3.1. Сущность Аналитики

Теоретическое осмысление феномена Аналитики предполагает рассмотрение сущности, структуры Аналитики как научной дисциплины, выделение её основных функциональных направлений в обработке информации, универсальные принципы работы с информационным материалом. Также необходимо представить предметное поле Аналитики, её методологию, технологию и организационную сторону. Содержательная сторона Аналитики связана с сущностным, системно-динамическим и ресурсным анализом информации, отражающей реальную жизнь. Ядром Аналитики является системный анализ информации о предметах, явлениях и процессах при сохранении значительной доли её неопределённости. Нельзя говорить об Аналитике, когда нет объекта и предмета исследования, когда вообще нет информации (информационный вакуум). Анализ может реализовать себя лишь в достаточно развитом информационном поле. Одним из обязательных условий осуществления аналитической деятельности является состояние повышенной информационной неопределённости относительно объекта исследования.

Большинство практиков не задумываются о разнице, которая существует между информационной и аналитической работой. Поскольку грань между этими понятиями размыта, информационно-аналитическая деятельность воспринимается как единое целое, хотя на самом деле есть сущностная разница. Приведу некоторые пояснения.

На сегодняшний день умение работать с информацией – это залог профессионализма в любой сфере. Работа практического аналитика должна заключаться в извлечении и использовании информации в соответствии с заданными целями, опираясь преимущественно на умение работать со смысловой составляющей в информации. На этом пути много препятствий – как интеллектуального, так и психологического плана.

На практике соотношение этих сторон единой информационно-аналитической деятельности смещено в сторону информационной работы, которая обычно занимает до 90-95 % от общего объёма работы. Как правило, затруднений в этом плане значительно меньше, чем на этапе собственно аналитической обработки информации. Каждый сотрудник аналитического подразделения умеет собирать (добывать) информацию, вести её первичную обработку – систематизацию, классификацию, организовать хранение.

Сложности начинаются тогда, когда нужно из этой информации «вырастить новое качество», т. е. получить новые знания, принять эффективное управленческое решение, написать аналитический документ. Для этого нужны навыки аналитической обработки информации. Здесь собственно начинается Аналитика. Приведу простейший пример.

Для того, чтобы произвести первичный отбор лиц, способных к аналитической работе, достаточно предоставить всем одну и ту же информационную базу и поставить задачу на её обработку в ограниченное время. Мой личный опыт проведения таких мероприятий показывает, что существует огромная разница в качестве предоставленных результатов этой работы. Как правило, только незначительная часть испытуемых способна подготовить аналитический документ, в котором будет отражена суть проблемы, её краткая характеристика с выяснением причин и условий, породивших проблему, а также предложены пути её решения.

Точно так же складывается ситуация в классе при написании школьного сочинения по литературе. Ученики изучают одно и то же произведение, только сочинения у всех разные. В значительной степени это зависит от мастерства учителя, который должен доступно объяснить и научить учеников правильно мыслить и отражать свои мысли в сочинении.

На рис. 3-1 показана сущностная разница между информационной и аналитической работой.

Рис. 3 -1. Сущностная разница между информационной и аналитической работой

В многочисленных теоретических концепциях, имеющих отношение к Аналитике, имеется сущностное ядро и некоторая универсальная технология работы с информационным материалом. За различными внешними оболочками формализации, систематизации, моделирования и иных способов обработки информации стоят универсальные фундаментальные принципы, которые должен знать каждый, занятый обработкой информации.

Многие прикладные работы аналитического характера поднимают проблемы, требующие фундаментальных исследований. Это даёт возможность проверить теоретические выводы на практике. Никакая другая проверка не является столь убедительной, как успешное применение теоретических положений на деле.

В настоящее время использование Аналитики как самостоятельной научной дисциплины ограниченно, что объясняется неким промежуточным состоянием в развитии этого феномена. Причина в том, что из-за отсутствия фундаментальных исследований в данной сфере, из-за того, что у нас нет аналитиков как специально обученных профессионалов, Аналитика пока не обладает полноценной методологией для целостного изучения объектов, и поэтому возможна лишь частичная интеграция наук и только по частным поводам. Можно предположить, что дальнейшее развитие Аналитики уже в ближайшее время приведёт к интеграции ряда специальных дисциплин и, соответственно, к формированию Аналитики как отдельной научной дисциплины.

Аналитика предназначена для изучения углублённого содержания и смысла фактов, явлений и процессов, представлении их в виде теоретической модели как целостности (комплексно, «стереофонически»), для выработки адекватных оценок обстановки (ситуации), прогнозирования, подготовки управленческих решений.

Суть Аналитики до конца не понимают очень многие, даже те, кто должен был бы по своему служебному статусу давно это понимать и использовать на практике. Попробую описать это достаточно доступно и представить наглядно.

Итак, представим следующую картину.

За столом сидит руководитель.

Стол завален кипами бумаг с различными данными и информацией по профилю деятельности организации. Тут информационные сводки, докладные и служебные записки, бухгалтерские документы, квартальные, полугодовые и годовые отчёты о деятельности структурных подразделений, планы работы и результаты проверок, материалы СМИ…

Совершенно естественно, что в этом массиве данных попадается информация различного плана – от крайне важной до малозначительной, «пустой», попавшей случайно. Чем выше по рангу руководитель (лицо, принимающее решение – ЛПР), тем строже «сито», пропускающее нужную информацию к нему на рассмотрение.

ЛПР из всего этого информационного богатства, всесторонне характеризующего различные аспекты деятельности организации, преимущественно нуждается в выводном сущностном знании, которое до того, как будет изложено на бумаге и реализовано в управленческом решении, является условно «скрытым», непроявленным, латентным. Выявление этого «скрытого» – смыслов, идей, факторов, тенденций, закономерностей, «центров сил», угроз, рисков, противоречий, проблем – в разноплановой информационной «каше» и есть главная задача аналитика.

Вся предварительная работа по отбору, систематизации, классификации поступающих данных переходит, наконец, из информационной, собственно, в аналитическую стадию.

Именно искусство выявления этих латентных смысловых элементов, нуждающиеся для своего извлечения в специальных аналитических процедурах и технологиях, составляют глубинную суть аналитической работы. На их основе принимаются управленческие решения, оптимальным образом распределяются силы и средства, запускаются новые позитивные процессы в управляемых системах и останавливаются процессы, тормозящие развитие, ставшие ненужными, блокируются риски и угрозы. Вся эта работа осуществляется в исключительно креативном ключе и мало поддаётся формализации.

Шутливо говоря, именно «здесь зарыта собака», здесь содержится важнейший секрет Аналитики.

Например, при анализе идеологических деклараций наших зарубежных «друзей», мы вряд ли можем определить рационально-политическую составляющую реальных геополитических процессов, если не отделить её от сознательной дезинформации и информационных шумов. Равно анализ концепций наиболее именитых «закулисников» (Ростоу, Аттали, Сорос, Киссинджер, Бжезинский, Фр. Фокуяма и т. п.), скорее, даёт представление о характере управляющей воли масонских организаций, их концептуально-организационное представление о пределах и желательности параметров происходящих социальных процессов, нежели о самих этих процессах. Понять суть этих глубинных процессов непросто. Есть громадная разница между псевдонаучной мифокампанейщиной и пусть не столь однозначно завершёнными в конечных концептуальных выводах серьёзными научными трудами, исследующими реальные подвижки социальной материи. Дело тут, очевидно, не только в просчётах ума, неполноте и недостоверности исходной информации, но зачастую – в прямой подтасовке фактов со стороны манипуляторов и в сопротивлении среды со стороны объекта воздействия (управления), также как во вмешательстве иных трудно учитываемых факторов. Поэтому наша аргументация и выводы о сути Аналитики – максимально деидеологизированы.

Скрытыми, непроявленными, «закопанными» в толще информации могут быть:

– идеи;

– смыслы;

– сущность;

– внешние и внутренние факторы, воздействующие на ситуацию;

– тенденции её развития;

– закономерности;

– причинно-следственные зависимости;

– цели действий субъектов;

– риски;

– признаки угроз;

– проблемы;

– связи (прямые и обратные), взаимозависимости;

– паттерны;

– «точки роста», «запуска» новых процессов;

– «центры сил», сферы их интересов и целеполагание; и т. д.

Аналитик, владеющий навыками системного подхода, всегда будет стремиться на основе полученной информации понять общий контекст ситуации (её сегмента), внутреннюю структуру системы и соотношения этих скрытых моментов внутри неё. Особенно внимательно нужно относиться к ситуациям, когда наблюдается повторяемость характера событий. Именно этот воспроизводящийся рисунок, ключевой образ в синергетике называют паттерном событий. Понятно, что всегда будут особенности, особые обстоятельства для каждого случая, однако главным будет именно паттерн как ключ к пониманию скрытой от нас смысловой конструкции и структуры системы. Системное мышление аналитика нацелено на вскрытие сущности явления, его закономерностей, глубинных факторов, определяющих тенденции, последовательность и характер проявления событий и развития их во времени и пространстве. Всё это в совокупности как раз и создаёт паттерн.

Общий вид этой сущностной аналитической работы может быть представлен в виде следующей структурно-логической модели (рис. 3-2).

Первый блок в этой модели обозначает саму жизнь (Ж) во всём многообразии протекающих процессов – социальных, экономических, политических, информационных, духовных, религиозных и т. д., со всеми их переплетениями и взаимозависимостями, полную живых проблемных ситуаций.

Второй блок – это информация (И), которая отражает с помощью различных инструментальных средств и в различных формах представления различные аспекты этой жизни. Это информационно-виртуальный слепок ситуации или объекта, отражение в котором не всегда бывает адекватным, так как носит оттенок субъективности, часть информации может передаваться в чувственно-образном виде. Информация может быть представлена в различных формах:

• докладные, служебные, аналитические записки;

• сводки;

• таблицы;

• графики;

• письменные и устные доклады;

• конспекты;

• проекты решений;

• приказы;

• бухгалтерские отчёты, материалы финансового контроля;

• передачи и публикации СМИ;

• факты и их вербальные, визуально-графические интерпретации;

• рассказы очевидцев;

• базы данных;

• фотографии и видеоматериалы;

• карты местности;

• литературные произведения;

и т. д.

Рис. 3-2. Базовая модель сущности аналитической работы

Иначе говоря, все эти формы подачи материала выступают как информационная интерпретация, теоретическая или предметно-практическая рефлексия реальных жизненных процессов, протекающих в объекте анализа. На этом этапе также происходит структурирование, систематизация и классификация информации.

Третий блок – это латентная часть информации, выделяемая с помощью аналитических процедур и мыслительных технологий. Поясню феномен «скрытости» на примере выявления, формулирования, структурирования и разрешения проблем. При теоретическом осмыслении процесса обработки информации становится понятно, что любая проблема не лежит на поверхности, а нуждается в специальных аналитических мыслительных процедурах для своего выявления, фиксации и разрешения. В Аналитике много таких секретов мастерства, вроде бы небольших «изюминок», крупиц опыта, теоретически описать которые сложно, но которые с успехом используются практиками.

Таким образом, проблема – это выявленная с помощью специальных процедур, сформулированная совокупность тех противоречий, которые принципиально могут быть решены с помощью соответствующих управленческих решений в рамках имеющихся в распоряжении ресурсов. То есть, это как бы сформулированное условие задачи (сколько будет дважды два?), ждущее своего решения. Каждая проблема имеет свою структуру, в которую входят иерархически расположенные кризисные точки (ключевые противоречия) с разными весовыми коэффициентами приоритетности и значимости. При этом важно понимать, что проблема и проблемная ситуация – это не одно и то же.

Проблемная ситуация – это более широкое понятие, которое обозначает совокупность огромного количества объективно существующих в реальности, но латентных, непроявленных, не структурированных и не готовящихся к решению проблем. Только на стадии перевода проблемной ситуации в собственно проблему появляется возможность её теоретического и практического решения.

Распознавание и выявление сущности проблем требует знания функциональной и агрегатной структуры и значений параметров объекта управления при нормальном его функционировании. «Когда мы формулируем проблемы или обсуждаем их, то мы всегда тем самым формируем определённую программу и план наших действий». Сущность любой проблемы скрыта в совокупности противоречий. Противоречия могут складываться в сущности и между сущностями предметов, между сущностью и явлением, содержанием и формой, необходимыми и случайными свойствами, явлениями и т. п. Часто они представляют собой переплетение многих форм.

Различают проблемы функционирования и проблемы развития. Когда проблема понимается, как расхождение между действительным и желаемым при известных способах преодоления этого расхождения, а такого рода проблемы возникают, когда цели деятельности организации не достигнуты, такие проблемы называют проблемами функционирования.

Также проблема может рассматриваться как потенциальная возможность. В этом случае она означает расхождение между действительным и желаемым при неизвестных способах преодоления этого расхождения. Чаще всего они связаны с не использованием потенциала организации в полной мере – это проблемы развития.

Распознание и формулирование проблемы занимает важное место в методологии аналитической работы. Сама проблема определяет выбор направлений, форм и методов исследования, путей достижения результатов. Проблема – это преграда, противоречие, которое несёт в себе элементы новых, неизвестных ранее изменений. Не следует путать понятия проблема и задача. Решение первой всегда требует творческого подхода, решение задачи предполагает знание алгоритма её разрешения.

Рассматривая проблему как предмет исследования, можно выделить такие характерные её параметры: реальность, актуальность, ресурсосообеспеченность, ценность предполагаемого результата. Чтобы её решить, необходимо её сначала определить, т. е. «увидеть» возникшее противоречие. Определение – это сложная процедура, состоящая из нескольких фаз, основными являются:

– выявление проблемы, т. е. определение её симптомов (первых признаков, сформулированных на этапе описания ситуации), что позволяет установить наличие проблемы как несоответствие существующего положения дел требуемому;

– диагноз проблемы, т. е. установление причин её возникновения; диагностика базируется на сборе и анализе информации о факторах, послуживших причиной появления проблемы, и выделения среди них управляемых, воздействуя на которые можно решить проблему. Основным инструментом диагностики выступает причинно-следственный анализ. Несмотря на очевидность различий понятий «симптомы», «причины», «последствия», в практике управленческой деятельности довольно часто они подменяются друг другом, что приводит не к решению проблемы, а к её усугублению и тиражированию.

Решение выявленной проблемы предполагает установление причинно-следственной цепи, иерархии причин и следствий, которая ведёт «назад» от следствия к причине до той точки, в которой можно предпринять действие, помогающее устранить исходные причины. Сложность и важность анализа при использовании процедуры причинной цепи заключается в необходимости постоянно фиксировать местоположение фактов, концептуальных суждений в причинной цепи. Ясно и чётко определить проблему означает уже начать её решать. Для решения проблемы проводится исследование системы (декомпозиция, анализ и синтез), снимающее проблему.

Важным этапом исследования проблемы является её распознавание, связанное с осуществлением следующих операций:

– вычленение проблемы из общей проблемной ситуации и её формулирование в «решабельном» виде, включающее постановку центрального вопроса; фиксацию того противоречия, которое составляет основу проблемы, и описание предположительных последствий. Различают два типа формулирования проблем: субъективный и объективный. Проблемы первого типа фиксируют в терминах потребностей данного субъекта управления, отражают факт их неудовлетворённости. Проблемы второго типа отражают недостаточность тех или иных средств и факторов для решения соответствующей исходной проблемы;

– построение проблемы, базирующееся на методе декомпозиции и изучении её внутренней структуры. Внутреннюю структуру проблемы составляют такие элементы, как предмет, субъект, связи и цель решения. Предмет характеризует возникшее главное противоречие, которое отражается в вопросе: «В чём сущность проблемы?» Объект проблемы отвечает на вопрос: «Где возникла проблема?». Субъект – конкретные лица, от которых зависит решение проблемы. Связи характеризуют ограничения и отношения с другими проблемами.

Они отражаются в вопросе: «С чем связана проблема?» Цель решения проблемы выражается в вопросе: «Для чего необходимо решать проблему?»;

– оценка проблемы, связанная с выявлением условий решения проблемы, соотнесения потребностей и возможностей при её решении, её классификация;

– обоснование проблемы, т. е. установление взаимосвязей с другими проблемами организации.

Для изучения проблемы, выяснения её особенностей необходимо придерживаться следующей последовательности:

• разделение проблемы на части (подпроблемы);

• выделение основных и второстепенных противоречий («кризисных точек»), составляющих сущность проблемы;

• системный анализ и установление причинно-следственных характеристик проблемы;

• разработка путей решения проблемы и требуемых действий;

• прогнозирование дальнейшего состояния проблемы;

• разработка рекомендаций к действиям.

При исследовании проблемы следует рассмотреть ряд аспектов, касающихся масштаба проблемы, её повторяемости, наличия времени реагирования на возникновение и решение, уровня и вида риска, ресурсообеспеченности, границ проблемы, её уникальности. Соотношение проблемной ситуации и проблемы по объёму содержания примерно соответствует объекту и предмету исследования при решении научных задач.

Пояснить данную разницу между проблемной ситуацией и проблемой также можно на примере животрепещущей и уже затронутой в первом разделе темы автомобильных пробок. То, что мы наблюдаем на дорогах Москвы и других крупных городов в часы пик – это проблемная ситуация, состоящая из десятков, а то и сотен противоречий, кризисных точек, латентно существующих трудностей и проблем. Пока мы смотрим по телевизору репортажи или читаем сообщения в прессе об очередном «дне икс», когда вся Москва (или иной крупный российский город) парализуется из-за автомобильных пробок – это уровень общей проблемной ситуации, которая существует объективно и лишь может предполагать какое-либо решение. Это просто уровень фиксации негативного положения дел в сфере автодорожного движения.

Переход же на уровень проблемы предполагает её сознательное вычленение из общего контекста (проблемного поля, проблемной ситуации, процессов) для конструктивного решения на практике. Для этого проблема нуждается в выявлении, формулировании, структурировании, детализации на ряд конкретных противоречий, представляемых в форме, грубо говоря, решаемых задач. Следовательно, в структуре проблемы необходимо вычленить её составные части – «кризисные точки», подпроблемы, которые нуждаются в отдельном решении. Их совокупное решение и будет решением проблемы в целом. Так, например, «проблема пробок» распадается на следующие противоречия (подпроблемы, «кризисные точки»):

• протяжённость (общая площадь) дорог в городах не соответствует растущему количеству автомашин;

• низкое качество автомобильных дорог;

• недостаточное количество и плохое качество развязок на пересечениях дорог;

• отсутствие боковых съездов на перекрёстках;

• плохая работа ГАИ (ГИБДД);

• низкая поведенческая культура водителей и пешеходов, особенности национального менталитета;

• не налаженная система работы светофоров;

• неготовность дорожных служб к резкому изменению погодных условий (снег, как известно, в России всегда выпадает неожиданно, это особенно хорошо знают автомобилисты);

и т. д.

Поэтому, чтобы «решить проблему пробок», сначала надо в общем информационном поле её УВИДЕТЬ, ПОНЯТЬ, СФОРМУЛИРОВАТЬ, СОСТРУКТУРИРОВАТЬ, представить в теоретическом виде именно как проблему, которая впоследствии может быть переведена на язык решаемых управленцами конкретных задач!

Для того, чтобы выполнить эту первую задачу, надо создать теоретическую модель проблемы, желательно в наглядном виде, чтобы видны были её составные части, вся структура в виде «проблемного дерева». Структуру проблемы в самом общем виде можно представить с помощью следующей модели (рис. 3-3).

В этой модели обязательным является причинный уровень рассмотрения фактов, процессов и явлений – корни проблемы. Они могут быть экономическими, политическими, социальными, духовными, организационными, юридическими, информационными, психологическими и иными.

Вторая задача – это системный анализ проблемы, выяснение её сущности, основных и неосновных противоречий, ключевых характеристик всех основных аспектов проблемы. Эти противоречия формулируются в виде подпроблем (кризисных точек – 1, 2, 3, 4, 5, п+1), которые имеют различную приоритетность, значимость, грубо говоря, «вес» в общей структуре проблемы. В нашем примере с автомобильными пробками очевидно, что протяжённость и качество дорог фактор более значимый, чем плохая работа ГИБДД или низкая культура водителей. Потому что, если не будет дорог, то и ездить будет негде.

Рис. 3-3. Модель результатов системного анализа проблемы («проблемное дерево»)

Третья задача – определение путей решения проблемы, то есть конкретизация направлений, форм и методов, механизмов и возможных вариантов разрешения вскрытых и зафиксированных в процессе аналитических действий противоречий. При решении этой задачи, прежде всего, нужно чётко определить – кто, что, когда (в какие сроки), за счёт каких ресурсов и каким способом должен делать.

Эта, казалось бы, достаточно простая мысль – о необходимости обучения навыкам проблематизации управленцев (а всё вышеуказанное раскрывает её суть) – очень медленно внедряется в практику. В России 1,5 миллиона специалистов работает в сфере государственного и муниципального управления, многие из которых заняли свои должности недавно. Мой личный опыт свидетельствует, что более трети из них вообще незнакомы с вышеуказанным подходом по правильной постановке и решению проблем, совершенно не умеют теоретически моделировать процессы, происходящие в объектах управления, принимают управленческие решения эмпирически, на основе лишь собственного опыта, методом проб и ошибок.

Пути решения проблем в самом общем виде представлены на рис. 3-4.

Рис. 3-4. Пути решения проблемы

После того, как проблема будет изучена и всестороннее проанализирована, определяются направления решения проблем с выделением конкретных сфер: законодательной, политической, экономической, финансовой, организационной. Затем определяются формы, методы, способырешения-проблем, привлекаемые силы и средства, разрабатываются возможные варианты действий, формируется механизм реализации решения.

В процессе декомпозиции, детализации, углубления в понимании сущности проблемы, происходит выделение содержательных сторон проблемы, разрабатывается технико-экономическое обоснование необходимых управленческих решений с конкретизацией исполнителей, сроков, соответствующего финансирования. Иначе – всё превращается в пустопорожнюю болтовню, и действительно существующие в нашей жизни актуальные проблемы не решаются годами. Необходимо подчеркнуть важность экономического обоснования принимаемых решений. В России огромное количество ресурсов распределяются без должной финансово-экономической оценки.

Пример с автомобильными пробками настолько ярок и очевиден, что в нём, как в фокусе, сразу видны недостатки в деятельности огромного числа ведомств, каждое из которых внесло свою лепту в создание общей неразберихи на дорогах. Развязка в виде всеобщего транспортного коллапса в крупных городах страны не за горами. Уже сейчас, например, в Москве и Санкт-Петербурге, даже если половина машин выедет из дворов, города будут полностью парализованы, 10-бальные пробки образуются на всех основных магистралях. Они приносят всем и каждому огромные страдания и убытки во всех мыслимых измерениях, что не может не вызывать недовольства масс.

Одной из причин данной ситуации является «воровство дорог». Это когда одни люди «воруют дорогу» у всех других, извлекая сверхприбыль. Происходит это следующим образом. Например, строится дом, для его эксплуатации к нему подводится система дорог. То есть, наряду с вложением в строительство, инвестируются значительные средства в дорожно-транспортную систему. Но если кто-то впоследствии построит рядом другой дом, не вкладывая средства в расширение старых и строительство новых дорог, то он «ворует дорогу». Точнее, ворует средства, которые он должен был бы вложить, если бы строил в чистом поле. И это воровство как бы не очевидно, так как сразу уловить разницу в нагрузке на дорогу неспециалисту обычно не представляется возможным. Потом так поступают ещё и ещё раз, пока на дороге не возникает коллапс. Но так как авторов коллапса много и они разнесены во времени, и каждый усиленно скрывает обстоятельства «воровства дороги», то это обычно не попадает в фокус общественного внимания.

Стоит повторить принципиальный вывод по поводу решения этой проблемы: окончательное её решение возможно только при условии рассредоточения мегаполисов! А это уже относится в концептуальной рамке рассмотрения более высокого уровня иерархии, надсистеме. В рамках системы, где эта проблема возникла, сформировалась и обострилась, её окончательное решение невозможно.

Такого рода многоуровневые концептуальные рамки для рассмотрения проблем позволяют увидеть и принципиальные различия в закономерностях функционирования и развития различных сфер жизнедеятельности общества. Например, существуют свои закономерности функционирования финансово-торговой и промышленной сфер. Если в финансовой или торговой сфере кризис производит отбор сильнейшего и наиболее эффективного («выживает сильнейший»), то сфера промышленности устроена иначе. Весь промышленный комплекс пронизан производственными технологическими цепочками, поэтому здесь срабатывает принцип «слабого звена» – падение слабых звеньев автоматически тянет за собой и падение сильных. Знание этих закономерностей позволяет западным игрокам выстраивать многоходовые схемы воздействия на ключевые точки, запускающие или ослабляющие позитивные процессы. А если не учитывать этот момент в проведении экономической политики, то вливание финансов в промышленность может и не принести желаемых результатов.

Прикладная часть Аналитики всегда связана с решением конкретных задач в различных сферах. В первую очередь, Аналитика нацелена на эффективное принятие управленческих решений в сфере государственного и муниципального управления, а, следовательно, – на постоянное решение возникающих перед управленцем задач, проблем, на достижение целей. Решение задач – это достижение требуемых изменений существующих систем и процессов или создание новых систем и процессов с заданными свойствами. Соответственно этому, достижение цели – это достижения ожидаемого состояния систем и процессов.

