Четвертая рекомендация «Оракула перемен»

Альберт вспомнил об «Оракуле перемен» и нашел в компьютере очередную рекомендацию:

«17-4: Не шарахаться, договориться о помощи. Оракул перемен».

* * *

В отделе культуры администрации района, куда по просьбе директора заехал Альберт, выкрашенная под блондинку полная брюнетка, с которой он вчера разговаривал по телефону, увидев его, спросила: «Принесли? Давайте». Она мельком посмотрела на бумаги и тут же выпалила:

– Что вы тут написали? Компьютеры – это разовая закупка основных средств, а оплата подключения к сети Интернет – ежегодные текущие расходы. Это разные бюджетные статьи и показатели. А вы все вместе написали!

И вернула ему заявку. Ее гнев был настолько искренним, что Альберт подумал, что он совершил что-то противоестественное. Он попытался объяснить, что ему для закупки компьютеров нужна эта сумма денег, а не статьи. Но его возражения остались без ответа. И он опять уехал ни с чем. «Хорошо, что хоть не потратил много времени», – подумал он, глядя на сидящих в коридоре посетителей.

С этими статьями и показателями Альберт впервые познакомился еще в университете. И знакомство это было не из приятных. Был тогда такой учебный предмет «Планирование народного хозяйства». Сейчас его место занял курс макроэкономики. Преподавал его бывший сотрудник госплана республики, пожилой мужчина невысокого роста, с наметившейся залысиной, неизменно приходивший на лекции в сером костюме. Интерес к содержанию лекций проявляло мало студентов. Альберту предмет не нравился потому, что, в отличие от точных предметов, расчеты плановых показателей делали укруп-ненно, очень приблизительно и грубо. Они не учитывали реальных обстоятельств и были, как студенты говорили, «среднепотолочными». Да и понятно. Кого из молодых ребят могли заинтересовать методы расчета на пятилетку потребности в железобетонных блоках для строительства зданий на территории какого-либо района республики?

Увидев, что сидящий в дальнем конце аудитории студент упорно борется с наплывающим после обеда сном, преподаватель тихо и незаметно подошел к нему и спросил: «Молодой человек, почему вам не нравится планирование народного хозяйства?» Не дожидаясь ответа от вырванного из сонного состояния Альберта, медленно продолжил: «Понятно. Вам всегда в молодости хочется уехать подальше от дома, от своей родной земли в поисках чего-то интересного. Вас тянет дальше и выше». И сделав небольшую паузу, продолжил: «А потом, уже с возрастом, вас тянет обратно домой, к своей земле».

Слова врезались в память Альберта, хотя он не понимал, при чем здесь предмет планирования. Больше заботило другое, что уже без дополнительных встреч с этим занудливым преподавателем ему не видеть зачета. Истинный смысл изречения пришел к нему лишь с годами. Да, прав был этот умудренный в расчетах бывший работник госплана. Теперь он его понимал. Кто с ностальгией не возвращался в те места, с которым связано детство, юность? Только посмотреть, только еще раз увидеть город, поселок, село, в котором прошли первые годы жизни. Было у него много разных учителей. Но этот запомнился, вернее, его мысль.

С тем, что это за труд такой – планировать развитие народного хозяйства, Альберту пришлось плотно столкнуться позднее, в первый год на практике. Количество планируемых показателей в госплане росло с каждым днем. Появлялась новая задача, она обсчитывалась по новым показателям, причем количество старых не уменьшались. Периодически с этим боролись. Готовили предложения по их сокращению. В отделе, в котором Альберт проходил практику, посчитали, что наряду с показателем «общее количество койкомест» излишне детализован показатель «количество койкомест для туберкулезных больных». Посчитали, что этот показатель надо сократить, и таким образом уменьшится объем расчетов. Все были довольны. Это предложение прошло наверх без проблем. Проблемы начались, когда в формах, представляемых для расчета плана, на местах не оказалось этого показателя. В общем, со скандалом пришлось восстанавливать показатель. Вывод простой – не было лишних показателей, поскольку за каждым из них стояли конкретные люди.

«Это было уже по сегодняшним меркам давно, – подумал Альберт, – но принцип жив».

 

Сергей. Инструкция

Выяснить про человека по всем видам учетов, имеющимся базам данных для Сергея не составляло особых забот. Так, рутина. Позвонить знакомым ребятам. Заглянуть на всякий случай в интернет. Там тоже накопилась изрядная доля виртуальных портретов даже людей не совсем публичных, попавших в информацию или форумы, на которых обсуждают практически все. Даже что делал сосед ночью.

Но картина вырисовывалась не очень радостная. Зацепиться пока не за что. Увлечений, кроме книг, не обнаружено. Живет замкнуто. Связей с вдовой прямых тоже замечено не было. Может быть, он «засланец» от конкурентов по бизнесу? Или от каких-нибудь конкурентов-предсказателей. Этому Сергей не хотел верить, вернее, он этого боялся. Эти люди способны на все. С помощью черной магии они друг друга загоняют в гроб или делают сумасшедшими. Против них у Сергея было сильное предубеждение.

Но Сергей знал, что если у Альберта и имелись связи с вдовой, то он их будет прятать наиболее тщательным образом. Нужно было время, чтобы их вскрыть.

Следует внимательно отследить все связи Альберта с книжниками. И прослушка. Это стоило дороже, но без этого его не опередить. Опять те же варианты: опередить, купить, изъять. Сергея учили в спецшколе, что человека можно поймать на жадности, женщинах и тщеславии. То есть нужен компромат, построенный на этих ценностях. Купить, соблазнить или поднять, чтобы столкнуть.

Когда Сергей решал трудную задачу, он машинально доставал из стола и листал аккуратно вставленную в кожаную обертку брошюру. Первая страница хорошей плотной бумаги начиналась с напечатанного на машинке в верхнем правом углу слова «конфиденциально». Ниже «Методы проведения специальных мероприятий» (перевод с английского)». Ее выкрали каким-то невероятным образом у наших противников. Но рынок есть рынок, в конце концов, она оказалась в ЧОПе Сергея, как и все самое интересное в этой области.

Сергей ее читал с карандашом не раз. Не то чтобы руководствоваться или искать совета, просто открывал ее на закладке, и она помогала ему сосредотачиваться. Вот и сейчас он просмотрел подчеркнутый текст: «подавление воли с использованием слабых сторон и недостатков человека, создание искусственных препятствий в его деятельности в течение короткого периода времени и предоставление ему узкого коридора «заданных» возможностей выхода из ситуации».

«Да, – вернулся к своим размышлениям Сергей. – Какие у него недостатки? Если же нет их, то можно использовать его достоинства».

«На первом этапе проводится сбор информации об объекте, его привычках, слабостях. Анализируется окружение для выявления его основных проблем и связей. На втором этапе, с учетом проведенного анализа собранной информации, разрабатывается план проведения операции. На третьем этапе осуществляются скоординированные по силам и средствам специальные мероприятия. И документирование результатов. На заключительной стадии осуществляется зачистка последствий операции, компрометирующих…»

Проще говоря, в инструкции предлагался более развитый метод «плохого и хорошего следователя». Человеку временно создают жизненные коллизии, которые сваливаются на него сразу, бьют по самым больным местам. Если он со слабой психикой – не жилец. Сделают его, как хотят. И внушают ему только один выход – сделать то, что задано. «Всего-то нужно помочь судьбе объекта, она и так его заставляет поступать, как надо. Только направить процесс в желательном направлении», – подумал Сергей.

Все это, правда, старо как мир. Новое заключается в возможностях техники и технологий. Наблюдение из космоса, прослушивание телефонов, взлом электронной почты. Создается контролируемая виртуальная реальность. И в большой команде специалистов. Для создания препятствий и предоставления краткосрочных возможностей желательного пути выхода из ситуации, подобно телефонным мошенникам, которые, пользуясь тем, что у вас нет связи с родными, предлагают быстро за деньги решить проблему с попавшим в милицию сыном. Когда отец или мать смогут дозвониться до него и узнать, что ни в какую милицию он не попадал, многие уже заплатили деньги.

Успешной на сто процентов использование этой методики Сергей назвать не мог, но она работала. Даже в том случае, когда нужно было получить запрятанные за границей счета одного предпринимателя. Его просто пережали. И он сломался. Но это была уже не заслуга методики. Главное, он рассчитался с фирмой «Призма». На нее никакие следы не вели. Все было сработано чисто. Он сам все отдал. Его просили об этом его родственники и близкие друзья. Чисто. Жаль, что он сломался.

Может, предложить Альберту очень интересную антикварную книгу по бросовой цене? В обмен на его книгу? Или лучше предпринять что-то такое, на чем можно было бы проверить его на прочность. Надо найти его наиболее слабые места. А потом уже видно будет, как подступиться. Сценарий решил испробовать очень простой. Сначала окружение, через которое на него можно выйти, с которым можно договориться.

И такая зацепка неожиданно нашлась. Сергей даже подпрыгнул от радости. Не верил своей удаче. Среди прошлых мест работы он обратил внимание на госкомитет. Там в это время должен был работать Михаил. Нужно позвонить ему и попробовать пораспрашивать его об Альберте. Пусть это лучше сделает Док, ему легче с ним говорить. Фирма размещала на сайте клуба рекламу. Михаил явно должен помочь разобраться с Альбертом. Тем более Док может ему за помощь что-то обещать. Попробуем.

