Глава 1. Камилла

Вернец, 22 г. э. Леам-беат-Шааса

Здание Канцелярии Сивфской империи являлось единственной достопримечательностью Вернеца, в честь которой был образован собственный фан-клуб. Движение «канцеляристов» имело впечатляющую географию, охватывая едва ли не весь цивилизованный мир. Энтузиасты, которых в абсолютном исчислении было не так много - всего несколько тысяч - вели активную переписку с целью совместного паломничества к месту поклонения и даже оформляли фотоальбомы «Мы и канцелярия». Казалось бы, какой интерес раз за разом запечатлевать одно и то же здание? Вот только в этих альбомах не было двух снимков, где канцелярия выглядела хоть сколько-нибудь похоже сама на себя. Фотографироваться она не любила, и стоило только нахальным папарацци оказаться поблизости, тут же начинала менять облик. Правду сказать, внимание поклонников было отнюдь не единственным поводом для смены фасада муниципального строения. Его внешний вид сильно зависел от того, находился ли внутри Канцлер. И в каком он пребывал настроении. Бывало, стоит только господину Ламберту, насвистывая, покинуть легкомысленную башенку с шёлковыми занавесями на окнах, как канцелярия огорчённо куталась в сталь и бетон, прятала печаль за зеркальными стёклами.

На этот раз у заезжего «канцеляриста» был бы шанс увековечить себя на фоне краснокирпичного строения с огромными окнами и задумчивыми фиалками на подоконниках, органично вписывающегося в старую, закрытую для экипажей часть Вернеца.

Однако юная девушка, вот уже шестой раз с независимым видом прошествовавшая мимо резной двери, к клубу почитателей таинственных свойств канцелярии отнюдь не относилась. Просто ей надо было внутрь. Пока она энергично шагала сюда от оставленной у границы пешеходного города кареты, веры в себя было хоть отбавляй, все россказни про это место, а главное, работавшего там человека, представлялись полной ерундой и суеверными сплетнями. Но перед лицом канцелярии шепотки, раздававшиеся из-под полуприкрытых ладонями ртов, перестали казаться чушью.

Тем не менее, на седьмом заходе юная смуглянка сделала глубокий вдох и решительно шагнула на крыльцо. Потянула на себя медную ручку в форме сфинкса. Массивная дверь подалась на удивление легко.

Канцлера Камилле описывали как эдакого дракона, сидящего на груде сокровищ и никого на полёт стрелы не подпускающего к своей драгоценной канцелярии. Она ожидала увидеть здесь какого угодно бюрократа, вплоть до заплывшего множественными подбородками и брызжущего слюной, а вовсе не молодого человека. Он аккуратно отёр о клочок бумаги чернила с перьевой ручки, вернул её на место в массивный письменный прибор и выслушал посетительницу спокойно и внимательно.

- А зачем вам эта секция? - с подкупающей прямотой спросил молодой человек, заправляя за ухо тёмно-русую прядь. Из-за второго уха у канцлера торчал карандаш.

- А затем, что Я, - Камилла сделала ударение на этом «Я», - занимаюсь изучением культуры и языка некромантов.

Труженица министерства образования уже набрала полную грудь воздуха, чтобы обрушить на оппонента заранее заготовленную речь, клеймящую косность и предрассудки, но юноша, окинув её одним быстрым взглядом, сказал:

- Хорошо, идите за мной.

Встал и двинулся вдоль коридора. Это настолько сбило с толку, что девушка не сразу последовала за провожатым, потом рывком бросилась догонять, тут же отругала себя за не солидность. Канцлер шёл спокойно и уверенно, с видом хозяина всего окружавшего, будто самый воздух подчинялся его воле. Впрочем, как она потом узнала, так оно и было.

Канцлер, боковому зрению которого позавидовали бы зайцы, украдкой рассматривал юную посетительницу. Совсем-совсем юную. Строгий облегающий костюм, в котором Камилла сама себе казалась успешной деловой женщиной, только подчёркивал не до конца сформировавшуюся фигурку. Молодой человек задумался о цели визита бесстрашной девушки в пыльную и страшную Канцелярию.

Обстановка вокруг изменилась, став более архаичной и торжественной. «Закрытые секции!» - У Камиллы дух перехватило от предвкушения чего-то сказочного и таинственного, и она не смогла удержаться от вопроса:

- Разве здесь всё не засекречено?

Канцлер едва повернул голову и ровным голосом, успешно подавив улыбку, произнёс:

- Абсолютно всё и очень настрого.

- Эм... и вы так просто меня ведёте туда? - Недоверие посетительницы порадовало. Не хватало ему тут очередной романтической дурочки.

Немного помолчав, канцлер сказал:

- Видите ли, юная леди, все секреты здесь принадлежат мне. И только я решаю, когда, кому и какие из них открывать, - тут он достал из-за уха карандаш и ловко, какой-то невообразимой волной, стал перебрасывать его между пальцами одной руки, да так быстро, что казалось, будто деревянная палочка извивается подобно змее. - Вы, и не только вы, вероятно, считаете иначе. Я полагаю, в сумочке у вас лежит какая-нибудь писулька с резолюцией самого кесаря, в которой говорится, что я должен обеспечить вам доступ куда-то и оказать содействие в чём-то...

Камилла покраснела, потому что «писулька» была подписана всего лишь министром науки и образования, каковому канцелярия, строго говоря, не подчинялась.

- Но ведь только я знаю, что, а, главное, где есть в канцелярии. При желании мне не составит труда доказать, что интересующие вас документы сгорели при пожаре, утрачены при переезде, или же вообще не существовали...

- Но тогда почему вы меня всё же ведёте? - Камилла даже замедлила шаг. Сколько раз повторяла себе: мужчина никогда, ни при каких обстоятельствах не станет принимать её всерьёз. Даже этот... не такой уж и мужественный на вид, если честно, худой и невысокий, сам ещё мальчишка! Камилла закусила губу, внутренне готовясь к очередной насмешке. Ничего. Не в первый раз.

- Почему я вас туда веду? - переспросил канцлер, не оборачиваясь, и тем же серьёзным тоном продолжил: - Это ещё один мой секрет. Быть может, я собираюсь не показывать сокровищницу, а закусить юной девственницей. Так ведь драконам положено поступать?

Камилла улыбнулась, напряжение отступило. Да, он смеялся. Но не над ней. По крайней мере, на этот раз.

Канцлер оставил посетительницу за столом в удобном кресле, попросив немного подождать. По парапету вдоль стены важно прошествовал крупный ворон. Наклонив голову набок, птица уставилась на девушку и замерла. Неуместность и самоуверенность ворона приковала внимание Камиллы, а Канцлер вернулся очень быстро, так что она даже не успела толком осмотреться - лишь краем глаза отметила строгий геометрический рисунок барельефа вдоль каменной кладки стен, непривычно яркое для комнаты без окон освещение и целую груду предметов непонятного назначения в дальнем углу.

Молодой человек положил перед ней стопку документов. Переводчица достала пухленькую, исписанную аккуратным почерком, книжечку, пачку чистой бумаги, письменные принадлежности и погрузилась в работу.

Канцлер разгрёб бумажные завалы на соседнем столе, освободив немного места, и теперь сидел на нём, поджав под себя ногу, и беззастенчиво разглядывал Камиллу. Тёмные ниточки бровей чуть изогнулись, подчёркивая сосредоточенное выражение смуглого лица.  Яркие губы приоткрылись от усердия. Густо, на саламиниумский манер, подведённые глаза горят азартом. Ламберт фон Штосс снова спрятал улыбку: в кои то веки молодая девушка пришла к нему, влекомая научным интересом, а не титулом или счётом в банке.

Однако чем дольше переводчица перебирала документы, тем меньше красок оставалось в её радужном настроении. Ещё несколько часов назад казалось: стоит добраться до закрытой секции и к ногам напористой исследовательницы падут если и не все тайны мироздания, то большая их часть. Медленно, но верно, Камиллой начало овладевать отчаяние. Взгляд безмолвного Канцлера жёг затылок. Наконец, испустив сдавленный вздох, она спрятала лицо на сложенных на столе руках, чтобы скрыть предательски заблестевшие глаза. Канцер тихо подошёл к ней, бегло просмотрел записи.

 - Как ваше имя? - вдруг спросил он. Она ответила, всё так же уткнувшись носом в сгиб локтя.

Он сел с другой стороны стола и медленно заговорил.

- Когда я только стал канцлером, меня поразило, сколько манускриптов, свитков, книг здесь на одном непонятном языке. Я чувствовал, что в них должно быть что-то важное, что-то редкое, что-то, что можно бы использовать... Я обращался ко всем мировым светилам в области истории и лингвистики, блестящим профессорам университетов и академий не только нашей страны, но и прочих, в которых мне довелось побывать, вплоть до Саламиниума. Многоуважаемые люди говорили: это мёртвый язык, ушедший вместе с расой, проклятой небесами за омерзительные преступления, и больше никогда не зазвучать речи падших... и прочие пафосные фразы в том же духе. И вот, когда я уже смирился с таким положением вещей, в дверь стучится девушка и с вызовом заявляет, что изучает язык некромантов. Вот почему я без лишних вопросов веду её в закрытую секцию. Видите, Камилла, я открыл вам свой секрет.

Она немного приподняла голову и взглянула на него.

- Я надеялся, - продолжал Канцлер, и голос его звучал мягко, но мягкость эта была сродни шагам хищника, крадущегося за добычей, - что вы поможете мне с этим делом. И, полагаю, не ошибся, потому что вы пришли с некоторым багажом здесь, - он похлопал ладонью по её записной книжке, - а главное - здесь, - он слегка постучал пальцем у неё по лбу.

Девушка снова уткнулась в руки и едва не всхлипнула, помотав головой.

- Камилла, посмотрите на меня, - произнёс молодой человек тихо, но она невольно подчинилась. Его взгляд был пронзительным, «магнетическим», как говорили в светских салонах. Канцлер достал из кармана платок и промокнул слёзы, собравшиеся в уголках её глаз. Она заметила, что мизинец и ребро его ладони испачканы чернилами. «Левша», - машинально отметила про себя. От хозяина кабинета же в свою очередь не укрылось, что взгляд переводчицы прикован к его рукам. Он взял листок бумаги и стал неторопливо складывать.

- Итак, расскажите, как вы начали изучать мёртвый язык, - тембр его голоса стал бархатистым и действовал успокаивающе.

- Я изучала все языки, какие только могла. В Саламиниуме, где я родилась, женщина не считается вполне человеком. Вы, должно быть, знаете, если вам приходилось там бывать, - Канцлер молча кивнул, не отрываясь от своего занятия. - Женщина не может наследовать имущество, иметь право голоса, распоряжаться своей судьбой. Женщина - собственность сначала отца или брата, потом мужа или сына. Я родилась в богатой семье. Меня наряжали как куклу и... никогда не воспринимали всерьёз. Отца не заботила, что я разговариваю со своими служанками на их родных языках. А служанок у нас было много: рабыни из Тингума, беженки из Альбастана,  искавшие лучшей доли уроженки Иттских островов. И одна сивфанка. Её похитили во время путешествия и продали на невольничьем рынке. Она рассказала мне об империи. О величии Вернеца. И о том, что женщина тут даже может избираться в сенат. Так что однажды я переоделась мальчиком и нанялась к проезжему купцу толмачом.

Канцлер продолжал складывать листок бумаги. Выверенными движениями он отгибал углы, разглаживал складки, разворачивал кармашки... и молчал.

- Потом я работала в Тингуме, - продолжала Камилла. - Там есть музей древностей. Я водила экскурсии для чужеземцев. В запасниках этого музея хранится каменная плита, на которой выбит договор между жителями Илларика и некромантами. Некроманты обязуются не селиться на землях Илларика, но оставляют за собой право посещать все религиозные сооружения, иметь доступ ко всем записям и артефактам, существовавшим за тридцать два года до заключения мира. Если кому-то из них потребуется посетить какое-либо сооружение, он обязан сообщить об этом не менее, чем за три дня, чтоб власти успели эвакуировать жителей. Вообще там много всяких условностей. Но самое главное, что текст отбит на двух языках. Никто в музее не знал илларийского, кроме меня. Для них это был просто камень с непонятными значками.

- Я не знал о существовании этих плит, - задумчиво произнёс Канцлер. - Продолжайте.

- В северных горах есть варварское племя, живущее по законам, якобы написанным для них богами. Эти Законы высечены на деревянных столбах в общинном доме. Тоже на двух языках, на местном наречии и на языке некромантов. Есть ещё несколько источников, более мелких...я знала, что в канцелярии должно храниться много записей некромантов, потому что она упоминается в Илларийском договоре. Я надеялась, что известная часть позволит мне расшифровать остальное, - она горестно вздохнула, - но я ошиблась. Я ничего не понимаю.

Руки Канцлера снова спокойно лежали на столе.

- Так в чём же проблема?

Переводчица снова вздохнула.

- Их слова не такие, как наши. Они многозначные. Смысл меняется в зависимости от стиля текста, предмета, о котором говорится, для кого предназначен... я надеялась, что будет какая-нибудь подсказка, но эти рисунки, - она кивнула в сторону стопки бумаг, - совершенно абстрактны, я не имею ни малейшего представления, что они значат. А эти... орнаменты, занимающие чуть не треть текста, я вообще впервые вижу.

- Это не рисунки, - спокойно сказал Канцлер. - Это чертежи. Текст описывает различные способы использования силы ветра. А эти, как вы выразились, орнаменты - математические формулы.

Канцлер видел, что недоверие в ней борется с надеждой.

- Вам, вероятно, мало приходилось работать с научными, техническими текстами, иначе вам сразу бросилась бы в глаза общая структура. Не удивлюсь, если она заимствована у некромантов. Мне удалось разобраться с их системой счисления. Она не десятичная, как у нас, а шестнадцатеричная. Часть символов - просто условные обозначения или постоянные, их мне тоже удалось вычленить. Я даже построил некоторые из описанных здесь механизмов, но текст, должен признаться, мне так и не дался.

- Вы построили механизмы некромантов? - её глаза расширились не то от ужаса, не то от восхищения.

- Увы, только самые простые. Вот, например, - он пододвинул к ней лист, - ветер вращает лопасти, а момент вращательного движения передаётся на жернова, размалывающие зерно. Вот, видите, разные формы лопастей и углы наклона осей в зависимости от силы, продолжительности и направления преобладающих ветров. А вот здесь - разные формы парусов для лёгких и тяжёлых, больших и малых кораблей. Это я тоже опробовал.

- И как? - девушка с таким детским восхищением глядела на собеседника, что тот не удержался от улыбки.

- Увлекательно, - лаконично ответил Канцлер, обогнул стол и сел рядом. - Итак, начнём сначала.

Следующие несколько часов Камилла не заметила. Неожиданно для неё Канцлер потянулся и встал.

- Уже поздно, - сказал он, поглядев на наручные часы. - Вы проголодались.

- Нет-нет, давайте продолжим, прошу вас, - запротестовала она.

- У вас в животе урчит, - безапелляционным тоном заявил молодой человек. - Я не изверг. К тому же, у меня на сегодня есть ещё пара незаконченных дел. Идите домой, отдохните. Документы можете взять с собой. Не торопитесь. Напишите подробный отчёт и отправьте на этот адрес. - Канцлер набросал пару строк на листке бумаги.

Камилла медленно собрала всё со стола, уложила в сумку и встала перед ним. Каштановые волосы растрепались, на кончике носа чернильное пятнышко, глаза горят как два огромных изумруда.

- Спасибо, Канцлер, - это прозвучало так трогательно, что уголки его тонких губ снова дрогнули. Словно котёнок, честное слово.

- Возьмите, - он протянул ей сложенную из бумаги лошадку. - На счастье.

Молодой человек довёл посетительницу до двери и, облокотившись о косяк, сложил руки на груди, наблюдая, как юная переводчица медленно удаляется вдоль по улице, всё так же осторожно сжимая в руке лошадку. Камилла не обернулась тогда, а потому не увидела, как на плечо Канцлера вспорхнул крупный ворон, потоптался, устраиваясь поудобнее, выдрал перо из-под крыла и хриплым птичьим голосом произнёс:

- Ма-а-а-лахольная.

Канцлер хмыкнул и ласково почесал птице голову.

- Молодая ещё. Но воображение есть. И любопытство. Можно работать.

Вернец, 22- 25 гг. э. Леам-беат-Шааса

Снова и снова возвращаясь мыслями к недавнему приключению, Камилла сидела на своём месте в министерстве науки и образования, а её столоначальник, проходивший мимо, остановился и с улыбкой поинтересовался:

- Ну как, милочка, не обижал тебя наш дракон?

- Он не дракон, - задумчиво отозвалась девушка. Вспомнив дверную ручку, улыбнулась: - Он, скорее, сфинкс.

Взгляд пухлячка-начальника упал на бумажную лошадку, и улыбка сползла с его лица. Ещё до конца дня переводчицу переселили в отдельный кабинет и уведомили об учетверении жалованья. Через два месяца Камиллу перевели в министерство международных отношений и включили в свиту посла.

Но её первая командировка так и осталась неоконченной - Камилла получила письмо, гласившее: «Не пересекайте пролив. Не сможете отказаться прямо, просто задержитесь в порту на два дня. К.» Она металась по комнате в нерешительности: что, если это поставит крест на её карьере? И точно ли письмо от канцлера? Подписано магической монограммой, но девушка не была уверена, распознает ли подделку. К вечеру Камилла слегла с самой неподдельной нервной горячкой. Посольство отправилось без неё. И через два дня было казнено в полном составе, как шпионы и интервенты, властями Кордолиса, объявившими Сивфам войну. В следующий раз она поехала уже в должности посла, заключать мир, а канцлер к тому времени в достаточной степени изучил мёртвый язык, чтобы писать ей.

Он прислал ей пропуск, позволявший посещать канцелярию в его отсутствие. Камилла стала проводить там всё свободное время. Своенравное здание к переводчице явно благоволило: архивная картотека сама подсовывала под руки каталоги на интересовавшие Камиллу тему, стоило ей просто озвучить запрос, светильники, развешенные над столом левши-канцлера, проворно перебирались на другую стену, стоило в кресло опуститься Камилле.

Ей хорошо работалось здесь. И не только работалось. Когда Камилла завершила свой первый перевод некромантской книги, трактата по воздухоплаванью, поршень пневмодоставки хранилища мягко поднялся к её столу, но вместо очередного фолианта на подносе стоял запотевший бокал белого вина, сырная тарелка и ваза с фруктами.

- Твоё здоровье! - сказала Камилла, приподнимая бокал по направлению к парному бра. Светильники всегда казались ей чем-то вроде глаз вездесущего здания. Один из матовых шаров коротко мигнул.

А однажды, когда переводчица самозабвенно трудилась над расшифровкой и соотнесением между собой двух систем летоисчисления на документах сходного содержания, воздух вокруг неё зашуршал прохладными струями: на рабоче место возвращался канцлер.

Если Камилле канцелярия благоволила, то перед своим хозяином благоговела. Как преданный пёс определяет настроение хозяина по походке, так и отзывчивое здание реагировало на малейшее движение Ламберта. Сейчас воздух в кабинете становился холоднее и суше, а вдоль стен выстроилась почти непрерывная лента осветительных кристаллов, спектр из любимого Камиллой желтоватого сместился в сторону дневного света.

Когда канцлер, наконец, вошёл в закрытые секции, Камилла нервно переминалась с ноги на ногу: встречать хозяина кабинета, сидя в его собственном кресле, было неловко.

Ламберт снял перчатки и положил их на ближайший стол. Ему хватило одного взгляда, чтобы отметить изменения, произошедшие в помещении за время его отсутствия: новый барельеф по периметру, на этот раз с растительными мотивами, нежно журчащий фонтанчик питьевой воды, ваза цветов на столе. Последнее особенно впечатлило. Ламберт даже позволил себе слегка усмехнуться. Девушка залилась румянцем, красиво ложившимся на смуглую кожу. Видимо, приняла усмешку на свой счёт.

- Я собираюсь посетить святилище серых фейри, - заявил он вместо приветствия. - Хочешь со мной?

***

Её карьера быстро шла в гору. Канцлера она видела реже, чем хотелось бы, но всегда ощущала за спиной его незримое присутствие, и это придавало уверенности. Так, например, затянувшиеся переговоры с Кордолисом по поводу введения взаимных пошлин чуть было не закончились провалом, однако, когда посол Сивф уже была готова пойти на уступки, ей доставили записку: «Дорогая Камилла! Окажите мне маленькую услугу! При встрече с досточтимым Пекардином, передайте ему: кобыла, которой он интересовался, готова к продаже, и я прошу сообщить мне, будет ли он брать свой заказ, так как претендентов предостаточно».

Это послание девушку удивило. Канцлер слыл знатоком лошадей, и все коннозаводчики признавали его непререкаемым авторитетом в любых спорах, однако она никогда не слышала, чтоб Канцлер продавал своих животных. Тем не менее, после того, как министр финансов Кордолиса со слегка издевательской улыбкой сообщил ей, что подготовил для Его Величества указ, поднимающий пошлины на металлические изделия, завозимые из Сивф, втрое, госпожа посол небрежно заметила:

- Ах да, чуть не забыла. Канцлер передавал вам привет и интересовался...

Внезапно герцог залился краской.

- Точно ли?

Камилла была заинтригована, но уже достаточно умела владеть собой. Она показала записку (написанную на этот раз на сивфском).

- Я... - мужчина запнулся. - Мне нужно... послушайте, госпожа моя, вы собирались отбыть завтра? Можете задержаться на день?

Она согласилась. И вернулась в столицу вместе с министром финансов Кордолиса, неожиданно заявившим, что хочет обсудить отношения, связывающие их страны, лично с кесарем.

Консул Сивф, женатый на сестре кесаря, давал бал в честь почётного гостя. Камилла, как и всё высшее общество, была в числе приглашённых. Несмотря на утомление (сказывалось многодневное напряжение), она привычно вслушивалась в разговоры легкомысленных сплетников, выуживая зёрна достоверной информации, и внимательно следила за окружающими, скользя по ним скучающим взглядом. Так, например, Камилла заметила, как хмурится жена консула, наблюдая за министром Кордолиса, весь вечер не отходящим от их дочери, и как старательно консул не замечает нежных взглядов девушки, направленных на молодого человека. «Так вот о какой кобыле шла речь», - усмехнулась леди посол про себя и в этот момент увидела Канцлера. Он разговаривал с каким-то вельможей, поигрывая бокалом вина, затем раскланялся с собеседником, поставил фужер и, словно почувствовав её взгляд, обернулся.

Оркестр заиграл следующее вступление. Это был старинный сивфский танец с довольно сложным чередованием фигур, и теперь мало кто, особенно из молодёжи, его знал, однако по традиции на каждом балу его исполняли. Пространство в центре зала стало очищаться, многие пары садились передохнуть за столики. Канцлер незаметно преодолел разделяющее их с Камиллой расстояние, как всегда безукоризненно элегантный, склонился перед девушкой в церемонном поклоне, произнёс старинную формулу приглашения:

- Если благородная дама соблаговолит оказать мне честь.

Камилла не владела этим танцем. Она не была даже уверена, что хоть раз видела его от начала до конца, но рука её сама собой протянулась к мужчине. Он вывел партнёршу на середину залы, и она заметила, что кроме них собираются исполнять фигуры ещё всего две пары - и самому молодому из них, вероятно, лет было больше, чем Камилле и канцлеру вместе взятым. От осознания неотвратимости предстоящего позора, а возможно, ещё и из-за духоты, у неё закружилась голова, как тогда, в горах. Но руки канцлера, так же, как тогда, надёжно держали партнёршу, давая чувство безопасности, не позволяя не то что упасть, но даже сбиться с такта. Камилла расслабилась, позволяя канцлеру вести себя и отвечая на малейшее его движение. За весь танец он не проронил ни слова, лицо его было спокойно, но она читала по нему, как по книге, написанной на мёртвом языке. Она видела его усталость, но видела и удовлетворение от проделанной работы. И взглядом выражала ему благодарность за помощь, и просила раскрыть подоплёку этой интриги.

Канцлер проводил партнёршу назад, к столику графа и графини Дантрэ и, коснувшись губами её перчатки, бесстрастно произнёс:

- Благодарю вас за доставленное счастье.

Не удержавшись, Камилла проводила его взглядом. Граф хохотнул.

- Что, задал загадку наш чудак Канцлер? Думаете, что это его дёрнуло приглашать вас? Я объясню. Он намеривался потанцевать с вот этой благородной дамой, - муж похлопал графиню по руке. - Но, видимо, заметив меня, в последний момент оробел. Знаете ли, леди Камилла, что шесть лет назад за этот прекрасный цветок ваш покорный слуга дрался с Канцлером на дуэли и победил? Да-да, танцует он, может, и недурственно, но когда дело доходит до старой доброй рапиры... да... хотя фон Штосс, говорят, был чемпионом корпуса в своё время, - граф снова весело рассмеялся, но поймав холодный взгляд жены, несколько умерил пыл. - Правда, виконт Клари рассказывал мне, что был на турнире в Вернеце и узнал канцлера, тот выступал под вымышленным именем, представляете? И, честно говоря, правильно поступил, потому что не прошёл даже до четвертьфинала. Хотя, я слышал, что он взял к себе в дом старого учителя фехтования, которого выгнали из лиги. Видно, старикан совсем сдал.

«Мой добрый друг! - писала Камилла всего неделю спустя. - Вы оказали Отечеству неоценимую услугу, позволив добиться перемирия в этой таможенной войне. Нам повезло, что сердечная страсть министра финансов позволила Сивфам диктовать свои условия. Но объясните, как произошло, что принцесса ответила ему взаимностью до такой степени и согласилась бежать?»

«Моя дорогая Камилла! - отвечал Канцлер. - Если уж начистоту, всё обстояло не так просто. Король Кордолиса не настолько беспечен, чтобы доверить министерство финансов такому горячему молодому человеку, как герцог. На самом деле, руководит министерством его дядя, Веласкин. Старик хитёр, как лис, и прекрасно понимал, что мы сколь угодно долго можем меряться пошлинами, но малоразвитый пока в финансовом отношении Кордолис теряет на поставках зерна несоизмеримо меньше средств, чем Сивфы на изделиях наших кузнецов, а хлеб закупать придётся, если не в Кордолисе, то в Илларике. Пришлось сыграть на сентиментальной привязанности Веласкина к племяннику, обещав тому семейное счастье. Старик, однако, требовал гарантий, и просто выкрасть девушку было недостаточно. Несколько месяцев я писал принцессе стихи от имени влюблённого министра, заваливал цветами, драгоценностями и прочими безделушками. Это было бы сложно сделать втайне от её матери, однако консул, нуждаясь в деньгах, заложил фамильные драгоценности своей жены, просрочил платёж, а я их выкупил. Уверив его в честных намерениях юноши, я предложил ему не только обеспечить семейное счастье дочери (даром, что у него их ещё трое), но и сохранить своё собственное. Герцог получил подробный список пристрастий и антипатий своей будущей супруги, а также несколько десятков стихов романтического содержания. Дальнейшее зависит от него. Мы получили, помимо налоговых льгот, отсрочку войны на семь лет и одного моего приятеля, сидевшего в королевской тюрьме. Надеюсь всё же, что благодарное Отечество никогда не узнает о моих перед ним заслугах, поскольку кесарь вряд ли простит мне соблазнение его племянницы, пусть и от чужого имени».

Однажды, проработав всё утро в канцелярии, Камилла заехала домой, и секретарь сообщил, что её дожидается человек с письмом от канцлера. Она не особенно удивилась - почту ей доставляли самыми разными путями - и распорядилась предложить гостю отобедать с ней. Переодевшись, леди посол спустилась в столовую. Увидев её, молодой человек встал и учтиво раскланялся. Он был замечательно красив: мягкие локоны тёмно-каштановых волос обрамляли лицо с тонкими правильными чертами, общее впечатление дополняли выразительные карие глаза, необыкновенно пушистые ресницы и лёгкий румянец.

На юноше был простой штатский камзол, а рядом с ним стоял небольшой чемоданчик, с какими обыкновенно ходят врачи. Девушка даже смутно припомнила этого молодого человека, выходящего из соседского дома - вероятно, у отставного офицера опять разыгралась подагра.

Письмо оказалось на сивфском. Это сразу насторожило.

«Дорогая Камилла! - писал Канцлер. - Случилось так, что в связи с пошатнувшимся здоровьем я был посажен доктором Вартеком под домашний арест с поистине драконовским режимом. Я здесь отчаянно скучаю и прошу вас прислать мне из канцелярии несколько книг, чтобы я хоть чем-то мог занять себя». Далее следовал список книг и подпись. Камилла ещё раз перечитала короткий текст, пытаясь найти подвох или иносказание, но не преуспела.

- Вы, вероятно и есть доктор Вартек? - обратилась она к молодому человеку с лучезарной улыбкой.

Тот подтвердил, что да, именно так оно и есть.

- Канцлер пишет, что воспользовался вашим профессиональным мастерством. Серьёзно ли он болен? Могу ли я навестить его?

Юноша, заметно смущаясь, отвечал, что Канцлер, верно, был серьёзно болен, однако кризис уже миновал, и он уверенно идёт на поправку, и что посещение такой очаровательной дамы вряд ли сможет повредить, особенно человеку, обращающемуся к ней «Дорогая Камилла!»

Она удивлённо подняла брови.

- Вы знаете содержание письма?

Доктор, окончательно смущённый, тут же заверил её, что совершенно случайно заметил только обращение, поскольку Канцлер писал в его присутствии.

«Вот оно что, - подумала Камилла, - вероятно, этот юноша не только врач Канцлера, но и друг. Зная, что я буду расспрашивать о нём, он не хотел ставить Вартека в неудобное положение, колеблясь, можно ли отвечать на мои вопросы».

 

Глава 2. «Дом на холме»

«Дом на холме» и окрестности, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

Солнце только ещё начало клониться к закату, когда сенатор Камилла добралась до деревни, ближайшей к «Дому на холме», однако тут её ждало неожиданное разочарование. Как оказалось, недавно здесь прошла сильная снежная буря и дорога к усадьбе была расчищена очень условно. Было очевидно, что экипаж, запряжённый четвёркой прекрасных тонконогих лошадей, придётся оставить в деревне. Камиллу это не смутило - она была хорошей наездницей, а коренастые мохнатые лошадки местных жителей казались способными совладать с намеченной тропинкой. Но как только хозяин животного слышал о цели поездки, на лице его отображалась смесь ужаса и жалости к непутёвой бабёнке, лезущей к волку в пасть. Очень быстро сельчане вообще стали разбегаться от неё.

Выручил Камиллу деревенский староста. Он не только предложил переночевать у него, но и обещал утром выделить свою собственную лошадь.

- Не серчайте на них, - посмеивался старик, потчуя девушку ужином, - дурачьё безмозглое. Хозяина боятся до одури, хоть он ни одного пальцем не тронул никогда. Иной помещик с провинившихся шкуру кнутом спускает, али магам для опытов отдаст, а и то не так боятся. Потому дело привычное. А наш хозяин и голоса не повысит никогда. Да что, мы его и не видим почти, сидит на холме, проездом разве тут покажется, в столицу, али ещё куда. Ну, девки, бывает в грибы пойдут, видят, как он на коне проскачет, без седла, без узды, индо дух лесной. Да многие его за духа и почитают. Зверьё его, говорят, слушается. Ну, это, сам не видел, врать не буду.

- За это и боятся?

- И за это тоже. А пуще того... ну вот как тебе то сказать. Непонятный он. А сам ты у него вроде как на ладони. Скользнёт по тебе взглядом, даже и не задержит, а будто всё про тебя знает, добро ли, лихо ли. Ну, вот для примеру... прислали нам в земство начальника стражи нового. Сам он из простых, да дочку за вельможу какого-то выдал. Прислали и прислали... а человек он так себе оказался, прямо скажем, дрянь человек. Лихим людям на откуп пошёл. Стали по нашим лесам разбойнички гулять, а он промеж пальцев на то смотрит... Говорили ему и я, и другие люди бывалые, мол, закона не боишься, так неба побойся - не послушал. Потом Рогнар к нему приехал, это садовник ихний, - староста мотнул головой в направлении усадьбы. - Что там ему Рогнар говорил, мне неведомо, а только солдатик, что на карауле был, сказывал потом, что приказал начальник стражи Рогнара с лестницы спустить и вслед кричал, что хозяин твой мне не указ, у меня мол, заступники такие, что самого его в порошок сотрут. Ну, Рогнар ничего, сел на коня да уехал. Прошёл день, два, а там и все четыре, а и приезжают из столицы солдаты, берут начальника стражи под белы руки и ведут в карцер, а там и трибунал. Как так, где же заступники? Узнали мы потом, окольными путями, вестимо, не такая новость, чтоб в газетах писать, что проведал государь наш кесарь: зять начальника нашего злополучного к супруге кесаря наведывается, через что и силу взял. Её, знамо дело, в монастырь, грехи замаливать, любодея - на плаху за государственную измену, а там и до нашего докатилось...

- Но, может, Канцлер тут и ни при чём.

- Может, и ни при чём, - легко согласился старик, - а только случай это не единственный. Чуть кто хозяину дорогу перейдёт, так всенепременно неприятность с ним случится - медведь на охоте задерёт, в немилость впадёт, разорится. И каждый раз Канцлер ни при чём. Вот все и боятся. Особливо после истории с горелым мужиком.

- Что ещё за горелый мужик? - с неподдельным интересом расспрашивала Камилла, незаметно для себя доедая порцию, на которую поначалу было страшно даже смотреть.

- Да был тут один, - словно нехотя рассказывал староста, со смешком поглядывая на неё. - С неделю назад Рогнар тот же в деревню привёз. Поутру, сказывал, чуть не на крылечке у хозяина нашёл. Мужик и мужик, палёным воняет, сам как головешка,  кто таков непонятно. Ну, в город сообщили, прислали оттуда стражников сколько-то, а с ними мага-следователя. Тот только понюхал, руками над ним помотал, говорит, магия с ним и рядом не валялась. Молния в него попала. Ну, нам-то что. Молния, так молния, ничего, что посреди зимы, господину следователю виднее. Вскоре и кто таков узнали. Клан убийц тело забрал. С почестями. Вот так вот... С тех пор, - помолчав, продолжил старик, - наши и смотреть в сторону «Дома на холме» боятся.

- А вы?

- А мне, красавица, голова не только для того, чтоб в неё есть. Я тут давно старостой, помню, как хозяин дом купил, мальчонкой почти. Никому обиды не чинил, а кто по совести жил, так и вовсе при нём на ноги встали. Да жаль, мало кто остался тут, поразъехались многие. Кто в город жить, а кто так, мир посмотреть. Мельник разве что, да куда он от своей мельницы денется. Сынишка его, Вартек, на врача выучился, так тоже дома редко бывает. В Вернеце живёт, в самом лучшем районе, говорят. Хотя, давеча пролетел через деревню галопом, да в усадьбу прямиком. Ничего, не съел его хозяин. Через неделю целёхонек вернулся. Да и вообще гости, кто не татем ночным крадётся, а по дороге как добрые люди едут, тоже возвращаются. Для баб так это вообще примета хорошая - кто туда ездить зачастит, та замуж выскочит, и года не пройдёт.

- За кого? - удивилась Камилла.

- А это уж как кому повезёт. Кто за купца, а кто и за графа.

- А хо.. Канцлер тут причём?

- А не при чём. Но примета верная, к бабке не ходи. Так что гляди, - хитро усмехнулся старик, - может, и тебе платье белое примерять скоро. Хотя с одного раза ничего не бывает, тут месяцок хотя бы поездить надо.

У Камиллы по этому поводу появилось сразу несколько мыслей, но углубляться в них она не стала.

- Так не все его боятся, получается?

- Получается так. Ребятишки вон наши чуть не поголовно там пропадают, в страшной тайне, правда, от всех. Так что ты тоже гляди, не ляпни кому из родителей ненароком.

- А вы откуда про это знаете?

- Да моя ж дочка, Васёнка, сама с ними бегала. Я не запрещал, она мне и сказывалась. Говорила, ей Рогнар разрешил. Жена у меня, вишь, давно померла, Васёнке всего-то десять годков было. А там Марта девчонок стряпать учит, рукодельничать, в парней глазами стрелять. Фердинанд танцы придворные с ними разучивает, ну грамоте там, по иноземному тоже. Мальчишек драться по благородному, на шпагах, при секундантах. У них если промеж собой размолвка выйдет, ну там, у девочки одной под окном лбами столкнутся, они так и идут в означенное место и скачут. Который себя остриём дал коснуться, тот и проиграл. Рогнар тот наоборот, луки им делает, показывает, как верёвку с петлёй кидать, на лошадях скакать и стоя, и боком, как в лоб дать, ежели обидит кто. Тоже в жизни пригодиться может. Да вот было... сапожник наш, пьяница горький. Уж сколько я его стыдил, как об стенку горох. Не твоё, говорит дело. И вот раз избил он жену свою, женщину тихую и безответную, она бы и жаловаться на него побоялась, да сынишка его увидел, лет двенадцать ему тогда было. Он с ещё двумя пацанами, и того помладше, с рыбалки шёл. Ну, они удочки побросали, втроём сапожника скрутили, да приложили хорошенько об порог. А сын ему и говорит, мол, ежели ещё раз руки распустишь, я их тебе с корнем повырываю. И ничего, поутих сапожник. Пить не бросил, конечно, но буянить перестал.

- Удивительно! - восхитилась Камилла.

- Это что, - улыбался староста, - Васёнка сказывала, у них там, в замке, (это они дом замком кличут, за башенку), так вот они там натуральные балы устраивали. Девочки с Мартой платьев понашили себе, мальчишкам камзолов и что там ещё положено. Обувку вот только из города привезли, Фердинанд мерки со всех снял, ездил. Сам хозяин им на органе играл и на пианине.

Много ещё чего порассказал тогда староста Камилле, и она слушала, не веря своим ушам.

А утром, стоило ей отъехать немного от деревни, из леса показался подросток лет пятнадцати, сидевший на лошади без седла, волосы его были разбросаны по плечам, точь-в-точь, как у Канцлера, и девушка сдержала невольную улыбку. Вежливо поздоровавшись, он осведомился, куда она направляется, и, услышав, что в «Дом на холме», сказал:

- После бури ещё не все завалы расчистили, я провожу вас короткой дорогой.

- А ты не боишься, что я шпион или убийца? - весело спросила Камилла, вспомив рассказ старосты. Мальчик посмотрел серьёзно и внимательно.

- Если вы шпионка, то сразу говорить, куда едете, было опрометчиво. А если убийца, подосланный Ламберту, то мне с вами всё равно не справиться, ему теперь ниже магистров не присылают, и я должен отвести вас к Рогнару. А именно это я и сделаю, - помолчав, он добавил: - Только на убийцу вы всё равно не похожи. Я наблюдал, как вы ехали. Вы смотрели, как на деревьях снег блестит, как белка шишку лущит, ойкнули, когда заяц пробежал. А убийца, он по сторонам бегло смотрит, сразу замечает всё и на пути к цели не останавливается.

- А ты много убийц видел?

- Вообще-то нет, - признался мальчишка, - двоих только. Да и то довольно давно. Последнего даже Рогнар не заметил, пока молния не сработала, а это возле самого дома произошло, - посмотрев на Камиллу, мальчик рассмеялся, и его лицо перестало быть пародией на Канцлера. - Если честно, ничего такого я про вас заранее не думал. У вас на шее кристалл Ламберта и едете вы на лошади старосты, а значит, вы свой человек.

Камилла опустила взгляд на плотно застёгнутую шубку.

- Как ты увидел, что у меня на шее?

- Не увидел, а засёк, - пояснил мальчик и достал из-под одежды небольшой чёрный медальон, щёлкнул крышкой и провёл пальцем по оказавшемуся внутри плоскому сапфиру, огранённому в форме овала. В воздухе появилась голограмма.

- У вас шарообразный изумруд - самая высокая дальность передачи. После установки последних ретрансляторов вы можете связаться с Ламбертом хоть из другого полушария. Может, вы и правда шпион? - покосился он на неё и снова улыбнулся. - Зато у моего выше вычислительные возможности, - сообщил провожатый и захлопнул крышку.

- Меня зовут Камилла, - сказала девушка.

- А меня Кайл.

Некоторое время они ехали молча.

- Скажи, Кайл, а тебе кто больше нравится, Фердинанд или Рогнар?

Парнишка покосился на неё.

- Вопрос из разряда «ты кого больше любишь: папу или маму»? Так нам всем там Ламберт и за маму, и за папу, и за дядю с тётей, в том числе и старикам.

Камилла рассмеялась.

- Да, я неловко выразилась. Я их обоих сама не видела, но по рассказам поняла, что люди они разные, с разными... мировоззрениями, что ли? Так вот мне интересно, чьё тебе ближе?

- А зачем вам? - несколько подозрительно осведомился он.

- Я Канцлера... Ламберта, давно знаю, знаю многих его друзей, людей очень разных... но вы ему не друзья, а семья скорее. Вот мне и интересно, кто вы.

У Камиллы было природное обаяние, быстро располагавшее к ней людей, отточенное к тому же годами дипломатической карьеры. Она этим часто пользовалась.

- Фердинанда, конечно, интересно послушать. Про битвы, героев и прочую романтику... Балы, фейерверки, всё это очень красиво, но...

- Но?

Мальчик вздохнул.

- Фердинанд в «Доме на холме» постоянно живёт и в город ездит только девочкам туфельки прикупить, в деревню к старосте заходит по сигаре у камина выкурить. Знаете, за что его из лиги фехтования выгнали? За дурное влияние на молодёжь. Один вельможа организовал своему наследнику тёпленькое место при дворе, кого-то досрочно отправили в отставку, ну так что ж... А сын его отказался. Сказал, что это низость. И поехал на фронт. Вот вы при дворе часто бываете, по вам видно. Скажите, на бал, скажем, к кесарю, собираются сплошь целомудренные прекрасные девицы и почтенные матери семейств, мужчины знают, что честь, достоинство и благородство - не пустой звук? И беседы ведутся о возвышенных материях? О науке, искусстве, магии?

- Нет, - просто сказала она, глядя на Кайла внимательно и немного грустно.

- И вы меня не удивили. Так что не мечтаю я жениться на прекрасной княжне, спасённой мной от разбойников.

- А о чём мечтаешь?

- Для начала - построить... кое-что.

- Ты знаешь, я приехала, потому что Ламберт просил меня привезти ему книги из канцелярии. Все про искусственных птиц.

- Правда? - по его вспыхнувшим глазам она поняла, что угадала, и похлопала рукой по увесистой сумке, притороченной к седлу.

Тут он остановил лошадь и снова достал медальон.

- Салем, у нас гостья. Я покидаю свой сектор. Проконтролируй, пока я её провожу.

- Принято, - раздался голос.

- У вас всегда тут так? Дозоры, сектора?

- Вообще-то нет, - грустно отозвался Кайл. - Пока Ламберт не поправится. Мы не только за людьми следим, за пришлыми животными тоже. В буквальном смысле, чтоб мышь не проскочила. Рогнар сказал, что от магов всего можно ждать, и не ошибся. Ой, - спохватился вдруг он, - только Ламберту не рассказывайте, ему нельзя волноваться. Да и Рогнару влетит за нас.

После её заверений, что будет молчать, как могила, мальчик согласился рассказать подробности.

- Салем... это маг, по соседству живёт, заметил, что местная стая волков поредела и покинула логова. На них напали и выгнали чужие волки. Ни самок, ни детёнышей, только взрослые матёрые звери. Мы отправились проверить. Оказалось, эманации.

- Эманации? - переспросила Камилла.

- Вы в магии разбираетесь?

- Вообще-то не очень, - призналась она.

- Вот и я не очень. Но смысл в том, что кто-то налил маны, как воска в формочки. С виду волки, а на самом деле магии кусок.

Он помрачнел, видимо, воспоминания были не из приятных.

- У нас четыре мага было, три технаря и Рогнар. И мы едва справились. Ну, положим, двое магов дети ещё, на подхвате в основном - маны старшим подлить, концентрацию восстановить, щит на Рогнаре держать... но Наина с Салемом мастера. Так вот маги с Рогнаром волков на себе держат, пока мы с ребятами контур натягиваем. Спасибо Рогнару, удобный овраг выбрал, они там компактно стояли. Только закончили, Наина в обморок упала. Я по рубильнику ударил, подавили магическое поле ниже естественного фона - это уже излишне было, но настроиться не успели. Маноуловители все перегрузкой выбило. Но эманации рассеяли. Салем, пока держали их, хвосты успел прощупать, но все обрезаны оказались. Зато целых восемь штук. Правда, это к лучшему даже. Не до того нам было, чтоб ещё восемь магов где-то ловить. Свои-то едва на ногах держатся, Наина вообще к вечеру только очнулась, маноуловители прогружать надо. Зато автономные эманации волчьими инстинктами обладали, потому и на обычных волков набросились, а не прямо к Ламберту шли. Отлежались маги у нас на мельнице, Рогнар потихоньку из башни зелий каких надо принёс, я к родителям Наины съездил, соврал, что простудилась и у нас полежит... на том пока всё и кончилось.