Аналитика требует интегративной методологии, которая основывается на объективном единстве всех проявлений реального объекта. Междисциплинарный подход позволяет определить разные свойства одного и того же явления, рассматриваемого под различными углами зрения. «Интеграция знания требует взаимной и совместной интерпретации объекта. Это значит, что каждый угол зрения на организацию также нуждается в своём самостоятельном развитии, но в рамках целостной науки. Выход исследований на постдисциплинарный уровень задаёт им новую меру комплексности подхода за пределами специализации…».

Предметное поле Аналитики имеет чрезвычайно широкий характер (рис. 3-5).

Аналитика нацелена на изучение различных объектов объективной реальности – фактов, событий, явлений и процессов в динамике, представление их в системном виде для эффективного управления ими. При этом Аналитика предполагает, что любое явление обладает информационным, энергетическим и вещественным ресурсами. Системы и процессы, находящиеся на разных уровнях, прежде всего, различаются между собой по содержательным, пространственным и временным характеристикам. Содержательные характеристики систем концентрированно выражаются в смыслах, латентно заключённых в информации, отражающей факты, явления и процессы реальной жизни.

Природа аналитической деятельности имеет целостный характер, включающий в себя весь спектр гуманитарных и социальных исследований, в особенности, культурологический, социологический, психологический, политологический, экономический, правовой, демографический аспекты.

Методологические основания аналитической деятельности обусловлены целостностью природы этого интеллектуального феномена. Поэтому изучение теоретико-методологических основ аналитической деятельности предполагает серьёзную и основательную самостоятельную работу каждого человека, который занимается Аналитикой.

Рис. 3-5. Предметное поле Аналитики

Среди важнейших оснований аналитической мыследеятелъности следует выделить подходы, принципы, методики аналитического исследования, работу с категорийным аппаратом, мыслетехнологии. Такое понимание естественным образом вытекает из понимания философии как общей методологии конкретных наук и различных видов интеллектуальной деятельности.

Таким образом, сущность Аналитики состоит в выявлении латентной сущностно-смысловой составляющей в информации – факторов, связей, тенденций, закономерностей, рисков, причин, признаков угроз, а самое главное, проблем в «решабельном» виде управленческих задач.

Ядром Аналитики является системный анализ фактов, явлений и процессов с целью выявления и решения существующих в различных сферах жизнедеятельности общества и государства проблем.

Аналитика – одна из общих функций управления экономическими и политическими системами, значимость которой не подвержена влиянию времени и вряд ли может быть переоценена. В той или иной степени Аналитикой занимаются все, кто имеет отношение к управлению. Конечно, намного лучше, если ею занимаются не интуитивно, а сознательно и профессионально. Естественно, любой высокопоставленный управленец считает себя сильным аналитиком, хотя это может быть далеко не так. Субъекты аналитической работы могут существенно различаться по видам деятельности, её масштабам, организационно-правовым формам, целевым установкам. Это накладывает определённый отпечаток и на содержание аналитических процедур и функций, выполняемых лицами, принимающими решения.

Ниже на рисунке представлены основные стратагемы Аналитики (рис. 3-6). Понятие «стратагемы» широко используется в восточной культуре. Знаменитые китайские стратагемы, задающие определённые идеи и алгоритмы сознания, а затем поведения военачальника, политика, дипломата, формирующие типовые образы проблемных ситуаций и путей их решения, своеобразные их идеально-теоретические модели – фактически очень сильно влияют на структуру менталитета, мировоззрение личности.

Справка : Необходимыми условиями для составления и успешной реализации стратагем относятся: умение рассчитывать ходы и предвидеть их последствия; знание психологических особенностей тех, против кого нацелен план; упорство в реализации стратагемы. Стратагемы были серьёзным оружием китайских политиков, военных, дипломатов. Стратагема подобна алгоритму, она организует последовательность действий. Благодаря устной традиции, историческим хроникам и художественным произведениям эффективность приме нения стратагем была очевидной и для широкой публики. Естественно, стратагемы стали секретным национальным достоянием. Прагматичный китайский ум классифицировал стратагемы по видам, разработал методику применения той или иной стратагемы в зависимости от конкретной ситуации, создал своеобразный банк данных – «Трактат о 36 стратагемах». Всё это тщательно скрывалось от иностранцев. Стратагемность стала важной национальной чертой китайцев. В этих 36 кратких формулировках китайцы собрали немалую часть своих тысячелетних наблюдений за способами выхода из всех мыслимых ситуаций и способами поведения с противником [89] .

Представленные на рисунке стратегемы охватывают как теорию, так и практику Аналитики. Именно по этим базовым конструктам развёртывается мыслительная деятельность, содержательная часть Аналитики, выстраивается методология, технология, моделирование объектов анализа, организационная работа. Естественно, данный подход нуждается в дальнейшем развитии, и нужно привлечение к этому многих креативных людей. Началом освоения теоретических основ Аналитики может быть усвоение азов диалектической логики – умения строить сориты, кладограммы понятий, интеллектуальные карты.

Рис. 3-6. Основные стратагемы Аналитики

Данная теоретическая модель помогает решать самую сложную (по Канту) проблему – понять сущность любого предмета, процесса, явления и самого мира как системы, целостности. Соответственно, для нас очень важно понять сущность Аналитики и разработать её теорию. Это не означает, что все практикующие аналитики, управленческий корпус должны заниматься академическим теоретизированием. Но без общего представления о сути, понимания особенностей Аналитики как особого вида интеллектуальной деятельности не обойтись. Это касается не только практиков, но и теоретиков, которые потянулись в последнее время на притяжение Аналитики. Однако вне философии – всё это пустышки, вокруг нас полно персон с их самодеятельными «фабриками мысли», которые фактически убили системный подход, не поняв его и повели в тупик. Вместе с разрушением философии советского периода из неё были выброшены и наиболее ценные, так сказать, надвременные достижения, в том числе диалектическая логика, которая крайне необходима для Аналитики. В процессе разработки теоретических вопросов для меня главное – технология аналитического мышления, т. е. как сделать логику практичной, плодотворной, доступной и т. п.

Диалектическая логика – метод теоретического объяснения форм объекта на основе их систематики. Она обязательно предполагает визуальное моделирование движения мысли схемами (рис. 3-7). Ниже мы рассмотрим более подробно содержательную часть этих схем.

 

3.2. Структура Аналитики как научной дисциплины

Общая структура Аналитики представлена на рис. 3-8. Данная схема помогает увидеть форму Аналитики как области научного знания, смысловую взаимосвязь её основных составных частей, функциональные сферы. Такое целостное представление показывает, насколько сложен и объёмен этот феномен.

Как любую научную дисциплину, её можно разделить на фундаментальную и прикладную.

Основные виды Аналитики – финансовая, политическая, экономическая, информационная.

Функциональное разделение Аналитики – стратегическая, тактическая и оперативная.

Рис. 3-7. Система графических моделей, визуализирующих теоретическое объяснение объектов

Рис. 3-8. Структура Аналитики

Содержательная сторона Аналитики является очень ёмкой и основывается на научном знании. Появление Аналитики симптоматично совпадает с «мощным ростом научного знания, всё увеличивающейся интенсивностью и расширяющимся охватом науки» и включает в себя большое количество концептуальных подходов, идей, методологических наработок, частных аналитических систем, каждая из которых имеет свои сильные и слабые стороны. Прежде всего, содержательная сторона Аналитики связана с сущностным, системно-динамическим и ресурсным анализом, которые применяются для адекватного отражения всего многообразия проявлений объектов и процессов, с которыми приходится сталкиваться аналитику. Обоснованность принимаемых различными субъектами управленческих решений в значительной степени определяется качеством аналитического обеспечения, методик анализа.

Только одно простое перечисление видов анализа, которые входят в сферу Аналитики и активно используются сотрудниками аналитических подразделений, показывает, что арсенал приёмов, способов, методик, подходов к обработке информации поистине огромен:

• системный анализ;

• концептуальный анализ;

• графический анализ;

• факторный анализ;

• статистический анализ;

• анализ временных рядов;

• финансовый анализ;

• сравнительный анализ;

• корреляционный анализ;

• анализ вариаций;

• дискриминантный анализ;

• причинно-следственный анализ;

• теоретико-игровое моделирование;

• технический анализ;

• фундаментальный анализ;

• структурный анализ;

• анализ показателей эффективности;

• контент-анализ;

• ресурсный анализ;

• ситуационный анализ;

• экономический анализ;

• экспертный анализ;

• семантический анализ;

• прогнозный анализ;

• дисперсионный анализ;

• кластерный анализ;

• ретроспективный анализ;

• логико-лингвистический анализ;

• многокритериальный анализ;

• факторный анализ;

и др.

Такое обилие аналитического инструментария отнюдь не случайно. Интеллектуальный арсенал любой аналитической школы или системы, претендующей на целостное отображение реальной действительности, не может ограничиваться некоторым изолированным набором методов. Большинство аналитических школ обладают сходным методологическим аппаратом и сильно перекликаются в части используемых методов и приёмов проведения анализа. Однако имеются и фундаментальные различия в их содержательной части. Не углубляясь в нюансы, связанные с разным уровнем фундаментальности типов анализа, хотелось бы обратить внимание на одно принципиальное различие.

Технология системного анализа проблем принципиально отличается у двух больших групп субъектов аналитической деятельности:

– первая группа – «практики» – это люди с эмпирической основой мышления, которая всегда носит несколько стихийный характер, какправило, очень энергичные, прагматичные и целеустремлённые;

– вторая группа – «теоретики» – это люди с логической основой мышления, которые знают силу теории и сознательного диалектического мышления, способные привлекать для разрешения проблем знания из различных наук.

На мой взгляд, первая группа преимущественно использует такие типы анализа как факторный, статистический, причинно-следственный, ситуационный и т. п. Вторая группа чаще использует системный, концептуальный, логико-лингвистический и другие виды анализа, которые хотя и более сложны, но имеют значительно более высокий потенциал по результатам.

Чтобы доказать силу теоретических знаний, мне иногда приходится приводить следующий пример. Представьте, что вы командир воинского подразделения, например, взвода или роты. Ваше подразделение попало под миномётный обстрел противника. Какую команду вы дадите своим подчинённым? Люди, которые никогда не служили в армии, чаще всего говорят: «Лечь, окопаться!». Правильное решение – броском выйти из зоны обстрела, так как миномёты бьют по квадратам, а значит, оставаясь на месте, подразделение полностью погибнет. Выбегая из зоны обстрела, люди тоже могут погибнуть, но число убитых будет значительно меньше, чем во втором случае. Конечно, впечатление, что из-за вашего неправильного решения могут погибнуть люди и вы лично несёте за это ответственность, остаётся надолго. Поэтому-то любой человек в погонах знает, что воинские и боевые уставы «написаны кровью». Отсюда чёткие правила, например, что часовому нельзя сидеть, прислоняться, отвлекаться от службы на посту. Точно так же «написаны кровью» правила дорожного движения, СНИПы.

В различных видах финансово-хозяйственной и политической деятельности используются различные виды анализа. Например, экономический анализ и финансовый анализ используется для анализа экономики и банковской сферы по всей совокупности протекающих в них процессов. Они осуществляются с целью выявления основных тенденций и закономерностей развития экономики, их взаимосвязи и взаимовлияния; факторов, определивших те или иные результаты; основных пропорций и соотношений; эффективности экономической деятельности.

Рассматривая теоретические подходы, необходимо сказать о понятийном аппарате Аналитики. Понятийный аппарат Аналитики представлен в тезаурусе моих предыдущих книг, где приведено толкование наиболее важных для сферы Аналитики терминов. Здесь же мы рассмотрим лишь несколько основных понятий, имеющих принципиальное значение для аналитической работы.

Ключевыми понятиями аналитической работы являются:

• информация;

• системный анализ;

• методологический инструментарий;

• аналитические технологии;

• моделирование;

• прогнозирование;

• сценарий;

• управленческие решения и лицо, принимающее решения (ЛПР).

В научной литературе у различных авторов можно найти десятки определений информации. По сути, они сводятся к следующему. Информация –

1) снятая неопределённость, связанная со случайными процессами, а также с превращением возможности в действительность;

2) свойство объекта уменьшать неопределённость процесса изменения его состояния во времени;

3) степень модификации структуры входными данными;

4) сведения о лицах, предметах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их представления, используемые в целях получения знаний, принятия решений;

5) степень изменения знания об объекте.

На уровне обыденного сознания большинство людей представляет информацию как сообщения, сведения, имеющие определённое содержание. Толковые словари особо выделяли понимание информации как данных, новостей, сведений и знаний, полученных путём исследования и наблюдения, а также как фактов, приготовленных для сообщения.

В прагматических и «общефилософских» концепциях информации неизбежно присутствует нечёткость, обусловленная характером субъективных «человеческих» контекстов и специфической ролью философских категорий в осмыслении опыта.

Если с гносеологической точки зрения закрепление тех или иных результатов познавательной деятельности человека в системах знаков рассматривается как «отражение» реальности, то в рамках социальной философии (и социологической теории) этот процесс характеризуется как производство информации.

Различаются следующие виды информационной деятельности:

– перенесение смыслового содержания из одной семиотической системы в другую (перевод информации);

– воспроизведение одного и того же информационного продукта в большем или меньшем количестве экземпляров (тиражирование информации);

– передача (трансляция или ретрансляция) информации с помощью или без помощи технических средств;

– использование информации для создания новой информации или для достижения иных эффектов;

– хранение информации, понимаемое как обеспечение возможности её актуализации во времени, включающей передачу и потребление;

– разрушение информации путём физического разрушения материальной основы знаков или морального уничтожения (дезавуирования) текста, а также внесение изменений в контент, исключающих компенсацию искажений имеющимися средствами, создание технических или семиотических препятствий передаче информации.

Перечисленные виды информационной деятельности являются базовыми, а другие её виды понимаются как их сочетания. Например, распространение информации предполагает её передачу и тиражирование, которые могут осуществляться практически одновременно.

Аналитика занимается анализом информации как основы социальной коммуникативности с учётом специфики деятельности различных социальных субъектов, учитывает особенности информации, по-разному проявляющихся в том или ином виде деятельности. Информация вездесуща – как феномен она естественным образом «вписывается» в деятельность инженера, управляющего системами жизнеобеспечения города, работника навигационной службы, учёного (естественника или гуманитария), журналиста, политика и обывателя, разработчика и пользователя компьютерных технологий. Очень актуальными являются темы достоверности, надёжности и эффективности информации.

 

3.3. «Тайны» системного анализа

В мире существует огромное количество определений систем. Не вдаваясь в глубокий анализ сущности понятия системы, хочу лишь отметить, что определение системы прошло большую эволюцию, уточняясь по мере развития общей теории систем, теории познания и теории отражения. Вначале, помимо элементов и связей между ними, в него входили признаки структурности и функциональности, затем в него стали включать блок целеполагания и наблюдателя. В термин «система» на разных стадиях её рассмотрения можно вкладывать разные понятия, говорить как бы о существовании системы в разных формах.

В любом вузе есть учебные пособия по методологии системного анализа. СВ. Дегтярёва отмечает «Владение системным анализом, системным моделированием и конструированием, системной практической деятельностью – высшая характеристика мыслительной культуры человека», утверждает, что «В учебно-методическом пособии делается акцент на применении в теоретическом анализе всеобщей методологии – диалектического материализма и конкретизация её на уровне общенаучной методологии – системно-структурного анализа». В.Н. Волкова и А.А. Денисов отмечают: «можно считать, что понятие «систем» возникло в древнем мире»…

Указанные авторы выделяют два обычных подхода к системам: реальный и теоретический. В первом случае системой считают объекты, а во втором – субъективное отражение объектов. Объективная трактовка систем состоит в названии данным словом реальности, а субъективная – системном уровне её понимания. Акцентируя актуальность теоретической системности, её подменяют объективной трактовкой, которая исходит из того, что «Системность – общее свойство материи» (название первой главы книги И.Н. Дрогобыцкого). Пагубность этого трудно уяснить тем, кто не умеет строить сориты и кладограммы понятий. Название системами всех объектов реальности, скажем луковицы или любого организма ничего не дает. Все объекты являются сложными и проблема в том, чтобы адекватно отразить эту сложность с помощью системной=теоретической её трактовки. Последнее предполагает осмысление методологии как части науки, прежде всего функции диалектической логики, что требует опережающего решения 25 вековой проблемы философии. А экономисты, политологи, социологи, как и представители других наук, часто руководствуются лозунгом «обойдемся без философии». Они называют главные инструменты системного объяснения объектов – индукцию и дедукцию, анализ и синтез и т. п., но не умеют практически применять их, а потому не могут научить этому и студентов. Тем самым они дискредитируют философию и её методологическую функцию по системному объяснению объектов.

Системность – атрибут теоретического объяснения объекта. Она предполагает визуализацию теоретического объяснения объектов, построение их теоретических моделей. И это имеет не только дидактическое, но и методологическое значение. История данного аспекта показана А.Г. Войтовым в книге «Учебная наглядность», все его книги написаны на этой основе. Рекомендую ознакомиться, например, со структурно-логическими схемами и множеством вербальных моделей (графов) системного объяснения объектов в книге «Экономическая теория» и других работах этого выдающегося философа и педагога.

Раскроем содержание системного анализа как ядра Аналитики и некоторые особенности и «секреты» его проведения, которые дают возможность практикующему аналитику повысить эффективность своей работы.

Основная идея системного анализа состоит в сочетании в моделях и методиках формальных и неформальных представлений, что помогает постепенно формализовать отображение и анализ проблемной ситуации, вскрыть её сущность. Методы моделирования систем можно разделить на два больших класса: методы формализованного представления систем и методы, ориентированные на использование интуиции и опыта специалистов. Строгого разделения на формальные и неформальные методы не существует. Можно говорить только о большей или меньшей степени формализованности или, напротив, большей или меньшей опоре на интуицию и здравый смысл.

Место системного анализа в структуре Аналитики и смежных отраслей знания представлено на 3-9.

Рис. 3-9. Место системного анализа в структуре Аналитики и смежных отраслей знания

При проведении системного анализа нужно, прежде всего, отобразить ситуацию с помощью как можно более полного определения системы, а затем, выделив наиболее существенные компоненты, влияющие на принятие решения, сформулировать рабочее определение системы, которое может уточняться, расширяться или сужаться в зависимости от хода анализа.

Владение методикой системного анализа в значительной степени определяет уровень профессионализма аналитика.

Справочно : Родоначальником системного анализа как направления общей теории систем стали американцы, работавшие в РЭНД корпорейшн (RAND Corporation) над проектированием больших человеко-машинных систем военного назначения. Мощный толчок к развитию системный анализ получил в ходе решения прикладных задач стратегического управления. Например, так было в США при решении проблем управления на уровне корпораций, на государственном уровне тогда были реализованы системы ПАТТЕРН [97] , МИРАЖ-75 и другие. Примерами организационных решений, связанныхс применением методологии системного анализа и стимулировавших его развитие, могут служить внедрение в США системы ППБ (система Планирования, Программирования и разработки Бюджета) [98] , принятие руководством Японии закона о технополисах, введение элементов государственного регулирования технологической структуры экономики во Франции и другие.

В начале Второй мировой войны командование американских ВВС предложило Высшим курсам делового администрирования при Гарвардском университете (Harvard University School of Business Administration) в кратчайшие сроки найти решение следующей задачи: требовалось найти способ увеличить за один год ВВС с имеющихся 4 тысяч боевых самолётов и 300 тысяч человек личного состава до 80 тыс. самолётов и 2,5 млн человек. Конгресс смог выделить только 10 млрд долл. Требовалось ещё и уложиться в эту сумму. Чтобы справиться с этим заданием, при Курсах была создана особая «статистическо-контрольная секция». В её работе, в частности, принял участие Р. Макнамара [99] . Проблема была решена в заданный срок именно с помощью системного анализа.

Проведём небольшое сопоставление советского системного подхода и американского System Analysis. В СССР тоже были неплохие системные познания, но наши школы разительно отличались. Советский системный подход, если судить по открытым материалам, весьма мало занимался проблемами именно военного системного анализа, не использовал те возможности, которые имела эта область науки для изучения вопросов противоборства двух и более систем. Советская школа больше всего внимания уделяла общетеоретическим вопросам – устройству системы, её целостности, управления, принятия решений, в том числе и в условиях неопределённости с применением математического аппарата, теории развития системы, информатики, прогнозирования, вопросам сложности систем, их функционирования и самоорганизации, энтропии и упорядоченности, моделирования, искусственному интеллекту и т. п.

Одного и того же, строгого и принятого всеми определения системного анализа не существует. Даже внутри самой RAND Corporation имеются несколько школ, которые трактуют эту методику по-разному. Так, например, Бернард Рудвик (В. Н. Rudwick), в книге «Системный анализ для эффективного планирования: принципы и примеры» утверждает: «Системный анализ – это исследование, цель которого помочь руководителю, принимающему решение, в выборе курса действий путём систематического изучения его действительных целей, количественного сравнения (там, где возможно) затрат, эффективности и риска, которые связаны с каждой из альтернатив политики или стратегии достижения целей, а также путём формулирования дополнительных альтернатив, если рассматриваемые недостаточны».

В военном контексте термин «анализ систем» применяется очень широко для обозначения любого системного подхода к сравнению альтернатив. Таким образом, хотя характер анализа, предлагаемый для решения такой, например, проблемы, как улучшение боевых характеристик радиолокационной сети, вероятно, по своей сущности отличается от анализа, целью которого является достижение устойчивого термоядерного равновесия между сверхдержавами, они оба будут служить примерами анализа систем.

«Анализ систем» отнюдь не является понятием, связанным исключительно с военными системами или системами безопасности. Он является средством отыскания рекомендаций по разрешению противоречий в любой проблемной сфере. Объективная характеристика, выявление и формулирование проблемы предполагают её решение, для чего используется весь аналитический арсенал методик обработки информации. Соответственно необходимы методологические подходы к выбору стратегии, которая даёт наилучшее соотношение степени риска, эффективности и затрат.

Цель системного анализа – путём рассмотрения каждого элемента системы в его собственной среде добиться того, чтобы система в целом могла выполнить свою задачу при минимальном расходе ресурсов.

Главное в системном анализе заключается в том, как сложное превратить в простое; в поиске эффективных средств управления сложными объектами; как сложную проблему оптимизировать в серию задач, принципиально имеющих решения, показать их иерархию, последовательность решения. Последнее обстоятельство весьма важно и для понимания механизмов развала СССР: системный эффект был достигнут за счёт продуманных, целенаправленных и долговременных ходов во всех сферах жизнедеятельности Советского Союза – от политики до народного хозяйства. Говоря словами 3. Бжезинского с его «Великой шахматной доской», велась расстановка ключевых фигур «перестройки», осуществлялось целевое финансирование и материальная помощь и т. д., и при этом строго сохранялась тайна замысла, чтобы каждое мероприятие по отдельности не выглядело как вредоносное и их связь была неочевидна. Специально создавался информационный хаос, социальная нестабильность, по сфере общественного сознания наносились мощнейшие идеологические удары, маскируемые либеральной риторикой.

Аналогичная работа по дестабилизации ситуации в нашей стране развертывается Западом сегодня. Это накладывается на нашу собственную безалаберность в государственном управлении, которое во многих аспектах носит импровизируемый и имитационный характер. Управленческие решения сплошь и рядом противоречат друг другу, реформы бродят по замкнутому кругу: запуск-торможение-остановка-перезапуск. К примеру, недавно мы услышали предложение перезапустить офшорную амнистию – при том, что ровно такая же была объявлена в 2007 году и с треском провалилась. Корневой причиной многих бед как раз является снижение востребованности интеллектуального потенциала со стороны государства. Настоящая серьезная аналитика так трудно пробивает себе дорогу потому, что она не нужна тем госчиновникам, которые личные интересы ставят выше государственных. Мне лично приходилось не раз сталкиваться ситуацией, когда аналитические материалы, затрагивающие злободневные вопросы, оказывались невостребованными.

Считается, что с системным анализом связана ещё одна функция: он соединяет в одно целое все остальные аналитические методы. Это своеобразная квинтэссенция методологической работы, для которой характерно стремление к объективному рассмотрению фактов, явлений и процессов, выделению главного и сущностного, нахождение новых путей и методологий, применение многодисциплинарного подхода к решению проблем.

Таким образом, системный анализ представляет собой сложный, многофакторный подход к рассмотрению объектов анализа, представление их в виде системы, имеющей свои элементы, связи, структуру, функции, причины и прогнозируемое будущее. Очень важно понять, что системный анализ – это не формальный способ анализа, опирающийся на застывшие догмы, а скорее концептуальный подход, требующий творческого использования максимального диапазона дисциплин и исследовательских приёмов для системного рассмотрения какой-либо одной проблемы.

Быстрому развитию и внедрению системного подхода в практику теоретических и прикладных исследований способствовали также сильные традиции междисциплинарных исследований, характерные для русской науки начиная со времён Д.И. Менделеева, В.В. Докучаева, В.И. Вернадского, А.А. Богданова, А.Л. Чижевского и многих других. Уже в 1970-80-х годах подготовка специалистов в области системных исследований велась в большинстве ведущих вузов СССР. Выпускники этих вузов – инженеры-системотехники – становятся одной из наиболее востребованных категорий специалистов. Это было связано с повсеместным внедрением компьютерной техники, автоматизированных систем управления производством.

