Долгая ненастная ночь сменилась холодным утром. Капли дождя падали из прохудившейся водосточной трубы и монотонно стучали по оцинкованной крыше мусорного бачка. Сигэко, превозмогая ломоту в пояснице, включила на полную мощность электрическую жаровню-котацу. Выпив чаю из термоса, она поставила чайник на газовую плиту. Зазвонил телефон. Сигэко взглянула на маленький буфет, на котором стоял аппарат.

Какой же сегодня день? – подумала она, мысленно перелистывая календарь. Она вела счет времени по вечерним телевизионным программам. Вчера показывали «Митоко-мон» – стало быть, сегодня вторник. Наверняка это Мотомура, хочет предупредить, что вечером придет попозже. Хотя рановато для него. Что беспокоиться об ужине, когда еще обед не настал. Телефон давал о себе знать в лучшем случае раз в неделю, поэтому Сигэко пошла к нему неторопливо, чувствуя растерянность и в то же время невольную радость. В трубке раздался спокойный женский голос:

– Алло, как лучше добраться до вас?

Сигэко от неожиданности смешалась. Она и предположить не могла, чтобы к ней пришел кто-нибудь, кроме Мотомура из бюро обслуживания стариков, который дважды в неделю доставлял продукты.

– О чем вы, простите?

– Я хотела бы сейчас побывать у вас.

– У меня? Сейчас?

– А что, сегодня нельзя? – произнес вмиг потухший голос.

Сигэко, нервно теребя шнурок, подвернувшийся под руку, выдавила из себя:

– Нет-нет, пожалуйста, в любое время милости просим.

– Еду немедленно.

– Извините, а вы откуда будете? – смущенно спросила Сигэко.

– Из Ёцуя, совсем рядом с линией Синдзюку. Если на метро, то надо выйти на станции Синдзюку-сантёмэ, – объясняла незнакомка так, словно Сигэко собиралась к ней в гости.

Сигэко интересовал не адрес, ей хотелось узнать, кто ее собеседница, однако она не решалась задать этот вопрос. Слушая торопливую речь в трубке, Сигэко подумала, что женщина, пожалуй, старше, чем показалось сначала. Конечно, помоложе меня, но из среднего возраста уже вышла. Собирается ко мне… Зачем я ей понадобилась? Придется хотя бы в прихожей прибрать. А что к чаю подать?

Мысли Сигэко разбегались, она почувствовала, как в душе огоньком вспыхнуло беспокойство. Словно ее долго держали в темноте, а потом вдруг вытолкнули на ослепительный свет. Сигэко встрепенулась – ей, живущей взаперти, предстоит принять гостью.

Может, это одна из старых подруг, о которой я и думать забыла? Или родственница покойного мужа? Сколько он ни втолковывал, я так и не запомнила всех. Были же, в конце концов, женщины в его родне…

С замиранием сердца Сигэко вдруг тихо произнесла:

– У вас какое-то дело ко мне?

– Ничего особенного. Хочется просто подышать вашим воздухом.

– Добро пожаловать, – ответила Сигэко, удивившись собственной решимости. В ее голосе прозвучало что-то детское, словно она выпрашивала гостинец. – Ну что же, садитесь на поезд до Такао. – Сигэко представила себе оранжевые вагоны, в которых она давным-давно не ездила. Видение исчезло.

Женщина сказала, что ездила по той линии до Митака.

– Так вот, после Митака будет станция Мусаси-сакаи, потом Мусаси-коганэи… Ах нет, ведь теперь есть новая станция, Хигаси-коганэи.

Разговор неожиданно прервался. Сигэко кричала в умолкшую трубку, но голос ее словно увяз в мембране аппарата.

Как же она найдет меня, успела только станцию объяснить, думала Сигэко, нетерпеливо нажимая на рычажок телефона, но в трубке раздавался унылый гудок. Что делать, если она больше не позвонит? Она чувствовала, как в душе поднимается обида из-за того, что долгожданная гостья потеряна. Холодок тоски пробежал по спине. Прошло несколько секунд, и телефон зазвонил снова.

– Смотри-ка, звонят! – непроизвольно вырвалось у Сигэко.

Так говаривал ее муж, умерший пять лет назад. Он всегда радовался даже неожиданным звонкам. Не зная, кто отзовется на другом конце провода, всегда весело восклицал:

– Смотри-ка, звонят!