- А твои родители тоже Ламберта боятся?

- Понятия не имею, - равнодушно ответил парнишка. - Я даже не знаю, живы ли они до сих пор. Учитывая образ жизни, который они вели, когда я сбежал, за шесть лет много чего могло произойти.

- Почему же ты сбежал?

Кайл пожал плечами.

- Вероятно, из эгоизма.

- Как это? - удивилась Камилла.

- Как бы объяснить? - он задумался, а потом снова заговорил: - В соседней деревне есть мальчик, мой ровесник. Раньше мы вместе бегали в замок. Когда он подрос, пошёл работать подмастерьем у тамошнего кузнеца, Валюнда. Всё, что зарабатывает, отдаёт матери, и та с отцом пропивает всё до последнего гроша. Если бы Валюнд не подкармливал его, парень давно бы ноги протянул от голода. Он способный, возможно, скоро станет искусным кузнецом и сможет давать родителям столько денег, что они упьются, наконец, до смерти. Но я всё равно бы так не смог.

- А как ты попал сюда? - продолжала расспрашивать Камилла.

- После побега я долго скитался, думал даже прибиться к разбойникам. На моё счастье, меня подобрал мельник. Он объяснял это тем, что Вартек уехал учиться в город, а ему требовалась помощь с мельницей. Но я полагаю, он просто притащил меня к себе, как дети приносят домой щенка или котёнка - из сентиментальных соображений. Мельница меня покорила. У нас пытались строить ветряки, какие-то даже работали, но здесь нередки ураганы, напрочь срывающие крылья. В итоге упряжка ослов выходит дешевле и надёжнее. Мельница Вартека-старшего сильно отличалась от тех, что мне приходилось видеть. Во-первых, крылья у неё были особой формы и не деревянные, а металлические. Во-вторых, их можно было разворачивать, улавливая самый слабый ветерок, а при урагане ставить ребром к потоку, снижая давление ветра. Но самое главное, помол зерна был отнюдь не основной задачей мельницы. Самым удивительным были...

- Хранилища ветра, - продолжила за него Камилла. Она улыбалась и перед глазами у неё стояли пожелтевшие страницы с надписями на мёртвом языке. - Он всё-таки построил их.

- Да, - подтвердил Кайл. - Вы о них слышали?

- О, да. Вернее, я о них много читала.

- Энергия ветра, запасённая в подземных хранилищах, производила массу чудес, - продолжал Кайл, - приводила в движение различные механизмы, давала нам свет, тепло зимой и прохладу летом. Я был словно в сказке и постоянно спрашивал мельника, кто построил все эти замечательные приспособления. Тогда он рассказал мне о Ламберте. Прошло какое-то время, и мне посчастливилось узреть его воочию. Ламберт привёз на мельницу первый кристалл. Плохонький, он только учился варить их, но тем не менее... Я смотрел во все глаза, как он, смеясь, присоединял кристалл к системе управления крыльями и хранилищем, боялся вздохнуть, когда он рассказывал, как с камнем обращаться, как писать алгоритмы и прочее. Он был такой весёлый, свободный, умный и уверенный, что, честное слово, будь я девушкой, я бы в него влюбился. А так я просто решил разобраться с теми сокровищами, которыми он наполнил мою жизнь. С тех пор Ламберт стал приезжать на мельницу довольно часто. Я показывал ему свои работы, он что-то хвалил, что-то критиковал, где-то подправлял... потом я начал принимать участие в экспериментах в башне. И один из их результатов служит вам украшением... - из-за пушистых, присыпанных снегом елей показался ещё один всадник. - О, а вот и Рогнар. Передаю вас в его надёжные руки.

- Очень рада знакомству, - улыбнулась леди сенатор садовнику. - Я столько слышала о вас. Меня зовут Камилла.

- Что ж, и я о тебе кое-чего слыхал, - усмехнулся коренастый бородач. - Выкать на меня не надо, какие промеж своими церемонии. Спасибо, парень, - кивнул он Кайлу, и тот, махнув в ответ рукой, ускакал.

- А что вы... ты обо мне слышал, Рогнар? - заинтересовалась Камилла.

- Ну, что слышал, что сам докумекал, не велика ли разница, - глаза Рогнара смотрели из-под кустистых бровей хитро, но доброжелательно. - Одно то взять, что хозяин от тебя в лес сломя голову не ломанулся, уже дорогого стоит.

Камилла удивлённо подняла брови.

- В смысле?

- Да чтоб ты знала, хозяин ни одной бабы до тебя до дому не допускал. Это сейчас попроще, а раньше, бывало, как слепни над конём роятся. Жених он, вишь, завидный: молодой, при деньгах, в столице на него мода была. Так у кого дочери на выданье, все с визитами намыливались. Дорогу раскатали, что твой проспект. Да ни одна в дом так и не вошла. Не охотник наш хозяин до баб. Уж сколько его Марта ругала! Батюшка твой, покойник, ни одной юбки не пропускал, кричит, а ты что? Тот смеётся только. А я, говорит, пожить ещё хочу. Он заранее про визиты барышень прознаёт, с утра на коня вскочит, Рогнар, кричит, я на охоту, и весь день нету его. А то я не знаю, что он в жизни в этом лесу не охотился. Даже оружия никакого не брал ни разу. Ну да мне-то что? Приедет мадама с дочкой, я их на подъезде встречу: «Звиняйте, говорю, хозяин на охоту поехал, когда будет, не сказывался». Они поездят-поездят, да и плюнут. Одна, правда, настойчивая попалась. Несколько дней кряду каталась. Тут уж пришлось сказать, что в столицу хозяина вызвали, к кесарю по срочной государственной надобности. И что ты думаешь? Проверять поехала. Во дворец прорвалась. И аккурат тут из кабинета наш Канцлер выходит, смотрит на неё удивлённо и говорит, мол, видеть рад несказанно, но долг зовёт. После того ему даже на дуэли драться пришлось. Фердинанд до сих пор дуется, что он меня тогда секундантом взял, а не его. Да не понимает, что хозяин о хрыче этом старом и заботился.

- А что так?

- Да, вишь, Фердинанд у нас по части благородных традиций дока, а с дуэлью этой не вовсе гладко вышло. Не то чтобы подвох какой, а так... как у них говорят, по писанному, а не как положено.

- «По букве, но не по духу»?

- Вот-вот. Хозяин-то наш на шпагах энтих биться не дурак. Да что на шпагах, на чем угодно, хоть на кочергах. Хобби у него, понимаешь, такое. С Фердинандом сколько лет день за днём по нескольку часов скачет. Но там красиво у них всё, будто не дерутся, а танцуют. А тут по-другому вышло. Сошлись, звякнули железяками своими пару раз, и тут хозяин графа сзади обходит и в захват берёт. Это моя уже наука, а не фердинандова. Мальчишка-то наш даром что статью не в старого барона пошёл, а силушкой его мать-природа не обделила, фамильная она у них. Граф дёрнулся, да хозяин не то, что хмыря этого худосочного, медведя таким манером удержать может. А для большей убедительности рапиру ему к горлу приставил. Да не остриём, как благородному фехтовальщику полагается, а лезвием, как грабитель ночной, резать глотки привычный. И на ухо тому шепчет чего-то. Тут уже секундант графский заволновался, мол, не по канонам как-то дело пошло. Хозяин супротивника своего выпустил, тот не глядя его в бедро кольнул и дёру. На том дуэль и кончилась: уговор до первой крови был. И хозяин наш вроде как проигравшим считается. Пока до меня дохромал, вся штанина кровью пропиталась. Перевязываю я ему ногу, а сам смотрю, он довольный, как хряк, желудей нажравшись. Чего, спрашиваю, веселишься? А он говорит, мол, за графа Дантрэ радуюсь, свадьба у него скоро. Тут я и смекнул, что к чему. Бабёнка эта настойчивая хоть на мордашку и смазливая была, - тут Рогнар окинул Камиллу внимательным взглядом, - не тебе чета, конечно, но тоже в своём роде ничего, есть на что посмотреть, однако же стервоза такая, что я бы лучше дал себе горло перерезать, чем такую за себя брать. Дантрэ этот, видно, страху всё-таки натерпелся, потому как слышал я, и правда, вскорости на ней женился.

- Но вообще-то я тоже не предупредила о своём приезде, - замялась Камилла. - Он не здоров, может тоже при других обстоятельствах...

- Ну да, - ехидно оборвал её бородач, - именно поэтому Фердинанд весь вечер вчера из подвала соленья-маринады таскал, а Марте хозяин пирожных к ужину заказал, да обсказал подробно, какой крем, какие ягоды, да в какие корзиночки. При том, что сам сейчас только бульон с худого цыплёнка хлебает, а на десерт сухарики. Я, было, испугался сначала, припёр его к стенке. Признавайся,  говорю, лиходей, нешто опять как тот раз кесаря в гости ждём. Так я тебя сейчас спеленаю, да силой в лесное увезу. Есть у меня избушек несколько по лесу. Дров там запасец, припасы кое-какие. Пересидим, думаю, ежели что. Не бойся, отвечает, Рогнар, Камилла человек свой, она тебе понравится. Ну, думаю, ежели Камилла, то другое дело. Сам, вишь, встречать тебя поехал, и мальцам сказал, чтоб проводили, а то заплутать не мудрено нынче.

Камилла почувствовала, что краснеет сильнее, чем можно объяснить небольшим морозом, и поспешила сменить тему.

- А у вас сам кесарь гостил?

- Гостил, - сказал Рогнар и мрачно сплюнул в сторону. - Не нынешний, а тот, что до него был. Вот только и нам, а того пуще кесарю, то посещение боком вышло.

Поглядев на заинтригованную девушку, он неохотно продолжил.

- Давно то было. Я тогда в усадьбе и года ещё не прожил. А приходит раз хозяин домой тихий и будто задумчивый. Марту позвал и говорит ей, бери, мол, мужиков в подмогу, если надо в деревню пошли, а завтра к нам кесарь со свитой будут, надобно накормить-напоить. Ну, хозяйке, известно, в грязь лицом ударить не хочется, целый день мы как белки в колесе, ребятня пособляла тоже... скучать некогда было, а только смотрю я, хозяин из угла в угол будто потерянный ходит. Потом и вовсе в башне заперся. На другой день приехали гости дорогие: грязными сапогами ковры заморские потоптали, вина драгоценные как воду хлещут, без разбора, которые холодными, которые подогретыми пьют, этим всё едино, упиваются, ровно в кабаке последнем. Машину музыкальную, что хозяин своими руками сделал, разломали. А он ничего, даже бровью не повёл. Сидит, улыбается, по-придворному лопочет со всеми, будто так и надо. Пальцы только, которыми бокал держит, побелели.

Однако ж это цветочки были. Хмель гостям в голову ударил, кто-то и сболтни... нет, - оборвал сам себя Рогнар. И лицо его при этом исказилось гримасой отвращения. - Был там один... хмырь. Самый тверёзый из всех. Пару раз всего из кубка пригубил. На хозяина всё любовался, будто на статуй мраморной барышни. Тот, знамо дело, виду не подаёт, что замечает...

- У тебя, канцлер, лошади, говорят, лучше, чем у самого кесаря. Айда покатаемся, сравним.

Хозяин аж побелел весь. Он лошадей своих страсть как любит. Иной детей родных так не голубит, как он коняшек этих. С детства у него это ещё. А тут представил, видно, как толпа пьяных дворян да на его лошадях... иные и под седлом не ходили никогда, узды не ведали.

А я своё думаю: лошадки-то у нас норовистые. Даже Фердинанда не всякий раз близко подпускают. На таких разве усидишь? Да ещё во хмелю? Хозяин, конечно, долгогривых своих успокоить сможет, да захочет ли? Ему ж это всё одно, что жинку своими руками на поругание отдать. Заедет кому из ясновельможных панов кобыла копытом промеж глаз - кого виноватым сделают? Неспроста выхухоль эта старая про лошадей обмолвилась, ой, неспроста...

Я бочком, да на двор, к конюшне. А там конюшни одно название, без стойл, от непогоды просто укрыться чтоб. Вожаком тогда Ворон был, здоровенный зверь такой. Подтолкнул я его к двери.

- Выводи, - говорю, - своих от греха.

Тот понял, видно. Весь табун за Вороном вышел, и тихо так, ни один не заржал. В лесу схоронились. Хозяину-то потом свистнуть только - как собаки за ним лошади бегают.

Тут и гости подтянулись. Хозяин, как увидел, что конюшня пустая, из предобморочного состояния вышел сразу. Я перед ним на колени бухнулся.

- Моя вина, дурака. Хоть одним глазком на государя поглядеть хотел, не доглядел, лошади и разбежались.

Осерчал кесарь. Красный сделался, как рак варёный. Тычет в меня пальцем и кричит:

- Дать ему, проходимцу, пятьдесят плетей. А лучше сотню.

Ну, думаю, голову не рубят, и на том спасибо. Конюх его за плёткой потянулся, да хозяин её у него из рук вырвал. Подошёл, кесарю протянул. Проговорил по-дворцовому что-то: «Вар-вар-вар», но я так понял, что я хозяин, с меня и спрос.

- Вассал моего вассала не мой вассал, - подсказала Камилла.

- Да, примерно такое что-то... Кесарь посмотрел на него, удивился будто. Потом ухмыльнулся, плётку взял и со всего размаху хозяина по лицу хватил. Тот, даром что мальчонкой почти тогда был, а стоит, как в землю вросший, не шелохнулся даже. Глаза только синевой, будто льдом подёрнулись. А на щеке капли алые набухать стали. Фердинанд с Мартой к нему броситься хотели, да я перехватил: Фердинанда за пояс просто, Марте ещё и рот прикрыл, чтоб не голосила. Я-то мальчонку с рождения знал. Приходилось уж видать, как у него глаза так-то синеют.

Стоят они, значит, с кесарем, друг на друга смотрят. У парнишки воротник белый уже весь маками красными пошёл. Кесарь из-за манжета платочек достал, под ноги ему кинул: утрись, мол. Тот, ничего, поднял, к щеке приложил. Да спокойно так, будто и не произошло ничего. Загоготал кесарь, а за ним и прихвостни его. И убрались восвояси вскорости. Долго хозяин ещё стоял, вслед им смотрел. У меня аж сердце защемило. Подошёл я к нему, да спрашиваю:

- Что ж ты, от девок своих бегать горазд был, а от эдакой страсти не догадался. Ты ж нынче чуть не наипервейший вельможа, так знал, поди, что это за фрукт.

Посмотрел он на меня.

- Знал, - говорит. - Потому и не поехал. Кесарь у нас на голову слабенький. Подумай, что бы он с вами тут сделал, если бы меня дома не застал.

Помолчал немного, а потом добавил:

- Спасибо тебе, Рогнар, за лошадей. Выручил.

Свистнул, весь табун разом из леса вылетел, будто за соседними кустами прятались. Вскочил хозяин на Звёздочку верхом, только его и видели. Два дня пропадал где-то. Вернулся уставший, голодный, но довольный. И на лице ни царапины. Прошло ещё сколько-то времени, и возвращается раз Фердинанд из деревни, от старосты, да и рассказывает, что кесарь наш помер. С лошади упал, да так неудачно, что шею сломал. А ещё через недельку хозяин новую кобылу привёл. Он если покупает, то жеребят обычно, а тут взрослая. Дичилась наших лошадей поначалу, но потом ничего, пообвыклась. Семь лет ещё у нас прожила, трёх жеребят родила. А только хозяин ни разу на неё верхом не сел. Спрашивал я его, отчего так.

- Уговор у нас с ней такой был, - отвечает.

Да, ну и на похороны кесаря мы ходили. Не хотел я поначалу идти, да хозяин подмигнул:

- Нужно ему последний долг чести отдать. Ты, главное, как к гробу подойдём, встань от меня слева и чуть впереди.

Приехали мы. Народу тьма, в очередь выстроились, как в базарный день за квасом. Подошёл и наш черёд. Встал я как уговорено. Хозяин лицо такое возвышенно-печальное сделал, к руке покойника наклонился, поцеловать будто, да только заметил я, как он тому под манжету платочек сунул. Приберёг, вишь, владельцу возвратить.

Камилла довольно долго молчала, переваривая рассказ, а потом спросила:

- Так ты, Рогнар, всю жизнь с Канцлером рядом, с самого его рождения?

- С самого, да не всю, - вздохнул Рогнар. - Лет шесть мальчонке было, когда меня из их дома попёрли. Много я где потом скитался, много чем заняться пытался, и в городе, и в деревне... а места своего не находил. Надумал вовсе в лес уйти, охотой жить. Да скоро на Лесное братство наткнулся. Мужик я крепкий, кулаками махать умею, к себе они меня звали, да я отказался. Я, может, и не святой, но не по мне это - душегубствами по лесам заниматься. Осерчали они, испугались, что я убежище их выдам. Навалились скопом, думал я, последний час мой пришёл. Да только схрон их и так стражникам известен оказался. То ли выследили, то ли правда сдал кто, того уж не ведаю. Пока они на меня наседали, тёпленькими и повязали. И меня за одно. «Попал я, - думаю, - из огня да в полымя. Отправят на виселицу со всеми до кучи». Привели нас в тюрьму. Офицер, что у них за главного был, посмотрел на меня пристально, пальцем ткнул.

- Этого, - говорит, - отдельно посадите, в пятую.

Ишь,  мыслю, глянулся я тебе. А ничего не попишешь, рожа у меня самая разбойничья, сам знаю. Ну да ладно. Камера, правда, ничего себе оказалась: сухая, да тёплая. Еды доброй дали. Поел я, выспался, да повеселел. Может, и не пора ещё помирать. И точно: назавтра заходят ко мне в камеру офицер тот самый и молодой барон. Не признал я его тогда - в детстве-то он заморышем был, а тут эдакий франт.

Повернулся он к офицеру.

- Спасибо, должок за мной.

- Да какие долги, - тот только рукой махнул. - Забирай, нет на нём ничего. Я его в камеру посадил, только чтоб тебя дождался. Разве вот что... решили мы с Эльзой пожениться осенью. Приходи шафером, так квиты будем.

- Хорошо, - говорит. - Буду.

А сам меня за собой манит, идём, мол. Вышли мы из тюрьмы, по городу шагаем.

- Что, - спрашивает, - Рогнар, не узнал меня?

- Звиняй, барин, богатым будешь.

Он усмехнулся только, перчатку белую с руки стянул, да как свистнет в два пальца, у меня аж в ушах зазвенело. Остановился я как вкопанный, гляжу на него во все глаза, а на них слёзы наворачиваются: сам я его свистеть учил, влетало нам обоим от баронессы за это.

- Где ж тебя признать, - говорю. - Ишь, какой вымахал. Я ж тебя дитём ещё горьким помнил, уж и не чаял, что судьба приведёт свидеться.

- От судьбы дождёшься. Сам я тебя искал, давно уже.

- Пошто ж искал? Али садовники нынче перевелись?

Посмотрел он на меня серьёзно так.

- Обижаешь, Рогнар. Я хоть и малой совсем был, а заботу твою век помнить буду. Сам я на ноги встал уже, так и хотел узнать, как у тебя сложилось. Вижу, что не идеально пока. Хочешь, иди ко мне жить.

- Что ж, - говорю, - оно бы можно, да только с матерью твоей у нас размолвка нешуточная вышла, вряд ли она мне обрадуется.

- На счёт этого не беспокойся. Я нынче сам себе хозяин. И жить в другом месте будем.

- Ну, коли так, то отчего бы и нет, - отвечаю.

Привёз он меня в «Дом на холме», Фердинанд с Мартой тут уже были, так с тех пор и живём. Ездил я с ним, раньше, бывало, и в страны заморские, много где побывали, а только теперь всё больше здесь.

- А из-за чего ты с баронессой поссорился? - поинтересовалась Камилла.

- Да из-за мальчонки и поссорился. Мать его окромя того, что благородной дамой, ещё и магичкой была знатной. Мальчика сразу после рождения мамкам-нянькам отдали, да те больше бароном интересовались, чем его сыном. А у ребёнка известно, то животик заболит, то зубки режутся, то ещё что. Бывало, орать начнёт, у баронессы от его крика голова разболится, она в окошко выглянет, рукой махнёт, и всё, прекратился плач. Малой лежит, надрывается, красный весь от натуги, а ни звука не слышно. Жалко мне его было. Своих-то детей не прижил, вот и ходил за ним. Когда молоком козьим покормлю, когда покачаю, когда вверх покидаю. Как подрос, в лес его таскать стал, ну и парень ко мне привязался, хвостом ходил. Мальчик он  толковый да любознательный был, на лету всё схватывал. Вот только к магии не шибко способный оказался. Вот он баронессе всё не ко двору и приходился: дурак, растяпа, бездарь, то повернулся не так, то одет небрежно, то ещё что. И за всё ему тычки да шлепки. И ладно бы сама била, а то магией всё, будто невидимый кто. Раз сказал он не к месту что-то, на три дня она на него молчание наложила. Прошло три дня, а он как молчал, так и молчит. С лошадями только разговаривал, да не словами, а так... постоит, морду ей погладит, повздыхает, ну и лошадь в него головой ткнётся, не печалься, мол, перемелется, мука будет. Птицы тоже к нему без боязни подходили, хищные особенно, ровно за своего считали. Барон охоту соколиную любил, так нарадоваться не мог на сына - сто очков вперёд любому сокольничему даст. Ну да не о том речь. Стал мальчишка на конюшню ночевать бегать. Мать как прознала, чуть дух из него не вышибла. Так он на другой день в лес удрал. Едва нашёл я его. А он упёрся, домой ни в какую возвращаться не хочет. И глаза заместо серых синими сделались. Пошёл я тогда к барону, говорю, так и так, сын он вам, али кто. Не дело, когда наследника фамилии до зверёнка дикого низведут. Барон так-то человек не злой был, только окромя баб да развлечений дела ему ни до чего особенно не было. Но тут проникся вроде, жене разнос устроил. Та к нему, конечно, подход имела, быстро поутихло у них там. Ну а меня, известно, в три шеи погнали. Мальчика, правда, в военный корпус учиться отправили. Мал он ещё был, да барон кого-то подмазал. Ходил я по-первости посмотреть на него через ограду. Несладко ему приходилось. Самые младшие года на три-четыре старше него были. Да и сам он диковатый да нелюдимый. Поколачивали его тоже. Он отбивался, конечно, да куда такой сопле-то. Потом смотрю, вроде проходить синяки стали-то. Это у них Фердинанд появился. Напел пацанам в уши про честь, благородство и защиту слабых. Малого под крыло взял. А там и я уже прочь из города подался.

Некоторое время они ехали молча, думая каждый о своём. Наконец Рогнар сказал:

- Я тут что подумал... хозяин рад тебе будет, не сомневайся. Только ежели у тебя новости какие огорчительные, при себе попридержи пока. И про болезнь не расспрашивай, Вартек не велел.

- Хорошо,- кротко отозвалась Камилла.

Рогнар посмотрел на неё и усмехнулся в бороду.

- А самой-то любопытно? Я б рассказал, да и мы толком не знаем, что с ним приключилось. Поехал в лес кататься, как обычно. Он, бывает, сутками пропадает. Но тут к ужину быть обещался. Кайл пришёл, дела у них в башне были какие-то. А хозяина всё нет. Буря снежная налетела ниоткуда: вот только небо чистое было, а уже метёт. Забеспокоились мы маленько. Кайл по камню его вызывал, да и я тоже - глухо. Кайл и просто сигнал отследить пытался, определить, далеко ли, да в какой стороне искать. Тоже не получилось. Буря, говорит, странная какая-то, будто эхо создаёт, сигнал со всех сторон сразу. Мы к Наине. Она с погодой управляться мастерица. Поколдовала немного, да и говорит, что буря и впрямь магическая и очень сильная, ей не одолеть, да она и пробовать не будет, потому как её вроде сам Ламберт и вызвал. Тут уж и вовсе тревожно нам стало. Искать надо идти. А как тут сунешься? Ветер такой, что даже меня с ног сносит, собственной вытянутой руки не видно. На то только надежда была, что хозяин в одной из избушек схоронился. Решили окончания бури ждать. Не вечно же ей бушевать. Больше суток прождали. На вызовы хозяин так и не ответил, но от камня его Кайл сигнал поймал. А в лесу бурелома... продирались всё-таки. Только чем дальше идём, тем больше мальчик бледнеет - вовсе не от сторожки моей сигнал шёл. Остановился он, наконец, на сугроб показывает - здесь, мол. Раскидали снег, а там, точно, медальон хозяйский лежит, одежды обрывки, кровь тоже. Наина в слёзы и к Кайлу на грудь, он её по голове гладит, а у самого в лице ни кровинки. Я ему говорю: «Вези девку домой, успокой как-нибудь. Хозяина так просто не возьмёшь. Не с костями его сожрали-то. И крови не сказать, чтобы много. Найдём». Он кивнул, Наину на своего коня посадил, да поехал. А мы с Фердинандом дальше пошли искать. Только что тут сыщешь. Следы, если какие и были, бурей начисто замело, буреломом завалило. Смеркаться уже начало, когда подлетел ко мне ворон. Здоровенный такой, часто я его с хозяином видел. Он и по-человечьи болтать маленько выучился, да тут встрёпанный, недовольный, от возмущения слова людские позабыл все, каркает только. Но направление указал. А там мы уж и отблеск костра увидели вон на том холме. Мы туда как лоси ломанулись - напролом, Фердинанд головнёй горящей по лбу получил, да и я едва отмахнулся. Выскочил на поляну, там лошадь лежит, нога в лубке, костры по кругу горят, хозяин уже новой головнёй замахивается, сам, правда, едва на ногах стоит. Узнал он меня, расхохотался дико как-то, полено хоть бросил.

- Ждал, - говорит, - гостей, да не вас.

Расспрашивать я его долго не стал, огляделся скоренько. У лошади на боку раны, от волков, видать отбивались. Лежит она на ветках еловых, к лыжам прикрученных, и рядом ещё одна пара валяется - в сторожку заходил, видать, чего только там не остался, непонятно. Поставил я Фердинанда на лыжи, хозяина на спину ему пристроил, сам лошадь потащил. Тут надалече уже осталось, добрались быстро. Я Марту послал баню топить, а хозяин шипит, мол, в башню ведите. Я взбеленился, кричу:

- Ты, малой, не в том виде сейчас, чтоб колдунствами заниматься, - это меня ещё Аусторикс предупреждал. Почти год у нас прожил, а как уезжал, подозвал к себе, да и говорит, что хозяин, мол, у тебя голова, да по молодости увлекается иногда больно. Ты, говорит, береги его, следи, чтоб помногу не колдовал за раз, вредно ему это, если при ворожбе слабеть начнёт, по рукам бей, а хошь, по голове сразу, чтоб обеспамятел, а то всяко может случиться.

Так вот я и говорю хозяину, мол, отлежись для начала. Он только зубы оскалил.

- Было б чем колдовать, я б двое суток лошадь на себе не тащил, - потом как рявкнет. - Делай, что говорю!

Дотянули мы его до башни, он в кресло упал, к камням потянулся. Тут Фердинанду с сердцем плохо стало. Так твою разэдак! Потащил я его на кровать, да пока за Мартой сбегал, думал Кайла уже звать... тут на двор во весь опор Вартек влетает, «Где он!!?» - орёт. Повёл я его в башню, а хозяин изнутри заперся. Позвали мы его, не отвечает. Я дверь высадил, смотрим, а он на полу лежит, колданул всё-таки малость, видать, али так... Вартек на него как ястреб на цыплёнка кинулся. Дышит ещё, говорит. Перенесли мы его в баню, лохмотья поснимали, обмывать стали... Мама дорогая, а на нём места живого нет: на груди да на спине кожа зубами да когтями разодрана, руки в ожогах аж по плечи, на ногах пальцы обморожены. Знамо дело, сапожки-то на нём лёгкие, для верховой езды были. А Вартек под нос себе бормочет только: «Хорошо, отлично!» «Что ж тут хорошего? - спрашиваю. - Хуже, чем в Саламиниуме было». - «Вытяну, - говорит, - не впервой. Даже и пальцы отрезать не придётся. Вовремя вы его нашли».

Так оно и вышло. Часов двадцать ещё хозяин в беспамятстве пролежал. Не бредил, не метался, лежал просто. Потом глаза открыл, я дежурил как раз. Ткнул я Вартека в бок, он тут же рядом спал. А хозяин на меня посмотрел да и говорит:

- Съезди, Рогнар, в Венед, привези мне яблок.

 Вартек на Ламберта посмотрел, потом на меня.

- Бредит он, что ли?

А я вижу, глаза ясные. Да и Вартеку ли не знать, что хозяин по-сивфски в жизни не бредил никогда. А ещё я подумал, что Кайл медальон неподалёку от Венеда нашёл.

- Съезжу, - говорю. - Отчего не съездить.

 Встал, да поехал. Пока яблоки торговал, поспрошал, какие новости в городе. А оказалось, что буквально вот с утра проезжал через город конный отряд легионеров, а с ними полкогорты боевых магов. Проехали, а за городом будто зарево заполыхало. Легионеры потом вестового в город прислали, подводу нанять. А мальчишка, что её назад отвозил, сказывал, что шестерых человек на ней везли, по рукам и ногам скрученных, и двоих, видно, мёртвых уже. Вернулся я домой, Вартек мне потихоньку говорит, что я как уехал, Ламберт молчит, в потолок только смотрит. Ну, обсказал я ему, что на базаре слышал. Он глаза закрыл и вздохнул будто. Ну, видно, ладно пришлось, думаю.

- Яблоки-то пробовать будешь? - спрашиваю.

- Сам ешь, - буркнул только, отвернулся и уснул.

Неделю ещё над ним Вартек просидел, сам с лица спал. Потом собрался, да говорит:

- Надоел ты мне со своими капризами, у меня и помимо тебя больных полно. Режим я тебе составил, следить за ним Марта будет. Чуть что, ты меня знаешь.

И уехал в Вернец.

- А как он вообще, выздоравливает? - спросила Камилла, с содроганием представив себе измождённого Канцлера, прикованного к постели.

- А сейчас сама увидишь.

Деревья расступились, открывая небольшую расчищенную дорожку к дому. Само строение и вправду скорее напоминало декоративный сказочный замок, затерянный в глубине заколдованного леса. На крыльцо выскочила дородная немолодая уже женщина, всплеснула руками и убежала внутрь. «Марта», - догадалась Камилла. Рогнар помог ей раздеться, и она даже не успела поправить волосы, как внутренняя дверь открылась.

- Здравствуй, Канцлер, - сказала девушка.

- Здравствуй, Камилла, - тихо ответил он и прижал её к себе. - Спасибо, что приехала.

Она коснулась губами его гладковыбритой щеки и прошептала:

- Спасибо, что позвал.

Он улыбнулся и предложил ей руку.

- Надеюсь, ты проголодалась с дороги. Мы не садились обедать, ждали вас с Рогнаром.

В маленькой столовой витала удивительно уютная домашняя атмосфера, и Камилла вдруг обнаружила, что это ощущение семьи совершенно непринуждённо распространилось и на неё. Её опасения не оправдались. Канцлер отнюдь не выглядел умирающим, хотя и был ещё явно нездоров: под глазами залегли глубокие тени, волосы потускнели, квадратная челюсть резко выделялась на похудевшем лице, с рук ещё не окончательно сошли следы ожогов, а за обедом он и правда пил только бульон из большой чашки и грыз сухарики. Впечатление от его безукоризненно элегантного костюма из мягкого бархата несколько портил повязанный на шею пушистый шарф из козьей шерсти. Тем не менее, Канцлер пребывал в прекрасном расположении духа, много шутил, даже несмотря на терзавшие его приступы сухого резкого кашля. Его поза, движения, мягкая полуулыбка, не покидавшая бледных губ - всё было таким расслабленным и спокойным, что Камилла, привыкшая видеть в нём тигра, собравшегося для прыжка, теперь находила его похожим скорее на кота, с ленивой грацией резвящегося на солнце. Этот новый Канцлер вызывал у девушки какое-то нежное тёплое чувство, необычное, но очень приятное.

Марта, в свою очередь явно проникнувшаяся к Камилле материнскими чувствами, непрерывно подкладывала ей на тарелку очередной кусочек какого-нибудь из своих кулинарных шедевров. В конце концов от этого изобилия спас её Ламберт, заметивший, что Вартек наделил Марту полномочиями тирана только в отношении своего пациента, а Камилла здоровый свободный человек и вправе сама решать, чем и в каком количестве ей питаться.

- Батюшки, тебе ж на процедуры пора, - всполошилась женщина. - Идём-идём, сударь мой, Камилла тебя извинит.

Канцлер состроил мину покорности судьбе и удалился за Мартой. Вскоре ушёл и Рогнар, отговорившись делами и выразив уверенность, что учителю фехтования удастся развлечь гостью и самостоятельно.

Фердинанд почти не отличался от образа, нарисованного для себя Камиллой. Великолепная осанка, галантные манеры, мечтательный взгляд и благородная седина делали его похожим на какого-нибудь короля, сошедшего прямо со страниц легендарного романа. Он расспрашивал её обо всех политических и светских новостях, сетуя, что «мальчик в последнее время занимается почти исключительно наукой».

- Я слышала, он не забывает и о фехтовании, - с улыбкой заметила девушка

- О, для него это не более, чем развлечение, - горестно отозвался пожилой учитель. - Вот посмотрите...

Он подвёл её к дверце небольшого чулана и распахнул её. Внутри оказалась внушительных размеров гора металлических предметов, без всякой системы сваленная на пол. Там были кубки, маленькие декоративные шпажки, сабли и прочее в том же духе.

- Это все его награды, - пояснил Фердинанд. - Люди оформляют трофеями целые залы, а он изволите ли видеть - сваливает в кладовку. Посещает все крупные турниры, всегда инкогнито, как будто драться на рапирах недостойно дворянина! - старик возмущённо раздувал ноздри. - Раньше магические личины накладывал, но всё равно его иногда узнавали - маги тоже бывают на турнирах. Так, верите ли - в таких случаях он непременно нарочно спотыкался, а то и падал, чтобы не проходить дальше. Теперь делает себе фальшивые носы из воска! Видел бы это его отец!

- А вы знали покойного барона?

- Да, немного. Пока мальчик ещё учился в корпусе. Он был лучшим моим учеником, - морщины на лице старика разгладились, а голос потеплел. - Барон фон Штосс мечтал, что сын, как и он, сделает военную карьеру. И знаете, что этот сорванец заявил отцу, закончив обучение? Что если ему потребуется кого-нибудь убить, он найдёт более эффективный и безопасный способ, чем тыкать в него железякой.

Камилле пришлось прикусить губу, чтобы скрыть улыбку.

- Зачем же он продолжает этим заниматься?

- Говорит, помогает приводить мысли в порядок.

Фердинанд довольно долго ещё водил гостью по дому, показывая великолепные бальную и музыкальную залы, богатую библиотеку.. Но самое глубокое впечатление на Камиллу произвела оранжерея, занимавшая огромную площадь и соединённая с домом крытым переходом, разбитым на отсеки. В каждом последующем воздух становился более тёплым и влажным, а растения, расставленные вдоль стен, относились к всё более низким широтам. В самой оранжерее условия были максимально приближены к естественным. Камилла с провожатым шли по узкой тропинке, проложенной в этом буйстве растительности, с дерева на дерево порхали яркие южные птицы, слышались воинственные крики обезьян, меланхолично жевал листья ленивец.

- Это просто потрясающе!

- Не правда ли? - с готовностью отозвался старик. - И, кстати говоря, до некоторой степени всем этим мы обязаны вам. - В прошлом году, - продолжил он рассказ в ответ на её вопросительный взгляд, - Ламберт сообщил Рогнару, что к лету ему понадобятся розовые лотосы. Рогнар, разумеется, ответил, что в нашем климате вырастить их не стоит и пытаться и предложил заменить кувшинками, которые, по его мнению, ничуть не хуже. Но мальчик сказал: «Нет, ей нравятся лотосы, значит, должны быть именно лотосы». Несколько дней просидел за чертежами. А к весне уже подвели воду к стеклянному куполу и вот результат.

Старик отодвинул в сторону груду лиан, и Камилла увидела пруд с чёрной водой. Закат ещё только начинал разгораться, и нежные лепестки едва показались из жёстких тёмно-зелёных бутонов. Она заворожённо наблюдала за этим восхитительным действом, а Фердинанд тихо добавил:

- Ламберт любит приходить сюда.  Сидит и смотрит, до самой темноты.

Когда они вернулись в дом, к ним снова присоединился Канцлер.

- Ты ещё не устала? - осведомился он. - Тогда идём в башню.

Если его называли драконом, то башня по праву могла называться его сокровищницей. И дело было не только в россыпях драгоценных кристаллов самых разных форм, размеров и расцветок. Здесь складировались, а нередко и испытывались, модели, механизмы, химические соединения, сплавы и суспензии. Часть идей, положенных в основу этих свершений, была наследием некромантов, часть - его развитием, а часть принадлежала самому Канцлеру. Впрочем, была здесь и обычная магическая сфера, незадолго перед ужином оторвавшая их от демонстрации опытных образцов его последних работ. Ламберт принял вызов и перед ними возник полупрозрачный расплывчатый (Камилла вспомнила, что в этой местности магическое поле было нестабильно) образ молодого ещё человека, высокого и стройного. Человек был смугл, черноволос и черноглаз, а также одет в богато расшитый серебром халат, так что Камилле не составило труда узнать в нём соотечественника.

- Здравствуй, Салем, - приветствовал его Канцлер. - Позволь представить тебе мою гостью - леди Камилла.

Молодой человек вежливо поклонился ей на сивфский манер.

- Рад знакомству.

- Салем аспирант академии магии, пишет работу по теории заклинания стихий, а я его научный руководитель, - пояснил хозяин дома, обернувшись к Камилле. - Ты подготовил следующий раздел?

- Да, - с некоторой неуверенностью ответил молодой маг. - Но, может быть, нам стоит отложить на какое-то время...  Как ты себя чувствуешь?

Ламберт передёрнул плечами.

- Твою писанину я как-нибудь переживу. Кстати, можешь заехать завтра к обеду. Привезёшь бумаги, а заодно развлечёшь эту красавицу во время моего отсутствия.

Салем снова отвесил Камилле учтивый поклон.

- Это честь для меня. В таком случае - до завтра.

После ужина Камилла попросила Марту проводить её на кухню и вернулась через полчаса с глиняной чашкой, в которой плескалась желтоватая тягучая жидкость.

- Что это? - спросил Канцлер, подозрительно потянув носом.

- Это называется «майоноль». Смягчает боль в горле. Меня один оперный певец научил.

- Вероятно, - усмехнулся Канцлер, - тот, который тебе серенады пел.

- Тем не менее, средство хорошее, - отрезала Камилла, чтобы скрыть лёгкое смущение.

Пациент Вартека перестал ломаться и выпил всё до дна.

- Только в ближайшие пару часов постарайся поменьше разговаривать, - предупредила девушка, присаживаясь на роскошную медвежью шкуру перед камином.

- Тогда сама расскажи мне что-нибудь, - ответил он и прилёг рядом, положив голову к ней на колени. - Или спой. Мне нравится, как ты поёшь.

- Когда это ты слышал, как я пою?

- В горном храме, когда наскальное творчество перерисовывала, я всегда приходил послушать.

- Но я никогда тебя не видела. Я думала, ты был в лагере.

- Это потому, что я прятался, - логично пояснил он и закрыл глаза.

Немного подумав, Камилла затянула балладу из репертуара северных варваров. Баллада была длинная, положенная на красивую, но не очень сложную мелодию, так что исполнять её можно было долго и без особого напряжения. В витиеватых выражениях поэт повествовал о древних временах, когда люди, уставшие от раздоров и смут, обратились к богам с просьбой дать им правителя, способного прекратить войны, защитить слабых, направить сильных и вообще обеспечить народу приятную безбедную жизнь. Боги только рассмеялись в ответ, сказав, что такого правителя люди не заслуживают. Только Сумеречный Бог (которому, кстати говоря, и был посвящён горный храм), покровитель любви и по совместительству смерти, сжалился над несчастными и решил идеального правителя вылепить своими руками. Взял побольше материала, из которого получаются ауры, и стал отбрасывать ненужное. Для начала он решил, что править людьми должна прекрасная и добрая женщина, подчиняться которой подданные будут из любви, а не из страха смерти. Подобрав подходящих родителей, Сумеречный бог воплотил обработанную им ауру в их дочь, и девочка в самом деле росла доброй и нежной, с детства умея обращать к себе самые чёрствые сердца. Однако та часть ауры, которую Бог отсёк от своего куска и бросил за ненадобностью, тоже обрела воплощение. Но поскольку не осталось в ней ничего от любви, получился из неё сын царя серых фэйри, расы, как известно, любви не знающей, как и не знающей естественной смерти от старости или болезни. Ещё детьми две разорванные половинки ауры встретились и росли вместе, точно близнецы. Но подумалось тут Сумеречному Богу, что потребуется его подопечной не только красота и обаяние, но знания и умения, как народом управлять. Через царство мёртвых провёл он её в другой мир, сплошь наполненный учёными и мудрецами, чтоб набралась девушка уму-разуму. И она набралась. Дети же людей, просивших богов о справедливом правителе, решили, что и сами прекрасно справятся, в частности, развязали войну с фейри. Опечалился, увидев это Сумеречный Бог, но поскольку уже вошёл во вкус роли демиурга, создал на пробу свой мир, Сваргу, а потом и вовсе удалился, решил собственную вселенную создать. Молодая же принцесса, вернувшись на родину, и обнаружив, что там ей не рады, заявила, что такие подданные ей даром не нужны, и что кто хочет могут вместе с ней в Сваргу отправиться, прочие же пусть живут как знают. Немногие последовали за ней. И никто с тех пор не может проникнуть в мир, где правят любовь и разум, так как бдительно охраняют его границы серые фейри под предводительством нового царя, брата человеческой принцессы. Не знают фейри ни любви, ни жалости к людям нашего мира, но жители Сварги для них как хрупкие драгоценности, как дети, не ведающие опасности, грозящей им из внешних миров. Только через царство мёртвых может проникнуть в Сваргу человек, так как фейри туда хода нет. Тех же, кто пытаются попасть туда, зовут некромантами. Страшным могуществом обладают эти дерзкие, не признающие над собой ничьей власти, ужас внушают они добрым людям, и изгоняют их за это из городов и селений.  Утешает лишь надежда, что познав тайну смерти, некроманты покинут наш мир навсегда.

Фердинанд, Рогнар и Марта, хоть и внимали, занятый каждый своим делом, но не понимали, конечно, ни слова из эпоса северных народов. Канцлер же уснул, не дослушав, кажется, и до середины. Камилла продолжала петь, машинально поглаживая его по волосам, просто потому, что ей было приятно сидеть вот так, практически в семейном кругу, и очень не хотелось будить своего невнимательного слушателя. Когда исполнительница замолчала, к ней подошёл Рогнар и с умилением воззрился на хозяина.

- Ишь, как ты его убаюкала, чисто младенца. Добро, а то он последние ночи спит больно беспокойно: по полночи по комнате шагает, а то и  вовсе в башню уходит.

- Всё равно придётся будить. Не оставлять же его на ночь здесь.

- Вот ещё, - прогудел Рогнар и поднял мужчину на руки, будто ребёнка.

На следующее утро, спускаясь в кухню, Камилла услышала мотив давешней баллады, который насвистывал Канцлер. Он выглядел свежим и отдохнувшим. Заметив остановившуюся на лестнице девушку, улыбнулся.

- Доброе утро, Камилла. Как спалось? Марта с утра занимается с девочками, но она напекла восхитительных булочек.

Он демонстративно помахал одним из мучных изделий и плотоядно вонзил в него зубы.

- А я сварил тебе кофе.

Камилла взяла протянутую ей чашку.

- Спала я хорошо, спасибо. В моём любимом пеньюаре, который безвозвратно погиб ещё в прошлом году. Хотя, признаться, я была несколько удивлена найти у тебя в доме большую часть своего гардероба. И мои книги... Что всё это значит?

Канцлер пожал плечами.

- Ты всегда путешествуешь налегке. Мне хотелось, чтобы здесь тебе было комфортно.

- То есть ты предвидел, что заболеешь, я приеду тебя навещать, и поэтому собирал здесь копии моих вещей? Будь на моём месте другая женщина, она сочла бы тебя маньяком.

- На твоём месте не могло быть другой женщины, - сказал он, поднося её руку к губам и касаясь ими кончиков её пальцев. - И, признаться, я надеялся, что у тебя будет более приятный повод посетить мой дом.

Девушка пила кофе маленькими глотками.

- Откуда ты узнал обо всём этом? Я имею в виду, там же собрано всё, вплоть до белья.

- Лично я занимался только книгами. Всё прочее присылают твои постоянные поставщики, портниха и кто ещё там... а разбирает Марта. Я, если честно, особенно глубоко в это не вникал.

- Но... я свою одежду рву, теряю, попросту снашиваю. А куда девается этот... резерв?

- Понятия не имею, - простодушно признался Канцлер. - Возможно, Марта составляет из них приданое для девочек. И не исключено, что от моего имени.

