29 октября 1918 года вышел приказ народного комиссара по делам финансов, который гласил: «Увольняются от службы за невозвращение к исполнению служебных обязанностей после освобождения Казани от белогвардейцев и чехословаков и в случае задержания предаются революционному суду управляющий Казанским отделением Народного банка П.А. Марьин и контролер Ф.И. Гусев».

1 декабря новым управляющим Казанским отделением назначается Илларий Наконечный, которому 3–7 мая 1920 года уже в должности старшего инспектора казанского губфинотдела довелось принимать обратно оставшуюся часть дореволюционного золотого запаса России.

Тогда впервые банковским служащим представилась возможность оценить размер ущерба, нанесенного эвакуацией и неконтролируемым расходом казны. От должностных лиц на освобожденной территории были затребованы новые документы, которые помогли реконструировать некоторые нюансы пропажи золота в Казани. Но специальным поиском следов золота никто не занялся.

Доставшаяся омскому Верховному правителю адмиралу Александру Колчаку часть золотого запаса получила в литературе и кинематографе название «золото Колчака». Драматическая история продвижения этого золота на восток сыграла злую шутку с той частью достояния государства, которая пропала из золотой кладовой Казанского отделения 21 августа 1918 года. Поскольку «казанская» пропажа оказалась в тени.

Ниже обзорно приводится «колчаковская» часть истории с исчезновением части золотого запаса, поскольку некоторые из моментов этого периода помогают понять обстоятельства пропажи ценностей в Казани.

Данные приводятся по публикациям кандидата исторических наук А. Гак, которая в соавторстве с В. Дворяновым и J1. Паниным написала статью для журнала «История СССР» (№ 1,1960 год), а затем еще раз обобщила факты в своей статье для журнала «Наука и жизнь» (№ 9, 2001).

По распоряжению властей КОМУЧа прибывшие ценности были отправлены на восток пятью железнодорожными эшелонами. В ноябре 1918 года поезда прибыли в Омск, в котором 18 ноября адмирал Александр Колчак был объявлен Верховным правителем России. Так же как в Казани, при выгрузке ценностей от железнодорожной станции до хранилища местного отделения Госбанка в центре города коридором стояли войска.

Больше месяца шел переучет прибывшего достояния. По итогам ревизии в официальном издании «Вестник финансов» министерства финансов колчаковского правительства были опубликованы данные о доставленном из Казани золоте:

«в российской монете — на 523.458.484 руб. 42 коп., в иностранной монете — на 38.065.322 руб. 57 коп., в слитках — на 90.012.027 руб. 65 коп.

Всего на сумму 651.535.834 руб. 64 коп.».

Несмотря на то что подсчеты автора расследования о цене вывезенного золота оказались ближе к омским (650 411 969,5 руб.), чем данные ревизии 13–16 сентября в Казани (645 533 893,21 «и 514 ящике золотом, стоимость коего неизвестна»), все равно расхождение цифр не может не настораживать.

А. Гак замечает: «Есть основание предположить, что итоговые данные, обнародованные омским правительством, были выведены не из реального пересчета, а на основе имевшихся документов — одного месяца для такой кропотливой работы при технических возможностях того времени явно недостаточно».

Это — ключевой вывод, аналогичный тому, к которому пришел и автор этих строк, изучая сумму сосредоточенных в Казани сокровищ. За отпущенное Гражданской войной время банковские служащие города на Волге не могли педантично сосчитать, каким размером сокровищ они располагали, о чем еще пойдет речь в свое время. Соответственно, комиссарам в сентябре 1918 года трудно было и утверждать, что какая-то часть ценностей не эвакуирована.

Такой вывод подтверждает акт очередной ревизии ценностей, обнаруженный автором этих строк. Юмая 1919года в Омске была проведена проверка перевезенных из Самары ценностей и установлена недостача, общая сумма которой в акте не названа. Сказано лишь, что мешки и ящики были

повреждены и их содержимое дополнено теми золотыми монетами, которые выпали при перевозке золота со станции «Омск» в кладовые Омского отделения, в то время как многие иностранные золотые монеты дополнять было нечем.

«Со счета переходящих ценностей недостача пополнена российскою полновесною монетою на сумму 1100 рублей и иностранною — 3 кружками испанских Альфонсов и 3 кружками румынских франков, а со счета разных выдач российскою полновесною монетою на сумму 2755 руб.

Не покрыта следующая недостача, за отсутствием в Омском Отделении соответствующей монеты: а) 44 кружков дефектной российской монеты 10-руб. достоинства, переоцененная сумма коих не определена, и иностранною — 1 кружка японской иены на 9р. 70 к., 9 кружков испанских Альфонсов на 83 рубля, 1 кружка французского франка на 7р. 41 к.,

2 кружков румынских франков на 14р. 98 к. и 4 австрийских гульденов на 31р. 30 к., всего 17кружков на 146 руб. 39 коп.

Б) Все неповрежденные ящики и солдатские вещевые мешки с монетою были вскрыты и сумма, показанная на ярлыках, а также нумера больших и малых внутренних мешков и ящиков записывались БЕЗ ПЕРЕЧЕТА МОНЕТЫ (выделено мной. — В.К.). На ящиках ставились порядковые нумера с обозначением достоинства монеты, на вещевых мешках с иностранной монетой, кроме того, привязывались ярлыки с обозначением наименования монеты: по государствам, суммы и порядковые номера, а на ящиках подписывались наименования государства, коими была выпущена в обращение данная монета.