Муж не изменил своей привычке и тогда, когда слег из-за болезни.

– Телефон, – вторила ему Сигэко, будто они хотели перекричать аппарат. Дом, казалось, вздрагивал от голоса мужа. Телефон приносил не только приятные известия, но муж всегда объявлял:

– Смотри-ка, звонят!

В трубке послышался голос той же женщины. Она извинилась – у нее не оказалось монетки в десять иен. Значит, звонит с улицы из автомата. Сигэко слышала только женщину, никаких шумов не было, однако в доме словно повеяло жизнью большого города.

Сигэко торопливо объясняла путь:

– Если вам не трудно пройтись пешком, то дорога от южного выхода из станции хорошая. Но в такое ненастье, пожалуй, лучше поехать на автобусе.

Женщина вежливо поблагодарила Сигэко и сказала, что скоро приедет. В трубке раздался звонкий щелчок.

Сигэко принялась хлопотать по дому. Настенные часы показывали начало десятого. «Да, ранняя гостья, – пробормотала Сигэко, открывая буфет в поисках блюдец. – От Синдзюку до меня около часа езды, но все равно нечего терять время попусту, нужно приготовиться заранее».

Долила в чайник воды, поставила на плиту. Жаровня грязновата – белой скатертью, что ли, прикрыть? А куда скатерть запрятала, и не помню. Может, в стенном шкафу? Сигэко отодвинула створку фусума и заглянула в шкаф. Изнутри тоже вид потерял, подумала она.

Прихожую в любом случае гостье не миновать. Может, она прямо на пороге представится? Или стоит, не отпирая двери, расспросить ее как следует? А если она пригласит меня к себе? Вряд ли выберусь из дома, ноги не держат, но как заманчиво побывать в гостях. Сигэко подошла к мойке и ощутила волну тепла у ног.

– Ми-тян, что случилось?

Пестрая кошка, выгнув пушистую спину, вопрошающе смотрела на хозяйку. Ведет себя так, словно вернулась домой после нескольких лет бродяжничества. Взгляд Сигэко упал на увядший лист китайской капусты, валявшийся на полу.

– К нам гостья придет скоро, ты уж потерпи, Ми-тян, – нараспев произнесла Сигэко.

Сигэко сделала шаг, другой – кошка путалась под ногами, потом отпрянула прочь.

– Утром я ведь давала тебе сушеную рыбку. Неужели проголодалась? Ах ты маленькая обжора!

Кошка снова прильнула к ногам хозяйки, потянулась. Открыла крохотную пасть и хрипловато мяукнула. Сигэко встряхнула салфетку на маленьком столике. Зазвонил телефон.

– Смотри-ка, звонят! – ликующе крикнула она.

– …это вы? – сипловато спросил мужчина.

Судя по голосу, больной или пожилой, говорит невнятно, поди разбери его. Дважды переспросив собеседника и услышав все то же бормотание, Сигэко ответила:

– Да-да, вы не ошиблись.

Она торопилась – верно, потому, что была еще под впечатлением предыдущего разговора.

– Дождь сильный идет, но это ведь не помеха?

– Конечно, что нам дождь, коли крыша над головой.

– Спасибо, успокоили меня… прошу… будьте любезны.

– Что вы намерены делать?

– …станции лучше сойти…?

Сигэко, так и не взяв в толк, чего же хочет от нее незнакомец, решительно произнесла:

– Собираетесь приехать?

– Непременно, – отозвался мужчина.

Стареем и впадаем в детство. Нетерпеливы, капризны… – подумала Сигэко, а в трубку сказала:

– Извините, пожалуйста, сколько вам лет?

– Восемьдесят один.

– Без провожатых сможете добраться?

– Не волнуйтесь.

Сигэко вздрогнула – вдруг он столкнется с первой гостьей. Ничего не поделаешь. Внутренний голос утешал ее, что где один гость, там и второй.

– Пожалуйста, приезжайте, – пригласила Сигэко и объяснила дорогу от станции.

– Платить нужно? – вдруг спросил старик.

Сигэко растерялась.

– Вез денег не уедешь, – расплывчато ответила она после небольшой паузы.

– А бесплатный автобус для стариков?… – заворчал он и положил трубку.