Он принялся за очередную булочку.

- Что, из моих платьев? - она удивлённо подняла брови.

Канцлер взял её за руку и откинул кружево рукава.

- Без твоего запаха это просто кустки ткани. - Поднёс её запястье к лицу и глубоко вдохнул. - Божественно. Обещаю, что этот пеньюар я буду бережно хранить.

- Ты старый фетишист, - рассмеялась она, усаживаясь рядом с ним.

- Не такой уж и старый, - он улыбался, глядя на неё, и девушке казалось, что ещё никогда эти серые глаза не смотрели на неё так нежно.

- Канцлер, ты чудо, - сказала Камилла, заворожённо глядя на собеседника..

- Чудо - это ты, - вполголоса отозвался мужчина и погладил её по щеке. - А я всего лишь посредственный маг...  Итак, - он решительно пододвинул к ней корзину с фруктами, - чем мы займёмся сегодня?

А за обедом Камилла изучала нового гостя, и Салем, судя по всему, занимался тем же.

- На какую тему вы пишете работу?- осведомилась девушка.

- «Теоретическая возможность взаимного преобразования энергии стихий».

- О, как интересно, - искренне отозвалась Камилла. - Вы рассматриваете четыре традиционных элемента или весь комплекс, включая фотонное излучение и электромагнитизм?

Салем, как раз делавший глоток, поперхнулся, закашлялся, расплескав полчашки под короткий смешок хозяина дома. Девушка переводила недоумённый взгляд с одного мужчины на другого.

- В чём дело?

- Ты почти дословно угадала первый вопрос, который я задал своему аспиранту, - пояснил Канцлер.

- И Ламберт забыл предупредить, что мы коллеги, - с ноткой обиды сообщил молодой человек. - Я слышал о вас, как о дипломате.

- И совершенно справедливо. Вопросы теории магии интересуют меня только с точки зрения банальной эрудиции.

Салем посмотрел на собеседницу с некоторым недоверием.

Канцлер откинулся в кресле и откровенно наслаждался сценой.

- Моя аура не убеждает вас в том, что я не маг? - улыбнулась Камилла.

- Она может быть маскировочной, - не хотел отступать аспирант.

- При таком нестабильном естественном фоне? - встрял Ламберт. - Ну-ка, посчитай, сколько маны она должна тратить на поддержание маскировочной ауры ежесекундно.

Салем взял салфетку, достал из рукава карандаш и застрочил столбики цифр. Канцлер прикрыл глаза, по своему обыкновению производя подсчёты в уме.

- Более трёх тысяч единиц ежесекундно, - сообщил, наконец, аспирант.

- Посредственно, - отозвался его руководитель. - Не менее трёх тысяч шестисот семидесяти, и то в пределах окрестности точки перегиба поля, а это метрах в трёхстах отсюда. Но давай в первом приближении возьмём твои три тысячи. Тогда, с учётом того, что обедаем мы уже около часа, оцени её магический резерв.

Салем молча поднял руки, признавая своё поражение. Камилла с улыбкой смотрела на него.

- Вы рано сдаётесь, молодой человек. Можно предположить, что вопреки своему происхождению я являюсь представителем клана асассинов-аркани. А где-то в радиусе километра затаился мой маг поддержки. Тогда я могу использовать в качестве маскировки наложенное фоновое заклинание их школы, перманентно резервирующее треть запаса маны моего сообщника.

Магистр магии выразил своё восхищение, молча поцеловав её руку.

- Вот это вряд ли, потому что... - взглянув на Канцлера, аспирант осёкся, а Камилла запоздало вспомнила, что Кайл просил не упоминать о дополнительных мерах, предпринятых под предводительством Рогнара. Но Салем быстро нашёлся: - Аркани - единственный из трёх кланов убийц, принимающий заказы на Ламберта. Будь вы одной из них, мы бы не сидели так мирно за одним столом.

- Тут ты не совсем прав, - заметил Канцлер. - Мне не единожды приходилось бывать на приёмах у кесаря вместе с леди Корлайлой, а она глава этого клана. Но вчера в башне, когда мы с тобой говорили, мы с Камиллой там были одни и, да, будь она асассином, я был бы мёртв.

Камилла со звоном уронила ложечку.

- Фаворитка кесаря? Я не знала.

Канцлер пожал плечами.

- Разумеется. Она это не афиширует.

- А почему другие кланы не принимают на тебя заказы?

- Клан Окойле когда-то пытался убить меня, но не смог. Я нанёс визит их мастеру и он поклялся, что его клан не будет принимать заказы на меня и моих людей. Слово мастера для людей Окойле священно, так что они до сих пор его держат. А для берсеркеров я неприкосновенен как заказчик.

- Ты заказал убийство? - удивилась Камилла. - Но рано или поздно твой заказ выполнят.

- Не думаю, - усмехнулся интриган. - Я заказал леди Корлайлу. Их кланы воюют уже лет пять. Кстати поэтому асассины меня нечасто беспокоят, у них есть более насущные проблемы, а я своего рода уже просто дань традиции.

- Я вижу, ваша банальная эрудиция весьма обширна, - заметил Салем. - Какие ещё аспекты, помимо магии и убийц, она включает?

- О, в основном подобные вещи диктуются превратностями судьбы. Например, прежде чем убедить министра архитектуры в том, что ажурные металлические шпили, увенчанные драгоценными камнями, будучи установленными на крышах, являются великолепным декоративным решением, мне пришлось изрядно поднатореть в истории зодчества и художественных искусств.

- Зато теперь, после того как они вошли в моду и венчают здания всех сивфских посольств, мы не испытываем недостатка в ретрансляторах, - сообщил Канцлер.

Когда он удалился, Салем отвёл девушку в сторону.

- Леди Камилла, я боюсь показаться навязчивым, но мы все сейчас в таком положении... И я так много о вас слышал. Могу я просить вас об услуге?

- Если это будет в моих силах, - осторожно ответила девушка.

- Видите ли... - молодой человек был заметно смущён. - Вы ведь знакомы с Кайлом?

- Да, он провожал меня первую половину пути.

- Он и Наина - близкие друзья. Так вот вчера она сообщила ему, что собирается поступать в Университет Вернеца на факультет стихийной боевой магии.

- Кайл говорил, она очень талантлива.

- Да, - рассеянно подтвердил Салем, - в том, что касается управления погодой. А боевые искусства... Скажите, миледи, вам приходилось лично общаться с боевыми магами?

- О, да, - отозвалась она задумчиво, - весьма... специфические люди. Это, впрочем, вполне понятно: чтобы сделать из себя живое оружие, необходимо иметь определённый склад характера. И профессиональное обучение накладывает свой отпечаток.

- Ваш покорный слуга сам стихийник, но... в общем, и Кайл, и я пытались отговорить её, но она и слышать ни о чём не хочет. Они с Кайлом разругались, а я... я подумал, что, возможно, вам удастся повлиять на девушку. Я наслышан о вашем даре располагать к себе людей, и сам мог в этом убедиться, к тому же вы женщина...

Он окончательно смутился, что было неудивительно. В молодом человеке явно вступали в противоречие традиции Саламиниума, считавшие женщину недочеловеком, и Сивф, известных своими свободными нравами.

- Хорошо, я поговорю с ней. Где я могу её найти?

- Вероятнее всего, сейчас она в оранжерее. Она часто экспериментирует с микроклиматом, особенно, когда нервничает. Если позволите, я вас провожу.

- Не стоит. Мне лучше пойти одной. Я уже была в оранжерее и, думаю, не заблужусь.

Салем отвесил ей почтительный поклон.

- Какой бы эффект ни произвели ваши слова, я заранее благодарен за участие.

Она кивнула  на прощанье и направилась к куполу.

Наину леди дипломат нашла быстро - по движению воздуха, имевшему в замкнутой системе только искусственное происхождение. Это была удивительно красивая девочка с огромными тёмными глазами, дугообразными бровями, пухленькими алыми губками и великолепной гривой длинных, густых и волнистых, иссиня-чёрных волос. Услышав шаги по мелкогравийной дорожке, Наина вскинула взгляд и рассматривала приближающуюся женщину пристально и настороженно. Когда их разделяло всего несколько шагов, Наина заговорила.

- Вы, наверное, Камилла. Та самая. Кайл говорил, вы очень красивы.

От опытной дипломатки не укрылось, каким огнём полыхнули тёмные глаза. Она непринуждённо улыбнулась.

- А ты, вероятно, Наина. Кайл тоже мне о тебе рассказывал. Ты не очень занята? Может, присядем? - она указала на окутанную зарослями беседку.

Некоторое время они молча разглядывали друг друга.

- Вы приехали в замок насовсем? - спросила девочка.

- Насовсем? - на лице Камиллы отразилось искреннее удивление, но в следующее мгновение её озарила догадка. Выбрав тональность беседы, она улыбнулась тонкой светской улыбкой.

- Ну что ты, я исключительно столичный житель. Сейчас у меня небольшой перерыв между назначениями, так что я могу позволить себе несколько дней посвятить старине Канцлеру. Заодно привезла ему кое-что из книг, которые он просил.

Камилла отчётливо различила на лице девочки затеплившуюся надежду.

- Вы любите его?

«Что ж так в лоб?», - едва не поморщилась Камилла и поблагодарила сивфский язык за растяжимость значения глагола «любить».

- Разумеется, - Камилла одарила Наину лучезарной улыбкой. - Мы давние друзья. Даже когда-то вместе путешествовали. Какая жалость, что в последние несколько лет он почти похоронил себя в этой глуши. Нет-нет, - спохватилась она, - тут, конечно, очень мило, свежий воздух, просторы, но через месяц я бы взвыла от тоски...

Камилла наблюдала, как быстро в Наине крепнет уверенность, что умный, добрый, проницательный и возвышенный Ламберт никаких глубоких чувств к этой столичной ломаке питать не может.

- У него в башне стоит ваш портрет, - всё же сообщила девочка.

- Да, я видела вчера, у меня тоже такой есть. Первый опыт по фиксации изображения с зеркала при трансляции через кристалл. Гениальное изобретение.

Ещё через двадцать минут подобного общения Наина прониклась к ней снисходительной симпатией, и Камилла посчитала возможным перевести разговор в желаемое русло.

- Я слышала, ты талантливый маг. Какие планы на будущее? Академия в Саламиниуме?

- Университет в Вернеце. Факультет боевой стихийной магии.

Камилла очень натурально изобразила удивление.

- Необычный выбор. Особенно для девушки. Боевая магия так сильно влияет на физиологию... и на внешность. К тому же бесплодие... - Камилла слегка покачала головой. - Но, моя дорогая, вероятно, у тебя есть на это веские причины?

- Я хочу защитить тех, кто мне дорог, - сурово насупившись, ответила девочка.

- Право же, для этого не обязательно превращать себя в живое оружие. Подумай о том, как твои близкие воспримут такое изменение. Для семейной жизни мужчины обычно предпочитают женщин, дарящих жизнь, а не смерть.

Камилла видела, что доводы её действуют, но подростковая склонность к драматизированию не даёт Наине открыто признать правоту оппонента. «Впрочем, нам это и не требуется», - подумала Камилла и продолжала говорить.

Но вскоре в их диалог вмешался третий голос.

- Грубая сила никогда не была лучшим способом решения конфликтов.

Канцлер сел на скамейку напротив девушек.

- Каждый должен уметь постоять за себя, - буркнула Наина, уставившись в пол.

- Что ж, вот тебе яркий пример: Камилла участвовала во всех крупных вооружённых конфликтах за последние семь лет, большая часть закончилась в её пользу. При всём при этом я уверен, что она даже курице голову не сможет свернуть.

- Ты всегда защищал её!

- Разумеется. Это моя обязанность как мужчины. Но это не значит, что я носился по полю битвы с копьём наперевес, сея смерть и разрушения.

- Не станешь же ты утверждать, что всегда обходилось без кровопролития!

Канцлер посмотрел на Камиллу.

- Ради того, чтобы она могла спокойно копаться в своих развалинах, мне иногда приходилось стравливать целые племена между собой, топить корабли и посылать на смерть сотни людей. Но я бы и пальцем не шевельнул, если бы в её письмах вместо пустыни, расцветающей всеми красками после ливня, или стаи дельфинов, кувыркающихся в воздухе над затопленными руинами, были описания деревень, сожжённых метким пульсаром. Холоднокровные убийцы не самые приятные в общении люди.

Наина пришла в состояние некоторой аффектации - вскочила со скамейки и почти закричала:

- Но ты сам убийца! Ты саблей зарубил человека в Саламиниуме, когда спасал жизнь Вартеку!

Лицо Канцлера окаменело. Очень медленно он повернулся к девочке:

- Это Вартек тебе рассказал?

- Да.

Наина, кажется, испугалась эффекта, который произвели её слова.

- Я удивлён, что он не постарался забыть эту историю, - проговорил мужчина, слегка растягивая слова и делая длинные паузы. - Ты не вполне правильно его поняла. Жизнь спас он мне, а не наоборот. И да, я действительно собственноручно убил человека. И очень об этом сожалею.

- О том, что спас Вартека? - растерянно спросила Наина.

- О том, как это сделал.

Ламберт долго молчал, пристально глядя на неё. Наконец он заговорил:

- Сядь. Сейчас я расскажу вам то, о чём не рассказывал никому. Так что, вероятно, Вартек и сам не до конца понимает, что тогда произошло.

Наина послушно опустилась на скамейку рядом с Камиллой, и обе они выжидательно смотрели на мужчину, прикрывшего глаза и, видимо, собиравшегося с мыслями. На протяжении всего последовавшего рассказа голос его звучал ровно и спокойно, но мышцы лица время от времени сводило судорогой. Камилла, имевшая представление о легендарном самообладании Канцлера, оценила глубину его переживаний.

- Выпустившись из военного корпуса, я был на несколько лет моложе, чем Кайл сейчас, и на порядок глупее. Я слышал, и это действительно так, что учёные Саламиниума удерживают первенство среди самых прогрессивных. Сведения об их достижениях казались мне фантастическими. Я мечтал овладеть этими чудесными знаниями и с купеческим обозом отправился в Саламиниум. Это само по себе было довольно нелепо, поскольку ребёнок в чужой стране, без связей, без жизненного опыта, не знающий ни местного языка, ни местных традиций и обычаев, был просто обречён на неудачу.  Первое время, однако, мне везло. По дороге я немного овладел языком, чтобы хоть как-то объясняться, и без особых приключений добрался до столицы. Там я выяснил, где находится Академия Аусторикса, и как раз направлялся туда, когда на одной из площадей моё внимание привлёк фонтан. Сделан он был потрясающе. В воздухе висела правильная четырёхугольная пирамида, вся белая от мелких струй. Я лазил вокруг бассейна, рассматривая патрубки, пытаясь сообразить, как это организовано, и не заметил, что люди по всей площади падают ниц и прикрывают головы руками. Я слышал, как глашатаи что-то кричали, но смысла не понял, да не особенно и пытался.

- Царский кортеж, - тихо сказала побледневшая от нехорошего предчувствия Камилла.

Канцлер кивнул.

- Когда я поднял голову, её тут же чуть было не снесла кривая сабля. Инстинктивно я отскочил и выхватил рапиру. Заметив это, человек в носилках, оказавшийся царём Ксерзом, поднял руку, и процессия остановилась. Воин с саблей попытался всё-таки довершить начатое. Уже тогда я фехтовал неплохо и вскоре достал его своей зубочисткой. Тогда копейщики развернулись полукругом, образовав арену, на которую вышли ещё двое сабельщиков. Каждый из них в отдельности уступал мне в технике, а, возможно, и в тактике, но вместе они могли запросто прикончить меня. Они не торопились, желая развлечь царя зрелищем. Я же медленно отступал, надеясь, что какая-нибудь случайность даст возможность спастись бегством. Сабельщики красовались, срезая то прядь волос, то лоскуток одежды, но всё же, по мере того, как за мной тянулся всё более широкий кровавый след, надежда на спасенье таяла. Наконец холодное лезвие приподняло мой подбородок, и я наскоро стал прощаться с жизнью. Однако царь остановил воина. Он что-то сказал, указывая на меня, но я потерял уже достаточно крови и наконец лишился сознания. Очнулся я во дворце. Раны мои были перевязаны и смазаны заживляющими мазями. Этим я был обязан Фархаду, визирю и личному врачу царя. Фархад был не только лекарем, но и разносторонне образованным человеком, талантливым учёным, в числе прочего говорившим и по-сивфски. Он рассказал, что за моё вопиющее поведение я должен был быть немедленно казнён, но мне повезло, что я понравился Ксерзу, и он даровал мне жизнь. «Отважный мальчик, в разорванной рубашке, в луже крови на фоне заката - очень романтический образ», - объяснял он, усмехаясь в завитую бороду. Я не понял тогда, что он имел в виду, - говорил Канцлер, глядя на продолжавшую бледнеть Камиллу, прекрасно знавшую девиз своей родины: «Женщины - для продолжения рода, мужчины - для любви». - Я всё ещё был слаб и почти всё время спал. Впрочем, под бдительным оком Фархада я стал поправляться довольно быстро. Он учил меня языку и рассказывал про Ксерза, о том, как он велик, могуществен, мудр, и как мне повезло заслужить его благосклонность. И вот однажды ночью царь пришёл навестить своего подопечного. Никогда в жизни, ни до, ни после, я не дрался так отчаянно. Он только смеялся, называя меня диким жеребёнком. Ксерзу было тогда лет тридцать - самый расцвет сил опытного воина. А я - просто мальчишка, раны которого, по счастью, ещё не окончательно успели зажить.

- Почему по счастью? - тихо спросила Наина.

- Потому что из-за чрезмерного напряжения они открылись. Увидев, что я снова истекаю кровью, царь позвал визиря и оставил меня в покое. Я умолял Фархада дать мне спокойно умереть, но тот, конечно, мольбы оставил без внимания и даже привязал меня к кровати, чтоб не срывал с себя повязки. Перспектива встретить следующее посещение царя в столь жалком положении ужаснула до такой степени, что наутро я клятвенно пообещал Фархаду быть паинькой и покориться воле великого владыки. Лекарь не был злым или жестоким человеком, и до некоторой степени мне сочувствовал, но своему господину визирь был предан фанатично, и бежать с его помощью нечего было и думать. Во второй раз моё выздоровление шло медленнее, но, тем не менее, оставшееся время надо было использовать с толком. Желая расположить к себе, царь присылал цветы, сладости и музыкантов, иногда по ночам он приходил смотреть, как я сплю, - Канцлер замолчал, погрузившись в воспоминания, а девушки сидели затаив дыхание. Наконец, он продолжил: - В пределах дворца я пользовался относительной свободой. Помимо пленников, рабов и слуг дворец посещали и свободные люди, в основном, знатного происхождения. Так я свёл знакомство с честолюбивым илларийским юношей, происходившим из древнего рода и не имевшего почти ни гроша за душой. Не помню, с какой целью он приехал в Саламиниум, да это и не важно. Он был горд, горяч и едва ли не царских кровей. Мои россказни о могуществе Ксерза и выгодах, которые можно извлечь из его покровительства (почти дословно повторявшие убедительные речи Фархада), произвели на моего знакомого впечатление. В его голове зародился план. У меня тоже был план, предельно простой. Основывался он на том, что ни теперь, ни тем более тогда я не мог похвастаться внешней привлекательностью, - Наина с Камиллой, имевшие на этот счёт другое мнение, слегка потупились, но Канцлер продолжал, глядя куда-то в одну точку далеко за их спинами: - Я был худым угловатым мальчишкой, а мой новый приятель - четырьмя или пятью годами старше меня, высокий, широкоплечий, кудрявый, покрытый золотистым загаром юноша, уже почти мужчина.  Звали его Канмар.

- Канмар Завоеватель?! - воскликнула Камилла.

- Да, - усмехнулся Ламберт. - Теперь его называют так.

- Но разве он не захватил царство Ксерза? - спросила Наина.

- О, да, - подтвердил Канцлер. - Но надо отдать ему должное, Канмару хватило терпения дождаться, пока Ксерз умрёт. Но в те времена у будущего завоевателя не было ни влияния, ни армии, ни денег, чтобы её нанять. Впрочем, он собирался вскоре изменить такое положение вещей. Он предлагал мне разного рода гимнастические соревнования под окнами царя. И всегда побеждал. Вскоре наши совместные усилия увенчались успехом, и Канмар провёл ночь во внутренних покоях. Оба они остались полностью удовлетворены друг другом. Я вздохнул с облегчением. И совершенно напрасно, поскольку если в Саламиниуме и слышали о моногамии, то исключительно как о забавной причуде северных варваров. Довольно скоро Фархад сообщил мне, что вечером я буду удостоен чести лицезреть владыку. Мне удалось не измениться в лице, и я сказал, что хочу подготовиться к такому знаменательному событию, для чего попросил прислать мне белую глину и розовое масло для косметических процедур. Обрадованный Фархад немедленно сделал соответствующие распоряжения. Употребил я всё это, однако, не совсем по прямому назначению. Глиной я смазал кожу головы, а маслом волосы. И когда вечером меня повели к царю, я оступился и сбил декоративный фонарик, украшавший дорожку. Моментально вспыхнувшие волосы удалось быстро потушить (место для спотыкания я выбрал рядом с прудом), ожоги я получил несильные, зато мне удалось опалить брови и ресницы. В таком виде меня вернули Фархаду. Я знал, что, рано или поздно, он снова приведёт меня в товарный вид, так что действовать надо было быстро. Уже на следующий день я ворвался в спальню Ксерза и закатил им с Канмаром потрясающую по своей экспрессивности сцену ревности. Это, в сочетании с моим внешним видом,  произвело на царя такое впечатление, что меня немедленно вышвырнули из города в чём был, без всяких средств передвижения, запасов еды и, что более важно, воды. Я брёл по пустыне, по колено проваливаясь в раскалённый песок, и улыбался. Мучительная смерть от жажды казалась мне прекрасной перспективой. Тем не менее, как вы можете видеть, я не умер. Питался корнями растений, запасавшими влагу. Я не знал тогда, что часть из них были ядовиты, но мне повезло добраться до оазиса. Вид я имел настолько жалкий, что местное племя, вообще говоря, довольно воинственное, не сочло меня угрозой. Они, кажется, и за человека меня не сочли. В любом случае, они позволили провести в поселении пару дней и даже дали несколько уроков выживания. Я вернулся домой, - Канцлер замолчал, рассеянно оторвал кусок лианы и зачем-то намотал его на руку. Потом отбросил растение в сторону, потёр переносицу и продолжил: - Когда я в следующий раз попал в Саламиниум, мне было уже двадцать. Я состоял звездочётом при султане Альбастана, не без моей помощи разбившего войско Канмара. Завоеватель вторгся в его земли, а теперь султан решил нанести ответный визит в столицу Саламиниума, бывшего на тот момент ставкой Илларийского главнокомандующего. Гадар был взят после двух дней напряжённых боёв, и я въехал в него в числе победителей, по правую руку от султана. Один из офицеров перекинул через седло какую-то, как мне показалось, девчонку: вьющиеся локоны, пушистые ресницы, тонкие белые пальчики. Это был не первый виденный мной город, подвергавшийся разграблению, и на подобные сцены я, обычно, уже даже не поворачивал головы. В Гадаре у меня была своя цель, своя добыча, обещанная мне султаном, и я к ней шёл. Схватившись за сбрую лошади офицера, перед ним на колени упал какой-то старик, о чём-то умоляя. Вероятно, пощадить девочку. Альбастанец не глядя снёс ему голову саблей. Но тут меня за рукав потянул Рогнар.

- Глянь-ка, хозяин, - сказал он, - это ж нашенский мальчишка. Мельника сын.

Я обернулся. И узнал не только мальчика. Но и голову старика. Это был Фархад. Он просил не за свою внучку, а за ученика, с которым я встретился взглядом. Офицер похлопал его пониже спины и, засмеявшись, сказал что-то о цветах юности и урюке старости. Что произошло потом, помню смутно. Рогнар рассказывал, что я подлетел к воину, что-то кричал, не то вызывал на поединок, не то просто ругался - Рогнар удивительно туго учится иностранным языкам. В любом случае, тот спешился и выхватил саблю. По словам Рогнара, я дрался как безумный, не парировал ни одного удара, даже не пытался этого сделать. Когда снова начал что-то соображать, первое, что увидел, были мёртвые глаза на отрубленной голове, которую я держал за волосы. Альбастанцы стригутся коротко, и я помню: чтобы удержать её, ногтями пришлось впиться в кожу. Султан весело удивился, что в моих жилах текут не чернила, а всё-таки кровь. Я и правда был весь в крови, и не только в чужой. Как фехтовальщик мой противник мне в подмётки не годился, но в том состоянии, в котором я пребывал, он достал меня дважды, и одну из ран сивфский врач посчитал бы смертельной. По счастью, Вартек не зря потратил время, проведённое с Фархадом. Уже через несколько дней ему удалось поставить меня на ноги, а через пару недель я нагнал войско.

- Д-да, но... - робко возразила Наина. - Всё равно ты спас его.

- Отнюдь не от смерти, - с кривой усмешкой ответил Канцлер. - И размахивать для этого саблей не было никакой необходимости. Мне достаточно было попросить султана отдать мне мальчика-соотечественника. Он был обязан мне победой, и не отказал бы в таком пустяке. А так, мало того, что я едва не погиб совершенно идиотским образом, так Вартека до сих пор считают моим миньоном. В мои планы не входило тогда скорое возвращение на родину, и ещё два года Эдельвейс, как его называют в тех краях, маячил рядом со мной, воспламеняя нездоровые страсти в сердцах добрых альбастанцев.

Ламберт пристально посмотрел на Наину, но упрямое выражение её лица говорило о том, что рассказ, давшийся ему с таким трудом, произвёл на девочку не то впечатление, на которое рассказчик рассчитывал. Он встал и устало потёр глаза.

- Ты, конечно, вольна поступать, как тебе вздумается. Что для тебя моё мнение? Я тебе не отец, не брат и не жених...

Наина вспыхнула и, не говоря ни слова, бросилась бежать.

- А вот этого не стоило, - заметила Камилла.

Канцлер снова потёр глаза. На его скулах алел болезненный румянец. Взяв его за руку, девушка воскликнула:

- Ты весь горишь! Тебе нужно немедленно лечь в постель!

- Я... плохо вижу, - неуверенно сказал мужчина и опёрся о её плечо.

Рогнар, встревоженный неуверенной походкой хозяина, попытался подхватить его, но Камилла только мотнула головой.

- Вызывайте Вартека!

Врач гостил у отца, на мельнице, и должен был прибыть быстро. Ламберт метался на постели, то улыбаясь, то хмурясь, что-то едва внятно бормотал. Камилла сидела рядом с ним, напряжённо прислушиваясь, потом наклонилась и проговорила что-то на том же мелодичном наречии. Рогнар встрепенулся.

- Ты понимаешь, что он говорит?

Она кивнула.

- Это язык фейри. Ритуальный у северных народов. Не знаю, почему он говорит именно на нём...

- Он когда бредит, завсегда так. Мы уж с Вартеком привычные. Непонятно только ничего... А, вот и ты, лёгок на помине!

Они обернулись к растрёпанному врачу, явно очень торопившемуся и теперь пытавшемуся восстановить дыхание и сосредоточенность.

- Что случилось?

- Жаловался на глаза, потом начался жар и бред, - Камилла обернулась, указывая на больного, и остолбенела.

На постели лежал поджарый серый волк. Рогнар с Вартеком также молчали, поражённые.

- Мне кажется, это я виновата, - несмело сказала девушка.

- Он говорил, что ему нравятся лошади, что они добрые, у них красивые глаза и мягкие губы, но что он не хочет быть лошадью, потому что тогда на него наденут седло и будут бить плёткой, и можно ли ему стать волком или вороном? Я ответила, что он может быть, кем пожелает.

Рогнар хмыкнул.

- Теперь понятно.

- Что? - Не понял Вартек.

- Да много чего, - махнул рукой Рогнар и, кивнув на волка, спросил: - Что делать с ним будем?

- Ты его покарауль, - сказал Вартек, - а мне надо с дамой перемолвиться.

Он вывел Камиллу за дверь и пристально посмотрел ей в глаза.

- Расскажите, что между вами произошло.

Женщина непонимающе уставилась на него. Врач нетерпеливо взмахнул рукой.

- Послушайте, время дорого. Маги особенные пациенты. Они очень зависимы от собственной ауры, и чем искуснее маг, тем сильнее эта зависимость. Ламберт - магистр, а в некоторых областях  не уступит архимагу. Он почти невосприимчив к химическим веществам. Его трудно отравить, но и антибиотики на него не действуют. Немногим лучше дело обстоит с растительными компонентами. На одном упрямстве он два дня пробирался через буран, в который и здорового человека валит с ног, а вызвав в Венед войска и меня в поместье, с чувством выполненного долга впал в кому. После таких потрясений от настроения может зависеть его жизнь. Рогнар отчитывается мне о его состоянии дважды в день. Я оставлял его с двусторонним воспалением лёгких, сегодня утром он был почти здоров. Это феноменальный результат. И говорит о том, что вы имеете на него определяющее влияние. Ухудшение зрения, переходящее в лихорадку - для него симптом нервного расстройства. И я должен точно знать, какого. Я, впрочем...

Голос его осёкся, а кулаки непроизвольно сжались. Молодой человек резко отвернулся и глухо произнёс:

- Если... если вы разбили ему сердце, вам лучше немедленно уехать.

- Нет-нет, - поспешно воскликнула Камилла, - дело не во мне.

Она коротко пересказала ему сцену в оранжерее.

- Что ж, это хорошо. Вернее, очень плохо, - тут же поправился Вартек. - При его уровне подобные переживания могут иметь фатальные последствия. Если б я только мог...- он грустно усмехнулся. - Вы знаете, что маги ампутируют болезненные воспоминания, как мы вырезаем аппендицит. Чик! И всё, - он сделал стригущее движение пальцами. - Но Ламберт совершенно не поддаётся гипнозу. Особенность психики. Слишком сильный самоконтроль. Бессознательный. Когда он занялся трансовой магией, я целый месяц пытался. А я лучший гипнотизёр по эту сторону гор. В итоге под его взглядом я сам начал проваливаться в транс. Ламберта это развеселило, но на всей школе магии пришлось поставить жирный крест. А его прошлое навсегда останется с ним. Но теперь у нас есть вы. Это всё меняет.

Тут дверь открылась, и выглянувший Рогнар сообщил:

- Он снова обернулся. Весь в поту.

Вартек отправил Камиллу за Мартой, наказав прихватить свежее бельё, полотенца и уксус. Затем оставил покрытого испариной больного с ней и Рогнаром, а сам продолжил инструктаж Камиллы, закончившийся словами:

- Я или Рогнар будем в соседней комнате. Если вдруг что-нибудь понадобится - постучите в стену.

 Девушка осталась наедине с Канцлером. Некоторое время она смотрела на лежащего на постели мужчину. Исхудавший, с запавшими глазами и в белой сорочке он был похож на привидение. Присев рядом с ним, она хотела заговорить, но в горле будто застрял сухой комок, и голос не слушался. Тогда Камилла приняла полулежачее положение и пристроила голову Канцлера на своём плече. Сделав глубокий вдох, он тихо произнёс её имя. Женщина обхватила страдальца руками, крепко прижав к себе. Вскоре бившая больного крупная дрожь начала стихать, дыхание становилось ровнее. Ламберт уже не пребывал в забытьи, а просто спал. Камилла прислушивалась к мерному биению его сердца и не заметила, как уснула сама.

Его разбудило бьющее в глаза солнце. Заслонившись рукой, Канцлер повернул голову набок и приоткрыл веки.

- Камилла? - он окинул её удивлённым взглядом. - Что ты делаешь в моей спальне? И в таком виде, - он обрисовал рукой её смятое платье и растрёпанные волосы.

- Да я, в общем, хотела пойти к себе, пока ты спал, но...

Она демонстративно подняла руку, и он только сейчас заметил, что крепко сжимает её запястье, и делает это, видимо, давно, потому что там опять проступили следы от его пальцев.

- Прости, - он поспешно отдёрнул руку.

- Ничего страшного, не в первый раз, - ответила она, продолжая глядеть на него испытующе. - Скажи лучше, как твоё самочувствие?

С минуту он молчал, прислушиваясь к себе, в результате чего уверенно заявил:

- Я бы что-нибудь съел.

Камилла улыбнулась.

- Думаю, это хороший знак. Нам обоим следует привести себя в порядок. Встретимся внизу.

- Вартек, - Канцлер обнял врача и слегка нахмурился. - Я был очень плох?

- Ты бредил, - осторожно ответил тот, снова усаживаясь за стол.

- И превращался в волка, - немедленно дополнил Рогнар, пристально глядя на хозяина.

- Надолго? - голос Канцлера прозвучал спокойно, но поза стала более напряжённой.

- Минут на двадцать.

Ламберт кивнул и потянулся к тарелке.

- Овсянка? Ну что ж...

- С тобой раньше такое  случалось? - осведомился Вартек.

- Да, я иногда охочусь с местной стаей, - ответил Канцлер так невозмутимо, как будто сообщал, что иногда играет на бильярде. - Правда, в бессознательном состоянии это впервые. Требуется волевое усилие. Вероятно, в бреду что-то привиделось.

Вартек наблюдал, как его пациент с завидным аппетитом уничтожает кашу.

- Но твоя физиология... хоть и не вполне обычна, но совершенно не характерна для оборотня.

- Вероятно, потому что я не оборотень.

Покончив с завтраком, Канцлер пояснил:

- Оборотень представляет собой единение двух сущностей: человека и волка, человека и лисы, человека и змеи, дракона, павлина. Встречал я и такого однажды. Удивительно тупое создание, в обеих ипостасях. У меня сущность одна. Я просто иногда изменяю её форму. Разумеется, этот процесс имеет и обратную связь, другое тело имеет свои инстинкты, гормоны и рефлексы, так что слишком долгое пребывание в изменённой форме может иметь неприятные последствия для сознания. Но я стараюсь не злоупотреблять.

- Это... какая-то магия?

- Н-не думаю. По крайней мере, я о такой школе не слышал. И мана на переход не требуется.

- Где же ты этому научился? - спросила Камилла.

Канцлер пожал плечами.

- Не знаю. Не помню. Мне кажется, я всегда это умел.

- А я всё голову ломал, - задумчиво сказал Рогнар, - как ты мальчишкой в лесу прятался. Даже я найти не мог. А ты, оказывается, в волчьем логове тихорился.

- Нет, - мотнул головой Ламберт, - тогда я предпочитал воронов. На волков в нашем лесу, если помнишь, слишком часто устраивали облавы.

 

Глава 3. Откровенность за откровенность

«Дом на холме», 32 г. э. Леам-беат-Шааса

После проведения дотошного осмотра Вартек заявил, что Канцлер здоровее его самого, отменил все назначения, рекомендовав только обильное питание с преобладанием мяса над злаками и прогулки на свежем воздухе, чтобы вернуться в прежнюю форму.

Камилла провела в «Доме на холме» несколько дней, прежде чем на её имя пришло письмо с гербом кесаря. Изучив его содержание, сенатор долго сидела, глядя в окно и обдумывая свои дальнейшие действия. Наконец она встала и пошла на звуки пианино, разливавшиеся по дому. Канцлер импровизировал. Мелодия была задумчивой и немного печальной.

Некоторое время она следила за его пальцами, как всегда производившими на неё завораживающее действие. Не поднимая головы, он спросил:

- Ты получила новое назначение?

- Консульство на три года.

Мужчина кивнул, как будто ожидал этого.

- Поезжай.

Подойдя со спины, девушка положила руки ему на плечи.

- Ты уверен, что хочешь этого? - её голос чуть было не дрогнул.

- Я уверен, что этого не хочу, - спокойно ответил Канцлер и прекратил играть. - Но сейчас это будет правильнее всего. По нескольким независимым причинам.

- Какие же это причины?

Он встал и мягко привлёк её к себе.

- Во-первых, есть одно дело, которое я не могу оставить незавершённым. Я ещё не обладаю всей полнотой информации, чтобы начать действовать... и в любом случае, пока ты здесь, я не способен ни к какой полезной активности.

- Почему? - удивилась Камилла.

Канцлер вздохнул.

- Потому что я взрослый мужчина со здоровыми инстинктами, на подавление которых с каждым днём твоего пребывания рядом со мной сил требуется всё больше.

Её взгляд стал недоверчивым.

- Тогда почему ты никогда... ты даже не пытался...

- Помнишь, как мы ездили в горы? - вдруг спросил он.

- В храм Сумеречного бога? Да, конечно.

- Ты была такая решительная, такая целеустремлённая, - его голос звучал мягко и мечтательно. - В твоих глазах горел азарт... ты так напряжённо пыхтела, пытаясь не отстать от меня.

Камилла смутилась и спрятала лицо у него на груди.

- Я никогда до этого не лазила по скалам.

- Но, тем не менее, на каждой остановке ты рассказывала мне о горных народах, их культуре, вере и обычаях. Эпизоды их истории, забавные или трагические, легенды о фейри и некромантах... даже если бы ты повествовала просто о глиняных черепках, я был бы очарован одним звуком твоего голоса. Впервые в жизни я осознал, что влюблён.

- Почему же ты ничего мне не сказал?

- Помнишь нашу первую ночёвку?

- В пещере? Да, ты насыпал горку мелкого песка... и на неё мы положили твой плащ, а накрывались моим...

- Было довольно холодно, - подхватил он, и ты уснула, прижавшись ко мне.  Я чувствовал биение твоего сердца, твой женственный, дурманящий запах... я целовал твои волосы, глаза, шею... губы... не в силах остановиться. Но ты проснулась и оттолкнула меня с нескрываемым отвращением. Ты кричала, что не для того оставила семью и родину, чтобы попасть в грязные лапы похотливого...

- Ничего этого не было, - перебила Камилла, поражённо глядевшая на него.

- Не было, - согласился Канцлер. - Это был только сон. Правда, очень реалистичный и приснившийся на священной горе. Но только сон. Я проснулся от ужаса, когда увидел, как зашевелилась осыпь под твоими ногами, но ты так и не посмотрела вниз, в пропасть, не отрывала от меня взгляда, полного ненависти и презрения. В холодном поту я пролежал до самого рассвета, боясь пошевелиться, а ты спала, доверчиво склонив голову мне на грудь.

- Так из-за этого ты был всегда так сух, даже холоден со мной? Избегал личных встреч?

- Первое давалось мне тяжелее, чем второе. За эту экспедицию я извёлся, пытаясь держаться от тебя подальше. Когда ты ходила к развалинам, я крался за тобой, как тень. Кстати, того разрисованного волхва я поймал, когда он тоже следил за тобой.

- Я даже не подозревала...

- Ты считала меня железным Канцлером, которого можно брать за руку, обнимать ночью и расчёсывать, пока он спит, - улыбнулся Ламберт, - не опасаясь никаких последствий.

- Ну-у-у... - Камилла смущённо потёрлась об него носом, - в определённом смысле ты такой и есть.

- Да, со временем я научился справляться с собой. А убедившись, что не вовсе тебе безразличен, стал позволять себе небольшие вольности вроде дружеских объятий и поцелуев.

- Я думала, что не интересую тебя как... женщина.

- И до недавнего времени тебя это устраивало.

- Да, - вздохнула она, - до недавнего...

- Может, поведаешь мне, что изменилось?

Девушка нерешительно посмотрела на него.

- Маркус.

- Маркус? - Канцлер удивлённо приподнял бровь. - Но сознайся, он тебе нравился.

Камилла отвела глаза.

- Может быть... немного.

- Умён, начитан, помешан на некромантах, романтичен... а какие стихи писал...

- Перестань!

Прикрыв глаза Канцлер начал декламировать:

- «Я облаков касался часто,

    Я трогал облака рукой.

    Я, странной обращённый кастой,

    Недвижимый, немой и страстный

    Не раз тревожил их покой.

    Как запах молока и снега»...

- Ты... читал нашу переписку?

- О, до последнего слова. Последнюю поэму, где он описывает, как мечтает владеть тобой, перечитал трижды. И клянусь тебе, несколько часов жизнь великого поэта висела на волоске. Ярость от того, что к тебе может прикасаться другой мужчина, пусть даже в поэтической форме, по силе была  сравнима только с муками ревности и отчаянием при мысли, что тебе это... может понравиться.

- Канцлер, ты не находишь, что всё же переступаешь границы со своим шпионажем? - осведомилась залившаяся краской до корней волос Камилла.

- Не нахожу, - сухо заметил тот. - В одном из этих писем мог быть мой смертный приговор. Я считаю, что имею право знать о нём из первых рук.

- Смертный приговор? - не поняла она.

Он коротко вздохнул.

- Камилла, я магистр магии в трёх школах. Если бы единственная женщина, которую я любил в своей жизни, предпочла мне другого, я не успел бы даже написать завещание.

Неожиданно она задумалась.

- Скажи, а Наина - сильный маг?

- Достаточно... для своего возраста и в своей области. А при чём здесь она?

- Она ведь влюблена в тебя.

- В самом деле? Не замечал за ней.

- О! - ехидно усмехнулась Камилла. - Великий Канцлер был так занят собственными переживаниями, что не замечал очевидного.

- М-м-м... я надеялся, что уже слишком стар для них. Она же годится мне в дочери!

- Маги всегда выглядят моложе своих лет. А ты особенно.

- Может, мне перестать бриться? - усмехнулся он.

- Не поможет, - весело заверила его Камилла. - Щетина придаёт тебе исключительно романтический вид.

- Да точно ли она?..

- Можешь не сомневаться. Кого, по-твоему, она собралась защищать при помощи боевой магии?

- Признаться, я думал - Кайла. Проклятье, не хватало ещё, чтобы и он меня на дуэль вызвал.

- А вот этого можешь не опасаться. Я уверена, что между Наиной и тобой Кайл выберет тебя, не колебаясь ни секунды.

- Хм-м.. но мы отвлеклись от Маркуса.

Камилла опустила глаза.

- Помнишь, как ты приехал ко мне?..

Он кивнул.

- Твой секретарь назвал меня посланцем богов, ты бросилась мне на шею и, вытирая злые слёзы, стала жаловаться на «этого наглеца, что-он-о-себе-возомнил», в целом, надо признать, довольно бессвязно. Но я почувствовал себя так, как будто с моих плеч упала вся Срединная горная цепь.

- А потом вошёл Джеральд и объявил, что этот... что Маркус рвётся внутрь.

- И ты закричала, что сейчас собственноручно спустишь его с лестницы.

- Ты сказал, что сам всё уладишь, отправил Джеральда заваривать мятный чай, а меня - в кабинет, развернул кресло напротив двери и уселся в него.

- Вот видишь, ты тоже подглядывала.

- И когда ворвался Маркус...

Вернец, 31 г. э. Леам-беат-Шааса

Ворвавшись в комнату, Маркус замер как громом поражённый. Камиллы не было, а вместо неё в кресле, спинкой подпиравшей дверь будуара, в свободной позе расположился Канцлер.

- Где... где она? - ещё не отдышавшись, с запинкой произнёс вошедший.

- Она не хочет тебя видеть, - последовал флегматичный ответ.

- Я должен с ней поговорить.

Канцлер чуть склонил голову набок.

- Я ей передам.

Маркус двинулся вперёд с явным намерением отшвырнуть препятствие в виде кресла и сидящего в нём человека в сторону. Канцлер поднялся. Он был ниже ростом и отнюдь не так широк в плечах, но Маркус натолкнулся на его взгляд, как на стену.

- А ты что здесь делаешь? - сквозь зубы процедил он.

- В своё время именно я рекомендовал тебя Камилле как любителя древностей и спутника для экспедиции. Если ты доставляешь ей неудобства, я чувствую себя обязанным это пресечь.

- Что ж, тогда давай поговорим с тобой, - с нажимом произнёс взбешённый поэт.

- Непременно. Только не здесь.

- В таком случае выйдем.

Канцлер сделал приглашающий жест в сторону двери.

- Только после вас.

«Дом на холме», 32 г. э. Леам-беат-Шааса

- Кстати, - задумчиво произнесла девушка, - я так и не знаю, что тогда между вами произошло. Вы?..

- Мы вместе пообедали, - с лёгкой улыбкой ответил Ламберт.

- И всё? - она была явно удивлена.

- Ну не драться же нам было, верно?

- Конечно, нет, просто мы дважды ещё виделись с Маркусом после этого, и ты себе не представляешь, какие гадости он про тебя говорил...

- Отчего же, - равнодушно отозвался Канцлер, - вполне представляю. Например, что я ублюдок, прижитый моей шлюхой-матерью от её любовника-авантюриста, с которым она сбежала после смерти мужа-солдафона, слюнтяй, не способный к военной службе, никудышный маг, мужеложец и кастрат, трус и неудачник, об которого весь двор кесаря вытирает ноги, не способный даже...

Она зажала ему рот рукой.

- Ты в парке за кустами прятался? Или жучок на меня повесил?

Он осторожно развернул её руку и поцеловал в чашечку ладони.

- В этом не было необходимости. Стандартный набор обвинений.

