2.1. Исторический экскурс

Аналитическая философия – это не просто одна из философских систем. Это совокупность многообразных течений в рамках современной англоязычной западной философии, и определить единообразно эти течения в ракурсе одного направления весьма непросто. Дело это, видимо, бесперспективное, поскольку многочисленные попытки имеют лишь частичный успех. Согласия как не было, так и нет: что такое аналитическая философия как чётко определённое понятие – вопрос до сих пор нерешённый. Тем более, в современных дискуссиях речь уже идёт не просто об аналитической философии, но и о постаналитической философии.

В первом приближении можно сказать, что аналитическая философия, – это ряд философских взгядов, теорий, обладающих некоторым «семейным сходством». Это сходство определяется по ряду параметров, которые текучи и изменчивы в виду исторической изменчивости приоритетов в рамках философских предприятий самого аналитического движения. Поэтому выделение параметров, по каким тот или иной текст характеризуется как принадлежащий аналитической традиции, грешит либо слишком большой степенью общности, либо наоборот, слишком заужено. В последнем случае под аналитической философией понимают то, что более или менее соответствует тем взглядам, которые отражены в работах Б. Рассела, Дж. Э. Мура, У. Куайна, Л. Витгенштейна.

Тем не менее, можно выделить параметры, по которым аналитическая философия обычно определяется как особое философское направление, которое рассматривается как главенствующее в современной западной философии.

Говоря о параметрах, допускающим объединять теоретические положения аналитической философии под одним названием и позволяющих рассматривать их как хоть и различные, но всё же принадлежащие к одной и той же философской традиции, можно выделить топический, генетический, тематический и методический.

Самым простым, по-видимому, является топический параметр. Обычно аналитическую философию связывают с англоязычными странами в противовес феноменологии, экзистенциализму и структурализму, которые превалируют в континентальной Европе. Такая расстановка сил достаточно точно характеризует вторую половину XX и начало XXI в. Действительно, подавляющее большинство текстов аналитической философии написаны на английском языке, и подавляющее большинство англо-американских философских текстов являются аналитическими.

Однако так было не всегда. Первоначально аналитическая философия складывалась отнюдь не как англо-американская философия, а преимущественно континентальная философия. Философы, которые считаются провозвестниками аналитической философии в XIX в., – а это создатель современной символической логики Г. Фреге, один из основоположников феноменологии Ф. Брентано, предвестник современной научной методологии Б. Больцано, – не были англичанами, но в их трудах прослеживались все основные темы, характерные для аналитической философии. Кроме этого источника в становлении аналитической философии определяющую роль играл ряд интеллектуальных движений в Европе 20–30-х годов прошлого века. Значительный вклад в аналитическое движение до Второй мировой войны был сделан австрийскими, немецкими и польскими философами (имеются в виду ранний Витгенштейн, Венский кружок, Берлинское общество научной философии, Львовско-Варшавская школа).

В Великобритании же первые три десятилетия прошлого века аналитическую философию, по сути дела, представляли всего два человека, это Б. Рассел и Дж. Э. Мур, к которым в 1920-х годах присоединился Ф.П. Рамсей. О широком распространении аналитической философии в Великобритании можно говорить лишь с 1930-х годов, когда в Кембридж приехал работать Л. Витгенштейн, а в Оксфорд из Вены вернулся А. Айер, который принёс идеи логического позитивизма на английскую почву.

Развитие аналитической философии на континенте было прервано искусственно в связи с событиями Второй мировой войны.

В США широкое распространение аналитическая философия получает только в послевоенный период, что было связано с деятельностью эмигрировавших в Северную Америку представителей Венского кружка и Львовско-Варшавской школы.

Следует отметить, что в последние десятилетия искусственно прерванное развитие аналитической философии в континентальной Европе преодолевается. Приведу несколько примеров. Институт Венского кружка в Австрии и издательство Logos Verlag в Берлине книжными сериями Logische Philosophie и Wissenschaft Philosophie восстанавливают высокие научные требования Венского кружка и Берлинского общества научной философии к решению философских проблем. Такие международные журналы, издаваемые в континентальной Европе, как Dialectica и Metaphysica по характеру публикуемых материалов так же являются аналитическими. Ещё пример. В 2003 году широко отмечалось столетие со дня рождения известного английского аналитика Ф.П. Рамсея. Интересно, что опубликованные материалы конференций, проведённых в честь этой даты, представлены в основном философами континентальной Европы. Даже во Франции, современная философская традиция которой наиболее резко противопоставляется англо-американской, в Сорбонне в курсе логики рекомендован к обязательному изучению «Логико-философский трактат» Витгенштейна.

Аналитическая философия создавалась как англоязычная философия в том смысле, что большинство её текстов написано на английском языке, но это не означает, что она англо-американская. К аналитической философии следует причислить и философов Австралии, и в значительной степени философов Южной Америки. Большинство «толстых» философских журналов в мире, если не считать узкоспециализированных, сознательно ориентированы на аналитическую философию, а значительная часть философов являются приверженцами аналитической философии, а не сторонниками континентальной, русской или какой-то другой национальной философии.

Крайне интересен вопрос о появлении аналитической философии в России. До революции об этом процессе сложно судить, поскольку сама аналитическая философия находилась в процессе становления. Можно констатировать, что некоторые работы её представителей (например, Б. Рассела) были опубликованы ещё до Первой мировой войны. Хотя в силу специфической тематики тех, кто занимался русской идеей, проблемами софиологии и т. п., вряд ли они были широко известны. После революции ни о какой развитии аналитическиой философии речи идти не могло. Марксистская идеология не терпела конкуренции. Разработка научной методологии в стиле ранней аналитической философии в России превратилась в весьма странный процесс. Тогда как научная философия на Западе усиленно разрабатывала принципы методологии, которые могли служить инструментарием, помогающим решению конкретных научных проблем, в России в соответствии с установками классика марксизма «наука лежала в родах, она рожала диалектический материализм».

Очевидно, общеметодологическое Знание можно уподобить тезаурусу (разграничителю смысловых полей), курсору, актуализированному полю базовых смыслов конкретной цивилизации, сознательных усилий по его культивации и поддержанию в надлежащем порядке. При таком прочтении его антитезой выступает коллективное бессознательное народа (эгрегор), о котором говорится у М. Вебера, К. Юнга, Д. Андреева, Н. Федорова. Наверное, его можно назвать коллетивным национальным сознанием.

При вышеприведенном разграничении коллективного бессознательного и сознательного становися очевидным, что языком и инструментом первого выступает миф, сказка, анекдот, история. Он дескриптивен, описателен, неточен, полисемантичен, хотя и общедоступен для всех граждан. Это язык архаики, он безлик и коллективен со своими особенностями в разных социальных слоях – городском, военном, тюремном, церковном…

Сознательное пульсирует больше в связке с институциональной средой, достигается индивидуальными усилиями одиночек. Оно имеет тенденцию к точности, самораскрытию, актуализации. Его язык общенаучен, универсален, опирается на социологию, и он аналитичен, в смысле отличия от общебытового, общих смыслов. А так же от узкоспециализированных, дисциплинарных, корпоративных сленгов, хотя и имеет тенденцию усложняться, обрастать псевдонаучными довесками.

Аналитика, которая пока лишь формирует своё предметное поле, може быть обращена на любое из них, и в силу этого использует (абсорбирует) технологии, достижения, богатство всех доступных семантических полей, является важнейшим инструментом, мечом Национального самосознания. В силу этого он еще более виртуален, неуловим, трудноформализуем, как говорят китайцы – хлопок одной ладони. Для того, чтобы раздалось полноценное звучание, нужна вторая сторона, которая бы среагировала на эту уникальность и дала возможность применить этот инструмент.

Примерно в том же смысле А. Маршал разграничивает науку и аналитику: «Современный экономический организм обладает позвоночником, и наука, которая имеет с ним дело, не должна быть бесхребетной. Она (т. е. аналитика, – авт.) должна обладать той утонченностью и чувствительностью, которые требуются, чтобы она была в состоянии приблизиться к реальным явлениям окружающего мира, тем не менее, необходим ей прочный позвоночник тщательных логических доказательств и анализа». Рассматривая в своей работе несколько десятков ученых-экономистов, он только двоих назывет аналитиками, а именно А. Смита и Д. Рикардо. О различии науки и аналитики А. Маршал пишет так: «К тому же функции анализа и дедукции (далее – объяснение и предсказание, те же самые операции, выполняемые в противоположных направлениях) в экономической науке состоит не в создании нескольких длинных цепей логических рассуждений, а в правильном создании нескольких коротких цепочек и отдельных соединительных звеньев». И далее – «Но чтобы понять стратегию, применяемую в военной кампании, отделить действительные мотивы, двигавшие великими генералами прошлого от кажущихся, необходимо самому быть стратегом. А для этой работы, какой бы интересной и важной она ни была, не требуется осуществления большой аналитической деятельности, и основная часть необходимого материала может быть самостоятельно получена человеком, обладающим активным и пытливым умом. Помощь тонкого анализа не является необходимой для всех, но она требуется для извлечения уроков из прошлого.

Иными словами, наука более опосредована, аналитика более прямодейственна и конкретна в своих выводах и построениях, но и требует для своего осуществления более качественного (выдающегося) человеческого материала. Аналитике почти невозможно научить, это почти всегда природный ум и генетическая заданность.

Отдельно стоит вопрос о соотнесении Науки, Аналитики и Традиции. О Традиции пишут теперь очень многие, от Г. Зюганова до А. Дугина, приво дя в свидетели и европейских неоязычников Эволу и Ко, подразумевая подчас почти противоположное. В Русском историческом контексте это и есть поле Национального самосознания, где наука лишь один из компонентов наряду с Домостроем (домоустроительством) и т. п. Раньше Разумение обычно отождествлялось со Словом и Благодатью, т. е. Аналитика в современном смысле не выступала как самодостаточное знание (западной университетской схоластики) и уж тем более как интеллектуальный товар (продукт), но как некоторая миссия, дар Богов, полученный для служения Целому (Национальному Государству) через Церковь Небесную (Традицию) с чёткой и вполне определенной моральной целью.

Мы знаем, что многие выдающиеся русские ученые, изобретатели, мыслители были верующими людьми, и очевидно они переживали этот контакт с Национальным Эгрегором (информационным полем), получали этот (аналитический) меч и только тогда вполне осонанно использовали его, очерчивая параметры своей деятельности. Т. е. важнейшим побудительным мотивом была не гордыня, известность, праздное любопытство, но служение, категории Добра и Зла в аксиоматическом, возможно не понятном нам сейчас смысле. Только эти – сознательные (в отличие от бессознательных, схоластических, дилетантских) аналитики вполне владели контекстом, т. е. могли предугадывать результаты деяний своих.

 

2.2. Отношение к аналитической философии в России

О серьёзном освоении аналитической философии в России можно говорить только с 60-х годов прошлого века. Но и здесь не всё так просто. Аналитическая философия пришла в Россию как критика логического позитивизма Венского кружка, который к этому времени не только давно перестал существовать, но и его представители, перебравшиеся в Америку, существенно изменили свои взгляды. Она трактовалась как направление буржуазной философии XX века, которое сводит философию к анализу употребления языковых средств и выражений, толкуемому как подлинный источник постановки философских проблем. Эта критика привела к возникновению своеобразной интеллектуальной ситуации.

Понятно, что в силу идеологических запретов развивать идеи логического позитивизма даже в реформированном виде было невозможно. Это касалось не только содержательных идей, но и достаточно нейтральных методологий, таких как логический анализ языка, поскольку единственной научной методологией оставался диалектический материализм. Но современная символическая логика, которой пользовались логические позитивисты, не только не была под запретом, её успешно разрабатывали отечественные математики. И в России возникла сильная школа философской логики. Однако построения логиков носили технический характер, так что человеку, незнакомому с методами современной логики, они зачастую были непонятны.

Публиковались квалифицированные обзоры англо-американской философии отечественными философами-марксистами. Однако в силу идеологической ангажированности, поскольку аналитическая философия подавалась под соусом критики буржуазной философии, адекватного представления эти обзоры дать не могли. Были, конечно, и отдельные подвижники, пытавшиеся провести идеи аналитических философов в наше общественное сознание.

Ситуация изменилась с возникновением так называемого постпозитивизма (имеются в виду концепции Т. Куна, И. Лакатоса, П. Фейерабенда). Критиковать идеи ранней аналитической философии с точки зрения диалектического материализма весьма непросто, хотя бы в силу различия принимаемых методологических установок. Но постпозитивисты предложили критику с точки зрения социологии и истории науки. Такой ход критики нашей философской общественности был близок и идеологически допустим, поскольку акцентировал внимание на исторической изменчивости форм общественного сознания.

В результате аналитическая философия прижилась в нашей стране в двух крайних формах:

а) сильная школа философской логики с упором на логическую технику; в) методология науки в стиле постпозитивизма.

Перестройка второй половины 1980-х годов сняла идеологические запреты. Появились не просто квалифицированные обзоры, но переводы и исследования. Однако аналитическая философия в России упорно не приживается. Сравнение количества переводных текстов и исследований по аналитической философии и континентальной философии за два последних десятилетия показывает, что речь идёт даже не о паритете. Тексты, выполненные в стиле континентальной или русской философии, во много раз превосходят тексты, под которыми могли бы подписаться представители аналитической философии. Причины этой ситуации обсуждать не буду. Вероятно, у многих отечественных философов стремление оперировать эффектными метафорами, за которыми не стоят отчётливо мыслимые понятия, содержание которых можно проанализировать и представить в виде последовательной системы, перевешивает тягу к здравому смыслу. Здесь следует отметить, что здравый смысл и идеология вещи несовместимые.

По генетическому параметру. В характеристике аналитической философии как англо-американской часто пытаются увидеть генетическую преемственность, поскольку многие темы аналитической философии заданы классическим английским эмпиризмом. Это утверждение хоть и верно в некотором отношении, но в своей общности крайне сомнительно, поскольку, как считают сами представители аналитической философии, у истоков аналитического движения стояли не только Т. Гоббс, Д. Локк, Д. Беркли, Д. Юм, но и Аристотель, Платон, средневековая схоластика, Р. Декарт, Г. Лейбниц, И. Кант и др.

В качестве примера возьмём Аристотеля. Дело даже не в «Органоне», который служит первым образцом логического анализа, где была представлена более или менее строгая дедуктивная теория. Действительно, построенные в «Первой аналитике» ассерторическая и модальные силлогистики вполне служат примером принятых в аналитической философии логических методов. Но обратимся к «Метафизике». Большая часть «Метафизики» посвящена анализу понятий, и этот анализ мало чем отличается от концептуального анализа Мура, который призван выявить, что подразумевается под тем или иным выражением. Во всяком случае, концептуальные анализы «Метафизики» выглядят более соответствующими рассуждениям представителей современной аналитической философии, чем рассуждения Беркли о Боге или Юма о морали.

В обоснование размытости генетического параметра приведём и тот пример, что признанные лидеры англоязычной аналитической философии Б. Рассел и Дж. Э. Мур свои первые работы посвятили анализу философских взглядов отнюдь не английских эмпириков, а Лейбницу и Канту. Но при таком раскладе границы генетической преемственности полностью размываются. В качестве генетическогоо источника аналитической философии можрно указать пионерские работы немецкого математика и философа Г. Фреге, в которых создавалась новая система логики, на исследования Б. Рассела, где достижения новой логики применялись к анализу онтологических и эпистемологических представлений, на критические работы Дж. Э. Мура, в которых традиционные философские взгляды рассматривались с точки зрения обыденного словоупотребления, и на взгляды раннего Л. Витгенштейна, где проблема демаркации научного и вненаучного знания понималась как проблема установления границ осмысленности языка.

Практически все ходы мысли достаточно разнородных ответвлений аналитической философии можно обнаружить у этих авторов. Однако и сами они возникли не на пустом месте. Действительно, многие идеи Фреге, Рассела, Мура, Витгенштейна своим источником имеют те взгляды мировой философии, где во главу угла ставилась точность и обоснованность хода доказательства, а основным принципом верифицируемости выдвигаемых теорий выступала очевидность , в той или иной мере соответствующая корреспондентской теории истины.

Быть может, эта преемственность не всегда была осознанной. Это, прежде всего, касается аналитической философии между двумя мировыми войнами, особенно в её континентальной версии. И действительно, аналитическая философия редко обращает внимание на историческую преемственность идей, что, кстати, послужило источником обвинения аналитической философии в игнорировании истории философии. Однако это не совсем так.

Можно напомнить лишь о лучшей, по общему признанию, книге по истории философии, написанной в XX веке Бертраном Расселом. С традицией большинство представителей аналитической философии было знакомо и знакомо весьма неплохо.

Здесь важно отметить характерное для англоязычной академической философии, что, к сожалению, отсутствует в философии отечественной, наличие двух различных подходов к осмыслению наследия прошлого. При исследовании, интерпретации и переводах авторов прошлого, даже и не слишком отдалённого, в аналитической философии принято различать то, что называют history of ideas, и то, что называют history of philosophy. Различие связано с тем, что история идей ставит перед собой задачу наиболее адекватной интерпретации взглядов или текстов философов, их вписывание в исторический и культурный контекст, отслеживание преемственности идей, тогда как история философии нацелена на то, что можно было бы назвать имманентной реконструкцией философской идеи, заложенной в исходные философские тексты или системы.

Второй подход не предполагает исследование культурного и исторического контекста, скорее он в определённой степени пытается от него абстрагироваться, не особо заботясь об адекватности избранного метода интерпретации. Наоборот, при таком подходе применяются средства, разработанные в рамках современных способов анализа.

Предпочтение истории философии в указанном выше смысле перед историей идей привело к тому, что аналитическую философию часто обвиняют в неверной, натянутой интерпретации тех или иных идей. Но здесь следует заметить, что такой подход превращает историю философии в живое, действенное знание, а не в догматику. И это несомненное достоинство аналитической философии.

Следует заметить, что при всей достаточной условности различия истории философии и истории идей в отечественной философской традиции оно отсутствует вообще. Отечественная история философии в большей степени соответствует тому, что выше обозначено как история идей, а попытки её модернизации часто приводят к обвинениям со стороны историков философии в неверной интерпретации, хотя новые методы используются лишь как средство, раскрывающее внутренний потенциал той или иной философской системы.

По тематическому параметру. Несмотря на сродство с классической постановкой вопросов, основоположники аналитической философии изменили угол зрения на философские проблемы, которые стали рассматриваться как проблемы употребления языка.