Развитие системного анализа фактически привело к мощному обогащению комплекса исходных идей методологическим аппаратом, синтезированным в рамках смежных отраслей науки. В числе научных теорий, пополнивших своими методами методологический арсенал системного анализа, следует упомянуть теорию исследования операций, теорию рефлексивного управления и ряд других. Особенно примечательным в этом отношении является использование в системном анализе теории выбора и принятия решений, включающей в качестве своей основной составной части теорию предпочтений и полезности. Теория выбора и принятия решений прошла большой путь от концепции полезности в античной философии до современных методов многокритериальной оптимизации и оценки эффективности, существенно опирающихся на положения системного анализа, связанные с понятием цели.

Следует отдать дань уважения классикам и основателям теории выбора – итальянскому экономисту и социологу В. Парето, в начале XX в. сформулировавшего теорию элит, и выдающемуся венгеро-американскому математику фон Нейману, в середине прошлого века разработавшему математические основы теории игр). Большой вклад в развитие системной концепции и системного анализа в их современном виде внесли академики В.Г. Афанасьев, Д.М. Гвишиани, СВ. Емельянов, Н.Н. Моисеев, Г.С. Поспелов и другие советские учёные.

Системный анализ интенсивно заимствует и адаптирует к решению прикладных задач математические методы, разработанные в области кибернетики, термодинамики, радиотехники и методы общественных наук. Появление компьютеров также способствовало реализации методологии системного анализа. Наиболее распространённым классом задач системного анализа являются задачи оптимизационного типа, связанные с определением экстремумов, решением систем линейных и нелинейных дифференциальных уравнений, задачи вариационного исчисления. Особенно часто эти методы используются при построении систем, обеспечивающих рациональное распределение ресурсов между группами взаимосвязанных процессов-потребителей для решения некоторого комплекса задач. При этом использование компьютерной техники позволяет осуществлять не только решение расчётных задач, но и осуществлять синтез имитационных моделей с применением специальных языков моделирования процессов и явлений.

Понятийный аппарат теории системного анализа достаточно подробно был представлен нами ранее, где его определение как научной дисциплине давалось различными способами: по цели исследования, по объекту (предмету) исследования, по методу исследования и по субъекту исследования. Естественно, системный анализ продолжает совершенствоваться и развиваться. Поэтому здесь мне хочется дополнить эти определения несколькими важными положениями, касающимися сущности, принципов и методов системного анализа именно как аналитического инструмента.

Системный анализ как отрасль научного знания, предметом изучения которой являются наиболее общие закономерности процессов возникновения, функционирования, роста, развития и распада сложных систем, преимущественно выступает в виде комплексного исследования, построенного на методах структурно-логической и функциональной декомпозиции сложных систем, опирающиеся на достижения философии, естественных и гуманитарных наук, а также математики и математической логики.

Сущность системного анализа состоит в комплексном всестороннем рассмотрении объекта любого типа, представленного в качестве системы, и получение теоретической модели, предельно адекватной объекту исследования.

На последующих этапах исследования с применением методик системного анализа могут быть спланированы модельные и натурные эксперименты, исследованы поведенческие реакции исследуемой системы на изменения во внешней среде. Необходимо подчеркнуть, что для аналитической работы (неважно, в какой отрасли) принципиально важна тесная связь системного анализа с принятием управленческого решения, оптимальным распределением ресурсов для его реализации.

Системный анализ целесообразно проводить последовательно по двум уровням.

Первый уровень – системный анализ состояния субъекта, среды, объектов и целей управления. На этом уровне главной задачей является сознательный поиск, выделение и формулирование проблем, которые подлежат решению. Системный анализ состояния субъекта, среды, объектов и целей управления, позволяющий облегчить принятие решений, должен по необходимости включать в себя немалую долю креативности, нестандартных подходов.

Второй уровень – системный анализ собственно проблем.

На этом уровне системный анализ представляет собой метод (способ) рассмотрения проблемы как сложной гиперкомплексной динамической системы, её структурирование, моделирование, выявление ключевых противоречий, тормозящих или «запускающих» развитие системы, выбор управленческих воздействий на эти системы для их оптимизации в условиях неопределённости, многофакторности (например, при решении проблем, связанных с национальной безопасностью).

При рассмотрении таких проблем преследуемых целей и решаемых задач обычно бывает много, и они могут быть противоречивыми. В то же время можно выделить типовой алгоритм системного анализа.

Рассмотрим его основные этапы:

1. Определение целей исследуемого процесса, операции и, собственно, исследования. Целевой анализ начинается с формулировки глобальной цели. В дальнейшем она конкретизируется за счёт указания подчинённых ей главных задач (подцелей). Проведение системного анализа объектов, состоящих из многих взаимосвязанных элементов, целесообразно начинать с композиционного развёртывания главных целей в многоуровневое «проблемное дерево» целей и задач. Эта ориентация системного анализа на формализацию и приданию явной логической формы системе целеполагания позволяет на раннем этапе структурировать последующую аналитическую работу, а также выявить возможную противоречивость в постановке глобальной цели, что очень важно для выявления формальных предпосылок принципиальной достижимости цели и решаемых задач.

2. Анализ ограничений, связанных с ресурсами и условиями реализации решения, направленного на достижение поставленных целей управления. Задачи системного анализа решаются в условиях различного рода ограничений, накладываемых обстановкой, в которой должно быть реализовано принимаемое решение. Важнейшими видами ограничений являются ресурсные ограничения, в том числе – в сфере финансового и материально-технического, методологического и организационного обеспечения, а также ограничений фундаментального характера, связанных с наличием принципиальной возможности реализации решения (отсутствием противоречий с фундаментальными принципами организации природы и общества). Целесообразно также рассматривать класс субъективных ограничений, обусловленных постановкой задачи заказчиком и характером предпочтений аналитика (например, когда поле исследований сознательно ограничивается определёнными рамками).

3. Анализ пространства альтернатив. Пространство альтернатив – это совокупность вариантов достижения поставленных целей и условий их реализации. Наличие максимально полной информации о возможных вариантах достижения цели позволяет принимать решение не только на основе интуитивных методов, но и с учётом всех возможных вариантов достижения целей и рисков, связанных с запуском тех или иных стратегий.

4. Выбор критериев и показателей эффективности. Наличие строгих, сопоставимых критериев, свидетельствующих об успешности решения поставленных задач, позволяет объективизировать процесс выбора предпочтительной стратегии. В качестве критерия эффективности, как правило, выбирается некоторое значение или диапазон значений параметра, позволяющего судить о том, что успешное решение задачи получено с приемлемым уровнем затрат некоторого ресурса или группы ресурсов. Показатели характеризуют фактические результаты деятельности объекта, на основе сравнения которых с критериями эффективности делается вывод об эффективности использования средств.

5. Синтез теоретической модели, адекватно отражающей исследуемый объект как систему. В силу рискованности подходов, при которых для определения приемлемости той или иной управленческой стратегии требуется её апробация в практической деятельности, исследование альтернативных стратегий производится на моделях. Такая теоретическая модель должна отражать все основные элементы структуры системы, взаимосвязи между ними, целевой и функциональный аспект, иерархичность, эмерджентность (возникновение в системе новых интегративных качеств, несвойственных её компонентам), управленческий блок и т. д. Поскольку различные стратегии для достижения цели могут использовать различные методы решения проблем и привлекать различные ресурсы, требуется, чтобы модели, на которых проводится исследования, позволяли получить однородные показатели эффективности и были в равной степени адаптированы для моделирования различных стратегий деятельности.

6. Выявление и формулирование подпроблем и противоречий (кризисных точек») и их причин.

7. Планирование и проведение модельного эксперимента. На этом этапе с применением различных методик планируется и проводится всестороннее исследование предлагаемых форм, методов и вариантов решения проблем, исследуется устойчивость полученных решений к изменениям условий функционирования системы.

8. Выработка рекомендаций. Это заключительная часть системного анализа, содержащая выводы из проведённого исследования и указания по реализации его результатов.

Этот типовой алгоритм системного анализа в принципе соответствует схеме рациональной управленческой деятельности, при которой субъективизм в принятии решений может быть снижен благодаря использованию объективных критериев и показателей, а также логически построенной системы аргументов в пользу той или иной стратегии. При этом не игнорируется, но предполагается творческая активность руководителя. Последний тезис чрезвычайно важен, поскольку психологические особенности человека нередко приводят к попыткам принятия решения «от противного», когда управленческое решение, предложенное аналитиком, под действием неосознанных мотивов игнорируется ЛПР. В случае же, когда сам волевой акт решения остаётся в компетенции руководителя, риск принятия неэффективных решений существенно снижается.

Таким образом, системный анализ может претендовать на роль стержневой методологической системы для Аналитики как комплексной научной дисциплины, поскольку располагает:

– наиболее развитым формальным аппаратом для описания систем различного происхождения;

– мощным арсеналом методов исследования систем;

– совокупностью методов анализа разнородных данных и компенсации неполноты знаний;

– универсальными подходами по оптимизации систем деятельности и поиску управленческих решений.

Это позволяет решать задачи анализа сложных междисциплинарных проблем в условиях высокой неопределённости знаний об исследуемых системах, планировать деятельность, направленную на компенсацию неполноты данных. То есть, системный анализ по своему потенциалу наиболее близок к роли интегрирующей научной дисциплины, обеспечивающей высокую эффективность применения различных научных методов для решения управленческих задач.

Выбор конкретных методов системного анализа – это отдельный вопрос, решение которого в большей степени связано со спецификой предметной области. Характерно, что системные методы оказываются эффективными и на этапе выбора формальной системы для представления модели и тех численных методов, которые будут использоваться при реализации вычислений.

В рамках системного анализа разработано множество методик аналитической деятельности, позволяющих сочетать логико-интуитивные подходы со строгими научными методами, с равной степенью эффективности использовать субъективные экспертные оценки и объективные результаты статистических наблюдений, гармонично сочетать динамические и статические модели при ведении многомодельных исследований.

В качестве примера алгоритмизации процессов решения аналитических задач, связанных с выделением и решением конкретных проблем, можно привести одну из эффективных (но не универсальных) методик проведения системного анализа:

1. Постановка проблемы:

– выявление проблемной ситуации (области, зоны);

– изучение специфики объекта и условий решений проблемы;

– формирование цели и критериев её достижения;

– окончательное формулирование проблемы в виде, предполагающем её решение.

2. Определение типа проблемы, анализ её структурированности:

– стандартная;

– хорошо структурированная;

– слабо структурированная;

– неструктурированная.

3. Декомпозиция проблемы на составные части, кризисные точки:

– моделирование проблемы и определение составных частей проблемы;

– выявление взаимозависимостей;

– оценка «веса» кризисной точки (противоречия) в общей структуре проблемы.

4. Выбор метода решения:

– несистемные методы решения;

– методы исследования операций;

– системный анализ;

– экспертно-интуитивные методы.

5. Процедура формирования решений и синтез альтернатив:

– формирование массива исходных данных;

– генерирование рабочих идей и путей решения проблемы;

– подготовка и оценка альтернативных вариантов решения;

– выбор наиболее эффективных решений;

– передача решений Л ПР.

Естественно, данный алгоритм имеет формальный вид, и при его применении будет осуществляться детальная классификации типов задач, обычно решаемых данной информационно-аналитической службой, будут сформулированы и уточнены требования, а впоследствии разработана и конкретная технология, ориентированная на решение задачи. Однако, такой подход может привести и к построению малоэффективной системы технологического обеспечения ИАР – технологическое обеспечение будет представлено совокупностью специализированных технологий, не предоставляющих возможности гибкого использования интеллектуального потенциала субъектов, осуществляющих аналитическую работу.

В процессе системного анализа аналитиками приходится применять различные методы и приёмы при обработке статистико-цифровой и иной фактуры. Значительный опыт такого рода накоплен в Международной Академии Исследований Будущего. В этой академии многие годы осуществляет научную деятельность И.В. Бестужев-Лада, опубликовавший ряд интересных трудов по данной тематике. Его работа вызывает лично у меня неизменный научный пиетет и уважение. Отслеживая профессиональную литературу по проблемам Аналитики, считаю крайне интересными его подходы по сопоставительному изучению различных стран на основе эниаграммы стратегических факторов. Вместе с тем некоторые моменты, касающиеся методологии и технологии работы нуждаются в уточнении. Изложенное ниже – не столько «критика», сколько доброжелательное внешнее рецензирование.

Любой рубрикатор по неизбежности «произволен», но десятеричная система, помимо прочего, наиболее удобна (инструментальна), она очевидна и конвенциональна в мировом масштабе. Все эти параметры – очевидны и продуктивны, однако в плане дальнейшего уточнения модели, глубинного несоответствия похожего, хотелось бы показать некоторые чрезвычайно важные зоны, которые должен выделять, характеризовать и детализировать именно аналитик, системно рассматривая заданную проблемную область. К ним относятся:

1. Самодостаточность (синтетический показатель, описывающий зависимость от внешней среды) – устойчивость и живучесть системы перед лицом внешних факторов. Важнейшей составляющей этого показателя является ресурсная самодостаточность (потенциал экономики и природных ресурсов).

2. Доктринальная, культурная идентичность, география принятия стратегических решений, степень обусловленности внутренней политики внешними обстоятельствами, культурная ориентация населения. Определение точек вхождения чужеродных сил в наш управленческий контур.

3. Степень внутренней интеграции общества, в том числе самоорганизации масс, наличие механизмов и идеологии, мобилизующих массы на национальное строительство.

4. Техническая и научно-технологическая зависимость от зарубежных стран, способность быстро и адекватно заимствовать чужие достижения, в том числе и административные, организационно-правовые.

5. Наличие и эффективность действия механизмов, блокирующих дестабилизирующие воздействия внутри и извне системы – вертикаль и основные ветви Власти, общенациональные институты типа Церкви, профсоюзов).

6. Наличие среднего класса, его возможности по снижению остроты социальных, культурно-гендерных, этнорасовых противоречий.

7. Практика государственного и муниципального управления, умение или неумение канализировать негативные проявления в социуме в нечто конструктивное.

8. Эффективность и адекватность влияния идеологии на социум.

9. Возможность самореализации и степень удовлетворённости индивида в социуме (инструментарий создан П. Сорокиным, синтетические показатели). Возможно, это как-то прямо связано с конфликтностью-альтруистичностью социума, распространением наркомании, алкоголизма, самоубийств, утечкой мозгов, духовной целостностью, здоровьем социума.

10. Универсальность, переводимость культуры на иные развитые языки мира, гармоничность, международный престиж, социокультурная привлекательность, актуализированный архетип в резонансе с мировыми геополитическими запросами.

11. Пионерство в духовной сфере.

12. Степень вражды и дезинтеграции, включая сюда и актуализацию альтернативных политических сценариев, включая реальные силы вне и внутри страны, заинтересованные в их осуществлении. Способность (или неспособность) политической системы в рамках привычного гражданского инструментария притушить, возглавить, обезвредить их.

Аналитик – в отличие от хроногрофа, статистика, политолога пытается произвести интеллектуальную интерпретацию поступающих данных, создать их адекватную модель, концепт, и для него вся статистика верифицируема, интерпретируема, т. е. имеет сугубо вспомогательный характер, и часто аналитик может иметь несколько моделей, в том числе допускающих привлечение косвенной информации. Для него первична именно концептуальная внутренняя связка, синтетическая многомерная модель сущностных сторон и показателей, которая не столько интерпретирует, сколько подтверждает очевидные цифры.

У аналитиков есть своё предметное информационное поле, о котором в теоретическом аспекте уже говорилось выше. С практической точки зрения только они смогут профессионально разобрать, как говорят, «по косточкам», любой информационный продукт, системно и профессионально ответить на многие важные вопросы – кто его создал; для чего (с какой целью, с чьей подачи, кто за этим стоит); оценить меру прозрачности и достоверности информации (или понять, что это дезинформация); определить, какие действия с нашей стороны целесообразны (и почему конкурент этого не ожидает или ожидает); увидеть «павлиний хвост или торчащие уши чужого сценария», или собственные негласные табуированные «мёртвые зоны» (например, устные договорённости и моральные обязательства, кого из своих по ряду причин не хотели бы посвящать и т. д. При всей дискретности и разноплановости этих постановочных вопросов всё же следует отметить, что именно этот прикладной аспект Аналитики в реальной управленческой практике – ключевой.

Есть ещё несколько явлений, которые вполне аргументировано можно отнести к «зрелой Аналитике», т. е. осознавшей возможности изъянов и сознательных искажений у «официальной информации», уже успевшей «спрятать все хвосты». Аналитика как обслуживающая сфера практической политологии и управления реально есть, а вот достоверной статистики, которую она должна осмысливать – часто нет и в помине, многие данные настолько не соответствуют реальной действительности, что даже можно предположить, что статистика выполняет скрытый заказ на несколько предопределяющих будущее сценариев.

Говоря об использовании цифрового материала в Аналитике, следует помнить, что он часто связан с сокрытием качества информации. Например, есть краткий информационный ряд (производство зерновых, потребление килокалорий в сутки на одного военнослужащего, потери регулярных армий в период войн и т. д.), но парадокс заключается в том, что используемые аналитические приёмы подчас не только не объясняют (не интерпретируют) ситуацию, но делают её неразрешимой.

Так, например, цифры по производству зерновых культур могут камуфлировать всё, что угодно. В агрегированных показателях могут отражаться различные сельскохозяйственные культуры – от кукурузы, сои, риса до ржи и твёрдых сортов пшеницы, причём стоимость этой продукции может иметь ценностный разброс до 8 раз, что вообще не даёт возможности по этим общим показателям принимать управленческие решения и давать соответствующие рекомендации (например, по финансовым интервенциям). В своё время по инициативе великого «друга» СССР господина Збигнева Бжезинского в США был принят закон, запрещающий продажу СССР хлебного зерна (продовольственного), из которого можно производить хлеб и макароны. На основании этого закона нам продавали только кормовое зерно. И до сего дня этот закон не отменён! Поэтому, если брать совокупные цифры по зерну, получается, что вроде бы зерна может производиться и закупаться много, а хлеба может не хватать. Таким образом, простая арифметика здесь не срабатывает. Вопрос качества информации остаётся главнейшим.

Вопрос по сельскому хозяйству очень серьёзный, и есть много публикаций, раскрывающих эту тему. Понимание этой ситуации на макроуровне необходимо каждому грамотному человеку в России. Есть общемировые закономерности, о которых не принято говорить в нас в стране. Они таковы. Сельское хозяйство везде в мире носит дотационный характер! Исключений практически нет! Тот факт, что в России не дают денег селу – это не глупость, это преступление, ловко камуфлируемое идеями фермерского развития хозяйства. Раньше, в советский период, для высших руководителей составлялась закрытая информация («красные справочники»). Согласно приводимым в них данным, в Англии крестьяне (в зависимости от погоды) ежегодно официально получали гарантированную 60-75 % оплату стоимости произведённой сельхозпродукции, в Японии – около 70 %, а в России – ноль!

Сегодняшние «рекомендации» международных и благотворительных организаций разнятся не столько количественно, сколько интерпретацией ключевых данных. Понятно, что все они отвечают лишь своим национальным интересам. Приведём ещё более наглядный и грубый даже пример. Военнослужащему, чтобы восполнить необходимые 4300 калорий в сутки надо либо выпить 1,4 литра водки, либо съесть 4,5 кг овса, либо съесть 125 грамм красной икры. Понятно, что все эти цифры (достоверные по отдельности) не вписываются в реальный жизненный контекст.

Многие натуральные показатели теряют свой абсолютный смысл с изменением рыночной конъюнктуры и развитием технологий. Им на смену приходят более комплексные, синтетические индикаторы оценки эффективности, помимо прочего отражающие технологическую соотнесённость национальных рынков (универсальность, переводимость). Например, вместо абсолютных показателей нефтедобычи – её рентабельность, количество нефтеперерабатывающих заводов, соотнесение реальных доходов населения и цен на топливо на внутреннем рынке. Но некоторые показатели являются достаточно универсальными, из них выводятся дополнительные косвенные индикаторы. Так, как было показано, цифры по демографии и производству зерновых носят весьма конъюнктурный характер и подвержены корректировкам по стратегическим и политическим соображениям. Обнаружению (выведению) их адекватности нередко посвящают свои труды аналитики, используя для получения истинной картины все методы Аналитики.

Необходимо хотя бы вкратце сказать о связи Аналитики и феномена времени. Эти связи очень разносторонние и крайне важные для практической деятельности сотрудников аналитических подразделений, как правило, работающих в условиях жёсткой временной дисциплины, а порой и цейтнота. Аналитический процесс, как правило, имеет временные рамки: время решения управленческой задачи, время выполнения НИР (НИОКР), оперативного задания, носящего аналитический характер и т. д. Аналитики вынуждены всегда учитывать временной фактор при анализе проблемной ситуации, а также в случаях, когда Аналитику используют как средство прогнозирования. Важную роль играет управление временем, особенно скорость принятия управленческих решений.

В большом количестве литературы по менеджменту практически отсутствуют положения, связанные именно со скоростью принятия управленческих решении. Попробую показать огромную значимость для практики этого важнейшего фактора. Проблема времени меня как учёного интересует давно. Сфера общественного сознания, обусловленность её процессов во многом зависит от определённых ритмов, пульсаций исторического времени. Рассматривая природу времени, ещё много лет назад я понял, что этот фактор имеет огромное значение для системного анализа в политике, прогнозирования, для аналитической работы в целом. Время многомерно, время многоярусно, может быть даже отрицательным. Ещё в 1997 году вышла одна из моих публикаций на эту тему. На поиск путей решения этой проблемы меня подтолкнула информация о том, что американские военные ещё более десяти лет назад на заседании Объединённого комитета начальников штабов утвердили новый концептуальный подход, основывавшийся на ускорении принятия управленческих решений у себя и всемерного замедления их у противника. За счёт этого планировалось выигрывать все войны будущего.

Через несколько лет, когда в российских системах управления на уровне Правительства Российской Федерации в результате административных реформ начала усложняться система принятия решений и в управленческих контурах и цепочках появились дополнительные элементы (федеральные агентства, службы), у меня закралась мысль – а не по западным ли советам это делается? Конечно, я могу ошибаться, но по многочисленным откликам сотрудников органов государственной власти и управления, обучавшихся в 2003 – 2008 годах в РАГС при Президенте Российской Федерации, данные реформы значительно замедлили скорость принятия управленческих решений на всех уровнях, так как для различных согласований между ведомствами, и даже в одном ведомстве – но между различными его управленческими уровнями – потребовалось значительное большее время, чем ранее. В результате эффективность госуправления по стране в целом снизилась. К сожалению, эта практика в управленческой сфере продолжает сохраняться до сих пор. Лишь с неизбывной тоской можно смотреть на то, как долго проходят согласования и выработка единой позиции между ведомствами, как канцелярщина и бюрократизм процветают, как суть дела выхолащивается порой в угоду требованиям делопроизводства и штабной культуры… Эти требования, конечно, должны соблюдаться. Но просто нацеленность их должна быть другая – на УСКОРЕНИЕ, а не на замедление управленческого процесса.

Этим важным обстоятельством, в частности, предопределены системные сбои, которые приводят к тому, что принятие решений на всех уровнях федеральных органов исполнительной власти остаётся крайне медленным, а система госуправления в целом является громоздкой и неповоротливой. Там, где надо принять решение за день – принимают за три, где за неделю – за месяц, где за месяц – волынка тянется год, где за год – иногда растягивается на десятилетия! Примеров этому несть числа! Огромная многоголовая неповоротливая бюрократическая гидра продолжает расти, но эффективных управленческих решений очень мало, и ответственности никто ни за что не хочет нести. И это происходит в условиях, когда деградация охватывает всё большие сферы управления нашими национальными ресурсами. Никто не хочет задуматься о масштабах происходящих негативных процессов. Кризис, о котором говорят многие, давно уже идёт в разных формах и по разным направлениям. Хочу отметить и кратко охарактеризовать лишь некоторые из них.

1. Кризис госуправления.

Законопроектная деятельность и нормотворчество – основы госуправления – превращены в рентную отрасль.

Институциональная база государства и экономики не сформирована, вертикаль власти не работает, приказы не проходят по системе. В значительной мере не выполнятся даже Указы Президента Российской Федерации.

Имеет место «феодальная приватизация» госуправления: клановые лоббисты подменяют рабочие экспертные обсуждения.

Ротации кадров нет, бюрократия размножается и воспроизводится через кланово-династические механизмы.

Коррупция чудовищна, она простирается от «верхней тысячи» и до массивной «буферной индустрии» на муниципальном и отраслевом уровне.

2. Кризис стратегирования и национального целеполагания.

Ни Федеральный закон от 28.06.2014 № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации», ни Указ Президента РФ от 12.05.2009 № 536 «Об основах стратегического планирования в Российской Федерации» правительством реально не выполняются.

В России действуют два десятка отраслевых стратегий (доктрин), не увязанных друг с другом, под них зачастую даже не приняты соответствующие федеральные законы и нормативные правовые акты.

Подавляющее большинство государственных программ Российской Федерации, утвержденных Председателем Правительства 15.04.2014, не обеспечены ни ресурсно, ни институционально.

Не разработаны матрицы планирования в сфере экономию! и госуправления на федеральном и субфедеральном уровнях – все эти оставшиеся от времён СССР топливно-энергетические и продовольственные балансы безнадежно устарели.

В системе госуправления весьма слабо укоренены инструменты согласованного и целенаправленного использования главных национальных ресурсов: бюджетных, инвестиционных, индустриальных, кадровых, природно-экологических.