- Так вот он говорил, и с каждой секундой я презирала и ненавидела его всё больше. И невольно сравнивала с тобой...- её быстрые пальцы запутались в сложном узле его шейного платка. - Ты бы никогда не опустился до подобной мерзости... ты самый благородный, самый умный, самый мужественный человек, которого я когда-либо знала... - справившись с платком, пальцы принялись за пуговицу воротника, спускаясь вниз и расстёгивая вторую, третью... Камилла с удовлетворением отметила, что всегда бледные тонкие губы Канцлера ярко заалели. - И ты всегда был рядом, не пытаясь подчинить меня себе или заполучить в свою собственность. Ты не приписывал мне достоинств, которыми я не обладала, ты знал меня лучше меня самой... и никогда ничего не требовал. И я, наконец, осознала, что...

Её рука скользнула за отворот рубашки. Грудь у Канцлера оказалась гладкой, без единого волоска, и очень твёрдой. Камилла почувствовала, как бешено заколотилось сердце у неё под ладонью.

На одно короткое мгновение барону отчаянно захотелось подхватить её на руки и отнести в спальню. Но часть сознания Ламберта, всегда остававшаяся глухой к сентиментальным переживаниям, услужливо нарисовала перед его внутренним взором звено боевых магов, вскидывающих руки в синхронном заученном движении. Канцлер издал звук, больше всего похожий на глухое рычание, и с видимым усилием отстранился, сделав несколько неверных шагов к окну, прижался к витражному стеклу лбом и крепко сжатыми кулаками. Дышал он тяжело и неровно.

Камилла непонимающе уставилась на так странно ведущего себя мужчину.

- Канцлер, изволь объясниться.

- Мне не следовало позволять тебе приезжать сюда.

- Но ты нуждался во мне.

- Да, - ответил он, всё ещё прижимаясь к стеклу.

- В чём дело?

Он повернул к ней лицо - мертвенно бледное, но уже спокойное.

- Годами я мечтал сделать тебя хозяйкой не только моего сердца, но и моего дома, видеть тебя матерью моих детей и исполнять любую твою прихоть. По иронии судьбы, - он криво усмехнулся, - дождаться взаимности мне пришлось как раз тогда, когда я перестал быть подходящей партией.

Она вопросительно подняла бровь.

- Что ты несёшь?

- Тебе лучше держаться от меня подальше, - глухо произнёс он.

Великолепная акустика музыкальной залы весело разнесла звонкий звук пощёчины.

Барон фон Штосс удивлённо прикоснулся к своей щеке.

- Больно!

- Очень на это надеюсь! - с хищной улыбкой ответила ведьма со сверкающими от ярости изумрудами вместо глаз, в которую неожиданно превратилась его гостья.

- То есть ты потратил годы на то, чтобы меня соблазнить, а теперь предлагаешь держаться от тебя подальше?

- Я тебя соблазнять ещё не начинал...

Вторая пощёчина оказалась сильнее предыдущей, и Канцлер несколько секунд так и простоял с закрытыми глазами, заново восстанавливая дыхание вместе с самообладанием, предоставив Камилле любоваться его профилем, на котором проступил след её ладони.

- У тебя есть основания сердиться на меня, - медленно произнёс он. - И прекрати, наконец, меня бить! - на этот раз он поймал её руку, сначала одну, а потом и другую, в воздухе.

Девушка молча пыталась вырваться, прекрасно понимая тщетность своих попыток, но не в состоянии от них отказаться.

- Бездушная сволочь! На что я рассчитывала?! Чем я лучше бедняжки Наины? Ты заставляешь сначала поверить в сказку, а потом...

- Прекрати истерику и выслушай меня.

Камилла замолчала и зло уставилась на него.

- Против меня начали войну. Пока не знаю кто, но он, или они, знают обо мне и технологии некромантов достаточно, чтобы отключить сигнальные контуры и подобраться едва ли ни к самому дому. Возможно, это не предел их возможностей.

Его чистый лоб пересекла напряжённая вертикальная морщинка.

- Если им станет известно, что ты для меня значишь... Если ты попадёшь в руки моих врагов, каково тебе будет видеть меня их марионеткой? Что ж, возможно, эти стены и смогут защитить тебя. И мой дом вместо твоего замка станет твоей тюрьмой. Разве могу я желать такой судьбы тебе, ставящей свободу превыше всего на свете?

- Уже не превыше, - тихо отозвалась она, и мужчина освободил её руки.- Если ты будешь со мной, я согласна больше никогда не выходить отсюда.

Он покачал головой.

- Но я не буду. Я не могу оставить всё это так, как загнанный зверь ждать решения своей участи... скоро я должен буду уехать. И, вероятно, надолго.

- На сколько?

Он отвёл глаза.

- Я не знаю. Месяцы... может, годы.

Она побледнела.

- Но ты ведь вернёшься?

- Я сделаю всё от меня зависящее, - он всё ещё не смотрел на неё.

- Канцлер, ты же понимаешь, что этого недостаточно, - в её голосе отчётливо зазвучали металлические нотки, так хорошо знакомые членам сената, но с ним она впервые говорила подобным тоном.

Ламберт вопросительно поднял бровь.

- Как я буду ждать тебя, если ты даже не пообещаешь вернуться?

- У меня нет права просить тебя об этом, - тихо заметил он.

Она резко вскинула голову.

- Мне двадцать пять лет, я красива, умна и образована, и до сих пор не только не замужем, но ни разу ещё не построила романтичных отношений серьёзнее лёгкого флирта. Благодаря тебе. И если ты...

- Я не привык давать обещания, когда не уверен, что смогу сдержать их.

- Что ж, - её глаза подозрительно сузились, - тогда я тебе кое-что пообещаю. По возвращении в столицу я поинтересуюсь у начальника тайной полиции, что делал легион в Венеде и куда подевались пленные маги, а ещё...

- Ты этого не сделаешь! - резко оборвал её Канцлер.

- Можешь не сомневаться, что сделаю!

- Тебе непременно надо влезть в неприятности?

- О, прикрытие я какое-нибудь придумаю. Заведу роман...

- Это, конечно, твоё право, но оставь венедских магов в покое. Я не позволю тебе впутаться в эту историю.

- Интересно как? - ехидно сощурилась Камилла. - Тебя ведь здесь не будет.

- Я... попросил Салема позаботиться о тебе во время моего отсутствия.

Камилла рассмеялась.

- Ты серьёзно считаешь, что этот сопляк сможет меня контролировать? Право же, Канцлер, это несерьёзно.

Вздохнув, Ламберт устало потёр глаза. При виде этого жеста у Камиллы болезненно сжалось сердце, но опыт в ведении переговоров научил её скрывать подобные слабости.

- Камилла, чего ты хочешь от меня?

- Дай слово, что вернёшься целым и невредимым. И я буду сидеть тише воды ниже травы.

С минуту он молча рассматривал её, потом повернулся и бросил через плечо:

- Иди за мной.

Канцлер привёл её в свой кабинет. Здесь висел его великолепно выполненный герб. Под ним помещалась шпага. Ламберт снял её со стены и показал девушке.

- Это церемониальная шпага фон Штосс. Была вручена Ульрику фон Штосс, основателю рода, кесарем Вальмаром. Передаётся из поколения в поколение носителю титула.

Он обнажил шпагу и повернул её вертикально, остриём вниз, слегка коснувшись пола остриём. Сложив руки в замок, опустил их на эфес, удерживая  церемониальное оружие в таком положениии, склонив голову, произнёс:

- Я, Ламберт фон Штосс, канцлер Сивфской империи, даю слово, что если ты не будешь предпринимать никаких действий, связанных со мной, рано или поздно я вернусь.

- Целым и невредимым, - настойчиво подсказала Камилла.

- Живым, - сухо завершил он и вложил шпагу в ножны.

Камилла знала цену компромиссам и поняла, что из этих переговоров она и так извлекла максимум возможного, поэтому, когда Канцлер поднял глаза, он увидел её удаляющуюся спину.

- Я выезжаю через два часа.

Сенатор попрощалась с Канцлером довольно холодно. Ламберт был безукоризненно корректен. Мужчина галантно подсадил её на лошадь, но серые глаза при этом были полны такой пронзительной тоски, что Камилле немедленно вспомнились потемневшие от пота, разметавшиеся по подушке волосы и сухие потрескавшиеся губы на бледном лице. Наклонилась и ласково коснулась губами морщинки, снова прорезавшей его лоб. Барон фон Штосс благодарно сжал её руку и молча пошёл в дом. Девушка проводила его взглядом до самой двери. Канцлер не обернулся.

Тронув поводья, Камилла медленно поехала рядом с Рогнаром, тихая и задумчивая. Не прошло и четверти часа, как бородач остановил её лошадь, схватив рукой за гриву.

- Так дело не пойдёт. Ты же не видишь, куда едешь.

Глаза девушки и правда застилала пелена слёз, но она этого даже не заметила. Теперь тёплые капли текли по щекам неиссякаемыми ручьями, и она ясно видела расстроенное лицо Рогнара.

- Поругались вы, что ли? Да ты не бери в голову: милые бранятся, только тешатся.

Камилла отрицательно затрясла головой, закрыла лицо руками и совсем уж откровенно разревелась.

- Ну-ну, что такое? - Рогнар приобнял её и похлопал по спине. - Что стряслось? Аль может, пособлю чем?

Заикаясь от слёз, она выдавила из себя:

- Рогнар, а вдруг его убьют? Тогда что? Тогда всё...

- Тьфу ты, девка, чего выдумала! Хорош раньше времени хоронить. Хозяин не мальчик уже, ему палец в рот не клади, всю руку отгрызёт. И на рожон не полезет, без надобности если.

- Но ведь он уже чуть было...

- То не в счёт. Врасплох застали. А теперь он настороже. И я гляжу в оба. Ты не боись. Мы с Вартеком его одного никуда не пустим боле, - девушка продолжала всхлипывать, и Рогнар продолжил: - Ты мокроту эту брось. Не ровён час, простудишься. Подумай лучше, может дело у тебя есть какое нужное.

- Дело есть, - отозвалась вдруг Камилла, решительно отирая слёзы. - Можешь мне показать, где Салем живёт?

- Рогнар, леди Камилла! Какой приятный сюрприз! - Салем был видимо смущён.

- Привет, Салем! - весело потрясла его руку Камилла. - Раз уж ты согласился за мной присматривать, мне нужна будет помощь.

- Чем могу быть полезен? - галантно осведомился молодой человек.

- Нужно, чтоб ты мне подыграл, - леди сенатор заговорщицки улыбнулась.

 

Глава 4. Кайл

«Дом на холме», 32 г. э. Леам-беат-Шааса

С самого утра в оружейной зале не прекращался звон металла. Фердинанд, несмотря на возраст, который на востоке было принято называть «летами мудрости», был ещё в отличной форме. Он, правда, давно смирился с тем, что ученик превзошёл учителя, однако сегодня Ламберт легендарного фехтовальщика просто вымотал. Взгляд у молодого барона был отсутствующий, движения - стремительные, отточенные до автоматизма - придавали ему сходство с каким-то механизмом. Фердинанд сделал обманный выпад, но соперник без раздумий вписался в атакующее движение, и в горло старика упёрся тупой наконечник рапиры. Фердинанд сглотнул и отвёл оружие в сторону.

- Отлично, мой мальчик. Но к тебе, кажется, пришли.

Взгляд Ламберта наконец сфокусировался и скользнул вдоль руки учителя.

- Доброе утро, Наина.

Они с Фердинандом раскланялись и сложили рапиры. Наина медленно приблизилась к хозяину дома. Она довольно долго уже наблюдала за разминкой, и теперь её сердце билось несколько учащённо. Розовый флёр первой романтической влюблённости делал Ламберта неотразимо привлекательным в глазах девочки, почти ещё ребёнка. Особенно теперь, в полурасстёгнутой свободной рубашке, не сковывавшей движений. Тонкий шёлк, однако, то и дело обрисовывал крепкий торс, короткие бархатные штаны подчёркивали стройные бёдра...

Мужчина смотрел на юную колдунью спокойно и вопросительно.

- Я пришла попрощаться, - сказала она почти шёпотом. - Завтра я уезжаю.

- Ну что ж, до встречи. - Маг обнял её, очень, впрочем, осторожно, но у будущей абитуриентки всё равно перехватило дыхание. - Куда ты едешь?

- В Вернец. - Он молча кивнул. - На факультет общей стихийной магии, - немедленно уточнила она.

- Это хорошо, - задумчиво сказал Ламберт. - Я слышал, у них декан скончался.

- Да. Не смогли найти опытного стихийного мага на замену... Так что предложили Салему занять его место. Он согласился.

- М-м-м... интересно. Что ж, я рад за вас.

- А куда уехала Камилла? - не удержалась от вопроса Наина.

- Насколько мне известно, сейчас она тоже в столице, готовится принять новое назначение. Так что, можешь, если хочешь, воспользоваться её помощью, чтобы войти в местное общество.

- Это не для меня, - тут же замотала головой его собеседница. - Я буду заниматься наукой.

Мужчина слегка пожал плечами. Он не знал, что ещё сказать этой девочке. Его мысли были очень далеки и от неё, и от терзавших её переживаний.

- Я буду скучать по тебе, Ламберт, - тихо сказала она.

- О, я уверен, у тебя на это будет не так много времени, - улыбнулся он. - Университет, новые знакомства, новые увлечения, балы и карнавалы... поверь мне, скучать там не придётся.

Наина только вздохнула.

Ламберт сидел в башне и с преувеличенным вниманием наблюдал за тем, как Кайл собирает радиоуправляемый дрон. По тому, как выжидательно мальчик уставился на него, Канцлер понял, что ученик задал какой-то вопрос.

- Что, прости?

- Я говорю, как думаешь, на какой длине волны лучше остановиться?

- А... пожалуй...

Он провёл рукой по глазам и смущённо улыбнулся.

- Послушай, я совершенно не могу сосредоточиться. Пойдём лучше на смотровую площадку.

Кайл, и сам заметивший рассеянное выражение лица своего мэтра, кивнул и последовал за ним.

Они долго сидели на пушистом ковре, наслаждаясь зрелищем отгоравшего заката сквозь прозрачный купол.

- Ты переживаешь из-за Камиллы? - с нехарактерной для него робостью спросил мальчик.

- Больше всего меня беспокоит неизвестность и вынужденное бездействие. По всем каналам глухо. Но и Камилла... боюсь, я обидел её перед отъездом.

- Она на тебя не сердится, - покачал головой Кайл.

- Откуда ты знаешь? - улыбнулся Канцлер, потрепав его по волосам.

- Рогнар сказал, она очень за тебя переживает. А ещё она прислала мне переводы двух книг - по воздухоплаванию и аэродинамике - и письмо. В письме спрашивала, как ты себя чувствуешь, и просила сразу же сообщить ей, если опять заболеешь.

Ламберт хмыкнул и улёгся на спину, закинув руки за голову. Над ним уже загорались первые звёзды.

- А тебе она что писала?

- Предлагала осенью поступить в лицей в Вернеце.

- По-моему, отличная идея. Салем с Наиной уехали... я тоже, надеюсь, скоро буду знать, куда отправиться. Что тебе здесь торчать на мельнице в одиночестве? И систематическое образование тебе не повредит.

- Но туда же только дворян берут, - с сомнением сказал Кайл.

Ламберт презрительно фыркнул.

- Тоже мне препятствие. Пойдём-ка.

Проворно вскочив с ковра, он спустился в кабинет. Стремительно набросал письмо, тут же запечатав его магической монограммой. Долго рылся в ящике стола, наконец, извлёк пачку плотной гербовой бумаги и небольшую шкатулку, в которой оказался изящный письменный набор. Заправил чернилами старинную перьевую ручку. На этот раз он писал аккуратным каллиграфическим почерком с изысканными завитушками. Закончив, присыпал песком лист из соответствующей коробочки, сдул и помахал им в воздухе. Кроме магической монограммы внизу красовалась личная печать барона фон Штосс. Достал из шкафа папку и выудил оттуда слегка потрёпанный листок. Всё это протянул Кайлу.

- Держи. Письмо отдашь ректору. А это документы на поместье Вайн Росс. Я переписал его на твоё имя. Замок - порядочная развалюха, придётся перестраивать. Но место хорошее. Горная речка, большой перепад высот. Можно будет генератор подключить.

Кайл стоял бледный, не глядя на протянутые к нему бумаги.

- Это что, что-то вроде завещания?

Ламберт беспечно рассмеялся.

- Что за глупости. Неужели ты думаешь, что если бы я собрался умирать, я бы оставил тебе только паршивое поместье, которое выиграл в преферанс?

Подросток пристально вглядывался в его лицо.

- Послушай, жизнь в столице довольно дорогая. Я бы предпочёл, чтобы ты занимался учёбой, а не спекуляциями. Доход от поместья позволит тебе чувствовать себя достаточно свободно. К тому же, чтобы привести его в порядок у меня самого руки вряд ли скоро дойдут. А у тебя до осени ещё полно времени. Я бы только посоветовал заехать в Вернец сначала, уладить дела. Заодно Наину с Салемом проведаешь. Ну же, иди, собирайся, - Ламберт с улыбкой похлопал парня по плечу.

Успокоенный, тот удалился.

Канцлер никогда не лгал своим людям. Завещание, в котором Камилла с Кайлом назывались главными наследниками его состояния, уже три дня хранилось в нотариальной конторе в Вернеце.

Лицей Вернеца, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

Прочитав письмо, ректор Вернецкого лицея ещё раз окинул взглядом стоявшего перед ним подростка.

- Вы изрядно похожи на своего отца, молодой человек.

При этих словах Кайл едва не вздрогнул.

- Вы знаете, мы ведь учились с ним вместе. Ламберт фон Штосс! Он всегда так сторонился женщин... а теперь у него уже взрослый сын. А я, старый ловелас...

Ректор, к своим сорока годам успевший обзавестись одышкой и круглым животиком, только вздохнул.

- Что ж, Кайл, считайте, что вы зачислены. До встречи осенью.

Манор Вайн Росс, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

Манор Вайн Росс встречал нового хозяина розоватым в лучах рассветного солнца туманом.

Близость моря делала здешний климат более мягким, но и более сырым, чем в поместье Канцлера. Кайл зябко кутался в тёмный плащ, добрым словом вспоминая Ламберта, давшего ему несколько беглых советов на дорогу, в том числе и по поводу гардероба.

- Вот мы уже и почти у цели, господин Росс, - с удовлетворением сказал его спутник, указывая рукой на открывавшуюся с холма панораму. - Во-о-он там, посреди озера, ваш замок.

Юноша молча тронул поводья. Управляющий его раздражал. А ещё больше раздражал эскорт из десяти стражников, на котором тот настоял. Мрачное настроение владетеля манора усиливалось ещё и впечатлением от пейзан. Бывший владелец не обманул его - поместье, и правда, было паршивым. Прохладный климат и пересечённая местность не способствовали развитию сельского хозяйства, пшеница тут не вызревала в принципе, вообще из злаков кое-где сеяли разве что овёс. Пастбища, довольно обширные, были частично заняты снегом, частично невзрачными на вид овцами.  Люди, встречавшиеся на пути, хмуро смотрели на нового хозяина исподлобья, что было не удивительно, так как про каждого из них управляющий тут же рассказывал какую-нибудь гадость: недоимки, прегрешения, долги... Наконец всех их собрали на деревенской площади. Слева - кабальных, справа - лично свободных. Управляющий представлял народу их нового господина, пока Кайл молча сидел на коне, сведя густые брови, и обдумывал своё положение. Наконец он протянул руку к учётной книге, вмещавшей в себя все сведения о задолженностях его подопечных, и к папке, содержавшей договора с арендаторами его земель.

- Дайте сюда, - сухо сказал он.

Управляющий с улыбкой протянул молодому человеку бумаги.

- Хорошо. Расчёт получите у моего банкира в Вернеце. Адрес знаете?

- Простите? - улыбка начала сползать с лица чиновника.

- Вы уволены. Так понятнее? - Кайл говорил, так и не поглядев в сторону управляющего. - Конвой тоже забирайте. С сегодняшнего дня я сам буду управлять манором.

- Но как же... Вы что, хотите остаться тут один? С этим... сбродом? Вы не в своём уме!

- Проваливайте, я сказал, - сдержанно процедил юноша.

- Ха! - сказал управляющий и выпрямился в седле. - Ха!

- Поехали, ребята, - махнул он рукой стражникам.

Стук копыт уже затих вдали, а люди и их хозяин всё ещё молча стояли друг напротив друга.

Наконец Кайл достал из кармана небольшой брусочек, что-то щёлкнуло, и в его руке загорелся огонёк. Толпа отступила на шаг.

- Он маг, - пронёсся шепоток.

Кайл поднёс к огню книгу и дождался, пока пламя охватит её всю. Бросил остатки перед собой. Папку засунул подмышку. Он не очень уютно чувствовал себя в седле и под оценивающими взглядами, так что хотел разделаться со вступительной речью побыстрее.

- Итак, теперь все вы для меня равны. Никого не собираюсь держать силой. Я буду жить здесь до сентября. И наблюдать за каждым из вас. Возможно, буду предлагать вам сделать для меня какую-то работу. Соглашаться на неё вы не обязаны. Действующие договора аренды пока остаются в силе. Однако все они истекают в конце года. Каковы будут новые условия, которые я вам предложу, будет зависеть от того, насколько вы мне понравитесь, и насколько я буду заинтересован в том, чтобы вы остались. Зимой я вернусь опять, и те, кто меня не заинтересовал, должны будут оставить мои земли. Вопросы есть?

Толпа потрясённо молчала. Новый хозяин был... странным. Мягко говоря. Строгий юноша с насупленными бровями, уволивший пережившего уже не одного владельца управляющего и несущий что-то вовсе непонятное. Что тут спросишь? Наконец голос подал Магензи, один из немногих преуспевающих арендаторов.

- Господин... Росс? Могу я пригласить вас сегодня к себе на обед?

Кайл посмотрел на него.

- Можете. В котором часу?

- Как... как вам будет угодно.

- Я не хотел бы менять распорядка дня вашего дома. Во сколько у вас обычно обедают?

- Обычно в два пополудни.

- Я буду.

Магензи проворно откланялся и галопом ускакал к себе, организовывать приём почётного гостя.

Молодой человек окинул молчаливую толпу задумчивым взглядом.

- Фехтовать кто-нибудь умеет?

После небольшой паузы от угла дома отделился силуэт худощавого парня несколькими годами старше Кайла.

- Я умею, - сообщил он, с вызовом глядя на владетеля манора.

- Если хотите размяться, приходите завтра с утра во двор замка. Часам к восьми. Так, больше я никого не задерживаю.

Кайл спешился, толпа начала понемногу разбредаться.

- Что-то больно круто ты взялся, хозяин, - бочком к нему подошёл морщинистый мужчина неопределённого возраста. Его полупустой правый рукав был заправлен в карман. - Сам посуди, коли тебе мы не сгодимся, другим и подавно не нужны. Кому, например, такой калека как я нужен? Или вдова Маргарет с ребятами? Куда нам податься? А мы ж сколько лет тут... И руку я вон на здешних выработках потерял...

Кайл с интересом оглядел подошедшего.

- Олдрик, верно?

Старик удивлённо уставился на него. Кайл, натасканный Ламбертом, без труда мог сказать, сколько каких цветов растёт на поляне, на которую он бросил случайный взгляд, так что с запоминанием имён и лиц у него проблем не было.

- Ты потерял руку, а не голову. Почём ты знаешь, что ни на что не сгодишься? - Калека пожал плечами. - Что здесь разрабатывали? Уголь? Железо?

- Всего помаленьку. И глину ещё. Белую. Да только месторождения пустые уже. Потому и земли эти за бесценок идут теперь.

- Пойдём, покажешь, - сказал новоявленный господин Росс.

Они брели по холмам, Кайл вёл свою лошадь под уздцы.

- А ты, хозяин, чай, магом будешь?

- С чего ты взял?

- По речам будто взрослый, а на вид молод больно... И огонь, вон, пальцами высекаешь.

- Кремень тоже огонь высекает, что ж тут такого?

- Так там искры, а у тебя пламя натуральное...

- Не велика разница, - неопределённо ответил юноша.

Тропинка вывела к озеру, и в сторону со всех ног прыснул белобрысый мальчишка.

- Уолт Рейли!

Услышав своё имя, мальчик остановился и понуро уставился в землю. На берегу лежало несколько крупных рыбин. Кайл внимательно оглядел парня. На этот раз он просто угадал - этого мальчишку управляющий ему не показывал.

- Почему ты бежал? - спросил хозяин поместья, но тут же сам понял ответ.

Ламберт не возбранял деревенским пользоваться дарами природы для личных целей. Тем более, что и охотника в деревне жило всего два, да и те по большей части возвращались ни с чем. Конечно, браконьеров, пытавшихся валить лес на продажу, судьба ждала незавидная. Кайла даже передёрнуло от воспоминания, насколько незавидной была эта судьба. Но за грибами-ягодами в лес таскались все, ребятня часами пропадала на рыбалке... Однако согласно закону, вода, лес и то, что в них водятся, принадлежит хозяину земли.

- Давай договоримся так, - обратился он к мальчику. - Я разрешаю тебе ловить рыбу в озере, а твоя мать завтра утром приготовит мне на завтрак... вот этих двух сомов. Согласен? - Мальчик робко кивнул, не поднимая глаз от земли. - Нет, так сделки не заключают, - спокойно сказал Кайл. - Посмотри на меня и скажи вслух. Мы договорились?

Уолт Рейли взглянул на странного человека с хмурыми бровями, но не такого уж и страшного. Ненамного-то и старше его самого, всего, может быть, лет на пять.

- Договорились.

- Хорошо, значит до завтра.

- Ты хорошо сделал, что отпустил его, хозяин, - сказал Олдрик, когда они отошли подальше. - У семейства Рейли и прежде-то дела не шибко шли, земля у них вовсе худая, а с тех пор как Эдварда убили, так и вовсе его вдове с ребятами туго приходится...

- Да, я видел, - рассеянно сказал юноша, - фермерство отнюдь не её конёк. Кто, кстати, убил её мужа? И почему?

- Да никто так и не знает до сих пор. Городская стража нами не занимается, у нас же владетель манора суд правит. А ты первый за двенадцать лет, кто самолично сюда наведался. Продают одному, другому... а им и дела нет до нас.

Кайл кивнул.

- Угрожал ему кто-нибудь? Или враги были?

- Да нет, вроде... нормальный мужик был. Работящий. Жену любил, детишек баловал... как мог. Маргарет рассказывала, накануне веселёхонек прибежал к ней, перемены к лучшему обещал. В Вернец ехать собирался, вроде как тогдашнего хозяина искать. Собрался, выехал... а утром тело на дороге нашли. С ножом в спине.

- Какой нож?

- Самый обычный, ручка простая деревянная. В каждом доме таких несколько штук.

Молодой человек что-то промычал и надолго задумался. Мысли его были не только и не столько об Эдварде Рейли, сколько об ответственности, которую собирался добровольно на себя взять. Но... если уж делать, то делать хорошо. Пару часов они пролазили по заброшенным штольням.

Кайл не рисковал далеко заходить без фонаря, к тому же в одной из выработок раздался тонкий писк, вспугнувший летучих мышей. Олдрик вздрогнул, а Кайл, нахмурившись, поднял руку к медальону на шее.

- Повышенный радиационный фон, - пробормотал он себе под нос, окончательно уверив своего спутника в причастности к магии. - Не припомнишь ли, Олдрик, на этой выработке ничего странного с людьми не случалось? - спросил он, когда они выбрались на поверхность. - Выпадение волос, зубов, волдыри на коже?

- Было дело. Поговаривали, что шахта проклята. Правда, штоль?

- Можно и так сказать, - пожал плечами юноша. Его карманы были полны образцами, собранными в предыдущих местах, но здесь он ничего отколупывать не стал. - Сегодня уже поздно, - сказал новый хозяин. - А завтра ещё на угольные шахты меня отведёшь. Да, и вот ещё что... ты писать умеешь?

- Куда уж мне... но внучок у меня обучен, ежели надо что.

- Хорошо. Тогда вы с внучком составьте список обо всех в деревне, кто что делать умеет лучше всего. Сможешь?

- Отчего же... попробовать можно.

 

Глава 5. Владетель

Манор Вайн Росс, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

Вскочив в седло, Кайл отправился к Магензи. Встретили его со всем радушием. Магензи был главой большой семьи, каждый член которой участвовал в каком-нибудь этапе выращивания овец. Мясо продавали на ярмарке в Эрбуге.

Отдав должное кулинарному мастерству хозяйки, Кайл обратился к Доналду Магензи.

- По пути сюда я обратил внимание на ваших овец. Мне показалось, что все они одной породы.

- Это лучшая мясная порода, которую можно держать в нашем климате, - заверил его арендатор.

- Охотно верю. А почему вы не занимаетесь шерстью, кожами?

- Как вам сказать... нет резона. Чтобы состриженную шерсть превратить хотя бы в пряжу, не говоря уже о сукне, её надо отмыть, обезжирить, расчесать... так же дело, кстати,  обстоит и с кожами, которые надо продубить... Ремесленники в Эрбуге скупают сырье по таким бросовым ценам, что я больше потеряю на найме лошадей, чтоб пробраться по этим горам.

Юноша окинул взглядом серпантин дороги.

- Я понял вас. Я подумаю, что можно с этим сделать.

- Скажите, господин Росс, - с оттенком удивлённого недоверия осторожно спросил Магензи, - вы и правда собираетесь жить в замке?

- Да, я же сказал.

- М-м-м... вы знаете, вы первый на моей памяти владетель, который...

- Да, мне говорили.

- Замок стар и частично разрушен... боюсь, вам будет там не вполне удобно. Не хотите ли остановиться в моём доме?

- Я не прихотлив. С замком... что-нибудь придумаю. Но спасибо за предложение.

- Тогда, может... почтите и завтра нас своим присутствием?

- У меня на завтра другие планы. Возможно, в другой раз.

Кайл уже встал из-за стола, собираясь уходить, когда во двор въехал всадник. Уверенно поднявшись по ступенькам, он без стука вошёл в дом. Доналд низко поклонился незнакомцу.

- Доброго дня, Владетель Озёр.

Кайл пристально рассматривал вошедшего. Это был высокий темноволосый мужчина. Красивый, даже не без некоторой элегантности, с чёрными усиками, подстриженными, как сейчас носили в Вернеце.

- Здравствуйте, господин Росс. Как только мне сообщили, что вы здесь, я бросил все свои дела ради удовольствия лицезреть вас.

- Весьма польщён, - сдержанно отозвался юноша. - Чем обязан такой честью?

- Я ваш сосед, владетель Баллентр, - сказал незнакомец. - Если можно так выразиться, даже дважды сосед: мои земли лежат и к западу, и к востоку от манора Вайн Росс. В связи с чем у меня и есть к вам предложение. Я давно хочу выкупить эти земли, но ваши предшественники оказались слишком неуловимы для меня.

- Меня ваше предложение тоже не интересует, - сухо сказал новый владетель Вайн Росс.

- Вы же его ещё не слышали, - улыбнулся Баллентр. - Сколько вы уплатили за поместье? Я дам вам вдесятеро.

- Нисколько. Я получил его в качестве памятного подарка от человека, который мне дорог. Поэтому манор Вайн Росс не будет продаваться. Ни сейчас, ни в будущем.

- Это ваше окончательное решение? - спросил его собеседник, несколько меняясь в лице.

- Абсолютно, - Кайл сложил руки на груди, инстинктивно копируя позу Канцлера. - И запомните вот ещё что: на моей земле только я могу войти в дом арендатора без приглашения.

- Ты ещё пожалеешь об этом, сопляк, - процедил пришелец, уходя, сразу растеряв всю свою учтивость.

Когда Кайл уехал, к Доналду подошла его жена.

- Такой милый мальчик наш новый хозяин, - сказала она.

- Не скажи, - ответил тот супруге, не присутствовавшей при разговоре с Владетелем Озёр. - Мне кажется, ему палец в рот не клади...

 - Подумать страшно, что он останется один на ночь в этих развалинах. Дорогой, ты бы... поговорил с Олдриком, а?

Доналд кивнул.

- Я и сам уже об этом думал.

Остаток дня Кайл потратил на осмотр замка. Сооружение было внушительным как снаружи, так и изнутри. Возведённый на острове, при осаде замок мог становиться неприступной крепостью и, какое-то время назад, вероятно, таким и являлся. Однако теперь в случае штурма он стал бы скорее ловушкой для гарнизона - целых два подземных хода оказались завалены. Слабая осадочная порода просела, несмотря на все укрепления.

Великолепная кладка, стены в метр толщиной производили впечатление своей монументальностью. Однако деревянные перекрытия прогнили, пропитавшись сыростью за многие годы, что Вайн Росс стоял нежилым, и обрушились, увлекая за собой своды.

Единственным помещением с более или менее целым перекрытием оказалась кухня. Вероятно, она была построена во внутреннем дворике позже остального замка, взамен помещения сразу за столовой. В кухне кроме перекрытия сохранилась и печь, которую пока, правда, нечем было растопить. Кроме того, стены здесь были раза в четыре тоньше замковых, так что леденящий холод зимы уже начинал потихоньку изгоняться весенним теплом. Конечно, всё равно было зябко, однако не так, как в холодном подвале у Ламберта, где воздух охлаждался при помощи компрессора.

Кайл устроил себе ложе из вороха шерсти, которую прихватил с задворков Магензи, и завернулся в плащ. Уснуть ему, правда, сразу не пришлось. Тихий звон бубенчика возвестил о том, что кто-то задел растяжку, установленную у входа в замок. Бесшумно передвигаясь вдоль стены, новый владетель пересёк внутренний двор и, миновав несколько зал замка, остановился перед караульным помещением боковых ворот. Внутри были люди. Они притаились, но чуткий слух юноши различал их дыхание. «Странно, - подумал Кайл, - на кого они устроили засаду? Меня логичнее было брать спящим». Но ответ вскоре нашёлся сам собой. В ворота пробирался кто-то ещё.

- Стой, Хермут, - раздался хрипловатый голос Олдрика. - Какого некроманта вам здесь надо?

Один из новоприбывших, державший горящую лучинку в руке, вздрогнул и выронил её.

- Кто здесь? Олдрик, ты что ли?

Однорукий вышел вперёд.

- Идите поздорову отсюда, ребята, и сделаем вид, что ничего не произошло, - обратился он к нескольким угрюмым мужикам.

- Ты что, к молокососу в охранники нанялся? - ухмыльнулся Хермут. - Так и мы на службе, можно сказать. Баллентр за него хорошие деньги даёт. Хочешь, можем в долю взять. Знаешь, куда он забился? А то по этим развалинам шастать... и шею недолго свернуть.

- Оставьте мальчишку в покое. Сами же целее будете. Или не видели, что он маг.

- Маг или не маг, тюкнем по голове, пока спит, и дело с концом, - сплюнул Хермут.

«Плохо ты знаешь магов», - подумал Кайл и с интересом продолжил наблюдать за развитием событий.

- Кто его пальцем тронет, будет иметь дело со мной, - раздался второй голос.

В круг проникавшего через дыру в потолке лунного света вышел Доналд. За его спиной угадывались силуэты его сыновей.

- А тебе-то что до него? - удивился Хермут. - Ладно, Олдрика он по шёрстке погладил. А тебе не один ли некромант, кто хозяином будет?

- Не один, - спокойно отозвался Магензи. - Он собрался остаться в поместье. И навести тут порядок. А Баллентр... сам знаешь, что при нём будет. Ну, так что, рискнёшь здоровьем?

Вместо ответа Хермут бросился вперёд.

Закончилось всё довольно быстро. Не только Доналд привёл с собой поддержку. В темноте пряталось ещё пятеро рудокопов Олдрика.

- Ну что ж, ты сам напросился, - пыхтел старший Магензи, волоча тело главаря шайки за собой.

Кайл лёг, согреваемый неожиданно тёплым чувством. Он знал, конечно, что приключись с ним что, Ламберт, Рогнар, Фердинанд и даже Наина бросятся на выручку, однако к тому, что совершенно чужие люди будут защищать его с риском для жизни, парень был ещё не готов. Что ж, возможно, быть землевладельцем не так уж плохо? «А вот Ламберта его деревенские вряд ли стали бы оборонять... хотя он-то в этом особенно и не нуждается», - думал юноша, засыпая, и упуская из вида тот факт, что сам кружил по лесу с дозорами после пресловутого бурана.

Фицжеральд Майнс с независимым видом стоял посреди двора замка Вайн Росс и начинал понемногу нервничать. Хозяина нигде не было видно, но кое-где угадывались не до конца уничтоженные свежие следы борьбы и потёки крови.

- А, вот и вы, - раздался голос позади него. - Давно ждёте?

Обернувшись, Фицж увидел молодого Росса, спокойно скидывающего с плеча связку из двух глухарей и куропатки.

- Нет, не очень, - спохватившись, отозвался он.

- Оружие у вас есть?

- Нет, - молодой человек слегка покраснел. - Мне запрещено его носить.

- Что ж, меч у меня только один, - сказал Кайл, отстёгивая ножны и лук в налучи, - поэтому помогайте оттирать.

Он протянул Майнсу рапиру, покрытую толстым слоем ржавчины, оставив себе почти такую же.

- Нашёл вчера в замке, - пояснил владетель. Отщипнув два пучка шерсти от своего ночного ложа, юноша протянул один напарнику и сам тут же принялся за дело. - Управляющий сказал, что вы здесь по решению трибунала. В чём было дело?

- Меня обвинили в государственной измене.

- Насколько я знаю, за это полагается смертная казнь.

- Я попал под амнистию.

- В чём состояло ваше преступление?

- Оскорбление величества, - тихо проговорил парень, низко опуская голову. Кайл заметил, что воспоминание причиняет ему боль, но не понял какого свойства, так что решил не продолжать расспросы.

- Почему вас отправили именно в этот манор?

- Собственно, меня просто выслали в этот регион. Я остался в Вайн Россе, потому что он не принадлежит Баллентру.

- Неприятный тип, - кивнул Кайл.

- Вы уже видели Владетеля Озёр?

- Да, имел вчера беседу.

- Остерегайтесь его. Он очень опасен.

- Это я уже понял, - сказал Кайл, вставая. - Ну что, вы готовы? Защищайтесь!

Они молча звенели оружием на протяжении минут сорока, причём Кайл, хоть и отметил неплохую технику молодого человека, всё же разделал его под орех.

- У моей, кажется, плохой баланс, - сказал тот, неудержимо краснея. Кайл выглядел явно младше, и Фицжеральд до схватки не подозревал в нём сильного противника.

- Вам не хватает практики, - сказал Кайл. - Однако... вы закончили военный корпус?

- Не закончил, - отвернулся Майнс. - Меня отчислили с четвёртого курса, когда...

- Я понял, - сказал хозяин поместья, что-то обдумывая. - А чем вы занимаетесь здесь?

- Здесь? Ничем... просто... живу.

- Скажите, вы имеете представление о фортификации?

- Разумеется, - даже обиделся молодой человек.

- Тогда я хочу, чтобы вы занялись восстановлением боеспособности замка. Поговорите с Олдриком, он посоветует, кого из людей можно привлечь. Надо будет заделать бреши, расчистить завалы... и прочее в том же роде. А сейчас идёмте завтракать. Для первого раза достаточно.

Фицжеральд подумал, что у него и так на завтра всё тело будет ломить, и согласился. Ополоснувшись ледяной водой из колодца, оба молодых человека направились в деревню.

- Доброе утро.

Маргарет с нескрываемым страхом смотрела на юношу, отвесившего ей учтивый поклон.

- Прошу вас, - она жестом пригласила гостей в дом. Кроме давешних сомов на столе стоял грубый котелок с варёной картошкой. Из-за угла выглядывала девчонка лет пяти с такими же светлыми, как и у брата, волосами. Уничтожив каждый по рыбине, молодые люди поблагодарили вдову, а Кайл ещё и сказал:

- Можете на обед приготовить вот это? - он протянул ей принесённые с собой тушки. - Предупреждаю сразу, лично мне одной куропатки будет достаточно.

Женщина молча кивнула и забрала птиц.

Прежде чем уйти, Кайл решил осмотреть жалкие владения семьи Рейли. Его внимание привлекла занесённая снегом яма почти по центру поля. Раскидав снег носком сапога, молодой помещик заглянул внутрь. Ничего особенного в яме не было. Тем не менее, парень присел на корточки и поскрёб кинжалом едва начавшую оттаивать землю. Проковырявшись с четверть часа, удовлетворённо хмыкнул - в руке у него оказалось нечто, что Фицжеральд принял за камень или кусок смёрзшейся земли.

- Маргарет, можно вас на минуту?

Женщина тотчас же приблизилась.

- Возможно, вы помните... эту яму выкопал ваш муж? Незадолго перед отъездом?

- Да, - испуганно отозвалась она. - Как вы узнали?

- Мне кажется, - загадочно ответил владетель Вайн Росс, рассматривая предмет у себя в руке, - сегодня я узнал не только это. Надо, конечно, проверить...

На деревенской улице, на которую они вышли, было шумно и, одновременно, пустынно.

- Не ходите туда, - Фицжеральд взял своего спарринг-партнёра за рукав. - Это Даст. Кузнец. Опять напился. Теперь, пока не умается, его не остановишь.

В конце улицы раздавался грохот. Было такое впечатление, что кто-то крушит деревню. В общем, так оно и оказалось. Не вняв предостережению, Кайл пошёл прямо на звук. Кузнец оказался огромным детиной с характерными для его профессии широкой грудной клеткой и перекачанными руками. Владетель Вайн Росс мрачно смотрел на пьяного, пока залитые сивухой глазки не сошлись на тщедушной фигурке юноши.

- А-а-а... - просипел кузнец, нещадно обдавая парня волной перегара, - новый хозяин пож-ж-жаловал... К-командовать будет. Что прикажешь, х-хозяин?

- Убирайся вон, - ровным голосом сказал Кайл.

- А что ты без к-кузнеца делать будешь? - с пьяной жалостью вопросил Даст. - Бед-д-д-ненький. Я ж тут... единственный кузнец. Д-другого нету-у-у.

- Такой мне тоже не нужен. Убирайся по-хорошему.

- А т-то что? - сделал большие глаза кузнец. - Сам выгонишь меня, ма-а-а-малявка?

Удар каблука в коленную чашечку заставил детину согнуться, чтобы с размаху натолкнуться на удар снизу в челюсть. Кайл не был связан кровным родством с бароном фон Штосс и не обладал его физической силой. Но иногда достаточно просто знать куда бить.

Владетель Вайн Росс задумчиво стоял над телом лежащего в беспамятстве Даста, когда вокруг начал собираться народ.

- Олдрик, - сказал он, заметив однорукого, - проследи, чтобы я этого выродка больше не видел.

- Хорошо, хозяин, - ответил старик. - Как мы только без кузнеца-то?

- Будет вам к осени новый кузнец, - ответил владетель, глядя куда-то вдаль.

- Так до осени далеко ещё, - робко отозвался кто-то из толпы. - Что, ежели лошадь раскуётся или ещё что?

- Если лошадь раскуётся, обращайтесь ко мне, - Кайл повернулся и стена людей отпрянула от его взгляда.

Ни на кого не глядя, юноша быстрым шагом отправился к замку. У него появилась идея, но её следовало обдумать. И проверить лежащий у него в кармане камень.

- Ништо вы вдвоём его уложили? - спросил Олдрик у всё ещё бледного Фицжеральда.

- Не-а, - с усилием отозвался тот. - Он один. Я даже двинуться не успел. В колено и в челюсть сразу.

- Ишь ты, - усмехнулся однорукий. - А парень-то не промах. Даром что маг.

В очередной раз пообедав куропаткой, Кайл посмотрел на Маргарет и сказал:

- Вы занимаетесь сельским хозяйством совершенно бездарно.

Женщина низко опустила голову: и сама это прекрасно знала. Родители были городскими ремесленниками, и с тех пор, как умер муж, она вообще слабо представляла себе, что делать с землёй. С самого первого дня, когда новый хозяин объявился в маноре и произнёс такую устрашающую речь, каждое утро просыпалась, спрашивая себя, не сегодня ли тот день, когда ей с детьми придётся брести неведомо куда, оставляя дом, где была счастлива. И вот, кажется, этот день настал.

- Но зато вы хорошо готовите, - прервал Кайл мучительные размышления вдовы. - Я предлагаю вам место... ну, скажем, кухарки в замке. На экономку вы всё-таки не тянете.

- В замке? - вздрогнула Маргарет.

- Я отремонтировал крышу в паре комнат, там вполне уже можно жить. Ну как, согласны?

- А-а-а... дети?

- Что дети? - не понял Кайл.

- Как я их оставлю? - всхлипнула женщина.

- Будете и впредь молоть такую чушь, я передумаю. Детей берите с собой, места там хватает.

На самом деле Кайл не просто отремонтировал крышу. Он ещё и разделил замок на жилую и нежилую зоны, временно перекрыв часть воздуховодов. Жилую зону теперь можно было если и не без труда,  но всё же протопить, а на нежилые зоны хозяин строил уж совсем далеко идущие планы.