Аналитическое движение характеризуется многообразием онтологических и эпистемологических представлений, лежащих в основании достаточно разных ответвлений. В рамки аналитической философии кключают платонизм (лингвистический платонизм Г. Фреге), эмпиризм (логический эмпиризм Венского кружка), метафизику (дескриптивная метафизика П. Строссона), натурализм (натурализованная эпистемология У. Куайна), прагматизм (аналитические концепции значения Д. Дэвидсона и С. Крипке), реализм (внутренний реализм Х. Патнема), холизм (онтологическая относительность У. Куайна) и т. д.

Однако для нас важно выявить общий методологический мотив, который характеризует аналитическую функцию философии вообще. Этот мотив, который можно обозначить как исследование различных языковых практик, берёт своё начало в работах Фреге, поставившего задачу исследования практики логического вывода в языке математики, и находит своё полное воплощение во взглядах раннего Витгенштейна, который в своём «Логико-философском трактате» ставит проблему выяснения условий возможности языковой практики как таковой. Именно этот методологический мотив сказался на тематическом своеобразии.

В аналитической философии главное внимание уделяется двум темам:

во-первых, исследованию роли языка в мышлении и коммуникации и, в частности, проблеме того, каким образом обеспечивается смысловая передача и значение языковых выражений;

во-вторых, изучению логики исследования и методологии познания настолько, насколько они должны иметь дело с оценкой различных техник и условий достижения истинных убеждений, обоснованных утверждений и доказательств.

Эти две темы не только считаются отличительными. С позиции этих тем рассматривается и само развитие аналитической философии, как их более или менее последовательная реализация.

В настоящее время в некоторых философских работах употребляется термин постаналитическая философия, с указанием при этом, что современная англо-американская философия учитывает и онтологические, и эпистемологические предпосылки, и социальную обусловленность теоретического знания. В этом отношении стоит заметить, что постаналитическая философия по характеру тематики и применяемым методам ничем не отличается от аналитической философии. Это различие значимо скорее для отечественных исследователей, которые до сих пор отождествляют аналитическую философию с логическим эмпиризмом Венского кружка и примыкающим к нему течениям. Но аналитическую философию нельзя отождествлять с логическим позитивизмом, это лишь одно из направлений аналитической философии, которое, выполнив свою роль, давно закончило существование.

Современная аналитическая философия сохраняет свои базовые темы, при этом, быть может, жертвуя исходными эмпиристскими установками, но сохраняя общий тематический дух. Весьма прискорбно, что аналитическая философия в России, как можно судить по многочисленным учебникам, до сих пор так и отождествляется с тем, чего давно уже нет. А вот новые явления, связанные с разработкой теории Аналитики в нашей стране, упрочением позиций аналитики как научной дисциплины, осмыслением огромной аналитической практики в сфере управления, политики, финансов, международных отношений – рассматриваются нашими философами крайне редко.

Наконец, методический параметр. В качестве отличительной черты аналитической философии часто указывают на её особое внимание к средствам самого философствования. Эта черта связана с философским рассмотрением источников формальной логики в её современных формах и особыми способами, в которых эти источники могут быть применены к решению философских проблем. При этом главное – в доказательности результата, т. е. в достоверности процесса аргументации с вниманием к тонкостям процедуры доказательства того или иного тезиса.

Внимание к средствам самого философствования есть уже у Сократа. Во многих случаях с рассуждения о методе философствования начиналось построение самой философской системы, и Декарт здесь не единственный пример. То же самое касается доказательности. Доказательность специфична, она присутствует у Платона в «Пармениде», у Гегеля в «Науке логики», у Канта в «Критике чистого разума».

В качестве типичных недостатков аналитической философии указывают два: мелкотемье и техницизм. Аналитическую философию часто упрекают, что она занимается не действительно философскими проблемами, имеющими глобальный характер, а тонет в частностях, на которые настоящий философ отвлекаться не должен.

Можно привести пример из недавнего прошлого. В курсе диалектического материализма рассматривался вопрос о соотношении единичного и общего, решение которого по существу сводилась к формулировке В.И. Ленина из работы «К вопросу о диалектике»: «Общее уже проглядывает в единичном. Жучка – собака, Иван – человек». Конечно, такое решение является псевдорешением, поскольку никаким критерием доказательности не соответствует. Но при построении теории всеобщего характер решения частной проблемы подобного рода мало кого интересует. Однако посмотрите, сколь много было получено результатов и разработано новых концепций в процессе подробного исследования соотношения единичного и общего средствами современной логики при анализе проблемы универсалий от Б. Рассела и Ф.П. Рамсея до эссенциализма С. Крипке. В данном случае мелкотемье – лучшее достоинство.

Решение частной темы приводит к весьма важным результатам, которые не получишь при построении теорий всего, которые столь популярны в нашем отечестве. С другой стороны, техницизм аналитической философии вызван как раз стремлением к мелкотемью. Тщательная проработка проблемы возможна только при наличии адекватной мыслительной техники, в качестве которой многие представители аналитической философии рассматривают современную логику. Невозможно быть аналитическим философом, не владея символической логикой. Но последняя не инспирирует глобальных обобщений типа теорий всего. Она даёт только метод. А метод или техницизм ведёт к нюансам. Поэтому мелкотемье и техницизм следует считать не недостатками аналитической философии, а её исключительными достоинствами. Аналитическая философия показала, что внимание к нюансу в философии не менее важно, чем стремление к всеобщему, и именно внимание к нюансу может быть наиболее плодотворно.

 

2.3. перспективы развития отечественной философской мысли

Философское сообщество в России помещено в плотный социально-политический и научный контекст и поэтому его прогресс (или деградация) будет в значительной степени зависеть от прогресса (или деградации) отечественной фундаментальной науки в целом. Сейчас наблюдается тревожная тенденция: администрации многих вузов делают ставку на прием и обучение студентов по тем «модным» специальностям, которые приносят прибыль. Имеются в виду так называемые внебюджетные студенты, оплачивающие своё обучение. Прежде всего, это юристы и экономисты (хотя и говорят о явном переизбытке оных, но поток студентов на данные специальности не иссякает, а готовых платить большие суммы по-прежнему много). Гораздо менее востребованы инженерные специальности. Так же не попадает в число модных и популярных философия и нет никаких оснований полагать, что ситуация здесь в обозримом будущем изменится к лучшему. Значит, благополучие философского сообщества в значительной степени будет зависеть от количества бюджетных мест в вузах.

Переход на двухступенчатую форму обучения (бакалавриат и магистратура), осуществлённый в рамках Болонского соглашения, так же весьма неблагоприятно сказался на философском образовании: учебные курсы философии для нефилософских специальностей во многих вузах России или отменены или значительно сокращены. Курсы философских дисциплин на нефилософских факультетах становятся совсем символическими. Сокращение философских курсов на уровне магистратуры приводит к тому, что появилось много «лишних» сотрудников философских кафедр.

Об ослаблении научного и социального статуса философии свидетельствуют и Всемирные философские конгрессы. Конгрессы являются важным элементом функционирования международного философского сообщества. В практике проведения конгрессов можно выделить миссию, цели и задачи. Миссия или предназначение конгрессов состоит в продолжении и развитии традиций философского мышления, открытого личного и профессионального общения, установления высоких стандартов философствования. Практически конгрессы должны быть нацелены на то, чтобы способствовать интеграции высшего образования и фундаментальных (академических) научных исследований, формированию связей внутри профессионального философского сообщества, расширению научных контактов и академической мобильности в философской среде, совершенствованию стандартов исследований и преподавания философии. Главная задача конгрессов состоит в создании условий для плодотворного и глубокого обсуждения актуальных философских вопросов. При этом сами конгрессы является своеобразным «механизмом», позволяющим осуществлять презентацию и обмен идеями. Очень важно, чтобы этот «механизм» работал максимально эффективно.

Задач же, стоящих перед мировой философией, со временем меньше не становится. Главными функциями философии большинство философов считают мировоззренческую, помогающая человеку сориентироваться в постоянно меняющемся мире готовящая его к новым вызовам времени и методологическую, дающую инструментарий для преобразований на практике. Сегодняшний мир, как бы это банально не звучало, как никогда нуждается в осмыслении и объяснении. Философия помогает, если уж не найти ответы на эти вызовы, то, по крайней мере, как-то осмыслить их, что тоже немаловажно. В этом плане можно предположить, что со временем будет усиливаться аналитическая функция философии.

Так же философии приписывают аксиологическую, гуманистическую, социальную, онтологическую, гносеологическую функции. Мы их не будем разбирать, поскольку они производны от вышеобозначенных функций.

Вышесказанное о функциях философии убедительно показывает, что она выступает не бесполезной роскошью, не забавой скучающего ума, а важным, неотъемлемым компонентом, ядром культуры любого цивилизованного обще ства. Об этом говорит и тот простой факт, что философия и философы есть в любой стране, что не прекращается финансирование философских исследований, журналов, факультетов, преподавания философии. Да и сами люди тянутся к философии, о чем говорит хотя бы тот факт, что в Интернете философские блоги относятся к числу самых популярных.

Однако это, так сказать, хорошие замыслы, идеи. Из разряда «Хорошо быть злоровым и богатым, а плохо быть бедным и больным». На практике же всё выглядит иначе.

Например, Всемирный философский конгресс в Стамбуле (2003, повестка дня: «Философия лицом к мировым проблемам»). С внешней стороны он огромен и представителен. Готовился тщательно, установка – объять всю панораму, весь философский небосвод, ничего существенного не упустить. Но при всём том ничего существенного для развития философии не произошло. В огромных масштабах обсуждения всего и вся на свете на этой околофилософской тусовке не удалось уловить что-либо принадлежащее к самой сути философии. Зато бурно шла институционализация. На верхнем этаже лидеры любомудрия решали задачи руководства сообществом; на нижнем – тысячи любомудров решали задачу своей индивидуальной институционализации: отметиться, вписаться в философское сообщество. К тому, чтобы вписаться, никаких критериев качества, уровня, существенности философствования не предъявлялось, потому что в эпоху политкорректности вроде бы их не положено. Поэтому конгресс стал великим съездом и праздником мелких, но шустрых, такой своеобразный всемирный парад рьяных инвалидов мысли.

Аналогичным образом проходили и последующие конгрессы – Сеульский (2008, тема: «Переосмысливая философию сегодня») и Афинский (2013, тема: «Философия как познание и образ жизни»).

Поймите, я не критикую, а лишь субъективно оцениваю результативность этих конгрессов. Да, философы продолжают искать решения древнейших философских проблем, не проходят мимо вызовов современности (миграция, клонирование), по-прежнему главным объектом своих изысканий считают человека, его поиски справедливой жизни и счастья.

Однако, к сожалению, знакомство с темами и тезисами большинства выступлений не позволяет говорить о новизне и оригинальности идей, представленных философами на суд международной общественности. Слишком очевидно несоответствие между масштабоми и глубиной происходящих в нашей стране и мире событий, возникающих при этом проблем и «застоем» в умах теоретиков.

Следует отметить, что между европейской философией и философией англо-американской пролегает пропасть, становящаяся лишь глубже при встречах и обсуждении докладов их представителей на секциях. Например, тексты французских философов метафоричны, часто похожи на тексты художественные, авторы больше нацелены удивлять и даже смешить, чем направлять на путь истинный. Напротив, тексты канадских, североамериканских, британских, ав стралийских философов содержат, как правило, материалы, никаким образом не относящиеся к живому, реальному современному человеку. Ориентация на науку и прагматическая направленность исследований все больше превращает англо-американскую философию в раздел нейрофизиологии, кибернетики или физики.

Проходят свои философские конгрессы и в России. По результатам рассмотрения публикаций участников этих форумов мне представляется, что их содержательная сторона в целом несколько весомее и интереснее, чем у всемирных. Но это моя личная точка зрения.

Однако вернемся к истории. Основой прогресса философии, на всех этапах было её развитие как культурно-исторического и духовного феномена. Распространение философии в обществе началось с появления отдельных её представителей в 5 веке до н. э. в Греции, проявилось в росте числа их средневековых последователей, превратило философию Нового времени в орудие ренессанса, породило её профессионалов в XIX веке и создало систему философского образования общества в ХХ веке. На исторической очереди появилась новая грандиозная задача – обучить всех людей философствованию.

Стихийное становление философии – нелинейный процесс. В её судьбе были прорывы, застои и деградации. Импульсы её прогрессу давали одиночки, на долю которых приходилась неприязнь общества, со временем превращавшаяся в признание роли некоторых из них как основоположников доктрин и учений. Времена инквизиций ушли в вечность, но от них долетели к нам искры – и сейчас судьба первопроходцев является незавидной, на их пути всегда огромное количество препятствий. Идущим следом всегда легче.

Следует признать, что плодотворные новации философии были мизерной долей её гипотез, в основном она носила не прорывной, а синтезирующий и обобщающий характер. Множество такого рода наработок со временем превращалось в мощное духовно-культурное наследие. Выявить же её базовый тренд, как основание для прогноза перспектив её развития, всегда было делом затруднительным. В современных условиях эта задача усложнилась многократно.

Осмысливая социальный статус философии сегодня, следует обособить её от мудрости, признанной фактором успеха личности в обществе, начиная с древнего мира. Культ мудрости был представлен уже в древнеегипетских поучениях Птахотепа и Мерикаре. Тогда же было осознано, что главным содержанием мудрости являются научные знания. Культ мудрости собственно и породил философию как превращенную форму мудрости. Осознание данной её специфики остается самой трудной, по И. Канту, её проблемой.

Платон и Аристотель изучали процесс сущностного познания бытия. Предметом философии они считали науку как канон, органон понимания. В противоположность им филодоксы считали объектом познания свои представления о бытии. Филодоксия началась с натурфилософии. В последующем она провоз гласила методологический анархизм и т. п. Её представители были флюгерами господствующей идеологии. В Новое время произошел ренессанс филодоксии, что констатировал И. Кант. Особенно агрессивной она стала в XIX веке, когда возникли когнитивные войны и философское сознание не только внешним, но и внутренним образом втянулось в водоворот этой борьбы. Важным их элементом стала идеологическая борьба в области философии.

Можно сделать вывод, что философия как «острейшее» духовное оружие оказала существенное влияние на мировое общество последних двух веков, но, тем не менее, к началу XXI века потерпела поражение. Сейчас филодоксия фактически господствует в мировом сообществе, в том числе в России и всячески поддерживается на просторах СМИ. Одно из ярких её проявлений – парадигма постмодерна. К сожалению, её адептами стали не только политики, общественные деятели, культурологи, но и институциональные философы. На фоне ослабления философии и науки модным стало выдавать своё частное мнение за истину. Философские и научные исследования начали замещаться иррациональными, обывательско-эмпирическими, эзотерическими, религиозными и другими подходами в стремлении получить доступ к власти, принятию управленческих решений, ресурсам.

Главная проблема современности – недостаточно высокое качество управления сложной развивающейся реальностью, несоответствие интеллектуального уровня субъекта управления уровню сложности объекта управления, в том числе недостаточный уровень философского, научного и аналитического обеспечения управления. Усилившаяся конкуренция цивилизаций, фактически активная конкуренция за будущее, не оставляет надежд на выживание человечества без развития его духовно – интеллектуального потенциала. Это в свою очередь предполагает формирование и становление ядра теоретической науки, созданной с помощью философии. В связи с этим актуальны поиски путей укрепления философии как ядра культуры личности и общества. Основой этого может быть только фундаментальное познание философии, выявление её тренда и тенденций, понимание её социального статуса и актуальности. Без философской мудрости и всеобщего поумнения народа наше общество не выживет в XXI веке. Важнейшим фактором прогресса общества выступает осуществление прогноза, высказанного ещё в XIX веке о превращении философии в ядро всего знания университетов будущего и обучение ей, начиная со средней школы.

При этом стратегически важно, чтобы философия не превращалась в идеологию, так или иначе обслуживающую политику и призванную решить мучительный для страны вопрос о национальном и культурном самоопределении. Вопрос о том «Какая философия нам нужна?» очень важен и при его решении нужно исходить из того, что нужно искать то, что объединяет, а не разъединяет людей .

Подход к философии как к средству духовного объединения имеет в России давнюю традицию, которая, к сожалению, преподает печальные уроки. Уже полемика между славянофилами и западниками основывалась на кардинально различном понимании характера и возможных путей развития культуры России. Приверженцы обеих позиций, как известно, не упускали возможности активно воздействовать на ход политических событий в стране. В начале ХХ века в центре «идеологической войны» между позитивистами всех возможных оттенков от Я. Бермана до П. Юшкевича и А. Богданова и представителями религиозной философии, такими как Н. Бердяев и С. Булгаков, находился практический вопрос о философии как средстве образования и организации масс. Именно такого взгляда на философию придерживались большевики и смогли превратить её в партийно-государственную доктрину в Советском Союзе, что фактически представляло собой торжество прагматического отношения к философии как к орудию воспитания народа. Однако практика показала, что это ознаменовало и её смерть.

Безусловно, что философия выполняет мировоззренческую функцию. Однако в этом качестве она остается философией только в том случае, если речь идет об индивидуальном, а не о коллективном мировоззрении . Там, где требуется воодушевить коллективы, философия вырождается в философствование, в порождение поверхностных суждений или, говоря языком психоаналитиков, «пустых дискурсов».

Воздействие настоящей философии, а не выдающей себя за философию риторики (философствования), на сферу общественного сознания происходит, как представляется, благодаря тому, что философия выступает посредником между реальной жизнью народа и наукой. Механизм этого воздействия основан, с одной стороны, на философском анализе научных фактов и на пересмотре конституирующих общество понятий и представлений с учетом обновляющегося состояния позитивного знания . Теоретические наработки для этого предоставляют социальная философия, философия права, философия сознания, биоэтика и т. д. С другой стороны, присущее философии «метафизическое беспокойство», свойственное человеку как таковому, её устремленность на решение «вечных вопросов» и непрекращающийся поиск новых формулировок для них стимулирует, в том числе, развитие науки.

Таким образом, утратив значение «царицы наук», философия в определенной степени сохраняет свою роль генератора идей и превращается в координатора позиций между различными социальными институтами, обеспечивает методологическое взаимодействие различных научных дисциплин. Заметим, что именно в этом качестве, которое, однако, ещё не осознано в современном обществе, ей не стоит опасаться за свое будущее, ибо таким образом она удовлетворяет общественную потребность в саморефлексии. Я солидарен с целым рядом философов (В. Бажанов, А.Г. Войтов, В.Е. Лепский, К.Х. Делокаров и др.), высказывающих справедливое беспокойство о статусе философии как университетской дисциплины, о непонимании её функций со стороны официальных властных инстанций.

