Теоретическое осмысление феномена Аналитики предполагает рассмотрение сущности, структуры Аналитики как научной дисциплины, выделение её основных функциональных направлений в обработке информации, универсальные принципы работы с информационным материалом. Также необходимо представить предметное поле Аналитики, её методологию, технология и организационную сторону. Содержательная сторона аналитики связана с сущностным, системно-динамическим и ресурсным анализом информации, отражающей реальную жизнь. Ядром Аналитики является системный анализ информации о предметах, явлениях и процессах при сохранении значительной доли её неопределённости. Нельзя говорить об аналитике, когда нет объекта и предмета исследования, когда вообще нет информации (информационный вакуум). Анализ может реализовать себя лишь в достаточно развитом информационном поле. Одним из обязательных условий осуществления аналитической деятельности является состояние повышенной информационной неопределённости относительно объекта исследования.

Большинство практиков не задумываются о разнице, которая существует между информационной и аналитической работой. Поскольку грань между этими понятиями размыта, информационно-аналитическая деятельность воспринимается как единое целое, необходимо привести некоторые пояснения.

Говоря высоким стилем – умение работать с информацией на сегодняшний день – это залог профессионализма в любой сфере. Работа практического аналитика должна заключаться в извлечении и использовании информации в соответствии с заданными целями, опираясь преимущественно на умение работать со смыслами. На этом пути много препятствий – как интеллектуального, так и психологического плана.

На практике соотношение этих сторон единой информационно-аналитической деятельности смещено в сторону информационной работы, которая обычно занимает до 90–95 % от общего объёма работы. Как правило, затруднений в этом плане значительно меньше, чем на этапе собственно аналитической обработки информации. Каждый сотрудник аналитического подразделения умеет собирать (добывать) информацию, вести её первичную обработку – систематизацию, классификацию, организовать хранение.

Сложности начинаются тогда, когда нужно из этой информации «вырастить новое качество», т. е. получить новые знания, принять эффективное управленческое решение, написать аналитический документ. Для этого нужны навыки аналитической обработки информации. Здесь начинается Аналитика. Простейший пример по этому поводу.

Для того, чтобы произвести первичный отбор лиц, способных к аналитической работе, достаточно предоставить всем одну и ту же информационную базу и поставить задачу на её обработку в ограниченное время. Мой личный опыт проведения таких мероприятий показывает, что существует огромная разница в качестве предоставленных результатов этой работы. Как правило, только незначительная часть испытуемых способна подготовить аналитический документ, в котором будет отражена суть проблемы, её краткая характеристика с выяснением причин и условий, породивших проблему, а также предложены пути её решения.

Точно так же складывается ситуация в классе при написании школьного сочинения по литературе. Ученики изучают одно и то же произведение, только сочинения у всех разные.

На рис. 1 (с. 30) показана сущностная разница между информационной и аналитической работой.

В многочисленных теоретических концепциях, имеющих отношение к Аналитике, имеется сущностное ядро и некоторая универсальная технология работы с информационным материалом.

Рис. 1. Сущностная разница между информационной и аналитической работой

За различными внешними оболочками формализации, систематизации, моделирования и иных способов обработки информации стоят универсальные фундаментальные принципы, которые должен знать каждый, занятый обработкой информации.

Многие прикладные работы аналитического характера поднимают проблемы, требующие фундаментальных исследований. Это даёт возможность проверить теоретические выводы на практике. Никакая другая проверка не является столь убедительной, как успешное применение теоретических положений на деле.

В настоящее время использование Аналитики как самостоятельной научной дисциплины ограниченно, что объясняется неким промежуточным состоянием в развитии этого феномена. Причина в том, что из-за отсутствия фундаментальных исследований в данной сфере, из-за того, что у нас нет аналитиков как специально обученных профессионалов, аналитика пока не обладает полноценной методологией для целостного изучения объектов и поэтому возможна лишь частичная интеграция наук и только по частным поводам. Можно предположить, что дальнейшее развитие аналитики уже в ближайшее время приведёт к интеграции ряда специальных дисциплин и, соответственно, к формированию аналитики как отдельной научной дисциплины.

Аналитика предназначена для изучения углублённого содержания и смысла фактов, явлений и процессов, для представления их в виде теоретической модели как целостности (комплексно, «стереофонически»), для использования в интересах коллективной выработки адекватных оценок обстановки (ситуации), прогнозирования, подготовки управленческих решений .

Суть аналитики до конца не понимают очень многие, даже те, кто должен был по своему служебному статусу давно это понимать и использовать на практике. Попробую описать это достаточно доступно и представить наглядно.

Итак, представим следующую картину.

За столом сидит руководитель.

Стол завален кипами бумаг с различными данными и информацией по профилю деятельности организации. Тут информационные сводки, докладные и служебные записки, бухгалтерские документы, квартальные, полугодовые и годовые отчёты о деятельности структурных подразделений, планы работы и результаты проверок, материалы СМИ…

Совершенно естественно, что в этом массиве данных попадается информация различного плана – от крайне важной до малозначительной, «пустой», попавшей случайно. Чем выше по рангу руководитель (лицо, принимающее решение – ЛПР), тем строже «сито» (фильтр), пропускающий нужную информацию к нему на рассмотрение.

ЛПР из всего этого информационного богатства, всесторонне характеризующего различные аспекты деятельности организации, преимущественно нуждается в выводном сущностном знании, которое до того, как будет изложено на бумаге и реализовано в управленческом решении, является условно «скрытым», непроявленным, латентным ! Выявление этого «скрытого» – смыслов, идей, факторов, тенденций, закономерностей, «центров сил», угроз, рисков, противоречий, проблем – в разноплановой информационной «каше» и есть главная задача аналитика.

Вся предварительная работа по отбору, систематизации, классификации поступающих данных переходит, наконец, из информационной, собственно, в аналитическую стадию.

Именно искусство выявления этих латентных элементов, нуждающиеся для своего извлечения в специальных аналитических процедурах, составляют глубинную суть аналитической работы. На их основе принимаются управленческие решения, распределяются силы и средства, запускаются новые позитивные процессы в управляемых системах и останавливаются тормозящие развитие, ставшие ненужными. Вся эта работа осуществляется в исключительно креативном ключе и мало поддаётся формализации.

Шутливо говоря – именно «здесь зарыта собака».

Скрытыми, непроявленными, «закопанными» в толще информации могут быть:

– идеи;

– смыслы;

– сущность;

– внешние и внутренние факторы, воздействующие на ситуацию;

– тенденции её развития;

– закономерности;

– причинно-следственные зависимости;

– цели действий субъектов;

– риски;

– признаки угроз;

– проблемы;

– связи (прямые и обратные), взаимозависимости;

– паттерны;

– «точки роста», «запуска» новых процессов;

– «центры сил», сферы их интересов и целеполагание; и т. д. Аналитик, владеющий навыками системного подхода, всегда будет стремиться на основе полученной информации понять общий контекст ситуации (её сегмента), внутреннюю структуру системы и соотношения этих скрытых моментов внутри неё. Особенно внимательно нужно относиться к ситуациям, когда наблюдается повторяемость характера событий. Именно этот воспроизводящийся рисунок, ключевой образ в синергетике называют паттерном событий. Понятно, что всегда будут особенности, особые обстоятельства для каждого случая, однако главным будет именно паттерн как ключ к пониманию скрытой от нас смысловой конструкции и структуры системы. Системное мышление аналитика нацелено на вскрытие сущности явления, его закономерностей, глубинных факторов, определяющих тенденции, последовательность и характер проявления событий и развития их во времени и пространстве. Всё это в совокупности как раз и создаёт паттерн.

Общий вид этой сущностной аналитической работы может быть представлен в виде следующей структурно-логической модели (рис. 2).

Рис. 2. Базовая модель сущности аналитической работы

Первый блок в этой модели обозначает саму жизнь (Ж) во всём многообразии протекающих процессов – социальных, экономических, политических, информационных, духовных, религиозных и т. д., со всеми их переплетениями и взаимозависимостями, полную живых проблемных ситуаций.

Второй блок – это информация (И), которая отражает с помощью различных инструментальных средств и в различных формах представления различные аспекты этой жизни. Это информационно-виртуальный слепок ситуации или объекта, отражение в котором не всегда бывает адекватным, так как носит оттенок субъективности, часть информации может передаваться в чувственно-образном виде. Информация может быть представлена в различных формах:

• докладные, служебные, аналитические записки;

• сводки;

• таблицы;

• графики;

• письменные и устные доклады;

• конспекты;

• проекты решений;

• приказы;

• бухгалтерские отчёты, материалы финансового контроля

• передачи и публикации СМИ;

• факты и их вербальные, визуально-графические интерпретации;

• рассказы очевидцев;

• базы данных;

• фотографии и видеоматериалы;

• карты местности;

• литературные произведения;

и т. д.

Иначе говоря, все эти формы выступают как информационная интерпретация, теоретическая или предметно-практическая рефлексия реальных жизненных процессов, протекающих в объекте анализа. На этом этапе также происходит систематизация и классификация информации.

Третий блок – это латентная часть информации, выделяемая с помощью аналитических процедур и мыслительных технологий. Поясню феномен «скрытости» на примере выявления, формулирования, структурирования и разрешения проблем. При теоретическом осмыслении процесса обработки информации становится понятно, что любая проблема не лежит на поверхности, а нуждается в специальных аналитических мыслительных процедурах для своего выявления, фиксации и разрешения . В аналитике много таких секретов мастерства, вроде бы небольших «изюминок», крупиц опыта, теоретически описать которые сложно, но которые с успехом используются практиками.

Таким образом, проблема – это выявленная с помощью специальных процедур, сформулированная совокупность тех противоречий, которые принципиально могут быть решены с помощью соответствующих управленческих решений в рамках имеющихся в распоряжении ресурсов. То есть, это как бы сформулированное условие задачи (сколько будет дважды два?), ждущее своего решения. Каждая проблема имеет свою структуру, в которую входят иерархически расположенные кризисные точки (ключевые противоречия) с разными весовыми коэффициентами приоритетности и значимости. При этом важно понимать, что проблема и проблемная ситуация – это не одно и то же.

Проблемная ситуация – это более широкое понятие, которое обозначает совокупность огромного количества объективно существующих в реальности, но латентных, непроявленных, не структурированных и не готовящихся к решению проблем.

Выявление сущности проблем требует знания функциональной и агрегатной структуры и значений параметров объекта управления при нормальном его функционировании. «Когда мы формулируем проблемы или обсуждаем их, то мы всегда тем самым формируем определённую программу и план наших действий».

Соотношение проблемной ситуации и проблемы по объёму содержания соответствует объекту и предмету исследование при решении научных задач.

Пояснить данную разницу между проблемной ситуацией и проблемой также можно на примере животрепещущей темы автомобильных пробок . То, что мы наблюдаем на дорогах Москвы и других крупных городов в часы пик – это проблемная ситуация, состоящая из десятков, а то и сотен противоречий, кризисных точек, латентно существующих трудностей и проблем. Пока мы смотрим по телевизору репортажи или читаем сообщения в прессе об очередном «дне икс», когда вся Москва (или иной крупный российский город) парализуется из-за автомобильных пробок – это уровень общей проблемной ситуации, которая существует объективно и лишь может предполагать какое-либо решение. Это просто уровень фиксации негативного положения дел в сфере автодорожного движения.

Переход же на уровень проблемы предполагает её сознательное вычленение из общего контекста (проблемного поля, проблемной ситуации, процессов) для конструктивного решения на практике. Для этого проблема нуждается в выявлении, формулировании, структурировании, детализации на ряд конкретных, грубо говоря, «решабельных» задач. Следовательно, в структуре проблемы необходимо вычленить её составные части – «кризисные точки», подпроблемы, которые нуждаются в отдельном решении. Их совокупное решение и будет решением проблемы в целом. Так, например, «проблема пробок» распадается на следующие кризисные точки:

• протяжённость (общая площадь) дорог в городах; не соответствует растущему количеству автомашин;

• низкое качество автомобильных дорог;

• недостаточное количество и плохое качество развязок на пересечениях дорог;

• отсутствие боковых съездов на перекрёстках;

• плохая работа ГАИ (ГИБДД);

• низкая поведенческая культура водителей и пешеходов, особенности национального менталитета;

• не налаженная система работы светофоров;

• неготовность дорожных служб к резкому изменению погодных условий (снег, как известно, в России всегда выпадает неожиданно, это особенно хорошо знают автомобилисты);

и т. д.

Поэтому, чтобы «решить проблему пробок», сначала надо в общем информационном поле её УВИДЕТЬ, ПОНЯТЬ, СФОРМУЛИРОВАТЬ, СОСТРУКТУРИРОВАТЬ, представить в теоретическом виде именно как проблему, которая впоследствии может быть переведена на язык решаемых управленцами конкретных задач! Для того, чтобы выполнить эту первую задачу , надо создать теоретическую модель проблемы, желательно в наглядном виде, чтобы видны были её составные части, вся структура в виде «проблемного дерева». Структуру проблемы в самом общем виде можно представить с помощью следующей модели (рис. 3).

Рис. 3. Модель результатов системного анализа проблемы («проблемное дерево»)

В этой модели обязательным является причинный уровень рассмотрения фактов, процессов и явлений – корни проблемы. Они могут быть экономическими, политическими, социальными, духовными, организационными, юридическими, информационными, психологическими и иными.

Вторая задача – это системный анализ проблемы, выяснение её сущности, основных и неосновных противоречий, ключевых характеристик всех основных аспектов проблемы. Эти противоречия формулируются в виде подпроблем (кризисных точек – 1, 2, 3, 4, 5, n+1), которые имеют различную приоритетность, значимость, грубо говоря «вес» в общей структуре проблемы. В нашем примере с автомобильными пробками очевидно, что протяжённость и качество дорог фактор более значимый, чем плохая работа ГИБДД или низкая культура водителей. Потому что если не будет дорог, то и ездить будет негде.

Третья задача  – определение путей решения проблемы, то есть путей разрешения вскрытых и зафиксированных в процессе аналитических действий противоречий. При решении этой задачи нужно чётко определить – кто, что, когда (в какие сроки), за счёт каких ресурсов и каким способом должен делать.

Эта, казалось бы, достаточно простая мысль – о необходимости обучения навыкам проблематизации управленцев – очень медленно внедряется в практику. В России 1,5 миллиона специалистов работает в сфере государственного и муниципального управления, многие из которых заняли свои должности недавно. Мой личный опыт свидетельствует, что более трети из них вообще незнакомы с вышеуказанным подходом, совершенно не умеют теоретически моделировать процессы, происходящие в объектах управления, принимают управленческие решения эмпирически, на основе лишь собственного опыта проб и ошибок.

Пути решения проблем в самом общем виде представлены на рис. 4.

Рис. 4. Пути решения проблемы

После того, как проблема будет изучена и всестороннее проанализирована, определяются направления решения проблем с выделением конкретных сфер: законодательной, политической, экономической, финансовой, организационной. Затем определяются формы, методы, способы решения , проблем, привлекаемые силы и средства, разрабатываются возможные варианты действий, формируется механизм реализации решения.

В процессе декомпозиции, детализации, углубления в понимании сущности проблемы, происходит выделение содержательных сторон проблемы, разрабатывается технико-экономическое обоснование необходимых управленческих решений с конкретизацией исполнителей, сроков, соответствующего финансирования. Иначе – всё превращается в пустопорожнюю болтовню и действительно существующие в нашей жизни актуальные проблемы не решаются годами. Пример с автомобильными пробками настолько ярок и очевиден, что в нём, как в фокусе, сразу видны недостатки в деятельности огромного числа ведомств, каждое из которых внесло свою лепту в создание общей неразберихи на дорогах. Развязка в виде всеобщего транспортного коллапса не за горами. Уже сейчас, например, в Москве, даже если половина машин выедет из дворов, город полностью парализован, 10-бальные пробки образуются на всех основных магистралях города.

В первую очередь, Аналитика нацелена на эффективное принятие управленческих решений, а, следовательно, – на постоянное решение возникающих перед управленцем задач, проблем, достижение целей. Решение задач  – это достижение требуемых изменений существующих систем и процессов или создание новых систем и процессов с заданными свойствами. Соответственно этому, достижение цели  – это достижения ожидаемого состояния систем и процессов.

Аналитика требует интегративной методологии, которая основывается на объективном единстве всех проявлений реального объекта . Междисциплинарный подход позволяет определить разные свойства одного и того же явления, рассматриваемого под различными углами зрения. «Интеграция знания требует взаимной и совместной интерпретации объекта. Это значит, что каждый угол зрения на организацию также нуждается в своём самостоятельном развитии, но в рамках целостной науки. Выход исследований на постдисциплинарный уровень задаёт им новую меру комплексности подхода за пределами специализации…».

Предметное поле Аналитики имеет чрезвычайно широкий характер (рис. 5).

Аналитика нацелена на изучение фактов, событий, явлений и процессов в их динамике, представление в системном виде для эффективного управления государством и обществом. При этом аналитика предполагает, что любое явление обладает информационным, энергетическим и вещественным ресурсами. Системы и процессы, находящиеся на разных уровнях, прежде всего, различаются между собой по содержательным, пространственным и временным характеристикам. Содержательные характеристики систем концентрированно выражаются в смыслах, латентно заключённых в информации, отражающей факты, явления и процессы реальной жизни.

Рис. 5. Предметное поле Аналитики

Природа аналитической деятельности имеет целостный характер, включающий в себя весь спектр гуманитарных и социальных исследований, в особенности культурологический, социологический, психологический, политологический, экономический, правовой, демографический аспекты. Методологические основания аналитической деятельности обусловлены целостностью природы этого интеллектуального феномена. Поэтому изучение теоретико-методологических основ аналитической деятельности предполагает серьёзную и основательную самостоятельную работу каждого человека, который занимается аналитикой. Принципиально важным является выделение группы важнейших оснований аналитической мыследеятельности . К ним следует относить подходы, принципы, методики, работу с категорийным аппаратом, мыслетехнологии. Такое понимание естественным образом вытекает из понимания философии как общей методологии конкретных наук и различных видов интеллектуальной деятельности.

Таким образом, сущность Аналитики состоит в выявлении латентной сущностно-смысловой составляющей в информации – факторов, связей, тенденций, закономерностей, рисков, причин, признаков угроз, связей, а самое главное – проблем – в «решабельном» виде управленческих задач.

Ядром аналитики является системный анализ фактов, явлений и процессов с целью выявления и решения существующих в различных сферах жизнедеятельности общества и государства проблем.

Аналитика – одна из общих функций управления экономическими и политическими системами, значимость которой не подвержена влиянию времени и вряд ли может быть переоценена. В той или иной степени аналитикой занимаются все, кто имеет отношение к управлению. Естественно, любой высокопоставленный управленец считает себя сильным аналитиком, хотя это может быть далеко не так. Субъекты аналитической работы могут существенно различаться по видам деятельности, её масштабам, организационно-правовым формам, целевым установкам; это накладывает определённый отпечаток и на содержание аналитических процедур и функций, выполняемых лицами, принимающими решения.

Ниже на рисунке представлены основные стратегемы аналитики (рис. 6). Слово «стратегемы» (стратагемы) широко используется в восточной культуре. Знаменитые китайские стратегемы, задающие определённые идеи и алгоритмы сознания, а затем поведения военачальника, политика, дипломата, формирующие типовые образы проблемных ситуаций и путей их решения, своеобразные их идеально-теоретические модели – фактически очень сильно влияют на структуру менталитета, мировоззрение личности.