За недели, проведённые в маноре, Кайл забыл о горячих ваннах и белых рубашках, к которым привык в поместье Канцлера. Его руки были покрыты мозолями, занозами и ссадинами, длинные волосы стянуты на затылке, а лоб озабоченно нахмурен. Большим подспорьем для молодого владетеля оказались Магензи и Олдрик. Первый, как оказалось, с юности мечтал о разведении тонкорунных овец, а потому досконально изучил все связанные с этим делом технологии в надежде, что если не ему, то потомкам удастся убедить очередного владетеля в выгодности подобного предприятия.  Кайл, сам заговоривший на взлелеянную в глубине души арендатора тему, получил в его лице не только преданного управителя, но и грамотного специалиста. Олдрик же, проживший в маноре всю жизнь, исправно приводил к хозяину плотников, каменщиков и просто сообразительных парней, которым нет необходимости разъяснять каждую мелочь - достаточно поставить общую задачу.

Своим нехарактерным для владетеля поведением Кайл внушал пейзанам в равной степени уважение и страх. Но мало-помалу его привыкли считать своим. Молодой Росс, хоть и не отличался барственным добродушием, но казался способным решить любую проблему, возникавшую в маноре. Стало подразумеваться, что хозяин знает и умеет всё, что можно себе только вообразить, и если дело касалось благополучия манора, обращались к нему без промедления. Так, например, он самолично перековал лошадь, действительно расковавшуюся до приезда Валюнда. Озвучить просьбу, правда, поручили Уолту Рейли, справедливо рассудив, что в случае вспышки гнева, на ребёнке хозяин срывать его не станет. Кайл не стал отказываться от своих слов, пусть и брошенных почти случайно. Он подошёл к лошади, привязанной во дворе конюшни и нервно встававшей на дыбы. Ей передавалось затаённое напряжение попрятавшихся жителей. Кайл обнял животное за шею и попытался безмолвно поговорить с ним, как его учил Ламберт. Лошадь, почувствовав его спокойствие и твёрдую руку, быстро перестала нервничать и доверчиво позволила парню заниматься копытом. Вскоре после этого эпизода владетелю Вайн Росса повстречался друид.

- Я уж думал, вы никогда не покажетесь, - сказал Кайл нестарому ещё мужчине, словно соткавшемуся из солнечных бликов на молодой листве.

Хозяин манора бродил по лесу, отмечая деревья, предназначенные для рубки и использования в развернувшемся строительстве.

- Не бойтесь, «старцев» я трогать не собираюсь, - сказал он, не глядя на друида. Кайл знал, что лес принадлежит ему, и он волен делать с ним, что пожелает, но всё равно чувствовал какую-то неловкость.

- Это я уже заметил. Давно ты про меня узнал?

- Почти сразу. Видел круг камней, когда охотился. Потом заметил руны в деревне. Вы выбирали неприметные места, но всё равно найти можно. К тому же, у них нет врача, значит, кто-то их пользует... хоть ни один и не признался.

- Ты должен знать, что руническая магия объявлена в Сивфах вне закона.

- Ничего я не должен, - раздражённо ответил Кайл, не отрываясь от своего занятия. - Я не маг, в таких тонкостях разбираться не обязан.

- А в деревне говорят, что чуть ли не архимаг у них хозяин, - улыбнулся мужчина.

- Много они понимают, - буркнул юноша.

- Это ты оставил ветку на алтаре?

Кайл немного смутился.

- Меня учили, что воспитанный человек старается обращаться к людям и к богам на их родном языке.

- Тебя хорошо учили, - сказал друид и, помолчав, добавил: - Впервые за много лет боги ответили мне.

- И что они сказали? - заинтересовался молодой человек.

- Что я должен тебе помочь.

- В чём? - удивился Кайл.

- А вот этого я как раз не понял. От богов сложно получить чёткие инструкции, знаешь ли. Что ты собираешься делать?

- С лесом? - парень пожал плечами. - Да вроде бы ничего. Построю ещё текстильный цех, но из камня в основном, брёвна нужны только для перекрытий и отделки. Вон ту лысую гору хочу мачтовыми соснами засадить в будущем году...

- Нет, дело не в лесе. Мне дали понять, что ты важен для всей этой земли.

- Я её владелец. Конечно, я для неё важен.

- Я говорю не о маноре, а о всех этих горах.

Кайл задумался.

- Тогда, возможно, дело во владетеле Баллентре. Что-то мне подсказывает, что мы с ним ещё сойдёмся на узкой горной тропинке.

- Что ж, поживём, увидим, - сказал друид, снова растворяясь в листве. - До встречи, Кайл.

- До встречи, Виллин.

Юноша уже не увидел, как удивлённо расширились зелёные глаза лесного жителя. Он не ожидал, что руническую подпись ещё сумеет кто-то прочитать.

На следующее утро, погоняв Фицжеральда, Кайл явился прямо к однорукому.

- Олдрик, - заявил он, - я назначаю тебя деревенским старостой.

- Спасибо, конечно, хозяин, - задумчиво отозвался старик. - А со старым что делать?

- А вот это мне без разницы, - заверил его владетель. - Полномочиями я тебя наделил, теперь это твои проблемы. Я уезжаю в Вернец.

Олдрик вопросительно вскинул глаза на парня.

- На неделю, - успокоил его тот. - Когда вернусь, брёвна вон из тех сосен должны быть сложены у замка. И запас угля понадобится.

Вернец и окрестности, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

Собственно говоря, опасения Канцлера по поводу финансовых проблем Кайла при жизни в Вернеце были не совсем обоснованы. К своим пятнадцати годам парень имел в национальном банке Сивф счёт на вполне приличную сумму, начало которой было положено в одной конюшне, которую Кайл согласился почистить за фиксированную плату. Навоз, вывозимый на тачках, он немедленно продавал прочим сельчанам, не имевшим собственной скотины и нуждавшимся в удобрении. Получив таким образом двойную плату за одну работу, Кайл на этом не остановился. Прикупив на заработанные деньги кое-каких материалов и взяв в долю одного из молодых магов, организовал производство оберегов, пользовавшихся бешеной популярностью. Вырученные средства снова были пущены в оборот, на этот раз на закупку сельскохозяйственного инвентаря, сдававшегося внаём в период посевной и жатвы... Если бы Ламберт не отвлекал Кайла своими научными изысканиями, тот сколотил бы уже изрядное состояние. Зато юноша не стесняясь пользовался именем Таро для налаживания связей с контрабандистами. И был приятно удивлён тем, насколько многого можно добиться одним упоминанием псевдонима мэтра.

Но, хоть владетель Вайн Росс и мог позволить себе безбедную жизнь во время обучения в Лицее (потому что даже в том виде, в котором он застал поместье, какой-то доход оно приносило), начав преобразования, остановиться уже не мог. На реставрацию замка средств было явно недостаточно, поэтому Кайл решил сделать первую ставку на производство.

- Валюнд, у меня есть предложение к тебе. Переезжай жить в мой манор.

- С какого это перепугу? - удивился кузнец. - Мне и тут неплохо.

- У меня там медно-никелевые комплексные руды. Почти у самой поверхности.

- Да ладно заливать.

Кайл выложил на стол несколько камней.

- Позвольте представить вас друг другу: Валюнд - серный колчедан, медный колчедан, магнитный колчедан, магнитный железняк и... пентландит собственной персоной.

Кузнец внимательно осмотрел все образцы.

- И что, такое богатство никто не разрабатывал?

- А кто кроме нас с тобой, да одного теоретика, не будем поминать его всуе, знает, что это за богатство? Железную руду там сверху повыгребли, конечно, да и то так варварски, что после обогащения тебе одних отвалов на десяток лет хватит. А там и каменный уголь, кстати, есть. Довольно глубоко, правда, но я достану.

- Ты кого хочешь достанешь, - ухмыльнулся Валюнд. - Ну, допустим. Гипотетически. Я согласился. Какие условия? Налоги?

- Я знаю, какой ты ценный специалист... поэтому тринадцать процентов.

- Пять, - безапелляционно заявил кузнец.

- Ну, хорошо, десять, хотя это и грабёж. Валюнд, не забывай, мне ещё кесарю отстёгивать. За тебя в том числе.

- А что, кесарийского налога там нет?

- Это манор. Там я царь и бог. И налогосборщик.

- Церковная десятина?

- Забудь.

- М-м-м... только из симпатии к тебе. Семь процентов.

- Давай так. Первые пять лет семь процентов, последующие - десять.

- Ладно. Но переезд за твой счёт.

- Нет. Переедешь сам. Я тебе готовую кузницу подарю... не такую, конечно, как у тебя, но вполне приличную, сам до ума доведёшь. Зато! - Кайл поднял руку, предваряя возражения кузнеца. - Сырьё для эксклюзивных и опытных образцов будешь получать безвозмездно. Но у меня приоритетное право на выкуп и размещение заказов. Особенно это касается оружия.

- Оружия? - глаза кузнеца хищно блеснули. - А что ты собираешься производить?

- Всё, - просто ответил начинающий помещик.

Валюнд крепко задумался. Покидать насиженное место не хотелось. Но перед глазами у него возник великолепный меч. «Пламенеющий», как кузнец его называл. Длинный и прямой, посредине он извивался волной, что позволяло получать преимущество при рубке с кривой саблей. Идею этого меча подсказал ему Канцлер, вернувшись из Саламиниума. И кузнец сделал один такой. Но теперь он сделал бы лучше... если бы доступны были легирующие добавки...

- Некромант с тобой, пёсий сын, - махнул рукой мастер. - Ты где торговаться учился? У Ламберта?

- У Камиллы, - ответил юноша, тут же застрочивший контракт. Закончив, кроме подписи он приложил внизу новенькую магическую печать, на которой значилось «Владетель Вайн Росс».

- Шустрый малый, - сам себе сказал кузнец, почёсывая затылок, после того, как парень умчался прочь, улаживать остальные дела. - Далеко пойдёт.

Манор Вайн Росс, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

В свой манор помещик вернулся с целым караваном. Чего здесь только не было: инструменты, большей частью какие-то невиданные, непонятные железяки, стальные листы, арматура, гвозди, шурупы, болты, шестерни, коленчатые валы, блоки и тросы... Но и на острове его ждал не просто штабель брёвен. За неделю там успели возвести сарай, несколько навесов, верстаки. Рядом с Олдриком хозяина встречала едва ли не половина деревни. Поздоровавшись со всеми и припомнив имя каждого, Кайл начал распаковываться. Времени дивиться волшебным приспособлениям он не давал, немедленно показывая, как с ними обращаться, и отправлял работать. Сам носился как угорелый, но к концу дня в бывшей пиршественной зале замка расположилось сушильное отделение, в бальной зале - плотницкая мастерская, в гостиной - склад запчастей. Замок ощерился трубами и вентиляторами, которые, правда, пока не работали. На следующий день часть мужиков отправилась валить лес циркулярными пилами на жидкой смоле, а часть сопровождали хозяина и тянули за ним громоздкий тяжеленный агрегат с угрожающим названием «генератор». Установив махину в заранее разведанном месте, Кайлу удалось в рекордные сроки прикопать в лесу змей кабелей, так что замок, окутанный гудением, жужжанием и светом, приобрёл славу заколдованного.

Казалось, владетель Вайн Росс умудрялся одновременно оказываться везде: он чертил схемы закладки балок и установки блоков, объяснял плотникам, какого вида собирать вагонетки. Выдал тем, кто работал в угольной шахте налобные «светлячки», горевшие холодным пламенем, не дававшим жара и искр. Настаивал на соблюдении таинственной «техники безопасности». Инспектируя работу лесорубов, сделал на большой чурке несколько вертикальных надрезов до середины бревна, залил разогретой смолой и поджёг, предоставив Маргарет возможность готовить на ровной поверхности и тихом пламени, а не на костре. Деревенские мужики, большая часть которых работала когда-то на железных отвалах, хозяина просто обожали, утверждая, что «он дело понимает» и когда «баять про руду начинает, какая она бывает, да какие места любит, да которая руда к которой тянется... век бы слушал».  Уолт Рейли ходил за парнем как привязанный, с восторгом выполняя возлагаемые на него поручения вроде разметки участка колышками, сбора хвороста для костров в лесу, установки силков на кроликов и куропаток, и тому подобного. Иногда Кайл посылал кого-нибудь поохотиться на козлов, которыми изобиловали горы. Иногда овец присылал Магензи.

Работа кипела от рассвета до заката. Но Маргарет потихоньку рассказывала прочим, что хозяин, приходя домой, хоть и валится с ног, а всё одно по нескольку часов ещё за столом сидит, книги листает, чертит да пишет что-то, под нос бормочет. Уснёт, бывало, так-то... подойдёт она, чтоб на кровать его, значит, переложить, а на столе ни одной книги и нету. Одно слово, колдовство.

- Не нашего ума дело, - сказал раз на это Олдрик. - Магия, али нет, то воля хозяйская. А чем плохо получилось? Вон домину какую перед кузней построили, а времени прошло-то всего ничего.

Тем не менее, наутро, приметив у владетеля круги под глазами от ночных трудов над голографированной библиотекой Канцлера, Олдрик взмолился:

- Отдохнул бы ты, хозяин. Совсем с лица спал. Куда гонишь? Дом вон твой достроили, переезжай, коли хошь. Чего тебе ещё? Мы всё сделаем. Себя-то пожалей.

Кайл недоумённо воззрился на него, переваривая услышанное. Мотнул головой.

- Нет, времени мало. Ты что, Олдрик, забыл, что осень на носу уже? Дом, кстати, не мне, а кузнецу. Он скоро приедет, всё готово должно быть. Тааак, не перебивай, - махнул он рукой на старосту. - Я ему указания оставлю, будет работами руководить в моё отсутствие. Слушаться его, как меня. Мужик он дельный, сработаетесь... Приеду в январе, так чтоб у каждого, кто со мной сотрудничал, такой дом был, как у Валюнда... у кузнеца то бишь. Всё понял? Чтоб я этих развалюх не видел по деревне, а то спалю всё к некромантам собачьим.

Кайл уехал за три дня до начала занятий в Лицее. Первый день просто проспал на мельнице. Остальные два потратил, в основном, на сборы: закупку одежды, письменных принадлежностей и прочих мелочей. Встретился с Камиллой. Позаимствовал часть бумажных книг, как из её библиотеки, так и из библиотеки Канцлера - светить голограммы на камне не хотелось.

 

Глава 6. Студент

Вернец, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

Лицей встретил его неоднозначно. Кайл был не единственным новеньким в этом году, но вызвал наибольший интерес у сверстников. Возможно, причиной тому послужило несколько нервозное состояние, в котором он всё ещё пребывал, так что самоконтроль молодого человека был далёк от канцлерского. После того, как ректор представил его в числе прочих поступивших как Кайла Росса, к нему подошёл сын барона Мантона и громко, на публику, спросил:

- Вы, Росс, говорят, сын Канцлера.

Кайл молча утвердительно наклонил голову.

- Почему же вы Росс, а не фон Штосс? - с мерзкой улыбочкой осведомился молодой баронет.

- Титул фон Штосс передаётся только детям, рождённым в браке, - ровным голосом ответил владетель Вайн Росс.

- Так он не был женат на вашей матери?

- Канцлер вообще не был женат. Но ваше удивление мне понятно. Ведь бароны Мантон теряют девственность только после свадьбы.

Взрыв хохота и красный как помидор Мантон в мгновение ока сделали Кайла известной личностью. Баронет кинул к его ногам перчатку. Кайл задумчиво тронул её носком ботинка, но не поднял. Весело посмотрел на задиру.

- Что, опуститесь до дуэли с бастардом? Вынужден огорчить. Я не дерусь с... обиженными природой людьми. Это неэтично.

- Вы трус!

- Ваше мнение драгоценно для меня, - сообщил Кайл с издевательским поклоном.

Баронет метнулся к юноше, занося руку, но Кайл немедленно вывернул её нападающему за спину.

- Если я сказал, что не дерусь с больными людьми, это не значит, что я не могу с ними справиться, - прошептал он на ухо своему оппоненту.

- Отпустите руку, - прошипел баронет.

- Отпущу. Но если ещё раз на меня замахнётесь, я вам её сломаю. Слово Росса, слышите?

Получив обратно свою конечность, Мантон стремглав бросился прочь.

- Вы нажили себе врага, - с лёгкой улыбкой сказал один из наблюдавших за столкновением юношей.

- Одним больше, одним меньше, - хмуро отозвался Кайл.

- Я барон Даугер, - представился его собеседник, протягивая Кайлу руку.

- Приятно познакомиться, - машинально сказал Росс, отвечая на рукопожатие, но вдруг задержал ладонь нового приятеля в своей.

- Даугер... Даугер, где я слышал эту фамилию? - пробормотал он. Воспалённый мозг, пропустивший через себя за последние месяцы чудовищные потоки сведений о фортификации, геологии, металлургии, сельском хозяйстве, камне- и деревообработке, сейчас выдавал информацию частями.

- Мой отец был маршалом Сивфской империи, - с гордостью сообщил барон.

Кайл только отмахнулся.

- Даугер... Даугер... - щёлкал он пальцами. - А! Вспомнил! Даугерская порода тонкорунных овец! Несколько лет держала первенство на всемирной выставке. Что, кстати, с ними произошло, с вашими овцами? Почему они перестали побеждать?

Барон расхохотался.

- Вы ещё более эксцентричны, чем ваш отец. Подумать только! Овцы!

- Ладно, об этом потом, - отозвался владетель Вайн Росс. У него и правда были более срочные дела.

- Пойдёмте, - весело сказал Даугер, беря новенького под руку. - Я познакомлю вас с остальными. Мантона у нас многие недолюбливают, похвалитесь своими подвигами.

- Я предоставлю воспевать их менестрелям - они всегда преувеличивают.

Барон расхохотался снова.

- Да с вами не соскучишься. Ладно, побуду сегодня менестрелем.

Ещё большее уважение молодой Росс приобрёл на следующий день, на первом уроке фехтования, когда новый учитель сходился с каждым из юношей, оценивая их уровень. Это занятие проводилось сразу для трёх курсов, чтобы потом разбить учеников на группы в зависимости от мастерства. Когда очередь дошла до Кайла, мастер уже по одному тому, с какой грацией юноша встал в позицию, выделил его из числа других. А после десятиминутного спарринга не выдержал и разразился рукоплесканиями.

- Браво! Брависсимо! Это великолепно! Кто вам преподавал?

Кайл ковырял кончиком рапиры брусчатку двора, низко опустив голову, чтобы скрыть смущение.

- Фердинанд де Врие, - сказал он тихо, но внятно. Ему было приятно, что он не опозорил старого учителя, но совесть немного грызла за то, что ни в жизнь бы не стал уделять фехтованию столько сил и времени, если бы... если бы не Ламберт, не пропускавший ежедневных занятий. За исключением случаев, когда был при смерти.

- Сам легендарный де Врие! - воскликнул преподаватель. - Оно и видно. Я, правда, не знал, что он ещё преподаёт.

- Он мало кому преподаёт, - ответил Кайл.

- Ваш отец, должно быть, очень заботится о вашем образовании, если нашёл вам такого учителя.

- Да, - парень наконец поднял голову и твёрдо сказал. - У меня замечательный отец.

В среде приятелей барона Даугера Кайл быстро приобрёл популярность. Его мрачновато-спокойную задумчивость находили оригинальной и загадочной, кто-то даже пытался ей подражать. Среди преподавателей он тоже был на хорошем счету. Живой изобретательный ум юноши мгновенно находил практическое применение сведениям, которые прочие считали сухими ненужными фактами, так что учился он жадно.

- Резко континентальный? Это насколько резко? Ночью вода замерзает, днём кипит? Чудненько...

- А почему сеть стационарных порталов так неравномерна? С восточной стороны хребта их почти нет... Самоизоляция? От контрабанды?

Преподаватель фехтования вошёл в учительскую, вытирая пот со лба.

- Что с вами?

- Индивидуальное занятие с Россом. Что-то он сегодня в ударе.

- Это ещё что, - с ностальгической ноткой произнёс ректор. - Видели бы вы Ламберта фон Штосса в его лучшие годы...

- Нет уж, увольте!

- Но мальчик и правда талантливый, - встрял ещё один профессор. - Так интересуется географией... Мне кажется, он по памяти может нанести на карту не только все впадины и складчатости, но и все месторождения полезных ископаемых, не говоря уже о ценных породах дерева, районах произрастания благовоний и пряностей...

- А химия? - подхватил его коллега. - Недавно он предложил очень оригинальный способ гидрометаллургического извлечения серебра и золота из минеральных продуктов с применением щелочного цианирования...

- Учёный, какие планы на выходные?

- Ещё не знаю, а что?

- Поехали ко мне, - предложил Даугер. - Я столько рассказывал о тебе матери, она непременно хочет с тобой познакомиться.

- Баронесса Даугер? - глаза Кайла вспыхнули азартом. - Давно мечтал.

В галантном поклоне юноша склонился над рукой старушки, носившей забавный чепец и приходившейся розовощёкому пухлячку-барону матерью.

- Я безмерно счастлив лично засвидетельствовать вам моё почтение, баронесса.

- Какой милый у тебя друг, мой мальчик, - обратилась она к сыну, - не то, что прочие ваши шалопаи. Алекс говорил, что вы интересовались овцами...

- Мама... - смутился барон, но Кайл тут же предложил женщине руку, а в сторону её сына сделал страшные глаза.

- О да, баронесса, я так много о них слышал, можете мне их показать? - проговорил он, увлекая её за собой.

- Да, овцы у нас отменные, - с гордостью вещала она. - Порода выведена ещё при баронессе Алисе, бабке Алекса. Но настоящее признание они получили благодаря Николасу, моему мужу. Когда он вышел в отставку, то поставил своей целью...

- Кайл, айда с нами в город! Сегодня у Мартена будет петь великолепная Мадлен!

- Увы, господа, на этот раз без меня, - Кайл даже не поднял головы от кипы бумаг.

- У-у-у, бумагомаратель! - щекотнул его сзади Кюльхер. - Поехали, будет весело.

Откинувшись на стуле, владетель Вайн Росс лихорадочно придумывал отговорку.

- Денег нет! - наконец нашёлся он, снова уткнувшись в проверку счетов.

- Росс, имей совесть! - возопил его приятель. - Весь Лицей сбежался смотреть, как к тебе вчера привезли сундук серебра с банковской охраной.

- М-м-м, так то вчера, - покусывая карандаш, и всё ещё косясь в бумаги, промычал юноша. - Я уже всё потратил.

- Куда можно за день потратить такую прорву денег? - не поверил Кюльхер.

- А ты у Даугера спроси, - усмехнулся Кайл.

- Он купил у меня овец, - краснея, сообщил барон. - Кайл, я сегодня тебя угощаю!

Владетель Вайн Росс вздохнул. У него была ещё прорва дел... хотя, ужинать всё равно придётся... а обдумывать свою последующую стратегию ему никто не помешает и у Мартена. Даже наоборот, его там, наконец, оставят в покое.

- Ладно, поехали.

Лишь только войдя в ресторан, Кайл понял, что согласился покинуть стены лицея не зря: за столиком сидела Камилла. Она тоже сразу заметила его и жестом поманила к себе. Юноша повёл бровями в сторону своих спутников, давая понять, что не один. Она настаивала.

- Господа, позвольте представить вас леди Камилле: барон Алекс Даугер, сэр Бартоломью Кюльхер.

Леди консул одарила молодых людей очаровательной улыбкой.

- Присаживайтесь, господа. Рада познакомиться с вами.

Заверениям в ответной радости не было предела, но, наконец, они всё-таки расселись.

Таких высокопоставленных гостей, как сенаторы, Мартен предпочитал обслуживать лично. В случае с леди Камиллой, это доставляло ему ещё и настоящее удовольствие.

- Здравствуйте, Мартен, - сказала она. - Что вы нам сегодня посоветуете?

- Попробуйте баранину, запечённую в мяте, миледи, - медовым голосом произнёс ресторатор и бросил быстрый взгляд на Кайла. - Сегодня мы получили великолепную партию свежего мяса. Только придётся немножечко, - ресторатор свёл пальцы в щепотку, - подождать.

- Хорошо, Мартен, я доверяю вашему выбору. И мы не торопимся.

- Барон Даугер... ваш отец маршал Даугер, не так ли?

- Да, миледи.

- Мне говорили, его смерть была большой утратой для Сивф, - заметила Камилла.

- Возможно... - несколько смутился Алекс. - Хотя я думаю, что если Сивфы так уж его ценили, могли бы и не отправлять в отставку.

- Увы, при дворе всякое бывает. Взлёты, падения... - она пристально смотрела на Кайла. - Возможно, вашим отцом заинтересовался кто-то очень высокопоставленный, а он не был достаточно осторожен. Например, заключал какие-нибудь сомнительные сделки за пределами страны...

- Я не думаю, миледи, что мой отец... - озадаченно начал барон Даугер.

- Да-да, разумеется, - перевела она взгляд на Алекса.  - Это всего лишь наблюдение за нынешним положением в сенате. Поговорим о чём-нибудь более приятном. Я слышала о предстоящем бале во дворце государственного совета, который будет даваться кесарем для основанного им заведения, то бишь вашего Лицея.

- Не только для Лицея, миледи, - заметил Кюльхер. - Приглашён и весь Университет Вернеца.

- Вот как? - улыбнулась женщина. - Это очень правильно, на мой взгляд. А то вам не доставало бы девушек.

- Может быть... - краснея, продолжал Кюльхер, - и вы посетите сей праздничный вечер?

- Ну что же, может быть... - лучезарно улыбнулась леди консул. - Я люблю потанцевать, - добавила она, переводя красноречивый взгляд на Кайла.

Юноша намёк понял, немедленно встал и предложил ей руку.

- В таком случае, к чему откладывать.

Кайл ещё не окончательно вытянулся, так что был с миниатюрной девушкой одного роста, но вальсировать его тоже учил Фердинанд, так что смотрелись они вполне прилично.

- Кайл...

- Я понял, Камилла. Всё будет в порядке.

- В департаменте по борьбе с экономическими преступлениями тебя уже выносят на повестку дня.

- С чего бы?

- Это уж тебе виднее. Если тебя посадят, что я скажу Ламберту, когда он вернётся?

- У меня всё под контролем. Скажи лучше, что слышно с театра военных действий?

- Что ты задумал? - подозрительно осведомилась девушка.

- Камилла! Что я мог задумать? Поставки овец в войска? А это мысль, кстати. Но что там Альбастан?

- Альбастану осталось недолго. Канмар проглотит его ещё до конца года. Он, правда, отвлекается пока на Иттские острова, но всё равно... - девушка покачала головой.

- Кордолис?

- Не лезь туда, Кайл. По крайней мере, в северные баронства.

- Тингум всё ещё под протекторатом?

- Уже нет, вошёл в состав империи Завоевателя.

- Трольгрейв?

- А что Трольгрейв?

- Это я у тебя хотел выяснить.

- Да вроде всё спокойно у них.

- И то хлеб, - вздохнул начинающий махинатор.

- Позволь похитить у тебя твою даму, Кайл, - Салем возник неизвестно откуда с веткой орхидеи в руке.

Юноша вопросительно взглянул на свою партнёршу. Она утвердительно опустила ресницы.

Вернувшись к столу, молодой человек ещё некоторое время наблюдал за кружащейся парой.

- Скажи-ка, друг мой Барт, ты в этих делах искушённее меня... Мне кажется, или декан Салем за ней ухаживает?

- Кайл, да этого только слепой не заметит. Ты что, ревнуешь? - хохотнул Кюльхер. - Право же, леди Камилла очаровательна, но не слишком ли ты для неё молод?

Парень ничего не ответил. Он ел, не чувствуя вкуса, продолжая наблюдать за Камиллой и Салемом. Наконец обратился к Даугеру:

- Окажи мне любезность, барон. Пригласи её на следующий танец. Я хочу поговорить с деканом.

- Кайл, не дури, - забеспокоился Кюльхер. - Ты что, собрался бросить ему вызов? С какой стати? Да и вообще, он маг, как ты себе это представляешь? Ты с рапирой, он с пульсаром?

- Да нет же, - Росс улыбнулся, хоть и не очень искренне. - Мне, правда, нужно только поговорить.

Даугер с Камиллой ещё не успели закончить танец, когда из маленького кабинета, куда вышли Кайл с Салемом, раздался резкий голос последнего. Оба партнёра замерли, но говорил маг на саламиниумском, так что обрывок фразы поняла только леди консул.

Почти тотчас же на пороге появился Росс, спокойный, хоть и слегка бледный. Он подошёл к женщине и вежливо откланялся. Друзья последовали за ним. На обратной дороге они не решились донимать Кайла расспросами, несмотря на распиравшее их любопытство.

Манор Вайн Росс, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

Сдав сессию досрочно, Кайл вернулся в манор на неделю раньше запланированного и остался очень доволен своими подопечными. Все его поручения, включая возложенную на Фицжа реставрацию стен и оборонительных сооружений замка, были выполнены. Но кроме этого, население его земель увеличилось едва ли не втрое. Кайл перезаключил контракты с арендаторами, возглавляемыми старшим Магензи. После возведения чесальни и прядильни в границах манора, Доналд вдвое расширил свои пастбища и занялся новым для себя делом: уходом за тонкорунными овцами. Привлечённые изобилием сырья и хорошей репутацией владетеля, уже слывшего человеком деловым и надёжным, здесь начали селиться целые семьи ремесленников. Вот только жилые комнаты замка Вайн Росс опять пустовали. Маргарет хозяин нашёл в доме Валюнда с уже начинавшим округляться животом.

- Ну, извини, придётся тебе другую кухарку поискать, - смущённо сообщил ему кузнец.

- Да что уж тут, - ответил Кайл, по правде сказать, не ожидавший такого развития событий. - Всё равно я пока по большей части в столице.

 

Глава 7. Светские развлечения

Вернец, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

Камилла ещё не успела как следует оглядеть партер, когда к ней подошла светлокожая голубоглазая девушка, Вивьен Димоди, камеристка фаворитки кесаря.

- Леди Корлайла приглашает вас присоединиться к ней в её ложе, - сообщила она с милой улыбкой.

Леди консул ответила столь же очаровательным согласием и последовала за посланницей женщины, которую называли повелительницей Сивф.

Камилла не любила смотреть балет из ложи. Но в последнее время ей вообще редко удавалось насладиться представлением. Театр оперы и балета по накалу страстей и наполненности политическими интригами не уступал залу заседаний сената, а возможно, и превосходил его.

Кесаря в ложе не наблюдалось. Он вообще был глух к изящным искусствам. Зато здесь оказалась Шарлотта Юлиани, сестра Юлии, столь драматическим образом устроившей свой брак.

- Сенатор Камилла! - радостно протянула к ней руки высокая темноволосая женщина, прекрасно сохранившаяся для своих тридцати восьми лет и имевшая на кесаря неоспоримое влияние. - Мы так рады снова видеть вас в столице! Где вы пропадали столько времени?

Камилла присела в глубоком реверансе.

- Я в Вернеце уже больше недели, миледи. К несчастью, подготовка группы дипломатов к поездке в Илларик отнимает у меня уйму сил. Так сложно в наше время найти квалифицированные кадры...

- И не говорите, - сверкнула тёмными глазами леди Корлайла. - Но, тем не менее, сезон в самом разгаре, а вас давно уже не видно ни на одном балу.

- О, я навещала своего заболевшего коллегу, Канцлера. Бедолага сильно простудился.

- Да, он выглядел бледным и исхудавшим, - внезапно сообщила Шарлотта. - Мы видели его на дне рождения Жанетточки. Не знаю, почему Юлия с Пекардином его пригласили... он подарил малышке очаровательного муарового дракончика.

- В самом деле? - заинтересовалась Вивьен. - Они ведь баснословно дороги, хоть и вырастают не больше собаки.

- Что ж, вероятно, он может себе это позволить. Говорят, он очень богат, - взгляды трёх женщин вопросительно обратились к Камилле.

- Не могу сказать определённо. Я, право же, никогда не интересовалась финансовой состоятельностью Канцлера, - искренне сообщила она.

- Однако же, милочка, вы провели в его доме столько времени... почти неделю. Неужели ваша наблюдательность вас подвела? - по-кошачьи мягким голосом промурлыкала леди Корлайла.

Камилла отметила про себя эту осведомлённость и приготовилась к ответственному исполнению роли.

- Сказать по правде, там был объект, интересовавший меня куда больше бедняжки Канцлера. Нет, он, конечно, очень мил, умён, у нас есть общие интересы... но...

Её щёки покрылись нежным румянцем, а губы слега приоткрылись в мечтательной улыбке.

Корлайла буквально сверлила «милочку» глазами, а Вивьен подошла совсем близко. Но Камилла не волновалась. Врать она умела виртуозно. Главным секретом было живое воображение, тайно рисовавшее перед её внутренним взором сцену, которая должна была вызвать изображаемую в данный момент эмоцию. Сейчас, например, она вспоминала, как Ламберт спал у неё на коленях.

- У него есть аспирант. Салем. Кстати, он назначен деканом в Университет. О, леди Корлайла, как было бы любезно с вашей стороны пригласить его на приём в честь вашего дня рождения...

В воображении Камиллы лакей объявил: «Его Превосходительство Канцлер!», и вошёл Ламберт, с безукоризненной элегантностью отдал общий поклон и поднял на неё лучащиеся мягким светом серые глаза...

- Уверяю вас, он такой талантливый маг! Он стал бы украшением вашего вечера!

Радужный вихрь окружает их, и вот уже вокруг ни души, они в зале одни, звучит музыка, и он протягивает к ней руку...

- Что ж, вы меня заинтриговали, моя дорогая. Вивьен, проследи, чтобы декану Салему прислали приглашение.

Кордолис, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

Нет более мощного оружия пропаганды, чем котята и годовалые златокудрые малышки.

Король Кордолиса об этом знал, а кесарь Сивф недвусмысленно почувствовал на себе.

В очередной раз между двумя соседскими державами назревала война. На самом деле не назревала она только в тех случаях, когда непосредственно велась. За сотни лет такого тесного взаимодействия и попеременной оккупации территорий друг друга индустриальные Сивфы и сельскохозяйственный Кордолис обзавелись прочными торговыми и родственными связями. И увы, чем дальше, тем сильнее становилось противостояние в обществе: выгоды военных действий достаются одним, а лишения - другим. Причём, последних, как правило, больше.

Монарх Кордолиса встал перед дилеммой: как продолжать править народом, напрягшимся, будто натянутая струна, затаившимся, словно испуганный заяц? Вместо того чтобы сеять, крестьяне рыли землянки-схроны в лесах. Потому что на этот раз... на этот раз сивфанцы могут пересечь пролив. Слишком свежи ещё воспоминания о звеньях боевых магов и хорошо вооружённой пехоте соседа-императора. Накал. Страх. Недоверие. Эти три слова довольно полно описывали настроение королевства всего год назад. Все знали, что Кордолис не готов к войне. Сивфы к войне не готовы тоже. Особенно на два фронта, с Кордолисом и с Иллариком, с обеими своими житницами. Именно к границе с султанатом Альбастан, последним буфером между Сивфами и империей Канмара стянуты основные войска. Но об этом тут знают немногие.

«Что может победить войны, как не любовь? В данном случае, братская. Увы-увы, но к счастью обоих наших народов мой недалёкий умом коллега так подвержен женскому влиянию... Недаром говорят, что Сивфами управляют из его спальни», - усмехнулся король Кордолиса, выделяя из государственного бюджета вполне приличную сумму на празднование первого дня рождения дочери своего министра финансов. Благодаря этому и замок, и прилегающие владения герцога утопали в цветах и лентах. Прямо под открытым небом накрывались столы с угощением для малоимущих горожан и в особенности детей-сирот. В городе витали флюиды праздника.

Правитель Кордолиса не состоял с герцогом в родственных отношениях. И даже не испытывал к этому молодому ещё человеку личной симпатии. Щедрость монарха объяснялась просто: кесарь Сивфской империи, давний сосед-противник, приходился маленькой виновнице торжества двоюродным дедушкой. Вот только ни его, ни других родственников со стороны матери не было на дне рождения девочки. Искушённые в политических интригах люди (а таких на именинах собралось более чем достаточно) утверждали, что вспыльчивый кесарь всё ещё сердит на своенравную племянницу, весьма романтическим образом устроившую свой брак без благословения или хотя бы ведома как родителей, так и государя. Любимая сестра повелителя Сивф слезами и угрозами наложить на себя руки в случае «если с дочерью что-нибудь случится» заставила кесаря скрипнуть зубами и... если не вовсе отказаться от войны с Кордолисом, то отложить активные действия на неопределённый срок. Особенно поднаторевшие во внешней политике придворные поговаривали даже, что этот странный брак был договорным: уж очень удачно всё сложилось для сивфанской оппозиции, выступавшей против военных действий. А единственным представителем со стороны Сивф как на свадьбе герцога, так и на этом семейном торжестве оказался скромный чиновник. Кажется, из какой-то канцелярии.

- Я слышал, - задумчиво сообщил один из гостей своей спутнице, провожавшей глазами невысокого мужчину в элегантном костюме, - когда-то он был весьма могущественным человеком. Но, вероятно, стал представлять слишком большую опасность при дворе. После чего и подвергся опале.

- Да? - заинтересованно отозвалась дама. - А мне говорили, что он маг. Хотя и не из самых сильных.

- Что ж, если Канцлер приехал, чтобы стать феей-крёстной, он опоздал на целый год, - улыбнулся мужчина. Оба рассмеялись.

- Канцлер, друг мой, кузнец моего счастья!

Сияющий герцог троекратно облобызал остолбеневшего от такого горячего приёма гостя. Справившись с собой, тот осторожно  похлопал хозяина замка по плечу затянутой в перчатку рукой. Счастливый отец  радостно потащил чиновника за собой.

- Как я рад, что вы приехали! Я знаю, какой вы занятой человек, но мой дядюшка непременно хотел вас видеть, лично познакомиться... Я так благодарен, что вы снизошли к его сединам!

Веласкин оказался высоким сухощавым стариком, ещё вполне крепким, хотя, как это было известно Канцлеру, ему уже хорошо за восемьдесят. Когда герцог упорхнул прочь, они церемонно раскланялись и некоторое время разглядывали друг друга. Наконец пожилой политик прервал молчание.

- Прошу простить мне некоторое смущение, милостивый государь. Я никак не ожидал, что вы так молоды. Позвольте поинтересоваться, сколько вам лет?

- Тридцать два, - ответил Канцлер.

- Подумать только, моложе Канмара...

Мужчина вежливо улыбнулся.

- Канмар завоевал уже половину континента. А я только скромный чиновник Сивфской империи, следящий за тем, чтобы войска не испытывали недостатка в снабжении... ни снаряжением, ни продовольствием, ни информацией.

- Да-да, я знаю о вашей страсти к конспирации, сам не чужд чего-то подобного... Но здесь, - широким жестом Веласкин обвёл регулярный парк, по которому они прогуливались, - мы можем говорить свободно.

Канцлер промолчал. Он знал, что периметр поместья тщательно охранялся гласно и негласно, физическими и магическими средствами. Но на шпиле центральной башни по сивфской моде красовался герб хозяина, выложенный рубинами, так что чиновник при желании мог без особого труда шпионить за обитателями замка.

- Вы знаете, с какой целью, помимо удовольствия личного знакомства, я пригласил вас сюда? - осведомился Веласкин.

- Полагаю, вас беспокоит агрессивная экспансия Канмара. С тех пор, как ему стали отдавать божественные почести, идея мирового господства не даёт ему покоя.

Старик согласно кивнул.

- Провинции Альбастана сдаются одна за другой. Иногда ополчение разбегается от одного вида войск Канмара. После смерти султана илларийским ордам некому противостоять.

- И?

- Вы левша? - неожиданно спросил Веласкин.

Канцлер позволил себе выразить некоторое недоумение.

- Да, а что?

- При ходьбе вы размахиваете только одной рукой. Вы, вероятно, привыкли носить оружие на бедре. И у вас осанка военного. Но вы слишком молоды, чтобы участвовать во второй магической войне.

- Я... окончил военный корпус.

- Да, почти двадцать лет назад, - Веласкин выжидательно смотрел на собеседника, но тот молчал. - Мне известно, что при штабе ныне покойного султана Альбастана был один звездочёт... сивфанец по происхождению. Молва приписывает ему большую роль в победах государя. Например, говорят, что когда войско увидело боевых слонов Канмара, от ужаса всё оно чуть было не бросились врассыпную. Но сивфанец приказал двум боевым магам обстреливать слонов плазменными шарами. Животные, напуганные огнём, взбесились и перестали слушаться погонщиков, передавив едва ли не всех илларийцев.

Бледная улыбка скользнула по губам Канцлера.

- На дистанции поражения слонов не следует ставить в тыл, это известно даже ребёнку.

Тингум, 20 г. э. Леам-беат-Шааса

На степь опускались короткие в этих широтах сумерки. Облачённый в когда-то белые, а теперь песчаного цвета, одеяния, невысокий человек вышел из шатра и глубоко вдохнул посвежевший воздух. Немного постояв, он вытянул наружу маленький походный столик и сгрудил на него ворох документов. Ещё раз глубоко вдохнул. На этот раз - запах старой телячьей кожи, смешанный с ароматом нагретого сандала. Когда пространство над головой станет глубокого цвета индиго и засветятся первые гвоздики небесной тверди, звездочёт примется за работу. Хорошенький мальчик с каштановыми кудрями будет таскать ему диковинные инструменты, внушающие трепет окружающим. А мрачный широкоплечий мужик, так и не научившийся сносно объясняться по-альбастански, будет возвышаться у учёного за спиной неслышной тенью.

Пока же звездочёт встал на колени и погрузился в чтение. Однако долго наслаждаться этим процессом ему не пришлось: стремительным шагом, почти бегом, к стоящему на отшибе шатру приближался султан.

- Да будь ты проклят, чародей, с душой чёрной, как твои письмена! И ты, и род твой, во веки веков! Правы были те, кто предостерегал меня от связи со змеёй, ползающей по камням, осквернённым некромантами!

- Что опять случилось? - спросил звездочёт, не отрывая взгляда от пергамента, в изучение которого был погружён.

- Ты завёл нас в ловушку!

- В ровной, как стол, степи?

- Вот именно! Крыло Крааса всего в дне пути, и они знают, где мы. На пересечённой местности, возможно, удалось бы уйти, но у меня всего двадцать легковооружённых всадников и почти три сотни пехотинцев! Тяжёлая илларийская кавалерия раскатает нас как нож масло.

Звездочёт страдальчески закатил глаза к стремительно синеющему небу.

- У него три сотни бездельников и день форы, а он собирается отступать. Меняй ландшафт, государь. В конце концов, кто из нас полководец?

Неожиданный приказ Канмара во что бы то ни стало перехватить потрёпанное затяжными боями войско султана до соединения с резервом заставил Крааса скрипнуть зубами: чтобы поспеть за оторвавшимися врагами, полководцу пришлось бросить собственные пешие подразделения. Однако при взгляде на альбастанских лучников, сиротливо сбившихся в кучку за жиденькой шеренгой пехотинцев, предводитель илларийцев расхохотался:

- И это все, кто остался защищать султана? Брать живым! Я привезу его Канмару в клетке!

Что смогут противопоставить эти несчастные тяжёлой кавалерии? В лучшем случае лучники успеют сделать пару залпов за то время, что крылу Крааса понадобится для покрытия расстояния полёта стрелы. На ровной открытой местности зайти в тыл пехотинцам и затоптать копытами, изредка отмахиваясь мечом, будет просто детской забавой!

Словно лавина, сходящая со Срединных гор, хлынули  в долину всадники Крааса, поблёскивая панцирями и бряцая оружием. И словно лавина, сорвавшаяся в ущелье, атака захлебнулась. Почва под ногами лошадей проваливалась в прикрытые дёрном ямы-ловушки, ломая животным ноги, заставляя всадников кубарем скатываться на землю под град стрел - альбастанцы палили непрерывно, разделившись на две шеренги - пока одна делала залп, вторая готовила следующий. Немногие всадники, кому посчастливилось прорваться через рытвины, со всего разгона нанизывались на копья, которыми ощерилась фаланга. Упёртые в землю древком, они представляли собой весьма грозное оружие, особенно для обладающей такой убийственной инерцией пары лошадь-всадник. Именно напором, сметавшим всё на своём пути, славились илларийские конники. Остановить разогнавшийся клин было почти невозможно. Они и не останавливались - натыкались на массивные острия, как радужные бабочки на булавки любознательного подростка-естествоиспытателя, сопровождавшего звездочёта.

Немногочисленные  верховые воины султана десятками резали в панике бегущих илларийцев. Для того, чтобы бить в спину, достаточно даже лёгкой конницы.

Тингум, 20 г. э. Леам-беат-Шааса

Победоносная армия Альбастана медленно и торжественно вступила в новую столицу Тингума, бывшего протектората Илларийской империи. Неторопливо, без лишней суеты кортеж полководца прошёл по главной улице, чтобы остановиться на центральной площади. Султан хотел сделать официальные заявления народу. И их правительнице. Здесь её называли женой, в Альбастане - любовницей Завоевателя. Но теперь завоёванными могли оказаться её подданные.