По моему мнению, правильна точка зрения на философию не как пропагандистскую мировоззренческую дисциплину, а как строго научную дисциплину со своим предметом, задачами, методологией, обусловленной принадлежностью к определенному направлению или конкретной школе, и требующую соответствующего образования. Эта точка зрения исходит из того, что философия – это не просто место провозглашения доморощенных «глобальных идей» и пустопорожних рассуждений по всякому поводу и без, а наука, которая имеет дело со специфическим видом концептуальных знаний, при помощи которых возможно решать онтологические, логические, этические, эстетические проблемы или проблемы теории познания .

Философия как гуманитарная наука основана на работе с текстами. Прежде всего, он решает герменевтическую задачу, которая заключается в том, чтобы понять автора. Затем следует анализ, критика, опровержение или развитие его (или собственных) идей. Таким образом, философом считается не тот, кто отстаивает «аутентичность своей деятельности», манифестирует свою гражданскую позицию или изобретает громкие фразы, «неологизмы» и «антиязыки», часто прикрывающие содержательную несостоятельность, а профессионал, обладающий эрудицией, опытом концептуального анализа и суммой соответствующих контролируемых (следует подчеркнуть это условие) знаний.

Распространенному в России презрительному отношению к «букве философии» давно следует противопоставить уважение к стандартам и нормам научного мышления, выработанным в «идеальном» мировом научном сообществе.

Настоящая философия (так же как и Аналитика) делается не на площадях, а в тиши кабинета. Не стихийный карнавал словоизвержений по всяким поводам, а сознательная, адекватная реальности рефлексия есть её механизм. Поэтому философ не обязательно должен быть пророком или вождём, для него вполне достаточно быть специалистом в своем деле.

Существует выражение «академический философ». Это не обидное прозвище, подразумевающее догматизм мысли (что часто встречается сегодня), а парадигма, то есть квалификационное определение профессионального мыслителя. Только в такой форме российская философия может стать общественно значимой позитивной составляющей культуры и быть способной интегрироваться в мировой дискурс, а не восприниматься зарубежными коллегами как нечто экзотическое или делающее первые шаги ученичество (о чём зачастую свидетельствует опыт вышеуказанных международных философских конгрессов и конференций).

Вопросу о том «кто сегодня делает философию в России» должен предшествовать вопрос о том, что такое философия. Резонно спросить о том, кто делает какую философию и на кого рассчитанную? На массового потребителя или эзотерические круги избранных интеллектуалов?

Конечно, понимание каждым учёным своих целей и задач существенно влияет на стиль интеллектуальной работы. Способом самовыражения и представления авторского «я» оказывается в данном случае не ток-шоу, не интервью, ставшие модными в последнее время в России. Напротив, личностная индивидуальность отражается в организации исследуемого материала, степени объективности его изложения и творческих наработках.

Современный кризис философии преодолевается не только через понимание её преимущественно как любви к мудрости. Его преодоление требует решения самой трудной по И. Канту философской проблемы – ответа на вопрос «что такое философия?». Является ли она проявлением самодовлеющей самости или порождена обществом, является ли она предтечей или более эвристичной формой духовности по сравнению с наукой или методом теоретизации наук? Ответ на этот вопрос возможен на основе фундаментального познания закономерностей развития общества.

С нашей точки зрения, преодоление кризиса философии предполагает теоретизацию классической философии как науки о науке и усиления роли прикладной к ней диалектической логики (ДЛ). Для этого следует уяснить прагматизм философии, породивший геометрию Евклида и другие интеллектуальные шедевры. Её кризис указывает на необходимость более фундаментального познания всего общества и осознание того факта, что в его современной деградации немалую роль сыграл процесс подмены философии филодоксией, Можно допустить при этом, что это происходило не стихийно, а сознательно управлялось.

Представьте себе следующую ситуацию с «социальным заказом» на философию. Материальная и духовная культура человечества возникла на основе идеального в ходе развтия сообщества приматов и процесс её формирования шёл в течение тысячелетий. Человеческая культура породила гуманизм, духовность общества, главной формой которой стала наука. Первая форма науки – опыт, остающийся основой общества. Затем возникли доктрины. Древние греки осознали плюралистичную ограниченность доктринальной науки и создали более широкий философский проект метатеоретической науки на основе изучения науки как социального феномена. Они назвали науку о науке философией и считали её каноном, органоном теоретизации науки.

С самого начала философия выполняла три функции:

• онтологическую (формировала учение о бытии вообще, его структуре и категориях как исходных аксиомах для формирования системы понятий всех наук);

• гносеологическую (создавала механизмы процесса познания мира на основе его систематизации и классификации, введения систематики наук);

• методологическую (учила логическому и диалектическому мышлению).

На разных этапах общества на первый план выходили разные функции философии. В последующем эти функции конституировались в прикладные философские науки. Между их представителями шла борьба, соответственно возникали различные философские школы и традиции. Они сохранялись веками, что всегда усложняло определение её базового тренда.

Для выбора «продуктивной» в современных условиях версии философии (в рассматриваемом нами контексте аналитической работы) необходимо вернуться к классической её форме «науки о науке». Классическая философия резюмируется в методе. В частности, по Дж. Локку функция философии состоит в том, чтобы помочь немыслящим людям сделаться мыслящими.

Особую роль в Аналитике играет методологическая функция философии. Она является исходной для возрождения её актуальности, понимания перспектив ее развития. Когда эта функция окончательно сформируется как прагматический трансдисциплинарный когнитивный инструмент, обеспечивающий взаимодействие философии и различных наук, тогда начнется возрождение её престижа и возможен переход к всеобщей философской грамотности.

Методологическая функция философии возникла вместе с ней, о чём свидетельствуют диалектика Платона и аналитика Аристотеля. Диалогов Платона достаточно для того, чтобы показать могущество диалектического мышления. Аналитика Аристотеля – фактически руководство по диалектическому мышлению. Тем более служит ему синтез логики и диалектики, осуществлённый Р. Декартом, Лейбницем и другими средневековыми философами. Они фактически создали диалектическую логику, делающую философскую мудрость доступной людям со здравым рассудком. Методологическая функция философии проявляется в эволюционизме, ставшим ведущим методом наук, а так же в понятиях системности, структурности, трансдисциплинарности, холизме и др.

В XIX веке вырос прагматизм философии. Под влиянием её теоретических достижений созданы научные шедевры систематики форм жизни и химических элементов, общеэкономическая наука и т. п. Расцвет философии XIX века и её практичность породили мысль о её могуществе как инструменте теоретического понимания объектов. Одновременно в этот период активизировался филодоксный постмодерн, который привёл к разрыву преемственности с классической философией. Диалектика была дискредитирована и возникли идеи о её бесплодности. Теперь ей не учат, многие исследователи не подозревают о её истинном могуществе. В то же время общепринято признание её элементов – методов анализа и синтеза, индукции и дедукции и др.

Осознание могущества диалектической логики как «лучшего орудия труда и острейшего оружия» в советский период привлекло в нашей стране к ней внимание и инициировало множество проектов по превращению её в доступный людям со здравым рассудком метод мышления. Однако интенсивные исследования диалектической логики не решили её проблем. Более того, они дискредитировали её, приведя к противоречивости понимания самой её сути. Прежде всего, это случилось потому, что был отринут её прагматизм – универсальность диалектики как конкретно-научного метода исследования. Возникла дилемма по поводу того, является ли диалектическая логика универсальным методом, обеспечивающим системное (целостное или холическое) понимание объектов?

До настоящего времени диалектическая логика остается лозунгом, не превращающимся в продукты исследований, в доступный здравому человеческому рассудку метод обучения. Она не выполняет функцию методологии теоретического познания всех объектов. Вместо этого, широкое распространение получил лозунг многих исследователей – «обойдемся без философии» и соответствующее отрицание диалектической логики как трансдисциплинарного метода наук.

В ХХ веке философию подменили филодоксией. Логика и диалектика остаются непрактичными «внешними» методологическими феноменами, инициируя тем самым поиск «внутренних» когнитивных методологических практик. Обучение знаниям их контента не обеспечивает умения их применять в качестве универсальных методов. Провозглашаемые в методологических разделах диссертаций методы анализа – синтеза, индукции – дедукции и т. п. остаются неработающими аксиомами, а поэтому аналитический, комплексный, системный и т. п. подходы не реализуются.

Импульс средневековых классиков философии был ориентирован на прагматичность философии посредством синтеза логики и диалектики в диалектической логике. Но он не осознан и не получил развития. В результате не осмыслена специфика теоретической науки и её априорное основание – диалектическая логика как наука, обучающая могуществу мышления и системного анализа предметов всех наук.

В настоящее время интеллектуальные поиски нефилософских методологических способов формализации знаний, визуализации процессов мышления и т. п. весьма многообразны, на этом поле работаю многие ученые. Однако нужно возрождение философии как универсального основания теоретизации всех наук, что возможно на основе восстановления преемственности с классической философией и усиления роли Аналитики в обществе.

Основоположники философии разработали основные приёмы диалектической логики, но их последователи не обобщили их идей. Имеющиеся её версии, разработанные специалистами по логике, пролили определенный свет на мышление, но не сделали его доступным людям со здравым рассудком.

В настоящее время появилась возможность полноценного осмысления и обобщения философского метода, разработки версии теоретической философии и диалектической логики как практического руководства по развитию способности логического и диалектического мышления как основы аналитических способностей человека при теоретизации всех наук. Это подтверждают эксперименты ряда отечественных исследователей. Использование этого подхода в педагогической практике делает реальностью универсальную аналитическую технологию познания сущности явлений.

Освоение этой технологии практикующими аналитиками является важной составной частью повышения их культуры мышления, о чём будет рассказано в следующем параграфе.

 

2.4. Самое ценное – это «мозги» и культура мышления аналитика

Выше уже выдвигался тезис о необходимости обучения аналитиков основам философии. Не читая книги современных исследователей философии, не перечитывая книги её основоположников, не ведя научного поиска и т. п. – нельзя стать серьёзным аналитиком. Я не устану повторять – очень важна устремлённость к серьёзному Знанию, мощная внутренняя мотивация. Настоящему исследователю приходится проходить много ступеней в своём интеллектуальном взрослении, примерять на себя множество социальных ролей и неустанно заниматься мысленным творчеством, генерировать новые идеи. Без этого Аналитики нет. При этом опасен вариант, когда человек становится рабом каких-то ограниченных представлений. Нередки примеры, когда иной философ уцепится за какую-то идею и становится догматиком во вред и себе, и обществу. В то же время Аналитика отличается личностным характером деятельности.

Философское воспитание личности аналитика может быть как сознательно организованным, так и происходить стихийно в силу многих случайных факторов. Философское образование предполагает наличие в общественном сознании определенных его версий и самообразование индивидов. Философское обучение предполагает существование педагогов, которые сами обладают способностью к философствованию. Но таковых сегодня практически нет и возникает главная проблема – кто будет учить аналитиков философии? Поэтому главная надежда остается на самообразование.

Личность аналитика – это субъект социального творчества в его различных формах. Формируется эта личность годами, это очень непростой процесс.

Я солидарен с башкирским аналитиком В.Р. Нугаевым, что аналитики в любой стране – это настоящий золотой фонд нации. В Японии есть такой способ общественного признания заслуг её граждан: им присваивается звание «Живая драгоценность страны». В настоящее время такого звания удостоены всего 46 человек. В США – около 30 человек.

Неплохо было бы и нам перенять этот драгоценный опыт. Во всяком случае, у аналитиков есть все шансы сыграть такую роль, потому что они являются носителями уникальных живых знаний.

Можно попытаться взять молодых людей, интересующихся аналитикой и вменить им в обязанность поэтапное овладение философскими знаниями. Самое рациональное, но практически мало осуществимое – обучать философии и Аналитике с помощью возможностей современных СМИ, прежде всего телевидения. Пока же там реализуются совсем другие установки.

Таким образом, стихийно возникающая мудрость и специально обучаемая, более развитая её форма – философия являются важнейшей составной частью Аналитики как целостной системы обработки информации и единственной надеждой общества на выживание в третьем тысячелетии.

Очень важно развивать способность философствования у молодежи в качестве инструмента интеллектуального саморазвития и средства решения жизненных проблем. В частности, это позволит разрабатывать семантические системы понятий и интеллектуальные карты с помощью вербального моделирования свойств объектов как основы принятия управленческих решений. Естественно, что это всего лишь начало процесса овладения аналитическим инструментарием.

Философия требует высокого уровня духовного развития личности. Бессмысленно говорить о философии с первым попавшимся человеком. А вот для аналитика философия жизненно необходима. Она формирует необходимые познавательно-творческие навыки, мировоззренческие приоритеты и миропонимание. Вопрос о качестве «картины мира» в восприятии человека – главный вопрос практической философии и психологии. «Доминирующее миропонимание может быть выражено в текстах, на основе которых строится культура общества, а может присутствовать на бессознательных уровнях, находя выражение лишь в народном эпосе и песнях, в традициях и в общественной нравственности, – т. е. в коллективной психике общества».

Диалектическое мышление у человека может быть стихийным и сознательным. Диалектическое мышление первоначально возникает в качестве стихийного. Таковым можно считать многие диалоги Платона, развивающуюся с древности систематику животного мира, особенно кладистику ХХ века. Таким же можно считать и систему химических элементов Д. Менделеева, да и многие фрагменты работ Маркса, Энгельса, Ленина. Стихийным признаем такое мышление, когда заранее не установлены его каноны. Одного провозглашения необходимости применять диалектику недостаточно для того, чтобы гарантировать диалектическое мышление по существу. Конечно, имеются разные переходные формы между стихийностью и сознательностью таких деяний.

Для нас приоритетным является формирование сознательного диалектического мышления, для чего необходимо обучение аналитиков основам диалектической логики, пропедевтика диалектического мышления. Пропедевтикой называют последовательное обучение одному и тому же на разных уровнях развития личности. В таком случае надо строго определять последовательность ступеней восхождения к определенному уровню менталитета как единству интеллекта и эрудиции. Пропедевтика сознательного диалектического мышления может быть сведена к трем ступеням (формам) (рис. 15)

Рис. 15 . Пропедевтика диалектического мышления

Человек часто пытается осмыслить сам процесс своего размышления, думанья. Это – элемент здравомыслия. Специальное обучение позволяет поднять уровень такого самоанализа (рефлексии) и его плодотворность. Такая самооценка является важнейшей функцией самосознания личности. «Пока человек не научится правильно ставить цели, пока не поймёт, что его жизнь – это миссия и нужно жить в соответствии с нею, пока не поймёт основной закон мироздания и не сделает первого шага на пути излечения, пока не поймёт, откуда берётся энергия, пока не избавится от страха смерти и не выработает правильное тношение к ударам судьбы, пока не научится правильно говорить, никакого здоровья, счастья и успеха достичь в принципе невозможно».

Тем не менее, методология часто оказывается неадекватной уровню возникающих у человека и общества проблем. Накопленное наследство по данному вопросу столь разнообразно в своих подходах и трактовках, что для многих его легче игнорировать. Мы же ведём речь о разработке теории диалектического метода, имея в виду её определенность, детерминированность, однозначность восприятия, понимания, что фактически даёт возможность применять её на уровне технологии и приходить в аналитической работе к не случайным, а закономерным выводам. Таким образом, прослеживается следующая логическая цепочка (рис. 16).

Рис. 16. Логика разработки теории диалектического метода

Под Аналитиком я понимаю широкого специалиста, мыслящего на метауровне философскими и конкретно предметными категориями, приходящего к неслучайным результатам , соответствующим здравому смыслу, хотя они могут противоречить общепринятым (пропагандистским) стереотипам. Поэтому весьма продуктивно развести позиции в отношении некоторых известных общественных деятелей, претендующих на роль аналитиков. Среди них можно выделить следующие группы:

1) подпевалы-интерпретаторы, оправдывающие существующие в отдельных сферах жизнедеятельности общества и государства порядки и зарабатывающие на этом;

2) «интеллектуальная оппозиция» – аналитики, профессионально критикующие деятельность властей, позиции официальной науки, всякого рода самобытные «неформалы», претендующие на уникальность своих аналитических выводов и предложений;

3) провидцы-универсалы, по чьим лекалам народы-цивилизации живут сотни лет. Они не навязывают реальности пропагандистские клише, но изучают ее, пытаясь вычленить долгосрочные перспективы. В прошлом, почти все видные Генштабисты России, Германии были весьма универсальны, т. е. работали над уровнем существовавших идеологических клише (матриц). В принципе таких «универсальных» аналитиков практически очень мало, большинство аналитиков изучают разные предметные области и соответствующие им семантические поля.

Мой хороший товарищ, самобытный философ и эзотерик Игорь Дёмин как-то пытался осуществить некоторое структурирование интеллектуалов, работающих на духовно-идеологическом поле. У него получились следующие группы.

• Буддисты, пантеисты, теософы, культурологи, классическая немецкая философия (реально Гегель) – изучают становление Человеческого Духа, вопросы философской антропологии.

• Христианство, психология, персонализм, НЛП – вопросы межличностных отношений, структурирования команд, конфликтология (Э. Шюре, М. Эллиаде, Хантингтон).

• Рационализм (католическая схоластика), науковедение, теория научной информации, семиотика, гносеология. Изучают социум в широком смысле слова, динамике.

• Борьба цивилизаций, межцивилизационные взаимодействия, расология.

Понятно, что такие подходы субъективны и недостаточны, нужно многомерное понимание, которое рождается на стыке научных дисциплин (школ, доктрин), но таких голов (институтов) очень мало, около 30–50 человек на всю Россию.

 

2.5. Особенности процесса познания в аналитике

Дорогой читатель! Вот теперь мы подошли к самому главному – фундаментальным вопросам основания науки. Далее кратко мы изложим некоторые сущностные вещи, которые при внимательном (и желательно неоднократном чтении) вы тоже поймёте и возьмете на вооружение. Сначала главные идеи будут изложены просто, как говорил наш бывший преподаватель полковник Емельяновский в Голицынском погранучилище, – на «языке родных осин», а затем повторены на более глубоком теоретическом уровне.