Рис. 6. Основные стратегемы аналитики

Справочно: Необходимыми условиями для составления и успешной реализации стратагем относятся: умение рассчитывать ходы и предвидеть их последствия; знание психологических особенностей тех, против кого нацелен план; упорство в реализации стратагемы. Стратагемность была серьёзным оружием китайских политиков, военных, дипломатов. Стратагема подобна алгоритму, она организует последовательность действий. Благодаря устной традиции, историческим хроникам и художественным произведениям эффективность применения стратагем была очевидной и для широкой публики. Естественно, стратагемы стали секретным национальным достоянием. Прагматичный китайский ум классифицировал стратагемы по видам, разработал методику применения той или иной стратагемы в зависимости от конкретной ситуации, создал своебразный банк данных – «Трактат о 36 стратагемах». Всё это тщательно скрывалось от иностранцев. Стратагемность стала важной национальной чертой китайцев. В этих 36 кратких формулировках китайцы собрали немалую часть своих тысячелетних наблюдений за способами выхода изо всех мыслимых ситуаций и способами поведения с противником [24] .

Представленные на рисунке стратегемы охватывают как теорию, так и практику Аналитики. Именно по этим базовым конструктам развёртывается мыслительная деятельность, выстраивается методология, технология, моделирование объектов анализа. Естественно, данный подход нуждается в дальнейшем развитии и нужно привлечение к этому многих креативных людей. Началом сотрудничества может быть усвоение молодыми аналитиками азов диалектической логики – умения строить сориты, кладограммы понятий.

Представленная теоретическая модель помогает решать самую сложную по И. Канту проблему – понять сущность Аналитики и разработать её теорию. Это не означает, что все практикующие аналитики, управленческий корпус должны заниматься академическим теоретизированием. Но без общего представления о сути, особенностях Аналитики как особого вида интеллектуальной деятельности не обойтись. Это касается не только практиков, но и теоретиков, которые потянулись в последнее время на притяжение Аналитики. Вне философии – всё это пустышки, вокруг нас полно персон с их «фабриками мысли», которые фактически убили системный подход, не поняв его, и повели в тупик. Вместе с разрушением философии советского периода из неё были выброшены и наиболее ценные, так сказать надвременные достижения, в том числе диалектическая логика, которая крайне необходима для Аналитики. В процессе разработки теоретических вопросов для меня главное – технология аналитического мышления, т. е. как сделать логику практичной, плодотворной, доступной и т. п.

 

2.1. Понятийный аппарат аналитики

 

Понятийный аппарат аналитики представлен в тезаурусе, где приведено толкование некоторых наиболее важных для сферы Аналитики терминов. Здесь же мы рассмотрим лишь несколько основных понятий, имеющих принципиальное значение для аналитической работы.

Ключевыми понятиями аналитической работы являются:

• информация

• системный анализ

• методологический инструментарий

• аналитические технологии

• моделирование

• прогнозирование

• сценарий

• управленческие решения и лицо, принимающее решения (ЛПР)

Информация  – 1) снятая неопределённость, связанная со случайными процессами, а также с превращением возможности в действительность; 2) свойство объекта уменьшать неопределённость процесса изменения его состояния во времени; 3) степень модификации структуры входными данными; 4) сведения о лицах, предметах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их представления, используемые в целях получения знаний, принятия решений; 5) степень изменения знания об объекте.

На уровне обыденного сознания большинство людей представляет информацию как сообщения, сведения, имеющие определённое содержание. Толковые словари особо выделяли понимание информации как данных, новостей, сведений и знаний, полученных путём исследования и наблюдения, а также как фактов, приготовленных для сообщения.

В прагматических и «общефилософских» концепциях информации неизбежно присутствует нечёткость, обусловленная характером «человеческих» контекстов и специфической ролью философских категорий в осмыслении опыта.

Если с гносеологической точки зрения закрепление тех или иных результатов познавательной деятельности человека в системах знаков рассматривается как «отражение», то в рамках социальной философии (и социологической теории) этот процесс характеризуется как производство информации.

Различаются следующие виды информационной деятельности:

– перенесение смыслового содержания из одной семиотической системы в другую (перевод информации);

– воспроизведение одного и того же информационного продукта в большем или меньшем количестве экземпляров (тиражирование информации);

– передача (трансляция или ретрансляция) информации с помощью или без помощи технических средств;

– использование информации для создания новой информации или для достижения иных эффектов;

– хранение информации, понимаемое как обеспечение возможности её актуализации во времени, включающей передачу и потребление;

– разрушение информации путём физического разрушения материальной основы знаков или морального уничтожения (дезавуирования) текста, а также внесение изменений в контент, исключающих компенсацию искажений имеющимися средствами, создание технических или семиотических препятствий передаче информации.

Перечисленные виды информационной деятельности социальных субъектов являются базовыми, а другие её виды понимаются как их сочетания. Например, распространение информации предполагает её передачу и тиражирование, которые могут осуществляться практически одновременно.

Аналитика занимается анализом информации как основой социальной коммуникативности с учётом специфики деятельности различных социальных субъектов, учитывает особенности информации, по-разному проявляющихся в том или ином виде деятельности. Информация вездесуща – как феномен она естественным образом «вписывается» в деятельность инженера, управляющего системами жизнеобеспечения города, работника навигационной службы, учёного (естественника или гуманитария), журналиста, политика и обывателя, разработчика и пользователя компьютерных технологий. Очень актуальными являются темы достоверности, надёжности и эффективности информации.

Раскроем содержание системного анализа как ядра Аналитики.

Основная идея системного анализа состоит в сочетании в моделях и методиках формальных и неформальных представлений, что помогает постепенно формализовать отображение и анализ проблемной ситуации. Методы моделирования систем можно разделить на два больших класса: методы формализованного представления систем и методы, направленные на активизацию использования интуиции и опыта специалистов. Строгого разделения на формальные и неформальные методы не существует. Можно говорить только о большей или меньшей степени формализованности или, напротив, большей или меньшей опоре на интуицию и здравый смысл.

При проведении системного анализа нужно, прежде всего, отобразить ситуацию с помощью как можно более полного определения системы, а затем, выделив наиболее существенные компоненты, влияющие на принятие решения, сформулировать рабочее определение системы, которое может уточняться, расширяться или сужаться в зависимости от хода анализа.

В мире существует огромное количество определений систем. Не вдаваясь в глубокий анализ сущности понятия системы, хочу лишь отметить, что определение системы прошло большую эволюцию, уточняясь по мере развития общей теории систем, теории познания и теории отражения. Вначале, помимо элементов и связей между ними, в него входили признаки структурности и функциональности, затем – цель, затем наблюдатель. В термин система на разных стадиях её рассмотрения можно вкладывать разные понятия, говорить как бы о существовании системы в разных формах.

Модель системного анализа изучаемого объекта представлена на рис. 7.

Рис. 7. Модель системного анализа объекта

Аналитик должен хорошо знать признаки системности объектов . В их числе:

– отграничение системы от среды, с которой взаимодействует система;

– элементы (компоненты, подсистемы), множественность членения которых раскрывает аспекты системы;

– свойства элементов, подсистем;

– отношения, взаимодействие внутри системы и с другими системами;

– связи с другими системами;

– структура (организация) системы;

– функции;

– автономность как способность к самоорганизации;

– иерархичность построения системы;

– эмерджентность (возникновение в системе новых интегративных качеств, несвойственных её компонентам);

– управление системой;

– целеполагание: цели системы и её элементов;

– стадии существования системы: функционирование, рост, развитие и т. д.

Также может учитываться информационный, поведенческий аспект и многие другие.

Следует учитывать, что есть системы, для которых наблюдатель очевиден. Иногда может отсутствовать понятие цели, управленческого звена.

Несмотря на то, что классификации систем всегда относительны, системы принято разделять на классы по различным признакам. По виду отображаемого объекта : (технические, биологические, экономические и т. д.); по виду научного направления , используемого для их моделирования (математические, физические, химические и др.). Системы делят также на открытые и закрытые, материальные и нематериальные, детерминированные и стохастические; живые и неживые и т. д.

Существуют многие закономерности функционирования, роста и развития систем. Среди них – закономерности самоорганизации, иерархической упорядоченности, целеобразования, закономерность потенциальной эффективности и др. Для управленцев особый интерес представляет закон «необходимого разнообразия». На необходимость учитывать предельную осуществимость системы при её создании впервые обратил внимание У. Р. Эшби, который сформулировал этот закон. Для задач принятия решений наиболее важным является одно из следствий этой закономерности.

Эшби доказал теорему, на основе которой формулируется следующий вывод. Создавая систему, способную справиться с решением проблемы, обладающей определённым, известным разнообразием (сложностью), нужно обеспечить, чтобы эта система имела ещё большее разнообразие (знания методов решения), чем разнообразие решаемой проблемы, или была способна создать в себе это разнообразие (владела бы методологией, могла предложить новые методы решения проблемы). Использование этого закона при разработке и совершенствовании систем управления предприятиями и организациями помогает увидеть причины проявляющихся в них недостатков и найти пути повышения эффективности управления.

Важнейшими недостатками подобных централизованных систем являются:

а) их слабая приспособленность к снижению качества управления – системы не способны к самостоятельной генерации задач, самоизменению при существенных изменениях внешней среды;

б) лёгкость перевода из состояния роста и развития в режим простого функционирования системы, что впоследствии ведёт к её разрушению.

Поясню второй момент более детально. Принципиально любая система, помимо стадий зарождения-формирования и гибели, которые я сознательно не затрагиваю при данном рассмотрении, может существовать в трёх базовых стадиях: функционирования, роста и развития (рис. 8). Рост и развитие многие понимают как синонимы. Действительно, трудно уловить разницу – любой человек растёт и развивается одновременно. Но разница между этими понятиями всё же есть и существенная, причём имеющая самое прямое отношение к управленческой и аналитической работе. Обратите внимание на такой простой пример: куча мусора растёт, но не развивается! Развиваться могут лишь те системы, в которых имеется элемент, специально отвечающий за это. Кстати, и управлять можно только развитием! По аналогии: нельзя управлять стоящим автомобилем…

Рис. 8. Основные стадии жизни системы: функционирование, рост, развитие

Очень интересны подходы к стадиям развития организации, представленные в главе III книги А. И. Пригожина. Он описывает жизненный цикл организации, состоящий из трёх фаз.

I. Рост

II. Зрелость

III. Старение

Фаза роста включает в себя стадии зарождения, юности, расцвета. Очень важен момент, когда организация набирает инертность и теряет тонус, когда начинается процесс бюрократизации . В этой стадии для организации главными ценностями являются безопасность, неизменность. «Рассогласованность целей и действий между подразделениями по горизонтали, по диагонали, а также между целями фирмы и целями сотрудников становится угрожающей. Нововведения как-то нехотя объявляются, но все знают, что ничто меняться не будет, и ждут конца очередной кампании. Борьба за влияние, за ресурсы, посты переходит в конфликтность и взаимную отчуждённость». По роду служебной деятельности мне пришлось трудиться во многих государственных структурах, учебных заведениях и я видел этот процесс бюрократизации, заболачивания системы воочию. Особенно интересен в этом смысле феномен разрастания «обслуги» по отношению к сотрудникам, осуществляющим базовую деятельность. В первые годы существования системы число специалистов, реализующих основные функции системы, превышает персонал, обеспечивающий деятельность. Проходят годы и «медленно, но верно» число вторых увеличивается до такой степени, что система начинает работать лишь на саму себя, базовые функции ослабляются. Имеется много людей, которые знают или интуитивно чувствуют эту закономерность и успевают вовремя перебежать с тонущего корабля, сменив место работы.

Рост – количественное и качественное изменение системы, совершенствование выполнения ею своих функций.

Однако в своей замечательной книге, которую я считаю одной из лучших книг по менеджменту в нашей стране, А. И. Пригожин недостаточно уделил внимания такой стадии жизни системы и её важнейшей характеристики как развитие. Он лишь указал, что вершиной развития является стабилизация.

Стадия развития в жизни любой динамической системы предполагает её адекватное реагирование на изменения в окружающей среде. В структуре системы должны быть элементы, которые специально отвечают за это реагирование, причём максимально быстрое. Мы ещё скажем о скорости принятия управленческих решений, которая в данном случае имеет решающее значение. В случае нарушения каналов управления или ухудшения селективных свойств элементов управления это приводит к потере устойчивости по отношению к внешним воздействиям. Устойчивость системы при деградации управления обеспечивается исключительно за счёт селективных свойств элементов, быстро приспосабливающихся к новым условиям. Подобные феномены детально рассматриваются в кибернетике.

Развитие для технических систем наглядно можно представить на примере эволюции автомобилей (рис. 9).

Рис. 9. Историческое развитие форм легкового автомобиля

Именно динамическая развивающаяся система наиболее устойчива в любых кризисных ситуациях. Простое функционирование (по типу белки в колесе, когда всё механически крутится без соответствующего целеполагания и своевременных изменений) – всегда ведёт к развалу системы. Наглядный пример можно было увидеть с развалом КГБ СССР в период перестройки – достаточно было перевести, казалось бы, мощную систему государственной безопасности в режим простого функционирования – и скоро всё рухнуло. Система КГБ не смогла защитить ни государственный строй, ни самую себя. Её руководство и аналитические структуры работали формально, все выводы были конъюнктурными. Стремление угодить верхушке КПСС закончились плачевно.

«Фактически без объявления и широкой огласки была организована нового типа мировая война, в которой применялись средства создания в национальных экономиках и социальной сфере управляемого хаоса. Это парадоксальное понятие предполагает, что в хаос превращались экономическая и социальная жизнь стран, которые становились жертвой этой войны. Сами агрессоры, которые сидели у пульта управления этим оружием, держали хаос в стране противника под контролем, для них он был целенаправленно созданным особым порядком».

Разработкой этого нового вида боевых действий занимались лучшие умы западного мира. Среди них – видный аналитик Стивен Манн, который лично участвовал в создании структур, организовывавших хаос на территории СССР. После развала Советского Союза С. Манн поделился секретами этих боевых управляющих воздействий. Чтобы создать хаос у противника, нужно использовать «содействие демократии и рыночным реформам», «повышение экономических стандартов и ресурсных потребностей, вытесняющих идеологию».

Согласно С. Манну, для создания хаоса на территории «вражеских наций и государств» необходимо:

– содействие либеральной демократии;

– поддержка рыночных реформ;

– повышение жизненных стандартов у населения, прежде всего в элите;

– вытеснение моральных ценностей и идеологии. Любой объективный исследователь заметит, что именно эти положения реализуются в России и на всём постсоветском пространстве со времён перестройки по сегодняшний день. Специально создаются условия для разложения национального духа, ослабления государства, всех устойчивых культурно-национальных традиций и ценностей. В этом разрушительном процессе, которых длится более двух десятилетий, участвует огромное число людей, большую часть которых глобалисты используют «втёмную» через вовлечение в финансовую наживу. При этом активно используются специально разработанные технологии, активно влияющие на духовную сферу и общественное сознание, прежде всего через СМИ, сферу образования, социальные сети. Сейчас термин «пятая колонна» считается устаревшим, но в действиях такого рода задействована именно она. Задача ставится совершенно конкретная – демонтаж существующих национальных государств, традиционных культур и цивилизаций, стирание исторической памяти.

Развитие – способность системы адекватно реагировать на изменения во внешней и внутренней среде, самоизменяться, реорганизовываться «на ходу», своевременно решать на основе системного анализа возникающие проблемы. Развитие предполагает постоянное изменение формы, содержания, сущности, качества любого явления.

Многие практики не видят разницу между ростом и развитием, говорят, что на деле это одно и то же, исходя из житейских примеров, потому что трудно уловить разницу в понятиях, например, многие системы внешне и растут и развиваются одновременно. Если взять, например, фирму – она тоже и растёт, и развивается, для большинства людей эти слова являются синонимами. Но из-за непонимания этой «разницы» порой совершаются стратегические ошибки. В условиях кризиса, дефолта и т. д. – в первую очередь гибнут те структуры, системы, которые не смогли быстро перестроиться, среагировать на внешние изменения, в которых отсутствовали механизмы развития. Отсюда массовые банкротства фирм, банков и т. д., которые оказались неготовыми к неожиданным изменениям внешней макроэкономической среды.

Развитие – всегда движение вперёд, запуск новых позитивных процессов, устранение устаревшего. Для этого существуют технологии создания «точек роста» и перевода функционирующей системы в систему развивающуюся. В самой системе при этом должен обязательно присутствовать элемент, специально отвечающий за эту работу. Название его принципиального значения не имеет – информационно-аналитический отдел, управление или департамент, или, например, подразделение стратегического инновационного менеджмента. Главные функции этой структуры состоят в стратегировании развития во всех его аспектах. Она должна видеть стратегическую перспективу (включая конкурентную среду), быстро и адекватно реагировать на любые изменения во внешней среде, обеспечивая полноту видения проблемного поля, своевременную постановку переориентацию на новые актуальные цели и задачи, запуск механизмов их достижения. Если при этом также будет обеспечиваться работа на опережение, то система будет устойчивой и будет действительно развиваться.

Содержательная сторона Аналитики является очень ёмкой и основывается на научном знании. Появление Аналитики симптоматично совпадает с «мощным ростом научного знания, всё увеличивающейся интенсивностью и расширяющимся охватом на-уки» и включает в себя большое количество концептуальных подходов, идей, частных аналитических систем, каждая из которых имеет свои сильные и слабые стороны. Прежде всего, содержательная сторона аналитики связана с сущностным, системно-динамическим и ресурсным анализом, которые применяются для адекватного отражения всего многообразия проявлений объектов и процессов, с которыми приходится сталкиваться аналитику. Обоснованность принимаемых различными субъектами управленческих решений в значительной степени определяется качеством аналитического обеспечения, методик анализа.

Только одно простое перечисление видов анализа, которые входят в сферу аналитики и активно используются сотрудниками аналитических подразделений, показывает, что арсенал приёмов, способов, методик, подходов к обработке информации поистине огромен:

• системный анализ;

• концептуальный анализ;

• графический анализ;

• факторный анализ;

• статистический анализ;

• анализ временных рядов;

• анализ показателей эффективности;

• контент-анализ,

• ресурсный анализ;

• ситуационный анализ;

• экономический анализ

• финансовый анализ;

• сравнительный анализ;

• корреляционный анализ;

• анализ вариаций;

• дискриминантный анализ;

• причинно-следственный анализ;

• теоретико-игровое моделирование;

• технический анализ;

• фундаментальный анализ;

• структурный анализ;

• экспертный анализ;

• семантический анализ;

• прогнозный анализ;

• дисперсионный анализ;

• кластерный анализ;

• ретроспективный анализ;

• логико-лингвистический анализ;

• многокритериальный анализ;

• факторный анализ и др.

Такое обилие аналитического инструментария отнюдь не случайно. Интеллектуальный арсенал любой аналитической школы или системы, претендующей на целостное отображение реальной действительности, не может ограничиваться некоторым изолированным набором методов. Большинство аналитических школ обладают сходным методологическим аппаратом и сильно перекликаются в части используемых методов и приёмов проведения анализа. Однако имеются и более фундаментальные различия в их содержательной части. Не углубляясь в нюансы, связанные с разным уровнем фундаментальности типов анализа, обращу внимание на одно принципиальное различие.