Царица Сильвелла наблюдала за султаном Альбастана, то бледнея, то заливаясь краской гнева. К счастью, плотный слой косметики скрывал её переживания.

- Поверить не могу, что альбастанец вошёл в Тингум, - прошипела она, почти не разжимая губ. - Где Канмар? Он ведь обещал!

- Крыло Крааса разбито ещё на подступах к провинции, - напомнил её телохранитель и по совместительству советник. - Чтобы перебросить сюда достаточно войск, потребуется не меньше месяца.

- Я знаю, - раздражённо ответила женщина. - А за это время проклятый колдун ещё что-нибудь придумает. Где он, кстати?

- Сивфанец позади султана. Тот, что сложил руки на груди.

- Этот? Да он почти карлик!

- В Сивфах такой рост называют средним, - дипломатично заметил мужчина.

- Волосы какого-то мышиного цвета, - с неудовольствием продолжала Сильвелла. - Глаза и губы будто выцвели, черты лица грубы... Не думаю, что он пользуется популярностью у женщин. Что ж, тем лучше.

- Я слышал, звездочёт вообще не по этой части.

- Да, его маленький доктор... Не он ли сейчас подошёл?

- Он.

Некоторое время царица наблюдала за перешёптывающейся парой.

- Вздор, эти двое не спят вместе.

Телохранитель молча пожал плечами.

Прочитав послание Сильвеллы, сивфанец колебался долго, почти целую секунду. Но, приняв решение, последовал за провожатым и безропотно позволил завязать себе глаза. Правда, по выходе из подземного хода, когда его проводник направился вправо, звездочёт обратился к нему со следующей речью:

- Любезный, если мы свернём налево, поднимемся по лестнице и пересечём галерею, то сэкономим время.

Бесстрастный служитель царицы ничего не ответил, но повязку снял.

Таким образом, когда Сильвелла, облачённая в соблазнительно-полупрозрачные струящиеся одежды, вошла в предназначенную для свидания залу, её гость уже некоторое время сидел на ковре, поджав под себя ноги и грустно созерцал лёгкий ужин из фруктов и сладостей. При виде женщины он встал и элегантно раскланялся. Она в качестве приветствия взмахнула умопомрачительно длинными ресницами и жестом пригласила его садиться. Молодой человек повиновался и, окинув предложенные яства ещё одним длинным взглядом, сказал:

- Не сочтите меня бестактным, моя госпожа, но ваш посланник застал меня в предвкушении ужина. А в последний раз я ел ещё до рассвета. Так что я был бы вам очень признателен, если бы вы приказали принести мяса, или, в крайнем случае, рыбы.

Сильвелла, не ожидавшая заявления в таком роде, дёрнула за витой шнурок, и в комнату вбежала служанка. Обменявшись с ней несколькими фразами, хозяйка спросила:

- Аллигатор или страус?

Мужчина слегка поморщился. Он недолюбливал кухню Тингума.

- И то, и другое.

Какое-то время царица молча наблюдала за гостем. В конце концов, по тому, как человек ест, о нём можно сказать многое. Несмотря на явный аппетит, сивфанец неторопливыми движениями отделял мясо от костей, с непроницаемым лицом отправлял пищу в рот. При этом успевал уделять внимание танцовщицам и метателям кинжалов, услаждавших взор своим виртуозным мастерством.

- У вас великолепный хореограф. Передайте ему, что если он решит перебраться в Сивфы, я гарантирую ему блестящую карьеру, - сообщил звездочёт, покончив с аллигатором и переходя к страусу. - А вот парфюмера... или как его должность называется, гоните в шею. Листья, что курятся сейчас в жаровне, использовать в качестве афродизиака довольно глупо, это сильный галлюциноген, к тому же токсичный. В сочетании с корой йохимбе, которой я также не советовал бы вам увлекаться, наутро вы получите неприятные последствия в виде тошноты и расстройства желудка.

Царица поспешила собственноручно залить жаровню. Она успела уже несколько раз пожалеть о своём распоряжении. В то время как гость казался всецело поглощённым утолением голода, женщина сама уже вполне ощутила на себе действие пресловутых листьев, так что давешний коротышка предстал в новом свете. Она разглядела прекрасную форму рук, гордую посадку головы, резкие черты лица казались уже не грубыми, но мужественными. Однако самым покоряющим оказался голос, мягкий тембр которого окутывал словно пеной, почти ощутимо лаская кожу.

- А ты... не боишься... последствий?.. - понижая голос почти до шёпота осведомилась Сильвелла, приблизилась к мужчине и опустилась рядом с ним на ковёр. Её глаза горели лихорадочным огнём.

- Я мало чувствителен к подобным вещам, - ответил звездочёт, меланхолично отправляя в рот последний кусок птицы.

Наконец он достал платок, аккуратно и неторопливо вытер пальцы, промокнул губы и со смиренным видом произнёс:

- Моя госпожа, вы, как я вижу, настроены на длительную беседу. Но у меня был тяжёлый день, и я уже хотел бы отдохнуть. Так не перейти ли нам к делу?

- Почему бы тебе не отдохнуть прямо здесь? - приблизившись к мужчине, Сильвелла попыталась прильнуть к его груди, но он, усмехнувшись, отстранился. - Я помогла бы тебе расслабиться.

- Расслабиться в объятиях возлюбленной Канмара? - звездочёт потёр подбородок и с неудовольствием уставился на собственную руку - пальцы скребла щетина. - Благодарю за предложение, но мне вряд ли это удастся.

- Канмара здесь нет, - верхний покров начал сползать, обнажая великолепные смуглые плечи.

- Зато в соседнем крыле спит его сын, - Сильвелла замерла, будто увидев василиска. Заметив эту реакцию, её гость воскликнул: - Да пребудет с вами благословение богов, царица! Разве я похож на человека, который будет угрожать матери благополучием её ребёнка? - снова потерев подбородок, пробормотал себе под нос: - Надо было всё-таки побриться, - и уже громче добавил: - Уверяю вас, династические перипетии меня нисколько не занимают.

Её успокоили не столько слова, сколько сам голос, в котором определённо не было угрозы.

- Тогда откуда? - всё же спросила она. - Как?..

- Я всё-таки звездочёт, не забывайте об этом. Мне известно довольно много. Чего я не знаю, так это чему обязан удовольствием лицезреть вас в такой уютной домашней обстановке.

- Я хочу, - сказала она, змеёй скользнув к нему на колени и скрестив ноги у него за спиной, - чтобы ты принадлежал мне, а не альбастанцу.

Жаркий поцелуй, полный непритворной страсти, запечатлела царица на тонких прохладных губах, оставшихся безучастными. Молодой человек спокойно посмотрел на неё.

- Я подданный Сивфской империи. Но даже кесарь не может похвастаться, что я ему принадлежу.

- Разве ты не послушный пёс султана и не клялся ему в верности? - спросила она и провела языком вдоль его шеи.

- С султаном Альбастана  я заключил соглашение. В обмен на мои скромные советы он обещал мне то, что интересует меня в завоёванных провинциях.

- У меня тоже есть, чем тебя заинтересовать, - прошептала она, тесно прижимаясь к его груди.

- Не стану отрицать этого, моя госпожа.

- Зови меня Сильвелла, - она вынула заколку, и каскад тёмных волос окутал их обоих. Царицу немного беспокоила бесстрастность сивфанца, но собственное желание было уже слишком велико, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

- Насколько я понял, вы хотите, чтобы я покинул лагерь султана, позволив войскам, которые рано или поздно подтянет Канмар, разгромить его.

Не ответив, женщина укусила его за мочку уха. Со вздохом поднявшись на ноги, звездочёт решительно отцепил от себя сопротивляющуюся царицу, открыл окно и усадил её на подоконник.

- Не используйте никогда эту гадость, - мягко проговорил он, - есть же вполне безвредные средства: женьшень, алоэ, что там ещё... Вот, выпейте, это должно помочь.

Быстрым движением он выжал в кубок половинку грейпфрута, потом ещё одну.

Холодный ночной воздух тоже делал своё дело, и Сильвелла начала медленно приходить в себя.

- Итак, - звездочёт внимательно вглядывался в её лицо, - мы можем продолжать? - Она кивнула. - Я завтра же покину альбастанский лагерь, если мне и моим двоим спутникам обеспечат свободный доступ в Город Мёртвых. - Сильвелла вздрогнула. Заметив это, звездочёт поспешил её успокоить: - Не бойтесь, я не гробокопатель. Праху ваших предков ничто не угрожает. Мне нужно... просто пройти там. Обратного проводника не потребуется.

- Но это... невозможно! Запрещено, недопустимо!

- Если бы это было не так, я бы приехал в Тингум с торговым караваном, и нам нечего было бы обсуждать, - глубокомысленно отозвался сивфанец.

Царица задумалась.

- Хорошо, - наконец сказала она. - Тебя отведут в Город Мёртвых, если поклянёшься служить мне, - её рука снова скользнула ему на грудь, но мужчина немедленно перехватил женское запястье и, покачав головой, вернул обратно.

- Меня это не интересует. По завершении дел в... Городе я вернусь в Сивфы.

- А если я откажусь?

Он равнодушно пожал плечами и прислонился к оконной раме, сложив руки на груди.

- Султан Альбастана захватит Северный Тингум так же, как захватил Южный. А я получу Город Мёртвых в качестве трофея. Правда, в этом случае я его сохранность не гарантирую.

Слегка опешив от такой наглости, Сильвелла молча взирала на сивфанца. Наконец она произнесла:

- Назови мне хотя бы одну причину, почему я прямо сейчас не могу вызвать стражу и приказать прикончить тебя?

- Священный долг гостеприимства не подойдёт? Нет? - он весело оглядел её. - Тогда, из того, что первым приходит в голову... среди всех детей и женщин, наполняющих этот дворец, на стражников тянут в лучшем случае двое. Первый, и правда, был когда-то грозным воином, но без последствий залечить перерезанные сухожилия... - сивфанец отрицательно поцокал языком. - Что же касается второго -- он в самом деле силён как бык, но и так же неповоротлив. Я не думаю, что оба ваших защитника доставят мне особенное беспокойство.

- Откуда ты?... Ах да, звездочёт. Но ты безоружен, - попыталась возразить женщина.

- Оружие это условность, - назидательно заявил её собеседник и, перевернув успевшую остыть жаровню, без видимого напряжения в несколько быстрых движений отогнул массивные витые ножки, превратив декоративные листочки в острия внушительного трезубца.

- Не бог весть что, конечно, - сказал он, оглядывая результат своего вандализма, - но на полчаса хватит. А если во дворце поднимется шум и нездоровая беготня, то быстрее, чем через четверть часа тут объявится один из моих спутников, и я сильно удивлюсь, если сопровождать его будет менее чем полусотня альбастанцев.

- Но как? Ты ведь ни с кем не разговаривал по дороге! - усомнилась Сильвелла.

- А мне и не нужно было. Рогнар считает своим долгом заботиться о моей безопасности вне зависимости от моих планов или желаний.

Он стоял, снова сложив руки на груди, и смотрел на неё совершенно спокойно. После трёхминутного молчания царица произнесла:

- На рассвете вас отведут в Город Мёртвых.

Мужчина склонился над её рукой и легко коснулся губами бархатистой кожи.

- Это мудрое решение.

Сивфанец развернулся и направился к выходу.

- Постой, звездочёт! - он обернулся. Лёгкие складки наряда Сильвеллы разошлись на бедре, и его взору предстала длинная стройная нога, призывно полусогнутая в колене. - До рассвета ещё далеко.

- Я должен просить простить мне мою дерзость, но... - сивфанец окинул её ироническим взглядом, - ко мне в постель попасть сложнее, чем к Канмару.

Царица, внезапно увидевшая эту ситуацию со стороны, звонко рассмеялась.

Он отвесил ей низкий поклон.

- Честь имею!

Кордолис, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

- Так или иначе, султан был выдающимся полководцем. Уже после исчезновения звездочёта ему удалось захватить три провинции Северного Тингума. И Канмару потребовалось более полугода, чтобы выбить  его оттуда.

- Однако столицу ему взять так и не удалось. Поговаривали, что именно царица Сильвелла вывела из игры звездочёта. Будто бы она заманила его в свой дворец и отравила, - сказал Веласкин, искоса поглядывая на Канцлера.

- Кто знает, возможно, так оно и было.

- Сомневаюсь. Мне довелось однажды видеть Сильвеллу, - продолжал старик, наблюдая за выражением лица собеседника, - и даже побеседовать с ней. Очень эффектная была женщина. Жаль, что так трагически погибла.

- Что ж, - философски заметил Канцлер, - монарх - профессия рискованная.

- Я спросил её о звездочёте. И был удивлён, когда царица с исключительной теплотой отозвалась о нём, выразив даже надежду когда-нибудь посетить Сивфы и разыскать его.

- В самом деле? - приподнял бровь Канцлер. - Интересно, что по этому поводу думал Канмар.

- Не знаю, - с коротким старческим смешком отозвался Веласкин. - Он тогда был далеко. На войне, как всегда.

- Как и сейчас.

- Увы, да. Но, помимо собственно Канмара, у меня есть и ещё одна причина для беспокойства. Вам, я полагаю, известно, что бароны северных земель Кордолиса всегда лояльны королю только наполовину.

Сивфанец кивнул:

- Я не удивлюсь, если в случае обещания автономии в составе Илларийской империи и расширения владений за счёт южных провинций они примут сторону Канмара.

- Они уже это сделали. Пока ещё не открыто, но заговор существует, - доверительно сообщил теневой министр.

- Это крайне печально. Для Кордолиса, - вежливо отозвался Канцлер Сивф.

- И именно поэтому я просил вас приехать. Не хочу, чтобы мою страну постигла участь султаната Альбастан.

- Я весьма польщён. Но каким образом гражданская война в Кордолисе касается меня? Независимо от того, поддержат его Северные бароны или нет, Сивфы Канмару пока не по зубам. И он это прекрасно знает.

- Боюсь, мой молодой друг, что вас это касается самым непосредственным образом, - с лёгкой грустью проговорил Веласкин и протянул собеседнику довольно увесистый конверт. - Прочтите, и судите сами.

Старый политик внимательно изучал мимику своего коллеги, пока тот быстро просматривал документы, но на лице Канцлера не дрогнул ни один мускул. Закончив чтение, он произнёс:

- Благодарю вас за столь ценную информацию. Могу я оставить это себе?

- Разумеется. Это только копии, как вы понимаете.

- Вы можете быть спокойны. Лига Севера не получит от Канмара поддержки, на которую рассчитывает. И даже больше. Преимуществ, которыми они, по собственному убеждению, на данный момент обладают, их тоже придётся лишить.

- Я не ошибся в вас, господин Канцлер.

- Очень на это надеюсь. Извинитесь за меня перед племянником. Я намерен отбыть тотчас же.

Он откланялся и быстро пошёл прочь.

- Подумать только, - покачав головой, пробормотал Веласкин, - тридцать два года! Бедный мальчик. Не каждый день узнаёшь подобное.

Вернец, 32-33 гг. э. Леам-беат-Шааса

- Итак? - проверив, плотно ли закрыта дверь, леди Корлайла выжидательно обернулась к своей камеристке.

- Есть поверхностный контакт с Канцлером. Вероятно, недолгий. Точно сложно сказать, запах сильно перебит другим.

- Салемом?

Вивьен кивнула.

- Что ты можешь сказать о нём?

- Молодой, высокий, смазливый... Очень неглуп, не болтлив, в постели... изобретателен.

- И это всё по запаху? - удивилась Корлайла.

- Ага, конечно, а ещё я по портрету зубную боль лечу, - с некоторым раздражением отозвалась её собеседница. - Он сам подкатил ко мне, стоило заявиться в таверну их занюханной деревеньки. Скучно там. Девок мало, да и те, в основном, по Канцлеру сохнут. Его Превосходительство, правда, своим вниманием их не балует... так что отдуваться, в конечном счёте, всё равно Салему приходится.

- М-м-м... так он местный сердцеед?

- В некотором роде. Развлекается без обязательств.

- Хорошо, так с кем из них наша сенатор прелюбодействует?

- Ни с кем.

- Почему? - снова удивилась фаворитка кесаря.

- А я знаю? - огрызнулась Вивьен. - Я оборотень, а не психиатр. Спроси у неё сама.

- Тише, тише. Вижу, тебе пора отдохнуть.

Корлайла поставила на середину комнаты табурет и воткнула в него кинжал. В теории требовался пень, но, как оказалось на практике, форма дерева не имела значения. Разбежавшись, Вивьен сделала сальто, а на пол вместо светловолосой девушки приземлилась белая гончая. С видимым удовольствием потянувшись, собака взобралась на диван и вальяжно раскинулась на подушках.

- Что ж, - сказала оставшаяся в комнате женщина, присаживаясь рядом и поглаживая мягкую ухоженную шёрстку, - посмотрим, что этот Салем из себя представляет. Камилла не так проста, как желает казаться, но... любовь бывает слепа.

***

Во дворец, построенный кесарем для своей фаворитки, Салем с Камиллой прибыли в одном экипаже. Этот факт не ускользнул от проницательного взгляда магистра магии, безуспешно ухаживавшего за леди сенатором последние пару лет. Наблюдательный Маркус немедленно вызверился на коллегу. Стихийник на все выпады в свою сторону отвечал самой изысканной вежливостью, граничащей с издевательством.

Новый декан леди Корлайле понравился. Он был остроумен без пошлости, весел без наглости и, кажется, действительно талантлив. Во всяком случае, когда она попросила сделать для неё что-нибудь эдакое, он с поклоном ответил, что непременно сделает, но что у него получится ещё лучше, если магистр Маркус соизволит снять с комнаты блокирующее заклинание. Присутствовавшие маги зааплодировали - заметить чары такого рода считалось нелёгким делом, требовавшим известного мастерства. Скрипнув зубами, Маркус развеял заклятие небрежным жестом. Салем устроил целое представление, изображавшее бушующие силы природы: снежную бурю, колебание земли, тропический ливень... завершилось всё это тёплым весенним солнышком, в лучах которого из центра бальной залы пробился росток, быстро вытянулся, покрылся листьями и превратился в раскидистое дерево, усыпанное прекрасными цветами, источавшими тончайший аромат. Откуда-то из-под свода комнаты слетела стайка ярких птиц, устроились на ветвях и мелодичным чириканьем выводили мелодию бального танца.

- Иллюзия, - презрительно скривил губы Маркус, на что Салем немедленно ответил:

- О, эти птицы предназначены исключительно для эстетического наслаждения, а это всегда только иллюзия. Если же вы предпочитаете попугаев в гастрономическом отношении, я пришлю вам десяток. Покрупнее.

- Мальчики, не ссорьтесь, - строго одёрнула их виновница торжества. - А вы, Маркус, не будьте букой, - Корлайла взяла молодого человека под руку и отвела в сторону от задиристого саламиниумца. - Скажите лучше, почему вы не устраивали для нас ничего подобного?

- У него будет возможность взять реванш на моём празднике, - улыбающаяся Камилла подхватила мага под другую руку. - Верно, Маркус? Придумаете для нас что-нибудь очень магическое и не иллюзорное?

Чародей глубоко задумался. Главной его специальностью были проклятия, весьма полезные в жизни, но мало тянущие на праздничное представление. На прошлом дне рождения леди Камиллы, когда с первыми лучами заката камердинер объявил «цветы от Его Превосходительства Канцлера» - и в залу внесли целый бассейн, заполненный розовыми лотосами - подобные мысли уже посещали мастера проклятий. Однако ничего путного в тот раз придумать так и не удалось.

- Салем Аль-Джи, - задумчиво произнесла его имя леди Корлайла, вальсируя со своим гостем. - Отпрыск такого древнего и богатого рода... Что привело вас в наши края?

- Я третий сын, миледи, и этим всё сказано. Рассчитывать на наследство или даже титул мне не приходится.

- Мне не доводилось слышать, чтобы маг умер с голоду.

Салем сверкнул белозубой улыбкой.

- Вы, безусловно, правы. Мы столь малочисленны, что всегда в цене. Но именно поэтому я и здесь. По ту сторону гор ваш Канцлер слывёт светилом фундаментальной магии. Теоретической, разумеется. Его работы постоянно печатаются и имеют широкий резонанс. Сказать по правде, до знакомства, я представлял себе Леам-беат-Шааса несколько иначе и был очень удивлён замкнутым образом жизни, который он ведёт.

- И какое же впечатление Канцлер на вас произвёл?

- Очень... необычный человек. И, сказать по правде, написание диссертации с таким руководителем стало казаться мне куда более сложным делом. Он дотошен, въедлив и педантичен.

Глава клана асассинов только усмехнулась. Были времена, когда она мечтала собственными руками придушить этого сероглазого ублюдка, только чтобы согнать издевательскую, всепонимающую полуулыбку с его тонких губ. И с лёгким стыдом призналась себе, что скучает по тем временам, когда каждое утро просыпалась от бурлящего в крови предвкушения битвы не на жизнь, а на смерть. Но вот уже несколько лет как Канцлер заперся в этом своём... хлеву и лошадей, что ли, разводит... Время от времени отправляла Вивьен пошпионить в окрестностях «Дома на холме», иногда подсылала какого-нибудь крупно проштрафившегося смертника из своего клана. Каждый раз после этого она получала от Канцлера букет белых роз или свои любимые шоколадные конфеты, поставлявшиеся магическим порталом из Гадара. В последний раз к ленте на коробке была приколота визитка Канцлера, на обороте которой его стремительным почерком значилось: «Я тоже люблю вас, миледи. Польщён, что не забываете». И всё оставалось по-старому. Он почти не покидал поместья. А ей было... скучно.

- Однако если бы я знал, какие красивые в Сивфах женщины, - вывел Салем из раздумий свою визави, - я бы приехал сюда раньше.

Взгляд его невольно задержался на Камилле, и это не ускользнуло от леди Корлайлы.

- Если не ошибаюсь, она ведь ваша соотечественница.

- Да, но на родине мы едва ли встретились бы... она сидела бы взаперти в доме своего отца, а я... вряд ли скоро буду готов к семейной жизни.

Салем с Камиллой стали часто появляться вместе. Их считали красивой парой. Оба смуглые, темноволосые и белозубые, они звонко смеялись, болтая на саламиниумском. И вскоре Салем понял, что это уже не просто игра. По крайней мере, с его стороны. Он не знал доподлинно, какие отношения связывали сбежавшую из Саламиниума девушку с Ламбертом. Вернее, не хотел знать. Салему было известно, что эти двое знакомы уже много лет, и если за это время ничего не произошло... что ж, в любви, как на войне, каждый сам за себя.

Камилла же, в глубине подсознания понимавшая, что повторяет историю с Маркусом, закрывала на это глаза. Канцлер бесследно исчез, и без его писем она чувствовала себя маленькой и одинокой. Общество Салема не только развлекало её. С ним можно было не изображать из себя светскую дурочку, обсуждать вещи, которые до этого она обсуждала только с Ламбертом. Да просто молодой аспирант отвлекал её от лезущих в голову картин вроде распростёртого тела на дне горного ущелья.

Однако незадолго до её дня рождения этому совместному времяпрепровождению был положен конец.

День был душный. Слишком душный для августа. Собиралась последняя в этом году гроза. Гости дома консула Сивф, изнемогавшие от парящей жары, разбрелись по парку, и Салем с Камиллой не были исключением. Пройдя лабиринт из живой изгороди, они остановились у высоченного дуба. С сомнением поглядев на него, Камилла сказала:

- Если начнётся гроза, здесь будет небезопасно.

- До грозы ещё далеко, - сказал маг и неожиданно обнял её.

- Ты что делаешь? - опешив, прошипела девушка.

- Тс-с-с... за нами наблюдают, - прошептал он, приблизив губы к самому её уху, и не солгал, хоть и не знал этого. - Мы играем романтическую влюблённость уже столько времени, что если не будем двигаться дальше, это вызовет подозрения.

Камилла воззрилась на него с ужасом, будто в первый раз увидев. Его красивые губы казались ей двумя жирными червяками, иссиня-чёрные блестящие волосы отвратительно смолянистыми, а глаза, ещё более тёмные из-за расширившихся зрачков, пустыми и страшными.

- У меня есть идея получше, - едва слышно прошептала девушка, с силой отталкивая его от себя. - Убери от меня свои грязные лапы, - прокричала она, перекрывая голосом налетевший порыв ветра. - Я всё знаю про твоих кикимор! Не смей прикасаться ко мне своими грязными лапами, которыми ласкал своих продажных девок!

Сломя голову она бросилась бежать по лабиринту, стараясь придерживаться направления к дворцу.

- Камилла! - воскликнул Салем, не сразу осознавший провал казавшейся беспроигрышной идеи, и соображавший, где лучше перехватить беглянку.

На землю упали первые тяжёлые капли. Из-за декоративной изгороди выглянула белая гончая. Проводив мужчину взглядом, собака уселась на задние лапы и задумчиво почесала за ухом.

Догнать Камиллу Салему не удалось. Когда он, наконец, добрался до дворца, леди консул уже уехала по причине испорченного дождём платья. Через несколько часов Салем сидел в третьесортном ресторане на окраине Вернеца и был уже изрядно пьян, когда к нему подошла Вивьен Димоди.

- Ба, душа моя! - воскликнул маг. - Какое счастье, что сивфанки не такие несговорчивые... м-м-м...

- Курицы? - подсказала Вивьен, присаживаясь за столик.

- Да, именно, курицы! - радостно подхватил Салем. - Составишь мне компанию?

- А то, - девушка окинула его цепким взглядом. - Со своей поссорился?

- А ну её, - буркнул мужчина, угрюмо уставившись на дно пустого бокала. - Эй, официант! Шампанского даме! Есть в этой дыре шампанское?

Салем наведался к леди сенатору через несколько дней, свежевыбритый, но с лицом всё ещё слегка помятым. На его фоне Камилла, одетая в строгий костюм оливкового цвета, выгодно оттенявшего смуглую кожу, казалась особенно свежей и изящной.

- Я хочу выяснить всё до конца, - заявил маг.

- Нечего выяснять, - ответила девушка спокойно. - Отношения закончились на минорной ноте. Спасибо, что подыграл.

- Камилла, всё зашло слишком далеко!

Она окинула его холодным взглядом. Эти несколько дней сенатор потратила на выяснение подробностей личной жизни своего «возлюбленного», и оказалось, что пущенная в небо стрела угодила в яблочко.

- Отнюдь. Салем, всё же прелестно разрешилось. Не усугубляй.

Он подошёл к ней очень близко.

- А если я хотел бы... усугубить?

- Вряд ли у нас что-то получится. Я слишком собственница, чтобы делить своего мужчину с кем-либо ещё.

- Такова ваша женская доля, - огрызнулся он, медленно закипая.

- Не забывай, дорогой, ты не в Саламиниуме. В Сивфах женская доля ничем не отличается от мужской. Кроме того, подумай сам: я политик, ты бабник - какая из нас может получиться семья?

- Семья? Так далеко мои планы не простираются.

- Тем более. Я не намерена спать с человеком, от которого не хотела бы детей.

- Вы с Канцлером были бы отличной парой, - зло бросил маг. - Он женоненавистник, а ты...

- Кто? - с вызовом спросила Камилла, гордо вскинув голову и глядя ему в глаза.

- Старая дева, - выплюнул он.

Камилла улыбнулась и невозмутимо начала натягивать перчатки.

- Салем, у тебя ко мне всё? Я в сенат опаздываю.

Он вышел, хлопнув дверью.

***

Наина расположилась в шезлонге на лужайке внутреннего парка студгородка Университета. Девушка загорала в единственном просвете среди затянутого облаками неба. Когда на заклинательницу упала тень, недовольно подняла широкие поля шляпы, вглядываясь вверх. Но просвет был на месте. Тень отбрасывал стоящий рядом с шезлонгом молодой человек.

- Маркус, привет! - радостно воскликнула девушка.

- Привет, Наина, - отозвался тот. - Рад, что хоть один живой человек тут остался. Где все? Пусто, как в библиотеке после сессии.

- А, - неопределённо махнула она рукой. - Это стихийники всех всполошили. Говорят, их декан сегодня рвёт и мечет. На демонстрации вместо светового пульсара шарахнул плазменным, разнёс всю лабораторию. Они и попрятались. А остальные тоже решили на глаза не попадаться, пока не успокоится.

- Любопытно, - задумчиво произнёс молодой магистр, присаживаясь на траву рядом с девушкой. - А с чего Салем разошёлся?

- Камилла его бросила, - со вздохом поведала Наина приятелю.

- В самом деле? - приподнял брови Маркус. - Ну что же, бывает.

***

Вернувшись домой после верховой прогулки, Камилла застала в своей гостиной Вартека.

- Рада тебя видеть! - искренне воскликнула она, обнимая его.

- Я тоже, - улыбнулся врач, снова опускаясь в кресло.

- Ты давно в Вернеце?

- Только сегодня приехал. Салем слёг. Говорят, твоих рук дело.

Девушка опустила голову.

- Я боялась этого. Это опасно?

- Да нет, - успокоил её Вартек. - Проваляется недельку в постели. А может, и меньше. Успокоительные я ему прописал, а когда уходил, в дверях столкнулся с Вивьен Димоди.

- Так просто? - спросила Камилла с облегчением.

- Салем располагает огромным резервом маны, но по части мастерства ему ещё есть куда расти. Да и при его образе жизни сложно ожидать, что неудача на любовном фронте надолго выбьет его из колеи. Меня, собственно, интересует другое.

- Что же?

- Как эта история соотносится с Ламбертом? У меня интерес чисто практический. Я хотел бы знать, настолько тяжёлый удар ждёт его по возвращении, и какими средствами я буду располагать.

- Если... когда Ламберт вернётся, всё уладится само собой.

- Ты... в этом уверена?

- Абсолютно. Только, пожалуйста, не распространяйся о... нас.

- О чём речь, - обиженно отозвался доктор. - Врачебная тайна священна. Но скажи мне, Салем знал про тебя и?..

- Не знаю, - снова опустила голову она. - Мне казалось - да. Но теперь я не уверена.

***

Вивьен присела на край кровати. Лежавший на ней мужчина казался тенью себя самого.

- Эк она тебя зацепила, - в роли сиделки камеристка Корлайлы чувствовала себя неуютно, поэтому слегка нервничала, от чего её речь всегда становилась несколько грубоватой.

- Да уж, - больной посмотрел на посетительницу мутноватым взглядом. - Раньше со мной такого не случалось. Но стоит подумать, что она сейчас с кем-то... ты, кстати, не знаешь, с кем?

- Да никого у неё нет, - с ноткой раздражения заверила его девушка, - Уж можешь мне поверить. Она у нас вообще недотрога, так что не ты первый, не ты последний, кого она отшивает. Не вдохновляют её мужики, ничего тут не поделаешь.

- Ты уверена? - мужчина приподнялся на кровати.

- На все сто. Я тебе апельсинов принесла, - добавила она смущённо. - Говорят, больным полезно. Будешь?

Он улыбнулся.

- Давай.

Совместными усилиями расправившись с цитрусовыми, они ещё немного поболтали о посторонних новостях, после чего Салем осторожно спросил :

- Скажи, Вивьен... а девушки тоже чувствуют себя так... ну, обманутыми, что ли?

Оборотень пожала плечами.

- Некоторые - да.

- А ты?

- А я знаю, что все вы кобели, так что не обольщаюсь, - усмехнулась она и встала, собираясь уходить.

Маг ненадолго задержал её руку и посмотрел в голубые глаза.

- Спасибо.

Как и предполагал Вартек, недомогание Салема продлилось не более недели, однако прошло около трёх месяцев, прежде чем он нанёс Камилле визит. На этот раз мужчина был абсолютно корректен.

- Прости, Камилла, при нашей последней встрече я вёл себя как последний мерзавец.

- Скорее, как рядовой саламиниумец, - улыбнулась девушка.

- Но я осознал всю глубину своего падения, - он склонил голову с театральным смирением. - Могу я считать этот неприятный инцидент исчерпанным?

- Разумеется, - спокойно ответила леди сенатор.

***

В день бала все лицеисты пребывали в волнительном ожидании, и Кайл не являлся исключением, хотя у него и имелись для того несколько другие основания.

- О, Кайл, это ты! - к нему подошла головокружительная черноволосая красавица, уже успевшая привыкнуть к восторженным мужским и завистливым женским взглядам.

- Здравствуй, Наина, - тепло улыбнулся Кайл.

- Представишь меня своим друзьям? - девушка кокетливо поиграла веером.

Молодой человек повиновался.

- Ты, кажется, коротко знаком со всеми красавицами Вернеца, - подтолкнул его Даугер, - а хоть бы раз поделился с друзьями переживаниями. Как иначе менестрель будет воспевать твои возвышенные страсти?

- Мы с Наиной росли вместе, - пояснил Росс. - Она мне как сестра. Так что, Барт! Не вздумай приударять за ней - голову откручу.

- Почему это? - обиделся Кюльхер. - Чем я тебя не устраиваю в качестве шурина?

- Тем, что ты растяпа, - заявил Кайл, украдкой протягивая другу салфетку с очень смешной и узнаваемой карикатурой на кесаря.

Быстро взглянув на рисунок, Наина улыбнулась, но тут же покачала головой:

- Вам стоит немедленно уничтожить это, Бартоломью. Мне рассказывали, бывший декан стихийников умер, когда его сына осудили на смерть за шутку вроде этой. Парня, правда, потом амнистировали, казнь заменили ссылкой, но отца он потерял.

- А как звали того декана? - заинтересовался вдруг Кайл.

- Кажется... - постаралась припомнить девушка.

- Его звали Альбрехт Майнс, - при звуках этого глубокого, красивого и такого узнаваемого голоса, Наина с Кюльхером замерли с испуганными выражениями лиц, как дети, которых застали за поеданием запретного варенья в кладовке. - А его сына - Фицжеральд, - закончила фаворитка кесаря, глядя прямо на Кайла.

- Леди Корлайла, - молодой человек невозмутимо поклонился, хотя у него было куда больше оснований чувствовать себя неуютно под её взглядом.

- Кайл Росс, - сказала дама, оглядывая юношу с ног до головы. - Давно хотела посмотреть на вас.

- Я весь к вашим услугам, миледи.

Он предложил ей руку и твёрдым шагом повёл на террасу. Наина с Бартом недоумённо переглянулись.

- Итак, молодой человек, вы умеете заставить говорить о себе, - глубокомысленно заметила леди Корлайла.

- Надеюсь, говорят обо мне только хорошее? - блеснул юноша светской улыбкой.

- Всякое. Например, что вы устроили из своего манора нечто вовсе неописуемое. Переманиваете туда кожевенников, металлургов, ювелиров, резчиков по кости, ткачей и портных, соблазняя несусветно низкими налогами.

- Владетель Озёр жалуется? Но в своём маноре я волен устанавливать налоги, как сочту нужным.

- Чем вы там занимаетесь?

- Развожу овец, миледи.

- Овец?

- Да, знаете ли... мясных, и на шерсть.

- А вот владетель Баллентр утверждает, что вы производите оружие. А, как вы знаете, экспорт оружия в Сифвах - монополия государства, - леди Корлайла пронзила юношу испытующим взглядом.

- Владетель Баллентр испытывает ко мне личную неприязнь и уже дважды подсылал убийц. Не удивительно, что мне понадобилось некоторое количество оружия. А касательно экспорта... из лекций по экономике я знаю: для введения монополии были основания. Информация о нашей внешней политике, освещаемая прессой может быть... как бы помягче выразиться, неполной. Я бы не хотел сегодня продать меч, которым мне завтра отсекут голову.

- Вы прилежный студент, господин Росс.

- Я стараюсь, миледи.

- Так вы утверждаете, что лучший кузнец провинции Вернец поехал к вам, к некроманту в зубы, ради мелких партий оружия для ваших личных нужд?

- Мастер Валюнд вырастил достойного преемника, леди Корлайла. Он выразил желание уйти на покой, а я обещал ему обеспеченную старость и эксклюзивные заказы. И бараний шашлык по первому требованию. Просто удивительно, на что он готов за бараний шашлык.

- Допустим. А как вы объясните, что гильдия контрабандистов впервые в своей истории выделила отдельный филиал для работы с единственным заказчиком - с вами. Они даже особняк для штаб-квартиры сняли напротив Лицея, чтобы курьера зря по городу не гонять.

- Очень непредусмотрительно с их стороны, - поморщился Кайл. - Однако я действительно могу это объяснить. Как я уже сказал, я занимаюсь шерстью. А последний торговый договор, заключённый с Саламиниумом, является, пожалуй, самым позорным в истории Сивф. Какая жалость, что туда нельзя было отправить леди Камиллу в качестве посла.

- И? - не поняла его собеседница.

- Бурнусы.

- Вы что, продаёте в Саламиниум шерстяную одежду? Там же пустыни сплошные!

- Миледи, а вы бывали ночью в пустыне? Уверяю вас, вы бы не отказались от шерстяного бурнуса, а то и двух. К тому же они белые, так что днём отражают солнце и...

- Достаточно, - прервала его Корлайла. - Но не целый же филиал контрабандистов этим занимается!

- К несчастью, мой манор не особенно богат растительностью и я испытываю некоторый недостаток оттенков для покраски полотна, - продолжил Росс. - С тех пор, как Канмар осадил Иттские острова и запретил всем своим портам торговать с ними, их великолепные алые и пурпурные красители можно достать только при помощи контрабанды. С другой стороны, Илларик разместил у меня большой заказ на форму для своей армии, которая, как вам известно, алого цвета, чтобы не видно было крови. При этом Сивфы не являются союзником Канмара в континентальной блокаде, так что перед отечественными законами я чист, как вешняя роса.

- То есть вы крадёте красители из-под носа у Канмара, а потом ему же и продаёте? - не поверила Корлайла.

- Что значит «краду»? Иттские острова Канмару не принадлежат, по крайней мере, пока. Илларик страдает от этой причуды Завоевателя не меньше иттов - их мануфактуры стоят. Я, можно сказать, оказываю благодеяние всем заинтересованным сторонам.

- Но в первую очередь себе? - улыбнулась Корлайла.

- И в моём лице Сивфам, - парировал помещик. - Не забывайте, что налоги я плачу здесь. И, между прочим, с обеих операций. Я законопослушный гражданин. Да и, кстати, об этом. Пользуясь случаем, взываю к вашей защите и высшей справедливости. Несмотря на то, что дороги в моём регионе муниципальные, на участках, проходящих через владения Баллентра, на мои караваны совершаются нападения, я вынужден содержать охрану. Владетель Озёр требует с меня пошлины за пересечение его земель, что юридически безграмотно и в принципе незаконно.

- Что вы с ним не поделили?

- Видите ли, миледи, эти горы несколько десятков лет назад использовались в основном как источник железной и медной руды. Считается, что залежи давно истощены. Но, как вам, вероятно, известно, - конечно, Корлайле это не было известно, и откуда бы? - характерной особенностью медно-никелевых месторождений является выдержанный минеральный состав руд: серный колчедан, медный колчедан, магнитный колчедан, магнитный железняк и пентландит; кроме них в рудах встречаются пирит, кубанит, полидимит, - Корлайла демонстративно зевнула, прикрыв рот рукой, - графит, минералы группы платины, - стал быстрее закругляться Кайл, - и-и-и... самородное золото.

- Золото? - тут же оживилась фаворитка.

- Да, один из фермеров нашёл самородок у себя на участке, но когда собирался сообщить об этом тогдашнему владетелю, люди Баллентра убили его. Владетель Озёр пытался выкупить манор, чтобы самому разрабатывать жилу. Я отказал. Более того, как заказчик убийства, на моей земле он объявлен вне закона.

- Хм... учитывая, что поступления в бюджет от манора Вайн Росс за отчётный год в четыре раза превысили аналогичные поступления с земель Баллентра, полагаю, мы что-нибудь придумаем, - задумчиво сказала первая леди Сивф. - Идите, молодой человек, развлекайтесь. В ваши годы вредно слишком много думать о работе.

 

Глава 8. Ламберт

Вернец, 34 г. э. Леам-беат-Шааса

Канцлер шёл, продираясь сквозь влажную серую мглу, уже несколько дней висевшую над столичными улицами. Дабы избавиться от пронизывающей сырости и зябких мурашек, старался идти быстро, и его длинные волосы развевались седой гривой. Барон фон Штосс не был стар. Однако взглянув вчера в зеркало, он обнаружил, что сед. И понял, что через несколько дней умрёт.

Напасть, без малого год терроризировавшую весь континент, обыватели называли незамысловато - чума. Вопреки многочисленности жертв, известно о ней было мало. Врачи даже не пришли к единому мнению о способе распространения инфекции, вызвавшей пандемию. Болезнь, первым симптомом которой являлось исчезновение пигментации волос, протекала хоть и скоротечно, но не особенно мучительно. На второй-третий день появлялась слабость, постепенно усиливающаяся, иногда сопровождавшаяся рвотой, к концу четвёртого дня поднималась температура, начинался бред. Часов через шесть наступала смерть. Трупы иссыхали очень быстро, превращаясь в ломкие седовласые мумии.

Канцлер никогда не тяготился бременем существования. Он был достаточно богат, чтобы надеяться при помощи достижений медицины и магии сделать свою жизнь исключительно продолжительной. Но также знал, что вот уже почти год несколько ведущих лабораторий режут, разглядывают под микроскопом и колдуют над иссохшими чумными тканями, тщетно уповая найти возможность лечения.

Если близость смерти не заставила его оплакивать себя, это отнюдь не значило, что предпринимать по этому поводу ничего не стоило.  Последние месяцы жизни были потрачены на работу, которую хотелось бы завершить.  Так что оставшиеся несколько дней вполне можно было посвятить удовлетворению исследовательского любопытства. И... для прощания.

Когда Ламберт добрался до здания сената, широкая мраморная лестница была ещё пуста, и мужчина с некоторой досадой подумал, что шёл слишком быстро и теперь придётся дожидаться конца заседания. Однако не успел он облокотиться о колонну, заслоняясь от ветра, как тяжёлые двери открылись и ступеньки начали заполняться людьми. Наблюдатель вскоре заметил смуглую темноволосую женщину, сбегавшую вниз. Стоило ему выйти из укрытия, сенатор остановилась, вскинув на пришельца изумрудные глаза. Взгляд не задержался на седых волосах, и она не шарахнулась в сторону с тем выражением ужаса, которое чиновник уже видел на лицах прохожих на протяжении всей своей прогулки. Не то чтобы ему было до этого дело, но Канцлер невольно ощутил благодарность и, улыбнувшись, произнёс теплее, чем обычно позволял себе на людях:

- Здравствуй, Камилла.

Естественное изумление было изгнано с лица молодой женщины другим чувством, покрывшим щёки лёгким румянцем.

- Канцлер, ты... вернулся.

- Я же обещал.

Она шагнула к нему, но он жестом остановил её.

- Лишний риск всё же ни к чему. И у меня есть к тебе дело. Но об этом чуть позже.

На самом деле, она только сейчас заметила его седину. Напитавшиеся влагой волосы казались скорее дымчатыми и удивительно гармонировали с серыми глазами и экстравагантным плащом мужчины. В первую секунду он показался ей серым фейри, подданным Сумеречного бога, сошедшим с религиозных изображений северян. Узнав Канцлера, сенатор удивилась уже одному факту его присутствия. Он пропал почти на два года. Против своего обыкновения не только не сообщал о своём местонахождении, но и вообще не написал ей ни строчки. Проигнорировав его жест, женщина приблизилась и обняла его.

Камилле не хуже Канцлера было известно о неизлечимости чумы. Но едва ли он пришёл за утешением, поэтому сенатор решила избежать скользкой темы. Любопытная особенность психики позволяла ей сохранять хладнокровие перед лицом глубоких потрясений или опасностей. Конечно, завтра её накроет запоздавшая истерика... но это будет завтра. А сейчас она лихорадочно пыталась подобрать слова. Мысль естественным образом зацепилась за последнее полученное от него послание - зачитанное за два года почти до дыр.

- Ты был прав насчёт того механизма. По твоей схеме нам удалось его запустить, он открыл водосток, понизивший уровень воды в озере... - собеседники уже шли по улице на расстоянии нескольких шагов друг от друга. Канцлер молча кивнул. - Мы нашли маленький тайник, а в нём это, - девушка протянула спутнику узкий предмет величиной с ладонь. Вещица представляла собой, вероятно, заколку: двузубый гребень, украшенный полупрозрачными кристаллами сине-зелёных оттенков. - Артефакт принадлежал моей прабабке, - продолжала Камилла, - и, не исключено, послужил причиной её смерти. В тайнике была записка, где говорилось, что на украшении что-то вроде проклятья. Из-за чего братья посчитали эту штуку бесполезной и отдали мне.

- Что он делает? - осведомился Канцлер.

- Улучшает регенерацию.

Он кивнул.

- А проклятье?

- Перегружает сердце и вызывает разлив желчи.

Мужчина поочерёдно трогал камешки на головке украшения. Прикосновения казались лёгкими, однако Камилла знала, что эти тонкие пальцы обладают почти противоестественной цепкостью и силой. Она вспомнила их первую совместную экспедицию, к горному храму.