* * *

Док созвонился с Михаилом.

– Послушай, Михаил. Знаешь ли ты некоего Альберта Николаевича?

– А в чем дело?

– Знаешь или нет?

– Ну, знаю. Немного. Вместе работали в госкомитете. Но он у меня не в дружбанах.

– Скажу тебе прямо. Кто-то зарядил его на подрыв нашего дела. Похоже, эта вдова. Она уже всех нас достала.

– Но Альберт при чем здесь?

– Понимаешь, это, конечно, подозрение. Но очень много укладывается. Много.

– А что от меня требуется?

– Попробуй узнать, зачем нужна ему эта книга «Византийская хроника».

– Какая книга? Византийская…

– «Византийская хроника». Старая книга, которую он ищет. Судя по всему, по поручению вдовы.

– А он скажет? Если это так?

– Ну, ты предложи ему выкупить ее у него.

– За сколько? А если он спросит, зачем она мне?

– Ты цену не называй. Скажи, что знакомый интересуется этой книгой. И он хорошо заплатит.

– Ладно, попробую. Не бесплатно.

– Да ладно. С тобой мы всегда договоримся. Дело-то общее.

– Кстати, я тут видел у одного антиквара прекрасный меч. Японский. Эпоха… Не буду врать, забыл. Но очень древний. – Док знал, о чем говорит. Михаил увлекался оружием. У него дома был склад мечей и сабель всех времен и народов. Мог вооружить целую кавалерийскую армию. – Да я так, шучу. У нас с тобой и так много общих дел.

* * *

Когда Альберт заехал на работу, чтобы заново оформить заявку в отдел культуры на компьютеры и подключение их к сети, ему передали, что звонил его знакомый и оставил свой номер. Он позвонил и узнал голос Михаила, его бывшего коллеги. Альберт внутренне собрался и крепче сжал телефонную трубку.

– Ты слышишь меня? Альберт?

– Да.

– Ты чем сейчас занимаешься?

– Работаю.

– Где? Мне рассказывали, что ты стал генеральным на фирме. – В его голосе чувствовалась ирония.

– Да, правильно, генеральным советником, – перешел на тот же тон Альберт.

– Мой старый знакомый интересуется историей. Говорят, ты нашел книгу какую-то интересную про Византию.

Альберт совсем не ожидал от него такого вопроса и не сразу сообразил, что ему ответить.

– А что он хочет от меня?

– Он просил, чтобы ты эту книгу ему продал. Купит за хорошие деньги.

Слышно было, как Михаил, порывшись в кармане, вытащил записку.

– Ну, вот эта, «Византийская хроника». Соглашайся, чего тут думать?

– Вот ты о чем. Да я книгу еще не нашел. У меня только часть этой книги. Это память от деда. Я ее не собираюсь продавать.

– Часть так часть. А за приличные деньги продашь?

Альберт удивился, почему такой интерес к этой книге. О том, что он ищет эту книгу, мало кому известно. Букинист, Виктор, Док. Да, еще Сергей. И эта женщина, которая была при разговоре. Вообще не так и мало. А может, вышли через Букиниста? Нет, это исключено. Букинист никогда не подводил тех, кто ему доверялся. Без их согласия он никому не называет фамилий. Это необходимый элемент его профессии. Или Док?

– Если найду, тогда и будет разговор, – уклончиво ответил Альберт.

– А я тебе и говорю, когда найдешь, сразу звони мне. Ты что, против того, чтобы получить хорошие деньги?

Михаил считался очень общительным человеком в госкомитете, в котором они вместе работали. Любил рассказывать и знал массу анекдотов. Альберт помнил один из его анекдотов, который привел в бешенство начальника, отличавшегося всегда недовольным видом.

Хаммурапи, царю Вавилона (1760 лет назад), часто приходилось выслушивать жалобы его поданных мужчин, которые не могли больше терпеть указаний его многочисленных жен. Он приказал дополнить свой свод законов и выбить на каменном столбе дополнительный 283-й закон: «Женщина-начальница не имеет права быть в плохом настроении». Жены прочитали его и посчитали новый закон ограничением их прав. Почему мужчины могут себе это позволить, а мы нет? Наутро эта часть оказалась отколотой от стелы свода законов Хаммурапи.

Осколок нашли только в советское время. Историки-марксисты, прежде чем обнародовать находку, доложили Сталину. Насколько она соответствует курсу партии? Тот, прочитав перевод текста, долго курил трубку и наконец сказал: «Добейте клинописью в начале фразы, чтоб не заметно было: «В день 8 марта». И уберите слово начальник. Не лублу». Так появился женский праздник 8 марта. Но эта концовка не спасла Михаила. Начальник все принял на себя. У него была молодая жена, которая часто давала ему поручения. И Михаил встал на особый учет. Все неприятные задания были его.

После женитьбы Михаил как-то сразу стал более серьезен. Появились заботы, что подарить жене. По этому вопросу он даже обращался к Альберту. Ему очень хотелось купить дорогой подарок, при этом чтобы его стоимость укладывалась в скромный бюджет. Вскоре он стал интересоваться делами коммерческих структур. Потом он ушел от них. С тех пор Альберт с ним пересекался пару раз, встречаясь мельком в городе. Привет-привет.

В результате он оказался заместителем у руководителя холдинга «Призма», который занимал около 40 % рынка стекла для фармацевтической промышленности. Фирма производила стеклянные пузырьки и бутылки различной формы и видов. Поэтому те, кто знал его из коллег, называли Михаила «Пробиркой». Прозвище ему очень подходило. В его фигуре, которая была как бы одинаковой по всей длине, что-то напоминало длинную узкую пробирку.

Некоторые намекали на то, что это назначение он получил неспроста. За Михаилом тянулась некая темная история с распиской директора государственного предприятия, которую он вроде как купил у нужного человека.

Олигарх, так теперь за глаза называют бывшего директора, хотя он на два порядка не дотягивал до тех, кого в народе называют этим гордым именем, маленького роста, полноватый, с глубоко посаженными и настороженными глазами и постоянной улыбкой на круглом лице, заходил к ним в госкомитет, пытаясь получить госзаказ.

В самом начале перестройки, когда многие еще не знали, чем все это кончится, продал самое современное импортное оборудование на сторону по бросовым ценам как списанное. И получил за это хорошие деньги налом. Но по глупости оставил расписку. Он считал это обычным по тем временам бизнесом, поэтому и оставил расписку. В начале 90-х все, что делалось без стрельбы, действительно в глазах общественности выглядело по-честному.

Времена изменились, и это деяние получило определение «взятка». Затем, когда Олигарх попал в немилость у властей, всплыли его неприглядные делишки. Расписка оказалась в деле. Но Олигарх доказал, что не зря носит столь почетное звание, и дело прекратили.

Ничто в подобных делах не закрывается окончательно, только приостанавливается. Ждать долго не пришлось, оно приоткрылось ровно тогда, когда Олигарх стал бороться с конкурентами за очередной кусок госсобственности. Снова вытащили это дело, но расписка странным образом пропала из него. Это было в середине 90-х годов. Когда все продавалось. Следы терялись. А без расписки дело превращалось в литературное произведение на тему, что он вроде бы что-то взял или дал, но что, никто не видел.

Провели расследование, и оказалось, что с делом работало несколько следователей. Из них кто погиб в Чечне, кто уволился и живет за границей, а кто ушел на пенсию и сигналов не подает. Итак, в поле видимости на государевой службе оказались только двое, среди них один стал большим начальником, а другой сотрудником одной уважаемой силовой структуры. Конечно, мало кто из коллег верил, что они виноваты, и расследование опять закончилось ничем. Да и, собственно, никто не ожидал большего.

Толком никто ничего не знал. Но говорили, что Михаил каким-то образом помог Олигарху эту расписку вытащить у тех, кто ею владел. А тот, у кого она была, умер от инфаркта по дороге в отпуск.

Михаил позднее стал работать у Олигарха руководителем фирмы, а теперь где, Альберт не знал. «Даже не спросил», – подумал он. Его звонок сильно удивил Альберта.

 

Раиса о Доке

Сергею многое было не понятно в истории с вдовой. Это Раиса внушила Доку, что нужно заняться гаданием и нашла клиентку – ее знакомую по теософским курсам. Она работала секретарем у топ-менеджера в фирме «Три-кветр». И уговорила его прийти к предсказателю Доку. «Может, Раиса сама вовлечена в этот бизнес?» – мелькнула мысль у Сергея.

Раиса хоть и не была красавицей, но ее можно признать привлекательной и даже симпатичной, несомненно. Особенно выделялись ее черные глаза. Если она, двигаясь, словно сиамская кошка, с улыбкой Моны Лизы посмотрит на Сергея, у него на мгновение замирало сердце. Но он быстро отделывался от этого ощущения. Сказывался опыт, приобретенный им на прошлой службе. Их учили, как не поддаваться таким влияниям. Даже использовали специальный термин «медовая ловушка» для таких случаев.

Он знал от Виктора, что в отношениях Раисы с Доком прошла не только весна, но и лето. Она знала его давно, еще по старой работе. Они тогда оба увлекались литературой. И Раиса знакомила его с идеями Блаватской. Она в те годы была очень увлечена Доком. Когда она работала с ним, то старалась угадать его желания и была готова на все, чтобы только понравиться. Но он мало внимания обращал на нее. У него в то время был роман с девушкой намного моложе и симпатичней ее. И, как в то время говорили, из хорошей семьи. Но Раисе удалось рассорить их. И они с Доком прожили вместе года два гражданским браком.