В России нет уполномоченного федерального органа исполнительной власти, который отвечал хотя бы за согласование трех уровней планирования:

– во-первых, государственных отраслевых стратегий, принятых правительством;

– во-вторых, региональных стратегий развития, реализуемых властями субъектов Федерации;

– в-третьих, инвестиционных планов ведущих национальных компаний. Нет даже такой функции в системе исполнительной власти.

Важные управленческие решения часто представляют сумму лоббистских влияний, а не олицетворение воли государственной власти.

3. Кризис этногосударственного ядра.

Вопиющей проблемой в 2000-2010-х годах стало размывание и деконструкция русского этногосударственного ядра – образованные русские вымирают или уезжают из страны, их замещают выходцы из Центрально-Азиатского региона, Северного и Южного Кавказа.

Нет ни законов, ни практик госуправления, способных сдержать этот процесс форсированной азиатизации страны, привыкшей жить в условиях относительного этнического комфорта. Этот фактор неизбежно деструктивно сработает уже в ближайшей перспективе, о чём ярко говорит опыт Западной Европы, раньше нас наступившей на эти грабли.

Два последующих поколения россиян станут на 15-20 процентов некоренными – со всеми вытекающими отсюда последствиями.

4. Экономический кризис.

Страна выходит на дефолт по корпоративным долгам, это результат импровизируемой, лишенной системности денежно-кредитной и долговой политики последних 6-7 лет.

У России вот уже 20 лет нет структурной политики, промышленность уничтожена, опорная энергетическая и транспортная инфраструктура деградированы местами до уровня почти африканского. Минимум половина заработанной Россией на углеводородном буме национальной прибыли, вместо того, чтобы стать инвестициями, выведена в англосаксонские оффшоры, либо размещена в американских госбумагах, при этом Правительство России и Банк России много лет подряд проводят политику искусственной демонетизации экономики – деньги, которых у страны на самом деле много, чудовищно дороги, стоимость заёмных средств в большинстве отраслей превосходят минимальную рентабельность производства.

Наконец, страна принципиально не экономит: эффективность подавляющего большинства консолидированных в крупных бюджетных статьях расходов близка к нулю.

На этом фоне главные идеи последнего президентского послания Федеральному собранию – «офшорная амнистия», налоговые новации, дерегулирование и снижение контрольного давления на бизнес, «инвестлифт» для новых компаний, национальная технологическая инициатива – конечно, необходимы, но выглядят заплатками на кафтане.

5. Кризис национального позиционирования и национальной конкурентоспособности.

Россия находится в состоянии идеологической депрессии, её элита не участвует в мировых идеологических дискурсах.

Россия не обладает системой национальных брендов, национальным дизайном, ей нечем позиционировать себя в мире.

Россия не обладает системой национальных паролей, её элита не входит даже в «прихожую» мировых параполитических структур.

Россия не имеет концепции национальной конкурентоспособности – понимания своих сильных сторон и как их использовать.

6. Кризис регионального развития.

Диспропорции в индустриальном и инфраструктурном развитии регионов страны колоссальны. Особенно опасен огромный разрыв между европейской частью страны и восточными регионами. Огромные территории Сибири и Дальнего Востока фактически оторваны от основной части страны, транссиб и БАМ хронически недогружены, слабо развиты коммуникации ресурсных регионов не только с Центром и европейской частью страны, но и друг с другом, а тем более с АТР – ведущей мировой бизнес-площадкой.

Россия не обладает замкнутыми инфраструктурными сетями: автомобильные и железные дороги зачастую «перебиваются» межрегиональными границами и не обеспечивают жесткого геополитического единства страны.

Ряд крупнейших морских портов России (как, впрочем, и крупнейших узловых аэропортов) не имеют прямого выхода на сеть железных дорог.

В России по-прежнему отсутствуют институты и практики территориального планирования: подавляющее большинство городов, включая и некоторые города-миллионники, не обладают градостроительными планами, утвержденных Правительством России схем территориального планирования не имеют большинство субъектов Федерации.

Городской каркас страны опасно ослаблен: в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке нет ни одного города-миллионника (население Красноярска – около 940 тыс. чел.), на огромной территории от Урала до Тихого океана проживает по разным экспертным оценкам всего 25-30 млн. человек. А Китай рядом с российской границей строит огромные новые города.

Миграционный тренд обращен на запад и на юг: население всех городов-миллионников, кроме Москвы, Санкт-Петербурга и Волгограда, неуклонно снижается.

7. Кризис социальных систем и систем жизнеобеспечения.

Унаследованные от советских времён социальные системы – образование, здравоохранение, соцстрахование, пенсионная система и пр. – ускоренно демонтируются.

Экологический кризис – большинство российских городов входят в сотню наиболее грязных в мире, догоняя китайские.

Кроме того, Россию ожидает дефицит воды и продовольствия, тотальный кризис городской инфраструктуры (с остановкой деятельности магистральных теплотрасс) и социальных услуг.

Население закредитовано сверх всякой меры, трудовые мотивации напрочь разрушены десятилетием телевизионной пропаганды.

К числу крупнейших угроз также следует отнести:

1) волнообразные техногенные аварии, порождаемые бесконтрольной ветшающей инфраструктурой;

2) деградация арктической энерготранспортной инфраструктуры из-за глобального потепления;

3) алкоголизация и наркотизация населения, вымирание от болезней в условиях крайне низкой эффективности медицины;

4) деятельность нового класса исламистских группировок, ориентированных на среду центральноазиатских переселенцев, и экстремистских тоталитарных сект, мобилизующих сторонников в сети и замещающих отсутствующие механизмы гражданского общества и открытый политике-электоральный процесс.

В современных условиях вышеперечисленные кризисные явления имеют тенденцию к обострению, при этом следует учитывать и активную деструктивную позицию со стороны Запада – политику санкций и других мер. В стремлении преодолеть мировой кризис за чужой счет Запад предпринимает очередную попытку добраться до колоссальных природных ресурсов России и для этого стремится уничтожить её как единое и суверенное государство. Действует он при этом старым проверенным способом – разделяй и властвуй. Нас пытаются расчленить по всем возможным направлениям. В первую очередь противопоставляют власть и народ.

В этих условиях остро встает вопрос об эффективном механизме объединения всех слоев и сил общества для предотвращения как никогда реальной угрозы существованию России. Без понимания ключевой роли Аналитики и интеллектуального потенциала этот вопрос не решить.

Однако только усилий по решению наших внутренних проблем может быть для этого не достаточно. Враг становится более вооруженным и изощренным, чем ранее. И в таких условиях для выживания нам необходимы новые аналитические технологии, позволяющие быстро и адекватно реагировать на возникающие угрозы.

Модель системного анализа изучаемого объекта представлена на рис. 3-10.

Рис. 3-10. Модель системного анализа объекта

Аналитик должен хорошо знать признаки системности объектов. В их числе:

– отграничение системы от среды, с которой взаимодействует система;

– наличие элементов (компонентов, подсистем), множественность членения которых раскрывает аспекты системы;

– отношения, взаимодействие внутри системы и с другими системами;

– связи с другими системами;

– структура (организация) системы;

– функции;

– автономность как способность к самоорганизации;

– иерархичность построения системы;

– эмерджентность;

– управление системой;

– целеполагание: цели системы и её элементов;

– стадии существования системы: функционирование, рост, развитие;

– и т. д.

Также может учитываться информационный, поведенческий аспект и многие другие.

Следует учитывать, что есть системы, для которых наблюдатель очевиден. Иногда может отсутствовать понятие цели.

Несмотря на то, что классификации систем всегда относительны, системы принято разделять на классы по различным признакам.

По виду отображаемого объекта: (технические, биологические, экономические и т. д.); по виду научного направления, используемого для их моделирования (математические, физические, химические и др.). Системы делят также на открытые и закрытые, материальные и нематериальные, детерминированные и стохастические; живые и неживые и т. д.

Существуют многие закономерности функционирования, роста и развития систем. Среди них закономерности самоорганизации, иерархической упорядоченности, целеобразования, закономерность потенциальной эффективности и др. На необходимость учитывать предельную осуществимость системы при её создании впервые обратил внимание английский специалист по кибернетике, пионер в исследовании сложных систем У.Р. Эшби, который сформулировал закон «необходимого разнообразия», называемый также законом Эшби. Для аналитических задач по обеспечению принятия управленческих решений наиболее важным является следующий из его выводов:

«Создавая систему, способную справиться с решением проблемы, обладающей определённым, известным разнообразием (сложностью), нужно обеспечить, чтобы эта система имела ещё большее разнообразие (знания методов решения), чем разнообразие решаемой проблемы, или была способна создать в себе это разнообразие (владела бы методологией, могла предложить новые методы решения проблемы)».

Использование этого закона при разработке и совершенствовании систем управления предприятиями и организациями помогает увидеть причины проявляющихся в них недостатков и найти пути повышения эффективности управления.

Важнейшими недостатками подобных централизованных систем являются:

а) слабая приспособленность к снижению качества управления – системы не способны к самостоятельной генерации задач, самоизменению при существенных изменениях внешней среды;

б) лёгкость перевода из состояния роста и развития в режим простого функционирования системы, что впоследствии ведёт к её разрушению.

Поясню второй момент более детально. Принципиально любая система, помимо стадий зарождения-формирования и гибели, которые я сознательно не затрагиваю при данном рассмотрении, может существовать в трёх базовых стадиях: функционирования, роста и развития (рис. 3-11).

Рис. 3-11. Основные стадии жизни системы: функционирование, рост, развитие

Рост и развитие многие понимают как синонимы. Действительно, трудно уловить разницу – любое дерево и растёт, и развивается одновременно. Но разница между этими понятиями всё же есть и существенная, причём имеющая самое прямое отношение к управленческой и аналитической работе. Рост и развитие – не одно и то же. Ни одно не является необходимым для другого. Расти – значит увеличиваться числом или размером. Груда мусора может расти, но она не развивается. Напротив, художник может развиваться «без роста». Развитие индивида состоит в приросте мотивации и компетенции. Оно больше связано с приростом знаний, чем материальных благ. Оно имеет меньшее отношение к тому, сколько мы имеем, чем к тому, сколько мы можем сделать с тем, что имеем. Поэтому оно более отражается на качестве, чем на уровне жизни.

Лучше всего развиваются лишь те социальные системы (организации), в которых имеется элемент, специально отвечающий за это. Кстати, и управлять можно только развитием! По аналогии: нельзя управлять стоящим на месте автомобилем…

Очень интересны подходы к стадиям развития организации, представленные в главе III книги А.И. Пригожина. Он описывает жизненный цикл организации, состоящий из трёх фаз.

I. Рост

П. Зрелость

III. Старение

Фаза роста включает в себя стадии зарождения, юности, расцвета. Очень важен момент, когда организация набирает инертность и теряет тонус, когда начинается процесс бюрократизации. В этой стадии для организации главными ценностями являются безопасность, неизменность. «Рассогласованность целей и действий между подразделениями по горизонтали, по диагонали, а также между целями фирмы и целями сотрудников становится угрожающей. Нововведения как-то нехотя объявляются, но все знают, что ничто меняться не будет, и ждут конца очередной кампании. Борьба за влияние, за ресурсы, посты переходит в конфликтность и взаимную отчуждённость».

По роду служебной деятельности мне пришлось трудиться во многих государственных структурах, учебных заведениях и я видел этот процесс бюрократизации, «заболачивания» системы воочию. Особенно интересен в этом смысле феномен разрастания «обслуги» по отношению к сотрудникам, осуществляющим базовую деятельность организации. В первые годы существования системы число специалистов, реализующих основные функции системы, превышает персонал, обеспечивающий деятельность. Проходят годы и «медленно, но верно» число вторых увеличивается до такой степени, что система начинает работать лишь на саму себя, базовые функции ослабляются. Имеется много людей, которые знают или интуитивно чувствуют эту закономерность и успевают вовремя перебежать с тонущего корабля, сменив место работы.

Рост – количественное и качественное изменение системы, совершенствование выполнения ею своих функций.

Однако в своей замечательной книге, которую я считаю одной из лучших книг по менеджменту в нашей стране, А.И. Пригожий недостаточно уделил внимания такой стадии жизни системы и её важнейшей характеристики как развитие. Он лишь указал, что вершиной развития является стабилизация.

Стадия развития в жизни любой динамической системы предполагает её адекватное реагирование на изменения в окружающей среде. В структуре системы должны быть элементы, которые специально отвечают за это реагирование, причём максимально быстрое. Когда мы говорили о скорости принятия управленческих решений, то в данном случае именно здесь она играет решающее значение. В случае нарушения каналов управления или ухудшения селективных свойств элементов управления это приводит к потере устойчивости по отношению к внешним воздействиям. Устойчивость системы при деградации управления обеспечивается исключительно за счёт селективных свойств элементов. Подобные феномены детально рассматриваются в кибернетике.

Развитие – способность системы адекватно реагировать на изменения во внешней и внутренней среде, самоизменяться, реорганизовываться «на ходу», своевременно решать на основе системного анализа возникающие проблемы. Развитие предполагает постоянное изменение формы, содержания, сущности, качества любого явления.

Многие практики не видят разницу между ростом и развитием, говорят, что это одно и то же, исходя из житейских примеров, потому что трудно уловить разницу в понятиях, например, дерево внешне и растёт и развивается одновременно. Если взять, например, человека – он тоже и растёт, и развивается, для большинства людей эти слова являются синонимами. Но из-за непонимания этой «разницы» порой совершаются стратегические ошибки. В условиях кризиса, дефолта и т. д. – в первую очередь гибнут те структуры, системы, которые не смогли быстро перестроиться, среагировать на внешние изменения, в которых отсутствовали механизмы развития. Отсюда массовые банкротства фирм, банков и т. д., которые оказались неготовыми к неожиданным изменениям внешней макроэкономической или политической среды.

Более развитая социальная система может лучше использовать свои ресурсы, чем менее развитая. Нельзя сказать, что количество ресурсов не является существенным; они нужны для ускорения развития и повышения качества жизни. Таким образом, рост и развитие могут усиливать друг друга, но это вовсе не обязательно: они могут противоречить друг другу. Нехватка ресурсов может ограничивать рост, но не развитие. Развиваясь, индивиды и социосистемы становятся менее зависимыми от ресурсов и более способными изготавливать и добывать необходимые им ресурсы.

Развитие – всегда движение вперёд, запуск новых позитивных процессов, устранение устаревшего. Для этого существуют технологии создания «точек роста» и перевода функционирующей системы в систему развивающуюся. В самой системе при этом должен обязательно присутствовать элемент, специально отвечающий за эту работу. Название его принципиального значения не имеет – информационно-аналитический отдел, управление или департамент, или, например, подразделение стратегического инновационного менеджмента. Главные функции этой структуры состоят в стратегировании развития во всех его аспектах. Она должна видеть стратегическую перспективу (включая конкурентную среду), быстро и адекватно реагировать на любые изменения во внешней среде, обеспечивая полноту видения проблемного поля, своевременную постановку или переориентацию на новые актуальные цели и задачи, создание и запуск механизмов их достижения. Если при этом также будет обеспечиваться работа на опережение, то система будет устойчивой и будет действительно развиваться.

Именно гиперкомплексная динамическая развивающаяся система наиболее устойчива в любых кризисных ситуациях. Простое функционирование (по типу белки в колесе, когда всё механически крутится без соответствующего целеполагания и своевременных изменений) – всегда ведёт к развалу системы. Наглядный пример можно было увидеть с развалом КГБ СССР в период перестройки – достаточно было перевести, казалось бы, мощную систему государственной безопасности в режим простого функционирования – и скоро всё рухнуло. Система КГБ не смогла защитить ни государственный строй, ни самую себя. Её руководство и аналитические структуры работали формально, все выводы были конъюнктурными. Стремление угодить верхушке КПСС закончились плачевно.

Аналитические центры Запада ещё в середине прошлого века разработали и многократно использовали на практике технологии перевода общественно-политических систем из стадий роста и развития в стадию простого функционирования, а затем развала. «Фактически без объявления и широкой огласки была организована нового типа мировая война, в которой применялись средства создания в национальных экономиках и социальной сфере управляемого хаоса. Это парадоксальное понятие предполагает, что в хаос превращались экономическая и социальная жизнь стран, которые становились жертвой этой войны. Сами агрессоры, которые сидели у пульта управления этим оружием, держали хаос в стране противника под контролем, для них он был целенаправленно созданным особым порядком».

Разработкой этого нового вида боевых действий занимались лучшие умы западного мира. Среди них – видный аналитик Стивен Манн, который лично участвовал в создании структур, организовывавших хаос на территории СССР. После развала Советского Союза С. Манн поделился секретами этих боевых управляющих воздействий. Чтобы создать хаос у противника, нужно использовать «содействие демократии и рыночным реформам», «повышение экономических стандартов и ресурсных потребностей, вытесняющих идеологию».

Согласно С. Ману, для создания хаоса на территории «вражеских наций и государств» необходимо:

• содействие либеральной демократии;

• поддержка рыночных реформ;

• повышение жизненных стандартов у населения, прежде всего в элите;

• вытеснение традиционных ценностей и идеологии.

Любой объективный исследователь заметит, что именно эти положения реализуются в России и на всём постсоветском пространстве со времён перестройки по сегодняшний день. Специально создаются условия для разложения национального духа, ослабления государства, всех устойчивых культурно-национальных традиций и ценностей. В этом разрушительном процессе, которых длится более двух десятилетий, участвует огромное число людей, большую часть которых глобалисты используют «втёмную» через вовлечение в механизмы финансовой наживы. При этом активно используются специально разработанные технологии, активно влияющие на духовную сферу и общественное сознание, прежде всего через СМИ, сферу образования, социальные сети.

Только в сентябре 2014 года Государственная Дума Российской Федерации приняла решение об ограничении до 20 % доли иностранцев во владении нашими СМИ. Неужели до этого трудно было додуматься раньше, видя как большая часть российских СМИ многие годы ведёт разрушающую общественное сознание политику, внедряя в него чужую и вредную систему ценностных ориентации, регулирующую жизнедеятельность большинства представителей российского населения. Многие годы велась пропаганда через СМИ чуждых россиянам западных эталонов жизни в целом и полоролевых моделей в частности, включая разрушение семейных ценностей. При этом следует помнить, что изменение традиционных моделей полоролевого поведения, в конечном счёте, неизбежно приводит к разрушению всего уклада жизни, принятого в той или иной культуре.

Поставив под свой контроль значительную часть экономики, финансов, средств массовой информации России, западным странам удалось навязать нам режим самоуничтожения, благодаря которому происходят указанные выше кризисные процессы, ведущие к разрушению экономики, науки, финансов, производства и армии. Сейчас термин «пятая колонна» считается устаревшим, но в действиях такого рода задействована именно она. Задача ставится совершенно конкретная – демонтаж существующих национальных государств, традиционных культур и цивилизаций, стирание исторической памяти. Пятая колонна и режим либеральных реформаторов в России 1990-х годов – это синонимы. С геополитической точки зрения, в это время российская правящая элита была ничем иным, как пятой колонной: она действовала не в национальных интересах, но как инструмент внешнего управления. Центр принятия решений находится на Западе, а московские либералы лишь выполняли эти решения, стараясь добиться максимальных выгод и преференций для самих себя и своего бизнеса. Так сложилась российская олигархия, власть маленькой группы крупных магнатов, захвативших в ходе приватизации и с опорой на безоглядную коррупцию целые государственные монополии: в первую очередь, сферу энергоресурсов.

Пятая колонна типологически оставалась одной и той же – и когда она сохраняла свои позиции внутри политической системы, и когда она оказывалась в роли внесистемной радикальной оппозиции. Тем самым мы имеем дело с двойным явлением: с открытой пятой колонной в лице радикальной антипутинской либеральной прозападной оппозиции и со скрытой пятой колонной, которую стали называть «шестой колонной» – в лице тех олигархов, политиков, чиновников, аналитиков, экспертов, общественных деятелей, владельцев СМИ, которые нашли для себя возможным, будучи не менее радикальными западниками, нежели антипутинские радикалы, оставаться внутри политического режима, идя с В. Путиным и его патриотическим курсом на компромисс. С точки зрения геополитики, и те и другие является пятой колонной в полном смысле этого слова; и те и другие работают в интересах США, НАТО и Запада; и те и другие разделяют принципы либерализма, индивидуализма, глобализма и т. д.; и те и другие являются противниками русской самобытной идентичности, «русского мира», «особого пути» России, не считают её суверенитет и цивилизационную уникальность ценностью (скорее, напротив, видят в них препятствие для прогресса и модернизации).

Использование в СМИ для политологического анализа термина «шестая колонна» стало шириться. Как и в случае с «пятой колонной», указывавшей на наличие у франкистского генерала Э. Молы помимо четырёх главных колонн ещё особой группы сторонников Франко в контролировавшемся республиканцами Мадриде (она-то и была названа «пятой»), число «шесть» не несёт здесь никакой символической нагрузки. И пятая, и шестая колонны – это сеть западных агентов влияния внутри современной России.

С точки зрения их фундаментальных позиций, приоритетов и ценностей, обе колонны одинаковы: у них один идеал, один хозяин, один ориентир, одна идеология – США, Запад, евроатлантистская цивилизация, либерализм, глобализм, глобальная финансовая олигархия. Но в отношении В. Путина они принципиально дифференцированы: пятой колонной в нашем обществе привычно называют только тех, кто открыто и полностью против В. Путина, за США и НАТО, против присоединения Крыма, против России, против русской идентичности, против суверенитета, против евразийской интеграции, против возвращения России в историю в качестве мировой державы. Это чистое предательство в его острой, откровенной стадии, если рассматривать его в масштабе страны и народа, а в отношении В. Путина – это его открытые враги.

Шестая колонна подразумевает тех, кого ещё нельзя точно квалифицировать в нашем политологическом словаре: её представители за В. Путина и за Россию, но при этом за либеральную и прозападную Россию, за глобализацию и интеграцию в западный мир, за европейские ценности и институты, за то, чтобы Россия стала процветающей корпорацией в мире, где правила и законы устанавливает глобальный Запад, частью которого России и суждено стать – на как можно более достойных и выгодных основаниях. Шестая колонна не враги В. Путина, а его, так сказать, сторонники. Если они и предатели, то не в масштабах страны, а в масштабах цивилизации. Они не атакуют В. Путина в каждом его патриотическом шаге, они его сдерживают.

У пятой и шестой колонн в самих США кураторы несколько различаются: пятую колонну поддерживают и инструктируют самые крайние русофобско-империалистические силы, открытые сторонники американской гегемонии.

Это преимущественно неоконсерваторы и республиканцы (У. Кристол, Р. Кейган, В. Ну ланд, С. Пэйлин, Д. Маккейн и т. д.), хотя к ним относятся и многие ястребы из числа демократов (типа 3. Бжезинского).

Шестая колонна опирается на более гибких стратегов из Совета по Внешней Политике (CFR – Council on Foreign Relations), которые готовы на компромисс с Москвой по отдельным вопросам, так как считают, что Россию легче покорить не путём прямой конфронтации, но через затяжные и многоходовые переговоры. Очевидно, что и неоконсерваторы, и люди из CFR следуют, в конечном итоге, общей цели – продлению американского глобального доминирования, но средства для достижения её у них разные. В России пятая и шестая колонны коррелируют свою деятельность симметрично взаимодействию американских кураторов: у них общая цель – свержение В. Путина и демонтаж суверенитета России, но одни идут к ней снизу, путём прямой конфронтации (пятая колонна), а другие – сверху, путём влияния на В. Путина и попыток его аккуратной замены на более приемлемого глобальной финансовой олигархии правителя.

 

3.4. Методология экспертно-аналитической деятельности

Российское научное и экспертно-аналитическое сообщество нуждается в повышении методологической культуры. Каждый человек, стремящийся стать аналитиком, должен достаточно чётко представлять себе место и роль методологии в научно-исследовательской и информационно-аналитической деятельности.

Автор в течение многих лет научно-исследовательской и преподавательской деятельности многократно сталкивался с обстоятельствами, когда слушатели вузов, молодые исследователи не знают, не понимают, а, следовательно, и не используют в своей практической деятельности всего богатства методологического инструментария. Нередко бытует даже предубеждение против методологии, понимаемой весьма упрощённо – как некоторой абстрактной области философии, не имеющей прямого отношения ни к конкретным научным исследованиям, ни к потребностям практики. Что касается преподавательского корпуса, то и здесь наблюдается очень интересная картина – многие преподаватели методологически вооружены недостаточно, существует слишком большой разброс в подходах, трактовках, оценках методологии как таковой, её сущности и содержательной стороны.

Под методологией многие авторы понимают самые различные стороны теории:

• набор принципов по организации знаний и представлений об изучаемых объектах;

• совокупность подходов (системных, деятельностных, познавательных, мировоззренческих) для организации знаний, операций, моделей и онтологических картин;

• форма организации средств нашего мышления и мыследеятельности;

• система гносеологических принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности, а также учение об этой системе; и т. д. В советский период методологии научных исследований уделялось значительно больше внимания, чем в настоящее время. В многочисленной литературе того времени большинство исследователей считали методологию:

– учением о структуре, логической организации, методах и средствах теоретической деятельности;

– принципами и процедурами формирования и применения методов познания и преобразования действительности;

– совокупностью наиболее общих принципов решения сложных практических задач и методов исследования;

– исходными (ключевыми) положениями о структуре, функциях и методах научных исследований.

