— Оборотный в угол!

Белый точеный шар с треском упал в лузу…

— Хороший удар! — вырвалось у маркера одобрительное восклицание.

— Кажется, у вас партия!

— В любом — партия, — подтвердил маркер, пересчитав шары.

— Семерку, в последнюю дуплетом! — заявил один из играющих, молодой человек с тщательно выбритым сухощавым лицом, с маленькими, старательно закрученными усиками, одетый в прекрасно сшитый сюртук, со значком горного инженера в петлице.

Заказанный шар был сделан красивым, артистическим ударом.

— Партия! — бесстрастно провозгласил маркер.

— Хотите на квит? — небрежно спросил господин в сюртуке.

Его партнер, стройный, высокого роста юноша, с красивым бледным лицом, носившим следы утомления и бессонных ночей, бросил свой кий и комическим жестом взъерошил свои темно-каштановые волосы.

— Будет с меня! — добродушно улыбнулся он, подходя к своему счастливому сопернику. — Спасибо за урок. Откровенно вам признаюсь, такой игры, как ваша, я еще не видывал. Позвольте познакомиться!

Господин в сюртуке церемонно поклонился и, отвечая на рукопожатие, назвал себя:

— Станислав Андреевич Гудович… горный инженер.

Юноша бесцеремонно просунул свою руку под локоть Гудовича и отвел его в сторону от биллиарда.

— Вы, вероятно, приезжий, — развязно заговорил юноша, — иначе вы бы знали меня. Пред вами до некоторой степени знаменитость томская, «король биллиардной игры», так меня здесь называют.

Глаза Гудовича блеснули ироническим огоньком.

— О, я в восторге от нашего знакомства и горжусь своей случайной победой над столь хорошим игроком.

…По-русски Гудович говорил совершенно правильно, без всякого акцента. Его прекрасные светские манеры были преисполнены мягкой учтивости. В уверенном тоне речи слышался человек опытный, видавший виды.

— Э, пустяки! — беспечно махнул рукой юноша. — Правда, я играю недурно, но по сравнению с вами — ни к черту не годен! Благодарю свою судьбу, что так дешево отделался: ведь вы могли лишить меня всего наличного фонда! У нас, в Томске, пока публика не узнает вашей игры, вы можете сделать хорошие деньги…

Гудович пожал плечами.

— Но у меня нет здесь знакомых, я недавно приехал.

— Будем говорить откровенно, — понизил голос юноша. — По вашей манере играть я вывел заключение, что вы профессионал и приехали сюда, так сказать, на гастроли…

— Не отвечая прямо на ваш вопрос, я хотел бы знать, с кем имею удовольствие беседовать? — еще раз поклонился Гудович.

— Моя фамилия Салатников — Коко Салатников — к вашим услугам… Экс-гимназист, выгнанный за громкое поведение и тихие успехи, а в настоящем — человек от биллиарда… Вы понимаете?

Гудович утвердительно кивнул головой.

— Милый юноша, — мягко заговорил он, — вы немножко ошибаетесь, считая меня профессиональным игроком. Я не более как скромный любитель этой игры. В Петербурге, еще студентом, мне приходилось частенько-таки коротать свои досуги на биллиарде… Вот чем объясняется мое умение… Во всяком случае, я не против знакомства с томской публикой под вашим любезным руководством.

— Для начала я предлагаю вам что-нибудь съесть и выпить.

— С восторгом принимаю ваше предложение! Я убежден, что мы будем полезны друг другу!

…Выше описанный разговор происходил в один из ноябрьских вечеров в биллиардной комнате гостиницы «Россия». Наши новые знакомые направились в общую залу ресторана.

— Мы как раз вовремя, — заметил Салатников, занимая один из столиков около входных дверей. — Сейчас начнется концертное отделение.

— Однако публики не особенно много! — окинул глазами Гудович соседние столики.

— Рано еще, после театра обыкновенно приезжают, — объяснил Коко, хорошо изучивший нравы и обычаи ресторанной публики.

— А сегодня, вероятно, будет народу больше, чем всегда: сегодня первый дебют новой капеллы.

— Да… Это очень хорошо, значит, мы увидим здесь весь веселящийся Томск! — подкрутил свои усики Гудович, перелистывая карту вин.

У Салатникова он выиграл сейчас десять рублей и был намерен угостить последнего в пределах этой суммы. Бойкий, развязный юноша, хорошо знакомый с томской жизнью, ему, как человеку новому в городе, будет без сомнения полезен.

— Какую марку вы предпочитаете? — вежливо осведомился Гудович у своего нового знакомого.

— Ба! Для меня это безразлично! Впрочем, я полагаю, мы начнем с водки. Не так ли?

— Я мало пью водки. Но маленький графинчик делу не повредит. Пожалуйста, прошу вас, распоряжайтесь!

Коко не заставил просить себя два раза. Он небрежно кивнул головой лакею и отдал приказание фамильярным тоном завсегдатая:

— Дай нам, Семен, графинчик, поросенка с хреном на закуску и икорки зернистой…

— Здесь очень мило… Напоминает Кюба, — заметил Гудович, внимательно рассматривая обстановку зала. — Положительно недурно! Э, э… Эти орнаменты потолка и эта мебель. Красиво, стильно! Говоря откровенно, когда я ехал сюда, в Сибирь, то рассчитывал встретить здесь ужасную глушь, азиатчину… Нашел же город вполне европейский, электрическое освещение, водопровод, фонтаны… Культура в полном смысле этого слова!

— Ну, батенька, не скажите, — пренебрежительно покачал головой Коко, — скучища у нас дьявольская. И я удивляюсь вам, право: охота была ехать в эту нору… Давно вы кончили?

— Я вышел из института нынешней весной. Лето пробыл на практике — в области Войска Донского, на угольных копях, а теперь приехал сюда в надежде получить место по своей специальности. В Сибири развита золотопромышленность, горное дело вообще. Думаю, что получить здесь работу легче, чем где бы то ни было! — спокойно объяснил Гудович, попыхивая папиросой.

Салатников молча и довольно бесцеремонно рассматривал своего собеседника. Многообещающий юноша, рано познакомившийся с темными, грязными сторонами жизни, со всеми исключительными типами людей легкой наживы, с которыми ему приходилось сталкиваться как профессионалу-игроку, отгадал в своем новом знакомом того же поля ягодку. Его не ввели в заблуждение ни светские манеры Гудовича, ни инженерский значок последнего. Он понимал, что перед ним сидит авантюрист высокого полета и рыцарь из-под «темной звезды». Ничем не обнаруживая, однако, своих мыслей, Коко вежливо выслушал «инженера» до конца.

— Дело-то вы, во всяком случае, здесь найдете! — многозначительно подчеркнул он, когда Гудович сделал паузу.

…Лакей принес им требуемое. Водка была подана холодной, как лед, и потому стекло графина казалось матовым, как будто покрытым капельками пота. Свежая зернистая икра красиво чернела в вазочке. К икре был подан молодой лучок. Гудович остался очень доволен сервировкой стола.

— Здесь прекрасно подают! — воскликнул он, развертывая безукоризненной чистоты салфетку.

Коко наполнил рюмки…