Некоторые известные философы, например директор Института философии РАН А.А. Гусейнов, в своё время утверждали тезис о плюралистичности философии. Дословно это звучит так: «Дело в том, что не существует некоей единой объективной философии, в отличие, скажем, от таких наук, как физика, химия, математика… Нет вообще философии, а есть философия Канта, Гегеля, Платона, Маркса и т. д.».

Здесь возникает очень важная проблема: как оценить субъективные философские мнения разных людей. Являются ли они истинными или нет?

Субъект – объектные отношения показывают только то, что одно изучает другое. Когда человек изучает мир, он выступает в таком случае в роли субъекта, а мир является объектом. Для каждого объективно всё то, что существует помимо него, и что подлежит познанию. Формы объектов разнообразны – природа, общество, сам человек, жизнь, идеи. У всех людей существуют идеи и для другого человека они объективны. Человек их воспринимает и пытается уразуметь. При этом он может и ошибаться. Мои мысли так же являются объектом познания для других. И самым сложным является такой случай, когда совершается процесс самопознания, когда сам человек пытается понять свои идеи и их основания. В таком случае, как говорят философы, имеет место рефлексия, т. е. осмысление собственных мыслей, идей и их обоснованность.

Скажем, вы умножаете числа, а потом подвергаете сомнению результат и находите свою ошибку, исправляете и т. п. Процесс это идет непросто и противоречиво.

В связи с этим объективны все мысли о философии, которые были, есть и будут у людей. И их изучают посредством истории философии. Теперь сравним философию с математикой. Математика – общепризнанная наука, результат усилий тысяч признанных и неизвестных специалистов. Они высказывали не только истинные, но и ошибочные мнения. И в целом они разработали интеллектуальную технологию по обработке мыслей таким образом, что она стала практичной, доступной всем людям со здравым рассудком. В результате возникает понятие объективности иного плана. В таком случае объективным называем не то, что существуют математические идеи, а то, что они одинаковы, общеприняты и, главное, эвристичны, прагматичны, полезным, плодотворны, продуктивны и т. п. Без них общество жить не может сегодня. Выделим из этих признаков только общепринятость, т. е. не все, но многие понимают одинаково. Именно такие идеи являются наукой. Они существуют во всех науках. Имеются ли они у философов? Да! Но этого ни видят большинство философов потому, что им не до этого. Для того, чтобы уяснить эти идеи основоположников философии, надо читать очень много и размышлять еще больше. Для этого нужно быть философом – стремиться к истине и пользоваться максимальными возможностями для изучения мнений других.

Многие десятилетия философию разрабатывают как канон, органон и прочие средства теоретизации науки. Принято считать, что философия – это ряд общепринятых идей и, значит, она объективна в этом плане. Но это ещё не значит, что она истинна (хотя многие утверждают, что она истинна). По аналогии – миллионы религиозных людей одинаково воспринимают идею господствующего духа. И эта идея объективна, но мистична, иррациональна, не истинна. А поэтому и возникли многочисленные религиозные конфессии. Поэтому не является достаточным критерием общепринятость идеи. Главным является – её истинность, что проявляется в её прагматичности, полезности.

Полезна ли идея философии как канона теоретизации всех наук?

Да, конечно!

Попробуйте сделать это самостоятельно. Лучше всего открыть для себя мир идей философии Евклида. Я открыл его для себя с помощью работ И. Канта. Начните и вы её уразумевать с помощью интернета. Наберите в поисковой системе эти слова, и вы получите громадный материал. С его помощью можно узнать, что это важнейшая проблема науки в течение 8 веков. На эту тему высказано много идей, пишут работы и сейчас. И её тайна в том, что геометрия Евклида стала важнейшим научным основанием только потому, что она разработана на основе определенной философии. Тем самым геометрия Евклида доказывает объективную истинность философии вообще.

Возникает вопрос – почему же философия не стала такой же доступной народу, как математика? И содержательнее всего эта проблема изложена в философском проекте И. Канта, оставшегося неизвестным профессиональным философам.

 

3.4. Особенности процесса познания в аналитике

Рассматривая вопросы аналитической теории и аналитической практики, мы должны понимать, что важно и то, и другое, они должны развиваться, опираясь друг на друга. Аналитика – переход науки на новый уровень философско-теоретического отражения Бытия. Давно известно, что теория без практики мертва, а практика без теории нежизнеспособна. Научное познание так же тесно связано с практическим знанием. Различие между ними состоит в основном в целевой установке. Цель научного познания – открытие закономерностей. Цель практики – создание новой вещи (прибора, устройства, компьютерной программы, промышленной технологии и т. д.) на основе уже полностью известных знаний. Преобразуя мир, практика преобразует человека. Художественное познание обладает определенной спецификой, суть которой в целостном отображении мира и особенно человека в мире. Художественное произведение строится на образе, а не на понятии. Восприятие художественного образа влечет за собой огромное расширение человеческого опыта, охватывающего собой и сферу настоящего, и сферу прошлого, а иногда и будущего.

Сущность современной модели познания, в кратком изложении, состоит в следующем.

Выделяют три уровня научного познания – эмпирический, экспертно-аналитический, теоретический.

Эмпирический уровень научного познания основывается на наблюдении, измерении, эксперименте, классификациях, закономерностях.

Экспертно-аналитические исследования используются как в фундаментальных, так и в прикладных науках, включают в себя не только теорию и эмпирию системного знания, научно-рациональные расчёты, но и способности живого человека как носителя внерациональных компонентов познания мира (интуиция, метафора, умения, жизненный опыт и т. д.).

Теоретический уровень основывается на абстрагировании, идеализации, типологии, движении от абстрактного к конкретному, моделировании, формировании теории, формулировке законов.

Определяющим моментом в субъект-объектных отношениях выступает активная творческая деятельность человека, направленная на изменение объекта познания с целью раскрытая его сущности. Она складывается из материальной и духовной составляющих. Материальная деятельность (практика) связана с реальными изменениями предмета в результате определенного физического воздействия на него, духовная – с мысленными операциями с ним. Познание, таким образом, не просто отражение действительности, но и активное преображение, осмысливание бытия. Изучаемый объект представлен субъекту не в форме созерцания, а в формах деятельности, через призму применённой практики и использованного знания. Иными словами, мы знаем предметы лишь такими, какими их раскрывает наша деятельность.

Субъект познания всегда «социально окрашен». Любой человек, познающий мир, выступает частью той или иной общности людей – профессионального коллектива, социальной группы, общества, всего человечества. Поэтому активное воздействие человека на предмет познания, так или иначе, подразумевает явное или неявное присутствие в этом процессе всех человеческих поколений, точнее, их практического и духовного наследия. Индивид, следовательно, как субъект познания есть «полномочный представитель» человечества.

Познавательная деятельность субъекта направляется и организуется определенной социокультурной программой. Она формируется под влиянием индивидуальных и общественных потребностей, целей, знаний, мировоззрения и других компонентов культуры, в предметно-познавательном поле которых действует субъект. В свою очередь, программа деятельности определяет выбор объекта познания, ориентирует субъект на изучение конкретных свойств предмета, обусловливает применение тех или иных средств и методов познания. Именно уровень и содержание культуры, принимаемой для себя субъектом познания, «задает» ему определенное видение изучаемых объектов и интерпретацию полученных новых знаний.

Под объектом познания имеют в виду реальные фрагменты бытия, подвергающиеся исследованию. Предмет же – это конкретные аспекты, на которые направлено острие ищущей мысли аналитика. Так, например, человек является объектом изучения многих наук – биологии, медицины, психологии, социологии, философии и др. Однако каждая из них «видит» человека под своим углом зрения: например, психология исследует психику человека, его поведение, медицина – его болезни и способы их лечения и т. д. Следовательно, в предмет исследования как бы входит актуальная установка исследователя, то есть он формируется под углом зрения исследовательской задачи.

Все компоненты познавательного отношения – субъект, его деятельность, объект познания – динамичны и историчны, изменяются с развитием общества. С повышением качества сознания и духовного уровня субъекта качественно изменяются средства и методы его деятельности, расширяется мир познаваемых им объектов. В результате усиливается активное вмешательство человека в изучаемую реальность, что ведет, в конечном счете, к все более глубокому проникновению в скрытые сущности явлений.

Данная модель познавательного отношения представляет его основные аспекты. Поэтому она, так или иначе, используется практически всеми гносеологиями, хотя и может получать при этом различную интерпретацию. Вместе с тем было бы неверно считать её истиной в последней инстанции: нет сомнения в том, что развитие общества и культуры рано или поздно приведет к серьезным изменениям в познавательном процессе, что потребует новой оценки роли и функций субъекта и объекта познания.

Итак, сущность познавательного отношения состоит в двустороннем взаимодействии, «диалоге» субъекта и объекта познания. С одной стороны, объект физически воздействует на человека, сам «говорит» что-то о себе, и это есть необходимое, но недостаточное условие познания. Легко представить, что если бы субъект-объектное отношение сводилось только к этому воздействию, человеческие знания были бы поверхностными и довольно случайными. С другой стороны, субъект активно действует в отношении познаваемого объекта, исследует его и раскрывает то, о чём сам объект «умалчивает» (например, о законах своего бытия). В получении от объекта ответов на свои вопросы и состоит важнейший смысл познавательной деятельности субъекта.

Вышесказанное относится к процессу познания вообще, это общеизвестные положения гносеологии – теории познания. Для нас же больший интерес представляют особенности познания в Аналитике.

Во-первых, следует отметить, что субъектом познания здесь является не некий безличностный логический сгусток интеллектуальной активности, а аналитик – живой индивид с его мировоззрением, сформированной системой знаний, собственными интересами и установками, чертами характера, талантом. Этот субъект должен осуществлять процесс познания максимально объективно, активно и сознательно, вне зависимости от страстей. При этом следует учитывать, что аналитическая работа преимущественно носит коллективный характер, и здесь немалую роль играют условия совместной деятельности, созданная духовно-нравственная и интеллектуальная атмосфера.

Во-вторых, фрагменты бытия, оказавшиеся в фокусе ищущей мысли аналитика и составляющие объект познания, становятся не просто вещью, а такой вещью, которая, попав в поле сознания, становится в определенном смысле «собственностью» субъекта, вступив с ним в субъектно-объектное отношение. Объект в его отношении к субъекту познания в сфере аналитики – это уже не просто реальность, а в той или иной мере познанная реальность, то есть такая, которая стала фактом сознания – сознания, в своих познавательных устремлениях социально детерминированного, и в этом смысле объект познания становится уже отрефлексированным фактом социума.

Объект познания в аналитике не только познается, но и создаётся людьми: прежде чем стать объектом, он должен быть ими предварительно создан, сформирован. Для этого осуществляются аналитические процедуры с информацией: её структурирование, систематизация, предварительная оценка и т. д. В социальном познании человек имеет дело с результатами собственной деятельности, а значит, и с самим собой как практически действующим аналитиком. Будучи субъектом познания, он оказывается вместе с тем и его объектом. В этом смысле социальное познание есть общественное самосознание человека, в ходе которого он открывает для себя и исследует свою собственную исторически создаваемую общественную сущность.

В-третьих, обширность познавательного поля субъекта аналитической работы требует от него серьёзных знаний во многих областях, эвристических навыков, высокоразвитой интуиции. Аналитик должен отличаться самостоятельностью размышления в «оформлении проблем», в том числе в отношении пусть даже общеизвестных фактов и явлений. Он всё время доложен нацеливать себя на получение строгого и точного знания о познаваемом объекте, используя всю мощь мыслетехнологий.

 

2.6. Объективность, субстанциональность, эссенциализм

Философия всегда стремилась к объективности теоретического отражения реальности. Она отражала поступательное драматическое развитие общества и капитала, Маркс нормальный капиталист и никто не сделал больше для капитализма чем Маркс.

Математика многообразна. В ней тоже существуют, хоть и мало, завиральные идеи. Она существует в виде книг – записанной в них информации, которая воспринимается людьми и становится эрудицией и интеллектом, а затем воплощается в деятельности людей и её продуктов – технике и т. п. Всё это результат её объективности, общепринятости, истинности, прагматизма и т. п.

Помните, в басне И. Крылова: «Ягодки нет зрелой…». Это суждение лисы ошибочно. На самом деле виноград был зрелым, но не доступным. И даже если все лисы мира придерживаются такого суждения, оно ошибочно.

Идея кентавра объективна, но мистична. Кентавров нет в природе, но они существуют в мифах, легендах и имеют большое значение в культуре общества.

Бессмысленно спорить с представителями иных парадигм, доктрин – у представителей разных философских школ, религиозных конфессий или научных доктрин своя истина.

Для решения данной проблемы можно использовать следующий факт. Философия – основание систематики наук. И с этой точки зрения надо уяснить её собственное соотнесение с логикой Аристотеля. Аристотель разрабатывал логику как прикладную философскую науку о технологии мышления. И он создал 99 % такой логики. И хотя она не стала общедоступной, всё равно является очень важной для представителей всех наук. Она работает в науке, потому что не только высказана, общепринята, но и практична в определенных случаях. Тем самым её следует считать весьма объективной. Но ведь это философия, а значит то, что присуще части, характеризует и целое. А поэтому утверждение о необъективности философии ошибка. Другой вопрос, что философия не стала доступной людям со здравым рассудком.

Субъективная идея не воспринимаема другими в виду ее невразумительности.

«Все наше знание начинается с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивается в разуме, выше которого нет в нас ничего для обработки материала созерцаний и для подведения его под высшее единство мышления». Данная мысль Канта может быть аргументом для трёхформенной трактовки науки: опыт, доктрины, теории. Опыт возникает на основе чувств, доктрины – на основе рассудка, а теория – на основе разума.

Нет смысла пересказывать здесь моё вхождение в науку. С курсантских времён я стремился овладеть ею. Как у всех, у меня были трудности, и я хотел облегчить себе этот путь с помощью философии. Вспомните высказывание моло дого Маркса – без философии не пробиться в жизни. Я искал у философов то, что помогло бы мне. И, как обычно, конспектировал, прорабатывал прочитанное, затем обобщал и т. п. Потом я обнаружил, что есть философы, обладающие строго научным мышлением. Среди них – А.Г. Войтов, который недавно отметил своё 80-летие.

«Самоучитель философствования» А.Г. Войтова, продукт его 40-летних научных, философских поисков. Он достаточен для того, чтобы люди со здравыми рассудками не только сами усваивали технологию философствования, но и учили ей других. Естественно, самоучитель тоже относителен, есть свои недостатки. Однако предлагаемая парадигма философствования иллюстрируют приемы технологии философствования, а компьютерная система управления базами данных «Системное тестирование» облегчает изучение категорий философии и контролирует уровень их усвоения. В ней имеются тесты по основным гуманитарным наукам, что способствует их познанию. Технология философствования объяснена на основе её собственных принципов, а поэтому её изложение иллюстрирует философские принципы теоретического познания всех сфер реальности. В то же время, в самоучитель включены файлы изданных книг, написанных А.Г. Войтовым на основе технологии философствования: «Экономика. Общий курс» (вышло 9-е изд.); «Деньги» (иллюстрированная общая теория, вышло 2-е изд.; «Техника» (общая теория); «Тестология гуманитариям» (2005 г.), и ряд других материалов. Эти публикации показывают «как работает философия » и одновременно важны для познания экономики, денег, техники.

 

2.7. Аналитика и проблемы времени

Среди многих сторон Аналитики, древние греки, в частности, обосновали идею осевого времени (начало которого восходит примерно к 500 г. до Р.Х.), когда были созданы все мировые религии, по векторам которого шло усиление рационального мировоззрения. Можно смеяться, однако мы тоже живем в Осевое время.

Минутку, минутку!!! – могут воскликнуть некоторые нетерпеливые читатели. Вы куда клоните, уважаемый? Мы говорим об Аналитике, при чём тут Время? Попробую ответить на этот вопрос.

Почему так устроен окружающий человека мир? Этот вопрос был задан оставшимся неизвестным жрецом в Древнем Египте (по другой версии – в Вавилоне), как считается, около 4500 лет назад. Из ответа на этот вопрос вышли Ветхий Завет, Новый Завет и Коран.

Как устроен мир? – задал в VI веке до н. э. грек Пифагор. Из поисков ответов на этот вопрос вышли наука и философия, базирующиеся с тех пор исключительно на разуме человека. Сотни лет они развиваются и укрепляются, идя по пути познания реальности.

Куда идет развитие звёздной Вселенной? – задал вопрос В.Н. Шкунденков – доктор технических наук, директор международного Научного центра исследований и разработок информационных систем (CERN – JINR Collaboration). И ответил: в сторону наращивания «массы» Красоты. Этот ответ привел к «выравниванию» роли разума человека и интуиции, которая связывает человека с тайной творчества первопроходцев.

Исследования этого подхода при выполнении научных разработок привели к проявлению эффекта нелинейности времени (возможности «сжатия времени» в 10–100 раз). На этом вопросе можно показать разнообразие и уникальность Знаний, входящих в орбиту серьёзной Аналитики и объяснить необходимость постоянной и глубокой мыслительной работы для тех, кто твёрдо решил связать свою жизнь с Аналитикой. Изложенное в книге «Одиночество и пепел» – это личный взгляд В.Н. Шкунденкова, представленный в виде материалов из его разных книг, в которых главной темой является управление временем. Эти творческие наработки автора связаны с применением интерпретирующей религиозные догматы метафизической философии русского староправославия (ориентация на Красоту и на неограниченную ничем свободу Духа), которая сложилась в главных чертах в XII–XIV веках (от ухода русских из Киевской Руси в междуречье Оки и Волги до победы на Куликовом поле) и лежащей в основе всех русских побед. К сожалению, эта философия официально нигде не признана. Однако знакомство с этими подходами помогает понять некоторые странности в управлении страной. Не зря Л. Каганович в последнем предсмертном интервью сказал загадочную фразу, прозвучавшую непонятной для многих: «Они не знают Законов Времени». Речь шла о технологиях управления политической и социальной реальностью, «переделке» реальности в чьих-то интересах. Шестерёнка не может командовать народом, нужна подготовка управленцев со стратегическим аналитическим мышлением. Чтобы преодолеть деструкцию и достичь нового качественного состояния страны нужно преодолеть разруху в головах.