Технология анализа принципиально отличается у двух больших групп субъектов аналитической деятельности:

– первая группа – «практики» – это люди с эмпирической основой мышления, которая всегда носит несколько стихийный характер, как правило, очень прагматичные и целеустремлённые;

– вторая группа – «теоретики» – это люди с логической основой мышления, которые знают силу теории.

На мой взгляд, первая группа преимущественно использует такие типы анализа как факторный, статистический, причинно-следственный, ситуационный и др.

Вторая группа чаще использует системный, концептуальный, логико-лингвистический и др. формы мышления, которые хотя и более сложны, но имеют значительно более высокий потенциал по результатам.

В различных видах финансово-хозяйственной и политической деятельности используются различные виды анализа. Например, экономический анализ и финансовый анализ используется для анализа экономики и банковской сферы по всей совокупности протекающих в них процессов. Они осуществляются с целью выявления основных тенденций и закономерностей развития экономики, их взаимосвязи и взаимовлияния; факторов, определивших те или иные результаты; основных пропорций и соотношений; эффективности экономической деятельности.

 

Структура и задачи Аналитики

Общая структура Аналитики представлена на рис. 10. Данная схема помогает увидеть смысловую взаимосвязь основных составных частей, структуру и функциональные сферы Аналитики. Такое целостное представление показывает, насколько сложен и объёмен этот феномен.

Как любую научную дисциплину, её можно разделить на фундаментальную и прикладную.

Основные виды Аналитики – финансовая, политическая, экономическая, информационная.

Функциональное разделение Аналитики – стратегическая, тактическая и оперативная.

Рис. 10. Структура Аналитики

 

2.2. Методологическая культура аналитика

Российское научное и экспертно-аналитическое сообщество нуждается в повышении методологической культуры. Каждый человек, стремящийся стать аналитиком, должен достаточно чётко представлять себе место и роль методологии в научно-исследовательской и информационно-аналитической деятельности.

Автор в течение многих лет научно-исследовательской и преподавательской деятельности многократно сталкивался с обстоятельствами, когда слушатели вузов, молодые исследователи не знают, не понимают, а, следовательно, и не используют в своей практической деятельности всего богатства методологического инструментария. Нередко бытует даже предубеждение против методологии, понимаемой весьма упрощённо – как некоторой абстрактной области философии, не имеющей прямого отношения ни к конкретным научным исследованиям, ни к потребностям практики. Что касается преподавательского корпуса – то и здесь наблюдается очень интересная картина – многие преподаватели методологически вооружены недостаточно, существует слишком большой разброс в подходах, трактовках, оценках методологии как таковой, её сущности и содержательной стороны.

Под методологией многие авторы понимают самые различные стороны теории :

• набор принципов по организации знаний и представлений об изучаемых объектах;

• совокупность подходов (системных, деятельностных, познавательных) для организации знаний, операций, моделей и онтологических картин;

• форма организации средств нашего мышления и мыследеятельности;

• система гносеологических принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности, а также учение об этой системе;

и т. д.

В советский период методологии научных исследований уделялось значительно больше внимания, чем в настоящее время. В многочисленной литературе того времени большинство исследователей считали методологию:

– учением о структуре, логической организации, методах и средствах теоретической деятельности;

– принципами и процедурами формирования и применения методов познания и преобразования действительности;

– совокупностью наиболее общих принципов решения сложных практических задач и методов исследования;

– исходными (ключевыми) положениями о структуре, функциях и методах научных исследований.

Следовательно, методологическое знание той или иной науки является результатом разрешения противоречия между процессами познания и преобразования соответствующей практики. Это является существенным признаком методологического знания. Теоретическое знание является результатом разрешения иного противоречия – между предметом познания и методом, с помощью которого возможно познание этого предмета (при этом не является обязательным требование единства и взаимосвязи познания и преобразования, теоретической и практической деятельности). Теоретико-методологическое знание выводится из разрешения проблемы, содержащей в себе оба противоречия: между предметом и методом, между познанием и преобразованием. Очень важно положение о том, что, наряду с теорией научно-исследовательской (познавательной) деятельностью методология должна иметь и собственную теорию преобразовательной (практической) деятельности. В отсутствии внимания к данному признаку (единство познания и преобразования) заключается серьёзная ошибка многих исследователей, которые под методологией понимают только процессы познания. Появились даже термины – «методология познания», «методология научного исследования», что далеко не всегда соответствует второму признаку методологического знания – единству познания и преобразования. Именно этот аспект реализуется в практической аналитической деятельности.

В ходе рецензирования и научного руководства соискателями постоянно приходится сталкиваться с удивительной бедностью представлений о методологии науки, в большинстве кандидатских и даже докторских диссертаций теоретико-методологический блок представлен очень узко, однобоко и недостаточно. Этот же недостаток отмечает и Высшая аттестационная комиссия (ВАК) Министерства образования и науки Российской Федерации.

Для практических работников сферы производства, (если рассматривать его в самом широком смысле – как материальное, так и духовное производство), для работников искусства и т. д. – то есть для всех специалистов, не занимающихся профессионально научной деятельностью методология тем более является туманной, неясной областью.

В таком положении дел есть свои причины. Роль вопросов логики и методологии познания вообще и научного познания в частности, структурно-функциональной организации научного исследования, субъектно-объектных взаимосвязей, мыслетехнологий, объективности и адекватности теоретического отражения практической деятельности в современной науке поистине огромна. Однако в этой сложной и многомерной проблеме – разработке научно-методологического инструментария  – очень много путаницы и неясностей.

В принципе методология как важнейшая часть любой науки, требует с одной стороны, холодного чистого разума, бесстрастно проникающего в суть вещей, логической последовательности, оперирования тончайшими категориальными и понятийными различениями, с другой же – игры со всеми смыслами, творческого самовыражения, поиска новых идей, то есть всегда носит субъективный отпечаток.

В связи с этим возникает потребность чётко выразить свою позицию по данному важнейшему для развития современной науки вопросу, потому что противоречия в данной сфере продолжают нарастать и уже сказываются на качестве научно-исследовательских и аналитических разработок. В среде современных российских учёных не так много представителей, которые глубоко и неформально понимают, в чём суть и сила «методологической грамотности», методологической культуры личности Аналитика. Анализируя и обобщая опыт их научно-исследовательской и информационно-аналитической деятельности, а также опыт собственной работы на этой ниве, сделаю попытку целостно представить те положительные моменты, которые могут быть использованы практически каждым, кто занят аналитическим трудом, берётся за проведение исследований в рамках кандидатской или докторской диссертации, осуществление НИР или НИОКР, специализируется в области управленческого консультирования и экспертизы.

Каждая научная теория, включая философию, соединяясь с практической деятельностью людей, превращается в научную методологию. Убеждён, что для эффективной работы в интересах аналитической практики методология должна быть ясной и понятной. Тогда процедура выбора методологических средств для решения конкретной задачи познания не будет вызывать таких затруднений как сейчас.

Одной из важных задач также является привлечение внимания молодых учёных и исследователей к именам людей, которые внесли большой вклад в отечественную и мировую науку, используя возможности методологии. Среди них: П. Я. Гальперин, Г. П. Щедровицкий, Л. С. Выготский, Т. Кун, Д. Э. Розенталь и другие.

Справочно: Г. П. Щедровицкий, как мыслитель и как личность, сыграл огромную роль в развитии методологической культуры мышления российских интеллектуалов. Работая над проектом создания методологического мышления как мышления будущего, долгом и трудном пути внедрения системо-деятельностного или СМД-подхода, он оставил богатейшее теоретическое наследие, которое ещё только начинает осознаваться современниками. Огромен его вклад в создание концепции Знания, осмысление принципа и техник проблематизации, развитие культурных оснований форм и методов мышления, организационно-деятельностной игры (ОДИ) как формы реализации методологических идей. Являясь все последние годы непременным участником чтений, посвящённых памяти Г. П. Щедровицкого [38] , на которые собирается по несколько сот человек, хочу выразить признательность его ученикам и последователям за большую теоретическую и организационную работу по продолжению интеллектуальных традиций Московского методологического кружка [39] , расширение смысловых горизонтов методологической деятельности, в том числе касающейся развития мыслетехнологий.

Для облегчения восприятия я попытался максимально просто и образно выразить достаточно сложные теоретические конструкции, используя в этих целях методику системно-структурного моделирования и конструктивное упрощение некоторых подходов и методик. Дело в том, что большинству практиков, которые недавно пришли в науку и сотрудников аналитических подразделений в различных структурах, необходима хотя бы первичная ориентация в огромном мире методологии, в первую очередь нужен конструктивно несложный, но эффективно работающий инструментарий. К сожалению, выделить его самостоятельно из порою чрезмерно затеоретизированных и засхематизированных трудов современных методологов весьма непросто. В этих условиях незаменимо конструктивное упрощение сложной теории с чётким выделением основных частей объекта. На примере анатомии понятно, что изучать человека значительно легче, когда сначала рассматривают его скелет, а потом мышечную, кровеносную и другие системы.

Можно привести следующий образный пример. Представьте себе, что имеется огромный зал, в котором выставлены все виды и образцы вооружения и боевой техники – от пистолета и автомата до танка и сверхзвукового истребителя. В зависимости от задач предстоящего боя нужен выбор того, что необходимо. Понятно, что из пушек по воробьям не стреляют. Точно также и с методологически инструментарием – он различен по сложности, из существующего в науке арсенала выбирается то, что эффективно сработает при решении изучаемой проблемы. По моему мнению, таким своеобразным методологическим «автоматом Калашникова» может выступать методика системного анализа, выступающая ядром современной аналитики.

Разница между теоретико-методологическим и практическим уровнем деятельности людей огромна. Многие «практики» скептически относятся к «теоретикам», «яйцеголовым», считая, что все жизненные проблемы можно решить на уровне здравого смысла. Однако, я глубоко убеждён, что всякая хорошая теория сугубо практична.

Общая логика движения мысли (а ею, по сути, является методологическая работа в ходе научного познания) такова:

• описание общего проблемного поля (существующих на практике противоречий, «узких мест», «болевых точек», конфликтных ситуаций и т. д.);

• выбор подходов, принципов, методик, приёмов, категорий из уже существующего «методологического арсенала»;

• формулировка проблем;

• структурирование проблем;

• всесторонняя характеристика проблем;

• моделирование проблем;

• вскрытие сущности проблем, их онтологических, гносеологических, социальных, политических, экономических и иных корней;

• определение путей решения проблем.

На практических уровнях деятельности людей в оценке проблемных ситуаций применяется в основном метод интуиции, когда человек априори знает, как ему действовать правильно, руководствуясь при этом критериями рациональности и здравого смысла.

Учёные всего мира столетиями пытаются осуществить грандиозную попытку построения теории мышления . Члены Московского методологического кружка (ММК) в 70-е годы, руководимые выдающимся методологом Г. П. Щедровицким, перешли от исследования мышления к его культивированию. Эта смена подхода к проблеме мышления – с исследовательского (теоретического) на инженерно-практический, – осознавалась, но чаще всего на идеологическом уровне. Средства же и методы работы оставались по преимуществу «старые» – заимствованные из философии и науки.

В процессе семинарской работы сознательное культивирование мышления заставило отказаться от стационарного состояния организации мышления. Постепенно происходила проблематизация всего корпуса культурно-закреплённых форм его организации, в первую очередь – предметной организации. Мышление начинает пониматься не как познающее («отражающее»), а как продуктивное, становящееся и воспроизводящееся. В этих процессах огромную роль сыграли методологические схемы , которые явились тем новым средством, которое позволяло на одном материале (в схеме) фиксировать как объект размышления, так и способ осуществления мышления.

Культивирование мышления неизбежно повлекло за собой его практикование и смещение интереса методологии в сторону проектирования и программирования деятельности, а в дальнейшем – в сторону общественной инженерии и социального проектирования.

Г. П. Щедровицкий первым в стране понял, что для культивирования и практикования становящегося и продуктивного мышления необходима особая коммуникативная игровая площадка. Существующие системы деятельности были непригодными для этих целей. Его гениальный расчёт или интуиция подтолкнули методологов к Игре, как специфическому способу жизни, в котором новый стиль мышления стал преодолевать старые структуры мышления. Появились организационно-деятельностные игры ( ОДИ), в ходе которых игровое отношение постепенно втягивало в себя не только устоявшиеся структуры мышления и деятельности, но и культивировавшиеся лишь в ММК и считавшиеся собственно «методологическими» структуры. Втягивало – и так же успешно разрушало.

Разрушение «устоев» методологического мышления происходило параллельно с восстановлением в ОДИ полной структуры Игры. Как отмечает Ю. В. Громыко, это имело несколько последствий: с одной стороны – снижение уровня и социализацию отдельных методологических групп; с другой – попытки «не заметить» произошедшего события и вернуться к «теоретической чистоте» методологического мышления, превращая методологию в «инструментальную часть философии»; с третьей – очищение методологической идеи от промежуточного состояния (оппозиция официальной советской философии и позитивистской науке) и формирование на её основе самостоятельного стиля мышления – методологического или «катастрофического» мышления. «Катастрофическое мышление» в его методологическом варианте практически полностью сформировались в ОДИ.

Понятие катастрофы стало актуализироваться совсем недавно, в конце XIX – начале XX века. Оно связано с нарушениями регулярного хода событий в человеческой цивилизации, происходящими в течение жизни одного поколения. Смысл катастрофы в том, что происходит разрушение систем жизни – но при этом цивилизованное сознание человека сохраняется и человек должен выжить и при этом не опуститься, а сохранить уровень цивилизованности. По моему мнению, теории «управляемого хаоса» являются логическим завершением катастрофического мышления.

В этом смысле римляне не осмысляли падение своей Империи как катастрофу. Для них это было поражение в очередной войне, гибель правителей и их смена, личные коллизии. Те же, кто оставался носителем прежнего уровня культуры, уже не могли его восстановить – они либо опускались, либо погибали, либо бежали. В 20 веке положение изменилось – обе мировые войны, экологические бедствия, технологические аварии, революции, перестройки, финансовые кризисы – современным сознанием воспринимаются как катастрофы: система организации жизни разрушается, а сознание остаётся столь же высокоорганизованным, как и до катастрофы, и требует того же от жизни. Усилия человечества направляются на восстановление прежней жизни и её развитие.

Соответственно, перед мышлением руководителей всех рангов возникает задача совершенно иного порядка: задача организации жизни в целом, проектирование и творение её новых форм . Мышление в рамках масштабов возможных катастроф и негативного развития событий даёт ключи к их организации и ликвидации. Как показывает мировая социальная практика последних десятилетий – данное направление очень актуально. Ситуация осложняется тем, что с каждым днём вероятность возникновения глобальной войны как средства разрешения финансового тупика, в который завёл мир Запад с его идеологией безудержного потребления, усиливается. В орбиту этой войны в той или иной форме, несомненно, будет втянута и Россия. И вовсе не потому, что у России есть какие-либо агрессивные планы, а потому, что у нас есть то, за что в ближайшем будущем развернётся жесточайшая борьба: территория и ресурсы. Не думать об этом аналитики России не имеют права.

Человек начинает строить планы изменения жизни на всех уровнях – от реорганизации фабрики до реорганизации жизни целых стран и народов. И точно так же, как во времена Древней Греции пираты Средиземноморья строили свои расчёты – как, имея три сотни человек, захватить многотысячный город, в котором к тому же ни один из них не был, так сейчас огромное количество людей – от руководителя разведгруппы до рекламного агента и аналитической группы крупного политика – рассчитывают: как заставить большое количество людей делать то, что им нужно, не применяя прямого насилия. То, чем в 1905 и в 1917 году занимался В. Ленин с немногочисленными соратниками, рассчитывая перевернуть огромную страну, теперь занимаются тысячи и сотни тысяч людей. В результате мелкие и крупные социальные кризисы и катастрофы стали повседневностью. А их предотвращение и организация – работой и промыслом огромного числа людей.

Чтобы участвовать в новом мире, нужен иной тип мышления , который в настоящее время активно формируется современной аналитикой. Его логическую основу составляет индивидуальное и общественное самосознание, возникающее как пространство жизни интеллекта, эмоционально-чувственной и волевой сферы, рефлексивная самоорганизация индивида и социума в соответствии с меняющейся ситуацией. Результатом такого мышления является новый порядок жизни, новое поведение.

Перечисление многочисленных социальных симптомов появления нового типа мышления, нового интеллектуального отношения к реальности не означает, что именно реальное положение дел делает прежний способ мышления второстепенным. Скорее наоборот. Сформировавшиеся идеалы монистического и регулярного мышления породили своих «могильщиков»: технологическую форму организации и идею управления.

Важным феноменом нашей современной жизни является кризис социального проектирования и переход технологических форм организации с производственной сферы на организацию жизни вообще. Роль и значение технологических укладов продолжает возрастать. Но народы, страны и люди в отличие от машин не могут жить технологически – они обладают способностью ставить собственные цели, они обладают рефлексией, способностью играть, включены в различные системы жизнедеятельности.

Для большинства граждан России реальным стимулом интеллектуальной и политической активности может стать ориентация на достижение характеристик качества жизни, свойственных среднему классу. Это относительно высокое материальное положение, высокий социально-профессиональный статус (высшее или среднее специальное образование, стабильная, достаточно интересная работа); самоидентификация (ощущение самодостаточности, принадлежности к активной части российского общества). В настоящее время лишь 6,9 % российских семей обладают всеми названными тремя признаками, а двумя – 20 % населения страны. В наиболее развитых странах средний класс составляет около 70 % населения.

Участники московского методологического кружка (ММК) под руководством Г. П. Щедровицкого поставили себе цель – основываясь на методологии, культивировать наиболее передовые формы мышления. Методология вышла к проблеме формирования синтетического аналитического мышления, подкреплённого идеями эффективной организации и управления.

В ходе работы кружка было обнаружено, что эти идеи – управления и организации, рождённые регулярным мышлением, уже практически выпадают из его компетенции, они «одной ногой» уже в новом – инженерном, или «катастрофическом» мышлении. Местом, где организация и управление существовали бы актуально, где человек мог бы их прожить и почувствовать их границу и как мыслительную, и как социальную реальность стали организационно-деятельностные игры (ОДИ).

Современные общие энциклопедические определения методологии состоят в следующем.

«Методология (от «метод» и «логия») – учение о структуре, логической организации, методах и средствах деятельности».

«Методология – система принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности, а также учение об этой системе».

Поиск в Интернете по слову «методология» в качестве первых ссылок даёт: «методология программирования и внедрения программных продуктов», «методология инвестиционного анализа», «методология управления проектами», «методология расчёта индексов фондового рынка», «методология внедрения бизнес-систем» и т. д. Анализ сложившихся в литературе, научной и практической деятельности подходов показывает следующее.

В гуманитарных, в общественных науках в силу недостаточного уровня развития их теоретического аппарата в былые годы, да, в общем-то, и теперь, сложилась тенденция относить к методологии все теоретические построения, находящиеся на более высокой ступени абстракции, чем наиболее распространённые, устоявшиеся обобщения.

В физико-математических, в технических науках, наоборот, широко распространилось упрощённое трактование понятия «методология» – под методологией стали понимать либо лишь общий подход к решению задач того или иного класса, либо путать методологию с методикой – последовательностью действий по достижению требуемого результата.