Потом их дороги разошлись. Она продолжила заниматься Блаватской и мистическими учениями. С увлечением читала Кастанеду. Ее знакомства в этой области расширились, и она стала пользоваться спросом у женщин как опытный советник по всем житейским делам. Сергей знал, что она имела собственный бизнес в этой области.

Но сейчас, когда Док занялся клубом, она опять оказалась ему очень нужна. Со своим умом и обходительностью стала ему лучшим помощником.

Раиса знала, что у Дока была связь с молодой учительницей географии, любительницей восточных танцев, которой было без разницы, во что он верит, лишь бы был с деньгами. Раиса ревновала Дока и считала, что он ее предает.

Сергей раздумывал над тем, почему Доку нужна именно эта книга? Он вообще-то, по мнению Сергея, был странным человеком. Вспомнил последний его монолог о людях и войне всех против всех. Был период, когда Раиса, чем-то обиженная на Дока, часто приходила к нему и много чего рассказывала.

Док был из тех, кто пришел к истории не сразу. Сначала он, хорошо знавший математику, поступил в институт на техническую специальность. Но интерес к истории у него пересилил, и после двух лет учебы он перешел на исторический факультет университета. Стал специализироваться на новой истории.

Раиса разоткровенничалась и поделилась с Сергеем информацией о том, что Док в советское время получил в результате некой склоки на работе запись в характеристике «идеологически не выдержан». Для многих его коллег это казалось абсурдом. Как же так? он мог самым понятным образом изложить сложнейшие вопросы марксистко-ленинского учения. Оказалось, что Он заспорил с секретарем по идеологии о возможности создания социал-демократической партии нового типа наряду с коммунистической. Чтобы они соревновались за умы и сердца людей. Тогда партия сможет избавиться от балласта.

Услышав такое, секретарь по идеологии не знал, что делать. Сначала он по-отечески просил его большего об этом никому не говорить. Но видя, что уговоры ничего не дают, сказал, что это он ему не забудет. И действительно, Док больше не вел политинформацию и не участвовал в инициированных партией акциях.

Так бы и продолжалось, если бы не наступили новые времена. Новый партийный секретарь призвал его в свои помощники, и Док стал яростно агитировать за рыночный социализм. Здесь он добился больших успехов как сторонник социализма с человеческим лицом. Уже решался вопрос о приеме его в партию, когда партия сдала позиции.

Док был первым, кто с их работы вступил в партию демократического социализма. Затем еще в какую-то, Раиса не помнила. И везде он себя чувствовал уверенно, как убежденный идеолог нового курса. Всегда приводил много исторических фактов в поддержку текущей версии своей идеи. Но времена совершенно изменились – на политическую арену вышли люди с пиратским размахом. Здесь одной идеологической подковки было мало.

Кроме логики и знания идей, стали нужны оперативность, беспринципность и изворотливость. Видимо, какого-то из этих качеств Доку все-таки не хватало. Он растерялся и стал частым посетителем в различных политических блоках. Но только гостем, нигде его не признавали за своего. Так он стал политическим консультантом. Участвовал как политтехнолог в избирательных компаниях. Писал по заказу различные методики. В целом это позволяло ему неплохо зарабатывать. В результате он стал консультировать всех и не стеснялся одновременно подряжаться к борющимся друг с другом партийным структурам. Кое-кому это не понравилось, и на него в сети Интернет скоро появились компрометирующие материалы. После этого Док начал работать по проектам, связанным с белоэмигрантами, где познакомился с Виктором.

Любимый анекдот Дока был в то время про интеллигента. Ехал каток для укладки асфальта. Интеллигент задумался на середине улицы и попал под него. На асфальте остался только след. Дорогу переходил очень хозяйственный мужичок и, заметив бесхозный материал, скатал след от интеллигента и принес домой, чтобы использовать как коврик у кровати. Не пропадать же добру. Об него долго вытирали ноги, прежде чем лечь в постель. Но в один день решили постирать коврик и повесили его на веревку сушиться на улице. Но день был прохладный, ветер северный. Интеллигент простудился и умер.

Сергей долго смеялся, когда Раиса рассказала ему этот анекдот про интеллигента. Он был невысокого мнения об этих людях. Много говорят, а когда дело касается их, ломаются как спички. Очень верный анекдот. Надо рассказать своим друзьям при встрече.

 

Вторая встреча с Доком

Альберт приехал на лекцию Дока в клуб. Помещение было небольшое, человек на пятьдесят. Он заметил только несколько пожилых людей. В зале было много молодежи, членов клуба, их можно было узнать по футболкам, на которых нарисованы символы И цзин и клуба. Лозунги типа «Верю только в перемены». Поэтому начало лекции не было обычным. Док на этот раз более подробно рассказал о том, как написал «Пути перемен»:

– Все произошло со мной совершенно случайно. Вечером, когда в окно бил свет от зарева заката, а в комнате было уютно и тихо, я сосредоточился на чтении И цзин. Как предписано ритуалом предсказаний, разложил перед собой таблички с символами. Рядом с собой положил блокнот и ручку. Перемешал таблички с символами и стал их раскладывать в определенном порядке. И отрешившись от всех проблем, стал записывать приходящие в голову мысли. Самые общие размышления на тему перемен. Так появилась мысль, что эти таблички символизируют непрерывный путь перемен. Не имеющий ни начала, ни конца. Я начал размышлять на эту тему и постарался представить историю человечества до меня, все его войны и их жертвы, стихийные и человеческие бедствия, а с другой стороны – праздники, людей, пьющих вино и танцующих, радостные лица победителей и влюбленных. Это бездонное море человеческой скорби и радости. И мне вдруг стало все в мире понятно. Так появилась первая запись. Затем вторая. Они ложились на бумагу без всяких поправок. Как будто кто-то мне диктовал этот текст. Чужого голоса я не слышал. Это были мои мысли. Я был совершенно потрясен, поскольку это были мысли, которые мне раньше приходили при размышлении, но я никогда не мог их точно записать. Не мог найти форму выражения для них, она никогда не соответствовала глубине этих мыслей. Это было как озарение. Когда я записал последнюю мысль, посмотрел на часы. Для меня это был один миг, а прошло больше двух часов.

Я почувствовал большое облегчение. Как будто освободился от угнетающих и обременяющих меня мыслей. У меня было хорошее настроение, я ни за что не хотел браться. Погулял вечером в парке. Мне было радостно и спокойно. Ко мне пришла спокойная ясность. Я понимал, что и как происходит в обществе и природе.

Следующая неделя прошла в суете и делах. Ничего необычного. Я все думал, когда же мне придет такое же настроение для работы. Но оно не приходило. Я уже отчаялся продолжать свои записи, как вечером, дней через десять, меня опять потянуло к И цзин. Снова я начал раскладывать таблички. И снова появились мысли, которые я записывал, боясь прервать этот процесс исправлениями или поиском точной фразы и слова. Ничего этого не требовалось. Только бумага и ручка. Но наутро, читая эти записи, я не совсем понимал, откуда у меня появились эти мысли. Как будто кто-то их мне продиктовал. Поэтому я не стал их править. Так, совершенно в разное время, но всегда вечером несколько раз приходило ко мне такое настроение. Все эти мысли я опубликовал как «Пути перемен». Она теперь вам известна.

Пошли вопросы из зала. Девушка с футболкой, на которой нарисован черной краской круг из всех символов И цзин, запинаясь спросила:

– А как вы относитесь к тому, что человек имеет вокруг себя излучения и поля, по которым можно прочитать его мысли? Ученые с помощью чувствительных приборов зафиксировали биополя у людей.

Док посмотрел в зал в поисках Раисы. Это, видимо, ее клиентура. Она была недалеко и улыбнулась. Он с ней уже спорил по этому поводу.

– Отдельный факт ни о чем не говорит. Даже если он научно доказан. Он должен быть вписан в некую теорию, объясняющую его. После этого факт будет оценен. Без этого он не имеет значения. Поэтому сегодня можно лишь гадать о прочтении мыслей на расстоянии. Может, да, а может, нет.

Девушка робко поблагодарила Дока. Маленького роста щуплый мужчина с лысиной на голове и острым несколько удлиненным носом спросил:

– Как вы считаете, если человек узнает, что все очень временно и непостоянно, сможет ли он обрести веру и идти своей дорогой, не колеблясь, не теряя надежды, находить в себе силы идти?

Док встретил уже знакомый ему вопрос:

– С одной стороны, в этом нет ничего нового. Все знают, что каждый смертен. Идея бессмертия является одним из его несбыточных желаний. Не более. Человек трезво понимает, что так не бывает. Но все-таки находит в себе силы забыть об этом. Отбросить эти мысли. Природа дала нам лучшее лекарство от этой болезни – забывчивость. С другой стороны, он видит, что сам ничем не обделен. Все, кто рядом с ним, имеют ту же судьбу. И он понимает, ее нельзя изменить. Принимает, что его начало и конец не в его воле. Поэтому ему не надо об этом беспокоиться. Так рождается уверенность в себе и своих природных силах. Он укрепляется в своей вере в себя. Поскольку я жив, я буду бороться за себя и буду отстаивать свое место под солнцем. Буду делать все возможное, а невозможное – не буду.

