждения. Поэтому картина давления со стороны Лабиринта на фокус внимания публики всегда движущаяся, динамическая.

Ценовой график сам по себе создает историю, некий графический нарратив, и его одного может оказаться вполне достаточно для формирования эмоциональных меток. Когда вы смотрите на график, неизбежно возникает ощущение, будто бы вы понимаете суть стоящей за графиком истории, понимаете, в чем смысл происходящего. Предположения, что будет дальше, куда повернет сюжет этой истории, напрашиваются сами собой. Так график управляет вашими ожиданиями.

Те или иные элементы этой графической истории способны вызывать стереотипные эмоции у большого количества людей и создавать массовые эффекты. Можно сказать, что график в каком-то смысле манипулирует поведением определенной части рыночных игроков. Той части, чье внутреннее напряжение и сопровождающая его эмоциональная неустойчивость создает возможности для возбуждения стереотипного эмоционального отклика. Пожалуй, вполне честно будет назвать эту часть игроков рыночной толпой.

Сменяющиеся элементы графической истории словно протаскивают эмоционально нестабильную толпу через определенную последовательность стимулов. Однако в результате оказывается, что возбужденные графиком ожидания в среднем проваливались, принимаемые толпой решения оказались в среднем неудачными, а капиталы участников перераспределились от менее эмоционально устойчивых к более эмоционально устойчивым.

Попробуем рассмотреть эту динамическую картину в деталях.

Участник рынка смотрит на ценовую динамику через какое-то временное окно, временной горизонт, события в котором он воспринимает как «происходящее» здесь и сейчас. Если в рамках этого временного окна есть ценовое движение значимых масштабов, оно начинает оказывать эмоциональное воздействие.

В первую очередь, движение становится «хорошей историей» – историей успеха, разворачивающейся прямо на глазах, и это включает склонность человека к наивной экстраполяции, он начинает проецировать происходящее на будущее.

Если вход в это движение был по какой-то причине упущен, участник вынужден наблюдать за историей чужого успеха со стороны. Пропущенная возможность, которая постоянно висит перед глазами, бьет участника по его самомнению, вызывая боль и фрустрацию. С развитием движения эта фрустрация только усиливается. Чем дальше, тем больше будет людей, которые решают воспользоваться очевидным способом избавиться от этой боли – совершить своего рода «акт раскаяния» и все-таки войти в движение.

Если же движение при этом ускоряется, если динамика становится агрессивной, то возникает эмоциональная метка сверхшанса. График становится похожим на уходящий в светлое будущее поезд, на который надо обязательно успеть запрыгнуть.

Если же это агрессивное движение вниз, то возникает метка ужаса, которая опирается на еще более мощные эмоции и провоцирует волны продаж.

В любое развивающееся движение добавляются еще и «деньги дома»: игроки, успешно воспользовавшиеся движением и зафиксировавшие позиции с прибылью, снова входят в том же направлении с еще большими ставками в надежде повторить успех.

Таким образом, куда бы ни двинулась цена, возникает положительная обратная связь с эмоционально напряженной толпой. Эмоциональные метки работают на ускорение движения. Можно сказать, что напряжение толпы работает на потерю устойчивости цены, на раскачку ситуации в сторону движения.

Конечно, кто-то будет пытаться противостоять развивающейся тенденции. У этих попыток могут быть в том числе и эмоциональные причины. Есть эмоциональный паттерн поведения, который на первый взгляд будет работать против движения. Те, кто не успел войти в него на ранней стадии, как мы уже отметили, будут испытывать фрустрацию, которая будет искать какого-то разрешения в действии. Это действие может оказаться «бунтом» против движения, когда участник отрицает тенденцию и ставит на ее разворот.

Но когда эти попытки имеют чисто эмоциональную природу, «бунтари» совершают стереотипные ошибки. Они чересчур концентрируются на своем скором триумфе над поверженной тенденцией и недостаточно прорабатывают сценарий провала. Поэтому они выходят против движения с узким фреймом ожиданий – например, со слишком короткими стопами. Движению оказывается несложно опрокинуть их позиции, разрушить их фрейм ожиданий и вызвать бегство, только усиливающее движение. Движение ломает ставки «бунтарей» и движется дальше по их стопам.

Кроме того, когда ожидания «бунтарей» последовательно оказываются провалены несколько раз, они могут сдаться и присоединиться к общей тенденции, совершив «акт раскаяния», тем самым добавив энергии в движение.

Поэтому в среднем эмоциональные позиции «бунтарей» не создают для движения проблем, поскольку их усилия компенсируются последующей сдачей позиций.

Таким образом, эмоциональное напряжение толпы создает положительную обратную связь для движения, и оно развивается, вызывая все большее эмоциональное вовлечение. Однако очевидно, что движение не может развиваться бесконечно. Где-то должны быть пределы.

Эти пределы связаны с контекстом более длинного временного горизонта. Всегда найдется контекст, в рамках которого цена может рассматриваться как слишком дорогая или слишком дешевая. Всегда есть достаточно долгосрочные игроки, которые готовы действовать, опираясь на логику этого контекста, выкупая низкую цену и продавая высокую. Будем называть этих игроков хозяевами контекста. Такой контекст работает против ценовых эксцессов, на возврат цены к среднему, к некому справедливому – в рамках логики контекста – значению. Будем называть его возвратным контекстом.