Следовательно, методологическое знание той или иной науки является результатом разрешения противоречия между процессами познания и преобразования соответствующей практики. Это является существенным признаком методологического знания. Теоретическое знание является результатом разрешения иного противоречия – между предметом познания и методом, с помощью которого возможно познание этого предмета (при этом не является обязательным требование единства и взаимосвязи познания и преобразования, теоретической и практической деятельности). Теоретико-методологическое знание выводится из разрешения проблемы, содержащей в себе оба противоречия: между предметом и методом, между познанием и преобразованием. Очень важно положение о том, что, наряду с теорией научно-исследовательской (познавательной) деятельностью методология должна иметь и собственную теорию преобразовательной (практической) деятельности. В отсутствии внимания к данному признаку (единство познания и преобразования) заключается серьёзная ошибка многих исследователей, которые под методологией понимают только процессы познания. Появились даже термины – «методология познания», «методология научного исследования», что далеко не всегда соответствует второму признаку методологического знания – единству познания и преобразования. Именно этот аспект реализуется в практической аналитической деятельности.

В ходе рецензирования и научного руководства соискателями постоянно приходится сталкиваться с удивительной бедностью представлений о методологии науки, в большинстве кандидатских и даже докторских диссертаций теоретико-методологический блок представлен очень узко, однобоко и недостаточно. Этот же недостаток отмечает и Высшая аттестационная комиссия (ВАК) Министерства образования и науки Российской Федерации.

Для практических работников сферы производства, (если рассматривать его в самом широком смысле – как материальное, так и духовное производство), для работников искусства и т. д. – то есть для всех специалистов, не занимающихся профессионально научной деятельностью, методология тем более является туманной, неясной областью.

Для такого положения дел есть свои причины. Роль вопросов логики и методологии познания вообще и научного познания в частности, структурно-функциональной организации научного исследования, субъектно-объектных взаимосвязей, мыслетехнологий, объективности и адекватности теоретического отражения практической деятельности в современной науке поистине огромна. Однако в этой сложной и многомерной проблеме –разработке научно-методологического инструментария – очень много путаницы и неясностей.

В принципе методология как важнейшая часть любой науки, требует с одной стороны, холодного чистого разума, бесстрастно проникающего в суть вещей, логической последовательности, оперирования тончайшими категориальными и понятийными различениями, с другой же – игры со всеми смыслами, творческого самовыражения, поиска новых идей, то есть всегда носит субъективный отпечаток.

В связи с этим возникает потребность чётко выразить свою позицию по данному важнейшему для развития современной науки вопросу, потому что противоречия в данной сфере продолжают нарастать и уже сказываются на качестве научно-исследовательских и аналитических разработок. В среде современных российских учёных не так много тех, кто глубоко и неформально понимают, в чём суть и сила «методологической грамотности», методологической культуры личности Аналитика. Анализируя и обобщая опыт их научно-исследовательской и информационно-аналитической деятельности, а также опыт собственной работы на этой ниве, сделаю попытку целостно представить те положительные моменты, которые могут быть использованы практически каждым, кто занят аналитическим трудом, кто берётся за проведение исследований в рамках кандидатской или докторской диссертации, осуществление НИР или НИОКР, кто специализируется в области управленческого консультирования и экспертизы.

Главными теоретико-методологическими задачами Аналитики, по моему мнению, являются, прежде всего:

1. Выбор и синтез междисциплинарных подходов для решения прикладных задач, в том числе и для получения нового знания.

2. Создание теоретико-прикладной модели (информационного субъекта) как автономной системы, отражающей все основные параметры изучаемого объекта (часто в виде «аналитической карты проблемного поля»).

3. Прогнозирование, возможные сценарии развития ситуации.

4. Разработка вариантов оптимальных управленческих решений.

Каждая научная теория, включая философию, соединяясь с практической деятельностью людей, превращается в научную методологию. Убеждён, что для эффективной работы в интересах аналитической практики методология должна быть ясной и понятной. Тогда процедура выбора методологических средств для решения конкретной задачи познания не будет вызывать таких затруднений, как сейчас.

Одной из важных задач также является привлечение внимания молодых учёных и исследователей к именам людей, которые внесли большой вклад в отечественную и мировую науку, используя возможности методологии. Среди них: П.Я. Гальперин, Г.П. Щедровицкий, Л.С. Выготский, Т. Кун, Д.Э. Розенталь и другие.

Справочно: Г.П. Щедровицкий, как мыслитель и как личность, сыграл огромную роль в развитии методологической культуры мышления российских интеллектуалов. Работая над проектом создания методологического мышления как мышления будущего, на долгом и трудном пути внедрения системо-деятельностного или СМД-подхода, он оставил богатейшее теоретическое наследие, которое ещё только начинает осознаваться современниками. Огромен его вклад в создание концепции Знания, осмысление принципа и техник проблематизации, развитие культурных оснований форм и методов мышления, организационно-деятельностной игры (ОД И) как формы реализации методологических идей. Являясь все последние годы непременным участником чтений, посвященных памяти Г.П. Щедровицкого [119] , на которые собирается по несколько сот человек, хочу выразить признательность его ученикам и последователям за большую теоретическую и организационную работу по продолжению интеллектуальных традиций Московского методологического кружка [120] , расширение смысловых горизонтов методологической деятельности, в том числе – касающейся развития мыслетехнологий.

Для облегчения восприятия я попытался максимально просто и образно выразить достаточно сложные теоретические конструкции, используя в этих целях методику системно-структурного моделирования и конструктивное упрощение некоторых подходов и методик. Дело в том, что большинству практиков, которые недавно пришли в науку, и сотрудников аналитических подразделений в различных структурах, необходима хотя бы первичная ориентация в огромном мире методологии, в первую очередь нужен конструктивно несложный, но эффективно работающий инструментарий. К сожалению, выделить его самостоятельно из порою чрезмерно затеоретизированных и засхематизированных трудов современных методологов весьма непросто. В этих условиях незаменимо конструктивное упрощение сложной теории с чётким выделением основных частей объекта. На примере анатомии понятно, что изучать человека значительно легче, когда сначала рассматривают его скелет, а потом мышечную, кровеносную и другие системы.

Можно привести следующий образный пример. Представьте себе, что имеется огромный зал, в котором выставлены все виды и образцы вооружения и боевой техники – от пистолета и автомата до танка и сверхзвукового истребителя. В зависимости от задач предстоящего боя нужен выбор того, что необходимо. Понятно, что из пушек по воробьям не стреляют. Точно также и с методологически инструментарием – он различен по сложности, из существующего в науке арсенала выбирается то, что эффективно сработает при решении изучаемой проблемы. По моему мнению, таким своеобразным методологическим «автоматом Калашникова» может выступать методика системного анализа, выступающая ядром современной Аналитики.

Разница между теоретике-методологическим и практическим уровнем деятельности людей огромна. Многие «практики» скептически относятся к «теоретикам», «яйцеголовым», считая, что все жизненные проблемы можно решить на уровне обыденного сознания и здравого смысла. Однако, я глубоко убеждён, что всякая хорошая теория сугубо практична.

Общая логика движения мысли при изучении заданного объекта (ею, по сути, является методологическая работа в ходе научного познания) такова:

• описание общего проблемного поля и уточнение смысловых, временных и пространственных границ («реперных точек») предмета исследования, ключевых параметров (существующих на практике противоречий, «узких мест», «болевых точек», конфликтных ситуаций и т. д.);

• определение подходов, принципов, методик, приёмов обработки информации (или их выбор из уже существующего «методологического арсенала»);

• уточнение основных понятий (категорий) исследования;

• формулировка проблем;

• структурирование проблем;

• всесторонняя характеристика проблем;

• вскрытие сущности проблем, их онтологических, гносеологических, социальных, политических, экономических и иных корней;

• моделирование проблем;

• определение путей решения проблем.

Распредметизацию предмета анализа наиболее целесообразно осуществлять через логико-методологические понятийные схемы в различных плоскостях анализа: ценностей, целей, средств, методов, технологий.

В современной методологии широко применяются методы схематизации, программирования, конструирования, проектирования, онтологического анализа, нормирования.

На практических уровнях деятельности людей в оценке проблемных ситуаций применяется, в основном, метод интуиции, когда человек априори знает, как ему действовать правильно, руководствуясь при этом критериями рациональности и здравого смысла.

Учёные всего мира столетиями пытаются осуществить грандиозную попытку построения теории мышления. Члены Московского методологического кружка (ММК) в 70-е годы, руководимые выдающимся методологом Г.П. Щедровицким, перешли от исследования мышления к его культивированию. Эта смена подхода к проблеме мышления – с исследовательского (теоретического) на инженерно-практический, – осознавалась, но чаще всего на идеологическом уровне. Средства же и методы работы оставались по преимуществу «старые» – заимствованные из философии и науки. В роли учителя для Г.П. Щедровицкого, перешедшего с физического на философский факультет МГУ, выступал А. Зиновьев который принадлежал к старшему поколению. Они вместе в партнёрстве с Мерабом Мамардашили и Борисом Грушиным («Очерки логики исторической реконструкции») объединились в Московский логический кружок. Так в СССР после войны и смерти Сталина появилась живая философская мысль, которая вовсе не пряталась в подполье, а была открытым публичным усилием по осмыслению и продолжению марксизма не как идеологии, догматов светской веры или даже общественно-политической доктрины, а как действительного шага в развитии мировой философии.

В процессе семинарской работы сознательное культивирование мышления заставило отказаться от стационарного состояния организации мышления. Постепенно происходила проблематизация всего корпуса культурно-закреплённых форм его организации, в первую очередь – предметной организации. Мышление начинает пониматься не как познающее («отражающее»), а как продуктивное, становящееся и воспроизводящееся. В этих процессах огромную роль сыграли методологические схемы, которые явились тем новым средством, которое позволяло на одном материале (в схеме) фиксировать как объект размышления, так и способ осуществления мышления.

Культивирование мышления неизбежно повлекло за собой его «практикование» и смещение интереса методологии в сторону проектирования и программирования деятельности, а в дальнейшем – в сторону общественной инженерии и социального проектирования.

Г.П. Щедровицкий первым в стране понял, что для культивирования и практикования становящегося и продуктивного мышления необходима особая коммуникативная игровая площадка. Существующие системы теоретической деятельности были непригодными для этих целей. Его гениальный расчёт или интуиция подтолкнули методологов к Игре как специфическому способу жизни, в котором новый стиль мышления стал преодолевать старые структуры мышления. Появились организационно-деятельностные игры (ОДИ), в ходе которых игровое отношение постепенно втягивало в себя не только устоявшиеся структуры мышления и деятельности, но и культивировавшиеся лишь в ММК и считавшиеся собственно «методологическими» структуры. Втягивало – и так же успешно разрушало.

Разрушение «устоев» методологического мышления происходило параллельно с восстановлением в ОДИ полной структуры Игры. Как отмечает Ю.В. Громыко, это имело несколько последствий. С одной стороны – снижение уровня и социализацию отдельных методологических групп; с другой – попытки «не заметить» произошедшего события и вернуться к «теоретической чистоте» методологического мышления, превращая методологию в «инструментальную часть философии»; с третьей – очищение методологической идеи от промежуточного состояния (оппозиция официальной советской философии и позитивистской науке) и формирование на её основе самостоятельного стиля мышления – методологического или «катастрофического» мышления. «Катастрофическое мышление» в его методологическом варианте практически полностью сформировалось в ОДИ.

Понятие катастрофы стало актуализироваться совсем недавно, в конце ХГХ – начале XX века. Оно связано с нарушениями регулярного хода событий в человеческой цивилизации, происходящими в течение жизни одного поколения. Смысл катастрофы в том, что происходит разрушение систем жизни – но при этом цивилизованное сознание человека сохраняется, и человек должен выжить и при этом не опуститься, а сохранить уровень цивилизованности. По моему мнению, теории «управляемого хаоса» являются логическим завершением катастрофического мышления.

В этом смысле римляне не осмысляли падение своей Империи как катастрофу. Для них это было поражение в очередной войне, гибель правителей и их смена, личные коллизии. Те же, кто оставался носителем прежнего уровня культуры, уже не могли его восстановить – они либо опускались, либо погибали, либо бежали. В XX веке положение изменилось – мировые войны, экологические бедствия, технологические аварии, революции, перестройки, финансовые кризисы и подобные события современным сознанием воспринимаются как катастрофы: система организации жизни разрушается, а сознание остаётся столь же высокоорганизованным, как и до катастрофы, и требует того же от жизни. Усилия человечества направляются на восстановление прежней жизни и её развитие.

Соответственно, перед мышлением руководителей всех рангов возникает задача совершенно иного порядка: задача организации жизни в целом, проектирование и творение её новых форм. Мышление в рамках масштабов возможных катастроф и негативного развития событий даёт ключи к их организации и ликвидации. Как показывает мировая социальная практика последних десятилетий – данное направление очень актуально. Ситуация осложняется тем, что с каждым днём вероятность возникновения глобальной войны как средства разрешения финансового тупика, в который завёл мир Запад с его идеологией безудержного потребления, усиливается. В орбиту этой войны в той или иной форме, несомненно, будет втянута и Россия. И вовсе не потому, что у России есть какие-либо агрессивные планы, а потому, что у нас есть то, за что в ближайшем будущем развернётся жесточайшая борьба: территория и ресурсы. Не думать об этом аналитики России не имеют права.

Человек начинает строить планы изменения жизни на всех уровнях – от реорганизации фабрики до реорганизации жизни целых стран и народов. И точно также, какво времена Древней Греции пираты Средиземноморья строили свои расчёты – как тремя сотнями человек захватить многотысячный город, так сейчас огромное количество людей – от руководителя разведгруппы до рекламного агента и аналитической группы крупного политика – рассчитывают: как заставить большое количество людей делать то, что им нужно, не применяя прямого насилия. То, чем в 1905 и в 1917 году занимался В. Ленин с немногочисленными соратниками, рассчитывая перевернуть огромную страну, теперь занимаются тысячи и сотни тысяч людей. В результате мелкие и крупные социальные кризисы и катастрофы стали повседневностью. А их предотвращение или, напротив, их организация – работой и промыслом огромного числа людей.

Чтобы участвовать в новом мире и эффективно противостоять новым вызовам и угрозам, нужен иной тип мышления, который в настоящее время активно формируется в России современной Аналитикой. Его логическую основу составляет индивидуальное и общественное самосознание, возникающее как пространство жизни интеллекта, эмоционально-чувственной и волевой сферы, самоорганизация индивида и социума в соответствии с меняющейся ситуацией. Результатом такого мышления является новый порядок жизни, новое поведение.

Перечисление многочисленных социальных симптомов появления нового типа мышления, нового интеллектуального отношения к реальности, не означает, что именно реальное положение дел делает прежний способ мышления второстепенным. Скорее наоборот. Сформировавшиеся идеалы монистического и регулярного мышления породили своих «могильщиков»: технологическую форму организации и идею управления.

Важным феноменом нашей современной жизни является кризис социального проектирования и переход технологических форм организации с производственной сферы на организацию жизни вообще. Роль и значение технологических укладов продолжает возрастать. Но народы, страны и люди в отличие от машин не могут жить технологически – они обладают способностью ставить собственные цели, они обладают рефлексией, способностью играть, включены в различные системы жизнедеятельности. Намечаемые модели преобразования ничего не будут значить для России и не смогут быть ею присвоены, если одновременно не произойдет существенное изменение технологической организации массовых производств. Это во многом составляет ответ на идею информационного общества, которая, как показала группа Л. Ларуша, является мошенничеством и особой формой обеспечения развития финансово-спекулятивного капитала. Поэтому, как отмечает ряд ученых, становится необходимой реализация идеи неоиндустриализма и в какой-то мере постинформационного общества.

Необходимо ставить вопрос о полномасштабных производительных силах, позволяющих соорганизовывать и соединять собственно промышленное производство, систему образования, инновационно-разработческую науку, фундаментальные и прикладные научные прорывы. Но развитие и продвижение промышленных систем, с точки зрения повышения уровня их организации, оказываются бессмысленными и невостребованными населением России, если одновременно оно не оказывается включенным в эти процессы, если не произойдёт социокультурный сдвиг, предполагающий повышение уровня организации жизни и изменение форм жизнедеятельности больших групп населения.

Для большинства граждан России реальным стимулом интеллектуальной и политической активности может стать ориентация на достижение характеристик качества жизни, свойственных среднему классу. Это относительно высокое материальное положение, высокий социально-профессиональный статус (высшее или среднее специальное образование, стабильная, достаточно интересная работа); самоидентификация (ощущение самодостаточности, принадлежности к активной части российского общества). В настоящее время лишь 6,9 % российских семей обладают всеми названными тремя признаками, а двумя – 20 % населения страны. В наиболее развитых странах средний класс составляет около 70 % населения.

Со временем методология вышла к проблеме формирования синтетического аналитического мышления, подкреплённого идеями эффективной организации и управления.

Общие энциклопедические определения методологии состоят в следующем.

«Методология (от «метод» и «логия») – учение о структуре, логической организации, методах и средствах деятельности».

«Методология – система принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности, а также учение об этой системе».

Поиск в Интернете по слову «методология» в качестве первых ссылок даёт: «методология программирования и внедрения программных продуктов», «методология инвестиционного анализа», «методология управления проектами», «методология расчёта индексов фондового рынка», «методология внедрения бизнес-систем» и т. д. Анализ сложившихся в литературе, научной и практической деятельности подходов показывает следующее.

В гуманитарных, в общественных науках в силу недостаточного уровня развития их теоретического аппарата в былые годы, да, в общем-то, и теперь, сложилась тенденция относить к методологии все теоретические построения, находящиеся на более высокой ступени абстракции, чем наиболее распространённые, устоявшиеся обобщения.

В физико-математических, в технических науках, наоборот, широко распространилась упрощённая трактовка понятия «методология» – под методологией стали понимать либо лишь общий подход к решению задач того или иного класса, либо путать методологию с методикой – последовательностью действий по достижению требуемого результата.

Методология как таковая, в первую очередь методология науки, в советские времена стала оформляться лишь в 60–70-е годы прошлого века. До этого, да и в те времена, партийными органами считалось, что вся методология заключена в марксистско-ленинском учении, и всякие разговоры о какой-либо ещё «методологии» вредны и опасны. Несмотря на это, методология науки, благодаря трудам П.В. Копнина, В.А. Лекторского, В.И. Садовского, B.C. Швырёва, Г.П. Щедровицкого, Э.Г. Юдина и других авторов стала развиваться. И в этом их огромная заслуга, поскольку они смогли мужественно противостоять идеологическому давлению. Но, в то же время, они поделили методологию (рассматривая, в основном, лишь методологию науки) на четыре этажа (рис. 3-12).

Это разделение методологии было признано практически всеми методологами и стало подобием «священной коровы» – оно не подвергалось сомнению. Но такое деление привело к тому, что учёные должны были заниматься методологией или использовать её в своих исследованиях лишь на каком-то определённом «этаже» – порознь. А единая картина? А единая методология? И эту путаницу в методологии мы имеем до сих пор.

Рис. 3-12. Основные уровни методологии по представлениям советских учёных

Действительно, судя по всему, верхние первый и второй этажи вышеуказанной конструкции строения методологии отведены для философов. Мне часто приходилось слышать мнение, что разницы между этими этажами практически нет. Философы сами конкретных научных исследований не ведут (за исключением собственно философских исследований). Они анализируют лишь наиболее общие результаты, полученные в различных отраслях научного знания в прошлых исследованиях, как правило – в прошлых десятилетиях, а то и столетиях. Их труды, поэтому, следует отнести, в основном, к гносеологии как науке о познании, логике науки и т. д., то есть к тем аспектам, которые связаны с наукой как со сложившейся системой научных знаний (прошлая деятельность умерла, остались лишь её результаты). А учёным – представителям конкретных наук: физикам, химикам, педагогам и т. д. – нужна методология как наука об организации деятельности, как интеллектуальное оружие для проведения их собственных исследований, проводимых в настоящее время. Кроме того, работы философов по проблематике гносеологии и методологии зачастую написаны настолько сложным, заумным языком, что для «простых» учёных они просто недоступны.

Далее, третий сверху «этаж» отведён как бы методологам конкретных наук – методологам физики, биологии, психологии и т. д. Но позиция, положение этих методологов «зависает» – они уже не философы, но и не собственно учёные, которые добывают новое научное знание. Эти методологи, как правило, в конкретные методики и техники научных исследований не вникают. Поэтому их результаты редко представляют интерес для исследователей в конкретных предметных областях. В итоге получается, что конкретными методиками и техниками исследований вроде как должны заниматься «простые» учёные (четвёртый этаж), зачастую в значительном или в полном отрыве от верхних этажей такого строения методологии.

Таким образом, подводя итог этому краткому экскурсу в методологию Аналитики, приходится констатировать, что при всём большом объёме накопленных полезных материалов, в ней сложилась парадоксальная ситуация: с одной стороны, многозначность её предмета, с другой стороны – его зауженность.

В последние десятилетия, в первую очередь благодаря работам и просветительской деятельности Г.П. Щедровицкого, стали формироваться группы специалистов, называющих себя «методологами», а своё научное направление «системомыследеятельностной» методологией. Эти группы методологов (О.С. Анисимов, Ю.В. Громыко, П.Г. Щедровицкий, Б.В. Сазонов, В.М. Розин, А.А. Пископпель, Б.Г. Юдин и др.) стали в различных регионах страны проводить «организационно-деятельностные игры» с коллективами работников сначала в сфере образования, затем сельского хозяйства, с политологами, управленцами и т. д., направленные на осмысление инновационной деятельности, что принесло им довольно широкую известность, хотя мнения об их деятельности, зачастую, бывают весьма противоречивы.

Моё мнение по данному вопросу заключается в том, что знать методологию хотя бы в первоначальных основах и уметь пользоваться ею должен каждый: и учёный, и специалист-практик, и обучающийся – школьник старших классов, студент, аспирант и т. д. Тем более, знание методологии необходимо сотрудникам аналитических подразделений. Многие пытаются осваивать методологию, через систематическое или эпизодическое участие в семинарской работе, ОДИ и различного рода методологических проектах, самостоятельное изучение методологической литературы. Эти усилия можно только приветствовать, так как самообразование играет ключевую роль в повышении профессионализма аналитиков.

Однако есть здесь и некоторое опасение. К сожалению, некоторые методологи («харизматики») идут по пути всемерного теоретического усложнения и слишком далеки от практики. Я сам был участником нескольких игротехнических модулей и поражался, что обсуждение теории или практики решения реальных жизненных проблем «методологам» не интересно. Поэтому они и переходят к обсуждению обсуждения. Предлагалось огромное количество схем, в которых многие участники мероприятия так и не смогли разобраться. Слишком много абстракций и очень низкая доля реализуемости. Они часто переходят к чистой игре с мышлением, которое как бы «гуляет само по себе». Тем не менее, всё же считаю, что в целом участие в такого рода мероприятиях полезно для аналитиков, они учатся слушать и слышать, то есть понимать любые речи и тексты. Полезна в целом и графическая схематизация смыслов, что, по-моему, остаётся главной формой выражения категориального и онтологического содержания любого нехудожественного текста. Естественно, что схемы должны быть ясны по структурно-функциональной, морфологической и логической форме.

Г.П. Щедровицкий в начале 60-х годов XX в. предсказал приближение «методологической революции в философии, науке, инженерии и управлении». Он оказался прав. Эта революция произошла. Сегодня каждый год выходят сотни книг по различным проблемам методологии мышления и методологии организации мыследеятельности. В разных организациях создаются специализированные методологические подразделения, разрабатывающего различные прикладные методы.

Выработанное в ММК мировоззрение и культивируемый тип интеллектуализма (при всех неизбежных ограничениях) вполне конкурентоспособны, они заняли своё достойное место среди достижений других направлений современной мыследеятельности (например, сюда можно отнести публикации учёных, посвященные анализу и научному обоснованию инновационной и проектной деятельности – в образовании, в инженерном деле, в экономике, менеджменте и т. д.), поскольку изначально ориентированы на рефлексию собственных априорных ограничений, их преодоление и саморазвитие.

Справка: СМД-МЕТОДОЛОГИЯ (системе-мыследеятельностная методология) – подход, разрабатываемый движением, возникшим на базе Московского методологического кружка (ММК). История движения начинается с 1952-1954 гг., когда образовался Московский логический кружок (А.А. Зиновьев, Г.П. Щедровицкий, Б.А. Грушин, М.К. Мамардашвили и др.). Это был период разработки содержательно-генетической логики, ассимиляции культурно-исторической концепции Выготского, запрещённой в те годы в СССР кибернетики и разворачивающихся системных исследований. Осознание своего подхода как отличного от логики, марксистской философии и науки произошло в кружке после публикации серии программных докладов «О возможных путях исследования мышления как деятельности» (Г.П. Щедровицкий, Н.Г. Алексеев) и открытой критике их со стороны Александра Зиновьева, одного из основателей Московского логического кружка. Внутренний кризис привёл к тому, что часть участников Логического кружка «пошли своим путём», а после распада Логического кружка возник ММК. На этом этапе (теоретико-деятельностный этап 1957–1979 гг.) участники движении заняты разработкой теории деятельности и теории мышления (В.А. Лефевр, О.И. Генисаретский, В.А. Розин и др.), исследованиями в теории систем (Э.Г. Юдин, В.Н. Садовский и др.), системным проектированием и дизайн-программами (В.Я. Дубровский, Г.П. Щедровицкий и др.). С 1979 года начинается новый этап разработки методологии, когда кружок разворачивается в движение, возникают лаборатории, исследовательские и проектные группы не только в Москве, но и в других городах (Киев, Одесса, Рига и т. д.). Основной формой деятельности методологов стали ОДИ, которые строились по схеме мыследеятельности. Лидером СМД-движения являлся Г.П Щедровицкий. У основных представителей СМД-методологии на разных этапах её развития существовали различные трактовки подхода и формулировки методологии. С середины 80-х годов в рамках движения выделились и институционализировались в несколько самостоятельных направлений, стремительно удаляющихся от исходных представлений ММК. В подходе ММК конкретная деятельность объемлется (включается и снимается) методологией, а не наоборот. Такая перефокусировка позволила распространить термин «методология» на весь комплекс онтологических и традиционно методологических представлений и подходов, которые в аналогичных случаях называются философскими школами или направлениями (например: феноменология, философская антропология, структурализм и т. д.).