Одним гостем больше. Ну и денек выдался! Сигэко окликнула кошку, но та не пожелала объявиться. Сигэко наполнила термос кипятком. Перевернула две подушки-дзабутон, на которых обычно дремала днем, и положила их слева от жаровни. Ладонью стерла пыль с телевизора и стряхнула ее над корзиной для бумаг. Протерла жаровню салфеткой с маленького стола.

Ожидание гостя беспокоило Сигэко. Приход женщины был обременительным, не больше, а вот мужчину не так просто принять. Деваться некуда, размышляла Сигэко. Она улыбнулась, представив, как бы все выглядело при жизни мужа. Жуткий ревнивец, он наверняка бы вышел из себя от одного известия, что к жене собирается незнакомый мужчина. Лег бы в постель, притворившись больным. Гость, верно, курит. Сигэко вспомнила, как муж, когда был еще здоровым, надоедливо повторял, что гостям нужно подать пепельницы. Их засунули в шкафчик под мойку после того, как муж бросил курить.

Сигэко с трудом наклонилась и заглянула под раковину – в темноте на фоне водопроводного колена проглядывали причудливые очертания цветочных ваз. Сбоку колом торчала серая тряпка. Несколько пыльных бумажных сумок из универсама. В каждой из них оказалось по одежной щетке. Сигэко перерыла все, но попадались только давно купленные и забытые вещи, а стеклянной пепельницы не было. Сигэко уже собиралась закончить поиски, как услышала четвертый звонок.

– Смотри-ка, звонят!

Она хотела распрямиться, но ударилась затылком о край мойки. Все поплыло перед глазами. Два, три, четыре, считала Сигэко звонки, пережидая боль. После пятого, может, положат трубку. Хватит ли терпения дождаться отбоя? Придерживая рукой голову, – надо же, как волос мало осталось, мелькнуло в мыслях, – она приоткрыла глаза и по стенке побрела к телефону.

– Смотри-ка, звонят! – прошептала она, словно подбадривая себя, и подняла трубку.

– У вас пруд есть, а? – произнес отрывистый голос. Говорит как попало – наверно, молодая девушка.

– Пруд? – переспросила Сигэко, поглаживая саднящий затылок.

В трубке раздавалось позвякивание, словно стучали тарелками.

– Это… Кадзино… как вас там дальше?

– Что? Что вы говорите?

– Может, неправильно называю вас, да какая разница. У вас и впрямь есть пруд?

– Пруд… – произнесла Сигэко, а перед глазами у нее всплыло прошлое.

– Интересно, глубокий?

Муж когда-то увлекся золотыми рыбками и выкопал прудик в углу сада. Видно, он плохо зацементировал бассейн, потому что вода в нем не держалась, и до рыбок дело не дошло. В неудавшийся пруд складывали стоптанные соломенные сандалии, ненужные мешки и прочий садовый хлам, а сверху накрывали виниловой пленкой. Никчемная яма, обляпанная цементом. Переделать ее было трудно, так в саду и остался сухой пруд. Неужели девушка говорит о нем? Кто же она, если до таких подробностей знает наш дом?

– Могу на глаз определять глубину. Вот я какая.

– Воды в нем нет, – тоном учительницы сказала Сигэко.

– Враки. Дождь с утра льет как из ведра.

– И дождевая вода утекает из пруда.

– А у вас тихо, верно? – Интонация изменилась, стала по-детски непосредственной.

Слова эти вдруг задели Сигэко за сердце.

– Да, целый день одна-одинешенька.

– Совсем одна? Вот здорово! Позавидуешь!

Сигэко почувствовала симпатию к девушке, в манерах которой сквозила безалаберность. Наверняка невзрачная, маленькая, замкнутая, подумала она.

– Приезжай ко мне в гости, – почти приказным тоном сказала Сигэко.

– Ну что ж, это можно… – тепло отозвался голос.

– Вот и умница, – заключила Сигэко. – Может, случится, что ты окажешься вместе с другими гостями. Это мои хорошие знакомые. Тебя не смутит наше стариковское общество?

– Мне все равно. Я в любой компании отключаюсь, если захочу, – коротко бросила девушка.

Сигэко подробно объясняла дорогу, а в трубке царило молчание. Слушает меня девочка или нет?