– Выходит, что идея перемен нам ничего нового не открывает? В чем тогда ее оригинальность? – спросил молодой парень, вставший из группы молодежи, сидевшей в задних рядах.

– Любая идея принимает какое-то положение за истину. Большинство людей пытаются избежать изменений, все хотят стабильности. А идея перемен – и только она – считает изменения и перемены самым главным способом жизни природы, человека и общества. Если хотите, ее истиной.

– Разве из того, что любая идея не вечна, не нужно идти и строить баррикады и защищать свое право отстаивать идею, в которую я сегодня верю, – спросил немолодой м уж-чина в джинсах и свободной вельветовой серой рубашке.

– Надо. Нужно защищать свою веру. Человек тоже не вечен, но защищаться должен. Не обязательно на баррикадах.

– Так в чем же смысл и значение книги «Пути перемен»? – задал вопрос молодой парень в хорошем костюме. Менеджер, подумал Док.

– Он состоит в том, что, зная ее, ты должен смириться с тем, что каждый твой шаг и поступок тебя изменяет. И если тебе захочется заглянуть в завтра и узнать смысл будущих перемен…

– А так ли мне это нужно? – задал вопрос этот менеджер. – Ведь сегодня я знаю, чего я хочу. А завтра будет завтра. Ну и что, если мои желания изменятся? Тогда я изменюсь и стану другим. Разве растению нужно знать, что оно растет? Ему нужно солнце и вода. Вот и все. Большие знания – большая скорбь. Разве не так?

– Думаю, что «Пути перемен» вам совсем не лишне почитать. Каждый сделает свои выводы. Кому-то она откроет глаза на мир, кому-то поможет, кто-то с интересом ее прочтет. Хотя бы так. А главное – поможет понять, что нет на земле такого, чего не было раньше. А значит, хуже уже не будет. Что после ночи обязательно приходит день. В этом и состоит радость. Надо ценить каждый день, потому что мы живем в лучшем из миров. Другого мира для меня и тебя никогда не будет. Поэтому он лучший. И не надо грустить. Жизнь продолжается. Надо вставить и идти.

Альберт про себя отметил, что при выступлении Док отключается от внешнего мира. Живая мимика лица застывает и бледнеет, а эмоции выражаются только словами. Вот в чем состоял гипнотический эффект его речи, подумал Альберт.

Мужчина, несколько грузный, но энергичный, как будто сорвался с места:

– Нашему народу нужна сегодня новая вера. Спасение страны в идее третьей империи. Первая, романовская, уже была, сталинская тоже, а теперь нам предстоит строить новую, Третью империю. Она основывается на русском космизме и извечной русской альтернативе. Нужно объединить все русские земли и расширить нашу зону влияния. Прекратить этот кисель, в котором многие русские погибают. Только сильная империя и имперский дух позволят нам отстоять свою исконную территорию и выжить как народ. Нужно мобилизовать дух и собрать силы народа для укрепления и расширения свой территории, объединения всех потерянных раньше земель. Нужна действительно героическая личность, вокруг которой мобилизуются все народные и патриотические силы.

– Но ведь империя – это опять война, – не выдержал кто-то с места.

– Да, потребуются жертвы. Но без них невозможно собрать волю и направить усилия на достижение целей. Великая третья империя. Только она может нас спасти. Нужна мобилизация, порыв, охватывающий все здоровые силы. Иначе нам нет места не только в Европе, но и нигде в мире. Речь идет о выживании, и здесь без жертв не обойтись…

Он продолжал в том же духе. Док его почему-то не останавливал.

Альберт вспомнил, что когда был в Риге, ездил смотреть памятник Петру I, для открытия которого в 1910 году приезжал император Николай II. Памятник оказался на задворках истории – в прямом смысле. Он размещался рядом с офисом частной фирмы предпринимателя в отдаленном районе города. Вот чем закончился петровский имперский период. А его копия была установлена в Санкт-Петербурге на 300-летие. Но только копия. А оригинал остался в Риге, за границей. Недалеко от памятника Петру I, во дворе офиса, Альберт заметил мраморную плиту от памятника Ленину, демонтированного с прежнего места в центре города. Памятник Петру I и плиту от памятника Ленину отделяли друг от друга около полустолетия и расстояние в 150 метров. Так проходят одни времена и приходят другие. От царствования до забвения.

Думал ли Петр, что будет с его завоеванными в Лиф-ляндии землями? Может, и думал. Потому что в те времена не требовалось больших обоснований, чтобы захватить у соседа владения. Кто был силен и мог заключить союз с другими странами против соседей, тот и выигрывал. Так делалась история в те времена. Время без правил. Вернее, с одним правом – правом сильного.

– Но ведь вы тоже хотите перемен. Почему вам не нравится идея перемен? – наконец прервав монолог, спросил Док у защитника имперских времен, который был готов на жертвы.

– Мы верим в наши перемены. А не в то, что все было и все будет. Ваша идея учит оставаться в стороне. Она нейтральная. А нам нужна мобилизация на нашей идее. Без страданий этот путь не пройти. Но такова наша идея и наш путь. Наша альтернатива безвременью.

Он энергично сел с видом человека, который абсолютно уверен в своей правоте и которого больше не интересует, что скажут другие.

Альберт видел и раньше таких убежденных в своей правоте людей, которые не слышат оппонента. На каждый аргумент они находят несколько анти-аргументов. Они борцы, а не участники дискуссии. Они, может, про себя, в душе, и сомневаются в своей правоте, но когда выходят на информационный ринг, их задача – уничтожить своего противника всеми доступными для них средствами. Уверенность в собственной правоте, все факты под себя. Что не устраивает – не замечать. Что не существенно, то увеличивать, а если важно – уменьшать значение. Та же борьба без правил в искажении событий и создании нужной картины воображаемой реальности. Слухи облачаются в рыцарский панцирь факта. Желаемое одевается в красивые одежды действительности.

Любопытно наблюдать в этих случаях за ними, когда они впадают в противоречие с ранее сказанным, лишь бы доказать неправильность и абсурдность очередного тезиса своего противника. Удар на удар. Та же суть информационной борьбы, как и обычной схватки. И не правы те, кто говорят, что в спорах рожается истина. Нет, она не рождается в спорах, а, как в драке, побеждает. За сильным – правда, вот что она говорит.

Но, раздосадованный призывом к жертвам, поднялся мужчина средних лет в аккуратно подогнанном костюме с галстуком:

– У меня вопрос к выступавшему ранее гражданину, призывавшему нас на жертвы. Почему такая правильная идея – коммунизм, так бесславно погибла? Почему великая держава быстро распалась? А ведь жертвы насчитываются миллионами человеческих жизней.

– Потому что такие вот поддонки предали идею, – зло выкрикнул с места грузный мужчина, указывая пальцем на спрашивающего. Я бы всех таких…

Док не дал закончиться этому спору и, уверенным голосом заглушая выкрики, вмешался:

– Главное, что вытекает из этого, кроме злости проигравших и жадности выигравших – все не вечно на земле. Все рождается и погибает. Все меняется.

– А во что тогда остается верить? Все, что нам предлагается, тоже ведь похоже на ту же погибшую идею. Может, нужно что-то новое? Почему мы должны верить в свою греховность или в героический выбор? – опять встрял этот настырный мужчина с залысиной. На что Док среагировал сразу:

– Конечно, есть разные времена: время веры и время безверия. – Альберт заметил, что Док смотрит в его сторону. – В истории Византийской империи, которую я изучал в университете, время безверья – это последние годы перед ее падением, когда раздоры между правителями по поводу добычи стали нормой. Каждый правитель, даже самый мелкий, считал себя самостоятельным мелким царем на своей территории и для своих людей. Он никого не хотел признавать. Время, когда все можно было купить, даже собственную жизнь. Когда брали в плен для того, чтобы продать. Продавали города и провинции, не только людей. И когда ненависть не имела границ. Чем тяжелее давалась осада или взятие города, тем большими были гнев победителя и меньшими возможность выжить для осаждаемых. Жизнь человека стоила очень дешево и имела свою конкретную цену. Когда слова значили ровно столько, сколько за них давали покупатели. Клятвы, договоры, обещания легко нарушались, когда появлялась надежда взять силой. Время постоянной войны с перерывами на перемирие. – Сделав паузу, Док оглядел зал и продолжил: – Книга «Пути перемен» говорит о том, что нужно верить в сами эти перемены, что все что происходит, совершается по законам перемен, они неизменны. В них-то и следует верить.

* * *

После окончания лекции образовалось несколько групп по интересам, которые продолжали обсуждать вопросы, затронутые в докладе и в выступлениях. Одни осуждали других, те – первых. Альберт подошел к небольшой группе, которая окружила «империалиста». Там он заметил и Сергея и услышал, как тот говорит:

– Наше будущее зависит от того, есть ли у нас энергия или нет. Если у нас упадок – мы вынуждены отступать. Для того чтобы накопить энергию, надо зарядиться. А заряд зависит от напряжения и давления. Тогда страна сосредотачивается. Как и народ, который подвергается унижению. Любому. Не надо повторять, сколько мы уже натерпелись. Поэтому мы и сильны. Никогда нация, которая живет в благоприятных условиях, не сможет бороться. Пример американцев убеждает в этом. Они не могут справиться ни с одним из народов. Корея, Вьетнам…

Чувствовалось, что он хотя и не оратор, но говорил от сердца, не сдерживая своего душевного порыва. За его державным духом чувствовалось военное прошлое. Альберт заметил, как неодобрительно в сторону Сергея посмотрел Док.