В соответствии с Законом времени постоянно сокращающийся период обновления господствующих на нашей планете технологий (социальное время) в середине ХХ века сравнялся с неизменным (25 лет) периодом смены поколений (биологическое время), а после этого, впервые в истории нынешней цивилизации, технологии стали обновляться за более короткое время, чем поколения. Это обстоятельство с неизбежностью порождает процесс смены логики социального поведения, который входит в активную фазу лишь в третьем поколении после выравнивания частот биологического и социального времени, то есть как раз на рубеже тысячелетий. Как утверждает В.А. Ефимов, в период до 2000 года логика социального поведения носила толпо-элитарный характер на всех уровнях социальной власти, организованной по принципу пирамиды с разделением всего общества на толпу и элиту. На верху глобальной пирамиды находился узкий круг посвящённых (элита), ниже следовали их доверенные и приближённые, под каждым из них выстраивались локальные пирамиды, с вовлечением толпы в их состав.

Суть смены логики социального поведения состоит в том, что пора посвящений, когда однажды полученных тайных знаний, вследствие неизменности мира, хватало на всю оставшуюся жизнь, ушла безвозвратно. Все видят, как современное государство и общество становятся всё менее управляемыми. Несмотря на все усилия, не исполняются даже Указы Президента и постановления Правительства, не работает как следует нормативно-правовая база, хотя на её создание привлекаются колоссальные силы и средства. Реальная власть буквально утекает из рук псевдоэлиты. Многие руководители чувствуют это и пытаются урвать побольше от своего пребывания в рядах власти. Но теперь за время жизни одного поколения происходят многократные обновления технологий, что неразрывно связано с изменением идеологических, надстроечных явлений, совершенствованием механизмов управления социальными системами.

Вследствие Закона времени господствовавшие в последние тысячелетия принципы толпо-элитарного управления обществом утратили свою дееспособность. Жизнь потребовала формирования качественно иного поколения управленцев, способных непрерывно учиться, осваивать Аналитику, новые знания, чтобы соответствовать текущим потребностям общества. Хотя по инерции псевдоэлита ещё имитирует некое подобие управления жизнью общества, уже все видят, насколько ничтожной стала её мера понимания происходящего и нравственности. Парадокс: серьёзной, мировоззренчески значимой информацией интересуется в большей степени простой народ, явно идёт процесс опрокидывания пирамиды понимания и мировоззренческой состоятельности. Эти вызовы Времени формируют Человека будущего. Благодаря смене логики социального поведения, о чём будет сказано ниже, мир вошёл в фазу формирования принципиально новой кадровой базы, новых взглядов на мировоззренческую, духовную и культурную основу жизни людей. Этого не видят пока многие учёные и философы, об этом свидетельствуют и большинство известных тиражных изданий, претендующих на глубину проникновения в существо происходящего. Можно наблюдать смелое разоблачение разного рода следствий, вторичных проблем, не затрагивающих фундаментальных основ нашего социального бытия. Однако авторы при этом практически не затрагивают духовно-нравственные, мировоззренческие истоки становления и развития всех очевидных несуразностей нашего жизнеустройства.

Очень интересные подходы к управлению временем содержатся в числе других техник работы с сознанием в японской культуре, особенно в школах кэндзуцю (искусство боя на мечах). Например, 22 поколения от Учителя к ученику передавали Знание об изменении парадигмы Времени во время поединка на боевых мечах катана, который длится в среднем не более 1,2 секунды. Об этом эзотерическом магическом опыте нельзя вычитать в книгах, он передается непосредственно во время уроков. Фактически идет речь о боевом искусстве быть в постоянной осознанности, управлять внутренним течением времени. Сегодняшний кэндока, имеющий чёрный пояс, может выполнить три вертикальных удара мечом в секунду (!), изрубить в мелкие ломтики кочан капусты или арбуз, лежащий на животе у его ученика или отрезать половинку лимона, зажатого у него в зубах (часто это делается ещё и вслепую, с завязанными глазами). Аналогичные примеры есть в других школах боевых искусств, например, в бирманской боевой школе «Цой».

Есть достаточно известная работа немецкого философа, профессора физики Берлинского университета а Рейхенбах «Направление времени», посвящённая изучению проблемы времени. В книге приводятся исторический обзор и отчасти критическая оценка различных интерпретаций данной проблемы. Характер обсуждения проблемы времени у Г. Рейхенбаха значительно отличается от постановки вопроса в традиционной философии. В этой книге автор подвёл итог своим философским исследованиям, обобщил все его работы, касающиеся вопросов теории вероятностей, квантовой механики, теории относительности и причинности – вопросов, которые играют важную роль в исследовании феномена времени. Данный труд является примером применения аналитического метода в научной философии.

Очень важно, чтобы аналитики умели работать со временем, понимали его закономерности. Для человека Время – это субъективный параметр, который возникает исключительно в его сознании, когда человек сравнивает между собой разночастотные процессы, протекающие в мироздании и один из них принимается наблюдателем в качестве эталонного. Время управляет нашей жизнью. Время – это вектор. Откуда берётся время? В каждом человеке есть биологические часы. Есть суточные циклы, недельные, годовые, есть циклы жизни. Люди встроены во время, а оно циклично, через каждые 24 часа повторяется. Годы, месяцы, недели, сутки отличаются цикличностью. Так же есть циклы причин и следствий.

Для практикующих аналитиков стоит обратить внимание на следующие методики, описанные кратко в работе А.П. Шевякина «Разгром великой державы».

1. Система «Faction» («Разногласия»). Эта система строится на способе представления, в котором параметры состояния общества, отражающие политическое устройство, социально-политическую систему, расщепляются в спектр своеобразной «призмой» – интеллектом экспертов. Основной практической проблемой на этом пути описания является лишь ширина спектра, необходимого и достаточного для построения достоверных прогнозов. Достоинства: прежде всего измерение процессов в трёх ракурсах: ведущих хозяйственных от раслей, регионов и политиков. Каждая из действующих сил развития общества имеет свою направленность и свой «вес».

Аналитическая система «Фэкшенз» для руководства США в ООН функционирует около 40 лет как база знаний по всем кризисам в мире

;

2. Методика контент-анализа Это тема не проработана и имеет перспективы изучения для топологии пространства и времени, прежде всего в следующих аспектах:

а) искусственного интеллекта и динамического моделирования;

б) иной структуры времени (времени с наличием особенностей: приливов, кайросов, циклов) https://www.youtube.com/watch?v=pebDGsB61zY

Доктрина времени, распадающегося на три аспекта: длительность (греч. Хронос), порядок следования событий в круге (греч. Циклос) и счастливый случай попадания в резонанс с набегающей волной перемен (греч. Кайрос). ;

в) захват будущего и война символов

г) советский математик В.Г. Масленников, исследуя сам Код Перемен, вскрыл 36 периодов внутри исторического процесса, обозначенного 64-мя именами предопределенных точек жизненных ситуаций на распутье от 2-х до 6-ти вариантов дальнейшего расхождения волн:

д) как вернуть дух победы? , а также «техники имитации» (simulation technique) и другие.

Чувство реального хода времени отличает высокий уровень сознания человека. В результате занятия Аналитикой у человека формируется своя уникальная система интегрального изменения сознания, постоянного его совершенствования. Большую роль в ней играют и невербальные элементы. Например, в японском языке считается, что слова имеют душу. Это требует трансцендентального понимания. Переживания человека не должны быть связаны с ассоциативными цепочками. Ещё Сенека говорил «Берегите прелесть первоощущений!»

Общеизвестно, что в структуру сознания входит и эмоционально-чувственная его часть, которая обладает такой же фундаментальной значимостью как разум и волевая сторона. Тело чувств, оно же духовно-астральный план, оно же эмоциональный потенциал, не сводится и не редуцируется ни к чему. Астральность, как связующее динамическое звено между физическим и ментальным телом (базовой триадой человека), заложена в самые глубинные основы Бытия, именно в ней содержится своеобразная энергетика. Физическое тело и ментальность инертны, работу им задают наши желания, страсти, интуиции, прозрения. В восточной философии астральность, эмоциональный потенциал относят к яньскому принципу, а физические качества и ментальность – к иньскому.

Поскольку наш мир состоит из процессов, всё в нем постоянно меняется, важную роль играют феномены времени, ритмы, темпы. Темпомиры расположены на виртуальной временной оси – в одну сторону миллиарды лет, в другую – миллисекунды. Физика элементарных частиц представляет собой фундамент всех естественных наук. Она изучает мельчайшие частицы материи и основные закономерности их движений и взаимодействий. В конечном счёте, именно эти закономерности и определяют поведение всех объектов на Земле и на небе.

То, что касается самого человека, во многом определяется его генетикой, условиями жизни, его образования и воспитания. На востоке огромную роль так же отводят карме. Одрно из первых упоминаний о карме относится к «Бхагавад гите». Древние индусы считали, что душа человека проходит цепочку жизней в ряду взаимосвязанных причин и следствий, и в каждом воплощении изживает последствия кармы. От наших прошлых желаний, мыслей и поступков зависит, какими мы будем в этой жизни, какие будут наши родственники, враги и друзья, сколько лет мы проживём, сколько печалей и радостей выпадет на нащу долю. Так из причины мы старновимся следствием, получая воздаяние за совпершённые ранее действия. Наши прошлые поступки, зафиксированные в подсознании, заставляют нас рефлекторно повторять всё, что уже было, но человеку для того и дана свобода воли, чтобы он мог через осмысление и осознание менять свои поступки и их последствия, не перенося действия закона причины и следствия в свои последующие воплощения. Великий Гаутама Будда говорил: «То, какие мы сегодня – это результат наших вчерашних мыслей, а наши сегодняшние мысли формируют нашу следующую жизнь».

Анализу временной составляющей в управленческих процессах у нас в стране уделяется недостаточно внимания. Особенно это относится к вопросу скорости принятия управленческих решений и их качеству в целом. Я об этой проблеме уже писал в предыдущих книгах и отдельных публикациях. К сожалению, в настоящее время в сфере управления сплошь и рядом царит некомпетентность и это стало настоящей бедой для страны. Это приводит к тому, что государственный аппарат в нынешнем состоянии часто производит дефектные решения! Аналогичная ситуация в сфере образования. В вузах России идет вал огромной, но бесполезной работы: всюду формалистика, имитация якобы полезной деятельности.

Конечно, оценивая вузы с позиций аналитики, следует сказать, что есть и отдельные островки мысли и действия, среди которых стоит назвать такое продвинутое учебное заведение в Татарстане как университет Иннополис. В 2015 году в нём работали 11 научных лабораторий. Даже их названия говорят о многом.

• Лаборатория больших данных и информационных систем (2015 г., рук. Цюй Цян). Занимается исследованиями управления большими массивами данных и компьютерно-управляемым анализом данных.

• Лаборатория искусственного интеллекта в разработке игр (2015 г., рук. Браун Джозеф Александер).

• Лаборатория машинного обучения и представления данных (2015 г., рук. Хан Адил Мехмуд). Занимается исследованиями в области алгоритмов машинного обучения, глубинного обучения, обработки изображений и компьютерного зрения, контекстно-ориентированного анализа, автоматизированного моделирования, онтологии, автоматического обоснования.

• Лаборатория облачных систем и виртуализации сервисов (2014 г., рук. Александр Тормасов). Занимается разработкой нового поколения облачных технологий хранения и управления данными с интегрированной системой безопасности и гарантированным уровнем доступа и отказоустойчивости.

• Лаборатория компьютерного анализа медицинских изображений (в 2014 г. – Лаборатория компьютерной диагностики рака) (2014 г., рук. Самир Белхаоуари). Занимается разработкой комплекса научно-технических решений в области распознавания рентгеновских изображений для создания системы автоматического распознавания патологий легких различных форм.

• Лаборатория электронных образовательных систем (2015 г., рук. Анатолий Лысов).

• Лаборатория программной инженерии (в 2014 г. – Лаборатория программной инженерии и верификации программ) (2014 г., рук. Бертран Меер). Занимается разработкой среды для создания программ высокой надежности.

• Лаборатория разработки промышленного ПО (2015 г., рук. Джанкарло Суччи). Занимается исследованиями в области программной инженерии, разработкой и применением эмпирических методов в исследовании программных продуктов для повышения их качества.

• Лаборатория архитектуры и модулей разработки ПО (2015 г., рук. Мануэль Маццара).

• Лаборатория интеллектуальных робототехнических систем (2014 г., рук. Евгений Магид). Занимается разработками в области применения беспилотных наземных роботов (БНР) и беспилотных летательных аппаратов (БПЛА).

• Лаборатория когнитивных робототехнических систем (2015 г., рук. Николас Мавридис).

Аналитика развенчивает иллюзии и возвращает сознание общества на позиции здравого смысла. В ХХ веке возникла масса глобальных теорий и вероучителей. Например, В 90-х годах в России и Европе активно распространялись идеи дианетики. Для многих людей они казались весомыми и значимыми, расширяли горизонт понимания внутренних поступков. Людей зазывали пройти тест на психологический статус. Всё вроде бы бесплатно, но потом начинается маркетинговая атака и их зазывают пойти на курсы дианетики, купить книгу Р. Хаббарда или видео… Я тут не говорю о правоте или неправоте дианетики, для аналитиков гораздо важнее изучение технологии воздействия на массовое сознание, информационной и рекламной поддержки таких проектов. Эти технологии продолжают совершенствоваться и развиваться в современных условиях, часто применяются для управления радикальными формами социального протеста, в «цветных революциях» и т. н. революциях «арабской весны».

Для аналитики, пожалуй, самой трудно оцениваемой проблемой, является проблема борьбы интересов реальных «центров сил», владеющих и распределяющих ресурсы страны. Именно на этом поле противоборства под воздействием аналитики в ближайшее десятилетие произойдёт смена элит: с управленческой на аналитическую. Идёт смена взглядов, управленческое мышление меняется на аналитическое. Есть все основания полагать, что этот процесс будет идти по экспоненте. Аналитика имеет все шансы сыграть в этом плане колоссальную положительную роль, если сможет предложить реальные механизмы согласования интересов этих «центров сил», поставив на место вражды взаимодействие и конструктив.

В принципе, это можно считать ключевым абзацем всей работы. Да, судя по всему, дело идет к тому, что либо российские элиты начнут думать, либо их сметёт ветер истории. Идиотничать больше некогда и главное для этого нет никаких ресурсов.

Жизнь человечества усложняется и Аналитика призвана понять эти глубинные процессы. Аналитика превзошла общественные науки опорой на отработанный понятийный аппарат, более понятную и эффективную методологию научно-исследовательских работ (НИР), нацеленную на конкретный результат. Почему аналитика может быль результативной, а другие общественные науки нет: аналитика нашла нишу, она имеет предмет исследования. Аналитика учится, она научилась опираться на колоссальные теоретические наработки во всех сферах науки и практики. И уже на наших глазах вырастает поколение, которое осваивает Аналитику. Очень скоро наступит время, когда в учебные заведения будет введена Аналитика как научная дисциплина. Выход аналитики в общественные науки несёт для них, как сейчас стали говорить, новый формат. Она уже реально пришла в СМИ, на TV и в интернет.

В процесс познания сложных явлений властно вмешивается один важный фактор. Давно установлено, что один шаг в глубину познания увеличивает сложность этого познания на порядок. Хотелось бы нам этого или нет, работая с Аналитикой, мы погружаемся в принципиально сложный мир теоретических конструкций (нередко воспринимаемых как абстракции) – теорий. При этом возникает проблема как проникновения и овладения этой сложной топологией, так и использования этих теорий в аналитической практике. И если мы хотим овладеть новыми Знаниями, мы должны научиться управлять самой сложностью. Отдельная наука о сложности, теория самоорганизации живых систем – синергетика – нас не спасёт. «Управлять сложностью приходится каждому человеку, ибо он и есть высшая сложность» (А.Г. Войтов). Нужно так настроить своё самосознание, чтобы постоянно шёл процесс самостоятельного обучения, интеллектуального и духовного обогащения, приобретались новые уникальные знания , прежде всего о систематике свойств объектов (предметов и процессов).

Поясню на примере. Когда отвинтилась гайка на вашем автомобиле или оборвался провод на его двигателе, вы естественно ищете причину поломки и сами устраняете довольно несложную неисправность. А вот если в двигателе вашего автомобиля оборвавшийся шатун пробил стенку блока двигателя, вам не только необходимо знать досконально конструкцию двигателя, но и понимать принципы его работы. Для того, чтобы избежать подобной аварии в будущем, нужно понимать значение антидетонационных топливных присадок, зазоров вкладышей головки шатуна или значение регулировки опережения зажигания и т. д. Когда же мы говорим о феномене Аналитики в целом, о закономерностях её развития как системы знаний и практической деятельности, мы должны понимать что наше исследование несоизмеримо сложнее, чем устройство двигателя, поскольку так же несоизмеримо сложнее и многограннее сам предмет Аналитики и процесс погружения в него. Сторонникам лёгких путей в ней не место. Аналитика позволяет реализовать идею методологической открытости глобальной философской систематики, реально соединять теорию и практику в повседневных делах, но всё это возможно, повторяю, лишь при серьёзном и ответственном отношении к аналитической работе.

Следует отметить, что проблемой Аналитики в целом, как областью фундаментальных теоретических исследований, занимаются немногие. В первую очередь, потому, что уж больно многотрудна и объёмна эта тема, являющаяся, по моему мнению, одной из ключевых на интеллектуальном поле русской социологии. В ней действительно огромное количество переплетающихся направлений и аспектов. Есть те, кто выступает в роли идеологов, есть историки, политологи, социологи, культурологи… Это крайне затрудняет создание цельной связной картины происходящего на этом поле, преобразование полученной информации в материал более высокого уровня – систематизированное Знание. Однако лишь на этом пути можно отобрать интеллектуальное ядро, провести идейно-теоретическое обогащение, сделать прибавку к теории Аналитики. Фактически идет речь об Аналитике как метанауке, гармонично объединяющей достижения логики, когнитологии, методологии и систематики.

Во-вторых, отсутствие традиций, общепризнанной научной школы и «классических» фундаментальных трудов, посвящённых именно Аналитике в целом, а не отдельным её частям. Их крайне немного и я рад, что давно обнаружил эту пустующую «экологическую нишу» и в меру сил пытаюсь что-то полезное в ней сделать. Слава богу, у меня есть соратники, которые многие годы поддерживают меня в этом нелёгком деле.

В-третьих, сама специфика типа знания, присущего Аналитике, его имплицитный характер. Это неявное «живое» знание, получаемое на основе разнообразного человеческого опыта, не поддается полной рефлексии и вербальному описанию. Оно передается, как правило, «из рук в руки», от мастера к ученику, в общении и личном взаимодействии при реализации различных аналитических проектов. Оно в первую очередь носит, конечно, научный характер, но в отдельных случаях может быть связано с иррациональными пластами в человеческом сознании, создавая ту глубину, из которой рождаются потом всё новые смыслы, идеи, творения.