В основе концепции СМД-методологии лежат следующие тезисы:

1. Основная функция методологии состоит в обеспечении универсума человеческой деятельности прежде всего нормами, проектами и предписаниями. Поэтому основные продукты методологической работы – конструкции, нормы, проекты, методические предписания не могут проверяться и никогда не проверяются на истинность. Они проверяются только на реализуемость.

2. Методология это не методика, поэтому она до предела насыщена знаниями, рефлексивно включаемыми в схемы и предписания. Методологическая работа и методологическое мышление соединяют проектирование, критику и нормирование с исследованием и познанием. При этом само исследование также подчинено нормированию и проектированию, хотя и может быть организовано как автономная система, в специальных случаях.

3. Два первых тезиса противопоставляют науку и методологию. Однако, методология не только не отвергает научного подхода, но, наоборот, продолжает и расширяет его, распространяя на такие области, где раньше он был невозможен. Это проявляется в создании композиций из знаний разного типа: естественнонаучных, конструктивно-технических, исторических, гуманитарно-практических. Традиционная же наука (в узком и точном значении этого слова) ориентирована на отделение подлинно объективного, натурального знания от всех других типов, особенно субъективно-смысловых и предписывающих – что должно, а что не должно делать.

4. Методология стремится соединить и соединяет знания о деятельности и мышлении со знаниями об объектах этой деятельности и мышления. Поэтому объект, с которым имеет дело методология, напоминает матрёшку. Это особого рода связка двух объектов, где внутрь исходного для методологии объекта – деятельности и мышления – вставлен другой объект – объект деятельности или интенциональный продукт мышления.

Кроме того, в последние годы среди программистов распространился термин «методология» совсем в новом «звучании». Под методологией программисты стали понимать тот или иной тип стратегии, то есть тот или иной общий метод создания компьютерных программ.

Так, по сути дела, наряду с методологией научно-исследовательской деятельности стало формироваться новое направление – методология практической деятельности. А их, по мнению представителей ММК, необходимо рассматривать в одном ключе, с единых позиций, а именно с позиций современного проектно-технологического типа организационной культуры.

В целом же, вероятно, основной объективной причиной появления различных неоднозначных толкований понятия «методология» является то обстоятельство, что человечество перешло в новую постиндустриальную эпоху своего развития, сопровождаемую такими явлениями, как информатизация общества, глобализация экономики, изменение роли науки в обществе и т. д., и теория просто не поспевает за бурно развивающейся практикой.

Теперь, когда мы рассмотрели причины расплывчатости и неоднозначности предмета методологии, сложившиеся в литературе, перейдём к формулированию собственной позиции. Зададимся вопросом – а чем принципиально методология науки (методология научной деятельности, методология научного исследования – синонимы) отличается от методологии любой другой человеческой деятельности? И чем, в частности, если говорить о методологии науки, методология, например, педагогию! как науки отличается от методологии науки психологии? Или методологии физики?

Действительно, невозможно выделить отдельно какие-либо сугубо специфические для какой-либо конкретной науки методы, принципы или средства исследования. Так, особенности научной деятельности, принципы познания и т. д. едины для всей науки вообще, науки в целом. Требования, например, к эксперименту одинаковы и для физики, и для биологии, и для педагогики, и для любой другой отрасли научного знания. Даже, казалось бы, такие экзотические методы, как бурение скважин в геологии или раскопки в археологии – это разновидности опытной работы, так же как и в педагогике, и в психологии. Другое дело, что, к примеру, аксиоматический метод, методы математического моделирования широко применяются в физике, а в социологии, в педагогике и т. д. их применение пока что весьма ограничено. Или же наоборот – изучение и обобщение передового опыта широко применяется в педагогике, в экономике, в организации труда и производства, а в физике и химии их применение бессмысленно. Но это лишь специфика применения тех или иных методов, а в принципе же общее строение методологии науки едино.

Вернёмся к приведённым выше двум общим энциклопедическим определениям методологии. Эти определения верны, однако в них имеет место некоторая расплывчатость. В первую очередь, из-за наличия в определении, данном в философском энциклопедическом словаре, диады «теоретическая деятельность» и «практическая деятельность», и возникает, очевидно, множество разных толкований. Так, одни авторы рассматривают методологию как способ, средство связи науки и практики, например, В.В. Краевский. Другие авторы, например, Н.А. Масюкова – как средство помощи науки практике. И так далее.

В целом, рассматривая методологию как инструмент верхнего концептуального уровня, можно сформулировать следующее определение этой категории.

Методология – это целостная совокупность подходов, принципов, инструментария (методов, методик, приёмов, способов и средств обработки информации, доказательств и экспериментов), правил работы с категориальным аппаратом, усвоенная исследователем в виде мыслетехнологий и применяемая для структурно-функциональной организации научно-исследовательской, аналитической и иной деятельности.

В этом определении содержится пять основных частей методологии как научно организованной и ориентированной на решение аналитических задач системы. Представление о «здании» методологии в целом может дать следующая структурно-логическая модель (рис. 3-13). Эта «звезда в квадрате» легко запоминается и может служить ориентиром для работы в теоретико-методологическом разделе аналитического исследования.

Рис. 3-13. Теоретическая модель методологии («методологический квадрат»)

Этот инструмент позволяет оценить полноту отражения методологической стороны в любом научном и аналитическом исследовании. Например, она может использоваться при рассмотрении любой диссертационной работы, отчёта о НИР, где первая часть обычно представляет собой теоретико-методологический блок. Сравнив то, что содержится в данном блоке конкретной работы с моделью «методологического квадрата», вы сможете сами увидеть, что многие авторы, кроме перечисления некоторых методов исследования, ни слова не говорят о подходах, принципах, понятийном аппарате исследования и т. д. То есть понимают методологию в очень усечённом виде. И вот на таком обеднённом методологическом инструментарии сделаны многие диссертации, научно-исследовательские работы. Сколько раз на заседаниях диссертационных советов я слышал в ответ на вопрос, что диссертант понимает под методологией исследования такой ответ: «Ну, это совокупность методов исследования, учение о методах». И всё! Слабый методологический инструментарий, неразвитость методологического мышления рождают слабые диссертации.

Конечно, мне приходилось слышать и мнения, особенно от «практических аналитиков», что, мол, методология, это такая мудрёная область, в которую лучше не соваться, и что она очень мало может пригодиться на практике. Я не согласен с таким мнением. Считаю, что занятия методологией, обсуждение методологических проблем на семинарах, теоретических конференциях и других формах коммуникаций повышают качественный уровень аналитических разработок, дают большие возможности аналитикам для теоретического и идейного обогащения.

Рассмотрим указанные части «методологического здания» отдельно.

Концептуальные подходы. В общей сложности существует около 30 таких подходов к исследованию. Достаточно привести лишь названия подходов, применяемых при организации и проведении исследований, чтобы увидеть, какое большое количество точек зрения и «систем отсчётов» может быть при изменении ракурса подхода к изучению реальности.

В науке сложились следующие основные концептуальные подходы:

• системный;

• онтологический;

• гносеологический;

• синергетический.

Ключевыми подходами в науке и в аналитической работе являются онтологический подход (отвечает на вопрос о том, как устроены мир, объект) и гносеологический подход (отвечает на вопрос о том, как познать мир, объект).

В обоих случаях предметом рефлексии становится роль внутренней организации познания и его форм, влияние этих факторов на содержание и логическую организацию получаемого знания. Обнаружение множественности оснований познания позволило утвердить важный для самосознания науки тезис об относительности истины.

Если для онтологии главным является вопрос о том, как достигнуть истинного знания об объекте, его сущности и структуре, каковы предпосылки этого, то гносеология сосредоточивает внимание на предпосылках, которые увеличивают конструктивную силу познания. Иначе говоря, нас интересуют те условия, при которых можно говорить об адекватности данных форм познания данной научной задаче.

Самосознание науки в целом концентрируется вокруг связки «субъект – объект», т. е. вокруг гносеологического отношения. Крайне важно, чтобы каждая частная наука опиралась на правильную гносеологическую основу.

Теоретическая наука в идеале представляет единство методологии, гносеологии, онтологии. Композиция теоретических наук детерминирована эволюционными рядами отражаемых ими объектов и различиями подходов научных школ к пониманию оснований науки. Ряд учёных считает, что только определённое изменение философского взгляда на действительность является определяющим для соответствующих достижений наук. Образно говоря, заявка на новое в науках может быть обычно сделана только после развития опережающего философского подхода к действительности. Развитие философии обеспечивает рационализацию научного отражения действительности. Ярким примером такого учёного можно считать П.К. Анохина, философски осмыслившего проблемы физиологии и тем самым обогатившего науку теориями функциональных систем, системогенеза, опережающего отражения действительности.

Со времён Платона и Аристотеля в европейской научной традиции явственно просматриваются две зримые тенденции, основанные на онтологическом и гносеологическом концептуальных подходах. Мыслящих людей на нашей планете всегда беспокоили два принципиальных вопроса: как мир устроен и как мир познать?

Первая тенденция, онтологического характера, отвечающая на вопрос «как устроен объект?», связана с систематизацией, доведённой до предела формализацией и классификацией, ставших основными методами средневековой богословской схоластики и, впоследствии, науки. Рационалистическая интерпретация Библии, других артефактов культуры, связанных с мифотворчеством, иносказанием, уподоблением, породила Возрождение, протестантизм, новоевропейскую культуру (Декарт, Гёте, Гумбольдт, Мендель, Дарвин). На этом пути мыслители пытались создавать онтологическую картину мира, множественные концепции и характеристики структурного устройства бытия. Любой объект имеет структуру и её выяснение является важной задачей аналитической работы. Что касается общеонтологических характеристик объекта, то аналитиков интересует, прежде всего, функциональная структура объекта и его морфологическая характеристика (то есть особенности формы и строения).

Вторая тенденция, гносеологическая, основывается на путях исследовании самой онтологической реальности, процессов, идущих в самой жизни и нацеленных на познание её феноменов, что ближе к прикладной науке, хотя это вовсе не обязательно. Гносеологический подход нацелен на то, как познать объект, какой методологический инструментарий применить, какие операциональные законы мышления использовать.

Современная Аналитика вынуждена задействовать весьма действенные и хитроумные методы исследования имеющихся массивов информации для выявления в ней прямым и косвенным путём её сущностных характеристик – трендов, факторов, тенденций, предпочтений, рисков, закономерностей, угроз, связей, которые крайне необходимы для понимания проблемных ситуаций и практического применения в маркетинге, менеджменте, сфере безопасности. Их успешно применяют исследовательские отделы больших корпораций в своей аналитической деятельности, планировании. На этом поле преимущественно используется гносеологический подход.

Однако, одновременно нужны усилия для создания целостной картины изучаемого объекта – его онтологемы. Здесь незаменим онтологический подход. Если разбираться глубже – у этих подходов, по сути, единые предметные области и семантические поля, но разное целеполагание. «Схоластика» (формальное знание) оперирует уже известным, суммами текстов, информацией, отражая и структурируя реальность, создавая онтологическую картину мира.

Гносеология (теория познания) ищет новые формы, методы, способы познания, рефлексии динамично развивающегося мира. Знание, претендующее на истинность, субъективно по форме своего существования, т. е. имеет человеческое измерение. Без живого человека говорить об истине в гносеологическом плане бессмысленно. Но также истинное знание должно быть объективным в смысле отсутствия в его содержании субъективно-психологических примесей (субъективистских домыслов, то есть то, что образно называют «отсебятиной»).

Таким образом, процесс познания представляет собой диалектическое единство субъективного и объективного, которые взаимодополняют друг друга. Истина не может быть полностью безличной, т. к. зависит от человека, но в процессе познания оперируют не понятием «личность» во всех аспектах её проявлений, а понятием «субъект познания». Т. е. изначально вводится ограничение в трактовку познавательной деятельности, ибо субъект познания – это своеобразная гносеологическая абстракция.

В современной фундаментальной науке, системном исследовании правомочно применять оба эти метода (и множество других по мере необходимости), однако современный метод научного познания не может однозначно ответить – как соотносится то, чтомыуже достоверно знаем, с тем, что мы вновь исследуем. Громоздкие паранаучные эзотерические дисциплины, такие как монадология, типология, парасемантическая магия пытались ответить на этот вопрос, но, как правило, не шли дальше констатации «предустановленной гармонии», т. е. некоторой функциональной связки «субъект-объектных отношений» в некотором многомерном пространственно-временном континууме. Причём эта дистанция во многом и объясняет важность методологического, концептуального, эмансипирующего знания, позволяющего хотя бы вероятностно взглянуть сверху на характер нашего «обыденного знания».

Было бы всё достаточно просто, если бы при системном анализе различных объектов, процессов, явлений, проблемных ситуаций сопоставлялись равноценные, равнокачественные факторы и тенденции, лежащие в одной плоскости, т. е. мнения с мнениями, концепции с концепциями, цифровые ряды в соответствующих единицах измерения. Однако, в реальности, это бывает крайне редко, поступающая к аналитику информация разнокачественна, разрозненна, фрагментарна, очень часто противоречива. Аналитику приходится сводить её вместе для рассмотрения в единой концептуальной рамке.

Профессиональное системное исследование проблем в какой-то степени вынуждено претендовать на роль переводчика, осуществлять попытки сопоставления разноплановых и, казалось бы, принципиально несопоставимых семантических полей (условно «рациональное-иррациональное»), например, «Воздействие степени религиозности населения на эффективность народного хозяйства страны». Предлагаемый пример относится к такому методу Аналитики, как корреляционный анализ. Для его решения нужно установить степень согласованности между двумя независимыми самостоятельными процессами.

Процессами с однокачественными и одноуровневыми характеристиками занимаются разделы математики – интегральное и дифференциальное исчисления, а также тригонометрия, если процессы носят циклический характер. Системная Аналитика должна заниматься оценкой взаимодействия и прогнозирования развития разнокачественных и многоуровневых, т. е. гиперкомплексных систем – объектов и процессов. Оценка воздействий и взаимодействий про изводится в ОТНОСИТЕЛЬНЫХ или УСЛОВНЫХ величинах, т. е. их физическая сущность остаётся за скобками (одно слагаемое полинома отвечает за тонны хлопка, другое за метры ткани, третье за курс валют и т. д.). Смешной пример: на столе лежат три предмета. Мы знаем, что один из них круглый, второй – деревянный, третий – синий. Вопрос для аналитика – составляют ли они систему, и как она себя может повести? А ведь в этой шутке есть доля истины.

Сложность современного системного исследования часто обусловлена многими причинами. Среди них отметим недостоверность или полное отсутствие первичных эмпирических данных, закрытие или сознательное искажение информации, а также отсутствие общепризнанных математических, статистических моделей и подходов (часто ещё специально тщательно скрываемых в серьёзных исследованиях), расхождения в сущностных интересах (во взглядах) различных групп исследователей, школ, государственных и частных структур и институтов. В этих моментах скрыты секреты системного анализа. Бывают и иные причины, например доктринального характера, когда исследователю предлагают исследовать миф – насколько экономика должна быть экономной.

Выбор подходов является весьма креативным делом аналитика и во многом зависит от его типа логики, жизненных и профессиональных установок, жизненного опыта. Подход к аналитическому исследованию определяет общую ориентацию, стратегический ракурс и конкретные параметры его рассмотрения, ключевые акценты. Так, например, если мы рассматриваем предмет (явление, процесс) с точки зрения исторического подхода, то для нас, прежде всего, будут важны и значимы его аналоги в прошлом, вопросы онтогенеза – происхождения, становления и развития этого предмета. Логика должна опираться на историю, а история на логику. Подход определяет общую логику движения мысли по объекту, «реперные точки», которые позволят сделать исследование цельным и последовательным.

Принципы изучения и анализа предметной области.

Большую роль в методологии играют принципы, на которых строится изучение и анализ предметной области. Принципы науки – это специфические её формы, отражающие сущности способов связей явлений между собой. Такую роль они выполняют во всех без исключения науках.

Среди них наиболее важными являются принципы, вытекающие из диалектики, как важнейшей части философии. О них уже частично шла речь в предыдущих книгах. В аналитической работе в той или иной степени используется вся палитра этих принципов.

Среди ключевых следует назвать следующие принципы:

• адекватного отражения, сознательной рефлексии;

• комплексности;

• системности;

• распредметизации;

• проблематизации;

• развития;

• функционирования;

• детерминизма;

• выявления сущностных связей;

• единства формы и содержания;

• единства количественных и качественных характеристик;

• единства теории и практики;

• конструктивного упрощения.

Эти принципы являются своеобразным базовым алгоритмом мыследеятельности аналитика при изучении предметной области и во многом зависят от той теоретической школы, в которой он обучался. Система философских, общенаучных принципов «онтологического ряда» может быть представлена в следующем виде:

принцип бытия →

принцип материального единства мира →

принцип неисчерпаемости материи →

принцип связи →

принцип развития →

принцип детерминизма →

принцип системности →

принцип функционирования.

Каждый из представленных принципов, являясь формой философского знания, отражает специфические всеобщие способы связи явлений действительности. Это очень важно подчеркнуть, поскольку главное предназначение принципов как форм научного знания – отразить сущность способов, последовательностей связей явлений конкретной предметной области.

В Аналитике ключевую роль играет принцип системности, который является общенаучным, философским принципом. Категория «система» является общенаучной, философской в силу действия ряда причин:

а) в окружающем нас мире реально существуют явления-системы, то есть явления, достигшие системного качества;

б) в каждом, даже бессистемном явлении обязательно есть элементы системы;

в) каждое явление по своей природе стремится достичь системного состояния, имеет тенденцию стать системой, но далеко не все феномены действительности достигают системного состояния.

Все эти причины детерминируют существование принципа системности, занимающего своё особое место среди общенаучных, философских принципов. «Принцип системности и в онтологическом, и в гносеологическом, и в мировоззренческом, и в методологическом планах носит всеобщий характер, выводится на базе анализа процессов объективной действительности и является диалектическим снятием содержания принципов существования, материального единства мира, принципа его неисчерпаемости, принципа связи, развития и принципа детерминизма».

Теория познания предоставляет нам богатый арсенал принципов и методов исследования предметной области. При этом важное значение имеет абстрагирующая деятельность человека. Различные научные дисциплины, всё глубже проникая в сущность исследуемых ими явлений, вынуждены переходить от использования элементарных форм абстракции ко всё более сложным и разветвлённым её видам. В арсенал научного мышления входят, к примеру, такие виды абстракции: абстракция отождествления, изолирующая абстракция, математические абстракции актуальной бесконечности и потенциальной осуществимости, процесс идеализации и т. д.

Порядок применения названных принципов детерминирован, прежде всего, и главным образом, конкретными условиями, в которых действует субъект познания и преобразования явлений действительности.

Следует учитывать, что сами принципы тоже образуют систему, но систему не закрытую, а открытую, в которую могут войти новые принципы. Система в целом и каждый принцип развиваются. Система принципов изучения и анализа предметной области функционирует, проявляет себя в теоретической среде, через мыслетехнологии, систему мышления людей, и их практические действия.

Методики исследования предметной области.

Третья часть «методологического знания» – это инструментарий. По своему богатству – это наиболее ёмкая часть методологии, это её боевой интеллектуальный арсенал. Сюда входит огромное число методов, методик, приёмов, способов и средств обработки информации, доказательств и экспериментов. Всего их более сотни. Я не хочу здесь спорить о том, чем метод отличается от методики (в моём понимании, методика – это процедура выбора методологических средств – в первую очередь методов – для решения конкретной задачи познания и определение последовательности их использования) или о том, чем приём отличается от способа. Пусть этими дискуссиями занимаются лингвисты, специалисты по словотворчеству и бесконечно уточняют дефиниции. Для нас более важным является применение этого арсенала на практике.

Основные методы исследования широко применяются во всех научных дисциплинах (рис. 3-14). В их числе: анализ, синтез, дедукция, индукция, метод сравнения, системный метод.

Рис. 3-14. Основные методы исследования предметной области

Эти методы активно применяются в научных исследованиях и аналитической работе, находя своё воплощение в десятках методик. Осуществляя процедуру познания, его субъект обязан выбрать из всего набора средств анализа те, которые позволяют познать объект наиболее глубоко. Перечислим названия основных методик исследования предметной области. К ним относятся методики:

• диагностирования;

• отбора;

• формализации;

• систематизации;

• структурирования;

• классификации;

• верификации;

• моделирования;

• идентификации;

• унификации;

• планирования;

• проектирования;

• прогнозирования;

• системного анализа;

• декомпозиции сложного объекта на составные элементы;

• Форсайта;

• маркетинга;

• разведки;

• многомерного оценивания.

Любому аналитику в зависимости от реализуемых целей и задач работы приходится использовать самые различные методики. Наиболее часто применяются методики структурирования, классификации, формализации, систематизации, моделирования, системного анализа и верификации. Выбор методологического средства зависит от:

• особенностей объекта анализа;

• условий, в которых проводится или будет проводиться конкретная аналитическая процедура;

• нацеленности и задач анализа;

• возможностей, уровня подготовленности, опыта, интуиции субъектов анализа;

• уровня и глубины исследованности конкретного явления до данной аналитической процедуры.

Крайне редко можно видеть ситуацию, когда аналитик использует один-единственный метод. Жизнь заставляет его использовать палитру методов, многопланово и разносторонне изучать объект анализа.

Использование категориального аппарата.

Выше мы уже частично качались понятийного аппарата Аналитики. Создание категориального (понятийного) аппарата – важная часть методологической работы. На обыденном уровне сознания многие люди часто путают слова «понятие» и «категория», не могут объяснить, в чём же разница между «понятийным аппаратом» и «категориальным аппаратом» исследования. А разница – в объёме: понятие шире по объёму, и его содержание определяется не так строго, как при определении категории.

Аналитик должен чётко понимать структуру признаков понятий вообще и их отличие от представлений.

Понятию присущи три признака – название, содержание и объём. Названием обычно служат слова, содержание понятия – система его сущностных свойств, а объём понятия – отражаемое понятием множество форм объекта. Чем меньше содержание (число свойств) понятия, тем больше объём понятия. И наоборот. Свойство отражает один аспект формы объекта, а понятие – систему его свойств.

Случайные свойства объектов варьируются без изменения природы объекта и его понятия. Они детерминированы только для конкретных форм объекта. Конституирующие свойства детерминируют природу объекта и составляют содержание понятия объекта. Они, в свою очередь, делятся на фундаментальные свойства, которые показывают родственность этого объекта с другими объектами, преемственность форм объекта; и специфические, которые показывают отличие формы объекта от других его форм. Специфика объекта характеризует его сущность.

Категории – это базовые понятия в любой науке. У них есть чёткие определения – дефиниции и содержательно-смысловые границы. В диалектической логике под категорией (логической категорией) понимается понятие, отражающее последовательную стадию становления любого конкретного целого (соответственно – процесса его духовно-теоретической репродукции).

Все понятия непосредственно закрепляются и выражаются в языковой форме – в виде отдельных слов или словосочетаний. В научной практике такие языковые формы, выражающие точное обозначение одного определённого понятия, называются терминами. Одним из главных качеств научного термина является его устойчивая однозначность, естественно, в определённых конкретно-исторических условиях. К такой однозначности и должна стремиться, например, библиографическая система базовых категорий и понятий, или терминосистема.

Сила логики нужна для того, чтобы перейти от представлений об объектах к их понятию. Понятием становится такое представление об объекте, в котором строго учтены конституирующие признаки объекта (сущность, форма, размер, цвет), как фундаментальные (проявляющие его преемственность с другими формами действительности), так и специфические для него (рис. 3-15). Логика определяет технику мышления, влияет на содержание и форму мысли, является основой понятийной культуры мышления.

Рис. 3-15. Структура признаков предметов для формирования понятий

Однако, началом обучения аналитиков логике должны быть не понятия, а самые простые мыслительные приёмы.

Логика нужна дня овладения доказательностью суждений. Доказательство представляет собой полисиллогизм, то есть систему силлогизмов об объекте. Первым шагом к её построению может быть только сорит – сокращённая форма полисиллогизмов, в котором пропущены заключения предшествующих силлогизмов и одна из посылок последующего силлогизма.

Например:

Всякое общественно опасное деяние наказуемо. Преступление – общественно опасное деяние. Склонение к потреблению наркотических средств – преступление. Следовательно, склонение к потреблению наркотических средств наказуемо.