Дока тоже окружили люди, кто с вопросами, кто с какими-то своими идеями и материалами. Альберт подошел к нему и, как бы продолжая дискуссию, спросил:

– Вы утверждаете, что истина – это то, что соответствует сегодняшней действительности и умонастроениям граждан. Но ведь есть же очевидные истины, не зависящие от времени?

– Может, и есть, только о них я не знаю.

– Так говорят, когда не уверены в ответе, – сказал Альберт. Заметив, что Док прислушивается к нему, продолжил. – Один раз к строгому генералу пришли с отчетом о выполненной работе. На первой же странице этой толстой папки он заметил ошибку. Швырнул ею в принесшего отчет подполковника и гневно прокричал: «Проверь, и если я снова найду ошибку – будешь уволен». День и ночь проверяли отчет и исправляли ошибки. Но нужно было снова идти докладывать его начальнику. «Ну, все проверили, есть еще ошибки?», – сурово спросил он, глядя на уменьшившегося в росте и в звании подполковника. «Может, и есть, товарищ генерал, но мы их не нашли», – произнес офицер.

Док искренне рассмеялся.

– Вот и мой ответ на твой вопрос – может, и есть, но я их не нашел. Очень правильный анекдот. Мне он понравился.

Ободренный вниманием Дока, Альберт попробовал дожать ситуацию и выяснить его отношение к вере:

– Вы говорите, что нужно верить в перемены, но человек может верить только во что-то стабильное и постоянное, соответствующее реальности. Нет ли здесь противоречия?

– Есть, – ответил Док. – Противоречие между переменами и стабильностью очевидно. Любое из них, перемены или стабильность, это только одна сторона противоречия. В жизни это особенно заметно.

– Как тогда человеку верить, если существует такое противоречие? Ведь только вера дает человеку возможность деятельной жизни. Я категорически против безверия. Пусть человек верит хоть в приход марсиан на планету. Но тот заряд, который он получает, позволяет ему наполнять свою жизнь энергией.

– Я тоже, – быстро среагировал Док. – Тех, кто придерживается в жизни стабильности, называют консерваторами. А если перемен – реформаторами. У каждого из них своя вера. Просто каждый должен выбирать, на какой стороне он находится.

– Правильно. Сегодня нужны реформы. Все нужно менять, – вмешался стоявший рядом мужчина с большим кожаным портфелем. Док не замечая его, продолжал разговор с Альбертом:

– Вы знаете, что «вера» и «верное» – слова одного корня. Значит, во что человек верит – для него верно. А для другого может быть сомнительно. А во что вы верите? – Доку было интересно выяснить кредо Альберта.

– В справедливость и общность людей. В то, что они могут жить честно по отношению друг к другу.

– Так значит, вы больше верите в стабильность, чем в перемены, – сделал заключение Док и посмотрел с улыбкой на Альберта.

– У каждого своя вера, и осуждать ее – пустое занятие, – добавил Альберт.

– Но разве этого еще не было? – опять вмешался настырный мужчина с портфелем. – Все утописты и социалисты пытались уговорить или заставить так жить людей. И что в результате? Человек терял инициативу. Потому что работать на других противно природе людей. Вот в чем загвоздка.

– Да, это крайности, – вежливо ответил Док мужчине. – Если вы считаете, что вам интересны обсуждаемые темы, то участвуйте в работе клуба. Вы, может быть, расширите свой кругозор.

Док отвел Альберта в сторону и поинтересовался, какие у него успехи в поиске книги. Интересует ли его все еще византийская тематика? Он может в порядке обмена дать очень интересную и весьма редкую книгу о византийских царях. У Альберта появилось желание спросить про книгу Григория «Гибель империи ромеев», но сдержался. Что-то остановило его. Отделался репликой, что византийская история ему интересна только для того, чтобы узнать, почему ею заинтересовался дед. Как память о нем. Рядом с ними оказалась Раиса. Видно было, что она ловила каждое слово Дока.

По пути Альберт встретил Виктора с женой. Мари, так она представилась. Она с интересом оглядела Альберта, заметив, как разговаривал с ним Док.

– Говорят, вы интересуетесь Византией? Мне Виктор говорил.

– Я интересуюсь только одной книгой, которая мне досталась от деда.

– А вы чем занимаетесь?

– Я работаю советником.

– Кем? Кому советуете?

– Тем, кто просит совета.

Она явно пыталась разговорить Альберта. Виктор отошел от них, заметив кого-то из знакомых.

– Пойдемте выпьем кофе.

Подошли к столикам, на которых уже стояли стаканчики с порошком растворимого кофе.

– А как вам Док?

Альберт понял, что это был главный вопрос, и ответил неопределенно, давая возможность ей самой расцветить его характеристику:

– Он мил, безусловно, хотя было бы лучше, если бы он больше давал возможности высказаться людям. Ведь на самом деле часто на такие мероприятия приходят, чтобы показать себя, а не послушать других.

По живой реакции Мари он убедился – попал точно в цель. Он давал ей возможность восхищаться Доком и критиковать. Она уцепилась за вторую часть его ответа и стала нахваливать Виктора.

– Вы, действительно, правы. Надо людей слушать. Вот Виктор, хотя он реже выступает, но дает всегда возможность людям высказаться и никогда не прерывает никого. Он очень культурный и много знающий человек. Нет ничего такого, чего Виктор не знает. Док часто с ним советуется. Но вы знаете, что большая культура сегодня беда для таких людей. Они не умеют себя продать. Перевести свои знания в деньги. Сегодня время наглых и одноклеточных людей.

Она выглядела симпатично, особенно когда уверенно рассказывала о Викторе. Но тут подошел Виктор и, улыбаясь, сказал:

– Ну вот, опять меня рекламировала. Как у вас дела с поиском книги? Я опросил всех своих знакомых. Думаю, что они найдут что-то для вас. У нас же в клубе только одна книга признается – «Пути перемен». Даже хотят писать развернутый комментарий к ней.

– А кто будет писать комментарий? – не удержался Альберт.

– Предложили мне. Дело это хлопотное, мало кто может сделать серьезный комментарий.

– При живом авторе? Обычно так не делается. – Альберта смутила несколько загадочная улыбка Виктора, быстро соскользнувшая с его лица.

– Вы правы, при живом обычно не пишут, только критикуют. А вы вообще-то верите в откровение?

Вопрос застал Альберта врасплох. С одной стороны, вся идеология клуба держалась на «Пути перемен», которую, как говорил Док, он записал, а не написал, в результате откровения. И если этого не признавать, то из истории клуба, которую он прочитал на сайте, следует, что сразу же становишься на путь ереси. Если же отрицать книгу как результат откровения, то возникает вопрос авторства. Неужели Виктор подозревает, что Док написал ее как обычное произведение?

– Это трудно представить, так же, как и опровергнуть, – сколь возможно дипломатично ответил Альберт. Еще в юности, как говорили сокурсники, он умел находить такие решения, которые не обижали никого из конфликтующих сторон.

Наступила пауза. Мари заулыбалась и взяла ситуацию в свои руки.

– Вот Виктор, он всегда ответственно подходит к таким работам. Извините, Альберт, мы вас покинем.

Виктор отошел с женой от Альберта, и они о чем-то бурно заспорили. Затем он вернулся и спросил:

– Что-нибудь нашли?

– Нет пока, – ответил Альберт, внимательно глядя на Виктора. – А вы что-нибудь слышали про «Гибель империи ромеев» монаха Григория?

– Нет, но я посмотрю в своих справочниках, – быстро ответил Виктор и отвел глаза, – видно, что вы глубоко вовлеклись в византийскую историю. По ней есть много источников. Мне больше нравится «Византийская история» Дуки, очень осведомленного в причинах гибели Константинополя. Он как дипломат в этот период участвовал в переговорах с султаном и властями Константинополя…

Виктор увлекся и стал подробно рассказывать об этом хитром и осторожном дипломате. Как только Альберт расстался с ним, подошла Раиса. Показав в сторону Виктора и его жены, она спросила:

– Что вы им такое сказали, что они так заспорили? – Она показала в сторону Виктора и Мари.

– Не думаю, что Виктор ревнует ее, – ответил Альберт.

– Я тоже не думаю, – сказала она улыбнувшись. Ее округлые формы все ближе и ближе подступали к Альберту.

Раиса оказалась любительницей Е. Блаватской. Даже старалась во внешнем виде подражать ей. Такие же слегка кудрявые черные волосы, зачесанные назад. Свободный покрой темной блузки с яркими красными и желтыми цветами на ней. И томными темными глазами, обволакивающими жертву. Весь ее вид был таинственным.

– Я волнуюсь за Дока. Ему так много приходится работать. А настоящих помощников мало. А чем это вы его озадачили?

– Ничем.

– Мне показалось, вы его нагрузили какими-то просьбами.

– Нет совсем.