Методология как таковая, в первую очередь методология науки, в советские времена стала оформляться лишь в 60-е – 70-е годы прошлого века. До этого, да и в те времена, партийными органами считалось, что вся методология заключена в марксистско-ленинском учении, и всякие разговоры о какой-либо ещё «методологии» вредны и опасны. Несмотря на это, методология науки, благодаря трудам П. В. Копнина, В. А. Лекторского, В. И. Садовского, В. С. Швырёва, Г. П. Щедровицкого, Э. Г. Юдина и других авторов стала развиваться. И в этом их огромная заслуга, поскольку они смогли мужественно противостоять идеологическому давлению. Но, в то же время, они поделили методологию (в основном рассматривая лишь методологию науки) на четыре этажа (рис. 11).

Рис. 11. Основные уровни методологии по представлениям советских учёных

Это разделение методологии было признано практически всеми методологами и стало подобием «священной коровы» – оно не подвергалось сомнению. Но такое деление привело к тому, что учёные должны были заниматься методологией или использовать её в своих исследованиях лишь на каком-то определённом «этаже» – порознь. А единая картина? А единая методология? И эту путаницу в методологии мы имеем до сих пор.

Действительно, судя по всему, верхние первый и второй этажи вышеуказанной конструкции строения методологии отведены для философов. Мне часто приходилось слышать мнение, что разницы между этими этажами практически нет. Философы сами конкретных научных исследований не ведут (за исключением собственно философских исследований). Они анализируют лишь наиболее общие результаты, полученные в различных отраслях научного знания в прошлых исследованиях, как правило – в прошлых десятилетиях, а то и столетиях. Их труды, поэтому, следует отнести, в основном, к гносеологии как науке о познании, логике науки и т. д., то есть к тем аспектам, которые связаны с наукой как со сложившейся системой научных знаний (прошлая деятельность умерла, остались лишь её результаты). А учёным – представителям конкретных наук: физикам, химикам, педагогам и т. д. – нужна методология как наука об организации деятельности, как интеллектуальное оружие для проведения их собственных исследований, проводимых в настоящее время. Кроме того, работы философов по проблематике гносеологии и методологии зачастую написаны настолько сложным, заумным языком, что для «простых» учёных они просто недоступны.

Далее, третий сверху «этаж» отведён как бы методологам конкретных наук – методологам физики, биологии, психологии и т. д. Но позиция, положение этих методологов «зависает» – они уже не философы, но и не собственно учёные, которые добывают новое научное знание. Эти методологи, как правило, в конкретные методики и техники научных исследований не вникают. Поэтому их результаты редко представляют интерес для исследователей в конкретных предметных областях. В итоге получается, что конкретными методиками и техниками исследований вроде как должны заниматься «простые» учёные (четвёртый этаж), зачастую в значительном отрыве от верхних этажей такого строения методологии.

Таким образом, подводя итог этому краткому экскурсу в методологию аналитики, приходится констатировать, что при всём большом объёме накопленных полезных материалов, в ней сложилась парадоксальная ситуация: с одной стороны, многозначность её предмета, с другой стороны – его зауженность.

В последние десятилетия, в первую очередь благодаря работам и просветительской деятельности Г. П. Щедровицкого, стали формироваться группы специалистов, называющих себя «методологами» а своё научное направление «системомыследеятельностной» методологией. Эти группы методологов (О. С. Анисимов, Ю. В. Громыко, П. Г. Щедровицкий, Б. В. Сазонов, В. М. Розин, А. А. Пископпель, Б. Г. Юдин и др.) стали в различных регионах страны проводить «организационно-деятельностные игры» с коллективами работников сначала в сфере образования, затем сельского хозяйства, с политологами, управленцами и т. д., направленные на осмысление инновационной деятельности, что принесло им довольно широкую известность, хотя мнения об их деятельности, зачастую, бывают весьма противоречивы.

Моё мнение по данному вопросу заключается в том, что знать методологию хотя бы в первоначальных основах и уметь пользоваться ею должен каждый: и учёный, и специалист-практик, и обучающийся – школьник, студент, аспирант и т. д. Тем более, знание методологии необходимо сотрудникам аналитических подразделений.

Параллельно с этим в печати стали появляться публикации учёных, посвящённые анализу и научному обоснованию инновационной и проектной деятельности – в образовании, в инженерном деле, в экономике, менеджменте и т. д.

Кроме того, в последние годы среди программистов распространился термин «методология» совсем в новом «звучании». Под методологией программисты стали понимать тот или иной тип стратегии, то есть тот или иной общий метод создания компьютерных программ.

Так, по сути дела, наряду с методологией научно-исследовательской деятельности стало формироваться новое направление – методология практической деятельности . А их, по мнению авторов, необходимо рассматривать в одном ключе, с единых позиций, а именно с позиций современного проектно-технологического типа организационной культуры.

В целом же, вероятно, основной объективной причиной появления различных неоднозначных толкований понятия «методология» является то обстоятельство, что человечество перешло в новую постиндустриальную эпоху своего развития, сопровождаемую такими явлениями как: информатизация общества, глобализация экономики, изменение роли науки в обществе и т. д. и теория просто не поспевает за бурно развивающейся практикой.

Теперь, когда мы рассмотрели причины расплывчатости и неоднозначности предмета методологии, сложившиеся в литературе, перейдём к формулированию собственной позиции. Зададимся вопросом – а чем принципиально методология науки (методология научной деятельности, методология научного исследования – синонимы) отличается от методологии любой другой человеческой деятельности ? И чем, в частности, если говорить о методологии науки, методология, например, педагогики как науки отличается от методологии науки психологии? Или методологии физики?

Действительно, невозможно выделить отдельно какие-либо сугубо специфические для какой-либо конкретной науки методы, принципы или средства исследования. Так, особенности научной деятельности, принципы познания и т. д. едины для всей науки вообще, науки в целом. Требования, например, к эксперименту одинаковы и для физики, и для биологии, и для педагогики, и для любой другой отрасли научного знания. Даже, казалось бы, такие экзотические методы, как бурение скважин в геологии или раскопки в археологии – это разновидности опытной работы, также как и в педагогике, и в психологии. Другое дело, что, к примеру, аксиоматический метод, методы математического моделирования широко применяются в физике, а в социологии, в педагогике и т. д. их применение пока что весьма ограничено. Или же наоборот – изучение и обобщение передового опыта широко применяется в педагогике, в экономике, в организации труда и производства, а в физике и химии их применение бессмысленно. Но это лишь специфика применения тех или иных методов, а в принципе же общее строение методологии науки едино.

Вернёмся к приведённым выше двум общим энциклопедическим определениям методологии. Эти определения верны, однако в них имеет место некоторая расплывчатость. В первую очередь, из-за наличия в определении, данном в философском энциклопедическом словаре, диады «теоретическая деятельность» и «практическая деятельность», и возникает, очевидно, множество разных толкований. Так, одни авторы рассматривают методологию как способ, средство связи науки и практики, например, В. В. Краевский. Другие авторы, например, Н. А. Масюкова – как средство помощи науки практике. И так далее.

В целом рассматривая методологию как инструмент верхнего концептуального уровня, можно сформулировать следующее определение этой категории.

Методология – это целостная совокупность подходов, принципов, инструментария (методов, методик, приёмов, способов и средств обработки информации, доказательств и экспериментов), правил работы с категориальным аппаратом, усвоенная исследователем в виде мыслетехнологий и применяемая для структурно-функциональной организации научно-исследовательской, аналитической и иной деятельности.

В этом определении содержится пять основных частей методологии как научно организованной и ориентированной на решение аналитических задач системы. Представление о «здании» методологии в целом может дать следующая структурно-логическая модель (рис. 12). Эта «звезда в квадрате» легко запоминается и может служить ориентиром для работы в теоретико-методологическом разделе исследования.

Рис. 12. Теоретическая модель методологии («методологический квадрат»)

Данная структурно-логическая модель может служить инструментом для оценки полноты отражения методологической стороны в любом научном и аналитическом исследовании. Например, она может использоваться при рассмотрении любой диссертационной работы, где первая часть представляет собой теоретико-методологический блок. Сравнив то, что содержится в данном блоке конкретной работы с моделью «методологического квадрата», вы сможете сами увидеть, что многие авторы, кроме перечисления некоторых методов исследования, ни слова не говорят о подходах, принципах, понятийном аппарате исследования и т. д. То есть понимают методологию в очень усечённом виде. И вот на таком обеднённом методологическом инструментарии сделаны многие диссертации. Сколько раз на заседаниях диссертационных советов я слышал в ответ на вопрос, что диссертант понимает под методологией исследования такой ответ: «Ну, это совокупность методов исследования, учение о методах». И всё! Слабый методологический инструментарий, неразвитость методологического мышления рождают слабые диссертации.

Конечно, мне приходилось слышать и мнения, особенно от «практических аналитиков», что, мол, методология, это такая мудрёная область, в которую лучше не соваться, и что она очень мало может пригодиться на практике. Я не согласен с таким мнением. Считаю, что занятия методологией, обсуждение методологических проблем на семинарах и других формах коммуникаций повышают качественный уровень аналитических разработок, дают большие возможности аналитикам для теоретического и идейного обогащения.

Рассмотрим указанные части «методологического здания» по отдельности.

В общей сложности существует около 30 концептуальных подходов к исследованию. Достаточно привести лишь названия подходов, применяемых при организации и проведении исследований, чтобы увидеть, какое большое количество точек зрения и «систем отсчётов» может быть при изменении ракурса подхода к изучению реальности.

В науке сложились следующие основные концептуальные подходы:

• системный;

• онтологический;

• гносеологический;

• синергетический.

Помимо названных, в общий перечень можно включить следующие подходы:

• исторический;

• логический;

• аналитический;

• философский;

• социологический;

• диалектический;

• морфологический;

• вероятностно-статистический;

• семиотический;

• коммуникативный;

• проблемно-целевой;

• интуитивный;

• психологический;

• холистический;

• эффективный формальный;

• междисциплинарный;

• аксиологический;

• политологический;

• экономический;

• правовой;

• демографический;

• логико-семантический;

• алгебраический;

• комбинаторный;

• кибернетический;

• информациологический;

• каузальный

и другие.

Названия этих подходов были взяты мною из теоретико-методологических разделов авторефератов кандидатских диссертаций, защищённых в 2004–2009 годах в РАГС при Президенте Российской Федерации.

Ключевыми подходами в науке и в аналитической работе являются онтологический подход (отвечает на вопрос о том, как мир, объект устроен) и гносеологический подход (отвечает на вопрос о том, как мир, объект познать). В этой связи предметом рефлексии становится роль внутренней организации познания и его форм, влияние этих факторов на содержание и логическую организацию знания. Обнаружение множественности оснований познания позволило утвердить важный для самосознания науки тезис об относительности истины.

Если для онтологии главным является вопрос о том, как достигнуть истинного знания об объекте, его сущности и структуре, каковы предпосылки этого, то гносеология сосредоточивает размышления над проблемой тех познавательных предпосылок, которые увеличивают конструктивную силу познания. Иначе говоря, нас интересуют те условия, при которых можно говорить об адекватности данных форм познания данной научной задаче, т. е., в конечном счёте, – данному способу овладения объектом. Самосознание науки в целом концентрируется вокруг связки «субъект – объект», т. е. вокруг гносеологического отношения. Крайне важно, чтобы каждая частная наука опиралась на правильную гносеологическую основу.

Со времён Платона и Аристотеля в европейской научной традиции явственно просматриваются две зримые тенденции, основанные на онтологическом и гносеологическом концептуальных подходах. Мыслящих людей на нашей планете всегда беспокоили два принципиальных вопроса: как мир устроен и как мир познать?

Первая часть «методологического знания», онтологического характера, отвечающая на вопрос «как устроен объект?» , связана с систематизацией, формализацией и классификацией, ставших основными методами средневековой богословской схоластики и, впоследствии, – науки. Рационалистическая интерпретация Библии, других артефактов культуры, связанных с мифотворчеством, иносказанием, уподоблением, породила Возрождение, протестантизм, новоевропейскую культуру (Декарт, Гёте, Гумбольт, Мендель, Дарвин). На этом пути мыслители пытались создавать онтологическую картину мира, множественные концепции и характеристики структурного устройства бытия. Любой объект имеет структуру и её выяснение является важной задачей аналитической работы. С точки зрения общеонтологических характеристик объекта аналитиков интересует прежде всего функциональная и морфологическая структура объекта.

Вторая тенденция, гносеологическая, основывается на путях исследовании самой онтологической реальности, процессов, идущих в самой жизни и нацеленных на познание её феноменов, что ближе к прикладной науке, хотя это вовсе не обязательно. Гносеологический подход нацелен на то, как познать объект , какой методологический инструментарий применить, какое операциональное знание законов мышления использовать. Современная аналитика вынуждена задействовать весьма действенные и хитроумные методы исследования имеющихся массивов информации для выявления в ней прямым и косвенным путём её сущностных характеристик – трендов, факторов, тенденций, предпочтений, рисков, закономерностей, угроз, связей, которые крайне необходимы для понимания проблемных ситуаций и практического применения в маркетинге, менеджменте, сфере безопасности. Их успешно применяют исследовательские отделы больших корпораций в своей аналитической деятельности, планировании. На этом поле преимущественно используется гносеологический подход.

Если разбираться глубже – хотя у этих подходов, по сути, единые предметные области и семантические поля, но разное целеполагание. Формализация, схоластика оперирует уже известным, суммами текстов, информацией, отражая и структурируя реальность, создавая онтологическую картину мира. Гносеология ищет новые формы, методы, способы познания, рефлексии динамично развивающегося мира.

В современной фундаментальной науке, системном исследовании правомочно применять оба эти метода (и множество других по мере необходимости), однако современный метод научного познания не может однозначно ответить – как соотносится то, что мы уже достоверно знаем, с тем, что мы вновь исследуем. Громоздкие паранаучные эзотерические дисциплины, такие как монадология, типология, парасемантическая магия пытались ответить на этот вопрос, но, как правило, не шли дальше констатации «предустановленной гармонии», т. е. некоторой функциональной связки «субъект-объектных отношений» в некотором более многомерном пространственно-временном континууме. Причём этот зазор во многом и объясняет важность методологического, концептуального, эмансипирующего знания, позволяющего хотя бы вероятностно взглянуть сверху на характер нашего «обыденного знания».

Было бы всё достаточно просто, если бы при системном анализе различных объектов, процессов, явлений, проблемных ситуаций сопоставлялись равноценные, равнокачественные факторы и тенденции, лежащие в одной плоскости, т. е. мнения с мнениями, концепции с концепциями, цифровые ряды в соответствующих единицах измерения. Однако, в реальности, это бывает крайне редко, поступающая аналитику информация разнокачественна, разрозненна, фрагментарна, очень часто противоречива. Профессиональное системное исследование проблем в какой-то степени вынуждено претендовать на роль переводчика, осуществлять попытки сопоставления разноплановых и, казалось бы, принципиально несопоставимых семантических полей (условно «рациональное-иррациональное»), например, «Воздействие степени религиозности населения на эффективность народного хозяйства страны». Предлагаемый пример относится к такому методу аналитики, как корреляционный анализ. Для его решения нужно установить степень согласованности между двумя независимыми самостоятельными процессами.

Процессами с однокачественными и одноуровневыми характеристиками занимаются разделы математики – интегральное и дифференциальное исчисления, а также тригонометрия, если процессы носят циклический характер. Системная аналитика должна заниматься оценкой взаимодействия и прогнозирования развития разнокачественных и многоуровневых, т. е. гиперкомплексных систем – объектов и процессов. Оценка воздействий и взаимодействий производится в ОТНОСИТЕЛЬНЫХ величинах, т. е. их физическая сущность при делении показателя на своё значение выбранного базового периода просто сокращается, остаётся за скобками (одно слагаемое полинома отвечает за тонны хлопка, другое за метры ткани, третье за курс валют и т. д.). Смешной пример: на столе лежат три предмета. Мы знаем, что один из них круглый, второй – деревянный, третий – синий. Вопрос для аналитика – составляют ли они систему, и как она себя может повести? А ведь в этой шутке есть доля истины.

Сложность современного системного исследования часто обусловлена многими причинами. Среди них отметим недостоверность или полное отсутствие первичных эмпирических данных, закрытие или сознательное искажение информации, а также отсутствие общепризнанных математических, статистических моделей и подходов (часто ещё специально тщательно скрываемых в серьёзных исследованиях), расхождения в сущностных интересах (во взглядах) различных групп исследователей, школ, государственных и частных структур и институтов. Бывают и иные причины, например доктринального характера, когда исследователю предлагают исследовать миф – насколько экономика должна быть экономной.

Выбор подходов является весьма креативным делом аналитика и во многом зависит от его типа логики, жизненных и профессиональных установок, жизненного опыта. Подход к аналитическому исследованию определяет общую ориентацию, стратегический ракурс и конкретные параметры его рассмотрения, ключевые акценты. Так, например, если мы рассматриваем предмет (явление, процесс) с точки зрения исторического подхода, то для нас, прежде всего, будут важны и значимы его аналоги в прошлом, вопросы онтогенеза – происхождения, становления и развития этого предмета. Логика должна опираться на историю, а история на логику. Подход определяет общую логику движения мысли по объекту, реперные точки, которые позволят сделать исследование цельным и последовательным.

Вторая часть «методологического знания» – принципы, на которых строится изучение и анализ предметной области. Принципы науки – это специфические её формы, отражающие сущности способов связей явлений между собой. Такую роль они выполняют во всех без исключения науках.

Среди них наиболее важными являются принципы, вытекающие из диалектики, как важнейшей части философии. О них уже частично шла речь в предыдущих книгах. В аналитической работе в той или иной степени используется вся палитра этих принципов. Среди ключевых следует назвать следующие принципы:

• адекватного отражения, сознательной рефлексии;

• комплексности;

• системности;

• распредметизации;

• проблематизации;

• связи и развития;

• функционирования;

• детерминизма;

• выявления сущностных связей;

• единства формы и содержания;

• единства количественных и качественных характеристик;

• единства теории и практики.

Эти принципы являются своеобразным базовым алгоритмом мыследеятельности аналитика при изучении предметной области и во многом зависят от той теоретической школы, в которой он обучался. Система философских, общенаучных принципов «онтологического ряда» может быть представлена в следующем виде:

принцип бытия →

принцип материального единства мира →

принцип неисчерпаемости материи →

принцип связи →

принцип развития →

принцип детерминизма →

принцип системности →

принцип функционирования.

Каждый из представленных принципов, являясь формой философского знания, отражает специфические всеобщие способы связи явлений действительности. Это очень важно подчеркнуть, поскольку главное предназначение принципов как форм научного знания – отразить сущность способов, последовательностей связей явлений конкретной предметной области.

В аналитике ключевую роль играет принцип системности, который является общенаучным, философским принципом. Категория «система» является общенаучной, философской в силу действия ряда причин:

а) в окружающем нас мире реально существуют явления – системы, то есть явления, достигшие системного качества;

б) в каждом, даже бессистемном явлении обязательно есть элементы-системы;

в) каждое явление по своей природе стремится достичь системного состояния, имеет тенденцию стать системой, но далеко не все феномены действительности достигают системного состояния.

Все эти причины детерминируют существования принципа системности, занимающего своё особое место среди общенаучных, философских принципов. «Принцип системности и в онтологическом, и в гносеологическом, и в мировоззренческом, и в методологическом планах носит всеобщий характер, выводится на базе анализа процессов объективной действительности и является диалектическим снятием содержания принципов существования, материального единства мира, принципа его неисчерпаемости, принципа связи, развития и принципа детерминизма».