В общем виде строение сорита выражается формулой:

Все А – В

Все В – С

Все С – D

Все D – Е

Все А – Е

Технология построения соритов давно существует в форме пятого правила руководства для ума Р. Декарта. Эвристическое могущество этого способа доказано столетиями. Сорит выступает в роли схемы субъективного вхождения в высшие абстракции и необходим как для познания, так и для мыслительного тренинга семиотического типа.

Если сорит разложить на несколько отдельных силлогизмов, то заключение каждого отдельного силлогизма служит меньшей посылкой следующего. В сорите может быть лишь одна отрицательная посылка; каждый сорит требует последовательности среднего термина, иначе получается перерыв в процессе умозаключения и заключение получится не значащее.

Суть логики понятийного мышления легко воспринимается на следующем примере, который показывает порядок преемственности понятий в сорите:

Эти логические приёмы многие века практически используются биологами при систематике форм жизни, что привело в XX веке к технологии формирования более сложной системы соритов, которую стали называть кладограммами.

Аналитиков нужно учить сознательному логическому мышлению. Овладение логическим мышлением – исходное для овладения технологией диалектического мышления. Аристотель, который заложил основы систематики, писал о том, что умному человеку свойственно упорядочивать. Он в числе первых заложил основы эволюционного упорядочения животных, проявившееся потом в графике «лесенка Аристотеля», бывшим основным наглядным средством 1000 лет назад. Упорядочение предполагает обобщение понятий, т. е. выявление общего у разных форм объектов или отражающих формы объектов понятий. Следовательно, обобщение является средством упорядочения и его превращенной формой. В свою очередь, стратификация превращается в синтез – цельное понимание объекта на основе выявления общего и особенного всех его форм. Большой вклад в развитие логики внесли Г.В. Лейбниц, его ученик Ф.Х. Баумайстер, Л. Эйлер.

Настоящий синтез понимания объекта становится его системной трактовкой, предполагает систематику всех форм объекта. Системщики считают системой всё, что угодно (например, луковицу). Но проблема не в том, чтобы назвать какой-либо объект системой, а в том, чтобы его системно объяснить. Надо идти не от слов (обозначений), а от практики. Анализ – это не расчленение (как принято считать на уровне обыденного сознания), это выявление базовых свойств и признаков предмета анализа!

Высшей практической систематикой является кладистика (кладизм) – построение иерархической системы свойств объекта, синтетически упорядочивающих все его формы на основе его развития.

Эта система и называется кладограммой. Она выражает разные уровни интеллектуальной технологии мышления, то есть системного анализа.

Сориты и кладограммы представляют собой продукты не только логического, но и диалектического мышления. Ни специалисты по логике (их объектом являются сориты), ни биологи (их объектом являются кладограммы) не решат обособленно проблему совершенствования технологии мышления. Это возможно осуществить только при их совместной работе. Сориты отражают единство логического и диалектического мышления. Логика может применяться и без диалектики, но высшие её приёмы, в том числе и сориты, возможны при условии единства логики и диалектики. Что же касается диалектики, то она вне логики не существует. Специфика высшей формы диалектического мышления объясняется следующим соритом:

Таким образом, сорит есть последовательность (цепочка) слов, которая обозначает генезис и структуру форм объекта. Она показывает одновременно прошлое, структуру настоящего и основу будущего состояния объекта. Сорит позволяет наиболее экономным образом объяснять свойства конкретного объекта, одновременно показывая их у всей совокупности форм объекта. Действительность объекта представлена единством его прошлого, настоящего и будущего состояний. Их следует познавать одновременно, объективно, и сориты предоставляют для этого возможность. Этот подход позволяет правильно формировать у аналитиков мыслетехнологии, о которых мы говорили в методологическом разделе («звезда в квадрате»).

Для научного отображения мира исходным является упорядочение. Оно начинается с простейшей группировки, поднимается до типизации, классификации, систематики, кладизма. И это движение по линии нарастающего усложнения содержания понятий во многом зависит от выполнения упорядочением главной функции обобщения – отыскания общего в понятиях, что происходит посредством индукции. Одновременно всё это означает синтез, интеграцию научного отображения действительности – теорию.

В силу исторической подвижности, развития различных научных дисциплин, а значит, и используемых в них понятий (категорий, терминов) научная разработка любой теоретической системы всегда была и является сложной проблемой. Понятие можно определить как целостную совокупность суждений, т. е. мыслей, в которых что-либо утверждается об отличительных признаках исследуемого объекта, ядром которой являются суждения о наиболее общих и в то же время существенных признаках этого объекта.

Наиболее развитой формой вербальных моделей является дихотомная модель Порфирия (234–305 гг. новой эры). Она создана через 7 веков после Платона для иллюстрации его диалектики. Её признают все, но фактически редко пользуются.

Справка : Порфирий создал интереснейшую философскую экзегезу поэтической картины из XIII песни «Одиссеи» Гомера. Эта экзегеза называлась «О пещере нимф» и являлась одной из первых неоплатонических конструкций космоса. На всё учение Порфирия, философа, логика, математика, астронома, падает отблеск орфико-пифагорейских идей. Отсюда, возможно, и его интерес к миру тайн, к чистому философскому умозрению. Несомненно, орфико-пифагорейскими традициями обусловлена та символика, которой буквально дышат все сочинения Порфирия. Для пифагорейцев вообще имели огромное значение акусмы, то есть те непосредственные наставления из области религии, быта и морали, которые ученик слышал от учителя. Но ещё большее значение имели для пифагорейцев «символы», то есть осмысленные и истолкованные с глубоко мистических позиций те же самые акусмы. Трактат «О пещере нимф» Порфирия есть не что иное, как развёрнутый и до предела насыщенный символический комментарий Гомера. Так как Порфирий был не только философом, а ещё и логиком, то его символическая картина строго продумана, а каждый её образ строжайше дифференцирован и вычленен. Астрономико-математические занятия Порфирия придали его трактату своеобразную «космическую» окраску. Однако Порфирий был также ритором и грамматиком. Гомер – предмет его увлечений в молодости. Столь интересное сочетание в одном человеке различных пристрастий – учёных, мистериальных и художественных – замечательно было выражено учителем Порфирия Плотином. Автор трактата «О пещере нимф» сам рассказывает, что, когда он прочитал на празднестве в честь Платона поэму о священном браке (имеется в виду брак Зевса и Геры на Иде) и истолковал её в духе возвышенно– мистическом, кто-то назвал его безумным, а Плотин сказал Порфирию так, чтобы все окружающие слышали: «Ты показал себя сразу поэтом, философом и гиерофантом» [149] . Для нас важны принципы философеко-художествеиного, символического и логического мышления Порфирия, который отличал свою предполагаемую аудиторию от остального человечества как бодрствующих от спящих.

Широко известно Древо Порфирия (рис. 3-16, 3-17) – пример, иллюстрирующий отношения между родовыми и видовыми понятиями при дихотомическом делении. Можно привести следующее разветвлённое деление одной из философских категорий – субстанции. Субстанция является наивысшим родом и делится признаками «телесное» и «бестелесное» на виды: тело и бестелесная субстанция. В свою очередь, тело как род признаками «одушевлённое» и «неодушевлённое» делится на виды: «организм» и «неодушевлённое тело». Организм же признаками «чувствующий» и «нечувствующий» делится на виды: «животное» и «растение». Наконец, «животное» признаками «разумное» и «неразумное» делится на виды: «разумное существо» и «неразумное существо». «Человек» представляет собой самый последний вид, охватывающий уже не виды, а индивиды.

Рис. 3-16. Символическое «Древо Порфирия» в древних источниках

Рис. 3-17. Современный вид «Древа Порфирия»

Пример Порфирия впоследствии часто приводился в учебниках по логике для иллюстрации родовидовой субординации понятий.

На рис. 3-17. показана матрица теоретического объяснения любого объекта – абстрактная дихотомная модель Порфирия (или кладограмма). Она соответствует следующему эволюционному ряду.

Анализ – выявление специфических свойств объекта. На дихотомной модели они показаны нижними парами понятий.

Синтез – выявление общих свойств форм объекта. Они представленными понятиями, расположенными на модели выше.

Переход на модели снизу вверх – индукция, а наоборот – дедукция.

Схему часто дополняют графиком развития, иллюстрирующим единство исторического и логического (структурного).

Таким образом, эволюционный ряд одновременно показывает становление объекта (его историю), его структуру на определённый период времени и основы будущего (прогноз).

Такое сверхкраткое изложение технологии понимания качества объектов показывает, в целом, способ теоретического объяснения. Оно достаточно как ориентир для ищущих интеллектуального совершенствования людей, чтобы уяснить азы содержания диалектической логики. Усвоение её возможно, например, на основе учебно-методического комплекса «Самоучитель философствования», в котором представлено популярное изложение технологии мышления (диалектической логики). Для понимания сущности объектов (сущности всех явлений) необходимо самостоятельно выстраивать эволюционные ряды и сориты, графики развития, кладограммы (дихотомные модели Порфирия) на основе пятого правила для руководства ума Р. Декарта, обеспечивающего ретроспективу, и перспективного принципа И. Канта.

В «Философском энциклопедическом словаре» «понятие» определяется как мысль, отражающая в обобщённой форме предметы и явления действительности и связи между ними посредством фиксации общих и специфических признаков, в качестве которых выступают свойства предметов и явлений и отношения между ними. Причём объект характеризуется в понятии обобщённо, что достигается применением в процессе познания таких умственных действий, как абстракция, идеализация, обобщение, сравнение, определение. Посредством отдельного понятия и систем понятий отображаются фрагменты действительности, изучаемые различными науками и научными теориями.

В каждом понятии различают его содержание и объём. Содержание понятия – это совокупность отображённых в нём признаков предметов и явлений.

Объём понятия – это множество предметов, каждому из которых принадлежат признаки, относящиеся к содержанию понятия. В логике по отношению к содержанию и объёму понятия сформулирован закон их обратного отношения: чем больше содержание понятия, тем меньше его объём, и наоборот.

Любая наука представляет собой стройную систему понятий, в которой все они связаны между собой, переходят друг в друга. Поэтому всякая наука всегда требует изучения понятий в движении, взаимосвязи. Правда, даже в самой логике пока единой системы понятий не создано.

Существует несколько классификационных схем понятий, например:

1) в зависимости от уровня обобщения предметов – видовые и родовые понятия;

2) в зависимости от количества отображённых предметов – единичные и общие понятия;

3) в зависимости от отображения предмета или свойства, абстрагированного от предмета, – конкретные и абстрактные понятия;

4) в зависимости от характера элементов объёма понятия – собирательные и несобирательные.

Важно также учитывать, что понятийная система (в некоторых источниках – терминосистема) исторична, т. е. с каждой исторической эпохой она видоизменяется, понятия уточняются, углубляются, совершенствуются.

Самое важное в методологии – это мыслетехнологии аналитика. Эта часть методологии как бы «скрыта» в голове исследователя. Фактически, это те подходы, принципы, методики, категории, которые усвоил, реально знает и применяет аналитик. В совокупности они составляют мыслетехнологии как работающее живое знание. На схеме (рис. 3-13) этот сегмент методологии представлен в виде звезды. Получается такой образ – «звезда в квадрате», символизирующий структуру методологии. Он легко запоминается и практически применим как типовой алгоритм раскрытия содержательной стороны методологии как научной системы.

Хочу подчеркнуть, что все элементы этого методологического квадрата «работают» в процессе познания в тесном единстве, взаимодополняют возможности друг друга, интегрируются в единый механизм познания в изменяющихся условиях. При этом нередко превращаются друг в друга.

Говоря более подробно о мыслетехнологиях, следует вспомнить, что их истоки восходят ко временам Канта. Именно Кант сделал важнейший шаг к пониманию зависимости познания не только от его объекта, но и от наличных мыслительных форм субъекта познания. Отсюда, в частности, вытекало положение, что познание не может толковаться как простое отражение действительности без учёта конструктивной работы самого мышления, созидающего формы познавательного процесса. Этот тезис и сейчас составляет основу любой серьёзной методологии научного познания. Развивая идеи Канта, последующая немецкая классическая философия в лице Фихте, Шеллинга и Гегеля попыталась в развёрнутом виде выразить новые принципы познания – диалектический способ мышления. Зарождавшаяся новая методология научного мышления всё более ориентировалась на поиски внутренних «механизмов» жизни и развития сложных объектов действительности.

По сути, мыслетехнология является технологией сознательной и управляемой рефлексии объективной реальности и состоит в последовательных «сеансах рефлексии», что является инструментом теоретизации получаемых знаний об окружающем мире и залогом постоянного развития психики человека вообще и разума в частности.

Всех людей с точки зрения здравого размышления можно разделить на следующие категории:

• люди, не способные к стихийной рефлексии и тем более не способные к управляемой рефлексии (неразумные люди);

• люди, способные к стихийной рефлексии, но не способные к управляемой рефлексии (недоразумные люди);

• люди, способные к управляемой рефлексии и теоретизации знания (разумные люди).

В последней категории людей можно выделить мыслетехнологов – мастеров управляемой рефлексии. Причём они должны не просто быть хорошими логиками, но и обладать большой креативностью для работы на междисциплинарном поле. Эталоны «правильных рассуждений» известны со времён Аристотеля и именуются силлогизмами. Простейший известен с тех же времён «(1) Все люди смертны (2) Кай человек (3) Кай смертен». На этом в своё время выросла формальная логика.

Для правильной организации и проведения аналитической работы важное значение имеют принципы исследования предметной области. Как показывает практика, многие недостатки в управленческой деятельности как раз связаны с недоразвитостью теоретического мышления, низкой методологической культурой лиц, профессионально занимающихся аналитической работой.

В Аналитике в той или иной степени используется широкая палитра принципов изучения предметной области. Среди ключевых принципов следует назвать:

• адекватного отражения, сознательной рефлексии;

• комплексности;

• системности;

• распредметизации;

• проблематизации;

• связи и развития;

• детерминизма;

• выявления сущностных связей;

• единства формы и содержания;

• единства количественных и качественных характеристик;

• единства теории и практики.

Последовательное использование при изучении предметной области этих принципов является своеобразным базовым алгоритмом мыследеятельности аналитика при изучении предметной области и во многом зависят от той теоретической школы, в которой он обучался. Порядок применения названных принципов детерминирован, прежде всего, и главным образом, конкретными условиями, в которых действует субъект познания и преобразования явлений действительности.

Сами принципы тоже образуют открытую систему, в которую по мере необходимости могут войти новые принципы. Система в целом и каждый принцип развиваются. Система принципов изучения и анализа предметной области функционирует, проявляет себя в среде, через мыслетехнологии, систему практического мышления людей, их действия.

К числу основных методик исследования предметной области относятся методики:

• диагностирования;

• отбора;

• формализации;

• систематизации;

• структурирования;

• классификации;

• моделирования;

• верификации;

• унификации;

• планирования;

• прогнозирования;

• системного анализа;

• декомпозиции сложного объекта на составные элементы;

• многомерного оценивания.

Любому аналитику в зависимости от реализуемых целей и задач работы приходится использовать самые различные методики. Наиболее часто применяются методики структурирования, классификации, формализации, систематизации, моделирования, системного анализа и верификации.

Выбор методологического средства зависит:

• от особенностей объекта анализа;

• условий, в которых проводится или будет проводиться конкретная аналитическая процедура;

• от нацеленности и задач анализа;

• от возможностей, уровня подготовленности, опыта, интуиции субъектов анализа;

• от уровня и глубины исследованности конкретного явления до данной аналитической процедуры.

 

3.1. Методика прогнозирования

В Аналитике очень важно прогнозирование или как часто её называют – прогностика. В логической цепочке аналитического изучения обстановки (объекта, предмета исследования) содержится три базовых элемента: описание ситуации (анализ), объяснение её причин и последствий (диагноз) и прогнозирование (предвидение) дальнейшего развития ситуации.

Прогнозирование является системой методических приёмов, выполнение которых в определённой последовательности позволяет обеспечить эффективность управленческих решений. Оно тесно связано с планированием и проектированием, влияет на их точность, помогает уменьшать риски при принятии решений.

Основными элементами прогнозирования являются:

• рефлексия («обращение назад») к предыдущему состоянию объекта;

• формирование и описание наиболее вероятного сценария, по которому действуют конкурирующие группы (с описанием управленческого воздействия);

• выделение «кризисных ветвей» и рисков в ходе сценарного действия;

• построение в проектном поле механизмов и схем (в том числе поведенческих) защиты;

• проектирование сценариев, отвечающих государственным приоритетам;

• оценка событий в соотнесении с вероятным сценарием, проектируемым сценарием и кризисными вариантами;

• коллективное мыследействие инициативной группы, авторского коллектива на определённой коммуникативной площадке (рабочее совещание, «мозговая атака», методологический семинар), которое позволяет осуществлять качественные переходы рефлексивного мышления, придание неслучайности теоретическим выводам.

Использование методов прогнозирования на практике позволяет решать следующие управленческие задачи:

1) обеспечение сравнения и оценки ожидаемого и реального хода событий;

2) минимизация затрат времени и средств на выбор и обоснование методов реагирования на меняющуюся ситуацию;

3) открытие возможностей принятия оптимальных управленческих решений, распределения и перераспределения ресурсов на их реализацию;

4) сосредоточение сил и средств на приоритетных направлениях.

Общая функциональная модель прогнозирования как важной части Аналитики представлена на следующей схеме (рис. 3-18).

Рис. 3-18. Прогнозирование: общая функциональная модель

Различают виды прогнозирования по типу информации, используемой при прогнозировании:

– экспертное прогнозирование (на основе личных знаний и интуиции экспертов);

– функционально-логическое прогнозирование (предметная информация, «фактаж», логические цепочки»);

– структурное прогнозирование (блок-схемы, модели, графы и т. д.);

– математическое прогнозирование (использование статистических данных и математических зависимостей между параметрами);

– прогнозирование по аналогии (данные всех типов);

– комплексное прогнозирование (данные всех типов).

По классификации по периодам упреждения различают: оперативный, краткосрочный, среднесрочный, дальнесрочный и долгосрочный прогнозы.

Оперативный прогноз рассчитывается на перспективу, на протяжении которой не ожидается существенных изменений объекта наблюдения, т. е. количественные и качественные характеристики остаются неизменными.

Краткосрочный прогноз рассчитывается на перспективу количественных изменений, а долгосрочный – на перспективу количественных и качественных изменений.

Среднесрочный прогноз охватывает перспективу между краткосрочным и долгосрочными прогнозами.

При классификации по целям прогнозирования выделяют следующие подходы к разработке прогнозов: целевой, поисковый и нормативный. Охарактеризуем лишь целевой прогноз, остальные виды достаточно полно описаны в литературе.

Целевой прогноз – это целеполагание желаемых состояний, отвечает на вопрос, что именно желательно и почему. Такой прогноз состоит в том, что указывается наиболее желательное состояние. При таком прогнозе происходит построение по определённой шкале оценочной функции распределения предпочтительности по категориям: нежелательно, менее желательно, более желательно, рационально. Перед тем, как определить меру предпочтения, разрабатывают прогнозы возможных состояний объекта, процесса или явления в будущем. Это прогноз целей или совокупности целей.

Сложность прогноза в том, что цель всегда находится вне системы. А правильность выбора цели определяет успех или неуспех всего предприятия. Цель может быть формализована в виде критерия, который в свою очередь конструируется на базе параметров эффекта, являющихся, чаще всего, латентными (т. е. ненаблюдаемыми) переменными.

Таким образом, прогнозирование можно рассматривать как актуализацию оценок перспектив развития базовых сфер жизнедеятельности общества и государства, построенную на анализе процессов влияния на их ключевые сферы. При оценке вероятности наступления тех или иных событий анализируются различные сущностные элементы обстановки, прежде всего, ключевые факторы, тенденции, риски и угрозы. Устанавливается возможное состояние объекта в определённые моменты времени в будущем, как правило, исходя из предположения о продолжении в будущем тенденции развития объекта в прошлом. Проектируются возможные сценарии развития ситуации с одновременным исследованием возможных путей и мер по достижению поставленных целей, гипотез о возможных взаимовлияниях различных факторов. Использование «аналитической карты» проблемного поля, о которой шла речь выше, в процессах прогнозирования очень продуктивно. Искусство аналитика состоит в том, чтобы определить, какой из сценариев является наиболее вероятным и стратегически целесообразным в данном прогнозе, и выбрать соответствующие методы верификации прогноза.

Рассмотрение характера изменения исследуемого процесса на разных временных стадиях (ретроспективно – из прошлого в настоящее) даёт возможность судить о динамике его развития (ускорения или замедления), росте или сокращении и т. п., иными словами – выявить тенденцию его развития. Мысленное продление в будущее выявленной тенденции, а также влияющих на изучаемый объект факторов, позволяет сформулировать картину его будущего состояния – прогноз. Сравнение полученного прогноза на федеральном и региональном уровнях с национальными интересами страны в исследуемой сфере позволяет дать политическую оценку ожидаемого хода событий, оценить его с точки зрения пользы или вреда для нашего государства. В зависимости от оценочных выводов формулируются рекомендации по оптимальным действиям в складывающихся условиях.

В свою очередь, знание динамики развития той или иной ситуации, скрытых механизмов, лежащих в её основе, позволяет ЛПР своевременно сосредотачивать силы и средства на приоритетных направлениях, обеспечивает своевременное распознавание острых проблем, недостатков и нарушений, требующих скорейшего разрешения с целью недопущения ущерба стране и локализации негативных последствий от реализации угроз.

В качестве инструмента (методического приёма) для определения круга факторов, которые способны актуализироваться в отношении к прогнозируемому событию, можно использовать коллективную генерацию идей в условиях запрета на критику в процессе выдвижения новых идей. В литературе и аналитической практике этот методический приём организации выдвижения новых идей известен как метод мозговой атаки (мозгового штурма). Этот метод может быть рекомендован к широкому внедрению как весьма продуктивный.

Большинство практических аналитиков считают, что прогностике доступна динамика лишь рациональных процессов. Между тем, мировая геополитика и экономика отнюдь не управляется сугубо рациональными воздействиями на линейные процессы, скорее правомочно утверждать, что они играют относительно небольшую роль на относительно длительных отрезках. Климат, геология, микробиология (эпидемии), этногенез человечества ещё с большей натяжкой могут быть названы рациональными факторами (поддающимися анализу, описывающему состояние динамики внешней среды).

В прогностике активно используется метод сценариев. Этот метод строится на преимущественно качественном описании возможных вариантов развития исследуемого объекта при различных сочетаниях определённых условий. Он в развёрнутой форме показывает возможные варианты будущих событий для их дальнейшего анализа и выбора наиболее реальных и благоприятных условий. Этот метод является средством первичного упорядочения проблемы, получения и сбора информации о взаимосвязях решаемой проблемы с другими и о возможных и вероятных направлениях будущего развития. Группа квалифицированных профессионалов начинает с того, что составляет план сценария, где стремится наметить области, которые не должны быть упущены из внимания при постановке и решении проблемы. Различные виды сценария обычно пишутся разными группами людей, где развёртывается вероятный ход события. Использование разных специалистов помогает потом проследить разветвление информации. Сценарии могут быть написаны как полные документы, так и в качестве отдельного этапа более общего системного анализа. В этом случае он будет выступать в качестве начального этапа (анализ проблемы) и одного из промежуточных (прогноз и анализ будущих условий).

Метод сценариев был разработан RAND Corporation в качестве вспомогательного средства для исследований в области стратегических проблем. При использовании данного метода предпринимается тщательно продуманная попытка написать искусственный сценарий будущих событий, который служит основой для рассмотрения ещё не возникших политических и социально-экономических проблем. Сторонники составления сценариев утверждают, что их метод помогает воображению, что это приём, который заставляет учитывать реалистические детали вместо абстрактных концепций, создаёт возможности, которые могли бы не возникнуть при обычном анализе, позволяет разработать и рассмотреть будущие альтернативы, а также сосредоточить внимание на взаимосвязи событий. При этом не предполагается, что сценарии должны быть точными или предсказывать будущее.

Одна из интересных комбинированных методик прогнозирования разработана Т. Робинсоном из RAND Corporation с участием сотрудников Института проблем войны и мира Колумбийского университета. Первым вариантом этой методики является так называемое прогнозирование альтернативных вариантов рельефного будущего. Суть этой методики заключается в последовательном прогнозировании будущей военно-политической обстановки (без учёта её вероятности); проблем и возможностей, возникающих перед политическим руководством; в определении его целей и возможных действий в условиях создающейся неопределённости. Используется, в частности, матрица проблем и характера будущих правительств в отдельных странах, а для окончательной оценки вероятности событий применяется метод Дельфи.

 

3.6. Методика моделирования

Исследование многих вопросов жизнедеятельности государства и общества может и должно осуществляться фундаментально. Их изучение роднит Аналитику с «чистой» наукой и связано с моделированием базовых социально-экономических и политических процессов, поисковым характером мышления, сознания и культуры человека.

Моделирование как элемент аналитической работы и важный элемент теоретического понимания позволяет:

1) охватывать большой массив исходных данных;

2) осуществлять более глубокий анализ причинно-следственных связей в реальных процессах;

3) рассматривать большое число прогнозных вариантов состояний изучаемых явлений, процессов и объектов и путей их достижения;

4) проводить расчёты на большой период упреждения;

5) повышать точность и достоверность расчётов за счёт испытаний на моделях и др.

Последовательность построения аналитической модели может быть следующей.

1. Фиксация выявленных элементов системы.

2. Отражение взаимосвязей между элементами внутри системы и с другими системами (построение структуры объекта).

3. Размещение элементов согласно иерархии в системе.