Канцлер заранее предупредил, что часть пути придётся лезть в гору, и Камилла готовилась, но опыта катастрофически не хватало. Поэтому на узком уступе, где они остановились перевести дух, юная скалолазка бросила взгляд вниз, на расстилавшуюся под ногами пропасть, и... прежде чем успела испугаться, стальной захват сковал запястье, а спутник втянул её обратно. Он извинился тогда, сказав, что страховочное заклинание сработало бы мягче. И верно, с руки долго потом не сходили синяки. Однако вниз Камилла смотреть больше не боялась.

Мужчина остановился и отбил по камешкам быструю дробь. Из ободка артефакта выступили зубцы характерной формы. Он потянул за один из них: из заколки ударил столб огня.  Удовлетворённо хмыкнув, Канцлер убрал зубцы внутрь, нажав на самый крупный центральный камень, и перебросил вещицу Камилле.

- Довольно простая сцепка. Хотя лет полтораста назад, вероятно, считалась хитроумной, - и, помолчав, добавил: - Правда, придётся сжечь дом. В идеале улицу. Впрочем, по теперешним временам и целый пустой квартал найти не проблема.

- Мне неловко беспокоить тебя такими пустяками, - нерешительно проговорила она. Он пожал плечами.

- Попроси Маркуса. Он вполне справится. Камни слева направо 2,4,7,2,2,5,1,3 и центральный. Запомнишь?

При упоминании молодого магистра магии леди сенатор насторожилась.

- Ты говорил, у тебя ко мне дело? - тихо сказала она, меняя тему.

- Да, - Ламберт тряхнул головой, выходя из задумчивости, и остановился. Порылся за пазухой, выудил оттуда листок бумаги и, сложив его птичкой, запустил в неё. - Я пытался прочитать сам, но моих познаний оказалось маловато.

Камилла быстро пробежала глазами записку и покачала головой:

- Без контекста трудно разобрать. Где ты это нашёл?

- В библиотеке некромантов, - просто сказал он. Зелёные глаза расширились от восторга.

- Как тебе удалось попасть туда?

Канцлер вздохнул.

- С некоторым трудом.

Она ещё раз перечитала текст и сказала:

- Общий смысл понятен. Что-то о награде за испытание или задание. «За-зу» или «За-цу» - видимо, какое-то имя собственное, а вот это, - она ткнула пальцем в обведённый линией абзац,-указание места, только в координатах реформы Тау. Они продержались недолго, около века, потом некроманты вернулись к дореформенным. Но это, кажется, не оригинал, а пересказ более древнего текста.

- Вполне вероятно, - подтвердил мужчина. - Я был в историко-мифологической секции. Камилла, насчёт этих координат...

- О чём речь, я в твоём распоряжении.

- Тогда зайдём в канцелярию, - он с некоторым удивлением огляделся, осознав, что они стоят в двух шагах от нужного здания.

- Странно, почти всегда в пешеходной части города ноги сами несут меня сюда.

«Домой», - мысленно ответила Камилла, но промолчала. Массивные двери гостеприимно распахивались перед хозяином. Здание предваряло его путь мягким светом настенных бра и мерно шуршало, осушая и нагревая воздух. «Ради меня оно никогда так не старается, - ревниво отметила про себя Камилла, - а он, наверно, забыл, когда в последний раз был здесь». Они вошли в закрытые секции, и сейчас её спутник определённо направлялся к своему второму и любимому кабинету.

Тут было всё ещё прохладно.

- Чего-нибудь горячего? - спросила Камилла, подходя к пузатому металлическому резервуару.

- Вряд ли тут что-нибудь есть, - ответил мужчина. - Я давно сюда не заглядывал.

- Я иногда захожу сюда, - сказала она, слегка потупившись. - Здесь хорошо думается.

Он кивнул и опустился в кресло, наблюдая, как его спутница набирает воду.

- Ты разобралась с нагревателем, - губы Канцлера тронула улыбка.

- Ты ведь оставил инструкцию, - улыбнулась она в ответ. - Да ещё в стихах. И на языке фейри. Знаешь, в первую секунду, когда я тебя сегодня увидела, ты показался мне серым фейри с той картины, помнишь, с вивернами.

- Фейри? - переспросил он и вдруг задумался. - Да, пожалуй, что-то есть. Только не такой бессмертный.

Она опустила глаза и вызвала каталог хранилища канцелярии. Вскоре поршень с мягким шипением поднял из его недр заказанную книгу. Камилла пролистала её, сверилась с данными, и, быстро набросав таблицу соответствия координат, оставила её на краю стола вместе с чашкой чая. Седоволосый сидел, сжав чашку ладонями, видимо, согревая их, и что-то прикидывал в уме. Камилла всегда поражалась его способности непринуждённо производить сколь угодно сложные вычисления.

Чтобы не мешать, девушка присела за небольшой столик позади. Отсюда были видны только часть гладковыбритой щеки и уже подсохшие, побелевшие волосы, как всегда небрежно разбросанные по плечам. Камилла пыталась заметить в Канцлере другие признаки болезни, но пока их, вроде бы, не было. Движения быстрых пальцев, перебиравших голограммы карт, как и прежде, точны и уверенны. Разве что бледность... а впрочем, кажется, он всегда был несколько бледен. Возможно, мало времени проводил на солнце в последнее время.

Канцлер задумчиво потягивал чай, рассматривая голограмму, вспыхивавшую разноцветными огоньками. Он составил её из трёх карт, одна из которых была многовековой давности, вторая новейшая, а последняя отображала засекреченные военные объекты, но результат исследователя так и не удовлетворил. На всех трёх картах интересовавшее Ламберта место занимал обширный пустырь. Рассеянный взгляд Канцлера упал на бумажную книгу, доставленную по запросу Камиллы. Пальцы мага, до этого машинально поворачивавшие голограмму, сначала замерли, а потом уверенно забегали по строкам каталога. Снова раздалось шипение поршня. Перед учёным лежала ещё одна карта, нанесённая на пожелтевший пергамент. Бегло раскидав по листу маркеры характерных точек, Ламберт тут же наложил её на висевшую над столом проекцию и глаза мага сверкнули азартом: одна из красных точек попала как раз на пустырь.

- Что это? - спросила Камилла, подходя поближе.

- Карта укреплений корпуса боевых подразделений времён Первой магической войны. Большинство из этих сведений устарело, поэтому данные не голографированы. Но нам повезло. В нашем месте был форт. И, вероятно, там должен был остаться стационарный портал.

Тут Камилла осознала, что сейчас Ламберт встанет на телепортационный круг канцелярии и исчезнет во вспышке света. Навсегда.

- Можно мне тоже посмотреть? - быстро спросила она.

- Почему бы и нет? Там, кстати, должно быть полно пустых домов для твоего артефакта.

Форт Туршев, 34 г. э. Леам-беат-Шааса

Пустых домов оказалось и вправду предостаточно. Странно вообще было осознавать, что когда-то здесь ходили люди. Серые безмолвные строения тянулись насколько хватало глаз. Канцлер ненадолго остановился, ещё раз быстро пробежавшись пальцами по украшению Камиллы. За спиной его вспыхнуло пламя.

- Вот и всё. Осторожно, горячий, - сказал он, возвращая артефакт спутнице.

Огонь с неестественной быстротой пожирал одно из зданий. Канцлер невозмутимо зашагал дальше. Целью любопытствующих был огромный комплекс, обнесённый глухой стеной. Проникнув на его территорию сквозь пролом, исследователи огляделись. Ничего особенно интересного вокруг не было видно. Всё те же лужи, серая морось и серые полуразрушенные стены. Никаких следов магии. Это было ожидаемо, поскольку форт выводился из эксплуатации штатно. Ламберта немного смущали сами очертания развалин. Ему приходилось бывать на военных объектах, и не раз, но эти стены выглядели излишне громадными. Он присматривался к остаткам ниш, каналов и тоннелей, испещрявших здание, но так и не понял их назначения. Через огромные двери люди вошли в зал, поражавший своими чудовищными размерами. Камилла остановилась, ошеломлённая монументальностью конструкции.

Исследуя валявшиеся вокруг обломки металла, камня и стекла, маг шёл вперёд, когда за грудой мусора послышался скрежет. Завернув за угол, Канцлер увидел нечто большое, явно металлическое, раскрашенное в жёлтый и оранжевый цвета, ярко выделявшиеся на общем сером фоне. Спереди у этого нечто были прицеплены две балки, шарнирно скреплённые между собой на манер руки. Вместо кисти у него наличествовал ковш с зубцами на краю, а сзади - металлическая рама с острыми стержнями, направленными вниз. Они-то и издавали скрежет, цепляясь за пол по мере движения. Поджав ковше-руку, жёлто-оранжевый объект явно крался по направлению к Камилле, которая стояла, запрокинув голову, и рассматривала строение кровли. Канцлер вышел из ступора и метнулся к девушке. Металлический гигант, сообразив, что обнаружен, громко взревел и, уже не скрываясь, ломанулся к Камилле, весело размахивая ковшом и оглушительно скрежеща по пути. Канцлеру удалось выбить оцепеневшую девушку с пути разогнавшейся громадины, но монстр, только что впечатавшийся в стену, ничуть неудачей не смутился и тут же развернулся, намереваясь продолжить преследование.

Канцлер метался в мусорном лабиринте, как заяц, запутывающий следы, на ходу анализируя положение. Его манёвренность, даже с девушкой на буксире, была куда выше, чем у громоздкой железяки. К минусам можно было отнести то, что в половине случаев металлический громила просто пёр напролом. А ещё он целенаправленно отрезал их от ворот. «Скоро у меня начнёт сбиваться дыхание, - сказал себе Ламберт, - и тогда...» Додумать он не успел, потому что Камилла вдруг вскрикнула и упала, споткнувшись о торчащий из пола ржавый штырь. Она ободрала руки в кровь, но не заметила этого, вскочив, бросилась вперёд, но снова вскрикнула и поджала ногу. «Ну конечно, как же без этого», - подумал Канцлер, уже на бегу закидывая её на плечо. Взгляд его зацепился за чёрное пятно на стене. Наклонная дверца располагалась ненамного выше уровня пола. «Узкая, - оценил мужчина, уже раскрывая створки, - человек пролезет, а вот...» Дверца вела в туннель, довольно круто забиравший вниз. Чем он кончался, видно не было. «Хм», - подумал Канцлер и прыгнул, увлекая за собой Камиллу.

Падали они довольно долго. Мужчина успел сгруппироваться и, ощутив под ногами мягкую пружинящую поверхность, откатиться в сторону. Камилла тоже приземлилась удачно, тихо ойкнув от неожиданности. Некоторое время они просто сидели, привыкая к темноте.

- Что это было? - наконец спросила она.

Он ответил не сразу.

- Понятия не имею. - Канцлер лежал на спине. Вставать ему не хотелось. Адреналин схлынул, и теперь по телу растекалась болезненная слабость. Помолчав, он всё же продолжил: - Какой-то механизм, машина. Я видел похожие чертежи. Но он должен управляться человеком. Заметила, у него была кабина с креслом? Только никакого человека там не было.

- Я у него как-то заметила в основном ковш, - смущённо сказала Камилла. Про себя она ругательски ругала и свою рассеянность, и неловкость.

- Как твоя нога? - заботливо спросил мужчина.

- Кажется, растяжение голеностопа, - поморщившись, сообщила девушка.

Совершив над собой форменное насилие, Канцлер сел. У него закружилась голова.

- Покажи. - Она расшнуровала ботинок. Изящная маленькая ножка уже начала отекать. - Заколку.

Камилла протянула ему артефакт. Немного подержав его на ладони, Канцлер слегка кольнул девушку зубцами. С руки его при этом стекла маленькая голубая искорка. Уже через пару минут пострадавшая с удовлетворением вертела ногой.

- Надо же, всё прошло...  А тебе он мог бы помочь? - нерешительно поинтересовалась она.

- Нет, - равнодушно отозвался Канцлер, снова откинувшийся на спину. - Пробовали ещё в начале эпидемии. Ускорение регенерации ускоряет и течение болезни. - Тело начинало отказывать быстрее, чем он рассчитывал, но мысль продолжала работать в штатном режиме. Хотя пока решение не находилось. - Мне жаль, что я втянул тебя в это, Камилла. Я просмотрел отчёты о закрытии форта - ничего необычного. Никаких упоминаний о механических монстрах и таинственных тоннелях. Да, это здание тогда уже было древним и назначение его не вполне понятно, но античных развалин, пусть и связанных с некромантами, тысячи.

- Зато мы знаем его координаты, - заметила она, - может, ты сможешь открыть портал?

Он только покачал головой.

- Увы, ты переоцениваешь мои способности в практической магии. Мой запас энергии едва ли больше твоего.

- Но ведь тогда... зимой ты вызвал снежную бурю, длившуюся больше суток.

- А с чего ты взяла, что это был я? - спросил он с непонятным смешком.

- Рогнар сказал.

- Рогнара не проведёшь, - произнёс Канцлер, и по голосу она поняла: он улыбался. - На меня напали сразу четыре стихийных боевых мага. Я подправил заклинание того, что бил холодом и использовал энергию трёх других. Понятно, не всю, хорошо, если треть, остальное рассеялось - зеркало-щит мне тогда не вполне удалось. Но всё равно профессор Годвин был бы доволен.

- А так разве бывает? - потрясённо осведомилась она.

- Я, как ты знаешь, неплохой теоретик. Но на практических занятиях любой лоботряс, наделённый от природы обширным запасом энергии, мог если не заткнуть меня за пояс, то, по крайней мере, посоперничать. Но ты себе представить не можешь, как бездарно они используют свои способности. Однажды на лабораторной работе я сплёл заклинание из обрывков четырёх, читавшихся в тот момент, не израсходовав и половины от своего скудного запаса. Старик профессор был в восторге и настоял, чтоб это стало темой моей диссертации. Вот только мои одногруппники, - усмехнулся он, - не разделяли его радости. Их-то заклинания не сработали.

- Но как случилось, что на тебя напали? Да ещё боевые маги? Ты ведь всегда всё продумываешь с педантичностью параноика.

- Сделаешься тут параноиком, - проворчал Канцлер, вглядываясь в розоватый рыхлый свод. - Как я позже выяснил, мои сигнальные контуры, как магический, так и некромантский, удалось отключить, потому что человек, помогавший мне их разрабатывать, и которого я считал другом, продал эту информацию за весьма впечатляющую сумму.

- Не может быть! - с ноткой негодования воскликнула Камилла.

- Может, - сухо отозвался её собеседник. - Когда я спросил, зачем он это сделал, ответил, что я не представляю, сколько денег требуется, дабы обеспечить семью, особенно в столице. Как оказалось, жена проела ему плешь, требуя новый выезд, потому что «в этой карете показываться уже неприлично». Я ещё подумал тогда, как это тебе удаётся самой себя содержать в таком дорогом городе, как Вернец.

- Но... - смутилась Камилла, - ты же помог мне сделать карьеру в политике...

- Да пребудут с тобой Боги, Камилла! - удивился мужчина. - С чего ты взяла? Ты меня интересовала как переводчица, а будешь ты консулом или школьной учительницей, мне было всё равно.

- Ты же предупредил меня перед войной.

- Потому что иначе тебя бы убили.

- А... бумажная лошадка? С неё же всё началось!

- Бумажная лошадка это просто бумажная лошадка, - сказал Канцлер, устало прикрывая глаза. - Не знаю, что у тебя с неё началось, но это полностью твоя заслуга.

- Ты... убил его? Того предателя? - тихо спросила Камилла.

- Камилла! - укоризненно произнёс Канцлер. - За кого ты меня принимаешь?

- Но ведь... он может ещё что-нибудь... как-нибудь навредить тебе?

- Уже нет. К тому же, когда-то я называл его другом. Это кое-что для меня значит, - помолчав, Канцлер добавил: - Я... вернее, Вартек стёр ему память. Больше десяти лет. Я очень надеялся тогда, что это позволит мне снова встретиться с остроумным, жизнерадостным, полным свежих идей магом, каким он был когда-то.

- Ну и как? Получилось?

- Не совсем. А точнее, получилось, но ненадолго. У него двое детей... и жена вернула его в прежнее состояние менее чем за полгода.

Седовласый маг говорил с девушкой, но думал о другом. Его начинало знобить, и это было плохим признаком. «Проклятье, почему так быстро! Что это за место, в котором... Ха!»

Канцлер открыл глаза и приподнялся на локте.

- Камилла, - сказал он, стараясь быстрее адаптировать зрение к розоватому полумраку, - подойди к стене и двигайся вдоль неё.

- Здесь у стены вода, - жалобно сообщила леди сенатор.

- Иди там, где можно. Старайся только... сохранять постоянную скорость. - Он наблюдал, как женщина неверными шагами пробирается по упругой поверхности. Но вот движения стали плавными, замедленными, словно она перемещалась погружённой в воду. - Стой! Замри!

Канцлер тяжело вставал, сжав зубы, чтобы не слышать их дробного стука.

- Это место... - с длинными паузами говорил он, - результат... искривления... пространства-времени. Нам нужно... быстрее... убираться отсюда.

- Но куда? - Камилла оглядела бугристые стены, глухим кольцом окружавшие их.

- Сюда, - мужчина вступил в ручей, лениво струившийся у неё за спиной, и протянул руку к стене. Рука исчезла. Не погрузилась внутрь, а просто исчезла. Не давая девушке времени на колебания, он шагнул вперёд, снова увлекая её за собой.

На этот раз падать не пришлось. Зато они стояли по колено в жидкости, куда более агрессивной, чем вода. Быстро оглядевшись, Канцлер влез на небольшой нарост на стене и втянул за собой Камиллу. Её замшевые ботиночки расползались на глазах, вместе с чулками и шерстяной тканью платья. Пока девушка лихорадочно сбрасывала обувь и чулки, её спутник достал из-за пояса кинжал и укоротил юбку до середины бедра. Кожа на ногах покраснела и сильно саднила, также начиная облезать. Быстро отерев их сухим краем обрезка платья, Канцлер снова взялся за артефакт. На этот раз с его руки сползла целая струйка.

- Удачно, что ты захватила его с собой, - сказал он,  возвращая ей украшение. - Правда, здесь полностью отсутствует магический фон. Так что когда мой запас израсходуется, эта милая вещица снова станет просто заколкой.

Его высокие сапоги и плащ, пропитанные влагоотталкивающим составом (Канцлер, не любивший сырости, только что вернулся из северных провинций Кордолиса), показали себя намного лучше одежды Камиллы, только слегка подрастеряв внешний вид. Мужчина снова огляделся, на этот раз внимательнее. Место, где они находились, представляло собой сводчатую пещеру всё с теми же бугристыми розоватыми стенами. Глубина едкой жидкости по мере приближения к центру пещеры, по всей видимости, возрастала: медленно колеблясь вверх-вниз там плавали довольно крупные островки чего-то тёмного и рыхло-пористого.

- Попробуем сделать плот, - сказал Канцлер и вытянул из воротника плаща витой шнурок. Распустив его, получил тонкую, но длинную верёвку. Привязав её к кинжалу, Ламберт попробовал узел на прочность, тщательно прицелился и чётким движением засадил свой снаряд в ближайший из островков. Подтянув поближе, поручил Камилле удерживать его, а сам стал выбирать следующий, столь же успешно доставленный к выступу. Третья попытка оказалась неудачной: вместо того, чтобы вонзиться в мякоть, кинжал упруго отскочил от поверхности островка (он оказался из другого материала) и погрузился в жидкость. Канцлер поспешил выдернуть оттуда импровизированный гарпун, но тонкая бечёвка уже оказалась разъедена.

- Что ж, обойдёмся двумя, - бодро заявил мужчина и протянул Камилле плащ и остатки шнура. - Накинь влагостойкой стороной внутрь и свяжи их вместе, - указал он на два весело покачивающихся островка.

- Готово, - вскоре сказала девушка, обернувшись, и вскрикнула: Канцлер медленно сползал по стене. Однако леди сенатор хорошо запомнила лекции Вартека об особенностях физиологии магов, поэтому, наскоро привязав плотик к лодыжке, она склонилась над своим спутником.

Канцлер очнулся, когда она хлестала его по щёкам, приговаривая:

- Я не позволю тебе умирать здесь! Ты затащил меня сюда, тебе и выводить нас из этой дыры!

- Опять ты меня бьёшь, - прохрипел он, неохотно открывая глаза. - Вошла во вкус?

Услышав его голос, Камилла вдруг почувствовала, как у неё самой отказывают ноги, и опустилась рядом с ним. Мужчина медленно сел, а потом встал, придерживаясь за стену. Протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Его тонкие пальцы, только что метко кидавшие кинжал, дрожали, как у старого алкоголика, и это зрелище поразило Камиллу сильнее его обморока.

- Со мной всё нормально, - фальшивым голосом произнёс Канцлер, отводя глаза. - По крайней мере, бывало и хуже.

Держась друг за друга, они взобрались на маленький плотик и стояли, обнявшись, увлекаемые медленным течением. Лицо Ламберта из мертвенно бледного сделалось зелёным.

- Что с тобой? - спросила Камилла.

- Укачивает, - сквозь зубы процедил он.

Многострадальный плащ Канцлера начал уже подтекать, когда их плавучее средство достигло другого берега, и они выбрались на него, оскальзываясь и спотыкаясь.

Пройдя по узкой горловине, путешественники попали в грот, освещённый лучше остальной пещеры.

- Там маленький мальчик! - девушка бросилась вперёд.

Ребёнок, спокойно сидевший на плоской плите посреди грота, повернул голову с длинными тёмными волосами, и Канцлер увидел его глаза, пустые и тёмные, как два колодца.

- Не смотри на него! - но было уже поздно. Неестественно расширившиеся зрачки сделали изумрудные глаза Камиллы такими же тёмными, как у молчаливого ребёнка.

С тихим стоном Канцлер упал лицом в вязкую слизь и потерял сознание.

Первое чувство, которое он испытал, очнувшись, было удивление. Пробуждения седовласый учёный уже не ожидал. Мысль о том, что это, возможно, и есть загробная жизнь, барона не посетила: своё тело он ощущал, как никогда. Казалось, ныла и возмущалась каждая мышца. Ламберт был намертво зафиксирован в неудобном положении и, видимо, уже давно. Кряхтя, постанывая и ругаясь, перевернулся на спину и, насколько это было возможно, оглядел себя. Он оказался обмотан жёсткими и очень липкими полосами, вероятно, растительного происхождения. Такие же полосы в изобилии висели вокруг. Больше всего они напоминали бурые морские водоросли, только очень большие и плотные. Немного повозившись и истратив толику магии, Канцлер освободился и ободрал с себя липкую дрянь. Было неприятно. Тот, кто запаковал его в эти «водоросли», не оставил на его теле ни одной нитки. Немного размявшись и разогнав кровь, Канцлер прислушался к себе. Как ни странно, болезненная слабость и озноб бесследно исчезли.

Осторожно пробираясь вдоль стен, мужчина миновал несколько пещер, прежде чем ему встретился мальчик. Он был наг и черноволос, и, в общем, очень напоминал того, что загипнотизировал Камиллу. Ламберт попытался проделать ответный фокус. Довольно долго они сверлили друг друга глазами, пока на другой стороне связывавшей их зрительной нити, мужчина не почувствовал шевеление. Несмотря на влажное тепло пещер, кожа мага покрылась мурашками: из глубины чёрных колодцев в Канцлера вглядывалась Бездна. Быстрый удар ребром ладони отбросил человечка в сторону, прервав жуткий контакт. Ламберт выругал себя за неосторожность - своей попыткой проникновения в сознание низкорослого существа он разбудил что-то огромное и явно недружелюбное. Но отрицательный опыт - тоже опыт. Теперь стало очевидно, что черноволосые дети с пустыми глазами образуют некий сверхорганизм, вроде термитника или улья. А ещё он понял, что надо найти Камиллу. Немедленно.

Сколько бы Канцлер ни утверждал, что не является оборотнем, остротой обоняния он им не уступал, и скоро чуткие ноздри затрепетали, уловив знакомый запах. Он нёсся по коридорам, безошибочно выбирая направление. Медлительные существа, встречавшиеся ему на пути, едва успевали поворачивать головы. Добравшись до нужной пещеры, Канцлер, прежде чем войти, остановился, и, выровняв дыхание, осторожно заглянул в проём. Недалеко от себя он увидел резное золочёное кресло с высокой спинкой. В нём неподвижно, спиной к наблюдателю, сидела Камилла. Приблизившись неслышными шагами, мужчина быстрым движением прижал девушку к спинке, одновременно прикрыв ей рот ладонью. Она дёрнулась, но тут же успокоилась, сжав его запястье. Ламберт, наконец, решился взглянуть ей в лицо. Изумрудные глаза смотрели осмысленно и радостно.

- Ты в порядке? - спросил он, отпуская её.

Камилла немедленно повисла у него на шее.

- Я думала... я боялась, они тебя съели. Я запрещала им, но они не слушаются до конца, - сбивчиво лепетала она, перемежая фразы нервным смешком, - притащили всю твою одежду, а тебя...

Нервный смешок перешёл в отрывистые рыдания. Обострившееся чутьё подсказывало Канцлеру, что задерживаться тут не стоит, но успокоить девушку, так или иначе, стоило. Он сжал её в объятиях так крепко, что у неё перехватило дыхание. Потом взял её лицо в ладони.

- Но твои глаза... я видел, они стали такими же, как у них. Как тебе удалось освободиться?

- Я н-не знаю, - запинаясь, проговорила она, всё ещё вздрагивая и прижимаясь к нему. - Я помню только, что в тот момент думала, откуда здесь мог взяться мальчик, а ещё о тебе... а потом мысль о мальчике пропала, в голове стало гулко и пусто, я только думала, как ты... хотела обернуться, и не могла. Я слышала, как ты кричал, а потом что-то такое тёмное... с ножками. А этих мелких набежала целая куча, они подняли меня и понесли.

- Понятно.

- Что, правда?

- Ты на некоторое время стала маткой, королевой улья. Женщины, - тут он усмехнулся, - вечно думают о сотне вещей за раз. Старая матка с тобой не справилась. Но, боюсь, я снова её разбудил. Или не её... не важно, нам нужно скорее отсюда уходить.

Камилла кивнула, отёрла лицо. Потом замерла, бросилась к своему трону и заглянула под него.

- Не знаю, от чего они, но мне кажется, это важно, иначе с чего бы им тут лежать, - она протянула Канцлеру три больших ключа...  Да, и ещё... - раскрыла кулачок, до этого крепко сжатый. - Одежду они утащили, но это мне удалось отобрать, - девушка надела Ламберту на шею маленький чёрный медальон.

Отступив на шаг, она окинула его взглядом и улыбнулась уже совершенно нормально.

- Знаешь, я раньше никогда не видела тебя обнажённым. Ты очень... хорошо сложён.

Сухощавый жилистый мужчина напомнил ей древнюю илларийскую статую, хранившуюся в музее Тингума.

- Спасибо, - рассеянно отозвался он и мог бы добавить, что облепившие её стройную фигурку пропитанные слизью остатки платья тоже мало что скрывали, но промолчал. Канцлер рассматривал ключи, пытаясь сообразить, как найти двери, которые они отпирали.

- Ты больше не выглядишь больным, - подвела Камилла итог своего беглого осмотра.

- Да, я прекрасно себя чувствую, есть только очень хочется.

- Ах да, - воскликнула девушка и потянула в сторону за отросток в стене. Из открывшейся ниши она выгребла пригоршню чего-то, внешне напоминавшего небольшие, в половину ладони Ламберта, золотые слитки.

- Что это?

- Еда. Надо, наверное, с собой взять. Вот только куда их положить? - девушка с сомнением огляделась вокруг.

Недолго думая, Канцлер сорвал ближайшую свисавшую «водоросль» и с её помощью примотал к себе изрядное количество брусочков. Один из них он тут же раскусил. На вкус «слиток» оказался совершенно нейтральным, но слегка маслянистым.

- Немного похоже на тропические орехи, - Ламберт тут же разгрыз ещё один.

- Мы здесь уже около двух дней, ты за всё это время ничего не ел?

- Я же не королева, - усмехнулся мужчина, - меня кормить было незачем. К тому же, я только недавно очнулся.

- Может, дело в этой слизи? - девушка задумчиво погладила его по руке. - Меня она покрывает ровным слоем, сколько я не пыталась её содрать. А в тебя словно впитывается.

- Возможно, - рассеянно отозвался Канцлер. - Камилла, сейчас мы выйдем в коридор. Ты должна держаться у меня за спиной и, самое главное, смотреть только на меня. Да, и ключи понесёшь ты.

Он наугад выбрал один из тоннелей, из множества, примыкавших к резиденции королевы-матки. И решительно шагнул вперёд.

Первый же встреченный детёныш хищно впился взглядом в возмутителя спокойствия улья. Но на этот раз Ламберт знал, чего ожидать. Множественный разум, отличавшийся от единоличного примерно как фасеточный глаз стрекозы отличается от человеческого, не был вовсе непостижим для Канцлера. Когда-то в юности он сам в порядке эксперимента превратился в колонию муравьёв. Опыт был настолько незабываемым, что ещё несколько лет его мутило от одной мысли о трансформации. Но теперь этот опыт ему пригодился. А вот противостоящее ему существо с подобной наглостью сталкивалось впервые. И, озадаченное, решило отступить. По крайней мере, пока.

Но возможное контрнаступление человека не беспокоило. Теперь он знал, куда идти, и просто отшвыривал многочисленных существ, бестолково толкущихся на пути. Канцлер остановился в пещере, на взгляд Камиллы ничем не отличающейся от всех остальных. За всё время пути он ни разу не обернулся - обоняние сообщало ему, что девушка неотступно движется следом.

- Ключи.

Она протянула ему все три, с любопытством ожидая, что произойдёт дальше. Теперь, когда Канцлер снова был рядом и, что более важно, уже не умирал, ничто не смогло бы поколебать уверенность Камиллы в счастливом завершении их приключения.

Ощупав стену, мужчина с усилием стал отдирать розоватую мякоть, обнажая серую плиту, в которой и правда оказалась замочная скважина. На дверь это, правда, всё равно не было похоже - ни ручки, ни петель, ни косяка тут в помине не было. Но когда Ламберт подобрал нужный ключ и повернул его, вся стена вдруг заколебалась и без единого звука ухнула куда-то вперёд и вниз. Взяв девушку за руку, Канцлер в который уже раз решительно шагнул в темноту.

Они снова попали в пещеры, очень похожие на те, которые только что покинули. Но пустые. Побродив какое-то время по запутанному лабиринту ходов, незадачливые спелеологи решили устроить привал. Перекусив «золотыми слитками», Камилла пристроила голову на плече своего спутника и обняла его обеими руками.

- Любимый, - попробовала она на вкус непривычное слово.

- Да, моя пери, - отозвался бывший звездочёт на саламиниумском.

- Я хочу, чтобы, когда мы выберемся отсюда, ты рассказал мне о себе.

- Что именно?

- Всё-всё. Я хочу знать о тебе абсолютно всё.

- Хорошо, - он нежно поцеловал её в ушко. - А пока отдохни, ящерка.

Едва успев закрыть глаза, девушка уснула так крепко и безмятежно, как будто лежала в собственной постели. Проснувшись через несколько часов, Камилла обнаружила, что одной рукой мужчина всё ещё обнимает её, а второй рассеянно теребит медальон на шее, вперив взгляд куда-то под потолок.

- Ты так и не спал совсем?

- М-м-м... что? А, нет... - он повернулся к ней, выходя из задумчивости. - Я думал, как найти выход отсюда.

На лице своей спутницы Канцлер прочёл ожидание, но не заметил и тени беспокойства. Ей просто было любопытно, каким именно способом воспользуется  гениальный  стратег, дабы избавить их обоих от создавшегося затруднения с наименьшими затратами сил и энергии.

- Если я правильно сориентировался, - медленно проговорил магистр магии, - а я очень на это надеюсь, то мы сейчас находимся по другую сторону искривления. И если в первой области пространство было сжато, а время ускорено относительно субъективного, то здесь, наоборот - время замедленно, а пространство, соответственно... - мужчина замолчал, снова впав в задумчивость. - Всё было бы хорошо, но, судя по всему, кроме выхода наружу здесь есть и проходы в другие области... так что не хотелось бы ошибиться,  - рука непроизвольно сжалась на медальоне, который он всё ещё продолжал теребить, - Хм... - Канцлер снял медальон с шеи и посмотрел на Камиллу. - Ты носишь свой изумруд на той же цепочке, что я подарил?

- Да, конечно, - она протянула ему украшение.

- В таком случае, будем считать массы точечными, а нити нерастяжимыми, - пробормотал маг.

Чего только Ламберт не проделывал в следующие полтора часа с двумя камнями: раскачивал на цепочке, сталкивал между собой, раскручивал и ронял по разным траекториям, сохраняя все результаты экспериментов в недрах своего брильянта. Из пещеры, где спала Камилла, вело три тоннеля. В каждом из них они повторили всю серию манипуляций, и Канцлер, удовлетворённый произведёнными измерениями, уверенно выбрал направление. На следующей развилке всё повторилось. Довольно скоро Камилле стало казаться, что от сотворения времён она только и делала, что измеряла периоды колебания маятника и амплитуды отклонений, но роптать ассистентка и не подумала. Её мужчина выглядел всё более довольным, а это значило, что скоро их скитаниям придёт конец. Но в очередной пещере Канцлер озадаченно остановился, пробормотав:

- Странно... я, наверное, что-то пропустил.

В центре помещения находилась серая плита, но вместо скважины на ней покоилась ещё горсть ключей. На всякий случай прихватив их с собой, Ламберт вернулся назад по коридору, снова сверился с данными своего медальона, и вскоре нашёл ещё один проход на ощупь: визуально он был неотличим от стены. Так они оказались в тупиковой пещере. На этот раз плита оказалась под ногами. Канцлеру осталось только подобрать ключ, и...

Они стояли в промозглой сырости весеннего вечера перед воротами серого здания, с которого начались их приключения, оба густо облепленные розоватой слизью (в Канцлера она уже давно впитываться перестала). Оглядев друг друга, мужчина и женщина расхохотались и обнялись.

- Побежали к порталу, - сказала Камилла. - А то холодно.

 

Глава 9. Барон фон Штосс

Вернец, 34 г. э. Леам-беат-Шааса

Пока они шли от канцелярии к её дому, леди сенатор несколько раз успела поблагодарить судьбу за то, что в это время года в Вернеце практически отсутствует ночная жизнь.

Скрывшись под заклинанием невидимости и сдавленно хихикая, они пробрались мимо дремлющего консьержа.

- Чур, я первая в душ, - заявила Камилла, стоило им войти в квартиру.

Ламберт возражать не стал, молча ломанувшись к заветной двери санузла. Мыться пришлось вдвоём и задержаться несколько дольше, чем это было необходимо: Камилла предоставила мужчине губами осушать капли, стекающие по её лицу. Её влажная кожа казалась ему сладковатой на вкус, и в спальню он внёс девушку на руках, завёрнутой в полотенце. Но стоило им коснуться простыней, как оба мгновенно уснули, словно под действием мощного заклинания.

Приподняв ресницы, Камилла увидела Ламберта, лежавшего, облокотившись на полусогнутую руку, и беззастенчиво, как в день их знакомства, разглядывавшего её. Заметив движение ресниц, он улыбнулся и тихо сказал:

- Ты такая трогательная, когда спишь.

Быстрый толчок в грудь опрокинул мужчину на подушки.

- Ближе к делу, Канцлер, - в следующее мгновение девушка уже сидела верхом на жертве своего коварства. - Пришло время отдавать долги, - сказала она с хищной усмешкой.

Через некоторое время... да что уж скрывать, спустя весьма продолжительное время, поскольку, по мнению Камиллы, долгов у Канцлера накопилось много, отдавать не переотдавать, уже изрядно подуставшая девушка лежала на груди у своего возлюбленного, рассеянно поигрывая его пальцами и раздумывала над тем, что прикосновения этих рук, загрубевших от частой работы с камнями и металлами, могут быть нежнее тончайшего шёлка.

- Расскажи мне о своей матери, - вдруг сказала она.

Всей кожей женщина почувствовала, как Канцлер напрягся.

- Зачем?

- Я хочу знать.

Он молчал. Камилла начала мягко массировать его ладонь, уделяя внимание определённым точкам - родившаяся и воспитанная в Саламиниуме, она знала как именно следовало расслаблять мужчину... по крайней мере, теоретически. Лёгкий вздох Канцлера сказал ей, что память не подвела, и чтобы закрепить эффект, девушка скользнула руками вдоль его тела, разминая каждую мышцу, казавшуюся напряжённой.

- Когда ты была в Кордолисе, тебе приходилось видеть картину Ван Деркена «Дама в голубом»? - наконец заговорил он.

- Да, в императорском дворце. Я долго была под впечатлением.

- Это портрет моей матери.

- О-о-о.. если  портрет хотя бы отдалённо походит на оригинал, она была потрясающе красива.

- Красива - не совсем то слово. Она была неотразима. Кроме того, обладала абсолютным музыкальным слухом, пела великолепным сопрано, отличалась безукоризненным вкусом и незаурядным умом... между прочим, являлась архимагом.

- С таким букетом достоинств она могла бы стать прекрасной женой какому-нибудь императору.

- Возможно, если бы не её не вполне ясное прошлое. Баронесса фон Штосс говорила, что происходит из знатного рода, едва ли не царских кровей, но вынуждена была покинуть родину и скрываться. Вышла замуж за моего отца совсем юной девушкой, лет шестнадцати, но к тому времени уже как минимум несколько лет прожила в Сивфах. Её аристократические манеры не позволяли усомниться в знатном происхождении, однако ничего более конкретного, хотя бы откуда красавица была родом, никому выяснить так и не удалось.

Ламберт снова замолчал. Расслабленный, мягкий, словно воск, в её руках, он больше не контролировал выражение своего лица, и Камилла с удивлением обнаружила, какой подвижной мимикой он обладает. Воспоминания определённо не доставляли ему удовольствия.

- Я боялся её и ненавидел. Если быть откровенным, то ещё многие годы я боялся и ненавидел всех женщин вообще, особенно проявлявших ко мне какой-то интерес.

- Боялся? Ты? - невольно вырвалось у слушательницы.

- Да, я, - невозмутимо отозвался Канцлер. - Она была... холодная. И опасная. Мне было шесть лет, когда отец отправил меня в военный корпус, за что я ему по сей день благодарен. Барон фон Штосс был легкомысленным человеком, но я чувствовал, что в глубине души он меня любил. По-своему. А мать... когда стало очевидно, что феноменальными магическими способностями я не обладаю, сын стал её постоянным разочарованием. Насколько могу судить, баронесса Фионелла была честолюбива, даже тщеславна и, вероятно, я разрушил какие-то связанные со мной планы. Она приходила в бешенство уже от одного факта моего присутствия. Иногда в её глазах я ясно различал жажду убийства...

Окончив корпус, я, как тебе уже известно, отправился в Саламиниум. Когда мне удалось вернуться на родину, отец уже покинул наш бренный мир, а мать уехала в Трольгрейв, прихватив с собой фамильные драгоценности и ту часть состояния, которая не являлась майоратом и могла быть превращена в деньги. Я, как ты понимаешь, не горел желанием её искать. Более того, избегал показываться в родовом гнезде, опасаясь, что баронесса могла вернуться. Потом она умерла.

- И всё? - почему-то спросила Камилла.

- Почти, - помедлив, ответил он.

Поместье фон Штосс, 19 г. э. Леам-беат-Шааса

Ещё не успев открыть глаза, Фионелла улыбнулась.

- Я снова здесь, дорогой, - медовым голосом произнесла она. Но никто не ответил.

Баронесса фон Штосс села и огляделась. Обстановка казалась знакомой, но вовсе не той, что она ожидала увидеть. В нескольких шагах от неё, подогнув под себя ногу, на саркофаге сидел... Стоп! На саркофаге? Ах да, фамильный склеп фон Штосс, вот, что это за место! Так вот, на саркофаге сидел юноша, резкие черты лица которого ей определённо кого-то напоминали...

- Ламберт! - воскликнула она высоким, едва не сорвавшимся на крик голосом. - Какого некроманта ты тут делаешь?

- Пришёл проведать тебя, мама, - спокойно ответил молодой человек. - И проверить, всё ли в порядке.

- Зачем ты меня сюда притащил? И что случилось с Колионом? - на её красивом лице проступило брезгливое выражение, как всегда, когда она с ним разговаривала.

- Ты здесь, потому что ты мертва, - по порядку начал он. - И Колион, полагаю, тоже мёртв. По крайней мере,  в последний раз я его видел со вбитым в сердце колом и отрезанной головой.

- Твоя работа? - зло сощурившись, осведомилась женщина.

- Нет. Хотя, возможно, это и был мой долг. Но в то время мне это было ещё не по зубам.

- В то время? - озадаченно переспросила она.

- Со времени начала проведения ритуала прошло более пяти лет.

Фионелла непонимающе уставилась на сына.

- Ты совершенно справедливо не доверяла Колиону... об этом можно судить хотя бы по тому, что счёт в банке ты открыла на своё имя, за что тебе, кстати, отдельное спасибо. Так вот вместо ритуала Аж-Геши он собирался провести Альянин-сор.

- Что ты там бормочешь? - поморщилась она.

- Вместо того чтобы стать высшим вампиром, ты стала бы донором-суккубом, - любезно пояснил он.

Женщина вздрогнула и оглядела себя.

- Но я ведь не суккуб?

Молодой человек покачал головой.

- Нет. Ритуал не был завершён. На Колиона напала группа охотников на вампиров.

- Поделом ему, старому козлу, - прошипела Фионелла.

Ламберт неопределённо хмыкнул.

- Поскольку на тот момент жизнь тебя уже покинула, тебя посчитали невинно убиенной жертвой. Просто удивительно, как таким невежественным людям вообще удалось с ним справиться... да ещё ночью,  -  сказал он в сторону. - Так или иначе, мне сообщили о твоей смерти как ближайшему родственнику. Я забрал тело, законсервировал и привёз сюда.

- А ты не так уж безнадёжен, - с оттенком удивления сказала женщина.

- Вы льстите мне, баронесса, - ответил юноша с лёгким поклоном. - После проведения ряда приготовлений я завершил ритуал, несколько подправив концовку. И вот мы имеем возможность побеседовать.

- Так кто же я теперь?

- Ты теперь призрак баронессы фон Штосс.

- Но я не выгляжу как призрак.

Молодой человек спрыгнул с саркофага и провёл рукой на уровне талии женщины. Рука прошла насквозь, не встретив сопротивления.

- Прозрачность - настраиваемый параметр. Я подумал, что тебе будет приятнее выглядеть плотной.

- Очень мило с твоей стороны, - она окинула его высокомерным взглядом. - Так или иначе, но я своего добилась: вечная молодость и бессмертие. Детали не так важны.

- За бессмертие тебе пришлось отдать жизнь, - заметил сын.

- Какую ещё цену можно заплатить за бессмертие? - расхохоталось привидение.

Он пожал плечами.

- Я рад, что ты настроена так оптимистично. Надеюсь, тот факт, что вечность территориально будет ограничена сферой радиусом в два километра, тебя не побеспокоит.

- Ты что, хочешь сказать, что наложил на меня поводок Ашшториала, щенок? - она вскинула руку со скрюченными пальцами, быстро выпалив заклинание. Ламберт даже не повернул головы.

- Досадно, правда? После смерти лишаешься всего запаса ментальной энергии, как бы велик он ни был при жизни. Странно, что Колион тебя не предупредил. Да, и ещё. Подумай, если я щенок, то кто тогда моя мать? - он спокойно посмотрел ей в глаза.

Баронесса пребывала в ярости. Она металась по склепу, вылетала из него, возвращалась обратно, верещала и пыталась бить невозмутимо забравшегося обратно на саркофаг юношу кулаками, проходившими сквозь него. Наконец, выдохнувшись, она остановилась перед ним с искажённой злобой лицом.

- Что же, ликуй пока, жалкий смертный червяк. Я подожду. После твоей смерти поводок начнёт ветшать. Не пройдёт и трёх веков, как я буду свободна. А может быть и раньше, если поместье снесут.

- Я не стал бы на это рассчитывать,- меланхолично сказал молодой человек. - Если бы ты присмотрелась получше, то заметила бы, что это не поводок Ашшториала. На него мне не хватило бы энергии. Я сам написал для тебя заклинание. И оно питается от естественного магического фона. Склеп - условная точка отсчёта сферы. Координаты привязаны к центру планеты. Этот поводок будет действовать, пока существует наш мир.

Фионелла лихорадочно стала изучать заклинание. Формулу поводка она помнила смутно, но что-то подсказывало ей, что сын не лжёт. Наконец она разразилась такой площадной бранью, что Ламберт удивлённо поднял брови:

- Не думал, что баронесса знает подобные слова, да ещё изволит их употреблять.

- Я-то баронесса, - дико вращая глазами, бросилась она к нему. - А вот ты просто ублюдок, слышишь? Я изменяла своему мужу, ты не его сын, не фон Штосс! Ты... ты...