Она хотела более подробно выяснить, почему он так заинтересовался книгой о византийской истории. Начала рассказывать о книгах, в которых таились какие-то тайные знания. Альберт почему-то терялся в разговоре с ней, и его мысли расплывались. Не мог никак сосредоточиться. Чтобы как-то поддерживать разговор, через небольшой интервал кивал или говорил неопределенно «Да, а» или «Правильно».

Он заметил, что Мари, освободившись от Виктора, хотела снова подойти к нему, но, увидев Раису, раздосадованная, ушла подальше от них.

С трудом удалось Альберту оторваться от Раисы, которая все ближе и ближе подходила к нему и смотрела своими томными глазами прямо ему в глаза.

Но когда Альберт выходил из здания, на выходе Мари все-таки догнала его и предупредила, чтобы он держался подальше от Раисы. Страшный человек. Она Дока просто схватила за… Секунду она искала слово, чтобы более точно и зло описать ее мертвую хватку и смогла произнести только: «Несчастный Док».

Альберт объяснил все для себя конкуренцией у трона. Это обычная история. Все хотят занять место ближе к «самому». Даже в самой ничтожной шайке из трех участников. Место рядом с лидером всегда греет. Хотя бы сердце.

Но он хотя бы получил слабый ответ на вопрос, почему Док заинтересовался его поисками книги. Возможно, это очень редкая книга, о которой он как историк догадывался или более того – знал. А человек не любит оставаться с открытым вопросом. Ему всегда приходит на помощь память и опыт. Видимо, он сохранил интерес к истории. Так решил для себя Альберт, и ему стало как-то спокойней. Но кто тогда прислал ему на электронную почту название книги монаха Григория? Не Виктор ли?

 

Легенда о Ю. Советник

После того, как Юрий нашел интересующие его фрагменты в тексте, он с большим интересом продолжил чтение легенды о Ю.

Война была в те времена обычным делом. Как сбор урожая. Как только наступала благоприятная погода, так кто-то из соседей нападал. Все этого уже ждали. Ю узнал, что ван широко объявил о подаче предложений всеми жителями своего княжества. Вопрос был «Что следует делать, если соседнее княжество снова нападет на нас?». И тот, кто даст полезный совет, будет представлен вану. Риск был огромен. Тот, чей совет посчитается вредным, должен быть наказан.

На самом деле все было подготовлено для нападения на соседа. Ведь ван много лет находился в вассальной зависимости от этого надменного князя и должен был платить ему дань каждую весну и осень. Так и было в прошлый раз. Он не уплатил весной дань, и его княжество подверглось разорению. Нужно освободить себя от этой унизительной зависимости.

Воины скрытно мобилизованы и вооружены, колесницы и лошади ждали сигнала, чтобы направиться навстречу границам соседнего княжества. Ван хотел, чтобы соседи не знали о предстоящем нападении и таким вопросом собирался обмануть их.

С другой стороны, вану не хватало уверенности в том, что подготовленное им нападение будет успешным. А вдруг не получится? Тогда ему не сносить головы. Картина бедствий, которые могут настигнуть его самого, его род и близких – все они будут принесены в жертву на алтаре в честь победы над ним – вставала перед его глазами и охлаждала страстное желание освободиться, наконец, от многолетнего гнета соседа. Он все это понимал и искал гарантий.

Ван считал, что для приготовления к успешной войне он сделал все внутри своего владения, чтобы народ был, как учили древние, един с правителем: был справедлив к своим подчинённым сановникам, старался облегчить тяготы народа и не обременял богатых. Старался сохранить хорошие отношения с другими соседними княжествами.

Он собрал еще раз своих советников на тайное совещание и задал им волнующий его вопрос: «Можно ли мне сейчас начинать войну?». Мнения советников разделились. Один советник сказал: «Войско может воевать, если награды и наказания осуществляются справедливо. У нас справедливо награждают и наказывают. Войско наше сильное. Можно воевать». Другой предложил: «Войско должно уметь подчиняться командам. Нужно заменить некоторых военачальников и тогда можно нападать». Третий советник засомневался в победе: «Успех в войне сопутствует правильно составленному плану. К сожалению, у нас нет такого плана. Необходимо привлечь еще союзников, все просчитать, и только тогда нападать».

После совещания ван и объявил свой приказ, чтобы каждый, желающий дать свой совет по вопросу о том, что делать при нападении соседа, должен направить предложение в его резиденцию, и оно будет рассмотрено.

Ю заинтересовался приказом вана и, чтобы подготовить свой ответ, решил поговорить со знающими людьми. Он нашел одного старца, бывшего воина, и спросил:

– А почему начинаются войны?

Старец, к которому он обратился, задумался и после небольшой паузы ответил:

– Если говорить проще, то всегда найдется повод. Разве там, где живет много людей, не найдутся случаи для того, чтобы поссорить их? Даже если чей-то конь потеряется или погибнет, можно обвинить соседа. А можно – другое княжество.

– Но из-за этого не стоит убивать и грабить много людей, – возразил Ю.

– Ты правильно мыслишь. Но как простой человек. Если бы ты был ваном, то по-другому бы размышлял.

– Неужели соседнее княжество может снова напасть на нас? – спросил Ю.

– А почему нет? Наше государство сильное?

– Смотря с кем сравнивать. Но оно миролюбивое, умеет защищаться.

– Оно имеет союзников?

– Да, у нас с двумя дальними соседями хорошие отношения.

– Оно имеет сильного соседа?

– Да, у нас с ним не очень хорошие отношения.

– Из того, что ты сказал, древние мудрецы делали вывод – жди нападения со стороны сильного соседа и готовься к войне.

– А будет ли оно успешным? Или мы сможем отстоять свою землю? – спросил Ю.

– Самое главное, – сказал старец, – в успехе нападения это быстрота и сила. И тут важно, словно молния, напасть, чтобы, еще не услышав звука грома, войско противника было разгромлено. Это само важное в военном искусстве. А все остальное – только помощь в этом броске. И точность, – добавил старец, будто вспомнив что-то важное. – Быстрота, сила и точность, – подвел он итог своей речи.

Ю старался понять его. Старец посмотрел на него внимательно и слабо улыбнулся.

– В древности говорили, что сила самое главное. Рассчитывали соотношение сил для нападения, отступления и заключения мира. Но я считаю, что сила, быстрота и точность зависят друг от друга. Это не должен быть комариный укус.

Ю не стал спрашивать, какое это соотношение.

– Но важно, чтобы в то время, когда армия сражается, внутри княжества было спокойно, – добавил старец. – Для этого нужно, чтобы командующий армией не вмешивался в дела княжества. Не истощал его своими приказами о поставках пищи, людей и оружия. Должен обходиться своими силами, а все остальное брать у противника. Дела мира и войны различны.

Старец больше не хотел разговаривать с Ю. Было видно, что он устал и каждое слово дается ему с трудом.

Ю предложил вану на период военных действий строго разделить ответственность между внешними и внутренними делами княжества. За ведение войны отвечает командующий войсками, назначенный ваном, а за внутренние дела – сам ван. И никто из них не должен вмешиваться в дела другого. Это предложение оказалось странным сановнику, которому Ю передал предложение. Но вскоре оно было доложено вану и получило одобрение. Вану оно понравилось, и он призвал Ю к себе, чтобы он объяснил более подробно свой совет. Ю заметил, что сановнику не понравилось то, что он дал совет, который понравился вану.

Ю понял, что действия вана больше зависят не от того, что он хочет, а что он может сделать. От силы войск соседа, намерений его союзников и наличия собственных ресурсов для ведения войны. Только взвесив все эти непростые вещи, он может позволить себе действовать или бездействовать, просить помощи или угрожать нерадивому соседу. Здесь и нужна помощь такого советника, который, отрешившись от своих страстей и личных интересов в деле, сможет взвесить все на своих точных весах. Ю как раз оказался таким человеком.

Когда были решены все вопросы, зависящие от вана, нужно было запросить мнение Неба, таков был обычай.

Специальные служащие приступили к гаданию. Глядя на огонь, пожирающий жертву, Ю невольно подумал, что с ним могут поступить так же, если Небо будет не на его стороне.

Ю встретил опытного воина, который на вопрос: «Не страшно ли ему воевать?», ответил:

– Страшно – не страшно, здесь выбор другой: или ты его, или он тебя. И тут нет места для других мыслей. Кто задумался или растерялся – тот погиб. Вся моя жизнь это подготовка к сражению или приведение себя в порядок после боя. Другого я ничего не знаю. Только то, что кто сильно о чем-то задумался – тому нечего делать на поле сражения. Я таких не беру в напарники. В пятерку.

– А что нужно, чтобы победить в бою? Нужно быть физически сильным?

– Нет. Этого не достаточно.

– А что? Нужно быть хитрым?

– И этого недостаточно. Нужно быть готовым ради победы идти на все. Готовым на все. Никакой жалости и морали. Ничего кроме желания уничтожить врага. Любым образом. Тело, ум и воля – только одна цель.

Войско княжества в результате его нападения на соседа разбили. Ван погиб, а Ю вместе с несколькими слугами удалось бежать.

 

Сергей. Грехи

Позвонил Док и сказал Сергею, что Михаил разговаривал с Альбертом, но ему не удалось толком с ним договориться на деньги. Это не играло. По его мнению, Альберт что-то темнит. Возможно, он из силовиков, даже анекдоты у него про генералов. Док также сказал, что договорился с Михаилом встретиться, чтобы обсудить покупку у вдовы обесцененных акций ее покойного мужа. Он также попросил Сергея самому поискать подход к Альберту.

