Подобно красногрудым птицам,

Летели дни…

В тринадцать лет

Петров считал себя партийцем,

Хоть и не видел

Партбилет.

Как бы имея порученье

От партии, от Ильича,

Он постигал наук значенье,

Свалив неграмотность с плеча.

Ему запомнилось собранье

В пропахшем нефтью гараже:

Прошло пять зим,

Пять вёсен ранних,

И он — член партии уже!

Такое время было:

Сшиблись

Два мира в схватке роковой,

И коммунисты не ошиблись,

Взяв мальчугана в лагерь свой.

Он не подвёл их,

Все помехи,

Как пни,

С азартом корчевал.

И если срывы были в цехе —

Он в нём дневал и ночевал.

В Петрова целил из обреза

Пшеницу прятавший кулак.

Но парень был как из железа:

Смерть не брала его никак.

На Волховстрое и Магнитке

Работал он в мороз и в зной,

И магистрали, словно нитки,

Тянулись за его спиной.

Он первым шёл в любые бури

Глухими тропами тайги.

Он в Комсомольске-на-Амуре

Едва не умер от цинги.

А в сорок первом, у Оскола,

Когда он поднялся, высок,

Ему попал стальной осколок

От мины вражеской в висок.

Но смерть Петрова лишь задела:

Он выжил.

И войну добил.

И принялся опять за дело.

И снова там, где трудно, был.

Призыва Ленинского крестник —

Его недаром любим мы:

Живёт он с нами,

Как ровесник Той,

Сердцу памятной,

Зимы,

Когда сутуло по сугробам,

От слёз не видя ничего,

Народ советский

Шёл за гробом

Вождя родного своего.