 

2.8. Изменения основных координат миропонимания

В рассмотрении вопросов философии Аналитики важное место занимает проблема формирования основных координат миропонимания человека, посвятившего свою жизнь духовной и интеллектуальной работе. Эти две ипостаси человека, как две его руки, должны быть всегда вместе и гармонично соответствовать друг другу. Любые перекосы губительны. Как опасен человек без духовного начала, жаждущий только наживы, так и беспомощен человек, всецело посвятивший себя духовному служению высшим идеям и ценностям, но в практической жизни не умеющий забить и гвоздя. Должно быть и то, и другое одновременно. Человек должен иметь совесть и быть практичным.

Вопрос о качестве «картины мира» в восприятии человека – главный вопрос практической философии и психологии. В формировании основных координат миропонимания большую роль играют позитивные примеры деятельности учёных, общественных деятелей, многое сделавших для прогресса человечества. Для меня лично много значит пример Новосибирского учёного В.П. Казначеева. В июле 2014 года ему исполнилось 90 лет. Влаиль Петрович – это выдающийся ученый, врач, почетный житель города Новосибирска, участник Великой Отечественной войны, педагог, общественный деятель, академик Российской академии медицинских наук.

В.П. Казначеева можно по праву признать титаном русской науки. Этот выдающийся ученый, был не только врачом, но и философом, мыслителем XXI века, человеком, заглянувший в будущее. Он являлся автором открытия полевых форм жизни, понятия «русский крест», много лет занимался проблемами выживания населения России, проводил исследования в области космической антропоэкологии, экологии человека, человекоёмкости общественных производств, трансперсональных связей, адаптации человека в экстремальных условиях арктических зон, Сибири, Крайнего Севера. Научный космос В.П. Казначеева необъятен и был иногда не всегда понятен современникам, когда он говорил о космической сути интеллекта.

Влаиль Петрович являлся крупным организатором фундаментальной науки на востоке страны, координатором основных исследований по проблемам адаптации и экологии человека в Сибири и на Севере России. Он был инициатором и вдохновителем создания Сибирского отделения Российской академии медицинских наук, стал основателем Института клинической и экспериментальной медицины, Института медицинских проблем Севера, лаборатории полярной медицины. В своих трудах он заложил основу фундаментальных проблем здоровья человека и его резервов в суровых условиях Сибири и Крайнего Севера. Эти исследования, начало которых пришлось на 70 годы прошлого века, суперактуальны и в современной России, ведущей крупномасштабное освоение Арктики. Для реализации этой задачи им заложен мощный фундамент теоретических и практических знаний.

В.П. Казначеев – человек величайшего интеллекта, необыкновенной духовности, ученый с мировым именем, действительный член Академии медицинских наук СССР и России, кавалер двух орденов Отечественной войны I и II степени, двух орденов Трудового Красного Знамени, орденов «Знак Почета», «Дружбы народов», «За заслуги перед отечеством». В.П. Казначеев является автором свыше ста уникальных монографий, статей, газетных и журнальных публикаций.

Однако, в какое странное время мы живем! Помните, в старые добрые времена мы были страной мечтателей, страной ученых, страной героев! Это была национальная идея. Кто сейчас об этом помнит? В общественное сознание прочно забиты имена поп звёзд, бандитов, олигархов, одиозных художников пера, сцены и кисти, политиков, банкиров и телеведущих. Никаких мечтателей, никаких ученых не должно быть в массовом сознании. Народу, особенно молодому поколению, подспудно вдалбливается мысль, что все беды от ученых, мол, они всегда лезут куда не надо, их надо извести как сорняк, отбирающих полезные соки от всех других.

А ведь именно в них, талантливых личностях, ученых разных профессий – генеральных конструкторах, великих изобретателях страны, мудрецах, учителях, мастерах живет потребность задаваться вопросами, которые не по силам большинству – о сущности самой жизни. Именно они, люди интеллекта, воли и нравственности создают новый мир XXI века. Их мысль опережает время, даёт понимание сложных вопросов раньше остальных, набирает силу в неизбежном противостоянии с устоявшейся позицией частичного вмещения и фрагментарного мышления. Закладываются новые идеи, целые направления, постепенно проникающие в труды единомышленников, по которым долгие десятилетия будет идти большая наука. И только многим позже постигается и приумножается глубокий смысл, грандиозность замысла, которые расширяют границы человеческого знания и мировидения.

В.П. Казначеев трудился во имя добра, красоты, истины и гармонии, во имя России. Если ученый такого масштаба и полёта мысли жил бы в Европе или США, его труды с восторгом переводились бы в России и восхвалялись всем научным сообществом, изучались и цитировались так, как это было с идеями глобализма, синергетики и всяческими другими пришлыми. Но именно Россия, русский дух дали миру ученого такого уровня.

Описать вселенский, космический полёт научной мысли В.П. Казначеева в кратком изложении достаточно трудно. Погрузиться в океан его смыслов и теоретических наработок позволяют научные труды великого ученого. Влаиль Петрович выступал идейным вдохновителем и научным руководителем авторских коллективов, которыми созданы уникальные и передовые по богатству научных идей работы. Среди них хотелось бы отметить следующие: «Феномен человека», «Очерки о природе живого вещества и интеллекта на планете Земля», «Космопланетарный феномен человека», «Здоровье нации. Просвещение. Образование», «Выживание населения России. Проблемы сфинкса XXI века», «Цивилизация в условиях роста энергоемкости природных процессов Земли» и многие другие. В своем научном творчестве ему особенно были близки идеи русского космизма В.И. Вернадского, А.Л. Чижевского, Н.А. Козырева.

В середине девяностых годов академик В.П. Казначеев высказал гипотезу о множественности форм живого вещества, взаимодействующих друг с другом, допускающую наличие еще не изученных полевых форм жизни, обозначил новые парадигмы в естествознании – живого космического пространства и голографической Вселенной. Это был мощный интеллектуальный прорыв!

Прорыв получил признание – зарегистрировано открытие, внесенное в Государственный реестр открытий СССР под № 122. Много труда было положено на это. Суть открытия – открыта новая форма живого вещества планеты полевой природы. В Новосибирске В.П. Казначеевым с коллегами был получен эффект полевого переноса информации из изолированных клеток в другие клеточные культуры в оптическом канале. Эксперименты были повторены во многих странах. В экспериментах эта полевая форма, транслируясь в живую клетку, изменяет ее геном. Генетическая программа может быть изменена технологически, если предположить, что будут созданы пси генераторы.

Это означает, что к материи, в её белково-нуклеиновой форме, прибавлен еще один компонент – дух, пси, ноус, который вносит новые параметры её внутреннего измерения. Называть их можно по-разному, но смысл един – мир не так прост и материален, как мы привыкли думать. К обычным средствам, как развития, так и уничтожения людей, добавились новые – пси технологии. В современных условиях перед наукой встает ряд новых сложнейших задач. Например, до сих пор неясно, как влияет телесигнал или сигналы сотовых телефонов на психику человека, прослушивание громкой музыки в наушниках. Можно ли управлять сознанием больших групп людей, создавать и внедрять в их созна ние новые смыслы, знания и образы? Как меняется мир XXI века – только ли за счет технических систем или можно использовать новые технологии в определенных интересах? Ответы на эти вопросы могут быть найдены на основе базового открытия, сделанного в СССР в далекие 70-е годы ХХ века.

Эти открытия качественно меняют сознание человека, действительно кажутся фантастикой. Но если переместиться на 100–150 лет назад, в прошлое, то людям того времени так же было практически невозможно представить современный мир радио и телевидения, космических полётов, новых лекарств и компьютеров. Это было за гранью их понимания.

В.П. Казначеев выдвинул гипотезу – полевая форма живого вещества, интеллект человека – первичны, а физическое тело вторично. Физическое тело, т. е. белково-нуклеиновая форма, заканчивается естественной смертью, а его полевая энерго-информационная форма уходит в бессмертие, сливаясь с бесконечно живым пространством Космоса. Вероятно, полевые формы жизни имеют прямое отношение к формированию смысловых каркасов (эгрегоров) мировых религий и верований.

Именно полевая форма изменяет цель жизни человека, заставляя людей слушать друг друга и понимать друг друга. Она основа духовности и нравственности, атрибут космического интеллекта, который, по мнению В.П. Казначеева, на нашей планете пока ещё находится в «эмбриональной стадии». Его идеи получают распространение и поддержку среди тех людей, которых не устраивают грабительские войны, происходящие в мире, дикое стремление к потребительству и накоплению, насилие и ненависть. Учёный утверждал – чем дальше человечество будет входить в искусственную виртуальность, создавая технократические образы жизни, заполняя новыми смыслами и образами естественную электромагнитную среду планеты, тем быстрее оно отрежет себя от энергии Космоса, от естественных полевых форм жизни и погибнет. К сожалению, это предупреждение большинством населения планеты не услышано и этот процесс набирает силу.

Изменения в окружающей среде идёт в десятки раз быстрее, чем смена генеративных, т. е. репродуктивных, клеток у человека. Это означает, что человек, как вид, не сможет существовать в им же измененной среде, не сможет быстро приспособиться. Нерукотворность исчезает, интеллектом человека активно создается новый мир, искусственная среда. Важнейшей её составляющей является электромагнитная среда – это то, что никто не видит и не слышит без технических систем – телевизора, радиоприемника, мобильника, «ай пада». Над всеми мегаполисами мира она сейчас раскалена до предела. Измерения показали, что, например, над Нью-Йорком она превышает более чем в тысячу раз естественный природный фон! К такому состоянию идет и Россия. Что будет дальше, если в нашей стране никто ничего об том новом мире знать не будет? При погружении во Вселенную смыслов и идей В.П. Казначеева многое становится понятным, видны пути, по которым должно двигаться человечество и наука как ведущая форма общественного сознания для решения назревших проблем.

Среди журналистов стала популярной яркая запоминающаяся метафора «русский крест», которая означает крайне неблагоприятную демографическую тенденцию в России последних десятилетий, когда динамика смертности стала превышать рождаемость. Определение этого понятия было дано академиком В.П. Казначеевым. Оно настолько образно, что стало широко распространенным, «народным». Сегодняшнее состояние здоровья населения России и особенно за Уралом позволили ему сформулировать фундаментальные проблемы сохранения здоровья жителей страны. А ведь любому ученому понятно, что для того, чтобы разрешать проблемы, их сначала нужно выявить, вычленить из общего проблемного поля (ситуации) и правильно сформулировать.

Он разработал концепцию человекоёмкости общественных производств, страстно и активно указывал на сверхпотребление человеческого здоровья современной экономической моделью развития. В этом понимании по нефте– и газопроводам текут не нефть и газ, а человеческие жизни – недорождение детей, т. е. депопуляция, потери здоровья, недообразованность людей, снижение активного творческого жизненного ресурса. Экономика человека – это научная концепция академика В.П. Казначеева, позволяющая не только эффективно использовать трудовой ресурс и здоровье нации, но его сохранять и преумножать.

Сегодня, на переломном этапе развития России, когда былая великая держава не только не прирастает, но теряет в год сотни тысяч своей численности, когда здоровье всех и каждого катастрофически ухудшается, механизмы спасения связаны, прежде всего, с осознанием губительных причин такого состояния, с устремлением мысли к положительному эволюционному знанию. Спасти Россию от краха может только наука, аналитика, культура, искусство, творчество. Они важны не для развлечения, а для сохранения допустимого качества жизни граждан, для сохранения самого государства.

Мало кто слышал об интеллектуальной чёрной дыре, о которой говорит В.П. Казначеев, характеризуя процессы управления в сложных системах. Под этим термином подразумевается такое состояние объекта, когда скорость его развития значительно превышает скорость накопленных знаний о его состоянии. Многие процессы в нашей стране уже улетели в эту черную интеллектуальную дыру. Может быть, для этого и уничтожается наука в России?

Учёный определяет – в научной картине мира, если принять весь объем знаний современной науки за 100 %, знания распределяются следующим образом: 95 % – косный мир, всё неживое; 5 % знания о живом веществе и менее 1 % знаний – о самом человеке. Человек использует природные ресурсы, создаёт такие системы, которые обеспечивают его благополучие. Но, извлекая эти ресурсы и не понимая собственную сущность, человек на планете Земля всё больше и больше идет к коллапсу. Вот это и называется чёрной интеллектуальной дырой. Не всё так просто. Казначеев считал, что капитализм в современной России уничтожает духовность народа, подчиняя её своим правилам, законам. Дальнейшее развитие страны требует нового духовно-социального движения в будущее, где граждане были бы свободными. Молодое поколение России ищет и ждёт свободы развития своего интеллекта, призвания, таланта – этих высших качеств, которыми природа наделила человека, создавая его на планете Земля.

Академик В.П. Казначеев – русский ученый, все мысли которого были направлены на развитие России. Интересно сопоставить его идеи с мыслями великих пророков ХХ века. Американский пророк Эдгар Кейси пророчествовал: «Из России придёт надежда миру, не как произведённая коммунизмом или большевиками, нет, но свобода, свобода! Это значит, что каждый человек будет жить для другого. Этот принцип уже рождён. Потребуются годы на то, чтобы он выкристаллизовался, но из России выйдет новая надежда миру». Аналогично утверждала Ванга: «Новый человек, под знаком Нового Учения явится из России, нет такой силы, которая могла бы сломить Россию. Россия будет развиваться, расти и крепнуть». Россия ещё ждет такого человека, а академик В.П. Казначеев заложил мощные научные фундаменты будущего развития не только России, но и мира.

В.П. Казначеев утверждал, что существующая модель эволюции человека и биосферы усложняется по содержанию и ускоряется по темпу. Человеческие разрушительные действия, полные эгоизма, людоедская экономика уже мешают Живой планете Земля и ускоренно приближают ее к глобальной катастрофе. Стремительными темпами на Земле растут экономические потери от природных катастроф, изменения здоровья и разрушение психики людей. Им поставлена проблема космопланетарной футурологии. Это в широком смысле совокупность знаний о будущем человечества, а так же о том, в чём сущность стратегии выживания. Ставится вопрос о природе Вселенского эфира, о том, возможна ли творческая коррекция поведения человечества на планете Земля со стороны Интеллектуального центра Солнечной системы.

Вполне понятно, что у идей и концепций В.П. Казначеева есть противники, им чужды его позиция и подходы. Например, они утверждают, что так называемая полевая форма жизни – это спекуляция (что-то типа торсионных полей). Известно, что комиссия академии наук по лженаукам подвергала резкой критике искания Казначеева в области биоэнергоинформационных связей.

Полагаю, что будущее покажет, кто был прав. Да, действительно, оперировать с дискуссионными утверждениями и терминами надо с большой осторожностью, чтобы не скомпрометировать Аналитику. На мой взгляд, необходимо указывать на гипотетичность такого рода гипотез и теорий.

В более широком контексте нужно признать, что проблема отделения науки от псевдонауки, маскирующейся под научное знание, псевдонауки, подкрепляющейся ссылками на духовные Учения, далеко не тривиальна. Зачастую даже крупные учёные оказываются в комичной ситуации, когда начинают критиковать не имеющими отношения к научной рациональности методами те или иные представления, которые априорно считают псевдонаучными. Типично такое отношение к астрологии, экстрасенсорике, гипотезам парапсихологии. К примеру, астрологические теории представляются им чем-то примитивным, чем-то, что можно легко разоблачить, указав на их методологические недостатки.

Повторяю: время расставит всё по своим местам. Одни гипотезы и теории отбрасываются научным сообществом, другие становятся парадигмальными. Определить, насколько научна теория, может только специалист, – это невозможно сделать на основании каких-либо общих методологических представлений.

Во все времена наука развивалась через выдвижение смелых гипотез и их конструктивную критику. Те или иные некогда отброшенные представления могут, трансформировавшись, вернуться в науку на новом витке её развития. Понятие эфира, отброшенное Эйнштейном, вновь и вновь возвращается в гипотезах ищущих Тонкие и Огненные реальности физиков, и, кто знает, какова судьба и этой полузабытой, метафизической на сегодняшний день, субстанции. Понятия Тонкого и Огненного миров Живой Этики направляют поиски учёных-естественников. Считаю большим достоинством научных работ и философских идей В. П. Казначеева, выгодно отличающим их от аналогичных по направленности исследований, именно их экспериментальную основу. Очевидно, что без физиков крайне критично относящихся ко всем не получившим должной проверки новациям, путь современной культуры лежит скорее в средневековье, чем в будущее гармонии науки, религии и искусства.

Наука как социальный институт отсеивает знание, не соответствующее её критериям строгости. Противостояние консерватизма (Комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Президиуме РАН, в частности) новым научным гипотезам и теориям необходимо для самих же новых гипотез и теорий, если критика будет осуществляться при помощи рациональных аргументов. Лженауку необходимо критиковать. Однако существуют гмпотезы и представления, находящиеся в пограничной области между устоявшимся научным знанием и новыми знаниями, часть которых возможно перейдёт в разряд научных и со временем может стать признанными академической наукой. Хотелось бы избежать обеих крайностей: наукообразного мистицизма, выдающего себя за науку, а также слишком консервативной критики, априорно отметающей всё новое.

Новое не всегда очевидно. Я тоже иноогда чувствую себя в роли такаго первопроходца, более 15 лет на всех уровнях «пробивая» идею развёртывания Аналитики, создания её теоретической базы, всемерного использования в управленческой практике.

Одрно могу сказать однозначно: читайте работы В.П. Казначеева и вы узнаете много нового, расширите свое сознание!

 

2.9. О роли интуиции: эвристическая плодотворность аналитики

Эвристическая плодотворность аналитики невозможна без понимания роли интуиции. Вопрос о роли интуиции в таком многостороннем процессе как познание, очень важен и чрезвычайно актуален. Достаточно было мне набрать в поисковике этот термин, как появилось более 1 млн ответов. Являясь, по сути, логическим аспектом основного вопроса философии о первичности материального и духовного, он повлиял на метафизическую парадигму целой эпохи. С давних пор и по сей день в его рассмотрении заинтересованы не только гносеология, как теория познания, или метафизика, как наука о сверхчувственных принципах и началах бытия, но и такие дисциплины, как психология, социология, педагогика, медицина, геронтология, физиология, генетика. Так же этот вопрос напрямую связан с решением проблемы синхронизации работы правого и левого полушарий головного мозга человека, определения роли витального (эмоционально-чувственного, образного) и ментального (мыслительно-интеллектуального, понятийного) в нашей жизни.