Поэтому движение не будет развиваться и ускоряться бесконечно. Рано или поздно импульс эмоциональной толпы встретится с сопротивлением хозяев контекста. Причем, в отличие от эмоциональных бунтарей, хозяева контекста достаточно терпеливы и имеют достаточный запас прочности, чтобы без проблем выдерживать удары со стороны эмоциональной толпы, регулярно штурмующей пределы контекста. Они становятся длинным и глубоким кошельком в этой игре.

Почему толпа не видит границ контекста и не перестает инвестировать в движение, когда появляются соображения о перекупленности или перепроданности?

Во-первых, потому что фокус внимания толпы сосредоточен на более узком временном горизонте – там, где развивается захватившее их «происходящее». Ситуация на более широких горизонтах просто выпадает из их внимания.

Во-вторых, потому что эмоциональные метки вынуждают толпу формировать ожидания в пользу продолжения движения. Даже если они осознают соображения о перекупленности или перепроданности, эмоциональное вовлечение подбрасывает им правдоподобно выглядящие аргументы, почему возможные пределы движения будут находиться дальше.

Рано или поздно борьба между толпой, работающей на развитие движения, и хозяевами возвратного контекста заканчивается поражением эмоционально напряженной толпы. Потому что эмоции выгорают со временем. Потому что движение для поддержания прежней динамики требует все новых и новых участников, а их поток со временем истощается. Логика же возврата к среднему по мере развития ценового эксцесса только набирает силу.

Рано или поздно хозяевам контекста удается двинуть цену против толпы, в зону, где провал ожиданий принимает массовый характер – например, в зону массовой концентрации стоп-ордеров. Тогда начинается компульсивная, вынужденная реакция на провал массовых ожиданий, которая обеспечивает триумф хозяев контекста и добавляет топлива в движение на разворот тенденции. Проигравшие убегают в безопасность залечивать раны, создавая дополнительный дисбаланс сторон в пользу развития обратного движения, или эмоционально и непоследовательно «бунтуют», только усугубляя последствия своего поражения.

Когда обратное движение становится достаточно заметным, чтобы в узком окне «происходящего» стать доминирующей тенденцией, история повторяется, но теперь уже в другую сторону. Обратное движение начинает набирать эмоциональные метки и привлекать на свою сторону эмоционально напряженную толпу.

Такова картина динамического взаимодействия эмоционально напряженной толпы и ценового цикла.

Общая ставка толпы возрастает по мере развития движения и становится максимальной на эксцессах, оканчивающихся разворотом тенденции. Таким образом, толпа в динамике ценового цикла действует проциклически. Поэтому в среднем толпа проигрывает деньги хозяевам контекста, которые действуют контрциклически, покупая у толпы дешево на эксцессах вниз и продавая ей дорого на эксцессах вверх.

В начале нового движения стоят ставки хозяев контекста, эмоциональная толпа либо бунтует против разворота, не будучи в силах смириться с крахом ожиданий, либо отсиживается в тихой гавани, пребывая во фрустрации после вынужденного бегства с позиций.

Еще раз отметим, что, когда мы говорим о хозяевах возвратного контекста, мы имеем в виду не просто тех, кто стоит против движения. Мы говорим о тех, кто имеет достаточно сил и средств, чтобы нормально пересиживать ценовые эксцессы и ждать достаточно долго, чтобы реализовался потенциал, созданный перекупленностью или перепроданностью.

Таким образом, картина имеет вид: эмоциональные игроки с короткими стопами и узким горизонтом оказываются проциклическими в рамках более широкого контекста возврата к среднему. В результате циклического действия цены капиталы в среднем перераспределяются от эмоционально заряженной толпы к более устойчивым хозяевам возвратного контекста. Длинный, терпеливый и глубокий кошелек в среднем выигрывает у короткого и эмоционально нестабильного кошелька.

Каким образом эмоциональная нестабильность толпы делает ее проциклической?

Во-первых, эмоциональное вовлечение в происходящее делает толпу слепой по отношению к более широкой ситуации, заставляет делать ошибки в определении пределов развития динамики. Включаются поведенческие эффекты наивной экстраполяции текущей тенденции и недооценки возврата к среднему.

Во-вторых, концентрация внимания на будущем успехе приводит к недостаточной проработке негативных сценариев развития ситуации. К примеру, выставляются слишком узкие стопы, потому что под гипнозом той или иной эмоциональной метки человек слишком концентрируется на будущем позитивном исходе сделки, а такие неприятные темы, как негативный сценарий и ограничение рисков, уходят в тень и отдаются на откуп неприятию рисков. В результате стопы имеют тенденцию оказываться неоправданно короткими. Человек прыгает в сделку с целью заработать, но по большому счету не готов при этом терять, и его оказывается легко выбить с такой хрупкой и неустойчивой позиции.

Каков же результат?

Поведенческие, эмоциональные эффекты провоцируют проциклическое поведение публики и становятся причиной провала в доходности, который часто называют поведенческим разрывом (behavioural gap).

На цикличность ценовой динамики можно смотреть как на последовательность накопления нереалистичных ожиданий (или страхов) с последующим их крахом. Эмоциональное состояние вовлеченных участников проходит стадии «накопление ожиданий» – «крах ожиданий» – «фрустрация».

Цикличность ценовых движений, таким образом, можно рассматривать как явление, питаемое эмоциональным напряжением публики.