Теория познания предоставляет нам богатый арсенал принципов и методов исследования предметной области. При этом, важное значение имеет абстрагирующая деятельность человека. Различные научные дисциплины, всё глубже проникая в сущность исследуемых ими явлений, вынуждены переходить от использования элементарных форм абстракции ко всё более сложным и разветвлённым её видам. В арсенал научного мышления входят, к примеру, такие виды абстракции: абстракция отождествления, изолирующая абстракция, математические абстракции актуальной бесконечности и потенциальной осуществимости, процесс идеализации и т. д.

Порядок применения названных принципов детерминирован, прежде всего, и главным образом, конкретными условиями, в которых действует субъект познания и преобразования явлений действительности.

Следует учитывать, что сами принципы тоже образуют систему, но систему не закрытую, а открытую, в которую могут войти новые принципы. Система в целом и каждый принцип развиваются. Система принципов изучения и анализа предметной области функционирует, проявляет себя в среде, через мыслетехнологии, через систему практического мышления людей, их действия.

Третья часть «методологического знания» – это инструментарий. По своему богатству – это наиболее ёмкая часть методологии, это её боевой интеллектуальный арсенал. Сюда входит огромное число методов, методик, приёмов, способов и средств обработки информации, доказательств и экспериментов. Всего их более сотни. Я не хочу здесь спорить от том, чем метод отличается от методики (в моём понимании методика – это процедура выбора методологических средств – в первую очередь методов – для решения конкретной задачи познания и определение последовательности их использования) или о том, чем приём отличается от способа. Пусть этими дискуссиями занимаются философы, специалисты по словотворчеству и бесконечно уточняют дефиниции. Для нас более важным является применение этого арсенала на практике.

Основные методы исследования широко применяются во всех научных дисциплинах (рис. 13, с. 86). В их числе: анализ, синтез, дедукция, индукция, метод сравнения, системный метод.

Эти методы активно применяются в научных исследованиях и аналитической работе, находя своё воплощение в десятках методик. Осуществляя процедуру познания, его субъект обязан выбрать из всего набора средств анализа те, которые позволяют познать объект наиболее глубоко.

Рис. 13. Основные методы исследования предметной области

Перечислим названия основных методик исследования предметной области:

• диагностирования;

• отбора;

• формализации;

• систематизации;

• структурирования;

• классификации;

• моделирования;

• идентификации;

• унификации;

• планирования;

• прогнозирования;

• системного анализа;

• декомпозиции сложного объекта на составные элементы;

• форсайта;

• маркетинга;

• разведки;

• многомерного оценивания.

Любому аналитику в зависимости от реализуемых целей и задач работы приходится использовать самые различные методики. Наиболее часто применяются методики структурирования, классификации, формализации, систематизации, моделирования, системного анализа и верификации. Выбор методологического средства зависит:

– от особенностей объекта анализа;

– от условий, в которых проводится или будет проводиться конкретная аналитическая процедура;

– от нацеленности и задач анализа;

– от возможностей, уровня подготовленности, опыта, интуиции субъектов анализа;

– от уровня и глубины исследованности конкретного явления до данной аналитической процедуры.

Крайне редко можно видеть ситуацию, когда аналитик использует один-единственный метод. Жизнь заставляет его использовать палитру методов, многопланово и разносторонне изучать объект анализа.

Создание категориального (понятийного) аппарата – важная часть методологической работы. На обыденном уровне сознания часто путают термины «понятие» и «категория», не могут объяснить, в чём же разница между «понятийным аппаратом» и «категориальным аппаратом» исследования. А разница – в объёме: понятие шире по объёму и его содержание определяется не так строго, как при определении категории.

Необходимо чётко понимать структуру признаков понятий вообще и их отличие от представлений.

Случайные свойства объектов варьируются без изменения природы объекта и его понятия. Они детерминированы только для конкретных форм объекта. Конституирующие свойства детерминируют природу объекта и составляют содержание понятия объекта. Они, в свою очередь, делятся на фундаментальные свойства, которые показывают родственность этого объекта с другими объектами, преемственность форм объекта; и специфические, которые показывают отличие формы объекта от других его форм. Специфика объекта характеризует его сущность.

Категории – это базовые понятия в любой науке. У них есть чёткие определения – дефиниции и содержательно-смысловые границы. В диалектической логике под категорией (логической категорией) понимается понятие, отражающее последовательную стадию становления любого конкретного целого (соответственно процесса его духовно-теоретической репродукции).

Все понятия непосредственно закрепляются и выражаются в языковой форме – в виде отдельных слов или словосочетаний. В научной практике такие языковые формы, выражающие точное обозначение одного определённого понятия, называются терминами. Одним из главных качеств научного термина является его устойчивая однозначность, естественно, в определённых конкретно-исторических условиях. К такой однозначности и должна стремиться, например, библиографическая система базовых категорий и понятий, или терминосистема.

Сила логики нужна для того, чтобы перейти от представлений об объектах к их понятию. Понятием становится такое представление об объекте, в котором строго учтены конституирующие признаки объекта, как фундаментальные (проявляющие его преемственность с другими формами действительности), так и специфические для него. Началом обучения логике должны быть не понятия, а самые простые мыслительные приёмы:

Справочно: Логика нужна для овладения доказательностью суждений. Доказательство представляет собой полисиллогизм, то есть систему силлогизмов об объекте. Первым шагом к её построению может быть только сорит  – сокращённая форма полисиллогизмов. Технология их построения давно существует в форме пятого правила руководства для ума Р. Декарта. И всё это многие века практически используется биологами при систематике форм жизни, что привело в ХХ веке к технологии формирования кладограмм . Аналитиков нужно учить сознательному логическому мышлению. Овладение логическим мышлением – исходное для овладения технологией диалектического мышления. Аристотель писал о том, что умному свойственно упорядочивать. Он один из первых заложил основы эволюционного упорядочения животных, проявившиеся потом в графике как «лесенка Аристотеля», бывшим основным наглядным средством тысчу лет назад. Упорядочение предполагает обобщение понятий, т. е. выявление общего у разных форм объектов или отражающих формы объектов понятий. Следовательно, обобщение является средством упорядочения и его превращённой формой.

В свою очередь, стратификация превращается в синтез – цельное понимание объекта на основе выявления общего и особенного всех его форм. Настоящий синтез понимания объекта становится его системной трактовкой, предполагает систематику всех форм объекта. Высшей практической систематикой является кладистика (кладизм)  – построение иерархической системы свойств объекта, синтетически упорядочивающих все его формы на основе его развития:

Сориты и кладограммы представляют собой не только логическое, но и диалектическое мышление. Ни логики (их объектом являются сориты), ни биологи (их объектом являются кладограммы) не решат обособленно проблем технологии мышления. Это возможно осуществить только при их совместной работе. Сориты есть единство логического и диалектического мышления. Логика может применяться и без диалектики, но высшие её приёмы, в том числе и сориты, являются единством логики и диалектики. Что же касается диалектики, то она вне логики не существует. Специфика высшей формы диалектического мышления объясняется следующим соритом:

Сорит есть последовательность (цепочка) слов, которая обозначает генезис и структуру форм объекта. Она показывает одновременно прошлое, структуру настоящего и основу будущего состояния объекта. Сорит позволяет наиболее экономно объяснять свойства объекта, однократно показывая их у всей совокупности форм объекта. Действительность объекта представлена единством его прошлого, настоящего и будущего состояний. Их следует познавать одновременно.

Упорядочение является исходным для научного отображения мира, начиная с простейшей группировки, оно поднимается до типизации, классификации, систематики, кладизма. И это движение во многом зависит от выполнения упорядочением функции обобщения – отыскания общего в понятиях, что происходит посредством индукции. Одновременно всё это означает синтез, интеграцию научного отображения действительности – теорию.

В силу исторической подвижности, развития различных научных дисциплин, а значит, и используемых в них понятий (категорий, терминов) научная разработка такой системы всегда была и является сложной проблемой. Понятие можно определить как целостную совокупность суждений, т. е. мыслей, в которых что-либо утверждается об отличительных признаках исследуемого объекта, ядром которой являются суждения о наиболее общих и в то же время существенных признаках этого объекта. В «Философском энциклопедическом словаре» понятие определяется как мысль, отражающая в обобщённой форме предметы и явления действительности и связи между ними посредством фиксации общих и специфических признаков, в качестве которых выступают свойства предметов и явлений и отношения между ними. Причём объект характеризуется в понятии обобщённо, что достигается применением в процессе познания таких умственных действий, как абстракция, идеализация, обобщение, сравнение, определение. Посредством отдельного понятия и систем понятий отображаются фрагменты действительности, изучаемые различными науками и научными теориями.

В каждом понятии различают его содержание и объём. Содержание понятия – это совокупность отображённых в нём признаков предметов и явлений. Объём понятия – это множество предметов, каждому из которых принадлежат признаки, относящиеся к содержанию понятия. В логике по отношению к содержанию и объёму понятия сформулирован закон их обратного отношения: чем больше содержание понятия, тем меньше его объём, и наоборот.

Любая наука представляет собой стройную систему понятий, в которой все они связаны между собой, переходят друг в друга. Поэтому всякая наука всегда требует изучения понятий в движении, взаимосвязи. Правда, даже в самой логике пока единой системы понятий не создано.

Существует несколько классификационных схем понятий, например:

1) в зависимости от уровня обобщения предметов – видовые и родовые понятия;

2) в зависимости от количества отображённых предметов – единичные и общие понятия;

3) в зависимости от отображения предмета или свойства, абстрагированного от предмета, – конкретные и абстрактные понятия;

4) в зависимости от характера элементов объёма понятия – собирательные и несобирательные.

Важно также учитывать, что понятийная система (в некоторых источниках – терминосистема) исторична, т. е. с каждой исторической эпохой она видоизменяется, понятия уточняются, углубляются, совершенствуются.

Самое важное в методологии – это мыслетехнологии аналитика. Эта часть методологии как бы «скрыта» в голове исследователя. Фактически это те подходы, принципы, методики, категории, которые реально знает и применяет аналитик. В совокупности они составляют мыслетехнологии как работающее живое знание. На схеме (рис. 12, с. 76) этот сегмент методологии представлен в виде звезды. Получается такой образ – «звезда в квадрате», символизирующий структуру методологии. Он практически применим как типовой алгоритм раскрытия содержательной стороны методологии как научной системы.

Хочу подчеркнуть, что все элементы этого методологического квадрата «работают» в процессе познания в тесном единстве, взаимодополняют возможности друг друга, интегрируются в единый механизм познания в изменяющихся условиях. При этом нередко превращаются друг в друга.

Говоря более подробно о мыслетехнологиях, следует вспомнить, что их истоки восходят ко временам Канта. Именно Кант сделал важнейший шаг к пониманию зависимости познания не только от его объекта, но и от наличных мыслительных форм. Отсюда, в частности, вытекало, что познание не может толковаться как простое отражение действительности без учёта конструктивной работы самого мышления, созидающего формы познавательного процесса. Этот тезис и сейчас составляет основу любой серьёзной методологии научного познания. Развивая идеи Канта, последующая немецкая классическая философия в лице Фихте, Шеллинга и Гегеля попыталась в развёрнутом виде выразить новые принципы познания – диалектический способ мышления . Зарождавшаяся новая методология научного мышления всё более ориентировалась на поиски внутренних «механизмов» жизни и развития сложных объектов действительности.

По сути, мыслетехнология является технологией управляемой рефлексии (углублённого изучения собственной психики) и состоит в последовательных «сеансах рефлексии», что является залогом постоянного развития психики вообще и разума в частности.

Всех людей с точки зрения здравого размышления можно разделить на следующие категории:

• люди, не способные к стихийной рефлексии и тем более не способные к управляемой рефлексии (неразумные люди);

• люди, способные к стихийной рефлексии, но не способные к управляемой рефлексии (недоразумные люди);

• люди, способные к управляемой рефлексии (разумные люди).

В последней категории людей можно выделить мыслетехнологов – мастеров управляемой рефлексии. Причём они должны не просто быть хорошими логиками, но и обладать большой креативностью для работы на междисциплинарном поле. Эталоны «правильных рассуждений» известны со времён Аристотеля и именуются силлогизмами. Простейший известен с тех же времён: «(1) Все люди смертны (2) Кай человек (3) Кай смертен».

На этом в своё время выросла формальная логика.

А вот принципы исследования предметной области очень нужны. Как показывает практика, многие недостатки в управленческой деятельности как раз связаны с недоразвитостью теоретического мышления, низкой методологической культурой лиц, занимающихся АР.

В аналитической работе в той или иной степени используется широкая палитра принципов изучения предметной области. Среди ключевых принципов следует назвать принципы:

• адекватного отражения, сознательной рефлексии;

• комплексности;

• системности;

• распредметизации;

• проблематизации;

• связи и развития;

• детерминизма;

• выявления сущностных связей;

• единства формы и содержания;

• единства количественных и качественных характеристик;

• единства теории и практики.

Последовательное использование при изучении предметной области этих принципов является своеобразным базовым алгоритмом мыследеятельности аналитика при изучении предметной области и во многом зависят от той теоретической школы, в которой он обучался. Порядок применения названных принципов детерминирован, прежде всего, и главным образом, конкретными условиями, в которых действует субъект познания и преобразования явлений действительности.

К числу основных методик исследования предметной области относятся методики:

• диагностирования;

• отбора;

• формализации;

• систематизации;

• структурирования;

• классификации;

• моделирования;

• верификации;

• унификации;

• планирования;

• прогнозирования;

• системного анализа;

• декомпозиции сложного объекта на составные элементы;

• многомерного оценивания.

Любому аналитику в зависимости от реализуемых целей и задач работы приходится использовать самые различные методики. Наиболее часто применяются методики структурирования классификации, формализации, систематизации, моделирования, системного анализа и верификации.

Выбор методологического средства зависит от:

• особенностей объекта анализа;

• условий, в которых проводится или будет проводиться конкретная аналитическая процедура;

• нацеленности и задач анализа;

• возможностей, уровня подготовленности, опыта, от интуиции субъектов анализа;

• уровня и глубины исследованности конкретного явления до данной аналитической процедуры.

№№№ 2.3. Методика системного анализа проблем

Владение методикой системного анализа в значительной степени определяет уровень профессионализма аналитика.

Справочно: Родоначальником системного анализа как направления общей теории систем стали американцы, работавшие в РЭНД-корпорейшн над проектированием больших человеко-машинных систем военного назначения. Мощный толчок к развитию системный анализ получил в ходе решения прикладных задач стратегического управления. Например, так было в США при решении проблем управления на уровне корпораций, на государственном уровне – тогда были реализованы системы ПАТТЕРН [71] , МИРАЖ-75 и другие. Примерами организационных решений, связанных с применением методологии системного анализа и стимулировавших его развитие, могут служить внедрение в США системы ППБ (система Планирования, Программирования и разработки Бюджета) [72] , принятие руководством Японии закона о технополисах, введение элементов государственного регулирования технологической структуры экономики во Франции и другие.

В начале Второй мировой войны командование американских ВВС предложило Высшим курсам делового администрирования при Гарвардском университете (Harvard University School of Business Administration) в кратчайшие сроки найти решение следующей задачи: требовалось найти способ увеличить за один год ВВС с имеющихся 4 тыс. боевых самолётов и 300 тыс. человек личного состава до 80 тыс. самолётов и 2,5 млн. чел. Конгресс смог выделить только 10 млрд. долл. Требовалось ещё и уложиться в эту сумму. Чтобы справиться с этим заданием, при Курсах была создана особая «статистическо-контрольная секция». В её работе, в частности, принял участие Р. Макнамара [73] . Проблема была решена в заданный срок именно с помощью системного анализа проблемы.

Проведём небольшое сопоставление советского системного подхода и американского System Analysis. В СССР тоже были неплохие системные познания, но наши школы разительно отличались. Советский системный подход, если судить по открытым материалам, весьма мало занимался проблемами именно военного системного анализа, не использовал те возможности, которые имела эта область науки для изучения вопросов противоборства двух и более систем. Советская школа больше всего внимания уделяла вопросам устройства системы, её целостности, управления, принятия решений, в том числе и в условиях неопределённости с применением математического аппарата, теории развития системы, информатики, прогнозирования, вопросам сложности систем, их функционирования и самоорганизации, энтропии и упорядоченности, моделирования, искусственному интеллекту и т. п.

Место системного анализа в структуре аналитики и смежных отраслей знания представлено на рис. 14.

Рис. 14. Место системного анализа в структуре аналитики и смежных отраслей знания

Одного и того же, строгого и принятого всеми определения системного анализа не существует. Даже внутри самой RAND Corporation имеются несколько школ, которые трактуют эту методику по-разному. Так, например, Бернард Рудвик (B. H. Rudwick), в книге «Системный анализ для эффективного планирования: принципы и примеры» утверждает: «Системный анализ – это исследование, цель которого помочь руководителю, принимающему решение, в выборе курса действий путём систематического изучения его действительных целей, количественного сравнения (там, где возможно) затрат, эффективности и риска, которые связаны с каждой из альтернатив политики или стратегии достижения целей, а также путём формулирования дополнительных альтернатив, если рассматриваемые недостаточны».

В военном контексте термин «анализ систем» применяется очень широко для обозначения любого системного подхода к сравнению альтернатив. Таким образом, хотя характер анализа, предлагаемый для решения такой, например, проблемы, как улучшение боевых характеристик радиолокационной сети, вероятно, по своей сущности отличается от анализа, целью которого является достижение устойчивого термоядерного равновесия в мире, они оба будут служить примерами анализа систем.

Понятие анализа систем отнюдь не является понятием, связанным исключительно с военными системами или системами безопасности. Он является средством отыскания рекомендаций по разрешению противоречий в любой проблемной сфере.

Объективная характеристика, выявление и формулирование проблемы предполагают её решение, для чего используется весь аналитический арсенал методик обработки информации. Соответственно необходимы подходы к выбору стратегии, которая даёт наилучшее соотношение степени риска, эффективности и затрат. Цель системного анализа – путём рассмотрения каждого элемента системы в его собственной среде добиться того, чтобы система в целом могла выполнить свою задачу при минимальном расходе ресурсов.

Главное в системном анализе заключается в том, как сложное превратить в простое; в поиске эффективных средств управления сложными объектами; как труднопонимаемую проблему оптимизировать в серию задач, принципиально имеющих решения, показать их иерархию, последовательность решения. Последнее обстоятельство весьма важно и для понимания механизмов развала СССР: системный эффект был достигнут за счёт продуманных, целенаправленных и долговременных ходов во всех сферах жизнедеятельности Советского Союза – от политики до народного хозяйства. Говоря словами Збигнева Бжезинского с его «Великой шахматной доской», велась расстановка ключевых фигур «перестройки», осуществлялось целевое финансирование и материальная помощь и т. д., и при этом строго сохранялась тайна замысла, чтобы каждое мероприятие по отдельности не выглядело как вредоносное и их связь была неочевидна. Специально создавался информационный хаос, социальная нестабильность, по сфере общественного сознания наносились мощнейшие идеологические удары…

Считается, что с системным анализом связана ещё одна функция: он соединяет в одно целое все остальные аналитические методы. Это своеобразная квинтэссенция методологической работы, для которой характерно стремление по-своему смотреть на факты, явления и процессы, выделять главное и сущностное, нахождение новых путей и методологий, применению многодисциплинарного подхода к решению проблем.