«Интуиция (лат. Intueri – пристально смотреть) – способность непосредственного постижения истины. В домарксистской философии интуиция рассматривалась как особая форма познавательной деятельности. Декарт, например, считал, что дедуктивная форма доказательства покоится на аксиомах, последние же постигаются чисто интуитивно, без всякого доказательства. Интуиция, по Декарту, в соединении с дедуктивным методом, служит всеобщим критерием полной достоверности. Большое место занимает интуиция в философии Спинозы, который считал её «третьим родом» познания, наиболее достоверным и важным познанием, «схватывающим сущность вещей». В зарубежной философии и психологии интуиция длительное время рассматривалась как мистическая способность знания, несовместимая с логикой и жизненной практикой (Интуитивизм).

Одним из первых ученых в ХХ веке, введших в научный оборот понятие интуиция, является американский экономист Фрэнк Найт. Общепризнанный первооткрыватель проблемы неопределенности в рамках современной экономической теории, в своей книге «Риск, неопределенность и прибыли», изданной в 1921 году писал: «Предвидение будущего во многом схоже с феноменом памяти, на котором оно основано. Когда мы хотим вспомнить забытое нами имя или цитату, мы задаемся целью и находим в глубинах памяти нужную информацию (часто это случается, когда мы заняты чем-то посторонним) или же не находим, но в любом случае мы можем сказать очень немногое о том, что в действительности происходит в нашем мозгу, какова «техника» этого процесса. Точно так же, когда мы пытаемся понять, чего надо ожидать в определенной ситуации и как соответствующим образом приспособить к ней свое поведение, мы, скорее всего, совершаем множество не относящихся к делу ментальных операций, и первая мысль, которую мы можем ясно осознать, заключается в том, что нужное решение принято и образ наших действий определен. Протекающие в нашем мозгу процессы не кажутся достаточно осмысленными, и в любом случае они мало имеют общего с формально-логическими процессами, которые используются учеными в их исследованиях. Мы противопоставляем два эти типа процессов, рассматривая первый из них не как умозаключение, а как «суждение», «здравый смысл» или «интуицию».

В работе Ф. Найта понятие интуиция соединяется с понятиями анализ и синтез. «Мы знаем о том, почему мы ожидаем наступление тех или иных событий так же мало, как и о том, что происходит в нашем мозге в то время, как мы вспоминаем забытое имя. Несомненно, существует определенная аналогия между подсознательной «интуицией» и логическим размышлением, так как цель в обоих случаях заключается в предвидении будущего, а возможность составления прогноза, по-видимому, основывается на единообразии мира. Следовательно, в обоих случаях должны иметь место некоторые операции анализа и синтеза».

Многие аналитики-практики склоняются ко всё более интуитивному, часто логически никак необъяснимому способу восприятия динамики окружающей действительности. Фактически речь идёт об иррационалистическом методе познавания мира, что органично вытекает из традиций метафизики, характерных ещё для эллинской школы античного мировоззрения. Сильна эта традиция была в египетском мистицизме и индийской философии. Но в те далёкие времена, когда о науке с её экспериментальной основой ещё ничего не знали, интуитивное познание было преобладающим способом познания законов природы и отношений в социуме. На современном же уровне он предполагает гораздо более серьёзную подготовку ума познающего, приводящую его не просто к творческому озарению, а к особенному – трансцендентному – пути обретения информации в виде непосредственно воспринимаемого («чистого») и ранее не осознаваемого им знания.

Первым, кто применил термин «интуиция» в значении «познание одним движением мысли», был Платон. В наше время в содержание этого понятия вкладывают способность человека чувствовать уже имеющиеся логические цепочки связанной информации и моментально, предварительно не задумываясь над смыслом, находить ответ на любой вопрос. Причём древнегреческие мыслители не дифференцировали метафизику, описывающую основные закономерности «всего сущего» и органически включающую в себя способ алогичного – интуитивного – восприятия, от научных методов исследования. Это произошло гораздо позже, в средние века.

Размежевание естественных наук и метафизики, когда в ущерб развитию интеллектуальной интуиции резко повысилась значимость рассудочно-умственной деятельности, привело к продолжительному периоду упадка тысячелетиями нарабатываемого человечеством опыта приобретения интуитивного знания, вплоть до конца XIX века. И только следующий за ним, новый виток развития был ознаменован возникновением интуитивизма – идеалистического течения, ставшего впоследствии одним из наиболее влиятельных направлений эстетико-философской мысли XX века.

Следует сказать, что практическими инициаторами разработки интуитивного метода стали не философы, а учёные-физики, начиная с Ньютона и Эйнштейна, которые первыми предприняли попытки создания единой теории мироустройства. Многие могут заметить, что фамилии этих исследователей у нас ассоциируются именно с интуицией, а уж затем со стройным логическим из ложением. Этому поспособствовало опубликование особенных, даже странных обстоятельств получения ими первичной информации как основы для дальнейших революционных открытий, ставших впоследствии известными историческими фактами необъяснимого ничем научного озарения. А. Эйнштейн утверждал, что не существует логического пути открытия элементарных законов, а единственным способом их постижения является интуиция, которая помогает увидеть порядок, скрывающийся за внешними проявлениями различных процессов.

В истории многих наук имеется много свидетельств о подобного рода внезапных догадках (инсайтах), производящих впечатление чего-то мистического. В биографиях выдающихся учёных, бесспорно обладающих способностью совершать пророческие скачки в будущее, таких фактов, пожалуй, тоже немало. Эйнштейн, Маркони, Эдисон, Склодовская-Кюри, Генри Форд и другие не менее известные учёные и изобретатели всегда отмечали особую, но никак и ничем необъяснимую связь между периодически открывающейся у них интуицией и своими последующими научными достижениями.

Многим людям вполне знакомо такое состояние, когда вдруг, как бы из ниоткуда, приходит решение долго мучавшей проблемы, верный выход из тяжёлой жизненной коллизии, появляется нужный образ для создания желаемого художественного произведения или осуществляется возможность проникнуть в глубины собственного внутреннего мира, понять что-то и обрести какой-то новый смысл, новые цели и устремления в отношениях с людьми и с самими собой. Этот процесс выглядит для нас как непосредственное открытие какой-то истины для самого себя. Однако дальше возникает необходимость убедить в этой истине других, особенно, если такая истина претендует на роль научной.

Человеку, занимающемуся аналитикой, необходимо активно привлекать в своей жизнедеятельности не только позитивно-созидательные механизмы диалектической логики и системного анализа проблем, с отслеживанием в уме очевидных причинно-следственных связей, но и сознательно включать механизмы интуиции, помогающие буквально как бы «из воздуха» улавливать наиболее верную в данной ситуации информацию, мгновенно схватывая её сущность, смысл и значение, получая цельное видение ситуации, реализуя возможность не зацикливаться на устаревших стереотипах мышления и стандартах принимавшихся ранее решений.

Конечно, чтобы включать эти механизмы интуиции, нужна природная проницательность и хорошо развитое образное мышление, предполагающее мощную работу воображения. При этом выделение отдельных элементов из непрерывной и очень запутанной череды интуитивно проявляющихся фрагментов, сложных образов, стоит в ряду других осознаваемых и неосознаваемых интеллектуальных действий – слияния, сравнения, дополнения усиления/уменьшения, противопоставления, объединения (синтеза), комбинирования и внешнего воплощения в конкретные тексты, чертежи, формулы и законы.

Свою роль в этом увлекательном аналитическом процессе, вместе с одухотворяющими состояниями интуитивного прозрения, играет способность систематизировано и связно интерпретировать возникающие в самосознании человека представления (видения), что помогает по-настоящему творческим личностям интуитивно и глубоко проникать в самую суть вещей, совершая при этом поистине замечательные открытия. Это можно проиллюстрировать значительными достижениями физики рубежа XX–XXI веков, увенчавшиеся появлением Стандартной модели физики элементарных частиц, теории струн и М-теории. Это привело к такому этапу развития этой науки, что она абсолютно естественно начала соответствовать новому определению метафизики, которое опубликовал в своей статье «Физика и метафизика» один из создателей квантовой механики Макс Борн: «Метафизика – это исследование общих черт структуры мира и наших методов проникновения в эту структуру».

Основанное на интуитивном подходе философское переосмысление мироустройства в виде физической интерпретации (наряду с математическим аппаратом и прикладной экспериментальной частью) занимает отныне своё неотъемлемое место в фундаментальной теоретической физике. Здесь дело не только в переосмыслении термина «метафизика», но и в том, что логическая обработка человеческим сознанием неких прозрений («высокочастотных сведений») неизбежно, в том числе физиологически, сопряжена с задействованием пока ещё совершенно неизвестного нам механизма действия интуитивного аппарата мышления. Естественно, это уже само по себе исторически связано с понятием метафизики как системы знаний, создающей базис для более качественных представлений о человеке и мироздании.

По вопросам развития интуиции существует огромная литература. Современное представление о нём обширно: это и интеллектуальная интуиция в виде непосредственного знания; и чувственная интуиция в виде сенсуалистичного созерцания; и первичный бессознательный импульс какого-либо творчества; и инстинкт, определяющий поведенческие реакции без предварительного обучения.

Принято считать, что в качестве одного из методов познания интуиция способна уловить самую суть предмета, которую затем обладатель этой интуиции организует и формирует в логично выстроенное и общедоступное знание. Но бывает и так, что при отсутствии нужной информации интуитивные способности опираются на фундамент из приобретённого опыта и носят вспомогательный характер, выражаясь в длительной умственной работе с последующим озарением.

Динамика развития самосознания личности аналитика проходит различные уровни жизненного творчества, включая этап сознательного включения интуиции в качестве пусковой кнопки перефокусировочного механизма системы восприятия. Эти механизмы особенно нужны в ситуациях, когда у аналитика нет возможности глубоко и качественно разбираться в деталях происходящего, а нужно уловить лишь общий тренд, тенденции, возможные сценарии развития событий.

Многочисленные примеры эгоистичного, по сути, манипулирования такой информацией, интуитивно принятой с уровней подсознания, всем нам хорошо известны – предсказания, гадания, прорицания, активно продуцируемые целым сонмом колдунов, магов, лже-астрологов. Их общей характерной чертой, на мой взгляд, является двусмысленность высказываний, которые могут быть развёрнуты в любую сторону, в зависимости от контекста. Если даже подобная информация интерпретируется учёными тем или иным образом, то примитивизм в применении её на практике неизбежен. Существует огромное количество людей, которые «трудятся» на этом поле, интуитивно «считывая» информацию с разных уровней коллективного сознания человечества. Чаще всего такая информация носит крайне противоречивый характер, акцентирует нужные субъекту оценки, полна эгоистичных интерпретаций и всевозможных домыслов.

Проявления такой интуиции, как показывает медицинская практика, неизбежно сопряжены со стрессовой ситуацией, симптоматикой определённых фобий. Не касаясь медицинской стороны рассматриваемого вопроса, стоит лишь заметить, что интуиция бесспорно и даже в большей степени, чем у людей, присуща и животным, что ещё раз подтверждает разницу в интерпретации принимаемой информации. Причём если для человека переработка всего иррационального левым полушарием головного мозга всё равно идёт через логику и вторую сигнальную систему (речь), то есть опосредованно и с затратой определённого отрезка времени, то у животных связь с низкочастотной составляющей общего информационного пространства физиологически осуществляется гораздо быстрее. Например, известен факт «предусмотрительности» тайских животных, поголовно избежавших цунами на о. Пхукет в декабре 2004 года.

Надежда на логику, способную неукоснительно давать всё новые и новые научные результаты, длительное время вдохновляла апологетов рационально развивающейся науки. Тысячелетиями доминировали традиционные представления об эмпирическом пути познания как единственном, а сутью любого исследовательского процесса был простой перебор нескольких опытных вариантов, обобщение и только затем вывод каких-либо закономерностей. Однако жизнь показала, что все новейшие открытия двух последних столетий были сделаны отнюдь не методом «проб и ошибок», а посредством интуитивных гипотетических предположений, пришедших как-бы из ниоткуда.

Стало понятно, что эффективность процесса научного познания зависит от проявления в сознании учёного какой-либо идеи в виде внезапного откровения или непостижимой умом догадки. Это и есть интуиция. Декарт определил интуицию как прямое, непосредственное усмотрение истины, в отличие от опосредованного рассудочного познания; это высший вид интеллектуального познания, когда человек одновременно и мыслит и созерцает.

Определение интуиции, которого придерживались психиатры школы Фрейда и особенно Юнга, связано с «вторжением бессознательных содержаний в сознание». Отмечая в основном наличие пассивной фантазии, Юнг не отрицал возможность и активной её формы – интуитивной, которой не соответствует никакая внешне объективная деятельность. Такую интуицию он относил к высшим проявлениям человеческого духа и объяснял в своей теории о влиянии врождённого бессознательного присущим всему человечеству стремлением к творческому самовыражению и физическому совершенству. Именно коллективное бессознательное, складывающееся благодаря наследственности и являющееся одинаковым для всего человечества, является, по мнению Юнга, источником такого специфического метода познания, как интуиция, которая позволяет перескакивать через длительные этапы сложных логических рассуждений и умозаключений, благодаря чему возникает иллюзия прямого усмотрения искомого вывода.

Логика Юнга и последователей его школы приводит к мысли о том, что если большая часть из обширнейшего потока информации, получаемой человеком, не находится в структурах его памяти в активном режиме, то в случае активации она и может рассматриваться как интуитивный посыл. Более того, информация, полученная и как бы неосознанная в раннем детстве, играет немаловажную роль в регулировании поведения уже сложившейся личности, прочно закрепившись в глубинах психики как неосознаваемая. Такой источник интуитивного познания называется у психологов термином «криптогноз» – временно неосознаваемое знание, полученное от непосредственного взаимодействия человека с объективным миром, включающее в себя весь предшествующий опыт субъекта, но не используемый им ранее.

Существует понятие интеллектуальной интуиции . Это особый вид непосредственного знания, основанный на предшествующем неосознаваемом опыте, опосредованный общественной практикой человечества и являющийся результатом внезапного иррационалистического усмотрения истины без предшествующего логического анализа и вытекающего из него доказательства на очередном этапе научного исследования.

Наглядные примеры таких перефокусировок в нашей с вами реальности представлены широко известными случаями с Николой Тесла (перенесение вирусных инфекций), Вангой (травма головного мозга и последующая слепота) и не очень известными, но такими же яркими проявлениями интуиции как итогом определённых дистрессовых состояний у самих медиков и биологов. Так, И.И. Мечникова осенило идеей рассмотреть прежде считавшуюся атавистической функцию блуждающих клеток организма (лейкоцитов) как полезную (защитную), заменив своё прежнее пессимистическое учение о дисгармонии человеческой природы новой эволюционной теорией фагоцитоза. Это произошло в результате выхода из многолетней депрессии (сменившейся неуёмной жаждой жизни) в процессе излечения от тифа, привитого им самим себе с целью одновременно суицида и научного эксперимента, и после того, как он психически тяжело пережил смерть своего старшего брата в результате гнойного заражения.

Именно поэтому в медицине к диссоциативным, то есть изменяющим восприятие внешнего мира и приводящим к нарушению нормальной, как принято считать, работы сознания, состояниям, активизирующим антиципацию, относят одновременно и медитации, и сомнамбулизм (в различных стадиях его проявления), выражающийся в считывании информации во сне. Конечно, чемпион по упоминаниям в этом смысле – Д.И. Менделеев с его периодической таблицей химических элементов, но есть и другие: Ф. Бантинг, открывший во сне инсулин, О. Леви, увидевший во сне механизм химической передачи нервных импульсов, и другие.

В одной из книг О.В. Ориса (цикл «Бессмертие доступно каждому) подчёркивается, что в состоянии глубокого расслабления (дельта-ритм мозговой деятельности) мы можем осознанно влиять на самих себя и решать, какие из принципиальных схем поведения нам нужны, для того чтобы положительно воздействовать на качество нашего будущего. К тому же известно, что во время поверхностного сна (дремоты) или медитации (тета-ритм мозговой активности) возникают особенно яркие видения и интуитивные догадки. Такие состояния идентичны тем, что в дзен-буддизме называют «сатори». Они являются источником творческих озарений, как следствие синхронизации работы правого и левого полушарий головного мозга.

Вообще, роль неосознаваемых ассоциаций в процессе возникновения интуитивных откровений очень важна. Тому, кто пытается решить какую-либо сложную, обросшую его собственными и «чужими» предвзятостями и предубеждениями, проблему, они помогают избежать привычного преклонения перед идолом любого, в том числе и научного, творчества – эмпирического пути длительного перебора вариантов, проб и поиска «доказательств». Научное высокомерие и догматизм не позволило, например, европейским медикам того времени в случае с открытием в 1847 году Земмельвейса о роли дезинфекции в течение десятков лет (когда, наконец, это открытие было признано), избегать бессмысленных смертей больных в то время. Этот факт ещё раз говорит о том, как трудно истине пробивать себе дорогу. Методика обеззараживания раствором хлорной извести начала понемногу внедряться в медицинскую практику, у Земмельвейса появились последователи. Сначала к его методу относились как к шаманству, но потом и другие врачи стали искать причину.

Конечно, накопленный профессиональный и жизненный опыт аналитика является предпосылкой любой интуиции. В распоряжении шахматиста мирового чемпионского уровня, например (по данным Института Технологий Карнеги), – около 50 000 шахматных комбинаций с последующими ходами, которые он держит в голове, а у шахматиста класса «А» таких вариантов всего 2000. На основе своего опыта шахматист мирового опыта интуитивно понимает, какой сделать ход. Всем известно, что хорошим, опытным врачом диагноз ставится больше интуитивно, чем в результате раздумываний. И роль мозга (его рассудочная деятельность) в такой работе явно преувеличена.

Многие эзотерики убеждены, что у некоторых людей имеется способность осознанного «подключения» к своему подсознанию с помощью целенаправленных фокусировок в его различных сферах, а так же к информационной «базе данных» коллективного Сознания всего человечества. По их мнению, это и есть начальный этап овладения высокой интуицией. Они считают, что в подсознании отражены (запрограммированы) мельчайшие специфические особенности возможных психических состояний любой личности, её мысли и чувства, желания и устремления, как бы предлагаемых ей для свободного выбора. Формируя мотивацию для управления интуитивным процессом выбора нужного сценария деятельности (научных, жизненных, творческих открытий) они нацелены на стимулирование развития интуитивных способностей у людей.