Ну что, если Альберт не покупается, то можно его обанкротить, решил Сергей, обрадовавшись пришедшей в голову мысли. Тогда сам запросит деньги.

Иногда Сергею приходилось от коллег по ЧОПу слышать, что он ведет нечестную игру. Это сильно обижало его. Честность по отношению к себе и своим товарищам он считал своим важнейшим принципом жизни. Вот и сейчас, определив, какой шаг сделать следующим, немного расслабившись от напряжения, он подумал, что использование бывшей жены в таком случае не очень порядочный ход. Но порядочность должна применяться только к порядочным людям, быстро убедил он себя.

Вспомнил, когда он впервые столкнулся с идеологией преступного мира. Один из них, прожженный зэк, на его вопрос, почему они так поступили с жертвой, ответил:

– Что ты, начальник, хочешь от нас? Мы всегда на войне. Поэтому и поступаем так. Или ты, или они. Кто первый? И тут не до сантиментов.

– Но грабить людей, облагать их данью? Это честно?

– Не гони фуфло, начальник, тебе еще долго носить погоны. А ответь, почему полководцев, которые сотнями тысяч губят людей, народ чествует, а тех, кто по тем же законам живет, сажают и считают преступниками? Не честно. Ведь мы берем только у тех людей, которые сами отняли разными способами у других деньги, имущество и землю. У кого есть лишнее.

Границы дозволенного Сергей чувствовал нутром. Он знал, где нужно было тормознуть, а где остановиться. Чтобы самому не оказаться вне закона. Опыт манипулирования людьми, законы этого жанра начал познавать еще с воинской службы.

Интересная черта заложена в человеке. Быть выделенным. В свое время Сергей оказался на дежурстве в отделении милиции вместе с сержантом, который службу знал хорошо. Другой работы тот не представлял себе, но она ему порядком надоела. В общем, тоска. Так он нашел себе любопытное занятие. Каждого из задержанных, кого приводили к нему для размещения в камеры временного содержания, назначал старшим по камере. И наставлял, что староста камеры отвечает за порядок в ней. И незаметно наблюдал, что же там происходит. Сержант наслаждался картиной, периодически выводя к себе слишком зарвавшегося старшего. Только человек с живым воображением может себе представить, что после этого творилось в камере. Шекспир может спать, эти драмы были покруче.

Сергей тогда резко отчитал сержанта за использование неразрешенных методов содержания задержанных. Нельзя использовать низменные чувства людей в своих целях.

Но другой случай, с которым он столкнулся, начав службу во внутренних войсках МВД, окончательно убедил его, что эта болезнь имеет глубокие корни.

В его взводе служил неприметный тихий солдат. Служба обычная – наряды и караулы. Изредка учения. Ничего тебе особенного. Солдатские будни. Но ведь где-то жил в душе у солдата герой. Или желание показать себя героем.

Вызывает комбат Сергея и спрашивает:

– У вас служит рядовой такой-то?

– Так точно. Есть такой. А что случилось?

– Читай, – сказал командир и протянул ему пухлое вскрытое письмо. В письме мать солдата с первых строк гневно осуждала командира части за проявленную бесчеловечность и отсутствие жалости к судьбе ее единственного сына, которого она с нетерпением ждет домой. А он, то есть командир части, безжалостно посылает ее сына каждую неделю на бомбардировщике ночью летать с атомными бомбами над территорией США. И ссылается на письмо сына домой о его непростой и ответственной службе – летать каждую неделю над территорией вероятного противника. Нужно представить напряженность отношений между нашей страной и США в тот период, чтобы понять степень риска подобных полетов. И тогда можно представить реакцию двух офицеров. Они уже давно ничему не удивлялись. Но такое было для них впервые.

Человек вспоминает события своей жизни отдельными эпизодами, которые оставили в его памяти след, оттиск. Вспоминается только то, что оставляет некий след, что оказалось для него важным в каком-то смысле, вызвало сильные чувства. А переживаний на его службе хватало.

Человек, попадая в лагерь и лишаясь свободы, постоянно о ней думает. Правильно замечено, что здоровый не замечает здоровья, а свободный – свободы. Эта тяга на свободу ведет некоторых к побегу, для этого и нужна охрана. Сергей служил тогда во внутренних войсках. Лучшее время, считал он сейчас. Тогда он был молод, и все проблемы были впереди.

Однажды, когда конвой после рассадки заключенных по камерам вагона еще раз посчитал всех, то цифра не сошлась на одного человека. Должно было быть сорок девять, а насчитали сорок восемь. Полный помощник начальника караула еще раз переспросил у караульных: «Сколько зэков погрузили в вагон? Сорок девять?». «А что?». Прапорщик не стал поднимать панику и еще раз пересчитал заключенных в вагоне. Получалось все те же сорок восемь. Он доложил начальнику караула, что не хватает одного зэка. Сергей, молодой лейтенант, начальник караула, начал нервничать. До прицепки вагона к основному составу оставалось уже около 5 минут. Паровоз, медленно раздувая парами, стоял на путях в метрах трехстах от спецвагона с заключенными. Сергей решил сам посчитать заключенных. Могли ведь спрятать в купе кого-то.

«Сержант, обыскать каждое купе». Долговязый сержант сдал оружие и вошел в камеру. Посчитав каждого и заглянув под полки, назвал цифру. Звякнули ключи камеры, и вошел в следующую. Сергей считал. Так сержант проверил все заполненные камеры и две пустые. Опять оказалось сорок восемь. Паровоз просигналил коротким гудком.

– Прапорщик, переговорите с машинистом. Пусть ждет.

– Но это задержка состава. Надо сообщать командиру в полк.

– Пусть пока подождет, – резко оборвал Сергей.

– Считали на входе правильно. Не может такого быть – пробормотал, хватаясь за левую сторону, прапорщик. – Что же делать?

– Искать.

Напряжение передалось всему караулу. Никто не понимал, почему вошли сорок девять заключенных, а сейчас их сорок восемь.

– Искать везде, – сказал Сергей, – где только он мог спрятаться.

Пошло отрицательное время. Состав задерживался уже на минут пять.

Мысль работала лихорадочно. Если сообщить командиру о побеге, часть поднимается по тревоге. Направятся поисковые группы на основные маршруты. И так далее. А дальше – за побег начальник караула привлекается к ответственности вплоть до уголовной. «Так самому можно стать заключенным, – пронеслось в голове у Сергея. – Но не может же он испариться».

А если и вправду ушел. То сейчас время работало на него. Он уже по времени должен был выйти из зоны стоянки поездов и возможно направляется к остановке общественного транспорта. А там ищи его.

Прошло еще минут пять. Машинист уже сам подошел к спецвагону. Он без разрешения начальства не мог отправиться по маршруту без этого злополучного вагона.

Из дальнего конца коридора разнеслось: «Есть. Слезай». И несколько неприличных слов вслед. С самой высокой и узкой третьей полки открытой камеры, на которую всегда трудно залезать, из глубины вытаскивали маленького щуплого парня. Его снизу не было видно. Камера казалась пустой. В нее уже несколько раз заглядывали при поисках, но никого не заметили.

Сначала даже показалось, что ему лет около восемнадцати. Внимательно разглядев его, Сергей подумал, что ему значительно больше, лет под тридцать.

Прапорщик, красный от волнения, хотел было что-то сказать, затем махнув рукой, пошел в служебное купе.

– В карцер его. А машинисту передайте, пусть цепляет вагон, – скомандовал Сергей.

Позже в караульном купе он посмотрит на дело этого заключенного. Оно было с красной полосой. «Склонен к побегу». «Надо было его отдельно вести», – подумал Сергей, медленно приходя в себя.

Но это все-таки были интересные истории, о которых Сергей любил рассказывать сослуживцам. Другое дело – воспоминания, о которых он до сих никому не рассказывал. Чувствовал грех за собой.

В начале 90-х, когда бывшие директора предприятий оказались под прицелом людей, не гнушавшихся переходить на другую сторону закона, Сергея попросили вернуть деньги, украденные у текстильной фабрики, где всю жизнь работала его мать. Или продукцию. Один новый русский заплатил шоферам и увез в неизвестном направлении всю квартальную продукцию завода. Тогда никто не думал об охране. Считалось, что экспедитор с сомнительной трудовой биографией материально отвечает за товар. И если что-то украдет, то в пределах усушки. А тут две грузовые машины со всей продукцией за квартал. Ее и след простыл. Такого никто даже подумать не мог! Новые времена.

А фабрика лишилась всех своих средств. Полный банкрот. Не говоря уже о зарплате рабочих. Границы уже были открыты. Ищи ветра в поле. Директора фабрик в те времена боялись еще начальства не меньше бандитов. Поэтому через мать и обратились к Сергею. Он в то время работал в МВД. Директор, пожилой заслуженный мужчина, умолял Сергея, не поднимая шума, найти преступников. Он не останется в долгу. Сергей напряг все свои связи и где по закону, а кое-где нет – нашел бандита. Тот когда понял, что ему будет, обещал все вернуть. Или почти все, только бы не лишаться свободы. И вернул. Они еще только запрятали товар и не реализовали его.

Директор долго тряс руку Сергею. А на выходе протянул полиэтиленовый пакет. Тебе за работу. Сергей, не глядя, почувствовал тяжесть пачек долларов. И сразу профессионально оценил их стоимость. Это были для него гигантские деньги.