Таким образом, системный анализ представляет собой сложный, многофакторный подход к рассмотрению объектов анализа, представление их в виде системы, имеющей свои элементы, связи, структуру, функции, причины и прогнозируемое будущее. Очень важно понять, что системный анализ – это не формальный способ анализа, опирающийся на застывшие догмы, а скорее концептуальный подход, требующий творческого использования максимального диапазона дисциплин и исследовательских приёмов для системного рассмотрения какой-либо одной проблемы.

Быстрому развитию и внедрению системного подхода в практику теоретических и прикладных исследований способствовали также сильные традиции междисциплинарных исследований, характерные для русской науки начиная со времён Д. И. Менделеева, В. В. Докучаева, В. И. Вернадского, А. Л. Чижевского и многих других. Уже в 1970–80-х годах подготовка специалистов в области системных исследований велась в большинстве ведущих вузов СССР. Выпускники этих вузов – инженеры-системотехники – становятся одной из наиболее востребованных категорий специалистов. Это было связано с повсеместным внедрением компьютерной техники, автоматизированных систем управления производством.

Развитие системного анализа фактически привело к мощному обогащению комплекса исходных идей методологическим аппаратом, синтезированным в рамках смежных отраслей науки. В числе научных теорий, пополнивших своими методами методологический арсенал системного анализа, следует упомянуть теорию исследования операций, теорию рефлексивного управления и ряд других. Особенно примечательным в этом отношении является использование в системном анализе теории выбора и принятия решений, включающей в качестве своей основной составной части теорию предпочтений и полезности. Теория выбора и принятия решений прошла большой путь от концепции полезности в античной философии до современных методов многокритериальной оптимизации и оценки эффективности, существенно опирающихся на положения системного анализа, связанные с понятием цели.

Следует отдать дань уважения классикам и основателям теории выбора – итальянскому экономисту В. Парето (в начале XX в. сформулировавшего «принцип наименьшего из зол») и выдающемуся математику фон Нейману (в 1930–40-е гг. разработавшему основы теории игр). Большой вклад в развитие системной концепции и системного анализа в их современном виде внесли академики В. Г. Афанасьев, Д. М. Гвишиани, С. В. Емельянов, Н. Н. Моисеев, Г. С. Поспелов и другие советские учёные.

Системный анализ интенсивно заимствует и адаптирует к решению прикладных задач математические методы, разработанные в области кибернетики, термодинамики, радиотехники и методы общественных наук. Появление компьютеров также способствовало реализации методологии системного анализа. Наиболее распространённым классом задач системного анализа являются задачи оптимизационного типа, связанные с определением экстремумов, решением систем линейных и нелинейных дифференциальных уравнений, задачи вариационного исчисления. Особенно часто эти методы используются при построении систем, обеспечивающих рациональное распределение ресурсов между группами взаимосвязанных процессов-потребителей для решения некоторого комплекса задач. При этом использование компьютерной техники позволяет осуществлять не только решение расчётных задач, но и осуществлять синтез имитационных моделей с применением специальных языков моделирования процессов и явлений.

Понятийный аппарат теории системного анализа достаточно подробно был представлен нами ранее, где его определение как научной дисциплине давалось различными способами: по цели исследования, по объекту (предмету) исследования, по методу исследования и по субъекту исследования. Естественно, системный анализ продолжает совершенствоваться и развиваться. Поэтому здесь мне хочется дополнить эти определения несколькими важными положениями, касающимися сущности, принципов и методов системного анализа именно как аналитического инструмента.

Системный анализ как отрасль научного знания, предметом изучения которой являются наиболее общие закономерности процессов возникновения, функционирования, роста, развития и распада сложных систем, преимущественно выступает в виде комплексного исследования, построенного на методах структурно-логической и функциональной декомпозиции сложных систем, опирающиеся на достижения философии, естественных и гуманитарных наук, а также математики и математической логики.

Сущность системного анализа состоит в комплексном всестороннем рассмотрении объекта любого типа, представленного в качестве системы, и получение теоретической модели, предельно адекватной объекту исследования.

На последующих этапах исследования – с применением методик системного анализа могут быть спланированы модельные и натурные эксперименты, исследованы поведенческие реакции исследуемой системы на изменения во внешней среде.

Необходимо подчеркнуть, что для аналитической работы (причём неважно, в какой отрасли) принципиально важна тесная связь системного анализа с принятием управленческого решения, оптимальным распределением ресурсов для его реализации.

Системный анализ целесообразно проводить последовательно по двум уровням.

Первый уровень – системный анализ состояния субъекта, среды, объектов и целей управления. На этом уровне главной задачей является сознательный поиск, выделение и формулирование проблем, которые подлежат решению. Системный анализ состояния субъекта, среды, объектов и целей управления, позволяющий облегчить принятие решений, должен по необходимости включать в себя немалую долю креативности, нестандартных подходов.

Второй уровень – системный анализ собственно проблем.

На этом уровне системный анализ представляет собой метод (способ) рассмотрения проблемы как сложной гиперкомплексной динамической системы, её структурирование, моделирование, выявление ключевых противоречий, мешающих или «запускающих» развитие системы, выбор управленческих воздействий на эти системы для их оптимизации в условиях неопределённости, многофакторности (например, при решении проблем, связанных с национальной безопасностью).

При рассмотрении таких проблем преследуемых целей и решаемых задач обычно бывает много, и они могут быть противоречивыми. В то же время можно выделить типовой алгоритм системного анализа. Рассмотрим его основные этапы:

1. Определение целей исследуемого процесса, операции и, собственно, исследования. Целевой анализ начинается с формулировки глобальной цели. В дальнейшем она конкретизируется за счёт указания подчинённых ей главных задач (подцелей). Проведение системного анализа объектов, состоящих из многих взаимосвязанных элементов, целесообразно начинать с композиционного развёртывания главных целей в многоуровневое «проблемное дерево» целей и задач. Эта ориентация системного анализа на формализацию и приданию явной логической формы системе целеполагания позволяет на раннем этапе структурировать последующую аналитическую работу, а также выявить возможную противоречивость в постановке глобальной цели, что очень важно для выявления формальных предпосылок принципиальной достижимости цели и решаемых задач.

2. Анализ ограничений , связанных с ресурсами и условиями реализации решения, направленного на достижение поставленных целей управления. Задачи системного анализа решаются в условиях различного рода ограничений, накладываемых обстановкой, в которой должно быть реализовано принимаемое решение. Важнейшими видами ограничений являются ресурсные ограничения, в том числе – в сфере финансового, материально-технического, методологического и организационного обеспечения, а также ограничений фундаментального характера, связанных с наличием принципиальной возможности реализации решения (отсутствием противоречий с фундаментальными принципами организации природы и общества). Целесообразно также рассматривать класс субъективных ограничений, обусловленных постановкой задачи заказчиком и характером предпочтений аналитика (например, когда поле исследований сознательно ограничивается определёнными рамками).

3. Анализ пространства альтернатив . Пространство альтернатив – это совокупность вариантов достижения поставленных целей и условий их реализации. Наличие максимально полной информации о возможных вариантах достижения цели позволяет принимать решение не только на основе интуитивных методов, но и с учётом всех возможных вариантов достижения целей и рисков, связанных с запуском тех или иных стратегий.

4. Выбор критериев эффективности . Наличие строгих, сопоставимых критериев, свидетельствующих об успешности решения поставленных задач, позволяет объективировать процесс выбора предпочтительной стратегии. В качестве критерия эффективности, как правило, выбирается некоторое значение или диапазон значений параметра, позволяющего судить о том, что успешное решение задачи получено с приемлемым уровнем затрат некоторого ресурса или группы ресурсов.

5. Синтез теоретической модели, адекватно отражающей исследуемый объект как систему . В силу рискованности подходов, при которых для определения приемлемости той или иной управленческой стратегии требуется её апробация в практической деятельности, исследование альтернативных стратегий производится на моделях. Такая теоретическая модель должна отражать все основные элементы структуры системы, взаимосвязи между ними, целевой и функциональный аспект, иерархичность, эмерджентность, управленческий блок и т. д. Поскольку различные стратегии для достижения цели могут использовать различные методы и привлекать различные ресурсы, требуется, чтобы модели, на которых проводятся исследования, позволяли получить однородные показатели эффективности и были в равной степени адаптированы для моделирования различных стратегий деятельности.

6. Выявление и формулирование подпроблем и противоречий (кризисных точек») и их причин.

7. Планирование и проведение модельного эксперимента . На этом этапе с применением различных методик планируется и проводится всестороннее исследование предлагаемых форм, методов и вариантов решения проблем, исследуется устойчивость полученных решений к изменениям условий функционирования системы.

8. Выработка рекомендаций . Это заключительная часть системного анализа, содержащая выводы из проведённого исследования и указания по реализации его результатов.

Этот типовой алгоритм системного анализа в принципе соответствует схеме рациональной управленческой деятельности, при которой субъективизм в принятии решений может быть снижен благодаря возможности анализа объективных критериев и логически построенной системы аргументов в пользу той или иной стратегии. В то же время не игнорируется, а, наоборот, предполагается творческая активность руководителя. Последний тезис чрезвычайно важен, поскольку психологические особенности человека нередко приводят к попыткам принятия решения по методу «от противного», когда управленческое решение, предложенное аналитиком, под действием неосознанных мотивов ЛПР игнорируется. В случае же, когда сам волевой акт решения остаётся полностью в компетенции руководителя, риск принятия таких решений существенно снижается.

Таким образом, системный анализ может претендовать на роль стержневой методологической системы для аналитики как комплексной научной дисциплины, поскольку располагает:

– наиболее развитым формальным аппаратом для описания систем различного происхождения;

– мощным арсеналом методов исследования систем;

– совокупностью методов анализа разнородных данных и компенсации неполноты знаний;

– универсальными подходами по оптимизации систем деятельности и поиску управленческих решений.

Это позволяет решать задачи анализа сложных междисциплинарных проблем в условиях высокой неопределённости знаний об исследуемых системах, планировать деятельность, направленную на компенсацию неполноты данных. То есть, системный анализ по своему потенциалу наиболее близок к роли интегрирующей научной дисциплины, обеспечивающей высокую эффективность применения различных научных методов в интересах решения управленческих задач.

Выбор конкретных методов системного анализа  – это отдельный вопрос, решение которого в большей степени связано со спецификой предметной области. Характерно, что системные методы оказываются эффективными и на этапе выбора формальной системы для представления модели и тех численных методов, которые будут использоваться при реализации вычислений.

В рамках системного анализа разработано множество методик аналитической деятельности, позволяющих сочетать логико-интуитивные подходы со строгими научными методами, с равной степенью эффективности использовать субъективные экспертные оценки и объективные результаты статистических наблюдений, гармонично сочетать динамические и статические модели при ведении многомодельных исследований.

В качестве примера алгоритмизации процессов решения аналитических задач, связанных с выделением и решением конкретных проблем, можно привести одну из эффективных (но не универсальных) методик проведения системного анализа:

1. Постановка проблемы:

– выявление проблемной ситуации (области, зоны);

– изучение специфики объекта и условий решений проблемы;

– формирование цели и критериев её достижения;

– окончательное формулирование проблемы в виде, предполагающем её решение.

2. Определение типа проблемы, анализ её структурированности:

– стандартная;

– хорошо структурированная;

– слабо структурированная;

– неструктурированная.

3. Декомпозиция проблемы на составные части, кризисные точки:

– моделирование проблемы и определение составных частей проблемы;

– выявление взаимозависимостей;

– оценка «веса» кризисной точки (противоречия) в общей структуре проблемы.

4. Выбор метода решения:

– несистемные методы решения;

– методы исследования операций;

– системный анализ;

– экспертно-интуитивные методы.

5. Процедура формирования решений и синтез альтернатив:

– формирование массива исходных данных;

– генерирование рабочих идей и путей решения проблемы;

– подготовка и оценка альтернативных вариантов решения;

– выбор наиболее эффективных решений;

– передача решений ЛПР.

Естественно, данный алгоритм имеет формальный вид, и при его применении будет осуществляться детальная классификация типов задач, обычно решаемых данной конкретной информационно-аналитической службой, формулируются требования, а впоследствии и разрабатывается конкретная технология, ориентированная на решение задачи. Однако такой подход может привести к построению малоэффективной системы технологического обеспечения ИАР – технологическое обеспечение будет представлено совокупностью специализированных технологий, не предоставляющих возможности гибкого использования интеллектуального потенциала субъекта ИАО.

В процессе системного анализа аналитиками приходится применять различные методы и приёмы при обработке статистико-цифровой и иной фактуры. Значительный опыт такого рода накоплен в Международной Академии Исследований Будущего. В Академии многие годы осуществляет научную деятельность И. В. Бестужев-Лада, опубликовавший ряд интересных трудов по данной тематике. Его работа вызывает во мне лично неизменный научный пиетет и уважение. Отслеживая профессиональную литературу по проблеме аналитики, считаю крайне интересными его подходы по сопоставительному изучению различных стран на основе эниаграммы стратегических факторов. Считаю эти подходы наиболее плодотворными, перспективными и универсальными. Вместе с тем некоторые моменты, касающиеся методологии и технологии работы, нуждаются в уточнении. Изложенное ниже – не столько «критика», сколько доброжелательное внешнее рецензирование.

Любой рубрикатор по неизбежности «произволен», но десятеричная система, помимо прочих равных, наиболее удобна (инструментальна), она очевидно и конвенциональна в мировом масштабе. Все эти параметры – очевидны и продуктивны, однако в плане дальнейшего уточнения модели, глубинного несоответствия похожего, хотелось бы показать некоторые чрезвычайно важные зоны, которые должен выделять, характеризовать и детализировать именно аналитик, системно рассматривая заданную проблемную область. К ним относятся:

1. Самодостаточность (синтетический показатель, описывающий зависимость от внешней среды) – устойчивость и живучесть системы перед лицом внешних факторов.

2. Доктринальная, культурная идентичность, география принятия стратегических решений, степень обусловленности внутренней политики внешними обстоятельствами, культурная ориентация населения. Вхождение в чужой управленческий контур.

3. Степень внутренней интеграции, в т. ч. самоорганизации масс, наличие механизмов и идеологии, мобилизующих массы на национальное строительство.

4. Техническая и научно-технологическая зависимость, способность быстро и адекватно заимствовать чужие достижения, в том числе и административные, организационно-правовые.

5. Ресурсная самодостаточность (потенциал экономики и природных ресурсов).

6. Наличие и эффективность действия механизмов, блокирующих дестабилизирующие воздействия (внутри и извне системы) – Вертикаль и основные ветви Власти, общенациональные институты типа Церкви, Профсоюзов).

7. Наличие среднего класса, острота социальных, культурно-гендерных, этнорасовых противоречий, практика государственного и муниципального управления, умение или неумение канализировать негативные проявления в социуме в нечто конструктивное.

8. Эффективность и адекватность влияния идеологии на социум.

9. Возможность самореализации и степень удовлетворённости индивида в социуме (инструментарий создан П. Сорокиным, синтетические показатели). Возможно, это как-то прямо связано с конфликтностью-альтруистичностью социума, распространением наркомании, алкоголизма, самоубийств, утечкой мозгов, духовной целостностью, здоровьем социума.

10. Универсальность, переводимость культуры на иные развитые языки мира, гармоничность, международный престиж, социокультурная привлекательность, актуализированный архетип в резонансе с мировыми геополитическими запросами.

11. Пионерство в некоторой духовной сфере, прозелитствующее за пределами своего ареала.

12. Степень вражды и дезинтеграции, включая сюда и актуализацию альтернативных политических сценариев, включая реальные силы вне и внутри страны, заинтересованные в их осуществлении. Способность (или неспособность) политической системы в рамках привычного гражданского инструментария притушить, возглавить, обезвредить их.

Аналитик – в отличие от хроногрофа, статистика пытается увидеть внутреннюю интерпретацию поступающих данных, создать их адекватную модель, концепт, и для него вся статистика верифицируема, интерпретируема, т. е. имеет сугубо вспомогательный характер, и часто аналитик может иметь несколько моделей, в том числе допускающих привлечение косвенной информации. Для него первична именно концептуальная внутренняя связка, синтетическая многомерная модель нескольких показателей, которая не столько интерпретирует, сколько подтверждает очевидные цифры .

У аналитиков есть своё предметное информационное поле, только они смогут профессионально разобрать, как говорят, «по косточкам», любой информационный продукт и системно и профессионально ответить на многие важные вопросы – кто его создал; для чего (с какой целью, с чьей подачи, кто за этим стоит); оценить меру прозрачности и достоверности информации (или понять, что это дезинформация); определить, какие действия с нашей стороны целесообразны (и почему конкурент этого не ожидает или ожидает); увидеть «павлиний хвост или торчащие уши чужого сценария», или собственные негласные табуированные «мёртвые зоны» (например, устные договорённости и моральные обязательства, кого бы из своих по ряду причин – не хотели посвящать и т. д. При всей дискретности и разноплановости этих постановочных вопросов всё же следует отметить, что именно этот прикладной аспект аналитики в реальной управленческой практике – ключевой.

Есть ещё несколько событий, которые вполне аргументированно можно отнести к «зрелой аналитике», т. е. осознавшей возможности изъянов у «официальной информации», уже успевшей спрятать все хвосты. Аналитика как обслуживающая сфера практической политологии и управления реально есть, а вот достоверной статистики, которую она должна осмысливать, – нет. Многие данные настолько не соответствуют реальной действительности, что даже можно предположить, что статистика выполняет скрытый заказ на несколько предопределяющих будущее сценариев.

Говоря об использовании цифрового материала в аналитике, следует помнить, что он часто связан с сокрытием качества информации . Например, есть краткий информативный информационный ряд (производство зерновых, потребление килокалорий в сутки на одного военнослужащего, потери регулярных армий в период войн и т. д.), но сам парадокс заключается в том, что используемые сейчас аналитические приёмы не только не объясняют (интерпретируют) ситуацию, но делают её неразрешимой.

Так, цифры по производству зерновых культур могут камуфлировать всё, что угодно. В агрегированных показателях могут отражаться различные сельскохозяйственные культуры – от кукурузы, сои, риса до ржи и твёрдых сортов пшеницы, причём ценностный разброс стоимости этой продукции составляет разницу от 1 до 8 раз, что вообще не даёт возможности по этим общим показателям принимать управленческие решения и давать соответствующие рекомендации (например, по финансовым интервенциям). В своё время по инициативе великого «друга» СССР господина Збигнева Бжезинского в США был принят закон, запрещающий продажу СССР хлебного зерна (продовольственного), из которого можно производить хлеб и макароны. На основании этого закона нам продавали только кормовое зерно. И до сего дня этот закон не отменён! Поэтому, если брать цифры по зерну вместе, получается, что вроде бы зерна может производиться и закупаться много, а хлеба может не хватать. Таким образом, простая арифметика здесь не срабатывает. Вопрос качества информации остаётся главнейшим. Особенно, если учесть рост поставок генномодифицированных продуктов (ГМП). Если ими кормить наших солдат, детей у них после службы в армии не будет! Кто ответит за это?!