Сигэко застыла от ужаса – гостей теперь трое. Могла ли она себе представить такое вчера или сегодня утром? Она снова вспомнила о пепельнице, а потом поймала себя на мысли, что не беспокоится, хотя гости окажутся у нее в обеденное время. Девушка едет от Итабаси, старше откуда-то по линии Собусэн. Положим, часам к одиннадцати они доберутся до меня, а там уж и обед.

Бывало, она звонила в ресторанчик, где готовили гречневую лапшу, и заказывала обед на дом. Да, ресторанчик находился по соседству с начальной школой в Адзуматё. Сигэко забыла и название ресторана, и его телефон. Жаль, можно было бы попросить четыре порции лапши с тэмпура. Она вдруг вспомнила, как мужчина спросил о деньгах. Наверно, он имел в виду обед. Сигэко не знала, сколько теперь стоит лапша с тэмпура, но хотела принять гостей как положено. Ладно, будь что будет. Лишь во сне она могла увидеть, что обедает дома вчетвером, уютно устроившись вокруг жаровни.

Женщина, позвонившая первой, пожалуй, ест бесшумно, изящно орудуя палочками. А старик за обедом начнет рассказывать что-нибудь забавное, а из беззубого рта будет выпадать лапша. Провозится, поди, с тарелкой. Девушка – та, скорее всего, вмиг все проглотит и, едва отложив палочки, снова уйдет в себя. Она же говорила, что в любой обстановке способна чувствовать себя независимо. Кажется, я понимаю ее настроение.

Следующий звонок раздался, когда Сигэко еще не успела отойти от буфета.

– Смотри-ка, звонят! Ну и дела! – На этот раз она решила разнообразить свое восклицание. Она вслушивалась в трель спокойно, потому что аппарат был перед глазами. Пепельницу я не ищу, в любой миг можно снять трубку, подумала Сигэко. Не стоит после второго звонка отвечать. Она с замиранием сердца смотрела на черный телефон, подающий сигналы. Да, сегодня телефон ожил. Чудилось, будто из мембраны вырывается голос. Аппарат напрягся, диск гордо поблескивал, шнур кокетливо изогнулся. Телефон походил на какое-то одушевленное существо. Оно взирало на Сигэко и требовало внимания к себе. Теперь Сигэко не верилось, что совсем недавно она специально поднимала трубку, беспокоясь, не заржавел ли звонок от долгого молчания. Сегодня телефон не умолкает. Овдовев, Сигэко хотела отказаться от номера. Хорошо, что не сделала такой глупости, радовалась она, глядя на телефон.

– Это…дзинозн? – вежливо спросил приятный женский голос.

– Что вы? – переспросила Сигэко, с удивлением подумав, что это ошибочный звонок.

– Простите, это не дирекция Кадзиноэн?

– Нет, а вы какой, собственно, номер набираете? – с напускной серьезностью осведомилась Сигэко, подлаживаясь под тон своей собеседницы.

– Минутку, пожалуйста. – Женщина назвала номер, явно прочитав его по бумажке. Это был действительно телефон Сигэко.

– Правильно, но здесь нет никакой дирекции. Попробуйте еще раз перезвонить.

– Странно. Я собственными ушами слышала этот номер. – Голос задрожал от досады.

– А что это такое ваш Кадзиноэн? – строго спросила Сигэко.

– Видите ли, это прекрасный сад. В нем все деревья пылают багрянцем, удивительное зрелище. Еще в саду есть колодец, в котором бьет ключ.

– Вы ошиблись, я не имею ни малейшего отношения к саду.

– А почему же ваш телефон?…

– Я бы вас хотела спросить, откуда вы узнали мой номер.

– На телевидении. Вас еще что-нибудь интересует?

– На телевидении, говорите? На каком именно? Как вам ответили?

– Какой смысл вдаваться в подробности. Вышла ошибка, извините за беспокойство. – Голос стал далеким и бесстрастным, не то, что в начале разговора. Не дожидаясь ответа, женщина бросила трубку.

Никакой деликатности! Кто же виноват, сама обозналась, подумала Сигэко, в сердцах опуская трубку. Не успела она снять руку с аппарата, как он снова зазвонил. Неужели та женщина? Сигэко уже не хотелось повторять присказку мужа. Приняв наступательную позу, она поднесла трубку к уху. В случае необходимости дам отпор.

– Это Кадзиноэн? – спросил высокий мужской голос приятного тембра.

– Ошиблись, – отрезала Сигэко.