Для них становятся естественно возможными самые качественные решения, самые дерзкие идеи и самые талантливые открытия, потому что та глубина и проникновенность в причинно-следственные связи всего, что может дать только высокая интуиция, становятся для них привычными и совершенно доступными. Такая интуиция позволяет черпать новые знания практически бесконечно, давая импульс к постоянному и поступательному развитию, помогая к тому же находить и самые эффективные пути воплощения этих новых знаний, новых открытий в жизнь.

Такой трансцендентальный характер присущ так же многим идеалистическим научно-философским изысканиям, ведущим к преодолению границы между реальностями и объединению их «содержаний», для получения интуитивных знаний в рамках развития «интуитивного интеллекта». Занимаясь изучением этого нового знания, они стремятся развивать осознанные способности к распаковке и проявлению мыслеобразов и «картин», принадлежащих каким-то другим Мирам, другим Жизням… По этим вопросам существует огромная литература эзотерической направленности.

«Интуиция – бессознательный для исследователя охват бесчисленного множества фактов» (академик В.И. Вернадский). Я считаю, что важен как сознательный, так и интуитивный уровень работы с информацией. Во втором случае у учёного-интуитивиста активно доминирует творчество по установлению причинно-следственных взаимосвязей в рассматриваемых явлениях, что требует, гораздо большей целеустремленности и интеллектуальной направленности усилий. Такие учёные могут, как правило, делать замечательные открытия во многих областях науки (И. Павлов – в физиологии пищеварения и высшей нервной деятельности, М. Фарадей – в электромагнетизме и химии, А. Эйнштейн – в теории фотоэффекта и относительности, О. Шмидт – в высшей алгебре и космогонии), не зацикливаясь на одном явлении или одном варианте полученной информации.

Примеры такой научно-исследовательской, творчески-мыслительной деятельности значительно отличаются от случайно сделанного разового открытия. Таким образом, путь от интуитивно «прочувствованных» новых решений к общедоступным, универсальным знаниям лежит через целостное развитие личности как любого учёного, аналитика, так и человека вообще, стремящегося освоить структурные законы проявления собственного самосознания и основные принципы строения мироздания.

Вся информация уже есть, придумать ничего нельзя – в этом был уверен ещё В.И. Вернадский, когда разрабатывал свою теорию ноосферы. Нужно только «уловить» как бы витающую «в воздухе» идею, то есть попасть, сместиться фокусом своего самосознания именно «туда», где любое «открытие» представляет собой обычную составляющую представлений других сценариев близких или не очень близких составляющих. Принять такую информацию могут почти одновременно несколько человек, которые «материализуют» ожидаемый результат на основе совпадения частотной энергоёмкости формы самосознания конкретного человека со средней частотой диапазона его проявления в «составе» определённой части коллективного Сознания человечества. Об этом свидетельствуют известные факты совершения «повторных» открытий: телефон (А. Белл – Э. Грей), радио (Г. Маркони – А. Попов), паровая машина (Д. Уатт – И. Ползунов), теория относительности (А. Пуанкаре – А. Эйнштейн).

Новый методологический подход к наработке интуитивных навыков, необходимых аналитикам, – это и метод познания, и способ изучения самого знания, которое невозможно освоить, с одной стороны, без активации определённых уровней своего восприятия, а с другой – без интуитивного доверия к получаемой информации. В науке интуитивная вера в будущее, предпочтение абстрактного предчувствия рациональному мышлению часто приводили к открытиям, намного опережающим реалии собственного времени. Чего стоит один только Леонардо да Винчи с его изобретениями в конце пятнадцатого столетия танка, вертолёта, парашюта, нарезного огнестрельного оружия, прокатного стана, центробежного насоса! А был ещё Герберт Уэллс и его сюжет о применении атомного оружия, описанный в рассказе 1914 года, и Владимир Маяковский с его «Клопом» и описанием процесса крионирования человеческого тела для длительного хранения и последующей терапии в новых мирах…

Любая научная дисциплина имеет нерешённые проблемы в фундаментальной области – различные невыраженности, неясности, неопределённости. Их наличие вовсе не является поводом для недоверия: неявное, неосознанное до определённого времени знание тоже работает и однажды помогает решить какую-либо творческую задачу. Здесь необходимо говорить о соединении эмпирических знаний с неявными, интуитивными с целью полноты восприятия любой ситуации. Р. Коллинз, известный американский социолог, считает, что строгая формализация в научной теории тормозит познавательный процесс, а «гибкий эмпиризм, работающий, где необходимо, с неточностями и интуитивными понятиями и оставляющий много места для теоретической работы, которая связывает разные факты, – это ядро науки».

С ним можно согласиться, потому что жизнь показывает, что только соединение необходимого теоретического знания, практики с интуицией может дать любому учёному толчок к успешной разработке новых теорий. И то, что для стороннего наблюдателя будет считаться везением – необычные результаты исследований, феноменальные открытия – для увлечённого участника такого синтетического процесса проявится как естественное следствие вовлечения в иррациональное мышление, с его озарениями и догадками, взвешенной соизмеримости.

Эмпирический тип знания – лишь первый этап его содержательного развертывания и углубления. В дедуктивном методе есть процедура типологического разложения через посредство акцентировок. Диалектический характер акцентирования предполагает обращение внимания на противоположности и их соотнесение. Тогда возникают две альтернативные и одна «компромиссная», соотносительная акцентировки. Это лежит в основе тайны «троичности». При более тонком расслоении в анализе появляются уже семь акцентов, что лежит в основе тайны «семеричности».

Всплеск особого внимания к развитию интуиции на стыке XX–XXI веков связан со всемирно известными успехами не только в науке, но и в предпринимательской деятельности. Несколько ярчайших карьер – Билла Гейтса, Дональда Трампа, Брайана Трейси, Марселя Бича, Теда Тернера – явили всем преимущества интуитивного восприятия окружающей действительности. В своей «Динамичной экономике» профессор из Гарварда, доктор философии Бартон Клейн писал: «Если предприниматель хочет привлечь на свою сторону цифры, он должен положиться на интуицию в разработке новых гипотез. Богатство предпринимателя в догадках. Но если его догадки неясны, предприниматель должен довериться своей интуиции». Во многих случаях это утверждение справедливо и для аналитики!

Важнейшим условием приобретения интуитивных способностей является и весь субъективный опыт аналитика, и глубокое понимание (интуитивное знание) происходящих при этом в «собственном» самосознании процессов. Любая трудноразрешимая задача (особенно научная) требует от человека осознанного подхода как к общей методологии проводимого исследования, так и к запуску механизмов интуиции, что невозможно без исследования самого себя, своей творческой лаборатории. Конечно, никаких рецептов здесь нет и быть не может! У каждого аналитика своя интеллектуальная мастерская, свои приёмы обработки информации. Привлечение эмпирических данных наряду с вероятностными влияет на весь познавательный процесс в целом и вынуждает современных учёных обращать особое внимание на интуицию не просто как на духовное откровение, которое описывается в различных духовно-эзотерических школах, но и как на коренное свойство интеллекта вообще, как на специфическую атрибутику непосредственного знания, ведущего к истинно научному познанию.

Здесь уместно сказать об объективности науки, о чистоте теорий, лишённых субъективных оценок исследователя, к тому же основанных зачастую на «сомнительных» результатах экспериментов или неясных наблюдениях. В науке и сейчас много «тёмных пятен», настоящих загадок. Такие физические понятия, как плазма, вакуум, гравитация, внутриядерные взаимодействия, поле, тёмная материя, «чёрные дыры», пространство-время, инерция, масса, частица и т. д. – ждут своих пытливых исследователей, которые принесут в современную науку новые открытия.

Аналитика как процесс получения универсального высокоинтеллектуального Знания обязательно включает элемент интуиции. Всем нам нужно учиться выявлять в течении любого жизненного явления закономерную и объективную, пусть первоначально и скрытую, суть. Когда с помощью «принципа вертолёта» мы поднимаемся над любой «частной» идеей и делаем её «общей», мы должны включать воображение, творить, учитывая фрактальный, многоплановый, многоярусный, многозначный характер всего мироздания. Реальная аналитическая работа дает возможность не противопоставлять, а объединять в качестве равноправных составляющих процесса познания практический и интуитивный опыт, позволяет рассматривать интуицию как важное слагаемое всей структуры самосознания личности, как его свойство, выводящее далеко за пределы субъективной реальности. Например, в научном прогнозировании необходимо соединять высокочувственное и высокоинтеллектуальное восприятие будущего.

С помощью высокоинтуитивного чувствования любой аналитик как учёный и исследователь намечает в своём самосознании смещения фокуса восприятия именно в те миры и аспекты своего «будущего», где его предвидение может обрести форму реального научного открытия. Таким образом, неосязаемый чувственный образ будущего может проявиться в материальности и потребовать дальнейшего эмпирического изучения и экспериментального исследования. Именно здесь проявляется связь иррационального и рационального.

Вполне понятно, почему интуитивный метод познания совершенно не признается академической наукой, которая опирается в своих исследованиях лишь на твёрдый эмпирически-доказательный базис. Склонить кого-либо из учёных хотя бы к частичному пересмотру научной догматики (мощно укоренившихся точек зрения), уже исчерпавшей свой творческий ресурс, очень сложно. Нужны энтузиасты, способные нестандартно мыслить и нетривиально чувствовать, чья система восприятия уже готова соединять воедино то, что не подвластно никакой логике и не согласуется с существующими представлениями о рациональности. В сфере Аналитики таких энтузиастов будет много.

Я абсолютно убеждён в том, что такие люди есть и в серьёзной научной среде, что они уже созрели для гениальных открытий и революционных преобразований, более глубокого и нестандартного трактования существующих физических законов, основополагающих понятий и терминов, теорем и аксиом, а так же всего прочего научного эмпирического наследия. Пройдёт совсем немного по историческим меркам времени, когда все мы станем свидетелями таких новых открытий. Думаю, что многие из них будут и в сфере изучения самого человека.

Каковы же требования, предъявляемые к личностям тех исследователей, аналитиков, которые посчитают для себя возможным сделать интуитивный метод познания таким же правомочным, как и эмпирический, откинув предубеждения и обвинения в склонности к какой-либо мистике? Чтобы быть способным на это, человек должен быть открытым, честным с самим собой и с окружающими, ответственным за всё им сделанное, необременённым закостенелыми формами и прежними представлениями.

Ведь интуиция есть у всех, только на разных уровнях. Есть она на уровне «бессознательного», где сконцентрирован наш прошлый опыт, память, совесть, абсолютно всё из случившегося в нашей жизни. Наше бессознательное всё знает и помнит, ничего из совершённого человеком никогда не забывает и поэтому является основой активизации всех внутренних процессов самокритики и глубоких психических переживаний, периодически возникающих в самосознании.

Из огромного количества отслеживаемой каждую секунду нашими органами чувств информации нашим мозгом осознается всего около 20-30 процентов. Остальная и большая часть нами не осознаётся, хотя информация поступает в мозг и хранится там. Она необходима для нашего выживания как биологического вида. Высокая интуиция блокируется тогда, когда не работают более качественные для человека мотивации и цели, а замещаются невротическими, низко эмоциональными инстинктивными реакциями. Если же мы заняты высоким творчеством (в том числе по-настоящему научным) и большую часть своего времени осознанно тратим на пребывание в позитивных состояниях, то доступ к высоко интуитивным переживаниям нам открыт. В момент высококачественного творческого напряжения может наступить совпадение (резонанс) с неосознаваемыми элементами из нашего подсознания, неподвластными оценке ума. Это и есть момент озарения, интуиции или проявления в одной из форм «будущих» состояний.

У каждого из нас свой набор субъективных представлений о прошлом, настоящем и будущем, поэтому и проявляемая нами интуиция – от примитивно-практической до интуиции ученого и аналитика – качественно разная. Важно настроить себя на глубокое понимание и чувствование других людей и происходящих в окружающей действительности процессов. Это даёт любознательному человеку богатый интуитивный опыт, а так же серьёзные мировоззренческие знания. Рациональное знание таких возможностей не даёт, часто глушит в нас любые высокоинтуитивные проявления и стимулирует глубокую закрытость по отношению к проявлениям окружающей Жизни.

Психологи знают, что человеку свойственно забывать или просто умалчивать о чём-то неприятном, присутствующем в нашем поведении, характере и привычках, а затем сами же начинаем верить в то, что этих черт у нас нет. Известно, что большинство людей постоянно идеализирует себя и завышают свою значимость. Высокая интуиция, как составляющая развитого интеллекта, как первичный источник познания, основанный на синтезе разума с чувственностью, должна стать для всех аналитиков более доступной и свойственной. «Когда фокус творческой активности пребывает в уровнях высокой ментальности и высокой чувственности, то это автоматически влечёт за собой всё более устойчивое и качественное проявление способностей к предвидению возможных вариантов «будущности». Фактически речь идёт о постоянном повышении качества своего сознания.

Роль интуиции в познании нами мира была бы велика, если бы не одно «но». Это «но» заключено в социальной обусловленности, а так же в формальном образовании, которые учат нас игнорировать свои инстинкты. Мудрая природа предоставила обеспечение всех функций нашего тела инстинктам.

По-настоящему мудрый человек – это тот, кто сделал интуицию инструментом познания, кто поставил её на службу себе, кто создает гармонию между собственным телом, сердцем и головой. Именно только в таком сочетании можно прийти к познанию высших истин, найти самого себя и Вселенную вокруг себя.

Опыт современного бизнеса показывает, что профессионалы, которые способны формировать надежные интуитивные суждения, могут принести компании больше прибыли, чем те, действия которых носят только обдуманный характер. В ответе на вопрос, почему так происходит, обычно указывают на большое количество информации, с которой приходится иметь дело человеку, и на быструю смену событий, что приводит к необходимости действовать и принимать решения, не имея возможности тщательно обдумать ситуацию.

В последнее десятилетие появилось множество работ по психологии интуиции, возникли разнообразные теоретические представления о ней. При внимательном взгляде на эту относительно новую область исследований в психологии можно заметить, что в ней объединены исследования различных феноменов.

При описании свойств интуиции характерно указание на её отличие от аналитического, логического способа познания. Другое свойство интуиции, которое выделяют большинство авторов, – неосознаваемость процесса возникновения интуиции. Возникшая интуиция обычно проявляется посредством таких феноменов, как догадка, предчувствие, внутреннее чутье. Ещё одним часто выделяемым свойством является связь интуиции с накопленным опытом, как осознаваемым, так и неосознаваемым.

Интуиция представляет собой знание, возможными проявлениями которого являются чувство и действие. Интуиция имеет дело с воспринимаемой неопределенностью, неочевидностью, новизной ситуации, в отличие от воспринимаемой определенности ситуации при использовании обычных мыслетехнологий при обработке информации.

В начале 90-х интуиция трактовалась более абстрактно, что признавали и сами философы. Идеалистические трактовки интуиции, как правило, описательны. Определение этого явления сводится к перечислению признаков, на основании которых можно судить о её реальности. Описательный характер присущ и дефиниции интуиции в нашей литературе. Идеалистическое и материалистическое понимание интуиции различается: в первом случае она рассматривается как самопроизвольная, спонтанная активность духа, во втором – декларируется отражательная сущность интуиции, без разъяснения того, в чем конкретно она проявляется.

А.Е. Шерозия обратил внимание на возможность решения проблемы интуиции с позиций теории установки Д. Узнадзе. Вот что он, в частности, писал: «Мы вправе заключить о возможной приложимости понятия установки к построению научной теории интуиции. Это тем более интересно и ценно, что до сих пор еще не было и попытки подойти к проблеме интуиции с позиций какой-либо экспериментально обоснованной теории бессознательного. А между тем от такого подхода почти всецело зависит построение научной теории интуиции. Одни философские обобщения, как бы серьезны они ни были, не в силах выполнить эту задачу».

С целью установить, в чем конкретно заключается отражательная природа интуиции, проведен анализ структуры отражательного акта. Выяснилось, что любое субъективное явление есть результат выражения ситуативной установки и, следовательно, интуиция как такого рода явление должна представлять один и элементов в структуре процесса выражения.

Отражение реальности сознанием осуществляется на основе языка, который является главнейшим средством выражения. Благодаря языку субъективное объективируется, осознается. И в самом общем виде интуиция представляет собой связующее звено между бессознательным и сознанием. Она – тот момент в процессе выражения, который хотя сам и не сознается, приводит к осознанию бессознательного. Можно сказать, что интуиция есть неосознаваемый процесс осознания бесознательного, переход в сферу сознания тех или иных элементов из области бессознательного. Достигается это так же посредством языка.

Однако такое понимание не позволяет отличить интуицию от других форм отражения – восприятия и воспоминания. В восприятии в форме образов субъектом отображается нечто воздействующее на него в данный момент. При воспоминании выражаются такие элементы субъективного, которые были отражены ранее, но в данный момент не являются результатом непосредственного воздействия объективной реальности. Воспоминание – следствие сохранения в памяти субъекта имевших место прежде субъективных состояний и образований.

Восприятие и воспоминание взаимосвязаны, одно предполагает другое. Каждое конкретное субъективное состояние и образование детерминированы всем предшествующим опытом взаимодействия индивида с внешним миром, тем самым восприятие всегда зависит от воспоминания. В свою очередь, для воспоминания необходимо воздействие внешнего раздражителя на рецепторные окончания анализаторов, которое приводит восприятию; последнее дает толчок к воспоминанию.

Восприятие и воспоминание – это так называемое продуктивное отражение, при котором в субъективной форме воссоздается объективная реальность, непосредственно воздействующая или воздействовавшая на индивида. Последний уподобляется кибернетическому устройству, способному выдать лишь ту информацию, которая заложена в него программой.

В отличие от восприятия и воспоминания, интуиция является продуктивным отражением, при котором достигается качественно новое, не вытекающее непосредственно из внешних воздействий и не имевшее место ранее знание. Интуиция сопряжена с творческой деятельностью субъекта и проявляется тогда, когда перед субъектом возникает актуальная познавательная задача.

Таким образом, понятие интуиции имеет широкий и узкий смысл. В широком смысле интуиция есть момент связи бессознательного и сознания, переход первого во второе. В узком смысле – это неосознаваемая часть процесса продуктивного выражения. Творческая интуиция, о которой идет речь в нашей литературе, совпадает с пониманием интуиции в узком смысле слова.