Вопрос по сельскому хозяйству очень серьёзный и есть много публикаций, раскрывающих эту тему. Понимание этой ситуации на макроуровне необходимо каждому грамотному человеку в России. Есть общемировые закономерности, о которых не принято говорить в нас в стране. Они таковы. Сельское хозяйство везде в мире носит дотационный характер! Исключений практически нет! Тот факт, что в России не дают денег селу – это не глупость, это преступление, ловко камуфлируемое идеями фермерского развития хозяйства. Раньше, в советский период, для высших руководителей была информация закрытая («красные справочники»). Согласно приведённым в них данным, в Англии крестьяне (в зависимости от погоды) ежегодно официально получали гарантированную 60–75 % оплату стоимости произведённой сельхозпродукции, в Японии – около 70 %, а в России – ноль!

Сегодняшние «рекомендации» международных и благотворительных организаций разнятся не столько количественно, столько интерпретацией. Понятно, что все они отвечают лишь своим национальным интересам. Приведём ещё более наглядный и грубый даже пример. Военнослужащему, чтобы восполнить необходимые 4300 калорий в сутки надо либо выпить 1,4 литра водки, либо съесть 4,5 кг овса, либо съесть 125 грамм красной икры. Понятно, что все эти цифры (достоверные по отдельности) не вписываются в реальный социально-профессиональный жизненный контекст. Продуктивнее разделение на группы задач и решение в их рамках (неплохо вспомнить в этом плане и советский опыт).

Многие натуральные показатели теряют свой абсолютный смысл с изменением рыночной конъюнктуры и развитием технологий. Им на смену приходят более комплексные, синтетические индикаторы, помимо прочего отражающие технологическую соотнесённость национальных рынков (универсальность, переводимость). Например, вместо абсолютных показателей нефтедобычи – её рентабельность, соотнесение реальных доходов населения и цен на топливо на внутреннем рынке. Но некоторые индикаторы являются достаточно универсальными, из них выводятся дополнительные косвенные индикаторы. Так, как было показано, цифры по демографии и производству зерновых носят весьма конъюнктурный характер и подвержены корректировкам по стратегическим и политическим соображениям. Их адекватному обнаружению (выведению) нередко посвящают свои труды аналитики, используя для получения косвенных данных все методы аналитики.

Необходимо хотя бы вкратце сказать о связи Аналитики и феномена времени . Эти связи очень разносторонние и крайне важные для практической деятельности сотрудников аналитических подразделений, как правило, работающих в условиях жёсткой временной дисциплины, а порой и цейтнота. Аналитический процесс, как правило, имеет временные рамки: время решения управленческой задачи, время выполнения НИР (НИОКР), оперативного задания, носящего аналитический характер и т. д. Аналитики вынуждены всегда учитывать временной фактор при анализе проблемной ситуации, а также в случаях, когда используют аналитику как средство прогнозирования. Важную роль играет управление временем , особенно скорость принятия управленческих решений.

В большом количестве литературы по менеджменту практически отсутствуют положения, связанные именно со скоростью принятия управленческих решений. Попробую показать огромную значимость для практики этого важнейшего фактора. Проблема времени меня, как учёного, интересует давно. Сфера общественного сознания, обусловленность её процессов во многом зависит от определённых ритмов, пульсаций исторического времени. Рассматривая природу времени, ещё много лет назад я понял, что этот фактор имеет огромное значение для системного анализа в политике, прогнозирования, для аналитической работы в целом. Время многомерно, время многоярусно, может быть даже отрицательным. Ещё в 1997 году вышла одна из моих публикаций на эту тему. На поиск путей решения этой проблемы меня подтолкнуло информация о том, что американские военные, примерно 10 лет назад, на заседании Объединённого комитета начальников штабов утвердили новый концептуальный подход, основывавшийся на ускорении принятия управленческих решений у себя и всемерного замедления их у противника. За счёт этого планировалось выигрывать все войны будущего.

Через несколько лет, когда в российских системах управления на уровне Правительства Российской Федерации в результате административных реформ начала усложняться система принятия решений и в управленческих контурах и цепочках появились дополнительные элементы (федеральные агентства, службы), у меня закралась мысль – а не по западным ли советам это делается? Конечно, я могу ошибаться, но по многочисленным откликам сотрудников органов государственной власти и управления, обучавшихся в 2003–2008 годах в РАГС при Президенте Российской Федерации, данные реформы значительно замедлили скорость принятия управленческих решений на всех уровнях, так как для различных согласований между ведомствами, и даже в одном ведомстве – но между различными его управленческими уровнями – потребовалось значительное большее время, чем ранее. В результате эффективность госуправления по стране в целом снизилась. К сожалению, эта практика в управленческой сфере продолжает сохраняться до сих пор. Лишь с неизбывной тоской можно смотреть на то, как долго проходят согласования и выработка единой позиции между ведомствами, как канцелярщина и бюрократизм процветают, как суть дела выхолащивается порой в угоду требованиям делопроизводства и штабной культуры… Эти требования, конечно, должны быть, и должны соблюдаться. Но просто нацеленность их должна быть другая – на УСКОРЕНИЕ, а не на замедление управленческого процесса.

В начале 2008 года по решению Президента Российской Федерации ситуацию частично удалось вернуть обратно, но системные сбои уже были предопределены, по-прежнему принятие решений на всех уровнях федеральных органов исполнительной власти остаётся крайне медленным, в целом система является громоздкой и неповоротливой. Там, где надо принять решение за день – принимают за три, где за неделю – за месяц, где за месяц – волынка тянется год, где за год – растягивается на десятилетия! Примеров этому несть числа! Огромная многоголовая неповоротливая бюрократическая гидра продолжает расти, но эффективных управленческих решений очень мало, и ответственности никто ни за что не хочет нести. И это происходит в условиях, когда деградация охватывает всё большие объёмы наших ресурсов – природных, научно-технологических, трудовых и популяционных. Никто не хочет задуматься о масштабах происходящих негативных процессов. Кризис, о котором говорят многие, давно уже идёт в разных формах.

Вдумайся, уважаемый читатель, только в один следующий факт, связанный с «утечкой мозгов». В течение нескольких последних лет Россию покинули более 2 млн. человек, – как правило, это активная часть общества, лучшие умы! В их числе те, кто в 2013 году получил Нобелевскую премию по физике (по различным состояниям углерода), сотни, тысячи высококлассных специалистов, те, кто теперь работает в корпорации «Боинг», создавая суперсовременые аэробусы, кто развивает западную науку и т. д.

* * *

Здесь же уместно будет сказать о практике проведения совещаний, заседаний, проводимых как в различных министерствах, так и на межведомственном уровне. Каждый раз, когда мне приходится участвовать в такого рода мероприятиях, становится просто грустно, потому что нередко они проводятся на самом примитивном методологическом и технологическом уровне, исключающем настоящее проявление инициативы, информационный обмен мнениями, взглядами, знаниями. Креативное начало в выработке оптимального решения обсуждаемой проблемы выражено крайне слабо, а субъективное начало в лице проводящего мероприятие начальника – доминирует. При этом в мире менеджмента полно технологий, позволяющих избежать этих типичных ошибок и задействовать важнейший ресурс – «мозговой штурм», причём с применением интерактивных средств ИТ. Аналитическая сторона при подготовке таких совещаний явно недостаточна. Самое главное при этом – комплексное решение проблем лишь декларируется, навыки управленцев (руководителей) по формулированию проблем, их системному анализу, структуризации и моделированию просто отсутствуют.

Не могу не сказать здесь и о том, что в деятельности любой управленческой структуры со временем происходит так называемый процесс «заболачивания», который хорошо описан в многочисленной литературе по менеджменту. Структура, как корпус корабля, обрастает множеством вспомогательных подразделений/ракушек, которые всё больше мешают ей развиваться, отбирая на себя значительную часть имеющихся ресурсов и доказывая свою незаменимость. Бороться с ними очень тяжело, а порой вообще невозможно. В этом смысле интересен американский подход: их аналитики рассчитали, что проще создать НОВУЮ структуру с аналогичными функциями, чем пытаться бесконечно реформировать забюрократившуюся старую. При этом основная часть ресурсов направляется в новую структуру. Туда же переходят более мобильные опытные кадры по основному функционалу. «Болото», как правило, всегда против нововведений, держится за кресла и просто не успевает своевременно отреагировать и, таким образом, остаётся «за бортом». Действительно, если поразмыслить, как чудовищно неповоротлива огромная, многоголовая бюрократическая гидра, живущая за счёт личных связей и коррупции, как парализует она базовую деятельность в любой сфере, приходит понимание, что здесь нет простых решений и на этом управленческом поле всегда идёт яростная борьба. Это происходит и в политике, и в промышленной сфере.

Хочу проиллюстрировать эту мысль следующим примером.

Сейчас, когда «партнёры» по НАТО подобрались вплотную к границам нашего огромного разоружённого государства и деловито наращивают свои силы, самое время вспомнить о том, как могло случиться, что оборонно-промышленный комлекс России сознательно годами и десятилетиями разрушался? Да, это горькая правда: мы бездарно потеряли десять лет. Министр финансов А. Кудрин десять лет занимался «монетизацией», не давал денег никому, создавая «подушки безопасности» для нашей экономики в американских банках и позволяя российским коммерческим структурам брать беспримерные займы за рубежом. В итоге на март 2012 года совокупный внешний долг России составил в 2011 году 539 миллиардов долларов, превысив более чем на 40 миллиардов объём международных резервов. Вот за это удушение промышленности его ещё превозносят как гениального финансиста. Любой, кто занят в сфере хай-тек технологий, знает, что в мире стало общепринятым такое понятие времени – каждый следующий год равен пяти предыдущим. По такой экспоненте развиваются сегодня технологии. С учётом этого, Кудрин задержал нас на десятилетия! Понятно, что он действовал не один, что была группа поддержки, но именно он символизирует собой это движение, не дававшее нормально развиваться отечественной промышленности.

Очень важным для управленческих кадров является осознание того, что в условиях наступившего мирового финансово-экономического кризиса и многократного увеличения количества проблемных ситуаций именно технология принятия решений (включая её методологические и организационные аспекты) должна быть взята на интеллектуальное «вооружение».

При этом решающее значение будет иметь не только правильность, оптимальность самого управленческого решения, но и скорость его принятия! К сожалению, этого не понимают в России очень многие руководители во всех эшелонах власти.

Рассмотрим закономерности в распределении времени, которые существуют при принятии решений, более подробно. В этом нам поможет следующая модель, отражающая проблемы управления временем при принятии управленческих решений (рис. 15).

Введём следующие обозначения.

Итак, Т 1  – обобщённое время – интервал между возникновением во внешней среде «внештатной ситуации» , требующей принятия адекватных мер для блокировки (нейтрализации) негативного развития событий, и моментом, когда эти меры фактически предпринимаются . Величина Т1 характеризует инерционность каналов поступления, обработки и реагирования на информацию.

Более детально это время раскладывается на следующие составные части:

Рис. 15. Проблемы управления временем при принятии решений

Т 1 '  – время восприятия исходящего от среды сигнала, воспринимаемого мониторинговыми (рецепторными) элементами системы;

Т1 '' – время, необходимое для обработки полученных сведений;

Т1 ''' – собственно время принятия решения действовать, разработка вариантов реагирования на складывающуюся обстановку;

Т1 '''' – время передачи решения (проекта, программы, результатов анализа и плана действий) в исполнительные структуры.

Сумма перечисленных временных интервалов выражается в совокупном времени Т1 .

Но принять решение – это ещё лишь полдела. Теперь задумаемся о том, как по времени оно будет реализовываться, каким образом будут задействованы имеющиеся ресурсы, и какие факторы будут тормозить этот процесс.

Введём для обозначения этих процессов Т 2  – это сумма некоторых временных интервалов, которая характеризует инерционность материальных систем (объектов), приводимых в действие данным управленческим решением.

Это время состоит из следующих составляющих:

Т 2 ' – время жизни ресурсов;

Т2 '' – время, необходимое для проблемной, целевой мобилизации ресурсов;

Т2 ''' – время, необходимое для введения ресурсов в зону активных действий;

Т2 '''' – время, в течение которого ресурсы в состоянии выполнять свои функции, будучи используемыми в зоне активных действий.

Естественно, в рамках каждой из валентностей перечисленные временные параметры наполняются конкретным специфическим содержанием, в зависимости от реальной жизненной ситуации.

Представьте, например, такую ситуацию (реальный пример из моего личного опыта). Зима. Загорелся дом на даче. Вызываю по мобильному телефону пожарную службу. Попадаю на женщину-диспетчера из соседнего района. Она советует перезвонить и сообщить о происшествии непосредственно диспетчеру нашего района. А дом горит. Пытаюсь объяснить, что она может передать информацию о пожаре гораздо быстрее (у меня даже нет карандаша или ручки, чтобы записать номер телефона ближайшей пожарной части и нахожусь в стрессовом состоянии в связи со случившимся). Наверняка, связь между соседними пожарными службами давно отлажена. Начинается выяснение отношений, переходим на повышенные тона. А дом горит. Объясняю диспетчеру, как проехать к месту происшествия. Нашего садового кооператива нет на её карте. Убийственно звучит её фраза «Понастроили тут…». В результате вызова пожарные всё же приехали – через 40 мин. Причём первая машина приехала из соседнего райцентра, который в три раза дальше от моего участка, чем ближайшая пожарная часть, от которой езды было ровно 10 мин.

Теперь попробуем проанализировать данную ситуацию с точки зрения вышеуказанных временных параметров и по каждой позиции просчитываем возможные задержки. Итак, негативные моменты. Машина может не сразу завестись в мороз. Может отсутствовать вода в баках (только вернулись, например, с другого вызова) и т. д. – причины торможения в мобилизации ресурса можно долго детализировать по каждой позиции. И обязательно учитывать тот самый субъективный фактор с непрофессионалом на важном посту. В своё время в пограничном училище и военной академии на занятиях по тактике общевойскового боя нам часто говорили такую пословицу «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Есть абстрактные идеи, красиво оформленные на бумаге доктрины, и есть реальная жизнь с тысячами всяческих препятствий на пути. Попытки использовать в планах, концепциях и стратегиях «нумерованные полки» и абстрактные «боевые коэффициенты» хороши только в идее, на практике мы сразу же приходим к невозможности принимать научно обоснованные оперативные решения. И тут на авансцену выходят личные боевые и аналитические способности командира-руководителя, который берёт на себя весь груз ответственности и начинает БЫСТРО И АДЕКВАТНО ситуации действовать, командовать, руководить операцией, боем и т. д.

А теперь главное.

Эффективность принятия управленческих решений по обеспечению жизнедеятельности любой системы, в том числе и крупномасштабной государственной общности, определяется соотношением двух основных временных параметров – Т 1 и Т 2 .

Если Т1 < Т2 ., то система в состоянии отреагировать на внештатную ситуацию и принять адекватные меры реагирования, закрепляющие позитивные изменения в настоящее время или в перспективе, и блокирующие негативные.

При соотношении Т1 = Т2 , ситуация оказывается критической, система начинает давать сбои, реагирует на изменение ситуации с запозданием. Это требует снижения инерционности информационно-аналитических систем, обслуживающих её. Срочно нужны специальные меры для ускорения принятия управленческих решений в системах управления и регулирования основных областей жизнедеятельности системы. Очевидно, это по преимуществу параметры, характеризующие существование позднего СССР (1980–1990 годы) и Российской Федерации (1998 –2008 годы).

Наконец, соотношение Т1 > Т2 соответствует ситуации хронического запаздывания с анализом ситуации и принятием соответствующих управленческих решений, мер по их реализации по отношению к процессам, протекающим в окружающем мире. Даже при громадных ресурсах система неспособна адекватно отреагировать на изменившиеся условия. Наглядный пример с развалом СССР должен был хоть чему-то научить, но, увы! В современной России нередки случаи, когда назревшие проблемы в социально-политической и экономической сферах подолгу не решаются, что усугубляет ситуацию.

Исходя из представленной теоретической модели распределения временного параметра при принятии решений понятно, что рациональное управление должно стремиться к своевременному принятию решений при изменяющейся ситуации. В каждой организации, которая хочет не просто функционировать, но и развиваться, этому вопросу должно уделяться самое серьёзное внимание. Именно аналитики должны пояснять руководству, что нужны своевременные и решительные самоизменения, быстрое и адекватное реагирование системы и её аналитических сетей на изменившуюся внешнюю ситуацию на основе системного анализа отношений Выгод – Возможностей – Издержек – Рисков.

С этой целью органам управления нужно постоянно совершенствовать каналы обратной связи , быстродействие и пропускная способность которых определяются вышеперечисленными временными параметрами. В современных условиях величина Т2 и её отдельных компонентов, отражающих динамичность производственно-трудовых, жизнеобеспечивающих и воспроизводственно-популяционных структур, обнаруживает тенденцию к увеличению. В результате возникает острейший дефицит времени и решения, принимаемые системами управления, оказываются всё более запаздывающими и неадекватными. Сказанное справедливо как для глобальных, общегосударственных процессов и систем, так и для решения локальных задач на уровне конкретных отраслей, структур государственного и муниципального управления, конкретных предприятий. Я считаю, что корни неудач и провалов многих известных проектов именно в нарушении соотношения между Т1 и Т2 . В практике управления повсеместно мы имеем дело с объектами, динамические свойства которых изменяются быстрее, чем мы это в состоянии прогнозировать, осознать, измерить и отреагировать. А это как раз и происходит, если нет серьёзного аналитического обеспечения.

В интересной книге супругов Элвина и Хейди Тоффлер рассматривается ряд проблем системной дисфункциональности современных государств. Они оказываются перед лицом не просто невиданного ускорения темпа перемен, но перед угрозой серьёзного конфликта между требованиями быстро развивающейся новой экономики и инерционной институциональной структурой старого общества. Авторы доказывают, что «маячащий на горизонте кризис является прямым результатом «эффекта десинхронизации», свидетельствующим о том, насколько безрассудно мы относимся к одной из самых важных универсалий, а именно времени». Только кризис уже не на горизонте, а в нашей жизни. Не могу не привести одну цитату из этой книги: «Сегодня национальному суверенитету бросают вызов новые силы; новые игроки и новые проблемы возникают на международной арене, но бюрократические структуры и образ действий неправительственных организаций остаются по преимуществу без изменений». Остаётся только добавить, что в России – и правительственных организаций тоже…

Авторы показывают, что в современных условиях – на уровне семей, фирм, индустрий, национальных экономик и всей глобальной системы в целом, мы находимся в процессе ещё невиданной грандиозной трансформации связей между созданием богатства и таким важнейшим фундаментальным фактором, как время. Видимо, в условиях наступившего кризиса, должно произойти осознание существенного значения этого феномена в социокультурном и экономическом пространстве.

А проще говоря – скоро жизнь сама заставит всех более быстро шевелить мозгами и действовать.

 

2.4. Методика прогнозирования

В Аналитике очень важно прогнозирование или как часто её называют – Прогностика. В логической цепочке изучения обстановки (объекта, предмета исследования) содержится три базовых элемента: описание ситуации (анализ), объяснение её причин и последствий (диагноз) и прогнозирование (предвидение).

Прогнозирование является системой методических приёмов, выполнение которых в определённой последовательности позволяет позволяет предвидеть негативное развитие событий, определить наиболее вероятный сценарий, обеспечить эффективность управленческих решений. Оно тесно связано с планированием и проектированием, влияет на их точность, помогает уменьшать риски при принятии решений.