– Значит, не Кадзиноэн?

В произношении мужчины улавливался акцент, отчего голос показался ей еще более чуждым.

– Где вы узнали этот номер?

Теперь Сигэко нельзя было поймать врасплох.

– На студии.

– А что вам нужно в Кадзиноэн?

– Хотелось прогуляться по саду, – простодушно прозвучало в ответ.

– Почему именно там?

– Увидел по телевизору. Красота, хотя и дождь льет.

– По телевизору?

– Л вы насмотрели? Жаль.

Собеседник подкупал приветливостью.

«Сегодня я ожидаю троих гостей, может быть, и вы вместо сада пожалуете ко мне?» – чуть было не сорвалось с губ Сигэко.

– Есть еще и старинный пруд.

В душу Сигэко закралась неприязнь. Что они все заладили про пруд?

– Извините, вы ошиблись номером, – буркнула она и швырнула трубку.

Настроение такое, словно она бестактно забыла гостей, сидевших перед тарелками лапши с тэмпура. Сигэко огляделась – подушки вокруг жаровни разложены, но в комнате никого пет. Ее не покидало ощущение, что гости украдкой разошлись, пока она болтала по телефону. Почему же так случилось? Сигэко тяжело вздохнула и вздрогнула от нового звонка.

– Утром сегодня довелось посмотреть передачу по телевидению, – начал голос, как бы отрешенный от житейской суеты. – Пока есть силы в организме, хотелось бы посетить ваш уединенный уголок.

Речь звучала так, словно собеседник размышлял вслух. Глубокий старик, наверно, подумала Сигэко.

– Это сад Кадзиноэн, что ли?

Сигэко пыталась объясниться со стариком, но в ответ слышала только ничего не значащие восклицания.

– Теперь я далеко не езжу, но уж по такому случаю попрошу невестку сопроводить меня.

Сигэко с некоторым раздражением выслушивала старика.

Следующим оказался мужчина, назвавшийся учителем начальной школы.

– В курс природоведения входит изучение равнины Мусасино, поэтому мне необходимо осмотреть ту часть сада, в которой сохранились редкие виды флоры. Из телепередачи трудно понять, какую площадь занимают они в саду. Как в действительности обстоит дело? Есть ли особые правила посещения для экскурсантов младшего школьного возраста? – выпалил он на вопрос Сигэко, которая хотела просто уточнить, идет ли речь о саде Кадзиноэн. Ей нечего было добавить к сказанному, и она коротко произнесла:

– Извините, вы набрали неправильный номер. – Сигэко положила трубку, чувствуя, как в глубине уха прерывисто пульсирует кровь.

Торжествующий голос телефона раздался опять. И опять звонило много женщин возраста Сигэко. Она перенесла аппарат с буфета поближе к жаровне. Никогда не думала, что придется воспользоваться длинным шнуром. Сигэко не оставляло ощущение, будто она и вправду находится в дирекции сада Кадзиноэн. Она даже забыла о троих гостях, которые должны сидеть вокруг жаровни.

Сигэко вежливо отвечала на каждый звонок.

– Это не сад, я ничего не знаю о нем, – терпеливо объясняла она, не уставая повторять одно и то же.

Многие раздраженно бросали трубку, но попадались и такие, кто смущенно извинялся за доставленное беспокойство, и Сигэко чудилось, что они при этом даже раскланиваются.

Телефон опьянил Сигэко. Щеки горели, в горле пересохло, она забыла о холоде. Не было минуты, чтобы спокойно выпить чаю. Черный телефон непрестанно звонил, словно алчно наверстывал дни вынужденного молчания.

– Сейчас, миленький, сейчас, – ласково приговаривала она, протягивая руку к трубке.

Часа через два после первого звонка Сигэко услышала голос, не похожий ни на один из тех, с которыми она говорила с утра.

– Вы имеете в виду сад Кадзиноэн? – спросила она, и в ответ раздался почти что крик.

– Я с телевидения!

Не переводя дыхания, мужчина назвал свое имя.

– Сегодня утром мы показали передачу о саде Кадзиноэн. Он перешел в собственность к другому владельцу, который недавно открыл его для посетителей. Телезрители обратились к нам с просьбой сообщить номер телефона дирекции, – скороговоркой продолжал он. – Произошла недопустимая ошибка. Редактор программы, передавая номер в справочную студии, что-то напутал в цифрах. Зрителям давали номер, оказавшийся вашим. – В трубке раздался шумный вздох.