В) Золотые слитки, полосы и кружки в 196 ящиках Казанского Отделения были вскрыты и по нумерам слитков были сличены с книгами Казанского Отделения. В14 ящиках Московской Конторы были обнаружены слитки Монетного Двора, по четыре слитка в каждом ящике. Из 197ящиков Московской Конторы со слитками частных банков были вскрыты лишь 14 ящиков; но за неимением данных о весе и стоимости каждого слитка, дальнейшая работа была приостановлена. Из 34 ящиков Монетного Двора были вскрыты лишь 7ящиков, в коих оказалось в ящике за № 1 — два золотых шара, чечевица и пластинки, принадлежащие Главной Палате Мер и Весов, в трех ящиках за №№ 2,3и4 платиновые и золотые самородки Горного Института, в двух ящиках за №№ 133 и 143—золото в катодных полосах и ящике за № 39—золотые полосы от монетных переделов».

После окончания работ по проверке золотого запаса, в наличности оказалось следующее количество мест: с российскою монетою на сумму 499.435.177 р. 65 к., с иностранной монетой 220 ящиков, 381 двойных и 12 ординарных мешков на сумму 40.577.839 р. 36 к., с переоцененной монетой 261 двойных и 3 ординарных на сумму 15.385.566 руб. 13 коп., со слитками 391 ящик, 9 ящиков с полосами на сумму 529.594 р. 24 к. и 7 ящиков с кружками на сумму 525.447 р. 23 к., 34ящика с ценностями Монетного Двора и 3 ящика с 17 почтовыми посылками из Лабораторий на имя Монетного Двора на сумму 486 598 р.

«Вышеуказанное количество мест, с присоединением 1236ящиков, отправленных во Владивостокское Отделение, согласуется с данными о количестве мест, обозначенных в актах по перевозке золотого запаса из Самары и документами Казанского Отделения, если принять во внимание, что из общего количества привезенных в Омск мешков с золотою монетою было в наличности 5 ординарных мешков и что при переложениях монеты из 18 кожаных сумок из мешков в ящики и обратно из ящиков в мешки количество ящиков уведичилось на 18, ординарных мешков также на 18, а двойных мешков уменьшилось на 18.

По документам Казанского Отделения ящиков со слитками, полосами, кружками и ценностями Монетного Двора эвакуировано 1679. Исходя из этого количества ящиков и принимая во внимание, что этих ящиков имеется в настоящее время в кладовых Омского Отделения 444ящика, необходимо предположить, что из 1236ящиков, отправленных во Владивостокское Отделение, один ящик имеется с монетою».

Сумма полноценной российской монеты (в скобках указана цифра “49.943.517 р. 65 к.”, которая красными чернилами зачеркнута и надписана сверху другая цифра: “499.435.177 руб. 65 коп. В.К.) была выведена по наличию мест, находящихся в кладовых Омского Отделения, т. е. посредством умножения числа мест на 60000 р., заключающихся в каждом мешке, с прибавлением к ним сборных мешков на неполные суммы, причем один мешок, из которого, согласно акту, составленному в Уфе, было похищено монеты 10-руб. достоинства на 410 руб. и который при проверке золота НЕ БЫЛ ОБНАРУЖЕН) (?! — выделено мной. — В.К.) (вследствие чего был помещен в штабель мешков с полными суммами, без недочета) считался в сумме 59 590 рублей.

«Суммы иностранной и переоцененной монеты были выведены на основании записей, производившихся при проверке золота.

Суммы, указанные Лабораториями на 17почтовых посылках (499.898), находящихся в 3 больших ящиках, не согласуются с общей оценкой (486.598р.), произведенной Московской Конторой на 13.300р.

При сем прилагаются сведения о наличности эвакуированного в Омское Отделение золота и две ведомости иностранной монеты».

Как видим, неуверенность в общей сумме эвакуированного заметна и в этом документе…Для нашего же расследования интересны ящики Монетного двора, которые, по сомнительному сводному акту № 11639 от 23 августа 1918 года, составленному в Казани, были эвакуированы из Казани 19 августа. Этим актом из Омска от 10 мая 1919 года мы получаем подтверждение, что часть того золота действительно оказалась на пароходе.

А вот о 51 ящике за №№ 495–545 с 338 слитками Русско- Азиатского банка и о 40 ящиках за №№ 455–494 с 243 слитками Петроградского международного коммерческого банка нет ни слова. В омском акте, правда, есть приписка: «Вышеуказанное количество мест, с присоединением 1236ящиков, отправленных во Владивостокское Отделение, согласуется с данными о количестве мест, обозначенных в актах по перевозке золотого запаса из Самары и документами Казанского Отделения ». Означает ли это, что в отправленных к Тихому океану ящиках были слитки из ящиков №№ 455–545?

Прямого ответа на этот вопрос в рассекреченной части архивных документов нет. Но, например, в описи № 2 фонда Р-3452 Национального архива Республики Татарстан рассекречены лишь дела №№ 2,3,4,5,6,7,8,9,10,11,12, 13,15,16,234. А какая информация хранится в недоступных делах №№ 1,14,17—233?

При этом следует не забывать, что в Омск свозились ценности и из других отделений Госбанка. Например, из Перми.