Основными элементами прогнозирования являются:

• рефлексия («обращение назад») к предыдущему состоянию объекта;

• формирование и описание наиболее вероятного сценария, по которому действуют конкурирующие группы (с описанием управленческого воздействия);

• выделение «кризисных ветвей» в ходе сценарного действия;

• построение в проектном поле механизмов и схем (в том числе поведенческих) защиты;

• проектирование сценариев, отвечающих государственным приоритетам;

• оценка событий в соотнесении с вероятным сценарием, проектируемым сценарием и кризисными вариантами.

• коллективное мыследействие инициативной группы, авторского коллектива на определённой коммуникативной площадке (рабочее совещание, «мозговая атака», методологический семинар), которое позволяет осуществлять качественные переходы рефлексивного мышления, придание неслучайности теоретическим выводам.

Использование методов прогнозирования на практике позволяет решать следующие управленческие задачи:

1) обеспечивает сравнение и оценку ожидаемого и реального хода событий;

2) минимизирует затраты времени и средств на выбор и обоснование методов реагирования на меняющуюся ситуацию;

3) открывает возможность принятия оптимальных управленческих решений, распределения и перераспределения ресурсов на их реализацию;

4) сосредотачивать силы и средства на приоритетных направлениях.

Общая функциональная модель прогнозирования как важной части Аналитики представлена на рис. 16 (с. 124).

Различают следующие виды прогнозирования по типу информации, используемой при прогнозировании:

– экспертное прогнозирование (интуитивная информация);

– функционально-логическое прогнозирование (предметная информация, «фактаж»);

– структурное прогнозирование (блок-схемы, модели, графы и т. д.);

– математическое прогнозирование (использование статистических данных и математических зависимостей между параметрами);

– прогнозирование по аналогии (данные всех типов);

– комплексное прогнозирование (данные всех типов).

Рис. 16. Прогнозирование: общая функциональная модель

По классификации по периодам упреждения различают: оперативный, краткосрочный, среднесрочный, дальнесрочный и долгосрочный прогнозы.

Оперативный прогноз рассчитывается на перспективу, на протяжении которой не ожидается существенных изменений объекта наблюдения, т. е. количественные и качественные характеристики остаются неизменными.

Краткосрочный прогноз рассчитывается на перспективу количественных изменений, а долгосрочный – на перспективу количественных и качественных изменений.

Среднесрочный прогноз охватывает перспективу между краткосрочным и долгосрочными прогнозами.

При классификации по целям прогнозирования выделяют следующие подходы к разработке прогнозов: целевой, поисковый и нормативный. Охарактеризуем лишь целевой прогноз, остальные виды достаточно полно описаны в литературе.

Целевой прогноз  – это целеполагание желаемых состояний, отвечает на вопрос, что именно желательно и почему. Такой прогноз состоит в том, что указывается наиболее желательное состояние. При таком прогнозе происходит построение по определённой шкале оценочной функции распределения предпочтительности по категориям: нежелательно, менее желательно, более желательно, рационально. Перед тем, как определить меру предпочтения, разрабатывают прогнозы возможных состояний объекта, процесса или явления в будущем. Это прогноз целей или совокупности целей.

Сложность прогноза в том, что цель всегда находится вне системы. А правильность выбора цели определяет успех или неуспех всего предприятия. Цель может быть формализована в виде критерия, который в свою очередь конструируется на базе параметров эффекта, являющихся, чаще всего, латентными (т. е. ненаблюдаемыми) переменными.

Прогнозирование в прикладном аспекте  – это актуализированные разработки о перспективах развития базовых сфер жизнедеятельности общества и государства, построенные на анализе процессов многоходовок влияния центров сил на ключевые сферы. При оценке вероятности наступления тех или иных событий анализируются различные сущностные элементы обстановки, прежде всего ключевые факторы, тенденции, риски и угрозы. Устанавливается возможное состояние объекта в определённые моменты времени в будущем, как правило, исходя из предположения о продолжении в будущем тенденции развития объекта в прошлом. Проектируются возможные сценарии развития ситуации с одновременным исследованием возможных путей и мер по достижению поставленных целей, гипотез о возможных взаимовлияниях различных факторов. Использование «аналитической карты» проблемного поля, о которой шла речь выше в процессах прогнозирования очень продуктивно. Искусство аналитика состоит в том, чтобы определить, какой из сценариев является наиболее вероятным в данном прогнозе, и выбрать соответствующие методы верификации прогноза.

Рассмотрение характера изменения исследуемого процесса на разных временных стадиях (ретроспективно – из прошлого в настоящее) даёт возможность судить о динамике его развития (ускорения или замедления), росте или сокращении и т. п., иными словами – выявить тенденцию его развития. Мысленное продление в будущее выявленной тенденции, а также влияющих на изучаемый объект факторов, позволяет сформулировать картину его будущего состояния – прогноз. Сравнение полученного прогноза на федеральном и региональном уровнях с национальными интересами страны в исследуемой сфере позволяет дать политическую оценку ожидаемого хода событий, оценить его с точки зрения пользы или вреда для нашего государства. В зависимости от оценочных выводов формулируются рекомендации по оптимальным действиям в складывающихся условиях.

В свою очередь, знание динамики развития той или иной ситуации, скрытых механизмов, лежащих в её основе, позволяет ЛПР своевременно сосредотачивать силы и средства на приоритетных направлениях, обеспечивает своевременное распознавание острых проблем, требующих скорейшего разрешения с целью недопущения ущерба стране и локализации негативных последствий от реализации угроз.

В качестве инструмента (методического приёма) для определения круга факторов, которые способны актуализироваться в отношении к прогнозируемому событию, можно использовать коллективную генерацию идей в условиях запрета на критику в процессе выдвижения новых идей. В литературе и аналитической практике этот методический приём организации выдвижения новых идей известен как метод мозговой атаки. Этот метод может быть рекомендован к широкому внедрению как весьма продуктивный.

Большинство практических аналитиков считают, что прогностике доступна динамика лишь рациональных процессов. Между тем, мировая геополитика отнюдь не управляется сугубо рациональными воздействиями на линейные процессы, скорее правомочно утверждать, что они играют относительно небольшую роль на длительных отрезках. Климат, геология, микробиология (эпидемии), этногенез человечества ещё с большей натяжкой могут быть названы рациональными факторами (поддающимися анализу, описывающему состояние динамики внешней среды).

В прогностике активно используется метод сценариев. Этот метод строится на преимущественно качественном описании возможных вариантов развития исследуемого объекта при различных сочетаниях определённых условий. Он в развёрнутой форме показывает возможные варианты будущих событий для их дальнейшего анализа и выбора наиболее реальных и благоприятных условий. Этот метод является средством первичного упорядочения проблемы, получения и сбора информации о взаимосвязях решаемой проблемы с другими и о возможных и вероятных направлениях будущего развития. Группа квалифицированных профессионалов начинает с того, что составляет план сценария, где стремится наметить области, которые не должны быть упущены из внимания при постановке и решении проблемы. Различные виды сценария обычно пишутся разными группами людей, где развёртывается вероятный ход события. Использование разных специалистов помогает потом проследить разветвление информации (при этом весьма эффективно использование интеллект-карт по методу Тони Бьюзена). Сценарии могут быть написаны как полные документы, так и в качестве отдельного этапа более общего системного анализа. В этом случае он будет выступать в качестве начального этапа (анализ проблемы) и одного из промежуточных (прогноз и анализ будущих условий).

Метод сценариев был разработан RAND Corporation в качестве вспомогательного средства для исследований в области стратегических проблем. При использовании данного метода предпринимается тщательно продуманная попытка написать искусственный сценарий будущих событий, который служит основой для рассмотрения ещё не возникших политических и социально-экономических проблем. Сторонники составления сценариев утверждают, что их метод помогает воображению, что это приём, который заставляет учитывать реалистические детали вместо абстрактных концепций, создаёт возможности, которые могли бы не возникнуть при обычном анализе, позволяет разработать и рассмотреть будущие альтернативы, а также сосредоточить внимание на взаимосвязи событий. При этом не предполагается, что сценарии должны быть точными или предсказывать будущее.

Одна из интересных комбинированных методик прогнозирования разработана Т. Робинсоном из RAND с участием сотрудников Института проблем войны и мира Колумбийского университета. Первым вариантом этой методики является так называемое «прогнозирование альтернативных вариантов рельефного будущего» . Суть этой методики заключается в последовательном прогнозировании будущей военно-политической обстановки (без учёта её вероятности); проблем и возможностей, возникающих перед политическим руководством; в определении его целей и возможных действий в условиях создающейся неопределённости. Используется, в частности, матрица проблем и характера действий будущих правительств в отдельных странах, а для окончательной оценки вероятности событий применяется метод «Дельфи».

 

2.5. Методика моделирования

Исследование многих вопросов жизнедеятельности государства и общества может и должно осуществляться фундаментально. Их изучение роднит Аналитику с «чистой» наукой и связано с моделированием базовых социально-экономических и политических процессов, поисковым характером мышления, сознания и культуры человека.

Моделирование как элемент аналитической работы позволяет:

1) Охватывать большой массив исходных данных;

2) Осуществлять более глубокий анализ причинно-следственных связей в реальных процессах;

3) Рассматривать большое число прогнозных вариантов состояний изучаемых явлений, процессов и объектов и путей их достижения;

4) Проводить расчёты на большой период упреждения;

5) Повышать точность и достоверность расчётов за счёт испытаний на моделях и др.

Последовательность построения аналитической модели может быть следующей.

1. Фиксация выявленных элементов системы

2. Отражение взаимосвязей между элементами внутри системы и с другими системами (построение структуры объекта)

3. Размещение элементов согласно иерархии в системе.

4. Отражение причинно-следственных связей и зависимостей.

5. Отражение функционального аспекта.

6. Фиксация противоречий (кризисных точек) по видам, группам и уровням и возможных вариантов их разрешения.

7. Фиксация зон пересечения интересов действующих субъектов («центров сил»).

Возможны и другие, вытекающие из конкретной задачи, аспекты.

Построение моделей, отражающих реальные ситуации, всегда производится с некоторой долей условности. Понятно, что модель не может отразить всех аспектов исследуемых проблем и выступает лишь как инструмент сосредоточения усилий аналитика на главных, сущностных характеристиках. Сила моделей – в их наглядности и удобности оперирования при анализе остановки и разработке управленческих решений.

В практической деятельности любого аналитика огромное значение имеет его методическая вооружённость и умение целеустремлённо и творчески применять в ходе занятий широкий диапазон новых и традиционных методов обработки информации. Однако в современной научной литературе ещё нет достаточно полного описания этих методов, нет и обоснования наиболее эффективных технологий анализа, позволяющих оптимально использовать те или иные методы в зависимости от целей исследования и других конкретных условий аналитической работы.

Причиной этого, в частности, служит то обстоятельство, что хороший аналитик, как и любой мастер, как правило, старается не распространяться о тайнах своего ремесла. Методические «изюминки», техника и приёмы работы с информацией накапливаются годами, их ценность сугубо индивидуальна и естественно легко может быть профанирована, если её вырвать из контекста конкретного аналитического исследования и всего комплекса аналитической работы. Можно по праву сказать, что личная методическая система препарирования информации у каждого аналитика является эзотеричной, закрытой по характеру и предназначенной только для узкого круга единомышленников.

Особенно это заметно у западных учёных и специалистов. Мне неоднократно приходилось слушать их публичные выступления и лекции на конференциях и симпозиумах. Крайне редко они раскрывают именно методическую сторону своей деятельности. Если у профессора есть своя «школа», то это его личное «ноу-хау», и раскрывать её детали никто не стремится, так тогда он просто будет не нужен. В последнее время такая же тенденция появилась у нас. В период обучения в Финансовой академии при Правительстве Российской Федерации я обратил внимание на достаточно странный для меня факт: на отдельных лекциях ряд преподавателей, понимая важность преподаваемого ими учебного материала, запрещали пользоваться диктофонами и другими средствами фиксирования информации, помимо традиционной ручки и тетрадки, так как опасались, что излагаемая ими информация могла быть использована в коммерческих целях.

Как бывший преподаватель ряда учебных заведений (Военно-политическая академия им. В. И. Ленина, МГУ им. М. В. Ломоносова, Академия ФСБ России, Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации, Дипломатическая академия МИД России) на основе обобщения личного опыта применения метода структурно-функционального моделирования в преподавании общественных наук, хочу изложить некоторые принципиальные моменты, связанные с моделированием учебной информации. Глубоко убеждён, что данный метод является эффективным и надёжным методом развития творческих способностей будущих специалистов, усиливает индивидуальный подход в обучении, способствует совершенствованию самостоятельного мышления и созданию на занятиях атмосферы сотрудничества и сотворчества. Идея данного метода была заимствована мною у видного педагога из Донецка В. Ф. Шаталова, который создал свою оригинальную систему преподавания с помощью «опорных конспектов». Система опорных конспектов, по сравнению с традиционной формой обучения, применяющейся в школе, имеет ряд преимуществ:

– гибкость (подвижность элементов структуры проблемного модуля, возможность дифференцирования и индивидуализации, интеграции содержания обучения; технологическая динамичность и взаимозаменяемость приёмов и методов обучения, системы контроля и оценивания достижений учащихся; возможность прогнозирования учебной деятельности с учётом особенностей учебного материала и специфики конкретного коллектива учащихся);

– концептуальная и организационная простота для учащихся и учителя, которая позволяет достигать реальных результатов в решении заданий учителя, переносе оперативных знаний, формировании компетентности;

– систематическая (от занятия к занятию, от темы к теме) самостоятельная деятельность учащихся при обучении, дифференцированная в парах, группах, индивидуально. Специально разработанные вопросы и задания проблемного, развивающего, логического характера развивают у учащихся потребность в систематической подготовке домашнего задания, изучения дополнительной литературы, что в конечном итоге формирует у них такие нравственные качества как ответственность, целеустремлённость. Итогом этой целенаправленной работы является общее развитие школьников. Следует отметить, что при традиционной системе обучения, в частности на комбинированном уроке, элементы самостоятельной работы в различных видах её организации применяется эпизодически.

В процессе творческого обогащения и применения на практике идей В. Ф. Шаталова мною была создана своя методика, которая может применяться как в преподавательской, так и непосредственно в аналитической работе.

Смысл метода структурно-функционального моделирования состоит в том, что преподавание учебного курса строится на активном использовании в процессе преподавания структурно-функциональных схем, в предельно сжатой конспективной форме раскрывающих содержание темы и служащих исходными пунктами для организации самостоятельной работы и стимулирующих раскрытие творческих способностей слушателей.

Данная технология обучения позволяет наиболее полно учитывать психологические особенности обучаемых, их ведущие репрезентативные системы – аудиальную, визуальную, кинестетическую, добиваться эффективного преодоления барьеров восприятия.

Основой структурно-функциональной схемы служат «опорные сигналы » – ключевые понятия, цифры, наиболее сущностные элементы любой информации, выраженные в образной форме – схеме, графике, рисунке, которые являются составными частями модели, отражающей реальные жизненные ситуации, связи, отношения, проблемы и т. д. Данная модель носит системный характер и её ключевыми характеристиками является структура и функции отражаемой ею системы. На этих принципах построена и аналитическая карта проблемного поля, о которой уже шла речь выше.

В нашей культуре доминирующим является словесно-логический способ описания Мира, дающий максимальную точность и глубину восприятия. Он является наиболее адекватным в научном познании. Второй же, наглядно-образный способ, обеспечивает по сравнению с первым максимальную скорость восприятия и доминирует в искусстве. Конечно, он применяется и в науке (например, те же периодические таблицы химических элементов Д. Менделеева), но значительно реже. Методом структурно-функционального моделирования я пытался уравновесить эти два способа восприятия, сделать их равнозначными.

В процессе обучения слушатель должен «впустить в себя», освоить новую информацию, иначе обучение будет малоэффективным. Но существует механизм, не позволяющий это сделать. Обычно, слушая, человек старается понять то, о чём ему говорят. «Понять» – означает объяснить новое старыми переживаниями, понятиями и т. п., т. е. приспособить новое к уже имеющемуся объёму информации. Если приспособить новое к старому не удаётся, оно на уровне самосознания внутренне и негласно «объявляется» непонятным и отвергается. При этом никакого обучения не происходит, так как преодолеть барьер «непонимания» очень трудно.

С помощью структурно-функционального моделирования, которое предоставляет преподавателю удобные условия для многократного вариативного повторения материала, удаётся снимать барьер «непонимания», увеличивать информационную пропускную способность слушателей, сформировать навык целостного восприятия предметов и явлений действительности.

Человеку присуще следующее свойство: как только он узнаёт новое слово, фразу, факт, то пытается эту «мёртвую» словесно-логическую информацию оживить содержанием непосредственного переживания. Не найдя такого в своём опыте, подключает фантазию, с помощью которой приписывает неизвестным словам известные переживания, иначе говоря создаёт иллюзию субъективного знания. В противном случае новое слово или фраза в сознании не задерживаются. Но коль новая информация всё-таки «зацепилась», значит, возникли какие-то переживания по её поводу. Этот процесс может происходить как на бессознательном уровне, так и быть осознаваемым.

Метод структурно-логического моделирования учитывает принцип конструктивного упрощения, то есть сведения содержания текста к его смыслу и значению.

Естественно – каждая схема, модель – это упрощение. Практика показывает, что многие слушатели (студенты) не владеют навыками такого упрощения. Это – задача преподавателя! Пока обучаемые не владеют навыками «свёртки» содержательной стороны лекции, это должен делать преподаватель и постепенно учить этому слушателей (студентов).

Слушатели, прежде всего, обучаются приёмам выделения главных, смысловых моментов в любой новой информации и кодировке их максимально кратким символом, семантический и функциональный объём которого задаётся в процессе обучения. Таким образом, в долговременной памяти слушателя фиксируются континуальные блоки смыслов, носящие субъективный характер. Как показала практика, данный код более легко усваивается в процессе обучения и не вызывает психологического напряжения в процессе формирования новых знаний.

Чтобы усилить самостоятельность в обучении, мне приходится часто подчёркивать роль самого слушателя. Например, я говорю, что сила не в учителе и не в учении, которое он излагает, а именно в ученике! От ученика зависит усвоение учебного материала, особенно в тех случаях, когда он встречается с неквалифицированным преподавателем, которые ещё попадаются и способны запутать самый простой учебный материал.

Каждый преподаватель знает, конечно, общие требования в отношении любого выступления или лекции, такие как:

1. Профессиональные знания по теме

2. Ясность

3. Наглядность

4. Постоянная направленность

5. Ритм

6. Повторение

7. Элемент внезапности

8. «Насыщенность» рассуждений

9. Рамки передачи информации

10. Определённая доля юмора и даже в какой-то мере иронии.

Вышеперечисленное – это как бы теория. А практика? Повторение, например. Оно должно быть многократным и вариативным! Естественно, при сохранении основного содержания и смысла.

Методика структурно-функционального моделирования – это, конечно, не панацея. Она должна быть составной частью всей методической системы преподавателя, аналитика, лишь одним из интеллектуальных инструментов. Как обойтись, скажем, преподавателю без коммуникативных навыков? Современная психология даёт нам большие возможности для этого.

Непосредственно в информационно-аналитической работе эта методика имеет некоторые особенности. Аналитику приходится моделировать не учебный материал, а реальные и очень сложные процессы в различных сферах жизнедеятельности государства и общества.

Моделированию подлежат:

• общее проблемное поле;

• проблемная ситуация;

• структура проблемы (проблем);

• пути решения проблем.

Это минимальный набор, он может быть значительно расширен в зависимости от конкретных целей и задач ИАР.