4. Отражение причинно-следственных связей и зависимостей.

5. Отражение функционального аспекта.

6. Фиксация противоречий (кризисных точек) по видам, группам и уровням и возможных вариантов их разрешения.

7. Фиксация зон пересечения интересов действующих субъектов («центров сил»).

Возможны и другие, вытекающие из конкретной задачи, аспекты моделирования.

При системном моделировании проблемных ситуаций (проблем) в модели представляются сущности, процессы, атрибуты и параметры через средства специализированного метаязыка и отражающие их знаки и символы.

Различают модели:

– вербальные;

– информационные;

– математические.

Системное моделирование проблем может идти пошагово:

• систематизация терминологии по проблеме, уточнение содержания ключевых понятий, выявление топологии и характера связей между понятиями одного иерархического уровня;

• логико-смысловое моделирование общего понятийного поля, формальное – по диаграммам (кругам) Эйлера, соритам и кладограммам понятий и онтологическое, включая семантический анализ и формирование тезауруса (с целью обеспечения терминологической строгости при описании разнообразных сущностей и феноменов, однозначного обозначения и понимания терминов (знаков) и понятий заданной предметной области);

• установление состава проблемной области (сферы) как системы, выделение ключевых элементов;

• установление конфигурации сущностных связей, их стратификация по типам отношений, иерархической распределенности и атрибуция (по наличию, направленности, симметричности, конфликтности отношений);

• логико-лингвистическое вербальное описание проблемы (текстовое и сценарное);

• графическое представление (опорные конспекты по методу В.Ф. Шаталова, структурно-функциональные схемы, рисунки, графы – древовидные, ориентированные, неориентированные, интеллект-карты);

• символьные методы представления (n-местные отношения формального аппарата теории множеств, теория матриц, линейные и дифференциальные уравнения);

• вскрытие системы субъект-объектных отношений для каждого эшелона модели.

Моделирование предметной области целесообразно осуществлять с использованием:

• логико-методологических понятийных схем и интеллект-карт;

• методов формирования количественных весов важности показателей качества, воздействующих факторов, критериев эффективности распределения и использования ресурсов объектами управления;

• построения результирующих шкал, сохраняющих адекватность и порядок предпочтительности оцениваемых объектов по неоднородным шкалам показателей.

Построение моделей, отражающих реальные ситуации, всегда производится с некоторой долей условности. Понятно, что модель не может отразить всех аспектов исследуемых проблем и выступает лишь как инструмент сосредоточения усилий аналитика на главных, сущностных характеристиках проблемы, деятельности анализируемых объектов. Сила моделей – в их наглядности и удобности оперирования при комплексном анализе обстановки и разработке управленческих решений.

В практической деятельности любого аналитика огромное значение имеет его методическая вооружённость и умение целеустремлённо и творчески применять в ходе занятий широкий диапазон новых и традиционных методов обработки информации. Однако в современной научной литературе ещё нет достаточно полного описания этих методов, нет и обоснования наиболее эффективных технологий анализа, позволяющих оптимально использовать те или иные методы в зависимости от целей исследования и других конкретных условий аналитической работы.

Причиной этого, в частности, служит то обстоятельство, что хороший аналитик, как и любой мастер, как правило, старается не распространяться о тайнах своего ремесла. Методические «изюминки», техника и приёмы работы с информацией накапливаются годами, их ценность сугубо индивидуальна и, естественно, легко может быть профанирована, если её вырвать из контекста конкретного аналитического исследования и всего комплекса аналитической работы на личном уровне. Можно по праву сказать, что личная методическая система препарирования информации у каждого аналитика является эзотеричной, закрытой по характеру и предназначенной только для узкого круга единомышленников. Посмотрите, например, на публикации известных российских аналитиков – С.Г. Кара-Мурзы, И.В. Бестужева-Лады, С.С. Сулакшина, И.А. Николаева, В.А. Никонова, Ю.В. Громыко и др. В них содержится только выводная результативная часть и практически нет описания методологии и аналитических технологий, с помощью которых они пришли к тем или иным результатам.

Особенно это заметно у западных учёных и специалистов. Мне неоднократно приходилось слушать их публичные выступления и лекции на конференциях и симпозиумах. Крайне редко и неохотно они раскрывают именно методологическую сторону своей деятельности. Если у профессора есть своя «школа», то это его личное «ноу-хау», и раскрывать её детали никто не стремится, так тогда он просто будет не нужен. В последнее время такая же тенденция появилась у нас. В период обучения в Финансовой академии при Правительстве Российской Федерации я обратил внимание на достаточно странный для меня факт: на отдельных лекциях ряд преподавателей, понимая важность преподаваемого ими учебного материала, даже запрещали нам на занятиях пользоваться диктофонами и другими средствами фиксирования информации помимо традиционной ручки и тетрадки, так как опасались, что излагаемая ими информация могла быть использована в коммерческих целях.

Как бывший преподаватель ряда учебных заведений (Военно-политическая академия им. В.И. Ленина, МГУ им. М.В. Ломоносова, Академия ФСБ России, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Дипломатическая академия МИД России, Российский университет дружбы народов) на основе обобщения личного опыта применения метода структурно-функционально го моделирования в преподавании общественных наук, хочу изложить некоторые принципиальные моменты, связанные с моделированием учебной информации. Глубоко убеждён, что данный метод является эффективным и надёжным методом развития творческих способностей будущих специалистов, усиливает индивидуальный подход в обучении, способствует совершенствованию самостоятельного мышления и созданию на занятиях атмосферы сотрудничества и сотворчества. Идея данного метода была заимствована мною у видного педагога из Донецка В.Ф. Шаталова, который создал свою оригинальную систему преподавания с помощью опорных конспектов. Система опорных конспектов, по сравнению с традиционной формой обучения, применяющейся в школе, имеет ряд преимуществ:

– гибкость (подвижность элементов структуры проблемного модуля, возможность дифференцирования и индивидуализации, интеграции содержания обучения; технологическая динамичность и взаимозаменяемость приёмов и методов обучения, системы контроля и оценивания достижений учащихся; возможность прогнозирования учебной деятельности с учётом особенностей учебного материала и специфики конкретного коллектива учащихся);

– концептуальная и организационная простота для учащихся и учителя, которая позволяет достигать реальных результатов в решении заданий учителя, переносе оперативных знаний, формировании компетентности;

– систематическая (от занятия к занятию, от темы к теме) самостоятельная деятельность учащихся при обучении, дифференцированная в парах, группах, индивидуально. Специально разработанные вопросы и задания проблемного, развивающего, логического характера развивают у учащихся потребность в систематической подготовке домашнего задания, изучения дополнительной литературы, что в конечном итоге формирует у них такие нравственные качества как ответственность, целеустремлённость. Итогом этой целенаправленной работы является общее развитие школьников. Следует отметить, что при традиционной системе обучения, в частности, на комбинированном уроке, элементы самостоятельной работы в различных видах её организации применяется эпизодически.

В процессе творческого обогащения и применения на практике идей и методик В.Ф. Шаталова мною был создан свой метод, который может применяться как в преподавательской, так и непосредственно в аналитической работе. Он носит название метод структурно-функционального моделирования и активно используется мною в ходе занятий в рамках проекта «Русская аналитическая школа». Смысл метода (а иногда, в зависимости от требуемого контекста и решаемой аналитической задачи его можно назвать и структурно-образным, и структурно-логическим) состоит в том, что преподавание учебного курса строится на активном использовании в процессе преподавания структурно-функциональных схем, в предельно сжатой конспективной форме раскрывающих содержание темы (вопроса), служащих исходными пунктами для организации самостоятельной работы и стимулирующих раскрытие творческих способностей слушателей.

Данная технология обучения позволяет наиболее полно учитывать психологические особенности обучаемых, их ведущие репрезентативные системы – аудиальную, визуальную, кинестетическую, добиваться эффективного преодоления барьеров восприятия.

В аналитической работе метод структурно-функционального моделирования также очень эффективен. Он позволяет наглядно представлять предметную область, незаменим для коллективного обсуждения проблем, ситуационного анализа, выработки управленческих решений, подготовки объёмных аналитических документов. Формами его практического использования являются «Аналитическая карта проблемного поля», «Карты рисков» («Риски взаимного влияния», «Риски воздействия», «Собственные риски»). Мысль передаётся образами и в этих образах как раз и существует взаимосвязь многих сфер человеческой деятельности. Образы позволяют сжимать семантические, т. е. словесные конструкции и расширять смысловые.

Основой структурно-функциональной схемы служат опорные сигналы – ключевые понятия, цифры, наиболее сущностные элементы любой информации, выраженные в образной форме – схеме, графике, рисунке, которые являются составными частями модели, отражающей реальные жизненные ситуации, связи, отношения, проблемы и т. д. Данная модель носит системный характер, и её ключевыми характеристиками является структура и функции отражаемой ею системы. На этих принципах построена и аналитическая карта проблемного поля, о которой уже шла речь выше.

В нашей культуре доминирующим является словесно-логический способ описания Мира, дающий максимальную точность и глубину восприятия. Он является наиболее адекватным в научном познании. Второй же, наглядно-образный способ, обеспечивает по сравнению с первым максимальную скорость восприятия и доминирует в искусстве. Конечно, он применяется и в науке (например, та же Периодическая система химических элементов Д. Менделеева), но значительно реже. Методом структурно-функционального моделирования я пытался уравновесить эти два способа восприятия, сделать их равнозначными.

В процессе обучения слушатель должен «впустить в себя», освоить новую информацию, иначе обучение будет малоэффективным. Но существует механизм, не позволяющий это сделать. Обычно, слушая, человек старается понять то, о чём ему говорят. «Понять» – означает объяснить новое старыми переживаниями, понятиями и т. п., т. е. приспособить новое к уже имеющейся информации. Если приспособить новое к старому не удаётся, оно на уровне самосознания внутренне и негласно «объявляется» непонятным и отвергается. При этом никакого обучения не происходит, так как преодолеть барьер непонимания очень трудно.

С помощью структурно-функционального моделирования, которое фактически является одной из мыслетехнологий и предоставляет преподавателю удобные условия для многократного вариативного повторения материала, удаётся снимать барьер непонимания, увеличивать информационную пропускную способность слушателей, сформировать навык целостного восприятия предметов и явлений действительности.

Человеку присуще следующее свойство: как только он узнаёт новое слово, фразу, факт, то пытается эту «мёртвую» словесно-логическую информацию оживить содержанием непосредственного переживания. Не найдя такого в своём опыте, подключает фантазию, с помощью которой приписывает неизвестным словам известные переживания, иначе говоря, создаёт иллюзию субъективного знания. Многие опытные преподаватели знают, что в противном случае новое слово или фраза в сознании не задерживаются. Но коль новая информация всё-таки «зацепилась», значит, возникли какие-то переживания по её поводу. Этот процесс может происходить как на бессознательном уровне, так и быть осознаваемым.

Метод структурно-функционального моделирования учитывает принцип конструктивного упрощения, то есть сведения содержания текста к его смыслу и значению.

Естественно, каждая схема, модель – это упрощение. Практика показывает, что многие слушатели (студенты) не владеют навыками такого упрощения. Это – задача преподавателя! Пока обучаемые не владеют навыками «свёртки» содержательной стороны лекции, это должен делать преподаватель и постепенно учить этому слушателей (студентов).

Слушатели, прежде всего, обучаются приёмам выделения главных, смысловыхмоментов в любой новой информации и кодировке ихмаксимально кратким символом, семантический и функциональный объём которого задаётся в процессе обучения. Таким образом, в долговременной памяти слушателя фиксируются континуальные блоки смыслов, носящие субъективный характер. Как показала практика, данный код более легко усваивается в процессе обучения и не вызывает психологического напряжения в процессе формирования новых знаний.

Чтобы усилить самостоятельность в обучении, мне приходится часто подчёркивать роль самого слушателя. Например, я говорю, что сила не в учителе и не в учении, которое он излагает, а именно в ученике! От ученика зависит усвоение учебного материала, особенно в тех случаях, когда он встречается с неквалифицированными преподавателями, которые способны запутать самый простой учебный материал.

Каждый преподаватель знает, конечно, общие требования в отношении любого выступления или лекции, такие как:

1. Профессиональные знания по теме.

2. Ясность.

3. Наглядность.

4. Постоянная направленность.

5. Ритм.

6. Повторение.

7. Элемент внезапности.

8. «Насыщенность» рассуждений.

9. Рамки передачи информации.

10. Определённая доля юмора и даже в какой-то мере иронии.

Вышеперечисленное – это как бы теория. А практика? Повторение, например. Оно должно быть многократным и вариативным! Естественно, при сохранении основного содержания и смысла. Проще всего этого достигнуть, если перед глазами слушателей будет базовый опорный конспект, структурно-функциональная или иная теоретическая модель (схема, рисунок) излагаемого материала. Это помогает увязать части учебного материала в единую непротиворечивую картину и запомнить её.

Методика структурно-функционального моделирования – это, конечно, не панацея. Она должна быть составной часть всей методической системы преподавателя, аналитика, лишь одним из интеллектуальных инструментов. Непосредственно в информационно-аналитической работе эта методика имеет некоторые особенности. Аналитику приходится моделировать не учебный материал, а реальные и очень сложные процессы в различных сферах жизнедеятельности государства и общества.

Моделированию подлежат:

• общее проблемного поле;

• проблемная ситуация;

• структура проблемы (проблем);

• пути решения проблем.

Это минимальный набор, он может быть значительно расширен в зависимости от конкретных целей и задач Аналитики.

В целях наглядности в ходе преподавания мною был введён приём, получивший название принцип вертолёта. Суть его в том, что при исследовании какой-либо предметной области, явлений и процессов, происходящих в реальной жизни, крайне важно получить вначале общее целостное представление об объекте и лишь потом можно переходить к детализации. Аналогичные подходы применяются многими педагогами при изложении учебного материала, например, В.Ф. Шаталовым при разработке «опорных конспектов», используемых в процессе обучения школьников. В хорошо известной в России книге С. Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием» хорошо показано, чем отличаются системы школьного образования у нас в стране и на Западе, где как раз учащимся специально не дают полноценной картины, фрагментатизируя её и делая упор на подачу узкоспециализированного знания. Как тут не вспомнить древнеиндийскую мудрость на эту тему. О получении Знания в «Агни-йоге» говорится так: «Можно давать целую чашу и можно ничего не давать, осколки же – ранят». Многим людям не хватает усидчивости и сосредоточенности внимания для познания сути различных явлений и процессов, они ограничиваются полузнанием, «частичным вмещением», лишь отдельными аспектами какого-либо вопроса. Аналитики же всегда должны мыслить системно, стремиться доходить до самой глубины понимания проблемы.

Наглядно принцип вертолёта можно изобразить в следующем виде (рис. 3-19). Суть данного принципа можно пояснить следующим образом – от простого сложного к простому составляющему. Этот подход, по моему мнению, более эффективен, чем устоявшийся и применяемый повсеместно в отечественной педагогике подход – от простого к сложному.

Принцип вертолёта удобно использовать при составлении аналитической карты проблемного поля, ситуационном и синергетическом анализе, в практической работе ситуационных центров.

Рис. 3-19. Графическое изображение принципа вертолёта

Применение принципа вертолёта помогает разобраться в разноплановом информационном поле, в котором «существует» любая проблема. Информация «растёт» снизу вверх, разрастаясь и ветвясь, как дерево, причём её смысловые конструкты могут «прятаться» в листве этого дерева – в обилии описательных характеристик деталей и иного несущностного «информационного шума», имеющего малое практическое значение. В большинстве даже блистательно структурированных информационных сообщений, ярко выражающих фактографическую сторону и реминисценции на какие-либо события или явления, как правило, превалируют описательные характеристики, а сущностно-смысловые и причинно-следственные зависимости в анализе проблем авторами показываются редко.

Современные геополитика, экономика, социология, общая и военная история, теория управления пополняются всё более любопытными исследованиями, методологией, фактажем, опровержениями сложившихся стереотипов. Их любопытно просматривать для общего ознакомления, однако ключевыми для интеллектуального прогресса всё же являются яркие личности, научные школы с большой степенью осведомлённости о закрытых внутренних процессах, методологически адекватные современности, обладающие большой интегрирующей ёмкостью. В их числе А.И. Агеев, И.В. Бестужев-Лада, О.И. Генисаретский, Ю.В. Громыко, В.Я. Дубровский, В.Л. Иноземцев, С.Г. Кара-Мурза, В.Е. Лепский, Г.Г. Малинецкий, Е.Н. Мельникова, И.А.Николаев, И.Н. Панарин, В.М. Розин, М. Силантьев, С.С. Сулакшин, П.Г. Щедровицкий, О.А Платонов… Их метафизическая (концептуально-историософская) составляющая, взятая вне их частных инициатив и высказываний по отдельным поводам, весьма продуктивна, инструментальна в отдельных системных вопросах, востребована и широко представлена в публикациях.

Информационное поле в России постоянно покрыто малоструктурированной информацией, которую называют Белый шум. Есть несколько десятков псевдонаучных политологических сайтов, где вся информация такого рода связывается в некоторые псевдорационалистические симфонии. Всё во всём, трактовки, объективки, перекрёстные ссылки. Трудно сказать – кто и как, и для чего их финансирует, кто нуждается в этой информации и пользуется ею, однако некоторые соображения можно высказать.

Этот «Белый шум» по форме часто может совпадать с понятием «научной информации», но её истинный характер – рациональный или псевдорациональный из неё самой не следует в отрыве от целеполагания, поставленных или решаемых задач (которые часто носят закрытый и недекларируемый характер). Принципиально важно, что любой грамотный аналитик на основе этой открытой информации может сам вывести, найти, уточнить, понять существующее положение дел, хотя эта информация порой слишком всеобща, размыта, а порой просто абсурдна. Эти развёрнутые сайты характеризуются избыточной информацией, информационным хаосом и подменой понятий… Когда многие разнокачественные, разнонаправленные и разнозначимые явления в этой информации равноположены, то предлагаемая их рубрикация (структуризация) становится бессмысленной и имитирующей. И хотя прямая дезинформация не столь часта, в прессе нередко используются приёмы бухштабирования, когда из большого делают малое, а из малой мухи раздувают слона. Случайная оговорка в ином контексте, публикуемая в качестве заглавия меняет все акценты. Таким образом создаётся информационный продукт, который не усвояем и, по сути, абсурден, хотя ему и соответствуют некоторые социальные реалии, конкретные факты.

Удобным аналитическим инструментом для структурирования информационного поля путём визуализации мышления и создания графических образов смысла являются интеллектуальные карты (англ. Mind map). Методика разработана известным писателем, лектором и консультантом по вопросам интеллекта, психологии обучения и проблем мышления Тони Бьюзеном. Суть методики состоит в изображения процесса общего системного мышления с помощью схем.

Диаграмма связей реализуется в виде древовидной схемы, на которой изображены слова, идеи, задачи или другие понятия, связанные ветвями, отходящими от центрального понятия или идеи. В основе этой техники лежит принцип «радиантного мышления», относящийся к ассоциативным мыслительным процессам, отправной точкой или точкой приложения которых является центральный объект (радиант – область небесной сферы, из которой как бы исходят видимые пути тел с одинаково направленными скоростями, например, метеоров одного потока). Это показывает бесконечное разнообразие возможных ассоциаций и, следовательно, неисчерпаемость возможностей мозга. Подобный способ записи позволяет диаграмме связей неограниченно расти и дополняться. Диаграммы связей используются для создания, визуализации, структуризации и классификации идей, а также как средство для обучения, организации, решения задач, принятия решений, написания статей. В интернете приводится огромное количество образцов интеллект-карт и описаний методик их составления. Дело за малым, товарищи аналитики: берите их на вооружение! Польза – несомненна! На рис. 3-20 – 3-22 приведены образцы интеллект-карт.

Рис. 3-20. Подготовка статьи

Рис. 3-21. Преимущества интеллект-карт

Рис. 3-22. Области применения интеллект-карт

Существуют различные разновидности карт.

Самый распространённый формат – дерево – представляет собой рисунок, где центральное звено – задача, а расходящиеся в разные стороны ветки – возможные решения. Ветки могут в свою очередь детализироваться на несколько ответвлений. К примеру, «дерево» можно использовать при написании статьи.

Второй вариант рисунка – цепочка с последовательностью действий. Как правило, левая точка описывает настоящее положение вещей, крайняя правая – желаемый будущий исход. Основная часть листа представляет собой цепочку последовательных шагов, соединяющих эти две точки. Такой рисунок хорошо подходит для описания пути к цели, мечте.

При «технарском» складе ума, когда человеку часто приходится использовать чертежи, схемы и прочее, можно разнообразить свои рисунки интеллекткартами третьего типа, блок-схемами, нарисованными цветными карандашами или фломастерами. Такие эскизы часто украшают значками-символами, разветвляют на условия, оформляют ромбиками, прямоугольниками и прочими «технарскими» атрибутами. С помощью этой карты можно решить логическую задачку, головоломку, или найти выход из противоречивой ситуации.

Есть ещё множество разновидностей карт, о которых говорится в книге Т. Бьюзена «Супермышление». Для творческих натур пособие станет хорошим другом. Ну, а для начинающих достаточно применять описанные форматы, ччтобы интеллектуально развиваться, достигать позитивных изменений в жизни, работе и учёбе.

Концепция интеллект-карт основана на особенностях восприятия информации человеческим мозгом. Всё дело в том, что нашему мозгу тяжеловато воспринимать линейную символьную информацию в виде текстов, списков и таблиц – то есть именно так, как принято представлять информацию в нашем мире. Сознанию намного проще переваривать информацию, которая:

• основана на ассоциациях;

• задействует иерархическое мышление;

• визуализирована, дополнена цветом и рисунками, которые вызывают дополнительные ассоциации.

Согласно этим принципам строятся интеллект-карты. Вокруг основной задачи (объекта, идеи) располагаются связанные с ней элементы, логически сгруппированные. В результате получается «дерево-звезда. Начинать построение карты предлагается с «хаоса идей», который создаётся путём мозгового штурма. Со временем, обдумывая какой-то проект, вы уже в голове начинаете выстраивать структуру карты и прикидывать элементы. Главное – создавая черновик, не бояться, что придуманная структура окажется недостаточно логичной. После создания карты нужно работать с ней, периодически уточнять ключевые понятия и связи между ними, помня правила построения соритов и кладограмм. И правильная структура получится естественным образом.

Для построения интеллект-карт можно использовать компьютерную программу FreeMind – это ни что иное, как способ автоматизировать рисование карт вручную. В неё можно встроить и более сложные функции вроде синхронизации с Outlook в MindManager, но базовыми всегда останутся инструменты для рисования и добавления элементов. Интерфейс FreeMind'a незамысловат и вполне интуитивно понятен. Через несколько дней активного использования в нём начинаешь легко ориентироваться.

Области применения Интеллект-карт могут быть самыми различными. Например:

Принятие решений:

• чёткое видение всех «за» и «против», имеющихся рисков;

• более взвешенное и продуманное решение.

Обучение:

• создание ясных и понятных конспектов лекций;

• максимальная отдача от прочтения книг/учебников;

• написание рефератов, курсовых проектов, дипломов.

Запоминание:

• подготовка к экзаменам;

• запоминание списков: что сделать/кому позвонить/…

Презентации

• вы за меньшее время даёте больше информации, при этом вас лучше понимают и запоминают;

• проведение деловых встреч и переговоров.

Планирование

• управление временем: план надень, неделю, месяц, год…

• разработка сложных проектов: нового бизнеса, организация мероприятий…

Мозговой штурм

• генерация новых идей, творчество;

• коллективное решение сложных задач.

В завершение несколько рекомендаций.

1. Интеллект карты – это фактически копилка идей. Если у вас возникла оригинальная идея, не стоит надеяться исключительно на свою память. Лучше при первой же возможности занести её в интеллект-карту именно на правах идеи. Если кто-то из коллег высказывает мнение о необходимости или способах решения какой-либо задачи, это нужно добавить в карту. То, что не внесено в карту, почти гарантированно забывается. И задачи, попавшие в mindmap, намного сложнее игнорировать и задвигать в долгий ящик. Таким образом актуализируются нужные для дела идеи.

2. Интеллект-карты – отличное начало вашего дня. Многим людям обычно довольно сложно включаться в ритм рабочего дня, требуется время, чтобы психологически войти в рабочий настрой. Потратить это время с толком как раз помогает базовая интеллект-карта. Открыть свои перспективы, спланировать задачи для решения на день, выделить наиболее приоритетные, добавить новые, в том числе записать идеи, возникшие в нерабочее время – получается самобытная рабочая карта действий.

3. Интеллект-карты хороши для очень масштабных проектов, к которым непонятно, с какой стороны подступиться. Например, вам нужно организовать мероприятие или открыть новое направление разработки, но пока весь проект представляется вам в виде лишь Идеи. Смело разбивайте её на элементы, точки запуска отдельных направлений проекта, фиксируйте в интеллекткарте. Например, при организации мероприятия в интеллект-карте потребуется расписать докладчиков, целевую аудиторию, темы, возможные места проведения и т. п. Фронт предстоящих работ конкретизируется, и вам будет намного проще перейти к реализации.

4. Интеллект-карты спасут также в случаях, когда задач слишком много или наоборот, когда все задачи внезапно оказались решены (и такое бывает). Их преимущества в этом случае относятся ко всё тем же возможностям планирования, расстановки приоритетов и видения единой картины происходящего («проблемного поля»).