Он не мог отказаться. Понимая, что он сейчас переступает ту черту, за которой он, сотрудник органов, становится преступником. Обычным рядовым преступником. Он остановился и не мог дальше двигаться. Затем вытащил из пакета лежавшие сверху пачку долларов, а остальное протянул изумленному директору.

Это на покрытие расходов. Не более. И, резко повернувшись, вышел. И, действительно, он потратил эти деньги на подарки своим сослуживцам, которые помогали ему. Эти деньги жгли ему карман, пока он их не потратил. Но этот случай он помнил хорошо. Из-за переживаний.

 

Легенда о Ю. Окончание

Когда Ю поднялся по тропинке в горы, он залюбовался красотой долины, которая простиралась внизу. Навстречу ему вышел мужчина. Вид его говорил, что он долго был в дороге. Одежда износилась. Лицо изможденное и худое. Ю спросил, откуда он идет и куда. Путник ответил, что он идет из страны, где люди живут по правилам, установленным Небом. Там он советовался с мудрецами. А идет он к себе домой, где его ждет жена и сын.

Ю предложил путнику остановиться у него на ночлег. Вечером, когда они разожгли костер и поужинали, в беседе путник рассказал ему свою историю.

Единственный его сын очень болел, постоянно мучился от боли, и ничто ему не помогало. Только небольшие передышки давали ему возможность жить. Никто не мог ему помочь. И вот он узнал, что на севере в горах есть место, где живут мудрецы, которые могут помочь, и направился туда. Дорога заняла у него три месяца. Он добился встречи с главным мудрецом, седым восьмидесятилетним старцем. К нему со всей империи приходили советоваться по многим вопросам. Он мог дать совет на любой вопрос. Говорят, что даже сам император приезжал к нему за советом. Мудрец сам ни к кому не ездил.

И вот путник, наконец, попал к нему. Он рассказал о своей проблеме и спросил, как можно вылечить единственного сына? Старец задумался и сказал:

– Есть проблемы, решить которые очень просто, нужно только приготовить и принимать лекарство, – говорил он медленно, с некоторым усилием, глядя перед собой, как бы размышляя, – другие требуют изменения жизни, смены места, окружающих людей или образа жизни. – Он посмотрел на путника, глаза его зажглись какой-то внутренней энергией, – третьи решаются… – здесь он задумался и резко закончил, – в обмен на жизнь.

После, видя волнение путника, мудрец слегка улыбнулся краешками губ и сказал ему:

– К счастью, тебе нужно только переехать из того селения, где живешь со своим сыном, на юг.

– И все? – изумленно воскликнул путник.

– И все, – ответил ему мудрец.

Путник обрадовался, как никогда не радовался в жизни. И вот теперь идет домой. Чтобы обрадовать жену и сына. Осталось ему еще две недели пути.

Ю узнал, как дойти до тех мудрецов. Путник подробно рассказал ему о маршруте. Где можно переночевать, а где найти воду. Ю не спал всю ночь. На утро, проводив путника, дав ему пищи на дорогу, записал в своей рукописи: «Узнать тайну перемен – в обмен на жизнь».

И больше его никто не видел. Кто-то видел, как он уходил на рассвете с котомкой в горы. Молва говорила, что он ушел к родственникам на север. После него остался свиток, который он назвал комментарием к И цзину. Он не попал в классический десятикрылый канон. У него оказалась другая судьба.

В его рукописи, которая непонятным образом продолжала свой путь и дошла до наших дней, последняя фраза была неправильно понята. Никто не мог правильно перевести это место. Ведь китайские иероглифы можно прочитать по-разному. Появились версии – «Перемены это тайна жизни», «Жизнь это кругооборот перемен».

Наконец, Юрий нашел подтверждение легенды о комментариях Линга к И цзину. Его радость была безмерна. Он позвонил Альберту.

– Ты сам читал легенду?

– Читал, ну и что?

– Как что? Это как раз то, что мне нужно. Я найду этого профессора. Пусть он мне укажет на живого носителя легенды. Из-под земли его откопаю. Ты слышишь? Алло?

– Да, слышу.

– Обязательно найду.

 

Бывшая жена. Помощь

Звонила бывшая жена. У Альберта сохранились с ней нормальные отношения. После десятка прожитых вместе лет совсем на нее не обижался. Они даже не афишировали среди дальних знакомых, что они развелись. Да, ее не устраивало, что они не могли себе позволить купить то да се. Съездить за границу. Купить хорошую машину. У нее был редкий вкус на все хорошие и дорогие вещи. Она постоянно посещала магазины фарфора. Долго разглядывала изящные дорогие вазы и наборы посуды. Но тогда, особенно в начале 90-х, на госслужбе платили очень маленькие зарплаты. Он с жалостью смотрел на нее. Видел, как она тяжело переживала, когда та или другая знакомая вдруг резко богатела, покупала себе машину и дом. Он сказал ей, что если она не может так жить, пусть уходит. Она не уходила.

Но все это повторялось. И однажды она действительно ушла. Вначале она стала жить с одним богатым предпринимателем. Все у нее стало появляться. Но в один день ее предприниматель исчез. Его не нашли до сих пор. Или убежал за границу, или убили. Но больше он не появлялся. На нее пытались перевести долги, но поняли, что у нее действительно ничего нет – отстали. После этого он ее не видел. Да она и не звонила. А сегодня позвонила. Попросила десять тысяч долларов. Ей они очень нужны. Она их обязательно вернет. Она на своей машине въехала в очень дорогую иномарку. И ей сказали, что если она заплатит эти деньги, то еще легко отделается.

У Альберта были небольшие сбережения в банке. Как раз около десяти тысяч в долларах. Но был и неоплаченный кредит за купленную однокомнатную квартиру. Старую он оставил ей. В целом ему хватало на жизнь. Он был не прихотлив. Его интересы ограничивались малым.

Если он отдаст все деньги своей бывшей жене, то окажется совсем пустым. Известно, что финансовая пропасть самая глубокая. В нее можно падать всю жизнь. И не достигнуть дна. Впереди не предвиделось ничего такого, где он мог бы заработать. Но почему он должен ей помогать? Он ведь может отказаться, и так бы поступило большинство бывших мужей. Альберт не верил, что она может вернуть ему деньги, он это хорошо знал. Раньше, когда они жили вместе, она так же просила у него деньги, чтобы купить то, что ей понравилось. И так же обещала заработать и вернуть. Но тогда он ей все прощал.

Голова напряженно искала выход. Альберт посмотрел в зеркало. Заметил, что глаза немного покраснели. Это был признак долгого напряжения. В молодости он мог много работать, когда нужно было писать большой или сложный отчет. Приходил утром на работу, отдавал начальству свой подготовленный ночью материал и, отпросившись с работы, ехал домой. И тогда он видел себя таким же – бледное лицо и покрасневшие белки глаз. Приезжал домой, валился в постель и спал до предела.

Но ведь по телефону он сказал «Да». Если сказал, значит, вопрос решен. Нужно немного отвлечься, заняться чем-нибудь другим. Посмотреть на себя со стороны. Ведь найдется какой-то выход из ситуации, кроме полного банкротства. Может, все-таки принять предложение Михаила? И тут же весь его уставший организм напрягся. Нет. Никогда. Он не пойдет у них на поводу. Они ведь знают, за что платят. Это тупик. Надо найти другой выход.

Через полчаса позвонил Букинист и сказал, что к нему сейчас приходил молодой парень и спрашивал

«Византийскую хронику». Готов хорошо заплатить. Альберт поблагодарил Букиниста. Странно, он никого не просил.

* * *

В кафе, в котором была назначена встреча с бывшей женой, он пришел минут на десять позже, чем договаривались. В банке была очередь. Она уже сидела за столиком. Заметив его, улыбнулась, как обычно она улыбалась, когда знала, что виновата. Заметно было по одежде, что она испытывает трудности. Ее легкий светлый плащ был немного поношен. Когда он присел, она спросила про его дела. Он что-то неопределенно ответил. Потом вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой пакет и молча положил перед ней. Она взяла его и почему-то непроизвольно посмотрела по сторонам.

– Я скоро верн у, не б еспокойс я. Только ра зде ла юсь с этими ребятами и верну тебе деньги. Спасибо, что выручил. Мне, знаешь, не к кому обратиться. У кого деньги есть, им их не хватает по каким-то причинам. А те, которые бы могли занять, у них их точно нет. Я же знаю. Такая вот ситуация.

Он хотел сказать ей, чтобы она берегла деньги, но спохватился. Это были его обычные слова, когда они жили вместе. Привычки, оказывается, могут просыпаться.

– Ну ладно, я пойду.

– Я обязательно тебе их верну.

– Хорошо, хорошо.

Он встал, протянул ей руку. Она тоже приподнялась и извиняющимся тоном сказала: «Мы ведь и не поговорили». Ему стало так жалко ее, себя, что он боялся посмотреть ей в глаза. Такие знакомые и ласковые глаза. В глазах наворачивались слезы.

Альберт стоял в замешательстве несколько секунд. Она дотронулась, прощаясь, рукой до его груди и ушла.

 

Запись в дневнике

Альберт сделал короткую запись:

«Действительно, договорился о помощи жене. Или в рекомендации речь идет о помощи мне?».