– Вот почему суматоха такая… – произнесла Сигэко, чувствуя, что сама втягивается в этот неожиданный разговор. – Незадача какая.

– Доставили вам столько хлопот. Много звонили?

– Почти непрерывно. Свободного времени у меня много, так что…

– Это не имеет значения. В справочную сообщен правильный номер, поэтому теперь телезрители будут получать точную информацию. Меры приняты, не беспокойтесь.

– Выходит, мне больше звонить не будут? – растерянно спросила Сигэко.

– Желательно, чтобы поскорее перестали вам докучать, но некоторое время будут надоедать те, кому в бюро дали неверный телефон. В конце концов иссякнут и они.

– Позвонят еще, значит.

– Приносим наши извинения. Мы не ожидали такого отклика на передачу.

– Чудесный сад, – спокойно произнесла Сигэко, словно сама успела побывать в нем. Она с облегчением вздохнула, узнав, что телефон умолкнет не сразу.

Сотрудник телевидения оказался прав. После разговора с ним звонки стали реже. Сигэко сообщала телефон сада. Ее выслушивали и тут же разъединялись. Теперь она молча снимала трубку. Приподнятое настроение исчезло. Словно ураган пронесся, думала Сигэко. Она перенесла притихший телефон на прежнее место. Медленно подняла к губам старую щербатую чашку фарфора «хагияки», отпила глоток чаю. За окном стучал дождь. Взглянула на часы – близок полдень. Сигэко ощутила смутное беспокойство. Взгляд упал на подушки, разложенные у жаровни. Ну как же, гости!

На мгновение она смешалась: ушли гости или еще не приходили? Остальные звонки ерунда, но ведь я должна принять ту женщину со степенным голосом, восьмидесятилетнего старика и молодую девушку, размышляла Сигэко, чувствуя, как начинается мигрень. Но если человек с телевидения сказал правду, то эти трое, выходит, тоже собирались в Кадзиноэн. А я им дорогу к дому объяснила.

Боль стискивала голову. Сигэко беспокоило одно – хватит ли подушек для гостей. Выпила несколько чашек чаю. Ее охватило волнение, как бы гости, добравшись до ее дома и не увидев сада, не уехали. Уж пора бы им приехать, думала Сигэко, тяжело ступая по направлению к прихожей. С трудом дошла до двери. Дверь осела и долго не поддавалась.

В прихожую ворвался шум дождя, и промозглая сырость обволокла Сигэко. За кустами цветущей белой камелии, посаженными когда-то мужем, виднелась дорога, по которой ручейком бежала вода. По дороге удалялись три черных зонта. Сигэко высунулась за дверь, чтобы дать знать о себе. Дождевые капли били по лицу. Она окликнула идущих, но голос ее долетел только до дороги, и его тут же словно унесло потоком. Может, я обозналась? Станет ли молодая девушка носить черный зонт? Размышления Сигэко прервал телефонный звонок. Верно, кто-нибудь из троих заблудился по пути, вот и звонит, растерянно подумала она.

– Бабуля, извините меня, – услышала она в трубке воркующий голос Мотомура из бюро обслуживания стариков. – Я простудился и лежу с температурой, поэтому продукты сегодня доставит вам другой человек. Он новичок, может припоздниться немного, уж не обессудьте, – закончил Мотомура слабым голосом.

– Не беспокойтесь, я ожидаю троих гостей.

– Гостей? Неужели?! – Мотомура умолк.

– На дворе ливень, а они сказали, что непременно хотят прийти. Ну пока. – Сигэко против обыкновения первой закончила разговор.

Задыхаясь, она поспешила в прихожую. Посмотрела в распахнутую дверь – на дороге ни души. А вдруг настоящий сад Кадзиноэн находится здесь, у меня? – мелькнуло в голове Сигэко. Она вздохнула, изо рта вылетело белое облачко пара. Может, мужчина с телевидения напутал что-нибудь?

Перед взором Сигэко появился черный зонт, он качался над дорогой. Вскоре их было уже три. Зонты справа и слева от обочины раздвоились – их стало пять.

Пять человек – вот неожиданность. Сигэко вздохнула. И пепельницу еще не нашла, подумала она.