Он снова равнодушно пожал плечами.

- Отец придерживался не самого строгого взгляда на брак, насколько я его помню. Так что вы квиты. После его смерти я получил титул. После твоей - состояние. «Детали не так важны», - передразнил он её, направляясь к двери склепа. - К тому же, я склонен сомневаться в твоих словах. Причиной тому, например, квадратная челюсть, которую я вижу не только в зеркале во время бритья, но и на большинстве фамильных портретов. Или вот ещё, - молодой человек достал из кармана монету и лёгким движением двух пальцев согнул её пополам.

- Я... я буду являться живым! - вскричала Фионелла.

- Это священное право любого призрака, - сказал юноша и отвесил полупоклон. - Прощай, мама. Думаю, больше нам свидеться не придётся.

Ответом послужило свирепое рычание взбешённой женщины.

Вернец, 34 г. э. Леам-беат-Шааса

Всё время, пока он говорил, Камилла смотрела на любимого широко открытыми глазами.

- О, Ламберт! - только и смогла сказать, когда он закончил рассказ, и, зажмурившись, прижалась к нему.

- Ты совсем на неё не похожа, моя пери, - тихо сказал мужчина, зарываясь лицом в пушистые волосы. - Ты даже моё имя произносишь как-то по-другому.

- Как «Канцлер»?

- Детали не так важны. Было время, когда мне и в страшном сне не могло присниться, что я буду так зависим от женщины: добровольно сложу перед ней оружие и мир готов буду бросить к её ногам, только бы она была счастлива. А ещё, что буду позволять ей так со мной обращаться...

- Да-а-а? А если бы тебе сказали, что ты будешь пленён в её квартире голый и беззащитный? - развеселилась девушка. - У меня нет шкафа, забитого твоими вещами, знаешь ли. Я даже не храню под подушкой твою рубашку, чтоб плакать над ней по ночам.

- Кстати об этом. Я заказал Джерому костюм, но поскольку не жил в поместье, сказал, что сам заберу. Так что если ты за ним зайдёшь...

- А что ты будешь делать, пока хозяйка твоей души будет заниматься твоим гардеробом?

- Я ещё посплю, - заявил барон фон Штосс, с довольным видом забираясь под одеяло.

- Маркус, отстань от меня! Не до тебя сейчас, - в который уже раз сенатор пыталась отделаться от своего спутника.

- Камилла, тебе не следует сейчас быть одной, - убеждал её молодой человек. - Я знаю, как близки вы были с Канцлером...

- Серьёзно? И откуда такая осведомлённость?

- Да весь город видел, как неделю назад он прошёл через Вернец, сверкая сединами, и встретил тебя у здания сената. А потом и ты пропадаешь на неделю...

- Логично, - признала Камилла.

- Что поделаешь, такова судьба! Чума не щадит ни сильного, ни хитрого, ни...

- Маркус, проваливай, а?! - сделала она последнюю отчаянную попытку, уже подходя к своей двери и пытаясь найти ключи.

Но было поздно. Дверь открылась сама, и в проёме в картинной позе нарисовался Канцлер собственной персоной. Седые волосы разбросаны по плечам, бёдра обмотаны полотенцем.

- Ящерка, почему так долго? - невозмутимо вопросил он, забирая у неё пакет и не обращая на молодого волшебника с отвисшей челюстью ни малейшего внимания. - Я весь извёлся ожиданием, - мужчина подхватил девушку на руки и запечатлел на её губах откровенный поцелуй, одновременно захлопывая дверь небрежным движением ноги.

- Канцлер, одевайся, я заказала обед у Мартена, - услышал Маркус удаляющиеся голоса.

- Ещё чего! Я лучше тебе помогу раздеться... Проклятье, как это расстёгивается?

Незадачливый ухажёр просидел около часа, обхватив голову руками, прежде чем дверь снова отворилась, и на пороге появился Канцлер, на это раз свежевыбритый, облачённый в сшитую по последней моде серую тройку, на ходу повязывающий шейный платок. За ним выплыла Камилла, также сменившая платье на другое, гармонировавшее с его костюмом по стилю и цветовой гамме. Она вся просто лучилась счастьем и, вероятно, даже не заметила бы печального мага, хоть тот и сидел прямо посредине лестницы, если бы Канцлер сам не остановился рядом с ним.

- Маркус, - Ламберт посмотрел на него сверху вниз, - с сегодняшнего дня Камилла - моя невеста, так что заруби себе на носу и передай Симону, Валентину и прочим, что тому, кого я увижу рядом со своей женщиной, придётся пенять на себя.

Девушка оперлась о предложенную ей руку и стала спускаться вслед за своим спутником.

- Невеста? И когда я успела на это согласиться?

Канцлер возвёл очи горе и патетически произнёс:

- После того, что между нами было, я, как честный человек, обязан сделать вас своей женой.

- Да ты ловкач, - она ткнула мужчину кулачком в ребро.

Он рассмеялся.

- А с тобой иначе нельзя. Но я, и правда, здорово проголодался. Кстати, что ты заказала?

В ресторане Мартена, к слову сказать, лучшем в городе, вопреки обыкновению было почти пусто - сказывалось напряжение из-за свирепствовавшей чумы, люди избегали общественных мест. Но когда Камилла и её спутник заняли столик, сбежали даже официанты. Канцлер хоть и не считался фигурой особенно влиятельной, но был, тем не менее, достаточно известен, частью благодаря прошлым заслугам, частью благодаря эксцентричности, часто служившей поводом для пересудов. Таким образом, весть о его седине уже неделю как расползлась по городу. Кое-кому было также известно его увлечение некромантами. Сопоставив одно с другим, нетрудно было сделать очевидный вывод: держаться от него следовало как можно дальше.

Сам Мартен, бледный как скатерть, церемонно поклонился магу, заверив, что принимать его у себя - огромная честь. Он был кое-чем обязан седовласому гостю в прошлом. Но дело было не только в этом. В своих умозаключениях хозяин ресторана пошёл дальше подчинённых и логично решил, что если Канцлер и стал некромантом, лучше отношения с ним не портить. Мартен собственноручно подал обед, который, благодаря задержке посетителей, был уже полностью готов.

- Любопытно, - сказала Камилла, принимаясь за еду, - твой портной тоже с торжественным видом заверил меня, что это для него большая честь, когда я попросила подобрать к костюму рубашку, платок и всё прочее. Если честно, - она понизила голос и наклонилась к своему сотрапезнику, - создалось впечатление, что он решил, будто я тебя в этом собираюсь хоронить.

Канцлера это сообщение развеселило.

- Полагаю, меня многие уже похоронили.

- Быть может, не только тебя. Вот взять Джеральда... он не явился на работу. Вероятно, меня тоже считают мёртвой.

- А он, кстати, приходил, когда тебя не было. Я его отпустил на неделю.

Леди сенатор удивлённо приподняла брови.

- Ты отпустил моего секретаря?

- Разве он будет тебе нужен в ближайшее время?

- Нет, но...

- По сивфским законам, - сказал Канцлер, приступая к десерту, - супруги имеют равные права не только в отношении имущества, но и наёмных работников.

- Но мы ещё не женаты, - резонно заметила Камилла.

- Да, это упущение, - задумчиво произнёс мужчина, нежно поцеловал кончики её пальцев и спросил: - Как думаешь, мы сегодня ещё успеем провести церемонию?

Он вскинул руку привычным жестом и досадливо поморщился - часов не оказалось.

- Думаю, уже нет, - сказала его собеседница, слегка улыбаясь. - К чему такая спешка?

- Видишь ли, - барон осторожно сжал девичью руку, - когда я увидел новый цвет своих волос,  мысленно попрощался не только с жизнью. Я попрощался с тобой. Теперь, когда мне выпал второй шанс... не хочу больше терять времени. Впрочем, не думай, ящерка, что я на тебя давлю.  Просто сообщи, когда будешь готова называться моей.

- Ламберт, независимо от того, готова ли к этому, я уже твоя, - ответила Камилла, погладив его по щеке.

- Значит, я могу распоряжаться твоим секретарём?

- Слушай, ты, софист! - девушка запустила в собеседника скомканной салфеткой, но мужчина ловко увернулся. Оба рассмеялись.

- Ты очень весел для покойника, Канцлер.

Камилла обернулась на голос и не сразу узнала пожилую женщину, стоявшую рядом с ними. Пожилую? О нет, ещё вчера ей не дали бы и тридцати.

- Леди Корлайла, - мужчина встал и поклонился со всем изяществом высокопоставленного придворного. - Какой сюрприз. Присоединяйтесь, - он собственноручно пододвинул к столу ещё один стул.

- Засунь свои любезности в... - это мало кому было известно, но леди Корлайла происходила из очень скромной семьи, и великосветский лоск слетел с неё вместе с пигментацией волос.

- Давно вы?.. - Камилла не могла оторвать взгляд от её седин.

- Вчера. И уже ходить становится тяжело. А ты, некромант хренов, неделю как побелел, - обернулась она к успевшему занять своё место Канцлеру, - и несмотря на это твоя девчонка светится так, будто ты её только что...

Камилла залилась густым румянцем.

- А? Я что, угадала? Ну, мужик... Послушай, Камилла, погуляй пока. Нам с Канцлером надо перемолвиться о том, о сём... Не бойся, ничего я ему не сделаю. Не до того мне уже сейчас, - добавила бывшая фаворитка кесаря, перехватив недоверчивый и враждебный взгляд сенатора.

Девушка вопросительно посмотрела на Ламберта. Он успокаивающе сжал её ладонь и сказал:

- Побудь немного с Мартеном, моя пери. А то ему, кажется, уже нехорошо.

Хозяин, и правда, из бледного сделался землистым, но продолжал маячить у двери на случай, если гостям что-нибудь понадобится.

- Талантливая девочка, - сказала Корлайла, провожая Камиллу взглядом. - Ей удалось надуть и меня, и Вивьен.

Канцлер молча налил бывшей фаворитке кесаря чашку чая. Они долго сидели друг напротив друга - седые и молчаливые.

- Ты знаешь, два дня назад я давала бал в твою честь, - наконец сказала женщина. - Вернее, в твою память.

- Очень любезно с твоей стороны.

- Я думала, что закончилась эпоха. Эпоха Канцлера. А на самом деле закончилась моя.

Мужчина тактично промолчал.

- Послушай, это ведь ты спровоцировал шестимесячную войну?

- Выбора не было, - неохотно отозвался он. - Время работало на них. Если бы императору Кордолиса удалось стянуть все войска в один кулак, мы бы так легко не отделались.

- По мирному соглашению к Кордолису отошли земли с твоим родовым поместьем.

- Видишь ли, мир подписывала Камилла. А она тогда не знала, что я фон Штосс.

- Перемудрил с конспирацией?

- Вот уж чего я никогда не скрывал, так это своей фамилии. Просто канцелярия интересовала её больше Канцлера. Да и поместье я сразу выкупил.

Корлайла позволила себе усомниться, что молодую девушку груда заплесневелых бумаг интересовала сильнее, чем загадочный молодой человек, но ничего не сказала. Кто её знает?

- Поместье влетело тебе в копеечку.

- На условиях этого мира я заработал на десяток таких поместий.

- Смещение жены кесаря?

- Я.

- Но мне всё-таки удалось переиграть тебя и стать фавориткой.

Канцлер опустил глаза.

- Что, будешь утверждать, что не приложил руку к «смотру невест»?

- Не стану отрицать. Мне было важно, чтобы выбор не пал на Элизабет.

- Это почему?

- Она из Тингума и очень патриотична. Не мне тебе рассказывать, как внушаем наш добрый кесарь, а Элизабет настояла бы на альянсе против Альбастана. Мне это было ни к чему. Оливия, хоть и чужда политики, разорила бы казну бессмысленной роскошью... А Зара вообще просто фанатичка.

- Не хочешь ли ты сказать, что моя кандидатура тебя устраивала?

- А почему нет? Под твоим чутким руководством Сивфы процветают.

- Но я же хотела тебя убить.

Он пожал плечами.

- Не ты первая, не ты последняя. К тому же, став первой леди, ты вынуждена была непрерывно пребывать в сиянии короны, а я мог позволить себе оставаться в тени.

- Я могла просто приказать арестовать тебя, и ты бы «покончил с собой в камере предварительного заключения».

- Но ты ведь этого не сделала, - сказал седой интриган, глядя коллеге в глаза.

- Только потому, что мне стало известно, что Таро, сплотивший оппозицию, и Канцлер - одно лицо, и в случае его ареста поднимется масштабное восстание.

- Да, - усмехнулся мужчина, - организацией этой утечки информации я особенно горжусь.

- А помнишь, - мечтательно сказала Корлайла, - тогда, в Терциуме... ты едва не попался.

- Разве такое забудешь! Восемь часов вплавь по реке. А было начало мая, вода холоднющая. И вся агентурная сеть вскрыта... Сколько я труда на неё положил...

- Да, было же время... а потом ты забился в свою крысиную нору. Что ты там делал, позволь узнать?

- Работал. Камилла присылала интересные артефакты из своих поездок, но на исследования уходили месяцы, годы...

- Ах да, ты же ещё и теорией магии занимался. Салем говорил, приобрёл популярность на востоке.

Канцлер отмахнулся.

- Это так, крохи. В основном для Аусторикса писал.

Они помолчали, вспоминая другие эпизоды совместной биографии. Наконец Корлайла перевела взгляд на Камиллу, напряжённо наблюдавшую за ними с противоположного конца залы.

- Женись на этой девочке, - сказала вдруг бывшая фаворитка кесаря. - Пусть нарожает кучу маленьких канцелерят. С такими, как ты, жить веселее.

- Я непременно последую твоему совету.

Леди Корлайла встала. Она выглядела сильно постаревшей, но держаться продолжала с царственным достоинством.

- Говорят, оценить величие человека можно по величине его врагов. Что ж, Ламберт фон Штосс, прощай и не поминай лихом.

Канцлер опустился перед ней на одно колено и склонил голову.

- Я горд, что у меня был такой враг, как вы, миледи.

Корлайла кивнула и медленно направилась к двери. Но, сделав несколько шагов, обернулась:

- Ты выяснил, кто на тебя охотился?

- Северная Лига. Наткнулись на библиотеку некромантов, подкупили кое-кого из моих людей и наивно решили, что если меня удастся устранить, хотя бы в союзе с Канмаром, им хватит мозгов воспользоваться плодами грабежа моего дома.

- Они, в общем, поняли свою ошибку, поэтому после твоего исчезновения решили похитить этого мальчика... Кайла, кажется?

В один прыжок Ламберт оказался рядом с ней.

- Когда?

- Вчера около полудня его доставили барону Дорсу. Лагерь в Веймонском лесу.

- Спасибо, Корлайла. Я... я этого не забуду.

Схватив Камиллу за руку, он стремительно ринулся вон.

- Узнаю старину Канцлера, - усмехнулась леди Корлайла. - Ну, а ты чего уставился? - бросила она в сторону Мартена. Тот, наконец, позволил себе упасть в обморок.

- Что случилось? - на бегу спрашивала Камилла.

- Нам срочно надо попасть в поместье.

- Возьмём мой экипаж?

- Нет времени. Портуемся из канцелярии.

- У тебя... есть... там телепорт? - начала задыхаться она. - Там же... поле... нестабильное?

- Есть. Экстренный. Одноразовый. Разброс десять километров.

«Дом на холме», 34 г. э. Леам-беат-Шааса

Им, в общем, повезло. Телепорт открылся в лесу, неподалёку от деревни. Если в Вернеце весна уже вступала в свои права, то здесь ещё лежал внушительный слой снега. Сориентировавшись, Канцлер заливисто свистнул. Немедленно раздался топот, и навстречу им выбежало несколько лошадей. Ламберт тут же вскочил на крупного белого жеребца, а Камилла в изящном серебристом платье и замшевых туфельках стояла по колено в снегу и испуганно взирала на гарцующих вокруг животных, возбуждённо бьющих копытами. Мужчина легко поднял её и усадил перед собой.

- Держись за меня, поедем быстро.

Канцлер сжал коленями бока лошади, направляя её к поместью, но тут же остановился: до него донёсся запах гари. Влетев в деревню галопом, барон придержал коня, они медленно проехали вдоль того, что осталось от улицы. Не подлежало сомнению, что пожар не был случайностью. Чуткие ноздри Ламберта трепетали, улавливая малейшие оттенки запаха.

- Жгли без людей, - наконец процедил он. - Их счастье.

В «Доме на холме» всадники были спустя считанные минуты. Перед крыльцом их встречала целая делегация. Салем, Рогнар, плачущая навзрыд Марта, разнокалиберные дети и подростки во главе со старостой.

Ламберт молча спешился и снял с лошади ещё не пришедшую в себя от бешеной скачки девушку, передал её на руки Рогнару.

- Напали на нас, хозяин, - произнёс староста, не выдержав общего молчания.

- Видел, - отрывисто сказал барон и быстрым шагом направился в дом. - Убитые есть?

- Не, я всё сделал, как Рогнар сказал. Как палить начали, собрал всех и на мельницу отвёл. Тесновато там стало, дык малые вон... сюда перебрались. Ну и меня за ними послали.

- Кайл... - начал было Салем.

- Знаю, - не глядя оборвал его Канцлер. - Что за бочка во дворе?

- Да сами не ведаем... - отозвался Рогнар. - Появилась ночью. Внутри какая-то слизь розовая.

- Слизь? Хорошо. Пусть стоит.

Хозяин проходил комнаты одну за другой, иногда останавливаясь, доставая что-нибудь из шкафов или снимая с полок. Салем, Рогнар с Камиллой на руках и староста следовали за ним по пятам.

- Где Фердинанд?

Мужчины дружно опустили глаза.

- Он... ты понимаешь...

Канцлер на секунду замер.

- Ты же сказал, никто не пострадал? - в первый раз со времени приезда он посмотрел старосте прямо в лицо.

- Так он, это... - прогудел Рогнар, - третьего дня ещё. Повестка пришла, что ты с должности снят. Посмертно. Я не поверил, а он...

- Ты же знаешь, его сердце... - тихо сказал Салем. - Мы с Кайлом, собственно, потому и приехали из Вернеца.

- Похоронить успели?

Лучший ученик старого фехтовальщика излишне резким движением затянул пояс с висящими на нём ножнами.

- Нет ещё.

Канцлер молча кивнул и пошёл дальше.

- Я успел активировать новые контуры, что ты установил. Но после того, как они взяли Кайла, преследование прекратили. Ламберт, у них было три боевых мага, - закончил аспирант несколько смущённо.

- До звена недобор, - Канцлер опустил в карман амулет, повышающий объём маны и несколько зелий. - Дальше.

- Что дальше? - не понял молодой маг.

- Как они ушли? - теперь синими, как сапфиры, глазами Ламберт смотрел на своего аспиранта.

- Через телепорт.

- Отсюда?

- Отъехали от деревни километров семь.

- Точка экстремума, - кивнул магистр теоретической магии. - Проследил?

- Попытался, - Салем покраснел. - Ставил кто-то очень сильный. Прошли верховые. А след... у него были динамические координаты.

- Бумагу. Карандаш.

Пока молодой маг искал письменные принадлежности, его руководитель достал из медальона свой бриллиант и положил на стол. В воздухе немедленно возникла мешанина из геометрических фигур, цифр, формульных выражений, разноцветных линий и плоскостей. Подчиняясь движению рук Канцлера, одни элементы заменялись другими, что-то приходило во вращение, что-то пропадало.

Салем вернулся и подал Ламберту требуемое. Тот быстро застрочил столбцы формул. Протянул обратно ученику.

- Делай.

Салем заглянул в листок.

- Почему такая большая площадь мембраны? Я долго не удержу.

Магистр молча взглянул на ученика, и тот осёкся: зрачки мага сузились до размера булавочных головок. И теперь его глаза уже не напоминали сапфиры. Это были две дыры в бушующую синюю бездну.

- Держать не надо. Закроешь, как только я проеду, - всё же сказал он. - Через четверть часа. Перед домом.

Канцлер ненадолго уединился в кабинете, затем поднялся в башню, снял с полки несколько книг, быстро пролистал, останавливаясь в определённых местах. Покинув дом всё тем же быстрым шагом, Ламберт остановился перед крыльцом. Беглым взглядом изучил подготовленный к открытию портал.

- Блок стабилизации поля. Проверь.

Уселся тут же на ступеньке, снова открыл медальон и погрузился в хаос сгенерированных им фигур.

Салем несколько испуганно посмотрел на творение своих рук.

- Второй абзац снизу, - тихо подсказала Камилла, заглянувшая в листок. - Это не «а», а «α». У него просто почерк такой.

Молодой маг сделал несколько пассов.

- Готово.

Ламберт поднял голову. Встал, подозвал терпеливо ждавшего его жеребца и легко вскочил ему на спину.

- Открывай.

- Я с тобой, - решительно подбежала к нему Камилла.

- Ты останешься здесь, - сказал маг таким голосом, что девушка отшатнулась. - И ты тоже, - перевёл он полыхающие синим пламенем глаза на шагнувшего вперёд Рогнара.

Потом всё же нагнулся к Камилле, и на мгновение синева отступила куда-то в глубину. На неё снова смотрел знакомый сероглазый Канцлер.

- Я скоро вернусь. Я обещаю.

Быстрым движением она обняла его за шею и нежно поцеловала в губы. Отступила назад. С характерным гудением завибрировал воздух у открытого портала. Конь Канцлера с сомнением покосился на мембрану, но всадник ободряюще похлопал его по крутой шее:

- Пошёл.

Салем свёл ладони. Его первый портал с динамическими координатами схлопнулся.

Веймонский лес, 34 г. э. Леам-беат-Шааса

Его остановили уже у самого лагеря. То ли часовые так плохо знали своё дело, то ли...

- Ну вот что ты за зараза, фон Штосс, если тебя даже чума не берёт?! - выступил на передний план барон Дорс.

- Я некромант, ты разве не знал? - спокойно отозвался Канцлер, спешиваясь.

- Не шарь глазами, вон он, - Дорс махнул рукой в противоположную сторону обширного лагеря. Один из людей Лиги Севера вёл подростка, приставив к его горлу лезвие широкого охотничьего ножа. Как только они немного приблизились, Кайл крикнул:

- Ламберт, я ничего им не... - лезвие прижалось к горлу сильнее, заставляя замолчать.

- Я знаю, Кайл. Не беспокойся, - Канцлеру хватило одного беглого взгляда, чтобы оценить повреждения, нанесённые пленнику за сутки пребывания в лагере недоброжелателей: лицо разбито, руки и ноги тоже в синяках и ссадинах, но кости, кажется, целы... а, нет, ребро, видно сломано - скривился от лёгкого тычка в бок. Ногти в порядке, уши на месте... в общем, отделался малой кровью. - Что всё это значит, Дорс? Я передаю Канмару Абсолютное Оружие в комплекте с подробными инструкциями в обмен на безопасность мою и моего дома. И что я вижу, стоит мне вернуться в поместье? Мою деревню сожгли, мой человек похищен... Как прикажешь это понимать?

- Хватит заговаривать мне зубы, барон. Канмар ничего об этом не говорил. Давай сюда камень или мальчишка умрёт.

Канцлер снял с шеи медальон и бросил его главарю заговорщиков. Тот ловко поймал вещицу и достал из кармана ещё один, отобранный у Кайла. Уверившись в их идентичности, снова перевёл взгляд на спокойно стоящего перед ним мужчину.

- Заключать сделку с человеком, не держащим своего слова, всегда опасно, Дорс. Если Канмар нарушил обещание, данное мне, что помешает ему поступить так же с тобой, особенно теперь, когда он получил, что хотел?

- А мне кажется, что надуть меня пытается кто-то другой, - грубо заявил его собеседник. - Оружие на землю!

- В меня сейчас целятся три боевых мага и четыре лучника, а тебя беспокоит мой меч?

- Давай без фокусов, Канцлер. Я видел тебя в деле. Видел, как ты стандартной рапирой отбиваешь залп стрел. Может, и против магии у тебя что-то припасено. Да-да, не морщись, я узнавал тебя на турнирах, хоть у тебя и была картошка вместо лица. Я сам когда-то учился у Фердинанда и умею видеть стиль, а не рожу. И твой ни с чем не спутаешь.

Ламберт отстегнул ножны и бросил далеко перед собой и короткий меч, и кинжал.

- Это всё? - недоверчиво осведомился Дорс.

- Я что, по-твоему, аркани, чтобы на себе целый арсенал таскать? Я мирный чиновник.

- Знаем-знаем, какой ты мирный, - медленно проговорил барон, обнажая свой двуручник и делая осторожный шаг в сторону Канцлера. - Если шелохнётся, стреляйте!

Ламберт хладнокровно посмотрел на кончик меча, коснувшийся его груди.

- Это новый костюм. Смотри, не испорти мне его.

- Будешь много болтать, я тебе шкуру испорчу, - огрызнулся Дорс.

- Отпусти мальчика, он ничего не знает об оружии, - невозмутимо сказал Канцлер. - Если у Канмара возникли какие-то сложности, надо было сразу обратиться ко мне.

- И почему я должен верить, что Канмар меня обманул?

Ламберт театрально вздохнул.

- Могу договор показать.

- Валяй. Только если тебе жизнь дорога, не делай резких движений.

Мужчина неторопливо поднял руку и извлёк из внутреннего кармана камзола сложенный вчетверо листок.

Барон Дорс выхватил его из руки Канцлера и, не отводя взгляда от синих глаз, а острия - от груди, протянул бумагу в сторону.

- Гугри, прочти!

- А сам, что, не умеешь? - невинно осведомился Ламберт, пристально глядя барону в лицо.

- Очень смешно, фон Штосс, - проскрипел зубами Дорс. - Гугри три года был адъютантом Канмара, так что руку его ни с чем не спутает. И если ты вздумал...

- Всё в порядке, Дорс. Договор настоящий, - сказал Гугри. - Здесь и подпись, и печать Канмара.

- Этот самодовольный гад поплатится, - глава Северной Лиги смачно сплюнул под ноги. Канцлер брезгливо поморщился.

- Послушай, Дорс, отпусти парня. Я в твоих руках, одинокий и безоружный. Если хочешь, отвези меня к Канмару, я сам с ним поговорю. Быть может, имеет место какое-то недоразумение...

Мужчина, уже подуставший держать нож у горла Кайла, вопросительно посмотрел на барона. Поймав его взгляд, тот произнёс:

- Кончай сопляка.

Барон Вайгель, наблюдавший за всей сценой, и считавший себя фигурой не менее значимой, чем Дорс, воскликнул:

- Но зачем? У нас же есть Канцлер, к чему эта бессмысленная резня, Дорс? То вы хотите преследовать деревенских жителей, то детей резать! Вы маньяк!

- А вы идиот! - рявкнул Дорс. - Вы что, не помните, как в лицее, где мы искали сначала, этот очкарик, ректор, кричал, что это сын фон Штосса? К тому же почти взрослый. Думаете, он не будет мстить?

- Вы же сами сказали, что это чушь! Что у фон Штосса не может быть детей такого возраста.

- Может, и сказал. А вы видите, как пацан смотрит на него? Это война! И мы не можем рисковать.

Кайл немедленно опустил глаза в землю, но Вайгелю пришлось признать:

- Что ж, возможно, вы и правы. Режьте, - обернулся он.

Кайл бросил последний, как он думал, взгляд на своего друга и учителя. Но Ламберт ни на йоту не утратил своей невозмутимости.

- Это было неверное решение, Вайгель. А я уж начал думать закончить дело миром.

И парень вдруг осознал, что смерть всё не наступает, а лезвие, прежде слегка подрагивавшее на коже, теперь совершенно неподвижно. Кайл попытался пошевелиться и не смог. Двигались только глаза. Канцлер отступил на шаг от застывшего на месте барона и неторопливо обошёл его, достал из его кармана оба медальона, взял свой и покачал им перед носом Дорса:

- Не берите чужого, барон, и будет вам счастье.

Затем мужчина спокойно подобрал с земли своё оружие и пристегнул его обратно к поясу. Подошёл к Кайлу, и прикосновение его рук вернуло юноше подвижность. Ламберт обнял его, стараясь не причинять боли повреждённым рёбрам.

- Посиди пока, отдохни. Я сам справлюсь.

Кайл, ощутивший на себе последствия шока первого ожидания смерти, послушно опустился на какой-то тюк.

Барон фон Штосс начал неторопливо связывать словно окаменевших людей по рукам и ногам, при этом он не забывал говорить, обращаясь преимущественно к Дорсу.

- Я понимаю, барон, что между любыми союзниками могут возникать внутренние разногласия. Однако согласитесь, что Канмар подписывал договор со мной от имени альянса, так что ваши с ним трения меня не касаются. В следующий раз, когда увидите его, передайте привет от меня и напомните, что Абсолютное Оружие, которое, как он считает, соответствует его божественной природе, получено им от меня, жалкого смертного, но я не настолько неосмотрителен, чтобы снабжать его таким мощным средством разрушения, не позаботившись о защите от оного. Ему не следует также забывать, что подобным же оружием обладаю и я сам. Человек я мстительный, но занятой. Я даю вашему альянсу месяц на то, чтобы моя деревня была отстроена, а сын Канмара предстал пред мои светлые очи. Как с ним поступить, я оставляю на своё усмотрение. Если хотя бы одно из двух условий не будет выполнено, я уничтожу Дом Канмара вместе со всем полуостровом, а всех Северных баронов до последнего уморю чумой. Надеюсь, я доступно излагаю?

Дорс бешено вращал глазами, взгляд Вайгеля, прикованный к Канцлеру, выражал неприкрытый ужас.

- Да-да, Вайгель, можете не сомневаться, я маньяк почище Дорса, количество жертв меня не остановит.

Повязав тройку боевых магов, Канцлер добрался до сжавшейся в комок девушки, замершей, закрывая лицо руками. Разведя их в стороны, фон Штосс обнаружил довольно миловидное создание лет шестнадцати с зажмуренными глазами и выражением отчаяния на лице. Мужчина поднял девушку и перенёс к Кайлу.

- Это она держала портал?

- Да, - ответил тот. - Она не боевой...

- Угу, - Канцлер лёгким движением провёл по лицу девушки. Она осторожно открыла глаза. Вздохнула немного свободнее. Двигаться она всё ещё не могла, но говорить - вполне. Ламберт поставил её перед собой.

- Должен выразить вам своё восхищение, юная леди. Отличная работа. У вас есть причины ненавидеть меня лично?

- Нет, - быстро ответила она. - Мне просто хорошо заплатили.

- Как вы нашли мою точку экстремума? Сканировали поле?

- Какое там! - горестно вздохнула девушка. - У вас же генерация белого шума запущена по всей системе. Да и сканирование я не факт, что осилила бы...

- Неужели Салем домучил генератор? Я уже надеяться перестал, - сказал Ламберт сам себе.

Кайл смущённо кашлянул.

- Вообще-то это мы с Наиной поставили. Я ещё и радиопомехи запустил. Принцип тот же.

- Так как же вы действовали? - вернулся барон к разговору с девушкой.

- Достала в агентстве по недвижимости старую съёмку местности и геологические изыскания. Составила функции, описывающие рельеф и залежи магнитных руд. Решила систему. Взяла производные, первую и вторую. Ещё раз решила систему.

- Остроумно, - похвалил магистр теоретической магии. - Хотя и довольно трудоёмко - рельеф там сложный, да и площадь приличная.

- Да уж, пришлось попотеть, - призналась она. - Зато точка перегиба с точностью до метра.

- Что вы заканчивали?

- ВУ, факультет магии пространства.

- Не может быть, - усомнился Ламберт. - Портал с динамическим координатами по лекциям старого маразматика Герфорда?

- Я читала вашу работу по этой теме. Вообще все ваши работы по теории магии, которые только издавались. Даже саламиниумский для этого выучила, - с жаром сообщила она.

- Польщён, - с долей удивления сказал маг. - И при таком отношении всё равно полезли в мой дом?

- Да не знала я! - почти простонала девушка. - Это Кайл мне потом уже... Ну скажите, откуда мне было знать, что Леам-беат-Шаас это Ламберт фон Штосс? Я вообще не знала, что вы сивфанец, вы же печатаетесь только в Саламиниуме.

- Где печатают, там и печатаюсь, - улыбнулся он. - Ладно, проехали. Аспирантура?

- Пока нет, - девушка опустила глаза. - Пока работаю.

- Угу, - мужчина задумчиво глядел то на неё, то на Кайла, смотревшего на юную магичку без всякой враждебности, а даже как-то участливо.

- Слушай, - обратилась вдруг она к парню, - а ту ловушку, что у меня всю ману слизала, тоже ты поставил? Если бы не зелья...

- Да это и не ловушка даже... - смущённо отозвался Кайл.  - Это резервный маноуловитель на случай перегрузки системы. Во время вспышек на солнце у нас иногда магнитоэлектрические бури поднимаются, а там сток как раз. Систему-то мы замкнули.

- Так что, у ваших магов постоянно мана сливается?

- Да нет. Маноуловитель выбраковывает всех из списка допуска. Так же, как защитные контура пропускают...

Канцлер кашлянул. Кайл, сообразивший, что выдаёт врагу тайны системы безопасности, смутился окончательно и замолчал, глядя в землю.

Девушка закусила губу и перевела взгляд на магистра, в своей любимой позе, со сложенными на груди руками, прислонившегося к огромному дубу.

- Мне кажется, или раньше у вас глаза были синие?

- Наблюдательность - ценное качество, - глубокомысленно заметил маг.

- А может, вы меня отпустите? - похлопала она длинными ресницами. - На первый раз?

- Ну, нет, - с усмешкой отозвался Канцлер. - Это было бы непедагогично. Но в знак моего к вам расположения конечности я вам связывать не стану. И устрою поближе к стволу. Да и паралич вас отпустит на час или два раньше остальных.

Он действительно поставил её к стволу и начал стягивать туда же остальных пленников, приматывая длинной верёвкой к дереву в несколько слоёв.

- Что вы собираетесь делать? - дрожащим голосом спросила ведьма.

- Зима в этом году была суровая... а Веймонский лес не зря называют ещё и Медвежьим. Тут, впрочем, хватает и волков, и рысей...

- И что? - девушка побледнела.

- Через какое-то время ваша тёплая компания привлечёт внимание голодного хищника. Кого-то, понятное дело, съедят... но остальные разбегутся. И смогут передать Канмару моё послание... Не переживайте уж слишком, - шепнул он ей почти на ухо, - больше одного людоеда в лесу обычно не бывает. Хотя... зима и вправду была холодная. В любом случае, увидите больших птиц, старайтесь не блестеть глазами.

- А если никто не выживет? - спросила она.

- Тогда я буду считать, что Канмар неудачник, - сказал Канцлер, демонстративно глядя в сторону, пока Кайл засовывал за пояс девушке длинный кинжал.

Барон фон Штосс вскочил на коня, осторожно пристроил парня на круп.

- Мэтр! - крикнула юная магичка.

- Да, - обернулся он.

- Массовый многочасовой паралич. Как вы это сделали?

- Если выберетесь отсюда, идите ко мне писать диссертацию, - подмигнул он ей весело. - Тогда научу.

Немного отъехав от лагеря, Ламберт задумчиво сказал:

- Симпатичная девушка. Перспективная. Как её зовут?

- Гестия, - отозвался Кайл сзади. - Мне она тоже понравилась. Главным образом за то, что отказалась меня пытать. Аргументировала, правда, тем, что ей за это не платят... но так или иначе.

- Во всеуслышание? Тогда, вероятно, после неё и все прочие отказались. Очень умно... А ты молодец: всего сутки в плену, а успел перетянуть на свою сторону самого ценного врага.

- Ламберт?

- М-м-м?

- А что это за Абсолютное Оружие?

Канцлер вздохнул.

- Да не занимаюсь я оружием, ты же знаешь. Один из Северных баронов случайно обнаружил в своих владениях библиотеку некромантов. Внутрь хранилища идти они побоялись, а в скриптории была только одна книга - по термоядерному синтезу. Переводчиком наняли Малькольма. А он что ни переводит, у него героическая сага получается. Вот и вылезло «Абсолютное оружие». Всем тут же загорелось, и Лиге, и Канмару.

- А как же... договор?

- А, это. Я его сам только что написал. Канцлер, не умеющий убедительно подделать подпись - плохой канцлер. А печать настоящая. Ну, почти. Когда-то я гостил во дворце царицы Сильвеллы и на всякий случай снял слепок с её экземпляра.

- Так ты ничего Канмару не давал?

- Конечно, нет. Однако, - улыбнулся Канцлер, - я бы с удовольствием посмотрел, как он будет говорить об этом Лиге.

«Дом на холме», 34 г. э. Леам-беат-Шааса

Единственными взрослыми в доме, кто сохранял спокойствие, были женщины. Марта развлекала ораву детей, а Камилла заявила, что их неплохо бы покормить, да и Ламберт, без сомнения, когда вернётся, будет зверски голоден, и удалилась на кухню. Мужчины увязались за ней и немедленно стали использоваться в качестве грубой рабочей силы. Рогнар таскал мешки с крупой и мясные туши из кладовки, а потом кидался с разделочным ножом на свиной окорок так, будто эта свинья была его злейшим врагом.

Салем, дирижировавший сразу пятью ножами, очищающими и шинкующими овощи, тихо спросил у девушки:

- А давно вы с...  Ламбертом?

- С сегодняшнего дня, - ответила Камилла, привыкшая использовать недосказанности в свою пользу.

- И... как?

- Весьма, - сдержанно отозвалась она, но восторг от воспоминания, блеснувший в глазах, ей до конца погасить не удалось. - А как у вас с Вивьен? - поспешила она перевести стрелки.

Салем бросил на неё быстрый взгляд.

- Нормально.

 Вартек, уже успевший осмотреть всех собравшихся на мельнице людей и оказать первую помощь немногочисленным обожжённым, всем своим видом выражал сожаление, что ему не удалось собственными глазами удостовериться, что Канцлер жив и здоров. И если в первое молодой человек с радостью поверил, то второе постоянно вызывало сомнение, и врач непрерывно донимал Камиллу расспросами, оставляя на произвол судьбы лук, который ему было поручено помешивать.

- Уверяю тебя, Вартек, тебе не о чем беспокоиться, он абсолютно здоров.

- Как ты можешь быть так уверена? От чумы ещё никто не излечивался за всё время эпидемии. Даже маги.

- В том месте, где мы были, тоже никто не бывал. Кстати, мне кажется, что слизь в бочонке во дворе - та самая, что поставила его на ноги. Может, посмотришь?

- Я пока не в состоянии ни о чём думать... Так он не выглядел уставшим?

Камилла наклонилась к врачу и с улыбкой прошептала ему что-то на ухо.

- О-о-о! Надо же...

На некоторое время Вартек успокаивался, но вскоре заводился с новой силой:

- А как он ел?

- У него прекрасный аппетит, как обычно, прожорлив, как слонопотам.

- Жар? Головокружение?

- Вартек, у тебя лук пригорел.

Камилла первой заметила из окна столовой открывавшийся портал. Но добежал до него раньше всех Вартек. Всадники едва успели спешиться, как врач налетел на Ламберта, одновременно проверяя его пульс, температуру и заглядывая в глаза на предмет покраснений. Рассмеявшись, барон крепко обнял друга и указал ему на Кайла.

- Вот тебе пациент. У него ребро сломано. А у меня всё в порядке.

Взглянув, наконец, на парня, Вартек нахмурился.

- Да тут и помимо рёбер есть чем заняться. А ну-ка, идём. А тебя, - он обернулся к Канцлеру, - я всё равно потом осмотрю. Чтоб спать спокойно.

- Хорошо, хорошо... А что у нас на ужин?

Число гостей в доме сильно превышало число гостевых комнат, так что Салему пришлось делить с Вартеком его обитель. Полностью удовлетворённый состоянием обоих своих пациентов (после обработки и дезинфекции повреждений Кайла быстро привели в полную боевую готовность при помощи артефакта Камиллы), доктор всецело отдался исследованию таинственной розовой слизи, о которой Канцлер рассказал ему то немногое, что было известно. Вартек взял у него несколько пробирок крови в качестве реагента и теперь цедил собственную для контрольной группы, страстно сожалея, что под рукой как назло нет ни одного чумного.

Салем угрюмо наблюдал за его действиями, помимо воли прислушиваясь к возне в соседней комнате. Когда в спальне Канцлера что-то с грохотом рухнуло на пол, он заметно вздрогнул под тут же раздавшийся двухголосый смех.

- Что это?

- С кровати упали, - ответил Вартек, наблюдая, как его тёмная венозная кровь медленно наполняет шприц.

- Что они себе позволяют?! - возмущённо воскликнул маг. - Полный дом детей!

- Возможно, - медленно сказал врач, не отрываясь от своего занятия, - они хотят сделать одним больше. - Маг продолжал напряжённо прислушиваться, но больше не различил ни звука. - Успокойся, Салем, - Вартек наконец отложил шприц. - Я уверен, что Ламберт уже повесил кокон. Они больше никого не побеспокоят.

- Кокон?

- Ну да, звукопоглощающее заклинание. Неужели ты сам никогда не пользовался?

- Можно подумать, ты пользовался! - раздражённо сказал Салем.

- Неоднократно. Ламберт часто на нашу палатку ставил.

Маг поднял брови.

- Даже так?

- Очень удобно, - сказал доктор, аккуратно расставляя на столе батарею колбочек. - Например, когда в полевых условиях оперируешь кого-нибудь без наркоза. Или вот раз я сам простудился в сезон дождей... а мы как раз прятались в шалаше, замаскированном под бурелом, от одного племени, которое считало, что мы осквернили их святыню. Так вот кашель из кучи ветвей был бы некстати.

-Почему он сразу его не поставил?

- Салем! - экспериментатор укоризненно посмотрел на мага сквозь толстые стёкла защитных очков. - Как будто ты сам не был влюблён! Да это последняя вещь, о которой я стал бы думать, уединяясь с женщиной своей мечты.

Маг посмотрел на Вартека так, будто видел того впервые.

- Скажи, Вартек, а сам ты... любил когда-нибудь?

- Любил, - спокойно ответил тот, не дрогнувшей рукой разливая по пробиркам реагенты.

- И что же произошло?

- Я уехал в экспедицию на другой континент. На полгода. Когда вернулся, она была уже с другим.

- И... как ты это перенёс?

- Страдал, конечно, - так же спокойно отозвался врач. - Года два. В день, когда она вышла замуж за виконта Клари, в первый раз в жизни напился, - Вартек поднял голову и укоризненно покачал ею, как бы удивляясь самому себе. - Медицинским спиртом. Как только не отравился?

- А что было потом?

- Потом, - со вздохом сказал врач, - было дикое похмелье и Ламберт, обливающий меня ледяной водой. Я сказал ему, что хочу умереть, а он ответил, что может мне это устроить. И, знаешь, что-то в его лице было такое... что я твёрдо знал: если догонит, то обязательно убьёт и непременно каким-нибудь зверским образом. Так что с руганью и обнажённой саблей он гонял меня по всему поместью, пока я не пришёл в себя. Прошло какое-то время... и однажды утром я проснулся с осознанием того, что свободен. Вот и всё.

- А ты... видел её потом?

- Да, разумеется. Сейчас мы довольно часто общаемся. Я даже как-то лечил её мужа, когда тот сломал тазовую кость. Они хорошая пара.

- Ты так спокойно об этом говоришь... - с сомнением произнёс Салем.

- Вы, маги, склонны всё драматизировать. Многим из вас это, кстати, стоит жизни. Или, как минимум, здоровья.

Вартек продолжал работу, а Салем не прекращал вслушиваться в ватную тишину за стеной. Ему было неловко перед соседом, от чего он начинал злиться.

- Вартек, почему ты занимаешься всем этим здесь, а не в лаборатории? - наконец нашёл он, к чему придраться.

- Потому, - сказал врач, осторожно поддевая шпателем образец, - что Ламберт запечатал заклинанием башню, чтобы кто-нибудь из детей туда случайно не зашёл. А мне не хотелось его беспокоить по пустякам.

- А давай, я её для тебя распечатаю, а?

Вартек мерно тряс закупоренную пробирку, стоя спиной к столу.

- Салем, глянь, какого цвета пламя у спиртовки? - Маг посмотрел на огонь, но ничего не ответил. Заглянув ему в расширенные зрачки, Вартек сказал: - Сейчас ты перестанешь думать о том, что происходит между Ламбертом и Камиллой, ляжешь в постель и уснёшь. Проснёшься в... девять утра свежим и отдохнувшим. Выполняй.

Салем забрался под одеяло. Покачав головой, врач вернулся к работе.

- Вартек, кажется, у тебя получилось. Она приходит в себя.

Открыв глаза, леди Корлайла увидела склонившееся над ней лицо своего лучшего врага.

- Канцлер, - сказала она, разлепив сухие губы, - твоё дурацкое благородство однажды тебя погубит.

- О чём вы, миледи! Доктору нужен был подопытный кролик для испытания сыворотки. Я выбрал, кого не жалко.

- Дураком родился, дураком помрёшь, - сказала она, снова закрывая глаза.

Пандемия чумы была успешно остановлена.